Этнополитические процессы в Восточном Средиземноморье в конце XIII - начале XII вв. до н.э. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Сафронов, Александр Владимирович

• Сафронов, Александр Владимирович
• кандидат исторических наук
• 2005

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Сафронов, Александр Владимирович

ВВЕДЕНИЕ

ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ

ГЛАВА I. «Народы моря» в XIV — начале XIII вв. до н.э 85 1.1. Проникновение этнических групп «народов моря» в страны Переднего Востока и Египет в XIV - первой пол. XIII в. до н.э.

1.2 «Народы моря» эпохи Мернептаха.

ГЛАВА II. «Народы моря» и Египет в конце XIII - начале XII вв. до н.э.

2.1. Упадок государственности в Египте в конце XIX династии и «народы моря».

2.2. Вторая волна «народов моря» времени Рамсеса III.

ГЛАВА III. «Народы моря» и государства Восточного Средиземноморья.

3.1 Роль «народов моря» в падении Угарита.

3.2 Роль «народов моря» в падении Хеттской империи. 196 ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 205 СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ. 217 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. 219 ПРИЛОЖЕНИЕ I.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Этнополитические процессы в Восточном Средиземноморье в конце XIII - начале XII вв. до н.э.»

Восточное Средиземноморье благодаря своему географическому положению с глубокой древности стало регионом, где в отдельные периоды истории происходили интенсивные межэтнические контакты населения Европы и Переднего Востока. Вторая половина XIII - начало XII вв. до н.э. -поворотный момент в истории, коренным образом изменивший этнополитическую карту региона. Данный хронологический отрезок характеризуется активизацией этнических передвижений, сопровождающихся исчезновением старых и появлением новых политических образований и этнических общностей. Этнополитические процессы второй половины XIII - начала XII вв. до н.э. определяются многоступенчатыми разновекторными миграциями индоевропейских народов («народов моря» египетских письменных памятников) и системным коллапсом, охватившим «цепной реакцией» политические образования Микенской Греции, Кипра, Малой Азии, Сирии, Палестины. Результаты этих процессов по масштабу и последствиям сравнимы только с Великим переселением народов IV в. н.э. Изучение данного явления является чрезвычайно актуальным и в настоящее время, поскольку в зонах современных межэтнических конфликтов в Восточном Средиземноморье право на занимаемую территорию зачастую обосновывается противоборствующими сторонами древностью их присутствия в регионе.1

1 Показательным примером является позиция греков-киприотов в территориальном споре с Турцией, которые апеллируют к факту греческого присутствия на Кипре с конца XIII до н.э. для обоснования своего права на воссоединение Кипра. Это хорошо иллюстрируется высказыванием В. Карагеоргиса, ведущего кипрского археолога, который в своем докладе, посвященным ахейской колонизации Кипра в конце XIII - начала XII вв. до н.э., связывает древнюю историю с современной политической ситуацией на острове: «Если ООН вынуждено решать то, что известно как «кипрская проблема», на материале событий последних 30 лет или около того, то историк должен искать корни этого в том, что

Хотя тема исследования разрабатывалась в разных формулировках в течение 150 лет, она продолжает привлекать внимание ученых, что выражается в регулярном проведении тематических конференций и издании коллективных трудов. Однако для современного состояния проблемы характерен регионализм и многовариантность решений, а также отсутствие единой точки зрения на проблему, что делает актуальным обращение к заявленной теме. Для отечественной науки этнополитические процессы в Восточном Средиземноморье конца XIII - начала XII вв. до н.э. остаются недостаточно изученной темой, поскольку специальные исследования по данной проблеме отсутствуют, а учебные пособия, в которых рассматривается данный л феномен, пестрят неточностями и фактическими ошибками. Это также делает обращение к теме актуальным. произошло около 1200 г. до н.э. Из всех стран, с которыми соприкоснулись «народы моря», только на Кипре мы ощущаем их воздействие спустя 3000 лет после 1200 г. до н.э.» [Karageorghis, 2000, р.255].

Характерным примером является наиболее распространенный учебник для студентов-историков «История Древнего Востока», где в разделах, посвященных истории Египта XIX - XX династий говорится: «. в решительной битве где-то на северо-восточных границах Дельты, Мернептах разгромил полчища морских народов (сражение развернулось на суше и на море)» [ИДВ, 1999, с.63]. Совершенно очевидно, что перепутаны события времени Мернептаха, когда «народы моря» и ливийцы были разбиты в сухопутной битве на западной границы Дельты, с событиями эпохи Рамсеса III, когда «народы моря» действительно были разбиты египтянами на северо-востоке Дельты, в морском и сухопутном сражениях. Высказывание, подобное «. Рамсесу III удалось разгромить ливийцев, а на 8-ом году — отразить опасное движение все тех же «народов моря» [ИДВ, 1999, с.64], свидетельствует о непонимании качественного отличия нападения на Египет «народов моря» времени Мернептаха от нападения в правление Рамсеса III, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что большая часть этнонимов «народов моря» времени Мернептаха не встречается в надписях Рамсеса III. Кроме того, в разделах учебника, посвященных истории Египта и Малой Азии в период этнополитических процессов конца XIII - начала XII вв. до н.э. используются взаимоисключающие хронологические схемы [ИДВ, 1999, сравни с.63-64 со с. 192-193].

Хронологические рамки диссертационного исследования — XIV— начало XII вв. до н.э. Первая дата связана с самым ранним упоминанием этнических групп «народов моря» в Амарнском архиве, вторая - с разгромом «народов моря» Рамсесом III в 1190 г. до н.э. При расчете абсолютных^ дат второй половины II тыс. до н.э. автор использует «среднюю» модель новоегипетской хронологии, согласно которой дата воцарения Рамсеса II приходится на 1290 г. до н.э.3

Объект исследования - народы и государства Эгеиды, Малой Азии, Сирии и Палестины конца Позднебронзового — начала раннежелезного века, Египет эпохи XIX - XX династий в письменных и археологических памятниках.

Предмет исследования - этномиграционные и политические процессы

3 Здесь и далее автор использует так называемую «среднюю» модель новоегипетской хронологии, согласно которой дата воцарения Рамсеса II падает на 1290 г. до н.э. Основанием для этого послужила статья А.А. Немировского [Немировский, 2000, с. 3-15], который убедительно показал, что распространенная сейчас «короткая» новоегипетская хронология (см., например: [Beckerath von, 1994, c.l 18-119]), согласно которой Рамсес II взошел на престол в 1279 г. до н.э., не выдерживает критики, так как предельно уменьшает отрезок между смертью хеттского царя Хаттусилиса III, с котором Рамсес II переписывался еще на 42-м году (1237 г. до н.э. по короткой хронологии) своего правления и восшествием на престол ассирийского царя Тукульти-Нинурты в 1234 г. до н.э. Столь короткий срок (3 года) не удовлетворяет многолетним мирным и враждебным контактам между преемником Хаттусилиса III Тудхалияса IV и отцом Тукульти-Нинурты Салманасаром I (1265/3-1234 гг. до н.э.), длительность которых, по справедливому замечанию А.А. Немировского, судя по данным хеттских источников должна составлять не менее 10 лет. «Долгая» хронология, согласно которой воцарение Рамсеса II приходится на 1304 г. до н.э., в науке уже давно признана устаревшей по причине невозможности установления связи с синхронизмами хеттских и ассирийских линий хронологии [Hornung, 1964, с.57]. Все хеттские абсолютные даты XIV-XIII вв. до н.э., а также даты смены керамических стилей Микенской Греции, упоминающиеся в работе, зависимы от египетских абсолютных дат и соответственно привязаны автором к выбранной «средней» модели новоегипетской хронологии. в Восточном Средиземноморье в XIV-XII вв. до н.э., вызванные активностью «народов моря».

Цель исследования заключается в реконструкции хода этномиграционных и политических процессов в Восточном Средиземноморье в конце XIII — начале XII вв. до н.э. на базе всех возможных источников (египетских, угаритских, хеттских письменных памятников, данных древнегреческой эпической традиции, античных авторов, Ветхого Завета, свидетельств археологии).

Задачи исследования. В связи с поставленной целью исследования и для достижения ее были сформулированы следующие более узкие задачи, среди которых:

1. выяснение причин движения «народов моря»,

2. установление хронологии этапов движения «народов моря» и их исходных центров

3. установление роли «народов моря» в разрушении Хеттской империи и Угарита,

4. установление присутствия «народов моря» в Египте в переходный период конца XIX династии между их первым нападением на Египет времени Мернептаха и вторым времени Рамсеса III и роли «народов моря» в политических событиях конца XIX династии.

В задачу автора входили перевод фрагментов египетских письменных памятников, касающихся движения «народов моря», и анализ источников, (стела Элефантины, надписи Мернептаха и Рамсеса III), которые до этого в полном объеме не привлекались к исследованию проблемы в отечественной историографии.

Научная новизна работы определяется тем, что впервые к разработке темы этнических передвижений, связанных с «народами моря», были привлечены новые источники (стела Элефантины, остракон O.Ifao 1864); ряд решений (в том числе, гипотетических) проблемы предложен автором впервые или получил дополнительную аргументацию: а) впервые была выдвинута гипотеза о вторжении сабатиновских (вероятно, ираноязычных) племен из южнорусских степей и разрушении ими ахейских центров на Пелопоннесе во второй половине XIII в. до н.э. (в хеттских источниках это событие фиксируется вычеркиванием государства Аххиявы из списка великих держав Тудхалиясом IV), что, в свою очередь, вызвало миграцию ахейского населения в Восточное Средиземноморье, последствия которой отразились в египетских источниках как первая волна «народов моря». б) анализ египетских памятников времени Мернептаха позволил устранить несогласованность между данными стелы Атрибиса и Большой Карнакской надписью и установить точное количественное соотношение этносов первой волны «народов моря». в) впервые была выдвинута гипотеза об участии групп «народов моря», в частности греков-ахейцев, в смуте конца XIX династии, скрывавшихся под термином Сечетиу, традиционно употребляемым египтянами по отношению к обитателям сиро-палестинского региона. г) на основании анализа надписи 8-го года правления Рамсеса III из Мединет Абу была подтверждена гипотеза B.JI. Цымбурского, согласно которой в надписи 5-го года правления Рамсеса III встречается упоминание об историческом событии, запечатлевшимся в греческой эпической традиции в цикле преданий о Троянской войне. д) пересмотрены факты, касающиеся династийной смуты в Египте в конце XIX династии, и предложена собственная трактовка событий (в частности, это касается причастности последней правительницы XIX династии Таусерт к смерти малолетнего сына Сети II Саптаха после казни поддерживающего его казначея—азиата Баи, а также обоснования тождества Баи с сирийцем Ирсу, который согласно папирусу Харрис захватил власть в Египте в конце XIX династии, что расходится с распространенным на данный момент в зарубежной историографии мнением, по которому Ирсу тождественен Саптаху).4 е) на основании данных древнегреческой эпической традиции о походе героев Амфилоха, Калханта и Мопса после Троянской войны на юг Малой Азии и в Сирию была высказана гипотеза, что в этом предании произошла контаминация реминисценций о двух исторических миграциях с северо-запада Малой Азии в конце XIII в. до н.э., а именно ахейцев, а за ними обитателей северо-запада Малой Азии в Сирию и Палестину. Причину этих миграций автор усматривает в военном конфликте на северо-западе Малой Азии между мигрирующими ахейцами из разоренной Южной Греции и обитателями северо-запада Малой Азии, что нашло свое отражение в греческой эпической традиции в цикле преданий о Троянской войне и в надписях Рамсеса III, называющих в качестве причин миграции ядра второй волны «народов моря» — этносов пелесет и текер,5 разорение их родины.

В результате исследования была создана оригинальная реконструкция этномиграционных и политических процессов в Восточном Средиземноморье в конце XIII — начале XII вв. до н.э., связанных с движением «народов моря», учитывающая все его промежуточные этапы начиная с XIV в. до н.э. и заканчивая XII в. до н.э.

4 Из последних зарубежных работ по этому вопросу см.: [Schneider, 2003, с.135-141; Cal lender, 2004, с. 91].

5 Названия «народов моря» здесь и далее даны в русской транслитерации курсивом в их условном силлабическом чтении: Qll^J^^lii^^—Sj^'lj&i Jkwsw — акайваша,

Trsw „ турша> Skrsw - шакалуша,

2.0^ & 1 ш Srdnw - шардана, Ь lit. Rkw - луку, £Sa & ^O&j Tkrw - текер,

Dnnw - дануна, ^Х'к^Ъ.^&Ъ.Ш WSSw - вашаша.

Название <=ы)г=Э 1^5 Prstw вместо пуласати транслитерируется в работе как пелесет, поскольку она наиболее приближается по звучанию к древнееврейскому Peleset (именительный падеж ед. ч.) и Pelistim (именительный падеж мн. ч.) — «филистимляне», а их тождество с этнонимом Prstw, упомянутом в египетских надписях, ни у кого в настоящий момент не вызывает сомнений.

Методологогической базой исследования выступает принцип сравнительно-исторического анализа, системного подхода, комплексного использования письменных и вещественных источников, поскольку работа носит междисциплинарный характер. Автор использовал теоретические разработки в области потестарно-политической этнологии и теории этноса Ю.В. Бромлея [Бромлей, 1983] и JI.E. Куббеля [Куббель, 1988] для характеристики форм взаимодействия «народов моря» с политическими образованиями Восточного Средиземноморья, а также понятийный аппарат в части, касающейся этнических общностей и собственно этномиграционных и политических процессов (миграция, инфильтрация, сепарация, интеграция).

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов в дальнейших научных разработках, в учебно-методической работе, в том числе при подготовке лекций, спецкурсов по теме этнополитических процессов в конце II тыс. до н.э., поскольку в отечественной историографии проблема «народов моря» стала разрабатываться и популяризироваться лишь в последнее десятилетие.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации изложены в опубликованных работах общим объемом 3 п.л. По теме диссертации были сделаны доклады на XI и XIV Сергеевских чтениях (МГУ, 1999, 2005), на международных конференциях «Культурное наследие Египта и христианский Восток» (РГТУ, 2003), «Легитимация царской власти на Древнем Востоке» (РГТУ, 2004), «Египет и библейские страны. III до н.э. --1 тыс. н.э.» (РГТУ, 2004).

Структура работы. Работа состоит из введения, 3 глав, заключения, списка источников и литературы, а также 2 приложений, которые состоят из иллюстраций, переводов египетских письменных источников и двух карт.

Во введении обоснована актуальность и значимость темы диссертации, содержится анализ научной литературы по заявленной теме и основных источников, сформулированы цель и задачи исследования.

В главе 1 «Народы моря» в XIV — начале XIII вв. до н.э.» рассматривается первое появление «народов моря» в Восточном Средиземноморье в XIV в. до н.э. в качестве наемников и пиратов, нападение на Египет первой волны «народов моря» на Египет при Мернептахе и причины, вызвавшие его.

В главе 2 «Народы моря» и Египет в конце XIII — начале XII вв. до н.э.» рассмотрена проблема присутствия «народов моря» в Египте в конце XIX династии, нападение на Египет второй волны «народов моря» при Рамсесе III и причины, его вызвавшие.

В главе 3 «Народы моря» и государства Восточного Средиземноморья» рассматривается проблема участия «народов моря» в крушении государств Малой Азии и Восточного Средиземноморья (Хеттская империя, Угарит).

В заключении подводятся итоги исследования, и дается собственная модель этномиграционных и политических процессов конца XIII — начала XII вв. до н.э., которая учитывает весь известный объем фактов по рассматриваемой проблеме.

Подобная структура работы наиболее адекватно отвечает цели и задачам исследования, представляет материал в хронологической последовательности, помогая проследить динамику миграций индоевропейских народов в изучаемом регионе. Итогом исследования является оригинальная авторская концепция этнополитических процессов в Восточном Средиземноморье в кризисные годы, на переходе от эпохи поздней бронзы к раннежелезному веку.

Большую поддержку при подборе необходимых для исследования источников и литературы мне оказали к.и.н. А.А. Немировский (ИВИ РАН), к.и.н. С.М. Воробьев (ИВ РАН) и А. Лейбович (Тель-Авивский университет), за что автор им глубоко признателен.

Источники и историография.

Проблема «народов моря» является комплексной. Ее решение возможно лишь с учетом результатов исследования ряда смежных дисциплин истории Древнего мира -- египтологии, хеттологии, микенологии, гомероведения, археологии и библеистики, поскольку этнические передвижения, связанные с усилением активности «народов моря» в Восточном Средиземноморье в последней трети XIII - начале XII вв. до н.э., затронули как Египет, так и государства материковой Греции, Малой Азии и Леванта.

Проблема и сам термин «народы моря» впервые были определены на базе древнеегипетских надписей, поэтому резонно начать характеристику с египетских источников. Именно в документах эпохи Нового Царства во всей полноте представлен этнический состав племен «народов моря», угрожавших государствам Восточного Средиземноморья в XIII - XII вв. до н.э. В синхронных им хеттских и угаритских документах враги названы лишь обобщенно, и только единожды упомянут конкретный этноним противника. Это также свидетельствует о приоритете египетских источников среди других письменных (хеттских, угаритских), нарративных (древнегреческая эпическая традиция) и вещественных памятников при исследовании данной проблемы.

Древнеегипетские источники по проблеме «народов моря». Египетские источники можно условно разделить на 4 группы:

1. Документы на аккадском языке из дипломатического архива Тель-эль-Амарны, упоминающие некоторые группы «народов моря», которые в середине XIV в. до н.э. вступали в контакт с государствами Восточного Средиземноморья либо как нападавшие на них пираты, либо как наемники.

2. Надписи эпохи Рамсеса II, касающиеся битвы египтян с хеттами при сирийском городе Кадеше на 5-й год правления этого фараона (1285 г. до н.э.), в которых упоминаются отдельные этносы (которые позднее участвовали в походах «народов моря»), сражающиеся как на египетской, так и на хеттской стороне.

3. Надписи эпохи Мернептаха, которому на 5-й год своего правления (1219 г. до н.э.) пришлось отражать крупномасштабное нашествие ливийцев, чьими союзниками выступили группы «народов моря» (первая волна «народов моря» ~ А.С.).

4. Надписи второго фараона XX династии Рамсеса III, отразившего самостоятельный натиск «народов моря» на Египет (вторая волна «народов моря» — А.С.).

5 Древнеегипетские источники, которые либо не относятся непосредственно к нашествию «народов моря», но практически синхронны ему и косвенно, по мнению автора, свидетельствуют о присутствии групп «народов моря» в Египте в смутное время конца XIX династии (стела Элефантины - А.С.), либо отстоят от него на определенный временной промежуток, но повествуют о судьбах некоторых «народов моря» после поражения, понесенного ими от Рамсеса III (папирус Харрис, «Путешествие Унуамона» — А.С.). Кроме того, к исследованию привлечен источник, который не относится непосредственно к исследуемой теме (остракон O.Ifao 1864), однако связан с решением некоторых спорных вопросов конца XIX династии.

К первой группе относятся 4 письма на аккадском языке из архива Тель эль-Амарны. Впервые глиняные таблички из архива были обнаружены в 1887 году египетскими крестьянами в Тель эль-Амарне (300 км к югу от Каира -А.С.), на месте древней столицы Аменхотепа IV ~ Ахетатона. После многолетних раскопок английских и французских археологов был открыт архив, состоящий из 382 писем. Он включал в себя переписку Аменхотепа III и Аменхотепа IV как с суверенными государствами Месопотамии и Передней Азии, так и с зависимыми от Египта городами-государствами Сирии и Палестины.

Транслитерация и перевод амарнских писем были впервые опубликованы в 1896 году немецким ученым Г. Винклером [Winckler, 1896]. Фундаментальная публикация амарнского архива, включающая транслитерацию и перевод на немецкий язык, была осуществлена в 1915 году норвежским исследователем Ю. Кнудцоном [Knudtzon, 1915]. Из современных работ следует отметить перевод В. Морана без транслитерации [Могап, 1987].

В работе использованы письма ЕА 38, ЕА 81, ЕА 122 и ЕА 123. Первое письмо является ответом царя Аласии-Кипра Аменхотепу IV, в котором упоминаются нападения на города Кипра одного из «народов моря» луку (людей страны Лукка). Письма ЕА 122 и 123 являются двумя вариантами одного письма, в котором зависимый от Египта правитель Библа Риб-Адди жалуется фараону на происки правителя соседнего государства Амурру Абди-Аширты и просит Аменхотепа IV прислать в Библ египетский гарнизон. В письмах упоминаются люди народа шардана, одного из «народов моря», которые присутствовали в Библе в качестве наемных солдат. В письме ЕА 81 содержится жалоба Риб-Адди на правителя Амурру Абди-Аширту, который подослал к нему наемного убийцу из шардана. В работе использован перевод Ю. Кнудцона, сверенный по его транслитерации [Knudtzon, 1915].

Ко второй группе египетских источников относятся надписи времени правления Рамсеса II (1290-1224 гг. до н.э.). Это стелы, найденные в Танисе и Ассуане, которые датируются вторым годом правления Рамсеса II. Они рассказывают о нападении на Египет кораблей «народа моря» шардана и о поражении, которое нанес им фараон. Кроме этого, в работе используются отрывки надписей из храмов Рамсеса II в Абидосе, в Луксоре и Карнаке, которые повествуют о битве фараона с хеттами при сирийском городе Кадеше. В них упоминаются шардана, которые сражались на стороне египтян, и луку, сражавшиеся в войсках хеттов.

Перевод всех интересующих отрывков сделан автором по иероглифической транскрипции К. Китчена [Kitchen, 1968-1983, т.2]. Кроме того, следует отметить соответствующие переводы Дж. Брестеда [Breasted, 1906] и переводы на русский язык источников, касающихся битвы при Кадете, М.А. Коростовцева [Коростовцев, 1978, с. 122-138] и Н.С. Петровского [ХИДМ, 1963].

К третьей группе относятся источники времени сына Рамсеса II Мернептаха (1224-1214 гг. до н.э.), которому в 1219 г. до н.э. пришлось отражать совместное нашествие на Египет ливийцев и «народов моря». Объем древнеегипетских источников эпохи Мернептаха, связанных с проблемой «народов моря» практически не изменился с начала XX века, когда они были опубликованы Дж. Брестедом, издавшим пять томов перевода древнеегипетских памятников, включавшего тексты с древнейших времен до персидского завоевания. [Breasted, 1906-1908]. Это - Большая Карнакская надпись [Breasted, т. 3, §572-592]; фрагмент Каирской колонны [Breasted, т. 3, § 595]; стела Атрибиса [Breasted т. 3, §596-601] и стела Израиля (=Гимн Победы — А.С.) [Breasted, т. 3, §602-617]. К этому следует добавить надпись, которая содержится на победной колонне из Гелиополя [Kitchen, т. 4, с. 38].

Большая Карнакская надпись (приложение I, 1.4), состоящая из 79 строк, содержит наиболее полный отчет о победе Мернептаха над ливийцами, выступившими против Египта в союзе с народами, пришедшими из-за моря, со стороны Западной Дельты. Чрезвычайно важно, что она называет пять этнонимов «народов моря» первой волны и приводит список павших врагов, что позволяет приблизительно судить о количественном соотношении различных групп северных народов в этом нашествии. Текст впервые записан Ж. Шампольоном, затем частично опубликован Р. Лепсиусом (строки 44-77), далее Г. Бругшем (строки 8-45). И. Дюмихеном, и О. Мариеттом и Э. де Руже. [Breasted, т. 3, с.240]. Наиболее полная публикация была осуществлена Дж. Брестедом, который сделал полный перевод надписи с комментарием [Breasted, т. 3, с.233-264]. Из современных работ следует отметить статью А. Шульмана [Schulman, 1987, с. 21-34], в которой содержится реконструкция поврежденного начала надписи и перевод первых десяти строк, и полную транслитерацию и перевод надписи Б. Дэвиса [Davies, 1997, с. 151-172].

Из переводов на русский язык мне известен лишь перевод фрагмента Большой Карнакской надписи В.В. Солкина [Солкин, 2000, с. 146-147], который нельзя считать авторским, так как он приведен без транскрипции и транслитерации, а также без списка павших и пленных врагов и, судя по всему, сделан не с иероглифической транскрипции, а с английского перевода Дж. Брэстеда. В настоящей работе при переводе интересующего фрагмента надписи автор использовал иероглифическую транскрипцию, сделанную К. Китченом в издании «Ramesside Inscriptions» [Kitchen, т.4, с. 2-12]

Каирская колонна была найдена в XIX веке во дворе здания Министерства по общественным делам в Каире Г. Бругшем. Г. Масперо был опубликован только текст [Breasted, т. 3, с. 252]. Впоследствии колонна и надпись были изданы Э. Эделем [Edel, 1961, с. 101-103]. Ныне хранится в Каирском музее. На колонне изображена сцена вручения Мернептаху меча богом Птахом, благословляющим его на битву с ливийцами. Колонна важна тем, что в отличие от Карнакской надписи четко датирует вторжение ливийцев и «народов моря» пятым годом правления Мернептаха, т.е. 1219 г. до н.э. На русский язык текст Каирской колонны не переводился. Перевод надписи (приложение I, 1.1) сделан мной по транскрипции Э. Эделя [Edel, 1961, с. 101-102] со сверкой с транскрипцией К. Китчена [[Kitchen, т.4, с. 23].

Колонна из Гелиополя (приложение I, 1.2), с победной надписью 5-ого года была найдена при раскопках храма Мернептаха в 1970 году. Текст дублирует надпись на Каирской колонне, однако является более пространным и включает в себя список добычи, захваченной египтянами у ливийцев. Надпись впервые была опубликована X. Бакри [Bakry, 1973, с. 321], затем А.-П. Зиви, который первым отметил идентичность текста с надписью на Каирской колонне [Zivie, 1975, с. 45-50]. Перевод надписи сделан мной по факсимильному изображению надписи X. Бакри [Bakry, 1973, Р1.8] со сверкой с транскрипцией К. Китчена [Kitchen, т.4, с. 38].

Гранитная стела Атрибиса (приложение I, 1.3) была найдена в южной Дельте. В отличие от Карнакской надписи она является четко датируемым памятником (5-й год правления Мернептаха). В настоящее время стела хранится в Каирском музее. Помимо надписи стела содержит рельефы, которые изображают богов, вручающих Мернептаху меч, и пленников, которых фараон ведет к богам. Стела несколько повреждена, отсутствуют окончания строк. Текст является кратким отчетом о военной кампании Мернептаха против ливийцев и «народов моря» и состоит из 35 строчек. Он содержит список павших и пленных, что позволяет сопоставить данные стелы Атрибиса с Карнакской надписью. Впервые опубликована Г. Масперо в 1883 году [Breasted, т. 3, с. 254]. На русский язык стела Атрибиса не переводилась. Перевод интересующих отрывков текста сделан по собственной транскрипции, сделанной со стелы № 50568 в Каирском музее, со сверкой с транскрипцией К. Китчена [Kitchen, т.4, с. 19-22].

К четвертой группе относятся письменные и изобразительные памятники эпохи Рамсеса III (1198-1166 до н.э.), отразившего вторую волну «народов моря». Памятники эпохи Рамсеса III, связанные с «народами моря» [Breasted, т. 4, с. 1-158; Edgerton, Wilson, 1937, с.19-150; Kitchen, т. 5, с.1-112] — это надписи и рельефы на стенах и пилонах заупокойного храма Рамсеса III в Мединет Абу на западном берегу Нила около современного Луксора. Их не следует рассматривать изолированно друг от друга, поскольку надписи и рельефы объединены единым замыслом, и взаимно дополняют друг друга.

Надписи Мединет Абу. Первым начал копировать надписи Ж. Шампольон. Первые публикации надписей Мединет Абу связаны с именами Росселини, Бартона, позднее Дюмихена, де Руже, Бругша [Breasted, т. 4, с. 19]. Огромную источниковедческую работу по сличению разных копий, выведению точного текста и его переводу проделал Дж. Брестед.

Всестороннее исследование заупокойного храма Рамсеса III было предпринято Восточным институтом Чикагского университета, результатом чего явилась фундаментальная монография в восьми томах, которая издавалась с 1930 по 1970 годы. Над публикацией надписей Рамсеса Ш работали Эдгертон и Вилсон; они перевели их на английский язык и дали обширный комментарий по лексике и фразеологии текстов [Edgerton, Wilson, 1937, с. 19-150]. Важным событием явилось появление многотомного труда К.А. Китчена, опубликовавшего иероглифические тексты эпохи Рамессидов, в том числе и надписи из Мединет Абу [Kitchen, 1968 -- 1983]

Источники, освещающие военные кампании Рамсеса III, связанные с «народами моря», следующие:

1. Большая надпись 5-го года правления Рамсеса III во 2-м дворе Мединет Абу, или так называемая надпись о «первой ливийской войне» [МН, 1930, табл.27-28; Kitchen, 1983, 20-27; Breasted, т. 4, с.18-33]. Текст 5-го года удручающе малоинформативен. «Материалы по этой войне (1-ой ливийской — А.С.) настолько пространны в отношении славословий и настолько неудовлетворительны своей содержательной стороной, что в них можно увидеть повторение событий эпохи Мернептаха» [Breasted, т. 4, с. 18]. Кроме данных о войне с ливийцами, источник содержит информацию о «народах моря». Пассаж 5-ого года, описывающий вторжение «народов моря», совершенно выбивается из контекста и столь похож на надпись 8-ого года правления Рамсеса III, что дало повод некоторым исследователям считать его транспонированием из событий 8-го года [Edgerton, Wilson, 1937, с. 19 и сл.]. Переводы касающихся исследуемой проблемы фрагментов надписи (приложение I, 1.5 и 1.6) сделан по транскрипции К. Китчена [Kitchen, т. 5, с. 39 и сл.].

2. Большая надпись на восточном фасаде второго пилона храма в Мединет Абу 8-го года [МН, 1930, табл. 46; Kitchen, т. 5, 37-43; Breasted, т. 4, с.33-49; Edgerton, Wilson, 1937, с. 49-58]. Источник содержит сведения о движении «народов моря», уничтожении ими ряда государств Малой Азии и Сирии ; о победе Египта над врагами в битвах на суше и на море. Эта надпись -- самая ясная и вразумительная из всех имеющихся в Мединет Абу [Breasted, т.4, с.35]. Ее дата и обычный для подобного типа источников панегирик фараону занимают одну треть всей надписи. От имени Рамсеса III рассказывается о вторжении северных народов в Сирию (строки 16-18), о подготовке войска (строки 18-23) и затем в образной форме о поражении врага на суше и на море (строки 23-26). Триумфальная песня (строки 26-38) также занимает одну треть надписи. Таким образом, историческая информация содержится только в строках 16-26.

Впервые надпись полностью была опубликована в 1855 году Грином, затем отдельные части надписи публиковались Шампольоном, Лепсиусом, Шаба и Бругшем [Breasted, т. 4, с.35]. Перевод касающегося исследуемой проблемы фрагмента надписи (приложение I, 1.7) сделан по транскрипции К. Китчена [Kitchen, т. 5, с. 39 и сл.].

Рельефы Мединет Абу. Важным источником по исследуемой проблеме являются рельефы, изображающие битву Рамсеса III с «народами моря» на стенах заупойного храма в Мединет Абу: 40 сцен к 5 военным кампаниям Рамсеса III , из них 10 сцен изображают детали 1-й ливийской войны [МН, 1930, табл. 13-22]; 9 сцен, иллюстрирующих подробности войны с «народами моря» 8-го года [МН, 1930, табл. 29-37]. Последовательность рельефов с изображениями войн Рамсеса III от западной внешней (война с нубийцами) к внешней северной стене (войны с ливийцами и «народами моря»). Вышеупомянутые надписи вместе с рельефами, изображающими битву Рамсеса III с «народами моря» и войну с ливийцами, образуют единый исторический контекст.

Рельефы, связанные с кампанией Рамсеса III против «народов моря», традиционно делятся на несколько групп:

1) Приготовления Рамсеса III к войне против «народов моря» и выдача экипировки войску.

2) Марш армии Рамсеса в Джахи [МН, 1930, табл. 31]

3) Сухопутная битва с «народами моря» [МН, 1930, табл. 32-34]. На этом рельефе показано, как дезорганизованное вражеское войско бежит на колесницах, а женщины и дети, его сопровождающие, спасаются от египтян на повозках.

4) Сцена триумфа Рамсеса III над «народами моря» [МН, 1930, табл. 42]. На ней изображены пленники и подсчитывание отрубленных рук в двух кучах.

5) Рамсес III представляет пленных ливийцев и «народов моря» Фиванской триаде - Амону, Хонсу и Мут [МН, 1930, табл. 43], что свидетельствует о синхронности 1-ой ливийской войны и нашествия «народов моря» в 5-й год правления Рамсеса III. Над изображениями пленных «народов моря» высечены строки, которые перечисляют племена и содержат мольбу пленников о даровании им жизни [МН, 1930, табл. 43].

6) Представление «народов моря» Амону и Мут [МН, 1930, табл. 44]. Рельеф расположен на пилоне напротив надписи 8-ого года во внутреннем пространстве храма.

К пятой группе относятся папирус Харрис, риторическая стела Рамсеса III, стела Элефантины, остракон O.Ifao 1864 и «Путешествие Унуамона».

В историческом разделе папируса Харрис рассказывается о правлении Сетнахта и Рамсеса III [Ericsen, 1933, с.91-97; Breasted, т. 4, с. 18-33, с. 198206; Peden, 1994, с. 211-225; Сологуб, 1980, с. 111-115], о кризисе государственности в Египте в конце XIX династии и чужеземном владычестве, воцарении основателя XX династии Сетнахта, и войнах его сына Рамсеса III, в том числе и с «народами моря». Папирус Харрис был найден в 1885 году в районе Фив и опубликован в 1933 году В. Эриксоном [Ericsen, 1933]. Текст был записан либо в самом конце царствования Рамсеса III, либо при его преемнике Рамсесе IV. Ныне хранится в Британском музее. В работе использован перевод И.П. Сологуба [Сологуб, 1980, с. 111-115], сверенный по транскрипции В. Эриксена [Ericsen, 1933, с.91 и сл.].

Риторическая стела Рамсеса III, найденная в Дейр эль-Медине, которая рассказывает о победах Рамсеса III над его противниками и упоминает в числе прочих поверженных врагов фараона «народы моря» [Kitchen, 1983, 90-91; Peden, 1994, с. 63-67]. Перевод касающегося исследуемой проблемы отрывка текста сделан по транскрипции К. Китчена [Kitchen, т. 5, с. 90-91].

Кроме того, в работе автором были использованы источники, не имеющие прямого отношения к нашествиям «народов моря», которые, однако, на мой взгляд, тесно связаны с ними. Это - стела Элефантины, остракон O.Ifao 1864 и «Путешествие Уну-амона».

Стела Элефантины датируется 1198 г. до н.э. В ней рассказывается о воцарении основателя XX династии Сетнахта, о смуте в Египте в конце XIX династии, о борьбе Сетнахта с чужеземцами, обосновавшимися в стране на Ниле. Стела была найдена в районе Элефантины. Ныне хранится в Каирском музее. Впервые была опубликована Д. Бидоли в 1973 году. Кроме того, имеются переводы в работах Р. Дренкхан [Drenkhahn, 1980, с. 62-67], X. Алтенмюллера [Altenmiiller, 1982, с. 107-115], Ф. Юнге [Junge, 1987, с. 5558], А. Педена [Peden, 1994, с.2-5], X. Гедике [Goedicke, 1996, с. 157-175], Ш. Зайдлмейера [Seidlmayer, 1998, 363-386] и Д. Редфорда [Redford, 2000, с. 5-6]. На русский язык стела не переводилась. В работе автором использован перевод фрагмента стелы С. Зайдлмейра [Seidlmayer, 1998, с.375], сверенный по факсимильному изображению стелы [Seidlmayer, 1998, Beilage За].

Остракон O.Ifao 1864 (приложение I, 1.8) содержит важную информацию о казни важной политической фигуры конца XIX династии, сирийца Баи. Документ проливает свет на многие спорные вопросы конца 19 династии и привлекается автором к исследованию проблемы в связи с гипотезой о присутствии «народов моря» в качестве наемников в Египте в конце XIX династии. Остракон был обнаружен и опубликован в 2000 году П. Гранде [Grande, 2000, с. 343-345]. Перевод сделан по иероглифической транскрипции П. Гранде [Grande, 2000, с. 345].

Папирус с записанным на нем иератическим письмом «Путешествием Уну-амона» был найден в Среднем Египте в 1891 году. Впервые документ был опубликован B.C. Голенищевым [Голенищев, 1897, с. 45-52; также: Gardiner, 1932]. Ныне хранится в Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве. Папирус был записан в первой половине 10 в. до н.э. и описывает события, относящиеся к правлению последнего фараона XX династии Рамсеса IX (начало XI в. до н.э.). Текст является литературной обработкой отчета храмового служителя Уну-амона, который был послан в Финикию, для закупки леса для постройки священной барки Амона [Тураев, 2000, с. 213; Коростовцев, 1960, с.34-62]. Для нас важно то, что, выполняя свое поручение, Уну-амон сталкивается с представителями одного из «народов моря» шекер, причем при этом упоминаются как личные имена этого народа, так и место, где он осел (г. Дор на побережье северной Палестины - А.С.) после нашествия на Египет при Рамсесе III, что является редкой удачей, поскольку более ранние памятники подобной информации не содержат. Текст папируса многократно переводился, в частности А. Эрманом [Erman, 1900, с. 1-14], Дж. Брэстедом [Breasted, т. 4], И.С. Кацнельсоном [ХИДМ, 1963, с. 140-146]. В работе автор пользовался переводом фрагментов текста, сделанным М.А. Коростовцевым [Коростовцев, 1960].

Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что хотя египетские источники и дают ценнейшую информацию по «народам моря», которая включает в себя их этнонимы и изображения, а также описывают события, связанные с их вторжениями в Египет, однако в этих источниках зафиксированы лишь эпизоды столкновений «народов моря» с египтянами, поэтому искать в них точные указания как на первоначальную родину «народов моря», так и на обстоятельства, заставившие их ее покинуть, бесполезно. Следует также помнить, что в задачу египетских писцов входило не объективное отражение хода военных действий, детальное описание отдельных племен «народов моря» и т.д., а восхваление фараона, побеждающего хаос (Исефет) и восстанавливающего мировой порядок (Маат) [Тураев, 2000, с. 183]. Таким образом, точка зрения, согласно которой проблему «народов моря» следует решать, базируясь исключительно на египетских памятниках, хотя и находит своих сторонников [Nibbi, 1975], более не конструктивна, так как не учитывает данные археологических и письменных источников с сопредельных территорий, по которым проходило движение «народов моря» (см. историографию).

Угаритские источники по проблеме «народов моря». В последние годы источники по проблеме «народов моря» чрезвычайно обогатились благодаря находкам клинописного архива в северосирийском городе-государстве Угарите (совр. Рас-Шамра на сирийском побережье). Угарит был открыт в 1929 году и до 1970 года раскапывался К. Шеффером. Раскопки и открытия 1929-1970 гг. опубликованы им в многотомном труде «Ugaritica».

Угаритские источники, относящиеся к последней фазе существования города (конец XIII до н.э.) можно разделить на 2 группы:

1. Документы, которые были найдены собственно в царском дворце Угарита.

2. Архивы должностных лиц (так называемые «Архив Уртену» и «Архив Рапану»).

Летом 1973 года при проведении военных работ в Рас-Шамре был обнаружен царский архив, состоящий из 120 глиняных табличек, который относился к последней фазе существования Угарита (конец XIII - начало XII вв. до н.э.). Письма были написаны силлабической клинописью на аккадском и угаритском языках и содержали как административные документы, так и переписку царя и царицы Угарита, а также высоких должностных лиц с различными правителями Переднего Востока. Особый интерес для V исследования по проблеме «народов моря» представляет письмо RS 34.129, которое было написано одним из последних хеттских царей (скорее всего, Тудхалиясом IV, см. главу 3.1 - А.С.) городскому префекту (аккад. zakinnu) Угарита. В письме содержится требование хеттского царя переправить в

Хаттусу сановника, которого захватили в плен морские разбойники шикалайю (аккад. Sikalaiu), для получения от него информации, касающейся пиратов. Разбойники шикалайю в точности соответствуют одному из «народов моря», который упоминается в египетских источниках — Sklsw — шакалуша, что позволяет отнести этот документ к источникам по «проблеме «народов моря».

Документ впервые был издан К. Шеффером в «Ugaritica VII» [Schaeffer, 1978, с. 399-402]. На русском языке текст не публиковался. В работе автором использован перевод текста М. Дитриха и О. Лоретца [Dietrich, Loretz, 1978, с. 53 и сл.].

В другой части царского дворца был найден архив угаритского сановника Рапану, который содержал переписку на аккадском языке последнего царя Угарита Аммурапи с царем и высокими должностными лицами Аласии - Кипра. Особенно интересны следующие письма: V

1. Письмо (RS 20.238) царя Угарита царю Кипра, которого он называет «своим отцом». В письме властитель Угарита рассказывает о враге, который напал на угаритские города и разорил их. Он упоминает о семи вражеских кораблях, которые направляются к самому Угариту и сетует на слабую защищенность своей страны, так как его войска находятся в земле Хатти, а флот — в стране Лукка (юго-запад Малой Азии, античная Ликия - А.С.). В конце письма он просит присылать любую информацию о всеобщем враге. Хотя противник не называется прямо, не возникает никаких сомнений в том, что это «народы моря».

Транскрипция, транслитерация и перевод данного письма были изданы В. Нугаролем [Ugaritica, 1968, с. 87-88]. Имеется также перевод Г. Бекмана [Beckman, 1996, с. 27]. На русском языке перевод письма не публиковался. В работе использован перевод С. Лакенбахер [Lackenbacher, 2002, с. 193-194].

2. Письмо RSL 1, которое является ответом царя Аласии -- Кипра на письмо Аммурапи. Кипрский царь запрашивает информацию о вражеских кораблях, которые видели в море, и советует угаритскому царю провести мобилизацию и окружить город стенами (вероятно, дополнительными укреплениями - А.С.).

Транскрипция и перевод письма RSL 1 были изданы В. Нугаролем [Ugaritica, 1968, с. 85-86]. Транслитерация, перевод и филологический комментарий письма опубликованы также 3. Кохави-Рэйни [Cochavi-Rainey, 2003, с. 47-49]. На русский язык не переводилось. В работе использован перевод 3. Кохави-Рэйни и С. Лакенбахер [Cochavi-Rainey, 2003, с. 48; Lackenbacher, 2002, с. 102-103]. V

3. Письмо RS 20.18, написанное верховным военачальником (аккад. LU.MASKIM.GAL) Аласии Эшуварой царю Угарита. В письме кипрский сановник сообщает, что угаритский флот разбит в результате внезапного нападения на него врага. Кроме того, он извещает правителя Угарита о двадцати вражеских кораблях, за которыми наблюдали, и которые скрылись в неизвестном направлении, и, возможно, направляются к Угариту. v

Транскрипция и перевод письма RS 20.18 были изданы В. Нугаролем [Ugaritica, 1968, с. 83-85]. Также имеются переводы Бергера [Berger, 1969, с. ' 217-219] и Кохави-Рэйни [Cochavi-Rainey, 2003, с. 43-46]. На русский язык не переводилось. В работе использован перевод 3. Кохави-Рэйни и С. Лакенбахер [Cochavi-Rainey, 2003, с. 44; Lackenbacher, 2002, с. 192-193].

Эпохальным открытием последних лет стали раскопки в 80-х годах XX века в южной части Угарита дома из тесаного камня (так называемый «Дом Уртену»), который содержал клинописный архив на аккадском и угаритском языках, включавший в себя как административные документы, так и дипломатическую корреспонденцию между угаритским царем и сановниками с правителями Египта, Хатти, Каркемиша, Бейрута, Сидона и т.д. Общий обзор этого исключительного памятника был сделан П. Бордрейлем и Д. Парде в докладе на международном симпозиуме в Париже в 1993 году [Bordreil, Pardee, 1995, с.27-32], в котором они пришли к выводу, что архив принадлежал некоему Уртену, очень важной политической фигуре последних десятилетий существования Угарита. Предварительные замечания, касающиеся некоторых важных политических документов, были сделаны на том же симпозиуме Ф. Малбран-Лаба [Malbran-Labat, 1995, с.33-40] и С. Лакенбахер [Lackenbacher, 1995, с.77-83]. В 1994 году в Доме Уртену было сделано новое сенсационное открытие - обнаружен еще один архив, который включал в себя около 300 клинописных табличек и фрагментов [Singer, 2000, с. 21]. К сожалению, ни этот архив, ни найденный ранее до сих пор не опубликованы, поэтому составить представление о документах, относящихся к финальной стадии существования Угарита, можно лишь по предварительным сообщениям.

В архиве «Дома Уртену» было найдено письмо, которое содержит данные о защитных мерах, направленных на противодействие врагу, наступавшем на Угарит. Первое письмо (RS 34.143) является посланием царя Каркемиша царю Угарита. В нем правитель Каркемиша упрекает правителя Угарита, в том, что тот дезинформировал его относительно расположения угаритских войск, которые должны были прибыть для отражения врага в царство Мукиш (севернее Угарита — А.С.), а вместо этого расположились на северной границе Угарита. Кроме того, царь Каркемиша обвиняет царя Угарита в том, что последний отправил ему не отборные воинские части (аккад. marrianu), которые оставил у себя, а неподготовленные отряды. В заключении царь Каркемиша угрожает угаритскому правителю судом царя Хатти [Zeeb, 1992, с. 392-393; Singer, 2000, с. 22]. В работе автор использовал перевод П. Бордрейля [Bordreuil, 1991, с. 28] и Ф. Зееба [Zeeb, 1992, с. 481498].

Кроме того, в архиве «Дома Уртену» были обнаружены документы, содержащие дипломатическую переписку между правителями Угарита и Египта, что дает ценнейшие хронологические реперы для финальной фазы существования этого города. v

В 1986 году было найдено письмо (RS 88.2158) фараона Мернептаха царю Угарита (скорее всего, Аммурапи [см. Singer, 2000, с.22] - А.С.), которое является ответом египетского царя на просьбу угаритского правителя прислать ему скульпторов, чтобы он мог воздвигнуть статую Мернептаха в храме Ваала в Угарите. Письмо до сих пор не опубликовано, предварительный обзор по нему сделан С. Лакенбахер [Lackenbacher, 1995, с.77-83]. V

Помимо этого, в архиве Уртену было обнаружено письмо RS 86.2230, которое является посланием к Аммурапи знаменитого египетского «временщика» Баи периода правления египетского фараона Саптаха (12081202 гг. до н.э.) и Таусерт (1202-1200 гг. до н.э.). В письме, написанном на аккадском языке, сохранились лишь первые строчки с титулатурой Бая, однако это дает уникальную возможность установить terminus post quem для v падения Угарита. Письмо RS 86.2230 опубликовано Д. Арно [Arnaud, 1992, с. 179-194] и Ж. Фрой [Freu, 1988, с. 395-398].

Суммируя сказанное, следует подчеркнуть, что документы, найденные в Угарите, говорят об абстрактном враге и лишь один раз называют его конкретно. Они не дают подробной информации по племенам «народов моря» в отличие от египетских источников, тем не менее, по значимости они являются равноценными египетским, поскольку освещают этапы проникновения «народов моря» (как абстрактного врага - А.С.) в страны Восточного Средиземноморья и совместной борьбы государств Малой Азии, Кипра и Северной Сирии против их нашествия. Иными словами, угаритские источники дают подробную информацию о событиях, которые лишь вскользь упоминаются в египетских источниках.

Хеттские источники по проблеме «народов моря». В последние два десятилетия были опубликованы новые документы, связанные с последней фазой существования Хеттской империи:

1. Надпись из Ялбурта, которая датируется временем Тудхалияса IV (вторая половина XIII в. до н.э.). Она была обнаружена в 1970 году; ее фотографии, транслитерация и перевод были опубликованы Д. Хокинсом [Hawkins, 1990, с.260-264; 1995, с.66-71]. Надпись была сделана на семнадцати блоках, образовывавших три стены бассейна для священнодействий, устроенного над священным источником. В ней сообщается о военной кампании Тудхалияса IV в юго-западных землях, среди которых встречаются топоним страны Лукка, аналогичный луку египетских текстов. Царь сообщает, что одержал победу в этих землях и захватил большую добычу. В работе мной использован перевод Д. Хокинса [Hawkins, 1995, с.69, 71].

2. Табличка КВо 12.38, содержащая надпись Суппиллулиумаса II о его кампании в Аласии — Кипре. Табличка найдена в Богазкее в 1961 году. Она была опубликована Г. Оттеном [Often, 1963, с. 13-23]. Этот памятник переводился и другими исследователями [Stainer, 1962, с. 150-158] и привлекался в связи с дискуссией о падении Угарита и Хеттского царства в результате атак «народов моря» [Astour, 1965, с. 253-258]. Текст был реинтерпретирован Г. Гютербоком [Gueterbock, 1967, с.73-81], который установил, что в надписи упомянуты две кампании против Аласии: первая связана с Тудхалиясом IV, а вторая - с Суппилулиумасом II. Во время похода Суппилулиумаса II на Кипр произошла битва между хеттскими кораблями и кораблями Аласии, принадлежавшими, вероятно, «народам моря». На русский язык текст богазкейской таблички переводился Вяч. Вс. Ивановым [Иванов, 1977]. В работе использован перевод Г. Гютербока, сверенный по его транслитерации [Gueterbock, 1967, с.75-77].

3. Хеттская иероглифическая надпись, которая была обнаружена в южной части Хаттусы, в культовом центре, располагавшимся рядом с бассейном для священнодействий [Otten, 1989; Hawkins, 1990; 1995]. Хотя текст сохранился хорошо, многое остается непонятным из-за частого употребления логограмм. Надпись содержит три отчета о военных действиях Суппилулиумаса II на окраинах империи, в том числе в землях Маса и Лукка (запад и юго-запад Малой Азии - А.С.), что, возможно, может свидетельствовать о попытках хеттов противодействовать «народам моря» на юге и юго-западе Анатолии [Hoffner, 1992, с.49-51; Singer, 2000, с.27]. В работе использован перевод Д. Хокинса [Hawkins, 1995].

Кроме того, в работе автором используются отрывки из хеттских источников, которые не связаны непосредственно с движением «народов моря», но предшествуют ему и позволяют лучше понять обстановку в Восточном Средиземноморье и Эгеиде накануне конца Позднебронзового века. Речь идет о ряде документов, упоминающих о контактах хеттов в период Новохеттского царства с государством Аххиявой и западно-малоазийскими государствами Вилусой, Таруисой, Ассувой. В работе использованы фрагменты переводов Ф. Зоммера [Sommer, 1932], сверенные по его транслитерации.

Археологические источники по проблеме «народов моря». Археологические памятники, связанные с движением «народов моря», можно разделить на две группы: а) археологические памятники материковой Греции, Кипра, Малой Азии, Сирии и Палестины, которые представляют собой многослойные стратифицированные объекты. В слоях позднебронзового века, которые датированы на основании египетских импортов, обнаружен материал (архитектура, керамика, вооружение и т.д.), связанный с движением «народов моря» в конце XIII - начале XII вв. до н.э. б) археологические памятники Юго-Восточной Европы, имеющие отношение к вооружению «народов моря» и к так называемой «лепной керамике», которая свидетельствует о продвижении европейских народов в XIII в. до н.э. в Грецию и Восточное Средиземноморье.

Нарративные источники по проблеме «народов моря». Кроме вышеприведенных источников, в работе мной были использованы данные Ветхого Завета, так как в его книгах содержится ценная информация об ономастике поселившихся на территории Палестины «народов моря», в частности, филистимлян.

Однако большинство текстов, которые касаются противостояния филистимлян и израильтян с середины XII по X в. до н.э. остаются за рамками настоящего исследования, нижняя граница которого - первое десятилетие XII в. до н.э. (т.е. время, предшествующее расселению филистимлян на побережье Палестины после поражения от Рамсеса III).

Помимо этого, к исследованию проблемы «народов моря» мной привлекаются свидетельства древнегреческой эпической традиции, зафиксированные в «Илиаде» и «Одиссее». В них сохранились данные о военной активности ряда народов, упоминаемых в египетских источниках XIII-XII вв. до н.э., а также информация о регионах, которые стали ареной этих действий. Ряд свидетельств по исследуемой проблеме сохранился у авторов античной эпохи (Геродот, Фукидид, Апполодор, Павсаний, Манефон, Иосиф Флавий, Страбон, Исократ). Несмотря на асинхронность источников античного времени и исследуемой эпохи, первые могут более адекватно отражать историческую реальность, чем разрозненные первоисточники [ИИДВ, 1984, с. 8].

Подводя итог вышесказанному, можно отметить, что разнообразный комплекс источников (несмотря на значительную фрагментарность) позволяет провести взаимную корректировку и взаимное дополнение данных для реконструкции этнополитических процессов в Восточном Средиземноморье в XIII-XII вв. до н.э.

Историография по проблеме «народов моря».

С момента прочтения в XIX веке надписей Меди нет Абу, касающихся нападения северных народов на Египет, объем литературы по проблеме «народов моря» значительно возрос и в настоящий момент исчисляется многими десятками исследований, поэтому осветить их все в данном разделе не представляется возможным, тем более что некоторые уже устарели, результаты же других постоянно пересматриваются в связи с непрекращающимся поступлением нового материала, как археологического, так и письменного, связанного с движением «народов моря». Поэтому автору кажется целесообразным уделить основное внимание: во-первых, работам XIX — первой половины XX века, которые явились этапными в решении проблемы «народов моря», во-вторых, итоговым работам и статьям комплексного характера с 50-х годов XX века по настоящее время, которые охватывают все типы источников. В историографическом обзоре автор старался придерживаться хронологического принципа, что позволяет лучше проследить динамику решения данной проблемы и определить круг вопросов, на которые предстоит ответить.

Историография XIX -первой половины XX века. С обнаружением и прочтением египетских надписей о войнах Мернептаха и Рамсеса III с северными народами в конце XIII- начале XII вв. до н.э. возникла проблема происхождения этносов, напавших на Египет. Первоначально зародившись в недрах египтологии, проблема «народов моря» постепенно вышла за ее рамки, став символом кризисного периода в Восточном Средиземноморье и Южной Европе на переходе от Позднебронзового к раннежелезному веку.

Первым поставил рассматриваемую проблему в середине XIX века Э. де Руже, который считал, что имена народов луку, акайваша, турша, гиакалуша и шардана в текстах времени Мернептаха отражают названия стран Средиземноморья: он полагал, что эти народы были выходцами из Ликии, Ахайи, Тирсении в Западной Италии, Сицилии и Сардинии [Rouge de, 1867, с. 23-25]. Характер их участия он расценивал как наемничество по аналогии с шардана, которых Рамсес II использовал в качестве наемников. Нападение на Египет при Рамсесе III, возглавляемое пелесет , которых де

1 Э. де Руже не отождествлял египетских пелесет ни с филистимлянами, ни с пеласгами, но в одном письме он указывал, что препятствием для подобной точки зрения являются филологические трудности [Vandersleyen, 1985, с. 41, прим. 10]. Вообще до сих пор неясно, кто первым предпринял подобное отождествление. Некоторые исследователи считали, что это сделал Ф. Шампольон [Maspero, 1897, с. 463, прим. 1; Nibbi, 1975, с. 5]. Однако, по мнению К. Вандерслеена, исследовавшего этот вопрос, Шампольон нигде не называл пелесет филистимлянами, хотя и заметил впервые этот египетский этноним на стенах храма в Мединет Абу. Первыми это сделали В. Осборн в 1846 году и Э. Хинкс в 1847 году, а Г. Масперо, знакомый по их работам с упоминанием Ф. Шампольоном пелесет, ошибочно приписал ему и приоритет отождествления между египетским

Руже считал палестинскими соседями Египта, рассматривалось им как пограничный конфликт, в котором пелесет используют, как и ливийцы при Мернептахе, вспомогательные контингента все тех же шардана, шакалуша и турша, а также новые народы дануна, текер, вашаша. Таким образом, Э. де Руже не видел в этих событиях ничего иного, кроме конфликта с традиционными врагами Египта — ливийцами и обитателями Палестины, считая «народы моря» просто наемниками.

Ф. Шаба [Chabas 1872, с.292-296], исследовавший египетские тексты о войнах Мернептаха и Рамсеса III, обратил внимание, что пелесет ничем не отличаются по вооружению от европейских народов шардана и шакалуша, которые изображены на рельефах Мединет Абу. На основании этого он сделал вывод, что на Египет напали не соседи из Палестины, как считал Э. де Руже, а пеласги, выходцы из Эгеиды. Таким образом, стало возможным говорить о связях иелес^т-филистимлян с Эгеидой.

Г. Масперо [Maspero, 1873, с. 84-86, 1896, с. 432; 1897, с.463] развил тезис Ф. Шаба о миграции пелесет. Все народы, напавшие на Египет, он объединил под именем «народы моря» и поместил их в Малую Азию. Г. Масперо полагал, что шардана достигли Сардинии, а шакалуша —Сицилии. Только акайваша-ахейцы и л^лу-ликийцы сохранили свои территории, хотя также были потревожены. Импульсом к уходу части населения Малой Азии, по его мнению, стала миграция фригийцев с Балкан в Малую Азию. Первоначальной миграцией, вызвавшей подвижки фригийцев и дорийцев, стала миграция иллирийцев из Северной Европы на Балканы. В результате многоступенчатой миграции шардана, шакалуша, турша, акайваша и луку этнонимом и филистимлянами [Vandersleyen, 1985, с. 40, прим. 9]. Во всяком случае, в работах Ф. Шаба и Г. Масперо пелесет уже считались эквивалентом и филистимлянам, и пеласгам.

Г. Масперо считал шакалуша и текер одним народом, который населял город Сагалассос в верховьях Меандра на западе Малой Азии [Maspero, 1896, с. 587]. Египетский этноним текер он также сравнивал с античными сикулами [Maspero, 1897, с. 464, прим. 1]. принимают участие в нашествии ливийцев на Египет. Для филистимлян-пеласгов Г. Масперо прочерчивает путь с Крита в Карию, а из Карии -- в Левант и Палестину. Г. Масперо подтверждает свою гипотезу о малоазийском происхождении шардана и шакалуша топонимами Сагалассос в верховьях Меандра и Сарды в Лидии. В противовес Э. де Руже, который считал, что шардана и шакалуша — выходцы из Сардинии и Сицилии, Г. Масперо полагал, что Сардиния, Сицилия, а также Этрурия ~ это вторая родина, которую обрели шардана, шакалуша и турша после набегов на Египет.

Несмотря на отсутствие надежных доказательств, отдельные положения плодотворной гипотезы Г. Масперо встречаются в разных комбинациях у современных исследователей. Так, считается, что пелесет-филистимляне, относящиеся к иллирийцам, вышли с северо-запада Балкан, акайваша египетских источников — ахейцы либо Малой Азии, либо Эгеиды. Турша до сих пор сопоставляют с тирсенами-этрусками, шардана и шакалуша - с догреческим населением Сицилии и Сардинии.

Следовательно, можно сказать, что почти в полном виде миграционная гипотеза происхождения «народов моря» оформилась в XIX веке.

Р. Макал истер [Macalister, 1914] в работе, посвященной филистимлянам, поддержал Г. Масперо в соотнесении шардана с названием Сарды в Лидии, но Сагалассос и шакалуша он считал случайным созвучием [Macalister, 1914, с. 25]. Он назвал переселение филистимлян «великим маршем» на юг через Малую Азию, Сирию, Палестину по суше и по морю. «Ясно, что это - не военная экспедиция, но миграция странников в поисках нового дома» [Macalister, 1914, с. 25], что совпадает и с современным общепринятым видением проблемы.

Э. Мейер [Meyer, 1928] в связи с открытиями фактов разрушения многих центров позднебронзового века в Греции и на Ближнем Востоке в начале XX века переписал историю на отрезке 1600-1200 гг. до н.э. использовав гипотезу Г. Масперо, не подвергая ее сомнению, а принимая как исторический факт. Согласно Э. Мейеру, первоначальная прародина «народов моря» находилась в Эгеиде [Meyer, 1928, с.556]. Э. Мейер развивал мысль о том, что миграции «народов моря» — это часть миграций индоевропейцев Европы (дорийцев, фригийцев, италиков) позднебронзового века из Подунавья в Восточное и Западное Средиземноморье.

Таким образом, еще исследователями XIX - первой половины XX века разрушения центров цивилизаций Восточного Средиземноморья в XIII-XII вв. до н.э. и атаки «народов моря» на Египет связывались с индоевропейскими миграциями в Южной Европе. Однако отсутствие известных в настоящий момент фактов не позволило историкам XIX — первой половины XX века прийти к правильным заключениям относительно природы движения «народов моря».

Историография второй половины XX века. Успехи в археологическом исследовании Южной и Юго-Восточной Европы, Малой Азии, Сирии и Палестины позволили подключить к решению проблемы археологические материалы позднебронзового века этих регионов. Обнаружение угаритских архивов и новых хеттских документов значительно расширило базу источников рассматриваемой проблемы. Все это привело к тому, что со второй половины XX века проблема «народов моря» становится объектом монографических исследований, а в последнее время - тематических конференций.

Сохраняя хронологический принцип изложения историографии, работы по проблеме «народов моря» второй половины XX века, на мой взгляд, следует разделить на 3 группы в зависимости от типов источников, использовавшихся в них, и поставленных задач:

К первой группе следует отнести исследования, цель которых заключается в создании общей исторической реконструкции событий, связанных с движением «народов моря», установлении исходной области данного явления и причин, вызвавших его, построении относительной хронологии этого процесса на основании всех имеющихся в распоряжении исследователя археологических и письменных источников.

Ко второй группе относятся исследования, которые при изучении феномена «народов моря» базируются на письменных источниках лишь отдельно взятого региона, затронутого движением «народов моря» (например, только на египетских письменных памятниках - А.С.).

Третью группу образуют работы, которые базируются, в основном, на археологическом материале (в частности, на анализе смены керамических стилей на территориях, затронутых движением «народов моря» « А.С.), и в которых делается попытка создать относительную хронологию этого явления, а также установить путем сравнительно-типологического анализа археологических артефактов исходную область этого процесса и выявить демографические изменения, им вызванные.

К первой группе относятся исследования комплексного характера, представленные работами В. Олбрайта [Albright, 1950], Г. Уэйнрайта [Wainwright, 1961], Р. Барнета [Barnett, 1975], А. Штробеля [Strobel, 1976], Н. Сандарс [Sandars, 1978], Ф. Шахермейра [Schachermeyr, 1980; 1982; 1986], Г. Лемана [Lehmann, 1985; 1996], Дж. Мул и [Muhly, 1992], Р. Друза [Drews, 1993], Э. Цангера [Zangger, 1994; 1995], А. Нибби [Nibbi, 1975], К. Вандерслеена [Vandersleyen, 1985], Л.А. Гиндина и В.Л. Цымбурского [Гиндин, Цымбурский,1996; Цымбурский, 1994] А. А. Немировского [Немировский, 2001; 2002].

В. Олбрайт в своей большой статье «Некоторые факты истории Древнего Востока и гомеровский вопрос» впервые связал цикл преданий о Троянской войне3 с триумфальными надписями эпохи Мернептаха и Рамсеса III в честь победы над «народами моря» [Albright, 1950, с. 162, 165, 167].

3 В. Олбрайт убедительно показывает, что «Илиада» отражает реалии конца XIII в. до н.э., то есть периода заката микенской цивилизации [Albright, 1950, с. 163-166], что уже делает гомеровский эпос полновесным историческим источником и позволяет привлекать его данные к решению проблемы «народов моря»

Обращаясь к вопросу идентификации этнонимов «народов моря», он считает, что акайваша -- это ахейцы. Луку, пиратов амарнских писем, он определяет как ликийцев, шардана" - как позднейшее население Сардинии [Albright, 1950, с. 167]. Возросшую активность «народов моря» первой волны В. Олбрайт связывает с ослаблением хеттов после завоеваний Тудхалияса IV на западе Малой Азии, и Микенской Греции, которая стремилась к колонизации прибрежных районов запада Малой Азии. Доказательства активизации народов юго-запада Малой Азии В. Олбрайт видит в тексте о Маддуваттасе5, который он датирует концом XIII в. до н.э. [Albright, 1950, с. 168].

Рассматривая топонимы времени Рамсеса II и хеттские данные о западно-малоазийском союзе Ассува, исследователь приходит к выводу, что все события на западе Малой Азии во второй половине XIII в. до н.э. «доказывают, что в регионе происходит процесс роста этнического самосознания и агрессивности» [Albright, 1950, с. 169]. Эти процессы В. Олбрайт связывает с формированием конфедерации Ассува, которой нанес поражение Тудхалияс IV.6

4 По мнению В. Олбрайта, топоним Сарды в Лидии, амарнские и угаритские ширдана нельзя сопоставлять с шардана времени Рамсеса II и Мернептаха, так как это сталкивается с филологическими сложностями. Первым не-египетским историческим упоминанием о шардана он считает финикийскую надпись IX в. до н.э. из Сардинии [Albright, 1950, с. 167].

5 Хеттский текст «Обвинения Маддуваттаса» (KUB XIV, 1) рассказывает о завоеваниях западно-малоазийского правителя Маддуваттаса в Анатолии и на Кипре в связи с ослаблением хеттской гегемонии. Сейчас этот текст датируется не концом XIII в. до н.э., а второй половиной XV в. до н.э. (см. главу I, 1.1 - А.С.), что делает невозможным привлечение его к рассмотрению движения «народов моря» конца XIII - начала XII вв. до н.э.

6 Поскольку в Ассуву входили Ликия, Кария, Мисия и Троя (хетт. Лукка, Каркиса, Маса, Таруиса), то В. Олбрайт считает, что этот союз строго соответствует упомянутой в «Илиаде» троянской конфедерации [Albright, 1950, с. 169]. Причину Троянской войны Олбрайт видит именно в возникновении союза западно-малоазийских государств Ассува

Обращаясь к вопросу идентификации «народов моря» второй волны времени Рамсеса III, В. Олбрайт разбирает гипотезу об иллирийских корнях имени пелесет, но замечает, что равенство пелесет — пеласги предпочтительнее исторически. Он считает, что текер надо сближать с сикулами, а дануна — с греками-данайцами на основании финикийских и ассирийских источников I тыс. до н.э. [Albright, 1950, с. 171-172].

Исследование В. Олбрайта следует признать классическим, так как, несмотря на увеличение объема источников, намеченные ученым направления решения проблемы «народов моря» до сих пор не устарели. В целом В. Олбрайтом воссоздается картина исторических событий конца XIII - начала XII в. до н.э., элементы которой впоследствии повторяются в работах Г. Уэйнрайта, Р. Барнета, И. Зингера, JI.A. Гиндина и B.JL Цымбурского и других.

Проблеме локализации «народов моря» посвящена серия статей Г. Уэйнрайта [Wainwright, 1939, 1954, 1956; 1959; 1961; 1964]. В качестве источников он использует как древнеегипетские изобразительные и письменные памятники, так и данные Ветхого Завета, древнегреческую традицию, хеттскую и античную ономастику Малой Азии и данные археологии Восточного Средиземноморья. В результате Г. Уэйнрайт воссоздает карту размещения «народов моря» в Малой Азии, откуда, по его мнению, они и нападали на Египет. Рассматривая первую волну времени Мернептаха, он располагает племена «народов моря» следующим образом: турша и шакалуша помещаются исследователем в Троаде и на юге античной Лидии, акайваша — вокруг Милета, племена луку — в античной Ликии, которой соответствует также хеттская страна Лукка [Wainwright, 1961, карта п.7 который блокировал экспансию Микен на запад Малой Азии, сокращая жизненно важную для греков торговлю. [Albright, 1950, с. 172].

7 По мнению Уэйнрайта, на обитание «народов моря» поблизости друг от друга указывает обшее окончание -Si в их названиях. Руководствуясь данными списков Рамсеса II, в

Касаясь второй волны «народов моря» времени Рамсеса III, Уэйнрайт, основываясь на рельефах Мединет Абу, выделяет в ней группу племен -пелесет, текер и дануна, которые схожи между собой по одежде, внешности, вооружению, головному убору (перьевому iiDieMy)[Wainwright, 1961, с.74]. Исследователь сравнивает рельефы Мединет Абу с изображением воина из Энкоми (древний Саламин на Кипре) на пластинке из слоновой кости в характерном для этой группы «народов моря» перьевом шлеме и полагает, что это изображение текер-тевкра [Wainwright, 1961, с.75, рис.4] Он приходит к выводу, что этот регион при Рамсесе III входил в зону обитания «народов моря» [Wainwright, 1961, с.76]. В этой связи Уэйнрайт возвращается к высказанной еще в 19 веке гипотезе Г. Бругма [Brugsch, 1877, с.603-605], согласно которой города из топонимического списка Мединет Абу под № 7-11, до этого не встречавшиеся в египетских источниках, Srmsky, Ktyn, lymr, Sr, Itr (в условном чтении Сарамиски, Китин, Аймар, Сер, Итер) — это кипрские города Саламин, Китион, Марион, Солои и Идалион, известные из античных источников, и полагает, что их также можно связать с «народами моря», в особенности с текер-тевкрами, потому что в античной традиции существует предание, что Тевкр основал Саламин на Кипре [Wainwright, 1961, с.76-77].

Касаясь исходной локализации племен второй волны «народов моря», Уэйнрайт считает, что они должны были обитать в одном регионе в силу особого сходства в одежде и вооружении и называет область античной Киликии. Для подтверждения своей гипотезы Уэйнрайт ссылается на то, что которых перечисляются побежденные малоазийские страны-союзники хеттов в битве при Кадете — Маса, Каркиса и Лука, Уэйнрайт сравнивает их с античными Мисией, Карией и Ликией и поэтому помещает луку на юго-западе Малой Азии. Тургиа он сравнивает с хеттской страной Таруисой, греческой Троей, и помещает их в Троаду, ишкалуша - с топонимом Сагалассос в Писидии. Акашшиш Г. Уэйнрайт считает синонимом ахейцев и хеттской страны Аххиява. Поскольку в хеттских документах с этой страной связан город Милаванда-Мшет, исследователь именно там и помещает акайваиш. в Ветхом Завете родиной /7£/7есе/и-филистимлян назван Кафтор (егип. Кефтиу). Исследователь отрицает общепринятое отождествление Кафтора-Кефтиу с Критом и выдвигает альтернативную точку зрения, согласно которой этот топоним связан с античной Киликией. В качестве доказательства он приводит зафиксированное античными источниками имя царя Киликии Кабдероса, который, по его мнению, послужил эпонимом для библейского Кафтора — египетскому Кефтиу [Wainwright, 1961, с.78]. Связь текер-тевкров с Киликией Уэйнрайт устанавливает, используя миф об основании Аяксом, сыном Тевкра в нижнем течении реки Каликадн города Олба. Для доказательства локализации дануна в Киликии Уэйнрайт использует финикийско-лувийскую билингву, найденную в Кара-тепе и относящуюся к IX-VIII вв. до н.э. В надписи упомянут царь Азитавадда, который правил народом б^шут-данунитов и причислял себя к династии, основанной Мопсом (финик. Bt Мор$ - «Дом Мопса»). Уэйнрайт ссылается на сходство киликийских данунитов и «народа моря» дануна и полагает, что это один и тот же народ. Кроме того, он привлекает греческую легенду о Мопсе, который после Троянской войны пришел в Киликию, и на основании присутствия в Киликии множества топосов, связанных с Мопсом, помещает там дануна [Wainwright, 1961, с.79-81].

Поскольку гипотеза Г. Уэйнрайта явно направлена на малоазийское происхождение обеих волн «народов моря», и за пределы очерченного им региона исследователь не выходит, то это, на мой взгляд, отрицательно сказывается на создании объективной реконструкции движения «народов моря». В то же время к несомненным достоинствам работы относится огромный объем информации, который был проработан Г. Уэйнрайтом. Однако выводы исследователя, по моему мнению, свидетельствуют не об анатолийской «прародине» всех племен «народов моря», а об одном из направлений движения «народов моря» - малоазийском.

Р. Барнет [Barnett, 1975, с. 359 - 378] в разделе «Кембриджской древней истории», посвященном «народам моря», подвел итог состоянию исследования темы на момент публикации. Прежде всего, он отмечает, что к решению проблемы «народов моря» необходимо привлекать не только клинописные и иероглифические источники, но и данные древнегреческой традиции, хотя последние следует использовать чрезвычайно осторожно.

Переходя непосредственно к рассмотрению проблемы, Барнет кратко обрисовывает ситуацию в Анатолии и на Ближнем Востоке в XIII в. до н.э., предшествующую вторжению «народов моря», и замечает, что после египетских источников эпохи Амарны (когда впервые упоминаются «народы моря» гиардана и луку- А.С.) северные народы встречаются в списках западно-анатолийских союзников хеттов в битве при Кадете. К ним он относит египетские этнонимы и топонимы Drdn, Krks, Ms, R/lk. Первые два имени он вслед за В.Олбрайтом связывает с дарданцами, которые населяли по данным греческих источников, Троаду, и обитателями античной Карии, (хетт. Каркиса), соответственно. Относительно остальных имен он колеблется, говоря, что египетский топоним Ms (хеттское Маса) может быть отождествлен с большой натяжкой с античной Мисией. Высказанную Э. де Руже еще в XIX веке гипотезу о тождестве египетского топонима R/lk с античной Ликией Барнет не поддерживает, замечая, что самоназвание ликийцев, согласно греческой традиции, было термилы. По его мнению, египетский топоним R/lk следует отождествлять с античной Ликаонией [Barnett, 1975, с. 359-361]. Все вышеупомянутые рассуждения Барнета явно направлены на локализацию прародины части «народов моря» в Анатолии, хотя большая часть топонимов и этнонимов, связанных с битвой при Кадеше, в списках «народов моря» не упоминаются.

Рассматривая нападение «народов моря» на Египет при Мернептахе и Рамсесе III, Барнет находит аналогию этим историческим событиям в древнегреческой традиции. Он считает, что легенда о западно-малоазийском царе Мопсе, который после окончания Троянской войны объединился с ахейцами и прошел с боями через Анатолию до Сирии и Палестины, основывая города, является реминисценцией миграций «народов моря». В этой связи Барнет упоминает об открытии в 1950 году надписи царя Асситивадды в Кара-тепе (юг современной Турции - А.С.), в которой тот называется царем народа данунитов и причисляется к дому Мопша. Он считает, что присутствие на юге Анатолии народа данунитов, которых Барнет вслед за Олбрайтом отождествляет с греками-данайцами и с «народом моря» времени Рамсеса III дануна, и легенда о походе Мопса вместе с ахейцами являются остатками грандиозного по размаху движения «народов моря». Кроме того, Барнет вновь обращается к хеттскому документу «Обвинения Мадцуваттаса», в котором в сильно разрушенном фрагменте текста упоминается некий властитель Muksus. Барнет относит этот документ к кризису в Хеттской империи в конце XIII в. до н.э. и полагает, что Муксус хеттских документов тождественен Мопсу греческих легенд и Мопшу надписи Аситавадды, а, следовательно, являлся историческим лицом, связанным с движением «народов моря». Данные ближневосточных источников и древнегреческой традиции Барнет иллюстрирует археологическими свидетельствами о разрушении позднебронзовых городов в Малой Азии, на Кипре, в Сирии и Палестине в конце XIII - начале XII вв. до н.э. [Barnett, 1975, с. 363 - 366; 370].

Главным достижением Р. Барнета является то, что он одним из первых связал данные древнегреческой традиции о походе Мопса и надпись Аситавадды с движением «народов моря» [Barnett, 1953, с. 142 и сл.]. Однако привлечение к исследованию движения «народов моря» конца XIII — начала XII вв. до н.э. хеттского текста «Обвинения против Маддуваттаса» и отнесения его к этому периоду, на мой взгляд, ошибочно, поскольку на основании анализа языка и графики этот документ датируется концом XV — началом XIV вв. до н.э., и, по моему мнению, является хеттской аналогией письмам из дипломатического архива Тель-эль-Амарны, которые упоминают о раннем появлении отдельных групп «народов моря» на Ближнем Востоке (см. главу I, 1,1 -А.С.).

В качестве причин движения «народов моря» Р. Барнет [Barnett, 1975, с. 360-361] на основе ближневосточных и египетских источников, а также данных древнегреческой традиции осторожно называет голод, охвативший Восточное Средиземноморье в конце XIII — начале XII вв. до н.э., однако, этого, на мой взгляд, явно недостаточно, поскольку подобная причина не объясняет многих исторических фактов, например, разрушения в Центральной и Южной Греции в конце XIII в. до н.э. микенских городов и массовый отток ахейского населения в Восточное и Западное Средиземноморье (см. главы I, 1.2 - А.С.). Кроме того, Р. Барнет не высказывает своего мнения относительно характера и связи двух волн «народов моря» - при Мернептахе и Рамсеса III, что не позволило ему выяснить ключевые аспекты этого феномена. Говоря о частностях, следует отметить, что Р. Барнет использует устаревшие данные. Так, например, численность павших в битве с войсками Мернептаха акайваша, упомянутых в стеле Атрибиса (2201 человек), дается по сделанному в начале XX века подсчету Дж. Брэстеда, хотя сейчас установлено, что их число составляло 1213 человек [Kitchen, т.4, с.22].

Таким образом, работа Р. Барнета хотя и является итоговым очерком по исследуемой теме, однако она не объясняет всех имеющихся исторических фактов и не создает общей модели движения «народов моря».

Исследование А. Штробеля [Strobel, 1976] также следует отнести к разряду комплексных, так как он привлек к решению проблемы «народов моря» все известные на момент издания книги археологические, письменные и нарративные источники из различных регионов Эгеиды, Малой Азии, Сирии, Палестины, Кипра и Египта. Главная мысль исследователя состоит в том, что «народы моря» это никто иные как микенские греки, которые были вынуждены мигрировать со своей родины в Эгеиде из-за внутреннего перелома, голода, изменения климата [Strobel, 1976, с. 135, 265-266]. В качестве доказательства он приводит данные табличек линейного письма Б конца XIII в. до н.э., в которые упоминается о довольствии для женщин и детей, а также о переброске вооружения и дислокации воинских подразделений на побережье юго-западного Пелопоннеса [Strobel, 1976, с. 133-135]. Штробель считает, что это свидетельство подготовки большого военного похода за море, причем вначале, по его мнению, должен был выступить военный авангард, а затем начаться миграция населения [Strobel, 1976, с. 134]. Анализируя египетские источники, он полагает, что выступление эгейско-малоазийских народов при Мернептахе было прелюдией к их переселению 30 лет спустя при Рамсесе III, а союз с ливийскими племенами указывает на «высокую степень дипломатической активности в Восточном Средиземноморье» [Strobel, 1976, с. 266]. Кроме того, Штробель замечает, что места, по которым прошли «народы моря», были «сильно микенизированными» областями [Strobel, 1976, с.265-266]. Говоря о разрушении микенских центров в конце XIII в. до н.э., Штробель полагает, что ответственных за это следует искать в позднемикенском мире, однако он не конкретизирует свое высказывание [Strobel, 1976, с.267].

Я согласен в целом с выводом А. Штробеля о том, что «народы моря» происходили из микенского мира, однако это понятие довольно расплывчатое, и в него могут включаться как собственно микенские греки, так и западно-малоазийские народы, частично воспринявшие микенскую культуру и являющиеся ее адептами. Штробель, однако, фактически говорит о «народах моря» как о микенцах, что крайне упрощает понимание этого сложного феномена. Кроме того, на мой взгляд, исследователем неправильно понимается связь первой и второй волн «народов моря» (см. гл. I-II - А.С.). Трактовка же А. Штробелем данных пилосских табличек вообще вызывает недоумение. В целом, говоря о крушении большинства микенских центров в конце XIII в. до н.э. (что, по мнению исследователя, было катализатором движения микенцев в Восточное Средиземноморье — А.С.) А. Штробель называет в качестве главных причин одновременно и голод, и климатические изменения и нападение неизвестного врага, не отдавая приоритет чему-то одному [Strobel, 1976, с. 135].

РОССИЙСКАЯ ГССУДДРСТ5'К'?Д1 41

Проблему «народов моря» исследовала в своей монографии Н. Сандарс [Sandars, 1978]. Рассматривая катастрофические последствия движения «народов моря», она замечает, что оно затронуло практически все государства Восточного Средиземноморья: «Стабильность в Восточном Средиземноморье обеспечивалась балансом между хеттами и Египтом, и со смертью Рамсеса II и Тудхалияса IV ей пришел конец. Затем последовал коллапс египетского влияния в Леванте, тотальное разрушение Хеттской империи в Анатолии, крушение царств в Леванте, на Кипре, в материковой Греции. В Эгеиде и Анатолии до конца IX в. до н.э. наступили «темные века», в Леванте происходили нашествия арамеев и борьба израильтян за ханаанские твердыни» [Sandars, 1978, с. 10]. Следовательно, проблему этнических процессов, происходившие в Восточном Средиземноморье в XIII-XII вв. до н.э., по ее мнению, следует решать, на широком фоне истории и археологии не только Египта, но и Центральной Европы, Эгеиды, Малой Азии, Кипра, Сирии и Палестины.

Исследовательница анализирует обстановку в указанных регионах, начиная с начала XIII в. до н.э., и пытается найти причины катастрофических процессов конца XIII — начала XII вв. до н.э. По ее мнению, «народы моря» -не единая общность, которая располагалась в одном месте. Они занимали разные территории, хотя зафиксированы египетскими источниками в качестве единой конфедерации. Области, откуда они появились, ясно указывают на Восточное Средиземноморье с прилегающими областями ~ от Египта на юге до северных границ Греции, Сардинии и Сицилии. По мнению Н. Сандарс, если бы не существовало египетских источников, то о «народах моря» просто бы не знали [Sandars, 1978, с.9-10].

Касаясь состава первой волны «народов моря», она повторяет традиционные точки зрения о происхождении турша-тирсенов из Лидии, акайваша-ахейцев из Ахейской Греции, луку — из Ликии. Для шакалуша автор книги затрудняется определить исходную территорию, хотя и замечает, что после нашествия «народов моря» они ушли в Западное

Средиземноморье, где известны по данным античной традиции как обитатели Южной Италии и Сицилии — сикулы. Шардана, по мнению Сандарс, являются выходцами из Угарита, о чем свидетельствуют, прежде всего, рогатые шлемы, прототипы которых она усматривает в головных уборах, характерных для Северной Сирии. После разрушения Угарита и поражения от Рамсеса III они перебрались сначала на Кипр, а потом на Сардинию, которой они дали свое Ha3BaHHe[Sandars, 1978, с.199].

Рассматривая происхождение второй волны «народов моря» Сандарс испытывает определенные затруднения в вопросе об определении их «прародины». Так, в качестве первоначального места обитания пелесет-филистимлян исследовательницей называется сразу несколько регионов -Эгеида, Кавказ и Анатолия. Дануна, по ее мнению, могут быть сопоставлены как с греками, так и с библейским племенем Дан [Sandars, 1978, с. 165; 199], вашаша без всякой аргументации связываются Сандарс с хеттским названием Трои-Илиона Вилусой [Sandars, 1978, с.158].

Касаясь характера присутствия групп «народов моря» в египетских войсках, Сандарс замечает, что наемничество — распространенная форма участия разных народов в политических событиях XIII в. до н.э. С наемниками Сандарс связывает и проникновение из Центральной Европы в Восточное Средиземноморье нового типа вооружения, в частности, не характерного для этого региона меча (так называемый тип Науе II - А.С.), изображения которого встречаются на рельефах Мединет Абу у сражающихся «народах моря». Это заставляет ее обратить внимание как на области Эгеиды, так и на балкано-дунайский регион, где в это время происходит переход центрально-европейского бронзового века от средней фазы к поздней, причем повсеместно распространяется новый комплекс вооружения, включая копья, мечи, доспехи, кельты, что свидетельствует о перевооружении в связи с военной опасностью. Корни нового типа вооружения исследовательница усматривает в культурах позднебронзового века дунайско-карпатского региона (культуры Сабатиновка и Ноуа). Кроме того, она отмечает несомненный факт присутствия племен с Северных Балкан в Греции конца XIII в. до н.э., что доказывается находками в ахейских центрах вместе с керамикой заката ахейской цивилизации (стиль ПЭ III В/С) нехарактерной для Греции грубой лепной керамики, которую Н. Сандарс также связывает с культурами позднебронзового века Северных Балкан и Подунавья. Таким образом, по ее мнению, проблема «народов моря» оказывается напрямую связанной как с катастрофической гибелью ахейских центров на Пелопоннесе в конце XIII в. до н.э., так и с переменами в культурах позднебронзового века балкано-дунайского региона [Sandars, 1978, с. с.191-195].

К бесспорным достижениям работы Н. Сандарс относятся указания на дунайско-карпатские культуры позднебронзового века как на очаг распространения нового типа вооружения, который «народы моря» принесли в Восточное Средиземноморье. Однако нельзя не отметить такой недостаток работы, как сомнение исследовательницы в определении «прародины» или этнической составляющей «народов моря», когда, например, в качестве их мест первоначального обитания называются географически отдаленные друг от друга регионы, или в качестве этноса указываются совершенно не связанные исторически друг с другом народы, что препятствует ясному пониманию этого феномена.

Ф. Шахермейр в ряде своих работ [Schachermeyr, 1980; 1982; 1986] выдвинул на базе археологических и письменных источников из различных регионов Восточного Средиземноморья и Эгеиды концепцию, связанную с движением «народов моря». Касаясь вторжения северных народов в союзе с ливийскими племенами времени Мернептаха, исследователь полагает, что эта первая волна не носила характер переселения, а была лишь участием наемников на стороне ливийцев в нашествии на Египет [Schachermeyr, 1982; с.43]. Шахермейр не рассматривает этих наемников как изолированное явление, а говорит о тенденции формирования подобных союзов в Восточном Средиземноморье в XV-XIII в. до н.э., приводя как пример найденные в Микенах украшения и оружие, которые были чуждыми для Ахейской Греции и, по мнению Шахермейра, были занесены туда воинами-наемниками из Адриатики, Италии и с Балканского полуострова [Schachermeyr, 1982; с. 46]. Тот факт, что большинство из племен «народов моря» {акайваша-ахейцы, лулу-ликийцы и турша-тц^сены — этруски или, по моему мнению, троянцы - А.С.) первой волны не участвовали во второй времени Рамсеса III, свидетельствует, по мнению исследователя, о том, что эти народы сами пострадали от нее [Schachermeyr, 1982; с.45-46].

Рассматривая вторую волну «народов моря» времени Рамсеса III, Шахермейр полагает, что племена, составившие ее ядро, были выходцами с запада Балканского полуострова и побережья Адриатического моря, которые первоначально напали на государства Ахейской Греции и разрушили их, а затем вторглись в страны Восточного Средиземноморья. Основной этнической составляющей второй волны «народов моря», по мнению исследователя, были иллирийские племена, что, по его мнению, подтверждается сходством топонимики Западных Балкан и областей Адриатики с этнонимами племен второй волны «народов моря», зафиксированных в египетских источниках времени Рамсеса III [Schachermeyr, 1982, с.40; 1986, с. 336]. Шахермейр полагает, что отдельные набеги иллирийских племен на микенский мир относятся к началу XIII в. до н.э. и в качестве доказательства приводит найденные в Микенах остатки домов, которые находились вне городской стены и были разрушены и сожжены в это время без последующего восстановления. Именно эта дестабилизирующая обстановка в материковой Греции вынудила, по его мнению, значительную часть ахейского населения покинуть Грецию во второй половине XIII в. до н.э. и основать новые поселения на островах Эгейского архипелага, в Сицилии, на западе Малой Азии и на Кипре. Шахермейр предполагает, что около 1220 г. до н.э. был предпринят большой штурм Греции с суши - филистимлянами и тевкрами, с моря - шакалуша и другими, после чего захватчики предприняли набег на Крит. Некоторые вожди отдельных варварских племен осели в Греции и образовали свои собственные княжества, другие «ненасытные. до переселений и грабежа хотели, однако, покорить весь цивилизованный мир, Малую Азию, Сирию и, прежде всего Египет» [Schachermeyr, 1986, с.336]. На мой взгляд, такая гипотеза совершенно умозрительна и никак не подтверждается имеющимися источниками.

Говоря об обстановке в Восточном Средиземноморье, предшествовавшей нападению на страны Переднего Востока «народов моря», Шахермейр замечает, что пиратские рейды известных по египетским источникам племен шардана и шакалуша представляли постоянную угрозу странам региона еще с первой половины XIII в. до н.э., и сравнивает их со средневековыми норманнами [Schachermeyr, 1986, 340]. Сначала, по его мнению, это были небольшие эскадры, для отпора которым последний хеттский царь Суппилулиумас II вынужден был предпринимать энергичные оборонительные меры и посылать эскадру вассальных левантийских государств в Ликию. Тот факт, что Суппилулиумас II предпринял единственный за всю историю существования хеттской державы морской поход на Кипр, по мнению Шахермейра свидетельствует о том, что там уже обосновались «народы моря». [Schachermeyr, 1986, стр. 341].

Реконструируя ход события, непосредственно связанный с нападением на Египет «народов моря» при Рамсесе III, Шахермейр считает, что захватчики имели четкий план подготовки завоевания стран Востока, для чего они готовились несколько лет (на подготовку к нашествию Шахермейр, очевидно, отводит время между 1220 г. до н.э., когда, по его мнению, «народы моря» захватили Ахейскую Грецию, и 1193 г. до н.э., когда они первый раз атаковали Египет на 5-й год правления Рамсеса III - А.С.). Когда приготовления закончились, у них уже был единый план нападения. Поход, по Шахермейру, начался с перехода через Геллеспонт при поддержке кораблей с моря, причем Троя Vila (археологический эквивалент гомеровской Трои) была разрушена «народами моря», в который входили и контингенту покоренных ими ахейцев. Для осуществления своих планов главным сухопутным силам второй волны «народов моря» ~ филистимлянам и тевкрам — была нужна поддержка не только морских пиратов шакалуша-сикулов, но и микенских флотов Крита, островов Эгейского архипелага и материковой Греции, для чего, по его мнению, с покоренными ахейцами было заключено соглашение [Schachermeyr, 1986, с. 341-342].

Затем захватчики прошли через Анатолию в Левант, включив, согласно Шахермейру, в свои ряды как малоазийских ахейцев, так и обитателей государства Арцавы (приблизительно соответствует античной Лидии — А.С.), что нашло свое отражение в греческом эпосе в легенде об объединении ахейцев, шедших из-под разоренной Трои, с лидийским царем Мопсом и их совместном походе через Малую Азию в Сирию [Schachermeyr, 1986, с. 342]. Главная часть войска повернула во внутренние части Малой Азии, где разрушили, по мнению исследователя, столицу хеттов Хаттусу, чтобы хетты не ударили им в тыл на их пути в Сирию, Палестину и Египет [Schachermeyr, 1986, с. 343]. Затем «народы моря» направились в Киликию, где соединились со своим флотом, после чего ими были завоеваны Сирия и Кипр. Ссылаясь на данные египетских источников, Шахермейр полагает, что захватчики разбили лагерь в Сирии, в Амурру, для сбора своих разрозненных отрядов, чтобы затем, объединившись, выступить против Египта [Schachermeyr, 1986, с. 344-345].

Касаясь судьбы «народов моря» после поражения от Рамсеса 111 Шахермейр замечает, что часть из них осталась в Египте, где они образовали элитный военный корпус, воины которого наделялись землей, другая часть {текер-тевкры и лел^се/я-филистимляне) поселились в Палестине, дав ей свое название. Постепенно они ассимилировались более многочисленным семитским населением, и, в конце концов, растворились в нем. Некоторые племена «народов моря» обосновались на Кипре, другие - в Киликии, где созданные ими царства просуществовали вплоть до первой половины I тыс. до н.э. [Schachermeyr, 1986, с. 346].

Труды Шахермейра являются типичным исследованием по моделированию исторического процесса на основе всех имеющихся типов источников, поэтому их можно с полным правом отнести к комплексным работам. Вместе с тем нельзя не отметить таких недостатков, как, например, вольное обращение с данными древнегреческих источников, когда в одном случае постулируется доверие к информации, извлекаемой из них, в другом ее данные полностью игнорируются или отрицаются (например, Шахермейр считает данные мифа о Мопсе, который объединился с ахейцами после Троянской войны, достоверными, и вместе с тем отрицает историчность Троянской войны). Ряд выводов исследователя вообще вызывает недоумение, поскольку не имеют никакой доказательной базы. Например, один из основных выводов о заключении филистимлянами и тевкрами союза с покоренными ими ахейскими греками и вовлечении их в совместный поход в качестве своих военно-морских сил не подкрепляется Шахермейром никакими данными письменных источников и нарративной традиции. Иллирийское же происхождение египетских пелесет и текер вызывает сомнение, поскольку для этнонима пелесет есть параллели как на Балканах, так и в Малой Азии, и отдавать приоритет тому или иному региону как исходному центру движения этого этноса возможно лишь при наличии дополнительной независимой линии доказательств такого приоритета. Для текер-тевкров вообще «нигде не прослеживаются глубокие связи, кроме региона, включающего Троаду» [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 147]. Постулат Шахермейра относительно спланированного военного похода против ближневосточных государств и Египта также, на мой взгляд, не выдерживает критики, так как египетские источники описывают движение «народов моря» как вынужденную эмиграцию из мест обитания (судя по надписям, страна пелесет и текер была разорена, и они не знали, куда идти -А.С.) и как переселение, а не продуманную военную акцию (например, изображение повозок с женщинами и детьми на рельефах в Мединет Абу вместе с воинами «народов моря»- А.С.).

Таким образом, многие из основополагающих выводов Ф. Шахермейра умозрительны и не подтверждаются источниками, что во многом снижает ценность его работ.

Ряд работ Г. Немана [Lehmann, 1970; 1985; 1996] также посвящены движению «народов моря» и воссозданию его относительной хронологии. Рассматривая первую волну «народов моря», Леман считает, что основной силой в ней были племена акайваша-ахейцев и турша-тирсенов. На основании списка павших Карнакской надписи и стелы Атрибиса он восстанавливает количественный коэффициент их контингентов в войске ливийцев — 3000 для акайваша и 1500-1700 для турша соответственно. Остальные «народы моря» — шакалуша, шардана и луку — являлись вспомогательными отрядами, чья численность не превышала нескольких сотен человек [Lehmann, 1985, с. 50-51]. Первая волна «народов моря», по Леману, происходила из районов Южной Эгеиды и юго-западного побережья Малой Азии, причем исследователь хотя и считает египетских акайваша ахейцами, но говорит, что они пришли не из материковой Греции, а с островов, что, по его мнению, объясняет их союз с племенами первой волны малоазийского происхождения. Леман считает, что островные ахейцы в отличие от обитателей материковой Греции образовали с «народами моря» не-греческого происхождения своеобразный симбиоз, что, по его мнению, доказывает их сосуществование на Кипре в XII в. до н.э. В упоминании египетских источников о том, что акайваша в отличие от других «народов моря» были обрезаны, Леман видит свидетельство влияния культур сиро-палестинского региона и Египта на минойский Крит и микенский мир [Lehmann, 1985, с. 52-55]. Говоря о связях Египта и Греции, Леман замечает, что египтяне еще со времени XVIII династии хорошо знали обитателей региона Эгеиды, что доказывают росписи в гробнице визиря Рехмира и надпись из храма Аменхотепа III, в которой упоминаются города материковой Греции и Крита. По мнению Лемана, тот факт, что после эпохи Амарны обитатели региона Эгеиды не встречаются на египетских изображениях, не говорит о том, что они не контактировали с египтянами. Он считает, что их черты, которые так подробно выписаны в египетских гробницах эпохи расцвета XVIII династии, с течением времени просто приобрели облик народов Сирии и Палестины, с которыми египтяне контактировали постоянно [Lehmann, 1985, с. 11-12].

Рассматривая вторую волну «народов моря», Леман в отличие от Шахермейра не считает ее централизованным, спланированным наступлением. Он говорит, что на основании угаритских источников, в которых упоминается маленькое количество вражеских кораблей, угрожавших Угариту, можно сделать вывод, что движение «народов моря» можно охарактеризовать как деятельность сравнительно небольших союзов воинов, чье происхождение следует искать в регионе Эгеиды [Lehmann, 1985, с. 35]. Объединение разрозненных отрядов произошло, по мнению Лемана, лишь на последнем этапе перед нападением на Египет, когда «народы моря» разбили лагерь в Амурру [Lehmann, 1985, с. 37]. Касаясь происхождения племен второй волны, Леман замечает, что, судя по типу вооружения и одежде, «первоначальная, исходная область. второй волны «народов моря» (в смысле этнокультурного происхождения) находилась не только вне Восточного Средиземноморья, но и вне микенско-эгейского мира» [Lehmann, 1985, с. 59]. Он считает исходной точкой движения адриатическо-далматинское побережье, где он находит схожие с египетскими названиями «народов моря» топонимы, а основным этническим компонентом миграций «народов моря» второй волны — иллирийцев [Lehmann, 1985, с. 46; карта с. 47].

Недостатки работы Г. Лемана, на мой взгляд, в некоторых аспектах сходны с недостатками Ф. Шахермейра: главный вывод исследователя о том, что исходная область «народов моря» второй волны находилась вне Эгеиды и Восточного Средиземноморья, а в адриатическом регионе, как уже говорилось выше, может быть принят только при наличии более широкой доказательной базы, указывающей на это. Сходство наименований «народов моря» в египетских источниках с некоторыми иллирийскими топонимами и этнонимами в адриатическом регионе, известных лишь из античных источников, может равным образом свидетельствовать как в пользу вывода об исходной территории, откуда «народы моря» начали свое движение, так и о более позднем заселении данного региона или о первоначальном обитании этносов, составивших ядро второй волны «народов моря», в составе иллирийской общности ранее XIII-XII вв. до н.э., поэтому убедительным доказательством того, что движение «народов моря» начала XII в. до н.э. началось с Западных Балкан, это считаться не может. Говоря же о том, что материальная культура «народов моря» не позволяет судить об их эгейском происхождении, Г. Леман, на мой взгляд, заблуждается, потому что тесная связь материальной культуры «народов моря» с позднемикенской не вызывает сомнения у большинства ученых, хотя есть и сторонники внеэгейского происхождения керамики Позднеэлладского периода III С [French, 1998]. Представляя движение «народов моря» второй волны как небольшие союзы морских разбойников, Г. Леман также как и Ф. Шахермейр не учитывает данные египетских источников, свидетельствующих о его миграционном характере.

В монографии Р. Друза «Конец бронзового века. Изменения в вооружении и катастрофа 1200 г. до н.э.» [Drews, 1993] делается попытка подытожить результаты исследования кризисных событий конца XIII-XII вв. до н.э. [Drews, 1993, с.33-97]. По Р. Друзу, катастрофические явления выразились «в спорадических разрушениях в последней четверти XIII в. до н.э. в Южной Греции, Малой Азии, в Эгеиде и набрали силу в 90-е годы и достигли максимума к 80-м годам XII в. до н.э. К 1175 г. до н.э. все худшее было позади, но ужасные события имели место и в XII в. до н.э.» [Drews,

8 Р. Друз использует «короткую» модель новоегипетской хронологии, согласно которой воцарение Рамсеса II приходится на 1279 г. до н.э, а царствование Рамсеса III падает на 1186 - 1155 гг. до н.э. [Drews, 1993, с.6]. Нападение «народов моря» на восьмой год правления Рамсеса III, следовательно, относится к 1179 г. до н.э. Поскольку я пользуюсь

1993, с.7]. Р. Друз останавливается на пяти гипотезах, объясняющих причины кризиса, постигшего Восточное Средиземноморье на второй половине XIII в. до н.э.: 1. землетрясение 2. миграции европейских народов в Восточное Средиземноморье 3. засуха и голод 4. пиратские рейды 5. коллапс системы дворцовых цивилизаций [Drews, 1993, с.36-43].

Р. Друз считает, что катастрофа в центрах Южной Греции, Малой Азии и Леванта в конце XIII - начале XII вв. до н.э. - не результат землетрясения, а «дело рук человеческих» [Drews, 1993, с.46-47]. Кроме того, гипотеза о землетрясении не подтверждается известиями письменных источников.

Рассматривая миграционные концепции, Друз признает только две миграции, а именно - ливийцев при Мернептахе и филистимлян при Рамсесе III, которых он считает автохтонами Палестины [Drews, 1993, с.69-72]. Поскольку возможной родиной «народов моря» называют Малую Азию, а причиной их ухода с исторической родины — миграцию фригийцев с Балкан (см., например: [Stadelmann, 1968, с. 163-164] - А.С.), то Р. Друз подчеркивает, что нет доказательств фригийской миграции, вызвавшей уход части населения из Малой Азии [Drews, 1993, с.65]. По мнению Р. Друза, доказательств миграций в конце XIII - начале XII вв. до н.э. в Западное Средиземноморье, а именно, свидетельств завоевания шардана Сардинии, а шакалуша - Сицилии, также нет [Drews, 1993 с.67].

Говоря о засухе и голоде как причине кризиса, Р.Друз ссылается на отсутствие данных о климатических катаклизмах в этот период и на данные археологии, которые говорят о том, что предметом интереса разрушителей городов были ценные вещи, а не зерно [Drews, 1993, с.69,78,81].

Гипотеза коллапса системы дворцовых цивилизаций, у которой много сторонников [Liverani, 1988; с. 630; Кпарр, 1986, с. 99; Betancourt, 1976, с. 44], основывается на большей значимости внутренних факторов, средней» моделью новоегипетской хронологией, то ко всем датам по «короткой» хронологии следует прибавлять 10 лет. обусловивших кризис, среди которых климатические и природные (засуха, эпидемии, сокращение обрабатываемых земель), социально-политические (возрастание номадизма, восстания, рост населения). Совокупное воздействие этих факторов привело к коллапсу старых форм экономики (сельское хозяйство), а новые формы (торговля) были скованы развитием пиратства на море. Р. Друз приходит к выводу, что коллапс системы дворцовых цивилизаций — не причина, а следствие катастрофы конца XIII в. до н.э. С этой гипотезой системного коллапса связаны разные оценки роли пиратства в упадке центров Восточного Средиземноморья. Одни исследователи считают пиратство причиной коллапса (Н. Сандарс), другие считают его следствием развала системы городов-государств (Б. Кнапп); третьи считают, что пиратство и наемничество — разные формы внедрения варварских народов в область высоких цивилизаций [Drews, 1993, с.86-97].

В основной части своей работы Р. Друз пытается доказать, что катастрофа в Восточном Средиземноморье около 1200 г. до н.э. вызвана вторжением варварских народов, которые имели качественно новое вооружение - рубящий меч типа Науе II, копье, защитное вооружение. Экипированные таким образом, воины-варвары, по мнению Друза, могли одолеть колесничих, традиционным оружием которых был лук [Drews, 1993, с.99-163]. Радикальные инновации в вооружении влекли за собой и появление новой тактики боя, неизвестной в государствах Восточного Средиземноморья, поэтому правители этих государств, понимая важность пехоты, использовали профессиональных воинов-варваров в качестве наемников. Наемники были и в государствах Пелопоннеса. Таким образом, изменения в вооружении и военном деле стимулировали развитие наемничества [Drews, 1993, с. 155].

Р. Друз дает свою реконструкцию событий XIII-XII вв. до н.э. Вслед за Н. Сандарс он считает, что в течение 50-60 лет после битвы при Кадеше гарантами спокойствия в Восточном Средиземноморье были хетты и Египет, к которым примыкали «вассальные» государства. Катастрофические события начали развиваться на северо-западе Балкан. Сначала «северные ахейцы», которых Друз считает носителями северо-греческого диалекта, и которые, по его мнению, нападали на Египет при Мернептахе, разрушили центры Южной Греции и Трою (Трою VI). Они пришли из Аххиявы хеттских источников, которая, по мнению Друза, занимала территорию от устья Вардара до Пелопоннеса. Р. Друз считает, что «северные ахейцы» служили у ахейцев Пелопоннеса наемниками, и именно среди северных ахейцев ливийский вождь Марайя и набрал себе наемников-пехотинцев. Обитатели Западного Средиземноморья, в частности шардана появились, по Р. Друзу, в составе «народов моря» в процессе контактов с ахейцами, которые разрабатывали сардинские медные рудники [Drews, 1993, с.217]. Р. Друз пишет о новом типе воинов-пехотинцев с качественно отличающимся от предыдущего времени вооружением (шлем, панцирь, поножи, круглый щит, короткое копье, рубящий меч), с появлением которого в Восточном Средиземноморье стали развиваться катастрофические события [Drews, 1993, с.224].

Р. Друз явно относится к сторонникам европейского происхождения «народов моря», которые делали акцент на сходстве вооружения северных народов, изображенных на стенах храма Мединет Абу, с вооружением представителей культуры полей погребальных урн и считали, что это указывает на происхождение «народов моря» из Европы.9 Однако концепция

9 Однако среди сторонников европейского происхождения «народов моря» нет единодушия. Так, Г. Мюллер-Карпе считал одинаковые формы вооружения в Центральной Европе и Эгеиде результатом контактов между этими регионами, однако он полагал, что нет оснований говорить о вторжении из Центральной Европы в Грецию в XIII-XII вв. до н.э. [Miiller-Karpe, 1962, с. 283-284]. М. Гимбутас, напротив, выдвигала гипотезу о центрально-европейской экспансии культуры полей погребений в Восточное Средиземноморье [Gimbutas, 1965, с. 329-339], однако ее выводы носят декларативный характер. В. Киммиг пытался проследить европейские корни «народов моря» по находкам новых для Восточного Средиземноморья форм оружия и доспеха. Однако собранные им археологические материалы относятся к концу XII - XI вв. до н.э., когда движение «народов моря» уже закончилось, что

Р. Друза не объясняет, что явилось причиной миграций, так как перевооружение, на котором он делает акцент, не может, на мой взгляд, быть признано импульсом для передвижений «народов моря». Что касается фактической части работы Р. Друза, то она, к сожалению, страдает искусственными построениями. Там, например, его утверждения о существовании Аххиявы от Вардара до Пелопоннеса и о «северных» ахейцах, которые разрушили в конце XIII в. до н.э. центры Южной Греции, и которые привело его к разочаровывающему выводу об отсутствии следов вторжения европейских народов (т.е. «народов моря» ~ А.С.) в Восточное Средиземноморье на рубеже XIII-XII вв. до н.э [Kimmig, 1964, с. 220-283]. В. Десборо пришел к выводу, что падение центров Южной Греции (в частности, Микен - А.С.) около 1200 г. до н.э. произошло в результате вторжения европейских народов с севера, что побудило население Южной Греции к дальнейшим миграциям [Desborough, 1964]. Я. Боузек обосновал факт миграции центрально-европейских народов в Южную Грецию, которые после инкорпорирования в среду ахейских греков продолжили вместе с ними движение в Малую Азию, на Кипр и в Восточное Средиземноморье [Bouzek, 1985]. П. Уелз [Wells, 1992, с.31-39] исследовал вопрос, как сопрягаются события XIII-XII вв. до н.э. в Восточном Средиземноморье и синхронные им перемены в Центральной Европе. Он показал глубокие изменения в социально-политической жизни народов Европы: утверждение новой культуры полей погребений как внешний признак интеграции европейских народов, появление погребений с вооружением, которое свидетельствует о выделении правящей военной верхушки как элиты общества. П. Уелз трактовал клады этой эпохи как свидетельство тревожной предвоенной обстановки [Wells, 1992, с. 35]. Однако он не видит следов импортов в Европу из Микенского мира, которые могли бы рассматриваться как военная добыча, и пришел к выводу, что прямых доказательств того, что разрушители цивилизации Восточного Средиземноморья (т.е. «народы моря» — А.С.) пришли из Европы в Эгеиду, нет. Его точка зрения не учитывает того, что, скорее всего, участники южных походов могли и не возвратиться в Европу.

На мой взгляд, отрывать археологические памятники Центральной Европы от проблемы происхождения «народов моря» нельзя, однако решение проблемы, как интерпретировать появление в Южной Греции элементов материальной культуры народов Центральной Европы (как результат инвазии, культурного заимствования или торгового обмена), остается вопросом методологии. служили наемниками у ливийского вождя Марайи, выглядят голословно. То же самое можно сказать об утверждении исследователя, что филистимляне -автохтонное население Палестины.

Дж. Мули в своей работе «Кризисные годы в Средиземноморском мире: переход или культурная дезинтеграция?» [Muhly, 1992, с. 10-25] отмечает, что в период 80-90 гг. XX века произошла трансформация в понимании кризисных процессов конца XIII -- начала XII вв. до н.э. в Восточном Средиземноморье. Этот перелом был обусловлен новыми археологическими открытиями на Кипре, в Греции, Сирии, Палестине и Малой Азии. Автор статьи считает, что интервал кризисных лет надо расширить с 1250 по 1190 гг. до н.э., поэтому разрушения цивилизаций Восточного Средиземноморья следует рассматривать не как результат неожиданного вторжения извне (связанного с «народами моря» ~ А.С.), а как процесс медленного упадка социально-экономической системы [Muhly, 1992, с. 10]. Отсюда и вывод Дж. Мули о том, что кризисные явления «мало связаны с походами таинственной коалиции «народов моря» [Muhly, 1992, с. 11]. Локомотивом исторического процесса в рассматриваемый период, по мнению Дж. Мули, является международная торговля [Muhly, 1992, с.21]. Он высказывается против гипотезы землетрясений, отрицает приход орд разрушителей из Греции или Европы во второй половине XIII вв. до н.э., поскольку не считает чужеродную микенской культуре керамику, найденную в слоях разрушений ахейских центров, признаком появления нового иноэтничного населения [Muhly, 1992, с. 14]. Однако никаких контраргументов против распространенной точки зрения о разрушении микенских центров в результате нападения не-греческого населения Дж. Мули не приводит. Исследователь отрицает и приход эгейских народов в Левант. Традиционно считается, что кризисные процессы конца XIII-XII вв. до н.э. нашли свое отражение в античной традиции в цикле преданий о Троянской войне, однако Дж. Мули вообще сомневается в ее историчности [Muhly, 1992, с. с. 17], тем самым исключая из рассмотрения проблемы один из важнейших источников - греческую эпическую традицию. Противоречивость позиции Дж. Мули состоит также в том, что, заявляя все вышесказанное, он не отрицает фактов вторжений и разрушений в XIII-XII вв. до н.э., но считает, что только ими нельзя объяснить упадок системы дворцовых хозяйств Эгеиды и Восточного Средиземноморья [Muhly, 1992, с. с. 19]. Что касается взглядов исследователя на этническую атрибуцию разрушителей микенских центров, то Дж. Мули вообще обходит этот вопрос стороной.

По моему мнению, гипотеза Мули довольно уязвима для критики, поскольку она в ряде мест выглядит непоследовательной. С одной стороны, автор отрицает как главный фактор кризиса XIII-XII вв. до н.э. миграции «народов моря», а с другой признает и разрушения позднебронзовых центров Восточного Средиземноморья, и нарушение международной торговли, ответственность за которые в любом случае можно объяснять лишь человеческим фактором. Постулат о торговле как локомотиве развития в Восточном Средиземноморье в кризисный период конца XIII- начала XII вв. до н.э. вызывает сомнения, учитывая разрушения международных центров торговли и пиратскую деятельность «народов моря», зафиксированную в ближневосточных письменных источниках. Удивление вызывает также и то, что исследователь отказывается признать аксиому, что чужеродная керамика является указанием на проникновение новых этнических элементов в Южную Грецию, с которыми и следует связывать эти разрушения, а также тот факт, что «народы моря», которые были носителями позднеэлладской культуры, пришли из эгейско-малоазийского региона.

В 1994 году Э. Цангер, специалист по геоморфологическим исследованиям археологических памятников Эгеиды, в ряде работах выстроил модель этнополитических процессов в Восточном Средиземноморье в конце XIII — начале XII вв. до н.э. [Zangger, 1994; 1995]. По Цангеру [Zangger, 1994, с.201-210], к концу XIII в. до н.э. ситуация на

Ближнем Востоке определялась двумя враждующими группировками, в одну из которых входили Египет и Хатти с вассальными и союзными государствами ~ Амурру и Микенской Грецией, а в другую — Ассирия с Митанни, южно-понтийские племена кашков, Ливия и западно-анатолийский союз (Лххшгвд+Арцава). Крит, Кипр, Ханаан занимали более или менее нейтральную позицию в этой конфронтации. В начале XII в. до н.э., по Цангеру, разразилось нечто вроде Первой Мировой войны [Zangger, 1994, 214-227], когда западно-анатолийский союз Аххиявы и Арцавы сначала отвоевал Кипр с его богатыми медными рудниками у хеттов, а затем напал на города Сирии и Палестины и был остановлен у границ Египта Рамсесом III. Затем последовала контратака: микенские греки, союзники Египта, пришли на помощь ему и атаковали Трою, в которой Э. Цангер видит столицу Аххиявы. Война с Троей ускорила конец Микенской Греции в связи с коллапсом дворцовой централизованной системы. Прежние враги, покинув свою родину, мирно поселились в Южном Леванте [Zangger, 1994, 227-241].

Работы Э. Цангера - «хороший» образец доведенного до абсурда спекулятивного моделирования исторических процессов без опоры на источники. Так, он не обращает внимания на отсутствие письменных свидетельств о союзе Ассирии с «народами моря», а Египта и хеттов — с Грецией и т.д. Провозглашая Аххияву Троей, Э. Цангер совершенно игнорирует хеттские источники, где этот топоним встречается под наименованием Таруисы. Говоря о том, что «народы моря» ~ это Аххиява и Арцава, Цангер совершенно не упоминает о данных египетских источников, согласно которым «народы моря» как раз и разрушили Арцаву. Мысль Э. Цангера о нападении микенских греков на Трою как помощь Египту в борьбе с «народами моря» является плодом воображения автора и никак не подкрепляется источниками. На мой взгляд, работы Э. Цангера ничего нового и полезного в решение проблемы «народов моря» не привнесли.

Особняком в ряду исследований, посвященных «народам моря», стоят труды А. Нибби [Nibbi, 1975] и Ал. Вандерслейна [Vandersleyen, 1985].

Позиция А. Нибби, прежде всего, заявлена в подходе к проблеме: она считает, что неправильно рассматривать все разрушения на поселениях позднебронзового века в Эгеиде, Анатолии, Сирии и Палестине как результат действия «народов моря», что делают археологи, а вслед за ними и историки. Существующие попытки идентифицировать «народы моря» египетских источников с соответствующими этносами Сардинии, Сицилии, Анатолии, Балканского полуострова основаны на «сирене созвучия», а не на серьезных лингвистических основаниях [Nibbi, 1975, с.1]. Нет никаких других источников, кроме египетских, в которых было бы засвидетельствовано существование таких народов, но оснований думать, что племена, напавшие на Египет, пришли издалека и имеют отношение к разрушениям в Восточном Средиземноморье, нет (в этой связи совершенно непонятно, почему А. Нибби не рассматривает хеттские и угаритские источники, где как раз упоминаются этнонимы и топонимы, связанные с «народам моря», аналогичные египетским — А.С.). Единственно правильный научный метод, по мнению А. Нибби, исследовать египетские источники, исходя из их внутренних возможностей и не привлекая другие не-египетские источники.

Поскольку сам термин «народы моря» возник по причине того, что везде в текстах эти рейдеры соотносятся с топонимами Wld-wr «Великая Зелень», ут «море», hlswt mhwt «северные страны», iww т hry-ib Wld-wr/pl ут «острова посреди Великой Зелени/моря», то А. Нибби строит свое исследование на выяснении значений этих терминов. Она замечает, что термин о I hist, означающий «чужеземную нагорную страну», применялся египтянами издревле к азиатским племенам. После этого Нибби говорит, что «север» как географическое понятие начинался для египтян с Дельты, и исследует упоминания о Дельте, начиная с Додинастического периода. Она приходит к выводу, что Дельта никогда не принадлежала Египту, а была занята азиатами, следовательно, понятие «северные страны», употребляемое по отношению к «народам моря», на самом деле относится к Дельте и азиатским племенам, ее населявшим [Nibbi, 1975, с.7-34].

Исследуя термины «Великая Зелень» и «острова», Нибби на основе религиозных текстов заключает, что «Великая Зелень» не соответствует «морю»; и что правильное значение этого термина «озеро», «канал», «водоем, с пресной, а не морской водой» [Nibbi, 1975, с. 37]. Упоминание в египетских текстах того, что Нил впадает в «Великую Зелень» говорит, по мнению Нибби, не о море, а о Дельте, так как Нил прямо не впадает в море: «Насколько египтяне были осведомлены, Нил тек в Дельту и исчезал там, причем Дельта была. чужеземной территорией» [Nibbi, 1975, с. 45].

Термин «острова» интерпретируется А. Нибби как острова в Дельте, которые образуются из зарослей папируса и могут достигать до одного километра в длину. В доказательство она приводит наблюдения гидробиологов, которые установили факт существования подобных островов в болотах Уганды. То обстоятельство, что на них обитают люди, позволило Нибби предположить, что аналогичные природные образования существовали в древнеегипетской Дельте, и на них, по ее мнению, жили азиаты [Nibbi, 1975, с.55]. Следует подчеркнуть, что ни один египетский текст не подтверждает гипотезу А. Нибби об азиатах, живших на островах в Дельте. Кроме того, непонятно, как в свете гипотезы А. Нибби трактовать рельефы Мединет Абу с изображением битвы Рамсеса III с флотом «народов моря»: возникает резонный вопрос, зачем азиатам, обитателям Дельты по А. Нибби, понадобилось строить флот для того, чтобы напасть на Египет?

Затем А. Нибби переходит к интерпретации текстов времени Мернептаха и Рамсеса III. Она снова напоминает, что важно рассматривать египетские тексты в их собственном историческом значении [Nibbi, 1975, с.65]. Отсутствие каких-либо топонимических данных о «народах моря», кроме «Великой Зелени» и «островов», и в то же время употребление по отношению к ним понятия «северные страны», отсутствие у них согласно текстам Мернептаха и Рамсеса III желания поселиться в Египте, в отличие, например, от ливийцев, убеждает А. Нибби в том, что «народы моря» не надо далеко искать, так как они проживали в Дельте [Nibbi, 1975, с.63-85]. Следует подчернуть, что в доказательство своего умозрительного заключения А. Нибби не приводит ни одного египетского текста, который бы свидетельствовал о проживании «народов моря» в Дельте.

В заключение А. Нибби повторяет, что люди, напавшие на Египет в конце XIII ~ начале XII вв. до н.э. и известные как «народы моря», были западными азиатами, обитавшими в Дельте [Nibbi, 1975, с. 159]. «В настоящее время мы находимся на той стадии изучения, когда «народы моря» ~ проблема не египтологии, а других научных направлений. Если ученые не предоставят доказательств о существовании этих народов, исходя из возможностей своих научных данных, то «народы моря» должны уйти в небытие, откуда они были извлечены наукой XX века» [Nibbi, 1975, с.141].

Монография А. Нибби, на мой взгляд, показывает бесперспективность рассмотрения проблемы «народов моря» исключительно на древнеегипетских источниках. Попытки исследовательницы найти аналогии процессам, связанных с движением «народов моря», в более ранней древнеегипетской истории или использовать тексты религиозного содержания более раннего времени (например, «Тексты пирамид») для исторической реконструкции, приводят к ошибочному и субъективному пониманию данного феномена.

К. Вандерслеен в статье «Египетское досье филистимлян» [Vandersleyen, 1985, с.39-54] пересматривает египетские источники эпохи Рамсеса III и предлагает альтернативный подход к прочтению египетских этнонимов и топонимов, которые традиционно локализуются в Эгеиде. Первое, на чем он фиксирует внимание, это то, что выражение «народы моря» является случайным и не соответствует содержанию египетских текстов. Он утверждает, что этноним пелесет-филистимлян не встречается с названием рЪ ут «море». Он считает, что филистимляне сражались с египтянами уже в эпоху Мернептаха и были на территории Палестины еще до битвы с Рамсесом III. Поскольку тексты Ветхого Завета говорят о филистимлянах как о выходцах с Кафтора, который идентифицируется как

Крит, Вандерслеен отрицает, что Кафтор (егип. Кефтиу, акк. Каптара) — это Крит и предлагает в качестве альтернативы Киликию, повторяя мнение Г. Уэйнрайта

К. Вандерслеен ссылается на А. Нибби, по его мнению, собравшую доказательства, что Wid wr - это пресноводный водоем, и это слово никогда не означало «море» [Vandersleyen, 1985, с.45; Nibbi, 1975, с.11-32]. Слово pi ут, по Вандерслеену, также обозначает не только «море», но и озеро, пруд, большую реку, как Нил или Евфрат [Vandersleyen, 1985, с.46]. Подтверждает этот тезис, по его мнению, и перевод слова iw «остров», которое могло обозначать и берег, и прибрежную полосу. Ссылаясь на египетские тексты I тыс. до н.э., К. Вандерслеен трактует болота Дельты как эквивалент термина «остров», что исключает, по его мнению, гипотезу об островах Эгеиды как родины «народов моря». Автор считает, что часть «народов моря», обитателей Палестины, пришла в Египет, где они были поддержаны другими «народами моря», которые жили на островах Дельты (именно так К. Вандерслеен трактует сообщения папируса Харрис о «дануна, которые были на своих островах» — А.С.).

Работа К. Вандерслеена, как и работа А. Нибби, не вносит ничего нового в решение проблемы «народов моря», даже тормозит ее. Отказываясь считать «народы моря» индоевропейцами и выходцами из Эгеиды, К. Вандерслеен (как и А. Нибби - А.С.), прежде всего, должен разрушить всю систему доказательств, которая подтверждает эту точку зрения. Он же, как и А. Нибби, вообще предпочитает обходить существующую аргументацию в пользу происхождения «народов моря» из Эгеиды и Малой Азии стороной. Использование им в качестве главного своего аргумента результатов анализа некоторых египетских терминов, связанных с «народами моря», которые могли иметь несколько значений, представляется явно недостаточным. Никаких альтернативных отождествлений египетских этнонимов «народов моря» с семитскими обитателями Палестины К. Вандерслееном (как и А. Нибби - А.С.) не предложено. Ряд гипотез К. Вандерслеена вообще либо носит голословный характер, либо просто является ошибочными. Так, говоря о «дануна на островах Дельты», исследователь не объясняет доходчиво, почему собственно он предпочел переводить так, а не «дануна на своих островах» (что собственно и стоит в папирусе Харрис - А.С.). Гипотеза о филистимлянах как о семитском населении Палестины не подтверждается ничем, кроме желания К. Вандерслеена видеть в них таковых. Утверждение, что этноним иелесет-филистимляне не встречается с названием р> ут «море» ошибочно, поскольку это фиксируется в стеле Рамсеса III из Дейр эль-Медины [Kitchen, т. 5, с. 91].

В свете вышесказанного следует признать, что К. Вандерслеен и А. Нибби ограничивают свои исследования проблемы «народов моря» только египетскими источниками и не исследуют весь объем источников по проблеме, выбирая только те, которые могут при определенной трактовке стать аргументом в пользу их гипотез. Подобный подход лишь запутывает решение проблемы и не соответствует современному уровню развития исследования проблемы.

В отечественной монографии среди немногочисленных работ, в той или иной мере касавшихся проблемы «народов моря», несомненно следует отметить недавние работы А.А. Немировского [Немировский, 2001; 2002], JI.A. Гиндина и B.JI. Цымбурского [Гиндин, Цымбурский, 1996; Цымбурский, 1994]. Следует заметить, что хотя работы этих авторов, прежде всего, посвящены исследованию исторической реальности и датировке Троянской войны, однако тот факт, что они считают это событие непосредственно связанным с движением «народов моря», а также использование исследователями всей совокупности источников по проблеме, позволяет отнести их труды к разряду комплексных.

А.А. Немировский, рассматривая вторую волну «народов моря», замечает, что в историографии утвердилось мнение, согласно которому ахейские греки не участвовали в нашествии на Египет при Рамсесе III. Для опровержения этого он использует надпись 5-го года правления Рамсеса III, в которой упоминается нападение на Египет племен пелесет-филистимлян и текер-чеъкроъ. Исследователь предлагает альтернативный перевод отрывка надписи, в котором рассказывается о причинах побудивших эти племена напасть на Египет. Согласно его переводу речь идет о разорении племенами

10 г\ пелесет земли текер . Он замечает, что, так как египетских пелесет можно надежно сопоставить с греками-пеластами/пеласгами, а текер — с тевкрами, т.е. троянцами, то «речь идет о каком-то военном потрясении, охватившем оба берега Эгеиды - греческий, обозначенный по пеластам, и западномалоазийский, обозначенный по троянцам» [Немировский, 2001, с. 15]. Этим «военным потрясением» А.А. Немировский считает Троянскую войну. Для доказательства своей гипотезы он привлекает данные греческой традиции, согласно которым после взятия Трои часть ахейцев под предводительством Амфилоха и Калханта прошла через Малую Азию до Финикии. По мнению исследователя, маршрут воинства Амфилоха и Калханта пролегал по тем областям, по которым прокатилась вторая волна «народов моря», следовательно, греческое предание прямо отражает его [Немировский, 2001, с. 12]. Таким образом, реконструируя причины и последовательность переселения «народов моря» XII в. до н.э., А.А. Немировский выдвигает гипотезу, согласно которой Троянская война была «непосредственной предшественницей и первотолчком» второй волны «народов моря» [Немировский, 2001, с. 13; 2002; 2002; с. 38-39].

Оригинальная гипотеза А.А. Немировского представляет несомненный вклад в дискуссию по проблеме «народов моря», так как она является

10 Отрывок надписи 5-го года Рамсеса III в Мединет Абу iryw h>swt mhtyt nwt m hrw.sn m Prstw Tkkrw iw fdk.w ti.sn А. А. Немировский предлагает переводить следующим образом: «Сделались страны северные трепещущими в членах их, включая пелесет и текер, разорили они (пелесет) страну их (текер)» [Немировский, 2001, с. 15]. Существуют другие переводы: «. пелесет и текер, которые опустошили свою страну» [Breasted, t.4, с. 24], «. которые были отрезаны от своей страны» [Edgerton, Wilson, 1936, с. 30], «. чью страну кто-то опустошил» [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 224]. практически единственной (за исключением концепции Л.А. Гиндина и В.Л. Цымбурского - А.С.), в которой рассматриваются не только происхождение «народов моря» и исторические события, связанные с ними, но и причины, вызвавшие их движение. В то же время нельзя не отметить, что совершенно не рассматривается разрушение микенских центров во второй половине XIII в. до н.э., первая волна «народов моря» времени Мернептаха, которая, по-видимому, не связывается исследователем с переселением XII в. до н.э. Причины Троянской войны, которая, по мнению А.А. Немировского, стала катализатором переселения «народов моря» в XII в. до н.э. также не рассматриваются, что нарушает принцип системного подхода к данной проблеме.

JI.A. Гиндин и BJI. Цымбурский в своих работах восстанавливают ход событий, разыгравшихся в Восточном Средиземноморье во второй половине XIII ~ начале XII вв. до н.э., начиная с поиска исторической реальности, которая скрыта за преданиями о Троянской войне. По их мнению, Троянская война совпадает по времени с культурно-историческим переломом в Ахейской Греции, что выражается в изменении керамического стиля от Позднеэлладского III В, характеризующего высшую точку в развитии Микенской Греции, к Позднеэлладскому III С, во время которого в Греции происходит децентрализация микенской цивилизации [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 136-137]. Так как в разрушенных ахейских центрах была найдена так называемая «варварская керамика»11, носителями которой считают племена, В ахейских центрах XIII в. до н.э. в слое, следующим за слоем разрушений, вместе с типично микенской керамикой были обнаружены изделия, совершенно чуждые греческой керамической традиции этого времени. Эта керамика отличалась от микенских сосудов формами, ручным изготовлением, грубой орнаментацией. По всей вероятности, именно носители этой керамики были ответственными за разрушения ахейских центров в Греции. Аналогии этой керамики находят как северо-востоке Балкан, на территории Румынии и Болгарии, так и на западных Балканах и в Южной Италии [Rutter, 1975; Deger-Jalkotzy, 1983]. Этническая атрибуция носителей «варварской» керамики остается спорной, пришедшие с севера Балканского полуострова, JI.A. Гиндин и В.Л. Цымбурский для выяснения их этнической атрибуции сравнивают данные археологии с греческим преданием о вторжении незадолго до Троянской войны на Пелопоннес Гераклидов, сыновей Геракла, «изгнанных властителями Микен на север и прокладывающих себе путь на. родину» [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 172]. Исследователи считают, что имя предводителя Гераклидов Гилла (греч. vYA,A,o<;) послужила эпонимом для иллирийского племени гилеев ("YA,A,oi), которые обитали на адриатическом побережье рядом с районом первоначального обитания пелесет-филистимлян и шакалуша-спкулов* Это позволяет авторам сделать вывод, что «гиллы принадлежали к кругу западно-балканских племен, захваченных миграционными потоками второй половины XIII - начала XII вв. до н.э.», т.е. движением «народов моря» [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 174].

По мнению Л. А. Гиндина и В.Л. Цымбурского, движение северобалканских племен подтолкнуло ахейцев искать себе новую родину, что выразилось в оттоке греческих переселенцев в Малую Азию, на Кипр, в Восточное и Западное Средиземноморье. Авторы считают, что именно колонизация греками малоазийских берегов и вызвало Троянскую войну [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 178]. После разрушения Трои часть ахейцев, включив в свои ряды тирсенов, ликийцев и другие народы, устремляется в Египет, где они появляются под именами акайваша, шурша и луку как союзники ливийцев на 5-й год правления Мернептаха (1219 г. до н.э.). В подтверждение своей гипотезы исследователи приводят данные греческой традиции, которые свидетельствуют о набегах ахейцев на Египет после разрушения Трои [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 148-151, 168].

Рассматривая вторую волну «народов моря», Л.А. Гиндин и В.Л. Цымбурский считают, что иелесе/и-филистимляне есть ни что иное как те же носители «варварской керамики», которые потрясли устои ахейской согласно одной гипотезе они были иллирийцами, по другой версии - дорийцами. Историографию и точки зрения по проблеме см.: [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 136-140]. цивилизации. По мнению авторов, они, покинув западные Балканы и пройдя через Крит, достигли Леванта, где встретились с текер-тевкрами, которые, в свою очередь, оставили разоренную ахейцами Троаду и отправились на поиски новой родины, причем их конечной целью был Египет [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 180-181]. В греческой традиции сохранились лишь лишь смутные воспоминания о великом переселении XII в. до н.э. (например, в предании о герое Тевкре, основавшем на Кипре Саламин), поскольку ахейские греки, по мнению исследователей, вообще в нем не участвовали. Египетские же источники, по мнению авторов,12 напротив сохранили сведения о Троянской войне в воспоминании о разоренной земле тевкров. «Именно оскудение Троады после ахейского нашествия побудило его жителей (текер египетской традиции) примерно через 20-25 лет выступить инициаторами похода множества народов, положившего конец Хеттскому царству и ряду. государств Передней Азии и на какой-то период представлявшего смертельную для Египта» [Гиндин, Цымбурский, 1996, с. 225].

Исследование Л.А. Гиндина и В.Л. Цымбурского имело большое значение для отечественной историографии, поскольку проблема этнополитических процессов в Восточном Средиземноморье в XIII-XII вв. до н.э. до этого в русскоязычной литературе специально не поднималась. Их вклад в зарубежную историографию по проблеме также несомненен, так как оригинальная концепция исследователей явилась наиболее последовательной и учитывающей только имеющиеся в наличии факты, что выгодно отличает ее от существующих западных концепций, зачастую основывающихся на умозрительных заключениях (например, концепция Ф. Шахермейра).

I "У

Следует отметить, что впервые на важнейший отрывок из надписи 5-ого года Рамсеса III (см. выше-А.С.) в Мединет Абу, рассказывающий о разорении земли текер-тевкров и о его прямой связи с Троянской войной указал в своей работе В.Л. Цымбурский [Цымбурский, 1994], предложивший свой перевод текста. Критику перевода см. в: [Немировский, 2001, с.13-15].

Следует отметить, что автор во многих положениях, касающихся этнополитических процессов в Восточном Средиземноморье XIII - XII вв. до н.э. не согласен со взглядами JI.A. Гиндина и B.JI. Цымбурского (датировка Троянской войны 30-ми годами XIII в. до н.э., приписывание разрушения микенских центров лишь иллирийцам, взгляд на вторую волну «народов моря» как на отдаленный отголосок первой времени Мернептаха и т.д.) и выдвигает и обосновывает свою трактовку имеющихся фактов(см. главы 1-2) — А.С.), однако это ни в коей мере не влияет на положительную оценку проделанной ими гигантской работы, результаты которой явились катализатором и для настоящего исследования.

Из второй группы работ, связанных с проблемой «народов моря», прежде всего, стоит рассмотреть исследования, которые базируются на пересмотре данных египетских памятников и текстов Ветхого Завета и их критическом анализе.

В настоящее время немногие исследователи вновь обращаются к собственно египетским документам по проблеме «народов моря», вероятно, полагая, что ресурсы египетских источников уже исчерпаны. Обращает на себя внимание статья Д. Редфорда «Египет и Западная Азия в конце Нового царства» [Redford, 2000, с. 1-20], которая посвящена как вопросам методологии при изучении древних документов, египетских, в частности, так и критике источников, касающихся проблемы «народов моря». Д. Редфорд отмечает, что комплексных исследований по изучаемой проблеме мало, причем во всех случаях в каждом исследователе «побеждает узкий специалист над интегративным мыслителем» [Redford, 2000, с.7]. В вопросах методологии Д. Редфорд предлагает всегда смотреть на жанр документа, для того, чтобы определить степень его историчности. Он оценивает документы времени Рамсеса III как более историчные, чем источники периода Мернептаха. Но и первые он готов считать чем угодно, «но не трезвым, фактологическим источником» [Redford, 2000, с.7]. Он подчеркивает, что всегда будет существовать разрыв между идентификацией в соответствии с комплексом материальной культуры и данными библейской и античной традиции. По мнению исследователя, египетские источники дают и будут давать основание для разночтении, пока не появится более полный информативный источник [Redford, 2000, с.8]. В своих выводах Д. Редфорд придерживается тезиса, что художники Мединет Абу непосредственно наблюдали за ходом битвы с «народами моря». По его мнению, и рельефы, и тексты показывают, что имело место переселение как ливийцев, так и «народов моря». Касаясь происхождения «народов моря», Редфорд рассматривает термин «острова», с которых они пришли. Он отвергает возможность трактовки термина «острова» как прибрежную средиземноморскую полосу, считая, что под этими островами египтянами подразумевались Крит и Эгейский архипелаг [Redford, 2000, с.12]. Причину движения Редфорд видит в опустошении земель «народов моря» из-за какой-то войны. Соответствие событий в Анатолии, на Кипре, в Северной Сирии по данным археологии надписям и рельефам Мединет Абу указывает, по мнению исследователя, на одни и те же реалии. Место битвы не указано, но, согласно точке зрения Д. Редфорда, морская битва состоялась, где-то рядом с Пелусийским рукавом Нила, а сухопутная битва должна была произойти где-то поблизости.

Взгляды Д. Редфорда демонстрируют позицию египтолога, который не сомневается ни в том, что «острова» — это Крит и Эгеида, а причины, вызвавшие переселение «народов моря» и переход от позднебронзового к раннежелезному веку в Восточном Средиземноморье ясно отражены в египетских источниках.

Д. О'Коннор в статье «Народы моря» и египетские источники» [O'Connor, 2000, с.85-102] рассматривает изобразительный материал по «народам моря» — рельефы в поминальном храме Рамсеса III в Мединет Абу. Исследователь приходит к следующим выводам [O'Connor, 2000, с.100-101]:

1. Египетское описание конфедерации «народов моря» и ход военных действий может считаться достоверным и обнаруживает хорошо организованную и централизованную программу действий у «народов моря», которая успешно осуществлялась, пока они не столкнулись с египетскими силами.

2. Высокая степень организации у «народов моря» не достаточно хорошо иллюстрируется рельефами Мединет Абу, поскольку египтяне подчеркивали не битву как таковую, а победу, последовавшую за ней. Во-вторых, египтяне хотели представить «народы моря» как символ хаотической силы, а, следовательно, положительные стороны организации противника не были объектом внимания египтян.

3. «Народы моря», видимо, имели руководство, и, возможно даже, верховного главнокомандующего, если не правителя.

4. Изображения войн в египетском искусстве могут быть вымышленными и выноситься на стены храма в связи с задачей отображения космического процесса и демонстрации царской идеологии, но часто они (как в случае с войнами Рамсеса III против «народов моря») отражают реальные исторические события.

Работа Д. О'Коннора является хорошим путеводителем по рельефам Мединет Абу, так как акцентирует внимание на многих ускользнувших от внимания исследователей деталях, которые несли смысловую нагрузку.

Альтернативную точку зрения высказывает в своих работах Б. Чифола [Cifola, 1988, 1991], которая приходит к прямо противоположным выводам, исследуя изобразительный и текстологический материал Мединет Абу.

Б. Чифола предприняла попытку переоценки египетских документов Рамсеса III в Мединет Абу на основании определения жанра документа, выявления нарративного ядра, анализа лексики и фразеологии, и пришла к выводу, что устоявшаяся со времени XVIII династии нарративная схема военных отчетов не выдерживает нагрузки нового содержания, поэтому кампания против «народов моря» представляется ей менее реалистичной, чем ливийские кампании 5-го и 11-го годов правления Рамсеса III. Исследовательница отмечает разную лексику при описании ливийских войн и кампании против «народов моря» [Cifola, 1991, с.24]. Коалиции «народов моря», по ее мнению, не существует, поскольку это идеологический прием, который должен подчеркнуть, что Египет — один, а его врагов много.

Б. Чифола утверждает, что египтяне не знали точно, откуда пришли «народы моря», поскольку последние не связаны с определенной областью. Сравнение этнонимов и топонимов, которые упомянуты в ливийской войне и кампании против «народов моря» показывает, что ливийские племена названы детально, а все этнонимы и топонимы, связанные с «народами моря», перепутаны без определенного порядка следования и даны в самой общей форме [Cifola, 1991, с.51]. То, что египтяне ограничены в своем знании северного врага, демонстрируется несовпадением списков Мединет Абу со списком врагов в папирусе Харрис, в котором шардана, являвшиеся наемниками в египетских войсках, упоминаются в качестве противников фараона. Такое плохое знание врага, по мнению Чифолы, позволяет предполагать, что «это племена с периферии великих держав, не организованные политически, ни определенные географически, а потому невероятно, что они создавали союзы, чтобы выполнить заранее продуманный план» [Cifola, 1991, с.55]. Рамсес III не ведет армию в определенное место и в определенное время, а усиливает границы, т.е. имеет место не конкретная война, а постоянная ее угроза. Б. Чифола приходит к выводу, что битвы с «народами моря» как таковой не было: «в текстах нет описания битвы; типичные идиомы замещаются риторическими фразами, неопределенно упоминание врага; географические термины носят общий характер» [Cifola, 1991, с.55]. По ее мнению, тексты Мединет Абу -- это попытка представить новую тревожную ситуацию для Египта в рамках старых, неподходящих для этого формулах жанра.

Сопоставление результатов исследования О'Коннора и Б. Чифолы еще раз, на мой взгляд, убеждает, что проблема «народов моря» не может быть решена только на египетских источниках.

Л. Леско в статье «Египет в XII в. до н.э.» [Lesko, 1992, с. 151-156], напротив, оспаривает подлинность ливийской войны пятого года Рамсеса III.

Он считает, что пропагандистский характер текстов Мединет Абу, лишенных деталей и объективности, позволяет отнести их к типу источников, который встречается почти во всех сохранившихся храмах Нового Царства [Lesko, 1992, с. 152]. По замечанию JI. Леско, зафиксировано то, что Рамсес III при строительстве своего заупокойного храма в Мединет Абу использовал камни и плиты из Рамессеума, храма Рамсеса И, и из других храмов XVIII династии [Lesko, 1992, с. 152]. Следовательно, Л. Леско ставит под сомнение подлинность ливийской, нубийской и азиатской кампаний Рамсеса III, поскольку они, по его мнению, скопированы с Рамессеума [Lesko, 1992, с. 153]. Чтобы опровергнуть подлинность войн Рамсеса III с «народами моря», которые помимо храма в Мединет Абу зафиксированы и в папирусе Харррис, Л. Леско выдвигает тезис, что исторический раздел в папирусе Харрис был списан со стен Мединет Абу, а потому не может быть аргументом в защиту подлинности событий. Кроме того, несколько блоков с описанием войны с «народами моря» могли быть взяты из храма Мернептаха [Lesko, 1992, с. 153154]. Л. Леско задается вопросом, почему о войнах с «народами моря» больше не писал ни Рамсес III, ни его потомки [Lesko, 1992, с. 154].

На мой взгляд, гипотеза Л. Леско относительно фикции войн Рамсеса III с «народами моря», вызывает сомнения, поскольку археологические данные, относящиеся к рубежу XIII - XII вв. до н.э., показывают разрушения практически всех центров позднебронзового века Малой Азии, Кипра, Сирии и Палестины, то есть регионов, по которым согласно надписи 8-го года Рамсеса III прокатилась вторая волна «народов моря». Не находит подтверждения в источниках и гипотеза, что некоторые рельефы и надписи храма Мединет Абу, относящиеся к войнам Рамсеса III с «народами моря», могли быть заимствованы у Мернептаха, поскольку названия «народов моря» времени Мернептаха практически полностью отличаются от этнонимов эпохи Рамсеса III.

77. Махинист в статье «Библейская традиция о филистимской и израильской HCTopHH»[Machinist, 2000] выдвигает тезис, согласно которому книги Ветхого Завета - пока единственный всеохватывающий источник по истории филистимлян, а также по «народам моря» в широком смысле слова. Автор анализирует библейские источники на предмет того, являются ли филистимляне общностью, или это автономные народы, которые объединяются названием территории - Филистия, филистимский Пентаполис. Он выявляет частоту употребления топонимов и этнонимов, связанных с филистимлянами (остров Кафтор, народы керети и пелети, города Ашдод, Аскалон, Экрон, Гат, Газа). Главные выводы, к которым приходит П. Махинист, следующие:

1. Ветхий Завет не знает имен тех народов, которые дают источники эпохи Мернептаха и Рамсеса III, кроме этнонима филистимлян (егип. пелесет), явно игнорируя проживающие, согласно египетским данным, рядом с ними племена шардана и текер-тевкров. Объяснение автор видит в том, что к тому времени, когда военные действия Израиля с филистимлянами перенеслись на север от Пентаполиса, эти народы уже были подчинены филистимлянам и рассматривались с ними как единое целое.

2. Библейские данные («Таблица народов», Бытие 10), по мнению Махиниста, могут отражать разное происхождение «народов моря» как из Эгеиды, так из левантийского региона [Machinist, 2000, с.66].

3. К филистимлянам может относиться фраза «обитатели федерации моря» (Соф.2:5) (что совпадает с текстами Рамсеса III - А.С.).

4. Народ керети Ветхого Завета часто упоминается в паре с Кафтором (Критом) и филистимлянами. Он также входит в орбиту «народов моря», хотя и не находит аналогий в египетских источниках. К этому же кругу относится народ Энакимы, который автохтонен для Палестины и соотносится с термином линейного письма Б wa-na-ka ~ правитель, командир корабля [Machinist, 2000, с.65].

5. Тирас, предок всех средиземноморских народов (Быт. 10:2), по мнению Махиниста, является эпонимом для «народа моря» шурша.

6. Израильское племя Дан -- это результат смешения израильтян и племени второй волны «народов моря» дануна [Machinist, 2000, с.67].

Исследование П. Махиниста позволяет восполнить лакуну в данных египетских источников о происхождении «народов моря», что чрезвычайно важно при воссоздании их первоначального места обитания. Вместе с тем нельзя не заметить, что многие выводы исследователя имеют значение для более поздней истории «народов моря» (эпоха их расселения на побережье Палестины).

И. Зингер в статье «Происхождение народов моря и их расселение на побережье Ханаана» [Singer, 1988, с.239] фиксирует основное внимание на происхождении филистимлян, считая их выходцами из Малой Азии равно, как и другие народы моря - шардана, шакалуша, турша. Адриатическое побережье рассматривается И. Зингером как вторичная филистимская диаспора [Singer, 1988, с.242]. И в этом главное отличие позиции И. Зингера от исследователей, выступающих за иллирийское происхождение филистимлян как и шардана, шакалуша (например, см. работы Г. Лемана ~ А.С.).

Свою точку зрения И. Зингер подкрепляет несколькими доводами:

1) Следы языка филистимлян, сохраненные в текстах Ветхого Завета, показывают его связь с анатолийскими языками [Singer, 1988, с.243].

2) Из девяти известных «народов моря» луку и дануна связаны с Ликией и Киликией, а турша - с тирсенами Лидии, т.е. с западным побережьем Малой Азией.

3) Согласно греческой традиции, герои Троянской войны после ее окончания завоевывают или основывают города в отдаленных странах (например, Тевкр, основавший Саламин на Кипре или Мопс, который завоевал Аскалон). Это, по мнению И. Зингера, ~ эхо тех далеких исторических передвижений народов.

4) Историческая обстановка в Западной Анатолии, как следует из хеттских документов, создает исключительно благоприятные условия для появления мигрантов. Зажатые между хеттами и Аххиявой население Кари и и Ликии еще в XV-XIV вв. до н.э. переходит к пиратским рейдам, превращающихся в конце XIII в. до н.э. в связи с голодом в массовые миграции народов, которому не могут противостоять хеттские цари, ослабевшие в борьбе с ассирийцами [Singer, 1988, с.244].

Называть микенской керамику филистимлян, которая является этническим показателем нового населения в Палестине после 1200 г. до н.э., И. Зингер считает неправильным, поскольку это исключает альтернативные, кроме Южной Греции, центры исходного движения «народов моря», где была распространена эта керамика. Он ссылается на малую исследованность западного побережья Малой Азии и в то же время говорит об обнаружении там большого числа ахейской керамики (Милет, Иасос, Мюзгеби), тем самым подводя к мысли, что исходным центром движения начала XII в. до н.э. могло быть западное побережье Малой Азии. И. Зингер считает, что текер заняли Дор и установили контакты с тевкрами Кипра [Singer, 1988, с.245]. Акко был занят шардана, причем их поселение возникло сразу после разрушения местного ханаанского города. И. Зингер говорит о большом рассеянии «народов моря» от Сирии и Палестины до Сицилии и Сардинии [Singer, 1988, с.248].

В целом, гипотеза И. Зингера представляет собой модернизированную концепцию Г. Уэйнрайта о малоазийском происхождении «народов моря».

К третьей группе работ относятся исследования по истории микенской Греции, Кипра и Леванта конца XIII- начала XII вв. до н.э., которые базируются, главным образом, на анализе археологических материалов из этих регионов.

Поскольку появление иелесет-филистимлян и других «народов моря» в Южном Ханаане связывается с новым керамическим комплексом ступени ПЭ Ш:С], исследователи связывают происхождение носителей этой керамики с материковой Грецией, Кипром или западным побережьем Малой Азии.

Одной из таких работ является статья Э. Френч [French, 1998, с.2-5], в которой публикуются последние заключения по стратиграфии и керамическому производству в Микенах на промежутке 1250-1150 гг. до н.э. Э. Френч выделяет несколько стратиграфических фаз. В XIII в. до н.э. 2 горизонта разрушения в Микенах (фазы VI и VII - А.С.) связаны, по мнению Э. Френч, с землетрясением. Третий горизонт разрушений, относящийся к концу XIII в. до н.э. (фаза VIII - А.С.), связанный с керамическим комплексом ПЭ III В2, соответствует горизонту разрушений по всему Восточному Средиземноморью в этот же период. Э. Френч отмечает «медленное возвращение после пожара к детальной, декоративной тщательности» [French, 1998, с.4]. Это убеждает ее, что производство ранней ступени ПЭ III:Ci наладило все-таки микенское население, хотя нельзя исключать, по ее мнению, что для этого керамического комплекса могли быть разные источники, в том числе и внешние.

Вывод, который прямо относится к теме «народов моря», Э. Френч формулирует следующим образом: « Хотя материк (Южная Греция - А.С.) мог снабдить первых поселенцев «народов моря» в Ханаане и керамическими формами, и другими чертами материального комплекса, это могло произойти не ранее средней ступени ПЭ III:C (середина XII в. до н.э. - А.С.)», что не соответствует данным египетской хронологии о появлении «народов моря» в Южном Леванте в начале XII в. до н.э. Поэтому Э. Френч предлагает существование какого-то культурного центра вне Эгеиды, который обусловил становление нового керамического комплекса ПЭ III С как в самой Греции, так и в Южном Ханаане [French, 1998, с.4].

По моему мнению, данные стратиграфии Микен говорят, что до окончательного разрушения центров Южной Греции было два разрушения, которые можно с равным успехом приписать инвазии иноэтничного населения в Арголиду, тем более что гипотеза о землетрясении как факторе разрушения подвергается критике [Drews, 1993, с.46-47].

Анализ изменений в материальной культуре Микенской Греции, сложившихся к XIII в. до н.э., безусловно, помогает расширить понимание проблемы этнических процессов в конце XIII -- начале XII в. до н.э., поэтому мнение исследователей археологических памятников этого региона особенно важно.

Одной из таких последних работ является статья Дж. Раттера «Культурные новшества в пост-дворцовом эгейском мире: жизнестойкость или упадок?» [Rutter, 1992, с.61-77], где он подчеркивает, что уходящие черты цивилизации дворцов XIII в. до н.э. не означают гибель микенского общества, а просто отказ от сложных, громоздких форм экономического и политического устройства как не отвечающих условиям XII в. до н.э. Дж. Раттер уточняет, что черты перемен обозначились в последней трети XIII в. до н.э. (период керамического стиля ПЭ III В), за одно-два поколения до 1200 г. до н.э. [Rutter, 1992, с.61-62]. Дж. Раттер заявляет, что многое в микенской культуре остается тем же и после дворцового коллапса. Несмотря на локализацию одних процессов и унификацию других и упрощение материальной культуры, эгейский мир в целом выдержал дворцовый коллапс, чего нельзя сказать о малопонятных событиях XI в. до н.э., приведших к гибели микенской культуры. Исследователь рассматривает состояние микенской культуры XII в. до н.э. в четырех ее аспектах: изобразительном искусстве, в керамическом производстве, вооружении и форме поселений. «Постепенный упадок форм и техники в изобразительном искусстве Микенского мира проходил задолго до того, как были разрушены дворцы» [Rutter, 1992, с.62-65]. Существует заметный континуитет в вазописи от ПЭ III В до ПЭ III С, хотя появляются новые мотивы: лошадь, колесницы, щитоносцы и т.д. «Индивидуализация и крайняя степень специализации художника-вазописца удивительно контрастны с гомогенностью стиля XIII в. до н.э.», ~ отмечает Дж. Раттер [Rutter, 1992, с. 63].

По мнению Дж. Раттера, уже на стадии ПЭ III В2 возникают региональные различия в керамическом производстве на Пелопоннесе [Rutter, 1992, с.66]. Раттер считает, что северные элементы (лепная керамика, новые типы вооружения) появляются в Греции еще до гибели дворцов в конце XIII в. до н.э. и вызывают эту регионализацию керамики [Rutter, 1992, с.66-68].

В заключении Дж. Раттер говорит, что катастрофа дворцовой системы в Греции не была неожиданным событиям, а кульминационной точкой процесса, протекающего длительное время. Результатом крушения дворцовой системы стало более простое социальное устройство общества и новые формы экономики [Rutter, 1992, с. 70]. Важность исследования Дж. Раттера состоит в том, что он убедительно показал континуитет между микенской культурой, существовавшей до разрушений XIII в. до н.э. с культурой Южной Греции XII вю до н.э. во всех аспектах материальной культуры, что опровергает точки зрения, согласно которым нападение на микенские центры в XIII в. до н.э. положило конец ахейской цивилизации и керамической традиции.

3. Дегер-Ялкотци также посвятила свою статью «Поздние микенцы и их преемники: пересмотр» [Deger-Jalkotzy, 1998, с. 114-128] рассмотрению пост-дворцовой культуры Микенской Греции первой половине XII в. до н.э. и составу коалиции «народов моря» На основании находок «лепной» керамики в микенских цитаделях конца XIII в. до н.э. и в городских центрах Кипра начала XII в. до н.э. делается вывод, что как эгейские, так и неэгейские элементы внесли свой вклад в этногенез «народов моря» [Deger-Jalkotzy, 1998, с. 117]. 3. Дегер-Ялкотци обращает внимание на отток населения из Южном Греции, Мессении, Восточной Беотии, Фессалии, который не восполнялся вплоть до XI в. до н.э. Она считает, что часть населения погибла во время вторжения иноземцев в конце XIII в. до н.э., а часть бежала в поисках новой родины. Она полагает, что в походах «народов моря» приняло участие как ахейское население, мигрировавшее в конце XIII в. до н.э. на Кипр, так и местное население, которое исследовательница склонна считать, в основном, эгейским с примесью критского элемента и носителей «лепной» керамики [Deger-Jalkotzy, 1998, с. 122].

Таким образом, исследователи памятников Греции конца XIII в. до н.э., хотя и считают, что микенская культура периода ПЭ III С с «народами моря», но по-разному смотрят на этническую природу ее носителей, что не проясняет вопроса о происхождении «народов моря».

В.-Д. Нимайер в статье «Микенцы в Западной Анатолии и проблема происхождения «народов моря» [Niemeier, 1998, с. 17-66] указывает на широкое присутствие микенских греков в Западной Анатолии, опираясь на данные раскопок в Милете. Его наблюдения над стратиграфией Милета показали, что этот город находился под сильным микенским влиянием, начиная с XIV в. до н.э., а в XIII в. до н.э. переходил от микенцев к хеттам и наоборот [Niemeier, 1998, с.38]. В.-Д. Нимайер считает теорию происхождения «народов моря» из не-микенской Малой Азии (Г. Масперо, Г. Уэнрайт, Э. Цангер) ошибочной [Niemeier, 1998, с. 46], поскольку в Палестине, конечной точке движения «народов моря» появляется совершенно новая, не-анатолийская керамика, хотя и произведенная на месте, но типично микенская периода ПЭ III Сь а также другие элементы микенской культуры — пряслица, предметы культа, камерные гробницы, что говорит о происхождении филистимлян и других «народов моря», культура которых близка к филистимской, не из Анатолии, а из микенизированной Эгеиды [Niemeier, 1998, с.45-49]. Ничего типично анатолийского в культуре «народов моря» в Палестине не найдено, что, по мнению В.-Д. Нимайера, исключает их происхождение из Малой Азии [Niemeier, 1998, с.49].

На мой взгляд, В.-Д. Нимайер не учитывает тот факт, что обитатели западного побережья Малой Азии могли являться носителями той же микенской культуры, не будучи ахейцами.

Ф. Бетанкур в статье «Эгеида и происхождение «народов моря» [Betancourt, 2000, с.297 и сл.] предлагает модель событий, вызвавших миграцию «народов моря», отличающуюся от общепринятой, отраженной в работах Н. Сандарс и Ф. Шахермейера. Его построение, по моему мнению, призвано примирить, с одной стороны, факты больших перемен в материальной культуре Ахейской Греции при переходе от периода ПЭ III В к ПЭ III С, и с другой - факт отсутствия следов вторжения в виде погребений захватчиков и комплекса их материальной культуры, отличной от автохтонной микенской периода III В. Кроме того, он пытается еще более укрепить аргументы сторонников идентификации инноваций в Леванте при переходе от Позднебронзового века к Раннежелезному с позднемикенской культурой периода ПЭ III С. Бетанкур возражает, прежде всего, Ф. Шахермейеру с его тезисом о вторжении «народов моря» в Южную Грецию, поскольку не видит никаких следов подобной инвазии. Автор также придерживается мнения, что культура филистимлян относится к эгейской культурой; форма, и орнаментация филистимской керамики напрямую связана с микенской традицией. О тесной связи говорят и сходство в архитектуре и оружии. Эгеида, по мнению Бетанкура, лучший кандидат для локализации прародины филистимлян в узком смысле, и «народов моря» - в широком смысле слова. Понимание отношения между Эгеидой и «народами моря» может достигнуто через анализ керамики периода ПЭ IIIC [Betancourt, 2000, с.297].

Первотолчком кризиса в Ахейской Греции исследователь считает неудачи в сельском хозяйстве, которые сопрягается с климатическим изменением. Однако единовременного движения населения из Эгеиды в Южный Ханаан, по его мнению, не было, скорее это было длительным процессом. В конце концов, XII в. до н.э. свидетельствует об установлении новых экономических систем, базирующихся меньше на централизации, а больше на региональной самостоятельности.

Теория Ф. Бетанкура не учитывает, что импульсом к изменениям в Эгеиде в конце XIII в. до н.э. могло стать вторжение, не оставившее больших следов разрушения, причем не обязательно «народов моря», которое вызвало упадок сельского хозяйства и отток населения.

Проблема датировки конца египетского правления в Южном Ханаане, определения времени начального заселения Южного Ханаана филистимлянами и характера перехода от Позднебронзового к Раннежелезному веку в Палестине поднимаются в статье И. Финкельмтейна «Филистимлянские поселения: когда, где и сколько?» [Finkelstein, 2000, с. 159180].

Автор статьи придерживается мнения тех ученых, которые считают, что египетская администрация остается в Южном Ханаане некоторое время до второй половины XII в. до н.э. По сравнению с позднебронзовым веком граница территории египетского влияния отодвинулась к югу до линии Аскалон-Лахиш. Весь процесс заселения Ханаана «народами моря» рассматривается исследователем не как одномоментный, а как многоступенчатый процесс, по времени начавшийся с правления Рамсеса III и продолжавшийся до Рамсеса VI. Вместе с тем общий характер их миграции носил «городской» характер, поскольку сопровождался строительством новых крепостей, восстановлением разрушенных и рядом других нововведений. Финкельштейн допускает возможность, что обширные разрушения в Леванте вплоть до севера Палестины были произведены авангардом филистимлян, который потерпел поражение от Рамсеса III, и часть которого была поселена в крепостях Дельты. Основные же силы «народов моря» позже уничтожили египетское правление в Южном Ханаане. После разрушения египетских крепостей (Лахиш, Тель Сера) они поселились в Филистии и основали свои главные центры в Ашдоде, Аскалоне, Экроне и других местах. Филистимляне библейских текстов легко идентифицируются по материальной культуре, имеющей эгейское происхождение [Finkelstein, 2000, с. 165]. Благодаря исследованию И. Финкелыитейна эгейская прародина «народов моря» получила дополнительное обоснование, а сами «народы моря» предстают носителями «городской культуры», что допольнительно указывает на их происхождение из областей высокой цивилизации.

Следует также отметить работы Т. Дотан [Dothan, 2000], которая на основе раскопок филистимского города Экрона сделала вывод, что это типичный город, восходящий по всем признакам к эгейскому прототипу, характерными чертами которого является хорошая планировка, выразительные городские решения, адаптация мегарона к местному архитектурному канону, фортификация, экстенсивное керамическое производство, обеспечивающее богатый репертуар форм, металлургия, глиптика, жертвенники в культовых центрах и в домах» [Dothan, 2000, с. 145].

Выводы исследовательницы позволяют не только отнести филистимлян по происхождению и культурным заимстованиям к региону Эгеиды, но и сделать вывод, что к моменту прихода в Ханаан они уже были носителями цивилизации, а не варварами, как их было принято представлять.

С археологической точки зрения интерес представляет работа В. Карагеоргиса, в которой он обнародовал свои результаты по исследованию микенской керамики Кипра, важного промежуточного пункта на пути «народов моря» в Египет [Karageorgis, 2000, с. 255 -275]. На основе анализа керамических изделий и глиняного теста черепков он пришел к выводу, что микенская керамика производилась из местной глины, но пришлыми керамистами, что свидетельствует о переселении на остров значительного количества микенского населения.

Исключительно большое значение имеет обнаружение «варварской керамики» на Кипре, т.е. той, которая была обнаружена в слое разрушений городских центров на Пелопоннесе и рассматривалась как следы присутствия там в течение недолгого времени инородного этноса. «Варварская» керамика на Кипре связана с вновь основанными поселениями. Обнаружение троянской керамики, по мнению исследователя, может рассматриваться либо как трофеи воинов, прошедших Троянскую войну, или как имущество троянской диаспоры [Karageorgis, 2000, с.255].

В соответствии с избранным хронологическим принципом в изложении историографии рассматриваемой проблемы можно выделить три этапа, на протяжении которых меняются акценты в понимании проблемы «народов моря» в зависимости от привлекаемых источников. Каждый этап обеспечивается количественным и качественным приращением базы источников и делится на период накопления материала и период его теоретического осмысления. Со временем меняется и масштаб проблемы: из региональной она становится символом переходного периода от эпохи бронзы к эпохе железа для всего региона Восточного Средиземноморья.

На первом этапе (40-ые годы XIX в. — 20-ые годы XX в.) историография проблемы развивалась в связи с успехами в разработке ее египетской части. К началу XX в. большинство египетских памятников по проблеме было переведено и опубликовано. Первые рабочие гипотезы появились также в рамках египтологических исследований. Оформилось идентификационное направление, которое не потеряло своего значения и в настоящее время. Оно опиралось на историко-мифологическую традицию античного времени, ветхозаветную традицию, данные ономастики и на результаты исследований по сравнительному индоевропейскому языкознанию. Были намечены центры локализации «народов моря» в Малой Азии (Масперо), в Эгеиде (Шаба) и Западном Средиземноморье (де Руже). Причина движения «народов моря» к Египту связывалась с движением индоевропейских народов Европы - иллирийцев и фригийцев (Масперо, Мейер). К концу 20-х годов XX в. стало ясно, что проблема «народов моря» - не только часть египетской истории, но и всего Восточного Средиземноморья: их перемещения связывали разрушения в Южной Греции, Малой Азии и в Леванте. Поэтому недавние исследования, авторы которых (Нибби, Вандерслейн, Леско, Чифола) призывают ограничиться только египетскими источниками при решении рассматриваемой проблемы, выглядят непродуктивно.

Второй этап (30-е ~ 70-е годы XX в.) начался с накопления материалов. Это было время интенсивных раскопок и великих открытий в Восточном Средиземноморье и в Европе. Самыми выдающимися событиями были открытие хеттской цивилизации и дешифровка хеттской языка; линейного письма Б и угаритского языка. Таким образом, параллельно с египетской возникла база письменных источников, которая была связана с той же проблемой «народов моря». Новая база источников привела к появлению комплексных исследований.

Дискуссия о локализации Аххиявы (подробнее см.: [Niemeyer, 1998]) позволила не только связать это название с египетскими акайваша, но и привлечь для рассмотрения проблемы «народов моря» данные Южной Греции и Эгеиды. Состав упомянутой в хеттских источниках конфедерации Ассувы, в которую входила Троя/Таруиса, и топонимические списки Рамсеса II позволили сравнить их с данными Гомера о союзниках Трои в Троянской войне и придать данным гомеровского эпосу статус исторического источника [Albright, 1950].

Исследование инноваций в ахейских центрах позднебронзового века Эгеиды в виде европейского оружия, а также «лепной» керамики дунайского происхождения в слоях до и после катастрофических разрушений второй половины XIII в. до н.э., не привело к однозначным выводам, поскольку так и не было выяснено, кем были изготовители этого не-микенского оружия и керамики, и следует ли рассматривать эти артефакты как следы инвазии или культурных контактов (Раттер, Мюллер-Карпе, Сандарс, Киммиг).

Индикатором разрушений в восточно-средиземноморских центрах была названа керамика стиля Позднеэлладский III С| ранний (Раттер, Дегер-Ялкотци, Френч, Карагеоргис, Дотан), однако исследователи не смогли прийти к однозначному решению, микенская ли это керамика, или она появляется из внешнего по отношению к Микенам и Леванту центра.

Параллельно с миграционными концепциями с 70-х годов XX в. появились гипотезы о системном коллапсе, постигшем центры Восточного Средиземноморья за счет внутренних факторов, что, по мнению ее сторонников, исключает роль «народов моря» как внешнего фактора разрушения (Мули, Бетанкур).

Третий (современный) этап характеризуется новыми письменными источниками из Угарита, новыми хеттскими источниками, а также археологическими открытиями в Леванте, на Кипре, в Малой Азии, в Южной Греции. Место комплексных исследований занимают тематические сборники «Кризисные годы» (1992), «Средиземноморье в переходный период» (1998), «Народы моря « (2000), однако они не демонстрируют единства ни по рассматриваемой проблеме в целом, ни по ее отдельным аспектам.

Подводя итог обзору историографии, следует заметить, что комплексных исследований по проблеме «народов моря» недостаточно. В большинстве из них рассматриваются не все события, связанные с переселением народов конца XIII ~ начала XII вв. до н.э. Некоторые исследования концентрируются на одной из волн «народов моря», предпочитая либо вообще не упоминать вторую (например, работы А.А. Немировского), либо затрагивать конкретные реалии, связанные с ним, но не рассматривать причины, их вызвавшие (Ф. Шахермейр, Г. Леман, Н.Сандарс). Исключение, пожалуй, составляет лишь исследование Л.А. Гиндина и В.Л. Цымбурского, которое является единственной работой на сегодняшний день, где излагается стройная концепция событий движения «народов моря», выясняются причины, его вызвавшие, и последствия, которое оно имело для стран Восточного Средиземноморья и Эгеиды. Однако тот факт, что исследователей больше интересовал вопрос об исторической реальности и датировке Троянской войны, переселению «народов моря» в их работе уделено сравнительно небольшое внимание (так, например, переселение «народов моря» при Рамсесе III освещено недостаточно - А.С.). Поэтому автор видит задачи своей работы в максимальном освещении феномена «народов моря» на базе письменных и археологических источников, начиная с амарнской эпохи, когда отдельные племена впервые упоминаются в египетских документах, и заканчивая XII в. до н.э., когда «народы моря» основывают свои города-государства на Сирии и Палестине и прочно закрепляются там. Кроме того, по возможности, должны быть установлены причины, вызвавшие это великое переселение народов.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Сафронов, Александр Владимирович

Заключение

Сравнительное изучение египетских, хеттских, угаритских источников, их сопоставление с греческой эпической традиции и данными археологических памятников Восточного Средиземноморья, позволяет ответить на следующие аспекты проблемы этнополитических процессов в Восточном Средиземноморье в XIII — XII вв. до н.э., связанных с движением «народов моря», которые были сформулированы как цель и задачи данной работы:

1. Состав и район первоначального происхождения «народов моря».

2. Причины, вызвавшие массовые миграции

3. Хронология этапов движения «народов моря».

4. Общая историческая канва и отдельные события.

5. Последствия вторжений «народов моря».

1. Состав и район первоначального происхождения «народов моря».

На основании проведенного исследования можно заключить, что район первоначального обитания шардана — территории Фракии и Иллирии, что подтверждается: сходством топонимики этих областей с этнонимом шардана, характерным головным убором шардана (рогатым шлемом), типом и формой вооружения, зафиксированными как на египетских рельефах, так и в археологических памятниках Южной Европы. Трудность определения первоначальной территории обитания шардана, возникающая из-за разбросанности ономастики, связанной с их именем, от Сардинии до Малой Азии, по мнению автора, можно устранить, если предположить, что этноним шардана произошел из обозначения военных групп людей разного этнического происхождения, оторвавшихся от основного этнического массива (этническая сепарация).

Этноним луку надежно отождествляется с обитателями малоазийской Ликии, хеттской страны Лукка.

Этноним акайваша можно уверенно отождествить с ахейскими греками и государством Аххиявой новохеттских источников.

Этноним турша, по-видимому, следует отождествлять с троянцами и страной Таруиса хеттских документов и помещать на северо-западе Малой Азии.

Этноним шакалуша может быть отождествлен с сикулами, населением Сицилии. Район ш первоначального обитания — области Адриатики.

Этноним пелесет (библейские филистимляне) следует, по-видимому, отождествлять с пеласгами греческих источников. Упоминание в хеттских документах XIII в. до н.э. страны Париста позволяет поместить египетских пелесет в Малой Азии. На основании данных греческой традиции, свидетельствующей о том, что пеласги обитали в Троаде, пелесет следует локализовать на северо-западе Малой Азии.

Этноним текер следует отождествлять с тевкрами и также помещать на северо-западе Малой Азии в районе Троады.

Топонимика, сходная с названиями пелесет и текер, зафиксирована на Балканах и на побережье Адриатики, местах обитания фракийцев и иллирийцев, что позволяет согласиться с мнением, что пелесет и текер были носителями индоевропейских языков и являлись фрако-иллирийскими племенами.

Вашаша, по-видимому, следует отождествлять с населением с топонимом Оиассо<; в Юго-Западной Карии.

Египетских дануна следует, по-видимому, отожествлять с греками-данайцами.

Таким образом, в целом о «народах моря» следует говорить как об обитателях Южной Греции и Западной малой Азии.

2. Причины, вызвавшие массовые миграции.

Исследуя причины, вызвавшие движение ядра первой «волны народов моря» ~ ахейцев, автор выдвигает оригинальную гипотезу, согласно которой катализатором миграции греческого населения на западное побережье Малой Азии и в Восточное Средиземноморье (см. приложение II, табл.12, карту 1), частью которой следует считать участие акайваша в первой волне «народов моря», стало разрушение ахейских центров юга Балканского полуострова во второй половине XIII в. до н.э. сабатиновскими (вероятно, ираноязычными) племенами южнорусских степей (см. приложение II, табл.12, карту 1).

Автор полагает, что причиной появления в первой волне «народов моря» второй ее главной составляющей - турша-троянцев и их движения с северо-запада Малой Азии на юг следует считать голод, охвативший Анатолию с 50-х годов XIII в. до н.э., о чем свидетельствуют египетские и хеттские документы, данные греческой традиции и палеоботаники.

Причину миграции ядра второй вольны «народов моря» пелесет и текер автор видит в их столкновении с греками-ахейцами на северо-западе Малой Азии в конце XIII в. до н.э., нашедшему свое отражение в египетских источниках времени Рамсеса III и в цикле преданий о Троянской войне в греческой эпической традиции.

Кроме того, одной из причин дестабилизации в Анатолии в конце XIII-начале XII вв. до н.э. следует признать голод, который охватил Малую Азию, еще с конца первой половины XIII в. до н.э., и приобретший к концу XIII в. до н.э. катастрофический характер. Этоо подтверждается данными египетских источников времени Мернептаха о посылке зерна в Хатти и древнегреческой традицией об охватившем запад Малой Азии длительном голоде.

3. Хронология этапов движения «народов моря».

Проведенное исследование позволило говорить о следующих этапах движения «народов моря» в Восточное Средиземноморье: а) XIV -- начало XIII в. до н.э. — появление в Восточном Средиземноморье шардана и луку. б) 1219 г. до н.э. — нападение на Египет «народов моря» первой волны (акайваша, турша, шардана, шакалуша, луку). в) конец XIII - начало XII в. до н.э. — участие групп «народов моря» в качестве наемников в политических событиях в Египте конца XIX — начала XX династии. г) 1193-1190 гг. до н.э. - крушение государств Восточного Средиземноморья (Хатти, Угарит и др.) и нападение на Египет «народов моря» второй волны (пелесет, текер, шакалуша, дануна, вашаша).

4. Общая историческая канва и отдельные события.

Картина этнических передвижений в Восточном Средиземноморье представляется автору следующим образом.

В XIV — начале XIII вв. до н.э. на Переднем Востоке появляются отдельные группы воинов «народов моря» ~ шардана и луку, европейского и малоазийского происхождения, которые служат наемниками в Библе и Аммуру у местных властителей, а также нападают на Кипр как пираты.

Судя по надписям Рамсеса II, около 1288 г. до н.э. шардана во время своего набега на Египет были захвачены в Дельте войсками Рамсеса II. Они были инкорпорированы в состав египетских сухопутных сил в качестве элитных частей тяжелой пехоты, о чем свидетельствуют древнеегипетские изображения воинов шардана, сражающихся против хеттов в битве при Кадеше. На основании данных папируса Вильбур следует согласиться с мнением, что за службу в египетских войсках шардана, как и в Угарите, получали земельные наделы.

Отдельные этнические группы «народов моря» вступали в контакт с восточно-средиземноморскими этносами. Это, в частности, засвидетельствовано тесной связью шардана с ливийскими племенами, что подтверждается как совместными выступлениями шардана и ливийцев против Египта при Мернептахе, так и преданием о сардинском герое-эпониме Сарде, который приплыл на Сардинию из Ливии с войском и заселил этот остров. Вполне возможно, что в Ливии могли находиться базы шардана, которые они могли использовать для набегов на Египет.

Вторая группа, упоминаемая в амарнском архиве и позже участвующая в набегах «народов моря» — луку, зафиксирована в связи с их набегами на Кипр. Настоящее исследование позволило впервые связать данные амарнского архива о пиратской активности луку и хеттских документов конца XV в. до н.э. о враждебной хеттам деятельности западно-малоазийского династа Маддуваттаса, тесно связанного с Ликией. Его набеги на Кипр вместе с ахейцами позволили автору сравнить амарнские письма и хеттские источники и предположить, что речь в них идет об одном и том же явлении, а именно об усилении пиратской активности племен луку в связи с упадком могущества хеттской и египетской держав.

Группы «народов моря», появившиеся в XIV в. до н.э. в Восточном Средиземноморье, следует рассматривать как наемников, охотно использовавшихся египетскими и сиро-палестинскими властителями в качестве личной гвардии или тяжеловооруженной пехоты {шардана), и как пиратов (луку).

В 1219 г. до н.э., в правление сына Рамсеса III Мернептаха вместе с ливийцами на Египет нападают военные контингенты эгейско-малоазийского происхождения (первая волна «народов моря»). Исследование ее составляющих показывает, что основным ядром были акайваша-ахейцы, и туршя-троянцы. Остальные «народы моря» первой волны - луку, шардана и шакалуша не сыграли большой роли в первой волне «народов моря». Их следует рассматривать, по мнению автора, как типичных пиратов Восточного Средиземноморья XIV-XIII вв. до н.э.

Причиной миграции греческого населения на западное побережье Малой Азии и в Восточное Средиземноморье (см. приложение II, табл.12, карту 1), частью которой, по мнению автора, следует считать участие акайваша в первой волне «народов моря», стало разрушение ахейских центров юга Балканского полуострова во второй половине XIII в. до н.э. сабатиновскими племенами южнорусских степей (см. приложение II, табл.12, карту 1). Это подтверждается данными археологии Греции, которые свидетельствуют о появлении в разрушенных слоях ахейских центров конца XIII в. до н.э. чужеродной для местной традиции керамики, что указывает на ее носителей как на разрушителей ахейских центров.

Гипотеза об этнической атрибуции разрушителей микенских центров как ираноязычных племен южнорусских степей выдвигается автором на основании параллелей между керамикой, найденной в разрушенных ахейских центрах XIII в. до н.э. и керамикой сабатиновской культуры Северо-Западного Причерноморья, которая находится в ареале иранской гидронимии, относящейся совершенно определенно по крайней мере к началу I тыс. до н.э. Учитывая родство сабатиновской и срубной культуры, носители которой по общему мнению были иранцами, а также их генетическую связь с ираноязычным населением Северного Причерноморья I тыс. до н.э. к можно считать носителей сабатиновской культуры ираноязычными племенами. В качестве аргумента в пользу гипотезы о вторжении сабатиновских племен в Южную Грецию приводятся данные древнегреческой традиции о нападении на Грецию в XIII в. до н.э. амазонок, в которых в силу сказанного следует видеть ираноязычные племена южнорусских степей конца II тыс. до н.э. Коллапс ахейской цивилизации в связи с нападением ираноязычных племен подтверждается хеттским документом XIII в. до н.э, в котором Тудхалияс IV (1247/4-1220 гг. до н.э.) вычеркивает правителя Аххиявы из списка великих царей Восточного Средиземноморья, равных хеттскому царю по рангу. Вычеркивание Аххиявы из списка великих держав того времени не может, по мнению автора, рассматриваться иначе как катастрофическое ослабление ахейцев во второй половине XIII в. до н.э. вследствие вторжения в Южную Грецию племен из Северо-Западного Причерноморья и разрушения ими ахейских центров.

Факт миграции ахейцев в разных направлениях в Восточное Средиземноморье, где они в конце XIII в. до н.э. разрушают города местного позднебронзового века и основывают свои поселения, наилучшим образом подтверждаются данными археологии Кипра.

После вторжения в Египет в союзе с ливийцами «народов моря» при Мернептахе ахейцы не исчезли из Восточного Средиземноморья, а продолжали активно участвовать в политических событиях этого региона в конце XIII в. до н.э. Сопоставление данных древнегреческой традиции и археологии Восточного Средиземноморья с данными египетских источников (стела Сетнахта, папирус Харрис) позволили автору выдвинуть и обосновать новую гипотезу об участии греков-ахейцев (егип. акайваша) в политических событиях конца XIX династии, связанных с царствованием фараонов Саптаха и Таусерт.1 Это подтверждается, по мнению автора, сопоставлением данных Манефона и Херемона о чужеземном владычестве в Египте в конце XIX династии со стелой Элефантины и данными папируса Харрис о попытке египетских номовых властителей опереться в своей борьбе против основателя XX династии Сетнахта на Сечетиу (этноним, традиционно

1 Автором были рассмотрены проблемы периода конца XIX династии, связанные с правлением Саптаха и Таусерт, и сделаны следующие выводы: 1. Автор солидаризируется с теми, кто считает, что Саптах был сыном Сети II, а не Аменмесеса. 2. Рассмотренные источники позволяют делать вывод, что связь Саптаха с казначеем Баи основывалась на том, что последний был родственником матери Саптаха. 2. Казнь Баи в мае 1203 г. до н.э. позволяет вслед за П.Гранде признать то, что к этому была причастна Таусерт, и в свою очередь выдвинуть гипотезу, согласно которой она могла быть также причастна к смерти Саптаха, последовавшей вскоре (конец июля 1203 г. до н.э.). означавший обитателей Сирии и Палестины). Однако тот факт, что судя по надписям Рамсеса III термин Сечетиу мог употребляться по отношению к «народам моря», а на рельефах Мединет Абу воины «народов моря» в составе египетских сил участвуют в кампаниях, предшествующих столкновению Рамсеса III с ними в 1193 и 1190 гг. до н.э., позволяет атвору предположить, что «народы моря», в частности, ахейцы, присутствуют в Египте в конце XIX династии. Это подтверждается данными греческой традиции о присутствии греков в Египте после окончания Троянской войны, которую автор, акцентируя особое внимание на сообщении Манефона, относит к последнему десятилетию XIII в. до н.э.

В правление Рамсеса III Египет в 1193 и 1190 гг. до н.э. подвергся двум нападениям племен западно-малоазийского происхождения пелесет, текер, шакалуша, вашаша и дануна (вторая волна «народов моря»). Ядром второй волны «народов моря» были племена пелесет и текер, населявшие северо-запад Малой Азии.

По мнению автора, часть «народов моря» второй волны пришла на северо-запад Малой Азии в XIII в. до н.э. Это выражается в возникновении в этот период в данном регионе ряда новых государственных образовании, нашедших отражение в хеттских источниках под названием конфедерации государств Ассувы. Причины подобного переселения с Балкан в Малую Азию автор видит в угрозе со стороны сабатиновских племен южнорусских степей, которые при своем нападении на Грецию в XIII в. до н.э. привели в движении и балканский племенной мир (см. приложение II, табл.12-13, карты 1-2).

Разрушение ахейских центров в конце XIII в. до н.э. ираноязычными племенами вызвало миграцию греческого населения в Восточное Средиземноморье, в том числе и на северо-запад Малой Азии (см. приложение И, табл.12, карту 1), где греки столкнулись с пришедшими с Балкан фрако-иллирийскими племенами (егип. пелесет и текер). Это привело к военному столкновению, вероятно, отразившемся в греческой эпической традиции в комплексе преданий о Троянской войне, а в египетских источниках - в надписи 5-ого и 8-ого годов правления Рамсеса III, упоминающей о разорении страны пелесет и текер. Результатом явилась новая миграция: сначала ахейцев с запада Малой Азии в Палестину и на Кипр (см. приложение II, табл.12, карту 1), а вслед за ними обитателей северо-запада Малой Азии пелесет и текер в те же области (см. приложение II, табл.12, карту 1). Автор полагает, что эта миграция отразилась в греческой традиции в предании об ахейцах Амфилоха и Калханта, прошедших после Троянской войны Малую Азию и поселившихся в Сирии и Палестине, и в предании о последовавшим за ним движении обитателей запада Малой Азии в лице лидийца Мопса. Последнее следует рассматривать как греческую реминисценцию второй волны «народов моря». Египетские источники времени Рамсеса III, упоминающие о государствах, разрушенных второй волной «народов моря», также подтверждают зафиксированный греческой традицией маршрут движения Амфилоха и Калханта, а затем Мопса ~ с северо-запада Малой Азии через Анатолию в Сирию и Палестину. Данные археологии Кипра и Палестины позволяют выделить два горизонта разрушений в конце XIII в. до н.э., в первом случае, по мнению автора, связанных с движением ахейцев, во втором - с «народами моря» второй волны времени Рамсеса III.

Вторая волна «народов моря» не носила характер военного набега, а была уже масштабным переселением обитателей Малой Азии - пелесет и текер - в поисках новых мест обитания. Их движение захватило еще два народа, упоминаемых надписями Рамсеса III, вашаша и дануна, обитателей юго-запада Малой Азии и осевших в конце XIII в. до н.э. в Палестине и на Кипре греков-данайцев соответственно, которые однако не сыграли большой роли в событиях начала XII в. до н.э. После разгрома «народов моря» Рамсесом III эти племена больше не встречаются в египетских письменных источниках. Скорее всего, они были ассимилированы и растворились в более многочисленном массиве пелесет и текер. Кроме того, ко второй волне «народов моря» присоединились шакалуша, которые были известны египтянам еще со времени Мернептаха как морскиие разбойники, причинявшие беспокойство государствам Восточного Средиземноморья, начиная с последней четверти XIII в. до н.э.

По мнению автора, миграционные движения конца XIII - начала XII вв. до н.э., нашедшие свое отражение в египетских документах XIX-XX династий как первая и вторая волна «народов моря», следует рассматривать совокупно и в связи друг с другом. Данная точка зрения, таким образом, существенно отличается от двух основных мнений, высказанных моими предшественниками по поводу движения «народов моря», согласно которым первая и вторая волна «народов моря» либо вообще не считаются связанными друг с другом и соответственно должны рассматриваться по отдельности, либо движение «народов моря» времени Рамсеса III рассматривается как отголосок военных потрясений на северо-западе Малой Азии в 30-х годах XIII в. до н.э., которые, в свою очередь, вызвали первую волну «народов моря» времени Мернептаха.

Рассматривая проблему причастности «народов моря» второй волны к падениию северо-сирийского города Угарита в контексте надписи Рамсеса III, автор присоединяется к мнению, что этот город пал около 1200 г. до н.э., что подтверждается синхронизмом между египетским «временщиком» конца XIX династии Баи и последним царем Угарита Аммурапи. Данная дата, по мнению автора, исключает участие в разрушении Угарита основного ядра «народов моря» второй волны — пелесет и текер, которые появились в Восточном Средиземноморье в 1193-1190 г. до н.э. Основными виновниками разрушения Угарита автор считает мигрирующих в конце XIII в. до н.э. в Восточное Средиземноморье ахейских греков. Это предположение базируется на данных археологии, фиксирующих в слое разрушений Угарита следы микенской материальной культуры периода ПЭ III В, и данных греческой традиции о миграции ахейцев с северо-запада Малой Азии в Сирию и Палестину после Троянской войны (конец XIII в. до н.э.). Кроме того, не исключено, что в разрушении города могли принять участие и морские разбойники шакалуша, которые упоминаются в угаритских текстах в связи с угрозой с моря.

Участие основного ядра «народов моря» второй волны - пелесет и текер, в разрушении Угарита, на мой взгляд, следует исключить. Данный вывод базируется на факте отсутствия следов их материальной культуры в слоях разрушений этого северо-сирийского города и на данных 8-ого года правления Рамсеса III, где среди поверженных «народами моря» второй волны государств Малой Азии, Сирии и Палестины Угарит не упоминается.

Таким образом, моя точка зрения относительно участия «народов моря» в падении Угарита отличается от распространенного мнения, согласно которому этот северо-сирийский город был сокрушен переселением «народов моря» времени Рамсеса III.

Рассматривая вторую волну «народов моря» в связи с падением Хеттской империи, автор присоединяется к тем, кто считает, что она является в соответствии с египетскими надписями Рамсеса III является одной из причин падения Хеттской империи в начале XII в. до н.э. Подобная точка зрения отличается популярного в настоящее время в науке мнения, согласно которому причинами падения Хеттской империи следует считать социально-экономический и экологический кризис в Восточном Средиземноморье. Не отрицая важную роль этих факторов, автор на основании анализа источников, относящихся к финальной фазе существования Хеттской державы, тем не менее, постулирует важнейшую роль «народов моря» в уничтожении Хеттской империи в начале XII в. до н.э. Захват «народами моря» Кипра перерезал хеттам сообщение с Египтом, и таким образом, лишил их возможности получать оттуда продовольствие. В связи с голодом, охватившим внутренние области Северной Сирии, хетты лишились основного источника продовольствия. Попытки хеттов захватить Кипр, чтобы обеспечить безопасность движения транспортов с продовольствием из Египта в Хатти, и их «победоносные» войны в малоазийских областях Ликии и Тархунтассе с «народами моря», на мой взгляд, являются «пирровыми победами», поскольку остановить переселение «народов моря» распадающаяся держава хеттов была уже не в силах. Это подтверждают следы разрушений и сильнейшего пожара, уничтожившего Хаттусу, причем немногочисленные артефакты, оставленные в слое разрушений, указывают на «народов моря» как на виновников гибели столицы хеттов.

6. Последствия вторжений «народов моря».

Движение «народов моря» сыграло колоссальную роль не только в истории Ближнего Востока, но и в европейской истории. Оно привело к значительным изменениям этнополитической карты Восточного Средиземноморья и стало авангардом проникновения индоевропейских этносов на Ближний Восток в конце II — начале I тыс. до н.э. В результате этого процесса с политического горизонта древнего мира навсегда исчезли цивилизации, игравшие во II тыс. до н.э. доминирующую роль в Восточном Средиземноморье ~ Хеттская империя и Угарит. Движение «народов моря» было одной из причин упадка цивилизации долины Нила в конце II до н.э., что, в конце концов, привело к воцарению в Египте иноземных династий — ливийской, кушитской, персидской. Крушение микенских центров и миграция ахейского населения в Восточное и Западное Средиземноморье в конце 13 в. до н.э. привело к запустению Греции и к проникновению на юг Балканского полуострова греков-дорийцев, которые, слившись с остатками ахейского населения, заложили основу греческой цивилизации I тыс. до н.э., сыгравшей главную роль в становлении европейской культуры и цивилизации.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Сафронов, Александр Владимирович, 2005 год

1. Абаев, 1966 Абаев В.И. Скифо-европейские изоглоссы. М. 1966.

2. Алексеев, 2003 Алексеев А.Ю. Хронография европейской Скифии. СПб,2003

3. Берлев, 1978 Берлев О.Д. Общественные отношения в Египте эпохи Среднего Царства. Москва, 1978

4. Блаватская, 1966 — Блаватская Т.В. Ахейская Греция во II тыс. до н.э. М., 1966.

5. Богословская, 1995 Богословская И.В. Одежда народов библейских стран. СПб., 1995

6. Борухович, 1964 Борухович В.Г. Ахейцы в Малой Азии. // ВДИ, 1964, № 3 Борухович, 1966 - Борухович В.Г. Греки в Египте. Автореф. канд. дис. JI. .1966

7. Бромлей, 1973 -Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973

8. Винников 1963 Винников И.Н. Надпись Азитавадды, царя данунитов1. ХИДМ, 1963

9. Гамкрелидзе, Иванов 1984 Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс., Индоевропейский язык и индоевропейцы, Тбилиси, 1984. Георгиев, 1958 — Георгиев В.И. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию. М„ 1958

10. Гиндин, 1993 Гиндин Л.А. Население Гомеровской Трои, М., 1993. Гиндин, Цымбурский, 1996 - Гиндин Л.А., Цымбурский В.Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., 1996

11. Горелик, 1993 Горелик М.В. Оружие Древнего Востока. М., 1993 Граков, 1977 -Граков Б.Н. Ранний железный век. М., 1977 Грантовский, 1970 — Грантовский Э.А. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М., 1970

12. Дергачев, 1986 Дергачев В.А. Молдавия и соседние территории в эпоху бронзу. Кишинев, 1986

13. Дьяконов, 1968 Дьяконов И.М. Предыстория армянского народа. Ереван, 1968

14. Дьяконов, 1981 — Дьяконов И.М. К методике исследований по этнической истории («киммерийцы»). // Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности. М., 1981

15. Клочко, 1990 Клочко B.I. «Народи моря» та Швшчне Причорномор'я. // Археология. Кшв, 1990, № 1

16. Колобова, 1965 Исократ. Речи. Панегирик, (пер. Колобовой К.М.). // ВДИ, 1965, №4щ Коростовцев, 1960 Коростовцев М.А. Путешествие Ун Амуна в Библ. М.,1960

17. Коростовцев, 1978 Коростовцев М.А. Повесть Петеисе III. М., 1978 Куббель, 1988 - Куббель Л.Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М., 1988

18. Маккуин, 1983 Маккуин Дж. Г. Хетты и их современники в Малой Азии. М., 1983ц>

19. Марковин, 1986 Марковин В.И. Культовая пластика Кавказа. // Новое в археологии Северного Кавказа. М., 1986

20. Мартиросян, 1964 Мартиросян А.А. Армения в эпоху бронзы и раннего железа. Ереван, 1964.

21. Монгайт, 1974 Монгайт А.Л. Археология Западной Европы. Бронзовый и железный век. М., 1974

22. Немировский, 2001 — Немировский А.А. У истоков древнееврейского этногенеза: ветхозаветные предания о патриархах и этнополитическая история Ближнего Востока. М.,2001

23. Немировский, 2002 — Немировский А.А. «Троянская дискуссия» в историографической перспективе: возможен ли определенный результат? // Studia historica II, М., 2002

24. Нойман, 1980 Нойман Г. Ликийский язык. //Древние языки Малой Азии. М., 1980

25. Кацнельсон, 1963 Кацнельсон И.С. Путешествие Унуамона. //ХИДМ, М., 1963

26. Сафронов, 1996 Сафронов А.В. Война под Троей. //Классическая филология на современном этапе. М., 1996

27. Сафронов, 2005 Сафронов А.В. Этноним п г''-! в имени правителя

28. Солкин, 2000 Солкин В.В. Солнце властителей. М., 2000

29. Сологуб, 1980 Сологуб И.П. Завещание Рамсеса III (перевод икомментарий). //ХИДВ, ч.1,1980

30. Титов, 1982 Титов B.C. К изучению миграций бронзового века //Археология Старого и Нового Света. М., 1982

31. Трубачев, 1968 — Трубачев О.Н. Названия рек Правобережной Украины. М., 1968

32. Тураев, 2000 -Тураев Б.А. Древний Египет. М., 2000

33. Федоров, Полевой, 1973 — Федоров Г.Б., Полевой Л.Л. Археология Румынии. М., 1973

34. Цымбурский, 1994 Цымбурский В.Л. Греки в походах «народов моря». Египетские маргиналии к теме Троянской войны. //Восток (Oriens). №1, М., 1994.

35. Черняков, 1984 Черняков И.Т. Связи сабатиновских племен СевероЗападного Причерноморья с Восточным Средиземноморьем. // Северное Причерноморье. Киев, 1984

36. Черняков, 1985 Черняков И.Т. Северо-Западное Причерноморье во второй половине II тыс. до н.э. Киев, 1985

37. Шишова, 1967 -- Исократ. Речи. Панафинейская речь. (пер. Шишовой И.А.). //ВДИ, 1967, №4

38. Amadasi Guzzo, Guzzo, 1986 -- Amadasi Guzzo M.G., Guzzo P.G. Di Nora, di Eracle e della piu antica navigazione fenicia. // Los Fenicios en la Peninsula iberica II. Barcelona, 1986

39. Arbeitman, Rendsburg, 1981 Arbeitman Y., Rendsburg G. Adana revised. 30 years later. //AO. 1981, t.49

40. Astour, 1965 — Astour M.C. Hellenosemitica. Leiden, 1965

41. Astour, 1965a Astour M.C. New evidence of the last days of Ugarit. // AJA,1965, vol. 69

42. Baillie, 1988 Baillie M.G.L. Marker dates - turning prehistory into history. // Archaeology Ireland. Dublin, 1988, vol. 2 (4)

43. Bakry, 1973 Bakry H. S. K. The discovery of a temple of Merenptah at On. // Aegyptus. Rivista Italiana di egittologia e di papyrologia. Milano. 1973, Anno LIII, Fasc. I-IV

44. Bader, 1978 Bader T. Epoca bronzului in Nord-Vestul Trancilvaniei. Culturapretracica §i tracica. Bucure§ti, 1978

45. Barnett, 1953 Barnett R.D. Mopsos //JHS, 1953, vol. 73

46. Barnett, 1975 ~ Barnett R.D. The Sea peoples. //Cambrige ancient history. Vol. 2, pt. 2. Cambrige, 1975

47. Beckerath von, 1975 Merenptah. // LA, 1975, vol.1

48. Beckerath von, 1992 — Beckerath von J. Zur Regierung Sethnachtes. // The Intellectual Heritage of Egypt. Studies presented Laszlo Kakosy (Studia Aegyptiaca 14). Budapest, 1992

49. Beckerath von, 1994 -- Beckerath von J. Chronologie des agyptischen Neuen Reiches. Hildesheim, 1994

50. Beckman, 1996 — Beckmann G.M. Akkadian Documents from Ugarit. // Sources for the history of Cyprus. Vol. II: Near Eastern texts and Aegean texts from the third to the first milleniua ВС. New York, 1996)

51. Berger, 1969 Berger P.-R. Die Alasia-Briefe Ugaritica 5, Noug. NRN. 22-24. // Ugarit-Forschungen, Neukirchen-Vluyn. 1969, Bd. 1

52. Betancourt, 1976 Betancourt Ph. The End of the Greek Bronze Age. // Antiquity. Cambridge, 1976, vol. 50

53. Bittel, 1976 Bittel K. Tonschale mit Ritzzeichnung von Bogazkoy. // Revue arch6ologique. Paris, 1976, fasc. 1

54. Bittel, 1983 Bittel K. Die archaologische Situation in Kleinasien um 1200 v. Chr. und w^end der nachfolgenden vier Jahrhunderte. // Griechenland, die Agais unddie Levante wahrend der «Dark Ages» vom 12. bis zum 9. Jh. v. Chr. Akten des

55. Symposions von Stift Zwettl, 11-14 October, 1980. Wien, 1983

56. Blegen, 1963 Blegen K. Troy and the Troyans. N.-Y., 1963

57. Bonfante, 1946 Bonfante G. Who were the Philistines? //AJA, 1946, № 50.

58. Bordreuil, 1991 Bordreuil P. Une bibliotheque au sud de la ville. Les texts de la34е campagne (1973). Paris, 1991

59. Bordreuil, Pardee, 1995 Bordreuil P., Pardee D. L'epigraphie ougaritique: 19731993. // Le pays d'Ougarit autour de 1200 av. J.-C. (Actes du Colloque International, 1993). Paris, 1995 Bossert, 1946 - Bossert H.Th. Asia. Istanbul, 1946

60. Bossert, 1946 Bossert H.Th. Karatepe, Second Preliminary Report. Istanbul, 1947

61. Bouzek, 1971 Bouzek J. Die europaischen Beziehungen der neugefundenen Enkomi-Schwerter. // Alasia I. Paris, 1971

62. Bouzek, 1985 Bouzek J. The Aegean, Anatolia and Europe: Cultural interrelations in the second millennium B.C. Goterborg, 1985 Bray, Tramp, 1970 - Bray W., Tramp D. The Penguin dictionary of archaeology. London, 1970

63. Breasted, 1906-1907 Breasted J.H. Ancient Records of Egypt. 3-4 vol. Chicago, 1906-1907

64. Broneer, 1968 Broneer O. The Cyclopean wall on the Isthmus of Corinth,

65. Addendum. // Hesperia. Princeton, 1968, vol.37 (1)

66. Brugsch, 1877 -Brugsch H. Geschichte des Agyptens. В., 1877

67. Brugsch, 1879 Brugsch H. History of Egypt under pharaohs. L., 1879

68. Buck, 1969 — Buck R. The Mycenaean time of troubles. //Historia. Wiesbaden,1969, vol. 18

69. Buchholz, 1977 Buchholz H.G., Wiesner F., Catling H.W., Jakovides Sp. Kriegswesen. Teil 1. Schutzwaffen und Wehrbauten. //Archaeologia Homerica. Goettingen, 1977, Bd. 1

70. Bryce, 1999 Bryce T. The kingdom of the Hittites. Oxford, 1999

71. Bryson, Lamb, Donley, 1974 Bryson R.A., Lamb H.H., Donley D.L. Drought and the decline of Mycenae. // Antiquity. Cambridge, 1974, vol. 47 Calder, Bean, 1958 - Calder W.M., Bean G.E. A classical map of Asia Minor. London, 1958

72. Callender, 2004 Callender V.G. Queen Tausret and the end of Dynasty 19. // SAK, Bd. 32, 2004

73. Campus, 1997 Campus F., Guido F., Leonelli V., Lo Schiavo F., Puddo M.G. La «Rotonda» di Corona Arrubia (Genoni, Nuoro). Un nuovo tipo di tempio nuragico. // Bollettino di archeologia. Roma, 1997, 43-45

74. Carruba, 1977 Carruba O. Beitrage zur mittelhethitischen Geschichte: I - Die Tuthalijas und die Arnuwandas. //Studi micenei ed egeo-anatolici. Roma, 1977, fasc.18

75. Catling, 1964 Catling H.W. Cypriot Bronzework in the Mycenean World. Oxford, 1964

76. Cerny, 1966 Cerny J. A note on the Chancellor Bay. // ZAS, 1966, Bd.93, Hft. 12

77. Cifola, 1988 — Cifola B. Ramses III and the Sea Peoples: a structural analisis of the

78. Medinet Habu Inscriptions. //Orientalia, Roma, 1988, vol.57

79. Cifola, 1991 — Cifola B. The Terminology of Ramses Ill's historical records witha formal analysis of war scenes. // Orientalia, Roma, 1991, vol.60

80. Chabas, 1872 Chabas F. Etudes sur l'antiquite historique d'apres les sourcesegyptiennes et les monuments reputes prehistoriques. Paris, 1872

81. Champollion, 1836 — Champollion J. F. Grammaire egyptienne. Paris, 1836

82. Chante, 1898 Chante E. Mission en Cappadoce 1893-1894. Paris, 1898

83. Cline, 1987 — Cline E. Amenhotep III and the Aegean: A Reassessment of Egypto

84. Aegean Relations in the 14th Century B.C.// Orientalia. Roma, 1987, № 56

85. Cline, 1987 ~ Cline E. Assuwa and the Achaeans: the 'mycenaean' sword from at

86. Hattusas and its possible implications. // The Annual of the British school at

87. Athens. London, 1996, № 91

88. Cochavi-Rainey, 2003 — Cochavi-Rainey Z. Alasia letters reconsidered. Muenster, 2003

89. Cornelius, 1979 Cornelius F. Geschichte der Hethiter. Darmstadt. 1979

90. Cross, 1986 Cross F.M. Phoenicians in the West: The Early Epigraphicalevidence. // Studies in Sardinian Archaeology II. Ann Arbor. 1986

91. Davies, 1997 — Davies B.G. Egyptian historical inscriptions of the nineteenthdynasty. Jonsered, 1997

92. Cunchillos, 1989 Cunchillos J.-L. Textes Ougaritiques. Tome II, Deuxieme Partie: Correspondance. Paris, 1989

93. Deger-Jalkotzi, 1994 -- Deger-Jalkotzi S. The Post-Palatial Period of Greece. //Cyprus in the 11th century B.C. Nicosia, 1994

94. Deger-Jalkotzi, 1998 -- Deger-Jalkotzi S. The Last Mycenaeans and their successors updated. // Mediterranean peoples in transition. Thirteenth to early tenth centuries ВСЕ. Jerusalem, 1998

95. Desborough, 1964 Desborough V. R. The Last Mycenaeans and their successors. Oxford, 1964

96. Detshew, 1976 Detshew D. Die Charakteristik der thrakischen Sprache. Sofia. 1952

97. Dietrich, Loretz, 1972 Dietrich M., Loretz O. Die Schardana in den Texten von Ugarit. // Antike und Universalgeschichte. Festschrift Hans Eric Stier. Munster, 1972

98. Dietrich, Loretz, Sanmartin, 1975 Dietrich M., Loretz O., Sanmartin J. Brief uber die Auswirkungen einer Razzia. // Ugarit-Forschungen. Neukirchen-Vluyn, 1975, Bd.7

99. Dothan, 1984 — Dothan T. The Philistines and their material cultures. Jerusalem, 1984

100. Drews, 1993 — Drews R. The End of the Bronze Age. Princeton, 1993

101. Edel, 1961 — Edel E. Ein Kairener Fragment mit einem Bericht uber den1.byerkrieg Merneptahs. // ZAS, 1961, 86

102. Edel, 1961 — Edel E. Die Ortsnamenlisten aus dem Totentempel Amenophis III. Bonn, 1966

103. Edel, 1984 — Edel E. Die Sikelioi in den agyptischen Seevolker-Texten und in

104. Keilschrifturkunden. // Biblische Notitzen. Tel-Aviv. 1984, 23.

105. Edel, 1985 — Edel E. Der Seevolkerberricht aus dem 8. Jahre Ramses III:

106. Ubersetzung und Struktur. //Melanges Mokhtar I. Cairo. 1985

107. Edel, 1994 — Edel E. Die agyptisch-hethitische Korrespondenz. Band 1-2.1. Opladen, 1994

108. Edgerton, Wilson, 1936 Edgerton W., Wilson J. Historical records of Ramses III. The texts in Medinet Habu. Vol. 1-2. Chicago, 1936

109. Ericsen, 1933 Ericsen W. Papyrus Harris. Bruxelles. 1933

110. Erlenmeyer, 1960 Erlenmeyer M.L., Erlenmeyer H. Uber Philister und Kreter. //Orientalia. Roma. 1960, vol. 29, fasc. 2

111. Erman, 1900 — Erman A. Reise nach Phonizien im 11. Jahrhundert vor Chr. // ZAS, 1900, Bd.38

112. Forrer, 1924 Forrer E. Vorhomerischen Griechen in den Keilschriften von Boghazkoi. //MDOG, 1924, Bd. 63

113. French, Rutter, 1977 French E., Rutter J.B. The handmade burnished ware of the Late Helladic III С period. //AJA, 1977, vol. 81

114. French, 1998 The Ups and Downs of the Mycenae: 1250-1150 ВСЕ. //Mediterranean peoples in transition. Thirteenth to early tenth centuries ВСЕ. Jerusalem, 1998

115. Friedrich, 1930 — Friedrich J. Staatsvertrage des Hatti-Reiches in hettischer Sprache. //Mitteilungen der Vorderasiatisch-Agyptischen Gesellschaft, Lpz., 1930, Bd. 34, Hf. 1

116. Friedrich, 1930 — Friedrich J. Hethitisches Worterbuch. Heidelberg, 1952 Galling, 1969 Galling K. Die Kopfzier der Philister in den Darstellungen von Medinet Habu. // Ugaritica. Paris, 1969, Tome 6.

117. Gardiner, 1911 Gardiner A.H. Egyptian hieratic texts. Series I: Literary texts of the New Kingdom. Part I: The papyrus Anastasi and the papyrus Koller, together with the parallel texts. Leipzig, 1911

118. Goedicke, 1996 Goedicke H. Comments on the Sethnakhte Stela. //MDAIK, 1996, Bd. 52

119. Goetze, 1924 Goetze A. Kleinasien zur Hethiterzeit. //Orient und Antike. Heidelberg, 1924, Bd. 1

120. Goetze, 1928 -- Goetze A. Madduwatta?. Lpz., 1928 Goetze, 1933 Die Annalen des Mur?ili£. Lpz., 1933

121. Gomaa, 1973 Gomaa F. Chaemwese - Sohn Ramses'II und der Hoherpriester von Memphis. Wiesbaden, 1973

122. Gorg, 1978 — Gorg M. Ausweisung oder Befreiung? Neue Perspektiven zum sogenannten Exodus. // Kairos. Salzburg, 1978, 20

123. Gorg, 1997 — Gorg M. Die Beziehungen zwischen dem alten Israel und Agypten. Von den Anfangen bis zum Exil. Darmstadt, 1997

124. Grande, 2000 Grande P. L'execution du chancelier Bay. O. IFAO 1864. // Bulletin de l'lnstitut Fran^ais d'arcl^ologie orientale. Le Caire, 2000, tome 100

125. Gras, 1985 Gras M. Trafics Tyrrh6niens archaiques. //Bibliotheque des Ecoles Fran^aises d'Athenes et de Rome. Paris, 1985, t. 258

126. Gueterbock, 1967 Gueterbock H.G. The Hittite conquest of Cyprus reconsidered. //JNES, 1967, vol. 26

127. Gueterbock, 1983 — Gueterbock H.G. The А/г/ziawa-problem reconsidered. //AJA, 1983, vol. 87

128. Gueterbock, 1984 -- Gueterbock H.G. Hittites and Akhaens. //Proceedings of the

129. American philosophical society. Philadelphia. 1984, vol. 128

130. Gueterbock, 1984 ~ Gueterbock H.G. Survival of the Hittite Dynasty. // The Crisisyears: The 12th Century B.C. from Beyond the Danube to the Tigris. Dubuque,1992

131. Hall, 1928a — Hall H.R. The civilization of Greece in the Bronze Age. London, 1928.

132. Hall, 1928b Hall H.R. The Caucasion Relations of the Peoples of the Sea. //Klio. Beitrage zur alten Geschichte. Leipzig, 1928, Bd. 22, Hf. 3

133. Hampl, 1962 Die Ilias ist kein Geschichte. //Innsbrucker Beitrage zur Kulturwissenschaft. 1962, Bd. 7-8

134. Hannig, 1997 Hannig R. Grosses Handbuch Agyptisch-Deutsch: die Sprache der Pharaonen. Mainz, 1997

135. Harmatta, 1968 Harmatta J. Zur А/г/njawa-Frage. //Studia Mycenaea. Brno, 1968

136. Hawkins, 1990 Hawkins D. The new Inscription from Suedburg of Boghazkoy-Hattusa. //Archaeologischer Anzeiger, Wiesbaden, 1990

137. Hawkins, 1995 — Hawkins D. The Hieroglyphic Inscription of the Sacred Pool Complex at Hattusa (Stidburg). Wiesbaden, 1995

138. Heinhold-Krammer, 1977 ~ Heinhold-Krammer S. Arzawa. Untersuchungen zur seiner Geschichte nach den hethitischen Quellen. Heidelberg, 1977 ^ Helck, 1958 — Helck W. Zur Verwaltung des Mittleren und Neuen Reiches.1.iden-Koln, 1958

139. Helck, 1962 Helck W. Die Beziehungen Agyptens in 3. und 2. Jahrtausend vor Chr. Wiesbaden, 1962

140. Helck, 1976 — Helck W. Die Seevolker in den agyptischen Quellen. //Jahresberricht der Institut fur Vorgeschichte der Universitat Frankfurt-am-Mainz. Munchen, 1976

141. Helck, 1975 Helck W. Bay //LA, 1975, vol.1

142. Heltzer, 1979 Heltzer M. Some questions concerning the Sherdana in Ugarit. // Israel Oriental Studies. Tel-Aviv, 1979, № 9

143. Hensel, 1970 — Hensel B. Beitrage zur Chronologie der Mittleren Bronzezeit im Karpatenbecken. Bonn, 1970

144. Heubeck, 1961 Heubeck A. Praegraeca. Sprachliche Untersuchungen zur vorgriechisch-indogermanischen substrat. Erlangen, 1961

145. Griechenland, die Agais und die Levante wahrend der «Dark Ages» vom 12. bis zum 9. Jh. v. Chr. Akten des Symposions von Stift Zwetti, 11-14 October, 1980. Wien, 1983

146. Hoffner, 1992 Hoffner H.A. The Last Days of Khattusha. // The Crisis years: The 12th Century B.C. from Beyond the Danube to the Tigris. Dubuque, 1992

147. Hood, 1967-Hood S. Prehistory of Macedonia. Oxford, 1967

148. Hornung, 1964 Hornung E. Untersuchungen zur agyptischen Chronologie des

149. Neuen Reiches. Wiesbaden, 1964

150. Hrozny, 1929 Hrozny B. Hethiter und Griechen. //AO. 1929, t.l

151. Houwink ten Cate, 1970 — Houwink ten Cate Ph.H.J. Records of the Early Hittite1. Empire. Istanbul, 1970

152. Junge, 1987 -- Junge F. Elefantine XI. Funde und Bauteile. 1.-7. Kampagne, 19691976 = Archaologische Veroffentlichungen 49. Deutsches archaologisches Institut. Abteilung Kairo. Mainz am Rhein, 1987

153. Kammenhuber, 1979 — Kammenhuber A. Probleme der Textdatierung in der Hettitologie. Heidelberg, 1979

154. Karageorghis, 2000 Karageorghis V. Cultural Innovations in Cyprus relating to the Sea Peoples. // Sea Peoples and their world: the Reassessment. Philadelphia. 2000.

155. Karo, 1930 Karo G. Die Schachtgraber von Mykenai. Text. Miinchen, 1930 Kimmig, 1964 - Kimmig W. Seevolkerbewegung und Urnenfelderkultur. // Studien aus Alteuropa. Koln, 1964, Teil I.

156. Kitchen, 1968 1983 - - Kitchen K. A. Ramesside Inscriptions. Oxf., 1983, vol. 1-5.

157. Kitchen, 1984 Sethnaht. Seti II. Siptah. // LA, 1984, Bd.5 Kitchen, 1986 - Kitchen K. A. Tausret. // LA, 1986, Bd.6

158. Klengel, 1969 Klengel H. Geschichte Syriens im 2.Jahrhundert v. u. Z. Teil 2: Mittel-und Sudsyrien. Berlin, 1969

159. Klengel, 1974 Klengel H. Hungersjahre in Hatti. //Altorientalische Forschungen, 1974, Bd.l

160. Klengel, 1999 Klengel H. Geschichte des hethitischen Reiches. Brill-Leiden-Boston-Koln, 1999.

161. Knapp, 1986 Knapp A.B. Cooper production and divine protection: archaeology, ideology and social complexity on Bronze Age Cyprus. Goteborg, 1986 Knudtzon, 1915 - Knudtzon J.A. Die El-Amarna Tafeln. Lpz. 1915

162. Korostovtsev, 1973 Korostovtsev M. Grammaire du neuegyptien. Moscou, 1973 Kovacs, 1977 - Kovacs T. The Bronze Age in Hungaiy. Budapest, 1977 Krauss, 1977 -Krauss R. Untersuchungen zu Konig Amenmesse (2. Teil). // SAK, 1977, Bd. 5

163. Kretschmer, 1927 — Kretschmer P. Literaturberricht fur das Jahr 1924, Griehisch. // Glotta. Gottingen, 1927, Bd. 15

164. Kretschmer, 1933 — Kretschmer P. Die Hypachaer. // Glotta. Gottingen, 1933, Bd. 21

165. Machinist, 2000 Machinist P. Biblical Traditions: The Philistines and Israelite History. // Sea Peoples and their world: the Reassessment. Philadelphia. 2000. Malbran-Labat, 1995 - L'epigraphie akkadienne //Ras Shamra-Ougarit XI. P., 1995

166. Malbran-Labat, 1995 — Malbran-Labat F. La decouverte epigraphique de 1994 a Ougarit (Les textes Akkadiens). // Studi Micenei ed Egeo Anatolici. Roma, 1995, • vol.36

167. Maspero, 1873 — Maspero G. Rewiew of F. Chabas's Etudes. //Revue Critique d'histoire et de literature. Paris, 1873, t.2

168. Maspero, 1896 Maspero G. Struggle of nations. New York, 1896

169. Maspero, 1897— Maspero G. Histoire ancienne des peuples de l'Orient classique.1. Paris, 1897, t.2

170. Melchert, 2002 Melchert H.C. Tarhuntassa in the SUDBURG hieroglyphic inscription. // Recent developments in Hittite archaeology and history. Papers in memory of Hans G. Guterbock. Winona Lake, 2002

171. Mertens, 1960 Mertens P. Les peoples de la mer. // Chronique d'Egypte. P., 1960, vol.35

172. Meyer, 1928 Meyer E. Geschichte des Altertums. Stuttgart-Berlin, 1928, Bd.2 MH, 1930 - Medinet Habu. Volume I: Earlier historical records of Ramsess III. Chicago, 1930

173. Moor de, 1994 » de Moor J. C. Geen Uittocht Wei Uittocht? Nieuw licht op de Exodus uit Egypte. Kampen, 1994

174. Morintz, Angelescu, 1970 Morintz S., Angelescu N. О Noua cultura epocii bronzului in Romania. Cultura de tip Coslogeni. // Studii §i cercetari de istorie venche. Bucure§ti, 1970, tomul 21, Nr. 3

175. Monte del, Tischler, 1978 ~ Monte del G.F., Tischler J. Repertoire Gёographique des Textes Cureiformes. Band. 6. Die Ors-und Gewassernamen der hethitischen Texte. Wiesbaden, 1978

176. Moran, 1987 Moran W.L. Les letters d'El Amarna. Paris, 1987

177. Mozsolics, 1967 Mozsolics A. Bronzefunde des Karpatenbeckens. Budapest.1967

178. Muhly, 1974 — Muhly J.D. Hittites and Achaeans: Ahhiyawa redomitus. // Historia. Wiesbaden, 1974, Bd. 23

179. Muhly, 1992 — Muhly J.D. The Crisis years in the Mediterranean world: transition or cultural disintegrations? // The Crisis years: The 12th Century B.C. from Beyond the Danube to the Tigris. Dubuque, 1992

180. Muller-Karpe, 1962 ~ Muller-Karpe H. Spatbronzezeitliche Bewaffnung in Mitteleuropa und Griechenland. //Germania, Bonn, 1962, Bd. 40 Muller-Karpe, 1980 — Miiller-Karpe H. Handbuch der Vorgeschichte. Munchen, 1980, Bd. 4

181. Mylonas, 1964 Mylonas G.E. Priam's Troy and the date of its fall. //Hesperia. Princeton, 1964, Bd. 33

182. Neve, 1989-90 Neve P. Bogazkoy-Hattusha. New results of the excavations in the Upper city. // Anatolica. Louvain, 1989-90,16 Nibbi, 1975 -Nibbi A.The Sea peoples. Oxford, 1975

183. Niemeier, 1998 Niemeier W.-D. The Mycenaeans in Western Anatolia and the problem of the origins of the Sea Peoples. // Mediterranean peoples in transition. Thirteenth to early tenth centuries ВСЕ. Jerusalem, 1998

184. O'Connor, 2000 O'Connor D. The sea Peoples and the Egyptian Sources. // Sea Peoples and their world: the Reassessment. Philadelphia. 2000. Otten, 1963 — Otten H. Neue Quellen zum Ausklang des hethitischen Reiches. //MDOG, 1963, vol.94

185. Otten, 1968 Otten H. Die hethitischen historischen Quellen und die altorientalische Chronologie. Wiesbaden, 1968

186. Otten, 1983 Otten H. Die letzte Phase des Hethitischen Grossreiches nach den Texten. // Griechenland, die Agais und die Levante wahrend der «Dark Ages» vomr12. bis zum 9. Jh. v. Chr. Akten des Symposions von Stift Zwetti, 11-14 October, 1980. Wien, 1983

187. Otten, 1989 Otten H. Ausgrabungen in Bogazkoy-Hattusa 1988: Die Hieroglyphen-Luwische Inschrift. // Archaologischer Anzeiger. Jahrbuch des deutsches archaologisches Instituts. Berlin, 1989

188. Page, 1959 Page D.L. History and the Homeric Iliad. Berkeley-Los Angeles, 1959

189. Pardee, 1981 Pardee D. A further note on PRU V, no. 60. // Ugarit-Forschungen. Neukirchen-Vluyn, 1981, Bd. 13

190. Peden, 1994 — Peden A.J. The Historical inscriptions of the Twentieth Dynasty. Jonsered, 1994

191. Pintore, 1983 ~ Pintore F. Seren, Tarwanis, Tyrannos. // Studi orientalistici in ricordo di Franco Pintore. Pavia, 1983

192. Rainey, 1965 Rainey A.F. The military personnel of Ugarit. // JNES, 1965, № 24 Rainey, 1982 — Rainey A.F. Toponymic problems. // Tel Aviv. Journal of the Tel Aviv University Institute of Archaeology. Tel Aviv, 1982, №9

193. Ranoszek, 1934 Ranoszek R. Kronika krola hetyckiego Tuthalijasa (IV). // Rocnik orientalistyczny. Warszawa, 1934, t.9

194. Redford, 1992 Redford D.B. Egypt, Canaan and Israel in ancient times. Princeton, 1992

195. Redford, 2000 Redford D. Egypt and Western Asia in the late New Kingdom. //

196. Sea Peoples and their world: the Reassessment. Philadelphia. 2000.

197. Rouge de, 1867 ~ Rouge de E. Extraits d'un memoire sur les attaques dirigeesrcontre l'Egypte par les peuples de la Mediterranee vers le quatorzieme siecle avant notre ere. //Revue archeologique. Paris, 1867, vol. 16

198. Sandars, 1961 Sandars N. The First Aegean Swords and their ancestry. // AJA, 1961, vol. 65

199. Sandars, 1978 Sandars N. The Sea peoples. Warriors of Ancient Mediterranean. L., 1978

200. Sanmartin, 1989 Sanmartin J. Glossen zum ugaritischen Lexikon (VI). // Ugarit-Forschungen. Neukirchen-Vluyn 1989, Bd. 21

201. Schachermeyr, 1969 — Schachermeyr F. Hornerhelme und Federkronen als Kopfbedeckungen bei den «Seevolkern» der agyptischen Reliefs. // Ugaritica. Paris, 1969, Tome 6.

202. Schachermeyr, 1984 — Schachermeyr F. Griehische Friigeschichte. Wien, 1984

203. Schachermeyr, 1986 — Schachermeyr F. Mykene und das Hethiterreich. Wien, 1986

204. Schaeffer, 1978 — Schaeffer CI. F. A. Epaves d'une bibiiotheque d'Ugarit. // Ugaritica. Paris, 1978, tome 7

205. Schneider, 1994 Schneider T. Lexikon der Pharaonen. Die altagyptischen Konige von der Friihzeit bis zur Romerherrschaft. Zurich, 1994

206. Schneider, 2003 Schneider T. Siptah und Beja. Neubeurteilung einer historischen Konstellation. // ZAS, 2003, Bd.130

207. Seeher, 2001 -Seeher J. Die Zerstorung der Stadt Hattusa. // Akten des IV. Internationalen Kongresses fur Hethitologie. Wiirzburg, 4.-8. Oktober 1999. Studien zu den Bogazkoy-Texten 45; Wiesbaden, 2001.

208. Seidlmayer, 1998 — Seidlmayer S.-J. Epigraphishe Bemerkungen zur Stele des Setnachte aus Elephantine.// Stationen, Beitrage zur Kulturgeschichte Agyptens Rainer Stadelmann gewidmet. Mainz, 1998

209. Singer, 1988 — Singer I. The origin of the Sea Peoples and their settlement on the Coast of Canaan. //Society and Economy in the Eastern Mediterranean, Leuven, 1988

210. Sommer, 1932 — Sommer, 1932 Sommer A. Die Ahhijawa-Urkunden. Mtinchen, 1932

211. Sourouzian, 1989 Sourouzian H. Les Monuments du roi Merneptah. Mainz am Rhein, 1989

212. Stadelmann, 1968 Stadelmann R. Die Abwehr der Seevolker unter Ramses III. // Saeculum. Miinchen, 1968, Bd. 19, Hf. 2-3

213. Wachsmann, 2000 Wachsmann S. To the Sea of Philistines. // Sea Peoples and their world: the Reassessment. Philadelphia. 2000. Waddell, 1940- Waddell W.G. Manetho. London, 1940

214. Wainwright, 1939 ~ Wainwright G.A. Some Sea Peoples in the Hittite Archives //JEA, 1939, vol.25

215. Wainwright, 1954 -- Wainwright G.A. Keftiu and Karamania (Asia Minor) // Anatolian Studies. London, 1954, vol.4

216. Wainwright, 1956 Wainwright G.A. Caphtor, Cappadocia. // Vetus Testamentum. Leiden, 1956, vol.6

217. Wainwright, 1959 Wainwright G.A. The Teresh, the Etruscian and Asia Minor // Anatolian Studies. London, 1959, vol.9

218. Winkler, 1896 -- Winckler H. Die Thontafeln von Tell-el-Amarna. Berlin, 1896 Yadin, 1963 Yadin Y. The Art of Warfare in Biblical Lands in the Light of Archaeological Discovery. L., 1963

219. Yakar, 1993 — Yakar J. Anatolian civilization following the disintegration of the Hittite empire: an archaeological appraisal. // Tel Aviv. Journal of the Tel Aviv University Institute of Archaeology. Tel Aviv, 1993, № 20

220. Yon, 1992 Yon M. The end of the kingdom of Ugarit. // The Crisis years: The 12th Century B.C. from Beyond the Danube to the Tigris. Dubuque, 1992 Zangger, 1994 - Zangger E. Ein neuer Kampf um Troja: Archaologie in der Krise. Munich, 1994

221. Zangger, 1995 — Zangger E. Who were the Sea peoples? // Aramco World. Houston, 1995, vol. 46 (3)

222. Zeeb, 1992 Zeeb F. «Die Truppen sind unfahig: Uberlegungen zu RS 34.143. // Ugarit-Forschungen. Neukirchen-Vluyn, 1992, Bd. 24

223. Zivie, 1975 — Zivie A.-P., Quelques remarques sur un monument nouveau de Merenptah. // GM, 1975, Heft 18