Коммунитарное движение в России в последней четверти XIX в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Гордеева, Ирина Александровна

• Гордеева, Ирина Александровна
• кандидат исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Гордеева, Ирина Александровна

Введение

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 1. Земледельческие общины интеллигенции в российском коммунитарном движении.

§ 1. Коммунитарные идеи в российском общественном движении 30-х - начала 80-х гг. XIX в.

§ 2. Коммунитарное движение в середине 70-х - середине 80-х гг.

XIX в.

§ 3. Коммунитаризм во второй половине 80-х - 90-х гг.

Глава 2. Коммунитарный идеал участников «интеллигентных» земледельческих общин.

§ 1. Исторические условия возникновения коммунитарного идеала.

§ 2. Социальные и психологические особенности участников «интеллигентных» земледельческих общин.

§ 3. «Культурные темы» российского коммунитаризма.

§ 4. Особенности коммунитарного нонконформизма.

§ 5. Предварительные планы общинной жизни.

Глава 3. Опыт реализации коммунитарных проектов участниками «интеллигентных» земледельческих общин.

§ 1. Трансформация коммунитарного идеала.

§ 2. Коммунитарный идеал в судьбах участников интеллигентных» земледельческих общин.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Коммунитарное движение в России в последней четверти XIX в.»

Постановка проблемы и обоснование ее актуальности.

Современные историографические процессы, задающие научную актуальность исследований, находят свое наиболее яркое и динамичное выражение в ревизии традиций. Для профессионального сообщества российских историков одинаково важными оказываются как проблемы переосмысления модернисткой парадигмы гуманитарного знания, характерные для мировой историографии в целом, так и более частные, но не менее сложные задачи преодоления сверхидеологизированных стандартов научности советской исторической науки. В подобном положении привлекательными становятся такие историографические языки, которые обладают достаточной аналитической тонкостью для того, чтобы их использование проблематизировало ранее считавшееся несомненным, выявляло неоднозначность там, где предшествующие поколения историков усматривали ясность и определенность, давало возможность уловить многообразие значений в тех случаях, в которых традиционно предпочитали говорить о монолитной целостности смысла, а также конструировало новые исторические феномены, устанавливало прежде немыслимые связи между фактами и ассоциации между событиями.

Особенно остро стоит вопрос о применении критических в своей теоретической основе историографических языков к описанию феномена социальных (общественных) движений, представления о многообразии и сложности которых в последнее время получают все большее распространение. «Социальные движения — это, пожалуй, наиболее мощные силы, вызывающие социальные изменения», - утверждает авторитетный польский социолог П. Штомпка, который определяет их как «свободно организованные коллективы, действующие совместно в неинституционализированной форме для того, чтобы произвести изменения в обществе»1. Среди множества общественных движений нового времени одним из самых оригинальных по сочетанию утверждаемых ценностей является коммунитарное2.

Коммунитарный «метод» изменения общества - посредством экспериментов в небольших общинах — исследователи считают одним из четырех возможных подходов к воздействию на общество, наряду с революционным, индивидуалистским и «градуалистским» (направленным на постепенное достижение частных целей)3. Коммунитарное движение — это общественное движение,участников которого объединяет цель изменения общества путем внутреннего духовного перерождения каждого отдельного человека в условиях небольшой общины, осуществление которой они готовы начать с самих себя и немедленно. Особенно важную роль оно играло с начала XIX и в XX в. в истории США, где идеалы коммунитаризма считаются одной из главных характеристик национального самосознания4; значительно распространено было и в странах Западной Европы. Формы существования движения — так называемые «утопические» («экспериментальные») общины, его субъекты -участники и сторонники подобных общин, иногда объединявшиеся в кружки и общественные организации вроде партий.

Проблема реконструкции феномена российского коммунитарного движения является значимой не только для узкой профессиональной среды, но и имеет множество «выходов» в обыденное историческое знание, идеологические общественные институты. Последние, в свою очередь, десятилетиями оказывали обратное воздействие на ученых, подчиняя задачи научных исследований сугубо «этическим» - т.е. насыщенным моралистическими представлениями о должном — целям. Новые контуры

1 Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996. С. 337, 339.

2 Коммунитарное движение // Политология: Энциклопедия, словарь. М., 1993. С. 135.

3 Bestor A. Backwoods Utopias: The Sectarian Origin and Owenite Phase of Communitarian Socialism in America, 1663-1829. Philadelphia, 1957. P. 3. исторически важного вырисовываются на фоне уже отслуживших смыслов, в связи с чем принципиальными являются задачи переосмысления самого понятия общественного движения в свете представлений о высоком уровне его идеологической и психологической гетерогенности и неоднозначности.

Объекты и предмет исследования. Внимание настоящей работы сосредоточено на так называемых «интеллигентных» земледельческих общинах (колониях), которые получили широкое распространение в России в последней четверти XIX - начале XX в. Эти общины весьма разнились по размерам, длительности существования, степени формализации внутригрупповых отношений и исповедуемым идеологиям.

Первые российские проекты совместной жизни и общего труда коммунитарного характера, имевшие целью указать путь к реорганизации всего общества, были задуманы еще в 40-50-е гг. XIX в., но об их реализации нам ничего не известно. Скорее всего, о коммунитаризме как об общественном движении можно говорить лишь с конца 60-х - 70-х гг., когда мечты все чаще стали реализовываться на практике, а само стремление к организации «экспериментальных» общин приняло массовый характер, стало феноменом общественного настроения. В 70-80-е гг. возникли поселения, коммунитарный характер которых не вызывает сомнений: это и канзасская колония «богочеловеков», последователей учения А.К. Маликова, присоединившихся к группе религиозных позитивистов во главе с русским эмигрантом В. Фреем (1875-1877 гг.); и туапсинское поселение С.Н. Кривенко с участием изобретателя-электротехника А.Н. Лодыгина (18731878 гг.); и попытки «интеллигентных землепашцев», воспитанных А.Н. Энгельгардтом, основать «интеллигентные деревни» (начало 80-х гг.); и безвестное ныне Православное Крестовоздвиженское трудовое братство H.H. Неплюева в Черниговской губернии (середина 80-х - конец 20-х гг. XX

4 См., напр.: Bestor A. Op. Cit. Р. 16-19; Fogarty R.S. АД Things New: American Communes and Utopian Movements, 186-1914. Chicago; L., 1990. P. 2-5; и др. в.); и знаменитая Криница - община под Геленджиком (с 1886 г., просуществовала более 25 лет); и поселения многих «толстовцев» (с конца 80-х гг.) и многие другие общины, кружки и объединения.

Самым распространенным названием сельскохозяйственных поселений образованных людей, принятым среди современников, было «интеллигентные» земледельческие5 общины и колонии (реже - коммуны, скиты, общества, братства). Несмотря на свою громоздкость, этот термин активно использовался как самими общинниками, так и посторонними наблюдателями. В тех немногочисленных попытках научной рефлексии по поводу данного феномена, которые были предприняты дореволюционной российской и советской историографией, общины квалифицировались как «утопические» или «коммунистические» («социалистические»).

Ключевым термином данной работы является понятие «община» ("community")6, обозначающее, согласно определению Б. Заблоцки, «любую группу, состоящую из пяти и более взрослых людей (возможно, помимо них включающую и детей), большинство пар которой не связано между собой кровным родством или брачными узами, члены которой добровольно договорились жить вместе неопределенное время преимущественно ради какой-либо идеологической цели, направленной на достижение общности с единым коллективным хозяйством»7. Данное определение не требует обязательного наличия «утопической» программы, приверженности общности имущества, совместного воспитания детей или эгалитаризма, хотя все это действительно обычно ассоциируется с общинной жизнью.

Более простое определение дал английский исследователь А. Ригби, для которого община - это группа людей, состоящая из трех и более

5 В данной работе это определение помещается в кавычки, хотя в источниках они отсутствуют, в связи с его лексической несовременностью.

6 Когда важно подчеркнуть, что данный коллектив был основан на принципе общности собственности, он будет называться «коммуной». человек, представляющих более чем одну семью или род, добровольно объединившихся ради той или иной дели, обобществившей или стремящейся обобществить в процессе достижения этой цели некоторые аспекты своей жизни, и которая характеризуется определенным групповым самосознанием». При этом Ригби считал, что если группа людей, живущих вместе, считает себя общиной, то ее и следует рассматривать подобным образом.

Исключение из поля внимания крестьянской поземельной общины осуществляется намеренным упоминанием в обоих определениях условия добровольного уговора, предшествовавшего образованию общины. Это ограничение напрямую связано с понятием «интенциональности» (умышленности, намеренности, целенаправленности; от английского "intentional"), ставшим обычным для зарубежной науки деидеологизированным заместителем термина «утопический»8. «Экспериментальные» общины XIX - XX вв., в противовес естественным, спонтанным территориальным общностям ("community"), испокон века складывающимся на основе общего расселения9, носили как бы искусственный характер, создавались умышленно, имея в виду определенную цель, их возникновение требовало осмысленного разрыва человека с прежней средой обитания и, чаще всего, перемещения на новое место.

Теоретически, частью коммунитарного движения могут считаться и многие сектантские поселения (как это обычно делается в зарубежной историографии), и некоторые монастыри, и феномен крестьянских

7 Zablocki B.D. Alienation and Charisma: A Study of Contemporary American Communes. N.Y., 1980. P. 7.

8 Rigby A. Communes in Britain. L.; Boston, 1974. P. 3-4.

9 Грунт 3.A. Образ жизни и территориальная общность / / США глазами американских социологов: Социальные аспекты американского образа жизни. М., 1982. Вып. 1. С. 92135. коммун»10, однако настоящее исследование ограничено рассмотрением общин с определенной социальной базой — созданных представителями образованных слоев общества. Другое ограничение искусственного характера состоит в выборе для изучения только тех общин, которые возникли в сельской местности и основным занятием которых планировалось сделать сельскохозяйственный труд, хотя в изучаемый период существовали и городские бытовые и производственные коммуны и ассоциации.

При всем разнообразии возможных ракурсов рассмотрения коммунитарного движения, предметом внимания данной работы является коммунитарный идеал участников «интеллигентных» сельскохозяйственных общин как особый исторический и национальный способ проблематюации отношений мшду человеком и обществом, контексты его возникновения и функционирования.

Хронологические рамки исследования. Диссертация сосредоточена на общинах последней четверти XIX в., что объясняется наибольшим распространением с середины 70-х гг. интересующего меня типа поселений. К началу XX в. этот тип хотя и оставался наиболее привлекательным для представителей образованного меньшинства, тяготевших к коммунитарности, но претерпел идеолог ическую эволюцию в связи с резким изменением психологического, культурного, политического и социального состояния общества. В первые годы XX в. наблюдался спад активности, направленной на организацию общин, а к 10-м гг. число «интеллигентных» земледельческих колоний вновь начало расти. Таким образом, «интеллигентные» колонии последней четверти XIX в. что можно рассматривать как первый этап российского коммунитарного движения.

10 Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России в ХЕК в. // Вопросы философии. 1972. № И. С. 108-121.

Историография проблемы. Результаты библиографической эвристики указывают на то, что знание об «интеллигентных земледельческих» колониях и коммунитарном движении в отечественной историографии в отдельное проблемное поле не выделилось. Поэтому выбор историографических источников был основан на тематическом принципе (использовались работы, посвященные общественному движению в целом и такому направлению общественной мысли, как «утопический социализм»), а также принимались во внимание все те труды, где, независимо от темы исследования, звучали имена и события, связанные с «интеллигентными земледельческими» общинами.

Изучение литературы позволило разделить ее на две группы в соответствии с двумя подходами, ведомыми принципиально разными интересами — «социально-этическим» и «эстетическим»11. Они отличаются друг от друга по «способу постановки вопроса, который так же является способом получения ответа»12. «Социально-этический» поход основан на специфическом представлении о научности, ищущем — будь то намеренно или неосознанно - своей легитимации в том или ином «великом рассказе». Такие «великие рассказы» вынуждают историков отождествлять научную истину с социальной справедливостью или исторической необходимостью (с представлением о должном). Для сторонников данного подхода главным достоинством изучаемых источников является их предполагаемая способность обозначать реальные вещи (в «адекватном» отображении которых «социально-этические» авторы усматривают и свою основную задачу).

11 Такое деление обусловлено спецификой предмета изучения и весьма условно: «эстетические» методы широко используются сторонниками «этического» подхода; а «этические» интенции зачастую незримо пронизывают конструкции исследователя, который уверен в том, что осуществляет «эстетический» проект.

12 Аиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.; Спб., 1998. С. 40.

Эстетический» подход к прошлому, основанный на этическом проекте толерантности и потому старающийся быть идеологически нейтральным, выбирает как основное (но не исключающее иные) эстетическое сообщение текста, стремящееся «привлечь внимание адресата к тому, как оно построено»13. Обращая внимание не только на содержание изучаемых текстов, но и на их форму, т.е. структуру текста, смысловые доминанты и умолчания, данный подход ставит себе задачей рассмотреть как «устроено» сообщение исторического источника. «Эстетические» авторы, как правило, не ищут легитимации своего знания вне его самого и признают, что «условия истинности, т.е. правила игры в науке, являются имманентными этой игре и не могут быть установлены иначе, как в споре, который должен быть сам по себе научным, и что не существует иного доказательства верности правил, кроме того, что они сформированы на основе консенсуса экспертов»14. а) «Социально-этический» подход

Впервые предметом ретроспективного осмысления «интеллигентные» земледельческие колонии стали еще во времена их существования, и прежде всего ими заинтересовались общественность и представители властей. Несмотря на то, что работы таких авторов не всегда претендовали на историографический характер, в них впервые прозвучали те мысли и слова, которые впоследствии породили устойчивые стереотипы восприятия, заложили основы терминологии, задали идейную систему координат для позднейшего научно-историографического осмысления феномена коммунитарного движения.

13 Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. Спб., 1998. С. 78-97. Немного иначе понимает эстетическое в историописании A.B. Гулыга, которое для него состоит в способности исторического произведения вызывать у читателя яркие эмоции, подобные тем, которые сопутствуют восприятию художественных текстов и произведений искусства (Гулыга A.B. Эстетика истории. М., 1974). На мой взгляд, подобные эффект - лишь одно из частных следствий внимания историка к «плану выражения» источников и собственного текста.

14 Лиотар Ж.-Ф. Указ. соч. С. 75.

Дореволюционные авторы - публицисты, критики, экономисты и представители властей - не просто создавали отчеты о виденном и слышанном в связи с земледельческими колониями, но и пытались теоретически осмыслить имевшуюся информацию, дать качественные оценки явлению, поставить в его один ряд с другими феноменами подобного, с их точки зрения, рода, сравнить их и сделать вывод об общественной эффективности. Разумеется, все эти тексты принадлежали к «социально-этическому» подходу, и поэтому идеи участников коммунитарного движения были восприняты прежде всего как особая социально-этическая система, направленная на решение общественных проблем, эффективность которой (в совокупности с опытом общинной жизни) следует оценить, чтобы предложить вытекающие из этой оценки уроки обществу15.

Созданные в рамках этого подхода тексты различаются по типам дискурса, в зависимости от характера соответствующего им «великого рассказа», который мог быть «либерально-просветительским», «консервативно-охранительным», «христианским» и «научно-коммунистическим»16. Первыми по времени дискурсами, для которых колонии обнаружили свою значимость, были «либерально-просветительский» и «консервативно-охранительный». Каждый из них, рассмотрев предмет и расчленив его на значимые с точки зрения основной

15 Знание, получаемое на основе «социально-этического» подхода, почти всегда включено (или мечтает бьггь включенным) «в программирование общественного целого» в качестве «простого орудия оптимизации достижений общества» (Гам же. С. 38).

16 Здесь данный термин понимается в значении, которое ему придавал М. Фуко и которое наиболее операционально, имея в виду потребности историографического исследования, сформулировано Г.И. Зверевой: дискурс, дискурсивная практика - это «совокупность познавательных ориентиров, специфический способ общения — ритуал, основанный на разделяемых представлениях и символах», который создается «в соответствии с заданным правилом - режимом истины., выбранным жанром, языком, теорией и методом ради культурного сообщения,» (Зверева Г.И. Реальность и исторический нарратив: Проблемы саморефлексии новой интеллектуальной истории // Одиссей. Человек в истории, 1996. М., 1996. С 12,14). темы данного дискурса смысловые единицы, создал на его основе свою иерархию смыслов и систему выводов, выходящих на более общие вопросы, в основном социально-политического характера.

Охранительные органы заинтересовались «интеллигентными» земледельческими колониями в начале 80-х гг. — как только заметили факт их существования. Церковь забеспокоилась чуть позже, когда стали заметны плоды влиянии «толстовцев» на сектантов и крестьян. Годами наблюдая за жизнью колонистов, представители властей собрали и обобщили (в том числе и статистически) такое большое количество материалов о них, что можно говорить о существовании особой консервативно-охранительной традиции исследования «интеллигентных» общин, субъектом которой были полицейские и церковные органы.

Особо значимы для настоящего исследования данные департамента полиции, которая обладала важными источниковедческими преимуществами; благодаря перлюстрации и прямому изъятию корреспонденции в ее распоряжении было множество писем общинников друг к другу, к родственникам, знакомым, к желающим стать членами общины. Кроме того, при обысках полиция конфисковывала массу документов, имевших прямое отношение к организации общин; наконец, полицейским чинам и агентам было доступно непосредственное наблюдение за жизнью коммунитариев. Стоит отметить, что полицейский метод отличался важной для современного историка чертой — вниманием к деталям и индивидуальным особенностям, ко всему странному и противоречивому, к особенностям языка, к настроению и поведению, что дало возможность некоторым «наблюдателям» прийти к проницательным выводам об участниках коммунитарного движения17. В совокупности с

17 См. аналогию между современным «микроисторическим» подходом и детективным методом: Гинзбург К. Приметы: Уликовая парадигма и ее корни / / Новое литературное обозрение. 1994. № 8. 32-61. данными следствия и судебных процессов такие документы составляют отдельный источниковый и историографический комплекс.

Для данного дискурса проблема идентификации «интеллигентных» общин - это прежде всего вопрос об их различении и классификации, отнесении к уже известным течениям общественных движений и мысли. Собственно «охранительная» составляющая данного подхода поначалу выразилась в преувеличении опасности колоний через отождествление их участников с революционерами. Основанием тому послужили, по крайней мере, три серьезные причины: 1) некоторые общинники действительно имели «революционное» прошлое; 2) коммунитаризм легко было спутать с идей производственных ассоциаций «на социальных началах», отсылавших к имени Н.Г. Чернышевского; 3) формы воплощения коммунитарного движения - «интеллигентные» земледельческие общины - напоминали охранительному лагерю землевольческие и чернопередельческие деревенские поселения периода «оседлой пропаганды». Однако наиболее проницательные умы департамента полиции (пожелавшие остаться неизвестными) довольно скоро научились различать революционное движение и то, которые мы зовем коммунитарным.

Первые дела, посвященные коммунитарным поселениям, появились в 1880 - 1881 гг., ранее данный феномен третьим отделением выявлен не был. Прошел незамеченным даже американский общинный эксперимент «богочеловеков». По свидетельству участника Канзасской общины В.И. Алексеева, полиция не отличала «богочеловеков» от революционеров18. В самые известные печатные издания охранительных органов, посвященные революционному движению, «интеллигентные» общинники так же не попали, если не считать отдельных упоминаний.

18 РГАЛИ. Ф. 508. Оп. 1. Д. 239. Л. 8.

Наиболее подробно концепция «социалистических поселений» изложена неизвестным мне автором очерка, составленного в начале 80-х гг19. Департаменту полиции пришлось признаться, что период «поселений» или «оседлой пропаганды» в свое время ускользнул от внимания правительства, потому одновременно с их возникновением начались террористические акты, отвлекшие на себя внимание. Появление поселений интеллигенции в деревне в данном документе связывается с безуспешностью «хождения в народ»: недоверие крестьян и, отчасти, меры, принятые правительством, привели революционеров-народников к осознанию необходимости найти новый путь влияния на народ. Поэтому в начале 1876 г. «социально-революционная пропаганда» выступила в виде «поселений», которые стали частью новой тактики: «живя среди народа в форме, так сказать, «полуинтеллигентной», т.е. не насилующей резко привычек и способностей цивилизованного человека, но тем не менее близкой к народу, . .революционеры должны были пользоваться всеми сторонами и случаями крестьянской жизни, дающими повод оказать поддержку идее и справедливости или оказать помощь в защите интересов или достоинства крестьянского общества». Целью «оседлых» революционеров было в том числе и «развитие в крестьянах духа самоуважения и протеста и подыскивание среди них и сплочение энергичных людей - вожаков, горячо относящихся к мирским интересам, чтобы на них опереться в борьбе, которая, начинаясь с легального протеста, должны была вступить, наконец, на путь чисто революционный».

Таким образом, поначалу коммунитарные поселения рассматривались полицией как продолжение традиций революционного народничества. Однако вскоре власти осознали, что речь может идти о двух принципиально ГАРФ. Ф. 102. Оп. 1882 г. 3 делохтр-во. Д. 751. Л. 1Г-1 Еоб. разных общественных течениях, хотя и в 90-е гг. еще встречалась прежняя точка зрения20.

В 80-е гг. было заведено по крайней мере три дела, посвященных А.Н. Энгельгардту21. В связи с пристальным наблюдением за молодежью, прибывавшей в его Батищево, за имением было установлено наблюдение, и в 1882 г. полиция сделала поспешный вывод о сути общинных устремлений последователей А.Н. Энгельгардта: «Прежде производившимися наблюдениями за личностями, поселяющимися в подобных условиях, выяснено, что такого рода поселения устраиваются ими иногда на социалистических началах и всегда с целью добиться влияния на окружающее население с тем, чтобы в будущем руководить им в противоправительственном направлении»22. Однако в том же году в докладе особому совещанию «О коллежском асессоре А.Н. Энгельгардте, обвиняемом в политической неблагонадежности»23 была дана положительная оценка хозяйственной деятельности Энгельгардта и даже воспитанию «интеллигентных земледельцев», включая планы организации «интеллигентной деревни»24. Из перлюстрации полиция выяснила, что Энгельгардту, по всей видимости, ничего не известно о прошлом приезжавших к нему лиц, а взгляды его давно утратили радикальный оттенок.

В 90-е гг. представителей консервативно-охранительного направления больше беспокоили связи коммунитариев не с революционным, а с сектантским движением. Крупнейшим очерком с обширной ретроспективной и сильной теоретической частью, составленным неизвестным мне автором для департамента полиции, является «Записка о

20 ГАРФ. Ф. 124. Оп. 6 (1897 г.). Д. 259. Л. 5об-6.

21 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 1881 г. 3 делопр-во. Д. 181,1299; Оп. 1889 г. 3 делопр-во. Д. 512.

22 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 1881 г. 3 делопр-во. Д. 181. Л. 73-73об.

23 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 1891 г. 3 делопр-во. Д. 87. Л. 1-7 об.

24 Там же. Л. 5-6 об. пропаганде толстовского лжеучения на Кавказе» от августа 1897 г.25 «Толстовство» привлекло внимание властей потому, что оно «столь же противорелигиозное, сколько противогосударственное и противообщественное учение». Автор данного документа предложил детальную идентификацию «толстовской» идеологии среди родственных ей сектантских и политических учений, оценив в целом ее как одну из форм деизма, протестантский анархизм мирного характера, родственный социнианству, вольтерьянству и масонству26.

Для данного исследования важны отмеченные автором документа «приемы пропаганды» «толстовцев», среди которых он особо выделил следующие: «1) толстовские «общины» (земледельческие колонии, ремесленные товарищества, толстовские кружки в городах и т.п.); 2) распространение произведений толстовского направления; 3) письменная корреспонденция». И далее: «наиболее распространенный тип толстовских общин — земледельческие колонии. Предлогом для образования последних выставляется обыкновенно стремление толстовцев к занятиям земледелием («хлебный труд»), пчеловодством и вообще сельским хозяйством; но главною и истинною целью образования толстовских колоний, как сознаются сами толстовцы в своих письмах, является поддержание путем общения фанатизма друг в друге, утверждение в лжеучении колеблющихся и лиц, подпавших в той или другой степени влиянию толстовских идей, совращение новых лиц, приходящих по тому или другому случаю в соприкосновение с обитателями колоний, представляющих собой в некотором роде ловушки, особенно для молодежи, привлекаемой в эти колонии желанием посвятить себя сельскохозяйственному труду»27

25 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 1898 г. ОО. Д. 12. Ч. 1. Л. 120-137.

26 Там же. Л. 121.

27 Там же. А. 122 об.

В данной записке, как и во многих других документах подобного направления, содержится ряд важных наблюдений психологического характера, использованных во второй главе диссертации28. Консервативно-охранительный дискурс, очень чувствительный к нарушениям официально признанной социальной, политической и культурной «нормы», тщательно отслеживал и фиксировал все случаи отклонения от нее.

Дальнейшее осмысление консервативно-охранительным лагерем значения «интеллигентных» общин шло в направлении ослабления внимания к их политической роли и переоценки их религиозно-нравственной опасности. К концу 90-х гг. «творческий» элемент в «изучении» полицией общин исчезает, общинники преследуются как сектанты вне зависимости от конкретных черт их идеологий. Такое же однозначное отношение характерно и для ряда «исследований» «толстовщины» и «неплюевщины» представителями церковных властей29. Большинство из этих работ имее лишь источниковедческое значение, помогая определить отношение некоторых общественных кругов к участникам коммунитарного движения.

Таким образом, роль рассмотренного направления в исследовании общин состоит, во-первых, в том, что оно заметило различия между разными типами поселений, оценив «интеллигентные» земледельческие колонии как феномен религиозно-нравственного движения нереволюционного характера, во-вторых, подметило некоторые психологические особенности

28 Стремлению объявить участников революционного движения душевнобольными — общее место всех работ данного направления, см., например, метафору, примененную к подсудимым нечаевского процесса Ф.А. Гиляровым: «не скамья подсудимых, а лазарет» (Гиляров Ф.А. 15 лет крамолы (4 апреля 1866 - 1 марта 1881 гг.). М., 1883, Т. 1.4. 1. С. 124; и др.).

29 о. Антоний [Вадковский А.В.]. Две крайности: Паписты и толстовцы. Сергиев Посад, 1895; Толстовцы и их учение: По данным 3-го всероссийского миссионерского съезда. Тифлис, 1900; Побединский Н. Неплюевские братства и школы. Их основные тенденции, характер и значение // Вера и церковь. 1901. № 6. С. 117-141; Буткевич Т.И. участников движения, а также заложило богатую и разнообразную источниковую базу для дальнейших исследований.

В рамках «либералъно-просветителъского» направления применительно к проблеме диссертации сошлись такие течения, традиционно признававшиеся советской историографией, как буржуазно-либеральное (включая «легальный марксизм»), народническое и социал-демократическое. Их объединение связано с тем, что, при всех нюансах, они разделяют один «рассказ» - «об освобождении человечества». Коммунитарное движение его представители рассматривали как часть истории искания идеальных форм общественной жизни, движение в сторону преобразования экономического и нравственного склада современных общественных отношений. Сознательно или бессознательно, приверженцы данного направления искали в рассказах об «интеллигентных» колониях историю обретения или утраты свободы личности (в основном — в абстрактно-правовом смысле), приближения к идеалу такого общественного и государственного устройства, которое могло бы обеспечить эту свободу и экономическое благосостояние.

Данный тип дискурса представлен работами Е.А. Соловьева, С.Н. Кривенко, М. Слобожанина, A.C. Пругавина, АА. Исаева, М.И. Туган-Барановского и других. Эссе Е.А. Соловьева «История одной интеллигентной колонии»30, освещающее начальную историю оставшейся неназванной Криницы, вошло в состав сборника этого автора 1893 г., посвященной проблеме русской интеллигенции в целом. Очерки С.Н. Кривенко печатались в том же году в журнале «Русское богатство» под названием «Культурные скиты» и «Культурные одиночки», отдельным изданием впервые вышли в 1895 г., а в 1901 г., дополненные, были

Обзор русских сект и их толков с изложением их происхождения, распространения и вероучения и с опровержением последнего. Пг., 1915. С. 526-557; и др.

30 Соловьев Е.А. История одной интеллигентной колонии //В раздумье: Очерки и рассказы из жизни русской интеллигенции. Спб., 1893. С. 127-155. переизданы31. Кривенко ставил перед собой цель написания обобщающей работы, для чего предпринял изучение множества поселений. Как автор он уникален еще и тем, что в 70-е гг. сам был инициатором и участником коммунитарного поселения - земледельческой колонии в Туапсе, после неудачи которой планировал новое поселение.

Статья М. Слобожанина (Е.Д. Максимова), опубликованная в 1908 г. в журнале «Минувшие годы», посвящена биографии уже самого Кривенко32. В начале века появилось несколько отдельных книг исследователя сектантства A.C. Пругавина33, уделявшего значительное внимание толстовству и «богочеловечеству» - религиозно-интеллектуальным течениям, представители которых активно участвовали в коммунитарном движении. Здесь и позднее34 Пругавин не раз обращался к темам, именам и событиям, связанным с историей коммунитарного движения.

Кривенко, Слобожанин, Пругавин и некоторые другие авторы в рамках данного подхода представляют народническое направление. В данном случае его наиболее общей характеристикой является наличие в тексте постоянной отсылки к таким аксиологическим ценностям, как «народ» (специфически понимаемому как все население, зарабатывающее на жизнь

31 Кривенко С.Н. Культурные скиты // Русское богатство. 1893. № 2. С. 100-126; № 3. С. 92-126; Он же. Культурные одиночки в деревне // Там же. 1893. № 5; Он же. На распутье: Культурные колонисты и одиночки. Спб., 1895; Он же. На распутье: (Культурные скиты и культурные одиночки). 2-е изд. М., 1901 (далее ссылки на данное издание). Прояснению его собственной политической и этической позиции помогает сборник: Кривенко С.Н. Собр. соч.: Внутр. обозрения, хроника и др. ст. из «Отеч. зап.», (1873-1884): В 2 т. Спб., 1911; а также посвященные ему биографические очерки (см. ниже). /

32 Слобожанин М. Черты из жизни и деятельности С.Н. Кривенко: (К истории созидательного народничества) // Минувшие годы. 1908. № 1. С. 129-178; № 3. С. 213239; № 5-6. С. 278-296.

33 Пругавин A.C. Религиозные отщепенцы: Очерки современного сектантства: В 2 вып. М., 1904; Он же. Раскол внизу и раскол вверху. Очерки современного сектантства: В 2 вып. М., 1906; Он же. Сютаевцы. Спб., 1910; Он же. О Льве Толстом и толстовцах: Очерки, воспоминания, материалы. М., 1911; и др. личным физическим трудом) и обязанность интеллигентных людей трудиться во имя его блага в сфере образования, агрономии, юридической и медицинской помощи.

Экономист A.A. Исаев, обращавшийся к вопросу об «интеллигентных земледельцах» в ряде своих статей и брошюр35, был единственным человеком, который верил в экономическую эффективность «интеллигентных» земледельческих общин. Его коллега бывший «легальный марксист» М.И. Туган-Барановский увлекался историей «утопических» общин вовсе не в связи с их предполагаемым экономическим значением, а задаваясь религиозно-нравственными вопросами общественного развития. В 1913 г. он написал предисловие к юбилейному изданию криничан о своей общине «Четверть века "Криницы"», тогда же в периодической печати вышло несколько его статей, посвященных «экспериментам» последователей западных социалистов-утопистов и Кринице, вскоре составивших отдельную книгу, переизданную в 1919 г.36 в дополненном и отредактированном с учетом новейших политических событий виде. Недавнее переиздание в одном томе работ данного автора по экономическим и социально-политическим вопросам также было использовано как историографический источник37.

34 Значительно измененный в связи с политическими событиями в стране взгляд см: Пругавин А.С. Неприемлющие мира. Очерки религиозных исканий. Анархическое течение в русском сектантстве. М., 1918 С. 43-76, 79-142,143-180.

35 Исаев А.А. Артели в России. Ярославль, 1881; Он же. Земледельцы из образованного класса // Русская мысль. 1892. Кн. 10; 1894. Кн. 4; Он. же. Настоящее и будущее русского общественного хозяйства. Спб., 1896.

36 Туган-Барановский М.И, Предисловие: [О трудовой колонии-общине] / / Криничане. Четверть века «Криницы». Киев, 1913. С. 1-У1; Он же. Социалистические общины нашего времени // Вестник Европы. 1913. № 3. С. 170-193; Он же. Социалистические общины последователей Оуэна и Фурье // Вестник Европы. 1913. № 2. С. 179-197; Он же. В поисках нового мира. Социалистические общины нашего времени. Спб., 1913 (далее цит. по данному изд.); То же. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1919.

37 Туган-Барановский М.И. К лучшему будущему: Сборник социально-философских произведений. М., 1996.

К данному направлению можно отнести и другие, почти сугубо описательные труды, чаще всего связанные с персоналиями участников коммунитарного движения, а иногда те публицистические работы идеологических противников коммунитарного движения, которые предопределили позднейшие историографические выводы по его поводу38.

Представители «либерально-просветительского» направления, как современники описывавшихся ими событий, использовали широкий круг исторических источников: Е.А. Соловьеву были доступны дневники, письма колонистов, отчеты по колонии, которые, видимо, он получил из первых рук; С.Н. Кривенко, помимо личных впечатлений от участия в общинном «эксперименте», опирался на значительную источниковую базу, в которой преобладали материалы периодической печати, использовал он и очерк Соловьева, а также немалое значение имело личное общение автора с коммунитариями и непосредственными свидетелями общинной жизни. Слобожанин активно собирал материалы о Кривенко, общаясь с его друзьями и родственниками. В отделе рукописей РНБ сохранился фонд автора, в котором собраны материалы, использованные им при работе над биографией39. Личный фонд A.C. Пругавина в РГАЛИ дополняет

38 Плеханов Г.В. Гл. И. Успенский // Г.И. Успенский в русской критике. М.; Л., 1961. С. 353-420; Энгельгардт H.A. Александр Николаевич Энгельгардт и батищевское дело / / Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем, 1872-1887. Спб., 1999. С. 510-557; Он же. Батищевское дело // Книжки «Недели». 1895; Он же. Буковский интеллигентные поселок. Очерк из истории культурных колоний // Новое слово. 1895. № 3 (декабрь). С. 17-35; 1896. № 4 (январь). С. 11-30; Дьяконова Е.А. Школы и братства H.H. Неплюева // Русский труд. 1898. № 47, 48 (также см. личный фонд Е.А. Дьяконовой в ОР РГБ (Ф.375) и ее брата А. Дьяконова в РГАЛИ (Ф. 2398)); Рейнгардт Н.В. Необыкновенная личность: [о Вильяме Фрее (Н.К. Гейнсе)]. Казань, 1889; расширенный вариант: Он же. Необыкновенная личность: (Вильям Фрей) // Наука и жизнь. 1905. Кн. 2. Стб. 533-564; Кн. 3. Стб. 849-872; Кн. 4. Стб. 1179-1208; Фаресов А.И. Один из «семидесятников» // Вестник Европы. 1904. № 9. С. 225-260; Он же. Семидесятники. Очерки умственных и политических движений в России. Спб., 1905; Короленко В.Г. Рецензия] // Русское богатство. 1897. № 10. С. 90-95. Рец. на кн.: Т. Осадчий. Образованные земледельцы в Южной Руси. Киев, 1987; Колосов Е.Е. С.Н. Кривенко как один из представителей семидесятых годов / / Кривенко С.Н. Собр. соч. Спб., 1911. Т. 1; и др.

39 ОР РНБ. Ф. 1029. историографическую и источииковую базу настоящего исследования40. Сын А.Н. Энгельгардта Николай, неоднократно обращавшийся к истории Буковского «интеллигентного» поселка, в своем распоряжении, помимо своих детских воспоминаний и периодики, имел большой семейный архив41. Все эти авторы подробно цитировали имевшиеся в их распоряжении документы, в связи с чем их работы имеют и источниковедческое значение.

То общественное явление, которое обозначено в данной работе как коммунитарное движение, а современниками звалось движением интеллигенции «на землю» и организацией «интеллигентных» земледельческих колоний, привлекло представителей «либерально-просветительского» дискурса в силу своей широкой распространенности: они считали его «характерным явлением современной. жизни»42, «одним из оригинальнейших явлений русской жизни»43, отмечали его значимость в истории «умственных течений последнего времени»44. Авторы ставили перед собой задачи выяснения целей и причин стремления интеллигенции «на землю» и к образованию общин, которые если и нельзя было назвать массовым, «но во всяком случае оно не такое, чтобы его игнорировать, как по размерам, так и по существу»45.

Сторонники данного направления широко использовали психологическое объяснение поведения общинников. Внимание к психологическому фактору было логически связано с «субъективным» методом народнической историографии. Кривенко писал, что причины стремления интеллигенции «на землю», лежат «либо в условиях общественной жизни, либо внутри самих стремящихся», особо подчеркивая

АРГАЛИ. Ф. 2167.

41 РГАЛИ. Ф. 572 (был использован при написании данной работы); ПД. Ф. 577 (был недоступен).

42 Соловьев Е.А. Указ. соч. С. 128.

43 Энгельгардт H.A. Александр Николаевич Энгельгардт. С. 510.

44 Кривенко С.Н. Указ. соч. С. 82.

45 Там же. С. 4. то специфическое психическое состояние, которое было характерно для «опрощавшихся» интеллигентов46. Соловьев отметил роль взаимосвязи внешних и внутренних факторов в возникновении отчужденности человека в условиях индустриализирующегося и бюрократизирующегося общества, розни людей в новом капиталистическом мире, где невозможны заботы о человеческой душе и о нравственном совершенствовании47.

Психологический подход получил развитие и в биографии самого Кривенко, автор которой М. Слобожанин пытался найти объяснение его народничеству в обстоятельствах его детства, особенностях семейной обстановки и воспитания48. По мнению автора, для объяснения народничества мало понятия «кающееся дворянство», народничество — это «органические» качества характера, сознательно и критически осмысленные народником49.

Однако психология движения сама по себе не интересовала исследователей, для них гораздо важнее была сфера идеологии. Авторы выделили следующие идеологические черты коммунитаризма: идею нравственного совершенствования посредством общинной жизни, стремление выработать более рациональный и альтруистический уклад жизни, предпочтение артельной организации труда, забота о сохранении индивидуальности каждого отдельного человека, озабоченность проблемой воспитания детей.

При выделении общего ядра «общинной» идеологии возникает вопрос о существовании ее вариантов и особенностях ее реализации на практике, т.е. о типологии «интеллигентных» общин. В этом смысле значимы работы С.Н. Кривенко, который имел возможность делать выводы на основе собранного им материала о многих общинах. Особенно ценно подмеченное

46 Там же. С. 82.

47 Соловьев Е.А. Указ. соч. С. 131-132.

48 Слобожанин М. Указ. соч. // Минувшие годы. 1908. № 1. С. 132,143.

49 Там же. С. 143. им различение двух типов колоний, «несмотря на то, что общий источник -недовольство жизнью и искание правды и внутреннего равновесия - был, по всей вероятности, у всех один и тот же»50. Основой типологии для автора служат представления колонистов о задачах совместного поселения. Кривенко утверждает, что общины 70-х гг. не отрекались от окружающего мира и не изолировались от общества, для них «мир все-таки являлся исходным пунктом, стимулом и целью деятельности: колонисты стремились не столько к личному успокоению, сколько к решению общественных вопросов»51. В общинах 80-х — начала 90-х гг., напротив, «экономические и социальные задачи отодвигаются на второй план, а на первое место выступает личная этика и задачи собственного внутреннего совершенствования52. Колонисты изолируются от мира и хотят прежде всего привести порядок собственную душу - ощущения, побуждения, желания и т.д.»53.

Последний, «пиетистический» тип поселений Кривенко назвал «культурными скитами», и это название затем прочно укоренилось в публицистике и обыденном языке. Говоря современным языком, колонии семидесятников были «утопиями действия», а восьмидесятников -эскапистскими «утопиями бегства». Все симпатии Кривенко принадлежат «активному», общественному типу коммун (вероятно, подобным образом Кривенко понимал задачи той общины, которую сам организовывал в середине 70-х гг. близ Туапсе). Воплощение принципа общественного служения, который был крайне важен для «либерально-просветительского»

50 Кривенко С.Н. Указ. соч. С. 1.

51 Там же. С. 2.

52 Сравн.: «Очевидно, что подобные планы жизни "трудами рук своих" не имеют в виду народного блага, а предназначены лишь для того, чтобы служить для интеллигенции чем-то вроде опиума, позволить ей уйти от тяжелой действительности, "забыться и заснуть"» (Плеханов Г.В. Указ. соч. С. 397).

53 Кривенко СЛ. Указ. соч. С. 3. дискурса, Кривенко видит в не в «культурных скитах», а в деятельности «культурных одиночек» в деревне.

Наибольшее осуждение со стороны большинства авторов данного дискурса вызвали «искусственный» принцип самосовершенствования в отрыве от всего остального мира, концентрация общинников на своем внутреннем мире и пренебрежение хозяйственными интересами. Признавая наличие «освободительного» проекта в идеологии коммунитарного движения, они констатировали ее несостоятельность, «доказанную» практикой общинной жизни. Историю отношений между криничанами Е.А. Соловьев излагает как историю замены принципа «личности», ради которого и собирались в общину, принципом «общины», обернувшимся против самих личностей54, С.Н. Кривенко и многие другие современники пересказывают этот рассказ.

Если учесть, что из общин первого типа была известна или по крайней мере подробно обсуждалась только одна (а именно - поселение самого Кривенко близ Туапсе), и лишь изредка к «общественно-активным» общинам относили «энгельгардтовские» (в основном, по недоразумению), то можно сказать, что обвинение всего коммунитарного движения в эскапизме, антиобщественности, изоляционизме, «оторванности от жизни» — общая и основная тема «либерально-просветительского» дискурса. Вероятно, в том числе и с этом выводом об отсутствии общественного значения «интеллигентных» колоний связано исключение их из поля рассмотрения обобщающих работ по проблемам истории общественного движения. Бегство от мира, неучастие в общем проекте «освобождения» людей лишало ценностные системы «интеллигентных» общинников в глазах представителей данного подхода причастности к основным ценностям его «великого рассказа», а значит, и исторического значения.

54 Соловьев Е.А. Указ. соч. С. 148.

В этом смысле нетипичны оценки движения A.C. Пругавиным и М.И. Туган-Барановским. В отличие от других представителей либерально-просветительской историографии, Пругавин положительно оценивал «внутреннюю» направленность активности коммунитариев на фоне разрушительной вовне-ориентированной активности революционеров55. На примере «богочеловечества» он акцентировал внимание на различии революционных и нравственно-ориентированных общественных движений, и последние, с его точки зрения, также имеют общественное значение, в том числе и в качестве соперника революционных идеологий. Правда, сам коммунитарный опыт богочеловеков для Пругавина, скорее, не более чем нелепость, для него вся важность «богочеловечества» - в борьбе за свободу совести. Других представителей либерально-просветительского направления, как и вообще широкие круги общественности в России того времени, проблематика борьбы за свободу совести не заинтересовала.

Для М.И, Туган-Барановского к концу его личного пути «от марксизма к идеализму» важно было различить кооперативные общины и «организации, подобные современной "Кринице"». Барановский связал опыт Криницы с социалистическими экспериментами зарубежных утопистов, оуэнистов, сен-симонистов, фурьеристов и последователей Э. Кабе, а также религиозных коммунистических общин. Согласно его пониманию, кооперативы являются чисто экономическими организациями, рассчитанными на среднего человека, они отнюдь не требуют для своего успеха исключительных нравственных свойств человека и апеллируют, прежде всего, к хозяйственному интересу каждого. Социалистические и коммунистические общины, напротив, являются организациями для избранных - людей совершенно необычного душевного склада. Отнюдь не

55 Стоит иметь в виду, что такая оценка сложилась не только в связи с особенностями «метода» Пругавина как исследователя религиозных движений и его личными пристрастиями как семидесятника, но и потому, что часть его работ была написана уже после тяжелых лет 1905-1907 гг. хозяйственный интерес побуждает людей создавать общины такого рода, а высшие моральные или общественные интересы. С экономической точки зрения «утопические» колонии представляются «явлением совершенно незначительным»56. Поэтому, рассуждая об их роли в обществе, не стоит думать, что социалистические общины могут разрушить капиталистическую систему хозяйства и предложить ей эффективную альтернативу57.

По мнению Барановского, эти колонии — факт не из экономической истории, а из истории «моральных исканий». Значение их — в нравственном потенциале общинных идеологий: «теперь уже почти никто не думает, что из отдельной коммунистической колонии, как из зерна, вырастет роскошное дерево нового социального строя, которое осенит собою весь мир»58. Барановский предполагал, что мирные созидательно настроенные общинники после изменения общественного строя займутся созидательной работой, на которою практически не способны революционеры. В издании 1919 г, акцент на различии между нравственным, созидательным идеалом социалистических общин и разрушительным потенциалом революционно-уравнительных доктрин был усилен.

В целом же, после закрепления в литературе и в общественном сознании репутации «культурных скитов» «интеллигентные» общины стали рассматриваться скорее как курьезы, а их участники — как странные люди с «оторванными от жизни» идеями, нечто вроде ненужного и даже вредного аппединкса в системе общественного организма. С точки зрения «либерально-просветительского» направления, общественные проблемы решаются с помощью активной общественной деятельности, а не концентрации личности на субъективных переживаниях. Изменение общества благотворным образом отразится на самочувствии каждой

56 Туган-Барановский М.И. Предисловие. С. II.

57 Он же. В поисках нового мира. .С. 96-97.

58 Он же. Предисловие. С. III. конкретной личности, а не наоборот, как считают «интеллигентные» колонисты. Публицисты, историки и мемуаристы, зачастую лично знакомые с общинниками, признавали чистоту их идеалов и высоту индивидуальных нравственных качеств, но добавляли: «Хорошие, но нелепые люди-Добродушный некролог - вот все, что они заслуживают. Возводить же их в герои было бы странно и даже забавно»59.

Тем не менее, в рамках данного направления коммунитаризм был впервые понят как самостоятельный и особый тип общественного движения, направленный на изменение общества посредством не улучшения внешних условий жизни, а внутреннего самосовершенствования каждого конкретного человека в рамках небольшой общины. Особою значимость для настоящего исследования имеет внимание представителей данного дискурса к психологии движения.

Психологизм» либерально-просветительского направления давал возможность трактовать народничество «интеллигентных общинников» как религиозный феномен. Если не считать нескольких известных публицистических попыток в основном риторического характера сравнить «хождение в народ» с паломничеством верующих60, то основоположником историографической традиции отождествления народничества с религиозным движением является В.Я. Богучарский, особенно тяготевший к психологическому объяснению мотивов «хождения в народ»61. Однако при всем своем внимании к психологическим смыслам общественного, Богучарский почти ничего не говорит о дальнейшей судьбе изучавшихся им «чайковцев». Его рассказ о Н.В. Чайковском останавливается на полпути к нашей проблеме, коротко упоминая о «перевороте», который произошел с

59 Фаресов А.И. Семидесятники. С. 291.

60 См., напр.: Степняк-Кравчинский С.М. Подпольная Россия / / Сочинения: В 2 т. М., 1987. Т. 1. С. 350-351; Тун А. История революционных движений в России. Женева, 1903. С. 75.

61 Богучарский В. Активное народничество семидесятых годов. М., 1912. ним, о его встрече с А.К. Малиновым, отрицавшем насилие, о поездке в Америку с целью организации общины, которая «успеха не имела»62.

С одной стороны, такая непоследовательность в использовании «психологических» подходов может быть связана с объективным состоянием традиций междисциплинарного взаимодействия того времени, когда о прямых методологических заимствованиях из смежных наук не шло и речи, да и задачи исторической науки понимались уже, чем сейчас. Возможно также, что достигнутые к тому времени историко-теоретические представления не могли предложить авторам методологического арсенала, способного превратить психологические метафоры в концепты, намеченные темы (например, религиозность и отчуждение) в проблемы, теоретически обосновать самодостаточность «психологической» составляющей поведения: «объяснение исторического процесса психологическими законами в конце XIX века только декларировалось; конкретных попыток сторонники психологического направления, по крайней мере в русской историографии, не делали»63. С другой стороны, следует учесть и ограничивающее влияние все того же «великого рассказа» «об освобождении», который властно отказывал в исторической значимости «антиобщественному» коммунитаризму.

Психологизм» в подходе к изучению феномена стремления интеллигенции к земледельческому труду и общинной жизни особенно характерно для работ представителей «христианского» дискурса. Для проблемы настоящего исследования особенно важно, что одной из особенностей «христианского» историзма является внимание к субъективному опыту человека, признание самодостаточности его внутреннего мира, который имеет свои законы, не соотносимые с законами материального мира. К данному направлению я отнесла работы профессоров Московской духовной

62 Там же. С. 156.

63 Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. М., 1993. С. 499. академии (МДА) М.М. Тареева64, П.Я. Светлова65, бывшего ректора МДА епископа Евдокима66, о. Г. Флоровского67 и некоторые другие, включая баптистскую литературу68.

В 1908 г. в своей книге «Живые души» профессор нравственного богословия Тареев уделил значительное внимание Трудовому братству H.H. Неплюева и «толстовским» колониям. Автор основывал свои выводы в основном на многочисленных произведениях H.H. Неплюева, личных впечатлениях о поездке в составе делегации МДА в Братство, а вот информации о «толстовцах» у него было мало, в основном он черпал ее из периодической печати69. Самоидентификация профессора нравственного богословия как исследователя освободительного движения предполагала, что он, «в отличие от историка, этнографа, политика-экономиста», интересуется не всем объемом этого движения, а теми деятелями, которые, не взирая на законы «исторической необходимости и классовых отношений», «бескорыстно совершают общественное дело и жертвуют собою на этом поприще во имя обездоленных, ради правды»70.

64 Тареев М.М. Живые души. Сергиев Посад, 1908; Тареев М.М. Основы христианства. В 5 т. 3-е изд. Сергиев Посад, 1910.

65 Светлов П.Я. Идея Царства Божия в ее значении для христианского миросозерцания:. Сергиев Посад, 1904.

66 Евдоким, еп.(Мещерский В.И.] На ниве Божией. Сергиев Посад, 1910. Т. 2. С. 3-10; Он же. По церковно-общественным вопросам. Сергиев Посад, 1913. Т. 1. С. 264-303; Т. 3. С. 305.

67 Флоровский Г.Г. Пути русского богословия. Киев, 1991 [1937].

68 В основном они касались H.H. Неплюева: H.H. Неплюев - «подвижник земли русской»: Некролог. Киев, 1912; H.H. Неплюев (1851-1908) - подвижник земли русской: (Венок на могилу). Сергиев Посад, 1908; Экземплярский В.И. Памяти Николая Николаевича Неплюева. Киев, 1908; и др. Баптистов и, в частности, их лидера И.С. Проханова связывала дружба с «толстовцами» и H.H. Неплюевым, см.: Проханов И.С. (Некролог H.H. Неплюева] // Христианин. 1908. № 1. С. 45-46; Шендеровский A.A. Иван Проханов=1уап Prochanov: (Биогр. очерк). Торонто, 1986; Попов В. И.С. Проханов: Страницы жизни {русского подвижника Евангелия]. М., 1996.

69 Ошибочным было полное отождествление Тареевым мировоззрения «толстовцев» с учением Л.Н. Толстого, в связи с чем его эссе о «толстовских колониях» следует признать неудачным (Тареев М.М. Живые души. С. 153-175).

70 Там же. С. 175.

Пристальный интерес богословия к подобному предмету в те годы стал возможен лишь потому, что Тареев принадлежал не к ортодоксальным его течениям, а к «новому богословию», которое стояло в стороне от основных путей русской религиозной философии и противоречило ей своими индивидуализмом и пессимизмом71. Индивидуализм Тареева проявлялся в том, что «идеи соборности, всеединства, социализма и т.п.» были «совершенно чужды его строю мысли», а «внутренний, интимный мир личности» являлся для него «той единственной реальностью, в пространстве которой только и возможно решение всех религиозных и экзистенциальных проблем»72. Идея «общинности» как таковая почти не привлекала авторам: в «интеллигентных» общинниках Тареева привлекла их сосредоточенность на своем внутреннем мире, задачах нравственного совершенствования.

Пессимизм Тареева состоял в том, что, в отличие от традиционного христианского оптимизма с его надеждой на лучшую жизнь в будущем, он основывался на чувстве «самодостаточности» человека: «для пессимиста вся полнота бытия дана здесь и сейчас, он не нуждается в иллюзорных чаяниях "будущей жизни"»73. Эсхатологичность христианских исторических представлений имеет своей обратной стороной открытие экзистенциального смысла времени. Христианский пессимизм глубоко связан с индивидуализмом: только каждый человек в отдельности в глубине своей души может преодолеть противоречие между сущим и должным; вне внутреннего мира личности сущее и должное не соединяться никогда»74. Тареев считал, что «все уже дано и доступно, и нет надобности ждать, ибо Царствие Божие от времени не зависит», не зависит «от внешней

71 Исследователи говорят о протестанткой окраске мировоззрения Тареева: Бродский А.И. Михаил Тареев. Спб., 1994. С. 8-9; Аверинцев С.С. Тареев М.М. // Философская энциклопедия: В 5 т. М., 1970. Т. 5. С. 182-183.

72 Бродский А.И. Указ. соч. С. 9.

73 Философские корни интереса «нового богословия» к внутренней жизни человека - в «философии жизни» и «либеральной теологии» А. Ритчля, Э. Трельча, А. Гарнака (Бродский А.И. Указ. соч. С. 14). продолжающейся истории», «но всегда открыто в "интимном опыте", во "внутреннем переживании", во внутренней абсолютности духа»75.

Как Тареев, так и его коллега П.Я. Светлов искали у «толстовцев» и «неплюевцев» интуиции именно «религиозно-интимного» понимания Царствия Божия. Их духовный опыт привлек М.М. Тареева еще и в качестве «живой» альтернативы «мертвой» официальной церковности, критическое отношение к которой было характерно для МДА при ректорстве епископа Евдокима. «Выход» участников коммунитарного движения «из истории» не осуждался, как это было характерно для либерально-просветительского дискурса: «нравственные богословы» считали, что царствие Божие «придет не в результате истории, а, напротив, вследствие отказа от «суеты исторических дел», потому возможно лишь личное совершенствование, а не общественное; надо, чтобы каждый сам искал "вечный нравственный закон" - коллективный прогресс невозможен»76.

Однако в то же время Тареев ждал от внутренней реализации христианских идей общественных результатов и был разочарован тем, что общинники принципиально устранялись от широкой общественной деятельности, что «подвиг личной благотворительности и общинной жизни, создавая с субъективной стороны истинно-живые души, оставляет нерешенной задачу религиозно-общественную»77. На основе собственных наблюдений автор делал вывод о том, что в современном ему российском обществе у христианства есть предел, и этот предел — общественность. С его точки зрения, идеальным было бы такое состояние вещей, когда в результате деятельности «живых душ» происходит естественное расширение «ограды

74 Там же. С. 10.

75 Флоровский Г.Г. Указ. соч. С. 441.

76 Бродский А.И. Указ. соч. С. 17. Иначе смотрел на опыт H.H. Неплюева их ректор еп. Евдоким, который надеялся на преобразование в том числе и исторической жизни при помощи программы Неплюева, см.: Евдоким, еп. По церковно-общественным вопросам. Сергиев Посад, 1915. Т. 3. С. 305.

77 Тареев М.М. Живые души. С. 175. церковной», но при этом «христианство не упраздняет объективного строения человеческой общественности, а пользуется ею как формою и орудием для воплощения своего безусловного нравственного содержания»78.

Мировоззрение идеологических лидеров коммунитарного движения привлекло внимание о. Г. Флоровского, который был не согласен с точкой зрения «нравственного богословия» о том, что «христианству в истории собственно нечего и делать, ибо в истории и сделать ничего нельзя»79. Упоминание «богочеловечества» А.К. Маликова в главе «Философское пробуждение» «Путей русского богословия» связано с общей психологически-религиозной концепцией истории русской интеллигенции XIX в. о. Г. Флоровского, согласно которой внутренним смыслом которой было переживание религиозного кризшсР0. Индивидуальные кризисы, составившие коллективный, пережили Д.И. Писарев, H.A. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский и др.; в психологических терминах «бурного взрыва религиозно-утопического энтузиазма» Флоровский понимал и «хождение в народ»81.

В отличие от большинства уже рассмотренных авторов, пытавшихся найти психологическое объяснение истории общественного движения, Флоровский писал свои «Пути» уже в те времена, когда понятие бессознательного было не только открыто, но и стало важнейшей методологической составляющей гуманитарных наук. Обращая внимание на интерес народников к сектантству, Флоровский задавался вопросом «не были ли. социалистические движения направляемы религиозным инстинктом, только слепым?». В этом смысле ему представлялась характерной (оценивавшаяся предшествовавшими и последующими авторами как раз как исключений) проповедь А.К. Маликова, в которой он распознал коллективное

78 Там же. С. 176.

79 Флоровский Г.Г. Указ. соч. С. 441.

80 Там же. С. 292.

81 Там же. С. 294. бессознательное русской интеллигенции того времени: «в этом тогдашнем увлечении идеалом фаланстера или коммуны не трудно распознать подсознательную и заблудившуюся жажду соборности»*2.

Таким образом, определение «утопического» социализма связано у о. Г. Флоровского с понятием «подсознательной» «соборности»: сознательные идеи «утопических» социалистов - признаки бессознательного «соборного» влечения. Утопизм - человеческая религия с «евангельским» идеалом. Утописты открыли «бесплодие и опасность свободы и равенства без братства», и это открытие стало «основной тезой всего "утопического" социализма», морально-метафизическим, а не только социальным диагнозом того общества83. О соотношении национального и общечеловеческого в данном случае вопрос не ставился.

Исторический «этический» проект «христианского» «великого рассказа» вновь дает о себе знать, когда он в лице Флоровского оценивает чуждую ему онтологию коммунитарного движения как апокалиптический «приступ своеобразного аскетизма, бегство из грешного мира» с «надеждой создать новый мир». С точки зрения и этого дискурса, «движение не удалось»: "культурные скиты" слишком скоро запустели, умерли от внутреннего бессилия». На этом фоне ценно то, что для многих «толстовство» оказалось путем возврата в Церковь. Далее Флоровский пишет: «здесь же следует упомянуть и о православном Крестовоздвиженском трудовом братстве, основанном H.H. Неплюевым в его черниговском имении»84, никак не интерпретируя это упоминание. Рассказ в которой уже раз в данном историографическом обзоре останавливается на пороге подробного рассмотрения коммунитарного движения и пренебрегает этой задачей, как не имеющей «исторического» значения.

82 Там же. С. 295. Там же. С. 298.

84 Там же. С. 409.

Понятие соборности, использованное Флоровским, востребованное религиозной философией начала века, имеет некоторые выходы на проблемы коммунитаризма. Напрямую они связаны у H.A. Бердяева: «Хомяковская идея соборности. имеет значение и для учения об обществе. Это и есть русская коммунитарность, общинность, хоровое начало, единство любви и свободы, не имеющее никаких внешних гарантий. Идея чисто русская»85. Основной вопрос, который волнует исследователей, полюбивших понятие «соборности», — национальный: «что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идея»86. «Интеллигентными» земледельцами такие авторы не интересовались, и работы данного направления начала XX в. скорее могли бы стать историческим источником в исследовании проблем российского коммунитарного движения как тексты, помогающие выявлять исторические образы «общинности» и психологические истоки потребности в ней.

Новейшие попытки ввести «соборность» в научный оборот представляют из себя в основном актуализированные современными политическими и культурными проблемами размышления о «духовном наследии» русской религиозной философии87. Для целей настоящей работы опыт исследований «соборности» непригоден в связи с принципиальной чуждостью их эссенциалистских теоретических основ принципам данного исследования. По формулировке современного автора, «понятие "соборность", в отличие от близких ему понятий "солидарность", "коммунитаризм", "коллективизм" и др., несет в себе идеи предзаданного

85 Бердяев H.A. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX в. и начала XX в. //О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990. С. 86-87.

86 Там же. С 43.

87 Индивидуализм, коллективизм, соборность в структуре русской духовности. Комсомольск на Амуре, 1994; Русская цивилизация и соборность: Сборник статей. М., 1994; Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995; Холодный В.Й. Идея соборности и славянофильство. Проблема соборной феноменологии. М., 1994; и многие др. общего блага, возможности достижения полной гармонии между личностной индивидуальностью и социальным целым», а также «отражает дух модернизма и классической рациональности, когда считалось возможным найти некую общую основу в развитии мира, единственную истину, общую для всех "правду"»88. «Этической» программой специалистов по «соборности» является «обращение. к идеализированному дооктябрьскому прошлому России, попытка интеграции общества на основах архаики — некоей таинственной русской духовности»89. Их публицистичность выдает использование такого приема «пропаганды», который можно назвать «блистательная неопределенность» - обозначение «события, идеи, вещи конкретной личности обобщающим родовым именем, которое символизирует "мир добра" и вызывает положительные чувства и эмоции. Создавая в соответствующем контексте неопределенный, но благоприятный фон, эти понятия часто скрывают своим "сиянием" элементарные логические ошибки, на которых строятся иллюзии и мифы, внедряемые пропагандистами в сознание реципиента»90.

Христианский» дискурс пересекается с «либерально-просветительским» в ряде работ первых двух десятилетий XX в., большинство из которых было создано как этически-нравственные исследования, чаще всего в рамках «веховского» подхода к осмыслению проблем российской «общественности», и рассматривало коммунитарное движение как «групповые религиозные искания». Здесь утверждается традиция понимания российского радикализма в качестве скрыто-религиозного явления, а также расширительная интерпретация народничества как типа сознания, объединяющего и открыто религиозный

88 Шилов В.Н. Понятие «соборность» в эпоху постмодернизма // Индивидуализм, коллективизм, соборность. С. 5.

89 Там же. С. 6.

90 Ермаков Ю. Власть слова и массовое сознание / / Архетип: Философский психоаналитический журнал. 1996. № 2. С. 9-10. патриархальный консерватизм, и внешне материалистическую и атеистическую революционность.

У наиболее знаменитых авторов данного направления «интеллигентные» общинники появлялись лишь случайно91, т.к. основным пафосом «веховского» проекта была критика революционных общественных течений. На периферии дискурса - либо порожденные сходным настроением, либо просто тяготеющие к его риторике отдельные исследования полупублицистического характера об «интеллигентных земледельцах», авторы которых связаны дружески и идейно с его участниками92. Особенной значительным историографическим и историческим источником в этом смысле является книга Г. Василевского, посвященная Кринице, а также опыт самоосмысления самих криничан, воплотившийся в солидный том. Обе работы описательны, включают в себя множественные и обширные цитаты из источников, и особенно ценны личным знакомством их авторов с жизнью общины.

Публицистичность «веховского» и «околовеховского» направлений почти не успела приобрести в дореволюционной России научные черты, и развитие «либерально-просветительского» и «христианских» дискурсов было продолжено литераторами и историками Русского зарубежья, а через них -зарубежной россикой. Российскую эмиграцию заинтересовала в основном канзасская община А.К. Маликова и В. Фрея, что, вероятно, было связано с наличием в кругу эмигрантов ее участника Н.В. Чайковского, а также

91 См., напр.: Бердяев H.A. Указ. соч. С. 146; Гершензон М. Вильям Фрей // Русские пропилеи. Т. 1. М., 1915. С. 276-279; об избирательности интереса «веховцев» к учению Л.Н. Толстого см.: Лурье Я.С. После Льва Толстого: Исторические воззрения Толстого и проблемы XX в. Спб., 1993. С. 55-59.

92 Баранов Е. Толстовцы. М., 1912; Баранов Е., Казманов Ф. Толстой жив. М., 1911; Панкратов A.C. Ищущие Бога: Очерки современных религиозных исканий и настроений. М., 1911. Т. 1; Василевский Г. Интеллигентная земледельческая община Криница: К истории искания общественных форм идеальной жизни. Спб., 1908 (в т.ч. см. и предисл. Е. Баранова. С. I-V;). Рец.: Новые книги // Русское богатство. 1908. № 12. С. 166-169; Криничане. Четверть века «Криницы». Киев, 1913. доступностью многих источников по этой теме, включая личный архив Чайковского и его устные рассказы93. Данных авторов опыт «богочеловеков» привлекал прежде всего как психологический эксперимент. Ряд психологических наблюдений М. Алданова был использован при написании второй главы данной диссертации. Отношение эмигрантских исследователей также имеет «веховский» оттенок: «богочеловечесгво», обращение В. Фрея к позитивизму, мечты о «человекобоге» героев Ф.М. Достоевского и учение Л.Н. Толстого отнесены Т. Полнером к религиозному течению, родившему в освободительном движении на почве личных потерь и разочарований, связанных с революционной деятельностью94.

В данных работах был открыто заявлен факт существования коммунитарных «экспериментов», и поэтому биография В. Фрея и «маликовский» «инцидент» становятся одними из наиболее востребованных зарубежной историографией коммунитарных сюжетов в истории российского общественного движения. Однако отдельных монографий, посвященных российскому коммунитаризму, после биографии В. Фрея авторства российского эмигранта А. Ярмолинского95, не появлялось и там. Зарубежные историки знали об экспериментах В. Фрея и А.К. Маликова, догадывались о существовании других подобных опытов русских в Америке96, но постановки вопроса о российском коммунитарном движении в их работать встретить нельзя, если не считать попытки А. Глисона

93 Полнер Т.И. Чайковский и богочеловечесгво // Николай Васильевич Чайковский: Религиозные и общественные искания. Париж, 1929. Т. 1. (и др. статьи данного сборника); Aldanov М. A Russian Commune in Kansas // Russian Review. 1944. Autumn. P. 30-44; Поповский M.A. Русские мужики рассказывают. Последователи Л.Н. Толстого в Советском Союзе, 1918-1977: Документальный рассказ о крестьянах-толстовцах в СССР по материалам вывезенного на Запад крестьянского архива. L., 1983.

94 Полнер Т.И. Указ. соч. С 108.

95 Yarmolinsky A. A Russian's American Dream: A Memoir on William Frey. Lawrence, 1965.

96 Davidson G. Our Jewish Farmers. The Story of the Jewish Agricultural Society. N.Y., 1943. P. 226-233; Fogarty R.S. Dictionary of American Communal and Utopia History. Westport (Conn.); L., 1980. распространить понятие «коммунитаризм» на все общинные увлечения российской интеллигенции, включая революционеров97.

Веховский» налет критики революционного радикализма отмечает и то небольшое количество работ, которое вышло в постсоветское время и упоминает участников «интеллигентных» земледельческих колоний (чаще всего вне связи с коммунитарным движением)98 и H.H. Неплюева99. Статьи и книги последнего времени как бы пытаются восполнить пробел советской историографии, пренебрегавшей нереволюционными ценностно-ориентированными общественными движениями. Воспринимая отсутствие имен и событий, связанных с неплюевцами и «толстовцами», как «белые пятна», авторы пытаются «заполнить» их, для чего используют в своих работах риторику «христианского» дискурса ради целей «либерального» проекта100.

97 Gleason A. Young Russia: The Genesis of Russian Radicalism in the 1860-s. N.Y., 1980. P. 21-23.

98 Попов В.А. Христианские коммуны Проханова // Наука и религия. 1990. № 7. С. 4852; Он же. И.С. Проханов: Страницы жизни. Спб., 1996; Полищук Е.С. Михаил Александрович Новоселов и его «Письма к друзьям» // Новоселов М.А. Письма к друзьям. М., 1994. С. LI-LII; Никитина И.В., Пловинкин С.М. «Московский Авва» // Флоренский П.А., Новоселов М.А. Переписка священника Павла Александровича Флоренского и М.А. Новоселова. Томск; Новосибирск, 1998. С. 9-38; Амвросий, еп. Ревнитель истинного православия: (М.А. Новоселов в «катакомбах») / / Там же. С. 39-44; И др.

99 Богун H.A., Ткаченко В.В. Истина Николая Неплюева: (Из истории Воздвиженского Трудового братства) // Философская и социологическая мысль. Киев, 1991. № 10. С. 147-167; Малышевский А.Ф. Школа H.H. Неплюева / / Мир человека. 1994. № 2-3. С. 3651; Солодовник Н.С. |Воздвиженское Трудовое братство]. М., 1994; Хорьков А. H.H. Неплюев и Крестовоздвиженское Трудовое Братство // Православная община. 1992. № 4. С. 63-70; Федоренко A.C. Далекий свет неплюевского Братства // Общее дело. Челябинск, 1992. № 1. С. 8-10.

100 Подобная риторика характерна для современной историографии общественного движения в целом, и особенно ярко проявились в отношении к истории партий, использовавших террористические способы борьбы, см.: Гинев В.Н. Народовольческий террор в историографических оценках и мнениях // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX — XX в. Спб., 1999. С. 26-43.

В этом смысле типичны работы Г.Н. Мокшина о С.Н. Кривенко101, появившиеся в 90-е гг. и ведомые интересом к ранее недооцененному реформаторскому потенциалу «либерального народничества»102. Коммунитарному эксперименту С.Н. Кривенко - Туапсинскому поселению -здесь отведено совсем немного места, и общий пафос исследования — «веховский» - показать актуальную и сегодня этическую ценность взглядов либеральных народников как альтернативных революционным103.

Выделение в рамках «социально-этического» подхода особого «научно-коммунистического» дискурса связано не с наступлением нового хронологического этапа в развитии дисциплины, а с возможностью рассматривать советскую историографию как специфический научный феномен104. К данному направлению я отношу все те работы, историзм в которых утверждается отсылкой к «великому рассказр о неизбежности в ходе поступательного развития общества реализации определенного сценария смены капиталистической формации социалистической коммунистической), а проблемность предмета изучения, в частности, задается системой вопросов с телеологической направленностью на «доказательство» закономерности победы пролетарской революции в России, в связи с чем исторический процесс приобретает необходимый характер. Приверженцы данного подхода уверены в том, что их метод научен, т.к. в его основе лежит марксистско-ленинская методология исторического материализма.

Если попытаться теоретически идентифицировать заявленную проблему в общей историографической проблематике данного дискурса, то

101 Мокшин Г.Н. Общественно-политические взгляды и деятельность С.Н. Кривенко: (1847-1906): Автореф. дис. канд. ист. наук. Воронеж, 1995; Он же. С.Н. Кривенко: Очерк жизни и деятельности, (1847-1906). Воронеж, 1998.

102 Запоздалый интерес историков к либеральному народничеству аргументируется современной общественной актуальностью их идей, см., например работы Б.П. Балуева, В.В. Зверева, отчасти поздние работы В.И. Харламова. Мокшин Г.Н. С.Н. Кривенко. С. 123. история коммунитарного движения последней четверти XIX в. предстанет как составная часть истории народничества. По крайней мере, лишь это проблемное поле соотносимо с ключевыми (хотя далеко не всеми) темами, изучение которых неизбежно при обращении к проблемам коммунитаризма. Среди таких тем нельзя не назвать следующие: деревня, крестьянин и сельскохозяйственный труд как важнейшие смыслообразующие фокусы идеологии движения; предпочтение общинных форм общежития, собственности и труда; этический подход к общественным проблемам и, в частности, постановка вопроса о долге интеллигенции перед народом.

С этим проблемным полем напрямую связано другое, также имеющее непосредственное отношение к системе смыслов, возможных по поводу коммунитарного идеала, - это та часть истории общественной мысли, что известна в советской историографии как «история утопического (домарксистского) социализма». В данном случае представляется возможным рассматривать проблемные поля народничества и «утопического социализма» как единое целое, в связи с тем, что, говоря на языке «научно-коммунистического» дискурса, народничество — особый национальный этап и практическое измерение того феномена общественной мысли, который и носил название «утопического социализма». Несмотря на то что представления о конкретном содержании этих понятий в советской историографии варьировались, в них можно выделить отчетливое концептуальное ядро, основанное на ленинской интерпретации марксизма (наследие которой в разное время читалось по-разному, причем перетолкование парадигмы неоднократно происходила под лозунгом возвращения к ленинским идеям)105. Особняком стоит такое направление

104 См.: Советская историография. М.: Изд-во РГГУ, 1996.

105 Левин Ш.М. Революционное народничество 70-х гг. в освещении В.И. Ленина // История СССР. 1960. № 2; Бочкарев Н.И. Реальное и утопическое: Ленинская методология анализа. М., 1987; Антонов В.Ф. Народничество в России: Утопия или отвергнутые возможности // Вопросы истории. 1991. № 1. С. 5-19; и др. исследований, как история кооперативного движения, теоретические идеи которого иногда пересекались с коммунитарным направлением общественной мысли. Однако, несмотря на очевидность подобной проблемной идентификации коммунитарного движения, при анализе конкретных трудов трудно обнаружить какие-либо сведения о нем.

Смысловые доминанты набиравшего в начале XX в. силу «научно-коммунистического» дискурса можно различить уже в работах теоретиков кооперации 10-х гг. XX в., где до начала 20-х гг. «интеллигентные земледельческие» общины иногда упоминались106. Их авторы констатировали факт существования таких поселений и распознавали их как «чужие» для собственной ценностной системы: «русские "колонии" ничего общего не имеют ни с кооперативами, ни с коммунистическими колониями Запада», потому что «наши колонии создавались обычно людьми, разочаровавшимися или не верящими в революционно движение»107. Российскому коммунитарному движению было отказано в какой-либо связи с социалистической и кооперативными традициями: «совершенно особняком от существовавших кооперативов должны быть поставлены всевозможные искусственно создаваемые колонии или "общины" людей, пытавшихся уйти от неприглядной русской действительности, замкнуться в свою скорлупу. Внешне напоминая коммунистические начинания оуэнистов и фурьеристов, наши "фаланстерии" по существу ничего не имели общего с ними» (курсив мой, - И.Г.). В отличие от западных коммунистических колоний, русские не были творцами «нового мира», они были «культурными скитами», создававшимися обычно в годы реакции людьми, разочаровавшимися в революционной борьбе, «но не способными и не

106 фроммет Б. Русский социализм и кооперация. Взаимоотношения социалистического и кооперативного движения в России в их историческом развитии. Пг., 1919; Пажитнов К.А. История кооперативной мысли. Пг., 1918; Он же. Н.Г. Чернышевский как первый теоретик кооперации в России. М., 1915; Он же. Развитие социалистических идей в России. Харьков, 1913. Т. 1; и др. работы этих авторов. желающими (к их чести) примириться в отвратительной обстановкой эпохи реакции»108.

В 20-е гг. такое разделение на революционные и кооперативные общины и коммунитарные еще не устоялось, а неизученность вопроса оборачивалась тем, что «интеллигентные» общинники иногда рассматривались как революционеры. Так, характерно, что в биобиблиографический указатель деятелей революционного движения попали многие из работавших у А.Н. Энгельгардта «землепашцев», и только потому, что, во-первых, пребывание у него стало поводом для установления за ними надзора полиции, а во-вторых, в Батищево иногда наведывались и чернопередельцы или молодые люди с «революционным» прошлым. Сам же Энгельгардт удостоился чести быть включенным в этот словарь не только как шестидесятник, но и за то, что он «был организатором сельскохозяйственных интеллигентных колоний на артельных началах», природа которых составителям справочника была неясна109. По тем же причинам ряд публикаций документов и воспоминаний того времени не обошел вниманием персоналии тех лиц, которые в данном исследовании рассматриваются как причастные к коммунитарному движению.

С середины 30-х по середину 50-х гг., во времена идеологического господства «Краткого курса», такое сильное и важное общественное течение XIX в., как народничество и, шире, связанная с ним домарксистская социалистическая традиция, стали предаваться официальному осуждению. В это время появляется лишь одна серьезная работа, посвященная российскому «утопическому социализму», авторства Ш.М. Левина110. Левин провел

Ю7 фроммет Б. Указ. соч. (Аннотация к Гл. 6: «Бегущие от мира зла»).

108 Там же. С. 79.

109 Деятели революционного движения в России: Биоблиограф. словарь. Т. 2. Вып. 4. Стб. 2097.

110 Левин Ш.М. К вопросу об исторических особенностях русского утопического социализма // Исторические записки. М., 1948. Т. 26. С. 217-257; частные проблемы пытался разрабатывать Б.П. Козьмин. различие между российским «утопическим социализмом» и западным. В первом преобладала идея революции, в то время как второй носил скорее коммунитарный характер: «для большинства. течений европейского утопического социализма характерны апелляции к верхам общества, к правителям, господствующим классам, надежда убедить их в справедливости и всеобщей выгодности социалистических идеалов, стремление достигнуть своих целей исключительно средствами мирной пропаганды, рациональной постановкой дела воспитания, опытной организацией образцовых коммун и колоний, соглашением между классами. Нельзя сказать, чтобы подобные тенденции вообще отсутствовали в позднее развившемся русском утопическом социализме, но, оценивая весь ход развития его, надо признать, что эти тенденции в меньшей степени, чем противоположные, революционные, придавали ему решающую окраску»111. Позднее сложилось так, что «эти тенденции» перестали замечаться вообще.

В рассматриваемую эпоху упоминания деятелей коммунитарного движения были возможны лишь в связи с именем Л.Н. Толстого. В предисловии к воспоминаниям «богочеловека» В.И. Алексеева В.Д Бонч-Бруевич охарактеризовал «богочеловечество» как «самое крайне правое направление» народничества, последователи которого «сознательно удалялись от широкой общественной жизни, от всякой политической деятельности и замыкались в свою собственную среду для самосовершенствования в отдельных замкнутых земледельческих «коммунах», организуемых как в России, так и в Америке. Эта изолированность сама по себе порождала уже крайнюю ограниченность политической и общественной мысли»112.

111 Там же. С. 241-242. См. повторение этой мысли в первой обобщающей работе по российскому утопическому социализму: Малинин В.А., Сидоров М.И. Предшественники научного социализма в России. М., 1963. С. 249.

112 Бонч-Бруевич В.Д. Предисловие // Летописи Государственного литературного музея. М., 1948. Кн. 12. Т. 2. С. 235. Обращение данного автора в 1914 г. к биографии Д.А.

Продолжение темы «антиобщественности» коммунитаризма, которую данный дискурс разделил с «либерально-просветительским», сопровождалось ее политизацией: на общей оценке сторонников А.К. Маликова отразилась белоэмигрантская часть биографии его последователя Н.В. Чайковского, по поводу которого Бонч-Бруевич писал, будто «шатание мысли» «богочеловеков» «отразилось в шатании общественной деятельности», почему и неудивительно, что возможно было превращение из «богочеловека своей юности в изменника родине в старости»113. Занимая подобную идеологическую позицию, автор вместе с тем заботился о сохранении материалов о толстовством движении и сектантстве, и даже интересовался судьбой архива H.H. Неплюева, в связи с чем собранные им коллекции и его личные фонды стали важнейшими источниками информации для данной работы114.

Возрождение народнической проблематики в 60-70-х гг. не повлияло на порог чувствительности когнитивного аппарата «научно-коммунистического» дискурса по отношению к «интеллигентным земледельческим» общинам. Для понимания причин этого важна сама история термина «народничество», а именно исторически сложившаяся семантическая «растяжимость» этого понятия: согласно исследованию Б.П. Козьмина, «термины «народник» и «народничество», прежде чем приобрести вполне определенный смысл, бытовали с неустановившимся и порой различным смысловым содержанием»115.

Хилкова (РГБ. Ф. 369. К. 47. Д. 13), выполненное в жанре мемуаров, не получило развития в его позднейших трудах.

113 Бонч-Бруевич В.Д. Указ. соч. С. 235.

114 Даже в своих «атеистических» произведениях В.Д. Бонч-Бруевич продемонстрировал тонкую способность к различению разных категорий «толстовцев», которую он приобрел с помощью многочисленных писем к нему участников «интеллигентных» общин (см., напр.: Бонч-Бруевич В.Д. Избранные атеистические произведения. М., 1973. С. 286-288).

115 Козьмин Б.П. «Народники» и «народничество» // Вопросы литературы. 1957. № 9 (декабрь). С. 116-135.

Такое положение сделало возможным намеренное сужение проблематики «освободительного» движения и, в частности, истории народничества за счет включения в него лишь революционных течений, что отчетливо выявилось в 1966 г. при подведении итогов дискуссии о периодизации «разночинного» (т.е. народнического) этапа «освободительного» движения, когда возник вопрос о содержании этого понятия. В ходе заключительной дискуссии оказалось, что спорили о разном: Э.С. Виленская и некоторые другие историки подразумевали под «народничеством» и революционное, и либеральное движения, а М.В. Нечкина с группой своих сторонников — только революционное. Итоги подвела Нечкина, которая заявила: «В понимании Виленской освободительное движение — это революционное движение плюс либеральное. Такое понимание неверно. Освободительное движение у Ленина - синоним революционного. Термином "освободительное движение" Ленин нередко пользовался в конспиративных целях, заменяя им понятие революционного движения»116. Выявленное противоречие не получило дальнейшего теоретического осмысления в советской историографии.

В условиях столь жесткого «режима истинности» коммунитарное движение могло привлечь исследователей лишь тематически, поскольку связанные с ним имена и события были причастны в том числе и революционному движению. В начале 60-х гг. появляется целый ряд исследований, содержание которых давало повод поговорить и о коммунитарном движении: в их были поставлены проблемы первых «коммунистических» опытов российских «утопистов»; бытовых студенческих общежитий и производительных ассоциаций 60-х гг., связывавшихся с

116 Вандалковская М.Г., Колесниченко Д.А. Дискуссия о внутренней периодизации разночинского этапа русского революционного движения / / История СССР. 1966. № 4. С. 129. именем Н.Г. Чернышевского; деревенских поселений землевольцев и чернопередельцев второй половины 70-х — начала 80-х гг. Во всех работах, о которых речь пойдет ниже, можно заметить, что мысль историка была готова идти до определенных пределов, после чего она останавливалась, как бы нелогично это ни было, либо опасаясь тех смыслов, которые могут быть выявлены далее, либо просто теряя к ним интерес.

Некоторое время коммунитарные общины сосуществовали с землевольческими деревенскими поселениями, которым значительное внимание уделял в своих работах Б.П. Козьмин117. Представление Козьмина о целях и задачах этих поселений было совершенно идентично мнению департамента полиции о замене стратегии «летучей пропаганды» «оседлой» в связи с неэффективностью первой. Рассматривая поселенцев однозначно как революционеров, автор заметил, что практика землевольческих поселений оказалась весьма далекой от заранее намеченной программы и напоминала уже не революционное, а чисто культурническое движение; «их участники не только не организовали боевых дружин, но и не пытались даже создавать их», «сознательно воздерживались от какой бы то ни было революционной работы, ограничиваясь посильным участием в текущей крестьянской жизни и в делах деревни». Именно культурническое направление, с точки зрения автора, вызвало разочарование в перспективах дельнейшей работы среди крестьян, подтолкнув часть членов «Земли и воли» к терроризму118. Несмотря на то, что проблема «революционности» и «культурничества» требовала введения новой информации, касавшихся других типов «интеллигентных» поселений в деревне, рассказ автора остановился на пороге постановки такого вопроса.

117 Козьмин Б.П. Из истории революционной мысли в России. М., 1961; и др.

Там же. С. 707.

В монографии о «Земле и воле» П.В. Ткаченко посвятил землевольческим поселениям отдельную главу119. Автор отказался считать деревенскую деятельность землеволыдев чисто культурной, с его точки зрения, главной целью поселений было «пропагандой и другими (исходя из конкретных местных условий) возможными средствами подготовить народ как к местным движениям, так и к всеобщему восстанию во имя достижения "земли и воли"»120. Подтверждение тому он находил в идеологических программах землевольцев. Автор утверждал, что народники никогда не переставали быть революционерами, а распад поселений связал с идейным кризом землевольчесгва, его идеологической несостоятельностью, несоответствием «объективным» потребностям. В дальнейших своих работах Ткаченко также исключал возможность интерпретации целей поселений как «культурнических»121. Проблема оценки подобных поселений в советской историографии более не дискутировалась122.

Деревенские поселения чернопередельцев, появившиеся в условиях, когда наиболее передовая часть революционеров уже вышла на политическую постановку вопроса, советская историография считала своеобразным атавизмом предшествовавшей стадии развития революционной мысли. Историей «Черного передела» пренебрегали даже во времена, благоприятные для изучения народничества123. Лишь к началу 90-х гг. историки открыли новые возможности для интерпретации опыта этой

119 Ткаченко П.С. Революционная народническая организация «Земля и воля», (1876-1879 гг.). М., 1961 (Глава. 5. Поселения в народе. С. 192-228).

120 Там же. С. 193, 221.

121 Он же. О спорных проблемах истории народничества // История СССР. 1963, № 6. С. 81-82.

122 Гинев В.Н. Народническое движение в Среднем Поволжье: 70-е гг. XIX в. М.; Л., 1966. С. 104-143; Твардовская В.А. Социалистическая мысль в России на рубеже 1870-1880-х гг. М., 1969. С. 14-15.

123 См. жалобы на «затушевывание исторической значимости» этой организации Ольховского: Ольховский Е.Р. К историографии «Черного передела» // История СССР. 1967. №2. С. 63-81. организации. Е.Р. Ольховский в статье 1993 г.124, не вводя новых материалов, попытался связать народнические поселения 70-х гг. с историей кооперативного движения, столь популярного в науке конца 80-х — начала 90-х гг. С его точки зрения, они по форме очень напоминали кооперативы, а отсюда автор предположил возможное наличие идейной связи чернопередельческих поселений с кооперативным движением.

Предположение Ольховского означало, по крайней мере, что господствовавший в советской историографии взгляд на эти поселения как «революционные» не был единственно возможным. Оказалось, что для помещения в «кооперативный» контекст у этой темы есть потенциал, актуализация которого была связана с усилением в общественной риторике конца 80-х - начала 90-х гг. императивов «либерально-просветительского» подхода. Хотя близость к кооперативным идеям идеологии поселений чернопередельцев автор не смог доказать, сетуя на то, что «довольно сложно определить теперь, на каких основаниях строилась жизнь этих объединений», в то время как мемуаристы и охранительные органы говорят в основном о политических взглядах поселенцев, но не о «принципах совместного ведения хозяйства»125. В конце статьи Ольховский, вопреки всему, что он сказал ранее, делает вывод о том, что «сельскохозяйственная кооперация» была всего лишь «легальным» и «удобным прикрытием для подпольной революционной пропаганды»126.

Таким образом, изучая землевольческие и чернопередельческие поселения конца 70-х - начала 80-х гг. представители данного дискурса признавали за ними революционную, а не культурническую роль,

124 Он же. Сельскохозяйственные кооперативы 80-х гг. XIX в. в России и революционная пропаганда народников-чернопередельцев / / Кооперация: Страницы истории. М., 1993. Вып. 3. С. 156-164.

125 Там же. С. 157.

126 Там же. С. 162. значимость последней отрицали, при том что существования мирных, чисто культурнических, коммунитарных общин не замечали вообще.

Вопрос о коммунитарном движении, для участников которого были чрезвычайно важны проблемы религии, мог возникнуть и в рамках проблемы «народничество и религия». В фундаментальной монографии Б.С. Итенберга 1965 г. о революционном народничестве в части, посвященной связи «хождения в народ» с «вопросами религии», есть рассказ о «богочеловечестве»127. Оценка автором «богочеловечества» была предопределена выводом, помещенном им в начало главы и характерным для «коммунистического» дискурса в целом: «основная масса революционеров являлась последовательными атеистами, непримиримыми противниками религиозных учений»128, несмотря на то, что народники иногда использовали христианские идеи равенства и братства в целях пропаганды, считая христианство адекватным языком общения с религиозным народом129. Здесь уже в который раз (как это было с «народничеством») «научно-коммунистический» дискурс, сыграв не неопределенности смысла слова «религиозность», выбирал его «узкое» значение, в данном смысле не научное, а обиходное, тем не менее предпочитая мыслить себя в полемике с иным дискурсом, использующим его в качестве теоретически нагруженного историко-психологического концепта130.

127 Итенберг Б.С. Движение революционного народничества: Народнические кружки и «хождение в народ» в 70-х гг. XIX в. М., 1965.

128 Там же. С. 345.

129 Также см. его же: Революционные народники и вопросы религии (из истории «хождения в народ») // Вопросы истории религии и атеизма. М., 1963. Вып. И. С. 293305. Здесь на стр. 305 Итенберг признает, что во время массового похода в народ некоторые народники испытали «религиозные влияния, которые в том или другом виде нашли отражение в практике движения», но в целом это было не более, чем «быстро исчезнувший налет идеализма».

130 Рассмотрение подобных тем в советской историографии обычно сопровождалось указанием на ошибочность представлений зарубежных коллег о народничестве как религиозном феномене (см., например: Левин Ш.М., Волк^С.С. рецензия] // История СССР. 1959. № 4. С. 204-212. Рец. на кн.: Джеймс X. Биллингтон. Михайловский и русское народничество). Сравните с колебаниями В.А. Малинина, признававшего

На примере работы Интеберга можно видеть, как, выходя на идеологически опасные темы, советский историк временно «терял» свою высокую источниковедческую квалификацию. Например, выстраивая рассказ об «отщепенце» Маликове, автор предпочитает источники, созданные почти исключительно идеологическими противниками «богочеловечества». Не раз употребленная по отношению к «богочеловечеству» Итенбергом метафора «припадок», напрямую заимствованная из таких источников, была призвана «доказать» взгляд на «маликовщину» как на случайный, патологический эпизод в истории народничества131.

Выводы Б.С. Итенберга о чуждости «маликовщины» революционному народничеству были подкреплены Г.М. Дмитриевым, который в своей диссертации специально обратился к вопросу об оценке «богочеловечества»132. Оспаривая точку зрения А. Туна, причислявшего это течение к революционному движению, и полемизируя с дореволюционными и западными историками, считавшими народничество религиозным феноменом, автор подробно рассмотрел идеологию «богочеловеков» с тем, чтобы сделать вывод о ней как о «реакционном мистическом идеализме», не связанном с революционными доктринами133. Неоригинален в своем рассказе о «богочеловечесгве» и В.А. Малинин, признававший важность для биографий народников их религиозного воспитания, но утверждавший, будто «маликовский симбиоз откровенной мистики и плохо понятой философской антропологии» «не оказал серьезного влияния на массу революционных народников», которые «ясно принадлежность народников по воспитанию к религиозной культуре: Малинин В.А. Философия революционного народничества. М., 1972. С. 15-22.

131 Итенберг Б.С. Движение. С. 352.

132 Дмитриев Г.М. Движение революционных народников в центрально-черноземных губерниях России в первой половине 70-х гг. XIX в.: Автореф. дис. канд. ист. наук. Воронеж, 1971. з Там же. С. 5,15, 22. видели, что интерес к мистике, какими бы добрыми намерениями это ни обставлялось, неизбежно вызывает апатию личности по отношению к общественному долгу»134.

В «научно-коммунистическом» дискурсе вообще и у Б.С. Итенберга как одного из наиболее профессиональных его представителей в частности очень ярко выражено стремление преувеличить степень организованности, однородности и сознательности участников хождения в народ в ущерб стихийности, разноликости и бессознательности. Упомянутая многозначность, «эластичность» понятия «народничество» позволяла, в зависимости от требований «великого рассказа», произвольно изменять его референтность, в частности, сужая персональный состав этой группы, исключая из нее многих из тех людей, которые сами считали себя народниками. «Теоретическое» представление о народниках постоянно прикидывалось «эмпирическими» народниками. В рамках «коммунистического» дискурса понятие «народничество» не столько специфицировалось, сколько подменялось понятием «революционное народничество» («истинное»), при том, что до начала 80-х гг. на народников-нереволюционеров («неистинных») практически не обращали внимания.

Утопическое» экспериментирование часто ассоциируется с бытовыми студенческими общежитиями-коммунами и производственными ассоциациями конца 60-х и начала 70-х гг., которые достаточно часто привлекали внимание советских исследователей, в основном в связи с именем Н.Г. Чернышевского и вопросом об «эмансипации» женщин135.

134 Малинин В.А. Указ. соч. М., 1972. С. 45.

135 Козьмин Б.П. Около нечаевского дела: (Памяти А.Д. Деменьевой) // Каторга и ссылка. 1923. № 6. С. 55-63; Рейсер С.А. Артур Бенни. М., 1933; Чуковский К.И. История слепцовской коммуны // К. И. Чуковский. Собр. соч.: В 6 т. М., 1967. Т. 6. С. 300-333; Базилева З.П. К истории первых артелей разночинцев // Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. М., 1961. С. 204-212; Баренбаум И.Е. Из истории русских прогрессивных издательств 60-70-х гг. XIX в.: Женская издательская артель М.В. Трубниковой и Н.В. Стасовой // Книга: Исследования и материалы. 1965. Сб. 11. С. 223-241; Богословская Л.П. «Что делать?»

Особенно большую роль в их изучении сыграли появившиеся в 60-е гг. работы Э.С. Виленской, где значительное внимание было уделено производственным ассоциациям ишутинцев136. Виленская рассмотрела такие ишутинские предприятия, как переплетная артель, швейная мастерская сестер Ивановых, школа П.А. Мусатовского, неосуществившиеся замыслы организовать ассоциацию извозчиков, идею организации артельного завода в Жиздринском уезде Калужской губ., планы преобразования ватной фабрики в Можайском уезде, замыслы создания сельскохозяйственной ассоциации. Виленская убедительно доказала, что все изучаемые ею предприятия действовали «в соответствии с принципами, развитыми в романе Чернышевского»137. Практика и результаты деятельности ассоциаций оцениваются автором как утопия, «заранее обреченная на неудачу», потому что «в условиях развития капиталистической экономики коллективные предприятия неизбежно подчинялись ее законам и превращались не в социалистические, а в коллективные капиталистические»138. Положительная роль ишутинских ассоциаций заключалась лишь в том, что они «сыграли весьма важную роль как опорные пункты движения, вокруг которых шло объединение сил революционного подполья»139.

Даже в таких блестящих исследованиях, как работы Э.С. Виленской, никак не реализованным оказалось наблюдение автора о том, что ишутинский кружок «был слабо оформлен программно и организационно,

Чернышевского и женские артели 60-х гг. ХЕХ в. // Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. М., 1974. Т. 6. С. 124-134; Тишкин Г.А. Женский вопрос в России, 50-60-е гг. XIX в. Л., 1984; Он же. Чернышевский и раскрепощение женщины // Чернышевский Н.Г. Эстетика. Литература. Критика. Л., 1979; Чихачева Е.В. Студенчество военно-медицинской (бывшей медико-хирургической) академии в революционном движении начала 70-х гг. XIX в. Л., 1990; и др.

136 Виленская Э.С. Революционное подполье в России (60-е гг. XIX в.). М., 1965; Она же. Производительные ассоциации в России в середине 60-х гг. XIX в.: (Из истории ишутинской организации) // Исторические записки. 1961. Т. 68. С. 51-80.

137 Виленская Э.С. Революционное подполье. С. 55.

138 Виленская Э.С. Производительные ассоциации. С. 79; Она же. Революционное подполье. С. 301. объединяя разнохарактерные элементы», «наряду с последовательными революционерами, ставившими во главу угла борьбу с самодержавием, к организации примыкали лица, рассчитывавшие только на мирную пропаганду и просветительскую деятельность путем открытия бесплатных школ и библиотек, а также производительных ассоциаций. Эта форма деятельности связывала воедино умеренных и радикальных членов организации»140. Как уже отмечалось, недооценка степени идеологической гетерогенности общественного движения являлась характерной особенно «научно-коммунистического» дискурса. В данном случае она является обратной стороной неумения или нежелания видеть многообразие тех смыслов, которые участники и сторонники ишутинских предприятий могли вкладывать в свою деятельность.

Виленская не обратила внимания на то, что «общинный» идеал шестидесятников и семидесятников допускает не только «революционную» интерпретацию. Несмотря на то, что к ишутинской деятельности был причастен А.К. Маликов, сыгравший с другим будущим «богочеловеком» A.A. Бибиковым главную роль в идее создания ассоциации на Мальцевских заводах, позднейшая его судьба Виленской не прослежена, хотя он был единственным из всех изучавшихся ею личностей, для кого идея ассоциации имела огромное значение и в дальнейшей жизни. Не возникло у автора вопроса и о психологических истоках подобных увлечений. Виленская, как и представляемый ею дискурс в целом, предпочитала понятию мотивации язык причинно-следственных связей, для которого достаточным объяснением поведения исторических персонажей является констатация факта влияния на них «пропаганды идей утопического социализма»141. Таким образом, рассказ об общественном движении в который раз остановился на

139 Там же.

140 Она же. Производительные ассоциации. С. 55.

141 Там же. С. 51. пороге проблемы, ставшей предметом рассмотрения настоящей диссертации.

Более поздние исследования производительных ассоциаций и студенческих коммун шли в русле выводов Виленской и сосредоточилось на частных вопросах. К 90-м гг., когда в России произошло возрождение <отики» «либерально-просветительского» дискурса, отношение к ним резко изменилось: коллективные формы общежития и производства стали интересовать исследователей в связи с вопросом о характерных чертах советского образа жизни. Озабоченные проблемой подавления личности обществом при социализме, вооруженные новым для российской историографии устрашающим и предупреждающим образом утопии как монстра-прародителя тоталитаризма142, исследователи конца 80-х - начала 90-х гг. связывали опыт студенческих коммун 60 - 70-х гг. ХЕХ в. и советских общежитий и коммунальных квартир, зачастую используя анахроничный в своей публицистичности язык и демонстрируя весьма приблизительное знание фактов143. Попытки выработать научный язык для описания

142 Батыгин Г.С. «Место, которого нет»: (Феномен утопии в социологической перспективе) // Вестник АН СССР. 1989. № 10. С. 13-27; Он же. Метаморфозы утопического сознания // Квинтэссенция: Философский альманах, 1991. М., 1992. С. 263-293; Черткова Е.Л. Специфика утопического сознания и проблема идеала // Идеал, утопия и критическая рефлексия. М., 1996. С. 156-187; Она же. Утопия как тип сознания // Общественные науки и современность. 1993. № 3. С. 71-81; Она же. Утопия: Ассимиляция будущего или аннигиляция настоящего? // Теория познания: В 4 т. М., 1995. Т. 4: Познание социальной реальности. С. 308-326; и др. Также см. публицистику того времени.

143 Лебина Н.Б. Слеза социализма // Родина. 1999. № 6. С. 62. Неосторожное обращение с фактами в данном случае, скорее всего, следствие не падения профессионализма исследователя, а чрезмерной фокусировки на одной «социально-этической» проблеме (в данном случае — положение личности в тоталитарном государстве), в результате чего все выходящее за ее рамки приобретает меньшую значимость и расплывается, теряя свои очертания. коммунальных форм первых десятилетий советской власти характерны для исследователей из МГУ144.

Генетически коммунитарное движение можно рассматривать как продолжение «утопической» интеллектуальной традиции 30-40-х гг., ориентированной на западноевропейскую общественную мысль. Советская историография, однако, не уделяла должного внимания и не придавала особого значения попыткам петрашевцев и других представителей данного направления реализовать на практике фаланстер или собственные проекты гармонического общежития. «Коммунитарных» устремлений таких ключевых для истории социалистической мысли, а следовательно, и для собственной интеллектуальной биографии «научно-коммунистического» дискурса, фигур как Петрашевский, Н.П. Огарев и А.И. Герцен стеснялись, что выразилось в отрицании серьезности их увлечений идеей практической реализации «фаланстера»145. Так, В.Р. Лейкина-Свирская отказывалась верить в реальность свидетельства В.Р. Зотова о попытке Петрашевского устроить фаланстер в связи с «бессмыслицей» подобного рассказа, «нелепостью» самой идеи, а также отсутствием подтверждений этому факту в других источниках146. Вероятно, такая позиция была обусловлена идеологической важностью имени Петрашевского: эксперименты помещика со своими крепостными следовало бы признать «крепостническими»147, и следовательно, объявить таковым и один из важнейших источников революционной традиции. Е.Л. Рудницкая рассказывает о попытках устройства

144 Гнатовская Д.Ю., Зезина М.Р. Бытовые коммуны рабочей и студенческой молодежи во второй половине 20-х - начале 30-х гг. // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1998. № 1. С. 42-58.

145 Лейкина-Свирская В.Р. Утопический социализм петрашевцев // История социалистических учений, 1964. М., 1964. С. 399-441; Рудницкая Е.Л. Социалистические идеалы Н.П. Огарева // История социалистических учений, 1964. М., 1964. С. 371-398; Она же. Н.П. Огарев в русском революционном движении. М., 1969.

146 С автором не согласен Б.Ф. Егоров, аргументировано доказывавший достоверность этого свидетельства: Егоров Б.Ф. Русские утопии //Из истории русской культуры. М., 1996. Т. 5 (XIX век). С. 251.

Н.П. Огаревым крестьянских «фаланстеров» как о случайном эпизоде в его биографии, порожденным специфическими политическими условиями России, в которых была невозможна более широкая деятельность148.

Казалось бы, обращение к проблематике коммунитарного движения неизбежно в сборнике статей под названием «Коммунистический утопический эксперимент в истории общественной мысли и социальных движений», который вышел в 1988 г. и содержал в себе главу, посвященную российским «утопическим» экспериментам149. Оказалось, что ее автор, С.А. Станковская, считает «коммунистическими утопическими экспериментами» лишь проекты конца 30-х - первой половины 70-х гг. XIX в. Вероятно, расширить понятие за счет включения в него «интеллигентных» земледельческих общин ей помешало отсутствие информации о них в советской литературе, с полным доверием к которой она строила свой рассказ. Станковская подробно останавливается на четырех сюжетах, более или менее подробно освещенных в литературе: крестьянских опытах Н.П. Огарева, историю которых она излагает по упомянутым выше трудами Е.Л. Рудницкой; «фаланстерианство» М.В. Буташевича-Петрашевского; влияние Н.Г. Чернышевского на увлечение молодежи «различными формами производственных артелей и товариществ, бытовых коммун», в связи с которым рассматривается Знаменская коммуна и по Виленской излагается история ишутинских ассоциаций; «хождение в народ» середины 70-х гг.

147 Лейкина-Свирская В.Р. Указ. соч. С. 435-436.

148 Рудницкая Е.Л. Н.П. Огарев - теоретик и практик. С. 39; Она же. Социалистические идеалы Н.П. Огарева. С. 379-383. Сравн. попытку других авторов связать идею производительных ассоциаций Н.Г. Чернышевского с надеждой на установление социалистического строя, а не с характерным для коммунитаризма ожиданием уступок от современного правительства (подобным образом трактует ее Виленская и др.): Рындзюнский П.Г., Жуков В.М. Община и трудовая артель в системе взглядов Н.Г. Чернышевского // Н.Г. Чернышевский и современность. М., 1980. С. 370.

149 Станковская С.А. Социально-утопический эксперимент в России / / Коммунистический утопический эксперимент в истории общественной мысли и социальных движений. Л., 1988. С. 85-101. Другие главы данного сборника посвящены проблемам именно коммунитарного движения. берется как своего рода социально-утопический эксперимент, без обращения к проблематике деревенских поселений150.

Станковская утверждает, что подобные эксперименты были мало распространены в России в связи с ее «политическим бесправием»151: «по масштабам, практически результатам, общественному резонансу социальные эксперименты в России в целом несопоставимы с опытами реорганизации общественной жизни, предпринимавшимися в Европе и особенно в Америке». В глазах автора компенсирует этот недостаток их национальное своеобразие, состоявшее в том, что, в отличие от западных экспериментаторов, которым было безразлично, в какой стране реализовывать свои проекты, российские решали чисто национальные проблемы развития, т.е. идеологической основой русских «утопий» была проблема «русского социализма», ядро концепции которого составляла «"вера в особый уклад, в общинный строй русской жизни", вера в социалистические потенции русского крестьянства, "мира", сохранившейся поземельной общины, в то, что при благоприятных условиях община сможет стать базой, фундаментом социалистических преобразований». Российские утописты в этом смысле были консервативны, они «не создавали новых общественных структур, а стремились вдохнуть новое, социалистическое содержание в уже имевшиеся формы - сельскую общину, артель», и таким образом «объективно основная функция социально-утопического эксперимента в России свелась к проверке социалистических потенций русской поземельной общины и других традиционных форм народной жизни, в более широком контексте - социалистических потенций крестьянства»152.

150 Там же. С. 100.

151 Подобная аргументации прямо противоположна Е.Л. Рудницкой, которая считала политическое бесправие фактором, благоприятствующим «утопическим» экспериментам (см. выше).

152 Там же. С. 86.

Сводя все идеологии российских «коммунистических экспериментов» к «крестьянскому социализму», автор необоснованно сужает все множество смыслов «общинности», которое проявлялось в выбранных ею историях, в том числе и относящихся к городским поселениям, до «все той же» идеализации крестьянской общины, экстраполируя выводы единичных исследований на весь предмет. Таким образом, данная работа ценна с точки зрения поставленной проблемы лишь тем, что указывает на то, что как таковая она незамечена, и ее смысловое пространство занимают другие, часто некорректно поставленные проблемы.

Не выходили за рамки общей парадигмы и исследования, посвященные более частным вопросам общественного движения, хотя зачастую их авторы были более внимательными к подробностям153. В советское время отдельные работы биографического характера касались вопросов общинных экспериментов интеллигенции иного рода154, понимая их в рамках концепции «утопического социализма» и не на выходя на широкие историографические проблемы.

Изучение <утопического социализма» как отдельного направления общественной мысли в советской историографии отставало от разработки вопросов общественного движения. Именно в теоретических идеях проблемного поля «истории социалистической мысли» можно выявить указания на познавательные барьеры, которые обусловили отсутствие

153 Светленко С.И. Революционно-народническое движение 70-х гг. XIX в. на Украине в воспоминаниях современников. Днепропетровск, 1990; Крикунов В.П. Революционные разночинцы на северном Кавказе. Нальчик, 1958; и др.

154 Иосько М.И. Николай Судзиловский — Руссель: Жизнь, революционная деятельность и мировоззрение. Минск, 1976; Чемена О.М. Создание двух романов. Гончаров и шесгидесятница Е.П. Майкова. М., 1966; Пиксанов Н.К. Роман Гончарова «Обрыв» в свете социальной истории. Л, 1968; Жукова Л.Н. Лодыгин. М., 1983; Вальская Б.А. Проект H.H. Миклухо-Маклая о создании на островах Тихого океана русской вольной колонии // Австралия и Океания: (История и современность). М., 1970. С. 35-52; Путилов Б.Н. Лев Толстой и Миклухо-Маклай / / Дальний Восток. 1978. № 1. С. 127-134; и др. интереса «коммунистического» дискурса к «интеллигентным земледельческим» общинам.

Наиболее общее определение «утопии» в «научно-коммунистическом» дискурсе говорит о ней как об особом типе полагания идеала. В этом смысле «утопия» качественно противоположна «науке». В противовес полаганию идеала «по необходимости» - «в соответствии с объективными законами и тенденциями», утопист делает это «по произволу», основываясь на свободной игре воображения и порождая «превращенные формы сознания». «Мир превращенных форм — это мир видимостей, принимаемых за мир подлинностей», «действительные связи и отношения здесь вытеснены или замещены мнимыми связями, не отражающими сути явлений». Следовательно, утопическое сознание «порывает» «с объективными законами функционирования и развития общества и полагает его идеальный образ путем произвольного конструирования»155. Ценность такого сознания — в основном в его критическом настрое по отношению к существующему обществу.

Основные теоретические представления «научно-коммунистического» дискурса оттачивались на материалах западного «утопизма», тогда как российскому «утопическому социализму» в советской науке повезло меньше. В 1969 г. в предисловии к монографии В.А. Твардовской М.Я. Гефтер писал, что у поднятой автором темы «своеобразная судьба» - «про нее можно сказать, что она и присутствует и вместе с тем отсутствует в исторической литературе»156.

Первой обобщающей работой, посвященной российскому «утопическому социализму», стала монография 1963 г. В.А. Сидорова и М.И.

155 Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание // Общественные науки. 1982. № 5. С. 94.

156 Гефтер М.Я. Предисловие // Твардовская В.А. Указ. соч. С. 3.

Малинина157. Здесь авторы упоминают о существовании поселений интеллигенции в деревне (которые они, конечно, считают революционными, лишь побочно выполнявшими культурно-просветительские функции), но их незнакомство с предметом выдает заявление, например, о том, будто «особенно была известна колония народника Энгельгардта», который «доказал своим хозяйствованием, что социализм без революции невозможен»158. Дело не только в том, что никакой колонии в Батищево не было, но и в том, что взгляды А.Н. Энгельгардта батшцевского периода, как и подавляющего большинства посещавших его практикантов, были далеки от революционных.

В начале 70-х гг. идеологическая конъюнктура вновь стала помехой для изучения интересующих нас проблем, поэтому даже в 1977 г. М.И. Малинин признавался, что «мы не располагаем пока цельной, систематически изложенной научной версией истории социализма вообще и истории русского социализма в частности»159. Наиболее плодовитым автором, специализировавшимся на истории русского социализма, был А.И. Володин160. К середине 70-х гг. Володиным, наконец, было четко проговорено ядро его концепции, которое теоретически предусматривало существование нерадикальных и нереволюционных версий «утопического социализма». Он четко заявил о том, что «есть социализм и социализм»: в зависимости от того, с каких позиций, прошлого или будущего («спереди»

157 Малинин В.А., Сидоров М.И. Предшественники научного социализма в России. М., 1963.

158 Там же. С. 173-174.

159 Малинин В.А. История русского утопического социализма: От зарождения до 60-х гг. XIX в. М., 1977. С. 3.

160 Володин А.И. Начало социалистической мысли в России. М., 1966; Он же. Гегель и русская социалистическая мысль XIX в. М., 1973; Он же. О начале социалистической мысли в России / / История социалистических учений, 1964. М., 1964. С. 320-370; Он же. О понятии «утопический социализм» // История общественной мысли. Современные проблемы. М., 1972. С. 453-474; Он же. Роберт Оуэн и русские социалисты 60-х гг. XIX в. // Научный коммунизм. 1976. № 4; Он же. Утопия и история: Некоторые проблемы изучения домарксистского социализма. М., 1976; и др. или «сзади»), критикуется капитализм, социалистическая теория может выражать интересы и феодалов, и мелкой буржуазии, и пролетариата. Лишь в последнем случае мы имеем дело с «подлинным» социализмом161.

Володин писал, что в истории русской общественной мысли были и такие учения, которые «внешне, по своему идейно-теоретическому облачению выступали как "социалистические", однако по сути дела представляли собою критику этих порядков с реакционных и консервативных. позиций»162. Таковы буржуазный и феодальный социализмы. Последний - «патерналистская идеология, . .трактующая отношения классов как отношения "отцов" и "детей", находящихся в состоянии "моральной сплоченности", почти синоним понятия "христианский социализм"»163. Согласно концепции Володина, можно предположить, что российское коммунитарное движение относится ко «всякого рода вкраплениям, движениям вспять, рецидивам прошлого, загрязненности форм, явлениям мимикрии», которые также имели место в истории социализма164. Относительно практических экспериментов Володин писал, что их смысл в том, что «человечеству все же надо было пройти этим путем, чтобы убедиться во всей его иллюзорности. Иного критерия истины, кроме их собственной практики, людям не дано»165.

Изучение «христианского социализма» и патриархальных идеологий в рамках шаучно-коммунистического» дискурса было связано исключительно с пристальнейшим вниманием литературоведения (с его неизбежно сильным «эстетическим» наклоном) к Ф.М. Достоевскому и Л.Н. Толстому166. История

161 Володин А.И. Утопия и история. С. 67.

162 Там же. С. 123.

163 Там же. С. 128.

164 Он же. Начало социалистической. С. 18.

165 Он же. Утопия и история. С. 206.

166 Пруцков Н.И. Буржуазный прогресс и патриархальный мир в истолковании русских писателей и мыслителей второй половины XIX в. // Русская литература. 1978. № 4. С. 324; Он же. В поисках путей в будущее // Вопросы методологии историко-литературных исследований. Л., 1981. С. 214-245; Он же. Идеи социализма в русской классической русской литературы в связи с именем Н.Г. Чернышевского выводила исследователей и на постановку вопроса о практическом осуществлении его идей167. Литераторы и литературоведы также были более внимательны к недооцененным историками смыслам «народничества» «утопизма», трактуя их более широко168. Данные, полученные советскими литературоведами, использовались и в настоящей диссертации.

Напротив, тематика исторических работ, посвященных «утопическому социализму», говорит о том, что по большему счету ни «буржуазный», ни «феодальный» «социализмы» советскую историческую науку не интересовали. «Интерес» может возбуждать только что-то значимое с точки зрения основной темы главного «рассказа» данного подхода, и в то же время не мешающее ему быть «истинным». Системообразущую роль в «научно-коммунистическом» дискурсе играло гегельянское в своей основе представление о «преемственности идеологической традиции», согласно которому сутью исторического процесса является последовательное литературе XIX в. // Вестник АН СССР. 1966. № 1. С. 69-72; Он же. Перелом в сознании и поведении народных масс пореформенной России // Вопросы методологии историко-литературных исследований. Л., 1981. С. 191-213; Он же. Русская литература XIX в. и революционная Россия: Социологические и историко-литературные очерки. М., 1971; Он же. Сибирская утопия Т.М. Бондарева «Торжество земледельца» // Очерки литературы и критики Сибири (XVII -XX вв.). Новосибирск, 1976. С. 132-149; и др.

167 Пинаев М.Т. Наследие Н.Г. Чернышевского в жизни и борьбе революционного народничества в 70-х гг. // Проблемы русской и зарубежной литературы. Саратов, 1965. С. 3-75; Он же. Некоторые итоги и перспективы изучения литературного народничества // Русские писатели и народничество. Горький, 1975. Вып. 1. С. 3-18; Он же. Революционный демократизм и утопический социализм в романе Чернышевского «Что делать?» // Вопросы методологии историко-литературных исследований. Л., 1981. С. 157-191; и др.

168 Использование понятия «народознание» и распространение «хождения в народ» и на 60-е гг. (связывая его с первой «Землей и волей») позволило В.Г. Базанову (1959 г.) уделить внимание не только политической, но и культурнической и научной деятельности в народе, отметить их интерес к сектантству, см.: Базанов В.Г. Русские революционные демократы и народознание. Л., 1974; для темы диссертации интересны также: Вопросы методологии историко-литературных исследований. Л., 1981; Идеи социализма и литературный процесс на рубеже XIX - XX веков. М., 1977; Егоров Б.Ф. Об особенностях русских социальных утопий 1840-х гг. // Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985. С. 256-261; Он же. Петрашевцы. Л., 1988; Он же. Роман 1860-х - начала 1870-х гг. о «новых людях». Тарту, 1963. развитие идей, а общественное движение предстает лишь как их носитель, средство их осуществления в истории.

Телеологическое знание об историческом процессе и представления о максимально возможной для данного исторического периода степени приоткрьггости объективно существующей, но до поры до времени не найденной, истины, позволяло исключать те или иные течения мысли как не имеющие исторического значения. Как уже не раз было отмечено, парадоксальным образом в философии истории, заявлявшей о себе как о материалистической, субъектом исторического процесса вдруг становилась идея пролетарской революции, по поводу и ради которой осуществлялась история, и только ее генезис заслуживал изучения. Соответственно, советский вариант принципа историзма предусматривал понимание исторического факта как единства истории и современности, обязательный учет при оценке явления его будущих тенденций развития. Все многообразие исторического процесса с такой точки зрения совершенно излишне, сама по себе ценна, исторична лишь эта цепочка идей и их носителей, которая ведет к «закономерной» победе социалистической революции169. Остальное — на периферии истории и даже вне ее, в лучшем случае незначимо, в худшем — стоит на пути прогресса. Так как коммунитарная идеология не принадлежала ни к лагерю победивших в начале XX в. исторических тенденций, ни к их главным идейным противникам, ее существование не имело «исторического» значения.

Почти единственным исключением из общего правила являлись работы И.Н. Неманова, разрабатывавшего «эстетическую» проблему морфологии «утопического» мышления170. При этом важной составляющей

169 «Те события, которые определяют лицо эпохи, способствуют или препятствуют осуществлению закономерности, являются историческими» (Гулыга A.B. Указ. соч. М., 1974. С. 24).

170 Неманов И.Н. Некоторые итоги и проблемы изучения Роберта Оуэна // История социалистических учений, 1976. М., 1976. С. 213-239; Он же. Промышленная революция его теории утопического стало понятие бессознательного. Неманов писал о присущей как советским, так и западным исследователям тенденции к недооценке «особой природы утопического социализма как предмета исследования, его онтологической сущности, содержание которой не исчерпывается идейной структурой»171, к искусственной концептуализации взглядов утопистов, когда утопия исследуется как одно из звеньев в ряде идей, в результате чего «иррациональное либо остается незамеченным, либо лишь констатируется с недоумением, либо сознательно элиминируется, как случайное и не представляющее интереса»172. Сам же он, осуждая и противоположную крайность — переоценку значимости «психического» в утопии, приводящую к тезису о ее психопатологичности, предложил стройную теорию утопизма как «особого качества сознания» (отличного от религии, философии, науки и здравого смысла), «сложного взаимодействия мысли и чувства, идеологического и психологического, рационального и фантастического, идей и настроений»173.

К сожалению, у Неманова мало ссылок на психологическую литературу174, и можно только догадываться, какова методологическая база его работ. Согласно Неманову, истоки «утопического» сознания лежат в в Великобритании и путь Роберта Оуэна к утопическому коммунизму / / Рабочий класс в мировом революционном процессе. М., 1985. С. 298-320; Он же. Промышленная революция в Великобритании и утопический коммунизм Роберт Оуэна. Смоленск, 1987; Он же. Социальный утопизм и его отношение к истории домарксистской философии // Проблемы методологии историко-философского исследования. М., 1974. Вып. 2. С. 37-126; Он же. Социальный утопизм и общественная мысль // Методологические проблемы истории философии и общественной мысли. М., 1977. С. 93-112. Решая «эстетические» задачи, Неманов ставил перед собой «этические» цели оценки «социального утопизма как способа получения нового общественного знания», «объективной значимости утопии» (Неманов И.Н. Некоторые итоги. С. 236 и др.).

171 Неманов И.Н. Промышленная революция. С. 10.

172 Неманов И.Н. Социальный утопизм. С. 45. з Там же. С. 56-57.

174 Почти единственное исключение — работы Б.Д. Парыгина об общественном настроении. Неманов также демонстрировал свое внимание к работам зарубежных коллег, написанных в рамках «социологии знания» (Неманов И.Н. Некоторые итоги. С. 224,227). таких глубинах, которые еще слабо поддаются исследованию. «Утопическое» мышление, начиная с эмоциональной сферы, распространяется на рациональную. Интерес к структуре сознания характерен и для работ о народничестве В.Г. Хороса175 и Э.Я. Баталова176, со всеми «этическими» ограничениями, характерными для «научно-коммунистического» дискурса, но эти труды в то время никак не отразились на исследованиях российской социалистической мысли.

В те времена, когда вторжение в историографию императивов «либерального» дискурса потребовало вспомнить о существовании нерадикальных версий «утопического социализма», историки продемонстрировали свою неготовность рассуждать о подобных проблемах на профессиональном уровне. Хороший пример растерянности исследователя — учебное пособие по «утопическому социализму» В.А. Малинина 1991 г.177 Дух времени потребовал от автора ввести в него такую главу, как «Христианско-демократические иллюзии в социализме», в которой он писал о «феодальном», или «христианском», социализме. Однако конкретно-историческое наполнение этого понятия вызывает недоумение. Текст повествует о славянофилах, утопиях двух крестьянских мыслителей -К. Сютаева и Т.М. Бондарева, теософии и отдельных деятелях религиозного возрождения начала XX в., «утопическом гуманизме» Ф.М. Достоевского, «теократической утопию) B.C. Соловьева и «толстовском социализме». Мало того, что отсутствует какой-либо центр повествования, объединяющая всех названных «утопистов» концепция, смысловые связи между частями, а взгляды Достоевского, Соловьева и Толстого излагаются отрывочно, с

175 Хорос В.Г. Идейные течения народнического типа в развивающихся странах. М., 1980. С. 96-119.

176 Баталов Э.Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. М., 1989; Он же. Социальная утопия и утопическое сознание // Общественные науки. 1982. № 5. С. 91-104; Он же. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М., 1982. сомнительными обобщениями и неуместными штампами. Историографическая база автора настолько бедна, что теоретической основой доброй четверти текста послужила маленькая статья из «Вестника теософии» за 1911 г., а к источникам он не обращался. Рассказ переполнен пустыми, не отсылающими ни к какой теории, понятиями и псевдовыводами178.

Таким образом, «давая возможность нравственности стать действительностью»179, представители различных дискурсов «социально-этического» подхода в основном обслуживали свои «великие рассказы», ради целостности и непротиворечивости которых или игнорировали существование «интеллигентных» земледельческих общин, не замечали возможности говорить о коммунитарном движении или искусственно обедняли все то множество смыслов, которое потенциально могло бы возникнуть в ходе рефлексии по поводу истории российского общественного движения. Результаты историографического анализа данного подхода позволяют сделать вывод, что в российской историографии на материалах российской истории коммунитарное движение, по существу, не рассматривалось. Проблема привлекательности и важности для людей самых различных эпох идеала жизни в рамках небольших общежитий не считалась важной на фоне проблем истории других, более ярко заявивших о себе и непосредственно повлиявших на ход истории общественных движений и их идеологий. Вне зависимости от того, по какому признаку классифицировались общественные движения в отечественной историографии - по субъектам, основным чертам идеологий или формам реализации, коммунитарное движение не конституировалось в качестве особого предмета исследования. Это означает, что феномен российского

177 Малинин В.А. История русского утопического социализма: Вторая половина XIX -начало XX в. М., 1991.

178 Особенно это касается изложения учения Л.Н. Толстого (Там же. С. 206).

179 Лиотар Ж.-Ф. Указ. соч. С. 89. коммунитаризма как особый национально-исторический тип проблематизации отношений между человеком и обществом либо не был замечен вообще, либо возникшее по его поводу особое сочетание смыслов, зафиксированное в исторических текстах, было неверно идентифицировано, неправильно понято, названо чужими именами и атрибутировано несвойственными ему качествами.

Советский философ A.B. Гулыга, исследуя некоторые вопросы эстетической стороны историописания, добавлял к производным от идеи «закономерности» критериям историчности фактов и такие, которые имеют «отношение к человеку как личности, к его уникальному внутреннему миру», входят «как факт в историю», составляют «содержание опыта, представляющего ценность для человечества»180. «Научно-коммунистическим» дискурсом, как правило, этот нюанс недооценивался. «Нечитаемость» коммунитарной проблематики как в дореволюционной, так и в советской исторической науках была обусловлена также недостаточным развитием представлений о роли психологического и субъективного факторов в истории, в связи с чем коммунитаризм представлялся лишенным не только исторического, но и вообще какого-либо смысла.

Как было показано, «эстетические» элементы имели место и в рамках «этического» направления, но носили прикладной, зависимый характер: «первоосновой, вопросом всех вопросов» всегда оставался вопрос «что делать?»181. И если на более ранних стадиях развития науки плодотворному сотрудничеству между направлениями мешала неразвитость традиций междисциплинарного взаимодействия, своеобразные представления о «разделении труда» между историей и науками о человеческом поведении, отсутствие разработанных «эстетических» методик, пригодных для потребностей историографии, то в рамках советской историографии в связи

180 Гулыга A.B. Указ. соч. С. 36.

181 Гулыга A.B. Указ. соч. С. 28. с ограничивающим влиянием «великого рассказа» «эстетический» подход не мог в должной мере реализоваться несмотря на то, что с некоторых пор лингвистика, психология, семиотика и ряд других дисциплин были теоретически готовы предложить истории методологические средства для решения данной проблемы.

6) «Эстетический» подход в новейшей российской историографии Еще в середине 90-х гг. оставалась актуальным наблюдение М. Ферретти, согласно которому с конца восьмидесятых годов в российской историографии почти вся «российская социалистическая и революционная традиция» была «вновь предана забвению, поскольку нарушала мечтания о России, успешно вступающей на западный путь развития». В зону умолчания попали многие очевидные проявления социальной нестабильности и недовольства, включая крайности массовых движений начала XX в. и такие «ненормальные» социальные и политические течения, как, например, народничество и терроризм182. В историографии можно было наблюдать новое издание дискурса «об освобождении» с соответствующими ему предпочтениями и умолчаниями «этического» характера.

Однако за последнее десятилетие XX в. в историографии постепенно возродилась «растворившаяся» было проблематика, и в центре внимания оказались такие общественные силы и личности, которые по тем или иным причинам чувствовали себя неуютно в российском обществе конца ХЕХ -начала XX в. и пытались активно заявить о своем недовольстве183. Более

182 ферретти М. Сталин умер вчера. А действительно ли умер Сталин? / / Советская историография. М., 1996. С. 438.

183 Индивидуальный политический террор в России, XIX - начало XX в. М., 1996; Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. М., 1997; Он же. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара, 1992; Меметов B.C., Возилов В.В. Нигилизм как часть менталитета леворадикальной интеллигенции России (конец XIX - начало XX в.) // Менталитет и политическое развитие России. М., 1996. С. 90-93; Морозов К.Н. Партия социалистов-революционеров в 1907-1914 гг. М., 1998; Освободительное движение в России. Саратов, 1997. Вып. 16; Освободительное движение в России: Современный взгляд или приверженность традициям?: «Круглый стол» // Отечественная того, многие новейшие работы позволяют говорить о том, что возрождение это происходит на действительно новом концептуальном и даже методологическом уровне.

Для темы настоящего исследования особенно важно, что разочарование в увядшем к началу 90-х гг. «коммунистическом» и забуксовавшем на месте новом «либерально-просветительском» дискурсе с элементами «христианства» и «веховства» открыло путь историографическим экспериментам «эстетического» характера184. Новая российская историография, хотя и не обратила до сих пор внимания на коммунитарное движение, дает надежду на возможность создания историографического языка, когнитивно чувствительного к интересующей меня проблематике, а значит и возможность интеграции предпринятого исследования «интеллигентных земледельческих» общин в более общие проблемы изучения истории общественного движения.

Прежде всего в этих новых исследованиях бросается в глаза совершенное обновление той системы вопросов, с которой историки подходят к историческому материалу. Для современных работ характерно повышенное внимание к психологии, структуре сознания, субъективной стороне мотивации, индивидуальным особенностям языка (в самом широком история. 1999. № 1. С. 3-18.; см. также справочные изд.: Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX в.: Энциклопедия. М., 1996; и др.

184 Эти попытки опираются на западные работы по истории российской интеллигенции, общественного движения и общества в целом, среди которых необходимо назвать следующие важные для настоящего исследования труды: Between Tsar and People: Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia. Princeton, 1991; Brower D.R. Training the Nihilists: Education and Radicalism in Tsarist Russia. Ithaca, 1975; Confino M. On Intellectuals and Intellectual Traditions in Eighteenth and Nineteenth-Century Russia // Daedalus. Spring. 1972. Vol. 101. N 1. P. 117-149; Он же. Revoke Juvenile et Contre-Culture: Les Nihilistes Russes des "Annees 60" // Cahiers du Monde Russe et Sovetique. Vol. XXXI. 1990. N 4. Octobre-Decembre. P. 489-537; Freeze G. The Soslovie (Estate) Paradigm and Russian Social History // American Historical Review. 1986. Vol. 91. Feb. N 1. P. 11-36; Kassow S.D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley: University of California Press, 1989; Malia M.E. What is Intelligentsia? // Daedalus. 1960. Summer. P. 441-458; Wortman R. The Crisis of Russian Populism. Cambridge, 1967. смысле) общественных групп. Такой подход приводит к необходимости переформулирования самого понятия общественного движения, требует повышенного внимания к его внутреннему теоретическому наполнению. Не так давно в профессиональном журнале появилась статья, в которой отчетливо прозвучал призыв к «эстетическому» переосмыслению традиционных проблем185.

Чаще всего новейшие исследования являются скрыто полемичными или даже компенсаторными по отношению к «традиционным» подходам «социально-этического» характера, созданные которым смыслы неизбежно входят в горизонт значений тех понятий, которые формирует и использует «эстетический» подход. Некоторые рецензенты отмечают и прямую «этическую» дискурсивную зависимость авторов186. Характерно также, что среди исследователей данного направления преобладают литературоведы или же историки, напрямую работающие с литературоведческими источниками.

К проблеме данного исследования имеют прямое отношение лишь немногие работы, использование результатов которых затрудняется тем, что в них исторические конструкции иногда повисают в воздухе, порвав с прежней историографической традицией и не сумев найти собственную теоретическую идентификацию. Такое положение затрудняет профессиональную коммуникацию, препятствует интеграции результатов другими авторами.

Особенно заметно это в работах 90-х гг. Б.Ф. Егорова187, литературоведа тартуской школы, владение которого «эстетическими» методиками придавало его работам нетрадиционные черты еще в советское

185 Калинчук C.B. Психологический фактор в деятельности «Земли и воли» // Вопросы истории. 1999. № 3. С. 46-58.

186 Энгельштейн Л. Постсоветские мысли о ключах к русской духовной истории // Вопросы философии. 1999. № 7. С. 24. время. Егорова привлекли утопические эксперименты ХГХ в., определяя которые он утверждает идею религиозности каждой утопии188, обращает внимание на несоциалистические и патриархальные утопии189, и подробно рассматривает «практические» попытки их реализации190. Несмотря на нечеткость языка, отсутствие полемики, потребности опереться на отдельную согласованную теорию, у Егорова заметен отчетливый «эстетизм» и, в частности, психологизм, интерес к структуре сознания, убежденность в том, что потребность в утопиях определяется внутренними психологическими мотивами.

Егоров близко подошел к проблеме коммунитаризма в своей работе, посвященной феномену «русских кружков», получивших особенное распространение в XIX в.191 Автор «национализировал» данный феномен: с его точки зрения, подобные кружки, хотя и не являются специфически русским явлением, нигде не были так распространены, как в России. Объяснения тяги к кружкам носят случайный и бессистемный характер и ценны скорее самой постановкой вопроса, чем решением: Егоров использует как понятие «соборности» в совокупности с полным мифологическим набором черт «русского менталитета» и «национального характера», так и «психолингвистическое» число Дж. Миллера - семь, ограничивающее психологически приемлемый круг восприятия человека192.

187 Егоров Б.Ф. Русские кружки //Из истории русской культуры. М., 1996. Т. 5 (XIX век). С. 504-517; Он же. Русские утопии // Там же. С. 225-276.

188 Егоров Б.Ф. Русские утопии. С. 225.

Там же. С. 237.

190 Набор которых, у него, впрочем, традиционен: это попытки реформ крестьянской жизни Н.П. Огарева, фурьеризм Петрашевского, устройство «общих квартир» петрашевцами и близкими им деятелями, эксперименты, спровоцированные Н.Г. Чернышевским и, в частности, Слепцовская коммуна, попытка того же Слепцова организовать столярную артель, «несоциалистические» общежития будущих передвижников, М.П. Мусоргского с товарищами), «гречевская фаланстера» Артура Бенни, его же попытки артельно организовать женский труд, швейные мастерские, описанные E.H. Водовозовой.

191 Егоров Б.Ф. Русские кружки. С. 504-517.

192 Там же. С. 505-506.

Иное методологическое качество носят работы A.M. Эткинда, имеющие прямое отношение к проблеме коммунитарного движения. Одна из его статей посвящена русским «утопическим» «экспериментам» в Америке193, уделял он внимание и проблемам народничества194, в частности, особому феномену тяготения представителей элитарных культур к народным, который он назвал «люкримаксом»195.

Для темы настоящей диссертации важно, что A.M. Эткинд предложил новое, культурно-психологическое понимание народничества, рассматривая его как особое состояние сознания, основным механизмом идеалополагания которого является эффект «люкримакса» - «неутолимая тяга человека элитарной культуры ко всему настоящему, подлинному и первоначальному, а также отрицание им собственной культуры как неподлинной и ненастоящей»196.

Среди других «эстетических» попыток новейшей историографии для настоящей работы важны исследования М. Могильнер по изучению структуры радикально-революционного сознания в России197, отдельные попытки переосмысления истории интеллигенции и общественного

193 Эткинд A.M. The American Connection, или Что делал Рахметов, пока не стал Шаговым // Знамя. 1997. № 1. С. 153-182.

194 Он же. Народничество и люкримакс: классики филологии о русских сектах // Лотмановский сборник: М., 1997. Вып. 2. С. 100-123.

195 Он же. Русские секты и советский коммунизм: Проект Владимира Бонч-Бруевича // Минувшее. 1986. Т. 19. С. 275-319; Он же. Содом и Психея: Очерки интеллектуальной истории Серебряного века. М., 1996; Он же. ХЛЫСТ: (Секты, литература и революция). М., 1998.

196 Там же. С. 166; Он же. Народничество и люкримакс. С. 100-123.

197 Могильнер М. Борис Савинков: «Подпольная» и «легальная» Россия в перипетиях одной судьбы / / Общественные науки и современность. 1995. № 4. С. 79-89; Она же. Вперед к открытому обществу: Кризис радикального сознания в России (1907-1914 гг.). М., 1997; Она же. Мифология «подпольного человека»: Радикальный микрокосм в России начала XX в. как предмет семиотического анализа. М., 1999; Она же. Трансформация социальной нормы в переходный период и психические расстройства // Общественные науки и современность. 1997. № 2. С. 70-79; и др. работы данного автора. движения в России198.

Таким образом, внимание к «эстетическим» подходам дает шанс российскому коммунитарному движению приобрести «историческое значение», поскольку при их использовании все многообразие смыслов «общинности» и им мотивированной деятельности, которое читается в исторических текстах, становится полноправным и неслучайным участником истории, без которого уменьшается точность понимания других синхронных ему и связанных с ним смыслов и других текстов, обессмысливаются его отзвуки в более поздних источниках, представая неразрешимыми загадками или мертвыми метафорами. Новые источники и неожиданные измерения уже знакомых текстов открываются взгляду историка, использующего методики чтения, предлагаемые современными гуманитарными науками, в частности, такие, которые обращают преимущественное внимание на бессознательные аспекты общественных движений.

Цель и задачи исследования. Основная цель диссертации — выявить и изучить характерные черты, историю возникновения и функционирования коммунитарного идеала на материалах сельскохозяйственных общин, созданных представителями образованного меньшинства в последней четверти XIX в.

198 Асоян А.А. О масонском архетипе в генезисе «интеллигентского» самосознания // Архетип: Культурологический альманах, 1996. Шадринск, 1996. С. 69-70; Быстров А.В. Возможности компьютерного контент-анализа мемуаров о Борисе Савинкове для составления его психотипологического портрета и проверки версий его поведения // Информационные бюллетень ассоциации «История и компьютер», 1998. М., 1998. Вып. 23. С. 54-58; Гинев В.Н. Народовольческий террор в историографических оценках и мнениях / / Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX - XX в. Спб., 1999. С. 26-43; Живов В.М. Маргинальная культура в России и рождение интеллигенции // IIOAYTPOIION. К 70-летию Владимира Николаевича Топорова. М., 1998. С. 955-975; Калинчук C.B. Указ. соч.; Колоницкий Б.И. «Интеллигентофобия» в конце XIX - начале XX веков: К постановке вопроса // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX - XX в. Спб., 1999. С. 266-275; Пустарнаков В.Ф. Была ли у русского либерализма своя философия? // Русский либерализм: Исторические судьбы и перспективы. М., 1999. С. 57-73 (и др статьи данного сборника); Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций, 1861- февраль 1917 г. Спб., 1997; Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: История и типология // Россия / Russia. 1999. № 2 (10); и др.

Реализация поставленной цели может быть осуществлена путем последовательного решения трех задач. Первая задача - определить событийную сторону истории российского коммунитарного движения посредством выявления состава его участников и выяснения их биографий, основных идей, институтов («интеллигентных» земледельческих общин, кружков) и форм активности в России в последней четверти XIX в., а также установить отличие данного направления общественного движения от других, близких к нему по форме воплощения идеала.

Вторая задача - прояснить исторический контекст зарождения коммунитарного идеала, проанализировать механизм возникновения и вариативность форм его воплощения накануне создания общин путем выявления «коммунитарного текста» в источниках, созданных участниками движения и внешними наблюдателями, определить национально-исторические особенности коммунитарного идеала, а также специфику коммунитарной критики общества.

Третья задачей работы - изучить изменение отношения к коммунитарному идеалу, пути и результаты его трансформации в ходе совместной жизни в «интеллигентных» земледельческих общинах, выяснить его роль в судьбах общинников и выйти на проблему места коммунитаризма среди других направлений общественного движения России последней четверти XIX в. с их способами постановки проблемы отношений между личностью и обществом.

Источниковая база исследования. В связи с тем, что традиция изучения коммунитарного движения в российской историографии не сложилась и большинство источников вводится впервые, создание источниковой базы по проблеме стало самостоятельной задачей исследования, результаты решения которой подробно излагаются в первой главе, сопровождая рассказ о событийной стороне истории «интеллигентных» земледельческих общин. Ниже приводится наиболее общая характеристика использованных исторических источников и аргументируется выбор тех или иных их видов как наиболее информативных с точки зрения поставленной проблемы.

В диссертации были использованы как опубликованные, так и неопубликованные источники, хранящиеся в ГАРФе, РГАЛИ, РГИА, ЦГИА (Спб.), отделах рукописей РГБ, РЫБ, ГМИРа. Разнородные по характеру закрепленной в них информации источники личного происхождения, официальные документы, материалы периодической печати и публицистики в совокупности составляют единый источниковедческий комплекс, анализ смысловой противоречивости и целостности которого необходим для критического рассмотрения и проверки данных, содержащихся в каждом отдельном документе.

Для решения поставленной проблемы наиболее важными являются источники личного происхождения — многочисленная переписка, воспоминания, редкие дневники и записные книжки участников коммунитарного движения и их современников. Особенностью этих материалов является их распыленность по многим архивохранилищам и фондам, образователи которых часто имеют лишь косвенное отношение к коммунитарному движению (личные фонды В.Д. Бонч-Бруевича, Е.А. Дьяконовой и A.A. Дьяконова, В.Г. Короленко, И.С. Книжника-Ветрова, К.П. Победоносцева, A.C. Пругавина, A.A. Теплова, Л.Н. Толстого, И.М. Трегубова, Н.Г. Черткова, К.С. Шохора-Троцкого, А.Н. и H.A. Энгельгардтов и проч.). Личные фонды участников общин немногочисленны и отложились лишь в отделах рукописей ГМИРа, отчасти РГБ и РГАЛИ (фонды И.С. Абрамова, A.C. Буткевича, С.Н. Кривенко, М.С. Дудченко, Б.Н. Леонтьева, В.Ф. Орлова, ДА. Хилкова, Н.В. Чайковского некоторые др.).

Наиболее ценными для раскрытия проблемы оказались источники личного происхождения, представленные в основном письмами и воспоминаниями. В диссертации были использованы как «классический» для изучения российского общественного движения набор мемуаров, так и множество воспоминаний, которые ранее историками не привлекались. Традиционными для историографии являются в основном мемуары деятелей революционного движения 70-х -90-х гг.199, которые оказались особенно сложны в источниковедческом отношении. По-видимому, их малая информативность по отношению к изучаемой проблеме обусловлена тем, что большинство из них еще при написании было призвано выполнять в целом несвойственную мемуарному жанру идеологическую социальную функцию200. Подобная литература по большей части обслуживала героический «миф» о радикальной интеллигенции, и при знакомстве с ней «поражает утрированная литературность совсем "нелитературных" по своему характеру документов»201.

Мемуары представителей нереволюционной общественности более внимательны к подробностям истории коммунитарного движения, среди них выделяются по своей информативности воспоминания друзей

199 Аптекман О.В. Общество «Земля и воля» 70-х гг.: По личным воспоминаниям. Пг., 1924 (и др. воспоминания данного автора); Деятели СССР и революционного движения России: Энциклопедический словарь Гранат. М., 1989; Жебунев С.А. Из записок народника // Былое. 1903. № 4. С. 75-80; Жизнь как факел: История героической борьбы и трагической гибели Александра Ульянова, рассказанная его современниками. М., 1966; Злинченко-Работников К.П. Жизнь, как она была: Повесть из былого рядового большевика, [1870-1896 гг.]. М., 1931. Ч. 1; Ковалик С.Ф. Движение 70-х гг. по Большому процессу // Былое. 1906. № 11. С. 30-72; Он же. Революционное движение семидесятых годов и процесс 193-х. М., 1928; Кропоткин П.А. Записки революционера. М., 1988; «Народная воля» и «Черный передел»: Воспоминания участников революционного движения в Петербурге в 1879 - 1882 гг. А., 1989; Попов И. А.О. Бонч-Осмоловский // Каторга и ссылка. 1931. № 4 (77). С. 204-215; Фигнер В.Н. Запечатленный труд: Воспоминания: В 2 т. М., 1964; Фроленко М.Ф. Записки семидесятника. М., 1927; Чарушин H.A. Николай Васильевич Чайковский // Каторга и ссылка. № 5 (26). М., 1926. С. 213-217; Он же. О далеком прошлом. Из воспоминаний о революционном движении 70-х гг. XIX в. М., 1973; Шишко Л.Э. Общественное движение в 60-х и первой половине 70-х гт. М., 1920; и др.

200 Тартаковский А.Г. Социальные функции источников как методологическая проблема источниковедения / / История СССР. 1983. № 3. С. 115.

201 Могильнер М. Мифология. С. 5-6 и далее. интеллигентных» общинников202, деятелей либерального и кооперативного движений203. Ими также был создан значительный комплекс документов, в которых излагаются впечатления от посещения «интеллигентных» колоний204, знакомства с «толстовцами»205.

202 Громан С.Г. Пешком по России: (Воспоминания о А.Н. Толстом и его друзьях) // Летописи Гос. лит. музея. 1948. Кн. 12. Т. 2. С. 331-362; РГАЛИ. Ф. 508. On. 1. Л- 250; Дьяконова Е.А. Дневник Елизаветы Дьяконовой, 1886-1902. М., 1912. С. 1-713; Она же. Школы и братства H.H. Неплюева // Русский труд. 1898. № 47, 48; Елпатьевский С.Я. Воспоминания за пятьдесят лет. Л., 1929; Короленко В.Г. История моего современника // Короленко В.Г. Собр. соч.: В 10 т. М., 1955. Т. 7. С. 174-185; Маклаков В.А. Из воспоминаний. Нью-Йорк, 1954; Поливанова Е. Из прошлого. (Семидесятники) // Исторический вестник. 1913. № 5. С. 545-556; Проханов И.С. В котле России, 1869-1933. М., 1993; Серова B.C. Как рос мой сын. Л., 1968; Славинский Н. Письма об Америке и русских переселенцах. Спб., 1873. С. 232-298; Фаресов А.И. Один из «семидесятников» // Вестник Европы. 1904. № 9. С. 225-260;

203 Гревс И. В годы юности. (За культуру) // Былое. 1921. № 16. С. 137-166; Корнилов A.A. Воспоминания // Минувшее: Исторический альманах. Париж, 1991. Вып. 11. С. 9118; Он же. Воспоминания о юности Федора Федоровича Ольденбурга // Русская мысль. 1916. Кн. VIII; Тихомиров Л.А. Воспоминания Льва Тихомирова. М.; Л., 1927 (и др. воспоминания данного автора); Шаховской Д.И. Толстой и русское освободительное движение: (Несколько воспоминаний) // Минувшие годы. 1908. № 9. С. 313-320; Осадчий Т. Образованные земледельцы в Южной Руси: (Общественно-экономический этюд). По личному опыту 1894-1896 гг. Киев, 1897; Репин И.Е. Далекое - близкое. М., 1953; и др.

204 Здешний. Колония толстовцев на кавказском 6epeiy Черного моря: Путевые впечатления // Таганрогский вестник. 1898. № 26. Т. 1; Мачтет Г.А. Община Фрея // Мачтет Г.А. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 183-214; Меньшиков М.О. В чем братство? // Неделя. 1900. № 1 (1 января). С. 26-30; № 2 (9 января). С. 61-68; № 3 (16 января). С. 107110; Мясоедова М.П. Трудовые христианские братства H.H. Неплюева: (Письмо к редактору) // Русский труд. 1898. № 3 (17 января). С. 11-12; № 4 (24 января). С. 7-9; Шарапов С.Ф. По черноморскому побережью // Русский вестник. 1895. № 1. С. 197-217; Васюков С.И. «Край гордой красоты». Кавказское побережье Черного моря. Природа, характер и будущность русской культуры. Спб., [1903]; Селезнев H. М. [Шавеевская община] // Смоленский вестник. 1891. № 81, 85, 86, 92,101.

205Апостолов H.H. Лев Толстой и его спутники. М., 1928; Булгаков В.Ф. Лев Толстой, его друзья и близкие: Воспоминания и рассказы. Тула, 1970; Бирюков П.И. Paroles de Tolstoi: (Colonies agricoles d'intellectuels Tolstoyens). Correspondance inedite de Leon Tolstoi avec ses amies. Lausanne, s.d.; Величкина B.M. В голодный год с Львом Толстым: Воспоминания. М.; Л., 1928; Воспоминания крестьян-толстовцев, 1910 - 1930-е гг. М., 1989; Горбунова-Посадова Е.Е. Друг Толстого Мария Александровна Шмидт. М., 1929; Дунин А. Граф Л.Н. Толстой и толстовцы в Самарской губернии // Русская мысль. 1912. № И. С. 156166; Ильин Н.Д. Дневник толстовца. Спб., 1892; Накашидзе Н.И. Несколько лет вблизи Л.Н. Толстого. Тбилиси, 1978; Л. Толстой и голод. Н. Новгород, 1912; Сухотина-Толстая Т.Л. Воспоминания. М., 1981; и др.

Среди источников личного происхождения, созданных самими общинниками, особо стоит выделить воспоминания В.И. Скороходова206, В,В. Рахманова207, В.И. Алексеева208, М.В. Алехина209, Андрея и Анатолия Буткевичей210, М.С. Дудченко211, Е.И. Попова212, А. Михайлова213, И.Б. Файнермана (Тенеромо)214, Н.В. Чайковского215, практикантов, работавших в Батищеве216. В них большое внимание уделяется не столько событийной истории «интеллигентных» общин, сколь субъективным переживанием авторов источников, особенностям их мировоззрения и настроения. Многие письма носили исповедальный характер, велико также количество эпистолярных источников, предназначенных для открытого обсуждения и

206 Скороходов В.И. Из воспоминаний старого общинника / / Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни. 1914. № 2. С. 129-138; № 3. С. 92-101; № 4. С. 93-100; № 6. С. 99-103; № 7. С. 101-104; № 8-9. С. 119-127; Воспоминания старого общинника // Там же. 1914. № И. С. 77-84; Из воспоминаний старого общинника // Там же. 1914. № 12. С. 65-82; 1915. № 5. С. 83-91; 1916. № 7/8. Стб. 211-224.

207 Рахманов В.В. Князь Георгий Александрович Дадиани: (По личным воспоминаниям) // «К Правде». М., 1904. С. 34-48; Он же. В.В. Князь Георгий Александрович Дадиани: По личным воспоминаниям. М., 1905; Он же. Крестьянин-коммунист: (Воспоминания о Василии Кирилловиче Сютаеве) // Минувшие годы. 1908. № 8. С. 250-260; Он же. Л.Н. Толстой и «толстовство» в конце восьмидесятых и начале девяностых годов: (Из личных воспоминаний) // Там же. 1908. № 9. С. 3-32.

208 Алексеев В.И. Воспоминания // Летописи Гос. лит. музея. М., 1948. Кн. 12. Т. 2. С. 232-330; РГАЛИ. Ф. 508. Оп. 1. Д. 239.

209 РГАЛИ. Ф. 508. Оп. 1. Д. 240.

210 Буткевич Анат.С. Воспоминания // Летописи Гос. лит. музея. М., 1938. Кн. 2. С. 337362; Буткевич Андр.С. Становой «выручил»: из воспоминаний бывшего толстовца // Возрождение. М., 1909. № 9/12. С. 22-38; РГАЛИ. Ф. 508. Оп. 1. д. 246; ОР РГБ. Ф. 599. К. 1. Д. 10; К. 6. Д. 2.

211 ГМИР. Ф. 7. Оп. 1. Д. 619 и др. дела данного фонда.

212 Попов Е.И. Двадцать лет вблизи Льва Николаевича Толстого: (Из воспоминаний) / / АН. Толстой и его близкие. М., 1986. С. 177-212; РГАЛИ. Ф. 508. Оп. 1. Д. 267, 269.

213 Михайлов А. В «толстовской» колонии: По личным воспоминаниям / / Вестник Европы. 1908. № 9. С. 101-139; № 10. С. 447-489.

214 Тенеромо И.Б. Воспоминания о Л.Н. Толстом и его письма. Спб., 1906; и др. работы данного автора.

215 Чайковский Н.В. Через полстолетия / / Голос минувшего на чужой стороне: Журнал истории и истории литературы. 1926. № 3 (16). С. 179-195; см. также фонд Н.В. Чайковского в ГАРФе.

216 Дубов В. Лето среди сельских работ // Отечественные записки. 1878. № 7. С. 5-54; Мертваго А.П. Сельскохозяйственные воспоминания, (1879-1893 гг.): Не по торному распространения среди единомышленников. Особенно многочисленна переписка участников колоний, отдельные фрагменты который опубликованы217, но в основном рассеяны по многим личным фондам, а также обнаруживаются в составе полицейских архивов.

Материалы периодической печати и публицистика представлены в диссертации очерками, фельетонами, корреспонденциями, рецензиями и некрологами. Большинство этих источников было создано не самими участниками коммунитарного движения (их равнодушие к публичной полемике отмечали многие авторы), а внешними наблюдателями, настроенными по отношению к общинникам чаще всего недружелюбно218. Хотя в работе были использованы периодические источники органов различных идейно-политических направлений (журналы «Начало», «Русское богатство», «Книжки Недели», «Новое обозрение», «Образование», «Вестник Европы», «Отечественные записки», «Исторический вестник», «Миссионерское обозрение»; газеты «Неделя», «Новое время», «Новости», «Санкт-Петербургские ведомости», «Московские ведомости», «Смоленский вестник», «Южный край», «Волжский вестник», «Гражданин», «Казанский биржевой листок», «Санкт-Петербургский листок» и др.), какого-либо периодического издания, которое бы открыто и постоянно проводило ценности коммунитарного движения, выявлено не было (это касается даже пути. Спб., 1897; Метелицьша П.Н. Год в батрачках / / Отечественные записки. 1880. № 9. Отд. 1.С. 71-112;

217 Tynecki J. Z rosyjskich kontaktow Tadeusza Micinskiego. Micinski a Chrzesccijanskie Bractwo Pracy w Wozdwizensku: Materialy // Prace Polonistyczne. Ser. XXXV (1979). Lodz, 1979. C. 197-220; Алексеев В.И. Письмо к H.B. Чайковскому от 5/17 мая 1880 г. // Литературное наследство. М., 1964. Т. 73. Кн. 2. С. 93-94; Орлов В.Ф. Письмо к Л.Н. Никифорову // Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни. 1914. № 1. С. 83-84; Переписка и личные свидания Вильяма Фрея с Л.Н. Толстым. Б.м., 1886; Хилков Д.А. Письма князя Дмитрия Александровича Хилкова: В 2 вып. Сергиев Посад, 1915-1916; см. также тома переписки из Полн. собр. соч. Л.Н. Толстого.

218 Абрамов И.С. Неплюевская школа: (Письмо из Глуховского уезда) // Русское богатство. 1899. № 7 (10). Отд. 2. С. 177-194; 1900. № 3. Отд. 2. С. 1-27 (Отд. изд.: В культурном скиту: (Среди неплюевцев). Спб., 1902. То же. Спб., 1914); Селезнев Н. М. [Шавеевская община] // Смоленский вестник. 1891. № 81, 85, 86, 92,101; и др.

Недели» периода ее увлеченности «малыми делами»)219. Особенно нетерпимо относилась к коммунитариям церковная печать, в частности, журнал «Миссионерское обозрение». В работе был использован и такой своеобразный исторический источник, как художественные произведения на тему «интеллигентных» колоний, часто носившие сатирический характер220.

Программных документов «интеллигентных» общин сохранилось немного221, как и сочинений коммунитариев идеологического характера, созданных во время участия в коммунитарных экспериментах222. Эта источниковая особенность имеет важное значение для характеристики психологии движения (см. Главу 2).

Из источников официального происхождения были использованы преимущественно судебно-следственные материалы, которые традиционно являются основными для написания истории российского общественного движения: документы полицейского сыска, дознаний и следствий по политическим делам, материалы судебных процессов223, документы справочного характера, переписка департамента полиции и министерства юстиции (ГАРФ, РГИА). Среди документов департамента полиции были выявлены источники личного происхождения в виде перлюстрированной и

219 Единственное исключение — журн. «Свободное слово», архив которого, хранящийся в ГМИРе, был использован при написании диссертации.

220 Васюков С.И. В народ. Из эпохи 1870-х гг. // Исторический вестник. 1902. № 89. С. 665-669; № 90. С. 5-41; Гнедич П.П. Новый скит: Пьеса в 4-х д. Спб., 1903; Ермолина М.В. В интеллигентной колонии // Исторический Вестник. 1898. № 12. С. 909-937; и др.

221 Особенно большой комплекс таких документов представлен обширными цитатами в работах Г. Василевского, Е. Соловьева, С.Н. Кривенко, H.H. Неплюева и в сборнике криничан; см. также: Устав земледельческой общины «Криница». Спб., 1912; Воздвиженское Трудовое Братство: [Альбом]. Спб., 1903; Энгельгардт H.A. Буковский. С. 18-21.

222 Кривенко С.Н. Собр. соч.: В 2 т. Спб., 1911; Неплюев H.H. Полн. собр. соч.: В 5 т. Спб., 1901-1908; Энгельгардт А.Н. Из деревни, 12 писем, 1872-1887. Спб., 1999.

223 Государственные преступления в России в XIX веке: Сб. из политич. процессов и других материалов, относящихся к истории рев. и оппозиционных движений в России. В 3 т. Stuttgart-Paris, 1903-1906; Процесс 193-х: [Судебное дело революционеров-народников, разбиравшееся в Петербурге в особом присутствии Сената с 18 октября 1877 изъятой переписки. Отношение церковных властей к коммунитарному движению отражено в документах Синода (РГИА), специальных периодических изданиях, а также в публицистике церковных деятелей.

Данная категория документов стала основным источником для составления базы данных, в которую вошла биографическая информация о более чем двухстах участниках «интеллигентных» общин. Эта база данных может рассматриваться как исторический источник искусственного характера, содержащий в себе полученную из многих первичных источников, проверенную и обобщенную информацию. При этом источники по наиболее крупным процессам над революционерами имели для работы второстепенное значение, т.к. их сведения касаются лишь отдельных моментов биографий тех участников коммунитарного движения, которые были причастны и революционному движению, и почти не содержат сведений по истории «интеллигентных» поселений224. В подобной ситуации использовалась информация из множества отдельных дел, посвященных «интеллигентным» поселениям и участникам коммунитарного движения.

Теоретические и методологические основания исследования. При попытках найти современный научный язык, адекватный для описания «утопических» (интенциональных) общин, исследователь сталкивается с тем, что большинство традиционно используемых для этого слов семантически перегружено, отягощено коннотациями, приобретенными ими в процессе двухвековой истории употребления в политической полемике и идеологической сфере. Придать языку научную четкость помогает опыт зарубежных исследований «утопических» общин. Американский историк А. по 23 января 1878 г.] / Предисл. В. Каллаша. М., 1906; Хартулари К.Ф. Итоги прошлого, 1866-1891 гг. Спб., 1891; и др.

224 Так же неинформативен и к тому же крайне неточен справочник по участникам революционного движения, составленный в основном на материалах полицейских и

Бестор еще в 40-е гг. предпринял специальный анализ истории «социалистического словаря», имея в виду в том числе и проблему «экспериментальных» поселений225. Именно он теоретически обосновал возможность применения понятия «коммунитаризм» для их описания.

Прежде всего исследователь констатировал неопределенность столь популярных определений «утопический» и «коммунистический», делающую их непригодными для нужд исторического описания и анализа226. Большинство представлений об «утопии», в том числе и наиболее влиятельное - марксистское, исторически укоренено в партийной полемике о преимуществах той или иной телеологической схемы развития общества. Уже в первой половине XIX в. это слово, придуманное Т. Мором в 1516 г., использовалось для обвинения в нереализуемости и сумасбродстве проектов общественных реформ их идеологическими противниками. Во второй половине XIX в. обличающий оттенок стал доминирующим, причем политическая традиция породила интеллектуальную, в основе которой лежат марксистские тексты. Для марксистов это слово стало родовой характеристикой «предшественников научного социализма», и те, кто сегодня использует его, должны помнить, что оно не было принято ни одним из ранних социалистов и является лишь ретроспективным обозначением качеств враждебной идеологии одной из политических школ, стремящейся умалить значимость их идей своих противников. В советской историографии термин «утопический» так же, следуя марксистско-ленинской традиции, использовался как антоним «научному» и «революционному»227. Именно такие традиции употребления имел в виду Ф. Аинса, когда писал, судебных архивов (Деятели революционного движения в России: Библиографический словарь. От предшественников декабристов до падения царизма. М., 1927-34).

225 Bestor A. The Evolution of the Socialist Vocabulary // Journal of the History of Ideas: A Quarterly Devoted to Intellectual History. 1948. June. Vol. IX. N 3. P. 259-302; Он же. Backwoods Utopias. P. VII-19.

226 Ibid. P. VIL

227 Lukes St. Marxism and Utopianism // Utopias. L., 1984. P. 157. что «утопии необходим новый взгляд на самое себя — взгляд множественный, полифоничный и плюралистичный, способный очистить территорию знака от общепризнанных значений»228.

Выразив сомнения в возможности академического употребления термина «утопический» в данном смысле, А. Бестор напомнил об альтернативном марксистской проекте превращения его в научный концепт, имея в виду работы К. Мангейма. Как с точки зрения американского исследователя, так и с точки зрения автора настоящей диссертации, мангеймовское определение «утопического» отвечает задачам научного исследования. Согласно Мангейму, утопия — это способ мышления, продукты которого трансцендентны наличному бытию и порождают деятельность, направленную на изменение реальности229. При таком подходе, характерном для социологии знания в целом, все оценочные характеристики «утопического» (и «идеологического») снимаются. Тем не менее для исследования экспериментальных общин оно не подходит, на этот раз потому что при его использовании исчезают значимые различия между отдельными направлениями социалистической мысли230.

Термин «коммунистический» так же неточен и противоречив, его значения, в зависимости от времени и места использования, бывают совершенно различными. Возникновение связанного с ним семейства

228 Аинса Ф. Реконструкция утопии. М., 1999. С. 201.

229 В данной диссертации понятии утопии используется в том же значении, кроме специально оговоренных случаев, см.: Мангейм К. Идеология и утопия // Мангейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 7-276. Определение утопии Мангейма: «Утопичным является то сознание, которое не находится в соответствии с окружающим его "бытием". Это несоответствие проявляется всегда в том, что подобное сознание в переживании, мышлении и деятельности ориентируется на факторы, которые реально не содержатся в этом "бытии". Однако не каждую ориентацию, не соответствующую данному "бытию", являющуюся трансцендентной по отношению к нему и в этом смысле "чуждой действительности", мы назовем утопичной. Мы будем считать утопичной лишь ту "трансцендентную по отношению к действительности" ориентацию, которая, переходя в действие, частично или полностью взрывает существующий в данный момент порядок вещей" (Там же. С. 164).

230 Bestor A. The Evolution. P. 289. понятий относится ко второй четверти XIX в. В Европе к моменту опубликования «Коммунистического манифеста» (1848 г.) слово «коммунизм» приобрело радикальные, воинственные оттенки, чем и было обусловлено его использование в данном документе231. Как таковое, это понятие стало противополагаться более респектабельному и умеренному «социализму». В Англии и Америке оно никаких революционных коннотаций не имело, зато было четко связано с идеей общности имущества.

Быстрая и широкая экспансия терминов, производных от «коммунизм», во второй половине XIX в. породила особую интеллектуальную ситуацию, под влиянием которой современные ученые упустили из виду факт значительного распространения в 40-е гг. абстрактных терминов, происходивших от слов "communauté", "community". В истории социалистических движений до появления работ А. Бестора очень небольшое значение придавалось тому факту, что на самом деле в 1840 г. у «тех же родителей» родились «двойняшки», а не одно только понятие «коммунизм»232. Вторым «новорожденным» было слово «коммунитарианизм» ("communautaire"), производное от французского "communauté". Семейства понятий, связанные с «коммунизмом» и «коммунитарианизмом», некоторое время были синонимами и означали идейные системы, уповающие на социальное реформирование на основе малых общин. Их антонимом являлся термин «индивидуализм» со своими производными, появившийся в то же время и в том же самом интеллектуальном контексте233.

Вскоре, однако, значения терминов «коммунизм» и «коммунитарианизм» разошлись. Коннотации, связывавшие «коммунизм» с революционностью, почти исчезли, а ассоциация с идеей общности собственности усилилась, особенно в США. Те социальные реформаторы,

231 Ibid. Р. 291.

232 ibid. Р. 279.

233 Ibid. Р. 282. которые развивали идею обобществления собственности, стали называться коммунистами, их принцип — коммунизмом, но те, кто мечтали прежде всего о духовной общности людей, получили наименование коммунитариев, а их принцип стал назваться коммунитарианизмом234. Таким образом, в английском и французском языке семейство понятий, связанных с «коммунитаризмом» (в современном произношении), стало означать стремление к устройству небольших общин нереволюционного характера без обязательной приверженности идее общности собственности235.

Сосуществование этих понятий удержалось недолго: к 80-м годам термины «коммунист» и «коммунизм» поглотили многие другие слова, элиминировав важные оттенки значений. В начале XX в. в связи с политическими событиями в России произошли кардинальные изменения в социалистическом словаре, связанные с возрождением большевиками марксистской терминологии 1848 года, т.е. возвращением «коммунизму» воинственных, революционных коннотаций. Политические изменения напрямую сказались в интеллектуальной сфере. Со второй четверти нашего века под «коммунизмом» могли подразумеваться такие разнообразные вещи, как: 1) радикальная форма революционного социализма, оппозиционная постепенному реформизму; 2) система с совместным владением собственностью; 2) социалистическая система, имеющая своей целью общественные преобразования посредством малых экспериментальных колоний или общин236.

В подобной интеллектуальной ситуации нагромождения значений А. Бестор пришел к выводу, что понятие «коммунизм» следует освободить от последней, менее распространенной, группы значений, вернув их «коммунитарным» терминам. Он поставил перед собой задачу

234 Ibid. P. 295-296.

235 Ibid. P.293.

236 Bestor A. Backwoods Utopias. P. VII; Bestor A. The Evolution. P. 301. реанимировать это в то время полузабытое слово, возвращение к которому, однако, уже началось и помимо него237. Итог - легитимация термина «коммунитаризм» в гуманитарных науках, подкрепленная результатами дальнейших исследований коммунитарного движения и солидной традицией теоретической рефлексии по поводу идеи «общинности».

Теоретические основания настоящего исследования определила академическая традиция изучения «общинности», ведущая свое начало от работ Ф. Тенниса последней четверти ХГХ в.238 Единого образа «общинности» в науке не существует, представители разных подходов -социологического, психологического, антропологического, политологического, религиоведческого и исторического - предлагают различные версии его аналитического наполнения. Выбор конкретной версии зависит не только особенностей мировоззрения исследователя, но и от характера изучаемых эпохи и культуры, а также особенностей предмета изучения.

В данном случае таким предметом является коммунитарный идеал, т.е. трансцендентный наличному образ желаемого в самых разнообразных его воплощениях: в виде смутного настроения, в отрывочных и неопределенных мечтах отдельных людей и групп или более ясных идеях, которые могут складываться в систему и составлять коммунитарную теорию (научную, политическую, философскую и т.п.), коммунитарный художественный образ или план совместной жизни. Вне зависимости от степени рационализации

237 Bestor A. The Evolution. P. 302.

238 The Family, Communes, and Utopian Societies. N.Y., 1972; Melville K. Communes in the Counter Culture: Origins, Theories, Styles of Life. N.Y., 1972; In Search for Community: Encounter Groups and Social Change. Colorado, 1978; Kanter R.M. Commitment and Community: Communes and Utopias in Sociological Perspective. Cambridge (Mass.), 1972; Nisbet R. The Quest for Community: A Study in the Ethics of Order and Freedom. San Francisco (Calif.), 1990; Schmalenbach H. The Sociological Category of Communion // Theories of Society: Foundations of Modem Sociological Theory: Two Volumes in One. N.Y.; L., 1965. P. 331-347; Williams R. Community // Williams R. Keywords: A Vocabulary of Culture and Society. L., 1976. P. 65-66; и др. работы. коммунитарного настроения, осознанности такого идеала, наличия или отсутствия конкретных идей, планов и теорий, коммунитаризм проявляется в практической деятельности, которую также можно рассматривать как текст, подлежащий интерпретации.

Настоящая диссертация во многом опирается на выводы, полученные российским политологом З.А. Грунт при оценке адекватности теоретического потенциала западноевропейских и американских академических представлений об «общинности» для изучения коммунитарного движения239. Ее работы явились новаторскими и в мировой перспективе как первые обобщающие исследования проблемы, и для российского читателя, который, если не считать нескольких работ, посвященных в основном новым социальным движениям, через них впервые познакомился теоретической проблемой коммунитаризма.

З.А. Грунт заметила, что для отечественного читателя понимание многообразия смыслов «общинности» затруднено тем, что термин «community», переводимый на русский, как правило, словом «община», в англоязычных странах обладает несравненно большей многозначностью. У нас с понятием «община» ассоциируется прежде всего русская поземельная крестьянская община «в ее конкретно-историческом бытовании, с ее специфическими чертами и установлениями, т.е. исторически весьма определенное социальное образование с жестко зафиксированным набором качеств», а «в англо-американской традиции понятие "комьюнити",

239 Предметом интереса З.А. Грунт был американский коммунитаризм (считающийся «классическим») как феномен политической культуры: Грунт З.А. Альтернативное движение и общество: Опыт американского коммунитаризма // Массовые движения в современном обществе. М., 1990. Разд. 2. Гл. 5. С. 84-102; Она же. Идеология и практика американского коммунитаризма: Автореф. дис. канд. политич. наук. М., 1992; Она же. Идеология и практика американского коммунитаризма: Дис. канд. политич. наук, 1992; Она же. Коммунитаризм и изменения в системе ценностей американского общества / / Рабочий класс и современный мир. 1989. № 5; Она же. Современный коммунитаризм и американская культурная традиция // Американский характер: Очерки культуры США. М., 1991. С. 55-83. напротив, лишено конкретно-исторической определенности и сформулировано в более абстрактных терминах»240.

К вопросу о стереотипах восприятия общинности в российской интеллектуальной традиции я бы добавила еще наблюдение Ю.Я. Вина, согласно которому в России толкование некоторых аспектов теории общины связано с обыденным ее восприятием. К примеру, это касается «отождествления общины с коллективом»241 «без научно обоснованной аргументации, раскрывающей условия и признаки его возникновения, а также особенности внутреннего строя на разных фазах развития человечества»242. Полтора века полемики о роли поземельной общины в развитии российского общества мифологизировали представления об общинности и связанные с ними темы «общежития», «коммунальности», «коллективизма», «всеединства, «соборности», в размышлениях на которые ныне более предпочитают опираться на отечественную философскую и публицистическую традицию, а не на научный терминологический аппарат243.

Академические способы говорить об «общинности» в XX в. неизменно отталкиваются от работ Ф. Тенниса, М. Вебера, немецкой социологической и философской традиции в целом с их фундаментальным противопоставление понятий «Gemeinschaft-Gesellschaft» («communitysociety», «община-общесгво»). Знание этой традиции для целей настоящего

240 Грунт З.А. Альтернативное движение. С. 85-86.

241 только с коллективом, сколько с коллективизмом как антиподом индивидуализма, несмотря на то, что оба эти понятия адекватны лишь для описания сознания интеллектуалов примерно с начала XIX в.; см. напр.: Данилова A.B. Сельская община в средневековой Руси. М., 1994. С. 12-60; ср.: в американской традиции куда более очевидна взаимодополняемость принципа общинности и «культа индивидуализма во всех (и часто крайних) его проявлениях» (Грунт З.А. Альтернативное движение. С. 88).

242 Вин Ю.Я. Моделирование исторического явления средствами логического структурирования и междисциплинарного исследования как метод познания: / / Проблемы исторического познания: Материалы международной конференции, Москва 19-21 мая 1996 г. М., 1999. С. 146. исследования тем более полезно, что ее корни питались теми самыми общинными идеалами европейского интеллектуализма XIX в., часть которых разделила и российская общественная мысль244.

В основе определения «общинности» Ф. Теннисом лежит понятие об особого рода социальных связях, зависящих от типа воли, проявляемой людьми при их образовании. Теннис полагал, что «гемайншафту» («общине»245) соответствуют эмоциональные, непосредственные, импульсивные связи между людьми, являющиеся целью сами по себе и основанные на «сущностной» воле, в то время как «гезельшафту» («обществу»246) свойственны целерациональные, договорные отношения, основанные на «избирательной» воле247. Таким образом, «общинность» и «общественность» различаются не по формально-структурным признакам, а на основе выяснения того, чем были эти связи для устанавливавших их людей, как они воспринимались и интерпретировались ими.

Общинный» тип связей - основа для появления «общественного» типа, причем отличительной чертой современности является все

243 См., напр.: Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. М., 1997. С. 497-514, 611-615.

244 g этом смысле примечательны параллели, которые провел А. Валицкий, опираясь на методологические посылки социологии знания, между славянофильскими противопоставлениями России и Европы как обществ разного типа, и европейской консервативно-романтической критикой последствий модернизации, в лице прежде всего Ф. Тенниса, К. Маркса и М. Вебера: Walicki A. Personality and Society in the Ideology of Russian Slavophiles: A Study in the Sociology of Knowledge // California Slavic Studies. 1963. Vol. 2. P. 1-20; Славянофильство и западничество: Консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого: Реферат, сборник. Вып. 1. М., 1991.

245 Другие переводы: «сообщество», «общность» (см.: Малинкин А.Н. Терминологический комментарий / / Теннис Ф. Общность и общество / / Социологический журнал. 1998. № 3/4. С. 228-229). Понятие традиционно используется в иностранных языках без перевода: Williams R. Community // Williams R. Op. Cit. P. 66).

246 В данном случае слово «общество» используется в узком смысле, обозначая определенный тип связей между людьми, обычно же оно употребляется расширительно, как «совокупность всех способов взаимодействия и форм объединения людей, в которых выражается их все сторонняя зависимость друг от друга» (Современная западная социология: Словарь. М., 1991. С. 233). В тексте данной работы это понятие, взятое в кавычки, будет отсылать к одному из его узких значений, без кавычек - к широкому.

247 Теннис Ф. Указ. соч. С. 216-218. нарастающее преобладание «общественного» типа отношений между людьми. Потребность в принадлежности к общности присуща людям самых различных культур и исторически эпох, но не для всех из них такая принадлежность была проблемой. Коммунитаризм - феномен нововременного сознания, для которого характерно болезненное переживание разрыва личности и общности и к изучению которого антропологические и культурологические подходы стоит применять с большой осторожностью248.

Коммунитаризм рождается тогда, когда современный человек, живущий в условиях «гезельшафта» и тоскующий по «гемайншафту», сознательно или бессознательно пытается воспроизвести в своей жизни связи второго типа. Отсюда - идеализация малых общин единомышленников, объединенных духовным родством. Социологи трактуют этот идеал как «указывающий прежде всего на специфичность социальных связей микроуровня, уровня малой группы, т.е. на определенную роль первичных, неформальных контактов, отношений "лицом к лицу" -именно такие связи составляют сущность организмов общинного типа»249. Таким образом, коммунитарный идеал представляет из себя стремление к идеализированному «гемайншафту», зачастую окрашенному в ностальгически тона.

Э. Дюркгейм предложил близкое к теннисовскому разделение, однако его симпатии принадлежали не «общинному», а «общественному» типу связей, основанному на разделении труда. Продолжая традицию, М. Вебер говорил об ассоциативных и коммунальных группах в зависимости от мотивов поддержания общности: рационального - в первом случае и

248 Несмотря на существование значительного комплекса антропологически-ориентированной литературы, ее концепции в данной работе напрямую не использовались: Геннеп А., ван. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. М., 1999. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983; Fernandes J.W. Passage to Community: Encounter in Evolutionary Perspective // In Search for Community: Encounter Groups and Social Change. Colorado, 1978. P. 7-31; Бахтин M.M. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990. эмоционального - во втором. Он различал «общностно-ориентированньге» и «общественно-ориентированные» действия. Первый тип предполагает субъективную осмысленность действия, расчет на понимание и взаимность со стороны других; он превращается в действие второго типа в том случае, если действие ориентировано (утверждающее либо отрицающее) на общие установления, общепринятый порядок поведения (субъективно понимаемые действующим)250.

Для нас особенно важно то, что Вебер придал теоретическим представлениям об обществе идеально-типические черты, специально указав на их инструментальность. Та типология, которая была для Ф. Тенниса, Э. Дюркгейма и большинства их современников онтологической, абстрагированной сущностью общества и одновременно имела ценностное значение, модифицированная и переинтерпретированная, стала для М. Вебера методологией, средством, ценностно-нейтральной частью исследовательской культуры. Современный ученый, который для описания сути оппозиции «общины» и «общности» скорее воспользуется более наглядной и простой схемой Тенниса, тем не менее будет придавать ей чисто методологическое значение, близкое к веберовскому. Таким образом, «идеальный тип» коммунитарной «общинности» — средство познания ее эмпирических образов, т.е. исследовательская конструкция, логически непротиворечивая и рационально-последовательная модель теоретически возможного ее наполнения.

Как логически, так и исторически коммунитаризм, понимаемый как стремление к непосредственным, эмоционально-насыщенным, личностным человеческим связям в противовес не удовлетворяющих людей анонимным, опосредованным, формализованным отношениям, ассоциируется с небольшими общежитиями, в которых эта особая коммунитарная

249 Грунт З.А. Альтернативное движение. С. 86-87.

250 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 511. качественность отношений создается малым количеством контактов, возможностью интенсивного общения в ситуациях «лицом к лицу». Поэтому исследователи коммунитарных общностей обычно рассматривают их как «малые группы», специально подчеркивая, что община - это не микрокосм, не «большое общество» в миниатюре: общественные связи и процессы, протекающие в коммунитарной общине и в большом обществе, качественно разнородны, различно и положение человека в них: «люди ведут себя неодинаково в малых группах, основанных на отношениях "лицом к лицу" и в обществах, не основанных по большей части на личностных связях»251.

Предметный охват исследований коммунитаризма обширен: ученые специально выделяют такие особенно актуальные для исследований российской истории проблемы, как связь коммунитарного движения и религиозного сектантства, переломные исторические эпохи как время активизации коммунитарных идеологий, процесс модернизации и народничество, отчуждение и утопизм, роль молодежи в различных контркультурных движениях, коммунитарный реформизм и революционные доктрины.

Идентификация собственной позиции среди многообразия подходов к изучению коммунитарного движения зависела от некоторых методологических обязательств, вытекающих из философски определенных особенностей мировоззрения автора диссертации, который мыслит своей исследовательский проект как феноменологический.

В связи с этим прежде всего речь идет об отказе от объективистского истолкования задач историописания, источник легитимации которого —

251 Zablocki B.D. Alienation and Charisma. P. 6. Обоснование рассмотрения «утопических» коммун как особого типа малой группы см.: Sprott W.J.H. Human Groups. Penguin Books, 1963. P. 99-105; очень близко к понятию «малой группы» представление Ч. Кули о "первичных группах", который понимал под ними «группы, которые характеризуются тесными, непосредственными связями (associations) и сотрудничеством», например, семья, соседи, неформальные объединения (Кули Ч. Первичные группы // Американская социологическая мысль. М., 1996. С. 328). изменившиеся к концу XX в. представления о научности, «десакрализация» которой «выражается в пересмотре традиционного определения науки как знания в его объективно-идеальном существовании, как объективно-мыслительной структуры. Знание представляется не в виде системы, завершенного познавательного опыта, а скорее как противоречивый интеллектуальный процесс, своеобразное узнавание, наименование бытия, обусловленное подвижным культурным контекстом.ъ252.

Подобные представления продолжают феноменологическую традицию мышления беспредпосылочной реальности феноменов при воздержании от суждений об их онтологическом статусе. Их дополняют историко-научные принципы.

- особый вариант принципа историзма, согласно которому любой текст может быть истолкован только на основе того исторического контекста, частью которого он является, т.к. составляющие его смысловые единицы имеют социально-культурное происхождение. При этом контекст понимается не как внеположная, заранее заданная верховная реальность по отношению к реальности изучаемого текста, а как интертекстуальный, полифонический результат сопоставления многих синхронных текстов. Наделение смыслом исторического источника возможно только при условии внимания к тем смысловым связям, которые протянулись от данного текста к другим. Подобное понимание историзма усиливает эстетическую чувствительность историка и помогает избежать посредничества «великих рассказов» при объяснении и интерпретации исторических источников. Исчезает тот самый нюанс историзма «научно-коммунистического» дискурса, согласно которому при оценке исторической значимости явления следует принимать в расчет то место, которое отведено ему будущим ходом событий, т.е. превосходство исторически актуального перед исторически возможным.

252 Зверева Г.И. Указ. соч. С. 12.

Соответственно переосмысливаются понятия причины и следствия, отныне жесткая иерархия между ними недействительна.

- принцип теоретического плюрализма, который не позволяет ранжировать различные утверждения в зависимости от их близости к некоей онтологической первооснове - общественной закономерности, божественному провидению и т.п., и презумпцией которого является представление о равном праве всех познающих субъектов и произведенных ими текстов на существование. Соответственно, собственная работа воспринимается как одна из многих версий интерпретации, не «конечный результат творческой деятельности, а открытое, изменчивое, текучее пространство культурного. со-общения»253, истинность которого конвенциональна, интерсубъективна, мыслима лишь при наличии других, спорящих с ней интерпретаций.

Из всего множества современных междисциплинарных подходов для решения поставленной проблемы с учетом особенностей предмета изучения и собственных теоретических ориентаций автором были привлечены познавательные средства социологии знания и психоистории.

Феноменологически ориентированная социология знания, представленная классическими работами К. Мангейма254, П. Бергера и Т. Лукмана255 и некоторых других256, помогла мне точнее сформулировать

253 Зверева Г.И. Онтология новой интеллектуальной истории / / Вестник РГГУ. М., 1996. Вып.З. С. 186.

254 Мангейм К. Указ. соч.; Mannheim К. Utopia // Encyclopaedia of the Social Sciences. N.Y., 1929-1935. Vol. 15. P. 201; Он же. Проблема поколений // Новое литературное обозрение. 1998. № 30. С. 7-47

255 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. М., 1995; Berger P., Kellner Н. Marriage and the Construction of Reality / / Diogenes. Vol. 46.1964. P. 1-25; Бергер П. Капиталистическая революция (50 тезисов о процветании, равенстве и свободе). М., 1994; Он же. Понимание современности // Социологические исследования. 1990. № 7. С. 127-132; Он же. Социалистический миф // Там же. С. 133-141; и др.

256 Социальная психология: Саморефлексия маргинальности: Хрестоматия. М., 1995; Ogilvy J., Ogilvy Н. Communes and the Reconstruction of Reality // The Family, Communes, and Utopian Societies. N.Y., 1972. P. 83-99; общие обзоры см.: Абельс X. Интеракция, собственные представления об обществе, принципах его функционирования, исторических изменениях и возможностях их познания, а также описать те социальные процессы, который происходили в пореформенной России, в качестве системы восприятий современников.

Воздерживаясь от суждений об объективном существовании социальных структур, феноменологи предпочитают говорить об интерсубъективности, конституирующей общезначимую сеть представлений о мире, и считают предметом своего изучения процесс, в ходе которого конструируется, поддерживается и изменяется такая согласованная реальность, которая может быть осмысленно переживаться человеком. Особенно значимы для диссертации стали представления о «жизненном мире» - «естественной установки сознания, в пределах которой понимание человеком социального окружения и своего места в нем не проблематизируется»257.

Теоретически родственна социологии знания психоистория, методологический инструментарий которой также был использован в настоящей работе. Психоанализ, ставший общефилософской базой психоистории, предложил историкам особые методы установления и исследования смыслопорождающих текстуальных связей между высказанным и явленным в действии, произнесенным и утаенным, сознательным и бессознательным, что было особенно важно при исследовании «следов» коммунитарного идеала в исторических источниках и поведении участников «интеллигентных» земледельческих общин. идентификация, презентация: Введение в интерпретативную социологию. Спб., 1999; Якимова Е.В. Социальное конструирование реальности: социально-психологические подходы. М., 1999; Смирнова Н.М. От социальной метафизики к феноменологии «естественной установки»: (Феноменологические мотивы в современном социальном познании). М., 1997; Руткевич Е.Д. Питер Людвиг Бергер // Современная американская социология. М., 1994. С. 195-226; Она же. Томас Лукман // Там же. С. 227-250; Она же. Феноменологическая социология П. Бергера // Социологические исследования. 1990. № 7. С. 119-126; и др. 257 Смирнова Н.М. Указ. соч. С. 69.

По словам Р. Биниона, «человеческая история заключена в деяниях людей. Понять ее - значит понять, почему они делали именно то, что делали.Постижение истории через мотивы и мотивов через историю называется психоисторией. "Psyche" творит историю, которая в свою очередь делает ее интеллигибельной»258. Эта особенность психоисторического проекта легитимизирует характерное для настоящего исследования переключение внимания с причишю-следственных связей на объяснение через мотивацию.

Так же важным для данной работы было то, что психоистория отличается от большинства традиционных подходов к историописанию259, во-первых, тем, что для нее одним из средств понимания «прошлого» становится психологическая (или психоаналитическая) теория. Это означает, что исторические образы и события постигаются не в собственных терминах, а при посредничестве той или иной психологической концепции. Понимание и объяснение исторических источников вырастают не только из них самих, но являются и продуктами уже готовой теоретической модели, которая призвана, имея в виду определенную проблему, спровоцировать на временное единодушие всегда столь разнообразные и противоречивые свидетельства источников.

Во-вторых, данное направление расширяет круг своих источников за счет свидетельств не только исторических, но и современных, в которых историки ищут подтверждение своим гипотезам260. В каком-то смысле этот подход исходит из предположения об исторической неизменности человеческой натуры и универсальности некоторых измерений

258 Binion R. Doing Psychohistory / / Psycho-history: Readings in the Method of Psychology, Psychoanalysis, and History. New Haven; L., 1987. P. 69.

259 Далее изложено в формулировке Т. Когута, см.: Kohut Th. A. Psychohistory as History // The American Historical Review. Vol. 91.1986. P. 338-339.

260 Так, для настоящей данной работы были важны и данные о современных американских контркультурных общинах, а теоретические модели коммунитаризма, человеческого опыта, которые и делает предметом своего изучения, надеясь ухватить их не в своей «непосредственной» форме, а в доступных для изучения исторических проявлениях. Психологически-ориентированные теории «обпщнности» позволяют осмыслить коммунитаризм одновременно и как сознательный идеал, и как бессознательную потребность, и как универсально значимый, и как исторически обусловленный феномен.

Следует добавить, что и социология знания и психоистория сегодня тесно связаны с семиотическим подходом. Осознанные и артикулированные в текстах желания и поведение, мотивированное ими, отсылают наблюдателя к иным, скрытым желаниям и смыслам. Используя семиотический метод, историк будет учитывать эффект «семантической конденсации», при котором одни и те же «поверхностные структуры» - слова и выражения, описывающие «общинные» представления в текстах исторических источников, «могут репрезентировать собой несколько смыслов», и «в то же время несколько различных поверхностных структур способны выражать один и тот же смысл»261. На основе подобных наблюдений за коннотациями «общинности» коммунитарное движение, собственно, и было противопоставлено другим движениям с «общинными» идеологиями, и рассматривается как отдельное направление общественного движения.

Что касается частных психоисторических концепций, то особую важность для данной работы приобрело понятие психосоциальной «идентичности», разработка которого началась в трудах Э. Эриксона262 и которое, в противовес представлениям 3. Фрейда о постоянной войне между предложенные западными исследователями, вряд ли бы обрели свое многообразие и гибкость, если бы не новый всплеск коммунитаризма в западных странах с 60-х гг.

261 Цапкин В.Н. Семиотический подход к проблеме бессознательного / / Бессознательное: Многообразие видения. Новочеркасск, 1994. С. 88.

262 Эриксон Э. Идентичность: Юность и кризис. М., 1996; Он же. Молодой Лютер: Психоаналитическое историческое исследование. М., 1996; Он же. Детство и общество. Спб., 1996; Erikson E.H. On the Nature of Psycho-Historical Evidence: In Search of Gandhi // Daedalus. 1968. Summer; Он же. Psychosocial Identity // International Encyclopedia of the Social Sciences. N.Y., 1968; и др. культурой и природой, конституирует «относительно бесконфликтную зону» во взаимоотношениях индивидов и групп263. Эриксон сделал акцент на глубинной укорененности индивида в обществе, в его социокультурных институтах. Плодотворность понятия основана на том, что оно обеспечивает каркас, на базе которого есть возможность представить индивидуальные и социальные процессы как серии подпитывающих друг друга интеракций. Развитие данного концепта шло в направлении изменения образа идентичности как единого и бесконфликтного целого с определенным и устойчивым набором характеристик к пониманию его как прерывистой, текучей, неопределенной и ускользающей структуры с упором на процессуальность264, которое мы и постарались реализовать во второй главе.

Решение поставленных перед исследованием задач потребовало обращения к следующим специально-историческим и междисциплинарным методам: историко-генетическому, аналитически-индуктивный аппарат которого был использован в первой главе для выявления, отбора и первоначальной систематизации подробных конкретно-исторических данных в целях конструирования и описания истории возникновения «интеллигентных» земледельческих общин, а также применялся на стадии накопления информации в процессе создания базы данных и стал эмпирической основой для описания коммунитарного идеала и процесса его трансформации; феноменологическому методу, схватывающему в текстах исторических источников (в основном личного происхождения) смысловые проявления опыта переживания коммунитарного идеала, конституирующие его «культурные темы»;

263 Wurgaft L. Identity in World History: A Post-Modern Perspective // History and Theory:

Studies in the Philosophy of History. 1995. V. 34. N 2: World Historians and Their Critics. P. 69.

- методу семиотического анализа, который выявляет знаки - смысловые единицы текстов исторических источников, их коннотативные значения и индивидуальные коды — идиолекты, организующие контекст; в психоисторической перспективе этот метод указывает на скрытые конгломераты смыслов и бессознательные интенции мышления; помогает методически уточнить терминологический аппарат исследования;

- историко-сравнителъному методу, который дал возможность проследить развитие во времени феноменов сознания, отсылающих к теме «общинности», установить аналогии между различными историческими образами идеала совместной жизни, провести различие между разными версиями толкования «общинности» в революционном и коммунитарном движении;

- историке-типологическому, применение различающих и обобщающих процедур которого позволило говорить о существовании разных типов общинного сознания в общественном движении последней четверти XIX в., среди которых выявляется отдельный тип коммунитарного сознания; методу просопографии - особому варианту статистического, представляющему собой компьютерное исследование биографий участников коммунитарного движения на основе базы данных, включающей в себя унифицированную информацию о различных моментах жизни участников коммунитарного движения, позволяющей обобщить их количественные параметры.

Научная новизна исследования. Подобная постановка проблемы и намеченные теоретические и методологические подходы к ее решению имеют признаки научной новизны.

Во-первых, новой для российской историографии является сама постановка вопроса о содержании коммунитарного течения в общественном

264 ша. Р. 74, 85. движении России, решение которого требует уточнения отечественной традиции изучения общественных движений последней четверти XIX в.

Во-вторых, выбранные подходы к решению поставленной проблемы позволяют описать и проанализировать коммунитаризм как особый социокультурный феномен, выявить новые историко-культурные смыслы, соответствующие понятию «коммунитарный идеал», изучить истоки его возникновения и тенденции развития. Научной новизной отличается и попытка опереться на психоисторический подход в исследовании истории российского общественного движения, реконструкция его и соответствующего ему исторического контекста «изнутри».

В-третьих, в научный оборот вводятся новые исторические источники, в том числе неопубликованные, повествующие о ранее незамеченных идеях, событиях и неизвестных биографиях, знание которых способно отразиться и на изучении других проблем отечественной истории. Частично данные этих источников были обобщены в базе данных просопографического характера в форме, делающей их сопоставимыми с результатами исследований других направлений общественного движения.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации трижды обсуждались на кафедре отечественной истории нового времени Российского государственного гуманитарного университета в 1999-2000 гг., кроме того они были представлены в виде научных докладов на конференции «Семантика культуры рубежа веков» (Москва, РГГУ, 1999 г.) и заседании научно-теоретического семинара (Москва, МГУ, 2000 г.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы и приложения. Во введении была сформулирована исследовательская проблема, даются характеристики ее научной актуальности и историографической новизны, определяются объекты и хронологические рамки исследования, его цель и задачи, рассматривается источниковая база, проводится анализ историографических

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Гордеева, Ирина Александровна

Результаты исследования привели автора к выводу о том, что коммунитарный способ постановки общественных проблем, в отличие от других соперничавших с ним представлений о методах осуществления социальных изменений и устройстве справедливого общежития, в последней четверти XIX в. не был востребован обществом и не превратился в исторически реализованный проект общественных преобразований, что обусловило почти полное отсутствие академического интереса к истории коммунитарного движения, забвение созданных им историко-культурных смыслов и невнимание к его «голосу» в изучаемых специалистами исторических текстах.

Дальнейшая разработка проблем истории российского коммунитарного движения возможна и в «эстетическом» направлении - как исследование структурных характеристик его идеологий и особенностей сознания его участников, и в «этическом», которое обратило бы преимущественное внимание на реформаторский й ценностный потенциал коммунитаризма, оценив их на фоне альтернативных общественных проектов. Особенно актуально было бы сделать предметом изучения опыт совместной жизни в «ишггеллотентных» общинах, сравнить российские коммунитарные общины и американские, подробно изучить персоналии участников движения, включая проблему отношения бывших «интеллигентных» общинников к Октябрьской революции и советской

504 власти, расширить представлений о возможных формах воплощения коммунитарного идеала и обратить более пристальное внимание на коммунитарный мотив в других направлениях общественного движения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате изучения российского коммунитарного движения последней четверти ХЕХ в. была получена следующая система выводов и представлений о национально-исторических особенностях коммунитарного идеала членов «интеллигентных» земледельческих общин, контексте и механизме его возникновения, формах воплощения, способах реализации, трансформации в процессе общинной жизни, его роли в судьбах участников движения и, отчасти, в российском обществе в целом, а также о историографической судьбе проблем российского коммунитаризма.

Прежде всего, автор диссертационного исследования пришел к выводу о том, что историографическая традиция изучения общественного движения в России нуждается в уточнении. В ее проблемное поле, как было доказано в работе, необходимо включить феномен российского коммунитаризма, который продемонстрировал особый способ постановки вопроса об отношениях между человеком и обществом, предложил свой проект общественных преобразований. Коммунитарное движение объединило людей, которые ставили перед собой цель изменения общества путем внутреннего духовного перерождения каждого отдельного человека в условиях небольшой общины, осуществление которой они были готовы начать с самих себя и немедленно.

В Западной Европе и Америке ХГХ в. основной формой воплощения коммунитарного движения стали экспериментальные «утопические» общины, которые, при всей разнице своих религиозных и идеологических оснований, демонстрировали общность коммунитарного идеала. В ходе диссертационного исследования была проведена реконструкция истории российского коммунитарного движения, воплощенного в последней четверти ХГХ в. в ряде «интеллигентных» земледельческих общин.

Изучение российского коммунитаризма привело не только к созданию новой историографической информации, но и к переинтерпретации уже известных фактов из истории российского общественного движения. В отличие от предшествовавших исследователей, рассматривавших события, персоналии и отдельные идеи, связанные с историей «интеллигентных» земледельческих общин как исторические курьезы или события второстепенной исторической значимости, автор диссертации пришел к выводу о необходимости говорить о коммунитарном идеале как идеале общественном, обнаруживающем свою специфику в системе особых представлений о путях осуществления общественных изменений. Особенностью коммунитарного проекта переустройства отношений между людьми является идея духовного самосовершенствования в условиях небольшой общины единомышленников, результаты которого, как предполагается, должны положительно воздействовать на общество в целом.

Важным выводом работы, уточняющим историографическую традицию, является представление о том, что зачатки коммунитаризма как «метода» общественных преобразований обнаруживаются еще до проявления массового стремления к организации «интеллигентных» колоний, причем в идеях таких представителей общественного движения, которые ранее ассоциировалось исключительно с революционным направлением социалистического движения или его предысторией: петрашевцев, Н.П. Огарева и А.И. Герцена, мечтавших о локальных социальных экспериментах; ипгутинцев и близких к ним радикалов 60-х гг., увлекавшихся идеями производительных ассоциаций и практиковавших устройство студенческих бытовых общежитий-коммун; народников конца 60-х - начала 80-х, в среде которых возникла идея организации «образцовой фермы» или «интеллигентного» поселения «на земле», с утверждением революционных настроений в их среде трансформировавшаяся в идею «оседлого» народнического поселения с пропагандистскими целями; отдельных представителей общественного движения, вынашивавших проекты устройства колоний на далеких островах, в Америке, в Сибири или на Кавказе.

В диссертации был прояснен психологический смысл тяготения к коммунитарной общности, который заключается в стремлении человека, живущего в обществе, социальные, политические и культурные институты которого претерпевают переход от традиционного к современному состоянию и тем самым вызывают или усугубляют переживание им индивидуального кризиса идентичности, к созданию для себя условий преодоления такого кризиса в небольшой общине единомышленников, связанных духовным родством и непосредственными, эмоционально-насыщенными отношениями «лицом к лицу». Образование таких общин, являющееся для потенциальных участников коммунитарного движения индивидуальной потребностью, мыслится ими в качестве способа сделать общество лучше, изменив для этого его членов «изнутри».

В общественной мысли 30-х — 80-х гг. XIX в. автором было зафиксировано наличие следующих идей и мотивов поведения коммунитарного характера: потребность в пребывании с целью самосовершенствования в тесном кругу единомышленников, преследующих этически возвышенные и общественно значимые цели; желание провести локальный эксперимент по утверждению новых социальных, экономических и культурных способов изменения общества, в том числе и над самим собой; противопоставление такого подхода к общественному реформированию насильственному воздействию на существующий строй, стремление при удачном исходе эксперимента распространить его на все общество и готовность при этом опираться на поддержку правительства; не столько узконациональная, сколько космополитическая окраска идеала общежития.

Подобные идеи и мотивы чаще всего не были доминирующими в мировоззрении общественных деятелей данного периода, в связи с чем в работе было проведено различие между коммунитаризмом как одним из мотивов участия в общественном движении, подчиненным иным, некоммунитарным целям (революционным, чисто экономическим), и собственно коммунитарным движением, для участников которого коммунитарные цели имеют самодостаточный характер. При этом представляется важным вывод автора о необходимости различения коммунитарных общин и поселений некоммунитарного характера, близких к ним по форме, но отличным по поставленным перед такими общностями целям и мотивам присоединения к ним людей. Наиболее ярким примером колоний последнего типа являются деревенские поселения революционных народников периода «оседлой пропаганды».

С конца 60-х гг. XIX в. появляется все больше свидетельств о желании представителей образованного меньшинства, ни по рождению, ни по характеру полученного образования не предназначенных к сельскохозяйственному труду, создавать земледельческие общины. Однако слухи о таких замыслах и их реализации недостаточно обеспечены источниками для того, чтобы дать возможность говорить о формировании самостоятельного коммунитарного движения. История последнего начинается примерно в середине 70-х гг., когда появляются первые «интеллигентные» земледельческие общины, изучение которых обеспечено историческими источниками, достоверно свидетельствующими о доминировании коммунитарного мотива в деятельности их участников. Всего таких общин в последней четверти XIX в. найдено 24, но еще больше имеется разрозненных данных, указывающих на наличие нереализованных или осуществленных, но не оставивших после себя нужного количества исторических свидетельств, попыток создать «интеллигентные» колонии.

Конструирование источниковедческого комплекса, информативного для изучения «интеллигентных» колоний и их участников, было самостоятельной исследовательской задачей диссертации. Ее решение в процессе работы позволило получить из источников, подавляющее большинство которых ранее историками не использовалось, историографически новую информацию, на основе которой была реконструирована событийная сторона истории коммунитарного движения, биографии его участников, воссозданы характерные черты коммунитарных идеологий. Часть этой информации была обобщена в просопографической базе данных, которая содержит в себе персоналии 208 членов «интеллигентных» земледельческих общин, описанные по полям «год рождения», «год смерти», «сословное происхождение», «социальное положение», «образование», «участие в общинах» и т.д.

Первая из включенных в работу общин немного выходит за хронологические рамки исследования, но изучение ее важно потому, что отдельные ее участники позднее принимали активное участие в коммунитарном движении. Это поселение, организованное супругами Коганами в начале 70-х гг. в с. Никольском Смоленской губернии, коммунитарная идеология которого была тесно связана с педагогическими идеями и основывалась на теории создания «среды», благоприятной для развития личности. В 70-е — начале 80-х гг. возникли колонии неподалеку от Туапсе, в Канзасе (колония русских эмигрантов), несколько «интеллигентных» поселков учеников А.Н. Энгельгардта, которые прошли предварительно курс обучения сельскохозяйственному труду в его имении Батищеве, и другие. В середине 80-х появились две самые крупные и длительно существовавшие общины — Трудовое Братство H.H. Неплюева и черноморская колония Криница. Коммунитарные идеологии этих «интеллигентных» общин строились их участниками на сознательном противопоставлении своих взглядов революционным ценностям, стремлении «вернуть долг» народу, в полемике с обывательскими «чиновничьими» идеалами, а также на отрицании «цивилизации», стремлении избежать пагубного влияния которой заставляло организовывать общины в безлюдных отдаленных местах на лоне природы.

Коммунитарное движение второй половины 80-х - 90-х гг. представлено в основном общинами, имевшими репутацию «толстовских», но на деле объединявших сторонников самых различных коммунитарных идеологий. В диссертации впервые в историографии обращено внимание на коммунитарную специфику етолстовства» как течения в общественном движении. Особенностями данного этапа являются предпочтение языка христианства для артикуляции коммунитарных идей; активное стремление к сотрудничеству с сектантами (повлекшее за собой репрессии властей); участие в общественных акциях широкого масштаба, вроде помощи голодающим и переселения духоборов; стойкое тяготение к устройству «интеллигентных» колоний на юге, иногда совместно с крестьянами или сектантами; увеличение количества общин в жизни отдельного участника движения, связанное с вынужденным переселением на новое место и перенесением туда прежней общности.

В ходе диссертационного исследования удалось реконструировать биографии основных деятелей коммунитарного движения последней четверти XIX в.: H.H. Коган (Друцкой-Соколинской), С.Н. Кривенко и А.Н. Лодыгина, В. Фрея, А.К. Маликова, Н.В. Чайковского, В.И. Алексеева, H.H. Неплюева, З.С. Сычугова, В.В. Еропкина, В.И. Скороходова, братьев Алехиных, М.А. Новоселова, М.С. Дудченко, И.Б. Файнермана, В.В. Рахманова, И.М. Клопского, Б.Н. Леонтьева, братьев Буткевичей, ДА. Хилкова, Г.А. Дадиани и некоторых других. Краткое изложение некоторых аспектов этих биографий, значимых для изучаемой проблемы, сопровождает рассказ об истории колоний.

При всем многообразии характерных для «интеллигентных» поселений последней четверти XIX в. идеологий в них прослеживается общее смысловое ядро, которое можно назвать коммунитарным идеалом и которое было подробно описано и изучено автором в следующих его чертах: признание необходимости внутреннего нравственного совершенствования, понимаемого как основной механизм улучшения общества; восприятие сельскохозяйственных общин как среды, особенно благоприятной для развития высших индивидуальных и социальных качеств личности; уход от мира в тесный кружок единомышленников, занятых поисками ответов на важнейшие вопросы личного и общественного бытия; физический труд и общение с природой как необходимые институты нравственного очищения; распространие собственных убеждений в народе путем демонстрации примера особого образа жизни в противовес прямой пропаганде своих идей; христианство как наиболее адекватный способ формулирования идеала.

К началу XX в. движение к образованию «интеллигентных» земледельческих общин почти прекращается, но после первой русской революции активизируется вновь, уже с другими людьми, на новых началах, с иными задачами. Коммунитарный идеал образованного меньшинства начала XX в. получил свое выражение в новых, нехарактерных предшествующей эпохе идеологических языках, что обусловило верхнюю хронологическую границу исследования.

Отдельной задачей диссертационного исследования был анализ психологических особенностей коммунитарного идеала «интеллигентных» общинников. Изучение исторических источников личного происхождения привело автора к выводу о существовании особого психологического контекста, благоприятного для возникновения коммунитарного идеала, который оказал влияние на настроение будущих общинников накануне их вступления в движение. В работе была предпринята попытка описать исторический контекст возникновения коммунитаризма (в наиболее общем смысле определяемый как социокультурный процесс модернизации) «изнутри», т.е. охарактеризовать его, основываясь на анализе содержания восприятия «интеллигентными общинниками» современной им действительности.

Особенностями общего для участников коммунитарного движения настроения накануне общинного поселения являются переживание отчуждения в условиях нарастающей урбанизации и бюрократизации общества, депрессия, чувство вины, сомнения в значимости и реальности собственного существования, отрицание подлинности разделяемой всеми действительности и предпочтение ей иной, незримой «истинной жизни», в поисках которой и предпринимается общинный эксперимент. С учетом демографической (молодой возраст) и биографической (чаще всего - разрыв с революционным движением в результате разочарования в его методах, нравственная неудовлетворенность положением военнослужащего или чиновника) специфики социальной базы коммунитаризма и на основе современных психоисторических концепций это настроение было интерпретировано как кризис идентичности.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Гордеева, Ирина Александровна, 2000 год

1. Теоретическая и методологическая литература

2. Абельс X. Интеракция, идентификация, презентация: Введение в интерпретативную социологию. Спб.: Алетейя, 1999. 265 с.

3. Аинса Ф. Реконструкция утопии: Эссе. М.: Наследие, 1999. 207 с.

4. Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. М.: Изд. Междунар. ун-та бизнеса и управления, 1996. 560 с.

5. Антонов А.И., Медков В.М. Социология семьи. М.: Изд. Междунар. ин-та бизнеса и управления, 1996. 304 с.

6. Барг М.А. К вопросу о предмете и методе истории социалистических идей / / История общественной мысли: Современные проблемы. М.: Наука, 1972. С. 431-452.

7. Барг М.А. Эпохи и идеи: Становление историзма. М.: Мысль, 1987. 348 с.

8. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: Пер. с фр. М.: Прогресс-Универс, 1994. 616 с.

9. Баталов Э.Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопич. сознании иутопич. экспериментах. М.: Политиздат, 1989. 319 с.

10. Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание // Общественные науки. 1982. № 5. С. 91-104.

11. Ю.Батыгин Г.С. «Место, которого нет»: (Феномен утопии в социологической перспективе) // Вестник АН СССР. 1989. № 10. С. 13-27.

12. И.Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. М.: Худож. лит., 1990. 543 с.

13. Бергер П. Понимание современности: К критике современности // Социологические исследования. 1990. № 7. С. 127-132.

14. Бергер П. Приглашение в социологию: Гуманистическая перспектива. М.: Аспект-Пресс, 1996. 168 с. (Программа «Высшее образование»).

15. Бергер П. Социалистический миф // Социологические исследования. 1990. № 7. С. 133-141.

16. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. М.: Московский философский фонд, 1995. 322 с. (Первая публикация в России).

17. Бочкарев Н.И., Федоркин Н.С. Методологические проблемы исследования социалистических учений. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986. 112 с.

18. Буржуазные психоаналитические концепции общественного развития: Реферат. Сб. М.: ИНИОН, 1980. 175 с.

19. Бутенко И.А. Социальное познание и мир повседневности: Горизонты и тупики феноменологической социологии. М.: Наука, 1987. 144 с.

20. Вебер М. Избранное. Образ общества: Пер. с нем. М.: Юрист, 1994. 704 с. (Лики культуры).

21. Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и послесл. Ю.Н. Давыдова; Предисл. П.П. Гайденко. М.: Прогресс, 1990. 806 с.

22. Вжозек В. Метафора как эпистемологическая категория: (Соображения по поводу дефиниции) // Одиссей. Человек в истории, 1994: Картина мира в народном и ученом сознании. М., 1994. С. 257-264.

23. Володин А.И. Утопия и история: Некоторые проблемы изучения домарксистского социализма. М.: Политиздат, 1976. 271 с.

24. Гарскова И.М. Базы и банки данных в исторических исследованиях. М.; Gottingen, 1994. 215 с.

25. Гарскова И.М. От просопографии к статистике: Методика анализа баз данных по источникам, содержащим динамическую информацию // Исторический Бюллетень «История и компьютер», 1995. М., 1995. № 14.

26. Геннеп А., ван. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов: Пер. с франц. М.: Изд-ая фирма «Восточная литература» РАН, 1999. 198 с. (Этнографическая б-ка).

27. Герасимов И.В. Российская ментальность и модернизация // Общественные науки и современность. 1994. № 4. С. 63-73.

28. Гинзбург К. Приметы: Уликовая парадигма и ее корни // Новое литературное обозрение. 1994. № 8. С. 32-61.

29. Гордеева И.А. Изучение социальной истории России второй половины XIX начала XX в.: «микроисторический» подход // Образы историографии. М.: Изд-во РГТУ, 2000. С. 109-132. (в печати)

30. Григорьев Л.Г. «Социология повседневности» Альфреда ПЬоца / / Социологические исследования. 1988. № 2.

31. Грунт З.А. Альтернативное движение и общество: Опыт американского коммунитаризма // Массовые движения в современном обществе / C.B. Патрушев, ГА. Кертман, Л.Л. Лисюткина и др. М.: Наука, 1990. Разд. 2. Гл. 5. С. 84-102.

32. Грунт З.А. Идеология и практика американского коммунитаризма: Автореф. дис. канд. политич. наук. М., 1992. 26 с.

33. Грунт З.А. Идеология и практика американского коммунитаризма: Дис. канд. политич. наук, 1992. 246 с.

34. Грунт З.А. Образ жизни и территориальная общность // США глазами американских социологов: Социальные аспекты американского образа жизни. М.: Наука, 1982. Вып. 1. С. 92-135.

35. Грунт З.А. Современный коммунитаризм и американская культурная традиция // Американский характер: Очерки культуры США. М.: Наука, 1991. С. 55-83.

36. Давыдов Ю.Н. Деформация семьи и ограниченность фрейдистской схемы социализации // США глазами американских социологов. М., 1982. Вып. 1. С. 14-27.

37. Джакулова Н.В. Мемуары народников как источник для изучения социальной психологии революционеров-семидесятников: Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1986. 19 с.

38. Зверева Г.И. Обращение к себе: Самопознание профессиональной историографии конца XX в. // Диалог со временем: Альманах интеллектуальной истории. М.: ИВИ РАН, 1999. Вып. 1. С. 250-265.

39. Зверева Г.И. Онтология новой интеллектуальной истории // Вестник РГГУ. М.: РГГУ, 1996. Вып. 3. С. 183-199.

40. Зверева Г.И. Реальность и исторический нарратив: Проблемы саморефлексии новой интеллектуальной истории // Одиссей. Человек в истории, 1996: Ремесло историка на исходе XX в. М., 1996. С. 11-24.

41. Идеал, утопия и критическая рефлексия. М.: РОССПЭН, 1996. 302 с.

42. Ионин Л.Г. Альфред Шюц и социология повседневности / / Современная американская социология. М., 1994. С. 180-194.

43. Ионин Л.Г. Феноменологическая социология // Критика современной буржуазной теоретической социологии. М., 1977. С. 95-141.

44. История и психология / АН СССР. Ин-т Всеобщей истории. Ин-т философии. М.: Наука, 1971. 384 с.

45. История и социология. М.: Наука, 1964. 341 с.

46. История социалистических идей и немарксистский социализм: Сб. обзоров. М.: ИНИОН, 1985. 212 с.

47. Источниковедение истории СССР XIX начала XX в. М.: Изд-во Моек ун-та, 1970. 469 с.

48. Источниковедение: Теоретические и методические проблемы. М.: Наука, 1969. 511 с.

49. Источниковедение: Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. пособие / И.Н. Данилевский, В.В. Кабанов, О.М. Медушевская, М.Ф. Румянцева. М.: РГГУ, 1998. 702 с.

50. К новому пониманию человека в истории: Очерки развития современной западной исторической мысли / Под ред. Б.Г. Могильницкого. Томск, 1994. 226 с.

51. Кирвель Ч.С. Утопическое сознание: Сущность, социально-политические функции. Минск, 1984.

52. Ковальченко ИД. Методы исторического исследования. М.: Наука, 1987. 440 с.

53. Кричевский P.A., Дубовская Е.М. Психология малой группы: Теоретически и прикладной аспекты. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991. 207 с.

54. Кули Ч. Первичные группы // Американская социологическая мысль: Тексты. М., 1996. С. 328-332.

55. Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. 288 с.

56. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / Пер. с фр. H.A. Шматко. М.: Инт экспериментальной социологии; Спб.: Алетейя, 1998. 160 с. (Gallicinium).

57. Мангейм К. Диагноз нашего времени: Пер. с нем. и англ. М.: Юрист, 1994. 700 с. (Лики культуры).

58. Мангейм К. Проблема поколений // Новое литературное обозрение. 1998. № 30. С. 7-47.

59. Маслоу А.Г. Мотивация и личность / Пер с англ. Татлыбаевой A.M.; Вступ. ст. Акулиной H.H. Спб.: Евразия, 1999. 478 с.

60. Мертон Р.К. Социальная структура и аномия / / Социология преступности: (Современные буржуазные теории). М.: Прогресс, 1966. С. 299-313.

61. Могильницкий Б.Г., Николаева И.Ю., Гульбин Г.К. Американская буржуазная «психоистория»: Критический очерк. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1985. 272 с.

62. Новое в изучении и преподавании истории в вузах: Материалы научно-методической конф. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1994.196 с.

63. Одиссей. Человек в истории, 1996: Ремесло историка на исходе XX в. М., 1996. 368 с.

64. Освободительное движение в России: Современный взгляд или приверженность традициям?: «Круглый стол» // Отечественная история. 1999. № 1. С. 3-18.

65. От Я к Другому: Проблемы социальной онтологии в постклассической философии: Сб. докл. Минск: Пропилеи, 1998. 276 с.

66. Павлова Н.Г., Главацкий М.Е. К вопросу о «народнических» традициях в марксистской концепции интеллигенции / / Проблемы методологии истории интеллигенции: Поиск новых подходов. Иваново, 1995. С. 39-51.

67. Паперно И.А. Переписка как вид текста. Структура письма // Материалы Всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1974. Вып. 1. (5).

68. Парыгин Б.Д. Социальное настроение как объект исторической науки // История и психология / АН СССР. Ин-т Всеобщей истории. Ин-т философии. М.: Наука, 1971. С. 90-105.

69. Прехтль П. Введение в феноменологию Гуссерля. Томск: Водолей, 1999. 96 с.

70. Проблемы исторического познания: Материалы междунар. конф., Москва 19-21 мая 1996 г. / Отв. ред. Г.Н. Севостьянов. М.: Наука, 1999. 300 с.

71. Работы Э. Эриксона в области социальной психологии: (Обзор) // Буржуазные психоаналитические концепции общественного развития:' Реферат, сб. М.: ИНИОН, 1980. С. 19-63.

72. Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М.: ИВИ РАН, 1998. 278 с.

73. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика: Московские лекции и интервью. М., 1995. 160 с.

74. Рикер П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. М., 1995. 415 с.

75. Руткевич Е.Д. Питер Людвиг Бергер // Современная американская социология. М., 1994. С. 195-226.

76. Руткевич Е.Д. Томас Лукман // Современная американская социология. М., 1994. С. 227-250.

77. Руткевич Е.Д. Феноменологическая социология П. Бергера // Социологические исследования. 1990. № 7. С. 119-126.

78. Семенова В.В. Социально-исторические аспекты проблемы неформальных объединений молодежи / / Неформальная волна: Сб. науч. тр. М., 1990. С. 27-38.

79. Сизов С.С. Утопия и общественное сознание: Философско-социологический анализ. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1988. 120 с.

80. Смирнова Н.М. От социальной метафизики к феноменологии «естественной установки»: (Феноменологические мотивы в современном социальном познании). М., 1997. 222 с.

81. Советская историография. М.: РГГУ, 1996. 592 с.

82. Современная американская социология / Под ред. В.И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. 296 с.

83. Социальная психология: Саморефлексия маргинальности: Хрестоматия. М.: ИНИОН, 1995.

84. Социокультурные утопии XX в.: В 6 вып. М.: ИНИОН, 1979-1988.

85. Социология молодежи: Учебник / Под ред. В.Т. Лисовского. Спб.: Изд-во Спб. ун-та, 1996. 460 с.

86. Социология общественных движений: Концептуальные модели. Исследования, 1989-1990. М.: Ин-т социологии РАН, 1992. 148 с.

87. Структурализм: «За» и «против»: Сб. ст. М., 1975. 468 с.

88. Тартаковский А.Г. Социальные функции источников как методологическая проблема источниковедения // История СССР. 1983. №3. С. 112-130.

89. Теннис Ф. Общность и общество / Пер. с нем. А.Н. Малинкина // Социологический журнал. 1998. № 3/4. С. 206-229.

90. Топольский Е. Исторические источники и подход историка к исторической реальности / / Проблемы исторического сознания. М.: Наука, 1999. С. 24-30.

91. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: Семантика и структура. М.: Наука, 1983. С. 227-286.

92. Тэрнер В. Символ и ритуал / Сост и авт. предисл. В.А. Бейлис. М.: Главн. ред. вост. лит. изд-ва «Наука», 1983. 277 е.: ил. (Исследования по фольклору и мифологии Востока).

93. Утопия и утопическое мышление: Антология зарубежной литературы /Сост., предисл. и общ. ред. В.А. Чаликовой. М.: Прогресс, 1991. 404 с. Библиогр. С. 397-403.

94. Ушков A.M., Дайнеко М.М. Методологические аспекты типологии социальных утопий // Вестник МГУ. Сер. 7: Философия. 1984. № 1. С. 49-58.

95. Файнбург З.И. К вопросу о содержании понятия утопии в системе современного философского и социологического знания // Проблемы марксистско-ленинской философии и социологии. Пермь, 1971.

96. Фрейд 3. «Я» и «Оно»: Тр. разных лет: Пер. с нем.: В 2 т. Тбилиси: Мерани, 1991.

97. Фрейд 3. Художник и фантазирование: Пер. с нем. / Под ред. Р.Ф. Додельцева, K.M. Долгова. М.: Республика, 1995. 400 е.: ил. (Прошлое и настоящее).

98. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: АСТ-ЛТД 1998. 672 с. (Классики зарубежной психологии).

99. Фромм Э. Человек для себя / Пер. с агл. и послесл. A.A. Чернышевой. Минск: Коллегиум, 1992. 253 с.

100. Фрэзер Д.Д. Фольклор в Ветхом завете. 2-е изд., испр. М.: Политиздат, 1986. 511 с. (Б-ка атеист, лит.).

101. Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Касталь, 1996. 448 с.

102. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. Спб.: Университетская книга, 1997. 576 с. (Книга света).

103. Харре Р. Грамматика и лексика векторы социальных представлений // Вопросы социологии. М., 1993. Т. 2. № 1/2. С. 118-128.

104. Харре Р. Метафизика и методология: Некоторые рекомендации для социально-психологического исследования // Социальная психология: Саморефлексия маргинальности: Хрестоматия. М.: ИНИОН, 1995. С. 7493.

105. Хесле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросы философии. 1994. №> 10. С. 112-123.

106. Хестанов З.Р. Трансцендентальная феноменология и проблема истории // Логос. 1991. № 1. С. 67-75.

107. Цапкин В.Н. Семиотический подход к проблеме бессознательного // Бессознательное: Многообразие видения. Новочеркасск: Сагуна, 1994. С. 81-90. (Туманит, коллекция).

108. Чаликова В. Утопия и культура: Эссе разных лет. М.: ИНИОН, 1992. Т. 1. 230 с.

109. Черткова Е.Л. Утопия: Ассимиляция будущего или аннигиляция настоящего? // Теория познания: В 4 т. М., 1995. Т. 4. Познание социальной реальности. С. 308-326.

110. Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г.: Учебное пособие. 2-е изд., испр. и доп. М.: Культура, 1993. 761 с.

111. Шацкий Е. Утопия и традиция: Пер. с польск. / Общ. ред. и послесл. В.А. Чаликовой. М.: Прогресс, 1990. 456 с.

112. Шеманов А.Ю. Проблема самоидентификации как предмет исследования / / Постижение культуры: Концепции, дискуссии, диалоги: Ежегодник. М.: Российский ин-т культурологии, 1997. Вып. 7. С. 148-179.

113. Шестаков В.П. Понятие утопии и современные концепции утопического // Вопросы философии. 1972. № 8. С. 151-158.

114. Шилов В.Н. Понятие «соборность» в эпоху постмодернизма // Индивидуализм, коллективизм, соборность в структуре русской духовности: Тезисы докладов республиканской научно-теоретической конф., 13-14 мая 1994 г. Комсомольск на Амуре, 1994. С. 5-6.

115. Шкуратов В А. Историческая психология. 2-е изд., перераб. М.: Смысл, 1997. 505 с. (Психология для студента).

116. Штомпка П. Социология социальных изменений / Под. ред. В.А. Ядова. М.: Аспект Пресс, 1996. 416 с. (Программа «Высшее образование»).

117. Штомпка П. Структурирование общественных движений // Политология вчера и сегодня. М.: Луч, 1992. Вып. 4. С. 85-113.

118. Шюц А. Социальный мир и теория социального действия // Социология: Реф. журн. М.: ИНИОН, 1997. № 2. С. 57-76.

119. Шюц А. Структура повседневного мышления / / Социологические исследования. М., 1998. № 2. С. 129-137.

120. Шюц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. 1988. № 2.

121. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. Спб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998. 432 с.

122. Элиаде М. Миф о вечном возвращении: Архетипы и повторяемость. Спб.: Алетейя, 1998. 250 с.

123. Элиаде М. Священное и мирское / Пер. с фр., коммент. Н.К. Гарбовского. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. 144 с.

124. Энгелыптейн Л. Постсоветские мысли о ключах к русской духовной истории // Вопросы философии. 1999. № 7. С. 14-25.

125. Эриксон Э. Идентичность: Юность и кризис: Пер. с англ. / Общ. ред. и предисл. Толстых A.B. М.: Издат. группа «Прогресс», 1996. 344 с.

126. Эриксон Э. Молодой Лютер: Психоаналитическое историческое исследование. М.: Медиум, 1996. 506 с.

127. Эриксон Э.Г. Детство и общество: Пер. с англ. 2-е изд., перераб. и доп. Спб.: Ленато, ACT, Фонд «Университетская книга», 1996. 592 с.

128. Ядов В.А. Социальная идентификация в кризисном обществе // Социологический журнал. 1994. № 1. С. 35-52,

129. Ядов В.А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности // Мир России. М., 1995. Т. 4. № 3-4.

130. Якимова Е.В. Критика неофрейдистской концепции человека Э.Г. Эриксона // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 1980. № 5. С. 67-76.

131. Якимова Е.В. Социальное конструирование реальности: социально-психологические подходы: Научно-аналитический обзор. М.: ИНИОН, 1999. (Социальная психология).

132. Якимова Е.В. Социальное объяснение психологического поведения // THESIS. 1993. Т. 1. Вып. 2. С. 214-227.1. И. Источникиопубликованные

133. Абрамов И.С. В культурном скиту: (Среди неплюевцев). Спб.: Тип. Спб. тов-ва печ. и изд-го дела «Труд», 1902. 127 с. То же. Спб.: Жизнь и знание, 1914. 99 с.

134. Абрамов И.С. Неплюевская школа: (Письмо из Глуховского уезда) // Русское богатство. 1899. № 7 (10). Отд. 2. С. 177-194; 1900. № 3. Отд. 2. С. 1-27.

135. Агитационная литература русских революционных народников. Потаенные произведения (1873-1875 гг.) / АН СССР. Ин-т русской литературы. А.: Наука, 1970. 500 с.

136. Аксельрод П.Б. Пережитое и передуманное. Берлин, 1923. Кн. 1.

137. Алексеев В.И. Воспоминания // Летописи Гос. литературного музея. Кн. 12. Т. 2: Л.Н. Толстой. К 120-летию со дня рождения, (1828-1948). М., 1948. С. 232-330.

138. Алексеев В.И. Письмо к Н.В. Чайковскому от 5/17 мая 1880 г. // Литературное наследство. Т. 73. Кн. 2. М., 1964. С. 93-94.

139. Аменицкий Д. Л.Н. Толстой в психиатрических больницах // Современная психиатрия. 1911. ноябрь. С. 634-638.

140. Американские и русские несопротивленцы / / Миссионерское обозрение. 1897. март/апрель. Кн. 1. С. 315-331.

141. Антоний Вадковский A.B. Две крайности: Паписты и толстовцы. Сергиев Посад: 2-я тип. Снегиревой, 1895. 28 с.

142. Апостолов H.H. Лев Толстой и его спутники. М., 1928. 259 с. (псевд.: Арденс H.H.)

143. Апостолов H.H. Религиозно-анархические идеи Льва Толстого и современный политический психоз. 3-е изд., доп. Киев: Тип. раб. кооператива «Жизнь», 1919. 32 с.

144. Аптекман О.В. Глеб Иванович Успенский. М.: Задруга, 1922. V, 175 с.

145. Аптекман О.В. Зачатки культурного народничества в 70-х гг.: (Кружок студентов Земледельческого ин-та) / / Историко-революционный сборник. М.; Пг., 1924. Т. 1. С. 9-36.

146. Аптекман О.В. Из истории революционного народничества. «Земля и воля» 70-х гг.: (По личным воспоминаниям). Ростов н/Дону: А. Сурат, 1907. 239 с.

147. Аптекман О.В. Мои первые шаги на пути пропаганды: С приложением краткой автобиографии. М.: Изд-во Всесоюзного о-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1926, 1927. 63 с. (Дешевая б-ка «Каторги и ссылки»).

148. Аптекман О.В. Общество «Земля и воля» 70-х гг.: По личным воспоминаниям. 2-е изд., испр. и доп. Пг.: Колос, 1924. 466 с.

149. Архив «Земли и воли» и «Народной воли» / Подг. к печ. и примеч. В.Р. Лейкиной и НА. Пивоварской; Ред. и предисл. С.Н. Валка. М.: Изд-во всесоюзн. о-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1930. 456 с. (Историко-революционная б-ка. № 11-12).

150. Афанасьев Н.И. Современники: Альбом биографий: В 2 т. Спб., 19091910.

151. Баборенко А.К. Бунин о Толстом // Яснополянский сборник, 1960: Статьи и материалы. Тула, 1960. С. 129-146.

152. Баранов Е. Толстовцы. М.: Дело, 1912. 96 с. (Историческая б-ка. № 26).

153. Баранов Е., Казманов Ф. Толстой жив. М.: Читатель, 1911. 96 с.

154. Бартенев B.B. Воспоминания петербуржца о второй половине 1880-х гг. / / От народничества к марксизму: Воспоминания участников революционного движения в Петербурге, (1883-1894 гг.). А., 1987. С. 162221. (Б-ка рев. мемуаров «Из искры возгорится пламя»).

155. Бирюков П.И. Paroles de Tolstoi: (Colonies agricoles d'intellectuels Tolstoyens). Correspondance inedite de Leon Tolstoi avec ses amies. Lausanne, s.d.

156. Бирюков П.И. Л.Н. Толстой и Вильям Фрей: (Из биографических материалов) // Минувшие годы. 1908. № 9. С. 69-91.

157. Богучарский В. Что такое «земледельческие идеалы»? // Начало. 1899. № 3.

158. Бодянский А. Духоборы: Сб. рассказов, писем и ст. по религиозным вопросам. Варшава, 1910-1911.

159. Бодянский A.M. «Уличка моя»: Психологический этюд. Харьков: Паровая типо-литогр. М.Я. Дрейшпуля, 1906. 21 с.

160. Бодянский A.M. Драма мира: Мистерия в пяти актах. М.: Порывы, 1911. 95 с.

161. Бодянский A.M. Духоборцы: Сб. рассказов, писем, документов и ст. по религиозным вопросам. Харьков: Печатник, 1907. Вып. 1. 74 с.

162. Бодянский A.M. Открытое письмо: Обращение к молоканам, духоборцам и др. Харьков: Паровая типо-литогр. М.Я. Дрейшпуля, 1906. 2 с.

163. Бондарев Т.М. Торжество земледельца, или трудолюбие и тунеядство, сочинение крестьянина Т. Бондарева / Предисл. Л.Н. Толстого. М.: Посредник, 1906.

164. Бронницкий С.И. Мечта о золотом веке // Миссионерское обозрение. 1897. май. Кн. 1. С. 396-416; 1898. январь. С. 66-91; февраль. С. 260-277; апрель. С. 592-604.

165. Брюсов В.Я. Страницы из семейного архива Брюсовых // Ежегодник Гос. ист. музея, 1962. М., 1964. С. 233-247.

166. Буланова O.K. Три поколения. М.; Л., 1928.

167. Булгаков В.Ф. О Толстом. Тула, 1978.

168. Булгаков В.Ф. Лев Толстой, его друзья и близкие: Воспоминания и рассказы. Тула, 1970.

169. Буткевич Анат. С. Общественная благотворительность как фактор воспитания // Образование. 1904. №11.

170. Буткевич Анат.С. Воспоминания // Летописи Гос. литературного музея. Кн. 2: Л.Н. Толстой. М., 1938. С. 337-362.

171. Буткевич Андр.С. Становой «выручил»: из воспоминаний бывшего толстовца // Возрождение. М., 1909. Nq 9/12. С. 22-38.

172. Буткевич Т.П. Обзор русских сект и их толков с изложением их происхождения, распространения и вероучения и с опровержением последнего. 2-е изд., испр. и доп. Пг.: Тузов, 1915. 566 с.

173. Быкова М.А. Мартиролог одной частной жизни: Автобиография. // Русское богатство. 1905. № 11/12. С. 285-307.

174. Валентин Серов в воспоминаниях, документах и переписке современников: В 2 т. Л.: Художник РСФСР, 1971.

175. Валентин Серов в переписке, документах и интервью: В 2 т. Л.: Художник РСФСР, 1985.

176. Вартаньянц В. Петровская академия как выразительница традиций 70-х гг. Тифлис: Изд. автора, 1900. 32 с.

177. Василевский Г. Интеллигентная земледельческая община Криница. Спб.: Посев, 1908. 133 е.; То же. 1912.

178. Васюков С.И. «Край гордой красоты». Кавказское побережье Черного моря. Природа, характер и будущность русской культуры. Спб.: А.Ф. Деврен, 1903. 236 с. Рец.: [Новые книги] // Русское богатство. 1904. № 4. С. 73-77.

179. Васюков С.И. В народ. Из эпохи 1870-х гг. // Исторический вестник. 1902. № 89. С. 665-669; № 90. С. 5-41.

180. Ваховская В.И. Жизнь революционерки. М.: Изд-во всесоюзн. о-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1928. 24 с. (Б-ка журн. «Каторга и ссылка»)

181. Величкина В.М. В голодный год с Львом Толстым: Воспоминания / Вступ. ст. и примеч. В.Д. Бонч-Бруевича. М.; Л.: Госиздат, 1928. 147 с.

182. Вернадский В.И. Письма Н.Е. Вернадской, 1889 1892. М.: Наука, 1991. Т. 2. 320 с.

183. Ветров И. Толстовство в жизни // Киевская мысль. 1912. № 6. С. 224-228.

184. Вехи. Из глубины. М.: Правда, 1991. 607 с. (Из истории отечественной философской мысли).

185. Водовозова E.H. На заре жизни: В 2 т. / Вступ. статья, подгот. текста и коммент. Э.С. Виленской. М.: Худож. лит., 1987. (Лит. мемуары).

186. Воздвиженское Трудовое Братство: Альбом. Спб., 1903. 45 е.: ил.

187. Воронцов В.П. Поругание покойника // Речь. 1906. № 155.

188. Гастев П.Н. Воспоминания о В.К. Сютаеве // Вегетарианское обозрение. 1912. № 1,2.

189. Гастев П.Н. На голоде с Л.Н. Толстым в Рязанской губ. //Л. Толстой и голод. Н. Новгород, 1912. С. 194-200.

190. Гнедич П.П. Новый скит: Пьеса в 4-х д. Спб., 1903.

191. Горбунова-Посадова Е.Е. Друг Толстого Мария Александровна Шмидт. М.: Изд. ГМТ, 1929. 112 с.

192. Государственные преступления в России в XIX веке: Сб. из политических процессов и других материалов, относящихся к истории революционных и оппозиционных движений в России / Под ред. Б. Базилевского: В 3 т. Stuttgart-Paris, 1903-1906.

193. Гревс И. В годы юности. (За культуру) // Былое. 1921. № 16. С. 137-166.

194. Греков А. Община интеллигентов // Санкт-Петербургские ведомости. 1901. 14 августа. Ne 221.

195. Громан С.Г. Пешком по России: (Воспоминания о Л.Н. Толстом и его друзьях) // Летописи Гос. литературного музея. М., 1948. Кн. 12. Т. 2. С. 331-362.

196. Громека М.С. Письмо к Л.Н. Толстому от 25 января 1883 г. // Толстой АН. Поли. собр. соч. Т. 63. М.-Л., 1934. С. 132-135.

197. Гусев H.H. Лев Николаевич Толстой: Материалы к биографии с 1881 по 1885 г. М.: Наука. 1970. 559 с.

198. Дебогорий-Мокриевич В.К. Воспоминания Вл. Дебогория-Мокриевича: В 3 вып. Paris: Imprimerie J. Allemaine, 1894-1899.

199. Дебогорий-Мокриевич B.K. От бунтарства к терроризму: В 2 кн. М.; А., 1930.

200. Дейч Л.Г. Социалистическое движение начала 70-х гг. в России. Ростов н/Д., 1925.

201. Деятели СССР и революционного движения России: Энциклопедический словарь Гранат. Репринт, воспроизведение с изд. 1927 г. М.: Сов. энцикл., 1989. 832 е.: ил.

202. Джорджадзе А.К. Опыт общественной организации нравственной жизни // Северный вестик. 1897. № 12. С. 151-158.

203. Дионео. Старая лондонская эмиграция: (Н.В. Чайковский, С.М. Кравчинский-Степняк, В.Ф. Волховский, Л.Б. Гольденберг, Фонд вольной русской прессы, Летучие листки) / / Голос минувшего на чужой стороне. 1926. № 4 (XVII). С. 41-62.

204. Дризен Н.В. Воспоминания // Иллюстрированная Россия. Париж. 1926. № 38,43,47,48, 59,69,71, 73,76.

205. Дубов В. Лето среди сельских работ // Отечественные записки. 1878. № 7. С. 5-54.

206. Дунин А. Граф Л.Н. Толстой и толстовцы в Самарской губернии // Русская мысль. 1912. № И. С. 156-166.

207. Духовная трагедия Льва Толстого. М.: Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, Изд-во «Отчий Дом», 1995. 320 с.

208. Дьяконова Е.А. Дневник Елизаветы Дьяконовой, 1886-1902. 4-е изд. М., 1912. С. 1-713.

209. Дьяконова Е.А. Школы и братства H.H. Неплюева // Русский труд. 1898. № 47,48.

210. Евдоким, архиеп. Доброе прошлое Императорской Московской духовной академии. Сергиев Посад, 1915.

211. Елисеев Г.З. Из рукописей Г.З. Елисеева «О Романе "Что делать?" и "Коммуна Слепцова"» // Шестидесятые годы в воспоминаниях М.А. Антонович, Г.З. Елисеева. М.; A.: Academia, 1933. С. 485-493.

212. Елпатьевский С.Я. Воспоминания за пятьдесят лет. Л.: Прибой, 1929. 399 с.

213. Ермолина М.В. В интеллигентной колонии // Исторический Вестник. 1898. № 12. С. 909-937.

214. Еропкин В.В. Объяснительная записка по вопросу о регулировании течения реки Суры близ г. Пензы / Дирекция правления Торгово-промышленного товарищества на паях П.В. Сергеева в Пензе. Пенза: Паровая типо-литогр. В.И. Умнова, 1902. 17 с.

215. Еропкин B.B. Памятная записка о сохранении ныне существующего течения сплавной реки Суры близ г. Пензы. Пенза: Паровая типо-литогр. В.И. Умнова, 1902. 3 с.

216. Еропкин В.В. Памятная записка по вопросу об упорядочении в общих интересах пользования водяными богатствами страны. Пенза: Паровая типо-литогр. В.И. Умнова, 1902. 3 с.

217. Жебунев С.А. Из записок народника // Былое. 1903. № 4. С. 75-80.

218. Жизнь как факел: История героической борьбы и трагической гибели Александра Ульянова, рассказанная его современниками / Сост. А.И. Иванский. М.: Политиздат, 1966. 520 с.

219. Записка министра юстиции графа Палена. Успехи революционной пропаганды в России. Женева, 1875.

220. Захарьин И. В толстовской колонии // Миссионерское обозрение. 1899. Апрель. С. 472-476.

221. Иванчин-Писарев А.И. Хождение в народ. М.; Л., 1929.

222. Иванюков И.И. Один из вопросов русской культуры: Рец. на кн.: Неплюев H.H. Историческое призвание русского помещика. М., 1880. // Новое обозрение. 1881. № 1. С. 85-102.

223. Избранные труды российских экономистов, общественных деятелей, кооператоров-практиков. Кн. 1. 30-40-е гг. XIX — начало XX в. Предыстория. М., 1998. 454 с.

224. Ильин Н.Д. Дневник толстовца. Спб.: Типо-литогр. М. Янца, 1892. 289 с.

225. К истории «Земли и воли» 70-х гг.: (Программа Тамбовского поселения землевольцев) // Красный архив. Т. 6 (19). С. 166-177.

226. К. Неплюевщина // Образование. 1900. № 1. С. 95-102.

227. Карякин В.Н. Московская охранка о Л.Н. Толстом и толстовцах, 18821912 гг. // Голос минувшего. 1918. № 4-6. С. 283-310.

228. Кизеветгер A.A. На рубеже двух столетий: (Воспоминания, 1881-1914). Прага, 1929.

229. Клеменц ДА. Из прошлого. Воспоминания. А., 1925.

230. Ковалевский М. Иван Иванович Иванюков: (Опыт характеристики) // Вестник Европы. 1912. № 5. С. 320-323.

231. Ковалик С.Ф. Старик. Движение 70-х гг. по Большому процессу // Былое. 1906. № И. С. 30-72.

232. Ковалик С.Ф. Революционное движение семидесятых годов и процесс 193-х. М., 1928.

233. Кон Ф. Н.В. Чайковский // Каторга и ссылка. № 5 (26). М., 1926. С. 211-213.

234. Корнилов A.A. Воспоминания / / Минувшее: Исторический альманах. Париж, 1991. Вып. И. С. 9-118.

235. Корнилов A.A. Воспоминания о юности Федора Федоровича Ольденбурга / / Русская мысль. 1916. Кн. VIII.

236. Корнилов A.A. О знакомстве с Л.Н. Толстым // Русская литература. 1960. № 4. С. 160-162.

237. Корнилов A.A. Семь месяцев среди голодающих крестьян: Отчет о помощи голодавшим некоторых местностей Моршанского и Кирсановского уездов Тамбовской губернии в 1891-92 гг. М., 1893.

238. Короленко В.Г. История моего современника. Ч. 3. В Перми. I. Александр Капитонович Маликов. // Собр. соч.: В 10 т. М.: Худож. лит., 1955. Т. 7. С. 174-185.

239. Короленко В.Г. Рецензия. // Русское богатство. 1897. № 10. С. 90-95. Рец. на кн.: Осадчий Т. Образованные земледельцы в Южной Руси. Киев, 1987.

240. Короленко В.Г. Рецензия. // Русское богатство. 1908. № 12. С. 166169. Рец. на кн.: Василевский Г. Интеллигентная колония Криница. Спб., 1908.

241. Кривенко С.Н. Культурные скиты. Культурные одиночки в деревне // Русское богатство. 1893. № 2. С. 100-126; № 3. С. 92-126; № 5. С. 107-126; № 6. С. 154-184.

242. Кривенко С.Н. На распутье: (Культурные скиты и культурные одиночки). 2-е изд. М.: Изд. С. Дороватовского, А. Чарушникова; Типо-литогр. В. Рихтер, 1901. 338 с. То же. Спб., 1895.

243. Памяти Сергея Николаевича Кривенко // Русское богатство. 1906. № 7;

244. Кривенко С.Н. Собр. соч.: В и утр. обозрения, хроника и др. статьи из «Отечественных записок», (1873-1884): В 2 т. Спб., 1911.

245. Кривенко С.Н. Физический труд как необходимый элемент образования. Спб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1879. 301 с.

246. Кривош В. Толстовец: Драма в 5ти действиях и бти картинах. Спб.: Тип. т-ва «Свет», 1906. 138 с.

247. Криль A.A. Письма к Н. Огареву / Публ. Е.Л. Рудницкой и Я.З. Черняка //Литературное наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1955. Т. 62. С. 274-280.

248. Криничане. Четверть века «Криницы». Киев: Изд. кооп. журн. «Наше дело», 1913. 493, 25. е.: ил. Рец.: Пешехонов A.B. Попытка обойти историю / / Голос минувшего. 1914. № 1.

249. Кропоткин П.А. Записки революционера. М.: Московский рабочий, 1988. 544 с.

250. Лавров. Годы эмиграции: Архивные материалы: В 2 т. / Отобр., снабдил примеч. и очерком Б. Сапир. Dordrecht, Boston, 1974.

251. Лев Толстой и голод: Сб. / Под ред. И. Ветринского. Нижний Новгород: Изд-во «Нижегор. ежегодник», 1912. 220 с.

252. Лившиц С. Н.В. Чайковский: (По поводу его смерти) / / Каторга и ссылка. № 5 (26). М., 1926. С. 223-232.

253. Лишина А. Революционный эмигрант о Толстом и толстовщине. Письма Л.И. Мечникова // Прометей. 1967. Т. 2. С. 151-161.

254. Лобачевский Д.В. Практика христианских отношений в детских школах // Воскресная беседа. 1896. № 25-26. С. 280-284.

255. Лодыгин А.Н. Националисты и другие партии. Спб.: Всерос. национальный клуб, 1912. 60 с. (Отеч. б-ка. № 45).

256. Лодыгин А.Н. Открытое письмо господам членам Всерос. национального клуба. Спб,, 1910. 24 с.

257. Лорберг Л. «Не по торному пути» Александра Мертваго // Исторический Вестник. 1895. № LX. (4-6). С. 303. Рец. на кн.: Мертваго А.П. Не по торному пути. Спб., 1895.

258. Лукашевич А.О. В народ!: (Из воспоминаний семидесятника) // Былое. 1907. № 3 (15). С. 1-44.

259. Аюбич Е.Н. Из жизни: Рассказы и наброски. Одесса: Изд. Г.Н. Каранта, 1902.

260. Лютецкий А.А. К вопросу о реформе средней школы. Самобытное воспитание. М.: Тип. Г. Лисснера и А. Гешеля, 1900. 95 с.

261. Лютецкий А.А. О школах Н.Н. Неплюева // Неделя. 1899. № 47 (21 ноября). С. 1560-1563.

262. Лютецкий А.А. Открытое письмо к учащейся молодежи. М.: Тип. Г. Аисснера и А. Гешеля, 1899. 16 с.

263. Лютецкий A.A. Школы H.H. Неплюева как пример самобытного воспитания. М.: Тип. Борисенко и Бреслин, 1900. 23 с. (Отт. из журн. «Знамя»).

264. Мазурин Б.В. Рассказ и раздумья об истории одной толстовской коммуны «Жизнь и труд» // Новый мир. 1988. № 9. С. 180-226.

265. Маклаков В.А. Из воспоминаний. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954. 411 с.

266. Мачтет Г.А. Община Фрея // Мачтет Г.А. Полн. собр. соч. : В т. / Под ред. Д.П. Сильчевского. Т. 1. С. 183-214.

267. Мелкие заметки: новые книги, от редакции и пр. // Мысль. 1881. № 1. Рец. на кн.: Неплюев H.H. Историческое призвание русского помещика. М., 1880.

268. Меньшиков М.О. В чем братство? // Неделя. 1900. № 1 (1 января). С. 26-30; № 2 (9 января). С. 61-68; №> 3 (16 января). С. 107-110.

269. Мертваго А.П. Сельскохозяйственные воспоминания, (1879-1893 гг.): Не по торному пути. 2-е. изд., доп. Спб.: Хозяин, 1897. 292 с. То же. 1900.

270. Метелицына П.Н. Год в батрачках: Рассказ / Под ред. М.Е. Салтыкова-Щедрина. // Отечественные записки. 1880. № 9. Отд. 1. С. 71-112.

271. Митараки П.Г. Доброй памяти H.H. Неплюева. Одесса: Тип. о-ва «Русская речь», 1911. 20 с.

272. Михайлов А. В «толстовской» колонии: По личным воспоминаниям // Вестник Европы. 1908. № 9. С. 101-139; № 10. С. 447-489.

273. Мордовцев ДА. Знамение времени: Роман в 2-х ч. М.: Худож. лит., 1957. 411 с.

274. Мясоедова М.П. Трудовые христианские братства H.H. Неплюева: (Письмо к редактору) // Русский труд. 1898. № 3 (17 января). С. 11-12; № 4 (24 января). С. 7-9.

275. H.H. Неплюев «подвижник земли русской»: Некролог. Киев: Изд-во Крестовоздвиженского трудового братства, 1912. 40, 8. с.

276. H.H. Неплюев подвижник земли русской. Член Братства. Сергиев Посад, 1908. 39 с. (Ott. из журн. «Христианин» 1908. № 4).

277. H.H. Неплюев (1851-1908) подвижник земли русской: (Венок на могилу). Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1908. 199 с. (Ott. из журн. «Христианин». 1908. № 4).

278. Народовольцы 80-х и 90-х гг.: Сб. ст. и материалов, составленный участниками народовольческого движения / Под ред. A.B. Якимовой-Диковской, М.Ф. Фроленко и др. М.: Всерос. о-во политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1929. 222 с.

279. Народовольцы после 1 марта 1881 г.: Сб. ст. и материалов, составленный участниками народовольческого движения / Под ред. A.B. Якимовой-Диковской, М.Ф. Фроленко и др. М.: Всерос. о-во политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1928. 191 с.

280. Неплюев H.H. Полн. собр. соч.: В 5 т. Спб., 1901-1908.

281. Неплюев H.H. Материалы для проекта устава Всероссийского Братства.; Неплюева О.Н. Идите, братья дорогие: [Стихотворение]. Киев: Типо-литогр. И.И. Чоколова, 1907. 64 с.

282. Неплюев H.H. «Вставай, страна моя родная!»: Доклад на Киевском Всероссийском съезде Союза русских людей. Киев: Типо-литогр. И.И. Чоколова, 1906. 20 е.; То же. 1906.

283. Неплюев H.H. «Что есть истина?» Лейпциг: Тип. Бэра и Германна, 1893. 521 с.

284. Неплюев H.H. 19 февраля и крестьянская община: Очерк. Спб.: Тип. и литогр. В.А. Тиханова, 1905. 44 с.

285. Неплюев H.H. Благовест Библейский. Лейпциг: Тип. Бэра и Германна, 1893. 108 с.

286. Неплюев H.H. Братские союзы в учебных заведениях высших, средних и низших. Могут ли дольше обходиться без них церковь и христианское государство и как их осуществить? Лейпциг: Тип. Бэра и Германна, 1893. 71 с.

287. Неплюев H.H. В защиту Братства // Неделя. 1899. № 51 (19 декабря). С. 1717-1721.

288. Неплюев H.H. Вера и жизнь: Публичная лекция для верующих. Спб.: Типо-литогр. В.А. Тиханова, 1905. 50 с.

289. Неплюев H.H. Воздвиженская школа колыбель Трудового братства, 1885-1895. Спб.: Паровая скоропечатня Я.И. Либермана, 1895. (8), IV, 181, 10 с. Рец.: Бирюкович В. Из воспитательных опытов // Русская школа. 1895. №10. С. 110-118.

290. Неплюев H.H. Воззвание к друзьям свободы и порядка. Спб.: Синод, тип., 1907. 16 с.

291. Неплюев H.H. Война или мир? Боевой или мирный прогресс?: Публичная лекция для неверующих. Спб.: Типо-литогр. В.А. Тиханова, 1904. 32 с.

292. Неплюев H.H. Всероссийское Братство: В киевскую комиссию, вырабатывающую устав его: Прошение. Спб.: Синод, тип., 1907. 15 с.

293. Неплюев H.H. Голос верующего мирянина по поводу предстоящего Собора. Киев: Тип. И.И. Горбунова, 1906. 71 с. (Отт. из журн. «Тр. Киевской Духовной Академии». 1907. № 6, 7).

294. Неплюев H.H. Доклад Глуховскому комитету высочайше учрежденного Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности повопросу о крестьянской общине. Спб.: Типо-литогр. В.А. Тиханова, 1903. 39 с.

295. Неплюев H.H. Доклад на Киевском совещании по вопросу объединения добрых сил на дело мирного созидания 11 октября 1906 года. Киев: Типо-литогр. И.И. Чоколова, 1906. 20 с.

296. Неплюев H.H. Жизненное значение трудовых братств, церковное, государственное и общественное: (Беседа для друзей и врагов). Спб.: Типо-литогр. В.А. Тиханова, 1905. 26 с.

297. Неплюев H.H. Звуки души: Посвящается Крестовоздвиженскому первому Трудовому Братству. Берлин: Тип. П. Станкевича, 1896. 32 с.

298. Неплюев H.H. Историческое призвание русского помещика. М.: Тип. И. Барнет, 1880. 19 с. Рец.: Станюкович K.M. Очерки общественной жизни // Порядок. 1881. 5(17) апреля. № 94. С. 1-2.

299. Неплюев H.H. Ко всем верующим: (Обращение). Спб.: Синод, тип., 1907. 8 с. (Ott. из журн. «Церковный голос». 1907).

300. Неплюев H.H. Конгресс единого человечества. Спб.: Паровая скоропечатня М.М. Гутзац, 1900. 24 с.

301. Неплюев H.H. Краткие сведения о Воздвиженской школе. Чернигов, 1903.

302. Неплюев H.H. Краткие сведения о Православном Кресто-Воздвиженском Трудовом Братстве. Чернигов: Изд. Трудового Братства, 1905. 80 с.

303. Неплюев H.H. Мысли и советы искреннего друга, 4 августа 1881 г. 4 августа 1882 г. Спб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1882. 55 с.

304. Неплюев H.H. Открытое письмо к учащейся молодежи. Спб.: Синод, тип., 1906. (Ott. из журн. «Церковный голос». 1906). 43 с.

305. Неплюев H.H. Партия мирного прогресса. 2-е изд. Глухов: Тип. А.К. Нестерова, 1906. 42 с.

306. Неплюев H.H. Партия мирного прогресса. Ее идеальные основы и жизненная программа. Киев: Типо-литогр. И.И. Чоколова, 1905. 33 с.

307. Неплюев H.H. Письмо к духовенству. Киев: Типо-литогр. И.И. Чоколова, 1905. 20 с.

308. Неплюев H.H. Письмо к сельскому населению. Киев: Типо-литогр. И.И. Чоколова, 1905. 12 с.

309. Неплюев H.H. По поводу докладов «Война или мир» и «Вера и жизнь». Спб.: Типо-литогр. В.А. Тиханова, 1905. 8 с.

310. Неплюев H.H. По поводу ложных слухов. Спб.: Типо-литогр. В.А. Тиханова, 1906. 11 с.

311. Неплюев H.H. Проект Устава Воздвиженского сельскохозяйственного трудового Христова Братства: Объяснительная записка. Спб.: Тип. А. Брюкнера, 1885. 18 е.

312. Неплюев H.H. Псалтирь. Лейпциг: Тип. Бэра и Германна, 1893. 14 с.

313. Неплюев H.H. Путь к лучшему будущему. Спб.: Типо-литогр. В.А. Тиханова, 1901. 44 с.

314. Неплюев H.H. Слова, исшедшие из уст Божиих. Мысли рядового христианина о жизненном значении их. В 3 вып. Лейпциг: Тип. Бэра и Германна, 1893. 32 с.

315. Неплюев H.H. Совесть. Стимул, забытый проф. Иванюковым при перечислении стимулов, обусловливающих человеческие деяния. Страница из жизни помещика. М.: Тип. А.И. Мамонтова, 1881. 19 с. Рец.: N.N. Народ и интеллигенция // Мысль. 1880. № 4.

316. Неплюев H.H. Таинственные явления земной жизни духа моего. Берлин: Тип. П. Станкевича, 1896. 23 с.

317. Неплюев H.H. Трудовые братства: Могут ли долее обходиться без них церковь и христианское государство и как их осуществить? Лейпциг: Тип. Бэра и Германна, 1893. 24 с.

318. Неплюев H.H. Хлеб насущный. М.: Тип. Карцева, 1883. 2., 160, [3] е.; 2 л. табл.

319. Неплюев H.H. Христианская гармония духа: Психологический этюд. Посвящается Православному Крестовоздвиженскому Первому трудовому братству. Берлин: Тип. П. Станкевича, 1896. 126 с.

320. Неплюев H.H. Христианское мировоззрение. Берлин: Изд. автора, 1894. 80 с.

321. Неплюев H.H. Что есть истина? Лейпциг, 1893. 521 с.

322. Николай Васильевич Чайковский, 20 декабря 1850-30 апреля 1926 гг. // Каторга и ссылка. № 5 (26). М., 1926. С. 211-232.

323. Никонов С.А. Жизнь студенчества и революционная работа конца восьмидесятых годов // Александр Ильич Ульянов и дело 1 марта 1887 г. М.; Л., 1927.

324. Новоселов М.А. Письма к друзьям. М., 1994. LIV., 354 е.: 6 ил.

325. Новоселов М.А. Письма М.А. Новоселова к Л.Н. Толстому // Минувшее. (Исторический альманах). Вып. 15. М.; Спб., 1994. С. 371-423.

326. Оболенский Л.Е. Личное совершенствование и изменение общественных форм // Русская мысль. 1893. № 7.

327. Огарев Н.П. О пропагандистских земледельческих коммунах. / / Литературное наследство. М., 1953. Т. 61: Герцен и Огарев. Ч. 1. С. 572.

328. Ольденбург С.Ф. Толстой учитель жизни: Из воспоминаний 1880-х гг. // Толстой: Памятники творчества и жизни. Пг., 1920. Вып. 2. С. 113-130.

329. Орлов В.Ф. Письмо к Л.Н. Никифорову // Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни. 1914. № 1. С. 83-84.

330. Осадчий Т. Образованные земледельцы в Южной Руси: (Общественно-экономический этюд). По личному опыту 1894-1896 гг. Киев, 1897. 60 с. Рец.: Касимов С. Рецензия. // Образование. 1898. № 1. С. 86-88.

331. От народничества к марксизму: Воспоминания участников революционного движения в Петербурге, (1883-1894 гг.). Л., 1987. (Б-ка рев. мемуаров «Из искры возгорится пламя»).

332. Памяти Ивана Ивановича Иванюкова: Спб., 1912. LXIII с. (Отг. из «Известий Санкт-петербургского ин-та императора Петра Великого». 1912. Т. XVII).

333. Памяти Льва Павловича Никифорова: Материалы для биографии. М.: Моск. изд-во «Земля и воля», 1917. 29 с.

334. Памяти русского студенчества: Сб. воспоминаний. Париж. 1934. 225 с.

335. Панкратов A.C. Ищущие бога: Очерки современных религиозных исканий и настроений: В 2 кн. М.: Левенсон, 1911.

336. Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. М., 1958. 848 с.

337. Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге / Сост. Б.Ф. Егоров. Д.: Лениздат, 1984. 392 е.: ил. (Б-ка рев. мемуаров «Из искры возгорится пламя»).

338. Переписка и личные свидания Вильяма Фрея с Л.Н. Толстым. Б.м.: Б.и., 1886. 71,100 с.

339. Письма Толстого и к Толстому: Юбилейный Сб. М.-Л.: Госиздат, 1928. 331 с. (Тр. Публичной Б-ки СССР им В.И. Ленина).

340. Плеханов Г.В. Гл. И. Успенский // Г.И. Успенский в русской критике. М.; Л., 1961. С. 353-420.

341. Плеханов Г.В. Революционное движение 70-х гг.: Конспект // Каторга и ссылка. 1923. Кн. 7. Пг., 1923. С. 37-39.

342. Побединский Н. Неплюевские братства и школы. Их основные тенденции, характер и значение // Вера и церковь. 1901. № 6. С. 117-141.

343. Поливанова Е. Из прошлого. (Семидесятники) / / Исторический вестник. 1913. № 5. С. 545-556.

344. Попов Е.И. Двадцать лет вблизи Льва Николаевича Толстого: (Из воспоминаний) // Л.Н. Толстой и его близкие / Сост., подг. текста и примеч. Т.Н. Волковой. М.: Современник, 1986. С. 177-212.

345. Попов Е.И. Открытое письмо к обществу по поводу правительственных гонений на людей, отказывающихся от участия в гос. насилиях. Carouge-Geneve: М.К. Элпидин, 1896. 47 с.

346. Попов Е.И. Хлебный огород, или японско-китайское ручное земледелие: руководство к выращиванию хлебных растений без помощи скота. М.: Посредник, 1898. 135 с.

347. Попов И. А.О. Бонч-Осмоловский // Каторга и ссылка. 1931. № 4 (77). С. 204-215.

348. Проханов И.С. В котле России, 1869-1933: Автобиография с изложением основных фактов движения Евангельских христиан в России: Пер. с англ. М.: Протестант, 1993. 253 е.; То же. Chicago, 1992.

349. Процесс 193-х: Судебное дело революционеров-народников, разбиравшееся в Петербурге в особом присутствии Сената с 18 октября 1877 по 23 января 1878 г. / Предисл. В. Каллаша. М.: Изд-во Саблина, 1906. VI, 181 с.

350. Пругавин A.C. Неприемлющие мира. Очерки религиозных исканий. Анархические течения в русском сектантстве. М.: Задруга, 1918. 182 с.

351. Пругавин A.C. О Льве Толстом и о толстовцах: Очерки, воспоминания, материалы. М., 1911. 323 с.

352. Пругавин A.C. Раскол вверху: Очерки религиозных исканий в привилегированной среде. Спб.: Т-во «Общественная польза», 1909. 267 с.

353. Пругавин A.C. Раскол внизу и раскол вверху. Очерки современного сектантства: В 2 вып. М.: Посредник, 1906.

354. Пругавин A.C. Сютаевцы. Спб.: В.И. Яковенко, 1910. 116 с. (Религиозные искания в народе).

355. P.C. Рецензия. // Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни. 1914. № 3. Рец. на кн. Абрамов И. В культурном скиту. Спб., 1914.

356. Разговор через «решетку»: Переписка М.А. Осоргина и A.C. Буткевича / Публ. А. Серкова // Звенья: Исторический альманах. М.; Спб.: Феникс: Athenium, 1992. Вып. 2. С. 489-538.

357. Рахмано.в В.В. Князь Георгий Александрович Дадиани: (По личным воспоминаниям) // «К Правде»: Литературно-публицистический сб. М., 1904. С. 34-48.

358. Рахмано.в В.В. Князь Георгий Александрович Дадиани: По личным воспоминаниям. М., 1905. 19 е., портр. (Для интеллигентных читателей. Вып. 129).

359. Рахманов В.В. Крестьянин-коммунист: (Воспоминания о Василии Кирилловиче Сютаеве) // Минувшие годы. 1908. № 8. С. 250-260.

360. Рахманов В.В. Л.Н. Толстой и «толстовство» в конце восьмидесятых и начале девяностых годов: (Из личных воспоминаний) / / Минувшие годы. 1908. № 9. С. 3-32.

361. Революционеры 1870-х гг.: Воспоминания участников народнического движения в Петербурге. А.: Лениздат, 1986. 437 с. (Б-ка рев. мемуаров «Из искры возгорится пламя»).

362. Революционное народничество 70-х гг. XIX в.: Сб. документов и материалов: В 2 т. М.; Л.: Наука, 1964-1965.

363. Революционный радикализм в России: Век Х1Хый. Документальная публикация /РАН. Ин-т Рос. истории; Под. ред. Рудницкой Е.А. М.: Археографии, центр, 1997. 576 с.

364. Репин И.Е. Далекое близкое / Под ред. и со вступ. ст. К. Чуковского. 4-е изд. М.: Искусство, 1953. 520 с.

365. Сажин М.П. Воспоминания 1860-1880-х гг. М.: Изд-во всесоюзн. о-ва политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1925. 143 с.

366. Селезнев Н. М. (Шавеевская община. // Смоленский вестник. 1891. № 81,85, 86, 92, 101.

367. Серова B.C. Великая душа. Памяти М.А. Быковой // Русские ведомости. 1907. 6 марта. № 52.

368. Серова B.C. Как рос мой сын. О В.А. Серове / Сост. и науч. ред. И.С. Зильберштейн. Статьи и комментарии И.С. Зильберштейна и В.А. Самкова. А.: Художник РСФСР, 1968. 294 е.: ил.

369. Серова B.C. Серовы, Александр Николаевич и Валентин Александрович. Воспоминания B.C. Серовой. С прил. избр. ст. А.Н. Серова. Спб.: Шиповник, 1914. 379 е.: ил.

370. Синегуб С. Воспоминания чайковца // Былое. 1906. № 8. С. 39-80; 1906. № 9. С. 90-128; № 10. С. 31-71.

371. Скворцов В.М. Обзор журналов: Поход против Неплюева и его братства (Журналы "Русское богатство", "Неделя", "Образование").

372. Подробности внутренней жизни братства. Взгляд Меньшикова и его критика. Журнал "Знамя" и его участие в журнальной полемике о Неплюевском братстве // Странник. 1900. № 4. С.

373. Скворцов В.М. Со скрижалей сердца: Из миссионерских дум, наблюдений и воспоминаний // Миссионерское обозрение. 1901. № 1. С. 85-99.

374. Скороходов В.И. Из воспоминаний о Л.Н. Толстом // Лев Толстой и голод. Н. Новгород, 1912. С. 185-190.

375. Скороходов В.И. Л.Н. Толстой среди голодающих: (Воспоминания) // Вегетарианское обозрение. 1911. № 2. С. 1-6.

376. Славянский Н. Письма об Америке и русских переселенцах. Спб., 1873. С. 232-298.

377. Соловьев Е.А. История одной интеллигентной колонии // Соловьев Е.А. В раздумье: Очерки и рассказы из жизни русской интеллигенции. Спб.: Общественная польза, 1893. С. 127-155.

378. Сопоцько М.А. Исповедь раскаявшегося толстовца. Исповедь раскаявшегося толстовца-интеллигента. Спб.: Тип. В.В. Комарова, 1899. (Отг. из журн. «Миссионерское обозрение». 1899. № 3,4).

379. Сопоцько М.А. Открытое письмо болящему графу Л.Н. Толстому от бывшего его поклонника. Спб.: Тип. В.В. Комарова, 1899. 7 е.; То же. // Духовная трагедия Льва Толстого. М., 1995. С. 224-230.

380. Степняк-Кравчинский С.М. В лондонской эмиграции: Публицистика, переписка. М.: Наука, 1968. 447 с.

381. Степняк-Кравчинский С.М. Сочинения: В 2 т. М.: Худож. лит., 1987.

382. Сухотина-Толстая ТА. Воспоминания. М., 1981.

383. Сухотина-Толстая ТА. Друзья и гости Ясной Поляны. М.: Колос, 1923. 196 с.

384. Тан В.Г. Собр. соч. Спб.: Типо-литогр. АО «Самообразование»; Книгоизд. т-во «Просвещение», 1906. Т. 7. С. 226-239.

385. Тенеромо И.Б. Воспоминания о Л.Н. Толстом и его письма. Спб.: Ред. журн. «Образование», 1906. 193 с.

386. Тенеромо И.Б. Жизнь и речи Л.Н. Толстого. В «Ясной поляне». Спб.: Тип. «Печатный труд», 1908. 152 с.

387. Тихомиров Л. Заговорщики и полиция. М.; Л., 1928.

388. Тихомиров A.A. Воспоминания Льва Тихомирова / Вступ. ст. В.Н. Фигнер. М.; Л.: Госиздат, 1927. XL, 516 с.

389. Тихомиров A.A. Начала и концы. «Либералы» и террористы. М., 1890.

390. Толстая С.А. Письма к Л.Н. Толстому, 1862-1910. М.; A.: Academia, 1936. 862 с.

391. Толстой Л.Н. Письма Л.Н. Толстого к М.В. Алехину / / Толстовский ежегодник: Известия о-ва Толстовского музея. 1911. № 1. С. 2-19.

392. Толстой Л.Н. Письмо В.К. Гейнсу (В. Фрею) // Литературное наследство. Т. 69. Кн. 1. С. 533-536.

393. Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Тт. 62-67.

394. Толстой в воспоминаниях современников: В 2 т. / Подг. текста и коммент. H.H. Гусева и B.C. Мишина. М.: Гослитиздат, 1955. (Серия лит. мемуаров).

395. Л.Н. Толстой и его близкие / Сост., подг. текста и примеч. Т.Н. Волковой. М.: Современник, 1986. 375 с.

396. Толстой С.М. Дети Толстого. Тула: Приокское кн. изд-во, 1994. 271 с.

397. Успенский Г.И. Поли. собр. соч.: В 14 т. М.: Изд-во АН СССР, 19491957. Тт. 8,9,14.

398. Г.И. Успенский в русской критике. М.;Л.: Изд-во худож. лит., 1961. 524 с.

399. Устав земледельческой артели «Криница». Спб.: Тип. И.В. Леонтьева, 1912. 28 с.

400. Утопический социализм в России: Хрестоматия / А.И. Володин, Б.М. Шахматов; Общ. ред. А.И. Володина. М.: Политиздат, 1985. 590 с.

401. Фаресов А.И. Воспоминания об А.И. Энгельгардте // Вестник Европы. 1893. № 7, 8.

402. Фаресов А.И. Интеллигенция в деревне // Исторический вестник. 1895. №9. С. 737-761.

403. Фаресов А.И. Один из «семидесятников» // Вестник Европы. 1904. № 9. С. 225-260; Рец.: А.Б. // Мир Божий. 1905. № 5. С. 101-102.

404. Фигнер В.Н. Запечатленный труд: Воспоминания: В 2 т. М.: Мысль, 1964.

405. Фрей (Вильям) // Энциклопедический словарь / Изд. Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона. Спб., 1902. Т. XXXVI А. С. 713.

406. Фрей В. Дополнение к первому письму Л.Н. Толстому. Третье письмо к Л.Н. Толстому. Письма к русским друзьям // Русские пропилеи. М., 1915. Т. 1.С. 279-364.

407. Фрей В. Письма В. Фрея к Л.Н. Толстому. Geneve: М. Elpidine, 1887. 92 с.

408. Фроленко М.Ф. Записки семидесятника. М.: Изд-во Всесоюзн. о-ва политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1927. 339 с.

409. Фроленко М.Ф. Чайковский. Его богочеловечество // Каторга и ссылка. № 5 (26). М., 1926. С. 217-223.

410. Фурсей А.И. Имеют ли право говорить о «неплюевщине» и «неплюевцах»? Спб.: Типо-литогр. В.А. Тиханова, 1902. 8 с.

411. Халтурин И.П. Семейные воспоминания о Степане Халтурине // Былое. 1921. № 16. С. 49-55.

412. Хартулари К.Ф. Итоги прошлого, 1866-1891 гг. Спб.: Тип. Мин-ва внутр. дел, 1891. 579 с.

413. Хилков Д.А. Как попы поработили народ учением Христа. Одесса: Одесская федерация анархистов «Набат». 1919. 16 е.; То же. Пг.: Союз пропаганды анархических идей, 1918. 24 е.; То же. Geneve; Onex près, 1901. 24 с. (Народные листки. № 9).

414. Хилков Д.А., О свободе и о том, как она добывается. Б.м., 1905. 47 с. (Партия социалистов-революционеров).

415. Хилков Д.А. О штунде. Geneve: Укр. тип, 1901. 12 с. (Народные листки. 1901. № 2).

416. Хилков Д.А. Об уличных беспорядках: (Мысли военного). Б.м.: Тип. партии Социалистов-революционеров, 1905. 24 с. (Партия социалистов-революционеров); То же. Geneve: Onex près, 1901. 16 с. (Народные листки)

417. Хилков Д.А. Письма князя Дмитрия Александровича Хилкова: В 2 вып. Сергиев Посад, 1915-1916.

418. Хилков Д.А. Революция и сектанты. Б.м.: Тип. Партии социалистов-революционеров, 1905. 40 с.

419. Хилков Д.А. Сектанты и революция, Женева, 1905.

420. Хилков Д.А. Террор и массовая борьба. Б.м., 1904. 48 е.; То же. Париж.: Тип. партии социалистов-революционеров, 1904. 47 с (Отд. отт. из «Вестника русской революции». 1904. № 4)

421. Хирьяков A.M. Памяти С.Н. Кривенко // Страна. 1906. № 93. 8 июня.

422. Хроника социалистического движения в России, 1878 1887 гг.: Официальный отчет. М.: Изд. В.М. Саблина, 1907. 364 с.

423. Чайковский Н.В. Через полстолетия // Голос минувшего на чужой стороне: Журнал истории и истории литературы. 1926. № 3 (16). С. 179195.

424. Чарушин H.A. Николай Васильевич Чайковский // Каторга и ссылка. № 5 (26). М, 1926. С. 213-217.

425. Чарушин H.A. О далеком прошлом. Из воспоминаний о революционном движении 70-х гг. XIX в. 2-е изд., испр. и доп. М.: Мысль, 1973. 408 е.: 1 л. портр.

426. Чертков В.А. Отношение Л.Н. Толстого к земледельческим колониям: (По неизданным письмам) // Голос минувшего. 1913. № 10. С. 46-64.

427. Четвериков С.И. Новая попытка обновления человечества: («К лучшему будущему» H.H. Неплюева) // Миссионерское обозрение. 1900. № 2. С. 335-346; № 3. С. 487-493; № 4. С. 627-631; № 5. С. 775-779; № 6. С. 895-903.

428. Четвериков С.И. Новая попытка обновления человечества: (По поводу ст. H.H. Неплюева). Спб., 1901.

429. Четвериков С.И. Правда ли, что основанием христианского единения должна быть одна любовь, а не «вера, любовию споспешесгвуема». Чернигов: Тип. губерн. правления, 1900. 12 с. (Orr. «Черниговских епархиальных известий». 1900. № 5).

430. Шарапов С.Ф. По черноморскому побережью // Русский вестник. 1895. № 1. С. 197-217.

431. Шарапов С.Ф. По черноморскому побережью. Письма из поездки в составе Экспедиции министра земледелия и гос. имуществ осенью 1894 г. Спб.: Тип. т-ва «Общественная польза», 1896. 111 с.

432. Шаховской Д.И. Автобиография / С предисл. A.A. Кизеветтера. М.: Нар. право, 1917. 28 с.

433. Шаховской Д.И. Письма о Братстве / Публ. Ф.Ф. Перченка, А.Б. Рогинского, М.Ю. Сорокиной // Звенья: Исторический альманах. Вып. 2. М.; Спб.: Феникс; Athenium, 1992. С. 174-318.

434. Шаховской Д.И. Толстой и русское освободительное движение: (Несколько воспоминаний) // Минувшие годы. 1908. № 9. С. 313-320.

435. Шестидесятые годы: Материалы по истории литературы и общественному движению / Под ред. Н.К. Пиксанова и О.Г. Цехновицера. М.-Л., 1940. 490 с.

436. Шестидесятые годы в воспоминаниях М.А. Антонович, Г.З. Елисеева. М.; A.: Academia, 1933. 592 с.

437. Шишко Л.Э. Общественное движение в 60-х и первой половине 70-х гг. М., 1920.

438. Экземплярский В.И. Памяти Николая Николаевича Неплюева. Киев, 1908. 104 с. (Отг. из журн. «Тр. Киевской духовной академии». 1908. май).

439. Энгельгардт А.Н. Из деревни, 12 писем, 1872-1887. Спб.: Наука, 1999. (Литературные памятники).

440. Александр. Николаевич] Энгельгардт. (22 июля 1832 г. 21 января 1893 г.): (Некролог]. Спб.: Тип. В. Демакова, 1893. 14 с. (Отг. из Тр. Вольного экономического о-ва. 1893. № 5).

441. Энгельгардт Н.А. Буковский интеллигентный поселок: (Очерк из истории культурных колоний) // Новое слово. 1895. № 3 (декабрь). С. 1735; 1896. № 4 (январь). С. 11-30.

442. Z. Николай Николаевич Неплюев // Русский труд. 1898. № 13 (28 марта). С. 1, 7-9.

443. Frey W. On Religion. A Paper Read Before the Fellowship of the New Life. L., 1988. 22 p.

444. Frey W. The Testament of William Frey. L. 1889. 7 p.

445. A Russian Prince, Apostle and Convict // The Daily Telegraph. 1892. March 17. № 46.

446. Tynecki J. Z rosyjskich kontaktow Tadeusza Micinskiego. Micinski a Chrzesccijanskie Bractwo Pracy w Wozdwizensku: Materialy // Prace Polonistyczne. Ser. XXXV (1979). Lodz, 1979. C. 197-220.неопубликованные

447. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

448. Ф. 112 «Особое присутствие Правительствующего Сената». Оп.

449. Д. 251, 274, 293, Оп. 2. Д. 351, 412,1032,1466,1470, 2293, 2294, 2334, 2561, 2565, 2334.

450. Ф. 124 «Министерство юстиции». Оп. 1894 г. Д. 1, 9, 125, 126, 127,128; Оп. 1895 г. Д. 206, 207, 208, 209; Оп. 1896 г. Д. 264, 265, 266, 267;1. Оп. 1897 г. Д. 257,259.

451. Ф. 1721 «Теплов A.A.». Оп. 1. Д. 69, 99.

452. Ф. 5805 «Чайковский Н.В.». Оп. 2. Д. 1,71,146,147,151.

453. Ф. 6225 «Дебогорий-Мокриевич В.К.». Оп. 1. Д. 2, 14, 29, 38 53, 55,64.

454. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ

455. Ф. 468 «Кабинет е.и.в.». Оп. 42 (1895 г.). 2 делопр-во. Д. 1897.

456. Ф. 796 «Канцелярия Синода». Оп. 175. 2 стол, 3 отделение. Д. 1848; Он. 177. Д. 2403; Оп. 183 (1902 г.). Д. 2522; Оп. 189 (1908 г.). 1 стол, 6 отделение. Д. 7977.

457. Ф. 797 «Канцелярия особого присутствия Синода». Оп. 59 (1889 г.). 2 отделение, 3 стол. Д. 329; Оп. 65 (1895 г.). 2 отделение, 3 стол. Д. 30, 63; Оп. 66. 2 отделение, 3 стол. Д. 196; Оп. 72. 2 отделение, 3 стол. Д 52.

458. Ф. 802 «Учебный комитет при Синоде». Оп. 16 (1908 г.). Д. 191. Ф. 1072 «Ухтомский Э.Э.». Оп. 2. 1903 г. Д. 79. Ф. 1405 «Министерство юстиции». Оп. 89. Д. 11016. Ф. 1574 «Материалы К.П. Победоносцева». Оп. 2. Д. 132.

459. РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА

460. Ф. 319 «Мертваго А.П.». Оп. 1. Д. 1, 6.

461. Ф. 508. «Толстовское собрание». Оп. 1. Д. 193, 207, 209 (6), 210, 239,240, 246, 250,267,269, 302; Оп. 5. Д. 61.

462. Ф. 552 «Чертковы В.Г. и А.К.». Оп. 1. Д. 2198.

463. Ф. 572 «Энгельгардты А.Н., H.A., H.A.». Оп. 1. Д. 37, 49, 56, 60, 64,65, 66, 67,86,96,98,151,152,162,189.

464. Ф. 1235 «Абрамов И.С.». Оп. 1. Д. 1, 8, 13, 22, 77, 80, 87,164,196, 266; Оп. 2. Д. 1,13,14,43.

465. Ф. 1435 «Муратов М.В.». Оп. 1. Д. 20, 28; Оп. 2. Д. 1, 3. Ф. 637. «Языков Д.Д.» Оп. 1. Д. 59.

466. ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АРХИВ С.-ПЕТЕРБУРГА

467. Ф. 14 «Петербургский ун-т». Оп. 3. Д. 16654, 188855, 21205, 21483, 25836,32440,33542.

468. РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА (отдел рукописей)

469. Ф. 135 «Короленко В.Г.». К. 13. Л. 304, 309-311; К. 14. Л. 304; К. 29. Д. 25,26, 32, 33; К. 43. Д. 58.

470. Ф. 230. «Победоносцев К.П.». К. 4416. Д. 1, 2; К. 4417. Д. 1,4418. Ф. 249. «Розанов В.В.». М. 4209. Д. 2,3.

471. РОССИЙСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА (отдел рукописей)

472. Ф. 263 «Дризен Н.В.». Д. 221.

473. Ф. 352 «Книжник-Ветров И.С.». Д. 178,1539,1546,1547,1770,1960, 1846,1934,1993.

474. Ф. 539 «Одоевский В.Ф.». Оп. 2. Д. 733, 874.

475. Ф. 1029 «Максимов Е.Д.». Д. 6, 7,10, И, 13, 17, 47, 66, 105, 106, 108112.

476. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ МУЗЕЙ ИСТОРИИ РЕЛИГИИ (отдел рукописей)

477. Ф. 13 «Трегубов И.М.». Оп. 1. Д. 281; Оп. 2. Д. 216, 285-287, 442, 548, 553, 555, 556, 579, 588, 590.

478. Ф. 16 «Шохор-Троцкий К.С.». Оп. 1. Д. 6; Оп. 2. Д. 20, 31. Ф. 23 «Орлов В.Ф.». Оп. 1. Д. 1-7, 10, 13, 16-21, 23, 25-28, 30, 35, 3841,50, 56, 62, 64, 71; Оп. 2. Д. 1.

479. Ф. 25 «Хилковы Д.А. и Ц.В.». Оп. 1. Д. 1-5, 12, 13, 14, 15, 23-27, 3335, 48, 50; Оп. 2. Д. 1-5.

480. Ф. 27 «Прокопенко С.П.». Оп. 1. Д. 1-3, 5, 6, 8,10.

481. Ф. 28 «Леонтьев Б.Н.». Оп. 1. Д. 1-15, 17-24, 27-36, 38-47, 50, 51, 53, 55-65,73-77.

482. Ф. 242 «Перпер И.И.». Оп. 1. Д. 105.1.I. Литература

483. Авериндев С.С. Тареев М.М. // Философская энциклопедия: В 5 т. М.: Сов. энцикл., 1970. Т. 5. С. 182-183.

484. Авдеева М.А. Идеи Фурье в США // История социалистических учений: Сб. ст. М.: Наука, 1976. С. 269-283.

485. Айрапетов А.Г., Юдин А.И. Западноевропейский и русский утопический социализм нового времени. М.: Высшая школа, 1991. 206 с.

486. Айхенвальд Ю.А. Дон Кихот на русской почве: В 2 т. М.; Минск: Гендальф; ООО «МЕТ», 1996.

487. Александрова М.П. Крестный путь идеала // Свободная мысль: Теоретический и политический журнал. 1993. № 3 (февраль). С. 75-86.

488. Алексеева Г.В. Г.Д Topo и Р.У. Эмерсон в восприятии Л.Н. Толстого: (По материалам яснополянской библиотеки писателя) // Толстой и о Толстом: Материалы и исследования. М.: Наследие, 1998. Вып. 1. С. 175185.

489. Алферов С.Ю. Развитие педагогических идей утопического социализма и опыт их осуществления (конец XVIII первая половина XIX в.): Автореф. дис. д-ра пед. наук. М., 1985. 26 с.

490. Альтман И.А. Советская историография революционного народничества 80-х начала 90-х гг. XIX в. // Общественная мысль в России XIX в. Л.: Наука, 1986. Вып. 16. С. 202-214.

491. Альтман М.С. Русские революционные деятели XIX в. прототипы литературных героев // История СССР. 1968. № 6. С. 128-148.

492. Ю.Андерсон K.M. Общины в истории оуэнизма // Проблемы новой и новейшей истории / Под ред. З.В. Удальцовой. М., 1979.

493. Н.Андерсон K.M. Общины оуэнистов: Замыслы и воплощения // Коммунистический утопический эксперимент в истории общественной мысли и социальных движений. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. С. 38-50.

494. Аникин Г.В. Л. Толстой Г. Успенский - Л. Толстой. Идеал земледельческого труда как нравственная проблема / / Русская литература 1870-1890 гг. / Урал. гос. ун-т им. A.M. Горького. Свердловск, 1974. Сб. 7. С. 3-18.

495. З.Аникин Г.В. Л. Толстой и Г. Topo: Современной значение проблемы // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1978. № 3. С. 43-53.

496. Антонов B.C. К вопросу о социальном составе и численности революционеров 70-х гг. // Общественное движение в пореформенной России: Сб. ст. к 80-летию со дня рождения Б.П. Козьмина. М.: Наука, 1965. С. 336-344.

497. Антонов В.Ф. Народничество в России: Утопия или отвергнутые возможности // Вопросы истории. 1991. № 1. С. 5-19.

498. Антонов В.Ф. Революционное народничество: Пособие для учителей. М.: Просвещение, 1965. 266 с.

499. Арсеньев Н.С. Из русской культурной и творческой традиции / Предисл. Серафима Милорадовича. L.: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992. 302 с.

500. Асмус В. Толстовство // Философская энциклопедия: В 5 т. М.: Сов. энцикл., 1970. Т. 5. С. 243.

501. Асоян A.A. О масонском архетипе в генезисе «интеллигентского» самосознания // Архетип: Культурологический альманах, 1996. Шадринск: Изд-во Шадринского пед. ин-та, 1996. С. 69-70.

502. Базанов В.Г. Александр Ливанов и его трактат «Что делать?» // Русская литература. 1963. № 3. С. 109-138.

503. Базанов В.Г. Русские революционные демократы и народознание. Л.: Сов. писатель, 1974. 558 с.

504. Базилева З.П. К истории первых артелей разночинцев // Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в

505. России: Сб. ст. к 75-летию академика Н.М. Дружинина. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 204-212.

506. Балуев Б.П. Либеральное народничество на рубеже XIX XX вв. М.: Наука, 1995. 267 с.

507. Баранов A.C. Образ террориста в русской культуре конца XIX начала XX в.: (С. Нечаев, В. Засулич, И. Каляев, Б. Савинков) // Общественные науки и современность. 1998. № 2.

508. Баранов В. Предисловие // Василевский Г. Интеллигентная земледельческая община Криница: К истории искания общественных форм идеальной жизни. Спб., 1908. С. I-V.

509. Баранов Е. Толстовцы. М.: Дело, 1912. 96 с. (Историческая б-ка. № 26).

510. Баранов Е., Казманов Ф. Толстой жив. М.: Читатель, 1911. 96 с.

511. Баренбаум И.Е. Из истории русских прогрессивных издательств 60-70-х гг. XIX в.: Женская издательская артель М.В. Трубниковой и Н.В. Стасовой // Книга: Исследования и материалы. 1965. Сб. U.C. 223-241.

512. Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М.: Наука, 1982. 336 с.

513. Белкин А. Народники и революционные демократы // Вопросы литературы. 1960. № 2. С. 116-131. Рец.: Эльсберг Я. Упрощенные решения: (Ответ А. Белкину) // Вопросы литературы. 1960. № 2. С. 132142.

514. Бердяев H.A. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX в. и начала XX в. // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. С. 43-271.

515. Бессознательное: Многообразие видения. Новочеркасск: Сагуна, 1994. 224 с.

516. Блюм A.B. Изд-во «Посредник» и его читатели // История русского читателя: Сб. науч. тр. Л.: Ленинград, гос. ин-т культуры им. Крупской, 1979. Вып. 3. С. 62-75.

517. Богословская Л.П. «Что делать?» Чернышевского и женские артели 60-х гг. XIX в. // Революционная ситуация в России в 1859-1861 гг. Т. 6. М.: Наука, 1974. С. 124-134.

518. Богун H.A., Ткаченко В.В. Истина Николая Неплюева: (Из истории Воздвиженского Трудового братства) // Философская и социологическая мысль. Киев, 1991. № 10. С. 147-167.

519. Богучарский В. Активное народничество семидесятых годов. М.: Изд. М. и С. Сабашниковых, 1912. 384 с.

520. Богучарский В.Я. Из истории политической борьбы в 70-х и 80-х гг. XIX в.: Партия «Народной Воли», ее происхождение, судьбы и гибель. М.: Русская мысль, 1912. 483 с.

521. Бонч-Бруевич В.Д. Избранные атеистические произведения. М.: Мысль, 1973. 343 с.

522. Бороздин А.К. Очерки русского религиозного разномыслия. Спб., 1905. 223 с.

523. Бороздин А.К. Студенческое научно-литературное общество при Санкт-Петербургском университете. Спб., 1900.

524. Бродский А.И. Михаил Тареев. Спб.: Изд-во Спб-го ун-та, 1994. 80 с.

525. Буткевич Т.И. Толстовство: Происхождение секты // Обзор русских сект и их толков с изложением их происхождения, распространения и вероучения и с опровержением последнего. 2-е изд., испр. и доп. Пг.: Изд-во Тузова, 1915. С. 526-557.

526. Валк С.Н. Кривенко в нелегальной литературе // Из истории рабочего класса в революционном движении. М., 1958. С.

527. Вальская Б.А. Проект H.H. Миклухо-Маклая о создании на островах Тихого океана русской вольной колонии / / Австралия и Океания: (История и современность). М.: Наука, 1970. С. 35-52.

528. Валюженич A.B. Социалистическая мысль и движение в США: От утопических общин до образования Коммунистической партии. М.: Мысль, 1983. 303 с.

529. Вандалковская М.Г. История изучения русского революционного движения середины XIX в., 1890-1917 гг. М.: Наука, 1982. 208 с.

530. Вандалковская М.Г., Колесниченко Д.А. Дискуссия о внутренней периодизации разночинского этапа русского революционного движения // История СССР. 1966. № 4. С. 107-134.

531. Василевский Г. Интеллигентная земледельческая община Криница: К истории искания общественных форм идеальной жизни. Спб.: Посев, 1908. 133 е.; Рец: Рецензия. // Русское богатство. 1908. № 12. С. 166-169.

532. Вдовиченко Л.Н. Альтернативное движение в поисках альтернатив. М.: Мысль, 1988. 186 с.

533. Вернадский Г.В. Братство «Приютино» // Новый журнал. 1968. Кн. 93; 1969. Кн. 95-97.

534. Виленская Э.С. Производительные ассоциации в России в середине 60-х гг. XIX в.: (Из истории ишутинской организации) // Исторические записки. 1961. Т. 68. С. 51-80.

535. Виленская Э.С. Революционное подполье в России (60-е гг. XIX в.). М.: Наука, 1965. 387 с.

536. Виленская Э.С. Революционное подполье в России в середине 60-х гг. XIX в. и его идейные и организационные истоки: Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1963. 22 с.

537. Виленская Э.С., Итенберг Б. Действительно, не надо упрощать // Вопросы литературы. 1960. № 10. С. 96-107.

538. Водолазов Г.Г. От Чернышевского к Плеханову: (Об особенностях развития социалистической мысли в России). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1969. 208 с.

539. Волгин В.П. Очерки истории социалистических идей, первая половина XIX в. М.: Наука, 1976. 419 с.

540. Волгин В.П. Очерки по истории социализма. 4-е изд., доп. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1935. 407 с.

541. Волк С.С., Михайлова С.Б. Советская историография революционного народничества 70-х начала 80-х гг. XIX в. // Советская историография классовой борьбы и революционного движения в России. Л., 1967. Ч. 1.

542. Володин А.И. Гегель и русская социалистическая мысль XIX в. М.: Мысль, 1973. 304 с.

543. Володин А.И. Начало социалистической мысли в России. М.: Высшая школа, 1966. 187 с.

544. Володин А.И. О начале социалистической мысли в России // История социалистических учений, 1964. М.: Наука, 1964. С. 320-370.

545. Володин А.И. О понятии «утопический социализм» / / История общественной мысли. Современные проблемы. М.: Наука, 1972. С. 453474.

546. Володин А.И. Роберт Оуэн и русские социалисты 60-х гг. XIX в. // Науч. коммунизм. 1976. № 4. С. 117-124.

547. Вопросы методологии историко-литературных исследований. А.: Наука, 1981. 259 с.

548. Воронихин A.B. Один год из жизни Веры Фигнер (новое о саратовском поселении землевольцев 1878-1879 гг.) // Освободительное движение в России. Вып. 15. Саратов, 1992. С. 95-113.

549. Гаркави A.M. Главы о мастерских Веры Павловны и журнальная полемика о производственных ассоциациях / / Чернышевский Н.Г. Статьи, исследования и материалы. Саратов, 1975. Вып. 7.

550. Георгиева Н.Г. Советская историография студенческого движения в России на рубеже XIX-XX вв. // Вопросы истории. 1979. № 10. С. 124130.

551. Герасимов И.В. Модернизация России как процесс трансформации ментальности // Русская история: Проблемы менталитета: Тезисы докладов научной конф. (Москва, 4-6 октября 1994 г.). М.: ИРИ РАН, 1994. С. 10-14.

552. Гершензон М. Вильям Фрей // Русские пропилеи. М., 1915. Т. 1. С. 276279.

553. Гершензон М. История молодой России. М.: Тип. т-ва И.Д. Сытина, 1908. 315 с.

554. Гефтер М.Я. Предисловие // Твардовская В.А. Социалистическая мысль в России на рубеже 1870-1880-х гг. М., 1969. С. 3-8.

555. Гиляров Ф.А. 15 лет крамолы (4 апреля 1866 1 марта 1881 гг.). М., 1883. Т. 1. Ч. 1: Пропаганда (4 апреля 1866 - 24 января 1878 г.). 324, IV с.

556. Гинев В.Н. Народническое движение в Среднем Поволжье: 70-е годы XIX в. М.; Л.: Наука, 1966. 154 с.

557. Гинев В.Н. Народовольческий террор в историографических оценках и мнениях / / Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX XX в. Спб.: Алетейя, 1999. С. 26-43.

558. Гнатовская Д.Ю., Зезина М.Р. Бытовые коммуны рабочей и студенческой молодежи во второй половине 20-х начале 30-х гг. // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1998. № 1. С. 42-58.

559. Голицын H.H. История социально-революционного движения в России (1861-1880). Спб., 1887.

560. Гомон М.Л. Л.Н. Толстой и харьковчане. Харьков: Основа, 1993. 185 с.

561. Гордеева И. А. «Будущая Россия честных людей»: Из истории несостоявшегося // Журнал ФИПП. 1999. № 1. С. 2-9.

562. Гордеева И.А. Интеллигентная деревня // Азбука агробизнеса. 2000. июль. С. 27-28.

563. Гордеева И.А. «Историческое призвание русского помещика»: Попытка постановки вопроса в пореформенной России / / Россия в новое время:

564. Историческая традиция и проблемы самоидентификации: Материалы межвуз. науч. конф., 25-27 апреля 1996 г. М.: РГГУ, 1996. С. 108-109.

565. Гудзий Н.К. Лев Толстой и Topo // Русско-европейские литературные связи: Сб. ст. к 70-летию со дня рождения академика М.П. Алексеева. М.; А: Наука, 1966. С. 63-68.

566. Гулыга A.B. Эстетика истории. М.: Наука, 1974. 128 с.

567. Данилова A.B. Сельская община в средневековой Руси. М.: Наука, 1994. 318 с.

568. Дмитриев Г.М. Движение революционных народников в центральночерноземных губерниях России в первой половине 70-х гг. XIX в.: Автореф. дис. канд. ист. наук. Воронеж, 1971. 24 с.

569. Дорофеев Д. Феномен странничества в западноевропейской и русской культурах // Мысль: Ежегодник Петербургской ассоциации философов. 1997. № 1. Спб. 1997. С. 208-227.

570. Дорофеев Ф.А. Эволюция православных братств Руси/России: Опыт конкретно-исторического исследования: Автореф. дис. канд. ист. наук. Нижний Новгород, 1998. 18 с.

571. Дружинин Н.М. А. Гакстаузен и русские революционные демократы // История СССР. 1967. № 3. С. 69-81.

572. Дрыжакова Е. Герцен на Западе: В лабиринте надежд, славы и отречений. Спб.: Академический проект, 1999. 300 с. (Современная западная русистика; Т. 21).

573. Дунаевский В.А., Кучеренко Г.С. Западноевропейский утопический социализм в работах советских историков. М.: Наука, 1981. 321 с.

574. Дунаевский В.А., Поршнев Б.Ф. Изучение западноевропейского утопического социализма в советской историографии, (1917-1963) // История социалистических учений, 1964. М.: Наука, 1964. С. 3-91.

575. Дунин А. Граф Л.Н. Толстой и толстовцы в Самарской губернии // Русская мысль. 1912. № И. С. 156-166.

576. Евдоким, еп. Мещерский В.И. На ниве Божией: В 2 т. Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1909-1910.

577. Евдоким, еп. Мещерский В.И. По церковно-общественным вопросам: В 3 т. Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1913-1915.

578. Евлахов A.M. Конституциональные особенности психики Л.Н. Толстого / Пред. A.B. Луначарского. М.: Сварог, 1995. 1930. 112 с.

579. Егоров Б.Ф. Об особенностях русских социальных утопий 1840-х гг. // Проблемы изучения культурного наследия. М.: Наука, 1985. С. 256-261.

580. Егоров Б.Ф. Петрашевцы. Л.: Наука, 1988. 236 с.

581. Егоров Б.Ф. Петрашевцы — идеологи утопического социализма в России // Общественная мысль в России XIX в. Л.: Наука, 1986. Вып. 16. С. 7891.

582. Егоров Б.Ф. Русские кружки. Русские утопии // Из истории русской культуры. М.: Языки русской культуры, 1996. Т. 5: XIX в. С. 225-276, 504517.

583. Ерман Л.К. Состав интеллигенции в России в конце XIX — начале XX вв. // История СССР. 1968. № 4. С. 173-175.

584. Живов В.М. Маргинальная культура в России и рождение интеллигенции // HOAYTPOIION. К 70-летию Владимира Николаевича Топорова. М.: Индрик, 1998. С. 955-975.

585. Жукова Л.Н. Лодыгин. М.: Молодая гвардия, 1983. 302 е.: 17 л. ил. (ЖЗЛ; Вып. 632).

586. Заблоцкий В.П. В.В. Берви-Флеровский в российском освободительном движении: Автореф. дис. канд. ист. наук. Днепропетровск, 1990.18 с.

587. Захарова М.Н. Роберт Оуэн и оуэнисты в Соединенных Штатах Америки // История социалистических учений: Сб. ст. М.: Наука, 1976. С. 184-212.

588. Зверев В.В. Реформаторское народничество и проблема модернизации России: От сороковых к девяностым годам XIX в. М.: УНИКУМ-ЦЕНТР, 1997. 366 с.

589. Златопольская A.A. Концепция «общей воли» Ж.-Ж. Руссо и революционная мысль России XVIII-XIX вв. // Философские науки. 1991. №9. С. 16-29.

590. Зорин А. Крым в истории русского самосознания // Новое литературное обозрение. 1998. № 3 (31). С. 123-143.

591. Идеи социализма в русской классической литературе. Л.: Наука, 1969. 467 с.

592. Идеи социализма и литературный процесс на рубеже XIX — XX вв. М.: Наука, 1977. 358 с.

593. Из истории русской литературы и общественной мысли, 1860-1890 гг. // Литературное наследство. М.: Наука, 1977. Т. 87. 727 с.

594. Ильин В.В. Русские революционеры 60-70-х гг. XIX в. в жизни и литературе / / Вопросы методологии историко-литературных исследований. Л.: Наука, 1981. С. 83-156.

595. Индивидуализм, коллективизм, соборность в структуре русской духовности: Тезисы докладов республиканской научно-теоретической конф., 13-14 мая 1994 г. Комсомольск на Амуре, 1994. 125 с.

596. Иосько М.И. Николай Судзиловский — Руссель: Жизнь, революционная деятельность и мировоззрение. Минск: Изд-во БГУ, 1976. 336 с.

597. Исаев A.A. Земледельцы из образованного класса // Русская мысль. 1892. Кн. 10; 1894. Кн. 4.

598. Исаев A.A. Настоящее и будущее русского общественного хозяйства. Спб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1896. 206 с.

599. История русского утопического социализма XIX в. / Под. ред. Н.И. Бочкарева. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. 254 с.

600. История русского читателя: Сб. науч. тр.: В 3-х вып. А.: Ленингр. гос. ин-т культуры им. Крупской, 1979.

601. Итенберг Б.С. Движение революционного народничества: Народнические кружки и «хождение в народ» в 70-х гг. XIX в. М.: Наука, 1965. 443 с.

602. Итенберг Б.С. Начало массового «хождения в народ» // Исторические записки. Т. 69. М., 1961. С. 142-177.

603. Итенберг Б.С. Некоторые вопросы изучения революционно-демократического движения пореформенной России / / История СССР. 1978. № 1. С. 168-179.

604. Итенберг Б.С. П.Л. Лавров в русском революционном движении. М.: Наука, 1988. 304 с.

605. Итенберг Б.С. Революционные народники и вопросы религии (из истории «хождения в народ») / / Вопросы истории религии и атеизма. М., 1963. Вып. 11. С. 293-305.

606. Кабанов В.В. Кооперация, революция, социализм / РАН. Ин-т рос. истории. М.: Наука, 1996. 206 с.

607. Калиничева З.В. К анализу причин краха «земледельчески-трудовых» идеалов толстовства // ЛГПИ им. А.И. Герцена. XXIX Герценовские чтения. Науч. атеизм, этика, эстетика: Науч. докл. А., 1976. С. 18-23.

608. Калиничева З.В. К вопросу о возникновении толстовства / / ЛГПИ им. А.И. Герцена. XXVII Герценовские чтения. Науч. атеизм, этика, эстетика: Научные докл. Л., 1974. С. 56-63.

609. Калиничева З.В. К вопросу о социальной сущности идей толстовства // ЛГПИ им. А.И. Герцена. XXVIII Герценовские чтения. Науч. атеизм, этика, эстетика: Науч. докл. Л., 1875. С. 53-59.

610. Калинчук C.B. Психологический фактор в деятельности «Земли и воли» 1870-х гг. // Вопросы истории. 1999. № 3. С. 46-58.

611. Кантор В.К. Л.Н. Толстой, «руссоизм», русская культура // Философские науки. 1991. № 9. С. 30-43.

612. Карпачев М.Д. Русские революционеры-разночинцы и буржуазные фальсификаторы. М., 1979.

613. Качаровский K.P. Русская община. Возможно ли, желательно ли ее сохранение и развитие? 2-е изд. М., 1906.

614. Киперман А.Я. Тамбовское поселение землевольцев: (К вопросу о кризисе «Земли и воли» 70-х гг. // Известия Воронежского педагогического ин-та. 1967. Т. 63. С. 230-251.

615. Кириллов М.К. К вопросу о педагогических взглядах С.Н. Кривенко (1847-1907) // Советская педагогика. М., 1964. № 1. С. 104-113.

616. Кирова К.Э. А.И. Герцен и утопический коммунизм // История социалистических учений, 1990. М.: Наука, 1990. С. 105-123.

617. Кислова A.A. Социальное христианство в США. М., 1974.

618. Клибанов А.И. История религиозного сектантства в России, (60-е гг. XIX в. -1917 г.). М, 1965. 348 с.

619. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России в XIX в. // Вопросы философии. 1972. № И. С. 108-121.

620. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России, XIX в. М.: Наука, 1978. 342 с.

621. Клибанов . А.И. Религиозное сектантство и современность (социологические и исторические очерки). М., 1969.

622. Клибанов А.И. Социальные утопии в русских крестьянских движениях / Национальный комитет Советского союза. IV я Советско-английская конференция историков, Москва, 15-22 сентября 1966 г. М.: Наука, 1966. 48 с.

623. Козьмин Б.П. «Народники» и «народничество» // Вопросы литературы. 1957. № 9 (декабрь). С. 116-135.

624. Козьмин Б.П. Из истории революционной мысли в России: Избранные тр. М.: Изд-во АН СССР, 1961. 767 с.

625. Козьмин Б.П. От «19 февраля» к «1 марта». Очерки по истории народничества. М., 1933.

626. Колосов Е.Е. С.Н. Кривенко как один из представителей семидесятых годов // Кривенко С.Н. Собр. соч. Спб., 1911. Т. 1. С.

627. Коммунистический идеал в истории домарксистской общественной мысли / Отв. ред. Е.М. Прошина, В.А. Гуторов. А.: Изд-во Лен. ун-та, 1985. 166 с.

628. Коммунистический утопический эксперимент в истории общественной мысли и социальных движений / Андерсон K.M., Бондарев А.К., Градинар И.Б. и др.; Под ред. Прошиной Е.М. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. 152 с.

629. Коммунитарное движение / / Политология: Энциклопедический словарь. М., 1993. С. 135.

630. Кон И.С. В поисках себя: Личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984. 335 с.

631. Кон И.С. Ребенок и общество: (Историко-этнографическая перспектива). М., 1988.

632. Кон И.С. Студенческие волнения и теория «конфликта поколений» // США: Экономика, политика, идеология. 1971. № 3 (15). С. 27-39.

633. Кондратьев H.Д. М.И. Туган-Барановский: (Основные черты его научного мировоззрения) // Общественная мысль: Исследования и публикации. М., 1990. Вып. 2. С. 231-254.

634. Корнилов A.A. Общественной движение при Александре И, (18551881): Исторические очерки. М., 1909.

635. Коробочко А.И. Толстовство // Краткий научно-атеистический словарь. М., 1964. С. 550-551.

636. Косованов А.П. Тимофей Бондарев и Лев Толстой. Абакан: Хан-книгиздат, 1958. 35 с.

637. Красовский Ю. Акшенский период, (1846-1851) // Литературное наследство. М., 1953. Т. 61: Герцен и Огарев. Ч. 1. С. 719-796.

638. Кривенко С.Н. Культурные скиты // Русское богатство. 1893. № 2. С. 100-126; № 3. С. 92-126.

639. Кривенко С.Н. На распутье: (Культурные скиты и культурные одиночки). 2-е изд. М.: Издание С. Дороватовского, А. Чарупгникова; Типо-литография В. Рихтер, 1901. 342 с. То же. Спб.: Изд-во О.Н. Поповой, 1895.

640. Кривенко С.Н. Собр. соч.: Внутренние обозрения, хроника и др. статьи из «Отечественных записок», (1873-1884): В 2 т. Спб., 1911.

641. Крикунов В.П. А.И. Ульянов и революционные разночинцы Дона и Северного Кавказа. Нальчик, 1963.

642. Крикунов В.П. Революционные разночинцы на северном Кавказе. Нальчик, 1958.

643. Культура и интеллигенция России в эпоху модернизации (XVIII XX вв.): Материалы второй Всерос. науч. конф., 28-30 ноября 1995 г. Омск: ОмГУ, 1995.

644. Кучеренко Г.С. Некоторые сведения об отношении к Сен-Симону и сенсимонистам в России (XIX начало XX в.) / / История социалистических учений, 1985. М., 1985. С. 45-66.

645. Кучеренко Г.С., Осиновский И.Н., Штекли А.Э. О некоторых тенденциях в изучении социалистов-утопистов / / Критика современной буржуазной и реформистской историографии. М.: Наука, 1974. С. 50-102.

646. Кучеровский Н.М. «Мундир» толстовства: (Молодой H.A. Бунин и толстовство) //Из истории русской литературы XIX в. Калуга, 1966. 147 с.

647. Кучеровский Н.М. Братья Бунины: (начало литературной деятельности И.А. Бунина) // Из истории русской литературы XIX в. Калуга, 1966. С. 85-109.

648. Л.Н. Толстой и русская литературно-общественная мысль. Л., 1979.

649. Л.Н. Толстой и традиции ненасилия в двадцатом веке: (Материалы симпозиума) / ИФ РАН. Науч.-просвет. центр этических и социально-политич. исслед. «Этика ненасилия». М., 1996. 40 с.

650. Лавров П.Л. Старые вопросы: (Учение графа Л.Н. Толстого) // Социальная революция и задачи нравственности. Старые вопросы. Пг.: Колос, 1921. С. 95-148.

651. Лебина Н.Б. Слеза социализма // Родина. 1999. № 6. С. 62-66.

652. Лев Николаевич Толстой: Юбилейный сб. / Сост. и ред. H.H. Гусева. М.; Л.: Госиздат, 1928. 440 е.: ил.

653. Левандовский A.A. Кружок Ф.Ф. Ольденбурга: (из истории либерального движения 80-х гг. XIX в.) // Проблемы истории СССР. М., 1977. Вып. 6. С. 166-183.

654. Левин Ш.М. К вопросу об исторических особенностях русского утопического социализма // Исторические записки. М., 1948. Т. 26. С. 217-257.

655. Левин Ш.М. К характеристике идеологии «чайковцев» // Чарушин H.A. О далеком прошлом: Из воспоминаний о революционном движении 70-х гг. XIX в. 2-е изд., испр. и доп. М., 1973. С. 299-238.

656. Левин Ш.М. Общественное движение в России в 60-70-е гг. XIX в. М.: Изд-во соц.-экономич. лит., 1958. 512 с.

657. Левин Ш.М. Очерки по истории русской общественной мысли, 2 пол. XIX начало XX в. Л.: Наука, 1974. 443 с.

658. Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX в. М.: Мысль, 1971. 368 е.: ил.

659. Лейкина-Свирская В.Р. Русская интеллигенция в 1900-1917 гг. М.: Мысль, 1981. 285 с.

660. Лейкина-Свирская В.Р. Утопический социализм петрашевцев // История социалистических учений, 1964. М.: Наука, 1964. С. 399-441.

661. Ленин В.И. В.И. Ленин о АН. Толстом. М.: Худ. лит., 1972. 189 с.

662. Лихопудова Л.Е. Тема Америки в творчестве Г.А. Мачтета // Ученые зап. Карагандинского пед. ин-та. 1965. Т. 4. С. 111-131.

663. Лотман Ю.М. Проблема знака и знаковой системы и типологии русской культуры XI XIX вв. / / Статьи по типологии культуры. Тарту, 1970. С. 12-35. (Материалы к курсу теории литературы; Вып.1).

664. Лотман Ю.М. Руссо и русская культура XVIII — начала XIX в. // Избранные статьи: В 3-х т. Таллинн, 1993. Т. 2.

665. Лурье Л.Я. Некоторые особенности возрастного состава участников освободительного движения в России: (Декабристы и революционеры-народники) // Освободительное движение в России. Саратов, 1978. Вып. 7. С. 64-84.

666. Лурье Я. С. После Льва Толстого: Исторические воззрения Толстого и проблемы XX в. Спб.: Дмитрий Буланин, 1993. 168 с.

667. Ляпушкина Е.И. Русская идиллия XIX в. и роман И.А. Гончарова «Обломов». Спб.: Изд-во Спб. ун-та, 1996. 148 с.

668. Малахова И. О проблеме малоисследованной // Наука и религия. 1990. № 7. С. 52-53.

669. Малинин В.А. История русского утопического социализма: Вторая половина XIX начало XX в. М.: Наука, 1991. 272 с.

670. Малинин В.А. Философия революционного народничества. М.: Наука, 1972. 340 с.

671. Малинин В.А., Сидоров М.И. Предшественники научного социализма в России. М.: Изд-во ВПШ и АОН при ЦК КПСС, 1963. 256 с.

672. Малышевский А.Ф. Школа H.H. Неплюева // Мир человека. 1994. № 2-3. С. 36-51.

673. Малыпанский А.П. Обзор социально-революционного движения в России. Спб., 1880.

674. Мандель С.З., Казакевич P.A. Научная и культурно-просветительская деятельность прогрессивного студенчества 80-х гг. XIX в.: Студенческое научно-литературное общество Петербургского университета. Л.: Изд-во Ленигр. ун-та, 1967. 75 с.

675. Марков Б. «Сайгон» и «Слоны» институты эмансипации? // Метафизика Петербурга. Спб.: Эйдос, 1993. (Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры; Вып. 1). С. 130-145.

676. Мелешко Е.Д. Толстовские земледельческие коммуны // Опыты ненасилия в XX столетия: Социально-этические очерки. М., 1996. С. 157166.

677. Мелешко Е.Д. Толстовство как социально-этический феномен // АН. Толстой и традиции ненасилия в двадцатом веке. М., 1996. С. 13-17.

678. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. Спб.: Дмитрий Буланин, 1999.

679. Могильнер М. Вперед к открытому обществу: Кризис радикального сознания в России (1907-1914 гг.). М.: ИЧП «Изд-во Магистр», 1997. 56 с. (История и культура).

680. Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: Радикальный микрокосм в России начала XX в. как предмет семиотического анализа. М.: НЛО, 1999. 208 с. (Научное приложение; Вып. XVI).

681. Могильнер М.Б. Трансформация социальной нормы в переходный период и психические расстройства / / Общественные науки и современность. 1997. № 2. С. 70-79.

682. Мокшин Г.Н. Общественно-политические взгляды и деятельность С.Н. Кривенко: (1847-1906): Автореф. дис. канд. ист. наук. Воронеж, 1995. 21 с.

683. Мокшин Г.Н. С.Н. Кривенко: Очерк жизни и деятельности, (18471906). Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1998. 146 с.

684. Морозов И.М. Сектантские колхозы. М.; Л.: Московский рабочий, 1931.55 с.

685. Моторин A.B. Образ Иерусалима в русском романтизме / / Христианство и русская литература: Сб. ст. Спб.: Наука, 1996. Сб. 2. С. 6189.

686. Мочалов И.И. Л.Н. Толстой и В.И. Вернадский / / Русская литература. 1979. № 3. С. 193-204.

687. Некрасов С.М. Поиски «истинного христианства» русским масонством XVIII в. и Л.Н. Толстой // Социально-психологические аспекты критики религиозной морали: Сб. тр. / Гос. музей истории религии и атеизма Мин-ва культуры РСФСР. Л., 1976. Вып. 3. С. 80-96.

688. Некрасов С.М. Элементы социально-психологической мотивации идеологии русского масонства // Социально-психологические аспекты критики религиозной морали. Л., 1974. Вып. 2. С. 78-87.

689. Неманов И.Н. Некоторые итоги и проблемы изучения Роберта Оуэна // История социалистических учений: Сб. ст. М.: Наука, 1976. С. 213-239.

690. Неманов И.Н. Промышленная революция в Великобритании и путь Роберта Оуэна к утопическому коммунизму / / Рабочий класс в мировом революционном процессе. М.: Наука, 1985. С. 298-320.

691. Неманов И.Н. Промышленная революция в Великобритании и утопический коммунизм Роберт Оуэна: Учебн. пособие по спецкурсу. Смоленск, 1987. 88 с.

692. Неманов И.Н. Социальный утопизм и его отношение к истории домарксистской философии / / Проблемы методологии историко-философского исследования. М., 1974. Вып. 2. С. 37-126.

693. Неманов И.Н. Социальный утопизм и общественная мысль // Методологические проблемы истории философии и общественной мысли. М., 1977. С. 93-112.

694. Никандрова М. Революционное народничество и сектантство: (О попытках народников 70-х гг. привлечь сектантов к борьбе против самодержавия) / / Наука и религия. 1966. № 11. С. 74-76.

695. Никитина И.В., Пловинкин С.М. «Московский Авва» // Флоренский П.А., Новоселов М.А. Переписка священника Павла Александровича Флоренского и М.А. Новоселова. Томск; Новосибирск, 1998. С. 9-38.

696. Николай Васильевич Чайковский: Религиозные и общественные искания: В 2 т. / Под ред. A.A. Титова. Париж, 1929.

697. Новиков А.И. Нигилизм и нигилисты: Опыт критической характеристики. А.: Лениздат, 1972. 295 с.

698. Носов С.Н. Мечта об «истинной жизни» в русском славянофильстве // Славянофильство и современность: Сб. ст. Спб.: Наука, 1994. С. 105121.

699. Ольденбург Е.Г. Студенческое научно-литературное общество при Санкт-Петербургском университете // Вестник АГУ. 1947. № 2.

700. Ольховский Е.Р. К истории «Черного передела» (1879-1881 гг.) // Общественное движение в пореформенной России: Сб. ст. к 80-летию со дня рождения Б.П. Козьмина. М.: Наука, 1965. С. 124-178.

701. Ольховский Е.Р. К историографии «Черного передела» // История СССР. 1967. №2. С. 63-81.

702. Ольховский Е.Р. Народный учитель в революционном движении 6070-х гг. XIX в. // Советская педагогика. 1967. № 7. С. 121-130.

703. Ольховский Е.Р. Сельскохозяйственные кооперативы 80-х гг. XIX в. в России и революционная пропаганда народников-чернопередельцев // Кооперация: Страницы истории. М., 1993. Вып. 3. С. 156-164.

704. Опыты ненасилия в XX столетия: Социально-этические очерки / Под ред. Р.Г. Апресяна. М.: Аслан, 1996. 288 с.

705. Пажитнов К.А. Из истории рабочих артелей на Западе и в России: От утопистов до наших дней. Пг., 1924. XVI, 260 с.

706. Пажитнов К.А. История кооперативной мысли. Пг.: Кооперация, 1918. 176 е.; 2-е изд., испр. и доп. 1918. 272 с.

707. Пажитнов К.А. Развитие социалистических идей в России. Харьков: Тип. «Печатник», 1913. Т. 1. 273 с.

708. Панкратов A.C. Ищущие Бога: Очерки современных религиозных исканий и настроений: В 2 т. М., 1911.

709. Пантин И.К. Социалистическая мысль в России: Переход от утопии к науке. М.: Политиздат, 1973. 358 с.

710. Пантин И.К., Плимак Е.Г., Хорос В.Г. Революционная традиция в России, 1783-1883 гг. М.: Мысль, 1986. 343 с.

711. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский — человек эпохи реализма. М.: НЛО, 1996. (Научное приложение. Вып. VI).

712. Петров С.Г. Толстовство в первые послеоктябрьские годы // Великий Октябрь и крах непролетарских партий в России. Калинин, 1989. С. 145150.

713. Петров С.Г. Толстовство и средние слои // Городские средние слои в трех российских революциях. М., 1989. С. 171-177.

714. Петухова Т.В. Земледельческие объединения крестьян-толстовцев (1917-1929): Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1995. 21 с.

715. Пиксанов H.K. Роман Гончарова «Обрыв» в свете социальной истории. Л.: Наука, 1968. 202 с.

716. Пинаев М.Т. Наследие Н.Г. Чернышевского в жизни и борьбе революционного народничества в 70-х гг. // Проблемы русской и зарубежной литературы. Саратов, 1965. С. 3-75.

717. Пинаев М.Т. Некоторые итоги и перспективы изучения литературного народничества // Русские писатели и народничество: Межвуз. сб. Горький, 1975. Вып. 1. С. 3-18.

718. Пинаев М.Т. Революционный демократизм и утопический социализм в романе Чернышевского «Что делать?» / / Вопросы методологии историко-литературных исследований. Л.: Наука, 1981. С. 157-191.

719. Пирумова Н.М. Л.Н. Толстой на московских «Беседах» 90-х гг. // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. XXXVII. 1978. № 7. С. 314-317.

720. Полищук Е.С. Михаил Александрович Новоселов и его «Письма к друзьям» // Новоселов М.А. Письма к друзьям. М., 1994. С. LI-LII.

721. Полнер Т.И. Чайковский и богочеловечество / / Николай Васильевич Чайковский: Религиозные и общественные искания. Париж, 1929. Т. 1. С. 97-166.

722. Попов В.А. Христианские коммуны Проханова // Наука и религия. 1990. № 7. С. 48-52.

723. Попов В.А. И.С. Проханов: Страницы жизни. Спб.: «Библия для всех», 1996. 204 с.

724. Поповский М.А. Русские мужики рассказывают. Последователи Л.Н. Толстого в Советском Союзе, 1918-1977: Документальный рассказ о крестьянах-толстовцах в СССР по материалам вывезенного на Запад крестьянского архива. L., 1983. 315 с.

725. Пругавин A.C. Неприемлющие мира. Очерки религиозных исканий. Анархические течения в русском сектантстве. М.: Задруга, 1918. 182 с.

726. Пругавин A.C. О Льве Толстом и о толстовцах: Очерки, воспоминания, материалы. М., 1911. 323 с.

727. Пругавин A.C. Раскол внизу и раскол вверху. Очерки современного сектантства: В 2 вып. М.: Посредник, 1906.

728. Пругавин A.C. Религиозные отщепенцы: Очерки современного сектантства. В 2 вып. 2-е изд. М., 1904.

729. Пругавин A.C. Сютаевцы. Спб.: Изд. В.И. Яковенко, 1910. 116 с. (Религиозные искания в народе).

730. Пруцков Н.И. Буржуазный прогресс и патриархальный мир в истолковании русских писателей и мыслителей второй половины XIX в. // Русская литература. 1978. № 4. С. 3-24.

731. Пруцков Н.И. В поисках путей в будущее / / Вопросы методологии историко-литературных исследований. Л.: Наука, 1981. С. 214-245.

732. Пруцков Н.И. Глеб Успенский в семидесятых начале восьмидесятых годах. Харьков: Изд-во Харьков, ун-та, 1955.

733. Пруцков Н.И. Идеи социализма в русской классической литературе XIX в. // Вестник АН СССР. 1966. № 1. С. 69-72

734. Пруцков Н.И. Перелом в сознании и поведении народных масс пореформенной России // Вопросы методологии историко-литературных исследований. Л.: Наука, 1981. С. 191-213.

735. Пруцков Н.И. Русская литература XIX в. и революционная Россия: Социологические и историко-литературные очерки. М.: Просвещение, 1971.267 с.

736. Пруцков Н.И. Сибирская утопия Т.М. Бондарева «Торжество земледельца» // Очерки литературы и критики Сибири (XVII — XX вв.): Материалы к «Истории русской литературы Сибири»). Новосибирск: Сиб. Отд-ние изд-ва «Наука», 1976. С. 132-149.

737. Путилов Б.Н. Лев Толстой и Миклухо-Маклай // Дальний Восток. 1978. № 1. С. 127-134.

738. Путинцев Ф.Ф. Толстой, толстовство и сектантство // Революция и культура. 1928. № 17. С. 17-24.

739. Рашковская М.А., Рашковский Е.Б. «Милые братья и сестры!»: (Страницы истории толстовского движения, 1914-1917) // Религии мира: История и современность: Ежегодник, 1989-1990. М., 1993. С. 154-168.

740. Рейнгардт Н.В. Необыкновенная личность: (Вильям Фрей) // Наука и жизнь: Лит., худож., обществ, и популярно-науч. журн. 1905. № 2. Стб. 533-564; № 3. Стб. 849-871; № 4. Стб. 1179-1208.

741. Рейнгардт Н.В. Необыкновенная личность: о Вильяме Фрее (Н.К. Гейнсе). Казань: Тип. H.A. Ильяшенко, 1889. 40, 33 с.

742. Рейтблат А. От Бовы к Бальмонту. Очерки по истории чтения в России во второй половине XIX в. М.: Изд-во МПИ, 1991. 221 с.

743. Рудницкая Е.Л. Н.П. Огарев теоретик и практик крестьянской революции (к 150-летию со дня рождения) // История СССР. 1963. № 6. С. 33-56.

744. Рудницкая Е.Л. Н.П. Огарев в русском революционном движении / АН СССР. Ин-т ист. СССР. М.: Наука, 1969. 424 с.

745. Рудницкая ЕА. Социалистические идеалы Н.П. Огарева / / История социалистических учений, 1964. М.: Наука, 1964. С. 371-398.

746. Рудницкая Е.Л., Итенберг Б.С. Историография русского революционного движения и общественной мысли XIX в. // Очерки истории исторической науки в СССР: В 6 т. М.: Наука, 1985. Т. 5. С. 262294.

747. Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: История и типология: Материалы междунар. конф., Неаполь, май 1997 / Сост. Б.А. Успенский // Россия/Russia. 1999. № 2 (10). 151 с.

748. Русская цивилизация и соборность: Сб. ст. / Сост. и автор вступ. ст. Е.С. Троицкий. М., 1994. 250 с.

749. Русские писатели и народничество: Межвуз. сб.: В 2-х вып. Горький, 1975-1977.

750. Рууд Ч. Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин / Пер. с англ. А. Легцинского. М.: Выставоч. центр «У книгоиздателя И.Д. Сытина», 1993. 283 с.

751. Рындзюнский П.Г., Жуков В.М. Община и трудовая артель в системе взглядов Н.Г. Чернышевского / / Н.Г. Чернышевский и современность. М.: Наука, 1980. С. 367-373.

752. Савельева И. В поисках новой гармонии: Социальные идеи альтернативных движений // Свободная мысль. 1991. № 17 (ноябрь). С. 108-118.

753. Савельева ИМ. Альтернативный мир: Модели и идеалы / Отв. ред. И.Е. Гурьев. М.: Наука, 1990. 207 с.

754. Самбук С.М. Революционные народники Белоруссии (70-е начало 80-х гг. XIX в.). Минск: Наука и техника, 1972. 247 с.

755. Светленко С.И. Революционно-народническое движение 70-х гг. XIX в. на Украине в воспоминаниях современников. Днепропетровск, 1990. 76 с.

756. Светлов П.Я. Идея Царства Божия в ее значении для христианского миросозерцания: (Богословско-апологетич. исслед.). Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1904. 462 с.

757. Седов М.Г. Героический период революционного народничества: (Из истории политической борьбы). М.: Мысль, 1966. 364 с.

758. Славянофильство и западничество: Консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого: Реферат, сб.: В 2-х вып. М.: ИНИОН, 1991-1992.

759. Слобожанин М. Максимов Е.Д. Черты из жизни и деятельности С.Н. Кривенко: (К истории созидательного народничества) / / Минувшие годы. 1908. № 1. С. 129-178; № 3. С. 213-239; № 5-6. С. 278-296.

760. Смирнова-Ракитина В. Валентин Серов. М.: Молодая гвардия, 1961. 336 с. (ЖЗЛ).

761. Советская историческая наука от XX к XXII Съезду КПСС: Сб. Ст. М., 1962. Т. 1: История СССР. 627 с.

762. Соколов Н. Народничество и русская литература: (Лит. движение 70-х гг. XIX в.). Л.: Изд-во ЛГУ, 1968. 253 с.

763. Соколов Н. Г.И. Успенский: Жизнь и творчество. Л.: Худож. лит., 1968. 320 с.

764. Соколов Н.И. Русская литература и народничество: Литературное движение 70-х гг. XIX в. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1968. 254 с.

765. Соловьев Е.А. В раздумье: Очерки и рассказы из жизни русской интеллигенции. Спб., 1892. 156 с.

766. Солодовник Н.С. Воздвиженское Трудовое братство. H.H. Неплюев: Воздвиженское Трудовое братство локальная модель будущего бесконфликтного общества социальной справедливости: [Теория, практика, печальный финал]. М., 1994. 289 с.

767. Станковская С.А. Социально-утопический эксперимент в России // Коммунистический утопический эксперимент в истории общественной мысли и социальных движений. Л., 1988. С. 85-101.

768. Субботина Т. Модель социализма М.И. Туган-Барановского / / Вопросы экономики. 1990. № 2. С. 81-83.

769. Тареев М.М. Живые души. 2-е изд. Сергиев Посад: Тип. Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1908. 176 с.

770. Тареев М.М. Основы христианства: В 5 т. 3-е изд. Сергиев Посад, 1910.

771. Твардовская В.А. Кризис «Земли и воли» в конце 70-х гг. // История СССР. 1959. № 4. С. 60-74.

772. Твардовская В.А. Организационные основы «Народной воли» / / Исторические записки. 1960. Т. 67. С. 103-144.

773. Твардовская В.А. Социалистическая мысль в России на рубеже 18701880-х гг. / АН СССР. Ин-т ист. СССР. М.: Наука, 1969. 240 с.

774. Теодорович И.А. Социальная политическая мысль чернопередельчества и ее значение в нашем прошлом // Каторга и ссылка. 1929. № 3, 8-9; 1930. № 3; 1932. № 1; 1933. № 4, 5.

775. Ткаченко П.С. Московское студенчество в общественно-политической жизни России второй полвины XIX в. М.: Изд-во Моск. унта, 1958. 336 с.

776. Ткаченко П.С. О спорных проблемах истории народничества // История СССР. 1963. N9 6. С. 76-84.

777. Ткаченко П.С. Революционная народническая организация «Земля и воля», (1876-1879 годы). М.: Высшая школа, 1961. 298 с.

778. Толстой и ненасилие: Сб. материалов Всерос. конф. «Толстой и ненасилие» / Ин-т философии РАН. М.: Славянская школа, 1995. 55 с.

779. Толстой и религия / Научные доклады Московского толстовского общества. М.: Изд-во РУДН, 1996. Вып. 5. 75 с.

780. Торицын Т.М. Учение Роберта Оуэна и его влияние на распространение и развитие социалистических идей. Рязань, 1972. 174 с.

781. Троицкий H.A. Большое общество пропаганды, 1871-1874 гг. (так называемые «чайковцы»). Саратов, 1963.102 е.: ил.

782. Троицкий H.A. Первые из блестящей плеяды. Большое общество пропаганды, 1871-1874 гг. Саратов, 1991. 310 с.

783. Туган-Барановский М.И. В поисках нового мира. Социалистические общины нашего времени. Спб.: Тип. т-ва «Наш век», 1913. 100 е.: ил.; Рец.: Стрельцов Р. рецензия. / / Ежемесячный журнал литературы, науки и общественной жизни. 1914. № 2. С. 191.

784. Туган-Барановский М.И. В поисках нового мира. Социалистические общины нашего времени. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Всерос. центр, союз потреб, о-в, 1919. 128 с. (Б-чка кооператора; № 61).

785. Туган-Барановский М.И. Величайшая в мире коммунистическая организация (община духоборов). М.: Всерос. центр, союз потреб, о-в, 1918. 40 с. (Б-чка кооператора; № 57).

786. Туган-Барановский М.И. К лучшему будущему: Сб. социально-философских произведений. М.: РОССПЭН, 1996. 528 с.

787. Туган-Барановский М.И. Предисловие. О трудовой колонии-общине. // Криничане. Четверть века «Криницы». Киев: Наше дело, 1913. С. I-VI.

788. Туган-Барановский М.И. Социалистические общины нашего времени// Вестник Европы. 1913. № 3. С. 170-193.

789. Туган-Барановский М.И. Социалистические общины последователей Оуэна и Фурье // Вестник Европы. 1913. № 2. С. 179-197.

790. Тун А. История революционных движений в России / Предисл. Г. Плеханова. Женева: Тип. Лиги русской рев. социал-демократии, 1903. LXVIII, 311 с.

791. Фаресов А.И. Один из «семидесятников» / / Вестник Европы. 1904. № 9. С. 225-260.

792. Фаресов А.И. Семидесятники. Очерки умственных и политических движений в России. Спб., 1905.176 с.

793. Федоренко Л.С. Далекий свет неплюевского Братства // Общее дело. Челябинск, 1992. № 1. С. 8-10.

794. Федоркин Н.С. Утопический социализм идеологов революционного народничества. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1984. 200 с.

795. Филиппов Р.В. Идеология Большого общества пропаганды, 18691974: Учебн. пособие по спецкурсу. Петрозаводск, 1963. 116 с.

796. Филиппов Р.В. Из истории народнического движения на первом этапе «хождения в народ», (1863-1874): (Очерки). Петрозаводск: Карельское кн. изд-во, 1967. 318 с.

797. Филиппов P.B. Революционная народническая организация H.A. Ишутина И.А. Худякова (1863-1866). Петрозаводск: Карельское кн. изд-во, 1964. 229 с.

798. Флоровский Г.Г. Пути русского богословия / Предисл. И. Мейендорфа. Репринт, воспроизвед. с изд. YMKA-PRESS, 1983 г. Киев, 1991. 600 с.

799. Фроммет Б. Русский социализм и кооперация. Взаимоотношения социалистического и кооперативного движения в России в их историческом развитии. Пг.: Мысль, 1919. 127 с.

800. Харламов В.И. Публицисты «Недели» и формирование либерально-народнической идеологии в 70-80-х гг. XIX в. // Революционеры и либералы России. М.: Наука, 1990. С. 163-185.

801. Харламов В.И. Теория «малых дел» Юзова в оценке читателей-современников //Из истории общественно-политической мысли России XIX в.: Межвуз. сб. науч. тр. М., 1990. С. 93-111.

802. Холодный В.И. Идея соборности и славянофильство. Проблема соборной феноменологии. М.: Коффи, 1994.113 с.

803. Хорос В. Народничество вчера и сегодня // Вопросы философии. 1971. №10. С. 173-179.

804. Хорос В.Г. Идейные течения народнического типа в развивающихся странах. М.: Наука, 1980. 287 с.

805. Хорос В.Г. Народническая идеология и марксизм: (Конец XIX в.). М.: Наука, 1972.176 с.

806. Хорьков А. H.H. Неплюев и Крестовоздвиженское Трудовое Братство // Православная община. 1992. № 4. С. 63-70.

807. Христианская этика: Сист. очерки мировоззрения Л.Н. Толстого / Урал, толстов. о-во. Екатеринбург: ТОО «Альфа», 1994. 215 с.

808. Чанцев A.B. Кривенко С.Н. // Русские писатели, 1800-1917: Биографии, словарь. М., 1994. Т. 3. С. 153-155.

809. Чемена О.М. Создание двух романов. Гончаров и шестидесятница Е.П. Майкова. М.: Наука, 1966. 160 с.

810. Черемицина Т.Б. «Хождение в народ» русской интеллигенции и архетип странника // Архетип: Культурологический альманах, 1996. Шадринск, 1996. С. 114-116.

811. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды XVII-XIX в. М.: Наука, 1967. 341 с.

812. Чихачева Е.В. Студенчество военно-медицинской (бывшей медико-хирургической) академии в революционном движении начала 70-х гг. XIX в. Л., 1990. 67 с.

813. Чудаков А.П. Антиномии Льва Толстого // Слово вещь - мир. От Пушкина до Толстого: Очерки поэтики русских классиков. М.: Современный писатель, 1992. С. 133-147.

814. Чуковский К.И. История слепцовской коммуны // Слепцов В.А. Сочинения. М.; Л.: Academia, 1932. С. 551-582.

815. Чуковский К.И. История слепцовской коммуны // Собр. соч.: В 6 т. М.: Худож. лит., 1967. Т. 6. С. 300-333.

816. Шарапов С.Ф. А.Н. Энгельгардт и его значение для русской культуры и науки: (Публичная лекция, читанная в Историческом музее в Москве 22 февраля 1893 г.). Спб.: М.М. Ледерле и К°, 1893. 63 с.

817. Шендеровский Л. Иван Проханов = Ivan Prochanov: (Биографический очерк). Торонто: Евангельская вера, 1986. 170+59 с.

818. Шохор-Троцкий К.С. Сютаев и Бондарев // Толстовский ежегодник, 1913. С. 3-52.

819. Щербакова Е.И. Роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?» в восприятии радикальной молодежи середины 60-х гг. XIX в. // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1998. № 1. С. 59-68.

820. Щетинина Г.И. Л.Н. Толстой как социальный реформатор: Основные идеи и последователи, конец XIX начало XX в. М., 1995. 104 с.

821. Щетинина Г.И. Студенчество и революционное движение в России, последняя четверть XIX в. / Отв. Ред. И.Д. Ковальченко. М.: Наука, 1987. 239 с.

822. Щипанов И.Я. Философия и социология русского народничества. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. 279 с.

823. Щукин В.Г. Концепция Дома у ранних славянофилов // Славянофильство и современность: Сб. ст. Спб.: Наука, 1994. С. 33-47.

824. Эджертон У. Толстой и толстовцы // Новый мир. 1989. № 3. С. 266267.

825. Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох: (От России крепостной к России капиталистической). М., 1985.

826. Энгельгардт H.A. Александр Николаевич Энгельгардт и батищевское дело // Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем, 1872-1887. Спб.: Наука, 1999. (Литературные памятники). С. 510-557.

827. Энгельгардт H.A. Буковский интеллигентный поселок: (Очерк из истории культурных колоний) // Новое слово. 1895. № 3 (декабрь). С. 1735; 1896. № 4 (январь). С. 11-30.

828. Эткинд A.M. The American Connection, или Что делал Рахметов, пока не стал Шатовым // Знамя. 1997. № 1. С. 153-182.

829. Эткинд А.М. Джемс и Коновалов: Многообразие религиозного опыта в свете заката империи // Новое литературное обозрение. 1998. № 31. С. 102-122.

830. Эткинд A.M. Народничество и люкримакс: классики филологии о русских сектах // Лотмановский сборник: Вып. 2. М., 1997. С. 100-123.

831. Эткинд A.M. Русские секты и советский коммунизм: Проект Владимира Бонч-Бруевича // Минувшее. 1986. Т. 19. С. 275-319.

832. Эткинд A.M. ХЛЫСТ: (Секты, литература и революция). М.: НЛО, 1998. 688 с. (Научное приложение; Вып. XII).

833. Юзов И. Интеллигенция и народ в общественной жизни России. Спб., 1886.

834. Ярославский Е. О Л.Н. Толстом и «толстовцах». М., 1928. 22 с.

835. Ярославский Е. О религии. М.: Госполитиздат, 1957. 640 е.: ил.1.. Иностранная литература

836. Aldanov М. A Russian Commune in Kansas // Russian Review. 1944. Autumn. P. 30-44.

837. Anarchism: Community and Utopia / Ed. by L. Sekej and V. Tomek. Praha, 1993. 272 p.

838. Ankersmith F.R. Historical Representation // History and Theory. Vol. XXVII. 1988. N 3. P. 205-228.

839. Armytage W.H.G. Heavens Below: Utopian Experiments in England. L.: Routledge and Kegan Paul, 1961. VII, 458 p. (Studies in Social History).

840. Avakumovich I. A Statistical Approach to the Revolutionary Movement in Russia,1878-1887 // The American Slavic and East European Review. 1959. Vol. XVIII. N 2. P. 182-186.

841. Avrich P. The Russian Anarchists. Princeton, 1967. 303 p.

842. Aware of Utopia / Ed. by Plath D.W. Urbana; Chicago; L., 1971.

843. Bachman J.E. Recent Soviet Historiography of Russian Revolutionary Populism // Slavic Review. Vol. 29. 1970. N 4. P. 599-612.

844. Becker Ch. Ra^nochintsy: The Development of the word and of the Concept // The American Slavic and East European Review. Vol. XVIII. 1959. Feb. N 1. P. 63-74.

845. Beesly E.S. The Life and Death of William Frey: An Address Delivered at Newton Hall, Sunday, November 11,1888. L.: Reeves and Turner, 1890. 12 p.

846. Berger P., Kellner H. Marriage and the Construction of Reality // Diogenes. Vol. 46. 1964. P. 1-25.

847. Bestor A. Backwoods Utopias: The Sectarian Origin and Owenite Phase of Communitarian Socialism in America, 1663-1829. 2nd ed. Philadelphia: Univ. of Pennsylvania Press, 1957. 330 p. 1950.

848. Bestor A. The Evolution of the Socialist Vocabulary // Journal of the History of Ideas. 1948. (June). Vol. IX. N 3. P. 259-302.

849. Between Tsar and People: Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia / Ed. by E.W. Clowes, S.D. Kassow, and J.L. West. Princeton, 1991. 383 p.

850. Binion R. Doing Psychohistory // Psycho-history: Readings in the Method of Psychology, Psychoanalysis, and History. New Haven; L.: Yale Univ. Press, cop., 1987. P. 68-77.

851. Bliss N.L., Spencer C.O. In Praise of Utopian Socialism in America // Alternative Futures. 1980. Vol. 3. N 1. P. 51-70.

852. Brower D.R. Training the Nihilists: Education and Radicalism in Tsarist Russia. Ithaca, 1975.

853. Chamberlen J.V. The Spiritual Impetus to Community // Utopias: The American Experience. N.Y.; L., 1980. P. 126-139.

854. Clecak P. America's Quest for the Ideal Self: Dissent and Fulfillment in the 60s and 70-s. N.Y., 1983.

855. Coles, Robert. Erik H. Erikson: The Growth of His Work. A Condor Book, Souvenir Press (Education and Academic) LTD, 1973. 440 p.

856. Confino M. On Intellectuals and Intellectual Traditions in Eighteenth and Nineteenth-Century Russia // Daedalus. Spring. 1972. Vol. 101. N 1. P. 117149.

857. Confino M. Revolte Juvenile et Contre-Culture: Les Nihilistes Russes des "Annees 60" // Cahiers du Monde Russe et Sovetique. Vol. XXXI. 1990. N 4. Octobre-Decembre. P. 489-537.

858. Davidson G. Our Jewish Farmers. The Story of the Jewish Agricultural Society. N.Y.: L.B. Fisher cop., 1943. IX, 280 p.

859. Eklof B. Russian Peasant Schools: Officialdoms, Village Culture, and Popular Pedagogy, 1861-1914. Berkeley, 1986.

860. Erikson E.H. Identity, Psychological // International Encyclopedia of the Social Sciences / Ed. by David L. Sills. The Macmillian Company and The Free Press, 1968. Vol. 7. P. 61-65.

861. The Family, Communes, and Utopian Societies / Ed. by Sallie TeSelle. N.Y.: Harper Torchbooks, 1972. VI, 137 p.

862. The Family in History: Interdisciplinary Essays / Ed. by Theodore K. Rabb and R.I. Rotberg. N.Y.: Octagon books, 1976. 240 p.

863. Field D. Peasants and Propagandists in the Russian Movement to the People of 1874 // The Journal of Modern History. 1987. Vol. 59. N 3 (Sept.). P. 415-438.

864. Fogarty R.S. All Things New: American Communes and Utopian Movements, 1860-1914. Chicago; L.: The University of Chicago Press, 1990. VII, 286 p. Bibliogr. P. 261-273.

865. Fogarty R.S. Dictionary of American Communal and Utopia History. Westport (Conn.); L.: Greenwood Press, 1980. XXVI, 271 p. Bibliogr. P. 247-253.

866. Freeze G. The Soshvie (Estate) Paradigm and Russian Social History // American Historical Review. 1986. Vol. 91. Feb. N 1. P. 11-36.

867. Gay P. Freud for Historians. N.Y.; Oxford: Oxford University Press, 1985. XX, 252 p.

868. Gleason A. The Terms of Russian Social History // Between Tsar and People: Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia. Princeton, 1991. P. 15-27.

869. Gleason A. Young Russia: The Genesis of Russian Radicalism in the 1860-s. N.Y.: Viking press, 1980. XVI, 437 p.

870. Goodheart E. The Romantic Critique of Industrial Civilization // Alternative Futures: The Journal of Utopian Studies. Vol. 3. N 2: Technology and Pessimism. P. 126-138.

871. Gotz I.L. The Commune as Symbol // Alternative Futures: The Journal of Utopian Studies. Vol. 2. 1978. N 1. P. 76 96.

872. Hardy D. Alternative Communities in Nineteenth Century England. N.Y.; L.: Longman, 1979. 5, 268 p.

873. Hecht D. Russian Radicals Look to America, 1825-1894. Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1947. P. 16-40,78-96.

874. Heberle R., Gusfield J. Social Movements // International Encyclopaedia of the Social Sciences / Ed. by D.L. Sills. The Macmillian Company and The Free Press, 1968. Vol. 14. P. 438-452.

875. Hicks G.L. Utopian Communities and Social Networks // Aware of Utopia / Ed. by Plath D.W. Urbana; Chicago; L., 1971. P. 135-150.

876. Hine R.V. California's Utopian Colonies. Berkeley etc.; University of California Press, 1983. XVIII, 209 p.

877. Hobart M.E. The Paradox of Historical Constructionism // History and Theory. 1989. Vol. 28. N 1. P. 43-58.

878. Hobsbawm E.J. Primitive Rebels: Studies in Archaic Forms of Social Movement in the XlXth and XXth Centuries. Manchester: Manchester University Press, 1959.

879. In Gods We Trust: New Patterns of Religious Pluralism in America / Ed. by Thomas Robbins and Dick Anthony. New Brunswic (Ind.); L.: Transaction Books, 1981. 338 p. Bibliogr. P. 327-335.

880. In Search for Community: Encounter Groups and Social Change / Ed. by K.W. Back. Colorado, 1978. XV, 175 p.

881. Jeffrey K. The Family as Utopian Retreat From the City: The Nineteenth Century Contribution // The Family, Communes, and Utopian Societies. N.Y., 1972. P. 21-41.

882. Kanter R.M. Commitment and Community: Communes and Utopias in Sociological Perspective. Cambridge (Mass.), 1972.

883. Kassow S.D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley: University of California Press, 1989. 438 p.

884. Keniston K. Psychological Developments and Historical Change // The Family in History: Interdisciplinary Essays / Ed. by Theodore K. Rabb and R. I. Rotberg. N.Y.: Octagon books, 1976. P. 141-157.

885. Keniston K. Youth and Dissent. N.Y., 1971.

886. Knoll S.B. Form or Content? Reflections on the Concept of Utopia in Asian and West European Thought // Alternative Futures: The Journal of Utopian Studies. Vol. 3. 1980. P. 3-14.

887. Kohut Th.A. Psychohistory as History / / The American Historical Review. Vol. 91. 1986. P. 336-354.

888. Kraushaar O.F. America: Symbol of a Fresh Start // Utopias: The American Experience N.Y.;L.: Scarecrow Press, 1980. P. 11-29.

889. Land Commune and Peasant Community in Russia: Communal Forms in Imperial and Early Soviet Society / Ed. R. Barlett. N.Y., 1990.

890. Loewenberg P. Decoding the Past: The Psychohistorical Approach. Berkeley etc.: University of California Press, cop., 1985. XVIII, 300 p.

891. Lukes S. Marxism and Utopianism // Utopias. L., 1984. P. 153-168.

892. Malia M.E. What is Intelligentsia? // Daedalus. 1960. Summer. P. 441-458.

893. Mannheim K. Utopia // Encyclopaedia of the Social Sciences. N.Y., 19291935. Vol. 15. P. 201.

894. McDermott J.J. Nature Nostalgia and the City: An American Dilemma // The Family, Communes, and Utopian Societies. N.Y., 1972. P. 11-20.

895. Mazlish B. What is Psycho-history? // Varieties of Psychohistory / Ed. by George M. Kren and Leon H. Rappoport. N.Y.: Springer, 1976. P. 17-37.

896. Melville K. Communes in the Counter Culture: Origins, Theories, Styles of Life. N.Y.: William Morrow and comp., inc., 1972. 256 p.

897. Microhistory and the Lost Peoples of Europe / Ed. by E. Muir and G. Ruggiero. Baltimore and London, 1991. XXVIII., 204 p.

898. Muncy R.L. Sex and Marriage in Utopian Communities: XlXth century America. Bloomington; L.: Indiana University Press, 1973. 275 p.

899. Mutual Criticism / Intr. by Murray Levine and Barbara Benedict Bunker. Syracuse University Press, 1975. 96 p.

900. Negley G. Utopian Literature: A Bibliography. With a Supplementary Listing of Works Influential in Utopian Thought. Lawrence, 1977.

901. New Perspectives on Historical Writing / Ed. by P. Burke. Cambridge: Polity Press, 1995. 254 p.

902. Nisbet R. The Quest for Community: A Study in the Ethics of Order and Freedom. San Francisco (Calif.): ICS Press, cop., 1990. XXXV, 272 p.

903. Populism: Its Meanings and National Characteristics / Ed. by Chita Ionescu and Ernest Gellner. L.: Weidenfeld and Nicolson, 1969. 263 p. (The Nature of Human Society Series).

904. Problems of Youth: Transition to Adulthood in a Changing World / Ed. by Muzafer Sherif and Carolyn W. Sherif. Chicago: Adline Publishing Company, 1967. XVI, 336 p. (Modern Application in Psychology).

905. Problems of Youth: Transition to Adulthood in a Changing World. Chicago: Adline Publishing Company, 1965. XIV, 336 p.

906. The Psychoanalytic Interpretation of History / Ed. by Benjamin B. Wolman; Forew. by William L. Langer. 2nd print. N.Y.; L.: Basic Books, Cop., 1971. X, 240 p.

907. Psycho-history: Readings in the Method of Psychology, Psychoanalysis, and History / Ed. by Geoffrey Cocks and Travis L. Crosby. New Haven; L.: Yale Univ. Press, cop., 1987. XV, 318 p.

908. Reeve H.S. Utopian Socialism in Russian Literature: 1840's -1860's // American Slavic and East European Review. Vol. 18. 1959. October. P. 374393.

909. Rieber A.J. The Sedimentary Society // Between Tsar and People: Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia. Princeton, 1991. P. 343-366.

910. Rigby A. Alternative Realities: A Study of Communes and Their Members. L. and Boston, 1974.

911. Rigby A. Communes in Britain. L.; Boston: Routlege and Kegan Paul, 1974. 157 p.

912. Ritter H. Dictionary of Concepts in History. N.Y.; Westport; L., 1986. 491 p. (Reference Sources for the Social Sciences and Humanities. N 3).

913. Sargent L.T, British and American Utopian Literature, 1516-1975: An

914. Annotated Bibliography. Boston, 1979. 81.Seddon J.H. The Petrashevsky: A Study of the Russian Revolutionaries of 1848. Manchester, 1985.

915. Sprott W.J.H. Human Groups. Penguin Books, 1963. 219 p.

916. States R. Utopias in the Air and in the Ground: Futuristic Dreams in the Russian Revolutions // Russian History. Irvine (Cal.), 1984. Vol. 11: Utopia in Russian History, Culture and Thought. N 2/3. P. 236-257.

917. Tailor K. Politics as Harmony: Utopian Responses to the Impact of Industrialization, 1830-1848 // Alternative Futures. Vo. 2. 1979. N 1. P. 60-75.

918. The Family in Imperial Russia: New Lines of Historical Research / Ed. by David L. Ransel. Urbana etc.: University of Illinois Press, 1978. 342 p.

919. Themes of Work and Love in Adulthood / Ed. by Neil J. Smelser and Erik H. Erikson. 2nd print. Cambridge (Mass.), 1981. X, 297 p.

920. Theories of Society: Foundations of Modern Sociological Theory: Two Volumes in One. N.Y.; L.: The Free Press, 1965. XXV, 1479, XIV.

921. Utopias / Ed. by Alexander P., Gill R. L.: Duckworth, 1984. XXI, 218 p.

922. Utopias: The American Experience / Ed. by Moment G.B. and Kraushaar O.F. Metuchen (N.J.); L.: Scarecrow Press, 1980. VII, 251 p.

923. Varieties of Psychohistory / Ed. by George M. Kren and Leon H. Rappoport. N.Y.: Springer, 1976. 8, 370 p.

924. Venturi F. Roots of Revolution: A History of the Populist and Socialist Movements in Nineteenth Century Russia. Chicago; L.: University of Chicago Press, 1983. XXXVI, 850 p.

925. Veysey L. The Communal Experience: Anarchist and Mystical Countercultures in America. N.Y.: Harper and Row, 1973. XIX, 495 p.

926. Walicki A. The Controversy over Capitalism: Studies in the Social Philosophy of the Russian Populists. University of Notre Dame Press, 1989. XIII, 197 p.

927. Walicki A. Personality and Society in the Ideology of Russian Slavophiles: A Study in the Sociology of Knowledge // California Slavic Studies. 1963. Vol. 2. P. 1-20.

928. Walicky A. Russia / / Populism: Its Meanings and National Characteristics / Ed. by Chita Ionescu and Ernest Gellner. L.: Weidenfeld and Nicolson, 1963. P. 62-96.

929. What is History Today? / Ed. by J. Gardner. Atlantic Highlands (N.J.): Humanities Press intern., 1988. VI, 167 p.

930. Williams, Raymond. Keywords: A Vocabulary of Culture and Society. L.: Fontana/Groom Helm Ltd., 1976. 286 p.586

931. Windows on the Russian Past: Essays on Soviet Historiography Since Stalin / Ed. by Samuel H. Baron, Nancy W. Heer. Columbus (Ohio), 1977. 177 p.

932. Wortman R. The Crisis of Russian Populism. Cambridge, 1967. XII, 211 p.

933. Wurgaft L. Identity in World History: A Post-Modern Perspective // History and Theory: Studies in the Philosophy of History. 1995. V. 34. N 2: World Historians and Their Critics. P. 67-85.

934. Yarmolinsky A. A Russian's American Dream: A Memoir on William Frey. Lawrence: The University of Kansas press, 1965.

935. Zablocki B.D. Alienation and Charisma: A Study of Contemporary American Communes. N.Y., 1980.

936. Zablocki B.D. Communes, Encounter groups and the Search for Community // In Search for Community: Encounter Groups and Social Change. Colorado, 1978. P. 97-142.

937. Zammito J.H. Are We Theoretical Yet? The New Historicism, the New Philosophy of History and "Practicing Historians" // Journal of Modern History. Vol. 65.1993. N 4. P. 783-814.