Культурно-национальная идентичность: стратегии конструирования и тексты культуры: на материале коми культуры XX - начала XXI вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, кандидат культурологии Мелехина, Марина Борисовна

• Мелехина, Марина Борисовна
• кандидат культурологии
• 2011

Оглавление диссертации кандидат культурологии Мелехина, Марина Борисовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ

ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ.

§ 1. Становление теории идентичности как концептуальный ответ эпохи «обнажения корней».

§2. Риторика национализма: политический и социальный аспекты национальной идентичности.

§3. Культурно-национальная идентичность: семиотическая парадигма.

ГЛАВА 2. РЕПРЕЗЕНТАЦИИ КУЛЬТУРНО-НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ: ИСТОРИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА И ТИПОЛОГИЯ.

§1. «Пробуждение национального»: репрезентация коми культурно-национальной идентичности в художественной литературе, научном и философском тексте.

§2. «Огосударствление и легитимация национального»: репрезентация коми культурно-национальной идентичности в научном тексте и художественной литературе.

§3. «Нарративизация национального»: репрезентация коми культурно-национальной идентичности в художественной литературе и изобразительном искусстве.

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Мелехина, Марина Борисовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Человек и в начале XXI столетия остается «пробелом»1 в знании о себе, и одним из наиболее важных проявлений человеческой сущности, выступающим константой социокультурного бытия, является стремление субъекта к детерминации своего «Я». Пронзительное понимание необходимости постижения своей самости, пришедшее к человеку вместе со стремительным, бурным потоком изменений, в который он был ввергнут с началом индустриально-технологической, материально-ориентированной эпохи, до настоящего времени не привело к раскрытию тайны мыслящего существа.

В диссертационном исследовании мы выявили, что фундаментальной проблемой, фиксируемой- гуманитарной мыслью прошлого века, является тотальный идентификационный' кризис, проявляющийся и на персональном уровне, и на макросоциальном. Концептуализированная в философском, психологическом, социологическом и культурологическом знании динамически-процессуальная и трансформативная по своей природе идентичность, парадоксальным образом оказывалась трактованной в качестве источника вместе с тем устойчивого во времени и в пространстве существования субъекта. Более того, в условиях инверсии моральных норм и «разрывов» между человеком, социумом и культурой, она императивно требовала «уточнения» базовых характеристик, и, наконец, их сознательного конструирования.

Исходя из понимания социальной природы человека, а также рассмотрев основные теоретические подходы, в контексте которых изучаются этнонациональные феномены, мы определили, что в обществе фрагментированных и/или разрушенных традиций те же самые традиции, отредактированные социальными конструкторами и предназначенные быть психологическим условием стабильности, предлагаются потребителю как примордиальные. В контексте исследования националистического дискурса мы

1 Эпштейн М.Н. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук. дифференцировали политический и социальный аспекты национальной идентичности, обозначив при этом, что осознание «Мы» национальным коллективом происходит через правовую сферу, с необходимостью дополняясь созданием иллюзии общих «крови», «почвы». и культуры.

Нами было показано, что экзистенциальная нужда человека в диалоге с «Другим» детерминировала пограничную локализацию идентификационных процессов. Категория «Другого» - иного сознания, иного смысла, иной культуры позволила проанализировать национальную идентичность в ее культурной модальности с позиции семиотико-антропологического похода. Мы выявили, что семиозис как перманентный процесс означивания, интерпретации знаков и знаковых систем, порождения значений и смыслов, а также и их понимания является антриэнтропийным механизмом. Мы определили, что онтологией культурно-национальной идентичности, как персонального «Я», так и коллективного «Мы», выступает исторически складывающийся и исторически развивающийся национальный семиозис как когнитивный процесс семантизации, порождения текстов и их интерпретации.

В диссертации было сформулировано и обосновано понятие культурно-национальной идентичности. Культурно-национальная идентичность, не данная непосредственно в чувственном или практическом опыте, представляет собой ставшее предметом когнитивно-семиотических практик (текстовой деятельности) осознание и ощущение встроенности в ценностно-смысловое пространство национальной культуры. При этом сама национальная культура рассматривается в диссертации как интертекстуальное целое, вырабатывающее языки аутопойесиса, и, тем самым, приобретающее идентификационную определенность (в том числе и посредством интериоризации текстов и языков других культур).

Универсальной моделью изучения и культуры, и культурной идентичности мы называем литературный текст, вместе с этим намечая возможную исследовательскую линию через обращение к визуальным текстам, как таким же репрезентантам культурно-национального. Мы продемонстрировали, что разворачивающийся в тексте персонологический полилог Автора, Адресата и Наблюдателя возможен при погружении названных творческих акторов в социокультурный контекст. Культурно-национальная идентичность конструируется как образ культуры, «оплотненный» в повествовании. Эстетически оформленный, благодаря «избытку» авторского видения, «внутренний» принцип определяет вектор развития культуры. Способствуя самоузнаванию, он задает позитивную динамику идентификационных процессов.

Произведенные методологические выводы были применены для исследования текстовых репрезентаций коми культурно-национальной идентичности.

Делая вывод о том, что на протяжении XX века у народа коми шли процессы сложения национальной культуры, такая позиция была аргументирована посредством > разграничения понятий «этнической» и «национальной» культуры. Причем модус «национального» в отношении коми культуры трактуется нами, не только исходя из значимости для идентификации процессов огосударствления этнического, но и с пониманием «национального» как культурологической категории, позволяющей говорить о формировании в коми культуре диалогического заряда, рефлексивности.

Исследование показало, что трансформация этнической коми культуры в национальную, не законченное до сегодняшнего дня, имеет прерывистый характер. На этом основании была обоснована хронология наиболее интенсивных национально-идентификационных процессов, включающая следующие периоды:

1. «Пробуждение национального»: начиная с литературной и научной деятельности во второй половине XIX века И.А. Куратова, Г.С. Лыткина и до 1921 года, когда была образована административно-территориальная единица на северо-западе РСФСР Автономной области Коми (Зырян).

2. «Огосударствление и. легитимация национального»: нижняя граница 1921 год — образование Автономной области Коми (Зырян) и до начала политических репрессий против представителей национальной интеллигенции Коми Автономной области; связанная с процессами становления национальной государственности коми народа.

3. «Нарративизация национального»: с рубежа 1980-1990-х годов, более конкретно назовем дату 23 ноября 1990 года, когда произошло преобразование в Коми АССР в Коми ССР, и далее - 26 мая 1992 года - в Республику Коми с разработкой и принятием конституции и государственной символики; происходящая как ответ на разрушение тотальности советского государства в идеологической, экономической и других сферах, развивающаяся через эмансипацию от советской культуры.

В диссертации были выявлены ядерные структуры (концептуальные узлы) семиосферы коми культуры - древнекоми языческая и православно-христианская. Исходя из тезиса о единстве, но одновременно и разнообразии памяти культуры, подразумевающем наличие «частных «диалектов памяти», был сделан вывод о том, что относительно коми культуры следует говорить не столько об «эволюционном» течении процесса увеличения культурного разнообразия, сколько о «семиотическом сдвиге». Таковым, активизировавшим продуктивность смыслообразования, следует считать XIV век и начало христианизации коми народа, когда в семиосферу его культуры была внедрена православно-христианская ядерная структура. Проведенное исследование показало, что тексты культуры, создаваемые национальной интеллигенцией, и ранее, и в настоящее время, наиболее частотно актуализируют, вовлекая в процесс пересоздания/интерпретации, именно ту часть культурой памяти, которая связана с обозначенным семиотическим сдвигом.

Рассматривая культуру как совокупный результат выраженных в знаково-символической форме социальных взаимодействий, а также атрибутируя ей функцию интеграции и целеполагания социальной системы, в диссертации была определена репрезентативность для коми культурно-национальной идентичности исторических и легендарных Ношо ЫайопаПз — текстовых образов Стефана Пермского и Пама-сотника как персонификаций двух ядерных структур семиосферы.

Выделив три основных идентификационных этапа, для каждого была предложена фигура Автора/Ношо Nationalis, «эстетически завершающего» свою культуру, реализующего собственный вариант национального дискурса. Называя таковыми К.Ф. Жакова, A.C. Сидорова, В.Г. Лыткина, Г.А. Юшкова, В.В. Тимина, Ю.А. Екишева, С.А. Торлопова, В.Г. Игнатова, П. Микушева, Ю. Лисовского, мы говорим о незавершенности этого ряда. Он ограничивается лишь необходимостью решения конкретных исследовательских задач.

Исследование показало, что выбранные национальной интеллигенцией когнитивные стратегии (миметическая, риторическая, репрезентативно-эстетическая), результирующие построением в тексте культуры моделей культурно-национальной идентичности (синтетическая, культурно-лингвистическая, художественно-эстетическая), детерминированы не только политическими и социальными факторами, но и коррелируют с характером историко-культурного периода (русского и европейского Модерна, «незавершенного проекта» Модерна, «надлома» империи).

Начало процесса самоконструирования коми культурно-национальной идентичности относится к началу XX века, когда в интеллектуально-художественном контексте русского и европейского Модерна, произошло «встраивание» этнической культуры коми в исторический фон. Одним из первых, кто способствовал «пробуждению национального» и, как следствие, конструированию культурно-идентификационной модели, является коми философ, ученый, писатель К.Ф. Жаков.

К.Ф. Жаков осуществил уникальный опыт построения синкретической модели идентичности, соединив в философском, научном и художественном творчестве, историософские рассуждения о смысле бытия «первобытного», «лесного» народа, фиксацию разрывов в его духовной традиции, а также конструирования позитивного образа «коми морта».

И все же К.Ф. Жаков не документировал коми культуру и не воссоздавал ее в тексте сознанием этнографа, т.е. человека, переживающего первичный духовный, религиозный и культурный опыт своего сообщества, а заняв позицию «отстраненного наблюдателя», «эстетически завершал» коми культуру сознанием русской культуры, концептуальные ряды и языки которой были интериоризированы им. К.Ф. Жаков создавал образ коми культуры не для «внутреннего» пользования (не для коми народа), а адресовал «Другому», т.е. российскому читателю. Данное обстоятельство определило его выбор идентификационной стратегии как направления и способа когнитивно-семиотического моделирования коми культурно-национальной идентичности. Таковой явилась миметическая идентификационная стратегия-.

В своем творчестве К.Ф. Жаков продемонстрировал «миметизм» стратегии, апроприацию дискурса «Иного», представленного в трудах русских мыслителей. Понимая, что коми культура не в состоянии предъявить ничего действительно экзотичного- и гетерогенного по сравнению с российской культурой, К.Ф. Жаков находил механизм защиты малой родины от растворения в более динамичной среде наступающей цивилизации через дискурс «Иного».

Становление коми культурно-национальной идентичности на этапе «огосударствления и легитимации национального» было продолжено, что нами доказано через исследование/интерпретацию научного творчества двух крупнейших коми ученых-гуманитариев В.И. Лыткина и A.C. Сидорова. Значимыми для аутопойесиса коми в 1920-х годах стали процессы языкового и культурного1 строительства. Модель коми культурно-национальной идентичности для данного этапа определена как лингво-культурная. Конструируемый литературный язык предназначался не только как инструмент эффективного административного управления населением молодой Коми автономии. «Северные интеллигенты» видели в языке реальную возможность формирования уже не этнического, локального самосознания, но, в первую очередь, коми национального, что отчасти было воплощено в создании ускоренными темпами и под непосредственным контролем властных структур фонда национальной художественной литературы.

Мы назвали особенностью именно этого идентификационного периода социокультурный контекст диалектики диалога/«разрыва» двух мировоззренческих систем: с одной стороны, интеллектуально-художественного пространства российской культуры Серебряного века, с другой - большевистской идеологии. Такая ситуация детерминировала реализуемую коми учеными риторическую стратегию конструирования коми культурно-национальной идентичности. Балансирующей между национальной формой и советским идеологизированным содержанием, она была основана на осуществляемом в каждом конкретном тексте (научном или художественном), каждым конкретным Homo Nationalis выбора «правильного» определения дидактического соотношения «высшей правды» интернационального советского и «отдельного факта» коми национального. Конструируемый образ коми культуры базировался на агитационно-пропагандистских принципах, но в равной степени и для «Себя», и для «Другого», где «Другим» являлось уже советское. Именно благодаря советскому, интериоризированному сознанием Авторов, национальная форма коми культуры приобретала своеобычные контуры.

Нами было выявлено, что конструирование коми культурно-национальной идентичности, происходящее как на уровне отдельного Homo Nationalis, так и на уровне культуры в целом во второй половине XX - начале XXI века (как и на предыдущих идентификационных этапах) обусловлено комплексом факторов.

Кризис культуры Модерна, характерными чертами которого были названы ощущение распада единого и гомогенного мира, «ускользания» гуманитарной реальности, был зафиксирован не только на макроуровне, но и на уровне «децентрированного» субъекта. Исследование показало, что в этой ситуации особое значение приобрела сфера эстетического и художественного, обладающая моделирующими свойствами и выступающая инструментом для снятия проблемы отчуждения. Мы показали, что именно художник, как и любой другой субъект эстетической деятельности, располагает большими возможностями для выхода из кризисного идентификационного состояния, самореализовываясь и самообосновываясь в нарративе.

Необходимость осмысления национальной истории и культуры, пересмотр советских идеологических стереотипов, став особенно актуальными в перестроечной России, определили обращение писателей Г.А. Юшкова, В.В. Тимина, Ю.А. Екишева, художников С.А. Торлопова, В.Г. Игнатова, П. Микушева к культурному коду неомифологизма/неотрадиционализма. В творчестве Homo Nationalis на протяжении двух последних десятилетий преобладает тенденция создания псевдоисторической наррации.

Мы заявили о том, что вне традиционной культуры идентичность как приобретается в результате целенаправленных воздействий социальных институтов, так и является* результатом когнитивно-семиотического процесса, основания для которого создаются в творчестве национальной интеллигенции. Мы показали, что в характерной для современной культуры открытости и доступности информационного пространства, происходит размывание таких ключевых основ идентичности как язык и культура, что способствует переносу тяжести в культурно-идентификационных процессах на образ этнической истории.

Создавая художественными средствами образ прошлого, предлагая таковой как опыт своего общения с трансцендентным, творческая элита наполняет «пустую» или «пустеющую» форму - фрагментированную традиционную культуру - образом псевдоподлинной «зырянскости». Содержание понятия «зырянскости», выступая организующим принципом «субъективных нарративов» коми писателей и художников, обуславливается мировоззренческой позицией его пользователя. Оно может быть наполнено и примордиально окрашенной языческой коми этничностью (Г.А. Юшков, В.А. Тимин), и универсальными христианскими смыслами (Ю.А. Екишев), т.е. актуализировать напряженную семиотическую работу, но одновременно и существующий «разрыв» двух ядерных структур семиосферы коми культуры.

В художественных произведениях периода «нарративизации национального» модель коми культурно-национальной идентичности создается, как подчеркнуто репрезентативная, находя благодарного читателя в лице тех, кто находится в состоянии идентификационного кризиса (в том числе и других культур) и тех, кто рассматривает «зырянскость» в качестве формулы ответа на вопрос о смысле существования и социального действия.

Мы показали, что заявку на визуальное «оплотнение» теоретически трудно фиксируемой идентичности делает этнофутуристическое искусство. Самотождественность культуры живописцы (П. Микушев, Ю. Лисовский) обосновывали вне опоры на идеологию, обращаясь к вещественности и декоративности своей культуры. Мощным орудием самопрезентации становится туризм (показательным примером является проект финно-угорского этнокультурного парка в селе Ыб), ориентирующий элиту уже не столько на воспроизведение, сколько на пересоздание традиции.

Нами было определено, что как и на-предыдущих идентификационных этапах образ культуры коми создавался гуманитариями с ориентацией на внешнего и на внутреннего адресата, т.е. как образ для «Себя» и образ для «Другого». Однако на рубеже ХХ-ХХ1 веков «Другой» (внешний адресат) становится более сложным, представляя собой не только российскую культуру, но и финно-угорский мир, и мировое сообщество.

И наконец, подчеркнем: представленная работа, не претендуя на исчерпывающий анализ заявленной темы, имеет открытый характер. Значимым для понимания современного состояния коми культурно-национальной идентичности является выявление властных и масс-медийных технологий, применяемых для конструирования коми культурно-национальной идентичности, а также обнаружение влияний последней на формирование региональной идентичности многонациональной Республики Коми.

Список литературы диссертационного исследования кандидат культурологии Мелехина, Марина Борисовна, 2011 год

1. Абашев B.B. Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе XX века. Пермь: Изд-во Пермского университета, 2000. 404 с.

2. Абельс X. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию / пер. с нем., под общ. ред. H.A. Головина, В.В. Козловского. СПб: Алетейя, 2000. 272 с.

3. Акулич O.A. Христианские ценности и православное миропонимание как основа научной концепции Г.С.Виноградова Электронный ресурс. Режим доступа: http://mion.isu.ru/fllearchive/mion publcations/sb-confess/2l7.html, свободный. — Загл. с экрана.

4. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / пер. с англ. В. Николаева; вступ. ст. С. Баньковской. М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2001. 288 с.

5. Анкерсмит Ф.Р. Возвышенный исторический опыт. М.: Издательство «Европа», 2007. 612 с.

6. Антонова Н.В. Проблема личностной идентичности в интепретации психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии // Вопросы психологии. 1996. № 1. С. 131-143.

7. Анциферов Н.П. Душа Петербурга. Л., 1990. 144 с. (Ленинград весь на ладони. Петербургская антология: Публикация забытых и редких книг по истории, культуре, архитектуре и быту города; Вып. 1).

8. Андрей Белый о Блоке: Воспоминания. Статьи. Дневники. Письма / вступ. ст., сост. A.B. Лаврова. М.: Автограф, 1997. 447 с.

9. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов A.A. Этносоциология. М.: Аспект Пресс, 1999. 217 с. (Высшее образование).

10. Ачкасов В.А. Этническая идентичность в ситуациях общественного выбора //Журнал социологии и социальной антропологии. 1999. Т. 2. Вып. 1 (5). С. 48-58.

11. Ачкасов В.А. Этнополитология: учебник. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2005. 337 с.

12. Бабаков В.Г., Семенов В.М. Национальное сознание и национальная культура (методологические проблемы). М.: ИФ РАН, 1996. 70 с.

13. Баклушинский С.А., Белинская Е.П. Развитие представлений о понятии социальная идентичность // Этнос. Идентичность. Образование. Труды по социологии образования. Том IV. Выпуск VI / ред. B.C. Собкин. М.: Центр социологии образования РАО, 1998. С. 64-85.

14. Баландин А.И. Мифологическая школа // Академические школы в русском литературоведении / ред. П.А. Николаев. М.: Наука, 1975. С. 15-100.

15. Бальмонт К. Где мой дом: Стихотворения, художественная проза, статьи, очерки, письма. М.: Республика, 1992. 447 с.

16. Бальмонт К. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. М.: Правда, 1990. 606 с.

17. Бараксанов Г.Г. История коми литературного языка и проблемы языковой нормы: доклад на заседании Коми филиала АН СССР, 1986. 28 с. (Научные доклады; Вып. 158).

18. Бараксанов Г.Г., Гуляев Е.С., Туркин А.И. Коми ученый и писатель В.И. Лыткин (Илля Вась). Сыктывкар: Коми книжное издательство, 1970. 30 с.

19. Барт Р. Мифологии / пер. с фр., вступ. ст. и коммент. С.Н. Зенкина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. 320 с.

20. Барт Ф. Введение // Этнические группы и социальные границы. Социальная организация культурных различий: сборник статей / ред. Ф. Барт; пер. с англ. И. Пилыцикова. М.: Новое издательство, 2006. С. 9-48.

21. Бауман 3. Индивидуализированное общество / пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Логос, 2002. 390 с.

22. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / сост. С.Г. Бочаров. 2-е изд. М.: Искусство, 1986. 445 с.

23. Безносикова JI.M. Роль писателей в обогащении лексики коми литературного языка: доклад на заседании Коми филиала АН СССР. Сыктывкар, 1976. 49 с. (Научные доклады; Вып. 27).

24. Безносикова Л.М., Айбабина Е.А., Коснырева Р.И. Коми-русский словарь / отв. ред. Л.М. Безносикова. Сыктывкар: Коми книжное издательство, 2000. 815 с.

25. Белинская Е.П. Исследования личности: традиции и перспективы // Социальная психология в современном мире / ред. Г.М. Андреева, А.И. Донцов. М.: Аспект Пресс. 2002. С. 42-61.

26. Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: в 2 т. Т. 1. / вступ. ст., сост. А.Л. Казин. М.: Искусство, 1994. 478 с. (История эстетики в памятниках и документах).

27. Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: в 2 т. Т. 2. / вступ. ст., сост. А.Л. Казин. M.: Искусство, 1994. 478 с. (История эстетики в памятниках и документах).

28. Белый А. Мысль и язык (философия языка A.A. Потебни) // Логос: международный ежегодник по философии культуры. Кн. 2. М., 2005. С. 240258.

29. Белый А. Начало века: Воспоминания: в 3 кн. Кн. 2. М.: Художественная литература, 1990. 687 с. (Литературные мемуары).

30. Беляева С.А. Становление и развитие профессионального изобразительного искусства в Коми АССР (сер. 1910-х 1980-е гг.). Автореф. дис. канд. ист. наук. Сыктывкар, 2001.

31. Берг Л.-Э. Человек социальный: символический интеракционизм // Монсон П. Современная западная социология: теории, традиции, перспективы / пер. со шв. СПб.: Нотабене, 1992. С. 157-191.

32. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: Медиум, 1995. 323 с.

33. Берне Р. Развитие Я-концепции и воспитание / пер. с англ., общ. ред. и вступ. ст. В.Я. Пилиповского. М.: Прогресс, 1986. 422 с.34,35,3637,38