Лексико-семантическая группа эмотивных глаголов в тюркских языках Южной Сибири и казахском: В сопоставительном аспекте тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.02, кандидат филологических наук Козырев, Тимур Анатольевич

• Козырев, Тимур Анатольевич
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Козырев, Тимур Анатольевич

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I

История лексем, входящих в ЛСГ ЭГ исследуемых языков

Вводные замечания

1. Основные ареалы, образуемые эмотивными глаголами исследуемых языков

1) Общетюркские лексемы а) Общетюркские лексемы, представленные во всех трех исследуемых южно-сибирских языков

Глагол когк=.

Глагол игк=.

Глагол 8а|т=.

Глагол брке1е:=.

Глагол кйпНе:=.

Глагол а^т=.

Глагол uyal=/uyad=. ., б) Общетюркские лексемы, присутствующие во всех трех исследуемых южно-сибирских языках, но эмотивную семантику приобретшие лишь в некоторых языках за пределами Сибири

Глагол кш1=.

Глагол а|(ап1=/ах1ап1=. в) Общетюркские лексемы, представленные в двух из трех исследуемых южно-сибирских языков

Глагол к

§ап=.

Глагол tan1la=.

Глагол ипа=. г) Общетюркские лексемы, представленные в одном из трех исследуемых южно-сибирских языков

Глагол эеу=.

Глагол $еут=.

Глагол ауа:=. —

Глагол тап=.:д) Общетюркские лексемы, отсутствующие в южно-сибирских языках

Глагол кйуеп=.

Глагол ка^иг=.

Глагол ка4|и1ап=.

Глагол е8н^е:=.

Глагол окип=.

Глагол еутеп=.

Глагол

§а§=.

Глагол Ьег=.

2) Лексемы с «разорванным» ареалом

Глагол

§1г1а:=.—

Глагол и

§1а:=.

Глагол Ье1т,1е:=.

Глагол уаг81:=. —

Глагол уе:г=.

Глагол к1Я1п=.

3) Лексемы, за пределами Сибири присутствующие в языках среднеазиатско-поволжского ареала и отсутствующие в турецком а) Лексемы, на востоке своего ареала захватывающие те или иные южносибирские языки

Глагол а£1|1ап=.

Глагол

§еп=. —

Глагол ШцШ=.—

Глагол уа

§1 кбг=.

Глагол хог1ап=.—

Глагол уек кбг=.

Глагол б?ик=. б) Лексемы, представленные в языках среднеазиатско-поволжского ареала и отсутствующие в южно-сибирских языках

Глагол 8и:к1ап=.

Глагол Ьицаи=.

4) Лексемы контактного ареала

Глагол 1агип=.

Глагол копп=.

Глагол (а1угка:=.

5) Лексемы, в настоящее время встречающиеся только в сибирских языках

Глагол бgir=.

Глагол *кеу^е=.

Глагол киу=.

Глагол Ьй(:=.

Глагол кау?1:=.

Глагол Ь

§игкап=.

Глагол ке^ип=.

Глагол кб1ег=.76.

Глагол а^ик!а:=.

2. Особенности, характерные для языков южно-сибирского ареала

1) Сохранение старых значений некоторых общетюркских и межтюркских лексем в саяно-алтайских тюркских языках

2) Сохранение в саяно-алтайских тюркских языках лексемы исчезнувшей в языках других ареалов

3) Семантические особенности некоторых общетюркских и межтюркских лексем в саяно-алтайских тюркских языках

4) Особенности хакасского языка а) Лексические связи с языками других ареалов б) Сохранение в хакасском языке старых значений общетюркских лексем, развивших специфическую семантику в алтайском и тувинском языках

Выводы по Главе I

ГЛАВА II

Состав лексем и структура семантических подгрупп в ЛСГ эмотивных глаголов казахского, алтайского, тувинского и хакасского языков

Вводные замечания

1. СПГ радости

2. СПГ любви

3. СПГ веры/надежды

4. СПГ удивления

5. СПГ страха

6. СПГ стыда/смущения/стеснения

7. СПГ обиды

8. СПГ жалости

9. СПГ зависти/ревности

10. СПГ разочарования/потери надежды

Выводы по Главе II

ГЛАВА III

Соотношение между исследуемыми языками по составу и происхождению лексем, составляющих ЛСГ ЭГ.

Вводные замечания

1. Лексемы и корни, общие для всех четырех исследуемых языков

2. Казахско-алтайско-хакасские лексемы

3. Лексемы и корни, специфически присущие всем трем исследуемым языкам южно-сибирского ареала

4. Алтайско-тувинские лексемы и корни.

5. Казахско-алтайские лексемы и корни

6. Казахско-хакасские лексемы

7. Казахско-тувинские лексемы

8. Алтайско-хакасские лексемы

9. Тувинско-хакасские лексемы

Выводы по Главе III

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Лексико-семантическая группа эмотивных глаголов в тюркских языках Южной Сибири и казахском: В сопоставительном аспекте»

Объектом исследования в данной работе является лексико-семантическая группа (ЛСГ) эмотивных глаголов (ЭГ), т.е. глаголов с семантикой эмоционального состояния, в трех тюркских языках Южной Сибири - алтайском, тувинском и хакасском, а также в казахском языке, примыкающем к саяно-алтайскому ареалу. Анализу подвергаются 402 глагольные лексемы. ЛСГ ЭГ в исследуемых языках подразделяется на 24 семантические подгруппы (СПГ). Список самих СПГ и данные о количестве лексем, входящих в эти СПГ в четырех исследуемых языках приводятся ниже в виде таблицы.

Язык СПГ Казахский язык Алтайский язык Тувинский язык Хакасский язык

Радость 10 3 2 1

Любовь 3 4 4 4

Интерес/ увлечение 3 2 2 2

Уважение 5 5 2 2

Восхищение 3 2 3 3

Удивление 5 4 3 4

Вера/надежда 8 2 5 2

Гордость 2 6 5 2

Страх 13 8 9 7

Стыд/смущение/ стеснение 7 3 6 3

Беспокойство/ волнение 6 3 9 3

Растерянность 7 2 4 3

Гнев/ раздражение 9 14 14 14

Злость 6 2 1 2

Обида 5 2 6 4

Горе/печаль/ огорчение 10 5 9 6

Сожаление/ раскаяние 4 - 3 2 3

Жалость 3 5 3 3

Зависть/ревность 3 3 4 3

Тоска по 2 3 4 1 кому-чему-л.

Душевное страдание/ 2 3 3 2 мучение

Ненависть 2 3 4 2

Отвращение 3 1 2 3

Разочарование/ 2 2 4 2 потеря надежды

Итого 121 90 110 81

Интерес к ЛСГ ЭГ определяется тем, что эмотивные глаголы обозначают одну из важнейших сторон внутреннего мира, душевной деятельности человека - его эмоции. Кроме того, ЛСГ эмотивных глаголов формировалась в тесном взаимодействии с рядом других глагольных ЛСГ.

Тюркоязычные народы - носители исследуемых языков населяют обширную территорию Саяно-Алтайского региона: межгорные долины и ущелья Горного Алтая (алтайцы), Минусинскую котловину (хакасы), а также Саянское нагорье и степные районы по южную его сторону (тувинцы).

Согласно данным переписи 1989 г., численность алтайцев - 70.777, тувинцев -206.629, и хакасов - 80.328. Из них язык своего народа считают родным, соответственно, 84,3 % алтайцев, 98,5 % тувинцев и 76,1 % хакасов [Черемисина: 1992].

На территории Сибири, в т.ч. Саяно-Алтая, в течение многих веков возникали, разрушались и создавались племенные союзы, включавшие в себя как родственные, так и не родственные друг другу этнические группы. В процессе формирования новых этносов происходило также языковое взаимодействие составлявших их этнических групп. При этом одни языки побеждали, а другие исчезали, оставляя свои следы на уровне субстрата.

Об истории Южной Сибири первых веков нашей эры узнают из китайских, маньчжурских, древне-тюркских и арабских источников. Но и сами языки ныне живущих народов несут в себе информацию об их истории. Ярким тому примером может служить исследование истории якутского народа А.П. Окладниковым по данным словаря якутского языка, составленного Э.К. Пекарским.

Одна из особенностей тюркских языков Южной Сибири состоит в том, что в их лексике, морфологии, фонетике прослеживаются следы влияния тюркских языков разных типов. Этим обусловлено отсутствие среди тюркологов единого мнения о месте саяно-алтайских тюркских языков в классификациях.

B.В. Радлов относил алтайский, тувинский, тофаларский, хакасский, шорский языки к "восточной группе". Туда же он включал диалекты/языки сибирских татар и чулымских тюрок. Якутский язык, согласно классификации В.В. Радлова, составляет отдельную группу [Radioff, 280-281, 290].

Так, В.А. Богородицкий объединял якутский, тофаларский и тувинский языки с якутским и относил их к "северо-восточной" группе. Хакасские диалекты он рассматривал как "хакасскую (абаканскую) группу", а алтайские - соответственно, как "алтайскую группу". В.А. Богородицкий указывал на наличие общих черт у диалектов/языков алтайской группы с киргизским языком, который он при этом относил к "среднеазиатской группе" [Богородицкий, 10-13].

Согласно классификации Ф.Е. Корша, алтайский язык вместе с киргизским составляет "северную группу", а тувинский и тофаларский - "восточную". Кроме того, Ф.Е. Корш считал целесообразным выделить группу смешанных тюркских языков, под которыми он подразумевал языки народов, обитающих между Алтаем и Енисеем [Корш, 121-124].

Г. Рамстедт и М. Рясянен все саяно-алтайские языки относили к "северной группе" (по Рясянену - "северо-восточная"); якутский язык, согласно этой классификации, составляет отдельную группу; киргизский язык они относили к "западной группе" [Рясянен, 28-32].

И. Бенцинг и К. Менгес все саяно-алтайские языки вместе с якутским и долганским относили к "северной группе" [PhTF, 2-4].

C.Е. Малов все тюркские языки делил на "древние" (сохраняющие интервокальные -д-, -з- и -т-) и "новые" (с интервокальным "йотом"). По этой классификации алтайский язык попадал в "новые", а тувинский, хакасский, шорский и якутский - в "древние" [Малов, 139-141].

H.A. Баскаков все сибирские тюркские языки относит к большой восточной ветви тюркской семьи, при этом алтайский язык он объединяет с киргизским в киргизско-кыпчакскую группу, тувинский и хакасский языки - в особую, уйгуро-огузскую группу, якутский с долганским - в якутскую группу [Баскаков: 1969, 350-354].

Названные классификации можно сгруппировать следующим образом.

Классификации Радлова, Рамстедта/Рясянена, Бенцинга/Менгеса объединяют все саяно-алтайские языки в одну группу. При этом Радлов и Рамстедт/Рясянен рассматривают якутский язык как составляющий отдельную группу, а Бенцинг и Менгес - объединяют его в одну группу с саяно-алтайскими языками, что отчасти сближает их классификации с классификацией Богородицкого, объединяющей тувинский и тофаларский языки в одну группу с якутским.

Классификации Богородицкого, Корша и Баскакова отделяют алтайский язык от тувинского и хакасского и сближают его с киргизским. При этом Богородицкий и Корш разделяют тувинский и тофаларский языки с одной стороны и хакасский с другой стороны, относя их к разным группам, в то время как Баскаков объединяет эти языки в единую, уйгуро-огузскую, группу.

Смешанный характер тюркских языков Саяно-Алтая объясняется историей народов этого региона. Этническая принадлежность древнего его населения неизвестна. Что в различные периоды истории на территории Южной Сибири обитали угры, кеты, самодийцы и индоиранцы (скифы). Все эти этнические группы принимали участие в этногенезе современных тюркоязычных этносов Саяно-Алтая.

По территории этого региона прошло несколько волн тюркизации. Начиная с рубежа III и II вв. до н.э. и до конца I в. н.э. регион находился в сфере господства гуннов [Потапов: 1948, 97]. В период VI-VIII вв. Южная Сибирь входила в сферу влияния 1-го и 2-го тюркских Каганатов. С середины VIII в. Южная Сибирь и Алтай находились в составе Уйгурского ханства [Там же, 114]. В 840 г. Уйгурское ханство было разгромлено кыргызами [Там же, 115], которые господствовали в Саяно-Алтайском регионе до начала X в. [Там же, 116].

К концу 1-го тысячелетия н.э. тюркские языки были распространены не только по обе стороны Саян, но и в Минусинской котловине, и в Прибайкалье, и, вероятно, также в Забайкалье и на Алтае.

Для формирования современных саяно-алтайских тюркских языков определяющую роль сыграло то, что в древнетюркский период население Южной Сибири подверглось первичной тюркизации носителями языков древнего (орхоно-енисейского и, возможно, также древне-уйгурского) типа, а затем - в период раннего средневековья - носителями языка или языков кыпчакской группы - возможно, енисейскими кыргызами [Убрятова, 32]. Следы обоих периодов прослеживаются в лексике южно-сибирских тюркских языков (см. тж. [Рассадин: 1978]). Следует заметить, что такой путь формирования не является специфичным для сибирских языков. Так, например, кыпчакские языки Урало-Поволжья также сформировались в результате нескольких волн тюркизации региона носителями тюркских языков различных классификационных групп [Гарипов: 1974а, 20].

Народы Южной Сибири не вошли в орбиту мусульманской цивилизации, вследствие чего в течение средневековья и дальнейшего периода тюркские языки Саяно-Алтая развивались изолированно от большей части тюркского мира. В то же время они находились в тесном взаимодействии с монгольскими языками. Выделяется два периода ранних тюркско-монгольских языковых связей: 1. до XII века включительно; 2. XIII-XIV вв. [Щербак: 1997, 13]. В период до XII века включительно заимствования были преимущественно из тюркских языков в монгольские [Там же, 14]. После походов Чингис-хана, установивших политическое лидерство монголов на большей части материка, направление языкового взаимодействия монголов и тюрков изменилось. В тюркские языки - не только сибирские, - было заимствовано большое количество монгольских лексем. Однако на большей части территории, вошедшей в состав монгольской империи, доминирование монголов продолжалось недолго. В Южной Сибири же с этого времени стабильно преобладало монгольское влияние, что отразилось на языках тюркских народов данного региона (в тувинском языке - даже в синтаксисе [Там же, 249]).

В период после распада монгольской империи тюрки Саяно-Алтая также длительное время испытывали влияние монголоязычных соседей - ойратов и халха-монголов. Алтай и Тува до 1755 г. находились непосредственно в составе Джунгарского ханства, Хакасия также испытывала сильное ойратское влияние. После вхождения Алтая и Хакасии в состав Российской империи Тува осталась в сфере влияния халха-монгольского государства Алтын-ханов, а затем вместе с Монголией в конце 1750-х гг. вошла в состав Цинской империи [Татаринцев: 1976, 4]. Это обусловило принятие тувинцами буддизма и даже монгольского языка в качестве официального, каковым он оставался в Туве вплоть до 1930-х гг. При этом тувинско-монгольское двуязычие было достаточно широко распространено не только среди правящего слоя тувинского общества, но и среди простого народа, особенно в районах непосредственного контакта тувинцев с монголами [Там же, 8]. В Эрзинском районе Тувы проживает группа монголоязычных тувинцев, предки которых полностью перешли на монгольский язык [Уланова, 150-153]. Следует также подчеркнуть, что если монгольское влияние на алтайцев и хакасов было в основном ойратским, то тувинцы на протяжении последних двух столетий испытывали преимущественно халха-монгольское влияние. Следует отметить, что, кроме ойратов и халха-монголов, тюркские языки Сибири уже с древнего периода находились в контакте и взаимодействии также с диалектами бурятских племен; в настоящее время в непосредственном контакте с бурятским языком находятся тувинский, тофаларский и якутский языки [Рассадин: 1986, 10].

A.M. Щербак, цитируя докторскую диссертацию Л. Болда [Болд], утверждает, что "несмотря на наличие некоторых древнемонгольских черт, монгольские элементы, заимствованные саянскими тюркскими языками, относятся скорее к средневековому периоду развития монгольского языка, а также к современному периоду" [Щербак: 1997, 249]. При этом наиболее интенсивному монгольскому воздействию подвергся тувинский язык.

Как было указано выше, тюркские языки Саяно-Алтая объединялись рядом ученых в единую группу в составе тюркской семьи языков. Основанием было объективное наличие общих черт на всех уровнях языка. Н.З. Гаджиева выделяет следующие возможные пути возникновения сходства между генетически не близкородственными языками:

• влияние общего языка-субстрата,

• возникновение явления в каком-либо одном языке и последующее его распространение на другие языки,

• влияние смежного по территории языка,

• возможность случайных конвергенции: и т.п. [Гаджиева, 4].

K.M. Мусаев называет еще два пути возникновения такого сходства:

• сохранение пратюркского наследия в какой-либо группе языков (не обязательно генетически объединяемых),

• параллельное развитие, в особенности, параллельное словообразование по общей модели [Мусаев: 1984, 35].

Не будучи близкородственны генетически, вследствие длительного взаимодействия друг с другом и с монгольскими языками (а также, возможно, с каким-либо общим субстратом) тюркские языки Саяно-Алтая приобрели ряд общих черт на всех уровнях языковой системы, в т.ч. на лексическом уровне. Можно сказать, что эти языки образуют единый исторически сложившийся ареал, который мы в дальнейшем будем называть саяно-алтайским.

Казахский язык, в течение ряда веков непосредственно взаимодействовавший с языками саяно-алтайского ареала, привлекается к сравнительно-сопоставительному исследованию как типичный представитель кыпчакского языкового типа, оставившего свой след в южно-сибирских языках (см. выше).

Данные двух тюркских языков Саяно-Алтая - шорского и тофаларского, - не были привлечены к настоящему исследованию в связи с малым количеством текстов.

Предметом исследования в данной работе является ЛСГ эмотивных глаголов как система в сравнительно-историческом освещении. Любую систему можно рассматривать в трех аспектах: субстанциональном, структурном и функциональном.

В качестве субстанции рассматриваются лексемы, составляющие ЛСГ эмотивных глаголов - в плане как выражения, так и содержания.

Структурный аспект ЛСГ ЭГ представляет семная структура как отдельных лексем, так и поля в целом.

Функциональным аспектом являются синтаксические роли эмотивных глаголов, образуемые ими модели предложений.

ЛСГ ЭГ в данной работе подвергается исследованию в двух аспектах:

• в субстанциональном аспекте - исследуется история лексем, эволюция и современная структура их семантики;

• в структурном аспекте - исследуются взаимоотношения лексем внутри лексической системы исследуемых языков.

Функциональный аспект остается вне поля данного исследования.

Актуальность проблемы обусловлена тем, что JICF эмотивных глаголов до сих пор не подвергалась специальному исследованию в тюркологии. В русском языкознании эмотивным глаголам посвящены отдельные работы таких авторов как Апресян Ю.Д. [Апресян: 1995], Васильев JI.M. [Васильев: 1971], Зализняк А. [Зализняк: 1983], Якубова В.Г. [Якубова: 1988а, 19886]. В тюркологии эмотивных глаголов касается работа Сарыбаевой A.M. [Сарыбаева], где семантические особенности киргизских и русских ЭГ рассматриваются в сравнительно-сопоставительном плане. Однако следует заметить, что названные авторы не ставили целью подробное исследование всей ЛСГ эмотивных глаголов. Статьи В.Г. Якубовой и A.M. Сарыбаевой носят в целом обзорный характер, работа Васильева посвящена обзору чрезвычайно широкого круга глаголов, и эмотивные глаголы в ней подробно не описаны, а Ю.Д. Апресян и А. Зализняк рассматривают лишь отдельные СПГ и лексемы, принадлежащие к ЛСГ ЭГ, но не всю ЛСГ в целом.

Кроме того, на материале тюркских языков проводились исследования целого ряда групп лексем. Однако в большинстве своем эти работы посвящены исследованию не лексико-семантических, а тематических групп лексики [Ахмедова; Биялиев; Дадаханова; Назаралиев].

В последние годы появились работы по глагольной лексике тюркских языков Сибири. Среди них особо следует отметить'кандидатскую диссертацию Чертыковой М.Д., посвященную глаголам говорения (одна из ЛСГ, непосредственно взаимодействующих с ЛСГ ЭГ) в хакасском языке [Чертыкова]. Эта работа, как и диссертация А. Чугунековой по глаголам движения в хакасском языке [Чугунекова], ставит целью описание синтаксических конструкций, образуемых соответствующими глаголами.

Исторической лексикологии тюркских языков посвящены работы K.M. Мусаева [Мусаев: 1975, 1984] и Р.Г. Ахметьянова [Ахметьянов]. Проводились также исследования, посвященные сопоставлению лексики орхоно-енисейских памятников и отдельных живых тюркских языков [Мамедов; Левин]. Однако ЛСГ эмотивных глаголов как таковая никогда прежде не была объектом исследования на материале тюркских языков; исследований тюркских глаголов данной ЛСГ в сравнительно-историческом плане также не проводилось.

Отсутствие работ, посвященных анализу дифференцирующих и интегрирующих признаков тюркских языков на всех уровнях, особенно на лексическом, остро ощущается в современной тюркологии [Мусаев: 1984].

Цель данной работы состоит в том, чтобы по лексикологическим данным определить отношение языков исследуемой группы к другим тюркским языкам -живым и древним.

Для достижения поставленной цели в исследовании решаются следующие задачи:

1. Выявить по возможности все существующие глагольные лексемы с эмотивной семантикой в четырех исследуемых языках.

2. Проследить, какие из лексем с данной семантикой зафиксированы в письменных памятниках.

3. Проследить семантическую эволюцию этих лексем.

4. Проследить соотношение между этнокультурными группами памятников и современными языками с точки зрения наличия/отсутствия тех или иных лексем и их семантики.

5. Методом компонентного анализа установить семную структуру лексем в четырех исследуемых языках.

6. Выявить основания, по которым происходило семантическое противопоставление лексем при развертывании полей, сходство и различия между четырьмя исследуемыми языками с этой точки зрения.

7. Определить структуру ЛСГ ЭГ в исследуемых языках.

8. Установить степень общности и различий между исследуемыми языками с точки зрения состава и происхождения лексем, составляющих ЛСГ ЭГ.

Методика и материал исследования.

В исследовании используются различные методы и приемы анализа: синхронно-описательный, сравнительный, сравнительно-исторический, сопоставительно-типологический, метод компонентного анализа значения и т.д.

Примеры, иллюстрирующие семантику исследуемых глаголов, взяты автором из художественных произведений казахских, алтайских, тувинских и хакасских писателей, а также от информантов - студентов и аспирантов Кафедры языков и фольклора народов Сибири гуманитарного факультета Новосибирского государственного университета, а также аспирантов Сектора языков народов Сибири Института филологии ОИИФФ СО РАН. Картотека насчитывает около 5000 карточек (из них около 2000 по казахскому языку и около 1000 по каждому из трех южносибирских языков).

С целью проследить динамику семантики лексем и их состав, помимо четырех исследуемых языков, к регулярному сопоставлению в данной работе привлекались данные следующих живых языков, типичных представителей различных групп (при разделении тюркских языков на группы автор опирается на классификацию H.A. Баскакова [Баскаков, 1981]):

• татарского - как представителя кыпчакско-булгарской подгруппы кыпчакской группы языков (языки кыпчакско-булгарской подгруппы находятся в непосредственном контакте с языками кыпчакско-ногайской подгруппы, к которой принадлежит казахский язык),

• киргизского - как языка с достаточно ярко выраженными кыпчакскими чертами, при этом своей историей связанного с языками южно-сибирского ареала и особенно близкого к алтайскому языку (согласно классификации Н.А. Баскакова, эти два языка составляют киргизско-кыпчакскую группу восточной ветви тюркских языков),

• узбекского - как языка, традиционно относимого к карлукской группе на основании морфологических критериев, но испытавшего сильное кыпчакское влияние,

• туркменского - как языка, принадлежащего к огузской группе, но также испытавшего некоторое воздействие кыпчакских языков в силу своей принадлежности к среднеазиатскому ареалу,

• турецкого - как типичного огузского языка, потерявшего связь со среднеазиатским ареалом; данные турецкого языка позволяют отграничить кыпчакские элементы, проникшие в туркменский язык (см. выше), от общетюркских лексем.

При сравнительно-сопоставительном обзоре названных выше живых тюркских языков не-сибирских ареалов автор вынужден был ограничиться материалами тюркско-русских словарей:

• Татарско-русский словарь. М., 1966 [ТатРС],

• Киргизско-русский словарь. Фрунзе, 1985 [КиРС],

• Узбекско-русский словарь. М., 1959 [УзРС],

• Туркменско-русский словарь. М., 1968 [ТуркмРС],

• Тщ-к^е-Ил^а БбгШк. (Турецко-русский словарь.) М., 1977 [ТЯБ].

При сопоставлении данных исследуемых тюркских языков с монгольскими языками используются данные следующих словарей:

• Монгол-орос толь (Монгольско-русский словарь). М., 1960 [МОТ],

• Калмыцко-русский словарь. М., 1977 [КалмРС],

• Бурятско-русский словарь. М., 1973 [БуРС].

При подаче материалов современных языков в тексте работы лексемы подаются в той графике, которая была использована в перечисленных выше словарях.

Лексемы, полученные от информантов, в тексте работы приводятся в современной орфографии соответствующих языков. При использовании письменных материалов сохраняется написание, данное в источнике.

Лексемы, зафиксированные в тех или иных письменных памятниках (древних и средневековых), в тексте подаются в латинской транскрипции, созданной Дж. Клосоном на основе современного турецкого алфавита.

Основные термины, используемые в работе.

Термин лексема в связи со спецификой задач данной работы используется автором не в традиционном понимании слова как двусторонней единицы языка, а в значении звуковой оболочки, которая может при расхождении по языкам приобретать различную семантику и фонетические варианты.

Под термином языковой ареал в настоящей работе понимается группа тюркских языков (не обязательно близкородственных генетически), в течение длительного исторического периода соседствующих территориально и объединенных этнокультурной общностью народов, говорящих на этих языках. Например, среднеазиатско-поволжский, южно-сибирский ареалы.

Термин сема в данной работе употребляется в широком смысле - компонент значения слова, который и сам может быть членимым на более мелкие семантические компоненты; для выполнения задач, поставленных в работе, такое определение семы является достаточным и наиболее удобным, хотя чаще этот термин используется лингвистами в значении элементарного смысла, "атома значения" [Апресян: 1995; Васильев: 1971; Вежбицкая: 1996].

Положения, выносимые на защиту:

1. Южно-сибирские тюркские языки образуют исторически сложившийся ареал, характеризующийся рядом особенностей, наблюдаемых, в частности, через ЛСГ эмотивных глаголов.

2. В своей истории лексический фонд южно-сибирских тюркских языков испытал наиболее сильное влияние языков, отраженных в письменных памятниках восточной части тюркского мира: орхоно-енисейских, древне-уйгурских и караханидских.

3. Семантические подгруппы глаголов, составляющие ЛСГ ЭГ в исследуемых языках, имеют полевую структуру.

4. Наиболее развитыми во всех четырех исследуемых языках (с точки зрения количества семантических признаков, по которым противопоставляются лексемы в данной СПГ, а также количества языков, в которых это противопоставление имеет место) являются семантические подгруппы радости, уважения, страха, стыда/смущения/стеснения, волнения/беспокойства.

5. Сопоставительный анализ состава лексем, входящих в ЛСГ эмотивных глаголов в казахском, алтайском, тувинском и хакасском языках с точки зрения их происхождения и распространения, показывает следующее соотношение между исследуемыми языками:

1) общность между всеми четырьмя исследуемыми языками прослеживается в основном на уровне общетюркского лексического пласта;

2) алтайский и хакасский (особенно алтайский) языки обнаруживают общность с казахским на уровне кыпчакского лексического пласта; наименее кыпчакизированным из трех исследуемых южно-сибирских языков является тувинский;

3) среди лексем, являющихся общими для трех южно-сибирских языков, но отсутствующих в языках других ареалов, преобладают монголизмы; среди глаголов, объединяющих только алтайский и тувинский языки, монголизмы составляют подавляющее большинство;

4) глаголы, объединяющие попарно алтайский и хакасский, тувинский и хакасский языки, в большинстве своем не являются заимствованными по происхождению, но и не выходят в своем распространении за пределы саяно-алтайского языкового ареала;

5) наибольшая степень лексической общности в ЛСГ эмотивных глаголов обнаруживается, с одной стороны, между казахским и алтайским языками (в основном на уровне кыпчакского лексического пласта), а с другой стороны, между алтайским и тувинским (в основном через монголизмы); в этом проявляется промежуточное положение алтайского языка между двумя ареалами - южно-сибирским и среднеазиатско-казахстанским.

Научная новизна исследования состоит в том, что:

• впервые проведено системное сопоставление ЛСГ эмотивных глаголов трех южносибирских тюркских языков как между собой, так и с большой группой живых и древних тюркских языков,

• впервые четко охарактеризованы связи четырех исследуемых языков (трех южносибирских и казахского) в рамках рассматриваемой проблемы,

• впервые установлена степень сохранности в южно-сибирских языках древнетюркской (орхонской и уйгурской) лексики,

• уточнены связи этих языков со средневековыми тюркскими языками, а также степень близости тюркских языков Южной Сибири между собой и с тюркскими языками, относящимися к разным классификационным группам.

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложения.

Заключение диссертации по теме «Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)», Козырев, Тимур Анатольевич

Выводы по Главе III.

Сопоставительный анализ состава лексем, входящих в ЛСГ эмотивных глаголов в казахском, алтайском, тувинском и хакасском языках с точки зрения их происхождения и распространения позволяет сформулировать следующие выводы.

1). Общность между всеми четырьмя исследуемыми языками прослеживается в основном на уровне общетюркского лексического пласта.

Среди лексем, общих для всех четырех исследуемых языков, более половины (7 из 12-и) являются общетюркскими, и еще 5 - имеют ареал, ограниченный (за пределами Сибири) кыпчакскими языками или языками "контактного" ареала (см. Глава I), причем 2 из этих 5-и лексем являются монголизмами.

Кроме того, общими для всех четырех исследуемых языков являются еще 4 общетюркских корня.]

2). Казахский язык обнаруживает общность с алтайским и хакасским (особенно с алтайским) языками на уровне кыпчакского лексического пласта. Наименее кыпчакизи-рованным из трех исследуемых южно-сибирских языков является тувинский.

Лексемы, присутствующие во всех исследуемых языках кроме тувинского, почти все (8 из 9-и) являются тюркскими по происхождению, причем большинство из них (7 из 9-и) встречаются только в языках кыпчакской группы. То же касается большинства (12 из 14-и) глаголов, общих для алтайского и казахского языков, а также большинства (5-и из 7-и) казахско-хакасских лексем.]

3). Среди лексем, являющихся общими для трех южно-сибирских языков, но отсутствующих в языках других ареалов, более половины (9 из 14-и) являются монголизмами.

Среди глаголов, объединяющих только алтайский и тувинский языки, монго-лизмы составляют большинство - 11 из 16-и.

4). Глаголы, объединяющие попарно алтайский и хакасский, тувинский и хакасский языки (по 6 лексем), не являются заимствованными по происхождению (единственное исключение составляет алтайско-хакасская лексема киле=/кше=), но и не выходят в своем распространении за пределы саяно-алтайского языкового ареала (единственное исключение составляет алтайско-хакасская лексема ]оксын=/чохсын=). Т.о., существует 10 лексем тюркского происхождения, специфически присущих сибирским языкам.

Хакасский язык по составу лексем в ЛСГ ЭГ занимает промежуточное положение между алтайским и тувинским.

5). Наибольшая степень лексической общности в ЛСГ эмотивных глаголов обнаруживается, с одной стороны, между казахским и алтайским языками (14 лексем, из них 12 -кыпчакские), а с другой стороны, между алтайским и тувинским (16 лексем, из них 11 -монголизмы).

В этом проявляется промежуточное положение алтайского языка между двумя ареалами - южно-сибирским и среднеазиатско-казахстанским.

6). Казахский и тувинский языки представляют собой как бы полюса: казахский язык -наиболее кыпчакский и наименее монголизированный (в ЛСГ ЭГ казахского языка монголизмы отсутствуют), а тувинский язык - наиболее монголизированный и наименее кыпчакизированный. Можно сказать, что наличие ряда монголизмов в ЛСГ эмотивных глаголов является одним из характерных классификационных признаков южносибирских тюркских языков, наряду с отсутствием в них ряда общетюркских лексем.

Заключение.

Проведенное исследование показало:

1. Саяно-алтайские тюркские языки в наибольшей степени подверглись влиянию языков, отраженных в уйгурских и караханидских памятниках. Учитывая то обстоятельство, что язык последних (хакани) являлся смешанным, состоящим из карлукских и уйгурских элементов, мы приходим к выводу, что из древнетюркских языков именно древнеуйгурский оказал наибольшее влияние на формирование лексики современных тюркских языков Саяно-Алтая. Второе место занимает язык, отраженный в орхонских памятниках. Из лексем общетюркского фонда в южно-сибирских языках с наибольшей полнотой представлены те, которые были зафиксированы в древнетюркских памятниках.

2. Сравнительно-сопоставительный анализ данных по саяно-алтайским языкам с живыми тюркскими языками других ареалов и с данными письменных памятников показывает, что языкам Саяно-Алтая присущи следующие особенности:

• сохранение в саяно-алтайских языках ряда лексем, широко представленных в письменных памятниках, но не встречающихся в настоящее время в тюркских языках других ареалов,

• сохранение в саяно-алтайских языках • старых (зафиксированных в памятниках) лексических значений ряда общетюркских и межтюркских лексем, претерпевших изменение в других тюркских языках,

• отсутствие в саяно-алтайских языках ряда общетюркских лексем; некоторые из них вытеснены либо вытесняются монголизмами,

• возникновение специфической семантики у ряда общетюркских и межтюркских лексем в саяно-алтайских языках.

3. Из трех саяно-алтайских языков хакасский менее подвержен последнему из названных явлений. Он же выделяется наличием более глубоких лексических связей с языками, распространенными за пределами Сибири, в т.ч. с огузскими, что проявляется как в составе самих лексем хакасского языка, так и в их значениях.

4. При развертывании тех или иных семантических подгрупп в составе ЛСГ ЭГ в исследуемых языках лексемы противопоставляются другу по следующим семантическим признакам:

1) степень глубины чувства,

2) характер стимул а/объекта эмоции,

3) внешние проявления эмоции (наличие/отсутствие таковых, тж. их характер),

4) сопутствующая эмоция (наличие/отсутствие таковой, характер ее),

5) следствия эмоции (эмоция служит толчком к совершению определенных действий субъектом, либо, наоборот, удерживает его от совершения действия),

6) статическое состояние/динамическое наступление состояния,

7) коннотативная либо стилистическая окрашенность,

8) характер субъекта эмоции (человек/животное, социальный статус, пол, возраст и т.п.),

9) доля интеллектуальной оценки в отношении к непосредственному переживанию.

Наиболее активно задействованными - т.е. релевантными для развертывания не менее чем половины всех СПГ в составе ЛСГ ЭГ во всех исследуемых языках являются первые четыре семантических признака из перечисленных выше: степень глубины чувства, характер стимула/объекта эмоции, внешние проявления чувства, сопутствующая эмоция.

5. Наиболее развитыми во всех четырех исследуемых языках (как по количеству семантических признаков, по которым противопоставляются лексемы в данной СПГ, так и по количеству языков, в которых это противопоставление имеет место) являются семантические подгруппы радости, уважения, страха, стыда/смущения/стеснения, волнения/беспокойства.

6. По степени разработанности ЛСГ эмотивных глаголов в целом на первом месте оказывается казахский язык, на втором - тувинский, третье место "делят" алтайский и хакасский.

7. Сопоставительный анализ состава лексем, входящих в ЛСГ эмотивных глаголов в казахском, алтайском, тувинском и хакасском языках с точки зрения их происхождения и распространения позволяет сформулировать следующие выводы:

1) Общность между всеми четырьмя исследуемыми языками прослеживается в основном на уровне общетюркского лексического пласта.

2) Казахский язык обнаруживает общность с алтайским и хакасским (особенно с алтайским) языками на уровне кыпчакского лексического пласта. Наименее кыпчакизированным из трех исследуемых южно-сибирских языков является тувинский.

3) Среди лексем, являющихся общими для трех южно-сибирских языков, но отсутствующих в языках других ареалов, преобладают монголизмы. Среди глаголов, объединяющих только алтайский и тувинский языки, монголизмы составляют большинство.

4) Глаголы, объединяющие попарно алтайский и хакасский, тувинский и хакасский языки, в большинстве своем не являются заимствованными по происхождению, но и не выходят в своем распространении за пределы саяно-алтайского языкового ареала. По составу лексем в ЛСГ ЭГ хакасский язык занимает промежуточное положение между алтайским и тувинским.

5) Наибольшая степень лексической -общности в ЛСГ эмотивных глаголов обнаруживается, с одной стороны, между казахским и алтайским языками (в основном на уровне кыпчакского лексического пласта), а с другой стороны, между алтайским и тувинским (в основном через монголизмы). В этом проявляется промежуточное положение алтайского языка между двумя ареалами - южно-сибирским и среднеазиатско-казахстанским.

6) Казахский и тувинский языки представляют собой как бы полюса: казахский язык -наиболее кыпчакский и наименее монголизированный (в ЛСГ ЭГ казахского языка монголизмы отсутствуют), а тувинский язык - наиболее монголизированный и наименее кыпчакизированный. Можно сказать, что наличие ряда монголизмов в ЛСГ эмотивных глаголов является одним из характерных классификационных признаков южно-сибирских тюркских языков, наряду с отсутствием в них ряда общетюркских лексем.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Козырев, Тимур Анатольевич, 1999 год

1. Айдаров, 1971 Айдаров, 19741. Актуальные. Александ-рова1. Антонов, 19711. Антонов, 19791. Антонов, 1981

2. Апресян, 1969 Апресян, 19741. Апресян, 19941. Апресян, 1995а

3. Апресян, 19956 Апресян, 1995в1. Апресян, 1995г Арнольд

4. Айдаров Г. О языке памятника Тоньукук и его отношение к некоторым современным тюркским языкам: АКД. Алма-Ата, 1959.

5. Айдаров Г. Язык орхонских памятников древнетюркскойписьменности VIII века // Алма-Ата, 1971.

6. Айдаров Г. Лексика языка енисейско-орхонских и таласскихпамятников древнетюркской письменности. АДД. Баку,1974.

7. Актуальные проблемы лексикологии. Новосибирск, 1969. Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка. М., 1989.

8. Антонов Н.К. Материалы по исторической лексике якутского языка. Якутск, 1971. 173 с. Антонов Н.К. Лекции по тюркологии. (Древнетюркская эпоха.) Якутск, 1979. - 34 с.

9. Антонов Н.К. Лекции по тюркологии. (Среднетюркская эпоха.) Якутск, 1981. 75 с.

10. Апресян Ю.Д. Синонимия и синонимы. В Я, 1969, №4. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974.

11. Апресян Ю.Д. О языке толкований и семантических примитивах // Известия РАН, серия литературы и языка,1994, №4.

12. Апресян В.Ю. Недавние американские исследования в области эмоций и эмоциональной лексики // Семиотика и информатика, 1995, вып. 8.

13. Апресян В.Ю. Эмоции: современные американские исследования // Семиотика и информатика, 1995, Вып. 34. Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., Школа "Языки русской культуры",1995.

14. Биялиев Богоро-дицкий Болд Боровков1. Будагов Булыгина

15. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка, событие, факт. М., 1988.

16. Аспекты лексического значения. Воронеж, 1982. Ахманова О. С. Очерки по общей и русской лексикологии. М„ 1957.

17. Ахмедова Ж.Ш. Казахские народные наименования понятий об измерениях: АКД. Алма-Ата, 1975. Ахметьянов Р.Г. Сравнительное исследование татарского и чувашского языков. М., 1978.

18. Бабушкин Г. Ф. Вопросы развития лексики хакасского языка // Зап. Хак. НИИЯЛИ, 1954, вып. 3.

19. Баскаков H.A. Введение в изучение тюркских языков. М., 1969.

20. Баскаков H.A. Роль уйгурско-карлукского литературного языка Караханидского государства в развитии литературных тюркских языков средневековья // CT, 1970, №4, с. 13-17.

21. Баскаков H.A. Алтайская семья языков и ее изучение. М., 1981.

22. Батманов И.А. Древние тюркские диалекты и их отражение в современных языках // Древние тюркские диалекты и их отражение в современных языках: Глоссарии, указатель аффиксов. Фрунзе, 1971.

23. Бахтина В.П. Связь сочетаемости глагола с его значением. // Краткие очерки по русскому языку. Воронеж, 1964. с. 71-77.

24. Биялиев А. Киргизские народные термины промысловой охоты: АКД. Фрунзе, 1972.

25. Будагов Л. Сравнительный словарь турецко-татарских наречий, т. I. СПб., 1869, т. II. СПб., 1871. Булыгина Т.В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. М., 1982.1. БуРС

26. Вариант-ность. Васильев: 1971 Васильев: 1977

27. Васильев: 1981 Васильев: 1983 Васильев: 19851. Вежбицкая Вербицкий1. Виноградов1. Волоцкая1. Габескирия1. Гаджиева1. Гайсина: 19801. Гайсина: 19811. Гак: 1966а Гак: 196661. Гак: 19761. Гак: 1977 Гальчук1. Гарипов:1972

28. Бурятско-русский словарь. М., 1973. Вариантность как свойство языковой системы. М., 1982. Васильев Л.М. Вопросы семантики. М., 1971. Васильев Л.М. Семантические классы глаголов чувства, мысли и речи // Очерки по семантике русского глагола, Уфа, 1977.

29. Васильев Л.М. Семантика русского глагола. М., 1981. Васильев Л.М. Исследования по семантике. Уфа, 1983. Васильев Л.М. Значение в его отношении к системе языка. Уфа, 1985.

30. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996. Вербицкий В. Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка. Казань, 1884.

31. Виноградов В. В. Основные типы лексических значений слова. -ВЯ, 1953, №5.

32. Волоцкая З.М. Установление отношений производности между словами. "Вопросы языкознания", 1960, №3. Габескирия Ш.В. Лексика произведений Юнуса Эмре. Тбилиси, 1983.

33. Гаджиева Н.З. Проблемы тюркской ареальной лингвистики. Среднеазиатский ареал. М., 1975. Гайсина P.M. Значение и синтагматика глаголов отношения. Уфа, 1980.

34. Гак В.Г. Принципы и методы семантических исследований. М., 1976.

35. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология. М., 1977. Гальчук Л.М. Семантическое освоение русизмов как критерий их заимствованности (на примере алтайского языка): АКД. Новосибирск, 1997.

36. Гарипов Т.М. Кыпчакские языки Урало-Поволжья (опыт синхронической и диахронической характеристики): АДД. М., 1974.

37. Гарипов Т.М. О семантической дифференциации коррелирующих слов в близкородственных языках. М., 1974.

38. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. О компонентном анализезначимых единиц языка. В кн.: Принципы и методысемантических исследований. М., 1976.

39. Дадаханова Т. Лексика вышивального искусства вузбекском языке: АКД. Ташкент, 1963.

40. Дёрфер Г. Базисная лексика и алтайская проблема // ВЯ,1981, №4.

41. Древнетюркскш словарь. Л., 1979.

42. Исхаков Ф.Г. Опыт сравнительного словаря современных тюркских языков // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. М., 1962. Ч. 4. Лексика, с. 5-44.

43. Кайдаров А. Т. Структура односложных корней и основ вказахском языке. Алма-Ата, 1986.

44. Калмыцко-русский словарь. М., 1977.

45. Кацнельсон СД. Содержание слова, значение иобозначение. М.-Л., 1964.

46. Киргизско-русский словарь. Фрунзе, 1985.

47. Клименко А.П. Вопросы психолингвистического изучениясемантики. Минск, 1970.

48. Комлев ИТ. Компоненты содержательной структуры слова. М„ 1969.1. Кондратьев1. Копачевская1. Корш1. КТТС1. Кузнецова: 1969а

49. Кузнецова: 19696 Кузнецова: 19741. Кузнецова: 1978

50. Курилович: 1953 Курилович: 19621. Курышжанов1. Левковская

51. Лексикологические. Лексические.

52. Кондратьев ВТ. Об отношении языка памятников орхоно-енисейской письменности к языку древнеуйгурских памятников//СТ, 1973, № 3.

53. Казак, тЫнщ туащцрме сездпт. (Толковый словарь казахского языка.) Тт. 1-Х. Алматы, 1974, 1976, 1978, 1980, 1982, 1983, 1985, 1986.

54. Кузнецова Э.В. Лексико-семантическая группа слов и методы её описания // Актуальные проблемы лексикологии. Материалы 2-й лингвистической конференции. Новосибирск, 1969.

55. Кузнецова Э.В. О пересекающемся характере лексико-семантических групп //Семантика и структура предложения: Лексическая и синтаксическая семантика. Уфа, 1978, с. 7-13.

56. Курилович Е. Заметки о значении слова. ВЯ, 1953, №3. Курилович Е. Деривация лексическая и деривация синтаксическая. - Очерки по лингвистике, М., 1962. Курышжанов А.К. Махмуд Кашгари о кыпчакском языке // СТ, 1972, № 1, с. 52-60.

57. Левковская К.А. Теория слова, принципы ее построения и аспекты изучения лексического материала. М., 1962. Лексикологические основы стилистики. Л., 1973.

58. Лексические и грамматические компоненты в семантике языкового знака. Воронеж, 1983.

59. Малов Матвеева КазРС Левин1. Мамедов1. МОТ1. Мусаев:19751. Мусаев:1984 Наджип:19891. Наджип:19701. Назаралиев1. Насилов1. Ничман1. Общее.1. ОРС1. Панов1. Патачакова Перебейнос

60. Малов С.Е. Древние и новые тюркские языки // "Изв. СО АН СССР, ОЛЯ", 1952.

61. Матвеева Т. В. (ред.) Лексико-семантические группы русских глаголов. Свердловск, 1988.

62. Махмудов X., Мусабаев Г. Казахско-русский словарь. Алма-Ата, 1987.

63. Монгол-орос толь (Монгольско-русский словарь). М., 1960. Мусаев КМ. Лексика тюркских языков в сравнительном освещении. М., 1975.

64. Мусаев КМ. Лексикология тюркских языков. М., 1984. Наджип Э.Н. Исследования по истории тюркских языков Х1-Х1У вв. М., 1989.

65. Наджип Э.Н. О средневековых литературных традициях и смешанных письменных языках // СТ, 1970, № 1. Назаралиев Т. Киргизские народные строительные термины: АКД. Фрунзе, 1969.

66. Насилов Д. М. В.В. Радлов и изучение древнеуйгурских памятников // Тюркологический сборник. М., 1971. Ничман З.В. Глаголы говорения (устной речи) в современном русском языке: АКД. Томск, 1980. Общее языкознание. М., 1972. Ойротско-русский словарь.

67. Панов М.В. О слове как единице языка. "Уч. зап. МГПИ им. Потемкина", 1956, т. 51.

68. Патачакова Д. Ф. Материалы к изучению истории лексики хакасского языка // Вопросы хакасской филологии. Абакан, 1962.

69. Перебейнос В.Н. Роль моделей в разграничении значений многозначного глагола. (К вопросу о методах лексикологических исследований на материале глаголов таке и с1о в английском языке.): АДК. М., 1962.1. Петренко

70. Петрущенкова Попова/С тернин Потапов: 1948 Потапов: 1954 Потапов: 1957 Предикативное. Принципы. Проблемы.1. ПРС1. Радлов РСл1. Рассадин: 1971

71. Рассадин: 1973 Рассадин: 1978 Рассадин: 1980 Рассадин: 19861. Рясянен

72. Потапов Л.П. Очерки по истории алтайцев. Новосибирск, 1948.

73. Потапов Л.П. Основные этапы истории хакасов // Зап. Хак. НИИЯЛИ, 1954, вып. 3.

74. Потапов Л.П. Происхождение и формирование хакасской народности. Абакан, 1957.

75. Предикативное склонение причастий в алтайских языках. Новосибирск, 1984.

76. Принципы и методы семантических исследований. Отв. ред. -В.Н. Ярцева. М., 1976.

77. Проблемы компонентного анализа в лексике. Научноаналитический обзор. М., 1980.

78. Персидско-русский словарь. Тт. 162. М., 1983.

79. Радлов В.В. Из Сибири. М., 1989.

80. Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий.

81. Тт. НУ. СПб, 1893, 1899, 1905, 1911.

82. Рассадин В. И. Бурятские лексические заимствования втофаларском языке // Исследование бурятских говоров,вып.2. Улан-Удэ, 1971.

83. Рассадин В. И. Монгольские заимствования в алтайскомязыке // Советская тюркология, 1973, № 1.

84. Рассадин В. И. Морфология тофаларского языка всравнительном освещении. М., 1978.

85. Рассадин В. И. Монголо-бурятские заимствования всибирских тюркских языках. М., "Н.", 1980.

86. Рассадин В. И. О бурятско-тюркских языковыхвзаимоотношениях // Диалектология и ареальнаялингвистика тюркских языков Сибири. Новосибирск, 1986.

87. Рясянен М. Материалы по исторической фонетикетюркских языков. М., 1955.1. Сазанова1. Сарыбаева1. Севортян:19671. Севортян:19741. Севортян:19781. Севортян:19801. Севортян:1989

88. Семантическая. Семантические. Серебренников1. Скрибник

89. Смирницкий: 1955 Смирницкий: 19561. Соколовская1. Сретенская

90. Севортян Э.В. (ред.) Документы на половецком языке XVI в. (судебные акты каменец-подольской армянской общины). М., 1967.

91. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. (Общетюркские и межтюркские основы на гласные.) М., 1974.

92. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. (Общетюркские и межтюркские основы на букву "Б".) М.,1978.

93. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. (Общетюркские и межтюркские основы на буквы "В", "Г" и "Д".) М„ 1980.

94. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. (Общетюркские и межтюркские основы на буквы "Ж", "Ж", "Й".) М., 1989.

95. Семантическая структура слова. М.,1971. Семантические типы предикатов. М., 1982. Серебренников Б.А. К проблеме классификации тюркских языков //ВЯ, 1951, №4.

96. Скрибник Е.К. Полипредикативные синтетические предложения в бурятском языке. Новосибирск; 1988. Смиршщкий А.И. Значение слова. ВЯ, 1955, №2. Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. М., 1956.

97. Соколовская Ж.П. Система в лексической семантике. Киев,1979.

98. Сретенская Е. Е. Семасиологическое исследование и лексикографическое описание глагольной синонимии. (На материале эмотивных глаголов современного английского языка.): АДК. М., 1974.1. Степанов1. Степанова1. Стернин:19851. Стернин:19791. Субракова

99. Сыромятников Татаринцев: 19681. Татаринцев: 19761. Татаринцев: 19871. ТатРС Телия1. Тенишев1. ТТАС1. ТувРС ТЛв1. ТуркмРС Убрятова1. УзРС Уланова

100. Степанов Ю. С. О предпосылках лингвистической теории значения. ВЯ, 1964, №5.

101. Степанова М.Д. Методы синхронного анализа лексики. М., 1968.

102. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985.

103. Стернин И. А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж, 1979.

104. Татаринцев Б. И. Монгольское языковое влияние на тувинскую лексику. Кызыл, 1976.

105. Татарин цев Б. И. Смысл связи и отношения в тувинском языке. М., 1987.

106. Татарско-русский словарь. М., 1966.

107. Телия В.Н. Типы языковых значений. Связанное значениеслова в языке. М., 1981.

108. Тенишев Э.Р. Тюркская историческая диалектология и

109. Махмуд Кашгарский // СТ, 1973, № 6.

110. Татар теленен, андатмалы сузлеге. (Толковый словарьтатарского языка.) Тт. 1-Ш. Казань, 1977, 1979, 1981.

111. Тувинско-русский словарь. М., 1968.

112. Тйгк^е-Киэ^а БбгШк (Турецко-русский словарь.) М., 1977.

113. Туркменско-русский словарь. М., 1968.

114. Убрятова Е.И. Историческая грамматика якутского языка.1. Якутск, 1985.

115. Уфимцева A.A. К разграничению лексического и лексико-семантического уровней языка. "Иностранные языки в школе", 1968, №2.

116. Уфимцева A.A. Опыт изучения лексики как системы. М., 1962.

117. Уфимцева A.A. Слово в лексико-семантической системе языка. М., 1968.

118. Уфимцева A.A. Типы словесных знаков. М., 1974. Фазылов Э. Староузбекский язык. Хорезмийские памятники XIV века. Т. 2. Ташкент, 1971.

119. Филин Ф.П. О лексико-семантических группах слов // Езиковедски изследвания в чест на академик Стефан Младенов. София, 1957.

120. Филин Ф.П. О слове и вариантах слова. В кн.: Морфологическая структура слова в языках различных типов. М., 1963.

121. Хасенова А.К. Глагольные основы казахского языка. АДД. Алма-Ата, I960."*

122. Хомский Н. Язык и мышление. М., 1972. Черемисина М. И. Языки коренных народов Сибири. Новосибирск, 1992.

123. Черемисина Н.В. О своеобразии лексической сочетаемости в художественной речи // Проблемы лексикологии. Минск, 1973.

124. Чертыкова М.Д. Глаголы говорения в хакасском языке. Канд. дисс. Новосибирск, 1996. Чиспияков Э. Ф. О лексических особенностях саяно-алтайского ареала // Лексикология и словообразование хакасского языка. Абакан, 1987.1. Чугунекова

125. Шмелев: 1964 Шмелев: 1973 Щербак: 19711. Щербак: 1966

126. Щербак: 1977 Щербак: 1997 Юлдашев:1958 Юлдашев: 1961

127. Якубова: 1988а Якубова: 19886 Яковенко1. Clauson1. Nida PhTF1. Radioff

128. Чугунекова А.H. Глаголы движения и формируемые ими модели простого предложения. Канд. дисс. Новосибирск, 1988.

129. Шмелев Д. Н. Очерки по семасиологии русского языка. М., 1964.

130. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

131. Щербак A.M. B.B. Радлов и изучение памятников рунической письменности // Тюркологический сборник. М., 1971.

132. Щербак A.M. О характере лексических взаимосвязей тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков // ВЯ, 1966, №3.

133. Щербак A.M. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков. Имя. Д., 1977.

134. Щербак A.M. Ранние тюркско-монгольские языковые связи (VIII-XIV вв.) СПб, 1997.

135. Юлдашев A.A. Система словообразования и спряжение глагола в башкирском языке. М., 1958. Юлдашев A.A. Глаголы чувственного восприятия (verba sentiendi) в тюркских языках //Историческое развитие лексики тюркских языков. М., 1961.

136. E.A. Nida. Componential Analysis of Meaning. Mouton, 1975. J. Benzing. K.H. Menges. Classification of Turkish languages // PhTF, I, 1959.

137. W. Radioff. Phonetik der nordischen Turkschprachen. Leipzig, 1882.

138. Räsänen M. Räsänen. Versuch eines etymologishen Wörterbuchs der

139. Türkschprachen. Helsinki, 1969. Vambery H. Vambery. Etymologishes Wörterbuch der Türko-tatarischen

140. Schprachen. Leipzig, 1878. Wierzbicka A. Wierzbicka. Cross-Cultural Pragmatics. The Semantics of

141. Human Interaction, Berlin New York, 1991. Zajqczkowski A. Zajqczkowski. Najstarsza wiersja turecka Husrav u ßirin1. Qutba. Warszawa, 1961.