Лингвистическая интерпретация текста как способ моделирования фрагмента языковой картины мира: На материале произведений Д. Хармса "Месть", "Искушение" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Лукьянова, Наталья Николаевна

• Лукьянова, Наталья Николаевна
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Лукьянова, Наталья Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1.

МОДЕЛИРОВАНИЕ ПРОЦЕССА ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА.

1. Понимание и интерпретация.

2. Методика моделирования процесса интерпретации как объединение двух этапов исследования.

3. Исследуемые тексты и их особенности.

ГЛАВА 2.

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ СЕМАНТИКО-СИНТАКТИЧЕСКОГО УРОВНЯ ТЕКСТА.

1. Методика анализа и анализ текстовых средств репрезентации смысла.

1.1. Внешнеситуативный компонент.

1.2. Референтный компонент.

1.3. Модальный компонент.

1.4. Дейктический компонент.

1.5. Упаковочный компонент.

1.6. Логический компонент.

1.7. Эмоциональный компонент.

1.8. Иллокутивный компонент.

2. Выводы.•.

ГЛАВА 3.

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ СЕМАНТИКО-ПРАГМАТЙЧЕСКОГО УРОВНЯ ТЕКСТА.

1. Методика синтезирования и синтез модели парадигмы смыслов.

1А. 1. Обобщенная картина персонажа как вариант синтетического моделирования.

1.1.2. Персонаж и его место в мире текста.10,

1.1.2.1. «Месть».1Т

1.1.2.2. «Искушение».

1.2.1. Фрейм как синтетическая модель представления глубинных смыслов.

1.2.2. Фрейм как обобщенная ситуация.

1.2.2.1. «Месть.

1.2.2.2. «Искушение».

2. Выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Лингвистическая интерпретация текста как способ моделирования фрагмента языковой картины мира: На материале произведений Д. Хармса "Месть", "Искушение"»

В конце нынешнего столетия по мере накопления научных знаний и представления о языке как саморазвивающейся системе с неизбежностью встал вопрос: в чем смысл такого изучения языка? Существует ли объект и его свойства вне наших целей и намерений? Ответом на этот вопрос и явился поворот лингвистики к человеку, и теперь «речь идет уже не об истине, но о бытии; не о природе, но о человеке; не о возможности познания, но о возможности первоначального непонимания, не о необоснованности философских теорий перед лицом науки, но об охвате ясным философским сознанием всего того мира необоснованного опыта, где человек не узнает у себя» (Фуко, с. 344).Таким образом, в конце XX века приоритетными являются позиции человека и его бытия, человека и его языка, человека и языка его бытия.

В отечественной лингвистике одним из первых, по-новому увидевших проблему изучения языка, был Ю.Н. Караулов. В своей работе «Русский язык и языковая личность» Караулов отмечал, что ранее язык рассматривался как «бескомпромиссная система, которая подавляет и подчиняет себе говорящего, однозначным образом ориентирует и регламентирует его выбор, сдерживая творческие возможности выражения и создания с помощью языка обратной проекции в мир самого этого мира, отраженного мышлением» (Караулов 1987, с. 20). Но «нельзя познать сам по себе язык, не выйдя за его пределы, не обратившись к творцу, носителю, пользователю - к конкретной языковой личности» (там же, с. 7). Таким образом, Ю.Н. Караулов указывал на необходимость ввести понятие языковой личности «как равноправного ч. с объекта изучения, как такой концептуальной позиции, которая позволяет интегрировать разрозненные и самостоятельные свойства языка» (там же, с.21).

Занимаясь проблемами лингвистической интерпретации текста, мы работаем в рамках антропоцентрического подхода, базирующегося на понятии языковой личности. Языковая личность определяется нами, вслед за Ю.Н. Карауловым, как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются степенью структурно-языковой сложности, глубиной и точностью отражения действительности, определенной целевой направленностью» (Караулов 1989, с.З). Такая необходимость кроется в новой постановке проблемы коммуникации, где важными являются не рациональные аспекты языка, а креативные функции индивида и его речи.

Как известно, структура любого коммуникативного акта трехчленна: Адресант - Сообщение - Адресат. Адресант (автор), пользуясь языком, реализует сообщение, в котором закрепляет свое видение мира. Адресат, воспринимая сообщение, встраивает новую информацию в свое видение мира. 'Vi-.

В том случае, когда коммуникативным сообщением является художественный текст, возникает еще и третье видение мира - идеальный универсум текста, некий возможный мир.

Понятие возможного мира, задаваемого любым предложением и некоторым образом соотносимого с реальным миром, разрабатывалось в рамках «семантики возможных миров»: «теоретико-модальной семантики» и «теоретико-игровой семантики» (Сааринен 1986). В этом же аспекте соотношения реального и возможного мира рассматриваются художественные t тексты в работах JT.A. Деминой, М.А. Дмитровской, В.В. Иванова, А.К. Киклевич (Киклевич 1998), И.М. Кобозевой, Н.И. Лауфер (Кобозева, Лауфер 1990; Кобозева, Лауфер 1994), Е.В. Падучевой (Падучева 1995), Т.В. Радзиевской, К.Ф. Седова и O.A. Тюляковой; А.Д. Шмелева (Шмелев 1995; 1995а), Т.Е. Янко.

По-другому поставлен вопрос о месте мира художественного текста в работах Ю.М. Лотмана. Называя текст условной реальностью, Ю.М. Лотман ставит акцент на наличии самостоятельного текстового бытия, а с другой стороны - указывает на креативную функцию автора: «знаковая природа текста двойственна в своей основе; с одной стороны, текст притворяется самой реальностью, прикидывается имеющим самостоятельное бытие, независимое от автора, вещью среди вещей мира. С другой - он постоянно напоминает, что он чье-то создание и нечто значит» (Лотман 1981, с. 15).

В диссертационной работе под Идеальным универсумом* текста понимается идеальное возможное бытие текста: условный мир сущностей и их свойств и отношений, который развивается по своим собственным законам, соотносимы^ с законами реального мира". За идеальным универсумом стоит, с одной стороны, система языка, а с другой - условный мир культуры, что и объясняет незамкнутость границ идеального бытия, т.к. в существующий идеальный мир художественного текста включаются все те смыслы, которые автор вкладывает в творимый им мир^ и все те смыслы, которые реципиент может увидеть в этом мире.

Репрезентация идеального бытия возникает только в процессе креатирования мира текста индивидом, порождающим или воспринимающим материальное бытие текста. Материальное бытие - языковая материя со способами ее структурирования: «Язык овеществляет ментальное. Ментальное 1 обращается к физическому, которое должно обеспечить ему чувственное

Используемое понятие идеального универсума цо отношению к бытию художественного текста взято из диссертационной работы Ю.Н. Земской. По нашему мнению, идеальный универсум текста определяется материальной фиксацией языковых средств.

В нашем понимании разводятся идеальный мир текста, как некоторое представление об условном мире текста, и идеальное бытие, как способ существования идеального мира Под универсумом понимается мир как целое, т.е. понятие универсума является синонимом к понятию бытие. Универсальный универсум - это взаимодействие материального и идеального универсума. ^

В психолингвистических исследованиях под универсальным понимается некоторая смысловая доминанта, которая устойчиво реализуется большинством реципиентов при восприятии текста. Однако т.к. нами выбран лингвистический способ интерпретации художественных текстов, то возможно признание в качестве базового философское определение универсального. восприятие . ограниченная роль которого заключается в физическом воспроизведении ментального, а это воспроизведение никогда не будет верным изображением ментального, которое оно старается передать» (Гийом, с. 71).

Представление об идеальном универсуме текста возникает в силу феномена текста - «смысловой трансцендентности»: «феномен, в силу которого «сцепление» . отдельных элементов создает качественно новый результат, неизмеримо больший . чем простое сложение элементов. И хотя ни сам говорящий, ни его аудитория не в состоянии установить контроль над этим растекающимся в бесконечность полем, они способны оценить его как нечто более или менее соответствующее их коммуникативным намерениям и ожиданиям: тому образу движущегося смысла, который присутствует в сознании в каждый момент соприкосновения с языком, но который «выразить непосредственно словами никак нельзя» - по крайней мере, нельзя сделать это окончательно, раз и навсегда» (Гаспаров, с. 347).

Обобщенное представление об идеальном универсуме как о всех возможных вариантах представления условного мира текста каждым возможным индивидом указывает на невозможность постичь до конца идеальный универсум текста ни читателем, ни автором, т.к. авторская интенция не покрывает всех смыслов, рожденных текстом. Иначе: «.Понять текст всегда означает применить его к нам самим, сознавая, что всякий текст хотя его можно понять иначе, остается тем же самым текстом, лишь } раскрывающимся нам каждый раз по-разному» (Гадамер, с. 463). Поэтому сь представление об идеальном универсуме автору и каждым-- из реципиентов находятся в отношении эквиполентной оппозиции, где область пересечения зафиксирована языком и базируется на общезначимости и объективности реального мира. А само идеальное бытие по отношению к креатирующему текст индивиду представляется как основной член привативной оппозиции.

Идеальное бытие художественного текста, творимое каждый раз заново такое понимание коррелирует с пониманием бытия текста B.C. Библером •

Библер, с. 290)), определяется всеми текстовыми и внетекстовыми связями и вместе с материальным организует универсальное бытие произведения, которое представляется семиотическим* пространством, многоуровневым и многоструктурным, взаимодействующим с другими семиотическими пространствами и отражающимся в сознании индивида в виде определенной структуры. Представление текста семиотическим пространством базируется на работах: Р. Барта (Барт 1979), М.М. Бахтина (Бахтин 1979, с. 281-307, с. 361

373), Ю.М. Лотмана (Лотман 1992г; Лотман 1981), Ю.И. ' Левина, Я. Корженского, М. Пфютце (по Реферовская, с.38), что и позволяет акцентировать внимание на следующих, важных для нас моментах: - Направленность семиотического пространства изначально задана автором текста, т.к. автор (осознанно или неосознанно) намечает контуры всех текстовых и внетекстовых связей. «Автора мы находим (воспринимаем, понимаем, ощущаем, чувствуем) во всяком произведении искусства . Мы

Репрезентация семиотического пространства текста, отражающегося в виде определенной структуры, предполагает сознательную рефлексию над текстом, т.е. интерпретативный подход к тексту. Нерефлектирующее чтение текста основано на эмоциональном восприятии. Рефлектирующее восприятие текста, хотя и основывается на интуитивном владении языком, но целенаправленно, что предопределяет структурированность семиотического пространства. См. глава 1 п. 1 чувствуем его во всем как чистое изображающее начало (изображающий субъект), а не как изображенный (видимый) образ» (Бахтин 1994, с. 287). Поэтому интерпретация текста представляет некоторые характеристики его Ч творца и дает возможность выявить определенные характеристики авторской картины мира, закрепленной в тексте.

- Креативная установка автора на текст определяет реализацию основных свойств текста: связности, цельности, линейности. Это предопределяет восприятие читателем текста в качестве законченного произведения, а не в виде разрозненных и несвязанных между собой предложений.

- Текст способен встраиваться в общее семиотическое пространство культуры. Поэтому семиотическое пространство текста предстает как многослойное пересечение различных текстов, «вместе складывающихся в

-•• г. „ пласт со сложными внутренними соотношениями, разной степенью переводимости и пространствами непереводимости»* (Лотман 1992а, с. 42), и как соотносящееся с реальным миром.

- Текст, выступающий как самостоятельное интеллектуальное образование и взаимодействующий с культурным контекстом, для читателя является не только объектом восприятия, но и равноправным собеседником. Поэтому читатель старается понять не автора, но текст. При этом каждый реципиент креатирует индивидуальный мир текста, что объясняется различием концептуальных систем индивидов: «мы воспринимаем, познаем только такие объекты, которые мы способны «схватить» посредством содержащихся в нашей концептуальной системе смыслов, и это представляет собой способ интерпретации этих знаков-объектов, способ их осмысления нами» (Павиленис 1983, с. 383). И тогда различные способы «навигации» по тексту, и следовательно, различные способы интерпретации, зависят не столько от автора, сколько от читателя.

Ср.: «Текст живет только соприкасаясь с другим текстом (контекстом). Только в точке этого контакта текстов вспыхивает свет, освещающий назад и вперед, приобщающий данный текст к диалогу» (Бахтин 1979, с. 364).

- Возможность креатирования реципиентом идеального бытия текста на базе данных его материального бытия и представление универсального бытия в виде семиотического пространства предполагает положение художественного текста между языком и (речью, когда смыслы, реализуемые в тексте на основе линейности, связности, цельности, соотносятся с когнитивными структурами реципиента, воспринимающего текст, и таким образом структурируется идеальный универсум. Т.е. текст -это точка пересечения языка и речи: реализация языкового материала по законам речи, в которые законы построения текста входят составной частью, причем в различные парадигматические и синтагматические

• г' отношения с другими текстами каждый текст вступает только в момент своей реализации. Так же понимает текст Л.М. Мурзин (Мурзин, с. 8). Определяя текст со стороны языка и со стороны речи, Л.М. Мурзин утверждает, что текст - единица языка (причем наивысшим уровнем языка признается культура), и как всякая языковая единица текст вербально л реализуется в речи. При этом отсутствие четкости парадигматических отношений между текстами он относит за счет большего уровня абстракции по сравнению с другими единицами, т.е. чем ниже языковой уровень, тем более исчерпывающе однозначна диспозиция языковой единицы.

Однако необходимо помнить, что язык признается системой, а чтобы текст признать уровнем языковой системы, мы должны все множество текстов описать исчерпывающе и неизбыточно с использованием формального аппарата, более простого и экономного, чем эмпирический список исходных фактов. Лингвистическое знание настоящего времени не обладает таким описанием, имеется только характеристика некоторых свойств текста, на основании которых можно сделать вывод, что имеется некоторая предельно обобщенная когнитивная модель построения текстов. Вербальная реализация зачастую нарушает эту модель, в особенности это касается литературы XX века. Поэтому мы считаем, что более аргументировано положение текста в точке пересечения языка и речи.

Большинство же исследователей относят текст к единицам речи: Р. Барт (Барт 1979, с. 443-444), И.Р. Гальперин (Гальперин, с. 18), К. Кожевникова (Кожевникова, с. 66), Я. Корженский (Корженский, с. 133), В. Скаличка (по Кожевникова, с. 49). Поэтому обоснованно определить понятие текста, вслед за З.Й. Шмидтом (Шмидт, с. 105), как феноменологически заданный первичный способ существования языка. Т.е. без текста язык не существует и существовать (выявляться) язык может только в тексте.

- Семиотичность текста и его принадлежность к языку и речи дает возможность установить параллель с единицами языковой системы. Каждая актуализация языковой единицы представлена двумя аспектами: языковым и речевым. Речевой аспект характеризуется поверхностной структурой текста, процессом текстопорождения и основан на интуитивном владении языком. Языковой характеризуется глубинной структурой, системно-структурными отношениями и основан на метаязыковом представлении. Таким образом, любая единица может быть представлена через организацию выявляемых в ней единиц низшего уровня и через характеристику представления этих низших единиц на речевом и на языковом уровнях. Например, морфема может быть рассмотрена через организацию выявляемых в ней фонем и посредством характеристики реализации каждой фонемы. Слово - через морфемную организацию и посредством характеристики каждой морфемы, предложение - через организацию слов и посредством характеристики каждого слова, текст - через организацию предложений и посредством характеристики каждого предложения. Т.е. за каждым линейным представлением единицы в речи стоит её принципиальная нелинейная организация в языке. Такое структурирование текста не отражает процесса текстопорождения, но необходимо для упорядочивания представления об идеальном бытии. Г

Итак, объект данного диссертационного исследования - текст. Для его рассмотрения в рамках антропоцентрического аспекта избран семасиологический подход.

Определяя аспект как антропоцентрический, мы фиксируем тот способ бытия человека, который установился в современном мышлении, благодаря

• * чему точка зрения интерпретатора (человека) может выступать обоснованием «всех позитивностей» и вместе с тем человек может «присутствовать на рядовом положении в стихии эмпирических вещей» (Фуко, с.364). Соответственно возможно признание языковой интуиции интерпретатора направляющим вектором в ситуации выбора не только объекта, предмета и цели, но и модели интерпретации.

Фиксация интенции интерпретатора как направляющего вектора - это не абсолютизация субъективизма как принципа исследования, а один из возможных существующих вариантов познания, т.к.: во-первых, семасиологический аспект отправной точкой имеет объективно зафиксированную языковую материю; во-вторых, индивидуальное сознание интерпретатора отражает общие особенности человеческого сознания вообще и определяет таким образом объективированный путь познания; в-третьих, представленная работа коррелирует с научными парадигмами последнего десятилетия. ^

В последнее десятилетие исследователи отмечают смену парадигм в лингвистическом учении (См. работы: Воробьева; Гаспаров Б.М.; Караулов 1989; Матханова, Трипольский; Фрумкина).

Так, О.П. Воробьева говорит о замене синтактико-центрического подхода, ориентированного на грамматику, глубинную и поверхностную структуры, на соотношение текста и предложения, модуса и диктума, на лексико-центрический, центром которого является интерпретативная точка зрения на текст, учитывающая коммуникативный, антропоцентрический, .-л-. , . семиотический аспекты. Работы" в русле синтактйко-центрического подхода сосредоточены вокруг темы взаимодействия парадигматического и синтагматического знания практически без выхода на ситуацию общения. В этот круг входят вопросы соотношения глубинной и поверхностной структуры (Катц.; Мельчук; Хомский), где репрезентантом может быть как семантический (Бирвиш), Так и синтаксический уровень (Вейнрейх); вопросы семантической синтагматики (Апресян 1972; Апресян 1988; Гак 1971; Гак 1972; Гак 1976; Павлович 1979; Северская, Преображенский 1989) и т ••• семантической структуры (Золян 1981; Ревзина 1989); а также методы описания семантической структуры слова и предложения (Апресян 1966; Арутюнова 1976; Арутюнова 1981; АруТюнова 1984; Арутюнова 1987; Караулов 1976; Караулов 1980; Теньер); определение логических типов значений (Арутюнова, Ширяев 1983; Арутюнова 1988; Булыгина 1982; Караулов 1976; Селиверстова; Степанов 1981; Филлмор 1983а; Филлмор 19836; Филлмор 1985а; Филлмор 19856; Ширяев); анализируются языковые средства семантической связи (Беллерт; Вежбицкая . 1982; Золян 1985; Изенберг; Кожевникова; Майенова; Палек; Пфютце) и грамматика текста (Гальперин; Тодоров; Харвег; Хендрикс); частично рассматриваются проблемы актуализации знания (Золотова 1973; Золотова 1979; Кох; Реферовская; Смит) и соотношения эксплицитного и имплицитного знания (Арутюнова 1973; Майенова; Хоанг; Шмидт) и др.

При лексико-центрическом подходе (более обоснованно его назвать антропо-семиотическим) оформляется понимание текста как семиотического пространства и человека как субъекта коммуникации, что диктует новые акценты: это проблемы прагматики, прагматических установок, прагматического значения (Арутюнова 1992; Безменова, Герасимов 1984а; Бергельсон и Кибрик; Булыгина 1981; Дейк 1978; Дейк 1989; Демьянков 1981;

Хронологически более ранние работы некоторых авторов могут быть отнесены к синтактико-центрическому подходу, а хронологически поздние - к лексико-центрическому, что и отражает смену взглядов.

Демьянков 1984; Кифер 1985; Ромашко; Степанов 1981; Стивенсон); идентификации референта (Арутюнова 1982; Арутюнова 19956; Доннелан; Коул; Куайн; Потемкин; Шатуновский; Шмелев 1995а; Шмелев 19956); вопросы общения (Гордон, Лакофф; Грайс; Ермакова, Земская) и теории речевых актов (Безменова 1986; Кобозева, Лауфер 1986; Кобозева, Лауфер 1994; Остин; Серл 1982; Серл 1986а; Серл 19866; Серл 1986в); поднимаются проблемы языковой личности (Караулов 1987; Караулов 1989); бытия человека и его языка (Арутюнова 1985а; Булыгина 1982; Бушмакина; Гак 1995; Дмитровская; Жоль; Лебедева; Нурахметова; Степанов 1985); текст рассматривается как семиотическая система (Барт 1989; Греймас, Курте; Лотман 19926; Лотман 1992в; Лотман 1992г; Лотман 1992д); более детально разрабатываются вопросы понимания и интерпретации текста (Авденина; Демьянков 1981; Киклевич 1992; Кронгауз; Мышкина; Мурзин; Никифоров; Падучева 1995; Панкрац 19926; Петров 1988; Штерн) и др.

Имеется ряд работ, выполненных на стыке этих двух подходов, а также на границе более общих литературного и языкового подходов; филологических, философских, психологических, логических исследований текста (Барт 1979; Изенберг; Реферовская; Фридман; Хендрикс; Чикина). Это работы в рамках лингвистики текста. Само направление лингвистики текста тоже неоднородно. Так, Т.М. Николаева (Николаева 1978а) определяет два поднаправления, апеллирующих к связности и ; цельности текста. И Д. Фихвегер (УшЬго^ег) также выделяет два поднаправления, базирующихся на грамматической, семантической, философской мотивированности связности и на коммуникативной цельности текста. Л. Чикина говорит о восьми возможных подходах к тексту.

Комплексный подход к тексту, предполагающий изучение текстовых составляющих посредством обобщения их языковых и речевых характеристик, задает центристское положение диссертационного исследования. Т.е. мы опираемся на методологическую базу лексико-центрического подхода и на методическую базу - обоих подходов. Комплексный подход данной диссертационной работы диктуется интенцией интерпретатора, определяется антропоцентрической направленностью и вьгражается в исследовании всех языковых уровней текста, имеющих смысл, с целью построения модели мира автора, репрезентированной художественным текстом. Принципиальность

-■■/ г-}. исходной установки позволяет синтезировать возможности двух подходов и базировать этот синтез на антропоцентрической когнитивной модели текстового универсума. Двоичная антропоцентрическая ориентация на автора и интерпретатора как на языковые личности в исследовании семиотической структуры текста позволяет через анализ! синтактико-ориентированных (семантической синтагматики слов в предложении и семантической структуры полисемичного слова; глубинной структуры предложения; логических типов значений слов в структуре предложения (актантные роли); средств грамматической и семантической связности слов; соотношения диктума и модуса и их характеристик) и лексико-ориентированных (соотношения пропозиционального и пресуппозиционального знания в диктуме; референциальной характеристики слов и дейктических способов представления пространства говорящим (персонажем); коммуникативно-релевантных смыслов в коммуникативных иерархиях; прагматических целей) смыслов материального бытия - выйти на уровень концептуальной (когнитивной) парадигматической организации смыслов идеального мира текста и таким образом репрезентировать фрагмент языковой картины мира Д. Хармса.

Т.е. на базе данных анализа семантико-синтактической компоненты текста, фиксирующей связность и цельность текста через пропозициональные структуры, соотношение имплицитного и эксплицитного знания, таксономию предложений по типам дейксиса и по типам референтов и таксономию высказываний по типам речевых актов, синтезировать интерпретатором как языковой личностью когнитивную составляющую, организующую идеальный универсум текста (семантико-прагматическая компонента)*, репрезентирующий фрагмент языковой картины мира его творца.

Синтетические возможности антропоцентризма представлены одним из способов построения семантико-прагматической компоненты текста (см. гл.З п.1.1.1., п. 1.1.2.), когда по речевым характеристикам каждого из героев стихотворений-диалогов создается его дискурс и определяется его место в мире текста.

Предмет исследования - семантико-синтактическая организация языкового знака (предложения и слова) в репликах с учетом текстовых и Я, внетекстовых связей актуального знака с точки зрения воспринимающего субъекта.

Семантико-синтактическая организация языкового знака рассматривается на уровне восьми компонентов репрезентации смысла (см. подъединицы и задачи).

Виртуальные знаки предложение и слово актуализируются как высказывание и лексема.

Высказывание противопоставляется предложению как единица

I ■ денотативного уровня - единице - сигнификативного. Поэтому, кроме структурно-семантической схемы предложения, учитывающей модальный план, высказывание имеет такие характеристики, как интонацию, актуальное членение, иллокутивную направленность, обращение к л » пресуппозитивным знаниям собеседников, что в конечном итоге соотносит высказывание с ситуацией общения" (Бенвенист, с. 137-138; Гак по ЛЭС, с. 90; Кифер 1985, с. 334; Лисоченко, с. 18; Плоткин; Степанов 19816, с. 30 и др.). Вслед за Е.В. Падучевой (Падучевой 1996, с. 230) мы будем считать,

Об этапах интерпретации см.гл.1 п. 1

К сигнификативному уровню, уровню предложения, мы относим семантическую структуру предложения, представление референтов мира текста, модальность, элементы семантической и грамматической встроенности в контекст. К денотативному уровню, уровню высказывания, .относится дейктические указания, прёсуппозитивные знания, субъективно-модусные смыслы, иллокутивная направленность. что предложение имеет иллокутивный потенциал, который может быть эксплицитным или имплицитным, а высказывание - иллокутивную функцию. Речевой акт как одна из составляющих ситуации общения реализуется только в высказывании*. Совокупность высказываний как составляющих реплику и выполняющих речеактовые функции (представляющих речевые акты) создает дискурс героя*.

Учет текстовых связей выражается в установке на связность и цельность текста.

Учет внетекстовых связей - в установке на взаимодействие текста с культурным контекстом, на цитатную организацию текста, влияющую на определение текстовых связей и, следовательно, на семантико-синтактическую организацию текста.

В ходе анализа выявлено, что семантика текстов Д. Хармса отсылает к различным текстовым источникам. В литературоведении принято говорить о ц реминисцентной структуре текста (Михалев). Но т.к. интерес представляют не сами реминисценции, а лексемы и смыслы, которые актуализируются как результат отсылки, то употребляется термин «цитация». Понятие цитации, вслед за Р. Бартом (Барт 1989) и А. Вежбицкой (Вежбицкая 1982), К используется в широком смысле, как то, что предполагает отсылку к чему-либо: любой художественный текст «.соткан из цитат, отсылающих нас к тысячам культурных источников» (Барт 1989, с. 388). Цитата представляет случай столкновения двух сознаний и определяется употреблением элемента в несвойственной ему позиции, которая может быть определена через нарушение лингвистических пресуппозиций.

Дж. Л. Остином введено и разработано понятие речевого акта как трехуровневой структуры: единство локутивного, иллокутивного и перлокутивного актов. Но Остин ничего не говорил об иллокутивном потенциале предложения.

Об определении речевого акта см. гл.2 п. 1.8., о соотношении субъективного модуса и эксплицитного выражения иллокутивной функции см. гл.2 п.1.7., о дискурсе героя см. гл.З, п.1.1.1.

Единица исследования - реплика. Реплика - «в спектакле - фраза, которую актер произносит в ответ на слова партнера; последние слова персонажа, за которыми следует речь другого лица» (ССИС, с. 527). Единицей выбрана реплика, а не предложение/высказывание, т.к. в репликах задаются основные семантические фокусы текста, которые определяются только через взаимодействие предложений /высказываний составляющих реплику. Более ^ полное определение реплики соответствует пониманию высказывания М.М. Бахтиным (это пример терминологического несовпадения): «Высказывание не условная единица, а реальная единица, четко организованная сменой речевых субъектов, кончающаяся передачей слова другому лицу, как бы молчаливым <«11x1», ощущаемым слушателем (как знак), что говорящий кончил» (Бахтин 1979, с. 250). И далее: смысловая завершенность высказывания определяется: «1) предметно-смысловой исчерпанностью; 2) речевым замыслом и речевой волей говорящего; 3) типичными композиционно-жанровыми формами завершения» (там же, с. 255).

Одна реплика может включать в себя несколько высказываний, поэтому может иметь несколько речевых актов, определяющихся одинаковой или разной интенцией.

Взаимодействие предложений/ высказываний происходит на различных уровнях представления смысла. Это диктует необходимость введения параметров исследования, к которым относятся: пропозициональная структура предложения; средства референтной соотнесенности предложения с действительностью; средства дейктической соотнесенности высказывания с действительностью; формально-смысловые категории объективной модальности; формально-смысловые категории субъективной модальности и способы представления эмоций; способы представления пресуппозитивного знания; формально-смысловые категории высказывания, выражающие иллокуцию; формально-семантические средства связи.

Сплошной анализ текстов по названным параметрам позволяет достичь следующую цель - представить фрагмент^ языковой картины мира (ЯКМ) автора посредством моделирования универсального бытия текстов. Моделирование универсального бытия его текстов основывается на лингвистической интерпретации их материального бытия (анализ синтагматического развертывания текстовых средств с учетом их речевых и языковых (парадигматических) характерйстик) и идеального бытия (синтез смыслов текста на базе системы фреймов).

Моделирование универсального бытия является базой, а не целью, т.к. наличествует момент сопоставления универсального бытия двух текстов. Кроме того, представление фрагмента ЯКМ, в отличие от интерпретации универсального бытия, учитывает интенциальную Направленность бытия текста автором и таким образом репрезентирует некоторые характеристики творчества писателя.

Под картиной мира понимается, вслед за В.И. Постоваловой (Постовалова 1988, с. 21), «исходный глобальный образ мира, лежащий в основе мировидения человека, репрезентирующий сущностные свойства мира г в понимании ее носителя и являющийся результатом всей духовной активности человека, т.е. субъективный образ объективного мира»*.

В современной науке существует оппозиция общей инвариантной картины мира и частной ее разновидности: научной, религиозной, этической художественной, языковой (см. Торсуева, с. 5). Но т.к. картина мира фиксируется в продуктах культуры в основном языковым способом, то

Вслед за В.И. Постоваловой (Постовалова 1988, с. 23), мы разводим понятия картины мира как субъективированного и модели мира как объективированного представления о мире. Построение модели мира возможно посредством анализа картины мира и является результатом сознательного акта рефлексии, а картина мира может существовать в нашем сознании в довольно смутном, «в неоформленном и неотрефлектированном состоянии» (там же, с. 23). Такое же понимание модели мира мы находим в работах Т.В. Цивьян (Цивьян, с.5), А.Я. Гуревича (Постовалова 1988, с. 16). возможно считать, что означающим картины мира, закрепленной в текстах, выступает языковая материя, а означаемым любой вид картины мира: научная, религиозная, этическая, художественная. Анализируя языковые средства формирования картины мира, мы исследуем не только способ представления мира, но и сам представленный мир, и тогда репрезентация ЯКМ определит некоторые характеристики художественной картины мира (о художественной картине мира см. Нурахметова, с. 83; Маклакелидзе; Мигдал по Маклакелидзе; Соболев по Маклакелидзе).

Репрезентация ЯКМ основана на интерпретации материального бытия текстов, с одной стороны, когда рассматривается взаимодействие актуальных знаков с опорой на восемь компонентов ? репрезентации смысла: внешнеситуативный, рефрерентный, модальный, дейктйческий, упаковочный, логический, эмоциональный, иллокутивный (синтактико-семантическая компонента)**; и интерпретации идеального бытия, с другой, когда выстраивается некоторая модель идеального бытия текста (семантико-прагматическая компонента). Вышеозначенный способ рассмотрения текстов репрезентирует ЯКМ писателя, а не его дйскурс, т.к. дискурс писателя предполагает характеристику не только возможного мира текста, но и идеального адресата, а также исторической эпохи времен написания и учет г некоторых психологических и биографических характеристик автора. ЯКМ более ориентирована на идеальный мир текста и его соотнесенность с реальным миром (пространственно-временная характеристика).

При изучении ЯКМ* можно исходить из различных языковых уровней:

Методика анализа каждого составляющего семантико-синтактического уровня текста представлена в главе 2 п. 1.

Совсем другой аспект рассмотрения картины мира разрабатывается в психолингвистических исследованиях, где представление картины мира соотносится с актуализацией компонента концептуального поля, репрезентированного в рамках текста (Голикова 1996). При таком рассмотрении картины мира ¿учитываются не только доминантные смыслы, но и субъективно-смысловые составляющие (Пищальникова 1992). так, И.Г. Торсуева выявляет роль интонационных средств в формировании определенной ЯКМ, Е.С. Кубрякова (Кубрякова 1988) - роль словообразовательных, А.А.Уфимцева - лексических, Б.А. Серебренников -грамматических и синтаксических, В.Н. Телия (Телия 1988) - роль метафоры, Е.С. Яковлева (Яковлева 1994) характеризует ЯКМ на основе семантических данных. Ясно, что полное представление ЯКМ возможно при апелляции ко всем языковым уровням, однако в рамках диссертационной работы будет дан я ■ только один из возможных вариантов прочтения ЯКМ (соблюдение принципа полноты исследования). ч

Принимая противопоставление картины мира на общую эпохальную и частную (Анисймова; Торсуева, с. 5), мы представляем в работе фрагмент индивидуальной картины мира Д. Хармса. Понятие фрагмента очерчивает небольшой круг внутри ЯКМ писателя, представленной всеми его текстами, не только художественными.

Поставленная цель реализуется на материале стихотворений-диалогов Д. Хармса «Месть», «Искушение». Руководствуясь принципом однородности материала, для анализа мы выбрали стихотворения-диалоги конца первого периода: «Искушение» (1927г.), «Месть» (1930г.). Выбор обусловлен сходной тематикой данных произведений, основанной на библейских цитациях, одинаковой жанровой формой, а также поэтикой первого периода, отражающей текучесть мира через его внешнюю абсурдность, что задает специфику материального и идеального бытия текстов (об особенностях данных текстов см. глава 1 п.З).

Реализация поставленной цели с учетом особенностей лингвистического материала требует решения следующих задач:

1. Моделирование процесса интерпретации с учетом особенностей художественно-текстовой коммуникации - глава 1.

При решении этой задачи мы опирались на основной исследовательский принцип - принцип гегелевской триады - и на трехуровневую модель языковой личности. Это предопределяет выделение трех уровней текста, которые мы объединили по принципу какие смыслы представлены и как эти смыслы организованы и представили в виде двух этапов исследования: интерпретация семантико-синтактического уровня текста и интерпретация семантико-прагматического уровня текста. Решение этой задачи репрезентирует две другие общие задачи.

2. Исследование семантико-синтактического уровня текста (материальное бытие) - глава 2 г

3. Представление когнитивной модели организации идеального бытия текстов - глава 3.

Репрезентация результатов решения двух вышеназванных задач определяет возможность достижения Цели - характеристика фрагмента ЯКМ писателя путем обобщения данных анализа и синтеза - заключение.

Для решения поставленных задач используются следующие методы и методики:

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Лукьянова, Наталья Николаевна

2. Выводы

Хотя исследуемые тексты имеют тематическое и формальное сходство, но фреймовые модели идеального бытия текстов не накладываются друг на друга. Это объясняется разными авторскими способами раскрытия тем. Большая схематичность и меньшая заполненность фреймов стихотворения-диалога «Искушение» объясняется так же и меньшим объемом текста.

Возможность другого представления фреймовой модели идеального бытия рассматриваемых текстов объясняется авторской интенцией, задающей многозначность смыслов, и интенцией интерпретатора, определяющей «способы навигации» по тексту.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Поставленная цель: представление фрагмента языковой картины мира у автора посредством моделирования универсального бытия текстов, была реализована посредством решения следующих задач:

1. Моделирование процесса интерпретации с учетом особенностей художественно-текстовой коммуникации - глава 1.

При решении этой задачи мы исходили из понимания интерпретации как

-V . ^Зг активного целенаправленного понимания и опирались на основной . . . исследовательский принцип - принцип гегелевской триады - и на трехуровневую модель языковой личности. Поэтому деятельность исследователя представляется как объединение этапов тезиса и антитезиса в УМ'?единое синтезированное знание. На основании этого модель интерпретации представляется как единство и диалектичность органического целого:

4 /л интерпретация семантико-синтактического уровня текста (дешифровочная

Чт ! * аналитическая семантико-несемантическая модель) и интерпретация ■ семантико-прагматического уровня текста (дешифровочная синтетическая . - * '' * V ' семантическая модель).

Моделирование интерпретации как взаимодействие этапов анализа и синтеза предопределяет выбор методов и методик при решении двух других задач. Эти задачи решаются с помощью конструктивного метода с использованием методики приоритетных стратегий с элементами ' ' V к ' ;<-' " •'-■■> V > у е - АК/ву - < : й^.ч , % . концептуального и дистрибутивного анализа (глава 2) и с помощью конструктивного метода с использованием методики синтезирования пялит • я^мргм^ глубинных структур, что нашло отражение в приемах построения дискурсов персонажей и фреймов текстов (глава 3).

2 Исследование семантико-синтактического уровня текста материальное бытие) - глава 2 - решается посредством анализа ййШ^.а* Г".-Л- Ыйк!;; синтагматического развертывания текста и представлено двумя этапами.

Первый - представление методики анализа через задание константных

-■з^-аа элементов репрезентации смысла: внешнеситуативного - п. 1.1., референтного - п.1.2., модального - п.1.3., дейктического - п.1.4., упаковочного - п.1.5., логического - п.1.6., эмоционального - п.1.7., иллокутивного - п.1.8.; •■• -ч . . второй - сплошной анализ семантико-синтактичекого уровня текста приложение - и выводы по анализу - п. 2.

3. Представление когнитивной модели организации идеального бытия текстов - глава 3. п.1., п.2.

При решении этой задачи были представлены методики синтезирования парадигмы смыслов и синтез на базе этих методик. Все герои текстов были представлены как дискурсные личности на основе обобщения данных их речевых характеристик, проанализированных в главе 2. На основе анализа компонентов синтагматического развертывания текста с учетом характеристик дискурсов персонажей были синтезированы фреймовые модели идеального бытия текстов.

Решение трех ранее заявленных задач позволяет достичь решения поставленной цели. Охарактеризовать фрагмент ЯКМ писателя путем обобщения данных анализа и синтеза.

Фрагмент языковой картины мира Д. Хармса, рассмотренный на основе ■;' -.-й -И4" ' ' -з- «? - " '< » ' Ч стихотворений-диалогов «Месть», «Искушение», формально и функционально представлен фреймовой моделью универсального бытия. Содержательно фрагмент ЯКМ репрезентируется не только парадигмой глубинных смыслов, определяющей основные оппозиции текста, но и данными анализа текстового развертывания языкового материала.

Таким образом, на уровне актуального представления языковых знаков тексты стихотворений-диалогов «Месть», «Искушение» характеризуются как имеющие:

- нарушения пропозициональных структур; i Г.

- большое количество референциально-непрозрачных контекстов, задаваемых атрибутивным употреблением определенных дескрипций и референциальной непрозрачностью именных предикатов;

- правильно представленную объективную модальность, случаи условного «"gg "5 V причисления к определенному виду модальности связаны с авторскими ц новообразованиями ;

- нарушения на уровне дейктического компонента из-за невозможности соотнесения с денотатами местоименных указаний, наличие обобщенного нерасчлененного говорящего субъекта; d / .

- нарушение принципов связности из-за отсутствия семантических оснований формально представленной связи и из-за отсутствия импликатур погружения узкого контекста реплики в широкии контекст произведения и цельности из-за частой смены не связанных между собой ' : . ■. ' семантических центров: в тексте «Искушения» имеется формальная связность, но плохо представлена цельность; в тексте «Мести» нарушение связности и цельности, попытка установить цельность посредством интерпретации референциально-непрозрачных контекстов. Цельность обоих текстов устанавливается на уровне философской интерпретации, опирающейся на цитации из Библии;

V, > ■ . - 5.

Отсутствие импликатур связи можно объяснить тем, что диалоги предназначались к постановке на сцене, и тогда между репликами могло быть драматическое действие, заменяющее связующие пропозиции; а также тем, что в сборнике Д. Хармса представлены тексты, це опубликованные при жизни автора (возможно, это черновые варианты); или сознательной установкой автора на такой текст. частые случаи нарушения пресуппозитивных знаний, как правило, экзистенциальных и лингвистических, что влечет нарушение пропозитивных связей и отсутствие возможности определения точек соприкосновения дискурсов автора и читателя, что в свою очередь отражается на невозможности прояснения коммуникативных и прагматических пресуппозиций даже после интерпретации всего текста:

- нарушения логических пресуппозиций связаны с объединением нескольких пропозиций в одну логическую пропозицию, когда имеются формальные, но нет семантических оснований: часы круглы и скоры; или с объединением актантов в однородный ряд без ясного семантического основания такой однородности: говорил тогда полковник, глядя вслед и горячо; с нарушением связей между пресуппозитивными знаниями и пропозицией: ласки век, маски рек, баски бег, человек.

- нарушение экзистенциальных пресуппозиций представляют невозможное положение: в легком воздуха теченье столик беленький летит.; наши руки многогранны; представлено несколько видов нарушений лингвистических пресуппозиций:

- нарушение семантико-синтаксических связей предложения: В легком воздуха теченье столик беленький летит.;

- использование неологизмов: это ров, это мров, это кров наших пастбищ и коров;

- нарушение формального тождества слов: мои ножи; волны морел\ летом - жир, зимою - хлод;

- использование бессмысленных слов (набор звуков, лишенных внутренней формы: Куф. Куф. Куф;

- актуализация разных ЛСВ одного слова: часы круглы и скоры, быстры дни на потолке',

- актуализация ЛСВ паронамаза: серьезные деревья над могилой прорастут (прорастут и вырастут);

- актуализация прямого и переносного значения: вон любовь бежит груба;

- лексическое выражение эмоционального компонента, плохая представленность субъективного модуса, алогичная ситуация маркируется как обычное положение дел;

- определенность в выражении иллокутивных намерений, но практически полное отсутствие прелокутивного эффекта у речевых актов.

Т.е. семантико-синтактическая компонента обоих текстов определяет тексты как приближенные к внутренней речи: формальная простота при

-- у**-. семантической компрессии; образность речи, разорванность семантических связей, предикативность, аномальность. Текстовое действие развивается по законам театра абсурда: алогичность, герои действуют разрозненно и не слышат друг друга, синкретизм жанров.

Т.к. остается непроясненным вопрос, предполагал ли Д. Хармс републикацию своих произведений и если предполагал, то в какой форме, то данные признаки текстов можно объяснить вслед за Т.В. Радзиевской (Радзиевская, с. 152-153) спонтанностью и одновременно организованностью поэтического высказывания, автоадресованостью и адресованностью другим, а также сознательной установкой автора на языковую игру.

- ^Г

На уровне семантико-прагматической компоненты фрагмент ЯКМ, представленный в текстах «Искушение», «Месть», определяется через характеристики идеального бытия текстов:

- взаимодействие героев имеет подтекст, отсылающий к разным библейским ситуациям;

- пространство обоих текстов определяется посредством центра, соотносимого с говорящим, и пространства слушающего, далекое горизонтальное пространство не представлено, но имеются указания на пространственный вверх; герои текстов могут принадлежать как - • • , , - Ш пространственному верху, так и пространственному низу и в зависимости от своего местоположения по-разному ранжируют пространство;

- модель идеального бытия обоих текстов можно представить как 3 ( . / V* ; . взаимодействие фреймов, отражающих результат динамического процесса понимания. Фреймовые модели исследуемых текстов не накладываются друг на друга, что объясняется как содержательными различиями текстов, так и нарушениями основных свойств текстов. Так, большая связность стихотворения-диалога «Искушение» приводит к тому, что фреймы как бы перетекают друг в друга, почти с не обрастая новыми смыслами. А отсутствие связности в

------. ■■<!»стихотворении-диалоге «Месть» приводит к тому, что фреймы имеют большое количество дифференциальных признаков.

- Идеальный мир «Мести» ориентирован на внешний по отношению к ,. героям мир, он открыт для изменений, незамкнут и незавершён, предполагается диалог читателя с текстом. Идеальный мир

V ' • -Г

Искушения» - более осмысленный и завершенный мир, обозначены

I • . « Ж . . ., связи между предметами и явлениями, чаще описывается внутреннее состояние героев.

- Взаимодействие фреймов текста представляется следующим образом:

- *

Идеальное бытие «Мести» Идеальное бытие «Искушения»

Рис. 7

В процессе исследования были подтверждены положения, выдвигаемые на защиту. v-. - . * , ■ «.у

1. Лингвистическая интерпретация, основанная на принципе . . • ' , ■ , гегелевской триады, представляется единством процесса и V'. . результата, что дает возможность объединить исследования актуальных (речевых и речедеятельностных - собственно текстовых) и виртуальных (языковых) смыслов текста, т.е. н а основе характеристик, определяющих связность и цельность, представить конкретную когнитивную структуру текста.

Т.к. мы определяем положение текста в точке пересечения языка и речи, то обоснованно считать анализ семантико-синтактического развертывания текстового материала базой для синтезированного представления парадигмы смыслов, организация которой возможна на когнитивной основе. Такой путь

- ' - 01 рассмотрения художественного текста отражает движение мысли от конкретного слова, предложения, текста через значение, пропозитивную функцию, когнитивную структуру идеального бытия к смыслу, т.е. текст пропускается через вербально-семантическую сеть интерпретатора как языковой личности, что позволяет выйти на тезаурусное представление смыслов с учетом прагматических установок, выделяемых в тексте как продукте речевой деятельности. Тезисом в таким образом смоделированной

• - {до интерпретации выступает интерпретация материального бытия текста, основанная на индуктивных операциях, антитезисом - интерпретация идеального бытия, основанная на дедуктивных операциях, синтезом -объединение представлений о материальном и идеальном бытии с целью ч , репрезенции ЯКМ автора. Синтезирующим началом такой интерпретации

Г ■ - - ■ • ■ ■' - <** - ■ Щ 5 ''% выступает антропоцентрическая направленность на интерпретатора как языковую личность.

2. На семантико-синтактическом уровне репрезентация внешнеситуативного компонента отражает основные свойства исследуемых текстов: разорванность семантических связей и отсутствие цельности, остальные компоненты определяют способы задания основных свойств текста. Так, разорванность семантических связей репрезентируется через . . нарушение пропозициональных структур, частую смену референта, отсутствие средств грамматической и семантической связности, отсутствие у речевых актов перлокутивного эффекта. Разрушение ж*,.-. # цельности представляется через наличие большого количества референциально-непрозрачных контекстов, нарушение связей между пропозициональным и пресуппозициональным . . * знанием, невозможность однозначного соотнесения дейксиса с объектами вымышленного мира.

Так, на уровне представления референтного компонента большое количество референциально-непрозрачных контекстов, задаваемых определенными дескрипциями в атрибутивном употреблении и референциальной непрозрачностью именных предикатов, затрудняет соотнесение референтов друг с другом.

На уровне представления модального компонента аномальное положение дел, определяемое отсутствием связей между текстовыми ситуациями и нарушениями пресуппозитивных знаний, представляется как реально возможная ситуация; почти полное отсутствие сложноподчиненных предложений и наличие побудительного наклонения определяют формальную простоту и динамичность текстов.

На уровне представления дейктического компонента имеются случаи невозможности соотнесения дейктических указаний с текстовыми денотатами.

На уровне представления упаковочного компонента возможность ч представления текста как объединенного некоторой общей ситуацией основана на философской интерпретации, опирающейся на библейские цитации; нарушение связности текста определяется наличием формальных оснований, но отсутствием семантических.

На уровне представления логического компонента невозможность однозначно определиться с прагматическими и коммуникативными пресуппозициями, постоянные нарушения лингвистических (неологизмы автора, нарушения семантико-синтактической согласованности текста, ч актуализация двух ЛСВ одного слова, актуализация ЛСВ парономаза, актуализация прямого и переносного значения, актуализация омонимичного значения, пропуск предикатов, разрушение идиом, отсутствие внутренней

- $ формы слова), экзистенциальных (задание алогичных ситуаций), логических объединение нескольких пропозиций в одну логическую без ясных . ^ „ семантических оснований объединения) пресуппозитивных знаний.

На уровне представления эмоционального компонента отсутствие субъективной оценки.

На уровне представления иллокутивного компонента отсутствие у реплик перлокутивного эффекта и частые нарушения репрезентации локутивного акта характеризуют текстовое действие как действие театра - 1 абсурда и определяет диалогичность и разорванность текстов.

3. Репрезентация идеального условного мира текста возможна представить с помощью фреймовых структур, моделирующих мир текста и отражающих не процесс, но результат восприятия. Такой способ когнитивной интерпретации текста соотносит мир текста, с одной стороны, с реципиентом (фрейм определяется как результирующая схема понимания, которая в динамике может быть развернута в

-м*"4^ с4' процесс); с каждого текста с языковой системой проявляется в реализации текста по когнитивной схеме); с третьей - с пространственно-временными координатами; и наконец - отражает принципиальную невозможность однозначной и законченной Интерпретации идеального бытия (различные тми «е. способы «навигации» по тексту определяют возможность соотнесения текста с различными стереотипными ситуациями или актуализацию в процессе чтения разных слотов одного фрейма). Смоделированное таким образом идеальное бытие текста характеризуется как незамкнутая структура, в сжатом виде представляющая основные смыслы текста и их взаимодействие и взаимообусловленность.

4. Моделирование специфических параметров данного типа текста возможно с помощью фреймовых структур, отражающих изоморфизм авторского видения текста и его понимания реципиентом. >

Изоморфизм достигается моделированием универсального текстового бытия на базе представления стереотипных ситуаций - фреймов, которые строятся на основе результатов комплексного многоаспектного лингвистического анализа. Использование структур данных, репрезентирующих стререотипные ситуации, и методик анализа, учитывающих различные подходы к языковому знаку, позволяет выявить основные смыслы текста. Но, т.к. достижение адекватного понимания в художественно-текстовой коммуникации не является ценностно-важным, а для избранных, многозначнотрактуемых, текстов не преставляется достижимым, то незамкнутость фреймовых структур задает возможность актуализации разными индивидами дополнительных субъективных смыслов текста.

5. Когнитивные модели, устойчиво реализуемых в процессах производства и интерпретации художественных текстов, позволяют говорить о наличии закономерностей осуществления идеального ч текстового бытия. ~ ч ■

Закономерности осуществления идеального текстового бытия зависят от реализации основных семантических фокусов, определяющих развертывание текстовых тематических фреймов, которые в свою очередь базируются на обратимости фреймовых и пропозициональных структур. В работе предпринята попытка дать описание когнитивных моделей на материале двух художественных текстов одного автора.

Результаты, достигнутые в ходе интерпретации, позволяют определить г- -.с' перспективы дальнейших исследований. Возможно несколько путей.

Разработанные методики (методика анализа синтагматического

- , < развертывания текстового материала и методика построения текстового ,. . . тематического фрейма) возможно применить к изучению других текстов Д.

Хармса. Это углубит представление о языковой картине мира данного автора и выявит на основе этих данных характеристики авторского идиостиля.

Возможно также использовать данные методики в изучении текстов, не нарушающих принципов цельности и связности, и выявить таким образом на уровне моделирования идеального текстового бытия отличие текстов Д. Хармса от «правильных» текстов.

Интересен и еще один путь. Возможно рассмотреть тексты «Мести» и I

Искушения» сквозь призму психолингвистического анализа, что позволит соотнести актуализацию языковых составляющих текста со способами реализации доминантных и субъективных смыслов. Такой способ исследования художественно-текстовой коммуникации поможет выйти на новый этап изучения процессов понимания и интерпретации.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Лукьянова, Наталья Николаевна, 2000 год

1. Авденина О. Ю. Опыт реконструкции смысловой структуры<художественного текста // Исследования по художественному тексту.пд1. Саратов, 1994. С.3-4.

2. Александров A.A. Правдивый писатель абсурда (предисловие) // Д. Хармс. Проза. Таллинн, 1990. С.5-19.

3. Александров A.A. Чудодей // Д. Хармс. Полет в небеса. М., 1988. С.7-48.

4. Алисова Т.Б. Очерки синтаксиса итальянского языка. М., 1971. 287с.

5. Анисимов Р.В. Отражение категории времени как один из элементов картины мира // Текст как отображение картины мира. Сб. тр. ин-та иностранных языков им. М. Тореза В.341 М. 1989. С.5-11.

6. Антонова С.М. Глагольные ЛСГ как динамическая модель языковой картины мира // Языковая картина мира: материалы Всероссийской конференции. Кемерово, 1995. С.28-31.

7. Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М., 1966. 302 с.

8. Апресян Ю.Д. Об одном правиле сложения лексических значений // ПСЛ1971. М., 1972. С.439-458.

9. Апресян Ю.Д. Тавтологические и контрадикторные аномалии //-fr

10. Логический анализ языка: Знание и мнение, М., 1988. С. 186-196.1. V ■ ■-,■.« . . - , У\

11. Апресян Ю.Д. Языковая аномалия и логическое противоречие // Апресян Ю.Д. Избр. тр. в 2-х т. М., 1995. Т.2 С.598-621.

12. Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // ПСЛ 1982. М., 1984. С.5-24.V

13. Арутюнова Н.Д. Аномалия и язык // ВЯ 1987, №3.

14. Арутюнова Н.Д. Истина и этика // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. М., 1995а. С.7-23.

15. Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции // НЗЛ В. 13. М., 1982. С.5-40.

16. Арутюнова Н.Д. Неопределенность признака в русском дискурсе // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. М., 19956. С.182-188.

17. Арутюнова Н.Д. От редактора // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М., 1990. С.3-8.г . . ■ , —7 ^

18. Арутюнова Н.Д. Тождество или подобие // ПСЛ 1981. М., 1983а. С.3-22.

19. Арутюнова Н.Д. Язык цели // Логический анализ языка: Модели действия. М., 1992. С. 14-23.

20. Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.К. Русское предложение. Бытийный тип. М., 1983. 198с.

21. Ахманова О. Словарь лингвистических терминов М., 1969.

22. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955 416с.- ■

23. V 25. Баранов А.И., Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики //

24. Изв. Рос. АН сер. лит. и яз. 1998. Т.56. №3 С. 11-21. 26. Барт Р. Избр. работы. Семиотика. Поэтика. М., 1989. 616с.

25. V 27. Барт Р. Лингвистика текста // НЗЛ В.8. М., 1979. С.442-449.

26. Барт Р. Нулевая степень письма // Семиотика. М., 1983. С.306-349.

27. Барт Р. Основы семиотики // Структурализм "за" и "против". М., 1975. С.114-163

28. Бахтин М.М. Работы 20-х гг. Киев, 1994

29. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

30. V 32. Безменова H.A. Герасимов В.И. Введение // Языковая деятельность в•->• * '4 ■/•- ' ■ ^ .• ■ -" ■■ ■ ■■■ . 'аспекте лингвистической прагматики. М., 1984а. С.3-24.

31. Безменова H.A. Герасимов В.И. Некоторые проблемы теории речевых актов // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М., 19846. С.146-196.

32. Бейкер А. Пресуппозиция и типы предложений // H3JI В. 16. М., 1985. С.406-418.

33. Беллерт И. Об одном условии связности текста // H3JI В.8. М., 1978. С. 172-207.

34. Белошапкова В.А. Синтаксис // Современный русский язык (ред. В.А. Белошапковой) М.Д989. С.532-771.

35. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. 447с.• Л " ?" " ' • ' r-i,-; ■ fit .wir*" .'Ц

36. V 38. Бергельсон М.Б., Кибрик A.E. Прагматический принцип приоритета и его1. V .-Ляг.отражение в грамматике языка // Изв. АН СССР сер. лит. и яз. 1981. Т.40. №4. 343-353.

37. Библейская энциклопедия (репринтное издание). М., 1991. 902с.

38. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры. Два философскихv г > . ^'гЧ,введения в двадцать первый век. М., 1991. 413с.г • .

39. Библия. Книги Священного Ветхого и Нового Завета. Канонические. М., 1988. 1510 с.

40. Бирвиш М. Насколько линейно упорядоченной является языковая обработка// НЗЛ В.23. М., 1988. С.93-153.

41. Бирвиш М. Семантика//НЗЛ В. 10. М., 1981. С.177-199.

42. Борухов Б.Л. Бахтин и герменевтика ирреального // Исследования похудожественному тексту. 4.1 Саратов, 1994. С.7-10.г* -■«»,

43. Булыгина Т.В. Семантические типы предикатов // К построению типологии русского языка. М., 1982. С.7-85.

44. V 46. Булыгина Т. В. О границах и содержании прагматики // Изв. АН СССРсер. лит. и яз. 1981. Т.40 № 4 С.333-342. 47. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д Языковая концё^щя^мира (на примере русской грамматики) М., 1997. 576с.

45. Бушмакина О.Н. Язык и бытие: проблемы структурирования /Автореферат дис.канд. философе, наук/. Екатеринбург, 1994. 23с.

46. Бюлер К. Теория языка: репрезентативная функция. М., 1993. 528с.., «ведь*

47. Валин Р. ван, Фоли У. Рефреренциально-ролевая грамматика // НЗЛ В.11. М., 1982. С.376-410.

48. Васильев И.Е. Взаимодействие метода, стиля и жанра в творчестве обэриутов // Взаимодействие метода стиля и жанра в советской литературе. Свердловск, 1990. С.52-60.

49. Васильев Л.Г. Рефлексия, понимание, фреймы // Понимание и интерпретация текста. Тверь, 1994. С.66-72.

50. Вежбицкая А. Дескрипция или цитация // НЗЛ В.13. М., 1982. С.237-262.

51. Вежбицкая А. Из книги "Семантические примитивы" // Семиотика. М., 1983. С.225-252.1 55. Вежбицкая А. Речевые акты // НЗЛ В. 16. М., 1985. С.251-276.

52. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М.,1997. 416с.

53. Вейнрейх У. Опыт семантической теории // НЗЛ В.10. М., 1981. С.50-176.- "п. • 4

54. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // НЗЛ В. 16. М., 1985. С.238-251.г -мс-7? "

55. Виноград Т. К процессуальному пониманию семантики // НЗЛ В. 12. М., 1983. С.123-251.

56. Виноградов В.В. Введение // Грамматика русского языка в 2-х т. Т.2. М., 1954. С.5-11.

57. Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Тр. ин-та рус. языка. М.-Л., 1950. Т.2 С.38-79.

58. Виноградов В.В. Язык художественного произведения // Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М., 1959. С. 167-258.

59. Витгенштейн Л. Философское исследование // НЗЛ В. 16. М., 1985. С.79-128.

60. Воробьева О.П. К вопросу о смене парадигм в лингвистических исследованиях // Лингвистика: взаимодействие концепций и парадигм.

61. B.1. 4.2. Харьков, 1992. С.258-262.

62. Гадамер Х.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988. 704с.

63. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики // ПСЛ 1971. М., 1972.1. C.367-395.

64. Гак В.Г. К динамике семантических отношений в языке // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976.4

65. V 68. Гак В.Г. Пространство мысли (опыт систематизации ментального поля) // Логический анализ языка: Ментальные действия. М.,1993. С.2-23.

66. Гак В.Г. Семантическая структура слова как компонент семантической структуры высказывания // Семантическая структура слова. М., 1971. С.78-96., • . и '*8- ч

67. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. 138с.

68. Гаспаров Б.М. Язык. Память. Образ. (Лингвистика существования). М., 1996. 352с.

69. Герасимов А.И., Петров В.В. На пути к когнитивной модели языка// НЗЛ В.23.М., 1988. С.5-11.

70. Гийом Г. Принципы и методы теоретической лингвистики. М., 1992. 224с.

71. Гловинская М.Я. Семантика глаголов речи с точки зрения теории речевых актов // Русский язык в его функционировании. М., 1993. С. 158-218.

72. Голев Н.Д. Динамический аспект лексической мотивации. Томск, 1989. 252с.

73. Голикова Т.А. Слово как интергративный компонент репрезентации концептуальной картины мира (на материале творчества В.В.Набокова) Дис. . канд. филологич. наук. Барнаул, 1996.

74. Гордон Д., Лакофф Дж. Постулаты речевого общения // НЗЛ В. 16. М.,1985. С.276-302.

75. ГрайсИ.П. Логика речевого общения // НЗЛ В. 16. М.,1985. С.217-238.

76. Греймас А.Ж. , Курте Ж. Семиотика. Объяснительный словарь теории языка// Семиотика. М., 1983. С.483-550.

77. Григорьев В.П. Поэтика слова: на материале русской советской поэзии. М., 1979. 324с.

78. Грин Дж. Психолингвистика. Хомский и психология // Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. М., 1976. С.217-333.

79. Гумбольдт В.фон Язык и философия культуры. М., 1985. 450с.

80. Дейк Т.А.ван Вопросы прагматики текста // НЗЛ В.8. М., 1978. С.259-337.

81. Дейк Т.А.ван Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. 310с.

82. Демина Л.А. Парадоксы нереференциальности // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М., 1990. С. 10-20.

83. Демьянков В.З. Когнитивизм, когниция, язык и лингвистическая теория // Язык и структура представления знаний. М., 1982. С.39-77.

84. Демьянков В.З. О формализации прагматических свойств языка // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М., 1984. С. 197-222.

85. Демьянков В.З. Прагматические основы интерпретации высказывания// Изв. АН СССР сер. лит. и языка 1981. Т.40 №4. С.368-377.

86. Демьянков В.З. «Теория речевых актов» в контексте современной лингвистической литературы // НЗЛ В. 17. М., 1986. С. 195-222.

87. Денисов П.И. Принципы моделирования языка. М., 1965. 206с.

88. Джакуинта Р. «Ответ был чист и краток» (Заметки о драматических тенденциях в поэзии Д. Хармса.) // В спорах о театре сб. науч. ст. СПб., 1992. С.118-124.

89. Дмитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека // Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988. С.6-18.

90. Добротворский C.B. В поисках утраченного «другого» // Искусство кино. 1992, №2. С.39-41.

91. Доннелан К.С. Референция и определение дескрипций // H3JI В. 13. 1982. С.134-160.

92. Ермакова О.Н., Земская Е.А. К построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского диалога) // Русский язык в его функционировании. М., 1993. С.30-64.

93. Жаккар Ж.Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб., 1995. 471с.

94. Жоль К.К. Язык как практическое сознание (философ, анализ). Киев 1990. 230с.

95. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 1976. 307с.

96. Земская Ю.Н. Динамики взаимодействия категории времени и пространства в дискурсе персонажа. Антропоцентрический подход (на-л., . -, материале романа М.М. Булгакова «Мастер и Маргарита»). Дис. . канд. филологич. наук. Барнаул, 1998.

97. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973.-' ; "Ъ * »

98. Золотова Г.А. Роль ремы в организации и типологии текста // Синтаксис текста. М, 1979. С.113-133.

99. Золян С.Т. О принципах композиционной организации поэтического текста//ПСЛ 1885. М., 1986. С.60-70.

100. Золян С.Т. Семантическая структура слова в поэтической речи //Изв. АН СССР сер. лит. и яз. 1981. Т.40 №6. С.509-520.

101. Иванов В.В. Семантика возможных миров и филология // ПСЛ 1980. М., 1982. С.5-9..; , . , . . • . . . Л, ■ .

102. Изенберг X. Об объекте лингвистической теории текста // НЗЛ В.8 М.,1978. С.43-56.х/ 106. Каменская O.JI. Компоненты семантической теории текста /Автореф. дис. .доктора филологич. наук/. М., 1988. 49с.

103. Капралова J1.K. О соотношении понятий пропозиций и пресуппозиция // Лингвистика: взаимодействие концепций и парадигм. В. 1.4.2. Харьков, 1992. 300-301.

104. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976. 355с.

105. Караулов Ю.Н. Предисловие: языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М, 1989. С.3-8.

106. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. 264с.

107. Караулов Ю.Н. Частотный словарь семантических множителей русского языка. М., 1980. 207с.

108. Катц Дж. Семантические теории // НЗЛ В.10. М., 1981. С.33-49.

109. Кацнельсон С.Д. Речемыслительные процессы // ВЯ 1984. №4. С.3-12.4 114. Кибрик А.Е. Лингвистические предпосылки моделирования речевой деятельности // Моделирование в интеллектуальных системах. М., 1987. С.33-51.

110. Киклевич А.К. Лингвистические теории и уровни понимания текста // Лингвистика: взаимодействие концепций и парадигм. В. 1.4.2. Харьков, 1992. С.285-288.

111. Киклевич А.К. Художественный текст и теория возможных миров //

112. Художественный текст: онтология и интерпретация. Саратов, 1998. С.39$

113. Кинэн Э.Л., Колери Н. Иерархия доступности именных групп и универсальная грамматика // НЗЛ В.11 М., 1982. С.111-165.

114. Кириллова H.H. О денотате фразеологической семантики // ВЯ 1986. №1. С.82-90.

115. V 120. Кифер Ф. О роли прагматики в лингвистическом описании // H3JT В. 16. М., 1985. С.333-349.

116. Кифер Ф. О пресуппозициях // НЗЛ В.8 M., 1978. С.337-369.

117. Кияк Т.Р. О внутренней форме лексических единиц // ВЯ. 1987. №3. С.58-68.

118. Кларк Г.Г., Карлсон Т.Б. Слушающие и речевой акт // НЗЛ В.17 М., 1986. С.270-321.

119. Кнорина Л.В. Грамматика и норма в поэтической речи (на материале поэзии Б. Пастернака) // ПСЛ 1980. М., 1982. С.241-253.v 125. Кобозева И.М. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности // НЗЛ В.17. М., 1986. С.7-21.

120. Кобозева И.М., Лауфер Н.И. Языковая аномалия в прозе Платонова через призму процесса вербализации // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М., 1990. С. 125-139.

121. Кобозева И.М., Лауфер Н.И. Интерпретирующие языковые акты // Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994. С.37-63.

122. Кобринский A.A. Психологизм, алогизм и абсурдизм в прозе Д. Хармса // Проблемы источниковедческого изучения русской и советской литературы. Л., 1989. С. 167-190.

123. Кодзасов C.B. Виды перфомативности и их показатели // Логический анализ языка: Модели действий. М., 1992. С. 130-134.1. V. .- ; £ -, . > ■■■ • , . -V .J 4 . .¡£f ■

124. Кожевникова К. Об аспектах связности текста как целом // Синтаксис текста. М., 1979. С.49-67.

125. Колшанский Г.В. Объективная картина в познании и языке. М., 1990. 106с.

126. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М., 1975.230с.

127. Комлев Н.Г. Слово в речи: денотативный аспект. М., 1992. 216с.

128. Корженский Я. Прагматический компонент и теория текста // Синтаксис текста. М., 1979. С.68-77.

129. Коровкин М.М. Внутри текстовые связи как средство компрессии текстаг

130. Автореферат диссертации . кандидата филологических наук/. М., 1991. 25с.tf

131. Коул П. Референтная непрозрачность, атрибутивность и перфомативная гипотеза // НЗЛ в.13. М., 1982. С.391-405.

132. Кох В.А. Предварительный набросок дискурсивного анализа семантического типа//НЗЛ В.8. М., 1978. С.149-171.

133. Кравченко A.B. Когнитивные структуры пространства и времени в естественном языке // Изв. РАН сер. лит. и язык Т.55. 1996. №3. С.3-21.

134. Краткий словарь когнитивных терминов (под ред Кубряковой Е.С.) М., 1994.

135. Краткий словарь по логике. М., 1991. 208с.

136. Кронгауз М.А. Использование механизмов референции при анализе текста. /Автореферат дис. .кандидата филологических наук/. М., 1989. 22с.

137. Куайн У.О. Референция и модальность // НЗЛ В.13 М., 1982. С.87-108.

138. Кубрякова Е.С. Глаголы действия через их когнитивные характеристики// Логический анализ языка: Модели действия. М., 1992. С.84-90.

139. Кубрякова Е.С. Роль словообразование в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М., 1988. С.141-172.

140. Кузичева Е.М. Смысловые связи текста и их лексическое выражение /Автореферат диссертации . кандидата филологических наук/. Саратов, 1988. 17с.

141. Лазебних Ю.С. Поэт и язык поэтической модели мира // Художественный текст: онтология и интерпретация. Саратов, 1992. С.47-55.

142. Лакофф Дж. Лингвистические гештальты // НЗЛ В.10. М., 1981. С.350-368.

143. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // НЗЛ В.23. М., 1988. С.12-51.

144. Лебедева Л.Б. Высказывание о мире: содержательные и формальные особенности // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М., 1990. С.52-63.

145. Левин Ю.И. Тезисы к проблеме непонимания текста // Структура и-семантика художественного текста. (Тр. По знаковым системам 13) В.513. Тарту, 1981. С.83-96.

146. Леонтьев A.A. Лингвистическое моделирование речевой деятельности// Основы теории речевой деятельности. М., 1974. С.36-63.

147. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 685с.

148. Лисоченко Л.В. Высказывания с имплицитной семантикой. Ростов н/Д, 1992. 160с.

149. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1992. 271с.

150. Лосев А.Ф. Специфика языкового знака в связи с пониманием языка как непосредственной действительности мысли // Изв. АН СССР сер. лит. иязык. 1976. Т.35 . №5.** * ' f. , .

151. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М., 1992а. 271с.

152. Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике // Лотман Ю.М. и тартуско-московская семиотическая школа. M., 1994. С.11-263.

153. Лотман Ю.М. О содержании и структуре понятия «Художественная литература» // Лотман Ю.М. Избр. работы в 3-х т. Т.1. Таллинн, 19926. С.203-215.

154. Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понимание текста // Лотман Ю.М. Избр. работы в 3-х т.Т.1. Таллинн, 1992в. С. 129-132.

155. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Труды по знаковым системам. 14. В.567. Тарту, 1981. С.3-18.

156. Лотман Ю М. Текст и полиглотизм культуры // Лотман Ю.М. Избр. работы в 3-х т. Т.1. Таллинн, 1992г. С.142-147.

157. Лотман Ю М. Текст и структура аудитории // Лотман Ю М. Избр. работы в 3-х т. Т.1. Таллинн, 1992д. С. 161-166.

158. Лотман Ю М. /совместно с Успенским Б.АА Условность в искусстве // Лотман Ю.М. Избр. работы в 3-х т. Т.З. Таллинн, 1993. С.376-379.

159. Лукан В.А. Некоторые проблемы и перспективы компонентного анализа // ВЯ 1985. №3. С.55-66.

160. Майенова Л.М. Теория текста и традиционные проблемы поэтики // НЗЛ В.8М, 1978. С.436-441.

161. Маклакелидзе Ж.Г. Функции числительного в реализации художественной картины мира // Текст как отображение картины мира: сб. тр. ин-та ин.языков им. М. Тореза. В.341. М., 1989. С.20-36.

162. Матханова И.П., Трипольская Т.А. Интерпретационный компонент в языке и творческая активность // Языковая личность: проблемы выбора и интерпретации знака. Н., 1994. С.115-123.

163. Мейлах М.Б. Шкап и колпак: фрагменты обэриутской поэтики // Тыняновский сборник: 4-е тыняновские чтения. Рига, 1990. С.181-193.

164. Мельчук И.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл» «Текст». М„ 1974. 375с.1 170. Минский М. Остроумие и логика когнитивно бессознательного // НЗЛ В.23. М., 1988. С.281-309.

165. Минский М. Фреймы для представления знаний. М., 1979. 152с.

166. Михалева И.М. Реминисцентная структура художественного текста // Культура, общение текст: сб. ст. М., 1988. С.4-16.

167. Мурзин Л.М. Текст как объект лингвистического исследования // Мурзин Л.М., Штерн A.C. Текст и его восприятие. Свердловск, 1991. С.7-68.

168. Мыркин В.Я. Язык, речь, контекст, смысл. Архангельск, 1994. 97с.

169. Мышкина H.JI. Динамико-системное исследование смысла текста. Краснодар, 1991. 212с.

170. Никифоров C.B. Проблема понимания письменных сообщений /Автореферат диссертации . кандидата филологических наук/. М., 1983. 24с.

171. Николаева Т.М. Лингвистика текста: современное состояние и перспективы // НЗЛ В.8 M., 1978а. С.8-39.v 178. Николаева Т.М. Словарь терминов лингвистики текста // НЗЛ В.8. М., 19786. С.467-472.

172. Новиков А.И., Ярославцева Е.И. Семантические расстояния в языке и тексте. М., 1990. 136с.

173. У 180. Нурахметова E.H. Эмоциональный компонент в картине мира художественного текста // Текст как отображение картины мира: сб. тр. ин-та Ин. Языков им. М. Тореза. В.341. М., 1989. С.81-97.

174. Остин Дж.Л. Слово как действие // НЗЛ В. 17 М., 1986. С.22-129.

175. Павиленис Р.И. Понимание речи и философия языка // НЗЛ В. 17 М., 1986. С.380-389.

176. Павиленис Р.И Проблемы смысла. М., 1983. 286с.

177. Павлович Н.В. Парадигмы образов в русском поэтическом словаре // ВЯ 1991. №3. С.104-117.

178. Павлович Н.В. Сила и сложность семантического противоречия в оксюмороне //ПСЛ 1979, М., 1981. С.231-243.

179. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 1985.272с.

180. Падучева Е.В. Разрушение иллюзии реальности как поэтический прием // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. М., 1995. С.93-101.

181. Падучева Е.В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996. 464с.

182. Падучева E.B. Феномен Анны Вежбицкой // Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997. С.5-28.

183. Падучева Е.В., Крылов C.B. Дейксис: общетеоретические и прагматические аспекты // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М., 1984. С.25-96.

184. Палек Б. Кросс-референция // НЗЛ В.8 М., 1978. С.243-258.

185. Панкрац Ю.Г. Пропозициональная форма представления знаний // M., 1992а. С.78-97.

186. Панкрац Ю.Г. Пропозициональные структуры в организации языковых единиц (опыт концептуального анализ) // Лингвистика: взаимодействие концепций и парадигм. В.1. 4.2. Харьков , 19926. С.251-253.V

187. Петров В.В. Идеи современной филологии и герменевтики в лингвистическом представлении знаний // ВЯ 1990а. №6. С. 102-109.

188. Cl95. Петров В.В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу //ВЯ 19906. №3. С.135-146.V

189. Петров В.В. Философия, семантика, прагматика // НЗЛ В. 16 М., 1985. С.471-476.

190. Петров В.В. Язык и логическая теория: в поисках новой парадигмы // ВЯ 1988. №2. С.39-48.

191. V 198. Петрова С.Н. Когнитивные модели обработки текста // Лингвистика:взаимодействие концепций и парадигм. В.1. 4.2. Харьков, 1992. С.283-285.

192. Пищальникова В.А. Проблема смысла художественного текста. Психолингвистический аспект. Новосибирск, 132с.

193. Плоткин В.Я. Семантика и синтаксис предложения и высказывания // Синтаксис и лексическая семантика. Новосибирск, 1986. С.33-42.

194. Постовалова В.И. Картина мира и деятельность человека // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М., 1988. С.8-69.

195. Потебня A.A. Теоретическая поэтика. М., 1990.

196. Потемкин A.A. Коммуникативные неудачи при идентификации референта /Автореферат дис. .кандидата филологических наук/. М., 1994. 24с.

197. Прияткина А.Ф. Русский язык: синтаксис осложненного предложения. М., 1990. 176с.i

198. Пфютце М. Грамматика и лингвистика текста // H3J1 В.8 М., 1978. С.218-242.

199. Радзиевская Т.В. Прагматические противоречия при текстообразовании // ЛАЯ: Противоречивость и аномальность текста. М., 1990. С. 148-162.

200. Распопов И.П. Несколько замечаний о так называемой структуре предложения // ВЯ 1981. №4. С.24-34.

201. Ревзин И.И. Методы моделирования и типология славянских языков. М., 1967. 300с.

202. Ревзина О.Г. Системно-функциональный подход в лингвистическойпоэтике//ПСЛ 1985-1987. М, 1989. С.134-151.. . dt

203. Реферовская Е.А. Структура текста в лексико-грамматическом аспекте.-S1. Л., 1989. 167с.

204. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М., 1995. 416с.

205. V 212. Ромашко С.А. Язык как деятельность и лингвистическая прагматика // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М., 1984. С.137-145.

206. Русская грамматика. Т.2. М., 1980. 712с.

207. Рябцева Н.К. Истинность в субъективно-модальном контексте // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. М., 1995. С.139-151.

208. Рябцева H.K. Коммуникативный модус и метаречь // Логический анализ языка: Язык речевых действий. М., 1994. С.99-105.

209. Рябцева Н.К. Ментальный модус: от лексики к грамматики // Логический анализ языка: Ментальные действия. М., 1993. С.51-57.

210. Сааринен Э. О метатеории и методологии семантики // H3JI В. 18 М., 1986. С.121-138.

211. Сапорт С. Применение лингвистики к изучению поэтического языка // НЗЛВ.9 М., 1980. С.98-115.

212. Северская О.И., Преображенский С.Ю. Паронимические аттракции в системе синтаксической организации текста // ПСЛ 1985-1987. М., 1989. С.261-270.

213. Северская О.И., Преображенский С.Ю. Функционально-доминантная модель эволюции индивидуальных художественных систем: от идиолекта к идиостилю // Поэтика и стилистика. М.-Л., 1991. С. 146-156.

214. Седов К.Ф., Тюлякова O.A. Прагмо-семиотическая интерпретация художественного текста // Художественный текст: онтология и интепретация. Саратов, 1992. С.30-39.

215. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление. М., 1988. 242с.

216. Серль Дж. Классификация иллокутивных актов // НЗЛ В.17 М., 1986а. С.170-195.

217. Серль Дж. Референция как речевой акт // НЗЛ В. 13 М., 1982. С. 179-202.

218. V 227. Серль Дж. Что такое речевой акт//НЗЛ В. 17 М., 19866. С.151-169.

219. О- 228. Серль Дж., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // НЗЛ В. 18 М., 1986. С.242-263.

220. Слобин Д. Психолингвистика // Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. М., 1976. С.17-215.

221. Словарь современного русского литературного языка. 17т. М., 1950-1965.

222. Словарь современного русского литературного языка. Т.1 М., 1991. 864с.

223. Смирнова Г.А. А. Блок: к описанию картины мира // Поэтика и стилистика. М.-Л., 1991. С. 156-164.

224. Смит Дж. Б. Тематическая структура и тематическая сложность // НЗЛ В.9 М., 1980. С.333-355.,<. , . А.'

225. Современный словарь иностранных слов. СПб., 1994. 752с.

226. Соколов О.М. Лексико-грамматическая детерминация в семантике фреймов // Вестник РУДН сер. Филология и журналистика. 1994. №1. С.48-56.

227. Степанов Ю.С. В поисках прагматики (проблемы субъекта) // Изв. АН СССР сер. лит. и языка. 1981а. т.40, №4. С.325-332.

228. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. М., 1985. 335с.

229. Степанов Ю.С. Изменчивый «образ языка» в науке 20 в // Язык и наука конца 20в. М., 1995.С.7-34.

230. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. М., 19816. 360с.

231. Степанов Ю.С. Новый реализм // Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. М., 1988. С.477-770.

232. Степанов Ю.С. Семиотика // Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. М., 1995. С.19-171.

233. Стивенсон Ч. Некоторые прагматические аспекты значения // НЗЛ В. 16 М., 1985. С.129-154.

234. V 243. Столнейкер P.C. Прагматика // НЗЛ В.16 М, 1985. С.419-438.

235. Стросон П.Ф. Намерение и конвенция в речевых актах // НЗЛ В. 17 М., 1986. С.130-150.

236. Сухоплещенко Ю.Ф. Когнитивная структура прагматическиориентированных лексических новообразований (на материале британской прессы) /Автореферат дис. .кандидата филологических наук/. М., 1995. 22с.

237. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988. С.173-203.

238. Телия В.Н. Механизмы экспрессивной организации языковых единиц // Человеческий фактор в языке: Язык и механизмы экспрессивности. М., 1991. С.36-66.

239. Телия В.Н. Экспрессивность как проявление субъективного фактора в языке и ее прагматическая ориентация // Человеческий фактор в языке: Язык и механизмы экспрессивности. М., 1991. С.5-35.

240. Теньер JI. Основы структурного синтаксиса. М., 1988.

241. Тодоров Ц. Грамматика повествовательного текста // НЗЛ В.8 М., 1978. С.450-463.

242. Тодоров Ц. Поэтика// Структурализм «за» и «против». М., 1975. С.37-113.

243. Тодоров Ц. Семиотика литературы // Семиотика. М., 1983. С.350-354.

244. Торсуева И.Г. Интонация и картина мира художественного текста // Текст как отображение картины мира: сб. тр. ин-та ин.языков им. М. Тореза. В.341. М., 1989. С.5-11.

245. Тузов В.А. Математическая модель языка. Л., 1984.

246. Уфимцева A.A. Роль лексики в познании человеком действительности и формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в1. Ж-*"' -'*•<" .языке: Язык и картина мира. М., 1988,. С. 108-140.

247. Филлмор Ч. Дело о падеже // НЗЛ В.16 М., 1985а. С.369-495.

248. Филлмор Ч. Дело о падеже открывается вновь // НЗЛ в. 16 М., 19856. с.496-530.

249. Филлмор Ч. Об организации семантической информации в словаре// НЗЛ В.14 М., 1983а. С.23-60.

250. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // НЗЛ В. 12 М., 19836. С.77-122.

251. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // H3JI В.23. М., 1988. С.52-92.

252. Форманюк Г.А. Структура и семантика диалога в художественном тексте / на материале англоязычной прозы и драмы /Автореферат дис. .кандидата филологических наук/. М., 1995. 16с.

253. Фридман Л.Г. Грамматические проблемы лингвистики текста. Ростов н/Д, 1984. 136с.s

254. Фридрих С.А. Поэтический текст- текст? // Имя, слово, словосочетание, предложение, текст: именование на различных уровнях. Киев, 1993. С.201-206.

255. Фролкина Л.В. Смысловые импликатуры при выражении и восприятии интенционального значения /Автореферат дис. .кандидата филологических наук/. М., 1995. 19с.

256. Фрумкина P.M. «Теории среднего уровня» в современной лингвистике // ВЯ 1996. №2. С.55-67.

257. Фуко М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук. СПб., 1994. 408с.

258. Хайруллин В.И. Способы структурирования знаний о действительности //НТИ сер.2 /Информ. Процессы и системы/. 1995. №11. С.22-27.

259. Харвег Р. Стилистика и грамматика текста // НЗЛ В.9 М., 1980. С.212-226.

260. Хармс Д. Полет в небеса. Л., 1988. 560с.

261. Хендрикс У. Стиль и лингвистика текста // НЗЛ В.9 М., 1980. С. 172-212.-г. л* -г '

262. Хитман H.A., Добрынин C.B. О соотношении стандартных и нестандартных языковых средств в семантическом континууме // Слово в словаре, семантическом континууме и тексте. Челябинск, 1990. С.92-108.

263. Хоанг Фэ Семантика высказывания // НЗЛ В. 16 М., 1985. С.399-405.

264. Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса. М., 1972. 259с.

265. Хэар P.M. Дескрипция и оценка// НЗЛ В.16 М., 1985. С.183-195.

266. Цейтин Г.С. О соотношении естественного языка и формальной модели // Вопросы кибернетики: общение с ЭВМ на естественном языке. М., 1982. С.20-30.

267. Цивьян T.B. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990. 207с.

268. Чейф У. Данное, контрастивность, определенность, подлежащее, топик и точка зрения // НЗЛ В.11 М., 1982. С.277-316.

269. Чейф У. Память и вербализация прошлого опыта // НЗЛ В.12. М., 1983. С.38-73.

270. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике: сходства и различия в теориях и целях // ВЯ 1996, №2. С.68-78.

271. Чжао Юань жень Модели в лингвистике и моделирование вообще // Математическая логика и ее применение. М., 1965. С.281-292.

272. Чикина Л.К. Лингвистика текста (учеб. пособие) Саранск, 1981. 84с.

273. Чумаков С.И. Гальчинский и Хармс: о природе сходного явления // Текст и контекст: русско-зарубежные литературные связи XIX-XX вв. Тверь, 1992. С.83-96.

274. Шатуновский И.Б. Семантика предложений и нереферентные слова: значение, коммуникативная перспектива, прагматика /Автореферат дис. .доктора филологических наук/. М., 1995. 42с.

275. Ширяев E.H. В поисках путей исследования логико-грамматических типов предложения // Язык система. Язык -текст. Язык - способность: сб. ст. М., 1995. С.7-15.

276. Шмелев А.Д. Парадоксы самофальсификации // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М., 1990. С.83-93.

277. Шмелев А.Д. Референциальные механизмы русского языка /Автореферат дис. . .доктора филологических наук/. М., 1995а. 48с.

278. Шмелев А.Д. Суждения о вымышленном мире: референция, истинность, прагматика // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. М, 19956. С.115-122.

279. Шмелева Т.В. Предложение и ситуация в концепции Т. В. Ломтева.// ФН 1983, №3. С.42-47.

280. Шмелева Т.В., Шмелев А.Д. Прагматические аспекты теории референции // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М., 1984. С.97-136.

281. Шмидт З.Й. «Текст» и « История» как базовые категории // H3JI В.8 М., 1978. С.89-109.

282. Шнейдер В.Б. Нормативные основания достижения адекватного понимания в актах речевой коммуникации. Екатеринбург. 1993. 96с.

283. Штерн A.C. Восприятие текста // Мурзин Л.Н., Штерн A.C. Текст и его восприятие. Свердловск, 1991. С.69-163.

284. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. М., 1984. 223с.

285. Энквист Н.Э. Параметры контекста // НЗЛ В.9 М., 1980. С.254-270.

286. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М, 1975. С.193-230.

287. Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987.

288. Яковлева Е.С. Слово в модальной перспективе высказывания // Логический анализ языка: Модели действий. М., 1992. С. 115-122.

289. Яковлева Е.С. Фрагменты русской картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994. 343с.

290. Янко Т.Е. Описание мира и речевые действия // Логический анализ языка:1. С . 4 &

291. Язык речевых действий. М., 1994. С.99-105.

292. Het monster. Азбука Tapo. Т.2 М., 1992. 112с.

293. Agrícola Е. Textlinguistik: Texstelemente und Textstrukturen. Teiltent-Einheiten Informationsker // Deutsche Sprache. Kleine Enzyklopädie. Leipzig, 1983. S.220-231.

294. Viehweger D. Textlingustik: Grundlagen der Bethrachtung, Texttypologie // Deutsche Sprache. Kleine Enzyklopädie. Leipzig, 1983. S.211-220, s.228-237.