Морфологические изменения в органах и тканях экспериментальных животных при воздействии наночастиц золота тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 14.00.15, кандидат медицинских наук Сулейманова, Лейла Вахидовна

• Сулейманова, Лейла Вахидовна
• кандидат медицинских наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат медицинских наук Сулейманова, Лейла Вахидовна

Введение.

Глава 1. Обзор литературы.

1.1. Понятие о нанотехнологиях и наночастицах.

1.2. Применение наночастиц в медицине.

1.3. Общая характеристика наночастиц золота и их применение в медицине.

1.4. Влияние наночастиц золота на живые клетки и ткани.

Глава 2. Материалы и методы исследования.

Глава 3. Морфологические изменения в мягких тканях при местном введении наночастиц золота разных размеров.

Глава 4. Морфологическая характеристика изменений во внутренних органах при внутривенном введении наночастиц золота разных размеров.

Глава 5. Морфологические изменения внутренних органов и биохимические изменения крови при пероральном введении наночастиц золота разных размеров.

Глава 6. Динамика морфологических и биохимических изменений во внутренних органах при введении нанооболочек.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Морфологические изменения в органах и тканях экспериментальных животных при воздействии наночастиц золота»

Предполагается, что применение наноматериалов приведет к революционным достижениям в медицине благодаря способности наночастиц взаимодействовать с биологическими тканями на молекулярном и клеточном уровнях. Современные исследования по применению нанотехнологий в медицине, и особенно в онкологии, широко распространены, в то время как побочные эффекты, связанные с их использованием практически не изучены. Поражающие воображение результаты нанотехнологий несомненно важны, однако те же самые уникальные физические и химические свойства, которые делают наноматериалы такими привлекательными, могут ассоциироваться с их потенциально вредными воздействиями на клетки и ткани живых организмов.

Быстрое развитие отрасли нанотехнологии приводит к тому, что наночастицы становятся широко распространенными в окружающей среде и попадают в организм при дыхании, с пищей, через кожу и при внутривенном введении (Oberdörster G. et al., 2005). Однако, до настоящего времени отсутствует полноценная оценка результатов растущего использования наноматериалов в производстве и их выброса в окружающую среду. Не изучены механизмы их токсичности и потенциального риска для здоровья, связанного с контактом с ними. Исследования результатов загрязнения воздуха наночастицами подтвердили, что частицы могут иметь более токсичные эффекты на клетки на наноуровне, чем то же самое вещество на молекулярном уровне (Seaton А., 2006). Последние исследования in vitro и in vivo подтвердили, что ингаляция и чрезкожная абсорбция некоторых наночастиц может иметь негативных эффекты на здоровье (Seaton А., Donaldson К., 2005; Shvedova A.A., Kisin E.R., 2005) и использование медицинских продуктов содержащих наноматериалы может привести к риску для здоровья (Peters К., Unger R.E., 2004). Существует концепция, что наноразмерные частицы заслуживают более строгой оценки их эффектов на здоровье человека и связанных с этим требований контроля, так как их площадь поверхности и токсичность значительно выше, чем у более крупных частиц. Несмотря на это, результаты, свидетельствующие • о токсичности наноматериалов, используемых в медицине, часто игнорируются (Moghimi S.M. et al., 2005).

Наночастицы отличаются от такого же материала большего масштаба по химическим и физическим свойствам (Seaton А., 2006). Однако специфические механизмы и пути, через которые наноматериалы могут вызывать их токсические эффекты остаются неизвестными. Таким образом, в настоящее время наряду с созданием современных типов наночастиц существует острая необходимость оценки их токсических свойств.

Таким образом, широкое распространение наноматериалов и нанотехнологий в медицине при отсутствии конкретных знаний по накоплению и воздействию наночастиц на организм человека и животных послужили поводом для проведения данного исследования.

Цель исследования: в экспериментах in vivo установить закономерности распределения наночастиц золота в организме лабораторных животных и морфологические изменения, развившиеся под влиянием данных наночастиц в их мягких тканях и внутренних органах.

Основные задачи исследования:

1. Изучить характер местных изменений в мягких тканях лабораторных крыс при подкожном и внутримышечном введении наночастиц золота разных размеров.

2. Изучить на крысах морфологические изменения во внутренних органах, головном мозге и подкожно имплантированном перевиваемом раке почки при внутривенном введении наночастиц золота разных размеров.

3. Изучить на крысах морфологические изменения внутренних органов, головного мозга и привитого подкожно рака почки при пероральном введении наночастиц золота диаметром 15, 50 и 160 нм.

4. Определить динамику распределения и накопления наночастиц разных размеров в органах и тканях крыс с помощью метода атомно-абсорбционной спектроскопии.

5. Сопоставить данные морфо-функционального исследования с показателями распределения и количеством золотых наночастиц в тканях и органах.

Научная новизна. Впервые в эксперименте на крысах in vivo исследованы особенности воздействия наночастиц золота на организм экспериментальных животных и дана оценка характера и направленности возникающих патологических процессов в мягких тканях, внутренних органах, веществе головного мозга и перевитой подкожно опухоли.

Описаны патоморфологические изменения в мягких тканях, возникающие в месте введения золотых наночастиц. Проведен сравнительный анализ морфологических изменений во внутренних органах при разных методах введения наночастиц разного размера, и проведена оценка их взаимосвязи с функциональными изменениями и содержанием наночастиц золота.

Теоретическое и практическое значение работы.

Результаты проведенной работы дополняют современные представления о характере и динамике развития изменений во внутренних органах и перевитой подкожно опухоли при воздействии наночастиц золота. Практические рекомендации для изучения морфологических изменений во внутренних органах при воздействии наночастиц золота в эксперименте могут использоваться в работе лабораторий научно-исследовательских институтов и учебных заведений.

Апробация работы.

Результаты диссертации доложены на международной конференции Saratov Fall Meeting 2007: Optical Technologies in Biophysics and Medicine IX (Саратов, 2007) и Seventh International Conference on Photonics and Imaging in

Biology and Medicine (Wu-Hun, 2008), Конференции по нанотехнологиям (Саратов, 2009), V съезде Российского фотобиологического общества и Международной конференции «Преобразование энергии света при фотосинтезе» (Москва,2008), обществе патологоанатомов (2008,2009).

Публикации.

По материалам диссертации опубликовано 13 работ, три из которых в журналах, рекомендованных ВАК, получен 1 патент.

Объем и структура диссертации. Диссертация изложена на 153 страницах машинописного текста и состоит из введения, обзора литературы, описания материалов и методов исследования, 4 глав результатов собственных исследований, заключения, выводов и списка литературы. Работа содержит 59 рисунков и 14 таблиц. Список литературы включает в себя 234 источника, из которых 13 отечественных и 221 зарубежных.

Заключение диссертации по теме «Патологическая анатомия», Сулейманова, Лейла Вахидовна

Выводы

1. Местные изменения в мягких тканях крыс при подкожном и внутримышечном введении наночастиц золота разных размеров носят размер-независимый характер и представлены дистрофией, некрозом и воспалением.

2. Морфологические изменения во внутренних органах при внутривенном введении наночастиц золота разных размеров носят размер-зависимый характер: 160 нм нанооболочки вызывают преимущественно гемодинамические нарушения и умеренную дистрофию паренхиматозных элементов, 50 нм наночастицы приводят к более выраженным дистрофическим изменениям во внутренних органах, 15 нм наночастицы вызывают умеренную дистрофию паренхиматозных клеток во внутренних органах и умеренное полнокровие. Изменения в мозге не имеют размер-зависимого характера, представлены умеренной дистрофией нервных клеток и отеком.

3. Морфологические изменения при длительном пероральном введении наночастиц золота во всех внутренних органах, кроме сердца, носят более выраженный характер, чем при однократном внутривенном введении.

4. Независимо от метода введения наночастиц максимальное накопление золота наблюдается в печени и селезенке. Количественное содержание золота в органах зависит от размера наночастиц: чем крупнее наночастицы, тем выше концентрация золота в единице массы органа.

5. Морфо-функциональное состояние органов в большей степени обусловлено размером наночастиц золота и в меньшей степени - их количественным содержанием.

Практические рекомендации для изучения морфологических изменений во внутренних органах при воздействии наночастиц золота в эксперименте

• Морфологическое изучение изменений в органах желательно проводить в динамическом наблюдении с максимально дробными промежутками времени (30 мин, 1 час, 2 часа, 4 часа, 8 часов, 16 часов и 24 часа при остром эксперименте и через разное количество суток после начала введения при подостром и хроническом эксперименте).

• Обязательным является проведение аутопсии с подробным описанием макроскопической картины изменений в органах и их контрольным взвешиванием.

• Для выявления имеющихся изменений в органах и тканях недостаточно использовать только рутинные методы исследования. Необходимо привлечение гисто- и иммуногистохимических методик с параллельным определением содержания золота в тканях.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Нередко появление новых материалов и технологий несет с собой угрозу для здоровья человека и сохранности окружающей среды. Нельзя исключить, что эти опасения весьма актуальны при применении наноматериалов, которые имеют весьма большую удельную поверхность, малые размеры, а значит, высокую химическую активность и высокую способность к проникновению в организм. К сожалению, исследования по изучению влияния наночастиц на живые организм, стоят далеко не на первом месте после большого количества исследований по возможному применению наночастиц во всех областях науки, в том числе и медицине. На отсутствие работ по токсичности наночастиц, с применением морфологических методов исследования мы уже указывали в литературном обзоре, хотя несомненно именно это проблема остается одной из наиболее актуальных и наименее ясных проблем в медицине.

После проведенного исследования мы считаем наиболее актуальным обсуждение следующих вопросов:

1. Как ведут себя золотые наночастицы различных размеров в организме человека при различных методах их введения, и в каких органах наблюдается их максимальное накопление?

2. В каких органах наночастицы вызывают максимальные морфологические изменения, и имеется ли связь с их количеством в органе?

3. Каково влияние наночастиц на функции различных органов?

В своей работе мы применяли несколько методов введения золотых наночастиц различных размеров (подкожное, пероральное и- внутривенное). .При этом определяли количество золота во внутренних органах при многократном пероральном и однократном внутривенном методах введения. Это дало возможность сопоставить данные о накоплении золотых наночастиц во внутренних органах при данных способах введения и судить о степени проникновения наночастиц в различные органы и ткани.

При подкожном и внутримышечном введении золотых наночастиц изучали морфологические изменении в органах и тканях через 2 и 24 часа после введения 0,1 мл наночастиц золота разных размеров (15 нм, 50 нм и 160 нм) для определения динамики морфологических изменений в области введения и внутренних органах.

При этих двух способах введения изменения в мягких тканях были стереотипны и не зависели от размера наночастиц. Через 2 часа после введения в месте инъекции обнаруживались скопления золотых наночастиц, вокруг которых располагались формирующиеся клеточные инфильтраты, состоящие преимущественно из макрофагов и полиморфноядерных лейкоцитов; обнаруживалось большое количество дегранулированных тучных клеток. Кроме этого регистрировались признаки венозного полнокровия и деструктивного отека.

Через 24 часа после введения, прежде всего, обращало на себя внимание отсутствие наночастиц золота и более выраженные признаки воспаления вплоть до образования микроабсцессов, а также с* преобладанием в клеточном инфильтрате лимфоцитов и макрофагов. Обнаруживались выраженные признаки дистрофических изменений в мышечных волокнах и их некроза. Интересным с нашей точки зрения является установленный факт накопления наночастиц золота в мышечных волокнах.

Таким образом, местное введение золотых наночастиц в организм экспериментальных животных показало, что в ответ на введение возникает местная сосудисто - мезенхимальная реакция в виде отека, полнокровия, увеличения количества тучных клеток и макрофагов, а позже развертывается классическая картина воспаления с дистрофическими и некротическими изменениями мышечных волокон. Морфогенез не зависит от размера наночастиц.

Появление в зоне скопления наночастиц большого количества макрофагов тесно связано с вопросом о влиянии наночастиц на неспецифические и специфические механизмы иммунной системы, который остается открытым до сих пор. P.G. Barlow, К. Donaldson, J. MacCallum, А. Clouter and V. Stone (2005) ставили себе целью определить способность наночастиц активировать факторы сыворотки крови, которые могут индуцировать миграцию макрофагов. Они выявили, что сыворотка, которую подвергали воздействию наночастицами сажи в очень высоких дозах (10 мг/мл) вызывала усиление миграции макрофагов в 1,8 раз по сравнению с контрольной группой за счет образования факторов хемотаксиса.

Возможно, что с подобным механизмом увеличения количества макрофагов в зоне введения наночастиц мы имеем дело и в данном случае.

Изменения во внутренних органах в этой группе животных не отличались от таковых в контрольной группе.

В отличие от местного введения при внутривенном и пероральном введении золотых наночастиц методом атомно-абсорбционной спектроскопии в органах определялось различное количество золотых наночастиц. Согласно нашим данным, при хроническом пероральном введении во внутренних органах содержится золота меньше, чем через 24 часа после внутривенного введения в 5-25 раз, чем череэ 24 часа после внутривенного введения. При внутривенном введении показатели колебались от 1,0 до 27 мкг/г массы органа, а при пероральном они не превышали 3 мкг/г.

Возможно это обусловлено тем, что при пероральном введении большая часть золотых частиц выводится из организма через желудочно-кишечный тракт прежде чем успевают проникнуть в кровеносное русло.

Вероятно ряд авторов, Yamago et al.,(1995); Kreyling et al., (2002); Semmler et al., (2004), занимающихся изучением захвата и транспорта наноматериалов в ЖКТ правы, считая, что большинство наночастиц транзитом проходят через ЖКТ и быстро выводятся с фекалиями. Всасывание наночастиц из ЖКТ происходит лишь в незначительной степени. В эксперименте на крысах, которым указанные авторы перорально вводили радиомеченные функционализированные фуллерены Сбо они установили, что

98% частиц выводились с фекалиями в течение 48 часов, тогда как оставшаяся часть выводилась в мочу, указывая на некоторое поступление их в кровь. Другие исследователи (1аш е1 а1. 1994; Вбсктапп е1 а1. 2000), работая с более крупными ТЮ2 частицами (150-500 нм) обнаружили проникновение их в кровь с транспортом в печень. 1аш а1. (1990) обнаружили размер-зависимое всасывание полистиреновых частиц (от 50 до 3.000 нм) слизистой ЖКТ. Скорее всего, различия в захвате в ЖКТ зависят от химического состава поверхности частиц и от их размера. Что касается золотых частиц, сведений об их накоплении во внутренних органах при пероральном введении мы не встретили.

Что касается вопроса о распределении наночастиц в организме после их проникновения в кровеносную систему, то нами было установлено размер-зависимое распределение наночастиц золота во внутренних органах. Феномен размерной зависимости сохранялся независимо от метода введения. Однако, если при внутривенном введении максимальное накопление золота происходит в печени и селезенке, то при пероральном применении оно преимущественно накапливается в опухоли и почках. Мы считаем, что это обусловлено структурно-функциональными особенностями данных органов. Во-первых, в печени и селезенке находятся капилляры фенестрированного типа, во-вторых, печень это орган, предназначенный для захвата и выведения чужеродных веществ, а селезенка обладает значительной способностью к аккумуляции крови, и, следовательно, содержащихся в ней наночастиц. При внутривенном введении максимальное накопление во внутренних органах отмечалось для самых крупных частиц (160 нм). С уменьшением размера частиц наблюдаемая концентрация в печени и селезенке снижается. Выраженного различия концентрации частиц диаметром 50 и 160 нм в селезенке и крови через сутки после введения не наблюдается. В отличие от этого, мелкие частицы диаметром 15 нм циркулировали в крови спустя сутки в большем количестве, чем более крупные частицы. Это может объясняться большей способностью мелких частиц к рециркуляции, чем крупных. Полученные нами результаты согласуются с данными, представленными в работе Wim Н. De Jong (2008).

Концентрация золота в мозге практически не превышает уровень контрольной группы. Возможно, это объясняется наличием гемато-энцефалического барьера.

Ряд авторов (Sharma HS, Sharma А., 2007) свидетельствуют о том, что наночастицы металлов могут проникать через гематоэнцефалический барьер и оказывать неблагоприятное влияние на строение и функции головного мозга. В нашем исследовании мы не обнаружили подобных эффектов для наночастиц золота 15, 50 и 160 нм через 24 часа после внутривенного введения. Нами были выявлены явления умеренного отека и дистрофии нервных клеток.

Особую актуальность с нашей точки зрения, имеет проведение исследований влияния наночастиц на организм животных с существующими патологическими процессами. Мы поставили своей целью изучить влияние наночастиц золота на организм животных с перевитыми опухолями, однако существенных отличий в морфологической картине внутренних органов между опытными группами здоровых животных и животных с опухолями мы не обнаружили.

При сравнении изменений в почках, возникающих при внутривенном и пероральном введении наночастиц золота можно отметить, что патологические изменения при разных способах введения не всегда имели однонаправленный характер. Например, сходным образом изменялась степень кровенаполнения. При обоих методах введения с уменьшением размера наночастиц увеличивалось кровенаполнение в сосудах коры и в обоих случаях скопления наночастиц обнаруживались в почках только при введении 50- и 15-нм частиц. Однако, если при внутривенном введении с уменьшением размера частиц степень кровенаполнения клубочков уменьшалась (с прогрессированием малокровия), то при пероральном введении с уменьшением размера частиц полнокровие клубочков нарастало.

Другой находкой, обнаруженной нами, было появление диапедезных кровоизлияний в мозговом веществе при пероральном введении 15-нм частиц. Следует также отметить, что максимальные изменения при внутривенном введении возникали при 50-нм частицах, а при пероральном при 15-нм частицах. В целом, изменения, возникающие в почках при пероральном введении, носят более выраженный характер, чем при внутривенном введении. Однако, при сравнении количества золота накапливающегося в ткани почек при разных способах введения, мы выявили, что содержание золота при пероральном введении наночастиц было примерно в 6-8 раз меньше, чем при внутривенном введении. Из этого можно сделать предположение о том, что наночастицы золота вызывают более выраженные морфологические изменения при хроническом воздействии, даже при условии их менее значительного накопления в ткани почек.

При параллельном исследовании показателей общего анализа мочи не было выявлено статистически достоверных изменений ни в одной группе. При изучении биохимических показателей выявлено, что достоверная разница по ^критерию была получена между группой контроля и группой животных, которым вводились 50-нм частицы по мочевине (1=2,88 при р=0,05) и креатинину 2,396286 при р= 0,05); между группами 15 нм и 160 нм по мочевине (1= -4,43501 при р=0,01); между группами 50 нм и 160 нм по мочевине (1= -4,86087 р= 0,001) и креатинину (р= -3,02451 р= 0,05). Анализ этих данных позволяет сказать, что введение наночастиц определенных размеров вызывает биохимические сдвиги.

При сравнении изменений в сердце, возникающих при внутривенном и пероральном введении наночастиц разных размеров следует отметить, что изменения в клетках миокарда носили более выраженный характер при внутривенном введении наночастиц. При этом 160-нм частицы вызывали в кардиомиоцитах некротические и некробиотические изменения и малокровие крупных сосудов. Частицы размером 50-нм приводили к выраженным гемодинамическим нарушениям (выраженное полнокровие и диапедезные кровоизлияния в миокарде). С уменьшением размера наночастиц степень повреждения кардиомиоцитов уменьшалась. Относительно природы возникающего некроза кардиомиоцитов мы можем предположить, что существует два возможных механизма его развития. Первый — прямое цитопатическое действие наночастиц золота размером 160 нм на кардиомиоциты, и второй, с нашей точки зрения более вероятный механизм, это сосудистое происхождение некротических изменений. Наночастицы размером 160 нм при внутривенном воздействии вызывают преимущественное малокровие, и как следствие, ишемию в большинстве внутренних органов, в том числе и в сердце. При пероральном введении наночастиц не было прямой зависимости между размером наночастиц и степенью повреждения кардиомиоцитов (во всех случаях дистрофия носила умеренный характер). Относительно отека стромы следует отметить, что при внутривенном введении с уменьшением размера наночастиц увеличивалась выраженность отека стромы миокарда. Обратная ситуация возникала при пероральном введении наночастиц - с уменьшением размера частиц уменьшалась и степень отека. При пероральном введении частицы размером 160 нм больше воздействуют на крупные сосуды, 50-нм и 15-нм частицы на сосуды мелкого калибра, при этом 50-нм частицы вызывают самое выраженное полнокровие МЦР. Следует отметить, что в группе 160-нм частиц отмечалось достоверное повышенйе уровня аспартатаминотрансферазы по сравнению с контрольной группой.

В печени, при внутривенном введении наночастиц разных размеров максимальные нарушения кровенаполнения возникали при введении 160-нм частиц. При этом гемодинамические нарушения носили неоднородный характер (сочетание умеренного полнокровия и малокровия). Дистрофия гепатоцитов при этом способе введения прямо зависела от размера частиц и возрастала с уменьшением их размера. Максимальное количество наночастиц обнаруживалось при введении 50-нм частиц.

При пероральном введении 50-нм частиц возникали самые минимальные изменения. Нарушения кровенаполнения имели размерную зависимость (при 160-нм малокровие, при 50-нм умеренное полнокровие, при 15-нм выраженное полнокровие). Дистрофия была самая выраженная при 160-нм частицах, а самая минимальная при 50-нм, т.е. размерная зависимость отсутствовала. Возможно, это связано с разными патогенетическими механизмами этих изменений, крупные наночастицы приводят к дистрофическим изменениям непрямым механизмом, влияя на кровенаполнение в органе, а мелкие наночастицы обладают большей способностью к цитопатическому эффекту. При количественном определении содержания золота в печени при пероральном введении обнаружен размер-зависимый эффект его накопления. Вероятно, это связано с размер-зависимым всасыванием наночастиц в ЖКТ, приводящему к более выраженному накоплению самых мелких наночастиц. На гистологических срезах скопления наночастиц в крови обнаруживались только при самых маленьких (15-нм) частицах.

Кроме гистологических изменений нами было обнаружено изменение массы печени по отношению к массе тела крысы. Для объективной оценки этого показателя нами был введен коэффициент К (отношение массы тела крысы к массе мечении). При этом было отмечено, что при пероральном введении 15-нм частиц масса печени не отличалась от таковой в контрольной группе (ККОНтр=40,4 и К15=41,1) , а при введении 50-нм и 160-нм частиц масса печени достоверно увеличивалась, достигая максимума для' 160-нм частиц (К50=35,1 и К 160=29). Мы объяснили это тем, что при введении 160-нм частиц дистрофия достигает максимальной выраженности, что сопровождается увеличением органа. Биохимическое исследование крови при пероральном введении наночастиц золота показало достоверную разницу в уровне аланинаминотрансферазы между группой контроля и группой 160 нм (1= -2,49946 при р= 0,05), между группами 15 нм и 160 нм (1= -2,50986 при р=0,05), между группами 50 нм и 160 нм (1= -3,01363 при р=0,05).

Таким образом, при сравнении изменений, возникающих в печени при внутривенном и пероральном введении наночастиц разных размеров, мы обнаружили как сходства, так и различия морфологических изменений. Из сходных изменений следует отметить, что максимальное количество наночастиц обнаруживалось в печени при введении 15-нм частиц независимо от способа введения. Однако, максимальные нарушения кровенаполнения при внутривенном введении носили умеренный характер и были наиболее выраженные при 160-нм частицах. При пероральном введении нарушения кровенаполнения были выраженные и достигали максимума при применении 50- и 15-нм частиц. Если при внутривенном введении дистрофия усиливалась с уменьшением размера, то при пероральном введении этот показатель не имел размерной зависимости.

В селезенке при внутривенном введении 160-нм наночастиц в большинстве случаев обнаруживалось выраженное полнокровие и большое количество наночастиц и гранул гемосидерина в красной пульпе. При 50-нм частицах полнокровие в красной пульпе было выраженное и очень выраженное, наночастицы и гемосидерин встречались как в белой, так и в красной пульпе. Фолликулы белой пульпы имели размытые контуры, в них встречались апоптозные тельца. При введении 15-нм частиц отмечалось резкое полнокровие и накапливалось большое количество наночастиц и гемосидерина в красной пульпе.

Следовательно, при внутривенном введении 50-нм частиц возникали самые выраженные изменения в строении селезенки, в частности белой пульпы. При этом возникали нарушения строения лимфоидных фолликулов (размытость фолликулов и появление апоптозных телец). Наночастицы других размеров (15 нм и 160 нм) не вызывали нарушений в белой пульпе, но приводили к выраженным изменениям в красной пульпе. Развивалось максимально выраженное полнокровие и накапливалось большое количество наночастиц и гемосидерина. Накопление гемосидерина, по нашему мнению, может объясняться усиленным гемолизом эритроцитов.

При пероральном введении 160-нм частиц в селезенке преобладала белая пульпа, фолликулы крупные (средний размер 31,3), наночастицы и гемосидерин встречались в умеренном количестве, полнокровие красной пульпы также было умеренное. При 50-нм частицах соотношение красной и белой пульпы было примерно одинаковым, средний размер фолликулов 24,2, в большинстве случаев встречалось большое количество наночастиц и гемосидерина в красной пульпе. Полнокровие колебалось от малокровия до умеренного полнокровия, с преобладанием малокровия. При 15-нм частицах красная пульпа преобладала над белой пульпой, средний размер фолликулов составлял 16,3, отмечалось очень большое количество наночастиц и гемосидерина, полнокровие было умеренное и выраженное. При пероральном введении содержание золота в селезенке было в 5-6 раз меньше чем при внутривенном, что позволяет сделать нам заключении о кумулятивном эффекте наночастиц на лимфоидную ткань селезенки.

При аутопсии крыс обращало на себя внимание уменьшение массы селезенки. Дополнительно к гистологическому исследованию; мы рассчитали коэффициент К для этого органа. При этом мы выяснили, что при пероральном применении наночастиц всех размеров масса селезенки достоверно уменьшалась (Кконтр=105,2; Ki60=266,2; K50=275,l; Ki5=211,2). Уменьшение массы селезенки было наиболее значительным при введении частиц размером 50 нм и 160 нм. Макроскопическая и гистологическая картина изменений пульпы селезенки косвенно свидетельствовала о происходящих в иммунной системе нарушениях.

Хорошо известен тот факт, что комплексы молекулярного золота (III), такие как Auranofin или Tauredon, ослабляют презентацию антигена и уменьшают аутоиммунные и воспалительные реакции, ассоциированные с ревматоидным артритом (De Wall, SL., 2006). Несколько сообщений описывают цитотоксичность и иммунотоксичность и золота (I) (Grootveld et al., 1990; Gleichmann et al., 1991; Griem & Gleichmann, 1996) и золота (III) (Mirabelli A. et al., 1985). В исследовании Shukla R. (2005) золотые наночастицы 3,5 нм в диаметре покрытые лизином и полилизином были биосовместимы и неиммуногенны.

Однако, мы считаем, что выявили морфологические признаки иммуносупрессивного действия наночастиц золота 15, 50 и 160 нм, проявляющееся в уменьшении размеров и истощении лимфатических фолликулов селезенки.

В легком при внутривенном введении наночастиц разных размеров возникали следующие изменения. При введении 160-нм частиц преобладало умеренное полнокровие, и в некоторых случаях развивалось малокровие и запустевание сосудов. Феномен сепарации крови отмечался в 75% случаев, очаговые кровоизлияния встречались в 25%. Наночастиц и гранул гемосидерина мы не обнаружили. При введении 50-нм частиц в половине случаев полнокровие носило умеренный характер, в половине — выраженный, кроме этого, в половине случаев встречались множественные очаговые кровоизлияния со скоплением в них наночастиц и гранул гемосидерина. В просвете сосудов обнаруживались скопления наночастиц. При введении 15-нм частиц наблюдалось умеренное полнокровие, очаговые кровоизлияния со скоплениями наночастиц и гемосидерина, в просвете сосудов были видны наночастицы, но количество их было меньше чем при 50-нм.

Таким образом, при внутривенном введении наночастиц разных размеров максимальные изменения в легких наблюдались при 50-нм частицах.

При пероральном введении наночастиц разных размеров при 160-нм частицах сепарация крови отмечалась во всех случаях, полнокровие было незначительное, или реже выраженное. В половине случаев встречались единичные диапедезные кровоизлияния, и в 20% множественные диапедезные и очаговые. В местах кровоизлияний встречались скопления наночастиц и гемосидерина. Ателектазов обнаружено не было. При применении 50 нм частиц сепарация крови отмечалась в меньшем количестве случаев, полнокровие было умеренное и выраженное.

Кровоизлияния преимущественно были либо множественные диапедезные, либо крупные очаговые. Ателектазы встречались в 20%. При 15-нм частицах сепарация крови встречалась в половине случаев, полнокровие преимущественно было выраженное. Увеличивалось число и размер кровоизлияний. Ателектазы обнаруживали в половине случаев. В результате количественного определения содержания золота в легких при этом методе введения мы можем констатировать, что накопление частиц имело размер-зависимый характер и увеличивалось с уменьшением их размера.

Таким образом, можно сделать вывод, что при пероральном введении самые выраженные изменения обнаруживались для 15-нм частиц. При уменьшении размера частиц увеличивалась степень полнокровия, достигая максимума для 15-нм. Та же зависимость отмечалась для кровоизлияний. При уменьшении размера наночастиц увеличивалось количество наночастиц и гемосидерина в очагах кровоизлияний. Ателектазы появлялись при 50-нм частицах, и достигали максимума при 15-нм. Степень сепарации крови уменьшалась с уменьшением размера частиц.

При сравнительном анализе морфологических изменений в легких, возникающих при разных способах введения наночастиц золота мы можем сделать вывод о разнонаправленности патологических процессов. Если при внутривенном введении выраженность полнокровия не имела размерной зависимости и была максимальной при 50-нм частицах, то при пероральном введении отмечается четкая зависимость от размера частиц (с уменьшением размера частиц возрастает степень полнокровия, достигая максимума при 15-нм частицах). При внутривенном введении наночастиц не было зафиксировано появление ателектазов ни в одном случае, а при пероральном они присутствовали при 50-нм и 15-нм частицах. Из сходных параметров можно отметить сепарацию крови, которая при внутривенном введении присутствовала только при 160-нм частицах, а при пероральном при всех размерах, но имела четкую размерную зависимость и достигала максимума при 160-нм частицах.

Таким образом, изменения в легких гораздо более выражены при пероральном введении, хотя содержание наночастиц при этом способе введения в 3 раза меньше, чем при внутривенном введении, при этом большинство патологических процессов имеет размерную зависимость.

Крайне важным представляется вопрос о влиянии наночастиц на сосудистую систему и кровь.

Было отмечено, что при внутривенном введении 160-нм частицы вызывают малокровие, а 50- и 15-нм частицы полнокровие сосудов. Возможно, это обусловлено тем, что наночастицы разных размеров по-разному воздействуют на стенку сосудов во внутренних органах. Мы можем предположить, что наночастицы взаимодействуют с рецепторами сосудистой стенки, меняя их активность и изменяя сосудистый тонус. По всей видимости наночастицы разных размеров взаимодействуют с разными рецепторами, и поэтому более крупные приводят к малокровию, а мелкие к полнокровию во внутренних органах. Мы не исключаем, что наночастицы оказывают повреждающее воздействие на эндотелий сосудов, подтверждением чего служит обнаруженный нами феномен плазмопропитывания и фибриноидного набухания сосудов внутренних органов. Наши данные согласуются с результатами Peters et al. (2004). которые исследовали несколько различных наночастиц (поливиниловых, Tio2, Sio2, Со, Ni), и обнаружили, что наночастицы Со вызывали токсичность в эндотелиальных клетках, которая сопровождалась образованием про-воспалительного цитокина IL8.

Другим важным вопросом является влияние наночастиц золота на систему крови. Мы в своем исследовании не ставили себе это конкретной целью, но все же мы получили свидетельства повышенного распада эритроцитов в форме усиленного накопление пигмента гемосидерина в селезенке. Кроме этого нами было проведено исследование уровня билирубина в сыворотке крови, и мы выявили умеренный подъем его содержания в нескольких временных точках (45 мин, 2 часа) после введения нанооболочек с нормализацией к 24 часам. Эти данные не согласуются со сведениями V. (2008), который смешивал раствор золотых наночастиц и образцы крови и анализировали смесь. По их данным после смешивания наблюдалась аккумуляция наночастиц в эритроцитах. Однако эти авторы не наблюдали значительного разрушения эритроцитов.

Мы в своем исследовании не проводили полного исследования влияния наночастиц золота на репродуктивную систему, однако, при изучении гистологических препаратов семенников в группе с хроническим пероральным введением мы обратили внимание на то, что единичные семенные канальцы были запустевшими, и в части канальцев отмечалось уменьшение клеточных слоев и нарушение процесса дифференцировки клеток. По нашему мнению это может служить свидетельством нарушения сперматогенеза при воздействии наночастиц золота, однако-в этой области необходимы более детальные исследования.

В литературе мы обнаружили только одну публикацию, касающуюся исследований сперматотоксичности золотых наночастиц. Авторы (\\^\уап^кЬ: V., Зегеетазрип А., Их^апаШапез И., 2009) изучали влияние 9-нм наночастиц золота на сперматозоиды человека. Через 15 мин после инкубации 25% сперматозоидов были не подвижны. Кроме этого авторы наблюдали проникновение наночастиц в головку и хвост и фрагментацию части сперматозоидов.

При изучении изменений процессов происходящих в опухоли при пероральном введении наночастиц золота при использовании стандартных гистологических окрасок не были обнаружены какие-либо изменения. В связи с этим мы решили проверить возможное влияние наночастиц золота на пролиферативную активность клеток опухоли с использованием иммуногистохимического метода. Однако, уровень экспрессии маркеров пролиферации РСЫА и Кл-67 не отличался от таковых в группе контроля.

Для изучения морфогенеза изменений развивающихся при внутривенном введении наночастиц золота был проведен эксперимент с забоем животных через определенные промежутки времени после внутривенного введения нанооболочек. Параллельно с морфологическим исследованием проводилось определение содержания золота во внутренних органах методом ААС.

При изучении морфогенеза патологических процессов в почках выявлено, что с течением времени прогрессирует дистрофия эпителия канальцев мозгового вещества, достигая максимального развития через 8 часов, однако через 24 часа степень ее становится умеренной. Дистрофия извитых канальцев была умеренная во всех временных точках. Был отмечен интересный феномен чередование во времени малокровия и полнокровия в капиллярных петлях клубочков и крупных сосудах. Мы полагаем, что это является подтверждением влияния нанооболочек на тонус, как сосудов микроциркуляторного русла, так и крупных сосудов. Со временем прогрессировала дольчатость клубочков, через 4 часа отмечалась их сегментация на 2-3 сегмента, которая сохранялась вплоть до 24 часов. Возможно, коллапс отдельных капиллярных петель также является отражением вазопатического действия крупных наночастиц. Биохимическое исследование уровня креатинина и мочевины показало их кратковременные колебания во времени, с нормализацией к 24 часам. При параллельном изучении динамики содержания золота в ткани почек нами выявлено увеличение его содержания от 2 часов до 24 часов. Мы считаем, что это отражает процесс постоянного выведения наночастиц из организма с мочей. Однако, плавная динамика накопления золота не коррелировала с обнаруженными изменчивыми во времени морфологическими изменениями.

Анализ морфологических изменений в печени показал, что кровенаполнение в сосудах также как и в почках, отличалось крайней нестабильностью, и колебалось от малокровия до умеренного полнокровия. Было обнаружено прогрессирование во времени дистрофии гепатоцитов (в течении первых 4 часов дистрофия носила умеренный характер, а начиная с 8 часов достигала выраженной степени). Функциональное состояние печени оценивалось с помощью изучения уровня аланинаминотрансферазы в крови.

При этом выявлен пик подъема фермента через 2 часа, с нормализацией уровня к 4 часам.

Содержание золота в печени максимально в первые 4 часа после введения нанооболочек, затем оно начинает снижаться, достигая минимума к 24 часам. Возможно, прогрессирование дистрофии гепатоцитов после 4 часов объясняется тем, что однажды вступив во взаимодействие с клеточными структурами, наночастицы запускают нарушения метаболизма, которые морфологически проявляются уже после того, как начинается выведение нанооболочек.

При изучении гистологических препаратов сердца обнаружили, что через 30 мин в сердце в большинстве случаев развивается выраженный отек стромы, и неравномерное кровенаполнение с сочетанием малокровия и умеренного полнокровия крупных сосудов. Через 45 мин выраженный отек стромы был выявлен во всех препаратах, и практически везде отмечалась нормализация кровенаполнения. Через 1 -1,5 часа полнокровие было умеренным или выраженным в сочетании с умеренным или выраженным отеком стромы. Через 4 часа отмечалось малокровие большинства сосудов и развитие умеренной зернистой дистрофии в кардиомиоцитах. Через 8 часов кровенаполнение было неравномерным, дистрофия кардиомиоцитов достигала выраженной степени. Через 24 часа отмечались как некротические, так и некробиотические изменения кардиомицитов.

При изучении морфогенеза изменений в селезенке нами выявлено постепенное прогрессирование полнокровия во времени с нарастанием количества гранул гемосидерина в красной пульпе. Количество визуализирующихся наночастиц было примерно одинаковым во всех временных точках. Золотые нанооболочки максимально накапливаются в селезенке в течение первых 8 часов после введения, затем их количество уменьшается, отражая процессы их выведения.

В легких изменения касались в основном кровенаполнения крупных и мелких сосудов, которое аналогично с другими органами колебалось во времени. Следует отметить, что, начиная с 2 часов, в ткани легких наблюдались единичные диапедезные кровоизлияния, с накоплением в них гранул гемосидерина и небольшого количества наночастиц.

Список литературы диссертационного исследования кандидат медицинских наук Сулейманова, Лейла Вахидовна, 2009 год

1. Глушкова А. В., Радилов А. С., Рембовский В. Р. Нанотехнологии и нанотоксикология — взгляд на проблему // «Токсикологический вестник» 2007. №6. С. 4-8.

2. Курляндский Б.А. О нанотехнологии и связанных с нею токсикологических проблемах / Б.А. Курляндский // Токсикологический вестник. 2007. — № 6. — С. 2-3.

3. Дыкман JI.A., Богатырев В.А., Щеглов С.Ю., Хлебцов Н.Г. Золотые наночастицы: синтез, свойства, биомедицинское применение. М.: Наука, 2008.319с.

4. Нанотехнология в ближайшем десятилетии. Прогноз направления исследований: пер. с англ. / Дж. Уайтсайдс и др.; под ред. М.К. Роко, P.C. Уильямса, П. Аливисатоса. М.: Мир, 2002. - 292 с.

5. Оборотова H.A. Фармацевтические аспекты создания наноструктурированных лекарственных форм противоопухолевых препаратов // «Российский биотерапевтический журнал» 2009. -№1. С. 8.

6. Кобаяси Н. Введение в нанотехнологию: пер. с яп. / Н. Кобаяси. М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2008. - 134 с.

7. Лутова Л.А. Генетическая инженерия растений: свершения и надежды / Л.А. Лутова // Соросовский образовательный журнал. — 2000. № 10. — С. 10-17.

8. Семчиков Ю.Д. Дендримеры новый класс полимеров / Ю.Д. Семчиков // Соросовский образовательный журнал. - 1998. - № 12. - С. 45-51.

9. Ackermann, G. Е.; Paw, В. Н. Front Biosci, № 2003, 8, dl227-53

10. Adlersberg, L. The fate of intraperitoneally injected colloidal gold particles in mice/ L. Adlersberg, J.M. Singer //J Reticuloendothel Soc. 1973. -№13. P.325-342.

11. Nanocrystal targeting in vivo / M.E. Akerman, W.C. Chan, P. Laakkonen et al. //Proc Natl Acad Sci USA.- 2002.- № 99. P. 12617-12621.

12. Alcantar, N. A. Polyethylene glycol-coated biocompatible surfaces / N. A. Alcantar, E. S. Avdil, T. N. // Israelachvili Journal of biomedical materials research. 2000. - Vol. 51. №3 - P.343-351.

13. Minimization of protein adsorption on poly(vinylidene fluoride)/ Z. Ademovic, D. Klee, P. Kingshott et al. // Biomolecular Engineering. 2002. -V. 19.-№2.-P. 177-182.

14. Interaction of poly(butylcyanoacrylate) nanoparticles with the blood-brain barrier in vivo and in vitro / R.N. Alyaudtin, A. Reichel, R. Lobenberg et al. // J Drug Target. 2001. - № 9. - P. 209-221.

15. Hepatic metastases: interstitial laser photocoagulation with real-time US monitoring and dynamic CT evaluation of treatment / Z. Amin, J. J. Donald, A. Masters et al. // Radiology (Easton, PA). 1993. - №187. - P. 339-347.

16. Magnetic resonance contrast enhancement of neovasculature with avp3-targeted nanoparticles/ S.A. Anderson, R.K. Rader, W.F. Westlin et al. // Magn Reson Med. 2000. - №44. - P. 433-439.

17. Transmucosal passage of polyalkylcyanoacrylate nanocapsules as a new drug carrier in the small intestine / M. Aprahamian, C. Michel, W. Humbert et al. //Biol Cell. 1987. - №61. - P. 69-76.

18. Arap, W. Cancer treatment by targeted drug delivery to tumor vasculature in a mouse model / W. Arap, R. Pasqualini, E. Ruoslahti // Science Magazine.1998.-№16.-P. 377-80.

19. Araujo, L. Influence of the surfactant concentration on the body distribution of nanoparticles / L. Araujo, R. Lobenberg, J. Kreuter // J Drug Target. —1999.-№6.-P. 373-385.

20. Astruc D., Daniel M.-C., Ruiz J. Dendrimers and gold nanoparticles as exoreceptors sensing biologically important anions // Chemical Communications (Cambridge, United Kingdom). 2004. № 23. P. 2637.

21. Averitt RD., Westcott SL., Halas NJ. Linear optical properties of gold nanoshells //J Opt Soc Am B. 1999. № 16. P. 1824-32.

22. Backer MV., Backer JM. Targeting endothelial cells overexpressing VEGFR-2: Selective toxicity of shiga-like toxin-VEGF fusion proteins // Bioconjug Chem. 2001. №12. P. 1066-73.

23. Balogh L.P., Nigavekar S.S., Cook A.C., Mine L., Khan M.K. Development of dendrimer-gold radioactive nanocomposites to treat cancer microvasculature // PharmaChem. 2003. № 2(4). P. 94.

24. Bergen JM., von Recum HA., Goodman TT., Massey AP., Pun SH. Gold nanoparticles as a versatile platform for optimizing physicochemical parameters for targeted drug delivery // Macromol Biosci. 2006. №6. P. 506-516.

25. Bhattacharya J., Jasrapuria S., Sarkar T., Gold nanoparticle based tool to study protein conformational variants: implications in hemoglobinopathy // Nanomedicine. 2007. №3. P. 14-9.

26. Blundell G., Henderson WJ. Price EW. Soil particles in the tissues of the foot in endemic elephantiasis of the lower legs // Ann Trop Med Parasitol. 1989. №83. P. 381-385.

27. Brayden D.J. Controlled release technologies for drug delivery // Drug Discov Today. 2003. № 8. P. 976-978.

28. Brent R. L. Birth Defects Research (Part B) // 2004. № 71. P. 303-320.

29. Bruchez MJ., Moronne M., Gin P., Weiss S., Alivisatos AP. Semiconductor nanocrystals as fluorescent biological labels // Science. 1998. № 281 P. 2013-6.

30. Carlsson J., Nordgren H., Sjostrom J., et al. HER2 expression in breast cancer primary tumours and corresponding metastases // Original data and literature review. Br J Cancer. 2004. № 90. P. 2344-8.

31. Challier JC., Panigel M., Meyer E. Uptake of colloidal 198Au by fetal liver in rat, after direct intrafetal administration // Int J Nucl Med Biol. 1973. № 1. P. 103-106.

32. Chah S., Hammond MR., Zare RN. Gold nanoparticles as a colorimetric sensor for protein conformational changes // Chem Biol. 2005. № 12. P. 323-8.

33. Chang E., Thekkek N.,Yu WW., Colvin VL., Drezek R. Evaluation of quantum dot cytotoxicity based on intracellular uptake // Small. 2006. № 2. P. 1412-1417.

34. Chen J., Saeki F., Wiley B.J., Cang H., Cobb M.J., et al., Gold Nanocages: Bioconjugation and Their Potential Use as Optical Imaging Contrast Agents // Nano Letters. 2005. № 5(3). P. 473.

35. Chithrani B. D., Ghazani A.A., Warren C.W. Chan. Size and shape dependence of nanoparticles on cellular uptake // Nano Lett. 2006. № 6. P. 662-668.

36. Csaki A., Moller R., Fritzsche W. Gold nanoparticles as novel label for DNA diagnostics // Expert Review of Molecular Diagnostics. 2002. № 2(2). P. 187.

37. Cerletti A., Drewe J., Fricker G., et al. Endocytosis and transcytosis of an immunoliposome-based brain drug delivery system // J Drug Target. 2000. № 8. P. 435-46.

38. Connor EE., Mwamuka J., Gole A., Murphy CJ., Wyatt MD. Gold nanoparticles are taken up by human cells but do not cause acute cytotoxicity// Small. 2005. № 1. P. 325-7.

39. Cortez-Retamozo V., Lauwereys M., Hassanzadeh G., et al. Efficient tumor targeting by single-domain antibody fragments of camels // Int J Cancer. 2002. № 98. P. 456-62.

40. Cui D., Tian F., Ozkan C.S., Wang M., Gao H. Effect of single wall carbon nanotubes on human HEK293 cells // Toxicol Lett. 2005. № 155. P. 73-85.

41. Danscher G. Autometallography. A new technique for light and electron microscopic visualization of metals in biological tissues (gold, silver, metal sulphides and metal selenides) //Histochemistry. 1984. № 81. P. 331-335.

42. Danscher G. Localization of gold in biological tissue. A photochemical method for light and electronmicroscopy // Histochemistry. 1981. № 71. P. 81-88.

43. Danscher G., Norgaard JO. Light microscopic visualization of colloidal gold on resin-embedded tissue // J Histochem Cytochem. 1983. № 31. P. 13941398.

44. Davda J., Labhasetwar V. Characterization of nanoparticle uptake by endothelial cells // Int J Pharm. 2002. № 233. P. 51-59.

45. De Jong Wim H, Hagens WI, Krystek P., Burger M.C, Adrienne JAMS, Geertsma R.E. Particle size-dependent organ distribution of gold nanoparticles after intravenous administration Biomaterials. 2008. 29(12). P. 1912-9.

46. De Wall SL., Painter C., Stone JD. et al., Noble metals strip peptides from class II MHC proteins // Nat. Chem. Biol. 2006. № 2. P. 197-201.

47. Donaldson K., Aitken R., Tran L., Stone V., Duffin R., Forrest G., et al. Carbon nanotubes: a review of their properties in relation to pulmonary toxicology and workplace safety // Toxicol Sei. 2006. № 92. P. 5-22.

48. Driscoll KE., Deyo LC., Carter JM., Howard BW, Hassenbein DG., Bertram TA. Effects of particle exposure and particle-elicited inflammatorycells on mutation in rat alveolar epithelial cells // Carcinogenesis. 1997. № 18. P. 423-430.

49. Duff DG., Baiker A., Edwards P. A new hydrosol of gold clusters. 1. Formation and particle size variation // Langmuir. 1993. № 9. P. 2301-9.

50. E1-Sayed I., Huang X., El-Sayed MA. Selective laser photo-thermal therapy of epithelial carcinoma using anti-EGFR antibody conjugated gold nanoparticles // Cancer Lett. 2006. № 239. P. 129.

51. E1-Sayed I., Huang X., El-Sayed MA. Surface plasmon resonance scattering and absorption of anti-EGFR antibody conjugated gold nanoparticles in cancer diagnostics; applications in oral cancer // Nano Lett. 2005. № 4. P. 829-34.

52. Fernandez-Urrusuno R., Fattal E., Feger J., Couvreur P., Therond P. Evaluation of hepatic antioxidant systems after intravenous administration of polymeric nanoparticles // Biomaterials. 1997. № 18. P. 511-517.

53. Fischer D., Li Y., Ahlemeyer B., Krieglstein J., Kissel T. In vitro Cytotoxicity testing of polycations: influence of polymer structure on cell viability and hemolysis // Biomaterials. 2003. № 24. P. 1121-1131.

54. Florence AT., Hussain N. Transcytosis of nanoparticle and dendrimer delivery systems: evolving vistas // Adv Drug Deliv Rev. 2001. № 50. P. S69-S89.

55. Foged C., Brodin B., Frokjaer S., Sundblad A. Particle size and surface charge affect particle uptake by human dendritic cells in an in vitro model // Int J Pharm. 2005. № 298. P. 315-322.

56. Fritzsche W., Taton T.A. Metal nanoparticles as labels for heterogeneous, chip-based DNA detection //Nanotechnology. 2003. № 14. P. 63-73.

57. Fukumori Y.,And Ichikawa, Nanoparticles for cancer therapy and diagnosis // Advanced Powder Technology. 2006. № 17(1) P. 1.

58. Fujimoto J. G. Nat. Biotechnol. 2003. №21. P. 1361-7.

59. Gazelle G.S., Goldberg S.N., Solbiati L., Livraghi T. Tumor ablation with radio-frequency energy // Radiology (Easton, PA). 2000. .№ 217. P. 633646.

60. Gold DR., Litonjua A., Schwartz J., Lovett E., Larson A., Nearing B., Allen G., Verrier M., Cherry R., Verrier R. Ambient pollution and heart rate variability//Circulation. 2000. № 101. P. 1267-1273.

61. Goodman CM., McCusker CD., Yilmaz T., Rotello VM. Toxicity of gold nanoparticles functionalized with cationic and anionic side chains // Bioconjug Chem. 2004. № 15 (4). P. 897-900.

62. Gregoriadis G. (1995) TIBECH. 13, 527-537.

63. Haensler J., Szoka FC. Polyamidoamine cascade polymers mediate efficient transfection of cells in culture // Bioconjug Chem. 1993. № 4. P. 372-379.

64. Hainfeld J.F., Slatkin D.N., Focella T.M., Smilowitz H.M. Gold nanoparticles : a new X-ray contrast agent // British Journal of Radiology. 2006. № 79(939). P. 248.

65. Hainfeld JF., Slatkin DN., Smilowitz HM. The use of gold nanoparticles to enhance radiotherapy in mice // Phys Med Biol. 2004. № 49 (18). P. 309-15.

66. Haraldsson B., Sorensson J. Why do we not all have proteinuria? An update of our current understanding of the glomerular barrier // News Physiol Sci. 2004. № 19. P. 7-10.

67. Hardman R. A toxicologic review of quantum dots: toxicity depends on physicochemical and environmental factors // Environ Health Perspect. 2006. № 114. P. 165-71.

68. Harper S., Maddux B.L.S., Hutchison J.E., Usenko C., Tanguay R. Biodistribution and Toxicity of Nanomaterials In Vivo: Effects of Composition, Size, Surface Functionalization and Route of Exposure,

69. Hashizume H., Baluk P., Morikawa S., et al. Openings between defective endothelial cells explain tumor vessel leakiness // Am J Pathol. 2000. № 156. P. 1363-80.

70. Hayat M.H., Principles and techniques of electron microscopy, Van Nostrand Reinhold, New York, NY, USA (1970).

71. He X., Wolkers W., Crowe J. H., Bischof J. C. In situ thermal denaturation of proteins in Dunning AT-1 prostate cancer cells: implication for hyperthermic cell injury // Ann. Biomed. Eng. 2004. № 32. P. 1384-1398.

72. Henriques, F. C., Jr. Studies of thermal injury. V. The predictability and significance of thermally induced rate process leading to irreversible epidermal injury. Arch. Pathol. 1947. № 43. P. 489-502.

73. Hilger I., Andra W., Bahring R., Daum A., Hergt R., Kaiser W. A. Evaluation of temperature increase with different amounts of magnetite in liver tissue samples // Invest. Radiol. 1997. № 32. P. 705-712.

74. Hilger I., Hiergeist R., Hergt R., Winnefeld K., Schubert H., Kaiser W. Thermal ablation of tumors using magnetic nanoparticles: an in vivo feasibility study // Invest. Radiol. 2002. № 37. P. 580-586.

75. Hill A.J. Teraoka H., Heideman W., Peterson, R.E. Toxicol Sci. 2005. № 86. P. 6-19.

76. Hillery AM., Jani PU., Florence AT. Comparative, quantitative study of lymphoid and non-lymphoid uptake of 60 nm polystyrene particles // J Drug Target. 1994. № 2. P. 151-156.

77. Hillyer JF., Albrecht RM. Gastrointestinal persorption and tissue distribution of differently sized colloidal gold nanoparticles // J Pharm Sci. 2001. № 90. P. 1927-1936.

78. Hirak K.P., Shuvojit B., Utpal C., Prabir L., Anjan Kr. D. Cell selective response to gold nanoparticles // Nanomedicine: Nanotechnology, Biology, and Medicine. 2007. № 3. P. 111-119.

79. Hoet PH., Nemery B. Stimulation of phagocytosis by ultrafine particles // Toxicol Appl Pharmacol. 2001. № 176. P. 203.

80. Hopwood D., Spiers EM., Ross PE., Anderson JT., McCullough JB., Murray FE. Endocytosis of fluorescent microspheres by human oesophageal epithelial cells: comparison between normal and inflamed tissue // Gut. 1995. №37. P. 598-602.

81. Huang X., El-Sayed IH., Wei Q., El-Sayed MA. Cancer cell imaging and photothermal therapy in the near-infrared region by using gold nanorods // J Am Chem Soc. 2006. № 128. P. 2115-20.

82. Hussain N., Florence AT. Utilizing bacterial mechanisms of epithelial cell entry: invasin-induced oral uptake of latex nanoparticles // Pharm Res. 1998. № 15. P. 153-156.; 71.

83. Hussain N., Jaitley V., Florence AT. Recent advances in the understanding of uptake of microparticulates across the gastrointestinal lymphatics // Adv Drug Deliv Rev. 2001. № 50. P. 107-142.

84. Hussain N., Jani PU., Florence AT. Enhanced oral uptake of tomato lectin conjugated nanoparticles in the rat // Pharm Res. 1997. № 14. P. 613-618.

85. Ito A., Shinkai M., Honda H., Kobayashi T. Medical application of functionalized magnetic nanoparticles, J. Biosci. Bioeng. 2005. № 100. P. 1— 11.99Jackson J.B., Westcott S.L., Hirsch L.R., West J.L., Halas N.J. 2003 Appl. Phys. Lett. 82 257-9

86. Jackson J.B., Halas N.J. 2004. Proc. Natl Acad. Sei. USA 101 179305

87. Jahnen-Dechent W. et al. "Size dependent cytotoxicity of gold nanoparticles" Small. 2007. №3. P. 1941

88. Jani P., Haibert GW., Langridge J., Florence AT. The uptake and translocation of latex nanospheres and microspheres after oral administration to rats // J Pharm Pharmacol. 1989. № 41. P. 809-812.

89. Jani P., Halbert GW., Langridge J., Florence AT. Nanoparticle uptake by the rat gastrointestinal mucosa: quantitation and particle size dependency // J Pharm Pharmacol. 1990. № 42. P. 821-826.

90. Jia, G. Wang, H. Yan, L. Wang, X. Pei R. and Yan T. et al. Cytotoxicity of carbon nanomaterials: single-wall nanotube, multi-wall nanotube, and fullerene, Environ Sei Technol. 2005. № 39. P. 1378-1383.

91. Jolesz F.A., Hynynen K. Magnetic resonance image-guided focused ultrasound surgery // Cancer J. 2002. № 8. P. 100-112.

92. Juvin P., Fournier T., Boland S., Soler P., Marano F., Desmonts JM., Aubier M. Diesel particles are taken up by alveolar type II tumor cells and alter cytokines secretion // Arch Environ Health. 2002. № 57. P. 53-60.

93. Kagan, Valerian E. Bayir Htilya, Shvedova A.A. Nanomedicine and nanotoxicology: two sides of the same coin Nanomedicine: Nanotechnology, Biology and Medicine Volume 1, Issue 4, December 2005. P. 313-316.

94. Kamisawa T., Tu Y., Ishiwata J., Karasawa K., Matsuda T., Sasaki T., Funata N., Tsuruta K., Okamoto A., Takahashi T. Thermochemo-radiotherapy for advanced gallbladder carcinoma // Hepatogastroenterology. 2005. №52. P. 1005-1010.

95. Kammerer U., Thanner F., Kapp M., et al. Expression of tumor markers on breast and ovarian cancer cell lines // Anticancer Res. 2003. № 23. P. 1051-6.

96. Katz E., Willner I. Integrated nanoparticle-biomolecule hybrid systems:Synthesis, properties, and applications // Angewandte ChemieInternational Edition. 2004. № 43(45). P. 6042.

97. Kell A.J., Donkers R.L., Workentin M.S. Core Size Effects on the Reactivity of Organic Substrates as Monolayers on Gold Nanoparticles // Langmuir. 2005. № 21(2). P. 735.

98. Kreuter J. Nanoparticulate systems for brain delivery of drugs // Adv Drug Deliv Rev. 2001. № 47. P. 65-81.

99. Kreyling WG., Semmler-Behnke M., Moller W. Ultrafine particle-lung interactions: does size matter? J Aerosol Me. 2006. № 19. P. 74-83.

100. Labhasetwar V., Song C., Humphrey W., Shebuski R., Levy RJ. Arterial uptake of biodegradable nanoparticles: effect of surface modifications // J Pharm Sci. 1998. № 87. P. 1229-1234.

101. Lacerda L., Bianco A., Prato M., Kostarelos K. Carbon nanotubes as nanomedicines: from toxicology to pharmacology // Adv Drug Deliv Rev. 2006. № 58. P. 1460-1470.

102. Lam CW., James JT., McCluskey R., Hunter RL. Pulmonary Toxicity of Single-Wall Carbon Nanotubes in Mice 7 and 90 Days after Intratracheal Instillation//Toxicol Sci. 2003. № 77. P. 126-134.

103. LaVan DA., Lynn DM., Langer R. Moving smaller in drug discovery and delivery // Nat Rev Drug Discov. 2002. № 1. P. 77-84.

104. Lee KP., Kelly DP., Schneider PW., Trochimowicz HJ. Inhalation toxicity study on rats exposed to titanium tetrachloride atmospheric hydrolysis products for two years. Toxicol Appl Pharmacol. 1986. № 83. P. 30-45.

105. Lee T.M., Oldenburg A.L., Sitafalwalla S., Marks D.L., Luo W., Toublan F J-J., Suslick K.S., Boppart S.A. Opt. Lett. 2003. № 28. P. 1546-8

106. Lepock J.R. Involvement of membranes in cellular responses to hyperthermia // Radiat. Res. 1982. № 92. P. 433-438.

107. Lepock J.R. Cellular effects of hyperthermia: relevance to the minimum dose for thermal damage. Int. J. Hyperthermia 2003. № 19. P. 252-266.

108. Letsinger R.L., Mirkin C.A., Elghanian R., Mucic R.C., Storhoff J.J. Chemistry of oligonucleotide-gold nanoparticle conjugates // Phosphorus, Sulfur and Silicon and the Related Elements. 1999. № 144-146. P. 359.

109. Li S. Takeda, Y. Wragg, S. Barrett, J. Phillips A. and Dynan, W.S. Modification of the ionizing radiation response in living cells by an scFv against the DNA-dependent protein kinase // Nucleic Acids Res. 2003. № 31. P. 5848-5857.

110. Li N., Sioutas C., Cho A., Schmitz D., Misra C., Sempf J., et al. Ultrafine particulate pollutants induce oxidative stress and mitochondrial damage // Environ Health Perspect. 2003. № 111. P. 455-460.

111. Liao D., Creason J., Shy C., Williams R., Watts R., Zweidinger R. Daily variation of particulate air pollution and poor cardiac autonomic control in the elderly // Environ Health Perspect. 1999. № 107. P. 521-525.

112. Lomer MC., Thompson RP., Powell JJ. Fine and ultrafine particles of the diet: influence on the mucosal immune response and association with Crohn's disease // Proc Nutr Soc. 2002. № 61. P. 123-130.

113. Loo C., Hirsch L.R., Lee M-H., Chang E., West J., Halas N., Drezek R. Opt. Lett. 2005. № 30. P. 1012-4.

114. Loo C., Lin A., Hirsch L., et al. Nanoshell-enabled photonics-based imaging and therapy of cancer // Technol Cancer Res Treat. 2004. № 3. P. 33-40.

115. Loo C., Lowery A., Halas N., et al. Immunotargeted nanoshells for integrated cancer imaging and therapy // Nano Lett. 2005. № 5. P. 709-11.

116. Lundborg M., Johard U., Lastbom L., Gerde P., Camner P. Human alveolar macrophage phagocytic function is impaired by aggregates of ultrafme carbon particles // Environ Res. 2001. № 86. P. 244-253.

117. Maeda H., Seymour L.W., Miyamoto Y. Conjugates of Anticancer Agents and Polymers // Advantages of Macromolecular Therapeutics Invivo. Bioconjugate Chemistry. 1992. № 3(5). p.351.

118. Magrez A., Kasas S., Salicio V., Pasquier N., Seo JW., Celio M., et al. Cellular toxicity of carbon-based nanomaterials // Nano Lett. 2006. № 6. P. 1121-5.

119. Marsh M. Endocytosis. In: Marsh M. , editor. MRC Laboratory for Molecular Cell Biology, UCL, Gower Street, London WC1E 6BT. Oxford University Press. 2001. P. 39.

120. Mathew L.K., Andreasen, E.A., Tanguay R.L. Mol Pharmacol. 2006. № 69. P. 257-65.

121. Maynard AD., Baron PA., Foley M., Shvedova AA., Kisin ER., Castranova V. Exposure to Carbon Nanotube Material: Aerosol Release During the Handling of Unrefined Single Walled Carbon Nanotube Material. J Toxicol Environ Health. 2004. № 67. P. 87-107.

122. McDermont RS., Beuvon F., Pauly M., et al. Tumor antigens and antigen-presenting capacity in breast cancer // Pathobiology. 2002-03. № 70. P. 324-32.

123. Mfhlen KH., Beller FK. Use of radioactive gold in the treatment of pleural effusions caused by metastatic cancer // J Cancer Res Clin Oncol. 1979. №94. P. 81-5.

124. Mirza A.N., Fornage B.D., Sneige N., Kuerer H.M.-, Newman L.A., Ames F.C., Singletary S.E. Radiofrequency ablation of solid tumors // Cancer J. 2001. № 7. P. 95-102.

125. Moghimi S.M., Hunter A.C., Murray J.C. Nanomedicine: current status and future prospects // FASEB J. 2005. № 19. P. 311-330.

126. Monteiro-Riviere N.A., Nemanich R.J., Inman A.O., Wang Y.Y., Riviere J.E. Multi-walled carbon nanotube interactions with human epidermal keratinocytes // Toxicol Lett. 2005. № 155. P. 377-384.

127. Morgan DM., Clover J., Pearson JD. Effects of synthetic polycations on leucine incorporation, lactate dehydrogenase release, and morphology of human umbilical vein endothelial cells // J Cell Sci. 1988. № 91. P. 231-238.

128. Morgan DM., Larvin VL., Pearson JD. Biochemical characterization of polycation-induced cytotoxicity to human vascular endothelial cells // J Cell Sci. 1989. № 94. P. 553-559.

129. Morgenroth K., Verhagen A. Changes in the liver after intraperitoneal application of colloidal radioactive gold (author's transl) // Verh Dtsch Ges Pathol. 1972. № 56. P. 463-466.

130. Mossman BT., Sesko AM. In vitro assays to predict the pathogenicity of mineral fibers // Toxicology. 1990. № 60. P. 53-61.

131. Muller J., Huaux F., Moreau N., Misson P., Heilier J.F., Delos M., et al. Respiratory toxicity of multi-wall carbon nanotubes // Toxicol Appl Pharmacol. 2005. № 207. P. 221-231.

132. Nam J.-M., Stoeva S.I., Mirkin C.A. Bio-Bar-Code-Based DNA Detection with PCR-like Sensitivity // Journal of the American Chemical Society. 2004. № 126(19). P. 5932.

133. Nel A, Xia T., Madler L., Li N. Science. 2006. № 311. P. 622.

134. Nemmar A., Hoylaerts MF., Hoet PH., Vermylen J.,'Nemery B. Size effect of intratracheally instilled particles on pulmonary inflammation and vascular thrombosis // Toxicol Appl Pharmacol. 2003. № 186. P. 38-45.

135. Nemmar A., Hoylaerts MF., Hoet PH., Nemery B. Possible mechanisms of the cardiovascular effects of inhaled particles: systemic translocation and prothrombotic effects // Toxicol Lett. 2004. № 149. P. 243-253.

136. Nemmar A., Hoylaerts MF., Hoet PH., Dinsdale D., Smith T., Xu H., Vermylen J., Nemery B. Ultrafine particles affect experimental thrombosis in an in vivo hamster model // Am J Respir Crit Care Med. 2002. № 166. P. 998-1004.

137. Nemmar A., Vanbilloen H., Hoylaerts MF., Hoet PH., Verbruggen A., Nemery B. Passage of intratracheally instilled ultrafine particles from the lung into the systemic circulation in hamster // Am J Respir Crit Care Med. 2001. № 164. P. 1665-1668.

138. Niemeyer C.M. Nanoparticles, proteins, and nucleic acids: Biotechnology meets materials science // Angewandte Chemie-International Edition. 2001. № 40(22). P. 4128.

139. Noble CO., Kirpotin DB., Hayes ME., et al. Development of ligandtargeted liposomes for cancer therapy // Expert Opin Ther Targets. 2004. № 8. P. 335-53.

140. Oberdorster G. Lung particle overload: implications "for occupational exposures to particles // Regul Toxicol Pharmacol. 1995. № 21. P. 123-135.

141. Oberdorster G., Ferin J., Lehnert BE. Correlation between particle size, in vivo particle persistence, and lung injury // Environ Health Perspect. 1994. № 102. P. 173-179.

142. Oberdorster G., Oberdorster E., Oberdorster J. Nanotoxicology: an emerging discipline evolving from studies of ultrafine particles // Environ Health Perspect. 2005. № 113. P. 823-839.

143. Oberdorster G., Sharp Z., Atudorei V., Elder A., Gelein R., Kreyling W., et al. Translocation of inhaled ultrafine particles' to the brain // Inhal Toxicol. 2004. № 16. P. 437^445.

144. Oberdorster G., Yu CP. Lung dosimetry considerations for noninhalation studies // Exp Lung Res. 1999. № 25. P. 1-6.

145. Oldenburg SJ., Averitt RD., Westcott SL., et al. Nanoengineering of optical resonances // Chem Phys Lett. 1998. № 288. P. 243-7.

146. O'Neal DP., Hirsch LR., Halas NJ., et al. Photo-thermal tumor ablation in mice using near infrared-absorbing nanoparticles // Cancer Lett. 2004. №209. P. 171-6.

147. Orendorff C.J., Baxter S.C., Goldsmith E.C., Murphy C.J. Nanotechnology. 2005. № 16. P. 2601-5.

148. Paciotti G.F., Myer L., Weinreich D., Goia D., Pavel N., McLaughlin R.E., Tamarkin L. Colloidal Gold: A Novel Nanoparticle Vector for Tumor Directed Drug Delivery // Drug Delivery. 2004. № 11(3). P. 169.

149. Palmer G.M., Zhu C., Breslin T.M., Xu F., Gilchrist K.W. RamanujamN 2003. IEEE Trans. Biomed. Eng. № 50. P. 1233-42.

150. Pan Y., Neuss S., Leifert A., et al. Size-dependent cytotoxicity of gold nanoparticles // Small. 1941-1949 (2007) № 3.

151. Park JW., Hong K., Kirpotin DB., et al. Anti-HER2 immunoliposomes: enhanced efficacy attributable to targeted delivery // Clin Cancer Res. 2002. № 8. P. 1172-81.

152. Park JW., Kirpotin DB., Hong K., et al. Tumor targeting using anti-her2 immunoliposomes // J Control Release. 2001. № 74. P. 95-113.

153. Pellegrino T., Kudera S., Liedl T., Javier A.M., Manna L., Parak W.J. On the development of colloidal nanoparticles towards multifunctional structures and their possible use for biological applications // Small. 2005. № 1(1). P. 48.

154. Penn S.G., He L., Natan M.J. Nanoparticles for bioanalysis, Curr // Opin. Chem. Biol. 2003. № 7. P. 609-615.

155. Pernodet, N. Fang, X. Sun, Y. Bakhtina, A. Ramakrishnan, A. J. Sokolov, A. Ulman, M. Rafailovich, Small. 2006. № 2. P. 766.

156. Peters A., Dockery DW., Muller JE., Mittleman MA. Increased particulate air pollution and the triggering of myocardial infarction // Circulation. 2001. № 103. P. 2810-2815.

157. Peters K., Unger R.E., Kirkpatrick C.J., Gatti A.M., Monari E. Effects of nano-scaled particles on endothelial cell function in vitro: studies on viability, proliferation and inflammation, J Mater Sci Mater Med. 2004. № 15. P. 321-325.

158. Powell JJ., Ainley CC., Harvey RS., Mason IM., Kendall MD., Sankey EA., Dhillon AP., Thompson RP. Characterisation of inorganic microparticles in pigment cells of human gut associated lymphoid tissue // Gut. 1996. №38. P. 390-395.

159. Pratten MK., Lloyd JB. Uptake of microparticles by rat visceral yolk sac // Placenta. 1997. № 18. P. 547-552.

160. Pulfer SK., Ciccotto SL., Gallo JM. Distribution of small magnetic particles in brain tumor-bearing rats // J Neurooncol. 1999. № 41. P. 99-105.

161. Rajendra J., Rodger A. The binding of single-stranded DNA and PNA to single-walled carbon nanotubes probed by flow linear dichroism, Chemistry. 2005. № 11. P. 4841-4847.

162. Reynolds AR., Moghimi SM., Hodivala-Dilke K. Nanoparticlemediated gene delivery to tumor neovasculature // Trend Mol Med. 2003. № 9. P. 2-4.

163. Rosenberg SJ., Loening SA., Hawtrey CE., Narayana AS., Culp DA. Radical prostatectomy with adjuvant radioactive gold for prostatic cancer: a preliminary report // J Urol. 1985. № 133. P. 225-7.

164. Rosi NL., Giljohann DA., Thaxton CS., Lytton-Jean AK., Han MS., Mirkin CA. Oligonucleotide-modified gold nanoparticles for intracellular gene regulation // Science. 2006. № 312. P. 1027-1030.

165. Sayes C.M., Gobin A.M., Ausman K.D., Mendez J., West J.L., Colvin V.L. Nano-C(60) cytotoxicity is due to lipid peroxidation, Biomaterials. 2005. №26. P. 7587-7595.

166. Schmidt G., Decker M., Ernst H., Fuchs H., Grunwald W., Grunwald A., et al. A definiton of nanotechnology. Bad Neuenahr; 2003. Small dimensions and material properties. Europaische Akademie Graue Reihe; p. 134. Ref Type: Generic.

167. Schroeder U., Sommerfeld P., Ulrich S., Sabel BA. Nanoparticle technologyfor delivery of drugs across the blood-brain barrier // J Pharm Sei. 1998. №87. P. 1305-1307.

168. Seaton A., Donaldson K. Nanoscience, nanotoxicology, and the need to think small, Lancet. 2005. № 365. P. 923-924.

169. Service RF. Nanomaterials show signs of toxicity // Science. 2003. № 300. P. 243.

170. Shukla, R. Bansal, V. Chaudhary, M. Basu, A. Bhonde, R. R. Sastry M., Langmuir 2005, 21, 10644

171. Shvedova A.A., Kisin E.R., Mercer R., Murray A.R., Johnson V.J., Potapovich A.I., et al. Unusual inflammatory and fibrogenic pulmonary responses to single walled carbon nanotubes in mice, Am J Physiol Lung Cell Mol Physiol. 2005. № 283. P. 698-708.

172. Singer JM., Adlersberg L., Sadek M. Long-term observation of intravenously injected colloidal gold in mice // J Reticuloendothel Soc. 1972. № 12. P. 658-671.

173. Slamon DJ., Godolphin W., Jones LA., et al. Studies of the HER-2/neu proto-oncogene in human breast and ovarian cancer // Science. 1989. № 244. P. 707-12.

174. Sokolov K., Robinson C., Collier T., Richards-Kortum R., Follen M., Lotan R. Metal nanoparticles as biospecific contrast agents for cancer imaging // Trends in Optics and Photonics. 2002. № 71. (OSA Biomedical Topical Meetings, 2002) P. 376.

175. Sokolov K., et al 2003 Technol. Cancer Res. Treatment 2 491-504

176. Stober W., Fink A., Bohn E. Controlled growth of monodisperse silica spheres in the micron size range // J Colloid Interface Sci. 1968. № 26. P. 62-9.

177. Stone J.W., Sisco P.N., Goldsmith E.C., Baxter S.C., Murphy C.J. 2007. Nano Lett. 7 116-9

178. Storhoff J.J., Maria S.S., Bao P., Hagenow S., Mehta H., et al. Gold nanoparticle-based detection of genomic DNA targets on microarrays using a novel optical detection system // Biosensors & Bioelectronics. 2004. № 19(8). P. 875.

179. Szentkuti L. Light microscopical observations on luminally administered dyes, dextrans, nanospheres and microspheres in the pre-epithelial mucus gel layer of the rat distal colon // J Control Release. 1997. № 46. P. 233-242.

180. Takahashi S., Matsuoka O. Cross placental transfer of 198Au-colloid in near term rats // J Radiat Res (Tokyo). 1981. № 22. P. 242-249.

181. Takenaka S., Karg E., Roth C., Schulz H., Ziesenis A., Heinzmann U., Schramel P., Heyder J. Pulmonary and systemic distribution of inhaled ultrafme silver particles in rats // Environ Health Perspect. 2001. № 109. P. 547-551.

182. Tanaka, K. Ito, T. Kobayashi, T. Kawamura, T. Shimada, S. Matsumoto, K. Saida T. and Honda, H. Heat immunotherapy using magnetic nanoparticles and dendritic cells for T-lymphoma, J. Biosci. Bioeng. 2005. № 100. P. 112-115.

183. Tarli L., Balza E., Viti F., et al. A high affinity human antibody that targets tumoral blood vessels // Blood. 1999. № 94. P. 192-8.

184. Tencer J., Frick IM., Oquist BW., Aim P., Rippe B. Size-selectivity of the glomerular barrier to high molecular weight proteins: upper size limitations of shunt pathways // Kidney Int. 1998. № 53. P. 709-715.

185. Thomas M., Klibanov AM. Conjugation to gold nanoparticles enhances polyethylenimine's transfer of plasmid DNA into mammalian cells // Proc Natl Acad Sci USA. 2003. № 100. P. 9138-43.

186. Tsoli M., Kuhn H., Brandau W., Esche H., Schmid G. Cellular uptake and toxicity of Au55 clusters // Small. 2005. № 1. P. 841-844.

187. Tuma PL., Hubrand AL. Transcytosis: Crossing Cellular Barriers // Physiol Rev. 2003. № 83. P. 871-932.

188. Verel I., Heider K-H., Siegmund M., et al. Tumor targeting properties of monoclonal antibodies with different affinity for target antigen CD44V6 in nude mice bearing head-and-neck cancer xenografts. Int J Cancer, 2002. № 99. P. 396-402.

189. Viroj Wiwanitkit, Amornpun Sereemaspun, Rojrit Rojanathanes Visualization of gold nanoparticle on the microscopic picture of red blood cell: implication for possible risk of nanoparticle exposure Stoch Environ Res Risk Assess (2008) 22:583-585

190. Vogl T.J., Mack M.G., Miiller P.K., Straub R., Engelmann K., Eichler K. Interventional MR: interstitial therapy // Eur. Radiol. 1999. № 9. P. 14791487.

191. Wang J. Nanomaterial-based electrochemical biosensors, Analyst 2005. № 130. P. 421-^26.

192. Warheit DB., Laurence BR., Reed KL., Roach DH., Reynolds GA., Webb TR. Comparative Pulmonary Toxicity Assessment of Single Wall Carbon Nanotubes in Rats // Toxicol Sci. 2003. № 77. P. 117-125.

193. Weissleder HB. A clearer vision for in vivo imaging // Nat Biotechnol. 2001. № 19. P. 316-7.

194. Welch A., van Gemert M. (eds). Optical-thermal response of laserirradiated tissues. New York: Plenum Press. 1995.

195. West JL., Halas NJ. Applications of nanotechnology to biotechnology commentary // Curr Opin Biotechnol. 2000. № 11. P. 215-17.

196. Widner LA., Teates CD. Distribution of gold Au 198 after intraperitoneal injection in animals // South Med J. 1975. № 68. P. 687-693.

197. Williams RJ., Bradley NJ. Distribution of intraperitoneal gold colloid (198-Au) // Acta Med Austriaca. 1989. № 16. P. 50-54.

198. Woodley JF. Lectins for gastrointestinal targeting 15 years on. J Drug Target 2000. № 7. P. 325-333.

199. Wu X., Liu H., Liu J., et al. Immunofluorescent labeling of cancer marker Her2 and other cellular targets with semiconductor quantum dots // Nat Biotechnol. 2003. № 21. P. 41-6.

200. Xi J., Schmidt J.J., Montemagno C.D. Self-assembled microdevices driven by muscle, Nat Mater 2005. № 4. P. 180-184.

201. Xiang JJ., Tang JQ., Zhu SG., Nie XM., Lu HB., Shen SR., Li XL., Tang K., Zhou M., Li GY. IONP-PLL: a novel non-viral vector for efficient gene delivery // J Gene Med. 2003. № 5. P. 803-817.

202. Yeates DB, Mauderly JL: Inhaled environmental/occupational irritants and allergens: mechanisms of cardiovascular and systemic responses: Introduction. Environ Health Perspect 2001, 109:479-481

203. YunWei CC., Rongchao J., Chad AM. Nanoparticles with Raman spectroscopic fingureprints for DNA and RNA detection // Science. 2002. № 297. P. 1536 40.

204. Yu Pan, Sabine Neuss, Annika Leifert, Monika Fischler, Fei Wen,Ulrich Simon, Gunter Schmid, Wolfgang Brandau, and Willi Jahnen-Dechent Size-Dependent Cytotoxicity of Gold Nanoparticles small 2007, 3, No. 11, 1941-1949

205. The Royal Society and the Royal Academy of Engineering. Nanoscience and nanotechnologies: opportunities and uncertainties. R. 2004.

206. National Science and Technology Council Committee on Technology, The National Nanotechnology Initiative: research and development leading to a revolution in technology and industry, Office of Science and Technology Policy, Washington (DC) (2005).

207. Jiang, W., Kim, BYS., Rutka, JT., Chan, WCW., "Nanoparticle-mediated cellular response is size-dependent. Nat. Nanotechnol. 3, 145-150 (2008)

208. Nanoprobes, Inc. www.nanoprobes.com1