Мотив "невыразимого" в русской романтической картине мира: от В.А. Жуковского к К.К. Случевскому тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Абрамова, Вероника Игоревна

• Абрамова, Вероника Игоревна
• кандидат филологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Абрамова, Вероника Игоревна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Мотив «невыразимого»: поэтика и истоки

1.1 Мотив «невыразимого» в рамках дихотомической теории мотива.

1.2 Эстетика и художественная практика иенских романтиков как основной источник семантики мотива «невыразимого» в русской романтической поэзии XIX века.

ГЛАВА 2. Мотив «невыразимого» в русской романтической картине мира первой половины XIX века: от целостности к ее разрушению

2.1 Мотив «невыразимого» в поэзии В.А. Жуковского как показатель целостности романтической картины мира.

2.2 «Романтическая» и «реалистическая» версии мотива «невыразимого» в жанре поэтического фрагмента: «Невыразимое» В.А. Жуковского и «Осень» А.С. Пушкина.

2.3 Мотив «невыразимого» в контексте темы творчества в лирике любомудров: от художественной онтологии к поэтической гносеологии

2.4 Смена доминант в мотивном ряду с инвариантом «невыразимое» в лирике Е.А. Баратынского: от гармонии к разладу.

2.5 Мотив «невыразимого» в поэзии М.Ю. Лермонтова как отражение эгоцентрической версии романтической картины мира.

ГЛАВА 3. Мотив «невыразимого» в русской романтической картине мира второй половины XIX века: от раздробленности к новой целостности

3.1 Мотив «невыразимого» в поэтическом мире Ф.И. Тютчева: трагический выбор между человеческим «Я» и Универсумом.

3.2 Мотив «невыразимого» в поэтическом мире А.А. Фета: восстановление целостности поэтического Универсума.

3.3 От «Невыразимого» В.А. Жуковского к «Неуловимому» К.К.

Случевского: новый Универсум в преддверии эпохи модернизма.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Мотив "невыразимого" в русской романтической картине мира: от В.А. Жуковского к К.К. Случевскому»

Мотив «невыразимого» является одним из самых репрезентативных для романтической картины мира, четкое представление о структуре и эволюции которой, по мнению Ф.П. Федорова, еще не сформировалось [141, 254]. Сам исследователь в статье «Романтизм и бидермайер» предлагает модель эволюции позднеромантической картины мира, основываясь на изменениях пространственно-временной парадигмы, доминантной для структуры подобной художественной системы. Эволюционные изменения в немецкой позднеромантической картине мира рассматриваются на примере творчества Э.Т.А. Гофмана, в русской - на примере творчества В.Ф. Одоевского. Нам представляется актуальным охарактеризовать эволюцию романтической картины мира, опираясь на исследование мотива «невыразимого», одного из центральных для данной художественной системы.

В качестве объекта исследования мы выбрали русскую романтическую лирику XIX века. Историки поэзии русского романтизма уделяли внимание либо отдельным стихотворениям, в которых присутствует мотив «невыразимого», либо отдельным хронологическим отрезкам эволюции этого мотива. Мы можем назвать работы: «Пушкин и русские романтики» Г.А. Гуковского, «Поэтика русского романтизма» Ю.В. Манна, «Божественный глагол: Пушкин, прочитанный в России и во Франции» и «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки писихопоэтики русской литературы XVIII - XIX вв.» Е.Г. Эткинда, «Константин Случевский. Портрет на пушкинском фоне» Е.А. Тахо-Годи, монографии Ю. Айхенвальда [29], В.Ф. Саводника [113], К.В. Пигарева [110], Я.О. Зунделовича [72], Л.А. Озерова [108], А.С. Янушкевича [156], Е.А. Маймина [95, 96], Б.Я. Бухштаба [47], В.А. Грехнева [62], В.Н. Касаткиной [79], А.Ю. Ипполитовой [77], статьи Н.Я. Стечькина [128], Г.М.

Фридлендера [142], Э.М. Жиляковой [67], В.Н. Топорова [135], А.И. Журавлевой [71], Н.В. Королевой [87], А.В. Чичерина [148], А.А. Мурашова [105], Б.П. Иванюка [74, 75], А.В. Азбукиной [28], В.Н. Аношкиной [34]. Некоторые исследователи, так или иначе, обращались к мотиву «невыразимого» в контексте рассуждений о феномене молчания (Н.Д. Арутюнова [36], К.А. Богданов [44], С.А. Гончаров [61], В.В. Маркова [100], Ю.А. Брунева [46], JI.A. Ходанен [146]). Оценку этим и другим работам мы даем в соответствующих разделах диссертации.

Новизна нашей работы заключается в том, что мы стремимся представить целостную картину эволюции мотива «невыразимого», исследуя его в контексте целой эпохи, а не в рамках творчества одного автора или на примере одного текста.

Объектом исследования является лирика В.А. Жуковского, поэтов-любомудров (Д.В. Веневитинова, А.С. Хомякова, С.П. Шевырева), Е.А. Баратынского, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева, А.А. Фета и К.К. Случевского. При выборе имен мы руководствовались тем, насколько яркое и полное выражение нашел исследуемый мотив в творчестве автора и насколько глубоко осознание «невыразимого» проникло в его эстетику. Также для нас имело значение положение, которое занимал поэт в литературе своего времени, влияние, оказанное им на современников и потомков.

Предметом исследования становится эволюция мотивных рядов с инвариантом «невыразимое», рассматриваемая в тесной связи с эволюцией романтической картины мира в русской поэзии XIX века.

Концепция работы. Мотив «невыразимого» является одним из стержневых в романтической картине мира. Он связан с важнейшими романтическими оппозициями (земное-небесное, конечное-бесконечное, мгновенное-вечное и др.) и определяет характер отношений между формирующими романтическую картину мира сферами реального и сверхреального. Мотив «невыразимого», таким образом, является «индикатором» состояния романтической картины мира, и его изменения свидетельствуют о важных трансформациях, происходящих во включающей его художественной системе. Рассмотрев мотив «невыразимого» в художественных мирах поэтов начала, середины и конца XIX века и проанализировав изменения в его структуре, мы будем иметь возможность говорить о характере эволюции русской романтической картины мира.

Цель работы - представить мотив «невыразимого» в русской романтической поэзии XIX века как целостную структуру и, проследив ее изменения на протяжении столетия, сделать вывод об эволюции русской романтической картины мира. Задачи исследования:

1. Определить подход, в рамках которого будет рассматриваться категория «мотив».

2. Рассмотреть трактовки понятий «художественный (внутренний) мир произведения», «художественный (поэтический) мир автора», «художественная (поэтическая) картина мира»; определить характер связи между мотивом и данными художественными системами.

3. Обозначить место и роль мотива «невыразимого» в поэтических мирах перечисленных авторов и в романтической картине мира в целом.

4. Обратиться к эстетике и художественной практике иенских романтиков как основному источнику семантики мотива «невыразимого» в русской романтической поэзии XIX века, сделать акцент на тех аспектах, которые будут актуальны для русской романтической лирики.

5. Исследовать мотив «невыразимого» в поэтическом мире каждого из названных авторов.

6. Сравнить мотивные структуры и дать характеристику наблюдаемым изменениям.

7. Предложить периодизацию русской романтической картины мира XIX века, взяв за основание эволюцию поэтического мотива «невыразимого».

Методологическая основа. Придерживаясь системного подхода к литературе, мы использовали сочетание следующих методов: компаративного, структурного, биографического.

Исследование велось с опорой на т.н. «дихотомическую теорию», согласно которой мотив, традиционно понимаемый как повторяющаяся текстовая единица, с точки зрения структуры, является иерархически организованной системой вариантов-реализаций, представляющих инвариантное значение. Набор вариантов, которые репрезентируют инвариант («невыразимое»), мы называли «мотивным рядом», используя термин, предложенный в диссертации Е.В. Волковой [56, 86]. Включение в семантическую структуру мотива системы оппозиций осуществлялось с опорой на образцы анализа стихотворения В.А. Жуковского «Невыразимое», предложенные Ю.В. Манном [99, 23-28] и Е.Г. Эткиндом [152, 21-23]. Понятие «художественный (поэтический) мир автора» трактовалось, исходя из понимания этой категории Ю.М. Лотманом, А.К. Жолковским и Ю.К. Щегловым, как художественно созданная посредством мотивов модель мироустройства, отражающая авторскую концепцию бытия (картину мира), имеющая инвариантный характер, реализующаяся в текстах-вариантах. Под романтической картиной мира мы подразумевали систему представлений о мире, сложившуюся в рамках целого литературного направления.

Положения, выносимые на защиту: 1. Мотив «невыразимого» является показателем целостности романтической картины мира, поскольку непосредственно формирует семантическую сферу ее художественной онтологии.

2. Смена доминант в мотивных рядах с инвариантом «невыразимое» свидетельствует об изменении отношений между элементами романтической картины мира.

3. Анализ мотива «невыразимого» в русской романтической поэзии XIX века доказывает, что, эволюционируя, романтическая картина мира «движется» по пути потери целостности, разрушения связей между входящими в нее элементами к новому обретению целостности при ином соотношении составляющих.

4. Соотношение составляющих романтической картины мира изменяется таким образом, что она становится все более антропоцентричной, а на последних этапах эволюции переходит к своеобразной поэтоцентричности.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке курсов лекций и спецкурсов по истории русской литературы XIX века, при написании соответствующих разделов учебно-методической литературы для студентов филологических факультетов высшей школы.

Апробация работы. Отдельные аспекты работы обсуждались на научных конференциях (XV, XVI и XVII Пуришевских чтениях (МПГУ, 2003, 2004, 2005), второй, третьей и четвертой всероссийской конференции молодых ученых «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (МПГУ, 2004, 2005, 2006), III Международных Бодуэновских чтениях (Казань, КГУ, 2006) и др.), на аспирантских семинарах кафедры русской литературы МПГУ. Материалы диссертационного исследования использовались при подготовке курсов лекций по дисциплинам «История русской литературы второй трети XIX века», «История русской литературы первой половины XIX века», спецкурса «Мотив «невыразимого» в русской романтической поэзии XIX века», читаемых на факультете русской филологии Тульского государственного педагогического университета им.

JI.H. Толстого, были задействованы на семинарских занятиях по названным дисциплинам. Основные аспекты работы отражены в публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, двух приложений и библиографии, включающей 162 наименования. В работе проанализировано 237 поэтических текстов.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Абрамова, Вероника Игоревна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мотив «невыразимого» был рассмотрен нами как один из «стержневых» мотивов в романтической картине мира, поскольку он непосредственно связан с формирующими ее доминантными категориями (важнейшими романтическими оппозициями земное-небесное, конечное-бесконечное, макрокосм-микрокосм и т.д.). Мы пришли к выводу, что мотив «невыразимого» является показателем степени целостности романтической картины мира и его эволюционные изменения отражают, соответственно, изменения в системе представлений романтиков о связанности частей мироздания.

Элементы романтической картины мира, объединение или разделение которых обозначается через мотив «невыразимого», следующие: 1) Бог, небо, идеальное пространство; 2) природа, природное пространство; 3) человек, человеческое пространство (мир людей). Первый элемент представляет собой сферу сверхреального, второй и третий - сферу реального.

Уровни, на которых происходит соединение или разделение в семантической структуре мотива «невыразимого» представлены в виде оппозиций (Приложение 1).

Рассмотрев эволюцию романтической картины мира в русской поэзии XIX века через эволюцию мотива «невыразимого», мы выделили в ней следующие этапы:

1 этап - 1800-е гг. - начало 1820-х гг. В 1803 году появляется «Экспромт к глазам A.M. Соковниной» - первый стихотворный текст Жуковского, содержащий мотив «невыразимого». До 1821 года включительно («Лалла Рук») лирика Жуковского изобилует стихотворениями, в которых присутствует исследуемый мотив. Самым значительным за этот период можно назвать 1819 год, когда появляются послания графине С.А. Самойловой и В.А. Перовскому, стихотворения «Цвет завета» и «Невыразимое». В 1819 и 1821 году написаны стихотворения Баратынского, в которых присутствует мотив «невыразимого» в духе Жуковского («Портрет В.» и «Водопад»). После 1821 года исследуемый мотив почти исчезает из лирики Жуковского (появится только в 1831 году в стихотворении «Я на тебя с тоской гляжу.»), а в лирике Баратынского начинает трансформироваться.

Как и у иенских романтиков, все элементы мироздания в русской романтической картине мира соединяет на этом этапе некое духовное родство. И сфера реального, и сфера сверхреального мыслятся как связанные друг с другом, образующие Универсум. Двоемирие, которое присутствует в романтической картине мира, - это двоемирие реальности, обусловленное влиянием сферы сверхреального (оппозиции небесное-земное, бесконечное-конечное, свободное-ограниченное, целое-дробное) и преодолеваемое через приобщение к ней. Божественное присутствует и в природе, и в человеке, душевно постигается человеком через природу и других людей; способность почувствовать «невыразимое» подтверждает существование этого родства, благодаря ему картина мира представляется целостной, несмотря на существующее деление на небесное и земное, природное и человеческое, постигаемое разумом и постигаемое чувством. В человеческом мире еще не произошло резкого отделения человека от человека, разделения на поэта и толпу, поэт выражает общечеловеческие чувства, которые одновременно являются проявлением Божественного Духа, проницающего всю вселенную. Однако, в поэтической картине мира, несмотря на ее кровное родство с Универсумом иенцев, уже намечаются признаки грядущего распада. Баратынский в «Водопаде», по мнению Е.Н. Лебедева, подсознательно выходит на проблему возможности/невозможности понимания между людьми. Жуковский мыслит единство конечного и бесконечного, земного и небесного не «здесь», на «земле», а «там», в посмертном, потустороннем бытии человека. В этом мире желанное соединение только предчувствуется в виде мгновенных озарений и прозрений лирического «я», проявляется в образах различных «вестников» из «поднебесной стороны», но окончательно мыслится достигнутым только «там». Отсюда идеализация таинства Смерти, сакрализация лирического чувства в момент страстного ожидания слияния с идеальным миром или пребывания в нем благодаря мечтам и воспоминаниям.

Отношения между сферой реального и сферой сверхреального, заданные мотивом «невыразимого», - это отношения чувственного постижения идеального мира, поэтому в области поэтического языка обозначается тенденция к дематериализации слова, стремление не характеризовать, а «транслировать», внушать то, что не поддается выражению.

Доминантой в мотивном ряду с инвариантом «невыразимое» является мотив божественно-тайного / иномира, подчиняющий себе мотивы преображения, смирения (благоговения), молчания / тишины, смятения (трепета), воспоминания, дали, огня, бессилия, детства, очарования, непостоянства, свободы.

Этап представлен в лирике Жуковского и отчасти у раннего Баратынского (см. Приложение 2).

2 этап - 1820-е гг. - начало 1830-х гг. Поскольку наиболее яркими представителями этого этапа являются любомудры, его хронологические рамки совпадают со временем существования и творческого воплощения идей московского философского общества. В начале 1820-х гг. написано стихотворение Хомякова «Совет зверей» - первый текст, содержащий мотив «невыразимого» у любомудров. В 1831 - его же «Два часа», текст последний. Следует отметить, что в рамках обозначенного периода уже возникают предпосылки для следующего этапа, а на его границе сосуществуют тексты, формирующие разные варианты романтической картины мира.

Двойственность сферы реального на данном этапе осложняется тем, что в ней появляется резкое разделение на особенных людей (Поэтов) и обычных людей, воплощением которых часто служит образ толпы. Земное двоемирие не может быть снято, так как оно обусловлено уже не столько сферой сверхреального, сколько особенностями сферы реального. Обычному человеку не постигнуть скрытого в природе и не понять поэта (нарушены связи по линиям человек-природа и человек-человек), приближение к божественному грозит непосвященному смертью (разорвана связь человек-сверхреальное). В отличие от представленного на первом этапе, внутренний мир поэта в данный период уже не мыслится равным внутреннему миру каждого простого смертного: «микрокосм» уже зеркально не отражает «макрокосм». Шеллинианское тождество распалось. Мотив «невыразимого» в данном случае характеризует отношения раздробленности, знаменует невозможность соединения.

Единственным носителем связи со сверхреальным является Поэт. Благодаря пониманию своей высокой посреднической миссии он способен соединить элементы мира - природное, человеческое и божественное, - но предметом поэтической рефлексии становится не постижение структурной взаимосвязи «земного» и «небесного», а сам творческий акт, направленный на это постижение. Таким образом, акцент в семантическом развитии мотива «невыразимого» переносится с поэтической онтологии на поэтическую гносеологию. Тон здесь, безусловно, задают любомудры, компенсировавшие в своем эстетическом сознании разочарование в осуществимости шеллингианского принципа тождества грандиозной мечтой о всесилии и всевластии Поэтической Мысли, способной Слово Поэта если и не приравнять, то уподобить Слову Творца, выразить «невыразимое» (что для Жуковского было в принципе невозможно).

Отношения между Поэтом и сферой сверхреального, которые также характеризует мотив «невыразимого», - это философское постижение идеального мира, мыслимого в образе Бога (Абсолюта), поэтому в области поэтического языка на первое место выдвигается рациональное начало. В противовес дематериализации слова предпринимаются попытки искусственно «утяжелить» его, чтобы зафиксировать внимание на его значении. Поэт стремится не «внушить» «невыразимое», а привлечь читателя к его осмыслению. Но в отсутствие контакта со сверхреальным все выстроенные им связи разрушаются, а сама мечта о создании особого поэтического языка, синтезирующего философскую мысль и поэтический образ, так и остается мечтой. Дальше поэтических деклараций дело не пошло.

У Лермонтова, который на ранней стадии своего творчества близок к любомудрам, мысли о посреднической миссии поэта, о его особом статусе в кругу других людей, о конфликте с толпой, о «безопасном» приближении к Божественному и о разрушении выстроенных связей при недостижимости небесных сфер (предчувствие усугубления разлада) высказаны в стихотворениях «Поэт» (1828), «Жена Севера» и «Русская мелодия».

Важно отметить, что в рамках обозначенного временного периода создается стихотворение Тютчева «Проблеск» (1825), в котором также присутствует мысль о недостижимом небе (разрушенной связи в структуре мироздания). «Проблеск» вместе с «Поэтом» Лермонтова и стихотворением Хомякова «Два часа» можно считать предвестием следующего этапа в эволюции романтической картины мира.

Что касается Баратынского, то им на данном этапе эволюции романтической картины мира создаются стихотворения «Она», «Последняя смерть» и «Отрывок». «Она» еще тесно связано с предшествующим этапом (так же, как и появившееся в 1831 году стихотворение Жуковского «Я на тебя с тоской гляжу.»), «Последняя смерть» и «Отрывок» можно назвать предвестниками следующего, в котором смерть воспринимается не как переход в блаженное инобытие, а как необратимое разрушение.

Доминантой в мотивном ряду с инвариантом «невыразимое» остается на данном этапе мотив божественно-тайного, но набор подчиненных ему мотивов несколько изменяется. Остаются мотивы преображения, благоговения, молчания / тишины, бессилия. Добавляются мотивы страсти, страдания, звука. Исчезают мотивы воспоминания, дали, душевного смятения.

Этап представлен в лирике любомудров и отчасти у раннего Лермонтова (см. Приложение 2).

3 этап - 1830-е - начало 1840-х. В 1830 году написано стихотворение Тютчева «Silentium!», которое можно считать знаковым для данного периода. Во второй половине 1830-х - начале 1840-х создан сборник Баратынского «Сумерки», во многом отражающий сущность обозначенного этапа. В 1840-1841 гг., наряду с произведениями, программными для данного периода, написаны стихотворения переходного плана, предвещающие следующий этап в эволюции романтической картины мира (тенденция к объединению, которое осуществляется по воле поэта-творца, скрепляющая сила звука), - «Здравствуй, отрок сладкогласный!» и > «Скульптор» Баратынского, «Есть речи - значенье.» и «Выхожу один я на дорогу.» Лермонтова.

Двойственность сферы реального на этом этапе еще более осложняется: нет единства ни на космическом, ни на земном, ни на человеческом (внешнем и1 внутреннем) уровне. Связь с небом у единственного ее носителя - Поэта - пунктирная, прерывающаяся: божественное, сверхреальное пространство часто оказывается недостижимым, либо достижимым лишь частично («Ангел» Лермонтова, «Фонтан» Тютчева, «Недоносок» Баратынского). Наблюдается частичный поворот в творчестве ряда авторов (Тютчева и Лермонтова, прежде всего) от проблем поэтической гносеологии вновь к проблемам поэтической онтологии.

Божественная природа как элемент мироздания или «отодвигается» на периферию поля зрения романтика (акцент делается на внутреннем мире человека), или перестает быть понимаемой («Приметы» Баратынского), или воспринимается как нечто враждебное, пугающее, разрушительное и притягивающее одновременно («О чем ты воешь, ветр ночной.», «Тени сизые смесились.», «День и ночь» Тютчева). В последнем случае через природу проявляется «раздвоившаяся» на хаос (уничтожающее начало) и космос (созидающее начало) сфера сверхреального, представление о божественности которой перестает существовать. Таким образом, сфера «невыразимого» в этот период - это не столько сфера потусторонней гармонии (Жуковский), сколько сфера космических катаклизмов (Тютчев), грандиозных апокалипсический видений («Ночь I», «Ночь II» Лермонтова, «Последняя смерть» Баратынского), возвращающих мир к своему хаотическому, дотворческому Началу. Слово «последний» («Последний Поэт», «Последняя Смерть») становится «знаковым» для поэтической картины мира, распространяется практически на все ее сферы (человеческую, природную и божественную, внутреннюю и внешнюю), а состояние «сумеречности», когда-то в лирике Жуковского означавшее наступление желанного мига единства, слиянности божественной души Природы с душой человека, в поэзии Баратынского, например, символизирует момент трагического и необратимого распада этой связи. Таким образом, постижение «невыразимого» в данном периоде ставит поэтов лицом к лицу с грозными проблемами бытия, решением «последних», «проклятых» вопросов человеческого существования.

В человеческой, «дольней» части картины поэтического мира тоже наблюдается значительная смена акцентов, связанная с эволюцией семантики «невыразимого». Происходит разделение не только на поэта и толпу («Не верь себе» Лермонтова, «Последний поэт», «Толпе тревожный день приветен.», «Что за звуки, мимоходом.», «Бокал», «Рифма» Баратынского), но и просто на людей, не способных понять друг друга и не стремящихся к этому («Silentium!» Тютчева, «Осень» Баратынского). Внутренний мир человека тоже не един: в нем нарушено равновесие между чувством и мыслью («Приметы» Баратынского), между влечением к идеальному и тягой к материальному («На что вы, дни.» Баратынского), сосуществуют крайние противоположности: священное и порочное («1831 июня 11 дня» Лермонтова), стремление к обезличиванию, уничтожению, смешению с окружающим и страстное желание остаться собой, сохранить свою индивидуальность («Тени сизые смесились.» Тютчева).

Невыразимое» присутствует в романтической картине мира на этом эволюционном этапе как знак иной реальности, но данное мотивное значение уходит на периферию, в центре оказывается невыразимость души, тех процессов, которые в ней происходят. «Свое» «невыразимое» оказывается лирическому «я» ближе, чем «чужое», независимо от того, кто выступает от имени этого «чужого» - «невыразимая» душа Природы, душа другого человека или сам Всевышний. Эта тенденция к поэтическому солипсизму, эгоцентризму особенно заметна в творчестве Лермонтова.

Сложность взаимоотношений между сферой сверхреального и сферой реального, а также между элементами реального мира проявляется в области поэтического языка как его максимальное «утяжеление» за счет архаизации, затемнения смысла слов, нарушения грамматических норм. (Лермонтов и особенно Баратынский). Казалось бы, вновь наблюдаем возвращение к поэтическим экспериментам любомудров (Шевырева, в первую очередь), однако сходство это чисто внешнее: у любомудров мысль способствовала преодолению «невыразимого», у Баратынского она -главное препятствие на пути к его постижению, можно сказать, проклятие человека, доставшееся ему в удел от приобщения к благам Просвещения («Осень», «Все мысль да мысль! Художник бедный слова!»).

В то же время словно в противовес «Осени» Баратынского Пушкин в своей «Осени» (1833) создает модель гармоничного мироустройства, в котором доминирующее положение занимает сфера природно-реального. Ее элементы активно взаимодействуют между собой. Человека и природу связывают отношения сотворчества. Поэтический язык оказывается приспособленным к выражению того, что с трудом поддается определению. Мотив «невыразимого» в рамках данной картины мира изменяет свое функциональное предназначение. «Фрагментарность», «незавершенность» поэтического текста (жанр «отрывка») в данном случае является знаком незавершенности природной жизни, ее вечной устремленности к бесконечному развитию, которое становится залогом бессмертия не только природного, но и человеческого творчества, указывает на неограниченный спектр его возможностей. Описанная модель входит уже не в романтическую, а в реалистическую картину мира.

В романтической же картине мира на данном этапе ее эволюции доминантами в мотивном ряду с инвариантом «невыразимое» становятся мотив одиночества и мотив страдания. Им подчинены мотивы воспоминания, тайны, звука, бессилия, падения, перехода (переходного состояния), свободы.

Этап представлен в лирике Лермонтова, Баратынского, Тютчева (см. Приложение 2).

4 этап - начало 1840-х гг. - конец 1860-х гг. В 1842 году появляется одно из первых стихотворений Фета (центральной фигуры данного периода), содержащее мотив «невыразимого» - «Стихом моим, незвучным и упорным.». В 1869 году написаны последние стихотворения Тютчева, в которых присутствует исследуемый мотив и которые важны для понимания содержания обозначенного этапа. Это «Ю.Ф. Абазе», «Нам не дано предугадать.», «Как нас ни угнетай разлука.».

Разрушенные связи в романтической картине мира на данном этапе начинают восстанавливаться: с природой и через нее с космосом («Так, в жизни есть мгновения.» Тютчева); со сферой сверхреального через звук («Анненковой» Тютчева, «Вечер на Лемане» Случевского), с другими людьми через приобщение к божественному и через звук («Памяти Жуковского», «Ю.Ф. Абазе», «Нам не дано предугадать.» Тютчева, «Как отрок зарею.», «Как мошки зарею.», «Поделись живыми снами.», «Певице» Фета). «Невыразимое» может означать некую музыкальную сущность мира, своего рода, «музыку высших сфер», которую пытается постичь и музыкально выразить поэт, поэтому в области поэтического языка снова возникает тенденция к дематериализации слова, смещение акцента с прямого значения на существующую параллельно с ним бесчисленную гамму оттенков и ассоциаций. Тенденция эта, зародившись в поэзии Жуковского, получит полнокровное осуществление в поэзии Фета, приобретя статус программных поэтических деклараций («Как мошки зарею.», «Как отрок зарею.», «Поделись живыми снами.»). Творчество Фета во многом завершает линию эволюции мотива «невыразимого», начатую Жуковским и словно вбирает в себя художественное содержание главных вех в движении этого мотива, представленных именами поэтов-любомудров, Лермонтова и Тютчева (Баратынского в гораздо меньшей мере). К тому же Фет возрождает традицию, идущую от йенцев, -использование синтеза чувств при обозначении «невыразимого».

Музыка» для Фета, в отличие от его литературных предшественников, -это не просто важнейший атрибут нового, «сакрального» поэтического языка, которым владеют только избранные, «посвященные». Она проникает все мироздание, становится важнейшим атрибутом проявления Красоты в мире, а Красота для Фета - это не эстетическая, но онтологическая категория: «Целый мир от Красоты.» По сути, она в поэтической картине мира Фета заменяет собой Творца и наделяется магической функцией творения мира. Красота преображает мир и человека, объединяет их в одном порыве животрепещущего колебания, «дрожания», «трепетания», который и становится для лирического «я» Фета непременным моментом постижения истины - «невыразимого» (статья «Два письма о значении древних языков в нашем воспитании»). В поэтическом мире Фета «звучанием» и «дрожанием» проникнуто буквально все. «Звучат» и «трепещут» звезды, листья, цветы, лучи солнца, струны рояля, звуки голоса возлюбленной, поет и трепещет, и цветет человеческое сердце. Подобная картина мира далека от условной метафорики, скорее, приобретает статус индивидуально-поэтического мифа. «Невыразимое» в поэтическом мире Фета и становится духовной областью, где «настраиваются» друг на друга, резонируя своими гармоническими колебаниями и отражениями, звуки, несущиеся из самых разных сфер мироздания.

Место доминанты в мотивном ряду с инвариантом «невыразимое» занимают на этом этапе мотив звука и мотив благодати. Они подчиняют себе мотивы душевного смятения, трепета, воспоминания, дали, огня, тайны, сна, детства, полета.

Этап представлен в лирике Тютчева, Фета, отчасти у раннего Случевского (см. Приложение 2).

5 этап - начало 1870-х гг. - первая половина 1900-х гг. В начале 1870-х написано стихотворение Случевского «Облик песни», знаменующее начало нового периода - облечения «невыразимого» в материальную оболочку. В первой половине 1900-х создаются его же «Загробные песни». Наиболее значительными в рамках обозначенного этапа можно назвать стихотворения-манифесты Фета («Как беден наш язык!.», «Одним толчком согнать ладью живую.», «Поэтам») и Случевского («Неуловимое»).

Сфера реального приобретает на данном этапе особую двойственность: в ней можно выделить художественную (создаваемую поэтом) и нехудожественную реальности. «Невыразимое» присутствует и в той, и в другой, и в некоторой степени определяет взаимоотношения между ними: в художественной реальности оно обретает такие возможности для своего проявления, которых у него не было в реальности нехудожественной. В области поэтического языка в связи с таким «распределением сил» существуют две противоположные тенденции: а) к дематериализации слова, созданию «музыкального», отражающего музыкальную суть мира языка (Фет); б) к «утяжелению», огрублению слова, призванного сделать более «весомыми» трудноопределимые понятия и более зримыми трудноуловимые образы (Случевский).

Художественная реальность осознается как более совершенная, чем реальность нехудожественная. В рамках художественной реальности Поэтом восстанавливается целостность мироздания: силой своего творчества он соединяет небо и землю, человека и природу, людей друг с другом, невыразимость преодолена почти во всем, непостижима лишь сама суть творческого акта. Так, для Поэта, в понимании Фета, не существует «невыразимого», Потому что посредством своего творчества он способен постигнуть и отразить суть мира. Здесь наблюдается сходство с эстетикой любомудров, однако основное отличие состоит в том, что основой познания мира у московских шеллингианцев была мысль (анализ), Фет же провозглашает чувственное постижение мира (мгновенный синтез), утверждая, что наука (анализ) никогда не ответит на все вопросы бытия, никогда не откроет окончательной истины, искусству же (синтезу) это подвластно. От формулы «поэзия мысли» (любомудры) Фет демонстративно движется к прямо противоположной - «поэзия музыки». Особая миссия Поэта состоит в том, чтобы услышать «тонко звучащие формы» Красоты и суметь передать их в своем творчестве. Поэт словно помогает Красоте проявиться в мире, таким образом, выступая на равных с ней правах в качестве Творца мироздания.

По сути, категория «невыразимого» в поэтическом мире Фета является непосредственной предтечей «теургической» эстетики символистов, а представление о магической власти Поэта над миром предвосхищает знаменитые эстетические идеи Вл. Соловьева.

Предвосхищением символистской эстетики становится категория «невыразимого» и у Случевского. В рамках его художественного мира реальность осознается как наполненная незримыми обликами, которые Поэт силой своего творчества должен сделать видимыми и конкретными, дать им существование в слове. Искусство призвано не пересоздавать, а созидать мир, оно является высшим способом воплощения «незримого», пришедшего из сферы сверхреального. Художественные приемы, которыми пользуется Поэт, являются первичными, первостепенными в деятельности способных творить элементов мироздания (человека и природы). Все в сфере реального создается по законам искусства: именно природа заимствует у человека творческие принципы, а не наоборот. Художественные приемы осознаются как бытийствующие, не менее реальные, чем материальные составляющие мироздания, они могут становиться предметом переживания и изображения (прием «реализованной метафоры»).

Сфера сверхреального, транслирующая в реальный мир незримые облики и неземную музыку, посредством искусства обретает своеобразную оформленность. Случевский создает грандиозный образ загробного мира, существующего «в формах без форм, в очертаниях без очертаний», точно описывает его структуру, взаимоотношения между его элементами, а также между ним и миром земным. Поэт, таким образом, подчиняет своему творчеству не только сферу бытия, но и сферу инобытия, буквально создает себе бессмертие.

Доминантами в мотивном ряду с инвариантом «невыразимое» являются на этом этапе мотивы звука и иномира. Им подчинены мотивы прозрения, перехода (переходного состояния), воспоминания, детства, огня, свободы, душевного смятения, тайны, полета.

Этап представлен в лирике Фета и Случевского (см. Приложение 2).

Подводя окончательный итог, можем сказать, что, эволюционируя, романтическая картина мира становится все более антропоцентричной, переходя в конце к своеобразной «поэтоцентричности»: если на первых этапах в центре оказывается сфера сверхреального, которая проявляет себя через элементы внешнего мира, то затем сверхреальное уходит на периферию романтической картины мира, уступая место внутреннему миру человека, и на последних этапах эволюции сфера сверхреального проявляет себя именно через него. В том же направлении происходят изменения в 1 оценке статуса человека-творца в романтической картине мира: если на первых этапах ее эволюции он подчинен «невыразимому», то на последних этапах он «невыразимым» владеет.

Итак, всем ходом эволюции романтической картины мира подготовлена инверсия модели мироустройства. На первом этапе (Жуковский) искусство несовершенно и «обессиленно безмолвствует» перед проявлениями сверхреального в реальном мире, который дан как Универсум от Бога. На последнем этапе (Фет и Случевский) искусство является самым совершенным способом воплощения сверхреального в сфере реального и ведущим организующим принципом реального мира, который дан как Универсум от Поэта. Конечный этап эволюции романтической картины мира в свою очередь готовит почву для символизма.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Абрамова, Вероника Игоревна, 2007 год

1. Баратынский, Е.А. Полное собрание стихотворений / Е.А. Баратынский. JL: Советский писатель, 1989. - 464 с.

2. Вакенродер, В.-Г. Фантазии об искусстве / В.-Г. Вакенродер; пер. с нем. Вступит, статья А.С. Дмитриева. Коммент. Ал.В. Михайлова. М.: Искусство, 1977. - 263 с.

3. Веневитинов, Д.В. Избранное / Д.В. Веневитинов. М.: Гослитиздат, 1956.-260 с.

4. Жан-Поль Приготовительная школа эстетики / Жан-Поль. М.: Искусство, 1981.-448 с.

5. Жуковский, В.А. Полное собрание сочинений и писем: в 20 т. Т. 1. Стихотворения 1797-1814 гг. / Ред. О.Б. Лебедева и А.С. Янушкевич / В.А. Жуковский. М.: Языки русской культуры, 1999. - 760 с.

6. Жуковский, В.А. Полное собрание сочинений и писем: в 20 т. Т. 2. Стихотворения 1815-1852 гг. / Ред. О.Б. Лебедева и А.С. Янушкевич / В.А. Жуковский. М.: Языки русской культуры, 2000. - 840 с.

7. Жуковский, В.А. Полное собрание сочинений и писем: в 20 т. Т. 13. Дневники. Письма-дневники. Записные книжки. 1804-1833 гг. / Сост. и ред.

8. О.Б. Лебедева и А.С. Янушкевич / В.А. Жуковский. М.: Языки славянскойкультуры, 2004. 608 с.

9. Жуковский, В.А. Письмо А.И. Тургеневу от 7 (19) февраля 1821 года / В.А. Жуковский // История эстетики: в 5 т. Т. 4, 1-ый полутом. М.: Искусство, 1969. - С. 63-64.

10. Жуковский, В.А. Эстетика и критика / В.А. Жуковский М.: Искусство, 1985.-431 с.

11. Лермонтов, М.Ю. Собрание сочинений в 4-х т. Т. 1. Стихотворения 1828-1841 / М.Ю. Лермонтов. Л.: «Наука», 1979. - 655 с.

12. Новалис Генрих фон Офтердинген / Новалис. М.: Ладомир; Наука; 2003.-280 с.

13. Поэзия немецких романтиков. М.: Художественная литература, 1985. -527 с.

14. Случевский, К.К. Профессор бессмертия / К.К. Случевский // Сочинения К.К. Случевского в 6 т. Т. IV. СПб., 1898. - С. 98-177.

15. Случевский, К.К. Стихотворения и поэмы / К.К. Случевский. СПб.: Академический проект, 2004. - 815 с.

16. Случевский К.К. Эстетические отношения искусства к действительности, господина Ч* / К.К. Случевский // Явления русской жизни под критикою эстетики. СПб., 1866. - IV, 65.

17. Толстой, Л.Н. Война и мир. Том четвертый. / Л.Н. Толстой // Собрание сочинений в 12 т. Т. 7. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958. - 368 с.

18. Тютчев, Ф.И. Полное собрание сочинений. Письма: в 6 т. / Сост. В Н. Касаткина. Т. 1. Стихотворения 1813-1849 / Ф.И. Тютчев. М.: Издательский центр «Классика», 2002. - 528 с.

19. Тютчев, Ф.И. Полное собрание сочинений. Письма: в 6 т. / Сост. В.Н. Касаткина. Т. 2. Стихотворения 1850-1873 / Ф.И. Тютчев. М.: Издательский центр «Классика», 2003. - 640 с.

20. Фет, А.А. Полное собрание стихотворений / А.А. Фет. Л.: 1959. - 899 с.

21. Фет, А.А. Ранние годы моей жизни / А.А. Фет // Воспоминания. М.: Издательство «Правда», 1983. - 494 с.

22. Фет, А.А. Сочинения и письма: в 20 т. Т. 3. Повести и рассказы. Критические статьи / А.А. Фет. СПб.: Фолио-Пресс, 2006. - 518 с.

23. Хомяков, А.С. Стихотворения / А.С. Хомяков. М.: Прогресс-Плеяда, 2005.-701 с.

24. Шевырев, С.П. Стихотворения / С.П. Шевырев. Л., 1939. - XXXII,240 с.

25. Шлегель, Ф. Эстетика. Философия. Критика: в 2 т. Т. 1 / Ф. Шлегель; вступ. статья, пер. с нем. Ю.Н. Попова; примеч. Ал. В. Михайлова и Ю.Н. Попова. М.: Искусство, 1983. - 479 с.

26. Шлегель, Ф. Эстетика. Философия. Критика: в 2 т. Т. 2 / Ф. Шлегель; вступ. статья, пер. с нем. Ю.Н. Попова; примеч. Ал. В. Михайлова и Ю.Н. Попова. М.: Искусство, 1983. - 448 с.

27. Эстетика немецких романтиков / сост., пер., вступ. статья и коммент. А.В. Михайлова; редкол.: М.Ф. Овсянников (пред.) и др. М.: Искусство, 1986.-736 с.1. Исследования

28. Айхенвальд, Ю. Силуэты русских писателей / Ю. Айхенвальд. М.: Издание товарищества М1РЪ, 1917. - 52 с.

29. Аксаков, И.С. Биография Федора Ивановича Тютчева / И.С. Аксаков. -М.: Тип. М.Г. Волчанинова, 1886. 327 с.

30. Алексеев, М.П. Русско-английские литературные связи: XVIII в. -первая половина XIX в. / М.П. Алексеев. М.: Издательство «Наука», 1982. - 863 с.

31. Альми, И.Л. О поэзии и прозе / И.Л. Альми. СПб.: «Семантика-С», «Скифия», 2002. - 527 с.

32. Андреевский, С.А. Литературные очерки / С.А. Андреевский. СПб.: 1913.-460 с.

33. Аношкина, В.Н. Красота природы и человеческой души. Лирика Ф,И. Тютчева 1810-1840-х годов / В.Н. Аношкина // Федор Иванович Тютчев: проблемы творчества и эстетической жизни наследия. М.: Пашков дом, 2006.-С. 19-71.

34. Аронсон, М. Поэзия С.П. Шевырева / М. Аронсон // Шевырев С.П. Стихотворения. Л.: 1939. - С. I-XXXII.

35. Арутюнова, Н.Д. Молчание: контексты употребления / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: 1994. - С. 106117.

36. Асеев, Н. Работа над стихом / Н. Асеев. Л.: Изд. «Прибой», 1929. -165 с.

37. Бабенко, Н. Семантический комплекс «молчание / немота / тишина» в языке русской поэзии второй половины XX века / Н. Бабенко // Балтийский филологический курьер. 2003. - № 2. - С. 66-85.

38. Бальмонт К.Д. Элементарные слова о символической поэзии / К.Д. Бальмонт // Горные вершины. Сб. статей. К. 1. М.: Книгоиздательство «ГРИФЪ», 1904.-С. 75-95.

39. Берковский, Н.Я. Романтизм в Германии / Н.Я. Берковский. Л.: Художественная литература, 1973. - 586 с.

40. Библиотека В.А. Жуковского в Томске: Часть б-ки Том. ун-та / Ред.кол.: Ф.З Канунова (отв.ред) и др.. Ч. 1. / [В.В. Лобанов, Ф.З. Канунова, А.С. Янушкевич и др.]. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1978. - 529 с.

41. Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Ч. 2. / Ф.З. Канунова, Н.Б. Реморова, Н.Е. Разумова и др.. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1984. - 557 с.

42. Благой, Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826-1830) / Д.Д. Благой. М.: «Советский писатель», 1967. - 723 с.

43. Богданов, К.А. Очерки по антропологии молчания. Homo Tacens / К.А. Богданов. СПб.: 1997. - 352 с.

44. Бройтман, С.Н. Русская лирика XIX начала XX века в свете исторической поэтики (Субъектно-образная структура) / С.Н. Бройтман. -М.: 1997.-307 с.

45. Брунева, Ю.А. Мотив в системе автокоммуникации в лирике М.Ю. Лермонтова (слово, молчание, взгляд): дис. . канд. филол. наук / Юлия Анатольевна Брунева. Барнаул, 2004. - 203 с.

46. Бухштаб, Б.Я. Фет. Очерк жизни и творчества / Б.Я. Бухштаб. Л.: ^ Наука. Ленингр. отд-ние, 1990. - 137 с.

47. Вайскопф, М. Птица-тройка и колесница души / М. Вайскопф. М.: Новое литературное обозрение, 2003. - 576 с.

48. Васильева, О.В. Функция мотива в лирике М.Ю. Лермонтова: автореферат дис. . канд. филологич. наук: 10.01.01 / Ольга Викторовна Васильева. Псков, 2004. - 22 с.

49. Вацуро, В.Э. Лирика пушкинской поры. «Элегическая школа» / В.Э. Вацуро. СПб.: Наука, 1994. - 238 с.

50. Вацуро, В.Э. Ранняя лирика Лермонтова и поэтическая традиция 20-х годов / В.Э. Вацуро // Русская литература. 1964. - №3. - С. 46-56.

51. Веселовский, А.Н. Поэтика сюжетов / А.Н. Веселовский // Историческая поэтика. М.: 1989. - С. 300-306.

52. Веселовский, А.Н. В.А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения» / А.Н. Веселовский. М.: INTRADA, 1999. - 448 с.

53. Виролайнен, М. Речь и молчание: Сюжеты и мифы русской словесности / М. Виролайнен. СПб.: 2003. - 503 с.

54. Витгенштейн, Л. Философские работы. Ч. 1. / Л. Витгенштейн. М.: Гнозис, 1994.-XXI, 520 с.

55. Волкова, Е.В. Мотив в поэтическом мире автора: На материале поэзии В.Ф. Ходасевича: дис. . канд. филол. наук / Екатерина Валерьевна Волкова.-М.: 2001.- 193 с.

56. Вяземский, П.А. Старая записная книжка / П.А. Вяземский // Полное собрание сочинений. В XII т. Т. VIII. СПб.: 1883. - 524 с.

57. Гете, И.В. Об искусстве / И.В. Гете. М.: Искусство, 1975. - 510 с.

58. Гинзбург, Л.Я. О старом и новом / Л.Я. Гинзбург. Л.: 1982. - 424 с.

59. Гинзбург, Л.Я. О лирике / Л.Я.Гинзбург. М.: 1997. - 408 с.

60. Гончаров, С.А. Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте / С.А. Гончаров. СПб.: 1997. - 340 с.

61. Грехнев, В.А. Мир пушкинской лирики / В.А. Грехнев. Н. Новгород: 1994.-464 с.

62. Гуковский, Г.А. Пушкин и русские романтики / Г.А. Гуковский. М.: Издательство «Художественная литература», 1965. - 356 с.

63. Дарский, Д. «Радость земли». Исследование лирики Фета / Д. Дарский. М.: Изд-во К.Ф. Некрасова, 1916. - 208 с.

64. Ермилова, Е.В. Поэзия второй половины XIX века / Е.В. Ермилова // История всемирной литературы: в 9 т. Т. 7. М.: Наука 1991. - С. 84-92.

65. Ермилова, Е.В. Поэзия на рубеже двух веков / Е.В. Ермилова // Смена литературных стилей. На материале русской литературы XIX XX веков. -М.: 1974. - С.58-121.

66. Жилякова, Э.М. О философской природе лирики В.А. Жуковского / Э.М. Жилякова // Художественное творчество и литературный процесс. Выпуск IV: Томск: 1982. - С. 112-128.

67. Жирмунский, В.М. Введение в литературоведение: Курс лекций / Под ред. З.И. Плавскина, В.В. Жирмунской. СПб.: Изд-во С.-Петербург, ун-та, 1996.-440 с.

68. Жирмунский, В.М. Немецкий романтизм и современная мистика / В.М. Жирмунский. СПб.: Аксиома, Новатор, 1996. - XL+232 с.

69. Жолковский, А.К., Щеглов, Ю.К. Поэтика выразительности: Сборник статей. Wien, 1980.-258 с.

70. Журавлева, А.И. Стихотворение Тютчева «Silentium!» (К проблеме «Тютчев и Пушкин») / А.И. Журавлева // «Замысел, труд, воплощение.». -М.: 1977.-С. 180-190.

71. Зунделович, Я.О. Этюды о лирике Тютчева / Я.О. Зунделович. -Самарканд, 1971. 167 с.

72. Иванов Вячеслав По звездам / Вячеслав Иванов. СПб.: «Оры», 1909. -438 с.

73. Иванюк, Б.П. «О чем ты воешь, ветр ночной?.» Ф.И. Тютчева: версия прочтения / Б.П. Иванюк // Литературоведческий сборник. Вып. 15-16. -Донецк: ДонГУ, 2003. С. 85-91.

74. Измайлов, Н.В. Осень (Отрывок) / Н.В. Измайлов // Стихотворения Пушкина 1820-1830-х годов. Л.: 1974. - С. 222- 254.

75. Ипполитова, А.Ю. Случевский: философия, поэтика, интерпретация /

76. A.Ю. Ипполитова. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2006.-320 с.

77. Каменский, З.А. Московский кружок любомудров / З.А. Каменский. -М.: Наука, 1980.-328 с.

78. Касаткина, В.Н. «Здесь сердцу будет приятно.» Поэзия В.А. Жуковского / В.Н. Касаткина. М.: Община, 1995.- 184 с.

79. Касаткина, В.Н. Движение художественного мировидения А.А. Фета /

80. B.Н. Касаткина// Русская словесность. 1996. - № 4. - С. 10-18.

81. Коваль-Темиковский, Ю.Я. «Облако Незнания» и Образы Невыразимого: О символизме анонимного английского трактата: дис. .канд. филол. наук / Юрий Ярославович Коваль-Темиковский. М.: 2005. -224 с.

82. Кожинов, В.В. Тютчев / В.В. Кожинов. М.: Соратник, 1994. - 496 с.

83. Корман, Б.О. Изучение текста художественного произведения / Б.О.

84. Корман. М.: Просвещение, 1972. - 110 с.

85. Коровин, В.И. Творческий путь М.Ю.Лермонтова / В.И. Коровин. М.: Просвещение, 1973.-288 с.

86. Коровин, В.И. Баратынский-лирик / В.И. Коровин // Поэты пушкинской поры.-М.: 1980.-С. 116-153.

87. Королева, Н.В. Ф. Тютчев «Silentium!» / Н.В. Королева // Поэтический строй русской лирики. Л.: 1973. - С. 147-159.

88. Красухин, Г.Г. Доверимся Пушкину: Анализ пушкинской поэзии, прозы и драматургии. М.: Флинта: Наука, 1999. - 400 с.

89. Лебедев, Е.Н. Тризна. Книга о Е.А. Боратынском / Е.Н. Лебедев. М.: Современник, 1985. - 301 с.

90. Лихачев, Д.С. Культура Руси времен Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV начало XV в.) / Д.С. Лихачев. - М.: Изд-во АН СССР, 1962.- 172 с.

91. Лихачев, Д.С. Внутренний мир художественного произведения / Д.С. Лихачев // Вопросы литературы. 1968. - № 8. - С. 74-87.

92. Лотман, Ю.М. Поэтический мир Тютчева / Ю.М. Лотман // Избранные статьи: в 3 т. Т. 3. Таллинн: Александра, 1993. - С. 145-171.

93. Мазур, Н.Н. «Недоносок» Баратынского / Н.Н. Мазур // Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сборник к 70-летию В.В. Иванова. М.: 1999.-С. 140-168.

94. Маймин, Е.А. О русском романтизме / Е.А. Маймин. М.: 1975. - 240 с.

95. Маймин, Е.А. Русская философская поэзия. Поэты-любомудры, А.С. Пушкин, Ф.И. Тютчев / Е.А. Маймин. М.: Наука, 1976. - 192 с.

96. Маймин, Е.А. Афанасий Афанасьевич Фет / Е.А. Маймин. М.: Просвещение, 1989. - 157 с.

97. Макарова, С.А. Соотношение поэтической и музыкальной мелодики в ^ жанре романса (на материале стихотворения А.Фета «Сияла ночь.» ) /

98. С.А. Макарова // Филологические науки. 1993. - № 2. - С. 80-89.

99. Манн, Ю.В. Русская философская эстетика (1820-1830-е годы) / Ю.В. Манн. М.: Искусство, 1969. - 304 с.

100. Манн, Ю.В. Поэтика русского романтизма / Ю.В. Манн. М.: Наука, 1976.-375 с.

101. Маркова, В.В. Поэтика безмолвия в русской литературе 1820 начала 1840-х годов (от «Невыразимого» В.А. Жуковского к «Мертвым душам» Н.В. Гоголя): дис. . канд. филол. наук / Маркова Виктория Валерьевна. -Тюмень: 2005.- 196 с.

102. Мережковский, Д.С. Две тайны русской поэзии. Некрасов и Тютчев / Д.С. Мережковский. -Пг.: 1915. 123 с.

103. Мережковский, Д.С. Лермонтов Поэт сверхчеловечества / Д.С. Мережковский // В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. - М.: Советский писатель, 1991. - С. 378-415.

104. Минц, З.Г. Поэтика русского символизма. СПб.: «Искусство-СПБ», 2004.-408 с.

105. Ю4.Мирошникова О.В. «Думы» К. Случевского. Проблематика и жанровое ^ своеобразие / О.В. Мирошникова // Проблемы метода и жанра. Выпуск 6.

106. Томск, Изд-во Томского ун-та, 1979. С. 94-107.

107. Непомнящий, В. Поэзия и судьба. Статьи и заметки о Пушкине / В.Непомнящий. М.: Советский писатель, 1983. - 367 с.

108. Озеров, Л. Поэзия Тютчева / JI. Озеров. М.: «Худож. лит.», 1975. -112 с.

109. Песков, A.M. Взгляд на жизнь и сочинения Боратынского / A.M. Песков // Летопись жизни и творчества Е.А. Боратынского, 1800-1841. М.: Новое литературное обозрение, 1998. - С. 9-47.

110. Пигарев, К.В. Жизнь и творчество Тютчева / К.В. Пигарев. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1962. - 376 с.

111. Ш.Пушкин, А.С. Письма. Т. 1. 1815-1825 / под ред. и с прим. Б.Л. Модзалевского. М.-Л., 1926. - 542 с.

112. Резанов, В.И. Из разысканий о сочинениях Жуковского / В.И. Резанов. -СПб., 1906.-212 с.

113. Саводник, В.Ф. Чувство природы в поэзии Пушкина, Лермонтова и Тютчева/В.Ф. Саводник. М., 1911.-211 с.

114. Самый красивый из русских поэтов (фрагменты беседы с В.В. Кожиновым) // Русская словесность. 1996. - №4. - С. 19-23.

115. Сахаров, В.И. Заповедный труд (Константин Случевский: поэзия и судьба) / В.И. Сахаров // Случевский К.К. Стихотворения. М.: Сов. Россия, 1984.-С. 5-30,

116. Сахаров, В.И. Русский романтизм XIX века. Лирика и лирики: пособие для студентов-филологов и учителей литературы / В.И. Сахаров. М.: Рус. слово, 2006.-317 с.

117. Сандомирская, В.Б. «Отрывок» в поэзии Пушкина двадцатых годов /

118. B.Б. Сандомирская // Пушкин: Исследования и материалы. Т. 9. Л.: 1979.1. C. 69-82.

119. Семенко, И.М. Поэты пушкинской поры / И.М. Семенко. М.: 1970. -296 с.

120. Семенко, И.М. Жизнь и поэзия Жуковского / И.М. Семенко. М.: 1975. -256 с.

121. Сёке, Д. Об источнике стихотворения В.А. Жуковского «К ней» / Д. Сёке // Русская литература. 1971. - № 1. - С. 161-162.

122. Силантьев, И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: очерк историографии / И.В. Силантьев. Новосибирск: 1999.- 104 с.

123. Силантьев, И.В. Мотив как единица художественного повествования / И.В. Силантьев // Русская литература XIX-XX вв. Поэтика мотива и аспекты литературного анализа. Новосибирск: 2004. - С. 150-167.

124. Силантьев, И.В., Тюпа, В.И., Шатин, Ю.В. Мотивный анализ: Учебное пособие / Под. ред. И.В. Силантьева. Новосибирск: 2004. - 240 с.

125. Силантьев, И.В. Поэтика мотива / И.В. Силантьев. М., 2004. - 294 с.

126. Сквозников, В.Д. Лирика / В.Д. Сквозников // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. -М.: «Наука», 1964. С. 173-237.

127. Соболев, Л.И. К. Случевский предтеча поэзии XX века / Л.И. Соболев // Литература. - 2004. - № 48. - С. 11-15,18-20.

128. Степанов, НЛ. Лирика Пушкина. Очерки и этюды / Н.Л. Степанов -М.: 1974.-345 с.

129. Стечькин, Н.Я. К.К. Случевский, как поэт незримого / Н.Я. Стечькин // Русский вестник. 1904. - № 11. - С. 360-371.

130. Тахо-Годи, Е.А. Константин Случевский. Портрет на пушкинском фоне / Е.А. Тахо-Годи. СПб.: 2000. - 400 с.

131. Тахо-Годи, Е.А. Валгалла Константина Случевского или Вечный дебют / Е.А. Тахо-Годи // К.К. Случевский Стихотворения и поэмы. СПб.: 2004.-С. 5-34.

132. Ш.Тойбин, И.М. Е.А. Баратынский / И.М. Тойбин // История русской поэзии: в 2 т. Т. 1. Л.: 1968. - 560 с.

133. Томашевский, В.Б. Теория литературы. Поэтика / В.Б. Томашевский. -М.: Аспект-Пресс, 2003. 334 с.

134. Топоров, В.Н. Поэтика Жуковского: Об источниках стихотворения «Невыразимое» / В.Н. Топоров // Slavica Hierosolymitana. Jerusalem, 1977. -V.l.

135. Тынянов, Ю.Н. Проблема стихотворного языка / Ю.Н. Тынянов. Л., 1924.- 140 с.

136. Тюпа, В.И. Мотив пути на раздорожье русской поэзии XX века / В.И. Тюпа // «Вечные» сюжеты русской литературы. «Блудный сын» и другие. -Новосибирск: 1996. С. 97-114.

137. Тюпа, В.И., Ромодановская, Е.К. Словарь мотивов как научная , проблема (Вместо предисловия) / В.И. Тюпа, Е.К. Ромодановская // Материалы к «Словарю сюжетов и мотивов русской литературы». От 1 сюжета к мотиву. Новосибирск: 1996. - С. 5-11.

138. Федоров, А.В. Поэтическое творчество К.К. Случевского / А.В. Федоров // Случевский К.К. Стихотворения и поэмы. JI., 1962. - С. 5-52.

139. Федоров, В.В. О природе поэтической реальности / В.В. Федоров. М.: Советский писатель, 1984. - 184 с.

140. Федоров, Ф.П. Романтизм и бидермайер / Ф.П. Федоров // Russian/ Literature. 1995 - № XXXVIII. - С. 241-258. (

141. Фридлендер, Г.М. Спорные и очередные вопросы изучения Жуковского / Г.М. Фридлендер // Жуковский и русская культура. JL, 1987. -С. 5-31.

142. Фризман, Л.Г. Творческий путь Баратынского / Л.Г. Фризман. М.: Наука, 1966.- 144 с.

143. Хализев, В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. М., 2002. - 437 с.

144. Хетсо, Г. Евгений Баратынский: Жизнь и творчество / Г. Хетсо. Oslo; Bergen; Tromse: Universitetsforlaget, 1973. - XIV, 739 с.

145. Ходанен, Л.А. Молчание и слово в творческой рефлексии Лермонтова / Л.А. Ходанен // Феномен русской классики. Томск, 2004.

146. Целкова, Л.Н. Мотив / Л.Н. Щелкова // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины / Под. ред. Л.В. Чернец. М.: Высшая школа, 1999. - С. 202-209.

147. Чичерин, А.В. Очерки по истории русского литературного стиля / А.В. Чичерин. М.: Художественная литература, 1985. - 447 с.

148. Чумаков, Ю.Н. Стихотворная поэтика Пушкина / Ю.Н. Чумаков. -СПб.: 1999.-432 с.

149. Шумкова, Т.Л. Зарубежная и русская литература XIX века. Романтизм: Учебное пособие / Т.Л. Шумкова. М.: Флинта: Наука, 2002. - 240 с.

150. Энг, Ян Ван Дер Искусство новеллы. Образование вариационных рядов мотивов как фундаментальный принцип повествовательного построения / Ян Ван Дер Энг // Русская новелла. Проблемы теории и истории. СПб.: 1993.-С. 195-209.

151. Эйхенбаум, Б.М. Статьи о Лермонтове / Б.М. Эйхенбаум. М.,Л., 1961. -372 с.

152. Эйхенбаум, Б.М. Мелодика русского лирического стиха / Б.М. Эйхенбаум. П.: ОПОЯЗ, 1922. - 199 с.

153. Янушкевич, А.С. Этапы и проблемы творческой эволюции В.А. Жуковского / А.С. Янушкевич. Томск: 1985. - 288 с.

154. Tschizewskij, D. Slucevskij als Dichter / D. Tschizewskij // Случевский К.К. Забытые стихотворения. Мюнхен: 1968. - С. 9-18.1. Словари и энциклопедии

155. Даль, В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия / В.И. Даль. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. - 736 с.

156. Лермонтовская энциклопедия / Гл. ред. В.А. Мануйлов. М., 1981. -784 с. с илл.

157. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. и сост. А.Н. Николюкин. М.: 2003. - 1600 стб.

158. Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. М., 1987. - 752 с.

159. Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., дополненное. - М.: Азбуковник, 1997. - 944 с.