Поэтика автобиографической прозы Андрея Белого: структура символического образа и ритмика повествования: "Котик Летаев", "Крещеный китаец", "Записки чудака" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Трофимов, Василий Анатольевич

  • Трофимов, Василий Анатольевич
  • кандидат филологических науккандидат филологических наук
  • 2008, Москва
  • Специальность ВАК РФ10.01.01
  • Количество страниц 208
Трофимов, Василий Анатольевич. Поэтика автобиографической прозы Андрея Белого: структура символического образа и ритмика повествования: "Котик Летаев", "Крещеный китаец", "Записки чудака": дис. кандидат филологических наук: 10.01.01 - Русская литература. Москва. 2008. 208 с.

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Трофимов, Василий Анатольевич

Содержание.

Список условных сокращений.

Введение.4

Глава 1.

Поэтика эмблемно-символьных отношений в повестях Андрея Белого

§1.1. Эмблематика в теоретическом осмыслении и художественной практике А. Белого. Формы символических образов.20

§ 1.2. Роль эмблемно-символьных отношений в повестях А. Белого.

Функции символических образов.52—

§ 1.3. Поэтика образной системы в автобиографической прозе.86—

Глава 2.

Ритмика автобиографической прозы А. Белого

§2.1. Ритм как универсальное средство в понимании А. Белого.

Учение Р. Штейнера и символизм А. Белого.113

§ 2.2. О соотношении ритмов "прозы", верлибра и акцентного стиха в автобиографических повестях А. Белого.141—

§ 2.3. Типология повторов в прозе А. Белого.165

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Поэтика автобиографической прозы Андрея Белого: структура символического образа и ритмика повествования: "Котик Летаев", "Крещеный китаец", "Записки чудака"»

Феномен Серебряного века, многообразие литературных течений, осмысление отдельных творческих индивидуальностей с каждым годом привлекают все более пристальное внимание литературоведов. За последние годы много сделано для важнейших тенденций этой эпохи. Наиболее полно в научных работах представлены темы исторической обусловленности символизма, эпоха "рубежа веков", глубина духовных достижений Серебряного века, исследование бытовой и религиозной основы творчества поэтов-символистов. Эти значимые аспекты в достаточной мере освещены, и мы лишь коротко на них остановимся.

В соответствии с этими исследованиями большинству читателей Андрей Белый1 известен как оригинальный поэт, искуснейший стилист и мастер слова, владелец крайне странного лексикона, экспериментатор прозы, доведший ее в итоге до смешения с поэзией. Попутно упоминают его необыкновенную эрудицию и знакомство с множеством теоретических и философских работ, среди которых труды Канта, Шопенгауэра, Вагнера, Ницше, Вл. Соловьева и др. Некоторые взаимодействия и параллели изучены подробнее других, например, влияние на А. Белого антропософии д-ра Р. Штернера, или особняком выделяемая длительная "дружба-вражда" А. Белого и А. Блока, или соотношение А. Белого и В. Хлебникова, А. Белого и В. Маяковского и т.д. Другим аспектам исследователи уделяют меньше внимания, скажем, влиянию на А. Белого русских символистов первой волны, а тема, скажем, влияния французского символизма на русский почти полностью выпадает из современного научного осмысления2.

Вместе с тем эстетика и поэтика символизма до сих пор, к сожалению, имеют немало "белых пятен": в литературоведении вопросы образной системы символизма остаются решенными не в полной мере. В частности, ни

1 Андрей Белый — псевдоним писателя-символиста Бориса Николаевича Бугаева (1880 — 1934).

2 Пожалуй, исключение — исследование В.М. Толмачева [244]. когда не ставился вопрос о двух разных полюсах символического образа (эмблема и ее символическое значение), по крайней мере, этого не делалось применительно к автобиографической прозе Андрея Белого «Котик Летаев», «Крещеный китаец», «Записки чудака». Под "эмблемой" будем понимать любое словесное обозначение действительности, реальности, жизненного переживания, впечатления, предметного мира, вещи, "символ" — то скрытое, внутреннее значение эмблемы, по слову А. Белого, "первоис-ток", которое она обретает в эстетике символизма. Одно из понятий является "низким" (знаковым, эмблемным) в том смысле, что отражает реальный мир — обыденное, повседневное восприятие бытия, действительности.

Независимо от того, насколько далеко авторское воображение и способ интерпретации действительности отрывается от предметности, писатель никогда не в состоянии выйти за пределы отражения реального мира. Способ создания "новых" образов во многом ограничивается реальностью и предопределен образной системой языка. Никакое творческое мышление и художественная интуиция, как бы абстрактны они ни были, немыслимы вне связи с конкретными и реальными представлениями, с окружающим миром. Даже если такая связь выглядит ограниченной, нетипичной, случайной, то избежать ее даже самому нестандартному мироощущению автора невозможно. Образы предметного мира, ставшие праформой, основой для символов, и есть тот богатый эмблематический мир, который наиболее полно отражен в трилогии Андрея Белого и подлежит изучению.

В составе поэтики символической прозы А. Белого* значимо соединение глубоких противоположностей — что называется "сопряжение далеких идей". В противовес мышлению сопрягающему, синтезирующему мировоззрение А. Белого запечатлевает, главным образом, противоречивость двух миров (реального и вымышленного), т.е. прибегает своего рода к дуализму. Такой способ художественного мышления носит скорее бинарный или поляризующий характер; при этом он ничуть не противоречит общей сопрягающей концепции символизма, или "концепции соединения". Новый подход к освоению бытия,.к выбору образных средств, к соположению двух основ образа сказывается у А. Белого и новыми приемами в поэтике.

Природа; действительность, окружающий мир; по- мысли А. Белого; лишь эмблема подлинного, а не само подлинное: в общем плане эмблема выступает как некая стереотипная, знаковая- форма (праформа). То есть предметный мир; по А. Белому, может "значить" гораздо больше, чем он "обозначает", если перебрасывать-от него мостки в другой, высокий, символический мир. В» каждом из окружающих нас явлений кроется- нечто большее, скрытое своеобразное (символическое), что эмоционально воспринимается по-разному. Здесь может быть значительное- отдаление от общепринятого (реалистичного)' канона восприятия. В'исследовательских работах понятию "эмблема" не придается какой-либо эстетической, функциональной^ конструктивной роли в эстетике символизма: По отношению-ю художественному мастерству и поэтике символистов-главным; доминирующим элементом признается, сам. "символ" — его выразительность, яркость, фантастичность, "космичность", семантическое наполнение и* т.п.

Мемуаристика об Андрее Белом достаточно объемна и может дать почти исчерпывающие сведения для уяснения культурных и общественных настроений современников писателя-символиста (см.: А. Бахрах [163], К.Н. Бугаева* [166], З.Н. Гиппиус [171], Н. Гумилев. [175], Е.Н. Кезельман [195], Д.Е. Максимов [214], И.Г. Эренбург [256] и др.). Превосходно освещена борьба разных школ той поры и внутри них (В. Муравьев [220], И. Одоевцева [223]), охотно цитируются,воспоминания современников А. Белого о-нем, как о творческой личности (Б.К. Зайцев [183], Р!Б. Гуль [174], Ф.А. Степун [240], М. Цветаева [246], М. Чехов [247] и др.).

Широкий пласт мемуарной литературы вполне четко характеризует Андрея Белого и как художника слова. Исследователи творчества писателя сравнивают жизненный путь А. Белого с общим течением русского символизма (Эллис (Кобылинский) [255], Иванов-Разумник [184]), который «воспринимался как modus cogitiandi (образ мышления) и как modus vivendi (образ жизни)»3 (JI. Сугай [242], И. Сухих [243]), а настроения культурной среды Серебряного века прослежены от ее зарождения, формированиями эволюции до рассеяния в эмиграции (А. Лавров [202], В. Пискунов [224], Л. Долгополов [177]).

В настоящее время литературоведческие исследования о том или ином значении (семантике) символического образа и, в частности, в поэтике Андрея Белого чрезвычайно'обширны и не дают повода сомневаться в их значимости. Об этом в разные годы писали: В.Н. Топоров [125], С.И. Гиндин [170], Л.К. Долгополов [178], С.П. Ильев [187], ЛА. Колобаева [199], А.В. Лавров5 [205], 3.F. Минц [218], В.Н. Орлов [227], И.Ю. Симачева [234], 0.Г. Щербина [252], З.О; Юрьева [257], В.Н. Яранцев [259] и др.

К сожалению, многочисленные научные работы не проясняют сам факт внутренней связи эмблемы и символа, их ассоциативной соотнесенности, не позволяют вскрыть имманентный закон соположения основ как внутри символического образа, так и соподчинение образного и содержательного аспектов в системе средств выражения, в структуре повествования, в символическом мышлении автора. Соположение основ (параллелей) символического образа, взаимовлияние эмблемы и символа, в строго литературоведческом смысле, до сих пор остается» неохарактеризованным. Указанные аспекты не становились предметом специального изучения, что в значительной степени определяет актуальность настоящей диссертации.

Пожалуй, нет исследователей теоретического и художественного наследия Андрея Белого, углублявшихся в эту проблематику. Бинарная модель образа (эмблема и ее символическое значение) часто ставится исследователями в связь либо с сугубо культурологическим, либо с историософским аспектом, тогда как прямая- ассоциативная связь основ образного единства в трудах о А. Белом специально не исследовалась. Мало свидетельств о наличии определенных соответствий, которые могли бы в боль

3 Сугай JI. «.и блещущие чертит арабески» // Белый А. Символизм как миропонимание.

Сост., вступ. ст. и прим. JI.A. Сугай. М.: Республика, 1994. С. 5. шей или меньшей степени связать воедино все разновидности, порядок, условия, формы и функции соположения основ в поэтике "символизма" Андрея-Белого и реконструировать общие принципы их связанности4.

Известнейший беловский образ "золото в лазури", безусловно, рожден художественным воображением поэта-символиста, но вместе с тем в своем основании, он имеет конкретный прототип (праформу) — "плывущее по небосводу солнечное светило", который является- эмблемой, "низом" данного образа. В данном случае "нижняя" параллель образа, оказывается как бы скрыта, пунктирна и не упоминается в тексте напрямую. Здесь она дана на нулевом речевом материале, но всегда может быть осознана как значимый и конструктивный элемент. "Низ" символического образа не просто необходим как некое дополнение; эмблема, как по форме, так и nos функции, в целом тождественна верхней параллели (символическое значение). За счет наличия, ощутимости, устойчивости эмблемы возможно перераспределение семантики, значения между двумя разными ягтетичегтсими пиянями.

4 По-видимому, общая особенность восприятия заключается в том, что понятие "символизм" несет весьма сильную коннотацию так называемой непрямой функции чего-либо и часто мыслится как область мышления, локализуемая в более значимых масштабах, чем рассматривает его литературоведение — в обществе, в цивилизации, в психологических формах сознания и др. При этом "символ" становится почти синонимом таких понятий как "непрямое", "ненормативное" и даже "парадоксальное" средство выражения, но подобная синонимия неполна. В данном случае она лишена окрашенности тем особым языковым средством, посредством которого символический опыт воплощен. Понятие "символический образ" правильнее всего связывать с конкретным авторским мышлением, локализуемом в отдельном взятом творческом опыте. В том понимании, которое сегодня вкладывают в термин "символ", он не вырастает из подлинно глубоких интересов отдельно взятого автора, а направлен к нему скорее с внешней стороны - от некоего обобщенного человеческого опыта, далеко выходя за пределы сферы поэтики как таковой. С ключевыми словами гуманитарной сферы (миф, символ, образ) именно так и происходит: "их частое употребление не столько проясняет, сколько затуманивает смысл, уводит высказывающихся все дальше от терминологической ясности" (В.Е. Хализев, [245]). Исследования символизма во все большей степени ощущаются стесненными чем-то заранее заданным и литературе чуждым - сопряжением или переводом образа в другие системы, хотя вполне очевидно, что та сторона символизма, которая повернута к обществу и цивилизации, не должна смешиваться со стороной, обращенной к словесному творчеству и литературе. .Думается, отождествлять термин "символ" сугубо с общекультурным спектром значений во многих случаях нежелательно; при этом слишком важная составляющая исключается из его эстетической основы. Объясняя же "символ" исключительно с "парадоксально-таинственных" позиций, очевидно, что здесь мы вступаем на еще более зыбкую почву. Символический образ, напротив, более внутреннее и эстетически цельное понятие. Он облечен, выражаясь метафорически, в соответствующее языковое одеяние и направлен от индивидуального мироощущения автора к тем или иным эстетическим целям и задачам. Этот языковый опыт фактически непереводим, уникален: он не допускает перенос в иной ряд семантического выражения, не претерпев соответствующего ущерба или изменения. Чрезвычайно важно, чтобы именно поэтика и уяснение отмеченного "искусства слова" ставились в качестве цели перед ученым-литературоведом.

Несмотря^ на это, функциональная и ассоциативная значимость эмб-лемной подосновы зачастую отвергается большинством исследователей как сколько-нибудь существенный элемент символического образа. До сих пор не имеется научного исследования, где была бы предложена четкая классификации соположения основ символических образов (эмблем и символов) в их ассоциативной и функциональной взаимосвязи, влиянии образной системы А. Белого на поэтику и ритмику повествования.

Семантическое различие "двоемирия" символизма подчас понимается как некий сверхзакономерный и даже "таинственный" факт. «Специфика символа у символистов, — пишет известная исследовательница Серебряного века JI.A. Колобаева, - думается, в его принципиальной двуликости, двусмысленности. В том, что в развернутом символе заключены обычно разнонаправленные и даже противоположно направленные смыслы. Это образ-"оборотень", таящий в себе одновременно оба полюса возможных значений, движение и игра смысловых оттенков которых и создает всю принципиальную неразгадываемость, тайну символа, его непреходящие "обманы" и нерассеивающиеся "туманы". Показательна однажды оброненная Д.С. Мережковским фраза, выражающая^ всю двойственность созданного им образа Петра Великого и его авторской оценки в романе "Петр и Алексей": "Чудо или чудовище"? В трактате Вяч. Иванова "Две стихии в. современном символизме" (1908) звучит глубокая мысль* о том, что символ знаменует не одну только, но разные сущности»5.

5 Далее J1.A. Колобаева продолжает: «Подчеркнем, речь идет здесь не о присутствии в образе-символе разных признаков, свойств, оттенков смысла, а о разных, можно сказать, разноприрод-ных сущностях. Нечто аналогичное имеет в виду и А. Белый, когда дает такое определение символа как соединение "разнородного вместе" или "соединения двух предметов в одном", когда подразумевается не "механический конгломерат", не синтез, а "органическое соединение". Роль воображения и фантастического в искусстве вообще необычайно возрастает в русской литературе на рубеже веков. А это, несомненно, было достаточно непривычно для русской литературной традиции, поскольку фантастические жанры никогда прежде не были сколько-нибудь мощной ветвью нашей литературы, а, скорее, пребывали где-то на ее периферии. Период перевала веков, период глобальных, "геологических" переворотов жизни ставил художника перед лицом неизвестности такого масштаба, что ее невозможно было охватить только разумом, логикой. В такие периоды обычно с особой настоятельностью и востребываются формы воображения и — шире - бессознательного как "опережающего" постижения действительности, актуализирующего в человеке потенции предугадывания предстоящего и неизвестного будущего». Колобаева J1.A. Русский символизм. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. С. 22-23.

Вероятно, мысль о "принципиальной неразгадываемости и тайне символов'' чрезвычайно-важна и представляется неоспоримой с точки зрения* неповторимости поэтического опыта, однако к принципиальной несоотно-симости возможных значений символического образа или, напротив, к предполагаемому родству тех или других основ образного единства можно подходить с иных научных позиций. Эмблемную и символьную основы образа, на наш взгляд, следует рассматривать,исключительно как ассоциативные элементы, каким бы абстрактным и "многосмысловым" ни представлялось их значение. Они наиболее естественные и объективные элементы из находящихся в литературоведческом распоряжении для исследования поэтики, искусства слова и образной системы»символизма в целом.

В известной мере вызывают интерес работы о колористике символизма; символом в них выступает та или иная цветовая- насыщенность стиха. Считается, что колористика и ведущие цветовые сочетания относят читателя к- "архетипическим глубинам" текста и немало способствуют его пониманию. В/основе такого взгляда лежит идея самих поэтов о замене поэтического языка палитрой цветных красок (К.Д. Бальмонт «Поэзия как волшебство», 1915), а также ряд современных исследований по символике цвета в лирике А. Белого и А. Блока. Однако звуковой гамме присущи не только цветовые ощущения; даже в большей степени, чем цветопись, звуку присуща интуитивная, чувственная игра на оттенках и нюансах слов6.

Даже допуская, что часть читающей публики воспринимает отдельные звуки в качестве окрашенных в определенные цвета, то совершенно не понятно, как из такого восприятия могут быть выведены общезначимые для литературы ассоциации. А как быть с читателями, которые вовсе не окрашивают звуков или окрашивают их по-своему? До тех пор пока эти хрома

6 В системе поэтики Андрея Белого звуковая сторона тесно связана с первичной основой всякого образного начала, и в этом вопросе его позиция совпадала с мнением старших символистов (Брюсова, Бальмонта): «Звук — отражение первичной энергии творчества; она переживается как внутренняя интонация; в многообразии речевых фигур мир звука играет огромную роль; когда Артур Рэмбо дает субъекцию своего цветного слуха, то он субъективен не во всем и не до конца; Вундт считает первичной метафорой звуковую; в ней даны еще нерасчлененно и все виды будущих образностей» (МГ. 227). тические закономерности не открыты, о предполагаемом родстве тех или иных цветовых оттенков с истинным значением символов можно судить* лишь весьма условно: Нелишне вспомнить, что весьма, частые "бунты" в русской поэзии начала XX века вызваны как раз стремлением извлечь из языкового материала именно то, что он на самом деле не может дать7.

Растущий интерес представляют сегодня исследования в области символизма русских религиозных мыслителей начала XX века (П. Флоренский, Н. Бердяев, И. Ильин), связывавших символизм- в. большей или меньшей степени не с искусством слова, а с религиозной основой символического творчества, с теургией. П: Флоренский, например, утверждал: «Символ - это нечто являющее собою то, что не есть он сам, больше его; и о однако, существенно чрез него объявляющееся» . Центр тяжести в-этих исследованиях перемещен в глубоко сакральную сферу, где мироощущение художника-символиста (как творца-теурга своего внутреннего мира) тесно связано1 с проблемами жизнеустройства и вероисповедования.

Вместе с тем-именно П. Флоренский одним из первых подошел к неоспоримой мысли о том, что для символического мироощущения важнейшим. будет не упускать из виду и символ, и его знак — эмблему, как обуславливающие друг друга элементы- в поэтике символистов. «Действительность описывается.символамиили образами, — отмечал о. Флоренский. - Но символ перестал бы быть символом и сделался бы в нашем сознании простою и самостоятельной реальностью, никак не связанною с символизируемым, если бы описание действительности предметом своим имело бы одну только эту действительность: описанию - необходимо, вместе с тем,

7 Отмстим, что целый ряд исследовательских работ целиком посвящен цветовой символике в поэзии, например, А. Блока или А. Белого. Впрочем, широта этих работ, где семантический пласт дается посредством цветовых ощущений, редко бывала их преимуществом. Как правило, они делают кальку с "хроматики" Гете, причем в сильно ослабленном виде. Хроматика, в самом общем значении, учение о цвете; в своем теоретическом и эстетическом осмыслении этого понятия Гете, понимая цвет как внутреннее свойство глаза, разошелся во взглядах с учением Ньютоном об оптике. «Свет, согласно теории Гете, - отмечал А. Белый, — не анализ, как в ньютоновской оптике, и не синтез, как механическое сложение элементов призмы, но символ, целостность, "светотень", заключенная в живом чувственном образе» (ШиГ. 565).

8 Гут Т. Павел Флоренский и Рудольф Штайнер // Вопросы философии. 2002. №11. С. 218.

11 иметь в виду и символический характер самых символов, т.е. особым усилием всё время держаться сразу и при символе и при символизируемом»9.

Хотя эти и другие, идеи русской философской и религиозной мысли до сих пор питают современное литературоведение, вполне логично мнение о том, что «теургия не есть специфическая особенность символизма*. В' символизме и религиозной философии он (вопрос о художнике слова как о теурге — В.Т.) был лишь целенаправленно осмыслен и разработан»10. Любопытно, что в литературоведческих исследованиях, опирающихся сугубо на религиозных мыслителей и отцов церкви, понятие "теургия" неизменно возникает в более сложном и даже мистическом виде, чем изначально отводили ей место сами представители символизма. Миссия'символ истов'— отрицать предметность, реальность, возвышаясь над ними, стремиться^ самим и вести за собой к мечте, уводить,читателя к Символу, к Идеалу. Они считали, что ограничиваться, воспроизведением реальности, бесконечно удваивая или удесятеряя>ее, не имеет смысла. Поэтому символ всегда остается невидимым глазу, скрытым Идеалом, который надлежит распознать в окружающих вещах, сделать всеобщим, по слову А. Блока, "всемирным".

Немало заслуживающих внимания наблюдений и выводов (в частности ритмической прозы А. Белого) можно найти в исследованиях западных русистов: Д. Бухгард, X. Каидзава, Н. Какинума, Р. Казари, Ш. Кастеллано, О. Кук, Т. Николеску, А. Пайман, В. Паперный, Д. Рицци, JI. Силард, X. Шталь-Шветцер и др. Работы отличает четкая постановка границ, в пределах которых анализируется творчество Белого. По большей мере, к примеру «Andrey Belyj pro* et contra» [261], — это "великий стилист и ритмик"

9 Флоренский П.А. У водоразделов мысли // Флоренский П.А. Сочинения. В 4 т. Т. 3 (1). М.: Мысль, 2000. С. 113-114.

10 Яковлев М.В. Лингвистическая природа теургического символа // Язык художественной литературы как феномен национального самосознания. Материалы научно-практической конференции. Орехово-Зуево. 2005. С. 363.

Равным образом, думается, не совсем верно приписывать соположению основ символического образа некие третьи сущности, например, переживание, стоящее между знаком и значением, между означающим и означаемым, между символизирующим и символизируемом (см., напр: Пискунова С., Пискунов В. [232]). "Переживание" неотделимо от всякого творческого усилия; в "символологии" Белого-теоретика этот аспект лишь надлежащим образом разработан.

12

Андрей Белый и "гений его символического воображения". Несомненный интерес вызывает исследование мотивов русского символизма А. Ханзе-ном-Лёве [135], который в качестве таких границ избрал Эрос и Танатос.

В диссертации углубленно рассмотрены основополагающие для ритмики повестей А. Белого аспекты: "производство" новых слов и особое, "рубленое" построение фраз, соотношение метрических размеров и "новая-просодия" звучания «фраз. Проанализирована, типология повторов в повестях, эволюция-смещения творческих ориентиров А. Белого» с линии "литература-музыка" («Симфонии») на линию, "поэзия-проза" («Котик Летаев», «Крещеный китаец», «Записки чудака»), переход от эмблемного (внешнего) способа интерпретации реальности к ритмическому (внутреннему) чувству и мироощущению'Белого-символиста. Диссертант целиком разделяет мнение исследователей писателя* о том, что сегодня- «число исследований, посвященных ритму в прозе Белого, несоизмеримо мало по сравнению со значением и вниманием, придаваемым ритму самим Белым»11.

Несмотря на основательную разработку, полноту и разнообразие исследовательских позиций, многие из аспектов (думается, чрезвычайно важных) эстетики символизма нам все еще до конца не ведомы. Юснова творческого мышления А. Белого по-прежнему нуждается в прояснении: в какой степени символическое единство (образ) сопоставимо и согласуется с ассоциативной связанностью» основв родственных образных семьях?12 Присуща ли их специфике, если таковая действительно имеет место, общая

11 Шталь-Швэтцер X. Композиция ритма и мелодии в прозе Андрея Белого // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей / Отв. ред. M.JI. Гаспаров; Сост. M.JI. Спивак, Т.В. Цивьян. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999. С. 161—162.

12 В настоящем исследовании под понятием "образная семья" условно подразумевается наличие определенного, специфического типа отношений между двумя параллелями, лежащих в основе образного единства. В общем и целом ясно, что слова, отбираемые для создания того или иного образа, окружены сложной и богатой семантической атмосферой. В свою очередь два разных способа соположения основ никогда не будут столь схожими, чтобы их можно было бы считать средством выражения одного и того же образного мышления, одним и тем же способом открытия словесных пластов, одинаковым сопряжением второстепенных и колеблющихся признаков слов. Способы ассоциативного переноса в таких ссмьях и соположение основ образа изначально закреплены в устойчивых и сложившихся формах, обусловленных приемами изменения основного значения слова (тропами). К таким устоявшимся в литературе образным семьям, где ассоциативная связь и перенос значения выражены строгими нормами, будем относить символические образы, сопоставления, метафоры, сравнения, аллитерации и т.п. функциональная система или же символический опыт А.Белого, в этом смысле, порождение чего-то сверхзакономерного в эстетике символизма?

Научная новизна настоящей диссертации прежде всего связана с обнаружением в автобиографической прозе А. Белого мотивированных границ символического образа, двух его образных основ — эмблемы и символа. Перенос значения от эмблемы к символу и возникающий при этом целый комплекс эмблемно-символьных отношений в прозе писателя-символиста до сих пор не изучался. Нетрудно заметить, что ассоциативный характер явления проявляется слишком явно и характерно, и не должен лишаться научно-исследовательского осмысления.

Впервые подробно-раскрывается характер внешней и внутренней устойчивости символических образов в общей системе образных координат. В исследовании предпринята попытка проанализировать соотносимые друг с другом основы (параллели) символических образов в автобиографической трилогии, выявить, специфику образной системы писателя-символиста, аспекты ее влияния на "стихоподобие" прозы Андрея Белого.

Знание принципов соположения основ, их ассоциативной связи в поэтике А. Белого становится тем более важным, чем более многочисленные исследования направлены в культурологическую область символизма. Образная система — путеводитель в творческое мышление автора, в интерпретацию им действительности. Часто трудно дать исчерпывающую оценку многим аспектам поэтики до тех пор, пока нет четкого представления о той ассоциативной подоснове образной системы, с помощью которой, думается, только и можно оценить характер творческого мышления Белого-символиста. Здесь, думается, найден не только ракурс или угол зрения, но и общая методология подхода к исследованию образной системы А. Белого, представляющая теоретическую значимость диссертации.

Объектом исследования служит автобиографическая трилогия писателя-символиста «Котик Летаев» (1918), «Крещеный китаец» (1921), «Записки чудака» (1922). В качестве дополнительных в диссертации анализируются произведения А. Белого, созданные им на разных творческих этапах, начиная; с «Симфоний» (1901) и заканчивая «Масками» (1933), его труды по эстетике и эмблематике искусства, статьи, рецензии, мемуары.

Наше представление о мотивах, тенденциях и эволюции русского символизма без теории символа ("символологии") А. Белого, по крайней мере, неполно. В своих теоретических работах 1910-х годов А. Белый позиционирует себя как "застрельщик" формального-метода, обозначая первоочередную задачу эстетики в анализе форм искусства — в них любой из литературных процессов^более отчетлив; рельефен. Важно не только пересечение-взглядов'на'литературу А. Белого и формалистов, но и во-многом' схожий терминологический словарь. Почти одновременно с тыняновским "лирическим героем" Белый предлагает понятие "лирический субъект", а в работе над поэтикой? Гоголя, например; понятие "остранение" Белый ис

1 Ч пользует в том значении, которое ранее придал ему В. Шкловский и т.д. .

Важные постулаты и анализ творческого опыта были почерпнуты- нами в трудах самих символистов — А. Блока, Вяч. Иванова, А. Белого. Нужно признать, что подлинно научный период в изучении эстетики и поэтике символизма начался-сразу же — с эстетического'осмысления и изучения* символистами своего же творчества. Не приняв, указанную выше предпосылку, теоретические, труды А. Белого невозможно адекватно прочесть. Отметим; что применение одного метода не исключает использование остальных, в первую очередь, сравнительно-типологического, текстологического и ритмико-метрического анализа, которым диссертант отводит

14 важное место в настоящем исследовании .

13 Формальный метод в литературоведении диссертант использует в том первоначальном значении, который в него вкладывали сами ОПОЯЗовцы. В 1910-е годы "формализм" был довольно точный термин: за ним, главным образом, стояло исследование поэтики. Формальную школу объединяло убеждение, что "старое литературоведение, захватывающее в свою область много лишнего, должно быть отброшено, а вместо этого должен быть выдвинут единый принцип исследования поэтики" (Б.М. Эйхенбаум).

14 Немало эстетических идей, связанных с широким культурологическим взглядом на теорию познания и положенных в теоретическую основу диссертации, удалось обнаружить в философских исследованиях неокантианцев первого (В. Виндельбанд, 1848-1915) и второго (Э. Касси-рер, 1892-1971) поколения. Особенно подчеркнем работу последнего: Э. Кассирер [76] «Философия символических форм».

Однако необходимо учитывать огромную методологическую разницу двух подходов, осознавать имманентную логику каждого из них. В: противовес классической эстетике, по которой мысль есть содержание, облекаемое в ту или иную форму, Андрей Белый не противопоставлял форму и содержание, а поставил эти категории в условия отношения - уравнял их функции: Опоязовцы исходили из принципиально иной-позиции: в их понимании мысль (содержание) в литературном произведении есть такой же материал, то есть литература, не создает никаких "особенно новых" мыслей, а пользуется ими как готовым материалом.

Более того, исходя из данной установки, "художественность" состоит как раз в преодолении смысла; и потому, в, свете опоязовских идей, "художественный смысл" - крайне спорное, даже метафорическое определение, с очевидным-внутренним противоречием: Схематично эти установки можно представить в следующем виде:

Классическая эстетика Формулировка А. Белого Установка ОПОЯЗа

Во1 всех представленных установках "материалом" является вся до-творческая- реальность художественного произведения: его житейская и историческая основа, природные и предметные реалии; круг отразившихся в произведении абстрактных идей, язык автора в его художественном разнообразии и прочее. Подобное понимание восходит к учению Аристотеля: в его системе категорий "форма" (рорсрт]) понималась как «что», а "материя" (vhr\ — букв, "древесина") — как «то, из чего». Под классической эстетикой мы понимаем именно такую установку.

Цель работы,— исследовать весь комплекс поэтики автобиографических повестей Андрея Белого* «Котик Летаев», «Крещеный китаец», «Записки чудака» в соотнесенности с двумя важнейшими эстетическими пластами: образным (первая глава) и ритмическим (вторая глава). Отсюда вытекают конкретные задачи исследования:

1) рассмотреть явление эмблематики в теоретическом осмыслении Андрея Белого и в его "художественной практике (§ 1.1);.

2) исследовать "механику"^ и поэтику эмблемно-символьных отношений, в повестях А. Белого*(§ 1.2);

3) выявить законы.переноса в автобиографической прозе писателя?зна-чения. вещей и-явлений'с "детской" на "взрослую" азбуку, разобрать .признаки^ взросления'человека, становления1 его сознания в процессе демифи-логизации окружающего мира (§ 1.3);

4) обнаружить связи музыки, ритмического начала с эволюцией литературы в понимании А'. Белого; выявить влияние антропософских и, шире; немецких взглядов писателя на автобиографические повести (§ 2.1);

5) изучить соотношение ритмов прозы, верлибра, акцентного (содержащего рифмы) и белого стиха в-повестях А. Белого (§ 2.2);

6) исследовать систему повторов в поэтике А. Белого, ее символиче-скую-и ритмическую неоднозначность (§ 2.3).

Параллельно с контекстом повестей А. Белого символический образ осмыслен диссертантом в универсальном и категориальном значениях. По отношению к другим образным семьям (метафоры, сравнения, аллитерации, сопоставления), как мы увидим ниже,-специфика символических образов , закреплена1 в .следующих категориях: 1) категория обусловленности; 2)<категория значения; 3) категория прерывистости; 4) категория отношения; 5) категория наличия; 6) категорией направленности.

Научно-практическая* значимость диссертации обусловлена возможностью' использовать результаты исследования, при изучении творчества Андрея Белого, русской символической прозы и поэзии, истории литературного процесса начала XX века. Для анализа поэтики, искусства слова "образные средства", "язык" - наиболее естественные и объективные элементы из5 имеющихся' в литературоведческом распоряжении. Важно, чтобы найденная закономерность была результатом, идущим от системы. В этом случае хроника литературного процесса возможен не просто как тема, но- как научный принцип. Предложенное исследование оперирует фактами живого языка: подчас с их помощью А. Белый создает такой "новый смысл", который поражает нас не только как стилистическое, образное или художественное, но - философско-эстетическое открытие. На защиту диссертации выносятся следующие положения:

1. В автобиографических повестях А. Белого ассоциативная увязка двух планов? (эмблемного и символического) наиболее консервативный показатель на достижение осязаемых результатов в исследовании поэтики*автора.

2. При неизменной формальной (бинарной) модели образа его функциональное значение в трилогии заметно расширяется: Изолированность этих категорий в известной мере допустима, но в поэтике Андрея Белого специфичной будет именно их соотнесенность, взаимосвязь.

3. Вместе с тем при исследовании^ символических образов А. Белого мы фактически имеем дело с литературоведческой системой тропов или приемов, изменяющих основное значение слова, образных параллелей.

4. Под влиянием новой образной системы в трилогии А. Белого эволюционируют признаки системы жанровой. Биография предстает как замкнутый, (не открытый) фрагмент истории и требует мотивировки, идущей от «я». Жанрово - это новый опыт "личной" литературы.

5. Существенно, что эстетика и поэтика создания символических образов предстает в повестях как способ отражения процесса познания мира маленьким героем повестей, будущим художником-символистом.

6. Семантическая и ритмическая система повестей в значительной мере обуславливают одна другую и не могут изучаться дифференцировано.

7. Пользуясь пушкинской метафорой, Андрей Белый прорубил окно из поэзии в прозу, а определяющая "формула" писателя: «литература, начавшись с песни, ею и кончится», составляет центральную линию не только автобиографической трилогии, но и всего творчества автора.

8. В "стихоподобной" прозе А. Белого принципы звукового согласования (рифмы), присущие стиху, заметно стерты. Ритмика повествования "рифмуется" по принципу смыслового и ассоциативного единства двух полюсов символического образа — эмблемы и символа.

9. В результате ритмика повествования получает большую свободу: она не скована (или в меньшей степени скована) традиционными ритмами того языка, которым Белый-писатель пользуется.

10. Исследование позволяет заключить, что всякая образная система (символизм, футуризм, акмеизм, имажинизм и т.д.) по своей внутренней сути враждебна локализму любого рода, в первую очередь - школьным программам, манифестам и лозунгам. Образная, языковая "пропасть" никогда не была и не будет такой глубокой, как манифестная.

Отдельные теоретические постулаты диссертации прошли апробацию на межвузовских научных конференциях в 2005-2008 годах. По теме опубликовано 4 работы, общим объемом 2,5 п.л., в том числе, в периодическом издании ВАК. Структуру диссертации составляют введение, шесть параграфов, составляющих две главы, и заключение. Общий объем диссертации 199 страниц, библиография насчитывает 261 наименование.

Похожие диссертационные работы по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Трофимов, Василий Анатольевич

Заключение

Мы убедились, что изучение отдельных аспектов поэтики и проблематики образной системы Андрея Белого способствует более глубокому осмыслению творческой индивидуальности автора, раскрытию мировоззренческой и эстетической природы его литературного искусства, анализу творческой эволюции Белого-символиста, его теоретических идей, адекватному определению места писателя в истории русской литературы начала XX века. В исследовании не предполагалось обсуждать, за счет чего в современном литературоведческом осмыслении одни элементы (символы)-детерминируются в. качестве заглавных и "наивысших элементов", хотя не отличаются от других (эмблемы) в существенных и значимых аспектах. Одна из границ символического образа, обладающая сегодня, в силу литературоведческой договоренности, необычной знаковой силой, приобретает решающее значение для определения значительности всего образа, которая, как видится, совершенно не соответствует ее общему "функциональному весу". Исследование ставило целью осмыслить, в научном аспекте, структуру символического образа как соположение двух ценностных и эквивалентных друг другу основ в эстетике и поэтике Андрея Белого.

Как формальные, так и функциональные данные, полученные в ходе исследования, дают основание считать, что классификация символического образа по ассоциативному принципу не подтверждает его изолированное положение по отношению к другим образным системам. Отмеченные категории упорядочивают художественные элементы образной системы Белого-символиста в эстетически детерминированные формы, которые легко прослеживаются внутри целостной образной системы автобиографических повестей «Котик Летаев», «Крещеный китаец», «Записки чудака».

В случаях, когда формальные характеристики эмблемной основы выражены слабо или неопределенны (пропуск эмблемы), могут иметь место разного рода культурологические, религиозные, социальные и др. интерпретации символического образа, которые в действительности выражают общенаучную и эстетически правильную интуицию. Здесь мы имеем дело с объективно функциональными и идентичными фактами, которые получают разные литературоведческие интерпретации.

Автобиографическая проза Андрея Белого дает нам специфический образец и примеры символических образов, в которых необычайно-простая по форме (бинарная) структура образа реализована посредством функциональной структуры неординарной сложности. Помимо полученных нами категориальных значений, эти примеры позволяют также сопоставить символический образ с языковыми параллелями более общего характера и тем самым несколько убавить "таинственность" символизма, прежде всего, как образной системы. Независимо от того, насколько далеко авторское воображение и способ интерпретации действительности отрывается от предметности, писатель никогда не в состоянии выйти за пределы норм отражения реального мира и способа создания "новых" образов, предопределенных образной системой языка. Более того, всё возрастающую функциональную роль эмблематики, "низа" символического образа мы относим к специфике позднейшей прозы Андрея Белого:

Конечно, опасно делать широкие обобщения на основе анализа лишь трех повестей А. Белого. При работе с праформой образа (эмблемой) мы находили, например, весьма частые случаи, когда в стихах символистов, не только Андрея Белого, характерным являлся пропуск символьной основы, тогда как эмблема наличествовала. Поэтому настоящее исследование представляет собой лишь предварительное заключение о немногих аспектах еще продолжающейся работы, направленной на обнаружение подобных скрытых типов отношений между эмблемой и символом в образной систе-. ме А. Белого, которые, как видится, существуют в символической поэзии и могут представлять перспективы дальнейшего исследования.

Те немногочисленные стиховые примеры (А. Белого и др. младосим-волистов), которые диссертант себе позволил, имели целью показать категорию- наличия/отсутствия, отвечающую только символическому стиху и отсутствующую в поэтическом опыте других направлений. Наблюдаемая тенденция позволяет сделать вывод о том, что в стиховой-форме слова и строки, выражающие значение символа, несут на себе равное логическое ударение, наравне с эмблемными. По меньшей мере, ощущение стихового единства должно быть частично отнесено к фиксированной позиции эмб-лемной и символьной основы в стихотворении (малой поэтической форме). Здесь прерывистость и удаленность основ символического образа отчасти выражают композиционную функцию единства стихотворных строк, изначально чуждую другим образным средствам поэзии.

В данном исследовании мы действительно рассматриваем художника-символиста — Андрея Белого — как теурга, во многом спонтанно созидающего свой символический мир, и уделяем, может быть, недостаточное внимание имеющейся и сложившейся на тот период определенной* культурной среде, непременно сопутствующим творчеству любого писателя. Однако тот факт, что поэтика автобиографических повестей; рассмотренная в подобном ракурсе, не является предпосылкой отождествления творца с некой сложившейся культурной средой, думается, не есть внутренняя проблема символического творчества Андрея Белого. Первейший вопрос, с которым сталкивается исследователь художественного и теоретического наследия Белого-символиста, тесно связан с вопросом о ценности символического образа в системе-иных образных координат, в системе средств выразительности, в общей эстетике символической литературы, в поэтике ритмической прозы Андрея Белого.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Трофимов, Василий Анатольевич, 2008 год

1. Художественные тексты

2. Аксаков С.Т. Собр. соч. В 4 т. М.: Художественная литература, 1955.

3. Белый А. Старый Арбат: Повести. М.: Моск. рабочий, 1989. 589с.

4. Белый А. Серебряный голубь: Повесть в семи главах / Подгот. текста, вступ. статья и ком-мент. М. Козьменко. М.: Худож. лит., 1989. 463с.

5. Белый А. Петербург / Роман. СПб. ООО «Издательство "Кристалл"», 1999. 976с.

6. Белый А. Собрание сочинений. Котик Летаев. Крещеный китаец. Записки чудака / Общ. ред. и сост. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1997. 543с.

7. Белый А. Лирика. Мн.: Харвест, 2000. 432с.

8. Белый А. Символизм как миропонимание. Сост., вступ. ст. и прим. Л.А. Сугай. М.: Республика, 1994.-528с.

9. Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование. М.: МАЛП, 1996. — 351с.

10. Белый А. Собрание сочинений. Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности. Воспоминания о Штейнере / Общ. ред. В.М. Пискунова; Сост., коммент. и послесл. И.Н. Лагутиной. М.: Республика, 2000. — 719с.

11. Белый А. Глоссолалия. Поэма о звуке. М.: Изд-во Evidentis, 2002.

12. Белый А. Душа самосознающая / Составление и статья Э.И. Чистяковой. М.: Канон+, 2004. — 560с.

13. Белый А. Собрание сочинений. Воспоминания о Блоке / Под ред. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995.-510с.

14. Белый А. Собрание сочинений. Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности. Воспоминания о Штейнере / Общ. ред. В.М. Пискунова; Сост., коммент. и послесл. И.Н. Лагутиной. М.: Республика, 2000. — 719с.

15. Белый.А. Избранная проза / Сост., вступ. ст., примеч. Л.А. Смирновой. М.: Сов. Россия, 1988.-464с.

16. БлокА.А. Собрание сочинений: В 8-ми т. М.-Л., Худож. лит., 1962.

17. Брюсов В. Собрание сочинений. В 7-ми томах. Под. общ. ред. П.Г. Антокольского и др. Т. 4. «Огненный ангел». Подготовка текса Е.В. Чудецкой и З.И. Ясинской. Послесловия Б.И. Пу-ришева и Е.В. Чудецкой. М., «Худож. лит.», 1974. -352с.

18. Гарин-Михайловский Н.Г. Детство Темы; Гимназисты / Вступ. ст. Ф. Кузнецова. М.: Моск. рабочий, 1985.-416с.

19. Гете И.В. Собрание сочинений в 10 томах. М.: «Художественная литература», 1975.

20. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 12 томах. М.: «Правда». 1982.

21. Зощенко М.М. Избранное. М., Правда, 1981. 608с.

22. Иванов Вяч. Лирика. Мн.: Харвест, 2000.'- 384с.

23. Набоков В.В. Собрание сочинений в 4 т. М.: «Правда», 1990.

24. Олеша Ю.К. Зависть. Ни дня без строчки. Рассказы. М.: Известия, 1989. — 496с.

25. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 10 т. М.: «Правда», 1988.

26. Толстой Л.Н. Собр. соч. В 12 т. М.: «Правда», 1987.

27. Шмелев И.С. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 4. Богомолье: Романы. Рассказы. М.: Русская книга, 1998.-560с.

28. Чехов А.П. Собрание сочинений в восьми томах. Библиотека "Огонек". Изд-во "Правда". М., 1970.

29. П. Теоретические и^ философские источники

30. Арватов Б. Речетворчество. (По поводу «заумной» поэзии) // Леф. 1923. № 2. — 108с.

31. Артюшков А. Звук и стих. Современные исследования фонетики русского языка. Пг.: Сеятель, 1923.-96с.

32. Асеев Н.Н. Мелодика или интонация // Дневник поэта. М.: Никитинские субботники, 1929. — 73с.

33. Балухатый С.Д. Некоторые ритмико-синтаксические категории русской речи // Изв. Самарского гос. университета. 1922. № 3. С. 13-25.

34. Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука,2000.-ЗЗбс.

35. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., «Худож. лит.», 1975.-504с.

36. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., «Художественная литература», 1965. 356с.

37. Бахтин М.М. (под маской) Фрейдизм. Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. Составл., текстологическая подготовка И.В. Пешкова. Комента-рии В.Л.Махлина, И.В.Пешкова. М.: Издательство «Лабиринт», 2000. — 640с.

38. Белый А. Жезл Аарона. (О слове в поэзии.) // Сборник «Скифы». 1. СПб., 1917. 112с.

39. Белый А. О ритме // Горн. М.М.: Моск. Пролетк., 1920. № 5. С. 47-54.

40. Бернштейн С.И. Звучащая художественная речь и ее изучение. Поэтика // Временник Отдела словесных искусств гос. инст. истории искусств. I. Л.: Академия, 1926. — 116с.

41. Бернштейн С.И. О методологическом значении фонетического изучения рифм // Пушкинский сборник памяти проф. С.А. Венгерова. М.; Пг., 1923. С. 329-354.

42. Брик О.М. Звуковые повторы // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология Под редакцией проф. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. С. 116-120.

43. Бройтман С.Н. Из лекций по исторической поэтике: Слово и образ. Тверь, 2001. 66с.

44. Буало Н. Поэтическое искусство // Пер. С.С. Нестерова, Г.С. Пиралова / Под ред. Г.А. Шен-гели, вступ. Ст. А.И. Гачев, примеч. Г.С. Пиралова. М.: «Худож. лит-ра», 1937.— 101с.

45. Буслаев Ф.И. Риторика и пиитика (1844) // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология Под редакцией проф. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. С. 41-50.

46. БэнА. Ассоциативная психология. М.: ООО «Издательство ACT», 1998. — 276с.

47. Бюхер К. Ритм и работа / Пер. с нем. С.С. Заяицкого // Новая Москва, 1926. 144с.

48. Вайман С.Т. Мерцающие смыслы. М.: Наследие, 1999. 397с.

49. Вейдле В.В. Умирание искусства / Сост. и авт. послесл. В.М. Толмачев. М.: Республика,2001.-447с.

50. Вейдле В.В. Эмбриологияпоэзии: Ст. по поэтике и теории искусства. М.: "Яз. славян, культуры", 2002.-455с.

51. Векслер А. «Эпопея» А. Белого, (опыт комментария) «Современная литература», Л.: Мысль, 1925. С. 48-75.

52. Вересов Н.Н. Выготский, Ильенков, Мамардашвили: опыты теоретической рефлексии и монизм в психологии // Вопросы философии. №12. 2000. 144с.

53. Веселовский А.Н. Мерлин и Соломон: Избранные работы. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс; СПБ.: Terra Fantastica, 2001. 864с.

54. Веселовский А.Н. Поэтика. Т I; Т II, Вып.1, Веселовский А.Н. Собр. Соч. СПб.: Изд. Акад. Наук, 1913,- 196с.

55. Веселовский А.Н. Язык поэзии и язык прозы // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология Под ред. проф. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. С. 85112.

56. Винокур Г.О. Об изучении языка литературных произведений // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология Под ред проф. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. С. 178-201.

57. Волкова Е.В. Пространство символа и символ пространства в работах Ю.М.Лотмана // Вопросы философии. 2002. № 11.— 142с.

58. Всеволодский-Гернгросс В.В. Закономерность мелодии речи // Маски. 1913-14. № 7-8. С 3772.

59. Выготский Л.С. Мышление и речь // Психология. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. 1008с.

60. Выготский Л.С. Психология искусства. Мн.: «Современное слово», 1998. -480с.

61. Гаспаров М.Л. О русской поэзии: Анализы, интерпретации, характеристики. СПб.: Азбука, 2001.-480 с.

62. Гаспаров М.Л. Оппозиция «стих-проза» и становление русского литературного стиха // СЕМИОТИКА. Вроцлав, 1973.- 154с.

63. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по филол. специальностям. М.: Фортуна лими-тед, 2000.— 351с.

64. Гаспаров M.JT. Русское стихосложение XIX века: Материалы по метрике и строфике рус. поэтов (Сборник) / АН СССР, Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1979. 455с.

65. Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория художественной целостности / Донецкий нац. ун-т. М.: Языки славянской культуры, 2002. 528 с.

66. Гливенко И.И. Творческое изображение и реальная действительность. М.: Изд. «Никитинские субботники», 1929. — 94с.

67. Гофман В. Язык символистов // Лит. Наследство. Т. 27-28. М., 1937. С. 98.

68. Григорьев М.С. Введение в поэтику. Ч. 1. М.: Изд. «В. Думнов», 1924. — 124с.

69. Гут Т. Павел Флоренский и Рудольф Штайнер // Вопросы философии. 2002. № 11.— 144с.

70. Денисов Я.А. Основания метрики у древних греков и римлян / Изд. Е. Гербек. М., 1888. — 144с.

71. Жирмунский В.М. Вопросы теории литературы (статьи 1916-1926). Л.: Академия, 1928. — 318с.

72. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика / Предисловие и комментарии А.Г. Аствацумова. СПб.: Аксиома, Новатор, 1996. XL + 232с.

73. Жирмунский В.М. Поэтика русской поэзии. СПб.: Азбука-классика, 2001. — 496с.

74. Зелинский Ф.Ф. Ритмика и психология художественной речи // «Мысль». № 2. Пг.: Академия, 1922. С. 68-86.

75. Иванов Вяч. Родное и Вселенское. Сост., вступ. ст. и прим. В.М. Толмачева. М.: Республика, 1994.-428с.

76. Кагаров Е.Г. О ритме русской прозаической речи // Доклады Академии Наук СССР, 1928. Вып. З.С. 44-51.

77. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. 784 с. (Лики культуры)

78. Кассирер Э. Философия символических форм. В 2 Т. М.-СПб.: Изд-во Университетская книга, 2001.

79. Коварский И.А. Мелодика стиха. Поэтика // Временник Отдела словесных искусств гос. инст. истории искусств. 4. Л.: Академия, 1928. — 86с.

80. Корш Ф.Е. Значение темпа в греческой ритмике // Филолог. Обозр., 1893. 4. 2. С. 154-172.

81. Корш Ф.Е. О русском народном стихосложении. Вып. 1., прил. 1. Ударения в русской народной поэзии, 1897.- 121с.

82. Кушнер Б. А. О звуковой стороне поэтической речи // Сборники по теории поэтического языка. Вып. 1, Пг., 1916-1917.-128с.

83. Лангер С.К. Философия в новом ключе: Исследование символики разума, ритуала и искусства / Общ. ред. и послесл. В.П. Шестакова. М.: Республика, 2000. 287с.

84. Лилли И. Динамика русского стиха / Предисл. М.Л. Гаспарова. М.: Иц-гарант, 1997. — 125с.

85. Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества. СПб.: БЛИЦ, 1999. — 196с.

86. Ломоносов М.В. Краткое руководство к красноречию // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология Под ред. проф. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. С. 9-13.

87. Лосев А.Ф. Диалектика числа у Плотина // Лосев А.Ф. Самое само: Соч. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999.- 1024с.

88. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон / Худож.-оформитель Б.Ф. Бублик. М.: ООО «Издательство ACT»; Харьков: Фолио, 2000. 846с.

89. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. В 2 кн. Кн.1/ Ху-дож.-офор. Б.Ф. Бублик. Харьков: Фолио; М.: ООО «Издательство «АСТ», 2000. 832с.

90. Лосев А.Ф. Историческое значение Ареопагик // Вопросы философии. 2000. № 3. — 148с.

91. Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики // Лосев А.Ф. Самое само: Соч. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999,- 1024с.

92. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб.: «Искусство-СПБ», 2002 768 с.

93. Лотман Ю.М. Символ в системе культуры // Семиосфера. СПб.: «Искусство-СПб», 2000. — 704с.

94. Лотман Ю.М. Стихотворения раннего Пастернака и некоторые вопросы структурного изучения текста // Труды по знаковым системам. Тарту, 1969. Вып. 4. 188с.

95. Лурия А.Р. Язык и сознание / Под ред. Е.Д. Хомской. 2-е изд. М.: Изд-во МГУ, 1998. 336с.

96. Мапишевский М.П. Метротоника. Краткое изложение основ метротонической междуязыковой стихологии. (По лекциям; чит. 1921-1925гг. в Высш. лит.-худ. ин-те им. ВалерияБрюсо-ва. Ч 1. Метрика, 1925.- 126с.

97. Мапишевский М.П. Несколько слов о напевном стихе // Альм. «Круг», 1924. № 3. С. 133-138:

98. Мукаржовский Я. Структуральная поэтика: Сборник. Пер. е чеш. Вступ. ст. Ю.М. Лотмана; коммент. Ю.М. Лотмана, О.М. Малевича. М.: Шк. "Языки рус. Культуры": Ковелев, 1996. -429с.

99. Недоброво Н.В. Ритм, метр и их взаимоотношение // Труды и дни. 1912. № 2'. С. 14-23.98: Ницше Ф: Так говорил Заратустра; К генеалогии морали; Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм: Сборник / Пер. с нем. Мн.: ООО «Попурри», 1997. — 624с.

100. Ницше Ф* По ту сторону добра и зла; Казус Вагнер; Антихрист; Ессе Номо: Сборник / Пер. с нем. Мн.: ООО «Попурри», 1997. 544с.

101. Овсяннико-Куликовский Д.Н. Лирика как особый вид творчества // Вопросы теории и психологии творчества; Под ред. Б.А. Лезина. Харьков, 1911 1923. Т II. - 96с.

102. Овсяннико-Куликовский Д.Н. Язык и искусство / Изд. И. Юровского: Русская библиотека. №8: 1895.-176с.

103. Орлицкий Ю.Б. Стихи и проза в русской литературе. Воронеж, 1991,- 156с.

104. Ортега-и-Гассет X. Мысли о романе. Восстание масс: Сб.: Пер. с исп. / X. Ортега-и-Гассет. М.: ООО «Издательство ACT», 2001. 509с.

105. Петровский М.А. Выражение и изображение в поэзии // Художественная форма: Сб. статей, под ред. А.Г. Циреса. М.: Изд. Гос. Академии Худож. Наук, 1927. 196с.

106. Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре / Сост., подг. текстов, ст. и коммент. А.Л. Топоркова. М.: Лабиринт, 2000. 480с.

107. Потебня А.А. Полное собрание трудов: Мысль и язык. Подготовка текста Ю.С. Рассказова и О.А. Сычева. Комментарии Ю.С. Рассказова. Издательство «Лабиринт», М., 1999. - 300с.

108. Потебня А.А. Теоретическая поэтика / Сост., авт. вступ. ст. и коммент. А.Б. Муратов. М.: Высш. шк., 1990.-342с.

109. Пятигорский-A.M. Избранные труды. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996:-590с.

110. Раушенбах Б.В. Геометрия картины и зрительное восприятие. СПб.: Азбука-классика, 2001. -320с.

111. Сабанеев Л.Л. Музыка речи. Эстетическое исследование. М.: Работник просвещения, 1923. 172с.

112. Самойлов Д.С. Книга о русской рифме. 2-е доп. изд. М.: Худож. лит., 1982. - 351с.

113. Сельвинский И. Стихия русского стиха (курс лекций). Литературный институт им. A.M. Горького при СП СССР. М. 1958. - 130с.

114. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии: Пер. с англ. / Общ. ред. и вступ. ст. А.Е. Кибрика. М.: «Прогресс», 2002. — 656с.

115. Смирнов А.А. Пути и задачи науки о литературе // Литературная Мысль. И. Пг., 1923. С. 91109.

116. Соловьев Вл. Общий смысл искусства // Литературные манифесты: От символизма до «Октября» / Сост. Н.Л. Бродский и Н.П. Сидоров. М.: «Аграф», 2001. С. 11-22.

117. Соловьев B.C. Спор о справедливости: Сочинения. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, Харьков: Изд-во «Фолио», 1999. 864с.

118. Тарановский К.Ф. О ритмической структуре русских двусложных размеров // Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1971. С. 420-429.

119. Тимофеев Л.И. Ритм стиха и ритм прозы // На литературном посту, 1928. — 128с.

120. Томашевекий Б.В. Краткий курс поэтики. 3-е изд. М.-Л.: Гос. Изд., 1929. —316с.

121. Томашевский В.Б. Теория литературы. Поэтика: Учеб. пособие / Вступ. статья Н.Д. Томар-ченко; комм. С.Н. Бройтмана при участии Н.Д. Тамарченко. М.: Аспект пресс, 2003. 334с.

122. Топоров В.Н. К происхождению некоторых поэтических символов. Палеолитическая эпоха // Ранние формы искусства. М., 1972. -216с.

123. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Издательская группа «Прогресс» «Культура», 1995: — 624с.

124. Тынянов Ю.Н. Литературная эволюция: Избранные труды. М.: «Аграф», 2002. — 496с.

125. Тынянов Ю.Н. История литературы. Критика. СПб.: Азбука-классика, 2001. — 512с.

126. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000. 352с.

127. Федотов О.И. Основы русского стихосложения. Кн.1.: Метрика и ритмика. — 2002. — 359с.

128. Флоренский П.А'. У водоразделов мысли // Сочинения. В 4 т. Т. 3 (1). М.: Мысль, 2000. -621с.

129. Фрейд 3. Я и Оно // Психология бессознательного. М., 1989. — 572с.

130. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. Подготовка текста, справочно-научный аппарат, предварение, послесловие Н.В. Брагинской. Издательство "Лабиринт", М., 1997. -448с.

131. Фуре В.Н. Философия» незавершенного модерна Юргена Хабермаса. Мн.: ЗАО «Эконом-пресс», 2000. 224с.

132. Ханзен-Лёве А. Русский!символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм / Пер. с нем: С. Бромерло и А.Е. Барзаха. Спб., «Академический проект», 1999. 512с.136: Харлап М.Г. О стихе. М., "Худож. лит"., 1996. 150с.

133. Харлап М.Г. О понятиях «ритм» и «метр» // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. М., 1985.-256с.

134. Холшевников В.Е. Основы.стиховедения. Русское стихосложение. Пособие для студентов филол. фак. Изд. 2-е, перераб. Л., изд-во Ленингр. ун-та, 1972. — 168с.

135. Холшевников В.Е. Теория* стиха. Сборник статей. Отв ред. В.Е. Холшевников. Л1, Наука, 1968.-316с.

136. Холшевников В.Е. Существует ли стопа в русской силлабо-тонике? // Проблемы теории стиха. Л., 1984. 118с.

137. Хоружий С.С. Творчество о. Павла Флоренского и наши дни // «Вопросы философии», №7, 2001.- 156с.

138. ШенгелиГ.А. О «напевном стихе» // Альманах «Круг», 1923. №3. С. 129-132.

139. Шенгели Г.А. Техника стиха / Предисл. Л.И. Тимофеева. Гослитиздат, 1960. 168с.

140. Шенгели Г.А. Трактат о русском стихе. Изд. 2-е, перераб. Ч. 1. М.-Пг., 1923. 1 т. 184с.

141. Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Федерация, 1929. — 265с.

142. Шкловский В.Б. Сентиментальное путешествие. М.: Изд-во «Новости», 1990. — 368с.

143. Шкловский В.Б. Собрание сочинений. В 3-х томах. Примеч. Л. Опульской. М., «Худож. Лит.», 1974.

144. Шпет Г.Г. Знак значение как отношение sui generis и его система Язык и смысл. // Вопросы философии. 2002. № 12. — 176с.

145. Штайнер Р. Очерк тайноведения. Мистика на заре духовной жизни нового времени. Философия свободы. М.: ООО «Издательство ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2000. 672с.

146. Шульговский Н.Н. Теория и практика поэтического творчества. Технические начала стихосложения. СПб. М.: Изд. Вольфа, 1914. XXIV. 525с.

147. Щерба Л.В. Опыт лингвистического толкования стихотворений // Русская речь: Сб. статей / Под ред. Л.В. Щербы. Пг., 1923. 148с.

148. Эйхенбаум Б.М. Сквозь литературу: Сборник статей. Л.: Academia, 1924. — 214с.

149. Энциклопедия.символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка / Ж. Кассу, П. Брюнель, Ф. Клодон и др.; Науч. ред и авт послел. В.М. Толмачев; Пер. с фр. М.: Республика, 1999.-429с.

150. Якобсон P.O. Новейшая русская поэзия. // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология Под ред. проф. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. С. 121-124.

151. Якубинский Л.П. О звуках стихотворного языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология Под редакцией проф. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997. С. 137-148.

152. Ярхо Б.И. Ритмика так наз. «Романа в стихах» // Ars poetica. 2. Стих и проза. Сб. статей / Под ред. М. Петровского и Б. Ярхо. М.: Изд. Гос. Академии Худож. Наук. 1928. -286с.

153. Ш. Историко-литературные работы, монографии, статьи, авторефераты

154. Аверинцев А.А. Глубокие корни общности // Лики культуры: Альманах. Том первый. М.: Юрист, 1995. 527с.

155. Авраменко А.П. От XIX века к XX. Новое искусство. (Русский символизм как объект научного изучения) // Вестник МГУ. Филология. 2002. № 2. С. 20-34.

156. Адамович Г. Анна Ахматова // Одиночество и свобода / Сост., авт. Предисл. и примеч. В. Крейд. М.: Республика, 1996.-447с.

157. Александров Н.Д. Время в структуре повествования романа «Крещеный китаец» // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей / Отв. ред. М.Л. Гаспаров; Сост. М.Л. Спивак, Т.В. Цивьян. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999. С. 153-160.

158. Бальмонт К.Д. Поэзия как^ волшебство // Критика русского символизма: В 2 т. Т. 1 / Сост., вступ. ст., преамбулы, примеч. Н.А. Богомолова. М.: ООО «Издательство Олимп»: ООО «Издательство ACT», 2002. 396с.

159. Бальмонт К.Д. Элементарные слова о символической поэзии // Литературные манифесты: От символизма до «Октября» / Сост. Н.Л. Бродский и Н.П. Сидоров. М.: «Аграф», 2001. С. 5260.

160. Бахрах А. Из книги "По памяти, по записям" // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 305-325.

161. Белавина. Е.М. Верлен: музыка воображаемого // Вестник МГУ. Филология. 2002. № 6. С. 56-69.

162. Блок Л.Д. «И были, и небылицы о Блоке и о себе» // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 74-81.

163. Бугаева К.Н. Из книги "Воспоминания о Белом" // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 389—452.

164. Бурлюк Д. и др. Пощечина общественному вкусу // Литературные манифесты: От символизма до «Октября» / Сост. Н.Л. Бродский и Н.П. Сидоров. М.: «Аграф», 2001. С. 129-130.

165. Вересаеев В.В. Литературные портреты / Сост., вступ. ст. и коммент. Ю. Фохт-Бабушкина. М.: Республика, 2000. 526с.

166. Гаспаров М.Л. Белый-стиховед и Белый-стихотворец // Белый А. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. М.: Советский писатель, 1988. 832 с.

167. Гиндин С.И. Программа поэтики нового века // Серебряный век в России. М.: «Радикс», 1993.-136с. ;;

168. Гиппиус З.Н. Воспоминания. М.: ЗАХАРОВ, 2001.-462с.

169. Голубков М.М., Скороспелова Е.Б. На рубеже тысячелетий: литература XX века как предмет научного исследования // Вестник МГУ. Филология. 2002. № 2. С. 7—19.

170. Гржибкова Р. "Чтобы звук и краски вскричали смыслом". Мистерия детства А. Белого // Слово и образ в художественной литературе. М.: МГОУ, 2003. -260с.

171. Гуль Р.Б. В чужом воздухе // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 283-287.

172. Гумилев Н. Письма о русской поэзии / Сост. Г.М. Фридлендер (при участии Р. Тименчика). Вступ. ст. Г.М. Фридлендера. Подготовка текста и коммент. Р.Д. Тименчика. М.: Современник, 1990.-383с.

173. Долгополов Л.К. Александр Блок: Личность и творчество. — 2-е изд., испр. и доп. Л.: Наука, 1980.-225с.

174. Долгополов Л.К. Неизведанный материк (Заметки об Андрее Белом) // Вопросы литературы, 1982. №3. С. 100-138.

175. Долгополов Л.К. Символика личных имен в произведениях Андрея Белого // Культурное наследие Древней Руси. Л., 1976. 326с.

176. Долгополов Л.К. Начало знакомства. О личной и литературной судьбе Андрея Белого // Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. М.: Советский писатель, 1988.— 832с.

177. Ерофеев Вик. Споры об Андрее Белом // Белый А. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. М.: Советский писатель, 1988. 832с.

178. Жукова Н. О мастерстве Гоголя, о символизме Белого и о формосодержательном процессе // Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование. М.: МАЛП, 1996. -351с.

179. Завадская Е.В. UT PICTURA POESIS Андрея Белого // Белый А. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. М.: Советский писатель, 1988. — 832с.

180. Зайцев Б.К. Андрей Белый // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 18-30.

181. Иванов-Разумник Андрей Белый // Русская литература XX века. 1890-1910 / Под ред. С.А. Венгерова; Послесл., подгот. текста А.Н. Николюкина. М.: Республика, 2004. — 423с.

182. Иванов-Разумник "Москва": план ненаписанной статьи // Андрей Белый. Публикации. Исследования: М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 133-143.

183. Игнатьев И.В. Эгофутуризм // Литературные манифесты: От символизма до «Октября» / Сост. Н.Л. Бродский и Н.П. Сидоров. М.: «Аграф», 2001. С. 151-171.

184. Ильев С.П. Русский символистический роман: Аспекты поэтики. Киев: Лыбидь, 1991. — 168с.

185. Искржицкая И. Культурологический аспект литературы русского символизма. М., 1997. — 176с.

186. Какинума Н. «Котик Летаев» Андрея Белого: влияние языка на развитие формы познания мира // Андрей Белый. Публикации. Исследования. М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 235-252.

187. Какинума Н. Философско-эстетическая позиция Андрея Белого и его художественная практика: "Петербург" и "Котик Летаев". Автореф. дис. к.ф.н. 10.01.01. / МГУ им М.В. Ломоносова. М., 1998.-30с.

188. Камалетдинова Н.А. Поэтика мемуарной прозы Андрея Белого. Автореф. дис. к.ф.н. 10.01.01. Астрахань, 2004.-24с.

189. Карпухина О.С. «Немецкий текст» в творчестве Андрея Белого (Художественное освоение философем Рудольфа Штейнера в лирике и прозаических произведениях А. Белого). Автореф. дис. к.ф.н. 10.01.01. Самара, 2004.-24с.

190. Каухчишвили Н.М. Андрей Белый и Николай Васильевич Бугаев // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей / Отв. ред. М.Л. Гаспаров; Сост. М.Л. Спивак, Т.В. Цивьян. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1999. С. 45-57.

191. Кезельман Е.Н. Жизнь в Лебедяни летом 32-го года. Воспоминания // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 453—468.

192. Кирпичников А. Взаимодействие иконописи и словесности народной и книжной // Труды Восьмого археологического съезда в Москве, !890. Т. И. М., 1895. -238с.

193. Клинг О.А. Эволюция и "латентное" существование символизма после Октября // Вопросы литературы. 1999. №4.-218с.

194. Козьменко М. Автор и герой повести "Серебряный голубь" // Белый А. Серебряный голубь: Повесть в семи главах / Подгот. текста, вступ. статья и коммент. М. Козьменко. М.: Худож. лит., 1989.-463с.

195. Колобаева Л.А. Русский символизм. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. 296с.

196. Колобаева Л.А. Русский эрос: философия и поэтика любви в романе начала и конца XX в. // Вестник МГУ. Филология. 2001. № 6. С. 43-60.

197. Колобаева Л.А". Связь времен: Иосиф Бродский и Серебряный век русской литературы // Вестник МГУ. Филология. 2002. № 6. С. 20-38.

198. Крученых А. Декларация заумного языка // Литературные манифесты: От символизма до «Октября» / Сост. Н.Л. Бродский и Н.П. Сидоров. М.: «Аграф», 2001. С. 193-194.

199. Крученых А. и Хлебников В. Слово так таковое // Литературные манифесты: От символизма до «Октября» / Сост. Н.Л. Бродский и Н.П. Сидоров. М.: «Аграф», 2001. С. 137-140.

200. Куприяновский П.В. Поэт Константин Бальмонт: Творчество. Биография. Судьба. Иваново, 2001.-432с.

201. Лавров А.В. Андрей Белый в 1900-е годы: Жизнь и лит. деятельность. М., 1995. — 335с.

202. Лавров А.В. Белый, Андрей. Переписка, 1903-1919. М., 2001. -426с.

203. Лавров А.В. Этюды о Блоке. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2000.-319с.

204. Лекманов О.А. Андрей Белый писатель для писателей (три заметки к теме) // Андрей Белый. Публикации. Исследования. - М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 295-300.

205. Литература факта. Первый сборник материалов работников ЛЕФа под редакцией Н.Ф. Чужака. М.: Изд-во «Федерация», 1929. -287с.

206. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М.: «Наука», 1979. 308с.

207. Лихачев Д.С. Размышления о России. СПб.: Издательство «Logos», 2001. 672с.

208. Лотман Ю.М.* Поэтическое косноязычие Андрея Белого // Белый А. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. М.: Советский писатель, 1988. 832с.

209. Максимов Д.Е. О том, как я видел и слышал Андрея Белого // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 469^189.

210. Мандельштам О.Э. Слово и культура: Статьи. М.: Советский писатель, 1987. — 320с.

211. Маяковский В.В. Приказ № 1 // Литературные манифесты: От символизма до «Октября» / Сост. Н.Л. Бродский и Н.П. Сидоров. М.: «Аграф», 2001. С. 195-196.

212. Мережковский Д.С. О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы // Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М.: Республика, 1995. С.522-560.

213. Минз З.Г. Блок и русский символизм // Лит. Наследство. Т. 92. кн. 1. М., 1980. — 478с.

214. Мочульский К.В. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов / Сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. М.: Республика, 1997.-479с.

215. Муравьев Вл. "Ударил серебряный колокол" // Белый А. Старый Арбат: Повести. М.: Моск. рабочий, 1989.-589с.

216. Николеску Т.М. Андрей Белый и театр. М.: Радикс, 1995. -201с.

217. Новиков Л.А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого / Отв. ред. Ю.Н. Караулов: АН СССР, Ин-т рус. яз. М.: Наука, 1990. 180с.

218. Одоевцева И.В. Из книги "На берегах Невы" // // Воспоминания об Андрее Белом*/ Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 215-235.

219. Орлицкий Ю.Б. Русская проза XX века: реформа Андрея Белого // Андрей Белый. Публикации. Исследования. М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 169-182.

220. Орлов В.Н. Гамаюн: Жизнь Александра Блока, в 2 кн. М.: Терра, 1997.

221. Орлов В.Н. Пути и судьбы, М.-Л., «Советский писатель», 1963. — 612с.

222. Панченко A.M. О русской истории и культуре. СПб.: Азбука, 2000. -464с.

223. Паперный В. Поэтика русского символизма: персонолистический аспект // Андрей Белый. Публикации. Исследования.-М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 152-168.

224. Пашков А.В. Звуковая организация поэтической речи Маяковского. Силлабо-тонический стих. Автореф. дис. к.ф.н. 10.01.01. / МПГУ. М, 2006. -24с.

225. Пискунов В.М. Андрей Белый и другие // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 5-17.

226. Пискунова С., Пискунов В. Realiora (Андрей Белый интерпретатор русского реализма) // Андрей Белый. Публикации. Исследования. -М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 202-210.

227. Сейфи Т.Б. Формосодержательная функция цвета в творчестве русских символистов: На материале поэзии А. Белого и А. Блока. Автореф. дис. к. культурол.н. 24.00.02. Владивосток, 1991.-26с.

228. Симачева И.Ю. Сатирическая традиция Н.В. Гоголя в прозе символистов (А. Белый, Ф. Сологуб). Автореф. дис. к.ф.н. 10.01.01. / Моск. обл. пед. ин-т им. Н.К. Крупской. М., 1989. — 15с.

229. Скрипкина В.А. Сергей Михайлович Соловьев. Духовные искания. Эволюция творчества. М., 2004.-307с.

230. Смирнова Л.А. Реальность и фантазия в прозе Андрея Белого // Белый А. Избранная проза / Сост., вступ. ст., примеч. Л.А. Смирновой. М.: Сов. Россия, 1988. — 464с.

231. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. 1054-1462. Кн. II / Худож.-офор. И.Г. Сальникова. М.: ООО «Издательство ACT». 2001. 944с.

232. Соловьев С.М. Владимир Соловьев: Жизнь и творческая эволюция / Послесл. П.П. Гайден-ко; Подгот. текста И.Г. Вишневецкого. М.: Республика, 1997. 431с.

233. Станиславский К.С. О сознательном и бессознательном в творчестве. // Мое гражданское служение России, М., «Правда», 1990. — 496с.

234. Степун Ф.А. Памяти Андрея Белого // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 162-186.

235. Струве Г.П. Письма о русской поэзии // Критика русского зарубежья: В 2 ч. Ч. 2 / Сост., пре-дисл., преамбулы, примеч. О.О. Коростелев, Н.Г. Мельников. М.: ООО «Издательство Олимп»: ООО «Издательство ACT», 2002. 459с.

236. Сугай JI. «.и блещущие чертит арабески» // Белый А. Символизм как миропонимание. Сост., вступ. ст. и прим. JT.A. Сугай. М.: Республика, 1994. 528с.

237. Сухих И. Прыжок над бездной ("Петербург" А. Белого) // Белый А. Петербург / Роман. СПб. ООО «Издательство "Кристалл"», 1999. 976с.

238. Толмачев В.М. Творимая легенда // Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка / Ж. Кассу, П. Брюнель, Ф. Кподон и др.; Науч. ред и авт послел. В.М. Толмачев; Пер. с фр. М.: Республика, 1999.-429с.

239. Хализев В.Е. Мифология XIX XX веков и литература // Вестник МГУ. Филология. 2002. №3. С. 7-20.

240. Цветаева М. Пленный дух // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. 591с.

241. Чехов М. Из книги «Жизнь и встречи» // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова М.: Республика, 1995. С. 506-513.

242. Чулков Г.И. Валтасарово царство. М.: Республика, 1998: —607с.2491 Шершеневич В. Русский футуризм (основы футуризма) // Литературные манифесты: От символизма до «Октября» / Сост. Н.Л. Бродский и Н.П. Сидоров. М.: «Аграф», 2001. С. 175185.

243. Шкловский В.Б. Андрей Белый // Русский современник. 1924. № 2. С. 231-245.

244. Шталь-Швэтцер X. Композиция ритма и мелодии в прозе Андрея Белого // Москва и «Москва» Андрея Белого: Сборник статей / Отв. ред. М.Л. Гаспаров; Сост. М.Л. Спивак, Т.В. Цивь-ян. М.: Российск гос. гуманит. ун-т, 1999. С. 161-199.

245. Щербина О.Г. Символы русской культуры. Екатеринбург: Тезис, 1998. — 159с. <

246. Эйхенбаум Б.М. «Мой временник». Художественная проза и избранные статьи 20-30-х годов. СПб.: ИНАПРЕСС, 2001. 656с.

247. Эйхенбаум Б. Трубный глас. Маяковский В.В. Стихотворения. Поэмы. Проза. М.: «Издательство "Олимп", издательство "ACT"», 2000. - 688с. ,

248. Зллис (Кобылинский) Русские символисты: Константин Бальмонт, Валерий Брюсов"Андрей Белый. Томск, Водолей, 1996. — 287с.

249. Эренбург И.Г. Из книги "Люди, годы, жизнь" // Воспоминания об Андрее Белом / Сост. и вступ. ст. В.М. Пискунова. М.: Республика, 1995. С. 341-346.

250. Юрьева З.О. Творимый космос у Андрея Белого. СПб.: Дмитрий Буланин (ДБ), 2000. 313с.

251. Яковлев М.В. Лингвистическая природа теургического символа // Язык художественной литературы как феномен национального самосознания. Материалы научно-практической конференции. Орехово-Зуево. 2005. — 374с.

252. Яранцев В.Н. Эмблематика смысла романа Андрея Белого "Петербург". Автореф. дис. к.ф.н. 10.01.01. / Новосиб. ун-т. Новосибирск, 1997.-16с.

253. Molnar, Michael. Body of words: A reading of Belyj's "Kotik Letaev" / Birmingham, 1987. 58s.

254. Andrey Belyj pro et contra: Atti del I. Simp, intern, della Ser. di slavistika dell' 1st. Univ. di Bergamo. 1986.-273s.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.