Проблемы философии истории в русской просветительской идеологии XVIII в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.03, кандидат философских наук Малинов, Алексей Валерьевич

• Малинов, Алексей Валерьевич
• кандидат философских наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат философских наук Малинов, Алексей Валерьевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I

ЕСТЕСТВЕННО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВАНИЯ ИСТОРИИ.

§ 1. Теория естественного права и русская историческая наука XVIII в.

§ 2. История и природа.

§ 3. Теория состояний.

§ 4. Польза и «общее благо».

§ 5. История и нравоучение.

ГЛАВА II

ИСТОРИЯ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ РАЦИОНАЛИЗМА.

§ 1. История и здравый смысл.

§ 2. История и разум.

§ 3. Порядок истории.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проблемы философии истории в русской просветительской идеологии XVIII в.»

Се едино истинно, что у нас, за скудостию учения, совершенная История не бывает и по тому скудоумнии человецы, чего не знают, было ли, помышляют, что оное никогда не бывало.

Феофан Прокопович «Правда воли монаршей»

Актуальность исследования. Русское Просвещение, охватывающее период с середины XVII до начала XIX в., «создало самобытную национальную философию, которая по сущности своих идей, по своей духовности стояла на уровне общемировой философии»1. Ее характеризовало прежде всего утилитарное, прагматическое отношение к наукам, «светским художествам». Она вся была пронизана сциентизмом, осознанным стремлением к пропаганде и популяризации знаний, гуманитарных ценностей. Особенную черту русской философии XVTII в. составлял идеологизм, обусловленный ее тесной сращенностью с политикой, властью. На почве идеологизма зарождается установка на историзм, философское осмысление прошлого. В орбиту философии входит всемирная и отечественная история. Формируется новая система философско-исторических представлений, которая включает проблемы структуры и методологии исторического познания, отразившие рост и становление российского менталитета. Все это еще находится в зародыше, развитии. Отсюда определенная фрагментарность, незавершенность их теоретических построений. На первом месте — поиск новых идей, принципов, концептуализаций. Тем не менее русские мыслители XVIII в. проделали значительную работу по систематизации и обобщению методологических и эпистемологических аспектов философско-исторического знания. Этим они подготовили почву для расцвета философии истории в России XIX-XX вв., чем и определяется в первую очередь актуальность исследования их творчества в широком ракурсе истории русской философии.

Степень разработанности темы. Первые опыты освоения философско-исторических идей русского Просвещения относятся к середине XIX в. Усилиями историков, прежде всего литературы и общественной мысли (А.Н. Афанасьев, A.A. Куник, А.М. Незеленов, П.П. Пекарский, H.A. Попов, А.Н. Пыпин, A.B. Старчевский, М.И. Сухомлинов, И. А. Чистович и др.), в научный оборот был введен большой источниковедческий материал, позволивший в новом свете представить духовное развитие послепетровской России.

Большую роль в разработке русской просветительской философии сыграли представители оппозиционных движений. В работах В.Г. Белинского, А.И. Герцена, НА. Добролюбова, П.Л. Лаврова осмыслены общие тенденции формирования радикального сознания, его историософских и политических идеалов. В этом контексте особое значение имела их полемика с лагерем славянофилов.

В второй половине XIX в. намечается новый взлет интереса к наследию русских мыслителей XVIII в. На первый план выдвигаются теоретические и методологические проблемы. От просветительской идеологии отпочковывается историография, которая подвергается самому тщательному и всестороннему анализу. Общее признание получают обзорные труды С.М. Соловьева, К.Н. Бестужева-Рюмина, B.C. Иконникова, В.О. Ключевского. В них впервые со всей полнотой прослеживаются мировоззренческие и категориальные принципы зарождающейся русской исторической науки, показывается их связь с политическими и культурными реалиями просветительской эпохи. В конце XIX в. четко обозначились два основных подхода в интерпретации философско-исторических представлений в русской мысли XVIII в.: консервативно-традиционалистский (М.О. Коялович) и либерально-западнический (A.A. Кизеветтер, A.C. Лаппо-Данилевский, П.Н. Милюков). Это содействовало профессионализации историко-философских штудий, уяснению представлений о духовно-мировоззренческом статусе русского Просвещения.

В советское время взгляды русских просветителей на историю рассматривались первоначально под углом зрения литературных и общекультурных традиций (П.Н. Бер-ков, Ю.М. Лотман, Г.П. Макогоненко, Г.Н. Моисеева, И.З. Серман, Ю.В. Стенник и др.). Одновременно с этим, начиная с 40-х годов, зарождается историографическое направление, представленное трудами Н.Л. Рубинштейна, А.М. Сахарова, Л.В. Черепнина, А.Л. Шапиро. В них главное внимание уделялось сюжетно-тематической конкретизации основных учений и школ русской исторической науки, раскрытию методологических приемов и форм обоснования исторического знания. Вершиной этой исследовательской традиции стали фундаментальные монографии С.Л. Пештича и М.А. Алпатова, посвя

1 ЗамалеевА.Ф. Лекции по истории русской философии. СПб., 1995. С. 143. щенные историографии русского Просвещения . В них отчетливо наметился уклон в сторону изучения философско-исторических проблем и типов их теоретического воплощения.

Очередной этап в изучении русской истории XVIII в. обозначился в трудах Е.В. Анисимова, Т.В. Артемьевой, А.Б. Каменского, Н.И. Павленко, Д.Н. Шанского. В них последовательно вскрывается социально-политический фон, на котором произрастал русский просветительский историзм, складывались базовые категории просветительского сознания, такие как «общее благо», «патернализм», «утилитаризм», «просвещенный абсолютизм» и т.д.

Таким образом, можно констатировать, что в современной российской науке не только осознана необходимость всестороннего изучения философско-исторических идей русского Просвещения, но и показана их неразрывная связь с общим генезисом и становлением отечественного любомудрия. Однако работа должна быть продолжена, и прежде всего в ключе целостного осмысления истоков и форм развития просветительской философии истории в России, ее ведущих тем и методолого-теоретических обобщений.

Цель и задачи исследования. В соответствии со сказанным определяется и цель диссертации: теоретическая систематизация и обобщение философско-исторических представлений русских просветителей XVIII столетия. Достижение данной цели включает решение следующих задач:

1. Выявление общего состояния и тенденций развития русской просветительской идеологии XVIII в., ее тематическая и хронологическая конкретизация.

2. Исследование идеологической специфики русского Просвещения, его политических, правовых, культурных и философско-теоретических трансформаций.

3. Определение круга важнейших источников, их анализ, рассмотрение основных путей и форм проникновения западноевропейских философских и исторических концепций в Россию в XVIII в.

4. Обоснование системообразующей роли рационалистической философии и теории естественного права в формировании теоретико-методологических проблем философии истории.

2 Пештич СЛ. Русская историография XVIII в. Ч. 1. Л., 1961; Ч. 2. Л., 1965; Ч. 3. Л., 1971; Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVII — первая

Методологические и теоретические основы диссертационного исследования.

В основе диссертации лежит метод ретроспективного анализа проблем философии истории, что позволяет выявить, зафиксировать, а затем реконструировать философско-исторические воззрения отечественных просветителей. В качестве вспомогательного метода используется прием эмпирико-исследовательского описания политического, культурного, теоретического и юридического контекстов бытования философии истории.

Из совокупности философско-исторических представлений русского Просвещения выделяются проблемы исторического знания, его структуры и функций.

Базовым структурирующим элементом исследования являются произведения русских философов, историков, правоведов, ученых, мыслителей, XVIII в. При этом, активно используются результаты, достигнутые в изучении эпохи русской европеизации в смежных гуманитарных науках.

Диссертант всесторонне учитывает достижения историков отечественной философской, общественно-политической и правовой мысли (М.Т. Белявский, Г.С. Васецкий, М.Т. Иовчук, A.A. Галактионов и П.Ф. Никандров, П.С. Грацианский, А.З. Каменский, В.И. Моряков, В.Н. Орлов, С.А. Покровский, П.С. Шкуринов, М.М. Штранге, В.Я. Щи-панов), а также работы сотрудников кафедры истории русской философии СПбГУ (А:И. Бродский, A.A. Ермичев, А.Ф. Замалеев, B.C. Никоненко, И.Д. Осипов).

Научная новизна диссертации заключается в оригинальном подходе к разработке и систематизации философско-исторических представлений в идеологии русского Просвещения XVIII в.

1. В диссертации показано, что просветительская философия в России XVIII в. тесно связана с традицией секуляризма. В то же время русское просвещение секуляризировалось не до конца. Указаны основные формы и пути секуляризации, ее влияние на становление проблематики философии истории.

2. Отмечено, что философия истории существовала в синкретическом единстве с другими формами осмысления истории, прежде всего с историософией и историей культуры. Русскими просветителями философия истории осознавалась прежде всего как рефлексия над научной формой истории. Ее главными понятия становятся «исторический факт», «историческая закономерность», «причинность». Основные вопросы философии четверть XVIII века) М., 1976; Русская историческая мысль и Западная Европа (XVHI — первая половина XIX века) М., 1985. истории в русском Просвещении концентрируются вокруг проблем исторического знания.

3. Указаны основные характеристические черты как просветительского мировоззрения, так и просветительского движения (утилитаризм, публицистичность, морализм, сциентизм, идеологизм) и прослежено их отражение во взглядах отечественных просветителей на историю.

4. Обстоятельно раскрыты философско-теоретические истоки формирования проблематики философии истории в России XVIII в.: теория естественного права и рационалистическая философия. При этом если теория естественного права представляла собой заимствованную концепцию (произведения С. Пуфендорфа, Г. Гроция, X. Томазия и др.), то рационализм в России помимо заподноевропейского влияния (X. Вольф) опирался на автохтонную традицию рационалистического философствования.

5. Предпринята одна из первых попыток выделить те естественно-правовые и рационалистические представления и понятия, которые определяли содержательную и концептуальную специфику формирующейся просветительской философии истории. В рамках естественно-правовой доктрины это представление о «природе» и «природе человека», теория состояний и ее различные модификации, представление о пользе истории и концепция «общего блага», морализаторское воззрение на историю. В рационалистическом подходе различаются два понимания разума: разум как здравый смысл и разум образованный и просвещенный, т.е. методичный разум науки. Следствием истолкования истории с точки зрения разума явилось представление о порядке истории, которое проявилось в различных вариантах классификации истории, в схеме русского исторического процесса, в идее исторической закономерности и в языковом (алфавитном) упорядочивании исторической фактичности, что характерно преимущественно для истории «наук и художеств».

6. Подробно проанализированы взгляды не только таких крупных деятелей русского Просвещения, как Ф. Прокопович, В.Н. Татищев, Я.П. Козельский, С.Е. Десниц-кий, Н.И. Новиков, но и менее известных мыслителей, деятелей «второго плана», которые редко входят в орбиту историко-философских исследований: Г. Бужинского, В. Зо-лотницкого, Ф. Штрубе де Пирмонта. Детально рассмотрена рационалистическая концепция Г.Н. Теплова, содержащая широкую концептуализацию исторического познания, онтологии истории.

Философия истории — особая тема в истории русской философии. «Русская литература не богата специальными исследованиями по философии истории, но интерес к этим вопросам в ней проявлялся очень живой», — указывал Э.Л. Радлов3. Особенно верно это наблюдение для русской философии XVIII в. Из-за отсутствия сочинений, непосредственно посвященных философии истории, круг источников необычайно широк. Это произведения разных авторов, выполненные в различных жанрах. «Историософская мысль, — пишет Т.В. Артемьева, — не нашла своего выражения в специальных наукообразных трактатах. Она была рассредоточена в "текстах культуры" и выражалась в формах "политического романа", "восточной повести", "письма к приятелю", комментированного перевода, маргиналий, социально-политической утопии и т.д. Для современного исследователя интересны и насыщенны историософскими идеями художественно-публицистические жанры, государственные документы и правительственные манифесты, мемуары и пр. Наиболее важным источником являются прежде всего исторические сочинения, представляющие собой творческое осмысление исторических событий, и преамбулы к ним, где обосновывалась теоретическая позиция историка, поэтому в первую очередь должны быть рассмотрены они»4. В течении XVIII столетия в России ни у одного автора не было выработано целостного философского взгляда на историю. Впрочем, это не оценка, а лишь констатация факта. Русские историки, писатели, юристы, ученые, переводчики, проповедники этой эпохи дают лишь фрагменты такого взгляда. Теоретическое и философское осмысление истории необходимо восстанавливать, реконструировать, складывать из разрозненных фрагментов, из разобщенных мыслей, наблюдений, замечаний. Получающийся результат — не авторская позиция, которую можно было бы сопоставить тому или иному русскому мыслителю XVIII в. Философское представление истории не удается персонифицировать. Это, скорее, типичное, усредненное, расхожее представление истории. Отдельные его фрагменты соответствуют взглядам конкретного автора, но в целом — нет. Более того, это представление складывается, создается и закрепляется на протяжении всего XVIII столетия, поэтому разные его выразители и разные аспекты принадлежат разным эпохам внутри самого этого века. В России XVIII в. не

3 Радлов Э.Л. Очерки истории русской философии //Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г.: Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991. С. 192. появилось оригинальных суждений по поводу назначения, смысла и философской ценности истории. Даже такие крупные мыслители как Ф. Прокопович, В.Н. Татищев, М.М. Щербатов руководствовались в своих взглядах тем или иным западноевропейским образцом (соответственно, Г. Гроций и С. Пуфендорф, X. Вольф, Д. Юм). В этой связи особый интерес вызывают менее значительные авторы, например, такие как Г. Бужинский, Ф.Г. Штрубе де Пирмонт, В. Золотницкий и др., чей подход к проблемам истории еще более определенно демонстрирует типичное отношение к истории. Распространенное, типичное представление истории, конечно, не лишено противоречий и непоследовательностей. Еще однозначно не определен предмет истории и доступные ей методы. Многие понятия, необходимые для философского осмысления истории еще только формируются в XVIII в. Идет терминологическая работа, нащупываются концептуальные формы. Завершение этого процесса уже не принадлежит XVIII столетию.

Сложность историко-философской реконструкции усиливается тем, что в XVIII в. в России не было философии истории в строгом смысле слова. Ее проблематика еще только вызревала, еще только начинала принимать определенные, различимые очертания и существовала в комплексе, в синкретическом единстве целого ряда проблем, из которых параллельно возникали близкие философии истории, но по своему самостоятельные и независимые формы осмысления истории — историософия и история, а затем и философия культуры. Свое завершение и смысловую определенность они также получают лишь в веке XIX, а пока сосуществуют рядом с философией истории, окружают ее и создают тот фон, на котором кристаллизуются и обозначаются ее собственные проблемы.

Определяющим моментом для становления философии истории явилось возникновение в России XVIII в. науки истории и профессионализация философии. Рефлексия над научной формой истории стала тем стимулом, тем толчком, из которого начала складываться философия истории. Философия истории, таким образом, прежде всего зависит от бытования истории в качестве знания. Она устанавливает и обосновывает познавательную точку зрения в истории и на историю. Философия истории в изначальной своей форме это теория истории или, как выражались в XVII в. по аналогии с поэтикой (теория литературы) или риторикой (теория красноречия), — историка. Ее главными вопросами становятся исторический факт, историческая закономерность, причинность. Этапами

4 Артемьева Т.В. Идея истории в России XVIII века // Философский век. Альманах: Выпуск 4. СПб., 1998. С. 15. формирования философии истории выступают история прагматическая, обращающаяся к действующей в истории личности и видящая в аффективной человеческой природе (чувствах и страстях) причину исторических происшествий; и история философская, имеющая дело уже не с человеком, а с человечеством и нащупывающая внутренние законы исторического процесса, рациональное основание исторических событий в самой истории.

Историософия предшествует философии истории, но не она определяет движение исторической мысли в XVIII в. Главные понятия историософии: цель и смысл, а главный вопрос — смысл истории. Историософский подход дает целостный, хотя и внешний, взгляд на исторический процесс, рассматривает его как телеологическую структуру, крайняя форма выражения которой — эсхатологизм. Ряд новых представлений, распространяющихся в XVIII в., приводят к модификации историософских идей в то, что можно было бы назвать историей культуры. Прежде всего, изменяется представление об историческом субъекте, которым становится «коллективный индивид», «сложный субъект»: народ, нация, государство. Решающее значение в этом процессе сыграли также теория состояний и новые концепции языка, изменившие роль и отношение языка к истории. История культуры — это история состояний. История культуры стремится выявить идею, регулирующую и определяющую формы существования коллективного исторического субъекта. На этой основе изменяется и представление о предмете истории. Появляется история торговли, сословий, семьи, собственности, городов, история «наук и училищ». Но главная проблема истории и философии культуры была сформулирована лишь в XIX в. — это национальная идея.

Разделение на философию истории, историософию и историю культуры во многом условно для XVIII в. Упомянутые идеи, составляющие специфику того или иного направления, существовали в головах русских мыслителей совместно, переплетались и воздействовали друг на друга. Все они в той или иной степени влияли на становление исторической науки в России. В основной своей массе они принадлежали двум крупным философским течениям: теории естественного права и философскому рационализму. Эти учения не противостояли друг другу, не конкурировали, а существовали параллельно. Соответственно, они и не образовывали альтернативные взгляды на историю. Теория естественного права и философский рационализм способствовали формированию научного образа истории в России ХУШ в., действовали в этом направлении совместно и взаимо-дополнительно.

История как дисциплина существовала в XVIII в. в непосредственном соприкосновении с философией и политикой. Как пишет С.Л. Пештич, уточняя свою исследовательскую позицию: «Историю исторической мысли нельзя изучать без истории философии, истории политических учений, истории вспомогательных исторических дисциплин и многого другого. Отсюда вся сложность изучения истории исторической науки вообще и русской исторической мысли XVIII века в частности»5. Если верно это утверждение С.Л. Пештича, то верно и обратное. Изучение истории русской философии XVIII в. не возможно без знакомства с трудами русских историков этого столетия. Для философии истории это верно вдвойне. Уяснение философии истории зависит не только от знания исторических сочинений, но требует знакомства с трудами юристов, политиков, писателей, проповедников, филологов, публицистов соответствующей эпохи. В XVIII в. история получает статус знания. Роль естественного права и рационализма в этом процессе была решающей. В тоже время, история выступала сферой применения философских положений к действительности. В истории, как полагали, реализовывались философские представления об истине, добре, красоте.

Историей, с одной стороны, занимались философы и юристы, рассматривавшие ее с точки зрения теории естественного права, а с другой, историки-эрудиты собиравшие, публиковавшие и критиковавшие исторические источники, а так же устанавливавшие исторические факты. «Оба пути мало перекрещивались. Представители обоих направлений неодобрительно относились друг к другу. Философы третировали эрудитов как крохоборов, а эрудиты — философов как фантазеров», — пишет А.Л. Шапиро6. Новое понимание истории пришло из среды практиков: юристов и политиков. В Европе это были Н. Макиавелли, Ж. Боден, Г. Гроций, Т. Гоббс7. Интерес к истории в России также изначально проявили люди, занимавшиеся реальной политической и государственной деятельностью: Петр I, Ф. Прокопович, В.Н. Татищев, Екатерина II, М.М. Щербатов, И.Н. Болтин. Как писал один из современников (П.В. Завадовский): «По моему мнению, исто

5 Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Ч. 1. С. 5.

6 Шапиро А.Л. Историография с древнейших времен по ХУШ век. Л., 1982. С. 130.

7 Виппер Р. Общественные учения и исторические теории ХУШ и XIX вв. в связи с общественным движением на Западе. М., 1908. С. 5. рия та только приятна и полезна, которую или философы или политики писали»8. «Русские историки и юристы прошлого века взаимно признавали обоюдное значение изучаемых ими специальных научных дисциплин», — отмечал A.C. Лаппо-Данилевский, упоминая А Я. Поленова, С.Е. Десницкого, 3. А. Горошкина и М.М. Щербатова9.

В европейских университетах история долгое время не имела самостоятельного значения и состояла в ведомстве филологии, изучаясь на кафедрах красноречия. С XVIII в. она была присоединена к государственному праву10. В России преподавание истории впервые ввел в своих школах Ф. Прокопович.

Продолжительное время во взглядах на историю господствовала богословская концепция четырех монархий, восходящая к Даниилову пророчеству. Альтернативу этой средневековой концепции составлял патриотический, национальный взгляд на историю. «Исторический рассказ, — поясняет ситуацию П.Н. Милюков, — в обширном объеме представлял груду непереваренных и мелочных событий, без всякой критики источников, без всякого выделения важного и неважного»11. В Европе первым прекратил изложение всемирной истории по средневековой схеме четырех монархий Гаттерер12.

Господствовавшей формой исторического сочинения на Руси была летопись. Но к XVII в. летописание постепенно прекращается. Официальное летописание завершилось в 1568 г.13 Со второй половины XVI в. эта традиция была продолжена в митрополичьем и патриаршем, а также неофициальном летописании. В дальнейшем летописная традиция сохраняется преимущественно в старообрядческой среде. B.C. Иконников видит несколько причин прекращения летописания. Согласно его точке зрения, централизация русского государства привела к замене местных интересов общерусскими и, соответственно, к прекращению местных временников. Рассказ о событиях в московском государ

8 Архив кн. Воронцова. Кн. 12. М., 1877. С. 255.

9 Лаппо-Данилевский А. С. Идея государства и главнейшие моменты ея развития в России со времен смуты и до эпохи преобразований. // Голос минувшего. 1914. № 12 С. 31.

10 Иконников B.C. Опыт русской историографии. Том первый. Книга первая. Киев, 1891. С. 6; Виппер Р. Общественные учения и исторические теории XVTII и XIX вв. в связи с общественным движением на Западе. С. 2.

11 Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. Т. 1. М., 1897. С.

64.

12 Иконников B.C. Опыт русской историографии. Том первый. Книга первая. С. 6.

13 Корецкий В.И. История русского летописания второй половины XVI — начала XVII в. М., 1986. С. 3. стве принимает официальный, а не личный характер и становится документом, имеющим юридическое значение в общественной жизни14. Появляются другие исторические жанры: «летописные сборники и сочинения, претендующие на систематизацию (Степенная книга), обще-исторические своды (хронографы), представляющие соединение русских летописей с всемирной хроникой, и более обширные сказания, которые в дальнейшем своем развитии сливаются с так называемыми мемуарами»15. Возникает потребность в связанной, но краткой истории с древнейших времен до настоящего. В Москве подобный труд пишет дьяк Ф. Грибоедов, в южной России появляется «Синопсис» И. Гизеля. Однако летописная традиция дожила до XVIII в. Широко распространено мнение, восходящее еще к И.Н. Болтину, о летописном характере исторического труда В.Н. Татищева.

Нельзя недооценивать общую трансформацию древнерусского летописания в традиции историографии. Здесь особенно значима роль A.M. Курбского, автора знаменитой «Истории о Великом князе московском». Прежде всего представляет интерес интерпретация А.М. Курбским слова «история». В сочинении А.М. Курбского это слово используется в нескольких значениях. Ближайшим образом «история» означает историческое сочинение. Можно указать на более конкретные смыслы слова «история» у А.М. Курбского:

1. История обозначает целое произведение; в этом отношении оно сопоставимо со словом «повесть»;

2. История понимается как совокупность фактов. В этом воззрения А.М. Курбского близки хронико-летописной традиции ;

3. История осознается как мировоззренчески интерпретированная фактология. При этом следует иметь в виду, что для А.М. Курбского абсолютное значение имеет религиозная константа;

4. История понимается как история конкретного времени, как конкретное жизнеописание; в этом смысле история с точки зрения А.М. Курбского близка к житийному писанию или трагедии, если иметь в виду западно-европейский эквивалент.

14 Иконников B.C. Опыт русской историографии. Том второй. Книга вторая. Киев., 1907. С. 1424.

15 Там же, С. 1425.

Исходя из этого, Д. Фрейданк делает вывод о том, что для А.М. Курбского история есть сознательная установка на прагматизацию прошлого, и именно с учетом этой прагматической тенденции развивается вышеуказанная система рефлексирования. Таким образом, в историографическом подходе A.M. Курбского переплетаются две взаимосвязанные традиции — латинская, обусловленная польским влиянием, и местная, автохтонная, восходящая к древнерусскому летописанию. В осмыслении истории для А.М. Курбского важны три основных момента: предмет истории, порядок расположения материала и представление, воплощающееся в этом тексте. Это, несомненно, сближало его с западноевропейской аналистикой. Однако подобное совпадение не является результатом непосредственного заимствования, скорее это объясняется воздействием общего источника — античной историографии, прежде всего Цицерона. Главное же состоит в том, что А.М. Курбский проводил различение между историей (historia) и жизнью (vita), различение, обусловившее зарождение и развитие не только современной историографии, но и философии истории. Этим во многом объясняется интерес к наследию древнерусского историка-книжника в эпоху зарождения русского Просвещения, русской просветительской историографии16.

Однако самым популярным историческим сочинением в конце XVII — начале XVIII в. оставался «Синопсис». Он впервые был издан в Киеве в 1674 г. (существует предположение, что этому изданию предшествовали еще два, до нас не дошедшие — 1670 и 1672 гг.)17 и неоднократно переиздавался вплоть до начала XIX в. Петербургской академией наук, пытавшейся за счет популярного и с успехом раскупавшегося сочинения печатать более серьезные научные труды. Позднее «Синопсис» несколько раз переиздавался в Киеве18. «Синопсис» излагал в основном историю Киева до присоединения его к Москве. Главная часть представляла сокращение хроники игумена Михайловского монастыря Феодосия Сафоновича, дополненное выписками из сочинений польских компиля

16 Freydank D. А.М. Kurbskij und die Theorie der Antiken Historiographie: Zur Gechichte des Wortes история im 16 Jahrhundert // Orbis Mediaevalis. Weimar, 1970. S. 57 — 77.

17 Формозов A.A. Классики русской литературы и историческая наука. М., 1995. С.

8.

18 Более подробно см.: Пештич C.JI. «Синопсис» как историческое сочинение / ТОДРЛ. Л., 1958. торов Длугоша, Вельского, Кромера, Меховского, Стрыйковского19 «Синопсис» давал целостную, хотя и тенденциозную, историю Киева, изложенную связанно, кратко и довольно живо на общерусском языке20. Основными событиями русской истории в изложении «Синопсиса» были язычество, крещение, татаро-монгольское нашествие и Куликовская битва. «Синопсис», таким образом, обозначал череду неудач и успехов в истории. Главными фигурами русской истории были Владимир Святой и Владимир Мономах. П.Н. Милюков следующим образом резюмировал историческое повествование «Синопсиса»: «Рассматривая Синопсис, мы могли заметить, что содержание его вскрывает две тенденции читавшей его публики: православную (крещение) и национальную (Куликовская битва). У историков XVIII столетия к этим двум тенденциям присоединяется третья

01 государственная, монархическая» . П.Н. Милюков считал «Синопсис» фоном, на котором совершалось развитие русской исторической науки в ХУ1П в. Вопросы, поднятые «Синопсисом» обсуждали в конце столетия еще М.М. Щербатов и И.Н. Болтин22. Значительное влияние «Синопсиса» ощутимо в исторических трудах М.В. Ломоносова. Показательна в этом отношении общая схема исторического труда русского ученого, обозначенная им следующим образом: «Каждому несчастию последовало благополучие, большее прежнего, каждому упадку высшее восстановление; к ободрению утомленного народа некоторым божественным промыслом воздвигнуты были бодрые государи»23

Сохраняет значение (по крайней мере в первой трети XVIII в.) и средневековая идея божьего промысла, определяющего историю народа. В проповедях ее развивает Г. Бужинский: «Возрим ныне на начала и основания богохранимыя сея державы, и аще и скудны есмы в истории, но довлеет нам увидети состояние России и о ней неусыпный промысл Божий от времен Владимира Великаго, апела Российскаго: кто, тогдашнее раз

19 Лаппо-Данилевский A.C. Очерк развития русской историографии // Русский исторический журнал. Книга 6. 1920. С. 18.

20 Там же, С. 22.

21 Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. С. 13.

22 Там же, С. 5.

23 Ломоносов М.В. Древняя российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого или до 1054 года, сочиненная Михайлом Ломоносовым, статским советником, профессором химии и членом Санкт-Петербургской императорской и королевской шведской академиией наук / Избранные произведения. Т. 2. История. Филология. Поэзия. М., 1986. С. 48. суждая состояние, не почудится смотрению о России Божию?»24; «.ест промысл Божий; вемы общественно, яко им живем, движемся и есмы.»25

С начала XVIII столетия, по наблюдению A.C. Лаппо-Данилевского, намечается более решительный поворот в сторону нового научного понимания истории . История, приближаясь к параметрам научности, в идеале должна уподобляться механическому естествознанию. История становится более естественной, т.е., согласуясь с успехами естествознания, освобождается от всего сверхъестественного и основывается на системе чистого разума27. Следствием этого процесса стало широко распространившееся мнение об антиисторизме Просвещения28, против которого решительно и резко выступал Г.Г. Шпет29. Конечно, изучение истории не было главным делом жизни просветителей, но оно не было и последним их интересом в этой жизни. Г.Г. Шпет указываал на два аспекта, существенных для научного осмысления истории: вопрос о предмете и методе. «Два основных момента, — писал он, — определяют историю как науку, каждый из коих представляет собою для методологии сложную систему вопросов, это — вопрос о специфическом предмете и специфическом методе. . Понимание предмета проходит три стадии: человек — человечество — социальная единица. Вторая из этих стадий характерна именно для философской истории, но только осознание социального как проблемы дает основание для подлинно научного построения истории»30.

Спорным и до сих пор однозначно не решенным остается вопрос об определении и периодизации русского Просвещения. П.Н. Берков предлагал различать более широкое понятие просветительства от просвещения, которое представляет определенный этап в истории просветительства. Под просветительством он понимал философско-политическое течение, видевшее в распространении образования и пропаганде знаний

24 Бужинский Г. Взятие Ноттебурга, ныне именуемого Шлюттенбург. В самом замке, 11 октября 1720 года. //Проповеди ГавриилаБужинского (1717 — 1727). Историко-литературный материал из эпохи преобразований. Издал C.B. Петухов. Юрьев, 1901. С. 450 —451.

25 Там же, С. 452.

26 Лаппо-Данилевский A.C. Методология истории. Ч. 1. СПб., 1910. С. 70.

27 Спекторский Е. Проблема социальной физики в XVII столетии. Том второй. Киев, 1917. С. 13 — 14.

28 См., напр.: Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. С. 76.

29 Шпет Г.Г. История как проблема логики. М., 1916. С. 72. Правда, доказывая историзм Просвещения, Г.Г. Шпет впал в другую крайность. Столь же решительно, сколь он отвергал антиисторизм, он утверждал антифилософичность Просвещения. единственное средство улучшения жизни общества31. Столь широкое толкование просветительства позволяло ПН. Беркову разделить его на несколько этапов. Первый этап — это «ранее просветительство», относящееся ко второй половине XVII в. и обозначенное именами С. Полоцкого, С. Медведева и К. Истомина. Ко второму этапу относится петровский «просвещенный абсолютизм», представителем которого помимо самого Петра I был Ф. Прокопович. Для этого периода характерна смена церковных идей «правом натуры и народов». Третий этап — переходный — занимает эпоху от Петра I до Екатерины П и отмечен именами А. Кантемира, В.К. Тредиаковского, М.В. Ломоносова, H.H. Поповского. Задача этого периода, по мнению П.Н. Беркова, состояла в сохранении петровских реформ и достижений естественного права, признававшего за человеком свободу, равенство, собственность и безопасность. Четвертый этап приходится на время с середины 1760-х годов до появления «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева. Для этого периода характерна ориентация на французских просветителей. Период 1760 — 1780-х годов П.Н. Берков считал эпохой русского Просвещения . Однако он не сформулировал четко признаки Просвещения, которые бы позволили выделить его из прочих этапов просветительства.

Согласно устоявшейся в советское время точке зрения, русское просвещение рас

33 падается на два направления: либеральное и радикальное . Е.Г. Плимак, указывая на 60-е годы XVHI в. как на рубеж между двумя этапами Просвещения в России34, вносит незначительное разнообразие в эту схему. Он предлает различать следующие направления в русском Просвещении: демократическое и революционное, которым противопоставляется дворянско-либеральное35. Просвещению были близки, согласно его подходу, еще три «идеологические группировки» в русском обществе XVIII в.: 1. группировка дворянской аристократии, использовавшая идеи естественного права и конституционного ограничения монархии (Щербатов, Панин); 2. просвещенный абсолютизм (Екатерина II);

30 Там же, С. 101.

31 Берков П.Н. Основные вопросы изучения русского просветительства // Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. М ; Л., 1961. С. 9 — 10.

32 Там же, С. 11 — 15.

33 См., напр.: Пештич СЛ. Русская историография XVIII в. Часть П. Л., 1965. С. 7.

34 Плимак Е.Г. Основные этапы в развитии русского Просвещения XVIII века // Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. М.; Л., 1961. С. 127 — 128.

35 Там же, С. 128. идеология русской православной церкви36. Продолжая тему различий, Ю.М. Лотман противопоставлял просветителям рационалистов начала XVIII в. Несовпадение их взглядов он видел в оценке и понимании человеческой личности37.

В той или иной степени все эти градации и периодизации русского Просвещения XVIII в. учитывают его связь с идеями новоевропейской философии, прежде всего с естественным правом и рационализмом. В содержательном плане русское Просвещение было не самостоятельным, но оно было новым этапом в истории (и политической и интеллектуальной) России. Для него характерны секуляризм и утилитаризм во взглядах на общество и государство, эклектичность теоретических построений, приоритет публицистических жанров, а отсюда и публицистичность стиля, пропаганда знаний и распространение образованности. Но все эти черты не были ни плодом русского ума, ни результатом русской жизни. Просвещение — общеевропейское явление, и мы вправе говорить о русском Просвещении лишь в той мере, в какой оно вписывается в контекст общеевропейских идей. Объяснением может служить также то, что русское Просвещение являлось этапом более широкого (чем просветительство в определении П.Н. Беркова), и хронологически и тематически, процесса европеизации или модернизации России. Просвещение не политический и не интеллектуальный или идеологический процесс, а процесс исторический. Просвещение связано с изменением масштаба исторической жизни России, с глобализацией исторического процесса, со все большим реальным вхождением России в мировую (для XVIII в. в европейском смысле) историю. Обобщенно говоря, смысл модернизации состоит в полагании современности, в утверждении современности. Все важное, ценное и значимое, согласно этой установке, происходит в настоящем. Отсюда неслучайной кажется антиисторичность Просвещения. Однако этот антиисторизм компенсируется не только глобализацией исторического процесса, но и формированием в эпоху Просвещения «исторического сознания», вызванного пониманием современности как результата процесса длительного временного становления форм государственности и законодательства, обычаев и нравов, т.е. исторического процесса. Устанавливаемая Просвещением ценность современности есть, на взгляд Просвещения, продукт истории. Пробуждающееся историческое сознание прежде всего отражается в представлении о

36 Там же, С. 129.

37 Лотман Ю.М. Просветительство и реализм // Там же. С. 161. том, что история происходит здесь и сейчас. К этому положению, в частности, сводятся многие выступления петровских проповедников, Ф. Прокоповича и Г. Бужинского.

Еще одной особенностью Просвещения в России была его тесная связь с государством. Просвещение было вызвано к жизни усилиями государственной власти, зависело от нее и ею определялось в своих направлениях. С другой стороны, Просвещение в собственном смысле слова начинается с эмансипации культуры, с того момента, когда государство перестает быть руководителем культуры, когда просвещение и культура начинают критиковать государство и указывать ему дорогу38. Хронологически этот момент приходится на конец первой и начало второй четверти XVUI в., когда впервые в русском обществе появляются группы, преследующие свои самостоятельные интересы и осознанно противопоставляющие их интересам государственным и даже требующие от государства охраны и поддержки. Историк A.A. Кизеветтер усматривал в этом процессе начало русского либерализма39. Существенным здесь являлось осознание обособления общества от государства, признаками чего явилось то обстоятельство, что концепция «служения» стала переносится с государства на общество, а «общее благо» перестало отождествляться с интересами государства40. Государство и самостоятельные общественные группировки — две основные силы русского Просвещения. В петровское время действует только одна такая сила — государство. Собственно, поэтому петровскую эпоху еще нельзя назвать в полном смысле Просвещением. Если позволительно такое выражение, то первая четверть XVIII столетия была эпохой петровского предпросвещения. Поначалу кажется, что государство и общественные группировки действуют совместно в одном направлении, но уже события 1730 г. привели к конфликту две силы русского Просвещения. На первый взгляд, конфликт был чисто политическим, но содержательно он определялся разным пониманием путей общественного развития: вместо гарантированной свободы — регламент, вместо обеспеченной безопасности — полиция. Конфликт привел к противостоянию государства общественным группировкам и еще больше усилил противопоставление государственных интересов общественным. Однако со временем роль и

38 Живов В.М. Государственный миф в эпоху Просвещения и его разрушение в России конца XVIII века // Из истории русской культуры. Том IV. (XVIII — начало XIX века). М., 1996. С. 662.

39 Кизеветтер A.A. Из истории русского либерализма. Иван Петрович Пнин (1773 — 1805) / Исторические очерки М., 1912. С. 59 — 60. значение общественных группировок возрастает и, соответственно, усиливается эмансипация культуры. Постепенно вызревает новый конфликт между государственностью и эмансипацией. Государство выступает против объединений и лиц, действующих самостоятельно в сфере просвещения. Итогом этого конфликта, да и всего русского Просвещения, могут служить репрессии против масонов и А.Н. Радищева в конце екатерининского царствования. Эмансипация культуры в России оказалась концом Просвещения41. В обобщенном смысле результатом русского Просвещения стала осознаваемая образованным русским обществом способность к независимому от государственной опеки творчеству и самостоятельному мышлению. Широко известно высказывание И. Канта таким именно образом уточнявшего смысл Просвещения: «Мыслить самостоятельно означает искать в себе самом (то есть в собственном разуме) высший пробный камень истины; а максима: всегда мыслить самому есть Просвещение>>42.

Итак, Просвещение в России было продолжением преобразовательной и европеизирующей деятельности Петра I43. Петровская эпоха во многом определила своеобразные и узнаваемые черты русского Просвещения. Просветительские идеи усваивались в России не теоретически, а практически, входили в содержание государственной политики, закреплялись законодательно и насаждались насильственно. Произведения петровских идеологов, таких как Ф. Прокопович и Г. Бужинский, были близки петровским законодательным актам, служили их своеобразной иллюстрацией, а при необходимости и их теоретическим дополнением. Высказанные ими идеи подлежали обязательному усвоению, точно также, как законы — исполнению. Основные произведения этой эпохи — регламент и проповедь. Просветительские идеи располагались в небогатом жанровом диапа

40 Лаппо-Даншевский А. С. Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II. СПб., 1898. С. 44.

41 Живов В.М. Государственный миф в эпоху Просвещения и его разрушение в России конца XVIII века. С. 675 — 676.

42 Кант И. Что значит ориентироваться в мышлении / Сочинения на русском и немецком языках. М., 1994. Т. 1. С. 235.

43 «Поэтому созданная в Петровское время официальная идеология с ее теорией "общественного договора" и полным подчинением личности "общему благу", с превращением церкви в слугу государства и секуляризацией общественной мысли, с утверждением ценности личных заслуг, а не "породы", с идеей широкого светского образования, уже с 1730-х годов. была переосмыслена новым течением русской общественной мысли — просветительством» (Серман И.З. Просветительство и русская литература первой половины XVIII века // Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. С. 34.) зоне между казенным документом и риторическим произведением. К концу петровского правления стали появляться переводы.

Государство выступало в петровскую эпоху главной преобразовательной силой российского общества. Оно было инициатором и проводником новых идей и представлений, гарантом их осуществления и реализации. Эта деятельность прежде всего сводилась к составлению «правильных» законов. Целью законодательства было наведение правильного порядка или организации общества. Для этого законодательство, как тогда представлялось, должно было быть всеохватывающим, регламентирующим всю жизнь своих подданных. Законы и указы напоминали инструкцию по эксплуатации государства, учитывающую все мелочи, старающуюся не упустить ни одной детали. Результатом этой работы было создание бюрократического аппарата. Эффективность законодательства обеспечивалась двумя путями: насилием и контролем, для чего были созданы соответствующие инстанции (армия и полиция, прокуратура и институт фискалов).

Вместе с деятельностью государства, функционирующего согласно принципам камерализма (учения о бюрократическом управлении), в первой четверти XVIII в. получают распространение такие представления, как концепция служения и жизни-учебы, патерналистская идея, а также идеи секуляризма, практицизма и утилитаризма44. Секуляри-сткие представления имели хождение и до Петра I. В этой связи можно указать на уже упоминавшиеся исторические труды А.М. Курбского, не лишенные, впрочем, известных противоречий. «Главное противоречие Курбского, — отмечает А.Ф. Замалеев, — это вполне светская политическая программа и чисто провиденциалистское ее обоснование. Сравнение взглядов Курбского на исторический процесс со взглядами, скажем, Николо Макиавелли или Жана Бодена со всей очевидностью вскрывает глубокий разрыв в темпах секуляризации исторического сознания восточнославянских и западноевропейских мыслителей»45 A.C. Лаппо-Данилевский выделял следующие некоторые факторы секуляризации: литературное движение жидовствующих, выполнявшее на Руси роль, схожую

44 Более подробно об этом см. в работах историков: Сахаров А.М. Историография истории СССР. Досоветский период. М., 1978; Анисимов ЕВ. Время петровских реформ. Л., 1989; Анисимов Е.В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII в. СПб., 1997; Лотман Ю.М. Очерки по истории русской культуры XVIII — начала XIX века // Из истории русской культуры. Том IV. (XVHI — начало XIX века) и др.

45 Замалеев А.Ф. Восточнославянские мыслители: Эпоха Средневековья. СПб., 1998. С. 203. с аввероистами на Западе (одно из основных сочинений этого движения, ложно приписываемый Аристотелю трактат «Secretorum seretorum», распространялся даже в XVIII в.; известно два его списка); влияние Возрождения и Реформации (часто через польских авторов)46.

Однако не следует преувеличивать революционность деятельности Петра I. Первый российский император установил новый взгляд на жизнь, но не новый тип общества или государства47. Его царствование привело к длительным конфликтам между личностным и бюрократическим началом48, между старыми и новыми юридическими нормами и общественными ценностями, между требованиями разума и традициями49.

Идеи, определявшие содержание государственной политики Петра I сказались и на понимании задач исторической науки. Одним из следствий влияния практически-политических потребностей государства на разработку истории было освещение вопросов современной истории50. Таков, в частности, труд подканцлера П.П. Шафирова с характерным для эпохи громоздким названием «Рассуждение, какие законные причины его царское величество Петр Первый к начатию войны против кароля Каролуса Двенадцатого шведского в 1700 году имел, и кто из сих обоих потентатов, во время сей пребывающей войны более умеренности и склонности к примирению показывал и кто в продолжении оной столь великим разлитием крови христианской и разорением многих земель виновен, и с которою воюющей страны та война по правилам христианских и политических народов более ведена. Все без пристрастия, фундаментально, из древних и новых трактатов, тако ж и из записок о воинских операциях описано, с надлежащею умеренностью и истиной», вышедший в 1717 г. Предисловие к книге написал сам Петр I. Книга была переведена на немецкий язык и распространена за границей.

Над составлением исторических сочинений трудились и другие сподвижники Петра I. Существует предположение, впервые высказанное И.Н. Болтиным, что Ф. Про

46 Лаппо-Данилевский А.С. Идея государства и главнейшие моменты ея развития в России со времен смуты и до эпохи преобразований. С. 14 — 17.

47 Sumner B.N. Peter's Accomplishment and Their Historical Significance // Peter the Great. Reformer or Revolutionary? Boston, 1963. P. 103.

48 RaeffM. Plans for Political Reform in Imperial Russia, 1730 — 1905. New Jersy, 1966. P. 10.

49 Idem. P. 19 — 20.

50 Сахаров A.M. Историография истории СССР. С. 49. коповичу принадлежала «Пробная летопись от начала России до Полтавской баталии» изданная Н.Л. Львовым в Санкт-Петербурге в 1798 — 1799 гг.

Петр I не только поощрял, но и сам проявлял интерес к истории. По свидетельству В.Н. Татищева: «И как сей государь был премудрый, а при том великое желание к знанию древности имел, для которого несколько древних иностранных исторей перевесть повелел и часто с охотою читал, то надеюсь, что отечества древности гораздо приятнее ему быть могли, нежели египетские, греческие и римские»51. В 1703 г. по инициативе Петра I в Москву в Типографскую библиотеку были собраны из архиерейских домов и больших монастырей летописи для исправления на печатном дворе «Новаго летописца». В 1709 г. по его распоряжению Ф. Поликарпову, справщику печатного двора, было поручено составить русскую историю. В 1716 г. Петр, узнав о существовании в Кенигсберге Радзивиловского списка древней летописи, повелел снять с нее копию. В 1720 г. вышло распоряжение о составлении во всех епархиях, монастырях и соборах описей грамот, любопытных писем и исторических рукописей для присылки описей в Сенат. В 1722 г. появился приказ о присылке в Москву, в Синод древних рукописей, церковных и гражданских летописей, степенных книг, хронографов и т.п.52 После заключения Ништадско-го мира Петр I определил себе для занятий историей о войне утро каждой субботы53. По совету Лейбница Петр I включил в состав дисциплин организуемой академии наук и историю. История должна была давать знание о жизни людей. Которые умерли, в то время как естественное и государственное право - знание о живых людях54.

Дальнейшее утверждение науки русской истории не было ни простым, ни лишенным противоречий. Прежде всего сказывался эклектизм во взглядах, теоретическая неоднородность подходов к истории. «Между тем в истории русского общества XVTII в., — отмечал A.C. Лаппо-Данилевский, — довольно трудно указать на людей, которые целиком усвоили бы себе определенную систему. Даже выдающиеся представители нашей образованности XVIII в., например, Татищев и Щербатов, были большею частью эклек

51 Татищев В.Н. История Российская. Часть 1. / Собрание сочинений в 8-и томах. Т. 1. М., 1994. С. 87.

52 Иконников B.C. Опыт русской историографии. Том второй. Книга вторая. С.

1920.

53 Пекарский П. Введение в историю просвещения России XVIII столетия. Т. 1. СПб., 1862. С. 321.

54 Там же, С. 29. тиками и компиляторами. Лишь общее направление их заимствований иногда обнаруживается достаточно ясно»55.

К этому необходимо добавить терминологические смешения, принадлежность одних и тех же понятий разным дисциплинам. «Следует отметить, — пишет Т.В. Артемьева, — что в эпоху "единства физики и метафизики" понятия достаточно часть являлись достоянием двух различных сфер знания. При этом при определенной синонимичности они сохранили существенную часть смыслов при переходе из одной области в другую»56. Использовавшиеся в исторических сочинениях термины находили своих теоретических двойников не только в естественнонаучных, но прежде всего в юридических, философских, этических, политических сочинениях. Аналогичным образом развитие исторической науки воздействовало на другие дисциплины и само испытывало влияния с их стороны. Непосредственным образом исторические труды сказались на становлении русского правосознания, политических и философских представлений, а в широкой перспективе повлияли на развитие национального самосознания в XVIII в.

Исторические труды писали как популяризаторы (А.П. Сумароков, И.П. Елагин), так и ученые (Г.Ф. Миллер)57. Сочинялась история даже в стихах (Н.И. Новиков указывал на сочинение монаха Андрониевского монастыря Никодима Селлия «Историческое зерцало», содержащее краткое родословие российских государей от Рюрика до императрицы Елизаветы Петровны58. В «Словаре» Н И. Новикова есть сведения и о других не дошедших до нас исторических сочинениях. В частности, он упоминает, что Иваном Барковым была написана «Краткая российская история», охватывающая период от Рюрика до Петра Великого59; а некто Никита Иванов «сочинил российскую историю от Рюрика до наших времен»60). Но, пожалуй, главное, что отличает русскую историографию XVIII в. от предшествующей, это научный интерес к собиранию памятников письменно

55 Лаппо-Даншевский A.C. История русской общественной мысли и культуры XVII — XVIII вв. М., 1990. С. 23.

56 Артемьева Т.В. Вольфианская философия Григория Теплова // Философский век. Альманах: Выпуск 3. СПб., 1998. С. 204 — 205.

57 Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Часть П. С. 27.

58 Новиков Н.И. Опыт исторического словаря о российских писателях / Избранные сочинения. М. — Л., 1951. С. 349.

59 Там же, С. 328.

60 Там же, С. 330. сти (В.Н. Татищев, Г.Ф. Миллер, Н И. Новиков, А.Ф. Мусин-Пушкин и др.)61. Собирание, систематизация, обработка, критика и исследование источников связывали исторические труды с исторической действительностью и, тем самым, поднимали русскую историю на уровень современной XVIII в. науки. «Перевод источника, изложение источника и исследование вопроса по источнику — таковы три стадии, последовательно пройденные

-л нашею историческою наукой прошлого века», — подытоживает П.Н. Милюков . Вместе с этим, как отмечает Д.Н. Шанский, в русской исторической науке процесс накопления фактов проходил параллельно с процессом их осмысления. Такие русские историки как

B.Н. Татищев, М.М. Щербатов, И.Н. Болтин не только вводили в научный оборот новые факты, но и указывали на их место в общем ходе русской истории63.

Тем не менее, складывающейся исторической науке предстояло не только много сделать, но и от много отказаться. A.C. Лаппо-Данилевский дает следующий итог русской историографии XVIII столетия: «Несмотря на такие труды, как примечания Болтина на соч. Леклерка и кн. Щербатова, можно сказать, что почти все наши историки XVIII в. мало пользовались критикой и в незначительной степени осуществляли потребность прагматического изложения древнерусской истории, периоды нашего развития плохо различались или не различались вовсе, а общего взгляда на ход этой истории еще не выработалось; притом научное изложение нередко соединялось с нравственной точкой зрения, с желанием представить читателям в исторических образах поучительные приме

64 ры» .

Тематика исследований русских историков XVIII в. была достаточно обширной, но, по мнению A.A. Кизеветтера, она сводилась к двум основным проблемам: 1. о происхождении Руси и 2. о составе древнейшей летописи65. Обстоятельно исследовавший этот вопрос С.Л. Пештич отмечал большее разнообразие исторических сюжетов. Русских историков XVIII в. волновали такие вопросы как история крестьянства (В.Н. Татищев,

61 Лаппо-Данжевский A.C. Лекции по Русской Истории, читанные студентам 1-го курса И.И.Ф. Института в 1890/91 ак. году, (литография). С. 24.

62 Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. С. 101.

63 Шанский Д.Н. Из истории русской исторической мысли. И.Н. Болтин. М., 1983.

C. 59.

64 Лаппо-Данилевский A.C. Лекции по Русской Истории, читанные студентам 1-го курса И.И.Ф. Института. С. 107— 108.

65 Кизеветтер A.A. Новизна и старина в России XVIII столетия. (Речь перед магистерским диспутом) / Исторические очерки. С. 264.

М.М. Щербатов, И.Н. Болтин), период преобразований и деятельности Петра I (И.И. Голиков, А.И. Нечаев, Ф.И. Соймонов), республиканский Новгород (Г.Ф. Миллер, А.П. Сумароков, Екатерина II, Я.Б. Княжнин, А.Н. Радищев), история гражданского общества (В.В. Крестинин, М.Д. Чулков, П.И. Рычков и др.), местная история, история славянства, история русского флота (И.Л. Голенищев-Кутузов, П.С. Паллас), история феодализма, происхождение Руси (норманский вопрос)66.

Занятие историей (прежде всего отечественной) в России XVIII в. представляло род государственной службы. К составлению истории допускались лишь люди с офици

67 альным положением и известные правительству . Крупнейшие русские историки XVIII в.: В.Н. Татищев, М.М. Щербатов, И.Н. Болтин, Г.Ф. Миллер писали историю по указу властей, печатали свои сочинения на государственные деньги и были крупными государственными чиновниками. Исключение составляет Ломоносов (всего лишь статский советник), писавший историю, впрочем, тоже на заказ. Помимо официальных историографов историю писали любители-провинциалы, типа М.Д. Чулкова и В.В. Крестинина, но это была «частная» история, наименее интересная для философии истории. С этим же

ГО связана историографическая неравнозначность историков XVIII в.

С внешней стороны русская история и занятия ею были ограничены сферой государственной тайны и системой приличий69. Так, например, к сфере тайны относилось исследование родословной дворян Кобылиных; в 1761 г. Г.Ф. Миллеру было воспрещено продолжать «Опыт новейшей истории о России». Неприличным считалось сомневаться в том, что апостол Андрей крестил славян, производить руссов от норманов, печатать летописи. В 1734 г. Синод сделал препятствие Академии Наук в публикации летописей, а в 1749 г. запретил академику Г.Ф. Миллеру напечатать сибирские летописи70.

66 Пештич C.JI. Русская историография XVIII в. Ч. Ш. Л, 1971. С. 107 и др.

67 Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. С. 14.

68 «Одно дело Татищев, другое — П.И.Рычков. От Ломоносова мы ждем философии истории, а от Крестинина этого не требуем, хотя, разумеется, любой историк даже масштаба значительно менее крупного, чем архангельский историк, имел определенные философские понятия или представления. Прав был Шлецер, когда считал, что "философских идей об истории народов никто не станет требовать от приднепровского инока XI века", и ошибались те, которые видели во Владимире Мономахе философа» {Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Часть П. Л. С. 5 — 6.)

69 Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. С. 14.

70 Иконников B.C. Опыт русской историографии. Том первый. Книга первая. С. 83.

История подлежала государственному контролю. Ее границы определялись сферой государственных интересов. То содержание, которое государство предписывает истории, то, что история должна устанавливать и провозглашать — это слава и величие России. Наиболее подходила для той цели старая идея божественного провидения. По словам Г. Бужинского: «Быша мнози порубежный соседы, России прилежащие, но ныне, кроме имен их и некоторых действий, во Историах описанных, болше ничтоже обретаем; гласят токмо во умесах оная имена: Язиги, Печенеги, Древляне, Половцы и сим подобный; и не иная тому вина — Бог остави их судьбами своими, не дая им правится. Не тое о тебе содела Россие!»71 История, одновременно, и показатель божественнго попечения и иллюстрация современной славы и величия государства. В «Похвальном слове» Г. Бужинского звучит не столько мотив современного величия России как следствия ее истории, сколько инверсированная тема достоинства русской истории в свете успехов и славы современного ему русского государства. Современность имеет приоритетное значение для истории. Смысл и значение событий прошлого в полной мере могут быть установлены только исходя из их следствий, только рассматриваясь с точки зрения современности. Современность, прежде всего актуальная политическая ситуация, расставляет смысловые акценты в прошлом и делает в нем выборку значимых событий, т.е. того, что и признается собственно историей. «Характерная особенность историографии времен Петра I, - отмечал М. А. Алпатов, - состоит в том, что взоры историков обращены, прежде всего, в современность, исторические труды создаются обычно с целью прославить новый, петровский этап русской истории, протекавший на глазах авторов»72. Историей, таким образом, становится то, что значимо для современности, что достойно упоминания. История смыкается с современностью, но не со всей, а только с той, которая соответствует официальным политическим интересам. В этом сказывается наследие предшествующей историографии. «Задача истории до XVIII века, - писал П. Пекарский, - состояла в наивозможно-большем собирании фактов, сгруппированных и представленных так,

71 Бужинский Г. Похвальное слово, произнесенное в празднование уже в 52-ой раз день рождения воспресветлейшаго Петра Великого, императора и самодержца всея Руси. В царствующем граде Петрополе, 30 мая 1723 года, в церкви Святой Троицы, в торжественном присутствии Его императорской фамилии, Синода и Сената и многочисленнаго народа. // Проповеди Гавриила Бужинского (1717 — 1727). С. 504.

72 Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа. XVII - первая четверть XVIHb. М., 1976. С. 269. чтобы это было выгодным для известной партии» . История представляет интерес не сама по себе, а для политики. Здесь пролегает та зыбкая граница, которую история постоянно нарушает — это граница государственной тайны. В истории цензурным образом устанавливаются зоны запретов, и чем более история приближается к современности, тем количество таких зон увеличивается. Целый ряд фактов оказывается достоянием и истории и государственной тайны. К таким фактам не обязательно относятся политические или военные неудачи. Неудачи как раз находят оправдание, но уже не историческое (констатация объективных исторических условий) и не политическое (конкретные ошибки того или иного политика), а риторическое. Неудачи по контрасту подчеркивают последующую славу и величие России. Табуирование исторических фактов носит иной характер. Это факты имеющие несколько значений, факты двусмысленные, допускающие амбивалентное истолкование. Политика не может смирится именно с многозначностью исторических событий. И эта политическая, по существу, задача выдвигается в качестве условия научного исследования: история должна иметь дело с установленными и однозначными фактами. При этом, однозначность, разумеется, приравнивается к политической благонадежности.

Абсолютизация роли современности для истории приводит к тому, что сужается сфера значений истории. Так, например, благополучное настоящее уже не нуждается в истории. Как пишет Г. Бужинский в предисловии к переводу книги С. Пуфендорфа «Введение в гисторию европейскую»: «Не требуют ныне российстии народи у старожитной древности примеров прежняго благоприятства.»74

История не противопоставляется современности. Напротив, Просвещение особое значение придает настоящему и осовременивает историю, придавая ей, тем самым, как оно полагает, смысл. Историей является то, что ценно для современности, что достойно повторения и воспроизведения в настоящем, хотя бы в качестве примера, т.е. то, что является понятным. Понимание актуализирует свой предмет. Его результат — смысл — может быть только настоящим. Непосредственно в историческом исследовании это при

73 Пекарский П. Введение в историю просвещения России XVIII столетия. С. 324.

74 Пуфендорф С. Введение в гисторию европейскую. Чрез Самуила Пуфендорфия на немецком языке сложенное. Также чрез Иоанна Фридерика Крамера, на латинскии переложенное. Ныне же повелением великаго государя царя и великого князя Петра Перва-го всероссийскаго императора, на российскии с латинскаго переведенное. СПб., 1718. С. 2. водит к модернизации — приему, распространенному, в частности, у В.Н. Татищева, который объясняет древние термины современными ему понятиями (наместники — генерал-губернаторы, дворецкий — гофмейстер, «жалованья» и «кормления» — губернаторства и воеводства и т.п.)75. Вслед за историей и современностью строго не противопоставляются друг другу и их понятийные близнецы: старое и новое. По словам Ф. Проко-повича: «. все бо, что ни есть старое, было иногда новое, поищи коей ли бо вещи старой, и предревнои, начала, в начале своем была она новая»76. История и современность, старое и новое связаны общностью происхождения. Одним из следствий такого генетического родства истории и современности, является возможность внешней, формальной переработки исторического повествования, например, придания истории современной литературной формы.

К просветительской историографии примыкает такое курьезное с научной точки зрения направление как «риторическая история»77, к которому традиционно относят М.В. Ломоносова, Ф. Эмина, И.П. Елагина. Смешение работы историка с искусством ритора, оратора и поэта было особенно широко распространено в Античности и в эпоху Возрождения. В Новое время появляются такие работы, выполненные в этом ключе, как сочинения Маскарди (Ars histórica, 1630), Фосса (Ars histórica, 1623), Лемуана (De l'histoire, 1670). «Дальнейшее обособление наукообразной истории от литературы художественной, — писал А.С. Лаппо-Данилевский, — произошло частью под влиянием развития методологии источниковедения и, в особенности, исторической критики, частью благодаря возраставшему вниманию историков к той связи, в какой история находится с юридическими и политическими науками, и усилившемуся их интересу к внутренней

75 Черепнин JI.B. Русская историография до XIX века. Курс лекций. М., 1957. С.

183.

76 Феофан Прокопович Правда воли монаршей во определении наследника державы своей Уставом державнейшаго Государя нашего Петра Великаго отца отечества Императора и самодержца Всероссиискаго и прочая, и прочая, и прочая. Сего 1722 году, февраля в 11 день. М., 1722. С. 57.

77 Более подробно об этом напрамении см.: Соловьев СМ. Писатели русской истории XVIII века: Манкиев, Татищев, Ломоносов, Тредьяковский, Щербатов, Болтин, Эмин, Елагин, митрополит Платон // Архив историко-юридических сведений, относящихся до России издаваемый Николаем Калачовым. Книги второй половина первая. Отделение III. М., 1855; Милюков ПЛ. Главные течения русской исторической мысли. Т. 1. М., 1897; Артемьева Т.В. Идея истории в России XVIII века // Философский век. Альманах: Выпуск 4. СПб., 1998. культурной истории»78. Особенность развития русской исторической науки состояла в том, что риторические сочинения на исторические темы не предшествовали, как это было в Западной Европе, возникновению научной истории, а писались параллельно или даже шли вслед за научными открытиями. Наука русской истории не создавалась как реакция на риторический и художественный произвол. Напротив, литературное и художественное оформление истории наследовало достижениям науки, украшая их плодами творческого вымысла или придавая им ложноклассический вид. Работы писателей на темы русской истории, несомненно, принадлежат к просветительскому направлению, но их влияние на становление научного образа истории в России XVIII в. минимально.

Закреплению научного статуса истории способствовал процесс ее институциали-зации. В августе 1771 г. при Московском университете было открыто «Вольное российское собрание» — первое ученое общество в России, изучающее русскую историю. Инициатором его создания был куратор Московского университета Иван Иванович Мелис-сино. Цель, преследовавшаяся обществом, состояла в усовершенствовании русского языка и разработке наук вообще. Образцом организации общества послужила Французская Академия. Первыми членами собрания были профессора Московского университета как русские (Барсов, Десницкий, Третьяков, Чеботарев, Аничков и др.), так и иностранные (Рейхель, Шаден, Маттеи и др.), а также известные писатели и ученые того времени (Рычков, Нартов, Новиков, Веревкин, Рубан, прот. Алексеев, Миллер, Бакмейстер, кн. Дашкова). В дальнейшем членами собрания становятся Домашнев, Херасков, Фонвизин, Муравьев, Сумароков и др. Заседания общества проходили еженедельно. Оно просуществовало 11 лет и выпустило 6 томов «Опыта Трудов Вольного Российского Собрания при Императорском Московском университете» (1774 — 1783)79. В 1804 г. по инициативе А. Л. Шлецера и при содействии попечителя Московского университета М.Н. Муравьева при Московском университете возникает «Общество истории и древностей российских».

78 Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. Ч. 1. С. 22.

79 Иконников B.C. Опыт русской историографии. Том первый. Книга первая. С.

Заключение диссертации по теме «История философии», Малинов, Алексей Валерьевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Философия истории русского Просвещения не исчерпывается рассмотренными сюжетами. Собственно говоря, в русском Просвещении философия истории еще не приобрела самостоятельного значения. Она не получила законченного выражения, не сложилась в строгую систему. К философскому осмыслению истории подходили с разных позиций, рассматривали с разных точек зрения. Можно указать несколько направлений, несколько подходов к истории, в которых проявились различные константы просветительского мировоззрения.

Стремление к популяризации знаний наиболее ярко воплотилось в риторическом направлении (М.В. Ломоносов, Ф. Эмин, И.П. Елагин). В трудах этих авторов литературные мотивы порой брали верх над требованиями научной точности и следованию фактом. История превращалась в'повествование, в котором гипертрофированную роль приобретали стилистические и образные элементы.

Традиционного взгляда на историю придерживалось масонство. По сути он сводился к представлению о мессианизме разума, своим совершенствованием приводящим к прогрессу исторические формы человеческой жизни. Но истинный прогресс совершается только внутри человека. Это путь самосовершенствования. История зависит от внутреннего развития, совершенствования разума, иными словами от самопознания. История, таким образом, есть прежде всего наука человеческого самопознания. Она раскрывает особую внутреннюю реальность - нравственный мир. Такая история учит и наставляет.

Более научный оттенок история приобретает попадая в полемический контекст, столь характерный для интеллектуального пространства Просвещения. С середины XVIII столетия история становится предметом раздоров, причиной скандалов, способом сведения личных счетов и демонстрации неприязни. История уже «шумит» не пушками и не юридическими декларациями, а вызывает к бою научное красноречие. Из пространства сражений она попадает в пространство диспута. На агональном облике истории во многом еще отражаются личностные черты спорящих сторон. Начало этой новой для России традиции - традиции исторических споров - положила диссертация Ф.Г. Миллера (1749), против которой более темпераментно, нежели рассудительно выступил М.В. Ломоносов. Вторая половина XVIII в. дает ряд новых примеров. Можно упомянуть «Антидот» Екатерины II, который должен был нейтрализовать в глазах западноевропейской публики инсинуации аббата-звездочета Шаппа д'Оттроша. Отчасти задача Екатерины II перекликалась с замыслом ее венценосного предшественника, распространившего за границей труд П. Шафирова. Критический и сатирический уклон полемика получила в сочинениях Д.И. Фонвизина и Н.И. Новикова. Исторические дискуссии, проходившие в России во второй половине XVIII в., были своеобразным ответом, реакцией, защитой. В ходе полемики постепенно выяснялось, что же следует защищать. Наиболее эффективно и продуктивно это удалось И.Н. Болтину, выступившему сначала против французских историков Левека и Леклерка, а затем и против своего соотечественника - М.М. Щербатова. В результате дискуссии ему удалось не только укрепить позиции исторической критики, но составить представление о целостности исторического процесса в России. В то же время, полемика актуализировала многие исторические сюжеты, сопоставляла эпохи и сравнивала современное и прошедшие состояния России. История должна была украшать современность, придавать ей большую ценность, а при необходимости - прикрывать временные недостатки. Следствием подобной критической дезинфекции действительности стало формирование своеобразного исторического иммунитета - национального самосознания.

Два других подхода к истории опирались на теоретическую базу: естественное право и рационалистическую философию. В рамках этих теорий прежде всего сформировался научный облик истории. Естественное право, перенося предмет истории в сферу внешних отношений и рассматривая возможность их регулирования, впервые давала основания для научного объяснения исторических событий. Исторические события приравниваются к природным явлениям. Точнее говоря, согласно этому взгляду, история закономерно вытекала из природы, представляла с ней единый процесс. Сама история едина и универсальна. Но это не мешает видеть в ней поступательность и стадиальность, соответствующую различным «состояниям». Естественное право задает этическую интерпретацию истории, что приводит к различению фактического и смыслового уровней исторических событий. Значения исторических событий устанавливаются на основе принципа пользы и обосновываются концепцией «общего блага».

Рационалистический подход к истории раскрывает неоднородность разума в истории проявляющегося и историю рассматривающего. Естественный разум или здравый смысл соотносится с «естественным законом» и указывает на волю, как на ту сущность, воплощения которой составляют предмет истории. На здравом смысле также основывается история нравов и историческая критика. Естественному разуму во многом противостоит разум усовершенствованный и просвещенный наукой. Распространение такого разума на историю приводит к проблемам исторического познания и онтологии истории. Разум упорядочивает историю, делает ее понятной, постижимой, вразумительной.

Незавершенность, поисковость философии истории в России XVIII в. позволяет указывать лишь на отдельные проблемы. Центральной и наиболее разработанной из них являлась проблема исторического знания, его формы и структуры. Вместе с тем фило-софско-исторические сюжеты входили в круг близких философии истории дисциплин -историософии и истории культуры. Следует говорить о комплексоном осмыслении истории в России XVIII в.

Близка философии истории зарождающаяся в то же время история культуры. В дальнейшем она развивается в философию культуры. Предпосылками становления истории культуры выступили ряд общих для нее и философии истории представлений, из которых можно указать на следующие: изменение представления об историческом субъекте, когда субъектом истории становится народ; формирование внешней, метаистори-ческой точки зрения на исторический процесс, для которой характерна этическая интерпретация событий; телеологизация истории, приводящая к представлению о целостности и последовательности (стадиальности) исторического процесса; следствием такого подхода явились, с одной стороны, теория состояний, а с другой, органический взгляд на историю; новые концепции языка, изменившие роль и отношение языка к истории и проявившиеся в новых для XVIII в. формах исторического сочинения - словаре и энциклопедии; появление истории «наук и художеств», фиксирующей достижения «человеческого духа».

Философско-исторические идеи русского Просвещения получили дальнейшее развитие в России в XIX — XX вв. Проблемы исторической критики стали разрабатываться в «скептической школе» (М.Т. Каченовский и др.). Просветительская философия и теория естественного права в значительной мере были усвоены декабристами и в дальнейшем сказались на формировании радикального сознания. Близкий оппозиционным настроениям в российском обществе XIX в. позитивизм также воспринял ряд основополагающих просветительских идей (вера в возможности разума, утилитаризм, классификация как философский принцип, учение о трех стадиях в развитии общества). Методологические и эпистемологические аспекты просветительской философии истории нашли продолжение в либеральной историографии, которая, опираясь на позитивистские установки, пришла к осознанию необходимости положительной науки об обществе — социологии. Философско-исторические идеи русского Просвещения нашли отражение и в историософии славянофилов, тесно связанной с философией культуры.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Малинов, Алексей Валерьевич, 1999 год

1. Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа (XV1. — первая четверть XVIII века). М., 1976.

2. Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа (XVIII — первая половина XIX века). М., 1985.

3. Андреев А.И. Переписка В.Н. Татищева 1746 — 1750 // Исторический архив. М., Л., 1951. Т. 6.

4. Аникин A.B. Путь исканий: Социально-экономические идеи в России до марксизма. М., 1990.

5. Анисимов Е.В. Податная реформа Петра I. Л., 1982.

6. Анисимов Е.В. Время петровских преобразований. Л., 1989.

7. Анисимов Е.В. Россия без Петра: 1725 1740. СПб., 1994.

8. Анисимов Е.В. Государственные преобразования и самодержавие Петра Великого в первой четверти XVIII в. СПб., 1997.

9. Анисимов Е.В. Елизавета Петровна. М., 1999.

10. Аржанухин С.В. Философские взгляды русского масонства: По материалам журнала «Магазин свободнокаменщический». Екатеринбург, 1995.

11. Артемьева Т.В. Михаил Щербатов. СПб., 1994.

12. Артемьева Т.В. Русская историософия XVIII в. СПб., 1995.

13. Артемьева Т.В. История метафизики в России XVIII века. СПб., 1996.

14. Артемьева Т.В. Идея истории в России XVIII века // Философский век. Альманах. Вып. 4. СПб., 1998.

15. Архив кн. Воронцова. Кн. 12. М., 1877.

16. Астахов В.И. Курс лекций по русской историографии. М., 1965.

17. Афанасьев А.Н. Русские сатирические журналы 1769 — 1774 годов. М., 1859.

18. Ахутин A.B. Понятие «природа» в античности и Новое время. М., 1988.

19. Бабий И.А. Дмитрий Кантемир. М., 1984.

20. Багалей Д.И. Русская историография. Харьков, 1911.

21. Богданов А.И. Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга и начало заведения его. СПб., 1779.

22. Бак И. С. С.Е. Десницкий — выдающийся русский социолог // Вопросы философии. 1955. № 1.

23. Барское Я.Л. Переписка московских масонов XVIII века. Пгр., 1915.

24. Баршев С.И. С.Е. Десницкий // Биографический словарь профессоров и преподавателей московского университета. Т. I. М., 1855.

25. Белявский МЛ. М.В. Ломоносов и основание Московского университета. М., 1955.

26. Белявский МЛ. История России XII — XVII веков в литературных произведениях М.В. Ломносова //Вестник МГУ. 1961. №5. Серия 9, «История».

27. Белявский М. Т. М.В. Ломоносов и русская история // Вопросы истории. 1961. № 11.

28. Берков П.Н. История русской журналистики XVIII в. М. — Л., 1952.

29. Берков П.Н. Введение в изучение истории русской литературы XVIII в. Л., 1964.

30. Беспятых Ю.Н. Иностранные источники по истории России первой четверти XVIII в. (Ч. Уитворт, Г. Грунд, Л.Ю. Эренмальм). СПб., 1998.

31. Бестужев-Рюмин К.Н. Русская история. Т. I. СПб., 1872.

32. Бестужев-Рюмин К.Н. Причины различных взглядов на Петра Великого в русской науке и русском обществе // ЖМНП. 1872. Ч. СЬХ1. № 6.

33. Бестужев-Рюмин КН. Лекции по историографии, читанные на Высших Женских Курсах в 1881/82 г. СПб., 1882 (литография).

34. Бестужев-Рюмин КН. Биографии и характеристики (летописцы России). М., 1997.

35. Билинкис М.Я. Русская проза XVIII века. Документальные жанры. Повесть. Роман. СПб., 1995.

36. Благой Д.Д. История русской литературы XVIII века. М., 1945.

37. Боголюбов В. Н.И. Новиков и его время. М., 1916.

38. Болтин И.Н. Примечания на историю древния и нынешния России г. Леклерка, сочиненные генерал-майором Иваном Болтиным. Т. I — II. (б.м.), 1788.

39. Болтин И.Н. Ответ генерал-майора Болтина на письмо кн. Щербатова, сочинителя Российской Истории. СПб., 1789.

40. Болтин И.Н. Критические примечания генерал-майора Болтина на первый том Истории князя Щербатова. СПб., 1793.

41. Болтин И.Н. Критические примечания генерал-майора Болтина на вторый том Истории князя Щербатова. СПб., 1794.

42. Бужинский Г. Проповеди Гавриила Бужинского (1717 — 1727). Историко-литературный материал из эпохи преобразований. Издал C.B. Петухов. Юрьев, 1901.

43. В борьбе за власть: Страницы политической истории России XVIII века. М., 1988.

44. Валгщкая А.П. Русская эстетика XVIII века. М., 1983.

45. Волк С.Н. Исторический источник в русской историографии XVIII в. // Проблемы истории докапиталистических формаций. 1934. № 7 — 8.

46. Валк С.Н. И.Н. Болтин и его работа над Русской Правдой // ТОДРЛ. T. XIV. М. — Л., 1958.

47. Валк С.Н. О «всемирном умопросвячении» В.Н. Татищева // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972.

48. Валъденберг В.Э. Щербатов о Петре Великом. СПб., 1903.

49. Вегеманс Э. К истории русской политической мысли: М.М. Щербатов и его «Путешествие в землю Офирскую» //Русская литература. 1989. № 4.

50. Весецкий Г.С., ИовчукМ.Т. Очерки по истории русского материализма XVIII и XIX вв. М., 1942.

51. Весецкий Г.С. Мировоззрение М.В. Ломоносова. М., 1961.

52. Введенский А.И., Лосев А. Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г.: Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991.

53. Век Просвещения. Москва; Париж, 1970.

54. Веселовский КС. Запрещение историографу Миллеру заниматься генеалогией // Русская старина. 1896. № 9.

55. Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. Пгр., 1917.

56. Вернадский Г.В. Николай Иванович Новиков. Пгр., 1918.

57. Вернадский Г.В. Русская историография. М., 1998.

58. Верховский П.В. Учреждение Духовной коллегии и Духовный регламент. Т. 1 -— 2. Ростов-н/Д, 1916.

59. Виленская Э.С. Об особенностях формирования русской освободительной мысли в XVIII веке // Вопросы философии. 1951. № 2.

60. Винтер Э. Неизвестные материалы о А.Л. Шлецере // Исторический архив. 1960. №6.

61. Винтер Э. Ломоносов и Шлецер // М.В. Ломоносов. Сб. статей и материалов. Т. 5. М. — Л., 1961.

62. Виппер Р. Общественные учения и исторические теории XVIII и XIX вв. в связи с общественным движением на Западе. М., 1908.

63. Геръе В.И. История XVIII века. Лекции читанные в 1902 — 03 году. М., 1902 (литография).

64. Галактионов А.А., Никандров П.Ф. Русская философия IX — XIX вв. Л., 1989.

65. Геръе В.И. Философия истории от Августина до Гегеля. М., 1915.

66. Гоббс Т. Сочинения в двух томах. М., 1991.

67. ГолъцевВ.А. Самуил Пуфендорф (1632 — 1694) //Вопросы философии и психологии. Кн. 26 (1). Янв. 1895. М., 1895.

68. Гордин Я. Меж рабством и свободой: 19 января — 25 февраля 1730 года. СПб., 1994.

69. Грацианский П.С. О методологии исследования государственно-правовых явлений в произведениях русских просветителей 60 — 80-х годов XVIII в. // Проблемы истории государства, права и политических учений. М., 1974.

70. Грацианский П.С. Русские просветители 60 — 80-х годов XVIII века о происхождении и сущности государства // Проблемы государства и права на современном этапе. М., 1974.

71. Грацианский П.С. Общественно-политические взгляды русских просветителей 60 — 80-х годов XVIII в. // Из истории политических учений. М., 1976.

72. Грацианский П.С. Десницкий. М., 1978.

73. Грацианский П.С. Конституционные проекты в России второй половины XVIII в. // Современное государство и право. М., 1980. № 7.

74. Грацианский П.С. Политическая и правовая мысль России второй половины XVIII в. М., 1984.

75. Грегори И.Г. Описание российско-императорского столичного города Санктпетербурга. СПб., 1794.

76. Грот Я. Петр Великий как просветитель России. СПб., 1872.

77. Гуковский Г.А. Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVIII века. Л., 1938.

78. Гуковский Г.А. Русская литература XVIII в. М., 1998.

79. Гурвич Г. «Правда воли монаршей» Феофана Прокоповича и ея западноевропейские источники. Юрьев, 1915.

80. Дашкова Е.Р. Записки княгини Е.Р. Дашковой. М., 1990.

81. Дебров Л. А. Исторические публикации и труды Н.И. Новикова // Исторический сборник. Саратов, 1965. № 2.

82. Дебров Л.А. Общественно-политические и исторические взгляды Н.И. Новикова. Саратов, 1974.83 .ДейчГ.М. В Н. Татищев. Свердловск, 1962.

83. Добролюбов И.А. «Собеседник любителей российского слова». Издание княгини Дашковой и Екатерины II / Собрание сочинений: В 9 т. Т. 1. М.; Л., 1961.

84. Долгова С.Р. Исторический журнал Н.И. Новикова «Сокровище Российских Древностей». М., 1986.

85. Дюбо Ж.Б. Критические размышления о поэзии и живописи. М., 1976.

86. Егоров С.А. М.М. Щербатов о преобразовании государственного строя в России // Современное государство и право. М., 1985. № 1.

87. Екатерина II. Письма к М. Гримму. СПб., 1878.

88. Екатерина II. Сочинения императрицы Екатерины II на основании подлинных рукописей с объяснительными примечаниями акад. А.Н. Пыпина. Т. I — XII. СПб., 1898— 1907.

89. Екатерина II. Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового уложения. СПб., 1907.

90. Екатерина II. Записки императрицы Екатерины II. М., 1990.

91. Елагин И.П. Опыт любопытного и политического о государстве Российском повествования. СПб., 1803.

92. Жаринов Д.А. И.Н. Болтин как историк. Самарканд, 1941.

93. Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века. М., 1996.

94. Жучков В.А. Немецкая философия эпохи раннего Просвещения (конец XVII — первая четверть XVIII в.). М:, 1989.

95. Жучков В.А. Из истории немецкой философии XVIII века (предклассический период). М., 1996.

96. Заборов П.Р. Русская литература и Вольтер. XVIII — первая треть XIX века. М., 1965.

97. ЗагряцковМ.Д. Общественно-политические взгляды С.Е. Десницкого //Вопросы истории. 1949. № 7.

98. Замалеев А.Ф. Осипов И.Д. Русская политология: обзор основных направлений. СПб., 1994.

99. Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии. СПб., 1995.

100. Замалеев А.Ф. Восточнославянские мыслители: Эпоха Средневековья. СПб., 1998.

101. Западов A.B. Русская журналистика XVIII в. М., 1964.

102. Зверев В.М. Социологическое прочтение философских идей России XVIII века: контент анализ. СПб., 1997.

103. Зенъковский В.В. История русской философии. Т. I — II. Л., 1991.

104. Золотницкий В. Состояние человеческой жизни заключенное в некоторых нравоучительных примерах, касающихся до натуральных человеческих склонностей собранных в пользу общества. СПб., 1763.

105. Золотницкий В. Сокращение естественного права выбранное из разных авторов для пользы российского общества. СПб., 1764.

106. Золотницкий В. Общество разновидных лиц или разсуждения о действиях и нравах человеческих. СПб., 1766.

107. Золотой век Екатерины Великой. Воспоминания. М., 1996.

108. Иванов-Разумник. История русской общественной мысли. В трех томах. М., 1997.

109. Из истории русской философии. М., 1951.

110. Из истории русской культуры. Том IV. (XVIII — начало XIX века). М., 1996.

111. Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века. Т. 1 — 2. М., 1952.

112. Иконников B.C. Общий взгляд на развитие науки русской истории // Киевские университетские известия. 1868. № 10.

113. Иконников B.C. Опыт русской историографии. Том первый. Киев, 1891; Том второй. Киев., 1907.

114. Иконников B.C. Значение царствования Екатерины II. Киев, 1897.

115. Иконников B.C. Исторические труды И.Н. Болтина. СПб., 1902.

116. Иконников B.C. Болтин И.Н. //Русский биографический словарь. Т. III. СПб., 1908.

117. Иконников B.C. Авг. Люд. Шлецер. Историко-биографический очерк. Киев, 1911.

118. Иконников B.C. Императрица Екатерина II как историк. Киев, 1911.

119. История в энциклопедии Дидро и Д'Аламбера. М., 1978.

120. Итоги XVIII века в России (Введение в русскую историю XIX века). Очерки. М., 1910.

121. Каган М.С. Чем же был XVIII век в истории русской культуры? // Вече. Альманах русской философии и культуры. Вып. 3. СПб., 1995.

122. Каменский А.З. Русская философия эпохи Просвещения. М., 1971.

123. Каменский A.B. «Под сенью Екатерины.» Вторая половина XVIII в. СПб., 1992.

124. Каменский A.B. Жизнь и судьба императрицы Екатерины Великой. М., 1997.

125. Кант И. Что значит ориентироваться в мышлении / Сочинения на русском и немецком языках. М., 1994. Т. 1.

126. Кантемир А.Д. Собрание стихотворений. Л., 1956.

127. Кафенгауз Б.Б. ИТ. Посошков. Жизнь и деятельность. М., Л., 1950.

128. Качарава В.Б. Я.П. Козельский. Материалы к биографии русского философа ■ // Вече. Альманах русской философии и культуры. Вып. 10. СПб., 1997.

129. Кизеветтер A.A. Исторические очерки М., 1912.

130. Книга в России в эпоху Просвещения. Л., 1989.

131. Ключевский В. О. Лекции по русской историографии / Сочинения. Т. VIII. М., 1959.

132. Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. М., 1990.

133. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. М., 1993.

134. Книга в России в середине XVIII в. библиотеки общественного пользования. СПб., 1993.

135. Коган Ю.Я. Просветитель XVIII века Я.П. Козельский. М., 1958.

136. Коган Ю.Я. Очерки по истории русской атеистической мысли XVIII в. М., 1962.

137. Коган-Бернштейн Ф.А. Влияние идей Монтескье в России в XVIII веке // Вопросы истории. 1955. № 5.

138. Кожевников В.А. Философия чувства и веры в ее отношениях к литературе и рационализму XVIII в. и критической философии. Ч. 1. М., 1897.

139. Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980.

140. Копанев H.A. Французская книга и русская культура середины XVIII века. Л., 1988.

141. Корецкий В.И. История русского летописания второй половины XVI — начала XVII в. М., 1986.

142. Коркунов Н.М. С.Е. Десницкий — первый русский профессор права // Журнал министерства юстиции. 1894 — 1895. № 2.

143. Корсаков Д.А. Из жизни русских деятелей XVIII в. Казань, 1891.

144. Коялович М.О. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. Минск, 1997.

145. Крестинин В.В. Начертание истории города Холмогор. СПб., 1790.

146. Крестинин В.В. Краткая история о городе Архангельском. СПб., 1792.

147. Крестинин В.В. Исторический опыт о внешней торговле Петра Великого. СПб., 1795.

148. Кросс Э.Г. У теземских берегов. Русские в Британии в XVIII в. СПб., 1996.

149. Кузьмин А.Г. Татищев. М., 1987.

150. Кулакова Л.И. Очерки истории русской эстетической мысли XVIII в. Л., 1968.

151. КуникА.А. Сборник материалов для истории Академии Наук в XVIII в. Ч. II. СПб., 1865.

152. Курилов A.C. Литературоведение в России XVIII века. М., 1981.

153. Лаппо-Данилевский A.C. Русская промышленная политика в XVIII в. // ЖМНП. 1886. ч. 245. №5.

154. Лаппо-Данилевский A.C. Лекции по Русской Истории, читанные студентам 1-го курса И.И.Ф. Института в 1890/91 ак. году, (литография).

155. Лаппо-Данилевский A.C. Собрание и свод законов Российской империи, составленные в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1897.

156. Лаппо-Данилевский A.C. Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II. СПб., 1898.

157. Лаппо-Данилевский A.C. Русская промышленная и торговая компания в первой половине XVIII в. СПб., 1899.

158. Лаппо-Данилевский A.C. И.И. Бецкой и его система воспитания. СПб., 1904.

159. Лаппо-Данилевский A.C. Записка об издании «Представления проф. Десницкого об учреждении законодательной, судебной и наказательной власти в Российской Империи» // Известия Императорской Академии Наук. V серия. Т. XX. 1904. № 4.

160. Лаппо-Данилевский A.C. Методология истории. Ч. 1. СПб., 1910.

161. Лаппо-Данилевский A.C. Петр Великий, основатель Императорской Академии Наук в С.-Петербурге. СПб., 1914.

162. Лаппо-Данилевский A.C. Идея государства и главнейшие моменты ея развития в России со времен смуты и до эпохи преобразований. // Голос минувшего. 1914. № 12.

163. Лаппо-Данилевский A.C. Очерк развития русской историографии // Русский исторический журнал. Книга 6. 1920.

164. Лаппо-Данилевский A.C. Методология истории. Выпуск первый. Петроград., 1923.

165. Лаппо-Данилевский A.C. История русской общественной мысли и культуры XVII — XVIII вв. М., 1990.

166. Лаппо-Данилевский A.C. Очерки по русской историографии. Б/м, б/г. (литография).

167. Латкин В. Законодательная комиссия в России XVIII ст. СПб., 1887.

168. Летопись жизни и творчества М.В. Ломоносова. М. — Л., 1961.

169. Литература и история. (Исторический процесс в творческом сознании русских писателей и мыслителей XVIII — XX вв.). Вып. 1 — 2. СПб., 1995 — 1997.

170. ЛоккДж. Два трактата о правлении / Сочинения в трех томах. Т. 3. М., 1988.

171. М.В. Ломоносов в воспоминаниях и характеристиках современников. М. — Л., 1962.

172. Ломоносов М.В. Избранные произведения. Т. 2. История. Филология. Поэзия. М., 1986.

173. Лопухин КВ. Записки сенатора ИВ. Лопухина. М., 1990.

174. Лопухин И.В. Масонские труды: Духовный рыцарь. Некоторые черты о внутренней церкви. М., 1997.

175. Луппов С.П. Книга в России в первой четверти XVIII в. Л., 1973.

176. Луппов С.П. Книга в России в послепетровское время: 1725 — 1740. Л., 1976.

177. Лысцов В.П. М.В. Ломоносов — родоначальник русского просветительства (1711 — 1761). Воронеж, 1961.

178. Лятоминский Н. А.Л. Шлецер и его историческая критика // Ученые известия. № 8. Киев, 1884.

179. Макогоненко Г.П. Николай Новиков и русской просвещение XVIII века. М.; Л., 1952.

180. Малинов A.B. Философия истории и русское просвещение XVIII в. // Грани культуры: Тезисы докладов и выступлений Второй Международной научной конференции (4-6 ноября 1997 г.). СПб. 1997.

181. Малинов A.B. «Тьмы разных народов»: понимание истории H.A. Третьяковым // Философский век. Альманах. Вып. 5. Идея истории в российском просвещении. Сб. статей. СПб., 1998.

182. Малинов A.B. Моральная философия русского Просвещения XVIII в. // Метафизические исследования. Вып. 8. Религия. СПб., 1998.

183. Малинов A.B. История и здравый смысл. (На материале русского XVIII века) // Проблемы общения в пространстве тотальной коммуникации. СПб., 1998.

184. Миллер Г.Ф. Опыт новейшия истории о России // Ежемесячные сочинения. 1761. Ч. 1.

185. Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. I — II. М. — Л., 1937.

186. Миллер Г.Ф. Сочинения по истории России. Избранное. М., 1996.

187. Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. Т. 1. М., 1897.

188. Милюков П.Н. Из истории русской интеллигенции. Сборник статей и этюдов. СПб., 1902.

189. Милюков П.Н. Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформы Петра Великого. СПб., 1905.

190. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. В 3-х т. М., 1994 — 1995.

191. Модзалевский Б.Л. К биографии Н.И. Новикова. СПб., 1913.

192. Моисеева Г.Н. Ломоносов в работе над древними рукописями (По материалам Ленинградских рукописных собраний) // Русская литература. 1962. № 1.

193. Моисеева Г.Н. М.в. Ломоносов и польские историки // Русская литература XVIII века и славянские литературы. М. — Л., 1963.

194. Моисеева Г.Н. Спасо-Ярославский хронограф и «Слово о полку Игореве». Л., 1976.

195. Моисеева Г.Н. Троицкая летопись в сочинениях Екатерины II // ТОДРЛ. Т. XXX. Л., 1976.

196. Моисеева Г.Н. Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли России XVIII века. Л., 1980.

197. Морозов П. Феофан Прокопович как писатель. СПб., 1880.

198. Моряков В.И. Из истории эволюции общественно-политических взглядов просветителей конца XVIII века: Рейналь и Радищев. М., 1981.

199. Моряков В.И. Русское просветительство второй половины XVIII века. (Из истории общественно-политической мысли России). М., 1994.

200. Москвичева Г.В. Русский классицизм. М., 1986.

201. Мысли о душе. Русская метафизика XVIII века. СПб., 1996.

202. Мякотин В.Ф. Из истории русского общества. Этюды и очерки. СПб., 1902.

203. Наука и культура в России XVIII века. Сб. статей. Л., 1984.

204. Незеленов A.M. Литературные направления в екатерининскую эпоху. СПб., 1889.

205. Николаев Н.И. Внутренний мир человека в русском литературном сознании XVIII века. Архангельск, 1997.

206. Николаев С.И. Литературная культура петровской эпохи. СПб., 1996.

207. Никоненко B.C. Особенности русской философии XVIII в. // Вестник СПбГУ. Сер. 6. Вып. 3 (№ 20). 1993.

208. Никоненко B.C. Русская философия накануне петровских преобразований. СПб., 1997.

209. НичикВ.М. Феофан Прокопович. М., 1977.

210. Ничик В.М. Из истории отечественной философии конца XVII — начала XVIII в. Киев, 1978.

211. Новгородцев П.И. Кризис современного правосознания. М., 1909.

212. Новгородцев П.И. Сочинения. М., 1994.

213. Новиков В.И. Масонство и русская культура. М., 1998.

214. Новиков Н.И. Избранные сочинения. М. — Л., 1951.

215. Н.И. Новиков и его современники: Избранные произведения. М., 1961.

216. Новиков Н.И. Письма НИ. Новикова. СПб., 1994.

217. НовиковаЛ.И., СиземскаяИ.Н. Русская философия истории. М., 1997.

218. Новые свидетельства о Н.И. Новикове и членах компании типографической // Летописи русской литературы и древностей. М., 1863. Т. 5. Отд. II.

219. Огурцов А.П. Философия науки эпохи Просвещения. М., 1993.

220. OpelUKUH B.B. Вольное экономическое общество в России 1765 — 1917. М., 1963.

221. Орлов В.Н. Русские просветители 1790 — 1800-х годов. М., 1953.

222. Осипов В.И. Петербургская Академия наук и русско-немецкие научные связи в последней трети XVIII века. СПб., 1995.

223. Осмнадцатый век. Исторический сборник. Кн. I — IV. М., 1868 — 1869.

224. Очерки по истории философской и общественно-политической мысли народов СССР. Т. 1. М, 1955.

225. Павлов-Силъванский Н.П. Проекты реформ в'записках современников Петра Великого. СПб., 1897.

226. Павлов-Силъванский Н.П. Очерки по русской истории XVIII — XIX в. СПб., 1910.

227. Панегирическая литература петровского времени. М., 1979.

228. Панибратцев A.B. Философия в московской славяно-греко-латинской академии (первая четверть XVIII в.). М., 1997.

229. Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984.

230. Пекарский П. Введение в историю просвещения России XVIII столетия. Т. 1. СПб., 1862.

231. Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом. В 2-х т. СПб., 1862.

232. Пекарский П.П. Материалы для истории и литературной деятельности Екатерины II. СПб., 1863.

233. Пекарский П.П. Новые известия о В.Н. Татищеве. СПб., 1864.

234. Пекарский П.П. Жизнь и литературная переписка Петра Ивановича Рычкова. СПб., 1867.

235. Пекарский П. История императорской Академии наук в Петербурге. Т. I. СПб., 1870.

236. Перов Ю.В. Судьбы моральной философии // ЛОГОС. Ленинградские международные чтения по философии культуры. Книга 1. Разум. Духовность. Традиции. Л., 1991.

237. Перов Ю.В. Уроки классической социальной философии // Вестник СПбГУ. Серия 6. Вып. 2. 1994.

238. Петров Л.А. Общественно-политическая и философская мысль России первой половины XVIII в. Иркутск, 1974.

239. Пештич С.Л. «Синопсис» как историческое произведение / ТОДРЛ. Л., 1958.

240. Пештич С.Л. Русская историография о Ломоносове как историке // Вестник ЛГУ. 1961. № 20. Серия истории, языка и литературы. Вып. 4.

241. Пештич С.Л. Русская историография XVIII в. Ч. 1. Л., 1961; Часть II. Л., 1965; Ч. III. Л., 1971.

242. Письма Сумарокова, Щербатова и Новикова к Г.В. Козицкому // Летописи русской литературы и древности, издаваемые Н.С. Тихонравовым. Т. IV. 1862. Отд. III.

243. Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980.

244. Покровский B.C. История русской политической мысли. Вып. II. М., 1952.

245. Покровский С.А. Политические и правовые взгляды С.Е. Десницкого. М., 1955.

246. Полное собрание законов Российской империи. Т. XX. СПб., 1838.

247. Попов H.A. В.Н. Татищев и его время. М., 1861.

248. Попов H.A. Ученые и литературные труды В.Н. Татищева. СПб., 1887.

249. Попов А.Н. Дело Новикова и его товарищей // Вестник Европы. 1868. Кн. 4.

250. Попов А. Шлецер. Рассуждение о русской историографии // Московский литературный и ученый сборник на 1847 г. М., 1847.

251. Пракаш Сурия Синха. Юриспруденция. Философия права. М., 1996.

252. Проблемы русского Просвещения в литературе XVIII века. М.; Л., 1961.

253. Пресняков А.Е. Политические настроения русского общества в XVIII столетии // Книга для чтения по истории Нового времени. М., 1911. Т. 2.

254. Публицистика эпохи Просвещения. Век просвещения. Вып. I. СПб., 1995.

255. Пуфендорф С. Введение в гисторию европейскую. Чрез Самуила Пуфендорфия на немецком языке сложенное. Также чрез Иоанна Фридерика Крамера, на латинскии переложенное. Ныне же повелением великаго государя царя и великого князя Петра

256. Перваго всероссийскаго императора, на российскии с латинскаго переведенное. СПб., 1718.

257. Пуфендорф С. О должности человека и гражданина по закону естественному, книги две. Сочиненные Самуилом Пуфендорфом. СПб., 1726.

258. Пуфендорф С. Введение в историю знатнейших европейских государств с примечаниями и политическими разсуждениями. Часть первая. СПб., 1767.

259. Пыпин А.Н. Русская наука в XVIII в. // Вестник Европы. 1884, № 5 — 7.

260. Пыпин А.Н. Русская наука и национальный вопрос в XVIII в. // Вестник Европы. 1887. № 10.

261. Пыпин А.Н. История русской этнографии. Т. 1. СПб., 1890.

262. Пыпин А.Н. Времена Екатерины II // Вестник Европы. 1895. № 5.

263. Пыпин А.Н. Полузабытый писатель XVIII века (М.М. Щербатов) // Вестник Европы. 1896. Ноябрь.

264. Пыпин А.Н. Исторические труды Екатерины II // Вестник Европы. 1901. № 6.

265. Пыпин А.Н. Масонство в России. М., 1997.

266. Радлов Э.Л. К. Гельвеций и его влияние на Россию. Пгр., 1917.

267. Роллъ К.А. A.JI Шлецер и его концепция Российской истории // Немцы в России: Проблемы культурного взаимодействия. СПб., 1998.

268. Рубан В.Г. описание столичного города Москвы. СПб., 1782.

269. Рубинштейн НЛ. Русская историография. М., 1941.

270. Рубинштейн НЛ. Основные проблемы построения русской историографии // Вопросы истории. 1948. № 2.

271. Русская литературная критика XVIII века. Сборник текстов. М., 1978.

272. Русская мысль в век Просвещения. М., 1991.

273. Русская старина: Путеводитель по XVIII веку. СПб., 1996.

274. Русские просветители (От Радищева до декабристов). Т. I — II. М., 1965.

275. Самарин Ю. Ф. Стефан Яворский и Феофан Прокопович / Избранные произведения. М., 1996.

276. Сахаров A.M. Ломоносов — историк в русской историографии // Вестник МГУ. Серия 9. «История». 1961. № 5.

277. Сахаров A.M. Историография истории СССР. Досоветский период. М., 1978.

278. Семевский М. И. С.Е. Десницкий // Энциклопедический словарь Гранат. Т. XVIII.

279. Семевский М. И. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909.

280. Семенников В.П. Раннее издательское общество Н.И. Новикова (1773 года) // Русский библиофил. 1912. V.

281. СемевскийМ. И. Слово и дело! 1700 — 1725. М., 1991.

282. Семенников В.П. Собрание, старающееся о переводе иностранных книг, учрежденное Екатериной II. 1768 — 1783 гг. Историко-литературное исследование // Русский библиофил. 1913. VI — VII. Приложение.

283. Семенников В.П. Сатирические журналы 1769 — 1774 гг. Разыскания об издателях их и сотрудниках // Русский библиофил. 1914.1.

284. Семенников В.П. Материалы для истории русской литературы и для словаря писателей эпохи Екатерины II. СПб., 1914.

285. Семенова Л.Н. Очерки быта и культурной жизни России: Первая половина XVIII в. М., 1982.

286. Сергеевич В. Откуда неудачи Екатерининской законодательной комиссии? // Вестник Европы. 1871. № 1.

287. Сергеевич В. Лекции по истории русского права. СПб., 1884.

288. Сиповский В.В. Политические настроения в русском романе XVIII века. СПб., 1905.

289. Сиповский В.В. Из истории самосознания русского общества XVIII в. СПб., 1913.

290. Сиповский В.В. Из истории русской мысли XVIII — XIX в.в. Русское вольтерьянство //Голос Минувшего. М., 1914. № 1.

291. Словарь русских писателей XVIII века. Вып. 1. (А — И). Л., 1988.

292. Смирнов П. Болтин и его значение в историографии (лекция 3 декабря 1911 г.). Киев, 1913.

293. Спекторский Е. Проблема социальной физики в XVII столетии. Том первый. Новое мировоззрение и новая теория науки. Варшава, 1910.

294. Спекторский Е. Проблема социальной физики в XVII столетии. Том второй. Киев, 1917.

295. Соловьев СМ. Герард Фридрих Миллер // Современник. 1854. № 10.

296. Соловьев С.М. Ав.Л. Шлецер // Русский вестник. 1857. T. VIII.

297. Соловьев С.М. Шлецер и антиисторическое направление //Русский вестник. 1856. Т. II.

298. Старчевский A.B. Очерк литературы русской истории до Карамзина. СПб., 1845.

299. Стенник Ю.В. Русская сатира XVIII в. Л., 1985.

300. Стратеман. Феатрон или позор исторический. СПб., 1720.

301. Строев А. «Те, кто поправляет фортуну». Авантюристы Просвещения. М., 1998.

302. СухомлиновМ.И. История Российской академии. T. V. СПб., 1881.

303. Сухомлинов М.И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению. Т. I. СПб., 1889.

304. Сыромятников Б.И. Основные моменты в развитии исторической мысли // Русская мысль. 1906. № 12.

305. Сыромятников Б.И. С.Е. Десницкий — основатель науки русского права // Известия АН СССР. 1945. №7.

306. Сычев-МихайловМ.В. Из истории русской школы и педагогики XVIII века. М., 1960.

307. Тарановский Ф.В. Политическая доктрина в «Наказе» императрицы Екатерины II. Киев, 1903.

308. Татаринова Л.Е. История русской литературы и журналистики XVIII века. М., 1975.

309. Татищев В.Н. Избранные произведения. Л., 1979.

310. Татищев В.И. История Российская. Часть 1. / Собрание сочинений в 8-и томах. Т. 1. М., 1994.

311. Терновский Ф. Русское вольнодумство при императрице Екатерине II // Труды Духовной Киевской академии. Киев, 1868. № 7.

312. Тихомиров М.Н. Исторические знания в России второй половины XVIII века (Ломоносов, Щербатов, Болтин). М., 1945.

313. Тихомиров М.Н. Русская историография XVIII в. историографии //Вопросы истории. 1948. № 2.

314. Тихомиров М.Н. Русская культура X — XVIII веков. М., 1968.

315. Тихонравов Н.С. Московские вольнодумцы начала XVIII в. и Стефан Яворский / Сочинения. T. II. М., 1898.

316. Торжественное собрание Императорской Академии наук 19 апреля 1886 г. в память двухсотлетней годовщины дня рождения В.Н. Татищева. СПб., 1887.

317. Троицкий С.М. Россия в XVIII веке: Сборник статей и публикаций. М., 1982.

318. Тредъяковский В. К. Три рассуждения о трех главнейших древностях российских. СПб., 1773.

319. ТюргоА.Р. Избранные философские произведения. М., 1937.

320. Успенский Б.А. Избранные труды. T. I — II. М., 1994.

321. УткинаН.Ф. Наука нового времени в России XVIII в. // Вопросы философии. 1969. №2.

322. Уткина Н.Ф. Естественнонаучный материализм в России XVIII в. М., 1971.

323. Уткина Н.Ф. Русская мысль в век Просвещения. М., 1991.

324. Федосов И.А. Из истории русской общественной мысли XVIII столетия. М.М. Щербатов. М., 1967.

325. Феофилакт Лопатинский. Избранные философские произведения. М., 1997.

326. Феофан Прокопович. Розыск исторический. СПб., 1721.

327. Феофан Прокопович. Правда воли монаршей во определении наследника державы своей Уставом державнейшаго Государя нашего Петра Великаго отца отечества

328. Императора и самодержца Всероссиискаго и прочая, и прочая, и прочая. Сего 1722 году, февраля в 11 день. М., 1722.

329. Феофан Прокопович. История императора Петра Великого, сочиненная Феофаном Прокоповичем. Изд. 2. М., 1788.

330. Феофан Прокопович. Сочинения. М., Л., 1961.

331. Фёдоров В.И. История русской литературы XVIII века. М., 1982.

332. Философия в «Энциклопедии» Дидро и ДаламбераМ., 1994.

333. Философский век. Альманах: Выпуск 1 — 8. СПб., 1996 — 1998.

334. Фирсов H.A. Воззрения В.Н. Татищева на историю вообще и русскую в особенности и связь их с реформой Петра Великого. Казань, 1886.

335. Флоровский Г. Пути русского богословия. Киев, 1991.

336. Фонвизин Д.И. Сочинения в двух томах. М., 1959.

337. Формозов A.A. Классики русской литературы и историческая наука. М., 1995.

338. Фруменков Г.Г. Михаил Васильевич Ломоносов — основоположник русской исторической науки. Архангельск, 1960.

339. ФукоМ. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994.

340. ФукоМ. Ницше, генеалогия, история // Философия эпохи постмодерна. Минск, 1996.

341. Хёффе О. Политика. Право. Справедливость. Основоположения критической философии права и государства. М., 1994.

342. Хлевов A.A. Норманская проблема в отечественной исторической науке. СПб., 1997.

343. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. М.1. СПб., 1997.

344. Черепнин JI.B. Русская историография до XIX века. Курс лекций. М., 1957.

345. Черепнин JI.B. А. Л. Шлецер и его место в развитии русской исторической науки // Международные связи России в XVII — XVIII вв. М., 1966.

346. Черепнин Л.В. Отечественные историки XVIII — XX вв. М., 1984.

347. Чечулин Н.Д. Русское провинциальное общество XVIII в. СПб., 1889.

348. Чечулин Н.Д. Русский социальный роман XVIII в. («Путешествие в землю Офирскую» кн. М. Щербатова). СПб., 1900.

349. Чечулин Н.Д. Хронология и список сочинений кн. М.М. Щербатова. СПб., 1900.

350. Чистович H.A. Феофан Прокопович и его время. СПб., 1868.

351. Чистяков Е.В. Формирование новых принципов исторического повествования// Русская литература на рубеже двух эпох (XVII — начало XVIII вв.). М., 1971.

352. Чичерин Б.Н. История политических учений. Т. 1 —-5. М., 1869 — 1902.

353. Чичерин A.B. К вопросу о формировании русского философского языка // Вопросы славянского языкознания. III. Львов — Харьков, 1953.

354. Чупин Н.К. Василий Никитич Татищев: его жизнь с 1722 по 1734 г. Пермь, 1868.

355. Шанский Д.Н. Из истории русской исторической мысли. И.Н. Болтин. М., 1983.

356. Шанский Д.Н. Историческая мысль // Очерки истории русской культуры XVIII века. Ч. 3. М., 1988.

357. Шапиро A.JJ. Историография с древнейших времен по XVIII век. Л., 1982.

358. Шкуринов П.С. Философия России XVIII века. М., 1992.

359. Шлецер А.Л. Представление всеобщей истории, сочиненное Августом Лудвигом Шлецером, профессором в Геттингене. СПб., 1809.

360. Шлецер А.Л. Нестор. Русские летописи на древнем языке. Ч. I. СПб., 1809. Ч. II. СПб., 1816. Ч. III. СПб., 1819.

361. Шлецер А.Л. Общественная и частная жизнь Августа Людвига Шлецера, им самим описанная. СПб., 1875.

362. Шмурло Е.Ф. Петр Великий в оценке современников и поттомства. Вып. I. (XVIII век). СПб., 1912.

363. Шмурло Е.Ф. Вольтер и его книга о Петре Великом. Прага, 1929.

364. Шофин. История славных государей и великих генералов с рассуждениями о их поступках и делах, собранныя господином Шофиным из сочинений Роллена, Кревиера и других. СПб., 1765.

365. Шпет Г.Г. К истории рационализма XVIII в. // Вопросы философии и психологии. 1915. Кн. 1(126).

366. Шпет Г.Г. Первый опыт логики исторических наук (К истории рационализма XVIII в.) // Вопросы философии и психологии. 1915. Кн. III (128).

367. Шпет Г.Г. История как проблема логики. М., 1916.

368. Штрубе де Пирмонт Ф.Г. Рассуждение о древних россиянах, сочиненное Ф.Г.С.Д.П. М., 1791.

369. ШтрангеМ.М. Русское общество и французская революция. М., 1956.

370. Штранге М.М. Демократическая интеллигенция России в XVIII в. М., 1965.

371. Шугуров 3. Учение и ученики в XVIII веке // Русский архив. 1866.

372. Щапов А.П. Социально-педагогические условия умственного развития русского народа/ Сочинения. Т. III. СПб., 1908.

373. Щербатов М.М. История Российская с древнейших времен, сочиненная кн. Михаилом Щербатовым. Т. I. СПб., 1770.

374. Щербатов М.М. Сочинения. Т. I СПб., 1896. Т. II. СПб., 1898.

375. Щербатов М.М. Неизданные сочинения. М., 1935.

376. Щербатов М.М. О повреждении нравов в России // О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и Путешествие А. Радищева. М., 1985.

377. Щипаное И.Я. Философия русского Просвещения. М., 1971.

378. Элъкина И.М. Французские просветители и книга Шаппа д'Отроша о России // Вестник МГУ. История. 1973. № 6.

379. Элькина И.М. Идейно-политическая борьба в период политики «просвещенного абсолютизма». «Путешествие в Сибирь» Шаппа Д'Оттроша и «Антидот» Екатерины. Автореф. канд. дис. М., 1974.

380. Эмин Ф. Российская история. Т. I — III. СПб., 1767 — 1769.

381. Юридические произведения прогрессивных русских мыслителей. Вторая половина XVIII века. М., 1959.

382. Юхт А.И Государственная деятельность В.Н. Татищева в 20-х — начале 30-х годов XVIII в. М., 1985.

383. ЮшкоВ. Очерки из истории русского самосознания XVIII века. Общие исторические взгляды И.Н. Болтина. Киев, 1912.

384. XVIII век. Сборник 1 — 20. Л.(СПб.), 1935 — 1996.

385. Afferica J.M. The Political and Social Thought of Prince M.M. Shcherbatov. Harvard Doctoral Dissertation, 1967.

386. Cracraft J. The Cherch Referm of Peter the Greate. Bristol, 1971.

387. Daniels L.R. V.N. Tatishchev: Gardian of the Petrin Revolution. Philadelphia, 1973.

388. Freydank D. A.M. Kurbskij und die Theorie der Antiken Historiographie: Zur Gechichte des Wortes история im 16 Jahrhundert // Orbis Mediaevalis. Weimar, 1970.

389. Jones R. The Emancipation of the Russian nobility 1762 — 1785. N.Y., 1973.

390. Kaplan F.I. Tatishchev and Kantemir, Two Eighteenth Century Exponents of a Russian Bureacratic Style of Thought // Jahrbeacher fear Geschichte Osteuropas. 1965. XIII.

391. Koutaissoff E. Tatishchev's Ioahim Chronicle // University of Birmingham Historical Jornal. III. № 1.

392. LentinA. Prince M.M. Shcherbatov. On the Corruption of Morals in Russia. Cambridge, 1969.

393. Madariga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. London, 1982.

394. Monnier A. Nicolas Novikov: un publicité frondeur sous Catherin II. Paris, 1981.

395. Peter the Great. Reformer or Revolutionary? Boston, 1963.

396. RaeffM. Plans for Political Reform in Imperial Russia, 1730 — 1905. New Jersy, 1966.

397. RaeffM. Imperial Russia. 1682 1825: The Coming of Age of Modern Russia. New York, 1971.

398. RaeffM. The Well-ordered Police State: Social and Institutional Change Through Caw in the Germanies and Russia, 1600 1800. New Haven, London, 1983.

399. Rogger H. National consciousness in Eighteenth Century Russia. Cmbr., 1960.

400. Schlieper H.C. Tatishchev's Interest in History //New Review. 1956. V.

401. StrycekL. La Russie des lumieres Denis Fonvizin. Paris, 1976.

402. The Eighteenth Century in Russia. Oxford, 1973.

403. Tompkins S. Russian Mind from Peter the Great through Enlightenment. Oklahoma, 1953.

404. Vernadsky G. Rise of Science in Russia 1700 — 1917 // Russian Review. Vol. 28. 1969.

405. VucinichA. Science in Russian Culture. A History to 1860. Stanford, 1963.