Проблемы классификации гражданских правоотношений тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 12.00.03, кандидат юридических наук Рыбалов, Андрей Олегович

• Рыбалов, Андрей Олегович
• кандидат юридических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат юридических наук Рыбалов, Андрей Олегович

Введение.

Понятие правоотношения: методологические проблемы.

Понятие субъективного права.

Потестативные права.

Право распоряжения как потестативное правомочие.

Разделение абсолютных и относительных прав.

Субъективное право и правоотношение.

Абсолютные права и правоотношения.

Простые» и «сложные» правоотношения. Понятие обязательства.

Абсолютные и относительные права в работе В.К. Райхера.

Природа права арендатора.

Ограниченные вещные права: проблемы определения.

О возможности существования абсолютного права на право относительное .181 Абсолютные правоотношения с неограниченным множеством управомоченных

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проблемы классификации гражданских правоотношений»

Актуальность темы исследования. Правоотношение является одной из основных категорий права, особенно - гражданского права. Система классификации гражданских правоотношений на абсолютные и относительные, на вещные и обязательственные складывалась начиная с римского права. Между тем четкого критерия этой классификации выработано не было, что породило не просто споры о том, к какой классификационной категории отнести тот или иной тип правоотношений, но и об обоснованности традиционной классификационной схемы в целом, примером чего может служить работа В.К. Райхера «Абсолютные и относительные права. К проблеме деления хозяйственных прав». Общим местом стало утверждение о том, что многие правоотношения не могут быть уложены в прокрустово ложе традиционной классификации, что существуют некие «переходные» типы. Подобные утверждения означают де-факто отрицание такой классификации. В таких условиях необходимо либо отказаться от традиционной классификации, либо попытаться сделать ее логически непротиворечивой.

Предметом диссертационного исследования являются:- понятие правоотношения и его соотношение с понятием субъективного права;- разделение правоотношений на абсолютные и относительные;- выделение вещных правоотношений; понятие обязательства.

Целью диссертационной работы является исследование йекоторых вопросов классификации гражданских правоотношений и формирование предложений по возможному усовершенствованию подходов к указанной классификации.

Методологическая основа работы. Исследование проводилось с использованием формальной логики, семантики, с позиций конвенционализма как направления в философии науки и позитивистской философии.

Теоретическую основу диссертационного исследования составляют работы М.М. Агаркова, Н.Г. Александрова, С.С. Алексеева, С.Н. Братуся, Ю.С. Гамбарова, Д.М. Генкина, Ю.И. Гревцова, О.С. Иоффе, O.A. Красавчикова,Я.М. Магазинера, В.К. Райхера, Ю.Г. Ткаченко, Ю.К. Толстого, Е.А. Флейшиц, P.O. Халфиной, Г.Ф. Шершеневича, В.Ф. Яковлева и других ученых.

Диссертационное исследование выполнено на основе действующего законодательства Российской Федерации, а также практики судов Российской Федерации.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в работе предложен подход, позволяющий сохранить традиционную систему гражданских прав: деление их на абсолютные и относительные, выделение вещных и обязательственных прав, сняв внутренние противоречия, не поставив ее в противоречие с позитивным правом.

В результате проведенного исследования сделаны следующие выводы, выносимые на защиту.

1. Понятие правоотношения не может быть выведено индуктивно или дедуктивно. Понятие правоотношения, как и понятие субъективного права, является конвенционально устанавливаемым. Споры о содержании этих понятий, таким образом, могут вестись только с позиции их удобства, но никак не истинности.

2. Как абсолютные или относительные могут квалифицироваться только правоотношения, т.е. субъективные права в системе с корреспондирующими им обязанностями. Так называемые потестативные права, которым не корреспондирует обязанность, не могут быть квалифицированы как относительные или абсолютные. Возможность распорядиться правом другого лица, составляющая differentia specifica залога, должна быть отнесена к потестативным правам, а потому право залога должно быть выведено из системы «абсолютные/относительные права».

3. Существующая систематика гражданских правоотношений в части выделения абсолютных и относительных, вещных и обязательственных работает лишь с моделью «простого правоотношения», понимаемого как взаимосвязь субъективного права и корреспондирующей ему обязанности. Случаи так называемых «смешанных абсолютно-относительных правоотношений», при которой сама дихотомия абсолютных и относительных правоотношений теряетсмысл, должны описываться как комплекс абсолютных и относительных правоотношений. При выявлении абсолютного или относительного характера правоотношений, возникших из синаллагматического договора, нужно исходить из того, что из такого договора возникает не одно обязательство, а два или более взаимообусловленных обязательств.

4. Под ограниченным вещным правом предлагается понимать возможность владения и/или пользования чужой вещью. Если лицо получает юридическую возможность владеть и/или пользоваться чужой вещью, следует признать, что такое право обладает свойством следования и может защищаться вещными исками, если иное прямо не установлено законом. Перечень вещных прав поэтому должен считаться открытым.

5. С позиции принятого понимания правоотношения могут существовать абсолютные правоотношения с множественностью лишь пассивно обязанных лиц.

6. Абсолютное имущественное субъективное право прежде всего отражает принадлежность экономического блага. Такое описание принадлежности отличает абсолютное имущественное право от абсолютного неимущественного и возможно только в рамках правоотношения. Практическая значимость конструкции абсолютного правоотношения заключается в описании принадлежности экономического блага управомоченному лицу (лицам) и отчужденности этого имущества от неуправомоченных.

7. В конструкции «право на право» нет необходимости, так как абсолютное имущественное право описывает принадлежность имущества, что излишне в случае с требованием. Возможность отчуждения требования не означает возможности признания его объектом права, так как отчуждается всегда само право, а не его объект.

Основное содержание работы Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяются цели исследования, его методологические основы.

В первой главе анализируются основные подходы к пониманию правоотношения. Основной вывод, обосновывающийся в разделе - среди конкурирующих моделей правоотношения нельзя определить «истинные» и «ложные». Легальное или всеми признанное определение понятия «правоотношение» отсутствует. Воспользоваться испытанным способом образования понятий - definitio per genus proximum et differentiam specificam, -нельзя, так как ближайшее родовое понятие («общественное отношение») само не имеет четкого содержания. В таких условиях определение понятия правоотношения подчиняется лишь правилам введения термина, при этом выбор той либо иной модели может быть сделан лишь конвенционально. Мы можем этим термином обозначить любой тип правовой связи субъектов либо друг с другом, либо с используемыми ими благами. Дело лишь в том, чтобы решить, какую из юридических конструкций употреблять целесообразней, которая из них имеет большую практическую полезность. Избрание той или иной модели предопределяет концептуальный каркас построения системы гражданских правоотношений.

Несмотря на отсутствие общепризнанного определения правоотношения, в цивилистике сложилась устойчивая схема классификации правоотношений на абсолютные и относительные, вещные и обязательственные etc. В этих условиях рационально предложить такое понятие правоотношения, которое вписалось бы в эту уже существующую систематику гражданского права, не приводя ее в противоречие с позитивным правом. Иными словами проблему можно выразить так: искомое понятие должно иметь возможность быть предметом уже существующей классификации. В качестве общего правила такой подход, конечно же, не приемлем: при нем приоритет имеет заранее заданный результат классификации, служащий одновременно и мерилом последней. Однако в нашем случае такой подход может считаться оправданным: если существует сложившаяся система классификации, и мы можем выбирать наиболее удобные модели понятия правоотношения, то почему бы не выбрать ту, которая в эту классификацию укладывается?Глава вторая. Для любого понимания правоотношения отправной точкой выступает понятие субъективного права, которое само не имеет легального либо общепризнанного определения. В главе акцент сделан лишь на одном спорном аспекте понимания субъективного права: следует ли под субъективным правом понимать лишь такую возможность реализации интереса, которая образована корреспондирующей ей обязанностью, либо т.н. потестативные права (право на принятие наследства, право на зачет встречного однородного требования и т.п.) также стоит признать разновидностью субъективных прав.

Отличительной чертой потестативных прав выступает то, что им не корреспондирует обязанность и то, что потестативные права имеют своим «объектом» не объекты гражданских прав, как субъективные права, а направлены на совершение действий с самими субъективными правами; можно сказать, что объектом потестативных прав являются субъективные права. Это подразумевает наличие серьезных особенностей, присущих каждой из групп. Вследствие этого неоправданно сводить их в одну классификационную категорию. Потому различие, в том числе и терминологическое, должно быть сохранено. Поскольку как абсолютные или относительные могут квалифицироваться только субъективные права, которым противостоят корреспондирующие обязанности, так называемые потестативные права, которым обязанность не корреспондирует, не могут быть квалифицированы как относительные или абсолютные. Возможность распорядиться правом (полномочие распоряжения) не может быть расценена как субъективное право относительного или абсолютного характера и в случае полномочия распоряжения чужим правом должна быть отнесена к потестативным правам.

В главе анализируются общие положения разграничения субъективных прав на абсолютные и относительные. В основе субъективного права, а, следовательно, и правоотношения, лежит интерес управомоченного лица. Право регулирует общественные отношения, то есть оно способно лишь в той мере обеспечить возможность реализации интереса, в какой эта реализация зависит не от самого заинтересованного лица, а от иных членов общества. Право должно регулировать два типа общественных отношений: в которыхудовлетворение интереса достигается действиями самого лица, и в которых такое удовлетворение возможно лишь при помощи иных лиц. Именно способ удовлетворения интереса - собственными действиями или посредством действий других лиц, - служит водоразделом абсолютных и относительных прав, признаком их разграничения. В первом случае интерес получает признание закона в виде абсолютного права, во втором - относительного. Круг обязанных лиц - не признак относительности или абсолютности права, а способ юридического закрепления тех или иных отношений, вытекающий из указанного выше различия. Если «круг лиц» считать признаком абсолютности права, это будет бесполезно с практической точки зрения, так как получим логический круг. Таким образом, субъективные права могут квалифицироваться как абсолютные или относительные только в системе с корреспондирующими им обязанностями.

Глава третья. В главе анализируется вопрос взаимосвязи субъективного права и корреспондирующей ему обязанности. Поскольку субъективные права могут квалифицироваться как абсолютные или относительные только в системе с корреспондирующими им обязанностями, именно подобную связку права и обязанности предлагается считать правоотношением. Несмотря на распространенную критику такого подхода, полагаем, что именно такое понимание правоотношения (как специфическая связь права и обязанности) имеет наибольший потенциал для построения системы гражданских правоотношений. Правоотношение в таком понимании по своим свойствам во многом совпадает с широко используемым понятием субъективного права; такой перехлест понятий отмечался еще в дореволюционной отечественной цивилистике. То, что мы привычно называем «субъективным правом», часто означает именно связь права и обязанности. Это обусловлено именно тем, что если субъективное право понимается как возможность реализации интереса, обеспеченная соответствующей обязанностью, то в отрыве от этой последней субъективное право мыслимо быть не может. Субъективное право и правоотношение, как писал Н.Г. Александров, - это взгляд на одно и то же явление с разных точек. Это особенно ярко проявляется в том, чтоклассификация на абсолютные и относительные с равным успехом применяется как к субъективным правам, так и к правоотношениям.

В связи с такой постановкой вопроса необходимо рассмотреть вопрос о том, существует ли абсолютное субъективное право в рамках абсолютного правоотношения либо являет собой пример существования субъективного права без корреспондирующей ему обязанности. Проблема рассматривается на примере права собственности. Вопреки мнению противников абсолютных имущественных правоотношений установление позитивным правом всеобщей пассивной обязанности (воздерживаться от любого противоправного воздействия на объект чужого права) само по себе еще не приводит к появлению конкретного субъективного права. В имущественной сфере субъективное право есть юридическая конструкция, описывающая принадлежность определенного имущества; в этом и заключается практическая ценность этого понятия. Раз речь идет о принадлежности имущества, то, прежде всего, само это имущество должно быть определено с достаточной точностью. Непременным атрибутом абсолютного гражданского правоотношения выступает его объект. «Субъективное право собственности (именно право собственности, а не правоспособность иметь собственность) немыслимо без конкретного объекта собственности. В силу неопределенности состава обязанных лиц одно правоотношение собственности отличается от другого определенностью субъекта и определенностью объекта права собственности».1 Противники абсолютных правоотношений забывают о том, что они всегда возникают по поводу какого-либо блага (в случае с правом собственности -вещи). Когда речь заходит о правоотношении или субъективном праве, то первое, на что необходимо обратить внимание, это его объект. Когда мы найдем такой объект (например, определенное имущество определенного лица), то станет ясно, чье право корреспондирует обязанности, установленной нормой «не укради». Имущество - отправная точка рассуждений о его принадлежности. Вещь и лицо, которому она принадлежит, становятся центром, вокруг которого конструируется правоотношение собственности. Если мы рассматриваем' Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М.: Госюриздат, 1955. С. 118.наниматель становится обладателем права на чужую вещь, и его владение и пользование носит характер ограниченного вещного права. Это право у нанимателя возникает лишь после передачи ему вещи, когда он приступает к самостоятельному использованию полезных свойств вещи, т.е. может самостоятельно реализовать свой интерес. При этом между арендатором и арендодателем продолжают существовать и обязательственные отношения - по уплате арендной платы и т.п. В комплексе субъективных прав, связывающих стороны, могут существовать как вещные, так и обязательственные правоотношения. Такая неразрывная связь вещных и обязательственных отношений характерна не только для аренды. Так, вещное право нанимателя ager vectigalis существовало лишь «пока установленное соглашением vectigal выплачивалось собственнику. Но если содержатель такой аренды оказывался неисправным плательщиком vectigal, то земля возвращалась к собственнику».3 Эмфитевт также был обязан уплачивать ежегодный канон собственнику участка; владелец чиншевого участка выплачивал чинш его собственнику; унитарное предприятие делится доходами от использования имущества с собственником этого последнего.

В главе седьмой сделана попытка предложить критерий определения вещного права. В современной юридической науке понятие вещных прав является хотя и часто употребляемым, но недостаточно четким: существуют самые различные взгляды по поводу набора признаков, присущих вещным правам. Обычно упоминаемые свойство следования и вещно-правовая защита должны выступать последствием классификации субъективного гражданского права как вещного, а не признаками такой классификации. Отсутствие легально установленных критериев, на основании которых право могло бы быть квалифицировано как вещное, привело к тому, что место признаков заняли последствия квалификации (свойство следования и абсолютная защита), вследствие чего была утрачена и практическая значимость категории вещных прав.

3 Копылов A.B. Вещные права на землю в римском, русском дореволюционном и современном российском гражданском праве. М.: Статут, 2000. С. 81.корреспондирующей ему (и конституирующей его) обязанности, так и модель, представляющая правоотношение как большее количество правовых связей, имеющих некоторое общее начало: «сложное правоотношение характеризуется тем, что каждый субъект обладает по отношению к другому одним или даже несколькими правомочиями и, следовательно, каждый из субъектов несет перед другим одну или несколько юридических обязанностей. Состав правоотношения еще более усложняется тогда, когда на обеих сторонах выступает не один, а несколько субъектов». В разделе обосновывается утверждение, что традиционная систематика гражданских правоотношений, заключающаяся в их разделении на абсолютные и относительные, в выделении вещных и обязательственных правоотношений, работает только с моделью простого правоотношения. Помимо этого, есть и иные основания склониться к модели простого правоотношения. Для механизма правового регулирования и построения юридической теории достаточно такого правоотношения, в котором субъективному праву одной стороны противостоит правовая обязанность другой. Логичность именно подобного построения следует уже из того, что обнаружение зависимости одних исходных терминов от других является стимулом к минимизации исходных элементов теории. В главе рассматривается и вопрос о так называемых «синаллагматических обязательствах», то есть о том, сколько обязательств возникает из двусторонне-обязывающего договора. Существуют два подхода к решению этого вопроса. Согласно первому, из синаллагматического договора возникает несколько «простых» обязательств, представляющих собой сочетание субъективного права и субъективной обязанности. В соответствии с другой точкой зрения, все возникшие на основе договора взаимоотношения. сторон являются единым обязательством («сложным»). На наш взгляд, и более удобной, и основанной на позитивном праве является позиция сторонников «простого» обязательства. Статья 307 ГК РФ определяет обязательство как правоотношение, в силу которого «одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие,. а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его2 Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе, М.: Госюриздат, 1955. С. 107.обязанности». Как видно, легальное определение обязательства таково, что говорит об одной правовой связи. Сущностью синаллагматического договора при этом является взаимообусловленность возникших из него обязательств. Экономическая связь встречных обязательств в достаточной мере описывается через единый источник возникновения - договор и через взаимообусловленность встречных обязательств, выражающуюся в том, что исполнение одного обусловлено исполнением другого. Это обстоятельство говорит о том, что признание в качестве обязательства элементарной связи кредитора и должника никак не отрицает единой экономической основы возникших отношений сторон. Встречные обязательства образуют систему, комплекс взаимозависимых и взаимообусловленных обязательств, которые своей принадлежностью к такой системе явно выделяются среди прочих, участниками которых являются даже те же лица. Исходя из конвенциональное™ термина «обязательство», необходимо понимать, в каких случаях допустимо его использование в одном значении, и в каких - в другом. Нетрудно видеть, что, например, в случаях, когда речь идет об обеспечении исполнения обязательства, зачете или исполнении встречных обязательств, имеются в виду именно «простые обязательства». Именно на такое понимание термина рассчитаны и нормы Гражданского кодекса об ответственности за неисполнение денежного обязательства, обязательства по передаче индивидуально-определенной вещи и т.п. В равной мере, когда мы рассуждаем в рамках концептуального каркаса, в котором выделяем относительные и абсолютные. правоотношения, мы вынуждены исходить из модели простого правоотношения и простого обязательства. Ведь если обязательство считается относительным правоотношением, то оно уже поэтому не может быть двусторонним. Говорить об абсолютном или относительном характере правоотношения можно только применительно к «простому» правоотношению, ведь для этого необходимо установить круг обязанных субъектов. Однако оценить круг обязанных лиц можно лишь относительно управомоченного субъекта. Таким образом, оценка «двустороннего правоотношения» сведется к выделению двух встречных отношений и их анализу на предмет абсолютностиили относительности. Иной подход будет означать, что под обязательством понимается не относительное правоотношение, а нечто иное. Между тем наиболее ярко столкновение двух пониманий обязательства встречается именно тогда, когда речь идет о разграничении относительных и абсолютных правоотношений, особенно при противопоставлении вещных и обязательственных прав. Однако классификация прав на абсолютные и относительные просто не будет работать со «сложным» правоотношением.

В главе пятой содержится анализ работы В.К. Райхера «Абсолютные и относительные права. К проблеме деления хозяйственных прав», в которой автор не подверг сомнению само разделение субъективных прав на абсолютные и относительные, однако ставшую уже к тому времени привычной границу между ними признал негодной. Ошибочность критики В.К. Райхера, на наш взгляд, заключается прежде всего в том, что он понимает иод правоотношением не то, что вкладывают в этот термин критикуемые им оппоненты. Классификация прав (или правоотношений) на абсолютные и относительные работает только в рамках концептуального каркаса, основанного' на «элементарной модели» правоотношения, то есть элементарной связи права и обязанности. В.К. Райхер исходит из иной правовой конструкции, понимая под правоотношением комплекс прав и обязанностей сторон, возникших из одного юридического факта. Здесь мы имеем дело с моделью «сложного правоотношения», которая характеризуется тем, что в нем каждый субъект обладает по отношению к другому одним или даже несколькими правомочиями и, следовательно, каждый из субъектов несет перед другим одну или несколько юридических обязанностей. Но нельзя критиковать классификацию, произведенную на основе иных конструкций.

Глава шестая. На примере права арендатора на владение и/или пользование арендованной вещью подводится итог изложенных выше рассуждений. Арендатору принадлежат права как относительного, так и абсолютного характера, их невозможно совместить в единичном субъективном праве. Арендатору принадлежит комплекс субъективных прав, вытекающих из одного юридического факта - договора аренды. После передачи вещинаниматель становится обладателем права на чужую вещь, и его владение и пользование носит характер ограниченного вещного права. Это право у нанимателя возникает лишь после передачи ему вещи, когда он приступает к самостоятельному использованию полезных свойств вещи, т.е. может самостоятельно реализовать свой интерес. При этом между арендатором и арендодателем продолжают существовать и обязательственные отношения - по уплате арендной платы и т.п. В комплексе субъективных прав, связывающих стороны, могут существовать как вещные, так и обязательственные правоотношения. Такая неразрывная связь вещных и обязательственных отношений характерна не только для аренды. Так, вещное право нанимателя ager vectigalis существовало лишь «пока установленное соглашением vectigal выплачивалось собственнику. Но если содержатель такой аренды оказывался неисправным плательщиком vectigal, то земля возвращалась к собственнику».3 Эмфитевт также был обязан уплачивать ежегодный канон собственнику участка; владелец чиншевого участка выплачивал чинш его собственнику; унитарное предприятие делится доходами от использования имущества с собственником этого последнего.

В главе седьмой сделана попытка предложить критерий определения вещного права. В современной юридической науке понятие вещных прав является хотя и часто употребляемым, но недостаточно четким: существуют самые различные взгляды по поводу набора признаков, присущих вещным правам. Обычно упоминаемые свойство следования и вещно-правовая защита должны выступать последствием классификации субъективного гражданского права как вещного, а не признаками такой классификации. Отсутствие легально установленных критериев, на основании которых право могло бы быть квалифицировано как вещное, привело к тому, что место признаков заняли последствия квалификации (свойство следования и абсолютная защита), вследствие чего была утрачена и практическая значимость категории вещных прав.

3 Копылов A.B. Вещные права на землю в римском, русском дореволюционном и современном российском гражданском праве. М.: Статут, 2000. С. 81.

Для выработки понятия вещного права необходимо выделить признаки, присущие каждому вещному праву без исключения. В главе сделан вывод, что право, закрепляющее владение и/или пользование управомоченным субъектом чужой вещью в своем интересе, должно признаваться ограниченным вещным правом, т.е. обладать свойством следования и абсолютной защитой, если иное прямо не указано в законе. Если принять предлагаемый критерий, отпадет необходимость конструировать список вещных прав как закрытый. В разделе анализируется природа права залога. Реализация интереса залогодержателя не поставлена в зависимость от поведения обязанных лиц: возможность обращения взыскания на предмет залога (исторически - обращение предмета в свою собственность) не может быть нарушена третьими лицами, иными словами, она не нуждается в обеспечении путем возложения на третьих лиц корреспондирующей ей обязанности. Таким образом, возможность обратить взыскание на чужое имущество лежит вне того массива, в котором могут быть выделены вещные и обязательственные права. Это сближает право залога (вне владения и пользования предметом залога) с потестативными правами. Как указывалось выше, независимо от того, признаем мы потестативное право видом субъективных прав или институтом особого рода,4 очевидно, что оно не вписывается в систему «абсолютные/относительные права». Потому мы склонны полагать возможность залогодержателя обратить взыскание на предмет залога потестативным правом (полномочием), но не субъективным правом; говорить о его вещном или ином характере не приходится.

В главе восьмой рассматривается возможность применения конструкции абсолютного права на требование, получившей в современной российской науке гражданского права достаточно широкое распространение. Основными аргументами сторонников этой точки зрения выступает то, что 1) обладатель такого права может удовлетворить свой интерес, связанный с таким4 Наша позиция заключается в том, что юридически обеспеченная возможность по извлечению потребительских свойств объекта права, называемая субъективным правом, и возможность распорядиться самим этим правом (продать, зачесть и т.д.) лежат в разных плоскостях. Последняя имеет своим объектом уже само субъективное право, а не его объект; поскольку она не направлена на извлечение потребительских свойств объекта права, признавать ее тождественной субъективному праву нет оснований.требованием как объектом, путем его отчуждения; 2) требование имеет меновую стоимость, а значит, полезность; иными словами, является имуществом; 3) этот имущественный интерес кредитора может быть нарушен любым лицом, т.е. мы имеем дело с правом абсолютного характера. В работе эти аргументы рассмотрены и подвергнуты критике.

Абсолютное имущественное субъективное право - юридический инструмент распределения имущества. С его помощью закрепляется принадлежность определенного экономического блага и обеспечивается его последующее перераспределение. Так как субъективное право закрепляет принадлежность имущества, то товарный обмен или перераспределение благ с юридической точки зрения заключается в возникновении права у одного лица и/или прекращении или изменении у другого. На наш взгляд, с юридической точки зрения не вещь и не иной объект права, а именно право на такой объект только и может служить предметом обмена. Поэтому как в случае с куплей-продажей вещи, так и в случае с куплей-продажей требования переносится субъективное право: право на вещь или право на какое-либо действие. Выводить из способности обязательственного права к отчуждению его «объектоспособность» можно с таким же успехом, как и относительно права собственности: возможность отчуждения права собственности, следуя такой логике, означает «объектоспособность» и субъективного права собственности. Если согласиться с тем, что имущественные субъективные права имеют своей задачей распределение имущества, тогда вопрос о возможности существования «права на право» вообще снимается, ведь при использовании этой конструкции цель распределения и обмена не достигается. Субъективное право не нуждается в распределении в том смысле, что управомоченное лицо и так известно.

Позитивное право не содержит такого условия возникновения деликтного правоотношения, как причинение вреда путем неисполнения обязанности именно из абсолютного правоотношения.5 Таким образом, мы полагаем:5 Формальный аргумент, основанный на том, что возмещение убытков является способом защиты права, следовательно, признание возможности взыскания убытков в описываемых случаях означает и признание права, которое защищается от всех третьих лиц, неверен. Защищаются не только права, но и интересы.возникновение деликтного правоотношения не означает, что причинитель вреда нарушил субъективную обязанность, лежащую на нем перед потерпевшим в рамках абсолютного правоотношения. Вред может быть причинен и такими действиями обязанного лица, которые не охватываются «диспозицией» абсолютного правоотношения. Иными словами, никакая субъективная обязанность перед потерпевшим может быть не нарушена, что не исключает возможность возникновения деликтного правоотношения. Назначение абсолютного права - описывать принадлежность имущества. Для возмещения вреда такое описание может иметь крайне важное значение - для того, чтобы определить, принадлежало ли поврежденное или уничтоженное имущество потерпевшему. Установление связи «субъективное право - причинение ему вреда» необходимо для того, чтобы описать, кому причинен вред.

В главе девятой критикуется предлагаемая некоторыми исследователями конструкция правоотношения, в котором одно обязанное лицо обязано совершением определенного действия в пользу «всех и каждого». Субъективное право образуется возможностью прямого или косвенного принуждения к исполнению обязанности (действия или бездействия). При этом в частном праве правообладатель волен в реализации своего права: он может потребовать от обязанного лица выполнения обязанности, а может и не делать этого. Принцип диспозитивности является одним из основных начал частного права. Даже если представить, что позитивное право предоставляет частному лицу право требовать от другого частного же лица, например, «посыпки тротуаров песком во время гололедицы», принудительное исполнение по такому иску, будь он заявлен, возможно только всему обществу в целом, но никак не отдельному лицу. В «традиционном» абсолютном правоотношении субъективному праву корреспондирует самостоятельная обязанность каждого из всех обязанных. Управомоченное лицо может любого из обязанных заставить вести себя в соответствии с его обязанностью. И каждое обязанное лицо может сделать это самостоятельно, независимо от других. В приведенном же выше примере управомоченное лицо не в силах заставить обязанное исполнить только ему одному. В силу природы обязанности ее исполнение возможно лишь обществу вцелом. Объективно истец будет отстаивать интересы общества, а не свои частные. Значит, и защищается правом интерес последнего, оно же и будет управомоченным лицом. А поскольку нарушителем общественных интересов часто выступает само государство, можно приветствовать возможность предъявления публичных исков относительно широким кругом лиц.

В случае нарушения абсолютного правоотношения защита нарушенных интересов осуществляется посредством включения охранительного правоотношения, всегда относительного. Однако в приведенном примере в случае неисполнения лицом возложенной на него обязанности необходимой для возникновения охранительного правоотношения индивидуализации сторон не происходит. Неисполнение равно нарушает интересы «всех и каждого». В праве собственности, например, нарушение обязанности возможно лишь по отношению к собственнику. В нашем же случае нарушение касается всех без исключения членов правопорядка. Если нельзя выделить конкретное лицо, потерпевшее вред из-за такого нарушения, то и обязанность нарушителя строится не перед разрозненными лицами, а перед обществом как таковым. Все изложенное выше приводит нас к выводу, что в рассматриваемых случаях на управомоченной стороне отсутствует множество «всякий и каждый», подобное тому, что мы встречаем в абсолютных правоотношениях. Здесь мы имеем на управомоченной стороне само организованное общество, то есть государство. Подобные рассуждения, однако, не применимы к действительно существующим абсолютным правоотношениям, например, к праву собственности. Множество обязанных лиц не представляют здесь собой все общество в целом, так как неисполнение обязанности всегда индивидуализирует как потерпевшую, так и обязанную стороны.

Механизм правового регулирования таков, что основным его инструментом выступает установление обязанности. Это неизбежно приводит к выделению двух приоритетных способов правового регулирования -установлению обязанности определенных лиц или пассивной обязанности неограниченного круга лиц. Отсюда проистекает и традиционное разделение правоотношений на абсолютные и относительные. Субъективное право естьспособ распределения блага в пользу управомоченного лица. Право может закреплять как состояние принадлежности объекта, так и состояние его перераспределения. То и другое есть проявление распределения имущества. Но способы этого распределения могут быть разными. Имеющийся у права инструментарий таков, что обеспечивать распределение позитивное право может при помощи конструкций «абсолютного права» и «относительного права». А так как основные проблемы классификации гражданских правоотношений связаны именно с дихотомией «абсолютные - относительные», и такая дихотомия считается важной для практики, разумно исходить из такого понятия правоотношения, которое в принципе может быть объектом такой классификации.

Понятие правоотношения не может быть выведено из юридических текстов или доправовых явлений. Однако в ситуации, когда существует традиционная система классификации, но нет понятия правоотношения, мы можем предложить такое понятие правоотношения, которое «вписывалось» бы в имеющуюся систему классификации. Можно лишь предложить. наиболее удобную модель, такую, чтобы иные, более частные модели - обязательства, вещные права и пр. - уложились в логичную и удобную для практического использования систему.

В работе отдано предпочтение модели «простого правоотношения». Правоотношение в нашем понимании во многом совпадает с обычно используемым понятием субъективного права. Наша позиция заключается в том, что термины «субъективное право» и «правоотношения» обозначают грани одного явления. Для целей практической юриспруденции достаточно понимания под правоотношением «объективного взгляда на субъективное право», как писал Н.Г. Александров. Это не означает, впрочем, что мы предлагаем отказаться от самой конструкции правоотношения как связи права и обязанности. Тезис заключается в обратном: то, что мы привычно называем «субъективным правом», скорее и означает такую связь. Однако терминология уже сложилась, и термин «субъективное право» «подмял» под себя термин «правоотношение». В условиях «наложения» двух понятий имеет смыслотказаться от использования одного из них. Если приходится выбирать между ними, предпочтение следует отдать «субъективному праву» как более привычному и всем понятному. Если же понимать под правоотношением не субъективное право, «взятое с объективной стороны», то ценность такого понятия для практической юриспруденции ничтожна.

Важнейшее практическое значение категории субъективного права -отражать правовой режим имущества, его принадлежность или перераспределение определенному лицу (речь идет именно об имущественных правах, т.к. практическое значение конструкции неимущественных прав гораздо менее значимо - именно конструкции, а не самих защищаемых правом интересов, описываемых подобных образом). Включение в эту конструкцию добавочных элементов - дополнительных объектов или субъектов, - нарушает ее целостность. Под субъективным правом (правоотношением), таким образом, предлагается понимать «простое правоотношение», то есть юридическое отражение связи управомоченного лица и обязанного (-ых) субъекта (-ов) по поводу экономического блага; иными словами - коррелят права и обязанности, которые имеют один и тот же объект (понимаемый как благо).

С таких позиций предлагается выделить в самостоятельную категорию так называемые потестативные полномочия - возможности односторонним волеизъявлением установить, изменить либо прекратить конкретное правоотношение. По своим существенным качествам такие правомочия отличны как от правоспособности, так и от субъективных прав. Включение анализируемых правомочий в число субъективных прав повлечет необходимость создание одной классификации для привычных субъективных прав и другой - для секундарных, поскольку принятая классификация построена на критерии круга обязанных лиц. Подобное решение нецелесообразно.

Именно предлагаемое понимание правоотношения вписывается в существующую классификацию абсолютных и относительных правоотношений, только такое понимание правоотношения позволяет построить непротиворечивую конструкцию вещных прав. Иное понимание правоотношения сделать это не позволяет, чему ярким примером можетслужить работа В.К. Райхера «Абсолютные и относительные права. К проблеме деления хозяйственных прав». Такой подход позволит правильно выделять ограниченные вещные права и применять для их защиты вещно-правовые способы. Предлагаемый подход позволит выделять вещные и обязательственные правоотношения среди комплекса прав и обязанностей, связывающих, к примеру, стороны договора о предоставлении земельного участка под застройку.

Для вычленения субъективного права (правоотношения) необходимо, прежде всего, определить субъект этого права и благо, на которое у субъекта возникает право: «никакое правомочие не может быть мыслимо, во-первых, без его субъекта и, во-вторых, без его объекта».6 Однако этих двух элементов недостаточно. Субъективное право есть способ распределения блага в пользу управомоченного лица. Но способы этого распределения, как уже говорилось, могут быть разными: при помощи абсолютных и относительных правоотношений. Выбор же тех или иных зависит от способности управомоченного лица самостоятельно реализовать свой имущественный интерес.

Такой подход позволяет сохранить традиционную систему гражданских прав: деление их на абсолютные и относительные, выделение вещных и обязательственных прав, не поставив его в противоречие с позитивным правом. Пользуясь им, мы сможем в рамках некоторых субинститутов выявлять субъективные права и применять к ним соответствующие правовые предписания. Так, на наш взгляд, в отношениях сторон договора аренды или залога могут быть обнаружены и абсолютные, и относительные права, и потестативные полномочия.

6 Анненков К. Система Русского гражданского права. Т.1. Введение и обшая часть. СПб: типография М.М. Стасюлевича, 1894. С. 109.

Понятие правоотношения: методологические проблемы«Определяйте значения слов, и вы избавите мир от половины заблуждений» Р. Декарт1.

Главной проблемой построения стройной системы гражданских правоотношений, на наш взгляд, является неопределенность понятия самого правоотношения. Как совершенно справедливо заметила P.O. Халфина, «споры по вопросу о понятии правоотношения носят иногда терминологический характер, а иногда являются результатом различных методологических позиций отдельных исследователей». Необходимо, впрочем, с сожалением констатировать, что не только эта, но многие другие проблемы отечественного правоведения порождены именно несовершенством применяемой методологии; в результате затруднения эти на поверку оказываются неразрешимымиппсевдопроблемами.

На наш взгляд, основной проблемой методологии современной теории гражданского права является постоянное смешение суждений, которые являются либо истинными, либо ложными, и определений понятий, которые не могут быть ни истинными, ни ложными, а лишь общепринятыми или нет. Именно такое смешение приводит к нескончаемым диспутам о понятии правоотношения, объекта правоотношения, самого права.

7 По утверждению H.H. Тарасова, «мы практически оставили без внимания сами методы построения наших теорий». (Тарасов H.H. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного ун-та, 2001. С. 92). По мнению В.М. Сырых, «бум методологических исследований советских правоведов, который наблюдался на протяжении 20 с лишним лет (со второй половины 60-х до конца 80-х гг.) не получил достойного завершения», а в настоящее время «исследователей, желающих вывести теорию права на передовые рубежи современной политико-правовой мысли, предостаточно, тогда как желающих заниматься методологией правопознания практически нет» (Сырых В.М. Логические основания общей теории права. М.: Юстицинформ, 2004. С. 12, С. 42).

Между тем определиться с понятием правоотношения необходимо для того, чтобы выстроить четкую, непротиворечивую систему гражданских прав. При этом принципиально важно не ставить перед собой задачу доказать, что правоотношение - это именно то, что мы о нем утверждаем. Полагаем, сама такая постановка вопроса не научна. Суть правоотношения как правовой конструкции такова, что вывести его понятие из норм права, эмпирических данных или иных источников невозможно. Можно лишь предложить наиболее удобную модель, такую, чтобы иные, более частные явления - обязательства, вещные права и пр. - уложились в логичную и удобную для практического использования систему.

Как известно, существуют несколько традиционных подходов к пониманию правоотношения. Один из наиболее основательных курсов теории государства и права (а в рамках этой дисциплины понятие правоотношения разрабатывается в основном на цивилистической основе) описывает сложившуюся ситуацию так: «в современном правоведении достаточно много подходов к определению понятия правового отношения. В одном случае под правовым отношением понимают специфическую связь между правом и юридической обязанностью в смысле их соотношения. В другом случае под правовым отношением понимают самостоятельное положение субъекта в правовой структуре. Очень распространена трактовка правового отношения как разновидности общественного отношения, урегулированного нормой права. Наконец, под правовым отношением понимают реальное взаимодействие субъектов права в интересах пользования правами и достижения желаемого результата.»8Подобный разнобой в подходах к понятию правоотношения делает естественной постановку вопроса о правильности метода поиска.

8 Общая теория государства и права. Академический курс в 3-х томах. Под ред. Марченко М.Н. Т. 2. М.: МКД «Зерцало-М», 2002. С. 418.

Какие мыслительные операции нам необходимо совершить для того, чтобы выработать понятие, определение правоотношения? Определение как логическая операция есть установление существенных черт определяемого предмета таким образом, что при этом производится отличение определяемого предмета от всех сходных с ним: «схватывая в определении существенные черты того или иного предмета, мы тем самым устанавливаем содержание соответствующего понятия».9 Совершенно очевидно: чтобы дать определение некоторому явлению, необходимо для начала как минимум четко представлять, о каком именно предмете идет речь. В случае с правоотношением это должно бы выглядеть следующим образом: «мысленным взором» мы видим некоторое явление, которое решаем назвать термином «правоотношение». Описав это явление, выразив в определении его признаки и определив его свойства, мы получаем возможность то или иное заинтересовавшее нас явление проверять на соответствие этим признакам и квалифицировать его как правоотношение со всеми вытекающими из этого последствиями либо отказать ему в этом; сначала выделяется и описывается явление, а затем ему присваивается наименование. Если есть определенность с таким термином, мы можем оперировать им. Чтобы решить, относится ли какая-то конкретная звезда к «белым карликам» или нет, нам необходимо помнить о том, что мы решили называть белыми карликами. Если звезда соответствует параметрам, по которым мы решили относить звезды к этой категории, она в эту категорию и попадет. Но вот рассуждать, правильно ли мы назвали белыми карликами звезды с такими-то параметрами, а не с другими, вряд ли кому-либо придет в голову.

Поставив же перед собой задачу понять, что есть правоотношение, мы сталкиваемся с тем, что в ее условиях не дано ничего, кроме самого термина, которым необходимо определить исследуемое явление: «правоотношение». Такой подход не может дать стоящего результата, ведь для образования некоторого понятия и его определения сначала необходимо выделить исследуемый объект. Понятие есть «целостная совокупность суждений об отличительных признаках исследуемого объекта, ядром которой являются9 Логика. Под ред. Д.П. Горского, П.В. Таванца. М.: Госполитиздат, 1956. С. 56.суждения о наиболее общих и в то же время существенных признаках этого объекта».10 И лишь выделив исследуемое явление среди иных, мы можем давать ему определение: «Мысль о предмете есть понятие только при условии, если посредством этой мысли мы можем различать то, в чем мыслимый предмет сходен с отличными от него предметами, и то, чем он отличается от сходных с ним предметов».11 Когда исследователь желает ответить на вопрос, что представляет собой некий феномен, он начинает свое исследование с описания исследуемого объекта, а не с того названия, которое он планирует ему дать.12 Раскрыть содержание понятия, исходя только из обозначающего его термина, невозможно.13 Безусловно, можно заняться лингвистическими изысканиями, но слово «правоотношение» не является термином обыденной речи и не может толковаться из обычно вкладываемого в него смысла. Термин, означающий понятие, не имеет «собственного» содержания, он не может быть «открыт».14A.A. Зиновьев, описывая состояние методологии современной социологии, высказал по этому поводу утверждение, полностью относимое и к юриспруденции: «. многие известные общие социологические концепции., будучи в основном феноменами в сфере определения понятий, претендуют на статус совокупностей утверждений об эмпирически данных объектах, относительно которых вроде бы не должно быть сомнений в смысле их обозначения (названия). А между тем тут имеет место существенное различие.

10 Кондаков Н.И. Логический словарь. М.: Наука, 1971. С. 393.

11 Логика. Под ред. Д.П. Горского, П.В. Таванца. М.: Госполитиздат, 1956. С. 28.

12 Иначе полагает Ю.Е. Туктаров: «логический анализ имени понятия, т.е. слов, его выражающих, позволяет правильно определить объем и содержание самого понятия, особенно если имя понятия является общим и сложным.» См.: Туктаров Ю.Е. Имущественные права как объекты гражданско-правового оборота // Актуальные проблемы гражданского права. Выпуск 6. М.: НОРМА, 2003. С. 102.

13 Психолингвисты при исследовании механизма образования понятий используют такой метод - вводятся бессмысленные слова, не связанные с прежним опытом человека. В таких условиях доказать кому-то, что означает, например, слово «гацун», испытуемым не удается. См.: Выготский Л.С. Мышление и речь. M.: Лабиринт, 2005. С. 112.

14 Гумбольдт приводил анекдот о том, как некто спрашивал астрономов: «Я понимаю, что с помощью всяких приборов людям удалось измерить расстояние от Земли до самых отдаленных звезд и узнать их расположение и движение. Но мне хотелось бы знать, как узнали названия звезд?» // Выготский Л.С. Указ. соч. С. 298.

Утверждения об эмпирических объектах имеют значения истинности (ложны, истинны, неопределенны и т.п.), а определения не имеют. Они ни истинны, ни ложны. Они суть решения исследователя называть какими-то словами выделенные им объекты. Главным в определениях с точки зрения их роли в познании социальных объектов является не нахождение слова для обозначения выбранного объекта, а процесс выбора объекта и выделения его признаков, которые указываются в определяющей части определения. Выбор слова для сокращения того, что говорится в определяющей части определения (т.е. для краткого обозначения объекта, выделенного определением), кажется делом полного произвола исследователя».15Именно подобного рода ошибок надо избежать при определении понятия правоотношения. Проблему можно рассмотреть на более нейтральном и наглядном, на наш взгляд, примере. И. Кант в свое время посмеивался над юристами: «Что такое право? Этот вопрос может так же смутить правоведа -если только он не хочет впасть в тавтологию или вместо общего решения сослаться на то, что утверждали когда-либо законы какой-нибудь страны, - как пресловутый вопрос: «Что есть истина?», обращенный к учителям логики».16Между тем как «учителей логики», так и юристов подобный «пресловутый вопрос» может смутить лишь своей некорректностью. Как известно, существуют как минимум пять точек зрения на то, что именно является правом. Это так называемые естественно-правовой, позитивистский, социологический, экономический и психологический подходы. Нетрудно заметить, что сторонники любой из названных точек зрения на суть права понимают под этим термином разные явления. Так, позитивисты считают, что правом следует называть систему норм поведения, установленных и/или санкционированных государством и снабженных возможностью государственного принуждения. Л.И. Петражицкий и его последователи предпочитают называть правом «императивно-атрибутивные переживания». Сторонники естественно-правовой доктрины полагают, что лишь «высшие,15 Зиновьев A.A. На пути к сверхобществу. М.: Центрполиграф, 2000. С. 137.

16 Кант И. Метафизика нравов. Введение в учение о праве. СПб: Наука, 1995. С. 285.постоянно действующие, независимые от государства нормы и принципы, олицетворяющие разум, справедливость, объективный порядок ценностей, мудрость Бога. »17 могут претендовать на звание права.

Основное, что необходимо видеть - то, что хотя описанные феномены и различны, все они действительно существуют. Существует система правил поведения, о которой говорят сторонники Г. Кельзена. Существуют императивно-атрибутивные переживания. Даже то, что под правом понимают сторонники естественно-правовой концепции, существует, пусть даже в виде представлений одного-единственного человека. Более того, сторонники каждой из перечисленных концепций прекрасно осознают, что те феномены, которые стремятся связать с термином «право» их оппоненты, также существуют. Иными словами, все описанные явления корректно воспринимаются спорящими сторонами, никто не оспаривает факт их существования. Дело лишь в употреблении языковых формул для разъяснения остальным того, что имеется в виду.

Но в нашем случае каждая группа исследователей рассматривает разные явления; при этом все группы присваивают им одинаковое название - «право». Думается, что у любого лингвиста вызвал бы недоумение спор об истинном значении омонима. Между тем спор о том, что такое право - спор именно об этом.18 Здесь мы сталкиваемся с проблемой, давно описанной в рамках17 Общая теория права и государства. Учебник под ред. В.В. Лазарева. М.: Юристъ, 1996. С. 108.

18 Возвращаясь к утверждению И. Канта о том, что вопрос «Что есть право?» аналогичен вопросу «Что есть истина?», нельзя не привести высказывание Альфреда Тарского, который искал ответ именно на последний вопрос (Тарский А. Семантическая концепция истины и основания семантики). Он писал: «У меня нет ни малейшего желания принимать какое-либо участие в. дискуссиях на тему: «Какова правильная концепция истины?» Должен сознаться, я не понимаю, о чем идет речь в этих спорах, ибо сама проблема столь неопределенна, что сколько-нибудь точное решение ее невозможно. Действительно, смысл, в котором используется фраза «правильная концепция», как мне представляется, никогда не был ясным. Складывается впечатление, что в большинстве случаев эта фраза имеет почти мистический смысл, вытекающий из веры в то, что каждое слово имеет лишь одно «подлинное» значение (вид платоновской или аристотелевской идеи), и что все конкурирующие концепции пытаются выразить это единственное значение. Однако, поскольку они противоречат друг другу, успешной может быть лишь одна попытка, следовательно, «правильной» будет лишь одна концепция. Споры такого типа никоим образом не ограничиваются понятием истины. Они встречаются повсюду, где вместо точной научной терминологии используется обыденный язык с егоаналитической философии. Л. Витгенштейн в «Логико-философском трактате» писал о том, что в обыденном языке чрезвычайно часто разные явления обозначаются одним и тем же словом. «Таким образом, легко возникают самые фундаментальные заблуждения (которыми полна вся философия). Большинство вопросов и предложений философов вытекает из того, что мы не понимаем логики нашего языка. И не удивительно, что самые глубочайшие проблемы на самом деле не есть проблемы». Таким образом, в споре сторонников различных подходов к пониманию права мы сталкиваемся с банальным спором о терминах. Его результат предсказуем. Пока стороны просто не договорятся о том, что они будут обозначать термином «право», в их споре истина не родится.

То же самое можно сказать и о спорах о понятии правоотношения.19 Нетрудно заметить, что сторонники различных моделей правоотношения этим термином - «правоотношение» - обозначают реально существующие, но все же различные феномены. Различные подходы к пониманию базового для дальнейших изысканий понятия приводят к тому, что споры на иные темы, имеющие в своей основе понятие правоотношения, превращаются в диалог немого с глухим. Все, казалось бы, признают, что «одно из требований логики инеопределенностью и многозначностью. Поэтому они всегда бессмысленны и бесплодны. Мне кажется очевидным, что единственный рациональный подход к решению таких проблем состоит в следующем: мы должны признать тот факт, что имеем дело не с одним, а с несколькими различными понятиями, которые обозначаются одним словом; мы должны попытаться сделать эти понятия как можно более ясными (посредством определения, аксиоматической процедуры или как-то иначе); во избежание дальнейшей путаницы мы должны договориться использовать для различных понятий разные слова; а затем мы можем перейти к спокойному и систематическому изучению всех этих понятий, изучению, которое раскроет их основные свойства и взаимные отношения».

19 Равно как и о многих других понятиях в цивилистике. Д.О. Тузов совершенно справедливо отмечает относительно дискуссионности отнесения traditio к сделкам: «Подобная дискуссионность в квалификации связана с отсутствием - и это относится не только к отечественной доктрине - какой-либо общепризнанной научной концепции юридической сделки. Действительно, недостаточно назвать передачу сделкой или сказать, что она не является таковой; необходимо одновременно указать, что понимается под термином «сделка», а это сам по себе вопрос далеко не простой. Как остроумно заметил В. Windscheid, при строгом методологическом подходе «не следовало бы говорить: юридическая сделка есть то-то и то-то, но: под юридической сделкой я понимаю то-то и то-то» // Тузов Д.О. О правовой природе традиции // Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова: сб. научн. тр. Ярославль, 2006. С. 58.методологии науки - определенность и однозначность терминологии.» Однако в данном случае, как и во многих других, «люди вроде бы употребляют одни и те же слова и говорят об одном и том же, но на самом деле они говорят на разных языках, лишь частично совпадающих».21Так, Ю.И. Гревцов и Е.Б. Хохлов утверждают: «чтобы быть конвенционально принятым, понятие правового отношения должно, как минимум, представлять все основные (существенные) признаки (характеристики) правового отношения, не замалчивать тот, очевидный факт (выделение мое - А.Р.), что правовое общественное отношение является разновидностью общественного отношения. Сказанное означает, что правовое общественное отношение как вид не может не содержать основных признаков общественного отношения как родового понятия. Под общественным отношением понимают реальное взаимодействие в социальном пространстве живых людей, наделенных определенным сознанием и волей, преследующих при этом определенные цели».22 Итак, понятие, чтобы быть принятым, должно представлять основные признаки определяемого понятия. Иными словами, чтобы выделить определяемое, необходимо убедиться, что оное соответствует определяемому. Пассаж тем более удивительный, что ранее авторы, похоже, согласились с тезисом о конвенциональности понятия правоотношения, высказанным нами в статье, которая и послужила объектом критики. Можно заметить также, что если согласиться с Ю.И. Гревцовым и Е.Б. Хохловым в том, что правоотношение есть вид общественного отношения «живых людей», то придется признать, что правоотношений, субъектами которых выступают юридические лица, не существует.2420 Зиновьев А.А. Указ. соч. С. 137.

21 Там же.

22 Гревцов Ю.И., Хохлов Е.Б. Юридико-догматические химеры в правоведении // Правоведение. 2006. № 5. С. 15.

23 Там же. С. 14.

24 Возражение о том, что юридическое лицо есть организация, коллектив, парируется тем, что юридическое лицо как правовая реалия не прекращает свое существование и в том случае, когда никакого «людского субстрата» в нем нет. Например, общество с ограниченной ответственностью с одним участником и без трудового коллектива после смерти единственного участника не только не «исчезает», но и сохраняетВпрочем, нельзя не согласиться с Ю.И. Гревцовым и Е.Б. Хохловым в том, что правоотношение, как его ни понимать, должно иметь «адресом прописки» общественные отношения, урегулированные или регулируемые правом. Это следует хотя бы из того, что право регулирует именно общественные отношения. Однако далее этого утверждения мы навстречу Ю.И. Гревцову и Е.Б. Хохлову не пойдем, поскольку далее начинаются споры о том, какие именно виды общественных связей, сопричастные праву, следует считать правоотношениями. Свидетельством этому может служить приведенная выше цитата из учебника по теории права: при всей очевидности такого подхода споры о понятии правоотношения и системе их классификации не прекращаются; а ведь каждая из спорящих сторон исходит из тезиса о правоотношении как разновидности общественного отношения.

В отсутствие какого-либо законодательного или просто традиционно сложившегося и всеми признаваемого понятия «правоотношение» мы можем этим термином обозначить любой тип правовой связи субъектов либо друг с другом, либо с используемыми ими благами. Таким образом, проблема сводится к тому, чтобы решить, какую из юридических конструкций употреблять целесообразней. Речь идет именно об удобстве, целесообразности, но ни в коем случае не об истинности определения.

Избрание той или иной модели для описания исследуемых явлений предопределяет все направление научного поиска. Использование различных моделей, аксиом и терминологии создает различные теории. Как известно, Евклид при создании своего учения исходил из ряда аксиом, которые вводились априорно, без претензии на их безусловную истинность».25 Так - введениемспособность (по крайней мере, временную) вступать в правоотношения, исполнять обязанности и принимать исполнение обязанностей.

25 «Евклид, если рассмотреть вопрос внимательней, никогда не считал, что они очевидны. Он. помещал их среди постулатов, или того, что автор должен просить у вас принять, ибо не способен их доказать» (Пирс Ч.С. Принципы философии. Том 1. СПб: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. С. 109). Вообще сам «термин «аксиома». первоначально означал не несомненную и самоочевидную истину или лишь «правдоподобное утверждение», а просто «требование», что значит не более как утверждение «оконвенционально истинных утверждений - был заложен фундамент развития геометрии. Однако вскоре конвенциональный характер исходных постулатов Евклида был забыт, и они приобрели статус «объективно истинных».26 Когда в начале XIX в. была доказана возможность создания множества неевклидовых геометрий, сразу же возник вопрос о том, какая же геометрия «истинна», то есть характеризует реально существующее пространство. Это не могло привести ни к чему иному, кроме как к метафизическим изысканиям на тему природы последнего. Лишь в 1902 г. французский математик А. Пуанкаре заявил, что «никакая геометрия не является более истинной, чем другая; та или иная геометрия может быть только более удобной». В связи с появлением неевклидовых геометрий он охарактеризовал системы аксиом различных математических теорий как соглашения, которые находятся вне поля истины или ложности. Предпочтение одной системы аксиом другой обусловлено принципом удобства. Единственное ограничение на их произвольный выбор состоит в требовании непротиворечивости.

Всякая аксиома, всякое конвенциональное понятие, на основании которых выводятся суждения, оцениваемые логически (т.е. как истинные или ложные в системе отсчета, детерминируемой данной аксиомой), не могут быть оценены как истинные или ложные, поскольку «вся ее информационная масса находится в ней в свернутом виде». Эти положения легли в основу конвенционализма -направления в философии науки, согласно которому в основе научных теорий лежат произвольные соглашения (конвенции), и их выбор регулируется соображениями удобства, простоты, полезности и так далее - критериями, не связанными с эмпирическими данными. «Конвенционализм означает, что научное познание опирается на произвольные соглашения (конвенции) междудостижении согласия между участниками диалога», то есть служил предпосылкой аргументации» (Альберт X. Трактат о критическом разуме. М.: УРСС, 2003. С. 71).

26 «Аксиомы евклидовой геометрии как образец правильно организованной системы знаний, которая должна была быть в течение столетий идеалом для построения науки, позже стали претендовать на статус несомненной истины, что привело к их догматизации» (Альберт X. Трактат о критическом разуме. М.: УРСС, 2003. С. 71).

27 Попов В.Г. Логика и реальность. Изд-во СПбГУ, 2004. С. 97.учеными, выбираемые с точки зрения удобства, целесообразности и т.д. Таким образом, выбор исследователем логического языка в принципе свободен, но после того, как он сделан, язык во многом определяет развитие научной теории».28 При этом теория строится как определенная аксиоматическая система, в которой из немногих исходных утверждений или гипотез логически выводятся все остальные утверждения или теоремы.

В соответствии с концепцией К. Айдукевича научная теория может быть отождествлена с замкнутой в логико-семантическом отношении языковой системой. Эти системы К. Айдукевич называл «понятийными аппаратами». Впоследствии в англоязычной литературе был принят более известный термин framework, переводимый обычно уже как «концептуальный каркас». Исходные (неопределяемые) понятия такой системы основаны на конвенциях; прочие термины определяются через исходные; значения терминов определяются правилами употребления выражений данного языка; нарушение этих правил означает, что с выражениями языка связывается какое-то иное значение и, следовательно, осуществляется переход к иному языку.«Концептуальные каркасы» являются взаимонепереводимыми, если по крайней мере одно выражение данной системы не имеет своего перевода в другой. К. Айдукевич обращал особое внимание на первостепенную важность того, что научная работа протекает всегда в рамках избранного «концептуального каркаса». Поэтому одни и те же данные могут интерпретироваться по-разному в различных «концептуальных каркасах». Поскольку же «концептуальные каркасы» взаимонепереводимы, решающее значение для принятия тех или иных научных суждений имеет выбор интерпретативных систем.

Сам же исследователь всегда находится вне своего концептуального каркаса и потому, руководствуясь теми или иными рациональными конвенциями, может оставлять одну и принимать другую языковую систему. В принципе можно даже одновременно пользоваться различными теориями для28 Кронгауз М.А. Семантика. М., 2001. С. 41.решения разных задач. При этом только нельзя забывать, что эти теории взаимонепереводимы и каждая хороша или плоха по-своему.

Таким образом, для описания связанной с правовыми нормами действительности мы вправе использовать любые модели (юридические конструкции), лишь бы эти конструкции имели познавательную или описательную полезность. Одной из таких моделей выступает правоотношение. Само правоотношение мы также вольны конструировать в том виде, какой представляется нам более удобным или привычным. Самое главное, необходимо помнить о том, что теории, построенные на различных конструкциях правоотношения, взаимонепереводимы.

Как уже отмечалось, никаких нормативных посылок для выведения2Qпонятия правоотношения у нас нет. Не можем мы прибегнуть и к испытанному способу образования понятий - definitio per genus proximum et differentiam specificam, - так как ближайшее родовое понятие (каковым, видимо, должно считаться «общественное отношение») само не имеет четкого содержания.30 Указанный метод может применяться лишь внутри концептуального каркаса, в котором уже приняты исходные термины и аксиомы, служащие основой для образования производных понятий. Нет и всеми признаваемого (т.е. конвенционального) понимания того, что же следует называть правоотношением. В то же самое время в цивилистике уже сложилась устойчивая схема классификации правоотношений на абсолютные и относительные, вещные и обязательственные etc.

29 /-•Строго говоря, позитивное право достаточно широко использует понятие «правоотношение», однако во всех случаях как обозначающее отношения, подлежащие урегулированию. Так как такое понимание правоотношение не только противоречит сложившейся в науке права парадигме, но и напрочь лишено содержательной ценности, полагаем, это обстоятельство можно игнорировать.

30 См., например, определение общественного отношения, данное Ю.Г. Ткаченко: «Общественные отношения - это структурная совокупность конкретно-исторических связей, зависимостей и разграничений между субъектами, возникающая в результате и в ходе общественно значимой, чувственно-предметной деятельности (определяемой в конечном счете способом производства), осуществляемой с участием сознания, регулируемой и опосредствуемой соответствующими социальными нормами и учреждениями». // Ткаченко Ю.Г. Некоторые методологические проблемы теории правоотношения. С. 92.

В этих условиях мы видим свою задачу в том, чтобы предложить такое понятие правоотношения, которое вписалось бы в эту уже существующую систематику гражданского права, не приводя ее в противоречие с позитивным правом. Иными словами проблему можно выразить так: искомое понятие должно иметь возможность быть предметом уже существующей классификации. В качестве общего правила такой подход, конечно же, не приемлем: при нем приоритет имеет заранее заданный результат классификации, служащий одновременно и мерилом последней. Однако в нашем случае такой подход может считаться оправданным: если существует сложившаяся система классификации, и мы можем выбирать наиболее удобные модели понятия правоотношения, то почему бы не выбрать ту, которая в эту классификацию укладывается?Понятие субъективного праваИтак, нам необходимо договориться о том, что в дальнейшем будет пониматься под правоотношением. Это понятие будет носить ярко выраженный конвенциональный характер, и все последующие рассуждения будут уже логически выводиться с его использованием. То или иное принятое понятие правоотношения сформирует весь концептуальный каркас дальнейшего юридического исследования. При этом могут «параллельно» сосуществовать различные юридические картины мира, основанные на разных концептуальных каркасах. В этом нет ничего негативного, если только это обстоятельство адекватно воспринимается исследователями.

Ключевым для наших рассуждений понятием выступает категория субъективного права. Между тем легального определения субъективного права в позитивном праве мы не встретим, как и легальной дефиниции правоотношения; обе категории отданы на откуп теории права. Понятие субъективного права не может быть выведено из данных нам юридических текстов или познано эмпирически («аналитически» или «синтетически», еслипользоваться терминологией И. Канта). Речь может идти лишь о предложенииЛ 1конструкции, наиболее удобной для теории и практики и имеющей практическую ценность.

Субъективное право (или гражданское право в смысле п. 2 ст. 1 ГК РФ) традиционно определяется как возникающая из определенного юридического факта возможность лица удовлетворить свой интерес чужим или собственнымЛ 'уповедением. Понятию субъективного права посвящена обширная литература, поэтому мы считаем возможным остановиться лишь на одном аспекте понимания субъективного права, имеющем непосредственное отношение к исследуемой теме.

Существенные разногласия в понимании субъективного права начинаются, когда речь заходит о том, всегда ли субъективному праву корреспондирует обязанность. Наиболее четко это проявляется в дискуссии о так называемых потестативных (более известных у нас как секундарные) правах, т.е. о возможности односторонним волеизъявлением создать, изменить или прекратить правоотношение.

31 При этом, разумеется, предлагая какую-либо конструкцию, мы не должны выходить за рамки «правовой материи».

32 Например, С.С. Алексеев определяет субъективное право как принадлежащую управомоченному в целях удовлетворения его интересов меру дозволенного поведения // Алексеев С.С. Общая теория права. Т.2. М.: Юридическая литература, 1982. С. 114. Н.М. Коркунов писал: «Правомочие есть возможность осуществления интереса, обусловленная соответствующей юридической обязанностью» // Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 189. У Г.Ф. Шершеневича читаем: «Всякое субъективное право, существующее в юридическом отношении, есть возможность осуществлять свой интерес в границах, поставленных объективным правом» // Шершеневич Г.Ф. Общее учение о праве и государстве. Лекции. М.: Типография T-ва И.Д. Сытина, 1908. С. 144. По утверждению В.И. Синайского «в основе правоотношения в большинстве случаев лежит идея удовлетворения какой-либо жизненной потребности или интереса» // Синайский В.И. Русское гражданское право. М.: Статут, 2002. С. 54. Ю.К. Толстой определяет субъективное право как закрепленную за управомоченным в целях удовлетворения его интересов меру возможного поведения, обеспеченную возложением обязанностей на других лиц // Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 45. Е.Я. Мотовиловкер - как возникающую из определенного юридического факта реальную возможность лица удовлетворить свой интерес чужим или собственным поведением // Мотовиловкер Е.Я. Интерес как сущностный момент субъективного права (цивилистический аспект) // Правоведение, 2003. № 4.

Потестативные права. Понятие секундарного права - порождение немецкой доктрины конца XIX в., а «духовными отцами» этой категории"7 "7принято считать Э. Цительмана, J1. Эннеккцеруса и Э. Зеккеля.

Э. Зеккель, впрочем, не употреблял термин «секундарное право», предлагая использовать термин Gestaltungsrechte, что можно перевести как «преобразовательное правомочие»;34 означенная категория также именовалась Rechte des rechtlichen Konnens (право юридической власти). Однако в отечественной цивилистике именно выражение «секундарное право» традиционно используется для обозначения этой категории. Традиционно секундарное право определяется как полномочие, содержанием которого является возможность установить (преобразовать) конкретное юридическое отношение посредством односторонней сделки;35 полномочие, при помощи которого его титуляр может воздействовать на предшествующие юридические отношения, изменяя их, прекращая или создавая новые посредством собственного одностороннего действия; как право, титуляр которого посредством одностороннего волеизъявления может установить, изменить или прекратить правоотношение между ним и другим лицом.36В романоязычной литературе распространен иной термин - diritto potestativo, derecho potestativo, droit potestatif, что можно перевести и как «секундарное» право, и как право «дискреционное»; в любом случае, этимологически термин происходит от «власть», «potestas». Будем пользоваться как термином «секундарное право», так и термином «потестативное право». В Италии понятие потестативного права было исследовано в начале XX в.Jorge A. Mayo. Los derechos potestativos // La Ley. Buenos Aires.12.10.2006. Интересно, что указанный автор отстаивает приоритет Velez'a Sarsfield'a, разработчика аргентинского ГК, который хотя и не говорил прямо о «потестативных» правах, но вплотную подошел к изучению этой категории. См. там же.

34 Зеккель Э. С. 211.

35 Там же.

36 Lacruz Berdejo, José Luis, Luna Serrano, Agustín y Rivero Hernández, Francisco, «Elementos de Derecho Civil, I, Parte General de Derecho Civi», vol. 3, «El Derecho Subjetivo», Ed. Bosch, Barcelona, 1990, p. 91. Цитата по: Jorge A. Mayo. Los derechos potestativos // La ley. Buenos Aires. 12.10.2006.

Джузеппе Кьёвендой (Guiseppe Chiovenda), который определил его как возможность посредством сделки изменить чужую правовую сферу. Перед этой властью управомоченного лица остальные находятся в положении простого подчинения, не будучи обязанными к исполнению какой-либо обязанности в пользу первого, но будучи обязаны претерпевать произведенный титуляром"XIюридический эффект, которого нельзя избежать. Пьетро Решиньо указывает, что положение лица, в отношении которого осуществляется потестативное право, схоже с положением подвластного субъекта (при осуществлении родительской власти, например). От адресата не требуется какое-либо содействие; он находится в положении простой подчиненности: «пассивный субъект претерпевает осуществление права (в случае с потестативным правом -преобразование собственной правовой сферы) не только не предоставляя какого-либо сотрудничества, но и не имея возможности противостоять его осуществлению и препятствовать его эффекту».38 С 80-х годов прошлого века в итальянской доктрине более распространен термин «частноправовая власть». В качестве примера обычно приводится право работодателя наложить дисциплинарное взыскание на работника (в Италии трудовое право является частью гражданского).39Рассматриваемая категория была известна и нашей дореволюционной цивилистике (см., например, работу А. Вормса «Вексельные бланки»40). Довольно подробно этот институт рассматривался и советской наукой гражданского права. Так, про «права на одностороннее волеизъявление, в37 G. Chiovenda полагал, что секундарное право - это субъективное право, но ни вещное, ниобязательственное. См.: Jorge A. Mayo. Los derechos potestativos // La ley. Buenos Aires.12.10.2006.

38Rescigno P. Manuale del diritto privato italiano. 7a ed. Ristampa con appendice di aggiornamento. Napoli, 1987. P. 61-62.

39 Во Франции эта категория менее популярна, чем в Италии и Германии: «la notion de droits potestatifs reste néanmoins peu ou mal connue en France. Le manque d'enthousiasme de la doctrine à étudier une notion qui lui est étrangère est sans doute pour beaucoup dans ce constat». Arnaud Ducrocq. Recherches sur la notion de droit potestatif. www.edoctorale74.univ-Hlle2.fr/fileadmin/masterrecherche/Tlchargement/memoires/contrats/ducrocqa00.pdf40 Вормс A. Вексельные бланки // Сборник статей по гражданскому и торговому праву. Памяти профессора Г.Ф. Шершеневича. М.: Статут, 2005.которых субъективному праву одного лица соответствует на стороне другого лица не обязанность совершить определенное действие или воздержаться от определенного действия, а его связанность, то есть зависимость определенной области его прав или обязанностей от действия управомоченного на это лица» писал М.А. Гурвич.41 Внимание к рассматриваемой категории ученого-процессуалиста неслучайно. Общепризнанно, что подобные права широко представлены именно в публичном праве, особенно в процессуальном.42Уже в советский период был накоплен достаточный объем материала для того, чтобы М.А. Гурвич в 1965 г. смог утверждать: «Хотя господствующее у нас учение о правоотношении. все еще в основном придерживается взгляда на сущность правоотношения как на совокупность права и корреспондирующей ему обязанности., все же в советской литературе. в настоящее время имеется достаточно материала, позволяющего утверждать, что значительная и, как нам представляется, все увеличивающаяся группа ученых приходит к убеждению в существовании указанного выше вида правоотношений (субъективных прав на одностороннее волеизъявление с соответствующей им связанностью других лиц)».43Вслед за Э. Зеккелем, выделявшим среди Gestaltungsrechte первичные и производные,44 советская литература также различала аналогичные категории: «юридическая возможность совершения односторонней сделки, образующей правоотношение, в советской литературе получила наименование41 Гурвич М.А. Гражданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия // Гурвич М.А. Избранные труды. Т. 2. Краснодар: Совет. Кубань, 2006. С. 19 и сл. Там же см. указание современной М.А. Гурвичу литературы по этому поводу. Обширная библиография советской литературы по вопросу также: Исаков В.Б. Фактический состав в механизме правового регулирования. Изд-во Саратовского ун-та, 1980.

42 «Среди входящих в сложное процессуальное правовое отношение прав и обязанностей первостепенную роль играют потестативные права, соответствующая им связанность другой стороны, переходящая по осуществлении потестативного права в правообязанность. Потестативные правомочия. составляют основной вид процессуальных прав» (Гурвич М.А. Структура и движение гражданского процессуального правоотношения // Гурвич М.А. Избранные труды Т. 2. Краснодар: Совет. Кубань, 2006. С. 82, 89).

43 Гурвич М.А. Гражданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия // Гурвич М.А. Избранные труды. Т. 2. Краснодар: Совет. Кубань, 2006. С. 19 и сл. Там же см. указание современной М.А. Гурвичу литературы по этому поводу.

44 Зеккель Э. Указ. соч. С. 212.правообразовательного правомочия. Секундарным правомочием называют право на одностороннее изменение или прекращение правовой связи».45 Далее по тексту обе указанные категории именуются «секундарными правами» или «потестативными правами».46Все исследователи, обращавшиеся к рассматриваемой проблеме, указывали в качестве основной характеристики потестативного права отсутствие корреспондирующей ему обязанности.47 Именно это обстоятельство часто преподносится как самоочевидное доказательство того, что рассматриваемая возможность субъективным правом считаться не может. Примером подобного подхода может служить мнение В.А. Белова, высказанное им по вопросу «о природе юридически защищенной возможности совершения сделки зачета (по терминологии A.B. Бенедиктова - права зачета). Очевидно, что здесь речь не идет о субъективном праве, поскольку на лицо - носитель требования по основному (прекращаемому зачетом) обязательству не возлагается никаких обязанностей в отношении инициатора зачета. Субъективного же права без юридической обязанности не существует. Скорее всего в данном случае речь48идет о возможности, составляющей так называемое секундарное право.» Достаточно очевидно, на наш взгляд, что подобные утверждения не основаны не только на материале позитивного права, но и на каких-либо положениях, конвенционально признаваемых всеми участниками диспута.

45 Исаков В,Б. Фактический состав в механизме правового регулирования. Изд-во Саратовского ун-та, 1980.

46Бхли бы не избитость термина «правомочие», он как нельзя лучше подошел бы для обозначения рассматриваемой категории. Об этом писал и М.А. Гурвич: «Следовало бы, вместо достаточно неопределенного смысла термина «правомочия» в его употреблении, принятом как в общей теории государства и права, так и в отраслевых юридических науках, закрепить термин «правомочие» только за понятием права на одностороннее волеизъявление». Гурвич М.А. Указ. соч. С. 23.

47 Несколько иного взгляд на то, что следует считать секундарным правом, придерживается К.К. Лебедев, который указывает, что, по его мнению, «секундарными могут быть названы такие субъективные гражданские права, которые, возникая на основании одних юридических фактов, могут быть реализованы их обладателями. только при наступлении определенных дополнительных юридических фактов». См.: Лебедев К.К. Защита прав обладателей бездокументарных ценных бумаг. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 62.

48 Белов В.А. Предисловие к книге: Бевзенко P.C., Фахретдинов T.P. Зачет в гражданском праве. Опыт исследования теоретической конструкции и обобщения судебной практики. М.: Статут, 2006. С. 5.

Ф.О. Богатырев также полагает, что секундарное право хотя и дает его субъекту возможность определенного поведения, как и право субъективное, последним не является, так как секундарному праву «не противостоит обязанность другого лица (лиц) совершать или воздерживаться от совершения определенных действий».49 На этом основании Ф.О. Богатырев приходит к выводу, «что секундарное право стоит между правоспособностью и субъективным правом. Если признать, что правоспособность и субъективное право - это две конечные точки одной линии со значениями ноль и единица, то секундарное право уже не ноль, но еще не единица. Иными словами, возникновение секундарного права есть нечто большее, чем правоспособность. Но секундарное право - еще не субъективное право, которое возникнет в результате реализации первого».50 А.Б. Бабаев такой подход критикует: «безусловно, секундарное право - это не то право, которое возникнет в результате своей же реализации. Это не право требования из уже заключенного договора. Оно представляет собой нечто другое, но убедительных аргументов, по которым Ф.О. Богатырев отказывает ему в статусе субъективного права, мы не находим».51 Однако из работы Ф.О. Богатырева со всей очевидностью следует, что он отказывает секундарным правам в статусе субъективных по причине отсутствия корреспондирующей им обязанности. Говорить о верности или неверности такого подхода некорректно по причине отсутствия легального либо конвенционального определения субъективного права.

Природа потестативных прав остается спорной как в отечественной, так и иностранной литературе.52 Можно лишь утверждать, что конвенционально принят только постулат, в соответствии с которым субъективное право есть возможность реализации интереса: «мера дозволенного поведения»44 Богатырев Ф.О. Секундарное право на примере постановления Президиума Верховного Суда России // Журнал российского права. 2005. № 2.

50 Там же.

51 Бабаев А.Б. Указ. соч. С. 47.

52 См., например: Jorge A. Mayo. Los derechos potestativos // La ley. 12.10.2006. Buenos Aires.предоставляется лицу именно для реализации его признаваемого правом и защищаемого интереса (см. п 2 ст. 1 ГК РФ).

Дальнейшую классификацию можно провести разными способами: объявить, что субъективными правами могут считаться только возможности, снабженные «коррелятами», либо признать, что субъективными правами могут быть объявлены и так называемые секундарные права. А.Б. Бабаев верно отметил, что «необходимо признать или а) возможность существования субъективных гражданских прав, не обеспечиваемых обязанностями (тогда секундарные права возможно рассматривать как субъективные гражданские права) или б) констатировать невозможность такого положения вещей (тогда секундарные права не являются субъективными гражданскими правами, а представляют собой нечто иное)».54 В любом случае необходимо признать, что секундарные права по своим юридически значимым свойствам отличны как от правоспособности, так и от сущностей, традиционно определяемых как субъективные права.

Некорректность отнесения секундарных прав к проявлениям правоспособности следует уже из того, что нам известны не только случаи перехода таких прав в порядке универсального правопреемства, на которые в своей работе указал А.Б. Бабаев. Известны и случаи отчуждения таких прав -например, улиточная запись: дореволюционное российское законодательство, действовавшее в Полтавской и Черниговской губерниях, допускало возможность уступки права на принятие наследства, которое традиционно считается классическим примером секундарного права.5553 См. сн. 26.

54 Бабаев А.Б. Проблема секундарных прав в российской цивилистике. Дисс. канд. юр. наук. М., 2006. С. 38.

55 В Малороссии, по Литовскому статуту, дозволяется писать уступочные записи об имуществе, которого уступщик хотя не получил еще во владение и на лицо передать не может, но на отыскание или получение коего имеет право иска: предметом таких записей служит обыкновенно открывшееся наследство или право на выдел части из наследства или право на вознаграждение. Такая запись называется улиточною (от малороссийского слова - уливать), и не считается окончательным актом передачи имущества, следовательно, в случае присуждения оного преемнику права по записи, передача имущества должна ещеКроме того, «право на одностороннее волеизъявление отличается от правоспособности как абстрактной, общей возможности, принадлежащей всякому и каждому, тем, что основанием возникновения его служат определенные законом юридические факты., что оно, следовательно, принадлежит определенному лицу при определенных условиях».56От «традиционных» субъективных прав секундарные отличает процесс формирования. Как справедливо отметил В.Б. Исаков, правообразовательному (секундарному) правомочию присущ ряд особенностей: «Прежде всего, это право на одностороннее волеизъявление. Ему не соответствует конкретная обязанность другой стороны правоотношения. Правовые последствия реализации этого права (образование, изменение, прекращение правоотношения) в большинстве случаев наступают автоматически -независимо от действий каких-либо иных лиц. Следовательно, право на одностороннее волеизъявление не может перейти в притязание».57 М.М. Агарков, обратив внимание на это обстоятельство, которое сближает правообразовательное (секундарное) правомочие с правоспособностью, пришел к выводу, что право на одностороннее волеизъявление и есть особый вид правоспособности, которую следует понимать динамически. Если правоспособность подразумевает, в числе прочего, абстрактную сделкоспособность, то суть подобного правомочия заключается в совершении односторонней сделки, которой создается, изменяется либо прекращается конкретное правоотношение («во власти установить конкретное правоотношение путем односторонней правовой сделки»58).

С.Н. Братусь, исходя из того, что под субъективным правом следует понимать возможность поведения и отрицая существование корреспонденциисовершиться в форме купчей крепости. К.П. Победоносцев Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права.

56 Гурвич М.А. К вопросу о предмете науки советского гражданского процесса // Ученые записки ВИЮН. Выпуск IV. М., 1955. С. 46.

57 Исаков В.Б. Фактический состав в механизме правового регулирования. Изд-во Саратовского ун-та, 1980.

58 Seckel Е. Die Gestaltungsrechte des bürgerlichen Rehts, Festgabe für Koch. Berlin, 1903. C. 210. Цитата по: Иоффе O.C. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2000. С. 630.абсолютным правам обязанности неопределенного множества лиц, пришел к выводу об отнесении секундарных прав к субъективным правам. 59 М.А. Гурвич,60 В.И.Серебровский61 и другие ученые также высказали мнение, что секундарное (правообразовательное) правомочие - обыкновенное субъективное право, если понимать последнее как обеспеченную правом возможность собственных действий. Сильным аргументом в пользу такого подхода выступает высказанное Э. Зеккелем суждение: «То, что может каждый, не является конкретной властью: всякое субъективное право есть нечто большее по сравнению с тем, что могут все или многие, власть, которая другим не принадлежит». На этом основании Зеккель и отнес секундарные права к субъективным правам.

А.Б. Бабаев приводит еще один весомый аргумент: «секундарное право представляет собой субъективное гражданское право, поскольку управомоченному субъекту принадлежит исключительная возможность удовлетворить свой интерес, которая может служить предметом судебной защиты и способна к передаче в порядке универсального правопреемства».63 Нельзя не отметить, что именно в вопросе о возможности перехода секундарного права в порядке универсального или сингулярного правопреемства проявляется практически значимая составляющая спора. С таким подходом не соглашается Ф.О. Богатырев: «То, что секундарное право способно переходить по наследству, не может служить основой для вывода о допустимости передачи секундарного права по сделке (inter vivos). Секундарное право не может быть передано по сделке, и этим оно отличается от субъективного права, которое, если говорить об имущественных правах, часто59 Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 7, 10.

60 Гурвич М.А. Указ. соч. С. 46.

61 Серебровский В.И. Очерки советского наследственного права. М., 1953. С. 48-50.

62 См.: Seckel Е. Die Gestaltungsrechte des bürgerlichen Rehts, Festgabe für Koch. Berlin, 1903. C. 210. Цитата по: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2000. С. 630. См. также: Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву / Избранные труды по гражданскому праву. Т. 1. М.: Центр ЮрИнфоР, 2002. С. 278.

63 Бабаев А.Б. Проблема секундарных прав в российской цивилистике. Автореферат. канд. юр. наук. М., 2006.передаваемо. Это касается как секупдарного права, существующего само по себе (право на акцепт оферты), так и секундарного права, входящего в состав правоотношения».64Однако, как уже указывалось, имеются примеры возможности отчуждения секундарного права (улиточная запись). Можно привести и другие примеры. Так, А. Вормс, рассматривая полномочие бланкодержателя восполнить недостающие реквизиты вексельного бланка, относил его к «категории субъективных прав, которую современная немецкая юриспруденция определяет как один из видов вспомогательных прав, sekundäre Rechte. Эта категория прав характеризуется тем, что ими предоставляется правомочие односторонним юридическим действием изменять юридическое положение другого субъекта.»65 При этом «характер права, вытекающего из договора о заполнении как особого вида уполномочия, предметом которого является право на изменение правоотношений бланкодателя, не препятствует возможности не только перехода этих прав по наследству, но и передачи их по сделкам.»66 То, что такие возможности существовали в истории права, свидетельствует о принципиальной возможности подобного подхода, и это необходимо учитывать при анализе. В настоящее время в связи с описываемой проблемой обсуждается природа права на опцион.67 Так, Jorge A. Mayo отмечает, что потестативные права, по общему правилу, не могут отчуждаться отдельно от субъективных прав, с которыми они связаны. Однако встречаются случаи, когда потестативные права способны и к самостоятельному отчуждению; примером такого случая выступает опцион.68Между тем, даже признание правообразовательного (секундарного) правомочия субъективным правом не снимает вопроса о его своеобразии,64 Богатырев Ф.О. Секундарное право на примере постановления Президиума Верховного Суда России // Журнал российского права. 2005. № 2.

65 Вормс А. Вексельные бланки /7 Сборник статей по гражданскому и торговому праву. Памяти профессора Г.Ф. Шершеневича. М.: Статут, 2005. С. 604.

66 Там же. С. 605.

67 См., например: Camino Sanciñena Asurmendi. La opción de compra. Madrid. Dykinson, 2003.

68 Jorge A. Mayo. Los derechos potestativos // La Ley. Buenos Aires. 12.10.2006.поскольку оно не обеспечено обязанностью,69 Это ставит его вне системы субъективных прав, обеспеченных корреспондирующими обязанностями, системы, само существование которой обусловлено бытием субъективных прав в рамках правоотношений. А.Б. Бабаев относит секундарное право к относительным субъективным правам, так как «вызывает сомнения сама возможность существования ситуации, когда все субъекты помимо их воли оказываются связанными действиями строго определенного лица». Между тем принятие наследства, считающееся классическим примером реализации секундарного права, может приводить к появлению столь же классического права собственности, которое оказывает действие на всех, причем независимо от их пожеланий.

Право распоряжения как потестативное правомочие. Достаточно важным представляется и следующее наблюдение: если «обычные» субъективные права определяют меру возможного поведения в отношении некоторого блага, то преобразовательные правомочия направлены на установление, изменение или прекращение «обычного» субъективного права: «для первой категории прав характерно господство над внешними для управомоченного субъекта объектами - вещами, либо поведением других лиц. Очевидно, что такое господство не может быть обеспечено без участия других по отношению к управомоченному лиц: в отношении вещных прав - без воздержания всех других лиц от воздействия на вещь, в отношении прав обязательственных - помимо поведения самого обязанного лица. В отличие от этого во втором случае никто не может воспрепятствовать управомоченному лицу в реализации юридической возможности вмешаться в правовую сферу69 Исаков В.Б. Указ. соч. М.К. Сулейменов, впрочем, утверждает, что «в этом случае мы имеем субъективное гражданское право особого рода, которому противостоит субъективная гражданская обязанность, тоже особого рода» См.: Субъективное гражданское право и средства его обеспечения в Республике Казахстан /У Юрист. 2005. № 10. http://www.zakon.kz/magazine/archive/2005 1028.азр (04.06.2007).

70 Бабаев А.Б. Проблема секундарных прав в российской цивилистике. Автореферат. канд. юр. наук. М., 2006.другого лица». Потестативные права направлены не на изменения «фактического положения дел», как права обязательственные, а только на изменения в юридической сфере посредством волеизъявления титуляра такого79права. Потестативные права «реализуются посредством чисто идеальной модификации, не воспринимаемой чувствами, не являющейся изменением фактического положения, но воздействующей непосредственно на правовую сферу, отчего не требующей какого-либо взаимодействия других лиц, поведение которых безразлично».

Потестативные права, представляя собой возможность установления, изменения или прекращения «обычного» субъективного права, должны быть отличны от этого последнего. А. фон Тур указывал на то, что «их объектом служит возникновение, изменение или прекращение других прав (так называемых прав господства, т.е. прав, предоставляющих возможности господства над объектами - индивидуально-определенными вещами (вещные права) или поведением обязанного лица (обязательственные права). Иначе говоря, эти права секундарные, поскольку предполагают существование тех субъективных прав, которые являются их объектом (выделение мое - А.Р.)».74 Э. Зеккель писал про секундарные права: «Их содержанием является не наличествующее непосредственное господство над объектом, лицом, вещью, имущественным или нематериальным благом, а, напротив, возможность в одностороннем порядке создать, прекратить или изменить, одним словом, (пре)образовать одно из прав господства или иное правоотношение.

71 Третьяков C.B. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине (К публикации русского перевода работы Э. Зеккеля «Секундарные права в гражданском праве») // Вестникгражданского права. 2007. № 2. С. 261.

72http://dirittisoggettivi.info/i diritti potestativid91.php: Nella categoría dei diritti relativ! viene normalmente inquadrata anche la categoría dei c.d. diritti potestativi, in cui non si ha una modificazione fattuale délia realtà, come nei diritti di crédito, ma solo una modificazione giuridica, mediante la dichiarazione di volontà del titolare del diritto (cui corrisponde una connessa posizione di soggezione in capo ad un altro soggetto).

73 Jorge A. Mayo. Op. cit.

74 Цитата по: Третьяков C.B. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине (К публикации русского перевода работы Э. Зеккеля «Секундарные права в гражданском праве») // Вестник гражданского права. 2007. № 2. С. 260.

Поскольку их осуществление приводит к возникновению прав господства, они образуют предшествующую стадию по отношению к последним».75Отталкиваясь от указанных выше свойств потестативного права, а также от того, что основным отличием последнего от «обычного» субъективного права является отсутствие корреспондирующей обязанности, а следовательно, и невозможность ее нарушения, рассмотрим природу возможности управомоченного лица распорядиться своим правом.

Еще А. Тон высказывал сомнения в том, что возможность распоряжения правом относится к содержанию самого этого права: «То, что передается, не может одновременно быть тем, что передает. Я могу бросить камень, но никто не скажет, что камень наделил меня силой, чтобы его бросить».76 Раз так, распорядительные возможности следует конструировать как «особые правомочия, не входящие в состав соответствующего субъективного права».77 Подобные правомочия, поскольку их содержанием выступает возможность совершение сделок, направленных на переход прав, не требует установления корреспондирующей ей обязанности других лиц. Из этого вытекает и невозможность их нарушения. Они направлены «не на господство над каким-либо объектом, а на порождение, изменение или прекращение правовых последствий. Таким образом, анализ юридико-технических особенностей категории субъективного права в рамках позитивистской парадигмы привел Тона к выделению особой группы юридических возможностей, которые он именует правомочиями. В качестве их характерных черт можно назвать их осуществление в форме совершения сделок, отсутствие необходимости обеспечивать поведение управомоченного субъекта установлением75 Зеккель. С. 208.

76 Цитата по: Третьяков C.B. Формирование концепции секундарных прав в германской цизилистической доктрине (К публикации русского перевода работы Э. Зеккеля «Секундарные права в гражданском праве») // Вестник гражданского права. 2007. № 2. С. 256.

77 Третьяков C.B. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине (К публикации русского перевода работы Э. Зеккеля «Секундарные права в гражданском праве») // Вестник гражданского права. 2007. № 2. С. 256.обязанностей для других лиц и их направленность на возникновение, изменение7оили прекращение субъективных прав».

О том, что возможность распорядиться требованием не есть составная часть этого последнего, пишет Е.А. Крашенинников: «В самом деле, рассматриваемое право опосредствует распоряжение требованием и, следовательно, соотносится с ним как средство с подлежащим распоряжению внешним объектом. Но если право распоряжения как право, посредством которого распоряжаются, и требование как право, которым распоряжаются, внешни друг другу, то первое не может входить в содержание второго. Необходимо также отметить, что право распорядиться требованием и требование могут принадлежать разным лицам. Так, например, с открытием конкурса в отношении неисправного должника последний лишается права распорядиться своими требованиями; отныне это право причитается конкурсному управляющему (п. 1 ст. 101 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»), который не является представителем должника и действует от собственного имени (п. 2 ст. 182 ГК РФ). Однако допускаемое законом несовпадение управомоченного по требованию и управомоченного по праву распоря-диться требованием in una persona было бы невозможно, если бы каждое из этих прав не обладало материально отделенным от другого существованием и не относилось к другому как к чему-то вне его сущему».79А.Б. Бабаев, анализируя правомочие распоряжения вещью, пишет: «владеть и пользоваться вещью могут лица, не управомоченные на это. Распоряжаться же вещью. может только лицо, обладающее правомочием распоряжения. Думается, в первую очередь это объясняется неразрывным единством правомочия распоряжения по своему усмотрению и права78 Третьяков C.B. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине (К публикации русского перевода работы Э. Зеккеля «Секундарные права в гражданском праве») // Вестник гражданского права. 2007. № 2. С. 256.

79Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сборник научн. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Яросл. гос. ун-т. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 6.собственности». Сравнивая правомочия распоряжения с правомочиями владения и пользования, нельзя не обратить внимание на знаковое различие: владение и пользование нуждаются в установлении пассивной обязанности «прочих лиц», которая и превращает владение и пользование из факта в право. Возможность же распоряжения в установлении подобной корреспондирующей обязанности не нуждается, вследствие чего правомочие распоряжения получает сходство с потестативным полномочием.

Дело, на наш взгляд, не в том, что «правомочие распоряжения и право собственности настолько слиты», а в том, что распоряжение само по себе может осуществляться только самим правом собственности. Если владение и. пользование в случае с правом собственности осуществляется непосредственно объектом этого права, то распоряжаются субъективным правом, но нео Iобъектом этого права. Распоряжение, таким образом, не правомочие в составе субъективного права, распоряжение - это возможность распорядиться самим правом. Наша позиция заключается в том, что юридически обеспеченная возможность по извлечению потребительских свойств объекта права, называемая субъективным правом, и возможность распорядиться самим этим правом (продать, зачесть и т.д.) лежат в разных плоскостях. Последняя имеет своим объектом уже само субъективное право, а не его объект; поскольку она не направлена на извлечение потребительских свойств объекта права, признавать ее тождественной субъективному праву нет оснований. «Правомочие распоряжения» как возможность определять правовой режим имущества не80 Бабаев А.Б. Система вещных прав. М.: Волтерс Клувер, 2006. С, 265.

81Можно привести также мнение Бремера (Bremer. Das Pfandrecht und die Pfandobjecte. 1867. S. 51), приведенное в работе A.C. Звоницкого «О залоге по русскому праву». Согласно Бремеру, залог есть право распорядиться в целях получения определенной стоимости другим правом, принадлежащим залогодателю. В этом смысле залог прав ничем не отличается от залога вещей: в последнем случае заложенными оказываются не вещи (что следует из обыденной терминологии), а право собственности на эти веши, ведь именно право собственности переходит в результате обращения взыскания. Поэтому право залога всегда оказывается «правом на право». Надо отметить, что A.C. Звоницкий не соглашался с таким подходом, но из его возражений в современных правовых реалиях сохранило силу лишь одно: подобная конструкция, по его мнению, слишком искусственна. См.: Звоницкий A.C. О залоге по русскому праву. Издание книжного магазина Н.Я. Оглобина. Киев, 1912. С. 215.является возможностью совершения каких-либо действий с самим имуществом (понимаемым как объект права); распоряжение может осуществляться только самим правом на этот объект. Последнее положение нуждается в обосновании.

Р. Саватье верно отметил специфику юридической картины мира: «Практика убеждает в том, что реальные вещи выступают в юридической жизни только через посредство прав, которые осуществляются в отношении этих вещей. <.>. Всякое имущество состоит из прав, с той особенностью, что право собственности часто смешивают с той вещью, объектом которого она является. Вместо того, чтобы сказать: «У меня есть право собственности на это имущество», говорят: «У меня есть это имущество»; сказать так проще и быстрее. Однако такое словоупотребление не должно создавать иллюзий. Имущество - это не реальное имущество, а имущественные права». Иными словами, благо становится имуществом посредством установления субъективного права на него. И в самом деле, благо, на которое ни у кого нет права, имуществом назвать сложно. Само слово «имущество» этимологически несет в себе знак принадлежности описываемого предмета - имущество есть имеющееся у кого-то добро. Подобные взгляды, впрочем, высказывались и до Саватье. Так, Виндшейд писал: «Принадлежащие известному лицу имущественные права составляют его имущество.,.»83 Ф. Регельсбергер под имуществом понимал «круг юридической власти известного лица на блага, имеющие денежную цену», имущество есть «единое целое, объединяемоеалпринадлежностью одному субъекту». Наконец, Дернбург под имуществом82 Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк. М.: Прогресс, 1972. С. 53, 56 Это представление Р. Саватье об имуществе нужно постоянно иметь в виду при прочтении его работы. Иначе некоторые его выводы можно воспринять некорректно. См., например: «в современной юриспруденции наиболее ярым приверженцем идеи бестелесного имущества является Р. Саватье, который высказал мысль, что с момента, когда возникает возможность продажи права, это право становится вещью (бестелесной, разумеется)». (Мурзин Д.В. Бестелесные веши // Цивилистические записки. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 3. М.: Статут, 2004. С. 327).

83 Виндшейд. Учебник пандектного права. Т. 1. Общая часть. СПб: Издание А. Гиероглифова и И. Никифорова, 1874. С. 89.

84 Регельсбергер Ф. Обшее учение о праве. М.: Типография И.Д. Сытина, 1897. С. 240.разумел совокупность имеющих денежную ценность прав лица.85 Можно привести и классическую для отечественной науки ссылку на Г.Ф. Шершеневича, который писал о том, что «вещи и чужие действия составляют экономические блага, и запас таких благ, находящихся в обладании известного лица, называется имуществом с экономической точки зрения. Юридическое понятие об имуществе не совпадает с указанным экономическим. С юридической точки зрения под имуществом понимается совокупность подлежащих денежной оценке юридических отношений, в которых находится известное лицо».86Даже если не соглашаться с терминологией авторов приведенных выше утверждений («имущество есть субъективные имущественные права»), они правы в главном - нельзя смешивать право с его объектом. Особенно часто смешение права и объекта этого права происходит при рассмотрении права собственности, на что и обращает внимание Р. Саватье. От такого смешения предостерегал Виндшейд, заметив, что «в обыкновенном словоупотреблении, возникшем в самой жизни и удержанном в технике права, принято вместо права собственности называть ту вещь, на которую это право распространяется (говорят, например, что имущество состоит из поземельных участков, движимых вещей, хотя та или другая вещь лишь тогда будет действительно составною частью нашего имущества, когда она будет принадлежать нам наЙ7праве собственности)». Дернбург. также обращал внимание на этот недостатокобыденной речи: «Называя телесные вещи составными частями имущества, ихимеют в виду главным образом как предметы права собственности. При этомправо собственности отождествляется с самою вещью: настолько всестороннеоно ее охватывает. Таким образом право собственности рассматривается какнечто телесное, хотя на самом деле оно, как и всякое другое право, является88только отвлеченным понятием».

85 Дернбург Г. Пандекты. Т. 1. Общая часть. М.: Университетская типография, 1906. С. 182.

86 Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001. С. 127.

87 Виндшейд. Указ. соч. С. 89.

88 Дернбург. Указ. соч. С. 183.

Рассмотрим этот тезис на примере договора купли-продажи. Что отчуждается по договору купли-продажи? Вещь или имущественное право на вещь? Учебник гражданского права МГУ по этому вопросу заявляет прямо: «Цель договора купли-продажи состоит в перенесении права собственности на вещь, служащую товаром, на покупателя».89 Г.Ф. Шершеневич писал: «Договор купли-продажи имеет своей целью перенесение права собственности с продавца на покупщика. С современной точки зрения, покупщик вступает в сделку не для того, чтобы обладать купленными вещами, а чтобы приобрести право распоряжения товарами. Римское право, вследствие особенностей исторического развития, ограничивалось предоставлением покупщику обладания, не определяя его более точно с юридической стороны. Следуя римской точке зрения, и французское законодательство обязывает продавца а livrer la chose. Напротив, германское законодательство видит обязанность продавца не только в том, чтобы передать вещь покупщику, но и в доставлении ему права собственности».90Против обвинений французского законодательства в ретроградстве, впрочем, выступил М. Планиоль: «Купля-продажа есть договор, посредством которого одно лицо. обязывается перенести собственность вещи на другое лицо, тогда как другое лицо. обязывается уплатить ему цену вещи деньгами. Это определение соответствует теперешнему понятию о продаже; кодекс же Наполеона, который повторяет традиционные определения, выражается иным образом. В ст. 1582 он говорит, что продавец «обязывается передать вещь», и в ст. 1603 «передать и гарантировать предмет». Читая эти статьи, можно думать, что мы живем еще в эпоху древних римлян, когда продавец не обязывался перенести собственность. Тем не менее, хотя обязательство перенести собственность положительно и не выражено в законе, оно им подразумевается. Авторы Кодекса повторяли этот принцип несколько раз в89 Гражданское право: В 4 т. Т.З: Обязательственное право. Отв. Редактор Е.А. Суханов. Автор гл. 40 - В.В.

Витрянский. С. 239.

Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. 2: Товар. Торговые сделки. М.: Статут, 2003. С. 127.подготовительных трудах, и он проходит красною нитью через весь отдел о продаже».91Обязанности продавца по переносу права и передаче вещи весьма наглядно ((разведены» в Германском Гражданском уложении. В англоамериканской юридической традиции различают «conveyance» как перенос права и «delivery» как перенос владения вещью. Разграничение обязанностей по передаче вещь и перенесении права на нее проводится и в отечественной литературе.93Очевидно, впрочем, что лишь перенос права собственности является неотъемлемой чертой отношений по купле-продаже. Передача вещи может и не входить в планы сторон. Необходимым и достаточным результатом исполнения договора купли-продажи выступает передача от продавца к покупателю права собственности на товар. Условие о передаче самого товара не является необходимым для квалификации отношений сторон как купли-продажи: можно передать право на вещь, не передавая саму вещь, передать право на вещь, находящуюся у покупателя, на складе, в пути. Покупатель вообще может быть не заинтересован в получении вещи во владение. Получив право собственности, он может реализовать его по более высокой цене и тем самым получить прибыль.

Факультативность передачи вещи отмечалась уже нашей сенатской практикой, которая сформулировала следующие выводы: передача вещи покупщику не составляет необходимого признака совершения продажи91 Планиоль М. Курс французского гражданского права. Часть первая. Теория об обязательствах. Петроков,издание типографии С. Панского, 1911. С. 507.

Помимо получения покупателем возможности пользоваться вещью, значение передачи последней состоит в том, что такая передача при системе традиции выступает механизмом переноса права. Отчуждатель должен совершить действия, приводящие к переносу права (to execute the légal act required for transferring ownership),95 в случае с вещью, по общему правилу -передать вещь. Потому и обязанностью продавца по договору купли-продажи неизменно выступает обязанность передать право собственности на вещь, в то время как передача самой вещи может в его обязанности и не входить. При так называемом «отчуждении вещи» речь всегда идет о юридическом механизме передачи права на нее, а не о механическом перемещении вещи в пространстве.

В отечественной же практике зачастую происходит смешение этих двух различных категорий. Во многом это результат не совсем корректной формулировки п. 1 ст. 454 ГК РФ. Согласно этой норме продавец обязуется передать вещь в собственность покупателя. Здесь формулировкой «передать вещь в собственность» объединены и «conveyance», и «delivery». В результате, как показывает опыт, студенты на экзамене зачастую теряются, если их94 Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Составил И.М. Тютрюмов. Кн. 3. М.: Статут, 2004. С. 537.

97Коснувшись результатов интеллектуальной деятельности, нельзя не отметить следующее. Право может не только распределять блага, но и превращать неэкономические блага в экономические. «Доступность распоряжению» может быть ограничена и правовыми средствами, а не только внеправовыми, например, ограниченностью «по природе». В качестве примера таковых можно привести как раз результаты интеллектуальной деятельности. «По природе» они никак не ограничены, воспользоваться ими может любой и каждый либо все вместе. Экономическая ценность таким благам придается указанием закона,который ограничивает их свободное употребление.

98Впрочем, пример е результатами интеллектуальной деятельности некоторым авторам представляется не более чем исключением из общего правила. В.В. Ровный, например, считает, что «вещные права сами по себе не могут быть предметом договора купли-продажи. Поскольку указанные права имеют своим объектом вещь, принадлежащую правообладателю непосредственно., отчуждению в таких случаях подлежит сама вещь, а вещное право автоматически следует за ней и согласно системе традиции, действуТаким образом, переход имущественного права не тождественен поступлению в пользование самих экономических благ, на которые это право существует. Это тем более верно для обязательственных прав, которые прекращаются в момент «использования благ». Это взаимосвязанные, но различные процессы. Товар может поступить, а услуги - потреблены без надлежащего основания в виде соответствующего имущественного права.

Товарный обмен или перераспределение благ с юридической точки зрения заключается в возникновении права у одного лица и/или прекращении или изменении у другого; оборот с юридической точки зрения заключается в перераспределении прав на экономические блага." О том, что «гражданский оборот» есть оборот имущественных прав, а не объектов этих прав, писал еще O.A. Красавчиков, который полагал, что поскольку гражданский оборот «складывается из отношений нематериальных (идеологических), то, следовательно, результатом, если можно выразиться, «гражданско-правового обращения» является не переход материальных благ самих по себе от одного лица к другому, а переход тех имущественных прав, объектом которых эти блага являются».100 Высказывалось это мнение и в современной отечественной науке: «Для науки права оборот - это совокупность актов передачи прав.ющей как общее правило, переходит от продавца к покупателю в момент передачи (п. 1 ст. 223 ГК)» (Ровный В.В. Продажа имущественных прав: Обращаясь к правилу п. 4 ст. 454 ГК РФ // Правоведение. 2003. № 1.С. 84-98). Не ясно, однако, за чем следует право в случае сохранения владения продавца или в том случае, когда вещь на момент заключения договора уже находилась у покупателя. Такая конструкция начинает сбоить как раз при рассмотрении примера с исключительными правами. Результаты интеллектуальной деятельности нематериальны. «Идеальность объекта препятствует самостоятельному его отчуждению, подобно тому, как сами по себе отчуждаются и переходят из рук в руки вещи -- предметы материального мира. Но именно потому, что в таких случаях невозможно отчуждение самого идеального объекта, вместо него отчуждается исключительное право (на данный объект)». (Там же). Дело как раз в том, что именно отчуждение права есть непременная цель всех подобных договоров; передача же вещи «из рук в руки» как раз может не предусматриваться условиями договора купли-продажи. Всегда переходит право, перенос объекта необходим лишь тогда, когда это требуется для извлечения его полезных свойств.

99 Под оборотом мы понимаем не только собственно обмен экономическими благами, но и любое перераспределение этих благ постольку, поскольку это перераспределение не есть следствие действия публичной власти (реквизиция или конфискация, например).

100 Красавчиков O.A. Советский гражданский оборот (понятие и основные элементы) // Вопросы гражданского, трудового права и гражданского процесса. Т. 5. М.: Госюриздат, 1957. С. 26.

Очевидно, что экономический и правовой оборот отличаются своим предметом - экономические блага и права соответственно. Если объектом экономического оборота выступают товары, то объектом гражданского оборота являются права на эти товары».101 На наш взгляд, то, что эта точка зрения не «прижилась» в отечественной юриспруденции, во многом есть следствие не вполне удачной конструкции субъективного права, которая четко не выражает выполняемую имущественным субъективным правом функцию распределения.

Е.Ю. Туктаров пишет: «На вопрос, может ли право обладать качеством имущества как меновой ценности, следует дать положительный ответ».102 На наш взгляд, с юридической точки зрения не вещь и не иной объект права, а именно право на такой объект только и обладает «меновой»103 стоимостью и может потому служить предметом обмена. С экономической точки зрения все может выглядеть иначе, но с юридической - именно так, хотя закон не всегда выдерживает корректную терминологию. Так, в отношениях вне какого-либо правового поля вполне возможен обмен и похищенными вещами. Экономически такой обмен может быть вполне целесообразным. Однако в концептуальных рамках, заданных правом, такой обмен не удовлетворит стороны. Покупателю в большинстве случаев нужна не просто вещь, способная удовлетворять его интересы, а вещь, на которую у него будет право. Ему может быть нужна даже не сама вещь, а только право на нее; однако когда ему необходима именно вещь, чтобы пользоваться ей, такое пользование юридически может быть предоставлено лишь посредством соответствующего субъективного права (правом собственности, правом на владение и пользование, только на101 Туктаров Ю.Е. Имущественные права как объект гражданского оборота. Магистерская диссертация // Архив Школы частного права. См. также: Грачев В.В. правовая природа традиции / Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова. Ярославль: ЯрГУ, 2006. С. 27.

102 Туктаров Ю.Е. Имущественные права как объекты гражданско-правового оборота // Актуальные проблемы гражданского права. Выпуск 6. М.: НОРМА, 2003. С. 111.

103 Слово «меновой» взято в кавычки с тем, чтобы избежать упреков в некорректном использовании «экономической терминологии». В привычном значении этого слова меновой стоимостью, конечно, обладает экономическое благо. Между тем товарный обмен в той части, которая опосредована правом, прежде всего есть переход прав на блага, вследствие чего можно говорить и о «меновой» стоимости имущественных прав.пользование). Иными словами, предметом всех сделок с вещами всегда будет право на вещи. Именно субъективное право выступает предметом обмена, объектом оборота. М. Планиоль прямо выступал за признание того обстоятельства, что покупная цена платится именно за право на покупаемую вещь: «Со временем настоящий предмет продажи переменился: прежде он состоял в передаче вещи, рассматриваемой с точки зрения ее материальной действительности; теперь же предмет продажи состоит в перенесении права собственности, которое все признают целью продажи. Можно было бы устранить много сомнений, если бы определить продажу как перенесение права собственности за цену денег».104 Например, ст. 1470 ГК Италии определяет договор купли-продажи как соглашение об отчуждении права собственности на вещь или другого права за встречную оплату.105 Поэтому как в случае с куплей-продажей вещи, так и в случае с куплей-продажей требования переносится субъективное право: право на вещь или право на какое-либо действие.

Налоговый кодекс в ныне отмененной главе о налоге с продаж прямо говорил нам о том, что в булочной, строго говоря, мы покупаем не булку, а право собственности на нее. Именно потому при такой покупке мы должны были бы тратиться и на НДС, если бы не специально установленное исключение. Объектом налогообложения по налогу с продаж были установлены операции по реализации товаров (работ, услуг) физическим лицам (ст. 349 НК РФ). Реализация товара, как говорит ст. 39 НК - передача на возмездной основе права собственности на товар. Однако ст. 350 НК РФ устанавливала, что операции по реализации хлебобулочных изделий не облагаются налогом с продаж.106104 Планиоль М. Курс французского гражданского права. Часть первая. Теория об обязательствах. Петроков, издание типографии С. Панского, 1911. С. 508.

105 La vendita è il contratto che ha per oggetto il trasferimento délia propriété di una cosa о il trasferimento di un altro diritto verso il corrispettivo di un prezzo.

106 Налоговый кодекс устанавливает два «оборотных» налога (на реализацию): НДС и акцизы. Так, ст. 146 НК РФ, устанавливающая объект обложения НДС, говорит, что таковым признаются операции по реализации товаров, в том числе реализация предметов залога., а также передача имущественных прав. Применительно к акцизам объектом налогообложения признается реализация подакцизных товаров, в том числе реализация предметов залога (ч. 1 ст. 182 НК РФ). Понятие же реализации раскрывается в ст. 39 НК:Необходимым условием действительности переноса права (равно как его изменения и т.п.) выступает наличие у отчуждателя соответствующего полномочия. Такие полномочия могут проистекать из самого субъективного права, сделки или указания закона.107 В возможности распоряжения правом нужно различать две стороны медали. Во-первых, это возможность в смысле, обычно придаваемом субъективному праву («захочу - распоряжусь, захочу - не буду», т.е. возможность в смысле диспозитивности). Во-вторых, возможность распоряжения можно понимать и как способность к переносу права, выражающуюся в том, что волеизъявление лица признается приводящим к такому переносу. Разница этих двух проявлений распоряжения очевидна при рассмотрении следующих примеров. Судебный пристав-исполнитель, например, имеет полномочие по отчуждению чужого права, но мы не можем сказать, что он имеет право частноправового характера (в первом смысле), так как для него отчуждение этой вещи - обязанность, причем публично-правовая. В отношениях прямого и косвенного представительства ситуация примерно та же. Поверенный имеет полномочие на отчуждение права, но вряд ли можно говорить о таком полномочии как субъективном праве.

Когда частноправовая власть реализуется подобным образом иным лицом, можно говорить о «делегировании полномочий». В таком случае представитель,ею признается передача на возмездной основе права собственности на товары. Легко заметить, что передача имущественных прав упоминается как объект обложения НДС, но не упоминается как объект обложения акцизами. Впрочем, это легко объяснимо: этот налог устанавливается на реализацию подакцизных товаров, т.е. акциз, как акцизная марка, «приклеивается» именно к товару, т.е. имуществу; отчуждение права именно на такой товар и подлежит налогообложению. Таким образом, реализация понимается НК именно как отчуждение имущественного права, в том числе права собственности на вещь по договору купли-продажи. В таком контексте становится понятным известное правило ч. 2 ст. 38 НК: под имуществом в Кодексе понимаются объекты гражданских прав, за исключением имущественных прав. Таким образом, НК для своих целей вывел имущественные права из числа объектов гражданских прав. Что послужило основой для такого решения? Ответ может содержаться в ч. 3 этой же статьи, который определяет понятие товара. Таковым для целей НК признается любое имущество, реализуемое либо предназначенное для реализации. Иными словами, это объект гражданского права, которое (право) может быть передано другому лицу. Конструкция «право на право» авторам Налогового кодекса не показалась оправданной, в отличие от разработчиков ГК, которые включили имущественные права в состав объектов гражданских прав (ст. 128). 107 Уап VI¡е1 Р. 60-61.например, не должен рассуждать о совершении односторонней сделки от имени представляемого как о мере своего «возможного поведения». Такое поведение для него есть мера «должного поведения», т.е. обязанность перед принципалом. Однако в силу делегирования ему полномочия на совершение сделки он приобретает такую частноправовую власть, «ро1еэ1а5», что может перенести чужое право. Было бы удобным и возможность распоряжения правом, как, впрочем, и любое потестативное право, называть полномочием. В случае наделения такой властью не титуляра права, а иного лица, можно было бы говорить о делегации полномочий.

Таким образом, распоряжение как перенос права (отчуждение) всегда осуществляется в отношении субъективного права, а не его объекта; субъективное право и его отчуждение - возможности, осуществляемые в отношении разных сущностей. Е.А. Крашенинников, рассматривая право распорядиться требованием, указывает, что «не будучи составной частью требования, рассматриваемое право все же тесно связано с ним. Это выражается в том, что оно, во-первых, опосредует действие, которое непосредственно вызывает преобразование требования, и, во-вторых, зависит от требования с точки зрения своего возникновения, существования и прекращения. С учетом сказанного право распорядиться требованием может быть квалифицировано как побочное по отношению к требованию право с преобразовательным характером действия. По общему правилу, право распорядиться требованием принадлежит кредитору по требованию. Но оно может причитаться представителю; тогда представитель может простить принадлежащее представляемому требование, действуя от его имени».108Если мы правы, и отчуждается именно право, а не его объект, получается, что представитель не является титуляром субъективного права, которым может распорядиться, и не обладает каким-либо иным правом на объект этого108 Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сборник научн. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Яросл. гос. ун-т. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 48.последнего. Если права на такой объект у него нет, полномочие отдельно от права. Такое полномочие является потестативным.109По всей видимости, не стоит сужать ареал потестативных прав лишь возможностью «ограничительного» воздействия на чужую правовую сферу. Так, Jorge A. Mayo полагает, что даже принятие наследства (повсеместно признаваемое потестативным правом) не нужно относить к потестативным правам, так как это действие не создает никаких ограничений для других лиц, не «вторгается» в чужую правовую сферу.110 Однако Б.Б. Черепахин в свое время отметил, что «отрицательно-обязывающие сделки, возлагающие обязанности на всякого и каждого, не содержат непосредственного воздействия на правовую сферу определенных других лиц. Так, например, при оккупации ничьих вещей имеется лишь косвенное вторжение в правовую сферу неопределенного круга других лиц, на которых возлагается обязанность не нарушать права собственника».111 Кроме того, реализация потестативного права не обязательно должна приводить к такому изменению правовой сферу другого лица, которому это лицо должно «подчиниться» и не имеет возможности «препятствовать», т.е. к возложению на «претерпевающее» лицо обязанностей или их изменению. Думаю, возможность односторонним волеизъявлением наделить лицо правом или изменить это право в пользу этого лица также должна считаться потестативным правом. Например, если присоединиться к мнению, что прощение долга возможно односторонним актом кредитора, мы получим пример такого волеизъявления.

Необходимо отметить еще один аспект. Завещание, например, практически единогласно признается актом распоряжения имуществом,"2 хотя права, входящие в наследственную массу, в момент совершения завещания ни к109Решение № 11334 от 17 марта 2007 г. Кассационного суда Италии прямо говорит о праве распоряжения как о праве потестативном: un diritto potestativo al trasferimento in proprietá(http://www.scenari.giuffre.it/psixsite/ClVILE/La%20Iocazione/locazione0003docpsix/'locazione0003all.htm).

110 Jorge A. Mayo. Los Derechos Potestativos // La Ley. Buenos Aires. 12.10.2006.

111 Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву // Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2001. С. 331.

112 Б.Б.Черепахин считал завещание односторонней распорядительной (!) сделкой. Указ. соч. С. 333.кому не переходят, и наследники, в пользу которых завещание составлено, могут впоследствии отказаться его принять. Безусловно, перенести право на другое лицо без его согласия можно только в исключительных случаях. Однако «поставить» это право в такое положение, при котором другое лицо получает возможность получить его, можно только односторонним действием; на односторонний характер распоряжения указывает и этимология самого слова «распоряжение». Если оферта, исходящая от покупателя, направлена на заключение купли-продажи по консенсуальной модели, ее акцепт со стороны продавца приведет к наделению покупателя правом. Таким образом, распоряжение правом может происходить путем односторонней сделки, приводящей к прекращению права, изменению его содержания или его переносу на другое лицо, либо путем предложения, принятие которого приведет к перенесению права. Особенно ярко последний случай иллюстрирует пример с консенсуальной моделью купли-продажи; в отечественном праве - куплей-продажей доли в праве общей собственности или требования.

Будучи предоставленным нетитуляру отчуждаемого права, полномочие распоряжения очевидно представляет собой частноправовую власть над правовой сферой другого лица даже при том, что договорное отчуждение подразумевает участие контрагента-приобретателя (распоряжение чужим правом может происходить и в форме его присвоения). Можно утверждать, что по крайней мере в случае полномочия на распоряжение чужим правом мы имеем дело с потестативным полномочием, т.е. с возможностью, которой не корреспондирует обязанность иных лиц. Характер полномочия самого титуляра на отчуждение своего права не столь важен; для него такая возможность проистекает из принадлежащего ему отчуждаемого права, необходимо лишь помнить о том, что распоряжение осуществляется правом, а не его объектом.

Итак, мы оказались на перепутье, где необходимо решить: объявить обе группы («обычные» субъективные права и права потестативные) субъективными правами или же признать таковыми только такую возможность реализации интереса, которая сформирована корреспондирующей ейобязанностью. Вопрос этот, разумеется, чисто терминологический, но имеющий немалое значение для изучения предмета. Обе категории представляют собой возможность удовлетворения интереса, которая возникает на основании некоторого юридического факта или юридического состава; это сближает секундарные права с обычными субъективными правами. А.Б. Бабаев, выступающий за признание секундарных прав видом субъективных, отмечает: «Секундарные права, с одной стороны, являются субъективными гражданскими правами (и им присущи родовые признаки субъективных гражданских прав), а с другой выделяются из них (обладают видовым признаком) тем, что им1 1 3противостоит не обязанность, а связанность другого субъекта»; «если обязанность можно нарушить, тем самым воспрепятствовав осуществлению права другого субъекта, то секундарное право нарушить нельзя: его осуществление зависит от действий носителя права».114Таким образом, дихотомия по признаку корреспондирующей обязанности подразумевает все же наличие серьезных особенностей, присущих каждой из групп. Субъективные права, которым корреспондирует обязанность, объективно будут сведены в отдельную группу, которая по всем своим признакам совпадет с той, которая сегодня и называется «субъективные права»; подобные «традиционные» права, выступят объектами классификации на абсолютные и относительные. Между этими категориями существует достаточно различий, чтобы сохранить как минимум терминологическое различие.

Таким образом, как бы не разрешить вопрос об отнесении погестативных прав к субъективным нравам, необходимо помнить, что в существующую систему классификации субъективных прав вписываются только «обычные» субъективные права, которым противостоит обязанность.

113 Бабаев Л.Б. Проблема секундарных прав в российской цивилистике. Дисс. канд. юр. наук. М., 2006. С. 50.

114 Там же. С. 55.

Заключение диссертации по теме «Гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право», Рыбалов, Андрей Олегович

Заключение

Разрешение вопроса о том, что есть правоотношение - ключ к построению системы их классификации. Механизм правового регулирования таков, что основным его инструментом выступает установление обязанности. Это неизбежно приводит к выделению двух способов правового регулирования - установлению обязанности определенных лиц или пассивной обязанности неограниченного круга лиц. Отсюда проистекает и традиционное разделение правоотношений на абсолютные и относительные. Поскольку основные проблемы классификации гражданских правоотношений связаны именно с дихотомией «абсолютные - относительные», и данная дихотомия считается важной для практики, разумно исходить из такого понятия правоотношения, которое в принципе может быть объектом такой классификации.

Понятие правоотношения не может быть однозначно (т.е. так, чтобы мы могли оценить этот вывод как истинный или нет) выведено из юридических текстов или доправовых явлений. Однако в ситуации, когда существует традиционная система классификации, но нет понятия правоотношения, мы можем предложить такое понятие правоотношения, которое «вписывалось» бы в имеющуюся систему классификации. Следует предложить наиболее удобную модель, такую, чтобы иные, более частные модели - обязательства, вещные права и пр. - уложились в логичную и удобную для практического использования систему. В работе предложено присоединиться к модели «простого правоотношения». Правоотношение в таком понимании во многом совпадает с обычно используемым понятием субъективного права. Наша позиция заключается в том, что термины «субъективное право» и «правоотношение» обозначают грани одного явления. Для целей практической юриспруденции достаточно понимания под правоотношением «объективного взгляда на субъективное право», как писал Н.Г. Александров. Это не означает, впрочем, что мы предлагаем отказаться от самой конструкции правоотношения как связи права и обязанности. Тезис заключается в обратном: то, что мы привычно называем «субъективным правом», скорее и означает такую связь.

Однако терминология уже сложилась, и термин «субъективное право» «подмял» под себя термин «правоотношение». В условиях «наложения» двух понятий имеет смысл отказаться от использования одного из них. Если приходится выбирать между ними, предпочтение следует отдать «субъективному праву» как более привычному и всем понятному. Если же понимать под правоотношением не субъективное право, «взятое с объективной стороны», то ценность такого понятия для практической юриспруденции ничтожна.

Важнейшее практическое значение категории субъективного права -отражать правовой режим имущества, его принадлежность или перераспределение определенному лицу. Включение в эту конструкцию добавочных элементов - дополнительных объектов или субъектов, - нарушает ее целостность. Под субъективным правом (правоотношением), таким образом, предлагается понимать «простое правоотношение», то есть юридическое отражение связи управомоченного лица и обязанного (-ых) субъекта (-ов) по поводу экономического блага; иными словами - коррелят права и обязанности, которые имеют один и тот же объект.

Именно предлагаемое понимание правоотношения вписывается в существующую классификацию абсолютных и относительных правоотношений, только такое понимание правоотношения позволяет построить непротиворечивую конструкцию вещных прав. Иное понимание правоотношения сделать это не позволяет, чему ярким примером может служить работа В.К. Райхера «Абсолютные и относительные права». Такой подход позволит правильно вещные и обязательственные правоотношения среди комплекса прав и обязанностей, связывающих, к примеру, стороны договора о предоставлении земельного участка под застройку, и применять для их защиты адекватные правовые способы. Подобный подход позволяет сохранить традиционную систему гражданских прав: деление их на абсолютные и относительные, выделение вещных и обязательственных прав, не поставив его в противоречие с позитивным правом. В то же время все, что описывается через иные, более сложные модели правоотношения, можно описать и через предлагаемую модель.

Список литературы диссертационного исследования кандидат юридических наук Рыбалов, Андрей Олегович, 2007 год

1. Barry Nicholas. The French Law of Contract. NY, Claredon Press Oxford, 2005.

2. Beatson J. Anson's Law of Contract. 28th Edition. Oxford University Press Inc., New York, 2002.

3. Birks P. An Introduction to the Law of Restitution. N.Y., Oxford University Press, 2003.

4. Black's Law Dictionary. St. Paul, Minn.: West Publishing Co., 1990.

5. Bridge M. Personal Property Law. Oxford University Press, 2002.

6. Camino Sanciñena Asurmendi. La opción de compra. Dykinson, Madrid, España. 2003.

7. Coughlan P. Property Law. Dublin: Gill & Macmillan Ltd, 1995.

8. Harris Ph. An Introduction to Law. 6th ed. Cambridge University Press, 2005.

9. Jorge A. Mayo. La relación jurídica obligacional // Jorge A. Mayo. Estudios de Derecho Civil. Buenos Aires: La Ley, 2005.

10. Jorge A. Mayo. Los derechos potestativos // La ley. 12.10.2006. Buenos Aires.

11. Jorge Nader Kuri. Derecho unilateral a incumplir los contratos bilaterales no cumplidos // Revista de Derecho Privado. 1997. № 24.

12. Parisi Francesco. Entropy in Property / American Journal of Comparative Law, 2002, Vol. 50, No. 3.

13. Philip S. James. General Principles of The Law of Torts. London, Butterworths, 1969.

14. Rohrbacher Blake. More Equal than Others: Defending Property-Contract Parity in Bankruptcy / The Yale Law Journal. Vol. 114: 1099. 2005.

15. Salmond J. Jurisprudence. 12th ed. Sweet and Maxwell, 1966.

16. Salomons A. Transfer of Title Concerning Movables Part IV. Peter Lang, 2006.

17. Stephen A. Smith. The General Provisions on Purchase and Sale in the Civil Code of the Russian Federation / 30 Review of Central and East European Law. 2005. No. 1.

18. Thomas W. Merill, Henry E. Smith. Optimal Standardization in the Law of Property: The Numerus Clauses Principle // The Yale Law Journal Vol. 110:1 2000.

19. Vivienne Brown. Rights, Liberties and Duties: Reformulating Hohfeld's Sheme of Legal Relations? // Current Legal Problems. 2005. Vol. 58. Oxford University Press.

20. Vliet, Lars Peter Wunibald van. Transfer of movables in German, French, English and Dutch Law. Ars Aequi Libri. 2000.

21. Zimmerman R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. New York, Oxford University Press, 1996.

22. Агарков M.M. Обязательство по советскому гражданскому праву // Агарков M.M. Избранные труды по гражданскому праву. Т. 1. М.: Центр ЮрИнфоР, 2002.

23. Агарков М.М. Ценность частного права // Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. Т. 1. М.: Центр ЮрИнфоР, 2002.

24. Александров Н.Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М.: Госюриздат, 1955.

25. Александров Н.Г. Юридическая норма и правоотношение. М.: Типография ТАСС, 1947.

26. Алексеев С.С. Об объекте права и правоотношения / Вопросы общей теории советского права. М.: Госюриздат, 1960.

27. Алексеев С.С. Общая теория права. Т.2. М.: Юридическая литература, 1982.

28. Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Антология уральской цивилистики. 1925-1989. М.: Статут, 2001.

29. Алексеев С.С. Предмет советского гражданского права и метод гражданско-правового регулирования // Антология уральской цивилистики. 1925-1989. М.: Статут, 2001.

30. Альберт X. Трактат о критическом разуме. М.: УРСС, 2003.

31. Анненков К. Система Русского гражданского права. Т.1. Введение и общая часть. СПб: типография М.М. Стасюлевича, 1894.

32. Бабаев А.Б. Проблема секундарных прав в российской цивилистике. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М, 2006.

33. Бабаев А.Б. Система вещных прав. М.: Волтерс Клувер, 2006.

34. Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М.: Статут, 2005.

35. Барон Ю. Система римского гражданского права. Кн. 4. Обязательственное право. СПб: типография М.М. Стасюлевича. 1899.

36. Белов В.А. Предисловие к книге: Бевзенко P.C., Фахретдинов Т.Р. Зачет в гражданском праве. Опыт исследования теоретической конструкции и обобщения судебной практики. М.: Статут, 2006.

37. Бернгефт Ф., Колер И. Гражданское право Германии. СПб, Сенатская типография, 1910.

38. Богатырев Ф.О. Секундарное право на примере постановления Президиума Верховного Суда России // Журнал российского права. 2005. №2.

39. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., Статут, 1998.

40. Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. Гос. изд-во юридической литературы. М.: 1963.

41. Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950.

42. Васильев A.M. Правовые категории. Методологические аспекты разработки системы категорий теории права. М.: Юридическая литература, 1976.

43. Венедиктов A.B. Гражданско-правовая охрана социалистической собственности в СССР // Государственная социалистическая собственность. М.: Статут, 2004.

44. Виндшейд. Учебник пандектного права. Т. 1. Общая часть. СПб: Издание А. Гиероглифова и И. Никифорова, 1874.

45. Власова A.B. Структура субъективного гражданского права / Ярославский гос. ун-т. Ярославль, 1998.

46. Вормс А. Вексельные бланки // Сборник статей по гражданскому и торговому праву. Памяти профессора Г.Ф. Шершеневича. М.: Статут, 2005.

47. Воронов А. Характер прав наемщика по договору имущественного найма // Журнал Министерства юстиции: Год седьмой, 1865. Т. 23. СПб: Типография Правительствующего Сената, 1865.

48. Вошатко A.B. Уступка требования из синаллагматического договора // Очерки по торговому праву. Сборник научных трудов под ред. Е.А. Крашенинникова. Вып. 11. Ярославль, 2004.

49. Вошатко A.B. Цессия и синаллагма // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2006. № 12.

50. Выготский JI.C. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 2005.

51. Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. М.: Зерцало, 2003.

52. Генкин Д.М. Право собственности в СССР. М.: Государственное Издательство Юридической Литературы, 1961.

53. Гоббс Т. Философские основания учения о гражданине. Мн.: Харвест, 2001.

54. Годэме Е. Общая теория обязательств. М.: Юридическое изд-во министерства юстиции, 1948.

55. Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. Варшава, Тип. О. Бергера, 1872.

56. Городов O.A. Патентное право: учебное пособие. М.: ТК Велби, изд-во Проспект, 2005.

57. Гражданское право. Отв. Ред. Суханов Е.А. Том 1. М.: Волтерс Клувер, 2004.

58. Гражданское право. Т. 2. Учебник. Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Волтерс Клувер, 2005.

59. Гражданское право. Т.З. Учебник. Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М.: Проспект, 1999.

60. Гражданское право. Том 1. Учебник. Издание шестое / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М.: ООО «ТК Велби», 2002. С. 85.

61. Гражданское право: В 4 т. Т.З: Обязательственное право. Отв. Редактор Е.А. Суханов. М.: Волтерс Клувер, 2006.

62. Гражданское Уложение Российской империи. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Книга 3. Вотчинное право. СПб: 1902.

63. Гражданское уложение. Книга 5. Обязательства. Проект Высочайше учрежденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения. Т.2, с объяснениями. СПб, 1899.

64. Грачев В.В. Деликтные обязательства в вексельном праве // Деликтные обязательства по российскому гражданскому праву. Владивосток, 2005.

65. Грачев В.В. правовая природа традиции / Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова. Ярославль: ЯрГУ, 2006.

66. Гревцов Ю.И., Хохлов Е.Б. Юридико-догматические химеры в правоведении // Правоведение. 2006. № 5.

67. Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. М.: Зерцало, 2003.

68. Гримм Д.Д. Юридическое отношение и субъективное право // Журнал министерства юстиции. 1897 г. № 4. СПб, типография Правительствующего Сената.

69. Гурвич М.А. Гражданские процессуальные правоотношения и процессуальные действия // Гурвич М.А. Избранные труды. Т. 2. Краснодар: Совет. Кубань, 2006.

70. Гурвич М.А. К вопросу о предмете науки советского гражданского процесса // Ученые записки ВИЮН. Выпуск IV. М., 1955.

71. Гурвич М.А. Право на иск. М., Л-д: Изд-во Академии наук СССР, 1949.

72. Гурвич М.А. Структура и движение гражданского процессуального правоотношения // Гурвич М.А. Избранные труды Т. 2. Краснодар: Совет. Кубань, 2006.

73. Денисевич Е.М. Основы учения об односторонних сделках в гражданском праве. Екатеринбург, Уральский гуманитарный институт, 2005.

74. Дернбург Г. Пандекты. Т. 1. Общая часть. М.: Университетская типография, 1906.

75. Дженкс Э. Английское право. М.: Юридическое издательство министерства юстиции СССР, 1947.

76. Дождев Д.В. Римское частное право. М.: Норма-Инфра-М, 1999.

77. Егоров Н.Д. Вопросы правового опосредования отношений собственности // Труды по гражданскому праву: К 75-летию Ю.К. Толстого. М.: Проспект, 2003.

78. Егоров Н.Д. О понятии субъективного права // Правосубъектность по гражданскому и хозяйственному праву. JI-д: ЛГУ, 1983.

79. Ершов Ю.Л. О возможности существования обязательств с неопределенной множественностью лиц // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 2. М.: Статут, 2002.

80. Жеребкин В.Е. Логический анализ понятий права. Киев: «Вища школа», 1976.

81. Зиновьев A.A. Очерки комплексной логики. М.: Эдиториал УРСС, 2000.86.3мирлов К.П. Договор найма имуществ по нашим законам // Журнал гражданского и уголовного права. Кн. 2, 1884 г.

82. Иванов A.A. О системе изложения гражданского права // Преподавание гражданского права в современных условиях. Материалы конференции 23-26 марта 1999 г. СПб, 1999.

83. Иеринг Р. Юридическая техника. СПб: 1905.

84. Иоффе О.С. Общее учение об обязательствах // Иоффе О.С. Избранные труды. Т. 3. СПб: Юридический центр Пресс, 2004.

85. Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву // Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2000.

86. Иоффе О.С. Спорные вопросы учения о правоотношении // Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву. М.: Статут, 2000.

87. Исаков В.Б. Фактический состав в механизме правового регулирования. Изд-во Саратовского ун-та, 1980.

88. Кавелин К.Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам (в применении к русскому законодательству): Опыт систематического обозрения // Избранные произведения по гражданскому праву. М.: ЦентрЮрифоР, 2003.

89. Калмыкова A.B. Сущность права залога в германском и российском праве // Журнал российского права. 2007. № 3.

90. Кант И. Метафизика нравов. Введение в учение о праве. СПб: Наука, 1995.

91. Кассо J1. Понятие о залоге в современном праве. Юрьев: типография К. Маттисена, 1898.

92. Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М.: изд-во АН СССР, 1958.

93. Комментарий к Гражданскому кодексу РФ. Часть первая (постатейный) / Под. ред. Н.Д. Егорова, А.П. Сергеева. М.: Проспект, 2005.

94. Кондаков Н.И. Логический словарь. М.: Наука, 1971.

95. Коновалов A.B. Владение и владельческая защита в гражданском праве. СПб: Юридический центр Пресс, 2001.

96. Копылов A.B. Вещные права на землю в римском, русском дореволюционном и современном российском гражданском праве. М.: Статут, 2000.

97. Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб: Юридический центр Пресс, 2004.

98. Косарев И.Э. Право ограниченного пользования чужим недвижимым имуществом (Сервитуты) // Правоведение. 1996. № 3.

99. Красавчиков O.A. Гражданское правоотношение — юридическая форма общественного отношения // Гражданские правоотношения и их структурные особенности. Сборник учен, трудов Свердловского юрид. ин-та, вып. 39. Свердловск, 1975.

100. Красавчиков O.A. Советский гражданский оборот (понятие и основные элементы) // Вопросы гражданского, трудового права и гражданского процесса. Т. 5. М.: Госюриздат, 1957.

101. Красавчиков O.A. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Гос. изд-во юридической литературы, 1958.

102. Крашенинников Е.А. Интерес и субъективное право // Правоведение. 2000. № 3.

103. Крашенинников Е.А. К вопросу о «собственности на требование» // Очерки по торговому праву. Ярославль, 2005. Вып. 12.

104. Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сборник научн. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Яросл. гос. ун-т. Ярославль, 2001. Вып. 8.

105. Крашенинников Е.А. Размышления о деликтном притязании // Деликтные обязательства по российскому гражданскому праву. Владивосток, 2005.

106. Кронгауз М.А. Семантика. М., 2001.

107. Лапач В.А. Система объектов гражданских прав. СПб: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002.

108. Лапач В.А. Субъективные гражданские права и основания их возникновения // Журнал российского права. 2001. № 10.

109. Латыев А. Вещи как объекты обязательств (к вопросу о разграничении вещных и обязательственных прав) // Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 23. Алматы: Юрист, 2005.

110. Латыев А.Н. К вопросу об абсолютности вещных прав // Цивилистические исследования. Выпуск 2. М.: Статут, 2005.

111. Лебедев K.K. Защита прав обладателей бездокументарных ценных бумаг. М.: Волтерс Клувер, 2007.

112. Ллойд Д. Идея права. Репрессивное зло или социальная необходимость? М.: Югона, 2002.

113. Логика. Под ред. Д.П. Горского, П.В. Таванца. М.: Госполитиздат, 1956.

114. Лопашенко H.A. Преступления против собственности. М.: ЛексЭст, 2005.

115. Магазинер Я.М. Общая теория права на основе советского законодательства / Избранные труды по общей теории права. СПб: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006.

116. Ш.Матузов Н.И. О праве в объективном и субъективном смысле: гносеологический аспект // Правоведение. 1999. № 4.

117. Менгер К. Основания политической экономии / Избранные работы. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2005.

118. Мотовиловкер Е.Я. Интерес как сущностный момент субъективного права (цивилистический аспект) // Правоведение, 2003. № 4.

119. Мурзин Д.В. Бестелесные вещи // Цивилистические записки. Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 3. М.: Статут, 2004.

120. Муромцев С.А. Определение и основное разделение права. СПб: изд-во СПбГУ, 2004.

121. Новицкая Т.Е. Гражданский кодекс 1922 года. М.: Зерцало-М, 2002.

122. Общая теория государства и права. Академический курс в 3-х томах. Под ред. Марченко М.Н. Т. 2. М.: МКД «Зерцало-М», 2002.

123. Общая теория права и государства. Учебник под ред. В.В. Лазарева. М.: Юристъ, 1996.

124. Отдельные виды обязательств. М.: Государственное издательство юридической литературы, 1954.

125. Певзнер А.Г. Понятие гражданского правоотношения и некоторые вопросы теории субъективных гражданских прав // Ученые записки ВЮЗИ. Выпуск 5. Вопросы гражданского права. М., 1958.

126. Певницкий С.Г., Чефранова Е.А. Многоквартирные дома: проблемы и решения. М.: Статут, 2006.

127. Пергамент М.Я. Договорная неустойка и интерес. М.: Издание книжного магазина И.К. Голубева под фирмою «Правоведение», 1905.

128. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб: Лань, 2000.

129. Петров Д.В. Право хозяйственного ведения и право оперативного управления. СПб: Юридический центр Пресс, 2002.

130. Пирс Ч.С. Принципы философии. Том 1. СПб: Санкт-Петербургское философское общество, 2001.

131. Планиоль М. Курс французского гражданского права. Часть первая. Теория об обязательствах. Петроков, издание типографии С. Панского, 1911.

132. Победоносцев К.П. Курс гражданского права. T.l. М.: Зерцало, 2003.

133. Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Т.З. М.: Зерцало, 2003.

134. Познер Р. Экономический анализ права. СПб: Экономическая школа, 2004. С. 42.

135. Покровский И.А. История римского права. Мн.: Харвест, 2002.

136. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998.

137. Попов В.Г. Логика и реальность. Изд-во СПбГУ, 2004.

138. Пустобаева Л.А. О понятии субъективного права // Правоведение. 1984. № 3. С. 50.

139. Райхер В.К. Абсолютные и относительные права. К проблеме деления хозяйственных прав // Вестник гражданского права. 2007. № 2.

140. Регельсбергер Ф. Общее учение о праве. М.: Типография И.Д. Сытина, 1897.

141. Ровный В.В. Продажа имущественных прав: Обращаясь к правилу п. 4 ст. 454 ГК РФ // Правоведение. 2003. № 1.

142. Рубанов A.A. Понятие владения в советском гражданском праве. Автореферат канд. дисс. М., 1956.

143. Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк. М.: Прогресс, 1972.

144. Серебровский В.И. Очерки советского наследственного права. М., 1953.

145. Симолин A.A. Значение изучения отдельных элементов юридических институтов // Симолин A.A. Возмездность, безвозмездность, смешанные договоры и иные теоретические проблемы гражданского права. М.: Статут, 2005.

146. Симолин A.A. Смешанные договоры и учения об отдельных обязанностях (речь на магистерском диспуте в Казанском университете 30.10.1911 г.) / Право. Еженедельная юридическая газета. 1911. № 47.

147. Синайский В.И. Русское гражданское право. М.: Статут, 2002.

148. Скловский К.И. Применение гражданского законодательства о собственности и владении. Практические вопросы. М.: Статут, 2004.

149. Скловский К.И. Рецензия на книгу В.А. Лапача «Система объектов гражданских прав: теория и судебная практика». Хозяйство и право. 2004. № 6.

150. Смирнов В.Т., Собчак A.A. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве. Л-д, изд-во ЛГУ, 1983.

151. Советское гражданское право. Под ред. Грибанова В.П., Корнеева С.М. Т.1.М.: «Юридическая литература», 1979.

152. Советское гражданское право. Под ред. O.A. Красавчикова. Т.1. М.: изд-во «Высшая школа», 1972.

153. Советское гражданское право. Под ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстого, Б.Б. Черепахина. Т.1. Л-д: изд-во ЛГУ, 1971.

154. Советское гражданское право: Учебник. Т.2. Под ред. O.A. Красавчикова. М.: Высшая школа, 1985.

155. Степанов Д.И. Защита прав владельцев ценных бумаг, учитываемых записью на счете. М.: Статут, 2004.

156. Сулейменов М.К. Субъективное гражданское право и средства его обеспечения в Республике Казахстан // Юрист. 2005. № 10.

157. Суханов Е.А. Вещные права и права на нематериальные объекты // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2007. № 7.

158. Суханов Е.А. О видах сделок в германском и в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2006. № 2.

159. Суханов Е.А. О понятии и видах вещных прав в российском гражданском праве // Журнал российского права. 2006. № 12.

160. Суханов Е.А. Ограниченные вещные права // Хозяйство и право, 2005. № 1.

161. Сырых В.М. Логические основания общей теории права. М.: Юстицинформ, 2004.

162. Тарановский Ф.В. Учебник энциклопедии права. Теория государства и права: Хрестоматия: В 2 т. / Авт.-сост. В.В. Лазарев, C.B. Липень. М., 2001.

163. Тарасенко Ю.А. О выборе способа защиты прав арендатора // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, 2005. № 5.

164. Тарасов H.H. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного ун-та, 2001.

165. Тарский А. Семантическая концепция истины и основания семантики.

166. Тархов В.А. К вопросу о правовых отношениях // Правоведение. 1965. № 1.

167. Толстой B.C. Рецензия на сборник «Гражданские правоотношения и их структурные особенности». Сборник учен, трудов Свердловского юрид. ин-та, вып. 39. Свердловск, 1975//Правоведение. 1976. № 2.

168. Толстой Ю.К. Жилищное право. Учебник. М.: Велби, изд-во Проспект, 2007.

169. Толстой Ю.К. К теории правоотношения. Л-д: Изд-во ЛГУ, 1959.

170. Толстой Ю.К. К учению о праве собственности // Правоведение. 1992. № 1.

171. Третьяков C.B. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине (К публикации русскогоперевода работы Э. Зеккеля «Секундарные права в гражданском праве») // Вестник гражданского права. 2007. № 2.

172. Трубецкой Е.Г. Энциклопедия права. СПб: «Лунь», 1998.

173. Тузов Д.О. О правовой природе традиции // Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова: сб. научн. тр. Ярославль, 2006.

174. Туктаров Ю.Е. Абстрактная модель передачи права собственности на движимые вещи // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, 2006. № 8.

175. Туктаров Ю.Е. Имущественные права как объект гражданского оборота. Магистерская диссертация // Архив Школы частного права.

176. Туктаров Ю.Е. Имущественные права как объекты гражданско-правового оборота // Актуальные проблемы гражданского права. Выпуск 6. М.: НОРМА, 2003.

177. Флейшиц Е.А. «Абсолютная» природа права собственности // Проблемы гражданского и административного права. Л.: 1962.

178. Фогельсон Ю.Б. Избранные вопросы общей теории обязательств: Курс лекций. М.: Юристъ, 2001.

179. Формакидов Д.А. Вещное право проживания. СПб: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006.

180. Фреге Г. Булева вычислительная логика и мое исчисление понятий //Логика и логическая семантика. М.: Аспект пресс, 2000.

181. Фреге Г. Отвержение «творческих» определений // Логика и логическая семантика. М.: Аспект пресс, 2000.

182. Фрейтаг-Лоринговен А.Л. Материальное право проекта Вотчинного устава. Т. 1. Юрьев: типография К. Маттисена, 1914.

183. Халфина P.O. Общее учение о правоотношении. М.: Юридическая литература, 1974.

184. Цитович П.П. Курс русского гражданского права. Т. 1. Учение об источниках права. Одесса: тип. Г. Ульриха, 1878.

185. Чеговадзе Л.А. Критерии принадлежности вещных и обязательственных прав // Научные труды РАЮН. Выпуск 3. Т. 1. М.: Юрист, 2003.

186. Черданцев А.Ф. Толкование права и договора. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003.

187. Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула: Автограф, 2001.

188. Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. 2: Товар. Торговые сделки. М.: Статут, 2003.

189. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Теория государства и права: Хрестоматия. Т. 2.

190. Шершеневич Г.Ф. Общее учение о праве и государстве. Лекции. М.: Типография Т-ва И.Д. Сытина, 1908.

191. Щенникова Л.В. Категория «имущественные отношения» в гражданском законодательстве и цивилистической доктрине // Цивилистические записки: Межвузовский сборник научных трудов. Выпуск 3. М.: Статут, 2004.

192. Эннекцерус Л. Курс Германского гражданского права. Т.1, полутом 1. М.: Изд-во иностранной литературы, 1949.

193. Явич Л.С. Общая теория права. Л-д: Изд-во ЛГУ, 1976.

194. Яковлев В.Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. М.: Статут, 2006.

195. Яковлев В.Ф. Структура гражданских правоотношений // Антология уральской цивилистики. 1925 1989. Сборник статей. М.: Статут, 2001.