Романтический компонент коннотации в значении слова: на материале синтагматического поля лексико-семантической группы "путешествие" в русской художественной литературе XIX и XX веков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Студенова, Ольга Владимировна

• Студенова, Ольга Владимировна
• кандидат филологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Студенова, Ольга Владимировна

Введение

Глава 1 Теоретические проблемы изучения коннотации в значении слова

1.Теория значения слова

2.Из истории изучения коннотации слова

2.1. Содержание понятия коннотации

2.2. Основные компоненты коннотации

2.3. Формирование компонентов коннотации

3. Полевые структуры в лексической системе языка

4. Текст и его роль в формировании компонента коннотации

4.1. Предметно-логическая основа текста

4.2. Гносеологический статус текста

4.3. Коннотативный компонент плана содержания текста

5. Художественная картина мира

6. Объект и предмет исследования

7. Цель и задачи работы

8. Методы исследования

9. Источники исследования

10. Выводы

Глава 2 Синтагматическое поле лексико-семантической группы путешествие» в русской художественной литературе XIX века

Глава 3 Синтагматическое поле лексико-семантической группы путешествие» в русской художественной литературе XX века

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Романтический компонент коннотации в значении слова: на материале синтагматического поля лексико-семантической группы "путешествие" в русской художественной литературе XIX и XX веков»

Наша работа посвящена изучению одного из способов формирования новых компонентов коннотации значений слов - через текст. Мы исследуем фрагменты текстов русской художественной литературы XIX - XX веков, содержащие описания путешествий. Нас интересует вопрос о том, как формируется романтический компонент коннотации значений слов, присутствующих в описаниях путешествий и странствий.

Актуальность темы нашей работы определяется малой степенью изученности коннотативной части значения слова. Недостаточно разработан и вопрос о способах ее возникновения, и о составе компонентов, образующих коннотацию слова, что создает трудности и для лексикографов, и для стилистов.

Научную новизну нашего исследования составляют:

1) выявление романтического компонента коннотации, еще не описанного в научной литературе;

2) установление роли текста в порождении коннотации слова;

3) развитие методики построения синтагматических полей лексико-семантических групп;

4) построение синтагматических полей ЛСГ "путешествие" на материале русской художественной литературы XIX и XX веков и выяснение сдвигов и изменений в этих полях.

Теоретическая значимость. Работа вносит свой вклад в теорию значения слова, она способствует расширению знаний о роли текстов в обогащении литературного языка и, в частности, в формировании коннотативной части значения слова.

Практическая применимость результатов исследования состоит в том, что его материалы могут быть использованы на занятиях по лингвистике текста, на практических занятиях по стилистике, на уроках русского языка, а также на факультативных занятиях по изучению русской словесности.

Материал диссертации может способствовать развитию чувства стиля школьников и студентов при написании творческих работ, созданию интереса к изучению истории русского литературного языка. Кроме того, на конкретном материале показана методика выявления и построения синтагматического поля ЛСГ; эта методика может быть использована исследователями других полей.

Цель работы состоит в том, чтобы выявить способы и механизмы текстового порождения коннотативных компонентов в значении слова (на материале романтического компонента в значении ядерных слов синтагматического поля «путешествие»). л^иЩ

Методы исследования. В работе были использованы анализ лексической сочетаемости ключевого слова, полевый метод (построение синтагматического поля), метод анализа семантемы слова по денотативным и коннотативным семемам, компонентный анализ семем по семам.

Источниками исследования для нашей работы послужили художественные тексты и словари. Всего было проанализировано 119 художественных произведений, из них выбрано 3500 микротекстов. В это число вошли фрагменты из произведений таких писателей и поэтов XIX века, как A.C. Пушкин, Е.А. Баратынский, Ф.И. Тютчев, А.Н. Майков, М.Ю. Лермонтов, Н.В. Гоголь, H.A. Некрасов, Л.Н. Толстой; картотека текстовых примеров XX века представлена, в частности, именами А.Н. Толстого, A.A. Блока, И.А. Бунина, С.А. Есенина, Б.Л. Пастернака, A.B. Жигулина, А.Р. Беляева.

Гпава 1

Теоретические проблемы изучения коннотации в

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Студенова, Ольга Владимировна

Заключение

Подводя итоги исследования, отметим, что анализ текстовых фрагментов позволил выявить, а построение синтагматического поля - систематизировать лексемы, приобретающие в художественном контексте романтический компонент коннотации.

Что общего и в чем отличия в восприятии окружающей действительности у литераторов XIX и XX веков? Если говорить о дороге, то она представляется носителю языка XIX века как поэтическая реалия. Дорога ассоциируется с чем-то манящим, чудесным (манящее (от манить - прельщать, привлекать (переносное); чудесное (чудное, очень хорошее)-, встречаются словосочетания поэтические грезы, дивные впечатления. Наблюдатель испытывает восторг (восторг - подъем радостных чувств, восхищение), мысль о предстоящей поездке окрыляет его. Представление о дороге носителя языка XX века окрашено оптимизмом, задором. Дорога сравнивается с живым существом, которому свойственны душевные состояния человека. В представлении наблюдателя XX века реалия, обозначаемая словом дорога, ассоциируется с чем-то неизведанным, загадочным; созерцание дали, куда уходит дорога, навевает ассоциации с музыкой.

Поддерживают синтагматику ключевой лексемы и названия видов дорог. На материале художественных микротекстов XIX века это лексемы путь, тропинка, аллея. Так, путь у представителя XIX века является воплощением бесконечности (Идешь - и нет конца пути (Майков), загадочности (Путь этот похож на Магелланов путь, не со всеми загадками и тайнами справились люди (Гончаров). В микротекстах XIX века, содержащих лексему путь, встречаются такие словосочетания, как люблю брести, где любить - иметь склонность, пристрастие к чему-н., испытывать от этого положительные чувства и эмоции; внемлет - внимает, прислушивается. Путь скрыт от глаз наблюдателя (блестит сквозь туман). В отличие от героя XIX века, носителя русского языка XX века путь воодушевляет, способствует появлению в его душе оптимизма, мечтательности. У наблюдателя возникает желание стремиться вдаль, к чему-то необычному, не повседневному. Поэтизируется цель пути (дом милой, огненная весна).

Тропинка романтична тем, что она обычно проходит в лесу, а потому "наводит" лирическое настроение. Тропинка у наблюдателя XIX века ассоциируется с таинственностью, уединением. Подчас это путь сказочного героя (путник едет воевать с чародеем-царем). Романтический ореол вокруг данной лексемы формируют такие слова, как: чуткий (камыш), где чуткий -быстро и легко воспринимающий что-н., в данном случае - отзывающийся на малейшее дуновение, движение воздуха; тишь (то же, что тишина). В представлении человека XX века созерцание тропинки способствует мечтательности. Тропинка поэтизируется как дорога влюбленных (мы рядом счастливой тропинкой пойдем). Лирическое настроение у героя создает загадочность направления тропинки.

Аллея ассоциируется в представлении наблюдателя XIX века с лирическим уединением. Прогулка по аллее вызывает у человека чувство восхищения, умиротворенности. Герой испытывает удовольствие, созерцая красивые пейзажи (аллея пурпуром одета, и в зыбком .золоте ветвей мерцает праздник лета). Лирический образ аллеи создается и у наблюдателя XX века. Герой испытывает неопределенное желание стремиться куда-то вдаль, навстречу неизвестному, загадочному, в его душе появляется чувство восхищения.

След воспринимается наблюдателем XX века как маршрут, проложенный первопроходцами, например, мореходами (мореход - в старину: мореплаватель, открыватель морских путей). Созерцание реалии, обозначаемой лексемой след, вызывает у человека возвышенные чувства (возвышенный - 3. Полный высокого значения, благородных чувств). След за кормой корабля является ориентиром для поэтизируемых обитателей моря -дельфинов; он сравнивается с живописной картой плаваний (у Паустовского).

Лексема след встречается преимущественно в текстовых фрагментах, содержащих описания морских плаваний.

К у рев представлении наблюдателя XX века ассоциируется с красотой путешествий по морю. Но в отличие от следа, кур с символизирует собой не столько романтику лирическую (романтику моря), сколько романтику профессиональную (искусство кораблевождения, направление движения корабля (реже - самолета). В представлении наблюдателя эта реалия предстает возвышенной. Можно держать курс к благородной и высокой цели (идти на помощь, покорять простор широт). Лексеме курс в контексте сопутствуют следующие слова и словосочетания: впередсмотрящий спец. - матрос, назначенный для наблюдения во время плавания; восхождение (от взойти - идя, подняться наверх)', покорить простор широт; держать курс - двигаться точно по заданному направлению. Как видно из контекстов, реалия, обозначаемая словом курс, овеяна романтикой трудных путей.

В синтагматике ключевых слов большое место занимают определения дороги. В художественных текстах XIX века наиболее частотны лексемы широкая, далекая. Если рассматривать художественные тексты XX века, то здесь будет иная картина: доминируют лексемы дальняя, фронтовая. В контексте слово широкая окружено следующими лексемами: океанская (дорога) - от "океан" ('водное пространство, омывающее материк или находящееся между материками'), дикая (лента дороги) - "находящаяся в первобытном состоянии, некультивируемая", осененная - "покрытая густой тенью, мраком" (устаревшее). Широкая дорога ассоциируется у носителей языка XIX века с привольем, широтой пространства. Герой испытывает ощущение поэтической затерянности на просторе океана (большая океанская дорога широка). Созерцание широкой дороги способствует появлению у путешествующего человека чувства свободы от условных правил повседневности. В сознании носителей языка широкая дорога ассоциируется с простором, красотой; как правило, такая дорога вызывает положительные эмоции.

Далекая дорога ассоциируется в сознании наблюдателя XIX века с разнообразием пейзажей и впечатлений. Герой испытывает подъем радостных чувств, представляя себе далекую дорогу. Далекая дорога - это красочные впечатления (чем длиннее дорога, тем этих впечатлений больше). Большую роль здесь играет оценочное прилагательное хороша (от хороший - вполне положительный по своим качествам, такой, как следует)', также в тексте присутствует словосочетание обетованная земля, т.е. место, которое манит, куда кто-н. стремится попасть. Далекая дорога ассоциируется с разнообразием впечатлений, с поэтическими чувствами. Герой восхищается далекой дорогой; для него она - и спасение от тоски, и источник вдохновения.

В контекстах XX века встречается похожее прилагательное - дальняя. Дальняя дорога в сознании наблюдателя предстает зовущей к странствиям, к неясному, непознанному. Человек испытывает взволнованность, представляя себе что-то необычное, то, что не встречается в повседневности. Дальняя дорога манит к неведомым горизонтам.

Определение дороги, встречающееся только в контекстах XX века -лексема фронтовая. Фронтовая дорога романтизируется. Она напоминает о героической борьбе с врагом, о трудностях, которые пришлось преодолеть. Возвышают образ фронтовой дороги описания ландшафтов, по которым шло передвижение. Этому слову в микротекстах сопутствуют такие лексемы как путь - "место, линия в пространстве, где проходит передвижение, сообщение", вести - здесь: "управлять движением транспортного средства".

Постоянно присутствуют в синтагматике ядерных лексем глаголы движения. Так, глагол лететь актуализирует в представлении носителей русского языка XIX века семы «стремительность», «быстрота». Передвижение с большой скоростью окрыляет героя; в такие моменты человек склонен идеализировать действительность, он испытывает подъем радостных чувств. В основном лексема лететь встречается в текстах, включающих описания морских путешествий. В XX веке появляются новые виды транспорта (самолет). В художественных микротекстах XX века герой, находясь в летящем самолете, испытывает ощущение свободы от условностей повседневной жизни. Поэтизируются космические странствия: человек испытывает вдохновение, наблюдая необычные и прекрасные картины.

В контекстах XIX века, содержащих глагол бежать, дается описание радостных чувств человека; он верит в то, что путешествие будет удачным и счастливым. В текстах, включающих описания сухопутных путешествий, глагол бежать приобретает романтический компонент коннотации за счет присутствия в контекстах таких слов, как любо в значении приятно, нравится (любо в лесу мне бежать), в «морских» микротекстах слово бежать в значении быстро двигаться является метафорой и относится к кораблю (обычно так говорят о стремительном движении судна моряки).

На четвертом месте по частотности в художественных микротекстах XIX века после глагола бежать находится лексема ехать. Например: Люблю я ехать лесом дальним.(Огарев), где любить значит иметь склонность, пристрастие к чему-н. Также в художественных микротекстах встречается лексема бродить. В контекстах XIX века глаголу бродить сопутствуют такие слова и словосочетания, как задумчиво (от задумчивый - мечтательный, погруженный в думы, размышления; любить (во втором значении - иметь склонность, пристрастие к чему-н.)', тихий шаг (тихий в значении небольшой скорости, не быстрый.

В художественных микротекстах XX доминирует лексема идти. Распространенность данного слова в контекстах XX столетия связана с тем, что лексема идти обозначает не только движение живого существа, но и перемещение транспортного средства. Глагол идти в художественных микротекстах XX века находится в окружении таких слов и словосочетаний как весенняя высокая вода, где весенняя от весна (время года, следующее за зимой и предшествующее лету), обещание - добровольное обязательство выполнить что-либо {Мы ушли по весенней высокой воде, обещанием помнить и ждать заручась (Высоцкий); легко (от легкий - достигаемый, преодолеваемый без большого труда, усилий). Из контекстов ясно видно, что эта лексема обозначает движение не только живых существ, но и транспортных средств - например, корабля.

Глагол плыть в контекстах XX века обозначает движение корабля, самолета, реже - птицы. В текстах данная лексема подчеркивает плавность движения. Аэроплан плыл над деленными квадратами полей, над прямыми линичками дорог (Толстой А.Н.). Существительное линички - уменьшительная форма от линия - черта на плоскости, на какой- либо поверхности или в пространстве. Глагол плыть также характеризует движение корабля {Каждый раз уплываем, с землей обручасъ. (Высоцкий), где обручиться - обменяться кольцами при обручении, т.е. подчеркивается верность моряков родным берегам. Встречаются микротексты, в которых глагол плыть обозначает любовь человека к морю {Но мы в море за Морем плывем и еще - за единственным днем, о котором потом не забыть (Высоцкий). Единственный -исключительный, выдающийся.

Следующее слово - глагол бродить. Как следует из художественных микротекстов XIX и XX веков, герой бродит без цели. В его душе -умиротворенность, он погружен в лирическую задумчивость. Не случайно в контекстах встречаются словосочетания бродить задумчиво, немая мечта. У человека в сознании возникают неясные грезы, он предается воспоминаниям о том, что ему близко и дорого. В художественных микротекстах глаголу бродить сопутствуют такие лексемы, как любить - 1. Испытывать любовь к кому-чему-н.; 2. Иметь пристрастие к чему-либо; свет - Земля, Вселенная; мечтать - предаваться мечтам.

Большая скорость способствует появлению у наблюдателя чувства окрыленности, вдохновения. Он испытывает удовольствие от быстрого передвижения. В контексте глагол мчаться окружают следующие слова: успевать (успеть - в нужное время, в срок сделать что-н.); надвинуться в значении двигаясь, приблизиться; дружно от дружный (ъ значении -происходящий единовременно, совместно; пучина - морская бездна (книжное ). Встречается также словосочетание железный конек, которое является метафорическим и обозначает поезд. Глагол мчаться обозначает движение разнообразных транспортных средств. В художественных произведениях XX века глагол мчаться присутствует в основном в текстах, содержащих описания воздушных и космических странствий. Находясь под впечатлением от быстрого движения, герой чувствует воодушевление, его завораживают панорамные картины, открывающиеся взгляду. Наблюдатель испытывает душевный подъем, его умонастроение проникнуто оптимизмом (герой чувствует себя хозяином земного шара). В текстах XX века этот глагол обозначает движение самолета, космического корабля. Например: Итак, Юрий мчится со скоростью, близкой к двадцати восьми тысячам километров в час (Обухова). Возникновению романтического оттенка способствует присутствие в контексте существительного скорость (<степень быстроты движения). В отличие от микротекстов XIX века, в текстах XX века глагол мчаться окружен лексемами, конкретизирующими характер движения, например: забирать правее (в тексте: изменять направление движения). Забирая правее, выше мчался самолет. (Астафьев).

Следующая лексико-семантическая группа в синтагматике ключевых слов - Агенсы перемещения.

Исследование микротекстов XIX века позволило сделать следующие наблюдения: в художественных контекстах XIX века присутствуют следующие слова: лань- "животное семейства оленей, отличающееся быстротой бега и стройностью". Например: Несется конь быстрее лани (Лермонтов); неведомые ("неведомый - "таинственно-непонятный"), вихрь -"порывистое круговое движение ветра" (Что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях. Кони, кони, что за кони! Вихри, что ли, сидят в ваших гривах? (Гоголь); свободный (шаг) - "не затрудненный, совершающийся легко, без помех". Например: Свободный шаг коня качает сладостно меня . (Майков).

В контексте конь уподобляется лани (по быстроте бега). Встречаются следующие метафоры: неведомые светом кони, в чьих гривах как бы сидят вихри (так вздымаются, развеваются гривы коней при движении); свободный шаг коня может убаюкивать, успокаивать.

Привлекает внимание лексема корабль. Так, в художественных текстах

XIX века поэтизируется парусник. Корабль может быть изящным, благородным (по обводам корпуса). Например: Если бы вы знали, что это за изящный, за благородный корабль, так не удившись бы, что я скрепя сердце покидаю "Палладу" (Гончаров). Корабль сравнивается со стрелой, он ветру противится смело (то есть идет против ветра, без попутного ветра).

Корабль (обычно парусный) воспринимается в сознании носителей языка

XX века как атрибут сказки, волшебной легенды. В художественных текстах корабль сравнивается с мечтой (герой поет мечту родного корабля (Блок), с феей (фея - в западноевропейской литературе: "волшебница"). Подчас встречаются сравнения корабля с человеком (Кажется, что даже корабль понимает благородную цель этого рейса (Паустовский).

Появление в тексте XIX века лексемы тройка создает настроение удали, раздолья. Герой испытывает эмоциональный подъем: восторг, восхищение, задор, поэтическую окрыленность. У наблюдателя появляется чувство освобождения от повседневности, желание стремиться в бесконечную даль, ощущение полета. Не случайно тройка сравнивается с птицей (по быстроте передвижения).

Пароход в сознании носителей русского языка XIX века ассоциируется со стремительностью и силой; кроме того, независимость от ветра выгодно отличает его от парусника. Например: Многие видят в пароходе меньше поэзии, считают, что он не так опрятен, некрасив. Это от непривычки: если б пароходы существовали давно, а парусные суда - недавно, глаз человеческий находил бы больше поэзии в этом видимом стремлении судна (Гончаров). Наблюдатель XX века воспринимает пароход с большой долей лиризма. Реалию, обозначаемую словом пароход, романтизируют разнообразные сравнения и метафоры: пароход часто ассоциируется с живым существом (он может звать гудком, разговаривать посредством сигналов). Восхищение вызывает красота корпуса парохода в сочетании с большой скоростью. В тексте пароход уподобляется учителю (по величине и неторопливости хода), зданию (пароход, как и большое здание, "многоэтажен"). Созерцание парохода навевает мысли о путешествиях.

Встречающаяся в художественных микротекстах XIX века лексема путешественник обозначает человека, который путешествует, то есть едет или передвигается пешком по каким-либо местам, странам (обычно для ознакомления или отдыха).

Лексема путник приобретает романтический компонент в своем значении за счет присутствия в контексте следующих лексем: огонек, манить -прельщать, привлекать; счастлив (от счастливый - полный счастья, такой, которому благоприятствует удача, успех).

Если рассматривать художественные микротексты XX века, то новым здесь будет появление в контекстах таких лексем как самолет и машина. Контексты, включающие лексему машина, также способствуют романтизации ЛСГ "путешествие". Машина ассоциируется с большой скоростью, а также с разнообразием наблюдаемых пейзажей. Не случайно во фрагментах художественных текстов, содержащих упоминания этого вида транспорта, встречаются глаголы мчать, мелькать, расступаться (о полосах ржи). Быстрая езда связана с положительными эмоциями, которые метафорически переносятся на само транспортное средство (Машина весело покатила по дороге (Семенов-Спасский). Иногда под словом машина понимается самолет или паровоз.

На третьем месте по частотности после лексемы машина находится слово самолет. "Самолет" -'летательный аппарат тяжелее воздуха для полетов в атмосфере при помощи двигателей и крыльев* (MAC). Самолет может сравниваться с орлом ("орел" - 'хищная птица семейства ястребиных с изогнутым клювом'). Подчас "самолет, плывущий на головокружительной высоте, кажется миноносцем, наблюдаемым со дна моря". Уподобление самолета кораблю связано со следующими особенностями: 1. Медленное бесшумное движение; 2. Высота (указывается, что она головокружительная, то есть большая, вызывающая головокружение). В данном случае высота сравнивается с глубиной. В некоторых текстах с самолетом сравнивается душа.

В отличие от микротекстов XIX века, в контекстах XX века появляется упоминание "романтических" профессий (капитан в значении командир судна, геолог, моряк, летчик). Показательно, что представление о людях этих профессий овеяно романтикой. Это неслучайно. Так, профессия капитана поэтизируется и даже идеализируется. Возникают ассоциации с дальними плаваниями. В контексте создается образ капитана - человека, способного преодолевать трудности, не боящегося ненастья. Капитан может быть душой и разумом корабля. Речь идет о человеке, принимающем решения и имеющем влияние на других людей (команду корабля).

Представление носителя языка о профессии геолога наполнено оптимизмом, воодушевлением. Геолог поэтизируется как первопроходец, как человек, находящийся все время в пути, стремящийся в неведомые края. Из контекстов видно, что профессия геолога связана с дальними странствиями, с трудностями, которые необходимо преодолеть.

Представление носителя языка XX века о профессии моряка идеализировано. Моряк - это человек, постоянно находящийся на корабле, в пути. У него две любви, два призвания - земля и море. Поэтически рисуется возвращение моряков {Растворятся морские ворота страны перед каждым своим моряком).

Профессия летчика предстает в восприятии наблюдателя как возвышенная. Возникают ассоциации со смелостью, мужеством. Летчик поэтизируется как открыватель новых горизонтов, как человек, способный прололсшъ курс в труднодоступные места.

В изучаемых микротекстах обычно передаются впечатления путешественника от наблюдаемых им пейзажей и явлений природы.

Очень заметно, как формируется романтический компонент коннотации в значении слова лес. В представлении носителей языка XIX века лес полон молчания. Лесная тишина способствует размышлениям, раздумью. Но в то же время в вышине перебегают шумы, невнятный гул беззвучных голосов. Шорох листвы напоминает разговоры, а все звуки леса как бы полны тайной (тайна -нечто неразгаданное, еще не познанное). Лес воспринимается как изменчивая, таинственная реалия, влияющая на настроение человека (в лесу. шумно, и жутко, и грустно, и весело, где жутко - очень страшно, грустно (от грустный - вызывающий грустное настроение, печальный), весело (от веселый -проникнутый весельем, полный веселья). Лесная чаща сравнивается с царством, в котором затаена живая мысль. Лес в сознании носителя русского языка XIX века предстает воплощением загадочности, таинственности. Человек, находящийся в лесу, испытывает противоречивые чувства.

В художественных текстах XX века слово лес окружено многочисленными сравнениями (например, леса могут быть величественными, как кафедральные соборы, где величественный - исполненный величия). Подчас леса шумят великим океанским гулом, путь в лесах - это километры тишпы, безветрия (тишина - отсутствие шума,безмолвие; безветрие - отсутствие ветра). Зимний лес как бы дремлет под сказку сна (сказка -повествовательное, обычно народно-поэтическое произведение о вымышленных лицах и событиях).

В группе Фрагменты пейзажа, наблюдаемые путешествующим человеком лидером по частотности в микротекстах XIX века является лексема волны. Волна в микротекстах XIX века изображается противоречивой, изменчивой. Волны могут быть дикою, грозною ласкою полны, где ласка -проявление нежности, любви, доброе, приветливое, нежное отношение. Волна может быть полна чудной жизнью и своенравна, иногда она уподобляется кипучей страсти (кипучая - напряженная, бурная', страсть - сильно выраженное чувство, воодушевление). В контекстах встречаются сравнения волны с живым существом (она может играть - резвясь, развлекаться; забавляться чем-н.). Представление носителя языка об этой реалии характеризуется лиризмом (мягкостью и тонкостью эмоционального начала) и поэтичностью (эмоциональной возвышенностью). Герой испытывает чувство восхищения, наблюдая «игру» волны. В контекстах XX века описания волн часто метафоричны. Так, их движения сравниваются с танцем (танец - ряд пластических движений, исполняемых в определенном ритме и темпе в такт музыке). У героя, наблюдающего волны, возникает желание стремиться вдаль, навстречу чему-то неизвестному, загадочному.

Степь в представлении носителей языка XIX века ассоциируется с волей, свободой, смелостью, удалью. Романтический ореол вокруг слова степь создают лексемы вольная (свободная, независимая), родные (степи) (свои по рождению, по духу, по привычкам), раздольная (полная раздолья; раздолье -простор, широкое, свободное пространство), роскошь (богатство и великолепие), небосклон (часть неба над горизонтом) и т.д. В художественных микротекстах XX века данная лексема не встречается.

Лексема горы также частотна в художественных микротекстах XIX века. Путешественника завораживает величие горных вершин, их дикая красота. Горы сравниваются также с великанами. Из контекста ясно, что слова горы и великаны объединены общей семой "величина". Подчас вершины подавляют своим величием, но в то же время наблюдатель не может отвести от них взгляд.

Как видно из текстов XX века, у носителя языка горы поэтизируются. Наблюдателю представляется, что горы могут сопереживать человеку. В горах проверяются качества человеческого характера. Горы будят в душе героя множество надежд, песен, тем; они завораживают своей величественностью. Спускаясь с горных вершин, герой сожалеет о том, что приходится покидать их, и как бы оставляет в горах свое сердце. По мнению наблюдателя, ничто не может сравниться по красоте с горными цепями (Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал).

Ветер в микротекстах XIX века поэтизируется как дикий запевало (запевало (запевала) — певец, начинающий пение), который, присвистывая, песнь поет (песнь - песня (устаревшее и высокое); поет (от петь - издавать голосом музыкальные звуки, исполнять вокальное произведение). Шумящий ветер словно темные нашептывает речи (темные - неясные, смутные, непонятные; нашептывать - наговаривать шепотом что-либо). Созданию романтического компонента в значении данного слова способствуют такие словосочетания, как ухо души (душа - внутренний, психический мир человека, его сознание); чудный край (чудный - прелестный, очаровательный). Ветер в представлении носителя языка XX века ассоциируется с оптимизмом, воодушевлением. В душе человека создается ощущение свободы от условных правил повседневности, у него возникает желание стремиться вдаль, к неизвестному, не повседневному. Ветер у человека XX века ассоциируется с романтикой трудных путей.

Наблюдая небо, герой XIX века вспоминает прошлое, предается лирическим размышлениям. Небо вызывает романтические ассоциации своей широтой, необъятностью. Созданию романтического компонента коннотации в значении данного слова способствуют следующие словосочетания, встречающиеся в контексте, например: небесный свод таинственно глядит из глубины. Созерцание неба способствует появлению в душе наблюдателя XX века оптимизма, воодушевления. Герой любуется небом, восхищается его широтой, необъятностью. Небо предстает вполне досягаемым, туда можно подняться (Поднимаемся в небо по вантам, как будто по вехам (Высоцкий). Поэтическое настроение наблюдателя изображают цветовые характеристики неба: синий шелк; небо поделилось с океаном синевой; закат из неба сотворил глубокий многоцветный кубок. Созерцание неба способствует появлению в душе героя мечтательности, одухотворенности.

Море также обладает большой долей романтики. В текстах XIX века, содержащих описания шторма, оно сравнивается с бешеным конем, но в штиль отливает серебром, шепчет, как может шептать только любящая женщина, подчас сияет нестерпимым блеском, точно смеется. Море наделяется чертами живого существа. У носителя языка XX века созерцание моря вызывает чувство воодушевления, вдохновения. Море выступает воплощением мечты (зори, встающие над морской гладью, сравниваются с надеждами). Море в художественных контекстах XX века сравнивается с живым существом (Требует море - скорей становись моряком (Высоцкий). Оно исполнено величия (величие - наличие в ком-чем-либо выдающихся свойств, внушающих преклонение), освещенное солнцем, оно кипит расплавленным серебром (серебро - драгоценный блестящий металл серовато-белого цвета).

Слово поле приобретает романтическую окраску в контекстах XIX века за счет присутствия в тексте следующих лексем: душа (в Словаре русского языка под редакцией А.П. Евгеньевой значение слова душа трактуется как внутренний, психический мир человека, его сознание)', воля (свобода в проявлении чего-н.; свободное состояние)', шествовать (двигаться торжественно, важно (высок.). Человек испытывает вдохновение, наблюдая расцветающее весеннее поле. Кроме того, поле является символом воли, свободы, разгульной удали. Представление человека XX века о реалии, обозначаемой словом поле, проникнуто поэзией. Поле ассоциируется с юностью, с волей. В представлении наблюдателя, безмолвие поля как бы обещает нечто новое, неизвестное. С весенним теплым полем сравнивается жизнь; созерцание поля в пасмурный день способствует появлению у героя задумчивости {задумчивый - мечтательный, погруженный в думы, размышления).

Представление наблюдателя XIX века о звездах наполнено лиризмом. Блеск звезд символизирует наступление таинственного часа (ночи). Время, когда появляются звезды, - это время покоя, любви, тишины. Звезды сравниваются с живыми существами. Созерцая звездную бездну, герой чувствует себя живущим в сказке, в сновидении. Прослеживается связь восприятия звезд с настроением героя. Указывается, что в душе человека просыпается детское чувство (детское - свойственное детям, чувство - эмоция, переживание). В микротекстах встречается также лексема таинственный (час), где таинственный - непонятный, загадочный. Подчас звезды сравниваются со спасительными маяками (так ярко они сияют). В представлении носителя языка XX века звезды поэтизируются. Звезды едва заметно мерцают, как будто дремлют; в восприятии наблюдателя звезда напоминает золотой уголь, для космонавта звезды - пылинки, крупинки, сияющие аметистами, алмазами, рубинами. Сравнение звезд с драгоценными камнями свидетельствует о ярком свете, присущем этим небесным телам, в то время как уподобление пылинкам и крупинкам говорит о значительности расстояния, которое отделяет наблюдателя от светил. В мифологии звезда определяет судьбу человека.

Лексема простор достаточно частотна в фрагментах художественных текстов XIX века. Простор может быть вольным {вольный - свободный, ничем не стесненный). Существует простор степи, простор моря. Созерцание простора может стать более впечатляющим, если взойти и встать на вышине. У наблюдателя XX века простор вызывает чувство восхищения, восторга, создает настроение мечтательности. Простор может быть милым, то есть привлекательным, приятным. Смена просторов настраивает на широкий лад, герой мечтает, думает о будущем. Необозримость пространства окрыляет странника, пробуждает мысли, способствует появлению в умонастроении человека воодушевления.

Лексема скалы в художественных контекстах XIX века окружена такими словами, как гордые (гордый - непреклонный, с чувством собственного достоинства), моленье ~ мольба, страстная просьба. Скала сравнивается с живым существом, способным проникаться человеческими чувствами и переживаниями. В контекстах XX века данная лексема не встречается.

Река в микротекстах XIX века характеризуется как лучистая, т.е. светящаяся, исходящая лучами; родная - своя по рождению, по духу, по привычкам, прекрасная - очень красивая, ясная, т.е. светлая, ничем не затемненная, краса - красота (устаревшее). В контекстах река сравнивается со стальным зеркалом (зеркало - спокойная гладкая поверхность вод). Река катится в искрах (искра - светящаяся сверкающая частица, отблеск). Наблюдатель любуется рекой, чувствует своеобразное родство с ней. Созерцание этой реалии влияет на настроение героя, способствует появлению положительных эмоций. Как видно из микротекстов XX века, при созерцании реки у героя возникает желание стремиться куда-то вдаль, к необычному, не повседневному. Наблюдая реку, человек испытывает подъем радостных чувств, восхищение, восторг. Река может быть светлой, то есть ясной, прозрачной, она может звать куда-то, ее воды текут величаво, неторопливо (величаво от величавый — исполненный внутреннего достоинства, величия, внушающий почтение к себе. Река выступает в художественных текстах XX века как воплощение изменчивости.

Что касается лексемы месяц, то в микротекстах она окружена следующими словами и словосочетаниями: товарищ - человек, близкий кому-н. по взглядам, по убеждениям; рассыпать блестки (блестки в значении -сверкающие точки на чем-либо)', вдогонку бежит (вдогонку - вслед за тем, кто удалился, догоняя следом). Наблюдатель воспринимает месяц как живое существо. В контекстах XIX века слово месяц практически не встречается.

Луна в художественных микротекстах XX века является символом романтики ночи, спутником влюбленных. В контексте лексеме луна сопутствуют следующие слова и словосочетания: любоваться -рассматривать, наблюдать с удовольствием, с восхищением; задорно плясать (задорно - с задором, с горячностью; плясать - танцевать (обычно народный танец).

Цветы - сама по себе романтическая реалия. В художественных текстах XX века они сравниваются с детьми (цветы выглядят, как дети, насильно умытые холодной водой, то есть на траве и цветах сильная роса); а также вообще с живыми существами (цветы устремляются навстречу солнцу, где устремиться - во втором значении - сосредоточиться, направиться на что-либо, обратиться к чему-н.). Цветы способствуют созданию положительных эмоций у наблюдателя, улучшают настроение (светлеет грусть, когда цветут цветы).

В художественных микротекстах XX века встречается также лексема даль. Даль является целью путешествия; она может манить, т.е. прельщать, привлекать; звать (в значении - приглашать куда-н.), смеяться - издавать смех. В представлении наблюдателя даль может быть сияющей (излучающей сияние), она может гореть (гореть в значении - сиять, блестеть). В микротекстах встречается словосочетание даль дорожная. Путнику дорога кажется легкой, он чувствует прилив сил, когда блеснет в дали дорожной мгновенный взор (мгновенный - быстро возникающий и исчезающий; взор — взгляд. Даль как бы притягивает к себе путника, обещает ему нечто необычное, заманчивое.

Слово дождь встречается в текстах XX века в сочетании с прилагательным летний. Герою хорошо оттого, что летний дождь прошел, нормальный летний дождь. Наблюдая дождь, человек испытывает вдохновение, будто что-то впереди (впереди в значении - в будущем). Созерцание дождя воздействует на умонастроение человека. У героя появляется чувство восторга, радости, он испытывает удовольствие, наблюдая летний дождь. В душе носителя языка возникает желание стремиться куда-то вдаль, к неизвестному, неизведанному. Человек испытывает легкость на душе, его умонастроение проникнуто воодушевлением; у героя появляется ощущение свободы от условностей повседневной жизни.

В синтагматическом поле путешествие выделяются слова и словосочетания, называющие эмоции человека. В художественных микротекстах XIX века доминируют такие внутренние состояния героя, как веселье, отрада, радость. В художественных текстах XX века доминируют лексемы "радость", "счастье". В XIX веке человек испытывает чувство веселья, созерцая живописные картины природы (На восток смотреть веселее; весело жить в такой земле (Лермонтов). Герой испытывает также удовольствие от быстрого передвижения (Как весело, обув железом острым ноги, скользить по зеркалу стоячих, ровных рек! (Пушкин).

Чувство отрады возникает у наблюдателя при восприятии картин природы (С какой-то тайною отрадой глядел я на лазурь небес (Никитин). Чувство радости появляется у героя также при созерцании картин природы -умиротворенных, спокойных, живописных. (Для меня язык природы одной был радостью святой (Никитин).

И в текстах XX века путешествующий человек испытывает в основном чувство радости. Такое состояние души возникает у наблюдателя в следующих случаях: 1. Созерцание красивых пейзажей (По прозористой и нарядной тайге шагалось легко, дышалось радостно (Астафьев); 2. Зрительное восприятие транспортных средств (Мальцев сидел молчаливо и слушался меня, наслаждаясь движением машины. Кроткая радость осветила лицо этого человека, для которого ощущение машины было блаженством (Платонов). Человек в художественных текстах XX века также может испытывать чувство счастья. Оно появляется: 1. При созерцании картин природы (О дивное счастье родиться в лугах, словно ангел, под куполом синих небес! (Рубцов); 2. При покорении, обуздании сил природы (например, гор, моря). (Весь мир на ладони! Ты счастлив и нем.(Высоцкий).

Из контекстов видно, что романтически настроенный человек воспринимает действительность мечтательно, та или иная реалия вызывает у него поэтические ассоциации. Ассоциации зависят от личного опыта наблюдателя, от его характера, темперамента, настроения. Как реалии получают «набор» романтических ассоциаций через сознание человека, так и в тексте слова приобретают романтический компонент коннотации через контекстное окружение. Контексты вербализуют впечатления человека, дополняют их. Говоря о романтическом компоненте коннотации в значении слова, нельзя не упомянуть о влиянии эпохи на язык, на литературу. С течением времени меняется жизнь общества, появляются новые реалии, а с ними - новые слова в языке. Образы этих реалий входят в искусство, в частности, в словесное. И определенное контекстное окружение, формируя различные оттенки того или иного слова, способствует появлению романтического компонента коннотации.

Таким образом, романтический компонент можно было бы рассматривать как вид эмоционального компонента, но он не только вносит в коннотацию слова эмоциональную окраску, но и характеризует интеллектуально-модальное отношение человека к денотату, обозначенному данной лексемой.

В словарях специальных помет для выявления романтического компонента нет, но частично он выявляется такими пометами, как «высокое», «поэтическое», «народно-поэтическое», «торжественно-поэтическое», иногда -«устаревшее», «книжное». Выявить романтический компонент нам помогла методика построения синтагматического поля.

В ходе исследования мы пришли к следующим выводам -художественные тексты, несомненно, являются одним из средств формирования семантических коннотаций, поэтому изучение синтагматических полей определенной лексико-семантической группы слов может стать одним из методов исследования развития значений слов, а через них и осмысления развития структуры различных концептов.

Анализ синтагматических полей, построенных на основе микротекстов, содержащих описания путешествий, показывает, что в коннотативной части многих слов ЛСГ «путешествие» сформировался романтический компонент. Перекликаясь с эмоциональным, этот компонент несет и интеллектуально-модальное отношение носителей языка к денотату, обозначенному данной лексемой. Русские писатели и поэты, несомненно, способствовали созданию романтического компонента в значении таких слов, как дорога, путь; геолог, моряк; волны, лес, горы, небо, звезды, простор, ветер и другие.

Таблицы частотности лексем ЛСГ «путешествие» мы приводим ниже.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Студенова, Ольга Владимировна, 2007 год

1. Азнаурова Э.С. Слово как объект лингвистической стилистики. Автореф. докт. дис. М., 1974. 24 с.

2. Алексеев А.Я. Стилистическая информация языкового знака. // Филол. науки, 1982, № 1.-С. 15-20.

3. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания икультуры. М., Akademia, 2002. 391 с.

4. Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики. М., Гнозис, 2005. 326 с.

5. Аллендорф К.А. Значение и изменение значений слов. Автореф. докт. дис. М., МГУ, 1966.-24 с.

6. Амосова H.H. К вопросу о лексическом значении слова. // Вестник Ленингр. ун-та. История языка и литературы. Вып. 1, № 2,1957. С. 35- 40.

7. Апресян Ю.Д. Экспериментальная семантика русского глагола. М., Высшая школа, 1966.-286 с.

8. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М., Высшая школа, 1974. 234 с.

9. Арнольд И.В. Полисемия существительного и лексико-грамматические разряды.// Иностранные языки в школе, 1969. № 5. С. 12-15.

10. Арнольд И.В. Эмоциональный, экспрессивный, оценочный и функционально-стилистические компоненты лексического значения.// XXII Герценовские чтения. Иностранные языки. Материалы межвузовской конференции. Ленинград, из-во ЛГУ, 1970. С. 86-104.

11. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Л., из-во ЛГУ, 1973. -250 с.

12. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. М., Наука, 1957. -240 с.

13. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. // М.М. Бахтин. М., Высшая школа, 1986.-340 с.

14. Болотов В.И. Эмоциональность текста в аспектах языковой и внеязыковой вариативности (основы эмотивной семантики текста). Ташкент, Знание, 1981. -260 с.

15. Бондарко A.B. Грамматическое значение и смысл. Ленинград, из-во ЛГУ, 1978.-278 с.

16. Васильев Л.М. Методы современной лингвистики. Уфа, из-во Башкирского ун-та, 1997. 182 с.

17. П.Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова. Вопросы языкознания, 1953, № 5. С.15-20.

18. Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М., Наука, 1980.-358 с.

19. Выготский Л.С. Мышление и речь.// Л.С. Выготский. М., Лабиринт, 1999. -352 с.

20. Гальперин И.Р.Гносеологический аспект двуязычных словарей и проблемы контрастивной лексикографии. Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1982а. Т. 41, № 6. С.23-28.

21. Гальперин И.Р. Относительно употребления терминов «значение», «смысл», «содержание» в лингвистических работах. // Филологические науки. 19826, № 5. -С.35-40.

22. Гаспаров М.Л. Методика анализа. // Гаспаров М.Л. Избранные труды. М., Высшая школа, 1997. 270 с.

23. Говердовский В.И. Коннотемная структура слова. Харьков, 1989. 330 с.

24. Головин В.А. Лексическая категория как объект сопоставительно-типологического анализа. (Парадигматический и синтагматический аспекты) // Синтагматика слова, словосочетания и предложения. Волгоград, 1988. С.63-185.

25. Голуб В.Я. Высокая лексика в современном русском языке: Автореф. дис. канд. филол. наук. Воронеж, из-во ВГУ, 1977. 24 с.

26. Горшков А.И. Русская словесность. От слова к словесности. М., Просвещение, 1999.-250 с.

27. Гридин В.Н. Психолингвистические функции эмоционально-экспрессивной лексики: Автореф.дис.канд. филол. наук. М, из-во МГУ, 1976. 24 с.

28. Гулыга Е.В. Шендельс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. М., Высшая школа, 1969. 300 с.

29. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. О компонентном анализе значимых единиц языка. // Принципы и методы семантических исследований. М., Высшая школа, 1976. С.20-26.

30. Долинин К.А. Интерпретация текста. М., Высшая школа, 1985. 230 с.

31. Ерасова Л.Г. К проблеме соотношения структуры значения и сочетаемости. // Синтагматический аспект языковых единиц. Из-во ВГПИ, Воронеж, 1981. -С. 47-48.

32. Жинкин Н.И. Механизмы речи. М., Высшая школа, 1958. 257 с.

33. Жирмунский В.М. Общее и германское языкознание. Л., 1976.-275 с.

34. Завельский A.A., Завельская С.И., Платонов С.И. Текст и его интерпретация.// Словарь литературоведческих терминов, 2007. www.lib.ru.35.3енкевич Г.К. Значение и смысл. М., Наука, 1974. 190 с.

35. Каменская О.Л. Текст и коммуникация. М., Высшая школа, 1990. 159 с.

36. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. М., 1972.

37. Киселева A.A. Проблемы исследования русского языка как средства воздействия: Автореф. дис. канд. д-ра филол. наук. Л., ЛГУ, 1979. 22 с.

38. Колшанский Г.В. Лингво-гносеологические основы языковой номинации.// Языковая номинация. Общие вопросы. М., МГУ, 1977. С. 16-21.

39. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М., Наука. 1984.-260 с.

40. Комлев Н.Г. Компоненты содержательной структуры слова. М., Наука, 1969. 230 с.

41. Копыленко М.М., Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии. Воронеж, из-во Воронежского ун-та, 1972. 122 с.

42. Копыленко М.М., Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии. Воронеж, из-во Воронежского ун-та, 1978. 142 с.

43. Корман Б.О. Теория автора. // Литература, 1999, № 8. С. 5-12.

44. Кравченко А. В. Язык и восприятие. Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск, 1996.-235 с.

45. Куликова И.С. Представление в содержании слова. // Языковые значения. Л, из-воЛГУ, 1976.-С. 15-22.

46. Левковская К.А. Теория слова, принципы ее построения и аспекты изучения лексического материала. М., Высшая школа, 1962. 230 с.

47. Леонтьев A.A. Психолингвистический аспект языкового значения.// Принципы и методы семантических исследований. М., из-во МГУ, 1969. -С.34-38.

48. Леонтьев A.A. Язык, речь, речевая деятельность. // A.A. Леонтьев. М., КомКнига, 2005.-216 с.

49. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., Искусство, 1981. 250 с.

50. Мальцев В.А. К вопросу о выявлении эмоциональной лексики в английском языке. // Вопросы лексикологии и грамматики иностранных языков. Минск, 1963.-C.3-29.

51. Медведева С.Ю. Эмоциональность и экспрессивность в содержании слова. // Лексическая и синтаксическая семантика. Барнаул, 1980. С.118-127.

52. Минский A.C. Язык и мышление. М., Знание, 1979. 260 с.

53. Михайловская В.Н. Словообразовательные связи эмоциональной лексики. // Учен. зап. ЛГПИ им. Герцена. Вопросы теории английского языка, 1965, т. 261. -С.40-46.

54. Николаева Т.М. Лингвистика текста. Теория текста. Текст. // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

55. Панкина М.Ф. Субъектная сочетаемость русских и немецких глаголов самостоятельного перемещения.// Очерки по русско-немецкой контрастивной лингвистике. Воронеж, из-во Воронежского ун-та, 1995г. С.53 - 78.

56. Первухина С.В. Лингвистический и филологический анализы в исследовании в исследовании художественного текста. // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов. Волгоград, 2007. С. 702-705.

57. Петрищева Е.Ф. Стиль и стилистические средства. // Стилистические исследования. М., Высшая школа, 1972. С. 100 - 106.

58. Петрищева Е.Ф. Об эмоциональной окрашенности слов в современном русском языке. // Развитие лексики современного русского языка. М., 1989. -С. 4-30.

59. Пиотровский Р.Г. Текст, машина, человек. Ленинград, из-во ЛГУ, 1977. -168 с.

60. Попова З.Д. Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, Истоки, 2002. 270 с.

61. Попова З.Д., Стернин И.А. Семантико-когнитивный анализ языка. Воронеж, Истоки, 2007 г.-250 с.

62. Потебня A.A. Слово и миф. M., Высшая школа, 1989. 230 с.

63. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: в 2-х томах. М., Наука, 1990. -270 с.

64. Селиверстова О.Н. Об объекте лингвистической семантики и адекватности ее описания./ЯТринципы и методы семантических исследований. М., Высшая школа, 1976.-С.34-45.

65. Сентенберг И.В. Синтагматическая природа лексикализации. // Синтагматика слова, словосочетания и предложения. Волгоград, из-во Волгоградского ун-та, 1988.-С. 10-16.

66. Сидоров Е.В. Проблемы речевой системности. М., Высшая школа, 1987.-270 с.

67. Солганик Г.Я. Стилистика текста. М., из-во МГУ, 1997. 250 с.

68. Скребнев Ю.М. Методика анализа текста. М., Высшая школа, 1999. 270 с.

69. Стернин И.А. Проблемы анализа структуры значения слова. Воронеж, из-во Воронежского ун-та, 1979. 155 с.

70. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, из-во Воронежского ун-та, 1985. 159 с.

71. Тихомиров O.K. Деятельность и сознание. М., Наука, 1984. 230 с.

72. Тураева З.Я. Лингвистика текста. М., Высшая школа, 1974. 240 с.

73. Успенский Б.А. Семиотика искусства. Поэтика композиции. М., Высшая школа, 1995.-234 с.

74. Филиппов A.B. К проблеме лексической коннотации. // Вопросы языкознания, 1978, № 1. -С.30-35.

75. Фомина З.Е. Эмоционально-оценочная лексика в русском и немецком языках. // Очерки по русско-немецкой контрастивной лингвистике. Воронеж, из-во Воронежского ун-та, 1995. С. 4-28.

76. Харченко В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слов. // Русский язык в школе, 1976, № 3. С.66-71.

77. Худяков И.Н. Об эмоционально-оценочной лексике. // Филологические науки, № 2,1980. С.79-82.

78. Чарыкова О.Н. Художественная картина мира: индивидуально-авторское и национальное. // Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии. Воронеж, Истоки, 2002. С.100-115.

79. Шакова М.К. Сравнительно-типологическое исследование средств языкового выражения эмоций: Автореф. дис. канд. филол. наук. Тбилиси, 1985. 20 с.

80. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж, 1987. 200 с.

81. Шевченко Н.В. Основы лингвистики текста. М., Приор-издат, 2003. 160 с.

82. Шмелев Д.Н. О «связанных» синтаксических конструкциях в русском языке. // Вопросы языкознания, 1964, № 5. С. 19-25.

83. Щедровицкий Г.П. Что значит рассматривать язык как знаковую систему? // Семантика языка. М., 1967. С. 16-22.

84. Щур Г.С. Теории поля в лингвистике. М., Высшая школа, 1974. 300 с.

85. Porzig W. Das Wunder der Sprache (Probleme, Methode und Ergebnisse der Modernen Sprachwissenschaft), 2. Aufl. Bern. 1957.

86. Schneider R. Zum Gefuhlsvert der Worter. Diss. A/B Padagogishe Hochscule "Dr. Theodor Neubauer". Erfuhrt/Muhlhausen, 1975.