Сословные проблемы духовенства Сибири и церковное образование в конце XVIII-первой половине XIX в.: По материалам Тобольской епархии тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Макарчева, Елена Борисовна

  • Макарчева, Елена Борисовна
  • кандидат исторических науккандидат исторических наук
  • 2001, Новосибирск
  • Специальность ВАК РФ07.00.02
  • Количество страниц 262
Макарчева, Елена Борисовна. Сословные проблемы духовенства Сибири и церковное образование в конце XVIII-первой половине XIX в.: По материалам Тобольской епархии: дис. кандидат исторических наук: 07.00.02 - Отечественная история. Новосибирск. 2001. 262 с.

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Макарчева, Елена Борисовна

Введение.

Глава I. Духовное сословие в социальной структуре.

1.Основные аспекты государственной политики по отношению к духовному сословию в конце XVIII - первой половине XIX в.

2.Сословные характеристики белого духовенства Тобольской епархии.

Глава И. Развитие системы сословного образования духовенства в конце XVIII - первой половине XIX в.

1 .Эволюция государственной политики в отношении сословного образования духовенства.л.

2.Начальные школы в системе церковного образования Тобольской епархии.

3 .Деятельность Тобольской духовной семинарии.

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Отечественная история», 07.00.02 шифр ВАК

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Сословные проблемы духовенства Сибири и церковное образование в конце XVIII-первой половине XIX в.: По материалам Тобольской епархии»

Православная церковь и ее духовенство со времени принятия христианства на протяжении всей российской истории являлись одни м из важных факторов, определявших особенности развития общества и государства. Несмотря на то, что в XVIII в. благодаря секуляризации общественного сознания, политики и культуры, влияние церкви ослабло, православие оставалось существенным элементом социально-политической структуры, а духовенство - исторически сложившейся значимой общественной группой.

В силу положения православной церкви как первенствующей ее духовенство традиционно привлекалось к решению разнообразных социально-политических и идеологических задач. В частности, благодаря особому месту, занимаемому православием в сознании подданных империи, оно воспринималось как естественное средство утверждения государственной идеологии и проявления политической лояльности властям. Реализация и того, и другого происходила через деятельность духовенства. Помимо этого, в духе традиционного для России государственного патернализма в круг правительственных интересов и задач включались различные стороны жизни общества, в том числе и религиозной. В результате государственному ре1упированию подлежали вопросы, связанные с отправлением культа, исполнением верующими важнейших обрядов, соблюдением норм религиозной нравственности и т.д. В осуществлении этой регулирующей функции светские власти также прибегали к услугам духовенства, прежде всего - приходского. Переплетение интересов государства и церкви, социально-политических и религиозных задач, решаемых с помощью православного духовенства, не могло не сказаться на его характеристиках и положении в социальной системе, также как и на той роли, которую оно играло в развитии общества.

Поэтому выявление многообразных и сложных связей, соединявших православное духовенство с одной стороны с государством и его институтами, с другой -с обществом, среди которого оно несло свое религиозное служение, способствует более точному, детальному и непредвзятому пониманию той сложной системы, какой являлась Российская империя. Таким образом, актуальность исследования данной темы обусловлена той ролью, которую играло духовенство господствующей церкви в российском обществе, многообразием функций и задач, выполняемых его представителями в интересах как общества, так и государства. От материального, культурного, духовно-нравственного состояния, социального престижа приходско4 го клира зависело влияние,оказываемое им на прихожан, в частности крестьянское население. Этим, в свою очередь, во многом определялось внутреннее состояние общества, его стабильность и консолидация.

Особенностью российского социального уклада вплоть до середины XIX в., как известно, была его сословная организация, которая начала заметно размываться только в результате реформ.

Становление и развитие сословного строя в России было связано с рядом особенностей, обусловивших неоднозначную трактовку этих процессов в исторической литературе. Так, исследователи указывают на неправомерность применения для описания социальной структуры России ранее XVIII в. понятия "сословие" в его европейском значении.1 В то же время изучение институтов сословного представительства в России XVI - XVII в. свидетельствует о существовании уже в тот период социальных групп, обладавших важнейшими признаками сословия. Для XVI - XVII в. такими обособленными группами с определенным составом и границами были так называемые "чины", принимавшие участие в деятельности Земских соборов. Стабильность номенклатуры и иерархии "чинов" на протяжении всего периода существования сословного представительства свидетельствовала о постепенном превращении "чиновного" строя в сословный. При этом в списке из четырех-пяти соборных "чинов" неизменно присутствовали "духовные", обычно возглавляя его.2

К числу критериев, позволяющих выделять сословия как особые социальные группы правомерно отнести следующие: наличие определенных, закрепленных юридически прав и социальных обязанностей, наследственность сословной принадлежности, корпоративная организация, определенная степень обособленности, отражающаяся в сознании, культуре, образе жизни, сословной профессии. В соответствии с этими критериями можно говорить о духовенстве как о социальной группе, одной из первых вставшей на путь сословного обособления.

На протяжении XVIII в. в условиях становления российского абсолютизма разработке и уточнению статуса духовного сословия в государственной сословной политике уделялось значительное внимание. Основными направлениями этого развития стали юридическое оформление статуса духовенства, повышение его места в социальной иерархии, определение способов регулирования численности сословия, его границ и степени их замкнутости. В этот же период благодаря усилиям светских и церковных властей по развитию системы сословных школ для духовенства в ходе 5 дальнейшей эволюции сословия важнейшим фактором, регулирующим процессы внутри- и межсословной мобильности, становится образование.

В то же время развитие в России процессов модернизации и европеизации, начатое Петром I, сопровождалось повышением значимости образования в общественном масштабе. Во многих сферах государственной и общественной деятельности уровень образования становится критерием полезности и профессиональной состоятельности. Духовенство, по условиям сословной профессии обладавшее определенным уровнем грамотности, оказалось единственной кроме дворянства социальной группой, способной в какой-то мере удовлетворить потребности государства и общества в образованных людях.

В этой связи акцентирование внимания при изучении сословных проблем духовенства на развитии системы церковного образования представляется оправданным.

Таким образом, круг сословных проблем духовенства в основных своих чертах определился в процессе развития сословия в XVIII в.: оформление границ и способов регулирования численности, масштабы внутренней и межсословной мобильности и факторы, ее определяющие, экономическое положение и социальный статус представителей духовенства, дальнейшее юридическое оформление и разработка прав и привилегий сословия.

Конец XVIII - первая половина XIX в. с точки зрения изучения сословной проблематики духовенства представляет интерес как период, непосредственно предшествовавший начавшемуся в процессе реформ разложению сословного строя.

По своей внутренней структуре духовное сословие не было однородно, подразделяясь на ряд групп, существенно различающихся между собой по образу жизни, материальному и социальному положению, источникам комплектования и роду деятельности. В силу этих различий внутрисословные группы духовенства должны рассматриваться отдельно. За рамками данной работы остается черное духовенство - монашество, в том числе его высший слой, который составляет церковная иерархия - епархиальные архиереи, настоятели крупнейших монастырей. Не входят в сферу исследования и такие группы, как придворное и армейское духовенство, поскольку первая в епархии отсутствовала вообще, а вторая была представлена в ограниченном количестве.

Особое положение в духовном сословии занимают относящиеся к нему по факту рождения выходцы из духовных семей, исполняющие в епархиальном ведомстве различные канцелярские должности - секретарей, канцеляристов, подкан6 целяристов. По роду своих занятий они не имеют ничего общего с приходским духовенством, хотя и получают образование в тех же сословных учебных заведениях. К ним примыкает группа служителей семинарии, консистории, духовных правлений, также принадлежащих к духовному сословию, как правило той его части, которая по разным причинам (болезни, серьезные физические недостатки, преклонный возраст и др.) не пригодна к несению церковной службы. В той мере, в какой очерченный круг сословных проблем затрагивал и эти группы духовенства, они также включаются в настоящее исследование.

Основным предметом изучения в данной работе является белое духовенство, состоящее на церковной службе в составе клира. Определять все его целиком как "приходское" было бы не совсем точно, так как часть клириков служила в бесприходных церквах - ружных и соборных, составляя небольшую группу, не отделенную от приходских никакими особыми границами и отличающуюся только по источникам доходов. В рамки работы включена и такая группа, как учителя духовных учебных заведений, для которой законодательство предусматривало особый статус. Но и она не отделена от остального сословия жесткими границами: распространенными явлениями были как переход с училищной службы на епархиальную, так и совмещение должностей. В сферу исследования попадает еще одна специфическая категория лиц духовного звания - сыновья духовенства, причисляемые к сословию по факту своего рождения. Следует отметить, что в духовном ведомстве значились и дети перешедших в светские сословия бывших представителей духовенства, в случае рождения их в бытность их отцов в духовном звании.

В самом белом духовенстве выделялись две внутрисословных категории -церковно- и священнослужители. К последним относились обладатели первой (дьякон) или второй (священник) степеней священства, а в низший причт, исполнявший в богослужении вспомогательную роль, входили дьячки и пономари, мало отличавшиеся друг от друга по функциям. В XVIII в., как было показано Н.Д. Зольнико-вой3, низший причт занимал в сословии пограничное положение, будучи зачастую выбранным самой приходской общиной и даже не проходя посвящения в стихарь и не причисляясь к духовному званию. Изменения в его положении будут отмечены в настоящей работе.

Географические рамки исследования определяются границами Тобольской епархии. До начала XIX в. ее территория неоднократно сокращалась, в последний раз - в 1799 г. в процессе общего перекраивания границ епархий в соответствии с губернским делением4. В результате с 1799 г. западная граница Тобольской 7 епархии с вновь образованными Оренбургской и Пермской проходила по восточным склонам Уральских гор. Крайними западными заказами епархии стали Туринский и Курганский, часть приходов, принадлежавших ранее ведению тобольского архиерея, перешла к оренбургскому и пермскому.

На юге граница епархии, поворачивая от Южного Урала (в районе Курганского уезда), проходила по Северному Казахстану и Горному Алтаю, включая заказы Бийский, Барнаульский, Кузнецкий и Семипалатинский. Восточной границей Тобольской епархии служил Енисей, и пограничными заказами являлись Енисейский, Красноярский и Туруханский. Северные пределы совпадали с границей освоения, упираясь в Полярный круг. Самым северным приходом епархии, по-видимому, был Мужевский, относившийся к Березовскому заказу, а на линии Полярного круга - в Обдорске (нынешнем Салехарде) была церковь и духовная миссия.

Изменение территории епархии происходило и в первой половине XIX в. - в 1834 г. из нее выделилась Томская, к которой отошли территории трех губерний -Омской, Томской и Енисейской. В 1853 г. из ведения тобольского архиерея томскому был передан Семипалатинский уезд. В данном исследовании эти изменения в составе епархии необходимо учитывать, особенно при оценке количественных данных. Вместе с тем, по причине отсутствия в фонде консистории представительного объема делопроизводственных материалов за вторую четверть XIX в. в источниках епархия представлена, в основном, в границах 1799 г., то есть включая заказы, позднее отошедшие от нее. Уменьшенный состав епархии отражают клировые ведомости 30-50-х гг.

Таким образом, географическое пространство исследования соответствует территории Тобольской епархии в ее изменяющихся на протяжении первой половины XIX в. границах.

Выбор хронологических рамок исследования определяется несколькими соображениями. По материалам Тобольской епархии XVIII в. за последние 20 лет опубликовано два серьезных исследования5. Пореформенный период в истории духовного сословия Западной Сибири также отражен в научных исследованиях, хотя и на материалах Томской епархии6. При том что обе епархии относятся к одному региону и близки по своим характеристикам, выводы и наблюдения, сделанные на материалах Томской духовной консистории вполне могут быть распространены на все западносибирское духовенство. Таким образом, десятилетия, предшествовавшие реформам, составляют своеобразную лакуну в общей картине развития сибирского духовенства в синодальный период (XVIII - XIX в.). 8

В качестве нижней хронологической границы работы определены последние годы XVIII в., пришедшиеся на царствование Павла I. С ними связаны заметные изменения в государственной сословной политике в отношении духовенства: попытки решения материальных проблем церковного клира, в частности - за счет наделения землей, повышение социального статуса белого духовенства путем учреждения для него орденов. В этом смысле оправдано включение в рамки данного исследования короткого павловского царствования как начала заметного усиления внимания государства к проблемам православного духовенства.

В избранные хронологические границы входит царствование Александра I и Николая I - периоды, известные существенными различиями во внутренней политике. Объединение их в рамках одного исследования представляется обоснованным, поскольку сохранялась преемственность проблем, связанных с положением духовного сословия в социальной структуре России в предреформенное пятидесятилетие. Следовательно, можно сравнивать способы решения этих проблем и судить об изменении или сохранении курса сословной политики государства.

Конец XVIII в. совпал с установлением новых границ епархии, которые не менялись на протяжении тридцати с лишним лет, таким образом на этом временном отрезке существовало единство территории в определенных границах.

При определение верхней границы исследования были учтены следующие соображения. Хотя изменения положения сословия обычно связывают с церковной реформой 1867 г., в качестве верхней границы выбраны 50-е гг. В течение этого десятилетия начинается процесс изменения способов содержания духовенства: в ряде епархий оно переводится на государственное жалование. Начало 1850-х г. ознаменовалось существенными и далеко идущими переменами в организации церковного образования: для сыновей из духовных семей была отменена обязательность обучения в сословной школе. Наконец, с началом нового царствования, во второй половине 50-х гг. произошла заметная либерализация общественной жизни, сопровождавшаяся ростом неформального интереса к церкви, обеспокоенности общественным положением православного духовенства. Несмотря на сохранявшуюся обособленность самого сословия, многие его представители откликнулись на это движение.

Внимание к положению и проблемам духовного сословия, в частности приходского духовенства, заметно усилилось в русском обществе уже с середины XIX в. Первоначально эта тема стала достоянием публицистики, отчасти, под воздействием таких общероссийских процессов, как обсуждение проектов социально-политических реформ, отчасти - менее глобальных событий - таких, как выход за границей нескольких изданий, описывающих современное состояние православного духовенства. Будучи резкими по тону и полемическими по содержанию, публикации во многом спровоцировали дискуссию, которую и можно считать отправной точкой в формировании историографии вопроса7. Свидетельством беспрецедентного роста общественного интереса к религиозным и церковным вопросам стало появление со второй половины 1850-х гг. целого ряда церковных журналов: "Православный собеседник" (1855 г.), "Духовная беседа" (1858 г.), "Православное обозрение" и "Странник" (1860 г.).8

Работы конца 50-х - начала 60-х гг. XIX в. носили мемуарный и публицистический характер, и могут рассматриваться скорее как источники нарративного характера, чем собственно научные исследования. На этом этапе разработки темы оценки и суждения преобладали над сбором и анализом фактов. Злободневность работ середины XIX в. подчеркивалась тем, что нередко они содержали конкретные предложения по реформированию церковной организации и улучшению положения православного духовенства9. Но уже на этом этапе в 1860-е гг. появились публикации и более серьезного уровня, ставившие задачу доказать мнение о тяжелом материальном положении духовенства, привлекая статистические материалы10. Тогда же были опубликованы и первые значительные работы, посвященные анализу законодательства по церковным вопросам.11 Содержащиеся в работе Н.И. Григоровича материалы и выводы, при том что автор, в основном, избегал оценок, не потеряли своего значения до сегодняшнего дня: например, анализ проекта реформы духовной школы М.М. Сперанского, мер по улучшению положения духовенства в царствование Александра I и Николая I.

Основная тема публикаций - материальное положение, социальный статус и образ жизни духовенства, в частности - приходского, в меньшей степени - взаимоотношения с прихожанами, складывающиеся в процессе ежедневного отправления культа, отношение государства, прежде всего, к материальным проблемам духовенства. Таким образом, уже на этом этапе определен круг вопросов, которые получили в дальнейшем более основательную разработку. Они могут быть сгруппированы в три блока проблем. Во-первых, это различные аспекты сословного статуса духовенства: проблемы сословной замкнутости и наследования, и особенно - материальное положение и источники содержания; во-вторых - это сословное образование, в-третьих - отношение государства к духовному сословию и изменение правового статуса последнего.

10

В рамках первого периода наметилось еще одно важное направление в изучении темы - ее региональный аспект, отразившийся в работах по истории местных духовных семинарий (Пермской, Казанской, Костромской). При описательном характере этих работ, в них содержится богатый фактический материал, значимый для сравнительного исследования.12 Характерной чертой начального периода разработки темы являлось отсутствие крупных фундаментальных работ церковных историков, в которых в целостном виде была бы изложена официальная или какая бы то ни было иная концепция. В этом смысле появление работ П.В. Знаменского, профессора Казанской духовной академии, может рассматриваться как поворотная точка, обозначившая начало нового периода в научной разработке темы. "Чтения по истории русской православной церкви" и другие исследования содержат целостное изложение церковной истории, в том числе интересующих нас вопросов, определяют место данного периода в развитии отношений между церковью и государством, в формировании самого духовного сословия, определении его юридического

11 и материального статуса. Именно в работах этого автора были предприняты попытки выявить значимые тенденции в развитии указанных процессов. С этой точки зрения исследования П.В. Знаменского могут рассматриваться как наиболее значительное достижение церковной историографии дореволюционного периода.

Вслед за работами П.В Знаменского проблемы сословной замкнутости духовенства и неэффективности государственных мер по регулированию его численности были поставлены в исследованиях А.П. Доброклонского и A.A. Папкова.14 В отличие от академического историко-церковного подхода, положение духовного сословия в работе A.A. Папкова отражено через функционирование православного прихода. Рассматривая приход как особый институт "с присущими ему правами и обязанностями,.с целями не только материальными, но и высокодуховными", автор оценивал результаты государственной политики по отношению к духовенству с точки зрения интересов приходской общины.

В течение второго периода расширился круг работ, посвященных публикации законодательных актов и их научному анализу: к трудам Н. Александрова и Н.И. Григоровича добавился "Сборник действующих и руководсгвенных церковных и церковно-гражданских постановлений по ведомству православного исповедания" С.Т. Барсова. 15 Работе И.И. Преображенского, написанной на рубеже XIX - XX вв. на основе обобщения разнообразных количественных данных, особую ценность придает введение в оборот обширного статистического материала, в частности, из такого источника, как отчеты обер-прокуроров Св. Синода.16

11

При том что для данного периода в целом характерен менее оценочный и эмоциональный подход, продолжался и выход публикаций мемуарного и публицистического характера.17 Расширению объема таких материалов способствовало интенсивное развитие местной церковной периодики, в частности - сибирской, с 1880-ых гг.

Помимо публикаций, основанных на личных воспоминаниях и впечатлениях, в епархиальных периодических изданиях появились и первые статьи, опирающиеся на архивные источники. Попытки сбора и систематизации материалов местных церковных архивов были предприняты в Тобольской епархии уже в середине XIX в., так что к этому времени можно отнести зарождение сибирского церковного краеведения. Особая заслуга в изучении истории сибирской церкви XIX в. принадлежит омскому протоиерею А. Сулоцкому, преподававшему в Тобольской духовной семинарии с 1838 по 1845 г. и разработавшему по собственной инициативе для семинаристов курс местной церковной истории. Вместе с Г.А. Варлаковым (также семинарским наставником) он, по-видимому впервые, обратился к систематическому изучению местных семинарских и консисторских архивов.18 (Тобольские епархиальные ведомости, 1884 г., № 10, с. 225-229).

Первые статьи А.Сулоцкого были опубликованы в центральных православных изданиях,19 а с началом выхода Тобольских епархиальных ведомостей стали регулярно помещаться в их историческом разделе вплоть до смерти автора в 1884 г. В большинстве своем работы Сулоцкого представляли из себя биографические очерки, посвященные лицам, причастным к местной церковной истории (от генерал-губернатора до соборного протоиерея).

В епархиальных ведомостях (тобольских и иркутских) со времени их основания печатались и статьи по истории сословного образования духовенства в Сибири, главным достоинством которых является фактический материал, зачастую нигде

20 более не встречающийся. Работы И. Ксенофонтова и Н. Бирюкова содержат выписки из дел семинарского архива, многие из которых были в дальнейшем утеряны, в связи с чем эти публикации, наряду с биографическими заметками Сулоцкого, некрологами и юбилейными статьями являлись и источниками настоящей работы, что будет особо отмечено в соответствующем разделе. К тому же типу публикаций относится и серия статей под общим названием "Духовные деятели Тобольского края",21 печатавшаяся в епархиальном журнале в течение 1896-1898 гг. К сожалению, этот замысел своеобразного биографического словаря так и остался незавершенным.

12

Таким образом, именно этот этап научного исследования темы характеризуется началом разработки местной проблематики, вводом в оборот местных архивных и мемуарных источников.

В целом для работ историков второй половины XIX в. характерно то, что вытекающие из положения православия как государственной религии тесная взаимосвязь между церковью и государством и зависимость духовного сословия от государства воспринимались как естественное явление. Только в работе A.A. Папкова в качестве альтернативы огосударствлению духовенства рассматривается сближение церковного клира с самоуправляющейся, самодеятельной приходской общиной, в которую должен трансформироваться православный приход, превращавшийся в XIX в., по его мнению, в сугубо административную единицу. Такая постановка вопроса о месте духовенства в общественной структуре в целом для историографии XIX века не характерна.

Среди публикаций последних десятилетий XIX в. выделяется также группа работ, посвященных борьбе течений внутри высшей церковной администрации, в частности, по вопросам сословного образования. Особенностью этих работ является повышенное внимание к персоналиям, например, личностям H.A. Протасова и митрополита Филарета (Дроздова), и высокая степень субъективности и оценочно-сти высказываний. В большинстве публикаций деятельность H.A. Протасова по управлению церковной организацией и проводимые им преобразования системы сословного образования оцениваются негативно. В то же время высоко оценивается позиция митрополита Филарета, противостоящего давлению на Св. Синод обер-прокурора и избегавшего крайностей как увлечения мистицизмом, свойственного окружению Александра I, так и консерватизма сторонников архимандрита Фо-тия.23

Последнее десятилетие перед революцией отмечено в историографии повышенным вниманием к проблемам сословного образования духовенства. Именно в этот период вышли наиболее основательные исследования, посвященные организации духовной школы.24 Обращение к этой теме и широкие рамки ее обсуждения отражают общую тенденцию оживления церковной жизни и усиления внимания к проблемам православной церкви и поиску путей ее обновления в период между двумя революциями.

В работах рассматриваются различные аспекты развития системы сословного образования духовенства: от господствующих концепций и подходов, положенных в основу преподавания, до административной и финансовой организации учебного

13 дела. В отличие от односторонне негативной оценки, свойственной критическому направлению 1850 - 1860-х гг., для указанных исследований характерен сравнительно-исторический подход, отразившийся в анализе результатов развития сословной школы к началу XIX в., прогрессивных изменений, внесенных школьной реформой 1808 - 1814 гг., а также - источников влияния на педагогические идеи эпохи и концептуальное содержание основных учебных курсов.

Для исследований этого круга авторов свойственна высокая оценка новых уставов и программ духовных учебных заведений 1808 -1814 гг. и последующей деятельности Комиссии Духовных училищ как с точки зрения административного устройства системы духовного образования, так и его содержания. Общеобразовательный подход, утвердившийся в духовной школе в результате реформы, оценивается как ее положительная черта, обуславливающая связь будущих служителей церкви со светской культурой и большую их открытость для различного рода гражданской службы. Вместе с тем, все авторы указывают на проблемы, связанные с жестко сословным характером духовной школы и обязательностью профессионального образования для детей духовенства, видя в этом предпосылку еще большего обособления духовного сословия от светского общества. Подобные оценки отражают общий подход сторонников обновления православной церкви и оживления ее связей с обществом, к числу которых принадлежали указанные авторы.

В оценке тенденций развития сословной школы проявляется также общее негативное отношение к тому охранительно-реакционному направлению в руководстве церковью, которое олицетворял собой обер-прокурор H.A. Протасов в 1830 -1850-е гг. Изменения, внесенные по его инициативе в содержание учебных программ духовной школы, означали, по мнению авторов, поворот к формальному внешнему благочестию и утилитарному отношению к приходскому (особенно сельскому) духовенству. Стремление властей посредством соответствующей организации церковного образования сделать сельского священника распространителем медицинских и агрономических знаний в крестьянской среде оценивалось негативно, поскольку рассматривалось как попытка со стороны государства расширить рамки общественного служения духовенства, не подкрепленная заботой об улучшении его материально положения.

В целом за весь дореволюционный период в научной разработке темы были достигнуты значительные результаты. Главным из них является достаточно основательное описание законодательной базы, формировавшей государственную политику по отношению к духовенству. За этот период было введено в научный оборот

14 подавляющее большинство опубликованных законодательных актов. Раскрыты обстоятельства борьбы различных течений в государственно-церковном управлении по вопросам материального содержания приходского духовенства и организации сословной школы, а также - влияние тех или иных представителей светской и церковной властей на формирование государственной сословной политики в отношении духовенства.

В то же время изучение этих вопросов разворачивалось в рамках господствующих представлений о тесной взаимосвязи церкви и государства в решении религиозных и социально-политических задач. Неудовлетворительное материальное и социальное положение духовенства представлялось в работах этого периода как следствие недостаточной заботы о нем со стороны государства. Вместе с тем, ряд авторов, в частности П.В. Знаменский, видели в усилении зависимости церкви от светской власти серьезную проблему и рассматривали ее как препятствие на пути свободного развития церковной жизни, улучшения взаимоотношений между приходским духовенством и населением. Критическим вниманием авторов были затронуты такие последствия государственного давления на церковь, как неэффективность методов сокращения численности, принудительное удержание в рядах сословия его наиболее образованной элиты, затруднения в поступлении выходцев из сословия на государственную службу, усиление обособления представителей духовного ведомства от светского общества, возложение государством на духовенство многочисленных полицейских обязанностей.

Изучение очерченного ранее круга проблем в советский период изначально определялось особенностями свойственного марксистской идеологии отношения к религии и церкви. В жестких рамках, заданных этим идеологическим подходом, православная церковь понималась как орудие эксплуататорского государства. В основе такого понимания лежали две исходных теоретических предпосылки. Во-первых, представление о классовой антинародной сущности Российского государства крепостнической эпохи исключало саму возможность признания за государством по отношению к народу каких-либо положительных задач. Во-вторых, церковь априорно определялась как институт, полностью подчиненный государству и служащий инструментом государственной политики.25 Догматическое принятие этих положений делало излишним накопление обширного фактического материала о различных аспектах реальных отношений церкви и государства, о положении и социально-политических функциях духовного сословия в обществе. Тем более неак

15 туальным становилось исследование региональных особенностей, так как они ничего не могли добавить к исходным представлениям.

Единственным исключением из этого ряда публикаций явилась обобщающая монография Н.М. Никольского,26 которая в отличие от большинства работ написана на значительном фактическом материале. Однако интересующий нас период изложен в ней лишь обзорно, что неизбежно при широких хронологических рамках исследования ( от дохристианских языческих культов славян до 20-х гг. текущего столетия). Кроме того, работе в полной мере присущи идеологические штампы эпохи "воинствующего атеизма" и та же исходная концепция.

Приходскому духовенству XVIII - первой половины XIX в. посвящен особый раздел исследования, хотя основное внимание в нем уделено эволюции церковного управления в синодальный период и взаимоотношений церкви и государства. Для доказательства концепции автора в этом разделе, как и в других, приведен значительный фактический материал. Учитывая, что большая его часть была уже ранее известна и введена в научный оборот исследователями досоветского периода, в качестве основного вклада Никольского в исследование темы скорее можно рассматривать переоценку фактов и их новую интерпретацию в свете господствующего марксистского подхода. Особенное внимание при рассмотрении эволюции приходского духовенства на протяжении полутора столетий уделено складыванию практики наследования при замещении церковных мест, которая трактуется, в рамках представлений о феодальной формации, как пережиток системы кормлений. Понятие эксплуатации как отношений, лежащих в основе крепостнического строя, прямо переносится автором на внутрицерковные отношения, в результате чего развивается тезис об эксплуатации приходского духовенства со стороны епископата.

Таким образом, основным процессом в развитии духовного сословия на протяжении всего периода от образования Св. Синода до отмены крепостного права становится "понижение и превращение в "подлый род людей" приходского клира".27 В подтверждение приводятся данные о скудных материальных доходах приходского клира и принудительном сокращении численности сословия посредством "разборов". В то же время процесс расширения сословных прав и привилегий, непосредственно затронувший и белое духовенство с конца XVIII в., был оставлен автором без внимания, по-видимому, как явно не укладывавшийся в рамки его выводов.

При всех ограничениях, присущих данной монографии, все же необходимо иметь в виду, что выводы, содержащиеся в работе относительно отдельных аспек

16 тов сословного статуса духовенства, легли в основу многих позднейших исследований. Кроме того, работы других советских авторов, исключая Никольского, до середины XX в. по преимуществу решали пропагандистские задачи и серьезной научной ценности не представляли. Однако начиная с 60-х гг., обозначилась определенная тенденция к увеличению числа изданий, претендующих на научное значение.

Задача сделать максимально краткий общий обзор истории церкви за весь феодальный период (до реформ середины XIX в.), которую поставил перед собой Н.М. Гантаев, практически исключала серьезную проработку отдельных аспектов и этапов церковной истории. Так что первой половине XIX в. отведено в его работе менее страницы, и ее содержание может быть сведено к двум основным тезисам: о церковниках как "жестоких гонителях просвещения и прогрессивных общественных движений" и знаменитой уваровской "триаде" как "обязательному общему принципу и для политики, и для воспитания, и для мировоззрения". При этом не было предпринято серьезных попыток доказать данные положения на фактическом материале.28

Работа Е.Ф. Грекулова, активно занимавшегося религиозной проблематикой еще с 1930-х гг., затрагивала только пореформенный период - вторую половину XIX в. К тому же описание юридического, социального и материального положения духовного сословия в ней не вышло за рамки прежних идеологических клише. Как бесспорные и не нуждающиеся в доказательствах утверждаются положения о "кастовости духовенства", превращении его представителей в "чиновников алтаря и самодержавия", "непомерной жадности служителей церкви". Не менее категоричен автор и в утверждениях об отсутствии уважения к духовенству среди народа, о реакционной роли приходского клира в развитии начального образования среди низших слоев населения. Показательно, что материал для подобных выводов взят либо из художественной литературы (Помяловский, Некрасов, Лесков), либо из работ дореволюционных историков, интерпретированных в удобном для автора свете (Ростиславов, Мельгунов).29 Таким образом, самостоятельный научный вклад в разработку темы Грекуловым, как и Гантаевым, вряд ли можно считать значительным.

Вышедшая несколько ранее указанных публикаций в журнале "История СССР" статья С.С. Дмитриева30 по уровню привлечения и анализа фактического материала является своеобразной вехой в развитии советской историографии по вопросам православной церкви и духовенства. Основное содержание предрефор

17 менного периода церковной истории с точки зрения автора определяется полной зависимостью церкви от государства. Отношения между этими институтами рисуются как взаимовыгодный союз при котором государство "охраняло, содержало и опекало" церковь, защищало ее интересы путем преследования "религиозных преступлений", а церковь, в свою очередь, проводила руками духовенства политику царизма, пропагандировала его идеологию и деятельность. Что касается собственно проблем православного духовенства, автор констатирует произошедшие перемены в правовом и сословном положении, быте и нравах клира и продолжение процесса его бюрократизации.

С.С. Дмитриевым, в соавторстве с В.Ф. Миловидовым, написана и посвященная первой половине XIX в. глава в коллективной монографии "Церковь в истории России (IX в. - 1917 г.). Критические очерки" под характерным названием: "Церковь на службе самодержавия и крепостничества".31 По своему содержанию, эта публикация является кратким изложением основных идей и выводов статьи Дмитриева.

Хотя работы Никольского и Дмитриева внесли заметный вклад в научную разработку истории православного духовенства, по уровню исследовательской активности и разнообразию проблематики советская наука не превзошла дореволюционного периода. Относительно слабая разработка темы в советский период обусловлена не столько отсутствием интереса исследователей, сколько теми приоритетами, которые задавались науке идеологическим подходом.

Конец 70-х гг. явился шагом вперед и по количеству, и по научному уровню публикаций, что свидетельствовало, в частности, о некотором расширении рамок допустимого внимания к данной теме. Признаком повышения научного уровня явилась, в том числе, и более узкая, по сравнению с предыдущим периодом, постановка вопросов как в хронологическом, так и в проблемно-тематическом аспектах. Некоторые из публикаций этого десятилетия непосредственно посвящены духов

32 ному сословию, в частности, государственной политике по отношению к нему.

В статье В.А. Симиной, в целом посвященной пореформенному периоду в развитии государственного сословного законодательства относительно духовенства, рассматриваются и некоторые тенденции, характерные для первой половины XIX в. В качестве важнейшей из этих тенденций, автор обозначил, хотя и тезисно, принудительное регулирование границ сословия, отмеченное еще историками XIX в., в частности, стеснение возможности выхода из него посредством поступления на государственную службу.

18

Новым явлением для советской историографии явилось участие в изучении развития православного духовенства историков права, разрабатывавших юридические аспекты статуса духовного сословия. Наиболее значительный вклад в развитие этого подхода был сделан Н.Ю. Титовым, посвятившим сословному аспекту во взаимоотношениях церкви и государства сначала один из разделов своей диссертации, а затем - отдельную работу.34 Основное содержание политики государства по отношению к духовному сословию трактуется автором через противоречия процесса бюрократизации духовенства в условиях сохранения сословной структуры общества. Отправной точкой рассуждений явилось принятие тезиса о почти полном огосударствлении церкви к середине XIX в., исходя из чего забота светской власти об укреплении православного вероучения и культа, об улучшении положения его служителей рассматривается как стремление использовать их в политических целях государства. Бюрократизация духовного сословия вытекает из общего процесса огосударствления церкви и выступает одним из его наиболее характерных проявлений.35

Исследования Н.Ю. Титова следует считать значительным явлением в изучении положения православного духовенства в предреформенной России. Так, впервые со времени утверждения марксистского подхода в таком объеме рассмотрены законодательные материалы. К исследованию привлечены не только окончательные опубликованные тексты нормативных актов, но и прослеживается на архивных документах процесс разработки и обсуждения законодательства в учреждениях светской и церковной властей.

В то же время необходимость доказать основополагающее для автора утверждение о максимальной бюрократизации духовенства привела к некоторому схематизму в интерпретации фактического материала, что сказалось на характеристике отдельных аспектов эволюции духовного сословия. Так, внимание государства к проблемам православной церкви и духовенства, особенно заметно усилившееся в годы царствования Николая I, рассматривается автором как отражение стремления обеспечить идеологическую и политическую поддержку со стороны церкви в условиях кризиса самодержавия и крепостничества. В этом контексте перевод духовенства на жалование чересчур прямо интерпретируется как плата за услуги, оказываемые государству в решении политических задач. Однако в рамки такой трактовки невозможно, к примеру, вместить с достаточной степенью убедительности привлечение государством сельского духовенства к оказанию медицинской помощи

19 крестьянскому населению и обучению его начальной грамоте практически на безвозмездных началах.

Развитие системы сословных учебных заведений и превращение их в основной институт подготовки кадров приходских клириков также трактуется в контексте тезиса о бюрократизации сословия, поскольку на протяжении первой половины XIX в. школьный аттестат постепенно приходит на смену приходским выборам в процессе замещения церковных должностей. В то же время иные аспекты влияния сословной школы на характеристики духовенства (повышение уровня образованности, в том числе общей, рост социальной мобильности) не принимаются в расчет.

В рамки процесса бюрократизации автору не удается поместить факт роста сословных прав и привилегий духовенства, характерный для рассматриваемого периода. Сам же он вынужден констатировать то, что политика огосударствления духовного сословия встречала непреодолимые препятствия в виде сословной организации общества, в частности - самого духовенства.

Таким образом, свойственное исследованию Н.Ю. Титова стремление объяснить все изменения, происходившие в правовом статусе духовенства только через процесс его бюрократизации сузило возможности для анализа изучаемого материала. С другой стороны, исследование изменений правового положения духовного сословия на уровне нормативных актов, плодотворное и успешное само по себе, не отвечало на ряд вопросов, касающихся действительного положения служителей православной церкви в обществе, жесткости сословных границ, значения образовательного ценза для профессиональной карьеры клириков, внутри- и межсословной мобильности.

В других работах этого десятилетия данные вопросы не только не ставились, но, более того, изучение конкретного эмпирического материала церковной истории было подчинено доказательству реакционной узкоклассовой позиции церкви по отношению к социальным низам, а то и прямо подменялось теоретическими рассуждениями.36 В исследовании Т.Г. Фруменковой раскрытие этого тезиса, в частности, применительно к духовенству, осуществлено наиболее полно. Автором был сделан вывод о полном совпадении интересов духовенства, в том числе и сельского, с интересами светской власти, об успешности мер по уменьшению материальной зависимости сельского клира от прихожан и подчинению его самодержавию. Отношения приходского духовенства с народом рассмотрены в этой и других работах

38 только в контексте его участия в эксплуатации крестьянства.

20

В то же время тезис о полном огосударствлении церкви и превращении ее служителей в государственных чиновников, на котором вслед за исследователями 1960-ых гг. настаивают Н.Ю. Титов, Т.Г. Фруменкова, C.B. Римский, нельзя считать бесспорным. Помимо того, что он отнюдь не представлялся очевидным историкам конца XIX - начала XX вв., его разделяли не все представители советской исторической науки. Так, Д.Е. Мануйлова в своем исследовании функционирования церкви как социального института признает, что православная церковная организация так никогда и не утратила в полной мере своей институциональной обособленности от государства, а духовенство, несмотря на попытки придания ему бюрократических функций, не превратилось окончательно в действительных государственных чиновников. Попытки устранить через систему назначений и оплаты зависимость клира от паствы по мнению этого автора, на положении низшего духовенства

39 практически не сказались.

Среди научных публикаций 1980-х гг., сосредоточенных, в основном, на изучении двух направлений в развитии духовного сословия - изменении его правового статуса и форм служения классовым интересам государства, особое место занимает работа Н.Д. Зольниковой.40 Несмотря на то, что исследование, посвященное различным аспектам фактического положения духовного сословия в Тобольской епархии, осуществлено в иных хронологических рамках, оно представляет, прежде всего, методологическую ценность, поскольку задает основные подходы и очерчивает круг проблем, значимых для характеристики приходского духовенства.

В числе этих проблем следует отметить государственную политику в отношении регулирования границ и численности сословия, процесс замещения церковных должностей, организацию сословной школы и ее роль в эволюции сословия. Рассмотрение этих вопросов на обширном статистически значимом материале Тобольской епархии позволяет судить о реализации государственной сословной политики в региональном аспекте, что сделано, пожалуй, впервые за весь советский период изучения данной темы. Сравнение материалов и выводов автора с соответствующими данными по первой половине XIX в. позволило бы видеть процессы эволюции духовного сословия в их исторической перспективе.

80-е гг. нынешнего века характерны и тем, что интерес к очерченной тематике был проявлен зарубежной исторической наукой. Более того, одно из самых значительных исследований было опубликовано американским историком Gregory L. Freez4 ом.41 Сфера научных интересов исследователя охватывает синодальный период в развитии православного духовенства России. Хронологические рамки од

21 ной из работ включают весь XIX в., и таким образом создаются предпосылки для рассмотрения в перспективе основных процессов в развитии духовного сословия, влияние на них реформ, в том числе - церковных.

К исследованию привлечены различные архивные и мемуарные источники, а отсутствие необходимости вписываться в идеологические рамки представлений о роли церкви в российском обществе позволяет создать многостороннее описание православного духовенства. В отличие от подавляющего большинства советских историков, Freeze не считает, что привлечение государством церкви и ее служителей на службу интересам самодержавия принесло сколько-нибудь значительные выгоды самой церкви.

Интерпретация указанным автором привлеченных источников, следуя за традицией клерикальной историографии XIX в., рисует достаточно мрачную картину положения сословия накануне реформы. Материальные условия клириков характеризуются как тяжелые и унизительные, несообразные с их пастырским служением, а социальный статус и авторитет как достаточно низкий, не смотря на предоставленные привилегии. По мнению исследователя, указанное обстоятельство, также как и некоторые другие сословные характеристики духовенства (кастовая замкнутость, оторванность духовного образования от светской культуры и потребностей жизни, внутрисословная разобщенность церковно- и священнослужителей) порождало неэффективность в решении возложенных на него государством задач. Подобные оценки автора советской историографией признавались преувеличением и не были приняты. На выводы исследователя повлияла ограниченность доступа к церковным архивам, компенсировавшаяся обращением к публикациям историков и мемуаристов. Но тот факт, что выход данного исследования породил конструктивную научную полемику42, является косвенным подтверждением серьезного уровня работы.

Последнее десятилетие XX в. в изучении церковной истории, также как и в развитии российской исторической науки в целом, ознаменовалось поиском новых концепций и теоретических оснований.43 В рамках исследования интересующей нас проблематики значимой тенденцией стал отказ от гипертрофированных представлений о классовой роли религии и церкви. С другой стороны,радикальная смена исследовательских ориентиров и концепций привела к появлению в начале этого периода работ, ориентировавшихся на новизну, но выполненных на ограниченном фактическом материале.

22

В диссертации С.Г. Зубановой участие православного духовенства в социальной, культурной и духовной жизни российского общества XIX в. рассматривается почти исключительно в позитивных аспектах.44 Деятельность духовенства раскрыта в работе уже не с точки зрения реализации идейно-политического заказа государства, а через идею религиозного и нравственного служения. В то же время ряд негативных сторон в положении духовенства как сословия, затруднявших это служение автором был отмечен: социальная незащищенность, кастовая замкнутость, недостаток общественных симпатий. Озабоченность исследователя поисками новых подходов к пониманию социальных функций и задач служителей церкви не была подкреплена в достаточном объеме анализом конкретных фактов. Результатом явилась очевидная декларативность и недостаточность источниковой базы исследования.

К числу крупных обобщающих трудов последнего времени по истории православной церкви XIX в. безусловно относится работа C.B. Римского, представляющая из себя издание его лекционного курса для студентов юридического института.45 В монографии, написанной уже с учетом новых подходов, как и в более ранних работах этого автора, основное внимание уделяется правовому аспекту государственно-церковных отношений. Не повторяя тезиса о полном огосударствлении церкви, автор, тем не менее, раскрывает высокую степень вмешательства государства, особенно в годы царствования Николая I, в церковную жизнь, регулирования им различных сторон сословного положения духовенства: гражданских прав и привилегий причтов и их семей, источников пополнения сословия и порядка выхода из него, источников доходов и даже домашнего быта клириков.

По мнению автора отношение законодателя к духовенству определяется политическими функциями последнего, а озабоченность светской власти материальным обеспечением причтов подтверждает их важное государственное значение. Высоко оценивая результаты деятельности духовных учебных заведений в плане подготовки квалифицированных кадров учителей и чиновников для светских ведомств, автор, тем не менее, критично отзывается о самой постановке преподавания в духовных семинариях и академиях, и особенно - о быте и нравах семинарий, обоснованно следуя в этом за традицией мемуарной литературы второй половины XIX в.

Несколько иной подход к оценке системы сословного образования отражен в монографии Ю.Е. Кондакова, посвященной духовно-религиозной политике Александра I.46 Особенная забота императора о реформировании духовной школы рассматривается как проявление государственного интереса к духовенству и духовному ведомству с точки зрения задач просвещения российского общества. В свете

23 этого и духовная школа нового типа должна была готовить священников более широких взглядов, разносторонне образованных, которые могли бы стать проводниками новых идей. Таким образом, служение духовенства государственным интересам понимается автором более широко: духовное сословие рассматривается как средство реализации государством своих социально-культурных функций по отношению к обществу.

Наиболее важным достижением в историографии последнего десятилетия является значительный рост внимания к региональному аспекту церковной истории. За последние годы был защищен целый ряд диссертаций, посвященных развитию духовного сословия и церковной организации в различных епархиях и регионах России в близких хронологических границах.47 Вышли и монографии, отражающие данную проблематику.48 Все вместе взятые, они создают новую, более точную, насыщенную фактическими деталями картину развития приходского духовенства на протяжении XVIII - XIX вв. в различных по своим характеристикам регионах Российской империи, дают необходимый материал для сравнения. Включение в это исследовательское пространство данных о положении духовенства Тобольской епархии становится, таким образом, особенно актуальным.

Обзор истории изучения темы в российской и зарубежной науке свидетельствует о неравноценности результатов исследования ее отдельных аспектов. Так, наибольшее внимание исследователей привлекали государственная сословная политика и развитие законодательства по сословным вопросам, в связи с чем законодательные материалы оказались изученными наиболее основательно. В то же время спорным остается вопрос об оценке тех процессов в развитии духовенства, которые нашли свое отражение в нормативных актах (бюрократизация, оформление сословных границ и статуса и др.).

Формы привлечения духовного сословия к выполнению государственных задач вызывали наибольший интерес советских историков, изучавших церковную историю в рамках марксистского подхода. Однако, большинство из них не могли избежать односторонней интерпретации этих фактов как союза церкви и государства для эксплуатации населения и укрепления самодержавного режима. Таким образом, необходимость более объективного изучения этих проблем, избегая крайностей классового подхода, остается актуальной.

В значительно меньшей степени оказались изученными реальное положение белого духовенства в обществе и его сословные характеристики, а исследование этих вопросов на материале отдельных епархий и регионов на серьезном уровне

24 началось лишь в последние годы. Наличие научных работ, посвященных исследованию приходского духовенства Западной Сибири в XVIII и второй половине XIX в. делает особенно заметным отсутствие аналогичных исследований по первой половине XIX в.

Проблемы организации сословного обучения духовенства и влияние духовной школы на изменение сословных характеристик духовенства привлекали, в основном, внимание церковных историков дореволюционной России. Причем, интерес исследователей как официального, так и либерального направлений, сосредотачивался, главным образом, вокруг описания и оценки тех или иных учебных программ и форм административного устройства сословной школы. За рамками исследования остались начальные (русские) школы, действовавшие в епархиях до реформы 1808 - 1814 гг.

История Тобольской духовной семинарии, как и большинства других епархиальных учебных заведений, оказалась изученной довольно слабо, не считая начального пятидесятилетия ее существования. Такие проблемы, как место сословной школы в процессе профессиональной подготовки клириков, отношение к ней самого духовенства, влияние образовательного ценза на процессы замещения церковных должностей, внутри- и межсословную мобильность, вообще не получили научного освещения в выбранных хронологических рамках.

Все вышесказанное позволяет определить круг задач, которые необходимо решить в рамках настоящего исследования.

Цель данной работы состоит в том, чтобы по материалам общероссийского законодательства и делопроизводства Тобольской духовной консистории создать представление об основных направлениях изменения сословного статуса и важнейших характеристик указанных выше групп духовенства, выявить взаимосвязи этих изменений с развитием системы церковного образования.

Для ее достижения требуется решить следующие задачи:

1. Проследить эволюцию политики светских и церковных властей в решении сословных проблем духовенства в царствование Павла I, Александра I и Николая I; в частности, проследить изменение подходов к церковному образованию и влияние этого фактора на содержание государственной политики в отношении духовного сословия.

2. Рассмотреть основные сословные характеристики духовенства Тобольской епархии и их изменение: социальный статус и роль в общественной жизни, источники и способы пополнения, параметры внутри- и межсословной

25 мобильности; выявить взаимосвязь между ними и развитием системы церковного образования в указанном регионе.

3. Проследить изменения в системе сословного образования духовенства на протяжении конца XVIII - первой половины XIX в.; Определить связь этих изменений с общим направлением государственной сословной Политики и зада-чами,возлагаемыми государством на духовное сословие.

4. Рассмотреть деятельность духовных учебных заведений епархии, выявить специфику их размещения и функционирования, статус школьного образования в регионе и его влияние на положение тобольского духовенства; изучить основные проблемы в развитии местной сословной школы.

Источники, использованные в данном исследовании группируются по двум основным типам: документальные и нарративные. К типу документальных источников относятся такие виды, как: а) законодательные акты центральных светских и духовных властей; б) распоряжения местных светских и духовных властей; в) делопроизводственные материалы Тобольской духовной консистории, в том числе материалы ставленнического делопроизводства, клировые, школьные и другие ведомости, переписка консистории с семинарским правлением и духовными правлениями по различным вопросам; г) статистические материалы.

К числу нарративных источников относятся использованные в работе воспоминания церковных иерархов, например, красноярского епископа Никодима, опубликованные высказывания митрополита Филарета (Дроздова), сыгравшего значительную роль в руководстве церковью на протяжении полувека, по различным вопросам церковной жизни. К этому же типу источников следует отнести издававшиеся в местной церковной периодике воспоминания сибирских священников и исследования краеведов, упоминавшиеся выше.

Законодательные акты центральных властей, как светских, так и церковных, практически полностью опубликованы, прежде всего, благодаря выходу двух изданий Полного СЫрлмязаконов Российской империи (ПСЗ-1 и ПСЗ-Н) и Свода действующих законов, в девятом томе которого собраны нормативные акты относительно духовного сословия (СЗ, т. 9). Были изданы и нормативные документы, определяющие деятельность некоторых церковных институтов: Духовный регламент, Устав духовной консистории. В конце XIX - начале XX в. вышел ряд специальных сборников законодательных актов церковных и гражданских властей, касающихся

26 духовного ведомства. В некоторой степени этот круг опубликованных законодательных документов дополняется архивными материалами Св. Синода (РГИА, ф. 796), иллюстрирующими процесс обсуждения этих решений.

Распоряжения тобольского епархиального начальства, также как и делопроизводство Тобольской духовной консистории, сосредоточены в архиве консистории (ф. 156), Канцелярии епископа Тобольского и Сибирского (ф. 57, оп. 1), архиве Тобольской духовной семинарии (ф. 530) в Тобольском филиале архива Тюменской области (ТФ ГАТО). Основную массу материалов содержит консисторский фонд, остальные имеют лишь вспомогательное значение.

Наиболее обширную группу дел, проходивших через консисторию и привлеченных к настоящему исследованию, составила переписка консистории с духовными правлениями и семинарским правлением об открытии и содержании духовных учебных заведений, сборе учеников в школы и их исключении в епархиальное ведомство. Значительный объем информации предоставляют материалы ставлен-нического делопроизводства и дела об исключении из духовного ведомства.

Важным источником сведений, составляющим часть консисторского архива, являются различные ведомости: школьные и семинарские об учителях и учениках, ведомости из духовных правлений о сыновьях духовенства и их обучении. Трудности с использованием подобных ведомостей в качестве исторического источника связаны с их фрагментарностью. Они не дают регулярной информации по всем округам епархии, так что выводы, сделанные на основании их количественного и сравнительного анализа, могут быть только приблизительными. Особенно это касается оценок успеваемости учеников, которые из-за отсутствия критериев и чрезвычайного разнообразия, свидетельствующего о субъективности, не могут быть использованы для определения качества обучения. Таким образом, массовые источники, отражающие процесс обучения духовенства епархии, имеют значительные лакуны, и возможности статистической обработки ограничены.

Достаточно стабильную информацию о происхождении, уровне образования, служебной карьере представителей духовенства дают клировые ведомости, которые широко привлекались в процессе исследования.

Особую группу делопроизводственных материалов представляют ставленни-ческие дела, состав которых для XVIII и второй половины XIX в. был детально описан.49 Данные по первой половине XIX в. позволяют представить эволюцию ставленнического производства более полно. Из 12 групп документов, выделенных Н.Д. Зольниковой, часть отсутствующих (по данным В.А. Есиповой) во второй по

27 ловине XIX в. выпала из делопроизводства уже в начале столетия: законодательные акты светских и церковных властей (группа 1), ставленнические грамоты (группа 4), которые уже в это время выдаются самим ставленникам, о чем свидетельствуют записи в делах, паспорта и пропуска за пределы епархии (группа 7).

Переписка светских и духовных властей о переходе в духовное ведомство (группа 5) не встречается, как и сами дела подобного рода. В значительно урезанном виде сохранились материалы статистических описаний (группа 3) - как выписки из клировых ведомостей со сведениями о приходе и кандидате. Вместо выписок из судебно-следственных дел (группа 8) изредка встречаются лишь сведения о взысканиях и совершенных проступках. "Вопросные листы", известные для второй половины XIX в., очевидно, именно в рамках рассматриваемого периода заменили собой "сказки" ставленников (группа 9).

Что касается прошений прихожан (группа 11), то их присутствие в ставленни-ческих делах теперь не обязательно. Обычно они отсутствуют в делах об определении выпускников семинарии и учеников, исключенных до окончания курса. В рассматриваемый период, как и в XVIII в., практикуется использование стандартных печатных текстов "одобрений" или их рукописных аналогов. Компиляции прошений и элементов "заручных выборов" в виде обязательств прихожан содержать ставленника ругой, также как и во второй половине XIX столетия, встречаются. Элементы частной переписки (группа 12) встречаются, хотя и редко.

Группа 2 - делопроизводственные материалы - как и раньше, представлена докладами, распоряжениями духовной консистории и архиерея, протоколами экзаменов, свидетельствами об исповеди, вступлении в брак, посвящении в сан, присяжными листами. Отсутствует в ней переписка местных светских и духовных властей. Свое место в ставленническом делопроизводстве по-прежнему занимают прошения ставленников и их родственников (группа 10), с которых в большинстве случаев начинаются дела. Выписки из семинарских аттестатов (группа 6) всегда присутствуют при постав-лении выпускников семинарии, для учеников, не окончивших курса, их заменяют свидетельства семинарского правления об успеваемости и поведении.

Таким образом, значительная трансформация ставленнических дел в сторону упрощения их структуры происходит на рубеже XVIII - XIX вв., а на протяжении XIX в. они мало меняются, не считая исчезновения типографских формуляров прошений.

Основная сложность при работе с консисторским фондом состоит в том, что практически весь массив документов за вторую четверть XIX в. был утерян, оче

28 видно в процессе перемещения и реорганизации архивов. Опись № 2 основной части фонда заканчивается 1825-м годом, дополнительные описи (№ 3, 22-25) отражают лишь единичные дела за вторую четверть XIX в. В определенной степени эти лакуны заполняются клировыми ведомостями и отдельными сведениями из статей, опубликованных в местной церковной периодике.

Деятельность Тобольской духовной семинарии после ее реформирования в 1818 г. стала в значительно меньшем объеме отражаться в делопроизводстве консистории по причине изменения административного подчинения и отчетности духовных учебных заведений в соответствии с новыми уставами. Теперь семинария подчинялась внешнему правлению духовной академии (до открытия Казанской академии ее учебный округ, куда входила и Тобольская семинария, относился к Московской), куда направлялись все отчеты и ведомости. Там же, очевидно, принимались решения о назначении казенного содержания ученикам. Семинарское правление, в свою очередь, курировало деятельность духовных училищ. В консисторском делопроизводстве с того времени отражались, видимо, лишь случаи, не такие уж редкие, взаимодействия семинарии и ее правления с епархиальным ведомством.

Переписка между двумя ведомствами завязывалась вокруг вопросов исключения учеников из духовной школы и распределения их на епархиальные места, назначения воспитанникам вспомогательного содержания за счет доходов приходских церквей с неполным штатом клириков. По поводу рукоположения выпускников высших отделений возникали ставленнические дела.

Группа статистических материалов представлена в фонде духовной консистории клировыми ведомостями (ф. 156, оп. 24).

Несмотря на неполноту указанных источников, с их помощью решить поставленные перед настоящим исследованием задачи представляется возможным.

Для работы с источниками использовались методы количественного и сравнительно-исторического анализа, элементарная статистическая обработка массовых источников осуществлена с помощью компьютерной программы Ехе1.

Данная работа включает а себя введение, две главы и заключение. Первая глава состоит из двух разделов, первый из которых описывает различные аспекты государственной сословной политики в отношении духовенства, второй - сословные характеристики белого духовенства Тобольской епархии. Во второй главе рассматривается состояние и деятельность духовных учебных заведений - начальных (русских) школ и духовной семинарии.50

29

Похожие диссертационные работы по специальности «Отечественная история», 07.00.02 шифр ВАК

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Макарчева, Елена Борисовна

Заключение

Таким образом, политика государства в отношении к духовному сословию в первой половине XIX в. в ряде аспектов продолжала и развивала тенденции, обозначившиеся к концу XVIII в. Как и раньше, в основе отношения к приходскому духовенству лежали соображения "государственной пользы", хотя само представление об этой пользе претерпело определенную трансформацию. Известно, что в первой половине XVIII в. в государственной политике доминировало стремление свести численность сословия до минимума, необходимого для отправления непосредственно религиозных функций, направляя весь "излишек" на пополнение рядового состава армии и податных групп населения. По мере увеличения социальной значимости образования и роста государственной потребности в образованных подданных с конца XVIII в. духовное сословие все больше осознавалось как резерв образованных кадров для различных сфер государственной светской службы.

В первой половине XIX в. эта тенденция особенно отчетливо проявилась в связи с развитием системы государственного образования. Кроме того, что именно выходцы из духовенства, особенно на первом этапе, заполняли места учителей светских учебных заведений различного уровня, приходскому духовенству отводилось в системе образования особое место - своими силами при минимальной государственной поддержке обеспечивать начальное образование низшим слоям населения. В этой новой функции, которая придавалась православному духовенству империи, можно видеть своеобразное развитие принципов патернализма. Патерналистский подход к участию духовенства в распространении грамотности среди населения особенно ясно декларировало правительство Николая I, которое, вручая народную школу опеке духовенства, видело в этом условие правильного религиозного и нравственного воздействия на народ. С той же целью законодательство первой половины XIX в. на поприще частного образования создает преимущества для духовенства по сравнению с другими социальными группами, такими как разночинцы и иностранцы.

В то же время необходимо констатировать, что без поддержки государства, прежде всего - финансовой, духовное сословие оказалось не в состоянии выполнить возложенную на него в сфере образования задачу. Только с середины XIX в., когда к созданию приходских школ в государственной деревне активно подключилось Министерство государственных имуществ, количество таких школ и численность учеников в них начали заметно расти. Но уже в 1860-е гг. в связи с передачей зем

218 ским институтам заботы о нуждах сельского населения, с духовенства была снята обязанность руководить начальным народным образованием.

Аналогичная роль отводилась государством духовенству и в развитии здравоохранения в деревне. Сельские пастыри должны были заполнять вакуум, который ясно чувствовался в распространении медицинских знаний среди крестьянского населения до учреждения земств с того времени, как эта проблема начала осознаваться государственной властью. Наиболее ярким, но не единственным, проявлением этого подхода явилось привлечение сельского духовенства к распространению оспопрививания, которое, раньше, чем что бы то ни было, начало рассматриваться как минимально необходимая для всего населения медицинская помощь. В обеспечении будущих сельских священников специальными медицинскими знаниями через профессиональную сословную школу светские власти видели возможность использовать приходское духовенство для оказания элементарной медицинской помощи населению без вкладывания значительных средств в развитие государственного здравоохранения. И хотя приходским священникам не было вменено в обязанность исполнение функций сельского врача, оказание такой помощи крестьянам, как и пропаганда правительственных мер борьбы с массовыми болезнями, составляло важный аспект той "государственной пользы", которую светские власти ожидали получить от духовенства.

Усиление патерналистских тенденций в отношениях власти и общества в условиях, когда православие рассматривалось как государственная религия, а православная церковь как господствующая, выражалось и в признании объектом государственного внимания и регулирования проявлений религиозной жизни подданных, взаимоотношений церкви с населением. Не случайно именно в законодательстве Николая I был конкретизирован и закреплен тезис об императоре как главе церкви, ранее официально сформулированный Павлом I. Усиленное внимание к нуждам, особенно материальным, приходского духовенства, обеспечивавшего влияние на народ в официальном православном духе, было проявлено именно правительством Николая I, и оно же заметно активизировало усилия по привлечению духовного сословия к служению государственным интересам.

Изменение оценки социальной значимости духовного сословия во многом обусловило и то повышение его общественного статуса, прежде всего - правового, которое неуклонно происходило на протяжении рассмотренного периода. Отказ от принудительного перевода лиц духовного звания в податные группы был одним из появлений этого процесса. Другим признаком повышения сословного статуса духо

219 венства явилось расширение его податных льгот, постепенно приблизившее духовное сословие по своему положению к привилегированным группам городского населения и обеспечившее ему в социальной иерархии следующую ступень после дворянства. Процесс повышения социального статуса в рассмотренный период в некоторой степени затронул и группу низшего причта, занимавшую в XVIII в. пограничное положение в сословии. Обязательность получения образования через сословную школу, распространявшаяся и на церковнослужителей и их сыновей, стала фактором, обособлявшим низший причт от податного населения, к которому его представители в предшествующий период зачастую принадлежали, и размывавшим границу между ним и носителями священного сана.

В вопросе о материальном обеспечении духовного сословия на протяжении рассмотренного периода проявили себя различные тенденции. К плате за требоис-правление как источнику существования приходского духовенства неодобрительно относились как светские, так и церковные власти. Одни признавали ее несоответствующей желаемым отношениям между духовенством и прихожанами, другие - не достаточной для обеспечения достойного уровня жизни служителей церкви. В этой связи первая половина XIX в. отмечена достаточно противоречивыми поисками иных способов содержания духовного сословия. С одной стороны, влиятельные государственные и церковные деятели считали несообразным отягощать население дополнительными повинностями на содержание церковных причтов вроде обязанности обрабатывать церковные земли или выплачивать фиксированный денежный налог. С другой стороны, государство не спешило идти навстречу пожеланиям приходского духовенства и взять на себя расходы по его содержанию. Мысль о поручении заботы об обеспечении причтов самому приходу как самоуправляющейся общине верующих практически серьезно не обсуждалась, так как предполагала развитие неформальной активности и рост самосознания приходской общины, мало совместимые с тогдашними социально-политическими реалиями. В результате примерно до начала 1830-ых гг. власти пытались решить проблему содержания духовенства, аккумулируя для этой цели средства, получаемые самой церковью от верующих (с привлечением дополнительных государственных средств) с последующей выплатой из этой суммы денежного жалования причтам. Комиссия духовных училищ, являясь полусветским, полуцерковным учреждением, практически получила право распоряжения теми средствами, которые собирала приходская община, еще более опосредовав и формализовав связь между служителями церкви и прихожанами. Реально, это должно было не только не способствовать, но и прямо пре

220 пятствовать росту самостоятельной активности и заинтересованности прихода в материальном обеспечении своих причтов.

С конца 1830-х гг. господствующей идеей в отношении способов содержания приходского духовенства стал перевод на государственное жалование. Однако в рамках рассмотренного периода процесс перевода причтов на денежные оклады прошел лишь начальный этап, охватив далеко не все епархии и не обеспечив заметного улучшения уровня жизни духовенства. В интересующем нас регионе переход к содержанию приходского клира за счет жалования законодательно был оформлен в начале 1860-х гг.

Описанные процессы в развитии духовного сословия нашли свое отражение и на территории Тобольской епархии, хотя и с некоторыми чертами, предопределенными спецификой региона. Так, недостаток лиц духовного звания для занятия даже штатных мест в церквах, позволил духовенству епархии избежать "разборов" 1806 и 1831 гг., так что насильственного перевода представителей сословия в податные группы здесь не знали уже в начале XIX в. Добровольный выход из сословия в основном происходил через такие каналы, как сословная школа, ученики которой, не достигшие высших отделений семинарии (философского и богословского), увольнялись епархиальным начальством по их желанию без особых препятствий. Как правило, они занимали низшие канцелярские должности в светских учреждениях. Увольнение из духовного звания выпускников семинарии в соответствии с принятым законодательством решалось на уровне Св. Синода и, как видно на примере Тобольской епархии, часто встречало непреодолимые препятствия. Для образованных кандидатов в священники выход из сословия обуславливался предоставлением веских доказательств невозможности по болезни занять церковную должность. Другой возможностью было заявление официальным порядком каким-либо светским учреждением своей потребности в образованных сотрудниках и готовности принять выходца из "духовных".

Таким образом, материалы Тобольской епархии подтверждают вывод о том, что выход из духовного сословия в течение первой половины XIX в. приобрел иные формы и направления, чем те, которые утвердились в XVIII в. Из сословия выходили по преимуществу лица, имеющие определенный уровень образования и могущие рассчитывать на карьеру чиновника на государственной службе.

В материалах тобольской консистории практически не встречаются случаи приема в ряды духовенства выходцев из других сословных групп, в частности - податных, причем не только - посвящения в сан, но и даже - определения в члены

221 низшего причта. Отсутствуют примеры и приема иносословных учеников в семинарию. Так что, уже в начале периода и на территории Тобольской епархии доступ в духовное сословие светских лиц практически закрылся. Единственной сферой, где сословные границы сохраняли некоторое время свою проницаемость, были межсословные браки, но и они еще в 1820-е гг. были запрещены указом тобольского архиерея.

Однако внутри самого духовного сословия в указанный период возрастала социальная мобильность, как по горизонтали, так и по вертикали. С одной стороны, размывались территориальные границы замкнутых семейных кланов, складывавшихся в результате практики наследственной передачи церковных мест и размещения родственников на места в соседних приходах. Хотя наследование церковных должностей оставалось способом обеспечения, прежде всего, материальных интересов семей духовенства, введение образовательного ценза превратило сословную школу в приоритетный фактор профессиональной карьеры духовного лица. Под воздействием образовательного ценза горизонтальная внутрисословная мобильность достигает такого уровня, когда, с середины 1830-х гг. начинается статистически значимый приток в епархию служителей из Центральной России.

Начальные (русские) школы в заказах, ведущие свою историю с XVIII в., выполняли до школьной реформы две задачи: подготовки кандидатов в причт и к поступлению в семинарию, обучение в которой из-за преобладания латинского языка требовало определенного начального уровня грамотности.

В отношении развития начальной школы последовательная однозначная политика местного церковного начальства отсутствовала. Многое, по-видимому, тут зависело от позиции епархиального архиерея и его предпочтений: довольствовался ли он домашним образованием ставленников или, считая качество такого образования низким, видел в духовной школе единственную достойную форму профессиональной подготовки клириков. Количество русских школ в епархии менялось волнообразно: достигнув, по-видимому, своего максимума к 1803 г., затем оно, в соответствии с решением нового архиерея сократилось до трех, потом вновь проявило тенденцию к росту, но около 1810г. сократилось до двух (в Тобольске и Томске). А с 1816 г. русский класс остался только при семинарии.

Менялось и значение, придаваемое начальной школе епархиальными властями. В первое десятилетие XIX в. тобольское епархиальное начальство пыталось настоять на обязательности начального школьного образования по возможности для всех сыновей местного духовенства, мотивируя это неудовлетворительностью до

222 машней подготовки. Трудности, прежде всего - материального порядка, в проведении этой линии, как и явное стремление духовенства уклониться от "школьной повинности", лишало ее реализацию должной последовательности: по отношению к одной группе мальчиков, принадлежащих к сословию - сиротам - власти заведомо не настаивали на обязательной отправке в школу, но и для других просителей делались исключения и давались отсрочки.

Ликвидация большинства епархиальных начальных школ означала и отказ от обязательности школьного обучения претендентов в причт. И задача подготовки сыновей к семинарии с этого времени возлагалась на самих родителей. Такой курс начального образования включал в себя овладение так называемой "русской" грамотой (умением читать и писать по-русски), знание наизусть богослужебных книг (октоиха, ирмолога и псалтири), церковное пение. Для исполнения причетнической должности этих знаний было вполне достаточно, хотя не всегда домашнее обучение их в полном объеме давало. Начальная (русская) школа незначительно выходила за рамки этой программы (попытки существенно расширить набор изучаемых предметов в тобольских школах заметного результата не дали), добавляя к ней разве что четыре действия арифметики. Представляется, что именно эти соображения в сочетании с тяжелым бременем, которым являлась отправка малолетних сыновей в город за сотни верст от родительского прихода, определяли отношение местного духовенства к сословной школе. Излишней, с точки зрения подготовки к наследственной профессии, должна была казаться даже русская школа, не говоря уже о семинарии.

При всей отрывочности сведений о русских школах Тобольской епархии, можно утверждать, что акцент в деле подготовки клириков с началом XIX в. все больше переносился с домашнего образования на школьное, и это свидетельствовало о повышении уровня требований к образованию претендентов на церковные места со стороны епархиальных властей. Осуществление данной политики в чрезмерно обширной епархии было возможно лишь при наличии значительного числа школ в заказах, т. е. при сокращении расстояния от школы до прихода. Но выполнение этого условия при недостаточной численности местного духовенства, особенно образованных его представителей, в сочетании со скудным обеспечением учителей, обостряло, в свою очередь, кадровые проблемы начальной сословной школы.

Вместе с тем представляется, что существовавшая в первое десятилетие XIX в. достаточно развитая сеть низших училищ для духовенства в уездных городах (око

223 ло десятка русских школ) для Тобольской епархии с ее огромными расстояниями была оптимальна, поскольку облегчала получение начального образования детям приходского духовенства, не имеющего возможности посылать их в семинарию. А таких было большинство. В этом отношении идея Новгородского архиепископа Амвросия, предполагавшего превращение реорганизованных русских школ в основной инструмент подготовки сельских пастырей, действительно была плодотворна. Но ее воплощение наталкивалось на трудности, которые в условиях Тобольской епархии не могли быть преодолены: среди представителей уездного духовенства в начале столетия не имелось достаточного числа образованных, достойных занять должности учителей. Епархия не имела и материальных средств для содержания русских школ на приличном уровне, в частности, выплаты жалования, достаточного для существования учителей без дополнительных источников доходов, таких как служба священником в приходе. Возможно, все эти проблемы были приняты в расчет при реорганизации системы образования в епархии в соответствии с новыми уставами в 1818г.

Реформа 1808 - 1814 гг. и дальнейшие преобразования учебных программ на протяжении первой половины XIX в. означали значительное изменение самой концепции сословного образования духовенства. Духовная школа начала XIX в. являлась продолжением школы XVIII и даже конца XVII в. Как отмечал Г. Г. Шпет, традиции славяно-1реко-латинской академии ( в части содержания учебной программы) были заложены в духовные семинарии и академии второй половины XVIII в. и перешагнули в XIX в. Школа XVIII в. (по крайней мере духовная, но в значительной мере и светская) не знала, что такое обучение профессии, она давала образование в смысле того общекультурного багажа, который формирует представления о мире, систему убеждений и т. д. Научение профессии происходило вне школы - в прямой передаче профессиональных навыков "от мастера ученику". В системе сословного обучения духовенства ситуация к началу XIX в. оставалась именно такой.

Всему, что необходимо в непосредственной богослужебной деятельности; будущие священнослужители и причетники обучались у своих отцов или других родственников, состоящих на церковной службе. В программе семинарского курса мы практически не находим предметов, подготавливающих учеников к их будущей повседневной деятельности - проведению церковной службы или требоисправлению. Даже еженедельное, по воскресеньям, чтение катехизиса и изучение богословия имели скорее мировоззренческое значение, чем значение средства, необходимого в профессиональной деятельности. Риторика, овладение которой теоретически могло

224 бы стать для будущего пастыря средством проповедничества, в действительности не имела практической пользы и оставалось избыточной роскошью. Проповеди собственного сочинения несколько раз в году по особому графику читало лишь городское духовенство, остальным достаточно было пользоваться стандартными текстами проповедей, публикуемыми Св. Синодом.

Нам представляется, что наряду с другими причинами, более чем прохладное отношение приходского духовенства к обучению детей в сословной школе объясняется и отсутствием прямой связи между полученным школьным образованием и обучением профессии.

Создание новой системы сословного образования в ходе реформы 1808 - 1818 гг., в которой принимали участие лучшие государственные и церковные умы «Александровской» эпохи, не устранило этого коренного недостатка сословной школы. В основе ее лежал все тот же общеобразовательный подход. Безусловно, с современной точки зрения, подход к образованию как к средству формирования культурной и мировоззренческой основы личности можно только приветствовать. Но чтобы оценить его практическую пользу в контексте изучаемой эпохи, необходимо учитывать особенности той социальной среды, которой это образование предлагалось. В основной своей массе это сельское духовенство, чей образ жизни мало чем отличался от крестьянского. Вряд ли он мог создавать условия для формирования и поддержания широких культурных запросов. К этим условиям относятся - досуг, среда общения, доступ к литературе, социальная ценность и признание достигнутого уровня культуры. Лишь очень узкая прослойка белого духовенства, которая может быть названа церковной интеллигенцией ( в основном городское духовенство и преподаватели духовных школ), располагала хотя бы частью этих условий. Именно к этой среде принадлежали все более или менее яркие личности из числа духовенства, известный и уважаемые в обществе, имеющие широкие культурные интересы, занимавшиеся общественной деятельностью. В этой среде полученное образование оказывалось востребованным, здесь была более заметна его социальная значимость.

Но в этом случае распространение образования порождало зачастую другую проблему: либо самим широко образованным духовным лицам, либо их детям оказывалось тесно в рамках сословия, они быстро подходили к той границе, когда прежний сословный статус уже не мог им больше ничего дать в плане продвижения в обществе, и они переходили на гражданскую службу.

225

С началом николаевского царствования меняется круг лиц, определяющих церковную политику и круг господствующих идей. Убеждения нового обер-прокурора Св. Синода H.A. Протасова, занимавшего этот пост с 1836 г., оказали решающее влияние, в частности, на политику в отношении сословного образования. В содержании программы возобладали принципы практической пользы, прагматизм. Протасов категорично настаивал на привнесении в школу «специальности», изучении предметов, необходимых для профессиональной деятельности будущего сельского священника. Так, в изучении богословия был сделан акцент на пастырское и полемическое, уменьшился объем изучения латыни. С другой стороны, под усиленным влиянием обер-прокурора проявляется тенденция готовить сельское духовенство к выполнению совершенно не свойственных ему задач. Сельский пастырь должен заменить врача, ветеринара и агронома, должен быть авторитетом для прихожанина не только в духовных, но и в хозяйственных вопросах.

При всех недостатках "протасовской" школьной реформы, отмеченных большинством исследователей духовной школы, положительный вклад ее в развитие сословного обучения духовенства видится именно в попытке приблизить содержание образования к практической деятельности приходских клириков, понимаемой, правда, чрезмерно широко, и как участие в медицинской помощи крестьянскому населению, и как содействие распространению агрономических знаний, и, наконец, как обучение начальной грамоте крестьянских детей.

Отражение всех отмеченных перемен в организации обучения в Тобольской духовной семинарии, к сожалению, оказалось очень скудно отражено в доступных нам источниках. Вместе с тем можно констатировать, что по крайней мере с формальной стороны - на уровне состава изучаемых предметов, Тобольская семинария соответствовала требованиям учебных уставов. Несмотря на происходившие реорганизации, порядок преподавания некоторых предметов, изучаемых в дореформенной семинарии, по-видимому, мало изменился, в ходу оставались прежние учебные пособия.

Качество обучения в Тобольской семинарии на основании изученных источников может быть определено лишь весьма приблизительно. Оценки успеваемости учеников дореформенной семинарии настолько разнообразны, что при неопределенности критериев их невозможно убедительно интерпретировать. Что касается реформированной духовной школы, то, несмотря на сравнительно большую стан-дартизированность оценок, незначительное количество сохранившихся семинар-, ских аттестатов, также не дает возможности судить об уровне успеваемости учени

226 ков. В то же время факты, известные из литературы относительно качества обучения в других семинариях, и ряд косвенных данных (уровень подготовки учителей, использование латинского языка в преподавании сложных для понимания предметов) позволяют предположить невысокие результаты усвоения семинарской программы.

В определенной степени на качество успеваемости влияла и очевидная переполненность семинарии: в дореформенный период ее численность иногда превышала 700 человек. После реорганизации духовной школы количество семинаристов значительно сократилось и в дальнейшем варьировалось в пределах около 150 человек, а в 1840-е гг. Тобольская семинария считалась уже одной из самых малочисленных. В пореформенные десятилетия переполненными оказались низшие училища, что вполне объяснимо, учитывая минимальное их количество - два, а в некоторые годы и одно на всю епархию. Трудно объяснить резкое сокращение численности семинарии чем-либо иным, кроме увеличившегося оттока учеников на низшей ступени обучения: порядок отчисления неуспевающих воспитанников регулярно по результатам экзаменов, прекращение практики "сидения" учеников по несколько лет в одном классе создавали условия для отсева неспособных к усвоению "высших наук".

Уровень образованности самих семинарских учителей не мог быть достаточно высоким уже в силу их положения в обществе и самом сословии. Элементами низкого статуса преподавателей являлись невозможность обеспечить существование свое и своих семей на одно только учительское жалование, социальная незащищенность, выражавшаяся в отсутствии возможности заработать пенсию как средство обеспечения в старости. Неудовлетворенность учителей своим положением проявлялась и в заметной текучести кадров, когда учительские должности занимали по преимуществу молодые люди, вчерашние выпускники все той же семинарии, через несколько лет оставлявшие училищную службу ради епархиальной. Исключения из этого правила были нечасты. В самой преподавательской среде заметным явлением была разница в размерах жалования между учителями младших классов и преподавателями "высших наук" - риторики, философии, богословия. Зависимость размеров жалования от преподаваемого предмета порождала практику перемещения педагогов в процессе карьеры от младших классов к старшим при соответствующей смене учебных дисциплин, что также снижало качество преподавания.

Определенные изменения в положении учителей духовных учебных заведений произошли после реформы 1818 г., видимо, только для преподавательской элиты,

227 занимавшей профессорские должности. Стабильность положения этой узкой группы была обеспечена почетными и оплачиваемыми иерейскими местами в кафедральном соборе и другими должностями в епархиальном и светском ведомствах. Доступ в эту группу для остальных учителей был прегражден отсутствием обязательного для этого академического диплома, и среди них текучесть кадров оставалась на том же уровне. Таким образом, школьная реформа, возможно, усилила дифференциацию в среде педагогов духовной школы.

Для материальной поддержки воспитанников семинарии, по-видимому, равное значение имели как средства, отпускаемые из казны, размеры которых для Тобольской семинарии несколько раз повышались, позволив в начале XIX в. несколько улучшить уровень жизни семинаристов, так и средства самого сословия через выплату ученикам части денег с приходов, где имелись вакантные места. Само приходское духовенство негативно относилось к обязанности делиться с семинаристами своими, не слишком значительными доходами и стремилось уменьшить это бремя. Но именно такое проявление корпоративной организации сословия позволило "провести" через духовную школу значительное количество детей духовенства, а следовательно - в условиях повышения значимости образовательного ценза - сохраняло их принадлежность к сословной профессии и обеспечивало дальнейшую карьеру. Расходы на содержание сыновей в семинарии епархиального города для большинства семей духовенства были непомерно велики, и это усиливало значимость различных способов материальной поддержки. Возможно даже, что казенное содержание, предоставляемое сыновьям из семей умерших, отставных и "запрещенных" служителей, то есть не имеющих кормильца, обеспечивало им лучшие условия жизни, чем те, на которые могли рассчитывать "своекоштные" семинаристы. Незначительное количество случаев ухода учеников из семинарии до окончания курса только по причине бедности также свидетельствует об эффективности мер поддержки усилий сибирских приходских клириков по обучению своих детей. В связи с этим предположение о том, что сословная школа усиливала социальную дифференциацию между различными группами внутри сословия (священно и церковнослужителями) за счет недоступности семинарского образования для детей причта и, следовательно, закрытия им пути к священническим должностям, нельзя считать убедительным. Как свидетельствуют данные, приведенные в работе, внутрисословную мобильность распространение школьного образования даже повысило.

Что касается межсословной мобильности, то, несмотря на расширение для представителей духовенства возможности за счет полученного образования сделать светскую карьеру, введенные ограничения на выход из сословия студентов старших отделений, препятствовали значительному оттоку из сословия образованной элиты. За исключением случаев болезни, подтвержденных врачебной управой, переход студентов философии и богословия в светское ведомство мог быть только целевым как ответ на запрос какого-либо из гражданских учреждений, причем, подобные дела решались на самом высоком уровне - между Св. Синодом и соответствующим министерством. Таким образом, духовенство епархии продолжало в обязательном порядке удовлетворять потребности светских властей в образованных чиновниках. Можно утверждать, что материалы тобольской консистории свидетельствуют о сохранении такой потребности на значительном уровне, выпускники семинарии явно пользовались спросом, в связи с чем трудно согласиться с мнением об обособлении духовенства от светского общества именно в силу специфики полученного образования.

В целом развитие тобольского духовенства в первой половине XIX в. носило неоднозначный характер. С одной стороны, в нем усилились черты корпоративной замкнутости за счет практически полного прекращения доступа в него иносослов-ных элементов, причем даже в такой, существовавшей ранее форме, как межсословные браки. Духовная школа, закрывшая свои двери для сыновей из светских семей, опиравшаяся в своей деятельности на корпоративную помощь всего сословия, действительно превратила церковную службу в наследственную профессию. С другой стороны, та же школа содействовала разрушению территориальных, клановых, групповых границ внутри самого сословия, постепенно превращаясь в решающий фактор профессиональной карьеры клирика. Повышение уровня образованности, происходившее, при всех ее недостатках, благодаря развитию духовной школы, не могло не способствовать большей открытости духовенства, повышению его роли в светском обществе, особенно в условиях особой значимости, в силу его слабой распространенности, образования в Сибири.

229

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Макарчева, Елена Борисовна, 2001 год

1. Абрамова И.А. Сословная политика Павла 1.: Автореф. дисс.канд. истор. наук. -М.: Изд-во МГУ, 1990. 26 с.

2. Александров Н. Сборник церковно-гражданских постановлений в России, относящихся до лиц православного духовенства. Изд. 2-е. СПб., 1860. 231с.

3. Атеизм, религия и церковь в истории СССР. // Вопросы научного атеизма. М.: Мысль, 1980. Вып. 25. 341 с.

4. Байдин В.И. Старообрядчество Урала и самодержавие в конце XVIII-середине XIX вв.: Автореф. дисс.канд. истор. наук. Новосибирск: Изд-во НГУ, 18 с.

5. Бакаев Ю.Н. История государственно-церковных отношений в России: Учеб.пособие. Хабаровск: Изд-во ХГТУ, 1994. 83 с.f

6. Барсов Н.И. Мнения и отзывы нашей светской литературы о русском духовенстве. // Христианское чтение. 1874. Т. 1.

7. Барсов Т.В. Св. Синод в его прошлом. СПб., 1896. 446 с.

8. Барсов С.Т. Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по ведомству православного исповедания. СПб., 1885.

9. Беллюстин И.С. Описание сельского духовенства. Лейпциг, 1858

10. Ю.Белявский Ф.Н. О реформе духовной школы. СПб., 1907. Т. 1. 230с.

11. П.Белявский Ф.Н. Об обеспечении духовенства. СПб., Св. Синод. 1917.

12. Благовещенский А.А. История Казанской духовной семинарии. Казань, 1881.

13. Благовидов Ф.В. Деятельность русского духовенства в отношении к народному образованию в царствование императора Александра II. Казань. 1891. 374с.

14. Благовидов Ф.В. Обер-прокуроры Св. Синода в XVIII и первой половине XIX столетия. Казань. 1891.430 с.

15. Бонч-Бруевич В.Д. Силы русского клерикализма. // Религия и церковь в истории России. Под. ред. Е.Ф. Грекулова. М., 1930. С. 207-216.

16. Бочарникова В.И. Политика царизма в отношении школы и церкви в государственной деревне Западной Сибири. // Вопросы истории Сибири досоветского периода. Бахрушинские чтения 1969 г. Новосибирск. Наука. 1973.

17. Верховской П.В. Очерки по истории русской церкви в XVIII и XIX столетиях. Варшава. 1912. Вып. 1. 135 с.256

18. Грекулов Е.Ф. Вступ. статья // В кн.: Религия и церковь в истории России. С. 312.

19. Грекулов Е.Ф. Церковь, самодержавие, народ (вторая половина XIX в.). М.: Наука. 1969. 184 с.

20. Грибовский А.Н. Церковное управление в царствование имп. Николая Павловича. // Исторический вестник. 1902. Т. 89. № 8 (август). С. 453-468

21. Григорович Н.И. Обзор общих законоположений о содержании православного духовенства. СПб. 1867.

22. Громыко М.М. Западная Сибирь в XIX в. Русское население и земледельческое освоение. Новосибирск: Наука. 1965. 263 с.

23. Громыко М.М. Сибирские знакомые и друзья Ф.М. Достоевского. Новосибирск: Наука. 1985.

24. Джораева С.В. Государственно-церковные отношения в России. Опыт философ-ско-исторического анализа. Автореф. дисс. канд. философ, наук. М.: Росс. Академия. Гос. службы при президенте РФ. 1997. 23 с.

25. Дмитрев А.Д. Церковь и идея самодержавия в России. М.: Атеист. 1931. 231 с.

26. Дмитрев А.Д. Церковь и крепостничество на Руси. М., Атеист. 1931.

27. Дмитриев С.С. Православная церковь и государство в предреформенной России. //История СССР. 1966. № 4. С. 20-54.

28. Доброклонский А.П. Руководство по истории русской церкви. Синодальный период 1700 1890 гг. М. 1893. 441 с.

29. Добронравов И.М. Из воспоминаний о преосв. Варлааме, еп. Пензенском. // Исторический вестник.1903. Т. 91. № 3 (март). С. 1024-1048.

30. Дружинин Н.М. Государственные крестьянеи реформа П.Д. Киселева. M.-JI., 1958. Т. 2.

31. Дружинин Н.М. Декабрист И.Д. Якушкин и его ланкастерская школа. И Дружинин Н.М Избранные труды. Революционное движение в России в XIX в. М.: Наука. 1985. С. 384-436.

32. Дьяконов К.И. Духовные школы в царствование Николая I. Сергиев Посад, 1907

33. Елагин Н.В. Белое духовенство и его интересы. СПб. 1885.

34. Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. Первая половина XIX в. М.: Мысль. 252 с.

35. Ершова H.A. Приходское духовенство Петербургской епархии в XVIII в. Автореф. дисс. канд. истор. наук. СПб.: Изд-во СПб. Гос. ун-та. 1992. 16 с.257

36. Есипова В.А. Приходское духовенство Западной Сибири в период реформ и контрреформ второй половины XIX в. (на материалах Томской епархии). Авто-реф. дисс. канд. истор. наук. Томск: Изд-во ТГУ. 1996. 24 с.

37. Зайцева Л.Ю. История православной церкви Южного Зауралья в досоветский период. Автореф. дисс.канд. истор. наук. Курган: Изд-во Курган, ун-та. 1996. 17 с.

38. Жучков В.А. Из истории немецкой философии XVIII в. (предклассический период). М.: ИФ РАН. 1996. 260 с.

39. Записки сельского священника. Быт и нужды православного духовенства. //Русская старина. 1882 г. 324 с.

40. Знаменский П. Духовные школы в России до реформы 1808 г. Казань: изд-во Казанского ун-та. 1881. 808 с.

41. Знаменский П. История Казанской духовной академии. Казань 1991-1892.

42. Знаменский П. Руководство к русской церковной истории. Казань. 1870. 439.

43. Знаменский П. Приходское духовенство в России со времени Петра Великого. Казань: Изд-во Казанского ун-та. 1873. 851 с.

44. Знаменский П. Чтения по истории русской церкви за время царствования имп. Александра I. Казань. 1885. 248 с.

45. Зольникова Н.Д. Сибирская приходская община в XVIII в. Новосибирск: Наука. 1990.

46. Ивонин И.Р. Западно-Сибирский город последней четверти XVIII 60-х гг. XIX в. в системе региональных социально-экономических отношений. Дисс.докт. истор. наук. Барнаул, 2000.

47. История русской православной церкви в региональных архивах. М.: ВНИИДАД. 1993.

48. Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII первой половине XIX в. (по материалам ревизий). М.: Наука. 1971. 192 с.

49. Кабузан В.М. Народонаселение России в XVIII первой половине XIX в. (по материалам ревизий). М.: изд-во Академии наук СССР. 1963.230 с.258

50. Калашников C.B. Алфавитный указатель действующих и руководственных канонических постановлений, указов, определений и распоряжений Св. Прав. Синода (1702 1901 гг.). СПб. 1902.

51. Карташев A.B. Очерки по истории русской церкви. М.: "Терра". 1992. Т. 2. 568 с.

52. Кизеветтер А. История России в XIX в. М. 1916. Ч. 1. 115 с; Ч. 2. 130 с.

53. Кильчевский В.А. Богатство и доходы духовенства. СПб. 1908. 46 с.

54. Колчина Т.В. Народные училища в России в 30-50-ые гг. XIX в. Автореф. канд. дисс. М.: Изд-во МГПИ. 1973. 24 с.

55. Кондаков Ю.Е. Духовно-религиозная политика Александра I и русская православная оппозиция (1801 1825 гг.). СПб.: Нестор. 1998. 225 с.

56. Копылов А.Н., Малышева М.П. Декабристы и просвещение в Сибири в первой половине XIX в. //Декабристы и Сибирь. Новосибирск: Наука. 1977. С. 89-107.

57. Копылов А.Н. Очерки культурной жизни Сибири XVII начала XIX вв. Новосибирск: Наука. 1974. 252 с.

58. Корзун М.С. Русская православная церковь на службе эксплуататорских классов. Минск: Беларусь. 1984. 255 с.

59. Корсунский И.Н. Святитель Филарет , м-т Московский. Его жизнь и деятельность на московской кафедре по его проповедям в связи с событиями и обстоятельствами того времени (1821 1867 гг.). Харьков. Губ. тип. 1894. 24 с.

60. Краснобаев Русская культура второй половины XVII начала XIX в. М: МГУ. 1983.224 с.

61. Курдина H.H. Тип героя-декабриста в повести М.С. Знаменского «Исчезнувшие люди». //Декабристы и Сибирь. Новосибирск: Наука. 1977. С. 209-212.

62. Лаговский И. История Пермской духовной семинарии. Екатеринбург. 1900. 112 с.

63. Леонтьева Т.Г. Церковная интеллигенция Тверской губернии в конце XIX начале XX в. Автореф. дисс. канд. истор. наук. Петрозаводск. ПГУ. 1992. 17 с.

64. Лесков Н.С. Синодальные персоны. Период борьбы за преобладание. (1820-1840 гг.). // Исторический вестник. 1882. Т. 10. № 11 (ноябрь). С. 373-405.

65. Мангилева A.B. Духовное сословие на Урале в первой половине XIX в. (на примере Пермской епархии). Екатеринбург: Уралнаука. 1998. 252 с.

66. Мануйлова Д.Е. Церковь как социальный институт. М.: Знание. 1978. 64 с.

67. Материалы для истории православной церкви в царствование имп. Николая I. под. ред. Н.Ф. Дубровина. // Сб. РИО. 1902. Т. 113. С. 211- 224.259

68. Материалы по истории русской культуры XIX XX в. сб. ст. Брянск. Изд-во Брянск. Гос. пед. ин-та. 1993.

69. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М.: Изд. группа "Прогресс". 1994. Т. 2. Ч. 1.416 с.

70. Миненко H.A. Культура русских крестьян Зауралья XVIII первой половины XIX в. М: Наука. 1991.224 с.

71. Миронов Б.Н. Американский историк о русском духовном сословии. //Вопросы истории. 1987. № 1. С. 153-158.

72. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII начало XX в.). Т. 1. - СПб., 1999.

73. Михайлова В.Т. Православие в духовной культуре бурят (1861 1917 гг.). Авто-реф. дисс.канд. истор. наук. Улан-Удэ: Изд-во БГУ. 1997. 23 с.

74. Наумова O.E. Иркутская епархия в XVIII первой половине XIX в. Иркутск: Изд-во Ирк. Гос. тех. ун-та. 1996. 208 с.

75. Небольсин А.Г. Историко-статистический сборник общего и специального образования в России. СПб. 1884. 257 с.

76. Никодим, еп. Красноярский. О Филарете Московском моя память. Записки Ни-кодима, еп. Красноярского с предисл. и прим. Архим. Григория. //ЧОИДР. 1877. Т. 2. С. 1-114.

77. Никольский Н.М. История русской церкви. М. 1983.

78. Начальные народные училища и участие в них православного духовенства. СПб. 1886.850 православном духовном ведомстве в России. (Из газеты "День", составлено в 1859 г. по официальным источникам). М.: тип. Бахметьева. 1864 г. 29 с.

79. Об училищах девиц духовного звания. СПб.: 1866.

80. Окунь С.Б. История СССР (лекции). Конец XVIII начало XIX в. Л., 1974. Т. 12.

81. Панкова З.С. Отечественная историография о взаимоотношениях Российского государства и православной церкви (XVIII первая половина XIX в.). Воронеж. Деп. ИНИОН. 1994. 10 с.

82. Папков A.A. Упадок православного прихода (XVIII XIX в.). Историческая справка. М. 1899. 163 с.

83. Писарев В.И. Церковь и крепостное право в России. М.: Атеист. 1930.108 с.

84. По вопросу об улучшении быта духовенства. // Духовный вестник.1885. Т.10. С. 105-129.260

85. Покровский И. Общие способы содержания духовных училищ в России от преобразования их при имп. Александре I до настоящих дней. //Странник. 1861. т. 1. май. С. 261-284.

86. Покровский И. Русские епархии в XVI XIX в., их открытие, состав и пределы. Казань. 1897. Т. 1; 1913. т. 2.

87. Преображенский И.И. Отечественная церковь по статистическим данным (1840/1841 1890/1891 гг.) СПб. 1901.

88. Религия и церковь в истории России: советские историки о православной церкви в России, сб. ст. М.: Мысль. 1975. 255 с.

89. Римский C.B. Духовенство и крестьянская реформа 1861 г. Автореф. канд. дисс. Ростов н/Дону. Изд-во Донского юрид. ин-та. 1982 г.

90. Римский C.B. Русская православная церковь в 19 в. Ученые записки ДЮИ. Ростов н/Дону. Изд-во Донского юрид. ин-та. 1997. Т. 7.

91. Ростиславов Д.И. О белом и черном православном духовенстве Лейпциг. 1866. т. 1.602 е.; т. 2. 674 с.

92. Ростиславов Д.И. Об устройстве духовных училищ в России. Лейпциг. 1863. т. 1.502 е.; Т. 2.581 с.

93. Рункевич. С.Г. Русская церковь в XIX в. Исторические наброски. СПб. 1901. 232 с.

94. Русское православие: вехи истории. М. 1989.

95. Сергеев Ю.Н. Православная церковь в Башкирии проводник политики царизма. (вторая половина XVI - 1 половина XIX в.). Автореф. дисс.канд. истор. наук. Куйбышев. Изд-во КГПИ.18 с.

96. Симина В.А. К истории сословной политики самодержавия в 60-ые гг. XIX в. (изменение законодательства о духовном сословии). //Вестник ЛГУ. сер. История, язык и литература. 1982. Вып. 3. С. 124-126.

97. Сметанина Т.А. Эволюция экзегетики русской православной церкви XIX -XX в. Автореф. дисс. канд. истор. наук. СПб. 1997.23 с.

98. Смолич И.К. История русской церкви. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 1996. Кн. 8.4.1-2.

99. Сушко A.B. Духовные семинарии в России (до 1917 г.). // Вопросы истории. 1996. № 11-12.

100. Тинина З.П. Самодержавие и русская православная церковь в первой четверти XIX в. Автореф. дисс.канд. истор. наук. Волгоград: Изд-воВГУ. 1998. 21 с.260

101. Покровский И. Общие способы содержания духовных училищ в России от преобразования их при имп. Александре I до настоящих дней. //Странник. 1861. т. 1. май. С. 261-284.

102. Покровский И. Русские епархии в XVI XIX в., их открытие, состав и пределы. Казань. 1897. Т. 1; 1913. т. 2.

103. Преображенский И.И. Отечественная церковь по статистическим данным (1840/1841 1890/1891 гг.) СПб. 1901.

104. Религия и церковь в истории России: советские историки о православной церкви в России, сб. ст. М.: Мысль. 1975. 255 с.

105. Римский C.B. Духовенство и крестьянская реформа 1861 г. Автореф. канд. дисс. Ростов н/Дону. Изд-во Донского юрид. ин-та. 1982 г.

106. Римский C.B. Русская православная церковь в 19 в. Ученые записки ДЮИ. Ростов н/Дону. Изд-во Донского юрид. ин-та. 1997. Т. 7.

107. Ростиславов Д.И. О белом и черном православном духовенстве Лейпциг. 1866. т. 1.602 е.; т. 2. 674 с.

108. Ростиславов Д.И. Об устройстве духовных училищ в России. Лейпциг. 1863. т. 1.502 е.; Т. 2.581 с.

109. Рункевич. С.Г. Русская церковь в XIX в. Исторические наброски. СПб. 1901. 232 с.

110. Русское православие: вехи истории. М. 1989.

111. Сергеев Ю.Н. Православная церковь в Башкирии проводник политики царизма. (вторая половина XVI - 1 половина XIX в.). Автореф. дисс.канд. истор. наук. Куйбышев. Изд-во КГПИ. 18 с.

112. Симина B.A. К истории сословной политики самодержавия в 60-ые гг. XIX в. (изменение законодательства о духовном сословии). //Вестник ЛГУ. сер. История, язык и литература. 1982. Вып. 3. С. 124-126.

113. Сметанина Т.А. Эволюция экзегетики русской православной церкви XIX -XX в. Автореф. дисс. канд. истор. наук. СПб. 1997. 23 с.

114. Смолич И.К. История русской церкви. М.: Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. 1996. Кн. 8. 4.1-2.

115. Сушко A.B. Духовные семинарии в России (до 1917 г.). // Вопросы истории. 1996. № 11-12.

116. Тинина З.П. Самодержавие и русская православная церковь в первой четверти XIX в. Автореф. дисс.канд. истор. наук. Волгоград: Изд-во ВГУ. 1998.21 с.261

117. Титлинов Б.Д. Духовная школа в России в XIX столетии. Вильна. 1908 1909 гг. Вып. 1. 304 е.; Вып. 2. 397 с.

118. Титов Н.Ю. Сословные проблемы во взаимоотношениях государства и церкви в период абсолютизма. М., 1988.

119. Титов Н.Ю. Церковь в политической системе России в первой половине XIX в. М. 1985.

120. Филарет (Дроздов). Мнения, отзывы и письма. М. 1998. 309, XII с.

121. Филарет (Дроздов). Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского по учебным и церковно-государственным вопросам. Под ред. Преосв Саввы. СПб. 1885 1887. Т. 2. 485 с.

122. Фруменкова Т.Г. Православная церковь и классовая борьба в России в период кризиса крепостничества (30-50-ые гг. XIX в.). Автореф. дисс.канд. истор. наук. Л.: Изд-во ЛГПИ. 1986. 23 с.

123. Церковь, общество и государство в феодальной России, сб. ст. М.: Наука. 1990. 352 с.

124. Чижевский И.Л. Общие способы призрения священноцерковнослужителей и их семейств. Харьков, тип. Харьков, епарх.1874. 207 с.

125. Чижевский И.Л. Еще несколько мыслей к вопросу об улучшении быта русского православного духовенства. Харьков, тип. Харьков, ун-та. 1963. 33 с.

126. Шпет Г.Г. Сочинения. М.: Правда. 1989. 604 с.

127. Freeze G.L. Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia. Crisis, Reform, Counter-Reform. Prinston. 1983. 507 p.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.