Структура и социальные функции теневых отношений в современной России тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.04, кандидат социологических наук Плотников, Иван Николаевич

• Плотников, Иван Николаевич
• кандидат социологических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат социологических наук Плотников, Иван Николаевич

Введение.

Глава I. Методология изучения и структура теневых отношений

1.1 Теневые отношения как предмет социологического изучения.

1.2 Генезис и структура теневой экономики.

1.3 Причины и структура неэкономических теневых отношений.

Глава II. Опыт исследования социальных функций теневых отношений в России

2.1 Социальные функции неформальной экономики в России.

2.2 Коррупция - основа криминализации теневых отношений.

2.3 Социальные функции теневых отношений в неэкономической сфере.

2.4 Теневые отношения как фактор выживания современного российского села.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Структура и социальные функции теневых отношений в современной России»

Актуальность исследования

Теневые отношения или, как иногда их именуют, латентные отношения — относительно устойчивые формы любых общественных взаимосвязей, находящиеся вне внешнего социального контроля. Они бывают как легальными (т.е. юридически не противоречащими существующим в стране законам), так и нелегальными, в том числе криминальными, могут учитываться или не учитываться официальной статистикой. Процесс распространения теневых отношений в социальных, экономических, политических, правовых, образовательных, научных, культурных, оборонных и др. сферах общественной жизни называется теневнзацнен.

Теневые отношения имеют место во всех сферах общественной жизни всех стран. Однако основная масса научных исследований посвящена проблемам теневой экономики и это неслучайно. Во-первых, уже в силу того, что производственно-экономическая сфера является базисной и в конечном счете определяет содержание всех других сторон общественной жизни. Согласно экспертным данным, теневая экономика в развитых западных странах составляет от 10 до 30%, а в странах «третьего мира» — от 30 до 60 %. В России доля теневой экономики оценивается в интервалах от 40 до 60 %, причём исследователи отмечают тенденцию роста её абсолютной величины и по отношению к ВВП. Доля «теневых доходов» в совокупном доходе семей находится в пределах 25-30 %. Если принимать во внимание даже минимальные оценки, то очевидна весьма существенная социальная значимость и влияние теневой экономики на все процессы общественной жизни России. Вместе с тем в научном сообществе утверждается понимание, что речь необходимо вести не просто о неучтенной части экономического продукта и скрываемых доходах юридических лиц, а о гораздо более широком социальном явлении. Теневые отношения сегодня пронизывают все сферы жизнедеятельности, в значительной степени определяя лицо современных обществ. Однако исследуются они в основном с позиций экономической и правовой наук. Хотя то, что мы повсеместно называем экономическим фактором, как справедливо замечает К. Полани, «вплетено в социальную ткань, а единственные мы, современные люди, выдёргиваем из этой ткани нити и сплетаем на их основе отдельную систему».

Становится очевидным, что преодолеть теневизацию экономики невозможно без соответствующих изменений в политике, образовании, в вооружённых силах и всех других сферах. Особую и вполне обоснованную тревогу общественности вызывает теневизация и коррумпированность аппарата государственного управления, правоохранительных органов, вооруженных сил, систем образования, здравоохранения, культуры, СМИ, спорта и других жизненно важных сфер. Однако достаточно ясное теоретическое понимание теневых отношений в целом как особого социального феномена пока отсутствует, а потому органы государственного и общественного управления вынуждены действовать методом проб и ошибок. Это обстоятельство обусловливает практическую актуальность темы диссертационного исследования.

Процесс теневизации общественной жизни, определяемый интересами определённых социальных групп, имеет место во всех без исключения странах мира, но в бывших социалистических, особенно на территории СНГ, отличается повышенной интенсивностью. В последние десятилетия он всё больше привлекает внимание ученых и практиков, о чем свидетельствует довольно широкий круг публикаций и различных документальных источников. Факт чрезвычайно широкой распространенности теневых отношений и их существенное влияние в современной России можно считать общеизвестным. Однако их типология, структура и социальные функции пока не получили необходимого отражения в научной литературе и во многом остаются дискуссионными. В исследованиях теневых отношений наблюдается крен в экономику при явно недостаточном внимании к другим сторонам общественной жизни, влияние которых на производственную и финансово-экономическую сферы постоянно усиливается. Отсюда вытекает необходимость именно социологического изучения теневых отношений как специфического социального феномена, имеющего место в различных областях общественной жизни, а, следовательно, и научную актуальность темы данного диссертационного исследования.

Как ни парадоксально, но объектом социологического изучения теневые отношения становятся лишь с недавнего времени. Так, даже в российском академическом Энциклопедическом социологическом словаре (1995 г.) этому термину не нашлось места. В авторитетном словаре под редакцией Н. Аберкромби и др., изданном в Англии в 2000 г., утверждается, что теневая экономика - это «скорее обиходный, нежели социологический термин, обозначающий оплачиваемую работу, о которой не сообщается в налоговые органы и которая, следовательно, не отражается в экономической статистике». Такое определение раскрывает лишь одну из её сторон, ибо доля скрываемой от налоговых органов оплачиваемой работы обычно не превышает четверти данного феномена.

Однако, значимость теневых отношений, как фактора общественной жизни в современном мире, особенно в России, распространяется далеко за пределы экономической и правовой сфер. Стремительно растущая коррумпированность российских государственных органов стирает грань между официальными и теневыми отношениями не только в экономике, но также в политике, в сферах здравоохранения, образования и культуры, негативно отражается на общественной морали, социальной жизни граждан, правопорядке и обороноспособности нашей страны. Всё более сложными становятся различия между криминальным и законопослушным поведением граждан. Этому весьма способствуют широко пропагандируемые средствами массовой информации и некоторыми учёными тезисы о приоритете интереса личности перед интересами общества и пропаганда воинствующего индивидуализма. Образы «теневиков» и криминальных «авторитетов» часто романтизируются и героизируются. Противоречие между растущей теневизацией российского общества, угрожающей национальной безопасности, и способностью страны устранить, по крайней мере, минимизировать эту угрозу составляет практическую проблему.

Социологические исследования теневых отношений опираются главным образом на изучение общественного мнения. Их результаты, представляя известную научную ценность, недостаточны для познания глубинных причин этого феномена, а, следовательно, оставляют открытыми вопросы о путях его преодоления или минимизации негативных проявлений. Противоречие между необходимостью глубокого знания теневых отношений в современном российском обществе и их недостаточной изученностью составляет научную проблему данного исследования. Прежде всего необходимо понять эволюцию теневых отношений, выявить их типологию, структуру и социальные функции.

Степень разработанности темы. В научной литературе проблема теневых отношений наиболее интенсивно стала рассматриваться в последние десятилетия. Однако концептуальные подходы к данной проблеме были разработаны значительно раньше: проблемы теневых отношений за рубежом исследовали часто с противоположных методологических позиций и в разных аспектах Р. Бромлей, М. Грановеттер, Г. Гроссман, П. Гутман, Э.де Сото, Д. Мид, К. Морриссон, А. Портес, С. Сассен-Куб, Э. Сазерленд, В. Танзи, Й. Убара, Э. Файг, К. Харт и другие; предпосылки к формированию теневых отношений в России, эволюция организационно правовых форм теневой экономики нашли отражение в трудах С.Ю. Барсуковой, В.П. Воротникова, С. Глинкиной, Т.И. Заславской, Т. Корягиной, Ю.В. Латова, А.А. Мухина, В.В. Радаева, Р.В. Рыбкиной, Т. Шанина и других; влияние коррупции на теневые отношения изучались дессертантом на основе теоретических концепций, изложенных в трудах Ф. Листа, Л. Оулина, Э. Щура, С. Глинкиной, А. Полухина и других; место и роль теневых отношений в системе социальных институтов современного российского общества отражены в работах JI. Тимофеева, И. Жилина, И. Мартынова, В. Макарова, Л. Гордона и других; региональные особенности теневых отношений в сельской местности показаны в работах В.В. Мархинина, А.А. Нечипоренко, А.И. Насынбаева, B.C. Шмакова и других.

Таким образом, исследования, посвященные различным аспектам теневых отношений, многочисленны и разнообразны. В то же время отмечается отсутствие специального социологического исследования данного феномена как предмета социологической науки, всесторонне учитывающего результаты, получаемые в рамках других дисциплин, прежде всего философии, экономики и права.

Объект исследования - структура и социальные функции теневых отношений.

Предмет исследования - особенности эволюции структуры и функций теневых отношений в современной России.

Цель исследования - выявить особенности эволюции теневых отношений в современной России и на этой основе разработать рекомендации по минимизации негативного воздействия теневых отношений в современном российском обществе. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. Определить оптимальные методологические и методические основы социологического исследования теневых отношений.

2. Установить особенности генезиса и выявить структурные компоненты теневой экономики.

3. Определить причины и структуру неэкономических теневых отношений.

4. Выявить социальные функции теневой экономики.

5. Исследовать роль коррупции в теневизации общественных отношений.

6. Выявить социальные функции теневых отношений в неэкономической сфере.

7. Определить специфику функций теневых (неформальных) отношений в сибирском селе.

Гипотезы исследования

1. Для познания структуры и социальных функций теневых отношений необходимы исследования, всестороннее рассмотрение теневых отношений как целостного диалектически противоречивого феномена в развитии и единстве его внутренних и внешних взаимосвязей, в рамках социологической науки.

2. Теневые экономические отношения возникают в докапиталистических обществах, но только в условиях товарного производства и денежного обращения формируются в особый социальный институт - теневую экономику, в структуре которой доминируют элементы асоциального, в том числе криминального характера.

3. Коммерциализация теневых неэкономических отношений является главной причиной того, что их многомерная, связанная с существенными различиями конкретных социальных институтов, структура в общем измерении подобна структуре теневой экономики, то есть характерна доминированием элементов асоциального, криминального характера.

4. При социальной дисфункциональное™ теневой экономики в целом её неформальный сектор выполняет и определённые общественно полезные функции, способствуя выживанию и адаптации населения к быстро меняющимся условиям рыночной экономики.

5. Коррупция выполняет системообразующую функцию в криминальном секторе теневой экономики и активизирует процесс теневизации всех других общественных отношений, усиливая их деструктивные социальные функции.

6. Социальные функции теневых отношений в неэкономической сфере противоречивы, но в решающей мере определяются теневыми экономическими факторами, а потому в целом их воздействие на общество деструктивно, несмотря на отдельные общественно полезные проявления.

7. В современной российской деревне теневые отношения в экономической и социально-бытовой сферах в основном неформальны, и их социальные функции в значительной мере имеют позитивное общественное значение.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют: диалектический метод (JI. Гегель, К. Маркс и другие); системный подход (М. Вебер, Г. Спенсор и другие); междисциплинарный и неоинституциональный подходы (И. Блаугерд, Э. Юдин, JI. Косалс, Р. Рывкина и другие); теория аномии (Р. Мертон); подходы критической криминологии (Ф. Лист, Л. Оулин, Э. Шур, М. Долгова и другие); концепция позитивных сторон теневых отношений (К. Харт).

Методы исследования: традиционный анализ литературы; анализ нормативно-правовых документов; анализ статистических данных; вторичный анализ данных социологических исследований; контент-анализ периодических изданий; сравнительно-сопоставительный анализ; опросные методы; наблюдение; интервьюирование.

Информационно-эмпирическую базу исследования составляют данные Госкомстата РФ, различных международных организаций, данные социологических, экономических и правовых исследований, результаты исследований, изложенные по проблемам теневых отношений в научных журналах, сборниках, информация, содержащаяся в научных и публицистических работах отечественных и зарубежных авторов, а также материалы собственных эмпирических исследований автора, проведённых в Новосибирских вузах и частях Сибирского военного округа.

Научная новизна диссертационной работы выражается в следующем: 1. Разработаны теоретико-методологические основы и понятийный аппарат социологического исследования теневых отношений, необходимый для изучения их структуры и социальных функций.

2. Изучен генезис и противоречивость структуры современной теневой экономики.

3. Выявлены причины теневизации и полиструктурность современных неэкономических теневых отношений.

4. Определены социальные функции российской теневой экономики.

5. Исследована роль коррупции в криминализации теневых отношений в России.

6. Определены особенности социальных функций теневых отношений в неэкономической сфере в современной России.

7. Доказано, что в российском селе доминируют позитивные социальные функции теневых (неформальных) отношений, способствующие выживанию населения и сохранению деревни.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Для глубокого научного познания теневых отношений, в частности, их структуры и социальных функций, необходимо исследовать их в предмете социологической науки, рассматривая данный социальный феномен в целом, в единстве его внутренних и внешних взаимосвязей и противоречий, в историческом развитии.

2. Теневые экономические отношения имели место во все эпохи и во всех странах мира, но только на рубеже XX-XXI вв. переходят в качественно новое состояние - теневую экономику, сопоставимую по своей мощи с официальными национальными экономиками и имеющую противоречивую структуру, характерную абсолютным преобладанием асоциальных, деструктивных элементов. Вместе с тем в структуре теневой экономики имеются конструктивные элементы, выражающие социально необходимое противодействие хозяйствующих субъектов бюрократической заорганизованности и чиновничьему произволу.

3. Неэкономические отношения, имея многомерную структуру, по своей сущности ориентированы не на максимальную прибыль, а на непосредственное обеспечение фундаментальных общественных потребностей, но в результате коммерциализации деградируют, дегуманизируются и обретают структуру, подобную теневой экономике.

4. Социальные функции российской теневой экономики в целом носят деструктивный, разрушительный характер. Вместе с тем её неформальный сектор, во многих случаях связанный с нарушением трудового и налогового законодательства, выполняет и определённые общественно полезные функции, способствующие сбережению жизненных сил нации. Именно потому они одобряются или по меньшей мере не осуждаются общественным мнением.

5. В структуре теневых отношений особый вид представляет коррупция, то есть отношения по поводу предложения и получения взяток. В криминальном секторе теневой экономики она выполняет системообразующую функцию, порождая симбиоз представителей государственной власти и уголовного мира - организованную экономическую преступность. Вместе с тем функционирование коррупционных отношений носит «сквозной» характер, имея место во всех сферах и социальных институтах, способствуя их деградации и истощению жизненных сил человека.

6. Социальные функции теневых отношений в неэкономической сфере чрезвычайно разнообразны, но их определяющий инвариант, выражает, с одной стороны, усиление отчуждения большинства населения в пользу меньшинства от государственной власти, от материальных и духовных благ, от гражданских прав и свобод, от подлинной культуры и актуальной информации; с другой стороны, способствование возложению основных гражданских обязанностей (труда, военной службы и т.п.) на наименее обеспеченное большинство, и освобождению от этих обязанностей меньшинства. Общественно полезные функции теневых отношений, способствующие социальной справедливости, гуманизму и сбережению жизненных сил нации, проявляются гораздо реже и не меняют их общей асоциальной направленности.

7. В определенных условиях социальные функции российской теневой экономики имеют позитивную направленность. В частности, функционирование её неформального сектора в сельской местности, тесно интегрированного с неэкономическими общественными отношениями на основе возрождения общинных принципов в форме сетей социальной поддержки, обеспечивая стабилизацию хозяйственной жизни крестьянских семей и частичную компенсацию экономического кризиса, способствует выживанию и сбережению жизненных сил сельского населения, противодействуя разрушению российской деревни.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что его результаты вносят определенный вклад в развитие концепции и социальных функций теневых отношений в современной России. Социологическое осмысление феномена теневых отношений как в экономической, так и в неэкономических сферах нашего общества способствует приросту нового знания в рамках социологии о структуре и социальных функциях теневых отношений в современной России. Новое знание о специфике институционализации теневых отношений в регионе может выступить основой для дальнейших социологических исследований в данной области.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования положений и выводов диссертационной работы для разработки аргументированных рекомендаций по усилению борьбы с теневыми отношениями в экономике, интеграции неформального сектора с официальной экономикой, адресованных органам законодательной и исполнительной власти, в подготовке учебных курсов по социологии и юриспруденции.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационной работы докладывались автором и обсуждались на международной научно-практической конференции «Новые социальные исследования; методология исследования; методика и техника оценки измерения». - Новосибирск, 2006 г; на межвузовской научно-практической конференции. / «Инновационные процессы и технология в современном Российском обществе». / Новосибирск, 2006 г.; на методическом семинаре «Теневые отношения в сфере образования», Новосибирск, 2006 г.; на круглом столе «Проблемы профилактики теневых отношений в силовых структурах». Новосибирск,2005г.

Структура и объем диссертации. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения. Общий объем диссертации 168 с. Библиографический список включает 242 наименования работ, в том числе 35 на иностранном языке.

Заключение диссертации по теме «Социальная структура, социальные институты и процессы», Плотников, Иван Николаевич

Выводы о дисфункциональное™ и противоречивом характере социальных функций теневых отношений, полученные в результате исследований в системе образования и армии, можно с большой степенью вероятности экстраполировать на всю неэкономическою сферу. Классификация теневых отношений, разработанная в диссертации применительно к экономической сфере, вполне применима при изучении аналогичных проблем в других сферах, социальных институтах и областях общественной жизни. В частности, общезначимо выделение функций криминального сектора теневых отношений и коррупции как особого их вида, отношений легальных и нелегальных, формальных и неформальных.

В качестве инварианта, адекватно отражающего наиболее общие и значимые специфические социальные функции теневых отношений, присущие именно неэкономической сфере в целом, можно выделить следующие:

1) углубление отчуждения подавляющего большинства населения, в первую очередь непосредственных созидателей материальных и духовных благ, от государственной власти;

2) способствование возложению основных гражданских обязанностей: общеполезного труда (особенно тяжелого, связанного с риском для здоровья и жизни, малооплачиваемого или непривлекательного), несения военной службы, охраны общественного порядка и.т.п. на наименее материально обеспеченное большинство народа и способствование освобождению от таких обязанностей богатого и стоящего у государственной власти меньшинства;

3) углубление отчуждения подавляющего большинства населения от благ и услуг, предоставляемых различными социальными институтами этой сферы (образования, здравоохранения, культуры, правопорядка, пенсионного обеспечения, рекреационных, досуговых и т.п.) в пользу меньшинства, присвоившего основную долю общественного богатства и социальных благ;

4) способствование росту паразитарных элементов в структуре российского общества;

5) увеличение социальной дифференциации и противоположности классовых интересов;

6) увеличение в обществе социальной несправедливости и уменьшение свободы для большинства граждан.

Перечисленные инвариантные социальные функции неэкономических теневых отношений реализуются во всех сферах, институтах, отраслях и общественной жизни. Нетрудно увидеть их конкретные проявления и при анализе материалов эмпирических исследований, проведённых нами в системе образования и в армии. Следует подчеркнуть, что воздействие теневых отношений в неэкономической сфере испытывают на себе не только люди, непосредственно занятые в ней, но практически все без исключения члены общества - большинство народа - страдая, меньшинство - радуясь. Позитивные - объективно общественно полезные социальные функции теневых отношений проявляются здесь сравнительно редко. Следовательно, результаты диссертационного исследования подтверждают шестую гипотезу.

2.4 Теневые отношения как фактор выживания современного российского села

Радикальные экономические реформы 90-х годов предусматривали конструктивные преобразования в аграрном секторе России - проведение земельной реформы, реорганизацию колхозов и совхозов, развитие частного сектора аграрной экономики в целях повышения социальной активности и хозяйственной инициативы сельского населения. Однако прошедшие годы не только не решили проблему становления эффективной многоукладной сельской экономики, но и вызвали заметное ухудшение социально-экономического положения большинства жителей села. «Рыночная» реорганизация коллективных хозяйств (бывших колхозов и совхозов) закончилась для большинства из них экономическим банкротством и социальной катастрофой. Недавние колхозники утратили немногие преимущества советской поры - в первую очередь стабильную занятость в общественном хозяйстве, регулярную оплату своего труда, достаточную для нормального воспроизводства рабочей силы, массу социальных гарантий.

Собственно аграрной реформы как рационального, системного и развивающего процесса, который бы поддерживался и осуществлялся самими сельхозпроизводителями, не было и нет. Крестьянство оказалось не готово к ней, «без рыночной компоненты в сознании»112. Сотни тысяч сельских семей переместились за официально признанную черту бедности. Сравнительное изучение адаптации сельских локальных сообществ к процессам социальной модернизации, проводимое исследователями Сибирского отделения РАН бо

113 лее 10 лет в регионах Сибири и в Республике Казахстан, показывают , что почти все домохозяйства в обследованных регионах находились ниже порога бедности, а более двух третей семей относились к крайне бедным (ниже половины прожиточного минимума). При этом главную роль в качестве источника денежных средств играет не зарплата в формальной организации, а пенсии, прочие социальные трансферты, приработки (вторичная занятость) (см. Прил. 7).

Анализ материала, полученного в результате двух экспедиций, 1998 г. и 2001 г, в ходе которых были обследованы два сельских района Республики Алтай - Кош-Агачский и Усть-Канский, показывает критические результаты относительно денежных доходов населения114. Практически все опрошенные имеют доход ниже прожиточного минимума. При этом около трети опрошенных фактически не имеют вообще никаких регулярных денежных поступлений (30% - Кош-Агачский район, 39 % - Усть-Канский) (см. Прил. 8). Наиболее низкой является зарплата в сельском хозяйстве. В 2000 г. она составляла всего 164 руб. или 17 % от среднего уровня зарплаты по району.

Практически полное отсутствие денежных доходов у значительной части населения должно было бы означать полуголодное существование для большинства населения. Однако, как показывают результаты исследований, основу экономики села на сегодня составляет вовсе не денежная экономика, связанная с занятостью в тех или иных формальных организациях, а так называемое «подсобное» крестьянское хозяйство, имеющее резко выраженный натуральный характер. Именно оно является основным источником средств к существованию, тогда как «работа» в формальных организациях играет лишь подсобную, второстепенную роль.

Представление об экономической жизни крестьянского домохозяйства может существенно измениться, если учесть неформальные теневые отношения, которые используются ими в своей борьбе за выживание. Негативные последствия проводимых на селе социально-экономических реформ привели к резкому изменению социального статуса многих социальных групп и послужили своеобразным пусковым механизмом поиска альтернативных сфер занятости, неформальных источников доходов и каналов социальной мобильности.

Бурный рост производства в личных подсобных хозяйствах селян привел к тому, что они заняли доминирующие позиции в производстве мяса и молока в общероссийском масштабе, но сформировавшийся тип хозяйства не соответствует рыночной модели. Ренатурализация многих сфер жизни и использование различных неформальных практик, часто не имеющих ничего общего с законами рынка и официальными социальными нормами, являются этому причиной. Исследования, проведенные в европейской части России (Саратовская область), свидетельствуют о специфической пространственной локализации неформальных практик - более частому обращению к ним сельских жителей: 46,4 % опрошенных в больших городах периодически используют неформальные производственные практики, в малых городах - 41,8 %, а в деревнях - 87,4%.

Использование неформальных теневых отношений носит вынужденный адаптационный характер из-за отсутствия возможностей вступать в формальные отношения, и, следовательно, является адаптационной стратегией выживания, приспособления к меняющемуся социальному окружению. К неформальным практикам прибегают те, кто не смог добиться значительных успехов в сфере формальных отношений. Так, 59,5 % опрошенных, использующих неформальные практики адаптации, предпринимали попытки адаптироваться и в сфере формальных экономических отношений - что говорит о «размытости» границ между формальными и неформальными практиками: экономические агенты свободно переходят из одной сферы в другую, сочетая или последовательно применяя соответствующие практики115.

Какие же неформальные теневые отношения используются сегодня в среде селян? К числу наиболее распространенных видов неформальной хозяйственно-экономической деятельности, по данным исследования, могут быть отнесены:

- обзаведение собственным приусадебным хозяйством - 70,4 % опрошенных, использующих неформальные практики;

- собирательство: сбор грибов, ягод и пр. - 26,7 %;

- рукоделие, к которому наряду с традиционными видами - шитьем, вязанием, вышиванием отнесено изготовление домашней утвари, мебели и т.п. -20,1 %;

- выращивание домашнего скота или разведение пчел - 11,3 %;

- приготовление пищи для себя/своей семьи или на продажу -5,7 %;

- охота и рыбалка - 5,5 %;

- оказание услуг (ремонт, массаж, стрижка и пр.) -3,1 %.

Очевидна архаизация хозяйственной жизни, отмечаемая многими исследователями как неотъемлемая черта преобразований, происходящих в постсоветских странах. Во всех обследованных социологами регионах Сибири116 зафиксировано преобладание натурализованной домашней экономики крестьянских хозяйств, служащей основой адаптационных возможностей сельских локальных сообществ. В мультинациональных регионах (Республика Алтай, Ханты-Мансийский автономный округ, Горная Шория) преобладание натурального сектора носит подавляющий характер. Товарно-денежные отношения редуцированы и носят лишь вспомогательный характер.

Во многом аналогичная ситуация складывается и в более урбанизированных районах Новосибирской области. Хотя здесь роль денег несколько выше. Объясняется это не более высокой степенью товарности сельскохозяйственного производства, а напротив, меньшей развитостью все того же натурализованного крестьянского хозяйства, продукции которого здесь иногда недостаточно для обеспечения семьи. В связи с этим здесь сравнительно большую роль играют временные заработки («отходничество» в город и т.п.), подавляющая часть которых получается на неформальной бесконтрактной основе. Подавляющая часть продуктов домашнего хозяйства присваивается в натуральной форме. Единственно значимой формой товарно-денежных отношений является реализация некоторой части продукта через частных скупщиков. Однако даже эта практика характерна лишь для 15-20% семей.

Надо отметить, что этот слабо включенный в товарно-денежные отношения социально-экономический субстрат появился, конечно, не на пустом месте. Ещё в советскую эпоху, по данным JI. Тимофеева, основанным на анализе государственной статистики, «на приусадебных участках, по разным подсчетам занимающих лишь два с половиной или даже полтора процента всех посевных площадей страны, производилась треть всего сельскохозяйственного продукта»117. Аналогичные данные для Сибири 1985 г. приводятся в фундаментальной работе «Крестьянство и сельское хозяйство Сибири» (Новосибирск, 1991). Хотя эти оценки представляются преувеличенными, так как не учитывают, что личное подсобное хозяйство работников села в советский период в явных и «теневых» формах получало весьма существенную подпитку за счет колхозных и государственных предприятий. Процессы ренатурализации хозяйственной деятельности обнаруживаются сегодня в чрезвычайно различных по географическим и историко-культурным условиям регионах. Так, в работе С. Полякова показывается, что в постсоветской Средней Азии вновь возникла надельная система землепользования, имеющая такие архаичные черты, как натуральная форма арендной платы («издолыци

118 на»), личная зависимость крестьян от владельцев земли и т.д. . Архаизация экономических практик зафиксирована не только во многих других регионах бывшего Советского Союза, но даже в Западной Европе119. Отсюда следует, что тенденция к ренатурализации не может быть объяснена исключительно специфическими чертами российского сельского хозяйства. Поворот к натуральным формам хозяйствования представляет собой совершенно новый феномен, имеющий своим основанием не какие-то реликты прошлого, а напротив, необходимость выживания сельских локальных сообществ вопреки гло-бализаторам, считающим их неэффективными реликтами.

Возможно ли говорить о преимущественно нерыночном характере неформальных экономических практик? Обобщение результатов социологических исследований, проведённых в разных российских регионах, показывает, что ответ должен быть утвердительным (см. Прил. 9). В то же время нет оснований говорить о том, что неформальная экономика села в целом имеет нерыночную ориентированность. В тех регионах, где имеются каналы сбыта сельскохозяйственной продукции, происходит развитие черно-рыночных отношений. Изучение ситуации в различных регионах дает основания предполагать, что эти типы не являются параллельными и независимыми формами адаптации. Они представляют собой различные стороны одной и той же, по сути, адаптационной модели, по разному проявляющей себя в разных обстоятельствах и в разных регионах (см. Прил. 10). Так, например, в целом ряде сибирских регионов фиксируется существенное развитие черно-рыночных отношений на селе, дополняющих натурализованный уклад и стимулирую

120 121 щих повышение товарности домашних экономик. '

Анализ данных социологического мониторинга показывает, что складывающаяся натуральная экономика не является самостоятельным экономическим феноменом. Она не может существовать без наличия мощного реди-стрибутивного потока, направленного из «большого общества» в экономику сельских локальных сообществ. По меньшей мере, две трети всех материальных средств, используемых сельскими жителями, поступает извне локального сообщества. Наконец, в тех случаях, когда интенсивность редистрибутив-ного потока оказывается недостаточной, мы становимся свидетелями прогрессирующего распада сельского локального сообщества.

Основную роль в редистрибутивном механизме играют крупные сельскохозяйственные предприятия - крупхозы (по терминологии, принятой в современной российской сельской социологии). Именно через них подавляющая часть сельских жителей получает доступ к таким жизненно необходимым ресурсам, как топливо, корма, техника, транспорт и т.д. Без постоянной подпитки бесплатными ресурсами личное крестьянское хозяйство, как и в Советском Союзе, просто не могло бы просуществовать в течение скольконибудь длительного времени. При этом крупхоз оказывается не столько эко

122 номической, сколько редистрибутивной структурой . Кроме того, результаты исследований показывают, что в большинстве сельских ареалов ту же ре-дистрибутивную роль играют и школы, - вторые по величине после крупхо-зов формальные организации в современном российском селе, что ещё раз говорит об относительности разграничения экономической и неэкономической сфер.

Результаты исследований в Республике Алтай, в Новосибирской области и Республике Казахстан показывают, что доля перераспределяемых в пользу сельских локальных сообществ ресурсов в общем объёме экономики домашнего крестьянского хозяйства составляет, по меньшей мере, половину всех материальных средств, используемых сельскими жителями (а весьма вероятно, что и значительно больше). Только прямые денежные трансферты (пособия, пенсии) составляют более 40 % всех денежных поступлений семей. Значительная часть редистрибутивного потока также присваивается (легально и нелегально) личными хозяйствами в натуральной форме (топливо, корма, техника, сельская инфраструктура).

Итак, неформальные теневые отношение домохозяйств - это непрерывный процесс нарушения существующих схем социально-экономического существования и одновременно процесс создания новых правил и схем. Неформальная крестьянская экономика - это система усилий, целью которых является выживание сельских жителей и поддержание существования локального сообщества. Агенты неформальной крестьянской экономики развили в себе способности к выживанию, к противостоянию обстоятельствам, бедности, и ограниченности ресурсов. Эти способности бесценны именно в экстремальных условиях, когда семейная экономика вынуждена развернуться на самое себя, замкнуться в родственных социально-экономических структурах, стремительно нарастить горизонтальные, стихийно-кооперативные связи с родственниками и односельчанами. Эти способности позволили сельским жителям буквально из ничего сотворить некую самодельную гарантийно-страховую систему, получившую в социологии название «сеть социальной поддержки» (network of social support), точнее - сеть социальной взаимопог. 124 мощи, которая не является только россииским феноменом .

В российском обществе система таких сетей играет роль стабилизирующего фактора в экономической жизни крестьянской семьи и частично

125 компенсирует кризис государственных социальных институтов . Исследования, проведённые коллективом под руководством Т. Шанина и В. Радаева в

126

1999-2000 гг. в Саратовской области и Краснодарском крае , показали, что социальные отношения на основе родства и дружеских связей (персонализированные связи и отношения в неформальных институтах семьи, соседства, дружеской компании и прочих социальных объединениях на основе взаимных интересов, общности биографии и т.п.) обеспечивают сельскому домохозяйству доступ к необходимым ресурсам и поддерживают ее социальный и экономический статус, выступая в качестве одного из главных каналов неформальных экономических практик.

Изучение таких неформальных теневых отношений возможно благодаря применению междисциплинарного подхода, соединяющего качествен

127 ные и количественные методы исследования . Сеть социальной поддержки семьи существует одновременно в нескольких измерениях: экономическом, социологическом, психологическом и культурно-духовном, которые фиксируются в ходе исследования разными методами. Исследование семейного бюджета фиксирует экономическое измерение - потоки материальных ресурсов, частоту взаимообменов, а социологическое интервью - социальное измерение: количество и качество социальных связей, поддерживающих социальный статус семьи, а также характер отношений между членами сети, круг моральной поддержки, духовные ценности, религиозные и этнические традиции, которыми живет семья, включенная в сетевые отношения.

Согласно статистическим данным, средняя зарплата жителя села составила в 2000 г. 500 руб., т.е. формальные денежные поступления за год в семье не превышали 14 тыс. руб. Между тем названное исследование установило, что средний размер денежных поступлений домохозяйства составлял 23 тыс. 160 руб. (были семьи с доходом в 7 000 и 82 000 руб.)128. Эти цифры косвенным образом отражают долю «сетевого ресурса» в бюджете сельской семьи, который в денежном и натуральном выражении составляет от 30 до 70 %. Существование данного ресурса позволяет понять, как выживает сельская семья, хронически не получая денежные и натуральные выплаты от своего предприятия, как выживают семьи, не имеющие оптимального по размерам для местных условий личного подсобного хозяйства (ЛПХ).

Как действует такая сеть? «Предположим, жителю города, у которого родители-пенсионеры проживают в селе, необходимо запасти корма для ЛПХ, которое они содержат. Покупать их на рынке невыгодно, а в бывшем колхозе пенсионерам дают только 1/3 от необходимого. Если бы председатель СПК был родным братом, т.е. если бы в нашей модели возник «сетевой узел», тогда проблемы с льготным приобретением кормов не возникало бы. Но в нашем случае председатель СПК не входит в родственный клан. Тогда актору приходится прокладывать к нему сложный сетевой маршрут через другие «сетевые узлы», состоящие из знакомых, родственников, соседей, товарищей детства, армейских сослуживцев и проч. Это будет продолжаться до тех пор, пока не будут налажены нужные связи для доступа к источнику ресурсов. Такие маршруты входят в так называемые стратегии выживания или практики повседневности»129.

Изучение таких неформальных теневых отношений возможно благодаря применению междисциплинарного подхода, соединяющего качественные и количественные методы исследования130. Сеть социальной поддержки семьи существует одновременно в нескольких измерениях: экономическом, социологическом, психологическом и культурно-духовном, которые фиксируются в ходе исследования разными методами. Исследование семейного бюджета фиксирует экономическое измерение - потоки материальных ресурсов, частоту взаимообменов, а социологическое интервью - социальное измерение: количество и качество социальных связей, поддерживающих социальный статус семьи, а также характер отношений между членами сети, круг моральной поддержки, духовные ценности, религиозные и этнические традиции, которыми живет семья, включенная в сетевые отношения.

В зависимости от того, насколько полно в семейной сети представлены все эти измерения, можно говорить о её стабильности и социальном самочувствии. Результаты исследований сельской семьи по этим показателям показывают, что в зависимости от размеров дохода сеть поддержки сельской семьи существенно меняет свою количественную и качественную конфигура

Семья с низким доходом - это молодая семья с двумя малолетними детьми. Она имеет сильную донорскую поддержку родственников. Связи носят в основном односторонний характер. Здесь как правило решаются проблемы физического выживания. Семья со средним доходом имеет самую развитую сеть, существующую во всех перечисленных выше измерениях. Здесь сильны потоки материальных ресурсов на основе взаимообмена, широкая сеть полезных социальных связей внутри села и в городе с родственниками и друзьями.

Сеть семьи с относительно высоким доходом схожа с сетью социальной поддержки «бедной» семьи, так как такие семьи намеренно обрезают свои социальные связи в целях сохранения и упрочения уровня благосостояния. Эта семья прошла фазу расширения сети и сделала свой выбор в пользу ограничения контактов с родственниками и друзьями. Однако упрочение экономического и социального положения за счет селекции психологических и культурно-духовных отношений с «бесполезными» членами семейного клана порождает определенный дискомфорт. Например, фермер из Саратовской области так говорит об этом: «С соседом реже стали общаться. Запросто уже не заходим друг к другу. Ну, вот как, он ко мне приходит, у меня всегда и выпить и закусить, как говорится, все по-человечески, угостить в любой момент могу, хоть налью, хоть что. А у него встретить гостей, иной раз нет ничего. Вот ему неудобно передо мною. И мне перед ним тоже неловко. Вроде достатком своим хвалюсь. Деньги он у меня занимает, а я у него нет, ну потом то задержит, то так, давно уже не спрашивал, может у других занимает. А так отношения хорошие у нас с ним»132.

Имущественное расслоение приводит к тому, что с ростом доходов семейная сеть на селе имеет тенденцию к сворачиванию до минимальных и необходимых размеров. Однако это верно только по отношению к, условно говоря, «сети выживания». Наблюдения свидетельствуют о том, что вместе со сворачиванием «сети выживания» возникает «сеть развития», цель которой не физическое сохранение семьи, а дальнейшее повышение благосостояния и качества жизни. Эта сеть формируется под влиянием совсем иных правил взаимообменов и стратегий, в которой связи завязываются для развития или в надежде получения ответной помощи. Для этих целей большое значение имеет сравнительная ценность оказываемой материальной и моральной помощи. Например, о значимой помощи можно говорить, если она, по мнению участников взаимообмена, составляет весомую долю бюджета семьи-донора или физических и временных затрат членов помогающей семьи. Исследования показывают, что для существования сети социальной поддержки в той же степени необходимы моральные ресурсы, как и экономические. Особенно это заметно в социальных сетях, построенных на базе этнической группы, проживающей в обществе с иной культурой, языком, религией. Стратегии таких сетей направлены на увеличение человеческого, а не экономического капитала. Среди ресурсов таких сетей важнейшую роль играют носители языка, религии, культурно-духовных традиций данного этноса, вокруг которых идут процессы сплочения членов сети, где попутно решаются и материальные вопросы адаптации в принимающем обществе.

Было бы неправильно говорить, что в обменах нет калькуляции. Она, конечно, есть. Но каждый участвующий в таких обменах рубль или час трудовой помощи имеет свои, ведомые только участникам обмена, «поправочные коэффициенты». Внешне неэквивалентный обмен может быть абсолютно паритетным с точки зрения его участников. Ведь за каждым обменным актом стоит не обезличенная потребность максимизации прибыли, а многослойный контекст отношений контрагентов, культурные коды микросоциума. Данное обстоятельство емко и образно выражено в используемом

133

И. Штейнбергом понятии «психологический рубль» .

Однако было бы неправильно на этом основании отказаться от всех попыток количественного анализа сетевых взаимодействий. В конце концов еели уж говорить об экономической неэквивалентности, то хотелось бы иметь представление, как минимум, о степени такой неэквивалентности. К тому же разговоры о том, что сетевым обменам присуща иная, внестоимостная логика, ставят вопрос о необходимости ее выявления.

Пусть и не исчерпывающе, калькулируемые показатели сетевой активности улавливают важные закономерности жизни сети. Наиболее полной формой фиксации сетевых трансфертов являются ежедневные записи прихода и расхода ресурсов по каналам сети с указанием направления трансферта, его ресурсной природы, объема в натуральных и стоимостных показателях. Желательное время сбора эмпирических данных - один год, что позволяет фиксировать сезонные колебания сетевой активности. Результаты количественного анализа получают дополнительное обоснование или, наоборот, повод для скептицизма при сравнении с качественными данными, полученными в режиме углубленных интервью. Подобная триангуляция повышает обоснованность выводов.

Зачастую социальная сетевая помощь приобретает форму дара, образуя иную реальность, - так называемый реципрокный обмен. Если для товаров предполагается рыночный обмен, то в данном случае понимается обмен дарами между членами социальной горизонтальной сети, объединяющей представителей одного или разных социокультурных полей. Таким образом, понятие реципрокности можно редуцировать до слов «взаимность даров». Однако это не означает альтруистической готовности ничего не получить в ответ. И хотя сроки «отдара» не оговариваются, и взаимность достигается только в долгосрочном периоде, каждый участник реципрокных отношений понимает необходимость ответного жеста. Принципу товарного обращения

134 товар-деньги-товар» противостоит идея возвратности и взаимности даров . Продажа товара возможна как одноразовая сделка незнакомых партнеров, но обмен дарами предполагает стабильность контактов. Товарный обмен - воплощение абстрактности отношений, их универсальности, тогда как обмен дарами - это всегда конкретные отношения.

Реципрокность не преследует цели максимизации прибыли. Смысл этого типа социальных отношений состоит в защите близких людей от внешней среды, противостоянии неблагоприятным обстоятельствам общими силами, выравнивании жизненных шансов участников сети. Дарение носит бескорыстный, а продажа - корыстный характер. Реципрокность накладывает на участников сети неформальные обязательства «платить по счетам». Плата может быть самой разнообразной, вплоть до почтительного отношения к дарителю. Условия «сделки» нигде не оговариваются, но однозначно понимаются, поскольку участники реципрокных отношений умеют декодировать смысл даров, не выходить за допустимый диапазон просьб и выдавать ожидаемые реакции на призыв о помощи. При обмене же товарами всегда жестко проговариваются условия сделки, выторговывается режим благоприятствования для себя в ущерб контрагенту, что вовсе не обязательно означает общность культурного пространства участников сделки.

Если рыночный обмен предполагает ясную договоренность сторон, то отношения реципрокности основываются на догадливости в рамках культурного контекста. Между понятиями «сеть» и «реципрокность» нет жесткого соответствия: реципрокность далеко не единственный тип отношений, реализуемых в сетевой структуре, но она почти всегда - доминирующий тип отношений, если речь идет о сетях домохозяйств, формирующихся на основе родственных и дружеских связей. «Особенность жизни на селе такова, что каждая семья в той или иной ситуации становится донором или реципиентом

I те услуги» . Данный вид неформальной экономической практики, считает В. Виноградский, «включен в крестьянскую повседневность как общая жизненная атмосфера, как воздух. Он незаметен, хотя жить без него нельзя ни мину

136 137 ты» . И. Штейнберг называет межсемейные сети «русское чудо» . Хотя другие исследователи не усматривают в этом чего-либо уникального или удивительного: «Неофициальная, межсемейная поддержка и защита является одним из важнейших факторов ослабления бедности во многих странах, и

138

Россия не является исключением из общего правила» . В данном случае проявляется весьма типичная для развивающихся стран тенденция возвращения к архаичным, докапиталистическим социальным формам жизни как способам противодействия губительным последствиям глобализации.

Главные социальные функции неформальных теневых отношений состоят в способствовании выживанию сельского населения и поддержке существования российской деревни как специфических локальных сообществ, сохраняющих национальные традиции и национальную культуру. Следовательно, в данном случае они в конкретных условиях глубокого социально-экономического кризиса носят в основном конструктивный характер и в целом имеют позитивное общественное значение.

122

Практические рекомендации

I. По борьбе с коррупцией:

1. Разработка и реализация комплекса мер по повышению уровня внутренней культуры личности и укреплению морально-этических принципов человека, особенно детей и молодёжи.

2. Разработка и принятие концепции антикоррупционной политики.

3. Скорейшее принятие закона «Основы законодательства об антикоррупционной политике».

4. Формирование экономических и гражданских общественных институтов, позволяющих добиться большей привлекательности честной и добросовестной государственной службы по сравнению с перспективой вступления в коррупционные связи и общества.

5. Определение места антикоррупционных мер в административной и экономической реформе, а также реформы всей государственной службы, разработка и последующая реализация системы таких мер.

6. Устранение пробелов в правовом поле, связанных с отсутствием чётких трактовок и определений коррупционных деяний и их признаков в понятийном аппарате юриспруденции, позволяющих объективно оценивать и классифицировать те или иные процессы в различных сферах общественной жизни. Юридическое закрепление определения термина «коррупция».

7. Обеспечение наиболее полного отражения в УК РФ норм Конвенции ООН против коррупции (2003 г.), которая относит к криминальной коррупции прежде всего: подкуп должностных лиц, представляющих национальные и международные публичные организации; хищение, неправомерное присвоение или иное нецелевое использование имущества публичным должностным лицом; злоупотребление влиянием в корыстных целях; злоупотребление служебным положением; подкуп в частном секторе; хищения имущества в частном секторе; отмывание доходов от преступлений; воспрепятствование осуществлению правосудия; незаконное обогащение (т.е. значительное увеличение активов должностного лица, превышающее его законные доходы, которые он может различным образом обосновать).

8. Формирование действенной системы налогообложения. Выработка эффективных механизмов, обеспечивающих неотвратимость реализации ответственности налогоплательщиков, прозрачность финансовой деятельности физических и юридических лиц, подрыв финансовых основ коррупции.

9. Развитие международного сотрудничества для решения проблем противодействия национальной и транспортной коррупции с учётом происходящих интеграционных экономических процессов на мировом уровне и высокой степени криминализации внешнеэкономической деятельности.

10. Восстановить в статье 44 Уголовного кодекса пункт «ж» конфискация имущества, как вид наказания.

11. Наладить работу сторожей-надомников, которое за денежное вознаграждения могли бы дать информацию в правоохранительные органы о готовящихся либо совершённых преступлениях.

II. В области образования:

1. Реформа системы образования.

2. До минимума свести платные услуги в образовательных сферах.

3. Запретить размещение рекламы по написанию диссертации, дипломов, контрольных работ и.т.д.

4. В каждом учебном заведении ввести телефоны доверия, раз в квартал проводить анонимные опросы обучающихся.

5. При размещении в общежитиях, руководствоваться одним принципом: чем меньше достаток семьи, тем больше шансов попасть в общежитие, при этом решения должен принимать «прозрачный» коллегиальный орган.

III. В армии:

1. Сделать прозрачным призыв в армию, создать специальные комиссии, независимые' от военкоматов и медицинских органов краёв и областей, рассматривающие правомерность отсрочки или освобождения от призыва.

2. Организовать комитеты общественного контроля над работой призывных комиссий, включив в них представителей общественных организаций, например, комитетов солдатских матерей, независимых (негосударственных) юристов, врачей и правозащитников.

3. Установить должностные оклады офицерам военкоматов в размерах, эквивалентных должностным окладам войсковых офицеров, предусмотреть денежные надбавки и другие виды морального и материального стимулирования для тех, кто выполняет и перевыполняет планы по поставке личного состава в воинские части.

4. Отменить систему ротации офицерских кадров в военкоматах, введенную Министром обороны в 2006 г., подбирать кадры офицеров для военкоматов по деловым, а главное моральным качествам.

5. Распределять выпускников гражданских вузов, где есть военные кафедры, как выпускников военных училищ.

Результаты проведённого исследования, безусловно, не исчерпывают обозначенную в заглавии диссертации тему. Предлагая решения ряда теоретических проблем и практических вопросов, автор надеется, что они будут способствовать дальнейшему продвижению в познании теневых отношений как социального феномена, принимающего всё более угрожающие масштабы для мирового сообщества и для России в особенности. Необходимо развернуть в этом направлении по согласованным программам и методикам комплексные междисциплинарные эмпирические исследования в разных регионах страны и в других странах.

132

Список литературы диссертационного исследования кандидат социологических наук Плотников, Иван Николаевич, 2007 год

1.Hart К. Informal urban income opportunities and urban employment in Ghina / K. Hart \\ J. of Modern Af. Studies. - 1973. - Vol. 11, № 1. - P. 61-90.

2. Эволюция исследований неформального сектора экономики за рубежом : науч.-аналит. обзор // Теневая экономика: экономический и социальный аспекты.-М., 1999.-С. 32.•з

3. Hart К. Informal urban income opportunities and urban employment in Ghina / K. Hart \\ J. of Modern Af. Studies. 1973. - Vol. 11, № 1. - P. 88

4. Feige E. L., Feige E. How big is the irregular economy? / E.L. Feige, E. Feige // Challenge. 1979. - Vol. 6, № 22. - P. 5-13.

5. The underground economy // Hearing before the Joint economic Committee Congress of the US. 96 Congr. 1 Ses. Nov. 15, 1979. Washington, 1980. - P. 135.

6. Социологическая энциклопедия: в 2 т. Т. 2. — М.: Мысль, 2003. — С. 605.

7. Portes A., Sassen-Koob S. Making it underground: comparative material on the informal sector in Western market economies / A. Portes, S. Sassen-Koob // Amer. J. of Sociology. 1987.-Vol. 38, № 1.-P. 30-58.Q

8. Большой толковый социологический словарь. Т. 1 / Д. Джери, Д. Джери. -М.: Вече: ACT, 1999.-С. 312 9Там же.-С. 312.

9. Энциклопедический социологический словарь. М.: ИСПИ РАН, 1995 — 939 с.

10. Кортен Д. Когда корпорации правят миром / Д. Кортен. СПб.: ВиТ-принт, 2002. — 328 е.; Свиридов А.А. Магия финансов: инвестиции / А.А. Свиридов. -М., 2003.-352 с.

11. Социологическая энциклопедия. Т. 2. М.: Мысль, 2003. — С. 623.

12. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. 1 / Г.В. Гегель. М., 1956. - С. 56.

13. Садовский В.Н., Уемов А.И. Системные исследования и логика / Проблемы формального анализа систем / В.Н. Садовский, А.И. Уемов. — М.: Высш. шк., 1968.-С. 5-15.

14. Ожегов С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов. 14-е изд., стереотип. -М., 1983.-С. 81-83.

15. Энциклопедический социологический словарь. -М., 1995. С. 27-29.

16. Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода /

17. И.В. Блауберг, Э.Г. Юдин. М.: Наука, 1973. - С. 210.18

18. Большой толковый социологический словарь. Т. 1 / Д. Джери, Д. Джери. -М.: Вече: ACT, 1999.-С. 306

19. Руткевич М.Н. Социальная структура / М.Н. Руткевич. М.: Альфа-М,2004.-272 с.20

20. Ланге О. Целое и развитие в свете кибернетики / Исследования по общейтеории систем / О. Ланге. М., 1969. - С. 112. 21

21. Джонсон Р. Системы и руководство / Р. Джонсон, Ф. Каст, Д. Розенцвейг.

22. М.: Совет, радио, 1971. С. 1222

23. Ожегов С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов. 14-е изд., стереотип. -М., 1983.-С. 52.

24. Энциклопедический социологический словарь. М., 1995. — 939 с.24 Там же. С.

25. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 39. Июнь-декабрь 1919 г./ В.И. Ленин. М.: Госполитиздат, 1963. — С. 67.л/

26. Данилов В., Мочалова И. Арийская империя. Гибель и возрождение / В. Данилов, И. Мочалова. М., 1998. - 464 с.

27. Мухин А.А. Российская организованная преступность и власть. История взаимоотношений / А.А. Мухин. М.: Центр полит, информ., 2003. - С. 54. 30 Народное хозяйство СССР в 1990 г. - М.: Финансы и статистика, 1991. -750 с.

28. Данилов В., Мочалова И. Арийская империя. Гибель и возрождение / В. Данилов, И. Мочалова. М., 1998. - 464 с.

29. Financial Times. 1996. - 1 nov.

30. Глазьев С.Ю. Геноцид / С.Ю. Глазьев. М.: ТЕРРА, 1998. - 320 с.

31. Фроянов И.Я. Погружение в бездну / И.Я. Фроянов. М.: Алгоритм, 2001. -528 с.

32. Платонов О.А. Государственная измена / О.А. Платонов. М.: Алгоритм, 2004. - 576 с.

33. Данилов В., Мочалова И. Арийская империя. Гибель и возрождение / В. Данилов, И. Мочалова. М., 1998.-464 с.

34. Платонов О.А. Государственная измена / О.А. Платонов. М.: Алгоритм, 2004.-576 с.

35. Новая газета, № 38 Р 91098 5. 10-11.10. 2005.

36. Завтра, апрель. 2007. - № 15.

37. Нестеров А., Вакурин А. Криминализация экономики и проблемы безопасности / А. Нестеров, А. Вакурин // Вопр. экономики. 1995. - № 1. - С. 33; Альтернативы. - 1997. - № 1. - С. 88.

38. Радаев В. По кругам теневой экономики / В. Радаев // Деловой экспресс. -1999.-№ 12.-С. 6.

39. Радаев В. Теневая экономика в СССР/Россия: основные сегменты и динамика / В. Радаев // Восток. 2000. - № 1. - С. 23

40. Николаев И. Теневая экономика: причины, последствия, перспективы / И. Николаев // О-во и экономика. 1998. - № 6. - С. 31.

41. Теневая экономика: (Экономические, социальные и правовые аспекты) : материалы науч. конф., 9 июля 1996 г. / под общ. ред. В.О. Исправникова, В.В. Куликова. М., 1996. - 116 с.

42. Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность / А.И. Гуров. М.: Юрид. лит., 1990. - С. 40.

43. Шанин Т. Эксполярные структуры и неформальная экономика современной России / Т. Шанин // Неформальная экономика. Россия и мир. М., 1999. -С. 14.

44. Теневая экономика: (Экономические, социальные и правовые аспекты): материалы науч. конф., 9 июля 1996 г. / под общ. ред. В.О. Исправникова, В.В. Куликова. М., 1996. - С. 35.48

45. Поланьи К. Два значения термина «экономический» / К. Поланьи // Неформальная экономика: Россия и мир. М., 1999. - С. 159.

46. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 23 / К. Маркс, Ф. Энгельс. — М.: Госполитиздат, 1960. С. 95.

47. Сорос Дж. Кризис мирового капитализма / Дж. Сорос. М.: ИРФРА-М, 1998.-262 с.

48. Социологическая энциклопедия: в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 2003. - С. 623.

49. Литвиненко В.И. Институционализация трудовых отношений социального партнерства : дис. . канд. социол. наук / В.И. Литвиненко. Тюмень, 2005. -С. 15

50. Методологические положения по измерению занятости в неформальном секторе экономики. М.: Госкомстат России, 2001. - С. 130

51. Горбачева Т.Л., Рыжикова З.А. Теоретические и практические аспекты измерения занятости в неформальной экономике / Т.Л. Горбачева, З.А. Рыжикова // Вопр. статистики. 2004. - № 7. - С. 56

52. Гимпельсон В. Неформальная занятость в России / В. Гимпельсон // Население и о-во.-2003.-№ 107/108.-С. 87-94

53. Косалс Л.Я., Рывкина Р.В. Становление институтов теневой экономики в постсоветской России / Л.Я. Косалс, Р.В. Рывкина // Социс. 2002. - № 4. -С. 2958

54. Anderson М. The social and political economy of the household / M. Anderson. Oxford: Oxford Univ. press, 1994. - P. 47

55. Заславская Т.И. Анализ результатов опросов. Новые данные о доходах россиян. Показатели фактических доходов населения / Т.И. Заславская // Экон. и социал. перемены: мониторинг обществ, мнения. 1995. -№ 5. - С. 11-13.

56. Бойков В.Э. Серая экономика: масштабы развития и влияние на массовое сознание / В.Э. Бойков // Социол. исслед. 2001. - № 11. - С. 32.

57. Неформальный сектор в российской экономике / Ин-т стратег, нализа ипредпринимательства; науч. ред. Т.Г. Долгопятова. М., 1998. - С. 17562

58. Методологические положения по измерению занятости в неформальном секторе экономики. -М.: Госкомстат России, 2001.-217 с.

59. Исправников В.О. «Теневая» экономика и перспективы образования среднего класса / В.О. Исправников // Обществ, науки и современность-1998. -№6. -С. 44.

60. Перова И. Дополнительная занятость: масштабы, структура, характер / И. Перова // Экон. и социал. перемены. Мониторинг обществ, мнения. 1999. -№ 4. - С. 31.

61. Варшавская Е., Донова И. Вторичная занятость населения / Е. Варшавская, И. Донова // Занятость и поведение домохозяйств: адаптация к условиям переходной экономики России. М., 1999. - С. 112.

62. Перова И. Дополнительная занятость: масштабы, структура, характер / И. Перова // Экон. и социал. перемены. Мониторинг обществ, мнения. 1999. -№4.-С. 33.

63. Российская экономика: прогнозы и тенденции / Центр анализа данных Гос. ун-та-Высш. шк. экономики.-2002.-№3 (108). — С. 17.

64. Гордон Л. Социальная адаптация в современной России / Л. Гордон // Социол. исслед. 1994. -№ 8/9. - С. 4.

65. Клопов Э.В. Вторичная занятость как форма социально-трудовой мобильности / Э.В. Клопов // Социол. исслед. 1997. - № 4. - С. 30.

66. Попова И.П. «Вытесняющая» вторичная занятость (специалисты депрессивных предприятий) / И.П. Попова // Социол. исслед. 2002. - № 5.-С. 34.

67. Капелюшников Р.И. Российский рынок труда: адаптация без реструктуризации/Р.И. Капелюшников.-М., 2001.-С. 112.72

68. Штомпка П. Социология социальных изменений / П. Штомпка. М.: Аспект-Пресс, 1996. - С. 314.

69. Заславская Т.И., Шабанова М.А. К проблеме институционализации неправовых социальных практик в России: сфера труда / Т.И. Заславская, М.А. Шабанова // Мир России. 2002. - Т. XI, № 2. - С. 26.74 Там же.-С. 13.75 Там же. С. 22-24.

70. Заславская Т.И., Шабанова M.JI. Неправовые трудовые практики и социальные трансформации в России / Т.И. Заславская, МЛ. Шабанова // Социол. исслед. 2002. - № 6. - С. 14

71. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь / И.Х. Дворецкий. М.: Рус. язык, 1998.-С. 204-205.чо

72. Тихомирова JI.B., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия / JI.B. Тихомирова, М.Ю. Тихомиров. М.: Изд. Тихомирова М.Ю., 1999. - С. 215.пл

73. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. Изд. 5-е. - М.: Норма, 2000. - С. 736.1. OA

74. Российская газета. 2006. - 11 мая.

75. Российская газета. 2006. - 16 мая.

76. Новая газета. 2005. - 2 нояб.

77. Глинкина С.П. Коррупция в России: причины, масштабы, качественные изменения / С.П. Глинкина // Восток. 2000. - № 1. - С. 5

78. Тимофеева И. Ниже Габона. Россия опустилась в рейтинге коррумпированности / И. Тимофеева // Новая газета. 2005. - № 83.

79. Тимофеев Л. Институциональная коррупция : очерки теории / Л. Тимофеев.-М., 2000.-С. 24587

80. Косалс Л.Я., Рывкина Р.В. Социология перехода к рынку в России / Л.Я.

81. Косалс, Р.В. Рывкина. М.: Эдиториал УРСС, 1998. - С. 84-105.88

82. Kaufmann D., Wei Shang-Jin. «Does «grease money» speed up the wheels of commerce?» // IMF Working paper WP/00/64. P. 4.

83. Головщинский К.И. Коррупциогенность правовых норм / К.И. Головщин-ский ; под ред. Г.А. Сатарова, М.А. Краснова. М., 2001. - С. 78

84. Полухин А. Коррупция РФ как основной закон / А. Полухин // Новая газета. 2005.-№ 81.

85. Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия. М., 1999.-С. 293.94 Там же. С. 58.95

86. Никифоров А.С. Гангстеризм в США: сущность и эволюция / А.С. Никифоров. М.: Наука, 1991.-С. 127.

87. Основы борьбы с организованной преступностью / под ред. B.C. Овчинского, В.Е. Эминова, Н.П. Яблокова. М.: ИНФРА-М, 1996. - С. 10.

88. Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность / А.И. Гуров. М.: Юрид. лит., 1990. - С. 169.

89. Гуров А. Красная мафия / А. Гуров. М., 1995. - С. 315.

90. Радаев В.В. О роли насилия в российских деловых отношениях / В.В. Радаев // Вопр. экономики. 1998. - № 10. - С. 84.

91. Williams P. How seriouse a threat is Russian organized crime? // In: Russian organized crime. The new threat? London, 1997. - C. 81.104

92. Организованная преступность в России: Теория и реальность : сб. ст. -СПб., 1996.-С. 41.

93. Где предел могуществу глобальной мафии? // Эхо планеты. 1994. -№ 18/19.-С. 23.

94. Организованная преступность в России: Теория и реальность : сб. ст. -СПб., 1996.-С. 81.

95. Криминология : учеб. для вузов / под общ. ред. А.И. Долговой. М.: НОР-МА-ИНФРА, 1999.-С. 94.

96. Топильская Е.В. Организованная преступность / Е.В. Топильская. СПб.: Юрид. центр Пресс, 1999. - С. 77.

97. Олсон М. Рассредоточение власти и общество в переходный период. Лекарства от коррупции, распада и замедления темпов экономического роста /

98. М. Олсон // Экономика и мат. методы. 1995. - Т. 31, Вып. 4. - С. 56.112

99. Запорожец О. Игра в рынок: диспозиция сил (формальные и неформальные практики адаптации индивидов к новой экономической среде) / О. Запорожец // Социол. исслед. 2002. - № 6. - С. 35

100. Проблемы социальной модернизации в полиэтничных сообществах (Сибирь и Казахстан) / В.В. Мархинин и др. // Центральная Азия: проблемы современного социокультурного развития Новосибирск, 2003. - С. 23.

101. Тимофеев Л.М. Черный рынок как политическая система / Л.М. Тимофеев. -М., 1993.-С. 17.

102. Проблемы социальной модернизации в полиэтничных сообществах (Сибирь и Казахстан) / В.В. Мархинин и др. // Центральная Азия: проблемы современного социокультурного развития. Новосибирск, 2003. - С. 24-25.121 Там же.-С. 24.122

103. Нечипоренко О.В., Нысанбаев А.Н. Россия и Казахстан в XXI в.: опыт мо-дернизационных реформ / О.В. Нечипоренко, А.Н. Нысанбаев ; под ред. B.C. Шмакова. Новосибирск: Нонпарель, 2005. - С. 333-345.1Л1

104. Emirbayer М. Goodwin J. Network Analisys. Culture and the problem ofagency / M. Emibayer, J. Goodwin // Amer. J. of Sociology. 1980. - № 6. - P. 79126

105. Рефлексивное крестьяноведение: десятилетие исследований сельской России / под. ред.: Т. Шанина, А. Никулина, В. Данилова. М.: РОСПЭН, 2002. -589 с.

106. Ковалев Е.М., Штейнберг Н.Е. Качественные методы полевых социологических исследований / Е.М. Ковалев, Н.Е. Штейнберг. М.: Логос, 1999. - С. 1561 лп

107. Штейнберг И. Сетевые ресурсы в реальной практике стратегий выживания сельской семьи / И. Штейнберг // Неформальная экономика в постсоветском пространстве: Проблемы исследования и регулирования. СПб., 2003. - С.98.129 Там же.-С. 99.

108. Ковалев Е.М., Штейнберг Н.Е. Качественные методы полевых социологических исследований / Е.М. Ковалев, Н.Е. Штейнберг. М.: Логос, 1999. - С. 307

109. Штейнберг И. Сетевые ресурсы в реальной практике стратегий выживания сельской семьи / И. Штейнберг // Неформальная экономика в постсоветскомпространстве: Проблемы исследования и регулирования СПб., 2003. - С. 102.132 Там же.-С. 106.

110. Штейнберг И.Е. Реальная практика стратегий выживания сельской семьи -«сетевые ресурсы» / И.Е. Штейнберг // Куда идет Россия?. Формальные институты и реальные практики. М., 2002. - С. 183-189.

111. Лылова О.В. Неформальная взаимопомощь в сельском сообществе / О.В. Лылова // Социол. исслед. 2002. - № 2. - С. 84.136

112. Виноградский В. «Орудия слабых»: неформальная экономика крестьянских домохозяйств / В. Виноградский // Социол. журн. 1999. - № 3/4. - С. 45.

113. Штейнберг И. Русское чудо: локальные и семейные сети взаимоподдержки и трансформация / И. Штейнберг // Неформальная экономика: Россия и мир.-М., 1999.-С. 227-239.

114. Бедность в России: Государственная политика и реакция населения / Всемир. банк реконструкции и развития ; под ред. Д. Клугман. Вашингтон, 1998.-С. 252.

115. Айдинян Р., Гилинский Я. Функциональная теория организации и организованная преступность / Р. Айдилян, Я. Гилинский // Социс. 2004. - № 5. -С. 47-68

116. Айдинян P.M., Шипунова Т.В. Неформальная экономика в контексте преступности: попытка классификации / P.M. Айдинян, Т.В. Шипунова // Социс.-2003.-№ 3.-С. 68-74

117. Арбатов А.Г. Россия: национальная безопасность в 90-е годы / А.Г. Арбатов // Междунар. экономика и междунар. отношения. 1994. - № 4. - С. 47-61

118. Барабин В.В. Военно-политическая деятельность государства в системе национальной безопасности / В.В. Барабин. М.: Междунар. программа образования, 1997. - 223 с.

119. Барсукова С.Ю. Неформальная экономика: причины развития в зеркале мирового опыта / С.Ю. Барсукова // Проблемы прогнозирования. 2000. - № 4.-С. 25-38

120. Барсукова С.Ю. Неформальная экономика: экономико-социологический анализ / С.Ю. Барсукова. М.: ГУ ВШЭ, 2004. - 448 с.

121. Бекряшев А.К. Теневая экономика : учеб. пособие / А.К. Бекряшев. -Омск: Ом. акад. МВД РФ, 2004. 179 с. - Библиогр.: с. 164-170

122. Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода / И.В. Блауберг, Э.Г. Юдин. М.: Наука, 1973. - 270 с.

123. Бойков В.Э. Серая экономика: масштабы развития и влияние на массовое сознание/В.Э. Бойков//Социол. исслед.-2001.-№ 11.-С. 29-35

124. Бокун Н., Кулибаба И. Теневая экономика: понятие, классификации, информационное обеспечение / Н. Бокун, И. Кулибаба // Вопр. статистики. -1997.-№7. с. 38-43

125. Валовой Д.В. Экономика абсурдов и парадоксов / Д.В. Валовой. М.: Политиздат, 1991.-431 с.

126. Варшавская Е., Донова И. Вторичная занятость населения / Е. Варшавская, И. Донова // Занятость и поведение домохозяйств: адаптация к условиям переходной экономики России. М., 1999. - С. 128-146

127. Ващекин Н.П. Безопасность и устойчивое развитие России / Н.П. Ваще-кин, М.И. Дезлиев, А.Д. Урсул. М., 1998. - 446 с.

128. Ведерникова О.Н. Антикоррупционная политика в России: с чего начать? / О.Н. Ведерникова // Обществ, науки и современность. 2005. - № 3. - С. 119-128

129. Вдовенко В.М., Широков В.А. Незаконное предпринимательство: понятие и квалификация / В.М. Вдовенко, В.А. Широков // Безопасность бизнеса. -2005.-№4.-С. 18-24

130. Виноградский В.Г. Вне системы: Крестьянское семейное хозяйство / В.Г. Виноградский // Социол. журн. 1998. - № 3/4. - С. 34-48

131. Виноградский В.Г. «Орудия слабых»: неформальная экономика крестьянских домохозяйств / В.Г. Виноградский // Социол. журн. 1999. - № 3/4. -С. 37-42

132. Волков Ю.Г., Мостовая И.В. Социология : учеб. для вузов. / Ю.Г. Волков, И.В. Мостовая. М.: Гардарики, 1998. - 428 с.

133. Вопросы количественной оценки показателей ненаблюдаемой экономики в России / В.Е. Гимпельсон и др. ; под ред. А.Е. Косарева. М.: ТЕИС, 2003.- 175 с. -Библиогр.: с. 173-175

134. Воротников В.П. Преодоление теневизации российского общества: Проблемы и решения. М.: ИСПИ, 2004. - 191 с.

135. Воротников В.П. У критической черты. Теневая триада в России: причины и последствия / В.П. Воротников. М.: ИСПИ, 2003. - 366 с. - Библиогр.: с. 357-366

136. Где предел могуществу глобальной мафии? // Эхо планеты. 1994. -№ 18/19.-С. 23-34

137. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. I. М., 1956. - 376 с.

138. Герасимов С.И. Преступность в сфере экономики и ее предупреждение / С.И. Герасимов // Уголовно-правовые и криминологические проблемы борьбы с преступностью в сфере экономики : материалы расшир. заседания Ученого совета.-М., 2001.-С. 164-183

139. Гимпельсон В. Неформальная занятость в России / В. Гимпельсон // Население и о-во. 2003. - № 107/108. - С. 87-94

140. Глазьев С.Ю. Геноцид / С.Ю. Глазьев. М.: ТЕРРА, 1998. - 320 с. Глинкина С.П. Коррупция в России: причины, масштабы, качественные изменения / С.П. Глинкина //Восток. -2000.- № 1.-С. 5-16

141. Глинкина С.П. Особенности теневой экономики в России / С.П. Глинкина // НГ-политэкономия. 1998. - № 5. - С. 19-27

142. Глинкина С.П. Теневая экономика в глобализирующемся мире / С.П. Глинкина // Проблемы прогнозирования. 2001. - № 4. - С. 39-47

143. Голованов Н.М. Теневая экономика и легализация преступных доходов / Н.М. Голованов, В.Е. Перекислов, В.А. Фадеев. СПб.: Питер, 2003. - 303 с. - Библиогр.: с. 291-303

144. Головщинский К.И. Коррупциогенность правовых норм / К.И. Голов-щинский ; под ред.: Г.А. Сатарова, М.А. Краснова. М., 2001. - 276 с.

145. Горбачева T.JL, Рыжикова З.А. Теоретические и практические аспекты измерения занятости в неформальной экономике / T.JI. Горбачева, З.А. Рыжикова // Вопр. статистики. 2004. - № 7. - С. 54-60

146. Гордон Л. Социальная адаптация в современной России / Л. Гордон // Социол. исслед. 1994. - № 8/9. - С. 3-15

147. Госкомстат РФ оценил масштабы теневого сектора России // Рос. газ. -2003. 14 окт.

148. Градосельская Г. Социальные сети: обмен частными трансфертами / Г. Градосельская // Социол. журн. 1999. - № 1/2. - С. 19-27

149. Грязные» деньги и закон. Правовые основы борьбы с легализацией преступных доходов. М.: Инфра-М, 1994. - 260 с.

150. Гуров А.И. Красная мафия / А.И. Гуров. М.: Самоцвет, 1995. - 330 с. Гуров А.И. Профессиональная преступность: прошлое и современность /

151. A.И. Гуров. М.: Юрид. лит., 1990. - 240 с.

152. Дадалко В.А. Теневая экономика и кризис власти: проблемы и пути решения / В.А. Дадалко, Е.Е. Румянцева, Д.А. Пешко. Минск, 2000. - 260 с. Данилов В., Мочалова И. Арийская империя. Гибель и возрождение /

153. B.Данилов, И. Мочалова. М., 1998. - 464 с.

154. Данн Г. Основные криминальные группировки современной России / Г. Данн // Российская организованная преступность: новая угроза? М., 2000.1. C. 143-167

155. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. М.: Рус. язык, 1998. -845 с. Дементьева Е.Е. Экономическая преступность и борьба с ней в странах с развитой рыночной экономикой (на материалах США и Германии) / Е.Е. Дементьева. - М.: ИНИОН РАН, 1992. - 51 с.

156. Джери Д., Джери Д. Большой толковый социологический словарь. Т. 1 / Д. Джери, Д. Джери. -М.: Вече : ACT, 1999. 554 с.

157. Джонсон Р. Системы и руководство / Р. Джонсон, Ф. Каст, Д. Розенц-вейг. М.: Совет, радио, 1971.-356 с.

158. Драпкин Л.Я. Теневая экономика и коррупция в Российской Федерации / Л.Я. Драпкин // Чиновник. 2000. - № . (7). с. 36-58

159. Ефимова Е.В. Нравственное совершенствование общества как первооснова национальной безопасности / Е.В. Ефимова // Безопасность бизнеса. -2005. -№ 1.-С. 27-38

160. За порогом насыщения тревожностью. Организованная преступность в России : (информ.-аналит. справка ВНИИ МВД РФ) // Веч. Москва. 1995. -19 янв. - С. 3

161. Завельский М.Г. Теневая экономика и трансформационные процессы / М.Г. Завельский // Социс. 2003. - № 1. - С. 48-68

162. Заславская Т.И., Шабанова M.J1. Не правовые трудовые практики и социальные трансформации в России / Т.И. Заславская, МЛ. Шабанова // Социол. исслед. 2002. - № 6. - С. 3-17

163. Золотарев В.А. Национальная безопасность страны / В.А. Золотарев. -М., 1998.-386 с.

164. Иванова А.Б. Исследование причин распространения теневой экономики в России / А.Б. Иванова // Экон. журн. ВШЭ. 1999. -№ 4. - С. 54-61

165. Исправников В.О. «Теневая» экономика и перспективы образования среднего класса / В.О. Исправников // Обществ, науки и современность. -1998. -№ 6. -С. 40-50.

166. Исправников В.О. «Теневой капитал: конфисковать или амнистировать?» / В.О. Исправников // Экономика и жизнь. 1996. -№ 24. - С. 28-39

167. Исправников В.О. «Теневые» параметры реформируемой экономики / В.О. Исправников // Рос. экон. журн. 1996. - № 8. - С. 37-56

168. Исправников В.О., Куликов В.В. Теневая экономика в России: иной путь и третья сила / В.О. Исправников, В.В. Куликов. М., 1997. - 189 с.

169. Исследование трансакционных издержек и барьеров входа на рынки в российской экономике. Оценка возможностей интернализации трансакционных издержек и их вывод из сферы теневой экономики / А. Авдашева и др.. М.: Высш. шк. экономики, 1998. - 403 с.

170. Капелюшников Р.И. Российский рынок труда: адаптация без реструктуризации / Р.И. Капелюшников. М.: ГУ ВШЭ, 2001. - 307 с.

171. Кербер С. О теневой экономике / С. Кербер // Проблемы прогнозирования. 1992.-№ 6.-С. 27-34

172. Кларк Р. Преступность в США: Замечания по поводу ее природы, причин, предупреждения и контроля / Р. Кларк ; под ред. Б.С. Никифоровой. -М.: Прогресс, 1975. 422 с.

173. Клопов Э.В. Вторичная занятость как форма социально-трудовой мобильности / Э.В. Клопов // Социол. исслед. 1997. -№ 4. - С. 29-45

174. Ковалев Е.М., Штейнберг Н.Е. Качественные методы в полевых социологических исследованиях / Е.М. Ковалев, Н.Е. Штейнберг. М.: Логос, 1999.-384 с.

175. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под. ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. Изд. 5-е. - М.: Норма-Инфра, 2000. -880 с.

176. Константинов А., Дикселиус М. Бандитская Россия / А. Константинов, М. Дикселиус. СПб.: БИБЛИОПОЛИС, 1997. - 591 с.

177. Кортен Д. Когда корпорации правят миром / Д. Кортен. СПб.: ВиТ-принт, 2002.-328 с.

178. Косалс Л.Я., Рывкина Р.В. Социология перехода к рынку в России / Л.Я. Косалс, Р.В. Рывкина. М.: Эдиториал УРСС, 1998. - 366 с. - Библиогр.: с. 351-360

179. Косалс Л .Я., Рывкина Р.В. Становление институтов теневой экономики в постсоветской России / Л.Я. Косалс, Р.В. Рывкина // Социс. 2002. - № 4. -С. 27-32

180. Космарский В., Шохин А. «Неофициальная экономика. Последствия и перспективы в различных экономических системах» / В. Космарский, А. Шохин // Вопр. экономики. 1990. -№ 3. - С. 15-37

181. Красильщиков В.А. Конец индустриальных модернизаций? / В.А. Красильщиков // Мегатренды мирового развития. М.: Экономика, 2001. - С. 146-178

182. Криминализация отечественной экономики. Пути нейтрализации негативных тенденций : материалы заседания «круглого стола» (24 мая 2000 г.). -М.: Моск. акад. МВД России, 2001. 48 с.

183. Криминология : учеб. для вузов / под общ. ред. А.И. Долговой. М.: НОРМА-ИНФРА, 1999.-267 с.

184. Крылов А.А. О теневой экономике без эмоций / А.А. Крылов // Социалист. труд. 1990. -№ 2. - С. 27-43

185. Крылов А.А. Социально-экономические основы деятельности милиции в обществе рыночного типа : автореф. дис. . д-ра экон. наук / А.А. Крылов. -М., 1993.-50 с.

186. Кузнецова Н.Ф. Кодификация норм о хозяйственных преступлениях / Н.Ф. Кузнецова // Вестн. Моск. ун-та. Сер, 11. Право. 1993. - № 4. - С. 3842

187. Ланге О. Целое и развитие в свете кибернетики: Исследования по общей теории систем / О. Ланге. М., 1969. - 136 с.

188. Латов Ю.В. Неформальная экономика как глобально-историческое явление / Ю.В. Латов // Теневая экономика: экономический и социальный аспекты. М.: ИНИОН, 1999.-С. 146-167

189. Латов Ю.В. Экономика вне закона. (Очерки по теории и истории теневой экономики) / Ю.В. Латов. М.: Моск. обществ, науч. фонд, 2001. - 48 с.

190. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 39. Июнь-декабрь 1919 г. / В.И. Ленин. М.: Госполитиздат, 1963. — 623 с.

191. Леонтьева Э.О. Образование с изнанки: опыт пилотажного исследования в вузе / Э.О. Леонтьева // Социс. 2004. - № 7. - С. 16-28

192. Литвиненко В.И. Институционализация трудовых отношений социального партнерства : дис. . канд. социол. наук / В.И. Литвиненко. Тюмень, 2005.- 146 с.

193. Литературная газета. 2005. - № 7/8.

194. Лунеев В.В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции / В.В. Лунеев. М.: НОРМА, 1997. - 497 с.

195. Лылова О.В. Неформальная взаимопомощь в сельском сообществе / О.В. Лылова // Социол. исслед. 2002. - № 2. - С. 83-86

196. Любимова В. О некоторых формах занятости рабочей силы в капиталистических странах / В. Любимова // Мировая экономика и междунар. отношения. 1984. - № 3. - С. 48-65

197. Любимова В. Формальная и неформальная экономика единое целое? /

198. B. Любимова // Мировая экономика и междунар. отношения. 1991. - № 9.

199. C. Рец. на кн.: La Flexibilite en Italie. - P., 1989.

200. Макаров В., Клейнер Г. Бартер в России: институциональный этап / В. Макаров, Г. Клейнер // Вопр. экономики. 1999. - № 4. - С. 37-42

201. Макаров Д. Экономические и правовые аспекты теневой экономики в России / Д. Макаров // Вопр. экономики. 1998. - № 3. - С. 28-45

202. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения: в 30 т. Т. 12. Апрель 1856 январь 1859 гг. / К. Маркс, Ф. Энгельс. - М.: Госполитиздат, 1958. - 879 с.

203. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения: в 30 т. Т. 23. К. Маркс. Капитал. Критика политической экономии. М.: Госполитиздат, 1960. - 907 с.

204. Мартынова И.Н. Заметки о социальных изменениях в аграрном секторе России / И.Н. Мартынова // Сибирская деревня в период трансформации социально-экономических отношений. Новосибирск, 1996. - С. 167-176

205. Методологические положения по измерению занятости в неформальном секторе экономики. -М.: Госкомстат России, 2001. 217 с.

206. Мишин Г.К. Проблема экономической преступности (опыт междисциплинарного изучения) / Г.К. Мишин. М.: ВНИИ МВД России, 1994. - 87 с.

207. Многоукладная аграрная экономика и российская деревня: (середина 80-х 90-е годы XX столетия) / под ред. Е.С. Строева. - М.: Колос, 2001. - 620 с.

208. Мухин А.А. Российская организованная преступность и власть. История взаимоотношений / А.А. Мухин. М.: Центр полит, информ., 2003. - 381 с.

209. Ненаблюдаемая экономика: попытка количественных измерений / А.Е. Суринов и др.. М.: Финстатинформ, 2003. - 256 с.

210. Народное хозяйство СССР в 1990 г. М.: Финансы и статистика, 1991. 750 с.

211. Нестеров А., Вакурин А. Криминализация экономики и проблемы безопасности / А. Нестеров, А. Вакурин // Вопр. экономики. 1995. - № 1. - С. 17-36

212. Неформальная экономика и гибкий рынок труда: теория и практика в ФРГ : (науч.-аналит. обзор). -М.: ИНИОН, 1987. 137 с.

213. Неформальный сектор в российской экономике / Т.И. Долгопятова и др.. ; Ин-т стратег, анализа и развития предпринимательства. М., 1998. -208 с.

214. Нечипоренко О.В., Вольский А.Н. Сельские локальные сообщества Горного Алтая: современное состояние, проблемные ситуации / О.В. Нечипоренко, А.Н. Вольский. Новосибирск, 2002. - 157 с.

215. Нечипоренко О.В., Вольский А.Н. Социальная ситуация в сельских районах Республики Алтай / О.В. Нечипоренко, А.Н. Вольский. Новосибирск, 2000.- 109 с.

216. Нечипоренко О.В., Нысанбаев А.Н. Россия и Казахстан в XXI веке: опыт модернизационных реформ / О.В. Нечипоренко, А.Н. Нысанбаев ; под ред. B.C. Шмакова. Новосибирск: Нонпарель, 2005. - 430 с.

217. Никифоров А.С. Гангстеризм в США: сущность и эволюция / А.С. Никифоров. -М.: Наука, 1991. 164 с.

218. Николаев И. Теневая экономика: причины, последствия, перспективы / И. Николаев // О-во и экономика. 1998. - № 6. - С. 31-37

219. Николаева М. И., Шевяков А. Ю. Теневая экономика: методы анализа и оценки / М.И. Николаева, А.Ю. Шевяков.- М.: ЦЭМИ АН СССР, 1987.-259 с. Новая газета. 2005. - № 42.

220. Норт Д. Институты и экономический рост: историческое введение / Д. Норт//THESIS. 1993.-Т. 1, вып. 2.-С. 38-48

221. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / Д. Норт. М., 1997. - 190 с.

222. Норт Д. Институциональные изменения: рамки анализа / Д. Норт // Вопр. экономики. 1997.-№3.-С. 27-45

223. Овчинников В.Н. Этноэкономический уклад в теоретических координатах неформальной экономики / В.Н. Овчинников // Экон. вестн. Ростов, гос. ун-та. 2005. - Т. 3, № 2. - С. 38-49

224. Овчинский B.C. Стратегия борьбы с мафией / B.C. Овчинский. М.: СИМС, 1993.-373 с.

225. Ожегов С.И. Словарь русского языка: около 57 000 слов / С.И. Ожегов. 14-е изд., стереотип. М.: Рус. язык 1983.-816 с.

226. Олсон М. Логика коллективных действий: общественные блага и теория групп / М. Олсон. М., 1995. - 165 с.

227. Олсон М. Рассредоточение власти и общество в переходный период. Лекарства от коррупции, распада и замедления темпов экономического роста / М. Олсон // Экономика и мат. методы. 1995. - Т. 31, вып. 4. - С. 56-63

228. Описание организационных форм рэкет-бизнеса в Сицилии // Gambetta D. The Sicilian Mafia. The business of private protection. Harvard, 1993. - P. 24-56

229. Организованная преступность в России: Теория и реальность : сб. ст.. -СПб., 1996.-95 с.

230. Ореховский П.А. Статистические показатели и теневая экономика / П.А. Ореховский // Рос. экон. журн. 1996. -№ 4. - С. 13-26

231. Основы борьбы с организованной преступностью / А.И. Коннов и др.; под ред. B.C. Овчинского, В.Е. Эминова, Н.П. Яблокова. -М.: ИНФРА, 1996. -397 с.

232. Перова И. Дополнительная занятость: масштабы, структура, характер / И. Перова // Экон. и соц. перемены. Мониторинг обществ, мнения. 1999. -№ 4 (42). - С. 26-32

233. Петров Э.И. Криминологическая характеристика и предупреждение экономических преступлений : учеб. пособие / И.Э. Петров, Р.Н. Марченко, Л.В. Баринова. М.: Акад. МВД России, 1995. - 82 с.

234. Платонов О.А. Государственная измена / О.А. Платонов. М.: Алгоритм, 2004.-576 с.

235. Поланьи К. Два значения термина «экономический» / К. Полани // Неформальная экономика: Россия и мир.-М., 1999.-С. 159-167

236. Поланьи К. Экономика как институционально оформленный процесс / К. Поланьи // Экон. социология. 2002. - Т. 3, № 2. - С. 29-54

237. Полухин А. Коррупция РФ как основной закон / А. Полухин // Новая газета. 2005.-№ 81.

238. Полянский Ф.Я. Цена и стоимость в условиях феодализма: влияние государственной, муниципальной и цеховой регламентации на ценообразование в эпоху феодализма / Ф.Я. Полянский. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983. - 242 с.

239. Попова И.П. «Вытесняющая» вторичная занятость (специалисты депрессивных предприятий) / И.П. Попова // Социол. исслед. 2002. - № 5. - С. 3437

240. Правда» против вала. М.: Правда, 1989. - 400 с.

241. Проблемы социальной модернизации в полиэтничных сообществах (Сибирь и Казахстан) / В.В. Мархинин и др. // Центральная Азия: проблемы современного социокультурного развития. Новосибирск, 2003. - С. 148-164

242. Проскурин С.А. Национальная безопасность страны. Сущность, структура, пути укрепления / С.А. Проскурин. М., 1991. - 238 с.

243. Радаев В. Неформальная экономика и внеконтрактные отношения в российском бизнесе / В. Радаев // Неформальная экономика: Россия и мир. М., 1999.-С. 48-67

244. Радаев В. О роли насилия в российских деловых отношениях / В. Радаев // Вопр. экономики. 1998. - № 10. - С. 83-87

245. Радаев В. По кругам теневой экономики / В. Радаев // Деловой экспресс. 1999. - № 12.-С. 6-12

246. Радаев В. Теневая экономика в СССР/России: основные сегменты и динамика / В. Радаев // Восток. 2000. - № 1. - С. 23-27

247. Радаев В. Формирование новых российских рынков: трансакционные издержки, формы контроля и деловая этика / В. Радаев. М.: Центр полит, технологий, 1998.-328 с.

248. Райг И.Х. Нелегальная экономическая деятельность / И.Х. Райг // Постижение: Социология. Социальная политика. Экономическая реформа. М.: Прогресс, 1989.-С. 39-45

249. Рахматулин М.А., Вадюхина P.P. Социально-экономические причины и факторы развития теневой экономики в России / М.А. Рахматуллин, P.P. Вадюхина // Безопасность бизнеса. 2005. - № 4. - С. 24-37

250. Рефлексивное крестьяноведение: десятилетие исследований сельской России / под. ред.: Т.Шанина. А. Никулина, В. Данилова. М.: РОСПЭН, 2002.-589 с.

251. Римский B.J1. Бюрократизм, клиентелизм и коррупция в России / B.JI. Римский // Обществ, науки и современность. 2004. - № 6. - С. 36-57

252. Российская газета. 2006. - 26 апр.

253. Российская газета. 2006. - 11 мая.

254. Российская газета. 2006. - 25 мая.

255. Российская газета. 2006. - 26 мая.

256. Российская организованная преступность: новая угроза? / под. ред. Ф. Вильямса. М.: Крон-Пресс, 2000. - 286 с.

257. Российская экономика: прогнозы и тенденции / Центр анализа данных Гос. ун-та Высш. шк. экономики. - 2002. -№3 (108). - 60 с.

258. Руткевич М.Н. Социальная структура / М.Н. Руткевич. М.: Альфа-М, 2004.-272 с.

259. Садовский В.Н., Уемов А.И. Системные исследования и логика / Проблемы формального анализа систем / В.Н. Садовский, А.И. Уемов. М.: Высш. шк., 1968.-170 с.

260. Сатаров Г.А. Коррупционные отношения: агентская модель и смежные подходы / Г.А. Сатаров // Обществ, науки и современность 2004. - № 2. -С. 17-22

261. Сафонов В.Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологический анализ / В.Н. Сафонов. СПб., 2000. - 238 с.

262. Свиридов А.А. Магия финансов: инвестиции / А.А. Свиридов. М., 2003. -352 с.

263. Синютин М.В. Институт мафии частная собственность на применение насилия / М.В. Синютин // Журн. социологии и социал. антропологии. -2002.-Т. 5, № 1.-С. 56-62

264. Скотт Дж. Моральная экономика деревни / Дж. Скотт // Неформальная экономика: Россия и мир.-М., 1999.-С. 126-168

265. Скрытая сила подпольной экономики // «Американская модель»: с будущим в конфликте. М., 1984. - С. 67-89

266. Сото Э. де. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире / Э. Сото. -М.: Catallaxy, 1995.-320 с.

267. Социологическая энциклопедия: в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 2003. - 863 с.

268. Тамаш П. Неформальность в постсоциалистической экономике (постановочные вопросы для социологических исследований / П. Тамаш // Неформальная экономика в постсоветском пространстве: Проблемы исследования и регулирования. СПб., 2003. - С. 167-189

269. Теневая экономика: (Экономические, социальные и правовые аспекты) : материалы науч. конф. (9 июля 1996 г.) / под общ. ред. В.О. Исправникова, В.В. Куликова. М., 1996. - П 6 с.

270. Теневая экономика: экономический и социальный аспекты : проблем.-темат. сб. / отв. ред.: И. Ю. Жилина, J1.M. Тимофеев. М.: Рос. акад. наук, ИНИОН, 1999.- 167 с.

271. Теневую экономику санкциями не запугать // Фин. известия. 1998. - 24 февр.

272. Тимофеев J1. Институциональная коррупция : очерки теории / JI. Тимофеев.-М„ 2000.-364 с.

273. Тимофеев JI.M. Черный рынок как политическая система : публицист, исслед. / JI.M. Тимофеев. Вильнюс, 1993. - 272 с.

274. Тимофеева И. Ниже Габона. Россия опустилась в рейтинге коррумпированности / И. Тимофеева // Новая газета. 2005. - № 83.

275. Тихомирова J1.B., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия. М.: Изд. Тихомирова М.Ю., 1999. - 971 с.

276. Топильская Е.В. Организованная преступность / Е.В. Топильская. СПб.: Юрид. центр Пресс, 1999. - 234 с.

277. Улыбин К.А. Знакомая незнакомка / К.А. Улыбин // Теневая экономика. -М., 1991.-С. 47-51

278. Устинов B.C. Понятие и криминологическая характеристика организованной преступности : лекция / B.C. Устинов. Н. Новгород, 1993. - 87 с.

279. Фадеева О. Хозяйственные стратегии сельских семей / О. Фадеева // Социальная траектория реформируемой России : исслед. Новосиб. экон.-социол. шк. Новосибирск, 1999.-С. 157-189

280. Фадеева О.П. Неформальная занятость в сибирском селе / О.П. Фадеева // Экон. социология. 2001. - Т. 2, № 2. - С. 61-93

281. Федоренко Л.П. Теневые отклонения в вузе: грани проблемы / Л.П. Фе-доренко // Социс. 2000. - № 7. - С. 27-31

282. Фроянов И .Я. Погружение в бездну / И.Я. Фроянов. М.: Алгоритм, 2001.-528 с.

283. Хавина С., Суперфин Л. Буржуазная теория «второй экономики» / С. Ха-вина, Л. Суперфин // Вопр. экономики. 1986. - № 11. - С. 47-51

284. Харичкин И.К. Политическая элита и ее роль в обеспечении национальной безопасности России / И.К. Харичкин. М., 1999. - 248 с.

285. Центральная Азия: проблемы современного социокультурного развития : сборник. Новосибирск, 2003. - 366 с.

286. Цисар Л.А. Проблемы определения понятия «национальная безопасность» в России и ее виды / Л.А. Цисар // Безопасность бизнеса. 2005. - № 1.-С. 38-48

287. Шанин Т. Социально-экономическая мобильность и история сельской России 1905-1930 гг. / Т. Шанин // Социол. исслед. 2002. - № 1. - С. 30-40

288. Шанин Т. Эксполярные структуры и неформальная экономика современной России / Т. Шанин // Неформальная экономика. Россия и мир. -М., 1999. -С. 14-18

289. Шаститко А.Е. Государство и экономический рост / А.Е. Шаститко // Экономика и мат. методы. 1996. - Т. 32, вып. 3. - С. 34-49

290. Шестаков А.В. Теневая экономика : учеб. пособие / А.В. Шестаков. М., 2000.-151 с.

291. Штейнберг И. Русское чудо: локальные и семейные сети взаимоподдержки и трансформация / И. Штейнберг // Неформальная экономика: Россия и мир. -М., 1999.-С. 47-69

292. Штейнберг И. Сетевые ресурсы в реальной практике стратегий выживания сельской семьи / И. Штейнберг // Неформальная экономика в постсоветском пространстве: Проблемы исследования и регулирования. СПб., 2003. -С. 98-103

293. Штейнберг И.Е. Крестьянство и власть: тенденции трансформации. Исследования власти в постсоветском селе / И.Е. Штейнберг // Куда идет Россия? Социальная трансформация постсоветского пространства. М., 1996. -С. 69-81

294. Штейнберг И.Е. Реальная практика стратегий выживания сельской семьи «сетевые ресурсы» / И.Е. Штейнберг // Куда идет Россия? Формальные институты и реальные практики. - М., 2002. - С. 89-96

295. Штомпка П. Социология социальных изменений / П. Штомпка. М.: Аспект-Пресс, 1996.-415 с.

296. Эволюция исследований неформального сектора экономики за рубежом : (науч.-аналит. обзор) // Теневая экономика: экономический и социальный аспекты. М., 1999. - С. 256-289

297. Экономика в подполье. М.: ИНИОН, 1984. - 167 с.

298. Эльстер 10. Социальные нормы и экономическая теория / Ю. Эльстер // Thesis. 1993. - Т. 1, вып. 3. - С. 59-78

299. Энциклопедический социологический словарь. М.: ИСПИ РАН, 1995. -939 с.

300. Яковлев А. О причинах бартера неплатежей и уклонения от уплаты налогов в российской экономике / А. Яковлев // Вопр. экономики. 1999. - № 4. -С. 89-124

301. Якушев С.Д. Некоторые вопросы законодательного обеспечения национальной безопасности (на примере Республики Монголия) / С.Д. Якушев // Безопасность бизнеса. 2005. - № 4. - С. 14-21

302. Anderson A. A red mafia: a legacy of communism : Electronic resourse. // Economic Transition in Eastern Europe and Russia: Realities of Reform. Stanford, 1995. - Regime of ex cess : http://andrsn.stanford.edu/Other/redmaf.html.

303. Anderson M., Bechhofer F. & Gershuny J. The social and political economy of the household. Oxford: Oxford Univ. press, 1994. - 160 p.

304. Arlacchi P. Mafia business: the Mafia ethics and the spirit of capitalism / P. Arlacchi. London: Verso, 1986. - 156 p.

305. Becker C. Human capital / C. Becker. New York, 1964. - 99 p. Blau P. Exchange and power in social life / P. Blau. - New York: Wiley, 1964.-360 p.

306. Bromley R. The urban informal sector: why is it worth discussing? / R. Bromley // World Development. 1978. - Vol. 6, № 9/10. - P. 17-29

307. Buchanan J. M. A Defence of organized crime? / J.M. Buchanan // The Economics of Crime. Cambridge, 1980. - P. 58-67

308. Colema J.S. Social capital in the creation of human capital / J.S. Colema // Amer. J. of Sociology. 1988. - Vol. 94. - P. 67-72

309. Emirbayer M., Goodwin J. Network Analisys. Culture and the problem of agency / M. Emirbayer, J. Coodwin //Amer. J. of Sociology. 1980. - № 6. - P. 79-84

310. Entrena F. Socioeconomic restructurings of the local settings in the era of globalization / F. Entrena // Protosociology. 1999, sp. iss. - P. 68-74

311. Feige E. L. Defining and estimating underground and informal economies: the new institutional economics approach / E.L. Feige // World Development. 1990. -Vol. 18,№7.-P. 89-112

312. Feige E. L., Feige E. How big is the irregular economy? / E.L. Feige, E. Feige // Challenge. 1979. - Vol. 6, № 22. - P. 5-13 Financial Times. - 1996. - 11 nov.

313. Gambetta D. The Sicilian mafia. The business of private protection. HUP, 1993.-238 p.

314. Granovertter M. Economic action, social structure, and embeddentness / M. Granovertter//Amer. J. of Sociology. 1985. - Vol. 91. - P. 74-83

315. Grossman G. The «Second economy» of the USSR / G. Grossman // Problems of Communism. 1997. - № 5. - P. 69-115

316. Gutmann P. The Subterranean economy / P. Gutmann // Financial analisys J. -1977.-Vol. 33.-P. 53-87

317. Hart K. Informal urban income opportunities and urban employment in Ghana / K. Hart // J. of Modern Afr. Studies. 1973. - Vol. 11, № 1. - P. 61-90

318. Jones C., Roemer M. Modeling and measuring parallel markets in developing countries / C. Jones, M. Roemer // World Development. 1989. - Vol. 17, № 12. -P. 15-34

319. Marcouiller D., Young L. The black hole of graft: the predatory state and the informal economy / D. Marcouiller, L. Young // Amer. Econ. Rev. 1995. - Vol. 85, №3.-P. 630-646

320. Mead D.C., Morrisson C. The informal sector elepfant / D.C. Mead, C. Mor-risson // World Development. 1996. - Vol. 24, № 10. - P. 58-74

321. Oksa J. Regional and local responses to restructuring in peripheral rural areas in Finland / J. Oksa // Urban Studies. 1992 - Vol. 29, № 6. - P. 59-89

322. Poliakov S. Everyday Islam: religion and tradition in rural Central Asia / S. Poliakov. New York, 1992. - 304 p.

323. Portes A., Borocz J. The informal sector under capitalism and state socialism: a preliminary comparison / A. Portes, J. Borocz // Soc. Justice. 1988. - Vol. 15, №3/4.-P. 19-38

324. Portes A., Sassen-Koob S. Making it underground: comparative material on the informal sector in Western market economies // Amer. J. of Sociology. 1987. -Vol. 38, № l.-P. 30-58

325. Radaev V. Urban Households in the Informal Economy / V. Radaev // Explaining Patchworks. 2001. - Vol. 2. - P. 189-195

326. Electronic resource. // Crime and Justice: Europe. July 1995. Regime of excess : http: // www.acsp.uic.edu/oicj/pubs/oje/050405.html.

327. Sik A., Wallace C. The development of open-air markets in East- Central Europe // Intern. J. of Urban and Region. Research. 1999. - Vol. 23, № 4. - P. 46-58

328. Ybarra J. La-estructuracion espontanea de la industria del calzaado espanol / J. Ybarra//Bol. de EstudiosEcon. 1982.-№37.-P. 134-176163