Византийские жития святых - исихастов и древнерусская агиография конца XIV - начала XV в.: Характер и истоки параллелизма тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Родионов, Олег Алексеевич

• Родионов, Олег Алексеевич
• кандидат исторических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Родионов, Олег Алексеевич

введение.

1.проблемы изучения житий святых второй половины xiv — начала xv в. п.общий обзор агиографических сочинений xiv — xv вв. ш.византийские жития святых-исихастов и древнерусская агиография конца xiv — начала xv в.

1 .АГИОГРАФИЯ И ГОМИЛЕТИКА.

2.АГИОГРАФИЯ И ГИМНОГРАФИЯ.

3.ВИЗАНТИЙСКИЕ ЖИТИЯ СВЯТЫХ-ИСИХАСТОВ И ДРЕВНЕРУССКАЯ АГИОГРАФИЯ КОНЦА XIV — НАЧАЛА XV В.: ПАРАЛЛЕЛИ И ОТЛИЧИЯЮ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Византийские жития святых - исихастов и древнерусская агиография конца XIV - начала XV в.: Характер и истоки параллелизма»

В последние два десятилетия в мировой исторической науке необычайно возрос интерес к агиографии. Исследования агиографических сочинений перестали быть периферийной областью источниковедения и исторической филологии и оказались в центре внимания многих отечественных и зарубежных ученых. Этот поворот был в достаточной мере спонтанным: трудно увидеть какие-либо очевидные причины столь решительного обращения исследователей к ранее мало привлекавшей их группе источников. Результаты такого знаменательного сдвига весьма многообразны. На различных конгрессах — славистов, византинистов и т.д. — теме агиографии были посвящены пленарные доклады и работа отдельных секций. Так, на XVIII Международном конгрессе византинистов, проходившем 8-15 августа 1991 г. в Москве, изучение житий святых стало темой именно пленарного доклада и одной из секций. А на VII Международном конгрессе по изучению юго-восточной Европы, проходившем в Фессалонике 29 августа -4 сентября 1994 г., название одной из его тем звучало следующим образом: «Агиография и важность этого жанра литературы для истории культуры Юго-Восточной Европы». Особые «круглые столы» были посвящены агиографии и на XIX конгрессе византинистов в Копенгагене. Кроме того, появилось немало работ, рассматривающих жития не только с точки зрения содержащейся в них косвенной информации о тех или иных исторических событиях (что являлось характерной чертой исследований предшествующего периода), но и с учетом цели их создания и основного содержания.

Изучение агиографии имеет давние традиции, но только в последние десятилетия XX в. разразился настоящий «агиографический бум». Этот всплеск интереса к агиографии никоим образом нельзя увязывать с появлением публикаций каких-либо новооткрытых памятников. Во-первых, таких публикаций было хотя и немало, но все же не столько, чтобы радикально изменить состав корпуса агиографических сочинений: его объем вырос не слишком сильно. А во-вторых, исследователи обращаются, как правило, к памятникам хорошо известным, давно опубликованным и в недавнее время получившим только новые критические издания. Изменился не состав и не характер источников, а подходы к ним. Ученые задают теперь житийным текстам совершенно иные вопросы, и жития святых открываются исследователям теми своими сторонами, которые ранее не вызывали интереса. В центре внимания исследователей лежит теперь изучение быта, повседневной жизни средневекового общества, различных его слоев, и особенно тех слоев, которые раньше выпадали из поля зрения историков по причине того, что данные о них крайне скудны в традиционно использовавшихся источниках — хрониках, актовом материале и т.д. Речь идет о так называемых «маргиналах», вообще об «уличной» жизни византийского общества: именно жития святых дают нам обширный материал, позволяющий значительно более детально изучить как социальную структуру от верхов до самых низов, так и особенности повседневного бытия византийца. Мало того: даже такая практически нигде не отраженная сфера жизни византийца, как секс, может быть изучена, за редкими исключениями, только на основании житийных памятников, и в первую очередь — житий юродивых. И конечно, к житиям святых обратились как к обширнейшей сокровищнице данных по истории духовной культуры, духовных движений. Именно агиография предоставляет исследователю материал, позволяющий реконструировать особенности средневекового менталитета. Таким образом, в настоящее время историки, источниковеды, филологи и даже богословы открывают как бы заново мир средневековой агиографии.

Только в последние десятилетия жития святых стали изучать в контексте всей восточно-христианской и — шире — вообще христианской культуры и литературы. Для предшествующего периода изучения агиографии характерно достаточно обособленное друг от друга развитие исследований в области различных агиографических литератур: византийской, балканской, древнерусской и др. В немалой степени это было связано и с тем, что слависты, как правило, не имели доступа к оригиналам греческих житий, а византинисты — славянских. Теперь именно проблема сравнительного изучения житий святых, принадлежащих различным литературам народов византийской «ойкумены» выходит на передний план. Однако исследования такого рода пока не стали характерными для нынешнего этапа развития исторической и филологической наук. Попыткой такого исследования, пока только на материале византийских и русских житий XIV—начала XV в., и является настоящая работа.

В свете этого оживления интереса к византийской агиографии в мировой исторической науке, как нам представляется, особую важность приобретает проблема взаимовлияния византийской, югославян-ской и восточнославянской литератур, а также заимствований из византийских источников в агиографических памятниках Древней Руси. Именно задача выявления параллелей между древнерусскими и византийскими житиями и стоит перед настоящей работой. В работе будет дана попытка использовать новую методику имманентного анализа агиографической литературы, включающую в себя максимальный учет цели создания используемых источников, аудитории, на которую они были рассчитаны, а также «канонических» особенностей агиографического повествования. Таким образом, нам предстоит изучить связи между агиографией стран византийского ареала и Древней Руси, попытаться решить проблему типологии жанра и специфики уровня историзма агиографических сочинений, а главное — найти параллели между византийской и древнерусской агиографическими литературами, выявить их происхождение и определить, носят ли они реальный, поверхностный или мнимый характер, и на основании проделанного анализа сделать выводы о сходстве и различии в культуре и литературе Византии и Руси XIV—начала XV в.

Хронологические рамки работы — XIV—начало XV в. — обусловлены прежде всего необычайной плодотворностью данной эпохи в области культуры как для Византии, так и для Древней Руси. Этот период традиционно характеризуют как время нового оживления визан-тино-русских историко-политических и культурных взаимосвязей. Это также время взаимопроникновения и взаимовлияния литератур, разного рода религиозных и политических доктрин, стереотипов поведения и т.д. Кроме того, эпоха XIV—начала XV в. дала Византии наибольшее число писателей: приблизительно 91 от общего числа (за всю историю Империи) в 435 литераторов жил в это время1; и несмотря на повсеместно возрождавшиеся антикизирующие, гуманистические тенденции в литературе, агиография оставалась одним из ведущих жанров даже в этот период. На Руси XIV—начало XV в. не дали такого количества писателей, однако большинство древнерусских книжников того времени — важнейшие для истории древнерусской культуры (и литературы) фигуры.

Работа имеет следующую структуру: 1-я глава посвящена рассмотрению историографии проблемы, однако не всех вообще исследоеусепко I. 8о(Пе1у апс! ¿ШеПесШе! Ме т 1а1е ВугагЛшт. Ь., 1981. Р. 69-70. ваний агиографии, число которых очень велико и которые далеко не всегда имеют какое-либо отношение к поставленным нами задачам, а лишь наиболее важных трудов, внесших вклад в методику изучения агиографии и в осмысление значения данного жанра средневековой литературы как источника. Во 2-й главе рассматриваются используемые в нашей работе памятники, а также дается характеристика избранному нами для исследования периоду. Наконец, в 3-й главе проводится сравнительный анализ византийских и древнерусских житий XIV—начала XV в., предваряемый изучением двух важных аспектов генезиса жанра: 1) связей между агиографией и гомилетикой и 2) соотношения гимнографии и агиографии.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Родионов, Олег Алексеевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, в результате проведенного нами сравнительного анализа византийских житий святых-исихастов XIV в. и синхронных им памятников, созданных в Древней Руси, а также, — спорадически, — в славянских странах, по преимуществу, в Сербии, мы можем прийти к нескольким выводам предварительного характера.

1. Общими для византийских и древнерусских житий святых оказываются в первую очередь черты, восходящие к наиболее ранним памятникам жанра, созданным еще в патриотическую эпоху, таким, как похвальные и надгробные слова Григория Назианзина, Жизнь Антония Афанасия Александрийского и ранние жития (например, Марии Египетской). Все памятники рассматриваемой эпохи сохраняют единую схему построения повествования. Анализ генезиса жанра агиографии показывает, что образцом и для византийских и для русских агиографов XIV—XV столетий служили одни и те же архетипы. Близость «украшенного» стиля византийских житий XIV в. «извитию» или «плетению словес» славянской (Доментиан, Данила, Евфимий Тырновский) и древнерусской (Киприан, Епифаний) агиографии также находит объяснение в едином истоке этих построений: памятниках патриотической эпохи.

2. При сравнении византийских и древнерусских памятников XIV—начала XV в., в древнерусских житиях святых можно обнаружить некоторые значительные текстуальные заимствования, ясно указывающие на широкие церковные, культурные и литературные связи в рассматриваемый период. Однако анализ этих заимствований показывает, что влияние «исихазма» (берем это понятие в кавычки ввиду исключительной его многозначности) на Руси было ограниченным, а характеристики, данные лидерам паламитского движения их византийскими агиографами, могли применяться на Руси к таким иерархам, как митрополит Петр (умерший до начала афонско-константинопольских споров). В новом контексте заимствования теряют основные специфические черты, возникающие именно в эпоху паламитских споров: подчеркивание «светоносности» прославляемого святого, наименование его «проповедником благодати» и т. д. В данном случае приходится констатировать, что налицо параллелизм образов, но не содержания.

3. Для древнерусских житий конца XIV—начала XV в. характерно широкое использование евангельских и вообще библейских цитат и аллюзий, которые как бы сакрализуют пространство жития; чудеса в значительной мере приближены к евангельским «образцам» всех вообще чудес и не отличаются фольклорно-«сказочными» чертами, столь распространенными в предшествующий период. В византийских житиях того времени чудеса также лишены фольклорной окраски, пространство предельно сакрализовано и формализовано, но мелкие детали связывают пространство «сакральное» с «профанным», а точнее — с обыденной жизнью.

4. Характерно также выделение роли составителя-«списателя» жития, который теперь выступает все чаще в качестве одного из героев повествования (особенно в византийских житиях, написанных Филофеем и Каллистом, но также и в Житии Петра митрополита, отчасти в Житиях Сергия и Стефана, написанных Епифанием).

5. Общие черты и мотивы агиографических повествований обязаны своим появлением не только общим (в первую очередь, как мы попытались показать в настоящем исследовании, патриотическим) источникам, на основании которых сложилась агиографическая литература как жанр, но и единству культурного пространства, принадлежности и Византии, и Древней Руси единой «византийской (или даже шире — восточно-христианской) ойкумене», развитости культурных, литературных и политических византийско-славянских связей в тот период.

6. Различия, обнаруживаемые даже там, где налицо текстуальные (поверхностные или даже мнимые) параллели, показывают, что несмотря на общность агиографического канона и принадлежность, по сути, единой литературной традиции, перед нами — различные варианты этой традиции. Эти различия обусловлены различием исторических и культурных задач, стоявших перед Византией и Древней Русью в XIV— начале XV в. Для Руси это время «экстенсивного» развития, монастырской колонизации и миссионерства на Севере; для Византии, несмотря на новый взлет культуры и отмеченный выше профетизм византийского монашеского движения (т.н. «исихастского») — развитие идет более «интенсивно», «вглубь», а не «вширь», по пути осмысления накопленных культурных и религиозных ценностей (ср. «паламитский синтез»); в житиях святых эта культурная тенденция выражается в описании «сокровенного делания» в ущерб «внешним подвигам».

Как, надеемся, нам удалось показать, все эти выводы непосредственно следуют из предложенного в настоящей работе (и, разумеется, только предварительного) «имманентного» анализа агиографических текстов. Для того, чтобы определить место параллелизма византийских памятников XIV в. и древнерусских агиографических сочинений XIV— XV в. в общем контексте восточно-христианской литературы и истории духовности, необходимо попытаться дать характеристику агиографическим литературам стран византийского ареала именно в их соотношении (и вообще какой-либо соотносимости) с византийской агиографией. Как показывают современные исследования, влияние византийских духовных движений XIV в. (как правило, через посредство литературы) может обнаружиться в самых неожиданных регионах. Так, например, есть основания полагать, что синайский и — шире — византийский исихазм повлиял на литературу коптов XIV столетия1; недостаточно изучено взаимодействие агиографических литератур Грузии и Византии. Кроме того, более подробное выявление литературных связей между странами византийского ареала поможет лучше понять характер рецепции в них тех или иных идей, возникавших в Византии как в их естественном и неизменно их притягивавшем центре, и тем самым даст более полную картину истории средневековой духовности и прояснит важные детали, необходимые для создания полноценной «исторической психологии».

1 Лурье В.М. Из истории чинопоследований псалмопения: Полная Псалтирь в ежедневном правиле (в связи с историей египетского монашества IV-VII вв.) // ВВ. Т. 56. С. 236.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Родионов, Олег Алексеевич, 1998 год

1. Источники А. Греческие источники

2. Похвальное слово св. Григорию Паламе, написанное патриархом // Dionysios Kleopas. S. ттС ре'; PG. Т. 151. 655-678.

3. Синаксарная запись св. Григорию Паламе // uXXà8iov -rrepiéxov стъуарцоХоутщеуа? та? 8uo lepàç акоХоибьа? тог) те. аттосттоХои ФьХьттттои ка1 . тог) ПаХаця. веастаХоуькт., 1867. 2. 36-44.

4. Каллист, патриарх константинопольский. Житие преподобного Григория Синаита / Изд. И. Помяловским //Записки историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. СПб., 1896. Т.35. С. 1-46.

5. Житие преп. Максима Кавсокаливита, написанное Нифонтом // Halkin F. Deux vies de S. Maxime le Kausokalybe, ermite au Mont Athos (XlV-e s.)// Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1936. T.54. P.42-65.

6. Житие преп. Максима Кавсокаливита, написанное проигу-меном Ватопеда Феофаном // Ibidem. Р.65-109.

7. Житие патриарха Афанасия, написанное Феоктистом Сту-дитом //А. Пападопуло-Керамевс. Жития двух вселенских патриархов XIV в. // Записки историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. СПб., 1905. Т.76. С. 1-51.

8. Ю.Житие Нифонта Пустынника // Halkin F. La vie de S. Niphon Ermit au Mont Athos (XIV s.) // Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1940. T.58. P.5-27.

9. Житие Германа Святогорца, написанное Филофеем Коккином // Philothée, patr. Vie de Germain l'Hagiorite // Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1952. T. 70. P.35-115.1. Другие источники

10. The Correspondence of Athanasius I, Patriarch of Constantinople // Dumbarton Oaks Texts. Y.3. Washington, 1975.

11. S. Gregorii Theologi Opera omnia // PG. T. 36-38. Б.Древнерусские источники

12. Житие преп. Димитрия Прилуцкого // Материалы для истории Русской Церкви. Харьков, 1863. Т.2. С.51-77; Пономарев А.И. Памятники древнерусской церковноучительной литературы. СПб., 1896. Вып. 4. Слаяно-русский Пролог. С. 38-39.

13. Житие Зосимы и Савватия Соловецких в редакции Спири-дона-Саввы // Книжные центры Древней Руси. Х1-ХУ1 вв. СПб., 1991. С.226-282.

14. Житие Павла Обнорского // Великие Минеи Четии, Январь, дни 6-11. М., 1914. Стлб.509-558.

15. Житие Петра, митрополита московского, и похвальное ему слово, написанные митр. Киприаном // Седова Р.А. Святитель Петр митрополит московский в литературе и искусстве Древней Руси. М., 1993. С.76-87, 96-107.

16. Житие преп. Сергия Радонежского // Памятники литературы Древней Руси. XIV- середина XV в. М.,1981. С. 256-429, 570579.

17. Житие св. Стефана, епископа Пермского, написанное Епифанием Премудрым // Изд. Археографической комиссии под ред. В.Г. Дружинина. СПб., 1897; Святитель Стефан Пермский / Под ред. Г.М. Прохорова. СПб., 1995. С. 50-262.1. И. Литература

18. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.,1977. 320 с.

19. Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 448 с.

20. Аверинцев С.С. Роскошь узора и глубины сердца //Григор Нарекаци. Книга скорбных песнопенй. М.: Наука, 1988. С. 11-26.

21. Барабанов Н.Д. Исихазм и агиография: развитие образа святого Максима Кавсокаливита в житийной литературе XIV в. // Византийский временник. М., 1994. Т.55 (80). С.175-180.

22. Барабанов Н.Д. «Слово» Феоктиста Студита и распространение исихазма в Константинополе в 30-е гг. XIV в. // ВВ. 1989. Т. 50. С. 139-146.

23. Барсуков Н.П. Источники русской агиографии. СПб., 1882.

24. Бибиков М.В. К проблеме историзма византийской агиографии //Историческая литература Византии. М., 1998. С. 121-127.

25. Васильевский В.Г. Житие Иоанна Готского //ЖМНП. 1878. Ч. 195. С. 198-234.

26. Васильевский В.Г. Житие Стефана Нового //ЖМНП. 1877. Ч. 191. С. 283-329.

27. Васильевский В.Г. Житие Стефана Сурожского //Русско-византийские исследования. СПб., 1893. С. 7-98.

28. Вздорнов Г.И. Роль славянских монастырских мастерских письма Константинополя и Афона в развитии книгописания и художественного оформления русских рукописей на рубеже XIV XV вв. //ТОДРЛ. Л., 1968. Т.23. С. 173-174, 182, 189.

29. Глубоковский H.H. Св. Киприан, митрополит всея России (1374-1406), как писатель // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. 1892. Февраль. С. 358-424.

30. Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. М., 1900-1917.1. Т.1-2.

31. Голубинский Е.Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра. Сергиев Посад, 1892.

32. Дмитриев Л.А. Роль и значение митрополита Киприана в истории древнерусской литературы // ТОДРЛ. Л., 1963. Т. 19. С. 215-254.

33. Дуйчев И. Центры византийско-славянского общения и творчества // ТОДРЛ. Л., 1963. Т. 19.

34. Иванов С.А. Византийское юродство. М., 1994.

35. Иконников В. О культурном значении Византии в русской истории. Клев, 1869.

36. Иконников B.C. Опыт русской историографии. Клев, 1892-1908. Т. 1-2.

37. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. III, 466, IV, III с.

38. Лихачев Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. М.-Л., 1962.

39. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М., 1979.

40. Лопарев Х.М. Греческие жития святых VIII—XIV вв. Пг.,1914.

41. Лурье В.М. Из истории чинопоследований псалмопения: Полная Псалтирь в ежедневном правиле (в связи с историей египетского монашества IV-VII вв.) // ВВ. Т. 56. С. 236.

42. Мансветов И.Д. Митрополит Киприан в его литургической деятельности. М., 1881.

43. Мейендорф И., протопресвитер. Жизнь и труды святителя Григория Паламы: Введение в изучение. СПб.: Византинороссика, 1997. XVI+480 с. (Subsidia Byzantinorossica. Т. 2).

44. Мейендорф И. Ф. О византийском исихазме и его роли в культурном и историческом развитии Восточной Европы в XIV веке // ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 28. С. 291-306.

45. Мейендорф И., прот. Православие в современном мире. Нью-Йорк, 1981.

46. Мошин В. О периодизации русско-южнославянских литературных связей X XV вв. //ТОДРЛ. M.-JL, 1963. Т. 19. С. 104-106.

47. Мулич М.И. Сербские агиографы XIII-XIV вв. и особенности их стиля //ТОДРЛ. Л.: Наука, 1968. Т. 23. С. 127-142.

48. Панченко А.М. О цвете в древней литературе восточных и южных славян //ТОДРЛ. Л.: Наука, 1968. Т. 23. С. 3-15.

49. Полякова C.B. Византийские легенды как литературное явление // Византийские легенды. М., 1994.

50. Пономарев А. Жизнь и подвижнические труды преп. Сергия, игумена Радонежского // Странник. 1892. № 9. С. 19-32.

51. Порфирий (Успенский), еп. История Афона. Т. 3. Афон монашеский. СПб., 1892.

52. Прохоров Г.М. Византийская литература XIV века в Древней Руси. Л., 1989.

53. Прохоров Г.М. Исихазм и общественная мысль в Восточной Европе в XIV в. //ТОДРЛ. Л.: Наука, 1968. Т. 23. С. 86-108.

54. Прохоров Г.М. К истории литургической поэзии. Гимны и молитвы Филофея Коккина //ТОДРЛ. Л., 1973. Т. 27. С. 140-148.

55. Прохоров Г.М. Келейная исихастская литература в библиотеке Троице-Сергиевой Лавры с XIV до XVII в. //ТОДРЛ. Л., 1974. Т. 28.

56. Рудаков А.П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. СПб.: Алетейя, 1997. 296 с.

57. Соколов И.И. Житие иже во святых отца нашего Григория Синаита. М., 1904.

58. Сырку П. К истории исправления книг в Болгарии в XIV в. СПб., 1898. Т.1, вып. 1.

59. Тарановский К. Формы общеславянского и церковнославянского стиха в древнерусской литературе XI-XIII вв. // American Contributions to the Sixth International Congress of Slavists. V. 1. Mouton, Paris, 1968. P. 377-379).

60. Успенский Ф.И. История Византийской империи. В 3-х т. М.: Мысль, 1997. Т.З. 829 с.

61. Успенский Ф.И. Очерки по истории византийской образованности. СПб., 1891.

62. Beck H.-G. Kirche und theologische Literatur im Byzantinischen Reich. München, 1959.

63. Delehaye H. Les legendes hagiographiques. Bruxelles, 1905. 2641. P

64. The Hagiography of Kievan Rus' /Transi, by Paul Hollingsworth. Harvard, 1992. 268 p.

65. Mango C. Byzantium and its image: History and Culture of the Byzantine Empire and its heritage. L., 1984.

66. Meyendorff J. The Byzantine impact on Russian civilization // Windows on the Russia Past. Essays on Soviet Historiography since Stalin. Ohio, 1977.

67. Meyendorff J. Introduction à l'étude de Grégoire Palamas. Paris, 1959.

68. Meyendorff J. St. Grégoire Palamas et la mystique orthodoxe. Paris, 1959.

69. Rigo A. Due note sul monachesimo athonita della meta del XIV secolo // Зборник Радова Византолошког Института. 1987. Т.26. С.87-113.

70. Rigo A. La vita е le opere di Grigorio Sinaita // Cristianesima nella Storia. 1989. T.10. P.579-608.

71. Rosenquist J.O. The Life of St. Irene Abbess of Chrysobalan-ton. Uppsala, 1986.

72. Runciman S. The last byzantine Renaissance. N.Y., 1970.

73. Ryden L. Das Leben des Heiligen Narren Symeon von Leon-tios von Neapolis. Uppsala, 1963.

74. Ryden L. New Forms of Hagiography: Heroes and Saints // The 17th International Byzantine Congress. N. Y., 1986.

75. Ryden L. The Revised Version of the Life of St. Philaretos the Merciful and the Life of St. Andrew Salos // Analecta Bollandiana. Bruxelles, 1982. T. 100.

76. Sevcenko I. The decline of Byzantium seen through the eyes of its intellectuals // Dumbarton Oaks Papers. Washington, 1961. V. 15.

77. Sevcenko I. Ideology, letters and culture in the Byzantine world. L., 1982.

78. Sevcenko I. Russo-Byzantine Relations after the Eleventh century // Proceedings of the XIII International Congress of Byzantine Studies. London, 1967.

79. Sevcenko I. Society and intellectuel life in late Byzantium. L.,1981.

80. Talbot A.M. Old Wine in New Bottles: The Rewriting of Saints' Lives in The Paleologian Period // The Twilight of Byzantium: Aspects of Cultural and Religious History in the Late Byzantine Empire. Princeton, 1989. P. 15-26.

81. Talbot-Rice T. Everyday life in Byzantium. L.;N.Y., 1967.

82. Ю2.Мт|ггт1коф MLxarjX. Про|ЗХг||хата ьоторьстцой (3i£avTivw (Blcov «ai Оаишта)у tcov ayicov // Septième congrès international d'études du sud-est Européen (Thessalonique, 29 août 4 septembre 1994). Communications. Athènes, 1994. P. 182 (тезисы доклада).

83. Патга|11хат)^ Г. ' О аую? Гр^уорю? ô ПаХа^а?, ¿рхьбттьсткотто? веаааХоу'ькт)?. ПетротжоХь? AXe£àv8peia, 1911.

84. TaxLaos,'A. 'EmSpaaeis" той Г|стихаст|аоС) el? тт)у еккХт^аьасттьк^у ттоХьпктр év Ptoaia. 1328-1406. ЭеаааХоуькт., 1962. 252 ст.1.I. Справочные пособия

85. Ю5.Будовниц И.У. Словарь русской, украинской, белорусской письменности и литературы до XVIII в. М., 1962.

86. Юб.Владимиров П.В. Обзор южнорусских и западнорусских памятников письменности от XI до XVII столетия. Киев, 1890.

87. Калайдович К., Строев П. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей, хранящихся в Москве в библиотеке Ф. А. Толстова. М., 1825.

88. Ю8.Кирило-Методиевска енциклопедия. София, 1985. Т. 1.740 с.

89. Ю9.0писание русских и словенских рукописей Румянцев-ского музеума / Сост. Александром Востоковым. СПб., 1842.

90. ПО.Православная богословская энциклопедия. СПб., 19001911. Т. 1-12.

91. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л.: Наука, 1988-1989. Вып. 2, ч. 1-2.

92. Строев П.М. Библиологический словарь и черновые к нему материалы. СПб., 1882.

93. Строев П. Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церкви. СПб., 1877.

94. Филарет (Гумилевский). Обзор русской духовной литературы. СПб., 1884. Кн.1.

95. Halkin F. Bibliotheca hagiographica graeca. T. I-III. Bruxelles, 1957.

96. A Patristic Greek Lexicon / Ed. G.W. Lampe. Oxford, 1968.

97. Prosopographisches Lexikon der Palaiologenzeit / Erstellt von E. Trapp. Wien, 1976-1994. Fase. 1—12.

98. СПИСОК СОКРАЩЕНИИ ВВ — Византийский Временник.

99. ВМЧ — Великие Минеи Четии.

100. ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения.

101. ИОРЯС — Известия Общества русского языка и словесности.

102. ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР.

103. BHG — Halkin F. Bibliotheca hagiographica graeca. T. I-III. Bruxelles, 1957.

104. PG — J.-P. Migne. Patrologiae Cursus Completus. Series Graeca.