Адаптация иноязычных заимствований в лексической системе Южного Хиндустани (по памятникам XV - начала XVIII вв.) тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.22, доктор филологических наук Шаматов, Азад Насретдинович

• Шаматов, Азад Насретдинович
• доктор филологических наук
• 1983

Оглавление диссертации доктор филологических наук Шаматов, Азад Насретдинович

том I

Предисловие.

Введение.

Первая

глава. Экстрашшгвистйческие и языковые условия бытования хиндустани Ш" - ШГ. вв,

§ 0.1. Некоторые социально-исторические предпосылки и факторы обусловившие и способствовавшие процессу заимствования и адаптации ЗЛ в ранних формах хиндустани

§ 0.2. Некоторые особенности бытования южного хиндустани в ХУ - начале ХУШ вв.

§ 0.3. Источники изучения заимствованной лексики

§ 0.4. Сферы функционирования ЗЛ в дакхини 3QT -начала ОТ вв. >

Вторая

глава. Процесс фонографической адаптации заимствований в дакхини U - начала OTI вв. L

§ I. К обоснованию понятия "фонографической адаптации"

§ 1.0. Вариантность графем, отражающих гласные звуки

§ 2.0. Вариантность графем, отражающих согласные звуки 108 Третья

глава. Особенности морфолого-словообразователь-ной адаптации ЗЛ в дакхини ХУ - начала ХУШ вв.

§ 3.0. Некоторые замечания к обоснованию понятия "морфолого-словообразовательной адаптации" применительно к дакхини. Цели и задачи её исследования.

Часть первая.

§ 3.1. Морфологическая структура заимствований в' дакхини изучаемой эпохи

Часть вторая,

§ 3.2, Словоизменение

- 3

§ 3.2.0. Особенности формообразования и приобретения заимствованиями морфологических признаков дакхини

Часть третья.

§ 3.3. Особенности словообразовательной адаптации

§ 3.3.0. Общие замечания, цели и задачи

§ 3.3.1. Особенности словообразовательной адаптации

§ 3.3.1.1. Сложные слова (детерминативы)

§ 3.3.1.2. Производные единицы

§ 3.3.1.2.1. Префиксальные единицы

§ 3.3.1.2.2. Суффиксальные единицы

§ 3.3.2. Словообразовательная адаптация глаголов

§ 3.3.2.1. Новообразования глагольного типа Четвертая

глава. Лексико-семантическая адаптация 31 в дакхини

§ 4.0. К вопросу о сущности и содержании понятия лексико-семантической адаптации"

§ 4.1. Специфика семантического приспособления ЗЛ к

ЛСС дакхини ХУ - начала ОТ вв.

§ 4.1.1. Типы подбора лексических соответствий к ЗЕ средствами Ш дакхини

§ 4.1.1.1. Двучленный тип лексической синонимии

§ 4.1.1.2. Многочленная лексическая синонимия

§ 4.1.1,2.1. Трехчленный подтип

§ 4.1.1.2.2. Четырехчленный подтип

§ 4.1.1.2.3. Пятичленный подтип

§ 4.1.1.2.4. Семичленный подтип

§ 4.1.1.2.5. Девятичленный подтип

§ 4.1.1.2.6. Общие черты пяти-, семи- и девятичленов

§4.2. Семантические изменения в словах-вхождениях на почве дакхини и преобразования в ЛСС ПН под влиянием ЗЛ

§ 4.2.1. Семантические изменения на индийской почве

§ 4.2.1.1. Общие (регулярные) изменения

§ 4.2.1.1.1. Первый тип - качественные изменения

§ 4.2.1.1.1.1. Перенос наименования с одного предмета на другой

§ 4.2.1.1.1.2. Семантические изменения, связанные с переходом слов в иные лексико-грамматические классы

§ 4.2.1.1.1.3. Сужение и расширение значений слов

§. 4.2.1.1.1.4. Особенности стилистической дифференциации значений слов

§ 4.2.1.1.2. Второй тип - количественные изменения в составе ЛСВ многозначных слов

§ 4.2.1.1.3. Третий тип - деривационно-семантические изменения

§ 4.2.1.2. Частные случаи семантических изменений 376 Заключение

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Адаптация иноязычных заимствований в лексической системе Южного Хиндустани (по памятникам XV - начала XVIII вв.)»

Настоящее исследование представляет собой описание на базе литературных памятников ХУ - начала ХУШ вв. основных этапов общего процесса приспособления арабско-персидских заимствований к системным параметрам одного из ранних новоиндоарийских языков - южного хиндустани или дакхини, что является первым опытом подобного исследования в отечественной и зарубежной науке.

Эпоха зарождения и становления южного хиндустани, бытовавшего сначала под названиями "хиндуви" и "дехлеви", а затем "дакхини", фактически совпадает со временем сложения многих новоиндоарийских языков и поэтому в их языковом строе прослеживаются общие закономерности исторического развития, характерные для языков данной группы в целом.

Актуальность предлагаемого исследования заключается в следующем.

Постановка и разработка настоящей проблематики имеет определенное теоретическое значение в силу того, что непосредственное историческое влияние новоиранских (персидского и таджикского) языков и в известной мере опосредствованное - арабского языка (через последние) оказало стимулирующее воздействие на процесс формирования ряда письменно-литературных форм общения на индийском субконтиненте.

Между тем в индологической традиции эта проблема в указанном плане до сих пор еще не ставилась, а фактические данные старых письменных текстов для таких целей как правило не привлекались.

Поэтому изучение ее применительно к хиндустани, несомненно, будет полезным и для индоарийского языкознания вообще.

Более того, важно подчеркнуть, что одновременно с индийскими в широкую орбиту сложного и глубокого исторического процесса восприятия и освоения арабско-персидской или "мусульманской" лексики оказались втянутыми разнообразные формы общения в соседних языковых ареалах, находившиеся на ранних стадиях литературного становления, и прежде всего иранские и тюркские языки Средней Азии и Афганистана /см. Шаматов 19712; Шаматов 19752/.

Отсвда вполне очевидны следы этого языкового взаимодействия, отчетливо проступающие в принципиальной общности не только культурных или верхних (т.н. "интернациональных"), но и нередко бытовых слоев современных лексических систем этих языков, с одной стороны, и индийских, с другой. Изучение и научное осмысление подобного феномена, явившегося следствием культурных и других контактов между многими этническими группами ^ значительной части азиатского континента, открывает широкие перспективы в плане комплексной разработки проблематики как внешних и внутренних закономерностей данного процесса вообще, так и специфических локальных особенностей его, в частности.

Поэтому предлагаемая работа призвана первой проложить путь в этом новом направлении и подготовить методологическую основу для последунцих исследований по материалам старых письменных памятников на других языках Востока, что будет иметь не только теоретическое значение для восточного языкознания и в известной мере для лингвистики в целом, но и определенный практический выход в методику преподавания восточных языков.

Подобный анализ представляется актуальным и в плане раз

Ср. например, проблему таджикско-узбекского двуязычия, широко распространенного в Средней Азии. решения более частных и конкретных проблем - таких, как обоснование концепции фонографической адаптации, правомерность понятия морфолого-словообразовательного освоения заимствований, специфика лексико-семантической адаптации иноязычных слов, хотя отдельные прецеденты общего описания арабско-персидской лексики мы находим по ряду новоиндийских и иных языков,

Б качестве рабочих единиц исследования принимаются заимствованные слова и их фонографические, формальные (а именно морфологические и этимолого-словообразовательные) и лексико-семан-тические варианты, Б ходе их анализа вскрываются и формулируются наиболее общие закономерности варьирования иноязычных слов на трех уровнях - фонографическом, морфолого-словообразо-вательном и семантическом, выявляются принципиальные типы, а в некоторых случаях и их прототипы, что в целом призвано восстановить основные контуры целостной картины адаптации заимствований в хиндустани указанной эпохи.

Объектом анализа избраны иноязычные (арабские, иранские^, тюркские и греческие) заимствования указанной эпохи на материале письменных памятников. Санскритские и дравидийские слова как компоненты индийской лексики здесь не рассматриваются V»

Идя сравнения периодически привлекаются данные северных диа-р

В силу особой сложности вопроса историко-этимологической дифференциации иранизмов (например, на парфянизмы и согдизмы и т.д.) это не входит в наши задачи, Хотя диссертант вполне сознает тот факт, что санскрити-змы в НИА это заимствованная часть словаря, а не исконная, и по некоторым признакам могут быть объединены с иноязычной лексикой (например, по характеру фонетической адаптации). лектов и языков, а также в особых случаях факты современных дакхини, хинди и урду. При этом греческие и тюркские слова специально не выделяются, а трактуются как лексемы, проникшие в общей массе соответственно арабских и иранских слов. Кроме того необходимо помнить, что основной формой контактов в изучаемую эпоху служили иранско-индийские, возможность же иных языковых столкновений преимущественно ограничивается особыми сферами общения, например, религиозной - для арабско-индийских.

Целесообразность данного исследования в практическом отношении заключается также в том, что оно по существу является первым в индологической науке опытом фактологически объемного и методологически системного анализа иноязычной лексики в широких хронологических рамках исторической эпохи ХУ - начала ХУШ вв., опирающегося на материал свыше 30 литературных памятников и проводимого в систематическом сопоставлении с фактами персидской и таджикской исторической лексикографии, также не имеющим аналогий в индологической традиции.

Практический смысл настоящей работы, следовательно, видится в прикладном характере предлагаемых выводов не только в области исторической лексикологии, но и в значительной мере и для исторической морфологии, семасиологии и фонетики как ново-индоарийских, так и, в известных пределах, иранских и семитских языков.

Насущная потребность в таком исследовании возникла у автора в ходе многолетнего преподавания в Ташкентском университете основ грамматического строя и лексического состава новоиндийских языков хинди и урду, где обнаруживается продолжение и развитие языковых процессов, свойственных раннему хиндустани, и окончательно оформилась в цельную идею несколько позднее в ходе осуществления научного описания лексико-грамматической

• 10 структуры дакхини ХУЛ века.

Материалом для исследования послужили различные жанрово-стилистически и типологически тексты литературных памятников дакхини(подробнее см. 0.3. и Приложение. Сокращенные обозначения источников), отражающие различные стили языка ХУ - начала ХУШ вв. (бидарский, голкондский, биджапурский и др.).

Неизученность памятников, отсутствие словарей заимствований, религиозно-суфийский и философокий характер содержания многих текстов и тот факт, что ни один из памятников дакхини (кроме К.И.) до сих пор не переведен на европейские языки -всё это продиктовало необходимость самостоятельного прочтения, перевода и трактовки текстов, что вылилось в первую в отечественной и западной индологии попытку исследования памятников дакхини. В ходе преодоления этих трудностей был составлен в рукописном виде "Исторический словарь арабско-персидской лексики в дакхини ХУ - начала ХУШ вв.", базирующийся на полной расписке всех иностранных слов в текстах и охватывающий свыше 7 тысяч лексических единиц с подтвердительными цитатами. В частности, для изучения фонографических и морфологических особенностей языка текстов пришлось тщательно проследить просодию поэтических текстов, основанную на арабско-персидской метрике. Бри анализе же других параметров оказалось необходимым прибегнуть к полному дословному переводу, соответствующему осмыслению и художественной обработке многочисленных фрагментов из большинства текстов, которые приведены в Приложении. Таким образом, непосредственному описанию языковых данных предшествовала весьма значительная тексто- и фактологическая работа, собственная разработка и интерпретация материала.

Неодинаковая степень научно-теоретического обобщения и оомысления результатов исследования во многом обусловлена своеобразием фактического материала трех разносистемных языков (хиндустани, новоперсидского и арабского) и целевой направленностью настоящей работы. В задачи исследования входил не только более или менее полный разбор конкретных фактов, но и попытка по возможности подробно рассмотреть важнейшие из них в системе принимающего языка в функциональном сравнении с собственно узуальными явлениями, поскольку те и другие служат объектом воздействия одних и тех же языковых закономерностей« Отсюда вытекает возможность обоснования широкой типизации отдельных случаев по аналогии с явлениями исконного порядка. Поэтому интерпретация типов повсеместно опирается на анализ межъязыковых корреспонденций в основном иранско-индийских. В случае же, если требуется привлечение материала арабского языка, возникает необходимость ограничиться фонографическим и морфолого-сло-вообразовательными аспектами, ибо рассматриваемые заимствования как правило это продукт иранско -индийских языковых контактов. Непосредственное взаимодействие арабского и индийских языков правомернее предполагать только в период массового соприкосновения носителей этих языков, а именно в эпоху арабского завоевания Синда в УП-УШ вв.^Л

Чрезвычайное обилие и многообразие материала, а также широкий хронологический охват темы потребовали ограничить методику и рамки работы. Признавая важность работы У.Вайнрайха /см. Вайнрайх/ для изучения интерференции языков, но учитывая односторонний характер адаптации в отличие от последней, здесь предлагается собственная методика исследования (см. Введение и

Хотя, судя по данным исторических хроник, армии арабских завоевателей состояли из отрядов персоязычных воинов и языком межнационального общения был тогда персидский /Ва1ааг±,1-8/ предисловия к главам), разрабатываемая на основе достижений отечественного языкознания и направленная на анализ формально-семантической адаптации, причём и в этих пределах далеко не все вопросы удалось осветить осветить одинаково полно и исчерпывающе. Так, недостаточно разработанными, на наш взгляд, остаются вопросы фонографической и лексико-семантической адаптации, мельком затронуты вопросы синтаксиса и фразеологии единиц гибридного происхождения, которые могут стать предметом специальных исследований Тем не менее можно выразить надежду, что настоящий анализ наряду с общей установкой теоретического и прикладного плана призван минимально послужить подспорьем для специалистов-индологов, а возможно иранистов и арабистов, в изучении определенных аспектов данной проблематики применительно к другим новоиндоарийским языкам, содержащим арабско--персидские заимствования, а также частных вопросов истории иранских и арабского языков, и будет способствовать решению неизученных вопросов как индийского, так и восточного языкознания вообще.

5 Этому в значительной мере может способствовать такое новейшее капитальное исследование по персидской фразеологии как монография Ю.А.Рубинчика /см. Рубинчик 1981/.

• 13 -Введение

Адаптация иноязычных заимствований в дакхини ХУ - начала ХУШ вв. исследуется ниже как процесс свободного варьирования языковых единиц, принадлежащих разным уровням - графем, слов и их семантики, являющийся результатом воздействия иранских языков (таджикского и персидского, а через их посредство арабского) на новоиндийский язык - южный хиндустани. Это объясняется тем, что "процесс варьирования можно считать закономерным в языке, так как он характеризует языковые единицы различных уровней на разных этапах развития языка и является постоянным признаком языкового развития" /Исаева, 121/.

Характеризуя особую сложность понятия языковых контактов, Б.Н.Ярцева отмечает, что "взаимодействие языков относится к таким явлениям, где сплетаются факторы лингвистические, психологические, социальные, этноисторические и др." /Ярцева 1979, 5/. Отсюда вполне очевидна первостепенная задача лингвистики изучить весь комплекс этих факторов применительно к каждому конкретному случаю, к каждому языку, находившемуся на том или ином историческом этапе в той или иной форме контакта с другими языками.

В этом плане общепризнана роль межъязыковых отношений в качестве важнейшего источника пополнения и развития лексико--фразеологических ресурсов языка. В ходе установления таких связей результатом их как правило являются лексическое заимствование и последующая ассимиляция заимствованной лексики. "Лексическое заимствование - это цроцесс обобщающий, развивающий словарный состав заимствующего языка, что заставляет рассматривать ассимиляцию иноязычных слов с позиций закономерностей развития лексико-семантической системы языка" /Секирин, 34/. В случае активизации этих процессов возникает необходимость констатировать существенное обновление не просто соотношения словарных пластов лексической системы, но и становление новых отношений между исконными и чужими единицами на фонетическом, морфологическом, словообразовательном и семантическом уровнях языковой иерархии. Это позволяет поставить вопрос о последствиях адаптации иноязычной лексики гораздо шире - в плане охвата всей языковой системы в целом, то есть как о развитии системы вообще

Между тем для индийских языков проблема взаимодействия с иностранными языками и заимствования, в особенности, для НИА ^ приобретает особую актуальность, становясь чуть ли не главной определявдей исторической проблемой.

Специфические условия Индии раннего средневековья, отмеченные проникновением и установлением в стране господства мусульманских династий, привели к возникновению качественно нового типа отношений с соседними государствами и народами, главным образом, с Ираном, Афганистаном, Средней Азией и странами арабского Востока. с

У.Вайнрайх в этой связи, со ссылкой на Якобсона, отмечает, что язык "принимает иноязычные структурные элементы только в тех случаях, когда они соответствуют его собственным тенденциям развития", а "языковой контакт и вызываемая им интерференция действуют наподобие спускового крючка, либо освобовдая путь для процессов, созревающих самостоятельно, либо ускоряя их" /Вайнрайх, 55-56/. Здесь и далее см. список сокращений (в Приложении).

Мощная экспансия новой воинствущей религии - ислама, а вместе с ней широко распространенных религиозно-философских учений, особенно, суфизма /см. На£1 /, восприятие индийской литературой высоко развитых и богатых идейно-художественных и эстетических традиций персидской классики /см. Алиев/, образование в стране новых форм государственного правления по мусульманскому образцу, огромные преобразования в культуре и быте местных народов под влиянием пришельцев создали благоприятные социальные и культурные предпосылки для широкого и глубокого воздействия на индийские языки чужеземных форм общения. Наряду с традиционными путями языковых влияний (в основном торговыми и межгосударственными) в эту эпоху особенно активизировались и стали постоянными научные, литературные и культурные связи. Взаимодействие пришлых языков с местными неизмеримо возросло за счет постоянного притока иноземцев и постепенного сложения внутри индийского общества особой социальной прослойки - новообращенных мусульман. Это закономерно способствовало развитию и распространению в Индии различных типов двуязычия и многоязычия. Например, в условиях Северной Индии ^ - персидско-хицдуви, тнркско-персидско-хиндуви, персидско-панджаби, а в южной части страны - персидско-хиндуви (дакхини), персидско-маратхи, персидско-дакхини-маратхи, персидско-телу-гу и т.д.

Б силу указанных факторов последующая история Индии и, в первую очередь, изучаемая эпоха Ш - начало ХУШ вв.) это время непрерывных и активных языковых столкновений, сосуществования иноземных и локальных форм речи и,следовательно, интенсив® Здесь и далее комментарий к индологическим понятиям и терминам см. в Приложении. ной интерференции. Основные же различия между отдельными периодами в пределах эпохи обусловлены, во-первых, особенностями социально-исторической и культурной ситуации, слагавшейся, в частности, из изменения политической обстановки, характера противоборства двух социальных группировок - пришлых и новообращенных мусульман, во-вторых, спецификой индийской принимающей среды, определявшейся эволюцией форм письменно-литературного языка, стилистическими перегруппировками в его составе, становлением норм письменно-литературного выражения, соотношением его с устно-разговорным языком и другими диалектами, и, в-третьих, субъективными факторами языковой истории, а именно, языковой политикой правителей и мастеров слова, которые часто проявлялись в чередовании двух основных движущих сил - языкового пуризма и тенденции к демократизации языка.

Именно этими различиями объясняются главные особенности развития дакхини по линии обновления лексического состава.

Проблемы смешения и взаимодействия языков, приводящих к заимствованию иноязычных слов, издавна привлекали внимание исследователей /Бодуэн; Пауль; Щерба; На^ев Д Однако в последнее время этот интерес очевидно сосредоточился вокруг различных аспектов проблемы языковых контактов и заимствования на материале разнотипных языков /Арнольд; Брофман; Гутман; Доров-ских; Еремина; Килимова; Комарова; Крейн; Майоров 1967^; Никольский; Розенцвейг; Рыбакова; Сапожникова; Секирин; Якобсон/. Несмотря на это, пока преждевременно говорить о единообразии представлений относительно методики таких исследований и, тем более, об устойчивости терминологии /Крысин 1965, 106-117/.

В общей системе проблематики языковых контактов бесспорна актуальность проблемы двуязычия и особенно для тех случаев, когда языковое взаимодействие протекает при непосредственной географической сопредельности носителей контактиру кщих языков в течение длительного отрезка времени, что влечёт за собой зачастую глубокую интерференцию и смешение языков ^,

В большинстве же случаев имеет место двуязычие, не связанное с непременным условием прямого соприкосновения языков» что, естественно, предполагает существование определенных социальных или профессиональных групп, владеющих контактирующими языками. Именно подобная ситуация распространяется и на изучаемую эпоху в условиях Южной Индии, когда население постоянно и интенсивно пополняется за счет многочисленных чужеземцев, вынужденных с течением времени прибегать к двуязычию, и когда формируется особая социальная группировка новообращенных мусульман, определенная часть которой, по-видимому, была двуязычной. Что же касается роли таких лиц в обществе, то она преимущественно заключается в том, что особенности их речевого поведения, в значительной мере зависящие от степени интерференции языков, служат в определенной ситуации своеобразным эталоном языкового общения для иноязычных лиц. Значение таких факторов особенно велико, когда речевое поведение таких лиц пользуется особым социальным авторитетом. Например, это относимо к языку мусульманского духовенства или суфийских наставников, имевших доступ к широким массам простонародья,

9 ".Образованию новых языковых единиц в результате смешения других может быть с достаточной достоверностью прослежено только на уровне диалектов, не достигших порога интеграции. Под порогом интеграции понимается совокупность языковых особенностей, препятствующих языковому смешению" /Климов, 296297/. Хиндустани же, видимо, уже стоял на пороге интеграции. да и к тому же - мастеров художественного слова - писателей и поэтов, чьи сочинения, нередко переводившиеся с других языков - новоперсидского или же реже с арабского, переносили из подлинников многочисленные слова, главным образом в ходе иноязычных подмен

Как известно, языковые контакты часто затрагивают различ ные уровни языковой иерархии. Если до недавнего времени оспоривалась сама идея о проницаемости фонетического, морфологического и синтаксического уровней языка, то теперь вопрос ставится в плане различной степени проницаемости разных языковых уровней /Крысин 1965, 104-116/ п/.

Естественно, что наиболее подвижная часть языковой системы, каковой является лексический уровень, весьма чутко и динамично реагирует на изменения в окружающей нас социальной и культурной жизни, поскольку основная единица этого уровня "слово" по своей природе часто соотнесена с предметом и понятием и поэтому легко заимствуется, ибо "основной причиной заимствования является потребность пополнения именно словарного состава в связи с развитием производства, общественных отношений, науки, международных связей" /см. Смирницкий 1956/. Авторы художественных произведений "действуют как "индивидуальные языковые субъекты", так как . имеют задачу индивидуального стилетворчества и языкотворчества и создают индивидуальные языки" /Рождественский, II/.

Попытка дифференцировать заимствования по уровням, может, например, выразиться в виде'&спектной классификации", по которой следует выделять наряду с лексическими морфологические, семантические или фразеологические заимствования" /Забавников, 187-190/ .

Лексический уровень, на котором происходят языковые контакты, по существу играет самую главную и, пожалуй, решавшую роль в языковых контактах, так как не только служит своего рода проводником иноязычных слов, но и создает основу дяя перенесения в принимающую систему единиц других уровней /ОПИЯ-ЕЯ, 8/ Так, "перенесение" в принимавшую систему словообразовательных аффиксов (префиксов и суффиксов), как правило, является итогом заимствования на лексическом уровне целых серий и рядов производных и сложнопроизводных слов с нехарактерной для данного языка словообразовательной структурой. Типизация таких рядов и серий с одной и той же словообразовательной морфемой нередко выливается в создание новой единицы словообразовательного уровня, например, в южном хиндустани словопрефикса, ху:ш или суффикса -да:р.

На новой почве случаются различные переходы фонем, отражаемые чередованием графем в письменно-литературном языке.

Поэтому следует подчеркнуть, что языковые контакты, проявляющиеся в виде лексического заимствования, служат неотъемлемой чертой развития словарного состава многих языков и, в том числе, хиндустани (хинди и урду)»

Весьма примечательно, что именно в данной области лингвистики возможны методологические контаминации. Так, исходя из В связи с этим уместны наблюдения Л.С. Пейсшсова о важности таких критериев, как "количество, масса, объем иноязычной лексики" при арабско-персидских языковых контактах, когда "фонемы и аффиксы. могут закрепиться в заимствующем языке лишь в том случае, если регулярно повторяются в массированном лексическом материале, достаточно хорошо, освоенном языком-адаптатором" /Пейсиков 1975, 61/. довольно распространенной теории Э.Хаугена, применяющейся в основном при синхронном изучении данной проблематики, а также, учитывая возможность диахронического подхода, предусматривающего поэтапное приспособление нового слова на разных уровнях языка (см. например, м011вг$в±сЫ;вг), следует отметить, что здесь неизбежно взаимное наложение синхронного и диахронического планов, ибо в первом случае не исключена постановка вопроса о глубине такой адаптации, а во втором - речь может пойти о соотношении и развитии структурных типов заимствований Такие вопросы вполне закономерны и для нашего исследования, ибо одним из принимаемых здесь основных принципов служит деление всех иноязычных лексем на слова-вхождения и слова-новообразования, а в некоторых разделах выделяется еще одна категория - псевдовховдения, где наряду с историческим критерием находит применение функционально-статистическое рассмотрение фактов. Причем синхронно класс заимствований обычно уже, чем в диахроническом отношении.

Важной проблемой в этой связи представляется установление подлинного источника ряда слов, построенных из иноязычных компонентов и по правилам передаадего языка или даже языка-источника, но не характерных для них узуально. В совокупности с вопросом об "интернационализмах" "^применительно к нашей тематике это слова арабской этимологии, которыми изобилуют иранские, тюркские и индийские языки. Проблема таких образовать х "Контактирование - это процесс, протекающий в рамках времени, хотя не только его результаты, но уже само существование и взаимодействие двух языковых систем у билингва принадлежит плану синхронии" /Ярцева 1979, 8/.

Подробнее об "интернационализмах" см. /Акуленко; Белецкий; Бельчиков /. ний, называемых нами "псевдовхожцениями", вырисовывается как одна из наиболее запутанных и трудноразрешимых. В самом деле, касаясь восточных "интернационализмов", следует отметить, что в целом ряде случаев возможно заимствование из неарабских языков в индийские таких сложных, производных и сложнопроизвод-ных слов, которые структурно однотипны арабским образованиям, но генетически восходят к новоперсидскому. Например: а:дмийат 'гуманизм', 'человечность1, не говоря уже о новообразованных словах персидского корня, созданных по арабским словообразовательным моделям, типа хиджа:лат 'стыд', 'смущение', назагкат 'изящество', 'тонкость', ;до1а:кат »гибель» /Пейсиков ; 1975, 45-46/.

Положительным моментом в разработке теории языковых контактов и заимствования слов, является, на наш взгляд, стремление разграничить понятия "адаптация" и "ассимиляция" как составные части диахронического анализа процесса заимствования, хотя эти попытки не принесли еще желаемого успеха. Еще в конце XIX в. Г.Пауль призывал отличать изменения, которым слова подвергаются при заимствовании от тех изменений, которые они претерпевают уже после закрепления в языке" /Пауль, 465/.

Подобный подход совершенно оправдан, так как недифференцированное отношение к этим понятиям приводит к отождествлению заимствования как момента включения в воспринимающий язык иноязычного материала с ассимиляцией уже как процессом преобразования заимствований на почве нового языка /ср. Левицкий, 35-43; Сорокин, 62-64/.

Между тем довольно своевременной в этом плане в теоретической литературе стала тенденция к установлению времени заимствования и времени освоения заимствованного, имеющая целью вскрыть внутреннюю сторону процесса заимствования и освоения.

Однако на этом пути возникает ряд трудностей, порождавших разногласия и по такому важному вопросу, как критерии ассимиляции слова /Сорокин, 62-64: Крысин 1968, 35-43/. С другой стороны, в западной лингвистике начала XX в. наблюдаются два подхода,, в соответствии с которыми заимствования могут трактоваться как: а) один из видов языковых изменений наряду с фонетическими и семантическими /см. В1оот:Н.е1а д б) иностранные слова в лексике языка, формально не поддающиеся освоению / Р0пи1, 8/, Оба подхода подверглись критике в трудах советских ученых, справедливо усматривающих в этих двух, на первый взгляд, разных точках зрения, смешение формального (лингвистического) и функционального (психологического) признаков освоения слова /Шахрай/.

Дискуссионным также является вопрос о первой фиксации слова в заимствующем языке, когда одни филологи склонны абсолютизировать ее в письменных текстах как фактическое начало процесса адаптации /см. н(Л;1-¥/ог1;|1 /9 другие обосновывают свой подход возможностью многократных актов заимствования одного и того же слова разными путями - устным и книжным /см. Райст/.

Итак, поскольку более подробный обзор истории вопроса уже довольно исчерпывающе дан в ряде работ /см. например, Дешери-ева; Климов; Ярцева 1970/ и поэтому здесь излишен, путь заимствования и усвоения иноязычных слов и элементов при обусловленности их потребностями самой системы ПЯ представляется вкратце следующим образом. Иноязычное слово, которое с точки зрения заимствующего представляет собой лишь "материал для нового слова, вовлекается первоначально в речь носителей воспринимающего языка; оформляясь грамматическими средствами этого языка, оно становится потенциальным словом. Затем оно подвергается дальнейшей переработке в фонетическом и семантическом отношениях, приобретает широкую употребительность, входит в словарный состав заимствующего языка, становится заимствованным словом" /Майоров 1967, 212-213/.

Следует отметить, что наиболее четко понятия "адаптация" и "ассимиляция" квалифицируются в новейших работах. В частности, лод адаптацией понимается приспособление каждого заимствуемого слова к фонетическому и грамматическому строю заимствующего языка, а под ассимиляцией - двусторонний процесс сглаживания различий заимствованного и исконных слов как путем вживания заимствования в данную систему, так и путем "распространения каких-то иноязычных черт на весь язык (или его часть)" /Ереми

Т5/ на, 8/ . В других работах в русле лингвистического и социального уточнения этих понятий может иметь место постановка таких сложных вопросов, как характер и степень освоения чужеродных слов /Пейсиков 1975, 60/.

До недавнего времени в лингвистике более или менее четко обозначились два направления применительно к трактовке характера и этапов процесса освоения заимствований. Так, ряд филологов был склонен ограничивать этот процесс рамками формальной обработки заимствуемого материала /Пауль; Крейн; Реформатский 1960,, 109/. Другие, подходя к данному вопросу более разносторонне, признают необходимость изучения данного процесса с учетом как плана выражения, так и содержания, ратуя за комплексное понимание его, как слагающегося из формального и семантического аспектов /Волкова; Коротких; ОПИЛРЯ, 12/ 16//.

Таким образом, в соответствии с изложенным выше, процесс освоения или адаптации иноязычного слова слагается из двух основных этапов - формального, в свою очередь состоящего, из звуковой, орфографической, морфологической, словообразовательной тя

По терминологии А.А.Реформатского это "усвоение" и "освоение" /Реформатский 1960, 135-136/.

0 длительности пребывания слова в новой системе см.Гутман, 5. стадий, и семантического.

Исходным для формальной адаптации принимается тезис о пропорциональной зависимости характера и глубины таких преобразований от генеалогических или типологических факторов, влияющих на языковое взаимодействие. Так, корреляция арабского, иранских и ИА языков характеризуется определенным своеобразием - первый является типичным представителем афразийской семьи а иранские и ИА, входящие в индоиранскую группу индоевропейских языков, связаны генетическим родством. Важно подчеркнуть, что языком-посредником между арабским и индийскими служили иранские, ибо заимствование и адаптация арабской лексики первоначально были осуществлены в рамках системы иранских языков, в частности, Ш и таджикского в течение лУП-ХШ вв., а затем уже арабизмы, ставшие в основной массе составной частью лексических систем иранских языков, стали передаваться в индийские ^• Поэтому проникновение арабских слов в НИА происходило уже в той •звуковой оболочке и в той грамматической форме, которую они приобрели в иранских языках, т.е. они воспринимались НИА уже в персианизованном или таджикизовалном виде.

Попадая в новую систему, заимствование часто реализуется в виде пар или рядов вариантов, число и типы которых колеблются в рамках, допустимых взаимодействием передающей и принимающей систем. По мере протекания процесса формальной адаптации вариантность может устраняться, затем возобновляться. В целом же варьирование как обычно направлено к постепенной стабилизации формы.

0 современных тенденциях в развитии арабского языка и его диалектов см. интересную работу Г.Ш.Шарбатова /Шарбатов/.

0 соотношении таджикского и персидского как преемников новоперсидского см. /Оранский 1963, 113-114/.

Однако на практике этот процесс может замедляться в силу функционирования в языке разнотипных форм (книжных и устных, ранних и поздних заимствований), как это имеет место в южном хиндустани. Многотипность вариантов преимущественно сохраняется путем выдвижения ведущего варианта и вытеснения второстепенных в особые функциональные сферы. Наряду с этим направление процесса формальной адаптации часто зависит от таких факторов, как степень отражения графическими средствами произносительных норм языка-адаптатора, а к тому же во многом определяется степенью устойчивости языковых свойств принимающей системы. Активную роль в этом также играют функциональные свойства заимствованных слов - частота и широта их употребления.

Особую силу при этом приобретает закон аналогии, под регулирующим воздействием которого большие группы иноязычных слов подвергаются морфологизации, подравниваясь под грамматические параметры принимающей системы.

Касаясь специфики словообразовательной адаптации, как составного компонента формального приспособления иноязычного слова и скорее как высшей ступени его, важно указать на большую актуальность структурного моделирования новых слов по готовым образцам передающей системы. Одной из первостепенных задач в данном аспекте представляется проблема выявления и идентификации словообразовательных прототипов языка-источника, вызывающих создание новообразований. На таких вопросах представляется правомерным заострить особое внимание, так как именно словообразовательная адаптация в дакхини проходила под мощным давлением передающей системы, откуда переносились многочисленные модели.

К числу слабо изученных до сих пор относится ряд вопросов, группирующихся вокруг общей проблемы лексико-семантической адаптации, которая между тем играет весьма важную роль в процессе вхождения й вживания новых слов в принимающей системе. Это значит, что презде чем стать полноправной лексико-семантиче-ской единицей языка иноязычное слово проходит процесс приспособления к сложной и разветвленной системе смысловых взаимосвязей, существующих между исконными лексемами. Это происходит путем внедрения заимствований в сеть семантических взаимоотношений с исконными словами и, в первую очередь, с синонимичными, где, дифференцируясь или сближаясь о ними семантически или стилистически, иноязычные слова вступают в антонимические отношения с другими словами. В результате этого может иметь место некоторая перестройка внутри системных лексико-оеманти-ческих связей.

В плане изучения путей развития лексики индийских языков вообще и хиндустани в частности отдельные вопросы лексико-се-мантической адаптации, как и вся проблема в целом, еще не ставились во всей полноте и конкретности, поэтому, констатируя насущную необходимость постановки данной проблемы, представляется целесообразным ввиду обилия и неразработанности фактического материала по южному хиндустани изучаемой эпохи сосредоточить основное внимание на наиболее узловых вопросах, таких, как формирование у иноязычных заимствований лексической сочетаемости путем актуализации их значений в типических контекстах, способы семантического воздействия передающей системы на принимающую в плане перенесения лексических связей и колебания смысловых границ заимствований, типы семантических изменений на новой почве путем смены ведущих дифференциальных признаков значений. За пределами этого круга, естественно, оказывается проблема стилистической дифференциации заимствованной лексики, что может стать темой специального исследования.

В свете того, что проблема освоения арабско-персидской лексики в индийском языкознании на материале дакхини ставится впервые, представляется целесообразным проследить некоторые аспекты изучения данной проблемы применительно к индийским языкам вообще с тем, чтобы показать имещиеся достижения и осветить те аспекты, которые ещё не служили предметом научного интереса.

Тематика иноязычной лексики в индийских языках давно находится в центре внимания советских и зарубежных филологов, что связано с широким использованием её в различных сферах лексико--фразеологического обихода и словообразования многих языков индийского субконтинента.

Одним из первых индийских лингвистов, обратившихся к теме арабско-персидских заимствований на примере языка бенгали, является С.К.Чаттердш /см. chatterji 1926/, которому принадлежит довольно подробное описание основных типов фонетических преобразований, дре тер деваемых арабскими и персидскими звуками на индийской почве. Оно предварено обзором звуковых систем арабского и персидского языков со ссылками на сведения по арабской диалектологии и исторической фонетике иранских языков. Все это позволило вывести ряд закономерностей фонологической интерференции между звуковым строем этих языков, с одной стороны, и индийских, с другой. Не менее насущные обобщения историко-филологического характера содержатся и в более поздней работе ученого "Введение в индоарийское языкознание" /Чаттер-джи/, где он попутно касается столь важных вопросов,как особенности бытования иранских и тюркских языков в средневековой Индии и начало взаимодействия между ними и индийскими языками.

В ряду других трудов индийских филологов, непосредственно посвященных данной проблематике, следует отметить монографии

Баджпеи А.П. "Персидское влияние на хинди" / вajpeyi /, Бах-ри X. па1 аналогичным названием /Ва|1аг± / и Тивари М. "Персидское и английское влияние на хинди" /М*Т±УШГ± /. Наибольшего внимания с точки зрения самостоятельности и глубины анализа заслуживает исследование Х.Бахри. Оно представляет собой подробный обзор тех последствий, которые имели персидско-индийские контакты в современном хинди в лексическом, словообразовательном, грамматическом, фонетическом и фразеологическом отношениях, а также их следов в литературе хинди. Особенно ценный материал привлечен Х.Бахри для характеристики социально-исторического фона, на котором развертывалось персидско-индийское двуязычие, и функциональных сфер общения, распределявшихся между фарси и хиндуви. Большой интерес также вызывают фактические данные, приведенные в приложении.

Ряд интересных наблюдений сделан и в работе А.П.Баджпеи.

Что касается третьей монографии, то несмотря на масштабность тематики - хронологические рамки её раздвинуты от XI до XX века, во многих положениях она повторяет концепции, разработанные в свое время С.К.Чаттерджи, Х.Бахри и А.П.Баджпеи. При этом в самых основных разделах - морфологическом, синтаксическом и лексико-семантическом налицо произвольное смешение синхронии и диахронии, а иллюстративные данные в основном заимствованы у Х.Бахри,Б.Саксены /Бакаева 1952/ и Санкритьяяны /Бапкг^уауапа. /. Некоторые общие положения работы носят дискуссионный характер - например, под понятие *5синди" часто подводится материал урду, последний же квалифицируется как стиль хинди / м.Мл/гага , 28/. Автор при этом не избежал , филологических ошибок - так, способ образования множественного числа имен существительных при помощи морфемы -а:11 в ЮХ, восходящий к диалектам кхари боли и бангару, считается займетванным из персидского / M.Tiwari, ill, 78, Ю9/.

Отдельные вопросы, прямо относящиеся к фактам южного хиндустани, частично затронуты в большом исследовании Шармы Ш. "Происхождение и развитие южного хинди" / s.sharma /t цред-ставлящем собой обширное описание эволюции некоторых особенностей строя дакхини, происхождение которых автор нередко возводит к древнеиндийским формам - ведийскому и санскриту. Интере-сунцие нас вопросы освещены мимоходом, буквально вскользь, причем материал старого дакхини нередко подаётся в общей массе примеров, отражающих современное употребление.

Положение арабско-персидской лексики в современных новоиндийских языках получило некоторую характеристику в отдельных работах, например, по тамильскому и бенгальскому см. /

Vat} у a n a than; Paul /.

Солидную разработку проблема заимствований получила в трудах английских индологов. Помимо известных капитальных исследований Грирсона Дж., Хернле Р., Еимза Дж., Келлогга С.Х. / bSI;Hoernle; Beames; Kellogg / И Др., ЗДвСЬ Необходимо особо отметить статьи Шэйкла С., Бартон-Пейджа Дж. и монографию Мак-Грегора Р. / Shackle; Burton-Page 1959; Burton-Page i960; McGregor /. В первой поставлен и изучен вопрос о месте персидских заимствований в священной книге сикхов "Ддигрантх", что осуществлено на базе систематического и всестороннего анализа фактических данных. Ряд примеров, приводимых Шэйклом С., представляет особый интерес в плане сравнения с синхронными фактами . Единичные, но весьма любопытные сведения::: о заимствованиях в брадже ХУЛ в. содержатся в монографии Мак-Грегора Р., посвятившего её ранней прозе на брадже по памятнику Иццраджита из Орчхи. В работах же Бартона-Пейджа подняты такие актуальные вопросы (в плане ЮХ и современных НИА), как оформление категории рода заимствований в хинди, генезис слова джагах , которое в дакхини имеет довольно неординарную форму джа:га:.

Тематически и методологически с трудами английских индологов перекликается статья чехословацкого лингвиста В.Милтнера, в которой рассматриваются слова персидского и тюркского происхождения в стихотворениях "Сатсаи" на старом брадже, где автор дает образец научного историко-лексикологического и морфологического описания оригинальных фактов.

Наиболее весомый вклад в изучение вопросов исторической лек онкологии новоиндийских языков и в том числе проблемы заимствований был внесен советской индологической наукой. Огромный интерес к специфической роли арабско-персидской лексики в словарном составе хинди и урду проявился еще в первых работах акад. А.П.Баранникова /Баранников I929j; 19292/ и И.И.Клягиной-Кон-дратьевой. В них наряду с общей характеристикой лексики данного типа в этимологическом плане впервые было уделено внимание таким важным вопросам,как влияние персидского языка, пути проникновения в хинди и урду ЗЛ и элементов и характер функционирования иноязычных словообразовательных моделей глагольного типа. Важно подчеркнуть, что в указанных работах А.П.Баранникова были намечены определенные вехи дальнейших исследований, которые впоследствии получили творческое развитие в деятельности его учеников и последователей.

Это видно из обзора крупных лексикологических изысканий по языкам хинди и урду, которыми ознаменовались послевоенные годы. Научные традиции А.П.Баранникова в них продолжили В.М.Бескров-ный, Г.А.Зограф и А.С.Бархударов. Здесь по существу определились два основных направления - это изучение ассимиляции иноязычных суффиксальных и префиксальных элементов в системе ело

• 31 вообразования хинди и его диалектов, нашедшее отражение в статье В. М. Бескровного о морфологическом гибридном словообразовании в хинди, где кроме того впервые получили научную разработку такие аспекты,как фонетическое оформление и морфологизация заимствованных слов и основ. Автор убедительно доказал, что "ирано-арабские основы и словообразовательные средства в хинди вошли в круг индийских основ и аффиксов, заняв равноправное положение в системе словообразования" /Бескровный 1960, 151/. Тематически в пределах данного направления стоит и работа А.С.Бархударова об иранских словосуффиксах -ша:з5, в которой на основе обиходного материала лексики хинди показана глубина грамматикализации заимствованных слов /Бархударов 1964/.

Во-вторых, это широкий и всесторонний охват в морфолого-сло вообразовательном и синтаксическом аспектах иранских и арабских элементов в современном урду, отразившийся в большой работе Г.А.Зографа /см. Зограф 1960^/. Насущность такого исследования была продиктована необходимостью освещения ряда неизученных вопросов, обусловленных широкими масштабами функционирования в урду заимствованной лексики, в составе которой приобрели продуктивность некоторые иранские словообразовательные типы, а также привились отдельные заимствованные грамматические черты. Этому предшествовал глубокий анализ важнейших вопросов формирования ранних урду и хинди, как двух литературных стилей, основанных на единой народно-разговорной базе хиндустани, что показано в монографии "Хиндустани на рубеже ХУШ-Х1Х вв.", В ней весьма объемно и исчерпывающе исследованы наиболее трудные и запутанные вопросы, связанные с процессом становления особого стиля урду, большую роль в котором сыграли грамматические и словообразовательные элементы арабского и персидского происхождения.

Отдельные частные вопросы, характеризующие отношение араб-ско-персидской лексики к тем или иным аспектам НИА языков, затрагивались в других работах, носящих как общий /Быкова; Зограф I960j; Зограф 1976-j-; Дымшиц; Зограф 1976^; Катенина 1963; Катенина I960; Липеровский; Смирнов; Елизаренкова; Guru ; Челышев 1958.; Недзвецкая; Солнцева; Чернышев 1969; Зограф 1958; Королев/, так и специальный характер /Челышев 1958; Модебадзе; Захарьин; Чернышев 1962/.

Предпринятый выше обзор библиографии свидетельствует о том, что в упомянутых работнх обнаруживаются наблюдения и выводы преимущественно общего характера о наиболее распространенных способах передачи звукового состава иноязычных слов графическими и фонетическими средствами местного происхождения, но сам процесс формальной адаптации в своих типических чертах на фоне принимающей системы хиндустани данной исторической эпохи еще не привлекал внимания исследователей.

Аналогичным образом если в отдельных трудах индийских лингвистов получили отражение некоторые результаты смысловых преобразований, в то же время, однако, проблема лексико-семанти-ческой адаптации как специфический процесс, протекающий в системе хиндустани при взаимодействии с аналогичной системой новоперсидского языка и вызывающий целый ряд смысловых изменений на новой языковой почве, которые обусловливают видоизменение отдельных участков системы, также не находились в поле зрения лингвистов

В этом отношении, правда, следует отметить, что скромную лепту в восполнение этих пробалов призвана внести серия работ А.Н.Шаматова/ см. работы Шаматова: 1973; 1971-j-; I97I2. I975j;

Это констатирует в своей работе и Х.Бахри /см. Bahari t 22/.

1976; 1974; 1979]-; 19792; 1981; 1975^; 1978/, в которых были определены и в той или иной мере исследованы следующие вопросы: а) первые результаты контактов ранних НИА с иранскими и тюркскими языками; б) первая письменная фиксация арабско-иран-ских словарных вхождений в ранних литературных произведениях на хиндуви; в) общая характеристика лексико-семантических, словообразовательных и фонетических особенностей иноязычных слов (иранских и арабских) в памятниках южного хиндустани ХУЛ в.; д) типологическая общность южного и северного хиндустани на рубеже ХУП-ХУШ вв. в области использования арабско-персидской лексики; е) формальное и семантическое освоение ранних заимствований в хиндустани ХУ-ХУ1 вв.; ж) соотношение южного хиндустани и северных диалектов хинди в функционально-семантическом плане арабско-персидской лексики; з) динамика типологических изменений в системе отыменно-глагольного словообразования раннего хиндустани под воздействием иранских моделей; и) основания к распределению и классификации заимствованной лексики дакхини по функциональным сферам и к понятию "слово-вхождение". Кроме того, целый ряд волросов, имеющих непосредственное отношение к проблематике был подвергнут анализу в монографии "Классический дакхини" и, в частности: I) виды фоно-графического оформления заимствованных слов; 2) колебание в роде ряда заимствований;

3) заимствованные способы выражения сравнения (прилагательных);

4) функционирование заимствованных местоимений ба"зе, з;ар;

5) гибридные деноминативные глаголы от иранских основ; 6) сложноотыменные глаголы типа заимствованное имя + глагол хиндустани; 7) именные составные послелоги, производные от заимствований; 8) заимствованные наречия, союзы и союзные слова; 9) эти-молого-стилистическая; функционально-семантическая и статистическая характеристика заимствований; 10) заимствованные словообразовательные средства - сложные слова, префиксы, суффиксы и гибридные образования; II)некоторые заимствованные синтаксические конструкции.

Отмечая тот факт, что многие вопросы, затронутые в большинстве из этих работ, предваряют и проясняют различные аспекты длительного и глубокого по своему характеру процесса адаптации 31 в дакхини избранной эпохи, все же важно указать, что круг источников, на основании которых составлялись наши представления, был недостаточно широк, несколько произволен по выбору и неоднороден по отношению к различным периодам эпохи. Так, дакхини ХУ в. изучался лишь на базе сочинений одного и того же автора, ХУТ в. отражался только прозаическим текстом К.Х, и лишь двумя поэтическими памятниками ограничивались источники по периоду конца ХУЛ и начала ХУШ вв.

Между тем от степени охвата фактического материала в пределах изучаемой эпохи зависит то, насколько полон список заимствованных слов и достоверны представления о наборе вариантов, в котором реализовались иноязычные слова. Добавим также, что максимальная полнота списка дает больше оснований судить о разнообразных речевых контекстах, а, следовательно, и о смысловых модификациях, составляющих в конечном счете семантическое освоение.

Все эти факты вполне определенно показывают, что в советской и зарубежной индологии сделаны серьезные шаги в области планомерного изучения проблематики иноязычных заимствований в новоиндийских языках. Однако, несмотря на это, в индологической науке до сих пор совершенно отсутствуют серьезные и фундаментальные исследования, опирающиеся на детальный анализ внутренних движущих сил и самой механики исторического процесса адаптации заимствований на материале старых памятников в широких хронологических рамках наиболее ранних стадий НИА языков и в первую очередь хиндустани.

Это, на наш взгляд, объясняется следующими причинами. Во-первых, объективному изучению живых процессов и явлений в лексических системах НИА в известной мере препятствуют жесткие ограничения, накладываемые в Индии ортодоксальной лексикологической традицией на классификацию словарных пластов, восходящие к древнеиндийским лингвистическим канонам и питающие современные пуристические тенденции которые трактуют заимствования как совершенно чуждый, аномальный элемент в индийских языках Во-вторых, в некоторых индологических работах, специально посвященных проблеме персидского влияния на индийские языки /см. ВаЬаг!; Ва^раух} м.^млгагл/, бытует одностороннее, в корне ненаучное представление о деканской литературе на хиндустани как органической части эпигонских традиций в литературе урду, поддерживающих искусственное насаждение и слепое подражание персидским образцам, глубоко противоречащим по духу и букве традиционно индийским эстетическим и художественным идеалам, а в том числе, пренебрежение местными литературными сюжетами и исконными изобразительными средствами и приемами /ВяЬаг1 , 10-11/, хотя в другом месте правильно оценивается закономерная близость иранских и индийских культурно-исторических ценностей / ВаЬаг1,6/ Причем одним п

0 противоборстве различных течений в современной индийской лексикологии см./Бархударов 1964, 3-7; Бае , 16-17/. 21

Ср. иные точки зрения СЬа^егз'! ,138; Веатез,том П, 176.

Между тем вопрос о культурной и литературной истории народов Индостанского субконтинента приобрел в современной науке большое значение. Подробнее см. /Серебряков, 3/. из характерных проявлений подобного "эпигонства" и "космополит тизма" объясняется факт принятия индийскими языками арабского письма Тем самым подводится идейный базис под концепцию о том, что заимствования в раннем хинди употреблялись только в тех случаях, когда отсутствовали индийские соответствия / ВаЬаг1 9 ю/, т.е. это категория, образующая автономную часть индийской лексической системы, сугубо однородна и неспособна к адаптации в принимающей среде. Более того, раздаются голоса о "вульгарном" характере таких заимствований в языке старых памятников /Закаева 1925, 21/.

Итак, в числе неизученных и запутанных остается целый комплекс вопросов, решение которых способствовало бы раскрытию наиболее существенных сторон избранной проблематики. Учитввая эти обстоятельства, в русле главных, ведущих задач настоящего исследования следует считать необходимым строго критичепо

• 37 ско;е отношение: к подобным концепциям, исходя из фонографемных, морфолого-словообразовательных и лексико-семантических данных дакхини, а также обоснование и построение собственного подхода, диаметрально противоположного ненаучному представлению об арабско-персидских заимствованиях конкретно в хиндустани и в индийских языках вообще.

При этом важно указать, что ввиду историко-лексикологиче-ского характера настоящего исследования, основой его будет анализ отношения иноязычных единиц к лексической (и лексико--семантической)системе шного хиндустани, предусматривающий, кроме того, формальный (морфологический и словообразовательный) план рассмотрения явлений адаптации. В связи с этим вполне естественной представляется необходимость преодоления узких рамок письменно-литературного языка памятников, который неравномерно и неадекватно отражает живой характер языковых процессов в изучаемую эпоху и особенно процесса межъязыковых контактов и заимствования Поэтому неизбежно обращение к данным северных диалектов и современного дакхини. Из этого вытекает, что объяснение рассматриваемых фактов с точки зрения их стилистической дифференциации не всегда может быть исчерпывающим, а, следовательно, не входит в число непременных целей исследования, хотя ориентация заимствований как и других лексических единиц на стилистические градации литературного словаря иногда самоочевидна. Например, применительно к смысловой адаптации может проявляться стилистическая дифференциация си Показательно, что Х.Бахри считает литературные памятники той эпохи менее надежным источником по истории ЗЛ, чем, например, документы переписки раджетханских князей с правителями Дели, относящиеся к периоду 1150-1750 гг. / ВаЬаг±, 18/. нонимов или лексико-семантических вариантов, к формальной - соотношение устных и литературных заимствований.

Важно подчеркнуть, что на морфологическом и лексико-семан-тическом уровнях представляется целесообразным систематическое сравнение изучаемых фактов с современным урду, воспринявшим и сохранившим многие черты дакхини. В этом плане как одна из литературных форм (стилей) современного хиндустани, бытувдая в большинстве языковых регионов ищщйского субконтинента, с од ной стороны, и как представитель западного типа современных НИА языков /см. Зограф 1976£, 317/, с другой, урду условно интерпретируется в качестве "общеиндийского" типа.

Заключение диссертации по теме «Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии», Шаматов, Азад Насретдинович

4.3. Выводы ко всей главе

Обширный фактический материал, рассмотренный в настоящей главе (720 лексем, т.е. 10$ всего иноязычного словаря дакхи-ни), отражает сложный многоэтапный процесс внедрения ЗЛ в ЛСС ПЯ, становления их семантических свойств и последующего развития их в новой системе, оказывающий значительное влияние на эту систему в целом.

Этот процесс слагается из двух основных этапов. На первом этапе на фоне функционирования в ЛСС ПЯ 217 различных по своему количественному составу лексических чередований ЗП и ИЛ налицо подвижная картина развёртывания ЛСП целого ряда иноязычных слов, в частности 25 единиц (см. 4.1.2.), приобретающих статус узуальных в принимающей системе. Главной движущей силой служит здесь приспособление к ЛСС ПЯ 265 заимствованных и гибридных лексем, приобщающихся к 28 важнейшим микротемам в том числе к 9 наиболее крупным), В ходе чередования набор дифференциальных признаков варьирующихся лексем перестраивается по линии приобретения определенного сходства путем увеличения числа одинаковых и соответствующего сокращения различных сем, что видно из анализа как парадигматики, так и синтагматики чередующихся слов, подтверждающего функционально-семантическую устойчивость и растущую тенденцию 31 к соче-таемоови с единицами исконного словаря. В итоге можно говорить о постепенном приобретении отдельными иноязычными лексемами статуса центральных лексико-семантических единиц данной системы (так, им уже обладают 6 лексем - шох, тер, шара:б, ди:ва:на^, шарм, а:б).

Важным фактором в этой связи следует считать взаимовлияние коррелирующих лексем, приводящее к изменению семантической структуры не только иноязычных, но и исконных слов и обусловливающее появление отдельных стилистических различий между гетерогенными и гомогенными единицами.

Второй этап демонстрирует определенную широту и глубину последующих преобразований, происходящих в семантических характеристиках адаптирующихся на новой почве слов в результате качественных и количественных изменений в их семантической структуре - путем развития различных форм многозначности, установления новых лексических связей и формирования стилистических взаимоотношений с другими словами. Детальный разбор важнейших разновидностей смысловых сдвигов в ЛСС Ш, вытекающих как из природы внутренних закономерностей изучаемого языка, так и из особенностей неязыковых условий его бытования, показывает, что наиболее характерными в процессе ЛСА являются те изменения, которые носят системный характер (368 из 455 слов) и отражают магистральные пути семантического развития и совершенствования словаря - такие, как метафоризация, гипостазис, сужение и расширение семантического объёма, стилистическая и терминологическая специализация значений, полисемия и моносе-мия. Закономерность и устойчивость их как чёткие признаки ЛСА 31 особо подчёркиваются объективными критериями сохранения и закрепления новых значений при формировании в системе ПЯ новых деривационно-семантических и лексических отношений, а также при последовательном сравнении с современными фактаг-ми язнка.24Л

Общая картина ЛСА в ПЯ изучаемой эпохи может быть в г» значительной мере дополнена 204 случаями перенесения в ПЯ иноязычных лексических связей, которые приведены в Приложении (см. 4.4.), где единицей заимствования может считаться единица, большая,чем слово - словосочетание, синтагма.

- 382 -5. Заключение

Изложенное вше убедительно демонстрирует тот непреложный факт, что вопреки бытующим в ивдологии отдельным тенденциозным представлениям (см. Введение), иноязычные заимствования в ЮХ изучаемой эпохи отнюдь не являются однородным и чуждым компонентом языковой системы как с формальной (фонографемной и морфолого-словообразовательной), так и с семантической точек зрения - т.е. как в плане выражения, так и в плане содержания.

Напротив, представленный выше анализ позволяет сформулировать принципиально новое положение о том, что заимствования в дакхини данной эпохи отражают определенный исторический этап в развитии хиндустани - этап активного освоения иноязычных слов, аффиксов и моделей, представляя собой сложный многоплановый объект для последующего углубленного исследования типологии исторических пластов в структуре заимствованной лексики и в первую очередь общеивдийского, деканского и персидского типов.

На этом этапе синтетические тенденции к культурному и социальному сближению мусульманской и индусской общин в средневековой Индии, довольно выпукло отразившиеся в становлении оригинальной по форме и многообразной в жанровом отношении, деканской литературы, явившейся продуктом взаимовлияния местных и иноземных идейно-эстетических и художественных традиций, привели к выделению особых литературных стилей - биджа-пурского и голкондского. Эта стилистическая дифференциация в структуре письменного варианта южного хиндустани была во мно

1 Богатый и насыщенный материал для таких разработок широко представлен в Приложении к диссертации. гом обусловлена и внутриязыковыми процессами, направленными на переработку ЗД и создание на её основе новых средств и единиц номинации и деривации*

Одно из принципиальных отличий дакхини от современного хиндустани состоит в том, что активное усвоение арабско-пер-сидской лексики в основном происходило именно в дакхини изучаемой эпохи и в ранних хинди и урду, тогда как в настоящее время приток её заметно ослабевает (см. /Халмурзаев, 103/). Особое положение здесь занимает пакистанский урду, который до сих пор ориентируется на ЗД как на главный источник пополнения своих лексических и словообразовательных ресурсов.

Анализ фактических данных (7019 единиц), представленный в диссертации в ракурсе фонографической, морфолого-словообразовательной и лексико-семантической адаптации 31 в ЮХ, в соответствии с изложенными во введении к исследованию в целом, а также в предисловиях к основным главам методическими приёмами, приводит к следующим выводам:

I«Приспособление ЗД к системе ПЯ в плане выражения и содержания, характеризующееся различной степенью глубины и интенсивности в зависимости от тех или иных участков системы, в принципе осуществляется путем обобщения и типизации по сходству разнообразных способов варьирования форм слов. Для большинства слов, представляющих те или иные типы чередований (фонографические, морфолого-словообразовательные, лекси-ко-семантические) характерно наличие двух или более варьиру-вдихся реализаций - исконной и видоизмененной (-их). Это свидетельствует о том, что выработка стабильной орфографической и грамматической формы слов далеко не завершена. Так, в стабильной графической форме выступает менее половины адаптирующихся слов (196 из 479 т.е. свыше 40$).

В грамматическом отношении определенной словоизменительной регулярностью обладают лишь имена тематического и изменяемого типов (393 единицы, в том числе 359 существительных и 34 прилагательных из 3231 единицц/от общего числа имен = 2313 существительных + 914 прилагательных + 4 местоимения/ т.е. немногим более 12%), между тем как большая часть их трактуется как имена атематического и неизменяемого типов (2838 единиц т.е. около 88$).

2. Весь комплекс процесса освоения иноязычных лексем строится из актов взаимодействия как внешних, неязыковых, так и внутренних, системных движущих сил и взаимопроникновения исконных и чужих элементов.

Прямое воздействие внешних факторов прежде всего проявляется в специфике оформления графемной оболочки 24 слов (4,7$) под влиянием орфографических традиций арабского и новоперсидского языков и особенностей варьирования формы слов в указанных языках. Более заметны следы мутации морфемно-структурного состава группы слов (100 единиц), вызванные механическим перенесением в ШГ из передающей системы просодических параметров стихосложения. В качестве непосредственного результата неязыкового воздействия выявляется и особо квалифицируется новый исторический тип слов - персидский, наименее поддающийся мор-фологизации в ПЯ в силу специфического исхода основы на -а:. Аналогично трактуется явление разнотипности основ у ряда имён и совмещение одними и теми же формами (на -а*) противоположных грамматических значений.

Скща же относятся случаи устойчивости формального показателя арабских имен ж.р. -ат (177 с/у из 305), проникновения в ПЯ ряда элементов иноязычной парадигмы (27 с/у из 134). Чрезвычайно велико значение иранских словообразовательных моделей, которые,становясь единицами соответствующего уровня ПЯ, приобретают и развивают нередко большую продуктивность, чем в НП (899 слов, в том числе 363 новообразования).

В плане содержания особенно характерны перенесение в дак-хини ряда семантических процессов и сдвигов, берущих начало в НП или реже в арабской системах и включающих такие типичные явления, как перенос на основе пространственных, временных или причинных связей, полисемия в результате метонимии "процесс -» результат", сужение значений и специализация их.

С другой стороны, к числу изменений, порождаемых принимающей системой, прежде всего принадлежит особый характер проявления индийских фонографических субститутов - например, действие фонетического закона краткого антепенультима при чередовании кратких и долгих гласных, преобразования фарин-гального 'х,; упрощения групп согласных, стяжение согласных.

В области морфолого-словообразовательной адаптации одной из движущих сил представляется закон аналогии. В соответствии с ним реализуется регулирующая функция индийского словоизменения, направленная на основной контингент заимствований -синтетические единицы (свыше 4000 слов), большая часть которых (97%) распределяется по основным структурным моделям. В ходе осуществления её обнаруживается различная степень парадигматического приспособления 31 к параметрам ПЯ. Большинство заимствованных существительных (1954 единицы) включается в двучленную парадигму с противопоставлением только по числу и меньшая часть (359 слов) - в многочленную с противопоставлением по числу и падежу (четыре подтипа словоизменения). Среди прилагательных лишь малая доля изменяемых (25%) входит в регулярную парадигму с противопоставлением по роду и числу, остальные - неизменяемы. Следует особо подчеркнуть, что в варьировании формального показателя множественного числа -е (=йа:н) у 80 слов и в тенденции к переходу имён ж.р. в м.р. находит отражение нестабильность принимающей системы*

Под действием внутренних импульсов происходит основообра-зование при помощи морфемы -а: у 63 иноязычных имен с исходом на согласную, охватывающее существительные, прилагательные, местоимения, числительные и наречия и вызывающее их трансформацию от атематического типа к тематическому и тем самым отражающее один из характернейших живых моментов в развитии языка*

В словообразовательном аспекте проявление системных закономерностей прослеживается, во-первых, в распространении собственно индийских формантов на иноязычную лексику, обусловливающем взаимопроникновение деривационных подсистем в процессе образования гибридных типов производных и сложных слов, в составе которых значительную долю составляют основы и элементы тадбхава (в префиксации - 35$, в суффиксации - 43$, среди детерминативов - 8$) и татсама (в префиксации - 14$, в суффиксации - 4,5$, среди детерминативов - 40$), и, во-вторых, грамматикализации иноязычных слов и элементов и превращении их в собственные новые единицы ¿словообразовательного уровня, где этому во многом способствует суффиксальная синонимия, ускоряющая процесс утраты исконного лексического значения путем подравнивания пар и рядов формантов под ведущий аффикс.

При лексико-семантическом освоении ЗЯ принимающая система регулирует процесс перестройки набора дифференциальных признаков значений у иноязычных слов (265 единиц), уподобляв его таковому исконных синонимов посредством увеличения числа одинаковых и компенсирующего сокращения различающихся сем, что в конечном счёте ведёт к последовательному приобретем тению некоторыми иноязычными лексемами статуса лексико-семан-тических единиц данной языковой системы. Эти явления тесно переплетаются с тенденциями к дальнейшему развитию ЛСС Ш, проявляющимися в системных сдвигах в семантической структуре иноязычных лексем (455 слов), происходящих в русле закономерных процессов метафоризации, гипостазиса, сужения и расширения значений, полисемии и моносемии и постепенно закрепляющихся в ходе становления в системе Ш новых деривационно-семантических и лексических связей между словами.

3. Формальному и семантическое освоению заимствований в дакхини между тем присущ общешщийский характер, представляющий в целом глобальный процесс адаптации иноязычной лексики на индийской почве, в котором основная роль принадлежит иранским языкам - как передающей и индийским - как принимающей , системам. Об этом убедительно свидетельствует данные не только старого, но и факты нового дакхини, жаргонного хиндустани ХУШ-Х1Х вв., хинди, браджа, авадхи, панджаби, бенгали и мара-тхи. В частности, в фонографическом аспекте выделяется целая группа слов (15 единиц) с наиболее устойчивыми типами чередований, характерными для лексики устно-разговорного порядка, широко распространенной во многих НИА языках.

В области морфолого-словообразовательной общеиндийский характер преобразований сказывается в таких важных явлениях, как колебание и нестандартное употребление рода у 213 иноязычных имен (1253 с/у) с преобладанием тенденции к переходу « * имен ж.р. в м.р.; противоборство двух морфологических типов - тематического и атематического, позволяющее выделить наряду с деканским и персидским историческими типами общеиндийский; структурно-семантическая; а в ряде случаев и генетичеекая контаминация отдельных словообразовательных типов иранских и ДНА слов (например, некоторые новые детерминативы восходят к 8 иранским и 12 ДИА моделям).

В лексико-семантическом отношении он находит проявление, с одной стороны, в том, что при актуализации значений заимствованных слов в одинаковых речевых ситуациях большую роль играют их индийские синонимы, которые можно отнести к общеиндийскому фонду лексики тадбхава и татсама, например, па:ни:, б^:г, зонт*, ба:дал, ч^а:^, е^гугт'^Чи, т,х?а:р, ч^а:йа:, а:нанд, сакат, сук2*, да:с, ба:н и т.д., и, с другой стороны, тем самым адаптируются такие заимствования, которые к настоящему времени стали неотъемлемой частью словаря многих НИА языков - например, ди:ва:нах, а:?, а:ра:м, шара:б, шох, шарм, джа:ду:, рула:м, бехабар, берахм, бе^ош, а:йнах и др.

4. Отмечая актуальность настоящего анализа для индологии, следует указать также на известную значимость его и в области истории иранских языков, ибо некоторые из показанных выше образований не засвидетельствованы лексикографией Ш языка, хотя и состоят из заимствованных компонентов. В данной связи представляет особый интерес выделение среди заимствований - сложных и производных слов промежуточного исторического пласта - псевдовхождений (между вхождениями и новообразованиями), позволяющее разграничить различные единицы -образования и форманты раннего и позднего происхождения и последовательно проследить генезис ряда гибридов, вскрыв их прототипы путем сравнения трех исторических пластов - вхождений, псевдовхождений и новообразований.

5. Определяя характер движущих сил процесса адаптации и их направленность, важно подчеркнуть, что наряду с количественным ростом лексического состава южного хиндустани за счет притока слов-вхождений (свыше 5 тысяч слов), пополнивших в основном лексико-грамматические классы существительных, прилагательных, местоимений, числительных, союзов и союзных слов, налицо определенные качественные изменения в принимающей системе, затронувшие в первую очередь подсистему словообразования. Широкое внедрение в неё иноязычных моделей и формантов значительно усилило и обогатило её деривационный потенциал, вызвав появление заметного слоя новообразований (около 2 тысяч слов), охватывающего простые и сложные отыменные глаголы, производные наречия, сложные и производные имена (детерминативы, реальные структуры и копулятивы). ч

Причём новые словообразовательные средства постепенно становятся узуальными, по продуктивности нередко преобладающими над исконными«

Между тем как на морфологическом уровне все иноязычные лексические единицы (вхождения и новообразования) оформляются с теми или иными отклонениями в соответствии с собственно индийскими словоизменительными моделями, наблюдается и проникновение немногочисленных иноязычных словоизменительных элементов, располагающихся на малопродуктивной периферии морфологии и выступающих в чередовании с исконными средствами Ш изучаемой эпохи«

Существенные сдвиги наблюдаются на лексико-семантиче-ском уровне« Они связаны со становлением новых деривационно-семантических и лексических отношений мезду ЗД и ИД, т.е. непосредственно взаимодействуют с цроцессами деривации и переосмысления, и в отдельных случаях влияют и на семантику местных лексем, очевидно, под давлением принимающей среды.

Таким образом, системные преобразования претерпевают преимущественно словообразовательный и лексико-семантический уровни, а морфологический и фонетический остаются малопроницаемыми для иноязычных инноваций.

Поэтому, следует подчеркнуть, что адаптация заимствований к лексической системе южного хиндустани изучаемой эпохи идёт в основном по линии развёртывания словообразовательной функции иноязычных слов и элементов, распространения перенесенных извне деривационных моделей и по линии наращивания и закрепления семантических сдвигов. Системные изменения, прослеживаемые на фонетическом и морфологическом уровнях, довольно незначительны.

6. Привлеченные в ходе анализа обширные косвенные данные, отражающие различные моменты адаптации 31 в других НИА языках и диалектах, свидетельствуют о типичности этих процессов ьдля многих форм речи этого ареала.

Поэтому подобные исследования на материале старых памятников на других НИА, а в равной мере и на иных восточных языках, несомненно, окажутся плодотворными для развития этой перспективной области восточного языкознания.