Аналитические формы прошедшего времени индикатива современного языка Дари тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.22, кандидат филологических наук Семенова, Елена Владимировна

• Семенова, Елена Владимировна
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Семенова, Елена Владимировна

Введение.

Глава I: Исходные понятия.

Глава II: Плюсквамперфект.

Глава III: Перфект.

Глава IV: Итеративные перфектные формы.

Глава V: Эвиденциальные перфектные формы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Аналитические формы прошедшего времени индикатива современного языка Дари»

Язык дари Афганистана вместе с персидским и таджикским образуют группу близкородственных языков, восходящих к классическому новоперсидскому языку, который также называют дари. Дари распространен главным образом в центральной и северной частях Афганистана, а также в Кабуле. Кроме таджиков, на этом языке говорят хазарейцы, кызылбаши, чараймаки и некоторые другие народности, проживающие на территории Афганистана. Дари также широко используют представители других национальностей почти во всех частях страны, особенно в городах. Этот язык в его диалектных вариантах является родным примерно для 4 млн. человек. Число говорящих на дари достигает 8-10 млн. человек (см. [Мошкало 1997: 121]).

Язык дари является одним из иранских языков юго-западной подгруппы. Выделяются две группы диалектов: говоры районов Герата, Хазараджата, Логара и Гардеза, имеющие сходные черты с диалектами северо-восточного Ирана, и говоры Бадахшана, Панджшера и района Кабула, близкие таджикским диалектам в Средней Азии (см. [Киселева 1990: 127]).

До 1936 года язык дари был единственным официальным государственным языком Афганистана и широко употреблялся во всех областях политической и общественной жизни (в 1936 г. пушту был объявлен вторым государственным языком страны). Название языка - «дари» - было зафиксировано в конституции 1964 г. (до этого использовались термины «фарси» (в Афганистане) и «фарси-кабули», «кабульско-персидский» (в России и на Западе). Возрождением старого термина афганцы стремились подчеркнуть свою прямую преемственную связь с языком классической персидско-таджикской литературы, хотя в научном плане распространение термина «дари» на современный язык являлось известной натяжкой.

Характерной чертой языка дари является наличие значительных расхождений между его литературно-письменной и устно-разговорной разновидностями. Разговорный дари представлен многочисленными диалектами и говорами, среди которых выделяется диалект Кабула и прилегающих к нему районов. Кабульский диалект стал своего рода наддиалектным койне и составил основу литературного языка.

В дальнейшем изложении различается литературный и разговорный стиль. Под разговорным стилем мы понимаем стиль повседневной бытовой речи дариязычных уроженцев Кабула. Литературный стиль - это стиль афганской прессы, публицистики и прозаических художественных произведений (кроме прямой речи).

В целом язык дари, равно как и его диалекты, изучен недостаточно. Отчасти это объясняется тем, что долгое время было распространено мнение (как в самом Афганистане, так и за его пределами), что афганцы в качестве официального языка пользуются персидским, в то время как народ говорит на диалектах, близких к таджикским. Конституция 1964 г. узаконила самостоятельность и автономность дари, и это дало импульс к изучению и описанию языка.

Так, в 1969 г. вышла составленная М.Н. Негхатом Саиди «Грамматика современного дари» (см. [Neghat 1969]). Это была практическая учебная грамматика литературного языка, предназначенная в первую очередь для учеников старших классов средней школы или для студентов-первокурсников филологического факультета Кабульского университета. Приблизительно в это же время появились грамматики Хамиди (см. [Hamidi 1968]) и Ильхама (см. [Elham 1970]). В 1982 г. была издана двухтомная «Грамматика языка дари» П. Хусайна Ямина, представлявшая собой учебник для студентов-филологов (первая часть - «Фонология и морфология», вторая - «Синтаксис») (см. [Yamin 1982]). Эти грамматики основаны на материале, взятом из современной художественной литературы и прессы. Безусловный интерес представляет монография известного афганского ученого, общественного и политического деятеля А. Равана Фархади «Разговорный фарси в Афганистане», опубликованная на французском языке в Париже и переведенная на русский язык (см. [Фархади 1974]).

Таким образом были сделаны первые шаги на пути научного описания общепринятого и реально существующего языка.1 К сожалению, в Афганистане этот процесс был заторможен, а затем и полностью прерван в связи с апрельской революцией 1978 года и начавшейся гражданской войной.

Все эти годы у российских филологов сохранялся интерес к изучению языка дари, появлялись разнообразные словари, учебники, статьи, посвященные отдельным проблемам. Были предприняты шаги к осмыслению и описанию особенностей разговорного стиля, а также некоторых диалектов. В частности, В.А. Ефимов дал общую л характеристику языка афганских хазарейцев (см. [Ефимов 1964; 1965; 1966; 1997]), а Ю.А. Иоаннесян - гератского диалекта дари (см.

1 Поскольку нас интересуют вопросы грамматики, мы не упоминаем работы, посвященные лексике языка дари.

2 В настоящем исследовании мы рассматриваем язык афганских хазарейцев как диалект дари. Правда В.А. Ефимов в своих работах называет его самостоятельным языком на том основании, что его носители представляют собой этнически самостоятельную группу среди соседних этнических групп и народностей. Кроме того, ему свойственны ряд фонетических и грамматических особенностей, наличие монгольских элементов (см. [Ефимов 1965: 9]). Даллинг, занимавшийся изучением монгольских элементов в языке хазарейцев, называет этот язык «диалектом» (см. [Dulling 1973]). Этой же точки зрения придерживаются [Neghat 1969] и [Киселева 1990].

Иоаннесян 1987; 1995; 1999]). На таджикском языке вышла монография У. Обидова, посвященная говору Джабаль-ус-Сираджа (района к северу от Кабула) (см. [Обидов 1977]). Докторская диссертация посвящена сравнительному изучению говоров языка дари Афганистана (см. [Обидов 1995]). В указанных работах рассматриваются диалектные особенности языка дари в области фонетики, морфологии, лексики и синтаксиса.

В области грамматики особое внимание филологов привлекал и привлекает глагол как наиболее сложная часть речи современного языка дари (равно как и персидского и таджикского). Он образует многочисленные формы и конструкции, очень емкие по своему значению. Семантика финитных форм трех близкородственных языков изучается уже давно. Однако в вышеуказанных работах афганских авторов личные глагольные формы описаны очень схематично: сказано, как форма образуется, и дан минимум информации о ее значении.

Так, Ямин пишет, что перфект передает действие, происшедшее в недавнем прошлом, а плюсквамперфект -давнопрошедшее действие (или предпрошедшее) (см. [Yamin 1982: 80-81]). Интересно в этой связи, что и Негхат, и Ямин (и некоторые иранские авторы) называют перфект fe'l-e mazi-ye qarib, т.е. буквально «близкопрошедшее время». Этим ограничивается описание интересующих нас форм в двухтомной грамматике.

Подобный схематизм свойствен и работам иранских авторов (см. [Ahmadi Givi, Anvari 1999; Vazinpur 1996; Marzbanrad 1995; Attari Kermani 1995]).

В отечественной иранистике наиболее подробно описана глагольная система таджикского языка в работе [Расторгуева, Керимова 1964]. По языку дари, помимо кратких обзоров (см., например, [Дорофеева 1960; Пахал ина 1964; Фархади 1974; Киселева 1985]), имеются работы, посвященные отдельным глагольным формам. В частности, в статье JI.H. Киселевой рассматриваются формы дубитатива (предположительного наклонения) (см. [Киселева 1976]). В кандидатской диссертации В.И. Миколайчика описаны имперфект и претерит в системе глагольных форм прошедшего времени современного языка дари (см. [Миколайчик 1974], а также [Миколайчик 1977]). Изучение оппозиции «претерит - имперфект» составило базу для углубленного анализа функционально-семантических категорий аспектуальности и темпоральности в языке дари,. что и явилось темой монографии и докторской диссертации В.И. Миколайчика (см., соответственно, [Миколайчик 2002а; 20026].

В последние годы различные вопросы, связанные с семантикой глагольных форм, нашли отражение в многочисленных статьях Б.Я. Островского. В них автор использует более перспективный на его взгляд ономасиологический подход. В настоящей работе нечасто встречаются ссылки на Б.Я. Островского, т.к. система понятий и сделанные им выводы зачастую непереводимы на «семасиологический» язык. Вместе с тем, наблюдения, изложенные Б.Я. Островским в работах [Островский 19966; 1997а; 1999; 2001]), дают серьезный материал для размышлений.

Помимо описаний дари к рассмотрению привлекаются также описания близкородственных персидского и таджикского языков. Это объясняется тем, что, во-первых, интересующие нас формы, как уже отмечалось, не получили подробного описания в работах афганистов-филологов, а во-вторых, многие наблюдения, сделанные лингвистами в отношении глагола в персидском и таджикском языках, сохраняют свою актуальность и в отношении глагола в языке дари. Вместе с тем, в данной работе не ставится задача сравнения значений описываемых форм в близкородственных языках.

Актуальность темы диссертации определяется необходимостью всестороннего изучения видо-временных форм, в частности, аналитических форм прошедшего времени изъявительного наклонения языка дари, которые исследованы недостаточно. Имеющиеся описания характеризуются фрагментарностью и не позволяют создать целостную картину. Помимо основных форм - перфекта и плюсквамперфекта - к рассмотрению привлекаются развившиеся на их базе вторичные формы: плюсквамперфект II (с приставкой те- у вспомогательного глагола: zada mebudam и т.д.), перфект II (с вспомогательным глаголом budan в форме настояще-будущего времени: zada mebasam и т.д.), длительный перфект (типа mezada-am) и преждепрошедший перфект (zada buda-am и т.д.). Формы длительного и преждепрошедшего перфекта можно отнести к изъявительному наклонению весьма условно, но более подробно этот вопрос рассматривается далее. Некоторые из этих форм даже не упоминаются в работах, посвященных описанию системы финитных форм языка дари.

Кроме того, многие работы базируются на частично устаревших теоретических посылках. Назрела необходимость осовременить описание, используя терминологию, принятую в общетеоретических лингвистических трудах. Исходные понятия, которыми оперирует автор, изложены в первой главе диссертации. Значительная часть этих понятий разрабатывается отечественными лингвистами на базе русского языка в рамках функционально-семантического подхода.

Основная цель исследования заключается в полном и адекватном описании перфекта и плюсквамперфекта, а также развившихся на их базе вторичных форм.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие конкретные задачи:

- определить в языке дари общее количество аналитических форм прошедшего времени изъявительного наклонения;

- предложить критерии отличия аналитических форм от омонимичных им свободных синтаксических сочетаний;

- определить общетеоретическое значение терминов, в которых будет вестись описание;

- описать набор значений аналитических форм прошедшего времени изъявительного наклонения в современном языке дари с учетом трактовки семантики этих форм в иранистике.

Как правило, при изложении глагольной системы дари и близкородственных ему персидского и таджикского языков описание интересующих нас форм традиционно строится от перфекта к плюсквамперфекту. Это наблюдение касается как учебников (см., например, [Островский 1994; Арзуманов, Сангинов 1988; Шарова, Левковская, Иванов 1983]), так и грамматик (прежде всего персидского языка) (см. [Vazinpur 1996; Attari Kermani 1995; Ahmadi Givi, Anvari 1999; Phillott 1919; Lambton 1966; Lazard 1957; Миколайчик 1980; Рубинчик 2001] и др. В таджикском языке B.C. Расторгуева и А.А. Керимова относят перфектные формы (основную форму, длительную, преждепрошедший перфект и определенную или соотносительную форму) к особому, аудитивному наклонению и рассматривают их после всех форм изъявительного наклонения, следовательно, и после плюсквамперфекта (см. [Расторгуева, Керимова 1964]).

В данной работе мы отступаем от общепринятого порядка, поскольку перфект в современном языке дари имеет больше разных значений, чем плюсквамперфект, и многообразие значений перфекта удобнее анализировать, отталкиваясь от семантически менее сложной формы. Кроме того, в некоторых сходных, параллельных случаях перфект употребляется реже, и аналогичное значение проще начать демонстрировать на более многочисленных примерах использования плюсквамперфекта. Перфект часто употребляется в прессе, в чисто информационных текстах, однако в художественной литературе плюсквамперфект встречается значительно чаще, чем перфект (о том же см. [Миколайчик 2002а: 118]). Правда, говоря об употребительности этих двух форм, В.И. Миколайчик полагает, что по сравнению с перфектом диапазон выражаемых плюсквамперфектом значений заметно шире. Этот вывод представляется спорным, что будет продемонстрировано далее.

Методика работы. В работах иранистов описание личных глагольных форм строится на разных принципах. Так, функционально-семантический подход является основным в работах В.И. Миколайчика, где автор ставит целью описать составляющие функционально-семантических полей темпоральности и аспекту-альности в языке дари.

Б.Я. Островский строит свое описание на ономасиологических принципах (от значения к форме). Критикуя семасиологический подход (от формы к значению), автор отмечает, что, несмотря на простоту и удобство восприятия такого способа описания, он далеко не всегда позволяет отразить адекватным образом фактические соотношения между структурой финитных словоформ и их грамматическими значениями (см. [Островский 1991 в: 103]). Часто правила, формулируемые в традиционных грамматиках иранских языков, приписывают каждой личной глагольной форме единственное «инвариантное» значение. Такие правила должны иметь много исключений, поскольку большинство морфологических категорий не располагает своими специфическими, присущими только им способами и средствами выражения. Способы выражения разных категорий часто пересекаются и комбинируются друг с другом. Поэтому и выбор необходимой глагольной формы регулируется достаточно сложными правилами. Трудность заключается в том, что «соответствия между формами и их значениями в общем случае не являются взаимооднозначными: одна и та же форма передает несколько разных значений, а одно и то же значение зачастую передается несколькими разными формами» [Островский 1995: 86]. Даже детально выполненное семасиологическое описание не позволяет построить «такую модель перехода от форм к значениям, которая давала бы однозначный результат без обращения к иным уровням и аспектам языка» [Островский 1995: 86].

Основываясь на вышеупомянутых аргументах, Б.Я. Островский рассматривает глагольную систему современного языка дари с ономасиологических позиций. В своем описании он исходит из того, что формы, с одной стороны, и их значения, с другой, образуют две автономные системы, каждая - со своим набором членов и дифференциальных признаков. Члены системы форм именуются формами, а члены системы значений форм - формемами. У глаголов дари встречается как неединственность значений форм, так и неединственность выражения формем. Однако, по мнению Б.Я. Островского, между неединственностью значения формы и неединственностью выражения формемы имеется принципиальная разница. Установить значение формы можно более или менее успешно, лишь обратившись к контексту или общей ситуации, т.е. выйдя за пределы собственно морфологической системы, а установить выражение формемы, даже если оно неединственно, можно внутри самой морфологической системы, без обращения к каким бы то ни было дополнительным данным. Например, форма zada mesawed может означать действие актуальное или обычное, испытываемое одним или несколькими субъектами: «(вы сейчас) подвергаетесь битью»; «(Вы обычно) подвергаетесь битью» - об одном почитаемом лице; «(Вы сейчас) собираетесь подвергаться битью» - о нескольких почитаемых лицах. С другой стороны, для передачи действия, испытываемого субъектом в будущем, возможно использование двух форм и выбор между ними практически произволен: zada mesawed и zada xahed sod (см. [Островский 19916: 106-107]).

Таким образом, в своих работах Б .Я. Островский ставит цель на основе ономасиологического подхода составить алгоритм перехода от грамматического значения (формемы) к его внешнему выражению (форме). Такой алгоритм должен отразить объективные закономерности морфологической системы и охватить все факты, относящиеся к грамматическим значениям личных форм глагола дари.

Аргументы Б.Я. Островского, обосновывающего уязвимость семасиологического подхода при описании глагольной системы, весьма серьезны. Однако семасиологический подход, выбранный для данного описания, представляется нам предпочтительным, потому что обеспечивает большую объективность выводов. Принцип «от смысла к форме» при последовательной реализации даже в родном языке не может дать вполне удовлетворительных и четких результатов. Необходимо иметь в виду и неравнозначность семасиологического и ономасиологического направлений грамматического описания. Семасиологическое является автономным, не зависящим от противоположного направления. Ономасиологическое же всегда в той или иной форме зависит от первого направления.

Материал для предпринятого исследования получен из современной прессы (в том числе, и публикуемой в Интернете), художественной прозы, школьных учебников, а также из лингвистических описаний. В работе проанализированы произведения современных известных афганских писателей Асадуллы Хабиба, Рахнаварда Зарьяба, Джалала Нурани, Бабрака Арганда, Алима Эфтехара. При отборе материала мы стремились ввести в оборот максимальное количество новых примеров.

Информационные материалы, полученные из Интернета, безусловно, имеют специфическую стилистическую окраску. Кроме того, можно предположить, что некоторые статьи перепечатываются в афганской прессе из иранских и таджикских источников. В процессе отбора иллюстративного материала мы стремились отсеять примеры, нехарактерные для дари. Вместе с тем, именно использование Интернета позволило проанализировать случаи употребления интересующих нас форм в современном языке.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы для написания теоретической грамматики и учебников современного языка дари. Кроме того, ряд положений может стать основой для сопоставительного анализа родственных языков (персидского, таджикского и дари), ареальных и типологических исследований.

В практическом плане результаты исследования могут найти применение в преподавании теоретической и практической грамматики языка дари в востоковедных учебных заведениях.

Приводимые в работе примеры могут послужить иллюстративным материалом для учебников и учебных пособий.

Выбранный в данной работе семасиологический подход играет определяющую роль на начальном этапе преподавания языка дари (как собственно, и любого другого языка как иностранного). После того, как последовательно выявлено и усвоено многообразие значений, выражаемых определенной формой именно в данном языке, возможна организация повторительного курса, который бы систематизировал и углублял знания через ономасиологическое представление грамматики.

Апробация работы. Некоторые положения работы апробировались в процессе преподавания языка дари, освещались на заседаниях кафедры индоиранских и африканских языков МГИМО (У) МИД РФ, на научно-методических конференциях в докладах «Категория эвиденциальности в описаниях дари и близкородственных ему языков» (на научной конференции «Языки Азии и Африки: традиции, современное состояние и перспективы исследований», Москва, 1998), «Компоненты аспектуальной характеристики при описании глагольной системы персидского, дари и таджикского языков» (на международной научной конференции «Актуальные проблемы преподавания государственного языка», Душанбе, 2002), а также нашли отражение в публикациях автора «Эвиденциальность в описаниях дари, персидского и таджикского языков (к постановке вопроса)», «Семантическая характеристика плюсквамперфекта в современном языке дари» («Филологические науки в МГИМО», сборники научных трудов).

Структура работы. Настоящая работа состоит из введения, пяти глав, заключения и списков источников и литературы. В первой главе конкретизируется значение терминов, важных для дальнейшего описания форм. В следующих главах последовательно рассмотрены формы плюсквамперфекта, перфекта, итеративные и эвиденциальные перфектные формы. Каждая из этих глав состоит из трех основных разделов. Первый раздел — структура формы. Во втором разделе излагаются мнения иранистов по рассматриваемому вопросу. В третьем разделе приводится собранный языковой материал и предлагается наша собственная интерпретация этого материала.

Заключение диссертации по теме «Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии», Семенова, Елена Владимировна

Результаты работы могут стать основой для сопоставления дари с близкородственными персидским и таджикским языками, поскольку все они, являясь наследниками классического новоперсидского языка и сохранив существовавшие в нем формы перфекта, длительного перфекта, преждепрошедшего перфекта и плюсквамперфекта, в современном своем состоянии демонстрируют различия в семантической наполненности этих форм. В связи с этим интерес может представлять изучение и реконструкция семантических изменений, приведших к зафиксированным в персидском, таджикском и дари различиям по сравнению с языком-основой, а также попытка реконструкции дивергентных процессов, результатом которых стали несовпадения значений рассматриваемых в работе форм языка дари с аналогичными формами близкородственных языков. Тот же сравнительно-исторический подход может оказаться плодотворным и для объяснения инноваций, т.е. появления новых, не существовавших в классическом новоперсидском, форм, различающихся в каждом из перечисленных языков: форм с вспомогательным глаголом истодан 'стоять, пребывать' в таджикском, с dastan 'иметь' в современном персидском, форм плюсквамперфекта II и перфекта II в дари.

Представляется, что собранный в работе материал и полученные выводы могут также использоваться для типологических и ареальных исследований. Такое сопоставление представляется тем более своевременным, что многие рассматриваемые в работе семантические характеристики в настоящее время активно изучаются на материале как западных, так и восточных, в том числе и иранских, языков.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящей работе впервые предпринята попытка полного описания структуры, значения и контекстного употребления всех аналитических форм прошедшего времени индикатива в современном языке дари. Как показало исследование, аналитические формы прошедшего времени индикатива представлены плюсквамперфектом, перфектом, развившимися на базе основных форм двумя итеративными формами (плюсквамперфектом II и перфектом II), а также формами длительного и преждепрошедшего перфекта, которые условно можно отнести к изъявительному наклонению.

В работе проводится различие между аналитическими формами прошедшего времени, представляющими собой цельные неразложимые морфологизованные словосочетания, и омонимичными им свободными синтаксическими сочетаниями причастия прошедшего времени и глагола budan «быть» или глагола-связки. В качестве критериев различения предлагаются: 1) невозможность/возможность отдельного синтаксического распространения, в частности, постановки дополнения между причастием и глаголом; 2) структура отрицательной формы, т.е. позиция отрицательной приставки.

При характеристике плюсквамперфекта и перфекта в работе отдельно рассматриваются такие семантические категории, как акциональность и статальность, соответственно, выражение собственно действия и выражение состояния как результата предшествующего действия. При описании перфекта выделены случаи абсолютного и относительного употребления формы.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Семенова, Елена Владимировна, 2004 год

1. Баевский С.И. 1954 Модальные значения глагольных форм современного персидского языка (автореферат канд.дисс.). Ленинград.

2. Березин Н. 1853 Грамматика персидского языка. Казань. Бертелъс Е.Э. 1926 - Грамматика персидского языка. № 19. Ленинград.

3. Бондарко А.В. 1981 Основы построения функциональной грамматики (на материале русского языка) // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. № 6. Т.40. М.

4. Бондарко А.В. 1983 Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Ленинград.

5. Бондарко А.В. 1987а Введение. Основания функциональной грамматики // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис.Ленинград.

6. Бондарко А.В. 19876 Длительность // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Ленинград.

7. Бондарко А.В. 1987в Лимитативность // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Ленинград.

8. Бондарко А.В. 1990а Таксис // Лингвистический энциклопедический словарь. М.

9. Бондарко А.В. 19906 Темпоральность // Теория функциональной грамматики. Темпоральность. Модальность. Ленинград.

10. Вылова А.В. 1949 О семантике временных форм персидского глагола. Канд. дисс. М.

11. Герценберг Л.Г., Джамшедов ПД. 1985 Контрастивная грамматика и функциональная грамматика (Опыт анализа категории вида таджикского глагола) // Проблемы функциональной грамматики. М.

12. Гуревич В.В. 2003 Теоретическая грамматика английского языка. Сравнительная типология английского и русского языков. М.

13. Гусев В.Ю., Плунгян В. А. 1998 Генчева Златка. Опосредованные высказывания // Известия АН. Серия литературы и языка. Том 57, № 1.

14. Долинина И.Б. 1996 Количественноеть в сфере предикатов (категория «глагольной множественности») // Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность. Санкт-Петербург.

15. Дорофеева Л.Н. 1960 Язык фарси-кабули. М.

16. Есперсен О. 1958 Философия грамматики. М.

17. Ефимов В. А. 1964 Личные глагольные формы в якаулангском диалекте хазара (итоги полевой работы) // Индийская и иранская филология. М.

18. Ефимов В.А. 1965 Язык афганских хазара. Якаулангский диалект. М.

19. Ефимов В.А. 1966 Язык афганских хазара (якаулангский диалект) (автореферат канд. дисс.). М.

20. Ефимов В.А. 1997 Хазара язык // Языки мира. Иранские языки. I. Юго-западные иранские языки. М.

21. Жирков Л. 1927 Персидский язык. Элементарная грамматика. М.

22. Иоаннесян Ю.А. 1987 Диалект современного дари района г.Герата (автореферат канд. дисс.). М.

23. Иоаннесян Ю.А. 1995 Место гератского среди диалектов дари-персидского языкового массива // Петербургское востоковедение. Вып.7. Санкт-Петербург.

24. Иоаннесян Ю.А. 1999 Гератский диалект языка дари современного Афганистана. М.

25. Киселева JT.H. 1976 О так называемых формах дубитатива в языке дари // Индийская и иранская филология: Вопросы грамматики. М.

26. Киселева JJ.H., Миколайчик В.И. 1978 Дари-русский словарь. М.

27. Киселева JI.H. 1985 Язык дари Афганистана. М.

28. Киселева JI.H. 1990 Дари // Лингвистический энциклопедический словарь. М.

29. Козинцева Н.А. 1994 Категория эвиденциальности (проблемы типологического анализа) // ВЯ. № 3. М.

30. Козинцева Н.А. 1996 Взаимодействие перфекта с семантическими и грамматическими категориями в высказываниях современного армянского языка // Межкатегориальные связи в грамматике. Санкт-Петербург.

31. Козинцева Н.А. 1998 Перфект в болгарском языке в сопоставлении с армянским // Типология. Грамматика. Семантика. К 65-летию В.С.Храковского. Санкт-Петербург.

32. Козинцева Н.А. 2000 К вопросу о категории засвидетельствованности: косвенный источник информации // Проблемы функциональной грамматики. Категории морфологии и синтаксиса в высказывании. Санкт-Петербург.

33. Кручинина И.Н. 1980 Сложноподчиненные предложения нерасчлененной структуры // Русская грамматика. Т.Н. Синтаксис. М.

34. Ляпон М.В. 1980 Сложноподчиненные предложения расчлененной структуры // Русская грамматика. Т. II. Синтаксис. М.

35. Ляпон М.В. 1990 Модальность // Лингвистический энциклопедический словарь. М.

36. Маслов Ю.С. 1956 Очерк болгарской грамматики. М.

37. Маслов Ю.С. 1978 К основаниям сопоставительной аспектологии // Вопросы сопоставительной аспектологии. Вып.1. Ленинград.

38. Маслов Ю.С. 1983 Результатов, перфект и глагольный вид//Типология результативных конструкций (результатов, статив, пассив, перфект). Ленинград.

39. Маслов Ю.С. 1987 Перфектность // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Ленинград.

40. Маслов Ю.С. 1990а Время // Лингвистический энциклопедический словарь. М.

41. Маслов Ю.С. 19906 Перфект // Лингвистический энциклопедический словарь. М.

42. Миколайчик В.И. 1974 Имперфект и претерит в системе глагольных форм прошедшего времени современного языка дари (автореферат канд.дисс.). М.

43. Миколайчик В.И. 1975 Глагольное время и глаголы идеальной деятельности (в современном дари) // Лексикология и грамматика восточных языков. М.

44. Миколайчик В.И. 1977 Опыт анализа оппозиции «имперфект - претерит» в языке дари // Языки зарубежного Востока. М.

45. Миколайчик В.И. 1980 Основы теоретической грамматики персидского языка. Курс лекций. М.

46. Миколайчик В.И. 2002а Функционально-семантические категории аспектуальности и темпоральности в языке дари. М.

47. Миколайчик В.И. 20026 Функционально-семантические категории аспектуальности и темпоральности (на материале языка дари) (автореферат докт. дисс). М.

48. Мошеев КБ. 1983 Грамматические категории глагола в русском и таджикском языках. Душанбе.

49. Мошкало В.В. 1997 Дари язык // Языки мира. Иранские языки. I. Юго-западные иранские языки. М.

50. Недялков В.П., Яхонтов С.Е. 1983 Типология результативных конструкций // Типология результативных конструкций (результатив, статив, пассив, перфект). Ленинград.

51. Обидов У. 1995 Сравнительное изучение говоров языка дари Афганистана (автореферат докт. дисс.). Душанбе.

52. Островский Б.Я. 1989 О грамматических значениях модальных и видо-временных форм глагола дари // Вестник МГУ. Сер. 13. Востоковедение. № 1. М.

53. Островский Б.Я. 1990 Глагол языка дари: дифференциальные признаки личных форм // Вестник МГУ. Сер. 13. Востоковедение. №3. М.

54. Островский Б.Я. 1991а К описанию значений личных форм глаголов дари. Статья 1. Граммемы и их соотношения с маркерами // Вестник МГУ. Сер. 13. Востоковедение; №2. М.

55. Островский Б.Я. 19916 Грамматические значения личных форм глагола дари. Изд-во Моск. ун-та. М.

56. Островский Б.Я. 1991 в К построению модели синтеза личных форм глаголов дари // Восток: прошлое и будущее народов. IV Всесоюзная конференция востоковедов. Т.1. М.

57. Островский Б.Я. 1992 К описанию значений личных форм глаголов дари. Статья 2. Формемы и их соотношения с формами // Вестник МГУ. Сер.13. Востоковедение. № 1. М.

58. Островский Б.Я. 1994 Учебник языка дари. Часть I. М.

59. Островский Б.Я. 1995 Способы выражения видо-временных значений в формах изъявительного наклонения глагола дари // В Я. №5. М.

60. Островский Б.Я. 1996а Опыт систематизации глагольных категорий (на материале дари) // ВЯ. № 5. М.

61. Островский Б.Я. 19966 Глагол языка дари: перфектные формы в эвиденциальном значении // Вестник МГУ. Сер.13. Востоковедение. № 1. М.

62. Островский Б.Я. 1997а Эвиденциальность и перфектные формы (на материале языка дари) // ВЯ. № 6. М.

63. Островский Б.Я. 19976 Вспомогательные глаголы в языке дари // Исследования по иранской филологии. Вып. I. М.

64. Островский Б.Я. 1998а Условные конструкции в языке дари // Типология условных конструкций. Санкт-Петербург.

65. Островский Б.Я. 19986 Категория тональности высказывания в личных глагольных формах языка дари // Языки Азии и Африки: традиции, современное состояние и перспективы исследований. М.

66. Островский Б.Я. 1999 Выражение многократности события в финитных формах глаголов языка дари // Исследования по иранской филологии. Вып.Н. М.

67. Островский Б.Я. 2001 Средства выражения видовой характеристики сообщаемого события в финитных формах глаголов языка дари (I) // Исследования по иранской филологии. Вып. III. М.

68. Пахалина Т.Н. 1964 К характеристике кабульского просторечия // Индийская и иранская филология. М.

69. Пейсиков JI.C. 1961 Заметки о персидских глаголах состояния // Учёные записки. Вып. 7, серия филологическая. Изд-во ИМО. М.

70. Плунгян В.А. 2000 Общая морфология. Введение в проблематику. М.

71. Плунгян В.А. 2001 Антирезультатив: до и после результата//Исследования по теории грамматики. Т.1. Глагольные категории. М.

72. Расторгуева B.C. 1958 Очерки по грамматике таджикского языка (к вопросу о неочевидных или повествовательных формах таджикского глагола). Вып.З. Сталинабад.

73. Расторгуева B.C., Керимова А.А. 1964 Система таджикского глагола. М.

74. Расторгуева B.C., Ефимов В.А., Шарова Е.Н. 1982 -Персидский, таджикский, дари // Основы иранского языкознания. Новоиранские языки: западная группа, прикаспийские языки. М.

75. Рубинчик Ю.А. 1981 Основы фразеологии персидского языка. М.

76. Рубинчик Ю.А. 1983 Грамматический очерк персидского языка // Персидско-русский словарь в 2-х тт. М.

77. Рубинчик Ю.А. 2001 Грамматика современного персидского литературного языка. М.

78. Сичинава Д.В. 2001 Плюсквамперфект и ретроспективный сдвиг в языке сантали // Исследования по теории грамматики. Т.1. Глагольные категории. М.

79. Фархади Р. 1974 Разговорный фарси в Афганистане. Перев. с франц. М.

80. Фуругиян Г. А. 1971 Некоторые соображения по поводу персидских глаголов состояния // Иранская филология. Изд-во Моск. ун-та. М.

81. Хадарцев О.А. 2001а Основные значения перфекта в персидском языке // Исследования по иранской филологии. Вып. III. М.

82. Хадарцев О.А. 20016 Эвиденциальные значения перфекта в персидском языке // Исследования по теории грамматики. Т.1. Глагольные категории. М.

83. Хадарцев О.А. 2002 Перфект и претерит в современном персидском языке в типологическом освещении (автореферат канд.дисс.). М.

84. Холодович А.А. 1979 Проблемы грамматической теории. Ленинград.

85. Храковский B.C. 1987 Кратность // Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Ленинград.

86. Храковский B.C. 1989 Семантические типы множества ситуаций и их естественная классификация // Типология итеративных конструкций. Ленинград.

87. Шарова Е.Н., Левковская Р.Г., Иванов В.Б. 1983 Курс персидского языка. М.

88. Шошитайшвили И. А. 1998 Функции и статус плюсквамперфекта в глагольной системе (в типологическом аспекте). Дисс.канд.фил.наук. М.

89. Эдельмаи Д.И. 1975 Категории времени и вида // Опыт историко-типологического исследования иранских языков. Т.Н. Эволюция грамматических категорий. М.

90. Якобсон P.O. 1972 Шифтеры, глагольные категории и русский глагол. Перев. с англ. // Принципы типологического анализа языков различного строя. М.

91. Обидов У. 1977 Шеваи Ч,абал-ус-Сироч (Афгонистони шимоли). Душанбе.

92. Phillott D.C. 1919 Higher Persian Grammar. Calcutta.

93. TVA .«N ^jli jbj jj^S» Cr~> (>->1. Ahmadi Givi, Anvari 1999)• ((tJj3 jbj (j-Jb-J ji (j^jjv jLe^eсElhdm 1970)1. NVVf №1. Attari Kermani 1995)1. SYfV ^If1. Hamidi 1968)1. N VVf jlj^; .« .03ум ilj1. Marzbanrad 1995)

94. N Vf A Jjli". «(^ji j-^U-e jL) ^.j.j.1. Neghat 1969)

95. N rVd jl^" ■ «(cs-ij^O o^j jj^i » oijj jab1. Vazinpur 1996)