Диалектные произносительные особенности в речи младших школьников г. Ульяновска: Описательный и эксп.-фонетический анализ тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Кузнецова, Валентина Викторовна

  • Кузнецова, Валентина Викторовна
  • кандидат филологических науккандидат филологических наук
  • 1999, Нижний Новгород
  • Специальность ВАК РФ10.02.01
  • Количество страниц 298
Кузнецова, Валентина Викторовна. Диалектные произносительные особенности в речи младших школьников г. Ульяновска: Описательный и эксп.-фонетический анализ: дис. кандидат филологических наук: 10.02.01 - Русский язык. Нижний Новгород. 1999. 298 с.

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Кузнецова, Валентина Викторовна

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Методы лингвистического исследования.

2. Социолингвистические методы исследования.

3. Диалектные тексты.

4. Вариативность речевого поведения.

5. Историко-лингвистический очерк территории Ульяновской области.

Глава I. Отражение диалектных произносительных

особенностей в речи младших школьников г.Ульяновска

1.1. Подготовленная, полуподготовленная

и неподготовленная речь дикторов

1.2. Описательный анализ диалектных особенностей

детской речи

Глава II. Осциллографический и спектральный анализ звуков детской речи

2.1. Компьютерный анализ звуков речи

2.2. Система вокализма

в речи младших школьников г.Ульяновска

2.2.1. Предударный вокализм

2.2.2. Гласные заударных слогов

2.3. Система консонантизма

в речи младших школьников г.Ульяновска

Выводы

Заключение

Библиография

Приложение № 1

Приложение №2

Приложение №3

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Русский язык», 10.02.01 шифр ВАК

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Диалектные произносительные особенности в речи младших школьников г. Ульяновска: Описательный и эксп.-фонетический анализ»

ВВЕДЕНИЕ

Данное исследование посвящено изучению диалектных произносительных особенностей в речи учащихся младших классов нескольких школ г.Ульяновска.

В общеязыковедческом плане исключительный интерес, на наш взгляд, приобретает изучение русских говоров, которые на протяжении более или менее длительного времени существовали и развивались на одной территории и в тесном соприкосновении с языками неродственных систем, в том числе и литературным языком. Между тем обширное пространство Ульяновской области, на которой распространен русский язык (37,3 тыс.кв.км), обусловило то, что, несмотря на огромную работу, проводимую в нашей стране по изучению отдельных говоров, в этом регионе имеются районы, в диалектологическом отношении мало изученные.

Соприкосновение различных диалектных систем русского языка на территории Ульяновской области, их тесное взаимодействие позволяет говорить об ульяновском территориальном говоре как о своеобразном языковом явлении, имеющем ряд специфических черт [17; 18; 92; 12].

Как правило, материалом для диалектологических исследований является речь взрослого и даже преимущественно пожилого человека. В работах современных диалектологов встречаются лишь разрозненные замечания о речи детей младшего школьного возраста, хотя еще В.А.Богородицкий писал о том, что "диалектологические наблюдения должны захватывать и говор маленьких, иначе исследование будет неполным" [22, с. 16].

Недостаточное внимание к речи диалетктоносителей младшего возраста связано с пониманием большинством авторов того места,

которое занимают младшие школьники при выделении в пределах говора различных культурно-возрастных слоев [87, с.320]. Традиционно их речь определяется как "практически точная копия речи старшего поколения" [7, с.27]. Поэтому звуковые, да и морфологические системы младших школьников-диалектоносителй интерпретируются как архаические, следовательно, не требующие специального изучения. Подобная установка на современном этапе представляется спорной, поскольку многими исследователями не учитываются изменения, происшедшие за последние годы в структуре и жизнедеятельности сельской семьи: отделение молодых после свадьбы, воспитание детей главным образом родителями, посещение практически всеми дошкольниками детского сада, более высокий уровень образования у молодых родителей, их переезд на постоянное местожительство в город и т.д. На речь детей влияет речь всех их близких, воспитателей, сверстников, результат же этого в полном объеме остается в диалектологии практически неизученным.

Вопросам культуры детской речи посвящено в последнее время несколько работ, из которых можно выделить такие: "Формирование навыков литературного произношения у младших школьников" (авторы Бондаренко A.A., Каленчук M.JL); "Основы культуры речи" (автор Головин Б.Н.), статьи Касымовой С.Д. "О культуре и нормах устной речи" [83], Крысина Л.Д. "О нормах произношения" [96; 97], Фроловой И.А. "Фонетический разбор и развитие речевого слуха учащихся" [166]. Вопросам литературной нормы и культуры речи посвящены работы Горбачевича К.С. [54-57], Вербицкой J1.A. [42-44], статьи Горбушиной JI.A. [58], Еремеевой Г.А. [69], Тер-Минасовой С.Г. [149].

Методика преподавания орфоэпии в учебном процессе представлена в работах Текучева A.B. [147-148], Фомичевой М.В. [164],

Максакова П.Н. [112], Мелеховой JI.B. и Фомичевой М.Ф. [116], Львова М.Р. и Рамзаевой Т.Г. [110], Аванесова Р.И. [3-6].

Ульяновские диалектные особенности были описаны проф. Барашковым В.Ф. в книгах "Русские говоры Ульяновской области" и "Лингвистическое краеведение в сельской школе", а также Роптано-вой Е.Ф. в диссертационном исследовании "Отражение диалектной звуковой системы в речи старших дошкольников (на материале акающих говоров северо-западной части Ульяновской области)" [17; 18; 139].

Все перечисленные научные исследования имеют практическую значимость, однако в настоящее время нет ни одного методического пособия по коррекции диалектного произношения дошкольников или школьников, адаптированного к местным условиям, к определенному диалектному региону, тогда как такая работа может стать результатом только специального изучения детской речи.

Из работ, представляющих интерес в этой области, можно назвать следующие: Кусова М.А., Михайлова O.A. "Типичные отклонения от нормы в речи младших школьников и их причины" [103], А.Н.Гвоздева [122], Третьякова Т.Н. "Перспективные направления описания детской диалогической речи" [154].

Актуальность темы исследования

Недостаточная изученность произносительных особенностей речи детей - младших школьников, носителей современных диалектов, делает актуальным исследование в этой области. Актуальность ее также в том, что предоставляется возможность смоделировать процесс образования койне детской речи - общего наречия, образующегося на основе смешения родственных диалектов и городского просторечия.

Цель исследования

Данное исследование имеет две цели: 1) установить и зафиксировать имеющиеся факты отражения областных диалектных особенностей на фонетико-фонологическом уровне в речи учащихся младших классов городских школ; 2) дать системное описание фонетических систем (вокализма и консонантизма) речи детей-диалекто-носителей города Ульяновска.

Этими целями обусловлены задачи исследования:

- выявить диалектные особенности в речи детей младшего школьного возраста;

- описать их на основе данных экспериментально-фонетического анализа;

- классифицировать выявленные произносительные особенности детской речи в контексте диалектного окружения.

Научная новизна

Впервые проведен системный анализ речевых особенностей де-тей-диалектоносителей, учащихся младших классов школ г.Ульяновска с применением нового в диалектологических исследованиях компьютерного анализа речи, являющегося наиболее продуктивным и современным методом научного анализа.

Практическая значимость работы

Материалы исследования могут быть использованы при чтении курсов русской диалектологии, фонетики современного русского языка, методики орфоэпии на факультетах языка и литературы, начального и дошкольного обучения, логопедии педагогических вузов, а также при подготовке спецкурсов и спецсеминаров на филологических факультетах вузов.

а также при подготовке спецкурсов и спецсеминаров на филологических факультетах вузов.

Материалы и источники

Материалом исследований послужили сделанные автором в ходе наблюдений в школах в период с 1992 по 1997 год транскрипционные и магнитофонные (12 часов звучания) записи речи 200 детей младшего школьного возраста (1-4 классы) - жителей Заволжского и Железнодорожного районов города Ульяновска.

По данным многих исследователей (Текучева А.В., Фомичевой М.В., Максаковой П.Н., Соловьевой О.И.), к 5-7 годам у детей почти полностью формируется звуковая система, довольно обширен словарь и грамматический строй. Выбранные нами для исследования возрастные рамки обусловлены, во-первых, неудовлетворительной успеваемостью детей-диалектоносителей; во-вторых, более сложной их психологической адаптацией к школе, по сравнению с другими детьми; в-третьих, тем, что именно начальный этап обучения наиболее благоприятен для исправления диалектных ошибок в речи детей.

В нашей работе представлена речь 43 детей с диалектными отклонениями в произношении. Данные экспериментального анализа в Приложении содержат 173 сегмента: 90 осциллограмм отдельных звуков (рис. 1-70), 56 спектрограмм отдельных звуков (рис. 117-173), 46 осциллограмм слов (рис.71-116).

Для анализа в сопоставительном плане привлекались данные "Атласа русских народных говоров центральных областей к востоку от Москвы" (1957) и "Диалектологического атласа русского языка" (1986), материалы диалектологических экспедиций УГПИ (80-90 годов).

Методы исследования

Специфика объекта исследования, цели и поставленные задачи обусловили выбор методов исследования. В качестве основного используется описательный метод, включающий в себя наблюдение, интерпретацию, классификацию и обобщение полученного материала. Применяется также сопоставительный метод, включающий в себя сопоставление речи детей с диалектными произносительными отклонениями от нормы и литературная речь взрослых (Бондарко Л.В., 31). При интерпретации материала учитывался фактор ареального распространения явлений.

В составе комплексного метода изучения диалектных явлений в произношении младших школьников нами используется экспериментально-фонетическая методика. В этой области широко известны труды С. С. Высотского [47-49], Р.Ф.Пауфошимы [125-128], Л.В.Златоустовой [80], З.М.Альмухамедовой [10], Л.В.Бондарко, Л.А.Вербицкой, Л.Р.Зиндера [42-44; 28-32; 78-79]. При этом мы исходили из взаимосвязи акустических свойств и артикуляционной характеристики гласных звуков.

Апробация работы

Сообщения о результатах исследования обсуждались на заседаниях кафедры методики начального обучения УлГПУ, кафедры гуманитарных наук УлГУ, на научно-практических конференциях в вузах г.Ульяновска.

Материалы исследования нашли отражение в следующих публикациях:

1. Использование перфокарт при обучении фонетике в вузе: Матер. н.-практ. конф. Новокузнецк: ИУУ, 1994. 3 с.

2. Орфоэпическая работа в младшей и средней школе: Матер, н.-практ. конф. Минск: МИГПИ, 1994. 4 с.

3. Значение орфоэпической работы в младших классах: Матер, н.-практ. конф. Ч.Н. Курск, 1996. 3 с.

4. Психолого-педагогическое обоснование работы по коррекции диалектного произношения: Матер. Междунар. н.-практ. конф. Ч.П. Чебоксары, 1996. 3 с.

5. Методы исследования орфоэпических ошибок в речи младших школьников: Матер, н.-практ. конф. Ульяновск: фМГУ, 1994. 0,5 п.л.

6. Анализ некоторых орфоэпических ошибок в речи младших школьников // Труды молодых ученых. Ульяновск: УлГУ, 1996.8 с.

7. Диалектные гиперизмы в речи детей г.Ульяновска // Труды молодых ученых. Ульяновск: УлГУ, 1996. 6 с.

8. Методика организации орфоэпической работы в младших классах: Методические рекомендации для учителей г.Ульяновска и Ульяновской области. Ульяновск, 1998. 1,5 п.л.

9. Экология культуры и экология языка в современной системе образования: Матер. VI Всероссийской н.-практ. конф., посвященной Дню славянской культуры. Ульяновск, 1998. 12 с.

Структура работы

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и приложения.

Общий объем работы 298 страниц, основной ее части 189 страниц машинописного текста. Список используемой литературы включает 169 наименований. Текст иллюстрирован таблицами. В приложении представлены: 1) список информантов и респондентов;

2) осциллограммы фонетических слов и фраз; 3) осциллограммы отдельных звуков, выделенных из потока речи информантов-диалектоносителей; 4) спектрограммы отдельных звуков; 5) практическое применение исследования детского диалектного произношения.

Современные лингвисты, в том числе диалектологи, использующие в своих исследованиях спектральный и осциллографический анализ, показали, что экспериментальный метод исследования может предотвратить некоторые неверные или неточные заключения о диалектных явлениях. Так, в работах Баранниковой Л.И. [15], Бондарко Л.В. [29-31], Вербицкой Л.А., Кузнецова В.И., Пауфошимы Р.Ф, [125-127] на основании такого анализа обобщены сведения о типах вокализма и консонантизма в русских говорах, что дает возможность детально представить характеристику отдельных звуков разных диалектных систем. Авторами рассматривается вариативность гласных в отношении редукции в зависимости от интонационных условий фразы, широко представлены случи изменения тембра гласного звука в зависимости от качественной специфики окружающих согласных звуков.

Компьютерный анализ в нашем исследовании позволил получить почти исчерпывающую информацию о количественных и качественных характеристиках звуков и фонетических слов. Исследование человеческой речи с помощью персонального компьютера представляется очень перспективным, так как оснащенный звуковой картой персональный компьютер воспринимает электрические колебания от 20 Гц до 22 кГц, что полностью перекрывает слышимый человеком диапазон, а тем более и речевой диапазон.

Произносительные варианты, имеющие место в ульяновском территориальном говоре, рассматриваются в данной работе как эле-

менты одной фонетической системы, а не разных сосуществующих систем, что становится очевидным при синхронном анализе детской речи.

Говор Ульяновской области включает в себя элементы ранних переселенческих говоров [14] и элементы поздних переселенческих говоров, которые входят в зону центра в ее широком понимании, большинство из них является среднерусскими на северновеликорус-ской основе, близким по своим особенностям восточным севернорусским говорам отдела В (по классификации ДАРЯ).

1. Методы исследования

1) Обшелингвистические методы.

Так как целью нашего исследования было установить и зафиксировать имеющиеся факты отражения областных диалектных особенностей на фонетико-фонологическом уровне в речи детей начальной городской школы, мы использовали конкретные методы лингвистического исследования, достаточно подробно описанные в научной литературе, поскольку в систему научно-исследовательского метода входят: теория, комплекс научно-исследовательских приемов; комплекс технических приемов и процедур.

Вполне очевидно, что цели и задачи нашей работы предполагают выбор описательного метода и синхронного подхода к проблеме, то есть мы рассматриваем речевую обстановку (ситуацию) городских детей в синхронном срезе, а для джскриптивной лингвистики (методом которой является синхрония) наиболее важным является включение языкового факта в класс, вскрытие структурной мотивированности языковых явлений.

Фиксация на географической карте сходных звуковых явлений, установление изоглосс для определения ареалов распространения

диалектных черт является конечной целью лингвогеографического метода. Мы использовали не все приемы лингвогеографического исследования и, кроме того, включили как начальный этап изучение карт "Большого диалектологического атласа Москвы". Таким образом, имея цель зафиксировать диалектные проявления в речи горожан, мы изучили диалектный ландшафт вокруг города, то есть наличие тех или иных диалектов в различных районах и примыкающих к городу селах области.

Структурные методы позволяют, к примеру, отличать фонему от ее вариантов или от сочетания фонем, что является первейшей задачей фонологии в целом и исследования диалектных особенностей в речи в частности. В связи с решением этой задачи функциональный подход к звучащей речи незаменим при выявлении различия между фонемами, занимающими в слоге центральную позицию, и единицами, занимающими в слоге маргинальную позицию, для определения "структурного порядка" фонем в звучащей фразе. Это очень важно, так как от степени когезии „ элементов речи зависит ее мелодика, темп, интонация и т.п. Кроме того, функциональный подход к живой речи позволяет выяснить иерархию отношений между языковыми диалектными элементами и расположить их на парадигматической оси.

И, наконец, установление степени частотности встречаемости одинаковых реалий языка в речевом потоке и выявление возможности создания парадигм фонем, а также установление объема выборки при лингвостати-ческих исследованиях невозможно без квалитативной (качественной) и квантитативной (количественной) типологии, без статистического анализа.

Типологический метод исследования различных систем учитывает сложную иерархию элементов, в них входящих. Этот метод используется в нашей работе при сравнении разных вариантов произношения в одном и том же контексте; при подыскании и обнаружении сходных форм и слов, характеризующихся известным сходством звучаний и не нарушающих се-

мантических и этимологических корреспонденции, при изучении и сравнении звукового состава слов в разных "частных системах".

2) Социолингвистические методы исследования.

К числу социолингвистических методов, с помощью которых следует организовать изучение диалекта, относятся: долговременное панельное наблюдение, или метод соучастия, разные виды саморегистрации речи-письма, дневники, анкеты, интервьюирование и опрос, скрытое тестирование. Интерпретированные лингвистически, эти сведения находят согласование с социологическими целями работы; последние направлены не только на выявление общих сторон взаимодействия языка личности и языка общества, но и призваны установить "'характер и степень воздействия языковой среды на язык личности в процессе ее социализации, также меру усвоения личностью языка среды", "влияние личности на язык среды" и участие человека в механизме общеязыковых изменений [150].

Естественно, эти задачи вплотную подходят к проблемам "управления языковым развитием, лингвистического прогнозирования, языковому строительству и культуре речи" (там же).

Разграничивая эти социальные единицы - индивид и личность, - мы видим становление языковой личности как результат процессов развития индивида в системе социально-языковых отношений, то есть в процессе языковой социализации его.

Методика прямого опроса, в отличие от "метода соучастия", искусственна, лабораторна. Ее издержки, связанные с ее "провокационностью", хорошо понятны самому автору настоящей работы. И тем не менее возможность ее применения для выявления индивидуального словаря предопределена самой жизнью слова в естественном языке, ибо "слово никогда не бывает изолированным в нашем сознании, оно всегда входит в состав незначительной илизна-чительной группы слов, которые и придают ему значение" [41, с. 178].

Логичность распределения методов при изучении словаря диалектной личности не вызывает никакого сомнения. Наиболее надеж-

ный метод соучастия (долговременного наблюдения) направлен на выявление диалектной части фонетического фонда информанта, то есть метод прямого опроса связан с выяснением признаков произношения, общих для диалекта и общенародного, нормализованного языка.

Языковая личность, обладающая диалектными произносительными особенностями, - "вместилище социально-языковых форм и норм коллектива, как фокус скрещения и смешения разных языковых категорий" [25], личность, речь которого одновременно и диалектна, и полудиалектна, и литературна.

"Два человека одного поколения и одной местности, говорящие на одном и том же диалекте и вращающиеся в той же социальной среде, никогда не будут одинаковы по складу речи. Тщательное изучение речи каждого из них вскроет бесчисленные различия в подробностях - в выборе слов, в структуре предложения,в относительной частоте использования тех или иных форм и сочетаний слов, в произношении отдельных гласных или согласных и их сочетаний во всех тех чертах, которые придают жизнь разговорному языку, как-то: быстрота речи, акцентуация и интонация" [140].

Распадение архаических и устойчивых диалектных структур, интенсивное, особенно в наши дни, формирование структур полудиалектных, естественно, направляет внимание исследователей к индивидуальной речи. Ведь только речь индивидуума есть та "исчерпывающая совокупность", которая сосредоточивает в себе исконно-диалектные, междиалектные и литературные элементы. Объединенные в речевой деятельности одного лица, эти элементы в то же время активизируют само языковое сознание и речевое поведение носителя диалекта, ярким свидетельством чего служит великое множество лексических и словообразовательных окказионализмов, фоне-

тических и морфологических гиперизмов. Устная форма - единственная для существования диалектов1 - в свою очередь, также предрасполагает к известной устойчивости и равновесию в распределении речевых элементов индивидуальности. Таким образом, обращение к идиолекту вырастает в самостоятельную и актуальную проблему при изучении процессов развития современной живой диалектной речи.

Изучение индивидуальной диалогической речи, особенно на фонетическом уровне, возможно тогда, когда в распоряжении исследователя находятся речевые тексты (произведения) такой величины, которые позволяют квалифицировать их не как разрозненные элементы речи, а как стабильный воспроизводимый язык, что в свою очередь определено рядом чисто методических условий при сборе фактов диалектного произношения и организации картотеки. Здесь надо иметь в виду:

а) психологическую контактность между наблюдателем диалекта и его диалектным информантом;

б) долговременность сроков наблюдения, которая в значительной мере определяет психологическую контактность;

в) строгую паспортизацию отрывков диалогической речи на каждой карточке картотеки исследования в соответствии с каждым диалектным информантом.

Таким образом, долговременность наблюдения и психологическая контактность, если иметь в виду их оптимальную реализацию,

1 Мнение о том, что для диалектологической речи существенна и письменная форма, нам представляется сильно преувеличенным. Ведь частная переписка диалектоносителей, где по преимуществу эта письменная форма и может себя проявить, не регламентируется ни избирательностью средств выражения, ни орфографией. Именно переписка всегда была источником для изучения закономерностей разговорной речи, например, в исследованиях по истории формирования литературного языка. Тем не менее известны случаи, когда на диалекте публикуются книги, например, в Германии.

позволяют исследователю органически включиться в языковое существование диалектного коллектива. Сам метод такого проникновения в иносистемную речь (здесь - в диалектную) называется нами, вслед за Н.И.Конрадом, "методом включения в языковое существование'1 [93]. У И.А.Оссовецкого этот метод назван "метод сосуществования" [123, с.194], у В.П.Тимофеева - "метод соучастия" [150].

3) Диалектные тексты.

В лингвистическом источниковедении к первичным относят те источники, "лингвистическое наполнение которых сохраняется в первозданном виде" [95]. Это прежде всего все тексты как реальные единицы общения, созданные самими общающимися и зафиксированные исследователями. Вторичными являются источники, лингвистическое наполнение которых так или иначе приспосабливается к отдельным научным задачам и вследствие этого существенно ограничивается, в эту группу входят разного рода выборки примеров отдельных речевых или языковых явлений, к ней следует отнести ответы на фонетические, лексические и т.д. программы диалектологических атласов, словарные картотеки и словари, собственно диалектологические атласы и под.

Конечно, деление источников на первичные и вторичные в известной мере условно. Возможны разные степени отхода от первичности материала, имеются и переходные явления. Диалектологи почти не вводят в широкий научный оборот диалектных текстов как единиц общения. Постоянно исследуя живую речевую стихию, диалектология обогащается, в основном, источниками не первичного, а вторичного характера (ДАРЯ).

В русской диалектологии, как и в лингвистике в целом, отчетливо проявляется тенденция рассматривать изучаемые явления все больших синтагматических единиц, то есть тенденция "укрупнения",

как называет ее Ю.С.Степанов [146]. В фонетике, например, она находит свое выражение в заметном усилении внимания к фонетической организации фразы, к исследованию влияния фразовых условий на реализацию сегментных единиц. Такие исследования предъявляют особые требования к источникам, заставляют максимально приближать материал к уровню текста. Не случайно публикация наиболее крупного диалектологического исследования в этой области, выполненного Р.Ф.Пауфошимой [127], включает тщательно разработанное текстовое приложение.

Под текстом мы понимаем любое коммуникативное образование, исчерпывающее коммуникативные задания общающихся по отношению к ситуации.

Чем естественнее записанный фрагмент речи, чем менее он ориентирован на собирателя, тем большая часть информации, необходимая для его понимания и правильной лингвистической оценки, содержится не в самой речи, а в ситуации общения в целом и, следовательно, тем больший объем внетекстовых элементов приходится привлекать для правильной интерпретации данного фрагмента.

Возникает потребность в создании таких комментирующих приложений к магнитофонным записям, которые решали бы задачу переадресации зафиксированных на пленке фрагментов общения исследователю.

По отношению к записанному тексту исследователь выступает в роли наблюдателя, а комментирующее приложение к магнитофонной записи приближается по функции к вторичным средствам адресации и должно соответствовать этой коммуникативной задаче.

Вторичные средства адресации - это отражение текстом коммуникативной специфики адресата, учет его интересов и коммуникативных возможностей (потребность определенной информации,

осведомленность в вопросах, наиболее удобный адресату язык и т.п.). Носитель диалекта, чья речь фиксировалась, не ориентировал текст на интересы й перцептивные особенности возможных исследователей, которые обратятся к записи как к научному источнику, поэтому осуществление такой ориентации - обязанность наблюдателя.

Приложение к магнитофонной записи в нашем исследовании включает:

1. Место и время записи.

2. Сведения о дикторах:

а) фамилия, имя, отчество;

б) есть ли в семье родственники старшего поколения (бабушки, дедушки, прабабушки т.п.);

в) как диктор относится к родному говору, осознает ли отличие его речи от "городской".

3. Описание текста:

а) характер текста по цели и типу общения (неофициальная непринужденная беседа, рассказ на заданную тему, прямой опрос по пунктам диалектологической программы, запись лингвистического эксперимента, стихи, сказки);

б) расшифровка встретившихся в тексте местных диалектизмов (у нас фонетических).

4. Обстановка записи. Отношение диктора к записи: взволнован, безразличен, заинтересован, ...

Опыт показывает, что создание комментирующих приложений к магнитофонным записям - не механическая процедура "консервации" речи, а исследовательский прием, способствующий решению как традиционных задач диалектологии, так и малоразрабо-танных в ней проблем.

4) Вариативность речевого поведения.

Ведущие исследователи фонетики русского языка анализировали живую диалектную речь и доказали существование особого рода произносительных норм, разновидности которых специфичны для определенных диалектологических групп, а именно - наличия характерных структур фонетического слова, видоизменяемых согласно "местным" правилам и постоянно воспроизводимых в потоке речи как артикуляторно-акустический стереотип, или своеобразный фонетический узус.

Следы живого фонетического явления встречаются в звуковом

X

строе различны языковых систем, в том числе и в русских говорах, при этом их анализ не должен привести к смешению фактов фонетического характера с фактами лексическими и морфологическими.

Так, отклонения от свойственной говору фонетической структуры слова могут объясняться как исключения под влиянием грамматической аналогии, в других случаях - как сохранение следов различных этапов диахронической эволюции звуков в составе слова.

К этому следует добавить возможность появления фонетических исключений еще и в следующих случаях:

а) в звуковом облике заимствованных слов недостаточно адаптированном к новому для них языковому строю (подобно проявлению "частной фонетической системы", оканья в литературном языке при произношении известной группы нерусских по происхождению слов (поэт));

б) в звуковом облике слов, подвергнутом изменению в зависимости от специфических правил "местной" просодии (например, в связи с семантически обусловленным темпом речи, в медленном произнесении слов может реализоваться ёканье, а в быстром - еканье).

Структура фонетического слова - единицы, в которой, собственно, реализуются явления звукового строя языка и его говоров, -эта структура, хотя и в различной степени, проявляет тенденцию к закреплению в качестве артикуляторно-акустического стереотипа, разновидности которого принадлежат к характеризующим чертам говора. Здесь имеется в виду структура фонетического слова как ритмическая структура, организованная ударением с определенной градацией тембровых сегментов (например, в формуле тьтАта), с упорядоченным распределением степеней длительности сегментов и их "дуги интенсивности".

Естественно, что структура фонетического слова, о чем упоминал в свое время еще А.Потебня, может модифицироваться в пределах фразы (это реализуется и в больших подразделениях, например, микротексте) сообразно оттенкам высказывания, но в диапазоне, допустимом в данной языковой системе.

В данной работе приводятся фрагменты, иллюстрирующие вариативность речевого поведения говорящего и доказывающие, что в языковом репертуаре каждого индивида всегда сосуществуют и конкурируют несколько форм реализации звуковых моделей, и в большой степени эта вариативность зависит от стиля речевого поведения (еще Л.В.Щерба указывал на существование разных стилей произношения) [168]. В свободном рассказе диалектизмов встречается больше, чем в ответах, когда информант ведет беседу с интервьюером методом ответов на вопросы: в этом случае он старается контролировать свое речевое поведение, корректировать его в направлении сближения с нормой, в то время как в ходе речи„ он формулирует ответы, более точно отражающие обычные для него фонетические формы речи.

Мысль о том, что "говоры незаметными оттенками переходят друг в друга", была высказана еще в 1870 г. Г.Шухардтом [167]. М.А.Бородина также утверждает, что границы диалектных зон в условиях национального языка постепенно стираются под давлением иррадирующих тенденций из центра, подкрепляемых растущей мобильностью населения и ролью средств массовой коммуникации [34, с. 14]. "Диалект представляет единство не исконно данное, а сложившееся исторически... как результат не только дифференциации, но и интеграции: единство развивающееся, динамическое", - подтверждает эту мысль В.М.Жирмунский [72; 73].

Диффузия языковых диалектных единиц - это живой закономерный процесс, в большей мере влияющий на восприимчивое ко всему новому детское языковое сознание. Неудивительно поэтому, что даже дети-недиалектоносители допускают в своей речи диалектные формы. Причина использования диалектных единиц в речи не-диалектоносителей может быть в скрытой престижности нестандартного речевого поведения, о которой писали У.Лабов [106; 107], П.Традгилл [152; 153], а также и в естественном стремлении детей подражать.

Очевидно одно: в реальной коммуникации речевое поведение всех членов коллектива вариативно, то есть нет таких людей, которые бы в разных ситуациях всегда употребляли только нормативные формы, в разных условиях речевого общения все без исключения употребляют разные варианты языковых форм с разной частотой.

Обзоры существующей литературы показывают, что в понятие нормы вкладывается столько различного по качеству содержания, что ни одно определение не будет отражать всех интересующих лингвиста характеристик нормированности, упорядоченности языковых явлений при функционировании языка и речи.

Если норма - это свод правил реализации системы языка, система таких правил, то она не может быть полностью изолированной от условий существования языка; следовательно, она связана с внешней обстановкой. Но так как норма представляет собой свод лингвистических правил употребления языкового материала, она не может быть противопоставлена языку. Следовательно, норма должна входить в состав языка, будучи связанной с неязыковыми ситуациями. С учетом этих ситуаций норма регулирует использование элементов, структур, моделей системы и речи. Она, таким образом, служит фильтром для языковой системы, обеспечивающим выбор конкретных речевых актов в зависимости от конкретных ситуаций.

Норма, существующая в коллективе носителей языка, постоянно подкрепляется "кодификацией" - не только в виде нормативных справочников, но и в множестве высказываний, текстов (тексты мы понимаем как результаты речевых актов), принимаемых коллективом за образцовые, за кодифицированную норму.

Таким образом, система языка содержит то, что и как можно говорить, норма - то, что и как надо или следует говорить (учитывая то, как это говорилось ранее), а речь индивида - то, что и как говорится на самом деле, обычно говорится. Взаимодействию названных выше феноменов в рамках специфичной речи детей с диалектными отклонениями будет посвящена аналитическая часть нашего исследования.

5) Историко-лингвистический очерк территории Ульяновской области.

При анализе речи следует учитывать онтологичекий аспект, который в нашем исследовании сводится к диалектной основе того просторечия, которое мы изучаем.

Среднее Поволжье относится к числу территорий сравнительно позднего заселения и освоения русскими. Более или менее массовое продвижение их в пределы бывшей Симбирской земли началось лишь в середине XVI в.

В X в. на территории Ульяновской области располагалось феодальное государство под названием Волжская Булгария. В 921-922 гг. здесь была принята официальная религия - мусульманство. Археологические памятники ранних булгар найдены и исследованы у населенных пунктов Криуши, Андреевка, Красный Яр, Архангельское, Старая Майна, Ундоры и др. То есть булгары ассимилировали население значительной территории: к югу от Камы - до Самарской Луки включительно, на восток - почти до реки Белой, на запад - до реки Свияги. На остальной территории области по правому берегу Средней Волги продолжала жить мордва-мокша, хотя и не включенная в состав государства, но попавшая в зависимость от него. Постепенно значительная часть мордвы вошла в состав государства и была тюр-кизирована [108, с.25].

В.Ф.Барашков утверждает, что Присурье и Сурско-Барышское междуречье явились местами наиболее раннего закрепления русских в границах современной области. На протяжении второй половины XVI в. и по существу всего XVII в. здесь формируется русское население, в основном, за счет выходцев с территорий, расположенных к западу и северо-западу от Суры. В сохранившихся документах того времени многочисленны упоминания об алатырцах, ардатовцах, ар-замасцах, атемарцах, темниковцах, оказавшихся в те времена в Симбирском Присурье. Документальные данные, топонимика, да и сами местные говоры достаточно определенно свидетельствуют о том, что территориями, с которых наиболее интенсивно шла миграция русских в Присурье в ХУ1-ХУП вв., были ближайшие районы Пензен-

ской земли, Мордовии, Нижегородчины, восточных районов Рязан-щины. Отмечены также и факты переселения русских в Присурье из более западных районов России [17, с.6].

и и о

В результате указанных направлении первичнои русской миграции Присурье и, в значительной мере, Сурско-Барышское междуречье в пределах Сурского, Карсунского и Инзенского районов оказались заселены среднерусским населением с "акающими" говорами.

К середине XVII в. возникла необходимость строительства новой засечной линии, которая бы обеспечивала продвижение русской колонизации дальше, на юг и восток уже освоенных территорий. Такой линией стала Синбирско-Карсунская засечная черта.

Таким образом, в процессе внутрирегиональной миграции сред-неруссы - носители "акающих" говоров - продвинулись несколько восточнее и южнее в пределы современных Цильнинского, Веш-каймского и Барышского районов [17, с.7].

В строительстве укреплений участвовали также многочисленные ратные люди, дети боярские, стрельцы, станичные казаки, ссыльные люди и переселенцы из-под Казани и Кокшайска (ныне г.Йошкар-Ола), из-под Арска, Тетюш и Буинска (Татария), из-под Курмыша и Ядринска (Чувашия), из-под Уржума (Удмуртия), из-под Нижнего Новгорода, Мурома (Владимирская область) и других верховых поволжских земель и городов.

На исходные пункты русской миграции в Симбирское Поволжье в период строительства Синбирско-Карсунской засечно-сторожевой линии указывают, кроме исторических фактов и многие топонимы. Например, с.Арское (Ульяновский район) является топонимической параллелью г.Арску (Татария), с.Тетюшское (Ульяновский район) - г.Тетюши (Татария), д.Холмогоры - с.Холмогоры (Архангельская обл.), с.Уржумское - г.Уржум (Кировская обл.),

д.Жедрино (Кузоватовский район) - с.Жедрино (Нижегородская обл.), Венец (г.Ульяновск) - с.Венец (Поочье) и др. [17, с.8].

Таким образом, центрально-приволжская часть Симбирского правобережья в границах современных Цильнинского, Ульяновского, Майнского и восточной части Карсунского районов заселялись в 50-60 гг. XVII столетия выходцами из более северных, преимущественно приволжских областей, носителями "окающих" говоров [17, с.8-9].

Главным опорным военно-оборонительным и административным центром Синбирско-Карсунской засечной черты должен был стать Симбирск. Для его сооружения была выбрана Симбирская гора на правом берегу Волги, где Свияга ближе всего подходит к великой реке. Волга надежно прикрывала будущий город с востока. К началу строительства города в 1648 г. Симбирская гора представляла собой малообжитое место с двумя маленькими (мордовской и татарской) деревушками. Под центральную его часть - кремль - был выбран "венец", вершина горы.

Кроме Симбирска и Карсуна,по черте были построены острожки - Сурский, Аргашский, Тальский, Сокольский, Малокарсунский, Карсунский, Уренский, Тагайский и Юшанский. Вокруг острожков образовывались пригороды, или посады. Каждый такой острожек со временем превращался в крупный по тем временам населенный пункт, от которого отпочковывались новые населенные пункты. Вдоль черты, под ее защитой, стали основываться, в первую очередь, поселения стрельцов и казаков (слободы Конно-Подгорная, Сель-динская, Тетюшская, Подлесная и др.). Наиболее смелые селились южнее, осваивая "дикое поле" (Кадыковка, Абрамовка, Карлинское и др.). Новые населенные пункты получали наименования по-разному. Одни - по названию мест, откуда прибыли поселенцы

(Карсун, Тамбы, Арская Слобода), другие - по названиям местных рек и урочищ (Ключищи, Белое Озеро, Сурский Острог), третьи - по именам первых своих поселенцев (Богдашкино, Матюшкино), четвертые - по именам и фамилиям бояр и помещиков (Аксаково, Со-фьино, Баратаевка), пятые - по именам святых и названиям христианских праздников, в честь которых в селе была построена церковь (Никольское, Архангельское). Селения, существовавшие до завоевания Казанского ханства, сохраняли свои - татарские, мордовские и чувашские - названия. Нередко к старому названию таких селений присоединялось новое, русское (Большая Кандала, Татарский Кал-маюр, Русская Беденьга и др.) [55, с.47].

Когда под защитой Синбирско-Карсунской и Закамской засечных линий освоение правого и левого берегов Волги в крае было, в основном, завершено, правительство приступило к строительству других сторожевых линий, выдвинув их значительно южнее с тем, чтобы приступить к колонизации новых территорий Среднего Поволжья. Особенно интенсивно продвижение русских в Присызранье осуществлялось с начала 80-х гг. XVII в., когда началось строительство Сызранской засечно-сторожевой линии. Именно тогда возникло большинство существующих и в настоящее время русских населенных пунктов в Барышском, Кузоватовском, Тереньгульском, Новоспасском, Николаевском, Радищевском, Павловском районах.

Заселение южной части Симбирского правобережья осуществлялось также по разным направлениям. Все Посвияжье и По-сызранье заселялось носителями "окающих" говоров из-под Симбирска и верховыми переселенцами, продвигающимися со стороны Волги. По рекам Инзе, Барышу и прилегающим территориям обосновывались носители "акающих" говоров, двигавшиеся из Присурья и со стороны Пензы. В результате в южном правобережье области с

запада оказались акающие говоры, с востока, ближе к Волге, -окающие говоры [14, с.9].

В 70-80 гг. XVII столетия Симбирское левобережье осваивалось,> в основном, русскими людьми. Именно в эти годы возникли такие крупные селенья Заволжья, как Чердаклы, Старая Майна, Большая Кандала, Малая Кандала, Жедяевки, Матвеевка, Бряндино и др. Первые русские поселения Заволжья - Белый Яр, Никольское - на Черемшане, Брыклинск, Тиинск и некоторые другие - возникли в связи со строительством Закамской засечной линии в 1652-64 гг., но массовое продвижение русских в Заволжье наметилось лишь в последней четверти XVII столетия. При этом освоение левобережных территорий происходило как за счет миграции русского населения из более северных заволжских районов, так и за счет переселения в Заволжье русских из ближайшей к Волге "окающей" части Симбирского правобережья. В результате в настоящее время по всему Заволжью распространены окающие говоры. Аканье отмечено лишь в с.Суходоле Чердаклинского района.

Все вышесказанное позволяет сделать вывод, что особенности исторического формирования русского населения области обусловили наличие на ее территории двух основных типов русских говоров -акаюших и окающих. При этом акающие говоры сосредоточены преимущественно в северо-западной части области - в Сурском, Карсун-ском, Инзенском, Вешкаймском, Бырышском районах, окающие -в остальных.

Разными формами диалектологического исследования в пределах области было охвачено около 300 русских селений. В одной трети из них было выявлено аканье, в остальных - оканье. Абсолютное большинство селений с акающими говорами связано с названными выше районами, и лишь небольшими вкраплениями говоры этого

типа отмечены в пределах Цильнинского, Майнского, Павловского районов. Полностью они отсутствуют, например, в Старомайнском, Мелекесском и некоторых других районах [14, с. 10].

Исходная база ульяновских говоров, как окающих, так и акающих, разумеется, не была тождественной. В связи с этим в настоящее время частные диалектные различия имеются не только между окающими и акающими, но и между разными говорами внутри каждой из двух основных диалектных групп. Так, среди акающих говоров выделяются такие, в которых более последовательно осуществляется яканье, и такие, которые в большей мере склонны к иканью . Среди окающих говоров области может быть отмечено известное противопоставление по иканью-еканью, по характеру оканья [17, с.Ю].

Между тем необходимо учитывать тот факт, что длительное сосуществование в пределах относительно небольшой территории содействовало определенному сближению говоров области. Много общего у них обнаруживается в области фонетики, например, в употреблении согласных, и в морфологии, и, особенно, в лексике.

Безусловно, в настоящее время диалектные явления наиболее устойчиво сохраняются лишь в обиходно-бытовой речи самого старшего поколения сельских жителей, они проявляются в произношении, в образовании грамматических форм слов, в построении словосочетаний и предложений, в использовании слов, в специфической интонации.

Речь местной интеллигенции, грамотной молодежи заметно сближена с разговорной формой литературного языка, диалектные особенности этой части местного населения носят преимущественно фонетический и лексический характер.

Диалектологами выделяется также промежуточная группа носителей говоров; здесь диалектные особенности проявляются заметнее, чем в речи передовой части местного сельского населения, но слабее, чем в традиционном слое диалектоносителей. Представители этой группы пользуются местным говором, но заметно трансформировавшемся под воздействием русского литературного языка [18, с. 13]. Так, Е.Ф.Горбачева на материале наблюдений над окающими говорами Волгоградской области (1973) делает вывод, что количество диалектно-фонетических явлений в речи диалектоносителей трех указанных групп колеблется от 25 до 75 процентов [53].

Несмотря на заметное влияние литературного языка на диалектные системы, многие диалектные особенности устойчиво сохраняются в речи как сельского, так и городского населения. В среднерусских говорах окающего типа, широко представленных в пределах Ульяновской области, до сих пор являются устойчивыми такие фонетические явления, как неполное оканье (мълоко, гълова), уканье (угорот, умманул, удияло), ёканье (село, вёсна, жона), еканье (побегла), твердое произношение мягкого шипящего [ш'] и аффрикаты [ч] (шшука, ишшу, чай), стяжение гласных, связанное с выпадением йота (знат, умет, делам) и под. В свою очередь, в среднерусских акаюших говорах Ульяновской области устойчиво сохраняются такие фонетические явления, как яканье (в ляс у, пясок, яйо), иканье (синакос, типло, биригу); стяжение гласных, твердое произношение долгих шипящих и [ч] и т.п. [17, с.10].

Таким образом, принимая во внимание активные процессы в современных говорах в плане сближения их с русским литературным языком, можно с уверенностью сказать, что и в настоящее время в

них сохраняется немало специфических особенностей, определяющих своеобразие речевой среды и речевого фона.

Описание генезиса существующего ныне диалектного окружения в Ульяновской области позволяет предположить наличие диалектных особенностей также в речи городских жителей, что является вполне закономерным, однако нуждается в верификации.

Многообразие фактов живой речи показывает, что квазиединый фонетический строй современного русского языка, как это было и прежде, обладает более или менее явно выраженными локальными разновидностями, диахронически связанными с наследием различных территориальных говоров.

"Некоторые исследования областного литературного произношения оказались недостаточно показательными, поскольку они проводились без учета требований методики изучения неоднородной языковой среды - объекта, специфического не только для диалектологии. Например, информанты подбирались не по предварительной оценке их речи, а по паспортным данным ("долго жил в Москве", "родился в Москве"), что не обеспечивало создание репрезентативной языковой группы информантов как объекта статистического обследования. Языковые факты выявлялись не в потоке непринужденной речи, диалога и т.д. и не в разнообразных ритмомелодических условиях фразы, а при произношении списка слов, к тому же при их чтении по написанному тексту' '[4 9).

Фонетический уровень восприятия фактов языка, неизбежно сочетаемый с уровнем фонологическим, наглядно выступает в представлении носителей говора о звуковом составе слова в примерах фонетических написаний, особенно типичных для лиц, недостаточно овладевших грамотой. Эти написания (по силе графических возмож-

ностей) отражают тенденцию следовать звучанию слова в идеальном виде, к которому, в принципе, должен приближаться полный стиль произношения.

В зависимости от социально-исторических условий бытования говора, его "полный стиль" реализуется в форме, более близкой к нейтральному стилю произношения. Это противопоставлено правилам литературного языка, где полный стиль может достигать пределов искусственно-тщательной формы произношения, однако без таких преувеличений, чтобы допускать искажение облика слова "сверхполным" воспроизведением звуков даже в их самой слабой позиции.

В звуковом строе русских говоров широко распространены типы позиционной вариативности фонем, определяемые больше, чем одним условием. Например, умеренное яканье выявляется сопоставлением двух позиций предударного гласного - перед твердым и перед мягким согласным. Регулярное появление таких примеров в потоке живой речи является гарантией для правильной квалификации данного типа вокализма несмотря на случайные отклонения в результате влияния других "частных систем" (может быть, как элементы существующей или следующей ступени развития говора).

Так как характеристика звукового строя говора создается в результате интерпретации и обобщения ряда фактов на уровне речи, то необходимо учесть направление и вид фонологических ассоциаций, которые могут выявляться в речи носителей говора. Эти ассоциации, участвуя в создании языковой нормы, фактически не лежат в пределах одной плоскости синхронии и единой языковой системы. На разных этапах истории языка, в связи с историей его носителей, последние, очевидно, в различной мере испытывали воздействие

нескольких языковых систем, что не могло не отразиться на характере изменения данного говора.

Носитель говора не просто "билингв", если иметь в виду его более или менее пассивное знание основных форм устной речи литературного типа, следует учитывать и его относительное знакомство с орфографическим обликом слова (естественно, что в настоящее время русская орфография в известной мере влияет на развитие диалектных языковых систем применительно к их особенностям). Для известного исторического периода в определенных кругах населения было характерным хотя бы частичное знание устных и письменных норм церковнославянского языка. Нельзя отрицать и значение бытовых связей с носителями других говоров, что помогало узнать их языковые особенности.

В известные периоды развития языка условно принимаемый в качестве "исходного" состав некоторых словоформ мог частично изменяться вследствие утраты ли включения в него определенных фонем. Такие фонемы - закрепленный результат фонологизации звуков, некогда возникших на почве артикуляционных взаимоотношений звуков речи, т.е. процесса, связи которого как с семантическими, так и с внелингвистическими факторами, не вскрыты. Например, вставные звуки "д" (ндраф), "в" (вострый, вотчим), "о" (оржаной) и т.п.

Изменение фонемной структуры конкретного слова - постановка одной фонемы вместо другой, прибавление или убавление фонемы может не относиться к закономерностям живой модификации звуков в составе слова, что имеется в виду при изучении языкового материала на собственно фонетическом уровне.

В таком аспекте различие между фонемным составом слов "кран" и "крант", "ловишь" и "лавишь", "громадный" и

"агромадный", "перспектива" и "пириспектива" сводится к различиям в области не фонетической, а в области "видоизменения их фонологического состава" [1, с.424]. Подобное же наблюдается и в различиях словоформ: гиперкорректная форма при изживании неразличения форм родительного падежа и дательного падежа: "от себе" и "к себе", "от себя" и "к себя" на пути к правильному образованию: "от себя" и "к себе".

И внешнее "фонетическое" изменение в примере "сюда"-"суда", выражающееся в замене фонемы /с'/посредством фонемы/с/с образовательным изменением фонемной структуры слова по аналогии со структурой слов "туда", "куда", где в начале находится твердый согласный. Эта замена не приобретает значения фонетической закономерности и не повторяется в других лексемах сходной структуры.

В произношении слова "выгнул" (= "выгнал") при "выгнать", "выгнала", встречающемся, например, как в Ульяновской, так и в Смоленской области, следует видеть не позиционную модификацию [а], а перестановку фонем, причина чего должна изучаться в лексико-морфологическом плане, если в дальнейшем не обнаружатся факты, свидетельствующие об участии в этом явлении и фонетических стимулов.

Рассмотрение достаточно разнообразных по своей сложности фонетических явлений, обнаруживаемых в русских говорах Ульяновской области, позволяет заметить большую вариативность стереотипов, связанных не столько с "факультативными" отклонениями, сколько с ритмомелодическими условиями реализации фразы и разновидностями стиля речи.

Стабильность реестра и качества структур фонетического слова в изучаемом говоре неодинакова, что связано с меньшей выработан-

ностью языковых норм говоров в целом по сравнению с литературным языком.

В настоящее время следует считать актуальным выявление позитивных данных о характере "традиционного" внешнего оформления слов в диалектах, поскольку это явление относится к группе важных признаков, участвующих в дифференциации русских говоров и в значительной мере осознается самими носителями языка.

Осуществление стереотипа слова постоянно находится под "бессознательным" контролем артикуляционных и слуховых навыков говорящего, в результате чего внешний облик слова на высшем уровне фиксируется как языковое правило.

" Итак, специфика диалектологического материала требует варьирования методических приемов в процессе собирания языкового материала и его интерпретации. Такой подход к объекту исследования не

противопоставлен традиционному, но позволяет акцентировать отдельные вопросы характеристики языковой системы, которые еще недостаточно привлекали внимание исследователей. Наблюдение над варьированием звуков в структуре слова не нарушает принцип синхронического изучения фонетической системы говора, но ставит ее лишь в определенную перспективу, позволяя более четко различать в ней явления фонетические и явления другого происхождения. Привлечение понятия "частных языковых систем" не ведет к отказу от целостного описания системы языка с учетом ее устойчивых и неустойчивых звеньев, иначе это было бы тем атомизмом, который не способствует отражению языковой действительности .

35

Похожие диссертационные работы по специальности «Русский язык», 10.02.01 шифр ВАК

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Кузнецова, Валентина Викторовна

Выводы

Таким образом, наше исследование показало наличие в говоре г.Ульяновска и Ульяновской области (по материалам исследования произношения дикторов младшего школьного возраста) более или менее устойчивых диалектных особенностей: аканье в предударных и заударных позициях, оканье в тех же позициях, еканье в тех же позициях, иканье в аналогичных позициях. Весьма распространенным фонетическим явлением в нашей области является предударное ука-нье. предударное и заударное ыканье.

Система ульяновского территориального диалекта также имеет индивидуальные особенности, среди которых наибольшее распространение получила диереза йота в различных грамматических формах, диереза губно-зубного [в] и губно-губного [б] в положении между гласными; произнесение твердых [ч], [шш] на месте мягких [ч'], [ш'ш'], причем [ш'ш'] может быть представлен как [ш'ч*], [ч] и К]; произнесение твердых согласных на месте мягких: [р] на месте р'Ь

Вообще в ульяновском говоре наблюдается довольно большое количество замен согласных звуков на другие согласные, близкие по происхождению: [бм] -> [мм], [к] [х] и, наоборот, [х] [к]; [г] -> [х] и [г] [у]; [ф] [в], [в] [м].

Наблюдения показывают, что процент сохранения исконного варианта [а] у детей, носителей территориального диалекта, едва ли зависит от позиции гласного (на месте этимологического е, % а), хотя процесс разрушения умеренного яканья в позиции на месте этимологического е после мягких перед твердыми проявляется в сужении круга слов с яканьем, практически ограничивается формами местоимений (йаво, фс'аму), т.е. умеренное яканье в речи городских детей-диалектоносителей перешло за рамки позиционной обусловленности, лексикализовалось. Лексикализация именно этих слов (ударное еканье в местоимениях у т' и бv е, у м'ин'е'; ударное ёканье с переносом ударения в притяжательных местоимениях мах о'ва, тва' о'ва), видимо, обусловлена тем, что дети очень часто употребляют местоимения в своих высказываниях в силу их особого обобщенного и абстрактного значения.

Вариант |а| встречается на месте этимологического ъ в неограниченном круге слов, т.е. тенденции к лексикализации отдельных групп слов не обнаружено (в л'асу, н'асу, с л' ады), значителен процент сохранения варианта |а| в позиции на месте этимологического а после мягкого перед твердым (т' aráft).

В положении между мягкими согласными фонемы |а|, |о|, |е| реализуются в речи детей в аллофоне Щ, редко [е]. т.е. процесс изменения исходной системы затронул и это звено: число случаев произношения [и] значительно преобладает (уже в 50-е годы в территориальном диалекте Ульяновской области отмечалась вариативность в этой позиции) - в речи младших школьников практически полностью утрачены элементы различения гласных между мягкими согласными.

В звуковых системах информантов - младших школьников, носителей умеренного яканья, исходный характер вокализма после отвердевших шипящих и [ц] претерпел значительные изменения: произношение [а] перед твердым согласным сохраняется лишь в словах цана, чаваш, нъчавал, часы, ф чар а, и очень редко и вариативно произнесение [а] в местоимениях чаво', н'ич'аво.

Сопоставление системы заударного вокализма после твердых согласных у детей-диалектоносителей позволило сделать вывод о том, что сфера распространения отдельных вариантов сузилась. Так, в речи младших школьников реже, чем в 40-50-е годы, встречался вариант [а] на месте фонемы |о| в заударном конечном открытом и в заударном неконечном слогах. Старомосковская орфоэпическая норма в начале XX в. во всех безударных глагольных окончаниях 3-го лица мн.ч. наст.вр. допускала произнесение звука [у]: лю[бгут], во[д'ут]" [166], это заударное "уканье;' свидетельствующее о неразличении глаголов I и II спряжения, распространено и в настоящее время в речи детей г.Ульяновска.

Наблюдения показали, что у детей утрачены некоторые специфические явления в области реализации губных согласных. Не зафиксированы аллофоны [хх\ хв, хв\ п, пх] на месте фонем |ф|, |ф'|, что связано с общей утратой такого произношения в ульяновских говорах (уже в момент картографирования диалектные замены губно-зубных спирантов |ф|, |фч| отмечались только в одном населенном пункте параллельно с реализациями фонем |ф|, |ф"| в аллофонах [ф], [ф']- Не отмечено в речи младших школьников и бытовавшее ранее в говорах диссимилятивное смягчение губных перед мягкими заднеязычными (та'п'к'и, лап'к'и); в настоящее время в речи детей губные перед мягкими заднеязычными реализуются только в твердом аллофоне. Уже к моменту картографирования в большинстве акающих говоров области ясно обозначилась тенденция к отвердению губных, поскольку имелись параллельные варианты. Вместе с тем в речи детей зафиксировано уподобление двух соседних согласных по способу образования в ограниченном круге слов: амман, / / аммароз'ил, амм' ишун' иле" а, когда полностью утрачивается смычка у взрывного согласного, находящегося рядом с сонорным того же места образования, в результате чего консонантная группа [бм] реализуется долгим сонорным согласным [мм].

Реализация переднеязычных зубных фонем |с|, |с*|, |з|, |з'|, |т|, |т'|, |д|, |д'| в речи детей г.Ульяновска во многом отличается от реализации этой группы согласных в речи взрослых в 40-50 годах (на момент картографирования): шепелявое произношение мягких свистящих и произношение [т\ дч] со значительными фрикативными элементами (свистящим и шипящим), характерные для диалектных систем края в прошлом, в настоящее время отсутствуют.

Переднеязычные передненёбные |ж|, |ш| реализуются в речи младших школьников городских школ в основном в тех же аллофонах, что и в литературном языке. Однако в речи детей обнаружены мягкие аллофоны этих фонем, имевшие место в прошлом в изучаемых говорах (ж'ил, ш* ил, ш' иро'кай - 2,7% опрошенных детей Заволжского района; 5,9% Железнодорожного района).

Для ульяновского территориального диалекта характерно даже при наличии в говоре самостоятельной мягкой глухой и долгой шипящей фонемы |дГ| сохранение твердого произношения долгого глухого шипящего: ишшо, ишшы, шшас. Основная причина устойчивости твердого произношения мягкой фонемы |яГ| в говорах Ульяновской области заключается в том, что с системно-функциональной | точки выбор твердого-мягкого варианта практически безразличен. Вариант [шч, ч\ ш"ч\ ч] на месте мягкого долгого шипящего внутри морфем менее распространен в речи детей: ч'аст'йе, чыпайецаа, шчука, ипГч'б.

Консонантная система младших школьников г.Ульяновска содержит две аффрикаты: зубную глухую |ц[ и передненёбную глухую |ч|. Реализация фонемы |ц| в речи городских детей ничем не отличается от реализации этой фонемы в литературном языке. Аллофон [ц] на месте фонемы |ч'| зафиксирован лишь один раз у одного информанта в слове доцка. Реализация фонемы |ч| в твердом аллофоне типична для ульяновского территориального диалекта. Устойчивость твердого произношения мягкой аффрикаты |ч| вызвана прежде всего фонологическими причинами: твердые и мягкие варианты аффрикаты не противопоставлены друг другу, в то время как противопоставленность их другим фонемам очевидна независимо от типа огласовки (твердой или мягкой). Следует учитывать вариативность произнесения фонемы |ч| в твердом-мягком-полумягком аллофоне у одних и тех же лиц: чысы, ч иытырчи, ч'евб. Анализ колебаний различных по признаку твердости-мягкости аллофонов фонемы |ч| у одних и тех же детей показал, что трудно отметить однозначную твердую позиционную обусловленность появления тех или иных аллофонов. В целом сфера распространения полумягкого аллофона [ч*] расширяется (как следствие усвоения мягкой шипящей аффрикаты) и мягкого аллофона [ч']> который является показателем конечного результата этого усвоения.

Немаловажным является тот факт, что у некоторых детей расширена сфера распространения твердого аллофона [р]: твердый сонорный отмечен в словах с предшествующими твердыми заднеязычными: в грыз'и, грыбы, а также с переднеязычным [т]: трыво'-га, трышшыт (5,4% опрошенных в Заволжском районе; 5,9% в Железнодорожном).

Фонема [\] занимает особое положение в ульяновском территориальном диалекте: она не входит ни в один из соотносительных рядов, употребление ее в определенных положения факультативно, т.е. фонема может реализоваться в нулевом аллофоне. Сфера употребления нулевого аллофона на месте фонемы |Л в консонантной системе младших школьников расширена: имеет место стяжение гласных в результате утраты интервокального [Л в личных формах глаголов, полных форм прилагательных, притяжательных местоимениях: думат, б'елу, глупа, твавб (19% Заволжского района; 17,6% Железнодорожного района). Несмотря на значительную устойчивость диалектного явления, очевидна тенденция к вытеснению стяженных форм нестяженными: одни и те же информанты употребляют параллельно формы со стяжением и без него.

Реализация заднеязычных фонем в фонетических системах от младших школьников г.Ульяновска в целом не отличается этих фонем в литературном языке. Вместе с тем отмечены варианты произнесения [у] на месте взрывного |г|: боуатый, до'роуо, дарбуа, а также аллофон [к] на месте фонемы |х|: клv е'п, аклад' и, коч' ут, кач'у (хочу). Аллофон [х] на месте [к] в конце слова на месте этимологического |г|: Друх, врах, с мох-составляет очень большой процент реализаций: 25,68% опрошенных детей в Заволжском районе, 17,64% в Железнодорожном. Нулевой аллофон на месте фонемы |г| в наречиях када, та да (точно так же, как и произнесение тока, скока) перед взрывными твердыми согласными в настоящее время сохраняется в просторечии, говорах либо имеет место в беглой литературной речи.

В ульяновском территориальном диалекте также имеет место реализация нулевого аллофона на месте звонкого спиранта |в| и губ-но-губного звонкого |б|: к а о", заут, баушка. Подобного рода зияния довольно широко распространены и в речи младших школьников города.

185

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное экспериментальное исследование диалектных особенностей в речи младших школьников г.Ульяновска с применением метода комплексного анализа позволяет сделать следующее заключение.

1. Система ударного вокализма речи младших школьников соответствует системе литературного языка, т.е. в нем различается 5 гласных фонем: [а], [о], [е], [и/ы], [у].

2. В произношении информантов гласные 1-го предударного слога [е] на месте этимологических [е], [ъ]; [и] на месте [е], [$]; [у] на месте этимологического [о]; ["а] на месте [е], [и] находятся в сильном положении, т.е. в этом положении различаются те же гласные, что и под ударением.

Гласный [о] в 1-ом предударном слоге в меньшей степени, чем [а], сохраняет свое качество, т.е. предударное оканье в говоре практически никак не проявляет себя в речи учащихся младшего школьного возраста.

Звуки [у], [ы], [и] в 1-ом предударном слоге характеризуются теми же частотными значениями И и Ш, что и ударные [у], [ы], [и].

Звук [и] на месте [е] независимо от его этимологии по спектральной характеристике не отличается от ударного [и].

Произношение ['о] вместо [е], имевшее место в говоре г.Ульяновска и Ульяновской области, сейчас почти не встречается.

По мощности и длительности гласные 1-го предударного слога отличаются от соответствующих ударных гласных. Они почти вдвое короче ударных гласных, по мощности уступают ударным на треть. Это уменьшение в длительности и мощности одинаково для гласных верхнего и неверхнего подъема.

3. Во 2-ом, 3-ем предударных слогах абсолютного начала слова спорадически встречается явление оканья и иканья: [о] и [и] на месте этимологического [о]. Явление уканья широко представлено в ульяновском говоре, как и в других говорах Владимирско-Поволжского типа. Спектральный анализ показал усиление лабиализации гласного [о] в предударных словах абсолютного начала слова к концу звучания, что приближает его к тембру [у]. По всей вероятности, в абсолютном начале предударного слога гласный [о] еще больше лабиализуется, в результате чего происходит изменение его на звук [у].

4. После твердых согласных во 2-ом и 3-ем предударных слогах на месте [а], [о] употребляется один и тот же звук, по спектральной характеристике соответствующий гласному среднего подъема среднего ряда [ъ].

После мягких согласных в этой позиции на месте [а], ['а] произносится звук, по спектральной характеристике соответствующий гласному среднего подъема переднего ряда [ь].

В положении ГА1 и ГАГ [е] реализуется также в звуке [и] и в звуке [е]. Частотные значения Б1 и БН [е] этимологического и [е]в этих позициях соответствуют значениям ударного [е].

В нескольких словах типа "молодец", "водопровод" во 2-ом и 3-ем предударных слогах [о] реализуется в звуке [а], эти слова произносятся детьми как бы по слогам, "нараспев".

Длительность и мощность гласного в 3-ем предударном слоге или равны, или несколько больше длительности и мощности гласного во 2-ом предударном слоге, но меньше, чем в 1-ом предударном слоге.

5. В заударной позиции на месте [е], [ы], ['а] выступает [и]. В некоторых существительных окончание [е] или в глагольных окончаниях II спряжения -ишь, -ит произносятся как п о с одх е ш, ув'ид'ет, паложеш, в ул'а'нск^е (в Ульяновске), [е] в этой позиции - гласный среднего подъема переднесреднего ряда, по частотным значениям Р1 и БП соответствующий ударному [е] говора в позиции после мягкого согласного перед твердым.

Широко распространено в речи опрошенных детей аканье в заударной позиции открытого конца слова в глаголах настоящего- будущего времени и в форме повелительного наклонения: буд'ит'а, ид'йт'а, а также в некоторых отдельных словах. В окончаниях полных прилагательных женского рода ед.ч. в.п. -ую, -юю также отмечена реализация [у] в звуке [а].

Длительность и мощность гласных открытого конца слова обычно на 20-25% меньше длительности и мощности ударных гласных. В некоторых случаях их длительность и мощность может быть равной ударному гласному или даже превышать их. Сохранение длительности и мощности способствует произношению в этой позиции гласных полного образования.

Длительность гласных ульяновского территориального диалекта больше длительности гласных литературного языка в этой позиции, что характерно для говоров владимирско-поволжской группы. Удлинение конечного участка открытых заударных гласных происходит за счет его упереденности по сравнению со средним участком. Этот упереденный участок имеет и-образное звучание.

В закрытом заударном слоге после твердых согласных употребляется звук [ъ] на месте [а] и [о], по спектральной характеристике приближающийся к звуку [ъ] во 2-ом предударном слоге на месте [а] и [о], лишь в слове "некоторые" произнесение [о] заударного встретилось в речи четверых дикторов из всех опрошенных.

Спектральная характеристика гласных [у], [и], [ы] в заударной позиции соответствует их частотным значениям в ударной позиции.

Довольно распространено в речи детей явление заударной мены на [у охватывающее неограниченный круг существительных ср.р. ед.ч. в в.п., ряд наречий и частиц.

По длительности и мощности гласные закрытого заударного слога чуть больше соответствующих гласных в позиции 2-го предударного слога.

Более слабыми позициями в произношении младших школьников являются позиции 2-го предударного слога и заударного неконечного, что в некоторых случаях приводит к максимальной качественной и количественной редукции.

6. Для ульяновского говора характерны некоторые диалектные особенности в области системы консонантизма, которые имеют отражение в речи детей младшего школьного возраста.

Такими особенностями являются реализация мягких звуков [ч'] и [ш'ш'] в твердых звуках [ч] и [шш]; мягких звуков [р'] и [к] в твердых [р] и [к].

Ульяновскому территориальному диалекту свойственна регрессивная ассимиляция в звукосочетаниях [бм] [мм], [вн] -> [мн]; замещение звука [х] на [к] и наоборот, [к] на звук [х].

Диереза сонорного [и] в окончаниях личных форм глаголов настоящего времени и в окончаниях полных прилагательных женского, реже среднего рода также является весьма распространенным диалектным явлением.

7. Проведенный нами спректральный и осциллографический анализ речи детей младшего школьного возраста подтверждает исследование ульяновского диалектолога В.Ф.Барашкова [17], отмечающего наличие данных диалектных особенностей в ульяновском говоре (на материале исследования произношения дикторов старшего поколения).

Следует, однако, принять во внимание тот факт, что диалекто-говорящие дети составляют в настоящее время меньшую часть из учащихся младших классов по сравнению с диале кто говорящими представителями старшего поколения (из 120 детей Заволжского района лишь 13% оказались нашими дикторами, т.е. в их произношении обнаружены устойчивые диалектные признаки, из 110 детей Железнодорожного района - лишь 8%).

Однако, и этот, казалось бы, невысокий процент детей-диалектоносителей подтверждает устойчивость ульяновских диалектных особенностей, которые сохраняются в настоящее время и в речи младшего поколения.

8. Наиболее устойчивыми в речи детей-диалектоносителей оказались явления, употребление которых практически безразлично с V системно-функциональной точки зрения (например, твердый и мягкий варианты аффрикаты |ч| не противопоставлены друг другу, тогда как противопоставленность их другим фонемам очевидна).

Утрачены или утрачиваются прежде всего те явления, сфера распространения которых уже в момент картографирования была сужена, т.е. имели место параллельные варианты произношения или явление отмечалось лишь в определенных формах.

9. Поскольку среди младших школьников имеется какой-то процент диалектоносителей, то этот факт ни в коем случае нельзя игнорировать, т.к. с этими детьми необходимо проводить планомерную и систематическую работу по коррекции диалектного произношения в рамках школьных и внеклассных занятий. На основании данных описательного анализа может быть сформирована база для коррекционных упражнений.

190

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Кузнецова, Валентина Викторовна, 1999 год

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Аванесов Р.И. Общенародный язык и местные диалекты на разных этапах развития общества. М., 1954.

2. Аванесов Р.И. О двух аспектах предмета диалектологии // Общеславянский лингвистический атлас / Отв. ред. Р.И.Аванесов. М., 1965.

3. Аванесов Р.И. Русское литературное произношение. М., 1984.

4. Аванесов Р.И. К вопросам образования русского литературного языка // Вопросы языкознания. 1953. №2. С.5-18.

5. Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии. М., 1949.

6. Аванесов Р.И. Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974.

7. Аванесов Р.И. Вопросы методики наблюдений над говорами // Бюллетень диалектологического сектора ИРЯ АНСССР. 1948. Вып.2. С.27.

8. Акишина А.А. Структура целого текста. М., 1979.

9. Алексеев Д.И. Об одной фонетической особенности владимирско-поволжских говоров // Уч. зап. Куйбышевск. пед. ин-та. Вып. 12. 1954. С.62.

10. Альмухамедова З.М. Вокализм окающих говоров с редукцией сравнительно с литературным произношением в некоторых его территориальных вариантах (по данным осциллограмм) // Вопросы грамматики и лексикологии русского языка. Казань, 1964.

11. Андреев Н.Д., Зиндер Л.Ф. О понятиях речевого акта, речи, речевой вероятности и языка // Вопросы языкознания. 1963. №3. С. 1725.

12. Баранникова Л.И. Русские народные говоры в советский период. Саратов, 1967.

13. Баранникова Л.И. Социально-историческая обусловленность места разговорной речи в общенародном языке // Вопросы языкознания. 1970. №3.

14. Баранникова Л.И. К проблеме классификации говоров позднего заселения // Говоры территорий позднего заселения: Межвузовский сборник. Саратов, 1977. Вып.1. С.3-23.

15. Баранникова Л.И. К проблеме социальной и структурной изменчивости диалекта // Вопросы социальной лингвистики / Под. ред. А.В.Десницкой и др. Л., 1969.

16. Баранникова Л.И. Взаимодействие литературного языка и диалектов в современный период // Современные процессы в русских народных говорах. М., 1961. С.3-6.

17. Барашков В.Ф. Русские говоры Ульяновской области. Ульяновск, 1977.

18. Барашков В.Ф. Лингвистическое краеведение в сельской школе. Ульяновск, 1979.

19. Бахмутова Е.К. Атлас русских говоров Волго-Камья (постановка проблемы, история ее научной разработки) // Уч. зап. Казанск. ун-та. Т. 115. Кн.9. 1955.

20. Бектаев К.Б., Белоцерковская Л.И., Пиотровский Р.Г. Норма-система-узус // Языковая норма и статистика. М., 1977. С.5-43.

21. Бенвенист Э. Уровни лингвистического анализа // Новое в лингвистике. Вып.1У. М., 1965. С.441.

22. Богородицкий В.А. Исследование говора д.Белой Казанской губернии. Казань, 1900.

23. Богородицкий В.А. Фонетика русского языка в свете экспериментальных данных. Казань, 1930. С. 17.

24. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. Т.1. М., 1963. С.222.

25. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. Т.2. М., 1963.1963. С.280.

26. Бондаренко А.А. Работа по орфоэпии в начальных классах. Новосибирск: НГПИ, 1988.

27. Бондаренко А.А., Каленчук М.Л. Формирование навыков литературного произношения у младших школьников. М., 1990.

28. Бондарко Л.В. Фонетический фонд современного русского языка // Вопросы языкознания. 1989. №3. С.15-19.

29. Бондарко Л.В., Вербицкая Л.А., Зиндер Л.Р. Акустические характеристики безударности (на материале русского языка) // Структурная типология языков. М., 1966.

30. Бондарко Л.В., Сетозарова Н.Д. О восприятии безударных слогов // Фонетика. Фонология. Грамматика. М., 1971. С.38-43.

31. Бондарко Л.В. Звуковой строй современного русского языка. М., 1977.

32. Бондарко Л.В., Вербицкая Л.А. О фонетических характеристиках заударных флексий в современном русском языке // Вопросы языкознания. 1973. №1. С.38-43.

33. Бородина М.А. Проблемы лингвистической географии. М.-Л., 1966.

34. Бородина М.А. Диалекты или региональные языки? // Вопросы языкознания. 1973. №5. С.29-38.

35. Бродович О.И. Вариативность грамматических единиц // Спорные вопросы английской грамматики / Отв. ред. В.В.Бурлакова. Л., 1989.

36. Бродович О.И., Зыкова Н.Е. Вариативность глагольных форм в современных английских территориальных диалектах // Синтагматика и парадигматика морфологических форм / Отв. ред. Р.В.Иванова. Иваново, 1988.

37. Брозович Д. Славянские стандартные языки и сравнительный метод // Вопросы языкознания. 1967. №1.

38. Брызгунова Е.А. Практическая фонетика и интонация русского языка. М., 1963.

39. Брызгунова Е.А. Звуки и интонации русской речи. М., 1970.

40. Буланин JI.JI. Фонетика современного русского языка. М., 1970.

41. Вандриес Ж. Язык. М., 1937.

42. Вербицкая JI.A. Русская орфоэпия. JL, 1976.

43. Вербицкая J1.A. Проблемы культуры речи и современная произносительная норма русского литературного языка // Русский язык и литература в общении народов мира. М., 1990. С.46-54.

44. Вербицкая JI.A. О звуковых эталонах русской речи (на материале гласных) // Уч. зап. ЛГУ. Вып.69. №325. 1964.

45. Виноградов А.Б. Компьютерный анализ сигналов сложной формы. Ульяновск, 1997.

46. Виноградов В.В. Различия между закономерностями развития славянских литературных языков в донациональную и национальную эпохи // Международный съезд славистов. М., 1963.

47. Высотский С.С. Определение состава гласных фонем в связи с качеством звуков в севернорусских говорах (по материалам экспериментально-фонетического исследования) // Очерки по фонетике севернорусских говоров. М., 1967. С. 13.

48. Высотский С.С. О звуковой структуре слова в русских говорах. Исследования по русской диалектологии. М., 1973.

49. Высотский С.С. Экспериментально-фонетическое изучение русских говоров. М., 1969.

50. Гвенцадзе Ц.А. Константность и вариативность фонотактических элементов // Вопросы языкознания. 1983. №5. С.50-58.

51. Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. 4.1. Фонетика и морфология. М., 1958.

52. Головин Б.Н. Основы культуры речи. М., 1988. С.6.

53. Горбачева Е.Ф. О вариантах произношения в современных народных говорах // Говоры территорий позднего заселения. Вып.1. Саратов, 1977. С. 117.

54. Горбачевич К. С. Вариативность слова и языковая норма на материале современного русского языка / Отв. ред. Ф.П.Филин. Л., 1978.

55. Горбачевич К.С. Нормы современного русского языка. М., 1989.

56. Горбачевич К.С. Изменение норм русского литературного языка. Л., 1971.

57. Горбачевич К.С. О нормах современного русского литературного языка // Русская речь. 1980. №3. С.70-76.

58. Горбушина Л.А. Литературное произношение. Орфоэпия. // Начальная школа. 1977. №6. С.78-84.

59. Горшкова К.В. Историческая диалектология русского языка. М, 1972.

60. Григорьев В.И. Дифференциальные признаки русских ударных гласных // Вопросы языкознания. 1962. №1. С.27-32.

61. Гриценко Н.П. Удельные крестьяне Среднего Поволжья. Грозный, 1959. С.228-230.

62. Гроссе Р. О соотношении языка и нации // Иностранные языки в школе. 1970. №3. С.5-8.

63. Даль В.М. О наречиях русского языка // Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т.1.

64. Десница A.B. Об историческом содержании понятия "диалект" // Лингвизм и теоретические проблемы языкознания / Отв. ред. Ф.П.Филин. М., 1970.

65. Дешериев Ю.Д. Закономерности развития и взаимодействия языков в советском обществе. М., 1966.

66. Домашнев А.И. О формах проявления современного немецкого языка // Проблемы ареальных контактов и социолингвистики / Отв. ред. АВ.Десницкая. Л., 1978.

67. Домашнев А.И. Понятие структур современного немецкого языка в трудах В.М.Жирмунского // Вопросы языкознания. 1980. №2. С. 112-114.

68. Дукельский Н.И. Принципы сегментации речевого потока. М.-Л., 1962.

69. Еремеева Г.А. Понятие словообразовательной нормы в диалектной речи // Исследования по истории и диалектологии русского языка. Алма-Ата, 1990. С.113-122.

70. Ефименкова Л.Н. Коррекция устной и письменной речи учащихся младших классов. М., 1991.

71. Жедек П.С. Звуковой и звуко-буквенный анализ на разных этапах обучения правописанию // Начальная школа. 1991. №8. С.25-28.

72. Жирмунский В.М. О некоторых проблемах лингвистической географии // Вопросы языкознания. 1955. №4. С. 10-12.

73. Жирмунский В.М. Общее и германское языкознание. М., 1976.

74. Жуковская Л.П. Типы лексических различий в диалектах русского языка // Вопросы языкознания. 1957. №3.

75. Журавлев В.К. Постулат непреложности фонетических законов и современная компаративистика // Вопросы языкознания. 1986. №4. С.27-36.

76. Заозерская Е.И. Торги и промыслы гостиной сотни Среднего Поволжья на рубеже ХУП-ХУШ вв. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1947. С.22, 30, 76.

77. Захарова К.Ф., Орлова В.Г. Диалектное членение русского языка. М., 1980.

78. Зиндер Л.Р. Акустическая характеристика безударности. Структурная типология языков. М., 1966.

79. Зиндер Л.Р., Касевич В.Б. Фонема и ее место в системе языка и речевой деятельности // Вопросы языкознания. 1989. №6. С.29-38.

80. Златоустова Л.В. Фонетическая структура слова в потоке речи. Казань, 1962.

81. Каргалов В.В. Монголо-татарское нашествие на Русь. М., 1966.

82. Касевич В.Б. Фонологические проблемы общего и восточного языкознания. М., 1983.

83. Касымова С.Д. О культуре и нормах устной речи // Русская речь. 1984. №1. С.75-78.

84. Касаткин Л.Л. Утрата <ъ> в связи с процессом монофтонгизации дифтонгов в русском языке. Современные русские говоры. М., 1991. С. 14-22.

85. Касаткин Л.Л. Прогрессивное ассимилятивное смягчение задненебных согласных в русских говорах. М., 1968.

86. Кацнельсон С.Д. Звуковые законы и их внутренние механизмы / Отв. ред. М.П.Алексеев. М., 1976.

87. Кириллова Т.В. Динамика диалектного вокализма в советский период. Калинин, 1980.

88. Киров Е.Ф. Комплексный анализ мены а/о в говоре территории позднего заселения: Канд. дис. Казань, 1980.

89. Клеянкин А.В. Хозяйство помещичьих и удельных крестьян в первой половине XIX в. Саранск, 1974. С.42, 65.

90. Коготкова Т.С. О местном "акценте" // Русская речь. 1969. №4.

91. Коготкова Т.С. Русская диалектная лексикология. Состояние и перспективы. М., 1979.

92. Коготкова Т.С. Литературный язык и диалекты. Актуальные проблемы культуры речи. М., 1970.

93. Конрад Н.И. О "языковом существовании" // Японский лингвистический сборник. М., 1959. С.8.

94. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. Вып.III. М., 1963.

95. Котков С.И. Лингвистическое источниковедение и история русского языка. М., 1980. С.10.

96. Крысин Л.П. О нормах произношения // Дошкольное воспитание. 1970. №8. С.89-92.

97. Крысин Л.П. Общеупотребительный язык и местные говоры // Дошкольное воспитание. 1974. №2.

98. Кузнецов В.И. Комбинаторные и позиционные изменения гласных в связной речи (на материале компьютерной обработки фонетически представленного текста) // Вестник Ленингр. ун-та. Сер.2. История, языкознание, литература. Л., 1990. Вып.4. С.95-97.

99. Кузнецова А.М. О способах реализации аффрикат и соотносительных согласных в одном севернорусском говоре. Исследования по русской диалектологии. М., 1973.

100. Кузнецова А.М. Некоторые вопросы фонетической характеристики явления твердости-мягкости согласных в русских говорах // Экспериментально-фонетическое изучение русских говоров. М., 1969.

101. Кузнецова А.М. Изменения гласных под влиянием соседних мягких согласных. М., 1965.

102. Кузнецов П.С. К вопросу о происхождении аканья // Вопросы языкознания. 1964. №1. С.30-41.

103. Кусова М.А., Михайлова O.A. Типичные отклонения от нормы в речи младших школьников и их причины. Функционирование литературного языка в уральском городе. Свердловск, 1990. С.45-49.

104. Лабов У. Исследование языка в его социальном контексте // Новое в лингвистике / Под ред. М.С.Чемоданова. М., 1975. Вып.VII.

105. Лабов У. О механизме языковых изменений // Новое в лингвистике / Под ред. М.С.Чемоданова. М., 1975. Bbin.VH. С.38-43,

106. Лабов У. Отражение социальных процессов в языковых структурах // Там же, с.49.

107. Labow U. The social stratification in New York City. Washington, 1966. P.17-19.

108. Ледяйкин В.И. Разложение первобытнообщинного строя и возникновение феодальных отношений на территории Средней Волги. Край Симбирский. Саратов, 1989.

109. Леонтьев A.A. Высказывание на предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации. Синтаксис текста. М., 1979.

110. Львов М.Р., Рамзаева Т.Г., Светловская H.H. Методика обучения русскому языку в начальных классах. М., 1987.

111. Мавродин В.В. Крестьянская борьба и общественно-политическая мысль в России в XVIII в. (1773-1790). Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. С.66.

112. Максаков П.Н. Развитие правильной речи ребенка в семье. М., 1978.

113. Мальмберг Б. Проблема метода в синхронной фонетике // Новое в лингвистике. Вып.Н. М., 1962.

114. Мартине А. Принцип экономии в фонетических изменениях. М., 1960.

115. Марусанов В.Е. Изучение предлогов в школах с диалектным окружением // Уч. зап. Смоленск, гос. пед. ин-та. 1964. С.85.

116. Мелехова JI.В., Фомичева М.Ф. Речь дошкольников и ее исправление. М., 1967.

117. Моисеев А.И. Звуковая система языка. Слоги и звуки речи // Наука и жизнь. 1978. №1. С.151-153.

118. Моисеев А.И. Буквы и звуки. М., 1969.

119. Николаева Т.М. Интонация сложного предложения в славянских ,< языках. М., 1989.

120. Ожегов С.И. Очередные вопросы культуры речи // Вопросы культуры речи. Вып.1. М., 1955.

121. Орлова В.Г. Русские народные говоры // Наука и жизнь. 1965. №3.

122. Осипов Б.И. К изучению фонетического строя детской речи по методу А.Н.Гвоздева. Системность языковых средств и их функционирования. Куйбышев, 1989. С. 179-185.

123. Оссовецкий И.А. Словарь говора д.Деулино Рязанского р-на Рязанской области // Вопросы диалектологии восточно-славянских языков. М., 1964.

124. Панов М.В. История русского литературного произношения XVII-XX вв. / Отв. ред. Д.Н.Шмелев. М., 1990.

125. Пауфошима Р.Ф. Некоторые вопросы, связанные с категорией глухости-звонкости согласных в говорах русского языка // Экспериментально-фонетическое изучение русских говоров. М., 1969.

126. Пауфошима Р Ф. О переходе окающего предударного вокализма к акающему в одном севернорусском говоре (по данным спектрального анализа) // Очерки по фонетике севернорусских говоров. М., 1967.

127. Пауфошима Р.Ф. Фонетика слова и фразы в севернорусских говорах. М., 1983. С.36.

128. Пауфошима Р.Ф. О связи характера примыкания и звукового эллипсиса с особенностями фонологической системы: на материале говоров русского языка // Русские диалекты. Лингвогеографиче-ский аспект. М., 1987. С.97-104.

129. Пирогова Н.К. Шипящие в звуковой системе русского языка. Фонетические и фонологические характеристики // Вестник Мо-сковск. ун-та. Сер.9. Филология. 1983. №2. С.22-30.

130. Пирогова Н.К. Лингво-социальная природа орфоэпической нормы русского языка // Вестник Московск. ун-та. Сер.9. Филология. 1991. №3. С. 19-25.

131. Пожарицкая С.К. Изоглоссы типов предударного вокализма после мягких согласных на территории севернорусских говоров // Очерки по фонетике севернорусских говоров. М., 1967.

132. Пожарицкая С.К. Проблема изменения <е> в <о> в северно-великорусском наречии в свете данных лингвистической географии // Вопросы диалектологии восточнославянских языков. М., 1964.

133. Поляков О.В. Славянский аккузатив ед.ч. и один фонетический закон конца слова // Вопросы языкознания. 1992. №4. С.84-89.

134. Постовалова В.И. Историческая фонология и ее обоснования. Опыт логико-методологического анализа. М., 1978.

135. Потебня A.A. Мысль и язык. Харьков, 1913. С.25.

• -\

136. Прогаммы общеобразовательных учреждений. Начальные классы. М., 1994.

137. Реформатский A.A. Введение в языковедение. М., 1967. С.40.

138. Реформатский A.A. Очерки по фонологии, морфонологии и морфологии. М., 1979.

139. Роптанова Е.Ф. Отражение диалектной звуковой системы в речи старших дошкольников (на материале акающих говоров северозападной части Ульяновской области): Канд. дис. М., 1990.

140. Сепир Э. Язык. М., 1934. С.116.

141. Серова Н.П. о реализации гласных фонем в словоформах на стыке основы и флексии // Вестник Московск. ун-та. Сер.9. Филология. 1984. №3. С.50-54.

142. Сидоров В.Н. Умеренное яканье в среднерусских говорах и севернорусское еканье. Из истории звуков русского языка. М., 1966.

143. Сидоров В.Н. Из истории звуков русского языка. М., 1965.

144. Скобликова Е.С. К вопросу об особенностях безударного вокализма владимирско-поволжских говоров // Вопросы русской диалектологии. Куйбышев, 1965.

145. Сталькова И.Л. Предударный гласный [ы] этимологический в системе диссимилятивного аканья. Исследования по русской диалектологии. М., 1973.

146. Степанов Ю.С. Методы и принципы современной лингвистики. М., 1975. С.18.

147. Текучев A.B. Преподавание русского языка в диалектных условиях. М., 1974.

148. Текучев A.B. Основы методики орфографии в условиях местного диалекта. М., 1953.

149. Тер-Минасова С.Г. К проблеме детской речи // Вопросы языкознания. 1969. №4. С.107-112.

150. Тимофеев В.П. Личность и языковая среда. М., 1990. С.7-9.

151. Trudgill Р. Chambers. Oxford. 1980.

152. Trudgill P. On dialect: social and geografical perspectives. Oxford. 1983. P.38-42.

153. Trudgill P. Sex, covert prestige and linguistic change in the urban British English of Norwich // Language in Society. 1972. №1.

154. Третьякова Т.Н. Перспективные направления описания детской диалогической речи // Вестник Ленингр. ун-та. 1983. №8. История, языкознание, литература. Вып.2. С. 114-115.

155. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960.

156. Уфимцева А.А. Типы словесных знаков. М., 1973.

157. Ушаков Д.Н. Московское произношение // Русская речь. 1968. №8. С.43-49.

158. Фант Г. Акустическая теория речеобразования. М., 1964.

159. Фант Г. Анализ и синтез речи. Новосибирск, 1970.

160. Филин Ф.П. К проблеме социальной обусловленности языка // Язык и общество / Отв. ред. Ф.П.Филин. М., 1968.

161. Филин Ф.П. О так называемом "диалектном языке" // Вопросы языкознания. 1981. №2.

162. Филин Ф.П. Очерки по истории языкознания. М., 1982.

163. Филин Ф.П. Актуальные проблемы диалектной лексикологии и лексикографии // Славянское языкознание. VII Международный съезд славистов. Варшава, 1973; М., 1973.

164. ФомичеваМ.Ф. Воспитание у детей правильного произношения. М., 1998.

165. Фомин Д.С. К вопросу о фонеме [ы] в русском языке // Русский язык в школе. 1976. №5. С.66-69.

166. Фролова И.А. Фонетический разбор и развитие речевого слуха учащихся // Русский язык в школе. 1980. №5. С.23-30.

167. Шухардт Г. Избранные статьи по языкознанию. М., 1966. С. 14.

168. Щерба Л.В. Фонетика французского языка. М., 1963. С.20-21.

169. Щерба Л.В. Фонетические таблицы лаборатории экспериментальной фонетики Ленинградского государственного университета // Вопросы языкознания. 1982. №5. С. 119-126.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.