Дилогия З.Н. Гиппиус (романы "Чертова кукла" и "Роман-царевич") в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Алексеев, Кирилл Васильевич

• Алексеев, Кирилл Васильевич
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Алексеев, Кирилл Васильевич

Введение.

Глава 1. Русский социально-политический роман.

§ 1. Русский социально-политический роман XIX века.

§ 2. Русский социально-политический роман начала XX века.

Глава 2. Дилогия Гиппиус в контексте развития русского социально-политического романа.

§ 1. Художественная проза З.Н. Гиппиус: мировоззрение и художественная концепция мира.

§ 2. Дилогия Гиппиус и русский социально-политический роман

XIX века.

§ 3. Дилогия Гиппиус в литературном процессе эпохи.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Дилогия З.Н. Гиппиус (романы "Чертова кукла" и "Роман-царевич") в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века»

Актуальность темы. Выбор для исследования темы «Дилогия З.Н. Гиппиус в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века» не случаен. В последнее десятилетие интерес читающей общественности к политическим проблемам современности и истории заметно возрос. Одним из источников получения информации о политической жизни России, естественно, стала художественная литература. В 80-е - 90-е годы XX века были опубликованы публицистические произведения с критикой советской власти и большевиков, прежде всего «Несвоевременные мысли» М. Горького, «Окаянные дни» И. Бунина, «Петербургские дневники» 3. Гиппиус. Чуть позже стали появляться и художественные произведения, в частности, социально-политические романы: «Бесы» Ф. Достоевского, «Некуда» и «На ножах»Н. Лескова, «Кровавый пуф» В. Крестовского, «Санин» М. Арцыбашева, «Петербург» А. Белого, «Творимая легенда» Ф. Сологуба, «Чертова кукла» и «Роман-царевич» 3. Гиппиус и др. Как правило, эти издания сопровождались емкими вступительными статьями и комментариями.

Интерес к указанным произведениям сохраняется до сих пор, что диктует необходимость изучения социально-политического романа и обусловливает актуальность исследования. Кроме того, актуальным является всестороннее рассмотрение дилогии 3. Гиппиус, ибо полного анализа ее романов, а тем более в общем контексте развития русского социально-политического романа, до сих пор нет.

Параллельно в исследовании сделана попытка объективного, непредвзятого рассмотрения наиболее интересных и значимых, по нашему мнению, социально-политических романов XIX и начала XX века.

Объект и предмет исследования. Каждый социально-политический роман несет в себе определенные индивидуальные черты. Это обусловлено и своеобразием творческого метода автора, и особенностями его политических и философских взглядов. Но есть и общие особенности, присущие всем произведениям данного жанра. В связи с этим предметом исследования является социально-политический роман как жанр в целом, а объектами - его разновидности. Однако главный объект исследования -дилогия З.Н. Гиппиус, рассматриваемая в контексте развития русского социально-политического романа.

Цели и задачи исследования. В результате проделанной работы было, в частности, установлено, что в отечественном литературоведении нет четкого обозначения такой разновидности русского романа, как «социально-политический роман», что приводит к появлению массы определений, не отражающих в полном объеме жанровую специфику подобных произведений. В этой связи представляется целесообразным в качестве родового определения жанра произведений, которые созданы (хотя бы и по вдохновению художника) с определенной общественно-политической целью, имеют в качестве основной социально-политическую идею и сыграли (или могли бы сыграть) определенную роль в политической жизни общества, использовать термин «социально-политический» (в данном случае роман), хотя порой политические выводы могут быть сделаны и независимо от целей и замысла автора.

Исходя из такого взгляда, дилогия 3. Гиппиус должна расцениваться как социально-политическая. Социально-политическая проблематика дилогии и сравниваемых с ней романов тесно связана с мировоззрением и философской концепцией авторов, поэтому исследование не исчерпывается только социальным и политическим аспектами.

Намеренная деэстетизация романов Гиппиус, связанная с позицией, занятой писательницей в период создания дилогии, обусловила доминирование идейного содержания над художественной формой. Это нашло отражение в анализе дилогии, при проведении которого в исследовании акцентируется внимание именно на своеобразии идей произведений и сопоставлении их с идеями других романистов XIX и начала XX веков. При этом вопросы художественной ценности дилогии не остались в работе без внимания.

Специфика рассматриваемой дилогии требует определения разновидности жанра романов писательницы, а параллели с предшествующей и современной 3. Гиппиус романистикой - сравнительного анализа.

Таким образом, основные цели исследования выглядят следующим образом:

1. Предложить определение социально-политического романа и его типологию.

2. Раскрыть особенности и структурообразующие начала этого жанра.

3. Определить место дилогии З.Гиппиус среди русских социально-политических романов XIX и начала XX веков.

Для успешного достижения указанных целей в исследовании ставились следующие задачи:

1. Провести ретроспективный обзор русского социально-политического романа XIX и начала XX века, выявляя в ходе анализа основную тему и специфические черты жанра.

2. Предложить целостный анализ дилогии Гиппиус с учетом художественной прозы писательницы в целом и в контексте развития русского социально-политического романа.

Помимо перечисленных задач исследование призвано объединить в рамках социально-политического романа писателей разных художественных методов и политических взглядов, стараясь найти в рассматриваемых произведениях не только свидетельства борьбы, но и то, что делает их близкими. Думается, такой подход позволяет, с одной стороны, проследить идейно-политическую преемственность писателей начала XX века по отношению к романистам XIX столетия, а с другой, начать в области истории литературы реализацию актуальной для нашей страны задачи сближения крайних взглядов и позиций на основе высокого патриотизма, морали и общечеловеческих ценностей.

Источники исследования. Задачи исследования решаются на конкретном историко-литературном материале. Прежде всего, это социальнополитические романы российских авторов, написанные в периоды наивысшей популярности жанра (середина XIX и начало XX века). В центре внимания наиболее выдающиеся произведения («Отцы и дети», «Новь», «Дым» И. Тургенева, «Что делать?», «Пролог» Н. Чернышевского, «Трудное время» В. Слепцова, «Шаг за шагом» И.В. Омулевского, «Николай Не-горев, или Благополучный россиянин» И Кущевского, «Записки из подполья» «Преступление и наказание», «Бесы» Ф. Достоевского, «Андрей Кожухов» С. Степняка-Кравчинского, «Мать» М. Горького, «Петербург»

A. Белого, «Творимая легенда» Ф. Сологуба, «Санин» М. Арцыбашева и др.), так как именно вершинные явления открывают художественные и идейные возможности жанра. Однако канон (шаблон) и общие закономерности эволюции жанра возможно полно описать, опираясь на массовую литературу, поэтому социально-политической беллетристике (В. Аскоченский, Н. Бажин, А. Шеллер-Михайлов; Д. Мордовцев,

B. Крестовский, JL Андреев, В. Ропшин, С. Фонвизин и др.) в работе также уделено определенное внимание.

Анализ дилогии 3. Гиппиус дан в тесной связи с художественной прозой и публицистикой писательницы.

При подходе к изучению русского социально-политического романа, а также дилогии 3. Гиппиус в контексте развития этого жанра логичным является использование в качестве основного сравнительно-типологического метода исследования.

Научная новизна исследования. В работе впервые сделана попытка представить социально-политический роман как жанровую разновидность русского романа, описать теоретическую модель жанра на базе уже существующей в отечественном литературоведении его типологии. Кроме того, ранее не предпринималось попыток проанализировать с этой точки зрения произведения, написанные романистами различных взглядов, в разные эпохи и, таким образом, создать целостную картину существования жанра социально-политического романа.

С момента появления первого социально-политического романа В.И. Аскоченского «Асмодей нашего времени» писатели и литературные критики давали оценки подобным по жанру произведениям прежде всего с общественно-политических позиций. Таковы характеристики романов XIX и начала XX столетия Н.Добролюбова, Н.Щедрина (М.Е.Салтыкова), Д. Писарева, Ф. Достоевского, В. Зайцева, Р. Иванова-Разумника, М. Горького, 3. Гиппиус и др. Не ослабла, а, напротив, усилилась политизация литературной критики в ранний советский период. Однако понятия социально-политический роман в литературоведении так и не появилось.

В конце 50-х - начале 60-х годов XX века ученые-литературоведы стали прибегать к использованию термина «социально-политический роман», но употребление последнего не имело никакой логики и обоснованности, ибо явно одинаковые по жанру произведения назывались то «социально-политическими», то просто «политическими», то романами о «новых людях», то «антинигилистическими романами». Традиционно назывался социально-политическим роман Н. Чернышевского «Что делать?», что же касается других произведений, то их жанр трактовали совершенно вольно.

Так, Н. Пруцков, называя роман В. Слепцова «Трудное время» социально-политическим (92. Т. 2. С. 37), спустя несколько страниц приходит к выводу, что последний - «ярко выраженный социально-психологический роман» (92. Т. 2. С. 46). Такое смешение понятий, на наш взгляд, недопустимо, ибо общеизвестно (это следует и из общего контекста рассуждений самого Н. Пруцкова), что в своем социально-политическом романе «Трудное время» В. Слепцов, как и многие другие романисты, для проведения общественных и политических идей прибегает к методам социально-психологического романа, рисуя, помимо взаимоотношений героев, духовную жизнь Марии Николаевны, меняющуюся под влиянием пропаганды Рязанова.

П. Пустовойт в исследовании романов А. Писемского определил как социально-политические романы Н. Чернышевского, демократических писателей и «Бесы» Ф. Достоевского, а «антинигилистические романы» выделил в отдельную группу (134. С. 64).

Ф. Головенченко, анализируя «Пролог» Н. Чернышевского, неожиданно заявлял, что это произведение - «новая ступень в развитии русского политического романа» (92. Т. 2. С. 133). Отметим, что ни в академическом издании «История русского романа», ни у исследователей романа, в частности М. Бахтина, мы не находим такого жанра, как социально-политический или политический роман, поэтому говорить о новой ступени ее развития, на наш взгляд, по меньшей мере не совсем справедливо. К тому же, характеризуя роман «Пролог» как политический роман, ученый игнорирует социальный аспект произведения.

Н. Королева в предисловии к изданию произведений 3. Гиппиус «Опыт свободы» задается вопросом, на который сама же и отвечает: «Можно ли назвать романы-дилогию Гиппиус произведениями прежде всего политическими? Безусловно, да. Хотя в романах много героев, с партиями не связанных, принадлежащих к различным слоям общества, и они очерчены ярко, с массой увиденных в жизни деталей, говорят каждый своим языком, ведут себя в соответствии со своим социальным типом и характером, - но рассказы о них либо являются по отношению к сюжету романа вставными новеллами, либо подчинены общей умозрительной цели -еще и еще с какой-либо стороны очертить главных героев, еще с какой-то стороны дополнить главную политическую идею». Иными словами исследователь отстаивает справедливость оценки романов 3. Гиппиус как только политических, исходя из того, что социальный аспект подчинен задаче политической, что, по нашему мнению, не совсем верно.

Таким образом, можно констатировать, что романы, которые в данном исследовании предлагается классифицировать как социально-политические, трактовались литературоведами и историками литературы в зависимости от собственных взглядов, а может быть и настроений, а не отталкиваясь от существующего в науке термина.

Вышеизложенное еще раз подчеркивает необходимость введения в науку обоснованного определения жанра социально-политического романа.

Новизной исследования является также всесторонний анализ дилогии 3. Гиппиус, проведенный в контексте развития русского социально-политического романа XIX - начала XX века и на фоне литературного процесса серебряного века.

Период, известный в истории русской литературы как «Серебряный век», сравнительно недавно начал входить в отечественное литературоведение без изъятий, связанных с идеологией. В советский период термин «серебряный век» практически не использовался, так как обозначал в первую очередь творчество модернистов, а оно не вписывалось в тот литературный процесс, который создавался в рамках марксистско-ленинского литературоведения. В связи с этим многие писатели и поэты XIX и XX веков часто изображались однобоко и необъективно, а их творчество - в урезанном виде.

В настоящее время стала доступной большая часть того, что было изъято из литературного обихода; началась работа по серьезному и глубокому изучению богатого наследия «серебряного века». Этот процесс неизбежно сопровождается переоценкой творчества многих деятелей русской литературы; подчас предпринимаются попытки примитивного «переворачивания»: былые кумиры ниспровергаются со своих пьедесталов, а на их место воздвигаются новые. Не всегда такие перемещения осуществляются учеными и критиками аргументированно и объективно.

В числе «возвращенных» в русскую литературу писателей -З.Н. Гиппиус, поэзия, проза и критика которой занимали далеко не последнее место в литературном процессе рубежа XIX и XX веков. Долгие годы творчество этой писательницы было недоступно как читателям, так и большинству исследователей. Краткие сведения о личности Гиппиус и ее литературной работе в учебниках и хрестоматиях по русской литературе формировали образ прежде всего поэтессы, причем декадентского толка, выразительницы буржуазных упадочнических настроений, что, во-первых, не соответствует действительности, и, во-вторых, сужает творчество писательницы, ограничивая его поэзией. На самом деле художественная проза не только занимает достаточно большое место в литературном наследии Гиппиус, но и опровергает тезис об упадочничестве ее творчества.

Несмотря на переиздание ряда произведений Гиппиус, до сих пор нет целостного анализа ни поэзии, ни прозы, ни литературно-критической деятельности писательницы, не говоря уже о всестороннем исследовании ее творчества. Суровое отношение литературоведения к Гиппиус предсказывал Г. Адамович: «История литературы может оказаться к З.Н. Гиппиус довольно суровой. Она почти ничего не оставила такого, что надолго людям запомнилось бы. Ее писания можно ценить, но их трудно любить» (51. С. 153). Признавая такую во многом справедливую оценку, оговоримся, однако, что без творчества, и в частности прозы, Гиппиус отечественная литература окажется неполной, а «серебряный век» - лишенным одной немаловажной составляющей. Отсюда вытекает потребность объективного и полного анализа хотя бы части творчества Гиппиус и актуальность данной работы, в которой анализируется дилогия писательницы (романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич») в контексте развития русского социально-политического романа.

По словам исследователя Н. Богомолова, «Зинаиду Гиппиус можно было любить и можно было едва ли не презирать, относиться к ней уважительно и с пренебрежением, но нельзя было закрыть глаза и сделать вид, что ее нет в литературе» (62. С. 5).

Как утверждает критик Н.И. Осьмакова в статье «Неугасим огонь души», если собрать все, что писали о Гиппиус в разное время и по разным поводам Блок, Брюсов, Маковский и многие другие, получился бы солидный том (122. С. 169). Вместе с тем оценки творчества писательницы настолько разнообразны, что выработать на их основе целостное представление практически невозможно.

Представители марксистской критики подвергали творчество Гиппиус осуждению, усматривая в нём лишь свойственные декадансу упадничество, крайний индивидуализм и отказ от общественной жизни. Так, видный деятель русского и международного социалистического движения, выдающийся философ и пропагандист марксизма, Георгий Валентинович Плеханов в статье «Искусство и общественная жизнь» именно в лице З.Н. Гиппиус обвинил декадентские течения в крайнем индивидуализме и уходе от реальности: «Когда человек расположен считать свое "я" единственной реальностью, тогда он, как г-жа Гиппиус, "любит себя, как Бога". Это вполне понятно и совершенно неизбежно. А когда человек "любит себя, как Бога", он в своих художественных произведениях станет заниматься только самим собою. Внешний мир будет интересовать его лишь постольку, поскольку он так или иначе касается все той же "единственной реальности", все того же драгоценного "я"» (130. Т. 14. С. 168).

М. Горький дал Гиппиус краткую характеристику: «Зинаида Гиппиус, христианка, человек замечательно талантливый и столь же замечательно злой» (78. С. 56).

Такого рода высказывания отражали прежде всего идеологическую борьбу, перенесенную в начале века во все сферы жизни, в том числе и в литературу. Метафизические воззрения и идеи З.Н. Гиппиус, выраженные в ее произведениях, не могли иметь ничего общего с материалистическими установками марксизма, и этого было достаточно, чтобы предать писательницу анафеме.

Неодобрительно отзывались о произведениях Гиппиус и критики-народники. Так, Н.К. Михайловский в статье «Г-жа Гиппиус и "ступени к новой красоте"« осуждал писательницу за тяготение «ко всему таинственному, необъяснимому, неясному» и называл произведения, вошедшие в книгу «Новые люди», безобидными рассказами «второго сорта» (115. Т. 1. С. 40). Однако народники признавали талант Гиппиус как художника и сожалели о том, что талант этот растрачивается, на их взгляд, впустую. По мнению критика A.M. Скабичевского, непоправимый урон природному «весьма недюжинному и симпатичному таланту» Зинаиды Николаевны был нанесен тем, что «она имела несчастие попасть в очень дурной литературный кружок, во власть "злых, вредных колдунов, подвергших ее своим отвратительным чарам"«, произведения, вошедшие в сборник З.Н. Гиппиус (Мережковской) "Зеркала", он даже приписывает двум авторам - "г-же Гиппиус", создавшей рассказы, в которых "писательница является сама собою, в том виде, в каком она, очевидно, была в девушках, в каком создала ее природа", и "г-же Мережковской", сочинительнице "декадентских бредней", которые "являются именно навеянными супружескими чарами" (143. С. 25). Скабичевский не уловил многосоставности творческой личности Гиппиус, как не улавливали ее и Михайловский, и многие другие. Критики-народники очень чутко угадывали в творчестве писательницы мотивы "традиционной" литературы и хвалили автора, одновременно безжалостно бичуя все то, что выходило за рамки привычного и что определяло творческое лицо именно Гиппиус.

Своеобразие произведений Зинаиды Николаевны вызывало неприятие и у представителей новых модернистских течений. Видный акмеист М.А. Кузмин, отвергавший прозу Гиппиус, с неодобрением отмечал, что "все ее рассказы суть фельетоны, ставящие вопросы, которые иногда интересуют автора, а иногда просто им придуманы на случай" (99. С. 103).

Александр Блок, испытавший в начале своего творческого пути сильнейшее влияние Гиппиус, назвал в 1908 году ее и Мережковского болтунами, а их религиозные и мистические искания ханжескими и лицемерными. В статье "Литературные итоги 1907 года" поэт показал, как теперь чужды ему "образованные и ехидные интеллигенты, поседевшие в спорах о Христе и антихристе", а сами споры представлялись Блоку как "невообразимая и безобразная каша, идиотское мелькание слов" (61. Т. 5. С. 210211).

Наряду с перечисленными выше достаточно резкими высказываниями о личности Гиппиус и ее творчестве существовало и прямо противоположное мнение. «Одним из умнейших и даровитейших писателей своего времени» (148. С. 134) называл Гиппиус Г.П. Струве, а Д. Мирский в 1922 году указывал на то, что роль Гиппиус-поэта «огромна» и «недостаточно еще оценена»: «На самом деле именно она, гораздо больше, чем Бальмонт или Брюсов, сыграла наиболее плодотворную и личную роль в начале нашего поэтического возрождения 90-900-х годов» (112. С. 34). Андрей Белый, назвавший Гиппиус «умнейшей среди современных беллетристов», подмечал в ней «все черты художника-аналитика, вроде Леонардо да Винчи» (60. С. 445—446).

Таким образом, оценивая Гиппиус, бесспорно умнейшего человека и талантливейшую писательницу, различные литературные критики, поэты, писатели, общественные деятели исходили прежде всего из собственных идеологических установок: противники писательницы, не вникая в истоки ее творчества, опровергали его (со своей стороны Зинаида Николаевна демонстрировала такую же непреклонность). Сторонники Гиппиус, напротив, превозносили ее творчество. В результате и те, и другие уклонялись от объективной оценки писательницы и от анализа ее творчества.

Без нарочитой предвзятости писал о З.Н. Гиппиус В.Я. Брюсов: «Как сильный, самостоятельный поэт, сумевший рассказать нам свою душу, как выдающийся мастер стиха, Гиппиус должна навсегда остаться в истории нашей литературы» (64. С. 463). Такая высокая оценка поэзии Гиппиус уживается у поэта рядом с критикой ее прозы за тенденциозность. В отзывах Брюсова о творчестве 3. Гиппиус не чувствуется идеологической подоплеки, но видно желание дать оценку поэзии и прозы писательницы с точки зрения художественной ценности.

Пытались определить особенности литературных произведений Гиппиус Сергей Соловьев и Мариэтта Шагинян; некоторые критики выражали свое отношение к отдельным рассказам, повестям и романам писательницы, и все-таки целостного анализа творчества Зинаиды Николаевны и отдельных ее произведений нет до сих пор: идеологические противники Гиппиус, по всей видимости, и не задавались целью проанализировать ее произведения, сторонники ограничивались общими словами, восхваляя; попытки же разобраться в самом творчестве, в мировоззрении, его породившем, были слабыми и охватывали лишь малую часть проблем.

В течение долгих лет имя Зинаиды Николаевны Гиппиус в нашей стране было полузапретным в связи с ее непримиримой позицией по отношению к большевизму и новому строю в России. Несмотря на это, без упоминания о Гиппиус обычно не обходились даже самые сокращенные историко-литературные курсы, хотя чаще всего авторы учебников и хрестоматий лишь этим упоминанием фамилии и ограничивались. Однако с середины 60-х годов в учебных пособиях и литературно-критических работах стали появляться фрагменты, а иногда и целые стихотворения З.Н. Гиппиус как наиболее характерные произведения символизма. Именно в таком контексте рассматривает творчество Гиппиус А.А. Волков в своем учебнике «Русская литература XX века (дооктябрьский период)» (1964 год) (70. С. 386). Несмотря на вполне понятную отрицательную оценку деятельности Зинаиды Николаевны, сам факт ссылок на ее стихи, критические статьи и романы можно считать прогрессивным. Упоминания о Гиппиус в работах 60-х - 70-х годов чаще всего сопровождали такие определения, как «представительница наиболее реакционно-упаднического крыла символистско-декадентской литературы», «белоэмигрантка, ярый враг Советской власти» и так далее, но без этой личности авторы книг о литературе рубежа XIX-XX веков обходились все реже. Отношение к Гиппиус ученых-литературоведов и в этот период было неодинаково. В качестве примера можно сравнить работу И.Т. Крука «Поэзия Александра

Блока» (98) и учебное пособие JI.M. Фарбера «Советская литература первых лет революции 1917-1920 гг.» (153). Оба автора посвящают по несколько десятков строк разным периодам творческой деятельности З.Н. Гиппиус: первого интересует роль писательницы в литературном процессе периода, когда происходило становление Блока-поэта, второго -сборник «Последние стихи», созданный под впечатлением от Октябрьской революции. Крук, хотя и допускает некоторую иронию, в целом нейтрально рассматривает Гиппиус и ее стихи, а не выражая привычного негативного мнения. Фарбер же представляет Гиппиус только как врага, и не иначе; и хотя в его эмоциональных оценках сборника много справедливого и подчас весьма уместен сарказм, но слишком уж односторонне показана писательница.

В целом все упоминавшие в своих работах о Гиппиус непременно отдавали дань идеологическим установкам и устоявшемуся взгляду на писательницу как на представительницу упаднической, мистической, декадентской литературы, которая не достойна изучения.

Нужно сказать, что благодаря публикациям о Гиппиус 60-80-х годов создавалось мнение, будто она была только поэтессой, так как в основном говорилось о ее стихах; вскользь упоминалось о Гиппиус-критике и практически совсем не вспоминали авторы о художественной прозе писательницы.

В последние годы, когда повышенный интерес в обществе вызывают фигуры намеренно «забытые» в недавний период, возвращается к нам и творческое наследие З.Н. Гиппиус, и оказывается, что оно интересно не в качестве запретного плода, который всегда сладок, а как самобытная и оригинальная часть нашей литературы, то есть по сути.

Публикации конца 80-х годов, посвященные З.Н. Гиппиус, больше тяготеют к оценке общественной деятельности писательницы, к характеристике ее публицистики и дневников, в которых она выразила свое отношение к Октябрьской революции. Поэзия Зинаиды Николаевны представлена лишь в небольшой части, а художественная проза и литературная критика почти не упоминаются. Такое положение в журнальных статьях о Гиппиус объясняется приоритетом политики над литературой и культурой.

Юбилейным для З.Н. Гиппиус можно считать 1991 год, когда в свет вышли сразу несколько ее произведений, в том числе «Забытая книга» (13), включившая в себя стихотворения и очерки из мемуарной книги «Живые лица»; «Чертова кукла» (17) - сборник, в который вошли стихотворения, рассказы, роман «Чертова кукла» и ряд публицистических статей; сборник «З.Н. Гиппиус "Сочинения"» (15) и др. Во вступительных статьях к этим сборникам критики Н.А. Богомолов, В.В. Ученова, К.М. Азадовский и А.В. Лавров впервые за много лет дали краткую характеристику многосоставной деятельности З.Н. Гиппиус. Эти статьи, видимо, нужно расценивать как преддверие более глубокого и всестороннего анализа творческого наследия русской писательницы во всем его многообразии.

Как отмечалось, творчество З.Н. Гиппиус нуждается в непредвзятой, объективной оценке в силу неисследованности. В полной мере это относится и к романам, составившим дилогию.

Отзывы критиков - современников Гиппиус - о романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич» были немногочисленны и скупы. В работе «Русская литература XX века (1890-1910)» под редакцией С.А. Венгерова, снабженной подробнейшей библиографией, упоминается шесть критических выступлений по поводу романа «Чертова кукла», среди которых статьи В. Львова-Рогачевского (107. С. 238-257), Е. Колтоновской (95. С. 6983), Г. Чулкова (160. С. 267-268). В оценках, данных роману, практически отсутствовало желание осмыслить цели и задачи автора. Колтоновская, например, не поняла или не захотела понять трактовку и оценку писательницей индивидуализма. Не случайно ее статья, посвященная роману Гиппиус, называется «Наследники Санина»:.Колтоновская верно увидела близость героев двух произведений, Санина и Двоекурова, но суть «Чертовой куклы» определила неверно, как новую откровенность, с которой высказывается старая правда, что «себя надо крепко любить» (95. С. 168-175).

Приблизительно такой же взгляд выразили на роман и другие литературные обозреватели и критики, например, А. Редько в статье с характерным названием «О Чертовой кукле - мертвой красоте» В. Львов-Рогачевский в статье «Поворотное время» и другие.

Начинающий тогда критик К. Чуковский, очевидно, не вникая в сущность романа, отождествил главного героя - индивидуалиста Юрия Двоекурова — с Гиппиус (159. С. 63).

От углубленного разбора образа Двоекурова, да и романа в целом, большинство критиков уклонилось. Что касается второй части дилогии «Роман-царевич», то она вообще была проигнорирована.

О задуманной писательницей трилогии и уже написанных романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич» лаконично писал В. Брюсов: «.в самые последние годы Гиппиус предпринимает работу над обширной трилогией, изображающей в форме романов судьбы русской революции; из этой трилогии пока напечатаны две части: "Чертова кукла" (1911 г.) и "Роман-царевич" (1912 г.).

Эти новые опыты в повествовательном роде немногое изменяют в образе Гиппиус-романиста. По-прежнему надуманные, чуждые свежести вдохновения, новые рассказы и романы Гиппиус не показывают настоящего знания жизни. Герои Гиппиус опять говорят интересные слова, опять попадают в довольно сложные коллизии, но не живут перед читателем. Это не более как искусно сработанные марионетки, явно приводимые в движение рукою автора, а не силою своих внутренних психологических переживаний. Впрочем, несмотря на значительные размеры романов Гиппиус, она в своих позднейших повествованиях становится гораздо экономнее в распределении материала. В ее новых рассказах уже нет растянутости первых. Многие картины, нарисованные несколькими резкими чертами, выступают отчетливо. Некоторые характеры очерчены рельефно, иногда не без тонкого юмора. Но надо признать, что основная задача, которую Гиппиус поставила себе в своей трилогии - изобразить все русское общество нашего времени, разные его слои, включив в изображение и портреты многих известных общественных деятелей, - автору окончательно не удалась» (136. С. 183).

В такой оценке, бесспорно, чувствуется стремление к объективности, но нет, на наш взгляд, полного понимания задач, поставленных автором романов, ибо основной задачей писательницы, как представляется, было не только и не столько изображение всего русского общества того времени, сколько попытка через выявление и осмысление причин поражения революции и последовавшего за ней глубокого духовного и идеологического кризиса наметить принципиально новый путь дальнейшего преобразования России. Гиппиус писала в предисловии к роману «Чертова кукла», что ее книги «о вечных, глубоких корнях реакции, а для того, чтобы писать о революции, нужны иные знания», на которые она не претендует (133. С. 3, 5). Что же касается тезиса Брюсова о незнании Гиппиус жизни, то существует прямо противоположное мнение. В дневнике петербургского коллекционера и переводчика Ф.Ф. Фидлера имеется запись (от 15 ноября 1893 г.): «Вчера у нас был Мережковский (.). Зинаида Николаевна работает сейчас над какой-то повестью из мира кухарок. Я сказал, что эта область должна быть ей довольно чужда, но он возразил: "Она всякий раз усердно изучает свою тему, ведь она - натуралистка. Ей удается внушить этим людям доверие, и часто у нас в кухне сидят незнакомые кухарки и поверяют ей все свои тайны"» (87). Назвав супругу натуралисткой, Мережковский, видимо, имел в виду стремление Гиппиус к реалистическому изображению действительности в прозе. Сама писательница утверждала в письме к Д.В. Философову от 7-8 августа 1913 года: «Я лучше знаю Россию, чем ты и Дм(итрий) вместе взятые. Я ее двадцать лет тому назад много колесила, и в самых бедных условиях» (80).

Таким образом, можно говорить о том, что писатели и критики начала XX века уделили дилогии Гиппиус минимум внимания.

На современном этапе тоже еще никем не проведен подробный, глубокий разбор романов (в процессе работы над диссертацией нами не было обнаружено ни одной монографии или статьи, посвященный специально дилогии или одному из романов Гиппиус), хотя уже затрагивали эту тему М. Петрова, В. Ученова, К. Азадовский и А. Лавров, Н. Королева. Но это скорее отклики, которые не предполагают целостного анализа и даны односторонне: одни авторы ограничиваются при рассмотрении романа "Чертова кукла" проблемой индивидуализма, другие - проблемами революции.

Так, В. Ученова во вступительной статье к книге «Чертова кукла» «Мне нужно то, чего нет на свете.» (152. С. 5) акцентирует внимание на образе индивидуалиста Юрия Двоекурова и его антипода Михаила Ржевского, героев романа «Чертова кукла», убедительно доказывая неприятие автором индивидуалистических идей и его уважение к самоотверженной позиции революционера. Такой подход исследователя справедливо опровергает мнения, например, Е. Колтоновской и К. Чуковского.

Н. Королева в предисловии к сборнику произведений Гиппиус «Опыт свободы» (96), едва упомянув роман «Чертова кукла», останавливает свое внимание на второй части дилогии «Роман-царевич». Критика интересует прежде всего образ стремящегося к единоличной власти Сменцева и противостояние последнего с Ржевским. Упоминает Королева и об одной из основных идей автора дилогии: «.без веры в Бога дело революции перестает быть святым делом» (96. С. 14).

М. Петрова в статье «Первая русская революция в романах предоктябрьского десятилетия» (125) с некоторой иронией рассматривает дилогию 3. Гиппиус в ряду многочисленных романов, посвященных первой русской революции. В кратком анализе романов, предпринятом исследователем, несмотря на естественную для времени написания статьи идеологическую установку, прослеживается достаточно объективный взгляд на постановку и решение проблем дилогии. Автор статьи не оставляет без внимания проблемы индивидуализма, справедливо отмечая разоблачительный пафос Гиппиус; права на убийство; новой революционной идеологии. Тем не менее, и этот анализ дилогии нельзя назвать исчерпывающим и полностью объективным.

К. Азадовский и А. Лавров во вступительной статье к книге сочинений З.Гиппиус (53) уделяют дилогии лишь несколько строк в контексте всего творчества писательницы.

Нет единства и в определении разновидности жанра романов З.Гиппиус: Н.Королева определяет последние как политические, К. Азадовский и А. Лавров как идеологические. И то, и другое определение не является, на наш взгляд, исчерпывающим, родовым, ибо наиболее полно отражает специфику дилогии понятие «социально-политический роман», включающее в себя и политический, и идеологический аспекты произведений, и, кроме того, не упускающее из вида их чисто социальную проблематику.

Интересным представляется взгляд на творчество Гиппиус с позиций Православия. В работе «Православие и русская литература» (82) М. Дунаев, отмечая стремление некоторых писателей начала XX века к богоискательству и рассматривая в одном ряду С.Подъячева, Ф.Крюкова, М.Горького и 3. Гиппиус, пишет, что «в удаленности от Православия подлинного Бога обрести было невозможно, а в Православии Его и искать не было нужды (ибо в нем Он открыто являет полноту Своей Истины. Затея была обречена изначально» (82. С. 11-12). Такая жесткая позиция Русской Православной Церкви была характерна и для начала XX века: ни в каких реформах и изменениях в деятельности Церковь не нуждается. Именно поэтому попытка Гиппиус и Мережковского объединить официальную церковь и интеллигенцию с целью выработки нового религиозного сознания в конечном счете не удалась.

Анализируя современную критику о творчестве Гиппиус, необходимо отметить, что публикации в периодической печати затрагивают, как правило, только поэзию и публицистику писательницы.

Таким образом, говорить об оценке критической литературы о Гиппиус, а особенно о ее дилогии, очень сложно.

Научно-практическая значимость результатов исследования. Данное исследование предполагает не только привлечение внимания ученых-литературоведов к русскому социально-политическому роману и творчеству 3. Гиппиус, но и выработку методики преподавания ее произведений в средней школе и вузе.

Результаты работы и содержащиеся в ней факты и наблюдения могут быть использованы в общих и специальных курсах, а также в учебных пособиях по сравнительному литературоведению, теории литературы (в частности, теории романа), истории русской литературы XIX — начала XX веков.

Апробация результатов исследования. Положения диссертации были представлены и обсуждались на различных конференциях и семинарах, в частности, на научно-теоретических конференциях Рязанского государственного педагогического университета имени С.А.Есенина в 20012003 годах, а также на заседаниях кафедры литературы РГПУ. По теме диссертации опубликованы 6 статей.

Результаты исследования прошли апробацию на уроках по русской литературе в педагогическом классе средней школы № 67 г. Рязани, на лекциях и практических занятиях подготовительного отделения Рязанского государственного педагогического университета имени С.А. Есенина.

Кроме этого, на отделении политологии факультета юриспруденции и политологии РГПУ материалы диссертации широко используются в рамках разработанного автором исследования спецкурса «Общественно-политическая проблематика в русской литературе». Интерес большей части студентов-политологов к проблемам, рассматриваемым на занятиях, говорит о практической значимости и актуальности диссертационного исследования.

Структура работы. Содержание задач обусловило структуру диссертационного исследования: введение; глава I («Русский социальнополитический роман»), состоящую из двух параграфов (§ 1. «Русский социально-политический роман XIX века»; § 2. «Русский социально-политический роман начала XX века»; глава II («Дилогия Гиппиус в контексте развития русского социально-политического романа»), включающая в себя три параграфа (§ 1 «Художественная проза З.Н. Гиппиус: мировоззрение и художественная концепция мира»; § 2 «Дилогия Гиппиус и русский социально-политический роман XIX века»; § 3 «Дилогия Гиппиус в литературном процессе эпохи»); заключение; библиография.

23

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Алексеев, Кирилл Васильевич

Заключение

Русский социально-политический роман XIX - начала XX века -явление многообразное и сложное. Дань этому жанру отдали писатели разных политических взглядов, философских позиций и литературных направлений.

Появление жанра социально-политического романа в середине XIX столетия - явление не случайное, а закономерное, обусловленное кризисом власти, обострением общественно-политической борьбы, усилением поляризации в обществе, нарастанием революционной ситуации в России. В этой связи необходимо отметить, что и в дальнейшем всплеск интереса к социально-политическому роману у писателей и читателей связан с кризисными ситуациями в политике, социальной жизни и экономике страны. Так, настоящий ренессанс указанного жанра пришелся на начало XX века, когда революция стала реальностью.

Отсутствие в отечественном литературоведении четкого определения социально-политического романа привело к тому, что термины «политический», «социально-политический» употребляются весьма вольно, нередко без осознания их смысла, а часто отождествляются с такими терминами, как «идеологический», «полемический» и т.д. Кроме этого, романы, например, XIX века, имеющие бесспорную социально-политическую направленность, традиционно характеризуются как романы о «новых людях», с одной стороны, и как «антинигилистические романы» - с другой. Такое положение не позволяет рассматривать эти произведения в едином контексте, затрудняет возможность их объективного анализа, априори ориентирует читателя на заидеологизированное прочтение и осмысление.

В связи с вышеизложенным данное исследование, в частности, предполагало дать первоначальное определение социально-политического романа и краткую характеристику наиболее значимых произведений этого жанра (разумеется, перечень произведений, упоминаемых или анализируемых в исследовании, не является исчерпывающим).

Таким образом, в результате проделанной работы предлагается следующее определение жанра социально-политического романа.

Социально-политический роман - жанровая разновидность романа, главными признаками которой являются, во-первых, общественно-политическая цель, которую преследовал автор, во-вторых, главная идея (или идеи) произведения, которая должна иметь четкую социально-политическую направленность; совокупность этих признаков может указывать на принадлежность произведения к социально-политическому направлению в романистике.

Кроме этого, немаловажное значение имеет также и то, какую роль сыграло или - хотя история и не терпит сослагательного наклонения -могло бы сыграть произведение в политической жизни общества, какое политическое влияние оно оказало на последующие поколения. С точки зрения последнего положения трудно переоценить влияние романа Н. Чернышевского «Что делать?» на последующие поколения русских революционеров, в частности, на В.Ленина; о популярности и роли в русском революционном движении романа С. Степняка-Кравчинского «Андрей Кожухов» писали П. Кропоткин и В. Засулич; аполитичная и индивидуалистическая (антиобщественная) философия главного героя романа М. Арцыбашева «Санин» была взята на вооружение определенной частью молодежи начала XX века (создавались даже санинские общества). Примеры воздействия художественных произведений на общественно-политические взгляды в обществе можно было продолжать.

Необходимо отметить, что чаще всего роман не может быть сведен только к социально-политической проблематике, в нем могут присутствовать социально-психологические, семейно-бытовые, философские мотивы, которые, однако, в социально-политическом романе играют вспомогательную роль.

В ходе исследования были выявлены также специфические черты и структурообразующие начала именно социально-политического романа: разделение героев на положительных, являющихся проводниками идей определенных общественно-политических сил и часто становящихся харизматическими, и отрицательных, призванных показать несостоятельность политических позиций оппонентов; обилие полемических сцен, введение в повествование документальных фактов; широкое использование в качестве прототипов известных общественных и политических деятелей. Русский социально-политический роман отличается также, за редким исключением, тенденциозностью и нетерпимостью к политическим взглядам, не разделяемым автором. Еще одной особенностью социально-политического романа является то, что, как правило, он задумывается и создается автором «на злобу дня».

Указанные специфические черты характерны для социально-политического романа в целом. На этом необходимо заострить внимание, поскольку, например, за использование в качестве прототипов реальных людей демократическая критика упрекала авторов антинигилистических романов, а на то же самое в романах о «новых людях» не обращала внимания.

Анализ романов XIX - начала XX века, проведенный в исследовании, дает основания для вывода о том, что, несмотря на различия основной идеи (революционный или эволюционный путь развития России) в большинстве социально-политических произведений много общего и в идейном, и в художественном плане.

Таким образом, обоснование существования социально-политического романа как жанровой разновидности русского романа позволяет не только упорядочить процесс анализа данных произведений в литературоведении и истории русской литературы, но и восстановить историческую справедливость, а также перевести изучение русских социально-политических романов из области антагонизма в область объединения и взаимопонимания, что важно на современном этапе развития России не только в литературе, но и в других сферах общественной жизни.

Еще одной задачей данного исследования было рассмотрение дилогии З.Н. Гиппиус в контексте русского социально-политического романа.

Личность и творчество З.Н. Гиппиус оставили заметный след в общественной и литературной жизни России рубежа XIX и XX веков. Долгое время в связи с идеологическими установками имя этой писательницы упоминалось лишь с негативными комментариями, а оценка, довольно скупая, давалась лишь ее поэзии. Появившаяся в последнее время возможность более подробно ознакомиться не только с лирикой и публицистикой Гиппиус, но и с ее прозой дает основание утверждать необходимость исследования последней для восстановления целостности литературного процесса конца XIX - начала XX века, а в более широком смысле - истории русской литературы.

Романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич», составившие дилогию, занимают в художественной прозе Гиппиус особое место: это одна из последних попыток писательницы с помощью слова указать путь дальнейшего развития России, который представлялся автору как соединение социально-политической и религиозной революции на основе выработанной Мережковскими концепции нового религиозного сознания, и предупредить общество о возможной смене в результате революции самодержавия авторитаризмом и диктатурой, в конечном счете основанных на власти одного человека. Верно осмыслить социально-политические романы Гиппиус возможно лишь в контексте всего творчества писательницы, особенно ее литературной критики и прозы, ибо в них лишь лаконично отражены основные положения идеологии, более полно раскрытые в рассказах, повестях и статьях автора.

В результате проведенного анализа романов, составивших дилогию, можно сделать вывод, что с точки зрения жанровой специфики, художественного метода, тематики и проблематики произведений Гиппиус дилогия может и должна рассматриваться в контексте развития русского социально-политического романа, ярким примером которого в чистом виде она и является. В романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич» сделана попытка объединения двух концепций - материалистической (революционной) и религиозно-идеалистической (консервативной) - начало непримиримой борьбе между которыми было положено в середине XIX века. Естественно, это не значит, что Гиппиус стремилась механически соединить два антагонистических мировоззрения: на основе нового религиозного сознания, по ее замыслу, существовавшие между прогрессивно настроенными людьми противоречия должны были исчезнуть, но для этого материалистам предлагалось отказаться от атеизма, что, очевидно было нереально в тех условиях. Тем не менее, говорить о полной оторванности от жизни идей автора дилогии было бы несправедливо, ибо недоверчивые к церкви и официальной религии народ и интеллигенция находились в непрерывном духовном поиске, который завершился в конечном итоге подменой христианства коммунистической идеологией.

Как и большинство символистов, считая своим главным духовным учителем и наставником Ф.М. Достоевского, Гиппиус вместе с тем подчеркивала преемственность по отношению к русским революционерам, начиная с революционных дворян начала XIX века. Декабристам посвящены, в частности, стихотворения «14 декабря», в котором поэтесса писала: «Мы ваши дети, ваши внуки.» - и «14 декабря 17 года». Отзвуки темы декабристов нашли отражение и во второй части рассматриваемой дилогии: Роман Сменцев - внук декабриста барона Розена. С уважением отзывалась Гиппиус о революционных демократах-шестидесятниках (113. С. 199, 200). Однако писательнице были чужды идеалы утопического социализма, основанного на материализме, поэтому ее собственная идеология ориентируется в общественно-политическом плане на демократию западного образца, а в философском - на идеализм. Вера в Бога для автора дилогии

- основа духовности и единственная возможность для интеллигенции найти взаимопонимание с народом.

Связь с романистикой предшествующего периода (XIX века) прослеживается в обеих частях дилогии. Помимо Ф. Достоевского, в дилогии Гиппиус объективно присутствуют параллели с социально-политическими романами И. Тургенева, Н.Чернышевского, И.Гончарова, Н.Лескова, В. Клюшникова, В. Крестовского, И. Омулевского, С. Степняка-Кравчинского и других. В романах «Чертова кукла» и «Роман-царевич» на новом этапе российской истории окончательно завершается процесс размежевания революционеров и нигилистов. Нигилизм в изображении Гиппиус, вырождается в буржуазный или авторитарный индивидуализм, результатом которого становится либо полная общественная пассивность и концентрация. вокруг собственного «я» (Юрий Двоекуров), либо жажда единоличной, неограниченной власти (Роман Сменцев). Революционеры, стремящиеся к общественному благу, по мнению автора дилогии, не могут найти единой идеологии. Единственный выход, который видит Гиппиус, -отказ от атеизма и обретение истинной веры в Бога. Именно этот путь выбирают для себя лучшие персонажи романов, составивших дилогию.

Все это определило своеобразие идеологии и общественно-политической позиции писательницы в дилогии: с одной стороны, одновременное неприятие атеизма и отрицание официальной церкви, с другой, пропаганда революции. Другими словами, Гиппиус выступала за буржуазно-демократическую революцию западного образца, призванную упразднить самодержавие (власть Антихриста) и гарантировать населению страны гражданские права и свободы; дальнейшее развитие России было для автора дилогии делом религии, основанной на новом христианстве и новом сознании.

В романах Гиппиус идеи революционных демократов и консерваторов синтезируется в идеологии главных положительных героев: в «Чертовой кукле» революционер, социал-демократ Ржевский приходит к вере в

Бога, отказавшись от материализма, на этом же пути Юс, Наташа, Сергей Сергеевич. Литта и Флорентий изначально совмещают в своем идеале революцию и религиозность. В то же время в жизненной философии отрицательных персонажей происходит вульгаризация идей Чернышевского (Двоекуров, герой, а точнее антигерой, романа «Чертова кукла» извращает в своей теории крайнего индивидуализма идею «разумного эгоизма»), своеобразная интерпретация творчества Достоевского (Сменцев, герой романа «Роман-царевич», соединивший в себе черты Петра Верховенского и Ставрогина, использует религиозные чувства народа для достижения единоличной власти) и т.д.

По-своему осмысляя опыт писателей XIX века, Гиппиус в своих романах стремилась открыть, как ей казалось, новую правду читателям, прежде всего, естественно, интеллигенции, объединить под знаменем нового религиозного сознания все прогрессивные силы России в деле достижения свободы всего народа, поэтому главными в дилогии стали идеологический и политический аспекты в ущерб художественности. Намеренная деэстетизация писательницей своих романов не позволяет говорить о них как о шедеврах русской литературы. Тем не менее, без дилогии Гиппиус история русского романа становится неполной, ибо остается в тени художественное воплощение одной из религиозно-философских концепций, существовавших на рубеже XIX и XX веков.

Художественная слабость романов «Чертова кукла» и «Роман-царевич», очевидная при сопоставлении с другими произведениями начала XX века и отмеченная критиками, обусловлена жесткими требованиями Гиппиус этого периода к общественности и гражданственности художественной прозы; кроме этого, можно предположить, что автор дилогии стремился высказаться как можно быстрее, ибо исторический момент требовал стремительных действий. В этой связи при анализе дилогии основное внимание уделялось идеологической стороне произведений.

Утверждая правильность своей философской и общественно-политической позиции, Гиппиус не ограничивается прямой пропагандой собственных идей; она вступает на страницах романа в полемику с другими писателями, в первую очередь, с М. Горьким и М. Арцыбашевым. Оценка, данная Гиппиус роману «Мать», на первый взгляд может показаться лицемерной, ибо, упрекая пролетарского писателя в партийной идеологизации произведения, автор дилогии тоже грешит явной пропагандой собственных идей. Однако общественно-политическая и философская позиция писательницы стоит выше любых узкопартийных и классовых интересов и базируется на общечеловеческих непреходящих ценностях, поэтому говорить о лицемерии Гиппиус по меньшей мере неверно (вопрос о лицемерии, неискренности, искусственности личности, взглядов и творчества 3. Гиппиус и Д. Мережковского неоднократно поднимался и в начале XX века, и в наши дни).

Гиппиус на страницах своих романов деидеализирует пролетариат и противопоставляет свою религию как официальной церкви, так и попыткам Горького, отраженным в повести «Исповедь», подменить Бога народным творчеством, коллективизмом и социалистической идеологией. Писательница справедливо увидела в религии коллективизма опасность новой диктатуры одного человека, который займет место Бога, и, к сожалению, не ошиблась.

Еще более убедительно опровергает автор дилогии индивидуалистическую концепцию сильной личности, сверхчеловека, утверждаемую М. Арцыбашевым в романе «Санин». Образ Юрия Двоекурова («Чертова кукла»), созданный писательницей, призван доказать несостоятельность, губительную сущность эгоцентризма и индивидуализма; причем, воплощенная на практике теория героя романа «Чертова кукла» оказывается вредной не только для окружающих, но и смертельно опасной для самого апологета индивидуализма. Гиппиус показывает, что и сам Двоекуров, и его теория внешне привлекательны, способны соблазнить духовно и нравственно колеблющихся людей. В этом соблазне кроется главное зло, исходящее от индивидуалистических идей.

Романы, составившие дилогию, тяготеют к реализму (присутствующая в них символика вполне укладывается в рамки реалистического метода, а метафизика и мистика слишком завуалированы), но отнести дилогию в целом к какому-либо существовавшему литературному направлению или лагерю не представляется возможным: позиция автора слишком индивидуальна. Тем не менее, дилогия не выпадает из общего литературного процесса эпохи, так как проблемы, поднимаемые на страницах романов, волновали и других романистов.

Первая русская революция стала предметом осмысления и анализа в романах писателей самых разных политических пристрастий и эстетических вкусов: о событиях 1905-1907 годов писали А. Белый, Ф. Сологуб, JI. Андреев, В. Ропшин, А. Вербицкая, В. Тан-Богораз, Р. Григорьев и другие. На этом фоне дилогия Гиппиус выделяется прежде всего своеобразием проводимых в ней идей, новизной решения некоторых проблем. Своего рода панацеей от всех бед, инструментом примирения непримиримого, разрешения задач и проблем писательница считала разработанную ею совместно с Д. Мережковским теорию нового религиозного сознания. Поиски истины в сверхчувственных сферах и известная одиозность личности самой Гиппиус изначально сделали ее идеи неприемлемыми прежде всего для представителей русской социал-демократии и народничества. Однако эсеры, особенно крайнее их крыло, были близки Мережковским. Не случайно свои романы «Конь бледный» и «То, чего не было» В. Ропшин (Б. Савинков) создавал под очевидным влиянием 3. Гиппиус и Д. Мережковского.

Стремясь доказать жизненность идей нового религиозного сознания, необходимость объединения социально-политической и религиозной революций, писательница часто выдавала желаемое за действительное, что сближает ее с Чернышевским и другими авторами-демократами XIX века: события, последовавшие за октябрьской революцией 1917 года показали неспособность или нежелание интеллигенции противостоять диктатуре, бессилие раскольников, на религиозность которых возлагали надежды Мережковские; почти полное отсутствие в революционной среде людей, подобных Ржевскому. Таким образом, можно говорить об утопичности некоторых взглядов автора дилогии. Вместе с тем, многое в романах Гиппиус оказалось пророческим: подмена религии идеологией коммунизма, обожествление партийных лидеров. Однако предсказаний «декадентской мадонны» никто не услышал, и сменцевы, умело играя на надеждах и чаяниях народа, стремительно забирали власть в свои руки.

В наши дни, когда в России все еще сохраняются глубокие противоречия, общество разделено, крайний индивидуализм пришел на смену крайнему коллективизму, творчество 3. Гиппиус (в частности, ее дилогия) актуально и жизненно. Пустоту, возникшую на месте рухнувшей идеологии, успешно заполняют новоявленные мессии и пророки, целью которых является власть над душами людей и личное обогащение. Новейшая история показала, как успешно политики используют стремление народа к религии и как провозглашение высоких идей на словах уживается с совершенно иными действиями на практике.

Подводя итоги, хочется отметить, что существование социально-политического романа не прекратилось после 1917 года; наиболее значительными произведениями этого жанра можно назвать роман-антиутопию Е. Замятина «Мы», романы А. Чаковского, документальный роман А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», новейшие произведения Ю. Бондарева («Бермудский треугольник») и А. Проханова («Господин Гексоген») и т.д.

Таким образом, данное исследование рассматривается как пролог к дальнейшему изучению как русского (в том числе современного) социально-политического романа, так и творчества З.Н. Гиппиус.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Алексеев, Кирилл Васильевич, 2004 год

1. Авенариус В.П. Бродящие силы. I Современная идиллия. II Поветрие. Изд. испр. СПб. 1867.

2. Андреев JI. Полн. собр. соч. СПб.: Изд. А.Ф. Маркса, 1913.

3. Арцыбашев М.П. Собрание сочинений: В 3 т. М.: ТЕРРА, 1994.

4. Арцыбашев М.П. Тени утра: Роман, повести, рассказы. М.: Современник. 1991.

5. Белый А. Петербург. Москва: В 2 т. Тула: Приок. кн. изд-во, 1989.

6. Белый А. Старый Арбат. М.: Моск. рабочий, 1989.

7. Бибик А. «На черной полосе». Роман. Журнал «Творчество» № 1— 3,1921 г. Изд. Моск. Сов. Р., К. и Кр. Депутатов

8. Брюсов В. Земная ось: Рассказы и драматические сцены. М.: Скорпион, 1907.

9. Вербицкая А. Дух времени. М. 1908.

10. Гиппиус 3. Лирика. Мн.: Харвест, 1999.

11. Гиппиус 3. Рассказы. М.: Вагриус. 2000.

12. Гиппиус З.Н. Алый меч. СПб., 1906.

13. Гиппиус З.Н. Забытая книга: Стихотворения. Живые лица. М.: Ху-дож. лит., 1991.

14. Гиппиус З.Н. Опыт свободы. М.: Панорама, 1996.

15. Гиппиус З.Н. Сочинения: Стихотворения; Проза. Л.: Худож. лит., 1991.

16. Гиппиус З.Н. Стихи. Воспоминания. Документальная проза. М.: Наше наследие, 1991.

17. Гиппиус З.Н. Чертова кукла: Проза. Стихотворения. Статьи. М.: Современник, 1991.

18. Гончаров И.А. Собр. соч.: В 12 т. М. 1982. Т. Ill, IV.

19. Горький М. "Исповедь". М.-Л. 1928.

20. A.M. Грачева. Бестселлеры начала XX в.(К вопросу о феномене успеха). СПб. 2001.

21. Достоевский Ф. Бесы: Роман. JL: Худож. лит. 1989.

22. Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы: Роман. СПб.: Каравелла. 1993.

23. Достоевский Ф.М. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из подполья. Игрок. М.: Правда, 1985.

24. Клюшников В.П. Марево: Роман: В 4 ч.: В 2 кн. М. 1865.

25. Крестовский В. Петербургские трущобы (Книга о сытых и голодных): Роман; В 2 кн. JL: Худож. лит., 1990.

26. Крестовский В.В. Кровавый пуф: Роман в 2-х книгах. М.: Современный писатель. 1995.

27. Кущевский И.А. Николай Негорев: Роман и маленькие рассказы. М. 1984.

28. Лесков Н.С. На ножах: Роман: В 6 ч. М.: Русская книга, 1994.

29. Лесков Н.С. Собр. соч.: В 12 т. М.: Правда. 1989.

30. Маркевич Б.М. Марина из Алого Рога. Современная быль. М. 1873.

31. Мережковский Д.С. Собр. соч.: В 4 т. М.: Правда, 1990.

32. Мордовцев Д. Новые люди. Повесть из жизни шестидесятых годов. СПб. 1886.

33. Омулевский И.В. Шаг за шагом. Иркутское книжное издательство. 1953.

34. Писемский А.Ф. Взбаламученное море. М. 1938.

35. Родионов И. Наше преступление (не бред, а быль). Из современной народной жизни. СПб., 1910.

36. Ропшин В. То, чего не было. М., 1914.

37. Савинков Б.В. (В. Ропшин). Конь бледный. Пг. М.: т-во М.О. Вольф, 1918.

38. Салов И.А. Грачевский крокодил: Повести и рассказы. М.: Современник, 1984.

39. Сергеев-Ценский С. Бабаев. СПб. 1909.

40. Слепцов В.А. Трудное время: Очерки, рассказы, повесть. М.: Современник, 1986.

41. Сологуб Ф. Мелкий бес. М.: Худож. лит., 1988.

42. Сологуб Ф. Творимая легенда: Роман. М.: Современник, 1991.

43. Степняк-Кравчинский С. Сочинения: В 2-х т. М.: Худож. лит. 1987.

44. Тургенев И.С. Отцы и дети. М. 1968.

45. Тургенев И.С. Собр. соч.: В 12 т. М.: Правда, 1949.

46. Фонвизин С.И. В смутные дни. СПб. 1911.

47. Чернышевский Н.Г. Пролог: Роман. М. 1958.

48. Чернышевский Н.Г. Что делать? (Из рассказов о новых людях): Роман. М.: Учпедгиз, 1958.

49. Чулков Г. Сатана. М. 1915.

50. Чулков Г. Сережа Нестроев. М. 1917.

51. Критические статьи, монографии, учебные пособия

52. Адамович Г. Одиночество и свобода. Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1956.

53. Адрианов С. Критические наброски // Вестник Европы. 1911. Кн. VI.

54. Азадовский К., Лавров А. З.Н. Гиппиус: Метафизика, личность, творчество//З.Н. Гиппиус. Сочинения. 1991.

55. Амфитеатров А.В. Заметы сердца. М. 1909.

56. Аннинский Л.А. Лесковское ожерелье. 2-е изд. доп. - М.: Книга,1986.

57. Антон Крайний (Гиппиус). Литературный дневник (1899-1907).1. СПб. 1908.

58. Ахундова Б. Спутники "Матери" (тема пролетариата в русской прозеначала XX века) // Горьковские чтения. М.: Наука, 1966.

59. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. 3-е изд. М. 1972.

60. Белинский В.Г. Собр. соч. в трех томах, т. III. М., 1948.

61. Белый А. Арабески. Книга статей. М. 1911.

62. Блок А. Собр. соч.: В 8 т. M.-'JI.: Гослитиздат, 1963.

63. Богомолов Н.А. Любовь одна (О творчестве Зинаиды Гиппиус) //

64. Гиппиус З.Н. Забытая книга: Стихотворения. Живые лица. М.: Ху-дож. лит., 1991.

65. Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перераб. и доп.

66. М.: "Большая Российская энциклопедия; СПб.: Норинт, 2000.

67. Брюсов В. Среди стихов. 1894-1924. Манифесты. Статьи. Рецензии.1. М., 1990.

68. Буданова Н.Ф. Достоевский и Тургенев: творческий диалог. Л.: Наука, 1987.

69. Булгаков С.Н. Русская трагедия // Тихие думы. М., 1918.

70. Буслаев Ф.И. Мои досуги: В 2 ч. М. 1886.

71. Введение в философию: Учебник для вузов: В 2 ч. М.: Политиздат,1990.69. Весы. 1907. №7.

72. Волков А.А. Русская литература XX века (дооктябрьский период).

73. Учебник. М.: Просвещение, 1964.

74. Воровский В.В. Литературно-критические статьи. М.: Гослитиздат,1956.

75. Воровский В.В. Сочинения. М.: Соцэкгиз, 1931.

76. Гиппиус 3. Contes d'amour // Возрождение (Париж). 1969. №211.

77. Гиппиус 3. Автобиографическая заметка // Русская литература 20 века. 1890-1910 / Под ред. проф. С.А. Венгерова: В 2 кн. М: Издательский дом "XXI век Согласие", 2000.

78. Гиппиус З.Н. Судьба Аполлона Григорьева (По поводу статьи А.А.

79. Блока, приложенной к "Стихотворениям Аполлона Григорьева") // Октябрь. 1998. № 8.

80. Голос земли. 1912. № 52, 3(16) марта.

81. Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М. 1953.

82. Горький М. О белоэмигрантской литературе // М. Горький. Публицистические статьи. ГИХЛ., 1951.

83. Горьковские чтения. М.: Наука, 1966.

84. ГПБ. Ф. 481. Ед.хр. 160. Л. 22

85. Долинин А.С. Достоевский и другие: Статьи и исследования о русской классической литературе. Л.: Худож. лит. 1989.

86. Дунаев М.М. Православие и русская литература: В 6 ч. М.: Христианская литература, 1996-2000.

87. Иванов Вяч. Вдохновение ужаса (О романе Андрея Белого "Петербург") // Родное и вселенское. М.: Леман и Сахаров, 1917.

88. Иванов Вяч. Основной миф в романе "Бесы" // Иванов Вяч. Бороздыи межи. М. 1916.

89. Иванов-Разумник. Было или не было (о романе В. Ропшина) // Заветы.1913. №4.

90. Иванов-Разумник. История русской общественной мысли: В 3 т. М.:1. Республика: ТЕРРА. 1997.87. ИРЛИ. Ф. 39. Ед. хр. 542.

91. PIP ЛИ. Ф. 649. On. Ед. хр. 1. Л. 8-9. Оригинал—по-немецки89. ИРЛИ. Ф.39. Ед. хр. 205.90. ИРЛИ. Ф.39. Ед. хр. 542.

92. История русского романа: В 2 т. М.-Л.: Изд-во АН СССР Наука.1962-1964.

93. История русской литературы XIX века / Под ред. проф. С.М. Петрова: В 2 т. М.: Учпедгиз. 1963.

94. История русской литературы XIX века: Вторая половина / Под ред.

95. Н.Н. Скатова. М.: Просвещение. 1987.

96. История русской литературы: XX век: Серебряный век / Под ред.

97. Жоржа Нива, Ильи Сермана, Витторио Страды и Ефима Эткинда. -М.: Изд. группа "Прогресс" "Литера", 1995.

98. Колтоновская Е.А. Наследники Санина // Критические этюды. СПб.1912.

99. Королева Н.В. Опыт свободы Зинаиды Гиппиус // Гиппиус З.Н.

100. Опыт свободы. М.: Панорама, 1996.

101. Кранихфельд В.П. Жизнь и кажимость // Современный мир. 1914. №1.

102. Крук И.Т. Поэзия Александра Блока. М.: Просвещение, 1970.

103. Кузмин М. Заметки о русской беллетристике // Аполлон. 1912. №3/4.

104. Кунина А.А. Советские писатели. Рек. указатель литературы в помощь самообразованию молодежи. М.: Книга, 1970.

105. Кущевский И. Николай Негорев, или Благополучный россиянин. М.: Гослитиздат, 1958.102. Ленин В.И. Сочинения.

106. Лесков Н.С. Сочинения Павла Якушкина. СПб. 1884.

107. Лесков. А. Жизнь Николая Лескова.

108. Литературная газета. 1939. 15 июня.

109. Ломтев С.В. Проза русских символистов. М.: Интерпракс, 1994.

110. Львов-Рогачевский В. Поворотное время // Современный мир. 1911.

111. Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века. М.: XXI век Согласие, 2000.

112. Мезенцев П.А. Белинский и русская литература. М.: Просвещение, 1965.

113. Мережковский Д. С. Было и будет: Дневник. 1910-1914. Пг., 1915.

114. Мережковский Д.С., Гиппиус З.Н. 14 декабря: Роман. Дмитрий Мережковский: Воспоминания. М.: Моск. рабочий, 1991.

115. Mirsky D.S. Uncollected Writings on Russian Literatur // Ed. By G.S. Smith. Berkeley, 1989.113.114,115.116,117.118,119,120,121,122,123,124,125,126,127128,129130

116. Минц З.Г. А. Блок в полемике с Мережковскими // Наследие А. Блока и актуальные проблемы поэтики. Блоковский сборник. IV. Тарту, 1981.

117. Образование. 1906. № 9. Отд. 2. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М. 1963. Ожигов А. (Н.П. Ашешов) Беллетристика правого стана // Современник, 1913. № 11.

118. Осьмакова Н.И. Неугасим огонь души / Октябрь. 1998. № 8. Памяти Ивана Платоновича Каляева. Пг. 1918. Pachmuss Temira. Zinaida Hippius. An Intellectual Profile. Carbondale e. a., 1971.

119. Петрова М.Г. Первая русская революция в романах предоктябрьского десятилетия // Революция 1905-1907 годов и литература. М. 1978.

120. Писарев Д.И. Сочинения: В 4-х т. М.: Гослитиздат, 1955-1956. Писемский А.Ф. Материалы и исследования. Письма. Изд. АН СССР, М.-Л., 1936.

121. Письма В.Г. Короленко к А.Г. Горнфельду. Л.: Сеятель, 1924. Письмо к Д. В. Философову от 16 июля 1905 г. // Из переписки 3. Н. Гиппиус.

122. Плеханов Г.В. О том, что есть в романе "То, чего не было" (открытое письмо к В.П. Кранихфильду) // Современный мир. 1913. № 2.

123. Плеханов Г.В. Собр. соч. М. 1925.

124. Политология: Учебник для вузов / Под ред. М.А. Василика. М.: Юристъ, 1999.

125. Предисловие 3. Гиппиус к роману «Чертова кукла». Московское кн-во, 1911.

126. Пустовойт П.Г. А.Ф.Писемский в истории русского романа. М. 1971.

127. Редько А. О Чертовой кукле — мертвой красоте // Русское богатство. 1911. Кн. VII.

128. Русская литература XX века (1890-1910) / Под ред. проф. С.А. Венгерова: В 2 кн. М.: Издательский дом "XXI век Согласие", 2000.

129. Русская мысль. СПб. 1902. № 7.

130. Русские писатели. Т. I. М., 1989.

131. Русский вестник. 1862. Июль140. Русское слово. 1864. № 6.

132. Сараскина Л.И. "Бесы": роман-предупреждение. М.: Советский писатель, 1990.

133. Свительский В.А. Что же такое "подполье": (О смысле одного из ключевых понятий Достоевского) // Индивидуальность писателя и литературно-общественный процесс. Воронеж. 1979.

134. Скабичевский А. Текущая литература // Сын отечества. 1898. № 14 (16 янв.), № 21(23 янв).

135. Соловьев А.И. Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2001.

136. Соловьев В. С. Философия искусства и литературная критика. М., 1991.

137. Старыгина Н.Н. Образ человека в русском полемическом романе 1860-х годов (концептуальные основы и художественное воплощение): В 2 ч. М., Йошкар-Ола, 1996.

138. Струве Г. Русская литература в изгнании. Изд. 2-е. Paris, 1984.

139. Судьба Аполлона Григорьева (По поводу статьи А.А. Блока, приложенной к "Стихотворениям Аполлона Григорьева") // Октябрь. 1998. №8.

140. Трифонов Н.А. Русская литература 20 века. (Дооктябрьский период). Хрестоматия. Изд.З-е. М: Просвещение. 1971. С.623.

141. Тургенев в воспоминаниях революционеров-семидесятников. М.: Academia, 1930.

142. Тургенев И.С. Собрание сочинений. В 12 т. М.: Гослитиздат, 1953.

143. Ученова В.В. Мне нужно то, чего нет на свете. // Гиппиус

144. Н. Чертова кукла: Проза. Стихотворения. Статьи. М.: Современник, 1991.

145. Фарбер JI.M. Советская литература первых лет революции 1917— 1920 гг. М.: Высшая школа, 1966.

146. Фаресов А.И. Против течений. Н.С. Лесков. Его жизнь, сочинения, полемика и воспоминания о нем. СПб. 1904.

147. Философов Д. Мертвецы и звери / Русская мысль. 1909. № 4.

148. Чернышевский Н.Г. Заметка для А.Н. Пыпина и Н.А. Некрасова / Полн. собр. соч.: В 15 т. М.: Гослитиздат, 1939-1949.

149. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. М.: Гослитиздат, 1939-1949.

150. Четунова Н.И. В спорах о прекрасном (статьи). М.: Советский писатель, 1960. (С. 23)

151. Чуковский К. Лица и маски. СПб. 1914.

152. Чулков Г. Примечания к словам А. Крайнего о Чехове // Новый путь. 1904. Кн. V.

153. Шелаева А.А. Забытый роман // Лесков Н.С. На ножах: Роман: В 64. М.: Русская книга, 1994.

154. Шелгунов Н. Воспоминания. М.-Пгр.: ГИЗ, 1923.

155. Шеллер-Михайлов А.К. Полное собрание сочинений. Спб. 1904.

156. Шестидесятые годы. Материалы по истории литературы и общественному движению. Изд-во АН СССР. M.-JI. 1940.

157. Штурманы будущей бури / Сост., вступ. статья и примеч. Н.И. Якушина. М.: Сов. Россия, 1987. - 464. С. 24

158. Щедрин Н. (М.Е. Салтыков). Полное собрание сочинений. М.: Гослитиздат, 1937.

159. Юркина JL Проблематика романа А. Белого "Петербург" // Филол. науки, 1988, №4.