Философские основания исследования пола как социального феномена тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, доктор философских наук Зиневич, Ольга Владимировна

• Зиневич, Ольга Владимировна
• доктор философских наук
• 2002

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Философские основания исследования пола как социального феномена»

Современные зарубежные исследования социального пола весьма многочисленны. Все большее значение приобретает эта тематика и в России, где происходятмительные изменения в сексуальном поведении и установках людей. Еще совсем недавно «если судить по научным словарям и справочникам, у советских людей не было не только сексуальности, но и пола»1. Сегодня можно говорить об осознании того, что рассматривать любую социальную проблему следует с учетом ее «гендерной составляющей»2. В последние десятилетия пол стал одним из приоритетных объектов социально-гуманитарного познания. Социальные феномены пола оказались в фокусе внимания различных научных дисциплин. Наряду с психоаналитиками, сексологами, социологами и антропологами проблемами пола заинтересовались психологи, лингвисты, историки, экономисты, политологи, культурологи, экологи.

Важную роль в становлении теоретического дискурса о феноменах пола в западных странах сыграли феминистские движения, запросы и поддержка которых обеспечили развитие особой области междисциплинарного изучения пола - феминистских (постфеминистстских) и тендерных исследований.

1 Кон И.С. Сексуальная культура в России: клубничка на березке. М.: ОГИ, 1997. С. 227.

2 Хоткина З.А. Тендерным исследованиям в России - десять лет // Общественные науки и современность. 2000. №4. С.21.

Значение феминизма3 в изучение вопросов пола еще не получило полной и всесторонней оценки. Некоторые считают, что феминизм сыграл «решающую роль в появлении принципиально новой научной парадигмы в исследовании пола»4. Другие отмечают, что вопросы пола были предметом внимания теоретиков до появления специалистов в области тендерных теорий5. Теоретический феминизм изменил статус исследований пола, показав необходимость научного и философского изучения пола как социального, культурного и исторического феномена - не партикулярного или экзотического, но фундаментального как для «нецивилизованных» культур, так и для цивилизованных сообществ. Широко распространенные сегодня тендерные исследования возникли в результате эволюции «женских исследований» под влиянием разработок психологов о социальных механизмах образования половой идентичности. Для тендерных исследований характерно изменение объекта научного интереса. Вместо одного, женского пола или двух, женского и мужского полов изучают по меньшей мере пять социальных полов: женский, мужской, гетеросексуальный, гомосексуальный и транссексуальный6. Тендерные академические программы непосредственно не соотносятся с практикой общественных движений: есть движения женщин, сексуальных меньшинств, но нет «тендерных» движений. Такая удаленность от сиюминутных практических запросов свидетельствует о том, что тендерные теории пола набирают силу и, как любое действительно теоретическое знание,

3 Феминизм понимается как идеология и политика «по изменению соотношения сил между мужчинами и женщинами». См.: Эллиот П., Менделл Н. Теории феминизма // Тендерные исследования: феминистская методология в социальных науках. С. 16.

4 Воронина O.A. Социокультурные детерминанты развития тендерной теории в России и на Западе // Общественные науки и современность. 2000. №4. С.9.

5 Ушакин С. Поле пола: в центре и по краям // Вопросы философии. 1999. № 5. С.71. обретают собственную логику развития и относительную независимость от практических потребностей. Современный поворот в изучении пола заключает в себе нечто большее, чем отклик на движения женщин и сексуальных меньшинств. Разворачиваются широкие междисциплинарные теоретические исследования социальных феноменов пола.

Достижения теоретического феминизма в области изучения социального пола нуждаются сегодня в самом тщательном и глубоком осмыслении в целях введения в широкий научный оборот наработанных в феминистских и тендерных теориях философско-методологических средств изучения социальной природы пола. Необходимо выявить специфику использования феминистскими теоретиками понятийного аппарата, предлагаемого различными философскими теориями. Феминистский взгляд на западную философию преимущественно с позиций критики «мизогинии» и «фаллосоцентристского» мышления ограничивает возможности применения эвристического потенциала европейской философской мысли для развертывания содержания понятия «социальный пол».

Актуальность философского анализа пола как социального феномена обусловлена неопределенностью термина и понятия «тендер»7. Его распространение сопровождается критикой, многократным переосмыслением содержания и эвристического потенциала. Одни теоретики считают широкое употребление этого термина данью моде, другие же видят в нем мощный исследовательский инструмент. Как бы то ни было, термины «тендер»,

6 Ярская-Смирнова Е. Возникновение и развитие тендерных исследований // Введение в тендерные исследования: Учеб. пособие / Под ред. И. А. Жеребкиной. Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. 4.1. С. 37-48.

7 Слово гендер переводится как род (род имени существительного). Этим термином обозначают пол как социальный, а не биологический феномен (sex). гендерная идентичность», «гендерный контракт» и другие уже вошли в научный словарь англо- и русскоязычных исследований пола. Термин «гендер» (социальный пол) активно используют в социологических, психологических, исторических и других феминистских теориях, а также в различных областях знания за рамками собственно феминистских исследований. Широкая терминологическая экспансия зачастую сопровождается (особенно в отечественной литературе) достаточно неопределенными представлениями о содержании понятия, обозначаемого этим термином. Понятие «гендер» (социальный пол) нуждается в специальной разработке.

Следует подчеркнуть, что исследование социального пола должно базироваться на выявлении и соотнесении тех философских средств, которые были предложены различными философскими школами западной и отечественной философской мысли. Особенно важным представляется анализ теорий, предлагаемых постмодернистской философией. Эвристическая ценность философского постмодернизма часто ставится под сомнение. Употребление термина «постмодернизм» в качестве обозначения некоторого философского направления рассматривается как некорректное, отражающее лишь состояние философских умов8. Бытует мнение, что постмодернизм бросает вызов рациональности, способствует разрушению философского теоретического дискурса. Мы полагаем, что философский постмодернизм является самостоятельным теоретическим направлением, открывающим новые возможности концептуализации социальной реальности и социальной природы

8 Позиция В. С. Малахова изложена в статье «Постмодернизм, постмодерн», написанной для философского словаря (См.: Современная западная философия: Словарь. 2-е изд. М.: ТОО «Остожье». 1998. С. 324). пола, а введение постмодернистских теорий в научный оборот современной российской философии является важным фактором ее дальнейшего развития.

Таким образом, теоретическая актуальность темы диссертационного исследования определяется:

• необходимостью усиления теоретической компоненты тендерных теорий на основе философской разработки содержания понятия «социальный пол»;

• потребностью развития нового направления социальной философии на базе освоения уже существующего философского багажа западной и отечественной философской мысли.

Практическая актуальность тендерной проблематики выражается в потребности научного обоснования идеологии и политики в отношении женщин, сексуальных меньшинств, семьи и брака, демографических перспектив. Значимость теоретического изучения вопросов пола возрастает в связи с распространением тендерных курсов в высших учебных заведениях и значительным увеличением числа публичных обсуждений вопросов пола. Использование развитого теоретического понятийного и терминологического аппарата по проблемам пола расширяет возможности учебно-методической работы и способствует повышению культурного уровня публичных выступлений и дискуссий.

Степень изученности проблемы

Тендерные исследования в России как особое междисциплдинарное направление, признанное российским научным сообществом, насчитывает не более десяти лет. (О. Воронина). В советское время (20- 60 гг.) секс был «практически неназываемым». Почти вся сексологическая литература лежала на спецхране вплоть до 1987 года (И. Кон). В философских, психологических, демографических словарях, издаваемых в первой половине 80-х годов, статьи о поле практически отсутствовали. В немногочисленной научной литературе по проблемам пола обсуждались преимущественно медико-биологические вопросы. В 80-х годах появились первые исследования по культурной сексологии и сексопатологии (И. Кон, Г. Васильченко), социологии семьи и брака (С. Голод), начались профессиональные психологические исследования формирования половой идентичности и полоролевых стереотипов у детей и подростков (В. Е. Каган, И. И. Лунин, Т. И. Юферова), вышли популярные книги по половому воспитанию (Д. Е. Исаева, В. Е. Каган). С начала 90-х гг. расширяются рамки изучения традиционной женской проблематики. Осуществляется переход от обсуждения вопросов об участии женщин в общественно-политической и культурной жизни страны к обсуждению проблем зависимого положения женщины в мужском обществе, сексизма, феминизации институтов социализации, тендерных отношений в семье и молодежных субкультурах (О. Воронина, Н. Захарова, А. Посадская, Н. Римашевская, Т. Гурко, Т. Щепанская, М. Арутюнян, В. Бодрова). С опозданием на несколько десятилетий российская наука открывает для себя пол как социальный феномен и приступает к освоению большого массива западных теорий пола.

Современное состояние западных тендерных исследований позволяет говорить о развитии проблематики социального пола главным образом в области теории и методологии социологических и психологических наук, в психологии и антропологии. На основе социологических и социально-психологических теорий К. Маркса, Э. Дюркгейма, К. Манхейма, Т. Парсонса, И. Гоффмана, Ч. Кули, М. Мида, П. Бергера, Т. Лукмана, Э. Гидденса, П. Бурдье, Л. Колберга и других были созданы теории социального конструирования тендера (Е. Гоффман, Р. Хоф, Д. Лорвер, С. Фарелл, П. X. Гарфинкель, К. Уэст, Д. Зиммерман, Ф. Энтиас, Н. Ювал-Дэвис), а также теории тендерных ролей и тендерной идентификации (С. Бем, Д. Плек, Г. Хостеф). Разрабатываются психологические теории тендера (Д. МакГлоун,

B. Геодакян, Д. Леви, Р. С. Гур, Д. Халперн, Е. Рихт, А. Фишер, Е. Маккоби, Д. Майерс, Э. Аронсон, А. Игли, К. Гиллинан, Н. Ходоров). Теория психоанализа и ее различные интерпретации (3. Фрейд, Ж. Лакан, М. Кляйн, X. Дойч) лежат в основе критики фрейдизма и феминистских психоаналитических теорий (К. Миллет, С. Файерстоун, Б. Фридан, Е. Грос, Д. Митчелл, Д. Роуз, Э. Сиксу, К. Клеман, С. Кофман, Д. Беньямин). Тендерная проблематика разрабатывается в антропологии (М. Мид, Б. Малиновский, Р. Майлз, Э. Арденер, Г. Рубин, Р. Рейтер, М. Розалдо, Л. Ламфер, Ш. Ортнер, Д. Хубер, Р. Рэпп). Создаются политические теории пола (Ш. Муфф, Д. Элыптайн, С. Раддик, К. Пейтман, С. Кэррол, В. Сапиро, В. Кляйн, Д. Батлер,

C. Бенхабиб, С. А. МакКинон, Т. Мой, Н. Фрезер, Н. Хартсок, Д. Скотт).

Социальный пол исследуется в исторической феминологии (Н. Дэвис, Ж. Дюби, М. Перро, А. Фарж, А. Итман, М. Ховел).

Предметом внимания теоретиков феминизма являются различные философские концепции социального пола. В современных феминистских и тендерных исследованиях царит невероятная пестрота философских допущений - инкорпорированных в научные теории философских проблем, понятий, гипотез, что постоянно поддерживается и усиливается дискуссиями по вопросам философских оснований различных теорий9. Вместе с тем, в развитии философского фундамента феминистских и тендерных исследований есть свои закономерности. Прежде всего, его формирование происходит на основе отбора «подходящих» для практического использования философских построений. Наиболее распространенным способом включения философских идей является их избирательное применение для теоретического «подкрепления» тех или иных идеологических тезисов. Присутствие идеологических установок обозначено, как правило, социальной «меткой» той или иной теории. Существуют теории либерального феминизма, социалистического феминизма, радикального феминизма, феминизма черных и т. д. Философские предпочтения теоретиков указываются ссылкой на определенное философское направление, например на философию психоанализа или марксизм10. В некоторых, идеологически

9 Анализируя основные исторически сложившиеся теории социального анализа тендера, Р. Коннелл замечает, что «общепризнанные "школы" содержат логически несопоставимые теории» (См.: Коннел Р. Современные подходы // Хрестоматия феминистских текстов. [Переводы] / Под. ред Е. Здравомысловой и А. Темкиной. Спб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2000. С. 251). Это замечание можно отнести и к философским основаниям современных феминистских и тендерных теорий.

10 Приведем классификацию современных феминистских движений, которую использует С. Россер: либеральный феминизм, марксистский феминизм, социалистический феминизм, афро-американского феминизм, лесбийский сепаратизм, консервативный или сущностный феминизма, постмодернистский феминизм, постколониальный феминизм (См.: Rosser Sue V. The Next Millennium Is Now Here: Women's Studies Perspectives on Biotechnics and Reproductive Technologies // Transformation, 1997. Vol. 8. N 1. P. 1-27). ориентированных теориях взаимодействуют друг с другом несколько различных философских концепций, поэтому отнести их к какому-либо одному философскому направлению весьма затруднительно.

Расхождение практических установок феминисток с ожидаемыми прагматическими выводами из теоретических построений порождает различные, а порой и прямо противоположные оценки философских теорий. Так, феминистки используют концепцию властных механизмов формирования социальных тел, предложенную Мишелем Фуко, и вместе с тем подвергают ее всесторонней критике11. Разнообразие философских предпосылок обусловлено также неявным присутствием различных философских идей в текстах феминистских теоретиков. Рефлексия на собственные философские основания не всегда обозначена в качестве специфической исследовательской задачи даже в работах с выраженной философской компонентой. Например, классическая для теоретиков феминизма работа «Второй пол»12 Симоны де Бовуар базируется главным образом на философской концепции сексуальности Ж.-П. Сартра, хотя рефлексия на эту концепцию не является задачей данного исследования.

В последние десятилетия интенсивно развиваются феминистские философские исследования, призванные концептуализировать проблемы пола, используя для этой цели инструментарий, наработанный европейской философской мыслью. Эти исследования ведутся по нескольким направлениям. Во-первых, тендерная проблематика изучается в историко-философском Один из ярких критических разборов концепции Фуко принадлежит Нэнси Хартсок (См.: Hartsock N. Foucault on Power: A Theory For Women // Feminism/Postmodernism. N. Y., London: Routledge, 1990. P. 157-173).

12 Бовуар С. де. Второй пол. СПб.: Прогресс: Алетейя, 1997. аспекте13. Во-вторых, философские исследования пола проводятся в целях создания феминистской эпистемологии эпистемологии14. В-третьих, пол рассматривают в рамках философии политики как феномен властных отношений15. В-третьих, создаются философские теории феминного (гендерного) субъекта16. В целом философские изыскания теоретиков в области феминистских и тендерных исследований по своим результатам являются многочисленными, разнонаправленными и дискуссионными.

Самой заметной дискуссией феминистских теоретиков за последние два десятилетия является спор между сторонниками модернистской и постмодернистской философской методологии. Модернистский проект, включающий просветительские и марксистские концепции, достаточно длительное время являлся надежным теоретическим «крылом» для

13 См.: Garry A. and Pearsall М. eds. Women, Knowledge, and Reality. Explorations in Feminist Philosophy. N. Y.; London: Routledge, 1997; Ward J. ed. Feminism and Ancient Philosophy. N. Y.; London: Routledge, 1996; Lloyd G. The Man of Reason. "Male' and "Female' in Western Philosophy. N. Y.; London: Routledge, 1993; Cahn S. Affirming Action Debate. N. Y.; London: Routledge, 1996; Assiter A. Enlightened Women. Modernist Feminism in Postmodern Age. N. Y.; London: Routledge, 1995; Elam D. Feminism and Deconstruction. N. Y.; London: Routledge, 1994; Grosz E. Space, Time and Perversion. N. Y.; London: Routledge, 1995. Ramazanoglu C. ed. Up Against Foucault. N. Y.; London: Routledge, 1993; Oliver K. Womanizing Nietzsche. N. Y.; London: Routledge, 1995 и др.

14 См.: Смит Д. Социологическая теория. Методы патриархального письма // Хрестоматия феминистских текстов: [Переводы]. С. 29-63. Перевод статьи Smith D. Sociological Theory: Method of Writing Patriarchy // Wallace R. ed. Feminism and Sociological Theory. Sage Publication, 1989. P.34-64; Harding S. Introduction. Is there a Feminist Method? // Harding S. ed. Feminism and Methodology/ Milton Keynes: Open University Press, 1987. P.1-14; Oakley A. Gender, Methotology and People's Way of Knowing: Some Problems With Feminism and Paradigm Debate in Social Science // Sociology. 1998. 32(4). P. 707-731; Harding S. Women's Standpoints on Nature // Osiris. 1997. Vol. 12. P. 186-200 и др.

15 См.: Kennedy E.,Mendus S. eds. Women in Western Political Philosophy. Brighton: Wheatsheaf book, 1987; Nicholson L. The Second Wave: a Reader in Feminist Theory. N. Y.; London: Routledge, 1997; Fraser N. Feminist Contentions. A Philosofical Exchange: Benhabib S. Butler J. Drucilla Cornell. N. Y.; London: Routledge, 1995; Butler J., Scott J. eds. Feminist Theorise the Political. N. Y.; London: Routledge, 1992 и др.

16 См.: Haraway D. A Manifesto for Cyborg: Science, Technology, and Socialist Feminism in the 1980s // Feminism/Postmodernism. N. Y.; London: Routledge, 1990. P. 190-233; Butler J. Trouble Feminism and the subversion of Identity. N. Y.; London: Routledge, 1990; Irigaray L. This sex is Not One / Ithaca: Cornell university Press, 1985; Braidotti R. Nomadic Subjects: Embodiment and sexual Difference in Contemporary Feminist Theory. N. Y.: Columbia University Press, 1994; de Lauretis T. The Violence of Rhetoric. Consideration on Representation and Gender // Technologies of Gender. Bloomongton: Indiana University Press, 1987. P. 31-50 и др. феминистских теорий. Постмодернистский поворот в методологии был обусловлен, с одной стороны, несоответствием прежней теоретической базы феминизма новым тенденциям в феминистском движении, с другой -современными философскими открытиями в области социальной теории пола. Модернисты и постмодернисты находятся в состоянии длительной дискуссии, отстаивая приоритетное или даже исключительное «право на жизнь» одного из проектов. К числу наиболее активных участниц полемики можно отнести JI. Николсон, Н. Фрезер, С. Бенхабиб, С. Бордо, К. Ди Стефано, Д. Флекс, А. Хайсен, Н. Хартсок, С. Хардинг, Д. Харавей, Д. Батлер, Д. Скотт, Ш. Муффи, С. Дж. Хекман и др17. Вероятно, правы П. Эллиот и Н. Менделл, утверждая, что нет возможности преодолеть феминистский раскол в вопросах тендера: можно лишь научиться использовать напряжение, возникающее между двумя позициями18.

В фокусе феминистских философских дискуссий находится вопрос о феминном субъекте, или тендерном субъекте. Сегодня этот центральный для феминистской теории вопрос вызывает споры и продуцирует различные исследовательские стратегии в изучении социальных и культурных особенностей феминности, социальных механизмов формирования тендерной идентичности и сексуальных ориентаций. У феминистских теоретиков нет согласия в вопросе об использовании постмодернистских подходов к изучению субъекта пола. Попытки разработать теорию субъекта пола на базе

17 См.: Linda J. Nicholson ed. Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990; Butler Judith and Scott Joan W. eds. Feminist Theorize the Political. New York and London: Routledge, 1992; Downs Laura Lee. If Women is Just an Category, Then Why Am I Afraid to Walk Alone at Night? Identity Politics Meets the Postmoderm Subject // Comparative studies in Society and History 35, 1993; Scott Joan W. The Tip of the Volcano // Comparative studies in Society and History 35, 1993; Hekman Susen J. Gender and Knowledge: Elements of a Postmodern Feminism. Boston; Northeastern University Press, 1990; Snitow Ann. A Gender Dairy // Comparative studies in Society and History 35, 1993. постмодернистской философии сопровождаются критикой эссенциалистских онтологий и стремлением к их «деконструкции». Основной тезис критиков заключается в том, что существование в гендерно-определенной форме является предметом генеалогических исследований, которые выявляют политические параметры конструирования тендера в модусе онтологии19. Вместе с тем, в постфеминистских теориях пола применяются фрагменты социальных онтологий М. Фуко, Ж. Делеза, Ж. Дерриды и других «постмодернистов». Используются отдельные онтологические категории (различие, множественность, становление), оставляя в стороне вопрос о специфических моделях социальной реальности, которым они принадлежат. Как отмечают сами теоретики феминизма, понятие феминного (гендерного) субъекта остается весьма неопределенным и противоречивым, а теоретические дискуссии между различными феминистскими школами не всегда плодотворны.

Из сказанного следует, что феминистские дискуссии инициируют постановку ряда социально-философских проблем, обсуждение которых выходит за рамки собственно феминистского (постфеминистского) дискурса и требует разработки философских оснований тендерных теорий в первую очередь, социальной онтологии пола.

18 Эллиот П., Менделл Н. Указ. соч. С. 44.

19 См.: Батлер Д. Тендерное беспокойство // Антология тендерной теории: Сб. переводов / Составление, коммент. Е. И. Гаповой, А. Р. Усмановой. Минск: Пропилеи, 2000. С. 338).

Объект, предмет, цели и задачи исследования

Объектом изучения в диссертации выступают исследования пола как социального феномена. Предметом - философские основания исследований социального пола. Цель заключается в том, чтобы проанализировать и систематизировать исследования пола и на этой основе эксплицировать систему понятий, необходимую для развития философской теории о бытии пола как социального феномена - социальной онтологии пола.

Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи. проанализировать философские основания современных феминистских и тендерных теорий; реконструировать основные философские проекты изучения пола как социального феномена; обосновать необходимость разработки социально-философских (онтологических) моделей пола; разработать социально-философские основы системной теоретической конструкции пола как социального феномена;

Теоретические и методологические основы диссертационного исследования

Важным методологическим ориентиром диссертационной работы является понимание социальной философии как теоретической основы постижения всеобщего в работах Ю. В. Перова, Б. В. Маркова, С. В. Чебанова,

В. Г. Марахова, В. П. Фофанова и др. Использованы трактовки таких понятий как «социальная онтология», «социальная реальность», «социальное бытие» и социальная действительность», предложенные К. С. Пигровым20.

Диссертационное исследование построено с учетом того, что в европейской философской мысли существовало несколько онтологических проектов моделей) социальной реальности - классический, разработанный в философии немецкого идеализма XIX столетия и восходящий к рационализму Нового времени, феноменологический, экзистенциалистский, герменевтический,

21 постструктуралистский . К. С. Пигров выделяет четыре основные модели социальной реальности: «натуралистическую», «деятельностную», «идеалистическую» и «феноменологическую» и подчеркивает эмпирический характер приводимой типологии. Для диссертации значимо соотнесение метафизических и натуралистических онтологических проектов, осуществленное Ж. Делезом . По Делезу, в метафизической онтологии выстраивается теория высшего истинного бытия. Альтернативная натуралистическая онтология связана с попытками концептуализировать «бытие становления» натуральных (телесных) компонентов действительности. Следует подчеркнуть, что в рамках одних и тех же философских школ разрабатывались различные социально-онтологические модели.

Принципиальное значение для данной работы имеет интерпретация общества как семиотической реальности (Ж. Бодрийяр, М. Бахтин, Р. Барт, Ф. Джеймисон, Ж. Деррида, Ю. Кристева Ж. Ф. Лиотар М. Фуко); трактовки

20 См.: Очерки социальной философии / Под. Ред. К. С. Пигрова. Спб.: Издательство Спб. гос. унив., 1998. Очерк 3.(Социальная онтология).

21 См.: Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига: Зинатне, 1988.

22 См.: Делез Ж. Платон и симулякр // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: Водолей, 1998. социальности с помощью понятий «различие», «множественность», «бытие становления», «симулякр», «гиперреальность» (Ж. Делез, Р. Барт, Ж. Бодрийяр). В диссертации применена теория о социальной природе идеального (Э. Ильенков), концепция социального бытия как бытия «квазипредметностей сознания» (М. Мамардашвили), понимание рефлексии как объективного социального отношения (Зиневич О. В., Фофанов В. П.). В диссертации учитываются различные способы концептуализации власти, обозначенные М. Фуко. Согласно Фуко, власть может рассматриваться и как отношение господства-подчинения, и как взаимодействие «сил», и как имманентно присущая этим взаимодействиям «неуравновешенность» множественных микроотношений23.

Диссертант опиралась на работы по философскому постструктурализму (постмодернизму) (Н. С. Автономова, И. П. Ильин, В А. Конев, Н. Маньковская, Е. А. Найман, Я. И. Свирский, С. Л. Фокин, С. В. Табачникова, В. А. Суровцев). В диссертационном исследовании используется трактовка постмодернистской концепции субъекта как альтернативная той, что представлена в классической рефлексивной философии, в феноменологическом экзистенциализме, марксизме и классическом психоанализе (С. Табачникова). Для диссертации значимо различение феноменологического и топологического подходов к понятию тела (телесности), проведенное В. Подорогой. Принята во внимание трактовка категории становления, предложенная Ж. Делезом. Учитывались интерпретации этой категории Я. Свирского, отметившего специфику категории становления в философии «трансцендентального эмпиризма», и у С. Фокина, осуществившего анализ становления в философии Ф. Ницше и Ж. Делеза.

23 Фуко М.Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет.

В диссертации использован методологический принцип разграничения философских теорий по критерию принадлежности либо к философии логоцентризма (тождества), основанной на принципе бытия как присутствия, полноты, единства, либо к философии различия (множественности), предполагающей исследование мира как мозаичной совокупности различающихся компонентов (Ж. Деррида, Ж. Делез, Ж. Бодрийяр, Ж.-Ф. Лиотар, Ю. Кристева, М. Фуко). Использованы также принцип нахождения «посреди читаемого», когда замечают присущие автору отклонения, вариации мысли и «населяют» философское учение различными связями и отношениями (Ж. Делез); принцип различения множественных, дифференцированных линий прочтения философской мысли (М. Фуко).

Были полезны философские разработки темы любви и сексуальности, осуществленные А. Н. Чанышевым, И. С. Нарским, Ю. Б. Рюриковым, В. В. Бычковым, А. И. Абрамовым, Т. А. Кузьминой, В. М. Розиным, Ю. Н. Давыдовым, Б. В. Марковым, С. В. Чебановым и др; ряд культурологических и социологических публикаций И. С. Кона, обращение к философским теориям пола в работах Т. Айвазовой, Т. Барчуновой, О. Ворониной, Т. Гурко, О. Здравомысловой, Т. Клименковой, А. Костиковой, Т. Осипович, А. Тёмкиной, И. Жеребкиной, С. Жеребкина, С. Ушакина, Н. Юлиной и др.

Был принят во внимание тезис Р. Коннелла о том, что общепринятые школы феминизма содержат логически несопоставимые теории24. В диссертации

М.: Касталь, 1996. С.191-197.

24 Cornell R. Gender and Power. Stanford (CA): Stanford University Press, 1987. P.41. используется разграничение модернистских и постмодернистских теорий, предложенное JI. Николсон и Фрезер25.

В данном тексте применяются термины «пол», «сексуальность», «эрос», «любовь» с учетом приведенных ниже значений. В литературе особые состояния, связанные с полом индивида и событиями, которые происходят в общении полов, называют, сексуальностью и половой любовью (эросом). (Следует иметь в виду, что словом любовь вообще обозначают более широкую область реальности, чем та, что связана с полом). Термин «сексуальность» входит в научный оборот лишь в XIX веке и обозначает специфическую историческую форму существования полов. (М. Фуко). Вместе с тем, этот термин имеет более общий смысл. Когда говорят о сексуальности, подчеркивают телесную составляющую взаимодействия полов, а в понимании любви соединяется представление либо о единстве телесного и духовного взаимодействия, либо о духовном событии (3. Лев-Старович).

В русском языке, в отличие от английского, существует заметное смысловое различие между словами «пол» и «секс». В русском языке пол обозначает то, что относится к телу («анатомии») живых существ. Слово «секс» выражает динамику телесных отношений. Словарь русского языка разъясняет, что «пол -совокупность признаков организма, обеспечивающих размножение, по которым различаются мужские и женские особи, а также один из двух разрядов живых существ (мужчин и женщин, самцов и самок), различающихся по этим признакам»26. «Сексуальность» обозначает «совокупность психических реакций, переживаний и поступков, связанных с проявлением и

25 Fraser N., Nickolson L. Social Criticism without Philosophy // Feminism/Postmodernism. P. 1938;

26 Словарь русского языка: В 4 т. М.: Рус. яз., 1985-1988. Т. 3. С. 254. удовлетворением полового влечения» . Английское sex означат пол мужской и женский, половое влечение, половые сношения, половые органы, эротику; слово sexuality- различие полов, сексуальность, половую жизнь и подчеркнутую чувственность . Возможно, что ярко выраженный биологический «уклон» в значении слова «пол» в русском языке способствовал распространению в научной и философской литературе термина «гендер». В диссертации в качестве синонима термина «гендер» используется словосочетание «социальный пол».

Эмпирическим материалом диссертационного исследования послужили социологические, психологические, культурологические теории пола (сексуальности), многочисленные феминистские теории, работы по истории и теории феминизма, философские теории пола, разработанные в европейской и русской философии, постмодернистские философские теории.

Научная новизна и положения, выносимые на защиту

Научная новизна

Новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые проводится экспликация философских оснований изучения пола как социального феномена и выявляется система социально-философских понятий, образующая концептуальный каркас онтологических моделей социального пола.

27 Словарь русского языка: В 4 т. М.: Рус. яз., 1985-1988. Т. 4. С. 71.

28 Crowther Jonathan ed. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Fifth edition. Oxford University Press. P. 1078.

1. Впервые показано, что феминистские дискуссии о субъекте пола как социальном субъекте инициировали постановку ряда социально-философских проблем, обсуждение которых выходит за рамки феминистского (постфеминистского) дискурса. На основе анализа философского базиса феминистских и тендерных теорий в диссертации утверждается, что для развития современного теоретического дискурса о поле требуется не только выявить параметры социальности субъекта пола, но и определить, что представляет собой социальная реальность, вобравшая в себя биологические характеристики пола.

2. В диссертационном исследовании впервые в отечественной философии утверждается, что магистральной линией философского анализа социального пола является создание специальной социальной онтологии, изучающей пол как социальную реальность. Конституирование социальной онтологии пола проведено по следующим направлениям:

• анализ механизмов социокультурной спецификации природной (телесной) компоненты социального пола;

• выработка теоретических представлений о коммуникативных механизмах становления пола (сексуальности);

• исследование вопроса о субъекте пола как социальном субъекте.

3. На основе изучения философских концепций пола (сексуальности) в диссертации впервые реконструированы основные философские проекты изучения социальных феноменов пола - «восходящего» (идеального) и «теневого» (телесного) эроса. Показано, что данные проекты дополняют друг друга: маргинализация телесной любви в одном проекте восполняется признанием центрального значения телесности и иллюзорности идеальной компоненты в другом.

4. В диссертации впервые предложены основные понятия-компоненты социально-онтологических моделей пола - «становление феноменов пола», «симулякр пола», «власть тотального», «власть телесного», «множественность телесного», «множественные коммуникации», «множественная субъективность».

5. Понятие становления описывает социальные феномены пола как семиотическую реальность. Вводится представление о двух видах становления - отвергающего телесную компоненту отношений полов в пользу их идеальной (духовной) компоненты и принимающего телесность в качестве единственного реального основания этих отношений.

5. Впервые в отечественной философии для исследования социальных феноменов пола вводится понятие симулякра пола. Под симулякром пола (сексуальности) понимается процесс образования семиотических «двойников» телесных отношений полов. Симулякры пола представляют собой семиотические коды, замещающие реальные тела и реальные отношения полов гиперреальным семиотическим (дискурсивным) множеством событий.

6. Впервые эксплицировано одно из важнейших направлений социально-философского исследования пола - изучение специфики социального пола как коммуникативного феномена. Показано, что взаимодействие полов осуществляется в «платоническом» диалоге в форме диалектического дискурса; в интерсубъективном диалоге как отношение мужского (рационального) и женского (чувственного) начал; в амбивалентном диалоге в виде взаимодействия иррациональных и логических семиотических компонентов; в микроотношениях полов как множественные семиотические коммуникации.

7. Выявлены новые аспекты исследования взаимодействия полов как властных отношений (отношений господства и подчинения). Впервые властные отношения специфицируются в зависимости от типов коммуникаций - в «платоническом», интерсубъективном, амбивалентном диалогах и микроотношениях полов. Показано, что в коммуникациях «платонического» типа и интерсубъективном диалоге осуществляется власть тотального (идеального) принципа, исключающего телесную компоненту любви и устанавливающего идеальное гармоничное сочетание полов. В амбивалентном диалоге присутствует власть телесного, выраженная в языке бессознательного. Эксплицированы особенности властных взаимодействий в микроотношениях полов, предполагающие возрастание семиотической валентности коммуницирующих сторон.

8. Впервые в отечественной социальной философии обосновывается тезис о том, что понятие о субъекте пола (сексуальном субъекте) следует конструировать как концепт социальной онтологии. Разрабатывается понятие множественной субъективности, содержание которого выражает процесс субъективации, где сексуальность является особой сферой социального опыта становления социального субъекта, наряду с другими сферами, формирующими субъективность как самоизменяющуюся множественную социальную инстанцию.

Положения, выносимые на защиту

1. Теории феминизма и тендерные теории складываются на базе модернистских философских концепций и попыток освоить постмодернистскую философскую методологию. Феминистские исследования не всегда выявляют действительные возможности философских теорий, поскольку философский багаж используется феминистками в собственных идеологических интересах. Постмодернистские феминистские теории тяготеют к методологии модернистского типа, более адекватной их практическим истокам и функциям. Собственно феминистскими являются только те теории, которые опираются на реформированную методологию модернистской философии. Привлечение постмодернистских концепций либо выводит теории за рамки феминистских, либо возвращает к модернистской методологии, от которой феминизм пытается отказаться.

2. В феминистских теориях, ориентированных на модернистскую философию, социальный пол рассматривается с эссенциалистских позиций, т.е. в качестве неизменных биологически заданных полов: мужского и женского. Человеческим индивидам как носителям биологических универсалий пола приписываются универсальные социальные качества согласно тем местам, которые они занимают в структурах власти: мужчины доминируют, женщины подчиняются. Сохранение в социальных теориях универсальных биологических определений и универсализация на этой основе отношений господства-подчинения затрудняют интерпретацию субъекта пола как компоненты социальной реальности.

3. В постмодернистском феминизме (постфеминизме), ведущем «борьбу» против биологического и социального «эссенциализма», усилилась тенденция представлять субъекта в его конкретности («локальности»), определяемой местом, временем, ситуацией, и акцентировать внимание на семиотических (дискурсивных) аспектах его социального бытия. Для постфеминизма характерно стремление к исследованию политических техник конструирования социального пола, недостаточное внимание к концептуализации его биологических оснований и ориентированность на политические запросы сексуальных меньшинств.

5. В метафизическом (платоническом) проекте эрос представлен двумя социально-онтологическими моделями. В одной предпочтение отдается становлению идеальной компоненты, отрицающей телесное (восходящий эрос), в другой рассматривается преимущественно телесная компонента (теневой эрос). Восходящий эрос - это практики воспитания способности правильно мыслить и, следовательно, правильно говорить, воспроизводить в речах (дискурсах) целостность и гармоничность идеально устроенного мира. Теневой эрос - это преумножение любовного состояния, связанного с телом, не обремененным физическим рождением и продуцирующим симулякры - формы, лишь подражающие бытию, но не имеющие в нем своего основания.

6. Благодаря христианскому платонизму в европейской философии формируются различные интерпретации восходящего эроса, а теневой эрос оказывается периферийным объектом теоретизирования. Сама платоновская теория, рассмотренная христианскими мыслителями в ее историческом и культурном контексте, становится симулякром, т. е. дискурсивным двойником телесной любви афинян. Теневой эрос присутствует в философско-религиозном дискурсе как осуждаемый и исключаемый, дабы оттенить позитивную (духовную) природу любви.

7. В натуралистических проектах разрабатывается понятие симулякра пола (сексуальности), которое означает:

• специфическую физическую реальность (Эпикур, Лукреций);

• дискурсы, представленные на театральной сцене и в жизненных ситуациях (стоики);

• метаморфозы жизни тела в пространстве языка, жеста, танца и в философском дискурсе (Ницше);

• созидание образных и мыслительных «двойников» телесных желаний, осуществляемое в семиотических кодах (Делез).

8. Понятие «становление феноменов пола» означает либо смену дискурсивных событий постижения высших (идеальных) форм бытия, либо образование множественных феноменов пола. Множественность выражается в семиотических кодах гетеро- и гомосексуальных бессознательных ориентаций, заложенных в человеке биологической эволюцией и означает «безмерность» телесных желаний, образующих семиотическую гиперреальность.

9. Пол как социальный феномен формируется в различных видах коммуникаций. В «платоническом» диалоге отношения полов представлены в форме диалектического дискурса, ведущего к исчезновению телесной любви как несовершенной предпосылки ее высших (идеальных) ступеней. В интерсубъективном диалоге происходит становление андрогина в каждом из человеческих индивидов. Амбивалентный диалог выражает бессознательные телесные импульсы и подрывает упорядоченные дискурсивные отношения полов. Во множественных семиотических взаимодействиях воспроизводятся природные основания пола, многочисленные коммуникативные события «сексуализации» индивида и разнообразие исторических и культурных форм сексуальных коммуникаций.

10. В «платоническом» и интерсубъективном диалогах власть принадлежит принципу идеальной целостности (власть тотального), благодаря которому возможно мирное сосуществование полов - равновесное отношение мужского и женского начал. Власть тотального - это власть мужского (рационального), хотя и у женского есть свои властные полномочия. Воспринимая мужское (рациональное), женское нерациональное начало порождает целое и, следовательно, мужское. Власть тотального, воплощенного в диалектическом дискурсе, моральных и правовых установлениях и институтах, действует как условие любви, не охватывающее ее телесной компоненты.

11. Власть тотального (идеального) принципа в интерсубъективном диалоге -это орудие исключения господства и подчинения из любовных отношений полов. Властные отношения телесных индивидов действуют там, где нет любви, а формируются лишь отношения взаимного признания во вне-любовном взаимодействии тел. Классическая модель властных отношений - модель взаимодействия господина и раба, предложенная Гегелем,- не предназначена для описания любовных коммуникаций между различными полами.

12. В пространстве амбивалентного диалога говорящий субъект как носитель рационального начала не наделен властью. От имени субъекта говорит стихия бессознательных телесных желаний, не представленных в рациональном дискурсе. Власть бессознательного - это заявляющее о себе телесное, которое вторгается в область рационального дискурса и продуцирует семиотические имитации сексуальности в микроотношениях полов.

13. Философские интерпретации субъекта как трансцендентального Эго, а также носителя биологической сущности, совокупности общественных отношений, социального либидо не обеспечивают концептуализацию субъекта пола как социального субъекта. В основу конституирования социально-онтологического понятия «субъект пола» положена постмодернистская философская трактовка человеческого индивида как инстанции, формирующейся в социальном семиотическом пространстве, где он является проводником множественных внешних влияний и участником собственного становления.

14. Содержание социально-онтологического концепта «субъект пола» раскрывается через понятие «множественной субъективности», означающее такое социальное формирование субъекта, в котором становление сексуальности осуществляется наряду со становлением иных параметров субъективности. «Множественность» выражает единство многообразия социальных референций индивидов, «многосерийность» (повторяемость) сексуального становления субъекта в его жизненном опыте; «многослойность» субъективности, задаваемую включенностью природных оснований сексуальности в пространство социальной субъективации индивидов.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты могут быть применены в ходе дальнейших разработок концептуальных средств изучения социального пола (гендера) и для создания понятийного инструментария конкретно-научных исследований. Следует отметить важность актуализации постмодернистского философского дискурса, использование которого в российских теориях пола еще только набирает силу. Практическая значимость диссертационной работы основана на возможности включения материалов диссертации в учебные курсы по философии пола, а также междисциплинарные курсы по теории и методологии феминистских и тендерных исследований. Полученные результаты полезны для создания учебной и методической литературы по философским и гуманитарным дисциплинам. Положения диссертационной работы могут применяться при подготовке публичных дискуссий по проблемам пола, выступлений в СМИ.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Зиневич, Ольга Владимировна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Проблема концептуализации так называемых естественных феноменов человеческой жизни - пола, возраста, этнической специфики - остается одной из самых сложных социально-философских проблем. Научные и философские изыскания в области концептуализации «феминности» и «маскулинности», отношений полов, сексуальности то называют открытиями последних десятилетий XX в., то напоминают, что феномены пола изучаются уже на протяжении многих тысячелетий. Действительно, феномены пола исследуются с давних пор, однако именно сегодня они вновь рассматриваются как специфический и дискуссионный объект теоретического анализа?

Внимание к вопросам пола в современном философском дискурсе не в последнюю очередь есть результат того, что представления о социальной «природе» пола в многочисленных социологических, психологических и других исследованиях не выходят за пределы представлений о влиянии социальных факторов на естественный, природой данный базис формирования личности. Но если пол - это сила социальная, политическая, культурная, сохраняют ли естественные параметры свою основополагающую роль? Каковы те концептуальные средства, которые позволяют выявлять и исследовать социальную «природу» феноменов пола?

Теоретический вопрос о социальности пола стал чрезвычайно актуален благодаря развивающимся в западных странах и (с некоторым отставанием) в России, феминистским и тендерным исследованиям. Стремление представить феминного и маскулинного субъектов и отношения полов как социальные феномены способствовали поиску новых методологических средств концептуализации «естественного» пола как социального, культурно и исторически конституируемого феномена.

Феминизм с самых первых самостоятельных шагов в области теоретизации феминности обращается к вопросу о субъекте пола как социальной инстанции, которая формируется под влиянием многочисленных объективных и субъективных факторов. Теории феминизма складываются, с одной стороны, на базе модернистских, либеральных и просветительских концепций новоевропейской философии, а также марксистского философского дискурса, с другой - на основе попыток освоить постмодернистскую философскую методологию. Как было показано, феминистские исследования не всегда выявляют действительные возможности постмодернистских философских теорий, поскольку философский «багаж» используется феминистками для обоснования политических целей. В ряде случаев ориентированные на постмодернистскую методологию феминистские теоретики неявно тяготеют к методологии модернистского типа, более адекватной практическим истокам и функциям феминизма. Осознавая некоторую категоричность и полемичность приводимых здесь утверждений, мы все-таки рискует сформулировать следующий тезис. Собственно феминистскими являются только те теории, которые опираются на реформированную методологию модернистского философствования. Попытка привлечения постмодернистских концепций либо выводит теории за рамки собственно феминистских проектов, либо неявно тяготеет к методологии, от которой феминизм пытается отказаться.

Феминистские дискуссии о субъекте пола инициировали постановку ряда социально-философских проблем, обсуждение которых выходит за рамки феминистсткого (постфеминистского) дискурса. Мы полагаем, что для развития современного теоретического дискурса о поле требуется не только выявлять параметры социальности субъекта пола, но и определять, что представляет собой социальная реальность, вобравшая в себя биологические характеристики пола. Реальность, в пространстве которой происходит становление субъекта пола как социального субъекта. Иными словами, за проблемой концептуализации субъекта пола стоит проблема концептуализации социальной реальности. Решение этой проблемы требует разработки социальной онтологии пола.

В феминистских (постфеминистских) философских построениях онтологический подход зачастую не пользуется популярностью. Напротив, критика «эссенциализма», попытки деконструкции метафизической и (или) феноменологической онтологии способствуют деонтологизации философского анализа социального пола. Однако «эссенциализм» не является единственной формой онтологической интерпретации социального опыта, а его критика не влечет за собой необходимости тотального отказа от онтологических проектов. «Эссенциализм» в феминистских исследованиях зиждется на представлении о едином, универсальном основании феноменов пола и предположении о том, что онтологическая модель непременно заключает в себе отождествление социально сконструированного пола с полом биологическим. Но возможно и другое направление онтологической концептуализации социального пола. Социальная реальность феноменов пола - это то, что видится как универсальное, естественное, подлинное. Видимости «естественности» феноменов пола есть эффекты социальной жизни. Эти эффекты следует рассматривать в плане их специфического социального «производства», или, другими словами, в плане такого социального бытия, которое есть не что иное, как бытие становления социальных феноменов пола.

2. Было показано, что концептуализация пола в социально-онтологическом ключе заключает в себе необходимость изучения феноменов пола как процессуальных эффектов - событий становления, существующих в социальном пространстве и времени. Каковы основные направления разработки социальной онтологии пола? Конституирование социальной онтологии пола разворачивается в ходе обсуждения следующих проблем.

Первая группа проблем относится к вопросу о том, каковы механизмы социальной (культурной) спецификации природных (телесных) предпосылок жизни пола. Концепция тендерного перфоманса в постмодернистском (пост)феминизме существенно продвинула исследования в этом направлении, но не исчерпала проблему. В основе теории перфоманса лежит допущение о не существенности влияния природных условий на создание человеческого пола во всем его культурном многообразии и исторической конкретности. Проблематику «естественных предпосылок» зачастую относят к «эссенциалистской» онтологии пола и исключают из рассмотрения. Между тем, отсутствие онтологической модели, трактующей социальное бытие природной (телесной) компоненты отношений полов влечет за собой как скрытые эссенциалистские допущения, так и неявный биологический редукционизм, столь характерный для многочисленных попыток представить пол как социальный феномен.

Вторую группу проблем охватывают теоретические представления о коммуникативных механизмах становления пола (сексуальности). Необходимо выявить и описать собственные (внутренние) механизмы становления пола.

Социальные отношения полов большинство исследователей квалифицируют как властные. В процессе изучения внешнего социального «исполнения» пола важно понимание того, каким образом отношения власти охватывают и преобразуют внутренние социальные механизмы становления его феноменов.

Третья группа проблем концентрируется вокруг вопроса о том, что представляет собой субъект пола? Исследование этого вопроса в онтологическом плане базируется на альтернативных методологических предпосылках: либо мы изучаем субъекта как основной источник формирования половой идентичности и сексуальных ориентацией, либо трактуем его как формируемый тем пространством социальной жизни, в которое он погружен. Продвижение в этом направлении требует концептуализации механизмов конституирования пола (сексуальности) социальным субъектом и анализа формирования социального субъекта в ходе сексуальной субъективации.

3. Современные социально-философские исследования проблем пола берут начало в платонизме, натуралистических концепциях Эпикура, Ницше, фрейдизме и марксистском материалистическом подходе к трактовке социальной реальности. Именно эти теории содержат в себе описание социального (сексуального и любовного) опыта индивидов что стимулировало создание социальных онтологических проектов пола в постмарксистских, феноменолого-экзистенциалистских и постмодернистских теориях.

Выбирая лишь некоторые философские теории пола из множества других, мы исходили из того, что самыми значительными проектами исследования пола следует считать метафизический онтологический проект, конкурирующий с натуралистической онтологией пола. Демаркация между метафизикой и натурализмом была заложена противостоянием платоновской философии репрезентации» (философии тождества) и теорий античных философов-атомистов (философии различия/ В метафизической онтологии выстраивается теория высшего истинного бытия, в котором заключен смысл всего сущего и благодаря которому происходит движение, становление от копии к основанию, от неполноты к полноте и целому, от чувственного к идеальному, от различного к единому, от временного к вечному. Альтернативная натуралистическая онтология связана с попытками концептуализировать «бытие становления» натуральных (телесных) компонентов действительности. Однако метафизические проекты содержали в себе онтологии становления, а в натуралистических сущее рассматривалось не только с позиций становления и множественности телесного, но и с позиций «присутствия» идеального основания. В рамках одних и тех же философских школ разрабатывались различные онтологии, трактующие пол в аспекте его телесных и духовных проявлений. В метафизических проектах предпочтение отдается духовному эросу. Эрос, сопрягаемый преимущественно с «безмерностью» чувственно-телесного, становится либо отвергаемым, либо периферийным объектом теоретизирования. В свою очередь, в натуралистических онтологиях приоритетом пользуются исследования телесного эроса. Любовь, восходящая к высшему идеальному основанию мира, трактуется как иллюзия. Натуралистические онтологии сохраняют метафизические абстракции, но они включены в совершенно иной понятийный строй. Основа любви - физическая, природная, натуралистическая, влекущая за собой духовное обновление. Это мир, в котором .метафизическая реальность «опрокинута» в мир физический. Он виртуален, поскольку выходит за пределы настоящего, минует его в своем движении из прошлого в будущее. Это мир гиперреальных событий, порождающих квазитела и существующий благодаря знакам, символам, языку. Он «вбирает» в себя все иные пласты природного и социального бытия, образуя специфический пространственно-временной континуум. Метафизическая и натуралистическая онтологии дополняют друг друга.: Маргинализация телесной любви в одном проекте восполняется признанием центрального значения телесной и иллюзорности идеальной компоненты в другом.

4. Обращение к платоновской концепции эроса настолько привычно, что выглядит чуть ли не ритуальным жестом, знаком почтения к основоположнику эротической теории. Как показывает история европейской и российской философской мысли, платоновский проект любви действительно неисчерпаем. Это обусловлено наличием метафизического понятийного «каркаса», предполагающего существование «обосновывающего мифа», который, изменяясь в каждую новую эпоху, изменяет и содержание основных понятий. В европейской философии воспроизводится платоновская дихотомия мужского и женского, где женское имеет более низкий статус. Однако, в платоновском проекте более значимой является дихотомия женского и женского, т. е. женского как «высокого» идеального принципа (этот принцип претворен и в мужчинах) и «низкой» телесной субстанции. Но еще более значимо то, что в платонизме воспроизводится дихотомия преимущественно духовного и преимущественно телесного эротических стремлений как двойственность мужского и мужского эроса Эта дихотомия в устоявшейся «парадигме» прочтения Платона, как правило, остается незамеченной, поскольку принимается во внимание несовершенный эрос, производящий физические тела, и не рассматривается способ бытия телесного (нарождающего) эроса, продуцирующего гипперреальные (семиотические) эротические события.

Мы предлагаем такую интерпретацию платонизма, в которой показывается существование двух способов концептуализации телесного и выявляется два онтологических проекта - проект эроса, отвергающего телесное, и эроса, принимающего тело как единственное основание любовных отношений. У Платона противопоставлена рождающая любовь, высшие формы которой есть восхождение к идеальному и не рождающий («теневой») эрос, предпочитающий другие пути преумножения телесного. Противопоставление двух эросов опирается на выявление специфики эротического становления, основанного на различных способах их знакового, дискурсивного продуцирования. Восходящее эротическое становление заключается в формировании мыслительно-речевых средств достижения истинного знания; не рождающий «теневой» эрос преумножает телесные феномены, продуцируя события-симулякры -семиотические (знаковые, дискурсивные) имитации телесности. Симулякры практикуются, главным образом, в речах. Как продукты любовной связи они, по-видимому, представляют собой либо неупорядоченное, малоосмысленное «бормотание», либо упорядоченный, но не истинный, а лишь правдоподобный (софистический) дискурс любви. Поддерживаемые особыми, подражательными способами социальных взаимодействий, симулякры «обитают» в специфических высказываниях (дискурсах), образуя социальное пространство, где господствуют телесное и небытие, и поэтому становление приобретает черты безграничности и безумия.

Анализ платоновского проекта позволяет сформулировать следующий вывод: Центральным звеном концептуализации эротического как телесного феномена является описание продуцирования симулякров. Следует отметить, что и «восходящий» и «теневой» эросы производят симулякры. С одной стороны, восходящий» эрос, отвергающий телесное, исчерпывает себя как чувственный и рационализированный импульс, устремляющий тела друг к другу. Любовь становится призрачным, уходящим в мистические дали, будущим. С другой, эротическая устремленность к телу может продолжать существовать, лишь на основе продуцирования подражаний: масок, имитаций, специфических (неистинных) дискурсов. Симулякр следует трактовать либо как «земное» подражание идеальному любовному состоянию, в котором эротический порыв угасает, либо как продуцирование знаковых «оболочек» тел, «симулирующих» идеальную бесконечность эротических стремлений.

Приоритет восходящего эротического влечения переосмысливается в христианком дискурсе. Анализ некоторых вариаций платоновского метафизического проекта показывает, что духовная («платоническая») любовь ценится чрезвычайно высоко. Философы, ориентированные на христианский дискурс, описывают практики любовного духовного становления как воспитания словом, освещенным порывом к высшему, божественному началу. Так, благодаря христианскому платонизму в европейской философии формируются специфические онтологии восходящего эроса как совокупности дискурсивных событий воспитания и самовоспитания, исповеди и признания, творческого порыва к высшим формам бытия.

В свою очередь, «теневой» эрос, сопряженный преимущественно с безмерностью чувственно-телесного, оказывается либо отвергаемым, либо периферийным объектом для теоретизирования. Сама платоновская теория, подвергаясь рассмотрению христианскими мыслителями в ее историческом и культурном контексте, по сути, становится симулякром, т. е. дискурсивным двойником «безобразной» физической любви афинян. «Теневой» эрос обитает в философско-религиозном дискурсе в целях осуждения и исключения, дабы оттенить позитивную (духовную) природу любви. Можно считать, что, философские концепции оказываются тем дискурсивным пространством, где в качестве осуждаемых "бытийствуют" симулякры - фантазмические "двойники" телесной любви - описания грешных тел и отношений полов, обличение «неправедных» теорий эроса.

5. Отметим некоторые особенности концептуализации эротического становления в философии Эпикура, у стоиков, Ф. Ницше и Ж. Делеза. Попытки концептуализации телесного эроса в указанных теориях, по сути, заключаются в поиске пространственно-временной «ниши» для существования эротических симулякров. Эпикур и Лукреций пытались описать симулякры, рассматривая специфическую физическую реальность «видностей» - тончайших «отслоений», «истечений» от поверхности тел, двигающихся с невероятной скоростью через пустоту и достигающих наших органов чувств. Описание «видностей» наводит на мысль о виртуальном пространстве, где производятся фантомные тела. В чувственной любви коренится желание бесконечности и иллюзия вечности, продуцируемые воздействием «видностей». Благодаря этому любовь неизменно является источником страданий и душевных тревог. Стоики способствовали концептуализации телесной любви, когда обнаружили особое социальное пространство продуцирования симулякров. Это пространство дискурсов, обитающих как на театральной, так и на жизненной сценах. Они же позаботились о том, чтобы дать метафизическое обоснование симулякров («сверхбытия бестелесного») как «несуществующей сущности». Логическое обоснование заключается в учении о предметах мышления, или «мысленных призраках», которые есть не существо и не свойство, но как бы существо и как бы свойство. Любовь в философии стоиков, по-видимому, следует отнести к тому, что присуще бытию, но принадлежит небытию. Ее можно рассматривать по аналогии с платоновским эросом-симулякром и с любовью, погруженной в «видности» (симулякры) у эпикурейцев. Не случайно стоики подчеркивают, что любовь вызывается видимостью красоты. Платоновский рационализированный эрос «обитал» в диалектическим дискурсе, доставлявшем знание о сущности мира. Неупорядоченная любовь стоиков «живет» в событиях, существующих в языке. В этом поле семиотических событий происходит единение предмета и слова, когда наделенный смыслом, облаченный в звуки и слова предмет (высказанный предмет) обретает статус особой реальности. Эта специфическая реальность дискурсов (высказываний), вбирающая в себя предложения и вещи и не сводимая ни к тем, ни к другим, и есть область непрестанного становления бестелесных двойников телесного эроса.

Разбор концепции любовного становления у Ницше позволяет заключить, что пространство обитания симулякров практически безграничо. Философ пытается «опрокинуть» платоновский восходящий эрос (стремление к идеальному) в призрачную реальность будущего телесного и духовного любовного альянса, порождающего пока еще призрачного нового человека с его новыми ценностями. То, что у Платона было симулякром, у Ницше выглядит как призрак (неудавшееся творение) призрака (будущего нового человека-носителя новых ценностей). Ниша симулякра- бесконечно повторяющиеся «неудачные» попытки произвести иные тела и иные ценности, отличные от того, что уже созидалось в круге Вечного Возвращения. В конечном счете, местом обитания симулякров становится «ненастоящее настоящее», а местом прорыва настоящего в будущее (или будущего в настоящее) - метаморфозы жизни тела, лишь виртуально, в пространстве языка, жеста, танца или в философском дискурсе становящегося иным.

По Делезу, мир симулякров (фантазмов)- это безграничный мир созидания образных и мыслительных «двойников» телесных желаний, существующий в семиотических (языковых) кодах. Это реальность (гиперреальность, если воспользоваться термином Бодрийяра) множественных эротических событий.

В мире семиотической реальности, имеющем собственные пространственно-временные атрибуты, эротические желания безмерны, а события множественны во вполне определенном смысле. Безграничность мира симулякров (фантазмов) существует благодаря образно-мыслительно-дискурсивному удвоению желания («думать-говорить» можно, в принципе, о чем угодно, реализуя любые фантазии). Симулякры (фантазмы) производятся в дискурсивных и иных знаковых формах. Они стремятся к тому, чтобы не только заменять реальное знаками реального, но подменять реальность, продуцируя семиотическое пространство-время виртуального мира. Следует помнить, что симулякры устраняет всякую соотнесенность, ликвидируют все референты и их воскрешение в системах знаков, т.е. отражение реальности. В «маскарадных» отношениях, в гиперреальном пространстве знаков и дискурсов эротическое получает возможность для своего множественного бытия. Множественность продуцируется, прежде всего, первичной бисексуальностью и «растительным» характером пола, тем, что происходит с «растительным» полом по мере вовлечения его в социальное и культурное становление. Растительный пол изначально дуален: женское и мужское разделены перегородками в каждом живом существе. Что касается телесных желаний, то они множественны и выражаются в различных, гетеро- и гомо-сексуальных бессознательных ориентациях. Так, мужчина стремится к тому, что есть мужского в женщине, а женщина- к тому, что есть женского в мужчине: знаки одной любви (гетеросексуальные) «скрывают» другие влюбленности (гомосексуальные). Другой аспект множественности - это множественность событий «сексуализации» телесного в социальном и культурном пространстве. Сексуальность, как и любовь, есть события, которые созидаются в гиперреальном пространстве-времени и конституируют различных и множественных субъектов в процессе собственного становления. В гиперреальном семиотическом пространстве «обитает» «тело без органов», существующие только в движении, становлении, поскольку производится постоянным смещением границ и изменением состояний. Телесное больше не межуется границами присутствия и отсутствия тела, а существует только как переход, становление. Отсутствие границ означает безмерность телесных желаний. Однако безмерность в любви чревато физической гибелью и, следовательно, уничтожением самой любви. Поэтому в мире эротических симулякров, якобы отвергающем любые ограничения, можно лишь эпатировать общественное мнение и как будто пребывать «по ту сторону добра и зла». Живущие в этом мире в действительности не отказываются от предельных императивов сексуальной морали (запрета инцеста и убийства) и признают условность своих безмерных устремлений. Было бы неверным говорить о том, что теория симулякров не содержит в себе концептуализации моральных ограничений. Еще более сомнителен тезис о праве на жизнь только тех концепций любви (сексуальности), которые «маргинализируют» ее телесную сторону. В действительности эти теории, зачастую, множат симулякры под видом осуждения неорганиченных моралью проявлений эротического.

6. Одним из важнейших направлений социально-онтологических исследований пола является развитие теоретических представлений о коммуникативных механизмах становления пола (сексуальности). Множественность в эротическом становлении определяется не только присутствием «растительного» пола, но и тем, что происходит с телом каждый раз, когда оно вовлечено в социальные отношения. По сути, эротическое становление осуществляется в нескольких планах, что соответствует «погруженности» индивида в разные типы социальных отношений. Концептуализацию пола как коммуникативного феномена можно осуществить на основе моделирования следующих типов социальных отношений: «платонического» диалога, интерсубъективного диалога, «амбивалентного» диалога и множественных микроотношений полов. Указанные разновидности коммуникаций придают эротическому становлению различную направленность и формируют специфическое содержание этого процесса.

В платоническом диалоге эротическое становление движимо трансцендентным идеальным основанием социальных взаимодействий, которое, в конечном счете, приводит к исчезновению любовных отношений. В самом деле, в платоническом проекте подлинная любовь остается в мистических далях специальных духовных практик. Любовь как феномен наличного бытия - это лишь условие осуществления подлинного, то, что позволяет эросу правильно «быть» и «становиться». Любовная коммуникация парадоксальным образом оказывается условием «испарения» эроса - когда любовь облекается в слово, прокладывающее жизненный путь к подлинной любви, она перестает высказывать себя и говорит только об условиях своей трансцендентной подлинности.

Интерсубъективный диалог предполагает, что эротическое формируется благодаря взаимодействию субъектов, каждый из которых является носителем андрогинного начала. Так, в проекте Фихте основной ценностью и высшей целью любовного взаимодействия выступает обретение целостности как союза сердца и разума. Условием действительной целостности каждого пола является Другой. Вместе с тем каждый пол обладает потенциальной целостностью по отношению к самому себе: мужчина преимущественно разумен, но и эмоционален, женщина эмоциональна, но и не обделена разумом. Мужчина и женщина, каждый из них, заключают в себе потенциал друг друга, который реализуется во всем своем блеске лишь в ходе образования союза разума и сердца. Обе стороны вносят свой вклад в создание этого союза. Роль Другого (мужчины - для женщины, женщины - для мужчины) в этом союзе весьма велика - без него невозможно конституирование целостной, разумной и нравственной личности. Собственно личность - это всегда два пола вместе, андрогин, который обитает в семейном союзе и в личности эмоционально-рационального плана (как мужской, так и женской).

Модель интерсубъективного взаимодействия, выпестованная в метафизике, переосмысливается в феноменолого-экзистенциальной трактовке пола. Вопросы отношений полов были тщательно исследованы в плане интерсубъективных механизмов «жизни» пола в теории Ж.-П. Сартра. Концепция, предложенная Сартром, позволила специфицировать сексуальные и любовные взаимодействия полов в качестве особых типов межличностных отношений. Сексуальность и любовь, благодаря Сартру, приобретают статус социального феномена, которой можно концептуализировать лишь тогда, когда ставится проблема Другого. Это значит, что взаимоотношения полов должны рассматриваться как взаимодействие различных, но не восполняющих друг друга и не репрезентирующих в своей потенциальной целостности абсолютное основание мира. Сартр конструирует взаимодействие реальных индивидов как такое единение, которое не приводит к общему знаменателю. Отношения строятся вокруг меняющихся полюсов взаимодействующих субъектов и располагаются в различных, но пересекающихся плоскостях субъект-объектных и субъект-субъектных отношений. Сартр считает, что сексуальная и любовная установки первоначальны, интегрированы во все отношения с Другим и представляют собой бесконечное движение от Другого-объекта к Другому-субъекту и обратно. Отношение с Другим представляют собой непрестанное становление постольку, поскольку мы «преследуем невозможный идеал» восприятия свободы и объективности Другого. Сартровское понимание любви и сексуальности близко тому, что в метафизическом и натуралистическом проекте описывается как симулякр. И любовь, и сексуальность в своем стремлении достичь иллюзорной цели порождают любовные и сексуальные (обманные) отношения партнеров, якобы сохраняющие каждого как субъекта в любовной игре. Симулякры в любви есть реальность иллюзий единения, существующие благодаря языку. Концепцию Сартра можно рассматривать как попытку деконструировать классический диалог: представить коммуникацию как «вбирающую» в себя телесное начало, освободить ее от ограничений, налагаемых рациональной рефлексией, представить отношения полов как специфическую семиотическую реальность.

В деконструкцию классического диалога свою лепту внес М. Бахтин. Во-первых, бахтинский анализ поступка заключает в себе множественность неповторимых личных миров, которые создают единое событие (событие любви), где нет основополагающей истины, но есть «правота» каждого неповторимого участника события. Во-вторых, Бахтин в своей концепции карнавала предлагает подойти к изучению социума как семиотической реальности. В карнавале жизнь, смерть, секс, любовь оказываются лишь игрой -особым, специфическим, ограниченным во времени и пространстве и протекающем по определенным правилам представлением. В-третьих, Бахтин «впускает» в диалог то, что в проекте интерсубъективности подвергалось маргинализации - чувственно-аффективное, телесное начало. Опираясь на идеи Бахтина, Ю. Кристева исследует амбивалентность диалога, когда язык ускользает из-под власти разума и обретает жизнь в измерении глубины, обнаруживая лежащее в основе языка бессознательное. Логика этого диалога включает в себя разрывы, аналогии, «неисключающие» оппозиции. Сексуальность как бессознательный феномен разворачивается в пространстве амбивалентного диалога и формирует его «двоичную» - рациональную и иррациональную - структуру. Бессознательное - телесные импульсы, стремления, влечения, желания представленные как реальность дискурса, одновременно и скрывают и выражают конфигурации потоков желания.

В теории Ж. Делеза рассматриваются коммуникации, действующие в семиотизированных практиках производства желания. Делезовская модель предусматривает описание растительного пола, который принадлежат миру до-человеческой природы. «Растительный пол» «живет» в транссексуальной коммуникации, происходящей по типу взаимодействия «осы и орхидеи». В таком «транзитивном» взаимодействии встречаются два различных вида становления - растительное и животное. Механизм этих становлений есть заключается в «возрастании валентности». Каждое из этих становлений обеспечивает «детерриториализацию» одного и «территориализацию» другого, оба вида становления следуют друг за другом и сменяют друг друга. Это совместное бытие-становление, где ни один процесс не поглощает другой. Опираясь на исследования Делеза, можно утверждать, что становление социального (человеческого) пола вбирает в себя все виды «этологического» «бытия становления» и прибавляет к ним собственно социальные, моральные и правовые, институализированные и неформальные способы формирования феноменов пола. Таким образом, человеческий пол созидается во множественных микроотношениях, формирующих «микросексуальности» этологического и социокультурного происхождения.

Следует подчеркнуть, что процесс приобретения «дополнительной» валентности осуществляется в плане производства означающих. Уже Лакан показал, что желание есть продукт коммуникации, а объект желания означивается как «желание другого». В коммуникации индивидов другой благодаря языку выступает как означающее, которое множественно и амбивалентно. Можно сказать, что объект желания в своей тотальности в качестве означаемого есть совокупность соперничающих других. Из сказанного следует, что понятие «множественные микроотношения полов» означает, что, во-первых индивиды могут принимать различные «дополнительные валентности», «производя» себя и в качестве мужчин, и в качестве женщин; во-вторых, множественность коммуникативных ситуаций продуцирует множественность, неповторимость и амбивалентность знаковых (дискурсивных) отношений.

7. Социальные отношения полов большинство исследователей квалифицируют как властные. Однако при анализе доминирование (господства и подчинения) зачастую теряется сам предмет исследования. Власть, как известно, не является феноменом только человеческих отношений. В самом деле, мир живых существ дает нам массу примеров разнообразных сексуально-властных взаимодействий. Когда же говорят о нормативных и институциональных формах регулирования сексуальности, последняя часто рассматривается лишь как объект воздействия извне, а ее социальность трактуется как внешняя оболочка, оформляющая, по сути, природные феномены. Не умаляя значения изучения внешнего социального «исполнения» пола, следует обратить внимание на имманентные отношениям полов, «внутренние» властные механизмы, которые не только оформляют, но и создают те или иные социальные феномены пола. В диссертации обосновывается необходимость использования двух концептуальных схем власти: «власти тотального» - доминирования разумного морального основания, продуцирующего идеальный «андрогинный» план взаимодействия полов и «власти телесного» - доминирования сексуального бессознательного, создающего специфическими знаковыми средствами феномен гиперреальности.

В классических диалогических концепциях пола и любви философы пытаются изъять властную компоненту из непосредственных отношений полов и делегировать властные полномочия принципу, благодаря которому возможно «мирное сосуществование» - принципу (идеальной) целостности. В равновесном отношении мужского и женского принципов, которое не совпадает с отношением мужских и женских индивидов, осуществляется «власть тотального». Можно, разумеется, утверждать, что власть тотального совпадает с властью мужского, но следует помнить, что и у женского принципа есть свои властные полномочия. Воспринимая мужское (рациональное), женский, изначально нерациональный принцип порождает целое и, следовательно, мужское. Но суть дела даже не в этом. Оказывается, что власть тотального, воплощенного в социальных установлениях и институтах, действует как условие любви, не охватывающее ее телесной компоненты. Власть как доминирование (отношение господства и подчинения) действует там, где, собственно, еще нет любви, а лишь формируются отношения взаимного признания во вне-любовном взаимодействии тел. Классическая модель властных отношений - модель взаимодействия господина и раба, предложенная Гегелем, не предназначена для описания любовных коммуникаций между различными полами. Власть тотального (идеального) принципа - это орудие исключения господства и подчинения из любовного отношения полов

Сартр, исследуя сексуальность и любовь, по сути, подтверждает гегелевский тезис: власть (господство-подчинение) являет себя там, где отношения телесны. Доминирование как господство в любовных отношениях есть выражение власти тела. Власть телесного исключает возможность продуцирования «равновесных» диалоговых любовных отношений, оставляя им место иллюзии любви. Отвергая господство идеального принципа тотальности, следует признать власть только как власть телесного, выражающего себя в языке бессознательного и в бессознательном языка.

В онтологической модели, предлагаемой Делезом, власть трактуется как бытие становления, как возрастание силы и позитивное утверждение другого, отличного от того, что утверждается. Приобретение знаковой «дополнительной валентности» в отношениях полов имеет смыл как умножение силы, возможность большей активности и претензия на «господство» во взаимодействии. Однако в этом знаковом мире отношения господства весьма неустойчивы, поскольку полюса доминирования могут «присваиваться» любой стороной взаимодействия. В фукодианской модели концептуализируются властные механизмы, призванные унифицировать сексуальность (путем ее «нормализации», исключения «отклонений») в целях осуществления определенных социальных стратегий власти. Фуко показал, что сексуальность регулируется и контролируется властью на самых интимных уровнях жизни индивидов, на лш/фоуровнях социальных взаимодействий. Достаточно часто именно этот аспект концептуализации сексуальности ставится Фуко в заслугу. Однако теория Фуко не исчерпывается описанием механизмов управления (стратегий власти по управлению) сексуальностью. Фуко исследует дискурсивную реальность властных отношений, в которых сексуальность продуцируется как социальный феномен. Власть не только контролирует пол с помощью дискурсов - ее специфические (сексуальные) формы продуцируются дискурсами сексуальности. Дискурсы несут в себе силу воздействия -потенциал, порождающий многочисленные сексуально-властные микроотношения, имманентные дискурсивным взаимодействиям. Таким образом, опираясь на Фуко, мы можем говорить о двух типах специфических властных механизмов производства сексуальности. Первый продуцирует сексуальность, являясь проводником внешних воздействий, второй -производится самими дискурсами о сексуальности.

Как показано выше, в отношениях возрастания валентности, а также внешних и имманентных полу властных взаимодействиях, заключается специфический (множественный) способ существования социальных феноменов пола. Множественность - один из важнейших концептов, с помощью которого исследуется социальная «природа» сексуальности. Он репрезентирует многослойность» человеческой сексуальности, которая соответствует «погруженности» индивида в разные типы «этологического» и социокультурного становления. Другой аспект в понимании множественности связан с признанием изменчивости индивидуального пространства становления субъективности, а также исторической конфигурации формирования социального субъекта.

8. Когда говорят о социальном субъекте как субъекте пола, имеют в виду различные социальные установления, нормы поведения, социальные роли, которые регулируют жизнедеятельность мужчин и женщин в разных обществах и культурах или психологические и поведенческие спецификации мужского и женского. Теоретическое понимание субъективности зачастую сведено к набору социологических и психологических характеристик, весьма полезному для отдельных исследований, но не имеющему отношения к философской теории субъективности. Такое положение дел объясняется отчасти тем, что классическая рационалистическая философия субъекта, долгое время занимающая доминантные позиции, так и не сумела концептуализировать субъекта пола. В основополагающих теориях классического субъекта, у Декарта и Канта, делались попытки рассмотреть телесного индивида с его любовными желаниями как подверженного изменениям эмпирического субъекта. Однако эмпирический субъект плохо совмещался с трансцендентальным, рациональным Эго - смыслополагающей инстанцией самосознания, для которой вторично все, что связано с телом, чувствами и полом.

В своем стремлении преодолеть трансцендентализм, марксисты делают эмпирического индивида основой концепции субъективности: место трансцендентальных идеальных условий субъективности занимают социальные структуры материальной деятельности, которые специфицируются в историческом плане и «поглощают» субъекта, оставляя ему роль соответствующего структуре функционального образования. Вместе с редукцией субъекта к социальным отношениям исчезает и специфический субъект пола. Попытка восстановить сексуального субъекта в некоторых теориях постмарксистского толка приводит к обратной редукции: все социальное с теми или иными оговорками, сводится к сексуальному. Социально-исторические теории пола зиждутся на молчаливом допущении инстанции смыслополагающей субъективности, надстроенной над эмпирическим субъектом, будь то интенция к опредмечиванию и распредмечиванию мира, или социальная направленность основополагающего (эротического) влечения. В любом случае субъект пола оказывается ¿^индивидуализированной коллективной инстанцией, совмещенной со своими социальными функциями. Такое совмещение «смертельно» для теоретического концепта субъекта пола. В конечном счете, трансцендентализм вместе с его марксистскими и фрейдо-марксистскими модификациями, несмотря на линии ускользания к другим концептам субъективности, ведет к теоретическому вакууму в понимании специфики субъекта пола.

В фукодианско-делезовском проекте философии различия, который многим обязан как марксизму, так и фрейдизму, субъективное начинает рассматриваться как преимущественно материальная, телесная, желающая сексуальная инстанция, находящаяся в постоянном изменении, становлении.

Иногда считают, что в постмодернистском философствовании субъект вообще исчезает. Отчасти эта точка зрения основана на недоразумении. Применительно к концепции субъективности Фуко и Делеза можно говорить лишь о зафиксированном ими исчезновении определенного исторического способа концептуализации субъективности, когда теоретизирование осуществляется вокруг конечного человеческого существа. Предлагается способ конституирования субъективности, который, используя терминологию Я Свирского, можно назвать «эмпирическим трансцендентализмом». В этой «парадигме» субъективное рассматривается как топологическое единство различаемого, множественность становящегося, как то, что называют «множественной идентичностью». Чтобы принять данную концептуализацию субъективности, необходимо отказаться от отождествления субъекта с индивидом. Индивида следует рассматривать как «поверхность» для становления множества субъективностей (или «множественной субъективности»). Индивид - проводник и участник собственного становления. Сексуальность имеет самостоятельную линию становления и осуществляется рядом, вместе со становлением других форм субъективности. Так, стремления к еде или к власти пересекаются с сексуальностью, но не одно из них не может быть редуцировано к другому и оба они - к единственному. Циклы становления множественны: завершаясь, они возвращаются к своему началу. Сексуальное становление возобновляется вновь и вновь на протяжении всего жизненного пути.

В ходе субъективации индивид выступает как активная сила, участвующая в становлении собственной субъективности. Следуя за Делезом, множественность можно представить, во-первых, как распределение точек, сил, (интенсивностей, потенциалов), которые, в процессе сйтиовоссоединения образуют особые экзистенциальные «поля», «территории» человеческой субъективности. Во-вторых, человек рассматривается как «топос», на котором происходит сгибание» действующих в мире активных и пассивных сил (потенциалов), образование «складок», «сгибов» - будь то «мертвая» материя, живая органическая Природа или человеческая Душа. Силы, благодаря которым становится, формируется субъективность, - это силы «геологические», «этологические», «экологические». В-третьих, «экзистециальная территория» субъективности составлена из различных линий становления, имманентных человеку как скитальцу-«номаду».5'

Множественность субъективности заключена и в различных историко-культурных способах соединения сексуальной субъективации с другими ее формами. По Фуко, сексуальность как элемент практикования себя, одна из граней в становлении субъекта, в силу исторических причин, может иметь разное значение в формировании социального субъекта. Для современного состояния характерно «смыкание» сексуальности и субъективности, что затрудняет сознательный выбор тех или иных форм сексуальной субъективации. Для свободного соединения сексуальности с субъективностью необходимо осуществление, по крайней мере, двух условий. Первое заключается в том, чтобы «развести» субъекта сексуального и социального, признать за сексуальностью право быть особенной сферой опыта субъективации наряду с другими сферам жизнедеятельности индивида, а не как их ядро или периферия. Другое условие содержит в себе необходимость таких общественных предпосылок практикования себя, которые давали бы индивиду возможность выбора из множества различных «герменевтик» сексуальности. Кроме того, освобождение сексуальности есть требование свободы выбора различных форм субъективации, в ходе которой сексуальность может и не стать основным ее звеном. Сексуальная субъективация не может быть завершена образованием единственного внутреннего устойчивого личностного ядра -субъективирующаяся инстанция перманентно «становится» в различных возрастах и способах деятельности. Освобождение сексуальности в этом плане можно рассматривать и как становление множественных «стадиальных» и «поведенческих» форм сексуального, и как освобождение субъективности от доминирования именно сексуальных форм.

9. Итак, социально-онтологическое моделирование феноменов пола предполагает концептуализацию их бытия как становления; исследование специфической семиотической реальности (гипперреальности), продуцирующей симулякры; изучение различных типов социальных взаимодействий, делающих пол «многослойным» коммуникативным феноменом; анализ множественности микрополов; выявление различных типов властных отношений и множественной субъективности, продуцирующих многообразие феноменов пола. Изучение социального бытия-становления феноменов пола допускает конструирование и использование различных социально-онтологических моделей. Однако в рамках любой из них, будь то метафизический или натуралистический социально-онтологические проекты, феноменолого-экзистенциалисткая модель, марксистские и постмарксисткие теории или постструктуралистские концептуальные новации, необходимо применять обозначенный «набор» концептуальных средств, развивая два основных направления социально философского исследования пола. Первое направление основано на концептуализации мира как целого, имеющего в своем основании некий идеальный принцип. Второе предполагает трактовку целого в плане различий и множественности. Поэтому в фундаменте концептуализации социального пола лежит двойственная установка: создавать социальную онтологию, исключая (маргинализируя) потенциально возможную, альтернативную онтологическую модель. Необходимо помнить о двойственности, заложенной в фундаменте принимаемых основополагающих принципов, на которую намекает то, что находится «на обочине» магистрального философского и научного исследования. Всегда правомерен вопрос: не следует ли предпринять поиск иных принципиальных «начал», на основе которых бывшее маргинальное обретет статус ядра теории и получит новые понятийные средства для своей концептуализации?

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Зиневич, Ольга Владимировна, 2002 год

1. Абубрикова Н. И. Что такое тендер. Общественные науки и современность. 1996. № 6.

2. Абрамов А. И. Метафизика любви и философия сердца в русской философской культуре // Философия любви в 2ч.Ч.1. М.: Политиздат, 1990. С.149-161.

3. Адо П. Плотин, или простота взгляда. М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 1991. 141с.

4. Айвазова С. Г. Симона де Бовуар: Этика подлинного существования // Бовуар С. де. Второй пол. М.: Прогресс; Спб.: Алетейя, 1997. С. 5-20.

5. Антология тендерной теории. Сб. пер. / Сост. и комментарии Е. И. Гаповой и А. Р. Усмановой. Минск: Пропилеи, 2000. 384с.

6. Батлер Д. Тендерное беспокойство // Антология тендерной теории. Сб. переводов / Составление, комментарии Е. И.Гаповой, и А. Р.Усмановой. Минск: Пропилеи, 2000. 297-346.

7. Бахтин М. М, Философия поступка // (Пешков И. В.) М. М. Бахтин: от философии поступка к риторике поступка. М.: Лабиринт, 1976. 176с.

8. Бердяев Н. А. Смысл творчества // Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Издательство «Правда», 1989. С. 12-253.

9. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляции // Философия эпохи постмодерна: Сб. переводов и рефератов. М.: Изд. ООО «Красико-принт», 1996. С. 3247.

10. Бовуар С. де. Второй пол. Т.1 и 2. М.: Прогресс; Спб.: Алетейя, 1997. 832 с.

11. Брандт Г. А. Природа женщины как проблема (Концепции феминизма) // Общественные науки и современность. 1998. №2.

12. Брайдотти Р. Половое различие как политический проект номадизма // Хрестоматия феминистских текстов. Переводы. СПб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 2000. С.220-250.

13. Булавка Л. А., Бузгалин А. В. Бахтин: диалектика диалога versus метафизика постмодернизма // Вопросы философии, 2000. №1. С. 119131.

14. Бычков В. В. Идеал любви христианско-византийского мира // Философия любви в 2т. М.: Издательство политической литературы, 1990. Т. 1. С.68-109.

15. Воронина О., Клименкова Т. Тендер и культура // Женщины и социальная политика (тендерный аспект). М.: Институт социально-экономических проблем народонаселения РАН, 1992. С. 10-22.

16. Воронина О. А. Предисловие к публикации К. Миллетт // Вопросы философии. 1994. № 9. С. 147

17. Воронина О. А. Социокультурные детерминанты развития тендерной теории в России и на Западе // Общественные науки и современность. 2000. № 4. С. 9-20.

18. Вышеславцев Б. П. Этика преображенного Эроса. М.: Республика, 1994. 368 с.

19. Введение в тендерные исследования. 4.1: Учебное пособие /под ред И. Жеребкиной. Харьков: ХЦГИ. 2001; СПб.: Алетейя, 2001. 708 с.

20. Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук в 3 т. Т.З. М.: Мысль, 1977. 471 с.

21. Гегель Г. В. Ф. Философия религии в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1976.

22. Гегель Г. В. Ф. Иенская реальная философия // Работы разных лет: в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1972. С. 285-386.

23. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа // Гегель Г. Сочинения в 13 т. Т.4. М.-Л.: Соцэгиз, 1934.

24. Гиллиган К. Место женщины в жизненном цикле мужчины // Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред. Е. Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Издательство «Дмитрий Булавин», 2000. С .166-186.

25. Грейвс Р. Мифы Древней Греции. М.: Прогресс, 1992. 624 с.

26. Габриэлян H. М. Пол. Культура. Религия. 1996. № 6. С. 127-133.

27. Гулыга А. В. Философия любви // Соловьев B.C. Сочинения в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. С. 33-46.

28. Гумбольдт В. фон. О различии между полами и его влиянии на органическую природу // Гумбольт В. фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985.

29. Гваттари Ф. Язык, сознание и общество (О производстве субъективности) // Логос. Ленинградские международные чтения по философии культуры. Разум, Духовность. Традиции. Кн.1. Издательство Ленинградского университета, 1991. С. 152-160.

30. Гурко Е. Призраки Маркса // Тексты деконструкции. Деррида Ж. Difference. Томск: Издательство «Водолей», 1999. С. 105-123.

31. Декарт. Страсти души // Декарт. Соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, С. 481-572.

32. Деррида Ж. Differance // Гурко Е. Тексты деконструкции. Деррида Ж. Differance. Томск: Издательство «Водолей», 1999. С. 124-158.

33. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1986. Кн. VII. С. 248-306.

34. Дворкин А. Гиноцид или китайское бинтование ног // Антология тендерной теории. Минск: Пропилеи, 2000. С. 7-28.

35. Делез Ж. Складка. Лейбниц.и барокко. М.: Логос, 1998. 264с.

36. Делез Ж. Платон и симулякр // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. С. 255-240.

37. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с фр. и послесловие С.Н. Зенкина. М.: Институт эксперементальной социологии. СПб: Алетейя, 1998. 288 с.

38. Делез Ж. Различие и повторение. Санкт-Петербург: ТОО ТК «Петрополис», 1998. 384с.

39. Делез Ж. Логика смысла. М.: Издательский Центр «Академия», 1995. 298 с.

40. Делез Ж. Представление Захер-Мазоха. Холодное и жестокое // Л. фон Захер-Мазох. Венера в мехах. Ж. Делез. Представление Захер-Мазоха. З.Фрейд. Работы о мазохизме. М.: РИК «Культура», 1992. С. 189-313.

41. Делез Ж. Гваттари Ф. Ризома // Философия эпохи постмодерна: Сб. переводов и рефератов. М.: Изд. ООО «Красико -принт», 1996. С. 6-31.

42. Делез Ж. Ницше. СПб.: Аксиома, Кольна, 1997. 186 с.

43. Делез Ж. Лукреций и натурализм // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. С.241-252.

44. Делез Ж. Тайна Ариадны // Вопросы философии. 1993. № 4. С.48-53.

45. Делез Ж. Фуко. М.: Издательство гуманитарной литературы, 1998. 172с.

46. Делез Ж. Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип. М.: ИНИОН, 1990.

47. Делез Ж. Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм. Спиноза. М.: ПЕР СЭ, 2000. 351 с.

48. Делез Ж. Одним манифестом меньше // Метафизические исследования. Вып. 14. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, Издательство «Алетейя», 2000. С. 252-278.

49. Жеребкина И А. Прочти мое желание.: постмодернизм, психоанализ, феминизм. М.: Идея пресс, 2000. 313 с.

50. Жеребкина И.А. Феминистская теория 90-х годов: проблематизация женской субъективности // Введение в тендерные исследования. 4.1: Учебное пособие / Под ред И. Жеребкиной. Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. С.49-79.

51. Жеребкина И.А. Феминизм и психоанализ // Введение в тендерные исследования. 4.1: Учебное пособие / Под ред И. Жеребкиной. Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. С. 346-370.

52. Жеребкин С. Тендерная проблематика в философии // Введение в тендерные исследования. 4.1: Учебное пособие / Под ред И. Жеребкиной. Харьков: ХЦГИ, 2001; СПб.: Алетейя, 2001. С. 390-426.

53. Здравомыслова Е. А. Исследования женщин и тендерные исследования на Западе и в России // Общественные науки и современность. 1999. № 6.

54. Здравомыслова Е., Темкина А. Социальная конструкция тендера и тендерная система в России // Феминизм и тендерные исследования. Хрестоматия. Тверь: Тверский центр женской истории и тендерных исследований, 1999. С. 83-90.

55. Здравомыслова Е., Темкина А. Введение. Феминистский перевод: текст, автор, дискурс // Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред Е.Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 2000. 303 с.

56. Зенкин С. Блудопоклонническая проза Жоржа Батая // Батай Ж. Ненависть к поэзии. М.: Ладомир, 1999. С. 7-50;

57. Ильенков Э. В. Диалектическая логика. М.: Политиздат, 1984. 320с.

58. Кант И. Метафизика нравов в двух частях // Кант И. Сочинения в 6 т. Т. 4, ч.2. М.: Мысль, 1965. С. 107-438.

59. Кирилина А.В. Тендерные исследования в зарубежной и российской лингвистике. (Философский и методологический аспекты) // Общественные науки и современность. 2000. №4. С. 138-143;

60. Клименкова. Т. Феминизм и постмодернизм // Феминизм: Восток. Запад. Россия. М.: Издательская фирма «Восточная литература» В О «Наука», 1993. С. 176-182.

61. Кон И. С. Сексуальная культура в России: клубничка на березке. М.: ОГИ, 1997. 464 с.

62. Конев В. Трансцендентальный эмпиризм Жиля Делеза. Самара: Издательство «Самарский университет», 2001.

63. Коннел Р. Современные подходы// Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред. Е. Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 2000. С. 251-279.

64. Костикова А. Эпистемологический кризис: феминизм как вариант выхода? // Тендерные исследования: феминистская методология в социальных науках. Материалы 2-й международной летней школы потендерным исследованиям (Форос 1998). Харьков: ХЦГИ, 1998. С. 8191.

65. Кристева Ю. Душа и образ // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск.: Водолей, 1998. С. 253277.

66. Кристева Ю. Ребенок с невысказанным смыслом. Философская мысль Франции XX века // Интенциональность и текстуальность. Томск: Водолей, 1998. С. 297-306.

67. Кристева Ю. Дискурс любви // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб.: Мифрил, 1994. С. 101-110.

68. Кристева Ю. Знамение на пути к субъекту // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: Водолей, 1998. С. 289-298.

69. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог, роман // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 1995. №1. С. 97-124.

70. Кристева Ю. От одной идентичности к другой // От Я к Другому: Сб. переводов по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога. Мн.: «Менск», 1997. С. 256-273.

71. Кузьмина Т. А. Проблема субъективности и способ ее анализа в современной буржуазной философии // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига: Зинатне, 1988. С. 10-28.

72. Лакан Якобсону // Метафизические исследования. Вып. 14. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества. Издательство «Алетейя» (СПб), 2000. С. 232-242.

73. Лакан Ж. Психоз и Другой // Метафизические исследования. Вып. 14. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества. Издательство «Алетейя» (СПб), 2000. С.201-217.

74. Лакан Ж. Стадия зеркала и ее роль в формировании функции Я //Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном или судьбы разума после Фрейда. М.: «Русское феноменологическое общество», издательство «Логос», 1977.

75. Лакан Ж. Ниспровержение субъекта и диалектика желания в бессознательном у Фрейда // Лакан Ж. Инстанция буквы, или судьба разума после Фрейда. М.: «Русское феноменологическое общество», издательство «Логос», 1977. С. 137-147.

76. Лауретис Т. де. Риторика насилия // Антология тендерной теории. Минск: Пропилеи, 2000. С.347-372.

77. Левинас Э. Диахрония и репрезентация. Знание и присутствие. Инаковость и диахрония. Время и социальность. Незабвенное прошлое. Чистое будущее // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: Водолей, 1998. С. 141-161.

78. Ленин В.И. Письмо к И.Ф. Арманд, 17 января 1915 // ПСС. С. 51-52.

79. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. М.: Институт экспериментальной социологии. Спб.: Алетейя, 1998.

80. Лосев А. Ф. Примечания // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т.2. М.: Мысль, 1993. С.413-509.

81. Лосев А. Ф. Примечания // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т.З. М.: Мысль, 1993. С.516-624.

82. Лосев А. Ф. Эрос у Платона // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. С. 188-208.

83. Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993.959 с.

84. Лосев А. Ф. Вл. Соловьев. М.: Мысль, 1994. 230с.

85. Лосев А. Ф. Основные особенности русской философии // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. С. 509-513.

86. Лукреций. Из поэмы «О природе вещей» // Мир и эрос. Антология философских текстов о любви. М.: Политиздат, 1992. С. 31-35.

87. Маркс К. Письмо жене Женни Маркс, 21 июня 1856 г. // Маркс К. Энгельс Ф. Соч. Т. 29. С. 432,435.

88. Маркиз де Сад и XX век. М.: РИК «Культура», 1992. 256с.

89. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Киев: Государственная библиотека Украины для юношества, 1995. 352 с.

90. Махлин В.Л. Бахтин и Запад (Опыт обзорной ориентации) // Вопросы философии. 1993. №1. С .94-114.

91. Миллет К. Теория сексуальной политики // Вопросы философии. 1994. №9. С. 147-172;

92. Митрофанов Б.С., Розова С.С. Парадоксы гносеологической рефлексии // Проблемы рефлексии в научном познании. Куйбышев: Куйбышевский государственный университет, 1983. С. 58-65.

93. Найман Е. А. «Сцена письма» и «метаморфоза истины»: Ж.Деррида Ж. Делез // Интенциональность и текстуальность. Французская философии XX века. Томск: Водолей, 1998. С. 205-217.

94. Нарский И. С. Тема любви в философской культуре Нового времени // Философия любви в 2ч. Ч. 1. М.: Политиздат, 1990. С. 110-148.

95. Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ницше Ф. Соч. в 2т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. С.105-237.

96. Ницше Ф. Злая мудрость. Афоризмы и изречения // Ницше Ф. Соч. в 2 т. Т.1. М.: Мысль, 1990. С.720-757.

97. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего // Ницше Ф. Соч. в 2т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. С. 238-406.

98. Норген Э. Развитие постструктурализма в теории литературного феминизма//Преображение. 1994. №2. С. 131-132.

99. Осипович Т. Е. Победа над рождением и смертью, или Женофобия русской утопической мысли на рубеже Х1Х-ХХ веков // Общественные науки и современность. 1998. №4.

100. Очерки социальной философии / Под ред К. С. Пигрова. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 1998. 292 с.

101. Пигалев А. И. «Онтология сознания» у Ж.-П. Сартра // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига: Зинатне, 1988. С. 158-170.

102. Платон. Пир // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1993. С. 81-134.

103. Платон. Федр // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1993. С. 135-191.

104. Платон. Теэтет // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1993. С.191-275.

105. Платон. Софист// Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1993. С. 275-245.

106. Платон. Парменид // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1993. С. 346-412.

107. Платон. Филеб // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 3. М.: Мысль, 1993. С. 7-78.

108. Платон. Тимей // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 3. М.: Мысль, 1993. С. 421-500.

109. Подогора В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию (материалы лекционных курсов 1992-1994 гг.). М.: Ad Marginem, 1995. 340с.

110. Подогора В. А. Послесловие. Ж. Делез и линия Внешнего // Делез Ж. Складка. Лейбниц.и барокко. М.: Логос, 1998. С. 246-262.

111. Пушкарева Н. Историческая феминология и тендерный подход в исторических исследованиях // Тендерные проблемы в этнографии. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1998. С. 6-14.

112. Райх В. Сексуальная революция. Спб. М.: «Университетская книга» ACT, 1997. 352 с.

113. Рабинович В. Л. Урок Августина: жизнь-текст // Августин Аврелий. Исповедь. Абеляр П. История моих бедствий. М.: Республика, 1992. С. 224-258.

114. Репина Л. П. Пол, власть и концепция «разделенных сфер»: от истории женщин к тендерной истории // Общественные науки и современность. 2000. № 4. С.123-137.

115. Розин В.М. Природа сексуальности // Вопросы философии. 1993. №3. С. 79-88.

116. Рубенис А. А. Проблема онтологии и трансцендентальный идеализм // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига: Зинатне, 1988. С. 62-80.

117. Рыклин М. Пол растений // Тендерные исследования: феминистская методология в социальных науках. Материалы 2-й международной летней школы по тендерным исследованиям (Форос -1998). Харьков: ХЦГИ, 1998. С. 215-222.

118. Рубин Г. Обмен женщинами. Заметки о политической экономии пола // Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред. Е Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 2000. С. 89-139.

119. Сад де. Философия в будуаре. Тереза-философ. М.: РИА «ИСТ-ВЕСТ», «Московский рабочий», 1991. 287с.

120. Сартр Ж. П. Бытие и ничто (гл. Существование другого) // От Я к Другому: Сб. переводов по проблемам интерсубъективности, коммуникации, диалога. Мн.: «Менск», 1997. С. 143-170.

121. Сартр Ж.П. Первичное отношение к другому: любовь, язык, мазохизм // Проблема человека в западной философии: Переводы. М.:Прогресс, 1998. С .207-228.

122. Сенека. Нравственные письма к Луцилию. Кемеровское книжное издательство, 1997. 320 с.

123. Сенека. Трагедии. М.: Искусство. 496 с.

124. Словарь русского языка: в 4 т. М.: Русский язык, 1985-1988.

125. Соловьев В. С. Жизненная драма Платона // Соловьев В. С. Сочинения в 2 т. Т.2. М.: Мысль, 1990. С. 582-625.

126. Соловьев В. С. Критика отвеченных начал // Сочинения в 2 т. Т.1. М.: Мысль, 1990. С. 757-831.

127. Соловьев В. С. Философские начала цельного знания // Соловьев

128. B. С. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. Т.2. С. 139-288.

129. Соловьев В. С. Смысл любви // B.C. Соловьев. Сочинения в 2 т. Т.2. С. 493-547.

130. Свирский Я.И. Послесловие. Философия посреди // Делез Ж. Критическая философии Канта: учение о способностях. Бергсонизм, Спиноза. М.: ПЕР СЭ, 2000. С. 235-236.

131. Табачникова C.B. Комментарий. Мишель Фуко: историк настоящего // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996. С. 396-443.

132. Теория и история феминизма / Под ред. И. Жеребкиной. Харьков: ХЦГИ, 1996. 387 с.

133. Томпсон Д., Пристли Д. Социология. М.: ООО «Фирма «Издательство ACT»; Львов: «Инициатива», 1998. С. 78.

134. Тузова Т. М. Метод исследования ситуации в философии Ж.-П. Сартра // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига: Зинатне, 1988. С.171-190.

135. Уоллстонкрафт М. В защиту прав женщин // Феминизм: проза, мемуары, письма, эссе. М.: Издательская группа «Прогресс», «Литера» , 1992. С. 24-39.

136. Ушакин С. А. После модернизма: язык власти и власть языка // Общественные науки и современность. 1996. № 5. С. 131-141.

137. Ушакин С. Поле пола: в центре и по краям // Вопросы философии. 1999. №5 .С. 71-85.

138. Уэст К., Зиммерман Д. Создание тендера // Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред. Е Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 2000. С. 193-220.

139. Фокин С. Л. Делез и Ницше // Делез Ж. Ницше. СПб.: Аксиома, Кольна, 1997. С. 143-186.

140. Фофанов В. П. Социальная деятельность и теоретическое отражение. Новосибирск: Наука, 1986. 189 с.

141. Фуко М. О трансгрессии // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. СПб.: Мифрил, 1994. С. И1-132.

142. Фуко М. Жизнь: опыт и наука // Вопросы философии. 1993. № 5.1. C. 43-53.

143. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М.: Прогресс, 1997. 488 с.

144. Фуко М. Порядок дискурса // Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996. С. 47-96.

145. Фуко М. Воля к знанию. Мы, другие викторианцы // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь,1996. С. 97-268.

146. Фуко М. Надзирать и наказывать. M.: Ad Marginem, 1999. 479 с.

147. Фуко M. Забота об истине. Беседа с Франсуа Эвальдом // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь,1996. С. 307-326.

148. Фуко М. Использование удовольствий. Введение // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996. С. 269-306.

149. Фуко М. Забота о себе. Киев-М.: Дух и литера; Грунт; Рефл-бук, 1998.288 с.

150. Фихте И. Основоположения естественного права согласно принципам наукоучения // Философские науки. 1972. №2.

151. Фрейд 3. Очерки по психологии сексуальности // Фрейд 3. «Я» и «Оно». Труды разных лет. Кн. 2. Тбилиси, «Мерани», 1991. С.5-174.

152. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. М.: Наука, 1989. 456 с.

153. Феминизм и тендерные исследования. Хрестоматия / Под ред. В.И. Успенской. Тверь, 1999. 172 с.

154. Хёсле В. Гении философии нового времени. М.: Наука, 1992. 224с.

155. Хайдеггер М. Тезис Канта о Бытии // Хайдеггер. М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С.361-380.

156. Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1998. С. 261-213.

157. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Проблема человека в современной философии. М.: Прогресс, 1998. С. 314-356.

158. Ходоров Н. Психодинамика семьи // Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред. Е Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 2000. С. 140-165.

159. Ходоров Н. (Чодороу Н.) Воспроизводство материнства: психоанализ и социология пола (часть III. Половая идентификация и воспроизводство материнства) // Антология тендерной теории. Минск: Пропилеи, 2000. С 29-76.

160. Хоткина 3. А. Тендерным исследованиям в России десять лет // Общественные науки и современность. 2000. №4. С.21-26.

161. Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред. Е Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 2000. 303 с.

162. Цицерон. Философские трактаты. М.: Наука, 1985. 382 с.

163. Шестаков В. Вступительная статья // Русский Эрос, или Философия любви в России. М.: Прогресс, 1991. С. 5-18.

164. Эвола Ю. Метафизика пола. М.: Беловодье, 1996. 448с.

165. Эллиот П., Менделл Н. Теории феминизма // Тендерные исследования: феминистская методология в социальных науках. Материалы 2-й международной летней школы по тендерным исследованиям (Форос 1998). Харьков: ХЦГИ, 1998. С. 15-51.

166. Элыптайн Дж. Б. Императивы приватного и публичного // Хрестоматия феминистских текстов. Переводы / Под ред. Е Здравомысловой, А. Темкиной. СПб.: Издательство «Дмитрий Буланин», 2000. С. 64-88.

167. Эрлих С. Критическая лингвистика как феминистская иметодология // Тендерные исследования: феминистская методология в социальных науках. Материалы 2-й международной летней школы потендерным исследованиям (Форос 1998). Харьков: ХЦГИ, 1998. С. 5280.

168. Эпикур. Письмо к Менекею // Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречения знаменитых философов. М.: Мысль, 1986. Кн. X. С. 402-411.

169. Эпикур. Письмо к Геродоту // Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречения знаменитых философов. М.: Мысль, 1986. Кн. X. С. 378-391.

170. Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2.

171. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21.

172. Юлина Н.С. Женщина, семья и общество. Дискуссии в феминистской мысли США // Вопросы философии. 1994. №9. С. 132-146.

173. Assiter Allison. Enlightened Women. Modernist Feminism in Postmodern Age. New York and London: Routledge, 1995. 176 pp.

174. Benhabib Seyla. Epistemologies of Postmodernism: A Rejoinder to Jean-Francois Lyotard // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990, pp. 107-132.

175. Braidotti R. On the Female feminist Subject; or, From "She-Self' to "She-Other" // Nomadic Subjects. New York: Columbia University Press, 1994, pp. 191-204.

176. Bordo Susan. Feminism, Postmodernism, and Gender-Scepticism // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990, pp 133156.

177. Bordo S. Can a woman harass a man?: Toward acultural understanding of bodies and power // Philosophy today. Celina, 1977. Vol. 41. No 1, pp. 5166.

178. Butler Judith. Bodies as Matter. On Discursive Limits of "Sex\ New York and London: Routledge, 1993. 288 pp.

179. Butler Judith. Trouble Feminism and the subversion of Identity. New York and London: Routledge, 1990. 172 pp.

180. Butler Judith. Gender trouble, Feminist Theory, and Psychoanalytic Discourse // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990, pp. 324-340.

181. Crowther Jonathan ed. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Fifth edition. Oxford University Press.

182. Connell R. Gender and Power. Stanford (CA): Stanford University Press, 1987, pp. 41-65

183. Dvorkin A. Ginocide: Chinese Footbinding // Feminist Frobtiers III. New York: MGGraw-Hill, 1993, pp.60-68.

184. Elam Diana. Feminism and Deconstruction. New York and London: Routledge, 1994. 168 pp.

185. Eichler Margrit. Feminist Methodology // Current Sociology, April 1997. Vol. 45(2), pp. 9-36.

186. Finkelberg M. Plato's Language of Love and Female // Harvard Theoretical Review, 1990. No. 3, pp. 231-261.

187. Flax Jane. Postmodernism and Gender Relation in Feminist Theory // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990, pp. 3962.

188. Fraser Nancy, Nickolson Linda J. Social Criticism without Philosophy // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990, pp. 1938.

189. Garry Ann and Pearsall Marilyn eds. Women, Knowledge, and Reality. Explorations in Feminist Philosophy. New York and London: Routledge, 1997. 448pp.

190. Harding Sandra. Women's Standpoints on Nature // Osiris, 1997. Vol. 12, pp. 186-200.

191. Harding Sandra. Feminist, Science and Anti-Enlightment critiques // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990, pp. 83106.

192. Hartmann H. I. The Unhappy Marriage of Marxism and Feminism: Towards a More Progressive Union // Capital and Class, 1979. No. 8, pp. 1-33.

193. Haraway Donna. A Manifesto for Cyborg: Science, Technology, and Socialist Feminism in the 1980s // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990, pp. 190-233.

194. Hartsock Nancy. Foucault on Power: A Theory For Women? // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990, pp. 133156.

195. Halward P. Deleuze and the "world without other" // Philosophy today. Celina, 1997.Vol. 41, N4, pp. 530-544.

196. Holland E. W. Marx and Poststructuralist Philosophies of Difference // South Atlantic Quarterly 96:3. Summer 1997. Copiright by Duke University Press, pp. 525-541.

197. Huyssen Andreas. Mapping the Postmodern // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990, pp. 234280.

198. Irigary Luce. I love to you. Scetch of A Possible Felicity in History. New York and London: Routledge, 1996. 200 pp

199. Lauretis de. The Violence of Rhetoric. Consideration on Representation and Gender // Technologies of Gender. Bloomongton: Indiana University Press, 1987, pp. 31-50.

200. Lindsey Linda L. Gender Roles. Sociological Perspective. Third Edition. Prentice Hall, Upper saddle River, New Jersey, 446 pp.

201. Lloyd Genevieve. The Man of Reason. 'Male' and 'Female' in Western Philosophy. New York and London: Routledge, 1993. 160 pp.

202. McWhorter L. Foucault's attack on sex-desire // Philosophy today. Celina, 1997. Vol. 41, Nl.P. 160-165.

203. Milcinski M. The notion of feminine in Asian philosophical tradition // Asian philosophy. Abingdon, 1997. Vol. 7. No 3. pp. 195-205.

204. Nicholson Linda J. ed. Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1990. 346 pp.

205. Oliver Kelly. Womanizing Nietzsche. New York and London: Routledge, 1995, 224 pp.

206. Parsons T. The role of Theory in Social Systems // Talcott Parsons on institutions and Social evolution / Ed.by Mayhew L. Chicago: University of Chicago Press, p. 65-75.

207. Probyn E. Travels in the Postmodern: Making Sense of the Local // Feminism/Postmodernism. New York and London: Routledge, 1996, pp. 176189.

208. Ramazanoglu Caroline ed. Up Against Foucault. New York and London: Routledge, 1993. 304 pp.

209. Rawlinson Mary, Feder Ellen and Zakin Emily eds. Derrida and Feminism. New York and London: Routledge, 1997, 256 pp.

210. Rodowick D.N. The memory of resistance // South Atlant.quart. Durham, 1977. Vol. 96. No 3, pp. 416-437.

211. Rorty R. The Historiography of Philosofy: Four Genres // Philosophy in History: Essay on the historiography of philosophy. Cambridge U.P. 1984, pp. 49-75.

212. Rosser Sue V. The Next Millenium Is Now Here: Women's Studies Perspectives on Biotechnics and Reproductive Technologies // Transformation, 1997. Vol. 8,N1, pp.1-27;

213. Rubin, G. The Traffic in Women. Notes on the "Political Ecjnomy" of Sex // Toward an Antropology of Women. New York: Monthly Review Press, 1975, pp. 157-210.

214. Schrift A. D. Foucault's reconfiguration of the subject: From Nietzsche to Butler, Laclau/Mouffe, and beyond // Philosophy today. Celina, 1997. Vol. 41, No. 1, pp. 153-159.

215. Scott J. Gender and the Politics of History. New York. Columbia University Press, 1988.

216. Switala K. Foucauldian mutation of language // Philisophy today. Celina, 1997. Vol. 41, No 1, pp. 166-173.

217. Ward Julie ed. Feminism and Ancient Philosophy. New York and London: Routledge, 1996. 256pp.

218. Whitford Margaret and Lennon Kathleen. Knowing the Difference. Feminist perspective in Epistemology. New York and London: Routledge, 1994. 256pp.