Грамматики церковнославянского языка в культурно-языковом пространстве России XVI-XVIII вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, доктор филологических наук Кузьминова, Елена Александровна

• Кузьминова, Елена Александровна
• доктор филологических наук
• 2012

Оглавление диссертации доктор филологических наук Кузьминова, Елена Александровна

Введение.

Глава I. Экзегеза грамматики Юго-Западной Руси конца XVI - начала XVII в.

Глава II. Типы бытования грамматики Лаврентия Зизания в Московской Руси в XVII в.

Глава III. Рецепция лингвистической программы Мелетия

Смотрицкого в Грамматике 1648 г.

Глава IV. «ГрлммлтТкл бсс^дословнла» Ивана Иконника 1733 г. как синтез славянской грамматической традиции в дидактических целях.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Грамматики церковнославянского языка в культурно-языковом пространстве России XVI-XVIII вв.»

Диссертационное исследование объединяет результаты филологических изысканий, проводившихся на материале памятников славянской грамматической мысли конца XVI - первой трети XVIII в.

Актуальность предпринятого исследования определяется самим статусом грамматических сочинений как «первостепенной важности источников по истории языка» [Ларин 1937: 6]. История литературного языка является комплексной наукой, изучающей как развитие языковых норм, так и определяющие это развитие лингвистические представления носителей языка. Одновременная фиксация в грамматическом описании языка и мысли о языке, составляющая специфику жанра, делает грамматику максимально «сильным» и потенциально неисчерпаемым источником для истории литературного языка, позволяющим одновременно исследовать и литературный язык эпохи, и ее языковые представления. Систематизируя нормативные формы, выдвигая правила их образования и идентификации, грамматика концентрирует в себе наиболее специализированное знание о языке, понимание структуры языка его носителями, эксплицирует языковой идеал социума.

Традиционно славянские грамматические трактаты рассматривались преимущественно в двух основных ракурсах: «генеалогическом», с точки зрения их источников - грамматик классических языков, и «анатомическом», с точки зрения их структуры, принципов отбора и систематизации материала, состава рубрик и кодифицированных в них элементов. Вместе с тем следует признать, что вплоть до настоящего времени вне поля зрения исследователей оставалась проблема бытования и восприятия текста грамматического описания в социуме, имеющая ключевое значение для определения языковых норм и динамики литературного языка XVII - первой половины XVIII в.

В течение всего периода функционирования церковнославянского языка в качестве литературного языка (XI - первая пол. XVIII в.) значение основного способа его нормализации сохранял «текстологический» [Толстой

1963: 259-261], при котором эталоном языковой правильности служил корпус основных текстов (библейских и богослужебных), а овладение книжным языком осуществлялось мнемонически - по каноническим текстам (как минимум Часослову и Псалтыри), который заучивались наизусть. «Текстологический» подход соответствует моделям традициональной, закрытой культуры, прежде всего средневековой: удерживая человека в границах нормативного корпуса текстов, он ориентировал на воспроизведение прежде написанного и препятствовал созданию содержательно нового, чреватого отклонением от заданных образцов [см. РюсЫо 1973; Пиккио 2003; Живов 1993; Меч-ковская 2009: 379-380].

Развитие и утверждение нового, «грамматического» подхода к книжному языку предполагает переворот в языковом сознании, кардинальную перестройку лингвистического мышления: с грамматикой «связан новый, аналитический способ осмысления языка (путем систематизации языковых элементов и правил их выбора); новый подход к нормированию языка (путем кодификации языковых норм в грамматических описаниях в отличие от презентации нормы в образцовых текстах); новый метод обучения языку (путем экспликации грамматической системы в сознании учащихся в отличие от обучения языку путем многократного прочитывания нормативных текстов)» [Мечковская 1984: 139; ср. Мечковская 1992: 31].

Ранее всего процесс преобразования лингвистического мышления охватывает Юго-Западную Русь (входившую сначала в государственное пространство Великого княжества Литовского, а затем Речи Посполитой), непосредственно затронутую реформационными и контрреформационными процессами. Там к концу XVI в. под влиянием факторов социолингвистического характера (особенностей структуры культурно-языковой ситуации) складывается новое, отличное от традиционного, характерного для Руси Московской, отношение к церковнославянскому языку. После второго южнославянского влияния языковая ситуация Юго-Западной Руси формируется по западной модели, предполагающей сосуществование двух литературных языков: наряду с церковнославянским языком (юго-западнорусской редакции) в функции литературного языка выступает «проста» или «руска мова». Наличие двух литературных языков, конкурирующих друг с другом, определяет более строгий подход к системе требований, предъявляемых к литературному языку (знание языка предполагает активное им владение, а понимание текста - возможность его интерпретации) и необходимость теоретического обоснования его достоинства, поскольку в сложных поликонфессиональных условиях церковнославянскому языку «нужно было вновь пробиваться в круг языков "священных"» [Робинсон 1971: 61]. Задача теоретической и практической защиты церковнославянского языка как знака православной веры требовала систематического изложения его грамматики и издания для православных братских училищ соответствующих учебных пособий, среди которых первенствовали «ГрлммАтчкА Оловснска ОъвершсннА йск^ствл осми частш слова, й йных нЬ^дных» Лаврентия Зизания, изданная в Вильне в 1596 г. (далее ГЗ), и «Грлмл\АТ1ки Олавснскиа пр<хвилно€ Оунташа» Ме-летия Смотрицкого, вышедшая в свет в Евье в 1619 г. (далее ГС).

В начале XVII в. ГЗ и ГС, наряду с другими изданиями, ввозимыми из Руси Юго-Западной, проникают в Московскую Русь, [см. Шляпкин 1891: 118-134; Эйнгорн 1894: 1-10; Харлампович 1914: 97-143], где доминирует традиционное культурное сознание, видевшее основу книжного языка в священных текстах, и сохраняется устойчивое бытование церковнославянского языка великорусской редакции. Традиционализму подчинены и бытующие здесь сочинения о языке (преимущественно орфографические руководства), призванные обеспечить стабилизацию рукописной традиции и обучение грамоте. В отличие от Юго-Западной Руси, где грамматики явились закономерной филологической и педагогической защитной «реакцией» на положение церковнославянского языка, для великорусских книжников грамматики оказываются привнесенным извне принципиально новым культурным феноменом, вступающим в противоречие с их лингвистической идеологией, с их отношением к книжному языку. Господствующее представление о церковнославянском языке как о средстве выражения Богооткровенной истины, «словесной иконе» исключало саму возможность существования системы абстрактных правил порождения новых текстов [см. Успенский 1994]. Дальнейшее развитие этой коллизии, обусловленное взаимодействием различных факторов (сменой культурно-языковой ситуации, изменением идеологических установок, потребностями усилившегося в связи развитием книгопечатания института книжной справы и т.п.), определило ход процесса «строительства грамматики» [Панченко 1996: 56] в России в XVII - первой половине XVIII в.

Уникальную возможность исследовать этапы и формы освоения грамматики в Великороссии предоставляют грамматические сочинения, являющиеся реакцией на авторитетные юго-западнорусские грамматики - ГЗ и ГС и их переосмыслением: а) созданные на протяжении первой половины XVII в. рукописные версии ГЗ, демонстрирующие первую встречу московских книжников с аналитической кодификацией церковнославянского языка и иерархию уровней ее приятия/неприятия; б) «ГрлмллдтикА» 1648 г. - второе, переработанное и дополненное, издание ГС, предпринятое в результате осознания необходимости последовательной языковой нормализации для решения задач книжной справы; в) «ГрдммдтТкд вескдословндА» Ивана Иконника 1733 г., синтезирующая предшествующие опыты описания и кодификации церковнославянского языка в дидактических целях.

Все вышесказанное позволяет сформулировать цель предпринимаемого исследования как выявление механизмов восприятия грамматик церковнославянского языка в России, определение характера их бытования, установление этапов и форм вхождения грамматики в социум.

Поставленной целью обусловлен круг задач, решаемых в ходе исследования:

1. лингвистический и текстологический анализ семи рукописных версий ГЗ, выполненных великорусскими книжниками в первой половине XVII в.;

2. определение основных направлений изменений, внесенных в исходный текст ГЗ создателями ее рукописных версий, и установление факторов, обусловивших эти изменения;

3. анализ языковых и текстологических исправлений, внесенных Михаилом Роговым и Иваном Наседкой в исходный текст ГС при подготовке ее московского издания 1648 г.; выявление их направлений и функциональной нагрузки; реконструкция определивших эти исправления программных языковых установок московских редакторов;

4. комплексное лингвистическое и текстологическое исследование «ГрдммАтУки бес^дословныа» Ивана Иконника 1733 г.; определение ее отношения к предшествующей славянской грамматической традиции; характеристика ее теоретических основ и прагматических параметров.

Предметом исследования явились авторитетные юго-западнорусские грамматики церковнославянского языка Лаврентия Зизания и Мелетия Смот-рицкого, определившие и дальнейшие судьбы церковнославянского языка, и перспективы славяно-русской филологической традиции; семь рукописных версий грамматики Лаврентия Зизания - РГБ, ф. 299, ед.хр. 336, л. 1-23 (далее ГО, РГБ, ф. 299, ед.хр. 336, л. 82-95 (далее Г2), РГБ, ф. 236 (собрание Попова А.И.), ед.хр. 182, л. 1-8 об. (далее Г3), РГБ, ф. 178 (Музейное собрание), ед.хр. 1403, л. 1-105 (далее Г4), ГИМ, Синод., ед.хр. 938, л. 117-197 об. (далее Г5), РГБ, ф. 310 (собрание Ундольского В.М.), ед.хр. 974, л. 121-205 (далее Гб), НБР, ф. 588 (Погодинское собрание), ед.хр. 1655, л. 176-192 (далее Г7); «Грамматика» (М.: Печатный двор, 1648 [без имени автора]) (далее

ГМ); «ГрлммАтТкА БбсйдосдовнАА» Ивана Иконника 1733 г. (Собрание рукописей музея-заповедника «Московский Кремль», № кн. 213, 8°, 221 л.) (далее ГИ).

Указанные грамматики рассматриваются на широком сопоставительном фоне как предшествующих, так и синхронных по времени создания славянских филологических сочинений: «ОказлнУс како состав« сть'ш кирйдъ фмлософъ дзкЬ'кй'», «Оказашс йзыдвлинно и) пйсл\€н€х» Константина Кос-тенечского, «6 шсллихъ маст^х'ь слова», «о мниьксств^ 1 о сдшств'Ь», «о еже како просодУл достоит писати i глати», «ГрАммАтимество», «Ойлд соуфсствь' книжнаго писма», «ндписашс 1азык0 сл0в6нски о грамот^ i о €а стро'^ши», «написан1с газыко словсньски о е^кв'к i о €а писмснс» и др. по изданиям: Ягич 1885-1895; Кузьминова 2002]; «Лсрконъ слАвенорикшн, й йменъ Тлъковажс» Памвы Берынды (Киев, 1627); «ГрлллллАтУкд» (М., 1721) - третье издание ГС, подготовленное Федором Поликарповым (далее Г1721); «ГрАЛ\л\ат1ка саавснскаа въ крлтц'Ь собранная» Федора Максимова (СПб., 1723) (далее Г1723); «Лс^Уконъ треАЗЫчный» Ф. Поликарпова (Москва, 1704); рукописные грамматические трактаты Ф.Поликарпова [по изданию: Поликарпов 2000] и др.

В работе используются основные общенаучные методы наблюдения, сравнения и описания, направленные на обобщение полученных результатов, интерпретацию данных, их классификацию. Созданы полные электронные версии исследуемых грамматических сочинений, предельно точно воспроизводящие все особенности их графики (включая диакритику), орфографии и пунктуации [из них опубликованы ГЗ и ГС: Грамматики 2000; ГМ: Грамматика 1648 г. 2007; Гх и Г2: Кузьминова 2002]. Компьютерная обработка обеспечила получение надежных данных при сплошной выборке и сопоставлении лингвистического материала рассматриваемых текстов.

Научная новизна работы состоит в том, что наряду с механизмом порождения грамматического описания в ней впервые осуществляется исследование механизма его восприятия. Такой интегративный подход позволил предложить путь решения проблемы бытования грамматики в определенном культурно-историческом пространстве, проследить диалог различных лингвистических идеологий, увидеть смену культурно-языковых ориентаций великорусских книжников. Диссертация вводит в научный оборот рукописные грамматические сочинения, которые ранее не были предметом лингвистического и текстологического анализа.

Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется воссозданием модели процесса «строительства грамматики» в России в кон. XVI - пер. пол. XVIII в.; реконструкцией рабочих принципов и лингвистических установок, которыми руководствовались создатели грамматических сочинений; установлением степени императивности «грамматической премудрости» для великорусских книжников. Представленный в работке комплексный анализ грамматических сочинений пополняет существующие в науке представления об истории нормы и нормирования литературного языка кон. XVI - пер. пол. XVIII в.

Практическая ценность работы заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы в учебных пособиях, общих и специальных курсах по истории русского литературного языка и истории языкознания. Материалы диссертации могут быть привлечены при подготовке научного издания ГИ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Формированию на великорусской территории собственных лингво-концептуальных схем способствовало обращение к приобретениям культуры Юго-Западной Руси - грамматикам Лаврентия Зизания и Мелетия Смотриц-кого. Процесс вхождения грамматики в Великороссию осложняло активное неприятие в начале XVII в., когда господствующей идеологической установкой являлся «культурный изоляционизм» [Карташев 1991: 99-102, Успенский 2002: 340-355], юго-западнорусской книжности в целом. В этот период создаются рукописные версии ГЗ (Гь Г2, Г3), свидетельствующие о скрытом конфликте двух культурно-языковых моделей - восточной и западной. Их «состязательный», полемический характер проявляется в радикальных изменениях, внесенных в ГЗ как на уровне системы кодифицированных языковых элементов, так и на уровне их интерпретации. Гь Г2, Г3 демонстрируют абсолютное неприятие самой идеи грамматики как описания системы словоизменения, системы элементов, организованных в парадигмы. В соответствии с традиционными представлениями о грамматике как науке об элементах кода церковнославянского письма великорусские книжники трансформируют ГЗ в орфографическое руководство, изменяя тем самым ее содержательный статус, т.е. адаптируют ГЗ к своим культурно-языковым потребностям. Развернутая морфологическая стратификация, являющаяся принципиально новым явлением в восточнославянской филологической культуре, либо полностью устраняется из текста грамматики (в Г2 и Г3), либо подвергается значительному усечению и преобразованию по модели, заданной в «грамматическом каноне» православия - статье «О мЬсмйхъ мдст^х^ слова» (в Г1). Принимая в целом наиболее традиционный пласт ГЗ - орфографию, книжники отказываются от инноваций Лаврентия Зизания, изменяют предложенные им интерпретации языковых фактов, которые отличались от принятых в филологических сочинениях, бытовавших в Московской Руси.

2. Рукописные версии ГЗ, по времени своего создания приближающиеся к середине XVII в., когда в столкновении Востока и Запада «побеждает Киев» [Флоровский 1991: 81] и изоляционизм сменяется универсализмом [Карташев 1996: 121-124; Успенский 2002: 415], отражают уже иное, изменившееся отношению к книжности Юго-Западной Руси (Г4, Г5 Г6 и Г7). Великорусские книжники в целом принимают грамматику Лаврентия Зизания как тип описания языка, подвергая ее относительно небольшим изменениям, что позволяет говорить о «согласительном» характере созданных ими версий. Данные изменения состоят во введении в исходный текст ГЗ «знаков» ее легитимности, «правоверности», открывающих доступ «литовской грамматии ке» в Московскую Русь, - текстов, в которых так или иначе обосновывается необходимость изучения «грамматической хитрости», рассматривающейся как средство познания Богооткровенной истины (цитат из догматических сочинений, излагающих основы христианского вероучения, «Слов.» Максима Грека, фрагментов «Оказаша како состави сть'ш кнридъ философ?» азб^'кЬ'»). Вместе с тем многочисленные ошибки, допущенные создателями Г4, Г5 Г6 и Г7 при воспроизведении парадигм ГЗ, свидетельствуют об их неготовности к аналитическому восприятию языка и освоению грамматической систематизации форм.

3. Во всех рукописных версиях ГЗ, созданных на протяжении первой половины XVII в., проявляется тенденция привести язык ГЗ на структурно-функциональном уровне в соответствие с нормой церковнославянского языка великорусского извода. Последовательным и регулярным исправлениям подвергаются те формы ГЗ, которые, будучи нормативными в юго-западнорусском изводе церковнославянского языка, находятся за пределами либо на периферии нормы в Московской Руси.

4. Неприемлемым для великорусских книжников является кодифицированный Лаврентием Зизанием способ реализации принципа антистиха -принципа графико-орфографической дифференциации омонимичных форм. Во всех рукописях осуществляются исправления, в результате которых устраняется заданное в ГЗ снятие омонимии посредством оппозиционных графем; в Г1 предложена альтернативная система разграничения грамматических омонимов на орфографическом уровне.

5. Интенсификация к середине XVII в. книжной справы выдвигает на первый план требование последовательной языковой нормализации, что определяет обращение справщиков Московского печатного двора к грамматике Мелетия Смотрицкого, задающей «прескриптивный максимум» церковнославянского языка, и осуществление в 1648 г. ее второго издания - ГМ. Призванная служить теоретической основой и инструментом для решения задач конфессионального редактирования, ГМ была принципиально дистанцирована от ГС как на концептуальном, так и на формальном уровне.

6. Концепция грамматики как разновидности богословия, средства постижения сущности Божественных догматов, Божественной правды через сакральный текст, получает развернутое обоснование в новом предисловии, которым в ГМ заменено прагматически ориентированное предисловие М. Смотрицкого.

7. Радикальная переработка, которой были подвергнуты части ГС «иУ орфоргрлфш» и «и> просодш», демонстрирует приверженность московских редакторов наиболее авторитетному в Великороссии разделу ГЗ - орфографическим канонам, а также традиционным орфографическим руководствам, призванным обеспечить стабилизацию рукописной традиции.

8. Осуществленная в ГМ коррекция системы норм ГС отражает как различие двух изводов церковнославянского языка - великорусского и юго-западнорусского, так и различие кодификаторских установок М. Смотрицкого и московских издателей. В своей кодификации М. Смотрицкий руководствовался двумя базовыми принципами - принципом вариативности, реализованным в фиксации вариантных форм как в пределах одного словоизменительного типа (подтипа), так и в пределах парадигмы одного слова, и принципом дифференциации омонимичных форм, реализованным преимущественно на графико-орфографическом уровне как принцип антистиха. Принцип вариативности вызвал критическую реакцию московских издателей: унификация, ограничивающая заданную в ГС немотивированную вариативность, является одной из ведущих тенденций осуществленной ими справы. Принцип дифференциации омонимичных форм получил в ГМ свое дальнейшее развитие. С одной стороны, Михаил Рогов и Иван Наседка, в отличие от М. Смотрицкого, наряду с принципом антистиха преодолевают омонимию и другим способом - грамматическим, предполагающим дистрибуцию разных флексий. С другой стороны, московские книжники экстраполируют использованные М. Смотрицким орфографические средства на другие грамматические позиции, не противопоставленные в ГС. В результате состав грамматических позиций, вовлеченных в противопоставление, в ГМ по сравнению с ГС расширен.

9. Несоответствие новых разделов, включенных в текст ГМ (сводной таблицы окончаний и грамматического разбора словоформ), языковому и ме-таязыковому материалу грамматики показывает, что у московских справщиков, т.е. законодателей книжной нормы своего времени и адептов грамматического подхода, не было сформировано умение пользоваться классификациями и рекомендациями издаваемой ими грамматики и применять ее правила при анализе конкретного языкового материала. Таким образом, в Московской Руси середины XVII в. грамматическая образованность могла иметь лишь факультативный, а отнюдь не императивный характер.

10. Внедрение грамматической образованности, требующее институ-ционализованного обучения языку, начинается в Петровскую эпоху. Для обеспечения учебного процесса в учрежденных школах и училищах предпринимается издание новых версий грамматики М. Смотрицкого - Г1721 и Г1723. Однако представленный в них теоретический и языковый материал оказывается непосильным и недоступным для большинства учащихся, что обусловило создание специального учебно-методического пособия - «Грдм-млтУки БескдословныА» Ивана Иконника (ГИ), призванного сформировать процедуры изучения языка «по грамматике» и помочь освоить используемые «при школах?»» грамматики церковнославянского языка.

11. Дидактические цели, в которых в ГИ обобщены и систематизированы предшествующие опыты описания и кодификации церковнославянского языка, определили способы организации и презентации учебного материала (диалогический формат, адаптация метаязыка, унификация моделей правил и определений, использование видеограмм и др.) и общую стратегию грамматического описания. Воссоздание формального строя языка подчинено в ГИ истолкованию семантического устройства элементов разных уровней языка. Усилия И. Иконника сосредоточены на «гаснгЬишшъ Изаснсши» теории и метода грамматики, дефинировании терминов, раскрытии механизмов действия основных принципов орфографии, описании грамматической семантики.

12. Проведенное в ГИ упорядочивание языкового материала направлено на преодоление представленной в грамматиках церковнославянского языка немотивированной вариативности на орфографическом и на грамматическом уровне и на снятие грамматической омонимии. Вместе с тем внесенные И. Иконником изменения не меняют общего характера системы норм, сохраняющего преемственность грамматической традиции.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Кузьминова, Елена Александровна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Наиболее важным результатом проведенного исследования является воссоздание общей модели процесса «строительства грамматики» в России в конце XVI - первой половине XVIII в. Отторжение аналитической кодификации церковнославянского языка, неприятие идеи грамматики как описания системы словоизменения, имевшее место в начале XVII в., к середине века сменяется осознанием необходимости ее использования для решения задач «книжной справы». Статус элитарного инструмента профессионального книжника грамматика сохраняет до 20-х-30-х годов XVIII в., когда сфера действия грамматики постепенно расширяется и в нее начинают вовлекаться все православного христиане, проходящие формальное школьное обучение.

2. В результате лингвистического и текстологического анализа рукописных версий ГЗ определены особенности рецепции «первой словенской грамматики» великорусскими книжниками и установлен характер ее бытования в Московской Руси на протяжении первой половины XVII в. В начале XVII в. вхождению грамматики в Великороссию противодействовала господствующая идеологическая тенденция к «культурному изоляционизму». В рукописные версиях этого периода Гь Г2, Г3 отвергнуты концептуальные основы ГЗ. Их создатели, отстаивая усвоенные ими традиционные представления о грамматике как учении об элементах кода церковнославянского письма, трансформируют ГЗ в орфографическое руководство. Детальное описание грамматического строя языка подвергнуто полному исключению либо существенной минимизации по модели «осмочастия». Более архаичная орфографическая часть ГЗ признается великорусскими книжниками, вместе с тем они отклоняют все нововведения Л. Зизания в пользу традиционных форм и интерпретаций. Версии Г4, Г5 Г6 и Г7, созданные ближе к середине XVII в., когда со стабилизацией российской государственности концепция «культурного изоляционизма» сменяется концепцией «универсализма» и происходит юго-западнорусская экспансия во всех сферах культурной жизни, демонстрируют иное изменившееся отношение к лингвоконцептуальным схемам, реализованным в ГЗ. Принимая грамматику как тип лингвистического описания, их создатели стремятся ее легитимизировать и тем самым обеспечить вхождение «литовской грамматики» в Московскую Русь. С этой целью они дополняют ГЗ фрагментами из догматических и авторитетных филологических источников, утверждающими значимость грамматического учения как инструмента познания абсолютной истины через сакральный текст. Однако недостаточная метаязыковая компетенция книжников привела к целому ряду ошибок, свидетельствующих о непонимании ими содержания парадигм и их структуры, об их неподготовленности к адекватному восприятию грамматической систематики. Установлено, что все рукописные версии демонстрируют общую негативную реакцию великорусских книжников на кодифицированный в ГЗ способ реализации принципа антистиха. Единство позиций они проявляют и по отношению к представленным в ГЗ признакам нормы юго-западнорусского извода церковнославянского языка, подвергая их регулярной коррекции, направленной на приведение языка ГЗ в соответствие с нормами великорусского извода.

3. Проведенное исследование языковых и текстологических исправлений, внесенных Михаилом Роговым и Иваном Наседкой в исходный текст ГС при подготовке ее московского издания 1648 г., позволило заключить, что филологическая работа редакторов была направлена на дистанцирование ГМ от ГС как на концептуальном, так и на формальном уровне. Создавая ГМ как теоретический ориентир и инструмент для решения практических задач «книжной справы» библейских и богослужебных книг, московские книжники отстаивают теологическую концепцию грамматики, обоснованию которой они посвящают свое предисловие. Установлено, что подвергая существенным преобразованиям орфографическую и просодическую части ГС, М. Рогов и И. Наседка ориентируются на орфографические каноны ГЗ и традиционные орфографические руководства. Вместе с тем в своих кодифика-торских решениях они руководствуются собственными нормативными представлениями, выработанными в процессе книжно-языковой практики. Осуществленная М. Роговым и И. Наседкой переработка системы грамматических норм не сводилась к устранению специфических признаков нормы юго-западнорусского извода. Московские книжники последовательно реализовали лингвистическую программу, нацеленную на ограничение заданной в ГС немотивированной вариативности, т.е. на унификацию форм, и на преодоление грамматической омонимии, т.е. на дифференциацию форм. Исследование показало, что в ГМ был трансформирован кодифицированный М. Смот-рицким способ реализации принципа антистиха: изменены его объем и функциональная нагрузка оппозиционных графем. Анализ новых разделов, созданных М. Роговым и И. Наседкой, выявил несформированность у них умения воспользоваться предписаниями издаваемой ими грамматики, что свидетельствует о факультативности грамматической образованности в Московской Руси середины XVII в.

4. Проведенное исследование рукописного трактата «ГрллллллтУкд бс

С'Ьдословнаа» Ивана Иконника позволило установить, что ГИ была создана в целях внедрения грамматической образованности как специальное учебно-методическое пособие, предназначенное для оптимизации освоения существующих грамматик церковнославянского языка. ГИ была призвана сформировать процедуры овладения языком как «грамматикой», как системой алгоритмических правил. Исходные дидактические целеустановки, которыми руководствовался Иван Иконник, синтезируя и переосмысливая филологический опыт предшественников, обусловили параметры грамматического описания и его общую стратегию. Воссоздание формального строя языка подчинено в ГИ истолкованию семантического устройства элементов разных уровней языка. Анализ показал, что зафиксированная в ГИ система орфографических и грамматических норм явилась результатом целенаправленного выбора из числа иормализаторских решений, принятых в грамматиках-источниках, продиктованного двумя установками: (1) на устранение немотивированной вариативности как на орфографическом, так и на грамматическом уровне, (2) на преодоление грамматической омонимии. Реализация данных установок не изменила общего характера системы норм, сохраняющего преемственность грамматической традиции.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Кузьминова, Елена Александровна, 2012 год

1. Азбука 1578 Азбука. Книжка. По гречески альфа, вита, а по руски аз, буки. Острог: Тип. К.К. Острожского: Печ. Иван Федоров, 18.VI.1578. Репринт: Острожская азбука Ивана Федорова / Под. ред. Е. JI. Немировского. М.: Книга, 1983.

2. Амфилохий 1875 Амфилохий Сергиевский., архим. Описание Воскресенской Новоиерусалимской библиотеки. М., 1875.

3. Аниченко 1969 Аниченко У.В. Беларуска-украшсюя шсьмовамоуныя сувя-3i: Автореферат дисс. докт. филол. наук. Мшск, 1969. Аниченко 1973 - Аниченко В.В. Московское издание грамматики Смотриц-кого // Русская речь. 1973. № 5. С. 104-110.

4. Апримене 1977 Апримене A.-JT. Ю. Язык Апостола Франциска Скорины 1525 г. (Морфологическая парадигматика): Автореферат дисс. канд. филол. наук. Минск, 1977.

5. Афанасий Холмогорский 1682 Афанасий, архиепископ Холмогорский. Увет духовный, М.: Печатный двор, IX. 1682.

6. Бабаева 1991-1992 Бабаева Е.Э. Об учебных пособиях в Академии братьев Лихудов // СугШотеЙюсИапит ХУ-ХУ1. ТЬеззаЬтяие, 1991-1992. № 15-16. С. 93-111.

7. Бакланова 1967 Бакланова Н. А. Русский читатель XVII в. // Древнерусская литература и ее связи с новым временем: Исследования и материалы по древнерусской литературе / Отв. ред. С. А. Державина. Вып. 2. М.: Наука, 1967. С. 156-193.

8. Бароний 1719 Цезарь Бароний. Деяния церковные и гражданские. М.: Печатный двор, 1719.

9. Белоброва 1993 Белоброва О. А. Николай Гаврилович Спафарий (Милеску)

10. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (ХУП в.). Часть 2.

11. И О. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1993. С. 392^100.

12. Белов 1959 Белов К. И. Из истории русской пунктуации ХУ1 века. Пермь,1959.

13. Бобрик 1990 Бобрик М.А. Представления о правильности текста и языка в истории книжной справы в России (от XI до XVIII в.) // Вопросы языкознания. 1990. №4. С. 61-85.

14. Борковский, Кузнецов 1963 Борковский В.И., Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка. М.: Изд-во АН СССР, 1963. Ботвиник 1973 - Ботвиник М.Б. Лаврентий Зизаний. Минск: Наука и техника, 1973.

15. Будде 1913 Будде Е.Ф. Лекции по истории русского языка. 2-е изд., пере-раб. и доп. Казань, 1913 (обл. 1914).

16. Будилович 1875 XIII слов Григория Богослова в древнеславянском переводе по рукописи Императорской публичной библиотеки. Критико-палеографи-ческий труд А. Будиловича. СПб., 1875.

17. Буланин 1984 Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека. Неизданные тексты. Л.: Наука, 1984.

18. Буланина 1989 Буланина Т. В. Силуан // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2 (вторая половина XIV-XVI в.). Часть 2. Л - Я. Л.: Наука, 1989. С. 321-323.

19. Булахов 1976 Булахов М.Г. Восточнославянские языковеды. Библиографический словарь. Т. 1. Минск: Изд-во БГУ, 1976.

20. Булич 1893 Булич С.К. Церковнославянские элементы в современном литературном и народном русском языке. СПб., 1893 (Записки историко-филологического факультета имп. Санкт-Петербургского университета. Ч. XXXII).

21. Булич 1904 Булич С.К. Очерк истории языкознания в России. Т. 1. XIII в. 1825 г. СПб., 1904. (Записки историко-филологического факультета имп. Санкт-Петербургского университета. Ч. LXXV).

22. Возняк 1911 Возняк М. Граматика Лаврент1я Зизашя з 1596 р. // Записки наукового товариства iM. Т.Г. Шевченка. 1911. Т. 101. Вип. 1. С. 5-35. Т. 102. Вип. 2. С. 11-87.

23. Волошин 2006 Волошин Ю.В. Урядова политика щодо росшских старо-обрядщв на Стародубгциш у XVIII ст. // Украшьский юторичний журнал. 2006. № 1.С. 14-27.

24. Востоков 1842 Востоков А. Описание русских и словенских рукописей Румянцевскаго музеума. СПб., 1842.

25. Врадий 1975 Врадий A.A. Формы имен существительных в Острожской библии 1581 г. и «Грамматике» М. Смотрицкого (на материале основ на *о и *jo) // Сборник научных трудов Ташкентского педагогического института. 1975. Т. 151. С. 88-131.

26. Вышнеградский 1847 Вышнеградский Н.А. О филологических исследованиях церковнославянского наречия и преимущественно грамматиках сего наречия рассуждение. СПб., 1847.

27. Грамматика 1648 г. 2007 Грамматика 1648 г. Предисловие, научный комментарий, подготовка текста и составление указателей Е.А. Кузьминовой. М.: МАКС Пресс, 2007.

28. Духовный регламент 1721 Духовный регламент. СПб., 1721. Дюбо 2005 - Дюбо Б. А. Филипп Мелахтон и русская грамматическая традиция. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2005.

29. Живов 2004 Живов В.М. Очерки исторической морфологии русского языка XVII-XVIII веков. М.: Языки славянской культуры, 2004. Житецкий 1899 - Житецкий П.И. Очерк литературной истории малорусского наречия в XVII и XVIII вв. Киев, 1899.

30. Жовтобрюх 1976 Жовтобрюх М. А. «Грамматыка словенская» 1вана Уже-вича - памятка староукрашько1 лггературно1 мови // Слово i труд. Кшв, 1976. С. 167-179.

31. Жолобов, Крысько 2001 -Жолобов О.Ф., Крысъко В.Б. Двойственное число // Историческая грамматика древнерусского языка. Т. 2 / Под ред. В.Б. Крысько. М.: Азбуковник, 2001.

32. Забелин 1915 Забелин И.Е. Домашний быт русского народа в XVI и XVII столетии. Т. 1. Ч. 2. М., 1915.

33. Захарьин 1995 Захарьин Д.Б. Европейские научные методы в традиции старинных русских грамматик (XV - сер. XVIII вв.). München, 1995 (Speci-mina philologiae slavicae. Supplementband 40).

34. Зиборов 1993 Зиборов B.K. Иоанн Васильевич Шевелев Наседка // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Часть 2. И - О. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1993. С. 63-65.

35. Зиборов, Сапожников, Яковлев 1998 Зиборов В.К, Сапожников О.С., Яковлев В.В. Рогов (Рогоев, Рогу ев) Михаил Стефанович // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Часть 3. П - С. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1998. С. 309-312.

36. Зизаний 1783 Лаврентий Зизаний Тустановский. Катехизис. Гродно: Гродненская тип. [Старообрядческая тип.], 1783.

37. Златоуст 1664 Иоанн Златоуст. О священстве. М.: Печатный двор, 5.VIII.1664.

38. Златоуст 1-ХП Творения святаго отца нашего Иоанна Златоуста. СПб., 1898-1906. Репринт: Полное собрание творений св. Иоанна Златоуста в 12-ти томах. М.: Радонеж, 1991-2003.

39. Иванов 1969 Иванов А И. Литературное наследие Максима Грека. Л.: Наука, 1969.

40. Исаевич 1978 Исаевич Я. Д. Русско-украинские связи в области книгопечатания в конце XVI первой половине XVII в. // Книга в России до середины XIX в. Л.: Наука, 1978. С. 161-177.

41. Каптерев 1913 Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов: Время патриаршества Иосифа. 2-е изд. Сергиев Посад, 1913.

42. Каптерев 1996 Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. М.: Православный паломник, 1996. Сергиев Посад, 1909-1912. Карпов 1878 - Карпов А. Азбуковники или алфавиты иностранных речей по спискам Соловецкой библиотеки. Казань, 1878.

43. Карский 1956 Карский Е.Ф. Белорусы: Язык белорусского народа. Вып. 2: Исторический очерк словообразования и словоизменения в белорусском языке. М.: Изд-во АН СССР, 1956.

44. Карский 1962 Карский Е. Ф. Труды по белорусскому и другим славянским языкам. М.: Изд-во АН СССР, 1962.

45. Карташев 1991 Карташев A.B. Очерки по истории русской церкви. Т. 2. М.: Наука, 1991. Париж, 1959.

46. Кириллова книга 1644 Кириллова книга.: Сборник. М.: Печатный двор, 21.IV. 1644.

47. Ковтун 1975 Ковтун JI.C. Лексикография Московской Руси XVI - начала XVII вв. Л.: Наука, 1975.

48. Ковтун 1989 Ковтун JI.C. Азбуковники XVI-XVII вв. (Старшая разновидность). Л.: Наука, 1989.

49. Колесов 1991 Колесов В. В. Развитие лингвистических идей у восточных славян эпохи Средневековья // История лингвистических учений. Позднее Средневековье. СПб.: Наука, 1991. С. 208-254.

50. Кузнецов 1958 Кузнецов П.С. У истоков русской грамматической мысли. М.: Изд-во АН СССР, 1958.

51. Кузьминова 2001 Кузьминова Е.А. Антистих // Православная энциклопедия. T. II. М.: Церковно-научный центр Православная энциклопедия, 2001. С. 549-552.

52. Кузьминова 2002 Грамматический сборник 1620-х гг. / Издание и исследование Е.А. Кузьминовой. AION-SLAVISTICA. Annali dell'Instituto Universitario Orientale di Napoli. Dipartimento di studi dell'Europa orientale. Sezione SLAVISTICA. Quaderno № i, 2002.

53. Кузьминова 2003 Кузьминова Е.А. Буквари церковнославянского языка // Православная энциклопедия. T. VI. М.: Церковно-научный центр Православная энциклопедия, 2003. С. 331-334.

54. Кузьминова 2005 Кузьминова Е.А. Глаголи // Православная энциклопедия. Т. X. М.: Церковно-научный центр Православная энциклопедия, 2005. С. 170-171.

55. Кузьминова 2011 Кузьминова Е.А. «Цитатное пространство» предисловия к грамматике 1648 г.: концепция и структура // Сибирский филологический журнал. 2011. № 3. С. 64-73.

56. Кузьминова, Николенкова 2009 Кузьминова Е.А., Николенкова Н.В. Грамматика Ивана Иконника: история создания // Вестник церковной истории. 2009. № 1.С. 148-172.

57. Кузьминова, Ремнёва 2000 Кузьминова Е. А., Ремнёва М. Л. Предисловие // Грамматики Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. С. 3-25.

58. Лазаревский 1888 Лазаревский A.M. Описание Старой Малороссии. Материалы для истории расселения, землевладения и управления. Т. I. Полк Ста-родубский. Киев, 1888.

59. Ларин 1937 Ларин Б.А. Русская грамматика Лудольфа 1696 г.: Переизд., пер., вступит, статья и примеч. Л.: Ленингр. науч.-иссл. ин-т языкознания, 1937.

60. Лествица 1908 Преподобнаго отца нашего 1оанна, игумена Синайской горы, Лествица, в русском переводе. Сергиев Посад, 1908. Лилеев 1895 - Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII-XVIII вв. Киев, 1895.

61. Маисветов 1883 Мансветов И. Как у нас правились церковные книги. М., 1883.

62. Мечковская 1990 Мечковсвкая Н.Б. Общеобразовательный характер азбук и букварей в восточнославянской традиции XVI-XVII вв. // Проблемы школьного учебника. Вып. 19. История школьных учебных книг. М.: Просвещение, 1990. С. 126-142.

63. Мечковская 1992 Мечковская Н.Б. Грамматики, буквари и риторики в великорусской языковой ситуации второй половины XVII в. // Slavica Suecana. Series В - Stadies. Vol.1. Stockholm, 1992. С. 9^10.

64. Мечковская 2009 Мечковская Н.Б. История языка и история коммуникации: от клинописи до Интернета: курс лекций по общему языкознанию. М.: Флинта: Наука, 2009.

65. Миропольский 1894—1895 Миропольский С. Очерк истории церковноприходской школы от первого ее возникновения на Руси до настоящего времени. СПб., 1894-1895. Т. 1-3.

66. Набокина 1974 Набокина З.И. Очерки по морфологии имени существительного в сочинениях протопопа Аввакума: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Горький, 1974.

67. Николаевский 1890-1891 Николаевский П. Московский печатный двор при патриархе Никоне // Христианское чтение. 1890. Ч. 1. С. 114-141. Ч. 2. С.434.469.1891.4. l.C. 147-186. Ч. 2. С. 152-186.

68. Никольский 1896 Никольский К. Материалы для истории исправления богослужебных книг. Об исправлении устава церковного в 1682 г. и месячных миней в 1689-1691 гг. СПб., 1896.

69. Никольский 1999 Никольский Б.М. «О восьми частях слова»: проблема источников // Эволюция грамматической мысли славян XIV-XVIII вв. М.: Институт славяноведения РАН, 1999. С. 9-33.

70. Нимчук 1979 Шмчук В.В. Граматыка М. Смотрицького - перлина давнього мовознавства // Пам'ятки украшсько1 мови XVII ст. Мелетш Смотрицький. Граматика / Пщг. факсимшьного видання та дослщження пам'ятки В.В. HiM-чука. Кшв: Наукова думка, 1979.

71. Осипов 1975 Осипов Б. И. Вопросы графики, орфографии и пунктуации в

72. Грамматике» Мелетия Смотрицкого // Исследования по славистике и языку народов СССР. Барнаул, 1975. С. 65-81.

73. Осипов 1978 Осипов Б.И. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого // Русский язык в школе. 1978. № 6. С. 105-109.

74. Павлов 1887 Павлов А. 50-я глава Кормчей книги как исторический и практический источник русского брачного права. М., 1887.

75. Панд. Никона 1591 Пандекты Никона Черногорца. Вильна: Тип. Мамони-чей, 1591.

76. Панченко 1996 Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской культуры. Т. III (XVII - начало XVIII века). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 9-261.

77. Пекарский 1862 Пекарский 77.77. Наука и литература в России при Петре Великом. T. I. СПб., 1862.

78. Пиккио 2003 Пиккио P. Slavia Orthodoxa: Литература и язык. М.: Знак, 2003.

79. Плетнёва, Кравецкий 1996 Плетнёва A.A., Кравецкий А.Г. Церковнославянский язык. М.: Просвещение: Учеб. лит., 1996.

80. Плющ 1971 Плющ П.П. 1стор1я укра1ньско1 лггературно1 мови. Кшв: Вища школа, 1971.

81. Поликарпов 1701 Поликарпов Ф. Алфавитарь рекше букварь славенски-ми, греческими, римскими писмены, учитися хотящымъ. М.: Печатный, двор, VI. 1701.

82. Прение 1859 Прение литовского протопопа Лаврентия Зизания с игуменом Илиею и справщиком Григорием по поводу исправления составленного Лаврентием Катехизиса // Летописи русской литературы и древности. Т. 2. Кн. 4. М., 1859. С. 80-100.

83. Преображенский 1881 Преображенский В. Восточные и западные школы во времена Карла Великого. СПб., 1881.

84. Прозоровский 1868 Прозоровский А. А. Сильвестр Медведев (Его жизнь и деятельность). М., 1868.

85. Прокошина 1966 Прокошина Е.С. Мелетий Смотрицкий. Минск: Наука и техника, 1966.

86. Ремнёва 1983 Ремнёва М.Л. О степени императивности грамматики М. Смотрицкого 1648 г. // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1983. № 3. С. 36-42.

87. Робинсон 1971 Робинсон А.Н. Зарождение концепции авторского стиля вукраинской и русской литературах конца XVI-XVII века (Иван Вишенский, Аввакум, Симеон Полоцкий) // Русская литература на рубеже двух эпох: XVII начало XVIII в. М.: Наука, 1971. С. 33-83.

88. Селищев 1941 Селищев A.M. Славянское языкознание. Т. I. Западнославянские языки. М.: Учпедгиз, 1941.

89. Сиромаха 1979 Сиромсаа В.Г. Языковые представления книжников Московской Руси второй половины XVII в. и «Грамматика» М. Смотрицкого // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. № 1. 1979. С. 3-14.

90. Сиромаха 1981 Сиромаха В.Г. «Книжная справа» и вопросы нормализации книжно-литературного языка Московской Руси во второй половине XVII в. (на материале склонения существительных): Дисс. . канд. филол. наук. М., 1981.

91. Скорина 1-Ш Б1бл1я. Факамшьнае узнауление Б1блш, выдадзенай Фран-цыскам Скарынаю 1517-1519 гадах. Т. I—III. Мшск: Беларуская энцыклапе-дыя ¡мя Петруся Броую, 1990-1991.

92. Соловьев 1961 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 5 (Тт. 9-10). М.: Соцэкгиз, 1961.

93. Спафарий 1978 Николай Спафарий. Эстетические трактаты / Подгот. текстов и вступ. ст. O.A. Белобровой. JL: Наука, 1978.

94. Студинский 1895 Студинъский К. А5еА<ф6тг)<;, грамматика, видана у Львов1 р. 1591 // Записки Наукового товариства iM. Т.Г. Шевченка. 1895. Т. 7. Кн. 3. С. 5-46.

95. Три челобитные 1862 Три челобитные: справщика Савватия, Саввы Романова и монахов Соловецкого монастыря (три памятника из первоначальнойистории старообрядчества). СПб., 1862.

96. У идольский 1850 Ундольский В.М. Библиотека Павла, митрополита Сар-ского и Подонского, и книги и имущества Епифания Славинецкого // Временник Общества истории и древностей российских при Московском университете. М., 1850. Кн 5. Отд. 4. С. 65-83.

97. Успенский 2002 Успенский Б. \А. История русского литературного языка (Х1-ХУИ вв.). 3-е изд., испр. и доп. М.: Аспект Пресс, 2002. Флоровский 1991 - Флоровский Г. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. Париж, 1937.

98. Флоровский 1996 Флоровский Г. Петербургский переворот // Из истории русской культуры. Т. IV (XVIII - начало XIX века). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 349-424.

99. Чернов 1977 Черное В. А. Русский язык XVII века: Учебное пособие. Свердловск: Изд-во Уральского госуд. ун-та, 1977.

100. Шакун 1984 Шакун JI.M. Псторыя беларускай лггаратурнай мовы. Мшск: Выд-ва Мин-ва вышей сяр-й и спец-й праф-й адукацьн БССР, 1984. Шахматов 1957 - Шахматов A.A. Историческая морфология русского языка. М.: Учпедгиз, 1957.

101. Шимановский 1893 Шимановский И.В. Очерки из истории русских наречий. Черты южнорусского наречия в XVI-XVII вв. Варшава, 1893. Шляпкин 1891 - Шляпкин И.А. Св. Дмитрий Ростовский и его время (16511709 гг.). СПб., 1891.

102. Шолом 1958 Шолом Ф.Я. Зарождения i розвиток науково1 фшолопчно1 думки в Pocii i на УкраЫ в XVI - першш половиш XVII ст. // Фшолопчний зб1рник. Кшв, 1958. С.40-72.

103. Щепкин 1999 Щепкин В.Н. Русская палеография: Учебник для студентов вузов. 3-е изд., доп. М.: Аспект Пресс, 1999.

104. Щукин 2008 Щукин А.Н. Лингводидактический энциклопедический словарь. М.: Астрель: ACT: Хранитель, 2008.

105. Эйнгорн 1894 Эйнгорн В. Книги Киевской и Львовской печати в Москве в третью четверть XVII в. М., 1894.

106. Ягич 1885-1895 Ягич И.В. Рассуждения южнославянской и русской старины о церковнославянском языке // Исследования по русскому языку. Т. I. СПб., 1885-1895. С. 289-1023.

107. Ягич 1889 Критические заметки по истории русского языка орд. акад. И.В. Ягича. СПб.: Тип. Акад. наук, 1889.

108. Ягич 1910 Ягич И. В. История славянской филологии. СПб., 1910. (Энциклопедия славянской филологии. Т. I).

109. Яламас 1992 Яламас Д.А. Филологическая деятельность братьев Лихудов в России: Дисс. . канд. филол. наук. М., 1992.

110. Ярхо 1991 Ярхо В.Н. Кадм // Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Meлетинский. М.: Советская энциклопедия, 1991. С. 268.

111. Ярхо 1991а Ярхо В.Н. Панамед // Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Советская энциклопедия, 1991. С. 423. Basaeus 1567 - Alberti Basaei Scebresinensis Observationum Grammaticarum Libri Quique. Krakau, 1567.

112. Bida 1980 Bida C. Sixteenth and Early Seventeenth Century Church Slavonic Grammars // Progress in Linguistic Historiography. Amsterdam, 1980. P. 71-85. Gebauer 1958 - Gebauer J. Historickä mluvnice jazyka ceskeho. D. Ill:V

113. Tvaroslovi. II: Casoväni. Praha, 1958.

114. Holtz 1981 Holtz L. Donat et la tradition de l'enseignement grammatical: Etude sur Г Ars Donati et sa diiffusion (IV-IX). Paris, 1981.

115. Horbatsch 1964 Horbatsch O. Die vier Ausgaben der kirchenslavischen Grammatik von M. Smotryckyj. Wiesbaden, 1964.

116. Melanchton 1585 Melanchton P. Grammatica Latina Philippi Melanchthonis. Witebergae, 1585.

117. Meyendorff 1959 Meyendorff J. Introduction a l'etude de Gregoire Palamas. Paris, 1959.

118. Unbegaun 1935 Unbegaun B. La langue russe au XVIe siècle (1500-1550). La flexion des noms. Paris, 1935.

119. Ursinus 1619 Ursinus I. Grammaticae methodicae libri qvatvor. Zamosci, 1619. Vidavius 1581 - Vidavius V. Cathechesis grammaticae Latinae, Nunc denum diligentius recognitae et auctae. Cracoviae, 1581.

120. Weingart 1923 Weingart M. Dobrovskeho Institutions // Sbornic University Komenskeho. 1923. № 1. S. 635-697.