Инвестиционное обеспечение инновационного развития российской промышленности тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 08.00.05, кандидат экономических наук Орлов, Алексей Евгеньевич

• Орлов, Алексей Евгеньевич
• кандидат экономических наук
• 2005

Оглавление диссертации кандидат экономических наук Орлов, Алексей Евгеньевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Теоретические основы инвестиционного обеспечения инноваций в реальном секторе экономики.

1.1. Особенности кластерного распространения инноваций в структуре промышленного производства.

1.2. Теория асимметрии информации о взаимодействии инноваций в реальном и финансовом секторах экономики.

1.3. Инвестиции в инновационное развитие - основа промышленного роста.

ГЛАВА 2. Формирование механизма инвестирования в наукоемкий сектор российской промышленности.

2.1. Особенности формирования национальной инновационной системы.

2.2. Инвестиционные процессы в российской промышленности.

2.3. Инновационное поведение российских промышленных предприятий.

ГЛАВА 3. Стимулирование инвестиционной активности в инновационной сфере промышленного производства России.

3.1. Западный опыт формирование эффективной научно-технической и промышленной политики государства.

3.2. Механизм финансового обеспечения кластеров инновационной деятельности в российской промышленности.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Инвестиционное обеспечение инновационного развития российской промышленности»

Актуальность проблемы. В 90-е годы XX века произошли кардинальные изменения в российской хозяйственной системе, в структурных взаимосвязях реального сектора экономики и финансов. В этот период трансформировалось не только конституционное устройство, но и принципы и методы управления национальной промышленностью. Это обусловило дестабилизацию темпов роста валового внутреннего продукта (ВВП) и национального дохода; нарушение механизма финансирования расширенного воспроизводства в стране; обособление реального и финансового секторов экономики; увеличение количества некредитоспособных организаций в промышленности, падение наукоемкости промышленного производства и т.п.

Самоустранение государства из инвестиционных процессов происходило на фоне постепенного сокращения частных инвестиций в высокотехнологичные отрасли промышленности. А это снижает возможности реализации научно-технических достижений в стране, приводит к потере инновационного потенциала и усилению зависимости национальной экономики от экспортного потенциала добывающих отраслей промышленности. Такой путь неэффективен для России, не учитывает ограничений ресурсного потенциала страны и приводит к усилению ее односторонней зависимости от внешнего (ценового, фактора, обусловленного конъюнктурой мировых товарных рынков. Не случайно, даже при планировании финансово-экономических показателей на 2006-2008 гг. с внешним фактором экономического развития связывают три четверти прироста валового внутреннего продукта России. Это не соответствует ни объемам накопленных основных фондов, ни численности и качеству трудовых ресурсов, ни стратегии стабилизации экономического развития страны в среднесрочной перспективе.

В этой связи насущными становятся совершенно новые для России проблемы обособления реального и финансового секторов экономики, распространения в промышленности неденежных форм расчетов, нарушения механизма инвестиционного обеспечения расширенного воспроизводства в стране, сокращения государственного финансирования наукоемких секторов промышленности и отсутствия необходимых частных инвестиций. Для национальной экономики, которая в закрытом режиме выпускала практически весь спектр продукции обрабатывающих отраслей и была в основном самодостаточной с точки зрения сырья, энергии, трудовых ресурсов, единственно приемлемой альтернативой в условиях открытого состояния становится формирование высокоэффективной инновационной системы. Делая упор на преимущественное развитие наукоемких, высокотехнологичных отраслей промышленности, она способна быстро генерировать инновации, распространять их в системе национального воспроизводства, придавая ему характер самодостаточности даже в условиях стремительной интеграции страны в глобальную экономику.

В связи с этим назревшей необходимостью как в научном, так и в практическом плане является разработка теоретических и методологических вопросов, связанных с закономерностями развития структурно несбалансированной российской промышленности, отсутствием стимулов у промышленных предприятий к инновационной деятельности, необходимых источников ее финансирования, нестабильностью темпов прироста промышленной продукции и усилением их зависимости от внешних ценовых факторов.

Все эти и другие проблемы предопределили актуальность темы диссертационного исследования, его цель и задачи.

Цель и задачи исследования. Цель исследования - разработка теоретических и методических подходов к оценке механизма инвестиционного обеспечения наукоемких, высокотехнологичных секторов российской промышленности и возможностей реализации их способности стабилизировать темпы экономического роста в стране.

Поставленная цель предопределила необходимость решения следующих основных задач:

- разработать концептуальный подход к трактовке инновационного развития национальной промышленности в категориях теории кластерного распространения инноваций в макротехнологической структуре и теории асимметрии информации применительно к взаимодействию инноваций в реальном и финансовом секторах экономики, а также определить механизм их инвестиционного обеспечения;

- рассмотреть эволюцию инвестиционных процессов в российской промышленности, выявить их особенности в наукоемких, высокотехнологичных отраслевых группах с учетом перспективы формирования национальной инновационной системы в среднесрочной перспективе; выявить факторы инновационного поведения российски:-промышленных предприятий в зависимости от располагаемого ими научно-технического потенциала, возможностей рыночного привлечения финансовых ресурсов, а также использования государственных инвестиций, дать количественную и качественную оценку инвестиционных возможностей на разных стадиях процесса инновационного развития промышленности страны;

- обосновать методические подходы к построению многокритериальной оценки инновационного развития промышленных предприятий, а также определить конкретный набор соответствующих показателей эффективности форм инвестирования в кластерное распространение инноваций в национальной промышленности с учетом западного опыта; разработать предложения относительно научно-технической инвестиционной политики государства в области реализации научно-технического потенциала национальной промышленности и ускоренного распространения инноваций в отраслевых группах за счет комплексного использования финансовых ресурсов общества.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является российская промышленность и ее отраслевые группы, дифференцированные в зависимости от располагаемого ими научно-технического потенциала. Предмет исследования - механизмы инвестиционного обеспечения инновационного развития российской промышленности путем ускоренного роста ее наукоемких, высокотехнологичных отраслей.

Методологические и методические основы исследования. В исследованиях отечественных и зарубежных ученых вопросам инновационного развития уделено существенное внимание. Основоположниками современного подхода к пониманию проблем инноваций являются Й. Шумпетер, Н. Кондратьев, Хаттори Тосио, У. Баумоль, К.Э. Циолковский, Я. Ван Дейн, Г. Менш, К. Фримен, А. Кляйнкнехт, Дж. Кларк, Л. Сутэ, С. Девис, Э. Менсфилд, А. Ромео, Р. Солоу, Ф. Хайек, Дж фон Нейман, Р. Ф. Харрод.

В научных трудах А. Анчишкина, Л. Гатовского, С. Шухардина, А. Кузина, Ю. Яременко, Ю. Яковца установлены связи между развитием науки, инноваций и производительных сил. Наиболее полно и последовательно философия экономики информационного общества изложена Д. Беллом, а из российских авторов - В. Иноземцевым.

Вопросам инноваций посвятили свои работы такие ученые, как С.

Аукуционек, В. Глазьев, Т. Долгопятова, А. Дынкин, Ю. Куренков, М. Максимцов, В. Орешкин, Д. Смыслов, Д. Соколов, А. Титов, М. Шабанова, Ю. Морозов, А. Пригожин, П. Завлин, Л. Миндели, Е. Ясин и др.

На рубеже ХХ-ХХ1 веков стало очевидным, что теоретический и практический опыт западных стран в области становления неоэкономики содержит немало полезного, что можно творчески использовать и в России. Но существенные различия в правовом поле, в традициях государственного регулирования в разных странах весьма широки и обусловлены, прежде всего, историческими условиями, конституционными традициями, формами государственного устройства и управления, спецификой организации структурных связей в реальном секторе экономики, степенью развитости наукоемкого сектора национального хозяйства и т.д.

Теоретическую и методологическую базу исследования составили положения, разработанные представителями различных школ и направлений экономической и инновационной теорий, принципов организации отраслевых рынков; труды отечественных и зарубежных ученых в области теории и практики конкурентных рынков, государственной промышленной политики и регулировании экономики; законодательные акты зарубежных стран, их основы в Российской Федерации; материалы конференций и семинаров по данным проблемам, методические и инструктивные документы.

При проведении исследования и систематизации полученных данных применялись методы системного, структурного, функционального анализа, математического моделирования, в том числе аппарат статистического анализа: факторный, корреляционный и регрессионный. В работе также использовались методы ранговой и функциональной классификации, методы ретроспективного анализа и экстраполяционного прогнозирования, имитационного моделирования, экспертных оценок.

Информационной базой работы послужили данные государственной статистики, Министерства экономического развития и торговли РФ (в том числе распространяемые в электронных средствах массовой информации), Центра экономической конъюнктуры при Правительстве РФ, а также результаты специальных экономических исследований в период 1998-2004 гг.

Научная новизна диссертационной работы. В диссертации выявлен механизм инвестиционного обеспечения инновационного развития российской промышленности за счет преимущественного роста ее наукоемких секторов при условии реализации эффективной научно-технической и инвестиционной политики государства.

В работе были получены следующие конкретные результаты, обладающие научной новизной: *

- разработаны концептуальные подходы к моделированию механизмов кластерного распространение инноваций как процесса замещения «массовых» ресурсов «качественными» в макротехнологической структуре национальной промышленности, что позволяет дать количественную и качественную оценку взаимодействия инноваций в реальном и финансовом секторах экономики в условиях ее инновационного развития; структурирована информационная база, позволившая выявить устойчивую взаимосвязь динамики инновационной активности в промышленности и внедрения нововведений в практику финансовых институтов путем оценки таких показателей, как количество компаний высокотехнологического сектора, имеющих доступ к венчурному финансированию; объемов финансирования инноваций в реальном секторО экономики; стоимостных объемов первичных размещений акций компаний высокотехнологического сектора (IPO) и т.п.;

- разработан механизм инвестиционного обеспечения наукоемкого сектора российской промышленности как основы формирования национальной инновационной системы при условии использования принципов организации сетевой экономики и комплексных источников финансирования, адекватных современным корпоративным структурам;

- обоснованы методические подходы к определению инновационного потенциала отраслей национальной промышленности, выделены факторы инновационного развития наукоемкого сектора во взаимосвязи с динамикой инвестиционных процессов, с конкретизацией стереотипов инновационного поведения промышленных предприятий в посткризисный период развития России; разработаны направления эффективной научно-технической, промышленной и инвестиционной политики государства, связанные с адекватным институциональным обеспечением развития наукоемкого, высокотехнологичного сектора промышленности РФ в среднесрочной перспективе и при условии соответствующего финансового обеспечения кластеров инновационной деятельности промышленных предприятий.

Практическая значимость результатов исследования. Выводы и рекомендации, полученные в диссертации, направлены на разработку эффективного механизма инвестиционного обеспечения развития наукоемкого сектора национальной промышленности с целью расширения инновационной активности промышленных предприятий.

В частности, использована прогнозная модель оценки перспектив развития национальной промышленности с учетом инновационного фактора й адекватной мобилизации источников финансирования наукоемкого и высокотехнологичного сектора экономики, что позволит промышленным предприятиям адекватно позиционировать себя на конкурентном рынке в соответствии с научно-техническим потенциалом и привлечь необходимые источники финансирования своей инновационной деятельности.

Обоснованность и достоверность научных результатов диссертации, предложенных методов и рекомендаций, полученных непосредственно автором, подтверждается использованием обширного статистического материала, выполненными анализом и расчетами с использованием экономико-математических методов оценки корреляционных связей между инновациями в реальном и финансовом секторах экономики.

Информационной базой диссертации стали официальные статистические данные отраслевых научно-исследовательских институтов и организаций, материалы промышленных предприятий, сведения, размещенные в электронной сети Интернет, материалы аналитических центров.

Апробация работы. Основные положения и результаты научного исследования механизмов инвестиционного обеспечения инновационной деятельности в российской промышленности использовались в учебном процессе в высших учебных заведениях.

Выводы и рекомендации диссертации были использованы рядом промышленных предприятий при разработке стратегии своего инновационного поведения с учетом фактора его инвестиционного обеспечения.

Публикация результатов исследования. По теме диссертации автором опубликовано 3 работы общим объемом 1,8 п.л.

Заключение диссертации по теме «Экономика и управление народным хозяйством: теория управления экономическими системами; макроэкономика; экономика, организация и управление предприятиями, отраслями, комплексами; управление инновациями; региональная экономика; логистика; экономика труда», Орлов, Алексей Евгеньевич

Результаты исследования показывают, что к «инвестиционно инертным» можно отнести не более 25-40% российских предприятий. Большая же часть налогоплательщиков входит в группу умеренно активных и сверхактивных предприятий. Почти столь же высокую чувствительность к фискальной нагрузке демонстрируют цены и заработная плата. Здесь доля инертны^ предприятий колеблется в пределах 20-60%, 50-70% относятся к умеренно активным и 10-30%—к сверхактивным [150].

Достаточно эластичной переменной является и выпуск продукции. Здесь доля «производственно инертных» предприятий составляет 40-50%. А среди остальных примерно две трети — это умеренно активные и треть — сверхактивные предприятия. Меньше всего зависит от шкалы налогов занятость. Полное отсутствие чувствительности по этому параметру наблюдается примерно у 70% предприятий, слабая чувствительность — у 20% и сильная—у 10%). Большая же часть налогоплательщиков входит в группу умеренно активных и сверхактивных предприятий.

Почти столь же высокую чувствительность к фискальной нагрузке демонстрируют цены и заработная плата. Здесь доля инертных предприятий колеблется в пределах 20-60%, 50-10% относятся к умеренно активным и 10-30%о—к сверхактивным [142].

Достаточно эластичной переменной является и выпуск продукции. Здесь доля «производственно инертных» предприятий составляет 40-50%). А среди остальных примерно две трети — это умеренно активные и треть — сверхактивные предприятия. Меньше всего зависит от шкалы налогов занятость. Полное отсутствие чувствительности по этому параметру наблюдается примерно у 70% предприятий, слабая чувствительность — у 20%о и сильная—у 10%.

Таким образом, снижение или повышение фискальной нагрузки на 5% наиболее заметно повлияло бы на инвестиции. Выпуск продукции, скорее всего, изменился бы примерно в той же пропорции, что и налоговые ставки. Что же касается занятости, то она осталась бы практически неизменной.

Интересно, что российские предприятия оказываются намного боле чувствительными к ужесточению условий налогообложения, чем к их смягчению. Такая асимметричная реакция прослеживается по веем типам налогов и всем параметрам хозяйственной деятельности. Так, при 5-процентном снижении налога на прибыль инвестиции возросли бы на 5,8%, а в случае увеличения на те же 5% снизились бы на 13,7%. Выпуск при 5-процентном снижении налога на добавленную стоимость увеличился бы на 5,7%, а при повышении — уменьшился бы на 6,5%. Сокращение взносов во внебюджетные фонды на 5% вызвало бы рост занятости на 1,8%, а результатом 5-процентного увеличения стало бы ее сокращение на 2,7%.

С учетом этого можно выделить три группы предприятий: с симметричной реакцией — одинаково чувствительные как к снижению, так и к повышению налогов; с позитивной асимметрией — сильнее реагирующие на смягчение, чем на ужесточение условий налогообложения; с негативной асимметрией — ведущие себя противоположный образом [151].

По данным исследования, доминирующей группой являются предприятия с симметричной реакцией: таких по разным видам налогов набирается 50-70%о. В группу с негативной асимметрией входит 25-35%, тогда как группа с позитивной асимметрией составляет абсолютное Меньшинство - 10-15%). А вот по отношению к зарплате ситуация оказывается иной. В этом случае доля предприятий с позитивной асимметрией вдвое превышает долю предприятий с негативной асимметрией — 30% и 15%> соответственно. Это указывает на то, что попытка снижения заработной платы, как правило, наталкивается на серьезнее препятствия. Даже при резком увеличении налогового бремени основная масса предприятий не решилась бы пойти на радикальное сокращение зарплат персонала. А в случае его облегчения, напротив, значительная часть высвободившихся денежных средств была бы направлена на увеличение фонда заработной платы.

Преобладание негативной асимметрии в возможной реакции предприятий на изменение налоговых ставок означает, что как бы остро ни нуждалось государство в мобилизации дополнительных денежных ресурсов, при существующих условиях рост фискальной нагрузки крайне опасен, так как результатом этого стало бы резкое свертывание экономической активности.

Нужно оговориться, что приведенные оценки учитывают только прямой эффект от пересмотра ставок определенного вида налогов и потому должны рассматриваться как минимально возможные. Значение косвенных эффектов может быть ничуть не меньшим.

Во-первых, ослабление фискальной нагрузки дает импульсы к выводу части экономической деятельности из тени и положительно отражается на общем уровне собираемости налогов.

Во-вторых, необходимо принять во внимание действие фактора фискальной мультипликации. Если под влиянием снизившихся налогов предприятие решает расширить производство, оно предъявляет дополнительный спрос на продукцию поставщиков, те — на продукцию своих поставщиков и т. д. В результате возрастают налоговые платежи не только данного предприятия, но и многих других, образующих с ним единую производственную цепочку.

В-третьих, нельзя забывать и о сложных перекрестных реакциях: так, инвестиционное оживление, вызванное снижением налога на прибыль, будет стимулировать рост производства и занятости, что приведет к увеличению поступлений по НДС и социальному налогу.

Итак, потенциальная опасность непрозрачности связана с возможностью коррупции в государственных органах власти как основы для взяточничества и фаворитизма, что в целом отрицательно сказывается на развитии предпринимательства в стране. Экономическая политика в случае непрозрачности является непоследовательной, неоднозначной и непредсказуемой и т.п., что негативно сказывается на формировании финансовых ресурсов для инвестирования в предпринимательский сектор. Количественный показатель непрозрачности - О-фактор (CLEAR - Corruption ■ Legal-Economic-Accounting-Regulatory) выглядит следующим образом:

О, = 0,2 х [С, + Ц + £, + А, + /?,-], \ где /' - индекс страны;

О - совокупный О-фактор;

С - влияние коррупции;

Ь - эффект юридической и судебной непрозрачности (включая вопросы спецификации прав акционеров);

Е - качество экономической/политической непрозрачности;

А - непрозрачность в области бухгалтерского учета и корпоративного управления;

Я - эффект непрозрачности системы регулирования относительно уровня неопределенности/произвольности.

Показатель совокупного О-фактора представляет собой линейную трансформацию ответов, полученных в ходе проведения исследования, каждый из которых оценивался на равновзвешенной основе во избежание субъективности. Самым высоким баллом является ноль, что соответствует условиям однородной, совершенной прозрачности. Самый низкий балл соответствует 150, что свидетельствует о том, все респонденты указали на наличие условий однородной, совершенной непрозрачности.

Наиболее низкий уровень непрозрачности экономики в Сингапуре (29), США (36) и Чили (36). Наибольшая непрозрачность наблюдается в Китае (87), России (84) и Индонезии (75). Россия получила наихудшие оценки с точки зрения коррупции (78) и непрозрачности экономики (90).

Непрозрачность тормозит экономический прогресс, причем в некоторых странах это проявляется особенно значительно, поскольку вызывает упущенную возможность [151]. В частности, это непосредственно отражается на прямых иностранных инвестициях в качестве источника финансирования реального сектора экономики, на величине премии за риск, уплачиваемой при заимствовании правительствами стран, а также на дополнительных налогах на прямые иностранные инвестиции.

Достижение нормативной непрозрачности позволит государству регулировать предпринимательскую деятельность не столько с помощью административных рычагов для ускорения развития предпринимательской деятельности, сколько путем создания условий для действия механизма самоорганизации предпринимательских структур.

Описанные выше ограничения финансирования на развивающихся рынках приводят к серьезной модификации характера экономической динамики. Изменения объемов капитальных вложений здесь начинают определять не банки и рынки капитала, а денежные потоки компаний, нестабильность которых изначально крайне высока из-за несовпадения амплитуды колебаний доходов и затрат в реальном секторе.

Рассмотрим в качестве примера ситуацию с падением спроса. Сокращение затрат происходит с некоторым запаздыванием относительно снижения объемов реализации продукции, что связано с существованием значительной группы условно постоянных издержек, к числу которых относится, например, фонд оплаты труда. Вследствие разной динамики затрат и выручки образуется разрыв между текущими внутренними финансовыми возможностями и расходами фирмы, что выражается в превышении колебаний ее чистых денежных потоков над темпами изменения выпуска.

Наиболее естественной реакцией предприятий на сокращение внутренних источников финансирования в условиях негативной конъюнктуры становится "сжатие" инвестиционной деятельности. В отсутствие возможности рыночног * финансирования первыми обычно уменьшаются вложения в запасы, поскольку это в минимальной степени сказывается на эффективности текущего производства. Статистические расчеты подтверждают данный вывод, свидетельствуя о крайне высокой тесноте связи инвестиций в запасы и денежных потоков компаний. Однако по мере углубления экономического цикла сокращения вложений в оборотный капитал оказывается недостаточно, чтобы компенсировать падение доходов компаний. В результате фирмы начинают снижать капитальные затраты.

Именно это и происходит сейчас в России. На протяжении практически всего 2001 года опросы Центра экономической конъюнктуры фиксировали уменьшение запасов готовой продукции в ответ на "сжатие" внешнего и внутреннего спроса на фоне положительной динамики капитальных вложений. Однако к концу 2001 г. стабилизационные возможности сокращения оборотного капитала были исчерпаны и несмотря па рост производства в целом ряде отраслей инвестиции в основной капитал также стали снижаться. Как следствие начиная с декабря 2001 г. в машиностроении и металлообработке -отрасли, ориентированной главным образом на инвестиционный спрос, наблюдалась значительная отрицательная динамика. По данным Госкомстата РФ, при среднем темпе увеличения производства по промышленности в январе-феврале 2002 г. на 2,1% здесь был зафиксирован спад в 2,9%. При этом общий объем инвестиций в основной капитал в промышленности увеличился за этот период всего на 0,3%.

В то же время говорить о полном отсутствии позитивного влияния финансовой системы на хозяйственную динамику на развивающихся рынках было бы неправильным. В реальном секторе этих стран существует небольшая группа предприятий, обладающих относительно стабильным доступом к денежным ресурсам банков и рынков капитала. Главная отличительная характеристика таких компаний - пониженные с точки зрения финансовых учреждений издержки асимметрии информации, верификации и контроля менеджмента. Подобный эффект достигается несколькими способами [152].

Первым из них являются перекрестные отношения собственности между субъектами финансового и реального секторов, благодаря которым инвесторы, как правило, получают возможность не только доступа к закрытой информации, но и контроля реализации проектов через участие в органах управления.

Второй механизм принятия банками и рынками капитала решений о кредитовании в условиях неразвитых институтов базируется на величине текущих капитальных вложений компаний реального сектора. При этом логика финансовых учреждений такова: чем больше заемщик способен инвестировать в собственный проект, тем меньше его интересы будут отличаться от интересов тех, кто дает ему кредит. А значит, увеличение объемов инвестирования из собственных источников снижает риски рыночного финансирования.

И, наконец, третий механизм выделения кредитов банками и рынками капитала исходит из достаточности обеспечения, находящегося в распоряжении компаний нефинансового сектора. В этом случае рыночные инвесторы вообще могут не учитывать чистую приведенную стоимость проектов, под которые предоставляются деньги, поскольку они заведомо защищены от каких-либо рисков. Не случайно поэтому, например, в России обеспечение выданных кредитов у двадцати крупнейших банков составляет в настоящее время в среднем 199,5%), достигая в ряде случаев 600%.

В результате основной объем финансирования на развивающихся рынках приходится на фирмы, имеющие тесные связи с финансовыми учреждениями, а также обладающие наибольшими доходами и обеспечением. Обычно это крупнейшие компании своих экономик.

Следствием возникающей внутри реального сектора дифференциации предприятий по доступу к рыночному финансированию выступает появление потенциальной возможности кардинальной модификации общего характера цикла на развивающихся рынках. Действительно, при определенных условиях перераспределение денежных потоков, осуществляемое банками и рынками капитала в пользу больших фирм, может оказывать стабилизирующий эффект на динамику национального хозяйства в целом. Для этого необходимо выполнение двух условий [154].

Во-первых, доля крупных компаний в производстве и инвестициях реального сектора должна значительно превышать долю остальных предприятий. В этом случае стабилизация выпуска за счет перетока денежных средств в пользу крупного бизнеса будет нивелировать макроэкономический эффект неустойчивости остальных экономических агентов, подверженных институциональным и соответственно финансовым ограничениям. На развивающихся рынках данное условие, как правило, выполняется. Например, в России удельный вес экспортного сектора, где сосредоточена основная масса крупнейших предприятий, достиг в 2001 г., по данным Госкомстата РФ, и объеме промышленного производства 46,7%, в инвестициях в основной капитал - 71,8, в прибыли - 85%.

Во-вторых, денежных ресурсов финансовой системы должно быть достаточно, чтобы оказывать значимое влияние на хозяйственную динамику крупного бизнеса. Надо отметить, что на развивающихся рынках данное условие не соблюдается. Масштабы бизнеса лидеров национальной экономики в этих странах значительно превышают возможности местных финансовых учреждений. В России, где до 80%) кредитования направляется в экспортный сектор, основные инвестиционные проекты крупнейших компаний осуществляются либо из собственных средств, либо с привлечением иностранных источников финансирования.

Иными словами, частные финансовые учреждения на развивающихся рынках слишком малы, чтобы нивелировать неустойчивость денежных потоков крупных национальных предприятий, тем более что основная часть доходов последних обычно крайне нестабильна, поскольку формируется за счет экспорта ограниченного числа товаров. Последнее обстоятельство оказывает неблагоприятное влияние на темпы экономического развития, поэтому крупный бизнес выработал самостоятельные пути компенсации неэффективности национальной финансовой системы, позволившие создать систему сглаживания колебаний хозяйственной активности за счет расширения влияния лидеров экспортного сектора на остальную экономику.

Одним из способов нивелирования негативного влияния хозяйственной конъюнктуры является перераспределение части инвестиционных ресурсов, заработанных на внешних поставках, в отрасли, ориентированные на удовлетворение внутреннего спроса, с целью компенсации снижения доходов в период ухудшения внешней конъюнктуры. В России, например, этот процесс выразился в покупке экспортерами предприятий автомобилестроения, розничной торговли, сельского хозяйства и пр. Причем зачастую объект вложений выбирается исходя из уровня защищенности от конкуренции административными барьерами, например, импортными пошлинами, поскольку в отличие от конкретных спросовых характеристик они могут гарантировать стабильный денежный поток. Напомним, что в развитых странах в настоящее время, напротив, интенсивно идут процессы распада межотраслевых холдингов и концентрации компаний на конкретных видах деятельности.

Особую группу составляют институциональные способы стабилизации хозяйственной динамики. Они базируются на использовании лидерами национальной экономики частных институтов, обеспечивающих устойчивый характер их деятельности и связанных в значительной степени с неформальным взаимодействием с государственными органами управления.

Так, согласно данным Центра изучения элит Института социологии РАН, ставленники крупного бизнеса устойчиво наращивают свое присутствие в политической системе [155]. За последние девять лет только в высших органах власти их представительство увеличилось почти в семь раз, достигнув 15,7% . Надо отметить, что подобная частная институциональная инфраструктура бизнеса представляет собой значимый источник конкурентных преимуществ рассматриваемых фирм. В отличие от небольших хозяйствующих субъектов величина денежных доходов лидеров экономики позволяет им расходовать существенно больше средств на создание неформальных форм координации, обеспечивающих повышение хозяйственной эффективности. При этом масштабы их деятельности одновременно обусловливают пониженный (в расчете на единицу стоимости продукции) уровень издержек по созданию и поддержанию частной институциональной инфраструктуры, чем в остальной экономике. А значит, получая повышенный эффект, наиболее крупные компании несут при этом минимальные удельные затраты на альтернативные формы координации.

А между тем, динамика экономического развития в пространстве (в отличие от "точечной" макроэкономики) измеряется посредством системы региональных и сводных индикаторов. Темп роста национальной экономики в целом - это средневзвешенная величина региональных темпов, которые могут существенно различаться. Поэтому использование для диагностики и прогнозирования национальной экономики только этого макроиндикатора -ничем не лучше, чем оценивать здоровье пациентов больницы по их средней температуре. Пространственный подход к национальной экономике требует совместного анализа общенационального темпа роста и распределения региональных темпов.

Допустим, что годовой прирост валового внутреннего продукта (ВВП) страны достигается так, что весь его прирост концентрируется в небольшом количестве экономически развитых регионов. В значительной же части отстающих регионов продолжается экономический спад. При такой "поляризации" темпов нет оснований говорить о росте национальной экономики как единого организма, о развитии общероссийского рынка. Подобная ситуация неприемлема и с политической точки зрения в условиях федеративного государственного устройства: она усиливает действие механизмов дезинтеграции, сепаратизма, межрегиональных конфликтов.

Качественно другая ситуация возникает, когда экономический рост происходит во всех регионах. Региональные темпы прироста, различаясь ло величине, являются положительными. Следовательно, все регионы вовлечены в экономический рост и могут получать от этого непосредственные выгоды, если, конечно, сохранятся разумные принципы экономических отношений между центром и регионами. Поэтому возможны согласования национальных и региональных интересов, политические и социальные компромиссы при распределении эффектов экономического роста.

Главным индикатором экономической динамики на национальном уровне является темп роста ВВП, а на региональном - темп роста валового регионального продукта (ВРП). Это утверждение вытекает из общепризнанной методологии макроэкономических измерений - системы национальных счетов

СНС) и системы региональных счетов (СРС). Но из него вовсе не следует, что указанные индикаторы совершенны и достаточны. Полноценные и корректные динамические сопоставления требуют системного использования разнообразных индикаторов. Однако важно подчеркнуть, что показатели ВВП и ВРП адекватны рыночной среде и уже поэтому не имеют многих дефектов валовых показателей административной экономики, не отражавших реальный спрос и реальные цены на производимую продукцию.

Построим методические подходы к построению динамических рядов ВРП с целью определения механизма мультипликации экономического роста в России посредством финансового механизма в условиях преимущественного развития неформальных институтов. Наиболее адекватно это проявляется н? региональном уровне в связи с тем, что неформальные правила поведения эффективно мультиплицируются среди хорошо знающих друг друга хозяйствующих субъектов, постоянство связей которых обусловлено объективными обстоятельствами, например, региональными (небольшими) масштабами операций. Обычно в этом случае речь идет о сетевой (олигополистической) организации экономической деятельности, которая достаточно эффективно регламентируется неформальными механизмами пресечения оппортунистического поведения.

Так, в конце 90-х годов XX в. - начале XXI в. сумма объемов валовых внутренних продуктов (суммарный ВРП) по всем регионам меньше объема ВВП, поскольку некоторые элементы последнего пока не могут быть рассчитаны на региональном уровне или распределены между регионами.

Проведенный анализ позволяет прогнозировать, что при общероссийском темпе ежегодного прироста в 6-7% регионы с отрицательными темпами прироста практически исчезают. При снижении же общероссийского темпа ниже уровня 4% число регионов с падающими физическими объемами ВРП быстро возрастает. В настоящее время и в ближайшей перспективе темп ниже 4% для российской экономики следует считать недостаточным. Отметим, что особого рассмотрения заслуживают вопросы допустимой и оптимальной дифференциации региональных темпов экономического роста и выбора ориентиров для регионов, находящихся на разных уровнях и стадиях экономического развития.

В последнее время на раскрытие современных тенденций в развитии контрактации и корпоратизации в национальной экономике претендует теория сетевой индустриальной организации (СИО). Наиболее общее определение сетей [156] состоит в том, что «они представляют сумму связей, которые объединяют группу элементов. Взаимосвязанные элементы служат членами сети. Элементами сети могут служить индивидуальные собственники и менеджеры фирм. Взаимосвязь создается регулярными потоками информации между ними. Определяющей характеристикой сети служит высокая степень доверия во взаимных контактах». Основной проблемой, которую решает возникновение промышленных сетей, служит проблема координации. В концепции сетей не предполагается формирование центрального элемента, решения которого определяют параметры функционирования производственных единиц. Эта теория ориентирована на ослабление роли акционерных связей между группирующимися предприятиями, на повышение значения инновационного и информационного начал в экономическом развитии.

Вместе с тем вопросы выработки и реализации индустриальной сетью некоторой стратегии развития остаются слабым местом в сетевом подходе.

Российским бизнес-группам приходится иметь дело с противоположными рекомендациями: установка на холдинговую структуру соперничает с предложениями по сетевой ориентации межкорпоративной интеграции.

Соотношение возможностей СИО и ФПГ решать крупные стратегические задачи зависит от состояния реального сектора экономики, от потребности его компаний во внешнем финансировании [190]. Чем большими собственным! инвестиционными ресурсами располагают эти компании, тем доступней для СИО освоение крупных новых ниш рынка. В иной ситуации ставка лишь на сетевой тип экономической интеграции чревата сбоями и в структурных сдвигах. Недостаточность в настоящее время собственных ресурсов отечественной обрабатывающей промышленности ограничивает возможности решения задач ее модернизации на основе СИО.

При этом остается в стороне конгломератная интеграция, обеспечивающая межотраслевое маневрирование ресурсами [154]. Резкое маневрирование выходит на первый план как в условиях резкого повышения открытости экономики, так и при значительном росте конкурентоспособности отечественного производства за счет снижения обменного курса рубля.

Сторонники «шоковой терапии» более предпочтительным считают внедрение конкуренции сразу и в полном объеме, связывая с этим создание мощных стимулов для создания новых мощностей. Получить все и сразу, конечно, заманчиво, но столь же мало осуществимо.

Практика же, о чем говорилось ранее, однозначно свидетельствует, что даже в условиях работающей конкуренции, то есть там, где конкурентное взаимодействие является нормой, жесткие конкурентные условия приводят к снижению инновационной активности, что обусловлено ростом риска и подрывом ее материальной базы. Таким образом, чисто теоретический анализ показывает сомнительность в отношении положительного результата от насильственного внедрения конкуренции.

Относительно стимулирования инноваций и повышения конкурентоспособности национальной экономики можно сделать ряд выводов о целях и механизмах политики правительства по [101].

Опыт стран, сопоставимых с Россией по уровню развития, показывает, что вмешательство государства в инновационные процессы нужно для того, чтобы в самом частном секторе создать те стимулы к инновациям, которые не генерирует в достаточной степени несовершенная институциональная среда. Речь идет о стимулах к внедрению новых технологий, выходу на новые рынки и запуску собственных технологических инноваций. При этом технологические инновации в новых индустриальных странах обычно трактуются существенно шире, чем принято в России: к ним относят не только высокотехнологичные отрасли, продукты и услуги, но и совершенствование традиционных "средних" технологий, организационные и экономические инновации, позволяющие производить дешевле, создавать производства, новые для внутреннего рынка.

При этом поддерживаются не только собственные разработки, но и импорт и копирование технологий. Наибольший эффект творческого заимствования технологий был, например, достигнут в среднетехнологичных секторах новых индустриальных стран, которые не отягощены слишком строгими ограничениями международного режима защиты интеллектуальной собственности и не требуют чрезмерно высоких начальных инвестиций. В рамках стимулирования выхода на новые рынки особый акцент делается на поддержке экспорта, поскольку мировой рынок является лучшим индикатором конкурентоспособности. Наконец, новые технологии рассматриваются не только в производственном, но и в организационно-управленческом аспекте. В числе успешных инноваций в сфере общественных интересов, улучшающих общие условия функционирования рынков, в Чили называли проекты по сертификации строительного оборудования и лесных угодий, разработку системы государственных закупок.

Традиционно считается, что целью экономической политики правительства должно быть улучшение среды функционирования бизнеса. Так, в 1990-е годы в Португалии (которая в тот период была наименее развитой страной ЕС) одним из элементов программы повышения национальной конкурентоспособности стал существенный рост эффективности общественных институтов и государственного аппарата.

Улучшение институциональной среды обеспечивает уменьшение общей неопределенности и рисков и тем самым способствует сокращению издержек ведения бизнеса. Однако особенность институциональных реформ заключается в том, что они требуют времени. И опыт новых индустриальных стран показывает, что в условиях несовершенства рыночных механизмов помимо общих институциональных реформ и улучшения инвестиционного климата двигаться нужно еще по крайней мере в двух направлениях: уменьшение прямых издержек выхода на новые рынки; —снижение прямых рисков новых проектов.

Подобные действия необходимы, когда бизнес объективно рассматривает риски инноваций как чрезмерные. В этих условиях правительство должно быть готово к тому, чтобы взять часть рисков на себя и инвестировать существенные средства в новые бизнес-проекты.

Например, правительство Израиля в рамках программы развития национальной венчурной индустрии профинансировало 40% стартового капитала 10 частных инвестиционных фондов. Учрежденный при паритетном участии правительства Фонд Чили уже в течение 20 лет занимается "выращиванием" новых бизнесов из перспективных инновационных проектов с последующей продажей созданных компаний в частные руки. Один из результатов этой деятельности — внедрение в Чили технологии искусственного разведения лососевых рыб и появление в стране совершенно новой отрасли.

Однако недостатки такой прямой государственной поддержки заключаются в том, что вместо стимулов к развитию она может порождать поиск ренты" и способствовать распространению коррупции. Как пишет в одной из своих последних работ известный исследователь проблем развития Д. Родрик, к сожалению, на одну Корею приходится слишком много Заиров [102]. Еще в 1970-1980-е годы опыт развивающихся страт наглядно продемонстрировал, что в условиях несовершенных рыночных и общественных институтов адресная государственная поддержка слишком часто ведет к выбору неэффективных проектов, которые оказывались не способными привлечь частный капитал и закрывались вместе с прекращением государственной помощи. В результате такие проекты приносили прибыль лишь узкому кругу заинтересованных лиц в ущерб всей экономике и обществу. Эти широко известные "провалы государства" обусловливают традиционное недоверие экономистов либерального направления к промышленной политике и ее инструментам.

Тем не менее опыт новых индустриальных стран, добившихся заметных успехов в повышении своей конкурентоспособности в последние два десятилетия, показывает, что, хотя риски "провалов" промышленной политики полностью устранить нельзя, их можно существенно уменьшить. В этой связи важным является вопрос о том, как государству следует проводить свою политику и какой должна был модель организации "институтов развития".

Анализ успешного опыта новых индустриальных стран позволяет выделить ряд принципов, на которых строилась политика стимулирования инноваций и повышения конкурентоспособности экономики

1. Ориентация не столько на макроэкономические результаты реализации проектов, сколько на демонстрацию иной, более эффективной и современной модели инновационного роста и частно-государственного партнерства. Инновационное развитие экономики не может быть обеспеченг-за счет бюджетного финансирования. Но средства, выделяемые правительством, могут послужить катализаторов инновационных процессов, если в результате успешной реализации первых проектов бизнес сам убедится, что "это возможно".

Так, катализатором для венчурной индустрии в Израиле стала правительственная программа Уогта с общим объемом финансирования в 100 млн. долл. Спустя семь лет после начала ее реализации в стране действовало свыше 100 венчурных фондов, в управлении у которых находилось около 10 млрд. долл. На подобный же демонстрационный эффект рассчитаны "золотые проекты" в рамках мексиканской программы "Аванчи".

2. Существенное софииансирование проектов со стороны государства при сохранении управления проектами в руках бизнеса.

Следует отметить, что в Чили и в Израиле уровень государственного софинансирования составлял около 40% как при поддержке собственно инновационных проектов, так и при компенсации издержек выхода на новые рынки и освоения новых технологий. В отдельных случаях (создание частных центров передачи технологий, поддержка сертификации продукции малых и средних предприятий на соответствие стандарту 180-9000) в Чили был возможен даже 50-процентпый уровень софинансирования. Однако принципиальным является то, что всегда проекты управлялись самим бизнесом или специализированными посредническими организациями. Попытки избыточной регламентации инновационной деятельности со стороны правительства обычно приводят к провалу программ, организуемых совместно с бизнесом.

Это, в частности, произошло с первой израильской правительственной программой 1пЬа1, предоставлявшей частным венчурным инвестиционным фондам государственные гарантии на их инвестиции. Сделав выводы из негативного опыта, правительство Израиля в рамках программы Уогта с самого начала объявило о приватизации пакетов акций в создаваемых инвестиционных фондах и предложило менеджерам фондов опционы на покупку данных акций Последующее развитие показало, что такой шаг обеспечил сильные стимулы к быстрому росту капитализации фондов Уогта и расширению масштабов их деятельности

3. Децентрализация государственной поддержки и формирование сети "институтов развития". Во всех рассмотренных странах правительства одновременно использовали различные каналы поддержки инновационной активности. Подобное экспериментирование и многообразие уменьшали риски "провалов государства" из-за неэффективной деятельности конкретных институтов и в дальнейшем позволяли расширять поддержку более эффективных из них при свертывании неудачных программ.

Так, в Израиле программа Уогта фактически заместила неудачную программу 1пЬа1. В конце 1990-х годов с учетом успешного предшествующего опыта было заметно увеличено финансирование программы поддержки технологических инкубаторов, а также программы Magnet, ориентированной на поддержку совместных исследований, проводимых университетами и коммерческими фирмами

4. Сохранение старых инновационных институтов с их встраиванием в новую систему либо постепенным замещением новыми институтами. При всей возможной неэффективности существующих институтов они выполняют определенные функции и их радикальное разрушение может негативно отразиться на инновационной системе. Оптимальным является вариант встраивания старых институтов в новую систему поддержки инновационной активности.

Пример такого рода дает Южная Корея, которой в последние годы удалось обеспечить эффективное сетевое взаимодействие старых крупных промышленных компаний и государственных НИИ с вузами и инновационными малыми предприятиями. Это взаимодействие привело к формированию динамичных инновационных кластеров вокруг университетов, расположенных в границах старых промышленных агломераций. Другой пример адаптации старых институтов к новым условиям — эволюция чилийской государственной корпорации CORFO), которая за 65 лет своего существования претерпела три серьезные трансформации и тем не менее по-прежнему играет большую роль в стимулировании инноваций и в повышении конкурентоспособности национального бизнеса.

5. Формирование доверия к новым институтам через личную репутацию управляющих. Для успеха любой политики очень важно доверие к ней со стороны тех, кому эта политика адресована. Особенно острой проблема доверия оказывается в условиях несовершенного рынка и неэффективного государства, когда среди экономических агентов традиционно преобладают негативные ожидания в отношении действий правительства. Считается, что доверие к новым институтам может быть обеспечено лишь за счет открытости и прозрачности их деятельности. Однако соблюдение всех требований прозрачности связано с достаточно большими издержками. Они могут быть чрезмерными при относительно ограниченных объемах финансовых ресурсов, которые правительства развивающихся стран и стран с переходной экономикой в состоянии выделить на поддержку инновационной активности. В этом случае доверие к новым институтам может достигаться за счет того, что в состав их высших органов управления и наблюдательных советов включаются представители государства и бизнеса, которые пользуются уважением в обществе и деловой среде (примерами здесь могут служить Фонд Чили, СОЯРО и др.). Более того, подобная команда "первопроходцев" обладает реальными, а не номинальными полномочиями и активно участвует в принятии решений. Кат" правило, такие люди не склонны рисковать своей репутацией ради извлечения краткосрочных выгод и в то же время обладают достаточным опытом для того, чтобы уже на ранних стадиях обеспечить должную эффективность "институтов развития" при одновременном снижении их стоимости. Другим важным механизмом повышения эффективности "институтов развития" является регулярная внешняя оценка реализуемых ими программ. Она проводилась в Чили и в Израиле с привлечением международных экспертов и позволила определить общеэкономический эффект этих программ и соотнести его с затратами правительства на их осуществление.

6. Реализация функций поддержки через бизнес-посредников. Риск неэффективного использования средств возрастает в тех случаях, когда государственные органы непосредственно взаимодействуют с компаниями, претендующими на государственную поддержку. Это связано с тем, что правительственные чиновники, как правило, не обладают достаточной квалификацией для оценки качества представляемых проектов и связанных с ними рисков. Кроме того, в случае прямых контактов между чиновниками и представителями бизнеса, обращающимися за поддержкой, увеличивается риск коррупции. Опыт стран Латинской Америки показывает, что для уменьшения подобных рисков целесообразна передача функции по оказанию государственной поддержки частным посредникам. Так, в Чили программы поддержки инноваций и повышения конкурентоспособности реализуют не министерства и ведомства, а 21 независимое агентство, большинство из которых функционирует как частные неприбыльные корпорации, работающие по контракту с правительством. Подобный "аутсорсинг" функций господдержки с передачей их частногосударственным посредникам позволяет правительству, помимо прочего, более эффективно осуществлять мониторинг и контроль реализации соответствующих программ.

7. Предоставление услуг вместо денег. Стимулы к извлечению ренты из взаимодействия с государственными органами заметно ослабляются, когда предприятия вместо денежных субсидий получают услуги. В их числе могут быть: обучение персонала; содействие сертификации продукции; обеспечение бизнеса научно-технической информацией и результатами НИОКР, осуществленных в рамках государственного финансирования; предоставление площадей (например, технопаркам) на территории государственных вузов или НИИ на льготных условиях и т.д. Важно, что оказание подобных услуг также перепоручается частным компаниям, которые демонстрируют несравненно более высокую эффективность по критерию цена-качество.

Один из примеров практического применения данного подхода — государственная программа содействия сертификации предприятий малого и среднего бизнеса в Чили в соответствии с требованиями 180-9000. С ее помощью международную сертификацию получили примерно 25 тыс. из 100 тыс. чилийских средних предприятий. Величина расходов на подобную сертификацию для одной компании составляет, как правило, 20-30 тыс. долл. (в зависимости от масштабов деятельности). Правительство финансировало 50% расходов на прохождение сертификации, вторые 50% должна была оплатить компания, обратившаяся за поддержкой. При этом бюджетные средства перечислялись не компании-заявителю, а непосредственно международному агенту, проводящему сертификацию. Результатом программы стало снижение барьеров входа на внешние рынки для предприятий среднего бизнеса, что способствовало общему повышению конкурентоспособности экономики Чили.

8. Поддержка кооперации и взаимного обучения. Малый и средний бизнес является тем полем, где апробируются инновации, которые потом в массовых масштабах могут быть внедрены крупными компаниями. Малые предприятия более гибки и склонны к рискованным проектам. Именно поэтому программы поддержки инноваций обычно ориентированы на малый и средний бизнес. Однако правительства в новых индустриальных странах не располагают теми финансовыми ресурсами, которые на подобные цели способны направить развитые страны. (Например, известная американская программа 8ВЖ получает ежегодное финансирование в объеме около 2 млрд. долл., а размеры грантов 8ВЖ составляют 100 тыс. долл. для первой стадии поддержки и 750 тыс. долл. — для второй; для сравнения, в Чили размер правительственных грантов для технологических проектов обычно не превышает 20-30 тыс. долл.).

В данной связи правительства новых индустриальных стран стремятся оказывать поддержку не индивидуальным предприятиям, а их группам или отраслевым ассоциациям.

Так, государственная корпорация ССЖГО поддерживает поездки за рубеж менеджеров чилийских фирм для ознакомления с уровнем развития технологий в ведущих транснациональных компаниях, софинансирует создание частных центров передачи технологий, предоставляющих свои услуги всем компаниям соответствующей отрасли или сектора. В Бразилии на основе взаимодействия с ассоциацией Уа1ехр011 правительственное агентство С(ЮЕУА8Т способствовало координации усилий местных производителей, направленных на модернизацию и диверсификацию продукции, решение конкретных проблем (уничтожение фруктовой мухи), установление и выполнение стандартов качества, развитие экспорта (см приложение 6). Правительство Южной Кореи обеспечивает условия для совместного использования малыми инновационными компаниями оборудования, имеющегося в распоряжении крупных корпораций и государственных исследовательских институтов. Подобный подход существенно снижает расходы правительства на реализацию программ и одновременно способствует формированию инновационных кластеров, в рамках которых возможны совместное обучение и эффективный обмен лучшим опытом между малыми и средними фирмами.

Итак, анализ опыта новых индустриальных стран свидетельствует о необходимости изменения политики правительства в области стимулирования инноваций. По нашему мнению, в рамках заявленного правительством РФ расширения применения программно-целевого подхода необходимо, чтобы формирование кластера инновационной экономики было определено как главная цель одной из новых федеральных целевых программ (ФЦП). Выделение инноваций в качестве национального приоритета определяется тем, что они сегодня являются ключевым фактором повышения конкурентоспособности экономики. При этом данная цель должна достигаться посредством не государственной поддержки отдельных секторов и отраслей, а создания у всех экономических агентов стимулов к инновациям и выходу на новые рынки.

С учетом того, что разработка новой крупной ФЦП подобной направленности потребует определенного времени и в полном масштабе такая программа, по-видимому, может быть запущена только с 2006 г., целесообразно уже в текущем году предусмотреть в рамках бюджета 2005 г. еыделенщ ресурсов для проведения ряда экспериментов с "институтами развития".

В частности, по нашему мнению, уже в начале 2005 г. может быть разработай и запущен в действие со второй половины 2005 г. ряд локальных инновационных программ. В их числе можно выделить: создание "фонда фондов" в целях стимулирования развития венчурной индустрии. Возможный аналог — израильская программа Уогта. Проект "фонда фондов" должен стать платформой для развития венчурного капитала. В то же время его следует ориентировать не столько на аккумулирование средств для венчурной индустрии, сколько на обеспечение управленческой экспертизы для новых коммерческих проектов. В современной России недостаток финансовых ресурсов является меньшим ограничением, чем отсутствие технологии управления проектами. И именно в этой сфере "фонд фондов" должен генерировать необходимые опыт и навыки;

- программу поддержки экспорта для малого и среднего бизнеса (предприятия всех отраслей с числом занятых до 1000 чел.), предусматривающую частичную компенсацию расходов на установление контактов с зарубежными партнерами, на участие в международных выставках и ярмарках, стартовых расходов на маркетинг и т.д. Возможный аналог — программы корпорации ССЖГО в Чили;

- программу поддержки сертификации на БО-9000/150-14000 для малых и средних предприятий (с частичным софинансированием из бюджета и выплатой субсидий не компании-заявителю, а международному агенту, проводящему сертификацию). Возможный аналог — соответствующая программа, реализуемая в Чили корпорацией СОЮЮ;

- программу поддержки экспорта образовательных услуг. Российские вузы в особенности технического и медицинского профиля) могут предоставлять вполне качественные и конкурентоспособные по цене образовательные услуги для иностранных студентов. Для восстановления и поддержки этого рынка, обладающего значительным потенциалом инновационной активности, государству целесообразно помочь вузам в создании инфраструктуры экспорта образовательных услуг через конкурсно-? софинансирование проектов внедрения современных технологий обучения и развития социальной инфраструктуры для приема студентов. При этом важно привнесение в образовательную среду управленческого опыта и маркетинговых знаний. Инструментом решения этой задачи может стать создание частно-государственной корпорации "Рособразование", призванной способствовать продвижению российских образовательных услуг на мировом рынке. С учетом того, что спрос на российские образовательные услуги будет скорее предъявляться странами "третьего мира", Россия в целях расширения платежеспособного спроса на данном рынке может инициировать новые программы заимствований по линии Всемирного банка, ориентированные на развивающиеся страны. Такие программы могут включать в себя оплату стоимости обучения студентов из развивающейся страны в любом университете, выбранном данной страной из списка университетов, аккредитованных Всемирным банком. Для участия в такой программе по ряду направлений возможно формирование консорциумов с участием российских, европейских и американских университетов;

- программу поддержки инновационных кластеров в регионах. Такая программа может быть ориентирована на малые и средние университетские города, обладающие достаточным научным и образовательным потенциалом Она может включать в себя конкурсный отбор и софинансирование проектов, совместно разработанных муниципалитетами, университетами и/или академическими институтами с участием бизнес-структур. Возможный аналог — комплекс мер, предпринятых национальным и местными правительствами для развития компьютерного, телекоммуникационного, фармацевтического и биотехнологического кластеров в индийских штатах Бангалор и Хидерабат. При определении дизайна подобной программы в России также может быть учтен опыт израильской Magnet program и формирования инновационных региональных кластеров в Южной Корее по обеспечению взаимодействия крупных и малых компаний, университетов, правительственных лабораторий и местных властей.

В целях вовлечения бизнеса в процесс обсуждения и выработки решений по поддержке инновационных процессов возможно формирование в рамках Совета по конкурентоспособности и предпринимательству при председателе Правительства РФ специальной рабочей группы по инновациям. В случае конструктивного диалога между правительством и бизнесом одним из результатов деятельности такой рабочей группы может стать создание российского аналога Фонда Чили, ориентированного на "выращивание" новых инновационных бизнесов. По аналогии с Чили данный фонд может быть создан при паритетном финансировании со стороны правительства и частного сектора с активным вовлечением представителей частного сектора в управление фондом.

Для управления новыми инновационными программами целесообразно использование и уже зарекомендовавших себя структур, таких, как Национальный фонд подготовки кадров (НФПК), Фонд реструктуризации предприятий и развития финансовых институтов и другие фонды, управляющие проектами Всемирного банка. Также целесообразно введение представителей бизнеса в управляющие органы новых инновационных программ (здесь может быть учтен опыт конкурса мегапроектов Минпромнауки в 2002-2003 гг.).

Для получения более подробной информации о дизайне "институтов развития" за рубежом целесообразно более тесное взаимодействие с Институтом Всемирного банка (\\ГВ1), который в последние годы активно занимался анализом и обобщением опыта функционирования подобных институтов в новых индустриальных странах. В частности, при поддержке \УВ1 возможно проведение серии семинаров, посвященных конкурентоспособности с опорой на инновации, в ходе которых могут быть детально рассмотрены различные аспекты становления институтов конкурентоспособной экономики. Особое внимание при этом следует уделять практическому опыту стран с несовершенными рыночными и государственными институтами, таких, как Бразилия, Чили, Мексика, Южная Корея, Малайзия.

В случае, если предложенные выше локальные программы окажутся результативными, в дальнейшем возможно расширение масштабов финансирования успешных моделей с постепенным сокращением финансирования менее эффективных старых программ и с интеграцией новых программ в общенациональную программу поддержки инноваций.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В развитии научно-технической сферы РФ также можно выделить два основных этапа: 1) 1992-1998 гг. - этап «кризисного адаптационного спада»; и 2) 1999-2003 гг. и далее - этап «кризисного депрессивного, стагнирующего развития». Необходимо констатировать, что, к сожалению, воспроизводство как фундаментальной, так и прикладной науки пока еще не вступило в фазу устойчиво расширенного развития. Процессы коммерциализации и капитализации научных знаний и разработок еще находятся в начальной стадии. Советская научно-техническая система практически распалась, выжили лишь отдельные ее фрагменты, которые либо «встроились» под новое увеличение госфинансирования с 1999 года, либо перепрофилировались на прикладные исследования, в том числе и на зарубежных заказчиков. На повестку дня встает вопрос создания новой национальной инновационной системы, который придется решать в значительной степени с «чистого листа». Исходя из исторического опыта и нынешнего состояния российской инновационной сферы можно назвать два опорных элемента, на базе которых возможно создание эффектной НИС: система РАН и государственных научных центров, а также жизнеспособные научно-промышленные организации ОПК и АТП.

Для того, что ответить на вопрос, насколько возможен более быстрый рост наукоемкого, высокотехнологичного сектора по сравнению со среднепромышленными темпами, и способен ли НВТС стать одним из «локомотивов» российской экономики, потребовалось провести ряд теоретических изысканий, которые привели к формулированию качественно новой теоретической концепции, описывающей и объясняющей специфический экономико-технологический механизм, «ответственный» за ускоренное развитие мировых наукоемких, высокотехнологичных производств и рынков.

Суть концепции заключается в том, что более быстрый рост мировых наукоемких, высокотехнологичных производств и рынков обусловлен эффектом технологической ренты, которая стала возможной благодаря:

• возникновению в XX в. сложных материальных и технологических структур национальных экономик и мировой экономики в целом, а, следовательно, и появлению различных стандартов как производственного, так и личного потребления на различных уровнях материальных переделов и технологических цепочек;

• капитализации научного труда;

• глобализации мировых валютных и финансовых рынков в 1960-1970 гг., что способствовало образованию транснациональных кооперационных цепочек;

• концентрации и превращению в денежную форму (прибыль) на конечных звеньях технологических цепочек и материальных переделов, стоимости, которая создается и воспроизводится по всей «длине» производственных "цепочек" высокотехнологичной продукции.

Применение результатов научных исследований и технических разработок в экономике позволяет образовывать как новые технологические совокупности, так и их новые звенья (следовательно и новые рынки), а это дает возможность обеспечивать временную монополию, а, следовательно, и локальное повышение нормы прибыли у отдельных частных производителей. Воспроизводство устойчивой системы действий, обеспечивающих, благодаря внедрению результатов НИОКР в бизнес-процессы, стало называться инновационным циклом, а приращение прибыли - инновационным эффектом. Вторичный эффект состоит в том, что в эти новые производственные звень^ устремляется свободный капитал, а это приводит к: повышению капитализации компаний; расширению нового рынка, формированию нового типа потребления и, соответственно, развитию рынка. Процесс постоянно возобновляемого образования все новых рынков стал устойчивой структурой, что и привело к образованию нового специфического экономико-технологического механизма рентного типа.

По своему теоретическому содержанию такой специфический механизм близок к механизму, обеспечивающему использование земельной (природной) ренты. По аналогии деятельность хозяйствующих субъектов (воспроизводство их собственной позиции) по организации производства для рынков высоких, переделов в отношении фирм, работающих на других рынках можно назвать дифференциальной технологической рентой I, а использование инновационного бизнес-цикла (передовой технологии и передовой организации труда) для получения локальной монопольной прибыли по сравнению с конкурентами -технологической рентой II.

На взгляд автора, разработанная им концепция обладает существенным эвристическим потенциалом, что позволит в дальнейшем развить ее в теорию, объясняющую и прогнозирующую результаты экономического и технико-технологического развития.

Как было показано в работе, описание и предварительные количественные оценки реализации научно-технического и технологического потенциала, полученные в рамках этой теоретической концепции, позволили построить прогнозную модель долгосрочного развития наукоемкого, высокотехнологичного сектора промышленности РФ.

Прогнозируемое развитие НВТС в 2004-2015 гг. распадается на три фазы:

• 2004-2007 гг. - медленное затухание современных «восстановительных» темпов роста в связи с исчерпанием сложившейся в 19982003 гг. экспортно-ориентированной системы воспроизводства НВТС; формирование предпосылок системы воспроизводства научных условий, обеспечивающих функционирование национальной инновационной системы;

• 2008-2010 гг. - минимизация приростов наукоемкой, высокотехнологичной продукции, формирование системных условий для «встраивания» российской НИС и НВТС в прогнозируемую новую волну роста мировых наукоемких, высокотехнологичных рынков, связанных с формированием качественно новых технологических совокупностей (в модели предполагалось, что основной рост будет связан с микроэлектроникой; космической деятельностью и биотехнологиями);

• 2011-2015 гг. и далее - начало повышения темпов роста НВТС и выхода на траекторию устойчивого развития, связанного с формированием экономико-технологического механизма рентного типа, обеспечивающего ускоренное развитие отечественных наукоемких, высокотехнологичных производств и рынков.

Результаты прогнозирования НВТС были обобщены в трех сценариях:

1. Оптимистическом, предполагающем, что с 2007-2008 гг. государство перейдет к активной поддержке развития НВТС и регулированию формирования НИС, и, соответственно, в высокотехнологичном секторе сформируется механизм экономического роста рентного типа, и предприятия этого сектора сумеют «встроиться» в новую инновационную «волну».

2. Инерциальном, в котором предполагалось, что роль государства в формировании инновационной инфраструктуры будет несущественной и в российском ОПК выживет только небольшая часть предприятий, в основном экспортно-ориентированных.

3. Реалистическом, в рамках которого активное участие государства становится существенным только после 2010 г.

Прогнозирование показало, что валовые объемы НВТС в 2004-2015 гг. в зависимости от сценария вырастут по сравнению с 2003 г. примерно в 1,8-2,5 раза. Причем:

• на первой фазе темпы роста могут сократиться с 10,5% в 2003 г. до 5,4-6,6% в 2007 г.;

• на второй фазе (в 2008-2010 гг.) темпы роста НВТС могут снизиться до 3-3,5%;

• на третьей фазе среднегодовые темпы приростов наукоемкой продукции значительно увеличатся: с 4,5-7,5% в 2011 до 7-11% к 2015 г.

Доля конечной продукции наукоемкого сектора в ВВП в 2015 г. составит до 5,8-6,0% (по сравнению с 3,1% в 2002 г.). При предположении 4,5-5-процентных среднегодовых темпов промышленности (до 5,5-6,2% после 2011 г.) доля промышленной части наукоемкого сектора составит в 2010 г. примерно 8,1-8,5%) (по сравнению с 6,7%о в 2002 г.), обеспечив 10,5-11,5% прироста продукции. К 2015 г. доля промышленной части наукоемкого сектора состави т в общем объеме промышленности РФ примерно 1 0%.

В прогнозной модели была также проведена упрощенная оценка влияния НВТС на общий рост валового внутреннего продукта. Ускоренное развитие наукоемких, высокотехнологичных производств и рынков, влияющее на рост ВВП зависит:

• от устойчивого опережающего развития самого наукоемкого, высокотехнологичного сектора российской экономики;

• от масштабов влияния роста высокотехнологичного сектора на другие отрасли экономики за счет кооперационных цепочек;

• от масштабов использования результатов развития наукоемких отраслей в других секторах народного хозяйства, т.е. за счет «диффузии» передовых технологий и производственной культуры высокотехнологичных отраслей (эффект spin-off).

Оказалось, что при принятых допущениях общие приросты объемов добавленной стоимости», продуцируемые наукоемким, высокотехнологичным сектором российской экономики, обеспечат в «оптимистическом» сценарии 1518% прироста ВВП страны в 2011 г. и 28-32% в 2015 гг. Это позволит при прочих равных условиях ускорить рост ВВП за счет механизма технологической ренты (в зависимости от варианта реализации потенциала развития наукоемкого сектора) в диапазоне 0,4-1,2% конечного продукта (средняя оценка 0,6-0,8%).

Результаты прогнозирования НВТС показали, что в повестку дня должен быть включен вопрос о разработке Стратегии развития как собственно наукоемкого сектора, так и смежных с ним отраслей. Так поставленная задача предполагает формирование межведомственной системы прогнозирования на базе институтов РАН и ряда отраслевых ГНЦ, которая может быть использована для новой системы управления промышленностью в лице Министерства промышленности и энергетики и Федеральных агентств промышленности, атомной энергии и Федерального космического агентства.

Основной целью этой системы станет разработка и реализация стратегии, которая должна обеспечить трансформацию уже сформировавшейся совокупности наиболее жизнеспособных и эффективных предприятий ОПК и гражданских высокотехнологичных производств, имеющих долгосрочную перспективу на мировых рынках, в рамках единой национальной инновационно-научно-технической и технологической системы, ориентированный на разработку, производство и продажу как передовой военной, так и высокотехнологичной гражданской продукции. Это не исключает сохранение отдельных узкоспециализированных военных производств. Заказы Минобороны РФ должны концентрироваться преимущественно на предприятиях, производящих конкурентоспособную на внешних рынках продукцию, либо критическую продукцию в рамках гособоронзаказа. Стратегия должна обеспечивать системную увязку как минимум 3-х возможных субстратегий: национального лидерства в специально отобранных системных (производящих финальную продукцию) технологиях; партнерского участия в кооперации с ведущими (зарубежными) фирмами и лидерства в отраслевых базовых технологиях (производящих промежуточную продукцию); партнерского участия в базовых технологиях для производства отдельных компонент конечных продуктов зарубежных фирм. Иначе говоря, в ряде отраслей (например, авиакосмической промышленности) можно допустить селективную интеграцию ведущих компаний в производственные, научно-технические и сбытовые сети европейского и мирового уровня по некоторым видам продукции, и таким образом включиться в процесс формирования региональных и глобальных технологических альянсов.

Здесь можно отметить, что уже с 2006 г. необходимо начать вкладывать средства в инновационную инфраструктуру, которая и обеспечит реализацию потенциала «новой» экономики. В заключение необходимо еще ра, подчеркнуть, что существующая благоприятная конъюнктура можег бьпь упущена, если в ближайшие 3-4 года не разработать и не начать реализовывать эту созидательную стратегию экономического и научно-технологического развития.

Список литературы диссертационного исследования кандидат экономических наук Орлов, Алексей Евгеньевич, 2005 год

1. Рассчитано по «Российский статистический ежегодник», Госкомстат, М., 1999, с. 312.

2. Более подробно см. статью Ю.В. Куренкова и В.В. Попова «Структурные проблемы переходного периода в российской экономике» в сборнике «Некоторые аспекты теории переходной экономики 2», ИМЭМО РАН, М., 2000, с. 65 -94.

3. Краткие выводы World Competitiveness Yearbook 2000 г., см. «Эксперт» № 17 за 2000 г., с. 9.

4. См.: US Competitiveness in the World Economy. Boston, Mass., Harvard Business School Press, 1985, p. 14-16.

5. Российский статистический ежегодник. M.: Госкомстат РФ, 2003, с.312.

6. Бессонов В.А. О трансформационных структурных сдвигах российского промышленного производства // Экономический журнал ГУ ВШЭ. 2000. Т. 4. №32. С. 184-220; Красильников О. Проблемы структурных преобразований в экономике // Экономист. 2001. № 8. С. 55.

7. Воронков С.Г. Российские регионы в условиях становления нового типа мировой экономики // Кредо. 1998. №2. http: //credo.osu.ru/002/001.com

8. См.: О комплексной оценке., 2001.

9. Gilfason Т. Nature, Power and Growth //Экономический журнал. ГУ ВШЭ. 2001 № 4. С. 459-492.

10. Clark С. Conditions of Economic Progress. L., 1940.

11. Кастельс M. Информационная эпоха. M.: ГУ ВШЭ, 2000.

12. Деление по Синглману и Холлу приведено в кн.: Кастельс М. Указ. соч.

13. Портер М. Международная конкуренция. М.: Междунар. отношения, 1993.

14. Malecki E.J. Technology and Economic Development: The Dynamics of Local, Regional and National Competitiveness. Longman, 1999

15. Отчеты «О комплексной оценке уровня социально-экономического развития регионов России и степени использования регионами инвестиционной привлекательности» в 2000 2003 гг. Министерством экономического развития и торговли РФ; www.economy.gov.ru

16. Balassa В. Trade Liberalization and Revealed Comparative Advantage /В. Balassa. Manchester School of Economic and Social Studies. 1965. № 2. P. 18-41.

17. The Global Competitiveness Report 2002-2003 / Ed. P. K. Cornelius. World Economic Forum. N.Y., Oxford University Press, 2003. P. 665.

18. Ковалев M., Курбацкий А. Как измеряют готовность страны к сетевой экономике? //Экономический вестник. № 2, 3. Минск, 2002. С. 415-416.

19. Higano Y. & Мао G. On the Relation between Information Development and Economic Development: an Econometric Analysisio Op.cit. P. 326-333.

20. Калюжнова Н.Я. Конкурентоспособность регионов в условиях глобализации. М.: ТЕИС, 2003. - 526 с.

21. Айвазян С.А. Интегральные индикаторы качества жизни населения: их построение и использование в социально-экономическом управлении и социально-экономических сопоставлениях. М.: ЦЭМИ РАН, 2000. 118 с.

22. Носков С.И., Потороченко H.A. Диалоговая система реализации «конкурса» регрессионных зависимостей // Управляющие системы и машины. 1992. №2-4. С.111-116.

23. Впервые такой анализ осуществил Саймон Кузнец (Simon Kuznets), русский экономист, эмигрировавший в США в 1922 году; затем работы в этой области продолжил Холлис Ченери (Hollis Chenery), экономист Всемирного банка1. См. Raiser et al., 2004.

24. Например, в Турции и Мексике — двух крупных странах, где уровень дохода на душу населения сходен с российским, доля занятых в промышленности составляет 20-21 процент. Эталонный показатель равен примерно 24 процентам.

25. Васильчук Евгений. Обострение «голландской болезни». Нефтедоллары упорно не хотят идти в экономику //Российская бизнес-газета, 15 марта 2005, №8. С. 1, 7.

26. Меморандум об экономическом положении Российской Федераций "От экономики переходного периода к экономике развития". Всемирный банк, апрель 2004 г (см. также: Вопросы экономики, 2004, № 5, с. 33-34.

27. См.: Эксперт. 2004. 12-18 янв. № 1. С. 26-29

28. International Financial Statistics, IMF. September 2003. P. 39, 42-43.

29. Российский статистический ежегодник. 2003. Госкомстат России. M., 2003.

30. World Development Indicators. The World Bank. 2003. P. 308-313.

31. Все расчеты были построены на основе данных о социально-экономических показателях регионов по выборке из 72 из них за период 19902003 гг. (что охватывает примерно 98 процентов общей численности занятых в России).

32. Florida R. Toward the Learning Region // Futures, 1995, V 27, no 5. P. 527-536.

33. Learning Region// 1RES, 1998, Rome, Internet document

34. Фукуяма. Глобализация. Из электронных источников.

35. См. Eggertsson T. Economie Behavior and Institutions. Cambridge: Cambridge University Press, 1995, p.3-7.

36. О проблематике изыскания политической ренты и ее влиянии на стабильность прав собственности и деятельность хозяйствующих субъектов см.: Drazen A. Political Economy in Macroeconomics. Princeton: Princeton University Press, 2000, p.334-345.

37. Eggertsson T. The Economies of Institutions in Transitional Economies.// Institutional Change and the Public Sector in Transitional Economies. World Bank Discussion Paper no.241. Washington: The World Bank, 1994, p.36-37.

38. Классическое изложение данного тезиса содержится в статье Oison M. Big Bills Left on the Sidewalk: Why Some Nations are Reach, and Others Poor// Journal of Economic Perspectives, Springl996, v.10, no.2, p.3-24.

39. Белоусов A.P. В ожидании «русского чуда» (итоги посткризисного роста и ближайшие перспективы) // Материалы сайта «Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования при ИНП РАН»: http://www.forecast.ru.

40. Белоусов А.Р. Экономический рост в посткризисный период: макроэкономический анализ // Материалы сайта «Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования при ИНП РАН». http://www.forecast.ru.

41. Белоусов А.Р. Экономический рост в условиях долгосрочных вызовов и стратегической неопределенности // Материалы сайта «Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования при ИНП РАН»: http://www.forecast.ru.

42. Национальные счета России в 1989-1994 г. М.: Госкомстат, 1996

43. Национальные счета России в 1989-1996 г. М.: Госкомстат, 1998.

44. Национальные счета России в 1992-2000 г. М.: Госкомстат, 2003.

45. Промышленность России 1996. М.: Госкомстат, 1997.

46. Промышленность России 1998. М.: Госкомстат, 1999.

47. Промышленность России 2002. М.: Госкомстат, 2003.

48. Российский статистический ежегодник. 1998. М.: Госкомстат, 1999.

49. Российский статистический ежегодник. 2003. М.: Госкомстат, 2004.

50. Белоусов А.Р. Неустойчивая стабилизация экономики. Что дальше? (Какую модель воспроизводства мы создали) // Проблемы прогнозирования. 1996, № 1, с. 22-36.

51. Белоусов А.Р. Российская экономика в условиях системного кризиса: состояние и перспективы развития // Проблемы прогнозирования. 1996, №2, с. 3-25.

52. Белоусов А.Р. Этапы становления российской системы воспроизводства // Материалы сайта «Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования при ИНП РАН»: http://www.forecast.ru.

53. Белоусов Д. Р. Инфляции в современной экономике России (финансово-воспроизводственный аспект). Дисс. . канд. экон. наук. М.: ИНП РАН, 1996.

54. Потемкин А.П. Виртуальная экономика и сюрреалистическое бытие: Россия, порог XXI в. М.: ИНФРА-М, 2000.384 с.

55. Российский статистический ежегодник. 1996. М.: Госкомстат, 1997.

56. Говтванъ О. Дж., Панфилов B.C., Белоусов А.Р. Общая оценка текущей финансовой ситуации и возможные подходы к разрешению кризиса. Аналитическая записка для Совета Безопасности РФ. Июль 1998 г., ИНП РАН

57. Ивантер В.В., Говтванъ О.Дж., Панфилов В. С., Моисеев А.К. О неотложных мерах по нормализации финансовой ситуации в России. Аналитическая записка для Правительства РФ. Сент. 1998 г. ИНП РАН.

58. Мезоэкономика переходного периода: рынки, отрасли, предприятия / Под. ред. Клейнера Г.Б. М.: Наука, 2001.

59. Пателис Д.С. Философско-методологический анализ становления экономической науки. М.: МГУ, 1991. 174 с.

60. Перевалов Ю.В. и др. Конверсия и реструктуризация оборонного комплекса: региональные проблемы и перспективы. Екатеринбург: УрО РАН, 1998.180 с.

61. Развернутый анализ некоторых причин кризиса. Материалы доклада Межведомственной балансовой комиссии Карпова П.А. М.: 1999 г.

62. Промышленность России 2000. М.: Госкомстат, 2001.

63. Российский статистический ежегодник. 1996. М.: Госкомстат, 1997.

64. О макроэкономических тенденциях в 2004 году // Материалы сайта «Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования при ИНП РАН»: http://•www.forecast.ru.

65. Волконский В.А. Драма духовной истории: внеэкономические основания экономического кризиса. М.: Наука, 2002.262 с.

66. ВПК России. Обзор событий. Август 2003 г. // Агентство ТС-ВПК, сентябрь 2003 г.

67. ВПК России. Обзор событий. Январь 2004 г. // Агентство ТС-ВПК", февраль 2003 г.

68. Комплексная программа научно-технического прогресса СССР на 1991-2010 годы. Проблемный раздел 1.3. Ресурсы науки. М.: АН СССР, ГКНТ СССР, 1988.146 с.

69. Объем российского экспорта военной продукции в 2000 году, по предварительным оценкам экспертов Центра анализа стратегий и технологий, составил $3,8 млрд. Тенденции // Профиль (Москва), № 7 от 26.2.2001.

70. Яковлев А., Гончар К. Об использовании в России опыта новых индустриальных стран в формировании "институтов развития" и стимулировании инновационного экономического роста // Вопросы экономики, №Ю, 2004. С. 32-54.

71. Rodrik d. Growth Strategies. Harvard University, John F. Kennedy School of Government, mimeo, September 2003, p. 24.

72. World Economic Forum. The Global Competitiveness Report, 1997. World Economic Forum. Geneva. 1997;

73. Ю. Куренков, В. Попов. Конкурентоспособность России в мировой экономике// Вопросы экономики, 2002, №6.

74. The OECD Observer. № 204. Febr./March, 1997. P. 8.

75. The OECD Observer. № 200. June/ July, 2000. P. 6.

76. Беккер Г.С. Человеческое поведение: экономический подход. Избранные труды по экономической теории. Пер с англ./Сост., научн.ред., послеслов. Р.И. Капелюшников; предисл. М.И. Левин. М.: ГУВШЭ, 2003. -Гл. 3.

77. М. Портер. Международная конкуренция. М.: Международные отношения, 1993. С. 747.

78. М. Портер. Международная конкуренция. М.: Международные отношения, 1993. С. 95-97.

79. Denison 1962: Griliches. Jorgenson 1967

80. Подробнее см. например, (Денисов, Джоргенсон. Грилихис 1972).

81. Статистический ежегодник Госкомстат России, 2001, 2002, 2003,2004.

82. См.: Промышленность России. М.: Госкомстат РФ. 2002

83. См. ДЭР № 5, размещенный на сайте по адресу: http://www.worldbank.org.ru/

84. GCR, 2000, press-release from INTERNET site.

85. См. например «US competitiveness in thé World economy» Harvard Business School Press, Boston, Massachusets, 1985. Edited by Bruce R. Scott and George C. Lodge, pp. 14-16.

86. Яковлев А., Гончар К. Об использовании в России опыта новых индустриальных стран в формировании "институтов развития" и стимулировании инновационного экономического роста // Вопросы экономики, №10, 2004. С. 32-54.

87. Rodrik d. Growth Strategies. Harvard University, John F. Kennedy School of Government, mimeo, September 2003, p. 24.