К истории русской филологической терминологии: Тропы и фигуры тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Караченцева, Наталья Марковна

• Караченцева, Наталья Марковна
• кандидат филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Караченцева, Наталья Марковна

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ВВОДНАЯ ГЛАВА

§ 1. Определение понятия "термин" и применимость этой категории к

исследуемому материалу

§2. Специфика филологического термина

§3. Терминологическая система как семантическая сеть

§4. Трактат "О40Брдзгйхть" и история его изучения

§5. Корпус текстов "ПЕР1ТРОППКН как источник русской

филологической терминологии

ГЛАВА I. "ПЕР1 ТРОПОЬГ Трифона в греческой традиции

§1. Термин "троп"

§2.Терминология тропов сходства

§3. Терминология тропов смежности

§4. Ономатопея

§5. Перифразис

§6. Терминология фигур перестановки

§7. Терминология фигур прибавления и убавления

§8. Терминология тропов сходства: гипербола, омойосис

§9. Терминология тропов контраста

§10. Антономасия

§11. Силлепсис

§12. Эпаналепсис

ГЛАВА II. От Трифона к Иоанну: Аноним, Псевдо-Григорий,

Кокондриос

§ 1. Терминология тропов сходства

§2. Терминология тропов смежности,антономасия и перифразис

§3. Терминология тропов контраста

§4. Терминология фигур перестановки

§5. Терминология фигур прибавления и убавления

§6. Ономатопея

§7. Схема

ГЛАВА III. Хиробоск и Иоанн

§1. Терминология тропов сходства

§2. Терминология тропов смежности

§3. Терминология тропов контраста

§4. Терминология фигур перестановки

§5. Терминология фигур прибавления и убавления

§6. Ономатопея

ГЛАВА IV. Риторики XVII в.: Макария и Усачева

§1. Термин "троп" в "Риториках"

§2. Терминология тропов сходства и контраста в "Риторике"

Макария

§3. Терминология тропов сходства и контраста в "Риторике"

Усачева

§4. Терминология тропов смежности в "Риторике" Макария

§5. Терминология тропов смежности в "Риторике" Усачева

§6. Гипербатон

§7. Терминология фигур в "Риторике" Макария

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

БИБЛИОГРАФИЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «К истории русской филологической терминологии: Тропы и фигуры»

ВВЕДЕНИЕ

Несколько последних десятилетий отмечены необычайно возросшим интересом к изучению терминологий различных областей научного и научно-технического знания. Огромное количество многоаспектных исследований по данному вопросу связано "с ростом социальной роли науки, с непрерывным увеличением объема и усложнением содержания научной и научно-технической информации" (53,с.49). Изучаются терминологии самых различных отраслей науки, техники и производства: физики, медицины, геологии, машиностроения и проч.(20, 21,42, 75, 79, 86, 92). Значительнейшую помощь в исследовании, разработке и упорядочении всех этих терминологических систем оказывают лингвисты.

Все чаще и чаще в последнее время проводятся исследования и в области непосредственно филологической терминологии (16, 19, 24, 39, 44, 48, 50, 69, 80, 138, 180). Среди них имеются работы, посвященные изучению терминологии определенных разделов языкознания на примерах различных языков (50, 72, 128, 140, 141, 154, 179). В некоторых исследованиях лингвистическая терминология описывается в синхронии - в определенные периоды ее существования (24, 44, 48, 76, 118), в других - в историческом аспекте, в процессе ее становления и развития (154, 156, 179). Проводятся также исследования и в области литературоведческой терминологии (73, 104). Однако, несмотря на то, что вопросы филологической терминологии все чаще привлекают к себе внимание исследователей, об исчерпанности всех проблем в этой области знаний говорить не приходится.

Так, совершенно не изучена - ни в синхронном, ни в диахронном плане -терминология, описывающая тропы и фигуры. Решение многих насущных терминологических проблем любой отрасли знания с необходимостью требует обстоятельных исследований в области истории формирования и развития терминов. Поэтому объектом настоящего исследования стала терминология тропов и фигур в диахронии.

Актуальность такого исследования обусловлена рядом причин.

О настоятельной потребности исследовать и упорядочить терминологию

тропов и фигур говорят сейчас в связи с особо важной проблемой разобщенности лингвистики и литературоведения (17, 58, 59), чрезмерная автономия которых привела к образованию "нейтральной полосы" на месте стыка этих двух дисциплин - языкового и стилистического анализа художественных текстов (58, с. 51). Тем самым под вопрос было поставлено существование самой филологии как содружества гуманитарных дисциплин (см. об этом подробнее в §2 Вводной главы).

Необходимость исследования данной терминологии связана и с обширнейшим функционированием ее в рамках целого ряда различных дисциплин: лексикологии, семантики, стилистики, риторики, литературоведения.

В числе факторов, обусловливающих актуальность настоящей работы, нельзя не отметить также и потребности современной школы - гимназий и лицеев гуманитарной направленности, расширяющих сферу преподавания словесных дисциплин за счет введения курса риторики и наращивания объема литературоведческой терминологии.

При описании тех или иных языковых явлений разные исследователи обычно проникают в историю соответствующего термина на разную глубину, в результате чего не достигается единообразного толкования термина, не говоря уже о том, что не создается цельной картины его становления и развития значения. Этот фактор также говорит в пользу кропотливого исследования истории терминов, обозначающих тропы и фигуры.

Необходимо указать и еще один момент, доказывающий актуальность заявленного исследования. Это крайне слабая изученность трактата "О оврдз^х^ - первого сочинения на Руси, с которого вообще непосредственно начинается история русской филологической терминологии. Исследование истории терминологии тропов и фигур с неизбежностью влечет за собой изучение трактата "О окрлзНкхт»" с максимальной полнотой.

Изучение полной истории терминологии тропов и фигур должно представлять собой обширнейшее исследование, поэтому цель настоящей работы связывается с необходимостью исследования истоков формирования русской терминологии тропов и фигур. Цель исследования обусловила постановку следующих задач: 1) восстановить историю терминов тропов и фигур с макси-

мально возможным приближением к ее начальным этапам, 2) проследить развитие значений терминов тропов и фигур в диахронии, 3) исследовать особенности усвоения терминов тропов и фигур при проникновении их на русскую почву в русле греческой и латинской традиций, 4) выявить логику классификации тропов и фигур в диахронии и в связи с этим исследовать исторические изменения в пределах соответствующих терминосистем.

Решение этих задач связано с проблемой обнаружения и отбора соответствующего источникового материала. Необходимо отметить, что история терминологии тропов и фигур является на сегодняшний день terra incognita для современной науки не только, а может быть, и не столько потому, что эта терминология сравнительно недавно стала возвращаться из небытия, в которое ее погрузило господствовавшее долгое время скептическое отношение к риторике и ее категориям. Проблема заключается в том, что изучение истории данной терминологии представляет собой значительную сложность вследствие многочисленных лакун в нашей науке в области источников. Всего несколько отечественных изданий знакомят читателя с текстами по античной риторике, в которых речь идет о тропах и фигурах. Это книга "Античные теории языка и стиля" -первый и важный шаг в сторону систематизации и освоения малодоступного исторического материала, сочинения Аристотеля, "Три трактата об ораторском искусстве" Цицерона, трактат "О возвышенном" Псевдо-Лонгина, сочинения Дионисия Галикарнасского и Деметрия, опубликованные не так давно в книге "Античные риторики". Единственное отечественное издание сочинений Квин-тилиана - это санкт-петербургское издание 1834 г. в переводе А.Никольского. Огромное количество текстов эпохи эллинизма остается до сих пор вообще за пределами внимания нашей науки, на что указывал А.Ф.Лосев: "Необозримое количество риторических трактатов до сих пор не систематизировано и не осознано..." (8, с. 11).

Отметим, что среди опубликованных у нас античных текстов нет ни одного сочинения, которое представляло бы собой терминологический словарь. Следовательно, обращаясь только к этим изданиям, мы не можем проследить интересующие нас термины в максимальной выраженности присущих терминам функций. Поэтому, начиная изучение истории терминологии тропов и фи-

гур, мы тем самым начинаем заполнять имеющуюся в отечественной науке лакуну в области источников. Мы обращаемся к фундаментальному собранию текстов "КЬеШгеБ ОгаесГ, изданному Л.Шпенгелем, и исследуем среди них корпус текстов ПЕР1 ТРОПОК. Такой выбор материала обусловлен тем, что за текстами с таким заглавием стоит та традиция, которая привела к появлению трактата "О окрлзНкхт»", ознаменовавшего собой первое проникновение филологической терминологии на русскую почву.

Исследование трактата "О оврАЗ^х^' в контексте названной традиции обусловило определенный подход к другим исследуемым сочинениям, появившимся на Руси в.ХУП в., то есть к "Риторикам" Макария и М.Усачева. Для проведения сравнительного анализа особенностей усвоения терминов тропов и фигур в русле греческой и латинской традиции мы ограничиваем исследование материала, содержащегося в "Риториках", кругом той терминологии, которая имела место в трактатах греко-русской традиции.

Научная новизна работы состоит в следующем: 1) к исследуемым терми-носистемам было применено понятие семантической сети и семантической связности, 2) был подробно описан новый источниковый материал - трактаты анонимных авторов, Псевдо-Григория, Кокондриоса, 3) анализ дефиниций терминов в текстах ПЕР1 ТРОП£Ж позволил выявить генеалогические связи между трактатами, 4) впервые был подробно проанализирован весь материал трактата "О ОБрлз^х^ с точки зрения организации его как терминосистемы, 5) аналогичным образом была проанализирована и терминология тропов в "Риториках" XVII в., 6) была предпринята попытка объяснения темных мест трактата "О ОЕрдз^х^ ' (толкования "имятворения", "образа", "посмеяния") и отступлений в нем от греческого оригинала.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что она способствует расширению исторической базы для исследователей, занимающихся вопросами теории тропов и фигур, дает возможность понять логику древних классификаций и может послужить проводником в научной преемственности. Работа также предлагает некоторые соображения по вопросу о сущности термина с точки зрения функционально-прагматического подхода.

С точки зрения практической значимости работа может реализоваться в качестве рекомендаций при составлении словарей терминов тропов и фигур, а также школьных пособий.

Исследование материала проводилось на основе сравнительно-сопоставительного метода, а также метода компонентного анализа, который применялся как к отдельным единицам, так и к целой системе - с выявлением общих компонентов значения (семантических множителей). Во втором случае семы задавались не априорно, но устанавливались на основе анализа дефиниций терминов.

Положения, выносимые на защиту:

1. Современный синхронный срез терминологии тропов и фигур есть совокупность фактов, имеющих соответствия и аналогии на разной глубине ее истории. Природа многих из этих фактов открывается исследованием двух первых стадий истории русской терминологии тропов и фигур, оформившихся в русле греческой христианской и латинской традиций.

2. Наиболее последовательные соответствия определенной типологии диахронических изменений проявляются в области терминологии тропов смежности. Современное ее состояние с семантикой терминов и организацией как системы соответствует тем диахронным изменениям, которые происходили в контексте греческой языческой и латинско-русской традиций.

3. Терминология тропов сходства по своему составу близка "Риторикам" XVII в., рожденным латинской традицией. При этом толкования аллегории и просопопеи попадают в русло трактата "О окрлз^х^ ^ определения катахрезы и гиперболы порождаются пересечением латинской и греческой традиций, трактовки термина "метафора" - результат подходов Аристотеля и Трифона, определивших основное направление в истории термина.

4. Терминология тропов контраста, известная с начальных этапов своей истории в количестве до десяти терминов, в настоящее время оказалась практически забытой. Утрата ее произошла в противовес той тенденции к сохранению, которая проявилась в XVII в. как продолжение традиций трактата "О оврлз^х^" Предельное сокращение терминологии тропов контраста создает

"вакансии" видовых терминов, которые заполняют родовые с противоречиями в терминосистемах.

Диссертация состоит из Введения, пяти глав, заключительного раздела, библиографии и приложения.

ВВОДНАЯ ГЛАВА

§1. Определение понятия "термин" и применимость этой категории

к исследуемому материалу

Как известно, в языкознании до сих пор дискутируется вопрос относительно сущности термина. Различные и весьма многочисленные попытки решения данной проблемы можно разделить на два направления, связанные с признанием или непризнанием наличия какого-либо признака (или суммы признаков), служащего критерием, позволяющим провести грань между термином и нетермином. По мнению сторонников второго направления, следует не устанавливать оппозицию "термин - нетермин", но говорить о степени терминоло-гичности слова, основываясь на количественных показателях тех или иных его свойств (95, 171, 142,143).

Фактор количественных показателей в качестве критерия терминологич-ности сам по себе не может, как считают некоторые лингвисты, концепции термина которых входят в русло первого направления, быть основанием, снимающим вопрос о качественной неоднородности терминов и нетерминов. Так, например, Б.Н.Головин пишет: "...если термины качественно однородны со словами-нетерминами, то как, по каким признакам осуществляется отбор слов и словосочетаний для терминологических словарей и как обнаруживают термины и терминосистемы ученые, изучающие эти термины и терминосистемы? Ведь из наличия некоторых количественных характеристик, устанавливаемых в процессе статистического анализа терминологических полей и рядов, вовсе не вытекает вывод об отсутствии качественной специфики терминов..." (53,с.50).

Другие ученые, выделяющие какой-либо признак в качестве ведущего в числе прочих свойств, характеризующих термин, тем не менее говорят и о необходимости экспликации той или иной степени проявления этого свойства, позволяющей квалифицировать слово как термин. Так, Б.Ю.Городецкий считает, что "отличительным свойством термина служит высокая степень его дефи-нированности" (54,с.57).

В определении понятия "термин" через соотнесенность его с каким-либо признаком (или комплексом признаков) имеют место различные подходы.

Один из них связан с установлением тех или иных семантических характеристик. Так, Р.А.Будагов указывал, что "важнейшей характерной особенностью термина является однозначность" (31,с.29). А.А.Реформатский в комплексе признаков термина рассматривал внеположность его модальным, экспрессивным и эстетическим характеристикам (134,с.52-53). Указывают также такую особенность семантики термина, как точность (49, с.80; 27, с. 103).

В последнее время все чаще семантические характеристики терминологической лексики устанавливаются на основе рассмотрения термина как элемента терминологической системы. Так, Е.Н.Толикина указывает, что слово становится термином вследствие регламентации терминологией - особой знаковой системой "с взаимооднозначными соответствиями знака и обозначаемого" - его свойств как языкового знака (157, с.62). Термином становится знак "с ограниченными языковыми характеристиками" (157, с.65). В результате для терминологической лексики характерным становится отсутствие обычных в общеязыковой лексике отношений полисемии, омонимии и синонимии. Отметим сразу, что достаточно часто высказываются и соображения противоположного содержания. Терминологическая лексика отнюдь не внеположена общелитературному языку, но является его частью, указывает, например, В.П.Даниленко (63, 64,с.4-8). "Термины - это слова, и ничто языковое им не чуждо", - пишет Н.З.Котелова (93, с. 124). И как словам "терминам свойственны полисемия и омонимия", а также "все виды развития значений: расширения и сужения значения, распространения с целого на часть по смежности, развитие значения вследствие изменения понятия, реалии и т.д." (93, с. 123-124). В.Г.Гак указывает, что на термин "неизбежно распространяются все особенности лексических единиц вообще и в частности те, которые вытекают из асимметрии, полисемии и синонимии языкового знака" (47,с,69). Довольно часто какие-либо ограничения семантических характеристик терминов рассматриваются как тенденция. Еще А.А.Реформатский говорил не об однозначности термина, а о "тенденции моносемантичности" - моносемантичности термина в пределах своего терминологического поля (134, с. 51-52). Л.Л.Кутана, рассматривая терминологиче-

скую систему в динамике - с учетом процессов становления, развития и функционирования, показывает, что терминология есть сфера действия двух противоположных факторов: системы понятий, регулирующее воздействие которой направлено на установление "взаимно-однозначных соответствий между системами понятий и системой терминов", и импульсов, идущих из общего языка и нарушающих "чистоту и строгость достигнутых и поддерживаемых в них отношений" (103, с.94). В результате "основные семасиологические характеристики терминов (моносемия, отсутствие синонимии и пр.) существует как ведущая тенденция в данном функциональном классе слов и никогда не реализуется полностью",(ЮЗ, с.94).

Таким образом, совершенно очевидно, что семасиологические характеристики типа "однозначность", "отсутствие синонимии" и т.п. не могут служить ни необходимым, ни достаточным условием для квалификации слова в качестве термина. Аналогично таким критерием не могут быть "точность" и "отсутствие экспрессии". Так, К.А.Левковская писала, что точность термина, как и моносе-мичность - "всего лишь тенденция" (105, с.7). Б.Ю.Городецкий указывает, что "стремление к точности, заложенное в термине как объекте искусственного регулирования" является антиподом другого его - сущностного - свойства, а именно свойства нечеткости, приблизительности содержания термина как следствия неисчерпаемости познаваемого мира, взаимоперехода понятий, роста информационной емкости терминов и т.д. (54, с.55). Далеко не всегда также в содержании термина отсутствуют экспрессивные оттенки (54, с.61). В.П.Прохорова в статье "Об эмоциональности термина" привела многочисленные примеры терминов, не обладающих эмоциональной и экспрессивной нейтральностью вследствие наличия в них внутренней формы, вызывающей определенные ассоциации, а также вследствие того, что термины зачастую образуются от эмоциональных слов активного словаря. Автор статьи указывает, что экспрессивность и эмоциональность ощущается и сознается носителями данной терминологии (133).

Одна из наиболее распространенных попыток определения природы термина заключается в выявлении специфической структуры его значения. С этой точки зрения чаще всего говорят о связи термина с понятием. Такой подход ха-

растеризуется как логико-семантический (125, с.150). В.И.Кодухов, например, дает такое определение термина, согласно которому термин есть "слово или составное наименование, созданное для обозначения понятия науки и техники, различных областей знания" . "Особенностью термина, - подчеркивает В.И.Кодухов, - является его направленность на определенное понятие и закрепленность за определенной терминологией" (89, с.206). А.А.Реформатский считал, что для выявления природы термина более плодотворной является идея о связи термина именно с понятием, но не с вещью (134, с.47-49), однако все же упоминал и о направленности термина на вещь: "Отношения термина исчерпываются его логической и предметной направленностью, его интенсией на вещь и на понятие" (134, с.52). Точки зрения, согласно которой специфика термина может быть определена через его связь с понятием, придерживаются многие исследователи (88, 102, 125, 172).Часто определения термина фиксируют его системность, то есть соотнесенность его с понятием в системе понятий определенной области знаний (22, 87,100, 110, 171).

Логико-семантический критерий обоснования сущности термина вызывает некоторые возражения. Во-первых, в логике нет достаточно четкого определения понятия, что признают и сторонники определения термина с опорой на понятие (88,с.175). Во-вторых, достаточно часто критике подвергается попытка найти то, что отличает термин от слова обиходного словаря, в специфике его семантической структуры. Так, Р.А.Будагов писал, что точку зрения, согласно которой "отличие термина от слова заключается в том, что термин непосредственно выражает понятие, тогда как значение слова может и не быть связанным с понятием", следует "признать ошибочной". И далее: "...значение слова обычно в такой же степени передает понятие, как и термин" (31,с.27). К.А.Левковская, анализируя определения термина, данные в толковом словаре под редакцией Д.Н.Ушакова (термин есть "слово, являющееся названием строго определенного понятия") и в словаре С.И.Ожегова (термин есть "слово, являющееся названием определенного понятия какой-нибудь специальной области науки, техники"), подчеркивала, что оба эти определения "ни в коем случае нельзя понимать в том смысле, что термин есть название понятия, в то время как слова обиходной речи функционируют лишь в качестве названия вещей.

Большинство слов любого языка - будь то термины или слова обиходной речи -отражают те или иные предметы или явления действительности именно через соответствующие передаваемые ими понятия" (105, с.6). Действительно, каждое полнозначное слово в той или иной мере связано с понятием. Как указывает Л.А.Капанадзе, функции понятия - идентифицирующая и дистинктивная - в той или иной мере присущи всем словам языка (82, с.77).

В конечном счете совершенно очевидно, что вопрос о понятийной соотнесенности словесного знака должен решаться с учетом современных теорий значения, центральным звеном которых, как отмечала Н.Д.Арутюнова, стала модель слова, предложенная Г.Фреге, в которой немецкий логик "как бы синтезировал контраверзу о том, является ли слово знаком понятия или знаком предмета" (12, с.99). В последовавших затем семантических теориях при всех терминологических и существенных вариациях модели Фреге, тем не менее речь шла о предметных и понятийных аспектах значения слова (ср., например, четыре модуса семантической модели,по К.И.Льюису (111)).

Таким образом, если всерьез принять во внимание соображения о том, что термину не чужды те особенности, которые характерны для единиц языка, путь поиска четких ограничительных критериев в сфере семантики должен представляться достаточно сложным и уязвимым.

Для сторонников точки зрения, согласно которой специфика термина заключается в его связи с понятием, характерным является различение терминологии и номенклатуры. При этом указывают на понятийную соотнесенность термина и говорят о предметной области приложения номенклатурных единиц. Так, А.А.Реформатский писал: "...если данная машина имеет столько-то тысяч деталей и каждая из них имеет свое название, то это не значит, что есть столько же понятий. Это именно в номенклатуре" (134, с.47). Такую точку зрения разделяет и А.В.Суперанская, которая подчеркивала, что самой важной характеристикой термина служит понятийность, для номенов же основным является "вещественность или предметность в зависимости от характера означаемых ими объектов" (153, с.79). Однако анализ семантической структуры слов обиходного словаря также выявляет единицы, разнящиеся по степени проявления денотативного и сигнификативного значений (162, с.44-45), что также ставит

под сомнение семантический подход к определению термина. Здесь необходимо, на наш взгляд, принять во внимание утверждение Б.Ю.Городецкого, который указывает, что "принципиальные черты плана содержания системы терминов совпадают с чертами семантической структуры языка и подъязыка" (54, с.60), в которую в качестве составляющих входят, в частности, и денотативный, и сигнификативный аспекты. Подвижная граница денотации дает возможность выделять "номенклатурные термины" (54, с.61). Очевидно, есть нечто, позволяющее говорить о единицах с преобладающим "предметным" аспектом значения как о терминах. "Номены - все-таки термины, разновидность терминов, термины, в которых предметное значение преобладает над понятийным", - указывает А.И.Моисеев (117, с.245). Понятно, что если речь идет о "предметных" и "понятийных" терминах (116, с. 132), то тем самым исключается возможность обнаружить природу термина в специфике его семантической структуры.

Другая попытка определения сущности термина связана с функциональным подходом, с признанием того, что "специфика термина лежит не в сфере свойств, но в сфере функций лексической единицы" (47, с.69). "Термин - это не особое слово, а только слово в особой функции", - писал Г.О.Винокур (43, с.5). Эту функцию исследователи определяют по-разному. По Г.О.Винокуру, например, эта "особая" функция, в которой выступает слово в качестве термина, есть функция названия (43, с.6). В.М.Лейчик считает, что функция терминов состоит в том, что они "обслуживают специальные области человеческой деятельности: науку, технику, искусство, ремесла, называя (обозначая) конкретные и абстрактные предметы и явления, относящиеся к этим областям" (106, с.439). Развивая взгляды Г.О.Винокура, А.И.Моисеев приходит к выводу, что сущность термина состоит в выполнении им назывной, номинативной функции: "Термины называют предметы, явления действительности и понятия о них" (116, с.135). Однако, в отличие от В.М.Лейчика, акцентирующего специальную сферу функционирования терминов, А.И.Моисеев, основываясь на том положении, что номинативной функцией обладают "определенные разряды имен существительных и устойчивые словосочетания на их базе", заключает, что вся терминология включает в себя специальную и общеупотребительную (то есть бытовую) терминологии (116, с. 131). Термины определяются как "слова и ело-

восочетания строго номинативной функции, а именно, определенный тип имен существительных и словосочетаний на их базе" (116, с.138). Отметим, что по поводу того, что формой слов-терминов непременно должна быть форма имени существительного, имеет место и противоположное мнение. Так, В.П.Данилен-ко в своих работах указывает, что не существует какой-либо особой морфологии слов-терминов, и, учитывая аспект реального существования терминов в текстах, считает, что есть все основания говорить о терминах, выраженных глагольными формами, о терминах-прилагательных и терминах-наречиях (62, 64).

B.П.Даниленко указывает на наличие терминологических словарей музыкальных терминов, в, которые входят термины, выраженные наречиями и деепричастиями в функции наречий (64, с.46-47). О.С.Ахманова, однако, писала, что термины типа "аллегро" (обозначающие различные темпы исполнения музыкальных произведений) нужно рассматривать как синонимы субстантивных словосочетаний, то есть как существительные (208,с. 12). О преимущественном функционировании в роли терминов имен существительных говорил

C.М.Бурдин (33,с. 107).

Что касается мысли А.И.Моисеева относительно существования бытовой терминологии, то против нее веско свидетельствует прагматика: "общепонятность" и "общеупотребительность" (116, с.131) такого рода терминологии исключает к ней внимание терминологов и создание словарей бытовых терминов. Многие исследователи подчеркивают сферу специального употребления терминологии (98, с.331; 172, с.ЗЗЗ; 174, с.53; 55, с.134-135; 126, с.213). Специальная сфера бытования как раз ориентирует на свойства, противоположные "общепонятности" и "общеупотребительности" бытовой лексики. "Говорящие, используя обычные слова языка, всегда понимают друг друга, нередко в отличие от ученых, пользующихся терминированной речью", - пишет Н.З.Котелова (93, с. 125). Следовательно, для осуществления процесса коммуникации слова общеупотребительного словаря не нуждаются в определении своего значения. Для установления же значения термина прагматика языкового общения потребует построения определения. Как представляется, поэтому при решении вопроса о сущности термина вполне логично было бы подойти с прагматической точки зрения. С такой точкой зрения более или менее близко соотносятся мне-

ния многих лингвистов. Таково, например, мнение Н.П.Кузькина, который писал, что "ни в форме, ни в содержании нельзя найти существенной разницы между словом общераспространенной, неспециальной лексики и словом лексики терминологической. Реальная объективная разница между двумя этими типами слов - это, в сущности, разница внеязыковая. Если слово общераспространенной, неспециальной лексики соотносится с общеизвестным объектом, то слово терминологической лексики соотносится с объектом специфическим, известным лишь ограниченному кругу лиц - специалистов. Никакой другой разницы между этими типами слов не существует" (97, с. 145). Точка зрения этого автора ориентирует на прагматику, то есть на то, чтобы при определении критерия терминологичности учитывать отношения между словесными знаками и их пользователями - людьми. Такие отношения так или иначе фиксируются в определениях термина, подчеркивающих субъективный аспект. Так, в определении А.С.Герда, указывающем на связь термина с научным понятием, акцентируется искусственный характер этой связи: "Своеобразие термина в том, что термин - это слово, которому искусственно, сознательно приписывается то или иное определение, связанное с тем или иным научным понятием" (52, с. 101). Н.З.Котелова отмечает, что "основное, неповторимое отличие термина - кон-венциональность" (93, с. 124).

Наиболее близко к прагматической точке зрения подходят лингвисты, определяющие термин через соотнесенность его с дефиницией (18, 32, 81, 183). Так, Р.Кацуорек указывает, что для термина характерным является то, что он требует для установления своего значения построения дефиниции (81, с.4). С.М.Бурдин подчеркивает: "Термин - объект определения, обычное слово, как правило, - нет" (32, с.6). Очень четко связь между терминами и определением показана у Г.И.Ахмановой: "Связь между термином и его определением является настолько тесной, что есть все основания для следующего утверждения: сущность, природа научного термина, его онтология состоит в его дефинитив-ности. Термин становится полноценным членом данной категории слов только при том условии, что его содержание может быть адекватно требованиям данной научной дисциплины раскрыто в точной дефиниции" (15, с. 5-6).

Отметим, однако, что позиция лингвистов, определяющих термин через понятие дефинированности, подвергается критике, аргументы которой сводятся к вопросу о критерии, определяющем саму дефиницию, ее отличие от определения значения любого слова (143, с.71-72; 88, с. 174-175). Для отличия дефиниции от обычного определения и необходим прагматический подход, который предполагает рассмотрение той ситуации, при которой возникает дефиниция и порожденный ею термин с точки зрения ее прагматической необходимости и целесообразности. Такой ситуацией является разъяснение какого-либо слова или какой-либо реалии тому, кто в этом разъяснении нуждается. Эта ситуация вызывается различными уровнями языковой и реальной компетенции адресанта и адресата (183). Это и создает дефиницию, это и позволяет отличить ситуацию, когда такое явление - построение дефиниции - избыточно (ср. толкование общеизвестных слов типа "ложка" в толковых словарях). Исходя из семантики таких слов мы никогда не отличили бы его от слова типа "анафора", а их определение - от дефиниции. Именно прагматика совершенно явственно обнаруживает нетерминологическую природу этого слова. Что касается соотнесения термина с понятием и системы терминов с системой понятий определенной области знаний, то этот процесс является естественным следствием ситуации, когда адресант и адресат стремятся навести порядок в интересующей их предметной области.

Исследуемые нами трактаты ПЕР1 ТРОП£Ж структурированы таким образом, что позволяют определить их как словари: каждое объясняемое слово выделяется и сопровождается независимым отрезком текста, представляющим собой словарную статью с обязательно содержащимся определением. Однако более точно эти словари должны быть квалифицированы как словари терминологические: перечень определяемых слов относится к специальной области филологических знаний, которую фиксирует название трактатов. Этот факт уже создает ситуацию необходимости построения дефиниций, которые определяют значения терминов и соотносят их с соответствующими понятиями. Аналогичным образом структурирован материал в тех частях русских "Риторик" XVII в., которые посвящены описанию средств словесного выражения, и, по сути, также представляют собой специальные терминологические словари.

Материал во всех исследуемых источниках сгруппирован не по алфавиту, а по идеографическому принципу. Порядок подачи материала играет важную роль в указании на системные связи в нем.

Термины в исследуемых трактатах выполняют все свойственные терминам функции (10, с.2-5). Они фиксируют понятия специальной сферы знания, специфически реализуя тем самым свойственную любой лексической единице номинативную функцию и неразрывно связанную с ней сигнификативную, знаковую функцию. При этом все термины - и греческие, и найденные русские эквиваленты - являются мотивированными в большой или меньшей степени, поэтому и дефинитивную функцию они выполняют с той или иной степенью полноты. Так, термин "Риторики" Макария "пренесенТе слова", представляющий собой эквивалент греческому термину "метафора", мотивирован в достаточной степени, так как определяет специфику метафоры как "словесного" тропа. Аналогично, в высокой степени может выполнять дефинитивную функцию термин трактата "о образах*1»" "ииословик", смысл которого в полной мере соответствует его значению. А термин "премененТе" - эквивалент термина "антонома-сия" - в "Риторике" Макария практически лишен возможности выполнять дефинитивную функцию вследствие его крайне слабой мотивированности.

Термины всех трактатов реализуют коммуникативную или - шире - информационную функцию, выступая как средство передачи специального знания. Ситуацию, в которой реализуется коммуникативная функция в случае на-

СС

ших трактатов, нужно определить как ситуацию производства знании и "творческого осмысления" (10). Так, в трактатах на основаниях различных теоретических посылок меняются значения терминов, изгоняются одни термины и включаются другие.

С коммуникативной функцией тесно связана прагматическая функция термина. В наших трактатах определение значений терминов в очень сильной степени зависит от конкретной установки авторов: дать рекомендации риторам и поэтам или же сориентировать читательскую аудиторию.

Многие термины в наших трактатах выполняют классифицирующую функцию. Будучи сходными в плане выражения, то есть имея общие приставки или даже общие корни, термины могут указывать на то или иное сходство язы-

ковых явлений и тем самым способствовать их классификации. Так, например, термины "приклАДТ*", "причгьчд", "прнлогь", из которых первый и последний имеют в своей структуре не только общую приставку, но и разные реализации одного корня, объединяют понятия тропов, ценных с точки зрения христианского автора своей способностью символического выражения духовного содержания.

Очевидно, в наших трактатах термины могли выполнять и арбитражную функцию: в каком-либо филологическом споре решать те или иные вопросы, предлагая "эталон" толкования понятий тропов и фигур. Таким образом, наличие у слов в исследуемых трактатах дефиниций и выполнение ими свойственных терминам функций дает нам основания применить к ним категорию "термин".

§2. Специфика филологического термина

Среди работ, посвященных лингвистической терминологии, имеют место такие, в которых поднимается вопрос об отличие ее от терминологий других областей науки. В первую очередь речь идет о таких чертах языковедческих терминов, как синонимия и вариантность, для точных наук - таких, как математика, физика, химия - не характерных (119, с. 13).

По статистическим данным В.Н.Молодца имеется всего лишь незначительное число терминов (167 единиц) в русском и немецком языкознании, у которых нет ни вариантов, ни синонимов, из чего следует, что в лингвистической терминологии вариантность и синонимия явления не случайные и легко устранимые, но представляющие собой "неотъемлемую часть данного подъязыка науки" (119,с.13). По наблюдениям Н.В.Тен, синонимические отношения являются господствующим видом отношений в семантической системе лингвистической терминологии русского языка (155, с. 127-128). В "Словаре лингвистических терминов" О.С.Ахмановой зафиксировано очень большое количество дублетов, триплетов и т.д., характеризующих состояние современной русской лингвистической терминологии. Так, скажем, термин "словосочетание" имеет 5 синонимов, термин "знаменательные слова" - 9, а к термину "фразеологическое единство" приводится 23 синонима. Причины подобных явлений различны.

Они связаны как с неоднородностью состава корпуса лингвистических терминов, отражающей историю его возникновения и становления (119, с. 16) (наряду со словами исконно русского происхождения в лингвистической терминологии параллельно используются греко-латинские термины, а также целый ряд других иноязычных заимствований, "термины времен "Российской грамматики" Ломоносова соседствуют с терминами лингвистики последних дней" (23 ,с.28)), так и со стремлением многих ученых вводить новые термины без достаточных на то оснований (208, с.4; 23, с.29). Своеобразная "авторская терминология" имеет место во всех современных грамматических теориях (148, с.27). Ж.Мунэн писал в связи с этим, что "история лингвистики, как и многих других наук, представляет собой огромное кладбище терминологических экипажей..., на которых почти никто не ездил. На это кладбище мало заходят, хотя посещение его было бы весьма поучительным. Из ста шести терминов, созданных Ельмслевым, в общем использовании осталось около 5%". Ж.Мунэн отметил также, что "профессиональной болезнью как солидного, так и молодого ученого и даже кандидата в ученые является убеждение в том, что открыто некое понятие, если ему дано имя, хотя может случиться, что оно уже разработано и описано кем-либо другим" (147, с.73). В связи с этим французский ученый напоминает, что научный язык также является орудием коммуникации.

Лингвистическая терминология часто пополняется за счет заимствований терминов из естественных и точных наук. Исследователи отмечают, что результаты такого заимствования имеют не только положительный, но и негативный характер, проявляющийся в том, что вне отношений своей системы термины теряют зачастую свойства точности и однозначности и не находят их в рамках новой системы, становясь в ней случайным, окказиональным явлением (208, с.8;, 23, с.29).

Одна из причин сложности лингвистической терминологии видится в совпадении в плане выражения языка как объекта исследования и метаязыка как инструмента его исследования (208,с.4; 147, с.69-70; 23, с.29).

Вся терминология лингвистики обладает двойственным характером. С одной стороны, термин служит для закрепления познанного, с другой -"служит инструментом открытия нового знания" (147,с.72). Н.А.Слюсарева

подчеркивает, что в науке "остаются именно те термины, которыми были обозначены вновь открытые явления, а термины, использованные лишь для открытия, ушли в область предания" (147, с.73).

На определенных этапах развития лингвистической науки, связанных с признанием принципиальной важности той или иной научной идеи, с особенной остротой встает проблема унификации языковедческой терминологии. Об этом писал Р.О.Якобсон в статье "Круговорот лингвистической терминологии", указывая на "решающее значение в различных областях мировой лингвистики" (185, с.385) высказанной Н.С.Трубецким идеи признака и основанное на ней противопоставление признаковых и беспризнаковых единиц и на двусмысленное употребление термина "признак" в русской лингвистической традиции. Этот термин совместил в себе два "несовместимых" значения, пишет Р.О.Якобсон, одно из которых связано с учением Н.С.Трубецкого, назвавшего признаком положительный член оппозиции, другое - с традициеи Ф.Ф.Фортунатова, понимавшего под "признаком" "то общее свойство, которое лежит в основе данного категориального противопоставления" (с.386). Единство своего значения термин "признак" утратил в результате того, что русские термины Н.С.Трубецкого - "признаковый" и "беспризнаковый" - через посредство иностранных эквивалентов (немецких merkmalhaft и mermallos, французских marque, non-marqué, английских mark, unmarked) вернулись в русский язык как "маркированный" и "немаркированный" (с.385). В связи с подобного рода терминологическими неточностями Р.О.Якобсон и указывает на необходимость "критического пересмотра и унификации" лингвистических терминов (с.387).

Вопрос о необходимости упорядочения филологической терминологии со всей остротой ставился еше в 1958 г. на IV Международном съезде славистов, в связи с чем была организована Международная терминологическая комиссия, разделившаяся на две секции: лингвистическую и литературоведческую.

Состояние терминологии литературоведения, как и лингвистической терминологии, вызывает массу справедливых нареканий и сетований. Так, например, картину совершенной неупорядоченности, многозначности, путаницы и бессистемности терминологии, связанной с изучением литературного процесса,

представил А.Н.Соколов, проанализировав достаточно большое количество работ как учебного, так и исследовательского характера (150).

На совещании по вопросам литературоведческой терминологии в 1961 г. Д.Д.Благой квалифицировал положение в области терминологии литературоведения как "крайне ненормальное", характеризующееся неопределенностью и разнобоем в "понимании многих литературоведческих понятий" (28, с. 199-200). В такой ситуации, отмечалось на совещании, у исследователей нет общего языка, то есть в конечном счете нет и самой науки (149).

Признавая сложившуюся ситуацию в области литературоведческой терминологии достаточно сложной, не все, однако, склонны считать ее столь драматичной. Так Б.Мейлах указывает, что в терминологическом аппарате литературоведения "царит не хаос", но происходит такой же естественный процесс, как и в других науках, вызванный "стремлением углубить понимание природы и закономерностей изучаемых явлений" (115, с. 149). Нынешняя ситуация в области терминологии литературоведческой науки во многом обусловлена эпохой, связана с влиянием НТР, проявляющемся в углублении "методов познания действительности во всех ее областях" (с. 148). Эти положительные по своей сути процессы, как пишет Мейлах, "парадоксальным образом... сопровождаются и увеличением разноречивости в толковании ряда даже фундаментальных терминов" (с. 148). Однако на естественный процесс терминологических поисков, указывает Б.Мейлах, необходимо воздействовать (с. 149), сейчас нужна и возможна большая исследовательская работа в области литературоведческой терминологии, "необходимо прежде всего разработать кардинальные методологические основы литературоведческой терминологии как системы, а не суммы определений, и исследовать эту систему в связи с природой, спецификой и средствами словесно-художественного искусства" (с. 160).

Своеобразие словесного искусства с неизбежностью ставит вопрос о специфике литературоведческой терминологии. "Объекты литературоведения являют собой феномены такой сложности..., что в ряде случаев не могут быть описаны как строго очерченные, полностью исчерпывающие себя понятия и соответственно обозначены одним общепринятым термином. В частности, этим объясняется неоднозначность, пестрота и противоречивость в истолковании не

только сравнительно новых литературоведческих терминов, но и таких традиционно устоявшихся, общепринятых, как стиль, образ, мотив, сюжет, тема, литературное направление и течение и другие" (178,с.438) Учет таких параметров, как "неповторимое индивидуальное своеобразие писателя, процесс создания произведения автором от замысла до его воплощения, не менее сложные процессы восприятия произведений различными читательскими слоями в различные исторические периоды", указывает Б.Мейлах, ведет "к большей, чем где бы то ни было мобильности, изменчивости и известной размытости определений, к большей степени относительности в точности и к обилию "полутерминов" (115, с.151-152).

В специфических особенностях произведений искусства иногда видятся не только причины "относительной" строгости и точности литературоведческой терминологии - в них усматриваются аргументы, снимающие, по сути, саму постановку проблемы терминологического аппарата литературоведения. Именно так, вероятно, нужно понимать следующее высказывание Я.Билинкиса: "Не по нерадивости своей литературоведы до сих пор не имеют "окончательной" терминологии, "неукоснительных" принципов анализа. Если бы все это когда-нибудь появилось, мы бы только отдалились от живой плоти литературы" (Вопросы литературы. - 1967, - № 9. - с. 12). Такая точка зрения вызвала остро полемическое замечание А.С.Бушмина: "...окончательной терминологии и неукоснительных принципов анализа не бывает и не должно быть ни в литературоведении, ни в любой другой подлинной науке, однако отвержение догматической постановки проблемы не может служить оправданием беззаботного отношения к литературоведческой терминологии и произвольного с ней обращения" (34, с. 100). При всех сложностях литературоведческой терминологии, обусловленных своеобразием предмета литературоведения, "точность и строгость, - пишет Б.Мейлах, - всегда остаются основными ориентирами в развитии литературоведческой терминологии, иначе здесь царили бы действительно хаос и беспредельный субъективизм" (115, с. 153).

Проблема терминологии литературоведческой науки соприкасается с проблемой объективности и точности самой этой науки и в конечном счете с вопросом статуса литературоведения, с определением его как формы знания.

Достаточно часто своеобразие литературоведения видится в некоем срединном положении между наукой и искусством. "Литературоведение - в одинаковой мере принадлежит сферам науки и искусства" (Лит. газета, 1965 г., 9 сент.) Художественность - важная черта литературоведческого мышления, считает В.Новиков (41,с.41). Отсюда неизбежная многозначность метаязыка литературоведения, которая оценивается им как фактор положительный, способствующий открытости литературоведческой системы исследователя и тем самым сохранению ценных теоретических идей. В связи с этим на первый план выступает проблема перевода, понимания, то есть филологического освоения литературоведческих текстов. Проблема же сложностей терминологического аппарата литературоведения, следовательно, теряет свою актуальность.

Есть, однако, и другая точка зрения на природу литературоведения. Заключать, что "литературоведение в одинаковой мере и наука, и искусство или даже прежде всего искусство - значит не видеть принципиального различия в задачах и методах искусства и науки, значит поощрять в науке о литературе именно тот субъективизм, благоприятной почвой для которого служит произвольное смешение стиля научного исследования и стиля художественного произведения, вытеснение стиля науки стилем беллетристики, замена фактов вымыслом и терминов метафорами" (34, с.37). "Литературоведение - не полубеллетристика, а настоящая наука, которая требует соблюдения строгой объективности и согласия форм выражения с научной методологией и методикой" (34, с.38).

В статье "Об общественной ответственности литературоведения" Д.С.Лихачев писал, что гуманитарные и естественные науки едва ли разнятся между собой в принципиальном отношении. И своеобразие литературоведения как науки нужно искать в наличии у него стороны этической, с которой связано важнейшее и особенно актуальное на сегодняшний день назначение литературоведения - развитие эстетической восприимчивости читателя, умения понимать другую культуру. Эта "высокая общественная ответственность" литературоведения требует того, чтобы ее выводы обладали "полной доказательной силой", а ее понятия и термины отличались "строгостью и ясностью" (107,с.453). То есть "если литературоведение не точная наука, то она должна быть точной".

(с.453) "Строгость и ясность" терминологического аппарата, таким образом, становятся важнейшим фактором точности и объективности литературоведения. Об этом писал и А.С.Бушмин: "Несомненно, ...что уже одно преодоление беспорядочного состояния литературоведческой терминологии, субъективизма в понимании и применении научных терминов и категорий сделало бы наши исследования более точными и доказательными" (34, с.99). Именно максимальная точность в терминологии литературной науки, считает А.С.Бушмин, позволит определить конкретные возможности применения математических методов в изучении художественной литературы без ущемления ее специфики (с.83).

Один из актуальнейших вопросов литературоведческой терминологии -это вопрос ее отбора, развития и пополнения. Здесь в первую очередь внимание исследователей привлекают процессы миграции терминов, заимствования из других областей знания, и в особенности из естественных и физико-математических наук. "Есть разные случаи заимствования терминологии других наук, - пишет Б.Мейлах, - случаи, оправданные или по крайней мере допустимые для опробования, а есть и совершенно неприемлемые" (115,с. 153-154).

Использование терминов другой науки будет оправдано в том случае, считает А.П.Чудаков, "если новая - действительно новая - мысль высказана на языке категорий той науки (например, сёмиотики), в которых мыслит автор" (177,с.39). Если же на новом метаязыке описывается то, что было давно известно и описано уже на старом языке, "то не проще ль, чтоб оно на этом языке и оставалось?" (с.39). А.П.Чудаков считает, что - при отнюдь не изоляционистском характере филологии - ее задача заключается в "создании собственного заимствованного языка". "Нужны новые категории", - заключает автор. Категории, "исходящие из задач саморазвития самой филологии" (с.39).

Один из принципов упорядочения литературоведческой терминологии видится иногда в степени частотности обращения терминов в научном обиходе. Речь идет об "архаических терминах, давно вышедших из употребления, традиционно переходящих из старинных пиитик" (115,с.162). "Кому, например, нужно слово "литота" - троп, обозначающий соединение противоположных значений или величин изображаемого",- спрашивает Б.Мейлах (с. 162). Такой, каза-

лось бы, "частный" вопрос тем не менее органически связан с самыми насущными и сложными проблемами лингвистики, литературоведения и филологии.

Современное состояние разобщенности лингвистики и литературоведения (59,с.3-11) ставит вопрос о необходимости "сохранения (или восстановления) филологии как научного принципа" (59,с.7). Об этом со всей остротой и принципиальностью пишет В.П.Григорьев, опираясь на концепцию филологии С.С.Аверинцева (1,2). Филология есть "искусство понимать сказанное и написанное" (2,с.468). Ее важнейший принцип, ее "совесть" - непредвзятость, то "постоянное нравственно-интеллектуальное усилие", которое преодолевает произвол и высвобождает возможности человеческого понимания (2,с.468). В

и С С / V Ч/- _ _

действительном понимании другого человека (и другой культуры, другой эпохи)" - то есть без превращения понимания в "отражение собственных эмоций" -заключается одна из "главных человеческих задач", которой способствует филология "как служба понимания"(2,с.468; 1,с. 101). В этом и состоит назначение филологии, которую С.С.Аверинцев определяет как "совокупность, содружество гуманитарных дисциплин - лингвистических, литературоведческих, исторических и др., - изучающих историю и сущность духовной культуры человечества через языковый и стилистический анализ письменных текстов" (2,с. 467).

Однако на сегодняшний день встречи и содружества лингвистики и литературоведения как раз и не происходит. "Стык филологических дисциплин остается неприкрытым, представляет собой некую ничейную "нейтральную" полосу" (58,с.51).

Причина "нейтральной полосы" - сложившееся отношение языкознания и литературоведения к художественной речи, "языковому и стилистическому анализу" произведений литературы. "Сами лингвисты зачастую отказывают языкознанию в таком объекте как стиль писателя, полностью или в основном переуступая его литературоведению" (58,с.17). В литературоведческой же практике возобладала та точка зрения, "сторонники которой всячески предостерегали филологов от "ложной ориентации поэтики на лингвистику" (58,с.7). Литературоведение стало трактоваться как совершенно автономная область, и его категории и законы развития стали формулироваться и разрабатываться в полном отрыве от той реальной словесной ткани, в которой только и могло на-

ходить выражение реальное воплощение индивидуальное творчество художника слова" (17,с.68). Такой подход к содержательному уровню произведения, игнорирующий, по сути, языковую форму, является иллюзией того, что "проникнуть к реальному смыслу художественного текста можно якобы без тщательного анализа языковой "внешности" самого текста" (58,с.6). Отсюда -отсутствие "объективных критериев" выявления стиля произведения и "произвол" в понимании содержания (58,с.74). Наличие "нейтральной полосы", существующей в лингвистической и литературрведческой практике, таким образом, подрывает сам непреложный принцип филологии. В.В.Виноградов еще в 1959 г. писал, что "исследование "языка" (или, лучше, стилей) художественной литературы должно составить предмет особой филологической науки, близкой к языкознанию и литературоведению, но вместе с тем отличной от того и другого" (41,с.4). В качестве такой "наводящей мосты" науки О.С.Ахманова и другие авторы книги "О принципах и методах лингвистического исследования" называют лингвостилистику (17), В.П.Григорьев говорит о лингвистической поэтике, само название которой "подчеркивает двунаправленность соответствующего круга исследований" (59,с.58-59).

Итак, необходимости создания "особой науки", объектом которой становится "язык художественной литературы в его специфике и во всех его разновидностях и проблемах" (59,с.58), настойчиво требует сохранение самой филологии (если, конечно, не понимать ее как сумму двух дисциплин). Путь к пониманию смысла художественного произведения лежит через "трудный, но благодарный анализ" языковой формы, который вовсе не должно смешивать с мнимым формализмом" (58,с.16). Но этот анализ предполагает не подбор тех или иных фактов речевой формы произведения, но установление "системы языковых средств и ее функционирование в произведении и в творчестве поэта" (58,с.16). Но если речь идет именно о системе языковых средств, то заведомый отказ от термина, описывающего то или иное "средство" или "стилистический прием", недопустим. И, как указывает Е.В.Капацинская, именно в отсутствии "системного подхода к речевой стороне художественного произведения" (83,с.41) заключается причина недочетов и слабостей терминологического аппарата литературоведения, отчетливо проявившихся в характере дефиниций и

подборе словника в Краткой литературной энциклопедии и в Словаре литературоведческих терминов. Так, большим недостатком в КЛЭ и СЛТ является отсутствие принципа системности в рассмотрении терминологии, называющей единицы языка, использующиеся в речи художественного произведения с особенным "стилистическим заданием", "как специальный изобразительный прием" (с.38-41). Скажем, в СЛТ при наличии терминов "синоним", "омоним", "жаргонизм" отсутствуют такие термины, как "антоним", "диалектизм", "канцеляризм" (с.38). В КЛЭ при попытке "различить термины ...собственно литературоведческие (термины поэтики) и лингвистические (термины стилистики)" (с.39) также отсутствует какая-либо последовательность во включении одних терминов и невключении других и в характере дефиниций, описывающих термины. Отсутствует упорядоченность в описании функций языковых единиц (с.40-44). Скажем, "неоднократно отмечается участие в создании выразительности речи отдельных синтаксических (стилистических) фигур и тропов, хотя в словарной статье, определяющей родовое понятие "синтаксические (стилистические) фигуры", термины "выразительность", "выразительный" не используются" (с.43).

Таким образом, проблема терминологии, описывающей факты речевой формы произведения - это проблема, стоящая в непосредственной связи с проблемой отношения литературоведческого анализа художественного произведения к системному рассмотрению его речевой организации и - ввиду сложившегося положения дел в филологии - с проблемой "нейтральной полосы" на месте стыка лингвистики и литературоведения. Говоря о проблемах лингвостилистики как "моста" между этими науками, О.С.Ахманова и В.И.Фатющенко подчеркивали необходимость преемственности языковедческих и литературоведческих категорий (17,с.14-15). Отказ от таких "архаических" терминов как "литота" ввиду их малого обращения в литературоведческой лексике насущные проблемы филологии не решит - напротив, их отсутствие указывает на сложный комплекс этих проблем. Сейчас назрела острая необходимость "исследования движущейся системы способов словопреобразования, которые под именем "тропов и фигур" влачат сейчас довольно жалкое полусхоластическое существование в учебных курсах, но для которых нужна современная раз-

витая "теория тропов и фигур" (58,с.54). Исключительно важна "таблица взаимодействия тропов", - подчеркивает В.П.Григорьев. "Нужны данные о развитии этого взаимодействия - от эпохи к эпохе (58,с.63). Решение этой актуальной задачи даст филологии новые и весьма мощные возможности для выполнения своего назначения - изучения "духовной культуры человека". Очевидно, что без исследований в области терминологии тропов и фигур эту задачу не решить. О необходимости исследования категорий языка и стиля писал А.И.Полторацкий,

ЧУ 44 55

указывая на важность изучения этих категории в их историческом развитии , выяснения того, "как, почему и в каком направлении произошли изменения" в значении терминов, "чем объясняется неодинаковая интенсивность эволюции различных категорий и т.п." (17,с.132).

Именно таким образом, путем достаточно сложного и кропотливого исследования, необходимость которого находится в прямой зависимости от общефилологических задач, можно решать, на наш взгляд, проблемы филологической терминологии.

§3. Терминологическая система как семантическая сеть

Одним из основных свойств термина считается его системность (110, 22, 5, 78, 121). Как элемент терминологической системы термин связан с другими терминами данной системы различными отношениями и связями - как синтагматическими, управляющими сочетаемостью терминологической единицы в речевом отрезке, так и парадигматическими, устанавливающими разного рода семантические корреляции слов безотносительно к их функционированию в линейном ряду (54,с.60). В связи с тем, что исследуемые термины представлены в словарях, нас будут интересовать парадигматические отношения терминов.

Парадигматика устанавливает семантические отношения между терминами разного рода: термины могут объединяться в иерархические группировки -на основании гиперо-гипонимических отношений, в группы синонимов, антонимов, ряды, основанные на принципе дополнительности. Такие отношения установлены, например, в системе терминов лексикологии (44). Между терминами могут устанавливаться также и отношения другой семантической специфики, например, целое - часть, пересечение объемов понятий, процесс - место

осуществления процесса и т.п. Такого рода отношения были установлены на примере терминологии стекольного производства (42).

В последнее время важнейшим средством изучения системных отношений лексики становится семантическая сеть (143). Семантическая сеть представляет собой граф, который состоит из вершин, соответствующих словам, и ребер или дуг, соответствующих семантическим связям между словами (143,с.17-21). Установление семантических связей осуществляется путем выявления в значениях слов семантических составляющих или семантических множителей (по Э.Ф. Скороходько, деривационный метод) (143,с.10; 84,с.181-186). При этом если одно слово представляет собой семантическую составляющую другого слова, то второе слово считается семантически производным от первого (или его семантическим дериватом), а первое - семантическим компонентом второго (143,с. 10). Два эти слова являются семантически связанными и в том случае, если в их лексических значениях будет иметь место общая семантическая составляющая.Так, например, термин "троп" будет семантическим компонентом термина "метафора", а последний будет его семантическим дериватом, если их значения определяются следующим образом: "Троп - стилистический перенос названия, употребление слова в переносном (не прямом) смысле в целях достижения большей художественной выразительности" (208,с.481), "Метафора - троп, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основании сходства, аналогии" (208,с.231). Термин "метонимия" в значении "троп, состоящий в том, что вместо названия одного предмета дается название другого, находящегося с первым в отношении ассоциаций по смежности" (208,с.234) будет связан с термином "метафора" на основании наличия в их значениях общей семантической составляющей "троп".

И тот и другой случаи соотносятся с понятием семантической связи в узком смысле. Семантическая связь в широком смысле учитывает также и семантические сопряжения, которые устанавливаются между двумя словами, семантически связанными с третьим словом (143,с.26-28). Иными словами, семантическая связь в широком смысле обладает свойством транзитивности. Семантическое сопряжение установится, например, между терминами "троп" и "металепсис", если значение последнего определить как "разновидность мето-

нимиии, состоящую в замене логически предшествующего логически последующим или наоборот" (208,с.230).

Связи между терминами, базирующиеся на гиперо-гипонимических отношениях, могут задавать только один вид графов - однонаправленный древовидный граф. Тем самым такой граф может репрезентировать и только один вид классификации объектов - их родо-видовую иерархию.

Одно из диссертационных исследований - терминологии ядерной физики - было основано на попытке осуществления дефиниционного анализа терминов и построения на его основе "дефиниционного графа" (120). При этом анализу подвергались только дефиниции, построенные с учетом рода и видового отличия, что было квалифицировано - при всей привлекательности метода - как его недостаток, ибо установление только иерархии терминов обедняет возможные связи понятий в системе (77,с. 26).

Семантическая сеть работает с определениями разных видов. Построение семантической сети может устанавливать связи между терминами - и тем самым отражать связи между понятиями - через семантические составляющие любого уровня, не обязательно соответствующие гиперониму дефиниции. Так, например, термины "метафора" и "аллегория" в системе александрийского грамматика Трифона определены таким образом, что имеют разные родовые понятия, однако эти термины являются семантически связанными посредством семантических составляющих их значений, указывающих на подобие как основу механизмов обоих тропов. Связь этих терминов отражает и соответствующую связь понятий. Эти понятия и обозначающие их термины оказываются связанными и в древнерусском трактате "О окрАЗ'Ьх^"» гДе в определении аллегории гипероним вообще отсутствует. Здесь термины связываются посредством семантических составляющих, указывающих на наличие в тропах второго смыслового уровня. Следовательно, связь терминов выражает уже другое основание классификации понятий, нежели в системе Трифона. То есть построение семантической сети дает возможность репрезентировать классификации разного рода, а также позволяет увидеть противоречия в их пределах.

В исследуемых трактатах мы встречаем своеобразные, зачастую во многом отличные друг от друга определения называющих тропы и фигуры терми-

нов и тем самым становимся свидетелями различных изменений семантики терминов в диахронии. Изменения значений терминов влекут за собой изменения в системе их семантических связей. Это отражает меняющуюся логику классификаций понятий тропов и фигур. Для того чтобы адекватно описать все эти диахронные изменения интересующей нас терминологии мы используем понятия семантической сети с построением соответствующих графов.

Построение графа, репрезентирующего семантические связи между терминами, дает возможность выявить количественную характеристику терминологии как системы в ее семантической монолитности. Параметр, с помощью которого оценивается степень семантической монолитности терминосистемы, называется семантической связностью (143,с.26). Различаются три вида семантической связности, которые учитывают влияние изолированных терминов, не связанных с другими, в порядке убывания: семантическая связность в сильном смысле, в слабом смысле и средневзвешенная связность. Мы будем определять семантическую монолитность систем терминов в исследуемых трактатах в слабом смысле, то есть с учетом "среднего" влияния изолированных терминов. Эта связность рассчитывается по формуле 8=2п/(1(М)), где п - число пар семантически связанных терминов, I - общее число терминов в рассматриваемом фрагменте терминологии (143,с.31).

В число семантически связанных терминов включаются и семантические сопряжения, которые мы будем обозначать на своих графах пунктирными линиями.

В исследуемых трактатах иногда содержатся специальные указания на общность и отличия одного явления от другого, что предполагает определенные отношения понятий в системе. Этим указаниям не всегда соответствует непосредственная семантическая связь терминов на уровне дефиниций. Чтобы адекватно отразить место понятия в системе других понятий тропов и фигур, при построении семантических сетей мы будем учитывать эти специальные указания, на основе которых допустим семантическую связь соответствующих терминов.

§4. Трактат "О окрАЗ^Х1*" и история его изучения

Трактат "О ОЕрлз^х1*" входит в состав знаменитого Изборника Святослава 1073г., представляющего собой, по словам Н.Н.Розова, первую русскую энциклопедию, охватившую широчайший круг вопросов не только богословского и церковно-канонического характера, но содержащего также статьи по ботанике, зоологии, медицине, астрономии, грамматике и поэтике (137,с.78).

Открытый К.Ф.Калайдовичем и П.М.Строевым в 1817г. Изборник сразу привлек внимание исследователей. А.Х.Востоков указал на то, что "сборник сей собран не славянином, а переведен с такого же греческого сборника" и называл греческий список, аналогичный по составу Изборнику Святослава, находящийся среди рукописей Коаленевой библиотеки, описанной Монфоконом (46,с.500). С.П.Шевырев на основании найденного им Кирилло-Белозерского списка Изборника, содержащего Похвалу Симеону, предложил гипотезу о том, что Изборник был переписан с болгарского оригинала царя Симеона (181,с.30-32). Гипотеза стала общепринятой, однако, в настоящее время вызвала возражение (74,с.8-10). В прошлом веке Изборник привлек к себе внимание и за рубежом. Немецкий ученый Л.Мазинг начал сравнительное изучение его различных списков (60,с.57), которое было продолжено уже в наши дни (60). В ХЗХв. высказывались предположения и о времени создания самого греческого протографа Изборника Святослава. Так, А.В.Горский и К.И.Невоструев относили византийский список ко времени IX столетия, основываясь, в частности, на датировании сочинения Георгия Хиробоска (56,с.368). Эти исследователи начали и изучение своеобразия лексики древней рукописи. Продолжение этого аспекта исследования памятника называется в числе задач (74, с.26) и находит своих исполнителей (90). В русле изучения языка Изборника А.В.Горский и К.И.Невоструев обратились и к трактату "О окрдз^х^ Они объяснили значение терминов трактата, указав соответствующие греческие эквиваленты (с.386).

В прошлом веке трактат "О окрлз^х1*' привлек к себе внимание непосредственно. Именно с этого трактата А.Филонов начал свое описание русских учебников "по теории прозаических сочинений" (163,с.4-9). Им было сделано и первое предположение о зависимости самого Хиробоска, автора греческого оригинала "О окрАзНкхт»": на основании классификации в трактате видов мета-

форы А.Филонов заключил, "что автор имел под руками учение Квинтилиана о тропах" (с.9).

Интерес к трактату "О оерлз^х^" продолжал оставаться устойчивым (26; 3, с. 16; 61,с.60; 70). Однако при этом долгое время не было работ, в которых в том или ином аспекте состоялся бы анализ материала, содержащегося в первом русском филологическом сочинении. Первые исследования были опубликованы в связи с 900-летним юбилеем Изборника. Это статья Е.Э.Гранстрем и Л.С.Ковтун "Поэтические термины в Изборнике 1073г. и развитие их в русской традиции (анализ трактата Георгия Хировоска)" (57) и работа Г.К.Вагнера "Статья Георгия Хировоска "О образехъ" в Изборнике Святослава и русское искусство Х1в." (38). Появление этих работ оказалось чрезвычайно важным для изучения трактата "О ОБрАЗ^Х1*"

Значение статьи Е.Э.Гранстрем и Л.С.Ковтун заключается, в первую очередь, в том, что в ней впервые поднимается вопрос значимости трактата "О ОБрлз'Ъх^" как источника русской традиции поэтической терминологии. Вполне адекватная оценка авторами статьи древнерусского трактата выражается в квалификации его как текста, "без которого нельзя охарактеризовать начальный этап сложения системы специальных слов, специфичных для области, которая именуется поэтикой" (57, с.99). Трудно переоценить также некоторые замечания Е.Э.Гранстрем и Л.С.Ковтун относительно того, что при всей архаичности системы обозначений поэтической терминологии в трактате Иоанна, необходимо учитывать сам факт "усвоения смысла", выраженного термином, без чего вообще не может произойти вхождение термина в язык (с. 104). Смысловое содержание же греческих терминов поэтики, историю которых, как отмечают Е.Э.Гранстрем и Л.С.Ковтун, "обычно ведут с XVII или даже с XVIII в." (с. 104), то есть со времени их оформления в русском языке в греческом варианте, было раскрыто у Иоанна через калькирование и путем описательного толкования (с. 104).

Таким образом, обязательным в исследовании истории русской терминологии тропов и фигур - при отмеченной уже необходимости включения статьи дьяка Иоанна в такое исследование - становится непосредственный анализ определений, раскрывающих содержание терминов, заимствованных из трактата

Хиробоска. Это тем более важно с учетом факта широкой популярности статьи, известной в списках Изборника вплоть до ХУПв. (70,с.56; 56,с.277). В работе же Е.Э.Гранстрем и Л.С.Ковтун анализ дефиниций терминов не предпринимается: авторов в большей степени интересует калькирование греческих терминов как прием раскрытия значения переводимого слова (57,с. 104-105).

Статья Е.Э.Гранстрем и Л.С.Ковтун интересна еще некоторыми наблюдениями над текстами перевода и оригинала. Так, исследователи констатируют некоторые отклонения русского текста от греческого: изменение родовидовых отношений "изобилия" и "поречения", "иронии" и "схемы", пропуск цитат из античных авторов и значительной доли теоретических рассуждений (5 7,с. 101104). Попытки анализа причин подобных отступлений пока не предпринимаются. Е.Э.Гранстрем и Л.С.Ковтун обращают внимание также и на факт перевода греческого "тро7год" словом "образ". Значение этого факта они видят в вовлечении этого слова "в сферу лексики, из которой начала складываться в древности поэтическая терминология" (57,с. 106).

С другой позиции к этому факту подходит Г.К.Вагнер (38). Древнерусское название трактата становится для него отправным моментом для сравнения перевода и оригинала в аспекте эволюционных изменений в области христианских эстетических воззрений. По мнению Г.К.Вагнера, употребление слова "образ" в заголовке трактата отразило те новые явления в понимании поэтических категорий, которые проявились уже в греческом оригинале. Речь идет о толковании таких тропов, как аллегория, метафора, притча, пепименон в духе символических образов, учение о которых возникло в русле византийской эстетики и с наибольшей полнотой оформилось в учении Дионисия Ареопагита. В трактате Георгия Хиробоска эволюция в понимании образа-подобия классической эстетики к образу-символу византийской эстетики отразилась, как считает Г.К.Вагнер, половинчато, компромиссно, так как трактат все же назван "ПЕР1 ТРОП£Ж". Древнерусский перевод в этом смысле представляется автору указанной статьи более последовательным, теоретически осмысленным и эстетически обоснованным, ибо, по мнению Г.К.Вагнера, дьяк Иоанн вложил в слово "образ" понимание многих тропов Хиробоска в качестве "художественной, а не грамматической категории", в духе образа византийской эстетики (38,с. 146).

Отметим, что Г.К.Вагнер в трактовке понятия образ опирается на статью В.В.Бычкова, где образ в византийской эстетике, с его усилением субъективного и интуитивного начала, рассматривается как ступень эстетического развития, предшествующая современному пониманию художественного образа (35).

Такой вывод Г.К.Вагнера вызвал в свое время ответную статью полемического характера (68). По мнению автора статьи Н.П.Дворцовой, "образы" Хи-робоска и Иоанна нельзя рассматривать ни как теологические, ни как поэтические в современном смысле слова: суть "творческих образов", полагает Н.П.Дворцова, заключается в том, что они есть "способы творения" (68, с. 17), с помощью которых создается словесное - поэтическое или риторическое - произведение (68,с.18-19). То есть творческие образы Хиробоска и Иоанна трактуются "в соответствии с традиционным для античности и средневековья функциональным пониманием тропов и фигур" (68,с.18).

Нельзя, конечно, не согласиться с Н.П.Дворцовой в том, что понятие образ в том аспекте, как оно сложилось в Х1Хв. под влиянием гегелевской эстетики, не применимо для анализа трактата Х1в. Верно и то, что трактат Хиробоска не посвящен специально теологии, тем более что в качестве иллюстраций взят Гомер. Следует согласиться также и с тем, что термин "образ" используется Иоанном как родовой по отношению к терминам тропов и фигур. Однако все это не лишает статьи Г.К.Вагнера ее значимости и основного смысла - сопоставления оригинала и перевода с точки зрения эволюции христианской эстетики. Вывод Г.К.Вагнера о том, что в Х1в. на русской почве получили развитие те тенденции, которые обнаружились уже в самом оригинале (и, как показывает исследование, в более раннем сочинении анонимного автора), представляется верным. Представляется также, что Н.П.Дворцова, как, впрочем, и другие (4,с.259-260), переоценивает риторичность трактата, его ориентированность на порождение текстов. Статьи, представленные для болгарского царя и русского князя, в соответствии с подзаголовком Изборника - "тълковашна о нерлзоумьныихть словесь.хт» вт» еулггелии" - были, скорее, руководством по прочтению книг, чем по их созданию. В этом убеждает нас анализ самого материала трактата.

В связи со сказанным необходимо отметить следующее.

Не случаен, видимо, тот факт, что, апеллируя к одному и тому же отрывку из текста "О оврлз^х1*" - определению метафоры, Г.К.Вагнер и Н.П.Двор-цова делают совершенно разные выводы: Г.К.Вагнер утверждает, что метафора толкуется в духе символического образа (38,с.141-142), а его оппонент усматривает здесь исключительно функциональный подход (68,с.16). Как представляется, вопрос о том, каким образом - функционально или нет - понимаются тропы и фигуры у Хиробоска и Иоанна, возвращает нас к необходимости анализа определений терминов трактата. Причем, на наш взгляд, не представляется возможным сделать достаточно адекватные выводы, во-первых, без сопоставления текстов оригинала и перевода, и, во-вторых, без привлечения того материала, вне контекста которого статья Хиробоска остается в вакууме. Напротив, анализ этого материала - текстов ПЕР1 ТРОП£Ж - может пролить свет на наличие или отсутствие тех или иных тенденций и традиций в трактате Хиробоска, который представляет определенную ступень в их развитии. И это особенно важно с учетом того, что автор последнего греческого сочинения о тропах, квалифицированный Ф.А.Брокгаузом и И.А.Эфроном как эпитоматор, и в самом деле во многом оказывается составителем извлечений из чужих трудов (30).

При отнюдь не механическом переводе, как показали Г.К.Вагнер, Е.Э.Гранстрем и Л.С.Ковтун, названия трактата, а также самих терминов и их толкований на русский язык можно предположить наличие определенной линии в осмыслении терминов древнерусским переводчиком. В чем она заключается, в какой степени Иоанн следовал Хиробоску, продолжателем каких тенденций они оба являются, - вот крут вопросов, который настоятельно требуют своего разрешения в связи со степенью изученности на сегодняшний день первого русского филологического трактата. Вне сравнительного анализа определений терминов всех сочинений о тропах - включая сочинения, предшествующие трактату Хиробоска и тем самым являющиеся в той или иной степени источниками статьи дьяка Иоанна, - дать сколько-нибудь удовлетворительный ответ на эти вопросы, неизбежно связанные с выявлением изменений семантики терминов в диахронии, не представляется возможным.

§5. Корпус текстов "ПЕР1ТРОП£Ж" как источник русской филологической терминологии

При отмеченном интересе к статье "О осрлз^х11 как к первому трактату по риторике и поэтике, с которого непосредственно начинается история русской филологической терминологии (26,с.239), до сих пор без должного внимания остается вопрос о его источниках. Так, Е.Э.Гранстрем и Л.С.Ковтун лишь в самом общем виде констатировали зависимость Георгия Хиробоска, перевод статьи которого и представляет собой "О окрАзткхъ": "Составленные в общем русле византийской филологической науки, труды Хиробоска во многом зависят и от более древних представителей античной и эллинистической образованности - начиная от Аристотеля, в "Риторике" и в "Поэтике" которого употребляются сходные термины (например, метафора, парадигма, парабола), отдельные положения иллюстрируются примерами, а главное - соблюдается логическое распределение материала, он тщательно систематизируется" (57,с.100).

Между тем, в тот период времени, который отделяет предполагаемые годы жизни Георгия Хиробоска (VI - ЕХвв.) от жизни последнего представителя античной классики, риторика (и как искусство красноречия, и как филологическая дисциплина) проделала достаточно длительный путь, отмеченный к тому же сменой эпох, чтобы послужить предметом специальных научных изысканий. Традиции античной риторики продолжали свою жизнь в Византии, с характерным для нее "взаимопроникновением классического преемства и христианской новизны" (101,с.274). Трансформируясь и приспосабливаясь к нуждам новой христианской риторики, с одной стороны, эти традиции обогащались за счет ее открытий и принципов, с другой (101,с.331-357). Надо полагать, такой двусторонний процесс проявлялся не только в самом искусстве красноречия, но должен был так или иначе отразиться и в теоретических системах многочисленных риторических школ, существовавших в Византии. Должен он был отразиться и на известном византийском трактате о тропах, через который произошло первое знакомство с филологическим материалом, а именно терминологией, описывающей тропы и фигуры, на Руси. (Даже беглый взгляд констатирует наличие в одном и том же параграфе сочинения Хиробоска примеров из Библии и из Го-

мера, что служит достаточно очевидным доказательством взаимодействия двух тенденций).

Однако, здесь и возникают многочисленные конкретные вопросы, требующие не менее конкретных ответов. Аристотель и Хиробоск (а через него и Иоанн), вне всякого сомнения, - лишь крайние звенья одной цепи. Кто же представляет всю ее середину? Была ли вообще традиция, посвященная специальному рассмотрению тропов, и кто стоял у ее истоков, или же Георгий Хиробоск единственный автор, создавший сочинение "ПЕР1ПОШТГКСЖ ТРОПОК"?

Не так давно на последний вопрос ответ был дан: Иоанн и Хиробоск не единственные авторы, написавшие сочинения о тропах, они действительно явились продолжателями традиции, начало которой связывается с именем александрийского грамматика Трифона (166). Имя это в нашей стране до этого было мало известно (130,с.159; 9, с.ЗЗО).

Трифон, однако, был крупной фигурой в филологии. Основываясь на данных Суиды (ТртЗфЮУ, Ащштои, АЫ^аубрегх;, урар|1стк6<; ка! 7ТО1Т|ТГ|<;, уеуоущ ката той«; Аиуог><;тог> хрсмлх; ка! ттротероу (192,р.601)), годы жизни Трифона датируют второй половиной I в. до н.э., указывают, что он был грамматиком и поэтом, происходил из Александрии, был сыном некоего Аммония и современником Августа (195, 8.726-729; 196, 8.990). В одном из своих сочинений Трифон полемизировал со знаменитым Дидимом, прозванным за огромное количество написанных им трудов "Халкентер" (медноутробный). Трифон также был автором многочисленных трудов. Среди них, по свидетельству Суиды, большое количество работ о диалектах греческих поэтов, о явлении аналогии, есть сочинения по орфографии, акцентологии, большой ономастикон (192,р.601). Фрагменты из сохранившихся трудов Трифона были опубликованы за рубежом (193). По данным Суиды, Трифону принадлежит также и интересующий нас трактат о тропах. Существует, однако, мнение, что Трифон - вымышленная фигура (193,р.5). Подобную точку зрения мы не можем ни опровергать, ни принимать. Однако мы можем утверждать, основываясь на проведенном исследовании, что существовал сам текст ПЕР1 ТРОП£Ж, который послужил несомненной базой для более поздних одноименных сочинений. Из них трактат Хиробоска является последним.

Кроме работы Трифона в корпус текстов ПЕР1 ТРОПОЙ входят также сочинения двух анонимных авторов и трактаты, опубликованные под именами Григория Коринфского и Кокондриоса. Завершает тексты о тропах труд Георгия Хиробоска. Об авторах анонимных трактатов сведений никаких нет. Однако наличие библейских примеров в первом из них позволяет сделать вывод о том, что его неизвестный автор был христианин, что уже отмечалось (195,8.23302331). От второго трактата сохранился лишь небольшой фрагмент. Практически никаких сведений нет и о Кокондриосе (189,8.451), кроме того, что он был "греческим ритором, составителем краткого учебного пособия о тропах" (195,8.1064). Анализ его трактата дает возможность предположить, что Кокон-дриос, возможно, был язычником. Достаточно известной фигурой был Григорий Коринфский - митрополит и грамматик, издававший свои сочинения под псевдонимом 7гар8о<; (леопард), от которого он отказался, когда получил духовный сан (187, р.122; 195,8.1848). Годы жизни Григория Коринфского относят к ХП - XIII вв. (195,8.1848) Из работ митрополита известен его труд о диалектах, комментарий к Гермогену и другие (195,8.1848; 189, 8.588). Принадлежность сочинения ПЕР1 ТРОПОК митрополиту Коринфскому оспаривается (195,8.1851; 189, 8.588-589) Так, Крумбахер указывал, что опубликованный под именем Григория трактат ПЕР1 ТРОПОМ принадлежит, вероятно, более раннему автору, так как это сочинение используется митрополитом Коринфским в его комментариях к Гермогену как чужой труд (189,8.588). Предпринятый нами сравнительный анализ дефиниций, содержащихся в текстах ПЕР1 ТРОПОМ, также дает все основания предполагать более раннее, нежели XII - XIII вв., написание трактата, опубликованного у Л.Шпенгеля под именем Григория Коринфского. Как представляется, этот трактат хронологически предшествовал сочинению Хиробоска, а также работе Кокондриоса. Его автора мы будем в дальнейшем именовать Псевдо-Григорием.

Имя Георгия Хиробоска достаточно хорошо известно у нас в стране во многом благодаря трактату "О ОБрлзНкхъ". Сведения о Хиробоске крайне скудны, несмотря на то, что его труды цитировались как сочинения "искусного, знающего" (195, 8.2363) грамматика. Годы его жизни указывают достаточно неопределенно: так, Крумбахер предполагал, что Хиробоск жил между второй

половиной VI в. и X в., считая при этом, что с большей достоверностью можно указать лишь верхнюю из предполагаемых границ (189,8.583). Что касается упоминания Хиробоском в ПЕР1 ТРОП<Ж имени Метосфрасттт^с;, то, скорее всего, отмечает Крумбахер, это имя не принадлежит Симеону Метафрасту, жившему в X в., - речь идет, возможно, о фракийце Демосфене, составившем цехафрастц "Илиады", "Одиссеи" и "Теогонии" (189,8.584). Нижнюю возможную границу жизни Хиробоска Крумбахер определяет благодаря ссылкам в его трудах на сочинения грамматиков Иоанна Филопона (VI в.) и Иоанна Харакса (189,3.583). Иногда годы жизни Хиробоска датируют намного более ранним временем - IV-V вв. (14,с.31). По свидетельствам многих рукописей, Хиробоск был диаконом и профессором высшей школы в Константинополе, занимал также должность картофилакса. Загадочным остается прозвище "Хиробоск" (свинопас), которое могло быть фамильным или же полученным константинопольским профессором вследствие его юношеской деятельности (189,8.583).

Наше исследование подтверждает существование греческой традиции, проявляющейся в особом интересе к тропу. В латинской традиции подобные сочинения, специальным образом посвященные тропам, не представлены (188). Приоритетом латинских риторов, в отличие от греческих, были фигуры, что ставится в прямую зависимость от специфики культур - греческой, с ее приверженностью к философии и поэзии, и римской, с ее достижениями в области государственного строительства и права (167).

Анализ дефиниций, содержащихся в трактатах о тропах, позволяет проследить эволюцию греческой традиции, так что можно говорить внутри нее о языческой и христианской, точнее, православной, трактовке тропа. У истоков традиции стоит, вне всякого сомнения, Трифон; опираясь на его сочинение, аноним переработал учение о тропах в христианском духе. Кокондриос, тоже основываясь на работе Трифона, продолжил языческую - собственно риторическую - линию в осмыслении тропа. Наименее самостоятельными являются сочинения языческого автора Псевдо-Григория и самого Георгия Хиробоска, который в наибольшей степени зависел от анонима, но включал также в свой трактат о тропах заимствованное у Кокондриоса и Псевдо-Григория. Вероятно, он был знаком также и с сочинением Трифона. Многие теоретические рассуж-

дения, а также примеры из статьи дьяка Иоанна восходят через посредство Хи-робоска к трактату анонима, который, таким образом, является наиболее близким после статьи Хиробоска источником древнерусского трактата "О ОБрАЗ^х1*" Впрочем, у нас также нет оснований ни утверждать, ни отрицать знакомства Иоанна с анонимным трактатом (см. гл. 1П, §1, §3). В целом генеалогические связи между источниками представляются нам следующим образом (см. в Приложении генеалогическое древо трактатов ПЕР1ТРОШЖ).

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Караченцева, Наталья Марковна, 1999 год

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Аверинцев С.С. Похвальное слово филологии // Юность. - 1969, - №1. - С. 99 - 102.

2. Аверинцев С.С. Филология // Литературный энциклопедический словарь. -М.: Советская энциклопедия, -1987, - С. 467 - 468.

3. Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля в древней Руси - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1947, - 187 с.

4. Ангелов Д. Сборник Симеона и отражение в нем духовных интересов болгарского общества // Изборник Святослава 1073 г. - М.: Наука, 1977, - С. 256 -263.

5. Анисимова А.Г. К вопросу о системности в терминологии: На материале англоязычных искусственных словарей // Вестник Моск. ун-та. - Серия 9. Филология. - 1993, - № 6. - С. 34 - 38.

6. Аннушкин В.И. Композиция и терминология первой русской "Риторики" // Риторика и стиль - М., 1984, - С. 42 - 69.

7. Аннутпкин В.И. Первая русская "Риторика" начала XVII века: Дис... канд. филол. наук. - М., 1985.

8. Античные риторики. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978, - 350 с.

9. Античные теории языка и стиля. - Санкт-Петербург: Алетейя, 1996, - 363 с.

10. Антонова М.В., Лейчик В.М. Функции научно-технического термина и их применение в информационных процессах // Научно-техническая информация. -Серия 2. Информационные процессы и системы. - ВИНИТИ, 1990, - С. 2 - 8. П.Аристотель. Об искусстве поэзии - М.: Художественная литература, 1957,

- 182 с.

12. Арутюнова Н.Д. Логические теории значения // Принципы и методы семантических исследований. - М., 1976, - С. 92 - 118.

13. Арутюнова Н.Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь.

- М.: Советская энциклопедия, 1990, - С. 296 - 297.

14. Архимандрит Борис. Очерки по истории просвещения в период византийский - Киев, 1983, - Вып.1. - С. 31.

15. Ахманова Г.И. К вопросу о дефинитивном слове и дефинитивности слово-

сочетаний: Автореф.дис... канд. филол. наук. - М., 1972, - 25 с.

16. Ахманова О.С. К вопросу об основных понятиях метаязыка лингвистики // Вопросы языкознания. -1961, - №5. - С. 115-121.

17. Ахманова О.С., Натан JI.H., Полторацкий А.И., Фатющенко В.И. О принципах и методах лингвистического исследования. М.: Издательство Московского ун-та, 1966,- 183 с.

18. Ахманова О.С., Тер-Мкртчан С.А. Научное определение как лингвистическая и семиотическая проблема // Проблематика определений терминов в словарях разных типов. - Л.: Наука, 1976, - С. 57 - 63.

19. Бабошко Ю.Н. К проблеме лингвистического термина // Материалы межвузовской конференции молодых ученых Волго-вятского региона (филологическая секция). - Саранск, -1972, - С.90-91.

20. Багдасарьян А.Л. Русская терминология чайной промышленности: Автореф. дис... канд. филол. наук. - М., 1988, - 16 с.

21. Балыхина Т.М. Терминологические словосочетания в языке юридической литературы: Автореф. дис... канд филол. наук. - М., 1983, - 17с.

22. Бархударов С.Г. О значении и задачах научных исследований в области терминологии // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. - М.: Наука, 1970, - С. 7 - 10.

23. Белый В.В. Основные группы лингвистических терминов и особенности их производства // Преемственность при обучении иностранцев русскому языку. -М., 1981,-С. 28-35.

24. Белый В.В. Структурная и семантическая характеристика терминов в современном русском языке (на материале лингвистической терминологиии): Дис... канд. филол. наук. - 1982, - 190 с.

25. Бельчиков Ю.А. Перифраза // Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1990, - С. 371.

26. Берков П.Н. Очерк развития русской литературоведческой терминологии до начала XIX века // Изв. АН СССР. - Серия литературы и языка. - М., 1964, - T.XXIII. - Вып. 3. - С.238 - 247.

27. Бертагаев Т.Г. Выступление на Всесоюзном терминологическом совещании //Вопросы терминологии. - М., 1961, - С. 102 - 104.

28. Благой Д.Д. Необходимо упорядочить литературоведческую терминологию (о подготовке словаря литературоведческих терминов) // Изв. АН СССР. - Отделение литературы и языка, 1961, - Т.ХХ. - Вып. 3. - С. 199 - 206.

29. Брандес М.П. Стилистика немецкого языка - М.: Высшая школа, 1983,-270с.

30. Брокгауз Ф.А., Эфрон И.А. Энциклопедический словарь. С.-Петербургъ, 1903, - T.XXXVII. - С. 160 -161.

31. Будагов P.A. Введение в науку о языке - М.: Учпедгиз, 1959, - 435 с.

32. Бур дин С.М. Роль М.В.Ломоносова в создании естественно-научной терминологии в русском литературном языке: Автореф. дис... канд. филол. наук. -М., 1952, - 23 с. .

33. Бурдин С.М. Выступление на Всесоюзном терминологическом совещании 1959г. // Вопросы терминологии. - М., 1961, - С. 106 - 107.

34. Бушмин A.C. Методологические вопросы литературоведческих исследований -Л.: Наука, 1969, - 227 с.

35. Бычков В.В. Образ как категория византийской эстетики // Византийский временник. - М., 1973, - т.34. - С. 151 -168.

36. Бычков В.В. Византийская эстетика. Теоретические проблемы - М.: Искусство, 1977, - 199 с.

37. Бычков В.В. Малая история византийской эстетики - Киев: Путь к истине, 1991,-406 с.

38. Вагнер Т.К. Статья Георгия Хировоска "О образех" в Изборнике Святослава 1073г. и русское искусство XI в. // Изборник Святослава 1073 г. - М.: Наука, 1977,-С. 139- 152.

39. Васильева Н.В. К семантическому и функциональному описанию греко-латинских терминоэлементов в лингвистической терминологии // Вопросы языкознания. - 1983, - №3. - С. 71 - 79.

40. Введение в литературоведение. Под ред. Г.Н.Поспелова. - М.: Высшая школа, 1976,-421 с.

41. Виноградов В.В. О языке художественной литературы - М.: Изд-во АН СССР, 1959,-652 с.

42. Виноградов С.Н. Опыт изучения лексико-семантической парадигматики терминов (на материале терминологии стекольного производства): Автореф.

дис... канд. филол. наук. - Киев, 1985, - 21с.

43. Винокур Г.О. О некоторых явлениях словообразования в русской технической терминологии // Труды Московского института истории, философии и литературы. - М., 1939, - T.V. - Сб.статей по языковедению. - С. 3 - 54.

44. Войлошникова В.Э. Система современной лексической терминологии: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Ростов-на-Дону, 1985, - 21 с.

45. Воронин C.B. Звукоподражание // Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1990, - С. 165.

46. Востоков А.Х. Описание русских и славянских рукописей Румянцевского музеума - С.-Петербургъ, 1842, С. 500 - 506.

47. Гак В.Г. Ассиметрия лингвистического знака и некоторые общие проблемы терминологии // Научный симпозиум "Семантические проблемы языков науки, терминологии и информатики". - 1971, - 4.1. - С. 68 - 71.

48. Галенко И.Г. Составные лингвистические термины (структурно-семантический аспект) // Русский язык; вопросы типологии и функционального развития в условиях билингвизма. - Львов, 1985, - С. 18 - 26.

49. Галкина-Федорук Е.М., Горшкова К.В., Шанский Н.М. Современный русский язык - Изд-во Моск. ун-та, 1962, - 4.1. - 342 с.

50. Ганиева Т.А. О системе фонетической терминологии // Современная русская лексикология. - М., - 1966.

51. Гаспаров М.Л. Античная риторика как система // Гаспаров М.Л. Избранные труды. - М.: Языки русской культуры, 1997, - С. 556 - 585.

52. Герд А.С. Терминологическое значение и типы терминологических значений // Проблематика определений терминов в словарях разных типов - Л.: Наука, 1976, - С. 101-107.

53. Головин Б.Н. О некоторых проблемах изучения терминов // Вестник МГУ. Серия X. Филология. - 1972, - № 5. - С.49 - 59.

54. Городецкий Б.Ю. Термин и его лингвистические свойства // Структурная и прикладная лингвистика. Вып.З. - Л., - 1987, - С. 54 - 62.

55. Городецкий Б.Ю., Раскин В.В. Термины с лингвистической точки зрения // Научный симпозиум "Место терминологии в системе современных наук". -1969,-С. 134-141.

56. Горский A.B., Невоструев К.И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки - М., 1859, - Отд. II.

57. Гранстрем В.Э., Ковтун JI.C. Поэтические термины в Изборнике 1073г. и развитие их в русской традиции (анализ трактата Георгия Хиробоска) // Изборник Святослава 1073 г. - М.: Наука, 1977, - С. 99 - 108.

58. Григорьев В.П. К спорам о слове в художественной речи // Слово в русской советской поэзии. - М.: Наука, 1975,-С.5-75.

59. Григорьев В.П. Поэтика слова - М.: Наука, 1979, - 343 с.

60. Грязина Л.П., Щербачева H.A. К текстологии Изборника 1073г. (По рукописям Государственной библиотеки СССР им. В.И.Ленина) // Изборник Святослава 1073 г. - М.: Наука, 1977, - С. 56 - 89.

61. Гудзий Н.К. История древней русской литературы - М.: Просвещение, 1945, - 544 с.

62. Даниленко В.П. Терминологизация разных частей речи (термины - глаголы) // Проблемы языка науки и техники. Логические, лингвистические и историко-научные аспекты терминологии. - М.: Наука, 1970, - С. 40 - 51.

63. Даниленко В.П. О месте научной терминологии в лексической системе языка // Вопросы языкознания. - 1976, - №4. - С. 64 - 71.

64. Даниленко В.П. Русская терминология. Опыт лингвистического описания -М.: Наука, 1977,-246 с.

65. Данский A.A. Руководство к изучению русской словесности, приспособленное к прозаическим сочинениям, составленное Алексеем А. Данским - М., 1843.

66. Дворецкий И.Х. Древнегреческо-русский словарь. - М., 1958, - т.1-11.

67. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. - М., 1976.

68. Дворцова Н.П. Художественный образ и тропы (к истории взаимоотношений) // Литературные произведения XVIII - XX веков в историческом и культурном контексте. - М., 1985, - С. 14 - 22.

69. Диброва К.Ю., Ступин Л.П. Терминология языкознания и проблемы ее описания //Язык и общество. - Саратов, 1989, - С.47 - 55.

70. Динеков П.Н. Значение Изборника Симеона - Святослава 1073г. в развитии болгарской культуры // Изборник Святослава 1073 г. - М.: Наука, 1977, - С. 272-279.

71. Древняя русская литература. Хрестоматия. Сост. Н.И.Прокофьев. - М.: Просвещение, 1988, - С. 87 - 91.

72. Зильберт Б.Л. Некоторые заметки о чешской лингвистической терминологии сравнительно с русской // Вопросы славянского языкознания. - Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1968, - С. 181-192.

73. Елисеева И.Ю. Формирование литературоведческой терминологии в русском языке XVIII века (обозначение жанров): Автореф. дис... канд филол. наук. -Л., 1984, 19 с.

74. Жуковская Л.П. Изборник 1073г. (Судьба книги, состояние и задачи изучения) // Изборник'Святослава 1073 г. - М.: Наука, 1977, - С. 5 - 31.

75. Иванов С.П. Русская терминология производства металлов и лингвистические проблемы ее упорядочения: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Днепропетровск, 1981, - 23 с.

76. Иванова М.Н. Грамматическая терминология М.В.Ломоносова: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Тбилиси, 1954.

77. Информатика. - М., - 1977, - Т.2. - 136 с.

78. Ирлицына И.Б. Системность терминологической лексики // Слово в системных отношениях на разных уровнях языка. Свердловск, 1986, - С. 104 - 109.

79. Ирлицына И.Б. Формирование современной русской терминологии нефтедобывающей промышленности: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Саратов, 1987, - 17с.

80. Исаченко A.B. Некоторые вопросы лингвистической терминологии, в частности славянской // Известия АН СССР, Серия литературы и языка, 1961, -Т.ХХ.-Вып.1.-С.44-53.

81. Канделаки Т.Л. Значение термина и системы значений научно-технической терминологии // Проблемы языка науки и техники. Логические, лингвистические и историко-научные аспекты терминологии.- М., 1970, - С. 3 - 39.

82. Капанадзе Л.А. О понятиях термин и терминология // Развитие лексики современного русского литературного языка. - М., 1965, - С. 75 - 86.

83. Капацинская Е.В. Термины в Краткой литературной энциклопедии и в Словаре литературоведческих терминов // Термин и слово. Предметная отнесенность и функционирование терминов. - Горький, 1983, - С. 37 - 45.

84. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография - М.: Наука, 1976, - 354 с.

85. Квиитилиаи М.Ф. Двенадцать книг риторических наставлений - С.-Петербургу 1834.

86. Ким-Белаш А.В. Русские термины физики плазмы: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Алма-Ата, 1990, - 21 с.

87. Климовицкий Я.А. Термин и обусловленность понятия в системе // Проблематика определений терминов в словарях разных типов. - Л.: Наука, 1976, - С. 107-114.

88. Кобрин Р.Ю. О формальных критериях терминологичности и методологическом обосновании работ по унификации и стандартизации терминологии // Проблематика определений терминов в словарях разных типов. - Л.: Наука, 1976,-С. 174-181.

89. Ко духов В.И. Введение в языкознание - М.: Просвещение, 1979, - 351 с.

90. Колесов О.В. Лексическое варьирование в Изборнике 1073г. и древнерусский литературный язык // Изборник Святослава 1073 г. - М.: Наука, 1977, - С. 108 - 127.

91. Колесник Н.Г. Диахронический аспект исследования русской литературоведческой терминологии // Диахроничекая социолингвистика. - М., 1993, - С. 162-138.

92. Комаровский Б.Б. Русская педагогическая терминология. - М.: Просвещение, 1969,-311с.

93. Котелова Н.З. К вопросу о специфике термина //Лингвистические проблемы научно-технической терминологии,- М., 1970, - С. 122 - 126.

94. Кошанский Н.Ф. Общая риторика // Русская риторика. Хрестоматия. Авт,-сост. Л.Г. Граудина. - М., 1996, - С. 154 - 163.

95.Кравец Л.Г. О количественной характеристике терминологичности лексики // Научно-техническая информация. Серия 2. - Информационные процессы и системы. - ВИНИТИ, 1965, - N2. - С. 27 - 29.

96. Куев К.М. Археографические наблюдения над сборником Симеона в старославянских литературах // Изборник Святослава 1073 г. - М.: Наука, 1977, - С. 50 -56.

97. Кузькин Н.П. К вопросу о сущности термина // Вестник ЛГУ. - 1962, - №20.

Вып. 4. - С. 136 - 146.

98. Кузьмин Н.П. Лингвистическое обоснование терминологической работы // Научный симпозиум "Семиотические проблемы языков науки, терминологии и информатики". - М., 1971, - 4.2. - С. 329 - 332.

99. Кузьмина Н.Б. Морфолого-семантический очерк русской терминологии языкознания: Автореф. дис... канд. филол. наук,- М., 1971. - 17с.

100. Кулебакин B.C., Климовицкий Я.А. Работы по построению научно-технической терминологии в СССР и советская терминологическая школа // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. - М.: Наука, 1970, -С. 11-39.

101. Культура Византии. IV - первая половина VII в. - М.: Наука, 1984, - 723с.

102. Куратов М.Н. Предмет, содержание и методы терминологии как науки // Научный симпозиум "Семиотические проблемы языков науки, терминологии и информатики". - М., 1971, - Ч.П. - С. 342 - 345.

103. Кутина Л.Л. Языковые процессы, возникающие при становлении научных терминологических систем // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. М.: Наука, 1970, - С. 82 - 94.

104. Левандовская Л.Л. У истоков стиховедческой терминологии // Русская речь. -1987,-№1,-С. 114-118.

105. Левковская К.А. Именное словообразование в современной немецкой общественно-политической терминологии. М.: Изд-во АН СССР, 1960, - 163 с.

106. Лейчик В.М. Об относительности существования термина // Научный симпозиум "Семиотические проблемы языков науки, терминологии и информатики". - 1971, - 4.1. - С. 436 - 439.

107. Лихачев Д.С. Об общественной ответственности литературоведения // Лихачев Д.С. Избранные работы в 3-х томах. - Л.: Художественная литература, 1987, -Т.З.- С. 449-453.

108. Ломоносов М.В. Краткое руководство к красноречию // Полн, собр, соч.: В 11 т. -М., 1952, - Т.7. Труды по филологии. - С. 91 - 378.

109. Локтионова Н.М. Лексико-семантическая характеристика терминов лексикологии (на материале терминосистем происхождения и развития словарного состава): Автореф. дис... канд. филол. наук. - Ростов-на-Дону, 1990, - 22 с.

110. Лотте Д.С. Основы построения научно-технической терминологии - М.: Изд-во АН СССР, 1961, - 158 с.

111. Льюис К.И. Виды значения // Семиотика. - М., 1983, - С. 211 - 224.

112. Лысков И.П. Теория словесности в связи с данными языковедения и психологии - М., Типография под фирмою "Ломоносов", 1914.

113. Макова М.И. О структурных особенностях словосочетаний в английском языке // Вопросы терминологии и лингвистической статистики. - Воронеж, 1972, - С. 32-35.

114. Мегентесов С.А., Хазагеров Г.Г. Очерк философии структурно-предикатных форм в языковом и культурно-историческом пространстве - Ростов-на-Дону, Изд-во Ростовского ун-та, 1995, - 108с.

115. Мейлах Б. Терминология в изучении художественной литературы // Вопросы литературы. -1981, - №7. - С. 143 - 163.

116. Моисеев А.И. О языковой природе термина // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. - М.: Наука, 1970, - С. 127 - 139.

117. Моиссеев А.И. К определению терминов в словарях // Проблематика определений терминов в словарях разных типов. - Л.: Наука, 1976, - С. 243-250.

118. Моисеев А.И. Русская лингвистическая терминология первой половины XIX в. (основные термины и понятия фонетики) // Вестник ЛГУ. История. Язык. Литература. - 1978, - №20. - Вып. 4. - С. 71-78.

119. Молодец В.Н. Некоторые проблемы терминологической синонимии // Термин и слово. Предметная отнесенность и функционирование терминов. - Горький, 1983,-С. 11-21.

120. Морозова Л.В. Опыт дефиниционного описания терминополя (на базе терминов ядерной физики и техники): Автореф. дисс... канд. филол. наук. - Калинин, 1970, -19 с.

121. Никифоров В.К. О системности термина // Вопросы языкознания. - М., 1966,-№1.-С. 111-114.

122. Никольский A.C. Основания российской словесности. Части 1, 2. - Часть 2-я: Риторика // Русская риторика. Хрестоматия. Авт.-сост. Л.Г.Граудина. - М., 1996,-С. 109-131.

123. Новиков В. Гипотеза и метафора, проблема литературоведческого факта //

Литературное обозрение. - М., 1979, - №7. - С. 41 - 43.

124. О возвышенном. М.: Ладомир, Наука, 1994, - 148 с.

125. Овчаренко В.М. Цельносемантичность языкового знака, в частности, термина // Научный симпозиум. Место терминологии в системе современных наук. - М., 1970, - С. 150 -153.

126. Пиотровский Б.Ю., Ястребова Выступление на совещании 1967 г. // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. М.: Наука, 1970, -С. 212-217.

127. ПиотровскийБ.Ю., Арзикулов X., Леонова Е.М., Попеску А.Н., Хажинская М.С. Термин - терминополе - терминосистема // Структурная и математическая лингвистика. - Киев, 1978, - Вып. 6. - С.74-80.

128. Полторацкий A.M. Английская терминология лингвистической стилистики: Автореф. дис... канд. филол. наук. - М., 1974, - 26с.

129. Потебня A.A. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка // А.А.Потебня. Теоретическая поэтика. - М.: Высшая школа, 1990, - С. 55-132.

130. Потебня A.A. Из записок по теории словесности // А.А.Потебня. Теоретическая поэтика. - М.: Высшая школа, 1990, - С.132 - 314.

131. Поцелуевский Е.А. Изобразительные слова // БСЭ. - М.: Советская энциклопедия, 1972, - С.86.

132. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. - М., 1959, - Т. 1-П.

133. Прохорова В.П. Об эмоциональности термина // Лигвистические проблемы научно-технической терминологии. - М.: Наука, 1970, - С. 153-159.

134. Реформатский А.Н. Что такое термин и терминология // Вопросы терминологии. - М., 1961, - С. 46-54.

135. Рижский И.С. Опыт риторики, сосиненный и преподаваемый в Санкт-Петербургском горном училище. 3-е изд. - С.-Петербургъ, 1809.

136. Розенталь Д. Э. Практическая стилистика русского языка - М.: Высшая школа, 1987, - 339с.

137. Розов H.H. Старейший болгарский "Изборник" и его рукописная традиция // Изв. АН СССР.- Серия литературы и языка. - М., 1969, - T.XXVIII. -Вын.1. -

С. 75 -78.

138. Ручина Л.И. Терминосложение двухсловных и трехсловных лингвистических терминов // Термин и слово. - Горький, 1982, - С.66-70.

139. Савенкова Л.Б. Пословица, поговорка и паремия как термины филологии // Филолгический вестник РГУ - Ростов-на-Дону, 1997, -№1-С.36-43.

140. Сейфи Г.С. Вопросы сопоставительного исследования составных терминов лингвистических терминов русского и английского языков: Автореф. дис... канд. филол. наук.- Горький, 1978, - 26с.

141. Сергевнина В.М. Опыт системно-сопоставительного изучения лингвистической терминологии в современном русском языке и немецком: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Горький, 1980. - 25с.

142. Скороходько Э.Ф. Семантические связи и некоторые количественные характеристики терминологической лексики // Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. - М.: Наука, 1970, - С. 160 - 170.

143. Скороходько Э.Ф. Семантические сети и автоматическая обработка текста. Киев: Наукова думка, 1983, - 217 с.

144. Скребнев Ю.М. Тропы и фигуры как объект классификаций // Проблемы экспрессивной стилистики. - Изд-во Ростовского ун-та, 1987, - С. 60 - 65.

145. Скребнев Ю.М. Очерк теории стилистики - Горький, 1975, - 174 с.

146. Словарь древнерусского языка. - М.: Русский язык, - Т. 1-Ш. - 1988 - 1990.

147. Слюсарева H.A. Терминология лингвистики и метаязыковая функция языка // Вопросы языкознания. -1971, - №4.

148. Слюсарева H.A. О типах терминов (на примере грамматики) // Вопросы языкознания. - 1983, - №3. - С. 21 - 29.

149. Совещание по вопросам литературоведческой терминологии// Известия АН СССР, Отделение литературы и языка. - Т.ХХ. - Вып.4. - М., 1961, - С.356-358.

150. Соколов А.Н. Литературный процесс и вопросы терминологии // Славянская филология. - Изд-во Моек ун-та, 1963, - Вып. 5,- С. 335 - 368.

151. Срезневский И.И. Материалы для словаря древне-русского языка - Санкт-Петербургъ, 1893, - T.I, 1895, - Т.П, - 1903 - Т.Ш.

152. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры - М.: Языки русской культуры, - 1997, - 824 с.

153. Суперанская A.B. Терминология и номенклатура // Проблематика определений терминов в словарях разных типов. - Л.: Наука, 1976, - С. 73 - 83.

154. Субботина И.А. Становление и развитие немецкой грамматической терминологии (на материале морфологии): Автореф. дис... канд. филол. наук. - М., 1967, - 20 с.

155. Тен E.H. Некоторые особенности лингвистических терминов русского языка // Лексикология и фразеология. Новый взгляд. Раздел "Лексикология". Тезисы второй межвузовской конференции. - М., 1990, - С. 127 - 129.

156. Тищенко И.Р. Развитие русской морфологической терминологии: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Ростов-на-Дону, 1966, - 18 с.

157. ТоликинаЕ.Н. Некоторые лингвистические проблемы изучения термина// Лингвистические проблемы научно-технической терминологии. - М.: Наука, 1970, - с. 53 - 67.

158. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика - М.: Аспект пресс, 1996, - 333с.

159. Топоров В.Н. Тропы // Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1990, - С. 520 - 521.

160. Топоров В.Н. Фигуры речи // Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1990, - С. 542 - 543.

161. Трифонова P.M. Истоки русской грамматической терминологии: Автореф. дис... канд. филол. наук. - М., 1967, - 21 с.

162. Уфимцева A.A. Семантический аспект языковых знаков // Принципы и методы семантических исследований. - М.: Наука, 1976, - С. 31- 46

163. Филонов А. Русские учебники по теории прозаических сочинений // Журнал Министерства народного просвещения. - С,- Петербурга, 1856, - Ч. ХС. -С. 4-9.

164. Флоровский П.В. Восточные отцы IYb. - M., 1992, - 238 с.

165. Флоровский П.В. Восточные отцы V- VIIIb. - M., 1992, - 260 с.

166. Хазагеров Г.Г. "О образехъ": Иоанн, Хировоск, Трифон ( к диахронии тропов и фигур в греко-славянской традиции) // Известия РАН. - Серия литературы и языка. - 1994, Т. 53. - №1 - С. 63 - 71.

167. Хазагеров Г.Г. "Не к неведущим бо пишем" // Человек, - 1995, - № 6 - С.

129 - 138.

168. Хазагеров Г.Г. Между жанром и тропом: парабола и парадигма // Функционирование языка в различных речевых жанрах (Лиманчик-97). Материалы Всероссийской научной конференции. - Ростов-на-Дону, 1997, - Вып.1 - С. 12-13.

169. Хазагеров Т.Г. К вопросу о классификации экспрессивных средств // Проблемы экспрессивной стилистики. - Изд-во Ростовского университета, 1987, - С. 65-78.

170. Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика - Ростов-на-Дону, 1994, -190с.

171. Хаютин А.Д. Термины, терминология, номенклатура. - Самарканд, 1971, -129 с.

172. Хорнунг В. К вопросу отграничения терминологической лексики от общеупотребительной // Научный симпозиум "Семиотические проблемы языков науки, терминологии и информатики". -1971, - Ч.П. - С. 333 - 335.

173. Цицерон. Об ораторе // Цицерон. Эстетика. Трактаты. Речи. Письма. - М.: Искусство, 1994, - С. 162 - 372.

174. Черемисина М.И. К проблеме формирования терминов и терминосистем в эмпирических науках // Научный симпозиум. Место терминологии в системе современных наук. - 1969, - С. 53-59.

175. Чеботникова Т.А. Опыт описания терминологических макросистем "синтаксис", "синтагматика", "синтагма": Автореф. дис... канд филол. наук. -Горький, 1982, - 24с.

176. Чмыхова Н.М., Баскакова Л.В. О речевых приемах реализации контраста // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2. - Ростов н/Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1992, - С.131-135.

177. Чудаков А.П. Нужны новые категории // Литературное обозрение, 1979, -№7. - С. 38 - 40.

178. Чудаков А.П. Терминология литературоведческая // Литературный энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, - 1987, - С. 438 - 439.

179. Шамсутдинова P.M. Возникновение и развитие английской морфологической терминологии в связи с развитием теории английской грамматики: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Киев, 1976, - 19с.

180. Шапиро А.Б. Пражское совещание по вопросам лингвистической терминологии // Известия АН СССР, Серия литературы и языка, T.XIX. - Вып.5 - 1960. -С.443 - 445.

181. Шевырев С.П. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь в вакационные дни 1847г.-М., 1850, -4.II.

182. Ширина Л.С. Мимезис и средства его языкового выражения: Автореф. дис... канд. филол. наук. - Ростов-на-Дону, 1990, - 19 с.

183. Щемелева Е.Ю. Определения и способы их языковой реализации (коммуникативно- структурный подход): Автореф. дис... канд. филол. наук. - Ростов на-Дону, 1991, - 24 с.

184. Якимова С.А- Системное изучение лингвистических терминов //Термин и слово, - Горький, 1981, - С.114-120.

185. Якобсон Р.О. Круговорот лингвистической терминологии // Фонетика. Фонология. Грамматика. - М.: Наука, 1971, - С. 384 - 387.

186.Besarov Justinia. Imagery of the Igor' tale in the light of byzantino-slavic poetic theory. Leiden, 1956.

187. Fabricius Johann Albert. Bibliothecae graecae. Hamburgi: Felginer, 1723. S. 18, 122-123.

188. Halm C. Rhetores Latini Minores. - Leipzig, 1863.

189.Krumbaher К Geschichte der Byzantinischen Literatur von Justinian bis zum Ende des Oströmischen Reiches.- München, 1897.

190. Lausberg H. Handbuch der literarischen Rhetorik. Eine Grundlegung der Literaturwissenschaft. - München, 1960.

191. Quintilian's institutes of oratory or education of an orator. L., 1909, - V. П.

192. Suide Lexikon - Ed. Ada-Adler, 1935, - Ps.4.

193.Velsen A. van Triphonos Grammatici Alexandrini Fragmenta, - Berlin, 1853 (Amsterdam, 1965).

194.Volkman R. Die Rhetorik der Griechen und Römer in systematischer Ubersicht. -Berlin, 1872.

195. Wissowa G. Pauly August Friedrich von Paulys Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung. - Stuttgart, 1893-1941; 1894, -II Halbband. - S. 2330 - 2331; 1921, - XXI Halbband. - S.1064; 1939, - XXX

Halbband. - S. 726 - 729; 1912, - XIV Halbband. - S. 1848 - 1852; 1899, - VI Halbband. - S. 2364-2367.

196.Wissowa G. Pauly August Fridrich von Paulys Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung. - Stuttgart, 1958, - Bd.V. - S.990.

ИСТОЧНИКИ

197. ТРУФШОЕ HEPI ТРОПШ // Spengel L. Rhetores Graeci. - Lipsiae, 1856, -Vol. Ш. - S. 189 -206.

198. ANQNYMOY ПЕР1ПОШПКШ TPOnQN // Spengel L. Rhetores Graeci. -Lipsiae, 1856, - Vol. III. - S.207 - 214.

199. TPHTOPIOY TOY KOPINOIOY ПЕР1 ТРОПШ // Spengel L. Rhetores Graeci. - Lipsiae, 1856, - Vol. III. - S. 215 - 226.

200. ANQNYMOY ПЕР1 ТРОПШ // Spengel L. Rhetores Graeci. - Lipsiae, 1856, -Vol. III. - S.227 - 229.

201. KOKONAPIOY ПЕР1 TPOnQN // Spengel L. Rhetores Graeci. - Lipsiae, 1856, - Vol. П1. - S. 230-243.

202. ГЕОРПОУ TOY XOIPOBOSKOY ПЕР1TPOIIQN ПОШТ1КШ // Spengel L. Rhetores Graeci. - Lipsiae, 1856, - Vol. III. - S.244 - 256.

203. Изборник Святослава 1073 года. Факсимильное издание. М.: Книга, 1983 -лл. 237 - 240.

204. Melanchton Ph. Elementorum rhetorices libriduo. Lipsiae, 1562, 1568.

205. "Риторика" Макария. Рукопись РГБ, собрание В.М.Ундольского, список №874.

206. "Риторика" М. Усачева. Рукопись БАН, шифры 21.9.2; 16.6.13.

207. Остолопов Н.Ф. Словарь древней и новой поэзии, составленный Николаем Остолоповымъ, Действительным и почетным Членом разных Ученых обществ. Спб,-1821.

208. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов - М.: Советская энциклопедия, 1969.

209. Квятковский А. Поэтический словарь - М.: Советская энциклопедия, 1966.

210. Литературный энциклопедический словарь - М.: Советская энциклопе-

дия,1987.

211.Розенталь Д.М., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов - М.: Просвещение, 1985.

212. Русский язык. Энциклопедия - М.: Большая Российская энциклопедия, 1997.