Категориальная и функциональная сущность адресатности: На материале русского языка в сопоставлении с польским тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, доктор филологических наук Полонский, Андрей Васильевич

• Полонский, Андрей Васильевич
• доктор филологических наук
• 1999

Оглавление диссертации доктор филологических наук Полонский, Андрей Васильевич

ВВЕДЕНИЕ.

§ 1. Личность в коммуникативно-ролевом пространстве языка как актуальная проблема современной лингвистики.

§ 2. Проблема адресата в научной литературе.

§ 3. Цель исследования.

§ 4. Объект и предмет исследования.

§ 5. Гипотеза исследования.

§ 6. Исследовательские задачи.

§ 7. Методологическая основа исследования.

§ 8. Научная новизна исследования.

§ 9. Научные результаты исследования.

§ 10. Теоретическая значимость исследования.

§11. Практическая значимость исследования.

§ 12. База исследования.

§13. Хронологические рамки исследования.

§ 14. Этапы исследования.

§15. Достоверность и обоснованность результатов.

§ 16. Апробация результатов исследования.

§ 17. Положения, выносимые на защиту.

ГЛАВА

КАТЕГОРИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ АДРЕСАТНОСТИ.

§ 1. Типология категории адресата.

§ 2. Категория слруктурно-семаштеского адресата

§ 3. Категории прагмасемантяческого адресата.

§ 4. Категория текстового адресата.

ГЛАВА

ОСОБЕННОСТИ АДРЕСАТНОСТИ

КАК МОРФОЛОГИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ

§ 1. Адресатность как местоименная грамматическая категория.

§ 2. Адресатность как глагольная грамматическая категория.

§ 3. Адресатность как грамматическая категория имен существительных.

§ 4. Категория адреса гност и и падежная семантика.

§ 5. Специфика проявления категории адресат ное т и в именах прилагательных.

ГЛАВА

ЛЕ КСИ КО-С Е М А Н Т И Ч ЕС КАЯ

ПАРАДИГМА АДРЕСАТНОСТИ.

§ 1. Коммуникативно-ролевые наименования адресата.

§ 2. Семейно-ролевые наименования адресата.

§ 3. Социально-стереотипные наименования адресата.

§ 4. Социально-статусные наименования адресата.

§ 5. Антроттонимические наименования адресата.

§ 6. Социально-ролевые наименования адресата.

§ 7. Ситуативно-ролевые наименования адресата.

§ 8. Экспрессивно-оценочные наименования адресата.

§ 9. Десемантизированные наименования адресата.•.

ГЛАВА

ОСОБЕННОСТИ АДРЕСАТНОСТИ

КАК СИНТАКСИЧЕСКОЙ КАТЕГОРИИ.

§ 1. Категория адресатности в предложении.

§ 2. Обращение и категория адресатности.

§ 3. Ритмико-интонациошше средства категории адресатности.

ГЛАВА

ФУНКЦИИ АДРЕСАТНЫХ СРЕДСТВ.

§ 1. Апелляпшная функция адресатных средств.

§ 2. Эмфатическая функция адресатных средств.

§ 3. Волюнтативная функция адресатных средств.

§ 4. Фатическая функция адресатных средств.

§ 5. Номинативная функция адресатных средств.

§ 6. Эмоционально-оценочная функция адресатных средств.

§ 7. Социально-регулятивная функция адресатных средств.

§ 8. Художественно-поэтическая функция адресатных средств.

ГЛАВА

АДРЕСАТНОСТЬ

КАК ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ КАТЕГОРИЯ

§ 1. Адресагаость как функци0нш1ьн0-стшшстачес1шя категория.

§ 2. Адресат и читатель как текстовые категории.

§ 3. Функционально-семантическая категория адресованности.

§ 4. Автор и адресат в рассказе И. Л. Бунина "Неизвестный друг".

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Категориальная и функциональная сущность адресатности: На материале русского языка в сопоставлении с польским»

§ 1. Личность в коммуникативно-ролевом пространстве языка как актуальная проблема современной лингвистики

В лингвистической теории конца XX века наблюдается процесс явного обновления, ощущаются активные поиски нетрадиционных подходов к решению различных языковых проблем, обращение к исследованию функциональных аспектов языковых явлений. В русле только наметившихся или уже явно обозначенных путей дальнейших лингвистических исследований особый интерес проявляется к проблемам семантики, и прежде всего антропоцентрической, способов оптимизации в языке адресашой се/ мантики, организации высказывания как минимальном коммуникативном единицы, поэтому особенно актуальным становится круг вопросов, связанных с личностью как субъектом коммуникативно-речевой деятельности и с созданием коммуникативной грамматики, в центре которой находится как говорящий, так и воспринимающий субъект. В связи с этим получает новое понимание и текст, который рассматривается уже в качестве основного объекта лингвистики. Однако опять-таки на первый план выходят проблемы субъектной опосредованности архитектоники текста и его смысла.

Функционально-коммуникативный анализ текста и языковых единиц его составляющих приводит к новой концепции грамматики, к пониманию ее коммуникативной обусловленности и взаимосвязи значения, формы и функции языковой единицы с реальной действительностью и мыслительным процессом. О подобных тенденциях в лингвистической теории свидетельствуют многочисленные публикации последних лет (Н. Д. Арутюнова, А. В. Бондарко, М. В. Всеволодова, В. Г. Гак, Р. Гжегорчикова, Б. К). Городецкий, Г. А. Золотова, С. Д. Кацнельсон, Г. В. Колшанский, М. 11. Кожина, Я. Лалевич, А. А. Леонтьев, А. М. Ломтев, Е. В. Падучева, К. Писаркова, Ю. С. Степанов, И. П. Сусов, О. П. Рассудова, В. В. Химик и др.), а также конференции различных уровней, проводимых как в России, так и за ее пределами (Саню-Петербург, Волгоград, Воронеж, Белгород, Красноярск, Прага, Краков, Познань и др.) и посвященных различным аспектам проблемы коммуникативного субъекта (автора и адресата речи) и в делом языковой личности как интегрированного понятия.

Те или иные проблемы находят свое решение на стыках смежных наук или различных лингвистических направлений, однако ряд вопросов все еще остается дискуссионным, требующим дальнейших научных разработок. Об этом определенно говорилось на XII Международном съезде славистов (см., например: Золотова 1998). Остаются открытыми в значительной степени проблемы оптимизации семантики в языковых элементах и структурах, принципов классификации предложений, проблемы соотношения предложения, высказывания и текста, проблемы лингвопрагматики, лингвостилистики, лингвистики (грамматики) текста и лингвопоэтики. Актуальными остаются и проблемы, связанные с грамматической и прагматической интерпретацией категории адресата, со способами представленности в языке семантической доминанты адресата.

Соприкосновение с деятельностью, репродуктивной или творческой, в ее коммуникативном аспекте, в ее прагматической направленности всегда порождает ряд вопросов, касающихся социально-психологических особенностей поведения личности как субъекта и объекта коммуникативно-ролевой ситуации. Подобные вопросы интересовали и нас, когда мы обратились к исследованию адреса гной семантики, представленной в языковых средствах, отражающих обобщенный "образ адресата" как реципиента речевой деятельности говорящего, сущностью ко торой является передача некоторой информации относительно осознанного в словах познавательного опыта личности и ее рефлексивно-эмоционального состояния в условиях поддерживаемого контакта!.

Рассмотрим принципиальную структуру коммуникативно-речевого акта.

К. Бюлер в качестве структурных элементов коммуникативно-речевого акта рассматривал: отправителя (Sender) и получателя (Empfänger), понимаемых им как "психофизические системы", а также воспринимаемый объект (Bühler 1965: 28 - 30).

С учетом новых положений теории коммуникации Р. О. Якобсон дополнительно выделил: 1) код, в соответствии с которым говорящий выстраивает свое сообщение; 2) сообщение и 3) контакт, только при наличии которого осуществляется возможность передачи сообщения, что реализовалось в создании им принципиальной структуры (см.: Схема. 1) коммуникативного акта (Якобсон 1975: 198-201).

Схема 1

СХЕМА КОММУНИКАТИВНОГО АКТА (но Р. О. Якобсону)

КОНТЕКСТ СООБЩЕНИЕ АДРЕСАНТ =============== АД Р Е С А Г

К О Н Т А 1С Т КОД

А. Гардинер, определив коммуникативный акт как "вид микродрамы", которая разыгрывается по определенному сценарию между опреде

1 Т. Г. Винокур и "информатику", то есть сообщение определенного рода информации, и "фатику", то есть собственно общение, рассматривает в качестве инвариантов речевого поведения (Винокур Т. Г. 1993а: 15; Винокур Т. Г. 19936: 5). ленными лицами и при определенных социальных обстоятельствах, в качестве его слагаемых выделил: 1) говорящего и адресата как ролевых исполнителей и партнеров; 2) текст в виде монологов, которыми обмениваются ролевые партнеры; 3) контакт и 4) внеязыковую действительность (прагматический фон, конситуация), в условиях которой осуществляется коммуникативный акт (Gardiner 1932: 181).

Затем в структуру коммуникативного акта включается также, кроме непосредственных его участников и исполнителей - говорящего и адресата, слушатель (Lalewicz 1975: 18), или наблюдатель (Долинин 1985: К) -11), который в коммуникативно-речевом акте не является прямым субъектом общения, коммуникативным партнером, субъектом речевого информационного обмена, однако его эксплицитное или имплицитное присутствие оказывает влияние на субъектов коммуникации.

Наблюдатель может быть опосредованным временем' и пространством или быть даже гипотетическим, создавая ситуативно-психологический фон общения, косвенно оказывая влияние как на протекание коммуникативного акта в целом и на качество исполнения коммуникативных ролей в частности, так и на формирование в процессе общения высказывания (текста).

Итак, структуру коммуникативного акта можно представить следующим образом:

1) адресант - первый субъект коммуникативно-речевого акта, реализующий свои личностные социально-психологические и ролей ые^ осо

2 В состав ролевого репертуара личности, кроме стандартных социальных ролей, обусловленных ситуацией общения, входит роль носителя определенной культуры, в том числе и национальной, имманентно присутствующей в любом акте общения, однако актуализирующейся в интернациональном коммуникативном акте. Знания и навыки, сформировавшиеся у носителя определенной культуры, определяют специфику не только ВЫбенностй в коммуникате, направленном конкретному получателю — адресату;

2) адресат - второй субъект коммуникативно-речевого акта, реализующий свои личностные социально-психологические и ролевые особенности в ответной реакции на полученный от адресанта комму никат;

3) контакт - согласованность в действиях между адресантом и адресатом, необходимая для осуществления коммуникации;

4) канал связи - способ передачи коммуниката (устный или письменный);

5) язык - это язык общения, общий языковой код, на котором строится высказывание, свидетельствующий о принадлежности его носителей к определенной социальной группе, характеризующейся некоторыми дифференциальными культурологическими признаками;

6) комму/шкат - высказывание (текст), посредством которого передается та или иная информация;

7) конситуация - условия коммуникации, включающие предметно-событийную ситуацию (характеристику) общения, то есть физическую обстановку, место и время общения, и ситуативно-психологическую обстановку, создаваемую присутствием наблюдателя.

Наблюдатель - третий, косвенный субъект коммуникативно-речевого акта, представленный как личность или собирательный образ, определяющий психологические условия осуществления контакта. Наблюдатель является субъектом восприятия коммуникативно-речевого акга, концептуально-эмоциональная модель которого, реализующаяся в системе индивидуальных и социальных оценок, не остается незамеченной как адресантом, так и адресатом, причем в речевом поведении непосредственных субъектов коммуникации тем больше учитывается присутствие наблюдаражения, но и восприятия. Именно благодаря этой роли формируется и "ядро того феномена, который называют "национальной" спецификой мышления" (Антипов и др. 1989: 77). теля, чем выше его санкционирующие возможности или престижнее его социально-культурные параметры.

Интерперсональный диалог, ситуативно и прагматически осмысленный, осуществляется в условиях синхронной интерперсональной коммуникации между говорящим и слушающим (адресатом), поскольку их коммуникативное бытие совпадает во времени и пространстве. Интерперсональный диалог всегда двунаправлен: от говорящего к адресату и обратно.

Интерперсональная' коммуникация характеризуется конкретными субъектными, пространственными, временными и событийными параметрами, а также наличием обязательной немедленной обратной связи и регулярного коммуникативно-ролевого обмена.

В интерперсональном коммуникативно-речевом акте, то есть в условиях непосредственного контакта и устного канала связи, адресант и адресат выступают как личности, обладающие индивидуальными социально-психологическими особенностями и собственной биографией. Следовательно, коммуникатом является устное высказывание. Конситуация представляет общие для адресанта и адресата условия синхронной коммуникации, то есть реальную предметно-событийную и ситуативно-психологическую обстановку. Выразителем последней является индивидуализированный, как и непосредственные субъекты коммуникативно-речевого акта, наблюдатель-слушатель (личность или группа лиц).

Таким образом, интерперсональное, или межличностное, общение -это общение между говорящим и адресатом, не опосредованное временем и пространст вом\ то есть осуществляющееся сейчас, в данный временной

3 Разговор по телефону хотя и опосредован пространством, однако представляет собой частный случай непосредственного интерперсопапьно-го общения, поскольку осуществляется в данный момент и рассчитан на немедленную ответную реакцию адресата, что становится возможным благодаря наличию специфической пространственной взаимосвязи между отрезок, и здесь, в данном месте, или по М. Хайдеггеру, "здесь-бытии" (Heidegger 1976), в единомоментном, синхронном акте создания текста, его передачи, восприятия и интерпретации, с постоянной смысловой и выразительной корректировкой и прогнозируемой говорящим немедленной ответной реакции адресата.

В интерперсональной коммуникации говорящий всегда ориентируется на конкретного, присутствующего адресата, который выступает как личность с присущими ей интеллектуально-психическими особенностями и социальными параметрами. Наблюдатель при этом также выступает как конкретная личность или труппа лиц, оценки которой являются релевантными для говорящего. Поэтому говорящий согласует свое речевое поведение не только с непосредственным субъектом восприятия - адресатом, но и с косвенным субъектом восприятия - наблюдателем.

Текстовый диалог, концептуально и эстетически' осмысленный, подразделяется на художественный диалог между персонажами (интратексто-вый) и диалог между автором и адресатом, осуществляющийся посредством текста-медиума (экстратекстовый или текстовый).

В условиях текстовой коммуникации в зависимости от жанра адресант и адресат выступают либо как конкретные личности с присущими им индивидуальными социально-психологическими особенностями (в различного рода предназначенных конкретным лицам записках, письмах и т. п.), либо (в научных, художественных, публицистических произведениях, в средствах массовой информации и т. п., предназначенных обобщенному участниками коммуникативного акта. Например, 3. Н. Гиппиус писала в воспоминаниях о своих телефонных разговорах с А. Блоком следующее: "Мы разговаривали но телефону - бесконечно, но целым часам. Медлительная речь Блока по телефону была еще медлительнее <. .> Мы спорили, порою забывая о разделяющем пространстве, о том, что не видим друг друга. И расставались, как после свидания" (Гиппиус 3. Н. Живые лица. -Л.: ЛО "Искусство", 1991. С. 28). адресату как некоторой воспринимающей аудитории) как "форма общественного сознания" (Степанов Г. В. 1984: 26), благ одаря чему текст приобретает общественное звучание.

Текстовое общение, которое осуществляется в условиях дистантного контакта и в котором по этой причине используется только письменный канал связи, также является по своей сути межличностным, то есть общением между двумя или несколькими личностями, однако в отличие от него асинхронно, то есть опосредовано и временем, и пространством: коммуникативное бытие автора (момент создания текста) асинхронно бытию адресата (момент получения текста), они всегда находятся в разных временных плоскостях: автор по отношению к адресату всегда в прошлом (автор как исторический факт), адресат же - всегда в будущем, близком или отдаленном (адресат как гипотетическая модель). По той причине, что моменты создания комму ни ката, его передачи, восприятия и интерпретации с последующей ответной реакцией не совмещаются, речевая деятельность в текстовой коммуникации носит однонаправленный характер: автор —> адресат.

Отложенная ответная реакция адресата проектируется самим автором и воплощается им. в качестве идеи адресата как в содержании., так и. в структуре текста, а также в различного рода знаках и комментариях, возникающих в тех местах, где, с точки зрения' автора, внимание адресата должно быть актуализировано или соответствующим образом скорректировано с учетом прогнозируемых трудностей восприятия или неоднозначности понимания^ По словам Л. В. Щербы, "сознательная группировка слов свойственна лишь письменной речи <:.> Сознательность же обыден

4 О. П. Воробьева говорит в этом случае о "рецептивной трудности, которую необходимо преодолеть для реконструкции единого для автора и читателя смыслового поля, связанная с неполнотой или неоднозначностью текста, его отдельного элемента или текста в целом" (Воробьева 1994: 4). ной разговорной (диалогической) речи в общем стремится к нулю" (Щерба 1974: 25).

Адресат включается адресантом в текстовое пространство, и от него ожидается возможная ответная реакция, стимулирующая создание нового текста.

Асинхронность в текстовой коммуникации разрушает ситуативный компонент высказывания, присущий интерперсональной коммуникации, благодаря чему конситуация перестает восприниматься в своей географической компактности и психологической однозначности, распадается на две части: пространство автора и пространство адресата, создавая общий социально-бытийный фон. Поэтому предметно-событийная обстановка (событие), характеризующая интерперсональную коммуникацию, превращается в социально-бытийную обстановку (бъттие), а ситуативно-психологическая - в социально-культурную. Коммуникат же превращается в текст, содержащий статичный образ автора и адресата.

Как любое предназначенное (адресованное) кому-либо вербальное или невербальное творение^, текстб приобретает свойства коммуникатив

Создавая и воспринимая произведения искусства, человек передает, получает и хранит особую художественную информацию, которая неотделима от структурных особенностей художественного текста в такой же мере, в какой мысль неотделима от материальной стру ктуры мозга" (Лотман 1970: 11).

6 Ср.: "'Повсюду действительный или возможный текст и его понимание" (Бахтин 1986: 309); "Ничто не существует вне текста" (l)errida 1967: 158); "<.> Весь мир может быть представлен как некоторый текст, состоящий из знаков разного порядка, где содержание обусловлено заранее, а необходимо лишь знать язык, т. е. знать соотношение элементов выражения и содержания <.> Культура вообще может быть представлена как соного посредника между автором и читателем (реальным или виртуальным), превращаясь в биноминальную коммуникативно-речевую структуру (коммуникат), включающую, с одной стороны, имя автора, закодированное в своеобразном субъектно обработанном (концептуально, эмоционально и стилистически) авторском монологе, с другой стороны, имя адресата, закодированное дважды: в авторском каузируютцем акте и в интерттретатив-ном акте адресата, направленном на текст, который может прочитываться адресатом тем большее количество раз, чем в меньшей степени представлены в нем четкие ситуативные координаты7 как смысловые ограничители.

Множественность прочтения текста всецело зависит от особенностей восприятия, которое формируются на основе общественного и личного опыта субъекта. "Уровень понимания вербального сообщения, - как пишет И. Н. Горелов, - <.> зависит от знания вероятностных событийных характеристик представленных в тексте объектов, т. е. от экстралингвистических факторов <.> Рецепция речи как мыслительный акт осуществляется в коде такой системы, которая формируется в перцептивном и поведенческом опыте - при активном и непосредственном действии субъекта относительно объективной реальности, значимой для него. <.> реальная ситуация' или ее образ всегда являются дешифратором знака" (Горелов 1980: 98 - 99).

В условиях нестабильности системы координат восприятие "освобождается" от привязанности к конкретной ситуации, в результате чего активизируются личностно обусловленные семантические компоненты текста, вокупность текстов", познание мира, таким образом, "приравнивается к филологическому анализу" (Лотман, Успенский 1993: 333, 332).

7 Ср.: "Любое языковое выражение можно рассматривать с неограниченного числа точек зрения, поэтому не ограничено и количество видов интерпретации" (Демьянков 1981: 369). или, по выражению Ж. Дерриды, "спящие смыслы", которые диверсифицируют текст в целом, раскрывая его латентные компоненты и придавая ему актуальное звучание. Степень семантической близости текста, обработанного автором, и текста, интерпретированного адресатом, таким образом, определяется степенью конгениальности субъектов экспрессии и импрессии.

В условиях асинхронной коммуникации, будучи лишенным явных прагматических координат, субъект (и первый, и второй) коммуникативно-речевого акта волен .произвольно трактовать любой из компонентов коммуникативного акта, то есть автор при отсутствии ситуативно обусловленных "санкций" проявляет творческое "своеволие", заключающееся в том, в какой степени говорящий должен учитывать ролевое партнерство адресата, то есть его социально-психологическую и концептуально-эмоциональную модель, направленность интересов и его точку зрения; адресат же, в свою очередь, волен, творчески осмыслив в системе своих координат речевое поведение автора, принять его к интерпретации или отвергнуть его.

Наблюдатель в текстовом общении никогда не представлен личност-но, а только обобщенно, как модель общественного сознания, которая учитывается автором при создании текста и адресатом при его интерпретации.

Итак, коммуникация, с точки зрения ее бытования, подразделяется на два типа: двунаправленную синхронную (реальную и интратекстовую, или художественную) и однонаправленную асинхронную (текстовую).

В свою очередь, субъектный уровень в коммуникативном акте представлен в функционально-семантической формуле личности, составляющими которой являются адресант, адресат и наблюдатель.

Адресант как:

1) индивидуализированная реальная личность - субъект межличностных отношений, отражающий социально-культурную обстановку (говорящий);

2) параметризованный реальный автор - субъект общественных отношений, опосредованных культурно-историческими условиями;

3) автор - "носитель концепции" текста (Корман. 1971: 199).

Адресат как:

1) индивидуализированная реальная личность - субъект межличностных отношений, отражающий социально-культурную обстановку (слушающий);

2) параметризованный реальный адресат - субъект общественных отношений, опосредованных культурно-историческими условиями;

3) ирреальный, гипотетический, идеологизированный адресат^, коне фу и руем ы й автором в качестве либо потенциального читателя, либо художественного образа (Гзег 1978: 35; Воробьева 1993: 138 - 139).

Наблюдатель как:

1) индивидуализированная реальная личность - косвенный субъект коммуникации, отражающий социально-культурную и психологическую обстановку общения;

2) параметризованный реальный или о Ср.: "В художественном тексте, вероятно, можно выделить два типа адресатов: идеальный (в смысле вымышленный) адресат в рамках текста, исполняющий роль партнера, воображаемого ты, и реальный адресат (читающая публика), играющий роль арбитра <.> Идеальный, или "текстовый", адресат может принимать различные обличья в соответствии со стратегией и (главным образом) тактикой убеждения и является активным посредником между автором и нададресатом в реализации авторских намерений. <.> Реальный адресат (нададресат) всегда индивидуален, но его сознание, жизненный опыт, особенности восприятия определяются (ограничиваются) конкретной исторической эпохой или социальной ситуацией" (Степанов Г. В. 1984: 27).

3) ирреальный, гипотетический, идеологизированный обобщенный субъект, отражающий культурно-исторические условия коммуникации и влияющий на создание, восприятие и интерпретацию текста в целом.

Подобная функционально-семантическая формула личности, явленная в трехчленной местоименной системе >7, ты, он, обнаруживается в любом словесном произведении, которое, как и "каждое слово, однажды рожденное или сказанное, - по определению Г. Маниури, - входит в мир как живая мистерия человеческой реальности - мысли, воли или действия людей" (цит. по: Новоселов 1987: 35) и, как и любое явление искусства, диалогично по своей природе. Поэтому очевидно, что среди вопросов, острейший интерес к которым проявляют ученые различной специализации: философы и искусствоведы, психологи и социологи, литературоведы и лингвисты (собственно лингвисты, психо- и социолингвисты, лингвостра-новеды и лингвокультуроведы), - все большее значение приобретают проблемы, связанные с человеческим фактором в языке, с интерпретацией человеком окружающего мира9 и самого себя в лингвистических понятиях и категориях.

Настойчивый интерес к языковым и коммуникативным проблемам личности в современном языкознании нашел свое выражение прежде всего в особом внимании к изучению диалога и диалогической речи, теории и практики коммуникации, речевого этикета, прагматике речевых актов. Ученые обращаются также к социолингвистическим и психолингвистическим проблемам формирования текста. По словам О. Есперсена, "сущностью языка является человеческая деятельность - деятельность одного индивида, направленная на передачу его мыслей другому индивиду, и дея

9 Е. В. Падучева отмечает вслед за А. Вежбицкой: "Языковое значение - это интерпретация мира человеком", поэтому все значения изначально, ингерентно являются "субъективными, антропоцентричными и этноцентричными" (Падучева 1997: 6). тельность этого другого, направленная на понимание мыслей первого. Если мы хотим понять природу языка <.> мы не должны упускать из виду упомянутых двух людей — производящего и воспринимающего речь. <.> невозможно понять, что такое язык и как он развивается, если не исходить постоянно и прежде всего из процессов говорения и слушания <.>" (Есперсен 1958: 15).

Автор речи и ее праI масемантический адресат, субъект производства текста и субъект его восприятия, - обязательные структурные компоненты как интерперсонального, так и опосредованного текстом коммуникативного акта, непременные факторы текстообразующей деятельности, - деятельности, в процессе которой эксплицируется, с одной ■ стороны, сама языковая реальность в форме языковых категорий, с другой языковая личность как субъект говорения и восприятия, как субъект репродуктивной и комбинирующей деятельности. Поэтому данная проблема не может находиться вне поля зрения лингвистов, не может стать более актуальной или менее актуальной, поскольку иначе сегодня уже невозможно представить сам объект науки о языке как постоянно действующей диалоговой программы.

На важность, актуальность и наличие такого настойчивого интереса к данной проблематике указывают имеющиеся как в отечественной, так и в зарубежной лингвистике работы, посвященные проблемам адресата, однако и сегодня мы еще можем констатировать, что до сих пор не существует в должной степени разработанной лингвистической теории адресата, о чем свидетельствует и терминологический язык исследований, который, как нам представляется, еще несколько противоречив, неоднозначен и неединообразен, что логично приводит к некоторой "расплывчатости" описываемого объекта и случайным контаминациям.

Кроме того, до сих пор остается неопределенной сущность адресат-нос ги; не имеют четкого лингвистического определения многочисленные ипостаси визави говорящего - второго субъекта коммуникативного акта. явленные в различных терминах, его обозначающих: один из коммуникантов или коллокуторов, принимающий, реципиент, субъект восприятия, "другой", адресат, собеседник, интерпретатор, субъект интерпретации, слушатель, читатель, пользователь и др.; не имеют достаточной смысло-различительной лингвистической трактовки такие основополагающие понятия, как адресованность (иногда адресность) и адресатность, которые, в свою очередь, не представлены среди других функциональных и грамматических категорий, и т. п.

Таким образом, на самом деле еще не состоялся прорыв в лингвоп-рагматические "эмпиреи" адресата, хотя сегодня можно с уверенностью сказать, что уже очерчен путь, по которому предстоит пройти еще не одному исследователю.

Мы избрали путь исследования адресатной семантики и способов ее организации в языковых средствах, выражающих катег орию производителя действия (деятеля) и категорию (вос)принимающего это действие (реципиента, адресата).

Исследование адресатной семантики мы осуществляли на материале русского языка в сопоставлении с польским, поскольку именно сопоставление дает возможность увидеть адресатность как языковую универсалию! О в ее пространственно-культурной перспективе, точнее определить ее общую, сущностную природу и в то же время раскрыть самобытный характер в способах ее национально-языкового выражения. "Сравнивая детально разные языки, - писал Л. В. Щерба, - мы разбиваем иллюзию, к которой нас приучает знание лишь одного языка, - иллюзию, будто бы сущс

Универсальным свойством языка, по определению Г. П. Мельникова, является способность выступать в качестве "посредника между двумя динамическим системами (между двумя сознаниями собеседников)", что является следствием основной коммуникативной функции языка как кодовой адаптивной системы (Мельников 1969: 38-39). ствуют незыблемые понятия, которые одинаковы для всех времен и для всех народов. В результате получается освобождение мысли из плена слова, из плена языка и придание ей истинной научности" (Щерба 1974: 316 -317).

Наше обращение к сопоставлению с польским языком связано, безусловно, с пониманием того, что реальный мир по-разному структурируется и категоризуется разными языками, отражающими культурно-исторические условия жизни народа, способ их общественной организации, в то время как мышление отражается в универсальных понятийных категориях независимо от языков.

Проблемы представленности адреса гной семантики ("образа адресата") затрагивают не только собственно лингвистический уровень, но и экстралингвистический, поскольку выходят в сферу прагматики и текста.

В исследованиях природы адресатности, обнаруживающей себя как в языковой структуре, так и в тексте, мы исходили из положения А. А. По-тебни об их тождественности. А. А. Потебня, рассматривая слово и художественное произведение на основе воспринимающего сознания, утверждал, что "структура художественной мысли отражает структуру языка", поскольку "слово и само по себе есть уже поэтическое произведение" (Потебня 1990: 140).

Принимая во внимание это положение в качестве основополагающего, мы осознаем всю сложность взаимоотношений между этими двумя структурами и принимаем этот тезис в том смысле, что в тексте слово способно проявить только свою лингвистическую сущность, представленную в единстве физического, грамматического, идеального и прагматического. Соответственно, семантика адресата, присутствующая в языковой системе, реализуется и в ее динамической, дискурсивной, ипостаси - тексте.

Таким образом, в своих теоретических построениях относительно природы адресатности мы исходили из природы самого языка как диалогической (адресантно-адресатной) формы миропредставления.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Полонский, Андрей Васильевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ § L Категориальная и функциональная сущность адресатности

Адресатность речи представляет собой антропоморфное явление, связанное с семантической доминантой адресата, онтологически представленной в языке. Вокруг семантического центра "адресат" в противопоставленности семантическому центру "говорящий" формируются лингвистические категории адресованное™, и адресатности. Присутствующая в языке адресатная семантика реализуется в трех основных типах адресата: объекте-адресате, субъекте-адресате и авторе-адресате.

Объект-адресат. - это структурно-семантический адресат, реципиент, воспринимающий и испытывающий на себе действие, производимое субъектом, иными словами, структурно-семантический адресат представляет собой "претерпевающую" сущность, объект деятельности, не наделенный свойствами респондента.

Объект-адресат как в русском, так и в польском языках семантизируется в косвенных падежах: дательном (собственно адресатная семантика), родительном и винительном в сочетании, с предлогами для, día, на, па (ад-ресатно-утилитарная семантика).

Субъект-адресат - это прагмасемантический адресат, совмещающий свойства реципиента (способность воспринимать, воспринимающее сознание) и респондента (способность реагировать, отвечать на сообщение), который представлен в структуре коммуникативно-речевого акта как-речевой партнер говорящего, функционально равный, говорящему субъект речи, то есть второй субъект речи, коррелирующий с первым.

Функциональной разновидностью субъекта-адресата является ин-тенциональный адресат, который, в силу присущей сознанию интенцио нальности, гипостазируется в момент зарождения у говорящего интенции, направленной на него. Таким образом, иптепциопалъный адресат - это прагмасемантический предадресат, представляющий собой некую "претерпевающую" сущность, потенциально содержащую субъекта-адресата, однако еще не реализующегося присущими ему свойствами респондента.

Основными специализированными морфологическими средствами выражения субъекта-адресата как в русском, так и в польском языках являются адресатио-личные местоимения ты, 1у, вы, мгу, адресатно-личные глагольные формы, звательный надеж имен существительных и глагольный императив. Как экспрессивно-импрессивные формы, они своей специфической семантикой, связанной с адресатом, внутри парадигм противопоставлены другим формам: звательный падеж - прямым и косвенным падежам, императив -- индикативу и конъюнктиву.

Своей специфической семантикой и синтаксическими особенностями (сочетанием с глагольным, сказуемым в адресата о-личной форме, изоморфной второму лицу) звательный падеж противопоставлен внутри трехчленной системы прямых падежей - Э1 отавному и именительному.

Эготивный падеж, или эготив, связан с семантикой говорящего лица, представленного в его категориальном имени - адресантно-личном местоимении я, ]а. Данная семантическая падежная специфика проявляется в синтаксических особенностях эготивного имени, употребляющегося в детерминированном' именем предикативном сочетании с глаголом в адре-сантно-личной форме, изоморфной первому лицу. Именительный падеж выражает семантику отстраненного субъекта или объекта и употребляется в предикативном, сочетании с глаголом в форме третьего лица.

Таким образом, русский и польский языки обладают коррелирующей с глагольной категорией лица трехчленной системой надежей грамматической детерминации: эготивным (эготивом), звательным (вокативом) и именительным (номинативом), которые обнаруживают свои семантические особенности в синтаксических функциях членов предложения и специфике употребления в предикативном сочетании. Трехчленная система падежей в полном объеме реализует антропоцентрическую семантику и ''с*

Полной, завершенной трехчленной системой падежей грамматической детерминации обладают только личные местоимения.

Специфический характер звательного надежа проявляется в способности трансформировать грамматическую адресатнуго семантику в прагматическую, то есть выступать в роли своеобразного именного конвертора грамматической адресатной семантики.

Семантические особенности звательного падежа и его функционального субститута, именительного адресагного, проявляются в особой синтаксической функции - обращении.

Обращение выступает в качестве синтаксического конвертора и ак-туализатора адресатной семантики, являющегося условием образования особого .11 екс и ко-грам м ат и чес кого разряда имен существительных - слов категории адресатности; семантического квалификатора - адресатного центра предложения, который соотносит его содержание с субъектом-адресатом; адресатного детерминанта, представляющего собой особый распространяющий член предложения.

На текстовом уровне субъект-адресат получает возможность реализоваться в своей творческой сущности, равной "пантократорской" сущности автора, то есть субъект-адресат, создающий в процессе реализации своих способностей, связанных с восприятием, пониманием, интерпретацией и реагированием, собственный текст, в котором реализуются его концептуально-эмоциональная и социально-психологическая модель, превращается в автора-адресата.

Средствами выражения автора-адресата являются текстовые импрес-сивные знаки препинания - структурно-композиционные, стилистические и комментативные.

Грамматическая категория адресатности в русском и польском языках не ограничивается реализацией в какой-либо одной части речи, однако адресатная экспликативность концентрируются в личных местоимениях, глаголах и именах, способных называть или указывать на адресата, то есть категория адресатности является сквозной категорией, присущей не только одной части речи. Представляется правомерным поэтому считать названную базу адресатности как в русском, так и в польском языках в качестве категориальной, а адресагность рассматривать в качестве чаетеречпой грамматической (морфологической) категории, обладающей специфическими средствами выражения.

Местоимения характеризуются наличием грамматической (морфологической) категории адресатности классифицирующего типа, подразделяющей личные местоимения на два лексико-грамматических разряда: ад-ресантно-личные (я, мы, }а.; ту) и адресатно-личные (ты, вы, (у, пу). Адресатно-личные местоимения реализуют категориальное значение, поскольку выражают обобщенную адресатнуго семантику, равную категориальной.

Русские и польские глаголы характеризуются грамматической (морфологической) категорией адресатности модифицирующего (словоизменительного) типа, подразделяющей их на адресаитно-личные (совпадающие с формами первого лица) и адресатно-личные (совпадающие с формами второго лица) глагольные формы. Адресатно-личные глагольные формы обладают дейктической адресатной семантикой, совпадающей с категориальной. Категория адресатности глагола поддерживается семантикой императива - специфической глагольной категорией, ориентированной на адресата. Императив выступает в функции глагольного конвертора грамматической адресатной семантики в прагматическую.

Адрееатная семантика в русских и польских именах существительных, сконцентрированная в словах с гиперсемой лица, реализуется в грамматической категории классифицирующего типа, поскольку выражается в специализированной падежной форме (звательном падеже) и в формировании в именах существительных особого л е кс икс)-1 ра м м ати чес кого разряда вокативов (сударь, дорогуша, милочка, косказ'ш и др.), обладающих специфическими морфологическими, синтаксическими и синтагматическими свойствами.

В именах существительных и прилагательных адресатная. семантика реализуется также в лексико-семантической категории адресатности, объединяющей на основе обобщенного лексического значения адресата особую лексико-семантическую группу - субстантивных и адъективных адресаг-ных субститутивов. Лексико-семантическая категория' адресатности обнаруживается в создании синонимического ряда слов, а также в присущей им специфической синтаксической функции - обращении или распространителя обращения -ив особенностях сочетаемости с другими словами.

Семантика адресата реализуется как в русском, так и в польском языках в формировании особого класса слов, обладающих адресатной семантикой, не выводимой из контекста, а присутствующей в их семантической структуре, - слов категории адресатности. В качестве семантического центра выступают лексемы с коммуникативно-ролевой семантикой, называющие адресата обобщенно как второго субъекта коммуникативно-речевого акта, а именно: адресатно-личные местоимения ты, 1у, вы, ц?у и их стилистические экспрессивные варианты - субстантивные вокативы и десемантизированные субститутивы, обладающие простой семантикой, равной категориальной, а. также адресатные субстантивные и адъективные субститутивы, обладающие более сложной семантической структурой, однако содержащие конситуативно свободный адресатный семантический компонент.

Базой формирования русских и польских вокативов и адресатиых субститутивов являются семейно-ролевые, социально-стереотипные и социально-статусные наименования адресата как специализированные адресатные средства, обслуживающие сферу социально-ролевых отношений. Социально-стереотипные, а также социально-статусные наименования адресата выступают в качестве основы формирования адресатной системы русского и польского речевых п икетов. Процесс формирования слов категории адресатности отражают десемалтизация и прономинализация, затрагивающие особенно активно лексемы с семейно-ролевой и социально-статусной семантикой.

В целом в синтаксической функции обращения адреса гну ю семантику способны приобретать слова с гиперсемой лица.

Наличие оппозитивных отношений, возникающих на основе единого признака внутри коммуникативной парадигмы предложений, позволяет рассматривать адресатность как грамматическую (синтаксическую) категорию классифицирующего типа, свойственную предложениям. В зависимости от характера адресата и связанному с ним структурно-интонационному оформлению, предложения подразделяются на два. оппозитивных типа: неадресатные (повествовательные), семантика субъекта-адресата которых реализуется редуцированно - в функциях интенциональ-ного адресата, то есть лишенного функций респондента, и адресатные (побудительные, вопросительные и вокативные), семантика субъекта-адресата которых реализуется в полном объеме - в функциях реципиента и респондента. Подобная синтаксическая оппозиция коррелирует с функционально-семантическими особенностями именительного и звательного падежей, а также индикатива и императива.

Грамматическая (синтаксическая) категория адресатности в русском и польском языках имеет фиксированное ритмико-интонационное выражение в противопоставленных формах: интонация пересказа, оформляющая повествовательные предложения, противопоставлена .интонациям, оформляющим побудительные и вопросительные предложения. Формальным показателем категории адресатности является, восходящая тональная альтерация на интонационном центре предложения, противопоставленная нисходящей.

На уровне текста категория адресатности выступает как важнейший фактор, формирующий авторскую стратегию построения текста, то есть текстовая категория адресатности выступает как функциональностилистическая категория, реализующаяся в текстовых импрессивиых знаках препинания.

Таким образом, как в русском, так и в польском языках категория адресатности представлена языковыми единицами различных уровней лексическими, морфологическими, синтаксическими и текстовыми. Наличие разноуровневых средств, объединенных вокруг одной семантической доминанты, позволяет говорить о сформированное™ в языке функционально-семантического поля, или функционально-семантической категории адресованное™ как сист емы однородных значений и признаков, находящих свое эксплицитное и имплицитное выражение в различных языковых средствах, выполняющих однотипные семантические функции.

Формирующим грамматическим центром функционально-семантической категории адресованное™ является грамматическая категория адресатности.

Таким образом, в русском и польском языках адресатиость находит свое выражение в лингвистической и прагматической структурах и реализуется в четырех своих ипостасях:

1) (функционально-семантической категории адресованное™, отражающей общую предназначенность языкового знака адресату как субъекту восприятия и интерпретации;

2) грамматической категории адресатности, имеющей морфологическую и. синтаксическую реализацию;

3) лексико-семантической категории адресатности, объединяющей лексико-семантические группы слов на основе общего семантического признака, отражающегося в создании синонимического ряда слов, в специфической синтаксической функции (обращении) и в синтагматических особенностях;

4) функционатьно-стилист ической категории адресатности, проявляющейся в организации текста в целом.

Предпринятый нами сравнительный анализ средств выражения категории адресагности в русском и польском языках дает возможность точнее определить центральные и периферийные сферы категории.

Категория адресатности в русском и польском языках имеет принци! пиальчо общий грамматический центр, представленный:

1) адресатно-личными местоимениями и коррелирующими с ними глагольными формами, противопоставленными адресантно-личиым местоимениям и глагольным формам;

2) звательным падежом, противопоставленным другим падежам грамматической детерминации (эготивному и номинативному);

3) императивом, противопоставленным в глагольной парадигме индикативу и конъюнктиву;

4) словами категории адресатности (вокативами и адресатными суб-ститутивами), в которых лексикализовалась адресатная функция.

Адресатная специфика же проявляется в следующем: в наличии интегрированных в предложение адресатных средств (квазиобращений), выполняющих функцию главного или второстепенного члена предложения, представленных в русском языке исключительно в детской речи;

2) в употреблении адресатных субст итуч ивов типа pan, pañi, pañstwo в качестве обособленного и необособленного (интегрированного) члена предложения, а также в возможности их сочетания с личным именем адресата;

3) в значительно меньшей представленности вокативов;

4) в более широком распространении социально-ролевых наименований адресата;

5) в наличии более широкого регистра (диапазона) вежливости, представленного в различных способах номинации адресата, а также в возможности сочетания интегрированных и иеинтегрироваииьтх адресатных средств;

6) в "смягченной", редуцированной императивности интегрированных адресатных средств;

7) в более сильной, по сравнению с русским, адресатной проекции польского императива, вызывающей повышенный импрессивный эффект, снижающий регистр вежливости и др.

Своеобразие польского языка в сравнении с русским проявляется также в грамматической реализации эмфатической функции (наличие функционально противопоставленных кратких и полных форм личных местоимений) адресатных средств, а также в большем использовании средств фатической коммуникации в литературно-разговорной речи, что также становится возможным" благодаря комбинированию интегрированных и неитегрированных адресатных средств, позволяющему в большей степени использовать конвенциональную нюансировку.

Подчеркнем, что именно в особенностях полнее всего проявляется национально-культурное своеобразие, менталитет и традиции народа.

§ 2. Категория адресатности среди других категорий

Процесс отражения в языковых структурах объективного мира имеет опосредованный характер, поэтому предопределяет наличие параллельных и пересекающихся категорий.

Категория адресатности в русском и польском языках взаимосвязана прежде всего с грамматической словоизменительной категорией лица, которая отражает эгоцентрическую структуру коммуникативно-речевого акта, что демонстрирует принципиально универсальная для всех языков система личных имен, ведущая свое начало от уникального субъектного я как первого лица, противопоставленного множественному субъекту мы, а также субъектным ты или вы как второму лицу, которые, в свою очередь, вместе противопоставлены субъекттю-объектиым он, она, оно, они как третьему лицу/не-лицу. Категория лица от ражает взаимоотношения между субъектами с точки зрения' их участия или неучастия в коммуникативно-речевом акте: первым лицом (субъектом речи, адресантом) и вторым лицом (субъектом речи, адресатом) как участниками коммуникативно-речевого акта, с одной стороны, и третьим лицом / не-лицом (предметом речи) как неучастником, с другой. Иными словами, персонифицированный дуэт, выражающий участников коммуникативного акта, противопоставлен всему тому, что существует вне его, а именно некоммуникативному миру" (Лопатин и др. 1989: 177), или /дистанцированному, отстраненному субъекту-объекту, не являющемуся участником коммуникативного акта.

Категория лица, исторически включавшая не только местоимения и глаголы, но и имена существительные, формировалась во взаимодействии с категорией адресатности. Следовательно, категория адресатности и категория лица - это не параллельные, а пересекающиеся категории, семантический потенциал и лексико-граммат ический фонд выражения которых частично совпадают, что, соответственно, и позволяет рассматривать их в исторической и синхронной соположенности и взаимообусловленности.

Категория адресатности связана с "функционально-семантическим полем персональности" (Якобсон 1972: 100), или с "функционально-семантической категорией персональности" (Бондарко 1971: 47 - 49), поскольку она включает сферы обоих субъектов коммуникативно-речевого акта в аспекте связи сообщения как с говорящим (категория субъективности), так и со слушающим (категория адресатности). Следовательно, категория адресатности наряду с категорией "субъективности" (Бенвенист 1974: 293) представлена в рамках более широкой категории персональности.

Коммуникативно-прагматическая категория субъективности, в основе которой лежит "корреляция субъективности", понимается как представленность личности говорящего в различных актах речи. "Субъективность - это специфическая функционально-прагматическая категория, абсолютным инвариантом которой является субстанциальное представление говорящего, я, как реального или потенциального субъекта сообщаемого факта. Это результат преодоления дистанции между субъектом речи и субъектом сообщаемого факта" (Химик 1990: 173). Соположенность категорий субъективности и адрссатности представляется особенно очевидной в реализации субъектной местоименной диады "я - ты" в тексте, в котором всегда в той или степени или в той или иной форме присутствует как личность говорящего, так и личность адресата.

В аспекте выражения коммуникативной установки (в утверждении или пересказе, вопросе или побуждении), всегда связанной с воспринимающим субъектом (адресатом), а также в различного рода языковых манифестациях субъективного отношения (субъективная модальность) автора к высказыванию кат егория адрссатности пересекается с функционально-семантической категорией модальности, отражающей процесс сложного взаимодействия между всеми слагаемыми коммуникативно-речевого акта: говорящим, адресатом, высказыванием и реальной действительностью.

Категория адресаттюст и пересекается с категориями модальности (объективной модальности) и глагольного наклонения, семантизируясь на основе отношения высказывания к реальной действительности в противопоставленности форм императива, обладающих максимальной адреса гной семантикой, формам' индикатива и конъюнктива.

Пересечение категории адрссатности с семантической категорией определенности/неопределенности осуществляется в аспекте актуализации имени адресата (эмфатическая функция) в коммуникативно-речевой ситуации.

Категория адрссат ности связана также с прагмасемантической категорией вежливости, или с "функционально-семантическим полем вежливости" (Формановская 1986: 75)123 , поскольку ее функции связаны с этикетным оформлением сферы взаимодействия в коммуникативно-речевом акте говорящего и его речевого партнера (адресата), в выработке стратегии их речевого поведения и его фиксацией в языковых средствах. "Связи выражения вежливости с грамматическими категориями (в частности, лица, числа, наклонения) очевидны, хотя данное явление отличается от рассматриваемых ФСП прагматической природой изучаемых функций" (Бондарко 1983: 44).

Различие категорий вежливости и адресатности состоит в их природе: категория вежливости - структурированная функционально-семантическая категория, в то время как категория адресатности является грамматической категорией, обладающей специализированными грамматическими средствами выражения и формирующей функционально-семантическую категорию адресованное™.

Таким образом, адресагнос гь как содержательная категория, пересекающаяся с другими категориями, отражает системный характер языкового сознания, основанного на системности самой объективной действительности. В заключение процитируем слова Б. М. Кедрова: "<.> Все в мире находится в универсальной закономерной связи, все имеет помимо своей непосредственной данности (своего явления) свою внутреннюю сущность, скрытую от непосредственного взора наблюдателя, исследующего данный процесс" (Кедров 1969: 23). * *

Разработанная в диссертационном исследовании концепция категории адресатности дает возможность глубже понять механизм взаимодеист

123 Ср.: Функционально-семантическое поле вежливости (ФСП) - "сла-боцентрированиое в грамматике, все же складывается из <.> грамматических категорий лица, числа, наклонения" (Формановская 1986: 75).

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Полонский, Андрей Васильевич, 1999 год

1. БИРС Большой польско-русский словарь / Гессеп Д.,

2. Стынула Р. В 2-х т. - М., \Yarszawa: .Русский язык, Wj.edzaPowszech.na, 1988.

3. Грамматика-1960 Грамматика русского языка: АН СССР; Ип-т рус.яз. / Ред. кол.: В. В. Виноградов, Е. С. Истрина. -В 2-х т. М.: АН СССР, 1960.

4. Грамматика-1970 Грамматика современного русского литературного языка: АН СССР / Под ред. Н. К). Шведовой. -М.: Наука, 1970.

5. Грамматика-1980 Русская грамматика: АН СССР; Ип-т рус. яз. / Ред.кол.: 11. К). Шведова (гл. ред.) и др. В 2-х т. М.: Наука, 1980.

6. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В. М. Кожевникова и П. А. Николаева. -М.: ОЭ, 1987.

7. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990.

8. Словарь русского языка / АН СССР, Ин-т рус. яз.; Под ред. А. П. Евгеньевой. В 4-х т. М.: Русский язык, 1981 - 1984.

9. Encyklopedia wiedzy о jgzyku polskim / Pod red. St. Urbanczyka. Wroclaw etc.: Zaklad Narodowy im. Oss. Wyd-wo, 1978.

10. Podstawy gramatyki polskicj / W. Doroszewski. -Warszawa: PWN, 1963. С/. 1, 2. Bi|k P. Gramatyka j?zyka polskiego. - Warszawa: Wiedza Powszechna, 1979.

11. Maly slownik j§zyka polskiego / Pod red. St. Skorupki,1.. Auderskiej, Z. Lernpickiej. Warszawa: PWN, 1982.22. SJP

12. Slownik j^zyka polskiego / .'Pod red. M. Szymczaka. Warszawa: PWN, 1978 - 1981. - Т. 1 - 3.23. SPP

13. Slownik poprawnej polszczyzny / Pod red.

14. W. Doroszewskiego. -Warsza.wa: PWN, 1976.24. STJ

15. Slownik terminologii j^zykoznawczej / Z. Gokjb,

16. A. Heinz, K. Polanski; Pod red. A. Heinza і Т. Milewskiego. Warszawa: PWN, 1968.

17. Адмони 1988 Лдмої їй В. Г. Грамматический строй как системапостроения и общая теория грамматики,- Л.: ЛО "Наука", 1988. 240 с.

18. Адмони 1994 Адмони В. Г. Система форм речевого высказывания. СПб: Наука, 1994. - 154 с.

19. Азнаурова Э. С. Прагматика художественного слова. Ташкент:

20. Изд-во «Фан» Узбекской ССР, 1988. 122 с.

21. Аксаков 1.977 Аксаков К. С. О грамматике вообще (по поводу

22. Алефиренко 1999 Алефиренко Н. Ф. Спорные проблемы семантики:

23. Монография. Волгоград: Перемена, 1999. - 274 с.

24. Антипов и др. 1989 Антипов Г. А. и др. Текст как явление культуры. Новосибирск: Наука. Сибирское отделение,

25. Апресян 1997 Апресян Ю. Д. Лингвистическая терминологиясловаря // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Первый выпуск / Ю. Д. Апресян и др.; Под общ. рук. Ю. Д. Апресяна. - М.: Школа "Языки русской культуры", 1997. -С. XVI - XXXIV.

26. Арутюнова 1973 Арутюнова Н. Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике // Изв. АН СССР. Сер. Лит. и яз. - 1973. -Т. 32. № 1. С. 84 - 89.

27. Арутюнова 1976 Арутюнова 11. Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. М.: Наука, 1976. 383 с.

28. Арутюнова 1979 Арутюнова Н. Д. Языковая метафора (Синтаксис илексика) // Лингвистика и поэтика / Отв. ред. В. II. Григорьев. М.: Наука, 1979. - С. 147 - 173.

29. Арутюнова 1981 Арутюнова 11. Д. Фактор адресата // Известия АН

30. СССР. Сер. лит. и яз. - 1981. - Т. 40. - № 4. -С. 356 - 367.

31. Бабайцева 1967 Бабайцева В. В. Переходные конструкции в синтаксисе. Конструкции, сочетающие свойства двусоставных и односоставных (безличных именных) предложений. Воронеж: Центр.-Черноземн. кн. изд-во, 1967. - 392 с.

32. Бабайцева 1979 Бабайцева В. В. Русский язык: Синтаксис и пунктуация. -М.: Просвещение, 1979. 270 с.

33. Бабайцева 1988 Бабайцева В. В. Система членов предложения в современном русском языке: Учебн. пособие. М.: Просвещение, 1988. - 159 с.

34. Балл и 1955 Башш Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка: Пер. с фр. М.: Изд. иностр. лит., 1955. - 416 с.

35. Баранов, Кобозева 1988 Баранов А. П., Кобозева И. М. Модальныечастицы в ответах на вопрос // Логический анализ языка: Прагматика и проблемы интенсиовальности. М.: Наука, 1988.

36. Барт 1994 Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика:

37. Пер. с фр. М.: Прогресс, 1994. -616 с.

38. Бахвалова 1993 Бахвалова Т. В. Характеристика интеллектуальныхспособностей человека лексическими и фразеологическими средствами языка (на материале орловских говоров): Уч. пособие. Орел, 01ТІИ, 1993. -130 с.

39. Бахтин 1975 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики.

40. М„: Худ. лит., 1975. 502 с.

41. Бахтин 1986) Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества.

42. М.: Искусство, 1986. 445 с.

43. Бахтин 1998 Бахтин М. М. Тетралогия. М: Лабиринт, 1998.608 с.

44. Белошапкова 1977 Белошапкова В. А. Современный русский язык.

45. Синтаксис. М.: Высшая школа, 1977. - 248 с.

46. Белый 1981 Белый А. О себе как писателе // Бугаева К. 11. Воспоминания' о Белом. -- Berkeley: Berkeley Slavic Specialties, 1981. С. 322 - 328.

47. Бенвенист 1974 Бенвенист Э. Общая лингвистика: Пер. с фр. 1VL:1. Прогресс, 1974. 447 с.

48. Библер В. С. Мышление как творчество: Введение в логику мысленного диалога. М.: Политиздат, 1975. - 399 с.

49. Бондалетов, Данилина 1970 Бондалетов В. Д., Данилина Е. Ф. Средства выражения эмоционально-экспрессивных оттенков в русских личных именах // Антропонимика. М.: Наука, 1970. - С. 184 - 198.

50. Бондалетов 1987 Бондалетов В. Д. Социальная лингвистика. М.:1. Просвещение, 1987. 160 с.

51. Бондарко 1971 Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. -Л.: ЛО "Наука", 1971. -115 с.52. Библер 197553. Богин 198454. Богин 198655. Богин 199359. Бондарко 197860. Бондарко 198261. Бондарко 198362. Борухов 199264.