Художественная деталь и её функции в творчестве Л.Е. Улицкой тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Жаворонок, Инесса Андреевна

• Жаворонок, Инесса Андреевна
• кандидат филологических наук
• 2012

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Жаворонок, Инесса Андреевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ПРАГМАТИКА И ПАРАДИГМАТИКА ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ДЕТАЛИ В ПЬЕСАХ Л. Е. УЛИЦКОЙ.

1.1. Детали сакрального мира в пьесе «Семеро святых из деревни Брюхо»

1.2. Чеховская деталь в пьесе Л. Улицкой «Русское варенье».

1.3. Деталь как средство ментальной характеристики героев.

ГЛАВА II. ЦВЕТОВАЯ ДЕТАЛЬ В РОМАНАХ Л. Е. УЛИЦКОЙ.

2.1. Белый цвет как символико-смысловая доминанта в романе «Казус Кукоцкого».

2.2. Цветовая деталь в контексте неомифологизма Л.Е. Улицкой.

2.3. Семантика света и тьмы в романах Л.Е. Улицкой.

ГЛАВА III. ВЕЩНЫЙ МИР В РОМАНАХ Л.Е. УЛИЦКОЙ.

3.1 Цветность вещного мира как деталь характеристики мировосприятия героев

3.2. Тотемно-охранительная функция предметов вещного мира в романах Л.Е. Улицкой.

3.3. Портретно-костюмная деталь в романах Л.Е. Улицкой.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Художественная деталь и её функции в творчестве Л.Е. Улицкой»

Л. Е. Улицкая - одна из самобытных представительниц современной отечественной литературы. Творчество Л. Улицкой плодотворно и многогранно. Все её произведения, опубликованные в России, пользуются заслуженной популярностью у читателей и вызывают пристальное внимание критики.

К научно-исследовательскому анализу в разное время и в разных аспектах - филологическом, тендерном, философском - привлекались следующие произведения: сборник рассказов «Второе лицо», повесть «Сквозная линия», сборник рассказов «Бедные родственники» (1993), повесть «Сонечка» (1995), семейная хроника «Медея и её дети» (1996), повесть «Весёлые похороны» (1997), роман «Казус Кукоцкого» (2001), сборник рассказов «Девочки» (2002), роман «Искренне ваш Шурик» (2003), сборник рассказов «Бедные, злые, любимые» (2003), сказка «История о старике Кулебякине, плаксивой кобыле Миле и жеребёнке Равкине» (2004), сказка «История про кота Игнасия, трубочиста Федю и одинокую Мышь» (2004), сборник рассказов «Люди нашего царя» (2005), роман «Даниэль Штайн, переводчик» (2006), «Человек попал в больницу» (2009), роман «Зеленый шатер»(2011).

Первые литературные опыты Л. Улицкой были опубликованы в ряде периодических изданий и, как следствие, вызвали широкое обсуждение в литературной газетно-журнальной критике. Многочисленные интервью с автором, размещённые в том числе на различных интернет-сайтах, стали толчком к активному читательскому обсуждению как различных аспектов творчества Улицкой, так и её мировоззренческих позиций.

Признание художественного таланта Л. Улицкой за границей отмечено многочисленными литературными премиями и номинациями, наградами. В 1993-ем и 1996-ом годах повесть «Сонечка» и роман «Медея и её дети» дважды были номинированы на премию Букер. За литературную деятельность писательница награждена литературными премиями: французской - Медичи (1996) и итальянской - Джузеппе Адсерби (1998) за повесть «Сонечка». Писательница стала обладательницей премии Букер за роман «Казус Кукоцкого» (2001). Л. Е. Улицкая - кавалер Ордена Академических пальм (Франция, 2003). Она награждена Премией «Книга года» за роман «Искренне ваш Шурик» (2004) и является Кавалером Ордена искусств и литературы (Франция, 2004). Награждена премией Пенне (2006, Италия) за роман «Казус Кукоцкого», премией Большая книга (2007) за роман «Даниэль Штайн, переводчик» и литературной премией Гринцане Кавур (2008, Италия) за роман «Искренне Ваш Шурик». Л. Е. Улицкая номинировалась на Международную Букеровскую премию (2009, Англия). Она награждена литературная премией журнала «Знамя» в номинации «Глобус» (2010) за «Диалоги» Михаила Ходорковского с Людмилой Улицкой, опубликованные в журнале «Знамя» (№ 10, 2009 г.), а в 2011 году получила премию Симоны де Бовуар во Франции.

Произведения писательницы переведены на 25 языков, пользуются устойчивым интересом среди читателей разных стран. Разножанровые произведения Л. Е. Улицкой многократно были переизданы в России и стали сегодня уже почти классическими. Так, роман «Медея и её дети» был назван критикой в числе лучших книг завершившегося десятилетия [Молчанов, 2003]; [Тимина, 2011]; [Немзер, 2000]. Многие произведения Л. Улицкой экранизируются, находят воплощение на сцене. По ее сценариям созданы кинофильмы «Сестрички Либерти» (1990) В. Грамматикова, «Женщина для всех» (1991) А. Матешко, «Казус Кукоцкого» (2005, сериал) Ю. Грымова, «Ниоткуда с любовью, или Весёлые похороны» (2007) В. Фокина. В 2004-ом году на 17-й Международной книжной ярмарке в Москве Л. Улицкая была признана автором года «за рекордную популярность произведений некоммерческой литературы». Совсем недавно писательница была награждена французским орденом Почётного Легиона.

Творчество Л. Е. Улицкой активно осваивается отечественным и зарубежным литературоведением. Тот факт, что Л. Улицкая и её творчество «вписаны» в историю современной отечественной литературы, не вызывает сомнения [Лейдерман, Липовецкий, 2008], [Нефагина, 2003]. Однако данное обстоятельство не отменяет дискуссионного подхода к анализу различных аспектов творчества Л. Улицкой. В отечественном литературоведении высказываются разные точки зрения относительно творческой манеры писательницы, делаются различные, часто взаимоисключающие выводы об её эстетических пристрастиях. Ряд исследователей видит в ней представительницу так называемой «женской прозы» [Казарина, 2004]; [Молчанов, 2003]; [Желобцова, 2004], [Колядич, 2011]; [Ровенская, 2001], часто иронически связывая её имя с «дамской прозой» [Архангельский, 1998]; [Рыжова, 2004], с «бульварной литературой» [Минералова, 2004]; [Остренко, 2004]. Другие рассматривают её как типичную «представительницу постмодернизма» [Дарк, 1994]; [Ишкина, 2003]. Третьи называют Л. Улицкую одним из лидеров современного неосентиментализма [Золотоносов, 1993]; [Лейдерман, Липовецкий, 2008], о поэтике сентиментального реализма в произведениях Л. Улицкой пишет Г. Л. Нефагина [Нефагина, 2003].

Столь разные точки зрения свидетельствуют о сложности научно-исследовательской интерпретации художественного текста писательницы. Примером парадоксального восприятия произведений Улицкой может служить статья О. Мелы [Мела, 1998]. В ней представлена попытка проанализировать повесть «Сонечка» с позиций тендерного подхода, и после анализа текста автор приходит к выводу, что Л. Улицкая воспроизводит действительность «с точки зрения мужчин» [Мела, 1998: 9].

Л. Куклин утверждает, что эстетическое начало в творчестве Улицкой подчинено научно-практическому. Он преувеличивает влияние бывшей профессии Л. Улицкой (она генетик) на художественное творчество, очевидным образом манипулируя фактами биографии писательницы. Л.

Куклин пишет, что JI. Улицкая - «писатель сугубо бытовой», «работник Природы, Натуры, "натуралист" в самом полном, исчерпывающем смысле этого слова» [Куклин, 2003]. Писательница, по мнению JI. Куклина, относится к своим персонажам, как к «биологическим объектам», они у неё «растения» [Там же: 177]. Секрет её читательского успеха заключается, по мнению автора статьи, исключительно в «теме ума, гонений, унижений, страданий» [Там же: 177]. Аналогичную точку зрения высказывает О. Рыжова, которая безапелляционно относит повесть «Сонечка» к «дамской» литературе, обвиняет автора в излишнем внимании к «физиологическим отправлениям», в «писательском биологизме», выносит предвзято отрицательную оценку наиболее популярным романам Улицкой [Рыжова, 2004: 23].

Более объективные подходы к анализу произведений JI. Улицкой представлены в работах исследователей С. И. Тиминой, В. Я. Скворцова и А. И. Скворцовой, Е. Щегловой и др.

С. И Тимина проанализировала роман «Медея и её дети», сосредоточившись на мифопоэтических аспектах. Она отнесла Л. Улицкую «к разряду таких писателей, которые даже в страшные времена не боятся поместить смятенную и попираемую, но всё же бесконечно сильную человеческую душу в центр созидаемого ими мироздания» [Тимина, 2011: 56].

В статье В. Я. Скворцова и А. И. Скворцовой рассматривается тема жертвенной любви и своеобразного восприятия мира героями повести «Весёлые похороны» [Скворцов, Скворцова, 2000: 106 - 109]. Е. Щеглова выстраивает идейно-содержательный анализ романных произведений JI. Улицкой, рассматривая их в контексте современного литературного процесса, и приходит к выводу, что главное достоинство творчества писательницы заключается в авторском отношении к своему герою. Она справедливо замечает, что «JI. Улицкая подкупала и подкупает не просто интересом к человеческой личности, а состраданием к ней - вовсе делом в нынешней литературе нечастым» [Щеглова, 2003: 185].

Позитивно отзывается о творчестве JL Е. Улицкой западная славистика. Французские рецензенты, называя ее прозу «исповедальной», отмечают, что «она чутко улавливает нюансы человеческой природы и, облекая их в прихотливые одежды яркого и точного языка, возвращает читателю. Творческая фантазия писательницы - продолжение собственного опыта, совершенно оригинального и тем не менее близкого многим. Её герои владеют особым языком, сохранившим изумительную буквальность, охраняющим первоначальный смысл слов» [Цит по: Русская писательница в норвежском интерьере: интервью с Л. Улицкой, 2007: 15]. Д. Фернандез рассматривает творчество Л. Улицкой как литературу, которой удалось «проникнуть в сердце» [Fernandez D, 2003: 59]. По мнению С. Моузе, главная тема рассказов писательницы - любовь: «Все происходящее между людьми или относящееся к человеку, его личности у Л. Улицкой выражает через любовь. Она (любовь) вносит в реальную жизнь другую, которую сама создает» [Mouze С, 2002: 10]. Рецензируя сборник «Сквозная линия», немецкий критик К. Обермюллер отметил преемственность творчества писательницы: «Истории, которые рассказывает Л. Улицкая, едва ли возможно осмыслить вне русской литературы. Автор, изображая абсурдность постсоветских будней, представляет это не только виртуозно - она блестяще импровизирует литературными традициями» [Obermuller К, 2003: 23].

Таким образом, многожанровое творчество Л. Е. Улицкой, несмотря на достаточную степень собственно филологического и литературно-критического осмысления, может рассматриваться как актуальное для дальнейшего изучения. Степень исследованности проблемы:

В течение последних лет было защищено несколько диссертаций по творчеству Л. Улицкой, что свидетельствует о пристальном внимании исследователей к творчеству Л. Улицкой. Это прежде всего работы О. М Крижовецкой [Крижовецкая: 2008], Н. А. Егоровой [Егорова: 2007], О. В.

Побивайло [Побивайло: 2009] Э. В. Лариевой [Лариева: 2009], Т. А. Скоковой [Скокова: 2010].

Наиболее разносторонний анализ творчества писательницы, по мнению Т. А. Скоковой, осуществлен в диссертации Н. Егоровой «Проза Л. Улицкой 1980 - 2000-х годов: проблематика и поэтика», которая «остается одним из самых глубоких исследований творчества Л. Улицкой на сегодняшний день» [Скокова: 2010]. Концепции семейственности и средствам ее художественного воплощения в прозе Улицкой посвящена работа Э. В. Лариевой, в которой прослеживаются также «литературные, мифологические и библейские истоки художественной образности Улицкой» [Лариева: 2009]. В исследовании О. В. Побивайло представлен весьма интересный подход к осмыслению творчества Улицкой как диалога с классической литературой, который «базируется на механизмах неомифологизма, что позволяет рассматривать её прозу как феномен индивидуального мифотворчества» [Побивайло: 2009].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что творчество Л. Е. Улицкой активно изучается и подвергается разностороннему научному анализу.

Тот факт, что ни одна из перечисленных работ не ставит перед собой задачу комплексного изучения роли художественной детали в произведениях писательницы, не обозначает полного игнорирования данной научной проблемы. Напротив, многие из перечисленных исследований в той или иной мере затрагивали данную проблему. Н. Л. Лейдерман и М. Н. Липовецкий в работе «Современная русская литература: 1950 - 1990 годы» говорят о временных деталях, которые встречаются в портретных характеристиках героев Улицкой. В частности, отмечено, что предметно-бытовые детали наделены «атрибутивными признаками», «мир вещей одушевляется». Ключевым в стилистике Улицкой, по мнению исследователей, становится слово «мир», которое возможно конкретизировать как мир вещей. Ученые упоминают цветовую деталь, запах, звук как способы психологической характеристики героев, а также формулируют ряд положений о портретных деталях в рассказах JL Улицкой. [Лейдерман, Липовецкий, 2008].

Т. Г. Кучина пишет о предметно-бытовом фоне как. об одном из неизменных атрибутов письма Улицкой. Например, в повести «Сонечка» история героини рассказывается, по словам Т. Г. Кучиной, «словно бы отстраненно - но с какой-то анатомической точностью деталей, с чеховским соединением «равнодушия и эффекта» [Кучина, 2006: 29]. Цветовые детали используются, по мнению исследовательницы, в импрессионистической манере, «в тончайших нюансах цвета» [Там же: 305]. Н. А. Егорова анализирует портретную деталь и вещный мир в повести «Сонечка» и делает вывод о генетической близости Улицкой чеховской манере. Особое внимание исследовательница уделяет пейзажным зарисовкам в романе «Медея и ее дети», указывая на их полифункциональность: пейзаж в романе выступает как обозначение места и времени действия и является формой психологизма, что усиливает философскую проблематику произведения» [Егорова, 2009: 24].

Э. В. Лариева анализирует детали-знаки, генетически восходящие к житийной литературе, а также к классической литературе, которые становятся средствами создания героев-праведников. В оппозиции к семейному пространству «праведников» в прозе Л. Улицкой, по наблюдениям Э. В. Лариевой, находится «не-семья»: отсутствие семьи, семья социального низа. Портретная характеристика героев этого мира имеет свои особенности: безликость, уподобление животным. Э. В. Лариева указывает на интертекстуальные связи с толстовским «происхождением белизны», а именно: прообразом Леи, по её мнению, является Элен из романа «Война и Мир». Также исследовательница анализирует детали в рассказе «Пиковая Дама», позволяющие рассмотреть фольклорные истоки этого образа [Лариева,2009: 31]. Т. Колядич в разделе, посвященном рассказам Улицкой, пишет, что цветовые эпитеты — один из элементов стиля Л. Улицкой, которые она использует «с целью проявление оценочного эффекта» [Колядич, 2011: 99].

Тем не менее, следует говорить о том, что специальных исследований по проблеме функционирования художественной детали в произведениях Улицкой нет. Между тем именно научный анализ данной проблемы может способствовать непредвзятому изучению генетических связей писательницы с традицией и современными литературными течениями. Анализ системы художественных деталей в романном творчестве и драматургических произведениях писательницы может стать своего рода инструментом проникновения в творческое сознание автора, выявить всю глубину художественного замысла её произведений.

Читая романы Л. Улицкой, мы замечаем, как она внимательно вглядывается в жизнь, широко охватывая действительность, но в то же время улавливает мельчайшие её штрихи. Этому способствует мастерское владение таким изобразительным приёмом, как художественная деталь. Л. Н. Толстой в статье «Что такое искусство?» писал, что заражение читателя чувствами и мыслями художника является главной задачей художника. Но эта задача «только тогда достигается и в той мере, в какой художник находит те бесконечно малые моменты, из которых складывается произведение искусства» [Толстой Л. Н., 1983: 218]. «Бесконечно малые моменты» не сводятся к тому, что художник наблюдательно и зорко подмечает и фиксирует частности, чёрточки, мельчайшие движения души, изгибы характера. Смысл и сила детали в том, что в бесконечно малое вмещено целое. С одновременностью и неразрывностью восприятия обоих полюсов и связан эстетический эффект.

Плодотворным представляется изучение роли цветовой детали в художественном мире Л. Е Улицкой. С первых произведений она проявляет интерес к символике цвета. В интервью, опубликованном в «Книжном обозрении, она говорит, что большую часть жизни провела среди художников [Улицкая, 2004: 3], а значит, сориетирована на особое, детальное мировидение, на художническое восприятие цвета и света. Именно такое мировосприятие обусловливает пристальное внимание писательницы к деталям предметного мира и портретно-костюмным характеристикам героев, пейзажным зарисовкам. Биографически объясним и интерес Улицкой к драматургии, истории театра, сценическому перевоплощению: она несколько лет работала заведующей литературным отделом в Еврейском музыкальном театре. Пьесы Улицкой «Семеро святых из деревни Брюхо» (1993 - 2001), «Русское варенье» (2003), «Мой внук Вениамин» (1988) не вызвали научно-исследовательской рефлексии: отсутствуют даже эпизодические филологические наблюдения по проблеме драматургического творчества Л. Е. Улицкой. Отчасти это объясняется тем, что критическая оценка самих пьес и их сценических инвариантов происходила в публикациях театральных критиков. Однако этот факт не может служить основанием для отказа от научного исследования проблемы.

Пьесы Улицкой во многом подготавливают художественную почву для появления крупных произведений писательницы. В то же время их следует рассматривать как абсолютно состоявшиеся произведения, отмеченные особыми художественными подходами к передаче идеи и поэтико-драматургической трансформации действительности. В свою очередь, анализ художественной детали на материале пьес открывает новые исследовательские перспективы: в частности, позволяет ответить на вопрос о составляющих картины мира, в центре которой находится сам автор и которая дешифруется воспринимающим сознанием.

Анализ художественных деталей призван расширить возможности интерпретации, являющейся одним из важных и наиболее распространенных видов литературоведческих исследований. Выводы интерпретатора отражают моральный, психологический и культурный аспекты понимания текста, представляющего собой выражение мысли того или иного писателя, который, преобразуя реальность путем своей творческой фантазии, создает модель -свою концепцию бытия человека.

Художественная деталь - одна из форм изображения мира, она представляет собой неотъемлемую часть словесно-художественного образа.

Поскольку словесно-художественный образ и произведение в целом потенциально многозначны, то их сравнительная ценность, мера адекватности или полемичности по отношению к авторской концепции также сопряжена с выявлением особенностей детализации изображенного мира автора. Научное исследование мира произведения с учетом предметной изобразительности возможно считать одной из главных задач современного литературоведения, стремящегося выстроить максимально объективные подходы к изучению художественного произведения. Данная объективность обусловлена синтезом эмпирического и теоретического начал, составляющих сущность анализа функций художественной детали.

Комплексное исследование художественных деталей способствует раскрытию различных форм «присутствия» автора в произведении, в частности, детали помогают понять творческую волю в описании портрета, пейзажа, «расстановке» вещей в интерьере, сюжетной динамике и пр.

Таким образом, следует утверждать, что анализ системы художественных деталей, их функциональной предназначенности на материале романов и пьес Улицкой не рассматривался в отечественной филологии как отдельная проблема. Изучение данной проблемы должно способствовать как научно целостному анализу её произведений, так и объективизации процессов «вписывания» творчества Улицкой в динамично развивающиеся художественные системы, направления и стилевые течения.

Актуальность темы исследования обусловлена неослабевающим интересом современного литературоведения к постижению концепции личности Л. Е. Улицкой, мировоззрения и системы ценностей писательницы. Исследование художественной детали вызвано также необходимостью решения некоторых дискуссионных проблем анализа и интерпретации художественной прозы и драматургии автора. Анализ системы художественных деталей на материале романов и пьес Л. Е. Улицкой позволяет рассматривать процессы эстетического самоопределения автора, обнаружить противоречия в теоретических оценках творческого метода Улицкой.

Объектом нашего исследования являются романы Л. Е. Улицкой «Казус Кукоцкого», «Медея и её дети», «Искренне ваш Шурик», «Даниэль Штайн, переводчик», пьесы «Семеро святых из деревни Брюхо», «Русское варенье», «Мой внук Вениамин».

Предмет исследования - художественная деталь в её системных отношениях с жанрово-тематической приуроченностью произведений Улицкой, с различными литературными традициями и современными стилевыми течениями, с авторским мировидением и читательским восприятием.

В отечественном литературоведении художественная деталь определяется как выразительная подробность произведения, несущая значительную смысловую и идейно-эмоциональную нагрузку и отличающаяся повышенной ассоциативностью. В современных академических словарях художественная деталь — это «особо значимый, выделенный элемент художественного образа, <.> микроэлемент образа: портрета, пейзажа, быта, действия, поступка, изображенной речи» [Кормилов, 2003: 56]. Эстетический эффект данного явления заключается в одновременном и неразрывном восприятии части и целого. Мир произведения представляет собой систему, так или иначе соотносимую с миром реальным. Выявление, отбор и изображение тех или иных значимых, с точки зрения автора, компонентов являются важной составляющей творческого процесса, так как воссоздать предмет (вещь, портрет, пейзаж) во всех его особенностях писатель не в состоянии, и именно деталь или совокупность деталей замещает в тексте целое, вызывая у читателя нужные автору ассоциации.

Художественная деталь является объектом изучения таких разделов литературоведения, как историческая поэтика и теоретическая поэтика. С точки зрения исторической поэтики, подлежит литературоведческому описанию обновление, развитие принципов и приемов детализации - от эпохи к эпохе, от гения к гению. Исходя из основных положений теоретической поэтики, место детали в структуре художественной формы определяется в изображенном или предметном мире произведения.

Выявление деталей или системы деталей, которую целеустремленно использует писатель, другими словами, выявление соответствия данного «преобразования действительности» идее произведения - одна из актуальных проблем литературоведения. Важным шагом в ее решении является классификация художественных деталей.

Наиболее общая классификация представлена В. Е. Хализевым в «Теории литературы»: «В одних случаях писатели оперируют развернутыми характеристиками какого-либо явления, в других - соединяют в одних и тех же текстовых эпизодах разнородную предметность» [Хализев, 2002: 305]. Л. В. Чернец предлагает группировать виды деталей, исходя из стиля произведения. [Чернец, 2004: 294]. С точки зрения изображения динамики и статики, внешнего и внутреннего, выстраиваются основные характеристики стиля того или иного писателя с учётом по «стилевых доминант». Если писатель обращает преимущественное внимание на статические моменты бытия (наружность героев, пейзаж, городские виды, интерьер, вещи и т.п.), то это свойство стиля можно назвать описательностью. Данному стилю соответствуют описательные детали. Концентрацию автора на воспроизведении внешней (а отчасти и внутренней) динамики А. Б. Есин определяет как сюжетность. В этих произведениях доминируют сюжетные детали. Наконец, писатель может концентрировать внимание на внутреннем мире персонажа или лирического героя - его чувствах, мыслях, переживаниях, желаниях и т.п., - такое свойство стиля называется психологизмом, а детали, представляющие внутренний мир героя, — психологическими. В каждом конкретном произведении сюжетность, описательность или психологизм составляют его существенный стилевой признак. Эти категории могут сочетаться друг с другом, например, психологизм и сюжетность, и, соответственно, имеют место, по мнению Л. В. Чернец, различные виды деталей [Чернец, 2004: 294].

A.Б. Есин в классификации деталей выделяет детали внешние и психологические. Внешние детали рисуют внешнее, предметное бытие людей, их наружность и среду обитания и подразделяются на портретные, пейзажные и вещные, а психологические изображают внутренний мир человека. Ученый обращает внимание на условность такого деления: «Внешняя деталь становится психологической, если передает, выражает те или иные душевные движения (в таком случае мы говорим о психологическом портрете) или включается в ход размышлений и переживаний героя» [Есин, 2003: 75-76]. Сюжетные детали в качестве отдельного вида А.Б. Есиным не рассматриваются. Для исключения сюжетных деталей из классификации, на наш взгляд, имеются некоторые основания. Сюжет, представляющий собой цепь событий или жизнь персонажей в пространственно-временных изменениях, в сменяющих друг друга положениях и обстоятельствах, непосредственно связан с портретом (в том числе формами поведения), динамикой пейзажа и вещей, а также изменениями психологического состояния персонажей.

B. А. Кухаренко классифицирует детали в зависимости от их функциональной нагрузки, но выделяет следующие разновидности: изобразительная, уточняющая, характерологическая, имплицирующая [Кухаренко: 1988, 113-116]. На наш взгляд, классификация деталей на основе их функциональной значимости не совсем корректна, так как одна и та же деталь или детали могут одновременно создавать впечатление физической ощутимости воспринимаемого объекта (выполнять изобразительную функцию), способствовать достоверности, документальной объективности описываемых событий (выполнять уточняющую функцию) и выделять те или иные стороны характера персонажа (выполнять характерологическую функцию). Следовательно, становится невозможным отнести такие детали к какой-то определенной группе.

Портретные, пейзажные, вещные и психологические детали делятся на более мелкие группы. Так, ряд исследователей предлагают рассматривать портретную деталь как статическую и динамическую, экспозиционную и динамическую [Юркина, 2004: 258-259], пейзаж и вещь - в качестве сюжетной мотивировки [Коточигова,2004: 281]. Экспозиционные детали функционируют при подробнейшем описании портрета, пейзажа, интерьера. Они обычно статичны и с них начинается знакомство читателя с персонажем, окружающей его обстановкой, поэтому экспозиционные и статические детали целесообразно объединить в одну группу. Динамический тип детали встречаются в описаниях, где индивидуально-неповторимое заметно преобладает над социально-типическим, и где важна вовлеченность детали в динамический процесс жизни. Подробное перечисление черт наружности, описание природы и интерьера уступает место краткой, выразительной детали, возникающей по ходу повествования.

При выборе той или иной классификации деталей мы придерживаемся следующих положений теории художественной детали: монтаж деталей в литературе является неотъемлемой частью композиции, состоящей в числе прочих речевых форм из описания и повествования; которые могут быть как динамическими, так и статическими; объектами изображения автора являются портрет, пейзаж, вещь, внутреннее состояние персонажа. Самая малая единица такого изображения называется деталью. Схематично принятую нами классификацию деталей можно представить следующим образом:

ДЕТАЛЬ

СТАТИЧЕСКАЯ

ДИНАМИЧЕСКАЯ

ОПИ( ВАТЕЛЬНАЯ

ПОР' ЛОГИЧЕСКАЯ

ПОРТРЕТНАЯ ПЕЙЗАЖНАЯ ВЕЩНАЯ

По характеру художественного воздействия А. Б. Есин в портретных, пейзажных, вещных и психологических деталях различает детали-подробности и детали-символы: «Подробности действуют в массе, описывая предмет или явление со всех мыслимых сторон, символическая деталь единична, старается схватить сущность явления разом, выделяя в ней главное» [Есин, 2003: 76].

Е.С. Добин различает понятия детали и подробности, называя характерные черты каждой из этих категорий. Так, «смысл и сила детали в том, что в бесконечно малое вмещено целое, поскольку деталь, будучи точкой, имеет тенденцию расшириться в круг. Деталь - миниатюрная модель искусства. Деталь и подробности обычно употребляются как синонимы: и та и другая - разновидности толстовских «бесконечно малых моментов». [Добин, 1975: 93]. Как детали, так и подробности свойственна потенциальная способность к проникновению в суть художественного целого. Различие - в способах достижения этой цели. «Подробность действует во множестве. Деталь, если не становится мотивом (лейтмотивом), тяготеет к единичности.

Деталь - интенсивна. Подробности - экстенсивны, и не столько являются элементами художественного образа, сколько приближаются к знаку, к простому обозначению, то есть они осуществляют более информационную, нежели эстетическую функцию. На деталь повышается идейно-художественная нагрузка. Разница между деталью и подробностями не абсолютна: существуют переходные формы» [Есин, 2003: 27].

До настоящего времени актуально определение художественной детали, сформулированное в работе Р. Д. Цивина: «.специфическое средство обобщения, конкретность, подробность, которая несёт в себе общее, она обязана по замыслу автора в сюжете превзойти себя, умножить самоё себя,<. .> деталь - это оформленное обобщение, более высокая степень типизации» [Цивин, 1970: 6]. В. Ф. Путнин, конкретизируя определения художественной детали, отмечает следующее: « . к художественной детали относят преимущественно предметные подробности быта, портрета, пейзажа, интерьера, а также жеста, субъективной реакции, действия и речи (так называемая речевая характеристика) » [Путнин, 1987: 90]. Именно такое понимание художественной детали кажется нам наиболее продуктивным, с точки зрения привлечения к исследовательскому анализу деталей, разных по своей функциональной заданности.

Необходимо отметить, что художественная деталь имеет место только в собственно предметном (материальном или идеальном по природе), т.е. метасловесном уровне произведения. Поэтические приемы, тропы, стилистические фигуры являются элементами художественной речи и обычно к художественной детали не относятся.

В контексте нашего исследования значимыми являются не только теоретико-филологические подходы к определению художественной детали, но и собственно авторские, принадлежащие писателям современности. Например, М. Веллер в работе «Технология рассказа» [Веллер: 2005, 15] относит к деталям художественного произведения цвет, запах, вкус, звук, портрет. Цвет, по мнению М. Веллера, в современной литературе, как правило, условен, резок, силен и экспрессивен, потому что авторы добиваются зрительной выразительности, а не следуют правде жизни. Приведём цитату: «Наблюдается своего рода неопримитивизм: что угодно может быть какого угодно цвета: лицо — "коричневое", "серое", "голубое", "зеленое"; прорубь — "фиолетовая", "синяя", лужа — "оранжевая", "серебряная". Цветовая деталь делает описываемое не только зримым, но и броским, несколько неожиданно-непривычным, а потому воздействующим на воображение» Портрет в литературе двадцать первого века, отмечает писатель, лаконичен, в отличие от произведения века девятнадцатого, что технически сделать труднее: «Труднее дать портрет одной-двумя деталями так, чтобы создался образ». [Веллер: 2005, 15]. Таким образом, размышления М. Веллера свидетельствуют о пристальном внимании современных писателей к проблеме функционирования художественной детали. Сама Л. Е. Улицкая неоднократно подчёркивала в своих интервью, что для неё «наука и искусство растут из одного корня» [Цит. по: Рудалев, 2008: 263], тем самым указывая на определённую особенность своего мировосприятия. Для этого автора важно видеть и изображать мир во всех его ценностных деталях, которые на уровне творческого воплощения становятся художественными.

Цель исследования состоит в целостном изучении и анализе различных видов художественной детали в романах и пьесах Л. Е. Улицкой, в раскрытии основных функций детали на разных уровнях художественного произведения, а также на уровне авторского мировосприятия и читательской картины мира, формируемой в каждом конкретном произведении.

Цель работы определила конкретные задачи исследования:

Рассмотреть систему художественных деталей в романах и пьесах Улицкой, с позиций их функциональной заданности: эстетической, символико-семантической, психолого-эмоциональной, мифологической, ментальной, отсылающей к определённой литературной традиции.

Проанализировать процессы вовлечения традиционных для отечественной литературы деталей в художественную ткань произведений Улицкой, а также выстроить парадигму собственно авторских деталей, функционирование которых напрямую связано с жанрово-содержательной спецификой творчества писательницы

Посредством анализа системы художественных деталей выявить ценностные доминанты в авторском восприятии определённой эстетической традиции.

Определить роль художественной детали в процессах формирования авторской концепции мировидения, а также в создании художественной картины мира и в актах её дешифровки на уровне читательского восприятия.

Вписать пьесы Улицкой в систему творческого наследия писательницы на основе выявления общих для всего творчества Улицкой подходов к осмыслению символики и семантики художественной детали.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что в нём представлен системный анализ функций художественной детали в разножанровых произведениях Л. Е. Улицкой, с учётом уже существующих подходов к интерпретации роли детали как в ткани конкретного произведения, так и с точки зрения связей с мировоззренческими и эстетическими аспектами писательского творчества. В данном исследовании впервые привлекаются к научному анализу пьесы Л. Е. Улицкой.

Методологическая основа исследования: в диссертации применяется комплексный подход, совмещающий историко-типологический, сравнительно-сопоставительный, описательный, интертекстуальный методы исследования. Использование различных методов определено попыткой изучения творчества Л. Улицкой посредством анализа концептуального единства системы художественных деталей, а также стремлением обозначить взаимосвязи поэтики автора с современным литературным окружением, с традициями фольклора и русской классической литературы.

Теоретико-методологическую основу диссертации составляют фундаментальные труды в области литературоведения, фольклористики, мифологии: труды М.М. Бахтина, А.Н. Веселовского, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского, В.Н. Топорова. В данном исследовании мы опирались также на теоретические работы Е.С. Добина, А.Б. Есина, Н.Л. Лейдермана, М.Н. Липовецкого, Г.Л. Нефагиной, И.С. Скоропановой, С.И. Тиминой, В.Е. Хализева., Л.В. Чернец, А.П. Чудакова.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Функционирование художественной детали в творчестве Л. Е. Улицкой обусловлено особенностями мировидения писательницы. Анализ функций художественных деталей в разножанровых произведениях Улицкой позволяет выстроить систему генетических связей автора с предшествующей литературной традицией и современными литературно-эстетическими поисками.

2. В романах Л. Е. Улицкой заявлена собственно авторская система художественных деталей, функциональность которых обусловлена жанрово-тематическими особенностями произведений: детали с мифопоэтической нагруженностью, детали знаковой принадлежности к семейному клану, духовного родства, детали пространственно-временного хронотопа, детали, выстраивающие «шизоидный дискурс» (терминологическое понятие, закреплённое в качестве одной из характеристик литературы постмодернизма).

3. Наиболее востребованной, универсальной и полифункциональной художественной деталью в романах Л. Е. Улицкой является цветовая деталь. Символико-семантическая наполненность данной детали строится по законам классической русской прозы и обнаруживает, в частности, эстетическую притягательность для Улицкой творчества Н. С. Лескова.

4. Детали вещного мира также функционируют в романах Л. Улицкой в традициях отечественной классики. В их художественной интерпретации Улицкая не заявляет эстетической предвзятости, например тендерной, что даёт основание для выдвижения тезиса о самобытности автора, которого нельзя рассматривать в рамках определённого стилевого течения.

5. Художественная деталь в пьесах Л. Е. Улицкой выявляет степень ориентации автора на предшествующие культурные коды, выявляет отношение автора к эстетическим и ментальным ценностям исторического прошлого и настоящего.

6. Выделенные нами художественные детали - сакральные, «чеховские», детали ментальной характеристики героев - имеют в пьесах Улицкой особую значимость в контексте дешифровки авторских смыслов.

Теоретическая значимость диссертации обусловлена тем, что в ней художественные детали исследуются в контексте построения авторской картины мира. В данной работе впервые заявлен научный интерес к драматургическому творчеству Л. Е. Улицкой.

Достоверность исследования обусловлена тем, что выводы получены в результате непосредственной аналитической работы над художественными текстами Л. Е. Улицкой с помощью различных методов анализа, актуализированных современной литературоведческой наукой как перспективные и результативные.

Практическая ценность работы заключается в том, что наблюдения и выводы, сделанные в ходе исследования, могут быть использованы при подготовке к лекциям и практическим занятиям по русской литературе XX -XXI вв., в вузовских спецкурсах, спецсеминарах, а также при дальнейшем изучении вопросов, связанных с функционированием художественной детали в произведениях авторов новейшей литературы.

Апробация материалов исследования осуществлялась в форме публикаций статей, выступлений на научных конференциях в 2007 - 2010 гг. Основные положения диссертации обсуждались на Международной научно-практической конференции «Русский язык и литература в современном культурном, информационном и образовательном пространстве» (Тверь, 2007); Международной научно-практической конференции «Роль тверских Дней славянской письменности и культуры в современном интеграционном процессе и духовной консолидации славянских народов: опыт и перспективы» (Тверь, 2008); Международной научно-практической конференции «Андрей Дементьев: поэт, человек, общественный деятель» (Тверь, 2008); Международной научно-практической конференции «Анна Ахматова и Николай Гумилев в контексте отечественной культуры» (Тверь, 2009); Международной научной конференции «Русская комическая литература XX века. История. Поэтика. Критика» (Москва, ИМЛИ РАН, 2010).

Материалы и результаты работы отражены в 7 публикациях.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Жаворонок, Инесса Андреевна

Заключение

Художественная деталь и её функции рассматривались в данном исследовании на материале романного и драматургического творчества Л. Е. Улицкой. Нами были выявлены самые характерные для письма Улицкой художественные детали. Прежде всего, это цветовая деталь, детали вещного мира, портретно-костюмная деталь. Анализ функциональной предназначенности данных художественных деталей строился с учётом стилевого многообразия романов писательницы и тематической приуроченности её пьес. Это дало нам основание выделить применительно к пьесам Улицкой сакральную деталь, чеховскую и деталь ментальной характеристики героев.

Драматургическое творчество Л. Е. Улицкой менее всего было подвержено научно-исследовательской рефлексии. В свою очередь, анализ функций художественной детали в пьесах Улицкой предпринят в нашем исследовании впервые. Оправданность активной апелляция к художественной детали в драматургии Улицкой обусловлена, по нашим наблюдениям, несколькими причинами. Во-первых, творческой зависимостью от чеховской традиции, провоцирующей внимание к художественной детали. Во-вторых, тематикой произведений, которая требует от автора включить читателя в процессы дешифровки смыслов, сопряжённых с определёнными историческими эпохами и условиями, ментальной принадлежностью героев. Именно эти причины позволили нам охарактеризовать художественные детали в пьесах Улицкой как детали сакрального мира, чеховские детали, детали ментальной характеристики героев.

Анализ функций обозначенных художественных деталей строился с учётом способов их репрезентации в тексте произведений, предназначенных для сценической постановки. Следует заметить, что все три пьесы, которые привлекаются нами к анализу, не имеют авторского указания на жанровую принадлежность, что позволяет интерпретировать художественные функции детали в контексте жанрового разнообразия всего творчества Улицкой, с учётом тяготения отдельных её произведений к жанровой диффузии.

Детали сакрального мира составляют главный смысловой и художественный стержень пьесы «Семеро святых из деревни Брюхо». Реконструкция сакральных смыслов, заключённая в деталях бытовой жизни героев, в их портретных и поведенческих, речевых характеристиках, становится основной задачей восприятия произведения. Выстроенные по законам народного театрального представления, нагруженные ироническим восприятием автора, детали сакрального мира демонстрируют постоянное изменение смыслов. Окончательная дешифровка этих деталей приурочена к определённым моментам развития действия пьесы, когда проясняется истинный, то есть сакральный смысл каждой из них как деталей предсказания, распознавания, предупреждения, ритуального действа, охранительных.

Обращённость современных авторов к А. П. Чехову - феномен постмодернистской литературы, основательно изученный, в том числе применительно к постмодернистской драматургии. В связи с этим может возникнуть вопрос об исчерпанности проблемы. Однако преобразование чеховских сюжетов и трансформация чеховской поэтики в пьесах Улицкой не попадали в центр исследовательского внимания. Между тем анализ системы деталей, условно обозначенных нами как «чеховские», на материале пьесы «Русское варенье» позволяет сделать выводы о том, что автор данной пьесы не только пародирует чеховскую манеру, но и следует ей. Переосмысление таких деталей, как детали пространственно-временного хронотопа, становится ответом на риторические чеховские вопросы о перспективах движения героев во внутреннем и внешнем мире, которое мыслятся как движение по кругу.

Позиционирование этнической картины мира, образа мыслей, мировосприятия в пьесе Л. Улицкой «Мой внук Вениамин» происходит в том числе посредством художественных деталей. Принципиально важной деталью является апелляция к библейскому тексту. Мифопоэтические детали в пьесе, обусловленные библейской традицией, обнаруживают себя в отношениях матери и сына, который оказался не способен оценить материнскую жертву и сам оказался принесённым в жертву её ментальным амбициям. Неизбежная для произведений о ментальной сущности героев оппозиция «свой - чужой» выражена в пьесе в деталях портрета, поведения, отношения к вненациональным ценностям, таким, как патриотизм. Немаловажное значение имеют в пьесе бытовые детали, характеризующие отношение героев не только к быту, но и к традиции в целом.

Приуроченность пьесы к комедийному жанру выражена посредством такой детали, как «еврейский анекдот».

Функционирование художественной детали в пьесах Улицкой в большей степени свидетельствует о её тяготении к эстетике постмодернизма, однако не отменяет наших наблюдений об индивидуальности творческой манеры писательницы, заявившей идею синтеза художественных методов и стилей.

В ходе анализа функций цветовой детали мы определили, что отдельные цвета получают значение символико-смысловых доминант. Например, в романе «Казус Кукоцкого» эту функциональную нагруженность получает белый цвет. Художественные детали, объединённые данной цветовой характеристикой, полифункциональны: они становятся определёнными символами, выполняют композиционную функцию, сигнализируют о переломных моментах в жизни героев.

Активное использование символической цветовой детали приурочено в романном творчестве Улицкой к так называемому «шизоидному дискурсу». Последний заявляет о себе во снах героев, в болезненном бреду, в романе «Казус Кукоцкого» - в «среднем мире». В рамках данного дискурса писательница актуализирует цветовые детали, традиционно дешифруемые как сигналы пограничного психического и эмоционального состояния человека. Именно поэтому возможно говорить об особой значимости жёлтого цвета, который становится сквозной цветовой деталью и востребован абсолютно во всех романах Улицкой, где в той или иной степени присутствует «шизоидный дискурс».

В романах с ярко выраженной тенденцией к созданию нового, авторского мифа на основе переосмысления традиционных архетипов («Медея и её дети») употребление цветовой детали сведено к минимуму, что подчёркивает идею независимости героев от любых, в том числе эстетических влияний. Минимизация цветовой гаммы в обозначенном романе не отменяет активного использования данной детали на уровне формирования новых мифологических смыслов. Так, цвет волос представителей семейства Синопли является неким родовым знаком: повтор этой детали включает читателя в процессы построения и узнавания нового мифа, указывает на связь между эпохами и героями.

Оппозиция цвета и тьмы получает в романном творчестве Улицкой традиционное художественное прочтение. Так, в романе «Искренне ваш Шурик» цвет и тьма выполняют функцию маркирования героинь по отношению к главному герою. В романе «Даниэль Штайн, переводчик» свет и тьма становятся средствами характеристики героев произведения. В романе «Медея и её дети» свет и тьма являются непременными составляющими великолепных крымских пейзажей. Одновременно следует говорить о том, что данная художественная деталь функционирует в каждом из романов Улицкой в соответствии с их жанрово-стилевой заданностью, способствуя углублению главной авторской мысли в контексте философских рассуждений, психологического анализа. Применительно, например, к роману «Медея и её дети» можно утверждать, что свет и тьма в пейзажных зарисовках выполняют задачу мифопоэтического свойства: указывают на вечность и бесконечность жизни, на особую роль главной героини в процессах мироустройства семьи как части целого мира.

Анализ цветовой детали в романах Л. Е. Улицкой позволил сделать также некоторые выводы относительно творческого метода писательницы. Она, как уже отмечалось в исследовательской литературе, совмещает в своём творчестве разные эстетики: классическую, постмодернистскую, сентиментальную. Наши наблюдения не входят в противоречие с этим тезисом. Однако позволяют утверждать, что поэтика реализма в романах Улицкой является доминирующей. Выстраивая систему художественных деталей, нагружая их определёнными смыслами, писательница продолжает традиции Н. С. Лескова, А. П. Чехова, Б. Л. Пастернака.

Вещный мир в романах Улицкой представлен прежде всего как многоцветный, что становится его главной характеристикой и заявляет символическую функцию детали. В свою очередь, символическое значение деталей вещного мира - предметов быта, костюмов, аксессуаров - проявляется на уровне философских пластов произведений.

С другой стороны, символическая функция деталей вещного мира не отменяет в романах Улицкой традиционной для поэтики русского реализма эстетики восхищения красивой вещью, удовольствия от созерцания вещного мира. Отречение героев от данной культуры становится знаковым для понимания их характеров, внутренней сущности. Например, в романе «Даниэль Штайн, переводчик» герой-праведник в силу своей энергетической подчинённости мыслительным процессам не замечает мира вещей, хотя он не чужд восприятию красоты.

Необходимо отметить, что детали вещного мира в романах Улицкой выполняют функцию своеобразного «навигатора», намечая границы между внутренним и внешним миром героев, способствуют построению пространственно-временного хронотопа. Это относится прежде всего к деталям, которые избраны самими героями в качестве знаковых: наряды и украшения Валерии («Искренне ваш Шурик»), вазочка и молочник Али Тогусовой («Казус Кукоцкого»), сарафан и юбка Тани («Казус Кукоцкого»), полицейский мундир Дитера («Даниэль Штайн, переводчик»), свитер Даниэля («Даниэль Штайн, переводчик»), мелочи из заветного сундучка Медеи («Медея и её дети») и т.д. Переодевание героев, принятие пищи входят в этот ряд. Исторические эпохи в романах Улицкой, движение героев во времени также изображены в соотнесённости с вещным миром.

Особой функцией в романах Улицкой наделены драгоценные и полудрагоценные камни. Данную функцию мы обозначили как тотемно-охранительную. Можно утверждать, что изображение камней в их эстетической привлекательности в сочетании с глубокой символической нагруженностью является исключительным свойством художественной манеры Улицкой. Во всех романах писательницы данная художественная деталь не только присутствует, но выполняет важные функции. Интересно, что драгоценные камни появляются в качестве художественной детали даже в «Даниэле Штайне, переводчике», который категорически отличается от всех романов Улицкой тем, что имеет документальную заданность.

Анализируя систему вещных деталей в романах Улицкой, мы не могли не коснуться проблемы соотнесенности её творчества с так называемой «женской прозой». Конструкт «женская проза» до настоящего времени не получил в литературоведении однозначного толкования и не может быть отнесён к разряду терминологических понятий. В контексте нашего исследования мы понимаем под «женской прозой» тендерную специфику женского художественного мировидения. В романах Улицкой заявлены темы и мотивы, значимые для «женской прозы», - тема семьи, продолжения и собирания рода, женского счастья в соотнесении с мужскими амбициями и т.д. Однако манера письма Улицкой, в частности функционирование художественной детали, не содержит в себе тендерной зависимости. Описывая вещный мир героев, их быт, пространство дома, писательница стремится обозначить не женское бытовое мировидение, а подчеркнуть парадоксальность современного мира, в котором разрушение стереотипов мышления тесно связано с разрушением отношения к вещи и её символике.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Жаворонок, Инесса Андреевна, 2012 год

1. Улицкая Л. Е Казус Кукоцкого. М.: Эксмо, 2001.

2. Улицкая Л. Е.Искренне ваш Шурик. М.: ЭКСМО, 2006.

3. Улицкая Л. Е. Медея и её дети. М.: Эксмо-Пресс, 2007.

4. Улицкая Л.Е. Даниэль Штайн, переводчик. М.: ЭКСМО, 2008.

5. Улицкая Л. Е. Мой внук Вениамин. М.: Эксмо-Пресс, 2010.

6. Улицкая Л. Е. Русское варенье. М.: Эксмо-Пресс, 2010.

7. Улицкая Л. Е.Семеро святых из деревни Брюхо. М.: Эксмо-Пресс,2010.

8. Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. М.: Художественная литература, 1982. Т.8.

9. Бунин И.А. Собр. соч.: В 6 т. М.: Художественная литература, 1987.1. Т. 1.

10. Гоголь Н. В. Собр. соч.: В 9 т. М.: Русская книга, 1994. Т. 3.

11. Лесков Н. С. Собр. соч.: В 12 т. М.: Правда, 1989. Т. 1-5, 9, 11.

12. Пастернак Б. Л. Доктор Живаго. М.: ACT, 2005.

13. Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В Ют. М.: Художественная литература, 1964. Т.7.

14. Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 22 т. М.: Художественная литература, 1983. Т. 15.

15. Чехов А. П. Полн. собр. соч.: В 30т. М.: Художественная литература, 1986.-Т. 12, Т. 13.

16. Чехов А. П. Пьесы. М.: Дрофа, 2008.

17. Абрамова Е. И. Костюм как полифункциональная деталь в исторической прозе XX века. Тверь.: Твер. гос. ун-т., 2009.

18. Абрамович А. И. Художественная деталь и образ // Новая Сибирь. Иркутск, 1955. Кн. 32.

19. Аверинцев С. С. Парадоксы романа или парадоксы восприятия // Литературная газета, 1986. 15 октября. С. 4.

20. Архангельский А. «Триумф» и трагедия / Критики о премиях // Знамя. 1998, № 1. С. 193.

21. Балухатый С. Д. Вопросы поэтики. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990.

22. Батурина Т. Н. О мастерстве детали и о «внешней памяти» // Ставрополье. 1961, № 2. С. 18 - 21.

23. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М.: Прогресс, Универс, 1993.

24. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, Универс, 1994.

25. Басинский П.А. Позабывшие добро? Заметки на полях новой женской прозы. // Литературная газета. 1991, № 7. С. 7-9.

26. Бахтин М. М. Литературно-критические статьи. М.: Художественная литература, 1986.

27. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советская Россия, 1979.

28. Бахтин М. М. Слово в поэзии и прозе // Вопросы литературы. 1972. № 6. С. 54 85.

29. Бахтин М. М. Творчество Ф. Рабле и проблема народной культуры средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1990.

30. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986.

31. Белецкий А. И. Избранные труды по теории литературы. М.: Просвещение, 1964.

32. Бердников Г. П. Идейные и творческие искания А. П. Чехова. М.: Художественная литература, 1984.

33. Берковский Н. Я. Мир, создаваемый литературой. М.: Советский писатель, 1989.

34. Брун В., Тильке М. История костюма М.: Искусство, 1996.

35. Богомолов Н. А. Русская литература первой трети XX века: Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск: Водолей, 1999.

36. Борев Ю. Б. О комическом. М.: Искусство, 1957.

37. Борев Ю. Б. Трагическое и комическое в действительности и в искусстве. М.: Советская Россия, 1955.

38. Бочаров С. Г. О художественных мирах. М.: Советская Россия,1985.

39. Бочаров С. Г. Сюжеты русской литературы. М.: Языки русской культуры, 1999.

40. Брызгалова Е. Н. Жанр пародии в литературе «серебряного века» // Русская литература XX века: на перекрестке стилей, жанров, писательских судеб. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001.

41. Быков Л. «Сонечка» и другие // Урал. 1994, №2. С. 287-288.

42. Быстрова Я. В. Символические функции костюма в культуре. Дис. . канд. философ, наук. Вел. Новгород: изд-во Новгородского гос. ун-та им. Ярослава Мудрого, 2003.

43. Бялый Г. А. Русский реализм конца XIX века. Л.: ЛГУ, 1973.

44. Введение в литературоведение. Под ред. Л. В. Чернец. М.: Высшая школа, 1999.

45. Веллер М. И. Технология рассказа // Архивариус. 2005, № 18. С.15.

46. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М.: Едиториал УРСС,2004.

47. Виноградов В. В. Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976.

48. Виноградов В. В. Проблемы русской стилистики. М.: Высшая школа, 1981.

49. Винокур Г. О. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991.

50. Волков И. Ф. Творческие методы и художественные системы. М.: Искусство, 1989.

51. Вязова Е. С. Жёлтый цвет от декаданса до авангарда // Искусствознание. 2001, № 1. С. 340 - 351.

52. Газизова А. А. «Синтез живого со смыслом»: размышления о прозе Б. Пастернака. М.: Лаком-книга,1990.

53. Галанов Б. Е. Живопись словом: Портрет. Пейзаж. Вещь. М.: Искусство, 1974.

54. Грачёва И. В. «Каждый цвет уже намёк» О роли художественной детали в русской классике // Литература в школе. 1997, № 3. С. 23 - 26.

55. Давыдова В. В. Костюм как феномен культуры. Дис. канд философ, наук. Спб.: изд-во СПбГУ, 2001.

56. Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX века. М.: Наука, 1994.

57. Гаспаров Б. М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М.: «Новое литературное обозрение», 1996.

58. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. М.: Советский писатель,1988.

59. Гинзбург Л. Я. О литературном герое. Л.: Советский писатель, 1979.

60. Дарк О. Без/с бесов: Чистые кристаллы постмодернизма после объяснений // Независимая газета. 1994, № 15. 26 янв. С. 7 - 8.

61. Дземидок Б. О комическом. М.: Прогресс, 1974.

62. Добин Е. С. Искусство детали: Наблюдения и анализ. Л.: Советский писатель, 1975.

63. Доманский Ю. В. Вариативность драматургии А. П. Чехова. Тверь: «Лилия Принт», 2005.

64. Желобцова С. Ф. Авторское переосмысление мифа в новом тексте ( на материале романа Л. Улицкой «Медея и её дети»). Якутск: изд-во ЯГУ, 2004.

65. Зингерман Б. И. Очерки драмы XX века. М.: Наука, 1979.

66. Золотоносов И. Чувствительность с приставкой «нео» // Московские новости. 1993, №6.-7 февраля. С. 3.

67. Зуева Т. В. Кирдан Б. П. Русский фольклор. М.: Флинта. Наука,2003.

68. Егорова Н. А. Проза Л. Улицкой 1980-2000-х годов: проблематика и поэтика. Дис. . канд. филол. наук. Волгоград: Алтайская гос. пед. Академия, 2007.

69. Есин А. Б. Принципы и приёмы анализа литературного произведения. М.: Флинта, Наука, 2003.

70. Иванова И. Е. Русскоязычная литература Израиля //Общечеловеческие ценности в современных национальных литературах: курс лекций. Тверь. Научная книга, 2009. С. 71 - 84.

71. Ивенс Р. М. Введение в теорию цвета. М.: Мир, 1964.

72. Ивлева Т. Г. Автор в драматургии А. П. Чехова. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. С. 4-9.

73. История русской литературы: В 4 т. Л.: Наука, 1983. Т. 4. Литература конца XIX начала XX века (1881-1917).

74. Ишкина Е. Л. Поэтика рассказов Л. Улицкой. // Актуальные проблемы современной филологии: Литературоведение. Киров: изд-во ВятГУ, 2003. С. 102-108.

75. Ищук-Фадеева Н. И. Свадьба в драматургии А. П. Чехова: обряд, метафора и символ. // Вестник Тверского государственного университета. Тверь: Твер. гос ун-т. 2010, № 12. С 35 - 43.

76. Ищук-Фадеева H. И. «Завязка» и «развязка» XX века в драматургических исканиях. // Филологический сборник. Тверь, Твер. гос ун-т, 2012.Вып. 5. - С 328 - 343.

77. Казарина Т. В. Современная отечественная проза (учебное пособие). Самара: Самар. гуманит. академия, 2004.

78. Кандинский В. В. О духовном в искусстве. М.: Архимед, 1992.

79. Катаев В. Б. Литературные связи Чехова. М.: МГУ, 1989.

80. Катаев В. Б. Игра в осколки: Судьбы русской классики в эпоху постмодернизма. М.: изд-во МГУ, 2002.

81. Карасев Л. В. Философия смеха. М.: РГГУ, 1996.

82. Кедровский А. Е.Русская литература XX века. Курск: Изд-во Курск, гос. пед. ун-та, 2002.

83. Кирсанова Р. М. Костюм в русской художественной культуре XVIII — первой половины XX веков. М.: Искусство, 1995.

84. Колодина Н. И. Художественная деталь как средство текстопостроения, вовлекающее читателя в рефлективный акт. Дис. . канд. филол. наук. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003.

85. Кройчик Л. Е. Поэтика комического в произведениях А. П. Чехова. Воронеж.: Изд-во Воронеж, ун-та, 1986,

86. Колядич Т. А. Русская проза XX XXI веков: учеб. Пособие. М.: Флинт, Наука, 2011.

87. Кормилов С. И. Деталь художественная. // Современный словарь-справочник по литературе / Сост и науч. ред. С. И. Кормилов. М.:АСТ, 2000. -С. 56.

88. Кормилов С.И. Деталь // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. и сост. А.Н.Николюкин. М.: НПК «Интелвак», 2001. С. 48.

89. Костюхин Е. А. Лекции по русскому фольклору. М.: Дрофа, 2004.

90. Коточигова Е.Р. Вещь // Введение в литературоведение / Под Ред Л.В. Чернец. М.: Высшая школа, 2004. С.281.

91. Крижовецкая О. М. Нарратология современной беллетристики: на материале прозы М. Веллера и Л. Улицкой. Дис. . канд. филол. наук.Тверь: Тверской гос. ун-т, 2008.

92. Кричевская Л. И. Портрет героя. М.: Прогресс, 1994.

93. Кузичева Л. В списках значится. «Вечная Сонечка»? // Книжное обозрение. 1993. - № 50. - 17 декабря. - С. 13.

94. Куклин Л. Казус Улицкой. // Нева. 2003, № 7. С. 177.

95. Курицын В. Н. Русский литературный постмодернизм. М.: ОГИ,2000.

96. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1988.

97. Кучина Т. Г. Современный отечественный литературный процесс. М.: Дрофа, 2006.

98. Лариева Э. В. Концепция семейственности и средства её художественного воплощения в прозе Л. Улицкой. Дис. . канд. филол. наук. Петрозаводск: Карельский гос. пед. ун-т, 2009.

99. Латынина А. Кровь и кубики / Финалисты Букера 97 с двух точек зрения // Литературная газета. - 1997, № 39, 24 сент.

100. Лессинг Г. Э. Лаокаон, или о границах живописи и поэзии. М.: Эксмо, 2012.

101. Лейдерман Н. Л., Липовецкий М.Н. Русская литература XX века ( 1968 1990-е годы). В 2 томах. Т. 2. М.: Академия, 2008.

102. Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и др. работы. СПб.: Алетейя, 2001.

103. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995.

104. Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Московский университет,1982.

105. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста: Структура стиха. Л.: Просвещение, 1972.

106. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры// Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Таллинн: Александра, 1999. Т. 1. С. 382-474.

107. Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб.: Искусство, 2001.

108. Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб.: Искусство СПБ, 1998.

109. Манн Ю. Б. О гротеске в литературе. М.: Советский писатель, 1966.

110. Мела О. «Сонечка» Людмилы Улицкой с тендерной точки зрения: новое под Солнцем? // Преображение. 1998. №6. С. 107.

111. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М.: РГТУ, 1994.

112. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Мир. Академический проект,2012.

113. Минералов Ю. И. Теория художественной словесности (поэтика и индивидуальность). М.: Владос, 1999.

114. Минералова И. Г. Послесловие к статье И. А. Остренко. // Мировая словесность для детей и о детях. М.: изд-во МГЛУ, 2004. Вып.9, С. 62 65.

115. Молчанов Л. Настоящая женская проза, или Феномен Людмилы Улицкой. Режим доступа: http: //vriter.fio.ru/ne\vs.php?n=200578&c=1668. Дата обращения: 12. 04. 2011- Загл. с экрана.

116. Мысляков В. А. Искусство сатирического повествования. Саратов: Изд-во Саратов, гос. ун-та, 1976.

117. Миронова Л.Н. Учение о цвете. Минск: Высшая школа, 1993.

118. Немзер А. С. Несбывшееся. Альтернативы истории в зеркале словесности // Новый мир.1993. № 4. С. 226 238.

119. Немзер А. С. Замечательное десятилетие. О русской прозе 90-ых годов // Новый мир. 2000. № 1. С. 219.

120. Нефагина Г. Л. Русская проза конца XX века. Учебное пособие. М.: «Флинта», 2003.

121. Остренко И. А. Мотив детской лжи в рассказах Л. Улицкой «Брат Юрочка» и «Конец света». // Мировая словесность для детей и о детях. М.: изд-во МГГТУ, 2004. Вып.9. С. 19 22.

122. Пайман А. История русского символизма. М.: Республика, 2000.

123. Побивайло О. В. Мифопоэтика прозы Людмилы Улицкой. Дис. . канд. филол. наук. Красноярск: Алтайская гос. пед. Академия, 2009.

124. Подольский Б. П. О деталях детальнее. // Советская Украина. 1955. № 1 С.12- 14.

125. Подольский Б. П. Рождение художественной детали. // Знамя. Кн. 5, 1954.-С. 187 192.

126. Полоцкая Э. А. О поэтике Чехова. М.: Наследие, 2001.

127. Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М.: Наука, 1976.

128. Потебня А. А. Слово и миф. М.: Правда, 1989.

129. Пропп В. Я. Морфология волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2006.

130. Пропп В. Я. Проблемы комизма и смеха. М.: Лабиринт, 1999.

131. Прохоренкова С. А. Социально-культурные функции световых и цветовых представлений в различных типах мировоззрения Дис. . канд. философ, наук. Иркутск: Ир ГТУ, 2009.

132. Путилов Б. П. Фольклор и народная культура . Спб.: 1п тешопаш,2003.

133. Путнин Ф. В. Деталь художественная // Литературный энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 90.

134. Прусакова И. Людмила Улицкая. Сонечка. Повесть. // Новый мир. 1992, №7.-С. 14-23.

135. Ровенская Т. А. Роман Л. Улицкой «Медея и её дети» и повесть Л. Петрушевской «Маленькая Грозная»: опыт нового женского мифотворчества. // «Адам и Ева»: Альманах тендерной истории. Минск: МГЛУ, 2001.

136. Роу К. Концепция цвета и цветовой символизм в древнем мире. //Психология цвета. М.: Рефлбук, 1996. С. 7-46.

137. Рубцова А. Предметность в комедии А. П. Чехова «Чайка» // Молодые исследователи Чехова IV. М.: из-дво РГГУ, 2001. С. 285 289.

138. Рудалев А. Код Улицкой // Наш современник. 2008, № 3. С. 263.

139. Русские ювелирные украшения XVI XX века. М.: Советский художник, 1984.

140. Русская писательница в норвежском интерьере: интервью с Л. Улицкой. // Соотечественник. 2007, № 8, декабрь. С. 13-16.

141. Рыжова О. Коитус Кукоцкого, или Самая интеллигентная домохозяйка // Литературная газета. 2004, № 37. 22 28 сент. С. 23 - 27.

142. Серов Н.В. Лечение цветом. СПб.: Речь, 2005.

143. Сидоренко Л. Н. Пьесы А. П. Чехова 90 900-ых годов на сценах Московского Художественного театра и Драматического театра В. Ф. Комиссаржевской. Дис. . канд. филол. наук. М.: Московский откр. гос. пед. ун-т, 2000.

144. Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей. Статьи и исследования о русских классиках. М.: Советский писатель, 1972.

145. Скокова Т. А. Проза Улицкой в контексте русского постмодернизма. Дис. . канд. филол. наук. Москва: Московский гуманитарный университет, 2010.

146. Скворцов В. Я., Скворцова А. И. Самобытие человека в повестях Людмилы Улицкой «Весёлые похороны» // Вестник ВолГУ. Сер. 2: Филология. Журналистика. Волгоград, 2000, № 5. С. 105-112.

147. Тамарченко Н. Д., Тюпа В. И., Бройтман С. Н. Теория литературы: В 2 т. Т. 1. Теория художественного дискурса. Теоретическая поэтика. М.: Академия, 2004.

148. Тамарченко Н. Д. Эстетика словесного творчества М. М. Бахтина и русская философско-филологическая традиция. М.: Изд-во Кулагиной, 2011.

149. Тимина С.И. Современная русская литература (1990 гг.- начало XXI в.): Учебное пособие. СПб.:Академия, 2011.

150. Тодоров Ц. Теории символа. М.: Дом интеллектуальной книги,1999.

151. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс,2001.

152. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М.: Прогресс, 1995.

153. Топоров В. Н. О структуре романа Достоевского в связи с историческими схемами мифологического мышления («Преступление и наказание») // Structure of texts and semiotics of culture. Hague; Paris, 1973.

154. Тынянов Ю. H. Литературный факт. M.: Высшая школа, 1993.

155. Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука,1977.

156. Тюпа В. И. Художественность чеховского рассказа. М.: Высшая школа, 1989.

157. Улицкая Л. Е. «Для меня самое главное человек»: интервью. // Книжное обозрение. 2004, № 22 - 23. - С. 3.

158. Успенский Б. А. Поэтика композиции. СПб.: Азбука, 2000.

159. Успенский Б. А. Семиотика искусства. М.: Языки русской культуры, 1995.

160. Фарыно Е. Предметный мир // PRO = ЗА. Предмет. Смоленск, 2005.

161. Федоров В. В. О природе поэтической реальности. М.: Советский писатель, 1984.

162. Федь H. М. Искусство комедии, или мир сквозь смех. М.: Наука,1978.

163. Федюкова Н. Ф. Концепция человека в русской литературе XX века. Минск: Изд-во БГУ, 1982.

164. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997.

165. Фриллинг Г. Человек цвет - пространство. - М.: Стройиздат., 1973

166. Фрумкина P.M. Цвет, смысл, сходство. М: Современник, 1984.

167. Хализев В. Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 2002.

168. Хализев В. Е. Ценностные ориентиры русской классики. М.: «Гнозис», 2005.

169. Хейзинга И. Человек смеющийся. М.: Прогресс Академия, 1992.

170. Хетени Ж. Экфраза о двух концах теоретическом и практическом. Тезисы несостоявшегося доклада // Сборник трудов Лозаннского симпозиума. М.: МИК, 2002. - С. 75 - 80.

171. Храпченко М. Б. Горизонты художественного образа. М.: Художественная литература, 1986.

172. Храпченко М. Б. Художественное творчество, действительность, человек. М.: Советский писатель, 1982.

173. Цивин Р. Д. Художественная деталь и её идейно-эстетические функции в литературном произведении (Современный русский рассказ: С. Антонов, Ю. Нагибин, Ю. Казаков). Автореф. дисс. . канд. фил. Наук. Киев, 1970.

174. Цойгнер Н.В. Учение о цвете. М.: Стройиздат, 1971.

175. Чернейко Л. О. Способы представления пространства и времени в художественном тексте // Филологические науки. 1994. № 2.

176. Чернец Л. В. Литературные жанры (проблемы типологии и поэтики). М.: Изд-во МГУ, 1982.

177. Чернец Л. В. Художественная деталь: (Из цикла «Литературоведческий словарь») // Русская словесность. 1997, № 6. С. 77 - 79.

178. Чернец Л. В. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины. М.: Высшая школа, Академия, 1999.

179. Чернец Л. В. Деталь. // Введение в литературоведение: Учебное пособие / Под. Ред. Л. В. Чернец. М.: Высшая школа, 2004. С. 294.

180. Черников А. П. Серебряный век русской литературы. Калуга: КГУ,1998.

181. Чудаков А. П. Поэтика Чехова. М.: Наука, 1971.

182. Чудаков А. П. Вещь в реальности и в литературе // Вещь в искусстве: Материалы науч. конференции 1984 г. М., 1986. Вып. XVII.

183. Чудаков А. П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика: итоги и перспективы изучения. М.: Наука, 1986. С. 251 291.

184. Чудаков А. П. Слово вещь - мир. От Пушкина до Толстого. М.: Современный писатель, 1992.

185. Шаронов В. В. Свет и цвет. М.: Изд-во физико-математической литературы, 1961.

186. Шкловский В. Б. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983.

187. Штенгелов С. Цвет в художественной литературе // Наука и жизнь. 1970, №8.-С. 25-29.

188. Щеглов М. В. Верность деталей (О роли деталей в создании литературного образа). // Новый мир, №1, 1957. С. 258-271.

189. Щеглова Е. О спокойном достоинстве и не только о нём: Людмила Улицкая и её мир. // Нева. 2003, № 7. С. 185.

190. Эпштейн М. После будущего. О новом сознаниив литературе. // Знамя, 1991, № 1. С. 217 - 230.

191. Эйхенбаум Б. М. О литературе. М.: Советский писатель, 1987.

192. Юркина Л. А. Портрет. // Введение в литературоведение: Учебное пособие / Под. Ред. Л. В. Чернец. М.: Высшая школа, 2004. С. 258 - 259.

193. Fernandez D Tolstoi et les bebes // Nouvel observateur, 2003. №2038. P59.

194. Mouze С L'amour . est partour // Quinzaine litt., 2002. № 824. P. 10.

195. Obermuller K. Von der Kunst der Lebensluge // Weltwoche. Zunch, 2003.-Jg. 71, №32. P. 23.1.I

196. Библейская энциклопедия. В 2 т. M.: Репринт, 1991.

197. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М.: ТЕРРА, 1994.

198. Жюльен Н. Словарь символов. Челябинск: Урал ЛТД, 1999.

199. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М.: Советская энциклопедия, 1967.

200. Литературная энциклопедия Русского Зарубежья: 1918-1940. М.: РОССПЭН, 2000.

201. Литературная энциклопедия терминов и понятий. Под ред. А. Н. Николюкина. М.: НПК «Интелвак», 2001.

202. Литературный энциклопедический словарь. Под ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987.

203. Мифологический словарь. Гл. ред. Е. М. Мелетинский. М.: Советская энциклопедия, 1990.

204. Музыкальный энциклопедический словарь. Гл. ред. Г. В. Келдыш. М.: Советская энциклопедия, 1990.

205. Новейший словарь иностранных слов и выражений. Минск: Современный литератор, 2003.

206. Русские писатели XX века: Библиографический словарь / Гл. ред. и сост. П. А. Николаев. М.: Большая российская энциклопедия: Рандеву-АМ,

207. Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь: В 4 т. Т. 1. М.: Советская энциклопедия, 1989.

208. Русские писатели. 1800-1917: Биографический словарь: В 4 т. Т. 2. М.: Большая российская энциклопедия, 1992.

209. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века: Энциклопедический биографический словарь. М.: РОССПЭН, 1997.

210. Словарь поэтов русского зарубежья / Под общ. ред. В. Крейда. СПб.: РХГИ, 1999.

211. Энциклопедия драгоценных камней и минералов. М.: Вече, 2000.2000.