Художественное наследие и проблемы в изобразительном искусстве Горного Алтая тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.04, доктор искусствоведения Маточкин, Евгений Палладиевич

  • Маточкин, Евгений Палладиевич
  • доктор искусствоведениядоктор искусствоведения
  • 2011, Барнаул
  • Специальность ВАК РФ17.00.04
  • Количество страниц 503
Маточкин, Евгений Палладиевич. Художественное наследие и проблемы в изобразительном искусстве Горного Алтая: дис. доктор искусствоведения: 17.00.04 - Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура. Барнаул. 2011. 503 с.

Оглавление диссертации доктор искусствоведения Маточкин, Евгений Палладиевич

Введение

Глава I. Художественное наследие Алтая древнейшего периода

1.1. Искусство верхнего палеолита

1.2. Петроглифы эпохи ранней бронзы.

1.3. Каракольская культура и Турочакские писаницы

1.4. Петроглифы Зелёного Озера и Поперечной Красноярки

1.5. Искусство скифского времени

Глава П. Народное искусство Горного Алтая новой эры: проявление преемственности

2.1. Граффити Карбана и Калтака.

2.2. Рисунки кучерлинских чабанов

2.3. Древнетюркские изваяния: преемственность традиций

2.4. Современные изваяния: преемственность образов.

Глава III. Проблемы преемственности в искусстве

Г.И. Чорос-Гуркина (1870-1937).

3.1. Исторические мотивы. Преемство древних образов.

3.2. Символика языческих образов

3.3. «Хан-Алтай» и «Озеро горных духов».

3.4. Традиции фольклорного художественного мышления

3.5. Преемственность и советская тематика

Глава IV. Проблемы преемственности в искусстве Н.И. Чевалкова и учеников Ойротской художественной школы

4.1. Живописный синтез и преемственность.

4.2. Архаика и искусство графики.

4.3. Преемственность и идеологизация

4.4. Ойротская художественная школа.

4.5. Преемственность народных образов в скульптуре Я. Э. Мечешева

Глава V. Преемственность в искусстве Горного Алтая послевоенного времени

5.1. Преемственность в исторических мотивах.

5.2. Мотивы эпоса и художественное наследие.,

5.3. Древнетюркские традиции и современный образ человека

5.4. Традиционность языческого миросозерцания.

5.5. Преемство фольклорных образов

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура», 17.00.04 шифр ВАК

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Художественное наследие и проблемы в изобразительном искусстве Горного Алтая»

Преемственность художественного наследия в искусстве коренных народов Сибири в конце XX - начале XXI века вышла едва ли не на уровень важнейших культурных явлений. Отринутые лозунги марксизма-ленинизма и общесоветской идентичности привели к глубокому мировоззренческому кризису. Его усугубил и общий развал хозяйственной деятельности в перестроечное время, и засилье импортного ширпотреба, и навязывание западных стереотипов, мало пригодных для выживания в условиях севера азиатского материка. Всё это поставило перед народами Сибири проблемы выживания, сохранения национальной целостности и побудило обратиться к опыту предков, к утраченным было ценностям, отнесённым в советское время к пережиткам, и к проверенным в веках формам традиционного хозяйствования, быта и культуры.

В последнее время мировоззренческий кризис сменился идеологией этнической самобытности, поиском исторических и культурных корней. Идущее синхронно этим явлениям интенсивное археологическое исследование Сибири даёт всё новые артефакты, в том числе и великолепные сокровища искусства различных эпох. По ним пишется более глубокая история народов, а шедевры старых мастеров возводятся в знаковые символы этноса. Археология становится одной из самых значимых наук, а обнаруженные при раскопках древние произведения искусства - зримым фундаментом ренессансных процессов. Ищутся и находятся следы предков, обнаруживается преемственность культурных традиций, а выстроенные в хронологический ряд изобразительные образы воспринимаются в ранге канонизированной летописи народа. Получившие известность художественные творения прошлого признаются национальными раритетами, тем истинным народным наследием, на базе которого формируется линия самобытного творчества.

Сама история видится в обрамлении наиболее выдающихся памятников ушедших эпох, обладающих признанными эстетическими достоинствами. Это эстетизирование истории — характерная черта возрождения культуры у коренных народов Сибири конца XX — начала XXI века. Отсутствие в этом процессе направляющих директив из центра, самостоятельное освоение современными мастерами художественного наследия, возвеличивание эстетически значимых ценностей на фоне пропаганды массовой культуры — всё это придаёт идеям национальной самоидентификации и процессам возрождения сибирских народов характер по-настоящему глубоких духовных явлений.

Преемство древних художественных образов становится определяющей идеологической линией в искусстве, демонстрирующей патриотическую приверженность к истории своего народа и к тем высоким изобразительным канонам, которые существовали здесь на протяжении тысячелетий. Само следование стилистике воспринимается как продолжение национального историко-художественного процесса, обладающего узнаваемыми зримыми чертами.

Воскрешение мифопоэтических образов плодотворно сказалось на1 развитии творчества в национальном духе. У художников из коренных этносов Сибири в нём слились различные тенденции - интерес к культурному наследию и изобразительным традициям, освоение школы русского реализма и авангардных течений; всё это вместе дало в их искусстве неординарный синтез, полный своеобразных и самобытных достижений.

Подобная ситуация сложилась и в Республике Алтай. Воскрешается, припоминается всё, что в историческом прошлом возвеличивало народ. Памятники искусства, открытые в процессе археологических раскопок, воспринимаются как национальное наследие вне зависимости от того, какими этносами они были созданы. Блистательные сокровища алтайских скифов — геродотовых «стерегущих золото грифов», прославившие на весь мир мастеров Алтая раннего железного века, стали знаменем национального.

Образ львиного грифона вошёл в герб Республики. А женщина, мумифицированные останки которой были обнаружены в обледенелом иазырыкском погребении на плато Укок, объявлена прародительницей алтайского народа.

Налицо идёт сложение нового, глубокого образа культуры. В нём выделяются и выносятся на щит в качестве знаковых символов всё наиболее значительное и художественно совершенное, что было создано на земле Алтая во все исторические периоды. Культура на современном этапе желает осмыслить себя как целостное явление, включающее ряд выдающихся по значимости феноменов. Поиск преемственных связей, которые объединили бы в неразрывный историко-художественный процесс развитие изобразительного искусства на земле Алтая, осознаётся как насущная творческая задача. Она в то же время является большой и важной научной проблемой, изучение которой позволит яснее представить реальную картину истории искусства Горного Алтая в целом и вскрыть в ней те духовные и художественные традиции, которые наследовались или передавались из века в век.

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена изобразительному искусству Горного Алтая, тем художественным явлениям, которые связывают его в единый культурный феномен и которые, в конечном итоге, определяют его самобытное лицо. Отсюда и основное внимание в работе уделяется изучению преемственности — явлениям трансляции и наследования определённых эстетических концепций, художественных идей, образов, стилистических особенностей. В народном искусстве прослеживаются традиции и связи с изобразительными феноменами других эпох. В профессиональном творчестве преемственность проявляется в основном осознанно в отношении всех исторических периодов. Отсюда и следует необходимость всеохватного подхода, так как народные и профессиональные мастера стремятся именно к такому полному претворению всего того эстетически значимого, что было создано на земле Алтая. I

В какой-то мере подобный процесс в европейском изобразительном искусстве происходил в первые десятилетия XX века, когда в творческий поток вовлекались самые разнообразные памятники мирового наследия. I

Однако волна увлечения инонациональными примитивами, оказавшими I достаточно сильное влияние на мастеров авангарда, есть хотя и близкое, но всё же в своей основе другое явление. У художников из коренных народов Сибири этот феномен органичный, почвенный; он связан не столько с претворением мировых художественных ценностей, сколько с обращением к своему наследию в процессе возрождения, национальных культур. По времени этот процесс совпал с многочисленными археологическими открытиями, явившими миру и самим народам Сибири их поразительное по, художественному совершенству древнее изобразительное искусство. Его усвоение вместе с интересом к народным- традициям, фолыслорно-мифопоэтическим образам, языческим верованиям и шаманизму и определило феномен преемственности в искусстве коренных народов азиатской России. I

XX век стал в искусстве Горного Алтая веком больших перемен. Здесь ранее всех регионов Сибири зародилось профессиональное станковое искусство. Оно связано с появлением талантливого живописца, ученика И.И. Шишкина, алтайца Григория Ивановича Чорос-Гуркина. Ему первому пришлось решать задачи синтеза современных изобразительных систем с традициями фольклорного художественного мышления. Народное искусство, претерпевшее серьёзные революционные переломы, во второй половине I столетия начало заново осваивать ценности прошлого. Алтайцы осознали себя наследниками блестящих культур. Художественные памятники, оставленные жившими здесь когда-то' племенами, теперь активно переосмысляются и вовлекаются в орбиту современного народного и I профессионального изобразительного творчества. Поскольку популярных или обобщающих изданий по истории искусства Горного Алтая не существует, все наиболее значимые археологические открытия тщательно изучаются деятелями культуры по специальной литературе. Это обстоятельство придаёт творческим исканиям современных мастеров особую остроту и романтическую настроенность.

И это удревнение «нового» и омоложение «старого», переплетение множества разнородных явлений создаёт достаточно сложную картину современного художественного процесса на Алтае. К тому же дополнительную проблему составляет осмысление ' художественного наследия, представляющего собой динамичное явление, — и не только в силу постоянного пополнения открываемых памятников, но и по причине происходящих в науке исследований их семантики, изменений культурно-хронологической принадлежности. Автор принимает активное участие в этом процессе, в изучении новых памятников искусства. Непосредственное соприкосновение с ними, несомненно, способствует более глубокому пониманию взаимосвязей произведений искусства с предшествующими и последующими феноменами творчества.

Всестороннее изучение. явлений преемственности в. максимально-широком временном диапазоне вместе с осмыслением художественного наследия Горного Алтая даст возможность глубже представить картину изобразительного искусства Горного Алтая.

В силу этого наше исследование фактически подразделяется на две части: во-первых, поначалу должен быть рассмотрен вопрос о художественном наследии, как оно представляется на сегодняшний день и, во-вторых, изучение преемственности в изобразительном искусстве Горного Алтая, народном и профессиональном. Художественное наследие понимается в широком смысле - и как свод памятников изобразительного искусства, и как сложившиеся у жителей Горного Алтая мифопоэтические представления I о мире, лежащие в основе традиций фольклорного художественного мышления.

В работе не предполагается последовательное изложение всей истории изобразительного искусства Горного Алтая. На передний план выносится рассмотрение наиболее значительных явлений в алтайском изобразительном искусстве в их взаимосвязи с художественными традициями и национальным наследием — прежде всего с наскальными изображениями, каменными изваяниями, образцами скифского и тюркского искусства, к образам которых с увлечением обращаются алтайские мастера.

Известно, что современное состояние культуры связано с прошлым. Однако есть большое отличие в том, какое значение архаические элементы занимают в культуре, скажем, урбанизированного населения Западной Европы, живущего ныне в условиях техногенной* цивилизации, или в культуре малочисленных народностей Сибири с их во многом сохранившимся природным, традиционным бытием. Надо полагать, что и феномены преемственности в этом случае будут играть куда более значительную роль. 1

Преемственность в искусстве рассматривается как проявление культурной памяти, связывающей произведения разных хронологических периодов, как наследование (преемство) в ( историко-художественном I процессе духовных ценностей прошлого и действие существующих традиций, при которых происходит развитие, творческая интерпретация I функционирующих или отошедших в прошлое художественных явлений. Для выявления преемственности в претворении и современной интерпретации памятников искусства необходим анализ художественных особенностей произведений, отстояпщх на определённую временную дистанцию, и установление в них некой общности, неких идущих от ранних , памятников истоков, хотя и получивших впоследствии творческое переосмысление, но всё же не утративших полностью свою образную суть. В I t этом смысле преемственность — это в сфере искусства категория общего в эволюции особенного. Для выявления преемственности мифопоэтических представлений в народном и профессиональном искусстве, возникшем в начале XX века, устанавливается общность на уровне идейно-образного I мышления.

Преемственность, по энциклопедическому определению, есть «связь > между явлениями в процессе развития, когда новое, снимая старое, сохраняет в себе некоторые ' его элементы. Преемственность может быть I непрерывной, когда культурные ценности прошлого постоянно функционируют в жизни общества, и прерывной, когда какие-либо ценности на время исчезают из культурного обихода» [Кругляков, 1975]. К этому общеизвестному толкованию автор предлагает добавить скрытую преемственность в- том случае, когда исторические условия не способствовали передаче традиций. Такое происходило в советский период, когда многое было отнесено к пережиткам и сокрыто, но мастера всё же воплощали предшествующие художественные ценности.

Непрерывную, преемственность нередко сопоставляют с явлениями постоянно проявляющейся генетической преемственности, которую принято отсчитывать с древнетюркской эпохи - времени этногенеза древних предков современных алтайцев [Суразаков, 2002, с. 194]; прерывную — с возрождаемыми феноменами и с исторической преемственностью, т.е. с. обращением к более ранним эпохам.

Итак, преемственность представляется как достаточно сложный процесс, который чисто формально с учётом вводимой нами скрытой преемственности можно выразить в виде суммы трёх слагаемых.

Первое - это овладение ценностями путём передачи сложившихся традиции от предыдущей эпохи к последующей — непрерывная I преемственность. На схеме она изображена в виде прямого вектора, I связывающего соседние эпохи (рис. 1). п = 3 п = 2 п = 1

Рис.1

Второе (прерывная преемственность) — выражает наследование данной эпохой достояния не предыдущей эпохи, а более ранних эпох. На схеме она представлена в виде исходящего пучка дугообразных линий со стрелочками ко всем последующим эпохам, но минуюгцюс непосредственно I примыкающую к ней эпоху (рис.2). Рис. 2

Вводимый нами процесс скрытой преемственности, когда исторические условия не способствовали передаче традиций и ценностей предыдущего временного периода, на схеме изображён в виде дугообразной линии со стрелочкой (рис. 3).

Рис.3

В итоге суммарную картину можно представить на схеме, изображённой на рис.! 4. п = К п = 3 п = 2 п= 1

Рис.4

Конечно, не все показанные здесь векторы могут быть реализованы в одинаковой мере. В частности, при, переходе от одного периода к другому может оставаться один вектор, соответствующий либо непрерывной, либо I скрытой преемственности. Что-то может в большей степени передаваться по непрерывной традиции, а что-то наследоваться от далёких эпох. Во всяком случае, приведённая схема отражает качественную сторону процесса преемственности.

Каждая эпоха на схеме пронумерована значком п, пробегающим значение от 1 до N. Из схемы видно, что от каждой п-й эпохи отходит п стрелочек к другим эпохам (эта зависимость неприложима к п равному 1). От самой поздней эпохи с номером N отходит более всего потенциальных векторов связей. Это означает, что аккумуляция ценностей прошлого идёт не только непосредственно от искусства какой-то определённой эпохи, но через все периоды его развития, поскольку каждый из них основывается на ценностях прошлого, на культурной памяти поколений. Вот почему искусству раннего времени в нашем исследовании уделено особое внимание. Этот вывод согласуется с пониманием искусства как особой сферы человеческой деятельности,-в которой «развитие выражается в появлении новых форм, выдвигающихся1, на первый план, при одновременном сохранении действенности старых» [Артановский, 1967, с. 93].

Следовательно, преемственность невозможно изучать в отрыве от художественного наследия, от его современного научного представления. В силу этого первые главы диссертации посвящены искусствоведческому осмыслению наиболее значимых памятников искусства, включая открытия последних лет. В целом в работе исследуются явления взаимосвязи времён в историко-художественном процессе Горного Алтая, более всего древности и современности.

Актуальность исследования

Актуальность темы исследования обусловлена потребностями в научном анализе современного состояния изобразительного искусства Горного Алтая, в частности, феноменов преемственности. Анализ же этот невозможен без понимания того, что же сегодня вкладывается в понятие «художественное наследие». Эти два взаимосвязанных вопроса - важнейшие для искусствоведческой науки; именно они отвечают процессам возрождения культуры и повышенному интересу в этнической среде к своим культурным корням.

Без осознания того, что и как из этого наследия вовлекается в творческий процесс, невозможно представить и те задачи преемственности, которые решают мастера рубежа ХХ-ХХ1 вв. В связи с этим приобретает актуальность и попытка целостного рассмотрения искусства Горного Алтая, всего историко-художественного процесса, протекавшего на этой земле.

Вопросы преемственности можно считать центральными, поскольку в них сходятся наиболее актуальные и острые вопросы современного > искусства Горного Алтая — национального и интернационального, наследия и новаций, взаимодействия художественных культур Запада и Востока.

Изучение преемственности особенно актуально для Горного Алтая необычайно богатого памятниками культуры, поскольку процессы осмысления и претворения художественного наследия у алтайских художников проявились ранее, чем у других национальных мастеров Сибири, и протекают наиболее интенсивно.

К тому же, от того, насколько приоритетно рассматриваются наукой памятники определённой эпохи на Алтае, во многом зависит и интерес к ним со стороны художников. В силу этого многие вопросы чисто научного плана, касающиеся хронологии, интерпретации образов, эстетической значимости памятников приобретают ещё и некую ценностную окраску, немаловажную для этнического самосознания. В этой связи и рассматриваемые нами проблемы художественного наследия приобретают особую актуальность не только в научном плане, но и в контексте возрождения национальных культур.

Одна из них связана с петроглифами ранней бронзы. Вводимые нами в науку изображения маралов, выполненных красной краской в Сата-Куларе, важны для изучения художественных памятников афанасьевской культуры.

Чрезвычайно интересны проблемы каракольской культурой эпохи развитой бронзы. Обнаруженные в Караколе уникальные рисунки в погребальных сооружениях быстро обрели известность и поставили вопросы о связующих изобразительных памятниках. В этой смысле наши открытия нового петроглифического материала каракольской культуры возле Зелёного озера и Поперечной Красноярки обрели особую значимость.

Проблема истоков скифо-сибирского звериного стиля является в скифологии одной из важнейших. Обсуждаются гипотезы единого центра его возникновения и многих регионов формирования. Дискутируется также вопрос, как складывался этот стиль на Алтае, на основе ли карасукского искусства приенисейского региона или своим автохтонным путём? Что нового дают здесь петроглифические памятники в сравнении с известными археологическими материалами, полученными при раскопках курганов? В этой связи актуальным представляется открытие автором уникальных петроглифов Комдош-Боома рубежа П-1 тысячелетия до н.э.

Бытует мнение об отмирании в настоящее время искусства на скалах и переход его в русло самодеятельного станкового творчества, подражающего профессиональным мастерам. Между тем реальность свидетельствует о том, что и в наши дни появляются петроглифы. Однако изображения последнего времени исследованы крайне слабо. В этом смысле наша работа является актуальной, внося определённый вклад в проблему изучения поздних граффити и, соответственно, освещая в какой-то мере вопросы преемственности в наскальном искусстве второй половины второго тысячелетия и в современном творчестве алтайских чабанов.

На материале наших открытий изваяний различных эпох можно рассмотреть линию преемственности в эволюции скульптурного антропоморфного образа особенно актуальную для изучения произведений нашего времени.

Вскрытие преемственности в искусстве первых живописцев Горного Алтая Г.И. Чорос-Гуркина и Н.И. Чевалкова актуально для осознания творческих проблем при возникновении и развитии профессионального изобразительного искусства.

Большой вклад в изобразительное искусство Горного Алтая внесли выпускники Ойротской художественной школы. Поскольку архив школы не сохранился, перед искусствоведением стоит задача воссоздания истории школы, анализа проводившихся в ней методов преподавания и творчества её выпускников. В последнее время в российском искусствознании заинтересованно обсуждается проблема «северного стиля» на основе творчества студентов ленинградского Института народов Севера. В той же мере актуальны эти вопросы и в отношении Ойротской художественной школы, соединившей традиции национального художественного мышления и опыт мирового искусства.

Проблема сибирского стиля, возникшая, у художников Зауралья как важная творческая задача ещё в начале XX, сегодня всплыла с новой силой и переросла в проблему археоарта, охватившего как русских мастеров, так и представителей коренных этносов. В искусствоведческой науке Сибири в настоящее время эта тема довольно актуальна. Обсуждаются как пути этого художественного направления, так и разнообразные подходы к решению проблем преемственности и претворения архаики. Как этот процесс протекает в среде алтайских художников, каков доминирующий вектор в эстетических устремлениях современных мастеров, какова роль в их творчестве древнего наследия? Анализ этих вопросов, смыкающихся с проблемой археоарта, особенно актуальны в алтайском искусстве, поскольку именно в Горном Алтае - регионе с наиболее богатым и живо воспринимаемым наследием, эти процессы заметно отличаются от археоарта крупных сибирских центров - Омска, Новосибирска, Томска. В силу этого наше исследование преемственности в искусстве Горного Алтая имеет особую актуальность. , , .

Прошедшая в 2005 году в, Омске межрегиональная западносибирская выставка «Сибирский миф. Голоса территорий» широко показала художественное направление археоарта в живописи, графике, скульптуре. Проведённая^ экспозиция позволила глубже взглянуть на происходящие в современном творчестве явления и яснее поставить вопросы о связи времён, о проблемах преемственности. Всё это заинтересовано обсуждалось на специальной конференции.

Омская выставка, куратором которой от Горного Алтая был автор, наглядно продемонстрировала, сколь актуально искусство археоарта, насколько глубоко оно отражает и проблематику наших дней, и богатое наследие прошлого, и национальное своеобразие искусства того или иного народа, и, как теперь принято говорить, дух места. Выставка дала повод шире осмыслить происходящие явления в современном художественном процессе Сибири, проанализировать в нём роль и место древних памятников искусства, , традиций художественного мышления и проблем преемственности.

Нельзя не отметить, что осмысление преемственности в творчестве живописцев, графиков, скульпторов Горного Алтая конца XX — начала XXI века актуально для изучения современного художественного процесса также и у других коренных народов «Сибири.

Степень изученности проблемы. Проблемы преемственности I художественного наследия в искусстве народов Сибири в российском искусствознании практически не разрабатывались. Более того, можно I сказать, изучение преемственности в алтайском искусстве сознательно избегалось, поскольку казалось, что в нём не просматривается никаких следов существовавшего здесь до новой эры блистательного искусства алтайских скифов, хорошо известных по эрмитажной коллекции. В той же степени это касалось и более ранних памятников эпохи бронзы: их влияние на скифские и более поздние произведения также не отмечалось.

В.И. Э доков эту ситуацию объяснил следующим образом: «Недостаток наших познаний в этом вопросе объясняется прежде всего тем, что до сих пор исследованию декоративно-прикладного искусства алтайцев не было посвящено ни одной специальной работы. История этого искусства, его достижения, богатство I и своеобразие, отношение к художественной

I 17 культуре прошлого, а также к культуре соседних тюрко- и монголоязычных народов, наконец, его состояние в советское время - все эти и многие другие вопросы ещё ждут своих исследователей» [Эдоков, 1981, с. 3-4].

Подобная позиция у исследователей существует и в настоящее время, поскольку до сих, пор нет сводного труда по истории изобразительного искусства Горного Алтая. В обобщающей археологической литературе [Киселёв, 1951; «История Республики Алтай», 2002] собственно изобразительному искусству отводится незначительное место. Тем не менее, искусствоведческое осмысление преемственности художественного наследия откладывать нельзя, поскольку оно является достаточно актуальным и востребованным в наше время.

Мы опирались в своём исследовании на общекультурные выводы Д.С. Лихачёва, на работы К.Г. Юнга об архетипических образах, Э.В. Бурмакина о связях мировоззрения и искусства, М.А. Некрасовой о народном творчестве, Н.Е. Григоровича о проблемах преемственности в современном искусстве Африки, на исследования археологов А.П. Окладникова, В.И. Молодина, Н.С. Ефремовой, В.Д. Кубарева, A.A. Тишкина, В.И. Матющенко и др.

В археологической науке выяснено, что вертикальные исторические связи ряда культурных общностей, в том числе на материале антропо- и зооморфных рисунков обнаруживают глубокую древность (от неолита или даже раньше, до средневековья). В подобных исследованиях, как отмечают учёные, необходимо учитывать универсалии, которые не свидетельствуют о генетических связях культур. Кроме того, в состав культур нередко включаются компоненты, которые имели иной генезис, что скорее всего обусловливается горизонтальными историческими связями [Матющенко, 2005]. Эти выводы исследователей древностей важны для искусствоведческой науки, где проблемы преемственности в искусстве народов Сибири ещё не получили столь глубоко освещения.

Большое значение для настоящей работы имеют исследования наскальных рисунков, проведённые археологами А.П. Окладниковым, В.Д.

Кубаревым, Е.А. Окладниковой, В.И. Молодиным, Д.В. Черемисиным, В.Н. Елиным, Е.А. Миклашевич и другими. Наше изучение петроглифических памятников в своей основе выполнено в духе сложившихся археологических традиций, однако мы всё же стараемся подчеркнуть искусствоведческий аспект в анализе древних изображений; связанный с их стилистическими особенностями и эстетической значимостью. В нашей совместной с В.Д. Кубаревым книге «Петроглифы Алтая» [1992] систематизирован имевшийся на то время материал о наскальных рисунках. Однако обнаруженные за последние годы новые комплексы петроглифов во многом изменили прежние представления об их пространственном распределении, а также в какой-то мере о хронологии и о тех истоках, которые породили то или иное явление культуры.

Достаточно интересными являются проблемы, связанные с петроглифами финального неолита — ранней бронзы. Имеющийся материал здесь пока малочисленный. Неолитом датированы оленный фриз в гроте Куюс [Окладникова, 1984] несколько изображений в долине реки Урсул [Миклашевич, 2000] и Калбак-Таше [Кубарев, 1990а]. Однако в связи с выделением в гроте Куйлю петроглифов афанасьевского времени [Молодин, 1996] вопросы хронологии и преемственности древнейших наскальных изображений предстают в новом свете.

Слабо разработаны проблемы интерпретации петроглифов. Здесь, на наш взгляд, продуктивен разрабатываемый В.Е. Ларичевым подход к произведениям мобильного искусства на основе естественных наук, прежде всего астрономии. Для расшифровки же наскальных изображений этот метод фактически не применялся, кроме некоторых наших исследований.

Известные труды археологов В.В. Радлова конца XIX века, М.П. Грязнова [1926-1984], С.И. Руденко [1931-1971] вскрыли на Алтае поразительное по своему совершенству искусство скифо-сибирского • звериного стиля. Их дополняют работы сибирских археологов В.Д. Кубарева и Н.В. Полосьмак о скифском искусстве Алтая на основе материалов, обнаруженных в курганах Уландрыка [Кубарев, 1987а], Юстыда [Кубарев, 1991], Сайлюгема [Кубарев, 1992], плато Укок [Полосьмак, 1997-2001].

Исследованию духовной культуры этого периода посвящены также труды

I >

A.C. Суразакова, JI.JI. Барковой, Л.С. Марсадолова, Ю.С. Худякова, С.М. Киреева, В.И. Соёнова, Ю.Ф. Кирюшина, A.A. Тишкина. И хотя этот период исследован полнее других, всё же и в скифологии Алтая нет сводных работ по искусству ранних кочевников, тем более что в ней чуть ли не каждый год 1 происходят новые открытия, подчас вносящие существенные коррективы в сложившуюся историческую картину.

Петроглифические памятники этого времени, напрямую не связанные с погребальным обрядом, гораздо меньше привлекали внимание археологов. Вероятно, по этой причине до сих пор остаются невыясненными важные вопросы преемственности и проблемы формирования скифо-сибирского звериного стиля на Алтае и вообще своеобразие образного мира петроглифов.

Большой пласт поздних резных рисунков, так называемых граффити, лишь в последнее время стал привлекать внимание археологов. Трудности копирования, неразработанность в датировке средневековых памятников сдерживали их изучение. Большим вкладом здесь явился труд В.И. Мартынова, В.Н. Елина, P.M. Еркиновой [2006], посвящённый святилищу Бичикту-Бома. Авторы достаточно обоснованно провели временную периодизацию, особенно убедительную для имеющихся там наиболее ранних изображений. Однако для петроглифов последних столетий подобная классификация так и осталась непроработанной.

Народному искусству конца XIX - начала XX века посвящены ряд исследований. C.B. Иванов приводит в своих капитальных трудах [1954— 1979] обширные материалы по изобразительному искусству алтайских народностей. Сведения по истории и видам алтайского декоративно-прикладного искусства приводит A.B. Эдоков [2002]. Известны материалы экспедиционных исследований НИИ ХП в 1952-1967 годах, обобщённые

Н.И. Каплан [1961]. В дальнейшем же более не предпринималось серьёзных попыток экспедиционного плана в изучении алтайского народного искусства. 1

Мифопоэтические образы, эстетические воззрения на природу у г тюрков Южной Сибири достаточно полно раскрыты трудами этнографов Г.Н. Потанина, В.И. Вербицкого, A.B. Анохина, JI.H. Штернберга, Н.И. Дыренковой, Л.Э. Каруновской, Л.П. Потапова, Л.И. Шерстовой, а также исследованиями филологов и эпосоведов С.С. Суразакова, С.С. Каташа, З.С. Казагачевой, Н.М. Киндиковой, Е.Э. Ямаевой, К.Е. Укачиной. Систематическое изложение традиционного мировоззрения тюрков Южной Сибири опубликовано в трёхтомнике A.M. Сагалаева, И.В. Октябрьской, Э.Л. Львовой, A.M. Усмановой [1988-1990].

Исследованию творчества профессиональных художников Горного Алтая посвящены работы В.И. Эдокова, Л.И. Снитко, П.Д. Муратова, Т.М. Степанской, И.К. Галкиной, Г.А. Образцова, С.А. Стрельцова и др. Ими достаточно подробно восстановлены биографические данные алтайских художников, выявлены и проанализированы их главные произведения, даны оценки художественной деятельности. В своей совокупности 5 эти I искусствоведческие работы воссоздают историко-художественный процесс в. Горном Алтае на протяжении XX столетия до периода перестройки и позволяют на этой основе ставить научные проблемы обобщающего характера. По теме нашего исследования в упомянутой выше литературе имеются лишь отдельные краткие высказывания, отражая неразработанность I в российском искусствоведении вопросов претворения наследия стадиально далёких культур в современном искусстве^

Точки зрения исследователей на искусство первого алтайского живописца противоречивы, подчас диаметрально противоположны. В рецензии на выставочный дебют Г.И. Гуркина Г.Н. Потанин с научной обоснованностью писал о глубоких национальных истоках его произведений [1907]. В характеристике же М.М. Далькевича многие картины художника-алтайца Г.И. Гуркина из рода Чорос «являются лишь иллюстрацией к более

21 I или менее интересному этнографическому очерку, удовлетворяя нашу любознательность, но не эстетическое чувство» [1908, с. 857]. В пейзажных работах художник будто бы «изображает то, что говорит его глазу, но не его I душе» [Там же, с. 856]. Итак, «глухая Сибирь», сибиряки были представлены пером столичного критика людьми, у которых чувство к природе остается ' «элементарным», «бессознательным», «инстинктивным» [Там же, с. 857], словно они вообще не имели своей национальной культуры, своих безусловных духовных ценностей. У Далькевича явно отсутствует какой-либо намёк на саму возможность преемственности.

Другая оценка, также получившая распространение, была I сформулирована В.Н. Гуляевым в 20-е годы. В отличие от Далькевича, считавшего Гуркина «первобытным» по своей натуре, Гуляев называет алтайского мастера «европеизированным художником» [1925, с. 12]. Тем не менее, были и иные оценки. Так, Г. Эфендиев, ознакомившись с I изобразительным искусством Горного Алтая, счёл, что произведения Гуркина «нередко натуралистичны, вместе с тем несколько декоративны в цвете» [1936, с. 174]. Это признание человека, который видел Алтай своими I глазами, заслуживает особого внимания. Эфендиев заметил, что Гуркин не так уж строго следует этнографии, напротив, он «идеализирует, приукрашивает быт Ойротии» [Там же]. Это был шаг вперед в понимании творчества художника. Феномен идеализации и повышенной декоративности 1 имеют глубокие корни в народном искусстве и будет нами обсуждаться более подробно в связи с проблемами преемственности. В советское время I исследователи старались подчеркнуть реалистическую основу его произведений [Г.А. Образцов, 1958; С.А. Стрельцов, 1966] и национальное своеобразие на основе этнографических и фольклорных мотивов [Л.И. Снитко, 1983; В.И. Эдоков 1967; 1984; 1994]. В последнее время интересный шаг в понимании преемственности в искусстве Чорос-Гуркина сделала P.M. Еркинова в работах, посвящённых шаманской теме [2007; 2008].

В анализе национальных корней в творчестве второго мастера кисти Горного Алтая Н.И. Чевалкова исследователи более единодушны, выявляя роль народного декоративно-прикладного искусства и поэтического миросозерцания алтайцев [В.Н. Гуляев, 1925; Г. Эфендиев, 1936; П.Д. Муратов, 1962; 1963; 1971; 1974; Л.И. Снитко, 1983; В.И. Эдоков, 1972]. Г. I

Эфендиев отмечал: «Идеализации природы Чевалков противопоставляет её красочное, несколько обобщённое, но реалистическое понимание, используя I яркость цвета ойротского народного орнамента. В его работах много специфических национальных черт» [1936, с. 174]. Гуляев видит истоки I I самобытности Чевалкова не только в использовании орнамента, но и в крутом повороте к «крайнему примитиву, к каменным бабам, шаманским бубнам, писаницам, яркой, пышной, красочной гамме, отражающей подлинную красоту Алтая» [1925, с. 12]. I

П.Д. МуратЬв, которому принадлежит честь вторичного открытия художника, также отмечал, что «рисунки и линогравюры Чевалкова чем-то напоминают изображения на алтайских бытовых и культовых предметах» и что «созерцательная натура художника помимо, его воли выстраивала на холсте почти орнаментальный ритм живописи, которому подчинялись и цвет, и объём, и живописное пространство картины» [1971, с. 25]. Кроме того, Муратова «удивляла» «поэтическая философия» Чевалкова [1962, с. ,157]. Эти два чрезвычайно важных вопроса, поднятых Муратовым, — о поэтической философии и преемственности стилистики народного художественного творчества) не нашли ещё глубоко обоснованного и всестороннего освещения. В работах Л.И. Снитко и В.И. Эдокова, написанных позднее, намечены лишь подступы к их решению.

Приходится констатировать, что взаимосвязи художественного наследия и творчества зачинателей алтайского профессионального искусства, а также последующих мастеров конца XX — начала XXI века искусствоведами практически не рассматривались. Настоящая работа первый опыт исследования проблем преемственности в искусстве одного из коренных народов Сибири.

Объект исследования

Объект исследования — изобразительное искусство Горного Алтая. Предмет исследования Предмет исследования настоящей работы — особенности художественного наследия и проблемы преемственности в изобразительном искусстве Горного

I 1

Алтая.

Изучаемые феномены преемственности могут иметь разную природу — и чисто формальную, стилистическую, и идейно-образную.

Выявление художественного' своеобразия изобразительных памятников древнего наследия — основная задача; необходимая для анализа взаимосвязей с последующим временем. Установление некой общности

I ■ характерных художественных особенностей в произведениях данного периода и предшествующего времени позволяет делать соответствующие выводы о существовании преемственности в наследовании ценностей прошлого. Воплощение в современном? изобразительном искусстве мифопоэтических образов, сложившихся в традиционном' мировоззрении жителей Горного Алтая, также свидетельствует о преемстве художественного наследия.

Хронологические границы исследования

Предмет исследования изучается на протяжении всего периода 1 развития изобразительного искусства Горного Алтая. Нижняя граница определяется первыми памятниками искусства верхнего палеолита. Однако их малочисленность вплоть до переходной эпохи от камня к палеометаллу фактически сужает временные рамки исследования до 6—5 тысяч лет. Тем не менее, это очень значительный интервал, позволяющий решать поставленные задачи по изучению предмета исследования. Существование в Горном Алтае природных языческих храмов, где с глубокой древности продолжают выбиваться наскальные изображения, не может не поражать воображение

24 I исследователей и напрямую говорит о сохранении традиционных обычаев, что позволяет обоснованно ставить вопросы о феноменах преемственности в народном искусстве на всём временном интервале. Научные изыскания автора в профессиональном искусстве охватывают XX и XXI века. Территориальные рамки исследования

В основе диссертационного исследования лежит материал изобразительного искусства, созданный в ' современных границах

Республики Алтай. Для сравнения в нашей работе привлекаются

1 1 | памятники искусства Южной Сибири, Томской области, Урала, Монгольского Алтая, а также сопредельных территорий Китая и Казахстана.

Локализация объектов исследования - изобразительное искусство Горного Алтая — определена тем, что здесь профессиональное станковое изобразительное искусство в лице Г.И. Чорос-Гуркина зародилось ранее, чем у других народов Сибири. Оно возникло до Октябрьской революции, что позволяет разделить процессы и явления, связанные с ориентацией на национальные особенности от тех, которые определялись воздействием коренных социальных преобразований, в том числе идеологических.

Рассмотрению вопроса способствует и тот факт, что в Горном Алтае в дореволюционные годы работал русский художник А.О. Никулин. Сравнение творчества Чорос-Гуркина и Никулина помогает выявлению национального своеобразия искусства алтайского мастера, его связи с древними истоками.

Отсутствие в Горном Алтае сколько-нибудь значительного современного строительства и производства, сохранение исконных занятий охотой, собирательством, скотоводством определяют живучесть в народной среде традиционного мировоззрения. Нетронутая природа, удивительная красота ландшафтов «жемчужины всей Азии» (по выражению Н.К. Рериха), обилие древних памятников в их естественном окружении — всё это способствует сохранению живительных связей с землей, обусловливает яркии национальным характер творчества алтайских мастеров и потому I повышенный интерес к его изучению.

Источниковая база исследования основывается на памятниках искусства Горного Алтая, включающих в себя петроглифы, росписи каменных саркофагов, стелы, изваяния, произведения декоративно-прикладного искусства. Следует отметить важность непосредственного I общения с художественными памятниками в их естественном окружении, что необходимо для ^сознания их эстетической ценности, для выявления традиционных поэтических образов и представлений. Поскольку открытые автором произведения искусства анализировались более детально, в том числе и в отношении предмета исследования, постольку они в первую I очередь вовлекались в ранг рассматриваемых объектов.

Это петроглифы грота грота Куйлю, Сата-Кулара, Второй Турочакской писаницы, Зелёного Озера, Поперечной Красноярки, Комдош-Боома, Теке-Туру, Карагема, Калтака, Чёрной Речки, Чичкеши, Карбана, Бош-Туу, Кеме-Кечу, Куйген-Кышту, Усть-Коксы, Чакулу, Булан-Кобы, Узун-Джалана, Тёсту, Ело, Теректу-Дьюла, Салджара, Кара-Корума, Джюрамала, Уркош-14, речки Дебелю, пещеры Татарка, плиты из Нижнего Инегеня и Ёшту-Кёля, а также каменные изваяния могильника Бортулдага, изваяния в Кыйу, Кызык-Телани, устье Аргута.

Ценным источником явились материалы по изобразительному искусству алтайских народностей XIX - начала XX в., опубликованные C.B. Ивановым [1954-1979], а также труды этнографов, филологов, эпосоведов, изучавших традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири, - Г.Н. Потанина, В.И. Вербицкого, A.B. Анохина, Н.И. Дыренковой, Л.П. Потапова, A.M. Сагалаева, И.В. Октябрьской и др.

Диссертант обнаружил и в течение ряда лет изучал современное искусство алтайских чабанов Усть-Коксинского района Республики Алтай, их анималистические и антропоморфные образы. Произведения народного искусства — рисунки чабанов на коре, дереве, камне из высокогорных аилов:

Сойон-Чадыр, Шараш, Куган, Ороктой, Мойнок, Чох-Чох, Кулагаш, Ералух, из изб в Тунгулюке, Куйлю, устье Сухого Ороктоя, Аргуте, а также I деревянные изваяния на перевале Шараш, возле аилов Мойнок, Тигерик-Мыш, Кулагаш, Яманушка, личины в Кулагаше и Сухом Ороктое. I

Для изучения профессионального искусства привлекались архивные документы из Фонда Г.И. Чорос-Гуркина в Национальном музее Республики Алтай имени A.B. Анохина, Государственного архива Республики Алтай, записи бесед с художниками, а также материалы об Ойротской художественной школе, собиравшиеся диссертантом в течение многих лет. I

Источниковую базу произведений профессиональных мастеров

Горного Алтая составили живопись, графика, скульптура из собрания 1

Национального музея Республики Алтай им. A.B. Анохина, Государственных художественных музеев Алтайского края, Новосибирска, Томска, Омска, Иркутска, Государственного Русского музея и частных собраний.

Цели и задачи исследования

Начавшиеся во второй половине XX века интенсивные археологические исследования выявили в Горном Алтае значительное количество уникальных памятников, исполненных на высоком художественном уровне. Проживающие здесь народы предстали наследниками самобытных древних культур. Духовный мир их создателей, как писал академик А.П. Окладников, оказался «несравненно более сложный и богатый, чем можно было ожидать» [Окладников, 1986, с. 15]. Ратуя за сохранение своеобразного эстетического мира коренных сибиряков, он в то же время отстаивал принципиальную точку зрения, что прошлое, принесенное народностями Сибири в наш век, «представляет собой огромный культурный пласт, не чуждый влияниям современности» [Там же, с. 16].

Идея переклички времён в искусстве стала определяющей в нашем исследовании, из неё возникли и основные вопросы, которые ставит перед собой диссертант. Прослеживается ли в народном и профессиональном изобразительном искусстве Горного Алтая нового и новейшего времени преемственность традиций фольклорного художественного мышления? Смогли ли зачинатели профессионального искусства Горного Алтая, освоив современный художественный язык, внести в изобразительное творчество что-то свое, национальное? Как в настоящее время мастера претворяют обогащающееся с каждым годом художественное наследие?

По нашему мнению, только глубокое изучение древнего1 искусства позволяет осветить проблемы преемственности и многие важные вопросы в изучении современного народного и профессионального изобразительного искусства Горного Алтая. В- силу этого автор в течение четверти века проводил собственные экспедиционные исследования. В их задачу входило выявление, фиксация и изучение ранее неизвестных наскальных рисунков и каменных изваяний. В публикациях мы старались дать стилистический I анализ изображений, отметить их эстетическую ценность и предложить семантические реконструкции отдельных сюжетов и композиций с целью выяснения смыслового содержания. Среди открытых нами петроглифов и изваяний есть такие значительные памятники культуры, изучение которых внесло определённый вклад именно в эти, выше обозначенные вопросы, в изучение преемственности, в понимание общей картины изобразительного искусства Горного Алтая на протяжении всей его истории. I

Сформулированная тема работы «Художественное наследие и проблемы преемственности в изобразительном искусстве Горного Алтая» ставит своей целью дать в соответствии с последними археологическими открытиями представление о художественном наследии Республики Алтай и выявить явления и проблемы преемственности как в народном, так и в

1 I профессиональном искусстве. Важно понять, как древние памятники входят в пространство культуры XXI века, в художественное мышление профессиональных мастеров, определяя синтетический сплав их творчества.

Поскольку в настоящее время на алтайской земле проводятся интенсивные археологические открытия, то перед учёными встаёт задача изучения и вписывания новых памятников искусства в общую картину историко-культурного процесса. Своеобразно происходит претворение художественного наследия в современном творчестве. Исследованию этих явлений, то есть рассмотрению народного и профессионального искусства под углом зрения их взаимосвязи с фольклорным художественным I наследием и посвящена наша работа.

Сформулированная таким образом цель определила следующий круг задач, которые ставятся в работе:

1. Искусствоведческое осмысление древнейших памятников наскального искусства Алтая с учётом открытых автором петроглифов грота Куйлю, Сата-Кулара, Второй Турочакской писаницы, Зелёного Озера, Поперечной Красноярки, Комдош-Боома, Куйген-Кышту, Уркоша.

2. Искусствоведческое осмысление резных наскальных рисунков новой эры на основе открытых автором граффити Карбана, Калтака; изучение рисунков алтайских чабанов и выявление в них феноменов преемственности.

3. Изучение линии преемственности в эволюции скульптурного антропоморфного образа, в том числе на примере открытых автором изваяния окуневского типа в Кызык-Телани, оленного камня в Бортулдаге, древнетюркских изваяний в Онгудайском и Кош-Агачском районах, а также явлений наследования и новаций в деревянной скульптуре чабанов.

4. Высветить проблемы преемства художественного наследия в искусстве первого профессионального художника Горного Алтая Г.И. Чорос-Гуркина в дореволюционный период и в советское время.

5. Раскрытие преемственности в( формировании искусства Н.И. Чевалкова (1892-1937) и в кризисных явлениях его позднего творчества.

6. Анализ педагогической концепции Ойротской художественной

1 I школы (1931-1941) и роли художественного наследия в творчестве её учеников.

7. Выявление преемственности в искусстве профессиональных i мастеров второй половины XX — начала XXI в. 1

8. Определение основных тенденций в образном решении проблем преемственности в изобразительном искусстве Горного Алтая и возможного объяснения природы преемственности.

Методология и методика исследования.

Феномен преемственности касается всех этапов развития искусства, поскольку каждый • из них в той или иной мере основывается на художественных ценностях прошлого, на культурной памяти поколений. В силу этого методологическую основу исследований составляют I культурологические концепции, подчёркивающие роль культурной памяти в процессе развития (Д.С.' Лихачёв, H.A. Бердяев, М.А. Некрасова, С.А. Арутюнов, H.H. Чебоксаров) и её проявление в современном творчестве (К.Г. Юнг, Э. Самуэлс).

Изучение преемственности должно охватывать научный анализ произведений современной и стадиально далёких культур, а также мифопоэтических представлений, воплощаемых мастерами искусства. Такой вывод согласуется с мнением учёных о доминировании в этнической общности вертикальных, диахронных информационных связей [Арутюнов, Чебоксаров, 1972].

Для установления преемственности в произведениях искусства должны быть выделены для рассмотрения объекты разных хронологических периодов, которые затем подвергаются всестороннему анализу для выявления в них неких общих художественных особенностей. Трудность здесь заключается в том, что до настоящего времени не существует более или менее цельного изложения истории искусства Алтая. В силу этого каждому исследователю приходится самостоятельно изучать археологические труды и реконструировать историко-художественный процесс. Выявляемые I особенности могут быть зримы, очевидны, не требующих особых доказательств, когда налицо просматривается визуальная стилистическая близость. Однако могут быть и значительно более глубокие преемственные связи, которые проявляются не на уровне частных изобразительных приёмов, а уходят в образно-мировоззренческие пласты, в особенности художественного мышления, присущие мастерам данного региона. И если обнаруживается, что в результате этого анализа устанавливаются определённые художественные параллели, связующие смыслы, тогда и можно сделать вывод о существовании преемственности.

Отсюда следует, что для целей нашего исследования важен временной фактор, вопросы датировки, которые для ранних произведений имеют первостепенное значение. Вот почему в диссертации такое внимание уделено хронологии памятников искусства, особенно тем из них,' которые открыты автором, и тем, датировка которых ещё не устоялась.

Следует отметить, что многие ранее неизвестные науке памятники находились в окружающем ландшафте перед глазами местного населения и воспринимались им определённым мифологизированным образом. Действительно, восприятие наскальных изображений традиционным сознанием выявляет такие феномены современной мифологии, которые не находят адекватных параллелей в научных представлениях и являют совершенно необычный взгляд на смысл образов петроглифов [Маточкин, 2005а]. Ясно одно, что народное художественно-эстетическое сознание представляет значительное явление, обладающее способностью к интерпретации открываемых наукой материалов в форме создания новой мифологии. В то же время оно характеризуется большой инертностью, глубиной памяти, 1 устойчивостью и суверенностью. Недооценка этих факторов этнической культуры привела к серьёзному конфликту, известному как «история с укокской принцессой». Обнаруженная в раскопанном, кургане скифского времени мумия женщины была воспринята . аборигенным населением в качестве прародительницы алтайского народа.

Таким образом, важно понимать, как народное сознание осмысляет древние художественные ценности, поскольку во многом это и есть та основа, в соответствии с которой творят современные профессиональные мастера. Их художественное мышление является синтетическим: оно открыто всем научным новациям и в то же время органично народным традициям, этническому сознанию, оно заинтересованно осваивает каждое I археологическое открытие, явившее на свет новые памятники культуры.

В связи с тем, что в духовной культуре народов Сибири существовал устойчивый феномен синкретизма, необходим широкий историко-культурный методологический подход не только на основе искусствознания, но и трудов археологов (А.П. Окладников, В.И. Молодин, В.Е. Ларичев, В.Д.

Кубарев. В.И. Матющенко), этнографов (C.B. Иванов, Л.П. Потапов, A.M.

Сагалаев, И.В. Октябрьская), фольклористов (С.С. Суразаков, З.С. Казагачева). Диахронные и синхронные сопоставления, оперирование методами искусствоведческого и историко-типологического анализа позволят приблизиться к всестороннему рассмотрению явлений преемственности. 1

Помимо общенаучных использовались специальные методы: факсимильное копирование, цифровая фотофиксация во время* экспедиций и компьютерная обработка изображений в лабораторных условиях.

Научная новизна работы

Сложившаяся на сегодняшний день ситуация в историческом исследовании культур народов Сибири разделила изучение их искусства на отдельные блоки. Археология изучает древние памятники, этнография -народное творчество конца XIX — начала XX века, искусствоведение — в основном современное профессиональное искусство. Диссертант отстаивает принципиальную точку зрения, что искусствознание должно изучать искусство определённого региона в полном хронологическом объёме наряду с археологией и этнографией, имея в виду искусствоведческое ocMiiwieHHe предмета и объектов исследования. С этих позиций в диссертации алтайское изобразительное искусство рассматривается на всём историческом интервале как единый художественный процесс.

Наш анализ проблем преемственности в современном творчестве был бы невозможен без собственного научного погружения в древнюю эпоху, без собственных открытий и изучения петроглифических и скульптурных I памятников. Для практического решения поставленной задачи понадобилось не только объединить выводы археологии и этнографии, но и самому приобщиться к экспедиционной работе.

1. ' Проанализированы методы воплощения художественного I наследия в творчестве Г.И. Чорос-Гуркина, его поиски выразительных средств в решении проблем преемственности в дореволюционное и советское время.

2. Установление функционирования архетипических образов в изобразительном искусстве Горного Алтая — первая попытка аналитического рассмотрения природы преемственности.

3. Изучены новые материалы о творчестве Н.И. Чевалкова, проведена каталогизация его произведений и вскрыты проблемы преемственности в ранний и поздний период творчества.

4. На основе собранных материалов об Ойротской художественной школе значительно 'глубже, чем это было сделано ранее, исследована деятельность Школы и её учеников.

5. Выявлено проявление преемственности в художественных произведениях профессиональных мастеров Горного Алтая последних десятилетий.

6. Сформулированы пути воплощения преемственности современными мастерами на содержательном и формальном уровнях.

7. Экспедиции автора обнаружили очаг современного искусства чабанов; исследована преемственность в их рисунках и изваяниях.

8. Проведено искусствоведческое изучение введённых автором в науку 30 комплексов петроглифов и 9 ранее не известных каменных изваяний в контексте осмысления общей картины художественного наследия Горного Алтая. I

Положения, выносимые на защиту:

1. Открытые автором памятники художественного наследия эпохи г 1 бронзы, раннего железа и новой эры позволили полнее представить изобразительное искусство Горного Алтая. В нём просматривается

1 1 преемственность образов-символов, реальных и ирреальных изображений.

2. В рисунках и изваяниях алтайских чабанов проявились непрерывная, прерывная и скрытая преемственность, а также влияние горизонтальных художественных связей.

3. Проблемы преемственность Г.И. Чорос7Гуркин решал на почве этнокультурной символики, на синтезе народных истоков и передвижнического реализма; в попытках отражения идеалов советской эпохи доминирует та же нерасчленённость реального и мифопоэтического

I ' взгляда на мир.

4. Преемственность в искусстве Н.И. Чевалкова основывается на соединении примитива и авангардных течений, современности и образов национальной психологии; в' позднем творчестве преемственность I утрачивалась из-за форсируемой идеологизации художественного сознания.

5. Пути претворения национального наследия Г.И. Гуркиным и Н.И. Чевалковым как педагогические концепции дали импульс творческого развития студентам Ойротской художественной школы.

6. Памятники изобразительного искусства, эпос, фольклор, языческие представления, традиции, заложенные первыми художниками Горного Алтая, — истоки преемственности в творчестве современных мастеров. I

7. В изобразительном искусстве Горного Алтая преемственность зиждется на нерасчленённости реального и мифопоэтического взгляда на мир; решение проблем преемственности происходит на различных уровнях

I « как идейно-образного плана, так и формально-стилистического.

8. Функционирование архетипических образов лежит в основе механизма преемственности.

Теоретическая значимость работы

Искусствоведческое осмысление новых памятников искусства, рисунков и изваяний алтайских чабанов яснее высвечивает дискутируемые проблемы датировки, сложения стиля искусства различных эпох. Изучение в одной работе художественного наследия и современного искусства в связи с феноменами- преемственности полнее представляет изобразительное искусство Горного Алтая в контексте самобытного историко-художественного процесса. Заявленная тема, методология её исследования, формулирование линии преемственности и пути её воплощения в искусстве одного из коренных народов Сибири поднимают подобные вопросы и подходы к их изучению для других аборигенных этносов азиатской России.

Практическая значимость работы.

Введение в научный оборот открытых диссертантом памятников искусства, рисунков- и изваяний алтайских чабанов, материалов об Ойротской художественной школе, о- творчестве современных мастеров является определённым вкладом в культурное наследие Республики Алтай. Экспедиционные и полевые находки позволили пополнить редкими экспонатами фонды Национального музея Республики Алтай. Исследование петроглифов грота Куйлю побудило учёных СО РАН провести вблизи грота археологические раскопки. Проведённые диссертантом выставки изобразительного искусства с изданием каталогов способствовали привлечению внимания к произведениям алтайских мастеров.

Апробация результатов исследования

Основные положения- диссертации, концептуальные принципы и отдельные исследования представлялись и обсуждались в качестве докладов на 20 региональных конференциях и коллоквиумах, на 13 международных конгрессах, конференциях и симпозиумах: «Проблемы изобразительного искусства Сибири» /Новосибирск, 1982/, «Народности Севера: проблемы и перспективы экономического и социального развития» /Новосибирск, 1983/, «Социально-культурные процессы в Советской Сибири» /Омск, 1985/, «Генезис и эволюция этнических культур Сибири и сопредельных территорий» /Новосибирск, 1985/, «Актуальные проблемы изучения истории художественной культуры Советской Сибири» /Новосибирск, 1986/, «Человеческий фактор в ускорении социального и научно-технического прогресса» /Новосибирск, 1989/, «Проблемы культуры в условиях Сибири и перестройки» /Кемерово, 1990/, «Проблемы изучения наскальных изображений в СССР» /Москва; 1990/, «Чорос-Гуркин и современность» /Горно-Алтайск, 1991/, «Проблемы изучения истории и культуры Алтая и сопредельных территорий» /Горно-Алтайск, 1992/, «Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии» /Горно-Алтайск, 1992/, «Алтай. Космос. Микрокосм» /Барнаул, 1993/, «Искусство народов Сибири: традиции и современность» /Новосибирск, 1994/, «Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края» /Барнаул, 1995/, «Алтай. Космос. Микрокосм» /Барнаул, 1998/, «Сибирь в панораме тысячелетий» /Новосибирск, 1998/, «Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий» /Барнаул, 1998/, «Проблемы этнологии и этнопедагогики» /Новосибирск, 1999/, «Международная конференция по первобытному искусству» /Кемерово, 1999/, «История и культура Востока Азии» /Новосибирск, 2002/, «Музей и общество» /Красноярск, 2002/, «Сибирские древности. Памятники археологии и художественное творчество», /Омск, 2002/, «Памятники археологии и художественное творчество», /Омск, 2004/, «Международный конгресс востоковедов» /Москва, 2004/, «Евразийство: теоретический потенциал и практические приложения» /Барнаул, 2004/, «Современное искусство Сибири как событие» /Омск, 2005/, «Мир наскального искусства» /Москва, 2005/, «Алтай-Россия: через века в будущее» /Горно-Алтайск, 2006/, «Актуальные проблемы этнической, культурной и религиозной толерантности коренных народов* Русского и Монгольского Алтая» /Горно-Алтайск, 2006/, «В.И.

Эдоков и художественная культура Республики Алтай второй половины XX в.» /Горно-Алтайск, 2006/, «Рериховское наследие. Восток-Запад на берегах Невы» /Санкт-Петербург, 2007/, «Анохинские чтения» /Горно-Алтайск, 2008/, «Проблемы интерпретации тюркских рунических текстов и алтайский корпус» /Горно-Алтайск, 2009/.

Апробация настоящей работы прошла на кафедре алтайского языка и литературы Горно-Алтайского государственного университета.

Структура работы

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка сокращений, списка литературы (537 наименований) и источников (106 наименований), а также приложения. Основной текст диссертации - 243 с. К работе прилагается альбом, который содержит 162 иллюстраций. Общий объём двух томов диссертации составляет 502 с.

Похожие диссертационные работы по специальности «Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура», 17.00.04 шифр ВАК

Заключение диссертации по теме «Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура», Маточкин, Евгений Палладиевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вопросы преемственности в советском искусстве ставились на уровень социально-политических задач. Они, например, были ясно сформулированы в 1930 году Я.А. Тугенхольдом: «В национальной культуре в прошлом надо уметь отбирать те её элементы, которые действительно жизнеспособны и не противоречат нашим классовым, социалистическим критериям, которые помогают идти вперёд» [Тугенхольд, 1930, с. 52].

Такая политика в отношении национальных «элементов», дозволенных к отбору, привела к тому, что появившиеся на Алтае и в Бурятии художники из коренных народов Сибири - алтайцы Г.И. Чорос-Гуркин, Н.И. Чевалков, Я.Э. Мечешев, буряты Ц. Сампилов, Р. Мэрдыгеев, Г. Эрдынийн, А. Хангалов, так ярко заявившие о себе в 1920-х — начале 1930-х годов, вынуждены были создавать произведения, в которых преемственность отступала на дальний план, а верх брала определённая социально-политическая программа'. Такой подход изначально сужал творческие рамки и не способствовал развитию творчества, в котором бы осуществлялась идейно-образная преемственность. Само же древнее наследие народов Сибири явно не соответствовало «классовым социалистическим критериям» и потому было отнесено к пережиткам.

Только в последние десятилетия в связи с уходом партийной идеологии вопросы преемственности в искусстве национальных республик и автономий Сибири вновь встали на повестку дня как важная и неотложная творческая задача. Мировоззренческий кризис послеперестроечного времени определил широту поиска ценностно-смыслового поля и эстетических пристрастий. Многие художники обратились к далёкому прошлому, к памятникам старины, к фольклору, к народному искусству, находя точки опоры в исторической памяти. Способность изобразительными средствами раскрывать нечто большее,, чем идеологический заказ, оказалась необычайно привлекательной для мастеров кисти Сибири.

Отношение к прошлому формирует собственный национальный облик» [Лихачёв, 1983, с. 71]. Это утверждение академика Д.С. Лихачева I вполне приложимо к явлениям: преемственности в искусстве коренных I народов Сибири. И не случайно в их современной культуре столь многое навеяно наследием ушедших эпох. Сложившиеся в веках эстетические представления- и мифопоэтические образы помогли оторваться от идеологических догм и языком древних символов: и метафор выразить ассоциативные связи человека: со всем сущим. Наиболее ярко эта тенденция .

I . просматривается в творчестве, деятелей изобразительного искусства аборигенных народов Сибири, а также тех мастеров, которые- прониклись ценностями этнических культур. '

Обобщая материал исследования, следует отметить,: что хотя работа посвящена искусствоведческому! осмыслению проблемного поля преемственности, однако для обоснованных заключений необходимо { обращение к; выводам других наук, поскольку в изучении художественного наследия и его современной интерпретации приходится полагаться на исследования археологов, этнографов, фольклористов, культурологов.

Художественное наследие Горного Алтая — это духовный и материальный феномен. Духовная его составляющая - это комплекс поэтических воззрений, сложившихся в мировосприятии жителей Горного Алтая; и лежащих в основе традиций фольклорного художественного мышления. Материальная составляющая — довольно значительный корпус памятников различных эпох. Некоторые1 из них, созданные в скифо-сибирском зверином стиле, получили мировую известность. В' последнее время? художественное наследие Горного Алтая пополнилось замечательными памятниками изобразительного искусства, начиная с конца эпохи верхнего палеолита. Исследования диссертанта петроглифов эпохи бронзы, раннего железа и древнетюркского времени, а также каменных изваяний внесли определённый вклад в их изучение.

Преемственность в народном искусстве - это достаточно однозначный, опирающийся на чувство художественного процесс наследования исторически-сложившихся образов, живущих подчас подсознательно у населения в определенных эколого-культурных условиях [Некрасова, 1983, с. 224]. При сохранении эколого-культурных условий и традиционных занятий естественно ожидать и сохранение преемственности в искусстве. Археологи, изучающие духовную культуру племён Горного Алтая, делают вывод, что «древние традиции не утратили жизненной силы и в настоящее время благодаря преемственности в иррациональных знаниях» [Молодин, Ефремова, 20086, с. 77]. Соответственно и в изобразительном искусстве просматривается преемственность, отражающая нерасчленённость реального и мифопоэтического взгляда на мир. Действительно, изучение изобразительного искусства Горного Алтая с древнейших времён свидетельствует о проявлении преемственности в народном искусстве.

Она проявляется в бытовании исторически сложившихся анималистических и антропоморфных образов-символов народного искусства. Сочетавшие реальное и ирреальное, земное и небесное они воплощались на языке красоты и в первобытности наделялись магической силой. Петроглифический материал нескольких тысячелетий говорит о господстве особо почитаемых в Горном Алтае образах лося и алтайского марала. В период неолита - ранней бронзы это «иконные» образы благородных оленей (Сата-Кулар, грот Куюс, грот Куйлю, Калбак-Таш, Туэкта). В эпоху развитой бронзы - динамичные изображения лосей с сопровождающими их знаками, придающими композициям некий символический смысл (Каракольские гробницы, Турочакские писаницы, Зелёное Озеро, Поперечная Красноярка). В более позднее и скифское время -жертвенный олень с подогнутыми ногами (Комдош-Боом), летящие пигалицы (Карагем, Уркош-14, Куйген-Кышту), марал с антропоморфными персонажами в Бош-Туу, благородный олень синкретичного облика у Чёрной речки; гон маралов — в резных граффити древнетюркского времени (Карбан); марал - в рисунках кучерлинских чабанов.

Близкую мысль по поводу бытования образа благородного оленя высказал В.Д. Кубарев на материале петроглифов Монгольского Алтая: «В ранних одиночных фигурах маралов и маралух из Арал-Толгоя не «читается» какой-то мифологический подтекст, явно присутствующий в алтайских рисунках оленя поздней бронзы и раннего железного века. Но вполне реальным представляется проследить другую закономерность: преемственность древней изобразительной традиции в наскальном искусстве последующих поколений. Она заключается в том, что олень в петроглифах Алтая во все времена являлся главным объектом охоты» [Цэвээндорж, Кубарев, Якобсон, 2005, с. 87].

Перманентное обращение к образам лосей и оленей характеризуется их стилистической изменчивостью, определяемой семантикой и культурно-хронологической принадлежностью. Так, в виде бегущего лося красного цвета в скелетном стиле (Турочакская писаница) представлялась сама Вселенная [Окладников, Молодин, 1978]. Преемственность представлений о водной благодати связывает раннескифское изображение хоботообразного оленя из Куйген-Кышту с оригинальной карагемской композицией эпохи бронзы с хоботообразным быком [Маточкин, 2002].

Синкретичное творчество древних стремилось также постичь сокровенные закономерности миропорядка, запечатлеть и передать их будущим поколениям. Особенность петроглифов, связанная с астрономическими наблюдениями, отмечена нами для наскальных изображений грота Куйлю [Маточкин, 1990а; приложение 1-2], Зелёного озера [Маточкин, 20046; приложение 1-3]. Календарный смысл несут олени эпохи бронзы (Карагем): у них рога показаны в виде диска с определённым количеством лучей-отростков [Маточкин, 1999а; приложение 1-4]. Фиксация углового положения светила в дни равноденствия и летнего солнцестояния запечатлена в солнечном божестве скифов (Комдош-Боом), грудь у которого выбита в виде счётной дуги [Маточкин, 2008а; приложение 1-6], и в композиции с лучником в Карагеме [Маточкин, 1997а; приложение 1-4]. Вскрытые нами примеры воплощения астрономических наблюдений имеют место фактически вплоть до наступления новой эры.

Изображения ранней бронзы сменяются в дальнейшем образами более обобщёнными, предстающими в сложившейся иконографии (Турочакские писаницы, Поперечная Красноярка). Синтез реализма, условной изобразительности и декоративизма, проявившийся в эпоху бронзы, развивается в период раннего железа. Продолжается линия символизации образов, оперирование существами вымышленной природы. В искусстве древних кочевников эти тенденции обрели повсеместный характер; образы стали более динамичными и выполненными в характерном скифо-сибирском зверином стиле. Экспрессивная манера затем наследуется в древнетюркских граффити. Просматривается и преемственность декоративного понимания формы, хотя и выраженного другими средствами.

Столь популярные ранее анималистические образы теперь снова появляются на скалах, в аилах чабанов, в оформлении интерьеров городских зданий, ими украшают стены столовых по Чуйскому тракту, их ваяют из дерева алтайские резчики и вышивают на своих коврах мастерицы. По-прежнему, как и ранее, жителей гор, охотников и скотоводов волнует плодовитость зверей, удачная охота.

Исследователи народного искусства саяно-алтайского нагорья, обращали внимание на то, что и в наше время продолжают появляться рисунки на камне, однако высказывается мнение, что они «и по тематике и по стилю, естественно, не имеют почти ничего общего с древними» [Кызласов, Леонтьев, 1980, с. 16]. К сожалению, иллюстрации подобного рода не приводятся, и потому нет возможности выяснить, что же подразумевается под этим «почти». Несколько настораживает априорная оценка в слове «естественно». Действительно, у авторов здесь своя позиция и заключается она в том, что «теперь не надо рисовать на скалах и каменных плитках, поскольку появились высококвалифицированные творческие у работники в различных отраслях культуры и искусства» [Там же, с. 83]. Тем не менее, наличие одаренных профессионалов отнюдь не исключает параллельного развития народного искусства в традиционном духе.

Особые вопросы возникали в связи с мало изученным современным народным искусством. Наши экспедиции выявили традиционные графические и скульптурные произведения кучерлинских чабанов. В их образах, подчас несущих мифологический смысл, присутствует непрерывная генетическая, прерывная и скрытая преемственность. Кроме того, есть корпус произведений, где авторы теряются в многословии и где ярче проступают черты самодеятельного искусства с его стремлением подражать профессиональному станковизму. В то же время нельзя не видеть, что столь упорно насаждаемая массовая культура сказывается на формировании» современного облика народного изобразительного искусства. И это в большей мере есть проявление горизонтальных исторических связей.

Всё это свидетельствует, на наш взгляд, о сложных, неоднозначных явлениях в народном творчестве, отражающем процесс некоторой трансформации традиционных ценностей, интенсивное внедрение элементов городской культуры, разрушение былой информативной замкнутости. Будущее покажет, что из всех этих новшеств переработается и сохранится в сплаве традиций народного искусства. Для этой цели необходимы дальнейшие полевые исследованиям в Горном Алтае.

С древнейших времён наблюдается преемственность в изображении антропоморфных персонажей: образов высших божеств, Матерей-прародительниц, шаманов, лучников (грот Куйлю, Зелёное озеро, Поперечная Красноярка, Бош-Туу, Чичкеши, Карбан, Балтырган). Преемственность образов антропоморфных персонажей, связанная с сохранением охотничьего промысла, наблюдается в изображении лучников петроглифы Поперечной Красноярки, Карагема, Усть-Коксы, рисунки Бош-Туу от скифского времени до этнографической современности).

В антропоморфных изваяниях преемственность проявляется прежде всего в сохранении в течение тысячелетий самой концепции образа человека-пространства. Традиция условного изображения человека в энеолитических стелах (возле Ини) характерна также для части оленных камней (Бортулдаг), где образ опознаётся по набору символических знаковых элементов (поясок, кольцо, полоски).

Линия преемства в древнетюркской скульптуре (могильники Кыйу, Бортулдаг, изваяние в устье Аргута) идёт от лицевых статуарных памятников эпохи бронзы и раннескифского времени (изваяние в Кызык-Телани, Чуйский оленный камень). В наше время наследование стилистики раннесредневековой и шаманистической скульптуры просматривается в деревянных изваяниях кучерлинских чабанов (на перевале Шараш, в Мойноке, в Тигерик-Мыше). Возрождение обычая установления изваяний и их иконографических особенностей — есть проявление прерывной преемственности, а воскрешение приёмов шаманистической резьбы, которую в силу идеологических запретов чабаны не могли видеть, можно отнести к феномену скрытой преемственности. Одновременное внедрение приёмов реалистической моделировки круглой скульптуры ещё более усиливает характерную для древнетюркских мастеров дилемму канона и индивидуализации образа и приводит к сложному воздействию горизонтальных и вертикальных исторических связей.

В профессиональном станковом искусстве своеобразие процессов усвоения национального наследия определяется тем, что алтайские мастера во многом опирались на уже пройденный опыт русских художников. Особенно это касается первого профессионального художника Г.И. Чорос-Гуркина, который вошел в художественную жизнь на рубеже веков и был, несомненно, знаком с проблемой интерпретации фольклорных образов, которая так остро и широко осмысливалась в среде художников России той поры. Надо полагать, что;, приступая к задачам живописца, он был в этом плане в какой-то мере подготовленным: не случайно самое значительное из гуркинских полотен появилось уже в ' первые годы его самостоятельного творчества. Вообще влияние инонациональной культуры, говоря словами Д.В. Сарабьянова, лишь «помогает на уже определившемся пути. Влияние поэтому не свидетельство несамостоятельности; констатация: влияния не унижает национальную художественную школу» [1980, с. 34].

Осмысление искусства первого профессионального* живописца Г.И. Чорос-Гуркина росло по мере углубления в традиционное, мировоззрение,' фольклорные образы, в этнографические и археологические зарисовки художника. В 1908 году Чорос-Гуркин совершил конную экспедицию вокруг священной горы Алтая - Белухи - Уч-Сумер. В течение 1970—1990-х годов диссертант пешком прошёл почти по всему его маршруту, что позволило глубже понять, как Чорос-Гуркин осваивал жанр альпийского пейзажа, как решал задачи воплощения народных представлений^

Ранее Чорос-Гуркина рассматривали как пейзажиста-реалиста, отразившего своеобразие природы Горного Алтая; Автор же обратил внимание на скрытый этнокультурный- подтекст его произведений, на « • тяготение к языческим образам-символам и фольклорным знаковым формам. Художественное наследие, народное искусство и традиционное мировосприятие легли в основу искусства Чорос-Гуркина. Оно заговорило на языке передвижнического реализма, замыслы же программных произведений были направлены на отражение мифопоэтических образов и языческих представлений. Это изначальное несоответствие побуждало его к поискам адекватной живописной системы,, синтезирующей традиции фольклорного художественного мышления. Следуя преемству народного искусства, Чорос-Гуркин подчас напрямую сопоставлял, принципы условной и реалистической изобразительности. Неординарные творческие задачи определили и

Г" ' ' неординарные подходы к решению проблем преемственности. В его искусстве главенствует та же линия; связующая реальный и мифопоэтический взгляд на мир, и соответственно проблемы преемственности художественного наследия перерастали в проблемы семантизации и символизации живописного языка и воплощения традиций фольклорного художественного мышления.

В советское время' творчество сибирских мастеров вообще должно было освободиться от «тёмных» пережитков и влиться- в искусство социалистического реализма. Такая насаждавшаяся; в период партийной идеологии форсировка трансформации традиционного сознания не могла

I . быть приемлемой для Чорос-Гуркина. В ¡силу этого художник, не отступал от преемственности в создаваемых произведениях, на практике подтверждая выводы психологов о (том, что «историческое развитие мышления не заключается в замене одного тина мышления другим. Скорее новый тип дополняет существующие» [Тульвис^е, 1986, с. 106].

Для; изучения искусства Н.И. Чевалкова необходимо было прежде I выявить все его немногочисленные живописные и графические работы,

I . ■■ ■ ■ • ■ составить их каталог. Попытки претворения примитивизма, европейских, живописных течений и русского авангарда отражали процессы взаимодействия: местных художественных традиций и инноваций. Корни преемственности в искусстве Н.И. Чевалкова кроются в стремлении найти I приемлемый компромисс между старым и новым мышлением, старой и новой культурой; Общей точкой соприкосновения здесь -. была, говоря словами П.Д. Муратова; «близость каких-то самых общих законов формообразования народного и профессионального искусства» [1974, с. 58]. В самом деле, то, от чего исходил Чевалков в своем творчестве, -плоскостное понимание формы, повышенная декоративность, обобщенный рисунок, ритмическая организация композиции — всё это близкое народному примитиву было созвучно художественным; принципам живописцев начала XX века. Особое внимание уделено кризисным моментам в поздних произведениях Чевалкова, которые ранее рассматривались с позитивных позиций освоения советской темы.

Изучение искусства второй половины 1930-х годов заметно расширилось благодаря сбору материалов об Ойротской художественной школе, архив которой не сохранился. Выявление креативных начал, привитых алтайскими педагогами, анализ произведений, созданных учениками, позволили в определённой мере представить творческие задачи преемственности художественного наследия, которые возникали при навязывании советской идеологией резкой трансформации традиционного сознания.

В начальный период своего развития, в 1920-е годы изобразительное искусство Горного Алтая получило всеобщее признание. Картины Чорос-Гуркина, экспонировавшиеся в Москве, заслужили высокую оценку A.B. Луначарского: «Отмечу еще замечательные по тонкости живописи, прямо-таки драгоценные по краскам пейзажи Чорос-Гуркина, ойротского художника с Алтая. Как забралась на Алтай утонченная техника, я уж не знаю» [1926, с. 6]. Работы Н.И. Чевалкова были в числе наиболее отмечаемых на выставке «Новая Сибирь».

И сегодня мы с особенным вниманием относимся ? к работам художников и скульпторов из коренных народов Сибири 1900-х — 1920-х годов. В них своя красота, мощная, самобытная, идущая из далёких временных глубин и пространственных далей Азии. Они прекрасны своей безыскусственностью, не европейским знаточеством классических форм, а стихией народного миропонимания. В них свои эстетические ценности, которые выковывались не в античных храмах и столичных салонах Запада, а среди бескрайних степей и гор, под пристальным взором обожествляемого ими Неба. В них говорят линии, краски и формы, откристаллизовавшиеся при неусыпном тысячелетнем наблюдении за природой, и потому преемственность их образов полна особого обобщения, экспрессии и в то же время почти детской непосредственности.

То, что ранее с точки зрения академического искусства считалось исполненным на недостаточно профессиональном уровне, теперь оценивается с более широких эстетических позиций. И то, что начинающим мастерам из национальных автономий азиатской России удалось так смело, с такой неподдельной увлечённостью претворить синтез этнических художественных традиций с достижениями европейского искусства, в настоящее время представляется ещё в полной мере не оценённым вкладом в отечественную культуру первых десятилетий XX века. Последовавший затем идеологический прессинг и война, унёсшая жизни многих талантов, прервали эту самобытную линию творчества.

В наши дни новое поколение сибирских мастеров, получивших серьёзное профессиональное образование, вновь обращается к народным истокам. В этом стремлении работать в национальном духе творчество их предшественников воспринимается как вдохновляющий пример, как достойные продолжения искания.

Увлечение художников Сибири архаикой отмечено всеми исследователями современного творческого процесса. В искусствоведческой литературе это художественное направление ещё не получило общепринятого наименования и фигурирует под разными наименованиями, чаще всего как археоарт.

Археоарт можно определить как искусство, образность и стилистика которого во многом основаны на соединении с архаикой, с художественным наследием прошлого. Берущее исток в начале XX века в поисках так называемого сибирского стиля, оно вылилось ныне в значительный и глубокий феномен. Он охватил немало ищущих художников Сибири и в большей степени тех, кто вышел из среды коренных аборигенных народов. У них искусство археоарта проявляется особенно ярко, поскольку его развитие сопровождается происходящими ныне процессами возрождения этнических культур, возвращением к утраченным было ценностям традиционного мировоззрения, труда и быта. Своеобразное видение мира, глубина культурной памяти, творческое переосмысление уникального наследия прошлого, — всё это характерно для современных художников Сибири.

Искусство археоарта — это по своему словообразованию есть искусство синтеза, соединяющего в себе прошлое и настоящее. Следует учесть, что прошлое для коренных народов Сибири - это не только их народное искусство (профессионального до XX века у них не существовало), но и кладезь мифопоэтических образов. В этом смысле другое определение археоарта - этноархаика - • охватывает более широкий круг источников, включая в себя и фольклорное наследие, и народное искусство.

Археоарт Сибири можно определить также как синтез искусства Востока и Запада, где под Востоком понимается не Китай, Япония или Средняя Азия, а Восток ранее стадиально далёких культур коренных народов азиатской России. Это искусство, связующее мифопоэтические представления родового сознания традиционных культур Сибири- с художественными образами- современности.

Предтечей сибирского археоарта можно считать Василия Ивановича Сурикова. В конце XIX века при подготовке картины «Покорение Сибири Ермаком» (1895) великий русский живописец из Красноярска осваивал огромный исторический материал. В изучении родного края он общался с известным археологом И.Т. Савенковым. В своих многочисленных этюдах и этнографических зарисовках Суриков запечатлел сохранившиеся предметы ушедшей сибирской старины, этнические типы местного населения, древние каменные изваяния приенисейских степей, камлающего шамана. В подготовительной работе к монументальным историческим полотнам Суриков выступал как художник-документалист, исследователь-этнограф. В основе творчества современных мастеров археоарта лежит всё тот же процесс первоначального изучения художественного наследия Сибири [Маточкин, 2008в]. И те живописцы, которые продолжают именно суриковскую линию историзма, с той же тщательностью осваивают документальный этнографический и археологический материал и стараются проникнуться духом далёких веков.

К предтечам археоарта можно отнести и Николая Константиновича Рериха с его тяготением к скандинавским родовым корням, к праистокам славянской древности и редкой для художников того времени увлечённостью археологией и Востоком. В «Сибирском фризе» (1903) он смело претворяет известные шедевры скифо-сибирского звериного стиля из коллекции Петра I, а в произведениях о каменном веке — стилистику чукотско-эскимосской резьбы по кости.

Истоки археоарта после Сурикова и раннего Рериха в самой Сибири* можно связать с поисками художниками «сибирского стиля». Как, заметное явление эти начинания дали охебе знать в 1910-е годы. Под рукой приезжих из европейской части страны графиков и живописцев это выливалось лишь в чисто внешнее, «фиксирующее»' познание Сибири в. духе изучения её этнографами. Дебют бурятских, хакасских, алтайских художников на выставке «Новая-Сибирь» в 1927 году был воспринят с большим интересом и надеждой на будущее обновление искусства, края. При обсуждении проблемы «сибирского стиля» на конференции «Новой Сибири» у всех на устах было творчество Поля Гогена как образец синтеза европейского и «туземного» искусства. Дискуссия по поводу «сибирского стиля», столь оживленно развернувшаяся на первом съезде сибирских художников, так и осталась незавершенной, и многое здесь было осуждено поверхностно и отвергнуто вместе с тем ценным, чем жила тогда эстетическая мысль.

Конечно, профессиональный художник привносит на полотно рефлексию современности. Вместе с актуализацией древнего культурного наследия он насыщает образ новым видением мира и новейшими живописными открытиями. В силу этого искусство археоарта предполагает осознание . и преодоление культурной дистанции между настоящим и прошлым, созданным когда-то жившими племенами подчас иной этнической принадлежности. Однако для аборигенных этносов преодоление этой дистанции более естественно в силу живущего в традиционном мировоззрении восприятия времени как циклического по своей сути [Традиционное., 1988, с. 54—55]. С этих позиций вполне вероятна возможность притяжения сознания к эстетически значимым образам прошлого, привлекательным как своей стилистикой, так и магической художественно-образной силой.

Археоарт заметно расширил сферу взаимодействия изобразительного искусства с фольклором, особенно с эпосом народов Сибири - пожалуй, самым важным консолидирующим элементом этнической культуры. Проведённые нами исследования говорят о том, что эпос, разворачивающийся по мере повествования в различных цветовых составляющих, являет в своей целостности гармоничный красочный образ. Динамика сюжета, накал борьбы героев реализуются в противоборстве света и тьмы, белого и чёрного [Маточкин, 1995в]. Такое сформировавшееся в. устном фольклоре кочевников цвето- и световидение соответствовало в какой-то мере художественному мышлению, свойственному изобразительному искусству оседлых народов.

Надо полагать, что в художественном сознании носителей архаических культур существовала развитая способность к визуализации образов устного поэтического творчества. Эта «видимая» образность формулировалась на языке поэтики фольклора со всеми его специфическими чертами - условностью, метафоричностью и отражала исторически сложившиеся представления народа о материальном и духовном-мире. В этом смысле, вероятно, каждому народу присуща своя видимая внутренним зрением стилистика слухового образа-слова.

К тому же, в искусстве археоарта Сибири есть такие архаические явления, которые давно уже не существуют в европейской культуре. Одно из них - феномен, связанный с духовным водительством. Такое необычное сотворчество, в частности, имело место между заслуженным художником России И.И. Ортонуловым и знаменитым алтайским кайчи А.Г. Калкиным. В контакте с ним создавались иллюстрации к записанному • от него героическому сказанию «Маадай-Кара». По словам Калкина, само исполнение кая - это проникновение в иную реальность, общение на тонком плане с персонажами эпоса. От них сказитель передавал художнику необходимые корректировки, к первоначальным эскизам. В некоторых случаях кайчи наговаривал Ортонулову не только сюжет, но давал указания о композиции, рисунке и даже цветовой гамме произведений, которые он должен написать. Причём сюжеты эти не рядового плана, не какие-либо личностные впечатления, а образы родового характера, важные для всего этноса. (Надо полагать, подобная практика существовала ранее при создании петроглифов). Так, сюжет картины «Когюдей-Мерген» о встрече богатыря с Богиней должен был стать достоянием общественного сознания и обрести магическую силу. Во всяком случае, сложился миф, что демонстрация в музее этой картины — завещания кайчи — помогла избежать алтайскому народу человеческих жертв при сильнейшем землетрясении в 2003 году.

Одно из важных приобретений археоарта - это- приобщение к духовному космосу, который не сводится к бездушному пространству Вселенной позитивистской науки. И этот мифопоэтический взгляд на мир гораздо ближе воззрениям корифеев Русского космизма начала XX века, к образам и представлениям Циолковского, Вернадского, Рериха, которые не случайно так интересовались Востоком. В этом смысле археоарт обращается в своих поисках не только к археологическим памятникам и к авангарду, но и к русскому культурному ренессансу начала XX века - выдающемуся явлению в мировой общественной мысли. В результате происходит обретение наследия не только ушедших веков, но и высших духовных ценностей, которые после десятилетий забвения вновь возвращаются в лоно отечественной культуры.

Изобразительное искусство Горного Алтая последних десятилетий естественно и органично вписывается в русло археоарта Сибири. Именно в нём, прежде всего, находит выражение преемственность в творческом осмыслении древнего художественного наследия. Современный профессиональный мастер обращается к тому или иному пласту художественного наследия в, основном сознательно в соответствии с -решаемыми задачами, с той или иной степенью творческой переработки.

Исследованию современного художественного процесса способствовало проникновение в эстетические воззрения алтайских мастеров, в их интерес к культурному наследию, к языческим верованиям, фольклорным образам, к своей ;истории. Всё это наглядно демонстрирует I выявленная непрерывная и прерывная преемственность в творчестве живописцев, графиков, скульпторов. Их искусство, как нами показано, обогащается мифопоэтическими представлениями, традиционными образами-символами, обращением к изобразительным памятникам древности и к народному искусству.

В подходах к современной интерпретации культурного наследия неизбежно встают вопросы о взаимодействии вертикальных исторических связей с горизонтальными и с универсальными духовными ценностями. Прямое цитирование источников может привести к сухой реконструкции и г документальному этнографизму, а отстранённость от региональной характерности и стремление к мировым универсалиям — к интеллектуальной игре, к отсутствию связей с традициями фольклорного художественного мышления.

Связи эти могут характеризоваться преемством как чисто внешним, поверхностным, так и внутренним, глубинным, в соответствии с творческой интерпретацией художественного наследия. В этом плане возникают вопросы, на каких уровнях — идейно-образных и формально-стилистических I воплощается преемственность художественного наследия? Конечно, подобное разделение нельзя считать безусловным и чётко разграниченным, поскольку форма и содержание художественного произведения взаимосвязаны. И в том, и в другом случае в рамках системного подхода можно выделить три последовательно связанных друг с другом уровня в претворении профессиональными художниками своего национального наследия. Можно отметить, что в идейно-образном плане мастера изобразительного искусства воскрешают отдельные мотивы, возрождают существовавшие ранее художественные концепции, углубляются в сферу этнокультурных особенностей образного мировосприятия.

Непосредственное обращение к наследию наблюдается тогда, когда художник работает над созданием исторических произведений. В этом случае древние памятники являются своеобразным основополагающим фундаментом для воплощения отдельных мотивов. Начало этому процессу положил Чорос-Гуркин, с большим интересом изучавший художественное наследие Горного Алтая и стремившийся воссоздать прошлое своей земли. Минувшее представало у него в мифологизированном образе, а попытки сочетать стилистику архаики с академизмом приводили к дерзким экспериментам. Эти его начинания — важная отправная точка для современных мастеров И. Ортонулова и М. Чевалкова, у которых преемственность осуществляется как по линии идейно-художественной реконструкции, так и по линии стилевого поиска. Популярные этнокультурные образы, широко известные в устном фольклоре теперь обретают зримые черты в творчестве В. Тебекова, Н. Чепокова.

Второй, более высокий уровень творческой переработки наследия связан в частности с преемственностью художественной концепции каменных изваяний. Она прослеживается и в искусстве Н. Чевалкова, и в жанровой линогравюре И. Ортонулова, и в портретах В. Запрудаева, и в скульптурах-воспоминаниях К. Басаргина, и в гравированных природных камнях А. Гурьянова, и в рисунках-рассказах Н. Чепокова. Условно-знаковое представление человека в энеолитических стелах и оленных камнях развивает в орнаментальных композициях С. Дыков.

Высший уровень - определённая преемственность художественного мышления, при которой происходит возвращение к этнокультурным особенностям образного мировосприятия, их трансформация в русле наследования поэтической образности.

Обожествление Алтая, одухотворение природы современными художниками — это древняя языческая традиция возрождается ныне в искусстве в качестве глубокого поэтического императива. При этом не ушло бесследно, как это случилось в европейской культуре, присущее мифопоэтическому сознанию космизированное видение мира. Наследуемые в национальной культуре архаические представления о Вселенной сегодня активно включаются в поэтику изобразительных образов, в арсенал символов и метафор. В силу этого тема человека и природы, человека и пространства решается алтайскими художниками5 достаточно разнообразно и глубоко, подчас со стремлением подчеркнуть языческую окраску образа. Особенно это ощутимо в дореволюционных пейзажах Чорос-Гуркина, в смелых произведениях Н.И. Чевалкова, в современных работах В. Чукуева, И. Ортонулова, В. Запрудаева, Б. Суразакова, Н. Чепокова.

Воплощение преемственности в сфере чисто художественной формы можно классифицировать также в пределах трёх иерархических уровней: воскрешение отдельных приёмов, возрождение методов стилизации и углубление в формальные особенности изобразительного мышления.

Работая над интерпретацией в станковом искусстве фольклорных образов, Чорос-Гуркин неизбежно приходил к необходимости претворения сложившейся в народном искусстве условной изобразительности. В некоторых работах он смело брался за подобный синтез, соединяя академизм с характерными приёмами скифских мастеров, со стилистикой наскальных рисунков или изображений на шаманских бубнах и бытовых предметах. У Н.И. Чевалкова в раннем творчестве преемственность можно характеризовать вторым уровнем, когда он вводит в ткань своей графики стилистику народного примитива.

В работах И. Ортонулова можно выявить все три уровня творческой переработки наследия алтайских скифов. Цитирование отдельных художественных приемов наблюдается в оформлении алтайского героического эпоса, в использовании солярно-лунарных знаков, в изображении животных с вывернутыми крупами, помеченными знаками-запятыми. Второй уровень преемственности, приводящий к определенной стилизации образа, просматривается в его картинах «Расчесывание волос», Когюдей-Мерген». Более высокий уровень виден в графических вариациях на тему вымышленных звериных существ, где вновь апробируется способ анималистического фантазирования.

Преемственность у В. Тебекова проявляется, на уровне стилизации, характерной для наскального искусства, а орнаментальный декоративизм у С. Дыкова, наполненный содержательным смыслом, можно отнести к высшим составляющим идейно-образного и стилистического планов.

Таким образом, искусство профессиональных мастеров Горного Алтая характеризует многообразие подходов в решении путей преемственности. Новая интерпретация памятников художественного наследия, претворение выразительных возможностей строгих канонов изобразительного языка, столь созвучных современному искусству, определяют свежесть и глубину произведений мастеров кисти сибирского Востока.

Существование феномена преемственности художественного наследия в современном искусстве Горного Алтая не является сколько-нибудь очевидным фактом и его научное установление является основным итогом настоящей работы. Обращение к прошлому определило национальный облик изобразительного искусства Горного Алтая. Преемственность реализуется как в идейно-образной сфере, так и в формально-стилистической и проявляется в. нерасчленённости реального и мифопоэтического взгляда на мир, в преемстве образов-символов художественного наследия.

Рассмотрение феноменов преемственности в историко-художественном процессе Горного Алтая закономерно поднимает вопрос о механизме самого этого явления. Что же лежит в основе наблюдаемого преемства?

Подобные проблемы в искусстве Горного Алтая ранее не ставились, поскольку исследователи, пытавшиеся проанализировать включённость скифского искусства в общий историко-художественный процесс, всегда наталкивались на непреодолимые трудности. Известные на весь мир произведения из Пазырыкских курганов не находили себе преемственных связей ни с предыдущими, ни с последующими стадиями развития искусства. Происходило это прежде всего из-за ограничения источниковой базы материалами раскопанных погребений. Однако представление об искусстве скифо-сибирского звериного стиля значительно» расширится, если в него включить и петроглифические памятники. В таком- случае появляется возможность проследить* стилистические и семантические параллели с произведениями1 как более раннего, так и последующего времени, что и проделано нами в одной из работ [Маточкин, 1998а].

Действительно, изучение изобразительного искусства Горного Алтая в полном хронологическом объёме наводит на мысль, что в нём, начиная с глубокой древности, периодически возникают и функционируют близкие по своей сути художественные образы, несмотря на то, что их создавали в различное время разные племена и народы. Об этом свидетельствуют в первую очередь наскальные изображения, время появления которых приходится на огромный интервал - с конца эпохи камня до наших дней.

Так как же объяснить перманентное проявление в искусстве Алтая феноменов преемственности? Здесь, пожалуй, наиболее плодотворной можно считать идею К.Г. Юнга об архетипических, или изначальных образах. Юнг выделяет в коллективном бессознательном определённые устойчивые феномены — архетипы, которые имеют тенденцию периодически возрождаться к жизни, в том числе и в искусстве, в виде архетипических образов. И хотя смысл образов, соответствующих определённому архетипу, в какой-то мере может меняется, однако их архетипическая сущность остаётся в целом неизменной.

Архетип по определению формален, реально и визуально не представим, архетипическая форма его скрыта, не проявлена. «Архетип» — не что иное, — считал Юнг, — как уже в античности встречающееся понятие, синонимичное «идее» в платоновском смысле» [Юнг, 1996, с. 30]. Исследователи также связывают понятие архетипа с термином «схемы человеческого духа», которым до Юнга пользовался русский богослов, учёный, искусствовед и философ Павел Флоренский [Аверинцев, 1972, с. 125].

Юнг всегда подчёркивал различие между архетипом и архетипическим образом. Это положение остаётся центральным и в постюнгианской психологии, рассматривающей архетипический образ как художественное явление, в котором отражается процесс исторической преемственности в изобразительной интерпретации архетипа [Самуэлс, 1997, с. 65].

Архетип, или праобраз приобретает особо важное значение для современности, поскольку в наше время человек оказался оторванным и от природы, и от равного ей по силе воздействия мифического мира предков: «Художественное развёртывание праобраза есть в определённом смысле его перевод на язык современности, после чего каждый получает возможность, так сказать, снова обрести доступ к глубочайшим источникам жизни, которые иначе остались бы для него за семью замками» [Юнг, 1991, с. 284].

Принято считать, что первичный и неизменный язык архетипических моделей - это метафорический язык мифов [Самуэлс, 1997, с. 381]. Именно эта метафоричность мифов органично претворяется в произведениях искусства и во многом определяет содержательный строй архетипических образов. И хотя основные архетипы носят общечеловеческий характер, но своеобразие архетипических образов, надо полагать, в большой мере определяется условиями жизни, способом существования населяющих данную территорию народов, своеобразием их художественного мышления.

Юнг не определял строго, какие и сколько архетипов должны быть выделены, в культуре того или иного этноса. В принципе он считал, что архетипов существует столь же много, как и типичных ситуаций жизни [Юнг, 1997, с. 343]. Для целей нашего исследования важны не столько архетипы, относящиеся к человеку и процессу его индивидуации, сколько архетипы, имеющие отношение к коллективному бессознательному этноса, к проявлению в историко-художественном процессе изначальных мифологических образов.

Проблема изучения архетипических образов в. искусстве народов России, насколько нам известно, ещё не поднималась в подобной постановке. Сам Юнг отмечал, что «архетипический материал является по большей части чем-то неизвестным и требуются- специальные штудии и подготовка, чтобы такой, материал вообще можно было собрать» [Юнг, 1996, с. 77]. Задача в данном случае облегчается тем, что Горный Алтай - один из немногих регионов мира, где в большом количестве встречаются наскальные рисунки — основной источник для. изучения) изначальных мифологических образов. В силу этого нами привлекаются опубликованные археологами петроглифические памятники, в том числе и собственные открытия в этой области. Для полноты картины используются данные этнографии, а также наши исследования современного творчества алтайских чабанов и детские рисунки, собиравшиеся нами на протяжении ряда лет.

Для каждого архетипа мы пытались обнаружить его самые древние художественные воплощения (ранние произведения изобразительной деятельности в Горном Алтае крайне малочисленны). Далее выискивались архетипические образы в последующие исторические периоды - в эпоху бронзы, раннего железа, в древнетюркский период, в этнографическое время и в наши дни [Маточкин, 19986; 2005в].

Список литературы диссертационного исследования доктор искусствоведения Маточкин, Евгений Палладиевич, 2011 год

1. Аверинцев С.С. Аналитическая психология К.Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // О современной буржуазной эстетике. М.: Искусство, 1972. - С. 110-155.

2. Автоманов Г. «О красках языке художника» // Красная Ойротия. — Ойрот-Тура, 1935, 15 октября.

3. Адрианов A.B. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершённое в 1881 г. // ЗИРГО по общей географии. СПб.: Тип. Импер. Академии наук, 1886.-Т. 2.-С. 147-444.

4. Адрианов A.B. Алтай и его художники // Жизнь Алтая. Барнаул, 1911, 1 апреля.

5. Адрианов A.B. К археологии Западного Алтая (из поездки в Семипалатинскую область в 1911 г.) // Известия ИАК. Пг.: Типография Главного Управления Уделов, 1916. - Вып. 62. - С. 1 - 92.

6. Алексеев H.A. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири. -Новосибирск: Наука, 1984. С. 233.

7. Алтайский альманах. СПб., 1914. - 202 с.

8. Анисимов А.Ф. Космологические представления народов Севера. М. -Л.: Изд-во АН СССР, 1959. 106 с.

9. Анохин A.B. Материалы по шаманству у алтайцев. Л., 1924. - 252 с. /Сб. Музея антропологии и этнографии. - Т. 4. — Вып. 2/.

10. Артамонов М.И. Сокровища саков — М.: Искусство, 1973. 279с.

11. Артановский С.Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. Л.: Просвещение, 1967. - 268 с.

12. Арутюнов С.А., Чебоксаров H.H. Передача информации как механизм существования этносоциальных и биологических групп человечества // Расы и народы. Т. 2. - М.: Наука, 1972. - С. 8-30.

13. Базанова Л.П. Выставка картин художника Гуркина // Сибирская жизнь. — Томск, 1907, 30 декабря.

14. Баркова Л.Л. Резные изображения животных на саркофаге из 2-го Башадарского кургана // АСГЭ. Л.: Искусство, 1984. - Вып. 25. - С. 8389.

15. Баркова Л Л., Панкова C.B. Татуировки на мумиях Больших Пазырыкских курганов (новые материалы) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2005. - № 2. - С. 48-59.

16. Богданов Е.С. Образ хищника в пластическом искусстве кочевых народов Центральной Азии (скифо-сибирская художественная традиция). -Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН,' 2006. 240 с.

17. Бородовский А.П., Вдовина Т. А., Маточкин Е.П. Археологические памятники мажойского каскада р. Чуй // Древности Алтая № 11. Межвузовский сборник научных трудов. Горно-Алтайск: ГАГУ, 2003.-С. 72-92.

18. Вадецкая Э.Б. Женские силуэты на плитах окуневских могильников // Сибирь и её соседи в древности. Новосибирск: Наука, 1970. -Вып. З.-С. 261-264.

19. Вадецкая Э.Б., Леонтьев Н.В., Максименков Г.А. Памятники окуневской культуры. Л.: Наука, 1980. - 147 с.

20. Вадецкая Э.Б. Атрибуты служителей культа по древним погребениям Енисея // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. СПб.: Проект «Скифо-сибирика», 1996. - С. 46-50.

21. Вербицкий В.И. Записки миссионера Кузнецкого отделения Алтайской духовной миссии за 1861 г. // Странник. 1862, май. - С. 145-156.

22. Верёвкина Т.И., Маточкин Е.П. Грёзы Таракая (Николай Чепоков, графика). Новосибирск: ОАО «Новосибирский полиграфический комбинат», 2006. - 64 с.

23. Волков В.В. Оленные камни Монголии. — М.: Научный мир, 2002. 248 с.

24. Вороненко А.Н., Октябрьская И.В. Современное искусство тюркского мира // Этнография Алтая и сопредельных территорий: Материалы международ, научн.-практ. конф. Вып. 5. Барнаул: Издательство Барнаульского пед. ун-та, 2003. - С. 81-85.

25. Выставки советского изобразительного искусства: справ. Т.1. 1917-1932 гг. -М.: Сов художник, 1965. 557 с.

26. Гаврилова A.A. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. -М.; JL: Наука, 1965. 112 с.

27. Галкина И.К. Основные проблемы творчества Гуркина советского периода // Искусство Алтая. Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1989. - С. 28—43.

28. Геродот. История. Л.: Наука, 1972. - 600 с.

29. Гёте И.В. Избранные сочинения по естествознанию. М.: Изд-во АН СССР, 1957.-533 с.

30. Гончарик Н.П. Народное искусство Алтайского края // Искусство Алтая. Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1989. - С. 15-27.

31. Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. — М.: Наука, 1980. -256 с.

32. Гребенникова Н.С. Алтайский пантеон: боги, духи, культы. -Горно-Алтайск, 2004. 90 с.

33. Григорович Н.Е. Проблемы преемственности в современном искусстве Африки // Советское искусствознание. 1983. — М.: Советский художник, 1984. -№ 1. С. 32-52.

34. Гричан Ю.В. Новые материалы по изобразительному искусству Горного Алтая // Традиционные верования и быт народов Сибири. -Новосибирск: Наука, ¡987. С. 178-201.

35. Грязнов М.П. Доисторическое прошлое Алтая // Природа. 1926. -№9-10.-С. 97-98.

36. Грязнов М.П. Пазырыкское княжеское погребение на Алтае // Природа. 1929. - №11. - С. 971-984.

37. Грязнов М.П. Древние культуры Алтая // Материалы по изучению Сибири. Новосибирск: Общество по изучению Сибири, 1930. -Вып.2. - С. 3-11.

38. Грязнов М.П. Памятники майэмирского этапа эпохи ранних кочевников на Алтае // КСИИМК. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. - Вып. XVIII.-С. 9-17.

39. Грязнов М.П. Первый Пазырыкский курган. Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1950. - 90 с.

40. Грязнов М.П., Булгаков А.П. Древнее искусство Алтая (Альбом). • Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1958. 95 с.

41. Грязнов М.П. Древнейшие памятники героического эпоса народов Южной Сибири // АСГЭ. Л.: Искусство, 1961. - № 3. - С. 7-13.

42. Грязнов М.П. Саяно-алтайский олень // Проблемы археологии.— Л.: ЛГУ, 1978. Вып. 2. - С. 222-232.

43. Грязнов М.П. Об едином процессе развития скифо-сибирских культур // Тезисы докладов Всесоюзной археологической конференции Проблемы скифо-сибирской культурно-исторического единства. 14-17 ноября 1979 г. Кемерово: КемГУ, 1979. - С. 4-7.

44. Грязнов М.П. Аржан. Царский курган раннескифского времени. -Л.: Наука, 1980.-61 с.

45. Грязнов М.П. Начальная фаза развития скифо-сибирских культур // Археология Южной Сибири. Кемерово: КемГУ, 1983. - Вып. XII. - С. 318.

46. Грязнов М.П. О монументальном искусстве на заре скифо-сибирских культур в степной Азии // АСГЭ. Л.: Искусство, 1984. - Вып. 25. - С. 76-82.

47. Гуляев В.Н. Художник-алтаец Н.И. Чевалков: очерк // Сибирь. -Новониколаевск Новосибирск., 1925. — № 5/6. — С. 12-13.

48. Гуркин Г.Н. Плач алтайца на чужбине // Сибирская жизнь. -Томск, 1907, 27 декабря.

49. Далькевич М.М. Г.И. Гуркин // Нива. СПб., 1908. - № 49. - С. 850-857.

50. Деревянко А.П., Васильевский P.C., Молодин В.И., Маркин C.B. Исследование Денисовой пещеры: Описание плейстоценовых осадков: Слои 11-12. Новосибирск, 1985. — 64 с. /Препринт: Ин-т Истории, Филологии и Философии СО АН СССР/.

51. Деревянко А.П., Молодин В.И. Относительная хронология и культурная принадлежность памятника Кучерла-I (Горный? Алтай) // Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников Южной1 Сибири: Тез. докл. конф. Барнаул: АГУ, 1991. - С. 3-7.

52. Деревянко А.П., Чевалков JI.M. Горный Алтай в эпоху палеолита и мезолита // История Республики Алтай. Горно-Алтайск: Институт Алтаистики им. С.С. Суразакова, 2002. - С. 57-85.

53. Дэвлет М.А. Большая Боярская писаница. М.: Наука, 1976. - 36с.

54. Дэвлет М.А. Петроглифы Мугур-Саргола. М.: Наука, 1980.271 с.

55. Дэвлет М.А. Ареалы наскального искусства Северной Азии // Некоторые проблемы сибирской археологии. М.: ИА РАН, 1988. С. 54-83.

56. Дэвлет М.А. К интерпретации изображений на камне с р. Дьелангаш // Археология Горного Алтая. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1988.-С. 141-157.

57. Дэвлет М.А. Петроглифы на дне Саянского моря (гора Алды-Мозага) М.: Памятники исторической мысли, 1998. - 287 с.

58. Дэвлет М.А. Изображения шаманов и их атрибутов на скалах Саянского каньона Енисея // Междунар. конф. по первобыт. искусству. — Кемерово, 1999. Т. 1. - С. 223-231.

59. Дьяконов М. Искусство Средней Азии // Всеобщая история искусств. Искусство древнего мира. М.: Искусство, 1956. - Том I. — С. 401— 416.

60. Евсюков В.В. Мифы о Вселенной. — Новосибирск: Наука, 1988. —175 с.

61. Евтюхова JI.А. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии // МИА. М., 1952. - № 24. - С. 72-120.

62. Евтюхова JI.A. Искусство племён и народов Южной Сибири // История искусства народов СССР. В 9 т. — М.: Изобразительное искусство, 1973.-Т. 2.-С. 83-94.

63. Елин В.Н. Исследования на петроглифических памятниках Курман-Тау и Бураты // Altaica, № 2. Новосибирск: АМЦГБИ, 1993. - С. 52-55.

64. Елин В.И., Ларин О.В. Два оленных камня из Горного Алтая // Материалы по истории и культуре Республики Алтай. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1994. - С. 50-52.

65. Елин В.И. Хронология граффити // Материалы по истории и культуре Республики Алтай. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1994. - С. 5557.

66. Елин В.И., Некрасов В.А. Граффити с изображением охотников у с. Усть-Кан // Археологические и фольклорные источники по истории Алтая. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1994. - С. 116-122.

67. Елин В.Н. Петроглифы в исследованиях Горно-Алтайского университета // Наскальное искусство Азии. Тезисы докладов

68. Международной конференции «Наскальное искусство Азии» (изучение, сохранение, использование). Кемерово: Кузбассвузиздат, 1995. - С. 35-36.

69. Еркинова P.M. Материалы Г.И. Чорос-Гуркина по алтайскому шаманству // Кан-Алтай. Горно-Алтайск: Чаптыган, 1999. — № 18. — С. 14— 21.

70. Еркинова P.M., Маточкин Е.П. Ойротская художественная школа 1931-1941. Каталог выставки. Горно-Алтайск: Республиканский краеведческий музей им A.B. Анохина, 1992. - 45 с.

71. Еркинова P.M., Маточкин Е.П. Музей и возрождение национальной культуры // Материалы международной конференции «Музей и общество». Красноярск, 11-13 сентября 2002 г. Красноярск: Ситалл, 2002. -С. 177-182.

72. Еркинова P.M., Кубарев Г.В. Граффити Бичикту-Бома (из , творческого наследия» Г.И. Чорос-Гуркина) // Археология и этнография Горного Алтая. Горно-Алтайск, 2004. - С. 88-97.

73. Еркинова P.M. Шаманский мир в рисунках Г.И. Чорос-Гуркина // , Вестник Томского университета, 2008. Т. 316. - С. 67-70.

74. Еркинова P.M., Маточкин Е.П. Археологические и ^ этнографические зарисовки Г.И. Чорос-Гуркина в фондах Национального музея Республики Алтай // Археология, этнография и антропология Евразии. -2008. -№ 3. С. 113-118.

75. Ерофеева H.H. Лук // Мифы народов мира. В 2-х т. М.: Сов. Энциклопедия, 1982. - Т.2. - С. 75-77.

76. Есин Ю.Н. Искусство самусьской культуры: Автореф. дис. канд. ист. наук. Новосибирск, 2004. - 22 с.

77. Завитухина М.П. Древнее искусство на Енисее. Скифское время. -Л.: Искусство, 1983. 191 с.

78. Иванов В.В. Колесо, колесница // Мифы народов мира: В 2 т. — М.: Сов. Энциклопедия, 1980. Т.1. - С. 664-665.

79. Иванов C.B. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX начала XX в. - М.; Л., 1954. - 838 с. /Труды Института этнографии. — Т. 22/.

80. Иванов C.B. Скульптура народов Севера Сибири XIX первой половины XX в. - Л.: Наука, 1970. - 296 с.

81. Иванов C.B. Скульптура алтайцев, хакасов и сибирских татар. -Л: Наука, 1979.-194 с.

82. Искусство народностей Сибири. — Л.: Издание ГРМ, 1930. 99 с.

83. История Республики Алтай. — Горно-Алтайск: Институт Алтаистики им. С.С. Суразакова, 2002. 360 с.

84. Каплан Н.И. Очерки по народному искусству Алтая. — М.: Госместпромиздат, 1961. 146 с.

85. Каруновская Л.Э. Представления алтайцев о Вселенной //j

86. Советская этнография. 1935. - № 4-5. - С. 160-183.

87. Кадиков Б.Х. Петроглифы Алтая. — Бийск: Бийский краеведческий музей, 2005. 14 с.

88. Каталог выставки картин Г.И. Гуркина, 1915.-15 с.

89. Каташ С. Мудрость всегда современна. Горно-Алтайск: . ГАНИИИЯЛ, 1984.-С. 106.

90. Катынова С.Ш. Природа и способ её отражения в «Озере Кара-Кол» Г.И. Гуркина // Материалы по истории и культуре Республики Алтай. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1994. - С. 26-27.

91. Кидиекова И.К. О сложении «археологического стиля» в современном изобразительном искусстве Хакасии // Мировоззрение. Археология. Ритуал. Культура. Сборник статей к 60-летию Марка Лазаревича Подольского. СПб.: Мир книги, 2000. - С. 45-51.

92. Килуновская М.Е. Интерпретация образа оленя в скифо-сибирском искусстве // Скифо-Сибирский мир. Искусство и идеология. — Новосибирск: Наука, 1987.-С. 103-107.

93. Киндикова Н.М. Эволюция образной системы в алтайской литературе /традиции и новаторство/. — Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1989. — 144 с.

94. Киндикова Н.М. О поэтике произведений Г.И. Чорос-Гуркина // Материалы по истории и культуре Республики Алтай. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1994.-С. 19-22.

95. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин A.A. Скифская эпоха Горного Алтая. Ч. I: Культура населения в раннескифское время. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1997.-232 с.

96. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин A.A. Основные этапы изучения скифской культуры Горного Алтая // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 1999. - С. 7075.

97. Киселёв C.B. Древняя история Южной Сибири.^ М.: Изд-во АН СССР, 1951.-642 с.

98. Климишин И.А. Календарь и хронология. М.: Наука, 1985.320 с.

99. Кляшторный С.Г., Маточкин Е.П. Руническая надпись Карбана //, Известия СО АН СССР. Серия истории, филологии и философии. 1991. -Вып. 1.-С. 65-67.

100. Кляшторный С.Г., Маточкин Е.П. Памятники древности из Теке-Туру // Гуманитарные науки в Сибири. 1994. - Вып. 1. - С. 74-75.

101. Князева В.П. Николай Константинович Рерих. 1874-1947. Л.; М.: Искусство, 1963.- 170 с.

102. Ковтун И.В. Изобразительные традиции эпохи бронзы Центральной и Северо-Западной Азии: проблемы генезиса и хронологии иконографических комплексов северо-западного Саяно-Алтая. -Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2001. -183 с.

103. Коников Б.А. О периодизации средневековой истории Западной Сибири // Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников Южной Сибири: Тез. докл. конф. Барнаул: АГУ, 1991. - С. 144145.

104. Константинов H.A. Изображения лучников эпохи бронзы из памятника Калбак-Таш // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. Сборник научных трудов. — Горно-Алтайск: АКИН, 2008. -Вып. 7.-С. 142-148.

105. Копылов И.Л. О чём говорит выставка // Советская Сибирь, 1927, 11 января.

106. Кореняко В. Изобразительное искусство Алтайского края // Искусство. 1987. -№ 8. - С. 19-23.

107. Корчуганов А. Время его работ // Звезда Алтая. Горно- -Алтайск, 1988, 9 августа.

108. Косарев М.Ф. Бронзовый век Сибири. М.: Наука, 1981.- 278 с.

109. Кругляков В.А. Преемственность // БСЭ. М.: Сов. энциклопедия, 1975. - Т. 20. - С. 514-515.

110. Кручина А. Выставка картин // Советская Сибирь, 1925, 25 октября.

111. Кубарев В.Д. Звериный стиль Восточного Алтая в кругу культур Южной Сибири // Соотношение древних культур Сибири с культурами сопредельных территорий. Новосибирск: ИИФиФ СО АН СССР, 1975. - С. 269-280.

112. Кубарев В.Д., Древние изваяния Алтая Новосибирск: Наука, 1979.-91 с.

113. Кубарев В. Д. Археологические памятники Кош-Агачского района (Горный Алтай) // Археологический поиск (Северная Азия). -Новосибирск: Наука, 1980. С. 69-91.

114. Кубарев В.Д. Конь в сакральной атрибуции ранних кочевников Горного Алтая // Проблемы западносибирской археологии. Эпоха железа. — Новосибирск: Наука, 1981а. С. 84-95.

115. Кубарев В.Д. Древнее искусство Алтая и Монголии // Искусство и культура Монголии и Центральной Азии. М.: Наука, 19816. — С. 53-57.

116. Кубарев В.Д. Древнетюркские изваяния Алтая. — Новосибирск: Наука, 1984.-230 с.

117. Кубарев В.Д., Черемисин Д.В. Образ птицы в искусстве ранних кочевников Алтая // Археология юга Сибири и Дальнего Востока. -Новосибирск: Наука, 1984. С. 86-100.I

118. Кубарев В.Д. О локальном варианте окуневской культуры на Алтае // Скифская эпоха Алтая. Барнаул: АТУ, 1986. - С. 102-104.

119. Кубарев В.Д. Курганы Уландрыка. Новосибирск: Наука, 1987а. '* - 302 с.

120. Кубарев В.Д. Антропоморфные хвостатые существа алтайских гор // Антропоморфные изображения. Новосибирск: Наука, 19876. - С. 150169.

121. Кубарев В.Д., Черемисин Д.В. Волк в искусстве и верованиях кочевников Центральной Азии // Традиционные верования и быт народов Сибири. Новосибирск: Наука, 1987. - С. 98-117.

122. Кубарев В.Д. Древние росписи Каракола. Новосибирск: Наука,1988.- 172 с.

123. Кубарев В.Д. Памятник наскального искусства Алтая // Природа,1989.-№ 11.-С. 38-47.

124. Кубарев В.Д., Кочеев В.А. Новая серия каменных изваяний Алтая // Археология Горного Алтая. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1989. - С. 202222.

125. Кубарев В.Д. Периодизация петроглифов Калбак-Таша (Горный Алтай) // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. М.: Институт археологии, 1990а.— С. 154-157.

126. Кубарев В.Д. История изучения археологических памятников Средней Катуни // Археологические исследования на Катуни. — Новосибирск: Наука, 19906. -С. 7-21.

127. Кубарев В.Д., Членова Н.Л. Хронологические парадоксы Горного Алтая // КСИА: Археология Средней Азии, Кавказа и Сибири. — М.: Наука, 1990.-Вып. 199.-С. 46-55.

128. Кубарев В.Д. Курганы Юстыда. Новосибирск: Наука, 1991.190 с.

129. Кубарев В.Д. Курганы Сайлюгема. Новосибирск: Наука, 1992а.- 220 с.

130. Кубарев В.Д. Каракольекие сюжеты в новых петроглифах Алтая // Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии.- Горно-Алтайск: Горно-Алт. гос. пед. ин-т, 19926. С. 47-48.

131. Кубарев В.Д. Сенмурв из Калбак-Таша // Первобытное искусство. Наскальные рисунки. Новосибирск: Наука, 1992в. — С. 94—97.

132. Кубарев В.Д. Древнейшие шаманские изображения Алтая // Шаманизм как религия: генезис, реконструкция, традиции. Якутск: ЯГУ, 1992г.-С. 24-25.

133. Кубарев В.Д. Два новых памятника каракольской культуры в Горном Алтае // Палеоэкология и расселение человека в Северной Азии и Америке. Красноярск, 1992д, - С. 134-137.

134. Кубарев В.Д. О некоторых параллелях в петроглифах Гиндукуша и Алтая // Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии. Горно-Алтайск: ГАГПИ, 1992е. - С. 48-49.

135. Кубарев В.Д., Маточкин Е.П. Петроглифы Алтая. Новосибирск: Институт Археологии и Этнографии СО РАН, 1992. - 123 с.

136. Кубарев В.Д., Ларин О.В., Суразаков A.C. Новый памятник каракольской культуры в е. Бешозек // Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии. — Горно-Алтайск: ГАГПИ, 1992. — С. 45— 47.

137. Кубарев В.Д., Соёнов В.И., Эбель A.B. О новых памятниках каракольской культуры в е. Озерном // Проблемы сохранения,- использования и изучения памятников археологии. — Горно-Алтайск: ГАГПИ, 1992. — С. 4951.

138. Кубарев В.Д. Оленный камень с р. Катуни // Охрана и изучение культурного наследия Алтая. — Барнаул: АГУ, 1993а. — Ч: 1. — С. 146-149.

139. Кубарев В.Д. Датировка петроглифов по находкам из погребальных памятников Алтая // Современные проблемы изучения петроглифов. Кемерово: КемГУ, 19936. - С. 104-112.

140. Кубарев В.Д. Терзающий хищник символ вечности и KOGMOGa // Алтай. Космос. Микрокосм. — Барнаул: Ак-Кем, 1993в. - С. 165-167.

141. Кубарев В.Д. Диадемы из высокогорных курганов Алтая // Проблемы изучения культурно-исторического наследия* Алтая. Горно-Алтайск: АКИН, 1994. - С. 55-57. i

142. Кубарев В.Д. Новые петроглифы Алтая // Алтай-Космос-Микрокоем. Барнаул: Ак-Кем, 1995а. — С. 141-145.

143. Кубарев В.Д. О происхождении и хронологии каракольской культуры Алтая // Аборигены Сибири: Проблемы изучения исчезающих языков и культур. Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 19956. - С. 23-26.

144. Кубарев В.Д., Шер Я.А., Франкфор А.-П. Обследование петроглифов Алтая // АО 1994 года. М.: ИА РАН, 1995. - С. 315.

145. Кубарев В.Д. О петроглифах Калгуты // Наскальное искусство Азии. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997а. - Вып. 2. - С. 88-97.

146. Кубарев В.Д. Каменные изваяния Алтая. Краткий каталог. -Горно-Алтайск: Ак-Чечек, 19976. 184 е., в том числе 107 илл.

147. Кубарев В.Д. Древние росписи Озерного. Каракольская культура Алтая // Сибирь в панораме тысячелетий (Материалы международного симпозиума). Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 1998а. - Т.1. - С. 277-289.

148. Кубарев В.Д. Окуневско-каракольекие памятники Хакасии и Алтая (корреляция и хронология) // Международная конференция по первобытному искусству. Кемерово: КемГУ, 19986. — С. 58-60.

149. Кубарев В.Д. Древние росписи Бешозека // Гуманитарные науки в Сибири. 1998в. -№ 3. - С. 51-56.

150. Кубарев В.Д. Портативный «алтарь» из Чичкеши // Известия лаборатории археологии.— Горно-Алтайск: ГАГУ, 1998г. № 3. - С. 55-58;

151. Кубарев В.Д. Космические сюжеты и персонажи в наскальных изображениях Алтая // Алтай-Космос-Микрокосм. — Барнаул: Ак-Кем, 1998д.-С. 88-93.

152. Кубарев В.Д. Пазырыкские сюжеты в петроглифах Алтая // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий. Барнаул: Изд-во АГУ, 1999а.-С. 84-92.

153. Кубарев В.Д. О некоторых проблемах изучения наскального искусства Алтая // Известия лаборатории археологии. — Горно-Алтайск: ГАГУ, 19996. Вып. № 4. - С. 186-201.

154. Кубарев В.Д. Петроглифы Курман-Тау // Древности Алтая: Изв. Лаборатории археологии. — Горно-Алтайск: Изд-во Горно-Алт. гос. ун-та, 2000а.-№ 5.-С. 15-21.

155. Кубарев В.Д. Шаманисткие сюжеты в петроглифах и погребальных росписях Алтая // Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск: ГАГУ, 2001а. - № 6. - С. 89-107.

156. Кубарев В.Д. Мамонты из Бага-Ойгура (К вопросу о хронологии древнейших рисунков Монгольского Алтая) // Историко-культурное наследие Северной Азии: итоги и перспективы изучения на рубеже тысячелетий; Барнаул: АТУ, 2001г. - С. 435-^140.

157. Кубарев В;Д. К истокам скифо-сибирского звериного . стиля // Древности Алтая- Горно-Алтайск: ГАГУ, 20026. С. 37-43. — (Известия лаборатории археологии; № 8).

158. Кубарев В.Д. Образ быка в петроглифах Алтая // Первобытная археология. Человек и искусство. Сб. научн. трудов, посвящен. 70-летию Я.А. Шера. Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 2002в. - С. 48-53.

159. Кубарев В.Д; Образ птицы в петроглифах Алтая // Северная Евразия в эпоху бронзы: пространство, время, культура. Барнаул: Изд-во АГУ, 2002г. — С. 77-81;

160. Кубарев В.Д. Об одном сюжете из петроглифов Алтая // Центральная Азия и Прибайкалье в древности. Улан-Удэ - Чита: Бурятск. ГУ, 2002д.-С. 53-55.

161. Кубарев В.Д. Змеи-рыбы-драконы в петроглифах Алтая // Древности Алтая. Горно-Алтайск: ГАГУ, 2002е. - № 9. - С. 62-67.

162. Кубарев В.Д. Наскальные рисунки как источник по истории и культуре народов Алтая // История и культура коренных народов Южной Сибири с древнейших времен до 1917 г. Горно-Алтайск: ГАГУ, 2002ж. — С. 26-31.

163. Кубарев В.Д. Образ кабана в петроглифах Алтая // Археология Южной Сибири: Сб. науч. тр., посвящ. 70-летию go дня рожд. А.И. Мартынова. Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 2003а. - С. 72-77.

164. Кубарев В.Д. Наскальное искусство Алтая (из экспедиционных заметок археолога). Новосибирск Горно-Алтайск: ИАЭт СО РАН, 20036. — 95 с.

165. Кубарев В.Д. Образ оленя в петроглифах Алтая // Степи Евразии в древности и средневековье. Санкт-Петербург: ИИМК, 2003в. - Кн. II. - Ч. З.-С. 70-76.

166. Кубарев В.Д^ Древнейшие изобразительные памятники Монголии и Алтая: проблемы хронологии и интерпретации // Проблемы первобытной археологии Евразии (к 75-летию A.A. Формозова). Сб. статей. — М.: ИА РАН, 2004. С. 228-242.

167. Кубарев В.Д. Цэвээндорж Д., Якобсон Э. Петроглифы Цаган-Салаа и Бага-Ойгура (Монгольский Алтай). — Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 2005. 640 с.

168. Кубарев В.Д., Забелин В.И. Авифауна Центральной Азии по древним рисункам и археолого-этнографическим источникам // Археология,-этнография и антропология Евразии. 2006. — № 2. - С. 87—103.

169. Кубарев В.Д. Арал-Тол гой: Новый памятник наскального искусства Монголии // Археология, этнография и антропология Евразии, 2007а.-№ 1 (29).-С. 111-126.

170. Кубарев В.Д: Каменные изваяния алтайских гор. Кожого Таш. — Фотоальбом. Предисловие и слайды В.Д, Кубарева, Составитель В.Э. Кыдыев. Горно-Алтайск: Ак-Чечек, 2007д. — 167 с.

171. Кубарев В,Д., Шульга П.И. Пазырыкская культура (курганы Чуй и Урсула). Барнаул: Изд-во Алт. ГУ. — 2007. 282 с.

172. Кубарев В.Д, Итоги и перспективы изучения изобразительных памятников Алтая // Труды II (XVIII) Всероссийск. археологич. съезда в Суздале. Т, III, - М.: ИА РАН, 2008а. - С. 49-53.

173. Кубарев В.Д. Два редких рисунка эпохи бронзы из Чуйской котловины (Восточный Алтай) // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. — Горно-Алтайск: АКИН, 20086. Выпуск 7. — С. 3— 5.

174. Кубарев В.Д. «Каменные бабы» Алтая // Тюркское наследие Евразии VI-VII вв. н.э; (научно-популярный альбом). Астана: «KULTEGIN», 2008в. - С. 112-128.

175. Кубарев В;Д. Конь и всадник: в эпосе,- погребальной традиции и в наскальном искусстве Алтая // Древние и средневековые кочевники Центральной Азии. -Барнаул: Азбука, 2008г. — С. 143-146.

176. Кубарев В.Д., Ойношев В.П., Розвадовски А. Чашечные камни Беш-Озёка // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. Сборник научных трудов^ — Горно-Алтайск: АКИН, 2008. — Вып. 7. -С. 5-17.

177. Кубарев Г.В., Оцука К, Масумото Т., Якобсон Э., Цэвээндорж Д, Маточкин Е.П., Кубарев В. Д. Разведочные работы на Алтае // Археологические открытия 2002 г. М:: Наука, 2003. - С. 381-383.

178. Кубарев Г.В. Исследования в Чуйской степи (Юго-Восточный Алтай) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири исопредельных территорий: Материалы Годовой сессии ИАЭт СО РАН. -Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 2003. Т. 9. - С. 384-388.

179. Кубарев В.Д. Памятники каракольской культуры Алтая. — Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2009. 264 с.

180. Кызласов JI.P., Леонтьев Н.В'. Народные рисунки,хакасов. — М.: Наука, 1980.- 176 с.

181. Кызласов Л.Р. Древнейшая Хакасия. М.: Изд-во МГУ, 1986.295 с.г

182. Ларичев В:Е. Космографическая миниатюра из Шато дез Эйзи // Гуманитарные науки в Сибири. — 1995. — № 3. — С. 3-12.

183. Леонтьев Н.В., Капелько В.Ф., Есин Ю.Н. Изваяния и стелы оку невской культуры. — Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2006. — 236 с.

184. Липпский А.Н. Новые данные по афанасьевской культуре // Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск: СО АН СССР, 1961.-С. 269-278.

185. Лихачев Д.С. Земля родная. — М.: Просвещение, 1983. 256 с.

186. Луначарский A.B. Дискуссия об АХРРе // Жизнь искусства. -1926. -№35. -С. 5-6.

187. М. Художественная выставка в Ойротии // Советская Сибирь, 1925, 6 сентября.

188. Маадай-Кара. — Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1979. — 271 с.

189. Максименков Г.А. Могильник Черновая VIII эталонный памятник окуневской культуры // Вадецкая Э.Б., Леонтьев Н.В., Максименков Г.А. Памятники окуневкой культуры - Л.: Наука, 1980. - С. 3— 26.

190. Маркдорф-Сергеева Н.М. Некоторые вопросы семантики образа лося и его композиций // Археология Южной Сибири Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 2003.-С. 78-83.

191. Мартынов А.И., Бобров В.В. Образ космического оленя в искусстве татарской культуры // Бронзовый и железный век Сибири. Древняя Сибирь. Новосибирск: Наука, 1974. - Вып. 4. - С. 65-73.

192. Мартынов А.И. О древних изображениях Каракола // Археология Южной Сибири. Кемерово: КемГУ, 1985. - С. 80-87.

193. Мартынов А.И. О мировоззренческой основе искусства скифо-сибирского мира // Скифо-Сибирский мир. Искусство и идеология. -Новосибирск: Наука, 1987. С. 13-25.

194. Мартынов А.И., Елин В.Н., Некрасов В.А. Священные скалы у с. Озерное // Современные проблемы изучения петроглифов. — Кемерово: КемГУ, 1993.-С. 113-121.

195. Мартынов А.И., Елин В.Н., Еркинова P.M. Бичикту-Бом -святилище Горного Алтая: Монография. Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2006. -346 с.

196. Маточкин Е.П. Союз социологии и искусства / Л.Г. Борисова, Р.П. Зверева, Е.П. Маточкин // Искусство. 1984. - № 11. - С. 38-39.

197. Маточкин Е.П. Выступление за круглым столом «Превратим Сибирь в край высокой культуры» // Декоративное искусство СССР. — 1985а. -№3.- С. 13-14.

198. Маточкин Е.П1 Новые- петроглифы Бии // Памятники древних культур Сибири и Дальнего Востока. Сборник научных трудов. — Новосибирск: ИИФиФ, 1986а. С. 20-23.

199. Маточкин Е.П. Народное творчество и профессиональное изобразительное искусство народов Сибири // Культура народностей Севера: традиции и современность. Новосибирск: Наука, 19866. - С. 173182.

200. Маточкин Е.П. Куйлуда табылган петроглифтер (на алтайском языке) // Эл-Алтай. 1986в. - № 3: - С. 56-65.

201. Маточкин Е.П. Петроглифы грота Куйлю памятник»'древнего искусства Сибири // Эпоха камня и палеометалла Азиатской части СССР. — Новосибирск: Наука, 1988а. - С. 80-88.

202. Маточкин Е.П. Горно-Алтайская художественная школа // Художественная культура Сибири: особенности освоения и развития. -Новосибирск: Наука, 19886. С. 101-113.

203. Маточкин Е.П. Возрождение наследия (О выставке И. Ортонулова, К. Басаргина и Н. Чедокова) // Наука в Сибири, 1988в. № 47.

204. Маточкин Е.П. Традиционные образы в современном искусстве алтайских чабанов // Известия СО АН СССР. Серия истории, филологии и философии: 1989а. - Вып. 1. - С. 103-105.

205. Маточкин Е.П. Новое и традиционное в творчестве алтайских детей // Человеческий фактор в ускорении социального и научнотехнического прогресса. Тезисы докладов конференции 4-6 мая 1989. -Новосибирск, 19896.-С. 127-129.

206. Маточкин Е.П. Народные традиции в современном искусстве Горного Алтая // Народы Сибири на современном этапе, Новосибирск: Наука, 1989в. - С. 132-146.

207. Маточкин Е.П. Воскресшая история (О выставке М.П. Чевалкова) // Наука в Сибири, 1989г. № 47.

208. Маточкин Е.П. 1урт 1урукчы (на алтайском языке) // Эл-Алтай. -Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1989д. Вып. 4. - С. 64-70.

209. Маточкин Е.П. К расшифровке петроглифов грота Куйлю // Первобытное искусство. Семантика древних образов. Новосибирск: Наука, 1990а.-С. 35-53.

210. Маточкин Е.П. Граффити Карбана // Археологические ,,ч,исследования на Катуни. Новосибирск: Наука, 19906. — С. 150-160.

211. Маточкин Е.П. Петроглифы Чёрной речки // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР: Сб. науч. тр./ АН СССР. М.: Ин-т археологии, 1990в.-С. 158-161.

212. Маточкин Е.П. Неизвестные произведения Чевалкова // Эл-Алтай. — Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1990д. Вып. 2. - С. 114-130.

213. Маточкин Е.П. Наследие и новации в изобразительном искусстве Горного Алтая. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения. М.: НИИ теории и истории изобразительных искусств АХ СССР, 1991. — 24 с.

214. Маточкин Е.П. О сохранении петроглифов Горного Алтая // Проблемы сохранения, использования и изучения памятников археологии. Материалы конференции. Горно-Алтайск: ГАГПИ, ГАНИИИЯЛ, 19926. -С. 13-14.

215. Маточкин Е.П. Древние представления о мире в петроглифах грота Куйлю // Тезисы докладов 1-й межд. конференции «Алтай. Космос. Микрокосм». Барнаул: Ак-Кем, 19936. - С. 167-169.

216. Маточкин Е.П. Сибирь: проблемы экологии и культуры // Гуманитарные науки в Сибири (Известия СО РАН: Серия истории, филологии и философии). —1993b. Вып. 1. —С. 14-18.

217. Маточкин Е.П. По Коксу, Аргуту и Катуни // Обозрение результатов полевых и лабораторных исследований археологов, этнографов и антропологов Сибири и Дальнего Востока в 1993 году. — Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 1995а. С. 112-113.

218. Маточкин Е.П. Петроглифы Чичкеши и проблемы их реставрации // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Материалы научно-практич. конференции — Барнаул: БГПУ, 19956. Вып. V. - Ч. 1. - С. ч 131-134.

219. Маточкин Е.П. Цвет и свет в «Маадай-Кара» // Алтай и тюркомонгольский мир (тезисы, статьи). — Горно-Алтайск: Горно-Алтайский ; институт гуманитарных исследований, 1995в. С. 11-18.

220. Маточкин Е.П. Путями возрождения // Кан Алтай. Горно- : Алтайск: Чаптыган , 1996. - Вып. 2. - С. 36-38.

221. Маточкин Е.П. Лучник и птица петроглифов Карагема // Гуманитарные науки в Сибири. 1997а. - № 3. - С. 57-63.

222. Маточкин Е.П. Архетипические образы в скифском искусстве Горного Алтая // Итоги изучения скифской эпохи Алтая и сопредельных территорий: Сборник научных статей. Барнаул: Изд-во Алтайского Гос. Университета, 1998а.-С. 122-126.

223. Маточкин Е.П. Красные кони Калтака // Гуманитарные науки в Сибири. 1998в. - № 3. - С. 57-59.

224. Маточкин Е.П. Шаманистические композиции грота Куйлю // Сибирь в панораме тысячелетий (Материалы международного симпозиума): В 2 т. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 1998г. -Т.1.-С. 367-378.

225. Маточкин Е.П. Космос языческий и современный // Кан-Алтай.- Горно-Алтайск: Чаптыган, 1998д. № 1. - С. 32—33.

226. Маточкин Е.П. Наследие и новации в изобразительном искусстве народов Сибири // Россия Азиатская. Барнаул: АГИИК, 1998е.- № 2. С. 40-44.

227. Маточкин Е.П. Памяти Кайчи // Наука в Сибири, октябрь 1998ж.-№ 37-38.

228. Маточкин Е.П. Искусствознание и проблемы изучения-первобытного искусства Сибири // Международная конференция по первобытному искусству. — Кемерово: «НИКАЛС», 1999а. Т.1. - С. 110117.

229. Маточкин Е.П. Традиционные образы в народном искусстве Горного Алтая // Международная научно-практическая конференция «Проблемы этнологии и этнопедагогики». Сборник статей и материалов. -Новосибирск: Изд-во НГПУ, 19996. Вып. 8. - С. 66-67.

230. Маточкин Е.П., Ильин С.Б., Дьяченко А.И. Сцены плодородия на скалах Аргута // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии № 4. Межвузовский сборник научных трудов. — Горно-Алтайск: Изд. ГАГУ, 1999. -С. 201-204.

231. Маточкин Е.П. Зооморфный образ богини-матери грота Куйлю // Сохранение и изучение культурного наследия Алтая: Сборник научных статей. Барнаул: АТУ, 2000. - Вып. XI. - С. 98-100.

232. Маточкин Е.П. Современные рисунки алтайских чабанов // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии № 6. Межвузовский сборник научных трудов. Горно-Алтайск: Изд. ГАГУ, 2001а. - С. 143-155.

233. Маточкин Е.П. Современные изваяния алтайских чабанов // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии № 7. Межвузовский сборник научных трудов. Горно-Алтайск: Изд. ГАГУ, 20016. - С. 159-166.

234. Маточкин Е.П. Образ богатырки на скалах Алтая // История и культура Востока Азии: Материалы международной научной конференции (Новосибирск, 9-11 декабря 2002 г.) Новосибирск: Институт археологии и этнографии СО РАН, 2002а. - Т. 2. - С. 112-115.

235. Маточкин» Е.П. Петроглифы Куйген-Кышту // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии № 9. Межвузовский сборник научных трудов. Горно-Алтайск: Изд. ГАГУ, 20026. - С. 67-72.

236. Маточкин Е.П. Наследие скифов в творчестве И.И. Ортонулова // Сибирские древности. Памятники археологии и художественное творчество. Материалы осеннего коллоквиума. Омск, октябрь 2002. -Омск: ООМИИ, 2002в. С. 65-69.

237. Маточкин Е.П. Плита из Ёштукёля // Северная Азия в эпоху бронзы: пространство, время, культура. Барнаул: АГУ, 2002г. - С. 102103.

238. Маточкин Е.П., Худоражев A.B. Петроглифы Усть-Коксы // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии № 9. Межвузовский сборник научных трудов. Горно-Алтайск: Изд. ГАГУ, 2002. - С. 78-82.

239. Маточкин Е.П. Петроглифы Чакулу // Древности Алтая. Известия лаборатории археологии № 10. Межвузовский сборник научных трудов. -Горно-Алтайск: Изд. ГАГУ, 2003а. С. 154-155.

240. Маточкин Е.П. Лики далёких предков // Восточная коллекция.- М.: Российская государственная библиотека, 20036. — № 4. С. 16-25.

241. Маточкин Е.П. Петроглифы Булан-Кобы // Комплексные исследования древних и традиционных сообществ Евразии: сборник научных трудов. Барнаул: АТУ, 2004а. - С. 399-402.

242. Маточкин Е.П. Лунно-солнечные календари святилища «Зелёное-озеро» // Гуманитарные науки в Сибири. 20046. - № 3. - С. 11-15.

243. Маточкин Е.П. Антропоморфные персонажи Зелёного озера // Археология и этнография Алтая. Горно-Алтайск, 2004в. - Вып. 2. - С. 2637. '

244. Маточкин Е.П. Алтай: истоки художественно-поэтического мышления // История алтайской- литературы. В 2-х кн. Горно-Алтайск: Институт алтаистики, 2004г. Кн. 1. - С. 18-28.

245. Маточкин Е.П. Археоарт в миниграфике // Памятники археологии и художественное творчество: Материалы осеннего коллоквиума (с международным участием) / ООМИИ им. М.А. Врубеля. -Омск: Издательство ОмГПУ, 2004д. С. 90-95.

246. Маточкин Е.П. Древнее искусство Сибири: проблемы изучения и освоения. Тезисы докладов Международного конгресса востоковедов. В 3 т. -М.: ЮАКАБ XXXVII, 2004е. Т. 1. - С. 386-387.

247. Маточкин Е.П. Взгляд вглубь веков (Г.И. Чорос-Гуркин и проблемы освоения художественного наследия Сибири) // Сибирские огни.- 2004ж. № 6. - С. 215-220.

248. Маточкин Е.П. Наследие скифов в творчестве И.И. Ортонулова // Сборник научных трудов Омского музея изобразительных искусств имени М.А. Врубеля Омск: ООО «Издательский дом «Наука»», 2004з. -С. 9-11.

249. Маточкин Е.П. «Внуки и правнуки» Чорос-Гуркина // Алтай -сокровище культуры. — М: Научно-информационный издательский центр, 2004к. С. 332-337.

250. Маточкин Е.П. Погружение в прошлое // Алтай сокровище культуры. - М: Научно-информационный издательский центр, 2004л. - С. 338-340.

251. Маточкин Е.П. Ваятель из аила // Алтай — сокровище культуры. М: Научно-информационный издательский центр, 2004м. — С. 330-331.

252. Маточкин Е.П. Кайчи: взгляд на петроглифы // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. Горно-Алтайск: АКИН, 2005а.-Вып.2.-С. 134-141.

253. Маточкин Е.П. Древние персонажи святилища Зелёное озеро // Мир наскального искусства. Сборник докладов Международной конференции. — М.: Институт археологии РАН, 20056. С. 172-176.

254. Маточкин Е.П. Владимир Чукуев. Живопись и графика Горно-Алтайск: Ак Чечек, 2005г. - 120 с.

255. Маточкин Е.П. Сибирский миф голоса территорий // Наследие народов Российской Федерации. - М.: Научно-информационный издательский центр, 2005д. — № 3. - С. 14-15.

256. Маточкин Е.П. Искусство Горного Алтая: взгляд вглубь веков // Сибирский миф. Голоса территорий. Образы и символы архаических культур в современном творчестве. Омск: НП Творческая студия «Экипаж», 2005е. - С. 15-23.

257. Маточкин Е.П. Петроглифы Зелёного озера памятник эпохи бронзы Горного Алтая // Археология, этнография и антропология Евразии, 2006а.-№2.-С. 104-114.

258. Маточкин Е.П. Мирослав Чевалков: образы Древнего Алтая. -Горно-Алтайск: Ак-Чечек, 2006в. 135 с.

259. Маточкин Е.П. Экспедиция Г.И. Чорос-Гуркина 1908 года вокруг Белухи // Оносские встречи 2006. Горно-Алтайск: Национальный музей РА им. Анохина, 2006г. - С. 57-75.

260. Маточкин Е.П. Магические обряды у Зелёного озера // Восточная коллекция. М.: Российская государственная библиотека, осень 2006д. — С. 95-106.

261. Маточкин Е.П. Мечты, ожидания и трагедия Н.И. Чевалкова // Николай Иванович Чевалков: Живопись, графика. Горно-Алтайск: Ак-Чечек, 2006е. - С. 59-78.

262. Маточкин Е.П. Петроглифы Комдош-Боома // Археология, этнография и антропология Евразии. — 2007а. — №2. — С. 125-135.

263. Маточкин Е.П. Каменная скульптура1 могильника Бортулдага (Горный Алтай) // Каменная скульптура и мелкая пластика древних и средневековых народов Евразии: сборник научных трудов. Барнаул: Изд-во Азбука, 20076. - С. 132-134: (Труды САИПИ. Вып. 3).

264. Маточкин Е.П. Изваяние в устье Аргута // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. Вып. 6. Сборник научных трудов. Горно-Алтайск: АКИН; 2007в. - С. 99-101.

265. Маточкин Е.П. Санкт-Петербург и искусство народов Сибири // Международная научно-практическая конференция «Рериховское наследие: Восток-Запад на берегах Невы». — СПб.: Рериховский центр СПбГУ, 2007г. Том III. - Ч. I. - С. 250-262.

266. Маточкин Е.П. Чевалков Пётр Степанович. — Горно-Алтайск: НМРА, 2007д. 30 с.

267. Маточкин Е.П. Солнечное божество Комдош-Боома // Гуманитарные науки в Сибири. 2008а. - № 3. - С. 77-80.

268. Маточкин Е.П. Росписи И.И. Ортонулова в Национальном музее Республики Алтай имени A.B. Анохина // Анохинские чтения. Материалы пятой научной конференции, посвящённой 90-летию НМРА (30-31 октября 2008 г.). Горно-Алтайск: НМРА, 20086. - С. 52-54.

269. Маточкин Е.П. В.И. Суриков предтеча археоарта Сибири // Суриковские чтения, 2008. - Красноярск: Красноярский художественный музей имени В.И. Сурикова, 2008в. — С. 27-33.

270. Маточкин Е.П., Маточкин П.Е. Петроглифы речки Дебелю // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. Вып. 7. -Горно-Алтайск: АКИН, 2008. С. 75-78.

271. Маточкин Е.П. Петроглифы Поперечной Красноярки // Археология, этнография и антропология Евразии. — 2009а. — № 4. — С. 83— 91.

272. Маточкин Е.П. Проблемы преемственности в народном искусстве Сибири // Вестник Челябинского государственного университета. 20096. — № 13.-С. 178-180.

273. Маточкин Е.П. Искусство алтайских чабанов // Мир науки, культуры, образования. — Горно-Алтайск: ГАГУ, 2009в. № 2. - С. 90-92.

274. Маточкин Е.П. Проблемы преемственности в изобразительном искусстве народов Сибири // Вестник Читинского государственного университета. 2009г. - № 4. - С. 10-14.

275. Маточкин Е.П. Археология, древнее наследие и археоарт Сибири // Гуманитарные науки в Сибири. 2009д. - № 4. - С. 7-10.

276. Маточкин Е.П. Стихийный талант. К 100-летию первого алтайского скульптора Я.Э. Мечешева // Мир науки, культуры, образования.- Горно-Алтайск: ГАГУ, 2009е. № 4. - С. 91-95.

277. Маточкин Е.П. Ойротская областная художественная школа // Вестник Томского государственного университета. 2009ж. - № 324. - С. 127-131.

278. Маточкин Е.П. Визуальные образы фольклора в творчестве художников Горного Алтая // Сибирский филологический журнал. 2009з.- № 4. С. 37-41.

279. Маточкин Е.П. Петроглифы Калтака // Древности Сибири и Центральной Азии. Горно-Алтайск: ГАГУ, 2009и. - № 1-2. - С. 59-73.

280. Маточкин Е.П. Предисловие // Тебеков В.Г. По дорогам Алтая.

281. Живопись, графика. Горно-Алтайск: Ак Чечек, 2009к. — С. 4-6.

282. Маточкин Е.П., Тыбыкова JI.H., Невская И.А., Эрдал М. Петроглифы и рунические надписи на плитах из Кезек-Елани // Вопросы филологии. Серия: Урало-алтайские исследования. — 2010а. — №2. — С. 17-22.

283. Маточкин Е.П. Наскальная композиция из Куйген-Кышту (Горный Алтай) // Гуманитарные науки в Сибири. — 201 Об. — №4. С. 17-20.

284. Маточкин Е.П. Археоарт Сибири // Вестник Тюменского государственного университета. Серия: Философия, педагогика, психология, 2010в. №5. - С. 227-233.

285. Маточкин Е.П. Два комплекса петроглифов из Булан-Кобы // Древности Сибири и Центральной Азии. Горно-Алтайск: ГАГУ, 2010г. — № 3(15).-С. 59-61.

286. Матющенко В.И. Опыт выявления исторической преемственности в археологических общностях Западной Сибири // Памятники археологии и художественное творчество. — Омск: ООО Издательский дом «Наука», 2005. — С. 60-62.

287. Месс JI.A. Предисловие // Шуберт A.M. Изобразительные способности у детей эвенков (тунгусов). JL: Издание Научно-исследовательской ассоциации ИНСа, 1935. - С. 9.

288. Миклашевич Е.А. Памятники древнего искусства у села Озёрного (Горный Алтай) // Археология Южной Сибири. Вып. 24. Сборник научных трудов, посвящённый 30-летию кафедры археологии Кем ГУ. — Кемерово: Изд-во «Летопись», 2006. С. 102-127.

289. Минорский А.И. Древние наскальные рисунки Горного Алтая // КСИИМК. 1951. -Вып. XXXVI. - С. 184-188.

290. Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. — Новосибирск: Наука, 1985.-200 с.

291. Молодин В.И., Погожева А.П. Плита из Озерного (Горный Алтай) // Советская археология. 1990. - № 1. - С. 167-177.

292. Молодин В.И. Развитая бронза Горного Алтая // Проблемы поздней бронзы и перехода к эпохе железа на Урале и сопредельных территориях. Уфа, 1991. - С. 9-13.

293. Молодин В.И. Усть-Канская писаница // Наскальные рисунки Евразии. Новосибирск: Наука, 1992. - С. 91-93.

294. Молодин В.И. Маточкин Е.П. Вторая Турочакская писаница Горного Алтая // Природа,- М.: Наука, 1992. № 8. - С. 80-83.

295. Молодин В.И; Ещё раз о датировке Турочакских писаниц (некоторые проблемы хронологии и культурной принадлежности петроглифов Южной Сибири) // Культура древних народов Южной Сибири. Барнаул: АГУ, 1993. - С. 4-25.

296. Молодин В.И. Исследование наскальных изображений на плато Укок // АО 1993 года. М.: Наука, 19946: - С. 17-20.

297. Молодин В.И. Антропоморфное изваяние эпохи бронзы с Юго-Западного Алтая // Материалы по истории и культуре Республики Алтай. -Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1994в. С. 43^15.

298. Молодин В.И., Черемисин Д.В. Древнейшие петроглифы Горного Алтая // Обозрение* результатов полевых и лабораторных исследований археологов, этнографов и антропологов Сибири и Дальнего Востока в 1993 году. Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 1995а. - С. 89-91.

299. Молодин В.И., Черемисин Д.В. Периодизация наскальных изображений плоскогорья Укок (юго-западный Алтай) // Наскальное искусство Азии. Кемерово: Кузбасссвузиздат, 19956. - Вып. 1. - С. 24-25.

300. Молодин В.И., Черемисин Д.В. Древнейшие наскальные изображения плоскогорья Укок. Новосибирск: Наука, 1999. - 160 с.

301. Молодин В.И., Черемисин Д.В. Палимпсест на валуне с озера Музды-Булак (плато Укок) // Первобытная археология. Человек и искусство. Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 2002. - С. 59-62.

302. Молодин В.И. Ефремова Н.С. «Молитва в камне». К вопросу об интерпретации наскальных изображений памятника Кучерла-1 (Куйлю) в Горном Алтае // Тропою тысячелетий: К юбилею М.А. Дэвлет. — Кемерово: Кузбаесвузиздат, 2008а. С. 35-39.

303. Молодин В.И. Ефремова Н.С. Культовый комплекс Куйлю (Кучерла-1): преемственность иррационального опыта // Археология, этнография и антропология Евразии. 20086. - № 1. - С. 67-78.

304. Молодин В.И., Ефремова Н.С. Грот Куйлю — культовый комплекс на реке Кучерле (Горный Алтай). — Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2010. — 264 с. + 2 вкл.

305. Монголо-Ойратский героический эпос. Пер. Владимирцова Б.Я.- Пб. М.: Всемирная литература, 1923. - 254 с.

306. Муратов П.Д. Художник Чевалков // Сибирские Огни. — 1962. -№7.-С. 155-157.

307. Муратов П.Д. Из писем Н. Чевалкова // Художник. — 1971. № 7.- С. 25-28.

308. Муратов П.Д. Художественная жизнь Сибири 1920-х годов. Л.: Художник РСФСР, 1974. - 143 с.

309. Нагл ер А. К вопросу о типе хозяйства носителей окуневской культуры // Первобытная археология. Человек и искусство. Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 2002. - С. 151-155.

310. Некрасова М.А. Народное искусство как часть культуры. М.: Изобразительное искусство, 1983. — 344 с.

311. Николаев Р.В. Солнечный конь // Скифо-Сибирский мир. Искусство и идеология. Новосибирск: Наука, 1987. - С. 154-158.

312. Николай Иванович Чевалков: живопись и графика. Письма. Статьи. Воспоминания. Каталог живописных и графических работ

313. Составители Еркинова P.M., Маточкин Е.П./. — Горно-Алтайск: Ак-Чечек, 2006.-166 с.

314. Новоженов В.А. Наскальные изображения повозок Средней и Центральной Азии Алматы: Аргументы и Факты Казахстан, 1994. - 287 с.

315. Образцов Г.А., Г.И. Гуркин алтайский художник-пейзажист. -Горно-Алтайск: Горно-Алт. кн. изд-во, 1958. — 48 с.

316. Ойротская художественная школа 1931—1941. Каталог выставки. Горно-Алтайск: Республиканский краеведческий музей им A.B. Анохина, 1992. - 45 с. (Составители Еркинова P.M., Маточкин Е.П.).

317. Окладников А.П. Древние шаманские изображения из Восточной Сибири // Советская археология. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1948 - Т. X. - С. 203-225.

318. Окладников А.П., Запорожская В.Д. Ленские писаницы. М.; Л.: Наука, 1959. - 198 с.

319. Окладников А.П. Утро искусства. Л.: Искусство, 1967. - 136 с.

320. Окладников А.П., Молодин В.И. Турочакская писаница // Древние культуры Алтая и Западной Сибири. — Новосибирск: Наука, 1978. -С. 11-21.

321. Окладников А.П., Окладникова Е.А., Запорожская В.Д., Скорынина Э.А. Петроглифы долины реки Елангаш (юг Горного Алтая). -Новосибирск: Наука, 1979. 136 с.

322. Окладников А.П., Окладникова Е.А., Запорожская В. Д., Скорынина Э.А. Петроглифы Горного Алтая. Новосибирск: Наука, 1980. — 140 с.

323. Окладников А.П. Открытие Сибири. — Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1982. 206 с.

324. Окладников А.П. Исторические корни культур народностей Севера // Культура народностей Севера: традиции и современность. — Новосибирск: Наука, 1986. С. 13-17.

325. Окладникова Е.А. Новые открытия наскальных изображений в Горном Алтае // АО 1976 года. М.: Наука, 1977. - С. 268-269.

326. Окладникова Е.А. Петроглифы Калбак-Таша // Известия Сибирского отделения АН СССР. -№11.- Вып. 3, 1981. С. 61-64.

327. Окладникова Е.А. Ритуальные скульптурки животных из сыра куладинских алтай-кижи // Первобытное искусство. Пластика и рисунки древних культур. Новосибирск: Наука, 1983. - С. 161-175.

328. Окладникова Е.А. Петроглифы Средней Катуни. Новосибирск: Наука, 1984.- 111 с.

329. Окладникова Е.А. Наскальные рисунки в долине р. Елангаш // АО 1983 года. М.: Наука, 1985. - С. 234-235.

330. Окладникова Е.А. Образ человека в наскальном искусстве Центрального Алтая // Первобытное искусство. Антропоморфные ■ изображения. Новосибирск: Наука, 1987. - С. 170-180.

331. Окладникова Е.А. Граффити Кара-Оюка. Восточный Алтай // Материальная и духовная культура народов Сибири. JL: Наука, 1988. -МАЭ. - Вып. XLII. - С. 140-158.

332. Октябрьская И.В., Черемисин Д.В. Охота среди скал (древние и < современные петроглифы Джурамала) // Гуманитарные науки в Сибири. -1997.-№3.-С. 63-71.

333. Орлов В.В. Работы Бийского краеведческого музея по копированию петроглифов Горного Алтая // Вестник САИПИ. — Вып. 6-7, 2003-2004. С. 68-70.

334. Погожева А.П., Кадиков Б.Х. Могильник эпохи бронзы у посёлка Озёрное на Алтае // Новое в археологии Сибири и Дальнего Востока.- Новосибирск: Наука, 1979. С. 80-84.

335. Полосьмак Н.В. Стерегущие золото грифы. Новосибирск: Наука.- 1994. 124 с.

336. Полосьмак Н.В. Всадники Укока. Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 2001.-336 с.

337. Потанин Г.Н. Громовник по поверьям и сказаниям племён Южной Сибири и Северной Монголии // Журнал Министерства народного просвещения. СПб. - 1882. -Ч. ССХ1Х. - С. 3-331.

338. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. СПб. -1883.-Вып. 4.-1026 с.

339. Потанин Г.Н. Памятники древности в северо-западной Монголии, замеченные во время поездки в 1879 г. // Древности. Труды МАО. -Т.Х.-М.- 1885.-С. 50-57.

340. Потанин Г.Н. Этнографическая часть выставки Г. Гуркина // Сибирская жизнь. Томск, 1907, 29 декабря.

341. Потанин Г.Н. Население // Сапожников В.В. Пути по русскому Алтаю. Томск: Сибирское Товарищество Печатного Дела, 1912. - С. 15-24.

342. Потапов Л.П. Культ гор на Алтае // Советская этнография. — 1946.-№2.-С. 145-160.

343. Потапов Л.П. Обряд оживления бубна у тюркоязычных племён Алтая // Тр. Ин-та этнографии. Нов. сер. 1947. - Т.1. - С. 159-182.

344. Потапов Л.П. Этнический состав и происхождение алтайцев. -Л.: Наука, 1969.- 196 с

345. Потапов Л.П. Алтайский шаманизм. Л.: Наука, 1991.-321 с.

346. Преемственность и инновации в развитии древних культур. — Л.: Наука, 1981.- 116 с.

347. Прибытков Г.И. Чорос-Гуркин. Горно-Алтайск: ГорноАлтайская республиканская типография, 2000. - 188 с.

348. Лунин Н. Искусство примитива и современный рисунок // Искусство народностей Сибири. Л.: Издание ГРМ, 1930. - С. 3-34.

349. Пяткин Б.Н., Миклашевич Е.А. Сейминско-турбинская изобразительная традиция: пластика и петроглифы // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. М.: ИА АН СССР, 1990. - С. 146-153.

350. Рабинович Е.Г. Богиня-мать // Мифы народов мира. В 2-х т. М.: Советская Энциклопедия, 1980. - Т. 1. — С. 178-180.

351. Радлов В.В. Образцы народной литературы тюркских племён // Тексты и переводы Н.Ф. Катанова: в 10 ч. СПб., 1866-1907. - Ч. 9. - 1907. -668 с.

352. Радлов В.В. Из Сибири. М.: Наука, 1989. - 749 с.

353. Рерих Н.К. Искусство и археология // Искусство и художественная промышленность. 1898. - № 3; 1899. - № 4/5.

354. Рерих Н.К. Собрание сочинений. М.: Изд-во И.Д. Сытина, 1914.-Кн. I. -335 с.

355. Рерих Н.К. Избранное. -М.: Советская Россия, 1979. 382 с.

356. Руденко С.И., Глухов А.Н. Могильник Кудыргэ на Алтае // МЭ. -Т. III. Вып. II. - Л., 1927. - С. 37-52.

357. Руденко С.И. Скифская проблема и алтайские находки // Изв. АН СССР. Серия истории и философии. М., 1944. - № 6. - С. 266-275.

358. Руденко С.И. Второй Пазырыкский курган. Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1948. - 64 с.

359. Руденко С.И., Руденко Н.М. Искусство скифов Алтая. М.: Изд-во Гос. музея изобразительных искусств, 1949. - 91 с.

360. Руденко С.И. Пятый Пазырыкский курган // КСИИМК. 1951. -Вып. XXXVII. - С. 106-116.

361. Руденко С.И. Горноалтайские находки и скифы. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952.-268 с.

362. Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1953. - 387 с. с ил.: СХХ таб. (АН СССР. Ин-т матер, культуры).

363. Руденко С.И. Усть-Канская пещерная палеолитическая стоянка // Палеолит и неолит СССР. М.: Изд-во АН СССР. - 1960а. - № 79. - С. 104125. /Материалы и исследования по археологии СССР/.

364. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. /АН СССР, Ин-т археологии. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 19606.-360 с. + табл.

365. Руденко С.И. Искусство Алтая и Передней Азии (середина I тыс. до н.э.). /АН СССР, Ин-т археологии. М.: Изд. Вост. лит., 1961. - 86 е., 9 л. рис.

366. Руденко С.И. Сибирская коллекция Петра I. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1962.-52 с.

367. Руденко С.И. Древнейшие в мире художественные ковры и ткани из оледенелых курганов Горного Алтая. — М.: Искусство, 1968. — 135 е., ил. — (Памятники древнего искусства).

368. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. - 607с.

369. Савинов Д.Г. Антропоморфные изваяния и вопрос о ранних тюрко-кыргызских связях // Тюркологический сборник 1977 г. М. — 1981. -С. 233-248.

370. Савинов Д.Г. Изображение «висящего оленя на ритоне из Келермеса» // Скифо-Сибирский мир. Искусство и идеология. — Новосибирск: Наука, 1987. С. 112—117.

371. Савинов Д.Г. Карасукская традиция и «аржано-майэмирский» стиль // Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербург. — СПб.: Культ-информ-пресс, 1998а.-С. 132-136.

372. Савинов Д.Г. Образ фантастического хищника, окуневская традиция и звериный стиль // Скифы. Хазары. Славяне. Древняя Русь. СПб.: ГЭ, 19986.-С. 70-73.

373. Сагалаев A.M. Урало-алтайская мифология: Символ и архетип. -Новосибирск: Наука, 1991.- 155 с.

374. Самашев З.С. Наскальные изображения Верхнего Прииртышья. Алма-Ата: Галым, 1992. - 288 с.

375. Самушкина Е.В. Этническое самосознание хакасов: мифология и шаманизм в формировании современной национальной идеологии // Гуманитарные науки в Сибири. 2005. - № 3. - С. 29-32.

376. Самуэлс Э. Юнг и постюнгианцы. Курс юнгианского психоанализа. -М.: ЧеРо, 1997.-416 с.

377. Сарабьянов Д.В. Русская живопись XIX века среди европейских школ. М.: Советский художник. - 261 с.

378. Семёнов Вл. А., Килуновская М.Е., Красниенко C.B., Субботин A.B. Петроглифы Каратага и горы Кедровой (Шарыповский район Красноярского края). СПб.: ИИМК, 2000. -'66 е., 33 табл.

379. Сидорова М.А., Маточкин Е.П. Комплекс петроглифов Уркош-14 (Горный Алтай) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2010. - Т 9. - Вып. 5. -Археология и этнография. - С. 108-113.

380. Снитко Л.И. Певец Сибири // Сибирские огни. 1967. - № 10. -С. 159-162.

381. Снитко Л.И. А.О. Никулин. Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1969. - 64с.

382. Снитко Л.И. Первые художники Алтая. — Л.: Художник РСФСР, 1983. 156 с.

383. Соёнов В.И., Эбель A.B. О языке и преемственности культуры пазырыкцев // Материалы по истории и культуре Республики Алтай. — Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1994а. С. 52-55.

384. Соёнов В.И., Эбель A.B. К интерпретации изображений эпохи бронзы из Озёрного // Проблемы изучения культурно-исторического наследия Алтая. Горно-Алтайск: АКИН, 19946. - С. 24—27.

385. Соёнов В.И. Новые находки петроглифов в Горном Алтае // Источники по истории Республики Алтай. Горно-Алтайск: ГАГУ, 1998. -С. 113-135.t

386. Соёнов В.И., Шитов A.B., Черемисин ДЛЗ., Эбель A.B. Тархатинский мегалитический комплекс // Древности Алтая. — Горно-Алтайск: ГАГУ, 2000. № 5- С. 7-15.

387. Соёнов В.И. Петроглифы Горного Алтая гунно-сарматского времени // Древности Алтая. Горно-Алтайск: ГАГУ, 2003: - № 10 — С. 100107.

388. Сорокин С.С. Изображение на скале вблизи Катон-Карагая // АСГЭ. Л., 1967. Вып. 28. - С. 53-55.

389. Спасский Г.И. Древности Сибири: О древних сибирских начертаниях и надписях // Сибирский вестник. — СПб. — 1818. — 4.1. — С. 4— 19.

390. Сперанский A.A. Новые находки наскальных рисунков в Горном Алтае // Древняя Сибирь. Бронзовый и железный век Сибири. Новосибирск: Наука, 1974.-С. 167-173.

391. Стенограмма Первого сибирского съезда художников // Сибирские Огни. 1927. - № 3. - С. 204-231.

392. Степанская Т.М. Гуркин (родовое имя Чорос) Г.И. // Энциклопедия Алтайского края. Барнаул: Алтайское кн. изд-во, 1997. — Т. 2.- С. 116-117.

393. Стрельцов С. Григорий Иванович Гуркин. Л.: Художник РСФСР, 1966.-71 с.

394. Суразаков A.C. Образ фольклорного богатыря в древнем изобразительном искусстве Горного Алтая // Национальное наследие и современность. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1984. - С. 147-158.

395. Суразаков A.C. К вопросу о семантике некоторых образов пазырыкского искусства // Материалы по археологии Горного Алтая. — Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1986. С. 3-34.

396. Суразаков A.C. Древнее изобразительное искусство и фольклор // Фольклорное наследие народов Сибири и Дальнего Востока. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1986.-С. 101-109: '

397. Суразаков A.C. Об одном; мифологическом персонаже пазырыкского* искусства // Известия СО АН СССР: Вып. 1. - № 3. -Новосибирск: Наука, 1988. - С. 49-52.

398. Суразаков A.C. Памятники Горного Алтая первой половины и середины первого тысячелетия (кудыргинская культура) // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий (по данным археологии). Омск: ОГУ, 1992. - С. 92-97.

399. Суразаков A.C. К семантике изображений на кудыргинском валуне // Этнокультурные процессы в Южной Сибири и Центральной Азии в 1-П тысячелетии н. э. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1994а. - С. 45-55.

400. Суразаков A.C. К семантике изображений на оленных камнях // Материалы по истории и культуре Республики Алтай. — Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 19946. С. 36-43.

401. Суразаков A.C., Ларин О.В. К семантике каракольских писаниц // Археологические и фольклорные источники по истории Алтая. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1994. - С. 31-38.

402. Суразаков A.C. Об окуневских стелах // Алтай и тюркомонгольский мир. — Горно-Алтайск: ГАИТИ, 1995. — С. 123—128.I

403. Суразаков A.C. К изучению прошлых мировоззрений // История и культура народов Саяно-Алтая: в прошлом, настоящем и будущем. — Горно-Алтайск: ГАГУ, 1998. С. 10-13.I

404. Суразаков A.C. Древнее изобразительное искусство как информационная система // Алтай и Центральная Азия: культурно-историческая преемственность. — Горно-Алтайск: ГАИТИ, 1999. — С. 168— 171.

405. Суразаков A.C. Тексты глав с 5 по 7 // История Республики Алтай. — Горно-Алтайск: Институт Алтаистики им. С.С. Суразакова, 2002. -С. 142-222.

406. Тишкин A.A. Некоторые аспекты культурно-хронологическогоIрешения проблемы изучения скифской эпохи Горного Алтая //Археология Горного Алтая. Барнаул: АГУ, 1994. - С. 124-127.

407. Тишкин A.A. К вопросу о возможности выделения контактных археологических культур // Горный Алтай и Россия 240 лет. — Горно-Алтайск: ГАИТИ, 1996. С. 26-28.

408. Тишкин A.A. Новые и известные находки каменных стел и 1 изваяний скифского времени на Алтае // Сохранение и изучение культурногонаследия Алтая. Барнаул: АГУ, 2005. — Вып. XIV. - С. 111—115.

409. Тишкин A.A. Создание периодизационных и культурно-хронологических схем: исторический опыт и современная концепция изучения древних и средневековых народов Алтая. Барнаул: АГУ, 2007 -356 с.

410. Топоров В.Н. О брахмане. К истокам концепции // Проблемы истории языков и культуры народов Индии. — М.: Наука, 1974. С. 20-74.

411. Топоров В.Н. Ашвины // Мифы народов мира. В 2 т. М.: Советская энциклопедия, 1980. — Т.1.-С. 144-145.

412. Топоров В.Н. Митра // Мифы народов мира: В 2 т. М.: Советская энциклопедия, 1982а. — Т.2. - С. 154—157.

413. Топоров В.Н. Числа // Мифы народов мира: В 2 т. М.: Сов. энциклопедия, 19826. - Т. 2. - С. 629-631.

414. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир / Львова Э.Л., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., Усманова М.С. Новосибирск: Наука, 1988. - 225 с.

415. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Человек. Общество / Львова Э.Л., Октябрьская И.В., Сагалаев A.M., Усманова М.С. — Новосибирск: Наука, 1989. 243 с.

416. Тугенхольд Я.А. Изобразительное искусство народов СССР // Искусство народов СССР. М.; Л.: Гос. изд-во, 1930. - С. 32-53.

417. Тульвисте П.Э. Типы мышления и традиционные занятия // Культура народностей Севера: традиции и современность. Новосибирск: Наука, 1986.-С. 100-108.

418. Указатель выставки картин алтайца Гуркина. Томск, 1910.-10с.

419. Уйнгвицкая М.А., Майногошева В.Е. Хакасское народное поэтическое творчество. Абакан: Красноярское кн. изд-во, 1984. - 311 с.

420. Фёдорова H.H. Северный изобразительный стиль. Константин Панков. 1920-1930-е годы. -М.: Наше наследие, 2002. 127 с.

421. Хлобыстина М.Д. Тотемно-космогонические образы в искусстве южносибирской бронзы // Первобытное искусство. У истоков творчества. — Новосибирск: Наука, 1978.-С. 155-163.

422. Хороших П.П. Писаницы Алтая // КСИИМК. Вып. 14. - М., 1947.-С. 26-34.

423. Художники Алтая. Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1980. - 180 с. с ил.

424. Художники Горного Алтая. Библиографический справочник. — Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1992. 100 с.

425. Художники Алтая. XX век. Барнаул: Алтайская организация ВТОО «Союз художников России», 2001. - 296 с.

426. Художники Алтайского края: библиографический словарь: в 2 т. Т.1. А-Л. Барнаул: ОАО «Алтайский Дом печати», 2005. - 453 с.

427. Цэвээндорж Д. Монголын эртний урлагийн туух (История древнего искусства Монголии). Улаанбаатар: Gamma, 1999. - 317 тал. (на монг. яз.).

428. Цэвээндорж Д., Кубарев В.Д., Якобсон Э. Петроглифы Арал Толгой (Монголия). Улаанбаатар: Институт археологии1 АН МНР, 2005. -204 с.

429. Чевалков Н.И. По кривой линии // Настоящее Новосибирск, 1928.-№ 1.-С. 20-25.

430. Чевалков Н.И. Мысли, которые будут осуществлены // Красная Ойротия. Ойрот-Тура Горно-Алтайск., 1936, 23 сентября.

431. Червонная С.М. Искусство Российских автономий // Искусство. 1992. — № 2. - С. 11-16.

432. Черемисин Д.В. Петроглифы в устье р. Чуй (Горный Алтай) // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР: Сб. науч. тр./ АН СССР. М.: Ин-т археологии, 1990. - С. 162-165.

433. Черемисин Д.В. К изучению поздних петроглифов Горного Алтая // Современные проблемы изучения петроглифов. Кемерово: КемГУ, 1993. -С. 122-132.

434. Черемисин Д.В. Исследование петроглифов левого берега р. Чуй // Проблемы изучения культурно-исторического наследия Алтая. Материалы конференции. Горно-Алтайск: ГАНИИЯЛ, 1994. - С. 72-73.

435. Черемисин Д.В., Октябрьская И.В. Современные наскальные рисунки на стыке традиций // Интеграция археологических и этнографических исследований. Тез. докл. Всеросс. науч. конф. — Ч. II. — Новосибирск-Омск: ОГУ, 1996. С. 44-47. v

436. Черемисин Д.В: Исследование петроглифов Южного Алтая в 1996 г. // Новейшие археологические и этнографические открытия в Сибири. Материалы IV Годовой итоговой сессии ИАЭт СО РАН, декабрь 1996. — Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 1996. С. 246-248.

437. Черемисин Д.В. Петроглифы Джурамала // Древнее искусство Азии. Петроглифы. Кемерово: Изд-во КемГУ, 1997а. — С. 75-81.

438. Черемисин Д.В: Петроглифы левого берега реки Чуй (Горный Алтай) // Наскальное искусство Азии. — Кемерово: Кузбассвузиздат, 19976. — Вып. 2. — С. 78-88. ■ V? .

439. Черемисин Д.В. Исследование петроглифов Южного Алтая в .1998 г. //Вестник. САИПИ, 1998а. Вып.1. - С.19-20.

440. Черемисин Д.В. Стиль оленных камней в петроглифах Алтая // Сибирь в панораме тысячелетий. Материалы международного симпозиума. — Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 19986. С. 609-614.

441. Черемисин Д.В. Петроглифы Узунгура (Горный Алтай) // Обозрение 1994-1996 гг. Новосибирск: ИАЭт СО РАН, 2000а. - С. 52-56.

442. Черемисин Д.В. Наскальная композиция с изображением колесницы и «танцоров» из Чаганки (Кара-Оюка), 'Алтай // Археология, этнография; антропология Евразии. 2003. - № 4. — С. 57-63.

443. Черемисин Д.В. Результаты новейших исследований петроглифов древнетюркской эпохи. на юго-востоке Российского Алтая //. Археология, этнография, антропология Евразии. — 2004а. — № Г — С. 39-50.

444. Черемисин Д.В. К изучению петроглифов Алтая. нового и новейшего времени // Изобразительные памятники: стиль, эпоха, композиции: Материалы тематической научной конференции., — СПб.: Исторический факультет СПбГУ, 20046. С. 346-349.

445. Черников С.С. Загадка золотого кургана. М.: Наука, 1965. — 188

446. Членова H.JI. Скифский олень // Памятники скифо-сарматской культуры. М.: Изд-во АН СССР, 1962. - С. 167-203. /МИА; № 115/.

447. Членова H.JI. Алтайский звериный стиль и орнамент // Скифская эпоха Алтая. Барнаул: АГУ, 1986. - С. 26-29.

448. Шапошникова JI.B. Призраки Кара-Тюрека // Вокруг света. -1977.-№8. -С. 58-59.

449. Шацкий И. Поездка в Ойротию. // Настоящее. Новосибирск, . 1929.-№5-6-7.-С. 7.

450. Шер Я.А. Петроглифы Средней и Центральной Азии. М.: Наука, 1980.-328 с.

451. Шер Я. А., Франкфор А.-П., Кубарев В. Д. Обследование петроглифов Алтая. — АО 1994 года. М.: Наука, 1995. - С. 315.

452. Шинжин И.Б. Отражение шаманства в картинах Г.И. Гуркина // Материалы по истории и культуре Республики Алтай. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1994. - С. 32-35.

453. Штернберг Л.Н. Культ орла у сибирских народов. Л., 1925. — С. 717-740. /Сборник Музея антропологии и этнографии. - T.V. - Вып. 2/.

454. Эдоков A.B. Декоративное искусство Горного Алтая. С древнейших времён до наших дней. — Горно-Алтайск: Институт алтаистики, 2002. 208 с.

455. Эдоков В.И. Г.И. Гуркин. Очерк о жизни и творчестве. -Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1967. 118 с.

456. Эдоков В.И. Художник Н.И. Чевалков // Учёные записки Горно-Алт. НИИ Истории, Языка и Литературы. Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1970.-Вып. 9.-С. 101-110.

457. Эдоков В.И. Декоративно-прикладное искусство алтайцев // Ученые записки Горно-Алт. НИИ Истории, Языка и Литературы. Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1971. - Вып. 10. — С. 55-63.

458. Эдоков В.И. Н. Чевалков. Очерк о жизни и творчестве. — Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1972. — 112 с.

459. Эдоков В.И. Зарождение профессионального изобразительного искусства Горного Алтая // Учёные записки Горно-Алт. НИИ Истории, Языка и Литературы. — Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1975. Вып. 10. — С. 45—50.

460. Эдоков В.И. Связь времён и поколений: (О народном искусстве Сибири) // Художник. 1980. - № 12. - С. 25-31.

461. Эдоков В.И. Очерки истории изобразительного искусства Горного Алтая. Горно-Алтайск: Алт. кн. изд-во, 1981. - 96 с.

462. Эдоков В.И. Мастер из Аноса. — Барнаул: Алт. кн. изд-во, 1984.72 с.

463. Эдоков В.И. Возвращение мастера. — Горно-Алтайск: Чаптыган, 1994а.-240 с.

464. Эдоков В.И. Г.И. Чорос-Гуркин и алтайская художественная культура XX века // Материалы по истории и культуре Республики Алтай. -Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 19946. С. 3-9.

465. Эфендиев Г. О художественной культуре Ойротии // Искусство. 1936.-№4.-С. 174-178.

466. Юнг К.Г. Архетипы и символ. — М.: Ренессанс, 1991. 304 с.

467. Юнг К.Г. Аналитическая психология. СПб.: МЦНК и Т. «Кентавр», 1994а. - 132 с.

468. Юнг К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы. СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 19946. — 416 с.

469. Юнг К.Г. О современных мифах. — М.: Практика, 1994в. 252с.

470. Юнг К.Г. Структура психики и процесс индивидуации. — М.: Наука, 1996.-269 с.

471. Юнг К.Г. Синхронистичность. — М.: «Рефл-бук», 1997. 320 с.

472. Юнг К.Г., фон Франц М.-Л., Хендерсон Дж.Л., Якоби И., Яффе А. Человек и его символы. -М.: Серебряные нити, 1997. 368 с.

473. Ядринцев Н.М. Древние памятники и письмена в Сибири // Литературный сборник. Собрание научных и литературных статей о Сибири и Азиатском Востоке. — СПб.: Изд-во ред. «Восточного обозрения», 1885. -С. 456-476.

474. Янборисов В.Р. К семантике антропоморфных изображений на валуне из могильника Кудыргэ // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. — Омск: ОГУ, 1984. С. 106-109.

475. Cheremisin D.V. Interpretation des petroglyphes antropomorphiques // Petroglyphes d'Asie Centrale: methodblogie d'etude d'un art rupestre. Paris, Unesco, 25-27 avril 1995. Resumes des communications. Paris, 1995a. - P. 7.

476. Cheremisin D.V. Le style animalier scyfo-siberien sur le rive gauche de la Chuya // International Newsletter on Rock Art. 19956. № 12. - P. 13-16.

477. Cheremisin D.V. The Petroglyphs of the Left Bank of the Chuia (Gorny Altai) // Journal of the Korean Ancient Historical Society. — Seoul, Korea, 1997.-№ 10.-P. 197-228.

478. Cheremisin D.V. Sites d'Art rupestre a Uzoungour (Gornyi Altai) // International Newsletter on Rock Art. Vol. 20, 1998a. - Paris. - P. 5-11.

479. Cheremisin D.V. Rock art traditions in the Southern Altai. The Djuramal Petroglyphs, River Argut Basin // International Newsletter on Rock Art. -Vol. 21, 19986. Paris. - P. 23-27.

480. Gai Shanlin. Petrogliphs in the Winhan mountains. Beijing: Wenwu, 1986.-441 p.

481. Jacobson E., Kubarev V., Tseveendorj D. Mongolie du Nord-Ouest: Tsagaan Salaa/Baga Oigor. Repertoire des petrogliphes D'Asie Centrale. Paris: De Boccard, 2001. - T. 5, 6. - 132 p., 346 taf., 399 photogr.

482. Kubarev V.D., Jacobson E. Repertoire des petroglyphes D'Asie Centrale. Fascicule № 3: Siberie du sud 3: Kalbak-Tash I (Republique de 1'Altai). Paris: De Boccard, 1996. 68 p., 662 taf., 15 photogr.

483. Kubarev V.D. Traces of shamanic motives in the petroglups and burial paintings of the Gorno-Altai // Spirits and Stones: Shamanism and Rock Art in Central Asia and Siberia. Poznan: Instytut Wschodni UAM. - 2002. - C. 99-119.

484. Leont'ev N.V., Kapel'ko V.F. Steinstelen der Okunev-Kultur. -Mainz: von Zabern, 2002. 238 p. - (Archäologie in Eurasien: Bd. 13).

485. Mallory J.P., Mair V.H. The Tarim Mummies. London: Thames Hudson, 2000. - 352 p.

486. Matochkin E.P. Petroglyphs of the Green Lake in the Altai mountains // International Newsletter on Rock Art, 2004. № 3. - P. 13-16.

487. Matochkin E.P. Petroglyphs at Green Lake: an Altai bronze age monument // Archeology, Ethnology & Anthropology of Eurasia, 2006. — № 2. — P. 104-115.

488. Matochkin E.P. Petroglyphs of Komdosh-Bom // Archeology, Ethnology & Anthropology of Eurasia, 2007. № 2. - P. 125-135.

489. Molodin.V.I., Cheremisin D.V. L'art rupestre du plateau de l'Ukok // International Newsletter on Rock Art. N 8, Paris, 1994. - P. 10-12.

490. Molodin V.l., Cheremisin D.V. Sur la periodisation de l'art rupestre du plato d'Ukok // Petroglyphs d'Asie Centrale: méthodologie d'etude d'un art rupestre. Paris, Unesco, 25-27 avril 1995. Resumes des communications. — Paris, 1995.-P. 20.1. ИСТОЧНИКИ

491. Петроглифические памятники Республики Алтай:

492. Пещера Татарка. Расположена рядом с бывшим посёлком Ингурёк в верховьях реки Эликмонар — правого притока Катуни. Петроглифы (марал, лошадь и др.) выбиты на сводах пещеры. Изучались в 1991 году. Кубарев, Маточкин, 1992.

493. Плита из могильника Озёрного. Обнаружена в погребении 4 в кургане с. Озёрное Онгудайского района в 1976 г. На западной плите каменного ящика сухой охрой выполнено антропоморфное изображение. Датируется эпохой бронзы. Погожева, Кадиков, 1979.

494. Туэкта. Комплекс петроглифов Онгудайского района. Находится на скалах Туэкты и на горе Кара-Туу на левом берегу р. Каракол. Самые ранние рисунки, как считает Е.А. Миклашевич, могут принадлежать к эпохе камня. Миклашевич, 2000. ,

495. Изваяние в устье Аргута. Находится в Онгудайском районе возле впадения Аргута в Катунь. Открыто нами зимой 2007 г. Древнетюркское время. Маточкин, 2007в.

496. Изваяние в Чепоше. Древнетюркское изваяние из Чемальского района. Выкопано при корчевании пня в 2029г. Экспонируется в Национальном музее Республики Алтай. Кубарев, 1984, № 3.

497. Чуйский оленный камень. Находится в Онгудайском районе возле Чуйского тракта близ с. Иодро. На юго-восточной стороне в верхней части изваяна личина; имеются также гравированные изображения. Раннескифское время. Кубарев, 1979, с. 12.

498. Кезер — древнетюркское каменное изваяние из Курайской степи Кош-Агачского района. Впервые сделана фотография; землеустроителем П.М. Бочкарёвым в 1906 г. Кубарев, 1984, № 121. Экспонируется в Национальном музее Республики Алтай им. A.B. Анохина.

499. Айлягуш; Древнетюркское изваяние из Онгудайского района, стояло на правом берегу р. Айлягуш. Экспонируется в Институте: археологии и этнографии СО РАН: Кубарев, 1984, № 63.

500. Кеме-Кечу. Древнетюркское изваяние из Кош-Агачского района; стояло; на правом берегу р. Аргут у старой; лодочной переправы. Кубарев, 1984, №163 .

501. Стелы у села Иня. Три каменные стелы. Находятся в Онгудайском районе. В.Д. Кубарев относит их к энеолитической эпохе; Кубарев,1988.

502. Стела из села Улаган. Находится в Улаганском; районе. Стела замещает изваяние у оградки« на северной- окраине с. Улаган. На широкойстороне стелы запечатлена сцена охоты лучников на оленей и кабанов древнетюркского времени Кубарев, 1984, рис.14.

503. Произведения народного искусства

504. Скульптурные произведения:

505. Изваяние в Тигерик-Мыше. Находится в Усть-Коксинском районе на правом берегу р. Кучерла возле аила «Кыргыс». Вырезано из пня кедра. Обнаружено нами со свежими следами работы топором в 1979 году. Маточкин, 20016.

506. Личина в Кулагаше. Находится в Усть-Коксинском районе в верховьях р. Кулагаш левого притока р. Кучерла. Вырезана на стволе дерева Ю. Сатушевым в 1980-е годы. Маточкин, 20016.

507. Личина в Сухом Ороктое. Находится в Кош-Агачском районе в верховьях р. Сухой Ороктой — левого притока Аргута. Вырублена на стволе кедра. Зафиксирована нами в 1989 г.

508. Фигура шамана. Обнаружена нами в аиле Балтырган в верховьях реки Арыскан Усть-Коксинского района в 1988 г. Сплетена из нитей. Маточкин, 2001а; 2009в.

509. Изваяние в Яманушке. Находится в Усть-Коксинском районе. Изготовлено Ю. Сатушевым в 1980-е годы. Сведение об изваянии даются со слов автора.

510. А.М. Хмылёва, В.И. Черепанова, Н.П. Иванова, С.И. Кашкарова, Б. Колегова, Кузьменко, И.И. Пахомова, С. Помякишева, А. Тадыкина, С.И. Чернова.

511. Материалы из Государственного архива Республики Алтай: Ф.Р.-55. On. 1: д. 10, л.1; д. 18. л. 105, л. 120; д. 82, лл. 1-2; д. 296, лл. 93-97; д.427, лл. 8-14. Оп. 7: д. 8. л. 47. Оп. 8: д. 82, л. 3; д. 94, л. 42.

512. Произведения художников и скульпторов Горного Алтая

513. Произведения М.К. Бабакова (1932-1971)

514. Собрание Национального музея РА, графика: Косули (1966), Журавли (1971).

515. Произведения К.И. Басаргина (1937-2002)

516. Собрание Национального музея РА, скульптура: Воспоминание о . скифах (1970-е), Воспоминание о прошедших веках (1981).

517. Произведения A.B. Гурьянова (р. 1940)

518. Собрание Национального музея РА, скульптура: Воспоминание (1988).

519. Собственность автора: Старичок (1973), Алтайка (1985),-Сартакпай-строитель (1988), Двое (1989), Кочевник (1991), Беременная (1990-е), Умай-Эне (1990-е), Шаман (1990-е), Женщина с ребёнком (2000).

520. Произведения C.B. Дыкова (р. 1957)

521. Собрание Национального музея РА, живопись: Месяц кукушки1997).

522. Собственность автора, графика: Шаг к рассвету (1998), Сон Алыпа (1998), Шаман, вызывающий дождь (2003), Коча-Кан (2003).

523. Произведения В.Д. Запрудаева (1937-1990)

524. Частное собрание, живопись: Портрет поэта Бориса Укачина

525. Произведения Я.Э. Мечешева (1908-1941)

526. Собрание Национального музея РА, скульптура: Верблюд, Борьба, Охотник, Сталин, Закалывает барана (все 1930-е), Волки (1932), Тувинская борьба на поясах (1935). Человек древности (1936), Лошадка -(1937), Март (1937), Сартакпай (1937), Алтаец (1937).

527. Собрание А.Л. Коптелова, скульптура: Богатырь (1933).

528. Произведения, И.С. Никифорова (1900—1956?)

529. Собрание диссертанта, живопись: У озера (1950-е).

530. Произведения Н.Э. Олчоиова (р. 1950)

531. Собственность автора, графика: Иллюстрация к алтайскому героическому эпосу (2003).

532. Произведения И.И. Ортонулова (р. 1933)

533. Росписи в здании НМРА: Пазырык (1992), Древние тюрки (1993).

534. Собственность автора, живопись: Расчесывание волос (1978), ■ Когюдей-Мерген (1998). Графика: иллюстрации к эпосу «Маадай-Кара» (1979), Як (1966), Конь (1968), Кочкор (1970), Синий бык (1973), Над • Пазырыкскими курганами (1988).

535. Произведения В.Г. Тебекова (р. 1952)

536. Собрание Национального музея РА, живопись: Вечный круг (1986). Графика: Шаманская песня (1996), Души алтайских предков (1994).

537. Собственность автора, живопись: Алтайская рапсодия (2000), «Приготовление талкана (2002).

538. Частные собрания, графика: Жертвоприношение (1995), Новый чегедек (2002), По дорогам Алтая (2002), Души древнего Алтая (1994), Утро на Укоке (1999), Войлочный городок на Эл-Ойыне (2000).

539. Произведения Д.Я. Тогачаевой (р. 1944)

540. Собственность автора, живопись: Приготовление талкана (1996).

541. Произведения А.Б. Укачина (р. 1967)

542. Собственность автора, графические иллюстрации к сказаниям Т. Чачиякова (2003-2005): Встреча, Баатыр Алтын-Коо, Алтын-Коо и братья, Мелодия, Сквозь огонь. Напечатаны в 2008 г.

543. Произведения В.И. Хромова (р. 1938)

544. Собственность автора, скульптура: Обь (2004).

545. Произведения М.П. Чевалкова (1929-2006)

546. Собрание Национального музея РА, живопись: За своей долей военной добычи (1983). Графика: Малчи-Мерген ловит марала (1972).

547. Собрание Сибирского Рериховского общества, графика: Эрлик (1980), Ульгень (1980).

548. Частные собрания, живопись: Стычка (1978), Клятвенный союз (1985), Ведут ритуального коня (1987). Графика: Май-Эне (1988), Суйла-хан (1988), Охота (1980-е).

549. Произведения Н.И. Чевалкова (1892-1937)

550. Собрание Национального музея РА, живопись: Мечты дикарки (1921), Вечер (1921), Пастух (1929), В загсе (1930-е), Почтальон в урочище (1930), Шаман у постели больного (1932), Суд зайсана (1936), Бандиты под конвоем партизан (1936), Банда (1936).

551. Собрание ГХМАК, живопись: Алтайцы (1927).

552. Собрание ООМИИ, живопись: Пейзаж (середина 1920-х), На Телецком озере (1925).

553. Собрание НГХМ, живопись: Алтайцы на Телецком озере (Ожидание переправы на Телецком озере) (1926).

554. Собрание ИОХМ, живопись: Осень (Облака) (1926), Анжай Катунь (Весна на Катуни) (1926).

555. Частное собрание, живопись: Камлание шамана (1927), на обороте Пейзаж (конец 1930-х). Графика: В гостях у попа (1936).

556. Печатная графика: Кошмовалы, Ойрот, Охотник все 1927 г.

557. Произведения Н.М. Чедокова (1924-1990)

558. Собрание Национального музея РА, живопись: Алтай кыс (1987).

559. Частные собрания, живопись: Табыш (1986), Кайчи (1986), Песнь о Хан-Алтае (1986), Алтарь Алтая (1986), Ат-кечу (Переправа) (1986).

560. Собрание диссертанта, живопись: Поклонение горным духам (1989); графика: 24 рисунка (1985).

561. Произведения H.A. Чепокова (р. 1967)

562. Частные собрания, графика: Добрая гора (2003), Месяц марала2003), Неудачный день (2003), Поход к Учь-Сумеру (2001), Тихая стоянка (2002), Кам воин! (2006).

563. Произведения Г.И. Чорос-Гуркина (1870-1937)

564. Собрание ГХМАК, живопись: Кочевье в горах (1910-е). Графика: Эскиз к «Хан-Алтаю» (1905), Из эпохи бронзового века (1914), Скифы на охоте (1930).

565. Собрание ТОХМ, живопись: Хан-Алтай (1907).

566. Собрание ГРМ, живопись: Озеро горных духов (1909).

567. Собрание НГХМ, живопись: Озеро Кара-кол (1903).

568. Частное собрание, живопись: Вечер на озере Ак-Кем (1915). Произведения В.П. Чукуева (р. 1942)

569. Книжная графика: Сидящий батыр (1980), Загадка о человеке (1980).

570. Произведения Я.И. Янкинова (р. 1966)

571. Собрание Национального музея РА, живопись: Мелодия (2004).

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.