Культурное наследие России в политических дискурсах 1990-х годов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.13, доктор философских наук Селезнева, Елена Николаевна

• Селезнева, Елена Николаевна
• доктор философских наук
• 2004

Оглавление диссертации доктор философских наук Селезнева, Елена Николаевна

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. АНАЛИЗ ПРИНЦИПОВ ПОСТРОЕНИЯ КУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКИ

В ТРАНСФОРМИРУЮЩЕМСЯ ОБЩЕСТВЕ.

§ 1. Приоритеты формирования культурной политики: научные принципы или конъюнктурность?.

§ 2. Проблемы наследия в сценарных моделях культурной политики 1990-х годов.

§ 3. Обоснование повышения эффективности культурной политики в области наследия.

ГЛАВА II. МОРФОЛОГИЯ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ В ПЕРЕХОДНОМ

ОБЩЕСТВЕ: СТРУКТУРА И ДИНАМИКА.

§ 1. Статус и функции культурного наследия в переходном обществе.

§ 2. Культурная политика в сфере наследия: стратегии сохранения.

§ 3. Социокультурные аспекты освоения культурного наследия.

§ 4. Историко-культурная среда как диахронная модель трансформации культурных образцов.

§ 5. Основания типологии историко-культурных сред в контексте региональных различий.

ГЛАВА III. ТЕОРЕТИКО МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ

КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ.

§ 1. Идеология наследия в проблемном поле культурной политики.

§ 2. Историцизм как метод реформацнонных стратегий.

§ 3. Проект российской исторической традиции: опыт рационализации.

§ 4. Сравнительно-культурный (исторический) метод сопоставления объектов прошлого и их значений в историческом времени.

§ 5. Глобализация и культурное наследие.

ГЛАВА IV. ОСВОЕНИЕ КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ КАК СОСТАВЛЯЮЩАЯ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО И ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОГО ПРОЦЕССОВ.

§ 1. Трансформация культурных ценностей в образовательных программах.

§ 2. Методология освоения культурного наследия в процессе социализации.

§ 3. Понятие предмета эстетического воспитания: методология определения.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Культурное наследие России в политических дискурсах 1990-х годов»

Актуальность темы исследования

В контексте современной государственной социальной и культурной политики России, безусловно, актуальной является проблема освоения и использования культурного наследия: разработка проектов и программ социокультурного развития, в том числе в сфере образования и просвещения, так или иначе, предполагает изучение истории, наследия, традиции.

В условиях трансформирующегося общества изменяется содержание, значение, способы передачи культурных ценностей прошлого; соответственно возникает проблема определения, с одной стороны, характеристик и тенденций переходного общества, а с другой - той новой роли, которую приобретают эти ценности сегодня. Их современный статус и роль не могут быть описаны традиционными способами и с помощью классической терминологии. Требуются новые подходы, определения, методы изучения. Необходимо выделить, обосновать разные классы объектов культурного наследия, их ключевые функции в формировании современного культурного пространства, концепция которого разработана д.ф.н. Э.А.Орловой.

С этой точки зрения целесообразно различить два основных и взаимосвязанных понятия: наследие и наследование, как, соответственно, «объектную» и «процессуальную» стороны исследования.

Первое определение предполагает разработку морфологии культурного наследия, его структуры и динамики, что покажет возможности использования объектов прошлого в современной культуре. При этом, как очевидно, необходимо рефлексировать к основаниям предпочтений представителей различных социокультурных групп в отношении ценностей прошлого: то есть обосновать почему они выбираются, какова их роль в современной культуре?

Наследование1 как социокультурный феномен, в самом общем виде может быть представлено как процесс освоения многомерного социокультурного опыта: необходимого «набора» точек зрения на мир, картин мира, представлений, символов, традиций, стереотипов и образцов деятельности, позволяющих людям отрефлексировать свое представление о мире, данном конкретном социуме, уточнить свои ролевые функции в обществе, удостоверить собственную культурную идентичность.

Перечисленные характеристики культурного наследования приобретают сложные коннотации в условиях трансформирующегося общества, поскольку определяются уже не классическими моделями образовательной и просветительской деятельности, традиционно управляющими процессами ротации культурного наследия, а условиями переходного общества.

С этой точки зрения показательно, что институционализация культурного наследия сегодня осуществляется именно в рамках проблемного подхода: современные музеи, библиотеки, выставочные комплексы руководствуются в своих выборах репрезентации объектов наследия не столько классическими моделями культурных ценностей, незыблемых и сакральных, сколько необходимостью решения текущих социально значимых проблем. Можно сказать, что этот процесс осуществляется в «инструментальных» моделях: рационалистическая тенденция проявляется здесь в кумуляции знания с применением современных технологий; информация «сворачивается», группируется и классифицируется с соответствующих исследовательских (познавательных) позиций.

Если классическое отношение к истории носило доктринальный характер знания о прошлом, составляя незыблемые иерархии, которые нужно было «осваивать» как неизменяемые и своего рода сакральные ценности, то в

1 Термин предложен И.К.Кучмаевой, см.Кучмаева И.К. Культурное наследие: современные проблемы. М., Наука, 1987 модернизирующемся обществе они подвергаются рефлексии. И, прежде всего, основания такого рода доктрин. Соответственно на первый план выходит проблемный подход: сомнению подвергается сама возможность существования инвариантов - незыблемых законов истории. Поэтому, если раньше процесс исторического познания понимался как изучение «законов» истории для того, чтобы применять их на практике, то теперь акцент смещается на изучение социокультурных взаимодействий и коммуникации в особых исторических условиях: не только реконструкция объектов прошлого и их функций во имя нее самой, но и определение их значимости в настоящем в контексте решения современных проблем.

Сегодня библиотеки, музеи, учреждения образования и культуры поставлены в новые условия, которые предполагают обновление научно-исследовательских программ для решения проблемных ситуаций в каждой конкретной сфере культурной деятельности. Модернизационные тенденции в научном познании заключаются в том, что оно становится в известной мере, релятивным, условным; что трансляция культурных образцов представляет собой не «истинные» знания о прошлом, как раз и навсегда данные и завершенные, но как знания условные, то есть применяемые в определенных условиях.

Итак, в трансформирующемся обществе универсализм картины мира замещается множеством точек зрения на происходящие культурные процессы, дифференцированных в соответствии с новыми конфигурациями социокультурных взаимодействий; представления о «гармоничном» прошлом, характерные для классических определений культурного наследия, распадаются на множество ориентаций, соответствующих ценностным приоритетам различных социокультурных групп, воспринимающих те или иные фрагменты прошлого в той мере, в какой они позволяют адаптироваться в сложной и динамичной социокультурной среде.

Преемственность социокультурного опыта от старших поколений к младшим осуществляется уже не в форме нарратива - последовательной и упорядоченной передачи устоявшегося набора образцов высокой культуры -а в постмодернистской парадигме, которая допускает смещение разных культурных контекстов, стилей, создание новых ценностных конструкций из артефактов разных уровней сложности и функционального назначения. И эти процессы интерпретируются как плюрализация шкал культурных ценностей, выравнивание значимых элементов высокой и массовой культуры.

Актуализация конкретных фрагментов наследия не может осуществляться сегодня в форме последовательной передачи единой для всех членов общества модели традиционных ценностей. Все более заметной становится тенденция избирательной преемственности тех частей наследия, которые так или иначе значимы для определенных социокультурных групп. Происходит отбор таких элементов исторического опыта, которые позволяют адекватно адаптироваться в современном мире.

В концепциях культурной политики периода реформ 1990-х годов необходимо было зафиксировать эти тенденции трансформирующегося общества и соответственно, разработать трансляционные модели преемственности, передачи и использования культурного наследия.

Между тем, анализ политических дискурсов 1990-х годов, а также методология построения сценарных моделей культурной политики, показывает, что к числу приоритетных в социально значимом смысле тема культурного наследия не относилась. Более того, поскольку государственная культурная политика формировалась как политический «дискурс выбора» коммерциализации учреждения культуры, то есть как принципиально конъюнктурная сфера социально-политической деятельности, культурное наследие исключалось из этой сферы как рудимент тоталитарного общества.

В итоге сценарии и проекты культурной политики оказывались зачастую оторванными от социально значимого культурного контекста: вместо программ социокультурной адаптации членов общества в меняющихся условиях на базе имеющегося культурного опыта предлагались абстрактные экономические модели. Сторонники же традиционалистской ориентации, выдвинувшие в качестве своей идеологии обращенность к традициям, предлагали не менее абстрактные рассуждения о необходимости возвращения ценностей российского прошлого. В обоих случаях говорилось о культурном наследии - в одном с негативной, в другом - с позитивной оценкой. Однако сторонники этих разных позиций сходились в одном: они считали культурное наследие каким-то целостным объектом, абсолютным и единым для всех членов сложного и многонационального российского общества. Более того, и политические деятели, и большинство представителей гуманитарной и социальнонаучной областей обходили молчанием вопрос о том, каково содержание понятия «культурное наследие». Соответственно, в политических и научных дискурсах как отвергающих, так и защищающих приоритетность культурного наследия в динамике современного российского общества, это ключевое понятие оставалось неопределенным.

Состояние вопроса. Степень разработанности проблемы.

Главная проблема изучения культурного наследия заключается в том, что при широком использовании в теоретическом и практическом контексте это понятие до сих пор не имеет четкого определения. Оно не оформлено как научная категория, не операционализовано, что обусловило безосновательность всех деклараций относительно наследия в дискурсах культурной политики периода 1990-х годов.

Несмотря на то, что содержание понятия «культурное наследие» остается неопределенным оно широко используется в рамках специализированных научных дисциплин (музееведения, памятниковедения, истории и теории культуры, краеведения, культурологии и др.), а его значение варьируется от выделения объектов, признанных в качестве культурных ценностей высшего порядка в мировом масштабе, до включения всех артефактов прошлого. В рамках исследований Лаборатории музейного проектирования Российского института культурологии проблемы наследия рассматриваются в аспекте музейных коммуникаций и современного информационного поля (работы Т.П.Полякова, В.Ю.Дукельского, М.Б.Гнедовского, Н.А.Никишина). Еще одно существенное направление исследований посвящено региональному аспекту культурного наследия (работы Э.А.Шулеповой по музеефикации памятников Дона), а также исследования памятниковых объектов в контексте региональной историко-культурной среды (под руководством Э.А.Шулеповой), которые в разные годы изучались в лаборатории Свода памятников истории и культуры России. Есть также целый ряд исследований, посвященных изучению памятников в контексте предметного мира (работы А.Н.Дьячкова, П.В.Боярского).

Существует специализированный Российский научно-исследовательский институт культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева (под руководством Ю.А.Веденина), в котором осуществляется комплекс работ по изучению природного и культурного наследия. Существенная роль в изучении культурного наследия принадлежит Государственному институту искусствознания (исследования А.И.Комеча).

Разумеется, не потеряли своего фундаментального значения труды Д.С.Лихачева, посвященные памятникам древнерусской культуры и С.С.Аверинцева по наследию ранневизантийской культуры. К числу обобщающих можно отнести монографии Э.А.Баллера по проблемам преемственности в развитии культуры, И.К.Кучмаевой, посвященной механизмам наследования культуры, А.Я.Гуревича, где рассматриваются категории средневековой культуры, а также польского исследователя Е.Шацкого, в которых анализируется проблема традиции.

Среди вышеперечисленных подходов к этой теме можно различить две общие тенденции. Первая - это преимущественно описательный метод в рамках исторической науки, представляющий наследие в качестве хронологической упорядоченности событий всемирной или отечественной истории. Вторая предполагает определение культурного наследия в категориях философии культуры. В отличие от исторических дисциплин в рамках этого подхода культурное наследие представлено во всеобщих значениях - универсалиях - что предполагает отвлечение от многообразия конкретных культурно-исторических событий и фактов. В этом случае можно назвать работы Г.В.Ф.Гегеля, К.Ясперса, А.Тойнби, О.Шпенглера, М.Хайдеггера, М.Вебера, Г.-Г.Гадамера, и таких российских философов, как А.А.Пелипенко, И.Г.Яковенко, М.С.Каган. Однако сторонники обоих подходов так и не дают четкого, операционального определения культурного наследия. Соответственно, размытость этого понятия отразилась и в политических дискурсах 1990-х годов в целом ряде документов, постановлений, материалов исследований, национальном докладе по культурной политике (1996 год), а также материалах международных научно-практических конференций (2000-2001 годы).

Анализ постановки проблем культурного наследия в проектах культурной политики, социокультурных программах образования и просвещения, обнаружил достаточно широкий спектр отношения к наследию, отечественной истории и традиции от приоритетов значимости культурного наследия в традиционалистских сценариях в работах таких авторов, как А.С.Панарин, Н.А.Нарочницкая, до предпочтительности инновационных моделей в модернизационных концепциях таких авторов, как Е.Ю.Сидоров, К.Э.Разлогов. Этот анализ показал, что проблемы культурного наследия в трансформирующемся обществе не могут решаться при абсолютизации одного из полярных факторов, влияющих на содержание культурных процессов в реформирующемся обществе, но только при определении динамики их соотношения.

Сказанное означает, что продолжает оставаться актуальным определение критериев сопоставления культурных ценностей, относящихся к разным периодам истории и странам, и выявление возможностей их сочетаемости и эффективного функционирования в современных динамичных условиях.

Социально значимое сочетание элементов культурного наследия существенным образом зависит от точного определения функций его выделенных единиц в прошлом и возможности их комбинирования в настоящем. Но пока критерии, по которым формируются эти композиции из элементов и «следов» истории, относящихся к разным эпохам и культурам, в сегодняшних политических дискурсах отсутствуют. В то же время обнаруживаются тенденции к упрощению отношения к культурно-историческим образцам, к подчинению их вульгарной прагматике текущих интересов бюрократии.

Для решения этой проблемы необходима методология, позволяющая сопоставлять объекты прошлого в дифференцированном времени и пространстве.

Продуктивным с точки зрения темы диссертации является метод сравнительно-исторических исследований, позволяющий устанавливать связи между различными типами культур на основе изучения наследия этих культур. Проблема методологии исследования и сопоставления различных культурно-исторических типов была поставлена в работах представителей западной исторической «Школы Анналов» (М.Блока, Л.Февра, Ф.Броделя). М.Блок в своем известном труде «Апология истории» выявил как «единицы сравнения» в истории, так и нормативные объясняющие модели культурного наследия. В работах Ф.Броделя история рассматривалась в качестве мультилинейной социокультурной динамики.

В отечественной научной традиции проблемы историко-культурной типологии ставились в трудах Н.Бердяева, П.Милюкова, Л.Карсавина. В трудах П.Милюкова история русской культуры представлена как «эволюция месторазвитий», индуцированных на основе сравнительно-исторического анализа усложнения и дифференциации стадий каждого из них. На этих основах можно построить достоверные критерии функционального определения различных элементов культурного наследия.

В контексте культурной политики актуален также вопрос о макровременных аспектах культурного наследия: возможны ли модели истории, придающие ему абсолютную ценность? В трудах К.Поппера рассматривались существующие представления об инвариантах истории, которые он называл «историцизмами». Он показал, что речь здесь идет отнюдь не о закономерностях динамики исторического развития, но лишь об идеально-типических конструкциях, представляющих ее отдельные тенденции, выделенные по конкретному признаку. К.Поппер показал, что именно на таких историцистских концепциях объяснения истории основываются утопические проекты развития социумов. Теоретическая позиция К.Поппера является обоснованным предостережением против абсолютизации любой оценки концепций прошлого. Соответственно представления о ценности конкретных элементов культурного наследия начинают трактоваться как меняющиеся во времени.

Важнейший аспект культурного наследования как составляющей образовательно-просветительского процесса представлен в трудах Г.-Г.Гадамера: образование как «деятельность по образцам», а также в семиотической системе категорий образ - символ -знак в трудах по эстетике А.Ф.Лосева.

В трудах этих мыслителей нашли отражение важнейшие процессы трансляции социокультурного опыта от поколения к поколению. В рамках изучения культурной политики эти идеи можно использовать с точки зрения определения современных институциональных форм такой трансляции.

Рассмотренная совокупность контекстов изучения культурного наследия приводит к выводу о необходимости разработки теоретической модели освоения культурного наследия, в трансформирующемся российском обществе, а также оценить отражение соответствующих проблем в политических дискурсах 1990-х годов, определивших последующие направления реализации культурной политики в России.

Проблема исследования следовательно, может быть сформулирована как расхождение между попытками строить культурную политику в отношении наследия и неопределенностью (неоперационализованностью) самого понятия.

Гипотеза исследования. Сегодня в социальных науках (культурной антропологии) есть теоретические основания, чтобы рассматривать наследие операционально: в единицах анализа и процедурах оперирования этими единицами; и это поможет более рационально и эффективно строить культурную политику в отношении элементов прошлого в трансформирующемся обществе.

Цель исследования: построить теоретически обоснованную модель изучения культурного наследия; продемонстрировать ее применимость в сфере культурной политики.

Задачи исследования:

• выделить единицы анализа и наблюдения культурных объектов прошлого как элементов культурного наследия (образцы, памятники, историко-культурная среда, традиции);

• обосновать методологическую модель изучения культурного наследия в современном обществе;

• определить основания культурной политики в области наследия в трансформирующемся обществе.

Предмет исследования: элементы культурного прошлого в настоящем и механизмы их удержания (сохранения).

Объект исследования: культурное наследие как теоретическая категория.

Методы исследования:

• структурно-функциональный - для определения значений культурных объектов прошлого в настоящем;

• динамический - для выявления изменения значений культурных объектов в социокультурном времени;

• сравнительно-культурный (исторический) - для сопоставления объектов прошлого и их значений в социокультурном времени и пространстве.

Новизна исследования. Научные результаты.

В диссертационном исследовании получен ряд новых научных результатов, заключающихся в том, что:

1. впервые в отечественной философии культуры разработана концепция освоения и использования культурного наследия, в которой был учтен многообразный междисциплинарный опыт исследований в данной сфере, а также синтезированы разрозненные теоретико-методологические представления;

2. обосновано применение сравнительно-культурных (исторических) методов изучения общества и его институтов как необходимое методологическое основание для сопоставления объектов прошлого и их значений в социокультурном времени и пространстве.

3. операционализованы (доведены до единиц анализа и наблюдения) понятия памятник, историко-культурная среда, традиция, что позволяет объединить категории культурного наследия в единую концепцию освоения и использования информации о прошлом в современном контексте;

4. впервые в отечественной культурологии культурное наследие на философско-методологическом уровне представлено как динамическая система координат (осей) социокультурных взаимодействий: субъектной: кто является субъектом наследования (социальные слои, классы, группы, общественные организации, политические партии, конфессиональные структуры, этносы, корпорации, отдельные индивиды); объектной: что является объектом наследия (образцы, нормы, ценности из различных специализированных областей культуры, символические объекты, содержание социокультурной деятельности как совокупность технологий, регулятивные образования - нормы, ценности, правила, содержание социокультурных взаимодействий - коммуникационные, информационные технологии); аксиологической: по каким критериям оцениваются образцы культурного наследия (отношение к наследию: «готовность» или неготовность потомков принять наследие предков, предпочтения к тем или иным образцам наследия, определяющие структуру их выбора в качестве культурных ценностей); функциональной: как происходит передача наследия, каков ее механизм (в качестве механизма наследования рассматривается традиция и ее действие на трансляционном уровне культуры социума); динамический, определяющий временной масштаб освоения культурного наследия; в морфологии культуры различают два подхода: микровременной и макровременной; первый относится к процессуальности текущих событий; второй - к характеристикам длительности, последовательности (темпу, ритму, сменам периодов, эпох, формаций, стадий, культурный черт и культурных форм) исторического времени.

В такой системе координат социокультурных взаимодействий культурное наследование может быть представлено как процесс, который обеспечивает самовоспроизводство культуры социума через преемственность опыта от одного поколения к другому, как тенденция повторять в рядах поколений сходные (цивилизационные) черты. Вместе с тем, наследие никогда не «повторяется» как набор аутентичных артефактов, но это всегда трансформация традиционных и вновь создаваемых культурных объектов;

5. в диссертации предлагается инновационная модель эстетического воспитания, соответствующая возможностям освоения и использования культурного наследия в трансформирующемся обществе.

Теоретическая значимость исследования.

Разработка методологической модели освоения и использования культурного наследия как многоуровневого социокультурного целого позволит структурировать наследие по социокультурным параметрам: выявить возможности «распределения» культурных норм, ценностей, образцов прошлого по специализированным областям культуры, социальным слоям, и соответственно разработать компаративную модель дифференциации социальной значимости наследия в разных измерениях социокультурного пространства.

Практическая значимость исследования

Результаты диссертационного исследования позволяют:

• разработать социокультурную модель освоения и использования наследия, представленную как набор целеориентаций - тех классов объектов культурного наследия, на которые направлены определенные социокультурные взаимодействия, обосновать критерии отбора объектов наследия, обогащать, уточнять и приращивать новые знания;

• в контексте образования и просвещения разработать модель культурного наследования как «рамки трансляции» историко-культурного опыта в трансформирующемся обществе, адаптировать его содержание для первичной и вторичной инкультурации, определить условия трансляции исторического опыта, учитывающие «расщепление» традиций в культурно-неоднородных обществах, процессы переструктурирования социокультурных идентичностей;

• использовать теоретически обоснованные методологические модели освоения и использования культурного наследия в качестве оснований построения эффективной дифференцированной социокультурной политики в трансформирующемся обществе;

• использовать материалы и выводы диссертационного исследования в качестве учебного пособия для студентов и аспирантов в курсах истории и теории культуры, культурологии, политологии, эстетики.

Положения выносимые на защиту

1. Культурное наследие не следует рассматривать как неизменную данность. Это фактор конструирования модели социума. Соответственно наследие представляет собой те социокультурные реалии, которые транслируют опыт отношений людей с окружением, накопленный в прошлом, в форме культурного наследования.

2. Предлагаемая социокультурная модель наследования связана с рассмотрением изменчивости границ и композиций классов артефактов и традиций, передаваемых от поколения к поколению; традиции рассматриваются как актуализированная форма трансляции социокультурного опыта прошлого.

3. Дифференциация элементов культурного наследия и способов культурного наследования определяется предпочтением одних классов артефактов прошлого другим в разных социальных группах, выбором и сохранением последующими поколениями альтернативных образцов в качестве культурных ценностей.

4. Сравнительно-культурный (исторический) подход в изучении культурного наследия является необходимым методологическим основанием для сопоставления объектов прошлого в дифференцированном социокультурном времени и пространстве.

5. Теоретически обоснованная модель культурного наследия становится концептуальным основанием для построения культурной политики в области его сохранения и использования в трансформирующемся обществе, а также оценки социальной эффективности такой политики с точки зрения целеориентаций и целереализаций.

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение диссертации по теме «Философия и история религии, философская антропология, философия культуры», Селезнева, Елена Николаевна

Выводы

В диссертации предлагаются познавательные стратегии, позволяющие преодолеть те расхождения, которые были выделены в качестве определяющих проблемное поле исследования. Решение сформулированных в его рамках задач позволяет сделать следующие выводы:

• для культуры трансформирующихся обществ в отношении сохранения, освоения и использования исторического наследия характерно наличие двух наиболее выраженных тенденций: ориентация на традиционалистские образцы и модернизационные модели;

• при изучении культурного наследия следует принимать во внимание его дифференцированность с точки зрения социокультурного расслоения, общественного интереса к истории, классификации объектов прошлого в качестве культурных ценностей. Для условий трансформирующегося общества предлагается теоретическая система координат, позволяющая зафиксировать различия типов социокультурных взаимодействий вокруг элементов культурного наследия. Оно включает субъектное, функциональное, аксиологическое, динамическое измерения;

• для минимизации напряжений и конфликтов в трансформирующемся обществе, следует использовать адаптационные функции культурного наследия, определяя оптимальное сочетание элементов прошлого и инноваций для построения адекватных моделей их освоения и использования в ситуациях альтернативных идентификаций членов переходного общества;

• на основе теоретических разработок, осуществленных в диссертации, предлагается в рамках культурной политики привести основные принципы ведомственной парадигмы в соответствие с дифференциальными социокультурными императивами трансформирующегося общества. В этом контексте проекты сохранения и использования объектов наследия, а также соответствующие образовательные и просветительские программы следует строить на основе выявления сочетания традиционалистских и модернизационных ориентаций в различных социокультурных группах.

Заключение

В контексте современной государственной социальной и культурной политики России тема культурного наследия является, безусловно, актуальной. Сегодня уже очевидно, что разработка проектов социокультурного развития, в том числе, в сфере образования и воспитания, так или иначе, предполагает конструктивное отношение к истории, культурному наследию, традициям, которое должно проявляться, не только в охранной, но и в мобилизационной ориентации, в государственной культурной политики.

На протяжении долгого времени основанные на историцистских схемах отраслевые модели такой политики были связаны с попытками воспроизвести видимость «прогрессивного развития культуры», для чего разрабатывались соответствующие идеологии. Все это было характерно и для 1990-х гг., когда сценарии и проекты культурной политики оказывались зачастую оторванными от реального социокультурного контекста — полифонии культурных ожиданий и потребностей. Очевидно, что для построения социально эффективной культурной политики необходим анализ ее теоретических оснований, и в этом отношении пример кризисной эпохи 1990-х гг. является весьма характерным.

Проведенный анализ существовавших в 1990-е гг. моделей культурной политики показывает, что, при всей многозначности встречающихся в них дефиниций и понятий, их содержание оказалось предельно упрощенным: культурная политика определялась преимущественно в отраслевых категориях как видоизменяющийся в каждый исторически конкретный период набор государственных регуляторов какой-либо сферы культуры, искусства, фондов наследия, образования, воспитания — как взаимодействие институциональных структур: федеральных, региональных, локальных, а также законодательных и финансовых мер (регулирования посредством налоговых льгот и инвестиций в сферу культуры). Культурная политика

208 понималась преимущественно как процедура разработки программ и программных технологий социокультурной деятельности вне ориентаций на нужды представителей различных социокультурных групп.

Модели культурной политики, построенные лишь на основе ведомственных интересов, очерчивали, по сути, только одну цель — сохранение существующих бюрократических структур, вытесняя на периферию культурное содержание, утверждаемых программ и проектов.

Поскольку социокультурная ситуация в России 1990-х гг. характеризовалась как ситуация культурной маргинальное™, размытости ценностных, нравственных, эстетических ориентаций, нужны были «новые» представления о культуре. Они разрабатывались в контексте преодоления традиционализма и советских стереотипов, посредством копирования ценностей постиндустриального общества. В том же контексте разрабатывались и новые представления о культурной политике. Отбросив советскую модель «культурно-просветительной работы», новые политики стали сторонниками вульгарного прагматизма. В рамках культурной политики конца XX века, музеи, театры, филармонии, детские художественные и музыкальные школы и вообще все учреждения культуры стали рассматриваться только в коммерческих терминах.

Классическая модель культуры как высших достижений человечества также утратила свое монопольное положение в качестве «официальной» философии и социальных науках. Новые представления о полифонии культурных форм в научной среде квалифицировались как «детоталитаризация» или отказ от монопольного значения «доктринального образца» трактовки культуры, как системы официальных ценностей, вокруг которой должно консолидироваться все общество; как «деиерархизацию» категории «культура» и развитие «полистилистической» ее трактовки, предоставляющей возможность альтернативных идентификаций артефактов, в том числе объектов культурного наследия (39, с.43-44). Однако эти тенденции отнюдь не достигли, отказа от доктринального ядра. В социальных науках оно просто было замещено: советская модель культуры, сводившая ее только к искусству, в качестве официальной идеологии сменилась современной, где сюда были добавлены религия и этноцентризм. В то же время, главным направлением и ориентиром культурной политики, как уже отмечалось, стала рыночная конъюнктура.

Таким образом, несмотря на констатацию «полиморфности» и «полистилистических возможностей» современной культуры как, несомненно, позитивных достоинств демократизации общества, в качестве ориентира культурной политики была избрана только одна из ее возможных форм — рыночная.

Кроме того, в 1990-е гг. актуальной стала деиерархизация культурных ценностей, которая повлекла за собой снижение престижа высокой культуры. Их вульгаризация выдается за демократизацию культурной жизни, а национализм за «рост многообразия» самобытных, культурных образцов. «Идеологическое оправдание» такого положения дел благодаря усилиям сервильных культурологов сразу же оказалось к услугам властей предержащих в виде «социокультурных npoipaMM», чье назначение, в сущности, состояло лишь в том, чтобы «научно обосновать» перераспределение финансирования сферы культуры в соответствии с интересами носителей властных функций.

Согласно этой идеологии, стремительное сокращение числа социокультурных объектов (культурно-досуговых центров, школ творчества, студий, кружков, библиотек) объяснялось «невозможностью сохранить в условиях демократизации прежнюю систему социальной поддержки культуры» (121), поскольку «централизованный координатор» всей сферы культуры, в прошлом своего рода монополист — государство теряло свои функции. Между тем, низложение этого «монополиста-координатора» с последующей децентрализацией управления, а затем с восстановлением властной вертикали», обнаруживается как всего лишь передел властных функций, который и выдавался за целесообразность нынешней культурной политики. В этих условиях усилившееся расслоение аудитории учреждений культуры на богатых и остальную массу не способствовало развитию культурных форм, традиций, стилевых черт, росту их многообразия (как это пытается представить правящая номенклатура). Это в новых условиях воспроизводит советскую ситуацию, когда на вершине государственной иерархии вновь образовался ведомственный слой бюрократов и «экспертов-чиновников», когда возродились структуры федерального, регионального, муниципального управления сферой культуры, по-прежнему произвольно выстраивающие приоритеты культурной политики.

Сегодня необходима разработка концепции культурной политики с четким определением целевого уровня и программ его реализации. В качестве целевых ориентаций должны быть представлены установки не на коммерциализацию учреждений культуры, а на решение социально значимых проблем. Прежде всего, это вложение средств в повышение качества жизни людей. Коммерциализация в этой сфере не должна препятствовать удовлетворению культурных интересов и запросов граждан, а экономический потенциал государства вполне достаточен, чтобы поддерживать элитарные культурные формы, которые не самоокупаемы.

В настоящее время культурная политика по-прежнему не соответствует социальной необходимости, поскольку не вписывается ни в рамки глобализации, ни в идеологию самовоспроизведения традиционных культурных образцов, ни грамотные коммерческие схемы. Эффективная культурная политика в трансформирующемся обществе не должна ориентироваться на воспроизведение существующих институционально-бюрократических структур. Ее следует адресовать и узкой прослойке культурной элиты, и широким социокультурным слоям, и отдельным группам населения. В 1990-е гг. в российской политике преобладала установка на формирование массовой культуры с помощью рынка, в то время как широкие слои населения не могли воспользоваться культурными услугами: цены на билеты в театры и кинотеатры были высоки, расформировывались многие учреждения культуры, увеличивалось число дезадаптированных членов общества — инвалидов, пенсионеров, мигрантов, людей, потерявших работу, и т.д. Соответственно, и в культуре появилось много маргиналов, утраченные культурные идентичности которых не удалось заместить образцами массовой культуры. Эти социальные группы нуждались в новых символических формах, сочетающих образцы современности с привычными элементами культурного наследия. Такие элементы представляют собой те социально-значимые символы, которые на многие годы, и даже десятилетия, определяли конструкции социокультурной идентичности (традиции) и которые составляют базу для отбора из предлагаемых инноваций того, что оказывается социально приемлемым.

Стало понятно, что необходима переориентация культурной политики на решение реальных социокультурных проблем: на уровне целеориентаций должны разрабатываться программы трансформаций культурных ценностей в разных диспозициях; нужны новые учебные программы по философии и социологии культуры, в которых бы научно объяснялись причины и направления изменения картин мира, представлений, символов, ценностей наследия. Особенно актуальна сегодня проблема трансформаций социокультурного пространства, а политика «расширения его границ» должна быть целенаправленной, программной.

В таких условиях маркетинговая модель на уровне целеориентаций оказалась неадекватной, поскольку она не решила самой главной задачи культурной политики: создание программируемого пространства модернизации в культуре. В результате образовалось поле неупорядоченных социокультурных взаимодействий и идентичностей, усиливающее социальную напряженность. Именно поэтому проблема трансформации культурных ценностей в реформирующихся сообществах должна быть представлена в культурной политике как на уровне целеориентаций, так и на уровне целереализаций, в качестве институционализированнх форм адаптации (в учреждениях культуры, образования, воспитания) на основе выстроенных культурных кодов, позволяющих совмещать ценности настоящего и прошлого.

До сих пор в формировании культурной политики еще действует инерция привычки считать общество культурно-однородным, где целостность достигается идеологическим принуждением. В трансформирующемся обществе нужно учиться работать в социокультурной полифонии, т.е. разрабатывать адресные программы и проекты, которые были бы социально приемлемыми. Для этого необходимо изучать проблемные ситуации в социальных сетях разных уровней, а концептуальным результатом этих исследований будут различные программы использования элементов культурного наследия в решении характерных для них проблем. Так называемый «мультикультурализм» как принцип свободного проявления альтернативных культур в открытом обществе не осуществим при наличии различных социальных сетей и отсутствии методов регулирования культурных коммуникаций между ними.

Сегодня альтернативные культуры присутствуют в неупорядоченном ценностном пространстве, в силу чего их альтернативные образцы могут выступать как конфликтные по отношению друг к другу.

Существующий на практике мультикультурализм в сфере образования становится причиной разрушения целостности последнего. «Педагогика без границ», в сущности, уже привела к тому, что вследствие вариативности программ, в условиях отсутствия контроля оказались утраченными социальные цели образования, не говоря уже о том, что столкновение разных ценностных ориентаций в результате самого факта реальной множественности культурных кодов нередко понимается как отказ от осмысления культурного содержания современных программ обучения, а навязываемые государством нормативы и стандарты несистематизированы и необоснованы.

Возможность (право) выбора, социальная целесообразность и индивидуальное желание в сфере образования в рассматриваемый период находятся в разных плоскостях, часто непересекающихся. И это, в самом деле, — главный аспект проблемы наследия: традиционная система социокультурных норм, стереотипов и образцов социокультурных взаимодействий, символов, представлений, картин мира, которые должны транслироваться образовательными каналами лишается аксиологической составляющей и рассматривается лишь как «совокупность накоплений» в культуре. Но известно, что традиции не могут рассматриваться только инструментально, как механизм передачи опыта от старших поколений к младшим. Чтобы этот механизм вообще начал действовать, нужен его «запуск» — т.е. некоторое отношение к образцам культурного наследия. И только когда есть поле выбора, идентификация и социальная полезность совместимы, начинает работать механизм традиции, и можно уже рассуждать о критериях тех или иных предпочтений. Поэтому репрезентация аксиологического аспекта в предметности изучения наследия как системы культурных образцов оказывается в трансформирующемся обществе социально значимой задачей. Она дожна решаться в сфере воспитания и образования.

В контексте философии культуры воспитание — это не только развитие способностей, того потенциала, который заложен природой в каждом человеке, но и «деятельность по образцам», в том числе, культурного наследия осваивая которые человек адаптируется к окружающей среде. Как уже говорилось, культивирование этой деятельности, ее моделирование Г.-Г.Гадамер и назвал образованием (Bildung), подчеркнув, что в составе этой деятельности содержится эстетический аспект, который и является, на самом деле, сферой эстетического воспитания. Специфика последнего в составе социализации как освоения многомерного социокультурного опыта, относящегося к разным эпохам, как раз и заключается в способности следовать «совершенным образцам», ценностям «высокой культуры». Эстетическое воспитание — это воспитание на образцах, постижение совершенства, гармонии в многомерном пространстве культурного наследия. Оно закрепляет, удерживает, воспроизводит исторические достижения человеческой культуры в ее наиболее совершенных формах.

Переходный период обострил проблему наследия в целом и вопросы полифункциональности его объектов: их разные функции — эстетические, утилитарные, научные, образовательные, просветительские, воспитательные, коммерческие — стали вступать в противоречие друг с другом. Приоритетность каждой из них в отдельных сферах социокультурной деятельности может и должна определяться на уровне государственной культурной политики, но не только в терминах рыночной экономики. Иначе говоря, необходима направленная деятельность, регулирующая сохранение, трансляцию и использование историко-культурных образцов.

Таким образом, содержанием политики переходного периода становится выбор и построение иерархии целей. В России середины 1990-х гг. государственная культурная политика рассматривалась как разработка альтернативных сценариев, формировавшихся в логике политической конъюнктуры. Такая сценарная политика, по сути, оказалась фрагментарна и определялась приспособлением наличных образцов, разработанных по советским схемам, к целям модернизации, трактуемой в терминах постиндустриализма. Фрагментарна она была еще и потому, что не имела единой концепции и сегодня предстает как комбинаторика разномасштабных программ и программных технологий в различных сферах и подотраслях культуры, не связанных между собой единым методологическим основанием. Таким основанием может служить полифункциональная модель культурного наследия, раскрывающая в полной мере его адаптационный потенциал и создающая устойчивую структуру социокультурных взаимодействий на базе многообразных функций традиционных культурных образцов. Представленный в настоящем диссертационном исследовании анализ различных аспектов культурной политики последнего десятилетия прошлого века есть попытка определить существующую проблемную ситуацию, что поможет сделать конкретные шаги по пути разработки ее фундаментальных основ и повышения социальной эффективности.

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Селезнева, Елена Николаевна, 2004 год

1. Аванесова Г. А. Культурно-ориентированная модернизация России //

2. Социал.-гумант. знания. М., 2000. № 4. С. 42-53.

3. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977.

4. Автономова С.Н., Караулов Н.С., Муравьев Ю.А. Культура, историяпамять : О некоторых тенденциях новейшей французской историко-методологической мысли // Вопросы философии. 1988. № 3.

5. Айзенштадт С.Н. Контекст великих революций: культура, социальнаяструктура, история, человеческая деятельность // Общественные науки в России. Социология. РЖ. Сер. 11. № 3-4. 199. С. 53-60.

6. Александрова Е.Я., Быховская И.М. Отечественная культурология;трудности роста, поиски статуса // Наука о культуре: перспективы : Информ. сб. Вып. 5. М., 1966.

7. Ахиезер А.С. Нравственность в России и противостояние катастрофам //

8. Общественные науки и современность. 1997. № 6.

9. Ачкасов В.А. Россия как разрушающееся традиционное общество // Полис.2001. №3.

10. Баллер Э.А. Социальный вопрос и культурное наследие. М., 1987.

11. Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990.

12. Бердяев Н.А. Философия неравенства. М.: ИМА-Пресс, 1990.

13. Бердяев И. А. Философская истина и интеллигентская правда // Вехи: Интеллигенция в России : Сб. ст. 1909-1910. М.: Молодая гвардия, 1991.

14. Бестужев-JIada КВ. Ретроальтернативистика в философии истории // Вопросы философии. 1997. № 8.

15. П.Блок М. Апология истории, или ремесло историка. Изд. 2., доп. М., 1986.18 .Борисевич Ф.В. Развитие советского законодательства об охране памятников истории и культуры. Минск, 1976.

16. Борсиева Г.Э. Философские основания государственной культурной политики // Наука о культуре: итоги и перспективы : Информ,-аналит. сб. / Рос. Гос. Б-ка НИО Информкультура. М., 1998. Вып. 3.

17. Ю.Бродель Ф. Структуры повседневности. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. М., Прогресс, 1986. Т. 1.21 .Бутенко А.П., Колесниченко Ю.В. Менталитет россиян и евразийство // Социс. 1996. № 5.

18. Ван-Дейк Т. Язык. Познание. Коммуникация. М., Прогресс, 1989.

19. Владимирова А.И. О национальной государственной идее России //Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 7.Философия. М., 2000. № 2. С. 14-28, 41-69

20. Вопросы охраны и использования памятников истории и культуры / Под ред. Э.А.Шулеповой. М., 1990

21. Вопросы охраны и использования памятников истории и культуры / Под ред. Э.А.Шулеповой. М., 1994.

22. Вопросы охраны и использования памятников истории и культуры : Сб. науч. тр. / Под ред. Э.А.Шулеповой. М., 1992.

23. Вопросы охраны, реставрации и пропаганды памятников истории и культуры / Под ред. Э.А.Шулеповой. М., 1980.

24. ГадамерХ.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики : Пер. с нем. М.: Прогресс, 1988.

25. Грабарь И.Э: О древнерусском искусстве. М., 1966.

26. Ъ2.Гуревич А.Я. М.Блок и Апология истории // Блок М. Апология истории, или ремесло историка. Изд. 2., доп. М., 1986.

27. ЪЪ Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991.

28. Дридзе Т.М. Экоантропоцентристская парадигма в социальном познании и социальном управлении // Человек. М., 1998. № 2.

29. Дукельский В.Ю. Музей и культурно-историческая среда // Проблемы культурной коммуникации в музейной деятельности : Сб. научн. тр. / Под ред. В.Ю.Дукельского. М., 1983.

30. Дукельский В.Ю. Формирование основ историзма в музейном деле России (сер. XIX-XX в.): Науч. докл. М., 1994.

31. Зеньковский В.В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1.4. 1.

32. З&.Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 4.

33. Ионии Г.Л. Культура на переломе (механизмы и направлениесовременного культурного развития в России) // Социол. исслед. 1995. № 2.

34. Кара-Мурза А.А., Панарин А. С., Пантин И.К Духовно-идеологическая ситуация в современной России: перспективы развития // Полис. 1995. №4.

35. ЛЪ.Каргин А., Хренов Н. Культура в условиях противоречий между духовными ориентациями и цивилизационными процессами в конце XX в. И Сохранение и возрождение фольклорных традиций. Традиционные формы досуга: история и современность. М., 1998. Вып. 8.

36. Карсавин Л.П. Философия истории. СПб., 1993.

37. Ключевский В. Курс русской истории. Часть. 5. М., 1937.

38. Ковалева С.В. Государственная культурная политики России (1990-е гг.) Автореф. дисс. . канд. культурологии / Ин-т молодежи. М., 2000.

39. Комеч. А.И. О работе над проектом об охране памятников культуры // Культурное и природное наследие России. М., 1996. Вып. 1.

40. Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития. Материалы «круглого стола» // Полис. 1995. № 4.

41. Конструкция национальных идентичностей в сравнительной перспективе. Сводный реферат // Социология (РЖ).

42. Культура и культурная политика / Моск. обществ, науч. фонд.; Отв. ред. И.А.Бутенко , К.Э.Разлогов. М., 2000. 240 с. (Научные доклады / Мое. обществ, науч. фонд; №115).

43. Культура, кульурология и образование: Материалы «круглого стола» //

44. Вопросы философии. 1997. № 2.

45. Культурная география : Общественная потребность и опыт ее развития // Информкультура. Сер. I, IV. Вып. 8. 1990. ДОР. Информац. сообщ. № 3.

46. Культурная деятельность и культурная политика : (Материалы конф. НИИ культуры). М., 1991.5 6. Культурная политика в Российской Федерации : Докл. европ. группы экспертов / Подгот. Ж. Ренаром. Страсбург, 1996.

47. Культурная политика России. История и современность / Отв. ред. И.А.Бутенко, К.Э.Разлогов / ГИВЦ.

48. Культурная политика России: история и современность: Два взгляда на одну проблему /М-во культуры РФ. Рос. ин-т культурологии / Отв. ред. И.А.Бутенко, К.Э.Разлогов. М.: Либерия, 1998.

49. Культурное наследие России. Опыт и проблемы подготовки Свода памятников истории и культуры / Материалы научной конференции / Под ред. Э.А.Шулеповой. М., 1990.

50. Ланцов С. А. Российский исторический опыт в свете концепций политической модернизации // Полис. 2001. № 3.

51. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979.

52. Лихачев Д. С. Прошлое — будущему. Л., 1985.

53. Лосев А.Ф. Две необходимые предпосылки для построения истории эстетики до возникновения эстетики в качестве самостоятельной дисциплины // Эстетика и жизнь. М. Вып. 6. 1979.

54. Лосев А.Ф. Русская философия // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991.

55. Ы.Лосев А.Ф. Эллинистически-римская эстетика I-II вв. н.э. М.: Изд. МГУ, 1979.

56. Лосев А.Ф. Эстетическое // Философская энциклопедия. М., 1970. Т. 5.

57. Мамедова Е.В. Культурная политика // Филос. науки. М., 2000. № 1. Ю.Милюков П.Н. Интеллигенция и историческая традиция // Вехи :

58. Интеллигенция в России. Сб. ст., 1909-1910. М.: Молодая гвардия. 1991.

59. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры : В 3 т. М.: Прогресс,1993. Т. 1.

60. МолъА.В. Социодинамика культуры. М.: Прогресс, 1973.

61. Овсянников В.И. Формационная концепция: право на существование //

62. Социально-политический журнал. 1997. № 6. 16.0нуфриенко Г.Ф. Политика и культура — актуальный аспект взаимодействия // Ориентиры культурной политики : Информ. вып. №6. М., 1998.

63. Памятники в изменяющемся мире /Под ред. Э.А.Шулеповой. М., 1993.

64. Памятники в контексте историко-культурной среды. Памятники и современность /Под. ред. А.И.Дьячкова. М., 1990.

65. Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России // Полис. 1998. № 2.

66. Пантин Е.И. Посткоммунистическая демократия в России: основания и особенности // Вопросы философии. 1996. № 6.

67. Попггер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. 1992. № 8.

68. Попггер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1.

69. Российская историческая традиция и перспективы либеральных реформ. «Круглый стол» // Общественные науки и современность. 1997. № 6.

70. Россия в условиях стратегической нестабильности. Материалы «круглого стола» // Вопросы философии. 1995. № 9.

71. Селезнева Е.Н. «Имперообразующая» идея в российской истории как политический миф // Социально-гуманитарные знания. 1999. № 4.

72. Селезнева Е.Н. Локальные программы эстетического воспитания //

73. Комплексная программа эстетического воспитания населения: пути разработки и реализации : Сб. науч. тр. / НИИ культуры; Науч. ред. и сост. Е.Н. Селезнева. М., 1990.

74. Селезнева Е.Н. Макроисторический подход как проблема историческойкультурологии // Культурология: от прошлого к будущему : К 70-летию Российского института культурологии. М., 2002.

75. Селезнева Е.Н. Проблемы трансформации культурных ценностей в моделях образования и культурной политики //Социально-гуманитарные знания. 2001. № 1.

76. Селезнева Е.Н. Сохранение или коммерциализация //Своб. Мысль. М., 1999. №4. С.67-74

77. Селезнева Е.Н. Социально-эстетические функции памятников истории икультуры //Вопросы освоения историко-культурного наследия. М.,1987.

78. Сергеев В.М. Необратимость перемен: реальность или метафора?1. Полис. 1997. № 1.

79. Сидоров Е.Ю. Культура мира и культура России // Полис. 1998. № 5.

80. Смирнов Т.Г. К вопросу о субъектах культурной политики современной

81. России // Культурология: новые подходы. М., 1999. № 5-6. с. 77-85.

82. Соловьев А.И. Политическая идеология: логика исторической эволюции1. Полис. 2001. №2.

83. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

84. Страхов Н.Н. Наша культура и всемирное единство II Данилевский Н.Я.

85. Россия и Европа. М.: Книга, 1991.

86. Теоретические основания культурной политики: Сб. науч. тр.

87. Российский ин-т культурологии. М., 1993.

88. Терновая Л.О. Международная культурология: Политические реалии XXвека и проблемы их духовного отражения / Рос. акад. Гос. Службы при Президенте РФ. М.: РАГС, 1999.

89. Угиакин С. А. Мультикультурализм по-русски или о возможностях педагогики постмодерна в России II Полис. 1997. № 4.

90. Федеральная целевая программа «Культура России (2001-2005)» :

91. Паспорт. // Ориентиры культур, политики : Информ. вып. № 3. М., 2001. С. 64-74.

92. Ю.Федоров Н.Ф. Музей, его смысл и значение // Федоров Н.Ф. Собр. соч. в 4-х т. М., 1995. Т. 2.

93. Федорова ММ. Традиционализм как антимодернизм // Полис. 1996. № 2.

94. Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. М., 1997.

95. Флиер А.Я. Культурно-политологическое исследование: О новойкультурной политике России // Культурология для культурологов. М., 2000.

96. Флиер А.Я. Культурология для культурологов : Учеб. пособие. М.: Акад.проект, 2000.1 \5. Флиер А.Я. Основания исторической культурологии // Наука о культуре: итоги и перспективы. Науч. информ. сб. М., 1996. Вып 2.

97. Фукуяма Ф. Конец истории //Вопросы философии. 1990. №3.

98. Художественный музей и система образования: концепцияпедагогического взаимодействия. Спб., 1995. 118.Челышев Е.П. Российская культура в переходный период // Ориентиры культурной политики: Информ. вып. №5. М.2001. С.59-75.

99. Шацкий Е. Протолиберализм: автономия личности и гражданскоеобщество //Полис. 1997. №5.

100. Шацкий Е. Утопия и традиция. М.: Прогресс. 1990.

101. Ш.Швыдкой М. Поражение или обновление? : Оптимистические заметки о российской культуре//Независ, газета. 1995. 1 февр.

102. Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании // История эстетики :

103. Памятники мировой эстетической мысли. М.: Искусство, 1967. Т. 3.

104. Шулепова Э.А. Музеефикация памятников как механизм использования культурного наследия в регионе: Автореф. дис. . д-ра культурологии. М., 1998.

105. Шулепова Э.А. Музей на службе общества: проблемы взаимодействия // Ориентиры культурной политики : Информ. вып. № 6. М., 2000. С. 29-37.

106. Шулепова Э.А. Наследие как фактор регионального самосознания // Культура и культуроведение. концептуальные подходы, образовательная практика. М., 1998.

107. Шулепова Э.А. Памятники культуры в контексте истории // Памятники в изменяющемся мире / Под ред. Э.А. Шулеповой. М., 1993.

108. Яковенко И.Г. От империи к национальному государству (попытка концептуализации процесса) // Полис. 1996. № 6.

109. Яковенко И.Г. Прошлое и настоящее России: имперский идеал и национальный интерес // Полис. 1997. № 4.