А.Н. Куропаткин: Жизнь. Деятельность. Личность: 1848-1925 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Сапрыкин, Роман Вячеславович

• Сапрыкин, Роман Вячеславович
• кандидат исторических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Сапрыкин, Роман Вячеславович

Введение.

1 .Восхождение.

1.1 .Детство и юность.

1.2.Вверх по карьерной лестнице.

2.3енит.:.

2.1.На подступах к вершине.

2.2.Во главе Военного министерства.

2.3.Дальневосточная катастрофа.

3 .Нисхождение.

3.1.В опале.

3.2.Последние годы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «А.Н. Куропаткин: Жизнь. Деятельность. Личность: 1848-1925 гг.»

Военная составляющая всегда была одной из важнейших в истории России. Зачастую она определяла сущность внутренних процессов, происходивших в . обществе, формировала облик страны, указывала направление её дальнейшего развития. Россия конца XIX — начала XX вв. не являлась исключением.

Влекомая развитием европейских событий, империя Романовых волею судеб была втянута в невиданную ранее мировую гонку вооружений. Небогатая в финансовом отношении страна со слаборазвитой экономикой, весьма низким уровнем жизни основной массы населения, множеством острейших социальных проблем, соблюдая верность союзническому долгу, регулярно тратила громадные средства, столь необходимые для нужд её внутреннего развития, на поддержание и совершенствование крупнейших в мире вооружённых сил. При этом выделяемых на военные цели денег всё равно не хватало, и русская армия значительно отставала от своих возможных противников. Во многом по недостатку средств на армию и флот, не решались должным образом и внутренние проблемы. В добавление к этому, часть политической элиты Российской империи во главе с Николаем II стремилась к новым территориальным захватам, что нашло своё отражение в дальневосточной авантюре, кончившейся позорным поражением в русско-японской войне 19041905 гг. Последнее событие, наряду с Первой русской революцией, поставило страну на грань финансового краха и подорвало её внешнеполитический авторитет. Однако, правящие круги не отказались от прежнего внешнеполитического курса и лишь несколько видоизменили его1. Именно реализация этого курса стала одной из главнейших причин поражения России в Первой мировой войне и крушения империи в 1917 г.

1 См.: Шацилло К.Ф. От Портсмутского мира к Первой мировой войне. Генералы и политика. М., 2000. С. 9-10.

Движение страны по этому роковому пути сопровождалось ожесточённой борьбой министерств, ведомств, личностей, мнений, идей. Одной из самых заметных фигур, активно участвовавших в этом процессе, был Алексей Николаевич Куропаткин. Генерал от инфантерии, видный участник покорения Средней Азии, ближайший сотрудник знаменитого М.Д. Скобелева, начальник Закаспийской области в 1890-1897 гг., военный министр в 1898-1904 гг., I командующий Маньчжурской армией и главнокомандующий всеми вооружёнными силами на Дальнем Востоке во время русско-японской войны 1904-1905 гг., командующий Северо-Западным фронтом в 1916 г. и так далее, он оказывал большое влияние на ход многих крупных военно-политических событий отечественной истории конца XIX — начала XX вв., полноценный анализ которых невозможен без ответа на ряд вопросов. Как сформировался его характер и взгляды? Благодаря чему Куропаткин добился высших постов в армии? Что им двигало при разрешении тех или иных государственных проблем и какова была его роль в подобного рода делах? Поэтому исследование жизни, деятельности и личности Куропаткина представляет несомненный интерес для развития истории России соответствующего периода I и является необходимым условием при адекватной реконструкции её важнейших событий и явлений.

С другой стороны, изучение ряда аспектов его деятельности имеет большое практическое значение, подчёркивая актуальность нашей темы. Так управление Куропаткиным Закаспийской областью и Туркестанским генерал-губернаторством, его взгляды на место и роль среднеазиатских владений в настоящей и будущей жизни империи, весьма актуальны в свете современных отношений Российской Федерации с государствами Средней Азии, возникшими после распада СССР. Аналогичным образом его практический опыт по руководству Военным министерством, в условиях во многом схожих с теми, в которых российская армия пребывает ныне, может оказаться весьма I полезным при разработке современной военной реформы.

Тем не менее, до настоящего времени нет крупных научных работ, которые целиком охватывали бы жизнь и деятельность Куропаткина. Вместе с I тем, имеется довольно много кратких биографий, научных и научно-популярных статей, а также крупных исследований, касающихся некоторых аспектов государственной службы Куропаткина, посвященных отдельным периодам его жизни. Первые такие работы появились ещё в период расцвета карьеры Куропаткина. Так в бытность Алексея Николаевича военным министром, в связи с крупным юбилеем вверенного ему ведомства, начала издаваться новая многотомная серия — «Столетие Военного министерства»1 под общей редакцией Д.А. Скалона, выходившая в 1902-1914 гг. Она содержит не только биографические данные Куропаткина, но также очерк по его управлению Военным министерством, которые, впрочем, по объективным причинам, неполны, а, кроме того, носят описательный характер и совершенно I не критичны. Более содержательна, но весьма схожа с предыдущей работой по характеру подачи материала «История русской армии и флота» , дающая более подробное описание армии в эпоху Куропаткина, но также в значительной степени лишённая аналитичности.

Русско-японская война дала новый толчок изучению личности Куропаткина. В 1904-1905 гг., в связи с назначением Алексея Николаевича командующим Маньчжурской армией и главнокомандующим вооружёнными силами России на Дальнем Востоке, были опубликованы о нём первые краткие биографические очерки3. По окончании войны появился ряд крупных работ, рассматривавших причины русско-японского столкновения, подготовку к нему

Военного министерства, ход боевых действий и причины поражений * вооружённых сил. При рассмотрении всех этих вопросов много места уделялось одному из главных действующих лиц недавней драмы — Куропаткину. Наиболее обстоятельными среди них являются труды офицера

1 Столсп'с Военного министерства. В 13 т. СПб., 1902-1914.

2 История русской армии и флота. В 15 т. СПб., 1911-1914.

Генерал-адъютант Куропаткин. СПб., 1904; Главком Маньчжурской армией генерал-адъютант Куропаткин. Мм 1905.

Генерального штаба В.Ф. Новицкого1, посвященные последним крупнейшим сухопутным сражениям войны. Автор, сам являвшийся участником событий, уделяет большое внимание ошибкам и просчётам командующего. Любопытна не менее критичная работа Е.И. Мартынова2, посвященная различным проблемам армии эпохи П.С. Ванновского — А.Н. Куропаткина, в совокупности приведшим Россию к поражению. Один из главнейших факторов неудачи, по мнению Мартынова,—несостоятельность Куропаткина как полководца. Очерк бывшего министра финансов С.Ю. Витте3 являет собой опровержение ряда обвинений, высказанных в «Отчёте генерал-адьютанта I

Куропаткина» в адрес министерства финансов и его главы. Хотя работа имеет тенденциозный характер, она щедро снабжена интересными фактическими материалами из личного архива Витте по вопросам финансирования армии и дальневосточной политики России накануне войны. Наконец, Л.Н Соболев и Э. Теттау в своих книгах4 рассматривают полководческую деятельность Куропаткина и его штаба в кампанию 1904-1905 гг., в качестве главного объекта исследования, причём если Теттау, описывая работу Куропаткина и его ближайших помощников, стремился показать на этом самом ярком примере несостоятельность всего высшего эшелона русского офицерского корпуса, то Соболев главнейшую причину поражения видел главным образом в деятельности самого Куропаткина. I

Следует отметить, что все эти послевоенные работы, написанные очевидцами и участниками событий, включающие в себя их личные впечатления, разнообразный богатый фактический материал, близки по своему

1 Новицкий В.Ф. Сандепу. Стратегический очерк наступления 2-й маньчжурской армии в январе 1905 г. СПб., 1906; Он же. От Шахэ к Мукдену. (От наступления к обороне). Критико-историческое исследование зимнего периода маньчжурской кампании 1904-05 гт. СПб., 1912.

Мартынов Е.И. Из печального опыта русско-японской войны. СПб., 1906.

3 Витте С.Ю. Вынужденные разъяснения по поводу отчёта генерал-адъютанта Куропаткина о войне с Японией. М., 1911.

Соболев Л.Н. Куропаткинская стратегия. Краткие заметки бывшего командира 6-го сибирского корпуса. СПб., 1910; Теттау Э. Куропаткин и его помощники. Поучения и выводы из русско-японской войны. СПб., 1913-1914. В 2 ч. характеру и значению к источникам личного происхождения и этим особенно ценны. За исключением книг Витге и Соболева, где Куропаткин рисуется явно I одиозной личностью, в других трудах авторы, указывая на явную несостоятельность Куропаткина-военачальника, отмечают его положительные качества: творческое мышление, административные и другие таланты, говорят

0 неуместном использовании государством его способностей.

Первый период развития советской историографии отличается преобладанием негативной характеристики в отношении Российской империи, её государственных институтов и политического руководства. В изучении деятельности Военного министерства и его функционеров не было сделано исключений Показательны фундаментальные исследования дальневосточной политики Российской империи на рубеже XIX — XX вв. Б.А. Романова1. Автор немало внимания уделяет Куропаткину, рассматривая его как одного из лидеров военно-феодальной партии в правящих кругах страны, стремившейся к неприкрытым колониальным захватам на Дальнем Востоке. Во многом продолжает традиции первых советских историков работа JI.T. Сенчаковой2 изданная в 1972 г. и посвященная развитию революционного движения в русской армии. В ней очерчивается борьба Куропаткина-министра с выступлениями против самодержавия среди военных.

Новым словом в исследовании отечественной военной истории конца

XIX — начала XX вв. вообще, и личности Куропаткина, в частности, стало появление книги П.А. Зайончковского3. В целом, взвешенно оценивая развитие русской армии в 1880 — начале 1900-х гг., Зайончковский, в отличие от своих предшественников, и к личности Куропаткина подходит не однобоко. I

Характеризуя его в числе других крупнейших военных деятелей эпохи, он указывает как на отрицательные, так и на положительные качества Алексея

1 Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892-1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. JI., 1928; Он же. Очерки дипломатической истории русско-японской войны 1895-1907. M-JI., 1947.

Сенчакова JI.T. Революционное движение в русской армии и флоте в конце XIX — начале

XX в. М., 1972. *

Зайончковский П.А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX-XX столетий. М., 1973.

Николаевича, отмечает многие благие его стремления и начинания. В схожем по теме исследования труде Л.Г. Бескровного1 сам Куропаткин почти не упоминается. Однако труд содержит ряд интересных сведений о деятельности Военного министерства в период его правления. Немаловажный acneicr этой деятельности — производство оружия, нашёл отражение и в работе В.Н. Ашуркова2.

Не обошли Куропаткина вниманием и советские исследования русско-японской войны 1904-1905 гг.3 Посвященные самому неудачному периоду в его карьере, они, что вполне естественно, содержат массу критики в его адрес. Тем не менее, здесь отмечаются и отдельные положительные стороны его деятельности. Некоторые довольно лаконичные сведения о руководстве Куропаткиным войсками Северо-Западного фронта в 1916 г. содержатся во втором томе «Истории Первой мировой войны»4.

Деятельность Куропаткина по управлению Закаспийской областью в 1890 — 1897 гг. нашла довольно фрагментарное отражение главным образом в «Истории Туркменской ССР»5. Усилия имперских властей и Куропаткина в том числе по управлению краем рассматриваются здесь, с одной стороны как колониальная эксплуатация покорённого народа, а с другой, многие её мероприятия оцениваются весьма положительно, ибо они способствовали развитию национальной культуры и экономики. Небольшое исследование русской переселенческой политики в Туркменистане в предреволюционные годы H.H. Каноды6, в общем следует канонам, указанным в «Истории Туркменской ССР». Переселенческую политику Канода рассматривает в

1 Бескровный Л.Г. Армия и флот России в начале XX в. Очерки военно-экономического потенциала. М., 1986.

2 Ашурков В.Н. Оружейное производство в России и военные заказы за границей // Царизм и развитие капитализма в пореформенной России. М., 1984. С. 44-63.

Сорокин А.И. Русско-японская война 1904-1905 гг. (военно-исторический очерк) М., 1956; История русско-японской войны 1904-1905 гг. М., 1977. 4 История Первой мировой войны 1914-1918. В 2 т. М., 1875.

3 История Туркменской ССР. Т. 1. Кн. 2. С начала XIX века до Великой Октябрьской

Социалистической революции. Ашхабад, 1957.

Канода H.H. Переселенческие посёлки в Закаспийской области (конец XIX — начало XX в.). Ашхабад, 1973. качестве одного из элементов колониального освоения империей вновь приобретенных земель, а Куропаткина считает наиболее деятельным организатором переселенчества.

Никаких работ, посвященных частной жизни столь известного военачальника в советское время не издавалось. Единственным исключением является небольшая, но весьма содержательная заметка Д.К. Кунстмана о последних годах жизни Куропаткина1, опубликованная в Военно-историческом журнале в 1965 г. Здесь Кунстман, лично знавший Куропаткина, сообщает некоторые интересные факты биографии Алексея Николаевича в первые послереволюционные годы, не нашедшие широкого отражения в источниках. В связи с этим заметка представляет особый интерес.

С распадом СССР и исчезновением прежних ограничительных идеологических рамок в отечественной исторической науке произошёл всплеск интереса к изучению военной истории конца XIX — начала XX вв. и конкретно к личности Куропаткина. В работе «Первая мировая в жизнеописаниях русских а военачальников»2 подробно описывается деятельность Алексея Николаевича в последней войне Российской империи. Затем было издано ещё несколько небольших статей3, посвященных как в целом жизни Куропаткина, так и отдельным известным её страницам. Главная мысль всех этих работ: Куропаткин — личность незаурядная, во многом положительная, заслуживающая внимания исследователей, но вместе с тем представленная в отечественной научной, популярной и художественной литературе однобоко, главным образом с негативной стороны. По иному смотрят на генерала В.В. Глушков и A.A. Шаравин, авторы монографии о подготовке России к японской

1 Кунстман Д.К. О последних годах жизни А.Н. Куропаткина // Военно-исторический журнал. 1965. № б. С. 116-117.

2 Португальский P.M. и др. Первая мировая в жизнеописаниях русских военачальников. М.,

1994.

Авдеев В.А. Терновый венец генерала А.Н. Куропаткина // Военно-исторический журнал.

1995. № 4. С. 68-75; Свириденко А.Н. А.Н. Куропаткин: драма неуместности // Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 1999. № 1; Белоконь И.В. Алексей Николаевич Куропаткин: вехи биографии (1848—1925) // Исторический ежегодник. Омск, 1999-2000. С. 54-62. войне 1904 —1905 гг. в картографическом отношении1. По их мнению, именно ошибки и просчёты военного министра в подготовке и планировании будущего столкновения во многом привели Россию к поражению. Таким образом, Куропаткин вновь оценивается отрицательно, как недальновидный стратег, не извлекший опыта из предшествующих конфликтов.

С начала 1990-х гг. публикуется и ряд научно-популярных работ о Куропаткине2. Наибольшего внимания среди них заслуживает небольшая книга краеведа Ю.Г. Попова, изложившего в лёгкой форме, на основе собранного им в архивах и научных библиотеках богатого материала, практически не изученную ранее часть биографии Куропаткина, связанную с его жизнью в родовом имении Шешурино.

В русской эмигрантской литературе много внимания Куропат'кину уделено в известной работе A.A. Керсновского3. Автор даёт и очерк Военного министерства времён Ванновского — Куропаткина, которое характеризуется им как застойное, с чрезмерным развитием хозяйственности в армии, за счёт снижения боеспособности войск, а полководческую деятельность Алексея Николаевича, считает одним из главных факторов поражений России в последних войнах. Вслед за представителями дореволюционной историографии Керсновский отмечает неоднозначность фигуры Куропаткина, наличие у него, помимо отрицательных и многих положительных черт. В работах других крупнейших историков русского зарубежья Г.В. Вернадского и С.Г. Пушкарёва4, о Куропаткине имеются лишь отдельные, порой неточные упоминания в связи с русско-японской войной.

В зарубежной научной литературе наиболее интересными исследованиями истории русской армии конца XIX — начала XX в. являются

1 Глушков В.В., Шаравин A.A. На карте Генерального штаба—Маньчжурия. М., 2000.

2 Зуев В. «Генерал от поражений» // Советский патриот. 1991. № 48; Шаров A.B. Забытый генерал Куропаткин // Коммунист вооружённых сил. 1991. № 12. С. 61-б7;Попов Ю.Г. Куропаткин в Шешурино. Торопец, 1998.

3 Керсновский A.A. История русской армии. В 4 т. М., 1993.

4 Вернадский Г.В. Русская история. М., 2001; Пушкарёв С.Г. Обзор русской истории. Ставрополь, 1993. работы американских учёных У. Фуллера и Б. Меннинга1. Труд Фуллера посвящен конфликту гражданских и военных интересов в правительстве Российской империи. Автор уделяет много внимания механизмам финансирования армии, взаимоотношениям царских министров и других крупных государственных деятелей. О Куропаткине же он пишет как о заботливом военном министре, который, тем не менее, не обладал столь замечательными способностями, что министр финансов С.Ю. Витге и часто оказывался под влиянием последнего. Меннинг главной задачей своего исследования ставит изучение причин отставания русской армии в плане обучения и технического оснащения, повлекшие поражения в последних войнах и крах империи. Он относит Алексея Николаевича к числу главнейших военных деятелей эпохи, характеризуя его неоднозначно: с одной стороны личность бесспорно талантливая, заслуживающий уважения боевой ветеран, с другой, человек нерешительный, хороший исполнитель, но несостоятельный начальник.

Из историографического обзора видно, что к настоящему моменту исследованы, зачастую весьма фрагментарно, лишь отдельные, наиболее яркие страницы жизни А.Н. Куропаткина, не вникая при этом в происхождение его взглядов, психических особенностей, движущих мотивов. Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы, опираясь на источники, освободившись от прежних идеологических канонов и клише, критически рассматривая сложившиеся ранее представления, создать комплексную биографию Куропаткина, целиком охватывающую его многообразную государственную и военную деятельность. Впрочем, некоторые аспекты её: вклад Алексея Николаевича в развитие русской военной мысли, участие в формировании имперского курса дальневосточной политики здесь затронуты поверхностно, ибо являются предметами для специальных исследований. Что касается его

Fuller W.C. Civil-Military Conflict in Imperial Russia 1881-1914. Princeton, 1985; Menning B.W. Bayonets before Bullets. The Imperial Russian Army, 1861-1914. Indiana University Press. Bloomington and Indianapolis. 1992. руководства войсками в ходе русско-японской войны, то внимание обращено главным образом на механизм принятия стратегических решений и • характерные черты Куропаткина-военачалышка. Подробная же характеристика его управления армией потребовала бы описания большей части событий на сухопутном театре войны, что невозможно в рамках диссертации.

Для достижения цели исследования необходимо решить следующие задачи: изучить особенности характера и мировоззрения Куропаткина, проследить эволюцию его взглядов и условия, в которых они формировались; определить причины его стремительного карьерного возвышения; выяснить, какую роль он сыграл в развитии вооружённых сил страны, как его взгляды и поступки отразились на решении государственных вопросов, какие последствия они имели; охарактеризовать взаимоотношения Куропаткина с другими крупными государственными деятелями; исходя из всего этого, дать оценку его государственной деятельности и ему самому, как исторической личности.

Историческая новизна работы заключается в следующем: впервые в отечественной историографии представлен комплексный анализ биографии, государственной, военной деятельности и личности А.Н. Куропаткина с новых методологических позиций; прослежен процесс возникновения и эволюции либеральных, монархических и национальных взглядов Куропаткина, в той или иной степени руководивших им в принятии решений на протяжении всей жизни; I проанализирована, с точки зрения психологии и функциональной готовности, полководческая деятельность Куропаткина в ходе русско-японской войны 1904-1905 гг.; рассмотрена деятельность Куропаткина на различных крупных государственных постах и её результаты; уточнены позиции Куропаткина но ряду важных государственных вопросов, в разрешении которых он принимал активное участие, выявлены некоторые неизвестные ранее факты его биографии; введено в научный оборот много новых исторических источников, что позволило внимательно проследить этапы становления личности А.Н. Куропаткина, его государственную деятельность.

Методология исследования во многом основывается на традиционных общенаучных методах: анализе, сравнении, синтезе. Большое применение находят также и методы исторической диалектики: историзм, объективность, конкретность. Много внимания уделяется роли личности в историческом процессе с учётом конкретных условий неограниченного российского самодержавия конца XIX — начала XX вв. Настоящая работа базируется на комбинации историко-антропологического и психологически-личностного подходов, что позволяет вывести исследование на уровень анализа индивидуального сознания и деятельности, которые сочетаются с таким традиционным методом, как историзм, препятствующий механическому переносу в прошлое современных понятий, представлений и приоритетов.

Хронологические рамки диссертации: март 1848 г. — январь 1925 г. I определяются временем жизни Куропаткина. Хотя последние годы он не принимал активного участия в государственных делах, но решения, принятые им после Октябрьской революции в непростых для него условиях, во многом характеризуют его как личность. Все даты, до февраля 1918 г. указаны по старому стилю.

Источниковая база исследования состоит из нескольких компонентов. Первую составляют документы официального делопроизводства. Сюда относятся материалы, характеризующие Алексея Николаевича как начальника Закаспийской области: «Записка А.Н. Куропаткина о несвоевременности передачи Закаспийской военной железной дороги Министерству путей сообщения»1, «Соображения А.Н. Куропаткина по вопросу о переселении в

1 РГИА. Ф. 954. Оп. 1. Д. 332.

Закаспийскую область духоборов-постников»1, «Записка А.Н. Куропатки на по вопросу об образовании в Средней Азии единого военного и административного района»2. В их содержании раскрывается отношение Куропаткина к ряду важных вопросов: дальнейшее развитие экономики и вооружённых сил в регионе, проведение переселенческой политики, отношение к соседним государствам. Сведения о хозяйственной деятельности начальника Закаспийской области в немалой степени дополняются «Хроникой истории Ашхабада»3. Эта хрестоматия содержит и ряд отрывков из распоряжений й приказов Куропаткина, подлинники которых хранятся в архивах Туркменистана.

В ещё большей степени данная группа документов отражает деятельность Алексея Николаевича на посту военного министра. В первую очередь, в этом отношении его характеризуют ежегодные «Всеподданнейшие доклады по Военному министерству»4. Они представлялись императору военным министром в начале года и содержали сведения об основных мероприятиях, проведённых в министерстве в прошлом, «отчётном» году. «Доклады» — один из наиболее ценных источников по истории русской армии. В них не только фиксировалось существующее положение вещей, но излагались задачи, стоящие перед военным ведомством в разнообразных сферах его деятельности, характеризовалось его финансовое состояние, сообщались планы развития вооружённых сил. Некоторые «Доклады», содержат мнения военного министра по тем или иным проблемам вверенного ему ведомства.

К ежегодным «Всеподданнейшим докладам» непосредственно примыкают ещё два интересных и важных документа, составленные Куропаткиным: «Всеподданнейший отчёт о мероприятиях Военного министерства, выполненных за пятилетие 1898-1902 г.»5 и «Всеподданнейший

1 РГИА. Ф. 1683. Оп. 1. Ед. хр. 88.

2 РГИА. Ф. 547. Оп. 3. Ед. хр. 2953.

3 Хроника истории Ашхабада (1881-1975). Ашхабад, 1981.

РГВИА. Ф. 1 (Фонд Канцелярии Военного министерства). Оп. 2; НИОР РГБ. Ф. 169 (Фонд Д.А. Милютина).

3 ГАРФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 68. доклад военного министра от 14 марта 1900 г.»1. Первый представляет обзор деятельности Военного министерства за пять лет управления им Куропаткиным, с момента назначения. Он включает в себя главным образом фактический материал, но также и элементы анализа, что позволяет оценить динамику деятельности Куропаткина-министра, определить направление его устремлений. Второй, содержащий в себе очерк военно-стратегического развития России в XVIII —XIX вв., даёт представление о взглядах министра на спорные пограничные вопросы и идею дальнейшего территориального роста империи вообще, определяет его отношение к вероятным противникам страны, исходящим от них угрозам и будущей войне'. Здесь же содержатся предложения Куропаткина по дальнейшему увеличению русской армии и усилению её боеспособности, в соответствии с его пониманием задач, которые она будет решать в будущей войне.

Некоторые документы, по отдельным эпизодам министерской •деятельности Алексея Николаевича, были опубликованы. Так в 1903 г. Главный штаб опубликовал с грифом «доверительно» «Отчёт военного министра по А поездке на Дальний Восток в 1903 году». Данный источник ценен тем, что показывает отношение Куропаткина накануне русско-японской войны к дальневосточной угрозе и уровню готовности расположенных за Уралом русских войск к её отражению., В 1932 г. в двух сдвоенных томах «Красного архива» была издана подборка документов о подготовке Гаагской мирной конференции 1899 г3. Эти материалы, включающие в себя небольшой отрывок из дневника Куропаткина, проливают свет на место и роль Алексея Николаевича в подготовке и проведении этого крупного исторического события.

Из документов официального делопроизводства периода русско-японской войны в диссертации используются «Донесение его императорскому

1 ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Ед. хр. 445.

2 Отчёт военного министра по поездке на Дальний Восток в 1903 году. В 2 ч. СПб., 1903.

3 К истории первой Гаагской мирной конференции 1899 г. // Красный архив. 1932. Т. 1-2; Новые материалы о Гаагской мирной конференции 1899 г. Красный архив. 1932. Т. 5-6. величеству Николаю II о причинах поражения 2-й маньчжурской армии и ухода с поста командующего генерала Гриппенберга»1 и «Телеграммы генерала Куропаткина о ходе военных действий в Маньчжурии за январь — август 1904 г.»2. Первый документ несёт в себе ценную информацию о стиле руководства подчинёнными Куропаткина-главнокомандующего, его отношениях со своими ближайшими помощниками, степени понимания событий происходящих на поле битвы. Второй документ носит вспомогательную роль и используется для иллюстрации влияния царя на ход войны.

Цри описании последнего крупного эпизода служебной карьеры Куропаткина—деятельности на посту Туркестанского генерал-губернатора, связанной прежде всего с подавлением крупного национального восстания в Средней Азии 1916 г., в качестве главного источника используется изданный в 1960 г. сборник документов о среднеазиатском восстании 1916 г3. Этот весьма объёмистый сборник, включающий в себя массу распоряжений, приказов, отчётов, донесений и других документов официального делопроизводства, даёт широкое представление о деятельности Куропаткина по подавлению мятежа, мерах по успокоению и дальнейшему обустройству края.

Вторую, самую обширную группу источников составляют документы личного происхождения. На первом месте здесь стоят дневники и мемуары самого Куропаткина4, имеющие важнейшее значение для диссертации. Алексей Николаевич начал вести дневниковые записи, будучи ещё молодым офицером. В тетрадки и записные книжки он старательно заносил записи о событиях из своей и жизни страны, впечатления о них, содержание бесед с крупными государственными деятелями, размышления по социальным, экономическим, политическим, военным и другим вопросам. Достоинства дневника отмечали не раз. Например, американский исследователь А. МоЬгешой' пишет: «Дневник

1 РГИА. Ф. 1088. Оп. 2. Ед. хр. 978.

2 ГАРФ. Ф. 601. On. 1. Ед. хр. 515.

Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. Сборник документов. М., 1960. Подлинники опубликованных дневников и отрывков из воспоминаний, а также все неопубликованные рукописи хранятся в личном фонде Куропаткина: РГВИА. Ф. 165. On. 1.

Куропаткина. — P.C.) замечателен своей откровенностью и способностью писателя осознавать важные события. Его взгляд неэмоционален. Когда Куропаткин чувствовал возбуждение вокруг какой-то темы, он обычно откладывал написание до тех пор, пока начавшийся процесс не завершался. Это не ежедневные записи, но выступления, близко следовавшее одно за другим и дающие возможность определённым событиям быть последовательными»1.

Достоинства дневников отмечали и многие современники Алексея Николаевича. Так А.И. Деникин вспоминал: «В Шешурино помогал Куропаткину редактировать 4-й том («Отчёта генерал-адъютанта Куропаткина

0 войне с Японией». — P.C.) мой приятель подполковник Генерального штаба

Крымов (Крымов A.M., впоследствии генерал-лейтенант, видный участник t

Первой мировой войны и Корниловского мятежа, после неудачи которого застрелился. — P.C.). Он рассказывал мне, что его поразило огромное количество дневников Куропаткина, в которых он день за днём описывал с величайшей подробностью обстоятельства своей жизни, военной и государственной деятельности. Обращали на себя внимание пометки, сделанные на полях дневников рядом лиц, игравших историческую роль в судьбах страны: «Верно, такой-то.» Оказалось, что Куропаткин, записав бывший с кем-либо важный разговор, при следующем свидании просил это лицо подтвердить правильность записи.»2

Дневниковые записи Куропаткин порой использовал как аргумент в спорах с другими крупными государственными чиновниками. A.A. Половцов отмечал, что однажды, оправдываясь от обвинений С.Ю. Витте о посылке чрезмерного количества войск для подавления Боксёрского восстания, Алексей Николаевич предъявил запись прежней просьбы министра финансов о посылке как можно большего числа войск3. Таким образом, несмотря на известную долю авторского субъективизма, по части изложения событий, дневники

1 MolozemofF A. Bibliographical Essay and Bibliography Russian Far Eastern Policy 1881-1904. University of California press Berkeley and Los-Angeles. 1958. P. 9.

2 Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1991. С. 177.

3 См.: Из дневника A.A. Половцова// Красный архив. 1923. Т. 3. С. 104-105.

Куропаткина намного более правдивы и искренни, чем подобного рода произведения иных государственных деятелей. В последние годы жизни Куропаткин много работал над своими многочисленными записями, намереваясь их опубликовать. Его желание осуществилось лишь отчасти. К настоящему времени в разных местах изданы отдельные, порой весьма объёмные куски дневника, в основном относящиеся ко времени пребывания его на посту военного министра,. русско-японской войне, 1905 и 1917 гг.1 Изложение соответствующих периодов жизни и деятельности Куропаткина во многом строится на этом источнике.

В 1917 г. Алексей Николаевич начал писать мемуары, которые озаглавил «Семьдесят лет моей жизни». К сожалению, воплотить в жизнь этот замысел он не успел. Был написан и подготовлен к печати лишь 1-й том воспоминаний, охвативший период жизни от рождения до назначения на. пост военного министра. Оставшаяся, более важная с исторической точки зрения, часть жизненного пути так и не была им описана. Однако и существующий том представляет большой интерес. Автор описывает и анализирует значимые исторические события, участником которых являлся, характеризует многих крупных деятелей: известного народовольца М.Ю. Ашенбреннера, первого туркестанского генерал-губернатора К.П. Кауфмана, легендарного полководца М.Д. Скобелева, видных военных теоретиков М.И. Драгомирова и H.H. Обручева, военного министра П.С. Ванновского и других. Однако, мемуары Куропаткина опубликованы ещё меньше, чем его дневники — к настоящему

1 Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1922. Т. 2; Дневник А.Н Куропаткина // Красный архив. 1924. Т. 5; Из дневника А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1924. Т. 7; Из дневника А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1925. Т. 1; Перед войной: Из дневника А.Н. Куропаткина // Русско-японская война из дневников А.Н. Куропаткина и Н.П. Линевича. Л., 1925; Из дневника А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1927. Т. .1; Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1935. Т. 1; Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1935. Т. 2-3; Японский дневник А.Н. Куропаткина // Военно-исторический журнал. 1991. № 12; Дневник генерала А.Н. Куропаткина. 1917 год // Исторический архив. 1992. № 1. Имеются некоторые другие публикации дневника Куропаткина, повторяющие ранее опубликованные отрывки, указанные здесь. Например, «Дневник А.Н. Куропаткина» изданный в 1923 г. в Нижнем Новгороде — отдельное издание отрывка опубликованного во

2 томе «Красного архива» 1922 г. времени увидели свет лишь одна глава и несколько небольших отрывков1. Написанные на основе дневников, книг, других личных документов Куропаткина, мемуары отличаются большой подробностью. В изложении многих эпизодов: детства, начала военной карьеры и других они являются не только основным, но и единственным источником и потому для настоящего исследования имеют первостепенное значение.

Прочую мемуарную литературу можно условно разделить на две подгруппы: дневники и воспоминания очевидцев и участников военных действий и таковые же крупных государственных чиновников, придворных, общественных деятелей. В свою очередь, первую подгруппу также разделим на три части. Первую составляют свидетельства очевидцев кампаний, в ходе которых Куропаткин прославился: русско-турецкая война 1877-1878 гг. и АхалТекинская экспедиция 1880-1881 гг. Наибольшего внимания здесь заслуживают воспоминания П.Д.' Паренсова, В.В. Верещагина и А.И. Камберга. Паренсов — видный участник русско-турецкой войны, служивший бок о бок со Скобелевым и его начальником штаба Куропаткиным. Его подробные воспоминания освещают наиболее яркие события этой службы — Ловчинское сражение, третий штурм и осаду Плевны, а также ту роль, которую играл в них Алексей Николаевич. Воспоминания знаменитого художника-баталиста В.В. Верещагина замечательны в том отношении, что проливают свет на

1 Из воспоминаний А.Н. Куропаткина // Исторический архив. 1994. № 4; Разведывательная миссия в Турцию // Военно-исторический журнал. 1995. № 4; «Как я стал офицером» (Из воспоминаний генерала А.Н. Куропаткина «70 лет моей жизни») // Отечественные архивы. 1996. № 2; Куропаткин А.Н. Скобелев Михаил Дмитриевич. Биографический очерк // Русский орёл на Балканах. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. глазами её участников. Записки и воспоминания. М., 2001.

Верещагин A.B. Дома и на войне // Михаил Дмитриевич Скобелев. Слово Белого генерала. Слово современников. Слово потомков. М., 2000; Верещагин В.В. На войне. Воспоминания о русско-турецкой войне 1878 г. художника В.В. Верещагина. М., 1902; Гринёв С.А. М.Д. Скобелев // Колосья. 1889. № 1; Жиркевич A.B. В.В. Верещагин // Вестник Европы. 1908. № 4, 5; Иловайский Д.И. Поездка под Плевну приключение в Галиции // Русская старина. 1883. № 2; Калитин П. Ахал-Текинская экспедиция // Русский вестник. 1890. № 5; Камберг А.И. Действия Туркестанского отряда в Ахал-Текинской экспедиции // Военный сборник. 1906. № 1, 2; Майер A.A. Наброски и очерки Ахал-Текинской экспедиции 1880-1881. Из воспоминаний раненого // Полуденные экспедиции. Очерки. М., 1998; Паренсов П.Д. Из прошлого. Воспоминания офицера Генерального штаба. В 3 ч. СПб., 1901-1904. характер взаимоотношений «белого генерала» и его начальника штаба, рисуют их личности в процессе совместной боевой работы. В небольших воспоминаниях полковника Камберга крайне обстоятельно описывается деятельность Куропаткина в роли начальника Туркестанского отряда в Ахалтекинской экспедиции.

Вторая часть состоит из воспоминаний о русско-японской войне1. Большая часть этих работ принадлежит перу офицеров Генерального штаба. Масса военных мемуаров, увидевшая свет после 1905 г., обязана своим появлением стремлению авторов высказать наболевшее, разобраться в причинах поражения. Критикуя Куропаткина за множество просчётов и недостатков, большинство мемуаристов, тем не менее, с уважением относилось к своему бывшему начальнику, ясно осознавая, что и он, и сами они — продукт порочной русской военной системы. Впрочем, есть и исключения, — например воспоминания В.А. Апушкина и H.A. Епанчина.

Особо следует сказать о дневнике Н.П. Линевича. Он не аналитичен и носит повествовательный характер, но благодаря старательности и высокому положению своего автора приобретает важное значение. Линевич бесхитростно обрисовывает работу высшего военного командования Маньчжурской армии во главе с Куропаткиным. Несколько выпадает из общей обоймы дневник Е.А. Плансона. Чиновник-дипломат, а затем начальник походной канцелярии в штабе наместника Е.И. Алексеева, Плансон не даёт описания боевых действий и роли Куропаткина в их организации, как все остальные. Его работа ценна тем,

1 Апушкин В.А. Мищенко. Из воспоминаний о русско-японской войне. СПб., 1908; Он же. Куропаткин. Из воспоминаний о русско-японской войне. СПб., 1908; Гамильтон Я. Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны. М., 2000; Грулев М.В. В штабах и на полях Дальнего Востока. Воспоминания офицера генерального штаба и командира полка о русско-японской войне. СПб., 1908; Деникин А.И. Указ. соч.; Епаннчин H.A. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996; Игнатьев A.A. Пятьдесят лет в строю. М., 1986; Каменский М.Л. (Сипигус) Из боевых воспоминаний. Маленькая история одного наступательного порыва Маньчжурской армии // Братская помощь. 1907. № 1; Мартынов Е.И. Воспоминания о Японской войне командира пехотного полка. Полоцк, 1910; Плансон Е.А. де. В штабе адм. Е.И. Алексеева // Красный архив. 1930. Т. 4-5; Линевич Н.П. Дневник 1904-1906 // Русско-японская война из дневников А.Н. Куропаткина и Н.П. Линевича. Л., 1925; Суханов П.Г. 37 пех. дивизия на Дальнем Востоке в 1904-05 гг. // Братская помощь. 1909. №3,4. что обрисовывает отношение Алексеева к Алексею Николаевичу, характеризует противоречия в их намерениях. Взгляд на Куропаткина-военачалышка со стороны врага, в немалой степени способствующий пониманию его плюсов и минусов, почерпнут из воспоминаний представителя Великобритании при Японской армии генерала Я. Гамильтона.

Наконец третью, самую малую часть составляют воспоминания о Первой мировой войне1. Они не только малочисленны, но и не столь содержательны по отношению к Куропаткину, который видится их авторам лишь как лицо из целой .вереницы персон. Наибольшего внимания в этой группе заслуживают мемуары М.Д. Бонч-Бруевича и A.A. Брусилова. Книга Бонч-Бруевича, одного из создателей Красной армии, имеющая характерное название «Вся власть Советам», носит ярко выраженную идеологическую направленность. Куропаткин изображён здесь почти исключительно в чёрных красках, как представитель разлагающегося 'старого мира. В мемуарах Брусилова, также перешедшего на сторону Красной армии, Куропаткин тоже в основном подвергается жёсткой критике, но вместе с тем она носит чётко аргументированный профессиональный характер. Брусилов порицает не представителя «проклятого прошлого», а несостоятельного командующего фронтом. Именно этим его книга особенно ценна на фоне прочих воспоминаний, ибо во многом даёт ключ к пониманию неудач Куропаткина на поприще военачальника.

Авторы второй мемуарной подгруппы описывают деятельность Куропаткина, главным образом, в период наивысшего расцвета его карьеры — управления Военным министерством, или. отношение к нему общества в период русско-японской войны. Исключением в данном отношении являются

1 Бонч-Бруевич М.Д. Вся власть Советам. Воспоминания. М., 1958; Брусилов A.A. Мои воспоминания. М., 1963; Исчезнувшая Россия. Воспоминания Лидии Львовны Васильчиковой 1886-1919. СПб., 1995; Деникин А.И. Указ. соч.; Н.Ф. Зезюлинский (Н. Каржанский) Записки военного корреспондента // Знамя. 1940. № 4-5; Поливанов A.A. Девять месяцев во главе Военного министерства (13 июня 1915 г. — 13 марта 1916 г.) // Вопросы истории. 1994. № 2, 3, 5, 7-11.

1 2 воспоминания Г.П. Фёдорова и дневник Н.П. Михневича. Первые принадлежат перу тайного советника, чиновника канцелярии туркестанского генерал-губернатора и содержат в основном сведения о деятельности

Куропаткина в Средней Азии. Небольшой опубликованный фрагмент второго даёт представление об отношении к Алексею Николаевичу в армии и Военном министерстве по окончании войны с Японией.

Наибольший интерес представляют мемуары бывших министров: военного — А.Ф. Редигера3 и финансов — С.Ю. Витте4. Редигер представлял собой, тип чиновника в военной форме. С аккуратностью и педантичностью канцелярского работника и настоящего немца он отмечает все положительные и отрицательные стороны персонажей своих воспоминаний. Будучи при Куропаткине-министре начальником Канцелярии Военного министерства, он прекрасно знал Алексея Николаевича, его административный стиль. Впоследствии сам став военным министром, Редигер столкнулся во многом с теми же проблемами, что в своё время и Куропаткин. Описывая свои затруднения, он невольно характеризовал и трудности своего предшественника. Такого рода сведения нелегко отыскать в других источниках. Воспоминания Витте также несут в себе массу сведений о Куропаткине, как объективных, так и не соответствующих действительности. Мемуары стали для Сергея Юльевича своего рода орудием для сведения счётов со своими былыми противниками, к I числу коих, несомненно, принадлежал и Куропаткин. Анализ его воспоминаний в немалой степени позволяет выяснить характер и степень разногласий двух ключевых министров правительства, даёт информацию об эволюции их взаимоотношений.

Отдельные сведения разного рода об Алексее Николаевиче, часто весьма интересные, можно почерпнуть из дневника ещё одного крупного царского

1 Фёдоров Г.П. моя служба в Туркестанском крае (1870-1906 года) // Исторический вестник.

1913. №9-12.

Из дневника Н.П. Михневича // Военно-исторический журнал. 1976. № 5. Редигер А.Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. В 2 т. М., 1999.

4 Витте С.Ю. Воспоминания. В 3 т. М., 1960. чиновника — A.A. Половцова1. Днёвник великого князя Константина Константиновича2 повествует об отношении семьи Романовых к Куропатки ну во время русско-японской войны. Большое внимание развитию дальневосточного вопроса, а вместе с тем и роли Куропаткина в этом процессе, отведено в воспоминаниях крупного чиновника Министерства внутренних дел

В.И. Гурко3 (сына фельдмаршала И.В. Гурко). Любопытная информация об Алексее Николаевиче содержится в неопубликованном дневнике A.A. Киреева4. Хорошо знавший членов правительства, вхожий в придворные круги, Киреев всегда был в курсе последних событий, знал все «подводные течения», управлявшие жизнью высшего общества. В дневнике Киреева хорошо прослеживается изменение отношения к Куропаткину правящих кругов. Дневники A.C. Суворина5 и A.B. Богданович6 имеют вспомогательное значение, ибо сведения получались авторами почти всегда из вторых рук, часто носят характер слухов.

Особую подгруппу источников составляют частные письма Куропаткина разным лицам: С.Ю. Витге7, Д.Н. Коковцову8, A.B. Кривошеину9, М.Ф. I

Крестовской10, А.Ф. Редигеру11, М.В. Алексееву12. Их содержание часто позволяет определить позицию Куропаткина по тому или иному вопросу, внести ясность в смысл ряда его поступков. Особого внимания заслуживает письмо Алексея Николаевича своему старому туркестанскому товарищу,

1 Из дневника A.A. Половцова// Красный архив. 1923. Т. 3,4. : 2 Из дневника Константина Романова // Красный архив. 1930. Т. 6; 1931. Т. 1, 2. В диссертации также используется одна из неопубликованных частей дневника. ГАРФ. Ф. 660 ^фонд Константина Константиновича Романова). Оп. 1. Д. 46.

Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000.

4 НИОР РГБ. Ф. 126 ( фонд A.A. Киреева). К. 12,13,14.

3 Суворин A.C. Дневник. М., 1992. 6 Богданович A.B. Три последних самодержца. М., 1990.

7 РГИА. Ф. 1622. Оп. 1. Ед. хр. 314,315.

8 РГИА. Ф. 966. Оп. 2. Д. 9.

9 РГИА. Ф. 1571. Оп. 1. Д. 284.

10 РГАЛИ. Ф. 2174. Оп. 1. Ед. хр. 68.

Накануне Первой русской революции (Из переписки русских военных деятелей А.Н.

Куропаткина и А.Ф. Редигера) // Военно-исторический журнал. 1991. № 6. Мы в России долго преследовали военных // Военно-исторический журнал. 1992. № 12. s народовольцу М.Ю. Ашенбреннеру1. Из него видно, сколь большое влияние оказал революционер на становление личности будущего царского министра и генерала. Ещё одним свидетельством глубокого уважения Куропаткина к Ашенбреннеру стало ходатайство Алексея Николаевича к министру внутренних дел Д.С. Сипягину о смягчении участи народовольца, опубликованное H.A. Троицким2. К данной категории источников близко примыкает записка известного в своё время немецкого военного писателя полковника Гедке3, бывшего во время русско-японской войны корреспондентом одной из немецких газет лри русской армии. Этот документ, вероятно, представляет собой черновик статьи или письма. Он целиком посвящён анализу деятельности Куропаткина на посту командующего Маньчжурской армией. Подобный взгляд со стороны, принадлежащий человеку с военным образованием, являет особый интерес.

Наконец, труды самого Куропаткина представляют собой последнюю группу источников4. Не будучи ими по своему происхождению, в настоящем случае они являются таковыми по сути. Здесь автор отражает свою позицию по целому ряду важных аспектов: отношение к коренным народам Средней Азии и причины покорения её Россией, сильные и слабые стороны русской армии, причины её побед и поражений, внешнеполитическое положение страны в конце XIX — начале XX в. другие. Кроме того, некоторые работы Куропаткина содержат также и интересные факты из его биографии.

1 Письмо А.Н. Куропаткина к М.Ю. Ашенбреннеру// Каторга и ссылка. 1927. № 3.

2 Он был моим ротным командиром (Военный министр А.Н. Куропаткин о народовольце М.Ю. Ашенбреннере) // Отечественные архивы. 1997. № 4.

3 РГИА. Ф. 1101. Оп. 1. Ед. хр. 1028.

4 Алжирия. СПб., 1877; Кашгария. Историко-географический очерк страны, её военные силы, промышленность и торговля. СПб., 1879; Действия отрядов генерала Скобелева в русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Ловча и Плевна. В 2 ч. СПб., 1885; Завоевание Туркмении. (Поход в Ахал-Теке в 1880-1881 гг.) С очерком военных действий в Средней Азии с 1839 по 1876 г. СПб., 1899; Отчёт генерал-адъютанта Куропаткина о войне с Японией. В 4 т. СПб. — Варшава, 1906-1907. (В диссертации используется главным образом последнее издание четвёртого тома этой книги: Русско-японская война 1904-1905. Итоги войны. СПб., 2002.); Россия для русских. Задачи русской армии. В 3 т. СПб., 1910; Русско-китайский вопрос. СПб., 1913. Кроме того, у Куропаткина вышла масса отдельных статей в основном по военно-историческим вопросам. Они в том или ином виде вошли в состав вышеприведенных основных работ Алексея Николаевича и в диссертации не используются.

1 ВОСХОЖДЕНИЕ.

1.1 ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ.

Большинство примечательных исторических личностей, оставивших заметный след в истории, стали таковыми не случайно. Успех их деятельности определялся как индивидуальными качествами личности, так и духовным багажом. Задача первой главы исследования состоит в том, чтобы выяснить особенности характера и мировоззрения А.Н. Куропаткина, сформировавшиеся в детстве и юности, способствовавшие его стремительному карьерному росту, а впоследствии во многом определявшие позиции и поступки этого крупного государственного деятеля.

17 марта 1848 г. в селе Шешурино Холмского уезда Псковской губернии родился потомственный дворянин — Алексей Николаевич Куропаткин1. Позднее его дворянское происхождение стало для многих отечественных историков советской поры основанием для определения его взглядов, А убеждений, гражданской позиции . Однако, местные краеведы обнаружили, что I родословная будущего военачальника и государственного деятеля не безупречна. Ещё дед Алексея Николаевича Емельян был крепостным крестьянином Екатеринославской. губернии. Рекрутированный в армию он получил на службе унтер-офицерский чин. 6 мая 1817 г. у Емельяна Куропаткина появился сын Николай, который воспитывался в школе топографов. По её окончании он начал службу в роте топографов Военно-топографического депо в должности топографа II класса. Николай Емельянович дослужился до чина штабс-капитана и права на потомственное дворянство. Мать Алексея Николаевича — Александра Павловна была более родовита. Она

См.: Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи 1802-1917. Биобиблиографический справочник. СПб., 2002. С. 389.

См. напр.: Романов Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны 18951907. М-Л., 1947. С. 68, 95. происходила из семьи мелкопоместных дворян Натовской волости Холмского уезда Псковской губернии Арбузовых.

• Представители сильной половины семейства традиционно служили на флоте. Так, отец Александры Павловны — Павел Петрович Арбузов в чине лейтенанта служил на шлюпе «Нева», под командой Ю.Ф. Лисянского. Но особенно блестящей карьеры он не сделал. Дослужившись до чина капитана второго ранга, он вышел в отставку и поселился в родовом имении. Н.Е. Куропаткин долгое время возглавлял топографическую партию • по съёмке Псковской губернии. Здесь он в 1845 году и познакомился с Александрой Павловной Арбузовой. Между ними был заключён брак. От отца А.П. Куропаткина получила в приданое 848 десятин земли — Шешуринское имение1. При этом лично сам А.Н. Куропаткин до переезда на постоянное жительство в Шешурино земли почти не имел. Ему принадлежало всего 13 десятин с покосами и дубовой рощей, по-видимому унаследованные им после смерти отца в 1877 году, а по настоящему он сделался помещиком лишь получив наследство в 200 десятин после смерти матушки в 1908 году2. Таким образом, А.Н. Куропаткин хоть и был дворянином, но не родовитым и не богатым. Характерно, что крупный чиновник Министерств внутренних дел В.И. Гурко относил Куропаткина, как впрочем и многих других крупных царских чиновников, не к дворянам, а к разночинцам3.

Алексей был вторым ребёнком в семье и старшим из братьев. Кроме него у Куропаткиных родились: Прасковья 28 октября 1846 года, Нил 25 мая 1851 года, Александра 19 мая 1854 года, Мария 28 июля 1856 года, Павел 15 июля 1861 года, Юлия 27 мая 1864 года, Пётр 21 июня 1869 года4. I

Первые годы Алёша жил вместе с родителями. Николай Емельянович служил преподавателем топографии, геодезии, ситуации в Первом кадетхжом

1 См.: Попов Ю.Г. Куропаткин в Шешурино. Торопец, 1998. С. 8-10.

2 См.: Там же. С. 30.

См.: Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000. С. 248.

4 См.: Попов Ю.Г. Указ. соч. С. 10. корпусе в Петербурге, а также заведовал школой корпусных кантонистов и хором певчих. В здании корпуса Куропаткины занимали и казённую квартиру1. Положение отца и окружавшая обстановка кадетского корпуса сильно повлияли на мировоззрение Алёши Куропаткина. С началом Крымской кампании в офицеры корпуса стали выбирать раненых во время войны. Эти коллеги отца и стали первыми знакомыми мальчика, а их рассказы о войне I сильно волновали его юное сердце. С девяти лет Куропаткин уже близко соприкасался с кадетской жизнью, имел приятелей кадет, был допускаем в их помещения, участвовал в их играх, дрался с ними. Он с нетерпением ждал когда же сам сделается кадетом2. Общение со знакомыми отца и будущими офицерами—кадетами без сомнения способствовало возникновению у Алёши любви к военной службе и стремления самому сделаться кадетом. Вместе с тем это общение не было единственным мощным внешним фактором, определявшим развитие личности мальчика.

С самого рождения Куропаткин вместе с родителями проводил летние месяцы в Шешурино. Сюда же они приезжали на рождественские праздники, а иногда и на Пасху3. Сам Алексей Николаевич оценивал влияние деревенской жизни на своё развитие в детские годы следующим образом: «То, что я ранние годы провёл близко к природе, в деревне, в обстановке помещичьей жизни, очень помогло мне. С очень малых лет я уже возился с мальчиками-сверстниками, детьми наших крепостных крестьян. В 8-9 лет я уже был у них начальником, в 10-11 мы начали предпринимать длинные путешествия по берегу озера, ходили надолго в лес, ездили на лодке, отлично плавали. Я смело лазил на деревья, знал, где найти ягоды, грибы, где вырезать удилище, был посвящен в тайны природы пастушками, знавшими каждую травку. Отлично делал разные дудки, ездил верхом на неосёдланной лошади. Имел свой топор, долото, мастерил тележки, ящики. Забраться втроём, впятером подальше от

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1740. Л. 1.

2 См.: Там же. Л. 2.

3См.: Там же. Л. 1. дома, захватив с собой картофель и другую провизию, развести костёр, варить себе пишу и слушать разные страшные рассказы, или самому рассказывать крестьянским сверстникам невероятные фантастические истории, частью прочитанные, частью сочинённые, — было большим наслаждением»1. Из I изложенного видно, что мальчик рос физически крепким, самостоятельным, уверенным в себе, с широким кругозором и богатой фантазией. Уже в детстве в него была заложена хозяйственная распорядительность. Формировалось у него и. другое качество характера, сыгравшие важную роль во взрослой жизни — смелорть. Куропаткин вспоминал, что во время дальних лесных походов забирались в совершенно глухие места, полные дикого зверья, в том числе и медведей. «Конечно, сильно трусили, но старались не выказывать своего страха» . Вместе с тем из мемуаров Куропаткина видно, что с детских лет он проникся горячей любовью к своей малой родине, которая постепенно переросла в любовь к России.

Большое влияние на развитие мировоззрения юного Куропаткина оказали родители и общение с местным холмским обществом. Так, на формирование у мальчика мечты о военной карьере сильно повлияли и рассказы его родственников, отставных поручиков — холмского городничего П.В. Калитина и Н.С. Духонина. Последний был также увлечён идеями французских просветителей и Великой: Французской революцией, повествованиями о которых занимал ребёнка3. Однако в большей степени на развитие социально-политических взглядов юного Алёши повлияли отец и некто A.C. Зелёный. Николай Емельянович искренне сочувствовал либеральным реформам Александра II, верил, что они в скором времени сильно переменят к лучшему жизнь всего русского общества. В 1861 г., после отмены крепостного права, он вышел в отставку и вместе с женой и младшими детьми уехал в родовое имение Куропаткиных. Здесь в провинции он посвятил себя народному служению, до

1 РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1740. Л. 32-33.

2 См.: Там же. JT. 33.

3 См.: Там же. JI. 44. конца жизни проработав в местном земстве. Ещё более левые взгляды были присущи руководителю местного либерального помещичьего кружка отставному морскому офицеру Зелёному. В его имении Матенец бывали многие деятели либерального толка и некоторые представители революционного движения, в том числе М.С. Лунин и Н.Г.- Чернышевский1. Слушая разговоры отца, Зелёного, других взрослых, группировавшихся вокруг них, Куропаткин с детства впитал идеи о дальнейшем постепенном развитии государства через продолжение либеральных реформ, развитие земства и формирование всероссийского земского собрания . Наконец, матушка Алексея Николаевича, в отличие от довольно строгого отца, представляла собой тип доброй помещицы. «За всю жизнь она не посадила ни одного крестьянина»3. Ог неё Куропаткин воспринял доброе отношение к простому люду, превратившееся впоследствии в любовь и заботу о солдате.

В 1858 г. сбылась мечта юного Алёши. Десяти лет от роду он поступил в приготовительный класс Первого кадетского корпуса. Здесь он сразу попал в новый, довольно жёсткий мир. Помимо чётко регламентированного дня и спартанских условий жизни кадет, сама среда в корпусе была довольно суровой и жестокой, в целом, по словам Куропаткина, напоминавшая, правда, в несколько смягчённом виде, отношения, описанные Н.Г. Помяловским в известных «Очерках бурсы». Тут не терпели жалобщиков, плакс и подлиз. Преподаватели и вообще корпусная администрация всех степеней, за исключением отдельных лиц, пользовавшихся всеобщей любовью и уважением, рассматривалась кадетами как враг. Впрочем, Куропаткина, благодаря предварительному знакомству с кадетами и присутствию в корпусе отца, сильно не трогали4.

Кормили воспитанников плохо. Хлеб давали только чёрный, за исключением праздников. Суп или щи походили на помои. Мясо было часто

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1740. Л. 38-39.

2 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 5255. Л. 4; РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1740. Л. 95-105.

3 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 5255. Л. 9.

4 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1740. Л. 3-4. скверное. В постные дни давали к первому блюду пирожки с рыбой, которые кадеты метко прозвали «пирожки с мертвецами», ибо часто салака, уложенная в них, была синего цвета, с запахом. Чая первые годы не давали вовсе. На завтрак I и ужин к чёрному хлебу полагался сбитень — кипяток с патокой, гвоздикой и корицей. Питание было настолько скверным, что кадеты частенько поднимали бунты против экономов, отвечавших за довольствие. Одежда была в общем сносная, хотя и несколько кургузая1.

Кадеты, относившиеся с презрением ко всему невоенному, держали в особом почёте строевые занятия и ружейные приёмы, а больше всего любили развивавшие физическую силу гимнастику и подвижные игры. К религиозному воспитанию относились в целом довольно легкомысленно, но в Бога верили. В дни причастий и причащений все становились серьёзными и предосудительно относились ко всякого рода шалостям. Куда хуже дело обстояло с учёбой, которая часто была не в чести у кадет. Любознательность воспитанников не удовлетворялась неумелым и слабым корпусным преподаванием, как правило, не способным заинтересовать ребёнка. Из всех корпусных наставников Куропаткин выделял в данном отношении лишь преподавателя русского языка Плаксина, сумевшего пристрастить Алексея Николаевича и других кадет к чтению русских классиков: A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева и других. Сам Куропаткин в младших классах увлекался чтением разного рода приключенческой литературы (о индейцах Северной Америки, романами Александра Дюма-отца, рассказами о событиях Кавказской и Крымской войн из «Журнала военно-учебных заведений»)2.

Под влиянием отца, любившего и уважавшего науку, будучи мальчиком весьма любознательным, с хорошими способностями и памятью, наделённым природным самообладанием при ответах, Куропаткин быстро попал в число первых учеников и до самого выпуска имел средний годовой бал не ниже

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1740. Л. 5.

2 См.: Там же. Л. 5-7, 10, 12-13,33,45. десяти1. «За отличное благонравие, прилежание и успехи в науках» Куропаткина ежегодно в течение всего времени обучения в корпусе награждали похвальными листами и книгами2. Впрочем, Куропаткин отнюдь не был паинькой. Он вспоминал: «Попав в разряд лучших учеников по учению, я долгое время по поведению своему не мог утешить своих родителей, хотя ни в какой дурной истории не попадался. Я просто был излишне воинственен, обладал излишним воображением, мне всё представлялись разные картины из жизни индейцев, из военного быта. Поэтому я участвовал во всех воинственных играх, любил борьбу и драку, любил разные приключения. Часто ходил с I синяками и в разорванной кадетской курточке, обидчиков не выдавал, и хотя и слыл хорошим товарищем, но в душе завидовал некоторым грубым закалам (то есть категории кадет, с презрением относившихся к учёбе и активно занимавшихся своим физическим развитием. — P.C.), которые могли лежать под розгами, не издав ни одного звука. Ни разу не был высечен, вероятно ради отца, пользовавшегося в корпусе любовью и уважением, но меня водили несколько раз «присутствовать» при порке других кадет»3. Следует при этом отметить, что скверное поведение кадет не обуславливалось национальными отношениями или знатностью воспитанников. В корпусе были на равных дети захудалых дворян, простых офицеров и отпрыски титулованных княжеских и графских фамилий, точно так же, как и представители разных народов (горцы, немцы, татары и другие) не подвергались каким-либо притеснениям со стороны общей массы русских кадет, часто сливаясь с ней4.

Таким образом, кадеты воспитывались в довольно суровых условиях, в тесно сплочённом коллективе, жившем во многом по своим внутренним законам и противопоставлявшем себя корпусной администрации. В результате, из корпуса выходили хорошие товарищи с закалённым характером, любящие

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп.1. Д. 1740. Л. 33.

2 См.: РГВИА." Ф. 165. Оп. 1. Д. 3. Л. 1-6.

3 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1740. Л. 33.

4 См.: Там же. Л. 29-31. военное дело, хорошие будущие офицеры1. Важно и то, что воспитанники усваивали монархическую идею. Куропаткин вспоминал: «Мы, кадеты, своего царя Александра II любили и гордились им, считали его лучшим из всех царствовавших государей, исключая Петра Великого, но не Екатерину II. Мы считали царя олицетворением не только великого могущества и силы, но и I источником справедливости, милости и счастья России. За первые пять лет своего пребывания в корпусе, я решительно не помню, чтобы проскользнула неприязнь к царской власти, особенно к власти Александра II» . Тем самым в кадетском корпусе закладывался фундамент будущей верной службы офицеров царю.

Полностью закончить обучение в кадетском корпусе и выйти в армию на прежних основаниях Куропаткин не успел. В 1863 г. грянула реформа военно-учебных заведений. Первый кадетский корпус, как и большинство ему подобных учреждений, был намечен к расформированию. Весной 1864 г. началась его ликвидация. К этому времени Куропаткин окончил последний пятый общий класс и ему оставалось пройти лишь специальные. Всех выпускников поделили примерно на две равные части. Те, юга попал в первую, или выходили в войска юнкерами, или распускались по домам. Вторая часть переводилась в Павловское и Константиновское военные училища. Туда попал и Куропаткин, переведённый в Павловское пехотное училище. 19 июля 1864 г. новых юнкеров повели строем на Царскосельский вокзал и далее в Красное село в лагерь военных училищ3.

По прибытии на место перед новобранцами выступил начальник Павловского училища, бывший директор одноимённого кадетского корпуса, генерал-майор П.С. Ванновский. Смысл его краткой энергичной речи сводился к тому, что с поступлением в училище бывшие кадеты престали быть детьми, стали юнкерами, поступившими на действительную военную службу и

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1740. Л. 6.

2 Там же. Л. 17.

3 См.: Там же. Л. 54,59. ответственность за свои поступки будут нести по законам, действующим в отношении всей армии. Они готовятся стать офицерами, а потому все силы и средства должны употребить к'тому, чтобы стать достойными этого высокого звания1. Так началось восхождение Куропаткина и его товарищей из мальчиков-кадетов в молодых офицеров.

Всею службою и жизнью военного училища с очень большими правами руководил начальник училища Пётр Семёнович Ванновский. Командиры рот должны были руководить службою, строевым образованием и военным воспитанием юнкеров. Они же заведовали и ротным хозяйством. Юнкера младшего класса получали подготовку унтер-офицера, а в старшем— А инструктора-офицера» . Кормили юнкеров значительно лучше, чем кадет, но в обстановке приближающей их к нижним чинам, чему способствовал как тип столовой, так и организация приёма пищи (артель из шести человек ела из одной миски). Кроме того богатые юнкера могли покупать продукты, обычно деликатесы, в училищной лавочке и у лоточников, допускавшихся на территорию училища, занявшего хорошо знакомое Куропаткину помещение Первого кадетского корпуса. Сам Алексей Николаевич из-за почти полного отсутствия карманных денег делал это редко. Выдаваемая юнкерам одежда была вполне хороша, за исключением довольно безобразных казённых кепи3.

Внутренний уклад жизни юнкеров во многом был тот же, что и кадет: вставание в темноте, мытьё, чистка одежды (самими), осмотр, чай, классные занятия, завтрак, строевые занятия, гимнастика, обед дополнительные занятия, например, сборка и разборка ружья, занятия уставами — строевыми и гарнизонной службы. Приготовление уроков, ужин вместе с чаем, сон. Все главные занятия начинались • и оканчивались по сигналу, подаваемому горнистом. Разница с кадетским корпусом заключалось в отсутствии драки, шума гама, возни. Смех и шутки были, но в размерах умеренных. Присутствие

1 См.: Куропаткин А.Н. Как я стал офицером. (Из воспоминаний генерала А.Н. Куропаткина «70 лет моей жизни») // Отечественные архивы. 1996. № 2. С. 68-69.

2 Там же. С. 68.

3 См.: Там же. С. 69-73. среди нас очень зрелых товарищей с большими усами, некоторых даже с начинающею лысиной, умеряло юношескую резвость более молодых из нас»1.

Преподавание специальных военных предметов, благодаря стараниям вездесущего Ванновского, было поставлено очень хорошо. Наставники умели заинтересовать юнкеров своими науками. Преподавание общих дисциплин, русского языка, физики, а особенно химии и иностранных языков было довольно слабым. Помимо классных занятий в первые летние месяцы юнкера отправлялись на лагерные сборы и принимали участие в двухсторонних манёврах Петербургского военного округа2.

В 60-е годы XIX в. просвещённое русское общество буквально бурлило, переживая эпоху либеральных реформ. Не оставались в стороне и юнкера, самостоятельно и жадно поглощавшие популярные в то время социально-экономические сочинения, критические статьи, художественные произведения даже нелегальную литературу. Обычный внеклассный круг чтения юнкеров состоял из трудов Д.И. Писарева, В.Г. Белинского, НА. Добролюбова, П.Г. Прудона, Д.Г. Льюиса, О. Конта, Г. Шульце-Делича, Ф. Лассаля, Н.К. Михайловского, Э.Ж. Ренана и других. Читали и «Колокол» А.И. Герцена и Н.П. Огарёва. Особое влияние на умы юнкеров вообще и Куропаткина с друзьями, в частности, имели романы Чернышевского «Что делать?», Тургенева «Отцы и дегги» и стихотворения Н.А. Некрасова. Обсуждение этих произведений была одной из любимых тем их разговоров. Впрочем, никакого конкретного представления о том, что же должен делать человек нового времени, у будущих офицеров не сложилось3. Несмотря на столь мощное влияние либеральных и революционных идей, юнкера в основной массе оставались убеждёнными1 монархистами. Куропаткин вспоминал, что при виде царя «Сердца наши наполнялись восторгом и патриотическим чувством. На царя мы смотрели с. глубокою преданностью и покорностью его велениям»4.

1 См.: Куропаткин А.Н. Как я стал офицером II Отечественные архивы. 1996. № 2. С. 73.

2 См.: Там же. С. 71-72,77-78.

3 См.: Там же. С. 80-83.

Куропаткин АН. Как я стал офицером // Отечественные архивы. 1996. № 2. С. 75.

Таким образом-, ' социально-политическое мировоззрение Куропаткина формировалось под действием разнонаправленных сил. С одной стороны система военно-учебных заведений воспитывала из него верного подданного неограниченного русского самодержавия. С другой, под влиянием семьи и общественных настроений в его сознании укоренились либеральные идеи.

Большое внимание Куропаткин продолжал уделять и своему физическому развитию. Он увлёкся гимнастикой, которой занимался и в свободное время. Алексей Николаевич также завёл гантели по 22 фунта, с I которыми упражнялся по несколько раз в день и добился заметных результатов. I

К концу пребывания в училище, взяв в одну руку две гантели в один пуд четыре фунта,.он свободно манипулировал ими в-разные стороны, а также мог легко толкнуть одной рукой около двух пудов1.

По успехам в учёбе Куропаткин был по-прежнему одним из лучших. Кадетский корпус он закончил вторым учеником в классе2, а Павловское училище, несмотря на более строгую оценку знаний, вторым учеником во всех ротах, получив полные балы но всем военным предметам. А с выходом на последний лагерный сбор он был произведён в портупей-юнкера3. В результате к Моменту выпуска из училища Куропаткин имел все шансы получить одну из лучших вакансий. Тем не менее, он пренебрёг представившейся возможностью. Ещё накануне выпускных экзаменов у Алексея Николаевича созрело I решение выйти в офицеры в Туркестан, где в 1865-1865 гг. шли серьёзные боевые действия. Хотя Ванновский й провозгласил, что юнкера стали взрослыми людьми, Куропаткин продолжал оставаться пылким юношей, мечтавшим о подвигах и приключениях, о чём и сам писал в мемуарах4. С другой стороны, многие знакомые Куропаткина, в том числе и его двоюродный

1 См.: Куропаткин Л.Н. Как я стал офицером // Отечественные архивы. 1996. № 2. С. 76-77. Тягу к физическим упражнениям Куропаткин сохранил на долгие годы. Много лет спустя, уже будучи генерал-майором, возвращаясь домой со службы в Главном штабе, он каждый день заходил по дороге в гимнастический зал, где занимался Уг часа. См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1765. Л. 149.

2 См.: РГВИА, Ф. 165. Оп. 1. Д. 1740. Л. 54.

3 См.: Куропаткин А.Н. Как я стал офицером // Отечественные архивы. 1996. № 2. С. 78, 89.

4 См.: Там же. С. 69, 71, 89. брат П.П. Калитин, служили в Оренбургском стрелковом батальоне, действовавшем в Средней Азии. Туда и решил поступать на службу Куропаткин. Свободных вакансий в этой части ко времени выпуска не было, а намеревавшихся попасть в неё, помимо Алексея Николаевича, было ещё четверо. Пришлось хлопотать, главным образом Куропаткину, о назначении желающих сверх штата. Некоторые начальствующие лица отговаривали смельчаков от их затеи, резонно замечая, что в Туркестане они либо сопьются, либо будут убиты. В конечном' итоге согласие было получено1. В результате, Куропаткин напросился на службу в далёкой неспокойной Средней Азии. Именно это, отчасти легкомысленное назначение во многом предопределило всю его дальнейшую карьеру.

1 См.: Куропаткин А.Н. Как я стал офицером // Отечественные архивы. 1996. № 2. С. 87-88.

1.2 ВВЕРХ ПО КАРЬЕРНОЛЙ ЛЕСТНИЦЕ.

После небольшой заминки, вызванной задержкой выплаты положенных новоиспечённым подпоручикам прогонов и пособий, Куропаткин вместе с товарищами отправился в дальний путь к новому месту службы — Ташкенту. Ехать пришлось сначала по железной дороге до Нижнего Новгорода, далее по Волге на пароходе до Самары, опуда на купленной телеге до Оренбурга. В этом последнем промежуточном пункте телегу сменили на тарантас, и курс был взят прямиком на Ташкент. Вся дорога с приключениями заняла у Куропаткина и его спутников более двух месяцев. К месту Алексей Николаевич прибыл лишь в ноябре 1866 г. и остановился у своего двоюродного брата Павла Калитина, вышедшего в офицеры годом ранее1.

Оренбургский стрелковый батальон, позднее переименованный в 1-й Туркестанский стрелковый батальон, был сформирован в 1864 г. из лучших стрелков Кавказской армии. Офицеры для него были набраны из охотников, служивших в других среднеазиатских и кавказских стрелковых батальонах, и также представляли собой «прекрасный боевой элемент». С первых дней существования часть принимала активное участие в боевых действиях в Средней Азии и пользовалась безупречной боевой репутацией2.

Командовал батальоном пятидесятилетний хохол полковник Пищемуки. Старый холостяк, на вид чёрствый и не привлекательный, на деле он был человеком добрым и чутким, жившим почти исключительно интересами своей части. Другие старшие офицеры батальона—поручик Витберг, капитаны С. Сверчков и О.К. Гриппенберг — были хорошими служаками, отлично знавшими стрелковую часть, | а также отличались большой храбростью. Признанным же вожаком офицерской молодёжи являлся командир четвёртой роты М.Ю.Ашенбреннер3. На закате дней Куропаткин писал своему старому

1 См.: РГВИА, ф. 165, оп. 1, д. 1741, л. 20-28.

2 См.: Там же. Л. 28.

3 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1741. Л. 28-32. Михаил Юльевич Ашенбреннер (1842-1926) — впоследствии активный народоволец (осуждён по делу «14-ти» на смертную казнь, товарищу о их совместной службе в Туркестане следующее: «Верьте и мне, Михаил Юльевич, что время нашей совместной службы в Туркестане составило для меня такой важный этап в жизни, значение которого отразилось на всей моей дальнейшей деятельности. Вы же стали для меня и моих товарищей не только дорогим, всеми любимым и уважаемым «Юльичем», но и учителем, нравственному влиянию которого мы подчинялись. Вы научили нас свято хранить каждую солдатскую копейку, вы давали нам пример исключительно гуманного отношения к солдату в то время, когда кругом ещё солдат били и обкрадывали. Вы внесли в товарищеские отношения молодёжи нашего батальона нравственную чистоту. Никто из нас не хотел быть «дурным», чтобы I не огорчить «Юльича». Вы в среднеазиатской глуши, в походной обстановке, не давали нам, молодёжи, опускаться: пьянствовать, играть азартно в карты, но не требовали от нас и монашеской жизни. Вы заставили нас не забывать книгу, разъясняли нам многое. Сколько было споров из-за Базарова, из-за героев романа Чернышевского «Что делать?». Вы будили нашу мысль, рекомендуя для чтения Белинского, Писарева, Добролюбова и других. Нас семь человек молодёжи жили жизнью, близкою к коммуне, и труд, и радость, и горе, и достатки, всё было общее»1.

Коммуна, о которой говорит Куропаткин, представляла собой офицерскую артель. Семеро молодых офицеров объединились и жили в одном доме. Спали по два человека в комнате. Ели в одной столовой, бывшей также приёмной и гостиной. Мебели почти никакой не было. Все вещи хранили в сундуках и чемоданах. Предметы роскоши, за исключением нескольких ковров и кое-какого оружия, развешанного по стенам, отсутствовали. Посуда и утварь заменённую вечной каторгой). Гриппенберг Оскар Казимирович (Оскар Фердинанд) (18381915) — впоследствии стал генералом от инфантерии, генерал-адъютантом. В 1902-1904 гг. занимал пост командующего Виленским военным округом, а в ноябре 1904 — марте 1905 гг. командующего 2-й Маньчжурской армии. После войны был назначен генерал инспектором пехоты (1905-1906 гг.) и членом Государственного совета (с 1906 г.). Подробней о O.K. Гриппенбнрге и М.Ю. Ашенбреннере см.: Немцы России. Энциклопедия. М., 1999. С. 90, 635-636.

1 Письмо А.Н. Куропаткина к М.Ю. Ашенбреннеру // Каторга и ссылка. 1927. № 3. С. 202203. были общие, артельные. Поваром был назначен один из денщиков. Взнос каждого офицера-артелыдика на закупку продуктов питания и содержание артели не превышал в 1867 г. 20-25 рублей. Подметив хозяйственную жилку у I

Куропаткина, товарищи выбрали его за хозяина, и он обязан был заботиться о продовольствии всей артели. Прошедшие хорошую школу в кадетских корпусах и военных училищах", молодые офицеры с лёгкостью переносили житейские невзгоды. Скучать же им не приходилось. В свободное от службы время много ездили верхом, читали, принимали гостей1.

Цо прибытии Куропаткин был определён субалтерн-офицером в роту к Ашенбреннеру. В первое время он по своему собственному почину стал проводить занятия с нижними чинами по повторению уставов, чем раньше занимались полуграмотные унтер-офицеры. Вместе с другим молодым офицером Каншиным Куропаткин стал проводить смены караулов строго по уставу, а не как это было раньше—домашним порядком. Алексей Николаевич принял участие и в созданной по почину Ашенбреннера школе для обучения грамоте нижних чинов2. Неудивительно, что начальство обратило внимание на молодого инициативного офицера. Отмечены были и его хозяйственные способности. Поэтому на освободившуюся в начале 1867 г. должность батальонного квартирмейстера был назначен именно Куропаткин. В его новые обязанности входила заготовка дров, фуража и. осветительных материалов, содержание и ремонт обоза, заготовка мишеней и прочие хозяйственные дела. Впрочем, сам Алексей Николаевич не хотел уходить из роты, так как уже втянулся в строевую службу, а главное мечтал о приключениях и боялся пропустить очередной поход. Поэтому он дал согласие на новое назначение лишь с условием, что в случае открытия боевых действии обязательно будет отправлен в дело. Командир батальона дал на то обещание3.

Ждать пришлось недолго. Ввиду неудачного расположения передового

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1741. Л. 59-62.

2 См.: Там же. Л. 40-41.

3 См.: Там же. Л. 83. пункта русских в Туркестане в начале 1867 г. было решено занять урочище Яны-Курган. Данный пункт имел стратегическое значение, ибо с его занятием русские разъединяли Кокандское ханство и Бухарский эмират. С начала апреля две роты батальона начали готовиться к выходу в поле. Несмотря на полученное обещание Куропаткину с большим трудом удалось вырваться в поход1.

Уже в первой кампании Алексей Николаевич близко ознакомился со всеми «прелестями» войны в Средней Азии. По пути к главным силам, руководимым полковником А.К. Абрамовым, роты Оренбургского стрелкового батальона, из-за плохой вымочки бочек, потеряли всю воду на полдороге. Дальнейшее движение сопровождалось страшными мучениями, причём несколько человек умерло. Избежать верной смерти и добраться к месту смогли лишь благодаря высланной помощи. В палатках прожили весь летний сезон. Лишь осенью в Яны-Курганском отряде было получено сообщение об образовании Туркестанского генерал-губернаторства и военного округа. Начальникам края был назначен К.П. Кауфман, который приказал войскам обустраиваться на зиму. Вследствие упущенного времени лагерь был дурно устроен. В отряде развилась сильная заболеваемость дизентерией и тифом, которая унесла намного больше жертв, чем боевые действия2.

Поучаствовал Куропаткин и в боях. В 1867 и первые месяцы 1868 г. Яны-Курганский отряд имел ряд небольших дел с бухарцами. Здесь Алексей Николаевич впервые был под пулями, видел раненых и убитых, что произвело на него первоначально довольно сильное впечатление. Он выполнял роль адъютанта в небольших отрядах, иногда командовал взводом, а также занимался маршрутными съёмками3. При этом Куропаткину пришлось в поле осваивать полученные ранее военные знания. «Нас молодых офицеров на практике при боевой обстановке обучали тому, что мы прошли в училище, как

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1741. Л. 82-85,93.

2 См.: Там же. Л. 85-88,90-92.

3 См.: Там же. Л. 93-100. российская государственная библиотека то расстановке постов, поверке их, службе патрулей. Унтер-офицер Башнеров очень опытный, георгиевский кавалер, имевший боевой опыт ещё за службу на Кавказе, был моим (то есть Куропаткина. — P.C.) дядькой при этом обучении. Он же меня учил, где и как надо пробираться, чтобы заложить секрет, как надо сторожить врага; учил выбирать наблюдательные пункты, пробираться ползком, сигнализировать»1.

Вскоре после отправки в поход двух рот и остальная часть Оренбургского батальона последовала за ними. С приходом в Яны-Курган штаба батальона Куропаткин вернулся к исполнению квартирмейстерских обязанностей. А в январе 1868 г. батальон вернулся на домашние квартиры в Ташкент2. Однако мирная передышка продлилась всего несколько месяцев. Противники России не желали мириться с её успехами в Средней Азии. В начале апреля 1868 г. бухарский эмир Сеид-Музаффар объявил «газават» против русских. Начался Зеравшанский поход.

Кампания 1868 г. оказалась значительно более кровопролитней, чем предшествовавший ей Яны-Курганский поход. Предварительно набравшийся боевого опыта Куропаткин проявил себя в этот раз с наилучшей стороны. В качестве старшего адъютанта походного штаба он принял участие почти во всех главнейших сражениях кампании: в штурме Самаркандских высот 1 мая, в бою под Катты-Курганом 29 мая, бою на Зерабулакских высотах 2 июня и во вторичном взятии Самарканда 8 июня. Причём, за последнее дело Куропаткин был произведён в поручики, да и в других боях вёл себя храбро и достойно3. Так в бою под Зерабулаком он увлёкся атакой казаков и вместе с ними, оставив ряды стрелков, атаковал бухарскую пехоту, и участвовал в рукопашном бою4. Летом 1869 г. Куропаткин получил и свои первые награды — орден Станислава

1 РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1741. Л. 100-101.

2 См.: Там же. JI. 107,118.

3 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1742. Л. 7-58.

4 См.: Письмо А.Н. Куропаткина к М.Ю. Ашенбреннеру. С. 203. третьей степени с мечами и бантом (за штурм Самаркандских высот) и Анны третьей степени с мечами и бантом (за бой под Катты-Курганом)1.

Служебная карьера Куропаткина быстро пошла в гору. 19 мая того же I

1869 г. он был назначен исполняющим обязанности, а 1 ноября и командиром роты2. И в новой должности Алексей Николаевич проявил себя с наилучшей стороны. Он пользовался репутацией офицера, отлично знающего строевую, стрелковую и письменную часть, так что его нередко прикомандировывали к генералам, инспектировавшим туркестанские войска3. За отличие по службе в августе 1870 г. он был произведён в штабс-капитаны4.

Ещё со времён Яны-Курганского похода Куропаткин начал готовиться к поступлению в Академию Генерального штаба5. Летом 1871 г. он прибыл в Петербург держать вступительные экзамены. Всего поступало около 35 человек, в основном из Петербургского военного округа, многие из гвардейской пехоты. Единственным, поступавшим из всех азиатских округов, I был Куропаткин. Он выгодно отличался от прочих абитуриентов и в других отношениях: один имел боевой опыт и боевые награды и в течение трёх лет командовал ротой. Экзаменационные требования ожидали от поступавших знания полного курса кадетского корпуса и военного училища. Из двадцати трёх поступивших Куропаткин выдержал экзамен вторым, получив полные баллы по математике и военным предметам6.

В это время в душе у молодого преуспевавшего офицера наметился раскол. Под влиянием Ашенбреннера Куропаткин в известном смысле приобщился к народническим взглядам: идейно его тянуло к таким занятиям, которые могли бы быть полезными для службы народу. Однако по своим симпатиям и по натуре Куропаткину отвечала военная карьера. Поэтому

1 См.: Шилов Д.Н. Указ. соч. С. 392.

2 См.: Там же. С. 389.

3 См.: Пичугин П. Памяти А.Н. Куропаткина. Приложение 12-е // Паренсов П.Д. Из прошлого. Воспоминания офицера Генерального штаба. СПб., 1904. Ч. 2,3. С. 98.

4 См.: Военная энциклопедия. СПб. 1914. Т. 14. С. 410.

3 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1741. Л. 109.

6 См.: Там же. Л. 1. одновременно с поступлением в академию Алексей Николаевич выдержал экзамен и был зачислен в Петербургский Технологический институт, готовивший специалистов для народного хозяйства страны, в наибольшей степени, по мнению Куропаткина, способных помочь народным массам. Около месяца Куропаткин посещал занятия в обоих вузах. Но Технологический институт не произвёл на него должного впечатления, так как он считал, что преподавание здесь в 1871 г. находилось в упадке и не давало слушателям серьёзной подготовки. С другой стороны, Куропаткин, привыкший к строгости и пррядку, был неприятно поражён недисциплинированностью и неопрятностью царившими в стенах института. Начальник академии генерал А.Н. Леонтьев сумел окончательно убедить Куропаткина бросить гражданский вуз и посвятить себя всецело довольно напряжённым занятиям в академии, указав, что и в армии он может заботиться о простом люде — солдатах1.

Обучение в академии длилось два с половиной года. Первые два года — общий класс, а затем ещё восемь месяцев так называемый дополнительный курс2. Куропаткин, всегда хорошо учившийся, успешно окончил и первые и последний. О результатах обучения он вспоминал: «Наш курс состоял всего из 20 с небольшим человек и потому многочисленный академический персонал мог на каждого из нас уделять достаточно времени. Теоретический курс усвоен был нами очень хорошо. Практические занятия были также весьма широко поставлены.

В курсе нашем мне кажется было много лишнего. Был излишек и в различных отчётных и чертёжных работах, требовавших много времени и по их многообразию мало поучительных. Бесполезен был курс геологии; слишком уж был он сжат. Что касается русского языка, то приходится признаться, что мы. недостаточно его усвоили. Даже окончив академию, приобретя навык быстро и связно излагать свои мысли, некоторые • из нас делали серьёзные грамматические ошибки. Имея теоретическую практику по отношению как

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1743. Л. 2-3.

2 См.: Там же. Л. 3. мелких, так и крупных войсковых частей до корпуса включительно, мы не имели никакой практики в поле по расстановке, например, на бивуак, даже малых частей войск; не ставили на позиции войск, не совершали с ними маршей для практики по службе Генерального штаба.

Служба Генерального штаба не составляла ещё отдельного предмета и в сущности мы в большей мере готовились стать вообще хорошо образованными офицерами, чем специалистами по службе Генерального штаба. Наша академия бьша скорее военной академией, чем академией Генерального штаба.

Поправкой к тому, что мы усвоили в академии, служило причисление нас к Генеральному штабу для службы в войсках, но в моё время ещё не требовалось, чтобы мы ознакомились со строевой службой тех родов оружия, в которьк не служили. Так, например, я, прослужив пять лет в пехоте и прокомандовав в том числе три года ротой, хорошо знал пехотную службу, но был не знаком со службой конницы и особенно артиллерии. Офицеров Генерального штаба того времени справедливо упрекали в большом самомнении и вообще в армии эти офицеры не пользовались любовью. Их называли в насмешку «моментами». Действительно, пройдя курс академии, некоторые из нас мнили себя подготовленными распоряжаться корпусами войск, а с ротой и с эскадроном на практике справились бы плохо»1.

Во время обучения в академии Куропаткин, в отличие от большинства других офицеров, замкнувшихся в узко корпоративных интересах, не прекращал контактов со студентами. Благодаря ряду знакомств был вхож в три студенческих кружка. Впрочем, «к каким именно революционным организациям принадлежали мои (то есть Куропаткина. — P.C.) приятели, я точно не знал и лично ни к одной из этих организаций не примыкал». Идеалом Куропаткина, как и в детские годы, оставался конституционализм: дальнейший рост земской реформы, созыв Земского Собора, создание ответственного министерства2.

1 РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1743. Л. 15-16.

2 См.: Там же. Л. 3,17-18.

По окончании дополнительного курса последовал приказ о причислении успешно выдержавших все испытания к Генеральному штабу. А окончившие академию по первому разряду производились в следующие чины. Куропаткин окончил курс первым и был произведён в капитаны Первого Туркестанского батальона. Он также получил премию на осуществление научной командировки за границу. От полагавшихся ему лучших вакансий он вновь отказался, решив вернуться в Туркестан1.

Исходя из интересов будущей службы, Куропаткин и выбрал свою командировку. Первоначально он просился в Индию или Испанию, но, получив отказ, остановил свой выбор на североафриканской колонии Франции— Алжирии (то есть Алжир. — P.C.). Знакомство с этой страной могло быть полезно Куропаткину для службы в Туркестане2. Командировка, сроком на восемь месяцев, началась в июне 1874 г. Побывав проездом в Германии, Куропаткин вскоре прибыл в Париж. «В Париже я (Куропаткин. — P.C.) подготовился к поездке в Апжирию в чём мне очень помог бывший в то время нашим военным агентом подполковник барон Фредерике. Он предоставил в моё распоряжение все находившиеся у него материалы по Алжирии, рекомендовал книги, которые мне надлежало прочесть, и давал мне газеты, в которых помещались дебаты в парламенте по алжирским делам. В то же время в Париж приехал не на долго генерал Кауфман. Он принял меня родственно и со своей стороны помог выполнению возложенного на меня поручения. Он наметил те вопросы по отношению к мусульманам Алжирии, которые были общи и для мусульман Туркестана. Кроме того он дал мне рекомендательное письмо к генерал-губернатору Алжирии генералу Шанзи»3.

По окончании оформления всех надлежащих бумаг Куропаткин отбыл в Алжирию, где провёл шесть с половиной месяцев, осматривая местные города и крепости, совершил поездку по Малой Сахаре, а с 1 февраля по 1 апреля 1875

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1743. Л. 15.

2 См.: Там же. JI. 32.

3 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1743а Л. 71. г. принял участие в экспедиции французских войск в Большую Сахару. Во время этой последней Алексей Николаевич по заданию французского командования выполнял маршрутные съёмки и описание местности, за что по окончании похода был награждён колониальной медалью и орденом почётного легиона1.

Во время своего пребывания в Северной Африке Куропаткин живо . интересовался различными практическими вопросами, важными для его дальнейшей службы: довольствием французских солдат, отношением между французскими солдатами и офицерами, устройством местных хозяйств и ирригационных систем, передвижением войск по пустыне, организацией верблюжьего обоза и так далее2. В Россию он прибыл лишь 8 мая 1875 г. Воспользовавшись положенным ему по окончании академии четырёхмесячным отпуском, Куропаткин выехал в родовое поместье Шешурино, где окончательно привёл в порядок свои путевые заметки и предоставил отчёт начальнику академии Генерального штаба. По распоряжению последнего он был напечатан в 1877 г. под заголовком «Апжирия». Представленное Алексеем Николаевичем военно-статистическое описание Алжирии сочли настолько полным и ценным, что начальство Академии Генерального штаба позднее нашло возможным допустить Куропаткина «без испытания» к должности адъюнкт-профессора по кафедре военной статистики3.

Учёба в Академии Генерального штаба без сомнения расширила кругозор Куропаткина, укрепила его знания. Она также дала новый мощный толчок его карьере, выдвинув в ряды привилегированных офицеров Генерального штаба. I

В декабре 1875 г. Куропаткин прибыл в Ташкент для прохождения дальнейшей службы в штабе Туркестанского военного округа. Почти сразу он был направлен в Наманган, где собирался отряд под командованием генерал-майора М.Д. Скобелева. Первоначально Куропаткин занял должность старшего

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1743а Л. 527, 560, 564-565.

2 См.: Там же. Л. 530-537,539-540, 542, 544-551.

3 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1750. Л. 28-29. адъютанта по части Генерального штаба1. Он принял деятельное участие в Кокандском походе против Пулат-бека. Скобелев обратил внимание на способного капитана Генерального штаба, который своей смелостью выделялся даже в среде боевых туркестанских офицеров. Со времён Кокандского похода л боевая судьба двух офицеров тесно переплелась. Во второй половине Кокандского похода Куропаткин исполнял обязанности начальника штаба генерала Скобелева3. Наиболее ярким боевым эпизодом в этой кампании с участием Куропаткина стал ночной набег русских войск на Уч-Курган. Командуя полуротой охотников и сотней спешившихся казаков, Алексей Николаевич овладел крепостицей селения. Он первым ворвался в цитадель, где было захвачено пять орудий4. За этот подвиг Куропаткин был награждён почётнейшей офицерской наградой — орденом святого Георгия четвёртой степени. А за всю компанию он получил медаль за покорение Кокандского ханства и орден Владимира четвёртой степени с мечами и бантом5.

Под натиском победоносных русских войск старое Кокандское ханство пало. На его месте была образована Ферганская область (в составе Туркестанского генерал-губернаторства). Для окончательного замирения новоприобретённой территории необходимо было побыстрее установить границу с соседней Кашгарией (отложившейся частью Китая). В мае 1876 г. туркестанский губернатор генерал-адъютант Кауфман отправил посольство в Кашгарию. Алексей Николаевич был назначен начальником этого посольства. Помимо разрешения пограничного вопроса миссия имела и другие цели: сбор различных сведений о Кашгар ии, в особенности торговых и военных6.

Началось посольство неудачно. Выступив из Ташкента в мае, оно добралось до города Ош откуда 16 июля, выступило далее на укрепление

1 См.: Пичугин П. Указ. соч. С. 98.

См.: Синегубов С.Н., Бахтина .ПЛ. и другие. История государства российского: Жизнеописания. XX в. М., 1999. Кн. 1. С. 219-220.

3 См.: Столетие Военного министерства, 1802-1902. Т. 1. С. 641.

4 См.: Пичугин П. Указ. соч. С. 98.

3 См.: Шилов Д.Н. Указ соч. С. 392.

См.: Куропаткин А.Н. Кашгария. Историко-географический очерк страны, её военные силы, промышленность и торговля. СПб., 1879. С. 1-2.

Гульчу. На следующий день, на половине пути между Ошем и Гульчой, посольству пришлось выдержать неожиданное нападение из засады шайки каракиргизов1. Куропаткин писал: «Мы не были изрублены только благодаря счастливой случайности, которая помогла брату моему (в посольстве участвовал капитан артиллерии Нил Куропаткин. — P.C.) убить начальника шайки, знатного киргиза Ишем-бека. В схватке я был ранен в правую руку, вернулся в г. Ош для операции, и мог вторично выступить в путь только 7-го октября»2.

Охрана посольства была усилена и на этот раз оно благополучно достигло пределов Кашгарии. 10 января 1877 г. миссия прибыла в Курля, столицу Кашгарии. Здесь и развернулись переговоры Куропаткина с кашгарским правителем — б ад аулетом Якуб-беком. Алексей Николаевич, хорошо знакомый с тонкостями Востока, оказался умелым переговорщиком. Поняв на месте, что положение Якуб-бека весьма затруднительно, он занял жёсткую позицию и в конечном итоге добился решения пограничного вопроса на выгодных для России условиях.

Вполне успешно была решена и другая задача, стоявшая перед миссией Куропаткина. По ходу движения отряда, участники экспедиции открыто собирали разнообразные сведения о стране, её экономике и населении, а офицеры вели маршрутную съёмку. Кроме того, Алексей Николаевич, под различными предлогами, добился от бадаулета разрешения на ряд специальных поездок по стране для членов посольства. На основе собранных материалов Куропаткин составил подробное описание Кашгарии. В обратный путь выступили 6 февраля, а 28 марта благополучно вернулись в Ош3. Этот скромный дипломатический успех не следует недооценивать. Хотя вопросы, разрешённые миссией Куропаткина, нельзя отнести к разряду первостепенных внешнеполитических задач Российской империи, важно помнить, что порой

1 См.: Куропаткин А.Н. Кашгария. С. 5.

2 Там же. С. 5.

3 См.: Там же. С. 5-14. такие мероприятия заканчивались жестокой расправой с послами1. Успех же русской миссии 1876-77 гг. во многом объясняется талантом и знаниями её главы. ' ■

Весной 1877 г. вспыхнула война межцу Россией и Турцией. Как и множество других офицеров, Куропаткин всеми силами стремился попасть на театр военных действий. С этой целью он стал «бомбардировать» Академию Генерального штаба прошениями о своём вызове в столицу и добился своего. В конце июня Куропаткин прибыл в Петербург, вызванный по ходатайству начальника академии генерала Леонтьева. Тот хотел назначить Куропаткина на освободившуюся кафедру военной администрации, но узнав о желании Алексея Николаевича отправиться на войну, не стал ему препятствовать. Тем не менее, сразу осуществить своё намерение Куропаткину не удалось. За отъездом в действующую армию массы офицеров оголилось множество должностей и в Петербурге держались за каждого человека. Подвернувшемуся капитану Генерального штаба даже предлагали высокий пост начальника Азиатской части Главного штаба, указывая, что ему незачем ехать на войну уже имея четыре боевых ордена. Куропаткин же в очередной раз отмахнулся от благоприятной возможности устроить свою служебную карьеру. 10 июля он, наконец, получил депешу о назначении в штаб дунайской армии в качестве офицера для поручений, а 20 июля уже прибыл на место2.

В штабе генерала П.Д. Зотова Куропаткин встретил довольно пренебрежительное к себе отношение и вскоре покинул его, с радостью приняв предложение М.Д. Скобелева стать начальником штаба в его отряде. В качестве начальника штаба формирований, возглавляемых Скобелевым, он и был в течение всего времени, проведённого им на этой войне3. О своих служебных взаимоотношениях с «белым генералом» Куропаткин вспоминал: «Раз выбрав меня своим начальником штаба, Скобелев старался при всех обстоятельствах

1 См.: Куропаткин А.Н. Кашгария. С. 3.

2 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1755. Л. 27-29,37.

3 См.: Там же. Л. 29-30,41. свидетельствовать мне своё полное доверие и представлял весьма широкую самостоятельность. Было несколько случаев, что мои распоряжения, конечно не в существенно серьёзном, не были по душе Скобелеву, но он скрывал своё неодобрение их, только чтобы не обидеть, как ему казалось, или не огорчить меня. Точно также во всех бумагах, мною написанных, он делал редко исправления, хотя бы редакция их ему не нравилась. Добавления он делал, но исправления редко. Такой системой Скобелев заставлял лезть из кожи и сама работа была легка и приятна и роль начальника штаба не была ролью старшего писаря»1.

И Куропаткин старался изо всех сил, не щадя живота своего. 21-22 августа он деятельно помогает своему начальнику во время Ловчинского о сражения, присутствуя в самой гуще боя . Затем — в подготовке и в самом третьем штурме Плевны 30-31 августа. Так, 27 августа, подготавливаясь к штурму Плевненского укреплённого лагеря, отряд Скобелева занял второй гребень Зелёных гор. Во время атаки в силу обстоятельств подвергся разгрому Калужский пехотный полк. Видя это, Скобелев вне себя от отчаяния порывался броситься в самую гущу боя, так, что находившемуся подле него Куропаткину приходилось удерживать его за полу сюртука. Тогда же в ключицу Алексея Николаевича угодила срикошетившая пуля. Отделавшись в этот раз большим синяком, он отправился после боя собирать остатки Калужского полка3. В течение самого штурма Куропаткин был всё время в строю, принимая деятельное участие в боях. Он руководил первоначальным обустройством отбитого у турок редута Кованлек (Скобелевский № 1), распределял людей для обороны этого пункта, трассировал будущую Горталовскую траншею, лично водил защитников укрепления в штыковую атаку на наседавшего противника, в ночь с 30 на 31 августа возглавил производство инженерных оборонительных работ на вновь занятых позициях и так далее4.

1 РГВИА Ф. 165. Оп. 1. Д. 1755. Л. 71 -72.

2 См.: Там же. Л. 50-68.

3 См.: Паренсов Н.Д. Из прошлого. Ч. 2. С. 51,53,57.

4 См.: Там же. С. 272,277-283,306.

Любопытно, что очевидец событий, великий художник-баталист В.В. Верещагин, описывая третий штурм Плевны, очень часто упоминает имена Скобелева и Куропаткина рядом1. В последний день штурма под Алексеем Николаевичем убили лошадь. Чуть позднее, произошёл разрыв зарядного ящика в левом редуте, подле которого он находился. Куропаткин получил сильную контузию правой части тела, множественные ушибы и ожог, но чудом остался жив. Отойдя немного он вновь принял участие в бою, помогая А

Скобелеву организовать отступление отряда . Впрочем, многие • поспешили схоронить героя. В «Московских ведомостях» № 220 и 228 от 1877 г. сообщалось о смерти «одной из надежд» Генерального штаба — капитана Куропаткина. «Генерального штаба капитан Куропаткин, около которого взорвало зарядный ящик и несколько человек, спокойно продолжал руководить огнём батареи; он дал слово не сдавать занятый редут и остаться там последним — и поднят турками на штыки. Вот тип, из которого вырабатываются великие военные характеры. Мир праху твоему»3. В госпиталь Куропаткин отправился лишь после завершения сражения. Там он удостоился личной беседы с Александром II и даже расцеловался с ним4.

По окончании штурма «белый генерал» и его верный помощник выехали на несколько дней в Бухарест, чтобы отдохнуть и подлечиться, но получив известие о назначении соответственно командующим и начальником штаба 16 пехотной дивизии, поспешили вернуться под Плевну5. На новом посту Куропаткин, как и прежде, старался всеми силами помочь Скобелеву. Посещавший в это время скобелевскую дивизию известный историк Д.И. Иловайский вспоминал, что во время пребывания в штабе 16 дивизии то и дело слышал призывные крики её энергичного начальника: «Куропаткин, Куропаткин!» И последний спешил на зов своего начальника, с которым,

1 См.: Верещагин В.В. На войне. Воспоминания о русско-турецкой войне 1877 г. художника В.В. Верещагина. М., 1802. С. 94, 184-185.

2 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1755. Л. 95-117.

3 Пичугин П. Указ. соч. С. 100.

4 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1759. Л. 4.

5 См.: Там же. Л. 5. несмотря на служебную дисциплину, сохранил дружеские товарищеские чувства1. По окончании осады Ппевны 16 пехотная дивизия была направлена к Балканам и, вместе с другими, приданными ей частями, совершила беспримерный зимний переход через эти горы. 26 декабря возле селения Иметли, накануне знаменитого сражения у Шипки-Шейново, во время столкновения авангарда колонны Скобелева с турками Куропаткин был тяжело ранен. Пуля, выпущенная черкесом из магазинной винтовки со ста шагов, угодила в край левого погона и вышла у позвоночника. В.В.- Верещагин вспоминал: «Куропаткину наскоро перевязали рану и потащили на носилках, под надзором ординарца Скобелева, в Габровский госпиталь, назад через Балканы. Мы попрощались с Алексеем Николаевичем, Скобелев тут чуть-чуть всплакнул даже, но, впрочем, быстро отерши слёзы, оправился»3. На этом война для Куропаткина закончилась.

Поправлялся Куропаткин долго. Хворал настолько тяжело, что посетивший его в Габровском госпитале Верещагин был не на шутку встревожен течением болезни4. Худшие опасения не оправдались. Отлежавшись в Болгарии, весной 1878 г. Куропаткин вернулся в Петербург на санитарном поезде. Здесь он окончательно долечивался, посещая лазарет в Михайловском дворце, устроенный покровительствовавшей раненым офицерам великой княгиней Екатериной Михайловной, где проходил курс лечения электричеством. Несколько позднее Екатерина Михайловна устроила и шестинедельное лечение Куропаткина в санатории5.

Уцелев в войне, Алексей Николаевич в полной мере воспользовался её I плодами. 6 ноября 1877 г., за отличия в боях, он был произведён в подполковники, а 10 июля 1878 г., за турецкую кампанию, в полковники. Кроме того, получил массу наград, среди которых золотую саблю с надписью «за

Иловайский Д.И. Поездка под Плевну в 1877 году // Русская старина. 1883. № 2. С. 370.

2 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1759. Л. 120.

3 Верещагин В.В. Указ. соч. С. 193.

4 См.: Там же. С. 225.

3 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1759. Л. 135-139. храбрость», боевые ордена Станислава и Анны второй степени, Владимира третьей степени и другие1. Вполне успешно устроилась и карьера Куропаткина. Весной 1878 г. он получил два заманчивых предложения: от начальника Главного штаба графа Ф.Л. Гейдена занять пост заведующего Азиатской частью Главного штаба, и из академии Генерального штаба на замещение должности адьюнкт-профессора по кафедре Военной статистики, вместо ушедшего H.H. Обручева, на что он и согласился2.

В это время перед Куропаткиным приоткрылись двери в высший свет. Через .несколько дней по приезду в столицу он получил приглашение посетить государыню императрицу. Прибыв в Зимний дворец, Алексей Николаевич впервые беседовал в дружеской домашней обстановке с монаршей четой. Он стал желанным гостем в доме великой княгини Екатерины Михайловны, которая перезнакомила его со своими детьми и другими родственниками. Благодаря близости к М.Д. Скобелеву Куропаткин также получил приглашение бывать у министра двора графа A.B. Адлерберга, женатого на родной тётке «белого генерала», и у его родной сестры княгини Н.Д. Белосельской-Белозёрской. Впрочем, за большой занятостью по службе Куропаткин редко бывал в гостях в это время3.

Самым крупным вопросом, входившим в компетенцию Азиатской части Главного штаба, решавшимся в 1878-1879 гг., был Кульджинский. Китай требовал от России возвращения отложившейся от него в 1864 г. провинции Кульджа, занятой в 1871 г. отрядом полковника Г.А. Колпаковского. Заведующий Азиатской частью выступил против такой передачи, указывая, что Кульджа имеет важное стратегическое значение, район очень богат природными ресурсами, а проживающее там население категорически не желает возвращения в подданство к Китаю. В случае же принятия решения в пользу возвращения Кульджи, Куропаткин предлагал потребовать от Китая

1 См.: Шилов Д.Н. Указ. соч. С. 390,392.

2 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1759. Л. 138-139, 146.

3 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1759. Л. 137-139, 165. компенсации в 100 миллионов рублей золотом и употребить эти деньги на строительство Сибирской железной дороги. Его позицию поддержали Обручев, К.П. Кауфман и Военный министр Д.А. Милютин. Однако, под нажимом министров иностранных дел Н.К. Гирса и финансов С.А. Грейга Кульджа была уступлена Китаю всего за пять миллионов рублей1.

О своём первом опыте преподавания в академии Куропаткин вспоминал весьма критически: «Ни широты взгляда, ни творчества не проявил. Печатных трудов за год профессуры оставить не мог. Слушали внимательно. Был хорошим лектором, но после Обручева, очень посредственным профессором» .

В августе 1879 г. последовал очередной резкий поворот в карьере Куропаткина. По ходатайству Кауфмана он получил назначение начальником Туркестанской крепостной бригады. Это было для него более чем выгодно, так как начальники отдельных стрелковых бригад по правам и содержанию приравнивались к начальникам дивизий, а Куропаткин лишь год служил в чине полковника3.

Однако спокойно послужить Алексею Николаевичу не удалось и в этот раз. Ранней весной 1880 г. в Туркестане предполагали с Китаем из-за Кульджи и дерзких нападений китайцев на территории подконтрольные России. Этим было вызвано экстренное движение туркестанских войск во главе с генералом Кауфманом к китайской границе. В состав походных войск вошла и бригада полковника Куропаткина. По приходе на место Кауфман поручил Куропаткину командование северным авангардом кульджинской группы войск, который охранял Борохарский горный хребет4. Хорошо знакомый с последним боевым опытом Алексей Николаевич рьяно принялся за дело. Участник событий П.О. Калитин вспоминал о деятельности своего начальника и подчинённых ему войск: «Куропаткин по суткам не сходил с лошади и требовал того же от I других. С большим трудом прокладывались тропинки и разрабатывались

1 См.: РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1759. Л. 149-155.

2 Там же. Л. 165.

3 См.: Там же. Л. 165.

4 См.: Калитин П.О. Ахал-Текинская экспедиция // Русский вестник. 1890. № 5. С. 79, 81. дороги для прохода артиллерии и обозов. В проходах спешно возводили укрепления, делали каменные завалы, рыли траншеи, промежуточные посты укреплялись. Топографы и особые офицеры снимали инструментально занятую местность. Устроив войска на занятых ими позициях и тщательно укрепив все горные проходы и их возможные обходы, Куропаткин деятельно принялся за тактическую подготовку вверенных ему войск; производил маневры с боевою стрельбою, атакой и обороной позиций. Кавалерия упражнялась в примерных партизанских действиях и разведывательной службе. Люди рот- приучались подниматься на гребни гор для будущей практики. Через полтора месяца усиленного труда обороняемая позиция северного авангарда, имея в тылу прекрасно разработанную колёсную дорогу на Кульджу и хорошее обеспечение I между собою, сделалась грозною и недоступною и не для китайцев»1.

В очередной раз было нарушено и хрупкое мирное равновесие в Средней Азии. В конце 70-х годов, в ответ на участившиеся грабительские набеги туркмен, одним из важнейших средств к существованию у которых был разбой, правительство Российской империи решило предпринять ответные силовые меры. В 1879 г. от кавказских войск был сформирован отряд под начальством генерала Н.П. Ломакина. Под стенами Геок-Тепе — главной крепости наиболее воинственного текинского племени туркмен, он потерпел полную неудачу и был вынужден отступить, понеся большие потери. Экспедиция не только не достигла своей цели, но более того: в результате неудачи престиж России в

Средней Азии резко упал. Можно было ожидать нового возмущения уже усмирённых народов. Требовалось срочно исправить ситуацию. Весной 1880 г. Александр II назначил М.Д. Скобелева начальником нового экспедиционного корпуса. Вскоре, после настойчивых ходатайств генерала Скобелева последовало высочайшее соизволение о назначении отряда войск из Туркестанского края под командою полковника Куропаткина, которого одного, по мнению «белого генерала» можно было поставить во главе мероприятия, насколько полезного для дела, настолько и опасного. Кроме того, Скобелев

1 Капитан П.О. Указ. соч. С. 82-83. полагал, что присутствие Куропаткина будет крайне полезным и необходимым для обсуждения основных начал организации края и предстоящего разграничения с Персией1.

Отряд начал формироваться 1 ноября в Петро-Александровске из частей Амударьинского отдела Туркестанского военного округа. 9 ноября на место прибыл сам Куропаткин и вступил в командование. В кратчайшие сроки был сформирован и обеспечен всем необходимым для степного похода отряд в 800 человек в составе трёх рот пехоты, двух сотен казаков, артиллерийского и ракетного взводов. Обоз имелся исключительно вьючный. Кроме того, на отряд было возложено конвоирование 800 верблюдов для войск генерала Скобелева. 12 ноября формирование кончилось и отряд выступил на соединение с л войсками, действовавшими в Текинском оазисе .

К этому времени Скобелев с главными силами уже стоял в одном переходе от Геок-Тепе и ждал только прибытия Туркестанского отряда для начала дальнейших энергичных действий. Приняв это во внимание, Куропаткин двинулся на соединение кратчайшим, но более трудным и опасным маршрутом3. Очевидец событий майор A.B. Верещагин вспоминал о движении Туркестанского отряда: «Всего от Амударьи до Ахал-Текинского оазиса Туркестанским отрядом было сделано 900 вёрст, в том числе 500 вёрст по песчаной и каменистой пустыне, безводной до такой степени, что 900 верблюдов отряда за весь этот путь были напоены два раза. Средняя величина 14-ти переходов по пустыне была по 36-ти вёрст каждый. Шли днём и ночью. Больных за весь путь оказалось два человека. Остальные совершенно свежими пришли в Самурское. Встречая Туркестанский отряд, Скобелев от души хвалил их за бодрый, молодецкий вид и щеголеватость, судя по которым трудно верилось, что отряд прошёл до Самурского почти 900 вёрст

См.: Камберг А.И. Действия Туркестанского отряда в Ахал-Текинской экспедиции // Военный сборник. 1906. № 1. С. 44; Калитин П.О. Указ. соч. С. 83.

2 См.: Камберг А.И. Указ. соч. № 1. С. 44-45.

3 См.: Там же. С. 46. форсированным маршем»1. А.И. Камберг, участвовавший в этом переходе в чине подпоручика, так оценивал роль начальника Туркестанского отряда: «Полковник Куропаткин совершил этот путь блестяще, благодаря только тому, что им всё было заблаговременно предусмотрено и ни с какими случайностями не приходилось считаться, хотя по трудности и лишениям. этот поход можно сравнить с подвигами спартанцев»2.

В самом экспедиционном корпусе на скромный Туркестанский отряд многие смотрели, главным образом, как на благовидный предлог, чтобы Скобелев вызвал своего любимого сотрудника — Куропаткина. Последнего представляли как правую руку «белого генерала», много способствовавшего его славе3. И Алексей Николаевич в очередной раз оправдал возложенные на него надежды, сыграв одну из главнейших ролей в кампании. 20 декабря 1880 г. войска двинулись под стены Геок-Тепе. Началась осада крепости. Куропаткин командовал сначала правофланговой колонной (1600 человек и 10 орудий), а затем правым флангом осадной позиции4. В ночь с 28 на 29 декабря текинцы совершили удачную вылазку, захватив большую часть траншей, горное орудие и знамя четвёртого батальона Апшеронского полка. Главный удар пришёлся на левый фланг, который был смят. Участник экспедиции гардемарин A.A. Майер вспоминал: «. текинцы, изрубив всё, что попалось на пути, широкой рекой разлились повсюду, обирая мёртвых, снимая с них даже платье. Большая часть бросилась во вторую параллель, некоторые же устремились на лагерь; прорвавшиеся во вторую параллель наткнулись на туркестанцев под командою полковника Куропаткина; хладнокровные залпы этой части заставили текинцев повернуть; и туркестанцы, к которым примыкали по дороге отдельные солдатики разбитых защитников 1-й параллели, шли очищая траншеи от

1 Верещагин A.B. Дома и на войне // Михаил Дмитриевич Скобелев. Слово Белого генерала. Слово современников. Слово потомков. М., 2000. С. 172-173.

2 Камберг А.И. Указ. соч. № 1. С. 46.

3 См.: Гринёв С.А. М.Д. Скобелев // Колосья. 1889. № 1. С. 79-80.

4 См.: Верещагин A.B. Указ. соч. С. 174-175; Камберг А.И. Указ. соч. № 1. С. 49-51. неприятеля.»1. Наконец, во время штурма 12 декабря Куропаткин возглавил главную штурмовую колонну, а затем и все войска, ворвавшиеся внутрь крепости2. После падения Геок-Тепе Куропаткин возглавил авангард, ядро которого составил Туркестанский отряд. На него была возложена задача догнать и разоружить туркмен, сумевших спастись бегством, что и было успешно выполнено. А в середине марта 1881 г. отряд вернулся в Туркестан3.

С окончанием похода подходил к концу и первый период жизни Алексея Николаевича. За Геок-Тепе он был награждён орденом святого Георгия третьей степени, а вскоре получил и первый генеральский чин4. Куропаткин сделал поистине головокружительную карьеру, достигнув крупных чинов, будучи ещё молодым человеком. Этот взлёт он обеспечил самостоятельно. Явившись на свет незнатным, небогатым, без связей и знакомств, Куропаткин всего добивался сам. Хотя Алексею Николаевичу порой помогали Кауфман и Скобелев, но не с целью устроить его судьбу, а для того чтобы иметь под рукой хорошего сотрудника. Целеустремлённость, инициативность, стремление к знаниям, научные способности, хозяйственность и распорядительность, очень большая храбрость и жажда приключений —вот неполный список личных качеств, способствовавших выдвижению Куропаткина, который отнюдь не был карьеристом в обычном смысле. Он не искал лёгких путей и тёплых мест, не раз отмахиваясь от выгодных перспектив. К чинам и наградам шёл через лишения и раны.

Другим важным мотивом, двигавшим Куропаткиным, было воспитанное в нём отцом-земцем и народовольцем Ашенбреннером стремление быть полезным своему народу, стране. Следствием такого стремления стали успехи посольства в Кашгарию и позиция Куропаткина по Кульджинскому вопросу. Безусловно, важную роль в судьбе Алексея Николаевича сыграл М. Д.

1 Майер A.A. Наброски и очерки Ахал-Текинской экспедиции 1880-1881. Из воспоминаний раненого. М., 1998. С. 51.

2 См.: Камберг А.И. Указ. соч. № 2. С. 55.

3 См.: Там же. С. 56-58.

4 См.: Шилов Д.Н. Указ. соч. С. 391-392.

Скобелев. Рассматривая своего начальника как фигуру выдающуюся, он тем не менее не обожествлял его, как это делали многие другие. В мемуарах он обратил внимание на ряд существенных недостатков «белого генерала»: излишнюю порывистость, легкое отношение к пролитию человеческой крови, большую несдержанность в личной жизни и другое1. Всячески помогая Скобелеву в служебных делах, в личных отношениях Куропаткин противился, несмотря на обиды Михаила Дмитриевича, переходу на ты и старался не вмешиваться в его личные денежные дела2. По-видимому, именно принципиальность, независимость суждений знавшего себе цену Куропаткина и привлекала Скобелева, а отнюдь не стремление покровительствовать молодому офицеру, каких вокруг него было много. Примечательно, что В.В. Верещагин, хорошо знавший «белого генерала», из числа особенно выдвинувшихся его сослуживцев самым умным считал Куропаткина3.

Наиболее важным отрицательным моментом блистательной карьеры Куропаткина явилось то, что пройдя в короткие сроки большой путь, он усвоил службу во многом поверхностно. Из всех войсковых подразделений он достаточно освоился лишь с ротой. Ни батальоном, ни полком не командовал, проходя службу главным образом на штабных должностях. Нельзя считать удовлетворительным и его опыт по командованию отдельной бригадой. Фактически он не освоил войсковой организации и был не готов к командованию крупными соединениями. Впрочем, этот недостаток, перечёркивавший многие достоинства Куропаткина, дал о себе знать позднее.

1 См.: Куропаткин Л.Н. Скобелев Михаил Дмитриевич // Русский орёл на Балканах. Руусско-турецкая война 1877-1878 гг. глазами её участников. Записки и воспоминания. М., 2001. С. 153-154. Любопытно, что о тех же недостатках Скобелева, но более резко, рассказывал A.B. Жиркевичу и В.В. Верещагин. См.: Жиркевич A.B. Василий Васильевич Верещагин. По личным воспоминаниям // Вестник Европы. 1908. № 4. С. 525-528.

2 См.: РГВИА. Ф. 165. On. 1. Д. 1759. Л. 157.

3 См.: Жиркевич A.B. Указ. соч. № 4. С. 531.

2. ЗЕНИТ.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Сапрыкин, Роман Вячеславович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Итоги изучения биографии A.M. Куропаткииа не однозначны. Он являлся во многом оригинальной фигурой в высшем военно-политическом руководстве

Российской империи конца XIX — начала XX вв.

Родившись в небогатой, неродовитой семье (отец, — по сути, разночинец, мать—мелкопоместная дворянка), юный Куропаткин вступил на жизненный 1 путь без каких-либо оснований рассчитывать на будущий успех, наравне с тысячами ничем не примечательных сверстников. Нельзя сказать и того, что он получил блестящее образование и воспитание. Впоследствии С.Ю. Витте, оценивая Куропаткина-министра, писал, что домашнего образования и воспитания он не получил, иностранных языков не ведал, не имел никакого лоска1. И сам Алексей Николаевич признавал, что Первый кадетский корпус, куда он поступил в десять лет, по части обучения наукам своих воспитанников, оставлял желать много лучшего. Тем не менее, под влиянием отца, он с детских лет усвоил любовь и уважение к наукам, жажду знаний, которые пронёс через всю жизнь. Именно успешная учёба, особенно в Академии Генерального штаба, и высокий уровень образованности на общем фоне русского офицерства, стали одним из факторов его восхождения.

Основные черты личности Куропаткина сформировались в детстве и юности, прежде всего под воздействием семьи и кадетского корпуса. С ранних лет, соприкасаясь с военной жизнью в лице отца—военного топографа, его сослуживцев, знакомых кадет, слушая рассказы родственников, отставных офицеров, он начал мечтать о военной службе. В кадетском корпусе, где культивировалось всё военное, и, напротив, к штатскому относились с презрением, это его стремление ещё более усилилось. Вряд ли ошибёмся, если скажем, что по окончании Павловского военного училища Куропаткин считал службу в армии единственным достойным занятием. Военная атмосфера,

1 Витте С.Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 2. С. 152. поглотившая его с детских лет, в сочетании с некоторыми личными качествами (жажда приключений, .удивительная храбрость, хозяйственная распорядительность) во многом предопределили характер и смысл его будущей карьеры. Лишь однажды, под влиянием народнических взглядов М.Ю. Ашенбреннера преданность Куропаткина армии дала осечку: в 1871 г. он одновременно поступает в Академию Генерального штаба и Петербургский Технологический институт. Но близкое знакомство с не лучшими проявлениями жизни штатской молодёжи и умелое обхождение академического начальства быстро и навсегда вернули Алексея Николаевича армии.

Под влиянием родственников и атмосферы военно-учебных заведений сформировались и социально-политические взгляды Куропаткина, представлявшие собой довольно причудливую смесь. Кадетский корпус, а затем и военное училище сделали из него верного монархиста. Служивший вдали от столиц, гвардии, двора, Алексей Николаевич, несмотря на всю свою рассудительность, пронёс идеалистические представления о русском самодержце сквозь долгие годы службы. Уже к концу пребывания в министерской должности, близко соприкоснувшись с Николаем II, он заметно растерял веру в царя. А к февралю 1917 г. последний стал ему так непонятен и ненавистен, что он с радостью отнёсся к переходу власти в стране в руки Временного правительства.'

На другом полюсе социально-политического сознания Куропаткина господствовали либеральные взгляды. Под влиянием отца, активного земца, сторонника либеральных преобразований Александра II, некоторых шешуринских соседей, а, .также испытав значительное воздействие реформаторских настроений, царивших в просвещённом русском обществе 60-х гг., Алексей Николаевич усвоил мнение о необходимости развития русской государственности через проведение дальнейших постепенных реформ. Ему была также присуща свобода взглядов. В молодости он много общался с не вполне благонадёжными, с политической точки зрения, лицами. Вообще же носителей крайних социалистических, анархистских взглядов он считал мечтателями-идеалистами, не знающими правды о народе. К Советам же в 1905 и 1917 гг. он и вовсе относился отрицательно, полагая, что их деятельность повлечёт за собой хаос и братоубийственную гражданскую войну.

Самым же важным чувством, воспринятым Куропаткиным от родителей, стала горячая любовь к Родине, русскому народу. Зародившееся в родном Шешурино, оно получило дальнейшее развитие в кадетском корпусе, где немало внимания уделяли патриотическому воспитанию, культивировали любовь и уважение к стране и её символам, главнейшим из которых был царь. Больщое влияние на Алексея -Николаевича в этом отношении оказал М.Ю. Ашенбреннер, учивший своего младшего товарища служить своему народу. Этот моральный идеал часто был определяющим для Куропаткина. Будучи начальником Закаспийской области, военным министром, командующим Маньчжурской армией, он сам много заботился о нижних чинах, ставя попечение о простом солдате на первое место. Немало им было сделано и для местного населения родного Холмского уезда. Порой этот патриотизм и любовь к русскому народу приобретали националистические нотки (взгляд на решение национального вопроса в Российской империи, мнение о колониальных захватах). Однако, сомневаться в искренности этого чувства не приходится. Яркое подтверждение тому — решение старого генерала остаться на родине после Октябрьской революции, несмотря на гибель сына и личные неприятности.

Карьеру Куропаткин сделал в основном сам. Помощь со стороны, если и являлась, то имела второстепенное значение. Родители, за исключением начального периода обучения в кадетском корпусе, почти ничем не могли помочь ему. Имея на руках ещё массу детей, они не оказывали ему и сколько-нибудь значимой финансовой помощи. К чинам и наградам он шёл под пулями, через трудности и лишения походной службы, не раз был ранен, периодически отмахивался от благоприятных возможностей тихо устроить дальнейшее благополучное развитие своей карьеры. Хотя порой ему и оказывали покровительство такие крупные фигуры как К.П. Кауфман, М.Д. Скобелев, а позднее П.С. Ванновекий, нельзя сказать, что его тянули наверх. Покровители были заинтересованы в умелом боевом помощнике, знающем офицере Генерального штаба. Именно таким и был Куропаткин. Характерна здесь история взаимоотношений Алексея Николаевича и Скобелева, на которой после русско-японской войны много спекулировали, пытаясь принизить первого в глазах общества. В действительности не только Куропаткин был обязан Скобелеву, но и, наоборот, «белый генерал» свои победы одерживал во многом благодаря заботам и всесторонней помощи своего начальника штаба. Недаром В.В. .Верещагин, хорошо знавший обоих и лично наблюдавший действия тандема на войне, писал, что Михаил Дмитриевич не только был дружен с Куропаткйным, но уважал и ценил его, хотя во многом не соглашался и спорил с ним1. Сам Куропаткин не считал Скобелева беспорочным богом войны. Отдавая дань уважения своему талантливому начальнику, он отмечал и многие его недостатки. По-видимому, именно самостоятельная, принципиальная, знающая себе цену и талантливая личность и привлекала Скобелева в Куропаткине.

По окончании всех походов Куропаткин остался жив. Генерал в неполные тридцать четыре года, кавалер орденов Георгия IV и III степени, а также многих других наград, он ворвался в высший эшелон армейского руководства. В эпоху Александра III его служебный рост продолжился, хотя уже и не столь быстрыми темпами. В Главном штабе он зарекомендовал себя усердным работником, которому была поручена подготовка России к войне на самых опасных направлениях (западная граница, черноморские проливы). Причём Куропаткин занимался не только кабинетной работой, но много времени проводил в разъездах, принимал активное участие в летних учениях войск, а порой выполнял и такие опасные поручения, как разведывательная миссия на Босфор в 1889 г. Хотя он и служил не в строю, но утверждение известного

1 Верещагин В.В. На войне. Воспоминания о русско-турецкой войне 1878 г. художника В.В. Верещагина. М., 1902. С. 187. публициста М.О. Меньшикова,- что, якобы, после Ахал-Текинской экспедиции Куропаткин превратился в военного чиновника1, не верно.

Не удивительно, что усердного Куропаткина, к тому же прекрасно знавшего колорит среднеазиатской службы, назначили начальником Закаспийской области. На этой должности Алексей Николаевич проявил новые, и самые сильные свои дарования — административно-хозяйственные. С детских лет, проведённых в Шешурино, Куропаткин усвоил хозяйственную распорядительность. В бытность небогатым офицером, привыкшим рационально распоряжаться каждой копейкой, это качество, по-видимому, ещё более укрепилось и развилось. В сочетании со стремлением послужить России оно дало прекрасного генерал-губернатора Закаспия. «На этом посту Куропаткин проявил недюжинные административные способности. Ему. приходилось весьма многое устраивать и организовывать вновь в этом недавно присоединённом крае. За 8 лет его управления областью были достигнуты крупные результаты. Из пустынной страны, не имевшей ни дорог, ни городов, со слабыми зачатками торговли и промышленности, с полудиким кочевым населением, промышлявшим более всего грабежом и разбоем, Закаспийская область превратилась в благоустроенный край, с развитым земледелием, торговлей и промышленностью, со многими селениями и городами»2.

Успехи Куропаткина в Закаспийской области ещё более укрепили и без того весьма высокий авторитет бывшего начальника штаба «белого генерала». Алексей Николаевич оказался едва ли не самым молодым и самым популярным генералом русской армии. Вполне логично, что именно его выбрал молодой Николай II на смену военного министра царя-миротворца. П.С. Ванновский, к тому же, оказывал покровительство своему бывшему воспитаннику. В это время русской армии, переживавшей период застоя, требовались крупные преобразования радикального характера. Провести их Куропаткин не мог в

Меньшиков М.О. Чиновники и герои // Михаил Дмитриевич Скобелев. Слово белого генерала. Слово современников. Слово потомков. М., 2000. С. 288-289.

2 Военная энциклопедия. СПб., 1911-1915. Т. 14. С. 411. силу объективных и субъективных причин. Борьба с другими министерствами, отстаивавшими в первую очередь узко ведомственные интересы, дурное влияние на ход дел Николая II и его ближайшего окружения, скудость военного бюджета, внутриармейская оппозиция, общая неразвитость страны и другие обстоятельства сковывали Алексея Николаевича в его деятельности. Более того, значительная часть высшего руководства Российской империи во главе с царём не осознавала необходимости проведения крупных реформ, в том числе и в военной сфере. Прозрение в,этом отношении наступило лишь после Первой русской революции и краха на Дальнем Востоке. В таких условиях дабы сделать что-нибудь крупное и важное, необходимо было сконцентрироваться на этом одном, главном вопросе. Куропаткин же был не в состоянии сосредоточиться, разбрасывался сам и тратил скромные ресурсы военного ведомства на второстепенные вопросы. Тем не менее, сделано было немало: улучшено имущественное положение нижних чинов и офицеров, успешно, хотя и замедленными темпами, шло перевооружение армии новыми образцами оружия, проведена реформа кадетских корпусов и юнкерских училищ и Академии Генерального штаба, осуществлено преобразование Главного штаба и много других более мелких позитивных изменений.

В развитии дальневосточного вопроса Куропаткин занимал принципиальную позицию и сделал немало, дабы Россия не втягивалась в новую агрессию. Вообще, хотя колониальные устремления не были чужды Куропаткину вовсе, он выступал против новых территориальных захватов, полагая, *гго Россия достигла оптимальных границ (за исключением Босфора) и все силы необходимо направить на внутреннее обустройство страны. Это обстоятельство отмечают и некоторые современные исследователи1. Попытку С.Ю. Витте взвалить изрядную долю ответственности за неудачи на Дальнем Востоке, одним из главных виновников которых был он сам, на плечи Куропаткина следует признать несостоятельной. Само дальневосточное

1 См.: Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо.» Запад и военная элита России (1900—1914). М., 2001. С. 104. направление внешней политики Алексей Николаевич считал второстепенным и к моменту его назначения министром захваты в Маньчжурии уже шли полным ходом. В силу и этого последнего обстоятельства и своих убеждений, никакой серьёзной, а тем более первенствующей роли в этом процессе он играть не мог. Напротив, он выступил в союзе с Витге и В.Н. Ламздорфом против A.M. Безобразова и его сторонников, вынашивавших авантюрные планы по захвату новых колоний в Китае и Корее. Однако, министры-союзники совершили серьёзный просчёт, уверовав, что противоречия с Японией удастся уладить мирным путём. Поэтому по вине Куропаткина Военное министерство не приложило максимума усилий для подготовки к войне на Дальнем Востоке. Разочаровав царя, симпатизировавшего авантюристам, Куропаткин накануне 1904 г. в значительной степени утратил своё положение на министерском посту. Вместе с тем, он по-прежнему оставался самым популярным генералом русской армии.

Русско-японская война стала катастрофой для авторитета и карьеры Куропаткина. Сменив по собственному желанию министерскую должность на пост командующего Маньчжурской армией, а затем став и верховным главнокомандующим вооружёнными силами России на Дальнем Востоке, он совершенно не справился со своими обязанностями. С одной стороны, виной тому была функциональная неготовность Алексея Николаевича к столь крупному назначению, определявшаяся особенностями его предшествовавшей службы. Быстро попав в офицеры Генерального штаба, он стал занимать в основном штабные должности. Хорошо освоившись с ротой, Куропаткин затем не командовал ни батальоном, ни' полком. Не освоенными остались и должности начальника бригады и дивизии. Кроме того, как сподвижник Скобелева, он имел опыт начальника штаба дивизии и отряда в два десятка батальонов. В Маньчжурии же у негр оказалась под рукой громадная сила, к началу 1905 г. состоявшая из трёх армий, десятка армейских корпусов, без малого трёхсот тысяч человек и полутора тысяч орудий. Опираясь на свои прежние знания, он руководил ротами, батальонами, батареями, полками отрядами, набранными с бору по сосенке, постоянно нарушая и без того далёкую от совершенства армейскую организацию.

Другая причина провала крылась в личностных особенностях Куропаткина. Он не раз имел благоприятные возможности разгромить противника, часто безыскусно лезшего на рожон. Не умея разглядеть за тысячами мелочей главного, будучи лишён быстроты соображения и ориентировки, он терялся в сложной, постоянно меняющейся обстановке боя. Не понимая, как развивается сражение, он не в состоянии был принять правильного решения, стараясь досконально придерживаться заранее составленных планов, нарушение которых противником влекло безосновательные отступления."

Куропаткин мог и должен был повлиять на исход вооружённой борьбы в пользу России. Однако его неудачное командование нельзя считать определяющим фактором поражения в кампании. В числе массы причин главнейшей являлась несостоятельность высшего командования русской армии вообще. Бездарные действия старших русских начальников не только не способствовали исправлению и окрашиванию просчётов Куропаткина, но лишь усиливали, а порой определяли их. Деятельность Алексея Николаевича в ходе русско-японской войны нельзя сводить к одним недостаткам. Будучи даже таким несостоятельным командующим, он сумел сохранить Маньчжурскую армию и преумножить её силы, и даже, в определённом смысле, переиграл японцев в стратегическом отношении. В ходе войны Куропаткин опять проявил себя талантливым администратором, в непростых условиях умело наладив снабжение войск. Достойно уважения и решение Алексея Николаевича до конца остаться в рядах армии, несмотря на снятие с высшей должности.

По окончании войны Алексей Николаевич оказался выброшенным на обочину государственной жизни. Его таланты, опыт, знания почти никак не использовались царём и правительством, хотя сам он и стремился оказать пользу Родине. Это стремление выразилось в его литературной деятельности, заботе о родном крае, носившей оттенок меценатства и в отношении члена

Государственного совета к разрешению важнейших вопросов для страны. Этим же было продиктовано стремление Куропаткина открыть для массового читателя свой «Отчёт о войне с Японией». В предисловии к 4-му тому этой работы он писал: «Я слишком близко стоял к событиям огромной важности, совершавшимся на Дальнем Востоке, являюсь одним из главных виновников неудачи наших боевых действий. цель настоящего труда лишь в малой степени заключается в оправдании от возведённых на меня лично обвинений. Я смотрю на свой труд лишь как на материал, который поможет историкам минувшей войны правдиво выяснить причины наших неудач и этим дать возможность определить и средства избежать подобных неудач в будущем»1.

Именно горячим стремлением Куропаткина бьггь по настоящему полезным диктовалось его возвращение в число действующих первых лиц государства в годы Первой мировой войны. Перешагнув через личные амбиции и обиды, он всё же добился, несмотря на серьёзное сопротивление, невысокого I назначения командиром корпуса. В очередной раз блеснув своими административными дарованиями, он быстро выдвинулся в командующие Северо-Западным фронтом. Столь высокое военное назначение совершенно не соответствовало способностям Алексея Николаевича. Опасаясь разбудить новой неудачей на фронте антивоенные настроения в тылу, сам того не осознавая, он с командующим Западным фронтом А.Е. Эвертом упустил последнюю для России благоприятную возможность повернуть ход войны в свою сторону, и вскоре был сменён. Напротив, оказавшись на своём месте в должности генерал-губернатора Туркестана, он быстро и умело затушил пожар Среднеазиатского восстания 1916 г.

Революционный кризис окончательно оставил Куропаткина не у дел. Понимая смысл происходящего, осознавая трагизм положения, тяжело переживая семейную драму, он, тем не менее, отказался от эмиграции и участия в братоубийственной Гражданской войне. Служению родному народу был посвящён смысл самых последних лет жизни А.Н. Куропаткина.

1 Куропаткин А.Н. Русско-японская война 1904-1905. Итоги войны. СПб., 2002. С. 16.

Итак, высокообразованный офицер, талантливый военно-хозяйственный I администратор, честный слуга престола с либеральными взглядами, страстный патриот России, но, с другой стороны, недостаточно гибкий и глубокий политик, незадачливый военачальник, которого к тому же стесняла косная среда, а верховная власть часто использовала не по назначению,—таким предстаёт перед нами Алексей Николаевич Куропаткин по данным всей совокупности источников. 1

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Сапрыкин, Роман Вячеславович, 2003 год

1.Источники, а) Архивные.

2. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф.1. (Канцелярии Военного министерства); Ф. 165. (А.Н. Куропаткина).

3. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 543 (Коллекция рукописей Царскосельского дворца); Ф. 601 (Николая II); Ф. 660 (Константина Константиновича Романова).

4. Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 126 (A.A. Киреева); Ф. 169 (Д.А. Милютина).

5. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 2174 (М.Ф. Крестовской). Оп. 1. Ед. хр. 68.

6. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 797. Оп. 60. 3 ст. II отд. Д. 189. (О вступлении во второй брак генерал-губернатора Закаспийской области А.Н. Куропаткина с разведённой женой камергера

7. Витте); Ф. 1683. Оп. 1. Ед. хр. 88. (Соображения А.Н. Куропаткина по вопросу о переселении в Закаспийскую область духоборов-постников).б) Опубликованные.

8. Куропаткин А.Н. Алжирия. СПб., 1877.

9. Куропаткин А.Н. Кашгария. Историко-географический очерк страны, её военные силы, промышленность и торговля. СПб., 1879.

10. Куропаткин А.Н. Действия отрядов генерала Скобелева в русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Ловча и Плевна. В 2 ч. СПб., 1885.

11. Куропаткин А.Н. Завоевание Туркмении. (Поход в Ахал-Теке в 1880-1881 гг.) С очерком военных действий в Средней Азии с 1839 по 1876 г. СПб., 1899.

12. Куропаткин А.Н. Отчёт генерал-адъютанта Куропаткина о войне с Японией. В 4 т. СПб.—Варшава, 1906-1907.

13. Россия для русских. Задачи русской армии. В 3 т. СПб., 1910.

14. Куропаткин А.Н. Русско-китайский вопрос. СПб., 1913.

15. Куропаткин А.Н. Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1922. Т. 2.

16. Куропаткин А.Н. Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1924. Т. 5.

17. Куропаткин А.Н. Из дневника А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1924. Т. 7.

18. Куропаткин А.Н. Из дневника А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1925. Т. 1.

19. Куропаткин А.Н. Перед войной: Из дневника А.Н. Куропаткина // Русско-японская война из дневников А.Н. Куропаткина и Н.П. Линевича. Л., 1925.

20. Куропаткин А.Н. Из дневника А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1927. Т. 1.I

21. Куропаткин А.Н. Письмо А.Н. Куропаткина к М.Ю. Ашенбреннеру // Каторга и ссылка. 1927. № 3.

22. Куропаткин А.Н. Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1935. Т. 1, 23.

23. Куропаткин А.Н., Редигер А.Ф. Накануне Первой русской Революции (Из переписки русских военных деятелей А.Н. Куропаткина и А.Ф. Редигера) // Военно-исторический журнал. 1991. № 6.

24. Куропаткин А.Н. Японский дневник А.Н. Куропаткина // Военно-исторический журнал. 1991. № 12.

25. Куропаткин А.Н. Дневник А.Н. Куропаткина. 1917 год // Исторический архив. 1992. № 1.

26. Куропаткин А.Н. «Мы в России долго преследовали военных» // Военно-исторический журнал. 1992. № 12.

27. Куропаткин А.Н. Из воспоминаний А.Н. Куропаткина «70 лет моей жизни» // Исторический архив. 1994. № 4.1.

28. Куропаткин А.Н. Разведывательная миссия в Турцию // Военно-исторический журнал. 1995. № 4.

29. Куропаткин А.Н. «Как я стал офицером» (Из воспоминаний генерала А.Н. Куропаткина «70 лет моей жизни») // Отечественные архивы. 1996. № 2.

30. Куропаткин А.Н. «Он был моим ротным командиром» (Военный министр А.Н. Куропаткин о народовольце М.Ю. Ашенбреннере) // Отечественные архивы. 1997. №4.

31. Куропаткин А.Н. Скобелев Михаил Дмитриевич. Биографический очерк // Русский орёл на Балканах. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. глазами её участников. Записки и воспоминания. М., 2001.

32. Куропаткин А.Н. Русско-японская война 1904-1905. Итоги войны. СПб., 2002.

33. Альбицкий А.Ф. Из маньчжурских воспоминаний // Вестник военного и морского духовенства. 1912. №11-14.

34. Апушкин В.А. Куропаткин. Из воспоминаний о русско-японской войне. СПб., 1908.

35. Апушкин В.А. Мищенко. Из воспоминаний о русско-японской войне. СПб., 1908.

36. Богданович A.B. Три последних самодержца. М., 1990.214 N

37. Бонч-Бруевич М.Д. Вся власть Советам. Воспоминания. М., 1958.

38. Брусилов A.A. Мои воспоминания. М., 1963.

39. Васипьчикова ЛЛ. Исчезнувшая Россия. Воспоминания Лидии Львовны Васильчиковой 1886-1919. СПб., 1995.

40. Верещагин A.B. Дома и на войне // Михаил Дмитриевич Скобелев. Слово белого генерала. Слово современников. Слово потомков. М., 2000.

41. Верещагин В.В. На войне. .Воспоминания о русско-турецкой войне 1878 г. художника В.В. Верещагина. М., 1902.

42. Витте С.Ю. Воспоминания. В 3 т. М., 1960.

43. Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. Сборник документов. М., 1960.

44. Врангель Н.Е. Воспоминания: Ог крепостного права до большевиков. М., 2003.

45. Гамильтон Я. Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны. М., 2000.

46. Гринёв С.А. М.Д. Скобелев // Колосья. 1889. № 1.

47. Грулев М.В. В штабах и на полях Дальнего Востока. Воспоминания офицера Генерального штаба и командира пехотного полка о русско-японской войне. В 2 ч. СПб., 1908.

48. Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000.

49. Давыдов П.М. Путь солдата. Ставрополь, 1964.

50. Деникин А.И. Путь русского офицера. М., 1991.

51. Епанчин H.A. На службе трёх императоров. Воспоминания. М., 1996.44: Жиркевич A.B. Василий Васильевич Верещагин. По личным воспоминаниям // Вестник Европы. 1908. № 4, 5.

52. Зезюлинский Н.Ф. (Н. Каржанский) Записки военного корреспондента // Знамя. 1940. №4-5.

53. Игнатьев A.A. Пятьдесят лет в строю. М., 1986.

54. Иловайский Д.И. Поездка под Ппевну и приключение в Галиции // Русская старина. 1883. №2.

55. Калитин П. Ахап-Текинская экспедиция // Русский вестник. 1890. № 5.

56. Камберг А.И. Действия Туркестанского отряда в Ахал-Текинской экспедиции // Военный сборник. 1906. №1,2.

57. Каменский МЛ. (псевдоним Сипигус) Из боевых воспоминаний. Маленькая история одного наступательного порыва Маньчжурской армии // Братская помощь. 1907. № 1.

58. К истории первой Гаагской мирной конференции 1899 г. // Красный архив. 1932. Т. 1-2.

59. Константин Константинович, великий князь. Из дневника Константина Романова//Красный архив. 1930. Т. 6; 1931. Т. 1,2.

60. Линевич Н.П. Дневник 1904-1906 // Русско-японская война из дневников А.Н. Куропаткина и Н.П. Линевича. Л., 1925.

61. Майер A.A. Наброски и очерки Ахал-Текинской экспедиции 1880-1881. Из воспоминаний раненого // Полуденные экспедиции. Очерки. М., 1998.

62. Мартынов Е.И. Воспоминания о Японской войне командира пехотного полка. Полоцк, 1910.

63. Михневич Н.П. Из дневника Н.П. Михневича // Военно-исторический журнал. 1976. № 5.

64. Новые материалы о Гаагской мирной конференции 1899 г. // Красный архив. 1932. Т. 5-6.

65. Олсуфьев A.A. Панаев В.П; По закаспийской военной железной дороге. Путевые впечатления. СПб., 1899.

66. Отчёт военного министра по поездке на Дальний Восток в 1903 году. В 2 ч. СПб., 1903.

67. Паренсов П.Д, Из прошлого. Воспоминания офицера Генерального штаба. В 3 ч. СПб., 1901-1904.

68. Плансон Е.А. В штабе адм. Е.И. Алексеева // Красный архив. 1930. Т. 4-5.

69. Поливанов A.A. Девять месяцев во главе Военного министерства (13 июня 1915 г. — 13 марта 1916 г.) // Вопросы истории. 1994. № 2,3, 5, 7-11.

70. Половцов A.A. Из дневника A.A. Половцова // Красный архив. 1923. Т. 3, 4.

71. Редигер А.Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. В 2 т. М., 1999.

72. Суворин A.C. Дневник. М., 1992. ,

73. Суд над Карповичем и Лаговским. Женева, 1901.

74. Суханов П.Г. 37 пех. дивизия на Дальнем Востоке в 1904-05 гг. // Братская помощь. 1909. №3,4.

75. Фёдоров Г.П. Моя служба в Туркестанском крае (1870-1906 года) // Исторический вестник. 1913. № 9-12.

76. Хроника истории Ашхабада (1881-1975). Ашхабад, 1981.1. Исследования.

77. Абашин С.Н. Быть или не быть общине в Туркестане: споры в русской администрации 1860-1880 годов.

78. Авдеев В.А. Терновый венец генерала А.Н. Куропаткина // Военно-исторический журнал. 1995. № 4.

79. Айрапетов О.Р. Забытая карьера «русского Мольтке». Николай Николаевич Обручев (1830-1904). СПб., 1998.

80. Айрапетов О.Р. Русская армия на сопках Маньчжурии // Вопросы истории. 2001. №1.

81. Александер Н.М. Учебное дело в военных училищах дореволюционного периода и нынешних советских военных корпусах // Военное знание. 1922. № 10.

82. Алпатов Н.И. Историческая справка о кадетских корпусах в России XIX в // Советская педагогика. 1944. № 1.

83. Ашурков В.Н. Оружейное производство в России и военные заказы за границей // Царизм и развитие капитализма в пореформенной России. М., 1984.

84. Белоконь И.В. Алексей Николаевич Куропаткин: вехи биографии (1848-1925) //Исторический ежегодник. Омск, 1999-2000.

85. Бескровный Л.Г. Армия и флот России в начале XX в. Очерки военно-экономического потенциала. М., 1986.

86. Вернадский Г.В. Русская история. М., 2001.

87. Витте С.Ю. вынужденные разъяснения по поводу отчёта генерал-адыотанта Куропаткина о войне с Японией. М., 1911.

88. Волков C.B. Русский офицерский корпус. М., 1993.

89. Генерал-адъютант Куропаткин. СПб., 1904.

90. Главнокомандующий Маньчжурской армией генерал-адъютант А.Н. Куропаткин. М., 1905.

91. Глушков В.В., Шаравин A.A. На карте Генерального штаба—Маньчжурия. М., 2000.

92. Демидов А.П. Экономический очерк хлопководства, хлопкоторговли и хлопковой промышленности Туркестана. М., 1922.

93. Зайончковский П. А. Высшее военное управление. Император и царствующий дом // П.А. Зайончковский 1904-1983. Статьи, публикации и воспоминания о нём. М., 1998.

94. Зайончковский П.А. Русский офицерский корпус накануне Первой мировой войны // П.А. Зайончковский 1904-1983. Статьи, публикации и воспоминания о нём. М., 1998.

95. Зайончковский П.А. Русский офицерский корпус на рубеже двух столетий (1881-1903) // Военно-исторический журнал. 1971. № 8.

96. Зайончковский П.А. Самодержавие й русская армия на рубеже XIX-XX столетий. М., 1973.

97. Зуев В. «Генерал от поражений» // Советский патриот. 1991. № 48.

98. История Первой мировой войны1914-1918. В 2 т. М., 1875.

99. История русской армии и флота. В 15 т. СПб., 1911-1914.

100. История русско-японской войны 1904-1905 гг. М., 1977.

101. История Туркменской ССР. В 2 т. Ашхабад, 1957.

102. Кангорадзе А.Г. Из истории русского Генерального штаба // Военно-исторический журнал. 1971. № 12.

103. Канода H.H. Переселенческие посёлки в Закаспийской области (конец XIX — начало XX в.). Ашхабад, 1873.

104. Каррыев А., Росляков А. Краткий очерк истории Туркменистана 1868-1917 гг. Ашхабад, 1956.

105. Керсновский A.A. История русской армии. В 4 т. М., 1993.

106. Корнеев В.В. Управление Туркестанским краем: реальность и «правовые мечтания» (60-е годы XIX в. — февраль 1917 года) // Вопросы истории. 2001. №7.

107. Крылов В.М. Кадетские корпуса и российские кадеты. СПб., 1998.

108. Кунстман Д.К. О последних годах жизни А.Н. Куропаткина // Военно-исторический журнал. 1965. № 6.

109. Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865-1917). Елец, 1998.

110. Лукоянов И.В. С.Ю. Витге и планы сооружения Сибирской железной дороги: к предыстории русско-японской войны // Новый часовой. 1996. № 4; 1997. №5.

111. Мартынов Е.И. Из печального опыта русско-японской войны. СПб., 1906.

112. Мартынов С.Д. Государство и экономика: система Витге. СПб., 2002.

113. Машкин H.A. Высшая военная школа Российской империи XIX — начала XX века. М., 1997.

114. Меньшиков М.О. Чиновники и герои // Михаил Дмитриевич Скобелев.

115. Слово белого генерала. Слово современников. Слово потомков. М., 2000.

116. Николаев Н.Ю. Россия и Гаагская мирная конференция 1899 года. Автореф. канд. дис. Волгоград, 2001.

117. Новицкий В.Ф. От Шахэ к Мукдену. (От наступления к обороне). Критико-историческое исследование зимнего периода маньчжурской кампании 1904-05 гг. СПб., 1912.

118. Новицкий В.Ф. Саидепу. Стратегический очерк наступления 2-й маньчжурской армии в январе 1905 г. СПб., 1906.

119. Попов Ю.Г. Куропаткин в Шешурино. Торопец, 1998.

120. Португальский P.M., Алексеев П.Д., Рунов В.А. Первая мировая в жизнеописаниях русских военачальников. М., 1994.

121. Пушкарёв С.Г. Обзор русской истории. Ставрополь, 1993.

122. Романов Б.А. Очерки дипломатической истории русско-японской войны 1895-1907. М.-Л., 1947.

123. Романов Б.А. Россия в Маньчжурии (1892-1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма. Л., 1928.

124. Сазонов А.О. А.Н. Куропаткин, генерал от инфантерии (17.03.1848— 16.01.1925) // Исторические личности России: Материалы 11-й Всероссийской заочной научной конференции. СПб., 1998.

125. Свириденко А.Н. А.Н. Куропаткин: драма неуместности // Вестник Челябинского университета. Сер. 1. История. 1999. № 1.

126. Сенчакова Л.Т. Революционное движение в русской армии и флоте в конце XIX — начале XX в. М., 1972.

127. Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо.» Запад и военная элита России 1900-1914. М., 2001.

128. Синегубов С.Н. А.Н. Куропаткин // История государства Российского: Жизнеописания XX в. Кн. 1. М., 1999.

129. Соболев Л.Н. Куропатки некая стратегия. Краткие заметки бывшего командира 6-го сибирского корпуса. СПб., 1910.

130. Сорокин А.И. Русско-японская война 1904-1905 гг. (военно-исторический очерк). М., 1956.

131. Столетие Военного министерства. В 13 т. СПб., 1902-1914.

132. Теплов Б.М. Ум полководца // Избранные труды. В 2 т. М., 1985. Т. 1.

133. Теттау Э. Куропаткин и его помощники. Поучения и выводы из русско-японской войны. В 2 ч. СПб., 1913-1914.

134. Турсунов Х.Т. Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. М., 1966.

135. Харбсггл Т. Битвы мировой истории. М., 1993.

136. Шаров А.В. Забытый генерал Куропаткин // Коммунист вооружённых сил. 1991. №12.

137. Шацилло К.Ф. От Портсмутского мира к Первой мировой войне. Генералы и политика. М., 2000.

138. Fuller W.C. Civil-Military Conflict in Imperial Russia 1881-1914. Princeton, 1985.

139. Menning B.W. Bayonets before Bullets. The Imperial Russian Army, 1861-1914. Indiana University Press. Bloomington and Indianapolis, 1992.

140. Molozemoff A. Bibliographical Essay and Bibliography Russian Far Eastern Policy 1881-1904. University of California Press. Berkeley and Los-Angeles, 1958.1.l Справочные издания.

141. Альманах современных русских государственных деятелей. СПб., 1897.2. Атлас офицера. М., 1984.

142. Большая советская энциклопедия. 3-е изд. М., 1969-1978.

143. Военная энциклопедия. СПб., 1911-1915.

144. История России с древнейших времён до 1917 года. Энциклопедия. М., 2000.

145. Немцы России. Энциклопедия. М., 1999. Т. 1.

146. Русская энциклопедия / Под. ред. Адрианова С.А. и др. СПб., 1911-1915.

147. Советская военная энциклопедия. М., 1976-1980.

148. Советская историческая энциклопедия. М., 1961-1967.

149. Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи. Главы высших и центральных учреждений 1802-1917. Биобиблиографический справочник. 2-е изд. СПб., 2002.

150. Энциклопедический словарь / Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. СПб., 1890-1907.

151. Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. 7-е изд. М., 1910-1948.