Позднесарматская культура урало-казахстанских степей тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.06, кандидат исторических наук Трибунский, Сергей Александрович

• Трибунский, Сергей Александрович
• кандидат исторических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Трибунский, Сергей Александрович

Введение.3

Глава 1. Погребальный обряд поздних сарматов урало-казахстанских степей.29

Глава 2. Классификация погребального инвентаря и хронология позднесарматских могильников урало-казахстанских степей.58

Глава 3. Могильники урало-казахстанских степей в системе позднесарматской культуры.96

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Позднесарматская культура урало-казахстанских степей»

Позднесарматская культура занимает огромную территорию от Подунавья на западе до Зауралья на востоке и от степей Северного Причерноморья, Северного Кавказа и Нижнего Поволжья на юге до лесостепной полосы Восточной Европы на севере. Позднесарматские племена играли большую роль в жизни Восточной Европы и окружающих её регионов в первой половине первого тысячелетия н. э. Они граничили на западе с провинциями Римской империи, часто беспокоя их своими набегами; на юге они контактировали с греческими городами-колониями Северного Причерноморья, которые ещё в предшествующий период подверглись сильной сарматизации; на севере поздние сарматы являлись соседями осёдлых земледельческих культур лесной полосы Восточной Европы, часть которых, возможно, находилась в даннической зависимости от кочевников, а в ряде приграничных зон происходило смешение кочевников и осёдлых племён; на востоке сарматы соприкасались с кочевниками и земледельческими государствами Средней Азии.

Многие вопросы истории и культуры поздних сарматов не имеют однозначного решения в настоящее время. Это такие вопросы, как происхождение позднесарматской культуры; этническая принадлежность её населения и тесно связанный с этим вопрос о месте обитания аланов и о присутствии гуннов в сарматской среде до того времени, как они завоевали Северное Причерноморье; судьба поздних сарматов после гуннского нашествия и другие.

Позднесарматская культура не была однородной на всей территории своего распространения. В последние десятилетия вышли обобщающие исследования, отдельные главы которых посвящены позднесарматской культуре в разных районах её распространения - в

12 3

Подунавье , в Северном Причерноморье , на Нижнем и Среднем Дону , на Северном Кавказе4, в Нижнем Поволжье5, в Башкирии6. За исключением монографии А.С. Скрипкина, специально посвященной позднесарматской культуре Нижнего Поволжья, остальные работы носят характер обобщения материалов раскопок сарматских памятников в том или ином регионе и рассматривают не только позднесарматские памятники, но и памятники предшествующих сарматских культур, поэтому в них характеризуются только основные черты позднесарматской культуры. С учётом того, что некоторые исследования основываются на материалах, полученных до начала 80-х гг. XX в., задача анализа позднесарматской культуры на уровне локальных вариантов продолжает оставаться актуальной. Путём создания хронологии и периодизации, а также детального анализа погребального обряда и погребального инвентаря позднесарматских памятников в отдельных регионах, можно будет лучше понять ту ситуацию, которая привела к формированию позднесарматской культуры и те культурно-исторические процессы, которые протекали на юге Восточной Европы в позднесарматское время.

Позднесарматские памятники Южного Приуралья, Южного Зауралья и Северо-Западного Казахстана находятся в самой восточной области распространения позднесарматской культуры. На этой территории памятники предшествующей, среднесарматской культуры представлены небольшим количеством, что создаёт контраст с довольно большим числом позднесарматских памятников. Это свидетельствует о том, что позднесарматская культура носит в этом регионе пришлый характер и здесь в ней наиболее ярко должны были отразиться те инновации, которые привели к формированию позднесарматской культуры в целом. Близость рассматриваемой группы памятников к Средней Азии позволяет предполагать, что в ней достаточно отчётливо должны быть представлены следы переселения групп кочевников из этого региона, участие которых в формировании позднесарматской культуры признаётся многими исследователями.7 Количество исследованных погребений в настоящее время достаточно велико, чтобы рассмотреть особенности данного варианта позднесарматской культуры.

Актуальность темы. В настоящее время актуальной является задача обобщения накопленных материалов, то есть разработки типологии погребального инвентаря, изучение погребального обряда, разработки хронологической схемы для позднесарматской культуры урало-казахстанских степей. Выполнение этой работы будет способствовать решению ряда вопросов позднесарматской археологии данного региона: этнической принадлежности позднесарматких памятников, их происхождения и дальнейшей судьбы, выявления особенностей позднесарматских памятников по отношению к памятникам других регионов сарматского мира.

Южное Приуралье, наряду с Кавказом, является регионом, где можно обнаружить следы позддих сарматов после гуннского нашествия (турбаслинская культура), то есть проследить особенности распада позднесарматской общности и дальнейшую судьбу поздних сарматов.

Большой интерес представляет изучение Салиховского, Дербенёвского и II Ахмеровского могильников в Башкирии, происхождение и этническая интерпретация которых вызывает значительные разногласия среди археологов.

Источниковую базу исследования составляют материалы раскопок 247 погребений в 40 могильниках, раскопки которых производили Б.Н. Граков, B.C. Стоколос, К. В. Сальников, К. Ф. Смирнов, А. X. Пшеничнюк, Н. А. Мажитов, М. Ш. Рязапов, Л. Т. Яблонский, С. М. Васюткин, С.Ю. Гуцалов, Г.В. Макаревич, В.В. Родионов, Н.В. Попов, А.А. Бисембаев, В.В. Ткачёв, Н.А. Полушкин,

Г.Б. Зданович, А.Д. Таиров, С.Г. Боталов, М.К. Хабдулина. При написании диссертации использовались отчёты и коллекции, хранящиеся в Архиве Института Археологии РАН, в архивах и фондохранилищах археологических лабораторий Челябинского, Башкирского и Волгоградского университетов, в Музее археологии и этнографии Уфимского Научного Центра РАН, а также публикации памятников. Большая часть исследованных погребений ещё не опубликована и только вводится в научный оборот.

Информативность источниковой базы зависит с одной стороны от того, насколько полно отражены материалы раскопок в отчётах и публикациях памятников, с другой стороны от степени сохранности самих погребений.

Большинство позднесарматских погребений в урало-казахстанских степях раскопано в последние десятилетия на современном научном уровне. Материалы раскопок достаточно полно документированы. Тем не менее, некоторые детали погребальных конструкций описаны не достаточно полно. Например, часто не описывается форма свода подбойной камеры в подбойных могилах. В ряде случаев в отчётах, а особенно в публикациях, недостаточно полно описаны некоторые категории вещей. Особенно это касается металлических бляшек, бус и бисера.

Ограничивает информативность источниковой базы плохая сохранность некоторых элементов погребальных конструкций и некоторых категорий погребального инвентаря. Если форму и размеры курганных насыпей и могильных ям удаётся проследить почти во всех случаях, то наличие и характер деревянных конструкций, а также органических подстилок (из травы, кожи, ткани, бересты) можно зафиксировать далеко не всегда. По ряду причин, в части погребений затруднено определение ориентировки и позы погребённого, а также количество погребённых в одной могиле (например, ориентировка погребённых не определена в 32 % случаев). Это связано как с неблагоприятными для сохранности костей почвенными условиями (как в Дербенёвском могильнике), так и с разрушением погребений человеком или животными. Значительная часть могильных ям (20, 2 %) была нарушена грабительскими вкопами (табл. 25).

В целом, источниковая база достаточно репрезентативна для характеристики позднесарматской культуры урало-казахстанских степей.

Письменные источники непосредственно историю урало-казахстанских степей практически не освещают. События первой половины I тыс. н. э. в Восточной Европе, главным образом в Северном Причерноморье нашли отражение в трудах римских историков Тацита8, Аммиана Марцилина9, Страбона10. Важное значение для изучения данного периода имеет труд Иордана «О происхождении и деяниях гетов»11. Данные письменных источников очень скупы и лаконичны, а часто имеют неоднозначную трактовку, поэтому при изучении истории кочевого населения урало-казахстанских степей имеют вспомогательное значение.

Целью данной работы является изучение особенностей позднесарматской культуры на территории степей Южного Приуралья, Южного Зауралья и Северо-Западного Казахстана. В процессе исследования предполагается решить следующие задачи.

1. Разработка типологии погребального инвентаря.

2. Анализ погребального обряда.

3. Разработка хронологии позднесарматских памятников данной территории.

4. Этнокультурная интерпретация позднесарматских памятников на исследуемой территории.

Объектом исследования в диссертации являются позднесарматские погребения на территории степей Южного Приуралья, Южного Зауралья и Северо-Западного Казахстана.

Хронологические рамки работы охватывают период II-IV вв. н. э. Этот период является временем существования позднесарматской культуры в степях Восточной Европы. Нижняя дата его определяется верхним рубежом среднесарматской культуры. В общих чертах этот рубеж характеризуется в урало-казахстанских степях, так же как и в Волго-Донье, сменой южной ориентировки погребённых, а также широких прямоугольных и подквадратных могильных ям с диагональным положением костяков, в погребальном обряде, на северную ориентировку и узкие прямоугольные и подбойные ямы. В погребальном инвентаре такие типы вещей, присущие среднесарматской культуре как короткие мечи с кольцевым навершием, зеркала с ручкой и валиком по краю диска, украшения в сарматском зверином стиле перестают существовать, а начинают господствовать мечи без перекрестия и навершия, луки гуннского типа, зеркала-подвески с ушком на краю диска или петлёй в центре, фибулы и др. Особенностью урало-казахстанских степей является появление во II в н. э. довольно больших масс населения в этом регионе, что создаёт контраст со слабой его заселённостью в среднесарматский период.

Территориальные рамки исследования включают в себя степную и лесостепную зоны Южного Приуралья, Южного Зауралья и СевероЗападного Казахстана, то есть территорию Башкирии и Челябинской области России и Актюбинской, Уральской и Северо-Казахстанской областей Казахстана. Выбор данного региона обусловлен тем, что материалы памятников, находящихся западнее, на территории Нижнего Поволжья и междуречья Волги и Дона были обобщены в ряде работ археологов, в то время как многие раскопанные памятники на исследуемой территории опубликованы в последние годы и их аналитическое исследование только начинается.

Научная новизна заключается в комплексном рассмотрении позднесарматских памятников урало-казахстанских степей, и привлечении их к решению ряда проблем истории данного региона.

Методологической основой диссертации являются принципы историзма, объективности и системности исторического процесса. При исследовании использовались как методы присущие исторической науке в целом - сравнительный, системный, статистический, типологический, так и методы, характерные, в большей мере, для археологии - метод подбора аналогий, формализация исходных данных.

История изучения. Археологическое изучение позднесарматской культуры началось в самом начале XX в. До этого, русскими историками

XVIII-XIX вв. (М.В. Ломоносовым, В.Н. Татищевым, Н.М. Карамзиным,

А.С. Лаппо-Данилевским и др.) история сарматов рассматривалась исключительно на основе письменных источников, чаще всего в

12 контексте изучения русской истории . В 1904 г. В.А. Городцовым были раскопаны несколько погребений позднесарматского облика в Изюмском и Бахмутинском уездах на Украине, которые датировались им первыми веками нашей эры и связывались с сарматами13.

В 20-е гг. XX в. центр исследований сарматов перемещается в Нижнее Поволжье, где в это время работают Б. Н. Граков, П. С. Рыков и его ученики П. Д. Pay, И. В. Синицын, П. Д. Степанов, Т. М. Минаева и другие. Основное внимание в это время уделяется разработке хронологии и периодизации материалов полученных в ходе раскопок.

В 1926 г. П. С. Рыков разделил погребения, раскопанного им, Сусловского могильника на 7 типов по форме могильной ямы и положению погребённого и объединил их в 4 культуры: А, В, С, Д. Позднесарматские погребения входили в следующие типы: 2 подбойные ямы с северной ориентировкой погребённых и деформированными черепами; 3 - четырёхугольные ямы с северной ориентировкой погребённых и деформированными черепами; 7 -подбойные ямы с северной и южной ориентировкой костяков без деформированных черепов14.

В 1924 г. П. Д. Pay разделил все, имеющиеся в его распоряжении, курганы Нижнего Поволжья римского времени на две стадии: раннеримскую (Stufe А), датируемую им I-II вв., и позднеримскую (Stufe В), датируемую III-IV вв. Для позднеримской стадии он считал характерными следующие черты: погребения в узких прямоугольных ямах с подбоями и без них, с северной ориентировкой костяков и искусственно деформированными черепами. Позднеримская стадия по П. Д. Pay является смешением скифо-сарматских племён раннеримской стадии в одну народность, что проявляется в стандартизации погребального обряда и погребального инвентаря. Этой народностью являлись аланы15. Периодизация П. Д. Pay, в отличие от более громоздкой периодизации П. С. Рыкова, была признана советскими и зарубежными археологами и использовалась вплоть до создания Б. Н. Граковым новой периодизации.

Другого мнения о принадлежности погребений, объединенных П. Д. Pay в позднеримскую стадию, придерживалась В. В. Гольмстен. Ею проводились раскопки могильника у деревни Березняки Самарской губернии, в котором были найдены погребения аналогичные тем, которые выделялись П. Д. Pay в позднеримскую стадию. Она датировала эти погребения первыми веками нашей эры и относила их к особой березняковской культуре, не имеющей никакой связи с сарматами которые, по её мнению, обитали на этой территории в предшествующее время. В. В. Гольмстен считала, что березняковская культура принадлежала народу, ведущему полукочевой образ жизни. Этническую принадлежность березняковской культуры она определить не пыталась16.

Итогом довоенного археологического изучения сарматов явилась статья Б. Н. Гракова «Пережитки матриархата у сарматов»17, вышедшая в 1948 г., в которой он предложил свою хронологическую схему развития сарматских культур, основываясь на результатах работ М. И. Ростовцева, П. С. Рыкова, П. Д. Pay и своих. Б. Н. Граков разделил все сарматские погребения на четыре стадии или культуры: савроматскую, савромато-сарматскую, сарматскую и аланскую и выделил для каждой характерный комплекс вещей и характерные черты погребального обряда. Эти стадии являются последовательными ступенями развития одного народа. Для погребального обряда аланской или позднесарматской стадии Б. Н. Граков считал характерными низкие курганы малого диаметра (9-16м), узкие грунтовые могильные ямы или узкие могильные ямы с подбоями в западной стенке, северную ориентировку костяков, наличие подстилки из кожи, коры или луба. Для погребального инвентаря позднесарматской культуры характерны следующие вещи: железные мечи и кинжалы без навершия и перекрестья, большие луки с костяными обкладками, фибулы римских

1 о типов, зеркальца с ушком на обороте или зеркальца-подвески и другие . Разработанная Б. Н. Граковым схема последовательности сарматских культур, а также, выделенные им, их характерные черты являются на сегодняшний день общепризнанными, вопросы же хронологии отдельных культур, их происхождение и этническая интерпретация до сих пор остаются дискуссионными19.

С 50-х гг. XX в. начинаются массовые раскопки археологических памятников новостроечными экспедициями, что привело к значительному увеличению источниковой базы по сарматским культурам. Проводятся раскопки сарматских памятников в Северном и

Причерноморье, на Нижнем и Среднем Дону, на Кавказе, в Нижнем Поволжье. На основе полученного материала был проведён ряд исследований, посвящённых отдельным категориям инвентаря сарматов: А. С. Скрипкина - фибулам; Н. А. Боковенко - бронзовым котлам; А. М. Хазанова22, М. Г. Мошковой, Н. В. Рындиной23 - зеркалам;

A. М. Хазанова24 - вооружению и военному делу; К. Ф. Смирнова25 -курильницам. Большое значение для разработки сарматской хронологии имеет работа А. К. Амброза «Фибулы юга европейской части СССР I в. до н.э. - IV в. н.э.» , и работа Е. М. Алексеевой, посвящённая бусам Северного Причерноморья27. В 50-е — 80-е гг. XX в. выходят исследования, обобщающие результаты раскопок сарматских памятников в различных регионах, в которых отдельные разделы

9Я посвящены позднесарматскому периоду: В.И. Костенко по Северному Причерноморью, В.Б. Виноградова29 по Северо-Восточному Кавказу,

B. Е. Максименко30 по Нижнему Дону, А. П. Медведева31 по Среднему Дону, В. П. Шилова32 по Нижнему Поволжью, Э. А. Рикмана33 по Поднестровью и Подунавью. В 1984 г. увидела свет работа А.С. Скрипкина «Нижнее Поволжье в первые века нашей эры»34, единственная на сегодняшний день монография, специально посвящённая позднесарматской культуре.

Позднесарматские памятники на крайних восточных и северовосточных территориях своего распространения в массовом порядке стали изучаться сравнительно поздно. В 1929 г. на урочище Бис-Оба на земле аула № 1 у посёлка Благословенского Б. Н. Граковым были раскопаны три позднесарматских кургана.35 В 1940 г. К. В. Сальниковым было раскопано несколько курганов у аула Джанатан в Челябинской области, среди которых один относился к позднесарматскому времени. К. В. Сальников считал его аналогичным нижневолжским курганам, объединённым П. Д. Pay в позднеримскую стадию (stufe В) и датировал

III-IV вв. н.э. К. В. Сальниковым же были раскопаны три кургана в могильнике у села Агаповка к югу от г. Магнитогорска. В 1953 г. он исследовал пять курганов Салиховского могильника в Ишимбайском районе Башкирии . В 1958 г. В. С. Стоколос исследовал один курган в могильнике у села Малково в Миасском районе Челябинской области.

Этим список позднесарматских погребений, исследованных в урало-казахстанских степях за период с 20-х по 60-е гг. XX в, исчерпывается. Со второй половины 60-х гг. количество исследованных позднесарматских могильников резко возрастает.

В Башкирии экспедиция ИИЯЛ Башкирского филиала АН СССР под руководством А. X. Пшеничнюка проводит масштабные раскопки сарматских памятников разных эпох, в том числе позднесарматского времени. За период с 1969 г. по 1977 г. был исследован тридцать один курган в следующих могильниках: Уязыбашевском (Миякинский район); Лекандинском (Аургазинский район); Кара-Тал I, IV Комсомольском, VI Комсомольском, III Бекешевском (Баймакский район); Альмухаметовском (Абзеловский район); Сибайском (окраина г.

Я R

Сибая); Чумаровском (Стерлитамакский район) .

В 1970-1972 гг. Н. А. Мажитовым и М. Ш. Рязаповым были раскопаны семь курганов у с. Темясово в Баймакском районе Башкирии, содержащие уникальные для позднесарматской культуры коллективные

Я О захоронения с богатым сопровождающим инвентарём . В 1967, 1972 гг. С. М. Васюткин продолжил начатые К. В. Сальниковым раскопки Салиховского могильника, в результате чего было раскопано двадцать шесть курганов40. В 1972-1974 гг. им же проводились раскопки на II Ахмеровском могильнике (Ишимбайский район Башкирии), на котором исследовано двадцать семь курганов41. В 1983 г. А. X. Пшеничнюк исследовал тридцать один курган на Дербенёвском могильнике (Мелеузовский район Башкирии)42.

В Оренбургской области в 1984 г. А. X. Пшеничнюком произведены раскопки шести позднесарматских курганов на могильнике Красный Яр в Илекском районе43. Начиная с 1988 г. активные исследования сарматских могильников у с. Покровка Соль-Илецкого района Оренбургской области проводит отряд Института Археологии РАН под руководством JI. Т. Яблонского совместно с археологической экспедицией Оренбургского Пединститута (нач. экспедиции Н. JI. Моргунова), а с 1992 г. совместно с американскими учёными (под руководством доктора Дж. Дэвис-Кимболл). Большинство материалов раскопок этой экспедиции относятся к савроматскому и прохоровскому времени, но были раскопаны два позднесарматских кургана в могильниках Покровка 2 и Покровка 1044.

В Казахстане до конца 1960-х гг. позднесарматские могильники были неизвестны45. В 1972, 1977 гг. экспедицией Института Археологии АН СССР проводились раскопки группы могильников у с. Лебедёвка, в которых найдено 50 могил позднесарматского времени, среди них богатые воинские погребения, содержащие импортные вещи и керамику. За период с 1975 г. по 1996 г. на территории Уральской и Актюбинской областей Казахстана раскопки проводились на следующих могильниках: С. Ю. Гуцаловым на Атпа I (1987г.), Георгиевском бугре (1991г.), Сарытау I (1992г.); С. Ю. Гуцаловым, Г. В. Макаревичем на Атпа II, Атпа III (1987г.); В. В. Родионовым, Н. В. Поповым на Жаман-Каргала I (1975г.); С. Ю. Гуцаловым, В. В. Ткачёвым, А. А. Бисембаевым на Жанабаз, Жёлуткен (1995г.); С. Ю. Гуцаловым, Г. В. Макаревичем, В. В. Ткачёвым на Восточно-Курайлинском (1986, 1987, 1989, 1990гг.), Целинном I (1987-1990гг.).

В Челябинской области в 60-е — 90-е гг. XX в. исследования проводились на восьми позднесарматских могильниках: Н. А. Полушкиным на Байрамгуловском (1 курган); Г. Б. Здановичем на

Берлик кургане, Покровском (2 кургана), Явленка I (5 курганов), Магнитном (1 курган); А. Д. Таировым на Болыпекараганском могильнике (11 курганов); С. Г. Боталовым на Друженском могильнике (4 кургана); С. Г. Боталовым, М. К. Хабдулиной на Новоникольском могильнике (2 погребения). С. Г. Боталов и Н. А. Полушкин произвели раскопки позднесарматского погребения в валу городища Аркаим.

Ещё в 50-е гг. XX в. сарматский материал привлекался для освещения вопросов истории Урала в раннем железном веке. А.П. Смирнов считал, что сарматы оказали огромное влияние на осёдлое население Приуралья, особенно в III-IV вв. н.э. Подтверждение этого влияния он видел в большом количестве вещей южных типов, найденных в Бахмутинском могильнике. По мнению А.П. Смирнова сарматы расселились в Приуралье вплоть до Средней Камы, где ими были оставлены Харинские курганы46. В настоящее время происхождение Харинского могильника ломоватовской культуры не связывается с переселением в Прикамье сарматских племён47.

Основным вопросом, который рассматривался археологами, изучавшими позднесарматскую культуру урало-казахстанских степей, являлся вопрос об этнической принадлежности населения этого региона и тесно связанный с ним вопрос о происхождении позднесарматской культуры.

К. Ф. Смирнов придерживался мнения об аланской принадлежности позднесарматской культуры. Аланы, по его мнению, как самостоятельная политическая сила вызревали внутри сарматской конфедерации племён во главе с аорсами в III-II вв. до н. э. С аорсами К. Ф. Смирнов связывал прохоровскую культуру Поволжья и Приуралья. Ко II в. н. э. они постепенно подчинили себе другие племена. Формирование позднесарматской культуры совпадает с превращением алан в главенствующую политическую силу, и с усилением роли

АП поволжских племён . К. Ф. Смирнов отмечает большую резкость при переходе от среднесарматской культуры к позднесарматской: «появляются совершенно новые формы предметов погребального инвентаря, диаметрально противоположная ориентировка костяков, повсеместная деформация головы, стандартизация погребальных типов и др.»49. «Однако ни о какой решительной смене в прикаспийских степях одного населения другим речи быть не может, ибо новая культура генетически связана с предшествующей.»50. Эта связь проявляется в наличии узких грунтовых могильных ям и катакомб (по видимому, имеются в виду подбои - С.Т.), которые всегда были характерны для «многочисленных кочевых племён сарматской культуры втянутых, к началу III в. н. э., в обширное аланское объединение племён»51. Самой древней областью обычая искусственной деформации черепа К. Ф. Смирнов считал Нижнее Поволжье и долину Маныча, где он известен в могильниках катакомбной культуры. Он не исключал возможности сохранения этого обычая в среде знати у каких-то местных племён, через которые он распространился у поздних сарматов. Всё же главной причиной распространения деформации головы К. Ф. Смирнов считал влияние Средней Азии, где этот обычай был широко распространён в последние века до нашей эры. Обычай же северной ориентировки погребённых пришёл, по его мнению, с северо-востока, из степных зауральских и западносибирских районов, являвшихся наиболее древними районами его распространения.52

В одной из своих статей К. Ф. Смирнов высказал мнение о принадлежности широких прямоугольных могильных ям с диагональным положением костяков роксоланам. Эти могилы наиболее характерны для среднесарматской культуры, но встречаются и в позднесарматское время. Позже он отказался от однозначного отождествления этих могил с роксоланами и считал, что отдельные роды, не входящие в роксоланский союз племён могли совершать захоронения в таких могилах53.

Тесно связан с вопросом о происхождении и этнической принадлежности населения позднесарматской культуры, особенно южноуральских районов её распространения, вопрос о наличии в ней гуннского элемента. К. Ф. Смирнов не исключал возможность проникновения в сарматскую среду гуннов, происшедшего в связи с движением гуннских орд на запад в конце I в. н. э. — начале II в. н. э., и считал, что в дальнейшем может быть удастся выделить в Северном Прикаспии могилы проникших сюда, «возможно, в значительном числе», гуннов. Также он полагал, что со временем гуннские элементы могут быть выделены среди погребений с деформированными черепами в Приуралье, но сам он, на имеющимся в его распоряжении ограниченном материале, не мог этого сделать.54 О возможном раннем проникновении гуннов на Урал писал В. Ф. Генинг. Он предполагал, что именно здесь сформировался и обитал гуннский союз племён до вторжения его в Северное Причерноморье.55 JI. Г. Нечаева высказала мнение о гуннской принадлежности подбойных могил Нижнего Поволжья, не согласившись отождествлять их с аланами. Она аргументировала это тем, что у аланов в более позднее время существовал иной тип погребального сооружения - катакомба, который при некотором сходстве с подбоями всё же значительно от них отличается. В позднесарматское время катакомбы существовали полосой, протянувшейся от Нижнего Дона через Прикубанье до Северного Кавказа. Именно здесь помещают аланов античные авторы. Основываясь на этом, JI. Г. Нечаева считала, что данная Территория была заселёна аланами56.

По мнению С.Г. Боталова население, оставившее позднесарматские могильники в урало-казахстанских степях, было двухкомпонентным - гунно-сарматским. Такие черты погребального обряда как наличие на могильниках грунтовых конструкций в виде фигурных валов, широкое распространение деревянных обкладок погребальной камеры и керамический комплекс отличают их от поволжских могильников. С. Г. Боталов, на основе монгольских и южносибирских материалов, выделяет хуннский историко-культурный комплекс (ИКК), который характеризуется каменными насыпями, узкими прямоугольными ямами, наличием гроба, северной ориентировкой костяков - для рядовых погребений и сложными многокамерными прямоугольными с дромосоми склепами, глубокими ямами, на дне которых внутрь сруба помещается гроб с покойником,

57 уложенным головой на север - для погребений аристократии. Наибольшее сходство с этим ИКК среди памятников кочевников Средней Азии и Казахстана имеют кочевнические комплексы джетыасарской культуры и гунно-сарматские памятники урало-казахстанских степей.58 С. Г. Боталов считает, что сармато-аланское население урало-аральских степей первым попало под удар, переселившихся сюда во II в. н. э. гуннов. Полная смена историко-культурного комплекса в середине II в. н. э. также говорит о смене в этом регионе населения. Гуннские черты С. Г. Боталов связывает, в первую очередь, с наиболее богатыми захоронениями, что свидетельствует о том, что гунны являлись верхним социальным слоем общества. Таким образом, по мнению С. Г. Боталова « население степей Зауралья и Северного Казахстана с конца II в. н. э. представляло собой сложный полиэтничный конгломерат в подавляющем большинстве сформированный из сармато-аланских кочевников»59, в который был включён гуннский компонент60.

М. Г. Мошкова также отмечает своеобразие приуральских памятников по сравнению с Поволжьем и Подоньем, проявляющееся в преобладании узких могильных ям над подбоями, а также в резком изменении погребального обряда и вещевого комплекса на рубеже среднесарматского и позднесарматского времени, что отличает приуральские памятники от более западных, поволжских и подонских, где в позднесарматской культуре какое-то время сохраняются среднесарматские черты. Для объяснения этих явлений М. Г. Мошкова выдвинула следующую гипотезу. В первой половине II в. н.э. начались передвижения кочевников из Северной Бактрии, которые привели в движение многие другие кочевые объединения Средней Азии. Этот пёстрый поток докатился до Приуралья, а часть его проникла далее на запад, явившись катализатором, способствовавшим формированию позднесарматской культуры. В Приуралье новое население сменило прежнее, а в Поволжье и Подонье наложилось на существовавшие там среднесарматские племена.61 М. Г. Мошкова отмечает большое сходство между вещами из позднесарматских могил Приуралья и Поволжья, особенно в воинских погребениях, что объясняется ею контактами между этими двумя регионами, а также интенсивным функционированием в это время Великого шёлкового пути62.

Большое значение для исследования позднесарматской культуры имеет монография А. С. Скрипкина «Нижнее Поволжье в первые века нашей эры», являющаяся, на сегодняшний день, единственным монографическим исследованием, специально посвященным позднесарматской культуре. А. С. Скрипкин на основе памятников Нижнего Поволжья разработал типологию погребального инвентаря, подробно исследовал погребальный обряд и разработал хронологию позднесарматской культуры, разделив погребальный инвентарь на шесть групп. А. С. Скрипкин предложил следующую картину происхождения и развития позднесарматской культуры. Позднесарматская культура является результатом смешения местного среднесарматского и пришлого из Средней Азии населения63. С начала II в. в Заволжье начинают распространяться новые черты погребального обряда: подбойные захоронения в узких прямоугольных и подбойных могильных ямах, северная ориентировка костяков, распространяется обычай искусственной деформации черепов. Погребения, имеющие такие же черты, датируемые I-IV вв. н. э. существовали в Лявандакском и Кую-Мазарском могильниках в Бухарском оазисе, и, по мнению А. С. Скрипкина, именно оттуда переселилась в Заволжье какая-то группа ираноязычных кочевников. Постепенно новые черты распространяются в междуречье Волги и Дона, что А. С. Скрипкин связывает с переселением туда населения с Заволжья. К концу II в. н. э. формируется единая культура. Период с конца II в. до середины III в. н. э. является временем расцвета позднесарматской культуры. Этим временем датируются наиболее богатые захоронения, часты находки в погребениях античной керамики. С середины III в. н. э. происходит значительное сокращение позднесарматских курганов в междуречье Волги и Дона, а также полное их исчезновение в Днепро-Донском междуречье. Большинство могильников середины III-IV вв. н. э. расположены в Заволжье. Позднесарматские могильники начинают встречаться далеко в лесостепи к северу, в Башкирии и Самарской области. А. С. Скрипкин объясняет это переселением сарматов в восточные районы под натиском племён входящих в готский союз. Сарматские памятники этого времени очень бедны, что отражает прекращение контактов с центрами античной цивилизации. В конце IV в. н. э. часть сарматов погибает в столкновении с гуннами, часть их входит в гуннский союз64.

Особой группой памятников, по вопросам происхождения, хронологии, культурной и этнической интерпретации которых существуют разные мнения, являются Салиховский, Дербенёвский и II Ахмеровский могильники в Башкирии, которые представляют собой большие курганные некрополи (содержащие от 40 до 100 курганов). В этих могильниках найдены захоронения под небольшими курганными насыпями, в основном, в узких могильных ямах, с преобладанием северной ориентировки. Погребённые лежали в вытянутом на спине положении. В могилах найден бедный погребальный инвентарь, состоящий из немногочисленных металлических украшений и принадлежностей костюма (фибул, браслетов, височных подвесок, бус, уточек, поясных накладок, наконечников ремней). В ряде могил находилось по сосуду, реже по два, принадлежащих к типам, большинство из которых неизвестно в Приуралье.

Раскопавший первые пять курганов Салиховского могильника К. В. Сальников датировал их II-IV вв. н. э. и считал, что они оставлены смешанным населением: пришлым сармато-аланским и местным финно-угорским. С сармато-аланами К.В. Сальников связывал погребальный обряд (подкурганные захоронения в простых прямоугольных ямах и подбое, северная ориентировка костяков) и часть керамики; с финно-уграми керамику с насечками по венчику и защипами65. К.В. Сальников нашёл аналогии керамике из Салиховского могильника на селищах Куш-Тау Южное и Урняк II и сделал вывод о том, что эти поселения и могильник принадлежали одному оседлому населению66.

В. Ф. Генинг отнёс несколько курганов (№ 9, № 13, № 23) Салиховского могильника к выделенному им Бахмутинскому археолого

67 этническому типу (АЭТ) . Бахмутинский АЭТ датируется им V-VI вв., соответственно эти курганы имеют такую же дату. Курган № 34 этого могильника отнесён В. Ф. Генингом к АЭТ Романовка I наряду с несколькими погребениями из Кушнаренковского, Турбаслинского и Уфимского могильников. Для этого типа характерны захоронения в простых ямах с ориентировкой костяков на север и наличие одного сосуда в изголовье. Дату АЭТ Романовка I В. Ф. Генинг точно не

68 определяет, но она не раньше V в. н. э .

С. М. Васюткин, проводивший раскопки на II Ахмеровском и продолживший раскопки Салиховского могильника, датировал первый III-IV вв. и считал его принадлежавшим поздним сарматам, живших в окружении финно-угорских племён69. Процесс смешения сарматов и финно-угров отражён, по его мнению, в Салиховском могильнике, который датировался им IV-V вв. В Салиховском могильнике С. М. Васюткин выделяет 3 компонента: сарматский, проявляющийся в наличии курганных насыпей, прямоугольных могильных ям, вытянутом на спине положении костяков, северной ориентировке погребённых, в наличии ряда типов сарматских вещей и керамики; финно-угорский, о котором свидетельствуют восточная ориентировка костяков, обычай положения пояса вдоль тела погребённого и сосуда над погребённым, зафиксированные в некоторых погребениях, металлические изделия характерные для финно-угорских культур Приуралья; гуннский проявляющийся в каменной наброске на многие курганы, северовосточной ориентировке погребённых, обычае положения маленького сосудика на руку погребённого70.

К. Ф. Смирнов считал, что Салиховский могильник принадлежал сарматам, подвергшихся влиянию тюрок и указывал на его сходство с такими могильниками, как Бис-Оба и могильник у с. Мёртвые Соли в Оренбургской области71. Следует отметить, что могильнику с. Мёртвые Соли содержит материалы более позднего времени, поэтому вряд ли можно считать их схожими с Салиховским.

А. X. Пшеничнюк не согласился с датировкой С. М. Васюткиным II Ахмеровского могильника как III-IV вв. и считал более приемлемой датой для него, так же как и для раскопанного им Дербенёвского

72 могильника II-III вв . Он считал, что эти могильники принадлежали сарматам, переселившимся на правобережье р. Белой из-за

73 неблагоприятной экологической обстановки .

Таким образом, к настоящему времени накоплена достаточно большая источниковая база по позднесарматской культуре урало-казахстанских степей. Исследователи по-разному интерпретируют памятники данного региона - как вариант позднесарматской культуры; как особую культуру, близкую к поволжской; как особую гунно-сарматскую культуру. Различные взгляды высказываются на хронологию и этнокультурную принадлежность Салиховского, II Ахмеровского и Дербенёвского могильников. Следует отметить, что некоторые точки зрения, высказанные археологами в 50-70-е годы XX в. основывались на незначительном количестве исследованных погребений. К настоящему времени накоплена достаточно большая источниковая база по позднесарматской культуре урало-казахстанских степей, которая позволяет заново рассмотреть особенности этого региона и его место в системе позднесарматской общности.

Примечания

1 Рикман Э.А. 1975. Этническая история Поднестровья и прилегающего Подунавья в первых веках нашей эры. М.

2 Симоненко В.И. 1994. Северное Причерноморье в системе сарматской культурно-исторической общости // Проблемы истории и культуры сарматов. Волгоград; Костенко В.И 1983. Сарматские памятники Днепро-Донского междуречья в III в. до н. э. - III в. н. э. Днепропетровск.

3 Максименко В.Е. 1983. Савроматы и сарматы на Нижнем Дону. Ростов н/Д; Медведев А. П. 1990. Сарматы и лесостепь. Воронеж.

4 Виноградов В.Б. 1963. Сарматы Северо-Восточного Кавказа. Грозный.

5 Скрипкин А.С. 1984. Нижнее Поволжье в первые века нашей эры. Саратов.

6 Пшеничнюк А. X. 1983. Культура кочевников Южного Урала. М.

7 Смирнов К.Ф. 1950. Сарматские племена Северного Прикаспия // КСИИМК. М., № XXXIV. С. 114.; Скрипкин А.С. Нижнее Поволжье в . С. 80-101.; Мошкова М. Г. 1994. К вопросу о двух локальных вариантах или культурах на территории Азиатской Сарматии во II-IV вв. н. э. // Проблемы истории и культуры сарматов. Волгоград. С. 20-23.

8 Тацит Корнелий. 1993. Анналы. СПб.

9 Аммиан Марцелин. 1994. История. СПб.

10 Страбон. 1994. География. М.

11 Иордан. 1997. О происхождении и деяниях гетов. СПб.

1 л

Мошкова М.Г. 1989. Позднесарматская культура // Археология СССР. Степи Европейской части СССР в скифо-сарматское время. М.

13 Скрипкин А. С. Нижнее Поволжье в . с. 4.

14 Rau Р. 1927. Die Hugelgraber romischer Zeit an der unteren Wolga. Pokrowsk, s. 7-10.

15 Рыков П. С. 1926. Сусловский курганный могильник. Саратов, с. 19.

16 Гольмстен В. В. Доисторическое прошлое Самарского края // Краеведение. Самара, 1924. Ч. I. С. 162-163.

17 Граков Б.Н. 1947. Пережитки матриархата у сарматов // ВДИ. 1947. № 3.

18 Граков Б.Н. 1947. Пережитки . с. 100-121.

19 Скрипкин А.С. 1992. Об уточнении хронологии сарматских культур // Проблемы хронологии сарматской культуры. Саратов.

20 Скрипкин А.С. 1977. Фибулы Нижнего Поволжья // С А. № 2.

21 Боковенко Н.А. 1977. Типология бронзовых котлов сарматского времени в Восточной Европе // СА. № 4.

22Хазанов С.А. 1963. Генезис сарматских бронзовых зеркал // СА. № 4.

23 Мошкова М.Г., Рындина Н.В. 1975. Сарматские зеркала Поволжья и Приуралья // Очерки технологии древнейших производств. М.

24 Хазанов А. М. 1971. Очерки военного дела сарматов. М.

25 Смирнов К.Ф. 1973. Курильницы и туалетные сосудики азиатской Сарматии // Кавказ и Восточная Европа в древности. М.

26 Амброз А.К. 1966. Фибулы юга Европейской части СССР II в. до н. э. -IV в. н. э. // САП. М.,Д1-30.

27 Алексеева Е. М. 1982. Античные бусы Северного Причерноморья // САП. М., Г1-12.

О Й

Костенко В. И. 1981. Сарматские памятники междуречья Дона и Днепра III в. до н. э. - III в. н. э.:Автореф. дис. .канд. ист. наук. Киев.

29 Виноградов В. Б. 1963. Сарматы Северо-Восточного Кавказа. Грозный.

30 Максименко В. Е. 1983. Савроматы и сарматы на Нижнем Дону. Ростов н/Дону.

31 Медведев А. П. 1990. Сарматы и лесостепь. Воронеж.

32 Шилов В.П. 1975. Очерки по истории древних племён Нижнего Поволжья. М.

33 Рикман Э.А. 1975. Этническая история . М.

34 Скрипкин А.С. Нижнее Поволжье в .

35 Смирнов К.Ф. 1948. Сарматские племена Приуралья // КСИИМК. М., № 22.

36 Сальников К.В. 1950. Сарматские погребения в районе Магнитогорска // КСИИМК. Вып. № 34. М.

37 Сальников К.В. 1958. О составе населения Южной Башкирии в 1 тыс. н.э. // СА. № 3.

38 Пшеничнюк А. X. Культура кочевников Южного Урала. М., 1983.

39 Пшеничнюк А. X., Рязапов М. Ш. 1976. Темясовские курганы позднесарматского времени на Юго-Востоке Башкирии // Древности Южного Урала. Уфа.

40 Васюткин С. М. 1986. Салиховский курганный могильник конца IV-V вв. в Башкирии // СА. №2.

41 Васюткин С. М. 1977. II Ахмеровский курганный могильник позднесарматского времени // Исследования по археологии Южного Урала. Уфа.

42 Пшеничнюк А. X. 1992. Дербенёвский курганный могильник позднесарматского времени в Западном Приуралье // Проблемы хронологии позднесарматской культуры. Саратов.

43 Пшеничнюк А. X. 1989. Сарматский могильник Красный Яр в Оренбургской области // Материалы по эпохе бронзы и раннего железа Южного Приуралья и Нижнего Поволжья. Уфа, с.99-120.

44 Курганы левобережного Илека (Под ред. д.и.н. Л.Т. Яблонсого). М.,1996. С. 17-19, 43-44.

45 Мошкова М.Г., Кушаев Г.В. 1973. Сарматские памятники Западного Казахстана // Проблемы археологии Урала и Сибири. М., С. 258-272; Мошкова М. Г. 1982. Позднесарматские погребения Лебедёвского могильника в Западном Казахстане // КСИА. М., Вып. 170.

46 Смирнов А. П. 1957. Железный век Башкирии // МИА. М., № 58. С. 513.

47 Голдина Р.В. 1985. Ломоватовская культура. Иркутск, с. 133-144.

48 Смирнов К.Ф. 1950. Сарматские племена Северного Прикаспия // КСИИМК. М., № 34. С. 108.

49 Там же, с. 112.

50 Там же.

51 Там же.

52 Там же.

53 Смирнов К. Ф. 1959. Курганы у сёл Иловатка и Политотдельское Сталинградской области // МИА. М., № 10. С. 319.

54 Он же. 1971. Ранние кочевники Южного Урала // АЭБ. Уфа, Т. IV. С. 76.

55 Генинг В. Ф. 1961. Проблемы изучения железного века Урала // ВАУ. Сведловск, Вып.1.

56 Нечаева Л. Г. 1961. Об этнической принадлежности подбойных и катакомбных погребений сарматского времени в Нижнем Поволжье и на Северном Кавказе // Исследования по археологии СССР. Л., С. 151-159.

57 Боталов С. Г. 2000. Культово-поминальные традиции урало-казахстанских кочевников гуннского и раннетюркского периода // Краеведческие записки. Выпуск IX. Самара, с. 154. с о

Там же, с. 155.

59 Боталов С. Г. 1993. Болыпекараганский могильник II-III вв. н. э. // Кочевники урало-казахстанских степей. Екатеринбург, с. 142.; Он же. Культово-поминальные традиции . с. 151-165.

60 Боталов С.Г., Гуцалов С.Ю. 2001. Гунно-сарматы урало-казахстанских степей. Челябинск, с. 141-186.

61 Мошкова М. Г. 1994. К вопросу о двух локальных вариантах или культурах на территории Азиатской Сарматии II- IV вв. // Проблемы истории и культуры сарматов. Волгоград, с. 21-23.

62 Там же.

63 Скрипкин А. С. Нижнее Поволжье в . с. 80-101.

64 Там же, с. 116.

65 Сальников К. В. 1958. О составе населения Южной Башкирии в I тыс. н.э. // СА. № 4.

66 Там же, с. 25.

67 Генинг В. Ф. 1971. Южное Приуралье в III-VII вв. н. э. (Проблема этноса и его происхождения) // Проблемы археологии и древней истории угров. М., с. 251-257.

68 Там же, с. 283.

69 Васюткин С. М. 1967. II Ахмеровский курганный могильник позднесарматского времени // Исследования по археологии Южного Урала. Уфа, с. 88.

70 Васюткин С. М. 1986. Салиховский курганный могильник конца IV-V вв. в Башкирии // СА. № 2. С. 194-196.

71 Смирнов К. Ф. 1971. Ранние кочевники Южного Урала // АЭБ. Уфа, т. IV. С. 76.

72Пшеничнюк А.Х. 1992. Дербенёвский курганный могильник позднесарматского времени в Западном Приуралье К Проблемы хронологии позднесарматской культуры. Саратов, с. 82. 73 Там же, с. 83.

Заключение диссертации по теме «Археология», Трибунский, Сергей Александрович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной работе была предпринята попытка обобщить материалы раскопок позднесарматских памятников с территории Южного Приуралья, Южного Зауралья и Северо-Западного Казахстана, которые, в комплексе, раньше не рассматривались. В последнее время, в археологической литературе пересматриваются многие представления о сарматской эпохе в степях Восточной Европы в целом и, позднесарматского периода в частности, которые сложились в 50-70е гг. XX в. Если ранее все сарматские культуры рассматривались как этапы развития одного и того же народа, то сейчас появляется всё больше данных, свидетельствующих о большой роле миграций в формировании сарматских культур. С исследованием большего числа погребений появляется возможность проследить особенности позднесарматских памятников в разных регионах их распространения. Естественно, что занимая столь огромную территорию, от западной части Северного Причерноморья до Южного Зауралья, позднесарматская культура не могла быть однородной. Сравнительный анализ могильников позднесарматской культуры на разных территориях её распространения способствовал бы лучшему пониманию этнокультурной ситуации в степях Восточной Европы во II - IV вв. н. э. Такому анализу должно предшествовать комплексное рассмотрение позднесарматских памятников в каждом регионе. В данной диссертации такая работа была проделана применительно к позднесарматским могильникам урало-казахстанских степей.

Всего учтено 247 погребений из 40 могильников, расположенных в урало-казахстанских степях. Погребальный обряд в этих памятниках характеризуется наличием курганных насыпей и преобладанием основных погребений. Могильные ямы представлены шестью типами, из которых массовыми являются подбойные и прямоугольные, а остальные (овальные, круглые, ямы с заплечиками, катакомба, а также погребения в насыпи кургана) встречаются редко. В могильных ямах находилось, в большинстве случаев, по одному погребённому. Основной позой погребённых является положение на спине, с руками вытянутыми вдоль тела и вытянутыми ногами. Практически все погребённые были обращены головой в северный сектор ориентировок. В захоронениях находят погребальный инвентарь, самыми массовыми категориями которого являются керамика, пряслица, железные ножи, зеркала, удила. Намного реже встречается оружие (мечи, кинжалы, костяные обкладки лука, наконечники стрел), ножницы, курильницы, деревянные чаши, ногайки. Из принадлежностей костюма и украшений часто находят фибулы, бусы, пряжки, бляшки, серьги, а, в некоторых могилах, поясные накладки, наконечники ремней, сюльгамы. Украшения и принадлежности костюма обычно лежали в тех местах, где носились при жизни. Погребальный обряд в значительной степени унифицирован.

Отличие мужских и женских погребений проявляется только в погребальном инвентаре, для мужских погребений характерно оружие и конская сбруя, для женских - бусы, пряслица, зеркала, серьги, ножницы, перстни, колокольчики. Остальные категории вещей (керамика, фибулы, бляшки, пряжки и др.) могут встречаются и в мужских и в женских погребениях. В остальных деталях погребального обряда мужские и женские захоронения друг от друга не отличались.

Выделяется группа детских погребений. Для детей и подростков характерно отсутствие в могилах оружия и конского снаряжения. В детских погребениях чётко просматривается следующая тенденция - чем меньше возраст ребёнка, тем беднее погребение. В погребениях детей, как правило, находят одну-две категории вещей, а среди погребений подростков встречаются как бедные так и богатые захоронения.

Большинство типов вещей в погребальном инвентаре позднесарматских могильников урало-казахстанских степей имеют аналогии или параллели в синхронных памятниках Подонья и Нижнего Поволжья, памятниках финно-угорских культур Приуралья или в кочевых и земледельческих культурах Средней Азии, поэтому при классификации погребального инвентаря использовались уже существующие классификационные схемы.

Из предметов вооружения для позднесарматских могильников урало-казахстанских степей характерны мечи и кинжалы без перекрестия и навершия, железные трёхгранные и костяные наконечники стрел, а также луки гуннского типа, причём наконечники стрел и остатки луков встречаются очень редко.

Достаточно часто в мужских погребениях находят остатки конской упряжи в виде удил. Все удила однотипны и состоят из железных грызл и кольчатых псалий, изготовленных из железа, бронзы или серебра.

Орудия труда представлены, в основном, биконическими пряслицами и железными ножами с прямой или изогнутой спинкой. Выделяется группа длинных ножей с бронзовыми насадками, которые могли иметь и боевое назначение. Также к орудиям труда относятся прямоугольные песчаниковые оселки, железные ножницы, тесло и мотыжка.

Нередко в женских погребениях встречаются бронзовые зеркала, которые относятся к пяти типам: зеркала «восьмиарочного» типа, зеркала с центральной петелькой в центе, зеркальца-подвески, простые круглые диски, зеркала с ручкой-штырём. В двух позднесарматских погребениях найдены бронзовые котлы, имеющие яйцеобразное тулово, две ручки и не имеющие поддона. В ряде погребений сохранились остатки круглых деревянных чаш.

Разнообразна группа вещей, относящихся к принадлежностям костюма и украшениям. Во многих погребениях найдены фибулы, большинство из которых принадлежат к двум группам - лучковым фибулам с подвязным приемником и фибулам с широкой спинкой, имеющим завиток на конце пластинчатого приемника. Намного реже встречаются сильно профилированные фибулы и один раз встречена шарнирная фибула-брошь. Серьги, найденные в позднесарматских погребениях урало-казахстанских степей представлены двумя типами — калачиковидными серьгами и круглыми проволочными серьгами. Пряжки делятся на два отдела - безщитковые пряжки овальной или прямоугольной формы и, гораздо более многочисленные, пряжки со щитками. Среди пряжек со щитками выделяется пять типов: с прямоугольным щитком и прямоугольной рамкой, прямоугольным щитком и овальной рамкой, овальным щитком и овальной рамкой, подтреугольным щитком и овальной рамкой, прямоугольным щитком с полукругом на конце и овальной рамкой. Остатки поясной гарнитуры встречаются в погребениях очень редко. Поясные накладки индивидуальны практически в каждом погребении. Они изготовлены из бронзы или серебра и по форме делятся на три типа: подпрямоугольные; в форме двух полуовалов; лепесткообразные. В ряде погребений (в основном в Дербенёвском могильнике) найдены круглые бронзовые браслеты, но в целом браслеты - редкая находка в позднесарматских погребениях. В некоторых погребениях встречаются полусферические колокольчики. Немногочисленную категорию украшений составляют перстни, состоящие из овального щитка и кольца.

Среди предметов погребального инвентаря позднесарматской культуры этого региона датирующими являются фибулы, бусы и зеркала, а также ряд других категорий вещей. Все позднесарматские памятники урало-казахстанских степей укладываются в два хронологических периода, между которыми трудно провести чёткую границу - 1) II-III вв. н. э; 2) конец III-IV вв. н. э. В отдельную группу выделяются могильники, датирующиеся общим временем существования позднесарматской культуры - II-IV вв. н. э. Первый из выделенных хронологических периодов имеет ряд особенностей в погребальном обряде и инвентаре - в могильниках встречаются культовые сооружения, курганы квадратной и «вытянутой» форм; нередки парные погребения; в могильных ямах находят оселки, курильницы, пряслица, деревянные чаши, ножницы, колокольчики. Остальные массовые категории вещей были распространены на всём протяжении существования культуры.

Одними из наиболее актуальных вопросов изучения позднесарматской культуры являются вопросы её происхождения, её этнической атрибуции и этнокультурных особенностей позднесарматских памятников на разных территориях их распространения. Позднесарматская культура урало-казахстанских степей, в целом, и в погребальном обряде, и в погребальном инвентаре, аналогична позднесарматской культуре Нижнего Поволжья. Памятники урало-казахстанских степей подтверждают высказываемое исследователями положение о большой унифицированности культуры на всей территории её распространения. При этом позднесарматская культура урало-казахстанских степей обладает рядом отличительных особенностей. В урало-казахстанских степях и Волго-Донье идентичны такие черты погребального обряда, как наличие круглых курганных насыпей примерно одинаковых размеров, положение погребённого вытянуто на спине, северный сектор ориентировок погребённых, широкое распространение подбойных и прямоугольных ям. Категории погребального инвентаря, место их положения в погребениях, а также большинство типов вещей в позднесарматских могильниках Волгодонского междуречья практически полностью совпадают между собой.

Отличия же заключаются в следующем. В урало-казахстанских могильниках присутствуют конструкции курганных насыпей, не характерные для Поволжья - квадратной и «гантелевидной» форм, а также кольцевые и прямоугольные оградки. В погребальном обряде уральские памятники отличаются от поволжских полным господством северного сектора ориентировок и значительным преобладанием прямоугольного типа ям над подбойным, в погребальном инвентаре -иным составом импортной круговой керамики, присутствием «восьмиарочных» зеркал, круглодонных мисок и некоторых других типов лепных сосудов, поясных наборов.

В урало-казахстанских памятниках выделяется несколько групп могильников, отражающих этнокультурные отличия в позднесарматской среде этого региона. С одной стороны памятники хорошо разделяются по географическому признаку — приуральские, зауральские, казахстанские, поишимские, с другой стороны в этих районах выделяются группы памятников, а также отдельные могильники, имеющие свои особенности.

Памятники Северо-Западного Казахстана представлены большим числом погребений. В этом районе встречаются большие могильники, содержащие десятки курганов (Целинный I, курганные группы у с. Лебедёвка). Здесь большой процент погребений совершён в подбоях. Казахстанские памятники имеют наибольшее сходство с поволжскими.

В Приуралье число исследованных погребений невелико. Памятники Приуралья, близки к казахстанским тем, что здесь также часто встречаются подбойные ямы. В целом, инвентарь могильников небогат, и какие-либо особенности этого региона выделить трудно. Исключением здесь являются Салиховский, Дербенёвский и Ахмеровский могильники, которые составляют особую группу. Эти могильники, расположенные в лесостепной Башкирии на правобережье р. Белой, имеют особенности, отличающие их от остальных позднесарматских погребений как урало-казахстанских степей, так и волго-донского междуречья. Для погребального обряда Салиховского, Дербенёвского и II Ахмеровского могильников характерно отсутствие огненного ритуала, подбоев, предметов вооружения и конского снаряжения в погребальном инвентаре. Керамика этих могильников характеризуется преобладанием низких горшков с очень широким туловом и горлом, что не характерно для поздних сарматов. Также в погребальном инвентаре встречаются сюльгамы, поясные накладки, гривна, бронзовые фигурки уточек, браслеты, то есть категории вещей, характерные для финно-угорских культур Приуралья. Очень вероятно, что население, оставившее эти могильники, было осёдлым. В то же время, такие черты погребального обряда, как курганные насыпи и северный сектор ориентировок погребённых сближает эти могильники с позднесарматскими. Многие особенности погребального обряда и некоторые категории вещей Салиховского, Дербенёвского и Ахмеровского могильников находят аналогии в западной части Северного Причерноморья в позднесарматской, а также вельбарской и Черняховской культурах. Вполне вероятно, что население, которому принадлежали эти могильники, было позднесарматским, близко контактировавшим со средой, из которой впоследствии образовалась Черняховская культура и которое переселилось в Башкирию в III в. под влиянием готов, вместе с общим потоком переселения сарматов на восток из причерноморских и волго-донских степей.

Зауральские могильники характеризуются почти полным отсутствием подбоев. Для этих памятников характерна вариабельность ориентировок. В них есть погребения с воточной и южной ориентировками. Ряд памятников Зауралья (Малковский, Явленка, Байрамгуловский, Друженский) отражают процесс тесных контактов сарматов с зауральскими угорскими культурами, что проявляется в особых формах керамики находящей параллели в саргатской культуре Зуаралья.

Небольшая группа памятников (Покровский, Новоникольский, Берлик), расположенная в Поишимье, содержит ряд погребений с частичным сожжением погребённых. Костяки оказались обожжёнными в результате сожжения деревянных конструкций в могильных ямах. Для этой группы погребений характерна широтная ориентировка, западная или восточная. Погребальный инвентарь в могилах беден. Ни обряд сожжения, ни широтная ориентировка совершенно не характерны для позднесарматских могильников. Частичное сожжение погребённых встречается на территории урало-казахстанских степей, особенно в Зауралье, в более раннее время, в савроматскую и прохоровскую эпохи. Погребения с сожжением пока немногочисленны, поэтому их культурная интерпретация затруднена. Возможно, что они представляли собой группу западносибирского населения, подвергшуюся сарматизации, но сохранившую некоторые свои обычаи.

Урало-казахстанские могильники, также как и позднесарматские могильники в других регионах, имеют аналогии в Средней Азии, в среде подбойно-катакомбных погребений. По всей видимости, эти аналогии (северная ориентировка погребённых, наличие прямоугольных и подбойных ям, мечи без перекрестия и навершия, кубические курильницы и др.) свидетельствуют о миграции части населения из этих регионов в восточноевропейские степи, что высказывалось ранее археологами. Материалы урало-казахстанских степей подтверждают эту точку зрения. Менее вероятным, представляется переселение в этот регион гуннов во II в. н. э., так как, археологически, черты, которые могут быть связаны только с гуннами, в них слабо прослеживаются.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Трибунский, Сергей Александрович, 2003 год

1. Архивные источники

2. Боталов С. Г. 1981. Отчёт Урало-Казахстанской археологической экспедиции в 1980 г. Челябинск.

3. Боталов С. Г. 1987. Исследование Друженского могильника Варненского района Челябинской области // Отчёт Урало-Казахстанской экспедиции за 1986 г. Челябинск.

4. Васюткин С. М. 1974.Отчёт о работе археологической экспедиции Башкирского государственного университета в 1973 г. // Архив ИА РАН. Р-1, 5185. Уфа.

5. Васюткин С. М., Калинин В. К. 1975. Отчёт об исследованиях первого отряда археологической экспедиции Башгоруниверситета в 1974 г. // Архив ИА РАН. Р-1, 5415. Уфа.

6. Васюткин С. М., Горбунов В. С. 1973. Отчёт об археологических исследованиях в Башкирской АССР в 1972 г. // Архив ИА РАН. Р-1, 4713. Уфа.

7. Гуцалов С. Ю. 1987. Отчёт об археологических работах в Актюбинской области летом 1986 г. Актюбинск.

8. Гуцалов С. Ю., Макаревич Г. В. 1987. Отчёт об археологических работах в Актюбинской области в 1986 г. Актюбинск.

9. Гуцалов С. Ю., Макаревич Г. В. 1988. Отчёт об археологических работах в Актюбинской области в 1987 г. Актюбинск.

10. Гуцалов С. Ю., Макаревич Г. В. 1990. Отчёт об археологических работах в Актюбинской области в 1989 г. Актюбинск.

11. Гуцалов С. Ю., Ткачёв В. В. 1991. Отчёт об археологических работах в Актюбинской области летом 1990 г. Актюбинск.

12. Гуцалов С. Ю. 1992. Отчёт об археологических работах в Актюбинском области в 1991 г. Актюбинск.

13. Гуцалов С. Ю., Макаревич Г. В. 1993. Отчёт об археологических работах в Актюбинской области летом 1992 г. Актюбинск.

14. Зданович Г. Б. 1969. Могильник Явленка1 // Отчёт. Археологические исследования на территории Северо-Казахстанской области в 1968 г. Петропавловск.

15. Стоколос В. С. 1980. Отчёт археологической экспедиции Челябинского краеведческого музея в 1958 г. Челябинск.

16. Таиров А. Д. 1987. Исследование Болынекараганского могильника в Брединском районе Челябинской области // Отчёт Урало-Казахстанской археологической экспедиции за 1987 г. Челябинск.

17. Хабдулина М. К. 1978. Исследования Новоникольского 1 могильника // Отчёт Северо-Казахстанской археологической экспедиции в 1977 г. Челябинск, Петропавловск.1. Письменные источники

18. Иордан. 1997. О происхождении и деяниях гетов. СПб. Страбон. 1994. География. М. Тацит Корнелий. 1993. Анналы. СПб.1. Литература

19. Абрамова М.П. 1971. Зеркала горных районов Северного Кавказа в первые века нашей эры // История и культура Восточной Европы по археологическим данным. М.

20. Абрамова М. 77. 195 9. Сарматская культура II в. до н. э. I в. н. э. // СА. № 3.

21. Абрамова М. П. 1997. Ранние аланы Северного Кавказа III-V вв. н. э. М. Алексеева Е.М. 1975. Античные бусы Северного Причерноморья // САИ. Вып. Г1-12. М.

22. Амброз А.К. 1966. Фибулы юга Европейской части СССР // САИ. Вып. Д1-30.М.

23. Амброз А. К. 1981. Восточноевропейские и среднеазиатские степи V -первой половины VIII вв. // Степи Евразии в эпоху средневековья. М. Артамонов М.И. 1962. История хазар. М.

24. Багриков Г.И., Сенигова Т.Н. 1968. Открытие гробниц в Западном Казахстане // Известия АН КазССР. Алма-Ата. Сер. общ. науки. № 2. Баран В. Д. 1981. Чернях1вська культура: За матер1алами верхнього Дшстра Зах1дного Бугу. Кшв.

25. Боталов С.Г. 1993. Болынекараганский могильник II-III вв. н. э. //

26. Кочевники Урало-Казахстанских степей. Екатеринбург.

27. Боталов С.Г., Полушкин Н.А. 1996. Гунно-сарматские памятники

28. Южного Зауралья III-V веков // Новое в археологии Южного Урала.1. Челябинск.

29. Боталов С. Г. 1999. Хуннский культурогенез в аспекте трансформации хозяйственного уклада. // Комплексные общества центральной Евразии в III-I тыс. до н. э. Челябинск-Аркаим.

30. Боталов С. Г. 2000. Культово-поминальные традиции урало-казахстанских кочевников гуннского и раннетюркского периода // Краеведческие записки. Самара, выпуск IX.

31. Боталов С.Г., Гуцалов С.Ю. 2001. Гунно-сарматы урало-казахстанских степей. Челябинск.

32. Вайнберг Б. И. 1979. Курганные могильники Северной Туркмении // Кочевники на границах Хорезма. М.

33. Васюткин С. М. 1977. II Ахмеровский курганный могильник позднесарматского времени // Исследования по археологии Южного Урала. Уфа.

34. Васюткин С. М. 1986. Салиховский курганный могильник конца IV-V вв. в Башкирии // СА. № 2.

35. Виноградов В. Б. 1963. Сарматы Северо-Восточного Кавказа. Грозный. Генинг В. Ф. 1955. Памятники харинского времени в Прикамье II КСИИМК. М., Вып.52.

36. Генинг В. Ф. 1961. Проблемы изучения железного века Урала // ВАУ. Свердловск, Вып.1.

37. Генинг В.Ф. 1963. Азелинская культура III—V вв. // ВАУ. Свердловск, вып. 5.

38. Генинг В.Ф. 1972. Южное Приуралье в III—VII вв. (Проблема этноса и его происхождение) // Проблемы археологии и древней истории угров. М.

39. Генинг В.Ф. 1979. Хронология поясной гарнитуры 1 тысячелетия н.э. (по материалам могильников Прикамья) // КСИА. М., № 158. Голъмстен В. В. 1924. Доисторическое прошлое Самарского края // Краеведение. Самара, Ч. 1.

40. Граков Б. Н. 1947. Пережитки матриархата у сарматов // ВДИ. № 3. Железчиков Б. Ф., Порох В. Н. 1993. Позднесарматские мечи Лебедёвки (опыт металографического анализа) // Хронология памятников Южного Урала. Уфа.

41. Железчиков Б. Ф. 1998. Археологические памятники Уральской области. Волгоград.

42. Железчиков Б. Ф. 1984. Некоторые вопросы развития скотоводческого хозяйства сарматов Южного Приуралья // Памятники кочевников Южного Урала. Уфа.

43. Засецкая И.П. 1978. О хронологии и культурной принадлежности памятников южнорусских степей и Казахстана гуннской эпохи // СА. № 1.

44. Засецкая И.П. 1994. Культура кочевников южнорусских степей в гуннскую эпоху (k.IV-V вв.). СПб.

45. Иванов В. А., Фалалеев А. В., Ягафарова И. М. 1989. Новые памятники ранних кочевников в Южном Приуралье // Материалы по эпохе бронзы и раннего железа Южного Приуралья и Нижнего Поволжья. Уфа.

46. Иванов В. А. 1995. Динамика «кочевой степи» в урало-волжском регионе в эпоху древности и средневековья // Курганы кочевников Южного Урала. Уфа. С. 20-39.

47. Каменецкий И. С., Маршак Б. И., Шер Я. А. 1975. Анализ археологических источников. М.

48. Ковалевская В.Б. 1979. Поясные наборы Евразии IV—IX вв. Пряжки // САИ. Вып. El-2. М.

49. Коновалов П.Б. 1976. Хунну в Забайкалье. Улан-Удэ.

50. Костенко В. 1983. Сарматские памятники Днепро-Донского междуречья

51. I в. до н. э. III в. н. э. Днепрпетровск.

52. Кухаренко Ю. В. 1980. Могильник Брест-Тришин. М.

53. Левина Л.М. 1996. Джетыассарская культура. М.

54. Литвинский Б.А. 1978. Орудия, утварь из могильников Западной Ферганы. М.

55. Лоховиц В. А., Хазанов A.M. 1979. Подбойные и катакомбные погребениямогильника Туз-Гыр // Кочевники на границах Хорезма. М.

56. Лоховиц В. А. 1979. Подбойно-катакомбные погребения могильника

57. Тумек-Кичиджик // Кочевники на границах Хорезма. М.

58. Максименко В.Е. 1983. Савроматы и сарматы на Нижнем Дону. Ростовн/Д.

59. Мандельштам A.M. 1966. Кочевники по пути в Индию // МИА. М., № 136.

60. Медведев А.П. 1990. Сарматы и лесостепь. Воронеж.

61. Мошкова М. Г. 1982. Позднесарматские погребения Лебедёвского могильника в Западном Казахстане // КСИА. М., № 170. Мошкова М. Г. 1984. Культовые сооружения Лебедёвского могильника // Древности Евразии в скифо-сарматское время. М.

62. Пшеничнюк А.Х., Рязанов М.Ш. 1976. Темясовские курганы позднесарматского времени на юго-востоке Башкирии // Древности Южного Урала. Уфа.

63. Пшеничнюк А.Х. 1976. Шиповский комплекс памятников IV в. до н. э. -III в. н. э. // Древности Южного Урала. Уфа.

64. Пшеничнюк А.Х. 1983. Культура ранних кочевников Южного Урала. М. Пшеничнюк А. X. 1989. Сарматский могильник Красный Яр в Оренбургской области // Материалы по эпохе бронзы и раннего железа Южного Приуралья и Нижнего Поволжья. Уфа.

65. Рафалович И. А. 1986. Данчены: могильник Черняховской культуры III-V вв. н. э. Кишинёв.

66. Рикман Э. А. 1975. Этническая история населения Поднестровья и прилегающего Подунавья. М.

67. Рикман Э. А. 1966. Поздние сарматы днестровско-дунайского междуречья // СЭ. № 1.

68. Ростовцев М. И. 1918. Курганные находки Оренбургской области эпохи раннего и позднего эллинизма. Прага.

69. Рыков П. С. 1925. Сусловский курганный могильник. Саратов.

70. Рыков П. С. 1936. Очерки по истории Нижнего Поволжья. Саратов.

71. Садыкова М. X. 1961. Сарматские памятники Башкирии // МИА. № 115.1. М.

72. Сальников К.В. 1940. Сарматские курганы близ г. Орска // МИА. М., № 1.

73. Сальников К.В. 1950. Сарматские погребения в районе Магнитогорска // КСИИМК. М., Вып. XXXIV.

74. Сальников К. В. 1952. Древнейшие памятники истории Урала. Свердловск.

75. Сальников К. В. 1964. Итоги и задачи изучения археологии Башкирии // АЭБ. Т. II. Уфа.

76. Симоненко А. В. 1994. Северное Причерноморье в системе сарматской культурно-исторической общности // Проблемы истории и культуры сарматов. Волгоград.

77. Синицын И.В. 1960. Древние памятники в низовьях Еру слана. МИА. № 78. М.

78. Скрипкин А.С. 1977. Фибулы Нижнего Поволжья // СА. № 2. Скрипкин А.С. 1982. Азиатская Сарматия во II-IV вв. (Некоторые проблемы исследования) // СА. № 2.

79. Скрипкин А.С. 1984. Нижнее Поволжье в первые века нашей эры. Саратов.

80. Скрипкин А.С. 1990. Азиатская Сарматия. Саратов.

81. Смирнов К.Ф. 1950. Сарматские племена Северного Прикаспия // КСИИМК. М., № XLV.

82. Смирнов К.Ф. 1959. Курганы у сёл Иловатки и Политотдельское Сталинградской области // МИА. М., № 60.

83. Смирнов К. Ф., Попов С. А. 1972. Савромато-сарматские курганы у с. Липовка Оренбургской области // Памятники Южного Приуралья и Западной Сибири сарматского времени. М.

84. Шилов В.П. 1959. Калиновский курганный могильник. МИА. М., № 60. Яблонский Л.Т., Дэвис Кимбол Дж., Демиденко Ю.В. и др. 1996. Раскопки могильников Покровка 1, 2, 7 и 10 в 1995 году // Курганы левобережного Илека. М.

85. Яценко С. А. 1994. Основные проблемы современных сарматологии и аланистики // Проблемы истории и культуры сарматов. Волгоград.