Представления и верования, связанные с рождением ребенка: Современная городская культура тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, кандидат культурол. наук Белоусова, Екатерина Александровна

• Белоусова, Екатерина Александровна
• кандидат культурол. наук
• 0

Оглавление диссертации кандидат культурол. наук Белоусова, Екатерина Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. СОВРЕМЕННЫЙ РОДИЛЬНЫЙ ОБРЯД.

ГЛАВА 2. СОЦИАЛИЗАЦИЯ НОВОРОЖДЕННОГО В ПЕРСПЕКТИВЕ "АВТОРИТЕТНОГО ЗНАНИЯ".

ГЛАВА 3. РОДОВАЯ БОЛЬ КАК ФЕНОМЕН КУЛЬТУРЫ.

ГЛАВА 4. СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ФУНКЦИИ ИМЯНАРЕЧЕНИЯ.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Представления и верования, связанные с рождением ребенка: Современная городская культура»

Ситуация родов и рождения ребенка занимает особое положение в мировоззрении каждого человека и в культуре в целом. Во-первых, роды, как всякий переломный момент жизни, ведущий к перемене статуса человека в обществе (например, вступление в брак или смерть), неизбежно становятся предметом интенсивной рефлексии как отдельного человека, так и общества. Во-вторых, процесс беременности и родов связан с особым пограничным состоянием, представление о котором в мифологической картине мира всегда подразумевает усиление опасности для человека и особенной его уязвимости в это время. Соответственно, в топике, связанной с рождением ребенка, особенно явно эксплицированы мифологические представления, характерные для современной городской культуры, сведения о которых получить из другого источника зачастую невозможно. В третьих, являясь в своих истоках одним из важнейших переходных обрядов (отличительная его особенность состоит в том, что это "двойной" переходный обряд: новый статус приобретает как ребенок, так и его мать), процесс рождения ребенка связан с хорошо разработанным, сложным ритуалом, включающим в себя ряд обязательных или факультативных обрядовых действий, направленных на обеспечение благополучия ребенка и всей семьи.

Поскольку эти действия часто уже не воспринимаются как ритуальные (здесь, по-видимому, уместно говорить о "неузнавании" [misrecognition] в терминологии П. Бурдье и Ж. Пассерона [Bourdieu and Passeron, 1977]), при обращении исследователя к материалу его собственной культуры от него требуется предельная внимательность и рефлексия, непрестанная апелляция к принципам культурного релятивизма. По словам Маргарет Мид, "В идеальном случае даже вид жилища, возникшего перед этнографом, должен восприниматься им как нечто совершенно новое и неожиданное. В определенном смысле его должно удивлять, что вообще имеются дома, что они могут быть квадратными, круглыми или овальными, что они обладают или не обладают стенами, что они пропускают солнце и задерживают ветры и дожди, что люди готовят или не готовят, едят там, где живут. В поле никакое явление нельзя принимать за нечто само собой разумеющееся." [Мид, 1988, с. 11-12]. Многие из таких "неузнанных" действий связаны с определенными мифологическими представлениями и поэтому могут служить ценнейшим материалом для реконструкции картины мира современного городского жителя.

Таким образом, условно выделенная нами сфера культурных представлений являет собой чрезвычайно удобный объект для реконструкции мифологических элементов, существующих в сознании современного горожанина, и ее изучение представляется весьма плодотворным.

Предлагаемая работа рассматривается нами как своего рода подступ к систематическому описанию всего обширного комплекса антропогонических представлений, существующих в современной городской культуре, с последующим вычленением его структуры и обнаружением связей между составляющими его элементами. Мы подробно остановились на четырех тематических группах, входящих в этот комплекс и объединенных общим признаком (тесная связь с инициационным аспектом родов и родовспоможения). Выбранные нами группы тем образуют две дихотомии: они противопоставлены, во-первых, по категориальному признаку "общее / частное" и, во-вторых, по центральной фигуре ("мать / ребенок"). К темам общего характера относится социализация матери и новорожденного (с этой точки зрения рассматриваются акциональный и вербальный ряды ритуала, совершающегося в родильном доме). К темам частного характера, которые были выбраны нами как наиболее репрезентативные и актуальные, относятся родовая боль (играющая важную роль в структуре ритуала для матери) и имянаречение (играющее столь же важную роль в структуре ритуала для новорожденного). Одно из основных направлений исследования - определить, какими коннотациями сопровождается в современной культуре образ беременной и эмбриона, родильницы и новорожденного; какие силы участвуют в зачатии ребенка; каковы соматические представления, связанные с половой системой человека; какими факторами определяется пол, внешность, удачливость будущего ребенка и многие другие вопросы. В задачу исследования входит также проследить преемственность и отличия между традиционной и современной городской культурами.

Теоретической основой нашего исследования естественным образом становятся работы западных и русских антропологов и культурологов, посвященные реконструкции и анализу картины мира в различных культурных традициях, а также описанию отдельных аспектов мифологического сознания и его функционирования в культуре. Этим вопросам посвящены труды Л. Леви-Брюля, К. Леви-Стросса, Р. Барта, М. Элиаде и др. В России к структурно-семиотическому анализу модели мира обращались Т. В. Цивьян [Цивьян, 1985; Цивьян, 1990], Е.М. Мелетинский [Мелетинский, 1995], В.Н. Топоров, Вяч.Вс. Иванов [Иванов, Топоров, 1965; Топоров, 1992], Е.С. Новик [Новик, 1984] и другие ученые. Особенно важны для нас те статьи и монографии, в которых говорится о переходных обрядах -прежде всего, труды Д. Фрезера [Фрезер, 1983], А. Ван-Геннепа [van беппер, 1960] и В. Тэрнера [Тэрнер, 1983], посвященные анализу этого ритуала в примитивных культурах, монографии А. К. Байбурина [Байбурин, 1993] и В.И. Ереминой [Еремина, 1991], в которых авторы анализируют обряды жизненного цикла в традиционной русской культуре, а также книга В .Я. Проппа "Исторические корни волшебной сказки" [Пропп, 1996] о связи сказки с обрядом инициации. Целый ряд работ посвящен анализу собственно родильного ритуала в традиционной культуре - в странах зарубежной Европы [Грацианская, Кожановский, 1997] и - уже - в славянских и русской культурах (статьи С.М. Толстой [Толстая, 1995а; Толстая, 1995Ь], И.А. Седаковой [Седакова, 1997; Седакова, 1998], Г.И. Кабаковой [Кабакова, 1998; Кабакова, 1999], Т.А. Листовой [Листова, 1986; Листова, 1989; Л истова, 1996; Листова, 1998], Т.Ю. Власкиной [Власкина, 1998; Власкина, 1999], Д.А. Баранова [Баранов, 1999] и др. В настоящее время готовится к изданию сборник статей "Повитухи, родины, дети в народной культуре" [ПРДНК, 1999].

В качестве практически ценных материалов следует указать на целый ряд работ, посвященных родильным обрядам и представлениям в традиционной культуре [Попов, 1996; Забылин, 1994; Зеленин, 1991; Редько, 1899; Харузина, 1905 и др.]. Большой этнографический материал записан в многочисленных экспедициях (мы пользовались материалами Каргопольской экспедиции РГГУ [КА]).

Проблемы изучения современного городского фольклора попали в поле зрения русских фольклористов только в самое недавнее время. Сегодня вопросы теории современного фольклора широко дискутируются в научных кругах, организуются специальные семинары и конференции, посвященные этой теме (семинар "Современная городская народная культура"; ежегодная конференция "Мифология и повседневность"). Из работ, посвященных общим вопросам теории современного городского фольклора, следует выделить статьи С.Ю. Неклюдова [Неклюдов, 1995], А.Ф. Белоусова [Белоусов, 1987], С.Б. Адоньевой [Адоньева, 1999а; Адоньева, 1999b], О. Овчинниковой [Овчинникова, 1998] и И.А. Разумовой [Разумова, 1998а; Разумова, 1998b; Разумова, 1998с; Разумова, 1999а; Разумова, 1999b; Разумова, 1999с]. Вопросу о роли мифологических представлений в жизни современного горожанина будет посвящено учебное пособие "Современная городская народная культура" [СГНК, 1999]. Однако пока изучаются лишь отдельные жанры современного фольклора либо отдельные субкультуры, в которых функционируют определенные жанры.

Современная медицина как особая культура пока не успела привлечь к себе внимание исследователей. Лишь в самое последнее время в отечественной науке стали появляться первые статьи, посвященные исследованию быта и фольклора отдельных "медицинских" субкультур [Киселева, 1995; Шумов, 1999; Чередникова, 1999]. Современные роды в родильном доме не рассматриваются как специальный объект научного описания в этнографии и фольклористике (в работах Т.Б. Щепанской [Щепанская, 1994; Щепанская, 1996а; Щепанская, 1996b; Щепанская, 1999] присутствует смежная проблематика - фольклор субкультуры беременных, но вне контекста родильного дома). Единственная работа, прямо посвященная культуре русского родильного дома, принадлежит Т.А. Кругляковой [Круглякова, 1999]. В статье описаны фольклорные жанры, функционирующие на дородовом отделении родильного дома им. Снегирева в Петербурге (используются материалы включенного наблюдения автора в указанном роддоме в 1997 г.).

В противоположность этому, обращает на себя внимание американская академическая традиция, в которой медицинская антропология (изучающая медицину как культуру) и, в частности, антропология родов, канонизирована как специальная область научного знания. Социальному и культурному аспекту родов посвящено большое количество статей и монографических исследований; вышло несколько узко-специальных сборников статей, в которых принимали участие практически все ведущие специалисты в области "антропологии рождения" [Кау, 1982; MacCormack, 1982; Michaelson, 1988; Davis-Floyd and Sargent, 1997]. Примечательно, что американские авторы привлекают внимание читателя к современной русской (и, шире, восточно-европейской) культуре родов и родовспоможения как к теме, практически не исследованной и образующей информационную лакуну, которую необходимо заполнить [см. Chalmers, 1997, с. 265; Davis-Floyd and Sargent, 1997, с. 13]. Мы знакомы с новым исследованием на эту тему американского антрополога Мишель Ривкин-Фиш, результаты которого пока не опубликованы.

Независимо от этого, для нас представляют несомненный интерес те работы американских антропологов, в которых современные роды и родовспоможение описываются в терминах традиционной культуры. Особенно актуальными в контексте предлагаемой нами парадигмы описания родов оказываются исследования Робби Дэвис-Флойд [Davis-Floyd, 1992; Davis-Floyd, 1994], поскольку именно в этих работах "стандартные процедуры при нормальных родах" в родильном доме были рассмотрены как модифицированный обряд перехода, структурно соотносимый с существующими в традиционных обществах. Нам исключительно близок полемический пафос Дэвис-Флойд, опровергающей стереотипное представление о том, что перенос места родов из дома в больницу способствует деритуализации того процесса, который для традиционных культур прочно связан с суевериями и табу. В противоположность этому мнению, автор исследования предполагает, что перенос места родов в больницу вылился в усложнение обряда, увеличение числа ритуальных действий, окружающих это физиологическое явление, в более детальную, по сравнению с имеющейся в примитивном обществе, разработку ритуалов, призванных эффективно транслировать важнейшие ценности американского общества рожающей женщине [Davis-Floyd, 1992, с. 1-2].

Если Робби Флойд преимущественно рассматривает символические значения рутинных процедур, связанных с родами и родовспоможением, то в нашем исследовании, наряду с анализом медицинских и предписываемых медициной телесных техник, подробно рассматривается вербальный ряд (т.е. вся совокупность высказываний роженицы, врачей и других участников ритуала), причем именно этот материал попадает в центр рассмотрения. По словам И.А. Седаковой, "Словесное поведение женщины, участие в коммуникации в данном случае <в родинах - Е.Б.> равноценно физическим действиям, не связанным с говорением или слушаньем. От сказанного или несказанного в нужный момент, точно так же, как и от поступка, от сделанного, ожидается вещественное, физическое последствие" [Седакова, 1998, с. 206]. Трудно согласиться со следующим высказыванием С.Б. Адоньевой: "Фольклорные формы, сопровождающие "государственные" формы коммунитас [к которым автор относит и родильные дома - Е.Б.], концентрируются на прелиминальном и постлиминальном периоде <.> В первом случае они представляют собой систему норм и запретов, внушаемую неофиту <.> Во втором - они являют собой резюме особого лиминального опыта, связанного с пережитой утратой самотождественности и отстраиванием "новой" личности, ориентирующейся на новые образцы <.> в "санкционированных" коммунитас фольклор "окаймляет" ритуальную зону: собственно лиминальная процедура производится нефольклорными текстами - присягой у знамени, клятвой и другими формами ритуального вменения нового кредо" [Адоньева, 1999b, с. 18 -21]. Если исходить из предпосылки, что в контексте ритуала не существует спонтанной речи и каждое высказывание является формулой [Байбурин, 1993, с. 209], то весь текст роженицы, врача и других участников процесса можно считать фольклорным и описывать с помощью соответствующего инструментария. В этом отношении чрезвычайно ценной представляется, например, новая монография Нэнси Рис [Ries, 1997], посвященная актуальным дискурсивным жанрам современной русской культуры. В книге разрабатывается принцип систематического описания разного рода нарративов и формул, их классификации по структурно-семантическим и прагматическим (функциональным) характеристикам. Актуальность этой монографии для нашей работы преумножается тем, что в данной случае американский исследователь прямо обращается к русскому материалу.

Своеобразие нашего исследования, по сравнению с работой Р. Дэвис-Флойд, определяется также рядом национальных социокультурных факторов. В описании "американской версии" ритуала закономерно актуализируется прежде всего "технократический код" (связанный с метафорическим рядом "человек=машина" [см., напр., Согеа, 1985; Martin, 1987]), тема страха перед неуправляемой стихией-природой (вследствие которого общество стремится технологизировать естественный процесс родов и традицию родовспоможения [Davis-Floyd, 1992, с. 2) и тендерная проблематика (большинство американских акушеров - мужчины; в обществе господствует тенденциозное восприятие женского тела как дефектного (в сравнении с мужским), ведущее к представлению о высокой степени риска при родах и т.д. [Davis-Floyd, 1992, с.48-59]). Этими особенностями американской культурной ситуации объясняется преимущественное внимание Дэвис

Флойд к описанию различных технологий и стандартизированных процедур в их символическом значении. Разумеется, многие из названных здесь факторов актуальны для любого индустриального общества, и Россия здесь не представляет исключения. Однако не менее существенны и различия. Так, например, фигура мужчины-акушера гораздо менее актуальна для русского, чем для американского массового сознания. Соответственно, тема риска при родах в русских нарративах может лишь косвенно связываться с "мужским влиянием" (массовое восприятие мужского тела как нормы и, следовательно, прототипа для "исправной машины").

Пожалуй, наиболее важным представляется глубокое различие американских и русских способов коммуникации между участниками ритуала. Об этом различии можно судить по своеобразию нарративов. Если в сообщениях американских информанток преобладают сведения о капельнице, анестезии, фармакологической стимуляции родов и т.д. (причем сами информантки отлично представляют себе конкретные медицинские функции этих процедур), то в русских нарративах преобладают сведения о вербальной коммуникации рожениц с медицинским персоналом и между собой, пересказы отдельных реплик и целых диалогов (при этом гораздо меньше, по сравнению с американскими данными, демонстрируется медицинская осведомленность рассказчиц). Всё это говорит о том, что в русском родильном доме основным каналом для передачи символических сообщений, составляющих смысл ритуала, оказывается не использование техники (как в материалах, представленных американскими коллегами), а вербальная коммуникация. Именно этой принципиальной особенностью русского родильного ритуала (обнаруженной нами в ходе полевых работ) объясняется "фольклороцентричность" предлагаемого исследования, не имеющего в этом смысле полного аналога в американской медицинской антропологии.

Кратко подытоживая сказанное, можно сказать следующее: приступая к описанию ритуальных действий и представлений, связанных с родами и родовспоможением, мы опираемся, во-первых, на методологию классиков структурной антропологии (которыми разработана основная парадигма описания таких явлений) и их современных отечественных продолжателей, во-вторых, на скорректированные нами концепции американских ученых, у которых мы находим хорошо работающий инструментарий медицинской антропологии, а также установку на описание современных социокультурных феноменов в терминах модифицированного ритуала, сопоставимого с архаическим (при этом некоторые из них прямо рассматривают тему родов на современном американском материале). Наряду с этим, мы учитываем практические данные по родам и родильному обряду в традиционной культуре, представленные отечественными этнографами и фольклористами нескольких поколений.

Основным материалом нашего исследования служат прежде всего данные полевых работ в среде городского населения. Метод сбора материала - устный опрос информантов при помощи специально составленной анкеты, в основу плана которой была положена композиционная схема, набор тем и мотивов типичные для рассказа о родах, знакомого автору как носителю традиции и представителю рассматриваемой (материнской) субкультуры. Примечательно, что всякий раз, когда информант отвлекался от отдельного узко поставленного вопроса, он, как правило, возвращался к нарративной модели, имплицитно заданной в нашей анкете. Порядок вопросов предполагает в качестве ответа более или менее связный рассказ о родах. Таким образом создаются условия, максимально приближающие процесс анкетирования к естественной ситуации воспроизведения рассказа о родах - важнейшего фольклорного жанра, функционирующего в материнской субкультуре.

Основная группа информантов - женщины, имеющие опыт родов. Анкета требует от информантов не столько четких и кратких ответов на вопросы, сколько служит планом для подробного рассказа о родах. Она помогает информантам в деталях восстановить события и переживания, связанные с рождением ребенка. Представляется, что при использовании предложенных методов опроса достигается полнота охвата различного рода представлений, связанных с рождением ребенка. Опрос проводился с 1994 по 1997 гг. в крупных городах России (прежде всего в Москве и Петербурге), а также среди русскоязычного населения Эстонии в гг. Таллинне и Тарту. В то же время, если рассматривать не только место проведения опроса, но и место прохождения самих родов, то территориальный диапазон нашего исследования существенно расширится. Помимо упомянутых городов, роды проходили в гг. Ростов-на-Дону, Псков, Киев, Солнечногорск (Московская область), Кировск (Мурманская область), Баку, Аркалык (Тургайская обл). Всего в процессе опроса было собрано 69 интервью. Возрастные категории были представлены следующим образом: 20 - 29 лет - 25, 30 - 39 лет - 20, 40 - 49 лет - 8, 50 - 59 лет - 9, 60 - 69 лет - 3, 70 -79 лет - 2, 80 - 89 лет - 2. Социальные категории были представлены следующим образом: 53 - с высшим образованием, 1-е неоконченным высшим, 8 - со средним (из них 2 - со средним специальным - балерина и художник), 1 женщина закончила 7 классов школы. Таким образом, нами было опрошено 69 женщин. Общее число описанных родов (в том числе, неудачных) - 99. Хронологические рамки предоставленной нам информации (самые ранние из описанных родов произошли в 1937 г., самые поздние - в 1997 г.) определяются нашим пониманием современной культуры в широком смысле как культуры послевоенного времени. Имея в своем распоряжении и более ранние сведения, мы активно пользовались в основном сообщениями информантов не старше 60 и не моложе 20 лет, то есть представителей поколений, наиболее активно функционирующих в современной общественной жизни. Также можно видеть, что в нашем списке количественно преобладают информантки, наиболее близкие автору по ряду социальных и культурных характеристик (это женщины 25-35 лет с высшим образованием).

Подобный выбор объясняется не только сравнительно большей легкостью контакта с представителями данных групп при опросе, но и тем, что возможность отождествления с информантом способствовала необходимой, на наш взгляд, рефлексии исследователя по поводу собственной идентификации в социальном и культурном континууме. При этом для нас был важен пример американских коллег-антропологов, в некоторых случаях прямо или косвенно вводивших самих себя в контекст исследований. В соответствии с этим, мы включили и себя в число информантов. Обращаясь в равной степени к своим сверстницам и к поколению матерей, мы получаем удачную возможность проследить столь важный аспект ритуала, как передача традиции "по горизонтали" (обмен сведениями между людьми одного возраста) и "по вертикали" (от поколения к поколению, от старших к младшим).

В меньшей степени представлен материал о мужских, подростковых и детских представлениях, связанных с родами и рождением ребенка. Для работы с информантами-мужчинами анкеты не использовались. Материал собирался при помощи метода "включенного наблюдения" в Петербурге и Москве в 1994 - 1998 гг. для более обширного проекта, связанного с мифологическими представлениями жителей современного города. Представления о родах современных школьников были собраны при помощи письменного опроса учеников 11 класса Петербургской Академической гимназии в 1997 г. Лишь один из вопросов предложенной анкеты непосредственно касался отношения к родам: остальные вопросы касались поэтапного узнавания детей о том, "откуда дети берутся" и связанных с этой темой детских фантазий.

Помимо данных опросов и "включенного наблюдения", материалом для исследования служит современная научно-популярная литература, а также газетная и журнальная публицистика. Для исследования представлений, связанных с рождением ребенка, в традиционной культуре, используется научная литература по этнографии и истории, а также архивные материалы.

В диссертации рассматривается целый ряд существенных аспектов современного родильного обряда в русском городе: соотношение места и функций родильного обряда в традиционной и современной городской культурах; связь между современными научными и мифологическими представлениями; ролевая структура современного родильного обряда; функции фольклора в современном родильном ритуале; классификация фольклорных жанров, используемых в составе современного родильного обряда; художественные особенности вышеуказанных фольклорных жанров и принципы их организации; народные практики и техники, используемые в родильном обряде; различные типы дискурсов, связанных с деторождением.

В первой главе диссертации рассматриваются представления современных медиков, выходящие за рамки концепции официальной медицины. Показывается, как возникают и функционируют подобного рода представления, оперирующие научными понятиями, но мифологические по своей сути. Анализируются фольклорные жанры, используемые медиками в ходе родильного обряда - приметы, "советы", приговоры" - и их место в ритуале. Описываются специфические техники и педагогические приемы, к которым прибегают акушеры в своей практике. В конечном счете предлагается рассматривать современные роды в родильном доме как ритуал и интерпретировать поведение врача и роженицы с точки зрения их роли в этом ритуале, в ходе которого культура навязывает им определенные стереотипы поведения.

Вторая глава посвящена сравнительному анализу "авторитетного знания" [Jordan, 1980; Jordan, 1997] о деторождении в традиционной русской и современной городской культурах. Проводятся параллели между функциями повивальных бабок в русской деревне и акушеров-гинекологов в современных городских родильных домах. Поскольку роды представляют собой явление не только биологическое, но и социокультурное, современные медики, наследники повивальных бабок, принимают на себя функции регуляции отношений между матерью и ребенком, с одной стороны, и социумом и космосом - с другой. Подобно повивальным бабкам, акушеры участвуют в конструировании половой и нормативной идентификации новорожденного, выполняют в родильном ритуале роль посвятителя, медиатора между миром природы и культуры: их задача - "доделать" новорожденного, превратить его в полноправного члена социума.

В третьей главе родовая боль рассматривается с точки зрения культурного релятивизма. Исследуется процесс конструирования культурных представлений о родовой боли в современной городской культуре (как и кем мифологизируется боль; по каким законам строится дискурс, описание родовой боли; как и кем распространяется эта информация). Также описываются и анализируются современные народные приемы борьбы с болью и ее адаптации - телесные и психологические. Определяется роль мифологизированных представлений о родовой боли в структуре современного родильного обряда.

В четвертой главе рассматривается вопрос о роли и месте имени новорожденного в современной городской культуре. Называние ребенка является важным символическим действием, средством самоидентификации семьи, помогающим ей вписать себя в желаемый культурный контекст. Анализируются современные представления об образе имени, магических свойствах имени, о связи между человеком и именем. В этой главе сведен обширный этнографический материал; подробно разбирается современный ритуал имянаречения - его значение, его соотношение с родильным обрядом, его ролевая структура.

Тезисы диссертации были представлены и обсуждались на отечественных и международных научных конференциях: на семинаре "Современная городская народная культура" в Институте высших гуманитарных исследований Российского государственного гуманитарного университета в декабре 1997 г.; на конференции соросовских аспирантов, проходившей в Голицыно в январе 1998 г.; на фольклорном семинаре Института высших гуманитарных исследований Российского государственного гуманитарного университета в феврале 1998 г.; на Круглом столе "Повитухи, родины, дети в народной культуре", проходившем в ИВГИ в марте 1998 г. и на Ежегодной конференции Американского фольклорного общества в октябре 1998 г.

Основные положения диссертации содержатся в следующих статьях:

1. Белоусова Е.А. Наши современницы о родовспоможении в России // Корни травы: сборник статей молодых историков. М., 1996.

2. Белоусова Е.А. "Наш малыш": социализация новорожденного в современной городской культуре // Живая старина. 1998. № 2.

3. Белоусова Е.А., Хафизова Л.Р. Круглый стол "Повитухи, родины, дети в народной культуре" // Живая старина. 1998. № 2.

4. Белоусова Е.А. Родовая боль в антропологической перспективе // Arbor Mundi: Международный журнал по теории и истории мировой культуры. Вып. 6. (в печати).

5. Белоусова Е.А. Этнопсихология и проблема социализации личности в трудах Маргарет Мид // Сборник статей аспирантов РГГУ (в печати).

6. Белоусова Е.А. Фольклор в современном родильном обряде: приметы и советы // Сборник статей соросовских аспирантов (в печати).

7. Белоусова Е.А. Современный родильный обряд // Современная городская народная культура (в печати).

8. Белоусова Е.А. Имянаречение: Миф - Имя - Культура - 2 II Повитухи, родины, дети в народной культуре (в печати).

V V

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Белоусова, Екатерина Александровна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги сказанному, можно сделать следующие выводы.

Анализ всей совокупности действий и высказываний роженицы, врача, медперсонала и других участников события родов позволяет охарактеризовать это событие как ритуально значимое в строгом смысле слова: речь должна идти о модифицированном переходном обряде. Родильный обряд поныне сохраняет за собой важнейшие функции ритуала в том виде, как он представлен в традиционной культуре, и является, таким образом, важнейшим механизмом коллективной памяти и средством поддержания социального порядка.

Современные роды в родильном доме укладываются в традиционную трехчастную схему инициации: открепление иницианта от его статуса и места в социуме, лиминальный период ("пустыня бесстатусности") и реинкорпорация иницианта в социум в новом статусе. Эта информация представлена в ритуале в виде многочисленных символов, зачастую дублирующих друг друга: одни и те же сообщения могут быть закодированы по-разному и передаваться по разным каналам (например, лишение роженицы ее прежнего статуса в социуме в вербальном коде может быть представлено в виде инвективы, в акциональном - в виде лишения ее показателей статуса -одежды и драгоценностей, в пространственном - в виде изоляции от социума и т. п.).

Поведение медика и роженицы в роддоме подчинено их роли в ритуале и во многом диктуется принятыми в данной ситуации стереотипами поведения. Если роженица и новорожденный выступают в роли инициантов, то медики выступают в роли посвятителей: они являются единственными носителями, монополистами "истинного" знания. Поскольку в пределах ритуала не существует спонтанной речи, всякое высказывание становится формулой. Таким образом, речь как медиков, так и рожениц предстает в виде различных клише, а используемые ими речевые жанры переходят в разряд малых фольклорных жанров.

Представления реальных медиков далеко выходят за рамки концепции официальной медицины и обильно черпаются из сокровищницы народного опыта. Так, многие из используемых медиками приемов и техник (например, пугание роженицы с целью вызвать роды) являются традиционными народными приемами. Научные, теоретические медицинские построения, попадая в обращение, неизбежно подвергаются трансформации. Так, некий признанный современный наукой факт может вырываться из контекста и обрастать многочисленными мифологическими подробностями (например, положение о необходимости кальция для формирования костной ткани зародыша порождает представление о сверхъестественной способности кальция вызывать полное "закостенение" ребенка в утробе матери). Таким образом, картина мира современного человека остается в целом мифологической, и рациональные, "научные" представления искусственно вписываются в нее, иногда вытесняя старые, магические, а иногда просто остаются невостребованными.

Многие действия и высказывания врачей и медицинских работников следует рассматривать в контексте так называемого "авторитетного знания", которое включает в себя как опосредованные массовым сознанием выводы науки, так и целый ряд собственно "народных" примет и поверий. Эти действия и высказывания медиков, независимо от того, репрезентируют они "ученую" или "народную" культуру, играют одинаково важную роль для функционирования социума как организма, поскольку они в равной степени призваны обеспечивать систематическую смену и воспроизводство социальных статусов. Типологическое сопоставление комплекса действий и высказываний врачей, направленных на мать и на новорожденного, с традиционными формами авторитетного знания о деторождении (присущими, например, субкультуре повивальных бабок) позволило нам сделать вывод о том, что социокультурный аспект этих действий и высказываний является едва ли не более актуальным для роженицы и новорожденного, чем собственно медицинский.

Обращаясь в третьей и четвертой главах работы к двум частным примерам (общепринятые представления о родовой боли и об имени новорожденного), нам удалось привлечь внимание к некоторым глобальным процессам и установкам, присущим современной городской культуре, к механизмам функционирования современного сознания, в большой степени остающегося мифологическим и продолжающего ориентироваться на традиционные модели.

В заключение хочется наметить перспективы дальнейших исследований. Прежде всего, очевидно, что наряду с современным родильным обрядом было бы полезно рассмотреть фольклор других "больничных" субкультур (особенно специализированных, таких как психоневрологическая клиника, армейский госпиталь, санаторий для больных туберкулезом и др.) в перспективе современной медицинской антропологии, сохраняя при этом установку на выявление ритуального аспекта в действиях и высказываниях вовлеченных лиц.

Такое расширение исследуемого материала располагает и к другому направлению работы, также подразумеваемому положениями нашей диссертации. Мы имеем в виду анализ представлений о родовой боли в более широком контексте представлений о боли различного происхождения (прежде всего, связанной с репродуктивной сферой и с медицинским вмешательством, но также и о зубной, головной, мышечной и т.д.) В качестве программы-максимум предлагается рассмотреть представления о боли (в том числе родовой) в системе общепринятых (и наделенных статусом "научных") представлений, связанных с устройством мира и различными сферами человеческой жизнедеятельности.

Анализ инициационных действий и высказываний, связанных с интеграцией новорожденного в социум, ограничивался в нашей работе (в силу ее специфики) только примерами из практики родильных домов, в то время как существует широкий спектр альтернативных течений, в рамках которых "больничные" роды получают самую негативную оценку и взамен этого предлагаются различные версии "естественных" родов, совершаемых без участия врачей. Соответственно, роль посвятителей здесь выполняют другие лица, а статус авторитетного знания получает принципиально иная информация, даже формально никак не связанная с мэйнстримом современной науки. Всё это подводит к мысли о необходимости отдельного исследования субкультуры "духовных акушеров", которое должно конструктивно дополнить наши выводы о современных инициационных практиках, направленных на социализацию новорожденного.

Наконец, останавливаясь особо на выборе имени новорожденного, мы сознавали, что касаемся лишь нескольких существенных вопросов, связанных с восприятием роли имени в наши дни. За пределами работы остался ряд важных вопросов, и нам хотелось бы наметить перспективы дальнейшего исследования проблемы. Прежде всего, необходимо продолжить опрос, сбор сведений по теме: для анализа необходим обширный материал. В освещении нуждается тема так называемой "моды" на имена. В этой области проделана большая статистическая и социологическая работа на материале официальных документов, однако нам нужно собирать и изучать свидетельства самих носителей традиции, для того чтобы выяснить, как они воспринимают это явление, как они сами описывают свое участие в этом процессе. Необходим глубокий структурный и функциональный анализ нарративов - рассказов об имянаречении - как специфического фольклорного жанра. В числе более частных тем, на которые хочется обратить внимание, назовем "шуточные" домашние имена детей (иногда они даются младенцу еще в период его пребывания в материнской утробе; некоторые из таких прозвищ упоминаются и в настоящей работе). При дальнейшем рассмотрений этой темы исследователю неизбежно придется апеллировать к целому ряду областей современного гуманитарного знания (социология и статистика, психология, лингвистика., история культуры).

Список литературы диссертационного исследования кандидат культурол. наук Белоусова, Екатерина Александровна, 0 год

1. Адоньева, 1999b. Адоньева С.Б. Прагматика современного фольклора // Современная городская народная культура (в печати).

2. Адоньева, Овчинникова, 1993. Адоньева С.Б., Овчинникова O.A.

3. Традиционная русская магия в записях конца XX века. СПб., 1993.

4. Амосов, 1978. Амосов Н.М. Раздумья о здоровье. М.,1978. - Цит. по: Жельвис В.И. Поле брани: сквернословие как социальная проблема. М., 1997, с. 36-37.

5. Байбурин, 1991. Байбурин А.К. Обрядовые формы половой идентификации детей // Этнические стереотипы мужского и женского поведения. СПб., 1991.

6. Байбурин, 1993. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993.

7. Байбурин, 1997. Байбурин А.К. Родинный обряд у славян и его место в жизненном цикле //Живая старина. № 2. 1997.

8. Баранов, 1999. Баранов Д.А. Родинный обряд: время, пространство, движение // Повитухи, родины, дети в народной культуре (в печати).

9. Бахтин, 1990. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.

10. Белоусов, 1987. Белоусов А.Ф. Городской фольклор: Лекция для студентов-заочников. Таллинн, 1987.

11. Вадимова, 1997. Вадимова Наталия. Мальчик или девочка? // Женский клуб. 1997. № 1. С. 29.

12. Власкина, 1998. Власкина Т.Ю. Донские былички о повитухах // Живая старина. № 2 (18). 1998. С. 15-17.

13. Власкина, 1999. Власкина Т.Ю. Мифологический текст родин // Повитухи, родины, дети в народной культуре (в печати).

14. Грацианская, Кожановский, 1997. Грацианская H.H., Кожановский А.Н. (сост.). Рождение ребенка в обычаях и обрядах. Страны зарубежной Европы. М., 1997.

15. Даль, 1957. Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 1957.

16. Добровольская, 1999. Добровольская В.Е. Институт повивальных бабок и родильно-крестильная обрядность (по материалам экспедиций 1994-1997 годов в Судогодский район Владимирской области) // Повитухи, родины, дети в народной культуре (в печати).

17. Добровольская, 1998. Добровольская В.Е. Повивальная бабка в обрядах Судогодского района Владимирской области II Живая старина. № 2 (18). 1998. С. 19-21.

18. Елеонская, 1994. Елеонская E.H. Сказка, заговор и колдовство в России. Сборник трудов. М., 1994.

19. Еремина, 1991. Еремина В.И. Ритуал и фольклор. Л., 1991.

20. Жельвис, 1997. Жельвис В.И. Поле брани: сквернословие как социальная проблема. М., 1997.

21. Забылин, 1994. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. Собр. М. Забылиным. М., 1994.

22. Зеленин, 1991. Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М., 1991.

23. Иванов, Топоров, 1965. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965.

24. КА. Каргопольский архив РГГУ.

25. Кабакова, 1998. Кабакова Г.И. На пороге жизни: новорожденный и его двойники // Слово и культура. Памяти Никиты Ильича Толстого. Т. II. М„ 1998.

26. Кабакова, 1999. Кабакова Г.И. Отец и повитуха в родильной обрядности Полесья // Повитухи, родины, дети в народной культуре (в печати).

27. Киселева, 1995. Киселева Ю.М. Магия и поверья в московском медучилище //Живая старина. № 1. 1995. С. 23.

28. Круглякова, 1999. Круглякова ТА. Быт и фольклор дородового отделения // Повитухи, родины, дети в народной культуре (в печати).

29. Круглякова, 1997. Круглякова Т.А. Дневник. (рукопись).

30. Кузьмук, 1998. Кузьмук Т.В. Родильная обрядность на Дону // Живая старина. № 2 (18). 1998. С. 17-18.

31. Листова, 1986. -Листова Т.А. Обряды и обычаи, связанные срождением ребенка, у русских западных областей РСФСР // Полевые исследования института этнографии. 1982. М., 1986.

32. Листова, 1989. Листова Т.А. Русские обряды, обычаи и поверья, связанные с повивальной бабкой (вторая половина XIX - 20-е годы XX в.) // Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.

33. Листова, 1996. Листова Т.А. "Нечистота" женщины (родильная имесячная) в обычаях и представлениях русского народа // Секс и эротика в русской традиционной культуре. М., 1996.

34. Листова, 1998. Листова Т.А. Начало жизни: представления о душе и религиозно-нравственные нормы деторождения // Традиционная культура и мир детства. Материалы международной научнойконференции "XI Виноградовские чтения". Часть II. Ульяновск, 1998.

35. Никонов, 1965. Никонов В.А. Введение в топонимику. М.,1965.

36. Никонов, 1974. Никонов В.А. Имя и общество. М.,1974.

37. Новик, 1984. Новик Е.С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме.

38. Опыт сопоставления структур. М., 1984. Овчинникова, 1998. Овчинникова О. Что нам стоит дом построить: традиционная крестьянская культура как основа построения современных русских популярных текстов и культурной практики. Тампере, 1998.

39. Подколодный, 1992. Подколодный Федор. Рожденные в оргазме // Спид-Инфо. № 7. 1992. (Интервью с Олегом и Катей Тютиными).

40. Попов, 1996. Попов Г.И. Русская народно-бытовая медицина // Торэн М.Д. Русская народная медицина и психотерапия. СПб., 1996.

41. ПРДНК, 1999. Повитухи, родины, дети в народной культуре (в печати).

42. Пропп, 1996. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 1996.

43. Пушкарева, 1997. Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X - начало XIX в.). М., 1997.

44. Разумова, 1998а. Разумова И.А. "Дома любят вспоминать.": современные семейные истории // // Живая старина. № 2 (18). 1998. С. 26-28.

45. Разумова, 1999а. Разумова И.А. ".И решили назвать Аленой": рассказы о наречении имени // Повитухи, родины, дети в народной культуре (в печати).

46. Разумова, 1998Ь. Разумова И.А. Представления о фамильно-родственных связях сквозь призму традиционной семейной словесности // Мифология и повседневность. Материалы научной конференции 18-20 февраля 1998 года. СПб., 1998.

47. Разумова, 1998с. Разумова И.А. Семейные рассказы // Русский школьный фольклор. От "вызываний" Пиковой дамы до семейных рассказов. М., 1998.

48. Разумова, 1999Ь. Разумова И.А. Устная несказочная проза современного города (провинциальные города северо-запада России) // // Современная городская народная культура (в печати).

49. Разумова, 1999с. Разумова И.А. Фольклор семейно-родственных групп // Современная городская народная культура (в печати).

50. Редько, 1899. РедькоА. Нечистая сила в судьбах женщины-матери // ЭО. Вып. 1. 1899.

51. Толстая, 1995а. Толстая С.М. Беременность, беременная женщина // Славянские древности: этнолингвистический словарь в 5-ти томах. Т. 1: А-Г. М., 1995. Толстая, 1995Ь. - Толстая С.М. Беременность, беременная женщина //

52. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995. Топоров, 1992. Топоров В.Н. Модель мира // Мифы народов мира.

53. Энциклопедия в 2-х т. М., 1992. Том II, с. 161-163. Торпакова, 1996. Торпакова О. сост. Приметы на каждый день. М.,1996.

54. Харузина, 1905. Харузина В.Н. Несколько слов о родильных икрестильных обрядах и об уходе за детьми в Пудожском уезде Олонецкой губернии IIЭО. Вып. 1-2. 1905.

55. Цивьян, 1985. Цивьян Т.В. Мифологическое программирование повседневной жизни // Этнические стереотипы поведения. Л., 1985.

56. Цивьян, 1990. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990.

57. Чередникова, 1999. Чередникова. М.П. Фольклор в палате неврологического отделения // Современная городская народная культура (в печати).

58. Шафран, 1994. Шафран Елена. Изгнание плода: почему женщины в России боятся рожать. Известия. № 15. 26.01.1994.

59. Шумов, 1999. Шумов К.Э. Мир больницы (культурные стереотипы) // Современная городская народная культура (в печати).

60. Щепанская, 1999. Щепанская Т.Б. К этнокультуре эмоций: испуг (эмоциональная саморегуляция в культуре материнства) II Повитухи, родины, дети в народной культуре (в печати).

61. Щепанская, 1996а. Щепанская Т.Б. Телесные табу и культурная изоляция II Феминистская теория и практика: Восток - Запад. Материалы международной научно-практической конференции. СПб., Репино, 9-12 июня 1995 г. СПб., 1996.

62. Щепанская, 1996Ь. Щепанская Т.Б. Сокровенное материнство II Секс и эротика в русской традиционной культуре. М., 1996.

63. Щепанская, 1994. Щепанская Т.Б. Мир и миф материнства // Этнографическое обозрение. № 5. 1994. С. 15-27.

64. Щепанская, 1998. Щепанская Т.Б. О материнстве и власти // Мифология и повседневность. Материалы научной конференции 18-20 февраля 1998 года. СПб, 1998.

65. Этнография имен, 1971. Этнография имен. М., 1971. Якобсон, 1972. - Якобсон P.O. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М., 1972.

66. Bourdieu and Passeron, 1977. Bourdieu, Pierre and Passeron, Jean-Claude. Reproduction in Education, Society, and Culture // Sage Studies in S\ocial and Educational Change. Vol. 5. London and Beverly Hills,1977.

67. Burke, 1994. Burke, Peter. Popular Culture in Early Modern Europe. Aldershot, 1994.

68. Davis-Floyd, 1992. Davis-Floyd Robbie E. Birth as an American Rite of Passage. University of California Press, 1992.

69. Davis-Floyd, 1994. Davis-Floyd Robbie E. The Ritual of Hospital Birth in America. // Conformity & Conflict. Readings in Cultural Antropology. Edited by James P. Spradley, David W. McCurdy. N. Y. , 1994.

70. Davis-Floyd and Sargent, 1997a. Davis-Floyd Robbie E. and Sargent Carolyn F. ed. Childbirth and Authoritative Knowledge: Cross-Cultural Perspectives. Berkeley-Los Angeles-London, 1997.

71. Dick-Read, 1933. Dick-Read, Grantly. Natural Childbirth. London, 1933.

72. Dick-Read, 1959. Dick-Read, Grantly. Childbirthn without Fear: The Principles and Practice of Natural Childbirth. N.Y.,1959.

73. Jordan, 1997. Jordan, Brigitte. Authoritative Knowledge and Its Construction // Childbirth and Authoritative Knowledge: Cross-Cultural Perspectives. Berkeley - Los Angeles - London, 1997.

74. Jordan, 1980. Jordan, Brigitte. Birth in Four Cultures: A Crosscultural Investigation of Childbirth in Yucatan, Holland, Sweden and the United States. Montreal, 1980.

75. Kay, 1982. Kay, Margarita A. ed.. Anthrolpology of Human Birth. Philadelphia, 1982.1.maze, 1956. Lamaze, Ferdinand. Painless Childbirth: The Lamaze Method. N. Y., 1956.

76. MacCormack, 1982. MacCormack, Carol P. ed. Ethnography of Fertility and Birth. Ed. London, 1982.

77. Martin, 1987. Martin, Emily. The Woman in the Body. Boston, 1987.

78. Mead and Newton, 1967. Mead, Margaret and Newton, Niles. Cultural Patterning of Perinatal Behavior // Childbearing - It's Social and Psychological Aspects. 1967. Michaelson, 1988. - Michaelson, Karen L. ed.. Childbirth in America:

79. Anthropological Perspectives. South Hadley, 1988. Ries, 1997. Ries, Nancy. Russian Talk: Culture and Conversation during

80. Perestroika. Ithaca and London, 1997. van Gennep, 1960. van GennepA. The rites of passage. Chicago, 1960.