Прибалтийские немцы и российская правительственная политика в начале 20 века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Андреева, Наталия Сергеевна

• Андреева, Наталия Сергеевна
• кандидат исторических наук
• 1999

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Андреева, Наталия Сергеевна

Введение.3.

1. Прибалтийские немцы в конце 19 - начале 20 в. К характеристике социальных и политических процессов в их среде.3.

2. Цели и задачи исследования.12.

3. Историография темы.13.

4. Источники исследования.18.

Глава 1. Прибалтийские губернии в административной системе Российской империи.27.

1. Особенности организации прибалтийского дворянства. .28.

2. Постановка «остзейского вопроса» и переход к политике унификации в отношении Прибалтийских губерний.36.

Глава II. Особое совещание при временном прибалтийском генерал-губернаторе и его проекты реформ.46.

1. Разработка проекта земской реформы.47.

2. Проект реформы приходских учреждений.57.

Глава III. Правительственная политика по отношению к прибалтийским немцам (1907-1914 гг.).81.

1. Проект реформы сельского лютеранского прихода.81.

2. Аграрные реформы.91.

Глава IV. Правительственная политика в прибалтийском вопросе (1914-1917 гг.).110.

1. Проект церковной реформы.115.

2. Аграрная реформа. 121.

3. Политика правительства по отношению к прибалтийскому дворянству

1914-1917 гг.). 123.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Прибалтийские немцы и российская правительственная политика в начале 20 века»

Одной из острых проблем внутренней политики, стоявших перед правительством в начале 20 в., был «остзейский вопрос», под которым, прежде всего, понимались взаимоотношения центральной власти и национальной окраины, обладавшей особым статусом в составе государства. Такое ее положение поддерживалось немногочисленной, но наиболее влиятельной в крае национальной группой -прибалтийскими немцами (точнее их высшим слоем - дворянством). В связи с этим, любая попытка разрешения «остзейского вопроса», рассматривавшегося правительством в качестве основной задачи всей прибалтийской политики, ставила перед ним вопрос о необходимости проведения в крае ряда мероприятий, затрагивавших, в первую очередь, коренные интересы остзейских немцев. Исследование правительственной политики по отношению к прибалтийским немцам представляется крайне важным для изучения всей его политики в регионе.

1. Прибалтийские немцы в конце 19 - начале 20 в. К характеристике социальных и политических процессов в их среде.

Обострение межнациональных отношений в Прибалтике привлекало пристальное внимание правительства к ситуации в крае. Причины этого коренились в глубоких изменениях, произошедших в её социальной и национальной структуре в конце 19 - начале 20 вв., которыми сопровождалось развитие капиталистических отношений. Быстрые темпы роста промышленности (особенно металлообрабатывающей и машиностроительной), появление крупных предприятий вызвали изменение демографической картины - увеличение городского населения за счет выходцев из деревни, в связи с чем доля немцев среди горожан неуклонно уменьшалась. Так, за 1867-1897 гг. число латышей в Риге возросло с 23,5 % до 41,64 %, эстонцев в Ревеле - за тот же период - с 51,8 % до 88,7 %'. В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, эти процессы ещё более углубились, в связи с милитаризацией экономики, повлекшей за собою создание военных предприятий.

Утверждение капиталистических отношений в сельском хозяйстве Прибалтики, остававшейся в начале 20 в. аграрным краем, усиливало социальную напряженность в деревне, где наиболее острой являлась проблема крестьянского малоземелья. К рубежу 19-20 вв. в Эстляндской губернии 73,9 % составляли земли помещиков (крупное землевладение продолжало оставаться немецким), крестьянские земли -23,7 %, государственные и других разрядов - 2,4 %; в Лифляндской губернии эти категории земель составляли соответственно - 54,3 %, 34,8 % и 10,9 %2.

Экономическое развитие края сопровождалось глубокими социальными переменами - формированием пролетариата, ненемецкого по своему составу, национальной буржуазии и интеллигенции. Немцы продолжали преобладать среди представителей свободных профессий, занимали ведущие позиции в предпринимательстве, банковском деле, но постепенно их теснили эстонцы и латыши. Острая конкуренция развернулась между немецкой и национальной буржуазией за ведущие позиции не только в экономической, но и в политической жизни края. Это в полной мере проявилось еще в ходе первых выборов, проведенных на основе городового положения 1870 г. (введенного в Прибалтике в 1877 г.), в городские думы Риги и Ревеля, сопровождавшихся борьбой блока национальных и русских элементов, группировавшихся против немецких. В 1904 г. такой блок победил в Ревеле; в Риге и Митаве городское самоуправление продолжало оставаться в руках немцев вплоть до Первой мировой войны.

Молодая эстонская и латышская буржуазия, не вписывавшаяся в рамки традиционного устройства прибалтийского общества, ведущая роль в котором принадлежала остзейскому дворянству и его корпоративным организациям, стала основной силой национального движения, направленного, прежде всего, против определяющего влияния немецкого дворянства в жизни края. Уравнение в политических и гражданских правах эстонского и латышского населения с немецким являлось его главным требованием. Возникнув в 1860-е годы, национальное движение к концу 19 в. расширилось и окрепло, его центр переместился из Петербурга в Прибалтику. Опорой движения были редакции газет, литературные и сельскохозяйственные общества.

Насколько значителен путь, проделанный прибалтийскими народами, в духовном и культурном развитии за столь непродолжительное время, ярко характеризует факт, приведенный прибалтийско-немецким историком Р.Виттрамом; по его словам, еще в 1860-е гг. никто из остзейских немцев не верил ни в будущее эстонского и латышского языка, ни тем более в политическое будущее этих народов3. Тем не менее, к рубежу веков завершилось формирование эстонской и латышской наций, способствовавшее росту самосознания этих народов. Успешно развивались национальная литература, театр, изобразительное искусство.

Характерным явлением этого периода являлось распространение в Прибалтике социал-демократических и марксистских идей, находивших здесь благоприятную почву: в 1904 г. была создана Латышская социал-демократическая партия, в том же году - Ревельский комитет РСДРП, в 1905 г. Эстляндская социал-демократическая рабочая партия.

Прибалтийско-немецкая среда, в целом, была невосприимчива к этому политическому направлению, её высший слой оставался консервативным, но среди буржуазии, особенно рижской, набирало силу либерально-демократическое течение. Русификаторские мероприятия правительства, а также рост эстонского и латышского национализма являлись основными факторами, побуждавшими остзейских немцев консолидироваться и способствовали усилению их политической активности. Следует отметить, что прибалтийские немцы не являлись однородной социальной группой, для них было характерно строго соблюдавшееся сословное деление на буржуазию, литератов (лица с академическим образованием - творческая интеллигенция, юристы и т.д.) и дворянство. Процент рабочих и крестьян (к ним можно отнести колонистов Гиршенгофской волости Лифляндской губернии, по данным на 1914 г. их насчитывалось 8 тыс. человек, из которых в колонии проживало только 1570) среди прибалтийских немцев был крайне незначителен, поэтому, фактически, эти социальные группы в данной национальной среде отсутствовали4.

Революция 1905-1907 гг. оказала огромное воздействие на дальнейшую судьбу прибалтийских немцев. Как отмечает американский историк К.Л. Лундин, в их среде глубоким было ощущение коллективного травмирующего опыта, они впервые осознали насколько сильно их ненавидят эстонцы и латыши5. Революционные события усилили отчуждение между этими народами и немцами, в среде последних они породили тенденцию к объединению. Манифест 17.10. 1905 г. послужил толчком к пробуждению их политической активности, выразившейся в создании политических партий и различных обществ.

Одной из первых была образована (27.10.1905 г.) Прибалтийская конституционная партия октябристского направления с центром в Риге, объединившая дворянство, немецкую городскую буржуазию, к которым примкнула консервативная часть эстонской и латышской буржуазии и некоторые представители русской. Существование внутри нее двух течений - консервативного (его приверженцы получили название «старо-балтов») и лево-либерального (т.н. «младо-балты») привело к расколу и образованию в 1906 г. «Немецкого либерального клуба»6.

В ноябре 1905 г. были основаны Конституционная партия в Эстляндии, Монархическо-конституционная - в Курляндии и Либерально-конституционная партия в Либаве, просуществовавшие вплоть до Первой мировой войны. Они представляли собой самостоятельные политические организации, имели одинаковую социальную базу и близкие программы, общий координационный центр, функции которого выполняло руководство Прибалтийской конституционной партии. Попытка объединения этих партий, предпринятая в феврале 1906 г., окончилась неудачей. С целью координации их деятельности в 1910 г. был создан Союз прибалтийских конституционных партий7.

Прибалтийские немцы проживавшие в Петербурге, основали немецкую группу «Союза 17 октября», представлявшую собой самостоятельную организацию в рамках «Союза» (существовало также ее московское отделение). Её членом мог стать любой русский подданный вне зависимости от национальности и вероисповедания (поэтому в этой группе наряду с немцами состояло немало русских)8.

Важной вехой стало появление Рижского либерального клуба (существовавшего в 1909-1913 гг.) прокадетской ориентации, деятельность которого свидетельствовала о возможности плодотворного политического сотрудничества представителей различных национальностей Прибалтики. Клуб являлся центром группировок либералов, объединившим часть бывших членов Латышской конституционно-демократической партии, распавшейся в 1906 г., группу рижских русских и еврейских кадетов, немецких либералов. Первым его председателем был избран князь С.П.Мансырев (позднее депутат IV Государственной думы)9.

Процесс политической консолидации наблюдался среди эстонской, латышской и местной русской буржуазии, наиболее значительными их организациями стали Эстонская народная партия прогресса, возглавлявшаяся Я.Тыниссоном (её программа была близка к кадетской), Латышская партия реформ октябристского направления, правооктябристский Русско-прибалтийский Союз 17 октября во главе с И.И.Высоцким; к правительственному лагерю примыкала Латышская народная партия. Помимо этого в Прибалтике действовали местные отделения ряда всероссийских партий как революционных, так и буржуазных: эсеров, «Бунда», октябристов, кадетов.

Тенденция к объединению среди прибалтийских немцев проявилась также в создании «немецких общества, ставивших перед собой задачу сохранения и укрепления диаспоры в культурном и экономическом отношении. Для достижения этих целей предусматривалась широкая программа мероприятий, направленных на развитие и поддержание немецких учебных заведений, научной, культурной и экономической деятельности немецкого населения. В 190В г. общая численность членов обществ всех трех провинций достигла своего максимума, составившего 37 тыс. человек, в 1914 г. они насчитывали 28 тыс. членов10. Из местных групп наиболее сильной была рижская. В то же время консолидация прибалтийско-немецкой среды сопровождалась ростом шовинистических настроений и пропагандой идеи расового превосходства11. Возникновение «обществ» было с опасением воспринято русской общественностью, видевшей в них реализацию на практике идеи «пангерманизма», что косвенно подтверждалось поиском их руководителями контактов с представителями «Немецкого школьного общества» и «Всенемецкого союза», которые, в свою очередь, также были заинтересованы в этих связях. Главной целью «Союза», основанного в 1891 г., (среди его членов был ряд промышленников, влиятельных политиков и учёных) являлось объединение на базе всенемецкой идеи немцев, проживавших за пределами Германии. В связи с этим Прибалтике им уделялось большое внимание.

Особенно активную деятельность в этом направлении развил А.Гейзер - делопроизводитель «Всенемецкого союза» и руководитель «Немецкого школьного общества». В агитационных целях он посетил Прибалтику и встречался с некоторыми лицами из руководства «Немецких обществ»; намеревался прочесть несколько лекций, но в этом ему было отказано Министерством внутренних дел. Свой взгляд на политические задачи прибалтийских немцев А.Гейзер изложил в работе «Русская революция и балтийское немечество», опубликованной в Мюнхене в 1906 г. (ее русский перевод, сделанный Департаментом полиции, был передан в канцелярию Министра внутренних дел), в которой писал о принципиальной враждебности политики русского правительства по отношению к остзейцам. Он утверждал, что оно вызвало и разжигало национальную рознь между остзейцами - с одной стороны, и эстонским и латышским населением - с другой, причем эстонцам и латышам отводилась роль «тарана» против балтов. Выход из сложившейся ситуации, по мнению автора, мог состоять только в осознании всеми российскими немцами себя как самостоятельной нации и предъявлении правительству своих требований12. Среди руководителей «Немецких обществ» некоторое время была популярной идея об объединении всех немецкоязычных подданных Российской империи под главенством остзейцев в сильную, политически влиятельную организацию, тесно связанную с Берлином13. Однако эта идея успеха не имела, поскольку немецкое население Российской империи представляло собой различные социальные среды зачастую с противоположной политической ориентацией (что проявлялось, прежде всего, в распространении социалистических идей среди поволжских немцев, чего не было у балтов). К тому же, за деятельностью «Немецких обществ» с настороженностью следило Министерство внутренних дел и намеченный на 1908 г. съезд немцев России был им запрещен14.

Акцией, направленной на укрепление немецкой этнической группы, стало предпринятое руководителями «обществ» переселение в Прибалтику колонистов из Поволжья и Волыни, которые должны были восполнить практически полностью отсутствовавший здесь социальный слой - крестьянство. Они поселялись в качестве арендаторов и собственников на специально выделенных землях имений, большая их часть была размещена в курляндском поместье барона К.Мантейфель - Кацдагена -руководителя курляндского «Немецкого общества» - центральной фигуры всей кампании (в 1919 г. он возглавил солдатский колонизационный отдел армии Бермонт-Авалова)15. Помимо него, её активными участниками были глава лифляндского

Немецкого общества» М. фон Сивере и С.Бредерих, позднее представлявший интересы остзейцев в «Союзе угнетенных народов России». В целом за период с 1909 г. по 1914 г. в Прибалтику было переселено около 15-20 тыс. человек16. Правительство с опасением наблюдало за этим процессом и пыталось положить ему конец.

Следует отметить, что политическая деятельность «обществ» не была особенно успешной17. Поскольку среди балтийцев сильной была ориентация на Российскую империю и приверженность традиционной политической линии, заключавшейся, прежде всего, в отстаивании местных интересов, чем затруднялась перестройка идеологии на основе всенемецкой идеи. Сказалось также и то, что германское правительство не поддерживало деятельность лидеров «обществ»18.

Одним из последствий революции стала эмиграция немцев из Прибалтики. По данным Р.Виттрама, за период с 1890-х по 1905/1906 гг. более ста семей из высшего слоя переехало в Германию19. Политические публицисты из эмигрантов сыграли значительную роль в идеологической подготовке Первой мировой войны. Как отмечал в 1915 г. выдающийся немецкий историк России О.Хётч в одном из своих писем, прибалтийские немцы на протяжении почти тридцати лет определяли взгляд германского общества на Россию: 9/10 всех книг о России были написаны ими, они также являлись российскими корреспондентами германских газет20. Эта деятельность остзейцев имела отрицательные последствия и для их земляков: созданный ими образ балтов как солдат, несущих «вахту на востоке» в своей «культурной миссии» сильно повредил последним в русском общественном мнении. Наиболее активными публицистами этого лагеря были историк Т.Шиманн, автор еженедельных политических обзоров во влиятельном консервативном органе «Кройццайтунг», доверенное лицо и информатор Вильгельма II, оказавший большое влияние на руководящие сферы Германии и П.Рорбах - один из самых широкочитавшихся независимых публицистов, автор книги «Немецкая идея в мире» (вышедшей в 1912 г.), в которой проводилась мысль о влиянии Германии на мировую политику21.Экспансионистские настроения германских кругов по отношению к Прибалтике и деятельность лидеров «Немецких обществ» вызывали глубокую тревогу российского правительства. В 1908 г. оно предприняло попытку ослабить немецкое влияние в Прибалтике и заменить его русским. Поводом к началу этой акции послужила анонимная статья, опубликованная в «Окраинах России», на которую обратил внимание П.А.Столыпина Николай II. Её автор указывал на усиливавшуюся отчужденность края, поддерживаемую прибалтийскими немцами и угрожавшую, по его мнению, интересам русской государственности22. Переписка П.А.Столыпина и временного прибалтийского генерал-губернатора А.Н.Меллер-Закомельского раскрывает основные цели правительственного курса в отношении Прибалтики (см. Приложение). Так, его главная задача заключалась в достижении полного слияния Остзейских губерний с Россией, под которым понималась не «денационализация» (т.е. ассимиляция) инородческого населения (П.А.Столыпин в письме А.Н.Меллер-Закомельскому от 16.03.1908 г. подчеркивал, что правительство никогда не стремилось к «денационализации» проживавших в государстве народов), а его мирное приобщение к государственной жизни и возможное сближение с русской общественностью при условии сохранения религиозных и национальных особенностей23. Меньшинствам отказывалось в праве на национальную или культурную автономию, исходя из положений «теории государственного единства» (см. I главу), в рамках которой окраины рассматривались как неотъемлемая часть государства.

Основной способ достижения поставленной задачи правительство видело в увеличении численности русского населения в крае за счет его переселения из внутренних губерний на казённые земли (началась секретная разработка их ликвидации и заселения колонистами). В первую очередь обеспечивалось землёй старообрядческое население, проживавшее в районе Чудского озера и в Курляндии (7 тыс. человек), оно рассматривалось как наиболее стойкий элемент, обладавший «колонизационными наклонностями»24.

Важной составной частью этой политической линии должно было стать комплектование местной администрации по национальному принципу: циркуляром Министра внутренних дел от 10.02.1908 г. предписывалось преимущественное назначение русских на правительственные должности в Прибалтийских губерниях25 (см. приложение). Необходимость такого кадрового подбора, по мнению правительства, обусловливалась задачей охраны на окраинах русских государственных интересов, которая была возложена на органы местной администрации26.

Предусматривалось, что всё это дополнит серия мероприятий, направленных на поддержку экономической деятельности местного русского населения, его политической инициативы, образования (находившегося в крайне неудовлетворительном состоянии). Рассматривалась возможность предоставления одного места в Государственном совете и в Думе для представителей русского населения Прибалтики27. Однако, следует отметить, что эти меры имели своей целью, прежде всего, поддержание русской государственной идеи, которая представлялась объединительным стимулом государства28. Окраинная русская диаспора рассматривалась в данном случае лишь как средство для достижения общегосударственных целей; в её лице правительство стремилось создать прочный фундамент, который обеспечил бы успешное слияние Прибалтики с центром29.

С критикой намерений правительства выступил А.Н.Меллер-Закомельский; его письмо П.А.Столыпину от 14.02.1908 г. (в котором излагался взгляд на данный курс) отличалось резкостью тона. По его мнению, в действительности, никакой угрозы государственным интересам в Прибалтике не существовало. Её колонизация русскими переселенцами не принесла бы желаемых результатов, поскольку, по его словам: «русские не только ополячиваются и онемечиваются, то есть подчиняются лучшей в культурном отношении народности, но даже обурятиваются и оякутиваются в Сибири, то есть подпадают под влияние низшей по культуре расы», преимущественное же перед эстонским и латышским населением наделение их землёй ещё более обострило бы аграрный вопрос, что, в свою очередь, было чревато новыми социальными потрясениями, несомненно усилившими бы прогерманские настроения среди прибалтийских немцев30.

В результате действий А.Н.Меллер - Закомельского, намерения правительства получили широкую огласку: копии циркуляра 10.02.1908 г. и своего письма он переслал главе канцелярии прошений на высочайшее имя A.A. фон Будбергу, который передал их эстляндскому предводителю дворянства Э.Н.Деллинсгаузену31. О циркуляре заговорили в газетах, хотя позднее его существование отрицалось, в том числе и А.Н.Меллер - Закомельским. В 1914 г. в связи с антинемецкой кампанией вопрос о нем возник вновь: М.Суворин запрашивал о циркуляре архив Совета министров, но дать какие - либо сведения или разъяснения ему отказались32.

Намеченная правительством программа в полном объёме не была реализована не столько из-за её огласки, сколько из - за её, в целом, трудноосуществимости. Это стало очевидным после получения Министром внутренних дел, затребованных от губернаторов сведений о русском населении края, показавших, что оно не могло оказывать не только определяющего, но какого-либо вообще заметного общественного влияния, вследствие своей малочисленности и слабости экономической базы (которую составляли немногочисленное крупное землевладение, его представители проживали преимущественно за пределами Прибалтики, и небольшие торгово-промышленные предприятия). Отсутствовали условия для масштабной колонизации, так как общая площадь казённых земель была невелика, а их большая часть представляла собой ценные мызы с многочисленными постройками и дорогостоящим сельскохозяйственным инвентарем или лесные дачи33. Все эти факторы, а также понимание того, что ни в экономической, ни в политической областях русское население не могло конкурировать с немецким, вероятно и предопределили отход правительства от первоначально намеченной линии. Из предусматривавшихся мероприятий проводилось только переселение крестьянства в Прибалтику.

В целом, тенденции, наметившиеся в общественной жизни края, углубились в предвоенные годы: эстонское и латышское национальные движения значительно радикализовались, однако прибалтийские немцы продолжали сохранять свои ведущие позиции. Ситуацию изменило начало Первой мировой войны, ставшей концом традиционного положения остзейцев.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Андреева, Наталия Сергеевна

Заключение.

Политику российского правительства начала 20 в. по отношению к прибалтийским немцам можно условно разделить на несколько этапов. Первый 1900-1905 гг. -характеризовался достаточно индиферентным отношением власти к прибалтийским проблемам (в этот период было ликвидировано право на продажу вина, спирта и водочных изделий, относившееся к числу т.н. «особых привилегий» собственников дворянских вотчин, продолжалась разработка правительством законопроекта о выкупе крестьянских земель в имениях, пожалованных остзейскому дворянству).

События первой русской революции стали важным фактором, обратившим внимание правительства на ситуацию в крае, они знаменовали переход к следующему этапу правительственной политики - 1905-1907 гг. В этот период была предпринята попытка разрешения наиболее острых местных проблем, к числу которых относились: церковный, земский и аграрный вопросы составившие программу деятельности Особого совещания при временном прибалтийском генерал-губерна-торе.

Следующий период (1907-1914 гг.) охватывал разработку правительством проектов преобразований для края, основу которой составили проекты упомянутого выше Особого совещания. Характерные для этого периода тенденции позволяют выделить в нём два этапа: 1907-1911 гг., когда работа над намеченными реформами велась достаточно активно (в частности, проект церковной реформы был выработан в течении зимних месяцев 1907-1908 гг., рассматривалась возможность её отдельного проведения в Эстляндии)1. В то же время свёртывание первоначальной программы реформ было очевидным, что являлось, в целом, следствием неудачи столыпинского курса. Так, несмотря на неоднократные обещания правительства о проведении земской реформы в Прибалтике, к её разработке так и не приступили. Из аграрных преобразований вступили в силу только два закона: 6.06.1912 г. «О выкупе крестьянской повинностной и арендной земли в имениях, высочайше пожалованных дворянским обществам Прибалтийских губерний» (причём это был незначительно видоизменённый законопроект, разработанный в 1904 г. в период министерства Н.В.Плеве) и 25.06.1912 г. «О разрешении владельцам фидеикомиссных земских имений в губерниях прибалтийских отчуждать входящие в состав сих имений крестьянские земельные участки, а также земли квотные и шестидольные», которые хотя и создавали условия для некоторого расширения фонда крестьянских земель, однако кардинально проблему крестьянского малоземелья не решали. Попытка применить принцип обязательного выкупа для всех видов крестьянских земель, входивших в состав пасторатских имений, окончилась неудачей: законопроект, внесённый Министерством внутренних дел в Думу в марте 1909 г., остался ею нерассмотренным. Его редакция 1914 г. была более умеренной, чем предыдущая: обязательный выкуп заменялся добровольным соглашением сторон2.

Этап 1911-1914 гг. характеризовался дальнейшим усилением консервативных тенденций и окончательным отходом от программы реформ, намеченной для Прибалтики в период министерства П.А.Столыпина. Несмотря на то, что имелись реальные возможности для проведения церковной реформы, реализована она не была: законопроект, прошедший думские комиссии и в апреле 1913 г. представленный на рассмотрение общего собрания Думы, был снят с очереди, как представляется, вследствие позиции Департамента духовных дел иностранных исповеданий3.

Не получила своего решения и проблема отрезных земель, в данном случае свою роль сыграла позиция Совета министров, возвратившего проект, разработанный в 1910-1912 гг., Министерству внутренних дел для согласования с Министерством юстиции и Государственным секретарём. Совет министров утвердил только третью его редакцию, представленную 5.02.1914 г. По сравнению с первой, она была крайне урезанной: если, согласно первоначальной редакции, переводу в разряд крестьянских подлежали все квотные и шестидольные земли как «свободные», так и эксплуатировавшиеся собственниками в своих экономических интересах, то редакцией 1914 г. предусматривалась продажа крестьянам только той части отрезных земель, которая сдавалась им в аренду; часть, занятая под промышленные или сельскохозяйственные предприятия собственников имений, оставалась в полном распоряжении последних, на Эстляндию действие реформы не распространялось4. Причина умеренности проекта коренилась в стремлении Министерства внутренних дел соблюсти при подготовке преобразования и интересы дворянства, выступавшего против этой реформы. Пойти целиком навстречу желаниям остзейцев и отказаться от её проведения правительство не считало нужным, поскольку в разрешении аграрного вопроса виделся важнейший залог социальной стабильности и, в данном случае, интересы государственной безопасности ставились выше интересов прибалтийского дворянства. Однако, как указывалось в записке Министерства внутренних дел, сопровождавшей законопроект, внесённый на рассмотрение Совета министров 5.02.1914 г., дворянству были сделаны максимально возможные уступки5.

Последним, завершающим этапом правительственной политики стали 1914-1917 гг. Определяющим фактором всех мероприятий этого периода относительно Прибалтики явилась Первая мировая война. Она вновь поставила перед правительством вопрос о необходимости скорейшего проведения в крае реформ и способствовала радикализации его подхода к ряду, связанных с ними проблем. Условия военного времени давали возможность более не считаться с интересами прибалтийских немцев, оказывал своё влияние и рост в обществе шовинистических настроений, проявившийся прежде всего в антинемецкой кампании, развернувшейся в прессе. Однако, определяющим фактором политики «разнемечивания» (или «дегерманизации») Прибалтийских губерний всё же был не националистический, а рациональный элемент. В данном случае правительство исходило прежде всего из интересов безопасности государства, на их обеспечение и был направлен комплекс разрабатывавшихся мероприятий, основная цель которых состояла в ликвидации ведущей роли прибалтийско-немецкого дворянства в жизни края. При этом, правительство стремилось обеспечить себе поддержку со стороны эстонского и латышского населения, но в то же время не создавать условий для возникновения местной автономии, гарантировать целостность государства.

В связи с изменением политической ситуации, вызванным началом войны, правительство отозвало из Думы ряд законопроектов для переработки их на новых основаниях. В частности, были отозваны: в декабре 1915 г. проект церковной реформы, в марте 1916 г. - два законопроекта: о выкупе крестьянских земель пасторатских имений и об обращении отрезных земель в разряд крестьянских. Министерство внутренних дел намеревалось применить принцип обязательного выкупа ко всем непроданным на тот момент крестьянским и отрезным землям. Это было наиболее радикальное преобразование из всех разрабатывавшихся Министерством в тот период времени. Одним из его основных мотивов, как указывалось в отношении Министра внутренних дел Н.А.Маклакова 8.04.1915 г. на имя Министра юстиции И.Г.Щегловитова, была необходимость ликвидации экономической зависимости арендаторов эстонцев и латышей от представителей немецкого дворянства6. В декабре 1915 г. был готов проект представления в Совет министров «О завершении поземельного устройства крестьян в губерниях Прибалтийских», однако внесён на его рассмотрение он так и не был, реформа осталась нереализованной.

Кардинальной переработке подвергся проект церковной реформы, второй вариант которого в своих главных чертах был разработан в период министерства А.Н.Хвостова. По сравнению с проектом 1911 г., проблема разрешалась более радикально: провозглашалось предоставление равных прав всем прихожанам, участвовавшим в материальном обеспечении церкви и духовенства (хотя батраки от участия в церковных делах устранялись), в соответствии с этим ликвидировалась куриальная система выборов старшин и минимальный размер добровольных взносов, а также право патроната7. Действие реформы распространялось на все три Прибалтийские губернии; упразднялись церковные повинности, несколько расширялось употребление местных языков в приходских церковных установлениях. Это предусматривалось также законопроектом «О языке переписки, делопроизводства, суждений и протоколов заседаний протестантских духовных учреждений и лиц и о пересмотре некоторых статей закона, связанных с этим вопросом», внесённым в Думу 29.03.1916 г. и оставшимся ею нерассмотренным. Данный проект содержал комплекс мер, рассматривавшихся Министерством внутренних дел как противодействие «германизации» лютеран не только Прибалтийских губерний, но и всей империи в целом8.

Преобразование сельского прихода должно было дополнить реформирование городских и смешанных приходов (т.е. с городским и сельским населением), а также реорганизация системы высших административных органов евангелическо-лютеранской церкви, с целью «дегерманизации» духовной жизни лютеран и её перестройки на принципах равного участия в церковных делах. Подготовку всех этих реформ прервала Февральская революция9.

-Нрррттованнрй осталась разрабатывавшаяся Министерством внутренних дел с марта 1915 г. реформа организаций прибалтийского дворянства. Главной ее задачей являлось пресечение «политической деятельности» рыцарств, которую предполагалось достигнуть посредством их преобразования по образцу дворянских организаций внутренних губерний и полной ликвидации прав по руководству земским делом и делами лютеранской церкви.

В итоге, из всей серии реформ, намеченной для Прибалтики, были только ликвидированы в порядке ст. 87 Основных государственных законов т.н. «особые привилегии» собственников дворянских вотчин и право мызной полиции. Ни одна из реформ, направленных на кардинальное преобразование существовавших в крае отношений, разрабатывавшихся на протяжении начала 20 в., не была осуществлена. Что, как можно предположить, объяснялось не отсутствием у правительства серьезной программы реформ в Прибалтике (это мнение высказано в работе эстонского историка Т.Карьяхярма)10, а комплексом причин более глубокого характера. Прежде всего, следует отметить двойственность позиции правительства в отношении ряда разрабатывавшихся преобразований, особенно отчетливо проявившейся в период работ над реформой сельского прихода, которые велись в 1907-1917 гг.: с одной стороны была признана настоятельная необходимость ее скорейшего проведения, с другой стороны - законодательное утверждение проекта 1911 г., подготовленного Департаментом духовных дел в кратчайшие сроки, затягивалось (та же тенденция, в частности, наблюдалась и в отношении разработанного в феврале - декабре 1915 г. проекта об обязательном выкупе крестьянских и отрезных земель).

Колебания правительства вызывались вопросом о последствиях преобразований: умаление роли остзейского дворянства полностью соответствовало задачам правительственной политики в крае, но непосредственно связанное с этим усиление влияния прибалтийских народов вызывало его опасения, поскольку оно расценивалось как основа для роста сепаратизма и возникновения автономистских тенденций.

А.Калпелер также указывал на противоречивость прибалтийской политики правительства периода модернизации (эта характеристика вполне применима и к более позднему периоду), стремившегося предотвратить социально-политическую дестабилизацию, что в Прибалтике, по мнению исследователя, было достижимо только с помощью немецко-балтийской элиты11. Данное суждение основывалось на традиционной для правительственных кругов оценке остзейского дворянства как опоры престола. Однако следует отметить, что на рубеже веков эта точка зрения отчасти подверглась пересмотру под влиянием все более углублявшихся социальных и национальных конфликтов, возникавших на почве доминирующей роли дворянства в жизни края.

В связи с чем, правительством была признана необходимость реформ, нацеленных на ликвидацию всех привилегий рыцарства, интересами которого предполагалось пожертвовать во имя сохранения социальной стабильности. Важным компонентом этой политической линии было стремление правительства усилить свое влияние в Прибалтике, что рассматривалось как единственно возможный способ сохранения независимости и территориальной целостности государства в условиях сложной внешнеполитической обстановки.

Задача обеспечения государственной безопасности являлась основным мотивом реформ конца 80-х годов 19 в. в Прибалтике, которыми была начата ее административная унификация. Попытка завершить эту линию, предпринятая в период министерства П. А.Столыпина окончилась неудачей.

Одна из причин того, что реформаторские намерения правительства остались нереализованными, заключалась в неконструктивной позиции рыцарств, стремившихся своими протестами против намеченных преобразований и многочисленными контрпроектами обеспечить наиболее выгодный для себя исход дела.

Часто встречающееся в историографии утверждение о якобы определяющем влиянии остзейского дворянства на прибалтийскую политику правительства по отношению к началу 20 в. представляется не вполне верным. Максимум того, что удавалось достичь дворянству, использовавшему личные контакты при дворе, - была информированность о разработке того или иного преобразования (следует отметить существование практики, в соответствии с которой проекты реформ представлялись на отзыв предводителям дворянства, что по сути являлось одним из остаточных элементов правительственного курса ориентированного на сотрудничество с нерусскими элитами в управлении национальными окраинами, отход от которого наметился с 1831 г.; подробно эта политическая линия исследована А.Каппелером)12. В соответствии с полученной информацией, прибалтийское дворянство имело возможность предпринять какие-либо шаги. Однако, как показывает документальный материал, относящийся к разработке реформ, правительство, по большей части, игнорировало требования остзейцев (если они не совпадали с его намерениями), но решиться на проведение преобразований, которые кардинально изменили бы существовавшие в крае институты, отношения и традиционную расстановку общественных сил оно так и не смогло.

Позиция прибалтийского дворянства по отношению к реформам в крае свидетельствовала о недооценке реальной ситуации; его недальновидная и негибкая политика имела далекие и крайне негативные последствия в целом для всех прибалтийских немцев, потерявших свое политическое влияние и вынужденных эмигрировать в 1939 г.

Часто встречающаяся в отечественной и в зарубежной историографии оценка прибалтийской политики правительства как русификаторской не вполне верна и адекватно не отражает сути явления. Понятие «административной русификации» не подходит для характеристики мероприятий, урезавших компетенцию рыцарств, так как их задачей была унификация и стандартизация государственного управления. Более обоснованным представляется употребление термина «культурная русификация» в отношении введения русского языка в качестве языка преподавания, хотя с точки зрения правительства целью этой меры (также как и переселения русских колонистов) было укрепление в Прибалтике «начал русской государственности», а не превращение местных народов в русских (см. введение). Русскому населению отводилась роль «буфера» в конфликте между эстонцами и латышами с одной стороны и немцами с другой.

Как свидетельствует выявленный документальный материал, урегулирование межнациональных отношений в крае являлось одной из важнейших задач правительства. Оценка же его позиции по отношению к эстонско-немецкому конфликту, данная Т.Карьяхярмом, по мнению которого высшая власть стремилась играть в этом конфликте роль «третьего лишнего», по сути ошибочна13.

Подводя общий итог, следует отметить, что основные тенденции прибалтийской правительственной политики заключались в стремлении заменить определяющее влияние немцев в крае русским и смягчить остроту социальных и национальных противоречий за счет ряда, по сути, антинемецких мероприятий. Однако намеченные цели не были достигнуты, а результаты избранной линии имели эффект обратный ожидавшемуся: они способствовали росту антирусских настроений среди остзейцев, эстонского и латышского населения; среди части прибалтийско-немецкого общества был заметен поворот к ориентации на Германию.

Затягивание реализации преобразований вело к еще большему обострению конфликтов в Прибалтике и радикализации требований национальной оппозиции, в результате, как продемонстрировали события 1914 - февраля 1917 гг., время для проведения реформ было упущено.

В целом, политика правительства по отношению к прибалтийским немцам начала 20 в. представляла собой пример реформаторского опыта в специфических этнографических и исторических условиях, который, несмотря на его неудачу, несомненно обладает большим практическим значением и может быть использован при разрешении вопросов современной национальной политики.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Андреева, Наталия Сергеевна, 1999 год

1. Архивные источники.

2. Государственный архив Российской федерации (ГАРФ)

3. Фонд 102.-Департаментполиции. Описи 119,123, 124.

4. Фонд 102,00. Особый отдел Департамента полиции. Описи 228,245, 231.

5. Фонд 115,- Союз 17 октября. Опись 1.

6. Фонд 270. Канцелярия товарища Министра внутренних дел, командира отдельного корпуса жандармов В.Ф.Джунковского. Опись 1.

7. Фонд 435. Канцелярия товарища Министра внутренних дел генерал-лейтенанта1. П.Г.Курлова. Опись 1.

8. Фонд 570. Макаров A.A. Опись 1.

9. Фонд 573. Мейендорф А.Ф. Опись 1.

10. Фонд 586. Плеве В.К. Опись 1.

11. Фонд 826. Джунковский В.Ф. Опись 1.

12. Российский государственный архив военно-морского флота (РГА ВМФ). Фонд 418. Главный морской штаб. Опись 2.

13. Российский государственный исторический архив (РГИА).

14. Фонд 821. Департамент духовных дел иностранных исповеданий. Опись 5, 10, 133, 150.

15. Фонд 828. Генеральная евангелическо-лютеранская консистория. Опись 11, 13.

16. Фонд 909. Вергун Д.Н. Опись 1.

17. Фонд 1016. Палены, фон дер, графы. Опись 1.

18. Фонд 1022. Петров A.B. Опись 1.

19. Фонд 1282. Канцелярия Министра внутренних дел. Описи 2, 3.

20. Фонд 1283. Канцелярия Министра внутренних дел по делам дворянства. Опись 1.

21. Фонд 1284. Департамент общих дел Министерства внутренних дел. Описи 187, 190,194,241.

22. Фонд 1291. Земский отдел. Описи 35,62-65.

23. Фонд 1405. Министерство юстиции. Описи 108, 521, 530-533, 539, 543. Фонд 1621. -БулацельП.Ф. Опись 1. Фонд 1641. -Мансырев С.П. Опись I. Фонд 1653.-Подолинский С.С. Опись 1.

24. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки. (ОР РНБ).

25. Фонд 246. Депман И .Я. Опись 1.

26. Фонд 464. Мансырев С.П. Опись 1.

27. Фонд 781.- Толстой И.И. Опись 1.

28. Фонд 919. Архив КА.Военского. Опись 2.1.. Опубликованные источники.

29. Государственная дума: Обзор деятельности комиссий и отделов. Четвертый созыв. Сессия 4. Пд.: Гос. тип., 1915.154 С.

30. Государственная дума. Второй созыв: Стенографические отчеты 1907. Сессия вторая, т. I. СПб.: Гос. тип., 1907. 2344 Стб.

31. То же. Третий созыв: Стенографические отчеты 1910. Сессия четвертая. Ч. I. СПб.: Гос. тип., 1910. 3668 Стб.

32. То же. Стенографические отчеты 1912. Сессия пятая. Ч. III. СПб.: Гос. тип., 1912. 3762 Стб.

33. Государственная дума. Созыв III. Сессия V. Земельная комиссия. Представления министров и доклады по ним. Б.м.: б. и., б.г..

34. Государственная дума. Созыв четвертый. Комиссия по борьбе с немецким засильем во всех областях русской жизни. Представления министров и доклады по ним. Пг.: б. и., 1916.

35. Государственная дума. Созыв IV. Сессия I. 1912-1913. Законопроекты внесенные Министром внутренних дел. т. I. Б.м., б.г.. № 1-34.

36. Государственная дума. Четвертый созыв: Стенографические отчеты 1912-1913. Сессия первая. Ч. I. СПб.: Гос. тип., 1913.2438 Стб.

37. То же. Стенографические отчеты 1914. Сессия вторая. Ч. II. СПб.: Гос. тип., 1914. 1994 Стб.

38. То же. Стенографические отчеты 1916. Сессия четвертая. Ч. II III. Пг., 1916. Ч. II 3502 Стб.; Ч. III 5813 Стб.

39. Тоже. Стенографические отчеты. Сессия пятая 1916-1917. Б.м.: Гос. тип., б.г.. 1758 Стб.

40. Обзор деятельности Государственной думы третьего созыва 1907-1912 гг. Ч. II.

41. Законодательная деятельность. СПб.: Гос. тип., 1912. 708 С.

42. Полное собрание законов Российской империи. Собрания I III. СПб., 1830-1917.