Пространственно-временная изменчивость радиального прироста хвойных видов деревьев в субарктических районах Евразии тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 03.00.16, доктор биологических наук Мазепа, Валерий Семенович

• Мазепа, Валерий Семенович
• доктор биологических наук
• 1998

Оглавление диссертации доктор биологических наук Мазепа, Валерий Семенович

Оглавление.

Стр.

Введение

Глава 1. Физико-географическая характеристика районов исследования

1.1. Северо-Восток Руской равнины. Болынеземельская тундра

1.2. Полярный Урал

1.3. Приполярный Урал

1.4. Север Западной Сибири

1.5. Средняя Сибирь

1.6. Северо-Восток Сибири. 48 Глава 2. Древесно-кольцевые хронологии Субарктики

2.1. Полярный и Приполярный Урал

2.2. Западная Сибирь

2.3. Средняя Сибирь

2.4. Северо-Восток Сибири. 64 Глава 3. Материал и методы исследования

3.1. Методические основы дендроклиматического мониторинга

3.2. Характеристика мест сбора образцов деревьев

3.3. Годичный радиальный прирост деревьев

3.4. Расположение и общая характеристика базовых метеостанций

89 97 99

106 110 110

3.5. Стандартизация рядов годичного прироста.

3.6. Индивидуальные, обобщенные и региональные хронологии.

3.7. Коэффициенты чувствительности и синхронности.

3.8. Функции отклика и передаточные функции.

3.9. Краткий перечень методических подходов, примененных в работе.

Глава 4. Изменчивость радиального годичного прироста деревьев. 4.1. Абсолютный радиальный прирост. 4.1.1. Длительность хронологий.

4.1.2. Средние значения ширины годичных колец

4.1.3. Автокорреляция 1-го порядка

4.1.4. Средняя чувствительность хронологий ширины годичных колец

4.1.5. Процент выпавших колец у хронологий. 126 4.2. Относительный прирост

4.2.1. Чувствительность и стандартное отклонение

' обобщенных хронологий

4.2.2. Авторегрессионное моделирование обобщенных рядов

4.2.3. Отношение сигнал-шум

4.2.4. Сходство тест-полигонов по динамике относительного прироста

Выводы. 142 Глава 5. Влияние климатических факторов на динамику годичного

радиального прироста хвойных видов деревьев

5.1. Влияние элементов климата на радиальный прирост лиственницы

5.2. Влияние элементов климата на радиальный прирост ели сибирской

5.3. Влияние элементов климата на радиальный прирост сосны обыкновенной

5.4. Общие закономерности влияния элементов климата на радиальный прирост хвойных древесных растений

Выводы

Глава 6. Районирование изменчивости прироста

6.1. Районирование изменчивости статических характеристик радиального прироста хвойных видов древесных растений

6.2. Районирование хронологий по лиственнице по их сходству

6.3. Районирование хронологий по ели сибирской по их сходству

6.4. Хронлогии по сосне обыкновенной

6.5. Региональные хронологии

Выводы

Глава 7. Реконструкция основных климатических факторов

7.1. Точечные реконструкции летних температур воздуха

7.2. Пространственные реконструкции летних температур воздуха

7.3. Реконструкция количества осадков. 253 Выводы. 263 Заключение 266 Литература

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Пространственно-временная изменчивость радиального прироста хвойных видов деревьев в субарктических районах Евразии»

Введение.

Проблема реакции экосистем и их отдельных компонентов на глобальные и региональные изменения климата имеет фундаментальное научное и важное прикладное значение в перечне задач современной экологии. Эта экологическая проблема возникла в последние десятилетия в связи с возрастающими промышленными выбросами, загрязнением среды, участившимися лесными пожарами, вырубкой и деградацией лесов и существенным увеличением концентрации парниковых газов в атмосфере (углекислоты, метана, хлорфторуглеродов, закиси углерода и водяного пара). Имеющиеся сценарии и прогнозы свидетельствуют о возможном потеплении поверхности Земли, которое может оказать значительное, а в ряде случаев, катастрофическое влияние на биоту (Будыко, 1984, 1988; Будыко, Гройсман, 1991; Technical Summary,1996; Ваганов, 1996).

Научно-технический прогресс ускорил эволюцию климата за счет концентрации в атмосфере газов антропогенного происхождения. Дальнейшее антропогенное увеличение концентрации парниковых газов потенциально может оказать воздействие на глобальный климат. Это потепление будет не только превышать естественные природные колебания, но и происходить в 15-40 раз быстрее, чем аналогичные изменения в прошлом (Будыко, 1988; Величко, 1991,1992; Оценки ..., 1992, 1993). Согласно различным сценариям дальнейших выбросов, удвоение концентрации эквивалента двуокиси углерода в атмосфере по сравнению с доин-дустриальными уровнями произойдет в период между 2025-2050 гг., что приведет к увеличению глобальной средней температуры воздуха от 1.5 до 4.5°С. Средняя скорость увеличения глобальной средней температуры в следующем столетии составит примерно 0.3°С за десятилетие. Поверхность суши будет нагреваться быстрее по сравнению с поверхностью океана. Ожидается, что это потепление будет неравномерным: в тропических районах оно составит половину глобального среднего, а наибольшим оно будет в полярных районах, где превысит среднюю глобальную величину примерно в два раза и в основном будет происходить в зимние месяцы (Оценки ..., 1992). Вероятнее всего, что потепление будет неравномерным и в различных секторах полярных районов. Например, ряды ин-

струментальных наблюдений в Гренландии и Исландии показывают, что в течение последних 40-50 лет здесь происходило похолодание климата, в то время как средняя глобальная температура приземного слоя воздуха повысилась за последние 100 лет на 0.3-0.6°С (Оценки..., 1992; Jones and Briffa, 1992). В высокоширотных районах произойдет значительное уменьшение мощности и распространения многолетнемерзлых горных пород, увеличится слой сезонного протаивания почв и грунтов, что вызовет активизацию термокарста, поверхностной и боковой эрозии, что также сильно повлияет на наземные экосистемы (Linell, Tedrow, 1981; Goodwin et al., 1984; Величко, 1991, 1992). Анализ инструментальных температурных данных и климатических моделей показали важность знания детальной истории климата для районов, расположенных по соседству с Северной Атлантикой, а также для районов, расположенных в высоких широтах Евро-Азиатского континента. В этих районах наблюдается наиболее высокая изменчивость температуры и они оказывают большее влияние на ход глобальных средних температур по сравнению с районами, расположенными в средних и низких широтах. Анализ инструментальных данных последнего столетия показал, что изменения температуры вблизи Северной Атлантики не отражают ход средней температуры в пределах полушария или всего земного шара, в то время как высокоширотные районы на периферии Северной Атлантики и в Северной Евразии, представляют чрезвычайно большой интерес для текущего мониторинга глобальных средних температур, для проверки моделей глобального изменения климата в прошлом, настоящем и будущем (Briffa and Jones, 1993). В высоких широтах одновременно с повышением температуры воздуха должно произойти увеличение количества выпадающих осадков в связи с тем, что в теплые периоды пути прохождения циклонов сдвигаются к северу (Дроздов, Григорьева, 1971; Величко, 1992).

Обнаружить явное влияние парникового эффекта, видимо, можно будет лишь в будущем, в течение последующих десятилетий. При этом необходимо детально изучить изменчивость климата в прошлом, количественно оценить изменения температуры, осадков и других параметров в различных районах земного

шара. Важно знать, как регулируется химический состав атмосферы, какова роль биологических процессов в продуцировании и потреблении парниковых газов.

Наиболее слабо разработанным вопросом является оценка и прогноз изменений климата на регйональном уровне (Берри, Либерман, Шиятов, 1979, 1983). Это связано с тем, что современные модели общей циркуляции атмосферы не могут быть использованы для моделирования региональных изменений, а также тем, что в настоящее время обеспеченность многих районов количественными характеристиками климата достаточной длительности явно недостаточна.

Особый интерес представляет знание интенсивности и частоты экстремальных климатических явлений (засухи, сильные морозы, наводнения, бураны, частая повторяемость жарких или холодных периодов и др.), которые могут оказать большее влияние на состояние и продуктивность отдельных видов и природных экосистем, чем климатический тренд сам по себе.

Проблема изменений климата исключительно многогранна и может быть решена только объединением усилий самых различных специальностей. Условия среды на Земле определяются множеством тесно взаимодействующих между собой физических, химических, биологических и социально-экономических систем. Широкомасштабные и взаимосвязанные изменения, которые осуществляются в этих системах, получили общее название "глобальных". Необходимость понимания системы Земли, осознанная учеными, привела к разработке и выполнению ряда международных и национальных научных программ по изучению глобальных изменений. Одной из главных задач этих программ является доведение до политических деятелей научной информации, чтобы можно было разработать стратегии по предотвращению нежелательных глобальных изменений и обеспечения устойчивого развития (European Network 1995). В большом числе программ большое внимание уделяется изучению климата и условий среды.

Международным сообществом ученых, занимающихся изучением прошлого Земли, была разработана и начала осуществляться с 1990 г. Международная гесферно-бисферная программа (IGBP), которая координирует изучение глобальных изменений на международном уровне. Целью этой программы является опи-

"ание и объяснение взаимодействующих физических, химических и биологических процессов, регулирующих планетарную систему в целом, уникальных условий внешней среды, которые обеспечивают жизнь, изменений, происходящих в этой системе, и виды воздействий на деятельность человека (International..., 1990,

1994). Один из главных проектов IGBP - Прошлые Глобальные Изменения (PAGES); его цель - количественное изучение глобальных изменений условий среды в прошлом, определение изменчивости условий среды под воздействием естественных и антропогенных факторов, построение моделей, которые бы описывали изменение условий прошлого и надежно прогнозировали их изменение в будущем. В рамках PAGES выделен специальный раздел Focus II, посвященный изучению изменчивости палеоклимата и условий среды в полярных и субполярных районах, которые богаты источниками палеоинформации высокой степени разрешения (ледники, озерные и морские отложения, древесные кольца, торфяники). Эти исследования должны связать меридиональные трансекты Полюс-Экватор-Полюс (PEP) и Океанические профили. В частности, в районе наших дендроклиматических исследований начинается профиль PEP - II, проходящий через всю Азию и Австралию между 60-180° в.д.

Важнейшим подходом к решению поставленных задач в рамках проекта PAGES является получение высококачественных рядов информации на основе использования различных прямых и косвенных источников прошлых изменений (древесные кольца, коралы, исторические документы, ледники, слоистые отложения). При этом основное внимание уделяется следующим двум временным масштабам: первому временному интервалу (Temporal Stream I), целью которого является получение детальной глобальной истории климата и условий среды в течение последних 2000 лет с разрешением, где это возможно, в один год и второму временному интервалу (Temporal Stream II), который направлен на изучение изменений за последние несколько сотен тысяч лет с разрешением в 100 лет (Hughes,

1995). Благодаря тому, что древесные кольца содержат высококачественную, с высоким разрешением и точно сдатированную климатическую информацию и эта информация может быть получена для многих районов земной поверхности, то

вклад дендрохронологических работ в выполнение проекта PAGES, особенно первого временного интервала, наиболее важен. О большом внимании к таким работам свидетельствует тот факт, что только в 1995 г. в Японии было проведено два международных совещания, посвященные изучению региональных изменений климата и других условий среды при помощи годичных колец деревьев в пределах профиля PEP-II. Одно из них состоялось 4-9 марта 1995 г. в Цукубе и Окутаме и было полностью посвящено использованию древесно-кольцевой информации для целей реконструкции климатических условий прошлого (Tree Rings ..., 1995), а другое состоялось 28 ноября - 1 декабря 1995 г. в г. Нагоя, целью которого было получить интегрированную картину прошлого климата и его изменчивости за последние 2000 лет на основе использования различных косвенных данных, в том числе и с древесных колец (IGBP-PAGES/PEP-II..., 1995).

В 1993 г. странами Европейского сообщества была разработана международная программа "Европейская сеть изучения глобальных изменений" (ENRICH), которая основана на трех фундаментальных положениях: 1) улучшение контактов, совместных исследований и координации; 2) содействие в партнерстве; 3) содействие в увеличении производительности и устойчивого развития в различных географических районах (European Network 1995). Цель ENRICH -осуществление координации по изучению глобальных изменений между национальными программами, особенно по изучению условий среды и климата, изучению морей, разработке новых технологий. Разработана также специальная программа по сотрудничеству с третьими странами, в частности со странами СНГ, и международными организациями.

В 1995 г. сформирована международная организация "Циркумполярная арктическая палеосреда"(САРЕ), задачей которой является помощь в организации исследований по реконструкции и анализу условий среды и климата в прошлом, которые не могут быть выполнены в рамках региональных исследовательских программ (синтез в пределах полушария, моделирование изменчивости климата, кооперация между различными рабочими группами).

На территории России уже в течение многих лет выполняются комплексные национальные программы "Глобальные изменения природной среды и климата" и "Арктика", в которых важное место занимают проблемы по выявлению закономерностей преобразования экосистем под воздействием антропогенных факторов и климатических изменений, по разработке принципов экологического мониторинга. Цель этих программ - описание и объяснение условий среды на Земле, которые определяются множеством тесно взаимодействующих физических, химических, биологических и социально-экономических систем, количественное изучение глобальных изменений условий среды в прошлом, определение нарушений условий среды под воздействием естественных и антропогенных факторов, построение моделей, которые бы описывали изменение условий прошлого и надежно прогнозировали их сдвиги в будущем. Вторая программа целиком посвящена этим вопросам в Арктике.

Одной из наиболее интересных национальных программ изучения изменчивости климата является Финская исследовательская программа климатических изменений (SILMU), которая выполняется с 1990 г. Большое внимание в ней уделяется изучению изменчивости климата высоких широт в северной Европе, а также использованию древесно-кольцевого анализа для реконструкции хода летних температур на севере Фенноскандии за последние 7500 лет (Holopainen, 1995; Zetterberg et al., 1995).

Сибирский субарктический дендроклиматический проект (Ваганов, Шия-тов, Мазепа, 1996) является составной и наиболее важной частью Международного циркумполярного субарктического дендроклиматического проекта (МЦС-ДП). Его выполнение заполнило значительный пробел в дендроклиматической информации субарктических районов Северного полушария. Постановкой задач и полученными результатами он органично вписался в такие разделы международной программы PAGES, как Focus II, PEP-II и Temporal Streem I. Этот проект, замыкая наиболее протяженную часть циркумполярного кольца (около 5000 км), вносит важный вклад в международные усилия по реконструкции и изучению изменений климата в высоких широтах Северного полушария.

В числе важнейших задач, направленных на решение проблемы реакции экосистем на глобальные и региональные изменения климата, является исследование северных экосистем. В этих широтах наблюдается более высокая изменчивость термического режима, по сравнению с южными районами (Зукерт, Замолодчиков, 1997). Они, в первую очередь, должны среагировать на глобальное потепление, так как известно, что именно в экстремальных условиях климатическая обусловленность реакций экосистем проявляется наиболее четко.

Все биологические явления и процессы в высоких широтах при резко выраженной экстремальности среды обострены и проявляются более рельефно, чем в иных типах зональных ландшафтов. Основным климатическим фактором, лимитирующим продуктивность видов и сообществ, расположенных в субарктических районах, является низкая температура воздуха, приводящая к сокращению вегетационного периода. Организмы и их сообщества находятся в экстремальных условиях при довлеющем влиянии одного фактора - недостатка тепла, в результате чего и другие элементы среды имеют лимитирующий характер (физиологическая сухость при изобилии влаги, дефицит доступного азота, характеристики снежного покрова и время его схода и др.).

Одним из самых надежных индикаторов состояния среды являются лесотундровые экосистемы, в частности, притундровые редколесья. Для синэкологов лесные сообщества северных широт с их предельно низким уровнем биоразнообразия и упрощенной структурой являются более простой моделью экосистем в изучении принципиальных особенностей и механизмов экологических явлений.

Это направление исследований как в биогеографии, климатологии, так и в экологии становится все более весомым. Информация об изменении климата и условий природной среды в прошлом, особенно, если она высокого разрешения (год сезон), представляет значительную эмпирическую базу для понимания сущности настоящего и будущего их изменения. Поэтому большое внимание уделяется получению всевозможной косвенной информации об изменениях различных параметров природной среды и климата за длительные интервалы времени и с более высоким разрешением.

Реакция лесных экосистем на изменения климата несомненно является сложной. Рассмотрим только несколько аспектов. Во-первых, наличие "характерных" времен реакции отдельных компонентов на климатические изменения. Реакция отдельных деревьев интегрально отражается в приросте (линейном, радиальном, хвои и т. д.). Эта реакция имеет малое время запаздывания (сезон, несколько лет). Реакция древостоя, отраженная в изменении условий конкуренции, размерной или возрастной структуры, и аккумулирующая изменения в росте отдельных деревьев, имеет время запаздывания в несколько лет или несколько десятков лет в зависимости от интенсивности ростовых процессов. В сукцессиях лесных экосистем климатические изменения могут проявиться в пределах нескольких десятков и даже сотен лет. Во-вторых, достаточно быстрые изменения климата могут усиливать процессы деградации лесов. Отмечается усиление интенсивности гибели лесов в результате физических стрессов (Solomon, 1986; Solomon, West, 1986). Увеличение частоты прохождения пожаров может существенно ускорить или изменить ход естественных сукцессий лесных экосистем (Fosberg, 1989; Street, 1989; Sedjo, 1991). Как следствие напряженности физиологических процессов при экстремальных изменениях физической среды (повышении температуры, суммарного испарения, дефицит влаги) увеличивается восприимчивость к повреждению насекомыми (Winget, 1987; Pollard, 1989; Harrington, 1989). Изменения климата на региональном уровне могут усиливать повреждающее действие техногенных выбросов и поллютантов. В третьих, изменения климата оказывают существенное влияние на геохимические циклы, в первую очередь на потоки и запасы углерода в лесных экосистемах (Van Cleve et al., 1981; Paster, Post, 1986; Dai, Fung, 1993; Oechel et al., 1994; D'Arrigo et al., 1987; Исаев и др., 1993). Для одних экосистем лимитирующее влияние высоких температур может изменить баланс между аккумулированием углерода и его разложением в сторону увеличения эмиссии углекислого газа в атмосферу, для других экосистем - наоборот. Так, расчеты показывают (Dai, Fung, 1993), что под влиянием климатических изменений за 1950-84 гг. наземные экосистемы аккумулировали около 20 GT углерода дополнительно, что составляет около половины "потерянного углеродного стока"

(Tans et al., 1990; Sundquist, 1993). Изменяя баланс углерода (равно как и баланс влаги, азота и др.), климат изменяет экологические и биосферные функции лесов (Исаев и др., 1993; Уткин, 1995). Для того, чтобы осуществлять рациональные и эффективные стратегии в связи с этой проблемой, необходима надежная информация об изменениях климата за длительные интервалы времени и воздействие климатических факторов на экосистемы в целом и их отдельные компоненты.

Особый интерес представляет обнаружение связей между антропогенным изменением климата и увеличением концентрации углекислого газа и реакцией экосистем различного уровня организации, включая запаздывание (инерционность) различных компонентов биосистем и темпы изменения. Наиболее вероятно, что такие изменения в первую очередь могут быть обнаружены в пограничных (маргинальных) популяциях и сообществах, существование которых определяется главным образом климатическими факторами. Это в первую очередь высокоширотные и высокогорные районы, где лимитирующим фактором является недостаток тепла, особенно в летний период.

Даже сравнительно незначительные изменения температуры в текущем столетии вызвали изменения границ распространения видов (Шиятов, 1990; Ford, 1982; Kullman, 1983; Shiyatov, 1993, 1995; Пряжников, 1993). Однако, эти изменения происходят сравнительно медленно (столетия, тысячелетия) по сравнению с климатическими границами (годы и десятилетия) и зависят в основном от способности вида мигрировать (способность к воспроизводству, расселению и выживанию, наличие миграционных коридоров и подходящих местообитаний). Для древесных видов средняя скорость смещения ареала составляет несколько десятков километров в столетие (Величко, 1992; Seddon, 1971; Roberts, 1989; Davis, Zabinski, 1990).

Прогнозируемые изменения температуры приведут к смещению границ климатических зон к северу на несколько сотен километров в течение ближайших 50 лет, в частности, полярной границы лесов. Сдвиг ботанико-географических зон будет отставать от сдвига климатических, в связи с чем виды и сообщества окажутся в других климатических режимах. На каждый градус потепления ареал вид-

ов деревьев имеет потенциал расширения на 100 км в северном направлении (Davis, 1989). Для одних видов и сообществ эти режимы будут благоприятными, для других - неблагоприятными. В связи с этим экосистемы суши будут приобретать в первую очередь новую структуру. Внедрение новых видов, особенно древесных растений, будет происходить со значительным запаздыванием. В северных районах таежной зоны продуктивность лесов должна возрасти. Наибольшему риску подвергнутся стенотопные виды и сообщества, а также экосистемы, которые будут испытывать значительные антропогенные нагрузки (Оценки ..., 1992).

Что касается лесных экосистем, основу которых составляют долгоживущие виды, то крайне важным является предсказание изменений климата и их последствий на пятьдесят лет и более, даже несмотря на то, что эти прогнозы содержат большой элемент риска и неопределенности (Черкашин, 1981). В различных лесо-растительных зонах и секторах климатические изменения могут оказывать неодинаковые воздействия на лесную растительность (Tchebakova et al., 1995). Необходима разработка детальных региональных сценариев изменения климата, признавая ограничения пространственного разрешения современного понимания глобального изменения климата и вероятного отклика экосистем и их компонентов (Корзухин, Седых, 1983; Корзухин, Семевский, 1992). При решении этих проблем основное внимание необходимо обращать на главные и чувствительные виды и компоненты экосистем (например, древесный ярус лесотундровых экосистем).

В условиях повышенной концентрации углекислого газа произойдет изменение физиологических процессов, в частности фотосинтеза, дыхания и водопот-ребления растений, а значит и изменение их продуктивности. Удвоение содержания углекислого газа приведет к росту мгновенной скорости фотосинтеза на 30100% и к 10-50%-ной прибавке в накоплении сухого вещества, особенно у растений типа С-3, к которому относятся все деревья (Фуряев, Киреев, 1979; Тер-Микаэлян, Фуряев, 1988, 1991). Наибольшее положительное влияние повышения уровня углекислого газа будет наблюдаться в неблагоприятных условиях, в частности в районах дефицита тепла (Оценки ..., 1992; Pastor, Post, 1988). Следует иметь в виду, что в этих условиях физиологическая реакция растений на факторы

среды, включая климатические, может измениться (Кондрашова и др., 1993; Acock, Allen, 1985; Jones, 1986). Кроме того, увеличение концентрации этого газа приведет к изменению характера взаимодействия растений (конкуренция, симбиоз), взаимодействия растений и животных, растений с микробами и грибами.

Арктические и субарктические районы богаты источниками косвенной климатической информации высокого разрешения. Основными из них являются: арктические и горные ледники, исторические сведения о ледовитости северных морей, озерные отложения, особенно ленточные глины, торфяники и годичные кольца деревьев. Оценки разрешающей способности, охватываемого временного интервала и возможной извлекаемой информации для разных косвенных источников, заимствованные из работы Р. Брэдли и Дж. Эдди (Bradley, Eddy, 1989). Годичные кольца деревьев дают высокое разрешение по времени (сезон, год). Временной интервал, который можно охватить древесно-кольцевым анализом составляет порядок в 104 лет. Возможная извлекаемая информация - температура воздуха, осадки или увлажнение, химический состав, извержение вулканов, солнечная активность.

При использовании косвенных источников климатической информации важными вопросами являются: а) калибровка для такой реконструкции, например, изменений температуры; б) насколько данные (для участка или района) могут представлять глобальные изменения; в) возможности расширения пространственной сети однотипных измерений для оценки глобальной составляющей (White et al., 1989; Bartlein, Webb, 1985; Webb, 1989). Первоочередной задачей является сопоставление данных по реконструкции климата, полученных из разных косвенных источников высокого разрешения, для разных районов Северного полушария, особенно в высоких широтах (Baumgartner et al., 1989; Bradley, 1989). Только такой подход, обеспечивающий взаимопроверку климатических реконструкций, с одной стороны, и подтверждение аномалий температуры одного знака в одни и те же временные интервалы, с другой стороны, может дать объективную картину изменений климата за период голоцена, особенно за последние 2000 лет, что является одной из главных задач проекта PAGES на ближайшие годы

(Williams, Wigley, 1983; Diaz et al., 1989; Oeschger, Langway, 1989; Thompson et al., 1985; Thompson, 1989).

Среди различного рода косвенных данных наиболее часто используются величины годичного прироста древесины. Дендроклиматические исследования вносят важный вклад в решение проблем глобальных и региональных изменений климата и условий среды. Древесно-кольцевые хронологии позволяют производить непрерывные, точно сдатированные, длительные и с высоким разрешением (сезон, год) количественные реконструкции многих важных климатических параметров, главным образом температуру воздуха и осадки. Важно то, что такая информация может быть получена для многих районов земной поверхности и с необходимой густотой сети дендроклиматических станций. Дендроклиматические ряды позволяют оценивать естественную изменчивость климата в доиндустриальные времена для конкретного участка или района, что намного облегчает выявление вклада антропогенных факторов в изменчивость климата (Hughes, 1995). Использование этого метода дает определенную оценку и реконструкцию состояния и динамики среды в прошлом, а с учетом выявленных тенденций развития, прогноз изменения среды в будущем.

Наиболее перспективно проведение дендроклиматических исследований в районах, где древесные растения произрастают на климатическом пределе своего распространения и где вклад климатических факторов в изменчивость прироста очень большой. К таким районам относятся в первую очередь полярные пределы произрастания древесной растительности. Здесь произрастают наиболее пригодные для дендроклиматических реконструкций хвойные деревья (различные виды лиственницы, сосна обыкновенная и ель сибирская), достигающих достаточно большого возраста (до 300-500, а иногда до 600-700 лет). Климатический сигнал очень сильный и четкий в связи с кратковременностью вегетационного периода и сильной изменчивостью климатических условий. Кроме того, высокоширотные районы наименее нарушены антропогенной деятельностью, что позволяет выявлять в основном естественные изменения климата и условий среды (Комин, 1990).

Важнейшим преимуществом дендроклиматических реконструкций является, как уже отмечалось выше, их высокая разрешающая способность и возможность абсолютной датировки событий. Кроме того, ширина годичного кольца имеет и четкий физический смысл, поскольку представляет собой абсолютную скорость роста дерева по радиусу (диаметру). Скорость роста интегрирует влияние внешних и внутренних факторов и имеет четко определенную единицу измерения (мм). Поэтому климатическая составляющая изменчивости прироста имеет и меру и биофизическое обоснование (скорость роста), а значит может быть количественно оценена.

Однако, при проведении дендроклиматических исследований в высоких широтах возникает ряд проблем, которые затрудняют проведение такого рода работ. Прежде всего это связано с труднодоступностью многих районов, дороговизной проведения экспедиционных работ, редкой сетью метеорологических станций, ряды наблюдений которых часто имеют небольшую длительность, частые пропуски в данных и ошибки в опубликованных данных. Следует подчеркнуть, что древесно-кольцевые хронологии содержат низкочастотные климатические сигналы (длительностью до нескольких десятков лет). Вековые и особенно сверхвековые колебания выражены слабо или их вообще невозможно выявить из-за недостаточной длительности жизни деревьев и исключения низкочастотных компонент при проведении процедуры стандартизации прироста (Briffa et al., 1996). Из-за частого выпадения годичных колец много времени приходится тратить на выявление их местонахождения в пределах календарной шкалы. Определенные проблемы возникают при сборе образцов древесины возрастным буром, так как большинство старых деревьев имеет сердцевинную гниль.

При проведении дендроклиматических реконструкций единственным инструментом остаются статистические модели, которым присущи определенные ограничения (Box, Jenkins, 1970). В ряде случаев (при наличии длительных инструментальных рядов наблюдений) модели реконструкции удается проверить на независимом материале и снять ряд ограничений (Methods of Dendrochronology, 1990). Более полное знание механизмов, контролирующих формирование годич-

ных слоев прироста древесины, позволит предложить новые, свободные от ряда ограничений, методы реконструкции.

В настоящее время необходимо более полное и адекватное представление о естественной изменчивости важнейших факторов среды лесотундровых экосистем, средозащитная и климаторегулирующая функции которых огромны. Изменения в росте под влиянием изменения среды - это первый и исходный уровень для последующих изменений структуры растительных сообществ и сукцессионных процессов в целом. Поэтому, актуальной и своевременной экологической проблемой является определение индикаторной роли лесотундровых экосистем для оценки важнейших абиотических факторов среды, соотношение естественной и антропогенно-обусловленной изменчивости.

Целью настоящей работы являлось описание и обобщение результатов исследования пространственно-временной изменчивости радиального прироста хвойных видов деревьев и лесорастительных условий в субарктических районах Евразии.

Основными задачами исследования являлось;

1. Охарактеризовать изменчивость абсолютного и относительного радиального прироста хвойных видов деревьев, произрастающих на климатическом пределе своего распространения.

2. Оценить климатические факторы, влияющие на рост и продуктивность в лесотундровых экосистемах.

3. Показать особенности климатически обусловленной изменчивости величины годичного радиального прироста у хвойных видов деревьев в различных районах Субарктики.

4. Разработать принципы динамического районирования субарктической зоны, основанного на изменчивости годичного радиального прироста хвойных видов.

5. Выделить районы со сходной изменчивостью прироста деревьев и показать их динамику за последние 300 лет.

6. Построить региональные хронологии изменчивости радиального прироста с целью глобального мониторинга изменений климата.

7. Произвести пространственно-временную реконструкцию основных климатических факторов (температуры и осадков) за последние 300 лет.

Основные положения работы, выносимые на защиту.

1. Сходство в изменчивости радиального прироста различных видов хвойных деревьев Евроазиатской субарктики в подавляющем большинстве случаев обусловленно динамикой температур воздуха летних месяцев.

2. Изменчивость радиального прироста хвойных видов носит одновременно глобальный и региональный характер в пределах крупных секторов Субарктики.

3. Динамичный характер границ дендроклиматических районов связан с региональными изменениями климата.

4. Древесно-кольцевые хронологии дают надежные количественные оценки важнейших абиотических факторов (температуры и осадков), соотношения естественной и антропогенно-обусловленной изменчивости прироста.

Научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы.

Впервые осуществлена комплексная оценка изменчивости радиального прироста хвойных видов на огромной территории Евроазиатской Субарктики. Показана четкая прямая зависимость возраста самых старых живых деревьев, среднего и максимального радиального прироста, количества выпадающих колец от степени континентальности климата.

Детально изучено влияние температуры летних месяцев на радиальный прирост хвойных видов деревьев. Показано, что относительная роль летних температур неодинакова в различных секторах Евроазиатской Субарктики. При движении с запада на восток и/или с севера на юг наблюдается постепенное уменьшение влияния темепартуры июля и увеличение влияния температуры июня на изменчивость прироста деревьев.

Впервые осуществлен анализ влияния количества осадков на прирост хвойных видов деревьев. Оценена роль осадков в различные сезоны года на

формирование величины радиального прироста деревьев. Показана специфичность этого влияния в зависимости от условий местообитаний.

Впервые построено динамическое районирование в высоких широтах Евразии на основе сходства в изменчивости прироста деревьев. Показана синхронность естественной климатически-обусловленной изменчивости прироста в пределах крупных секторов Субарктики. В соответствии с предложенным дендро-климатическим районированием построены региональные древесно-кольцевые хронологии по лиственнице (5 шт.), ели сибирской (3 шт.) и сосне обыкновенной (1 шт.), отражающие характерную изменчивость каждого из районов.

Выделенные дендроклиматические районы, основанные на анализе синхронности длительных древесно-кольцевых хронологий, могут быть использованы для разработки других видов районирования (климатического, лесораститель-ного, лесопожарного и др.).

Полученные результаты об изменчивости радиального прироста могут быть использованы для оценки продуктивности и геохимических циклов, в первую очередь потока и запаса углерода в лесотундровых экосистемах.

Реконструкции летних температур воздуха и количества осадков в различные сезоны года могут быть использованы для уточнения моделей глобального, и особенно, региональных изменений климата.

Апробация работы. Материалы данной работы докладывались и обсуждались на III Всесоюзной конференции "Дендроклиматические исследования в СССР" (Архангельск, 1978), на II Всесоюзном научном семинаре по реконструкции климата Земли последнего тысячелетия (Эльбрусская научно-учебная станция МГУ, 1981), на IV Всесоюзном совещании по вопросам дендроклиматологии и дендрохронологии (Иркутск, 1983), на X Всесоюзном симпозиуме "Биологические проблемы севера" (Магадан, 1983), на координационных совещаниях "Ботанические исследования на Урале" (Свердловск, 1983; Ижевск, 1984), на международном дендрохронологическом симпозиуме "Древесные кольца и среда" (Истад, Южная Швеция, 1990), на международном рабочем совещании "Древесные кольца - климат.

Моделирование" (Красноярск, 1992), на международной конференции "Изменчивость климата в горах" (Давос, Швейцария, 1992), на международной конференции "Древесные кольца, среда и человечество: взаимоотношения и процессы" (Туссон, Аризона, США, 1994), на международной конференции по прошлому, настоящему и будущему климата (Хельсинки, Финляндия, 1995).

Основные экспедиционные работы были проведены в течение двух полевых сезонов 1991 и 1992 гг. объединенным отрядом сотрудников, состоящих из трех групп: Института экологии растений и животных УрО РАН (г. Екатеринбург), Института леса СО РАН (г. Красноярск) и Швейцарского федерального института изучения леса, снега и ландшафта (Бирменсдорф, Швейцария).

Сбор образцов древесины осуществлялся согласно разработанной системы дендроклиматического мониторинга на больших территориях, в основу которой было положено извлечение из древесно-кольцевых хронологий главным образом макроклиматического сигнала (Ваганов, Шиятов, Мазепа, 1996; Шиятов, Ваганов, 1998). Эта система определяла и требуемую частоту тест-полигонов в меридиональном и широтном направлениях (в среднем 200x200 км) в пределах Урало-Сибирской Субарктики, которая обеспечила большую их плотность, чем это принято в климатологии (5°х10°). Практически это осуществлялось прокладкой двух широтных профилей: один профиль проходил вдоль самых северных лесных островов и массивов, второй профиль - южнее первого на удалении 200-250 км. Протяженность каждого из них составила 5000 км. В условиях севера только использование вертолета МИ-8 для выбора участков и сбора образцов древесины позволило выполнить поставленную задачу в столь короткий срок.

На каждом участке взятие образцов древесины дублировалось: три группы из разных научных учреждений брали буровые образцы самостоятельно. Это было связано с разными требованиями к качеству образцов для измерения различных параметров прироста (ширины годичных колец, числа и размеров клеток ксилемы, плотности древесины), а также тем, что дублирование образцов и их

обработка в разных лабораториях намного повышают качество датировки колец и получаемых хронологий. На некоторых точках разные группы брали образцы на различных по условиям местообитания участках и с разных видов деревьев, что, в конечном счете, способствовало получению нескольких хронологий для одного тест-полигона.

Кроме этого, были проведены специальные полевые работы по сбору образцов деревьев для пополнения сети дендроклиматических станций. В 1993 г. -южная часть полуострова Ямал, в 1995 г. - Западная Сибирь, в 1996 - Полярный Урал (Рай-Из) и западный склон Полярного Урала (р.Уса). В работе использовались материалы полевых сезонов 1977 г. в окрестностях г.Норильска и поселка Талнах, 1982 и 1984 гг. (южный Ямал), в которых автор принимал участие.

Часть материала, собранного в нижнем течении р.Печора и Приполярного Урала (г.Неройка), полевых сезонов 1968-1970 гг. была предоставлена С.Г.Шиятовым.

В связи с техническими возможностями и наличием подготовленного персонала технических и научных работников, распределение работ по обработке и анализу материалов основных экспедиционных работ в различных лабораториях было следующим. В лаборатории дендрохронологии Института леса СО РАН (руководитель Е. А. Ваганов) произведены измерения ширины годичных колец и их датировка у образцов, собранных с восточной части территории. В лаборатории дендрохронологии Института экологии растений и животных УрО РАН (руководитель С. Г. Шиятов) были произведены измерение ширины годичных колец и их датировка у образцов, собранных с западной части территории. Кроме того, все образцы, у которых в Институте леса измерялась ширина колец, пересылались в Институт экологии растений и животных для проверки правильности замеров и абсолютной датировки. Здесь же к этим образцам часто добавлялись дополнительные с тех же участков, которые были собраны, измерены и сдатиро-ваны уральской группой. Дополнительные образцы были, как правило, наиболее старыми и их включение преследовало цель улучшить качество получаемых хронологий за счет увеличения числа повторностей (модельных деревьев) в самых

ранних их отрезках. Расчет индексов прироста, построение обобщенных и генерализированных хронологий по ширине годичных колец, сбор и оценка климатических данных и климатического сигнала в полученных хронологиях, построение и расчеты статистических моделей, точечные и пространственные реконструкции, разработка приемов дендроклиматиеского районирования производились в основном автором представленной работы.

Анализ полученных материалов позволил обобщить пространственно-временные закономерности в изменчивости радиального прироста хвойных видов деревьев и важнейших факторов среды субарктической зоны бореальных лесов Евразии.

Работа выполнена в лаборатории дендрохронологии Института экологии растений и животных УрО РАН по плану научно-исследовательских работ (индекс научного направления: 3.3.2., тема 5.1: "Изучение биосферных фунций леса и их изменений под влиянием глобального потенциала климата и антропогенного воздействия"). В процессе исследования ценные советы и пожелания были получены от Л.И.Агафонова, Р.М.Хантемирова, В.М.Горячева. Особую признательность автор выражает С.Г.Шиятову за поддержку при выборе темы диссетационной работы, постоянное внимание к ней и огромную помощь в формировании результатов. Фактически С.Г.Шиятов являлся научным консультантом выполненной работы. Всем им автор выражает глубокую признательность и благодарность. Автор считает своим долгом отметить финансовую поддержку исследований (гранты: ШТА8-93-37, РФФИ № 96-0448258, № 96-05-64520 и № 96-07-89101, в которых автор являлся исполнителем), определенная часть результатов которых вошла в диссертацию.

Глава 1. Физико-географическая характеристика районов исследования.

1.1. Северо Восток Русской равнины. Большеземельская тундра.

Содержание первых четырех параграфов основано на работе С.Г.Шиятова (ШиятовД981а). Исследования проводились в двух районах. Первый район находится на правом берегу реки Печоры, в окрестностях поселка Мархида, а второй -на правом берегу реки Усы, около железнодорожного разъезда Никита (29-й километр ж. д. ветки Сейда-Лабытнанги). По схеме геоморфологического районирования (Калецкая и др., 1966), первый район расположен в пределах низменной равнины нижней Печоры, а второй - в пределах Усинско-Лемвинской низины. Оба района, как и весь отрезок восточноевропейской лесотундры от реки Печоры до Урала, входят в состав Печорской тундровой природной провинции (Чикишев,1966; Тушинский, Давыдова, 1976).

Печорская тундровая провинция представляет собой волнистую равнину, рассеченную депрессиями на многочисленные возвышенности и гряды. Возвышенности имеют северо-восточное простирание. Относительные высоты достигают 50-80 м, а абсолютные - 200 м над уровнем моря. Горные породы девонского, каменноугольного и пермского возраста сверху покрыты слоем четвертичных отложений морского и ледникового происхождения мощностью до 120-150 м. Важнейшими условиями, определяющими развитие геоморфологических процессов, является наличие вечной мерзлоты, избыточное увлажнение и низкая температура почвы, интенсивное зимнее промерзание, обилие поверхностных вод (Григорьев, 1956; Борисевич, 1967).

Нижне-Печорская низменность в неогенчетвертичное время неоднократно захватывалась трасгрессией, а Усинско-Лемвинская низина покрывалась ледниками зырянского (валдайского) оледенения. В связи с этим в первом районе преобладают морские отложения, а во втором - гляциальные и флювио-гляциальные. Районы исследований расположены в зоне вечной мерзлоты мощностью от 20 м на западе до 200 м на востоке. Сезонный слой протаивания достигает 0.5-0.8 м на

торфяниках, а на песках - 1.5-2.0 м (Ливеровский,1934). Под сугробами снега толщиной более 3 м почва зимой не промерзает.

На климат Печорской тундровой провинции большое влияние оказывают арктические воздушные массы. По данным А.Ф.Дюбука (1947) наибольшее число арктических вхождений в пределах побережья Европы и Западной Сибири приходится на участки, расположенные между Кольским полуостровом и Уралом. Однако в среднем преобладают зональные циркуляционные процессы, особенно в зимнее время. В пределах лесотундры проходит граница арктического воздушного фронта, вдоль которого с запада на восток проходит большое количество циклонов, формирующихся в основном в северных районах Гренландии (Орлова, 1962; Борисов, 1967).

Годовая суммарная радиация на 67-68° с.ш. равна приблизительно 70 ккал, годовая поглощенная радиация - 45 ккал, годовой радиационный баланс подстилающей поверхности - около 10-12 ккал (Григорьев, 1956).

Восточные районы Печорской тундровой провинции холоднее западных на всех широтах. Средняя годовая температура колеблется от -4° до -5°, средняя температура января в нижнем течении р.Печоры составляет около -17°, а в верхнем течении р.Усы - -20°. Июльская температура воздуха достигает +12-13°. Летом отмечается сильная неустойчивость погоды, обусловленная вторжением арктического воздуха. Сумма температур выше 10° меньше 800°. Максимальная температура воздуха достигает +30-33°, а минимальная - -40-45°. Годовое количество осадков равно 450-480 мм, из них в теплое время выпадает около 60%. Мощность снежного покрова достигает 50-70 см, распределение его очень неравномерное. В оврагах и понижениях скапливаются мощные сугробы снега, стаивающие лишь в середине или конце лета. Летом преобладают западные западные и северные ветры, а зимой - западные и южные. Превышение осадков над испарением составляет 70 мм. В связи с этим почва обычно переувлажнена и лишь в течение коротких периодов подсыхает самый верхний слой.

Печорская тундровая провинция характеризуется густой гидрографической сетью. Весеннее половодье сопровождается высоким подъемом уровня воды (до

7-9 м). Летом и особенно зимой реки сильно мелеют. Питание рек в основном снежное. Свыше 75-85% осадков тратится на сток. На талые воды приходится 5070% годового стока, на дождевые - 15-35%, на грунтовые воды - лишь 10-20%.

В окрестностях поселка Мархида произрастают елово-березовые редкостойные леса северотаежного типа. Доминантами древостоев является ель сибирская и береза белая. Эти леса в виде длинного языка поднимаются на север вдоль долины реки Печоры. Граница между таежной и лесотундровой зонами проходит в районе поселков Лабажское и Пылемец. Вдоль правого (подмываемого) берега Печоры леса тянутся сплошным массивом шириной 10-15 км. Лесные сообщества занимают вершины и склоны невысоких (до 10-15 м) гряд и бугров. Наиболее пониженные участки заняты болотами. Чистые ельники не встречаются, а чистые березняки формируются на гарях и около поселков. Сомкнутость древесного яруса в среднем составляет 0.5-0.6. На вершинах гряд и бугров древостой более редкие (0.3-0.4), так как деревья подвержены ветролому и ветровалу. Древостой обычно двухярусные. В первом ярусе (12-13 м) находится ель, а во втором (9-10 м) - береза. На наиболее сухих местообитаниях произрастают кустарничково-мохово-лишайниковые редкостойные леса (чернично-вороничные), а на более увлажненных - кустарничково-моховые (чернично-зеленомошные).

В окрестностях ж.д. разъезда Никита проходит полярная граница леса. Самые северные редкостойные сообщества представлены островками и массивами леса различной величины, которые расположены как в долине реки Усы, так и на склонах сопок. Лесопокрытая площадь составляет не более 20-30%. Остальная площадь занята ерниковыми, ивняковыми и болотными сообществами. Древесный ярус редколесных сообществ состоит в основном из ели сибирской и березы извилистой. Лиственница сибирская встречается лишь в виде небольшой примеси. Редколесья были сильно нарушены (вырублены) во время строительства железной дороги. Однако, к настоящему времени произошло обильное возобновление вырубок елью и березой. Высота подроста достигает 3-4 м. В этом районе преобладают елово-березовые кустарничково-зеленомошные редколесья.

Сомкнутость крон древесного яруса в среднем составляет 0,3-0.4. Взрослые ели достигают высоты 10-13 м, а березы - 6-7 м. По долинам рек и по ложбинам стока встречаются небольшие участки разнотравных редколесий.

1.2. Полярный Урал.

Севернее Собь-Елецкого прохода Полярный Урал состоит из ряда коротких хребтов и массивов, разделенных межгорными дерпрессиями и широкими речными долинами, как широтными, так и меридиональными. Ширина хребта здесь значительна (до 60-80 км), высота отдельных вершин превышает 1000-1300 м. Горные породы представлены в основном амфиболитами, кристаллическими и гранодиоритами палеозойского возраста. Южнее Собь-Елецкого прохода ширина Уральского хребта сильно сокращается (до 15 км). Наиболее высокие вершины Полярного Урала сложены ультраосновными породами (в основном перидотитами), а перевальные седловины - легко выветриваемыми метаморфическими сланцами. Гора Черная сложена габбро и пироксенитами (Алешков,1929; 3аварицкий,1932; Борисевич,1968). С востока к Полярному Уралу примыкает цепочка сглаженных гор и хребтов, которая отделена от главного хребта глубокой долиной шириной 2-8 км. Эти возвышения называются Малым Уралом, отдельные его вершины достигают высоты 400 м. Коренными, породами здесь являются габбро и диориты.

На Полярном Урале имеется свыше 90 ледников (Троицкий, 1966). Почти все они расположены в глубоких карах и трогах на склонах восточной и северовосточной экспозиций. Ледники находятся ниже снеговой линии и их существование здесь обусловлено условиями снегонакопления и затенения на отдельных участках склонов. Следы ледниковой деятельности (конечные и боковые морены, озера ледникового происхождения) имеются не только в пределах Бол.Урала, но и в предгорьях.

О климате Полярного Урала можно судить по данным метеостанций Рай-Из (890 м над ур.моря, пояс холодных гольцовых пустынь) и Полярный Урал (180 м, горно-тундровый пояс). Важнейшие черты климата этого района формируются

под влиянием особенностей радиационного режима высоких широт, довольно интенсивной циклонической деятельности, большой расчлененности рельефа при меридиональной вытянутости горных хребтов и близости к обширным поверхностям Северного Ледовитого океана (Шварева,1962). Средняя годовая температура воздуха на высоте верхней границы леса составляет около -6.0°. Наиболее холодным месяцем является февраль, а самым теплым - июль. Абсолютный минимум температуры воздуха достигает -52°, а абсолютный максимум - +30°. Заморозки возможны в течение всех летних месяцев, а положительная температура - в течение всех зимних месяцев. Годовые величины радиационного баланса

а

положительны и составляют около 10 ккал/см . Район находится в зоне сплошного распространения вечной мерзлоты. На Полярном Урале преобладает западный перенос воздушных масс. Наименьшая скорость ветра наблюдается летом (56 м/сек), а наибольшая зимой (9-10 м/сек). При штормовой погоде скорость ветра достигает 40-50 м/сек. Наиболее сильные и постоянно дующие ветры характерны для широтных долин.

На восточном макросклоне хребта средняя годовая сумма осадков составляет 500-600 мм. Наибольшее количество осадков выпадает в сентябре, в отдельные годы в августе, а наименьшее - в феврале-марте. Доля твердых осадков составляет 50% от их годового количества. Снежный покров отлагается крайне неравномерно: на одних участках он почти полностью сдувается, на других скапливается в больших количествах. Здесь очень хорошо выражен метелевый перенос снега, для чего имеются все благоприятные условия - сильные и продолжительные ветры, значительное количество зимних осадков и низкие температуры воздуха (Ходаков,1961). Сдуваемый с вершин и наветренных склонов снег отлагается в отрицательных формах рельефа, на подветренных склонах и в пределах подгольцового пояса.

Специальные наблюдения над характером распределения снежного покрова в лиственничных редколесьях Полярного Урала были проведены в 1960-1962 гг. (Шиятов,1969). Было показано, что отложение метелевого снега в редколесьях происходит различно в зависимости от степени степени защищенности склона от

ветров и его крутизны. На склонах, открытых действию сильных ветров, снежный покров распределяется наиболее неравномерно. Здесь наблюдается закономерное чередование ориентированных перпендикулярно господствующему направлению ветров полос редколесий шириной 100-200 м и расположенных между ними мощных сугробов снега шириной 50-100 м. В пределах полосы редколесий мощность снежного покрова непрерывно возрастает от 50-70 см у наветренной опушки до 350-400 см у подветренной. Между полосами редколесий мощность снежного покрова достигает 400-600 см. На таких многоснежных местообитаниях древесная растительность произрастать не может из-за чрезмерного сокращения продолжительности вегетационного периода. Снег здесь стаивает лишь в середине июля, т.е. на месяц позднее, чем на мало- и среднеснежных местообитаниях. В связи с тем, что первая полоса редколесий не может задержать весь сдуваемый с гор снег, то на наиболее ветрообдуваемых склонах имеется до трех отделенных друг от друга полос редколесий, т.е. в пределах подгольцового пояса снег откладывается на протяжении до 1 км по склону. На защищенных от действия сильных ветров склонах аккумуляция снега происходит лишь в самой верхней части подгольцового пояса. Поскольку здесь переносится небольшое количество снега, то полосного распределения лиственничных редколесий не наблюдается.

Несколько другой характер отложения снега происходит на невысоких сопках Мал.Урала, которые расположены восточнее главного хребта. Здесь снег отлагается на подветренной стороне в виде одного мощного (до 700-1000 см) сугроба снега, который стаивает лишь к концу вегетационного периода. Древесная растительность на таких склонах поднимается до того предела, где мощность снежного покрова составляет менее 300-400 см.

Неблагоприятной для произрастания древесной растительности является также незначительная мощность снежного покрова (менее 50 см), так как в зимнее время неприкрытые снегом побеги подвергаются снежной корразии и вымерзанию. Лиственничные редколесья в пределах подгольцового пояса формируются лишь на таких местообитаниях, где мощность снежного покрова колеблется от 0.5 до 3-4 м (Крючков, 1974).

Массив Рай-Из и окружающие его горы целиком расположены в зоне лесотундры. Равнинная лесотундра постепенно переходит в горную, несколько видоизменяясь в связи с изменением таких экологических условий, как более обильное и проточное увлажнение грунтов, более мощный и неравномерный снежный покров, более жесткий ветровой режим, более разнообразный состав материнских горных пород. Здесь выражены следующие пояса растительности: горно-лесной, подгольцовый горно-тундровый и пояс холодных гольцовых пустынь.

Горно-лесной пояс появляется лишь в южной части Полярного Урала. В бассейне реки Соби встречаются лишь небольшие участки елово-лиственничных редкостойных лесов у подножий южных склонов.

Подгольцовый пояс занимает нижние части склонов до высоты 200-300 м. Он представлен в основном лиственничными редколесьями и лишь изредка бере-зово-извилистыми криволесьями. В качестве небольшой примеси встречается ель сибирская. Лиственничные редколесья перемежаются с ерниковыми тундрами, зарослями ивняков и ольховников, мезофильными лугами и болотами. Под пологом редколесий произрастают как горно-тундровые, так и лесные виды растений, в результате чего они характеризуются богатым видовым сотавом (Сочава,1927).

Горно-тундровый пояс занимает средние части склонов гор, от 200-300 до 700-800 м над уровнем моря. Здесь хорошо выражены полосы кустарниковых, кустарничковых и мохово-лишайниковых тундр. В полосе кустарниковых (ерни-ковых) тундр широко представлены заросли ивняков и ольховника на обильно и проточно увлажненных местообитаниях. Ольховник не растет на субстрате, образовавшемся в результате разрушения ультраосновных горных пород. На это обращали внимание еще Б.Н.Городков (1926, 1929) и В.Б.Сочава (1927). Многие кустарнички, травянистые растения, а также мхи и лишайники не встречаются на ультраосновных породах, но имеются и такие виды, которые приурочены к этой породе (Игошина,1960; Алексеева-Попова, 1970).

Выше 700-800 м расположен пояс холодных гольцовых пустынь (Куваев,1961). В этом поясе растения не образуют сомкнутых растительных груп-

пировок. Они, как правило, произрастают единично на тех немногих участках, где скапливается мелкозем. Основную площадь в этом поясе занимают каменистые росыпи.

1.3. Приполярный Урал.

Для района г.Неройки характерны сложное орографическое строение, большие абсолютные высоты (до 1894 м), сильно расчлененный рельеф, широкое развитие альпийских форм рельефа и следов ледниковой деятельности. Здесь выпадает большое количество осадков (до 1400 мм). Модули стока рек значительны, достигая 35-40 л/сек*км2 (Чикишев,1968).

Ширина хребта достигает 140-150 км. Осевая часть хребта (центральный актиклинорий) сложена метаморфическими и глубинными магматическими породами протерозойского и нижнепалеозойского возраста (Сирин, 1962). Изверженные породы представлены в основном гранитами и гранодиоритами (Алешков,1937; Долгушин, 1951).

Гора Неройка (1678 м) расположена на водораздельном хребте, простирающемся с севера на юг. Реки, стекающие с западного склона этого хребта, впадают в Бол.Паток (приток Шугора), а с восточного склона - в Щекурью (приток Ляпина). Наиболее возвышенная часть водораздельного хребта сложена гранитами, гранитогнейсами и гранодиоритами. Средние части склонов покрыты филлитами, слюдяными и зелеными сланцами, а днища долин - моренными отложениями (Алешков,1937). Восточнее водораздельного хребта расположен меридиональный хребет Саленер (1173 м). Верхняя часть хребта Саленера сложена гранитами и гранитогнейсами, а средняя часть - слюдяными сланцами. Для водораздельног хребта характерны альпийские формы рельефа (цирки, кары, остроконечные вершины). Хр.Саленер имеет округлые формы рельефа. На его вершине находится обширное нагорное плато.

Приполярный Урал подвергался воздействию ледников как покровного, так и горно-долинного оледенения. К настоящему времени сохранились лишь небольшие леднички и много перелетовывающих снежников. Мезорельеф в значитель-

ной степени определяется моренными отложениями, особенно по долинам рр.Щекурьи и Кобыла-Ю. Однако, имеются и водно-эрозионные формы мезорельефа (ущелья в среднем течении рр.Додовис, Шайтанка и др., где они пересекают область распространения сланцев).

Особенности формирования климата этого района те же, что и на Полярном Урале (Шварева,1962), за исключением того, что он расположен несколько южнее и более удален от Северного Ледовитого океана. В связи с этим увеличивается число часов солнечного сияния (на Полярном Урале около 1300, на юге Приполярного Урала - около 1350 часов), возрастает суммарная радиация с 70 до 80 ккал/см2,год, а годовые величины радиационного баланса увеличиваются с 10 до 15 ккал/см2*год. На Приполярном Урале увеличивается повторяемость антицикло-нальной циркуляции, особенно в зимнее время (с 40 до 50%).

Климатические условия подгольцового пояса можно охарактеризовать данными наблюдений метеостанции Неройка, которая расположена на высоте 428 м (функционирует с 1962 г.). Средняя годовая температура воздуха в этом поясе колеблется в отдельные годы от -3.5° до -4.7°, температура июля - от +10.1° до +15.8°. Абсолютный максимум температуры воздуха достигает +29°, а абсолютный минимум - -47°. Заморозки возможны в течение всего летнего периода, который продолжается с середины июня до конца августа. В летнее время года, в связи с значительной циклоничностью и большим влагосодержанием воздушных масс, выпадает большое количество осадков и почти всегда они бывают интенсивными. Наибольшее количество осадков выпадает в июле или августе. По данным метеостанции Неройка годовая сумма осадков в отдельные годы колеблется от 900 до 1600 мм. В пределах вышерасположенного горно-тундрового пояса осадков выпадает еще больше. Доля твердых осадков составляет около 40%. На восточном склоне хр.Саленера, расположенного в "дождевой тени", осадков выпадает гораздо меньше, чем в пределах водораздельного хребта. Об этом свидетельствует небольшое количество перелетовывающих снежников и слабое развитие мезофильной растительности.

Вечная мерзлота широко представлена в высокогорьях Приполярного Урала. Сезонный слой протаивания колеблется от 0.3 до 2.2 м. На многоснежных местообитаниях вечная мерзлота обычно отсутствует (Долгушин, 1951).

В районе г.Неройки выражены те же пояса растительности, что и на Полярном Урале. Но в отличие от последнего, здесь хорошо развит горно-лесной пояс, представленный разреженными темнохвойными лесами из ели и кедра. В составе этих лесов имеется примесь лиственницы, пихты и березы белой. Эти леса аналогичны редкостойным предлесотундровым елово-лиственничным лесам Западно-Сибирской равнины (Горчаковский,1975). Горно-лесной пояс поднимается до высоты 300-400 м над уровнем моря. Подгольцовый пояс представлен лиственничными, извилистоберезовыми и изредка еловыми мелколесьями. На склонах водораздельного хребта и на западном склоне хр.Саленера преобладают разнотравные извилистоберезовые криволесья, а на восточном склоне хребта Саленера - кустарничковые и кустарниковые лиственничные редколесья. Мелколесья перемежаются с низкотравными лугами. По дну долины Щекурьи развиты низинные осоково-гипновые болота. Верхняя граница подгольцового пояса проходит на высоте 600-700 м. Выше идет горно-тундровый пояс, в нижней части он представлен ерниковыми тундрами, ивняками, ольховниками, низкотравными лугами. В средней части горно-тундрового пояса преобладают кустарничковые тундры, луговые мелкоосочники, низкотравные лужайки с ползучими ивами. Наиболее сухие местообитания заняты лишайниковыми тундрами (цетрариевыми и кладо-ниевыми). Верхнюю часть горно-тундрового пояса занимают травяно-моховые тундры. Крутые склоны покрыты каменистыми россыпями. На вершинах сопок и хребтов, поднимающихся выше 1100-1200 м, произрастает растительность пояса холодных гольцовых пустынь. Основную площадь занимают накипно-лишайнико-вые пустыни (Куваев,1962).

Таким образом, для высокогорной растительности Приполярного Урала характерно сочетание группировок, свойственных горным системам Сибири (каменистые пустыни, горные тундры, лиственничные редколесья) с группировками океанических районов (низкотравные луга, парковые леса). Растительность глубо-

ких и хорошо увлажняемых меридиональных долин имеют более южный характер по сравнению с растительностью склонов.

1.4. Север Западной Сибири.

Исследования проводились в пределах Обско-Тазовской лесотундровой провинции (Говорухин, 1963) в следующих пунктах: в нижнем течении р.Оби (от устья р.Оби на юге до устья р.Лонгот-Юган на севере), южной части полуострова Ямал (р.Щучья, р.Хадыта-Яха, р.Ядыяхады-Яха), среднем и нижнем течении р.Полуй, устье рр.Надым и Хейги-Яха, среднем течении рр.Хадуттэ и Индига, нижнем течении рр.Пура (пос.Сембург) и Таза (пос.Сидоровск), пос.Тарко-Сале, пос.Толька, нижнем течении рр.Малая Хета и Таб-Яха, верховье р.Соленая.

Эта территория представляет собой холмисто-волнистую равнину, где чередуются холмы и гряды относительной высотой до 30 м с лощинами и блюдцеобразными понижениями. При движении к северу уровень поверхности снижается. Морские отложения плейстоценового возраста являются главным генетическим типом осадков, которые слагают рельеф водораздельных пространств (Лазуков,1975). В долинах рек преобладают аллювиальные отложения, причем первичный эрозионно-аккумулятивный рельеф фиксируется лишь в пойме и на первой надпойменной террасе. Реки имеют очень широкие долины (многие десятки километров), небольшую глубину вреза, малые продольные уклоны и сильно заболоченные и заозеренные террасы. Все долины имеют одинаковое количество террас (четыре).

Север Западной Сибири Неоднократно погружался на дно моря в плейстоцене. Максимальной была ямальская (Санчуговская) трасгрессия в середине плейстоцена, которая достигала верхнего течения рр.Таза, Пура и Надыма, а по левобережью р.Оби - широтного отрезка р.Сев.Сосьва (Лазуков,1975). Часть территории севера Западной Сибири в плейстоцене была покрыта ледниками, спускавшимися с Полярного Урала на западе и с гор Путорана на востоке. Максимальное самаровское оледенение по времени совпало с ямальской трансгрессией, в связи с чем следы его прослеживаются лишь в восточных предгорьях

Полярного Урала и в верхнем течении р.Таза. Более позднее Зырянское оледенение не шло далеко на юг.

Максимальное оледенение оказало влияние на дальнейшую историю развития рельефа низменности. Благодаря континентальному, несколько более суровому и сухому, чем ныне, климату с малым количеством осадков (особенно зимних) и низкими температурами лета, которые не благоприятствовали оледенению, сибирский ледниковый покров, по сравнению с одновременным ледниковым щитом Восточно-Европейской равнины, занимал значительно меньшую площадь, оканчивался намного севернее последнего, обладал меньшей мощностью (порядка сотен, а не тысяч метров), был мало подвижным и отличался очень медленным таянием льда. В этих условиях западно-сибирский ледник не мог очень активно воздействовать на свое ложе и оставить после себя мощные морены (Суслов, 1954).

Территория Западной Сибири, расположенная к северу от полярного круга, характеризуется наличием монолитной многолетнемерзлотной толщи. Лишь по руслам больших рек и озер существуют сквозные и несквозные талики. Мощность мерзлотных пород колеблется от 2-3 до 400-750 м (Трофимов и др.,1975). Криогенные и посткриогенные процессы связанные с многолетнемерзлыми породами, в значительной степени определяют характер современного микро- и мезорельефа. Эти процессы оказывают очень большое влияние на водно-тепловой режим почв и жизнедеятельность растений.

Важнейшие черты климата этого района формируются под влиянием особенностей радиационного режима высоких широт, интенсивного действия циклонов, особенно в холодное время года, а также близости к обширным поверхностям Северного Ледовитого океана (Шварева,1962; Орлова, 1962). Годовое количество часов солнечного сияния составляет в среднем 1300-1400, основная доля их приходится на весну и лето, когда солнце светит почти круглосуточно. В июне-июле наблюдаются большие величины суммарной радиации (15-16 ккал/см2), не уступающие районам, расположенным гораздо южнее. Много дней без солнца (160), в основном за счет осенних и зимних месяцев. В связи с частой

облачностью велик процент рассеяной радиации. В целом за год радиационный режим положителен и составляет 19-20 ккал/см2. Основная доля тепла тратится на испарение (около 10 ккал/см2).

Средняя годовая температура воздуха колеблется от -6.5° на западе до -7.5° на востоке. Наиболее холодным является январь (от -24° до -25°). Вторая половина зимы более холодная, так как возрастает повторяемость антициклональной погоды. Абсолютный минимум температуры воздуха достигает -50° на западе и -58° на востоке, а максимум - +30-33°. Заморозки возможны в течении всего летнего периода. При движении на восток от Уральского хребта континенталь-ность климата возрастает. Об этом в частности свидетельствует величина годовой амплитуды воздуха: в районе Салехарда она равна 36°, а в районе Сидоровска -42°. Период со средней суточной температурой выше 0° составляет 130-135 дней (с конца мая по начало октября), выше 5° - 90-100 дней, выше 10° - 55-60 дней. Продолжительность вегетационного периода примерно совпадает с продолжительностью периода со средней суточной температурой воздуха выше 5°. Сумма температур выше 10° составляет 600-800° (Шиятов,19746).

Зона лесотундры характеризуется избыточно влажным климатом (отношение возможного испарения к осадкам меньше 0.45). Среднее многолетнее количество осадков составляет 350-400 мм, из них на холодный период (ноябрь-март) приходится 100-125 мм, а на теплый - 250-300 мм. Наибольшее количество их выпадает в июле-августе (около 60 мм в месяц), а в отдельные годы в сентябре. Средняя дата появления снежного покрова - 1-5 октября, а образования устойчивого снежного покрова - 11-13 октября. Высота снежного покрова в бассейне рр.Пура и Таза достигает 70 см. Около 45% всего количества осадков выпадает в виде снега (Орлова, 1962).

В целом за год преобладают ветры северо-восточного и южного направлений. Южные и юго-западные ветры характерны для зимнего времени, а северовосточные и северные - для летнего. Средняя годовая скорость ветра составляет 4.5-5.0 м/сек, максимальная скорость - в весенние и осенние периоды (до 6 м/сек). Абсолютная максимальная скорость ветра - 35 м/сек.

Весна начинается в середине апреля и заканчивается в последней декаде июня. Летний сезон продолжается около 60 дней, заканчиваясь в конце августа, когда наступают первые осенние заморозки. С момента наступления устойчивых морозов (последняя декада октября) начинается зимний сезон.

В пределах Обско-Тазовской лесотундры расположены устья многих крупных и средних рек, которые берут начало на Алтае (Обь), Сибирских Увалах (Полуй, Надым, Пур, Таз) и Полярном Урале (Щучья, Лонгот-Юган, Харбей, Собь). Для этих рек характерно преобладание снегового питания. Паводки связаны с весенним снеготаянием и достигают больших размеров в связи со слабым врезом речных долин. Годовая амплитуда уровней больших и средних рек достигает 4-6 м. В зоне лесотундры имеется большое количество озер. Они образовались в результате протаивания многолетнемерзлых грунтов (термокарстовые озера) и эрозтонно-аккумулятивной деятельности рек (пойменные озера). Озера характеризуются небольшими размерами (до 1-2 км) и глубиной (до 1-3 м).

Согласно данным Б.Н.Городкова (1935) и Н.Я.Кац и С.В.Кац (1948), тундровый ландшафт на севере Западной Сибири начал формироваться в нижнем плейстоцене. Ширина зоны лесотундры колеблется от 100 до 250 км, а ее площадь составляет 110 тыс.км2. Характерными особенностями лесотундры в этом районе являются господство лиственничных редколесий, сильная заболоченность территории и широкое развитие бугристых торфяников (Говорухин, 1963).

Основу растительного покрова зоны лесотундры составляют лиственничные редколесья в сочетании с тундровыми и болотными формациями. В долинах крупных рек большие площади заняты заливными лугами и зарослями древовидных ив. В северной части зоны преобладают тундры и болота, редколесья занимают лишь 10-20% территории. Последние приурочены к наиболее благоприятным местообитаниям - долинам рек и склонам южных экспозиций. В южной части лесотундры лес тянется узкими полосами в 1-2 км шириной по обеим сторонам рек, но к северу полосы разрываются, облесенных участков становится все меньше, и они превращаются в небольшие группы или отдельно стоящие деревья. В редколесье сомкнутость крон деревьев настолько ничтожна вследствие

незначительного числа стволов и слабого развития крон, что исключает влияние деревьев друг на друга и не вносит существенных изменений в состав прочей растительности. Здесь также встречаются чистые березовые редколесья (из березы извилистой), а иногда и еловые редколесья по долинам рек. В южной части зоны лесотундры редколесья занимают 40-50% территории. В составе лиственничных древостоев в качестве примеси обычно встречается ель сибирская, береза извилистая и белая, а в самых южных районах - кедр сибирский.

В нижнем течении р.Оби древесная растительность приурочена преимущественно к речным долинам. Так, например, наиболее облесены склоны в непосредственной близости к р.Оби шириной 5-7 км. На левобережье преобладают чистые лиственничные редколесья, а на правобережье - елово-лиственничные.

Хадытинский лесной массив, тянущийся вдоль р.Хадыта-Яха, является одним из самых северных на полуострове Ямал. Лесная растительность занимает дно и склоны долины. На плакоры выходят лишь отдельные деревья и небольшие рощицы березы извилистой. Ширина долины достигает 2-3 км. Лиственничные и еловые редколесья начинаются примерно в 15 км выше устья, а заканчиваются выше фактории Харвота. В нижнем и среднем течении реки преобладают еловые и елово-лиственничные редколесья, а в верхнем - лиственничные.

В долинах рек Пур и Таза древесная растительность поднимается до устьев этих рек. Как и в других районах Обско-Тазовской лесотундры лесные массивы сосредоточены вдоль берегов рек. Водораздельные пространства сильно заболочены. Кедр сибирский в долине р.Таза начинает единично встречаться примерно в 30 км севернее пос.Сидоровска, а в виде небольших рощ - южнее этого поселка (Шиятов,1980).

В лиственничных редколесьях на песчаных почвах с умеренным и рыхлым снежным покровом мохово-лишайниковый ярус мозаичен. Основу его составляют лишайники, требующие зимой достаточного снежного покрова, например ягель. Под деревьями лишайники заменены мхами. Иногда наблюдаются карликовая и высокоствольная березы и ольха. На менее дренированных грунтах встречаются

более угнетенные моховые летвенничные редколесья с примесью ели в южной части (Суслов, 1954).

1.5. Средняя Сибирь.

Обширная территория Средней Сибири расположена между Енисеем, Леной и Алданом, береговой линией морей Карского и Лаптевых и крутыми склонами гор Восточного Саяна, Прибайкалья. Средняя Сибирь далеко выдвинулась за Северный полярный круг. Эта территория представляет собой обособленное геологическое целое, так называемое Среднесибирское плоскогорье, резко отличающееся на значительных протяжениях от смежных областей геологической историей и морфологическим обликом и отделенное ясно очерченными границами. Наибольшие высоты Среднесибирского плоскогорья сосредоточены в истоках рек Курейки, Хатанги, Хеты и Котуя, где достигают юолее 2000 м абсолютной высоты (горы Путорана), или в истоках рек Хатанги, Оленека и Вилюя, где достигают около 1000 м. Наибольшие отметки по Нижней Тунгуске не превышают 600750 м.

Исследования проводились в пределах следующих орографических единиц: узкая южная полоса Северо-Сибирской низменности, край Среднесибирского плоскогорья и Лено-Вилюйской низменности севернее полярного круга.

Территория большей своей частью совпадает с ландшафтной зоной Среднесибирской лесотундры. Ландшафтная структура территории исследования в соответствии с более простым рельефом и геологическим строением проще, нежели в восточносибирской зоне, и также тесно связана со структурно-геоморфологическими и мезоклиматическими различиями ландшафтных провинций.

Хатангско-Оленекская провинция тянется узкой полосой вдоль южной окраины Северо-Сибирской низменности между бассейном р.Хатанги и кряжем Чекановского на востоке. Южная граница провинции четко определяется тектоническим контактом Сибирской платформы и Хатангского прогиба. Территория представляет собой лесотундровую пологонаклонную к северу равнину с высотами от 170 м в южной до 30 м в северной части, переходящей к тундре. Ее

пересекают крупные реки, стекающие со Среднесибирского плоскогорья: Оленек, Анабар, Попигай и Котуй, который при слиянии с Хетой образует Хатангу. При выходе на предплатформенный прогиб реки замедляют течение, их долины расширяются, аллювияльные отложения становятся мелкопесчаными, иловатыми.

Территорию провинции слагают юрские и меловые отложения - частично морские карбонатные, частично континентальные песчаниково-глинистые угленосные. Покров четвертичных отложений маломощен и представлен аллювиальными щебенчато-песчанистыми и карбонатно-глинистыми разностями и аллювиально-озерными отложениями (Пармузин, 1979).

Горы Путорана - своеобразный, геоморфологически единый горный район, резко выделяющийся из Среднесибирского плоскогорья. Они занимают северозападную, наиболее высокую часть плоскогорья, вытянутую от оз.Пясино до глубокой эрозионной котловины с крупным оз. Ессей, образованной совместной деятельностью рек Котуя и Мойеро с их притоками. Средняя высота горного района превышает 700 м. Причину исключительной высоты гор Путорана, совершенно не свойственной общему средневысотному характеру Среднесибирского плоскогорья, можно видеть или в огромной мощности развитых здесь траппов, или в наличии высокоподнятой глыбы, ограниченной линиями разломов (Суслов, 1954).

Мезо- и микрорельеф создан многочисленными, но не глубоко врезанными террасированными долинами рек, ложбинами ручьев временных водотоков, впадинами старичных и термокарстовых озер, буграми пучения в заболоченных понижениях.

Климат территории характеризуется континентальностью. Здесь располагается северо-западная окраина азиатского зимнего антициклона. Зона полностью входит в субарктический климатический пояс (Алисов, 1956) в виде его части, и восточнее 94° в.д. климат относительно однороден и лишь нарушается горными вздутиями Путорана и Анабарского массива. В средней полосе зоны полярная ночь тянется 56, а полярный день - 75 суток.

Сочетание северного заполярного положения с континентальным при господстве антициклональной погоды делает зиму очень холодной. Так, средняя многолетняя температура воздуха января в западной части (Ессей) составляет -37.2°, а абсолютные минимумы температур могут достигать - 69°. В центральной части (метеостанция "Оленек" - высота 130 м) средняя температура воздуха января равна -40.9°, а в наиболее континентальной, восточной части (метеостанция "Сухона" - высота 70 м) -42.6°. Холодный период с устойчивыми отрицательными среднемесячными температурами, снежным покровом и инверсиями температур продолжается около 8 месяцев - с октября по май (Путоранская ...,1975).

Продолжительность безморозного периода в пределах 48-70 дней и вегетационного (32-65 дней), со среднемноголетней температурой воздуха +12.6°С самого теплого месяца - июля, характеризует летний термический режим. В теплое время года различия в барикоциркуляционных условиях относительно теплых и относительно холодных летних сезонов менее контрастны, чем в холодное. Летом преобладание адвекции тепла определяет повышенный по отношению к среднему фон термического режима, а адвекия холода обуславливает его понижение (Адаменко,1985).

Благодаря повышенному зимой давлению атмосферы, увеличивающемуся к югу от 766 до 771 мм, зона отличается господством ветров южных румбов. Сила ветров небольшая. Метели редки. В связи с повышением давления зимой сильно уменьшается облачность. Резко снижается количество осадков. За холодный период выпадает от 21-29 мм в восточной части и до 38-42 мм в средней части зоны. Наименьшее количество осадков повсюду приходится на период с февраля по начало апреля. Снежный покров держится от 220 на юге до 260 дней на севере. Несмотря на такую продолжительность, мощность его в среднем не превышает 30-50 см. Однако это не исключает глубокие снежные заносы в горах, особенно на склонах северной экспозиции, благодаря перевеванию южными ветрами. Суммарная солнечная радиация в январе на севере Средней Сибири отсутствует.

Весна - самый пасмурный и ветреный, но очень короткий период - быстро сменяется летом. Оттепели на чинаются во второй половине апреля. Но лед на озерах северной части нередко лежит до начала июля.

Лето характеризуется значительным нагреванием почвы и приземных слоев воздуха. Главным циркуляционным процессом является приток арктических масс воздуха и трансформации их в воздух континентальный. Значительные массы холодного воздуха, приходящего из области высокого давления над Арктикой в область низкого давления над континентом, приносят волны холода и ветры северных румбов. Тем не менее лето относительно теплое, хотя и короткое. Безморозный период повсюду длится от 48 до 70 дней. Средняя температура самого теплого месяца - июля на севере (Саскылах) равна 11.1°, на юге (Эйк) 14.7° и даже 16°. Максимальные температуры повсюду превышают 30°, и близ восточной границы - на градус севернее полярного круга - известен абсолютный максимум в 36° и даже 38°.

Наиболее низкие среднегодовые температуры (-15°) отмечены на севере Анабарского массива, наиболее высокие наблюдаются на юго-востоке зоны (до -11.6°).

На вторую половину лета приходится наибольшее количество осадков. В июле и августе выпадает больше осадков, чем за всю зиму. Несмотря на значительное количество осадков, в восточной части в июле нередко случаются засухи. Кроме того, во время полярного дня снижается и относительная влажность, иногда почти до 40%. В среднем за теплый период выпадает от 154 мм осадков на севере до 247 мм в центральной части. Суммарная солнечная радиация в июле на севере достигает 12-13 ккал/см2 на большей части территории.

Осенним периодом, который наступает очень резко, можно считать период с третьей декады августа до на чала октября. Появляются устойчивые ночные заморозки, а в сентябре выпадает снег.

Среднегодовое количество осадков в среднем по территории превышает 200 мм. Однако на крайнем севере выпадает всего 175 мм, а на юге - 220 мм. В центральной же, наиболее типичной части выпадает 225-289 мм.

Сумма годового испарения выражается в среднем от 100-220 мм на юге до 50 мм в северных частях зоны. Значительно большая часть осадков, а именно от 150-200 и до 500 мм на Путорана, идет на сток. Средний годовой сток увеличивается по направлению с северо-востока на юго-запад. Сток почти полностью осуществляется в теплую часть года, а на зиму приходится незначительная его часть. Многолетняя мерзлота полностью исключает просачивание воды в грунт летом и в подавляющем большинстве случаев прекращает грунтовое питание зимой. Летом мощность деятельного слоя колеблется в пределах от 0.2 до 1 м.

В составе растительности достаточно отчетливо проявляются черты, отличные от лесотундры, расположенной западнее и входящей в зону западносибирского тундролесья. В первом ярусе здесь преобладает лиственница даурская. Господствующая в Западной Сибири сибирская лиственница встречается отдельными экземплярами и практически не переходит долину Хатанги. Другие известные породы отсутствуют. Преобладающая высота деревьев - 1.5-4 м при диаметре ствола на высоте груди до 7-9 см. Располагаются деревья группами в 3-4 ствола с большим удалением одно от другого. Нередко лиственницы принимают стлани-ковые формы (Ловелиус, 1970; Абаимов и др.,1997).

Кустарниковый ярус, состоящий из ольхи, полярных ив и березки тощей, более густ, чем в кустарниковой тундре. Травянисто-кустарниковый ярус наиболее высок (45-90 см) и разнообразен по песчаным гривам поймы и надпойменных террас, но в общем он развит крайне слабо.

Из растительных ассоциаций господствуют болотные, марево-лиственничная и лишайниково-лиственничная лесотундры, перемежающиеся с кочкарными пушицевыми тундрами (Сочава, 1933).

В этой провинции, как нигде больше на земном шаре, древесная растительность заходит севернее 72° с.ш.

Несмотря на значительные размеры провинции, даже противоположные ее районы не имеют большой климатической разницы. Климат в ее пределах однороден, что стоит в связи с континентальным положением и монотонным рельефом территории. Провинция характеризуется самым континентальным

климатом севера Средней Сибири с очень малым количеством осадков - от 175 мм на северо-востоке до 280 мм на западе. Тем не менее почвы зачастую переувлажнены за счет наличия многолетнемерзлых грунтов.

Крайнюю западную часть среднесибирской лесотундры образует Восточно-путоранская провинция гольцово-редколесных трапповых гор. Это группа основных магматических пород (долеритов, диабазов, габбро, диабазовых порфиритов, базальтов и др.). Высокое плато представляют собой серию базальтовых покровов, превышающих мощность 2000 м и приподнятых над наиболее опуще-ной частью верхнепалеозойско-нижнепалеозойской Тунгусской синеклизой Сибирской кристаллической платформы. Это куполообразное поднятие - самое высокое на Среднесибирском плоскогорье. Высшая отметка (1701 м) расположена в середине северной трети купола, откуда плосковерхие водораздельные пространства постепенно понижаются во все стороны до 1000-600 м. Куполообраз-ность Путорана подчеркивается центробежным рисунком гидрографической сети. К западу, северу и востоку плато резко обрывается уступами до 300 и даже 800 м высоты к Западно-Сибирской и Северо-Сибирской низменностям и Котуйскому плато. К югу оно понижается плавно до 700-500 м, постепенно переходя к общему уровню Среднесибирского плоскогорья (Пармузин,1959).

Территория имеет ярко выраженный резко континентальный климат с господством устойчивого антициклона с октября по март. Срелнее за год количество атмосферных осадков у восточной окраины немногим больше 300 мм (Ессей), или в два раза меньше того, что получает западная часть Путорана. При этом осадков в твердом виде выпадает меньше четверти этой суммы (70 мм). Здесь значительно меньше облачность, в том числе и летом, когда солнечных дней в два раза больше, нежели в средней части западной провинции, и более чем в три раза по сравнению с крайним западом Путорана.

В соответствии с континентальностью климата и малоснежьем редколесья среднесибирской Путоранской провинции представлены исключительно лиственницей даурской - наиболее устойчивой против промерзания почвогрунтов. Примесь ели и березы имеет место только у юго-восточной окраины по долине Котуя.

В то же время в связи с большей продолжительностью солнечного сияния летом и относительно слабыми ветрами верхняя граница редколесий и редин поднимается до высоты 750-800 м на юге и 500-550 м на севере. В травяно-кустарничковом ярусе преобладают багульник, голубика, шикша и другие гипоарктические представители, однако полностью отсутствуют спутники еловых и березово-листвен-ничных лесов.

Харатасская лесотундровая провинция занимает окраинную возвышенную полосу Среднесибирского плоскогорья. Южная граница ее вдоль северного склона Анабарского массива подчеркивается широкой долиной р.Фомич и верховьем р.Медвежьей - правого притока Котуя. Основу территории составляет трапповый кряж. Восточную окраину образует Попигайская впадина, а к западной подходит долина Маймечи несколько южнее 71° с.ш.

Территория принимает на себя действие арктических масс воздуха, являясь важным кондесатором влаги. Летом здесь чаще, чем на Анабарском массиве, идут моросящие дожди, часты туманы. Похолодания наступают внезапно вместе с ветрами.

Западная часть провинции в бассейне рек Маймечи и Котуя представляет собой по сути дела ответвление траппового плато Путорана. Возвышенности здесь достигают высоты 500-800 м. Исследовавший эту часть Ф.В.Самбук (1937) указал на следующее распределение вертикальных ландшафтных поясов.

1. Альпийский: а) каменистые россыпи выше 500 м с алекториевыми лишайниками (арктическая пустыня); б) участки моховых и дерновинных тундр на высотах 400-450 м на почвах скелетных, каменисто-дерновых и суглинисто-глеевых; в) осоково-кустарниковые болота на высотах 300-400 м с торфяно-глеевыми почвами, кустарники, чаще всего ивняки, с водной осокой и гидрофильным разнотравьем во втором ярусе.

2. Субальпийский пояс представлен кустарниковой ольхой,стланиковой формой лиственницы даурской. Распространение пояса - 30-40 м по вертикали, но встречается он разорванными участками на высотах от 300 до 200-150 м в зависимости

от условий. Выше он идет на склонах северной экспозиции, защищенных от холодных зимних южных ветров. Широко распространены медальонные почвы. 3. Лесной пояс (вернее, редин и редколесий) - ниже 300-150 м. Леса из лиственницы даурской, редкостойные распространены по долинам и отдельным участкам на увалах, защищенных от южных ветров. В зависимости от рельефа, увлажнения и почв различаются леса: а) лишайниковые на почти не дифференцированных песчаных почвах или на хорошо дренированных суглинистых (лишайники преимущественно клядониевые, кустарнички багульника, голубики, березы тощей); б) мохово-лишайниковые на суглинистых почвах или продуктах выветривания траппов ( сочетания мхов и лишайников мозаичное, густой кустарниковый ярус ерника, ольхи и кустарничков багульника, голубика); в) моховые лиственничные леса встречаются реже на тех же почвах, но в более увлажненных и пониженных местах (густой кустарниковый ярус); г) сфагновые лиственничные леса распространены в местах близких выходов грунтовых вод. Древостой разрежен, в сплошном покрове сфагновых мхов выступает вода; в кустарниковом покрове -ива, Кассандра, андромеда, багульник, голубика.

Провинция Анабарского массива куполообразно поднимается над Оленекским плато, отделяясь от него придолинным понижением р.Анабар. Высшие отметки лежат в центральной части купола и достигают 905 м, понижаясь к периферии до 300-450 м. Поверхности междуречий, как правило, плоски или полого выпуклы. Многие склоны ступенчаты. Более устойчивые против выветривания горные породы, а также кварцевые жилы образуют резко выступающие сопки, хотя относительная их высота небольшая (30-70 м).

Анабарский массив, расположенный в бассейне верхнего течения р.Анабар, характеризуется наличием выходящего на поверхность докембрийского фундамента из смятых в сложные крутые складки северо-западного простирания пород, окруженного горизонтально или слабоволнисто лежащими древними палеозойскими отложениями. Вулканические процессы были развиты весьма слабо, поэтому траппы здесь отсутствуют. В пределах кембрийских отложений развит

весьма однообразный плоскохолмистый рельеф (Урванцев,1931; Средняя Сибирь, 1964).

Гидросеть Анабарского массива имеет центробежный рисунок. В общем в северном направлении течет р.Попигай и ее притоки Рассоха, Фомич и многие другие. На запад стекеют реки бассейна Котуя - Когуйкан, Илья, Эриечка, Аганыли и другие. Юго-восточное направление имеют реки бассейна Оленька, впадающие в его приток Арга-Салу и приток Анабара р.Малая Куонамка.

Долинами рек провинция расчленена до относительных глубин в 100 м на периферии до 350 м в центральной части. Массив изобилует тектоническими трещинами разрыва шириной до 130-150 м и при глубине 30-50 м. Многие междуречья Анабарского массива пересекаются покинутыми древними долинами, некогда соединявшими различные бассейны. Особенно отчетливо выражены покинутые долины в бассейнах рек Попигая-Котуя, хуже - в бассейне Анабара (Кирюшина, 1952).

Климат провинции Анабарского массива отличается большой суровостью и континентальностью. Среднегодовая температура воздуха -15°, средняя января -40°, а июля +12°. Атмосферных осадков - 259 мм, при этом на теплый период приходится около 230 мм, а на холодный - 29 мм.

В пределах провинции выделяются две основные высотные зоны:

I - горной тундры, спускающейся до 300-380 м абс.выс. на севере и до 400-450 м на юге, и

II - зона редколесий, следующая ниже этого уровня.

Переход горной тундры к редколесью осуществляется довольно резко. Безлесные тундры сразу сменяютя древостоем. При этом нередко у верхней границы редкостойных лесов наблюдается сухостой отмерших лиственниц, упавшие стволы и вывороченные сухие корни.

На северном склоне Анабарского массива безлесных пространств больше, чем редколесий. Безлесны здесь даже многие долины (например, верховье реки Рассохи). В западной части древостой занимают только долины, не переваливая междуречья. К югу площадь под редколесьями увеличивается. Если на юге

провинции высота деревьев в обычных условиях на скелетных, щебенчатых почвах склонов достигает 5-10 м, то на севере она не превосходит 2-5 м. На аллювиальных отложениях террас в южной части встречаются деревья до 18 м высоты.

1.6. Северо-Восток Сибири.

Огромная территория, простирающаяся от р.Лена на восток до Берингова пролива, по своей геологической истории и развитию рельефа существенно отличается от других областей Восточной Сибири. Исследованная часть этой территории лежит севернее 65° с.ш. и западнее 166° в.д. Территория резко делится по характеру рельефа на две неравные части. Меньшую, северную, составляет Восточно-Сибирская низина. Она наиболее расширена в средней части, где далеко вдается в море к северу (72°53' с.ш.) и в горы к югу (65° с.ш.). С запада, юга и востока низина полуокружена хребтами Лено-Чаунской горной дуги (Васьковский,1956). Главные ее звенья - Верхоянское нагорье на западе, Колымское нагорье на востоке, а от южной, наиболее высокой части в северо-западном направлении тянутся многочисленные хребты нагорья Черского. Хребты и нагорья отделены друг от друга впадинами, плоскогорьями, межгорными котловинами. В горах начинается большинство рек, протекающих по низине, в том числе крупнейшие на Северо-Востоке Омолой, Яна, Индигирка, Алазея, Колыма, Анадырь. Все они, кроме начинающихся в пределах страны Анадыря и Пенжины, относятся к Арктическому бассейну (Пармузин,1967).

Главной причиной своеобразия почвенно-растительного покрова следует считать климат. Он не имеет аналогов на земном шаре по резкой континентальное™ при долгой и холодной зиме, длящейся 7.5 месяца - с последней декады сентября до половины мая. Все атмосферные фронты отступают зимой далеко к северу и востоку, поэтому теплый воздух извне не поступает.

Вся зона, поскольку она лежит между 60° и 71° с.ш., длительное время летом имеет значительное освещение, а севернее Полярного круга и круглосуточный день. По сравнению с тундрой увеличивается количество прямой сол-

,нечной радиации не только за счет уменьшения угла наклона солнечных лучей к поверхности земли, но и за счет уменьшения облачности. Нагревание земли и приземных слоев воздуха происходит здесь сильнее, чем в тундре, к тому же меньше тепловой энергии тратится на таяние льдов, что дает возможность больше прогреваться почве. В мае севернее Полярного круга земля получает максимальное количество солнечной радиации - более 16 ккал/см2, но большая часть тепла солнечных лучей отражается от почти еще сплошного снежного покрова.

Минимальный приход тепла бывает в декабре-январе, когда в Заполярье от 35 до 60 дней длится полярная ночь с гражданскими сумерками, а южнее - очень короткий серенький день.

Антициклональная погода устанавливается здесь уже с середины сентября и резко понижает температуру воздуха. Над бассейнами верховьев Индигирки и Колымы формируются самостоятельные ядра высокого давления, что связано с крупными понижениями среди гор. Средняя температура в сентябре в Оймяконе (670 м) 2.4°, а в октябре - 14.8°, то же соотношение и на прилегающем к Оймяконской впадине Верхоянском хребте (метеостанция Восточная, 1361 м абс. выс.) - сентябрь 0.1°, а октябрь - 16°.

Западные чрезвычайно редкие циклоны зимой захватывают лишь северную, главным образом низменную, часть лесотундры. Иногда с октября по март случаются циклоны юго-восточной траектории, по которой выносятся массы морского полярного воздуха Охотского моря на южную окраину тундролесий. Они приносят понижение давления, повышение температур и осадки, особенно в горах. Однако почти всю зиму погода здесь ясная, безветренная в низинах (до 60% штилей) и очень морозная, особенно в центральной части горных тундролесий.

Холодный период на севере и на юге зоны почти одинаков. Так, в районе Нижнеколымска он продолжается 239 дней, несколько севернее Полярного круга - 236 в районе Среднеколымска и 232 в районе Верхоянска. В центральной же части - 231 (Оймякон) и 224 дня в стоящей на 190 м ниже Усть-Нере.

Среднемесячные температуры воздуха с октября по апрель, а в северной полосе зоны и по май всюду отрицательны. Резкое повышение температур проис-

ходит после весеннего равнодействия, и обычно среднеапрельская температура на 17-18° выше среднемесячной марта. Осенью же, наоборот, температуры резко понижаются (до -22°) от октября к ноябрю.

Южнее Полярного круга зимние температуры ниже. Например, средне-январская Нижнеколымска составляет -35.8°, а Зырянки, расположенной юго-западнее на 400 км и также в низменной части долины Колымы, -33.8°; или в лежащих в межгорных котловинах Верхоянске -48.9°, а на 480 км юго-восточнее , в Оймяконе, -50.1°. Правда, Оймякон расположен на 530 м выше Верхоянска, но температурная разница из еще более показательна, так как это страна классических температурных инверсий зимой, которые образуются и от лучеиспускания земли и от стекания холодного воздуха со склонов гор в межгорные котловины. Инверсии обычно проявляются с ноября по март, и особенно в январе-феврале. Так, среднемесячная температура ноября в Верхоянске (137 м абс.выс.) -36.1°, а на склоне Верхоянского хребта в Имтадже (1350 м) -22°, т.е. на 14° теплее, несмотря на то что гипсометрически выше на 1213 м. В январе же эта разница увеличивается до 21.2°. В Оймяконе среднеянварская температура на 13.9° ниже, чем в расположенной на 690 м выше метеостанции Восточная. Вообще инверсии температур обычно проявляются до абсолютной высоты 1.5 км и достигают максимальных значений при безветрии (2-3° на каждый 100 м подъема). Всякие ветры, перебалтывающие неподвижный воздух и смешивающие верхний слой с нижним, повышают температуру. Когда же долго нет ветров, температура в межгорных котловинах (Нерская, Оймяконская) может опускаться до -70°. Зимой в лесотундре нет преобладающего направления ветров, кроме крайней северной части, а их средняя скорость за зиму обычно меньше 1 м/сек в котловинах (Пармузин,1967).

За холодный период, октябрь - апрель, территория получает крайне мало атмосферных осадков. Наименьшее количество их в межгоных котловинах: Верхоянск - 39 мм, Оймякон - 41 мм, или в среднем 25% от годовой суммы. Заметно больше осадков на Колымской низменности, так как в первой половине зимы

здесь проходят редкие циклоны. Так, Среднеколымск получает 67 мм, Зырянка -92 мм, или немногим более 30% годового количества (Суслов, 1954).

Наиболее теплый месяц июль имеет среднемесячную температуру 15.3° в Верхоянске, в Зырянке и Усть-Нере, 13.6° - в Среднеколымске, 11.7° - в Оймяконе. Абсолютный максимум достигает 34°, а с подъемом в горы уменьшается. Таким образом, в противоположность холодному периоду температурных инверсий, как правило, не бывает.

В большей северной части территории летом преобладают ветры северных румбов, а на юге вплоть до Оймяконской котловины - восточные, юго-восточные и юго-западные.

Относительная влажность воздуха летом невелика. В мае - июне в Индигиро-Колымской низменности и в горах она составляет 50-55%, в Верхоянске - 46%, а в Оймяконской и Нерской котловинах - 40-45%). Такой "полупустынный" показатель влажности воздуха является уникальным для соответствующих широт земного шара (Пармузин,1967).

Абсолютное число осадков невелико. Около 70% их выпадает за теплый период с мая по сентябрь: Верхоянск -103 мм, Оймякон - 126 мм, Среднеколымск - 106 мм, Зырянка - 172 мм (Клюкин,1960).

Несмотря на весьма низкие температуры и минимальное количество осадков, на значительной площади горной области северо-восточной Сибири господствует лесной ландшафт, который на востоке сменяется преимущественно растительностью гольцов.

Суровые климатические условия, во-первых, сказываются в исключительном сокращении ассортимента древесных пород. Единственной хвойной и в то же время преобладающей лесообразующей древесной породой является лиственница Каяндера {Ьапх ссуапйеп), достигающая в долине Индигирки 70°15' с.ш. и не доходящая до начала дельты Яны всего на 30 км. Типичная якутская тайга с преобладанием сосны и ели, а на юге и кедра не переходит за Верхоянский хребет. Вторым следствием суровости климата является редкостойный характер здешних лесов, типичный для субполрного района. Третье следствие суровых

климатических условий - довольно низкие вертикальные пределы распространения древесной растительности (Суслов, 1954).

Редколесья распределены очень неравномерно и в зависимости от субстрата, рельефа и микроклимата имеют много разновидностей, сменяющихся на коротких расстояниях. На севере они не идут в горы выше 300-400 м, а на юге достигают в среднем 1300 м, отдельные же лиственницы встречаются и до 1400 м.

Верхний пояс редколесий очень разрежен. Кривые, суховершинные, тонкие (2-15 см) стволы низкорослых (1.5-5 м) лиственниц далеко отстоят друг от друга или располагаются небольшими группами, чередуясь с кустарниками кедрового стланика, ольховника, березки Миддендорфа. На вершинах гор и высоких ветрен-ных седловинах редколесья встречаются редко. Они чаще занимают склоны и речные террасы.

На сухих склонах господствуют кустарничково-лишайниковые лиственничники. У верхнего своего предела они располагаются группами или полосами вверх по склону. Высота деревьев не превышает 10-15 м даже в южных районах. Сомкнутость крон 0.4-0.1 и менее. Типичные кустарнички - березка тощая, голубика, багульник, шикша, толокнянка альпийская, ива арктическая. Они занимают 60-70% площади. Травяной покров очень неравномерен - от 5 до 30% покрытия. Половину площади напочвенного покрова под кустарничками и травами составляют мхи и лишайники (Пармузин,1967).

Глава 2. Древесно-кольцевые хронологии Субарктики.

2.1. Полярный и Приполярный Урал.

Дендрохронологические исследования на Полярном и Приполярном Урале ведутся с начала 60-х годов и продолжаются до настоящего времени (Шиятов, 1962, 1965, 1967а, 19676, 1970, 1974, 19796, 1984в, 1986; Полозова, Шиятов, 1979; Шиятов, Мазепа, 1986; ОгауЫИ, БЫуа1оу, 1989, 1992; Грейбилл, Шиятов, 1990; Шиятов, Мазепа, Фритте, 1992; БЫуакэу, Магера, РпИб, 1992; 8Ыуа1оу, 1993, 1995). На основе использования древесины ныне живущих деревьев лиственницы сибирской и ели сибирской, произрастающих на верхнем пределе их распространения в различных почвенно-грунтовых условиях, было построено и опубликовано 10 обобщенных и 3 генерализированные хронологии длительностью 279-428 лет (Шиятов, 1986).

В 1977 и 1983 гг. на юго-восточном склоне массива Рай-Из (Полярный Урал) в районе верхней границы леса были проведены массовые сборы древесины давно отмерших деревьев лиственницы сибирской, которая в большом количестве сохранилась на поверхности в виде остатков стволов и крупных корней. При помощи метода перекрестной датировки большинство образцов этой древесины было абсолютно сдатировано и в 1984 г. впервые для высоких широт была построена тысячелетняя древесно-кольцевая хронология (с 960 по 1969 гг.), основанная на использовании изменчивости ширины годичных колец (Шиятов, 1986). Эта хронология впоследствии подверглась детальному дендроклиматическому анализу (Шиятов, 1986; ОгауЫИ, 8Ыуа1;оу, 1989, 1992; Грейбилл, Шиятов, 1990). На основе использования не только древесины стволов, но и крупных корней, к концу 1980-х годов эта хронология была продлена еще на 215 лет (до 745 г. н. э.). Основанная на ней реконструкция летних температур опубликована (БЫуаЬу, 1995). Вряд ли для этого района могут быть найдены существенно более старые остатки древесины, находящиеся на поверхности земли. В 1990-91 гг. образцы древесины давно отмерших лиственниц были переданы Ф. Швайнгруберу (Швейцарский федеральный институт изучения леса, снега и ландшафта) для денсито-

метрического анализа. В результате этого были получены хронологии по ширине годичных колец, максимальной плотности древесины и комбинированная хронология с 914 по 1990 гг. и на их основе произведена реконструкция летних температур (Briffa et al., 1995). В этой работе показано, что потепление летней температуры в XX в. было наиболее значительным за последнее тысячелетие.

Все полученные для Полярного и Приполярного Урала древесно-кольцевые хронологии содержат очень сильный климатический сигнал, особенно по лиственнице сибирской. При этом хронологии по ширине годичных колец отражают, в основном, изменения термического режима июня и июля, а хронологии по максимальной плотности древесины - термического режима мая-сентября текущего года прироста (Полозова, Шиятов, 1979; Graybill, Shiyatov, 1992; Шиятов и др., 1992; Briffa et al., 1995). Доля изменчивости индексов прироста, объясняемая климатом, достигает 60-80%. В них хорошо выражены погодичные, внутривеко-вые и вековые колебания. Датировка времени появления и гибели большого числа деревьев, живших в VIII-XIX вв., а также изучение возрастной структуры лиственничных редколесий, позволили произвести детальную реконструкцию динамики лиственничных редколесий и верхней границы леса и выявить сверхвековые колебания термического режима летнего периода за последние 1250 лет. Показано, что с VIII по XIII вв. температура летних месяцев повышалась и граница леса продвигалась выше в горы. Наиболее высокое положение граница леса занимала в XIII в., когда она на пологих и защищенных от ветров склонах находилась на 6080 м выше ее современного положения. В это время лиственничные редколесья были наиболее густыми, а деревья имели высокий прирост и достигали больших размеров. С конца XIII - начала XIV вв. началось интенсивное усыхание древосто-ев и снижение верхней границы леса. Деградация лесов с небольшими перерывами продолжалась до конца XIX в., который был наиболее холодным в течение последнего тысячелетия. Текущее столетие, особенно с 1920-х по 1970-е годы, было теплым, наблюдалось интенсивное возобновление лиственницы под пологом изреженных древостоев и вблизи отдельно стоящих деревьев, а также на ранее безлесных тундровых участках. Однако, древесная растительность не

успела занять тех позиций, которые она занимала в XIII в. (8Ыуа1оу, 1993, 1995). В древесно-кольцевых хронологиях выявлено наличие хорошо выраженных циклических колебаний различной длительности, от 2-3-летних до 160-180-летних, притом они очень синхронны у рядов, полученных по одному виду деревьев и в различных условиях местообитания (Шиятов, 1986; Шиятов, Мазепа, 1986). После периода очень низкого прироста длительностью до 10-15 лет, у лиственницы при наступлении благоприятных климатических условий происходит очень быстрое восстановление прироста, а у ели оно задерживается до 5-6 лет.

2.2. Западная Сибирь.

Дендрохронологические работы в Приобской лесотундре были начаты С.Г.Шиятовым в 1964 г., когда были произведены сборы древесины с живых деревьев и полуископаемой древесины лиственницы сибирской и ели сибирской в долине р. Хадытаяхи (Южный Ямал). Впоследствии сбор древесины по этим видам был произведен в бассейнах рек Соби, Ханмея, Харбея, Лонгот-Югана, Полуя и Пура. К середине 1970-х годов для этого района было построено 13 обобщенных и 3 генерализированные хронологии по лиственнице сибирской и ели сибирской длительностью 262-430 лет (Шиятов, 1981, 1984а). Эти ряды использовались неоднократно для выявления связей между индексами прироста и климатическими факторами, изучения циклических колебаний различной длительности, долгосрочного прогноза климатически обусловленных изменений радиального прироста (Полозова, Шиятов, 1976; Шиятов, 1981; Шиятов, Мазепа, 1987, 1995).

В 1968-1970 и 1973 гг. интенсивные дендрохронологические работы производились С.Г.Шиятовым вблизи пос. Сидоровска (р. Таз), где с 1601 по 1672 гг. существовал первый сибирский заполярный город Мангазея. Во время археологических раскопок на территории этого города, проводившихся Мангазейской историко-географической экспедицией Арктического и Антарктического научно-исследовательского института под руководством проф. М. И. Белова, были вскрыты основания более 80 жилых, культовых и административных деревянных построек, а также деревянные ограды и мостовые (Белов и др., 1980). Строительные

бревна 1-5 нижних венцов, погребенные в культурном слое и скованные вечной мерзлотой, очень хорошо сохранились и спилы с них были использованы для продления древесно-кольцевых хронологий за пределы возраста самых старых ныне живущих деревьев. С археологических объектов было взято 240 спилов, из них 109 шт. с лиственничных бревен, 103 шт. с еловых, 13 с кедровых, 7 шт. с сосновых, 3 шт. с ивовых и 1 шт. с березового бревна. Кроме того, спилы и буровые керны были взяты с 160 живых деревьев лиственницы сибирской, ели сибирской и кедра сибирского, произрастающих в непосредственной близости от Мангазейского городища в различных типах условий местообитания (сухих, све-их, обильно и проточно увлажненных, заболоченных) (Шиятов, 1980). На основе использования древесины ныне живущих деревьев было построено 9 обобщенных хронологий длительностью от 287 до 366 лет, все они опубликованы (Шиятов, 19846). При помощи этих хронологий методом перекрестной датировки были абсолютно сдатированы почти все индивидуальные хронологии, полученные по образцам археологической древесины. Так как у большинства этих образцов сохранилось подкоровое кольцо прироста, то время рубки деревьев, использованных для строительных целей, было определено с точностью до года и тем самым с высокой степенью точности (1-2 года) определено календарное время сооружения построек (Шиятов, 1972а, 1980). Впоследствии индексы прироста, полученные для археологической древесины и живых деревьев, произрастающих в различных условиях местообитания, были усреднены по отдельным видам хвойных деревьев и построены генерализированные хронологии по лиственнице (с 1103 по 1969 гг.), ели (с 1245 по 1969 гг.) и кедру (с 1273 по 1969 гг.) (Шиятов, 19726, 1973а, 1975, 1977). Анализ связей между индексами прироста деревьев, произрастающих в различных типах условий местообитания (сухих, свежих, обильно и проточно увлажненных), с температурой воздуха различных месяцев показал, что во всех полученных хронологиях содержится сильный климатический сигнал, в основном температура июля и сумма средних декадных температур за период с 20 июня по 10 августа. Наиболее сильные связи получены по лиственнице, произрастающей на сухих местообитаниях, а по ели - на обильно и проточно увлажненных

(Полозова, Шиятов, 1975а). Наличие тесных связей между индексами прироста кедра и температурой воздуха июля позволило реконструировать ход июльских температур для ст. Салехард до 1280 г. Сопоставление реконструированных июльских температур с средними годовыми температурами Северного полушария показало большое сходство в их изменчивости (Берри и др., 1983). У многих мангазейских рядов было обнаружено наличие циклических и периодических компонент различной длительности и на основе определения их основных параметров и построения полициклических и полигармонических моделей были разработаны долгосрочные прогнозы климатически обусловленных изменений прироста деревьев и хода июльских температур (Полозова, Шиятов, 19756; Шиятов, 1977, 19796; Берри и др., 1979, 1983; БЫуаЮу, Магера, 1986; Шиятов, Мазепа, 1987; Оленин, Мазепа, 1987, 1988; Дружинин, Мазепа, Шиятов, 1993, 1994).

В 1964 г. в аллювиальных отложениях р. Хадытаяха (Южный Ямал) было обнаружено наличие большого количества полуископаемой древесины голоцено-вого возраста хорошей сохранности и с них было взято около 20 спилов для проведения дендрохронологического анализа (Шиятов, Сурков, 1990). Тогда же было понята важность использования этой древесины для построения сверхдлительных древесно-кольцевых хронологий, реконструкции климатических условий и динамики лесотундровых редколесий в далеком прошлом. Систематический сбор образцов этой древесины в долинах рек Хадытаяха, Ядаяхадыяха и Танловая, начался с 1982 г. К настоящему времени собрано свыше 2100 спилов такой древесины, принадлежащей в основном лиственнице сибирской (94% от всего числа спилов). Со стволов ели сибирской собрано лишь 110 спилов. По лиственнице сибирской построена непрерывная абсолютная хронология длительностью 5000 лет (с 3038 г. до н. э. по 1996 г. н. э.). Кроме того, получено несколько "плавающих" древесно-кольцевых хронологий, каждая из которых привязана к календарному времени при помощи нескольких радиоуглеродных датировок. Эти хронологии почти полностью охватывают период с 7500 по 3100 г до н. э. Для календарной привязки "плавающих" хронологий было использовано 47 радиоуглеродных датировок. Возраст самых старых из найденных до сих пор образцов полуиско-

паемой древесины составляет 9400 лет. Это свидетельствует о том, что для южной части п-ва Ямал может быть построена непрерывная с погодичным разрешением хронология, покрывающая весь голоценовый период (Шиятов, Ерохин, 1990; Sliiyatov et al., 1996а). На основе использования наиболее хорошо представленного повторностями отрезка этой хронологии длительностью 2305 лет была произведена реконструкция хода летних температур (Hantemirov, 1995). По ели сибирской построена непрерывная абсолютная хронология длительностью 1270 лет (с 724 по 1993 гг.), а также 7 "плавающих" хронологий длительностью 200-400 лет.

Сбор образцов древесины и построение древесно-кольцевых хронологий в лесотундровых районах Западной Сибири производил Н.В.Ловелиус (1979). В его книге (рис.1, табл.3) приведены сведения, что одна хронология длительностью 371 год была построена по сосне обыкновенной для окрестностей пос. Надыма, а другая хронология - по ели сибирской длительностью 367 лет для окрестностей пос. Потапово (низовье Енисея). Эти хронологии не были опубликованы, а были включены в сводную евразиатскую хронологию по северной границе леса.

Влияние гидрологических и климатических факторов на прирост древесной растительности в пойме нижней Оби изучал Л.И.Агафонов (1996). Было построено 24 обобщенных дендрохронологических ряда по кедру сибирскому, ели сибирской, лиственнице сибирской, иве белой (Salix alba L.), иве шерстистопобеговой (S.dasyclados Wimm.), осине (Populus trémula L.).

2.3. Средняя Сибирь.

Первые две древесно-кольцевые хронологии для этого района (плато Путорана, озера Някшингда и Тембенги) по лиственнице сибирской и Гмелина (с 1700 по 1959 и с 1866 по 1969 гг.) были построены сотрудниками Лимнологического института СО АН СССР Г. И. Галазием и В. И. Ворониным (Галазий, 1981). Впоследствии у более короткой хронологии были выявлены наиболее важные циклические компоненты и на основе полициклической модели был дан прогноз индексов прироста до 2009 г. (Sliiyatov, Mazepa, 1986; Шиятов, Мазепа, 1987).

Сопоставление этих хронологий с полученными нами по этому району хронологиями показало, что датировка обоих рядов произведена неверно, сдвиг составляет 2-3 года, по-видимому, из-за пропуска выпавших колец или неверного определения даты рубки деревьев.

Летом 1967 г. во время работ палеогеографической экспедиции Ленинградского педагогического института под руководством Е. В. Максимова в районе оз. Аян (плато Путорана) были взяты спилы с усохших лиственниц, произрастающих вблизи верхней границы леса. На основе использования этих спилов Н. В. Ловелиусом был построен дендрохронологический ряд длительностью 345 лет, который был опубликован в графической и усредненной по 10-летиям форме (Ловелиус, 1970). В этой статье было обращено внимание на крайне низкую теплообеспеченность-летнего периода во втором десятилетии XIX в. и на выраженность 20-22-летнего ритма в ходе реконструированных температур.

В 1977 г. сотрудники Института экологии растений и животных С. Г. Шиятов и В. С. Мазепа проводили сборы образцов древесины в окрестностях г. Норильска и пос. Талнаха, на основе которых были построены два ряда длительностью около 400 лет по ныне живущим старым деревьям лиственницы Гмелина и ели сибирской. Эти ряды впоследствии были использованы А. П. Ившиным для датировки годичных колец и построения 22 обобщенных и 2 генерализированных хронологий длительностью 110-373 года на удалении от 15 до 320 км к югу и востоку от г. Норильска с целью оценки влияния климатических и техногенных факторов на состояние и прирост лесных экосистем (Ившин, 1991, 1992, 1993, 1994; 5Ыуак)у, ГубЫп, 1993). В этих хронологиях выявлено наличие сильного климатического сигнала, в основном температуры воздуха летних месяцев. При этом оказалось, что в течение теплого периода 1931-1960 гг. июньские температуры оказывали существенно большее влияние на радиальный прирост лиственницы, чем в холодный период 1901-1930 гг., а августовские температуры, наоборот, оказывали большее влияние в холодный период, чем в теплый. Аналогичная работа по дендрохронологическому анализу реакции прироста лиственницы и ели на техногенные выбросы Норильского горно-металлургического комбината была

сделана И. В. Симачевым с соавторами (1992) по профилю на юг от г. Норильска для четырех основных участков в зонах с разным состоянием лиственничников, для которых были получены хронологии длительностью до 300 лет. Множественная регрессионная модель, полученная для периода роста деревьев до начала активного влияния техногенных выбросов-, использовалась в качестве прогноза климатически обусловленных изменений прироста и разность между фактическими и расчетными значениями индексов прироста рассматривалась как индикатор техногенного воздействия выбросов. Снижение прироста и изреживание древостоев в окрестностях Норильского горно-металлургического комбината началось в 1960-х годах, а резкое падение прироста и массовое усыхание древостоев - с конца 1970-х - начала 1980-х годов, после пуска Надеждинского комбината.

С 1969 по 1976 гг. комплексное изучение природы и самых северных в мире лиственничных редколесий (урочище Ары-Мас, р. Новая, Восточный Таймыр) проводилось Полярной комплексной экспедицией Ботанического института АН СССР. Участник этой экспедиции Н. В. Ловелиус собрал в долинах рек Пясины, Новой, Хатанги, Котуя, Луконовской, Анабар и Лены образцы древесины для построения дендроклиматических рядов. До настоящего времени опубликовано три обобщенные хронологии по лиственнице Гмелина, произрастающей в долине р. Новой, Луконовской и Пясины (Ловелиус, 1979). Анализ первого варианта хронологии по р. Новой с 1756 по 1969 гг., основанной на использовании 5 деревьев с 3 пробных площадей (Кнорре и др., 1971), показал, что датировка годичных колец была произведена неверно из-за пропуска очень узких и выпадающих колец, что привело к ошибке в датировке самых ранних колец, равной 12 годам. Усреднение ширины годичных колец, сформировавшихся в различные календарные годы, привело к сильному искажению реального прироста у обобщенной хронологии, к сдвигам периодов пониженного и повышенного прироста во времени и невозможности ее использования для целей перекрестной датировки (Шиятов, 1979в). Более поздний вариант этой хронологии (Ловелиус, 1979, табл. 17) был построен на основе использования 29 деревьев с 4 пробных площадей, при этом индексы прироста не рассчитывались, а приведены усредненные значения ширины годич-

ных колец по календарным годам. У этой хронологии выпадающие годичные кольца также не были выявлены и сдвиг наиболее раннего отрезка хронологии по отношению к календарному времени составил 7 лет. Из-за неверной датировки, использования значительно большего числа модельных деревьев, притом преимущественно молодых, а также отказ от стандартизации индивидуальных хронологий, привел к тому, что второй вариант хронологии стал обладать большими недостатками по сравнению с первым. Вторая опубликованная хронология, полученная для бассейна р. Пясины (Ловелиус, 1979, таб. 19), обладает теми же недостатками, как и первая хронология (сдвиг наиболее раннего ее отрезка по отношению к календарной шкале составляет 4 года). Лишь у третьей хронологии, полученной для бассейна р. Луконовской по 5 молодым деревьям возрастом до 155 лет (таб. 18), датировка колец произведена правильно. По-видимому, у образцов древесины, взятых с этих деревьев, отсутствовали выпадающие кольца. По другим районам сборов образцов древесины (низовья рек Енисея, Анабара и Лены, верхнее и среднее течение р. Котуя) обобщенные хронологии не были опубликованы.

В сентябре 1977 г. сборы древесины в низовьях pp. Хатанги и Котуя проводились сотрудниками Института экологии растений и животных С. Г. Шиятовым и В. С. Мазепой. Эта поездка была предпринята по просьбе сотрудника Хатанг-ской гидробазы В. А. Троицкого, который обратился с просьбой сдатировать время сооружения недавно снесенной в пос. Хатанга Богоявленской церкви. Спилы с венцов этой церкви, сделанные В. А. Троицким годом раньше и присланные С. Г. Шиятову, не удалось сдатировать при помощи дендрохронологического ряда, полученного Н. В. Ловелиусом (Кнорре и др., 1971). Во время этой поездки с нижних венцов церкви и остатков строительных бревен, торчащих в береговых откосах недалеко от местонахождения церкви, было взято около 70 спилов. Кроме того, в устье р. Казачьей и в нижнем течении р. Котуй (в районе бывшего кирпичного завода) было взято свыше 100 кернов древесины с ныне живущих старых деревьев. На основе сборов образцов древесины с живых деревьев лиственницы Гмелина в низовье р. Хатанги (устье р. Казачьей) была построена обобщенная

хронология длительностью 464 года (Шиятов, 1979в), а затем эта хронология была продлена дальше вглубь веков при помощи спилов, сделанных с исторической древесины (664 года, 1314-1977 гг.). При помощи этой хронологии была определена календарная дата рубки деревьев для сооружения нижних венцов Богоявленской церкви (зима 1788-1789 гг.), а также сделано 5 абсолютных датировок археологической древесины, собранной Л. П. Хлобыстиным в низовье р. Хатанги. Кроме того, эта хронология использовалась для датировки древесины давно отмерших деревьев в северо-восточной части плато Путорана и удлинения хронологии по этому району. В настоящее время ее длительность составляет 840 лет. Удлинение хронологии осуществлено за счет абсолютной датировки 22-х спилов хорошей сохранности, взятых с отмерших деревьев лиственницы в долинах рек Котуя и Хатанги (8с11\ует§тиЬег е! а1.,1996, в печати; У^апоу е1 а1., 1996а, в печати). Кроме того, начиная с 1994 г. производится сбор полуископаемой древесины в аллювиальных отложениях отрезка р. Новой, расположенного севернее современной полярной границы леса. Всего собрано 180 спилов полуископаемой древесины, содержащих от 160 до 560 годичных колец. Радиоуглеродные датировки показывают достаточно равномерное распределение этой древесины по всему периоду голоцена и подтверждают возможность построения сверхдлительной древесно-кольцевой хронологии для этого района, как и для Южного Ямала.

Обобщенная хронология по живым деревьям, полученная для низовья р. Хатанги в устье р. Казачьей, была использована для выявления циклических компонент и построения полициклической модели изменчивости индексов прироста. На основе этой модели сделан прогноз изменчивости прироста до 2009 г. (БЫуаЮу, Магера, 1986; Шиятов, Мазепа, 1987). Образцы древесины с живых деревьев, собранные в низовье р. Котуя, до сих пор не обработаны.

В августе 1981 г. в окрестностях пос. Хатанги Е. А. Вагановым были собраны образцы древесины со старых лиственниц и в дополнение к измерениям ширины годичных колец у трех образцов были измерены размеры клеток, построены трахеидограммы для отдельных годичных колец и получены кривые распределе-

ния клеток по размерам для десятилетних периодов (Ваганов и др., 1985а, 19856). Показано, что, во-первых, характеристики трахеидограмм отражают особенности сезонного хода температуры, во-вторых, кривые распределения клеток по размерам значительно различаются для теплых и холодных периодов. Длительные изменения параметров трахеидограмм и кривых распределения клеток по размерам хорошо согласуются с длительными изменениями летней температуры, фиксируя как похолодание в начале XIX в., так и период наиболее сильного потепления в середине XX в.

Работа по построению клеточных хронологий были продолжены и к 1994 г. было получено 6 хронологий по лиственнице, ели и сосне длительностью 100 лет (с 1890 по 1990 гг.) для трех районов по профилю от полярной границы леса до г. Туруханска (\^апоу а1., 19966). Была разработана корректная процедура получения таких хронологий методом стандартизации трахеидограмм (Ваганов и др., 19856; \^апоу, 1990), оценены их статистические характеристики (стандартное отклонение, чувствительность, синхронность и др.). Клеточные хронологии являются важными дополнительными дендрохронологическими характеристиками, отражающими внутрисезонные изменения температуры. Кроме того, длительные изменения размеров клеток в годичных слоях древесины в субарктических районах четко зафиксировали потепление климата в середине XX в. (Ваганов, 1996).

Закономерности пространственно-временной изменчивости прироста лиственницы на севере Средней Сибири Изучались И.П.Панюшкиной (1997). Было построено 19 локальных древесно-кольцевых хронологий. Показано, что расположение группировок хронологий четко совпадает с определенными ландшафтными областями, географическими подзонами. Построены карты отклонений прироста за последние 245 лет, выделено 7 классов пространственной изменчивости прироста внутри исследованной территории.

Многолетняя изменчивость климата, прироста деревьев и частоты пожаров в тайге Средней Сибири изучалась М.К.Арбатской (1998). Было построено 24 древесно-кольцевые хронологии и хронологии пожаров. Самая длительная хронология - 525 лет. Датировка пожаров по пожарным поранениям годичных

колец в подзоне средней тайги Средней Сибири позволила построить длительную региональную хронологию лесных пожаров, оценить средний межпожарный интервал (около 30 лет).

Изменчивость радиального прироста лиственницы на востоке Таймыра и Путорана за последние два тысячелетия изучал М.М.Наурзбаев (1998). Была построена самая длительная хронология для этих мест - 1959 лет (с 38 по 1996 годы). Установлена многолетняя изменчивость прироста лиственницы. Получена реконструкция ранне-летней температуры воздуха.

2.4. Северо-Восток Сибири.

К началу 1990-х годов субарктические районы Северо-Востока Сибири оказались наименее изученными с дендроклиматической точки зрения. По этому району не опубликовано ни одной обобщенной хронологии, хотя сборы древесины были произведены Н. В. Ловелиусом с 6 точек. Хронологии по лиственнице Каяндера, полученные для низовьев Индигирки и Колымы, использовались лишь для построения сводной евроазиатской хронологии для северной границы леса (от Кольского полуострова на западе до Чукотки на востоке) (Ловелиус, 1979, рис.1, табл.3 и 14).

Таким образом, к началу 1990-х годов, когда мы приступили к выполнению Международного субарктического дендроклиматического проекта на территории Урала и Сибири, некоторые районы (Полярный и Приполярный Урал, север Западной Сибири) были покрыты довольно густой сетью дендроклиматических станций, но эта сеть была неравномерной. Древесно-кольцевые хронологии не были получены для северной части Полярного и Приполярного Урала, среднего течения рек Полуя, Надыма и Пура, междуречья Таза и Енисея, южной части Гыданского полуострова. Кроме того, основная часть хронологий была получена до 1968-1970 гг. и требовался дополнительный сбор образцов древесины с тех же местообитаний для продления хронологий до современности. Север Средней Сибири с дендроклиматической точки зрения был изучен гораздо хуже по сравнению с севером Западной Сибири, к тому же большинство построенных хроноло-

гий обладали столь существенными недостатками, как неверная датировка годичных колец и использование абсолютных величин прироста, что эти хронологии невозможно использовать для целей реконструкции климатических условий прошлого. Практически неизученными оказались субарктические районы Северо-Востока Сибири, по которым не было опубликовано ни одной обобщенной хронологии. Учитывая все это, а также то, что для других секторов субарктики Северного полушария к концу 1980-х годов была создана достаточно густая сеть ден-дроклиматических станций (Jacoby, D'Arrigo, 1989; D'Arrigo et al., 1992; Schweingruber et al., 1991,1993; Briffa et al., 1988, 1990, 1992; Johansen, 1995) возникла ' острая необходимость проведения одновременных и широкомасштабных дендроклиматических исследований вдоль полярного предела произрастания древесной растительности на всей территории России, особенно в ее сибирской части.

В заключение необходимо отметить, что до 90-х годов субарктические районы Евразии были слабо изучены с дендрохронологической точки зрения. Особенно это качается территорий Средней Сибири и Северо-Востока Сибири. Хронологии были получены лишь для отдельных точек. Сейчас, после выполнения Сибирского субарктического дендроклиматического проекта вся северная часть территории России покрыта достаточно густой и равномерно распределенной сетью мониторинговых тест-полигонов. Выпонена и выполняется огромная исследовательская работа. Эта территория считается одной из наиболее изученной в северном полушарии, сравнимой с севером Канады и США.

Заключение диссертации по теме «Экология», Мазепа, Валерий Семенович

Результаты работы существенно пополняют информационную базу о прошлых колебаниях прироста деревьев и изменчивости термических условий в высокоширотных районах Евразии, крайне важных для понимания механизмов и причин региональных и глобальных изменений термического режима. Анализируемые и обсуждаемые в диссертации материалы представят интерес для специалистов самых различных дисциплин, в первую очередь климатологов, экологов, географов, лесоведов, мерзлотоведов, гляциологов. Автор надеется, что специалисты других областей знаний найдут возможность рассмотреть представленные материалы под другим углом зрения и существенно увеличат информацию об изменениях среды и климата в высоких широтах Северного полушария.

Следующие направления дендроклиматических работ являются наиболее перспективными и на них необходимо сосредоточить усилия в ближайшее время.

Во-первых, анализ пространственно-временных изменений летних температур в пределах всей циркумполярной субарктической области Северного полушария. Полученные материалы необходимо соединить с данными пространственных дендроклиматических реконструкций по северу Европы, Канады и Аляски. Сопряженный анализ таких реконструкций важен как для выявления сходства и различий хода температуры в глобальном и региональном масштабах, так и для верификации моделей общей циркуляции атмосферы.

Во-вторых, увеличение густоты дендроклиматических тест-полигонов и получение на них большего количества древесно-кольцевых хронологий по различным видам древесных растений и разным типам условий местообитания, особенно для горных территорий. Это позволит производить более надежные дендро-климатические реконструкции и большего числа климатических параметров.

В третьих, существенное продление вглубь веков (на тысячелетия назад) древесно-кольцевых хронологий для ключевых участков Субарктики на основе использования древесины давно отмерших деревьев, сохранившейся до настоящего времени как на дневной поверхности, так и в голоценовых отложениях (аллювиальных, торфяных, озерных, морских). Перспектива построения сверхдлительных хронологий на Азиатском материке имеется для ряда таких районов (Ямал, Таймыр, низовье Индигирки), где в достаточном количестве найдена хорошо сохранившая слоистую структуру полуископаемая древесина.

В четвертых, не менее важная работа предстоит в сопоставлении данных дендроклиматических реконструкций с данными по изменению климата, полученными с помощью других косвенных источников такого же или меньшего временного разрешения, особенно тех, которые позволяют выявлять вековые и сверхвековые колебания температуры. Соединение таких данных позволит избежать ошибок при реконструкции прошлых климатических и экологических условий, при оценке современного из состояния и при долгосрочном прогнозировании.

Проведение широкомасштабных работ по дендроклиматическим реконструкциям условий среды и климата не под силу отдельным небольшим коллективам специалистов. Опыт выполнения Сибирского субарктического дендро-климатического проекта показал, что только в кооперации, разумном разделении труда и объединении усилий специализированных коллективов можно быстро и масштабно решать крупные региональные и глобальные задачи.

Заключение.

Основное внимание в работе было уделено изучению пространственно-временной изменчивости годичного радиального прироста хвойных видов деревьев, произрастающих на северном пределе их распростаранения (в пределах зоны лесотундры и северной части подзоны редкостойных лесов Евразии) и оценке климатических факторов, влияющих на рост и продуктивность в лесотундровых экосистемах.

Впервые для столь обширной территории (от Большеземельской тундры на западе до Чукотки на востоке) собрана воедино и проанализирована достаточно густая и равномерно распределенная сеть тест-полигонов, которая является составной частью создаваемой в настоящее время системы дендроклиматического мониторинга в бореальных лесах России. Результаты этой работы показывают важность и перспективность организации такого вида экологического мониторинга. Для этих тест-полигонов получены длительные, абсолютно сдатированные и обеспеченные достаточным числом модельных деревьев обобщенные древесно-кольцевые хронологии по наиболее чувствительным к изменениям климата хвойным видам древесных растений, преимущественно по различным видам лиственниц (сибирской, Гмелина и Каяндера) и в гораздо меньшей степени по ели сибирской и сосне обыкновенной.

Важным результатом работы можно считать установление сходства в изменчивости радиального прироста различных видов хвойных деревьев, которое в подавляющем большинстве случаев обусловленно динамикой температур воздуха летних месяцев. Регрессионные модели роста хвойных деревьев показали, что температура летних месяцев объясняет до 60% изменчивости прироста. Наиболее сильный климатический сигнал содержится в хронологиях по лиственнице. В ряде районов (низовья рек Яны, Индигирки, Алазеи и Колымы) этот сигнал является максимальным из представленных до сих пор в дендроклиматической литературе. Его природа объясняется очень сильным и кратковременным (до двух месяцев) воздействием одного лимитирующего фактора (температуры) на радиальный прирост деревьев. При этом четко прослеживается следующая закономерность: при движении с запада на восток и с севера на юг уменьшается относительный вклад июльских температур и увеличивается - июньских, что связано с более ранним началом вегетации деревьев в более континентальных и южных районах. В континентальных и бедных осадками районах существенное отрицательное влияние на прирост деревьев оказывает дефицит влаги в маломощном слое оттаявшей почвы, в связи с чем осадки июня-июля способствуют увеличению прироста.

Обращает на себя внимание большое сходство изменчивости прироста деревьев в пределах обширных территорий, простирающихся в долготном направлении до 600-800 км. Более длительные колебания (внутривековые, вековые) имеют синхронный ход в пределах более обширных территорий, а различия чаще всего заключаются в изменении амплитуды колебаний. Однако, в отдельные периоды наблюдается противоположный ход таких колебаний между удаленными друг от друга районами. Это свидетельствует о том, что в субарктических районах Евразии на изменчивость термического режима летних месяцев основное внимание оказывают макросиноптические процессы и что дендроклиматические реконструкции содержат в себе в основном информацию об изменчивости крупномасштабных климатических условий.

В общем случае влияние осадков в различные сезоны года на изменчивость прироста хвойных видов деревьев прослеживается в большинстве районов Субарктики. Оно более разнообразно и выражено в меньшей степени по сравнению с влиянием температуры воздуха и зависит от местообитаний. Регрессионные модели показали, что динамика количества осадков в различные сезоны года объясняет до 30% изменчивости прироста хвойных видов деревьев.

Значимым экологическим фактором для роста лиственницы являются осадки осенне-зимнего, зимне-весеннего и летнего периодов. Так, на территории Боль-шеземельской лесотундры, Полярного и Приполярного Урала, Западной Сибири отсутствует связь роста лиственницы с осадками осенне-зимнего периода предшествующего года роста. На остальной территории осенне-зимние осадки в большинстве случаев положительно влияют на прирост лиственницы. Зимне-весенние осадки оказывают отрицательное влияние на прирост лиственницы. На территории Средней Сибири, части Северо-Востока Сибири отсутствует связь с осадками летнего периода текущего года роста. Летние осадки оказывают положительное влияние в западном секторе субарктики.

Влияние осадков на рост ели сибирской незначительное. Примерно у 60% хронологий обнаружено такое влияние. У большинства из них отмечена значимая отрицательная связь с осадками зимних месяцев. Только для территории Средней Сибири обнаружена положительная связь прироста с осенними осадками предыдущего года, а для территории Западной Сибири - с летними осадками текущего года роста. Незначительные отклонения от этих характеристик встречаются и обусловлены спецификой условий местообитания.

У хронологий с Западной Сибири по сосне обыкновенной сказывается положительное влияние весенних осадков и незначительное влияние осадков ранней осени предшествующего года роста. У хронологий со Средней Сибири - отрицательное влияние осенне-зимних осадков.

На основе анализа изменчивости абсолютного и относительного прироста, синхронности в погодичной изменчивости изученная территория была разделена на семь дендроклиматических районов, а именно: Болыпеземельский, ЗападноСибирский, Таймырский, Анабарский северный, Анабарский южный, Яно-Колымский и Анюйский, границы которых довольно хорошо совпадают с границами крупных физико-географических и климатических подразделений.

Границы, разделяющие дендроклиматические районы произрастания лиственницы, варьируют по своему положению. Наиболее устойчивая в течение 300 лет по своему положению граница разделяет Яно-Колымский и Анюйский ден-дроклиматический районы. Достаточно устойчивая граница, разделяющая Таймырский и Анабарский районы, проходит вдоль бассейна р.Хатанга. Лишь в холодный период конца XVIII, начала XIX столетия она смещается на восток вплоть до нижнего течения р.Анабар. Во второй половине XIX столетия эта граница смещается на запад вплоть до 95°-100° в.д. Менее устойчивая, но все же узкая граница разделяет Анабарский и Яно-Колымский районы. В периоды с 1690 по 1840 годы и с 1940 по 1990 годы она проходит вдоль Верхоянского хребта, лишь северная ее часть варьирует по устье р.Лена. В период с 1840 по 1940 годы граница смещается немного на запад приблизительно до 120° в.д. Наименее устойчивая граница разделяет Западно-Сибирский и Таймырский районы. Более того, в холодные периоды XIX столетия эта граница вообще отсутствует. Изменчивость хронологий в этот период времени очень сходна на огромной территории. В остальные периоды эта граница намечается по Енисейскому меридиану. Во второй половине XX столетия огромная территория от р.Лена до р.Колыма разделилась на два района. Граница, разделяющая их, проходит вдоль западной оконечности бассейна р.Индигирка.

Границы, разделяющие дендроклиматические районы произрастания ели сибирской, также варьируют по своему положению. Так, граница, разделяющая Болыиеземельский и Западно-Сибирский районы, сначала, вплоть до второй половины XIX столетия, сдвигается на восток, захватывая территории Полярного и Приполярного Урала, и затем постепенно исчезает, при этом образуется один огромный район. Граница, разделяющая Западно-Сибирский и Таймырский районы, сначала вплоть до второй половины XIX столетия, сдвигается на запад, захватывая бассейны рек Пур и Таз, и затем занимает положение несколько восточнее первоначального.

Обращает на себя внимание существенные различия в климатически обусловленной изменчивости прироста лиственницы между прибрежными и континентальными районами, расположенными между реками Хатангой и Леной. По-видимому, на ход летних температур в прибрежных районах большое влияние оказывают арктические воздушные массы, приходящие с акватории Северного Ледовитого океана, в то время как в более южных районах - континентальные воздушные массы, формирующиеся в пределах материка.

Важным результатом проделанной работы явилась пространственная реконструкция аномалий средней температуры июня-июля для территории Евроазиатской субарктики. Анализ хода реконструированных летних температур показал, что на протяжении последних нескольких столетий диапазон и амплитуда экстремальных и стандартных отклонений средних летних температур в пределах того или другого района оставалась высокой и более или менее постоянной. Однако, при движении с запада на восток наблюдается постепенное снижение диапазона и амплитуды изменчивости температур как в погодичном, так и в многолетнем ходе. Например, диапазон экстремальных межгодовых значений температуры июня-июля в пределах Западно-Сибирской субарктики составляет 10-11°С, Средне-Сибирской субарктики - 7-В°С, Субарктики Северо-Востока - 6-7°С.

Карты аномалий летних температур показывают, что в течение последних 380 лет в крупных секторах Субарктики преобладали разнонаправленные пого-дичные аномалии хода летних температур (более 60% от общего числа лет). Пространственно-временная реконструкция аномалий летней температуры будет способствовать решению вопроса о современных тенденциях в изменении регионального и глобального климата и для прогноза возможных климатических изменений в высоких широтах Северного полушария.

Анализ внутривековых и вековых изменений реконструированного количества осадков в различные сезоны года за последние 200 лет показал, что для западного сектора субарктики характерны более крупные циклы увлажнения по сравнению с восточным сектором. Однако, амплитуда колебаний выше для восточного сектора.

Существенно, что реконструкции не показывают четко выраженного положительного тренда температуры воздуха в связи с увеличением концентрации тепличных газов в атмосфере в пределах всей изученной территории, т.е. в районах высоких широт, где, по мнению большинства климатологов, должно произойти наиболее сильное антропогенно-обусловленное потепление климата. Наоборот, в конце 1970-х и в первой половине1980-х годов во многих районах Субарктики наблюдалось снижение прироста деревьев и похолодание в летние месяцы, которое наиболее четко было выражено в пределах Западно-Сибирского и Таймырского секторов. Происходящие в настоящее время погодичные и многолетние изменения летней температуры воздуха не выходят за пределы их исторических колебаний. Основываясь на данных дендроклиматических реконструкций, нельзя однозначно утверждать, что потепление климата в высоких широтах, наблюдавшееся в середине текущего столетия, было экстраординарным. Аналогичные повышения летней температуры с близкой амплитудой наблюдались, например, в конце XVII в., в середине и конце XVIII в. в различных субарктических районах. Теплый период в середине XX в., четко зафиксированный данными инструментальных наблюдений по всему северному полушарию, заметно изменил пространственное распределение аномалий летней температуры в Субарктике и по данным реконструкций. Увеличилась частота умеренно-теплых и теплых лет в пределах большей части изученной территории. Очевидно, что ожидаемое потепление в первой половине XXI в. приведет в первую очередь к увеличению частоты таких лет в высокоширотных районах азиатского континента. В то же время анализ полученного материала дает основание утверждать, что антропогенно-обусловленное изменение климата вероятнее всего не будет синхронным в различных крупных секторах Субарктики. Прирост древесных растений, произрастающих на полярном пределе своего распространения, должен наиболее быстро отреагировать на такое изменение климата. Другие биологические процессы, такие, как изменение состава и структуры лесных экосистем, сукцессии, смещение границ ботанико-географических зон и поясов, полярной границы распространения древесной растительности, т.е. процессы с более продолжительным характерным временем, должны проявиться с заметным запаздыванием (десятки и сотни лет).

Список литературы диссертационного исследования доктор биологических наук Мазепа, Валерий Семенович, 1998 год

Литература.

Абаимов А.П., Бондарев А.И., Зырянова O.A., Шитова С.А. Леса Красноярского Заполярья. - Новосибирск: Наука, Сиб. предприятие РАН, 1997. - 208 с.

Агафонов Л.И. Влияние гидрологических и климатических факторов на прирост древесной растительности в пойме нижней Оби: Автореф.дис. ... канд.биол. наук. - Екатеринбург, 1996. - 26 с.

Адаменко В.Н. Климат и озера. - Л.: Гидрометеоиздат, 1985. - 263 с.

Алексеев Г.А., Священников П.Н. Естественная изменчивость характеристик климата Северной полярной области и северного полушария. - Л.: Гидрометеоиздат, 1991. - 160 с.

Алексеева-Попова Н.В. Элементарный химический состав растений Полярного Урала, произрастающих на разных горных породах //Ботан.журн., 1970. Т. 55, №9. - С. 1304-1315.

Алешков А.Н. Дунито-перидотитовые массивы Полярного Урала. - Л.: Изд-во АН СССР, 1929.- 120 с.

Алешков А.Н. Геологический очерк района горы Неройки //Тр./СОПС. Сер. Урал. - 1937. - Вып. 6. - С. 3-55.

Алисов Б.П. Климат СССР. - М.: Изд. МГУ, 1956. - 126 с.

Арбатская М.К. Многолетняя изменчивость климата, прироста деревьев и частоты пожаров в тайге Средней Сибири: Автореф.дис. ... канд.биол. наук. -Красноярск, 1998. - 21 с.

Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В.Ф. Мангазея. Мангазейский морской ход. Ч. I. - Л.: Гидрометеоиздат, 1980. - 163 с.

Берри Б. Л., Либерман А. А., Шиятов С. Г. Периодические колебания индексов прироста лиственницы сибирской в Тазовской лесотундре и их прогноз //Экология. - 1979. - № 6. - С. 22-26.

Берри Б. Л., Либерман А. А., Шиятов С. Г. Восстановление и прогноз температур северного полушария по колебаниям индексов прироста деревьев на полярной границе леса // Вестн. МГУ. Сер. 5. География. - 1983. - № 4. - С. 41-47.

Борисевич Д.В. Рельеф и геологическое строение //Урал и Приуралье. - М., 1968. -С. 19-81.

Борисов A.A. Климаты СССР. - М.: Просвещение, 1967. - 295 с.

Будыко М.И. Эволюция биосферы. - Л.: Гидрометеоиздат, 1984. - 488 с.

Будыко М.И. Климат конца двадцатого века //Метеорология и гидрология - 1988. -№10.-С. 5-23.

Будыко М.И., Гройсман П.Н. Ожидаемые изменения климата СССР к 2000 году //Метеорология и гидрология. - 1991. - № 4. - С. 84-93.

Бузыкин А.И. Регулирование продуктивности лесов //Лесоведение. - 1988. - № 2. -С. 3-11.

Ваганов Е. А. Регистрация потепления в текущем столетии клетками годичных колец деревьев//Докл.РАН. - 1996. - Т.351, №2. - С.281-283.

Ваганов Е.А., Терсков И. А. О количественных закономерностях индивидуального роста деревьев //Анализ динамики роста биологических объектов. - М., 1978. - С. 15-27.

Ваганов Е. А., Высоцкая Л. Г., Свидерская И. В. Особенности сезонного роста и структуры годичных колец лиственницы на северном пределе леса на п-ве Таймыр как отражение динамики термических условий //География озер Таймыра /Ред. В. Н. Адаменко. - Л., 1985а. - С. 98-119.

Ваганов Е. А., Шашкин А. В., Свидерская И. В., Высоцкая Л. Г. Гистометричес-кий анализ роста древесных растений. - Новосибирск: Наука, 19856 - 102 с.

Ваганов Е.А., Свидерская И.В., Кондратьева E.H. Погодные условия и структура годичного кольца деревьев: имитационная модель трахеидограммы //Лесоведение. - 1990. - № 2. - С.37-45.

Ваганов Е.А., Шиятов С.Г., Мазепа B.C. Дендроклиматические исследования в Урало-Сибирской Субарктике. - Новосибирск: Наука. Сибир.издат. фирма РАН, 1996. - 246 с.

Васьковский А.П. Обзор горных сооружений Крайнего Северо-Востока Азии //Материалы по геологии и полезным ископаемым Северо-Востока СССР. -Магадан, 1956, вып. 10. - 232 с.

Величко А. А. Глобальные изменения климата и реакция ландшафтной оболочки //Изв. АН СССР. Сер. геогр. - 1991. - № 5. - С.5-22.

Величко А. А. Зональные и макрорегиональные изменения ландшафтно-климатических условий, вызванных "парниковым эффектом" //Изв. РАН. Сер. геогр. - 1992 - № 2 - С.89-102.

Галазий Г. И. Дендрошкалы Прибайкалья и плато Путорана //Дендроклиматологи-ческие шкалы Советского Союза. Ч. 2. - Каунас, 1981. - С. 31-38.

Говорухин B.C. Схема природного районирования. Зона лесотундры //Западная Сибирь. - М„ 1963. - С. 324-331.

Городков Б.Н. Полярный Урал в верхнем течении р.Соби //Тр./Ботан.музей АН СССР. - 1926. - Вып. 19. - С. 1-74.

Городков Б.Н. Полярный Урал в верховьях рек Войкара, Сыни и Ляпина //Материалы Комис.экспедицион.исслед. Сер.Урал. - Л., 1929. - Вып. 7. - С. 1-32.

Городков Б.Н. Растительность тундровой зоны СССР. - М.;Л.: АН СССР, 1935. -142 с.

Горчаковский П.Л. Растительный мир высокогорного Урала. - М.: Наука, 1975. -251 с.

Грейбилл Д. А., Шиятов С. Г. Реконструкция температуры воздуха летних месяцев за последнее тысячелетие на основе использования древесно-кольцевой хронологии по лиственнице сибирской (Полярный Урал) //Проблемы дендрохронологии и дендроклиматологии: Тез.докл. V Всесоюз.совещ. по вопр. дендрохронологии, 29-31 мая 1990 г. - Свердловск, 1990. - С. 45-46.

Григорьев A.A. Субарктика. Опыт характеристики основных типов географической среды. - М.: Географгиз, 1956. - 220 с.

Долгушин Л.Д. Некоторые особенности рельефа, климата и современной денудации в Приполярном Урале. - М.: Изд-во АН СССР, 1951. - 207 с.

Дроздов О. А., Григорьева А. С. Многолетние циклические колебания атмосферных осадков на территории СССР. - Л.: Гидрометеоиздат, 1971. -326 с.

Дружинин H.A., Мазепа B.C., Шиятов С.Г. Цикличность в радиальном приросте сосняков 250-летнего осушения //Гидромелиорация и ведение лесного хозяйства на осушенных землях: Информ. материалы совегц., Калининград, Калининград, обл., 5-7 окт., 1993. - СПб., 1993. - С.51- 54.

Дружинин H.A., Мазепа B.C., Шиятов С.Г. Влияние климатических факторов на радиальный прирост осушенных сосняков //Антропогенное влияние на европейские таежные леса России. - Архангельск, 1994. - С. 157-169.

Дюбук А.Ф. О циркуляции в атмосфере и типах циркуляции атмосферы над Европой и Западной Сибирью. - Л., 1947. - 142 с. (Тр./Науч.-Исслед.учреждения Гл.упр.гидрометеорол. службы. Сер. II. Синоптическая метеорология; Вып. 19).

Заварицкий А.Н. Перидотитовый массив Рай-Из в Полярном Урале. - М.;Л.: Гос.науч.техн.геолого-развед. изд-во, 1932. - 221 с.

Зукерт Н.В., Замолодчиков Д.Г. Изменения температуры воздуха и осадков в тундровой зоне России //Метеорология и гидрология. - 1997. - № 3. - С. 4552.

Ившин А. П. Оценка влияния атмосферных выбросов на радиальный прирост лиственницы в условиях лесотундры //Динамика лесных фитоценозов и экология насекомых вредителей в условиях антропогенного воздействия. - Свердловск, 1991.- С. 87-92.

Ившин А. П. Дендроиндикация промышленных загрязнений в древостоях с преобладанием лиственницы на юге Таймыра //Техногенные воздействия на лесные сообщества и проблемы их восстановления и сохранения. -Екатеринбург, 1992. - С. 59-63.

Ившин А. П. Влияние атмосферных выбросов Норильского горно-металлургического комбината на состояние елово-лиственничных древостоев: Автореф. дис. ... канд.биол. наук. - Екатеринбург, 1993. - 25 с.

Ившин А. П. Влияние климатических факторов на радиальный прирост лиственницы и ели в западной части плато Путорана //Экология. - 1994. - № 4. - С.8-18.

Игошина К.H. Особенности растительности некоторых гор Урала в связи с характером горных пород //Ботан.журн. - 1960. - Т. 45. - № 4. - С. 533-546.

Израэль Ю.А. Экология и контроль состояния природной среды. - 2-е изд. - М.: Гидрометеоиздат, 1984. - 560 с.

Исаев A.C., Коровин Г. Н., Уткин А. И. и др. Оценка запасов и годичного депонирования углерода в фитомассе лесных экосистем России //Лесоведение. - 1993. - № 6. - С.3-10.

Калецкая М.С., Граве М.К., Корина H.A., Макиевский С.И. Рельеф и геологическое строение //Север Европейской части СССР. - М., 1966. - С.21-87.

Канделаки А. А., Демьянов В. А. Динамика формирования годичных колец у древесных растений в горах Путорана //Лесоведение. - 1982. - № 5. - С. 4649.

Кац Н.Я., Кац C.B. Стратиграфия торфяников Приобского Севера //Тр./Комис. по изучению четвертич. периода. - 1948: Т. 7, вып. I. - С. 15-54.

Кирюшина М.Т. Геоморфология и четвертичная история Анабарского кристаллического массива и прилегающих территорий: Автореф.дис. ... канд.геол.-минерал, наук. - М., 1952. - 24 с.

Клюкин Н.К. Климатический очерк Северо-Востока СССР. - М.: Гидрометеоиздат, 1960. - 118 с.

Комин Г.Е. Применение дендрохронологических методов в экологическом мониторинге лесов //Лесоведение. - 1990. - № 2. - С. 3-11.

Кондрашева Н. Ю., Кобак К. И., Турчинович И. Е. Возможные реакции наземной растительности на увеличение концентрации С02 в атмосфере и глобальное потепление //Лесоведение. - 1993. - № 4. - С. 71-76.

Корзухин М.Д., Седых В.Н. О мониторинге состояния лесов Западной Сибири //Проблемы экологического мониторинга и моделирования экосистем. - Л., 1983. - Т. 6. - С. 122-130.

Корзухин М.Д., Семевский Ф.Н. Синэкология леса. - СПб: Гидрометеоиздат, 1992. - 192 с.

Кофман Г.Б., Кузьмичев В.В., Хлебопрос Р.Г. Использование параметров уравнения роста древостоев в задачах классификации //Математический анализ компонентов лесных биогеоценозов. - Новосибирск, 1979. - С. 5-14.

Кнорре А. В., Ловелиус Н. В., Норин Б. Н. Колебания прироста Lara dahurica Turcz. в лесном острове Ары-Mac (Таймыр) //Ботан.журн. - 1971. - № 5. -С.627-632.

Крючков В.В. Причины безлесья тундровой зоны и возможности его преодоления: Аштореф.дис. ... д-ра биол, наук. - Свердловск, 1975. - 47 с.

Куваев В.Б. К выделению пояса холодных каменных пустынь в горах севера Евразии //Ботан.журн. - 1961. - Т. 46. - № 3. - С. 337-347.

Куваев В.Б. К геоботанической характеристике Приполярного Урала //Тр./Ин-т биологии УФАН СССР. - 1962. - Вып. 28. - С. 39-43.

Курнаев С.Ф. Лесорастительное районирование СССР. - М.: Наука, 1973. - 203 с.

Лазуков Г.И. Геоморфологическое районирование севера Западно-Сибирской равнины //Природные условия Западной Сибири. - М., 1975. - Вып. 5. - С. 20-37.

Ливеровский Ю.А. Почвы тундр Северного края //Тр./Полярн.комис. - 1934. -Вып. 19. - С. 1-112.

Ловелиус Н. В. Теплообеспеченность гор Путорана и ледовитость Балтики //Изв. ВГО. - 1970. - Т. 102, вып. 1. - С. 63-65.

Ловелиус Н. В. Изменчивость прироста деревьев: Дендроиндикация природ, процессов и антропоген. воздействий. - Л.: Наука, 1979. - 230 с.

Мазепа B.C. К методике усреднения индексов в дендрохронологических рядах //III Всесоюз.конфер. по дендроклиматологии "Дендроклиматические исследования в СССР". - Архангельск, 1978. - С.56.

Мазепа B.C. Соотношение циклов в дендрохронологических рядах //Проблемы экологии, рационального использования и охраны природных ресурсов на Урале. - Свердловск, 1980. - С. 65-66.

Мазепа B.C. Метод расчета индексов годичного прироста обобщенного дендроклиматологического ряда//Экология. - 1982. - № 3. - С.21-28.

Мазепа B.C. Спектральный подход при определении циклов в дендрохронологических рядах //Ботанические исследования на Урале. -Свердловск, 1984а. - С. 51-52.

Мазепа B.C. Опыт аппроксимации дендрохронологического ряда синусоидами с некратными частотами //Человек и ландшафты: Влияние человека на растит, компонент и первич. продуктивность экосистем. - Свердловск, 19846. -С.65-67.

Мазепа B.C. Современные подходы при изучении дендрохронологической информации и анализ временных рядов. - Препринт. ИФ СО АН СССР. -Красноярск, 1984в. - 51 с.

Мазепа B.C. К расчету индексов годичного прироста деревьев //Ботанические исследования на Урале. - Свердловск, 1985. - С.ЗО.

Мазепа B.C. Использование спектрального представления и линейной фильтрации стационарных последовательностей при анализе цикличности в дендрохронологических рядах //Дендрохронология и дендроклиматология Новосибирск, 1986. - С.49-68.

Мазепа B.C. Спектральный подход и узкополосная фильтрация при прогнозировании дендрохронологических рядов //Анализ и прогноз многолетних временных рядов. - Новосибирск, 1988. - С. 144-151.

Мазепа B.C. Погодичная реконструкция средней летней температуры воздуха на севере Западной Сибири с 1690 года на основе данных о радиальном приросте деревьев //Сиб.экол.журн. - № 4. - 1998а. - С. 36-43.

Мазепа B.C. Дендроклиматическая реконструкция летней температуры воздуха с 1690 года в Субарктических районах Сибири //Проблемы экологического мониторинга и моделирования экосистем. - Л., 19986, т. 17. - С. 123-140.

Мазепа B.C., Хантемиров P.M. Использование полигармонической модели для оценки влияния загрязнений на радиальный прирост деревьев //Проблемы дендрохронологии и дендроклиматологии: Тез.докл. V Всесоюз.совещ. -Свердловск, 1990. - С. 103-105.

Наурзбаев М.М. Изменчивость радиального прироста лиственницы на востоке Таймыра и Путорана за последние два тысячелетия: Автореф.дис. ... канд.биол. наук. - Красноярск, 1998. - 24 с.

Одум Ю. Основы экологии. - М.: Мир, 1975. - 740 с.

Оленин С.М., Мазепа B.C. Климатически обусловленная динамика радиального прироста сосны в ленточных борах Казахстана и ее прогноз //Временные и пространственные изменения климата и годичные кольца деревьев. -Каунас, 1987. - Ч 2. - С.53-61.

Оленин С.М., Мазепа B.C. Прогноз климатически обусловленного радиального прироста сосны в ленточных борах Прииртышья //Экология. - 1988. - № 5. -С.78-80.

Орлова В.В. Климат СССР. - Л.: Гидрометеоиздат, 1962. - Вып. 4. Западная Сибирь. - 359 с.

Оценки экологических и социально-экономических последствий изменения климата: Докл. Рабочей группы II МГЭИК /Рук.: Ю. А. Израэль, М. Хашимото, У. Дж. Мак Г. Тегарт. - СПб: Гидрометеоиздат, 1992. - 250 с.

Оценки экологических и социально-экономических последствий изменения климата: Доп. к докл. 1990 г. Рабочей группы II МГЭИК /Рук.: Ю. А. Израэль, О. Канзиани, М. Хашимото, О. Одинго, Дж. Мак Г. Тегарт. - СПб: Гидрометеоиздат, 1993. - 127 с.

Панюшкина И.П. Закономерности пространственно-временной изменчивости прироста лиственницы на севере Средней Сибири: Автореф.дис. ... канд.биол. наук. - Красноярск, 1997. - 24 с.

Панюшкина И.П., Ваганов Е.А., Шишов В.В. Пространственно-временная изменчивость прироста деревьев на севере Средней Сибири //География и природные ресурсы, 1996. - 4.1: Основные статистические характеристики изменчивости в связи с ландшафтами. - 4.2: Дендроклиматический анализ и реконструкция летней температуры. - С. 5-36.

Пармузин Ю.П. Инверсия лесной растительности в горах Путорана //Ботан.журн. -1959. - Т.44. - № 9. - С.1303-1307.

Пармузин Ю.П. Северо-Восток и Камчатка. Очерк природы. - М.: Мысль, 1967. -368 с.

Пармузин Ю.П. Тундролесье СССР. - М.: Мысль, ] 979. - 296 с.

Поздняков Л. К. Мерзлотное лесоведение. - Новосибирск, Наука, 1986. - 192 с.

Полозова Л. Г., Шиятов С. Г. Влияние термического режима на радиальный прирост деревьев в различных условиях их местообитания //Экология. - 1975а. -№ 6. - С. 30-35.

Полозова Л. Г., Шиятов С. Г. Структура колебаний индексов ширины годичных колец деревьев, произрастающих вблизи полярной границы леса //Тр.Гл.Геофиз. Обсерватории им. А. И. Воейкова. - 19756. - Вып. 354. - С. 95-101.

Полозова Л. Г., Шиятов С. Г. Вековые колебания климата на основе анализа годичного прироста деревьев вдоль полярной границы леса //История биогеоценозов СССР в голоцене. - М., 1976. - С. 14-23.

Полозова Л. Г., Шиятов С. Г. Влияние климатических факторов на радиальный прирост деревьев в высокогорных районах Урала //Тр.Гл.Геофиз. Обсерватории им. А. И. Воейкова. - 1979. - Вып. 403. - С. 114-128.

Пряжников A.A. Прогноз влияния изменений климата на бореальные леса России //Лесоведение. - 1993. - № 3. - С. 16-24.

Путоранская озерная провинция. - Новосибирск: Наука, 1975. - 160 с.

Рачко П. Имитационная модель динамики роста дерева: Построение модели //Журн. общей биологии. - 1978. - Т. 39, № 4. - С.563-571.

Рачко П. Имитационная модель динамики роста дерева как элемент лесного биогеоценоза //Вопросы кибернетики, управления и оптимизации в экологических системах. - М., 1979. - Вып. 52. - С. 73-111.

Самбук Ф.В. Краткий очерк растительности Таймыра //Пробл. Арктики. - 1937. -Т.1. - С. 127-154.

Симачев И. В., Ваганов Е. А., Высоцкая Л. Г. Дендроклиматический анализ роста ' лиственницы в зоне выбросов Норильского горно-металлургического комбината //География и природные ресурсы. - 1992. - № 3. - С. 136-142.

Сирин H.A. Магматизм и его металлогенические особенности на Приполярном и Полярном Урале. - М.: Госгеолтехиздат, 1962. - 286 с.

Сочава В.Б. Ботанический очерк лесов Полярного Урала от р.Нельки до р.Хулги //Тр./Ботан.музей АН СССР. - 1927. - Вып. 21. - С. 1-71.

Сочава В.Б. Тундры бассейна реки Анабар //Изв.Гос.геогр.об-ва. - 1933. - Т. 65, вып. 4.

Средняя Сибирь. - М.: Наука, 1964. - 480 с.

Суслов С.П. Физическая география СССР: Азиат, часть. - М.: Госучпедгиз, 1954. -712 с.

Тер-Микаэлян М.Т., Фуряев В.В. Модель пространственно-временной динамики лесов при воздействии пожаров //Проблемы экологического мониторинга и моделирования экосистем. - JI., 1988. - Т. 11. - С. 260-275.

Тер-Микаэлян М.Т., Фуряев В.В., Антоновский М.Я. Пространственная модель . динамики лесов с учетом пожаров и изменений климата //Проблемы экологического мониторинга и моделирования экосистем. - Л., 1991. - Т. 13. -С. 298-314.

Троицкий Л.С. Особенности рельефа и морфология оледенения //Троицкий Л.С. и др. Оледенение Урала. - М., 1966. - С. 10-45.

Трофимов В.Т., Баду Ю.Б., Варенышев В.Б., Куряшов В.Г., Лурье И.С., Фирсов Н.Г. Основные закономерности распространения строения толщ и температуры многолетнемерзлых пород полуострова Ямал //Природные условия Западной Сибири. - М., 1975. - Вып. 5. - С. 123-173.

Тушинский Г.К., Давыдова М.И. Физическая география СССР. - М.: Просвещение, 1976. - 543 с.

Урванцев H.H. Четвертичное оледенение Таймыра //Бюл.Комис. по изучению четвертич. периода АН СССР. - 1931. - № 3.

Уткин А. И. Углеродный цикл и лесоводство //Лесоведение. - 1995. - № 5. - С. 320.

Фильрозе Е.М., Гладуижо Г.М. Способ проявления границ и структуры годичных слоев //Дендрохронология и дендроклиматология. - Новосибирск, 1986. -С.68-71.

Фуряев В.В., Киреев Д.М. Изучение послепожарной динамики лесов на ландшафтной основе. - Новосибирск: Наука, 1979. - 159 с.

Ходаков В.Г. Метелевый перенос снега на Полярном Урале //Гляциологические исследования. - М., 1961. - С. 136-142.

Черкашин А.К. Прогноз пространственной и временной динамики лесов таежного ландшафта //Динамика эколого-экономических систем. - Новосибирск, 1981. - С. 107-111.

Чикишев А.Г. Природное районирование //Север Европейской части СССР. - М., 1966.-С. 291-342.

Чикишев А.Г. Природное районирование //Урал и Приуралье. - М., 1968. - С. 305349.

Шварева Ю.Н. Климат Приполярного и Полярного Урала //Исследования ледников и ледниковых районов. - М., 1962. - Вып.2. - С. 176-199.

Шиятов С. Г. Верхняя граница леса на Полярном Урале и ее динамика в связи с изменениями климата //Докл. первой науч. конф. молодых специалистов-биологов /Ин-т биологии Уральского филиала АН СССР. - Свердловск, 1962. - С. 37-48.

Шиятов С. Г. Возрастная структура и формирование древостоев лиственничных редколесий на верхней границе леса в бассейне реки Соби: (Полярн. Урал) Тр./Ин-т биологии УФАН СССР. - 1965. - Вып. 42: //География и динамика растительного покрова. - С. 81-96.

Шиятов С. Г. Колебания климата и возрастная структура древостоев лиственничных редколесий в горах Полярного Урала //Растительность лесотундры и пути ее освоения. - Л., 1967а. - С. 271-278.

Шиятов С. Г. О некоторых особенностях роста древесных растений на верхнем и полярном пределах лесов //Вопросы древесного прироста в лесоустройстве. -Каунас, 19676. - С. 107-111.

Шиятов С.Г. Снежный покров на верхней границе леса и его влияние на древесную растительность //Тр./Ин-т экологии растений и животных УФ АН СССР. - 1969. - Вып.69. - С. 141-157.

Шиятов С. Г. Дендрохронология Мангазеи //Проблемы абсолютного датирования в археологии. - М„ 1972а. - С. 119-121.

Шиятов С. Г. Дендрохронологическое изучение ели сибирской в низовье реки Таза //Дендроклиматохронология и радиоуглерод. - Каунас, 19726. - С. 7681.

Шиятов С. Г. Дендрохронологическая шкала кедра сибирского на северной границе его произрастания в долине р. Таз //Лесоведение. - 1973а. - № 4. -С. 40-45.

Шиятов С.Г. Дендрохронология, ее принципы и методы //Зап. Свердл. отд-ния ВБО. - 19736. - Вып.6. - С.53-81.

Шиятов С. Г. Некоторые данные о современных тенденциях в характере взаимоотношений леса и тундры в горах Приполярного Урала //Биологические проблемы Севера. - VI Симпоз.: Тезисы докл. Якутск, 1974а. - Вып. 5. - С. 90-94.

Шиятов С.Г. Климат стационара "Харп" //Биомасса и динамика растительного покрова и животного населения в лесотундре. - Свердловск, 19746. - С. 912.

Шиятов С. Г. Сверхвековой цикл в колебаниях индексов прироста лиственницы (Larix sibirica) на полярной границе леса //Биоэкологические основы дендрохронологии. - Вильнюс;Ленинград, 1975. - С. 47-53.

Шиятов С. Г. Длительная дендрохронологическая шкала по лиственнице сибирской для низовья р. Таза //Зап.Свердл.отд-ния ВБО. - 1977. - Вып. 7. - С. 1621.

Шиятов С. Г. Реконструкция колебаний климата и динамики полярной границы леса на севере Западной Сибири за последние 900 лет на основе анализа радиального прироста деревьев //Особенности естественно-географической

среды и исторические процессы в Западной Сибири. - Томск, 19796. - С. 2123.

Шиятов С. Г. О некоторых неправильных подходах к дендрохронологическим исследованиям //Экология. - 1979в. - № 1. - С. 25-36.

Шиятов С.Г. Датировка деревянных сооружений Мангазеи дендрохронологическим методом //Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф. Мангазея. Мангазейский морской ход. - Л., 1980. - Ч. 1. - С. 93-107. -(Прил. XXXI, XXXII).

Шиятов С.Г. Климатогенные смены лесной растительности на верхнем и полярном пределах ее произрастания: Автореф.дис. ... д-ра биол. наук. -Свердловск, 1981а. - 57 с.

Шиятов С. Г. Климатически обусловленные колебания радиального прироста древесных растений на Приобском Севере //Структура и функционирование биогеоценозов Приобского Севера. - Свердловск, 19816. - С. 45-53.

Шиятов С. Г. Опыт реконструкции динамики верхней границы леса на Полярном Урале за последнее тысячелетие //Тез.докл. Всесоюз. конф. "Растительный покров субарктических высокогорий и проблема арктоальпийских флористических связей". - Апатиты, 1984а. - С. 38-39.

Шиятов С. Г. Дендрохронологические ряды Приобской лесотундры //Дендрокли-матологические шкалы Советского Союза. - Каунас, 19846. - Ч. 3. - С. 64-72.

Шиятов С. Г. Дендрохронологические ряды Тазовской лесотундры //Дендрокли-матологические шкалы Советского Союза. - Каунас, 1984в. - Ч. 3. - С. 54-63.

Шиятов С. Г. Дендрохронология верхней границы леса на Урале. - М.: Наука, 1986.- 137 с.

Шиятов С. Г. Климатогенная динамика лесотундровых редколесий и методические подходы к ее изучению //Междунар.симпоз. "Северные леса: состояние, динамика, антропогенное воздействие", Архангельск, 16-26 июля 1990 г. - М„ 1990. - Ч. 3. - С. 69-77.

Шиятов С.Г., Мазепа B.C. Прогноз тенденций климатогенных смен лесной растительности в Болыпеземельской и Западносибирской лесотундре //Био-

логические проблемы севера. - Тезисы X Всесоюз. Симпоз. - Магадан, 1983. - С.173.

Шиятов С.Г., Мазепа B.C. Цикличность радиального прироста деревьев в высокогорьях Урала //Дендрохронология и дендроклиматология. - Новосибирск, 1986.-С.134-160.

Шиятов С.Г., Комин Г.Е., Мазепа B.C. Циклическая динамика лесной растительности на Урале //Экологические основы рационального использования и воспроизводства лесов Урала. - Свердловск, 1986. - С. 19-21.

Шиятов С.Г., Мазепа B.C. Климатически обусловленные колебания радиального прироста деревьев в восточных районах СССР //Временные и пространственные изменения климата и годичные кольца деревьев. - Каунас, 1987а. -Ч. 2. - С.69-84.

Шиятов С.Г., Мазепа B.C. Возможности использования дендрохронологической информации для прогнозирования климатически обусловленных изменений лесных экосистем //Дендрохронологические методы в лесоведении и экологическом прогнозировании. - Иркутск, 19876. - С.76-78.

Шиятов С.Г., Мазепа B.C. Долгосрочный ппрогноз климатически обусловленных изменений радиального прироста лиственницы сибирской для приобской лесотундры //Экология лесов севера. - Сыктывкар, 1989. - Т. 2. - С. 93-94.

Шиятов С. Г., Ерохин Н. Г. Радиоуглеродные датировки полуископаемой древесины на Ямале и возможности ее использования для построения сверхдлительного дендрохронологического ряда //Возможности методов измерения сверхмалых количеств изотопов. - Л., 1990а. - С. 155-162.

Шиятов С. Г., Сурков А. Ю. Возможности и перспективы построения сверхдлительных дендрохронологических рядов для Приобского Севера //Проблемы дендрохронологии и дендроклиматологии: Тез.докл. V Всесоюз.совещ. по вопр. дендрохронологии, 29-31 мая 1990 г. - Свердловск, 19906. - С. 168169.

Шиятов С.Г., Мазепа B.C., Хоментовский П.А. Сравнительный анализ изменчивости индексов прироста у лиственницы курильской на Камчатке

//Проблемы и пути сохранения экосистем Севера Тихоокеанского региона. -Петропавловск-Камчатский, 1991. - С.82-83. Шиятов С.Г., Мазепа B.C., Фритте Г. Влияние климатических факторов на радиальный прирост деревьев в высокогорьях Урала //Проблемы экологического мониторинга и моделирования экосистем. - СПб., 1992. - Т. 14. - С. 125-134.

Шиятов С.Г., Мазепа B.C. Климат //Природа Ямала. - Екатеринбург, 1995. - С. 3268.

Шиятов С.Г., Ваганов Е.А. Методические основы организации дендроклимати-ческого мониторинга в лесах азиатской части Росси //Сиб.экол.журн. - 1998. - № 1. -С.31-38.

Юдицкий Я.А. Новая математическая функция роста //Изв.вузов. Лесной журн. -

1982.-№ 2.-С. 32-35. Acock В., Allen L. N. Crop response to elevated carbon dioxide concentrations //Direct Effects of Increased Carbon Dioxide on Vegetation (B. R. Strain, J. D. Cure, eds.), US Dept. Energy, DOEIER - 0238, 1985. - P. 33-97. Akaike H. A new look at the statistical model identification //IEEE Transaction on

Automatic Control. - 1974. - AC 19. - No. 6. - P. 716-723. Aniol R.W., Eckstein D. Dendroclimatological Studies at the Northern Timberline //Climatic Changes on a Yearly to Millenial Basis. - Reidel - Dortrecht, 1984. - P. 273-279.

Bailey R.L. The potential of Weibull-type function as flexible growth curves: discussion

and reply//Can.J.Forest.Res. - 1980. - Vol. 10. - No. 1. - P. 117-119. Bartlein P. J., Webb Т., III. Mean Luly temperature at 6,000 yr B.P. in eastern North America: regression equations for estimates from fossil-pollen data //Syllogeus. -1985. - No. 55. - P. 301-342. Baskervillep G., Kleinschmidt S.A. A dynamic model of growth in defoliated fir stand

//Can.J.Forest.Res. - 1981. - Vol. 11. - No. 2. - P. 206-214. Baumgartner T. R., Michaelsen J., Thompson L. G., Shen G. Т., Soutar A., Carey R. E. The recording of intraannual climatic change by high-resolution natural systems:

tree-rings, coral bands, glacial ice layers and marine varves //Climatic Changes in the southern Pacific and Western Americans. - 1989. - P. 1-14. (Geophysical Monograph, Ser. 55).

Box G.E.P., Jenkins G.M. Time Series Analysis: Forecasting and Control //San Francisco: Holden-Day, 1970. - 553 p.

Bradley R. S. Instrumental records of past global change: lessons for the analysis of noninstrumental data //Global Changes of the Past. UCAR/OIES, Boulder. -Colorado, 1989.-P. 103-116.

Bradley, R. S., Kelly, P. M., Jones, P. D., Goodess, C. M., Diaz, H. F. A climatic data bank for northern hemisphere land areas, 1851—1980. TR017, DOE/EV/10739-2, Carbon Dioxide Research Division, U. S. Department of Energy. - Washington, DC, 1985.

Bradley R. S., Eddy J. A. Records of past global changes //Global Changes of the Past (R.S.Bradley, ed.). UCAR/OIES, Boulder. - Colorado, 1989. - P. 5-9.

Briffa K.R., Jones P.D., Wigley M.L., Pilcher J.R., Baillie M.G.L. Climate reconstruction from tree rings: Part 2, Spatial reconstruction of summer mean sea-level pressure patterns over Great Britain. //J. Climatology. - 1986. - Vol. 6. - P. 1-15.

Briffa K.R., Wigkey T.M.L., Jones P.D. Towards an Objective Approach to Standardization //Methods of Dendrochronology - I. - Proceedings of the Task Force Meeting on Methodology of Dendrochronology: East/West Approaches. 2-6 June, 1986, Krakov, Poland. - Warsaw, 1987. - P. 69-86.

Briffa K. R., Jones P. D., Schweingruber F. H. Summer temperature patterns over Europe: A reconstruction from 1750 A.D. based on maximum latewood density indices of conifers //Quaternary Research. - 1988a. - Vol. 30. - P. 36-52.

Briffa K.R., Jones P.D., Pilcher J.R., Hughes M.K. Reconstaicting summer temperatures in northern Fennoscandinavia back to A.D. 1700 using tree-ring data from Scots pine //Arctic and Alpine Research. - 1988b. - vol. 20. - No. 4. - P. 385-394.

Briffa K.R., Cook E.R. Methods of Response Function Analysis. //Methods of Dendrochronology: Applications in the Environmental Sciences. - Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1990. - P. 240-247.

Briffa K. R., Bartholin T. S., Eckstein D., Jones P. D., Karlen W., Schweingruber F. H., Zetterberg P. A 1,400-year tree-ring record of summer temperatures in Fennoscandia//Nature. - 1990b. - Vol. 346. - No. 6283. - P. 434-439.

Briffa K. R., Jones P. D., Bartholin T. S., Eckstein D., Schweingruber F. H., Karlen W., Zetterberg P., Eronen M. Fennoscandian summers from AD 500: temperature changes on short and long timescales //Climate Dynamics. - 1992. - Vol. 7. - P. 111-119.

Briffa K. R., Jones P. D. Global surface air temperature variations during the twentieth century. Part 2: Implications for large-scale high-frequency palaeoclimatic studies //The Holocene. -1993. - Vol. 3. - P.77-88.

Briffa K. R., Jones P. D., Schweingruber F. H., Shiyatov S. G., Cook E. R. Unusual twentieth-century summer warmth in a 1,000-year temperature record from Siberia //Nature. - 1995. -Vol. 376, 13 July. - P. 156-159.

Briffa K. R., Jones P. D., Schweingruber F. H., Karlen W., Shiyatov S. G. Tree-ring variables as proxy-climate indicators: Problems with low-frequency signals // Climate Change and Forcing Mechanisms of the Last 2000 Years, NATO ASI Series. - Berlin;Heidelberg, 1996. - Vol. 141. - P. 9-41.

Bradley R.S., Kelly P.M., Jones P.D., Goodess C.M., Diaz H.F. A climatic data bank for Northern hemisphere land areas, 1851-1980 //Carbon Dioxide Res. Division. -Washington, DC: US Dep. Energy, TR017, DOE/EV/10739-2, 1985. - 335 p.

Bradley R. S., Jones P. D. The "Little Ice Age" summer temperature variations: their nature and relevance to global wanning trends //The Holocene. - 1993. - Vol. 3. -P. 367-376.

Case R.A., MacDonald G.M. A Dendroclimatic Reconstruction of Annual Precipitation on the Western Canadian Prairies since a.d. 1505 from Pinus flexilis James //Quaternary Research. - 1995. - No. 44. - P. 267-275.

Cook E.R. A Time Series Analysis Approach to Tree-Ring Standardization: Ph.D.Dissertation. - Tucson, AZ: University of Arizona, 1985. - 171 p.

Cook E.R. On the disaggregation of tree-ring series for environmental studies. //Proceedings of the International Symposium on Ecological Aspects of Tree-Ring Analysis. U.S. Department of Energy, CONF-8608141., 1987. - P. 522-542.

Cook E.R. A conceptual linear aggregate model for tree-rings. //Methods of Dendrochronology: Applications in the Environmental Sciences. - Dordrecht: Kluvver Academic Publishers, 1990. - P. 98-104.

Cook E.R, Peters K. The smoothing spline: A new approach to standardizing forest interior tree-ring width series for dendroclimatic studies //Tree-Ring Bull. - 1981. -Vol. 41.-P. 45-53.

Coook E., Briffa K., Shiyatov S., Mazepa V. Tree-Ring Standardization and Growth-Trend Estimation. //Methods of Dendrochronology. Applications in the Environmental Sciences. IIASA: Kluwel Academic Publishers - Dordrecht; Boston; London; 1990a. - P. 104-123.

Cook E., Shiytov S., Mazepa V. Estimation of the Mean Chronology. //Methods of Dendrochronology. Applications in the Environmental Sciences. IIASA: Kluwel Academic Publishers. - Dordrecht/Boston/London, 1990b. - P. 123-133.

Dai A., Fung I. Y. Can climate variability contribute to the "missing" C02 sink? //Global Biogeochemical Cycles. - 1993. - Vol. 7(3). - P. 599-609.

D'Arrigo R., Jacoby G. C., Fung I. Y. Boreal forests and atmosphere-biosphere exchange of carbon dioxide //Nature. - 1987. - Vol. 329. - P. 321-323.

D'Arrigo R. D., Jacoby G. C., Free R. M. Tree-ring width and maximum latewood density at the North American tree line: parameters of climatic change //Can.J. of Forest Research. - 1992. - Vol. 22. - No. 9. - P. 1290-1296.

Davis M. B. Lags in vegetation response to global wanning //Climatic Change. - 1989. -Vol. 15. - P. 75-82.

Davis M. B., Zabinski C. Changes in geographical range resulting from greenhouse effects on biodiversity in forests //Proceedings of World Wildlife Fund's

Conference on Consequences of Global Wanning for Biological Diversity. - Yale Univ. Press, New Haven, Connecticut, 1990. Diaz H. F., Andrews J. T., Short S. K. Climate variations in northern North America (6,000 yr B.P. to present) reconstructed from pollen and tree-ring data //Arctic and Alpine Research. - 1989. - Vol. 21. - P. 45-59. Douglass A.E. Climatic cycles and tree-growth. A study of the annual rings of trees in relation to climate and solar activity. - Washington: Carnegie Inst., 1919. - Vol. 1. - 127 p.

Douglass A.E. Climatic cycles and tree-growth. A study of the annual rings of trees in relation to climate and solar activity. - Washington: Carnegie Inst., 1928. - Vol. 2. -166 p.

Douglass A.E. Climatic cycles and tree-growth. A study of the annual rings of trees in relation to climate and solar activity. - Washington: Carnegie Inst., 1936. - Vol. 3. -171 p.

Earle C.J., Brubaker L.B., Lozhkin A.V., Anderson P.M. Summer temperature since 1600 for the Upper Kolyma Region, northeastern Russia, reconsructed from tree rings //Arctic and Alpine Research. - 1994. - Vol.,26. - P. 60-65. Eckstein D., Bauh J. Beitrag zur Rationalisierung eines dendrochronologischen Verfahrens und zur Analyse seiner Aussagesicherheit //Forstwiss. Cbl. - 1969. -Jg. 88. -H. 4. - S. 230-250. European Network for Research In Global CHange (ENRICH). Implementation plan //European Commission, Directorate General for Science, Research and Development, Joint Research Centre. February. - 1995. - 30 p. Ferguson C.W. A 7104-year annual tree-ring chronology for Bristlecone pine, Pirius aristata, from the White Mountains, California //Tree-Ring Bull. - 1969. - Vol. 29. -No. 3-4. - P.3-29.

Ford M. J. The ChangingClimate. - London: George Allen and Unwin, 1982. Fosberg M.A. Climate changes and forest fires //Coping with Climate Change: Proc. Second North Amer. Conf. on Preparing for Climate Change, a Cooperative Approach, Climate Inst. - Washington, 1989. - P. 292-296.

Fritts H. C. Tree rings and climate. - London, New York, San Francisco: Academic Press, 1976. - 567 p.

Fritts H.C. Reconstructing large-scale climatic patterns from tree-ring data. A diagnostic

analysis. - Tucson;London: The University of Arizona Press, 1991. - 286 p. Fritts H.C., Biasing T.J., Hayden B.P., Kutzbach J.E. Multivariate Techniques for Specifying Tree-Growth and Climate Relationships and for Reconstructing Anomalies in Paleoclimate //J.Applied Meteorology. - 1971. - No. 10. - P. 845864.

Glock W.S. Principles and methods of tree ring analysis. - Washington: Carnegie Instit.

Publication, 1937. - No. 486. - 100 p. Goodwin C. W., Brown J. B., Outcalt S. I. Potential responses of permafrost to climatic wanning //Proc.Conf. Potential Effects of Carbon Dioxide-Induced Climatic Change in Alaska. - Fairbanks, 1984. - Misc. Paper. - No. 83-1. - P. 92-105. Graybil 1 D.A. Chronology development and analysis. //Climate from tree-ring. -

Cambridge: Cambridge University Press, 1982. - P. 21-28. Graybill D. A., Shiyatov S. G. A 1009 year tree-ring reconstruction of mean June-July temperature deviations in the Polar Urals //Proceedings of the Second US-USSR Sympos. on Air Pollution Effects on Vegetation Including Forest Ecosystems. Broomall, PA U.S. Department of Agriculture, Forest Service, Northeastern Forest Experimental Station. - 1989. - P. 37-42.

Graybill D. A., Shiyatov S. G. Dendroclimatic evidence from the northern Soviet Union

*

//Climate Since A.D. 1500. - Routledge; London; New York, 1992. - P. 397-414. Groisman P.Ya., Koknaeva V.V., Belokrylova T.A., Sanina A.T. Archive of monthly precipitation sums on the USSR territory for the period of 1891 - 1989(90) - Oak Ridge, Tennessee, 1993. - 127 p. (Environmental Sciences Division, Publication; No. 4203).

Grosenbaugh L.R. Generalization and reparameterization of some sigmoid and other nonlinear functions //Biometrics. - 1965. - Vol. 21. - P. 708-714.

Guiot, J. ARMA techniques for modelling tree- ring response to climate and for reconstructing variations of paleoclimates //Ecological Modelling. - 1986. - Vol. 33.-P.149-171.

Hantemirov R. M. A 2,305 year tree-ring reconstruction of mean June-July temperature deviations in the Yamal Peninsula //Intern.Conf. on Past, Present and Future Climate, Publication of the Academy of Finland. - Helsinki, 1995. - No. 6. - P. 124-127.

Harrington J. B. Climate change and the Canadian forests //Coping with Climate Change: Proc. Second North Amer. Conf. on Preparing for Climate Change. - Washington, 1989. - P. 297-302.

Holmes R.L. Computer-assisted quality control in tree-ring dating and measurement //Tree-Ring Bull. - 1983. - Vol. 44. - P. 69-75.

Holmes R.L., Adams R.K., Fritts H.C. Tree-ring chronologies of western north America: California, Eastern Oregon and northern Great Basin with procedures used in chronology department work including users manuals for computer programs COFECHA and ARSTAN. Chronology Series VI. - Tucson, Arizona, 1986.- 86 P-

Holmes R.L. Dendrochronology Program Library - Users Manual. - Tucson, Arizona, 1994. - Электронная версия.

Holopainen E. The atmosphere subprogramme of the Finnish Research Programme on Climate Change (SILMU): some remarks //Intern.Conf. on Past, Present and Future Climate. - Publications of the Academy of Finland. - Helsinki, 1995. - No. 6.-P. 25-26.

Huber B. Über die Sicherheit Jahrring-chronologischer Datierung //Holz Rohund Werkst.. - 1943. - Jg. 6. - H. 10/12. - S. 263-268.

Hughes M.K. Requirements for spatial and temporal coverage: Introduction // Methods of Dendrochronology-1. International Institute for Applied Systems Analysis, Laxenburg, Austria, and Polish Academy of Sciences - System Research Institute, Warshaw, Poland, 1987. - P. 107-115.

Hughes M. K. Tree rings and the challenge of global change research // Tree Rings. From the Past to the Future: Proc. of the Intern. Workshop on Asian and Pacific Dendrochronology. Published by Forestry and Forest Products Research Institute, 1995. -P. 1-7.

IGBP-PAGES/PEP-1I: Sympos. on Paleoclimate and Environment Variability in Austrial-Asian Transect during the Past 2000 Years: Final Circular, Nagoya University, Nagoya, Japan, Nov. 28 - December 1, 1995. - Nagoya, 1995.

International Geosphere-Biosphere Program //Intern. Council of Scientific Unions: 1990: Global Change, Report No. 12, Chapter 7.

International Geosphere-Biosphere Programme (IGBP). IGBP in action: work plan 19941998 //ICSU, 1994.

Jacoby G. C., D'Airigo R. Reconstructed Northern Hemisphere annual temperature since 1671 based on high-latitude tree-ring data from North America //Climatic Change. - 1989. - No. 14. - P. 39-59.

Johansen S. Dendroclimatological study of Larix Gmelinii at the forest border in the Lower Kolyma river region North-Eastern Siberia //Gunneria. - 1995. - Vol. 69. -P. 1-20.

Jones M. B. The effects of elevated carbon dioxide levels on the growth of crop plants: an attempt to predict the consequences for grasslands and maize production in Europe //Current Issues in Climate Research, Reidel;Dordrecht, 1986. - P. 34-47.

Jones P.D., Raper S.C.B., Cherry B.S.G., Goodess C.M., Wigley T.M.L., Santer B., Kelly P.M., Bradley R.S., Diaz H.F. An Updated Global Grid Point Surface Air Temperature Ajiomaly Data Set: 1851-1990. - Oak Ridge; Tennessee, 1991. - 422 p. (Environmental Sciences Division, Publication No. 3520).

Jones P. D., Briffa K. R. Global surface air temperature variations during the twentieth century: Part 1. Spatial, temporal and seasonal details //The Holocene. - 1992. -Vol. 2. - No. 1. - P. 174-188.

Jones P.D., Briffa K.R., Baraett T.P., Tett S.F.B. High-resolution palaeoclimatic records for the last millennium: interpretation, integration and comparison with General

Circulation Model control-run temperatures //The Holocene. - 1998. - Vol. 8. -, No. 4. - P. 455 - 471.

Kaennel M., Schweingruber F.H. Multilingual Glossary of Dendrochronology. - Bern, Switzerland: Paul Haupt Publishers, 1995. - 467 p.

Khintchine A. Ya. Korrelationstheorie der stationaren Prozesse //Mathematische Annalen. - 1934. - H. 109. - S. 604-615.

Kullman L. Past and present tree lines of different species in the Handolan Valley, Central Sweden //Tree Line Ecology. Centre d'etudes nordiques de l'Universite Laval. - Quebec, 1983. - P. 25-42.

Liebig J. Chemistry in its application to agriculture and physiology. - London: Tailor and Walton, 1840.

Linell K. A., Tedrow J. C. F. Soil and permafrost surveys in the Arctic. - Oxford Univ. Press, 1981. - 279 p.

Lofgren G.R., Hunt J.H. Transfer function //Climate from tree rings. - Cambridge University Press, 1982. - P. 50-56.

Lough J. M. Program Respo. Manual /Tree-Ring Laboratory, University of Arizona. -Arizona, 1983. - 16 p.

Mann. M.M., Bradley R.S., Hughes M.K. Global-scale temperature patterns and climate forcing over the past six centures //Nature. - 1998. - Vol. 392. - No. 23. - P. 779 -787.

Matalas N.C. Statistical properties of tree ring data //Intern. Association of Scientific Hydrology. - 1962. - Publ. 8(2). - P. 39-47.

Mazepa V.S. Method of computing annual-growth indexes of a generalized dendro-chronological series//Soviet J. of Ecology. - 1982. - No. 13(3). - P. 172-177.

Mazepa V.S. Spectral Approach and Narrow Band Filtering for Assesment of Cyclic Components and Ecological Prognoses. //Methods of Dendrochronology. Applications in the Environmental Sciences. II AS A: Kluwel Academic Publishers -Dordrecht;Boston;London, 1990. - P. 302-308.

Mazepa V.S. Reconstruction of spatial variations in summer temperatures for the last 300 years in the north of West-Siberian Plain. //Intern.Conf. on Past, Present and Future Climate: Proc. of the SILMU conf. - Helsinki, 1995. - P.136-139.

Mazepa V.S. and S.G.Shiyatov Reconstruction of Spatial Variations in Summer Temperatures Using Network of Chronologies From the Polar Timberline in Siberia. //Intern.Conf. on Tree Rings, Environment, and Humanity: Relationships and Processes, May 17-21, 1994, Tucson, Arizona, USA. - Tucson. - 1994. - P. 41.

McGinnies W.G. Dendrochronology //J.Forestry. - 1963. - Vol. 61. - No. 1. - P. 5-11.

Meko D.M. Applications of Box-Jenkins method of time-series analysis to the reconstruction of drought from tree-rings: Ph.D. Dissertation, Tucson, The University of Arizona. - Tucson, 1983. - 149 pp.

Methods of Dendrochronology: Applications in the Environmental Sciences Cook E.R. and Kairiukstis L.A. (eds.); Kluwer Academic Publishers. - Dordrecht; Boston; London, 1990.- 394 p.

Monserud R.A. Time-series analysis of tree-rings chronologies //Forest Science. - 1983. -Vol. 32. - P. 349-372.

Oechel W. C., Cowles S., Grulke N., Hastings S. J., Lawrence B., Prudhomma T., Riecher G., Strain B., Tissue D., Vourlitis G. Transient nature of C02 fertilization in Arctic tundra //Nature. - 1994. - Vol. 371 (6). - P. 500-503.

Oeschger H., Langway C. C.. (Eds.). The environmental Record in Glaciers and Ice Sheets. - NY: John Wigley & Sons, 1989.

Panjushkina I.P., Vaganov E.A., Shishov V.V. Spatial-temporal variation of radial tree growth in the north of Middle Siberia in relation to climate //Dendrochronologia. -1996.-Vol. 14.-P. 19-28.

Pastor J., Post W. M. Influence of climate, soil moisture and succession on forest carbon and nitrogen cycles //Biogeochemistry. - 1986. - Vol. 2. - P. 3-28.

Pastor J., Post W. M. Responce of northern forest to C02-induced climate change //Nature. - 1988. - Vol. 334. - P. 55-58.

Pilcher J.R., Gray B.M. The Relationships Between Oak Tree Growth and Climate in Britain//J. of Ecology. - 1982. - No. 70. - P. 297-304.

Pollard D. F. W. Forestry in changing climate in climatic applications //Forest Renewal and Forest Production: Proc. of Forest Climate '86. Nov. 17-20, 1986. - Forestry Canada, 1989.-P.181-184.

Razuvaev V.N., Apasova E.G., Martuganov R.A, Daily Temperature and Precipitation Data for 223 USSR Stations. - Oak Ridge, Tennessee, 1993. - 127 p. -(Enviromnental Sciences Division, Publication No. 4194).

Reinsch C.H. Smoothing by spline functions //Numerische Mathematik. - 1967. - Vol. 10. -P.177-183.

Rice J.R. The approximation of functions. - Massachusetts: Addison-Wesley, Reading, 1969. - Vol. 2. -334 p.

Rimer T. TREND //User's Guide for Personal Computers. - Gennany, University of Gottingen, 1991. - 35 p.

Roberts L. How fast can trees migrate? // Science, 1989, 243, pp. 735-737.

Sandland R.L., McGilchrist C.A. Stochastic growth curve analysis //Biometrics. - 1979. -Vol. 35.-No. l.-P. 255-271.

Schulman E. Dendroclimatic changes in semiarid America. - Tucson, Arozona: University of Arizona Press, 1956. - 142 p.

Schweingruber F.H. Tree rings: Basics and applications of dendrochronology. -Dordrecht: Reidel Publ., 1988. - 276 p.

Schweingruber F. H., Briffa K. R., Jones P. D. Yearly maps of summer temperatures in Western Europe from A.D. 1750 to 1975 and Western North America from 1600 to 1982: Results of radiodensitometrical study on tree rings //Vegetatio. - 1991. -Vol. 92. - P. 5-71.

Schweingruber F. H,, Briffa K. R., Nogler P. A tree-ring densitometric transect from Alaska to Labrador//Intern. J. of Biometeorology. - 1993. - Vol. 37. - P. 151-169.

Schweingruber F. H., 'Naurazbaev M. M., Briffa K. R., Loosli H. H. The dendrochrono-logical potential of Holocene wood from the polar tree limit in Taimyr, Russia 111. oflAWA. - 1998 (в печати).

Sedjo R. A. Climate, forests and fires on north american perspective //Environm. Intern., 1991.-Vol. 17(2-3).-P. 163-168.

Seddon B. Introduction to Biogeography. - Barnes and Noble, New York, 1971.

Shiyatov S. G. The upper timberline dynamics during the last 1100 years in the Polar Ural Mountains //Oscillations of the Alpine and Polar Tree Limits in the Holocene Gustav Fischer Verlag: Stuttgart; Jena; New York, 1993. - P. 195-203.

Shiyatov S. G. Reconstruction of climate and the upper timberline dynamics since AD 745 by tree-ring data in the Polar Ural Mountains //Intern.Conf. on Past, Present and Future Climate: Proc. of the SILMU conf. - Publications of the Academy of Finland, Helsinki, 1995. - No. 6. - P. 144-147.

Shiyatov S.G., Mazepa V.S. Natural fluctuation of climate in the eastern regions of the USSR based on tree-ring series: Paper for presentation at the IIASA Workshop on "REGIONAL RESOURCE MANAGEMENT", Sept. 20 - 4 October, 1985. -Albena, Bulgaria, 1985. - 27 p.

Shiyatov S. G., Mazepa V. S. Natural fluctuations of climate in the USSR based on tree-ring series //Collaborative Paper. Regional Resource Managment. - Laxenburg, Austria, 1986. - Vol. 1. - P. 47-73.

Shiyatov S.G., Mazepa V.S. Some new approaches in the construction of more reliable dendrochronological series and in the analysis of cycle components. -IIASA, Polish Acad.Sci. - System research Institute. - Methods of dendrochronology -1. -Proc. of the Task Force Meeting on Methodology of Dendrochronology: East/West Approaches, 2-6 June, 1986, Krakow, Poland. - Warsaw, 1987. - P. 8796.

Shiyatov S., Mazepa V., Cook E, Correcting for Trend in Variance due to Changing Sample Size. //Methods of Dendrochronology. Applications in the Environmental Sciences. IIASA: Kluwel Academic Publishers - Dordrecht; Boston; London, 1990.-P. 133-137.

Shiyatov S., Mazepa V., Fritts H. The influence of climatic factors on radial growth of timberline trees in the Urals //LUNDQUA REPORT: Tree rings and enviromnent.

Proc. of the International Dendrochronological Sympos., Ystad, South Sweden, 39 September 1990. - Lund, 1992. - Vol. 34. - P. 303-307.

Shiyatov S. G., Ivshin A. P. The assessment of forest light degradation by tree-ring analysis in the Norilsk industrial area //Intern. Sympos. on the Ecological Effects of Arctic Airborne Contaminants, Hotel Saga, Reykjavik, Iceland, Oct. 4-8, 1993. - U.S. Goverment Printing Office, 1993. - P. 110.

Shiyatov S. G., Hantemirov R. M., Schweingruber F. H., Briffa K.R., Moell M. Potential long-chronology development on the Northwest Siberian plain. Early results //Dendrochronologia. - 1996a. - Vol. 14. - P. 13-29.

Shiyatov S.G., Mazepa V.S., Vaganov E.A., Schweingruber F.H. Summer Temperature Variations Reconstructed by Tree-Ring Data at the Polar Timberline in Siberia. //Tree Rings, Enviromnent and Humanity. Proc. of the Intern.Conf., Tucson, • Arizona, 17-21 May 1994. - Tucson: Radiocarbon, 1996b. - P. 61-70.

Solomon A. M. Transient response of forests to C02-induced climate change: simulation modeling experiments in eastern North America //Oecologia. - 1986. - Vol. 68. -P. 567-579.

Solomon A. M., West D. C. Atmospheric carbon dioxide change: agent of future forest growth or decline? //Effects of Changes in Stratospheric Ozone and Global Climate. UNEP/US EPA. - Washington, 1986. - Vol. 3. Climate Change. - P. 2338.

Stokes M.A., Smiley T.L. An introduction to tree-ring dating. - Chicago: University of Chicago Press, 1968.- 78 p.

Street R. B. Climate change and forest fires in Ontario /Manuscript of Can. Climate Centre, Downsview. - Ontario, 1989. - 9 p.

Studhalter R.A. Tree growth //Bot.Rev. - 1955. - Vol. 21. - Nos. 1-3. - P. 1-72.

Sundquist E. T. The global carbon dioxide budget //Science. - 1993. - Vol. 259. - P. 934. 941.

Tans P. P., Fung I. Y., Takahashi T. Observational constraints on the global atmospheric C02 budget//Science. - 1990. - Vol. 247. - P. 1431-1438.

Taylor W.P. Significance of extreme or intermitent conditions in distribution of species and management of natural resources, with restatement of Liebig's law of the minimum //Ecology. - 1934. - Vol. 15. - P. 274-379.

Tchebakova N. M., Monserud R. A., Leemans R., Nazimova D. I. Possible vegetation shifts in Siberia under climatic change //The Inpact of Climate Change on Ecosystems and Species: Terrestial Ecosystems, IUCN. - 1995. - P. 67-82.

Technical Summary //Climate Change - 1995. The Science of Climate Change. -Cambridge University Press, 1996. - P. 9-50.

Thompson L. G. Ice-core records with emphasis on the global record of the last 2000 years //Global Changes of the Past, UCAR/OIES. - Boulder; Colorado, 1989. - P. 201-224.

Thompson L. G., Mosley-Thompson E., Bolzan J. F., Koci B. R. A 1500-year record of tropical precipitation in ice cores from the Quelccaya Ice Cap, Peru //Science. -1985. - Vol. 229. - P. 971-973.

Thomsen G. Past Temperature and Precipitation Variation Inferred from Tree-Ring Chronologies from the Noerth-West Siberian Plain, Russia: Thesis for a degree of Master of Forestry at the Royal Veterinary and Agricultural University. -Copengagen, Denmark, 1998. - 117 p.

Tree Rings. From the Past to the Future //Proc. of the Intern. Workshop on Asian and Pacific Dendrochronology; Published by Forestry and Forest Products Research Institute, 1995. - 286 p.

Tsoumis G. Science and Technology of Wood. Structure, Properties, Utilization. New York: Van Nostrand Reinhold, 1991. - 494 p.

Vaganov E. A. The trachidogram method in tree-ring analysis and its application //Methods of Dendrochronology. - Dordrecht: Cluwer Acad. Publ., 1990. - P. 6375.

Vaganov E.A., Panjushkina I.P., Shishov V.V. Dendroclimatic study of boreal forests in the northern part of the Middle Siberia //Proc.Intern.Workshop on Asian and Pacific Dendrochronology. - Tsukuba: Forestry and Forest Prod.Res.Inst., Publ. -1995. - P. 52-57.

Vaganov E. A., Naurazbaev M. M., Schweingruber F. H., Briffa K. R. A 840-year tree-ring chronology for Taimyr as an indicator of summer temperature changes //Dendrochronologia. - 1996a. - Vol. 14. - P. 30-45.

Vaganov E. A., Vysotskaya L. G., Shashkin A. V. Using cell chronologies in seasonal tree growth analysis and dendroclimatology //Tree Rings, Environment and Humanity. Proc. of the Intern.Conf., Tucson, Arizona, 17-21 May 1994. - Tucson: Radiocarbon, 1996b. - P. 95-105.

Van Cleve K., Barney R., Schleutner R. Evidence of temperature control of production and nutrient cycling in two interior Alaska black spruce ecosystems //Can.J.For.Res. - 1981. - Vol. 11. - P. 258-273.

Vose R.S., Schmoyer R.L., Steurer P.M., Peterson T.C., Heim R., Karl T.R., Eischeid J.K. The global historical climatology network: long-term monthly temperature, precipitation, sea level pressure, and station pressure data. - Oak Ridge, Tennessee: Environmental Sciences Division, NDP-041, 1992. - 422 p.

Webb T., III. The spectrum of temporal climatic variability: current estimates and the need for global and regional series // Global Changes of the Past, UCAR/OIES. -Boulder, Colorado, 1989. - P. 61-81.

White J. W. C., Brimblecomb P., Bruhl C. I. et al. Group report: How do glaciers records environmental processes and preserve information? //The Environmental Records in Glaciers and Ice Sheets. - London: John Wigley & Sons, 1989. - P. 8598.

Wigley T.M.L., Briffa K.R., Jones P.D. On the average value of correlated time series, with applications in dendrochronology and hydrometeorology //J. of Climate and Applied Meteorology. - 1984. - Vol. 23. - P. 201-213.

Williams L. D., Wigley T. M. L. A comparison of evidence for Late Holocene summer temperature variations in the Northern Hemisphere //Quaternary Research. - 1983. - Vol. 20. - P. 286-307.

Winget C. H. Forest management strategies to address climate change //Preparing for Climate Change: A Cooperative Approach. Proc First North Amer. Conf. on Preparing for Climate Change. - Washington, 1987. - P. 328-333.

Wold S. Spline functions in data analysis //Technometrics. - 1974. - Vol. 16. - P. 1-11. Yang R.C., Kozak A,, Smith J.H.G. The potential of Weibull-type functions as flexible

growth curves //Can.J.Forest.Res. - 1978. - Vol. 8. - No. 4. - P. 424-431. Zetterberg P., Eronen M., Briffa K.R. A 7500-year pine tree-ring record from Finnish Lapland and its applications to palaeoclimatic studies //Intern.Conf. on Past, Present and Future Climate. - Proc. of the SILMU conf. - Publications of the Academy of Finland. - Helsinki, 1995. - No. 6. - P. 151-154.