Процессы чеченского этнонационального самоопределения: Государственно-правовая институционализация тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.02, кандидат юридических наук Нечепуренко, Павел Яковлевич

• Нечепуренко, Павел Яковлевич
• кандидат юридических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат юридических наук Нечепуренко, Павел Яковлевич

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. Чеченская этнонациональная государственность: институциональный политико-правовой анализ.

§ 1 Политико-правовой менталитет чеченского этноса.

§ 2 Чеченская община как субъект этнополитического процесса: структурнофункциональный подход.

§ 3 Юридический плюрализм как нормативно-правовая основа этнополитических процессов в Чечне.

ГЛАВА 2. Основные политико-правовые проекты национальногосударственного самоопределения чеченского этноса.

§ 1 Теократический проект огосударствления вайнахов: имаматская политикоправовая интеграция.

§ 2 Конфликтологический сценарий постсоветской суверенизации

Чечни.

§ 3 Евразийский государственно-правовой проект чеченского этнонационального самоопределения.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Процессы чеченского этнонационального самоопределения: Государственно-правовая институционализация»

Актуальность темы исследования. Государственно-правовое регулирование конфликтогенных процессов этнонационального самоопределения, протекающих в ряде республик Северного Кавказа, и в первую очередь в Чечне, является одной из наиболее сложных проблем для отечественной политико-правовой науки на современном этапе.

Сегодня идею "актуальности". взаимоотношений России с Кавказом и другими государствами по поводу Кавказа не нужно декларировать или "спускать сверху" директивным путем. Она материализуется на наших глазах. Это происходит в Чечне и "вокруг" нее - в узком и самом широком, международном смысле этого слова."1 .

Императив сохранения России как единого и неделимого государства, необходимость обеспечения мирного сосуществования гетерономных этнокультурных ансамблей на Кавказе и прекращения кровопролитной войны в Чечне, во многом вызванной несовместимостью с новым российским законодательством конкретных форм этнонационального самоопределения чеченцев, требуют, в первую очередь, глубокой научно-исследовательской проработки проблемы. Необходимо не просто описать различные аспекты происходящего, но и связать их в единую непротиворечивую картину общей методологической базой, что позволило бы на этой основе выработать концептуальную и долгосрочную политику федерального центра на Северном Кавказе. Ядром такой политики должна стать оригинальная политико-правовая модель, которая была бы предложена чеченскому народу в качестве возможной формулы этнонационального самоопределения с учетом не только традиционных для Чечни государственно-правовых институтов, но и

1 Дегоев В. Большая игра на Кавказе: история и современность. М., 2001. С. 9-10. стратегических приоритетов России, которые в геополитической сфере отождествляются с интересами всего евроазиатского континента.

Противоположные установки и, соответственно, совершенно иной образ политико-правовой картины Северо-Кавказского ареала разделяют геополитические противники России - Англия, США и большинство их союзников по НАТО, которые изображают "кавказскую войну" едва ли не перманентным феноменом, изначально сопровождающим историю России. Еще в XVIII-XIX вв. Англия "выражала озабоченность" в связи с присутствием России на Кавказе и активно ему противодействовала. В двадцатом веке то же самое делают США применительно к Чечне, то есть к территории, которая по всем международно-правовым нормам входит в состав Российской Федерации.

Современный этнополитический процесс национально-государственного самоопределения чеченцев включает в себя три альтернативные стратегии, базирующиеся на: а) экстремистской политико-правовой системе, предложенной чеченскими лидерами под руководством их заокеанских кураторов; б) элементах традиционной политико-правовой культуры вайнахов; в) общероссийской государственно-правовой модели.

Обозначенные выше тренды в их конкретной разработке сделали актуальным обращение ученых к понятийно-категориальному аппарату таких комплексных и междисциплинарных отраслей знания, как юридическая этнология, юридическая конфликтология и конфликтологическая геополитика. Вместе с тем нельзя не отметить, что в большинстве исследований подобного рода анализу подвергаются лишь отдельные аспекты государственно-правового регулирования этнополитических процессов на Кавказе, причем обычно в контексте общих проблем политологии и теории права. В этой связи ощущается все большая потребность в разработке локальных политико-правовых концепций, таких, например, как институционализация государственно-правовых феноменов в Чечне в их связи с динамикой этнонационального самоопределения, которые должны способствовать выработке адекватных форм построения российско-чеченских отношений на современном этапе и в долгосрочной перспективе в рамках федерализма и конституционализма.

Степень научной разработанности проблемы. В последние годы в отечественной и зарубежной литературе появилось большое количество научных публикаций, монографий, диссертационных исследований, журнальных статей, интервью политических и общественных деятелей, посвященных анализу ситуации, сложившейся в Чечне и в целом на Северном Кавказе в связи с интенсивно протекающими там процессами этнонационального самоопределения. Юридическую, политологическую, этнологическую, историческую, научно-публицистическую и другую литературу по данной теме условно можно разделить на несколько основных блоков:

Во-первых, это дореволюционные источники, описывающие преимущественно в негативном ключе общественно-политический строй й государственно-правовые институты Чечни через призму имперостроительной экспансионистской стратегии России на Северном Кавказе и, соответственно, отказывающие вайнахам в праве на этнонациональное самоопределение (Н.Ф. Дубровин, А. Зиссерман, В. Потто, Д.И. Романовский, Р.А. Фадеев и др.).

Во-вторых, разнообразные труды, как общенаучного, так и прикладного характера, объединенные попытками объяснения процессов этнонационального самоопределения в целом и, в частности, в Чечне, исходя из классового или формационного подхода (К. Маркс, В.И. Ленин, М.Н. Покровский, С.К. Бушуев, Б.В. Скитский и другие).

В-третьих, это англо-американская источниковая база, посвященная разностороннему анализу обширного этнополитического и этноправового материала, накопленного исследователями Северного Кавказа, исходя из противоположных российским геополитических установок, и, соответственно, положительно оценивающих создание независимого от России государственно-правового пространства в Чечне и в целом на Кавказе (Д. Уркарт, Дж. Макнейл,

Д.Л. Эванс, Э. Спенсер, Ч. Вуд, Н. Спикмен, 3. Бзежинский, Г. Киссенджер, Ф. Фукуяма).

В-четвертых, это евразийская референтная группа источников, объединяющая как фундаментальные, так и прикладные работы классиков евразийства (Н.Н. Алексеев, Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, JI.H. Гумилев), неоевразийства (А.Г. Дугин, А.С. Панарин) и чеченского традиционализма (Х.-А. Нухаев), в которых сформулированы институционально-цивилизационные подходы к проблеме этнонационального самоопределения народов, к анализу правовой природы и типологии этнополитических конфликтов, этнической конфликтогенности, государственно-правового регулирования федеративных отношений в полиэтнических и мультикультурных регионах на основе традиционных ценностей.

Особого внимания заслуживают работы Р.Г. Абдулатипова, В. Дегоева, Г.С. Денисовой, Ю. А. Жданова, В.Г. Казанцева, Г.П. Предвечного, А.Д. Саватеева, JI.JI. Хоперской, В.В. Черноуса, В.М. Юрченко, В.Ю. Шпака и других современных отечественных авторов, призванные в соответствии с избранным тематическим полем упорядочить накопленное множество сведений по специфике этнополитических, религиозных и государственно-правовых процессов на Северном Кавказе. Среди собственно юридических исследований по данной проблематике можно выделить работы P.M. Ахмедова, П.П. Баранова, В.И. Иванова, Ю.М. Прусакова, Е.И. Романюк, Е.В. Тутинас, М.С. Фокина, Д.Ю. Шапсугова, Е.М. Шевкопляс и других авторов, посвященные анализу этноправового менталитета народов Кавказа, поиску административных, государственно-правовых и организационных средств обеспечения прав народов на этнонациональное самоопределение в конституционном поле Российской Федерации.

Вместе с тем нельзя не отметить, что процессы чеченского этнонационального самоопределения в контексте государственно-правовой институционализации до сих пор не стали предметом самостоятельного политико-правового исследования, результаты которого позволили бы осуществлять базовые принципы федеральной политики в Чеченской Республике.

Предметом диссертационного исследования является процесс чеченского этнонационального самоопределения в его связи с институциональной динамикой государственно-правовых форм в Чечне.

Методологическую основу диссертационного исследования составляет сочетание парадигматических и структурно-функциональных подходов с целым спектром прикладных методик политической и юридической этнологии, теории права и государства, юридической конфликтологии, геополитики, социально-правовой компаративистики.

Парадигматический подход использован автором для того, чтобы корректно вписать процессы чеченского этнонационального самоопределения в общую цивилизационную картину мира, дать адекватную характеристику самобытной этнонациональной государственности в Чечне среди альтернативных ей государственно-правовых проектов.

Применение широкого спектра прикладных методик позволило органично обобщить данные из самых разнообразных сфер научного знания, осуществить междисциплинарный подход к решаемой проблеме. Так, комплексное исследование политико-правовых процессов было бы невозможно без юридико-этнологического, этнокультурного аспектов, позволивших уяснить смысл автохтонных форм политико-правовой организации чеченского этноса, его историческую динамику, эволюцию, девиации. Интеграция конфликтологического и геополитического методов способствовала установлению разнообразных влиянияй на Чечню со стороны мировых геополитических держав, объяснению трансформации политико-правовой организации чеченской общины и специфики конфликтогенной активности в регионе в контексте изменений векторов напряжения в общем "силовом поле" Кавказа. Компаративистский и структурно-функциональный анализ различных сфер жизни чеченского общества позволил выявить и описать специфические этносоциальные и этнорелигиозные субъекты правовых отношений, провести исторические параллели между государственно-правовыми процессами, протекавшими в чеченском этнонациональном сообществе на разных этапах его существования. Нормативно-правовые основы процесса чеченского этнонационального самоопределения зафиксированы с помощью частнонаучных методов теории права и государства, юридической антропологии и конфликтологии и т.д.

Особая роль в диссертационном исследовании отведена комплексу методологических подходов, объединенных общим названием "евразийский федерализм", разработанных современной школой неоевразийства для анализа политической и правовой реструктуризации постсоветского пространства. В настоящей работе данный метод используется для определения основных причин чеченского конфликта, правового моделирования постсоветской суверенизации Чечни и поиска традиционалистских проектов государственно-правового устройства Чечни в составе Российской Федерации.

Цель диссертационного исследования состоит в политико-правовом анализе процесса институционализации различных форм чеченской этнонациональной государственности в их исторической и автохтонной динамике.

Для достижения этой цели в диссертационном исследовании ставятся и решаются следующие задачи:

- определить парадигмальные и политико-правовые основания традиционного чеченского менталитета;

- выявить структурно-функциональные характеристики чеченской общины как субъекта этнополитического процесса; проанализировать нормативно-правовую основу этнополитических процессов в Чечне в контексте национально-государственного самоопределения;

- дать правовую оценку основным историческим формам национально-государственной институционализации чеченского этноса;

- осуществить государственно-правовую идентификацию основных политических, геополитических, национальных и религиозных сил, активно участвующих в конфликтологических процессах постсоветской суверенизации Чечни;

- провести правовую экспертизу евразийского проекта чеченского этнонационального самоопределения в конституционном пространстве современной России.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

- установлены политико-правовые парадигмальные основания процессов чеченского этнонационального самоопределения в их эволюционно-госу дарственной направленности и структурно-функциональной определенности;

- выявлена конфликтологическая природа автохтонного чеченского политико-правового менталитета, ориентированного на традиционные формы властной этнической институционализации ("тайпы", "тукъхамы", "вирды", "тарикаты");

- предложена оригинальная интерпретация государственно-правовых девиаций этнополитических процессов в Чечне, касающихся альтернативных форм этнонационального самоопределения (чеченская этнонациональная государственность);

- в рамках юридического плюрализма (взаимодействие адатов, шариата, элементов светского законодательства) определена нормативно-правовая доминанта процессов чеченского этнонационального самоопределения;

- аргументировано содержательное отличие правовых принципов чеченского этнонационального самоопределения в теократических (имаматская интеграция, ваххабитское государство) и светских (постсоветская суверенизация Чечни) проектах огосударствления вайнахов;

- обоснована перспективность евразийской государственно-правовой модели этнонационального самоопределения Чечни по традиционным этнополитическим и этнорелигиозным образцам в правовом поле современной России.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Чеченский политико-правовой менталитет базируется на сверхиндивидуальных и внегосударственных принципах построения нормативной системы, субъектом которой выступает не отдельный человек ("гражданин", "подданный"), а этносоциальное ("тайп", "тукъхам") и этнорелигиозное ("вирд", "тарикат") сообщество, что позволяет типологизировать данную ментальность в качестве признака "закрытого общества" (в парадигмальной терминологии К. Поппера).

2. По своим основным параметрам этнополитические процессы в Чечне направлены на формирование этнонациональной государственности, альтернативной современному российскому федерализму и представляющей собой специфическую властную модель упорядочивания политико-правовых отношений между этноколлективными субъектами, организованными по тайповому признаку.

3. Основные интеграционные структуры процесса становления чеченской этнонациональной государственности детерминированы принципами "крови" и "веры", а также соответствующей им традиционной властно-нормативной иерархией. Последняя включает каждого члена общины в систему гетерогенных отношений между специфическими этносоциальными и этнорелигиозными субъектами, диктующими свои нормативные установки, причем не только в духовной или бытовой сфере, но также и в сфере политико-правового поведения.

4. Самобытные политико-правовые институты чеченской этнонациональной государственности включают в себя: обычное право (адат) как этноправовую основу властно-иерархических отношений; мусульманское право (шариат) как религиозную форму нормативного регламентирования чеченской этничности; коллективную ответственность как исходный принцип построения системы политико-правовых отношений; кровную месть как особый механизм "сдержек и противовесов" конфликтных отношений этноколлективных субъектов.

5. Нормативно-регулятивная основа этнополитических процессов в Чечне институционализирована полиюридизмом, который отражает глубинные процессы цивилизационного противостояния автохтонных форм этнонационального самоопределения вайнахов экспансируемым извне государственно-правовыми моделям, отличающимся социокультурными, религиозными и территориально-региональными признаками.

6. Имаматская политико-правовая интеграция представляет собой одну из первых доктрин огосударствления вайнахов, основанную на неконвенциональном учении исламского правоведа Ибн Таймийи. Теократическая имперостроительная политика Шамиля разрушила автохтонные принципы чеченского этнонационального самоопределения в его институциональной форме (коллективная ответственность, кровная месть и обычное право), создав предпосылки для освоения экстремистских вариантов обретения государственного суверенитета.

7. Процессы постсоветской суверенизации Чечни в рамках антироссийского военного сепаратизма нашли отражение в ряде альтернативных политико-правовых проектов, которые предполагают разрешение основного противоречия чеченского этнонационального самоопределения в следующих пределах: сохранение традиционного идеала государственности на базе современного российского федерализма или ее модернизация в качестве исламской независимой республики в рамках ваххабизма.

8. Своеобразие евразийского проекта чеченского этнонационального самоопределения заключается в осуществлении политико-правовой интеграции Чечни в конституционное поле России, но не по сугубо территориальному признаку с неминуемым в таком случае наделением субъекта федерации ограниченным суверенитетом, а на экстерриториальных основаниях, предусматривающих создание этнорелигиозной автономии с многоуровневой политико-правовой системой традиционалистского типа в рамках евразийского федерализма.

Научно-теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Предпринятый в диссертационном исследовании анализ позволяет глубже проникнуть в сущность тех процессов, которые происходят в современной Чечне, способствует адекватному пониманию чеченского конфликта, его правовых, этнокультурных, религиозных и геополитических импликаций. В теоретическом плане отдельные главы и параграфы диссертационного исследования могут быть включены в опорные материалы для чтения лекций и проведения семинарских занятий по юридической этнологии, юридической конфликтологии, регионоведению, политологии, теории и истории государства и права. В практическом плане результаты исследования могут послужить концептуальным основанием для разработки долгосрочной комплексной программы этнонациональной политики России на ее южных рубежах.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационной работы докладывались на следующих международных и всероссийских конференциях: "Современные проблемы национальной безопасности: Россия в XXI век с миром и согласием" (1999), "Сравнительная политология" (1999), "Философия права: основные проблемы и традиции" (2000), "Актуальные проблемы борьбы с терроризмом в Южном регионе

России" (2000), "Политико-правовая культура и духовность" (2001), "Геополитика Кавказа: терроризм, этнонационализм, экстремизм" (2002). Основные выводы исследования отражены в двух публикациях общим объемом 1,2 п.л.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры философии права Ростовского юридического института МВД России.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования, а также избранной автором логикой изложения материала и включает в себя введение, две главы, состоящие из шести параграфов, заключение и список литературы, насчитывающий 181 позицию. Объем диссертации - 138 страниц.

Заключение диссертации по теме «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии», Нечепуренко, Павел Яковлевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении необходимо отметить, что в диссертационном исследовании на парадигматическом уровне продемонстрировано, что политико-правовая ментальность чеченского этноса сформирована в ходе перманентного противостояния в его истории традиционных форм властной институализации и навязываемых извне легальных нормативно-правовых систем. У вайнахов никогда не существовало четко выраженной государственной организации, государства как политического института, государства как такового. Все же попытки обрести так называемую «чеченскую государственность» оказывались экспансированными извне и оборачивались для вайнахов национальной трагедией, деградацией и разложением культурной самобытности. При этом у чеченцев сложилась и существует по настоящее время очень устойчивая и специфическая модель этнополитической организации общества, основанная на сочетании «тайповой» (этносоциальной) и вирдовой (этнорелигиозной) иерархий, отношения между которыми урегулированы мультиправовой нормативной системой. С известной долей условности, такую систему можно назвать чеченской «этнонациональной государственностью», по целому ряду наиболее важных признаков несводимой к общепринятому понятию «государства».

Основными принципами структуризации чеченской этнонациональной государственности являются принципы «крови и веры». Для любого чеченца принадлежность к соответствующим этносоциальным («кровь») и этнорелигиозным («вера») структурам обладает настолько большим значением, что без соответствующей самоидентификации в каждом из двух указанных измерений, он утрачивает «корни», связывающие его с общиной. Простейшими элементами этносоциальной организации чеченского этноса является «доьзал» («малая семья»), совокупность которых объединяется в «вар» («большую семью»), состоящую из потомков единого предка в седьмом колене по мужской линии. Группа генетически родственных друг другу «варов» образовывает «тайп». Чеченский народ делится сегодня примерно на 165-170 тайпов, из них около 100 — горных и 70 - равнинных. Тайпы, живущие друг с другом в географическом соседстве, объединяются в «тукъхамы», представляющие собой новый уровень национальной иерархии вайнахов. «Тукъхам» - это своего рода военно-экономический союз («фратрия») определенных групп тайпов, не связанных между собой кровным родством, но объединенных в иерархически более высокую ассоциацию для совместного решения общих задач защиты от нападения противника и экономического обмена. Союз девяти «тукъхамов» вместе с тайпами, не входящими в «тукъамы», образовывал «нохчи къам» -чеченскую нацию. Всенародным органам управления и разрешения внутренних споров «нохчи къам» традиционно считался «Мехк-кхел» («Совет страны»).

Наряду с этносоциальной иерархией у вайнахов сформировалась параллельная этнорелигиозная иерархия, серьезно повлиявшая на основные параметры чеченской этнонациональной государственности в целом. Этноконфессиональная структура чеченской общины может быть описана следующим образом (от частного к общему): сельская умма (мюриды) одного вирда во главе с муллой; вирд во главе с устазом; тарикат - содружество нескольких вирдов во главе с шейхом; суфийское сообщество тарикатов; единая мусульманская умма. Наиболее политизированными ее элементами и активными субъектами этнополитического процесса в Чечне являются военно-религиозные ордена - «вирды», входящие в тарикаты «Накшбандийа» и «Кадирийа».

Таким образом, этносоциальная и этнорелигиозная организация чеченской общины генетически явилась основой институализации в Чечне целого ряда сугубо правовых феноменов и принципов, таких как «адат» (обычное право горцев), «шариат» (исламское право), коллективная ответственность и «кровная месть» (как особые механизмы «сдержек и противовесов»).

Нормативно-правовая сфера этнополитических процессов в Чечне может быть охарактеризована феноменом «юридического плюрализма», интерпретируемого как сосуществование в рамках единого правового ареала элементов двух и более правовых систем. Этнический полиюридизм объясняется наличием в правовой системе вайнахов мощного пласта обычного права горцев («адата»), «популярного» в обществах, основанных на принципах кровно-родственной организации. Религиозный полиюридизм возник изначально с проникновением христианства, а затем ислама с его кодексом поведенческих, в том числе юридических, норм - «шариатом». Региональный полиюридизм связан с различиями в адатах разных «тукъхамов», и в первую очередь, различиями в обычном праве между горными и равнинными «тукъхамами». Разительнее всего выражен в Чечне и всем Северо-Кавказском регионе административно-политический полиюридизм, связанный с эволюцией административных и государственных границ целого ряда государств и возникший как результат вхождения края в состав Российской империи, а затем и СССР. Наряду с двумя традиционными системами права — адатом и шариатом - в Чечне стала действовать еще одна европеизированная правовая система. В рамках полиюридической диалектики чеченской нормативно-правовой системы столкнулись между собой, с одной стороны, ее автохтонные элементы - адаты «тайпов» и «тукъхамов», выполняющие функцию сохранения самобытных форм этнонациональной организации вайнахов, имеющих отчетливо «внегосударственный» характер, и с другой стороны, правовые системы государственного характера — шариат и светское законодательства, стремившиеся разрушить традиционное чеченское этнополитическое сообщество путем его огосударствления (включения в «Имамат», Российскую империю, РСФСР).

Имамат» представляет собой один из первых проектов огосударствления вайнахов, основанный на еретическом учении исламского богослова Ибн Таймийа, сущность которого заключается в так называемом «открытии врат иджтихада». Формирование мазхабов (направлений в исламском праве) проходило в период, когда в раннем Халифате уже начались процессы перерождения мусульманской уммы в имперскую систему Омейядов и Аббасидов. Мазхабы законсервировали «переходное» состояние, в котором переплелись между собой антогонистичные общинные и государственные начала («закрыли врата иджтихада»). «Талкид» (запрет новых интерпретаций) явился препятствием как на пути дальнейшей модернизации государственной системы с соответствующей модернизацией ее правовой основы, так и на пути возрождения политико-правовой системы, основанной на общинных, «внегосударственных» началах. Одним из первых мусульманских деятелей, «открывших врата иджтихада», был Ибн Таймийа, запустивший механизм, открывший дорогу всем последующим реформаторам исламского общества. Концепции Ибн Таймийа стали основой для реформаторского учения, выдвинутого в середине XVIII века Мухаммедом ибн Абд аль-Ваххабом, который опирался на вывод Ибн Таймийа о том, что допустимо создавать отдельные «исламские государства» вне границ единого Халифата, каковым в то время считалась Османская империя. На пути строительства суверенного исламского государства основной преградой стали «родоплеменные пережитки». Начались аресты старейшин родов и племен, а вместо кровнородственного братства была введена система «ихванства» (или ваххабизма) - «братства по религии», а не по крови. Таким образом, вопреки расхожему мнению, отожествляющему национальный политико-правовой идеал чеченцев с образом «Имаматом» и доктриной Ибн Таймийа, именно политика Шамиля нанесла сокрушительный удар по автохтонным принципам организации вайнахской общины. Пленение Шамиля стало своеобразным сигналом к началу антигосударственных выступлений вайнахов, свержению бюрократической системы «Имамата» и возрождению чеченской этнонациональной государственности.

Антитоталитарные, антисоветские тенденции, характерные для общественно-политической ситуации в СССР конца 80-х - начала 90-х гг., объединили в Чечне самые разнородные силы. Именно популярность антисоветских идей, которые в политической сфере проявлялись через провозглашение независимости и отделения от РСФСР, позволяла Д.Дудаеву и 3. Яндарбиеву в начале 90-х г.г. собирать многотысячные митинги в центре г. Грозного, демонстрируя тем самым псевдоединство чеченской нации, а на самом деле — «замораживать» реальный и неизбежный конфликт между традиционными устоями чеченского этнополитического сообщества и идеями «суверенизации» и «огосударствления». Начавшаяся в 1994 году военная компания резко усилила позиции государственников в чеченском обществе, особенно тех из них, которые предлагали теократическую модель, позволявшую не только организационно, но и идейно сплотить чеченцев. На арену национально-государственного строительства в республике вышли ваххабитские эмиссары и идеологи. Новой нормативной основой реструктуризации чеченского общества стал, так называемый, «чистый ислам», «чистый шариат», элементы же всех иных правовых систем были объявлены либо «вне закона» (российское законодательство), либо отождествлены с язычеством (адаты). Вполне уместна историческая параллель между начавшим формироваться в середине 90-х гг. в Чечне «ваххабитским режимом» и «Имаматом» Шамиля в XIX веке. Обе государственно-правовые системы базировались на еретическом ответвлении мусульманской юриспруденции, разработанном Ибн Таймийей. При этом, ваххабиты, значительно дальше, чем «Имамат» Шамиля или официальное руководство ЧРИ (Дудаев - Масхадов) продвинулись в утверждении в общественном сознании смертельного для автохтонной вайнахской этнополитической организации общества отождествления понятий «национальное самоопределение» и «государственная независимость».

Евразийский государственно-правовой проект чеченского этнонационального самоопределения предусматривает замену территориального принципа государственного устройства на широкий спектр внетерриториальных оснований: национальных, культурных, религиозных, экономических и т.д. Если в основу современного внутригосударственного устройства закладывается идея обладания соответствующей территорией (из-за чего собственно и разгораются все межнациональные конфликты), то «евразийский федерализм» предусматривает проведение только внешних, «государственных границ». В качестве же основных субъектов федеративных отношений рассматриваются уже не квазигосударственные образования (республики, края, области и т.д.), жестко привязанные к своим территориальным границам, а особые экстерриториальные образования -«автономии».

Автономия не предполагает наличие собственной территории, а вместе с ней - суверенитета и любых других атрибутов государственности, которые составляют исключительную монополию федерации в целом. Федеральное законодательство должно регулировать лишь минимум вопросов, имеющих стратегическое значение и единых для всех автономий. Все внутриобщинные вопросы должны быть урегулированы самостоятельно, в соответствии с закрепленными в местных законах сложившимися традициями. Иными словами, речь идет о существовании в рамках единого федерального правового пространства множества параллельных правовых систем автономий, разграниченных по предметам ведения с общегосударственным законодательством и распространяющих свою силу на членов соответствующих экстерриториальных автономий.

Концепция «евразийского федерализма» предоставляет чеченскому народу уникальную историческую возможность традиционного этнонационального самоопределения в форме этнорелигиозной автономии в конституционном формате Российской Федерации. Однако нельзя не учитывать того обстоятельства, что за минувшие два столетия «государственнических преобразований» в Чечне сформировался огромный пласт «граждан», мыслящих уже не в категориях «коллективной ответственности» и традиционных этносоциальных и этнорелигиозных институтов, а в категориях государства и права, индивидуальной ответственности, светского законодательства. Их уже нельзя назвать представителями автохтонной вайнахской этнонациональной государственности, но и не учитывать их интересы при определении основных параметров будущей чеченской автономии тоже нельзя. В формате «евразийского федерализма» выход может быть найден путем создания не одной чеченской автономии, а двух - Южной (горной, традиционной) и Северной (равнинной, светской). Отсутствие территориальных границ между двумя автономиями практически полностью элиминирует угрозу возможных внутринациональных конфликтов в будущем. Концепция «евразийского федерализма» могла бы стать оптимальным решением не только для этнонационального самоопределения чеченцев, но и разрешения осетино-ингушской, карачаево-черкесской, дагестанской и других межнациональных проблем на Северном Кавказе.

Список литературы диссертационного исследования кандидат юридических наук Нечепуренко, Павел Яковлевич, 2002 год

1. Абдулатипов Р.Г., Михайлов В.А., Чичановский А.А. Национальная политика РФ. От концепции к реализации. М., 1997.

2. Абдулатипов Р.Г. Малочисленные народы России: государственно-правовые механизмы защиты и развития. М., 1999.

3. Абдуллаев М.А. Некоторые итоги и задачи критики ислама на Северном Кавказе // Известия Северо-Кавказского Научного Центра Высшей Школы, 1975. №2.

4. Авксентьев В.А. Этнические конфликты: история и типология // Социологические исследования. 1996. № 12.

5. Авторханов А. Кавказ, Кавказская война и имам Шамиль // Советский Дагестан. 1991. № 1.

6. Агишев Н.М. и Бушен В.Д. Материалы по обозрению горских и народных судов Кавказского края. СПб., 1912.

7. Айдамиров А. Долгие ночи. Грозный. 1972.

8. Акаев В.Х. Суфизм или ваххабизм на Северном Кавказе. Конфронтация или компромисс? Махачкала, 1999.

9. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 2000.

10. Алексидзе Л. Взаимоотношения Грузии с Россией в XVI-XVII в.в. Тбилиси, 1963.

11. Ан-Наим, Абдуллахи Ахмед. На пути к исламской реформации (гражданские свободы, права человека и международное право). М., 1999.

12. Ахмад ибн Ас-Сейид Зейни Дахлян. Заблуждение ваххабистов. Киев, 1998.

13. Ахмадов Ш.Б. Народное движение в Чечне в конце XVIII в. Автореф. канд. дис. М., 1974.

14. Ахмадов Я.З. К вопросу о государственном устройстве имамата Шамиля // Социально-политические процессы в дореволюционной Чечено-Ингушетии. Грозный, 1991.

15. Ахмадов Я.З. К вопросу о социальном строе и общественно-политической обстановке в Чечено-Ингушетии в XVTI в. // Вопросы истории классообразования и социальных движений в дореволюционной Чечено-Ингушетии (XV начало XX в.). Грозный, 1980.

16. Ахмадов Я.З. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII вв. Грозный, 1988.

17. Бабаков В .Г, Кризисные этносы. М., 1993.

18. Багиров М. К вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля. М., 1950.

19. Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом. 1578-1615. М., 1989.

20. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Тифлис. 1859.

21. Бжезинский 3. Великая шахматная доска. М., 1999.

22. Бижев А. X. Кавказская война: хронологические рамки, основные этапы // Кавказская война. Спорные вопросы и новые подходы. Махачкала, 1998.

23. Бирюков А.В. Российско-чеченские отношения в XVIII — середине' XIX века//Вопросы истории, 1998. № 2. •

24. Блиев М.М. К проблеме общественного строя горских «вольных» обществ Северо-Восточного и Северо-Западного Кавказа XVIII первой половины XIX века. // История СССР. 1989. № 4.

25. Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994.

26. Бромлей Ю.В. Этносоциальные процессы: теория, история и современность. М., 1987.

27. Бурнаяев С.Д. Описание горских народов. Курск, 1974

28. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа. СПб., 1969.

29. Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. М-Л, 1939.

30. Бушуев С.К. Государственная система имамата Шамиля // Историк-марксист. 1937. Кн. 5-6 (63-64)

31. Васильев A.M. История Саудовской Аравии (1745 конец XX века). М., 1999.

32. Васильев A.M. Пуритане ислама? Ваххабизм и первое государство Саудидов в Аранин (1744/45-1818). М., 1967.

33. Вдовин А.И. Особенности этнополитических отношений и формирование новой государственности в России (исторический и концептуальный анализ). М., 1993.

34. Венгеров А.Б. Значение археологии и этнографии для юридической науки // Советское государство и право. № 3. 1983.

35. Видеман В.В. Континетальная интеграция: евразийская правовая модель//Философия права. 2001. № 2.

36. Виноградов В.Б. Россия и Северный Кавказ // История СССР. 1977.3.

37. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973.

38. Гаджиев В.Г. Движение кавказских горцев под руководством Шамиля в исторической литературе. М., 1967. Т. 1.

39. Гаджиев В.Г., Пикман A.M. Великие русские революционные демократы о борьбе горцев Дагестана и Чечни. Махачкала, 1972.

40. Гадхиев В.Г. Союзы сельских общин Дагестана (проблемы истории изучения перспективы // Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII начала XIX в. Махачкала, 1981.

41. Гансовский Ю.В. Уроки Афганистана. М., 1995.

42. Гапуров Ш.А. Роль мирных соглашений в российско-северокавказских отношениях в XVIII в. // Социально-политические процессы в дореволюционной Чечено-Ингушетии (сборник). Грозный, 1991.

43. Геополитика террора. М., 2002.

44. Гриценко Н.П. Социально-экономическое развитие притеречных районов в XVIII первой половине XIX века. Грозный, 1961.

45. Гумилев Л. Конец и вновь начало. М., 2000.

46. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988.

47. Далгат Б. Материалы по обычному праву ингушей. Грозный. 1930. Вып.2 .

48. Движение горцев Северо-восточного Кавказа (сборник документов). Махачкала, 1959.

49. Дегоев В. Большая игра на Кавказе: история и современность. М, 2001.

50. Дегоев В.В. Кавказ в системе международных отношений 30-60-х гг. XIX в. (Историография проблемы). Орджоникидзе, 1988.

51. Дегоев В.В. Кавказская война XIX века и идеологические конъюнктуры советского и постсоветского времени // Россия XXI. 1997. № 910,11-12.

52. Дегоев В.В. Россия и Кавказ в английской публицистике первой половины XIX века // Проблемы истории СССР. М., 1975.

53. Документальная история образования многонационального государства Российского. Книга I. Россия и Северный Кавказ. М., 1998.

54. Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 1999.

55. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т. 1-6. СПб., 1871-1888.

56. Дубровин Н.Ф. Кавказская война в царствование императора Николая I и Александра II (1825-1864). СПб., 1896.

57. Дугин А.Г. Абсолютная Родина. М., 1999.

58. Дугин А.Г. Альманах конец света (эсхатология и традиция). М.,1998,

59. Дугин А.Г. Консервативная революция. М., 1994.

60. Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 2000.

61. Дугин А.Г. Русская вещь. В 2-х томах. М., 2001.

62. Дугин А.Г. Эволюция парадигмальных оснований науки (философско-методологический анализ). Автореф. канд. дисс. Ростов-на-Дону, 2000.

63. Евразийский взгляд: мировоззренческая платформа ОПОД «Евразия». М., 2002.

64. Евразийство: теория и практика. М., 2001.

65. Закс А.Б. Ташев Хаджи сподвижник Шамиля. Грозный, 1992.

66. Заметки о юридическом быте чеченцев. СПб., 1889.

67. Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М., 1997.

68. Зиссерман А. История 80-го Пехотного Кабардинского генерал-фельдмаршала князя Барятинского полка (1726-1880). Т. 1-3. СПб., 1881.

69. Зиссерман АЛ. Двадцать пять лет на Кавказе (1842-1866). СПб., 1871.

70. Золотарева М. Национальный суверенитет: на стыке права и политики // Федерализм. 1999. № 3.

71. Ибрагим-бейли Хаджи-Мурат. Кавказ в Крымской войне 1853-1856. М., 1971.

72. Иваненко Н.С. Горные чеченцы. Терский сборник, Владикавказ, 1910. Вып 7.

73. Игнатенко А. А. Халифы без халифата. Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке. История, идеология, деятельность. М., 1988.

74. Ионин JI.Г, Социология культуры. М., 1998.

75. Исаев С.-А.А. Присоединение Чечни к России. Аграрная политика царизма и народные движения в крае в XIX в. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. М., 1998.

76. Исаева Т.А. Социальные отношения чеченцев и ингушей в XVII в. // Вопросы классообразования и социальных движений в дореволюционной Чечено-Ингушетии (XVI-нач. XX в.). Грозный, I960.

77. Исаева Т.А., Исаев А-С. А. Вопросы истории сельской общин чеченцев и ингушей (XVI-XVII вв.) // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом (XIII- начало XX в.). Грозный, 1982.

78. Ислам и политика на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону, 2001.

79. Ислам и политика: взаимодействие ислама и политики в странах Ближнего и Среднего Востока, на Кавказе и в Центральной Азиии. М., 2001.

80. Ислам на территории бывшей Российской империи: энциклопедический словарь. СПб., 1999.

81. История Дагестана М., 1957. Т.2.

82. История народов Северного Кавказа (конец XVIII века -1917 год). М., 1988.

83. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988.

84. История религии в России. М., 1998.

85. История СССР с древнейших времен до наших дней. Первая серия. Т.4.М., 1967.

86. Кабардино-русские отношения в XVI-XVIII вв. М., 1957.

87. Калоев Б.А. Чеченцы. М., 1960.

88. Каплер А. Россия многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М., 1996.

89. Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986.

90. Катков И.Е. Социальные аспекты племенной структуры пуштунов. М., 1989.

91. Кашикоров З.К. Северный Кавказ в контексте Российского федерализма. Политико-правовой аспект // Северо-Кавказский юридический вестник. 1998. № 1.

92. Кашикоров З.К. Этнополитические аспекты российского федерализма: на примере Северо-Кавказского региона // Правоведение. 1998. №3.

93. Каштанов С.М. Русский «удел» XIV-XVI вв. как социально-политическое явление (правовые нормы и практика) // Общество, государство, право России и других стран Европы. Норма и действительность. М., 1983.

94. Киняпина Н.С., Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М., 1984.

95. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т. 2.

96. Козлов В.И. Национальности СССР. М., 1982.

97. Кокиев Г. Военно-колонизационная политика царизма на Северном Кавказе // Революция и горец. 1929. № 5 (7).

98. Кокиев Г. Методы колониальной политики царской России на Северном Кавказе в XVIII веке // Известия Юго-Осетинского Научно-исследовательского Института краеведения. Вып. 1. Сталинир, 1933.

99. Колосов JI.H. Славный Бейбулат. Грозный, 1991.

100. Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним // Сборник сведений о Кавказских горцах. Тифлис, 1862. Вып. 1.

101. Концепция государственной национальной политики. М., 1996.

102. Коротков В. Чеченская модель этнополитических процессов // Общественные науки и современность. 1994. № 3.

103. Косвен И.О. Этнография и история Кавказа. М., 1963.

104. Косвен М. О. Семейная община и патронимия. М., 1963.

105. Кравченко С.А., Мнацакян М.О., Покровский Н.Е. Социология: парадигмы и темы. М., 1997.

106. Крачковский И.Ю. Над арабскими рукописями. M.-JL, 1945.

107. Кровяков Н. Шамиль. Очерк из истории борьбы народов Кавказа за независимость. Грозный, 1941.

108. Крупнов Е.Н. Средневековая Ингушетия. М., 1971.

109. Кумыков Т. X. К вопросу о периодизации Кавказской войны // Кавказская война. Спорные вопросы и новые подходы. Махачкала, 1998.

110. Кушева Н.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. М.,1963.

111. Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995.

112. Ланда Р.Г. Управленческие кадры и социальная эволюция стран Востока. М., 1985.

113. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Одесса, 1883.

114. Лубский Р.А. Чеченский «синдром» и национальная политика России / Политическая регионалистика. Ростов-на-Дону, 1993.

115. Лурье С.В. Историческая этнология. М., 1997.

116. Магомедов P.M. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1939.

117. Магомедов P.M. Россия и Дагестан. Макачкала, 1987.

118. Максимов Е. Чеченцы, историко-географический и статистико-экономический очерк. Кн. 2. Владикавказ, 1993.

119. Малашенко А.В. Исламский мир СНГ. М., 1996.

120. Малашенко А.В. Исламское возрождение в современной России. М., 1998.

121. Малашенко А.В. Россия и исламский фактор. М., 1997.

122. Мальсагов Т.Т. О классовой дифференциации и формах социальной зависимости среди чеченцев и ингушей. Грозный, 1964.

123. Мамакаев И. Чеченский тайп (род) в период его разложения. Грозный, 1973.

124. Морозов А. «Нация» и «национализм» // Россия. XXI век. 1994. № 6-8.

125. Мурклинская Г. Ислам и политика в современной Чечне // Завтра. 1999. №40 (305)

126. Мусукаев А.И., Першиц А.И. Народные традиции кабардинцев и балкарцев. Нальчик, 1992.

127. Мусульманское право (внутренние и международно-правовые нормы). Алма-Ата, 1999.

128. Наш путь: стратегические перспективы развития России в XXI веке. М., 1999.

129. Национальное самосознание и национализм в РФ начала 90-х годов. М., 1994.

130. Низам Шамиля // Сборник сведений о кавказских горцах. 1870. Вып.З.

131. Новейшая история арабских стран М., 1999.

132. Нухаев Х.-А. Ведено или Вашингтон? М., 2001.

133. Нухаев Х.-А. «Мы не заинтересованы в поражении России» // Евразийское обозрение. 05.06.2001.

134. ОлейникА.Н. Основы конфликтологии. М., 1992.

135. Основные выводы и рекомендации Всесоюзной научной конференции «Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 20-50-х годах XIX века». Махачкала, 20-22 июня 1989. Махачкала, 1989.

136. Основы национальных и федеративных отношений. М., 2001.

137. Очерки по истории Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1967.

138. Панарин А. С. Евразийский проект в миросистемном контексте // Восток. 1995. №2.

139. Панарин А.С. Философия политики. М., 1996.

140. Першиц А.И. Первобытность и классовые общества. М., 1988.

141. Першиц А.И. Проблемы нормативной этнографии. М., 1970.

142. Першиц А. И., Смирнова Я. С. Геронтомия почитание старших// Природа. № 5. 1986.

143. Петров JI. Обычное право и закон на Кавказе // Кубанские областные ведомости. № 1. 1901.

144. Пикман A.M. О борьбе кавказских горцев с царскими колонизаторами // Воросы истории. 1956. № 3.

145. Пирогов Н.И. Отчет о путешествии по Кавказу. М., 1952.

146. Письма Шамиля 1847 года // Кавказский край. 1996. № 18/253.

147. Покровский Н.И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2000.

148. Поляков К.И. Арабский Восток и Россия: проблема исламского фундаментализма. М., 2001.

149. Поляков К.И. Арабские страны и ислам в России (90-е годы XX века). М., 2001. '

150. Пономарев В.А. Политические аспекты реформирования религиозных структур. М., 1999.

151. Поппер К. Открытое общество и его враги, в 2-х т.т., М., 1992.

152. Программные документы ОПОД «Евразия». М., 2001.

153. Реакционное религиозно-политическое движение ваххабизм. Ростов-на-Дону, 1998.

154. Ризванов Р. Дело имама Шамиля // Советский Дагестан. 1990. № 6; 1991. № 1-2.

155. Русская православная церковь в пространстве Евразии (сборник). М., 2002.

156. Русско-чеченские отношения (сборник документов). М., 1997.

157. Саватеев А.Д. Ислам и политика в Чеченской республике // Общественные науки и современность. 2000. № 2.

158. Савицкий П. Континент Евразия. М., 1997.

159. Саидов И.М. Землевладение и землепользование у чеченцев и ингушей в XVI-X1X вв. Грозный, 1964. ( 160. Саидов И.М. Общественный быт вайнахов в XIX веке начале XXвека. Автореф. канд. диссерт. Тбилиси, 1972.

160. Сакун М.В. Процессы этнонационального самоопределения (на примере Северного Кавказа). Автореф. канд. диссерт. Ростов-на-Дону, 2001.

161. Серебрянников В.В. Чеченский кризис. М., 1995.

162. Смирнов Н.А. Восстание шейха Мансура на Северном Кавказе. Вопросы истории религии и атеизма. Т. 1. М., 1950.

163. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. М., 1958

164. Смирнов Н.А. Шейх Мансур и его турецкие вдохновители //Л

165. Вопросы истории. 1950. № 10.

166. Смирнова Я. С. К типологии обычаев умыкания // Проблемы типологии в этнографии. М., 1979.

167. Смирнова Я. С. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа, Вторая половина XIX-XX в. М., 1982.

168. Смирнова Я. С., Тер-Саркисянц А.Е. Семья и семейный быт. 4.1. Формирование, тип и структура. М., 1996.it 169. Социальные отношения и классовая борьба в Чечено-Ингушетии вдореволюционный период (XI начало XX вв). Грозный, 1973.

169. Степанов Е.И. Конфликтология переходного периода: методологические, теоретические, технологические проблемы. М., 1996.

170. Степанянц М.В. Мусульманские концепции в философии и политике XIX XX вв. М., 1982.

171. Ступишин В. Самоопределение народов: традиции и действующее право//Общественные науки и современность. 1994. № 2.

172. Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. Ч.П. Грозный,1. И 1978.

173. Сюкияйнен JI.P. Мусульманское право. М., 1986.

174. Сюкияйнен JI.P. Шариат: религия, нравственность, право // Эхо Кавказа. 1992. № 1.

175. Тавакалян Н.А. О русской ориентации чеченцев и ингушей до их вхождения в состав России. Археолого-этнографический сборник. Т.2. Грозный, 1968.

176. Тишков В. О нации и национализме // Свободная мысль. 1996. № 3.

177. Тотоев Ф.В. Общественно-экономический строй Чечни (вторая половина XVIII 40-е годы XIX века). Автореф. канд. дисс. М., 1966.

178. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. М., 2000.

179. Угроза ислама или угроза исламу? М., 2001.

180. Умаров С.Ц. О некоторых особенностях классообразования и антифеодальной борьбы в средневековой Чечено-Ингушетии // Вопросы истории классообразования и социальных движений в дореволюционной Чечено-Ингушетии (XVI начало XX века). Грозный, 1980.

181. Умаров С.Ц. О поселениях и некоторых особенностях социально-экономического развития горной Чечено-Ингушетии эпохи позднего средневековья. Грозный, 1969.

182. Умаров С. Ислам и война. О роли исламского фактора в освободительной войне чеченского народа в 40-х годах XIX века // Кавказ. 1992.

183. Фадеев А.В. Возникновение мюридистского движения на Кавказе и его социальные корни // История СССР. 1960. № 5.

184. Философия права и вопросы формирования современной государственно-правовой идеологии. Ростов-на-Дону, 2001.

185. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3.

186. Халилов A.M. Национально-освободительное движение горцев Северного Кавказа под руководством Шамиля. Махачкала, 1991.

187. Хара-Даван Э. Русь монгольская. М., 2002.

188. Хоперская JI.JI. Основные тенденции этнополитических процессов на Северном Кавказе // Стратегия национальной политики на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону, 1995.

189. Хоперская JI.JI. Проблемы региональной безопасности на Северном Кавказе. М., 1999.

190. Шамиль и Чечня // Военный сборник. 1859. № 9.

191. Шиллинг Е. Ингуши и Чеченцы. M.-JI., 1931.

192. Шпак В.Ю. Этнополитический процесс на Северном Кавказе // Проблемы этнополитологии. Ростов-на-Дону, 1995.

193. Этнодиалоги. Национальные отношения. Отечественные и международные правовые документы. М., 1998.

194. Этнология: Учебник для высших учебных заведений. М., 1994.