Психологические особенности эпистолярного и художественного наследия А.П. Чехова тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 19.00.01, кандидат психологических наук Буняева, Мария Владимировна

• Буняева, Мария Владимировна
• кандидат психологических наук
• 2013

Оглавление диссертации кандидат психологических наук Буняева, Мария Владимировна

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ ЭПИСТОЛЯРНОГО И ХУДОЖЕСТВЕННОГО НАСЛЕДИЯ

А.П. ЧЕХОВА

1.1. Общий обзор чеховедческих исследований в аспекте изучения психологических особенностей эпистолярного и художественного наследия А.П. Чехова

Логика историко-психологического исследования чеховского наследия предполагала, с одной стороны, поиск информации по интересующему нас предмету в трудах по истории психологической науки и, с другой стороны, составление библиографии, посвященной писателю и рассматривающей его личность и творчество в связи с научной психологией второй половины 19 в.

История психологии представлена трудами многих учёных, как дореволюционного (М.И. Владиславлев, Н.О. Лосский и др.) [25; 21а], так и советского (A.B. Петровский, С.Л. Рубинштейн, М.Г. Ярошевский и пр.) [85; 99; 138], а также современного периода развития отечественного историко-психологического знания (А.Н. Ждан, В.В. Константинов, Т.Д. Марцинковская и др.) [41; 51; 67]. Однако ни одна из этих работ не содержит упоминаний о А.П. Чехове как носителе определённых представлений о психологии, что является, по нашему мнению, пробелом, который восполнится с помощью настоящего диссертационного исследования.

Личности и творчеству А.П. Чехова посвящено множество как отечественных, так и зарубежных исследований. Литература о А.П. Чехове настолько обширна, что рассмотреть её полностью в рамках диссертации представляется невозможным. Вследствие этого, цель данной главы — начиная от критических работ, появившихся ещё при жизни писателя, проследить развитие чехо-ведения в аспекте нашего диссертационного исследования.

Согласно З.С. Паперному, статьи, истолковывающие чеховские прозу и драматургию (статьи Ф.Д. Батюшкова, М. Горького, В.Г. Короленко, Н.К. Михайловского, Д.Н. Овсянико-Куликовского и мн. др.) стали появляться ещё в дореволюционное время. Позже, в советские годы, велась работа по изучению жизни и творчества писателя, собиранию и публикации литературного наследия (труды Г.П. Бердникова, Н.И. Гитович, А.Б. Дермана, А.И. Роскина, К.И. Чуковского и пр.). К первому крупному юбилею - 100-летию со дня рождения А.П. Чехова - вышли многочисленные публикации («Литературное наследство» и др.) [82; 84]. Сейчас мировое чеховедение существенно пополняется новыми трудами, активизация деятельности исследователей объясняется празднованием уже 150-летнего юбилея литератора.

А.П. Чеховал одним измых удивительных явлений русской культуры 19 в. Появление Чехова-классика было внезапным, и, несомненно, незаурядным: всё в его творчестве оппонировало накопленному к тому времени опыту классической литературы. Результатом явилось возникновение ещё при жизни А.П. Чехова разного рода критическихатей и отзывов, авторы которых, каждый по-своему, оценивали писателя, восхищаясь объективностью и неординарностью его произведений: К.К. Арсеньев, В.Л. Кигн (Дедлов) и пр. [5; 48], или, наоборот, обвиняя в безыдейности и бесцельности: Н.К. Михайловский, М.А. Протопопов и др. [71; 24а]. Но, необходимо заметить, что все эти критикиодились в одном — признании необычайного писательского таланта Антона Чехова. Ещё в 1892 г. в журнале «Русская мысль»,которым А.П. Чеховтрудничал в последние годыоей жизни, выходитатья М.А. Протопопова под названием «Жертва безвременья. (Повести г. Антона Чехова)». М.А. Протопопов замечает, невольно внося определённый вклад в развивающееся толькойчас, в наши дни, психологическое чеховедение: «Значительный, литературный талант г. Чехова не подлежитмнению. Г. Чехов одинаковолён и как пейзажист, и как бытописатель, и как психолог. Его описания природы блещут тургеневскою красотой и поэзией, его картины провинциальной жизни правдивы и широки, его психологический анализ тонок и отчётлив» [24а, 113].

Статья ещё одноговременника А.П. Чехова, К.К. Арсеньева, «Беллетристы последнего времени. А.П. Чехов. - К.С. Баранцевич - Ив. Щеглов» поти, представляетбой рецензию на дваорника рассказов писателя -«Пёстрые рассказы» и «Сумерки». К.К. Арсеньев, невысоко оцениваяорник «Пёстрые рассказы», тем не менее, замечает у литератора «сильныеороны» и прослеживает их развитие ворнике «Сумерки». По мнению К.К. Арсеньева, здесь «в рассказах Чеховапсихологией «простых людей» близкоприкасается психология детского возраста - и в этой области г-н Чехов также чувствуетбя как дома» [5, 8].

В.Л. Кигн (Дедлов) ватье «Беседы о литературе» представляет А.П. Чехова новым,ежим явлением в русской беллетристике, талантливым иободным отереотипов. По мнению В.Л. Кигна, «несмотря на то, что он обнаруживает большуюлу в изображении чужой души, он не ограничивается исключительно психологическим анализом. Кроме души, он занят внешними проявлениями жизниоих героев. Он охотно подмечает их наружность, онватывает язык действующего лица, он решительней чистых психологов определяет действия и поступки героя. Этоединение психологической и внешней манеры иставляет. оригинальность и прелесть молодого автора» [48, 17].

Таким образом, очевидно, что написанные ещё современниками А.П. Чехова критические статьи, собранные ими же материалы биографии писателя, изданные тексты его корреспонденции — составили существенный и неоценимый вклад в развившееся позднее чеховедение, явившись источниками для уже научных исследований личности и творчества А.П. Чехова.

Работы литературоведов советского периода (исследования С.Д. Балуха-того, А.Б. Есина, З.С. Паперного, А.П. Чудакова и др.), посвящённые творчеству Антона Павловича, не отличаются большим разнообразием содержания, так как большинство из них являются биографическими очерками, использующими материалы переписки писателя вкупе с выдержками из мемуарной литературы. В советское время содержательная направленность трудов заключалась в изучении идейности чеховских произведений, в связи с чем в биографический текст вплеталось рассмотрение взглядов литературной критики, современной писателю (например, работа Г.П. Бердникова, в которой творчество литератора связывалось с путями развития российской общественной мысли) [13; 49]. Другие чеховеды искали соответствия между этапами жизненного пути А.П. Чехова и результатами его творчества. К примеру, М.П. Громов в своих сочинениях не просто использовал документальные материалы, но проводил сопоставления сведений различного характера, благодаря чему у читателей появляется возможность анализировать жизнь и творчество писателя разносторонне [35; 49].

Фундаментальная психолого-биографическая работа английского профессора Е. Simmons Chekhov: A Biography («Чехов. Биография») выявляет применение автором достижений психоанализа для раскрытия образа личности писателя. С этой точки зрения в литераторе совмещались учёный-практик, медик, психолог и общественный деятель [92; 157].

Г.П. Бердников отмечает преимущественный интерес А.П. Чехова к проблемам социально-психологического, нравственного характера, а также наличие своеобразного чеховского метода психологического анализа, который биограф мыслит в раскрытии диалектики человеческой души. Автор рассматривает становление А.П. Чехова как художника, описывая развитие его творчества через появление сочетания «предельной социально-психологической достоверности повествования» с нравственными суждениями и философскими размышлениями [13].

Книг и монографий посвященных тем или иным аспектам, касающимся чеховского творчества, очень много (работы Л.П. Громова, М.П. Громова, А.Б. Дермана, В.Б. Катаева, З.С. Паперного, А.П. Чудакова и мн. др.). Монография А.П. Чудакова, «Поэтика Чехова», содержит аналитическое и, конечно, литературоведческое рассмотрение художественных произведений писателя, но при этом автором отмечается психологическое проникновение А.П. Чехова в состояние героев. Например, изображение А.П. Чеховым внутреннего мира персонажей произведенийредины 80-х гг. А.П. Чудаков видит ведованиирогому правилу: «психологию главного героя повествователь изображает, непосредственно проникая внутрь егознания, чувства же и мысли остальных персонажей - только через внешние проявления, таказать, физическиегналы этих чувств, - причёмгналы такие, какие мог видеть главный герой» [130, 43]. Несмотря на то, что А.П. Чудаков, как, впрочем, и другие рассматриваемые здесь чеховеды, под психологией произведений писателя понимает не что иное, как психологизм (или «психологический анализ в литературе», что являетсянонимом термина) - понятие литературоведения, означающее функцию психологического воздействия художественных текстов на читателя, теммымодя их значение к построению особого эмоционального тона [40], автор приводит в качестве примераоим размышлениям вышеупомянутый нами труд JT.C. Выготского «Психология искусства», объединяя теммым психологические исследованиялитературоведческими.

Книга А.И. Роскина «А.П. Чехов. Статьи и очерки» являетсяорником его работ, посвященных Антону Павловичу. В ней А.И. Роскин пишет, что у А.П. Чехова можно выделить целуюрию рассказов, «которые являются краткими художественными монографиями о различных болевыхстояниях души» [98, 202]. В качестве примеров называются такие произведения, как «В аптеке», «Тиф» и «Скучная история».

А.Б. Дерман в работе «О мастерстве Чехова» обращает внимание на рассказ А.П. Чехова «Студент», в котором, как признаёт автор книги, каждоеово, мысль и ощущение героя обоснованы материалистически и мотивированы психологическими и физиологическими предпосылками [36, 36]. Еще один рассказ, «Мститель», А.Б. Дерман рассматривает как иллюстрацию перехода от фабульных и внешних вещей к внутренне-психологическим [36].

Л.П. Громов («В творческой лаборатории Чехова») под такой лабораторией понимает в том числе и психологию творческого процесса, отмечая недостаточную изученность и объясняя это вслед за К.Г. Паустовским «тем обстоятельством, что большинство писателей может передать только свои ощущения от творческого процесса, но не в состоянии объяснить его, разобраться в его сущности, расчленить на отдельные части. «Это свидетельствует о том, что творческий процесс является настолько непосредственной функцией нашего сознания, что зачастую неуловим для самих его носителей»» [33]. Литературное мастерство А.П. Чехова мыслится Л.П. Громовым именно через наличие выразительных и психологических деталей в текстах, через тот факт, что литератор выступает ни кем иным, как глубоким знатоком человеческой психологии. Здесь, как и во многих других чеховедческих работах, опять имеется в виду знание обыденной, житейской психологии, не принимается во внимание возможность отражения в текстах знаний о психологической науке.

В.Б. Катаев написал книгу «Проза Чехова: проблемы интерпретации». В ней авторраведливо полагает, что любой исследователь, проникающий в поле изучения личности и творчества писателя, не должен задаваться цельюставления однозначной и окончательной интерпретации его текстов и идеального всестороннего их анализа, поскольку «наиболее исчерпывающим и идеальным описанием произведения являетсямо это произведение» [46, 4]. В.Б. Катаев приближается воем анализе к интерпретации чеховских текстов: например, повесть «Дуэль» рассматривается им какдержащая анализ особенностей человеческого мышления, памяти, влияющих на формирование решений, оценок, установок [46, 131].

J. Kessler оценивает книгу А. Труайя как эффективный и информативный путеводитель по образцовой чеховской карьере, не содержащий лишних комментариев или критического анализа, могущих исказить реально существовавшие факты [146]. Используя воспоминания чеховских знакомых, А. Труайя характеризует писателя как художника, наделённого исключительной интуицией, помогавшей ему понимать психологию окружающих с первого взгляда, используя эти знания при написании своих произведений. Характеризуя строй мыслей А.П. Чехова, выраженный в творческом наследии, автор видит его в причудливой смеси научного мышления с холодным наблюдением, что придавало прозе литератора подчёркнутую правдивость [113].

Другая группа трудов посвящена врачебной деятельности писателя. Авторы таких сочинений - И.М. Гейзер («Чехов и медицина»), Е.Б. Меве («Медицина в жизни и творчестве А.П. Чехова»), В.В. Хижняков («Антон Павлович Чехов как врач»), Б.М. Шубин («Доктор А.П. Чехов») и др. [29; 68; 116; 134] Каждый из исследователей, естественно, основной упор делает на большую значимость медицинской деятельности Антона Павловича, а не литературной.

Современная биографическая литература представлена работами А.П. Кузичевой («Чехов. Жизнь «отдельного человека»»), Д. Рейфилда («Жизнь Антона Чехова») и др. [57, 93] Все эти труды, целью которых является раскрытие внутреннего мира литератора, направлены на освещение его общественной и личной жизни, истории создания произведений.

Упоминая оуденческой поре писателя, биограф Д. Рейфилд,авший в последние годы известным в нашейране благодаря исследованию личности А.П. Чехова, вызвавшему бурную полемику в печати, отмечает, что А.П. Чехов отличился в области психиатрии, которая находилась в то время ещё на «младенческой»адии развития [93, 106]; теммым и этот автор подтверждает зародившийся на раннем периоде жизненного пути интерес Антона Павловича к науке. Рассказывая о более позднем этапе жизни (лето 1896 г.), он описывает один изучаев, когда А.П. Чехову пришлось применятьои психолого-психиатрические навыки, полученные в университете - накануне освящения построенной им талежской школы писатель определял обезумевшую родственницу одного из местных фабрикантов в больницу, а также занимался лечением крестьянина от депрессивного психоза [93, 510].

Профессор Университета Дарэма (Великобритания) Стив Ле Флемминг («Господа критики и господин Чехов») представил в своем труде свод ранних критических работ на произведения А.П. Чехова; им собраны очерки, рецензии, статьи, публиковавшиеся в журналах и газетах в период с 1885 по 1904 гг. [61].

Также биографическими работами о писателе являются следующие зарубежные труды - R. Bartlett Chekhov: Scenes from a Life; R. Bartlett, A. Phillips A Life in Letters; R. Whyman Anton Chekhov [139; 140; 160]. Сочинение J. Malcolm Reading Chekhov: A Critical Journey лишь отчасти биографично: оно сопряжено с экскурсом в литературное творчество и его интерпретацией [149].

В монографии Ю.В. Доманского «Вариативность драматургии Чехова» вскользь отмечаетсяязь некоторых чеховских произведений (на примере пьес)психологией народов, а также психофизиологичность описаний [38]. Но раскрывается,точки зрения психологического чеховедения, недостаточно. Напротив, монография А.И. Станько («Личность и публицистика А.П. Чехова»)точки зрения рассматриваемого предмета более информативна. Действия героев произведений литератора объясняются авторомответствующей психологической мотивацией, заданной А.П. Чеховым [108]. А.И. Станько подтверждает вышеизложенное мнение о том, что в формировании мастерства писателя и журналиста важную роль А.П. Чехов приписывал научному знанию - естественным наукам. Согласно писателю, медицина, психология, психиатрия «раздвигают область наблюдений автора, помогают ему избежать многих ошибок» [108, 156].

Как пишет профессор МГУ и председатель чеховской комиссии РАН В.Б. Катаев, одна из работ которого уже рассмотрена нами выше, в статье «Негипсовый Чехов», «за последние годы появилось несколько работ нового поколения исследователей А.П. Чехова, в которых мы видим «углублённое исследование ставших уже банальными вопросов» [45]. Среди исследовательских работ последнего времени — диссертации Е.И. Башиловой («Проблема отчуждения и способы её художественного воплощения в рассказах А.П. Чехова 1880-х годов»), М.О. Горячевой («Проблема пространства в художественном мире А. Чехова»), Н.Д. Ким («Художественное творчество А.П. Чехова мелиховского периода как культурно-коммуникативная проекция»), Т.В. Кыштымовой («Языковые средства выражения комического в письмах А.П. Чехова»), Д.Б.

Мухаметова («Молчание как компонент диалогического фрагмента текста в прозаических произведениях А.П. Чехова»), Э.Д. Орлова («Литературный быт 1880-х годов. Творчество А.П. Чехова и авторов «малой прессы») и мн. др. [11; 32; 49; 58; 72; 79]. В результате теоретического изучения этих работ можно сделать вывод, что все они, являясь филологическими, выявляют именно психологизм чеховского творчества, рассматривая психологическую терминологию применительно к приёмам литературного воздействия текста на читателя. Однако и среди литературоведческих трудов есть те, которые ссылаются на научно-психологические аспекты при рассмотрении чеховского наследия, при этом основываясь на ипостаси Чехова-врача (например, диссертация В.Ф. Стениной «Мифология болезни в прозе А.П. Чехова», а также работы П.Н. Дол-женкова, В.Т. Романенко, которые будут подробнее рассмотрены в следующей главе) [109]. С нашей точки зрения, такие исследования, раскрывающие новые стороны в том, что, казалось бы, уже изучено, очень важны для развития и той отрасли науки, к которой они принадлежат, и чеховедения в целом.

Прежде чем приступить к рассмотрению интересующих нас серийных изданий по чеховедению, представляется логичным проследить их официальное возникновение. Через 6 лет после смерти А.П. Чехова, в год празднования его первого большого юбилея — 50 лет со дня рождения, при Московском университете был организован «Чеховский кружок», председателем которого стал известный филолог А.Н. Веселовский. В кружок входили также профессора А.Е. Грузинский, И.Н. Розанов, М.Н. Сперанский и др. Просуществовал он недолго, и только в 1920 г. в Москве было образовано Общество Чехова, просуществовавшее также около 10 лет. К 1929 г. «Обществом А.П. Чехова и его эпохи» (председателем которого был писатель Н.Д. Телешов) был выпущен московский «Чеховский сборник» [80]. Сестра Антона Павловича, М.П. Чехова, стала инициатором организации Чеховских чтений, первые прошли в 1954 г. С течением времени, направления работ чеховедов стали более разносторонними, деятельность учёных, круг которых неуклонно расширялся, привела к выпуску академического Полного собрания сочинений и писем А.П. Чехова, ставшего основой для проведения исследований, а также ряда сборников («Чеховские чтения в Ялте», таганрогские сборники и т.д.). В настоящее время «Чеховские чтения в Ялте» представляют собой непериодическую серию научных работ, издававшуюся Домом-музеем писателя в Ялте, а также Государственной библиотекой СССР им. В.И. Ленина (ныне - Российская государственная библиотека) [118].

Особое внимание нужно уделить сборнику «А.П. Чехов. Сборник статей и материалов», изданному ещё в 1959 г. под редакцией Л.П. Громова, И.В. Федорова (1-й выпуск) и В.Д. Седегова в Ростове-на-Дону. Заведующий кафедрой литературы Ростовского государственного университета, доктор филологических наук, профессор Л.П. Громов в то время был научным руководителем чеховского направления в ТГПИ (Таганрогском государственном педагогическом институте), В.Д. Седегов - директор Литературного музея им. А.П. Чехова, выпустившего сборник [117]. Согласно редакторам, цели издания заключались в объединении чеховедов (по терминологии редакции «чехововедов»), опубликовании работ для последующей экспозиции в музее, стимулировании появления научных трудов молодых учёных и др. Первый выпуск начинается статьёй одного из самых известных исследователей А.П. Чехова — С.Д. Балухатого («Ранний Чехов»), в которой автор рассматривает писателя как обладавшего психолого-аналитическим методом при написании произведений [9]. Во 2-м выпуске сборника Л.П. Громовым написана важная для педагогической психологии статья — «Чехов и детская литература» — в ней отмечается характерная для литератора точность знания психики животных, детской психологии на примере рассказов, посвящённых А.П. Чеховым детям («Каштанка», «Белолобый» и пр.) [34].

В 70-80 гг. 20 в. академические исследования стали сочетаться с работами научно-популярного характера. В 1985 г. был проведен симпозиум, под названием ««Чайка» А.П. Чехова и художественная культура», в котором, помимо чеховедов, приняли участие учёные разных областей знания, музейные служащие, работники театра и кино. Апогеем объединения чеховедов стало создание Чеховской комиссии [80].

24 декабря 1987 г. Научным советом по истории мировой культуры Академии Наук СССР была образована Чеховская комиссия, которая включила в себя исследователей личности, творчества, жизненного пути А.П. Чехова, представителей учебных и научных учреждений, библиотек, музейных работников, писателей, актёров и режиссёров, даже связанных с тематикой чеховедения живописцев. В состав комиссии вошли учёные Института мировой литературы им. М. Горького (З.С. Паперный, Э.А. Полоцкая), ВНИИ искусствознания (Б.И. Зингерман, А.П. Кузичева, Т.К. Шах-Азизова), МГУ им. М.В. Ломоносова (В.Б. Катаев), Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина (Е.М. Сахарова), проректор Школы-студии МХАТ А.М. Смелянский, заведующая Домом-музеем А.П. Чехова в Москве Г.Ф. Щёболева. Председателем комиссии был утверждён член-корреспондент Академии педагогических наук СССР В.Я. Лакшин. То есть, был создан такой научно-просветительский центр, который объединил исследователей разных направлений [80]. В задачи Комиссии вошли: координация деятельности учёных-чеховедов по всей стране, проведение разного уровня конференций, посвящённых писателю, участие в фестивалях, «чтениях», проведение научных консультаций для чеховских музеев, участие в производстве кино и спектаклей по произведениям А.П. Чехова, разных телевизионных программ, и, что, наверное, является самым главным - издание сборников постоянно появляющихся публикаций. «Чеховиана» представляет читателям различные жанры, направления чеховедения, включая в себя биографические материалы, научное осмысление художественных текстов, результаты восприятия личности и творчества литератора в современном мире, рецензии и критику новых работ и статей о А.П. Чехове, очерки о чеховедах и пр. [80]. В 2007 г. вышла книга «Чеховиана. Из века XX в XXI: итоги и ожидания» (отв. ред. А.П. Чудаков). В основу этого труда вошли материалы конференций 2004 г. - времени 100-летней годовщины со дня смерти А.П. Чехова. Среди авторов - учёные-исследователи из разных стран: России, Великобритании, Италии, Германии, Канады, США, Украины, Эстонии. В поле зрения исследователей вошли проблемы интерпретации чеховского творчества, вопросы поэтики, биографические моменты и пр. Давались новые трактования таких произведений, как: «Чёрный монах», «Враги», «На пути», «Ненастье», «Дуэль» и др. [42]

Существуют также - непериодическая серия научных трудов, издаваемая Ростовским государственным педагогическим институтом (позже Ростовский государственный педагогический университет, ныне Педагогический институт Южного федерального университета) - «Творчество А.П. Чехова», сборники статей «Чеховские чтения в Таганроге», «Чеховские чтения в Твери», «Чеховские чтения в Оттаве». Последний сборник представляет собой научные статьи, подготовленные по материалам докладов международного семинара, прошедшего в декабре 2004 г. в Оттавском университете (Канада). Отдельно стоит отметить о выходе в 2010 г. номера международного научного журнала «Литературный календарь: книги дня», полностью посвященного А.П. Чехову и содержащего статьи международной научной конференции «А.П. Чехов и мировая культура: взгляд из XXI века».

В настоящее время регулярно выходит сборник «Чеховский вестник», где публикуются, преимущественно, исследования каких-либо отдельных аспектов творчества писателя. «Чеховский вестник» является информационно-библиографическим изданием, содержащим сведения о новых публикациях, посвящённых литератору, рецензии о постановках спектаклей, кинофильмов по его художественным произведениям, статьи о проводимых научных конференциях, о музеях имени А.П. Чехова; в сборниках приводится библиография литературы о писателе [42].

Просмотренные нами выпуски «Чеховского вестника» позволили выявить некоторые, интересные с нашей точки зрения публикации для тематики исследовательской работы. Например, в выпуске №6 за 2000 г. рассказывается о международной научной конференции «Чехов в контексте духовного развития человечества. Век XX - век XXI», проведённой в Мелихово в январе 2000 г. Научные интересы докладчиков, согласно рубрике, были объединены психолого-биографическим исследованием личности А.П. Чехова. По этой тематике слушались выступления из США (М. Финке «Личность Чехова как объект познания»), Англии (X. Питчер «Два Чехова: британский взгляд на Чехова»), Латвии (Б. Зуяне «Анализ психологических особенностей личности А.П. Чехова и К. Станиславского (компьютерный тест СМИЛ)»), а также России (Г.А. Пучко-ва ««Тайна сия велика есть.»: об интерпретации личности А.П. Чехова в современном англоязычном литературоведении») [119]. Через 4 года в Германии проводилась конференция чеховедов, в которой участвовали представители разных профессий, в том числе и психологи [123]. Выступления психологического характера («Чеховские чтения в Ялте», 2007 г.) заключались в проведении корреляции эмоциональных составляющих чеховских текстов (тоски, страха, удивления и т.д.) с тем или иным цветом. Например, E.H. Петуховой («Цвет как изобразительная и смысловая деталь в «Степи»») был сделан вывод о соответствии характеристик цветов, данных М. Люшером, их символике, представленной А.П. Чеховым в известной повести [127]. На ялтинских «Чеховских чтениях» 2009 г. был представлен доклад психолога И.Г. Обуховой «Тайное и явное у А.П. Чехова (психология творчества писателя)». В нём докладчик выявляет «аромокомпозиции» чеховских художественных текстов (например, таких как «Чёрный монах», «Вишневый сад»: в них эмоционально и эстетически выражена аура ароматов) как проявление описания литератором защитных механизмов, с помощью которых личностью достигается свобода [128]. В Международных Чеховских чтениях «Художественный язык А.П. Чехова в литературной системе XX века» (2005 г.) среди остальных докладов прозвучали выступления, затрагивающие психологическое поле проблемы: например, A.C. Собенниковым было прослежено описание влияния психофизиологии персонажей на их поведение в повести «Палата №6», а Е.О. Крылова в докладе «Чехов и Фрейд: творчество Чехова в зеркале фрейдистской психологической концепции» применила психоаналитическую теорию к произведению «Человек в футляре». Представляется важным упомянуть о высказывании Н.В. Капустина в связи с подобными выступлениями, суть которого заключалась в том, что в области литературоведения к настоящему моменту существует множество психологов-любителей, однако для правильной трактовки психоаналитических и др. концепций применительно к чеховскому творчеству необходимо разбираться в данных вопросах профессионально [125]. Эта мысль, с нашей точки зрения, ещё раз подтверждает необходимость развития психологического чеховедения представителями именно психологической науки.

Ватье И. Адельгейм «Быть - значит общаться» отмечается интересный момент: ещё автор предисловия к первому из изданий книги 3. Фрейда «Я и ОНО»язывает рассказ А.П. Чехова «Тоска»психоанализом, отметив, что психоаналитическая теория была построена на этом «эффекте Ионы», и что извозчик в произведении А.П. Чехова за десятилетие до 3. Фрейда «инстинктивно занимался» именно психоанализом [120, 8].

В рецензии Л. Мартыновой на книгу «Чайка - комедия заблуждений» рассказывается о применении её автором, М. Волчкевич, классификации типов личности К. Юнга к чеховским пьесам (таким, как «Чайка», «Три сестры», «Дядя Ваня»), и выводе о том, что главные герои данных произведений имеют ин-тровертивные черты [126].

И. Гитович в статье «Не зачем, а потому что», критически оценивает труд итальянских исследователей, приверженцев психоанализа А. Фуско и Р. Томас-сони «Творчество А.П. Чехова в зеркале психологического анализа», попытавшихся в этой работе проанализировать «психологические недуги» великого русского писателя на примере их проецирования в такие рассказы и повести, как «Человек в футляре», «Палата № 6», «Ванька» и т.д. При этом автор статьи высказывает важное мнение, по сути поддерживающее цель диссертационного исследования: «очень хочется прочитать книгу, в которой не дилетантствующий в этихециальных вопросах филолог, аециалист-медик, психолог. показал бы, как и в чём А.П. Чехов оказался не только конгениален развитию научной психологии (а это действительно так), но намного опередил её и шёл при этом куда более продуктивным, чем фрейдизм, путем. До ряда его открытий психоанализ в лице,ажем, уже неофрейдистов (К. Хорни, В. Франкл и др.) дошёл лишьустя десятилетия.» [121, 12].

И. Сухова в вестнике посвятила заметку изложениюобщения доктора медицинских наук Р.Д. Тукаева на научном заседании «Глазами медиков и литераторов», посвящённого интерпретации чеховской пьесы «Чайка» посредством трансактного анализа Э. Берна и понимающего А.П. Чехова «интуитивным гениальным психоаналитиком» [124, 54-55]. Судя по приводимой ватье характеристике отзывов на данный доклад,пряжение медицинского и литературного подходов к творчеству А.П. Чехова вызывает большой исследовательский интерес и признанное значение. С нашей точки зрения, единству подходов и направлений необходима еще и психологическаяорона. Среди рецензий на медицинские исследования, публикуемых в «Чеховском вестнике»,оит отметить и публикацию Г. МакВэя на монографию врача Дж. Купа «Доктор Чехов: исследование в области литературы и медицины». В ней, кроме рассмотрения главы книги «Психические болезни», в которой Дж. Куп уделяет внимание психиатрическому видению некоторых рассказов и пьес литератора [119, 18-19], можно заметить, что недостатком подобных исследований являются неточности, возникающие в результате принадлежности их авторов к другой культуре и языку. Вязиэтим возрастает важность российских работ, а учитывая вышеизложенное — значимость отечественных трудов именно по психологическому чеховедению, нарядутрудами по изучению литературной ментальности в настоящее время первостепенна [44, 133].

Как следует из анализа литературных источников по чеховедению, статьи, рецензии, как и книжные издания, имеют в своём большинстве литературоведческое направление и представляют собой исследования филологических наук, но также встречаются работы медицинского содержания (помимо выше-рассмотренных, это статья профессора кафедры истории медицины, истории Отечества и культурологии ММА им. И.М. Сеченова Н. Коростелева, под названием «Врач выпуска 1884 г. Антон Чехов», опубликованная в 2010 г. в «Медицинском вестнике»), религиозного (труд А.П. Чудакова «Между «есть Бог» и «нет Бога» лежит целое громадное поле. Чехов и вера») и, что представляется для настоящей работы наиболее важным - психологического, хотя психология имеет в таких сочинениях скорее литературное значение [53, 129]. Обзор исследований психологического характера, составляющих соответствующий раздел чеховедения, будет проведён в следующем параграфе главы.

1.2. Чеховедение в контексте историко-психологического исследования: степень изученности проблемы

Обзор в предыдущих параграфах трудов, посвящённых А.П. Чехову, а также обсуждающих их критических статей, показывает, что психологическое чеховедение в России находится только на начальной стадии своего становления. Если зарубежными исследованиями накоплен уже обширный материал (в большинстве своём - психоаналитический и медико-психологический: например, работы L. Bradley, S. Orgel, L.A. Polakiewicz и др.), то рассмотрение отечественных литературных источников показывает существование слишком малого количества статей и книг психологической направленности, посвящённых изучению личности и творчества А.П. Чехова. Но, несмотря на небольшое количество таких работ, их ёмкость и глубина анализа позволяет говорить о том, что перспективы исследований психологического толка в рамках данной области знания имеются значительные. Рассмотрим основные труды, посвящённые проблемам психологического чеховедения и попробуем разобраться, какое количество этих работ применимо к историко-психологическому знанию.

В статье В.А. Шкуратова «Чеховская наррадигма между апокрифом и каноном» творчество А.П. Чехова рассматривается сквозь призму предложенного автором понятия наррадигмы. Чеховская наррадигма определяется как хронологически расположенная последовательность социокультурной легитимизации творчества А.П. Чехова от первых известных проб пера до последних изданий классика и материалов о нём и его произведениях. Понимаемая так наррадигма, по мнению автора статьи, включает всю известную и потенциальную чеховиа-ну (в качестве таковой называются изданные и неизданные произведения и бумаги, воспоминания, исследования и т.д.). Согласно В.А. Шкуратову, наррадигма организована посредством повествований (в данном случае — чеховских сюжетов и его биографии), а её взаимосвязанными аспектами являются биографический non-fiction и вымышленная нарративность произведений [13; 49]. Автор справедливо предполагает, что освоение обществом художественной продукции писателя идёт параллельно с разработкой его биографической легенды, причём изменения последней неизменно будут сказываться на понимании его творчества [133].

А.Ю. Магалиф в статье «Психопатологический портрет главного героя пьесы А.П. Чехова «Иванов»», анализируя данное произведение, доказывает психопатологию героя Николая Алексеевича Иванова — явление эндогенной депрессии с затяжным течением в рамках маниакально-депрессивного психоза. Причиной такой клинической картины автор статьи называет описанную А.П. Чеховым эмоциональную лабильность и многолетнее гипертимное состояние [64].

М. Волчкевич, рассматривая книгу С.В. Тихомирова «Творчество как исповедь бессознательного. Чехов и другие. (Мир художника - мир человека: психология, идеология, метафизика)», справедливо отмечает, что данная работа выявляет не столько новый взгляд на личность и творчество литератора, сколько особенный образ самого исследователя-чеховеда» [122]. И действительно, при большей востребованности в настоящее время историко-биографических работ, имеющих целью прежде предоставить читателю новые, как правило, сенсационные, факты и документы, по-иному раскрывающие уже исследованные аспекты жизни литератора, подход,стоящий в изучении «внутренней биографии» писателя и особенностей психологической организации его личности представляется новым, что подтверждает важность развития психологического чеховедения в России. По признаниюмого автора книги, работа может рассматриваться как психологическиймоотчёт, заключающийся в попытке объяснениядержания иысла написанных в последние годы повествований [112]. В третьем разделе книги, под названием «От психологии к метафизике», C.B. Тихомировым затрагиваются вопросы, глубинно-психологического характера, во многом являвшиеся для А.П. Чехова драматичными. М. Волчкевич перечисляет эти проблемные аспекты,еди которых «невозможность благословить любые жизненные обстоятельства как испытание, ниспосланноеыше, неприятиеерти как поглощение индивидуальности и растворения в начале Разума и любви, неразрешимость внутреннего конфликта между горячейновней привязанностью и неизбывным чувством невозможности оправдывать и прощать авторитарность и деспотиюмых близких по крови людей» [122, 18-20]. Одна из глав рассматриваемого раздела названа «Чехов психастенический» - данный термин был введён психотерапевтами во время медико-филологической конференции, посвящённой творчеству писателя. Впервые психастенический тип был описан французским психологом, невропатологом и психиатром П. Жане в 1894 г., в результате чего появился его труд «Навязчивыестояния и психастения» (1903 г.). Согласно характеристике, данной учёным, психастеник в большейепени подвержен переживаниям вследствие внутренних причин его мыслительной деятельности, нежели из-за внешних обстоятельств. В жизни такой человек занимает не позицию нападающего, а, напротив,ремится обороняться для защитыоего внутреннего мира от воздействий извне. C.B. Тихомиров воей книге доказывает принадлежность А.П. Чехова к этому психологическому типу, исходя из проявлений преломления вышеуказанных психологических особенностей в тематике,илистике, проблемных моментах художественных произведений писателя [122, 18-20; 115].

Вслед за C.B. Тихомировым поднимает вопрос о медико-филологических конференциях и психастеничности литератора в статье «Психастенический мир Чехова» П. Бологов: «С 1995 года в Московском музее Чехова почти ежегодно проходят конференции, посвященные творчеству писателя, причём они привлекают внимание не только искусствоведов и филологов, но психиатров и психотерапевтов. Темы конференций звучали соответствующе: «Чехов и медицина», ««Чёрный монах» глазами врачей и филологов», такие же разборы, касающиеся произведений «Степь», «О любви», «Палата № 6», «О природе комического и характере смеха в творчестве Чехова-юмориста»» [16]. Автор статьи считает недостаточным объяснять интерес представителей медицинской профессии к изучению личности и творчества великого русского писателя одной лишь его принадлежностью к медицине и близким знакомством с известным психиатром В.И. Яковенко с 1890-х гг., когда литератор трудился над такими патографиче-скими произведениями, как «Палата №6» и «Чёрный монах». Интерес врачей обусловлен постановкой диагноза самому писателю — психастенической психопатии. Как отмечает в своей статье П. Бологов, «хотя некоторые из выступавших, пытаясь смягчить впечатление, объясняли, что психопатия не болезнь, а определённого рода болезненный характер, наличие которого ни в коем случае не отменяет способности к творчеству, и что Чехов, обладая некоторыми яркими чертами психастеника, как личность не может быть к ним лишь сведён и исчерпан, тем не менее сразу «переварить» и, тем более принять такой сугубо медицинский взгляд на Чехова было отнюдь не просто» [16, http://ncpz.ru/stat/152]. П. Бологов объясняет специфику психиатрической интерпретации творчества писателя, зачастую идущей в обход филологических правил особым, медицинским углом зрения, который «по-своему узок, но с тем же успехом и на том же основании в корпоративной узости можно упрекнуть и филологический взгляд на вещи» [16, http://ncpz.ru/stat/152]. По нашему мнению, каждый из подходов в чеховедении, будь он психиатрический, психологический, литературоведческий или какой-то ещё, необходимо должен преломляться сквозь призму соответствующей области знания, ведь только в совокупности таких разных углов зрения может быть составлен единый целостный образ великого литератора. Автор рассматриваемой нами статьи повторяет информацию, данную C.B. Тихомировым при описании психиатрического раскрытия образа чеховской личности, упоминая о характеристике психастеника, данной в своё время П. Жане. Интересно, что такие характерологические особенности, как: неуверенность в своих чувствах, компенсируемая беспокойной деятельностью ума, сочетаемая с его реалистичностью и, в отличие от ума шизоида-аутиста, - привязанностью к действительности, что не даёт возможности успокоения, как следствие - отсутствие глубокой религиозности, заменённой реалистическим рефлексированием и переживаниями нравственно-этической направленности, педантичность и повышенные требования по отношению к себе, высокий уровень дефензивности (что является противоположным агрессии качеством), потребность в шумных и весёлых компаниях, зачастую сменяемая стремлением к одиночеству и т.д. — являются составляющими житейского портрета А.П. Чехова.

И действительно, известное из писем раздражение на гостей, накануне приглашённых им же с настойчивостью, нелюбовь к публичным речам во время торжественных мероприятий, частое описание своего самочувствия в период заболеваний — соответствуют психастении и являются признаками ипохондрического, а также и соматовегетативного расстройств, видимо, проявившихся у писателя задолго до туберкулёза. Об этом упоминает и М.Е. Бурно в статье «О психастеническом мироощущении А.П.Чехова (в связи с рассказом «Чёрный монах») [16; 19].

Профессор кафедры психотерапии и медицинской психологии Российской медицинской академии последипломного образования, доктор медицинских наук М.Е. Бурно в вышеупомянутой статье называет А.П. Чехова психастеником, доказывая данное утверждение из анализа чеховской переписки и некоторых его художественных произведений. Как пишет автор статьи, психастения не является душевным заболеванием, а представляет собой определённый «болезненный характер, притом, как правило, более трудный для себя, нежели для других» [19]. По мнению М.Е. Бурно, гениям свойственна такая болезненность, к тому же глубокое творчество, присущее гениальным людям, выступает в своём роде средством исцеления души. В поддержку своей мысли, автор вспоминает слова А.П. Чехова о том, что настоящему литератору необходимы психолого-психиатрические знания для понимания жизни и людей, и приводит в подтверждение письмо писателя Е.М. Шавровой от 28 февраля 1895 г., а также уже рассмотренные нами в диссертации воспоминания Т.Д. Щепки-ной-Куперник. М.Е. Бурно подмечает одну важную деталь: характерные психастенические жалобы главным образом содержатся в письмах к издателю A.C. Суворину, что говорит о большей откровенности писателя именно с этим корреспондентом, а также к старшему брату — Ал.П. Чехову, который из всех членов семьи был наиболее близок литератору. Младший из братьев, М.П. Чехов, в биографической работе «Вокруг Чехова», по наблюдению автора статьи, описывал вегетативные и ипохондрические расстройства Антона Павловича, являющиеся типичными для психастении [19]. В другой своей статье, так же являющейся аналитически-патографической («О психотерапевтическом рассказе А.П. Чехова «Чёрный монах»»), М.Е. Бурно отмечает наличие у А.П. Чехова ряда профессионально-психотерапевтических произведений — т.е. тех текстов, которые, по сути, являясь патографией, могут функционально производить для читателя лечебный либо профилактический эффект. Одним из таких рассказов является чеховский «Чёрный монах», на примере которого автор-психотерапевт справедливо доказывает, что в чеховских повестях, письмах, мемуарной литературе «отчётливо видится врачебное, клинико-психотерапевтическое, естественнонаучное мироощущение писателя» [20].

Ещё одна медико-психологическая статья, посвящённая естественнонаучному исследованию чеховского творческого процесса как патографии, принадлежит A.B. Шувалову и называется «Проблема гениальности и помешательства в рассказе А.П. Чехова «Чёрный монах»». Статья продолжает разбор рассказа и содержит мысль о том, что чеховские произведения являются примером способности беллетристики легче и доступнее для понимания описывать общие и значимые закономерности психолого-психиатрических явлений. Основной идеей здесь (как, впрочем, и в работе М.Е. Бурно) является тезис о наличии взаимосвязи творческой гениальности и психопатологических расстройств [137].

A.A. Филозоп (статья «Изучение тревожно-сомневающегося характера посредством клинико-психологического анализа литературного наследия А.П. Чехова») вслед за своими коллегами пишет в продолжение изложенной в вы-шерассмотренных работах тематики о том, что произведения для А.П. Чехова носили психотерапевтическую направленность, и рассматривает психастенический синдром на примере таких художественных текстов, как «Припадок», «Человек в футляре», «О любви», «Палата № 6» и др. [115].

Д.А. Агапов в статье «Религиозные и психологические аспекты рассказа А.П. Чехова «Студент»» рассматривает произведение как выходящее за рамки общих правил чеховского письма, объясняя данный факт психологическим изменением мироощущения писателя [3]. В монографии «Маргинальность в раннем творчестве А.П. Чехова» Д.А. Агаповым по-новому определён и классифицирован психологический феномен маргинальное™ на материале раннего творчества писателя (1880-1887). Показано решение проблемы социальной психологии искусства: исследование художественного произведения как отражения обыденного сознания человека второй половины 19 в. [1].

Е.Ю. Коржова («Личностный принцип творчества А.П. Чехова») предлагает интерпретацию чеховского творчества на основе психологического изучения личности персонажей произведений писателя, отмечая широкую представленность в рассказах таких личностных моделей, как «объектная» и «субъектная» — характеризующие личность соответственно с максимально пассивной или максимально активной жизненными позициями. Е.Ю. Коржова приводит примеры наиболее часто встречающихся действующих лиц: «влюблённый мечтатель», «духовный человек», «самореализатор», «делец», «разочарованный», «благородный чудак» и др. Автор выявляет согласование типов с чеховской творческой манерой [52].

Материалы международной научной конференции «Молодые исследователи Чехова» (Москва, май 2005 г.)держататью Е.О. Крыловой «Шестов-ская рецепция Чехова и психоанализ», в которой,поставляяатью Льва Ше-стова «Творчество из ничего», работы классиков психоанализа и тексты чеховских произведений, автор приходит к выводу, что одно из центральных мест в психическом мире героев рассматриваемых текстов («Иванов», «Дядя Ваня», «Чайка», «Скучная история», «Дуэль») занимает конфликт между Я и Сверх-Я [56, 70]. Е.О. Крылова пишет: «Чехов был врачом. С трезвым, критическимладом ума. Тонким психологом. Психоанализ же представляетбой не только мир, но и философию. Она далека от оптимизма. Мы обладаем такой, а не иной физической и психической организацией и мало чтоособны изменить воём положении. Реальность не подчиняется нашим желаниям и неподвластна мольбам. С нею можно примириться, какоейдьбой. Психоанализ — это урокромности для человека, поскольку емуедует отучиться принимать иллюзорное замоочевидное, а желаемое за действительное. Обнаруживбя рабомбственных влечений, человекособен уменьшить зависимость, но от цепей ему не избавиться, как и отерти. Освобождение от иллюзий, отовидений даёт познание необходимости. Такая философия не утешает, она помогает одному бесстрашному принятиюдьбы» [56, 73]. Таким образом,единяя ватье философию и психоанализ, автор приходит к выводу, что «пространства философии и психоанализа неразрывноязаны, и, хотя без психоанализа, конечно, Чехов может жить, но всё же подобныйвмещённый подход к осмыслению художественного произведения позволяет, в какой-то мере, по-новому взглянуть на личность писателя, на его творчество» [56, 74].

И. Бойко ватье «Типы темпераментов глазами писателей. Холерики ингвиники» рассматривает взгляд А.П. Чехова на особенности женщин и мужчин холерического ингвинического типов темпераментов [15]. Схожую тематику имеетатья И.В. Малых, репрезентированная в Вестнике Ставропольского государственного университета. Данная работа, несмотря на отнесённость к филологическим наукам, представляется как имеющая психологическую направленность, поскольку названная «Психолингвистический портрет А.П. Чехова: количественный анализ концепта темперамент»,атья, несомненно, вноситщественный вклад в развитие психологического чеховедения. В ней рассматривается проявление темперамента в письмах А.П. Чехова на протяжении всей его жизни. На основе наборов «текстем» из писем А.П. Чехова, реализующих все типы концепта «темперамент»,елан вывод о том, что у писателя был темпераментешанного типа: ондержал признакингвинического и меланхолического типовпреобладанием признаковнгвинического [66, 201-206].

Как видно из вышеизложенного теоретического анализа представленности психологического чеховедения среди множества трудов, посвященных литератору, содержание статей и монографий включает в себя в основной массе либо изучение психологических особенностей чеховских произведений (тексты на стыке филологии и психологии), либо попытки составления медико-психологического портрета самого А.П. Чехова (психиатрические исследования).

Проведя обзор отечественных чеховедческих изданий, мы считаем необходимым обратиться к зарубежным психологическим исследованиям А.П. Чехова. Как уже было сказано в начале параграфа, они в целом посвящены медико-психологическим, психиатрическим, а зачастую психоаналитическим разборам личности и творчества А.П. Чехова.

Зарубежные работы по изучению А.П. Чехова в психологии и психиатрии ведутся уже не один десяток лет; существует даже название направления чеховедческих исследований - «Chekhov's studies».

Профессором Леонардом Шенголдом ещё в 1961 г. была опубликована статья в Международном журнале психоанализа (International Journal of Psychoanalysis) под названием «Chekhov and Schreber: Vicissitudes of a Certain Kind of Father-Son Relationship» («Чехов и Шребер: превратности определённого рода отношений отца и сына»), Л. Шенголд находит и доказывает интересную связь между случаями взаимоотношений отца и сына в жизни писателя, его произведении «Чёрный монах», где эти отношения отразились, и известной клинической картиной параноидального психоза Д.П. Шребера [156].

Michael A. Sperber в 1971 г. написал работу «The «As If» Personality and Anton Chekhov's «The Darling»» (««Как будто» личность и «Душечка» Антона Чехова») для журнала Psychoanalytic Review. В ней автор примером из чеховского творчества, а именно — рассказом «Душечка», иллюстрирует форму эмоционального расстройства, при которой все проявления преданности человека к чувствам, мыслям и идеям лишь выглядят подлинными, на деле являясь результатом присущей личности склонности к имитации переживаний и мыслей других людей вследствие отсутствия собственной глубины эмоциональных процессов [158].

Эдит Штеффен (Edith Steffen) из университета Roehampton в статье «Смерть и середина жизни: почему понимание развития жизненного периода имеет важное значение для практики консультативной психологии» («Death and mid life: Why an understanding of life-span development is essential for the practice of counselling psychology») применяет знание чеховского творчества для иллюстрации значимости осознания человеком среднего возраста понятия и смысла смерти в процессе консультирования на примере пьесы А.П. Чехова «Иванов». Автор приводит понимание смерти главным персонажем произведения в качестве ресурса в терапевтической работе. По мнению Э. Штеффен, пример Иванова показывает, что кризис середины жизни может связывать человека с наиболее глубоко укоренившимися ценностями, которые в случае необходимости могут быть интегрированы им по-новому. В практике консультирования психологии это означает, что вместо того, чтобы обеспечивать как можно более быстрый выход из кризиса, психолог может приветствовать его как возможность для развития и роста и помочь клиенту реконструировать его жизненный цикл в позитивном ключе [159].

Статья S. Orgel (A Psychoanalyst's Reflections on Chekhov and Three Sisters) в Международном журнале по психоанализу (The International Journal of Psychoanalysis) рассматривает преодоление писателем детских травм и эмоциональной депривации через свой гений и самоанализ, что, по мнению автора статьи, проявляется в его художественных произведениях, в частности, пьесе «Три сестры», подробно проанализированной в данной работе [151].

Американский журнал по психиатрии (The American Journal of Psychiatry) содержит статью доктора медицины и философии Rajko Igic (Anton Pavlovich Chekhov (1860-1904)). В ней, описывая мелиховский этап жизни писателя, автор признаёт положительное влияние чеховского психологического подхода и медицинского образования к литературной работе и уделяет внимание повести «Палата № 6» как медико-психологической [145].

Труд исследователей Растин (профессора Майкла Растин и руководителя Центра детской психотерапии, Маргарет Растин) «Mirror to Nature: Drama, Psychoanalysis and Society» анализирует пьесы с психоаналитической и социологической сторон, причём А.П. Чехову посвящён в книге отдельный раздел («Chekhov. The pain of intimate relationships») [155].

Как пишет J.N. Loehlin в книге The Cambridge Introduction to Chekhov, одним из наиболее значимых психоаналитических исследований А.П. Чехова представлен труд Майкла Финке (Michael Finke) Seeing Chekhov: Life and Art. В работе используется биографический материал для глубокого аналитического изучения психической жизни писателя, исследуется, например, влияние медицинского образования наановление ипостаси Чехова-художника [148, 174], причиной выбора врачебного профессионального пути при этом М. Финке видит в бессознательном отвержении литератором родословнойоего отца [143, 7]. Свою книгу автор начинает фразой, что из всех известных русских литераторов 19 в. о А.П. Чехове знают меньше всего, настолько это была загадочная и многогранная личность. И действительно,олько бы ни проводилось исследований, целостное видение личности писателя «ускользает» от чеховедов, оставляя чувство незавершённости образа. Одной из причин этого, возможно, является известное нежеланиемого Антона Павловича рассказывать обе, то, что он называл «автобиографофобией». Согласно М. Финке, А.П. Чехов любил исследовать, наблюдать, и иногда щеголял этимоим пристрастием,едствием чего авторитает дискомфорт при публичных выступлениях во время торжеств, когда писатель из наблюдателя вынужденноановился на позицию наблюдаемого [143, 14]. Так же аналитически М. Финке объясняет и другие моменты биографии литератора, чтоставляет особенность рассматриваемой книги.

Далее остановимся на двухчинениях, автором которых является L.A. Polakiewicz, доцент кафедрыавянских языков и литературы Университета Миннесоты. Оба произведения (как и некоторые другие, уже рассмотренные нами выше) включены в число пополняющих труды по психологическому че-ховедению ввиду ихдержательногоответствия, несмотря на принадлежность автора к литературоведческому кругу. Первая из работ, под названием «An Unpleasantness»: A Rare Case of Violent Protest in Chekhov's Works (««Неприятность»: редкийучай бурного протеста в творчестве Чехова»), рассматривает психологический портрет главного героя в чеховском рассказе — доктора Овчинникова и обстоятельства, которые предвосхитили эмоциональный взрыв персонажа. Автор отмечает точный медицинский подход А.П. Чехова в раскрытии эксплозивного типа личности доктора [153, 71]. Согласно классификации личностных расстройств в учении о патологических характерах, разработаннойвременником А.П. Чехова, русским психиатром, учеником С.С. Корсакова и В.П. Сербского - П.Б. Ганнушкиным уже послеерти писателя, черты такого типаответствуют эпилептоидной психопатии. Самыми характернымиойствами являются: крайняя раздражительность, а также расстройства настроенияпроявлениями тоски,раха, гнева [28]. В другойоей работе Anton Chekhov's «The Princess»: Diagnosis - Narcissistic Personality Disorder (««Княгиня» Антона Чехова: диагноз - нарциссическое личностное расстройство») L.A. Polakiewicz анализирует ещё одинучай иллюстрации А.П. Чеховым диагноза, нарциссического расстройства личности, на примере главного персонажа - княгини Веры Гавриловны. Такой вывод автор доказывает, опираясь надержание внутренних монологов героини, её поведение, а также информацию, полученную из разговораней другого героя - врача [152, 56]. И действительно, А.П. Чехов клинически верно описывает данное личностное расстройство, в облике княгини чётко просматриваютсямоидеализация, характерноеремление общениялюдьми высокогоатуса иисходительное ожидание хорошего отношения от окружающих более низкого общественного положения.

Bradley Lewis в работе Listening to Chekhov: Narrative Approaches to Depression («Слушая Чехова: повествовательные подходы к депрессии»), вслед за коллегами-чеховедами (такими, как, например, Geoffrey Borny в книге Interpreting Chekhov) утверждает наличие в наследии писателя множества произведений, которыеужат примерами медико-психологического описания депрессивногостояния, психического дистресса [141]. Среди подобных текстов автор называет: «Припадок», пьесы «Иванов» и «Дядя Ваня», «Палата № 6», «Чёрный монах» и др. [147, 49]

Как мы выяснили, зарубежные авторы-чеховеды в основном рассматривают А.П. Чехова как врача и сами занимают психо л ого-психиатрическую позицию при исследовании отдельных произведений или этапов жизненного пути писателя.

Таким образом, в результате теоретического изучения трудов по чехов е-дению - книжных изданий, рецензий на них, а также статей, посвященных А.П. Чехову, выяснилось, что они практически всецело принадлежат таким областям знания, как литературоведение и медицина, соответствующим двум направлениям профессиональной деятельности писателя. Однако, в противовес обширности чеховедческих сочинений, психологических исследований по данной проблематике практически нет, а те, которые присутствуют, написаны в большинстве своём зарубежными авторами. Этот факт ещё раз подтверждает актуальность и значимость исследуемой нами темы для отечественной психологической науки.

1.3. Источники историко-психологического исследования эпистолярного и художественного наследия А.П. Чехова. Процедура и методы исследования

В качестве исследовательских источников, нами рассматривались, в первую очередь, тексты чеховских писем и художественных произведений, а также мемуарная литература о писателе (перечень использованных текстов представлен в библиографии разделом «Источники»; нумерация отмечена буквой «а» - показателем отнесённости к архивам). Кроме того, ввиду особенностей круга общения А.П. Чехова (его знакомств с представителями научной психологии второй половины 19 в.), при исследовании также обращалось внимание на публикации чеховских и постчеховских времен, в том числе содержавшиеся в главном в тот период психологическом журнале «Вопросы философии и психологии».

Первый этап историко-психологического исследования был посвящён эпистолярному наследию А.П. Чехова (за единицу анализа принималось 1 письмо), поэтому, прежде всего, стоит рассмотреть первую составляющую объекта — письма литератора.

Для освещения вопроса о своеобразии собрания писем А.П. Чехова логично обратиться к биографическому материалу, собранному чеховедом М.П.

Громовым. Он, как и другие исследователи жизненного пути писателя, отмечает точность,бранность, аккуратность, даже некоторый педантизм в обращенииписьмами. Сохранял получаемую корреспонденцию А.П. Чехов в величайшем порядке, и, хотярукописямиоихчинений он так не поступал,азу отправляя их в редакции (из-за чего творческого архива, как у Ф.М. Достоевского, JI.H. Толстого, И.С. Тургенева, у него не было). Письма былируппированы хронологически и даженекоторым подбором по алфавиту. Как отмечал М.П. Громов, приводя в пример цитату из чеховской повести, «с письмами же, по-видимому, былоязано тознание высокой ценности мимолётного времени, которым наделенымые чуткие из чеховских персонажей». «Если бы у меня была охота заказатьбе кольцо, то я выбрал бы такую надпись: «ничто не проходит». Я верю, что ничто не проходит бесследно и что каждый малейший шаг наш имеет значение для настоящей и будущей жизни» («Моя жизнь»)» [35, 1]. В отличие от А.П. Чехова, который относился к переписке как ценности иособу летописания (в эпистолярном архиве оказалось около 10000 писем), его адресаты поступали неоль бережно; как результат, уничтожена часть писем JI.A. Авиловой к писателю, отсутствуют письма к А.П. Чехову A.C. Суворина (издатель «Нового времени» забралою часть корреспонденции послеерти литератора и, по мнению чеховедов, уничтожил), письма к И.И. Левитанужжены братом художника и т.д.

А.П. Чехов не оставил никаких распоряжений по поводу своего эпистолярного наследия. Уже в 1904 г. были опубликованы письма к А.Н. Плещееву, позже — к H.A. Лейкину. В 1906-1910 гг. вышли сборники писем («Письма А.П. Чехова», «Собрание писем А.П. Чехова», «На памятник Чехову»), первым серьёзным изданием, после публикаций Б.Н. Бочкарёва и Вл. Брендера, руководила сестра писателя М.П. Чехова. Известно мнение A.M. Пешкова (М. Горького), согласно которому для всестороннего освещения личности литератора его переписка должна быть напечатана целиком, включая и чеховский архив, однако подобное издание до сих пор не осуществимо из-за слишком большого объёма материала. К тому же, по имеющимся данным, даже в наличествующем эпистолярномбрании (которыйставляет около четырёхполовиной тысяч писем) не хватает, по меньшей мере, полутора тысячраниц [35, 1].

Письма первых лет жизни А.П. Чехова в Москве, адресованные большим числомаршему брату Ал .П. Чехову, ужедержали научно-психологические замыслы, воззрения на природу художественного мышления, литературнойбъективности и пр. С начала 1883 по 1886 гг., в период интенсивноготрудничества в петербургском журнале «Осколки», писатель активно переписывалсяредактором-издателем этого журнала H.A. Лейкиным, в письмах к которомудержится информация о времени участия А.П. Чехова в отделе «Осколки московской жизни», а также отзывы оатьях издания, написанных другими авторами. Помимо «Осколков», А.П. Чехов работал и для других журналов и газет в этот период, например в «Стрекозе», «Зрителе», «Будильнике», «Развлечении», «Мирском толке», «Петербургской газете» и др. Круг общения писателя в 80-е гг. постоянно ширился,еди его постоянных корреспондентов были В.В. Билибин, P.P. Голике, М.В. Киселёва, П.А. Сергеенко, Л.Н. Трефолев и мн. др. Подробнее о кругах эпистолярного общения Антона Павловича будетазано ведующей главе. Необходимо отметить перепискулитератором Д.В. Григоровичем в 1886 г. В этом же году, вязиначаломтрудничества в «Новом времени», начинается один из наиболее значительных (и подержанию, и в количественном отношении) разделов чеховского эпистолярногобрания - общение писателяA.C. Сувориным, представляющее для нас наибольший исследовательский интерес ввиду той важной роли, которую издательграл в жизни А.П. Чехова [51а, 319-320].

Интересно замечание М.П. Громова о том, что письма 80-х и 90-х гг. долгое время не привлекали внимания исследователей, тогда как именно они являются содержательно значимыми для понимания научных в целом, и, в частности, взглядов литератора на психологию. В них он много рассуждал о науке и научном способе мышления, сравнивал мысли представителей разных профессий, высказывался о состоянии современной ему психологической науки и пр. Так как наука в России в то время была большей частью наукой будущего, т.е. создававшиеся теоретические построения и концепции адекватно оценивались малым количеством интеллигентов, придававших больше смысла практике, чеховские представления, охватывающие самые разные области знания, зачастую оставались непонятыми, вследствие чего сильно опережавшего свое время писателя даже обвиняли в отсутствии идеи, мировоззрения. У А.П. Чехова отсутствовала какая-либо теория или концепция, предисловий либо послесловий к сборникам, кстати, у него тоже не было, однако его мировоззрение проявилось в творчестве (часто - от лица персонажей, с которыми он себя не отождествлял) благодаря научно-художественным приёмам, а собственно мысли и представления (как будет показано ниже, главным образом по поводу психологии) выразились в столь ценных для литератора письмах [35].

Примечательно, что,авнивая эпистолярноебрание А.П. Чеховаего творческим наследием, литературоведы упоминают о том, что зачастуюожно провести отличие междуилями повествования в художественной прозе и написания письма. Письма, имевшие для А.П. Чехова, как показано выше, огромное значение, наверное, как ни для кого из писателей, являлись не чем иным, как прямым и искреннимедством выражения егобственных воззрений. Особенно важным объектом для изучения письма предстаютучетом известного чеховедам факта — о некоторой молчаливости писателя в непосредственном общении. Предпочитал, он, таким образом, общение опосредованное, раскрывая в нём какой литературный дар, так и проявляяремление к науке. А в 19 в. такое общение могло быть только эпистолярным. Как отмечал М.П. Громов, «нет материала, в котором жизнь отпечатывалась бы так навечно и глубоко, как в рукописномове, котороездается без всяких техническихожностей» [35, 12].

Содержание некоторых писем А.П. Чехова свидетельствует о том, что во взглядах литератора на творчество главное место занимает принцип совмещения учёного и художникаова в одном лице - творца произведений. Например, вхранившемся черновике письма к Д.В. Григоровичу Антон Павлович пишет фразу, подтверждающую эту мысль: «. чутьё художникаоит иногда мозгов учёного. то и другое имеют одни цели, одну природу. быть может, временем привершенстве методов имжденоиться вместе в гигантскую чудовищнуюлу, которую трудно теперь и представитьбе.» [52а, 360361].

Необходимо заметить, что чеховское эпистолярное наследие, имевшее, как мы выяснили, большую значимость для писателя, разнообразно как в качественном, так и в количественном отношении. Даже сохранившаяся часть писем, представленная в академическом полном собрании сочинений и писем А.П. Чехова, выпущенном издательством «Наука» в 1974-1983 гг., обширна по количеству, она составляет 4494 эпистолярных текста самым разным адресатам. Чтобы сформировать более ясное представление о масштабах чеховского эпи-столярия, подтверждающего значимость переписки для литератора, адресатов А.П. Чехова можно условно разделить по следующим корреспондентским кругам (некоторые из них подразделяются нами на подгруппы):

1. Литературный круг. Он включал в себя:

- издателей и редакторов различных журналов и газет, в которых сотрудничал писатель, или в которые он был приглашён для работы (издатель «Нового времени» A.C. Суворин; редактор-издатель «Осколков» H.A. Лейкин; соиздатель «Осколков» P.P. Голике; сотрудник редакции журнала «Осколки» В.В. Билибин; журналист, драматург, редактор журналов «Север» и «Нива» В.А. Тихонов (псевдоним — Мордвин); редактор «Вестника Ярославского земства» Л.Н. Трефолев; писатель, редактор еженедельного журнала «Живописное обозрение» А.К. Шеллер (псевдоним - Михайлов); переводчица, детская писательница, издательница журнала «Родник» Е.А. Сысоева; издатель-редактор петербургской газеты «Новости дня» и журнала «Русский сатирический листок» А.Я. Липскеров и др.);

- литераторов - писателей, поэтов и прозаиков, литературных критиков, сотрудников А.П. Чехова по литературному делу (Л.Н. Толстой, занимавший в литературном табеле о рангах А.П. Чехова первое место и являвшийся членом Русского психологического общества; А.Н. Плещеев, поэт, переводчик, прозаик, критик; писатели И.Л. Леонтьев (псевдоним - Щеглов), A.C. Лазарев (псевдоним - Грузинский), К.С. Баранцевич, Д.В. Григорович; поэт и прозаик Я.П. Полонский; В.А. Гиляровский, писатель, поэт и журналист и др.);

2. Круг родственников:

- близкие родственники (братья Ал. П. Чехов, М.П. Чехов, И.П. Чехов, сестра М.П. Чехова, мать Е.Я. Чехова и отец П.Е. Чехов. Кроме того, в подгруппу данного круга общения входили письма, адресованные всей семье Антона Павловича — «Чеховым»);

- дальние родственники (двоюродные братья и сестры, например Г.М. Чехов, М.М. Чехов, A.A. Долженко, Е.М. Чехова; дядя М.Е. Чехов, тётя Ф.Я. Долженко и др.);

3. Круг друзей и знакомых, среди которых были представители разнообразных профессий и интересов:

- знакомые (М.В. Киселёва; соученик и сотрудник Н.П. Чехова Ф.О. Шехтель; друг семьи Чеховых М.М. Дюковский; врачи Я.А. Корнеев, П.Г. Розанов; известный российский зоолог и зоопсихолог, психолог, доктор зоологии, профессор, основатель отечественной сравнительной психологии В.А. Вагнер и др-);

- соученики по гимназии и университету (друг и соученик по гимназии П.А. Сергеенко; однокурсник по гимназии и университету Д.С. Савельев; врач, знакомый по университету П.А. Архангельский, а также соученик по университету - русский психолог, психиатр, психоневролог и дефектолог Г.И. Россолимо и пр.);

4. Круг театральных деятелей и людей искусства (основатели Московского Художественного театра — русский режиссёр, педагог, драматург и театральный деятель В.И. Немирович-Данченко и русский театральный режиссёр, актёр и преподаватель К.С. Станиславский; театральные актёры А.П. Ленский (настоящая фамилия Вервициотти); В.Н. Давыдов (настоящие имя и фамилия Иван Горелов), актриса В.Ф. Комиссаржевская; художник И.И. Левитан, композитор П.И. Чайковский и мн. др.);

5. Другие: в данную группу входят письма секретарям различных литературных обществ, неустановленным лицам, письма-ответы А.П. Чехова его читателям, письма-поручения и пр.

Таким образом, из приведённых корреспондентских кругов видно, что адресатами А.П. Чехова являлись люди различных профессиональных интересов, среди них были и представители психологической науки - письма таким адресатам считались для нас наиболее значимыми. Следуя фактам, полученным в результате изучения биографической литературы, нужно заметить, что, среди прочих, как наиболее важные нами отмечались письма, адресованные:

1) наиболее значимым для писателя людям (например, Д.В. Григоровичу, A.C. Суворину, Ал .П. Чехову);

2) представителям психологической науки (В.А. Вагнеру, Г.И. Россоли

Одно из первых мест в списке корреспондентов, повлиявших на представления А.П. Чехова о научной психологии (и, таким образом, на формирование психологических особенностей наследия писателя), по праву должен занимать Л.Н. Толстой. Однако ему адресован только один эпистолярный текст (в числе сохранившихся писем), и тот в форме коллективной телеграммы за чеховской подписью.

Издатель «Нового времени» A.C. Суворин, выполнявший довольно длительный период жизни литератора роль наставника, имел в жизни А.П. Чехова огромное значение, что отразилось на переписке. Письма А.П. Чехова A.C. Суворинуидетельствуют об оживлённом творческом диалоге, происходившем между ними [4, 27]. ИменноA.C. Сувориным литератор делился рассуждениями, воззрениями и мыслями наиболее открыто, чем с другими корреспондентами, главным образом в этих письмах А.П. Чехов пишет о своих представлениях по поводу науки в целом и науки психологии в частности. Нами было выявлено, что в процентном отношении все имеющиеся письма А.П. Чехова к A.C. Суворину составляют почти 8% от общего числа (338 писем из 4494), что, с учётом громадного количества корреспондентов, подтверждает оценку значимости адресата для писателя.

Литератору Д.В. Григоровичу также нашлось поприще в чеховской «Литературной табели о рангах»: если Л.Н. Толстому отводилась должность тайноговетника, то Д.В. Григоровичу А.П. Чехов приписывал ранг действительногоатского, что по почётности было на втором месте. Учитывая и известный момент в их переписке, часто описываемый чеховедами как переломный в творчестве А.П. Чехова и относящийся к 1886 г., когда письмо Д.В. Григоровича, писавшего «. у Вас настоящий талант, — талант, выдвигающий Вас далеко из круга литераторов нового поколенья»льно подействовало на писателя, восторженно ответившего: «Ваше письмо, мой добрый, горячо любимый благо-веститель, поразило меня, как молния. Я едва не заплакал, разволновался и теперь чувствую, что оно оставило глубокийед в моей душе», - можно допустить, что в письмах к этому корреспондентудержится значимая для нашего исследования информация [51а, 216].

Ал. П. Чехов был не просто старшим братом, но доверенным лицом в чеховском сотрудничестве с издательством A.C. Суворина. Письма Антона Чехова к брату схожи с перепиской с A.C. Сувориным по открытости мыслей. Как писал М.П. Громов, «Чехов причислял письма старшего брата к «первостатейным» произведениям и высоко ценил его литературный вкус. В личных отношениях Александра и Антона Чеховых никогда не было ничего мелочного, не было и равнодушной терпимости или панибратства. Его [Антона Чехова, — прим. М.Б.] письма о детях, об отношении к женщине, о трудолюбии, опрятности, душевной уравновешенности и терпимости до сих пор сохраняют глубокий воспитательныйысл, обращенный далеко за рамки личной переписки, понятный и нужный всем» [35, 15-16]. Поэтому на письма к Александру Чехову наше внимание в исследовании было акцентировано особо, как на возможный материал для последующего аналитического рассмотрения.

Ещё одна ключевая фигура в эпистолярном наследии А.П. Чехова, к которой мы уже обращались в предыдущих

главах, -курсник и близкий друг писателя Г.И. Россолимо. Он был автором многочисленных научных работ в области психологии и психиатрии, неврологии и невропатологии, анатомии и физиологии нервнойстемы («Психологический профиль Россолимо», «Индивидуальности ребёнка», «Пальцевой рефлекс Россолимо», «Невропатология и психотехника» и др.) [6, 182-186]. Известно, чтоществовало письмо, датированное 1899 г., о котором упоминал Г.И. Россолимо в мемуарах, в нём А.П. Чехов рассказывал ооём намерении чтения лекций по психологии пациента. Письмо это нехранилось, но в Российской государственной библиотеке уцелел ответ Г.И. Россолимо, отражающий имевшую место коммуникацию научно-психологического характера между корреспондентами: «Вы были правы, намереваясь читать медицинские лекции, как быдя в шкуре разбираемого больного; это желание даватьбъективную окраску освещаемому передушателями медицинскому вопросу, желание вполне целесообразное в виде лучшего выяснения всехорон болезни делает клиническую лекцию творческим процессом.» [6, 182-186].

И, наконец, ещё один корреспондент, письма к которому (или те эпистолярные тексты, в которых А.П. Чехов о нём упоминает), с нашей точки зрения, важны для исследования — зоопсихолог и основатель отечественной сравнительной психологии В.А. Вагнер. По словам С.Л. Рубинштейна, эволюционная теория Ч. Дарвина, которая во второй половине 19 в. распространилась на психологическую науку, привела к развитию в первую очередь зоопсихологии. Именно в этот период освобождённая от антропоморфизма зоопсихология вступает на путь объективного научного исследования. Из исследований в области филогенетическойавнительной психологии возникли новые течения общей психологии - в первую очередь появилась поведенческая психология [99]. В.А. Вагнер в то время много печатался в журнале Московского психологического общества «Вопросы философии и психологии», например,такими работами, как: «Вопросы зоопсихологии», в которой происхождение инстинкта рассматривалось на основе концепций Г. Спенсера и Ч. Дарвина, ценимых, как мы выяснили ранее, А.П. Чеховым [6а, 29-43; 7а, 39-54]; «Психологическая природа инстинкта», в ней автор, помимо обозначенных двух, принимает во внимание ещё и теоретические построения О. Конта [9а, 30-67; 10а, 316360], так же, как и в труде «Генезис и развитие музыки» [8а, 275-312]; опирающаяся на работу Ж.-А. Фабра «Психология насекомых» [11а, 365-387; 12а, 1-32]. Так как этиатьи были опубликованы при жизни А.П. Чехова, и,орее всего, писатель, интересующийся развитиемвременной ему психологической науки, имел о них представление, тем более необходимо проследить наличие в чеховских письмах зоопсихологической иавнительно-психологической тематики.

Что касается качественной характеристики чеховского эпистолярного массива, то в этой связи необходимо отметить, что тематика писем весьма разнообразна. Она включает в себя: дневники путешествий литератора, его советы начинающим авторам, отзывы о критике, повествования о жизненных событиях, пояснения по поводу собственных рассказов, даже этапы создания некоторых произведений, также различного характера рассуждения, среди которых мы намеревались найти и описать то, что составляет предмет нашего диссертационного исследования, а именно психологические особенности эпистолярного и художественного наследия А.П. Чехова.

С точки зрения этой характеристики мы рассматривали письма А.П. Чехова как эпистолярный дискурс. Эпистолярный дискурс является письменной формой коммуникации, то есть таким образованием, которое содержит два компонента: динамический процесс языковой деятельности, вписанной в коммуникативный ициальный контекст, а также результат этой деятельности (текст) [89, 498]. Вответствииэтим, мы заключили, что чеховские письма представляютбой эпистолярный дискурс, потому что жизнь писателя как личная, так и общественная (это подтверждается, как показано в главе II, биографами литератора, в частности, М.П. Громовым), его отношениядругими художникамиова и представителями научных профессий, медицинская практика, воззрения и размышления по поводу науки, различных явлений действительности - всё это отразилось в эпистолярном наследии.

Соответственно тому, что письма А.П. Чехова являются дискурсом, который в широком значении понимают какособ общения и пониманияциального мира [43, 26], к эпистолярному наследию писателя был применён описательный метод - метод дискурсивного анализа. Пооему определению, данный метод оказывается интегральнойерой исследования письменного выражения коммуникацииточки зрения еёдержательной и контекстуальной характеристики, функциональной направленности ициально-культурной обусловленности [65, 59]. Помимо учёта обусловливания историко-психологическими ициокультурными аспектами, тексты писем изучались нами в биографическом контексте. В этойязи метод коррелировалбиографическим (разрабатывался ещё в начале 20 в. Ш. Бюлер, H.A. Рыбниковым) — основанным на исследовании личности в контексте истории и используемым нами для воссозданияязей жизненных и творческих этапов писателяпутём развития психологической науки 19 в., повлиявших на формирование психологических особенностей наследия А.П. Чехова.

Н.В. Сапожникова в работе «Философско-антропологическая природа эпистолярного дискурса» рассматривает эпистолярный текст как проекцию существования философски мыслящего человека, не являющегося философом по роду своих занятий, что применительно к чеховскому собранию писем, с нашей точки зрения, добавляет ещё и фразу «психологически мыслящего». Для воссоздания бытийных аспектов и мыслей, организующих существование адресанта в дискурсе, которое, в свою очередь, определяется синтезом текста, языка, личности и социума, жизненного и исторического пути «как процессом продуцирования значений и смыслов» - помимо историко-биографической реконструкции требуется также использование метода аналитической герменевтики [101].

Вязиэтим, к текстам произведений применялся и текстологический метод — источниковедческий анализ письменных материалов, включающий вбя их герменевтическое прочтение. По Г.Г. Шпету, герменевтика рассматривалась как учение об истолковании, выстраивающееся на основе актов понимания и взаимопонимания [2; 131, 234-235]. Применительно к историко-психологическому исследованию, герменевтика (разъяснение, истолкование) представляетбой научный метод понимания текстов [132, 66]. Также использовалась хронологически-тематическаястематизация и классификация текстологического материала.

Вторая часть источников диссертационного исследования, охватывающая художественное наследие А.П. Чехова, включила в себя: рассказы и повести, юморески, пьесы, подписи к рисункам, очерки, работы научно-публицистического характера («Из Сибири», «Остров Сахалин»), статьи, рецензии, заметки, отчёты, пожертвования, прошения и воззвания о помощи для нуждающихся, дневниковые записи, записи на отдельных листах, записные книжки, записи на оборотах рукописей, шуточные аттестаты и гимназические стихотворения, записи в альбомах, неопубликованные и неоконченные тексты, включая работу-подготовку к докторской диссертации «Врачебное дело в России». Всего нами было рассмотрено 719 источников. В объект исследования не вошли произведения из раздела Dubia (лат.: «сомнительное» - те тексты, которые предположительно приписываются автору), коллективные произведения и редактированные А.П. Чеховым тексты других литераторов. По словам таких исследователей, как В.П. Белянин, Ф.Е. Василюк обращение к художественному произведению как объекту психологического анализа является оправданным влу изображения в текстах внутренней жизни персонажа [12, 12; 24, 161162].

Таким образом, для реализации поставленных задач и верификации гипотез исследования нами были использованы следующие методы: биографический метод (как метод, направленный на воссоздание связей этапов жизни и творчества литератора с путём развития психологии второй половины 19 в., которые не могли не повлиять на формирование психологических особенностей его наследия); источниковедческий метод - текстологический анализ письменных материалов для хронологически-тематической систематизации и классификации текстологического материала; герменевтический метод - приём смыслового прочтения (истолкования) текстов; дискурсивный анализ эпистолярного наследия А.П. Чехова.

Мемуарная литература о А.П. Чехове обширна, поскольку при жизни с писателем были знакомы сотни его современников, среди которых не только родственники, соученики по гимназии и Московскому университету, знакомые по редакциям газет и журналов, в которых сотрудничал литератор, но и многие выдающиеся деятели литературы и искусства. В числе таких людей были И.А. Бунин, В.А. Вагнер, М. Горький, В.Г. Короленко, И.И. Левитан, И.Е. Репин, Г.И. Россолимо, К.С. Станиславский, Л.Н. Толстой и др.

Характеризуя мемуарную литературу в книжном чеховедении, нельзя снова не упомянуть о работе М.П. Чехова «Вокруг Чехова», уже рассматривавшейся выше, поскольку это был первый мемуарно-биографический труд, вышедший в книжной форме спустя почти три десятилетия со дня смерти писателя. Кроме того, стоит подробнее рассмотреть антологию «А.П. Чехов в воспоминаниях современников», книгу, представляющую собой сборник мемуаров о литераторе, впервые вышедший в 1947 г. и переиздававшийся в 1952, 1954 и 1960 гг. Именно этот сборник стал своего рода библиографической редкостью, важным элементом в любой исследовательской библиографии по чеховедению, и включил в себя мемуары близких знакомых писателя: М. Горького (A.M.

Пешкова), В.Г. Короленко, И. Л. Леонтьева-Щеглова, В.И. Немировича-Данченко, И.Е. Репина, К.С. Станиславского, Т.Л. Щепкиной-Куперник и др. Особый интерес для нас представляют воспоминания таких авторов, как И.Н. Потапенко, Г.И. Россолимо и Т.Л. Щепкина-Куперник. Так, И.Н. Потапенко воих мемуарах «Несколько летА.П. Чеховым» отмечает, что писатель на примеребственного психологическогостояния описывал болезнь, которую называл «особым авторским психозом», проявляющимся у человека,авящего пьесу: «Ям испытал это, когдаавил «Иванова».Человек теряетбя, перестаёт бытьмимбой, и его душевноестояние зависит от таких пустяков, которых он в другое время не заметил бы: от выражения лица помощника режиссёра, от походки выходного актёра.» [За, 344-345]. Из воспоминаний Г.И. Россолимо («Воспоминания о Чехове») видно, что А.П. Чеховрьёзно задумывался над академической карьерой, делясьщностью предлагаемого им метода преподавания: писательитал, чтоудентов нужно вовлекать в областьбъективных ощущений пациента, поскольку для эффективности врачебной практики в медицине необходим психологический подход. Говоря об отношении А.П. Чехова к драматическим артистам, Г.И. Россолимо отмечал, что литератор также настаивал на важности психологического образования иужителей искусства. Писательница и переводчица Т.Л. Щепкина-Куперник вспоминала о наставлении, данном ей А.П. Чеховым: для того, чтобы быть настоящим писателем, нужно изучать психиатрию. А.П. Чехов говорил, исходя избственного опыта, что ему это помогло и уберегло от ошибок.

В связи с этими данными, в следующей главе целесообразно обратить внимание на то, какое влияние оказывала наука на жизнь и творчество литератора.

Выводы по главе I

1. Теоретический обзор литературных источников по чеховедению показал, что наибольшее количество книжных изданий, статей, рецензий на чехо-ведческие работы имеет литературоведческое направление и является результатами исследований филологических наук. Также встречаются труды медицинского содержания, религиозного, и, что наиболее важно для нашего исследования, - психологического, хотя психология в таких работах имеет в большинстве случаев литературное значение.

2. Проведённый анализ чеховедческих работ психологического направления показал отсутствие среди них исследований, посвящённых обогащению ис-торико-психологического знания и рассматривающих психологические особенности всего чеховского наследия — эпистолярного и художественного.

3. Рассмотрение источников исследования привело к выводу о важности проведения теоретического исследования чеховской научной мотивации в аспекте изучения психологических особенностей наследия писателя.

ГЛАВА II. РОЛЬ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ

ТВОРЧЕСТВЕ А.П. ЧЕХОВА

2.1. Место науки в жизни и творчестве А.П. Чехова

Благодаря проведённому в первой главе теоретическому обзору трудов чеховедения, мы выяснили, что в психологии А.П. Чехов не изучается как писатель, имевший прямое отношение к науке, к тому же психологической, хотя большим числом литературоведов и медиков рассматривается его интерес к психологии и психиатрии. В этой главе чеховское творчество будет представлено с точки зрения ориентированности на науку с целью подтверждения значимости психологического исследования.

Наука в жизни и творчестве А.П. Чехова занимала особое место. Анализ критической литературы чеховских времен позволяет выделить сформированные ещё при жизни писателя мнения критиков и обозревателей печатных изданий по поводу литературной манеры А.П. Чехова. Характерно одновременное упоминание о А.П. Чехове как о психологе и художнике. Стоит отметить, что психология второй половины 19 в., как наука, представляемая интеллигенцией, имела широкий спектр научных интересов и направлений - основной печатный орган Московского психологического общества - журнал «Вопросы философии и психологии» рассматривал проблемные вопросы, касающиеся самых различных сфер жизни. В связи с этим, при изучении чеховских представлений необходимо учитывать, что зачастую под термином широкого значения «наука» писатель имел в виду именно психологию, проникнуть в знание которой он стремился со студенческих лет, что ему удалось сделать так продуктивно и для науки, и для литературы, как, наверное, никому из писателей. Об этом свидетельствуют, в первую очередь, воспоминания современников А.П. Чехова.

Мемуары дополняют биографию писателяедениями о работе А.П. Чехова врачом и о его интересе к медицинской науке. Вспоминая о решении поступления на медицинский факультет Московского университета, А.П. Чехов писал, что «в выборе потом не раскаялся» [48а, 271]. По егоовам, занятия медициной не просто обогатили его знаниями и овладением научным методом, но, что немаловажно, расширили область его наблюдений [За, 9].

Как вспоминал профессор Г.И. Россолимо, практической деятельности врача Антон Павлович не избегал. Поидетельству известного психолога, А.П. Чехов одно время мечтал даже о преподавании в университете и о научной работе. Врач М.А. Членов, говоря о заинтересованности А.П. Чехова медициной,общает о его попыткездать в Москве научный институт [2а, 25]. Согласно этому представителю медицинской науки, человека такого беспредельного уважения к науке и крепкой веры в её значение для человечества встречать приходилось редко. При этом вспоминается фраза, включённая А.П.

Чеховым в автобиографию: «К беллетристам, относящимся к науке отрицательно, я не принадлежу, и к тем, которые до всего доходятоим умом, не хотел бы принадлежать» [48а, 272]. Как писатель, А.П. Чеховиталбя обязанным науке и любил её, не переставая интересоваться до последних днейоей жизни медициной, психологией и психиатрией. Аккуратно выписывая научные журналы, литераторедил за всеми открытиями. Поовам М.А. Членова, не менее медицины писателя занимали и другие области знания — земледельческие науки, живопись, театр, технические новшества. И, конечно же, психология [2а, 640-641].

Поидетельству Г.И. Россолимо, наибольшее значение в данном вопросе имеют рассуждения А.П. Чехова по поводу влияния науки на его беллетристическую деятельность. Эти воззрения литератор обозначил в вышеупомянутой автобиографии, присланной дляорника, посвящённого юбилею университетского выпуска. Чтобыздать правильное представление о данномбытии в жизни писателя, целесообразно процитировать ещё один фрагмент из неё: «Немневаюсь, занятия медицинскими науками имелирьёзное влияние на мою литературную деятельность; они значительно раздвинули область моих наблюдений, обогатили меня знаниями, истинную цену которых для меня как для писателя может понять только тот, ктом врач; они имели также и направляющее влияние, и, вероятно, благодаря близости к медицине, мне удалось избегнуть многих ошибок. Знакомствоестественными науками, научным методом всегда держало меня настороже, и яарался, где было возможно,ображатьсянаучными данными, а где невозможно — предпочитал не писать вовсе. Замечу кстати, что условия художественного творчества не всегда допускают полноегласиенаучными данными; нельзя изобразить наенеерть от яда так, как происходит намом деле. Ногласиенаучными данными должно чувствоваться и в этой условности, то есть нужно, чтобы для читателя или зрителя было ясно, что это только условность и что он имеет делоедущим писателем» [За, 431]. Г.И. Россолимо вспоминал оуденческих годах А.П. Чехова, примерном посещении им лекций, клиник и лабораторий,едствием чегоало успешное изучение наук, несмотря на вовлечение в литературную деятельность [За, 435]. Во временауденчества А.П. Чехову былоожновмещать учёбу, начало писательства и вместетемедить за развитием большой науки. Он, между тем, черпал необходимые знания из периодических журналов. Для преподавания в университете нужна была учёнаяепень, и Антон Павлович планировал получить её. Рассказывая об этом эпизоде, Г.И. Россолимо упоминал о методе преподавания, который А.П. Чеховбирался применять воих лекциях — писательитал необходимым для профессора-профессионала датьудентам представление объективных психологических переживаниях больного при описании того или иного заболевания. Таким образом, очевидно, что писатель намеревался заниматьсяучащимися не чем иным, как медицинской психологией. А.П. Чехов выражалсяедующим образом, по воспоминаниям Г.И. Россолимо: «Вот ярадаю, например, катаром кишок и прекрасно понимаю, что испытывает такой больной, какие душевные муки переживает он, а это редко врачу бывает понятно. Если бы я был преподавателем, то я быарался возможно глубже вовлекатьою аудиторию в областьбъективных ощущений пациента, и думаю, что этоудентам могло бы действительно пойти на пользу». Попытка осуществить мечту, для исполнения которой Антону Павловичу требоваласьепень доктора медицины, оказалась неудачной, когда в качестве диссертационной работы в университет был предложен «Остров Сахалин». После неодобрения этого масштабного исследования профессором И.Ф. Клейном, А.П. Чехов, поовам Г.И. Россолимо, «окончательно оставил мысль об академической карьере» [За, 436].

Как правило, чеховеды, при описании отношения литератора к науке, называют его естествоиспытателем, медиком-аналитиком, даже учёным «с глазами, обострёнными долы микроскопа» [35, 7]. Принадлежность писателя к психологии обычно рассматривается в литературном ключе, что,нашей точки зрения, не охватывает полной картины научныхремлений Антона Павловича. В работе В.Т. Романенко «Убеждённый атеист» (сборник «А.П. Чехов -великий художник») внимание исследователя акцентируется на естественнонаучной направленности А.П. Чехова. Если времяуденчества в Московском университете (1879-1884), как было отмечено ранее, охарактеризовалось упрочениемязи писателянаучным миром, привив ему на всю жизнь уважение к людям науки и их труду, то зачатки научных устремлений у А.П. Чехова можно проследить ещё в гимназические годы, когда будущий великий литератор, проявив, по выражению В.Т. Романенко, незаурядную любознательность,ог осилитьтнираницчинения немецкого географа и естествоиспытателя Александра Гумбольдта «Космос». С тех пор, по замечанию чеховедов, чтение научной литературы переросло для писателя в потребность. А.П. Чехов читал литературу, на которой воспитывались учёные того времени, в том числе и психологи, например, ценил труды Ч. Дарвина, его эволюционное учение. Когда, как отмечает В.Т. Романенко, шла идейная борьба вокруг дарвиновского наследия, А.П. Чехов воих высказываниях всегда принималорону дарвинистов и К.А. Тимирязева [96]. Ч. Дарвин часто упоминается как в письмах, так и в произведениях А.П. Чехова («Огни», «Соседи», «Кто виноват?», «На магнетическомансе» и пр.). Например, в письме ктруднику редакции «Осколков» В.В. Билибину (1886 г.): «Читаю Дарвина. Какая роскошь! Я его ужасно люблю» [51а, 213]. Или — брату Ал. П. Чехову (1883 г.): «Приёмы Дарвина. Мне ужасно нравятся эти приёмы!». Это письмоязановозникновением у А.П. Чехова замысла написания магистерской диссертации ещё в порууденчества. Именно «приёмы Дарвина», принципы из книги «Происхождение человека и подбор по отношению к полу» (русский перевод вышел в 1871 г. под редакцией И.М. Сеченова), Антон Павловичбирался положить в основу работы под названием «История полового авторитета». В том же письме А.П. Чехов, представляя науку лестницей знания, по которой поднимается учёный, писал: «Создам лестницу и начнунижнейупеньки,едовательно, я не отступлю от научного метода, буду и индуктивен» [51а, 65]. Индуктивный метод, научный, обеспечивающий точность получаемых знаний, был уже тогда значим для будущего известного писателя. В более позднее время интерес литератора к статистике проявился как следствие вовлечённости в проблемы обобщающих выводов [37]. Понимание природы в задуманном труде близко дарвиновской естественноисторической точке зрения. Научный замысел А.П. Чехова, являющийся, по сути, работой по сравнительной психологии (речь о ней ещё пойдёт в нашей следующей главе) не осуществился из-за усиливавшейся на том жизненном этапе литературной занятости.

Расцветом русской медицинской науки считаются 80-90-е гг. 19 в. - это время активной профессиональной деятельности Чехова-врача, который воспитывался на идеях и трудах гигиениста Ф.Ф. Эрисмана, следил за научными исследованиями зоолога, иммунолога и патолога И.И. Мечникова и др. исследователей, среди которых были также хирург, естествоиспытатель, анатом и педагог Н.И. Пирогов, физиолог и психолог И.М. Сеченов, невропатолог А.Я. Кожевников, основатель русской психотерапевтической школы Г.А. Захарьин и его последователь А.А. Остроумов, наконец, терапевт и общественный деятель С.П. Боткин, благодаря которому в русской медицине 19 в. получила распространение так называемая идея нервизма — рассмотрение любого явления, физиологического либо патологического рода, как целостной реакции всего организма, подчиняющегося воле, на определённые объективные условия его существования [96]. О Н.И. Пирогове как психологе писал в номере «Вопросов философии и психологии» за 1893 г. доктор медицины Н.Я. Пясковский [25а]. Приравнивание Н.И. Пироговым человеческого «я» — нематериального и психического, связанного с телом эфирной субстанцией — к самосознанию, привело автора статьи к выводу о том, что врач придерживался спиритуалистической линии (т.е. был идеалистом). Роль И.М. Сеченова — представителя материалистического направления в психологии, доказывавшего единство и взаимосвязь психической и физической сфер, в становлении представлений А.П. Чехова о научной психологии как психологических особенностей его наследия будет подробнее проанализирована в следующей главе.

С окончанием Московского университета интерес к науке у Антона Чехова только укрепился. Помимо чтения работ Ч. Дарвина, им были заведены знакомствапредставителями науки, одним из которых, например,ал зоопсихолог и основатель отечественнойавнительной психологии В.А. Вагнер. ВтрудничествеВ.А. Вагнером он написалатью о нарушении порядков Московского зоологическогода. К заслугам писателя по отношению к данной отрасли науки можно отнести также участие в устройстве в Крыму биологическойанции, интерес к русской зоологическойанции во Франции (в Вил-лафранке) [98, 230]. Исследователь А.П. Чехова А.И. Роскин упоминает о неизвестном эпизоде из жизни писателя, которыйал известен ему благодаря изучению писем к А.П. Чехову русских учёных. Эпизод этот относится к 90-м гг., когда группой учёных-естествоиспытателей было задумано издание журнала «Натуралист», имевшего направленность на идейную борьбуантиматериалистическими течениями. Издателем должен былать A.C. Суворин, однако отказался, поедениям А.И. Роскина, из-за программы журнала. Переговоры А.П. Чеховаиздателем «Нового времени» не привели к положительному результату, и этотучай,гласно чеховеду, объясняет последующую размолвкуA.C. Сувориным [98, 230-231].

Научный подход к литературе проявился у А.П. Чехова ещё и в применении статистического метода исследования к материалу книги «Остров Сахалин». Он стал первым исследователем (ещё и учёным-литератором) осуществившим частичную перепись в России научно-статистического характера. Отражение чеховского интереса к статистике проявлялось и в его рассказах — «Верочка», «Крыжовник», «Статистика», в повести «Огни» [37]. Называя науку подвигом, в 1888 г. А.П. Чехов написал известную статью памяти Н.М. Пржевальского, в которой ясно прослеживается идеальный для писателя образ человека науки: «Один Пржевальский или один Стэнли стоят десятка учебных заведений итни хороших книг. Их идейность, благородное честолюбие, имеющее в основе честь родины и науки, их упорное, никакими лишениями, опасностями и искушениями личногоастья непобедимоеремление к раз намеченной цели, богатство их знаний и трудолюбие. их фанатическая вера в христианскую цивилизацию и в науку делают их в глазах народа подвижниками, олицетворяющими высшую нравственнуюлу. Их личности - это живые документы, указывающие обществу, что кроме людей, ведущихоры об оптимизме и пессимизме, пишущих отуки неважные повести, ненужные проекты и дешёвые диссертации., что кромеептиков, мистиков, психопатов. и консерваторов, есть ещё люди иного порядка, люди подвига, веры и яснознанной цели» [48а, 236-237]. А в письме к М.А. Членову в 1901 г. А.П. Чехов утверждал: «Работать для науки и общих идей — это-то и есть личноеастье. Не в «этом», а «это»» [60а, 54].

Писатель искал практический выход своей ориентированности на науку и нашёл его в поездке на остров Сахалин.

Ещё до поездки А.П. Чеховым было изучено большое количество научной литературы, в том числе посвящённой правилам статистического анализа, что позволило писателю научно точно представить результаты проведённой переписи. Перепись всего населения острова, составлявшего около 10 тысяч лиц, писатель производил единолично в течение нескольких месяцев, начиная рабочий день с раннего утра и заканчивая поздним вечером. Как отмечал Е.Б. Меве в работе-исследовании «Страницы из жизни А.П. Чехова», ««Остров Сахалин», в котором слились воедино художественное и научное мышление Чехова, дополнили такие сильные по их общественному значению рассказы, как «Убийство», «В ссылке» и «Гусев»» [69].

Работа над научно-публицистическим произведением велась А.П. Чеховым долго, с серьёзностью, присущей настоящему учёному. Он относился к этой своей работе как будущему научному пособию, писал A.C. Суворину в 1894 г. «Вы смеётесь над моею основательностью, сухостью, учёностью и над потомками, которые оценят мой труд. Мой «Сахалин» - труд академический. Медицина не может теперь упрекать меня в измене: я отдал должную дань учёности.» [55а, 258].

Либеральный критик, историк русской литературы итрудник «Отечественных записок» A.M. Скабичевский также известен работой, посвящённой изучению каторги, в которой он проанализировал и «Остров Сахалин» Антона Чехова [27а]. В этойатье, под названием «Каторга пятьдесят лет тому назад и ныне», опубликованной в журнале «Русская мысль» (1898 г.), публицистом, несмотря на критическую оценку чеховского произведения, «Остров Сахалин» был определён как научно-серьёзное произведение, заключающее «вбе. исследование быта каторжных и поселенцев на острове Сахалин, этого последнего новогоова русской каторги». По A.M. Скабичевскому, отличие чеховского труда от других посвящённых каторге трактатов (например, Ф.М. Достоевского, П.Ф. Якубовича)стоит в наличии в тексте научного исследования и теоретических обобщений [27а, 72]. Таким образом, A.M. Скабичевский подтверждал научность чеховского произведения.

Труды по отечественному чеховедению, посвящённые вопросам «Чехов и наука» и «Чехов и медицина», представлены в основной массе литературоведами. В отличие от литературоведения, в современной психологической науке изучение соотношения художественных аспектов с научными в чеховском наследии практически не проводится. Однако важно заметить, что ещё исследователем психологии творчества, Д.Н. Овсянико-Куликовским, приёмы, использованные А.П. Чеховым для написания произведений, были названы «художественным опытом», а сам метод писателя — «опытным методом в науке».

С 40-х гг. 20 в. в работах, главным образом, медицинского характера, проявляется интерес к сопоставлению двух профессиональных областей литератора и учитыванию особенностей их проявления в художественном творчестве.

В 50-60-х гг. появились работы уже цитированных в диссертации В.Т. Романенко («Чехов и наука»), А.И. Роскина («А.П. Чехов. Статьи и очерки»), В них авторы акцентируют внимание на научно-материалистическом мировоззрении писателя, проявившемся в его художественных текстах. Написанный доктором медицинских наук М.Б. Мирским, труд («Доктор Чехов») такжедержит утверждение о том, что произведения литератора «написаны как образцовые психологические диагнозы» [70, 60].

В.Т. Романенко в книге «Чехов и наука» отмечает, чтооеобразием художественных и научных взглядов писателя явилось требование взаимосвязи литературы, философии, естествознания, общественной жизни. С нашей точки зрения, в этом ряду должна указываться ещё и психологическая наука. По мнению автора книги, данное чеховское требованиеало актуальным в пору отрицания критиками и писателями (такими, как М.Н. Альбов, К.С. Баранцевич и др.) этой взаимосвязи. В письме к издателю «Нового времени» A.C. Суворину (1889 г.) Антон Павлович высказался о таких литераторах: «. русские же беллетристы глупее читателя, герои их бледны и ничтожны, третируемая ими жизньудна и неинтересна. Русский писатель живет в водосточной трубе, ест мокриц, любит халд и прачек, не знает он ни истории, ни географии, ни естественных наук, ни религии роднойраны, ни администрации, нидопроизводства.» [53а, 217]. Чем больше приходилось А.П. Чеховуалкиватьсяподобными воззрениями о несовместимости науки и искусства, тем чаще он возвращался к тому, что как литература, так и наука (при этом писатель зачастую подразумевал под наукой именно психологию) должныедовать однойезей, поскольку они имеют одинаковые позиции и цель - усовершенствование объективного мира, разносторонне проявляющегося и в обществе, и в природе [97]. Положительную характеристику А.П. Чехова получали те работы писателей и литературных критиков, которые излагали фактический материал. Показательно, как Антон Павлович оценивал письмо-рецензию наою повесть «Степь», написанную П.Н. Островским: «1) оно, еслиотреть на него как на критическуюатейку, написаночувством,толком ирасстановкой, как хороший, дельный рапорт; в нём я не нашёл ни одного жалкогоова, чем оно резко отличается от обычных критических фельетонов, всегда поросших предисловиями и жалкимиовами, как заброшенный пруд водорослями; 2) оно до крайности понятно;азу видно, чего хочет человек; 3) оноободно от мудрствований об атавизме, паки бытии и проч., просто и холодно трактует об элементарных вещах, как хороший учебник,арается быть точным и т. д. Важно не то, что у него [здесь писатель имеет в видумого рецензента - прим. М.Б.] есть определённые взгляды, убеждения, мировоззрение - всё это в данную минуту есть у каждого человека, — но важно, что он обладает методом; для аналитика, будь он учёный или критик, методставляет половину таланта» [52а, 210-211].

Среди ряда требований, выдвигаемых А.П. Чеховым к писателю, собирающемуся успешно выполнять свою писательскую деятельность, кроме литературного дара художественного вымысла были: ум и эрудированность, не просто опытное знание мира, но научная подготовка, философское образование, опора на сформированное мировоззрение [97].

Вслед за В.Б. Катаевым можно отметить, что переосмысление взаимосвязей накопленного ко 2-й половине 19 в. запаса «общих законов» и эмпирического знания явилось основной тенденцией комплекса отраслей наук человеко-знания, изучению которого посвятилою жизнь А.П. Чехов. В.И. Ленин, рассматривая в 1894 г. необходимость отказа от абстрактных и догматических «общих» конструктов в изучении фактического материала, приводил в пример деятельность «научного психолога», который «отбросил философские теории о душе и прямо взялся за изучение материальногобстрата психических явлений - нервных процессов, и дал. анализ и объяснение. психических процессов» [46, 112-113]. Интересно, что именно в этот период, в конце 19 в., в мировой науке произошёл переход к исследованию психологии познавательной деятельности, в области экспериментальной психологии на первый план выступило изучение проблем мышления, вязичемвременным учёным в вышеописанном портрете «научного психолога» видится указание на изменения, происходившие тогда в русской психологии. По мнению В.Б. Катаева, возможно, что В.И. Ленин воём характерологическом описании «научного психолога» имел в виду В.М. Бехтерева, П.И. Ковалевского, С.С. Корсакова, П.Ф. Лес-гафта и других учёных, за деятельностью которых внимательно наблюдал в то же время Антон Чехов. Чеховеды обращают внимание на влияние идей позитивистов, направленных на применение принципов естественнонаучного образа мысли к развитию механизмов познания действительности, на исследователей той эпохи, в том числе и А.П. Чехова. Нооит заметить, что даже в такомучае нельзя однозначно толковать приверженность писателя к тому или иному направлению. По нашему мнению,орее всего А.П. Чехов, разделяя некоторые положения того же позитивизма, к примеру, заключающиеся в опровержении метафизики при объяснении разного рода феноменов, всё же не достигал крайностей воихждениях, из чего можно заключить о наличии у писателябственной позиции по отношению к возникавшим разного рода теориям и научным школам. Как уже былоазано, А.П. Чехов был близок к воззрениям таких учёных, как К. Бернар, П.И. Мечников, И.М. Сеченов, К.А. Тимирязев и др. Целесообразно проиллюстрировать вышесказанноеовами К. Бернара из работы «Прогресс в физиологических науках», цитируемыми и В.Б. Катаевым для проясненияысла присущего А.П. Чехову научного ориентирования: «Опыт, показывая учёному на каждом шагу ограниченность его знания, всё-таки не заглушает в нём естественного чувства, заставляющего его думать, чтощность вещей для него доступна. Человек. поступает так, как будто он долженремиться к этому, доказательством чегоужит то вечное почему,которым он обращается к природе. Именно эта надежда познать истину. только она поддерживала и всегда будет поддерживатьеняющиеся поколения в их пылкомремлении изучать явления природы» [46, 112-114; 4а, 50-51].

П.Н. Долженков в работе «Чехов и позитивизм» подтверждает важность изучения темы принадлежности литератора к миру науки, поскольку Антон Павлович, верящий в науку и её значение для человечества, не мог не испытать воздействия позитивизма своей эпохи [37]. Исследование, с одной стороны, собрания писем и произведений, а с другой - трудов чеховедения, приводит нас к выводу, что характеризовать однозначно направление, которого придерживался писатель, например, как материалистическое, ввиду только факта медицинской специальности А.П. Чехова было бы некорректно. В следующей главе это будет показано на примере представлений литератора о психологической науке, выраженных в письмах.

Второе издание труда С.С. Корсакова «Курс психиатрии»держитедующиероки: «. психиатрия из всех медицинских наук наиболее близкоавит нас к вопросам философским. Познаниемогобя, познание высших духовныхойств человека, - было всегда одним измых глубокихремлений мыслящих людей, а психиатрия даёт больше других отраслей медицины материала для этого. Изучение душевных проявлений,оль удобное для психиатра,общает такое множествоедений первостепенной важности, что многие психологиитают необходимым длябя подробное ознакомлениенашей наукой; множеству фактов она даёт новое толкование, проливаетет на неясныеороны душевной жизни. Психиатрияоей близостью к психологии. чрезвычайноособствует повышению общего миросозерцания врача, даёт более правильное понимание важнейших проявлений индивидуальной и общественной жизни, повышает просветительное влияние врача на окружающуюеду» [19а, 8-9]. Таким образом, С.С. Корсаков высоко оценивал значимость психиатрии для психологии и их неразрывнуюязь, первые главы книги посвятив именно психологической науке. Возможно, в этом и заключается одно из объяснений причин принадлежности к психологии как науке и А.П. Чехова,едившего за трудами учёногобольшим вниманием.

Наличие в чеховском творческом наследии частого описания диссоци-альных личностных расстройств побуждает обратиться к российской истории исследования психопатий - патологий характера, не являющихся в прямомысле психическими заболеваниями, а относящихсяорее к пограничному проблемному полю между психологией и психиатрией. В 80-х гг. 19 в. из-за рядадебных процессов в отечественной науке возникла потребность разработки проблем пограничной психиатрии. Наиболее известное из процессов — дело об убийстве E.H. Семёновой тринадцатилетней Сары Беккер (август 1883 г.). Проводитьдебно-медицинскую экспертизу назначили И.М. Балинского (считающегося отцом русской психиатрии), опубликовавшего в отчёте по делу диагноз «психопатия», подразумевая под данным понятием вариант патологии характера. Из-за широкой огласки дело долгое время было предметоморов в интеллигентскойеде. Ещё до окончаниядебного процесса, в 1885 г. писателем Н.С. Лесковым (которого А.П. Чехов нарядуИ.С. Тургеневымитал одним изоих главных учителей в литературе) былздан рассказ «Старинные психопаты». А.П. Чехов откликнулся на данную тематику, по-видимому, продуктивнее всех. В октябре 1885 г. был опубликован его рассказ «Психопаты», использовавший материалы этого нашумевшего дела. О деле E.H. Семёновой упоминается также в рассказе «Староста», а ещё до произведения Н.С. Лескова - в 1884 г. — в заметке «Осколков московской жизни». Ставшие в это время модными термины «психопат», «психопатка» А.П. Чехов часто использовал потом воих произведениях («Хорошие люди», «Жена», «В потёмках», «Тина», «Мститель» и пр.). По утверждениюветского психиатра О.В. Кербикова, «всегда психиатрически вполне квалифицированно употреблял А.П. Чехов термин «психопат» и «психопатка»» (на примере писем, рассказов «На даче», «Отрава» и др., а также подготовительных записей для повести «Три года» в «Записных книжках» литератора) [37; 47, 48-49].

Исходя из вышесказанного, можно вслед за П.Н. Долженковым заключить, что многие из своих художественных текстов А.П. Чехов считал написанными на психопатологическую тематику. Благодаря прессе и нашумевшему делу E.H. Семёновой понятия «психопатология», «психопатия», «психопат» стали употребляться уже не в значении психического заболевания, а в пограничном смысле - для обозначения патологии характера. Для подтверждения проницательности А.П. Чехова в отношении психологии и психиатрии, автор труда «Чехов и позитивизм» приводит в качестве примера случай, описанный К.С. Станиславским. Этот эпизод из биографии писателя рассказывает о том, как в гостях Антон Чехов, пристально рассмотрев одного из присутствующих, весельчака и одного из тех людей, кого принято называть «душой компании», после его ухода объяснил причину своего интереса тем, что этот человек представляет собой тип самоубийц. Несмотря на удивление публики, предсказание А.П. Чехова вскоре оказалось пророческим [37]. Таким образом, предположение о том, что научные знания психологии, патопсихологии и психиатрии трансформировались у литератора в точные художественные описания разного рода личностных расстройств, уже находит своё подтверждение и будет подкреплено доказательствами в третьей главе настоящего диссертационного исследования.

А.П. Чудаков, подтверждая вышесказанную мысль о том, что нельзя однозначно трактовать приверженность А.П. Чехова к тому или иному научному направлению, отмечает, что, хотя писателю и была близка идея подвижничества и мученичества во имя науки, выявляемая в некрологе Н.М. Пржевальскому, но при этом литератор не являлся представителем крайнего рационализма, поскольку в его взглядах периодически прослеживается признание возможности существования не познаваемых рациональным путём сфер жизни [129].

Интересны суждения А.П. Чехова о методе в ряду остальных высказываний по тематике научно-литературного единства. По мнению писателя, значимость и ценность полученных научным путём результатов главным образом зависит от выбранного метода исследования и соответствия этого метода научным целям. Без научного метода научного мышления, по А.П. Чехову, быть не может. Взгляды А.П. Чехова коррелируютвысказыванием И.П. Павлова, которыйодным образом характеризовал роль метода в исследовании: «Метод -самая первая основная вещь. От метода, отособа действия зависит всярьёзность исследования. При хорошем методе и не очень талантливый человек можетелать много. А при плохом методе и гениальный человек будет работать впустую и не получит ценных, точных данных» [81, 26; 97].

Иностранными исследователями творчества А.П. Чеховараведливо утверждается, что общийысл текстов его творческого наследия заключается «в художественном воплощении научно достоверных наблюдений» [50, 76]. Например, В. Lewis, рассматриваявмещение литератором писательствамедицинской практикой, отмечает, что произведения А.П. Чехова являются не просто результатом художественного мастерства их автора, но итогом его научных опытов [147, 48]. G. Вогпу акцентирует внимание на твёрдой вере писателя в прогресс науки, достижимый путёмвершенствования образования и через осуществление научных открытий. Согласно чеховеду, медицинское образование и доверие научному методу имели центральное значение в видении А.П. Чеховым реальности и в развитии художественногоедства для выражения этого видения [141, 34]. Будучи пооей натуре учёным, писатель пытался применять методы науки кзданию художественных произведений. В частности, онремился использовать понятие научной объективности во всём его творчестве. Необходимость изображать «жизнь как она есть намом деле» была для А.П. Чехова непременным условием творческого и личного кредо.

Как вспоминал В.А. Гольцев, учёный, литературный критик, публицист и редактор журнала «Русская мысль», с которым сотрудничал в последние годы А.П. Чехов, «талантливый беллетрист поступает иногда как талантливый и добросовестный земский врач: быстро поставил диагноз трудно-больному, он переходит к другому, который воображает, что он болен. В приёмах А.П. Чехова, в простоте, ясности и точности изображения, мы также узнаем естествоиспытателя. В его повестях и рассказах часто встречаются больные людиожными движениями ненормальной души» [15а, 39-52].

А.П. Чехов, писавший орьёзном влиянии занятий науками на писательский труд, еще за время учёбы в Московском университетемел опубликовать более двухсот работ разного рода. Создавая посредством научного метода произведения — образцы психологии художественного творчества, готовя такие монументальные труды, как «Остров Сахалин» и незавершённую диссертацию «Врачебное дело в России», А.П. Чехов всегдачетал вбе качества писателя и учёного [63, 1-4]. Можно, таким образом, утверждать, что он был одним из немногих литераторов, нашедших художественный эквивалент общим тенденциям всего передового научного мышления второй половины 19 в. [46, 114]

Рассмотрением в данном параграфе принадлежности А.П. Чехова к научному миру мы ответили на вопрос «что» — что значила наука в жизни писателя. Для А.П. Чехова было характерно периодическое возникновение планов занятий научной деятельностью, в том числе, близкой к психологии. Именно в такие моменты писатель, как профессионал, начинал активно разрабатывать свои взгляды в соответствующей области, однако, при этом, никогда не дорабатывая их до профессионального сциентизма, поскольку на смену «научным порывам» всегда приходила идентификация литератора. Например, выступив учёным в работе над «Островом Сахалином», писатель начинал переделку произведения, узнав о невозможности его применения в качестве полноценного научного труда - тогда его внутренний маятник в очередной раз качнулся от науки. Причину такой политики качелей (или маятника) мы видим в особенностях личности А.П. Чехова, а также в его социальном положении.

Следующий параграф, призванный раскрыть своеобразие чеховского наследия, послужит ответом на вопрос, каким методом пользовался А.П. Чехов для создания своих произведений и какое значение имела патография в творчестве писателя.

2.2. Особенности чеховского «научного метода».

Значение патографии в творчестве А.П. Чехова

Рассмотренные в предыдущем параграфе рассуждения о принадлежности А.П. Чехова к науке в целом и, частности, к знаниям научной психологии, привели к выводу об использовании писателем научного метода в своём творчестве. В данном параграфе целесообразно проследить особенности его применения Антоном Чеховым.

По литературной манере А.П. Чехов был близок к таким французским писателям рубежа веков, как М. Пруст - родоначальник психологического романа во Франции, а также Э. Золя — теоретик натуралистического движения, в произведениях которых чётко прослеживается совмещение литературности с науко-сообразностью текста.

В работе «О психологической прозе» Л.Я. Гинзбург рассматривает диалог в романах М. Пруста (особенно показателен в этом отношении цикл романов «В поисках утраченного времени») как аналитический, а отношение автора к персонажу — как экспериментальное. Сам писатель анализируется как исследователь, отбирающий подтверждения какой-либо своей концепции и акцентирующий на них внимание читателя [30].

Рассуждения Э. Золя о литературном творчестве во многих пунктаходнывысказываниями уже упоминавшегося в предыдущем параграфе французского физиолога К. Бернара. Исследователямиитается, что именно под влиянием труда К. Бернара «Введение в экспериментальную медицину» был написан «Экспериментальный роман» Э. Золя [97; 98, 197-200]. Новое направление в то время много обсуждалось, в том числе и основным изданием психологического общества (например, ватье А.Н. Гилярова) [14а, 304]. Вязиэтим, необходимо отметить, что А.П. Чехов внимательно относился к личности Э. Золя, а также к его творчеству, что известно из его писем. Например, A.C. Суворину (1898 г.) А.П. Чехов писал (вязинашумевшим в тот период делом А. Дрейфуса, на которое откликнулся французский литератор): «Зола благородная душа, и я . в восторге от его порыва. Франция чудеснаярана, и писатели у неё чудесные» [53а, 143]. Об этом отношенииидетельствует, к тому же, тот факт, что имя Э. Золя упоминается в письмах А.П. Чехова 40 раз. Важно учесть при этом, что французский писатель былздателем «натуралистической школы» в литературе, основным кредо которой утверждалось объективное, чёткое и реалистичное описание действительностипомощью использования метода литературного протоколирования. Энциклопедия «Britannica», например, определяет натурализм как движение в литературе и искусстве рубежа 19-го и 20-го вв., которое являлось адаптацией принципов и методов естественнонаучного знания. Абстрагируем натурализм от реализма применением научного принципа - детерминизма [150]. Теоретической базой рассматриваемого литературного течения, помимо теории Ч. Дарвина и философского учения О. Конта, послужил критический подход французского позитивиста и психолога И. Тэна, посвятившегоои работы исследованию культуры и искусства. Искусство у И. Тэна является, поти, воспроизведением явлений природывыражением господствующей в них идеи [16а, 441]. А.А. Козлов, посвящаяатью обзору теорий французского позитивистского направления в журнале «Вопросы философии и психологии», назвал И. Тэна «самым выдающимся во Франции представителем чистого позитивизма», отмечаяединениерьёзности и цельности мысли его теоретических построенийхудожественной образностью и картинностью изложения [18а, 57-58]. А.П. Чехов, несомненно, был знакомтрудами И. Тэна, как и других исследователей психологии — имя этого позитивиста встречается в произведении писателя, например, один из героев рассказа «О драме» высказывается: «Я читал Тэна, Лессинга. да мало ли чего я читал?.» [36а, 95]. Кроме того, в процессе организации библиотеки в Таганроге, Антон Павлович, в числе отправляемых книг, указывает и работу И. Тэна «Чтения об искусстве». Об этом можнодить из писем к Ал.П. Чехову и П.Ф. Иорданову [56а, 213; 238].

Что касается направления, созданного Э. Золя (близкого творческому методу А.П. Чехова), то, по мнению основателя натуралистической школы, писатель должен представлять из себя не просто наблюдателя, фиксирующего объективную действительность, но выступать в своём художественном творчестве учёным-экспериментатором, подвергающим персонажей серии испытаний, и работающим с социальными и эмоциональными явлениями так же, как химик работает с веществом [150]. Творчество Э. Золя состоит в стремлении возвысить литературу до уровня науки своего времени путём перенесения в первую приёмов второй. В «Экспериментальном романе» (1880 г.) обоснован творческий метод французского литератора. Серия романов «Ругон-Маккары» написана как проведённое научное исследование, с учётом принципов «Экспериментального романа».

Анализ чеховских произведений показал, что подобного принципа придерживался и русский писатель, причём это выражалось не только в стремлении психологически воздействовать на читателя (что, как мы выяснили в предыдущей главе, в литературоведении получило название психологизма, присущего также произведениям таких литераторов, как Ф.М. Достоевский, JI.H. Толстой, И.С. Тургенев и др.), но в художественном вплетении знаний психологической науки в литературный текст.

Как уже былоазано выше, известно, что «Экспериментальный роман» Э. Золяалоего рода интерпретацией работы К. Бернара «Введение в экспериментальную медицину». Факт, что А.П. Чехов освоил труд К. Бернара, остаётся бесспорным, так как эта книга была настольной для врачей времёнуденчества русского писателя. Клод Бернар воём исследовании замечал, что «для хорошего медицинского наблюдения не только необходимо иметь наблюдательный ум, но нужноерх того быть физиологом. нужно вносить в наблюдения патологических явлений, то есть болезни,вершенно те же условия и ту же трезвость, как и наблюдение физиологических явлений. Никогда не нужно идти далее факта и нужно быть в некотором роде фотографом природы» [98,

198]. Эти положениягласуютсявысказанными мыслями А.П. Чехова по поводу литературной объективности. К примеру, в письме к A.C. Суворину он отмечал: «Художник должен быть недьёюоих персонажей и того, о чём говорят они, а только беспристрастнымидетелем. Яышал беспорядочный, ничего не решающий разговор двух русских людей о пессимизме и должен передать этот разговор в томмом виде, в какомышал, а делать оценку ему будут присяжные, то есть читатели. Мое дело только в том, чтобы быть талантливым, то есть уметь отличать важные показания от неважных, уметь освещать фигуры и говорить их языком» [52а, 281]. Это подтверждает, что А.П. Чехов обосновывал решение проблемы объективности черезнтез писательского трудаработой учёного-экспериментатора, что выражается в деятельности наблюдения,бирании фактов и т.д. [98].

Во времена А.П. Чехова во Франции жил ещё один известный писатель -сторонник школы натурализма — Ги де Мопассан. Оценивая творческую технику, А.П. Чехова зачастуюавнивали именноним. В мемуарах о А.П. Чехове («Памяти Чехова») А.И. Куприн подтверждает, что Антон Павлович держался овременной ему литературе высокого мнения. Вязиэтим А.И. Куприн вспоминаетова А.П. Чехова о Ги де Мопассане: «Все нынчеали чудесно писать, плохих писателей вовсе нет. И оттого-то теперь всё труднееановится выбиться из неизвестности. И, знаете, ктоелал такой переворот? Мопассан. Он, как художникова, поставил такие огромные требования, что писать поаринкеелалось уже больше невозможным» [За, 530-531].

По мнению чеховеда Л.П. Громова, только знание психологической стороны творческого процесса может углубить представления о сути творчества писателя и осознание формирования и осуществления замысла автора литературного текста. Для синтетического исследования основ, законов и свойств художественного мышления на стыке психологии и текстологии, истории и теории литературы существует такая область знания, как психология творчества [33].

Таким образом, следуя логике исследования, после обзора научных теорий позитивистов и психологов с целью нахождения теоретической базы - источника построения чеховской литературной позиции, для выяснения сущности своеобразия чеховского творчества в психологическом отношении мы обратились к поиску работ по психологии творчества, посвященных А.П. Чехову. Как результат теоретического обзора таких трудов (H.A. Бердяев «Смысл творчества», «Творчество и объективация», H.JI. Бронников, И.Ю. Сероусов «Много-уровневость творчества», P.P. Гарифуллин «Психология креативности и искусства», Я.А. Пономарёв «Психология творчества», O.K. Тихомиров «Психологические исследования творческой деятельности», 3. Фрейд «Художник и фантазирование» и др.), нами было выяснено, что в большинстве научных (в том числе учебных) пособий (М. Гершензон «Творческое самосознание», Е.М. Замятин «Психология творчества», Е.П. Ильин «Психология творчества, креативности, одарённости», JI. Салямон «О физиологии эмоционально-эстетических процессов», Н.М. Фортунатов «Творческий процесс Л.Н. Толстого как «опыт в лаборатории»» и пр.) чеховское творчество если и упоминается, то только фрагментарно, в качестве иллюстрации к тем или иным аспектам психологии искусства, а чаще всего не рассматривается вовсе. Анализ литературы чеховских времён позволяет выделить сформированные ещё при жизни писателя мнения критиков и обозревателей печатных изданий по поводу литературной манеры А.П. Чехова. Характерно одновременное упоминание о А.П. Чехове как о психологе (в литературном отношении) и художнике.

Стоит остановиться на более подробном рассмотрении аналитического разбора психологии чеховского творчества, проведённого Д.Н. Овсянико-Куликовским, последователем основоположника психологического направления в литературе A.A. Потебни и исследователем проблем психологии творчества. Он понимал позицию А.П. Чехова, отстаивая право литератора на использование научных методов (например, экспериментаторского), позволяющих производить отбор наиболее характерных явлений для их художественного осмысления. Опираясь воём обзоре чеховских произведений на повести «Моя жизнь» и «Мужики», Д.Н. Овсянико-Куликовский относил писателя к типу художников-экспериментаторов. Всего он выделял два типа художниковова. К одному отнёс творцов, производящих разносторонний подбор черт, ко второму - тех, кто производит односторонние черты [77, 482-537]. Творчество писателей первой группы Д.Н. Овсянико-Куликовский уподобил учёной работе, которая основывается на всестороннем наблюдении объективно изучаемого явления - работе историков, ботаников, зоологов. Творчество же второй группы, причисляя к ней А.П. Чехова, исследовательотнесучёной работой, основанной на опыте - например, физическом или химическом, в процессе которогоздаётся либо новое вещество, либо обнаруживаются его новыеойства, которые недоступны простому наблюдению вне опыта. Как писал Д.Н. Овсянико-Куликовский, «. представимбе художника, который, отправляясь от наблюдений над какими-либо явлениями жизни,здаёт образ, в котором он искусственно (как учёный - в опыте) устраняет одни черты, усиливает другие, придаётоемузданию одностороннее освещениецелью получить в чистом виде какую-либоорону натуры человеческой, в действительности уравновешенную или заслонённую другимиоронами, — представимбе этот тип художественной работы, который можно назвать опытом в искусстве» [77, 482537]. Согласно автору, отличие от образов,здаваемых писателями первой группы, заключается в обобщении немой действительности, а еёорон, что организует, таким образом, искусственные условия, в которых художником обнаруживаются «затемнённые»ороны жизни. Тогда как учёные используют в опытах определённые приборы и инструменты, отодвигающие на второй план творческую мысль, то у художникаова (имеется в виду А.П. Чехов), не обладающего такими внешними вспомогательнымиедствами, эта творческая, «опытная», лаборатория оказывается открыта для постороннего, причём не только рассмотрения, как указывал Д.Н. Овсянико-Куликовский, но в том числе и для исследования, чем мы можем пользоваться воей работе. вание, предъявляемое к художнику (состоящее в правильной постановке вопросов) и связанное с современной ему наукой и философией [37].

Анализируять чеховского художественного метода, вслед за чеховедом П.Н. Долженковым можно прийти к выводу о том, что, помимо направленности интересов,ществовало ещё иодство методов А.П. Чехова и позитивистов. Например, английский философ, психолог ициолог Г. Спенсер техникуоего исследовательского метода описываетедующим образом: «.авнить все мнения одного и того же рода; устранить этим путём различные частные и конкретные элементы, в которых эти мнения расходятся междубою и которые более или менее подрывают доверие к ним; затем рассмотреть, что остаётся в остатке после устранения разноречивыхставных элементов, и, наконец, подыскать для этого остающегося элемента такое абстрактное выражение, которое оставалось бы неизменным во всех различных его видоизменениях» [37; 28а, 72]. Стремление А.П. Чехова представить различное общим, объединить, к примеру, героев-антагонистов, во многомодноэтим методом [37].

Психолог И.Е. Сироткина в статье «Психопатология и политика: становление идей и практики психогигиены в России» справедливо отмечает, что психопатологические портреты персонажей произведений А.П. Чехова не являются их вымыслом и изобретением, а представляют собой отражение болезней, поскольку «когда писатель изображает обилие неврастеников в современном обществе, он указывает на те же причины неврастении, на которые обращают внимание и психиатры» [105].

Врач М.П. Никитин («Чехов как изобразитель больной души») проводил в своей работе разбор чеховского творческого наследия с точки зрения психиатрии, также подчёркивал тонкий и детальный психологический анализ душевных состояний героев произведений А.П. Чехова. Однако автор придавал скорее общественное психолого-психиатрическое значение литературной психологии писателя, нежели научное, считая созданные им образы отражением социальных недугов, а не личностных. М.П. Никитин также ставил вопросы о возможности применения научного метода к художественному творчеству и оепени их разнородности [22а], отвечая утвердительно, так как, несмотря на кажущиеся отличия науки от литературы, всё же можно найтиодства в их процессах. Например, не только художникова,здавая образы, преобразует действительность, но и учёный поступает так же наадии обобщенияоих умозаключений, причём литературные образы при ближайшем рассмотрении тоже оказываются производным обобщения, только творческого. Субъективность произведений из-за включённости личности писателя нельно превышает научную, поскольку личность учёного не в меньшейепени вовлекается в исследовательский процесс. Исходя изазанного, можно вслед за М.П. Никитиным прийти к выводу, что «различия между наукой и искусством представляются для нас не настолько значительными, чтобы они исключали для нас возможность трактовать литературные типыпсихиатрической [а в нашей работе - психологической. - прим. М.Б.] точки зрения» [22а, 1-13].

Итак, мы доказали, что стремление писателя к научному труду продолжалось всю жизнь — начиная от задумок докторской диссертации «Врачебное дело в России» - до глубоко проработанного научно-публицистического труда «Остров Сахалин».

Известно, и это упоминалось в нашей работе ранее, что в годы студенчества А.П. Чехов был учеником московского профессора Г.А. Захарьина — основателя русской психотерапии. Если вспомнить, в чём заключался лечебный метод одного из лучших врачей России, то становятся ясны причины заинтересованности Антона Чехова в психологии, психоневрологии, психосоматике, а также выражения связи психологических отраслей с литературой в его художественном творчестве. По данным Большой медицинской энциклопедии, система Г.А. Захарьина была не просто механическим собиранием сведений о болезни, а представляла собой творческий процесс клинического мышления, устанавливающий основной диагноз и сопутствующие расстройства на основе психологических особенностей пациента [17].

Письма А.П. Чехова отражают отношение писателя коему педагогу. Например, в письме к В.А. Тихонову можно прочесть: «Из писателей предпочитаю Толстого, а из врачей - Захарьина» [54а, 362]. A.C. Суворину литератор писал также, что по таланту Г.А. Захарьина он уподобляет JI.H. Толстому [53а, 264]. Это была высокая оценка, учитывая, что JI.H. Толстому отводилось первое место в чеховской «Литературной табели о рангах». Как лектора, А.П. Чехов профессора Г.А. Захарьина очень высоко ценил. В 1887 г. он писал H.A. Лейкину: «.йчас ходилушать лекцию Захарьина (офилисердца), простоял не более 1 1/2 часов, а утомился, точноодил пешком в Киев» [52а, 20]. Даже утомившись, писатель не покинул аудиторию, аушал доклад на заседании физико-медицинского общества полтора часа. Значение Г.А. Захарьина в жизни А.П. Чехова иллюстрирует и тот факт, что литератор дажеои шуточные рецепты подписывал его фамилией [53].

Возможно, именно идеи основателя русской психотерапии послужили благоприятной почвой для появления и последующего укрепления интереса Антона Павловича к психологической науке. Как известно, одним из основных пунктов учения Г.А. Захарьина было развитие умения студентов к применению рассмотренного научного метода помимо врачебной деятельности и в любой другой практике, в условиях действительности [46].

Ответственное отношение А.П. Чехова к занятиям вуденческие годы подтверждает, поидетельству Г.И. Россолимо, и образцово написанная обязательная для зачёта история болезни пациента неврологического отделения [За, 429]. Эта история болезнихранилась и находится в музее Московской медицинской академии имени И.М. Сеченова. Она является очередным доказательством успешного усвоения писателем лекций Г.А. Захарьина. В.А. Логинов предполагает, что во время одной из таких лекций А.П. Чехов присутствовал на клиническом разборе произведения Л.Н. Толстого под названием «Смерть Ивана Ильича». Поидетельствамвременников, именно в течение тоймой лекции Г.А. Захарьиным была отмечена точность описанных симптомов клиническому случаю интерференции болевых ощущений [63].

Можно предположить, что учение Г.А. Захарьина выполнило определённую функцию в формировании чеховских намерений в отношении преподавательской деятельности, которые были ранее рассмотрены в работе: акцентировать вниманиеудентов на психологию больного. Но эти научные принципы А.П. Чеховым могли использоваться, вою очередь, и для формирования художественного метода, в основу которого легло индивидуализирование каждого из отдельных явлений,орон, описываемых в произведении [46]. К индивидуализированию А.П. Чехов обращался для объяснения причин явлений психической жизни персонажа, чтобы показать их в текстенаучной точностью. Че-ховед В.Б. Катаев называетедующие идейные мотивы перенесения писателем в литературу научных знаний: «нет «болезней вообще» - есть конкретные больные; нельзя, изучая жизнь, подходить к нейпредвзятыми утверждениями, будто бы обязательными для всех, - надо изучать, в какомысле эти утверждения верны для данного конкретного человека. Изображать не общеобязательные идеи на примере отдельного человека, амого человека, в жизни которого всегда есть что-то, не покрываемое этими теориями и делающее эти теориивсем не общеобязательными» [46, 95].

Как проявился чеховский «научный метод», а также интерес к психологии и психиатрии в его художественном творчестве? Для ответа на этот вопрос необходимо обратиться к рассмотрению концепта патографии и её значения в творчестве литератора.

Патография (греч. pathos — болезнь, grapho — писать), понимаемая психоаналитически, клинико-диагностически и даже культурологически, имеет множество определений. К примеру, В.М. Блейхер и И.В. Крук отмечают сущность патографии в изучении «творчества писателей, поэтов, художников, мыслителей с целью оценки личности. психического больного» [14; 22]. Для нашего исследования ближе понимание термина патографии, раскрытого Р. Кемпбел-лом (R.J. Campbell) как «описание болезни» [147; 22].

Патографические исследования в науке появились в 80-е гг. 19 в. после введения термина немецким невропатологом и психиатром П.Ю. Мёбиусом. Расцвет патографии приходился на временной интервал с конца 90-х гг. 19 в. по конец 20-х гг. 20 в., который включает годы чеховского творчества. Считается, что патографический подход является в биографическом поле своеобразным «третьим измерением», поскольку наряду с жизнью и историей личности начинает фигурировать психологический недуг [54; 136].

Первопроходцами» в области таких исследований называются психиатры, в дальнейшем эстафету изучения патографии приняли психотерапевты, представители психоаналитического направления, и, в последние годы, литературоведы.

A.B. Шувалов в статье «Модель психотерапевтической патографии» выявляет следующие проблемные поля патографических работ: психопатологические расстройства автора произведения и влияние его недуга на творческий процесс; творчество душевнобольных; теоретические аспекты механизмов творчества; психопатологический анализ различных направлений искусства, и, наконец, наиболее подходящее нашему исследованию - изучение психопатологических нарушений, изображённых у героев художественных произведений.

Интересно замечание автора статьи о том, что «патографические изыскания могут предоставлять необходимый материал для использования его при проведении некоторых методов практической психотерапии» [135].

Исследование чеховского творческого наследия показало наличие в нём патографических рассказов, которые могут мыслиться как результат попыток А.П. Чехова написать научный труд вкупе с его интересами в областях психологии и психиатрии. Этим доказывается, что подобные произведения А.П. Чехова имеют психотерапевтическое содержание, что добавляет практическую ценность нашему диссертационному исследованию.

Таким образом, обозначив, что в творческом наследии А.П. Чехова имело место использование патографии, можно сделать предположение, что его произведения (такие, как «Чёрный монах», «Припадок», «Палата № 6», «Скучная история», и др.) появились, в том числе и как результат обучения литератора у профессора Г.А. Захарьина. Составителями Полного собрания сочинений и писем А.П. Чехова справедливо отмечена связь между этим не увидевшим свет трудом и возникшим с помощью лекций Г.А. Захарьина интересом к клиническому методу, который, возможно, заставил писателя обратить внимание на такие формы народной медицины, как знахарство, шаманство и т.д. при подготовке диссертации.

По справедливому мнению В.А. Логинова, учение Г.А. Захарьина дало А.П. Чехову, как настоящему диагносту, возможность предоставлять персонажам своего творчества полную психологическую характеристику несколькими фразами. Следствием этого можно считать появление в газете «Новое время» статьи «От какой болезни умер Ирод?» (1892 г.). Если «Врачебное дело в России» составлялось согласно эволюционно-историческому принципу, то рассматриваемая статья основывалась на пробеле в таких областях знания, как история и история медицины, и в этой работе А.П. Чехов проявил свои психологические и медико-диагностические способности [63].

М.Л. Семакова подтверждает наше предположение о том, что Антон Павлович писал патографические произведения и выступал в них в качестве диагноста, обращаясь к творчеству К.Г. Паустовского. В частности, автором книги используется пример рассказов «Дождливый рассвет» и «Снег», в которых «заметно внимание Паустовского к Чехову-психологу, видно овладение некоторыми частными «приёмами» чеховского письма. во многих рассказах. он видел «образцовые» психологические диагнозы» [102].

Ещё одно заслуживающее внимания мнение по поводу проявления в чеховских литературных текстах психо л ого-психиатрических знаний, принадлежит чеховеду И.Н. Сухих: «Нервность — страх - психопатия — душевная боль — припадок - мания. Проходя по невидимымупеням душевной лестницы, Чехов всё время помнит о норме. Случаи явной патологии, иногда обсуждаемые в письмах, обычно остаются за рамками чеховского художественного мира» [111, 145-150]. Можно добавить только о некоторой неточности категорического утверждения о том, что патологическиеучаи не рассматривались А.П. Чеховым в художественном творчестве. Напротив, наше исследование докажет наличие и такихдержательных моментов.

По словам В.В. Хижнякова, из всех отраслей медицины психиатрия больше всего получила от А.П. Чехова как писателя. По мнению автора, ряд образов неуравновешенных людей, неврастеников и душевнобольных дал в своих произведениях А.П. Чехов, даже общая картина эпохи, плодившая неуравновешенных людей, неврастеников и душевнобольных, была нарисована литератором [116].

Таким образом, рассматривая науку и литературу через их процессы сци-ентизации и беллетризации текстов соответственно, нужно добавить, что в этом ключе они представляют собой два разнонаправленных вектора. А.П. Чехов лавировал между этими двумя векторами как опытный стратег, то сциентизируя свои произведения («Остров Сахалин» является здесь ярким примером, так как имеет чёткую функцию научного текста), то снова возвращаясь к беллетристике. К.Г. Юнг подробно охарактеризовал разнонаправленность векторов литературы и науки в докладе «Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству» (1922 г.), отмечая при этом, что та часть искусства, которая относится к процессу художественного образотворчества, может служить предметом психологии, определяя тем самым своеобразие взаимосвязи областей искусства и психологии. В творческом процессе К.Г. Юнг различал два случая его протекания: в первом (аналитик назвал его интровертивным) художник пишет текст намеренно, сознательно и целенаправленно, тогда как вторая установка (экстравертивная), наоборот, предполагает спонтанное создание произведений (согласно данной теории представляющее собой прорыв самости). Писатель первого типа, по К.Г. Юнгу, «тоже может находиться в плену уоегоздания. когда художник, намереваясьазать нечто, более или менее явственно говорит больше, чемм осознаёт» [68 а]. Учитывая такие юнговские построения иоеобразие творческого наследия А.П. Чехова, можно предположить, что, несмотря на умелое и намеренное использование в творчестве психологических инструментов, писатель оставался если и не в плену, то в тесной взаимосвязилитературой (относясь при этом, возможно, не к одному из рассмотренных типов, а особым образомвмещая их воём творчестве), что подтверждается его письмом к Ф.О. Шехтелю (1893 г.): «Я по уши ушёл в чернильницу, прирос к литературе, как шишка. будь у меня миллион, мне кажется, я издал быо тысяч книг» [55а, 203].

Русский литературный критик, часто печатавшийся в «Вопросах философии и психологии», Ю.И. Айхенвальд высказывал другую точку зрения,гласно которой взаимодействие искусствапсихологией не может быть продуктивным. Он признавал, что литература ожидает от психологической науки открытий, ноиталвременную ему психологию неспособной на глубокое установление точных идержательных закономерностей: «То, что в этой области известно дох пор, те психическиестояния, которые могут быть уловлены вть ассоциаций, то, что в психике может быть учтено и предусмотрено, это всё так ничтожно и поверхностно вавненииглубокойерой её загадок и неожиданностей. Не говоря уже о том, чтобы душу объяснить и подчинить её необходимым законам, но просто описать её, рассказать её, — и этого не может психология. Законы для души не писаны, а потому не писаны они и для искусства. История литературы услышит от психологии вещие догадки, приобщится к её воззрениям и метафизическойихии, но никогда не получит от неё той доказательности, которая необходима для науки, потому что этой доказательностью не обладает и не будет обладатьма психология» [1а, 35]. Возможно, диссертационное исследование подтвердит продуктивность для науки и литературы использования А.П. Чеховым знаний о психологии, и тем самым докажет, что своеобразием своего творчества А.П. Чехов опроверг столь категоричные слова критика Ю.И. Айхенвальда.

Заключение диссертации по теме «Общая психология, психология личности, история психологии», Буняева, Мария Владимировна

Выводы по главе III

Проведённое историко-психологическое исследование, описанное в третьей главе, позволило прийти к следующим выводам:

1. В рамках диссертационного исследования концепт патографии рассматривался как изображение в творчестве А.П. Чехова психических расстройств персонажей произведений.

2. Исследование эпистолярного наследия А.П. Чехова показало наличие определённых взглядов писателя на научную психологию второй половины 19 в., не составляющих психологическую концепцию или теорию, а оказавшихся относительно устойчивыми, что прослеживается на примере писем к A.C. Суворину. Высказываясь изначально на стороне материалистического направления И.М. Сеченова, А.П. Чехов в процессе переписки уточнял свои воззрения на состояние современной ему психологической науки и писал о необходимости сосуществования знаний и психологических направлений - материалистического и идеалистического. Таким образом, подтвердилась 1-я гипотеза о том, что психологические особенности наследия А.П. Чехова могут состоять в относительно устойчивых воззрениях писателя на предмет психологии.

3. Чеховские представления о психологической науке не являлись ироничными либо саркастическими; резкие высказывания против раздробленности учёного психологического общества свидетельствуют о серьёзном отношении писателя к состоянию психологии, имевшей большое значение в его жизни и творчестве. А.П. Чехов полагал, что психологическая наука должна быть защищена от противостояния направлений. Вышесказанное подтвердило 4-ю гипотезу - о том, что литератор признавал познавательное и позитивное значение научной психологии.

4. Изучение художественных произведений писателя показало, что в своих произведениях А.П. Чехов использовал известные ему психологические концепции в разработке художественной образности текстов и, более того, придавал самодостаточную ценность научным формулировкам психологических явлений.

5. Патографические произведения писателя являются образцами психологии художественного творчества - т.е. научные знания преобразованы А.П. Чеховым инструментами художественного творчества в литературный текст и представляют практическую ценность для использования в образовательном процессе при разборе соответствующих психологических состояний и психических расстройств.

6. Репрезентированные в эпистолярном дискурсе взгляды А.П. Чехова на психологию значимы для понимания психологических особенностей его творчества, они опосредуются литературными инструментами образотворчества. Это подтверждает гипотезу № 3.

7. В своих воззрениях по поводу психологии А.П. Чехов соединял естественнонаучное, медицинское образование и опыт литератора. Результатом такого соединения являлось характерное для наследия писателя взаимопроникновение, пересечение научной и литературной сфер, что обнаружилось нами как в письмах, так и в художественных произведениях. Это подтвердило гипотезу № 2.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведённого историко-пенхологического исследования нами были получены убедительные данные, позволяющие сделать следующие выводы:

1. У А.П. Чехова были устойчивые представления по поводу состояния современной ему психологической науки, которые определяют психологические особенности наследия писателя, тем самым дополняя и обогащая истори-ко-психологическое знание. Этот аспект чеховского интеллектуального опыта совершенно ускользает от современного чеховедения. А.П. Чехов искусно совмещал в своей творческой лаборатории приёмы научной психологии и психологии художественного творчества.

2. На основе проведённого аналитического рассмотрения вопроса о роли науки в жизни и творчестве литератора, было показано большое значение, придававшееся А.П. Чеховым научной деятельности на протяжении всего жизненного пути. Кроме того, было установлено: среди всех научных областей писатель более всего интересовался психологией и психиатрией, что отразилось в его эпистолярном и творческом наследии.

3. Изучение эпистолярного дискурса А.П. Чехова выявило, что из 4494 писем интересующим нас содержанием (эксплицитное обсуждение психологического знания) обладают 64 (1,4% от общего количества). В этом ядре психологических воззрений А.П. Чехова выявлены типы суждений: научно-психологический (37%о); научно-ориентированный (25%); литературно-психологический (22%>); промежуточный (11%); в меньшей степени дискурс характеризуется обыденно-психологической наполненностью (обыденно-психологический тип составил 5%).

4. Воззрения А.П. Чехова не являлись психологической концепцией или теорией, но в них прослеживается преемственность и развитие. Изначально высказываясь в пользу материалистического направления И.М. Сеченова, А.П. Чехов в переписке с A.C. Сувориным (процентное распределение писем по корреспондентам показало, что 50% искомых эпистолярных текстов адресованы именно издателю «Нового времени») уточнял свои взгляды на состояние психологической науки второй половины 19 в. и писал уже о необходимости сосуществования материалистического и идеалистического направлений в психологии. Его резкие высказывания против раздробленности научно-психологического сообщества свидетельствуют о серьёзном отношении писателя к состоянию науки, имевшей большое значение в его жизни и творчестве. А.П. Чехов считал, что психологическая наука должна быть защищена от противостояния направлений и обладать единством подходов и идей.

5. Распределение полученного исследовательского материала по годам жизни писателя помогло установить связь между годами наиболее интенсивной работы над своими психологическими воззрениями и биографическими событиями, повлиявшими на содержание дискурса. Наибольший процент рассмотренных писем (17%) пришёлся на 1888 г. - важный для А.П. Чехова в научном и литературном планах. В этот период литератором интенсивно писались пато-графические рассказы для сборника «Хмурые люди». Так же значимы оказались 1889, 1890, 1891 гг. (8%, 9% и 11% соответственно) и 1894 гг. (8% писем). Именно в это время велась работа над патографическими произведениями «Палата №6» и «Чёрный монах». В 1899 г. (11%) А.П. Чехов был поглощён театральной деятельностью, и его письма содержали разъяснения адресатам (часто актёрам) психологических особенностей ролей и состояний их исполнителей.

6. К психологическим особенностям эпистолярного и художественного наследия А.П. Чехова относятся патографические очерки — художественные изображения психических расстройств. Их изучение показало, что в своих произведениях А.П. Чехов был вполне готов использовать известные ему знания о научной психологии в разработке художественной образности и, более того, придавал самодостаточную ценность описаниям психологических явлений. Указанные произведения А.П. Чехова зачастую имеют диагностический характер и коррелируют с современными литератору психолого-психиатрическими разработками. Писатель упоминал о научно точном воспроизведении в своих рассказах психозов, неврозов, неврастении.

7. Выявлено, что в своих представлениях о психологии А.П. Чехов соединял естественнонаучное медицинское образование и опыт литератора. Результатом такого соединения явилось характерное для поэтики писателя взаимопроникновение научного знания и литературной образности.

8. Представления писателя о психологическом знании, которые отражены в письмах, несут функцию просвещения и развития науки в целом, а также синтеза идей в целостное знание о мире; в то же время, художественные произведения служили А.П. Чехову для творческого изображения психологических состояний человека. Данное функциональное разделение является демаркационной линией между взаимодополнительными в других отношениях научной психологией и психологией художественного творчества.

9. Основными результатами изучения психологических особенностей эпистолярного и художественного наследия А.П. Чехова явились подтверждение всех 4-х выдвинутых гипотез исследования, а также разработка классификации эпистолярного материала, которая может применяться в научных и образовательных целях.

Практические рекомендации заключаются в возможности применения результатов проведённого диссертационного исследования преподавателями в образовательном процессе, как в средних образовательных учебных заведениях, так и в вузах, например, в качестве иллюстративного материала по общей психологии.

Перспективы дальнейшего исследования по теме диссертационной работы заключаются в употреблении материалов исследования психологических особенностей эпистолярного и художественного наследия А.П. Чехова для осуществления разработки психологического чеховедения.

11а. Вагнер В.А. Психология насекомых [Текст] / В.А. Вагнер // Вопросы философии и психологии. Книга V (45), Москва, 1898. С. 365-387.

12а. Вагнер В.А. Психология насекомых [Текст] / В.А. Вагнер // Вопросы философии и психологии. Книга I (46), Москва, 1899. С. 1-32.

13а. Вундт В.М. Введение в психологию [Текст]: Пер. с нем. / В.М. Вундт / Предисл. Н. Самсонова. Изд. 3-е. М.: КомКнига, 2007. 168 с.

14а. Гиляров А.Н. Предсмертные мысли нашего века во Франции [Текст] / А.Н. Гиляров // Вопросы философии и психологии. Книга 2 (37), Москва, 1897. С. 301-328.

15а. Гольцев В.А. А.П. Чехов. (Опыт литературной характеристики) [Текст] / В.А. Гольцев // Русская мысль, 1894, № 5. С. 39-52.

16а. Иванцов В.А. Задачи искусства [Текст] / В.А. Иванцов // Вопросы философии и психологии. Книга 4 (34), Москва, 1896. С. 441-488.

17а. Каннабих Ю.В. История психиатрии [Текст] / Ю.В. Каннабих. JL: Государственное медицинское издательство, 1928. 520 с.

18а. Козлов A.A. Французский позитивизм [Текст] / A.A. Козлов // Вопросы философии и психологии. Книга 19 (4), Москва, 1893. С. 55-93.

19а. Корсаков С.С. Курс психиатрии [Текст] / С.С. Корсаков. Т. 1. Изд. 2, Москва, 1901. 480 с.

20а. Корсаков С.С. Курс психиатрии [Текст] / С.С. Корсаков. Т. 2. Изд. 2, Москва, 1901. 692 с.

21а. Лосский Н.О. Основные учения психологии с точки зрения волюнтаризма [Текст] / Н.О. Лосский. С.-Петербург, 1903. 300 с.

22а. Никитин М.П. Чехов как изобразитель больной души [Текст] / М.П. Никитин // Вестник Психологии, Криминологии, Антропологии и Гипнотизма, 1905.-Вып. 1., С. 1-13.

23а. Овсянико-Куликовский Д.Н. Вопросы психологии творчества [Текст] / Д.Н. Овсянико-Куликовский. СПб., 1902. 301 с.

24а. Протопопов М.А. Жертва безвременья. (Повести г. Антона Чехова) [Текст] / М.А. Протопопов // Русская мысль, 1892, № 6. С. 95-122.

25а. Пясковский Н.Я. Пирогов как психолог, философ и богослов [Текст] / Н.Я. Пясковский // Вопросы философии и психологии. Книга 1 (16), Москва, 1893. С. 1-24.

26а. Рибо Т.А. Психология чувств [Текст] / Т.А. Рибо. пер. с фр. М. Голь-дсмит. СПб.: Изд. Ф. Павленкова, 1898. 480 с.

27а. Скабичевский A.M. Каторга пятьдесят лет тому назад и ныне [Текст] / A.M. Скабичевский // Русская мысль, 1898. № 9. С. 71-98.

28а. Спенсер Г. Сочинения Герберта Спенсера: Полные переводы, проверенные по последним английским изданиям [Текст]: В 7 т. / Г. Спенсер. Т.1, СПб., 1897-1904.

29а. Суворин A.C. О Дмитрии Самозванце. Критические очерки [Текст] / A.C. Суворин. С.-Петербург, Издание A.C. Суворина, 1906. 223 с.

30а. Толстой JI.H. Что такое искусство? [Текст] / JI.H. Толстой // Вопросы философии и психологии. Книга 5 (40), Москва, 1897. С. 979-1027.

31а. Толстой JI.H. Что такое искусство? [Текст] / JI.H. Толстой // Вопросы философии и психологии. Книга I (41), Москва, 1898. С. 1-137.

32а. Фрейд 3. Введение в психоанализ. Часть 1. Лекции. [Текст] / 3. Фрейд. М.: Наука, 1990. 379 с.

33а. Чехов М.П. Вокруг Чехова. Встречи и впечатления. [Текст] / М.П. Чехов. Московский рабочий, 1960. 351 с.

34а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 1 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 608 с.

35а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 2 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 584 с.

36а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 3 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 624 с.

37а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 4 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 552 с.

38а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 5 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 704 с.

39а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 6 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 736 с.

40а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 7 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 735 с.

41а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 8 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 528 с.

42а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 9 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 544 с.

43а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 10 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 496 с.

44а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 11 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 447 с.

45а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 12 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 400 с.

46а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 13 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 527 с.

47а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 14-15 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 928 с.

48а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 16 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 624 с.

49а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 17 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 528 с.

50а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Сочинения, Том 18 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 544 с.

51а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 1 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 584 с.

52а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 2 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 584 с.

53а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 3 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 575 с.

54а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 4 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 656 с.

55а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 5 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 679 с.

56а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 6 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 775 с.

57а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 7 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 816 с.

58а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 8 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 712 с.

59а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 9 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 616 с.

60а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 10 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 600 с.

61а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 11 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 720 с.

62а. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем [Текст]: В 30-ти тт. Письма, Том 12 / А.П. Чехов. АН СССР. Ин-т мировой лит. им. A.M. Горького. М.: Наука, 1974-1983. 640 с.

63а. Чиж В.Ф. Тургенев как психопатолог [Текст] / В.Ф. Чиж // Вопросы философии и психологии. Книга IV (49), Москва, 1899. С. 624-648.

64а. Чиж В.Ф. Тургенев как психопатолог [Текст] / В.Ф. Чиж // Вопросы философии и психологии. Книга V (50), Москва, 1899. С. 714-793.

65а. Чуйко В.В. Эрнест Ренан [Текст] / В.В. Чуйко // Вопросы философии и психологии. Книга 2(17), Москва, 1893. С. 1-29.

66а. Шапир Н. Чехов как реалист-новатор [Текст] / Н. Шапир // Вопросы философии и психологии. Книга IV (79), Москва, 1905. С. 487-553.

67а. Шапир Н. Чехов как реалист-новатор [Текст] / Н. Шапир // Вопросы философии и психологии. Книга V (80), Москва, 1905. С. 633-682.

68а. Юнг К.Г. Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству (перевод В.В. Бибихина) [Электронный ресурс] / http://wanderer.org.ua/book/psy/jung/alhitvorch.html

Список литературы диссертационного исследования кандидат психологических наук Буняева, Мария Владимировна, 2013 год

1. Агапов Д.А. Маргинальность в раннем творчестве А.П. Чехова Текст.: Монография / Д.А. Агапов. Самара: Изд-во СГПУ, 2005. 161с.

2. Агапов Д.А. Нарративный дискурс как метод исторической психологии Электронный ресурс. / http://www.psyche.ru/catalog/is2/element.php?ID=1200

3. Агапов Д.А. Религиозные и психологические аспекты рассказа А.П. Чехова «Студент» Электронный ресурс. / http://www.samara.orthodoxy.ru/Srm/Vera/0205 .html

4. Азарина Л. Чехов в критике Суворина Текст. / Л. Азарина // Молодые исследователи Чехова. Материалы международной научной конференции (Москва, май 2005 г.). М.: Изд-во МГУ, 2005. С.25-34.

5. Арсеньев К.К. Беллетристы последнего времени. А.П.Чехов Текст. / К.К. Арсеньев / А.П.Чехов: pro et contra: Творчество А.П.Чехова в рус. мысли конца XIX нач. XX в.: Антология. СПб.: РХГИ, 2002. С. 45-55.

6. Архангельский Г. Россолимо Г.И. и Чехов А.П. Текст. / Г. Архангельский / Сокурсники. Врачебное окружение А.П.Чехова. В Альманахе «Ме-лихово-99», 1999. С.182-186.

7. Асмолов А.Г. По ту сторону сознания; методологические проблемы неклассической психологии Текст. / А.Г. Асмолов. М.: «Смысл», 2002. 480 с.

8. Аткинсон Р. и др. Введение в психологию Текст. / Р. Аткинсон. М., 2000. 729 с.

9. Балухатый С.Д. Ранний Чехов Текст. / С.Д. Балухатый / А.П. Чехов. Сборник статей и материалов. Вып. I. Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1959. С. 7-94.

10. Баранов П.П., Курбатов В.И. Юридическая психология Текст. / П.П. Баранов, В.И. Курбатов / Серия «Высшее образование», Ростов-на-Дону: Феникс, 2004. 576 с.

11. Башилова Е.И. Проблема отчуждения и способы её художественного воплощения в рассказах А.П. Чехова 1880-х годов Текст.: автореф. дис. . канд. филол. наук / Е.И. Башилова. М., 2011. 22 с.

12. Белянин В.П. Основы психолингвистической диагностики. (Модели мира в литературе) Текст. / В.П. Белянин. М.: Тривола, 2000. 248 с.

13. Бердников Т.П. Чехов Текст. / Т.П. Бердников. Изд. 2-е. М.: Мол. гвардия, 1978. 512 с.

14. Блейхер В.М., Крук И.В. Толковый словарь психиатрических терминов Текст. / В.М. Блейхер, И.В. Крук. Воронеж: НПО «МОДЭК», 1995. 441 с.

15. Бойко И. Типы темпераментов глазами писателей. Холерики и сангвиники Электронный ресурс. / И. Бойко / http ://familytimes .com.ua/ content/view/496/10/

16. Бологое П. Психастенический мир Чехова Электронный ресурс. / П. Болотов / Научный центр психического здоровья РАМН / http://ncpz.ru/stat/152

17. Большая медицинская энциклопедия Текст. / Главн. ред. Б.В. Петровский / Изд. 3-е. [В 30-ти т.] Т. 8. ЕВГЕНИКА-ЗЫБЛЕНИЕ. М., «Сов. энциклопедия», 1978. 528 с.

18. Бочаров С.Г. Чехов и философия Текст. / С.Г. Бочаров / Вестник истории, литературы, искусства. Отд-ние ист.-филол. наук РАН. М.: Собрание; Наука, 2005. С. 146-159.

19. Бурно М.Е. О психастеническом мироощущении А.П. Чехова (в связи с рассказом «Чёрный монах») Электронный ресурс. / М.Е. Бурно / Естественно-научные исследования творческого процесса / http://www.characterology.ru/patographia/artists/item4143 .html

20. Бурно М.Е. О психотерапевтическом рассказе А.П. Чехова «Чёрный монах» Электронный ресурс. / М.Е. Бурно / Естественно-научные исследования творческого процесса / http://www.characterology.ru/patographia/artists/item4335.html

21. Бурно М.Е. О тёплой иронии Чехова Электронный ресурс. / М.Е. Бурно / Естественно-научные исследования творческого процесса / http://characterology.ru/creatologia/philology/BunioonTchekhovirony/

22. Бурно М.Е. Патография и терапия творческим самовыражением Электронный ресурс. / М.Е. Бурно / Естественно-научные исследования творческого процесса / http://www.characterology.ru/patographia/about/item4332.html

23. Варакина Г.В. Между Дионисом и Аполлоном: Очерки о русской культуре «серебряного века» Текст. / Г.В. Варакина / Рос. ин-т культурологии; под ред. В.П. Шестакова. Рязань, 2007. 272 с.

24. Василюк Ф.Е. Психология переживания (анализ преодоления критических ситуаций) Текст. / Ф.Е. Василюк. М.: Издательство Московского университета, 1984. 200 с.

25. Владиславлев М.И. Психология. Исследование основных явлений душевной жизни Текст. / М.И. Владиславлев. С.-Петербург. Том 2, 1881. 564 с.

26. Выготский Л.С. Психология искусства Текст. / Л.С. Выготский. М.: Искусство, 1986. 573 с.

27. Галинская И.Л. Владимир Набоков: современные прочтения Текст. / И.Л. Галинская / Сб. науч. тр. / Отв. ред. Скворцов Л.В. М., 2005. 152 с.

28. Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий, их статика, динамика, систематика Текст. / П.Б. Ганнушкин. Изд. НГМА, 1998. 128 с.

29. Гейзер И.М. Чехов и медицина Текст. / И.М. Гейзер. М.: Медгиз, 1954. 140 с.

30. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе Текст. / Л.Я. Гинзбург. Ленинград «Художественная литература». Ленинградское отделение, 1977. 450 с.

31. Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию. Курс лекций Текст. / Ю.Б. Гиппенрейтер. М.: ЧеРо, МПСИ, Омега-Л, 2006. 336 с.

32. Горячева М.О. Проблема пространства в художественном мире А.Чехова Текст.: Дис. . канд. филол. наук / М.О. Горячева. М., 1992. 217 с.

33. Громов JI.П. В творческой лаборатории А.П. Чехова Текст. / Л.П. Громов. Ростов-на-Дону: Ростовский университет, 1963. 176 с.

34. Громов Л.П. Чехов и детская литература Текст. / Л.П. Громов / А.П. Чехов. Сборник статей и материалов. Вып. II. Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1960. С. 48-74.

35. Громов М.П. Вступительная статья Текст. / М.П. Громов / Переписка А. П. Чехова. В двух томах. Том первый. М., «Художественная литература»,1984. С. 1-12.

36. Дерман А.Б. О мастерстве Чехова Текст. / А.Б. Дерман. М.: Советский писатель, 1959. 207 с.

37. Долженков П.Н. Чехов и позитивизм Текст. / П.Н. Долженков. М.: Издательство «Скорпион», 2003. 218 с.

38. Доманский Ю.В. Вариативность драматургии Чехова Текст.: Монография / Ю.В. Доманский. Тверь: «Лилия Принт», 2005. 160 с.

39. Еникеев М.И. Юридическая психология Текст. / М.И. Еникеев / Учебник для вузов. М.: Издательство НОРМА, 2003. 512 с.

40. Есин А.Б. Психологизм русской классической литературы Текст. / А.Б. Есин. М.: Просвещение, 1988. 176 с.

41. Ждан А.Н. История психологии. От Античности до наших дней: Учебник для вузов Текст. / А.Н. Ждан. М.: Академический Проект, 2004. 576 с.

42. Зиновьева Е. Дом Зингера Электронный ресурс. / Е. Зиновьева. Нева, 2009, № 12 / http://magazines.russ.ru/neva/2009/12/zil9-pr.html

43. Йоргенсен М.В., Филлипс Л.Дж. Дискурс-анализ. Теория и метод Текст. / М.В. Йоргенсен, Л.Дж. Филлипс / Пер. с англ. 2-е изд.: Изд-во «Гуманитарный центр», 2008. 352 с.

44. Казанцева Е.В. Библиопсихология H.A. Рубакина в развитии советской психологии читателя и чтения 1920-30-х годы Текст.: Дис. . канд. пси-хол. наук / Е.В. Казанцева. Ростов н/Д, 2006. 190 с.

45. Катаев В.Б. Негипсовый Чехов. В ожидании 150-летия Электронный ресурс. / В.Б. Катаев / http://www.lgz.ru/archives/htmlarch/lg082007/Polosy/62.htm

46. Катаев В.Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации Текст. / В.Б. Катаев. М.: Изд-во МГУ, 1979. 300 с.

47. Кербиков О.В. Избранные труды Текст. / О.В. Кербиков. Изд.: «Медицина», М.: 1971. 312 с.

48. Кигн (Дедлов) B.JT. Беседы о литературе Текст. / B.JI. Кигн (Дед-лов) / А.П.Чехов: pro et contra: Творчество А.П.Чехова в рус. мысли конца XIX -нач. XX в.: Антология. СПб.: РХГИ, 2002. С. 93-112.

49. Ким Н.Д. Художественное творчество А. П. Чехова мелиховского периода как культурно-коммуникативная проекция Электронный ресурс. / Н.Д. Ким / http://sbiblio.com/biblio/archive/kimchehovatvorchestvo/

50. Клэйтон Д. Женщина как птица и лошадь: к феноменологии человеческих отношений в художественном мире Чехова Текст. / Д. Клэйтон / Философия Чехова: Материалы Международной научной конференции. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2008. 280 с.

51. Константинов В.В. История психологии Текст.: Учебное пособие / В.В. Константинов / Пенза: ПГПУ им. В.Г. Белинского, 2007. 144 с.

52. Коржова Е.Ю. Личностный принцип творчества А.П. Чехова Электронный ресурс. / Е.Ю. Коржова / http://www.pokrov-fomm.ru/action/scienjpractconf/pokrovreading/sbornik2004-2005/txt/korjovachehov.php

53. Коростелёв Н. Врач выпуска 1884 г. Антон Чехов Текст. / Н. Коро-стелёв / Медицинский вестник, 2010, № 3 (508). С. 23.

54. Котиков Г. О патографии Электронный ресурс. / Г. Котиков / Независимый психиатрический журнал, 2004. № 2 / http://www.npar.rU/journal/2004/2/pathografia.htm

55. Крылова Е. Актуальный Чехов Электронный ресурс. / Е. Крылова / Единый мир. Интернет-газета, 2010. / http://kabmir.com/nepolitika/aktualnyjchehov.htm

56. Крылова Е.О. Шестовская рецепция Чехова и психоанализ Текст. / Е.О. Крылова / Молодые исследователи Чехова: Материалы международной научной конференции. М.: Изд-во МГУ, 2005. С. 73-74.

57. Кузичева А.П. Чехов. Жизнь «отдельного человека» Текст. / А.П. Кузичева. М.: Молодая гвардия, 2010. 847 1. с.

58. Кыштымова Т.В. Языковые средства выражения комического в письмах А.П. Чехова Текст.: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.В. Кыштымова. Челябинск, 2011. 25 с.

59. Кураев М. Актуальный Чехов. Заметки о классике Электронный ресурс. / М. Кураев / Большая Ялта News. Портал нового ялтинского мира, 2009 г. / http://www.bigyalta.com.ua/story/1965

60. Лапонина Л. Прием остранения в рассказах А.П.Чехова о детях Текст. / Л. Лапонина / Молодые исследователи Чехова: Материалы международной научной конференции. М.: Изд-во МГУ, 2005. С. 126-132.

61. Ле Флемминг С. Господа критики и господин Чехов Текст.: антология / С. Ле Флемминг / предисл. А. П. Кузичевой. М. ; СПб. : Летний сад, 2006. 671 с.

62. Лихачёв Д.С. Избранные работы Текст.: В 3 т. / Д.С. Лихачёв. Т. 3. Л.: Худож. лит., 1987. 520 с.

63. Логинов В.А. А.П. Чехов диагност в медицине и литературе Текст. / В.А. Логинов. Изд. МГУ им. М.В. Ломоносова, 2010. 48 с.

64. Магалиф А.Ю. Психопатологический портрет главного героя пьесы А.П. Чехова «Иванов» Электронный ресурс. / А.Ю. Магалиф / Независимый психиатрический журнал. М., 2003 / http://www.npar.ni/journal/2003/l/depression.htm

65. Макаров M.J1. Основы теории дискурса Текст. / М.Л. Макаров. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. 280 с.

66. Малых И.В. Психолингвистический портрет А.П. Чехова: количественный анализ концепта темперамент Текст. / И.В. Малых / Вестник Ставропольского гос. ун-та, 2007, № 51. С. 201-206.

67. Марцинковская Т.Д. История психологии Текст.: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / Т.Д. Марцинковская. М.: Издательский центр «Академия», 2004. 544 с.

68. Меве Е.Б. Медицина в жизни и творчестве А.П. Чехова Текст. / Е.Б. Меве. Киев, Госмедиз УССР, 1961. 288 с.

69. Меве Е.Б. Страницы из жизни А.П. Чехова Текст. / Е.Б. Меве. Харьков: Издательство Харьковского научного медицинского общества и Харьковского военного госпиталя, 1959. 109 с.

70. Мирский М.Б. Доктор Чехов Текст. / М.Б. Мирский. М.: Наука. 2003. 238 с.

71. Михайловский Н.К. Об отцах и детях и о г-не Чехове Текст. / Н.К. Михайловский / А.П.Чехов: pro et contra: Творчество А.П.Чехова в рус. мысли конца XIX нач. XX в.: Антология. СПб.: РХГИ, 2002. С. 80-93.

72. Мухаметов Д.Б. Молчание как компонент диалогического фрагмента текста в прозаических произведениях А.П. Чехова Текст.: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Д.Б. Мухаметов. Ростов-на-Дону, 2009. 25 с.

73. Набоков В.В. Собрание сочинений в 5 томах Текст.: Пер. с англ. / Сост. С. Ильина, А. Кононова. Комментарии А. Люксембург. Т.2. СПб.: «Симпозиум», 1997. 672 с.

74. Набоков В. Что всякий должен знать? Текст. / В. Набоков / Лит. газ. М., 2000. № 49. С. 7.

75. Ницше Ф. Сочинения в 2 томах Текст. / Ф. Ницше / Том 2. М.: Изд. «Мысль», 1996. 829 1. с.

76. Новое и старое в облике классика: психологическая загадка личности А.П. Чехова Текст. / Сборник научных трудов // Под ред. П.Н. Ермакова. М.: изд-во «КРЕДО», 2010. 144 с.

77. Овсянико-Куликовский Д.Н. Этюды о творчестве Чехова Текст. / Д.Н. Овсянико-Куликовский / А.П.Чехов: pro et contra: Творчество А.П.Чехова в рус. мысли конца XIX нач. XX в.: Антология. СПб.: РХГИ, 2002. С.482-537.

78. Одесская М.М. Ибсен, Стринберг, Чехов в свете концепции вырождения Макса Нордау Текст. / М.М. Одесская / Ибсен, Стринберг, Чехов: Сб. статей. М.: РГГУ, 2007. С. 211-226.

79. Орлов Э.Д. Литературный быт 1880-х годов. Творчество А.П.Чехова и авторов «малой прессы» Текст.: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Э.Д. Орлов. М., 2008.

80. От редакции Текст. / Чеховиана: статьи, публикации, эссе. М.: Наука, 1990.

81. Павлов И.П. Полное собрание сочинений Текст. / И.П. Павлов. T.V, Изд. АН СССР, 1952. 567 с.

82. Паперный З.С. Чехов Антон Павлович Электронный ресурс. / Большая советская энциклопедия / http://slovari.yandex.ги/~книги/БСЭ/Чехов%20Антон%20Павлович/

83. Паперный З.С. Записные книжки Чехова Текст. / З.С. Паперный. Москва: Советский писатель, 1976. 389 с.

84. Паперный З.С. Чехов Антон Павлович Текст. / З.С. Паперный / Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. М.: Сов. энцикл., 1975. Т. 8. Стб. 483-495.

85. Петровский A.B., Ярошевский М.Г. История и теория психологии Текст. / A.B. Петровский, М.Г. Ярошевский. Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1996. Том 2. 416 с.

86. Петухов В.В., Столин В.В. Психология Текст. / В.В. Петухов, В.В. Столин / Метод, указ. М.: Изд-во МГУ, 1989. С. 5-21.

87. Пищик В.И. Ментальиость поколений: психологические исследования. Текст.: монография / В.И. Пищик. Ростов н/Д.: Изд-во РО ИПК и ПРО, 2010.

88. Пищик В.И. Психология трансформации ментальности поколений Текст.: Автореф. дисс. . д-ра психол. наук / В.И. Пищик. Ростов-на-Дону, 2010.45 с.

89. Потемкина О.Ф., Потемкина Е.В. Психологический анализ рисунка и текста Текст. / О.Ф. Потемкина, Е.В. Потемкина. СПб.: Речь, 2006. 524 с.

90. Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории Текст. / Под ред. А.В. Брушлинского. М.: Издательство «Институт психологии РАН», 1997. 576 с.

91. Пучкова Г.А. Феномен личности А.П. Чехова в англоязычной критике XX века Текст. / Г.А. Пучкова / Чеховиана: Чехов и его окружение. М.: Наука, 1996. С. 32-54.

92. Рейфилд Д. Жизнь Антона Чехова Текст. / Д. Рейфилд / Пер. с англ. О. Макаровой / М.: Независимая газета, 2005. 857 с.

93. Робинсон Д.Н. Интеллектуальная история психологии Текст. / Д.Н. Робинсон. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2005. 568 с.

94. Розенталь Т.К. Страдание и творчество Достоевского. Психогенетическое исследование Текст. / Т.К. Розенталь. Ижевск: Изд. ERGO, 2011. 56 с.

95. Романенко В.Т. Убеждённый атеист Текст. / А.П. Чехов Великий художник / Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1959. 371 с.

96. Романенко В.Т. Чехов и наука Текст. / В.Т. Романенко. Харьков: Харьковское книжное издательство, 1962. 208 с.

97. Роскин А.И. А.П. Чехов. Статьи и очерки Текст. / А.И. Роскин / Гос. изд. художественной литературы, М.: 1959. 432 с.

98. Рубинштейн C.J1. Основы общей психологии Текст. / C.JI. Рубинштейн. СПб.: Питер, 2008. 713 с.

99. Рыжов Б.Н. История психологической мысли. Пути и закономерности Текст.: Учебное пособие для высших учебных заведений / Б.Н. Рыжов. М.: Военное издательство, Типография Воениздата, 2004. 256 с.

100. Сапожникова Н.В. Философско-антропологическая природа эпистолярного дискурса Текст.: Дис. . д-ра филос. наук / Н.В. Сапожникова. Екатеринбург, 2004. 337 с.

101. Семакова M.J1. Чехов в творческой жизни советского писателя Текст. / А.П. Чехов Великий художник / Ростов-на-Дону: Ростовское книжное издательство, 1959. 371с.

102. Сеченов И.М. Элементы мысли Текст. / И.М. Сеченов. СПб.: Питер, 2001.416 с.

103. Сироткина И.Е. Литература и психология: из истории гуманитарного подхода Текст. / И.Е. Сироткина // Вопросы психологии, 1998, №6. С. 75-85.

104. Сироткина И.Е. Психопатология и политика: становление идей и практики психогигиены в России Электронный ресурс. / И.Е. Сироткина // Вопросы истории естествознания и техники, 2000. № 1 / http://vivovoco.rsl.ni/W/JOURNALmET/SIROTK.HTM

105. Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Основы психологической антропологии. Психология человека: Введение в психологию субъективности Текст. / Учебное пособие для вузов / В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев. М.: Школа-Пресс, 1995. 384 с.

106. Соколова Е.Е. Тринадцать диалогов о психологии: «Учебное пособие по курсу «Введение в психологию» Текст. / Е.Е. Соколова / 4-е перераб. изд., М.: Смысл, 2003. 687 с.

107. Станько А.И. Личность и публицистика А.П. Чехова Текст.: Монография / А.И. Станько. Ростов н/Д: Изд-во ЮФУ, 2009. 160 с.

108. Стенина В.Ф. Мифология болезни в прозе А.П. Чехова Текст.: Дис. . канд. филол. наук / В.Ф. Стенина. Самара, 2006. 224 с.

109. Суд присяжных: факты и комментарии Текст. / Сост. В.В. Золотых, K.M. Мирошниченко. Ростов н/Д: ООО «Терра»; НПК «Гефест», 2002. 288 с.

110. Сухих И.Н. Агенты и пациенты доктора Чехова Текст. / И.Н. Сухих. «Звезда» 2004, №7. С. 140-150.

111. Тихомиров C.B. Творчество как исповедь бессознательного. Чехов и другие. (Мир художника мир человека: психология, идеология, метафизика) Текст. / C.B. Тихомиров. Москва, 2002. 160 с.

112. Труайя, А. Антон Чехов Текст. / А. Труайя / пер. с фр. А. Василько-ва. М.: Эксмо, 2004. 604 1. с.

113. Успенский Б.А. Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры Текст. / Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: История и типология. М.: О.Г.И., 1999. 152 с.

114. Филозоп A.A. Изучение тревожно-сомневающегося характера посредством клинико-психологического анализа литературного наследия А.П. Чехова Текст. / Территория науки. 2007. №6 (6). С. 212-219.

115. Хижняков В.В. Антон Павлович Чехов как врач Текст. / В.В. Хиж-няков. М., Медгиз, 1947. 136 с.

116. Центр изучения творчества А.П. Чехова: история, векторы развития Электронный ресурс. / Центр изучения творчества А.П. Чехова / http://chehov.tgpi.ru/main

117. Чеховские чтения в Ялте Электронный ресурс. / Фундаментальная электронная библиотека «Русская литература и фольклор» / http://feb-web.ru/feb/chekhov/default.asp?/feb/chekhov/serial/che-sel.html

118. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М: Издательство Московского университета, 2000. Вып. 06. 55 с.

119. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М: Издательство Московского университета, 2001. Вып. 09. 72 с.

120. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М: Издательство Московского университета, 2002. Вып. 11. 63 с.

121. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М.: Издательство Московского университета, 2003. Вып. 13. 67 с.

122. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М: Издательство Московского университета, 2004. Вып. 14. 79 с.

123. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М: Издательство Московского университета, 2005. Вып. 16. 68 с.

124. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М: Издательство Московского университета, 2005. Вып. 17. 84 с.

125. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М: Издательство Московского университета, 2005. Вып. 18. 103 с.

126. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М: Издательство Московского университета, 2007. Вып. 21. 306 с.

127. Чеховский вестник Текст. / Ред. кол.: В.Б. Катаев и др. М: Издательство Московского университета, 2009. Вып. 25. 286 с.

128. Чудаков А.П. Между «есть Бог» и «нет Бога» лежит целое громадное поле. Чехов и вера Электронный ресурс. / Журнальный зал / http://magazines.mss.rU/novyimi/1996/9/chudak.html

129. Чудаков А.П. Поэтика Чехова Текст. / А.П. Чудаков. Изд. «Наука», М.: 1971. 290 с.

130. Шпет Г.Г. Герменевтика и её проблемы Текст. / Г.Г. Шпет. Контекст, М., 1991. С. 230-267.

131. Шкуратов В.А. Новая историческая психология Текст.: Монография / В.А. Шкуратов. Ростов-на-Дону, ЮФУ, 2009. 208 с.

132. Шубин Б.М. Доктор А.П. Чехов Текст. / Б.М. Шубин Дополнение к портретам. М.: Знание, 1989. 256 с.

133. Шувалов А.В. Модель психотерапевтической патографии Текст. / Очерки истории психотерапии / А.В. Шувалов. М.: Российское общество медиков-литераторов, 2006. С. 186-191.

134. Шувалов А.В. Патографические изыскания в отечественной литературе Электронный ресурс. / Естественно-научные исследования творческого процесса / http://www.characterology.ru/patographia/about/item4098.html

135. Шувалов А.В. Проблема гениальности и помешательства в рассказе А.П. Чехова «Чёрный монах» Текст. / Целебное творчество А.П. Чехова (Размышляют медики и филологи). М.: Российское общество медиков-литераторов, 1996. С. 45-51.

136. Ярошевский М.Г. История психологии от античности до середины XX в. Текст. / Учеб. пособие, М., 1996. 416 с.

137. Bartlett R. Chekhov. Scenes from a Life Текст. / R. Bartlett / N.Y., L.: Free Press, 2004. 432 pp.

138. Bartlett R., Phillips A. A Life in Letters Текст. / Edited by Rosamund Bartlett. Translated by Rosamund Bartlett and Anthony Phillips. L.: Penguin Books, 2004. 551 pp.

139. Borny, G. Interpreting Chekhov Текст. / G. Borny. ANU E Press. The Australian National University. Canberra ACT 0200, Australia, 2006. 309 pp.

140. Campbell R.J. Psychiatric Dictionary Текст. / R.J. Campbell. NY., 1991.

141. Finke M. Seeing Chekhov: Life and Art Текст. / M. Finke. N.Y., Cornell University Press, 2005.

142. Hwang-Shing Liu Chekhov about the Problem of Correlation of Sexes Текст. / Liu Hwang-Shing // Tamkang Journal of Humanities and Social Sciences. Contents, No. 22, March, 2005.

143. Igic R. Anton Pavlovich Chekhov Текст. / R. Igic // The American Journal of Psychiatry. Vol. 162, No. 12, 2005.

144. Kessler J. Nonfiction: Chekhov by Henri Troyat; translated from the French by Michael Henry Heim Электронный ресурс. / Los Angeles Times. November 16, 1986 /http://articles.latimes.com/1986-ll-16/books/bk-7627lmichael-henry-heim

145. Lewis B. Listening to Chekhov: Narrative Approaches to Depression Текст. / В. Lewis // Literature and Medicine 25, no. 1 (Spring 2006) P. 46-71.

146. Loehlin J.N. The Cambridge Introduction to Chekhov Текст. / J.N. Loehlin. Cambridge University Press. New York, 2010.

147. Malcolm J. Reading Chekhov. A Critical Journey Текст. / J. Malcolm. N.Y.: Random House, 2000 (2001). 224 pp.

148. Naturalism Электронный ресурс. / Encyclopedia Britannica. Facts matter / http://www.britannica.com/EBchecked/topic/406427/naturalism

149. Orgel S. A psychoanalyst's reflections on Chekhov and Three Sisters Текст. / S. Orgel // Int J Psychoanal. 1994 Feb. P. 133-148.

150. Polakiewicz L.A. Anton Chekhov's «The Princess»: diagnosis — Narcissistic Personality Disorder Текст. // Australian Slavonic and East European Studies, 15 January 2007. Vol. 21. P. 55-71.

151. Polakiewicz L.A. «An Unpleasantness»: a rare case of violent protest in Chekhov's works Текст. // Australian Slavonic and East European Studies, 19 March 2010. Vol. 23. P. 69-93.

152. Rustin M., Rustin M. Mirror to Nature. Drama, Psychoanalysis and Society Текст. / M. Rustin, M. Rustin. N.Y.: Karnac, 2002. 289 pp.

153. Shengold L. Chekhov and Schreber: Vicissitudes of a Certain Kind of Father-Son Relationship Текст. / L. Shengold // International Journal of Psychoanalysis. XLII, 1961. P. 431-438.

154. Simmons E. Chekhov: A Biography Текст. / E. Simmons. L., 1962.

155. Sperber M.A. The «As If» Personality and Anton Chekhov's «The Darling» Текст. / M.A. Sperber // The Psychoanalytic Review, 58, 1971. P. 14-21.

156. Steffen E. Death and mid life: Why an understanding of life-span development is essential for the practice of counselling psychology Текст. / E. Steffen // Counselling Psychology Review, 22 (3), 2007. P. 21-25.

157. Whyman R. Anton Chekhov Текст. / R. Whyman / Routledge, N.Y.,2011.