Публицистика журнала "Новый мир" 1958-1970 годов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Янь Лэ

• Янь Лэ
• кандидат филологических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Янь Лэ

ВВЕДЕНИЕс.

ГЛАВА I. Творческое сопровождение реформ: установка на действенность слова (1958-1964 гг.)

§ 1. Идейно-эстетическая позиция журналас.

§ 2. Публицистичность литературной критикис.

§ 3. Публицистика «промышленная» и «сельская»с.

§ 4. Социально-нравственная проблематикас.

Выводы;с.

ГЛАВА II. Легальная оппозиционность: общение с читателями на «эзоповом языке» (1965-1970 гг.)

§ 1. Гражданское и творческое поведение редакции в новых условияхс.

§ 2. Публицистика на литературном и историческом материале: выработка позиции и формс.

§ 3. Социально-философская методология и проблематикас.

§ 4. Экономическая публицистикас.

Выводыс.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Публицистика журнала "Новый мир" 1958-1970 годов»

Новый мир» времен второго редакторства в нем А.Т. Твардовского (1958 - 1970 годы) - признанный орган так называемого «шестидесятничества», духовно-творческий лидер журналистики и литературы периодов «оттепели» и раннего «застоя». Эстетические и идейные искания журнала в тот исторический момент давно и активно интересуют ученых как в России, так и за ее рубежами: в Англии, Франции, США [см. об этом: 158, с.171]. Намного слабее проявляется подобное в китайской науке, и это несколько странно, поскольку характерная для нашей страны политико-экономическая ситуация последних десятилетий весьма напоминает ту, которая сложилась в середине прошлого века в СССР.

После «культурной революции», сравнимой с эпохой сталинизма, буквально все сферы китайского общества были затронуты процессом обновления, символом которого стал 3-й пленум ЦК КПК XI созыва, состоявшийся в декабре 1978 года. Это отразилось отчасти и в изменениях системы СМИ: деятельность периодической печати начала приобретать более демократический характер. Но, подобно происходившему в период хрущевской «оттепели», проводимые в Китае реформы осуществлялись по инициативе сверху и были строго ограничены рамками существующего государственного строя. А когда внутренние политические ресурсы оказываются исчерпанными, социально-экономические проблемы остаются,

1 Все ссылки, кроме специально оговоренных, здесь и далее даются в тексте работы, в скобках. Первая (или единственная) цифра, выделенная полужирным курсивом, представляет собой порядковый номер издания в «Списке использованной литературы», последняя - страницу или столбец. В отдельных случаях между ними будет указываться том (римской цифрой), год и номер журнала. Курсив в цитатах совпадает с авторским, наши акценты обозначаются полужирным шрифтом. как правило, не просто нерешенными, - они, кроме того, еще более углубляются и осложняются. Известные студенческие волнения 1989 года (выступления на площади Тяньаньмэнь) как раз и отразили обострение накопившихся общественных противоречий.

И едва ли не основным из них представляется разрыв между формировавшейся в Китае рыночной экономикой и сохраняющейся монополией государства в сферах идеологии, культуры, СМИ. Это отмечали и до сих пор отмечают видные представители китайской интеллигенции [см.: 207; 208], и те же силы пытаются добиться расширения зоны гласности, действуя подчас в духе и методами, сходными с принятыми редакцией «Нового мира» конца 1950-х - 1960-х годов [см.: 189, с.205; 206, С.311]. Уже поэтому изучение истории развития советского журнала, в особенности -эволюции общественно-политических позиций его публицистов (а некоторые из них продолжали свою деятельность и во времена «перестройки»), приобретает для нас дополнительную актуальность. Тем более что очевидная параллельность двух процессов: сравнительно давнего в СССР и продолжающегося в Китае - довольно редко становилась предметом специальных исследований (к примеру, нам известна лишь одна кандидатская диссертация, посвященная подобной проблеме: см. - 167, с.10-13). Таким образом, опыт «Нового мира», редактировавшегося Твардовским, весьма поучителен для современной китайской литературы и журналистики, и он способен помочь нам сформировать важные представления о тенденциях их развития и возможных перспективах.

Актуальность нашей темы усиливается и в связи с внутренним состоянием собственно российских средств массовой информации. После пяти-десяти (по разным подсчетам) постперестроечных лет, когда в них утвердились горизонтальная структура и концепция плюрализма (сошлемся лишь на самые заметные исследования: 169; 98; 192; 170; 146, с. 126-146), возвращаются идеи государственного регулирования, восстановления медиавертикали, хотя бы и в относительно мягких формах. Всё это заставляет некоторых авторов высказываться о попятном движении к половинчатой гласности [см.: 138; 188, с.25; 185, с.83] и заново вспоминать о «новомирских» традициях.

Со времен некрасовского «Современника» тип «толстого» журнала определялся органичным сочетанием литературно-художественных и общественно-политических начал. Это подчеркивал по поводу собственного детища и редактор А.Твардовский [84, с.4-5], причем в самой середине того периода, который будет нас интересовать. Подобное двуединство осуществлялось в его издании прежде всего в форме публицистичности, так или иначе распространявшейся на большинство публикаций, а не только на те, которые появлялись в специальном разделе.

С другой стороны, именно в последнем вырабатывалось и особенно отчетливо формулировалось ведущее кредо «Нового мира», подпитывая собою и всё остальное. Этим и объясняется, прежде всего, выбор основного ракурса нашей диссертации. Кроме того, если литературная критика (в статьях И.Золотусского - 174, С.Чупринина - 205, П.Спивака - 191, монографии Н. Биуль-Зедгинидзе - 158) и отчасти проза1 знаменитого журнала неоднократно и серьезно в науке постигались, то его публицистика, напротив, пока занимала литературоведов недостаточно2, хотя ее реальное

1 В основном, впрочем, писалось скорее о характерных авторах «Нового мира», чем о прозе этого журнала как целостном явлении [см., например: 184, с. 179-206,228-232; 179]. Можно добавить сюда и книгу Л.Ш.Вильчек, лишь формально посвященную публицистике, но в неменьшей степени затрагивающую и прозу «Нового мира» [164, с.31-89].

2 Конечно, нельзя игнорировать прежде всего факты саморефлексии, то есть обсуждение на страницах «Нового мира» времен А.Т.Твардовского проблем публицистики. Они были постоянными [см., например: работы об очерке Ю.Буртина - 8, И.Виноградова -12 и 14, В.Лакшина -47, Е.Поляковой -67; статьи В.Лакшина «Пути журнальные» - 46, Ю.Манна «К спорам о художественном документе» - 55, рецензию Ю.Буртина «Беллетристика и положение во многих номерах - центральное. Перечисленные обстоятельства определяют новизну нашего диссертации и ее главный объект. Публицистические материалы журнала «Новый мир» за 1958 - 1970 годы впервые рассматриваются в полном объеме и специально1. Предметом исследования можно назвать устойчивые позиции и эволюционные процессы, проявляющиеся и скрытые в указанных публикациях. Это, в свою очередь, позволит нам выявить некоторые важные тенденции развития литературы и журналистики середины XX века.

История «Нового мира» еще не написана», [175, с.З] - констатировала Н.Б.Иванова в 1991 году. Не написана она до сих пор, и мы надеемся, что своей работой внесем хотя бы небольшую, посильную лепту в ее создание. Основной же целью настоящей диссертации является постижение характерных, но взятых в развитии особенностей «новомирской» публицистики, выразившихся в ее полемике с официальной идеологией, а также в своеобразных жанрово-стилистических формах. Данной целью обусловлены задачи, сформулированные нами следующим образом: публицистика» - 7], и в дальнейшем мы их будем иметь в виду. Единственный же филологический труд, где публицистика «Нового мира» рассматривается на действительно современном уровне, но в ряду со множеством других сходных и несходных явлений, а также в аспекте исключительно сельской тематики - книга Л.Ш.Вильчек «Советская публицистика 50 - 80-х годов: (От В.Овечкина до Ю.Черниченко)» [164] . Дополнительно отметим, что весьма ценные для нас сведения и концептуальные положения содержатся также в упомянутой монографии Н.Биуль-Зедгинидзе [158] и исследовании Т.А.Снигиревой «А.Т.Твардовский. Поэт и его эпоха» [190].

1 Разумеется, в зоне нашего внимания окажутся и другие источники. Укажем здесь пока лишь наиболее существенные: сборники «Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах» [74], «Пресса в обществе (1959-2000)» [68], мемуары Ю.Буртина [см.: 9, с.34-74] и др. Причем стоит указать, что некоторые из них рассматриваются нами не только как свидетельства, но и как исследования, несколько, впрочем, пристрастные.

- установить взаимообусловленность эстетической и идейной позиции журнала; исследовать ее реализацию в публицистических текстах и творческом поведении авторов;

- выявить сущность «новомирского» просветительства и проследить его эволюцию в течение рассматриваемого периода;

- определить меру публицистичности «новомирской» критики, соотнести ее с традициями добролюбовской «реальной» критики;

- обозначить особые художественные приметы публицистических произведений «Нового мира», выяснить причины создания именно такого рода поэтики;

- обобщить практику возглавлявшегося А.Т.Твардовским издания для возможного соотнесения его публикаций с происходящим в прессе Китая.

Соответственно, на защиту выносятся такие положения:

1. Основной идейно-творческой установкой редакции журнала в целом и особенно «новомирской» публицистики 1958 - 1970 годов оставалось просветительство, в идеале предполагавшее для литератора-интеллигента роль посредника между государством и обществом. Однако в исторический период, который характеризуется переходом от «оттепели» к «застою», публицисты «Нового мира», надеявшиеся вначале наладить диалог с властью, постепенно сосредоточивают свои усилия на образовании вдумчивого читателя.

2. «Новомирская» публицистика конца 50-х - начала 60-х годов в известном смысле синкретична, поскольку материалы, разнородные тематически и жанрово (например, литературно-критические статьи и «сельские» очерки), подпитывает и пронизывает не только общий интерес к реальности, но и единый нравственно-утопический пафос. Впоследствии синкретизм, не разлагаясь до конца, заметно ослабляется: повышается научно-интеллектуальный уровень публикаций, возрастает их проблемность, проявляемая в тексте и подтексте независимость суждений.

3. Отдав дань классическому публицистическому прямоговорению, во второй половине шестидесятых авторы журнала вынужденно обращаются к использованию и изобретению разнообразных приемов «эзопова языка». Но вместе с тем они придавали выступлениям дополнительную интригу, художественную многозначность, философскую глубину. И это может стать по-своему интересным для журналистов Китая, также нередко оказывающимся в условиях полугласности.

Естественно, что методология работы обусловлена характером предмета исследования и целями диссертации. Наиболее адекватными для изучения нашего материала - публицистики журнала «Новый мир» конца 50 - 60-х годов - представляются социально-генетический и историко-функциональный подходы. Первый из них особенно отвечает рассмотрению журналистики как «истории современности», а второй предполагает скорее измерения аксиологические. Сочетание в работе двух указанных методов выводит нас к категориям и приемам исторической поэтики, прежде всего - к жанровому анализу.

Жанр - категория и устойчивая, и развивающаяся. Выдающийся русский филолог Д.С.Лихачев писал об этом так: «Литературные жанры появляются только на определенной стадии развития искусства слова и затем постоянно меняются и сменяются» [122, с.55]. «Дело не только в том, - продолжал ученый, - что, одни жанры приходят на смену другим и ни один жанр не является для литературы «вечным», - дело еще в том, что меняются и самые принципы выделения жанров, меняются типы и характеры жанров, их функции в ту или иную эпоху» [122, с.55]. Аналогичные суждения можно найти и в более ранних работах - например, у М.М.Бахтина: «Литературный жанр по самой своей природе отражает наиболее устойчивые, «вековечные» тенденции развития литературы. В жанре всегда сохраняются неумирающие элементы архаики. Правда, эта архаика сохраняется в нем только благодаря постоянному ее обновлению, так сказать, осовременению. Жанр всегда и тот и не тот, всегда и стар и нов одновременно» [102, с. 178]. Подобные методологически существенные положения позволят нам в дальнейшем, во-первых, применяя еще один - типологический - подход, выявить коренные, повторяющиеся признаки публицистики, а, во-вторых, увидеть те исторически конкретные и даже внутренне изменчивые очертания, которые приобретала она на страницах журнала «Новый мир» в 1958 - 1970 годах.

Таким образом, жанровый ракурс исследования непременно поможет нам в решении поставленных задач. И всё же смущает такое обстоятельство: а насколько корректно называть публицистику жанром, если традиционно принято выделять достаточно большой круг публицистических жанровых форм: очерк, программное выступление, полемическую статью, памфлет, фельетон, рецензию, эссе и некоторые другие? Наглядный пример возможной терминологической путаницы представлен, скажем, в обстоятельной работе В.Канторовича «Заметки писателя о современном очерке», где - среди прочего - говорилось, что «художественная публицистика - один из поджанров очерка» [177, с. 103]. Конечно, перед нами - курьезный результат чрезмерного увлечения собственным объектом внимания, о недопустимости чего чуть раньше предупреждал Б.Костелянец: «Очерк часто становится жертвой бытующих у нас представлений об универсальных, применимых ко всем жанрам, критериях художественности.» [118, с.25]. Соответственно, уже данный случай побуждает нас рассматривать публицистику скорее всего как особое жанровое явление и даже как особую разновидность творчества.

Слово «публицистика» (от латинского publicus - общественный) понятийно, без сомнения, соотносимо с публичностью, то есть обращенностью к публике, массе, социуму. И понятно, почему публицистику нередко называют способом социального общения. В одной из своих многочисленных работ В.В.Ученова дает такое определение: «Любое обращение к широкой аудитории с целью ее политической активизации может быть названо публицистичным» [148, с. 13]. В уточнении нуждается здесь, пожалуй, лишь прилагательное «политической» - активизация может носить и религиозный, и правовой, и нравственный характер.

Ясно и другое: почему публицистика известна человечеству очень давно. Такие характерные ее черты, как монологичность, полемичность, наступательность, убеждающее воздействие на сознание максимально широкой аудитории, ярко проявлялись уже в выступлениях античных ораторов и философов, в библейских проповедях и притчах, средневековых летописях и т.п. Иными словами, безусловно, являясь одной из ведущих пражурналистских форм, публицистика зародилась в лоне искусства и общественной деятельности - задолго до журналистики как таковой1. И такое происхождение до сих пор дает о себе знать: многие авторы и исследователи полагают, что публицистика - деятельность пограничная, область творчества, располагающаяся между искусством и СМИ.

Впрочем, такое неопределенное ее положение не могло не вызвать в научной среде и разногласий. Исходя из того, что публицистика является дожурналистским явлением, И.Дедков считал неправомерным «ставить знак равенства между П<ублицистикой> и журналистикой в целом, массовой общественно-политич<еской> литературой, включающей материалы информационного и популяризаторского характера» [110, с.73]. Зато, по его мнению, «подлинная П<ублицистика> - высший род журналистики. Используя почти все газетные и журнальные жанры <. .>, она выделяется тем, что всегда исполнена полемики, спора, борьбы за новые идеи» [110, с.73].

Еще дальше шли в те же 1970-ые годы авторы специальных монографий Е.П.Прохоров, М.С.Черепахов и В.В.Ученова, в представлении которых «публицистика» как понятие поглощает собою СМИ: «Информация - даже в хроникальном виде - это часть публицистики» [133, с. 137]. Более того:

1 Назовем две работы всё той же В.В.Ученовой, специально посвященные этому, дожурналистскому, периоду развития публицистики: «От вековых корней: Становление публицистики в русской культуре» [200] и «У истоков публицистики» [201]. журналистика рассматривалась всего лишь как один из технических каналов распространения, способов существования публицистики: «Сказать «публицистика и журналистика» всё равно, что сказать «художественная литература и книга, журнал» [151, с. 52]. Понять подоплеку подобных трактовок нетрудно, если вспомнить, что в исследованиях советских времен СМИ часто превращалось в СМИП - средства массовой информации и пропаганды, способ идеологической борьбы. Отсюда - и странные, но только на сегодняшний наш взгляд, слова В.Ученовой, которая говорила, что естественно и необходимо быть публицистом даже в трехстрочной информационной заметке [149, с. 63-64].

Современная российская журналистика резко сменила свои приоритеты, на практике и в теории она научилась строго разграничивать факты и мнения

0 них, пропаганде противопоставлять информацию, сделав последнее понятие центральным для всей системы СМИ, - причем свои взгляды скорректировали даже некоторые уже известные нам авторы - например, Е.П.Прохоров [см.: 131, с.14-17]. Понятно, что в тени оказались не информационные, как прежде1, а как раз публицистические тексты. Однако, на удивление, такая перегруппировка пошла публицистике лишь на пользу: она позволила определить ее реальное место в общем контексте культуры более точно и непредвзято. Публицистические жанры оцениваются в новейших исследованиях, во-первых, не как целое, а как часть СМИ, и, во-вторых, рассматриваются учеными в последнюю очередь - на стадии перехода журналистской деятельности в художественное творчество (см., например, суждения А.А.Тертычного - 144, с.7, 238-304; Л.Е.Кройчика - 126, с. 139, 160-167; М.Н.Кима -116, с.194-286, 307-315).

И следует сказать, что подобная трактовка интересующего нас вопроса

1 В работе «Современная газетная публицистика: Проблемы стиля», например, утверждалось: «Ядро газеты - публицистическое <.> Периферия газеты - сугубо информационные и сугубо художественные материалы» [135, с.7]. представляется сегодня совершенно справедливой. С искусством публицистику роднит (и, напротив, - от объективного информационного освещения или преимущественно логического постижения событий отличает) откровенная явленность сугубо личностного начала. Это авторская и достаточно субъективная журналистика. Причем, в отличие от аналитики, здесь представлена не просто некая, более или менее особая, точка зрения человека, но вся полнота его личности. «Моя статья и я - всегда нечто нераздельное» [103,1, с. 155], - писал В.Г.Белинский и добавлял, что сила его «не в таланте, а в страсти, в субъективном характере» [103, XII, с.455].

Публицист не скрывает своей заинтересованности, он горячо утверждает и столь же горячо ниспровергает. Страстно убежденный в собственной правоте, он стремится активно воздействовать на умы и чувства широкой публики. Известный журналист В.Третьяков считает: «Если из повода к написанию статьи страсть становится единственным способом трактовки того, о чем пишет автор, то вместо аналитической статьи получается публицистическая» [146, с.598].

Более того, нельзя не согласиться с Г.В.Плехановым, который писал, что «в известные исторические эпохи публицистика неудержимо врывается в область художественного творчества и распоряжается там, как у себя дома» [130, И, с.402]. Иными словами, не только журналист способен выступить в роли публициста - публицистом может стать и писатель, даже стихотворец. Векторы их движений при этом разнонаправлены, поскольку один отступает от строгой фактичности изложения, а другому приходится жертвовать многозначностью, но оба устремлены навстречу друг другу. К чему, к какой сопредельной области? Видимо, к той, где часто используются образы, но где они - эти и такие образы - явно иллюстративны или, точнее, иллюстративно-аргументативны, прагматичны, однозначны, как пишет А.Г.Алтунян [99, с.26,9-10,19].

Казалось бы, доминанты информационной, аналитической журналистики и публицистики четко различимы: это - соответственно - факт, мысль и чувство. И во внутреннем журналистском контексте они действительно таковы. Но в соотнесении с собственно художественными явлениями открывается повышенное целеполагание публицистики.

Основой, стержнем, скрепляющим в публицистическом произведении весьма разнородные компоненты, является концепция, идея, тенденция. «Публицист стремится отобразить объект в соответствии с четко поставленной целью», - пишет В.В.Ученова [148, с.75]. Публицист не регистрирует явления - он пропагандирует идеи, говорит прямо или достаточно прозрачно, для чего необходимы безусловная убежденность и известная однозначность. Публицист не столько размышляет, сколько излагает. Излагает категорично, императивно, подчас прямолинейно и обязательно пристрастно. Отсюда - одно из ведущих качеств публицистики -тенденциозность. Под тенденциозностью обычно понимают стремление убеждать и внушать, а то и навязать читателю строго определенные мысли и чувства. Для публициста характерна одержимость темой, причем именно своей [см. об этом: 111, с.21-22]. Публицистическая деятельность отбирает среди журналистов людей с особым складом личности (Л.Г.Свитич выделяет такие качества, как нестандартность, пассионарность, независимость - см.: 134, с.153; 180-181). Публицист - человек общественно активный, способный завоевывать аудиторию, энергично отстаивать собственные взгляды и имеющий склонность поучать других, проповедовать.

Публицист, как правило, - автор скорее знающий истину, чем ищущий ее. Публицистическая тенденция-убеждение не столько вырастает на основе фактов, сколько опирается на них. Избирательным автора делает тенденциозность. Вплетаемые в логический каркас концепции факты выступают как доказательства, аргументы и еще - как иллюстрации. И это признается откровенно и постоянно, независимо от политического климата: «В жанрах публицистического вида сообщение новых для читателя фактов и данных является лишь средством аргументации, создания необходимого образа (в гносеологическом смысле слова) действительности, моментом в ходе анализа» [151, с.232 - см. также: 164, с. 109].

Примерно в том же - подсобном - качестве используются публицистами и образы. Однако с последним тезисом соглашаются уже далеко не все теоретики. «Золотую середину» между обобщенно-социологическим и индивидуально-типическим предлагала найти М.И.Стюфляева [см.: 140, с. 57], а Е.П.Прохоров всегда настаивал, что публицистика есть третий (после искусства и науки) способ познания действительности, органически соединяющий в себе образное и понятийное начала. К примеру, в книге с характерным названием «Искусство публицистики» он цитирует фразу А.Герцена: «Казарма и канцелярия стали главной опорой николаевской политической науки» и комментирует, что здесь «отчетливо запечатлелось искусство публицистической характеристики явления, где понятие дополняется образом, а образ перетекает в строгую мысль» [132, с.З].

Думается, что подобное представление возникло не без влияния революционно-демократических и марксистских концепций искусства. Белинским, Чернышевским и Добролюбовым оно мыслилось как деятельность иллюстративная (различие науки и искусства они находили не в содержании, но только в форме: «Философ говорит силлогизмами, поэт -образами и картинами, а говорят оба они одно и то же» - 103, X, с.З 11), а Марксом - рационалистично и прагматично («самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове» - 125, с. 189). Что ж, такое искусство действительно будет сходно с публицистикой.

Позицию Прохорова и в советские годы оспаривали многие - в частности, Ученова и Черепахов, да и сам он признавал широкое хождение в публицистике заимствованной образности в ее наглядной роли [см.: 133, с.244-245]. Но, вероятно, важнее все-таки не разбираться в старых дискуссиях, а находить продуктивные решения. Их можно обнаружить, например, в специальной статье И.Ф.Архипова «К вопросу о существовании собственно публицистического образа». Вот что он пишет: «Публицистический образ не меняет характера постижения действительности - он остается рациональным. Это связано, в частности, с тем, что «сквозь» публицистический образ, как бы ни был он «насыщен» тропами и фигурами, все время «просвечивает» его понятийная основа. Этому способствуют, во-первых, понятия, которые входят в структуру самого образа, а во-вторых, присущий ему схематичный характер отражения прообраза. Схематичность, которая явно проступает в публицистических образах, определяется высокой степенью обобщения, свойственной не только образу в целом, но и отдельным его деталям» [101, с.48]. И еще: «всегда образ художественный, отображающий жизнь во всем ее многообразии, будет многоплановым, а публицистический, способствующий только политическому постижению действительности, - одноплановым» [101, с.49]. Точнее - добавим от себя - целенаправленным.

Вернемся к приводимому Прохоровым примеру из Герцена. Образный элемент представлен в нем сочетанием двух неожиданно совмещенных слов «казарма» и «канцелярия», за которыми ассоциативно возникают характерные картины. Однако при всей остроте своей эта характеристика понятийна, поскольку действительно схематична, лишена нюансов, стремится к определенности. Литературовед Я.Эльсберг, много писавший о Герцене и Салтыкове-Щедрине, подчеркивал, что «образ в публицистике всегда строго подчинен развитию основной, сформулированной языком понятий мысли; образ поясняет мысль, делает ее более убедительной и наглядной и вместе с тем является сильным концентрированным выражением существа ее» [155, с.20].

Образность публицистом так же, как в некоторых случаях и ученым, используется в качестве вспомогательного средства при изложении мысли. Образы нужны им для того, чтобы сделать суждения и выводы, создаваемые посредством отвлеченных понятий, непосредственно ощутимыми, наглядными. И недаром Г.Н.Поспелов называл подобные образы научно-иллюстративными и публицистически-иллюстративными. Впрочем, в очерках (и фельетонах) они несколько иные: а именно фактографические, по мнению того же Поспелова [см.: 105, с.35-37].

Но и связанная с попытками типизации публицистическая образность, возвращает нас к уже обозначенной выше тенденции. Да, как справедливо настаивала Л.Я.Гинзбург, «особое качество документальной литературы - в той установке на подлинность, ощущение которой не покидает читателя, но которая далеко не всегда равна фактической точности» [107, с. 10]. Однако существенно и уточнение, которое делают авторы работы с характерным названием - «Пределы достоверности»: «Человек, носящий собственное имя, присутствует в них (очерках - Я.Л.) постольку, поскольку участвует в освоении проблемы, какого-либо ее аспекта, иллюстрирует мысль» [156, с. 144]. Иначе говоря, и человек нужен публицистам опять-таки для того, чтобы прокомментировать основной и часто исходный тезис (ср. с этим положение Стюфляевой о том, что специфичен для публицистики именно «среднестатистический человек» - 140, с.57).

Вероятно, Г.В.Плеханов был чересчур категоричен, когда говорил: «Художник мыслит образами. Публицист доказывает свою мысль с помощью логических доводов» [129, с.303], но он все же четко обозначил доминанты. Специфика публицистической образности связана с ее конкретным назначением - служить примерами, иллюстрирующими основные постулаты. Стиль публициста - убеждающе аргументированный [подробней о публицистическом стиле см.: 104, с.103-182; 124, с.128-177; 154, с.76-256].

Но образность в публицистике всё же и необходима: она расцвечивает логические построения и обобщения, делает их доступнее, привносит сюда (вопреки мнению Поспелова - см.: 105, с.37) эмоциональность, изобразительность и выразительность. На этом из современных авторов особенно убедительно настаивает Л.Е.Кройчик [см.: 126, с.161]. Публицистика не может рождаться без подключения авторского воображения, даже документальные тексты здесь содержат некоторую долю домысла, поскольку происходит не калькирование, но реконструкция факта, на что обращали внимание Е.И.Журбина, В.В.Ученова, Н.И.Глушков [114, с.131-137; 150, с.165; 108, с.29-33]. В публицистике допустима ассоциативность, возможно внедрение в аналитический, логический по преимуществу, оснащенный даже цифрами, текст воспоминаний, психологизма, метафор. Публицист воздействует и на ум и на сердце прежде всего интеллектуально -силой доводов, но, кроме того, и силой внушения, суггестии (особенно в радиопублицистике).

Так появляется пафос - этим словом древнегреческие философы, а позднее Гегель и Белинский обозначали воодушевление человека (художника или просто гражданина). Уточняя уже высказанную выше гипотезу о стержневом начале, скрепляющем в публицистическом произведении разнородные подчас компоненты, отметим, что им и становится идея одухотворенная или пафос. Причем он не обязательно страстно-тенденциозен, бывает и ироничным [подробней о последнем - см.: 143, с.21], но в его наличии и качестве (искренности, энергетике и т.д.) - одно из непременных условий успеха публициста.

И это обращает нас к исходно заявленной проблеме автора. Теоретики выделяют три основные особенности авторского «я» в публицистике. Первая заключается в том, что, по сравнению с литературой, где такой образ проявляется более разнопланово, здесь, как не без основания полагает М.И. Стюфляева, «неизмеримо возрастают масштабы и значение фигуры документального автора» [141, с.114-115]. И это рождает, по мнению исследовательницы, чувство близости, доверия со стороны читателя.

Отсюда вытекает вторая особенность: в публицистике связь «автор -читатель» устанавливаются напрямую, что «способствуют насыщению материала тенденциозностью и, в конечном счете, наиболее эффективному выполнению пропагандистского задания» [140, с.78]. Вернее было бы ещё добавить - «и просветительского». Впрочем, в некоторых произведениях между автором и читателем возникает еще одно лицо - герой, и тогда он вместе с публицистом «создают в тексте мощный психологический фон для восприятия идей, заложенных в материале» [126, с. 161], что лишь усиливает воздействие на аудиторию.

Третьей особенностью является то, что автор публицистического произведения не просто «рассуждающий по поводу» журналист, а скорее -общественный деятель, для которого сам процесс создания материала - лишь заключительный этап его работы. «Результат публицистического воздействия закономерно предполагает не только сообщение знания о сути политической ситуации и эмоциональное побуждение к действию, - пишет В.В.Ученова, -но и знание организации действия, способов его практического воплощения. Благодаря этому публицистика может являться не только средством информирования, средством общественно-политического самосознания, но средством социального управления и контроля» [148, с. 13].

С.Г.Корконосенко поясняет: «На объективные возможности прессы накладываются интересы, воля, возможности тех, кто вступает во взаимодействие с прессой. Иначе говоря, журналистика предлагает великое богатство своих «способностей», а конкретный социальный субъект выбирают из них те, которые ему более необходимы» [117, с. 178]. В советские времена в СМИ преобладали агитационно-пропагандистская задания, предполагавшие манипуляцию аудиторией. Но, ради справедливости, уже здесь укажем, что в интересующий нас период в публицистике стали вызревать и осуществляться идеи просветительства и общественной регуляции.

Завершая обзор работ, посвященных публицистике, подчеркнем, что содержание и форма публицистических текстов определяется их функцией, пропагандистской, просветительской или регулятивно-управленческой. Публицистика относится к разряду журналистики орудийной, воспитательной, проповеднической, популяризирующей. Отсюда и тяга ее к наглядности, позволяющей сложное объяснять через простое, далекое - через близкое, общее - через конкретное.

Говоря про «постоянное дело публицистов», Ленин, среди прочего, ставил и такую задачу: «писать так, чтобы способствовать расширению движения», [121, с.208]. Публицистика неразрывно связана с политикой, идеологией, социальной педагогикой, социологией. К последней прямо выводил публицистику Плеханова [см., например: 130, II, с.404-405], а Пушкин определял ее как «политическую прозу» [70, IX, с.294]. Впрочем, в этом не только сила, но и скрытая опасность: орудийная журналистика чаще всего в тот же самый момент и журналистика инструментальная. Тенденциозность публициста нередко является не его личным, а групповым, партийным свойством. Даже чрезвычайно талантливые публицисты превращались подчас в рупор, ретранслятор, репродуктор внеположных, чужих (хотя и не чуждых) идей.

Отображение сочетается в публицистике с влиянием, ее познавательное значение нередко уживается с управляющим воздействием. Автор высказывается для того, чтобы заразить собственными убеждениями других. Не будем настаивать на том, что публицист всегда выражает общественное мнение, или тем более на том, что «читатели публицистики - это и есть олицетворенное общественное мнение» [132, с.78], но оно явно ею формируется или активизируется. И здесь нам впору вспомнить о понятии эффективности как мере воздействия журналиста на аудиторию. Уже само по себе общественное мнение должно быть чем-то подогрето, находиться не в состоянии апатии, а в ощущении противоборства, и тогда трибунное обращение публициста может послужить зажигающей искрой. Вот почему столь популярна публицистика во времена конфликтные, поворотные и авторитарные, когда свою пропаганду ведет не только власть, но и умеренная оппозиция или откровенные диссиденты.

Подобной эпохой, когда, по выражению Г.В.Плеханова, «само художественное творчество бывает полно публицистического духа» [130, И, с.402], а собственно публицистика переживает свой настоящий «звездный час», и стали в советской литературе и журналистике 1950 - 1960-ые годы, которые являются основным периодом исследования в данной диссертации. Тогда - и, прежде всего, на страницах «толстых» журналов - появлялось множество публицистических произведений, разгоралась ожесточенная полемика об их назначении между разными изданиями. Редакция «Нового мира», в частности, последовательно выступала против фальшивой беллетристики, противопоставляя ей произведения правдивые, документально-честные. Именно искания и борьба публицистов-«новомирцев» является для нас ведущим предметом рассмотрения, и в дальнейшем, в главах основной части, мы предполагаем дать им подробную и детальную характеристику.

Структура диссертации определяется поставленными целями и задачами. Работа состоит из Введения, двух глав (в основу деления которых положена общепризнанная периодизация, связанная с изменениями в содержании и форме публицистики после завершения «оттепели»), Заключения и Списка использованной литературы.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Янь Лэ

Выводы

Завершение хрущевской «оттепели» не сразу (косыгинские экономические реформы 1965 года были, например, поддержаны), но чем дальше, тем всё более явно, сказывалось и в отношении к «Новому миру» со стороны властей предержащих, и в ответных действиях редакции, которые, может быть, наиболее определенно выразились именно в выступлениях публицистических. Если в связи с первым периодом отмечалось нередкое стремление журнала идти в ногу с руководством страны, хотя бы и уточняя официальные доктрины в ключе более решительном и демократичном, то теперь нарастает несогласие и даже конфронтация со многим из навязываемого обществу. Вторую половину шестидесятых годов в истории издания в целом можно охарактеризовать как период большей идейной самостоятельности и как время борьбы, причем не только за собственное существование, которое постоянно находилось под угрозой, но, прежде всего, борьбы за возможность отстаивать свои взгляды. А они скорее не менялись -корректировались, и, главным образом, под влиянием внешних условий.

В первую очередь, смещаются акценты в «новомирском» просветительстве. Расставаясь с иллюзиями выступать в роли советодателей при дворе, авторы журнала все настойчивей обращаются к общественному мнению, одновременно и прислушиваясь к нему и его формируя. Практически всю энергию слова публицисты направляли на воспитание и обучения читателя-союзника, социально активного, свободомыслящего, понимающего неизбежные с усилением цензурного гнета авторские намеки и недомолвки. Элементы утопизма, распространенные ранее, уступают место подчас и нотам антиутопизма. Полагая, что истинные основы социализма начинают повсеместно искажаться, редакция мопиа уже замахиваться на такие «частности», которые подводили ее и аудиторию к далеко идущим выводам.

Выражалось это, как мы видели, по обыкновению вскользь и завуалировано - с помощью различных приемов «эзопова языка». Но при этом следует специально подчеркнуть, что, как и в некрасовском «Современнике», в «Новом мире» Твардовского «конспиративная речь сводилась не к зашифровке отдельных имен или слов, а к зашифровке идей» [204, с.666]. Круг полузапретных и запретных тем, проблем и трактовок был четко определен штатными идеологами, причем он постепенно, на протяжении второй половины 60-х годов, разрастался. И, прежде всего, неприкасаемыми оставались советские мифы. Но с ними же и сражались, в первую очередь, в обстановке сужающегося поля гласности публицисты исследуемого нами издания.

И делали они это, вынуждаемые собственным легальным положением и цензурными притеснениями, всё более изобретательно - творческая активность публицистов ощутимо перемещается с середины десятилетия в область поэтики. «Новый мир» становился поставщиком публикаций с «двойным дном», с обилием всевозможных аллюзий, хитроумных находок, позволявших донести до читателя актуальные и прогрессивные идеи. Значимыми составляющими в формировании подтекста оказываются и интонация, и композиция, и обращение к открытым источникам, и многое другое.

Данная тенденция, будучи следствием неодолимых внешних обстоятельств, неожиданно дала и плодотворные побочные результаты: преодолевалась присущая работам конца 50-х - начала 60-х годов приземленная злободневность, смысл сказанного получал многомерность, выявлялись общечеловеческие и общемировые аспекты проблем, повышался эстетический потенциал публикаций. Между строк образовывалось некое пространство, в котором свободно помещался образ потенциального читателя. А это, в свою очередь, позволяло развиваться и его индивидуальности. Свою нишу в издании мог найти не только основной однопартиец -интеллигент-гуманитарий, но и люди самого разного уровня искушенности в освещаемых врпросах, так как публицисты старались доступно и вместе с тем грамотно общаться с собственной аудиторией.

Раскованнее, чем в предыдущий период, раскрываются и авторские индивидуальности - и недаром наше изложение материала во второй главе местами строилось как монографическое. А обозначенному процессу сопутствовало некоторое ослабление синкретизма. Сразу же отметим, что подобная тенденция была тогда для издания общей. Л.Ш.Вильчек справедливо отмечает курс на автономность «новомирской» прозы от публицистичности [164, с.66], но ведь происходило и обратное - в частности, освобождение очерка от переизбытка художественности. Преодолеваются и отдельные каноны «реальной» критики, в чем-то насильственно (из-за сложности прямого разъяснения скрытых и скрываемых смыслов), но в чем-то и сознательно - стремление лишь отразить соответствующие факты, а не докопаться до глубин представлялось отныне недостаточным. «Реальная» публицистика как ее аналог также вытесняется работами не просто комментирующими, но анализирующими, обобщающими, подводящими к значимым решениям.

Самой наметившейся дифференциации выступлений явно способствовало усиление интеллектуального начала. Гораздо чаще прежнего редакция привлекает к сотрудничеству ученых, что немедленно отразилось в повысившейся проблемности публикаций и разложении синкретизма жанрового, в ходе которого органичная разнородность компонентов исчезает, а роль главенствующей формы приобретает статья - жанр достаточно и (в особенности) сравнительно строгий, развертывающийся по преимуществу на основе системы понятий, что в большей степени помогало выявлять закономерности общественной жизни.

Известное обособление происходит и на тематическом уровне: вместо публицистики синкретически нерасчлененной легко теперь выделить пласт работ, посвященных доминирующему кругу вопросов - собственно экономических или, скажем, социологических. Но специализация имела и свои границы - да, хотя былое морализаторство из «новомирской» публицистики ощутимо выветрилось, в сердцевине своей она продолжала оставаться человековедческой. Достаточно напомнить здесь названия только двух статей, чтобы в этом убедиться: «Люди и экономика» П.Волина [17] и «Человек - кооперация - общество» Г.Лисичкина [54].

Сохранялась тенденция рассматривать любые явления (профессионально-литературные, научные, организационные, производственные и т.д.) под углом зрения конкретной людской психологии и нравственности. Помимо разрешения специфических проблем публицист обязательно принимал на себя моральную и социальную ответственность за происходящее. Так что известный идейно-содержательный синкретизм не иссякал в журнальных публикациях до 1970 года. Иначе «Новый мир» А.Т.Твардовского перестал бы быть самим собой.

А здесь на протяжении всей второй половины шестидесятых наблюдается верность однажды принятым принципам гуманизма, демократизма, реализма, чуждого и упрощению жизни и ее лакировки. Требовательной оставалась редакция по отношению к своим авторам (в части профессионализма, внимания к действительности, уровня доступности материалов и их стилистической выверенное™) и к своим читателям, от которых справедливо ожидала поддержки и стремления к духовному и гражданскому росту.

Публицисты, собравшиеся вокруг журнала, ощущали себя единой командой и вместе с тем большинство из них сумело раскрыться личностно. Это позволило В.Лакшину, Г.Лисичкину, Ю.Буртину и другим достойно перетерпеть длительную творческую паузу. Во всяком случае, когда в годы «перестройки» появилась возможность заниматься не только научной или библиографической деятельностью, они вновь оказались среди ведущих публицистов страны. И, что характерно, - при этом они возрождали именно традиции «Нового мира» времен А.Т.Твардовского [см. об этом: 166, с.5].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Журнал «Новый мир» 1958 - 1970 годов вполне можно признать наиболее адекватным и ярким выражением той эпохи в общественном умонастроении советских людей, которое обозначается термином «шестидесятничество». Главное, что его породило, - это надежды на возможное обновление наличной социально-идеологической системы, демократизацию и гуманизацию социализма. Еще до Первой мировой войны Л.Троцкий отмечал: «Журналы наши были лабораториями, в которых вырабатывались идейные течения; отсюда они получали свое общественное движение» [147, с.ЗОО]. Мечты и предначертания интеллигентов-«шестидесятников» лучший «толстый» журнал их времени -«Новый мир» - воплотил в практике просветительства, которое реализовывалось по преимуществу в духовной сфере - в искусстве, педагогике, публицистике.

И в последней, может быть, если не сильнее, то наверняка определенней всего, чему способствовали природные качества этой разновидности литературы и журналистики: острота, прямота, достоверность, страстность и - добавим отдельно - целенаправленность. А.Т.Твардовский специально подчеркивал: «Нужно только отметить, что практически организация журнального материала первой, художественной, половины менее зависит от усилий редакции, чем второй, публицистической, где куда свободнее применяются и план, и заказ, и совет, и подсказка, и прямая редакционная помощь автору» [84, с.5]. А это, в свою очередь, делало публицистическую часть издания самым подходящим (удобным и заметным) местом - площадью и трибуной - для выработки, формулирования и последовательной поддержки наиболее значительных журнальных программ. И не случайно свежую книжку «Нового мира» нередко открывали, начиная именно с публицистики. Причем и читатели рядовые, и читатели чиновные.

Для редакции важны были оба адресата. Но в разное время по-разному. Вначале просветительство возрождалось по преимуществу в духе XVIII столетия или - еще точнее - НЭПа, когда мыслитель и художник, представительствуя от народа, считали себя вправе давать советы политическому и хозяйственному руководству страны. Но чем настойчивей и принципиальней выполнял журнал принятую на себя миссию служения людям, тем большее раздражение вызывал он наверху, тем сомнительнее выглядели формы публицистики репродуктивной. Росло недовольство и сопротивление всем, кто светлые первоначальные надежды не оправдал, кто их исподтишка, а потом и цинично развеивал.

Отступление властей от принципов «социализма с человеческим лицом» с середины шестидесятых годов стал рассматриваться «новомирскими» авторами как реакция - возврат в заклейменное прошлое, и отныне они ищут поддержки отнюдь не в государственных структурах, а исключительно в обществе. Просветительство в духе дворянской литературной фронды XVIII века [см.: 194, с.8] вытесняется просветительством демократического, некрасовско-толстовского толка: допуская компромиссы, сотрудники журнала действовали по большей части не только во имя, но и от имени народа. Они собирали вокруг себя читателей-единомышленников, жаждавших перемен и готовых отстаивать бесспорные для исследуемого издания гуманистические идеалы. И публицистика - с её возможностями наиболее непосредственного и эмоционального воздействия на аудиторию - обладала в этом процессе особой притягательностью.

Конечно, в «новомирской» публицистике отразились все коренные свойства этого особого вида творчества, отмеченные нами во «Введении» (в том числе такие, как прицельная адресность, стремление расширять аудиторию единомышленников). Однако даже в конце 50-х - начале 60-х годов журнальные материалы этого рода были скорее проникновенными, чем страстными, скорее умными, чем пафосными, и их основной тон тоже не оголтело-тенденциозный, агитационно-пропагандистский, а доверительный, допускающий невольные оговорки, выразительные умолчания, красноречивые нестыковки. В дальнейшем выработка общего языка, понятного читателям и неуязвимого для цензуры, как тенденция лишь усиливается. Необходимость перехода от относительного прямоговорения к «эзоповской» манере развивает литературные и интеллектуальные способности авторов «Нового мира», делает его публицистику более многоликой и разнообразной.

На протяжении всего рассматриваемого нами двенадцатилетия она являлась своеобразной формой общественной деятельности. И это было естественно в стране, лишенной иной политической трибуны, не поощряющей проведение общественных дискуссий. Наряду с утопичностью миросозерцания это сообщало «новомирской» публицистике определенную синкретичность, объединявшую материалы, тематически и жанрово разнородные. Характернее она, разумеется, для периода «оттепели» -позднее повышается научный уровень публикаций, возрастает их проблемность, проявляемая в тексте и подтексте независимость авторских суждений.

Во многих отношениях публицистика «Нового мира» времен А.Т.Твардовского устойчива и цельна, но заметны в ней и неизбежные изменения. Вектор эволюции схематично вычерчивается следующим образом: от допустимости политической конъюнктуры - к оппозиционности с установкой на просвещение демократической аудитории; от оптимистической веры - к аналитичности; от синкретизма - к намечающейся специализации.

Однако следует отметить и то, что ни одна из тенденций не была доведена редакцией до предела, подвижное просветительское равновесие противоположных начал сохранялось на протяжении всего периода. В чем обозначились как сила журнала, так и его ограниченность. Первой рухнула надежда на читателя-союзника и защитника. Ф.Абрамов так описал состояние Твардовского сразу же после разгрома редколлегии: «Ему казалось, что стоит только прикрыть «Новый мир», и в стране разразится что-то вроде землетрясения. <.> Но что же? «Новый мир» закрыли, а землетрясение, общественный взрыв. Ничего этого не произошло. Пришло несколько десятков сочувствующих писем, и все. Ни демонстраций, ни бурных протестов. И это было потрясением для Твардовского, крушением всех его просветительских иллюзий» [43, с.244].

Разумеется, в словах писателя-реалиста нет никакого злорадного торжества - напротив, он с грустью замечал, насколько в следующее десятилетие угас (несмотря, в частности, на продолжившийся процесс тематической дифференциации публицистики) и сам «Новый мир», и вся литература заодно с журналистикой. В отличие от А.Солженицына, который винил сотрудников Твардовского и его самого в непоследовательности и даже трусости [см., например: 79, с.266], Ф.Абрамов считал сделанное ими в легальных условиях достойным и единственно возможным [43, с.244]. Подобная оценка постепенно утверждается в современном литературоведении как доминирующая [см., например: 178, с.4-13].

Вместе с тем автоматическое перенесение принципов «новомирской» идеологии в другую, хотя бы и сходную, эпоху вызывает у ряда исследователей справедливый скепсис. Нам уже приходилось упоминать о втором рождении некоторых питомцев Твардовского в годы перестройки. Действительно, в начальный ее момент публицистика вновь выдвигается в литературном процессе на передний край, однако простое возвращение к неувядаемым как будто бы лозунгам и постулатам (той же «реальной критики» в двух статьях Ю.Буртина - 161, с.196; 162, с.228, 237-239) в стремительно менявшихся обстоятельствах выглядело всё более архаичным [см.: 99, с.99-120].

В 1990 - 2000-х годах Россия и ее пресса заметно преобразились, и изучение публицистики журнала «Новый мир» времен «оттепели» и раннего застоя» имеет для российской филологической науки в основном историческое значение1. Иное дело - Китай, где, в силу указанных выше социально-политических причин, опыт знаменитого издания остается и актуальным, и перспективным.

1 Справедливыми, впрочем, представляются и суждения тех ученых, которые учитывают исторические заслуги и даже традиции самых прогрессивных советских изданий [см., например: 197, с.206-207,212,237,240].

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Янь Лэ, 2006 год

1. Айзерман JI. К миру прекрасного // Новый мир. 1962. - №11. -С. 211-215.

2. Белкин В., Ивантер В. Банк и управление экономикой // Новый мир. -1967.-№12.-С. 134-147.

3. Белкина М. Главная книга: История одной библиотеки // Новый мир. -1966.-№11.-С. 195-224.

4. Белов И. Общежитие в Сегеже: (Из блокнота корреспондента) // Новый мир. 1964. - №2. - С. 186-197.

5. Белов И. Размышления о бумажной ленте // Новый мир. 1962. - №7. -С.203-217.

6. Борнычева В. Наш семейный бюджет // Новый мир. 1968. - №4. -С.261-266.

7. Буртин Ю. Беллетристика и публицистика // Новый мир. 1963. - №8. -С.248-251.

8. Буртин Ю. Быть хозяином!: (Очерки в журнале «Наш современник») // Новый мир. 1961. - №7. - С.247-257.

9. Буртин Ю. Исповедь шестидесятника. М.: Прогресс-Традиция, 2003.647 с.

10. Буртин Ю. Письмо в редакцию «Континента» // Континент. 1993. -№75.-С. 325-331.

11. Верховский Н. Щучинские заметки // Новый мир. 1962. - №5. -С. 193-209.

12. Виноградов И. Деревенские очерки Валентина Овечкина: (К 60-летию со дня рождения) (Очерки 50-х годов: исследование деревенской жизни) // Новый мир. 1964. - №6. - С.207-229.

13. Виноградов И. К вопросу о «беллетристике» // Новый мир. 1962. - №.7. -С.258-263.

14. Виноградов И. По страницам «Деревенского дневника» Ефима Дороша // Новый мир. 1965. - №7. - С.234-253.

15. Владимиров С. Кто же их научит? // Новый мир. 1962. - №11. -С.216-223.

16. Волин П. В обжитых стенах // Новый мир. 1961. - №7. - С.237-246.

17. Волин П. Люди и экономика // Новый мир. -1969. №3. - С. 154-168.

18. Волин П. О том, что мешает изобретателям // Новый мир. 1962. -№11. -С. 193-205.

19. Волин П. Продиктовано жизнью // Новый мир. 1965. - №10. -С.176-188.

20. Гнедин Е. Бюрократия двадцатого века: (Социологические заметки о современном буржуазном обществе) // Новый мир. 1966. - №3. - С. 189-201.

21. Гулыга А. Пути мифотворчества и пути искусства: (Заметки социолога) // Новый мир. 1969. - №5. - С. 217-232.

22. Гуревич А. Право и человеческая личность // Новый мир. 1969. - №1. -С. 256-263.

23. XXII съезд КПСС. 17-31 октября 1961 г.: Стенографический отчет: В 3-х т. М.: Госполитиздат, 1962.

24. Дедков И. Дневник: 1953 1994. - М.: Прогресс-Плеяда, 2005. - 792 с.

25. Дедков И. Страницы деревенской жизни: (Полемические заметки) // Новый мир. 1969. - №3. - С.231-246.

26. Дементьев А. Заметки критики // Новый мир. 1958. - №11. -С.228-241.

27. Дементьев А. По поводу статьи Степана Злобина // Новый мир. 1959. -№7. - С.226-248.

28. Дементьев А., Сац И. А. В. Луначарский и советская литература // Новый мир. 1966. -№12. - С.211-232.

29. Документы свидетельствуют.: Из фондов Центра хранения современной документации (ЦХСД). Как партия руководила литературой. Литературная борьба начала 60-х годов. Вид сверху // Вопросы литературы. 1995. - №2.-С.273-291.

30. Желоховцев А. «Культурная революция» с близкого расстояния: (Заметки очевидца) // Новый мир. 1968. - №1. - С.97-120.

31. Иванов Л. Когда сеять? // Новый мир. 1959. - №3. - С. 126-134.

32. Из истории общественно-литературной борьбы 60-годов: Твардовский, Солженицын, «Новый мир» по документам союза писателей СССР 1967-1970 гг. // Октябрь. 1990. -№8. - С. 174-198.

33. Ильина Н. Литература и «массовый тираж» // Новый мир. 1969. - №1. -С.210-229.34. «Каждому по труду» // Новый мир. 1960. - №3. - С.263-271.

34. Калачников А. В жизни сложнее // Новый мир. - 1964. - №2. -С.267-269.

35. Канторович В. Социология и литература // Новый мир. 1967. - №12. -С.148-173.

36. Кардин В. Легенды и факты // Новый мир. 1966. - №2. - С.237-250.

37. Катанян В. О сочинении мемуаров: (Заметки на полях) // Новый мир. -1964. №5. - С.227-236.

38. Кон И.С. Психология предрассудка: (О социально-психологических корнях этнических предубеждений) // Новый мир. 1966. - №9. -С.187-205.

39. Кон И. Размышления об американской интеллигенции // Новый мир. -1968. -№1. С.173-197.

40. Кондратович А. Новомирский дневник: (1967-1970). М.: Советский писатель, 1991. - 528 с.

41. КПСС. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986): В 15 т. 9-е изд., доп. и испр. -М.: Политиздат, 1986 - 1988.

42. Крутикова JI.B. Федор Абрамов об Александре Твардовском: (По материалам личного архива Абрамова) // Творчество Александра Твардовского: Исследования и материалы. Л.: Наука, 1989. - С. 204-281.

43. Лакшин В. «Новый мир» во времена Хрущева: Дневник и попутное1953 -1964). М.: Книжная палата, 1991.-269 с.

44. Лакшин В. Писатель, читатель, критик: Статья вторая // Новый мир. -1966. №8. - С.216-256.

45. Лакшин В. Пути журнальные: (Заметки о книгах по истории журналистики) // Новый мир. 1967. - №8. - С.229-245.

46. Лакшин В. Три меры времени: (К выдвижению очерков Е.Дороша на соискание Ленинской премии) // Новый мир. 1966. - №3. - С.221-228.

47. Лацис О. Нет исключения без правил // Новый мир. 1967. - №4. -С.158-172.

48. Лацис О. Новое надо отстаивать // Ноый мир. 1965. - №10. -С.253-256.

49. Лацис О. Пути реформы // Новый мир. 1969. - №6. - С.268-272.

50. Лисичкин Г. Гектары. Центнеры. Рубли // Новый мир. 1965. - №9. -С.212-229.

51. Лисичкин Г. О чем говорят факты // Новый мир. 1967. - №12. -228-235.

52. Лисичкин Г. Спустя два года // Новый год. 1967. - №2. - С. 160-185.

53. Лисичкин Г. Человек кооперация - общество // Новый мир. - 1969. -№5.-С.157-175.

54. Манн Ю. К спорам о художественном документе // Новый мир. 1968. -№8. - С.244-254.

55. Марьямов А. Снаряжение в походе // Новый мир. 1962. - №1. -С.219-239.

56. Местные условия решающий фактор: Читатели о статье Л. Иванова «Когда сеять?» // Новый мир. - 1959. - №8. - С. 183-188.

57. Монахов В. Преступление и общество // Новый мир. 1960. - №8. -С.178-189.

58. Нинов А. Искусство невыдуманного рассказа // Новый мир. 1964. - №3. -С.213-225.

59. Об ошибках журнала «Новый мир»: резолюция президиума правления Союза советских писателей // Литературная газета. 1954. - 17 августа.1. С.З

60. Овечкин В. Собрание сочинений: В 3 т. М.: Художественная литература, 1989.

61. От редакции // Новый мир. 1965. - №9. - С.283-288.

62. Ошибочные обобщения / Т. Абраменко, Я. Климов, А. Кузнецова и др. // Советская Россия. 1959. - 13 мая. - С.З.

63. Первый Всесоюзный съезд советских писателей. 1934. Стенографический отчет. Репринтное воспроизведение издания 1934 года. М.: Советский писатель, 1990. - 714 с.

64. Петухов А. Бумажные цветы // Новый мир. 1969. - №6. - С. 272-277.

65. Пешкин И. Операция «ХЛ» // Новый мир. 1963. - №1. - С. 185-198.

66. Полякова Е. Современный путевой очерк // Новый мир. 1966. - №5. -С.227-242. .

67. Пресса в обществе (1959-2000): Оценки журналистов и социологов. Документы. М.: Изд-во Московской школы политических исследований, 2000.-616 с.

68. Продолжаем обсуждать вопросы школы / Н. Гаген-Торн, О. Иванова и др // Новый мир. 1963. - №9. - С.259-279

69. Пушкин А. С. Собрание сочинений: В 10 т. М.: Художественная литература, 1974- 1978.

70. Рассадин С. «Что было, чего не было.»// Литературная газета. 1990. -2 мая. - С.4.

71. Роднянская И. О беллестристике и «строгом» искуссве // Новый мир. -1962.-№4.-С.226-242.

72. Рожин В. Каждому по труду // Новый мир. 1959. - № 10. - С.215-226.

73. Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах. СПб.: Русский христианский гуманит. ин-т, 1999. - 683 с.

74. Рюриков Ю. Инфляция дефиниций // Новый мир. 1968. - №3. -С.278-281.

75. Светов Ф. Глазами «футуролога» // Новый мир. 1968. - №1. - С. 271-273.

76. Семенихин В. Учить и учиться разумно // Новый мир. 1962. - №11. -С.206-210.

77. Смирнов И. Не допускать шаблона // Новый мир. 1959. - №8. - С. 188-193.

78. Солженицын А.И. Бодался теленок с дубом. Париж: ИМКА-Пресс, 1975.-629 с.

79. Солженицын А.И. Правая кисть: Избранное. М.: Эксмо, 2004. - 784 с.

80. Твардовский А.Т. Из рабочих тетрадей: (1953-1960) // Знамя. 1989. -№7.-С. 124-192; №8. - С. 122-181; №9. - С. 143-206.

81. Твардовский А.Т. Несколько слов к читателям «Нового мира» // Новый мир. 1961.-№12. - С.251-256.

82. Твардовский А. Письма о литературе: 1930 1970. - М.: Советский писатель, 1985. - 512 с.

83. Твардовский А. По случаю юбилея // Новый мир. 1965. - № 1. - С.З-18.

84. Твардовский А.Т. Собрание сочинений: В 6 т. М.: Художественная литература, 1976-1983.

85. Темчин Е. Жизнь требует // Новый мир. -1962. №6. - С.165-172.

86. Трифонов Ю. Записки соседа // Дружба народов. 1989. - №10. - С. 7-43.

87. Туровская М. Прозаическое и поэтическое кино сегодня // Новый мир. -1962. №9. - С.239-255.

88. Хрущев Н.С. Марксизм-ленинизм наше знамя, наше боевое оружие // Пленум центрального комитета коммунистической партии советского союза (18-21 июня 1963 года): Стенографический отчет. - М.: Изд-вополитической литературы, 1964. 320 с.

89. Черниченко Ю. Кубань Вологодчина II Новый мир. - 1965. - №4. -С. 175-199.

90. Черниченко Ю. Ржаной хлеб // Новый мир. 1968. - № 11. - С. 177-207.

91. Шкловский В. Память и время // Новый мир. 1964. - №.12. - С. 201-206.

92. Шляпентох В. Теория общественного мнения // Новый мир. 1969. -№1.-С. 256-259.

93. Щеглов М. Студенческие тетради // Новый мир. 1963. - №.6. -С. 118-157. •

94. Эйдельман Н. В предчувствии краха // Новый мир. 1967. - №7. -С. 261-266.

95. Яшин А. Бобришный Угор: Из дневников 1958-1968 гг. М.: Советская Россия, 1989. - 288 с.1.. Теоретические труды

96. Алтунян А.Г. О единстве, гласности и плюрализме // Знамя. 2001. -№ 2. -С.170- 181.

97. Алтунян А.Г. От Булгарина до Жириновского: Идейно-стилистический анализ политических текстов. М.: Российский гос. гуманит. ун-т, 1999. -263 с.

98. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1953 -1959.

99. Вакуров В.Н., Кохтев Н.Н., Солганик Г.Я. Стилистика газетных жанров: Учебное пособие. М.: Высшая школа, 1978. -183 с.

100. Введение в литературоведение // Под ред. Г.Н.Поспелова. М.: Изд-во Московского ун-та, 1976. - 422 с.

101. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной культуре. М.: Искусство, 1981.-247 с.

102. Гинзбург JI. О психологической прозе. JL: Советский писатель, 1971. -464 с.

103. Глушков Н.И. Очерковая проза. Ростов/Дон: Изд-во Ростовского ун-та, 1979.-215 с.

104. Горький A.M. По поводу одной полемики // М.Горький. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т.26. М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1953.-С. 291-297.

105. Дедков И. Публицистика // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. Т. 6. М.: Советская энциклопедия, 1971. - С.71-75.

106. Щ.Дмитриев Л.А. Искусство публицистики. М.: Ин-т повышения квалификации работников телевидения и радиовещания, 2000. 84 с.

107. Добролюбов Н.А. Русская сатира екатерининского времени // Н.А.Добролюбов. Собрание сочинений: В 9 т. Т. 5. M.-JL: Гос изд-во художественной литературы, 1962. - С.313-401.

108. Егоров Б. О мастерстве литературной критики: Жанры. Композиция. Стиль. JL: Советский писатель, 1980. - 318 с.

109. Журбина Е.И. Теория и практика художественно-публицистических жанров: Очерк. Фельетон. М.: Мысль, 1969. - 399 с.

110. Журналистика и социология. М.: Изд-во Московского ун-та, 1995. - 144 с.

111. Ким М.Н. Жанры современной журналистики. СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2004. - 336 с.

112. Корконосенко С.Г. Основы журналистики: Учебник для вузов. -М.: Аспект-Пресс, 2001. 287 с.

113. МЪ.Костелянец Б. Описательный жанр?. Нет! // Вопросы литературы.1966. №7. - С.24-45.

114. Культура русской речи: Учебник для вузов. М.: НОРМА, 2002. - 560с.

115. Лазутина Г.В. Основы творческой деятельности журналиста. -М.: Аспект-Пресс, 2000. 239 с.

116. Ленин В.И. Революционные дни // В.И.Ленин. Полное собрание сочинений. Изд. 5-ое.: В 55 т. Т.9. М.: Политиздат, 1967. - С.207-209.

117. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Изд. 3-е, доп. -М.: Наука, 1979.-352 с.

118. Луначарский А.В. Социалистический реализм // А.В.Луначарский. Собрание сочинений: В 8 т. Т.8 М.: Художественная литература, 1967. -С.491-523.

119. Майданова Л.М. Очерки по практической стилистике: Для студентов-журналистов. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1986. -184 с.

120. Маркс К. Капитал: Критика политической экономии: т.1. Кн.1: Процесс производства капитала // К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Изд. 2-ое.: В 50 т. Т. 23. М.: Госполитиздат, 1960. - 907 с.

121. Основы творческой деятельности журналиста: Учебник для студентов вузов по специальности «Журналистика». СПб.: Знание, 2000. - 272 с.

122. ХП.Паклина Л.Я. Искусство иносказательной речи: (Эзоповское слово в художественной литературе и публицистике). Саратов: Изд-во Саратовского ун-та. 1971.-61 с.

123. Писарев Д.И. Сочинения: В 4 т. М.: Гос. изд-во художественной литературы. 1955 -1956.

124. Плеханов Г.В. Искусство и литература. М.: Гослитиздат, 1948. - 888 с.

125. Плеханов Г.В. Эстетика и социология искусства: В 2 т. М.: Искусство, 1978.

126. Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики: Учебное пособие. -М.: РИП Холдинг, 1998. - 310 с.

127. Прохоров Е.П. Искусство публицистики. М.: Советский писатель, 1984. -359 с.

128. Прохоров Е.П. Публицист и действительность. М.: Изд-во Московского ун-та, 1973. - 317 с.

129. Свитич Л.Г. Феномен журнализма. М.: Икар, 2000. - 252 с.

130. Современная газетная публицистика: Проблемы стиля. Л.: Изд-во ЛГУ, 1987.-119 с.

131. Социология журналистики: Учебное пособие для студентов вузов. М.: Аспект-Пресс, 2004. - 318 с.

132. Соцреалистический канон: Сб. статей. СПб.: Академический проект, 2000.-1040 с.

133. Страшное С. Назад к гласности // Знамя. - 2002. - №1. - С.213-215.

134. Страшное СЛ. «Толстые» журналы и просветительство // Вестник Ивановского гос. ун-та. Сер. «Филология». - 2001. - №1. - С.31-42.

135. Стюфляева М.И. Образные ресурсы публицистики. М.: Мысль, 1982. -176 с.

136. Стюфляева М.И. Поэтика публицистики. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1975. - 154 с.

137. Т.Г. Третьяков С. Трибуна и кулуары // Новый Леф. 1928. - №6. -С.40.

138. Тепляшина А.Н Сатирические жанры современной публицистики. -СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. 93 с.

139. Тертычный А.А. Жанры периодической печати: Учебное пособие. М.: Аспект-Пресс, 2000. - 311 с.

140. Терц А. Синявский А.Д.. Что такое социалистический реализм // Литературное обозрение. 1989. - №8. - С.89-100.

141. Троцкий Л. Литература и революция. Печатается по изданию 1923 года. М.: Изд-во политической литературы, 1991. - 400 с.

142. Ученова В.В. Гносеологические проблемы публицистики. М.: Изд-во Московского ун-та, 1971. - 147 с.

143. Ученова В. Основные направления разработки теории публицистики. -М.: Изд-во Московского ун-та, 1978. 70 с.

144. Ученова В.В. Творческие горизонты журналистики. М.: Мысль, 1976. -204 с.

145. Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Мысль, 1973. - 269 с.

146. Черникова Е.В. Основы творческой деятельности журналиста: Учебное пособие. М.: Гардарики, 2005. - 287 с.

147. Чупринин С. Критика это критики: Проблемы и портреты. -М.: Советский писатель, 1988. - 313 с.

148. Шестерина A.M. Полемический текст в современном медиапространстве (функциональные, жанровые и структурные особенности печатной полемики): Монография. Тамбов: Изд-во ТГУ, 2003.-302 с.

149. Эльсберг Я. Образ в публицистике // Советская печать. 1960. - №10. С.20-22.

150. Янская И., Кардин В. Пределы достоверности: Очерки документальной литературы. М.: Советский писатель, 1986. - 432 с.

151. I. Работы по истории литературы, журналистики и социологии

152. Аксютин Ю. Новое о XX съезде КПСС // Отечественная история. 1998. -№2. -С.108-123.

153. Биуль-Зедгинидзе Н. Литературная критика журнала «Новый мир» А.Т. Твардовского: (1958-1970 гг.). М.: Культурно-просвет. центр «Первопечатник», 1996. - 439 с.

154. Богат Е. Хорошо роет старый крот: Публицист о публицистике // Журналист. 1967. - №3. - С.2-12.

155. Буртин Ю. «Вам, из другого поколенья.»: К публикации поэмы А.Твардовского «По праву памяти» // Октябрь. 1987. - №.8. - С.191-202.161 .Буртин Ю. Добролюбов сегодня: К 150-летию со дня рождения // Октябрь. 1986.-№.2.-С.185-196.

156. Буртин Ю. «Реальная критика» вчера и сегодня // Новый мир. 1987. -№6. - С.222-239.

157. Быков Л.П. Русская поэзия: 1900 1930-х годов: Проблема творческого поведения. Дисс. в виде научного доклада на соиск. уч. степ, доктора филол. наук. - Екатеринбург, 1995. - 39 с.

158. Вильчек Л.Ш. Советская публицистика 50 80-х годов: (От В.Овечкина до Ю.Черниченко). - М.: Изд-во Московского ун-та, 1996. - 144 с.

159. Виноградов И. В ответе у времени: Заметки о деревенском очерке пятидесятых годов. -М.: Советский писатель, 1966. 192 с.

160. Воздвиженский В. Позиция: «Новый мир» шестидесятых годов // В мире книг. 1988.-№3. - С.2-5.

161. Дэн Ланьхуа. Русская литература XX века в развитии китайской литературы: (Периоды эволюции и проблема типологических схождений). Автореф. дисс. на соиск. уч. степ, кандидата филол. наук. М., 1994. -14 с.

162. Егоров Б.Ф. Борьба эстетических идей в России середины XIX века: (1848-1961).-Л.: Искусство, 1982.-269 с.

163. Засурский И. Масс-медиа второй республики. М.: Изд-во Московского ун-та, 1999.-272 с.

164. Засурский Я.Н. Искушение свободой. Российская журналистика: 1990 -2004. М.: Изд-во Московского ун-та, 2004. - 464 с.

165. Зезина М. Советская художественная интеллигенция и власть в 1950-е -60-е годы. М.: Диалог - МГУ, 1999. - 398 с.

166. Зельдович М. Метод критика и народность писателя // Вопросы литературы. 1976. - № 11. - С. 163 -185.

167. Земляной С. Оппозиция сверху: Жизнь и гибель «Нового мира» и Александра Твардовского // Политический журнал. 2005. - №31. -С.18-21.

168. Золотусский И. Время синтеза // Вопросы литературы. 1964. - №12. -С.3-20.

169. Иванова Н.Б. Гибель богов. М.: Правда, 1991. - 48 с.

170. История социологии: Учебное пособие. Минск: Высшая школа, 1997. -381с.

171. Канторович В. Заметки писателя о современном очерке. Изд. 2-е, доп. -М.: Советский писатель, 1973. 544 с.178 .Кардин В. «Новый мир» и новые времена: Постюбилейные заметки // Вопросы литературы. 1996. - № 2. - С.3-39.

172. Кобзева О.С. Проза Чингиза Айтматова в журнальном контексте «Нового мира». Автореф. дисс. на соиск. уч. степ, кандидата филол. наук. -Воронеж, 2004.-25 с.

173. Критика 87: Мнения и сомнения // Литературная газета. - 1988. - 27 января. - С.З181 .Курганов С.И. За колючей проволокой другая жизнь? // Социологические исследования. - 1989. - №3. - С.45-53.

174. Лакшин В. Не впасть в беспамятство: (Из хроники «Нового мира» времен Твардовского) // Знамя. 1988. - №8. - С.210-217.

175. Латынина А. Колокольный звон — не молитва: К вопросу о литературных полемиках // Новый мир. 1988. - №8. - С.232-244.

176. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: Новый учебник по литературе: В 3 кн. Кн.1: Литература «оттепели» (1953-1968). М.: Здиториал УРСС, 2001. - 286 с.

177. Лозовский Б. О вечно бабьем в душе российского журналиста // Журналист. 2003. - №6. - С.81-83.

178. Нива Ж. Солженицын. -М.: Художественная литература, 1992. 191 с.

179. Новиков В. В Союзе писателей не состоял.: Писатель Владимир Высоцкий. М.: Интерпринт, 1991. - 224 с.

180. ХШ.Пушков А. «Не надо превращать СМИ в политические партии!» // Журналист. 2001. - №7. - С. 22-25.

181. Сергеев Г.И. От дибао до «Жэньминь жибао»: пути в 1200 лет: (История средств массовой коммуникации Китая). М.: Изд-во ун-та дружбы народов, 1989. - 224 с.

182. Снигирева Т.А. А.Т. Твардовский: Поэт и его эпоха. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1997. - 3 84 с.

183. Спивак П. Когда началось литературное сегодня?: К спорам о шестидесятничестве и о «Новом мире» времен Твардовского // Вопросы литературы. 1991. - №4. - С.3-35.

184. Средства массовой информации постсоветской России. -М.: Аспект-Пресс, 2002. 303 с.

185. Страшное С. Игорь Дедков и судьбы просветительства во второй половине XX века // Шестое чувство: Памяти Павла Вячеславовича Куприяновского. Сб. научн. статей и мат-лов. Иваново: Изд-во «Иваново», 2003. - С. 179-187.

186. Страшное С. Письма в два адреса: (Советское просветительство. Вариант А. Твардовского) // Вопросы литературы. -1995. №4. - С.3-28.

187. Страшное СЛ. Творческая эволюция А.Т. Твардовского: (в аспекте поэтических жанров). Автореф. дисс. на соиск. уч. степ, доктора филол. наук. -М., 1992. -32 с.

188. Стреляный А. О нашем поле // Наш современник. 1979. - №8. -С. 179-184.

189. СтроескийДЛ. Отечественные политические традиции в журналистике советского периода. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2001. - 246 с.

190. Твардовская В. А.Г.Дементьев против «Молодой гвардии»: (Эпизод из идейной борьбы 60-х годов) // Вопросы литературы. 2005. - №1. -С. 178-212.

191. Туниманов В. Принципы реальной критики // Вопросы литературы. -1975. №6. - С.153-185.

192. Ученова В.В. От вековых корней: Становление публицистики в русской культуре. -М.: Советская Россия, 1985. 176 с.

193. Ученова В.В. У истоков публицистики. М.: Изд-во Московского ун-та, 1989.-211 с.

194. Фрезинский Б. Эренбург и Мандельштам: (Сюжет с долгимпоследействием; канва литературных и личных отношений и встреч; жёны, борьба за воскрешение поэзии Мандельштама в СССР) // Вопросы литературы. 2005. - №2. - С.275-318.

195. Холопов Б. Извлечение корня // Литературное обозрение. 1978. - №11. -С.60-65.

196. Чуковский К. Мастерство Некрасова. М.: Художественная литература, 1971.-711 с.

197. Чупринип С. Позиция: Литературная критика в журнале «Новый мир» времен А.Т.Твардовского. 1958 1970 гг. // Вопросы литературы. - 1988. -№4. - С.3-47.1.. Публикации на китайском языке

198. Динь Дон. По поводу перспективы китайской прессы // Китайские кризисы: накануне нового столетия — реформы. Размышления. Предложения. Бэйцзин: Изд-во «Реформа», 1999. - С.З 11-319. ТЖ ((i^йФШШЖЖШШШ), Ш 1. Ш))!ШЩШ.-Ш-. »ЖШЬ 1999.

199. Ли Динцзуэн. Глобальность и национальность китайских средств массовой коммуникации: Слово, рынок, научная техника и идеология // 21 век (версия для Интернета) 2003. - №10. (www.cuhk.edu.hk). ^ife^ Фтшшшжтш, шш«шя»

200. Хэ Цинлиэн. Как управляет СМИ китайское правительство // Исследования современного Китая. 2004. - №3. (www.chinayj.net) МТрГш т ром^пинэд.