Развитие локальных продовольственных рынков Амурской области тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 08.00.05, кандидат наук Бонда, Денис Геннадьевич

• Бонда, Денис Геннадьевич
• кандидат наук
• 2014

Оглавление диссертации кандидат наук Бонда, Денис Геннадьевич

ВВЕДЕНИЕ................................................6

1. СОГЛАШЕНИЕ О ПРИМЕНИМОМ ПРАВЕ...........13

1.1. Форма соглашения и способ его заключения.........13

1.2. Содержание соглашения..............................19

1.3. Соглашение о применимом праве и третьи лица.....27

1.4. Толкование соглашения о применимом праве....... 35

2. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИМЕНИМОГО ПРАВА ПРИ ОТСУТСТВИИ

СОГЛАШЕНИЯ СТОРОН.......................................42

2.1. Международный договор, унифицирующий материально-

правовые нормы гражданского законодательства,

и международное частное право.......................42

2.2. Автономность международного договора и

правоприменительная практика........................63

2.3. Определение применимого материального права путем

использования коллизионных норм.....................67

2.3.1. Квалификация юридических понятий при определении

применимого права...............................71

2.3.2. Применение коллизионных норм российского

законодательства к обязательственным отношениям.79

2.3.3. Применение коллизионной нормы в отношении

приемки исполнения.......................... 85

3. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИМЕНИМОГО ПРАВА ПО ВОПРОСАМ,

ВЫХОДЯЩИМ ЗА РАМКИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ............................................92

3.1. Право, применимое в отношении правоспособности сторон

внешнеэкономических сделок..........................92

3.2. Право, применимое при определении требований к форме

и сроку действия доверенности...................103

3.3. Право, применимое при определении права собственности

на имущество........................................111

3.4. Право, применимое к исковой давности...............116

4. УСТАНОВЛЕНИЕ СОДЕРЖАНИЯ ИНОСТРАННОГО ПРАВА

В ПРАКТИКЕ МКАС...........................................12^

5. ПРИМЕНЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРОВ И

ИНОСТРАННОГО ПРАВА НА ПРИМЕРЕ КОНКРЕТНЫХ СПОРОВ, РАЗРЕШЕННЫХ МКАС..................................13:

ПРИЛОЖЕНИЯ..................................................16:

* Закон РФ от 07.07.93 «О международном коммерческом арбитраже)) ..16:

* Положение о МКАС при Торгово-промышленной палате

Российской Федерации.....................................18(

* Положение о Морской арбитражной комиссии при Торгово-

промышленной палате Российской Федерации.................18:

* Постановление Верховного Совета РФ от 07.07.93 «О введении в

действие Закона Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже))))..................................181

* Регламент Международного коммерческого арбитражного суда

при Торгово-промышленной палате Российской Федерации.....18(

* Положение об арбитражных расходах и сборах..............201

* Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик

1991 года (Извлечения)...................................21 (

* Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть третья.

Проект (Извлечения)......................................21(

* Европейская Конвенция о внешнеторговом арбитраже (Женева, 1961)... 221

* Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Минск, 1993) (Извлечения).241

* Соглашение от 20 марта 1992 года «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности))

(Киев, 1992) (Извлечения)................................24(

* Конвенция, имеющая целью разрешение некоторых коллизий

законов о переводных и простых векселях (Женева, 1930)...241

* Конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже

товаров (Гаага, 1955)....................................25(

* Конвенция о праве, применимом к договорам международной

купли-продажи товаров (Гаага, 1986)......................261

* Статус конвенций и типовых законов (Документ ООН. Distr.

GENERAL A/CN.9/462. 19 May 1999. Комиссия Организации Объединенных Наций по праву международной торговли, тридцать вторая сессия. Вена, 17 мая - 4 июня 1999 года).271

* Статус Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже.291

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Второе издание книги по сравнению с первым, опубликованным в

1998 году, имеет следующие основные отличия.

Во-первых, приведен ряд новых соображений по актуальным вопросам, возникшим в практике последнего времени. В частности, учтен проект части третьей ГК РФ (раздел «Международное частное право») по состоянию на 8 октября 1999 года.

Во-вторых, дополнительно использована практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ (далее - МКАС) за 1996-1997 годы, 1998 год и восемь месяцев

1999 года, как ранее опубликованная^, так и не публиковавшаяся.

В-третьих, на основе публикаций в Вестнике Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации (далее - Вестник ВАС РФ) и некоторых других источников приведены сведения о практике государственных арбитражных судов РФ по рассмотрению споров с участием иностранных лиц.

В-четвертых, актуализированы сведения об участии соответствующих государств в международных конвенциях. В этих целях скорректированы или заменены приведенные в приложении документы.

В-пятых, приложения дополнены рядом документов, которые могут представлять интерес для читателей в связи с темой издания, в частности, приведены извлечения из проекта части третьей ГК РФ.

В-шестых, использована литература, изданная после выхода первого издания данной книги.

Аетиор

' См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. М.: Статут, 1998; Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. М.: Статут, 1999; Л/.Г. Исковая давность в международном

коммерческом обороте: практика применения. М.: Статут, 1999.

/уогозод /7дззо 5 n/?a«w/re /WC4C

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Развитие локальных продовольственных рынков Амурской области»

ВВЕДЕНИЕ

Федеральный закон РФ от 15 июля 1995 года «О международных договорах Российской Федерации))' (ст. 2) определяет термин «международный договор Российской Федерации)) как означающий международное соглашение, заключенное Российской Федерацией с иностранным государством (или государствами) либо с международной организацией в письменной форме и регулируемое международным правом независимо от того, содержится такое соглашение в одном документе или в нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования. Это определение соответствует предписаниям Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года^ и Венской конвенции о праве договоров между государствами и международными организациями или международными организациями 1986 года\

Международные договоры РФ в соответствии с вышеназванным Законом (ст. 3) заключаются с иностранными государствами, а также с международными организациями от имени Российской Федерации (межгосударственные договоры), от имени Правительства РФ (межправительственные договоры), от имени федеральных органов исполнительной власти (договоры межведомственного характера).

Российская Федерация - участница значительного числа международных договоров, содержащих регулирование гражданско-правовых отношений. К ним, в частности, относятся: Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года; Женевские вексельные конвенции 1930 года; Парижская конвенция по охране промышленной собственности 1883 года; Всемирная конвенция об авторском праве 1952 года; Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений (в ред. 1971 года); Конвенция об охране интересов производителей фонограмм от незаконного воспроизведения их фонограмм 1971 года; Мадридская конвенция о международной регистрации товарных знаков 1891 года; Конвенция УНИДРУА* о между-

'СЗ РФ. 1995. №29. Ст. 2757.

3 Ведомости Верховного Совета СССР. 1986. № 16. Ст. 263.

' Россией не ратифицирована и пока в силу не вступила.

4 Официальное сокращенное название Международного института по унификации частного права.

<5

народном финансовом лизинге 1988 года'; Конвенция о договоре международной дорожной перевозки грузов 1956 года; Конвенция для унификации некоторых правил, касающихся международных воздушных перевозок (Варшавская конвенция 1929 года) и Гаагский протокол к ней 1955 года.

СССР и РФ участвовали в разработке и ряда других международных договоров, которые не ратифицированы Российской Федерацией. К ним, в частности, относятся: Конвенция об исковой давности в международной купле-продаже товаров 1974 года, Конвенция ООН о международных переводных и международных простых векселях 1988 года, Конвенция ООН о независимых гарантиях и резервных аккредитивах 1996 года, Конвенция УНИДРУА о международном факторинге 1988 года, Конвенция о представительстве при международной купле-продаже товаров 1983 года, Конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров 1986 года.

Конституция РФ (ч. 4 ст. 15) и ныне действующий Гражданский кодекс РФ (далее - ГК РФ) (ст. 7)^ придают приоритетное значение правилам международного договора перед нормами внутреннего закона. В них прямо указано, что если международным договором РФ установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены законом, применяются правила международного договора. Такой подход был характерен и для ранее действовавшего законодательства (ст. 129 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 года, далее - ОГЗ 1961 года),

' О присоединении России к Конвенции см.: Закон РФ от 08.02.98 № 16-ФЗ (СЗ РФ. 1998. № 7. Ст. 787). Вступила в силу для России с 1 января 1999 г. Текст Конвенции опубликован (СЗ РФ. 1999. № 32. Ст. 4040; Бюллетень международных договоров. 1999. № 9).

2 Комментарий к ст. 7 ГК РФ, названной «Гражданское законодательство и международный договор)), см., в частности: Научно-практический комментарий части первой Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. 2-е изд., доп. и перераб. М.: Спарк, Редакция журнала «Хозяйство и право)), 1999. С. 55-57; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор проф. ОА7 Сатикое. М.: Юридическая фирма КОНТРАКТ; ИНФРА-М., 1997. С. 21-23; Драаинскмм ЛГ/7., Вилуянский В.В. Договорное право: Общие положения. М.: Статут, 1997. С. 34-37; Зеекое В/7 Часть первая Гражданского кодекса Российской Федерации и некоторые вопросы международного частного права // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1998. С. 158-160.

/уогояор и и//ос7у?а////ое /7/?<эзо 5 n^a/tw/re /W4C

ст. 569 ГК РСФСР 1964 года, ст. 170 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 года (далее - ОГЗ 1991 года))'.

Указанные положения российского (советского) законодательства предопределяют большое значение международных договоров для разрешения споров, рассматривающихся в Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (далее - МКАС).

В практике МКАС, который существует уже более 67 лет\ вопрос об определении права государства, подлежащего применению при разрешении споров, возникает по многим делам. Объясняется это тем, что, по общему правилу, предметом рассмотрения МКАС являются споры из внешнеэкономических сделок, стороны которых - организации из разных государств. В соответствии с действующим Положением о МКАС (приложение 1 к Закону РФ «О международном коммерческом арбитраже)) от 07.07.93) к компетенции МКАС прежде всего отнесены споры, одна из сторон которых находится за границей.

ВТАК и АС при Торгово-промышленной палате неоднократно признавали иностранное право применимым при разрешении конкретных споров^, что нашло отражение и в литературе'. Необходимо учитывать,

' По этому вопросу см., в частности: Лун:/ ЛА. Курс международного частного права. Общая часть. М.: Юридическая литература, 1973. С. 61-65; боауслаеский ММ Международное частное право: Учебник. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 1998. С. 45^18; Зеекое Л.77. Международное частное право. Курс лекций. М.: Издательская группа НОРМА - ИНФРА-М, 1999. С. 46-54.

2 учрежден в 1932 году в соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР от 17.06.32 «О Внешнеторговой арбитражной комиссии при Всесоюзной торговой палате)). Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14.12.87 «Об Арбитражном суде при Торгово-промышленной палате СССР)) был переименован в Арбитражный суд при Торгово-промышленной палате СССР, а постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 07.07.93 «О введении в действие Закона Российской Федерации «О международном коммерческом арбитраже)))) - в Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации. Сокращенное наименование данного третейского суда неоднократно изменялось. Внешнеторговая арбитражная комиссия именовалась ВТАК, а Арбитражный суд - АС при Торгово-промышленной палате. В дальнейшем в тексте будут использоваться эти сокращения.

2 См., например: Арбитражная практика. Ч. II. М., 1972. С. 70, 87, 92, 118, 132; Арбитражная практика. Ч. V. М„ 1972. С. 59, 93, 139-145; Арбитражная практика. Ч. X. М., 1985. С. 61, 65-66; Практика Арбитражного суда 1984-1986 Ч XI М., 1989. С. 76-77.

F

что по внешнеторговым сделкам, заключенным до 3 августа 1992 года, применимое право, по общему правилу, определялось ВТАК и АС при Торгово-промышленной палате при отсутствии соглашения сторон путем использования коллизионной привязки «место заключения сделки)). Основанием для этого служили ст. 126 ОГЗ 1961 года и ст. 566 ГК РСФСР 1964 года, а до вступления в силу ОГЗ 1961 года (т.е. до 1 мая 1962 года) - ст. 7 Гражданского процессуального кодекса РСФСР 1923 года. К внешнеторговой поставке в рамках СЭВ с 1 января 1959 года применялась коллизионная норма носивших нормативный характер Общих условий поставок (далее - ОУП) СЭВ, предусматривавшая субсидиарное применение «права страны продавца)). Этот же коллизионный критерий был предусмотрен и в ОУП СССР — КНДР 1981 года, также носивших нормативный характер.

Поскольку советские организации, как правило, оформляли заключение внешнеторговых контрактов таким образом, что местом их совершения признавался Советский Союз (Москва), в практике ВТАК и АС при Торгово-промышленной палате не так часто применялось иностранное право. Исключение составляли споры с организациями из стран - членов СЭВ, в отношении которых, как указано выше, использовался иной коллизионный критерий.

Между тем с 3 августа 1992 года, т.е. с даты вступления в силу в Российской Федерации ОГЗ 1991 года, предусматривающих иные коллизионные привязки, положение существенно изменилось.

В настоящее время применяются следующие подходы.

Согласно Закону РФ от 07.07.93 № 5383-1 «О международном коммерческом арбитражей (ст. 28) третейский суд разрешает спор в соот-

' См., в частности: ДФ. Внешнеторговый арбитраж в СССР. М., 1957.

С. 49-69; Он жге. Договор купли-продажи во внешней торговле СССР. М., 1961. С. 44—52; Луш/ ЛА. Международное частное право. М., 1949. С. 232-238; Он жсе. Курс международного частного права. Особенная часть. М., 1963. С. 151-154; Он э/се. Внешнеторговая купля-продажа (коллизионные вопросы). М., 1972. С. 38-53; Он эюе. Курс международного частного права. Особенная часть. М., 1975. С. 186-206; Лоауслоескмй Л/..У7 Международное частное право. М., 1998. С. 214.

2 См.: Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 32. Ст. 1240. Текст Закона приведен в приложениях (с. 162-179). Этот Закон РФ разработан на основе Типового закона ЮНСИТРАЛ (Комиссия ООН по праву международной торговли) о международном коммерческом арбитраже 1985 г. Необходимо иметь в виду, что по официальным данным Секретариата ООН еще в ряде стран законодательство о международном коммерческом арбитраже основано на этом Типовом законе.

Р

Л^еҗду/7<э/?см/?ь/й /7ОЛ93О/? // /д?ддо 5 /y?a/cw/fe /W64C

- ветствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. При этом любое указание на право или систему права какого-либо государства должно толковаться как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам. Если отсутствуют какие-либо указания сторон, третейский суд применяет право, определяемое в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми. Во всех случаях третейский суд выносит решение в соответствии с условиями договора и с учетом торговых обычаев, применимых к данной сделке. Эти положения Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» соответствуют предписаниям (ст. VII) Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже (Женева, 1961 года), которая для СССР вступила в силу в 1964 году'. Российская Федерация участвует в ней в качестве правопреемника СССР\ Положения названного Закона РФ и Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже отражены в Регламенте МКАС (п. 1 § 13)3. Таким образом, в силу законодательства РФ, которое соответствует предписаниям международного договора РФ, МКАС в каждом рассматриваемом им деле, в котором хотя бы одна из сторон находится за границей, должен решить вопрос о том, материальное право какого государства подлежит применению при разрешении спора. Следует иметь в виду, что большая часть исков, рассматриваемых МКАС, относится именно к этой категории споров.

Когда спор вытекает из договорных отношений, при наличии соглашения сторон МКАС основывается на нем. Если такое соглашение предусматривает применение иностранного права, МКАС, по общему правилу, разрешает спор, используя избранное сторонами материальное гражданское право. Такой подход МКАС соответствует предписаниям действующих в России в настоящее время ОГЗ 1991 года (п. 1 ст. 166),

К ним, в частности, относятся: Австралия, Болгария, Венгрия, Гватемала, Германия, Зимбабве, Египет, Индия, Иран, Канада, Кипр, Литва, Мальта, Мексика, Нигерия, Новая Зеландия, Перу, Сингапур, Специальный административный район Гонконг, Тунис, Украина, Финляндия, Шотландия, Шри-Ланка, четыре штата Соединенных Штатов Америки (Калифорния, Коннектикут, Орегон и Техас).

' Ратифицирована СССР. См.: Ведомости Верховного Совета СССР. 1962. № 20. Ст. 210.

2 Текст Конвенции см.: Ведомости Верховного Совета СССР. 1964. № 44. Ст. 485. Приведен в приложениях (с. 229-238).

3 Текст Регламента МКАС приведен в приложениях (с. 186-204).

согласно которым права и обязанности сторон по внешнеэкономическим сделкам определяются по праву страны, избранному сторонами при совершении сделки или в силу последующего соглашения. ОГЗ 1991 года (ст. 166) содержат конкретные предписания о праве, применимом к отдельным видам внешнеэкономических договоров, когда отсутствует соглашение о подлежащем применению праве.

Специальные коллизионные предписания содержатся в ОГЗ 1991 года по вопросам, выходящим за рамки договорных отношений. В частности, об определении правоспособности иностранных юридических лиц (ст. 161), требований к форме внешнеэкономических сделок (ч. 2 п. 1 ст. 165) и к форме и сроку действия доверенности (п. 3 ст. 165), права собственности на имущество (ст. 164), исковой давности (ст. 159). Специальные предписания предусмотрены и в отношении обязательств вследствие причинения вреда (ст. 167) и из неосновательного обогащения (ст. 168). И по применению этих специальных предписаний сложилась определенная практика МКАС.

Россия является участницей ряда международных договоров, содержащих предписания по вопросам выбора применимого права. К таким договорам относятся Конвенция, имеющая целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях (Женева, 1930 год)', Соглашение государств - участников СНГ от 20 марта 1992 года о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (ст. 11/ и Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (ст. 38-43/.

Закон РФ от 07.07.93 «О международном коммерческом арбитраже)) (п. 5 ст. 1) предусматривает, что «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые содержатся в российском законодательстве об арбитраже (третейском суде), то применяются правила международного договора)). В силу Положения о МКАС (п. 3), являющегося Приложением 1 к указанному Закону, МКАС принимает к своему рассмотрению не только споры, в отношении которых имеется соглашение сторон, но и споры, подлежащие его юрисдикции в силу международных договоров Российской Федера-

' СССР присоединился 25 ноября 1936 г. (СЗ СССР. 1937. Отд. П. № 18. Ст. 109). Текст Конвенции см. в приложениях (с. 249-255).

2 Ратифицировано Российской Федерацией 9 октября 1992 г. (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 44. Ст. 2472).

3 Ратифицирована Российской Федерацией 4 августа 1994 г. (СЗ РФ. 1994. № 15. Ст. 1684).

27

и /7/?адо д /%?<эя7же ЛТ/64С

- ции.-К числу таких договоров прежде всего относится Конвенция о разрешении арбитражным путем гражданско-правовых споров, вытекающих из отношений экономического и научно-технического сотрудничества 1972 года (далее - Московская конвенция 1972 года)'.

Практический интерес для российских юристов и предпринимателей представляют следующие вопросы. Во-первых, как конкретно применяются в практике МКАС международные договоры РФ. Во-вторых, какие проблемы могут возникнуть и возникают при разрешении споров в МКАС, когда по соглашению сторон или при отсутствии такового на основании коллизионных норм признается применимым иностранное право. В-третьих, как применяются нормы иностранного права.

В настоящей работе освещается практика МКАС в основном последних лет. В приложениях приведены документы, на основании которых МКАС при разрешении споров определяет применимое право.

В настоящее время осуществляется подготовка проекта раздела «Международное частное право» части третьей ГК РФ, в которой принимает участие автор. С учетом этого в работе приводятся некоторые соображения о совершенствовании российского законодательства, нашедшие отражение в упомянутом проекте.

' Текст и статус Конвенции см.: Розеибера АТ.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Книжный мир, 1998. С. 713-718.

2.7. Форм? со/77<эи/е/у/м и слогов его дзятиочемия

1. СОГЛАШЕНИЕ О ПРИМЕНИМОМ ПРАВЕ

1.1. ФОРМА СОГЛАШЕНИЯ И СПОСОБ ЕГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Законодательство, действующее в РФ, не содержит специальных указаний относительно формы соглашения о применимом праве'. Из этого следует, что такое соглашение (заключено ли оно как самостоятельное или в качестве одного из условий сделки) подчиняется общим правилам о форме сделок, осложненных иностранным элементом. Предписания о форме сделок, осложненных иностранным элементом, содержатся в ОГЗ 1991 года (п. 1 ст. 165). Они предусматривают, что форма сделки подчиняется праву места ее совершения. Однако сделка, совершенная за границей, не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования российского законодательства. Применительно к внешнеэкономическим сделкам ГК РФ (п. 3 ст. 162) устанавливает обязательность соблюдения простой письменной формы: ее несоблюдение влечет недействительность сделки. Это предписание ГК РФ следует понимать ограничительно: установленное правило должно толковаться не как общее, а только как относящееся к сделкам (независимо от места их совершения), хотя бы одной из сторон которых является российское юридическое лицо или российский гражданин^.

Применительно к соглашению сторон о выборе права по сделке, осложненной иностранным элементом, в выяснении прежде всего нуждается вопрос о том, должно ли оно толковаться в качестве внешнеэкономической сделки, когда является одним из условий внешнеэкономического договора, или, будучи самостоятельным соглашением, имеет своей целью определить право, применимое к правам и обязанностям по внешнеэкономическому договору.

Соглашение о применимом праве (аналогично арбитражному соглашению), несомненно, отличается особым характером. Но смешивать эти два вида соглашений было бы недопустимо. Во-первых, Закон РФ

' Таких указаний не содержит и проект раздела VII «Международное частное правом части третьей ГК РФ.

2 Именно из такого понимания исходит ОГЗ 1991 г. (ч. 2 п. 1 ст. 165) и проект части третьей ГК РФ (ст. 1334).

2F

2. Cb/77<?zz/e//w о /7/?aee

2.2. <Родм<э со/тише/у/м и способ' его sa/c/wwew/M

от 07.07.93 «О международном коммерческом арбитражей (п. 2 ст. 7) предусматривает специальные требования к заключению арбитражного соглашения. Оно должно совершаться в письменной форме, но таковая признается соблюденной и в случае, когда одна из сторон утверждает в исковом заявлении, что заключено соглашение, а другая в отзыве на иск против этого не возражает. Во-вторых, согласно вышеназванному Закону (п. 1 ст. 16) арбитражная оговорка, являющаяся частью договора, трактуется как соглашение, не зависящее от других условий договора. Соответственно решение третейского суда о том, что договор ничтожен, не влечет за собой в силу закона недействительность арбитражной оговорки. В-третьих, Конвенция о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958)' устанавливает обязательность соблюдения письменной формы арбитражной оговорки в договоре, или отдельного арбитражного соглашения. При этом особо оговорено, что они должны быть подписаны сторонами или содержаться в обмене письмами или телеграммами (ст. II). В зарубежной судебной практике в этой связи высказано мнение, согласно которому к форме арбитражной оговорки должны предъявляться более высокие требования, чем к тексту остальной части договора, если в отношении формы договора установлены менее жесткие требования. Так, решением суда в Мюнхене от 8 марта 1995 года признан заключенным договор, совершенный путем подписания покупателем договорного формуляра и поставкой товара продавцом, но одновременно не признано состоявшимся соглашение сторон об арбитражной оговорке, содержавшейся в формуляре, поскольку не выполнены требования Конвенции 1958 года о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (п. 2 ст. II), предусматривающие обязательность подписания сторонами арбитражной оговорки в договоре или арбитражного соглашения'.

Отсутствуют формальные основания для распространения этих предписаний относительно арбитражного соглашения на соглашение о применимом праве даже в случаях, когда такое соглашение включено в текст арбитражной оговорки. Но все же нельзя не учитывать ряд специфических черт соглашения о применимом праве. Во-первых, основанием для признания договора ничтожным служат для суда предписания соответствующих норм права. Суд не вправе игнорировать соглашение ' Ратифицирована Президиумом Верховного Совета СССР 10 августа 1960 г. (Ведомости Верховного Совета СССР. 1960. № 46. Ст. 421).

См.: 7ыиель Д., Функ 77., Авалей Д. Курс международного торгового права. Минск: Амалфея, 1999. С. 236.

.И

сторон, содержащееся в их договоре, до признания договора ничтожным. Но если после такого решения суда отпадает это условие договора, то тогда суду необходимо вновь вернуться к вопросу о применимом праве. Не исключено, что право, определенное с помощью коллизионной нормы, не сможет послужить основанием для признания договора ничтожным, т.е. может создаться процессуальный тупик. Во-вторых, признание договора ничтожным требует, в частности, определения последствий ничтожности. Соглашение сторон о применимом праве может быть использовано в этих целях. В-третьих, соглашение о применимом праве само по себе не является внешнеэкономической сделкой. В проекте части третьей ГК РФ предусматриваются единые правила о выборе права для всех видов договоров, в том числе и внешнеэкономических (ст. 1335). В них указано, что соглашение Сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора и совокупности обстоятельств дела. Таким образом, действительность такого соглашения не обусловлена соблюдением каких-либо требований в отношении его формы.

С учетом изложенного представляется, что в дополнительном исследовании и обсуждении нуждается вопрос о форме соглашения о применимом праве и о последствиях для его действительности признания ничтожным договора, одним из условий которого оно являлось'.

' При дополнительном исследовании этой проблемы следует обратить внимание на подход, сложившийся в международной практике. Так, Конвенцией 1955 г. о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, предусмотрено (ч. 3 ст. 2), что условия, относящиеся к согласию сторон на право, объявленное применимым, определяются таким правом. В тексте аналогичной Конвенции 1986 г., в разработке которой принимал участие Советский Союз (в силу не вступила; СССР и Россией не ратифицирована), оговорено (п. 1 ст. 7), что соглашение сторон о выборе права должно быть явно выражено или прямо вытекать из условий договора и поведения сторон, рассматриваемых в их совокупности. При этом установлено (ст. 10), что вопросы, касающиеся наличия и материальной действительности согласия сторон в отношении выбора применимого права, определяются выбранным правом, а если в соответствии с этим правом выбор является недействительным, то применимое право определяется с помощью коллизионных норм Конвенции (ст. 8). В то же время согласно п. 2 ст. 10 наличие и материальная действительность договора купли-продажи или любых его условий определяются правом, которое в соответствии с Конвенцией регулировало бы договор или его условия, если бы они были действительными. Конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам (Рим, 19 июня

2F

У. Со/77<ж/е/#,е о

С учетом специфического характера соглашения сторон о применимом праве в практике МКАС исходят из широкого подхода к возможным способам его заключения. Аналогично арбитражному соглашению оно признается совершенным в случаях, когда оно содержится в документе, подписанном сторонами, или заключено путем обмена письмами, сообщениями по телетайпу, телеграфу или с использованием иных средств электросвязи, обеспечивающих фиксацию такого соглашения. Считается оно заключенным и тогда, когда в договоре или в корреспонденции сторон, на основании которой договор признается заключенным, имеется ссылка на документ, содержащий условие о праве, подлежащем применению. В ряде случаев МКАС признавал наличие такого соглашения на том основании, что истец в исковом заявлении ссылался в качестве применимого права на нормы законодательства определенного государства, а ответчик в отзыве на иск, не оспаривая этой позиции истца, ссылался на те же или иные нормы закона того же государства. Признавалось наличие соглашения между сторонами о применимом праве и в тех случаях, когда оно достигалось в ходе процесса и фиксировалось в протоколе заседания Арбитражного суда.

Так например, при разрешении спора по делу № 445/1992 (решение от 08.06.94) МКАС признал применимым право бывшей Чехословакии на том основании, что в контракте сторон имелась ссылка на ОУП СЭВ

1980 г.), устанавливает (п. 4 ст. 3), что наличие и действительность соглашения о выборе применимого права определяются в соответствии с правилами Конвенции о материально-правовой (ст. 8) и формальной (ст. 9) действительности договора и о недееспособности лиц (ст. 11). Исходя из применения как в отношении материально-правовой, так и формальной действительности требований права, которое регулировало бы или регулирует такой договор в соответствии с данной Конвенцией, она предусматривает альтернативные критерии. Применительно к материально-правовой действительности - закон страны, в которой сторона, оспаривающая действительность договора или любого его условия, имеет свое обычное пребывание, а в отношении требований к форме - право места заключения договора (если он заключался между лицами, находящимися в одной стране) или право одной из стран пребывания сторон (если он заключался между лицами, находящимися в разных странах). Необходимо заметить, что в проекте части третьей ГК РФ применительно к обязательствам, возникающим вследствие неосновательного обогащения, для случаев, когда такое неосновательное обогащение возникло в связи с существующим или предполагаемым правоотношением, по которому приобретено или сбережено имущество, применимое право определяется по праву страны, которому было или могло быть подчинено это правоотношение (п. 2 ст. 1347).

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Бонда, Денис Геннадьевич, 2014 год

путем использования коллизионнь/х норм

2.3.1. Квалификация юридических понятий при определении применимого права

Для установления судом коллизионной нормы, подлежащей использованию, решающее значение имеет юридическая квалификация отношений, для которых должно быть определено применимое право'. В практике МКАС традиционно исходят из того, что при такой квалификации следует основываться на толковании юридических понятий в соответствии с российским правом, если только иное не предусмотрено законом или не вытекает из международного договора. Коль скоро международный договор предусматривает иные термины и понятия, чем принятые в российском праве, подлежат учету судом именно такие понятия и термины. Из этого подхода исходит и проект части третьей ГК РФ (ст. 1312). Дополнительно в нем предусмотрено, что если юридические понятия, требующие правовой квалификации, не известны российскому праву или известны под другим названием или с другим содержанием и не могут быть определены путем толкования по российскому праву, то при их квалификации может применяться право иностранного государства.

Рассмотрим конкретные примеры из практики МКАС.

В деле № 347/1995 (решение от 15.04.96)2 договор сторон о выполнении работ из материалов заказчика был квалифицирован в качестве договора подряда. Поскольку в ОГЗ 1991 года отсутствуют указания в отношении этого вида договоров, МКАС использовал п. 5 ст. 166 ОГЗ 1991 года, согласно которому к правам и обязанностям сторон по договорам, не перечисленным в этой статье, применяется право страны, где учреждена, имеет место жительства или основное место деятельности сторона, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания такого договора. Таковым признано право Словакии, на территории которой находится сторона, обязанная по договору выполнить предусмотренные в нем работы и поставить другой стороне товар, полученный в результате переработки материалов, предоставленных заказчиком.

' По проблеме квалификации имеется богатая отечественная и иностранная литература, в которой высказываются различные точки зрения. См., в частности, труды ЛМ. Лутл/а. Нашей целью является только освещение практики МКАС по этому вопросу.

2 См. сноску 1 на с. 51.

77

2. 0/%?54e/7awg /7раза при отсутствии со/77зшеиия сторон

Договор, заключенный в 1993 году между китайской и российской организациями, был квалифицирован в качестве консигнационного (дело № 221/1995, решение от 02.12.96)'. В решении отмечено, что договор консигнации представляет собой разновидность договора комиссии. При определении критерия для избрания применимого права МКАС исходил из возможности альтернативного подхода, но любой из двух подходов при применении ОГЗ 1991 года ведет к одному и тому же результату. Если признать, что эти отношения могут быть квалифицированы в качестве договора комиссии, то в соответствии с подп. 5 п. 1 ст. 166 подлежит применению право страны, где учрежден и имеет место жительства или основное место деятельности комиссионер. Если же исходить из того, что договор консигнации прямо не поименован в п. 1 ст. 166, то в силу п. 5 этой статьи подлежит применению право страны, где учреждена сторона, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, а таковое в данном случае имеет исполнение, осуществляемое консигнатором. Поскольку консигнатором является организация, учрежденная на территории России, должно применяться право России. Рассматривая другой спор (дело № 53/1998, решение от 05.10.98)2 установив, что сторонами (российской организацией и мексиканской фирмой) было заключено консигнационное соглашение, МКАС пришел к выводу, что оно трансформировалось в договор купли-продажи, поскольку в соответствии с его условиями после истечения обусловленного в нем срока консигнации нереализованный товар приобретается консигнатором в собственность и подлежит оплате. Учитывая, что консигнатор не выполнил свои обязательства по оплате нереализованного товара, к отношениям сторон признана применимой Венская конвенция 1980 года. Рассматривая спор между украинской и российской организациями (дело № 174/1998, решение от 12.07.99), МКАС, придя к выводу, что между сторонами заключен договор консигнации, регулируемый по соглашению сторон правом Украины, применил украинское законодательство, относящееся к договору комиссии, видом которого является договор консигнации.

При рассмотрении спора между российской организацией и германской фирмой (дело № 360/1994, решение от 06.02.96/ МКАС пришел к выводу, что между сторонами в июле 1992 года был заключен

' См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 124-127.

2 См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 173-175.

2 См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 31-32.

Z?

2. J Определение применимого м<эғе/7иа77ь/7ого лраза

Путем ИОПОЛЬЭОДЛНИЯ КОЛЛИЗИОННЬОС Норм

договор купли-продажи, а не комиссии, как утверждал ответчик. Этот вывод был основан на анализе условий контракта, согласно которому ответчик принял на себя безусловное обязательство оплатить товар в течение определенного срока с даты его поступления на территорию Германии. Поскольку такое обязательство в договоре было прямо обусловлено, ответчик обязан его выполнить независимо от того, какой характер имеют другие условия договора. В качестве договора комиссии были признаны соглашения сторон при разрешении МКАС ряда споров, например, по делу № 424/1995 (решение от 23.01.97)' и № 1/1996 (решение от 23.10.97)2. Соответственно применены нормы закона, регулирующие этот вид договора, в частности, об обязанности комиссионера передать комитенту средства от реализации товара третьим лицам, о праве комиссионера требовать от третьего лица оплаты переданного ему товара, если комитент не потребовал от комиссионера передачи ему права требования к третьему лицу. С учетом обстоятельств и материалов дела отношения между двумя российскими организациями, являвшимися ответчиками в споре с китайской организацией, были квалифицированы в качестве основанных на договоре комиссии, хотя представленный ими договор по своему содержанию был договором поручения (дело № 201/1997, решение от 02.03.98)\ Соответственно было признано, что ответчики несут солидарную ответственность по совместно принятому перед китайской организацией обязательству.

Трансформация договора поставки с уплатой покупателем аванса за подлежавшие поставке товары в договор займа была констатирована МКАС при разрешении спора между российской и узбекской организациями (дело № 73/1998, решение от 31.03.99). При этом было учтено, что между сторонами было заключено соглашение о возврате продавцом денежных средств вместо поставки товаров. Необходимо заметить, что в соответствии с предписаниями российского законодательства договор сторон был признан договором займа, а не кредитным договором, в котором в качестве кредитора может выступать только банк или иная кредитная организация. На это особо было обращено внимание в решении МКАС от 17.04.98 по делу № 50/1997'*. Соответственно кредитным был признан договор, заключенный российским банком, предоставившим кредит, и иностранной фирмой (дело № 102/1998, решение от

' См.: Арбитражная практика за 1996—1997 гг. С. 153—157.

2 См. там же. С. 240-243.

2 См. сноску 1 на с. 30.

4 См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 104-106.

73

2. /ywAfewwo/Y? отсутствии со/т7ашб///д7 cropo/v

30.10.98)', применимое право по которому было определено на основании предписаний п. 1 ст. 166 ОГЗ 1991 года. В то же время спорной , представляется квалификация в качестве кредитного договора, заключенного германской фирмой с российской организацией, акционером которой являлась эта фирма (дело № 408/1995, решение от 10.02.97)2.

В отношении договора на туристическое обслуживание, заключенного между двумя туристическими фирмами (дело № 407/1994, решение от 22.01.96/, МКАС определил применимое право на основании п. 5 ст. 166 ОГЗ 1991 года по месту учреждения и основному месту деятельности стороны, которая осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания такого договора. Им признано местонахождение принимающей туристов туристической фирмы.

Сделав вывод, что заключенный сторонами договор на аренду помещения является договором имущественного найма (дело № 204/1994, решение от 26.04.95/, МКАС определил применимое право на основании п. 1 ст. 166 ОГЗ 1991 года по месту учреждения и месту основной деятельности стороны, являющейся наймодателем.

Признав заключенные сторонами контракты бартерными сделками, МКАС для определения применимого права использовал п. 5 ст. 166 ОГЗ 1991 года. При этом он исходил из того, что решающее значение для содержания договора имеет исполнение ответчика, ненадлежащим образом выполнившего свои обязательства по контрактам (дело № 326/1994, решение от 28.06.95/. В другом деле (№ 357/1994, решение от 13.02.96/ МКАС квалифицировал контракт, заключенный российской организацией и японской фирмой на товарообменных условиях, в качестве договора купли-продажи, учитывая, что дополнительным соглашением сторон была предусмотрена оплата товара, поставленного истцом, в денежной форме. Таким же образом в аналогичном случае поступил МКАС при разрешении спора по делу № 269/1997 (решение от 06.10.98/. В деле № 353/1996 (решение от 23.06.97) требования основывались на восьми контрактах, сторонами которых были китайская организация (истец) и российская организация (ответчик). Истец утверждал,

' См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 200-209.

2 См : Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 169-171.

2 См. там же. С. 19-21.

4 См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 94-96. s См. там же. С. 122-124.

6 См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 35-36.

2 См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 176-178.

7?

2. /7/?<за<э

/7/7<5W HC77O?7b^O3W^ /СОЛ77//^ОН//Ь/Х //0/7/4

что им были заключены сделки бартерного характера. Вопреки его мнению МКАС пришел к выводу, что каждый из контрактов был самостоятельной сделкой купли-продажи. Вопреки мнению ответчика, утверждавшего, что им были заключены бартерные сделки, МКАС признал, что германской фирмой и российской организацией были заключены самостоятельные договоры купли-продажи, регулируемые Венской конвенцией 1980 года (дело № 250/1994, решение от 23.11.98)'.

При наличии соглашения сторон о применении к их отношениям иностранного права (бельгийского) МКАС при разрешении спора (дело № 272/1997, решение от 17.03.99)2 о квалификации договора, в котором сочетались элементы как бартерной сделки, так и купли-продажи, опирался на анализ как нормативных предписаний, так и зарубежной доктрины. При разрешении спора по делу № 407/1996 (решение от 11.09.98)3 МКАС квалифицировал каждый бартерный контракт, заключенный венгерской и российской организациями, как два договора купли-продажи, по одному из которых осуществлялась поставка товара из Венгрии в Россию, а по другому взамен этого товара должен был поставляться товар эквивалентной стоимости из России в Венгрию. Соответственно была применена Венская конвенция 1980 года, участницами которой являются Россия и Венгрия.

В связи с признанием недействительным контракта, совершенного сторонами в 1989 году с нарушением истцом (организацией из Беларуси) установленного в СССР порядка подписания внешнеторговых сделок, МКАС квалифицировал взаимоотношения сторон в качестве обязательства из неосновательного обогащения (дело №451/1991, решение от 25.01.95)4. ^скольку ОГЗ 1961 года, действовавшие в момент заключения сторонами договора на строительство дома, не предусматривали коллизионной нормы, определяющей применимое право к обязательствам из неосновательного обогащения, МКАС использовал следующий коллизионный критерий. Признано применимым право Беларуси как основного места, в котором происходили действия сторон, вызвавшие возникновение обязательства из неосновательного обогащения, являющегося предметом спора.

' См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 227-231.

2 Об этом деле см. подробнее в п. 4 настоящей работы.

2 См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 157-159.

4 См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 17-21.

ТУ

2. /уззз л/?и ощутствщ, со/77аше///м С7ңоо^

2.2. О/у?^?а7е////е /7/vwawworo м<эге'/7И^/7ь//ого лузза /7/Гел/ //С/7О77ЬЗОЗа///М /ГО7777/^?//О////Ь/Х /7О/7?Ч

В одном из дел (№ 150/1996, решение от 17.02.97)' ответчик (японская фирма) заявлял, что им был заключен с истцом (российской организацией) не контракт купли-продажи, а агентский договор. На основании анализа условий заключенного контракта, обстоятельств его заключения с привлечением свидетелей и материалов дела МКАС пришел к выводу, что сделка сторон является договором купли-продажи. В предъявленном ответчиком встречном иске о признании недействительным заключенного сторонами контракта было отказано. Применимое право для разрешения данного спора было определено в соответствии с предписаниями ОГЗ 1991 года относительно договоров купли-продажи (п. 1 ст. 166).

В деле № 14/1993 (решение от 16.03.95)2 ответчик (швейцарская фирма) утверждал, что им был заключен с истцом (российской организацией) не договор купли-продажи, а договор экспедиции. Договор же купли-продажи был им заключен с другой российской организацией. При этом он ссылался на употребленную в договоре с истцом терминологию. МКАС, отметив, что действительно в договоре ответчика с истцом была применена неточная терминология, в результате анализа условий договора истца с ответчиком и договора ответчика с третьей организацией пришел к выводу, что договор между истцом и ответчиком представляет собой самостоятельный договор купли-продажи, а тот факт, что в нем использована неудачная терминология, не может служить основанием для отказа во взыскании в пользу истца сумм, уплата которых ответчиком предусмотрена договором. Что же касается договора между ответчиком и другой российской организацией, то он был квалифицирован как условная сделка, предполагавшая возникновение прав и обязанностей сторон в зависимости от обстоятельства, относительно которого было неизвестно, наступит оно или нет. Поскольку это условие не наступило (организацией не была получена экспортная лицензия), договор утратил силу.

Признав, что в его компетенцию на основании Московской конвенции 1972 года входит рассмотрение данных споров (дело № 48/1996, решение от 13.02.98; дело № 115/1996, решение от 30.09.97), МКАС пришел к выводу, что требования истца (румынской организации) основываются на договорах двух видов - купли-продажи и поручительства. Соответственно применимое право на основании ОГЗ 1991 года было

определено для каждого из видов договоров: в отношении договора купли-продажи - право страны продавца, т.е. румынское право (подп. 1 п. 1 ст. 166), а для договора поручительства - право места основной деятельности поручителя, т.е. российское право (подп. 12 п. 1 ст. 166). В этих решениях МКАС отмечено также, что в соответствии со ст. 27 Унифицированных правил для гарантий по требованию (публикация Международной торговой палаты № 458) предусмотрен такой же подход: гарантия подчиняется праву места коммерческой деятельности гаранта, если иное не предусмотрено в гарантии.

Установив, что контракт, заключенный между организациями Болгарии и России в 1994 году, соответствует признакам, предусмотренным Венской конвенцией, МКАС признал применимыми к отношениям сторон указанную Конвенцию, а по вопросам, не урегулированным Конвенцией, - право Болгарии. При этом МКАС исходил из предписаний п. 1 ст. 166 ОГЗ 1991 года, приняв во внимание, что продавцом являлась сторона, учрежденная и имеющая основное место деятельности в Болгарии (дело № 491/1996, решение от 25.03.98)'.

Квалифицировав контракт, заключенный чехословацкой и российской организациями в мае 1991 года, в качестве договора строительного подряда, МКАС при вынесении решения по спору сторон (дело № 438/1992, решение от 22.04.96)2 основывался на положениях ОУП СЭВ 1968/1988 гг., на которые имелась ссылка в контракте. Арбитражный суд признал несостоятельной ссылку ответчика как на обстоятельство непреодолимой силы на прекращение перевода валютных средств за границу в соответствии с постановлением Президиума Верховного Совета РФ от 13 января 1992 года «О Внешэкономбанке СССР», отметив, что согласно п. 4 § 82 ОУП СЭВ 1968/1988 гг. стороны не освобождаются от ответственности за частичное или полное неисполнение обязательств по контракту, если это неисполнение явилось следствием односторонних актов компетентного органа государства (в частности, актов в области планирования и управления). Положения ОУП СЭВ 1968/1988 гг. позволили решить и другие вопросы, возникшие в процессе рассмотрения спора (об ответственности должника за действия третьих лиц, привлеченных им к исполнению своего обязательства, о размере и порядке начисления процентов годовых с суммы просроченного долга). Поэтому Арбитражным судом не был рассмотрен вопрос о том, правом какого

' См. сноску 3 на с. 20.

2 См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 55-63.

76

' См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 90-91.

2 См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 67-69.

77

2. (Tnpgyarawe п/ммачимого /7/?и отсу1Г7вцц со/т/з/де/уил сго/то/у

государства регулируются отношения сторон. В ОУП СЭВ (§ 122) указывается на применимое право по поставкам товаров. Таким образом, МКАС должен был либо применить это положение, признав, что сторонами имелось в виду право страны подрядчика (т.е. чехословацкое право), либо прийти к выводу, что контракт не содержит указаний о применимом праве. В этом случае в соответствии с п. 2 ст. 166 ОГЗ 1991 года следовало бы признать применимым право страны, где осуществляется деятельность по строительному подряду и создаются предусмотренные контрактом результаты, т.е. признать применимым российское право.

Квалификация контрактов в качестве договора строительного подряда имела место в практике МКАС во многих случаях'. Такой квалификации контрактов не препятствовало то обстоятельство, что нередко в них сочетались элементы других видов договоров (оказания услуг, выполнения иных работ, поставки материалов и оборудования). Между тем встретился и случай, когда контракт, предусматривавший поставку, монтаж и пуск в эксплуатацию производственной линии, который ответчик считал договором строительного подряда, был квалифицирован в качестве смешанного договора: поставки (купли-продажи) и подряда. Принимая во внимание, что истцы (российские организации) и ответчик (израильская фирма) в исковом заявлении и в возражении на иск ссылались на нормы гражданского материального права России, МКАС посчитал применимым российское право. Поскольку на момент предъявления иска отношения сторон находились в стадии реализации договора

' См., например: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 74-78 (дело №237/1995, решение от 19.06.96), 162-166 (дело № 11/1996, решение от 05.02.97), 224-226 (дело № 310/1996, решение от 26.09.97), 229-231 (дело № 161/1993, решение от 29.09.97), 234-239 (дело № 72/1997, решение от 08.10.97); Арбитражная практика... за 1998 г. С. 24-26 (дело № 316/1996, решение от 19.01.98), 63-65 (дело № 242/1996, решение от 26.02.98), 109-111 (дело № 221/1997, решение от 28.04.98). И в 1999 г. был разрешен ряд споров из отношений, квалифицированных МКАС в качестве основанных на договоре строительного подряда, в частности: по спору между итальянской фирмой и российской организацией (дело № 219/1997, решение от 11.03.99), российской организацией и австрийской фирмой (дело № 385/1996, решение от 15.03.99), финской фирмой и российской организацией (дело № 181/1998, решение от 19.04.99), российской организацией и кипрской фирмой (дело № 363/1998, решение от 26.04.99), российской организацией и австрийской фирмой (дело № 246/1998, решение от 26.04.99), ливанской фирмой и российской организацией (дело № 315/1998, решение от 14.05.99), российской организацией и германской фирмой (дело № 321/1997, решение от 14.05.99).

ТУ

2.3. Определение применимого материального права

путем иопопьвования /соллизионнь/х норм

поставки, при разрешении спора были применены соответствующие нормы ГК РФ (дело № 417/1997, решение от 01.03.99).

Не сложилось единого терминологического подхода при квалификации контрактов на изготовление товаров из давальческого сырья. В некоторых решениях такой контракт квалифицирован в качестве договора подряда, например, по спору российской организации со словацкой организацией (дело № 347/1995, решение от 15.04.96)' или договора на переработку сырья, например, при разрешении спора между польской и российской организациями (дело № 72/1998, решение от 20.10.98/. В решении от 12.04.99 по делу № 95/1998 (по иску российской организации к германской фирме) контракт квалифицирован в качестве договора на предоставление услуг при изготовлении продукции из давальческого сырья, а в решении от 19.05.99 по делу № 368/1998 по иску германской фирмы к российской организации - в качестве договора о производственном сотрудничестве. При этом были применены общие положения законодательства о договоре подряда. В мотивах решения от 17.03.98 по делу № 199/1998 по иску фирмы из США к российской организации вообще не приведена квалификация договора, а в обстоятельствах дела указывается, что контрактом были предусмотрены поставки сырья для переработки с поставкой заказчику готовых изделий по «толлинговой системе». Представляется, что из всех этих решений следует, что речь идет о договоре подряда на выполнение работ по переработке материалов, предоставленных заказчиком. По-видимому, было бы желательно унифицировать применяемую в решениях терминологию.

2.3.2. Применение коллизионных норм российского законодательства к обязательственным отношениям

При применении коллизионных норм российского законодательства к отношениям международного коммерческого оборота возникает ряд вопросов, требующих выяснения. Определенные подходы к ним в практике МКАС сложились.

Первый. В практике МКАС обычно применяется коллизионная норма российского законодательства, действовавшая на момент заключения договора, спор из которого разрешается. Многочисленные примеры приводились выше. Между тем коллизионные нормы, введенные в действие с 3 августа 1992 года, входят в раздел VII ОГЗ 1991 года, со-

' См. сноску 1 на с. 51.

2 См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 186-188.

79

2. О/узуеление /%?<эаз лу?// отсутствии со/тиы/еяия слэ/хэ//

ставляющий неотъемлемую часть этого документа. В постановлении же Верховного Совета Российской Федерации от 03.03.93 № 4604-1' (п. 1) установлено, что по гражданским правоотношениям, возникшим до 3 августа 1992 года, ОГЗ 1991 года применяются к гражданским правам и обязанностям, которые возникли после 3 августа 1992 года. Соответственно возникает вопрос, могут ли использоваться при определении применимого права общие правила, устанавливающие принципы действия всего документа в целом, т.е. допустимо ли учитывать не только момент заключения сделки (возникновения правоотношения), но и момент, в который возцикли права и обязанности из такого правоотношения (из такой сделки)?

Обоснованным представляется подход МКАС, например, при разрешении спора между российской организацией и итальянской фирмой по делу №287/1996 (решение от 22.09.97). Контракт, предусматривающий поставку ответчику машины для проведения испытаний в течение 12 месяцев, был заключен 02.11.90. По истечении указанного срока по условиям контракта ответчик должен был купить машину по отдельному контракту или возвратить ее истцу. Контракт на покупку машины заключен не был и возвращена она также не была, несмотря на подписание между сторонами протокола, по которому ответчик обязался вернуть машину в указанный в протоколе срок. МКАС определил применимое право в соответствии со ст. 566 ГК РСФСР 1964 года по месту подписания сторонами контракта. На момент, когда у истца возникло право требовать возврата машины, а у ответчика - обязанность ее вернуть, ОГЗ 1991 года еще не действовали.

На наш взгляд, заслуживает дополнительного изучения вопрос о применении в определенных случаях коллизионной нормы, действовавшей не на момент заключения сделки, а на момент возникновения прав и обязанностей из правоотношения (сделки). К таким случаям, в частности, могут быть отнесены следующие.

Г. Сделка заключена под отлагательным условием, которое наступило (например: получение экспортной или импортной лицензии либо валютного разрешения). 2. Вступление сделки в силу поставлено в ней в зависимость от совершения одною из сторон определенных действий, которые были произведены (например, уплаты аванса, предоставления банковской гарантии либо поручительства третьего лица, открытия без-

' Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 11. Ст. 393.

2. J. <9/7/%7e/7ew/?e /иа7ериз77ь//оло /7/?аза

/7У7ВМ ИС77077ЬДО53///М /ГО/7/7ИДИО<Ч//Ь/Х /7O/?Af

отзывного аккредитива, передачи имущества в залог). 3. Заключение сторонами соглашения о новации обязательства, когда спор возникает применительно к новому обязательству. 4. Оформление сторонами самостоятельного обязательства путем подписания соглашения со ссылкой в нем на то, что оно является дополнением к ранее заключенному контракту и что во всем, что не предусмотрено в соглашении, действуют условия этого контракта.

Учитывая, что этот вопрос будет возникать и после введения в действие части третьей ГК РФ, в проекте Вводного закона к ней (ч. 3 ст. 5) оговорено, что положения раздела VII «Международное частное право)) применяются к гражданским правоотношениям, возникшим после введения в действие части третьей Кодекса. Таким образом, прямо исключено использование в отношении норм раздела VII ч. 2 этой же статьи, предусматривающей применение части третьей ГК РФ к гражданским правоотношениям, возникшим до ее введения, когда права и обязанности из них возникли после введения ее в действие.

Принятие такого проекта позволило бы обеспечить для сторон предсказуемость решения о применимом праве, поскольку сохранило бы действие тех норм, которые были или по крайней мере должны были быть им известны в момент вступления в правоотношения. Тем самым достигалась бы цель, предусмотренная п. 2 ст. 422 ГК РФ по вопросу соотношения договора и закона. До принятия этого проекта и при отсутствии официальных разъяснений, по-видимому, придется решать этот вопрос путем толкования. В этой связи интересны подходы, которые применялись при рассмотрении конкретных споров в МКАС в аналогичных ситуациях.

При разрешении спора по делу № 142/1994 (решение от 25.04.95)' было установлено, что контракт между сторонами был заключен под отлагательным условием. На момент подписания контракта государство, в котором имеет основное место деятельности ответчик, не являлось^ участником Венской конвенции, но на момент наступления условия оно таковым уже являлось. МКАС, ссылаясь на п. 1 «аи ст. 1 Венской конвенции, признал ее применимой к отношениям сторон. Таким образом, при определении применимого права был принят во внимание не момент заключения условной сделки, а момент наступления условия.

Рассматривая спор по делу № 304/1993 (решение от 03.03.95)^, МКАС исходил из того, что хотя документ назван сторонами дополне-

' См. сноску ] на с. 38.

2 См. сноску 2 на с. 25.

<?2

2. /7/?азд огсутсле^ co/77azz/g//^w сто/?о/7

нием к контракту, он представляет собой в юридическом смысле самостоятельный контракт. Указание же в документе на то, что он является дополнением к контракту, было расценено как достижение сторонами ? соглашения о применении арбитражной оговорки контракта к отношениям, возникшим из этого документа. Поскольку на дату оформления документа государства, в которых находятся коммерческие предприятия сторон, являлись участниками Венской конвенции и между сторонами отсутствовало соглашение об ином, в силу п. 1 «а» ст. 1 Венской конвенции было признано, что отношения сторон регулируются этой Конвенцией.

В деле № 99/1997 (решение от 21.01.98)' МКАС при определении применимого права принял во внимание не дату заключения контракта, а дату передачи во исполнение контракта товара, в связи с неоплатой которого между сторонами возник спор. Состав Арбитражного суда исходил из того, что именно после передачи товара Продавцом покупателю возникли спорные отношения и соответственно права и обязанности из них.

Второй. При определении применимого права по внешнеэкономическим договорам, заключенным после 3 августа 1992 года, МКАС, как это видно из приведенных выше примеров, обычно руководствуется предписаниями ст. 166 ОГЗ 1991 года^. Между тем встречается точка

' См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 27-31.

2 Ранее нами отмечалось, что когда применимы Конвенция о правовой помощи... (Минск, 1993) или Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (Киев, 1992) в отношениях между организациями стран СНГ руководствуются коллизионными нормами, содержащимися в этих международных договорах. В этой связи необходимо особо обратить внимание на то, что согласно статье 85 Конвенции о правовой помощи 1993 г. ее действие распространяется и на правоотношения, возникшие до ее вступления в силу. В то же время в силу ст. 82 она не затрагивает положений других международных договоров, участницами которых являются Договаривающиеся Стороны. Конвенция вступила в силу 19 мая 1994 г., а для России -10 декабря 1994 г. Соглашение 1992 г. вступило в силу 8 апреля 1993 г. В этой связи возникает ряд вопросов. Во-первых, следует ли считать, что Конвенция применима в отношениях с теми государствами, которые участвуют также и в Соглашении 1992 г., по вопросам, урегулированным этим Соглашением. Во-вторых, с государствами, не участвующими в этом Соглашении, Конвенция подлежит применению и к правоотношениям, возникшим до ее вступления в силу, однако, по-видимому, не ранее образования СНГ. Необходимо учитывать, что до распада Советского Союза вопросы применения гражданского

<52

2. J. применимого материального poaaa

/7pT0M ИС77О77ЬаОЗаНИЛ КО7777ИЗИОННЬ/Х Норм

зрения о допустимости использования п. 2 ст. 165 ОГЗ 1991 года, предусматривающего определение прав и обязанностей сторон по праву места совершения сделки. Мотивируется это тем, что внешнеэкономический договор является одним из видов сделки и поэтому отсутствуют основания для отказа от использования общих положений ОГЗ 1991 года тем более, что закон предоставляет международному коммерческому арбитражу возможность определять, какую коллизионную норму он считает применимой. На наш взгляд, указанная точка зрения не основана на законе. Положения ст. 166 ОГЗ 1991 года по отношению к п. 2 ст. 165 являются специальными правилами. Присутствие их в законе исключает возможность применения общих норм. Конечно, при наличии конкретных обстоятельств не исключено использование МКАС коллизионной привязки, предусмотренной п. 2 ст. 165, например, по товарообменным сделкам, когда невозможно установить, какая из сторон осуществляет исполнение, имеющее решающее значение для содержания такой сделки. В проекте части третьей ГК РФ предусмотрены единые правила определения применимого права для договоров, включая и внешнеэкономические (ст. 1336). Соответственно в случае его принятия подобный вопрос не должен возникать. В настоящее время, по-видимому, не бесспорно, как следует решать вопрос об определении применимого права в отношении односторонних внешнеэкономических сделок, поскольку сфера действия правила п. 2 ст. 166 четко определена (оно относится только к договорам). Не исключена возможность двух подходов. Один из них заключается в том, что ст. 166 ОГЗ 1991 года, как следует из ее заголовка, предназначена для регулирования всех внешнеэкономических обязательств. Соответственно к односторонним внешнеэкономическим сделкам следует по аналогии закона применять предписание п. 5 ст. 166 ОГЗ 1991 года. Другой подход состоит в том, что при отсутствии в ОГЗ 1991 года специального правила применительно к односторонним внешнеэкономическим сделкам действует общее правило (п. 2 ст. 165). Для устранения возможных споров в проект части третьей ГК РФ включено специальное правило об определении применимого права по обязательствам из односторонних сделок

законодательства одной союзной республики в другой союзной республике регулировались ст. 18 ОГЗ 1961 г. В-третьих, спорным является вопрос, не следует ли исходить из того, что с даты образования СНГ до даты вступления в силу Соглашения 1992 г. Конвенция должна применяться и к правоотношениям между организациями тех государств, которые участвуют в Соглашении 1992 г.

&?

2. Ол/Җ/уа/ЖМ/Л? /%?<3аэ /у// <Э7Су7С7ВИ/7 СО/77аше'/#М С7О/7О//

(ст. 1342). Содержащийся в нем критерий (место жительства или основное место деятельности стороны, принимающей на себя обязательство по односторонней сделке) существенно отличается от предписаний п. 2 ст. 165 ОГЗ 1991 года (место совершения сделки).

Третий. В законе РФ от 7 июля 1993 года «О международном коммерческом арбитражей (п. 1 ст. 28) содержится важное правило: любое указание на право или систему права какого-либо государства должно толковаться как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам. Это положение Закона, исключающее применение обратной отсылки, как общее правило включено и в проект части третьей ГК РФ (ст. 1315). Исключение сделано лишь в отношении случаев отсылки иностранного права к российскому праву, регулирующему гражданское состояние лица.

В практике МКАС на протяжении многих лет исходили из непринятия обратной отсылки по внешнеэкономическим обязательствам. Этот подход был обоснован в доктрине'. Учитывая его, принимались решения по конкретным делам. Наиболее часто ссылаются на решение ВТАК от 09.06.67 по иску английской фирмы «Ромулус филмс Лтдл к В/О «Совэкспортфильм))2. В этом решении со ссылкой на доктрину приводится такой тезис: «Как бы ни решался этот вопрос по английскому коллизионному праву, принятие обратной отсылки во всяком случае зависит от советского коллизионного права, а советское коллизионное право в согласии с господствующей доктриной и практикой не применяет категории обратной отсылки при разрешении споров по внешнеторговым сделкам, за исключением случаев, предусмотренных в заключенных СССР международных договорах)). Суть спора при определении применимого права состояла в следующем. Контракт между сторонами был заключен в Англии 30 июня 1964 года. На основании ОГЗ 1961 года (ст. 126) и ГК РСФСР 1964 года (ст. 566) подлежало применению английское право по месту заключения сделки. Ответчик утверждал, что к договору подлежит применению советское право, поскольку по английскому коллизионному праву отношения по одному из элементов договора подчиняются закону страны возникновения авторского права. Отвергая это утверждение ответчика, ВТАК привел в решении и ряд до-

' См., например: Луиц ЛМ. Курс международного частного права. Общая часть. С. 339-355; Ом лге. Курс международного частного права. Особенная часть. С. 203-206; /Гоаусланский .V.АТ Международное частное право. М., 1998. С. 91-93; ЗеекоаД.Я. Международное частное право. М., 1999. С. 138-143.

2 См.: Арбитражная практика. Ч. V. М., 1975. С. 129-146.

2.3. Олрзделение применимого материального прааа

/7И7еМ ИОЛОЛЬЛОНаниЯ /ГОЛЛИОИОННЬ/У норм полнительных аргументов, основанных на анализе условий договора и подходах английского коллизионного права. В решениях МКАС последних лет вопрос об обратной отсылке не рассматривался.

2.3.3. Применение коллизионной нормы в отношении приемки исполнения

В ОГЗ 1991 года содержится специальное правило о порядке определения применимого права в отношении приемки исполнения по договору (п. 6 ст. 166). Оно предусматривает применение права места проведения приемки, если стороны не согласовали иное. В практике МКАС встречались единичные случаи, в которых возникал вопрос об его использовании. И это неудивительно в силу ряда причин.

Во-первых, сформулировано правило слишком в общей форме: из него недостаточно ясно, что следует понимать под приемкой исполнения в смысле его предписаний. Возможно, что речь в нем идет о сроках и техническом порядке осмотра предмета договора и оформления такого осмотра, включая проверку соответствия предмета контракта его условиям. Но не исключено, что этим правилом охватываются как технические вопросы, связанные с проверкой товара, так и регулирование последствий обнаружения несоответствия предмета договора, включая и меры, которые должны быть приняты сторонами в случае отказа от договора. В этой связи необходимо обратить внимание на то, что в Конвенции о праве, применимом к международной купле-продаже товаров (Гаага, 1955) аналогичное правило (ст. 4) охватывает следующие вопросы: каким образом и в какие сроки должны производиться осмотр товаров, направляться извещения об осмотре и осуществляться меры, которые должны быть приняты в случае отказа от товаров. Прямо указывается, что это правило применяется при отсутствии ясно выраженного условия, а не так, как в ОГЗ 1991 года - поскольку сторонами не согласовано иное. В Конвенции о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров (Гаага, 1986), это правило (ст. 13) изложено следующим образом: «Если прямо не предусмотрено иное, в отношении способов и процессуальных требований инспекции товаров применяется право государства, где проводится такая инспекция)). Следует заметить, что сферой применения обеих указанных конвенций является международная купля-продажа товаров, а к сфере действия правила, содержащегося в ОГЗ 1991 года, относятся любые договоры, осложненные иностранным элементом, в том числе подрядные.

R5*

I

2. Олредедачие /%?<эз<э /7/?и отсутствии со/77дшйния сторон

Во-вторых, в обеих указанных конвенциях вопрос об использова-нии этого правила возникает лишь в случае, когда договор сторон не содержит указаний не столько о праве, применимом к приемке исполнения, сколько в отношении самой приемки исполнения. Существенно сужается сфера применения правила в результате того, что во многих контрактах (в особенности купли-продажи) обычно содержатся условия -о месте и сроках осмотра товаров, порядке оформления обнаруженного несоответствия и направления извещений об этом. Важно знать, что при наличии в контракте сторон соответствующих указаний по этим вопросам не могут учитываться диспозитивные положения применимого права. Так, в решении МКАС от 18.02.98 по делу № 243/1996* * признаны необоснованными ссылки ответчика (германской фирмы) на ст. 38 Венской конвенции 1980 года, допускающую отложение осмотра товара до его прибытия в место назначения, учитывая, что контрактом была предусмотрена сдача-приемка товара на заводе продавца (российской организации), которая была оформлена соответствующим актом. Что касается способов проверки, то, как правило, они зависят от того, какие требования к товару предусмотрены контрактом. При разрешении одного из споров (дело № 433/1994, решение от 26.09.96)2 истец обосновал претензию по качеству документом, выданным независимой экспертной организацией по результатам проверки в месте назначения товара. МКАС согласился с позицией ответчика, ссылавшегося на условия контракта, согласно которым качество товара подтверждается сертификатом качества, выдаваемым изготовителем, и проверяется повагонно представителями независимой контрольной организации, назначенной покупателем. Проверка качества в ином месте контрактом не предусматривалась. Аналогичным образом подошел МКАС, разрешая спор (дело № 128/1996, решение от 15.12.97)2. Отметив, что ответчик при проверке товара в месте назначения нарушил предусмотренный контрактом порядок установления недостатков качества поставленного товара, МКАС пришел к выводу, что вследствие этого ответчик лишил себя права ссылаться на якобы имевшиеся дефекты товара'*. В третьем

' См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 55-58.

2 См. сноску 2 на с. 21.

* См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С .260-261.

4 В решениях МКАС по ряду других дел указано, что несоблюдение покупателем предусмотренных контрактом порядка и сроков проверки качества товара влечет за собой непризнание факта поставки товара ненадлежащего качества.

<?6

2.3. Оцсзделение применимого материального права

_______________рулем ислольаованил /голлиаионнь/А- норм______________ споре (дело № 256/1996, решение от 04.06.97)' к таким же последствиям привело нарушение ответчиком установленного контрактом порядка проверки количества товара. В решении МКАС от 03.02.99 по делу № 337/1997, которым удовлетворен иск российской организации (продавца) к норвежской фирме (покупателю), признано, что ответчиком не доказана недостача товара. Ответчик, в частности, односторонне изменил место проведения экспертизы, предусмотренное контрактом, и не представил результаты поштучной проверки товара в порядке, согласованном сторонами. Между тем при отгрузке товара его проверка осуществлялась в соответствии с требованиями стандарта, указанного в контракте, и на основании таблиц, переданных продавцу покупателем.

Если в контракте сделаны ссылки на соответствующие стандарты, то предполагается, что тем самым стороны согласовали использование способов проверки, установленных для этих случаев. Так, в приведенном выше решении МКАС от 18.02.98 по делу № 243/1996 указано, что не обладает доказательственной силой акт, составленный нейтральной контрольной организацией в месте назначения товара, и в силу того, что проверка производилась этой организацией не в соответствии со стандартом, на основе которого согласно контракту осуществлялась поставка товара. Когда к контракту сторон применяются ОУП, носящие рекомендательный характер (ОУП СЭВ 1968/1988 гг., ОУП СЭВ - Финляндия, ОУП СССР - СФРЮ), то учитываются положения таких Общих условий поставок. Например, в ОУП СЭВ - Финляндия (п. 7.4.2) предусмотрено, что «при проверке качества товара в стране покупателя должны применяться методы стандартов, относящихся к той же системе, что и стандарт, на который сделана ссылка в контракте в отношении требований к качеству товара)). Основываясь на этом положении, МКАС разрешил спор между российской организацией и финской фирмой (дело № 230/1994, решение от 22.12.95)^. Установив, что в стране покупателя товар проверялся по методике иных стандартов, нежели стандарт, на который сделана ссылка в контракте, и это привело к нарушению порядка отбора проб и самой методики анализа, МКАС пришел к выводу: ответчик не доказал факт поставки товара, не соответствующего требованиям контракта.

См., например: решение от 22.04.98 по делу № 456/1996 и от 03.09.98 по делу № 331/1996 (Арбитражная практика... за 1998 г. С. 107-108, 152-156).

' См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 207-208.

2 См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 196-198.

Я7

2. (?/%?<3?e/7awe /%vw<?ww/<7 /7/?аз<з /у// отсутствии со/77аще//ия сто/?]?/?

В-третьих, как указывалось выше, коллизионный вопрос вообще не возникает, если имеется унифицированное международным договором материально-правовое урегулирование по соответствующему вопросу. Так, в частности, в Венской конвенции содержатся указания о сроках осмотра покупателем товара (ст. 38), сроках направления извещений о несоответствии товаров (ст. 39) и мерах, которые должен принять покупатель при отказе от товара (ст. 86-88). В ОУП СССР - КНР содержатся, в частности, правила о способе проверки качества товара при отсутствии в контракте соответствующих положений (§ 10 и 11) и сроках заявления претензий (§ 44). Решены эти вопросы и в ОУП СССР - КНДР (§21,22, 60).

В-четвертых, при использовании этого правила ОГЗ 1991 года в ряде случаев окажется неясным, какие конкретно нормы права страны места проведения приемки подлежат применению. Так, ГК РФ (п. 4 ст. 474) устанавливает относительно купли-продажи то, что «порядок, а также иные условия проверки качества товара, производимой как продавцом, так и покупателем, должны быть одними и теми же». В других статьях ГК РФ содержатся указания о сроках обнаружения недостатков переданного товара (ст. 477), сроках извещения продавца о ненадлежащем исполнении договора купли-продажи (ст. 483), сроках осмотра, проверки качества и количества товара и извещения покупателем поставщика об обнаруженных несоответствиях или недостатках товаров, переданных по договору поставки (ст. 513), ответственном хранении товара, не принятого покупателем по договору поставки (ст. 514).

Коль скоро на основании п. 6 ст. 166 ОГЗ 1991 года применимым в отношении приемки исполнения признается право страны места приемки, необходимо выяснение норм права соответствующего государства, включая применяемые торговые обычаи. Недопустимым представляется ограничиваться фиксацией того, что представлены документы о результатах проверки товара в месте приемки и что такая проверка проведена компетентной организацией. Решающее значение должно придаваться тому, в частности, соответствовал ли примененный способ проверки товара условиям контракта и правилам, действующим в стране приемки.

При рассмотрении спора по делу № 217/1994 (решение от 27.02.96) МКАС признал, что истцом не был пропущен предусмотренный контрактом срок для заявления претензии по качеству, поскольку в соответствии с российским таможенным законодательством товар может быть растаможен и осмотрен только в пункте назначения (товар был поставлен на условиях СИФ (C1F) в определенный пункт, откуда пере-

2.7. /7p/we/#WCV<7 /УЗЛ^/7<?/7Ь/Я?/<2 /уу^ғ<?

/7утем //С77О/7ЬЗОЗа///#7 /СОДЛИЭ/УО/У/УЬ/Х /7СУ?Л?

отправлен истцу). Таким образом, были учтены обязательные предписания административного, а не гражданского права, действующие в стране места проверки товара. Если по этому вопросу применима Венская конвенция, то не возникает необходимости в применении национального права'.

В практике МКАС встретился случай, когда истец, ссылаясь на п. 6 ст. 166 ОГЗ 1991 года, считал, что поскольку иное не было согласовано и приемка товара производилась в России, ответчик обязан был обеспечить ее осуществление в соответствии с требованиями Инструкции о порядке приемки продукции производственно-технического назначения и товаров народного потребления, утвержденной Государственным арбитражем СССР. По мнению истца, ответчик должен был соблюдать и правила, предусмотренные Инструкцией о порядке и сроках приемки импортных товаров по количеству и качеству, составления и Направления рекламационных актов, утвержденной Госарбитражем СССР 15 октября 1990 года. Разрешая спор (дело № 172/1994, решение от 14.12.94), МКАС, в частности, отметил, что в общих нормах российского законодательства не содержится предписаний о порядке приемки исполнения. Инструкции же, утвержденные Госарбитражем СССР, на которые ссылается истец, предназначены для регулирования внутригосударственного оборота и поэтому неприменимы к отношениям во внешнеэкономическом обороте, являющимся предметом спора.

Из таких же посылок исходил МКАС и при рассмотрении спора по делу № 88/1995 (решение от 19.03.96/. В этом деле ответчик обосновывал неполную оплату поставленного ему истцом товара тем, что в результате проверки товара в соответствии с требованиями Инструкции, утвержденной Госарбитражем СССР, была обнаружена некачествен-ность товара. Отметив, что при отсутствии ссылки на нее в контракте

Конвенция (ст. 38) предусматривает следующее: 1) покупатель должен осмотреть товар или обеспечить его осмотр в такой короткий срок, который практически возможен при данных обстоятельствах; 2) если договором предусматривается перевозка товара, осмотр может быть отложен до прибытия товара в место его назначения; 3) если место назначения товара изменено во время его нахождения в пути или товар переотправлен покупателем и при, этом покупатель не -имел разумной возможности осмотреть его, а продавец во время заключения договора знал или должен был знать о возможности такого изменения или такой переотправки, осмотр товара может быть отложен до его прибытия в новое место назначения.

2 См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 49-52.

2. 0/%75?e/7awe /%W/W/W/W/17 /7/?И О7Су7Г7В/#7 СО/77ДД/е//А^ СЩРОА'

данная Инструкция не может быть применена во внешнеэкономических отношениях, МКАС, установив, что проверка качества и предъявление претензий производились с нарушением порядка, предусмотренного контрактом, взыскал с ответчика недоплаченную сумму.

В настоящее время в соответствии с постановлением № 18 Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 октября 1997 года «О некоторых вопросах, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки)) (п. 14)' порядок приемки, установленный указанными инструкциями, утвержденными Госарбитражем СССР, и во внутригосударственном обороте России может применяться покупателем (получателем) только в случаях, когда это предусмотрено договором поставки. Примером такого подхода может служить решение МКАС от 07.09.98 по делу № 374/1997^ по иску английской фирмы к российской организации. Контракт сторон, заключенный в августе 1997 года, предусматривал проверку качества товара в соответствии с инструкциями, утвержденными постановлениями Госарбитража СССР от 15 июня 1965 г. № П-6 и от 25 апреля 1966 г. № П-7. Поскольку ответчиком, в частности, не были представлены данные о том, что экспертиза товара была произведена в соответствии с требованиями этих инструкций, МКАС пришел к выводу, что он лишен возможности оценить как сам факт некачественности и недостачи товара, так и размер понесенных ответчиком убытков, если бы указанный факт был доказан. С учетом этого с ответчика была взыскана неоплаченная им стоимость товара.

На наш взгляд, разумно объяснить то, что по этим вопросам должно применяться не право страны, которому подчинен договор, а страны места приемки, можно только для случаев, когда получатель товара, не являющийся покупателем, не знал и не должен был знать, праву какой страны подчинен договор, заключенный продавцом с покупателем. Но, по-видимому, получателя об этом, как и о требованиях по этому вопросу контракта, должен информировать покупатель. И если им это не было сделано, то он не должен освобождаться от ответственности за последствия ненадлежащей приемки исполнения.

С учетом этих и ряда других соображений в проекте части третьей ГК РФ не предусмотрен особый порядок определения права в отношении приемки исполнения по договору.

' Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1998. № 3. С. 25.

2 См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 146-148.

И?

2.?. Оцоадатение применимого материального права Путем ИСПС/7Ь.ЭОЗ<ЗНИЯ КОЛ/7И?ИОННЬ/Х норм

Возникает вопрос о соотношении положений ГК РФ (ст. 474) и рассматриваемого правила ОГЗ 1991 года. Применительно к экспортным контрактам купли-продажи российских организаций из ч. 2 п. 1 этой статьи ГК РФ вытекает обязательность оговаривать в контракте порядок проверки качества товара, соответствующий установленному российским законом, иными правовыми актами или обязательными требованиями государственных стандартов. Когда местом приемки исполнения будет территория иностранного государства, не исключено, что эти требования окажутся не соответствующими обязательным требованиям, существующим в таком государстве. По-видимому, нельзя исходить из императивности этого предписания ГК РФ при экспортных операциях. В отношении импортных контрактов российских организаций к этим предписаниям необходим дифференцированный подход. По нашему мнению, российский импортер, безусловно, обязан оговаривать в контракте с иностранным продавцом обязательные требования к проверке качества товара, установленные в России, в частности, в отношении товаров народного потребления (например, пищевых, фармацевтических, алкогольной продукции) и связанные с техникой безопасности и вопросами экологии.

3. O/7/2Q?e/7e//W /7/WWeAWW/79 /7/7<?M /70 5О77/7ОСЭ/Ҷ,

5Ь/^дф7Ц//7М JO /73Л7/О7 Об^ОаГОЛЬ/УВО/У^/Ү O7WOZ//aW/7

3. ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРИМЕНИМОГО ПРАВА ПО ВОПРОСАМ, ВЫХОДЯЩИМ ЗА РАМКИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ

В этом разделе рассматривается практика определения применимого права в отношении правоспособности сторон внешнеэкономических сделок, требований к форме и сроку действия доверенности, права собственности на имущество, исковой давности. Вопросы, связанные с требованиями к форме внешнеэкономических сделок и последствиями их нарушения, освещались выше.

3.1. ПРАВО, ПРИМЕНИМОЕ В ОТНОШЕНИИ ПРАВОСПОСОБНОСТИ СТОРОН ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКИХ СДЕЛОК

ОГЗ 1991 года (ст. 161) предусматривают, что гражданская правоспособность иностранных юридических лиц определяется по праву страны, где учреждено юридическое лицо. Этот же подход применяется и в отношении юридических лиц, учрежденных на территории России, -их правоспособность определяется российским правом.

Сложился подход и по вопросу о праве иностранного гражданина заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица в качестве индивидуального предпринимателя. Такое право определяется по закону страны, где иностранный гражданин или лицо без гражданства зарегистрированы в качестве индивидуальных предпринимателей, а если в такой стране отсутствует обязательная регистрация, - то по закону места осуществления основной предпринимательской деятельности. Что касается организаций, не являющихся юридическими лицами по иностранному праву, то их личным законом считается право страны, где такая организация учреждена. Примерами подобных организаций могут служить полное товарищество в ФРГ и Швейцарии, партнершип (partnership) в Англии и США.

В проекте части третьей ГК РФ (ст. 1327) предусматривается, что личным законом юридического лица считается право страны, где учреждено юридическое лицо. На основе личного закона определяется, в частности:

является ли организация юридическим лицом; организационно-правовая форма юридического лица;

92

Л. /%?<эво, применимое в огношении

правоспособности сторон внен/нев/гономинесАИҮ сеевом

требования к наименованию юридического лица;

вопросы создания и прекращения юридического лица;

вопросы реорганизации юридического лица, включая вопросы правопреемства;

содержание правоспособности юридического лица;

порядок приобретения юридическим лицом гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей;

отношения внутри юридического лица, включая отношения юридического лица с его участниками;

способность юридического лица отвечать по своим обязательствам.

В отношении организаций, не являющихся юридическими лицами по иностранному праву, когда применимо российское право, подлежат использованию правила, регулирующие деятельность юридических лиц, если иное не вытекает из закона, иных правовых актов или существа отношения (ст. 1328).

Приводимые ниже примеры из практики МКАС наглядно показывают последовательность применения российских коллизионных подходов при разрешении конкретных споров.

При разрешении одного из споров (дело № 11/1996, решение от 05.02.97)' МКАС отклонил ходатайство российской организации о прекращении производства по делу в связи с отсутствием у другой стороны (итальянской фирмы) государственной регистрации в качестве юридического лица на территории России. В решении указано, что гражданская правоспособность иностранного юридического лица в соответствии со ст. 161 ОГЗ 1991 года определяется по праву страны, где учреждено юридическое лицо, т.е. по итальянскому, а не по российскому праву.

В другом деле (№ 72/1997, решение от 08.10.97)2 российский ответчик утверждал, что фирма из Лихтенштейна (истец) является недееспособной, поскольку она не зарегистрирована в государственных органах РФ, не состоит на учете в российских налоговых органах и не уплачивает налоги с получаемых доходов. Не обладает названная фирма, по мнению ответчика, и надлежащей правоспособностью, так как согласно действующему российскому законодательству проводимые фирмой на территории России строительные работы подлежали лицензированию и

' См. сноску 1 на с. 37.

2 См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 234-239.

93

J. /%?<эаэ no зо/%юсэ/ҷ,

еь/хсиящим да /?ам/си с<5язалмьс7вачныг owozz/^//^

осуществление фирмой строительной деятельности без получения лицензии является незаконным. Соответственно ответчиком был поставлен вопрос о признании недействительным (ничтожной сделкой) контракта, заключенного им с истцом. МКАС не удовлетворил ходатайство ответчика, рассмотрев представленные истцом доказательства. Во-первых, согласно Торговому реестру Княжества Лихтенштейн фирме (истцу) разрешается осуществление торговли и ведение бизнеса под зарегистрированным фирменным наименованием^ в том числе под сокращенным. Во-вторых, представленная истцом копия лицензии свидетельствует о том, что истец был вправе осуществлять строительномонтажные работы на территории России в течение периода проведения работ по спорному контракту.

В ряде рассмотренных дел той или другой стороной оспаривались полномочия органа или представителя, заключившего от ее имени контракт. Так, в одном из дел (№ 400/1993, решение от 28.04.95)' австрийская фирма (ответчик) утверждала, что лицо, подписавшее контракт от ее имени, не обладало какими-либо полномочиями ни для подписания контракта, ни для заключения арбитражного соглашения, поскольку не являлось служащим фирмы и не имело доверенности фирмы. Ответчиком были представлены выписки из торгового реестра, где применительно к данной фирме это лицо не фигурирует в качестве ее органа. На основании материалов дела МКАС пришел к выводу, что даже если на момент подписания контракта это лицо не обладало необходимыми полномочиями, то подписание им контрактов (о содержании которых не мог не знать управляющий фирмы) следует рассматривать как предварительное согласование условий, которые впоследствии были приняты уполномоченными с обеих сторон лицами в надлежащей форме, о чем свидетельствуют последующие действия и переписка сторон.

В другом деле (№ 493/1993, решение от 17.11.94/ ответчик (иностранная фирма) оспаривал действительность заключенного контракта, поскольку он был подписан от имени фирмы (ответчика) директором ее представительства в Москве, не имевшим полномочий на совершение сделок от имени фирмы. По мнению ответчика, не создает правовых последствий для фирмы и письмо о признании задолженности, подписанное президентом фирмы, ввиду того, что за три месяца до заключе-

' См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 99-106.

2 См.: Комментарий судебно-арбитражной практики. Вып. 2. М.: Юрид. лит., 1995. С. 117-131.

35?

J. У. д огдошедии

npa5oc77oco6vocw сщосм ддеш//едкодо/чичдских ^ело/с

ния контракта решением участников фирмы контракты, заключаемые от ее имени, признаются действительными только в том случае, если они подписаны двумя ее коммерческими директорами совместно. Президент фирмы на основании этого решения и изменений в учредительном договоре не вправе единолично принимать решения по вопросам деятельности фирмы. На основании анализа обстоятельств дела и представленных сторонами доказательств МКАС пришел к выводу, что даже в том случае, если лицо, подписавшее контракт, не имело на то полномочий, то последующее поведение ответчика со всей очевидностью свидетельствует о том, что действия этого лица по заключению контракта были одобрены и ответчик признал контракт заключенным. Так, во исполнение контракта ответчик открыл в пользу истца безотзывный аккредитив именно на ту сумму, которая была предусмотрена в контракте. Аккредитив предусматривал представление истцом документов, подтверждающих отгрузку товара с соблюдением именно тех отгрузочных инструкций, которые были указаны в приложениях к контракту. В требованиях аккредитива к документам предусматривалась обязательность указания номера контракта. Что касается маркировки, то была сделана прямая ссылка на номер контракта, на основании которого предъявлен иск. В связи с несоответствием некоторых условий аккредитива требованиям контракта на основании соответствующих обращений истца ответчик дважды вносил изменения в аккредитив, приводя его по некоторым вопросам в соответствие с требованиями контракта. Признание задолженности президентом фирмы и его предложение о предоставлении рассрочки платежа были квалифицированы МКАС в качестве предложения об изменении условий контракта. МКАС обратил внимание и на то, что доверенность, на основании которой был заключен контракт от имени фирмы, была также подписана президентом фирмы. В этой связи в решении со ссылкой на п. 2 ст. 161 ОГЗ 1991 года отмечено, что даже если в учредительных документах фирмы установлены ограничения в полномочиях президента, то при совершении сделок иностранное юридическое лицо не может ссылаться на ограничение полномочий его органа или представителя, не известное праву страны, в которой орган или представитель иностранного юридического лица совершают сделку'.

' Положение, аналогичное п. 2 ст. 161 ОГЗ 1991 г., предусмотрено и проектом части третьей ГК РФ (п. 3 ст. 1327).

35*

J. C/7/^Z76776W7<? /7/7ДВJ /70 ВО/7/2ООВЛ7,

___________ВЪ/Ү0ф7ЩИ/^ SB /7ВЛ7КИ обж?аЛ?77ВС7ВО////В/Х ОГВСШС/УИИ_________

В третьем деле (№ 347/1995, решение от 15.04.96)' МКАС признал необоснованным заявление ответчика (словацкой организации) о недействительности договора, на основании которого истцом (российской организацией) был предъявлен иск. Лицо, подписавшее контракт, являлось на дату его подписания председателем правления акционерного общества, к которому предъявлен иск. Между тем в соответствии с выпиской из торгового реестра все договоры от имени акционерного общества должны подписываться двумя членами правления. МКАС пришел к следующим выводам. Во-первых, ответчик, являясь акционерным обществом, в соответствии с Торговым кодексом (§ 191-195), действующим в его стране, осуществляет заключение сделок через коллегиальный уставный орган (правление). Каждый член правления правомочен совершать правовые сделки от имени акционерного общества. Ограничения компетенции членов правления, установленные уставом общества, не имеют правового значения для третьих лиц. Член правления, совершивший сделку сверх своих полномочий, установленных уставом, несет ответственность перед обществом за убытки, причиненные его действиями. Но это не делает совершенную сделку недействительной. Из материалов дела не усматривается, что истец мог знать, что председатель правления не был уполномочен на подписание договора единолично. Другой договор, представленный ответчиком Арбитражному суду в качестве действительного, который он заключил с другим лицом также от имени ответчика, подписан единолично председателем правления. Во-вторых, в счет оспариваемого ответчиком договора он получил от истца значительное количество товара, не возражая против его приемки из-за недействительности договора. К тому же ответчик приступил к исполнению встречных обязательств, предусмотренных договором. Учитывая изложенное, МКАС признал договор действительным и на основании п. 3 § 540, § 373 и 379 Торгового кодекса, действовавшего в Словакии, удовлетворил требования истца.

При рассмотрении спора между российской (истец) и узбекской (ответчик) организациями (дело № 73/1998, решение от 31.03.99) МКАС пришел к следующему заключению. В результате письменного обмена мнениями в ходе арбитражного разбирательства стороны согласились, что к решению настоящего спора подлежит применению российское материальное право. Между тем в силу ст. 161 ОГЗ 1991 года правоспособность иностранного юридического лица определяется по праву стра-

' См. сноску 1 на с. 51.

Д7

3.1. /%ьзво, применимое в отношении правоспособности еторон внешневиономинесиих <^елон ны, где учреждено юридическое лицо. Поскольку ответчик учрежден в Узбекистане, Арбитражным судом по этому вопросу учитывались соответствующие законодательные предписания, действующие в Узбекистане, в том числе установленные международными договорами, участником которых является Узбекистан. Ответчик в отзыве на иск утверждал, что заключенный сторонами договор от 27 декабря 1994 года должен быть признан недействительным, поскольку не подписан главными бухгалтерами организаций истца и ответчика. При этом ответчик сослался на Положение о бухгалтерском учете и отчетности в Республике Узбекистан. При рассмотрении этого утверждения МКАС исходил из следующего.

Действительно, Положение о бухгалтерском учете и отчетности в Республике Узбекистан (п. 24), утвержденное постановлением Кабинета Министров от 26 марта 1994 года № 164 предусматривает, что кредитные и финансовые обязательства предприятия, а также его хозяйственные договоры должны быть подписаны совместно с руководителем главным бухгалтером и при отсутствии на этих документах подписи главного бухгалтера считаются недействительными. На момент подписания сторонами договора от 27 декабря 1994 года он по своему характеру представлял собой договор поставки с уплатой аванса покупателем (истцом) за подлежавшие поставке товары. То обстоятельство, что аванс переводился покупателем не продавцу непосредственно, а указанному продавцом третьему лицу, не влияет на юридическую квалификацию этого договора.

Действовавший на территории Узбекистана на момент заключения данного договора ГК Узбекской ССР 1963 года (ч. 2 ст. 622 в редакции Указа Президиума Верховного Совета Узбекской ССР от 28 февраля 1983 года - Ведомости Верховного Совета УзбССР. 1983. № 7. Ст. 114) предусматривал, что если в международном договоре Узбекской ССР установлены иные правила, чем предусмотренные гражданским законодательством Узбекской ССР, применяются правила международного договора. Принимая во внимание характер договора от 27 декабря 1994 года, применимым в данном случае является п. 18 Соглашения об Общих условиях поставок товаров между организациями государств - участников Содружества Независимых Государств (Киев, 20 марта 1992 года), которым предусмотрено, что договоры подписываются руководителем субъекта хозяйствования или уполномоченными им лицами и скрепляются печатью. Договор от 27 декабря 1994 года, подписанный руководителями организаций и скрепленный печатями, был оформлен в пол-

4 - )870

97

J. /7/?авд /70 зо/уосал^

дьАХОд^^ зд /?<?A//w ойязалмьс7вемчмх' о7т/оше///#У

ном соответствии с требованиями названного Соглашения. Поэтому, если бы ответчик в дальнейших объяснениях по иску настаивал на своем ходатайстве о признании договора недействительным, у МКАС не было бы оснований для его удовлетворения.

Дополнение от 11 апреля 1995 года к договору, согласно которому стороны во изменение предусмотренных договором поставок товаров договорились об осуществлении расчетов в денежной форме, являлось по сути заемным обязательством и в силу п. 24 названного выше Положения должно было быть подписанным помимо руководителя также и главным бухгалтером организации ответчика. Поскольку подпись главного бухгалтера ответчика в Дополнении отсутствует, оно не могло служить основанием для изменения характера самого договора и преобразования его в договор займа. Вместе с тем Протокол от 20 июня 1996 года, подписанный наряду с руководителями организаций также главным бухгалтером организации ответчика, в котором ответчиком признана задолженность по договору и дано согласие на увеличение предусмотренной в договоре ставки процентов годовых, по своему содержанию представляет собой надлежащим образом оформленное заемное обязательство ответчика'.

Исходя из этого, МКАС признал, что с даты подписания этого Протокола, т.е. с 20 июня 1996 года, совершенная между сторонами сделка приобрела характер договора займа. Учитывая, что обе стороны рассматривают спорный договор как договор займа, а также сходятся во мнении о применении к отношениям сторон по данному договору российского права, МКАС, руководствуясь п. 1 ст. 28 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже)), пришел к выводу, что при разрешении этого спора подлежат применению нормы действующей на момент подписания указанного Протокола части второй ГК РФ.

Во встречном иске, предъявленном ответчиком (дело № 150/1996, решение от 17.02.97)2, он утверждал, что им не мог быть в принципе подписан договор купли-продажи, поскольку заключение такого вида договоров находилось вне пределов его компетенции. В доказательство этого утверждения ответчик ссылался на протокол заседания Совета директоров его организации. Рассмотрев указанный протокол, МКАС пришел к выводу, что он не содержит каких-либо ограничений полно-

' В соответствии со ст. 818 ГК РФ замена долга заемным обязательством осуществляется с соблюдением требований о новации (ст. 414) и совершается в форме, предусмотренной для заключения договора займа (ст. 808).

2 См. сноску 3 на с. 20.

Я9

правоспособности сторон внед/незиономичеслт' c^eno/c

мочий должностных лиц ответчика: в нем излагаются общие принципы торговой политики организации-ответчика при работе на рынке Советского Союза; кроме того, ответчик не представил доказательство того, что это решение Совета директоров было в силе на момент подписания контракта. Исходя из того, что правоспособность иностранного юридического лица определяется его личным законом (п. 1 ст. 161 ОГЗ 1991 года), МКАС, основываясь на п. 2 ст. 161 ОГЗ 1991 года, указал на то, что иностранное юридическое лицо при совершении сделок не может ссылаться на ограничение полномочий его органа или представителя, не известное праву страны, в которой орган или представитель иностранного юридического лица совершают сделку. При этом представитель ответчика сослался на ограничение своих полномочий не при совершении сделки, а после ее совершения. Помимо этого, согласно ст. 174 ГК РФ сделка, совершенная лицом, имеющим ограничение полномочий, может быть признана недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях. Поскольку, по мнению МКАС, ответчик не доказал, что истец знал или должен был знать об ограничениях полномочий представителя ответчика, был признан заключенным между истцом и ответчиком договор купли-продажи.

Разрешая еще один спор (дело № 420/1992, постановление от 05.05.95)' МКАС согласился с доводами ответчика о том, что контракт подписан лицом, которое не являлось сотрудником ответчика (иностранной фирмы) и не получало полномочий на подписание контракта от имени ответчика. Свою позицию ответчик обосновал выпиской о регистрации фирмы из Реестра торговых компаний и акционерных обществ Торгового суда по месту нахождения ответчика, а также заявлением ее управляющего, зарегистрированного в указанном реестре, и свидетельством лица, уполномоченного на ведение счетов фирмы, о том, что с момента создания фирмы никакого оборота средств на счетах, относящихся к соглашениям с истцом, в пользу других лиц не было зарегистрировано в бухгалтерских книгах. Кроме того, истец подтвердил, что доверенность на подписание контракта лицом, его заключившим от имени ответчика, ему не представлялась.

См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 106-

<9/%%7е/7е/?/?е применимого ло волроса/ҷ, НЬГХОРЯЩИМ 03 рЗМИИ ОбЯ?ЗП577ЬОЛВеННЬ/Х OWOZZ/еНИЙ

И в случаях, когда российская организация - участник процесса -оспаривала действительность заключенного контракта, МКАС анализировал ее учредительные документы, соответствующие применимые нормы российского права и обстоятельства конкретного случая.

В деле № 409/1996 (решение от 08.09.97) ответчик оспаривал действительность контракта, подписанного не руководителем организации, а его заместителем. МКАС, установив, что спорный контракт был подписан в то время, когда заместитель руководителя исполнял обязанности руководителя, т.е. являлся органом данного юридического лица, признал, что, выступая от его имени, он принял на себя все гражданские права и обязанности, вытекающие из контракта.

При рассмотрении спора по делу № 207/1995 (решение от 13.06.96) представитель ответчика заявил, что, не отрицая действительности контракта, подписанного председателем правления его организации (акционерного общества), он просит признать недействительными подписанные тем же лицом дополнительные документы к этому контракту (соглашение и протокол), поскольку на общем собрании акционерного общества это лицо было лишено полномочий подписывать сделки от имени общества. Документы, подписанные после этого собрания, не зарегистрированы в акционерном обществе и не одобрялись общим собранием. МКАС не признал обоснованным ходатайство представителя ответчика, отметив, что ответчик не представил документов, подтверждающих решение общего собрания, и оно не отражено в уставе общества, переданном Арбитражному суду. Лицо, подписавшее оспариваемые документы, продолжало оставаться на посту председателя правления, а согласно уставу на него возлагается общий контроль за деятельностью директора между общими собраниями. МКАС указал, что к требованию о признании недействительными указанных документов в силу ст. 9 Федерального закона от 30 ноября 1994 года «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» подлежат применению соответствующие статьи ГК РФ 1994 года. Согласно ст. 174 ГК РФ, предусматривающей признание сделки недействительной вследствие ограничения полномочий на совершение сделки, если лицо или орган вышли за пределы таких полномочий, сделка признается недействительной при условии, что имело место превышение полномочий, определенных учредительными документами, и при доказанности факта, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об ограничении полномочий. В данном случае ограничение полномочий председателя правления не было отражено в уставе акционерного обще-

2<%7

J J. /%7<33Q, s owozz/aww

CTQOO// 5//ea///e^Ao//owwcjwr <^ело/с

ства, и истец не знал и не должен был знать, заключая дополнительные к контракту соглашения, об ограничении полномочий лица, подписавшего эти документы от имени ответчика.

Рассмотрев по ходатайству ответчика вопрос о действительности заключенного сторонами кредитного договора (дело № 408/1995, решение от 10.02.97)', МКАС пришел к выводу, что устав ответчика, действовавший на момент совершения кредитного договора, в части утверждения Советом директоров акционерного общества заключения любых сделок, в которых одной стороной выступает акционерное общество, а другой - любой акционер, владеющий пакетом акций, составляющим не менее 5% уставного капитала, соответствовал закону, а именно п. 9.3 Типового устава, утвержденного Указом Президента РФ от 1 июля 1992 года № 721. При этом было принято во внимание то обстоятельство, что указы Президента РФ, изданные в период, когда он был наделен специальными полномочиями, имели силу закона. Следовательно в данном случае к настоящему спору не применима ст. 174 ГК РФ (устанавливающая порядок оспаривания сделок при наличии ограничений полномочий органа юридического лица). Поскольку сделка, являющаяся предметом спора, была заключена в противоречии с названным актом Президента РФ, МКАС признал ничтожным кредитный договор в силу ст. 168 ГК РФ как сделку, не соответствующую требованиям закона или иных правовых актов. На основании ст. 166 и 167 ГК РФ МКАС определил последствия признания кредитного договора недействительным.

Как отмечалось выше (см. п. 1.2), в ряде случаев ходатайства о признании сделки недействительной основывались на утверждениях ответчиков о том, что продолжает действовать порядок подписания внешнеторговых сделок, установленный постановлением Совета Министров СССР от 14 февраля 1978 года № 122. Такие ходатайства МКАС отклонялись по мотивам, изложенным в п. 1.2 настоящей книги.

В большинстве случаев, когда ответчик ходатайствовал о признании сделки недействительной, ссылаясь на выход лица, заключившего или одобрившего сделку, за пределы установленных ограничений, им прежде всего ставился вопрос о недействительности арбитражной оговорки (соответственно об отсутствии у МКАС компетенции рассматривать данный спор). Руководствуясь п. 1 ст. 16 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже», предусматривающем право третейского суда вынести постановление по любым возражениям относитель-

См. сноску 2 на с. 74.

2Д?

3. /%И5<3 /70 ЗОО/ЮОЗМ,

ДЬ/Ҳ-СМЛЩИЛ/ S3 /73/4/07 ОЙ?337елЬС7Ве////Ь/А о7?/о^е//ий

но наличия или действительности арбитражного соглашения, МКАС неизменно считал, что в его компетенцию входит рассмотрение подобных возражений стороны процесса. С учетом предписаний ст. 174 ГК РФ, по-видимому, следует прийти к заключению, что возражения ответчика, по общему правилу, не могут быть приняты во внимание до тех пор, пока сделка в установленном в ст. 174 ГК РФ порядке не признана МКАС недействительной, а для рассмотрения этого вопроса ответчику требуется предъявить в МКАС самостоятельный иск. При этом следует иметь в виду, что сам факт признания такой сделки недействительной автоматически не влечет за собой недействительности арбитражного соглашения'. Примером предъявления ответчиком такого иска и подхода МКАС к его рассмотрению может служить дело № 162/1994 (решение от 16.02.95) . Решением МКАС контракт, подписанный от имени ответчика лицами, не имевшими полномочий, признан недействительным, что не послужило препятствием для рассмотрения спора по существу. На ответчика была возложена обязанность возвратить истцу сумму предоплаты, перечисленную истцом на счет, указанный в письме, направленном истцу от имени ответчика на его бланке за подписью лица, не имевшего полномочий.

Во многих случаях МКАС, признавая, что сделка была заключена органом стороны или ее представителем с превышением полномочий или без полномочий, тем не менее, как отмечалось выше, считал сделку заключенной с учетом того, что в дальнейшем такая сделка была одобрена представляемым. Дополнительными примерами могут служить решения от 16.02.98 по делу № 33/1997' по иску российской организации к германской фирме, от 02.03.98 по делу № 201/1997'* по иску китайской организации к двум российским организациям, от 14.04.98 по делу № 47/1997' по иску китайской организации к российской организации.

Нередко возникали вопросы, связанные с правопреемством истцов и ответчиков. Они, по общему правилу, решались на основе представленных сторонами документов, подтверждающих факт правопреемства в соответствии с требованиями закона страны учреждения соответствующей стороны. Так например, в деле № 207/1992 (решение от

' Подробнее см.: Гозенбера Л4.Г. Контракт международной купли-продажи... С. 36-38.

2 См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 33-34.

' См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 52-54.

4 См. там же. С. 66-70.

'См. там же. С. 97-100.

2/72

__________7ребоз<э/##7 /г <^o/?w и <y?o/<y/7e/7c7B^/7ose/7e/i'//ocw______ 16.01.95)' на основании выписки из торгового реестра было признано правопреемство иностранного истца, а на основании предписаний российского законодательства и акта о передаче и выверке взаимных расчетов - правопреемство двух ответчиков в отношении ликвидированной российской организации. В деле № 8/1997 (решение от 05.03.98)2 признана надлежащим истцом болгарская организация, представившая в доказательство своего правопреемства надлежащим образом удостоверенную копию решения городского суда г. Софии об изменении наименования истца и внесении его нового наименования в реестр торговых обществ. В одном из дел (№ 424/1993, решение от 03.04.95/ МКА С пришел к выводу, что признание ответчиком своего правопреемства в отношении организации, заключившей контракт, подтверждается не только отсутствием заявления последнего об обратном, но и такими фактами, как назначение им арбитра, представление отзыва на иск, участие в заседаниях Арбитражного суда.

3.2. ПРАВО, ПРИМЕНИМОЕ ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ ТРЕБОВАНИЙ К ФОРМЕ И СРОКУ ДЕЙСТВИЯ ДОВЕРЕННОСТИ

ОГЗ 1991 года (п. 3 ст. 165) предусматривают, что форма и срок действия доверенности определяются по праву страны, где выдана доверенность. Однако доверенность не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если последняя удовлетворяет требованиям российского права. Согласно ГК РФ (п. 1 ст. 185) доверенностью признается письменное уполномочие, выдаваемое одним лицом другому лицу для представительства перед третьими лицами. От имени юридического лица доверенность выдается за подписью его руководителя или иного лица, уполномоченного на это его учредительными документами, с приложением печати этой организации (п. 5 ст. 185). В отношении срока действия доверенности ГК РФ (ст. 186) содержит следующие положения. Во-первых, срок действия доверенности не может превышать трех лет. Во-вторых, если срок в доверенности не указан, она сохраняет силу в течение одного года со дня ее совершения. В-третьих, доверенность, в которой не указана дата ее совершения, ничтожна. В-четвертых, удостоверенная нотариусом доверенность, предназначенная для совершения действий за границей и не содержащая

' См. сноску 1 на с. 29.

2 См. сноску 3 на с. 50.

2 См.: Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 66-70.

J. /7/?азз /70 зо/уюса^

ғь/хсмяц/ил/за /?ал/хи ой?дал5льс7в^/#/ь/х owozz/e/y/w

указания о сроке ее действия, сохраняет силу до ее отмены лицом, выдавшим доверенность. В отношении доверенности, выдаваемой в порядке передоверия, действуют следующие правила (п. 3 и 4 ст. 187): она должна быть нотариально удостоверена и срок ее действия не может превышать срока действия доверенности, на основании которой она выдана. Указанные требования ГК РФ к доверенности практически совпадают с теми указаниями, которые содержались в ГК РСФСР 1964 года (ст. 64-68). Также практически не изменились по сравнению с ГК РСФСР 1964 года (ст. 69 и 70) правила о порядке прекращения доверенности и последствиях ее прекращения (ст. 188 и 189 ГК РФ).

В практике МКАС вопрос о праве, применимом при определении требований к форме и сроку действия доверенности, крайне редко вызывал споры. Однако его значение немаловажно, поскольку при рассмотрении каждого дела возникает надобность в установлении объема полномочий представителей сторон, а в ряде случаев, как отмечалось выше, также наличия и объема полномочий лиц, заключивших сделку от имени юридического лица.

В этой связи серьезный интерес представляет дело № 264/1992, решение по которому было вынесено АС при Торгово-промышленной палате РФ 25 мая 1993 года. Признав по жалобе ответчика (французской фирмы), что Арбитражным судом были допущены процессуальные нарушения, Судебная коллегия Мосгорсуда 12 мая 1994 года, ссылаясь на ст. 34 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже», предоставила МКАС возможность возобновить арбитражное разбирательство или предпринять иные действия, которые, по мнению МКАС, позволят устранить основания для отмены арбитражного решения. МКАС с участием представителей сторон рассмотрел представленные ими соображения и доказательства и в определении от 21 июня 1994 года пришел к выводу, что у МКАС отсутствуют основания для возобновления производства по делу или принятия по нему иных действий в силу ст. 34 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже». Судебная коллегия по гражданским делам Мосгорсуда 10 августа 1994 года отменила решение МКАС от 25 мая 1993 года, не приняв во внимание определение МКАС от 21 июня 1994 года. В дальнейшем по протесту Председателя Верховного Суда РФ это определение Мосгорсуда было отменено Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда РФ. Новым определением Мосгорсуда от 13 июня 1996 года ответчику было отказано в удовлетворении ходатайства об отмене решения МКАС от 25 мая 1993 года.

J.2.

7раб<Э5<3///7/У /С <?)О/7Л/<? /7 <yO/fy/7e/?C7B/#7/!7O3QPe/V/7OCW

В определении МКАС от 21 июня 1994 года содержались, в частности, следующие моменты.

1. Ответчик не отрицает факта выдачи доверенности указанному в ней лицу на совершение в интересах ответчика на территории России любых законных действий, связанных с защитой его интересов, в том числе в любых судебных и арбитражных процессах. Не отрицает он и того, что доверенность была отправлена из Парижа по факсу, о чем имеется машинная отметка в тексте факса, и что в ней указан срок действия - один год. Однако, по мнению ответчика, доверенность недействительна в силу ст. 67 ГК РСФСР 1964 года, поскольку в ней не указана дата ее совершения (выдачи).

В силу законодательства, действующего в Российской Федерации (п. 2 и 3 ст. 165 ОГЗ 1991 года; такие же предписания содержатся в ч. 1 ст. 565 и ст. 566' ГК РСФСР), права и обязанности сторон по сделке определяются по праву места ее совершения, а форма и срок действия доверенности - по закону страны, где была выдана доверенность. Поскольку отношения представительства возникли на территории Франции (в Париже), соответственно наличие полномочий у представителя фирмы и правильность их оформления надлежит оценивать по нормам не российского, как это делает ответчик в своем ходатайстве, а французского законодательства. Французское гражданское право, в отличие от российского, не содержит правило о ничтожности полномочия (доверенности), в котором отсутствует дата выдачи. Французская правоприменительная практика согласно имеющемуся в деле заключению представителя ответчика по данном иску, являющегося авторитетным французским юристом, допускает возможность оспаривать такой документ, но не признает его ничтожным. При оценке соответствующих обстоятельств настоящего дела важным представляется то, что указанная доверенность на имя представителя была передана факсом 18 августа 1992 года и имеет отметку об этой дате. При отсутствии доказательств иного есть все основания считать эту дату датой выдачи данной доверенности. Оригинал этого документа, на котором, по утверждению новых представителей ответчика, отсутствует какая-либо дата, не может быть ими представлен в распоряжение Арбитражного суда по причине его отсутствия в документации фирмы. Таким образом, их заявление о получении представителем своих полномочий в январе или в феврале

1992 года (и соответственно - об их истечении в январе или в феврале

1993 года) ничем не подтверждено и не находит убедительного обоснования в материалах дела.

J. O/7/?e/7e/7awe /7/?И/Че/7ИАУО/*О /7/?3S3 /70 ЗО/7/7ООЗЛ/, вь/хо/уящим 33 рзмки обязательс7-венных отношений

Напротив, имеются по меньшей мере два обстоятельства, которые косвенно свидетельствуют о выдаче фирмой доверенности представителю 18 августа 1992 года или в непосредственно предшествующие этому дни.

Во-первых, выдача доверенности фирмой явно связана по времени с предъявлением к ней иска. Исковые материалы были направлены ответчику Арбитражным судом письмом от 7 июля 1 992 года и получены им, как видно из имеющегося в деле заявления представителя, 31 июля 1992 года. Разумно предположить, что выдача ответчиком представителю приведенной выше доверенности являлась следствием этого события, а не была вызвана какими-либо иными неизвестными причинами и предшествовала предъявлению ответчику иска по данному делу.

Во-вторых, если согласиться с утверждениями новых представителей ответчика о выдаче данной доверенности в январе или феврале

1992 года, то трудно объяснить, почему ответчик, зная об окончании срока ее действия не позднее февраля 1993 года, не принял сам никаких мер к дальнейшей защите своих интересов и несмотря на то, что получил уведомление о рассмотрении дела в Арбитражном суде 9 марта

1993 года, не принял в нем участия, не назначил другого представителя, не поинтересовался результатами состоявшегося в этот день заседания Арбитражного суда и т.д.

2. Рассматривая вопрос о наличии у лица, которому была выдана доверенность, надлежащих полномочий действовать в данном деле в качестве представителя ответчика, Арбитражный суд отмечает, что согласно ст. 1985 Гражданского кодекса Франции (далее - ФГК) поручение может быть дано посредством нотариально удостоверенного или частного акта, в том числе в форме письма и в устной форме; кроме того, принятие поручения может быть молчаливым и вытекать из исполнения поручения доверенным лицом (ч. 2 ст. 1985 ФГК). По данному делу все копии материалов, поступившие в Арбитражный суд от истца, первоначально были направлены только в адрес фирмы-ответчика с соответствующим извещением и просьбой назначить арбитра. В ответ Арбитражный суд получил письмо лица, которому фирма выдала доверенность, от 25 августа 1992 года с приложением копии доверенности на французском и русском языках, переданной ему фирмой по факсу 18 августа 1992 года. Никаких отзывов и документов от фирмы-ответчика в Арбитражный суд до обжалования его решения не поступало несмотря на то, что непосредственно фирме дважды вручались повестки о слушании дела (23 ноября 1992 года и 15 января 1993 года). В то же время

2.2. /%7<аэ<9, npnwwwoe /7/?и

7рей2за/##У /r ^qpw /7 дролу/7е/Ус7в/^/у<?з^ое/#/<?с7^

вслед за вручением этих повесток отзывы от имени фирмы, подписанные лицом, которому была выдана фирмой доверенность, в качестве ее представителя, присылались непосредственно ко дню слушания дела, назначенного Арбитражным судом. По утверждению новых представителей фирмы, высказанному ими в заседании Арбитражного суда 21 июня 1994 года, прежний представитель постоянно извещал руководителей фирмы о возможности непризнания компетенции Арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ по данному спору как об обстоятельстве, которое должно повлечь отклонение заявленного к ней иска, чем и объяснялось отсутствие каких-либо возражений фирмы относительно ведения данного дела в Арбитражном суде и непредставление фирмой суду доказательств обоснованности ее возражений по существу иска.

Указанные обстоятельства свидетельствуют о наличии отношений поручения между фирмой и лицом, которому она выдала доверенность, соответствующих правилам ст. 1985 ФГК. Фактическое принятие на себя обязанностей поверенного и их исполнение этим лицом не оспаривалось ни фирмой-ответчиком, ни ее новыми представителями. Согласно ч. 2 ст. 1985 ФГК данное обстоятельство рассматривается как отношения поручения.

3. Изложенные выше обстоятельства, соображения и материалы дела определенно свидетельствуют о том, что в процессе рассмотрения данного дела Арбитражным судом лицо, получившее доверенность фирмы, являлось представителем ответчика, который сам считал его таковым. Полномочия этому представителю были выданы указанной фирмой сроком на один год и продолжали действовать на момент рассмотрения дела и принятия по нему решения Арбитражного суда.

Указанные полномочия были оформлены письменно в соответствии со ст. 1985 ФГК. Объем этих полномочий касается ведения всех судебных и арбитражных дел фирмы и представляет собой разновидность специального поручения в соответствии со ст. 1987 ФГК и по своему содержанию не может рассматриваться как «поручение, составленное в общих выражениях)) (что согласно ст. 1988 ФГК само по себе ограничивает объем полномочий доверенного лица), поскольку содержит достаточно четкие указания на содержание поручения и объем полномочий доверенного лица.

Арбитражный суд не считает возможным входить в оценку эффективности выполнения представителем этих полномочий, однако считает нужным отметить, что ответчик, по-видимому, был согласен с его так-

7Р7

О/ужделе/у/уе /yy/we/v/f/wro /7/?<?sd /70 долу?осал$ дь/ходлтт/ил^ да /7ал7Л77 обязательствем/ых owozz/e//^

тиной ведения данного дела, поскольку не счел нужным ответить на просьбу Арбитражного суда в письме от 20 октября 1992 года представить имеющиеся у него доказательства по существу спора.

4. В отношениях представительства представитель всегда выступает от имени и в интересах представляемого. В силу этого все права и обязанности по отношению к третьим лицам возникают непосредственно у представляемого, минуя представителя. Таким образом, действия последнего юридически являются действиями самого представляемого. Поскольку представляемый выступает в правовых отношениях через своего представителя, постольку и все иные лица таким же образом вступают в правоотношения с ним. Поэтому все юридические действия, совершенные в отношении надлежащим образом легитимированного представителя, считаются совершенными непосредственно в отношении представляемого. Не является исключением и судебное представительство, т.к. гражданское процессуальное законодательство также не относит представителей к числу лиц, участвующих в деле.

Регламент Арбитражного суда, действовавший на момент рассмотрения настоящего спора, предусматривал участие в заседании суда и извещение о нем только сторон (§ 22 и 26), имея в виду, что должным образом уполномоченный представитель выступает исключительно от имени и в интересах соответствующей стороны. Поэтому извещение представителя стороны и его участие в деле юридически означает извещение и участие самой стороны. При ином подходе требовалось бы всякий раз вызывать в заседание Арбитражного суда не только представителя, но и непосредственно саму сторону и рассматривать вопрос о возможности слушания дела в ее отсутствие при наличии ее полномочного представителя, что не соответствовало бы сущности самого института представительства.

Исходя из вышеизложенного, следует признать, что доверенность, выданная ответчиком своему представителю, давала ему все права стороны, связанные с ведением процесса в Арбитражном суде по данному делу. Поэтому направление ему копии определения Арбитражного суда от 9 марта 1993 года и повестки о назначении дела к слушанию на 25 мая 1993 года без параллельной посылки этих документов фирме в Париж не является нарушением процессуальных прав фирмы. В этой связи не может быть признан убедительным аргумент новых представителей ответчика относительно того, что в нескольких случаях секретариат Арбитражного суда направлял процессуальные документы как представителю фирмы в Москве, так и фирме в Париж. Предшествующая по

J. 2. //одно, при о/7Д^уеде//ии

требований /г ферме и сроқи //ейстзия //озе^еяяости

этому делу практика подтверждает, что во всех случаях, когда документы направлялись в два адреса, в Арбитражный суд поступали ответы только от представителя фирмы, действовавшего от ее имени.

Что касается заявления новых представителей ответчика о том, что ненаправление указанных документов в адрес фирмы в Париж лишило ее возможности представить в Арбитражный суд доказательства обоснованности ее возражений по существу иска, то, как отмечалось выше, фирма не воспользовалась этим правом несмотря на ранее прямо сделанное ей Арбитражным судом предложение представить такие доказательства. Вопрос о том, почему представитель фирмы не информировал фирму об определении Арбитражного суда от 9 марта 1993 года и о назначении слушания дела на 25 мая 1993 года, если действительно это имело место (как утверждают новые представители ответчика), относится к внутренним отношениям между фирмой и ее представителем, связанным с ненадлежащим исполнением им данного ему поручения, и не может быть предметом рассмотрения в рамках данного арбитражного процесса.

На основании изложенного состав Арбитражного суда считает, что извещение представителя по делу является свидетельством уведомления самого ответчика о слушании его дела.

Судебная коллегия по гражданским делам Мосгорсуда в своем определении от 13.06.96 пришла к следующим важным выводам.

1. Требования к доверенности, выданной в Париже (Франция), согласно п. 3 ст. 165 ОГЗ 1991 года определяются не российским, а французским законодательством. Данное представителю поручение соответствует предписаниям ст. 1985 ФГК. Доводы ответчика о том, что лицо, получившее его доверенность, не имело полномочий представлять интересы фирмы, не нашли подтверждения в судебном заседании.

2. Заявления представителя ответчика об отказе явиться в заседание МКАС 25 мая 1993 года давало Арбитражному суду основания рассматривать дело в отсутствие представителей фирмы.

3. Доверенность, выданная ответчиком своему представителю, предоставила ему все права и обязанности стороны, связанные с ведением в Арбитражном суде процесса, от участия в котором он отказался. Направление повестки на имя представителя по адресу, указанному в доверенности, без параллельной посылки этого документа фирме в Париж не является нарушением про-

J. 0/%?3?a7awe лудлиачимуз /%7<эза /7<? 50/%юсэ/ч, дь/л-дзящим за оби?<эге/7ЬС7ве/#л,/А' О7т/оше//ий цессуальных прав фирмы и не может служить основанием к отмене решения.

В практике МКАС исходят из того, что форма доверенности, выданной в порядке передоверия, определяется по праву страны, где выдана такая доверенность, а не по праву страны выдачи основной доверенности. Из этого следует, что коль скоро доверенность выдана в порядке передоверия на территории России, она должна быть нотариально удостоверена. В отношении срока действия доверенности, выданной в порядке передоверия, применяется такой же подход.

Что касается содержания доверенности, являющейся односторонней сделкой, то доверенность подчиняется общим правилам. Она должна соответствовать требованиям закона, иных правовых актов, и объем указанных в ней полномочий, коль скоро она выдается юридическим лицом, не должен выходить за пределы его правоспособности. Поскольку правоспособность иностранного юридического лица, как указывалось выше, определяется в соответствии со ст. 161 ОГЗ 1991 года по праву страны, где учреждено юридическое лицо, объем возможных полномочий, указываемых в доверенности, устанавливается на основе норм применимого права и учредительных документов такого юридического лица. Примеры из практики МКАС приведены в п. 3.1.

Как отмечалось выше, в проект части третьей ГК РФ включено новое положение, устанавливающее коллизионный критерий при определении применимого права к обязательствам из односторонних сделок (ст. 1342). Как уже обращалось внимание, оно предусматривает применение права страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, принимающей на себя обязательство по односторонней сделке, если иное не вытекает из закона, условий или существа сделки либо совокупности обстоятельств. В дополнение к тому положению, что содержится в ОГЗ 1991 года в отношении срока и формы доверенности, включено новое предписание, согласно которому по праву страны, где выдана доверенность, определяются также основания прекращения доверенности. Учитывая, как указывалось выше, что доверенность представляет собой типичный пример односторонней сделки, она подчинена общим правилам, применимым к односторонним сделкам, в той мере, в какой не установлены специальные правила, относящиеся к доверенности и к правоспособности юридических лиц, от имени которых она выдается.

-УГР

3. J. /%7<?SC!,

/%?<эз<э co&7BeAwocw //а имущество

3.3. ПРАВО, ПРИМЕНИМОЕ ПРИ ОПРЕДЕЛЕНИИ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ НА ИМУЩЕСТВО

В ОГЗ 1991 года (ст. 164) содержится ряд предписаний, предусматривающих коллизионные критерии для установления закона страны, определяющего право собственности на имущество. Применительно к сделкам (п. 3 ст. 164) предусмотрено, что возникновение и прекращение права собственности на имущество, являющееся их предметом, определяются по праву места совершения сделки, если иное не установлено соглашением сторон. Установлено специальное правило по этому вопросу в отношении имущества, находящегося в пути по внешнеэкономической сделке. Необходимо обратить внимание на то, что в международной практике принято проводить различие в порядке установления применимого закона в отношениях между продавцом и покупателем по договору международной купли-продажи и применительно к требованиям третьих лиц. В Конвенции о законе, применимом к передаче права собственности на имущество при международной купле-продаже товаров (Гаага, 1958), четко оговорено, что основные вопросы, связанные с переходом права собственности в отношениях между продавцом и покупателем, определяются законом, применимым к договору купли-продажи (ст. 2)'. Поскольку предметом рассмотрения в МКАС, по общему правилу, являются споры между сторонами договора, а не между третьими лицами и той или иной стороной договора (или обеими сторонами договора), в арбитражной практике актуален лишь вопрос об определении применимого закона к праву собственности на имущество, являющееся предметом договора, между его сторонами. Ранее нами отмечалось, что Венская конвенция не содержит указаний ни о моменте перехода права собственности, ни о последствиях, которые может иметь договор купли-продажи в отношении права собственности на проданный товар. Отсутствуют такие указания и в Международных правилах толкования торговых терминов (Инкотермс, 1990), широко применяе-

' К ним отнесены:

а) момент, до которого продавец имеет право на плоды и доходы от проданных товаров;

б) момент, до которого продавец несет риски в отношении проданных товаров;

в) момент, до которого продавец имеет право на возмещение убытков в отношении проданных товаров;

г) действительность оговорок о сохранении права собственности за продавцом.

ггз

3. /7/?аза ло допросам,

__________вь/хо/?ящим за рзмки обязательслвеннь/х отношений______ мых в обороте'. Момент перехода права собственности определен в ОУГГСЭВ 1968/1988 гг., но, учитывая факультативный характер этого документа в настоящее время, содержащиеся в нем указания приобретают значение лишь при наличии ссылки на него в контракте. Есть соответствующие указания по этому вопросу в ОУП СССР - КНР (§ 1-5) и ОУП СССР-КНДР (§4-7).

Анализ истории развития коллизионных норм в советском (российском) законодательстве приводит к выводу, что включением в 1977 году в ОГЗ 1961 года ст. 126^ (как и в ГК РСФСР 1964 года ст. 566^) не имелось в виду распространить на внешнеторговые сделки общий режим определения применимого закона в отношении возникновения и прекращения права собственности. В ст. 126 ОГЗ (как и в ст. 566 ГК РСФСР 1964 года) одновременно было дополнительно включено положение о том, что возникновение и прекращение права собственности на вещь по внешнеторговой сделке определяются по закону места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон. Таким образом, по этому вопросу действовал тот же режим, что и в отношении самой внешнеторговой сделки. В ОГЗ 1991 года (ст. 166) отсутствуют специальные предписания о законе, применимом для определения возникновения и прекращения права собственности по внешнеэкономическим сделкам. В ст. 164 ОГЗ 1991 года перенесено из ст. 126 ОГЗ 1961 года лишь предписание, касающееся определения права собственности на имущество, находящееся в пути по внешнеэкономическим сделкам. На наш взгляд, нет никаких оснований для того, чтобы считать, что тем самым к внешнеэкономическим сделкам следует применять и ч. 1 п. 3 ст. 164 ОГЗ 1991 года.

В практике МКАС при рассмотрении ряда дел возникали вопросы, связанные с переходом права собственности и последствиями, вытекающими из этого. При их разрешении МКАС основывался на том, что в отношениях между сторонами внешнеэкономической сделки момент возникновения и прекращения права собственности на имущество определяется правом, применимым к такой сделке. Вопрос об использовании коллизионного критерия, предусмотренного ч. 1 п. 3 ст. 164 ОГЗ 1991 года, по общему правилу, не возникал («право места совершения сделкил).

' Нет таких указаний и в Инкотермс-2000, введенных в действие с 1 января 2000 г.

772

-?.3. /%?<ЭВО, /7/7НМеНИМОН /7/7Н ОН/?^уеЛВНИИ п/?ава собс7венйосли //а имущество

Так, разрешая спор между американской фирмой и российской организацией (дело № 300/1996, решение от 10.06.97), МКАС определил применимое право на основании п. 1 ст. 166 ОГЗ 1991 года по месту учреждения и основной деятельности продавца. В этом деле истец требовал, в частности, возмещения понесенных им расходов. Возражая против требований истца, ответчик ссылался на то, что эти расходы возникли у истца после перехода на него права собственности на товар, которым он мог распоряжаться по своему усмотрению. Поскольку он собственник, на нем и лежит бремя содержания принадлежащего ему имущества. В решении МКАС не выражается сомнений в том, что к истцу перешли право собственности и риски. Однако, по мнению МКАС, это ни в коей мере не означает, что истец лишился права требовать взыскания убытков, вызванных несоблюдением ответчиком своих договорных обязательств.

При разрешении спора между российской организацией и алжирской фирмой (дело № 76/1997, решение от 26.01.98)' МКАС также определил применимое право к сделке купли-продажи на основании п. 1 ст. 166 ОГЗ 1991 года, признав им алжирское право как право страны продавца. В этом деле^ одним из основных являлся вопрос о том, выполнил ли продавец обязанности по передаче покупателю товара, являвшегося предметом сделки, и соответственно возникло ли у покупателя право собственности на этот товар. Основываясь на соответствующих нормах ГК АНДР, МКАС признал, что ответчик, оформив с истцом сдачу ему товара, не принадлежавшего ответчику, право на распоряжение которым у него отсутствовало, совершил обманные действия, в результате которых без законных оснований получил стоимость непостав-ленного товара.

В деле № 99/1997 (решение от 21.01.98)3 применимое право (польское) также было определено на основании п. 1 ст. 166 ОГЗ 1991 года. МКАС не нашел оснований для удовлетворения требования истца, придя к выводу, что истцом не выполнены его обязанности продавца по передаче права собственности на товар. В данном случае истец передал ответчику товар, находящийся в России в режиме временного ввоза (а не свободного обращения), т.е. подлежал вывозу из России в соответствии с таможенными правилами в неизменном состоянии. В результате

' См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 38-42.

Подробное изложение его обстоятельств и мотивов принятого решения см. на с. 149-155.

з См. сноску 1 на с. 82.

77J

/7/Mwew/wo/u права по вопросам, вь/усмн^/им аа рам/си обя?а7а7ьс7ввнн^вг omozz/ений

товар был изъят таможенными органами и помещен на таможенный склад впредь до урегулирования вопроса о таможенных платежах. Поскольку в момент заключения контракта покупатель не был поставлен в известность о наличии обременений в связи с выполнением таможенных формальностей и продавец надлежащим образом не выполнил свои обязанности по контракту, МКАС исходил из того, что товар остался в распоряжении продавца, который по урегулировании вопросов о таможенных платежах и о выпуске товара в свободное распоряжение может им распорядиться.

Спор между российской организацией и швейцарской фирмой (дело № 328/)994, решение от 02.10.96)* состоял, в частности, в том, кто (продавец или покупатель) является собственником товара, от оплаты которого покупатель отказался, ссылаясь на его некачественность. Покупатель полагал, что продавец, к которому он неоднократно обращался с предложениями относительно будущего купленного им товара, должен был принять соответствующее решение. МКАС по этому делу не потребовалось прибегать к коллизионной норме, поскольку в ходе слушания стороны выразили единое мнение о применении к их отношениям Венской конвенции и субсидиарно-гражданского права РФ. Применительно к рассматриваемой проблеме интерес представляют следующие моменты в решении. Во-первых, констатировано, что ни Венская конвенция, ни Инкотермс 1990 года не определяют момента, с которого право собственности на проданный товар переходит от продавца к покупателю. Во-вторых, на основании ст. 50 ОГЗ 1991 года признано, что переход права собственности произошел в момент передачи представителю покупателя под расписку оригиналов коносаментов. В-третьих, отмечено, что, став собственником приобретенного товара, покупатель несет бремя содержания товара и определения его дальнейшей судьбы. В-четвертых, с момента истечения установленного срока поставки в отношении должным образом индивидуализированного товара, когда покупатель допустил просрочку в принятии, риски утраты или повреждения товара переходят на покупателя. В-пятых, переход рисков не освобождает продавца от принятия разумных мер для сохранения товара, который находится в его владении или распоряжении. В-шестых, продавец не освобождается от ответственности за любое несоответствие товара, которое существовало в момент перехода риска, даже если это несоответствие становится очевидным позднее.

' См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 102-109.

3*. 3*. /%7<зғ<2, /цс//

/%?<эз<э co6oBew//ocw //<3 ИЛ/ущеС7ВО

He пришлось прибегать к коллизионной норме и при разрешении спора между панамской фирмой и российской организацией (дело № 124/1998, решение от 01.11.98)', поскольку соглашением сторон применимым было признано российское право. В этом деле один из спорных вопросов состоял в том, вправе ли был покупатель судна водного транспорта сдать его в тайм-чартер, учитывая, что контрактом предусматривалось сохранение за продавцом права собственности на судно до полной оплаты его стоимости покупателем. Решение МКАС основывалось на предписаниях ст. 491 ГК РФ, согласно которым в таких случаях покупатель не вправе до перехода к нему права собственности отчуждать товар или распоряжаться им иным образом, если иное не предусмотрено законом или договором либо не вытекает из назначения и свойств товара. Принимая во внимание, что проданное судно предназначено для перевозки грузов, а покупатель осуществляет деятельность, связанную с морскими перевозками, МКАС пришел к выводу, что покупатель был вправе сдать переданное ему продавцом судно в тайм-чартер третьему лицу. В дальнейшем в связи с неправомерным изъятием этого судна продавцом у покупателя по иску покупателя МКАС (дело № 410/1998, решение от 22.07.99) взыскал с продавца с учетом конкретных обстоятельств часть суммы убытков покупателя, вызванных неисполнением им обязательств по тайм-чартеру.

Из приведенных выше примеров видно, что в практике МКАС признавалось, что соглашение сторон о применимом праве охватывает не только собственно договорные (обязательственные) отношения сторон, но и вопросы, связанные с возникновением и прекращением права собственности в отношениях между сторонами договора.

При разрешении одного из споров, рассмотренных в 1990 году (дело № 192/1987, решение от 25.09.90)2, АС при Торгово-промышленной палате установил, что оборудование, оплаты которого требует истец (итальянская фирма), было передано им для испытания ответчику (российскому предприятию) без оформления соответствующего договора. Было признано, что между ответчиком, осуществляющим владение и пользование оборудованием, и истцом, которому оно принадлежит, существуют гражданско-правовые отношения: они были квалифицированы как отношения собственности. Соответственно, учитывая отсутствие между сторонами отношений по внешнеторговой сделке, Арбитражный

' См. сноску 3 на с. 49.

2 См.: Арбитражная практика за 1986-1991 гг. С. 16-26.

7А5-

J. (9/7/?5?677awe /y/7W//HWrO /7/7JM /70 50/%7<%3A%, __________5ь/хсу7лщи/ч 33 рзмки обязз гельственнь/х отношений___ суд на основании ст. 126^ ОГЗ 1961 года и ст. 566^ ГК РСФСР 1964 года определил применимое право в отношении права собственности по закону страны, где находится оборудование, являющееся предметом спора. Найдя, что со стороны ответчика было допущено нарушение охраняемых законом прав собственника, суд признал, что истец вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения, а также потребовать от лица, которое знало, что его владение незаконно, возмещения всех доходов, которые это лицо извлекло или должно было извлечь за время владения. В свою очередь, владелец вправе требовать возмещения собственником произведенных необходимых затрат на имущество. В данном конкретном случае, установив, что оборудование практически утратило свою хозяйственную ценность в результате неправомерных действий ответчика и соответственно его возврат не может рассматриваться в качестве надлежащей меры для удовлетворения законных прав истца, Арбитражный суд обязал ответчика уплатить истцу стоимость оборудования.

К сожалению, проект части третьей ГК РФ не вносит ясности в вопрос о соотношении применительно к внешнеэкономическим договорам общих правил, относящихся к договору (ст. 1335 и 1336) и общих правил, установленных в отношении возникновения и прекращения права собственности и иных вещных прав на движимое имущество (п. 1 и 2 ст. 1331). Имея в виду, что в п. 1 ст. 1331 оговорено, что его предписания применяются, если иное не предусмотрено законом, не исключен и вариант толкования, исходящий из наличия в части третьей ГК РФ специальных положений, относящихся к договорным отношениям, и соответственно о неприменимости к ним п. 1 ст. 1331. Следует также обратить внимание на то, что в отличие от ОГЗ 1991 года (ч. 2 п. 3 ст. 164) в проекте части третьей ГК РФ (п. 2 ст. 1331) правило в отношении находящегося в пути движимого имущества сформулировано общим образом, а не только применительно к внешнеэкономическим сделкам.

3.4. ПРАВО, ПРИМЕНИМОЕ К ИСКОВОЙ ДАВНОСТИ

ОГЗ 1991 года (ст. 159) предусматривают, что вопросы исковой давности разрешаются по праву страны, применяемому для регулирования соответствующего отношения. В то же время требования, на которые исковая давность не распространяется, определяются по советскому праву.

Первая часть ст. 159 имеет большое практическое значение при разрешении споров в МКАС, поскольку позволяет Арбитражному суду

22^

3.4. //0<350, /c

и сторонам четко ориентироваться в этом немаловажном вопросе, имея в виду существенные отличия в национальных законодательствах как в отношении продолжительности сроков давности, так и порядка их исчисления. Достаточно лишь указать для примера на то, что продолжительность общего срока исковой давности в России составляет три года, в Англии - шесть лет, в Японии (для торговых сделок) - пять лет, во Франции и Швейцарии (для торговых сделок) - десять лет. Практические последствия неправильной ориентировки российской организации в подходах к определению применимого национального права при отсутствии по этому вопросу соглашения сторон наглядно видны на примере дела № 195/1997', рассмотренного МКАС 30.06.98. Иск был предъявлен японской фирмой к российской организации в связи с частичной оплатой товара, поставленного по контракту, заключенному сторонами на территории России в феврале 1994 года. Ответчик, полагая, что к отношениям сторон применимо российское право, не представил никаких возражений по существу требования, сославшись на пропуск истцом срока исковой давности, предусмотренного российским законодательством. В заседание его представители не явились, хотя уведомление о месте и времени слушания было ответчиком своевременно получено. Руководствуясь ст. 166 ОГЗ 1991 года, арбитры сочли применимым к правоотношениям сторон право страны продавца, т.е. японское право. На основании ст. 159 ОГЗ 1991 года по вопросам исковой давности была применена ст. 522 Торгового кодекса Японии, которой установлен по обязательствам из торговых сделок общий срок исковой давности в пять лет. Поскольку срок исковой давности истцом пропущен не был, а ответчик не представил никаких возражений по существу требований истца, иск был удовлетворен. Применительно к договору международной купли-продажи товаров с 1 августа 1988 года действует Конвенция об исковой давности в международной купле-продаже товаров от 14 июня 1974 года^. Как отмечалось выше, СССР эту Конвенцию подписал, но не ратифицировал. Россией она также не рати-

' См.: Арбитражная практика... за 1998 г. С. 138-140.

2 Текст Конвенции и Протокола к ней опубликован в ряде изданий. См., в частности: Розенбе/?? ЛТП Контракт международной купли-продажи... С. 231-249.

3 Об этой Конвенции см., в частности: Каба/иое Д.Д. Конвенция об исковой дав-

ности в международной купле-продаже товаров // Сов. государство и право. 1975. № 12; Л.4. Конвенция об исковой давности в международной купле-

продаже товаров // Сов. ежегодник международного права. 1976. М., 1978; Ро-зенбераЛТЛ Международная купля-продажа товаров. М., 1995. С. 162-164.

727

?. /7/?ил/ени?чого прззз /7о зо/%юсэл$

НЬ/ХОДЛН/ИМ Д<9 /?ЗМКИ О<5яЗ<ЭП2/Н,С7Ве/#й,ДҮ <ЭЛЧОШе/7ИЙ

фицирована. Практическое значение факта неучастия России в этой Конвенции и неправильной ориентировки российских юристов и предпринимателей наглядно видно на примере двух дел, рассмотренных МКАС.

Суть одного из них (дело № 62/1998, решение от 30.12.98)' состояла в следующем. Российской организацией (покупателем) был оплачен индийской фирме (продавцу) на основании представленных ею документов товар, не прибывший в пункт назначения. Ответственность за это, по мнению покупателя, должен был нести продавец. Истец предложил применить к отношениям сторон российское право, хотя в силу коллизионной нормы скорее всего было бы признано применимым индийское право. Ответчик дал согласие на применение российского права и, таким образом, между спорящими сторонами состоялось соглашение о применимом праве. При рассмотрении спора ответчик просил в иске отказать в связи с пропуском истцом срока исковой давности, установленного ГК РФ. Представитель истца, по-видимому, был готов к такого рода возражению ответчика и тут же заявил, что в данном случае применим не трехлетний, а четырехлетний срок исковой давности, предусмотренный Конвенцией 1974 года, который не пропущен. Обосновал он эту позицию тем, что в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ правила международных договоров имеют приоритет перед нормами российского гражданского права. После выяснения того, что эта Конвенция не входит в качестве составной части в правовую систему России, поскольку не является международным договором РФ, в отношении тех требований, по которым истек трехлетний срок давности, в иске было отказано.

В другом деле (№ 31/1998, решение от 20.10.98)2 истец (российская организация), предъявивший иск к ответчику (английской фирме) в связи с неполной оплатой поставленного товара, в ответ на заявление ответчика о пропуске трехлетнего срока исковой давности, установленного нормами применимого права (российского), также безосновательно и безуспешно сослался на указанную Конвенцию.

Тем не менее положения Конвенции 1974 года применяются и к отношениям с участием российских организаций, если применимым к ним является национальное право государства-участника этой Конвенции и Протокола к ней от 11 апреля 1980 года и при этом такое государство не сделало специальную оговорку о том, что не будет применять

' См.. Арбитражная практика... за 1998 г. С. 250-256. ^См. там же. С. 183-185.

77F

?,2. /r

Конвенцию к контрактам сторон, коммерческие предприятия которых находятся в государствах, не участвующих в Конвенции (такие оговорки действуют в отношении Чехии, Словакии и США). По состоянию на 12 мая 1999 года таких государств 14 (Аргентина, Беларусь, Куба, Египет, Гвинея, Венгрия, Мексика, Молдова, Польша, Румыния, Словения, Уругвай, Уганда, Замбия). При применении Конвенции 1974 года необходимо учитывать присущие ей особенности, отличия ряда ее предписаний от норм российского права'.

' Следует, в частности, обратить внимание на следующие моменты. Во-первых, сфера применения и некоторые другие положения Конвенции 1974 г. изменены или дополнены Протоколом 1980 г. Поэтому необходимо руководствоваться не текстом 1974 г., а текстом, включающим поправки, содержащиеся в Протоколе 1980 г. В результате уточнения совпадает сфера применения этой Конвенции и Венской конвенции 1980 г. Во-вторых, Конвенция 1974 г. устанавливает единый (для всех требований из договора международной купли-продажи товаров) срок исковой давности продолжительностью в четыре года (ст. 8). Предусматривая возможность его перерыва, приостановления и продления, Конвенция устанавливает общее ограничение (десять лет), по истечении которых срок исковой давности безусловно истекает (ст. 23). В-третьих, в отличие от Венской конвенции 1980 г. Конвенция 1974 г. прямо ограничивает возможность отступления от ее положений путем соглашения или заявления сторон, кроме случаев, прямо предусмотренных в ней (ст. 22). Так, допускается продление срока исковой давности путем одностороннего письменного заявления должника, сделанного в любое время в течение этого срока. При этом разрешается возобновление такого заявления. Предусмотрена и возможность оговорить в договоре купли-продажи условие б начале арбитражного процесса в пределах более короткого срока, чем срок исковой давности, установленный Конвенцией, но только в случаях, когда такое условие юридически действительно согласно праву, применимому к договору купли-продажи. В-четвертых, как и в действующем российском законодательстве, истечение срока исковой давности принимается во внимание только по заявлению стороны, участвующей в процессе (ст. 24). В-пятых, при невозможности для кредитора по независящим от него обстоятельствам предъявить иск срок исковой давности не будет считаться истекшим до окончания одного года со дня прекращения действия соответствующего обстоятельства (ст. 21). Аналогичным образом решен вопрос и в случае оставления судом требования без вынесения решения по существу (ст. 17). В-шестых, при определенных условиях допускается предъявление требований, по которым истек срок давности, в порядке возражения или в целях зачета (ст. 25). В-седьмых, в Конвенции 1974 г. содержатся конкретные предписания, устанавливающие порядок исчисления срока давности, имеющие известные отличия от положений ГК РФ (ст. 10, 11 и 12). В-восьмых, специально урегулированы некоторые вопросы применительно к третейскому (арбитражному) разбирательству (п. 2 «б» ст. 9, ст. 14, п. 3 ст. 22).

723

J. <9/%?3?e/7awe л/уаза /7o вопроса^

зь/лсмящ^м за ра^/д^ о6язз7в/7дс7вем<мг о7т/ов/е///#У

Предписания по вопросам исковой давности содержатся в ОУП СЭВ 1968/1988 гг. Однако, учитывая, что этот документ в настоящее время носит факультативный характер, применение его положений, относящихся к исковой давности, даже когда в контракте сделана ссылка на него, возможно только в тех случаях и в той мере, в каких они не противоречат применимым нормам национального права. Когда таковым является российское право, по общему правилу, это исключается, учитывая императивный характер российских национальных норм, регулирующих исковую давность. Принципиальный подход к этой проблеме выражен при разрешении споров по делам № 180/1988 (решение от 05.09.89)' и № 139/1988 (решение от 25.04.89)2. Суть споров сводилась к тому, что в договоры подряда на строительство объектов, заключенные польской и советской организациями, были включены ссылки на ОУП СЭВ и в то же время оговорено, что по вопросам, не урегулированным договорами и ОУП СЭВ, применяются положения советского материального гражданского права. Признав, что в данном случае ОУП СЭВ подлежали применению не в качестве международного договора, имеющего приоритет перед нормами внутригосударственного права (поскольку отношения по строительному подряду не входят в сферу регулирования этого международного документа), АС при Торгово-промышленной палате применил нормы об исковой давности ГК РСФСР, а не ОУП СЭВ. В решениях суда отмечено, что в силу ст. 80 ГК РСФСР 1964 года изменение по соглашению сторон сроков исковой давности и порядка их исчисления не допускается. В одном из этих решений указано также на то, что правовой принцип обязательности для сторон при выборе ими применимого права императивных национальных норм воспринят не только советским правом и законодательством ряда дру-

В-девятых, имеются отличия от положений российского законодательства в вопросах перерыва срока давности. В частности, для случаев, когда к покупателю предъявлен иск субпокупателем (п. 2 и 3 ст. 18). В-десятых, Конвенция 1974 г. в определенных случаях допускает учет предписаний страны суда, где возбуждается дело (ст. 13), или страны, в которой должник имеет свое коммерческое предприятие (ст. 19).

Изложенные положения, касающиеся содержания Конвенции 1974 г., не являются исчерпывающими. Они приведены лишь в целях побуждения деловых людей, юристов и судей к внимательному изучению предписаний этой Конвенции, когда возникает надобность в ее применении.

' См.: Арбитражная практика за 1986-1991 гг. С. 36-38.

2 См. там же. С. 38^10.

72/?

J. 4. /%?<эво, применимое к исковой/уанноспи

гих стран, например, ФРГ и Швейцарии, но отражен также в международных соглашениях, в частности, в Единообразном законе о международной купле-продаже 1964 года, который предусматривает (ст. 4) право сторон избрать его в качестве закона договора, однако это не должно наносить ущерб императивным нормам права, подлежавшего применению, если стороны не избрали Единообразный закон. Такой подход был применен МКАС и при вынесении в 1999 году решения по иску румынской организации к российской организации по спору из контракта от 29 июля 1992 грда, содержавшего ссылку на ОУП СЭВ 1968/1988 гг. во всем остальном, что не предусмотрено контрактом (дело № 314/1998, решение от 09.04.99). Ответчик ссылался на пропуск истцом специального срока исковой давности, предусмотренного ОУП СЭВ. Признав применимым к отношениям сторон российское материальное право как право страны продавца (на основании § 122 ОУП СЭВ и п. 1 ст. 166 ОГЗ 1991 года), МКАС пришел к заключению, что должны быть применены по вопросам исковой давности положения ГК РФ, а не ОУП СЭВ 1968/1988 гг. Аргументировано оно было тем, что с 1 января 1991 года ОУП СЭВ 1968/1988 гг. в отношениях между субъектами внешнеэкономических связей Румынии и России утратили свое императивное значение, и соответственно положения этого документа о сроках исковой давности и порядке их исчисления не могут изменить императивные правила ГК РФ по данному вопросу. Между тем в силу российского гражданского законодательства соглашением сторон не могут быть изменены сроки исковой давности и порядок их исчисления. Установив, что в результате признания долга ответчиком имел место перерыв общего трехгодичного срока исковой давности, установленного российским гражданским законодательством, и что иск предъявлен в пределах общего срока давности, исчисленного после перерыва, МКАС удовлетворил требование истца в отношении основной суммы долга.

В этой связи необходимо обратить внимание на ряд моментов. Во-первых, этот вопрос может возникать применительно к соглашениям сторон о выборе не только российского, но и иностранного права. Во-вторых, характер нормы, о недопустимости обхода которой ставится вопрос, должен определяться с учетом предписаний закона того государства, в систему законодательства которого входит данная норма. Так например, в праве Германии (§ 225 ГГУ), в отличие от российского права (ст. 198 ГК РФ), допускается по соглашению сторон сокращение срока исковой давности. В-третьих, российское право (ст. 159 ОГЗ 1991 года), как и ранее действовавшее на территории России законодательство

222

J. Олрззе/юч/л? /%w/w/#7Myp /70 до/^осз^

__________вымздящим за /аэмки обязательственных отношений__________ (ст. 566^ ГК РСФСР 1964 года в редакции Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 14 июня 1977 года // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1977. № 24. Ст. 586), не исключает, а наоборот, предполагает возможность соглашения сторон о применении к их отношениям иных сроков исковой давности, чем предусмотренные российским законодательством, когда такие сроки установлены избранным сторонами иностранным правом. Это прямо следует из использованной законом формулы: исковая давность определяется по закону страны, законодательство которой применяется для определения прав и обязанностей участников соответствующего правоотношения. Ограничение установлено законом, как отмечалось выше, лишь в отношении требований, на которые исковая давность не распространяется: они определяются по российскому законодательству. В проекте части третьей ГК РФ этого ограничения не предусматривается при сохранении общего правила об определении исковой давности по праву страны, применяемому для регулирования соответствующего отношения (ст. 1333). Вместе с тем проект предусматривает (п. 4 ст. 1335) для сторон договора возможность избрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей. На наш взгляд, это положение проекта следует понимать в том смысле, что стороны могут предусмотреть в соглашении выбор применимого права разных государств для отдельных частей договора. Но это, однако, не означает, что им предоставлена возможность оговорить по вопросам исковой давности применение вместо императивных положений избранного ими права предписаний права другого государства. В-четвертых, при выборе сторонами в качестве применимого иностранного права нормы права этого государства по вопросам исковой давности подлежат применению независимо от того, считаются ли они в соответствующем государстве нормами материального или процессуального права. Такой подход в практике отечественного международного коммерческого арбитража применяется издавна' и обоснован в литературе^. Необходимо отметить, что даже в государствах, в которых исковая давность признается институтом гражданского процесса, серьезно изменился подход к применению иностранных пра-

' См.: Арбитражная практика. Часть V. М., 1975. С. 90-94 (решение ВТАК от 15.02.67 по делу № 37/1966).

2 См., в частности: Луш? Л.Д. Курс международного частного права. Общая часть. С. 302-303.

722

2,4. /%7<Э5О, /Г ИС/ГОДОЙ A<3S/7OCW

вил об исковой давности. Так, в Великобритании принят в 1984 году специальный Закон об иностранных исковых сроках, в соответствии с которым в английском международном частном праве правила об исковой давности иностранного права считаются относящимися к материальному праву договора'. И в практике судов США пробивает себе дорогу тенденция, направленная на отказ от характеристики института исковой давности в качестве процессуального и на применение подхода о выборе закона, принятого в международном частном правей

При применении норм об исковой давности иностранного законодательства МКАС проверяет, не произошло ли изменений в нем по сравнению с официально опубликованными в России текстами на русском языке. Так например, при разрешении спора между болгарской и российской организациями (дело № 64/1996, решение от 28.04.97) были использованы положения болгарского Закона об обязательствах и договорах 1950 года с учетом изменений, внесенных в него в 1993 году.

В решении указывается, что болгарским гражданским законодательством (ст. 110 Закона об обязательствах и договорах 1950 года) предусмотрен общий пятилетний срок исковой давности. Вместе с тем в соответствии с п. «в» ст. 111 этого Закона (в редакции 1993 года) к требованиям о взыскании процентов и других периодических платежей применяется трехлетний срок исковой давности. Согласно ст. 114 Закона срок исковой давности исчисляется со дня, в который возникло право требования.

Поскольку на момент предъявления истцом иска общий срок исковой давности, предусмотренный применимым правом, не истек, заявление ответчика о пропуске истцом срока исковой давности в отношении требования об уплате суммы основного долга является необоснованным. В то же время требование истца об уплате ему процентов годовых за период, превышающий три года со дня предъявления иска, удовлетворению не подлежит в связи с пропуском срока исковой давности.

Аналогичный вопрос возник и при разрешении спора между польской и российской организациями, по которому составом арбитража

' Foreign Limitation Periods Act 1984. См.: Я/ми?п/н2о<^</, Л*. Экспорт: право и практика международной торговли. М.: Юрид. лит., 1993. С. 365. Действие закона распространяется на Англию и Уэльс..

2 См.: СаЭиков О.//, Арсенова /LA. Исковая давность в международном частном праве // Российский ежегодник международного права 1992. СПб., 1994. С. 138-142.

72J

3. Определение применимого правд по вопроса^

дь/хдрлщим ва рзмки обяза гельственнь/А' отношений

было признано применимым польское право (дело № 466/1996, решение от 21.04.98). В этом деле ответчик (польская организация) просил в иске отказать, утверждая, что в силу действующего польского законодательства признание долга не прерывает срока исковой давности. Оспаривался им и сам факт признания долга. Основываясь на действующем тексте ГК Польши (абз. 2 ст. 123), Арбитражный суд пришел к выводу, что признание лицом требования в силу польского законодательства прерывает течение срока исковой давности, а из содержания подписанных сторонами двух протоколов и других обстоятельств следует, что 4 ноября 1994 года имело место признание требования (долга) ответчиком и соответственно истцом, предъявившим иск 19 ноября 1996 года, не пропущен трехлетний срок исковой давности, установленный польским законодательством. Иск был удовлетворен в полной сумме.

При рассмотрении спора между германской фирмой и российской организацией по делу № 248/1994 (решение от 12.03.96)', разрешавшегося на основании норм ОУП СЭВ (носивших в данном случае нормативный характер, поскольку отношения сторон возникли из контракта, заключенного в 1988 году), МКАС установил, что к требованию истца о взыскании процентов годовых подлежал применению двухгодичный срок исковой давности, который на момент предъявления иска истек. То обстоятельство, что ответчиком была погашена основная задолженность по истечении срока исковой давности, МКАС не признал как действие, прерывающее течение срока исковой давности по дополнительному требованию (о взыскании процентов годовых).

Разрешая спор на основании норм права Беларуси (ГК РБ) (дело №93/1995, решение от 21.03.96)2, МКАС пришел к следующим выводам. Согласно ст. 74 ГК РБ по искам о взыскании неустойки (штрафа, пени) применяется сокращенный срок исковой давности в шесть месяцев. Течение срока исковой давности начинается со дня возникновения права на иск; право на иск возникает со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (ст. 76 ГК РБ). Истец узнал о том, что его право нарушено в июне 1994 года, когда прекратились поставки товара. В соответствии со ст. 79 ГК РБ течение срока исковой давности прерывается совершением обязанным лицом действий, свидетельствующих о признании долга; после перерыва течение срока

' См.: Арбитражная практика за 1996-1997 гг. С. 36-37.

2 См. там же. С. 53-57.

724

исковой давности начинается снова, а время, истекшее до перерыва, не засчитывается в новый срок. В данном случае течение срока исковой давности было прервано 19 сентября, 1994 года, когда ответчик в подписанном им и истцом Протоколе совместного заседания представителей истца и ответчика признал задолженность и обязался ее ликвидировать до 15 октября 1994 года. Заявление ответчика о том, что этот Протокол юридической силы не имеет, поскольку он не был подписан главным бухгалтером, МКАС отклонил, указав, что оно не было обосновано ответчиком ни нормами действовавшего в тот период времени законодательства РФ, ни представлением соответствующих документов, устанавливающих на предприятии ответчика полномочия его руководителя и главного бухгалтера. Констатировав, что вторично истец узнал о том, что его права нарушены, 15 октября 1994 года, когда ответчик не погасил полностью свой долг, МКАС признал, что иск заявлен в пределах срока давности, учитывая, что на дату предъявления иска еще не истек шестимесячный срок, исчисленный с 15 октября 1994 года.

В практике МКАС не сложилось единообразного подхода к вопросу о возможности применения сроков исковой давности к возражениям, заявленным против иска. Нами уже выражалось мнение', что недопустимо, в частности, применение сроков исковой давности к возражению ответчика для случаев, когда: 1) покупатель оспаривает соответствие качества поставленного ему продавцом товара по предъявленному продавцом иску об оплате такого товара; 2) покупатель возражает против обоснованности определения продавцом цены (когда контракт предусматривает не твердую цену, а способ ее определения или в контракте отсутствуют указания о способе определения цены); 3) когда заказчик выдвигает возражения против иска подрядчика, требующего оплаты выполненных работ, ссылаясь на ненадлежащее качество результата работ.

Учитывая, что предметом рассмотрения в настоящей работе является практика применения МКАС международных договоров и норм иностранного права, нами не затрагиваются вопросы практики, связанные с применением российского законодательства об исковой давности^.

' См.. Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 211-219, 246.

2 Об этом см., в частности: Розенбера М.Г. Исковая давность в международном коммерческом обороте: практика применения. М.: Статут, 1999; Практика Международного коммерческого арбитражного суда... С. 242-246.

725*

/70^0/? и w%K7p<awoe щрано а /%?<%7%w /W4C

4. УСТАНОВЛЕНИЕ СОДЕРЖАНИЯ ИНОСТРАННОГО ПРАВА В ПРАКТИКЕ МКАС

ОГЗ 1991 года (ст. 157) предусматривают по этому вопросу ряд правил. Во-первых, установление содержания иностранного права возложено на правоприменительный орган. Во-вторых, определены методы установления содержания норм: учет официального толкования, практики применения и доктрины в соответствующем иностранном государстве. В-третьих, указаны способы, которыми может воспользоваться правоприменительный орган для получения необходимой информации об иностранном праве, обращение в установленном порядке за содействием и разъяснением к компетентным органам в стране и за границей либо привлечение экспертов. В-четвертых, оговорено право сторон, участвующих в споре, представлять документы, подтверждающие содержание соответствующих норм иностранного права. В-пятых, если несмотря на усилия, предпринятые в соответствии с этими правилами, не установлено содержание норм иностранного права, орган, разрешающий спор, применяет российское право.

Ограничения применения иностранного права предусмотрены ст. 158 ОГЗ 1991 года.

Как уже отмечалось, Закон РФ от 7 июля 1993 года «О международном коммерческом арбитраже)) (п. 1 ст. 28) и Регламент (п. 1 § 13) предписывают МКАС применять нормы материального права, избранного сторонами, а при отсутствии соглашения сторон по этому вопросу -определять их в соответствии с коллизионными нормами, которые арбитраж считает применимыми. Руководствуясь этими предписаниями, практически в каждом деле, когда применимым признается иностранное право, МКАС предпринимает соответствующие усилия для установления его содержания.

В ряде случаев сторона, ссылающаяся на нормы иностранного права, представляла соответствующую информацию об их содержании, включая сведения об официальном толковании и практике применения со ссылками на имеющиеся публикации.