Развитие социально-философских взглядов г. Маркузе тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.03, кандидат философских наук Бабак, Максим Владимирович

• Бабак, Максим Владимирович
• кандидат философских наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат философских наук Бабак, Максим Владимирович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. КОНЦЕПЦИЯ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА Г. МАРКУЗЕ.

1.1. «Одномерное общество» и понятие трансцендирования у Г. Маркузе.

1.1.1. Трансцендирующий объект.

1.1.2. Трансцендирующий субъект.

1.1.3. Сущность одномерного общества.

1.1.4. Характер аргументации Маркузе в книге.«Одномерный человек»

1.2. Анализ советского общества как попытка практического применения «критической теории общества».

1.2.1. «Имманентная критика» как метод исследования Г. Маркузе.

1.2.2. Общая характеристика результата, предъявленного Маркузе в книге «Советский марксизм».

1.3. «Эрос и цивилизация»: первая попытка Маркузе эксплицитно представить предмет собственного исследования.

1.4. Резюме.

Глава 2. СТАНОВЛЕНИЕ БАЗОВОГО ПОНЯТИЯ

В ТВОРЧЕСТВЕ Г. МАРКУЗЕ.

2.1. «Хайдеггер-марксизм» Маркузе.

2.1.1. «Историчность» как предмет исследования в раннем творчестве Маркузе.

2.1.2. Задачи философии: взгляд раннего Маркузе на сущность и цели философствования.

2.2. Первые социально-философские произведения Маркузе.

2.3. Маркузе, Гегель и социальная философия.

2.4. Резюме.

Глава 3. ХАРАКТЕРИСТИКА ТВОРЧЕСТВА МАРКУЗЕ

В ЕГО РАЗВИТИИ.

3.1. « До-хайд еггеровский» период деятельности Маркузе.

3.2. «Хайдеггер-марксизм» Маркузе: историчность» как основная философская проблема.

3.3. «Франкфуртский» период деятельности Маркузе.

3.4. Исследование идеологий: первые шаги.

3.5. Рецепция идей Фрейда: «фрейдо-марксизм».

3.6. Маркузе как марксист и гегельянец.

3.7. Резюме.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Развитие социально-философских взглядов г. Маркузе»

Актуальность работы. Став в 1960-х гг., благодаря своему произведению «Одномерный человек», знаменитым автором, Г. Маркузе и по сей день остается влиятельной фигурой среди достаточно широкого круга философст-" вующих на социальные темы интеллектуалов. Различные политические деятели признают решающее влияние, которое оказал на них Маркузе, как посредством своих книг, так и посредством своей деятельности в роли «гуру студенчества»1. Кроме того, влиятельный в США политик, Патрик Бьюкенен, например, делает из Маркузе крайне одиозную фигуру, возлагая на него всю вину за то, что он называет «смертью Запада» . Конечно, такое представление крайне ангажировано, сам стиль работы Бьюкенена требует ярких красок для живописания бедствий, настигших Запад, и для выставления их именно о как бедствий , - однако сам факт того, что творчество Маркузе представляет

1 См., например, теплые слова Анжелы Дэвис о Маркузе и о его духовном влиянии на нее: Davis A. Y. Marcuse's Legacies // Marcuse Н. The New Left and the 1960s / Kellner D. (ed.). - London: Routledge, 2005. P. vii-xiv.

2 См. Бьюкенен П. Смерть Запада. - М.: ООО «Издательство ACT»,

2003. о

Бьюкенен, например, сетует, что работы представителей Франкфуртской школы «подорвали уважение к семье и способствовали распространению культурного пессимизма <. .> горстка марксистов-ревизионистов суме-" ла "исказить" американскую культуру и содействовала началу деконструкции нашего общества» (Там же. С. 128); «их критическая теория . представляет собой теоретический аналог осквернения могил вкупе с некрофилией» (Там же. С. 207). Он суров и непреклонен в выносимом им приговоре (пощады не будет): «Рассуждая о смерти Запада, мы должны рассматривать Франкфуртскую школу как главного обвиняемого в этом преступлении» (Там же. С. 126). Под «Франкфуртской школой» Бьюкенен, в основном, понимает собой культурный феномен, который можно использовать как столь красочный символ, говорит о силе его влияния на интеллектуальную жизнь достаточно широкой публики. Так что Маркузе предстает в околофилософской публицистической литературе не только как некий культурный герой, но и как отъявленный злодей, и можно сказать, что влияние Маркузе велико именно в качестве некоего образа, имеющего как рьяных приверженцев, так и непримиримых противников.

В 1998 г. американский «критический теоретик третьего поколения» Дуглас Кельнер начал издание «недоступных и неопубликованных материалов [Маркузе], которые должны показать, что Маркузе адекватен и интересен

4 тг для современности» . К настоящему времени уже вышло три тома архивных материалов Маркузе5, и в том, что это издание продолжается, можно видеть подтверждение неослабевающего (а, пожалуй, даже возрастающего) интереса к Маркузе среди широкой массы американской и европейской читательской аудитории. В своей Интернет-статье «От "1984" к "Одномерному человеку": критические размышления об Оруэлле и Маркузе» Келльнер говорит то, что нечто вроде «Маркузе и компания», т.е. это почти синоним творчества Маркузе.

Вообще, книга Бьюкенена была издана одновременно на четырех языках, что свидетельствует о тщательно запланированном Бьюкененом обвинительном выступлении.

4 Kellner D. Preface. The Unknown Marcuse: Archival Discoveries // Mar-cuse H. Technology, War and Fascism (Collected papers; vol.1) / Kellner D. (ed.).' -London: Routledge, 1998. P. xv.

5 Marcuse H. Technology, War and Fascism (Collected papers; vol.1) / Kellner D. (ed.). - London: Routledge, 1998; Marcuse H. Towards a Critical Theory of Society (Collected papers; vol.2) / Kellner D. (ed.). — London: Routledge,^ 2001; Marcuse H. The New Left and the 1960s (Collected Papers; vol.3) / Kellner D. (ed.). - London: Routledge, 2005. вполне можно назвать кредо всех тех, кто интересуется творчеством Маркузе в позитивном ключе: «В свете роста репрессивных правительств коммунистической, фашистской и демократической капиталистической систем в современную эпоху, по-видимому, следует перечитать романы и эссе Оруэлла и работы Маркузе, поскольку и те и другие содержат концепции и анализ, которые дают острую критику механизмов и власти в институтах, практикующих социо-политическое господство и подавление. Более того, они под-' нимают вопрос о надлежащем теоретическом и политическом ответе на текущие тенденции социальной иррациональности и господства, а также возможности освобождения»6. Келльнер дает понять, что основной духовной пищей, которую можно добыть в произведениях Маркузе и Оруэлла, являются «инсайты»: «[и Оруэлл и Маркузе] предлагают инсайты, которые проливают свет на различные черты современного социального и политического мира»7. Вообще, поиск вдохновения (а «инсайт» — это внезапно возникшее понимание, которое запускает воображение) - основной мотив как для поклонников Маркузе читать его произведения, так и для самого Маркузе - чи-" тать Маркса, Гегеля, Фрейда. Ссылками на «инсайты» полны как произведения «маркузиан», так и самого Маркузе. Итак, Маркузе - источник вдохновения для тех, кто хочет поразмышлять на досуге о современном обществе. Это вполне достойная функция для культурного образа.

В ноябре 2006 г. в США прошла международная конференция, посвященная творчеству Маркузе, в ходе которой было принято решение создать о маркузианское общество» . Инициатор конференции д-р Арнольд Фарр (Ие

Kellner D. From 1984 to One-Dimensional Man: Critical Reflections on Orwell and Marcuse // http://www.uta.edu/huma/illuminations/kelll3.htm.

7 Ibid. о

Об этом говорится в электронном письме Фарра, разосланном членам подписки: всем, кто заинтересовался проводимой конференцией и послал туда какие-либо материалы — мне в том числе. зуитский колледж Филадельфии) по результатам работы конференции составил двухтомный сборник статей, который был охотно принят издателями как обещающий коммерческий успех, что позволяет судить об интересе, прояв-, ляемом к данному мыслителю, по крайней мере, в американской и европейской интеллектуальной среде. По словам Фарра, интерес к творчеству Мар-кузе в настоящее время растет, он ссылается на то, что ему постоянно поступают заказы на статьи о Маркузе9.

В России Маркузе известен, в основном, благодаря двум наиболее популярным его произведениям («Эрос и цивилизация» и «Одномерный человек»), книга «Разум и революция» была издана уже на волне их успеха. Так что здесь мы имеем дело с феноменом действительно больше культурным, нежели философским. Представление о Маркузе также ограничивается лишь, образом пламенного обличителя пороков современного «репрессивного» общества (вероятно, ныне также примешивается сочувствие к нему как к философу, «оболганному» советской критикой). Тем не менее, фигура эта достаточно значимая - хоть и исключительно в культурном плане.

Помимо всего прочего, Маркузе известен как один из наиболее значимых представителей так называемой Франкфуртской школы. Истории Франкфуртской школы посвящен ряд исследований10. Сама вывеска

9 Я использую здесь материалы, получаемые по электронной рассылке,-созданной по следам упомянутой конференции А. Фарром. Так, извиняясь за то, что задерживается выход сборника, он 30 ноября 2006 г. пишет, что с головой занят написанием статей о Маркузе (ему «пришлось написать и представить 7,5 статей», что, по его словам, указывает на то, что «маркузианское общество» вполне актуально [International Herbert Marcuse Society is here to stay]). К сожалению, занятость А. Фара привела, похоже, к тому, что о выходе в свет данного сборника до сих пор ничего не слышно.

10 Наиболее значимые из них: Jay М. The Dialectical Imagination. A History of the Frankfurt School and the Institute of Social Research 1923-1950. —

Франкфуртская школа» появилась в начале 1950-х гг., когда ряд сотрудников Франкфуртского Института социальных исследований (ИСИ), эмигрировавшего в 1930-е гг. в США, вернулся в Европу (Хоркхаймер, Адорно; Мар-кузе остался в США, превратившись там в «гуру» молодого поколения). Однако исследователи истории ИСИ ретроспективно расширяют это понятие, относя его также к начальному периоду деятельности его идеологов. При этом Мартин Джей и присоединившийся к нему А.Н. Дмитриев выделяют из ИСИ собственно Франкфуртскую школу — ближайшее окружение Хоркхай-мера, «ядро» ИСИ. Это сам М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе, Ф. Пол-' лок и некоторые другие деятели. При этом остальные сотрудники ИСИ как бы выносятся на периферию. Как будет показано в главе 3 (раздел 2), такая сегментация происходит не случайно. Из идеологов ИСИ наиболее известны трое: М. Хоркхаймер, Т. Адорно и Г. Маркузе. Эти имена, собственно, и ассоциируются в первую очередь с Франкфуртской школой11.

Berkley-Los Angeles-London: University California Press, 1996; Wiggershaus R. Die Frankfurter Schule. Geschichte. Theoretische Entwicklung. Politische Bedeutung. - München: Deutschen Taschenbuch Verlag GmbH & Co. KG, 2001. Интересно также единственное отечественное исследование, которое посвящено, правда, лишь раннему периоду развития Института социальных исследований (с 1950-х гг. известного как «Франкфуртская школа), но зато это проделано очень детально: Дмитриев А.Н. Марксизм без пролетариата: Георг Лукач и ранняя Франкфуртская школа (1920-1930-е гг.). - СПб.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге; М.: Летний Сад, 2004.

11 Бен Аггер, «критический теоретик третьего поколения» в «Глоссарии» к своей книге «Виртуальная самость. Современная социология» пишет: «Франкфуртская школа. Название, данное критическим теориям, развитым Адорно, Хоркхаймером и Маркузе, а позднее Хабермасом, начавшим свою деятельность в 1920-х гг. как немецкие интеллектуалы, задавшиеся вопросом, почему марксово предсказание социалистической революции не претвори

С этими именами, а также с именами Г. Лукача и К. Корша, связывается возникновение так называемого «западного марксизма», или «неомарксизма»12. «Неомарксизм», как декларируемое его приверженцами направление в западной социологии и социальной философии, продолжает существовать и в настоящее время. Основное достижение Франкфуртской школы, «критическая теория общества», является продуктом Хоркхаймера, Адорно и Маркузе. Именно с тем, что со времени декларирования Хоркхаймером в 1937 г. своих намерений создавать «критическую теорию» постоянно находятся те, кто говорит о приверженности ей, и связан факт продолжающегося существования Франкфуртской школы: правда, речь идет уже о «критической теории», «критических теоретиках», а не собственно о Франкфуртской школе13.

Так что обращение к анализу произведений Маркузе представляется чрезвычайно актуальным, в частности, в историко-философском плане.

Степень разработанности проблемы в историко-философской литературе. О теоретическом наследии Маркузе исследовательских работ написано на порядок меньше, чем работ явно идеологизированных и направленных на восхваление, либо осуждение его идей (причем серьезной реконструкции эволюции этих идей именно в творчестве Маркузе не производится; в лось в жизнь» (Agger В. Virtual Self. A Contemporary Sociology. - Bodmin, Cornwall: Blackwell Publishing LTD, 2004. P. 174).

12 См., например: Давыдов Ю.Н. Неомарксистский синтез социологизма и антропологизма // Очерки по истории теоретической социологии XX столетия (от М. Вебера к Ю. Хабермасу, от Г. Зиммеля к постмодернизму). — М.: Наука, 1994. С. 107.

1 "X ♦

В Америке ряд интеллектуалов заявляет о себе как о «критических теоретиках третьего поколения». См. сайт: http://www.uta.edu/huma/illuminations. лояльно настроенных по отношению к Маркузе работах делается лишь ссылка на то, что его труды чрезвычайно актуальны, поскольку он раскрыл пороки современного общества и современной идеологии). Наиболее глубоким трудом на эту тему, по-видимому, до сих пор следует считать книгу Р. Штейгервальда «"Третий путь" Герберта Маркузе», хотя написана она была еще сорок лет назад. Однако представленный там анализ является, на мой взгляд, не вполне удовлетворительным, поскольку часто оценка взглядов Маркузе дается предвзято, с точки зрения уже имеющихся в марксизме предметных формулировок. Т.е. не происходит раскрытия содержания суждений Маркузе в контексте его же творчества, а эти формулировки, относящиеся к современному обществу, напрямую сопоставляются с формулиров-. ками марксистскими, хотя один и тот же объект исследования (современное общество) необходимо получает у разных авторов (в данном случае, у ортодоксальных марксистов и у Маркузе) разное предметное содержание. Тем не менее, Штейгервальдом дана вполне состоятельная периодизация творчества Маркузе14 и представлена попытка оценить и охарактеризовать творчество Маркузе в его целостности и развитии.

Вообще, в марксистской историко-философской литературе о Маркузе (это касается и многих других авторов, исследуемых марксистскими критиками) имеется тенденция оперировать слишком общими характеристиками,, не углубляясь в то, что можно назвать «локальными факторами» развития мысли философа: его субъективным восприятием каких-то событий, личностей и пр. - всего того, что влияет на логику развития его взглядов непосредственно. В результате подобного анализа воззрениям Маркузе приписывают

14 Впрочем, периодизация творчества Маркузе не представляет собой сложную историко-философскую проблему, поскольку она напрямую связана с тем, к каким мыслителям (помимо Маркса и Гегеля) он обращается как к представителям высшей инстанции, подтверждающей истинность его фило-" софских суждений. Об этом подробнее см. главу 3 настоящего исследования. ся такие характеристики как «мелкобуржуазность», «идеалистичность», «ревизионизм» и пр. Подобные характеристики не дают ответа, например, на вопросы о том, какова степень преемственности между Маркузе и Хайдегге-ром, насколько цельным образованием являлась Франкфуртская школа, что содержательного можно сказать о роли идей Фрейда в творчестве Маркузе. Скорее, благодаря слишком общему подходу в марксистской литературе преувеличивается роль Хайдеггера и Фрейда в содержательном развитии взглядов Маркузе, а также переоценивается целостность группы, получившей название «Франкфуртская школа».

Кроме того, благодаря своей общности подобные характеристики в настоящее время воспринимаются подавляющим большинством читающей публики не иначе как с иронией. А ведь одной из задач — причем существенной — историко-философского исследования является представить творчество исследуемого мыслителя к обсуждению на языке, адекватном современности. Язык марксистской (или, точнее, советско-марксистской) критики, будучи адекватным некоторое время назад, сейчас уже не воспринимается таковым. В силу исторических причин в настоящее время распространено негативное' отношение к марксистской терминологии, что заставляет читателя с порога отвергать выводы, представленные в советско-марксистских исследованиях.

Еще одним недостатком подобного рода критических работ о Маркузе являются то и дело встречающиеся в них характеристики многих его замечаний как «метких», «убедительных» и пр. Если при этом вспомнить, что авторы этих работ рассматривают Маркузе не как «публициста-глашатая», а как, пусть и неглубокого, но философа, теоретика15, то становится очевидным,

15 Например, происходит ссылка на то, что сам Маркузе «претендует не просто на роль публициста-глашатая стихийных настроений радикального протеста, а на роль теоретика, якобы создающего оригинальную революционную мировоззренческую систему, на роль философа, якобы открывшего и сформулировавшего общеметодологические и логические принципы последочто эти характеристики просто повисают в воздухе и явно выпадают из контекста.

Несмотря на то, что эти работы могут быть вполне интересными сами по себе16, их чрезмерная ангажированность (с точки зрения современного читателя) мешает читателю составить четкое представление об аргументации Маркузе в пользу своей позиции. Кроме того, ни в одной из «советско-марксистских» работ о Маркузе (за исключением упоминавшейся выше работы Р. Штейгервальда) не совершено попытки проследить генезис его позиции, представить развитие его творчества, с самого его начала, как единый процесс, обладающий также и внутренней логикой, а не просто обусловленный «мелкобуржуазностью» и «идеалистичностью» воззрений Маркузе. Как следствие, эти характеристики, которые в изобилии дают ему советско-марксистские авторы, в настоящее время иначе как ярлыки и не восприми-, маются. Таким образом, данные работы невозможно квалифицировать как историко-философские исследования, удовлетворяющие требованиям современного восприятия. Штейгервальд, хотя и предпринимает попытку анализа вателъного революг^ионно-критического мышления». Из этого, по логике авторов, следует, что необходима соответствующая критика, поскольку, «выступая именно в этой роли, он стремится оказать и оказывает известное влияние на сознание определенной части студенческой молодежи, интеллигенции в США и странах Западной Европы» (Замошкин Ю.А., Мотроши-лова Н.В. Критична ли «критическая теория общества» Герберта Маркузе? // Вопросы философии, 1968, № 10. С. 69-70. Курсив авторов — М.Б.).

16 Таковыми, например, являются следующие книги: Баталов Э.Я., Никитич Л.А., Фогелер Я.Г. Поход Маркузе против марксизма. - М.: Мысль, 1970; Баталов Э.Я. Философия бунта (критика идеологии левого радикализма). - М.: Политиздат, 1973. Читатель, не связанный инертностью современного мышления, негативно относящегося ко всему, что пахнет марксизмом, с интересом прочтет эти книги. развития творчества Маркузе, однако главной целью его книги является разоблачение «мелкобуржуазности» воззрений позднего Маркузе: автора «Эроса и цивилизации» и «Одномерного человека», «идеолога Новых Левых», «гуру западного студенчества», каковым он стал уже к 1960-м гг. Следовательно, при анализе ранних произведений Маркузе Штейгервальд занят в основном отысканием в них тех идей, которые выдают в Маркузе будущего автора «Одномерного человека», нежели ищет существенные различия идей раннего Маркузе и идей, высказанных Маркузе в «Одномерном человеке». Поэтому исследование Штейгервальда является односторонним даже в рамках марксистской методологии, значительную роль отводящей именно критике исследуемого автора.

Таким образом, как в силу объективных недостатков советско-марксистских исследований, так и в силу субъективно-негативного восприятия этих исследований читательской аудиторией, можно заключить, что творчество Маркузе в недостаточной мере исследовано в марксистской традиции.

Тем не менее, несмотря на указанные недостатки, марксистская методология близка методологическим установкам, принятым в настоящем исследовании (речь о них пойдет в соответствующем месте «Введения»; см. раздел Методология исследования).

В настоящее же время в России имя Маркузе встречается обычно в эклектических опусах, авторы которых, «ненавязчиво» демонстрируя свою эрудицию, не устают вскользь ссылаться на различные авторитеты. Среди этих авторитетов нередко присутствует и Маркузе17. Утрируя ситуацию,

17 В журнале «Вопросы философии» (№6, 2006 г.), например, опубликована статья доктора исторических наук К.С. Гаджиева, полностью состоящая из причитаний на модную в последние десятилетия тему о «массовом человеке», «массовой культуре», которые подавляют личность. Маркузе выступает здесь (как и следует ожидать в связи с поминанием Франкфуртской можно сказать, что Маркузе выступает здесь в качестве некоего культурного героя, Прометея, мессии, открывшего людям тайну «одномерного общества». Конечно же, данные некритические замечания невозможно воспринимать как содержательный анализ произведений авторов, на которых делается ссылка. Они лишь указывают (впрочем, вполне достоверно) на общее мнение, окружающее этих авторов.

Особняком стоят работы Ю.Н. Давыдова, исследователя современной западной социальной философии и, в частности, деятельности Франкфурт

1 8 ской школы. Этой теме посвящена отдельная монография Давыдова . Ряд работ Давыдова вышел еще в советский период, что наложило на них отпечаток соответствующей формы критики, о которой я уже упоминал выше. Однако другим — и гораздо более существенным — недостатком его исследований, который продолжает доминировать и в его работах, выходящих уже в школы) в компании с Адорно и Хоркхаймером: «Во многом правы были" представители Франкфуртской школы Т. Адорно, Г. Маркузе, М. Хоркхай-мер и др., которые утверждали, что массовая культура формирует у ее потребителей конформизм и инфантилизм, что, в свою очередь, позволяет манипулировать их сознанием. Ее можно рассматривать как инструмент тотализа-ции, универсализации и космополитизации принципа рапеш е! спсепсеБ, обеспечения его агрессивности и экспансионизма.)» (Гаджиев К.С. Масса. Миф. Государство // Вопросы философии, 2006, №6. С. 12). Подобные пассажи следует воспринимать исключительно как риторические средства, которыми (за неимением других) автор пытается создать у себя какую-нибудь" мысль и, если получится, выразить ее; в качестве хоть какого-то анализа творчества упомянутых фигур такие замечания никоим образом воспринимать нельзя, пусть даже эти замечания растягиваются на несколько страниц — что случается не так уж редко.

1 Ч

Давыдов Ю.Н. Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы. -М.: Наука, 1977. пост-советский период, является подчеркнуто интегральный подход к анализу социальной философии. Подход этот заключается в том, что философы, «приписанные» к некоему интеллектуальному сообществу, характеризуются именно на основании характеристики данного сообщества, которая уже вынесена «априори», еще до обращения к творчеству каждого отдельного мыслителя. В случае «критики социально-философских воззрений Франкфуртской школы» Давыдовым происходит следующее19. Давыдов отмечает, что «долгое время ни у нас, ни на Западе не ставился вопрос о Франкфуртской школе как о целом, и тем меньше внимания обращала на себя социальная философия у франкфуртцев. Воззрения таких идеологов как Маркузе, Адор-но или Хоркхаймер, анализировались по отдельности - так, как если бы речь шла об авторах, не только не варившихся в одном идейном котле, но и вообще не соприкасавшихся друг с другом. . [Первым марксистским работам, посвященным анализу школы в целом,] как правило, еще не доставало именно целостности подхода: анализ отдельных персонажей явно преобладал над логико-теоретическим анализом важнейших франкфуртских концепций и по-20 строений» . В чем же заключается целостный подход, предлагаемый Давыдовым? Давыдов говорит по этому поводу следующее: «В центре нашего рассмотрения находятся именно социально-философские воззрения франкфуртцев - сложный комплекс, в рамках которого социологические элементы переплетаются с гносеологическими, гносеологические — с культурфилософ-скими, культурфилософские - с эстетическими, эстетические — с политиче

19 Сначала я приведу достаточно обширные выдержки из его книги, в которых излагается его взгляд на то, как надо исследовать интеллектуальное сообщество, которое претендует (само по себе или в представлении исследователя) на то, чтобы быть некой целостностью. Затем уже последует критический разбор этой позиции.

Давыдов Ю.Н. Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы. С. 7. скими и т.д. Ибо нам представляется, что как раз в лоне этого - синкретически-нерасчленимого — комплекса теоретики Франкфуртской школы решают каждый вопрос в отдельности - будь это вопросы макро- или микросоциологии, художественной критики и искусствознания, философии культуры или политики, логики или онтологии. Выявить и описать этот комплекс — значит зафиксировать тот "магический кристалл", сквозь призму которого франк-фуртцы рассматривают и оценивают все события окружающей их действительности <. .> мы считаем наиболее адекватным методом рассмотрения исследуемого нами предмета историко-теоретический анализ, предполагающий — в интересующем нас случае — всестороннее исследование эволюции социальгу 1 но-философских воззрений Франкфуртской школы»" .

Все это Давыдов называет, в конце концов, «целостным синтетическим лл подходом» к рассмотрению социальной философии франкфуртцев.

Что может не устраивать в этом подходе, если рассматривать его с историко-философской точки зрения? Во-первых, сразу же бросается в глаза чрезмерно страстно декларируемая «всесторонность», которой якобы пред-' полагается достигнуть при таком подходе. Если смотреть на предмет здраво, то очевидно, что любое исследование, каким бы «всесторонним» оно ни предполагалось, необходимо с чего-то начинать, а именно: с исследования какой-то конкретной стороны этого предмета. «Всесторонность», на которую претендует Давыдов, двоякая: (1) определение некоего ядра «ее [Франкфуртской школы] многообразия концепций, взятого в качестве "синкретической" целостности самых различных аспектов и форм сознания - философской и художественной, этической и политической и т.д.»23; также предполагается, что (2) это ядро «всесторонне» в том смысле, что оно очерчивает те рамки, вГ

21 Там же. С. 6.

22 Там же. С. 8.

23 Там же. С. 9. пределах которых «шарахались» и «метались» (выражения самого Давыдова) все франкфуртцы.

Всесторонность» второго типа, пропагандируемая Давыдовым особенно интересна в контексте моей работы, поэтому на ней я остановлюсь в, первую очередь. Давыдов сразу сводит эту «всесторонность» к трем именам, утверждая, что воззрения Франкфуртской школы как некоей целостности адекватно представлены «фигурами Макса Хоркхаймера, Герберта Маркузе и Теодора Адорно»24. Однако как же быть с «фигурой» Эриха Фромма, весьма влиятельного представителя ИСИ в 1930-е гг.? Если учесть, что именно

О ^

Фромм заразил франкфуртцев идеей «фрейдомарксизма» , которую Маркузе позднее, в 1950-е гг., пытался развернуть, то отсутствие в книге Давыдова анализа ключевых работ Фромма заставляет сомневаться в адекватном представлении структуры того «магического кристалла», который якобы содер-, жит квинтэссенцию воззрений Франкфуртской школы. Кроме того, франкфуртцы, в своих попытках как-то эмпирически подкрепить свои представления о современном обществе, использовали для создания коллективной работы «Исследования о семье и авторитете» (1936 г.) эмпирический материал, собранный Фроммом с помощью анкет, которые он сам лично разработал. Надо думать, что он исходил в разработке этих анкет из какой-то своей концепции, а поскольку данные, полученные в результате опроса по этим анкетам, были использованы в дальнейшем франкфуртскими теоретиками (в том числе и самим Фроммом) в указанном коллективном труде, то, вероятно (ее-, ли следовать терминологии Давыдова), в этой концепции Фромма было

24 Там же. С. 5.

О ^

О роли взглядов Фромма в становлении концепций «франкфуртцев» см. богатую фактическим материалом статью Н. Маклафлина: McLaughlin N. Origin Myths in the Social Sciences: Fromm, the Frankfurt School and the Emergence of Critical Theory // Canadian Journal of Sociology, 1999, No. 24, 1. P. 109-139. представлено некое существенное структурное свойство «магического франкфуртского кристалла», формулу которого Давыдов пытается разгадать. Далее, если учесть, кроме всего прочего, тот факт, что Фромм собрал весь этот эмпирический материал задолго до того, как Маркузе стал - и формально и фактически - сотрудником ИСИ26, то можно предположить (опять-таки следуя образной логике Давыдова), что франкфуртский «котел» уже был к моменту принятия Маркузе в ИСИ вполне действующим, и Маркузе попал в него лишь в качестве приправы, а не одного из основных ингредиентов27.

Все приведенные рассуждения не являются, конечно, строгими, однако их вполне можно противопоставить рассуждениям Давыдова, тем более что они хотя бы соответствуют основным фактам из истории ИСИ.

Не лишним будет также указать на основной результат, который получен Давыдовым в ходе своего исследования кристаллов. Этот результат он преподносит в следующих словах:

Материал был собран уже к 1931 г. (Дмитриев А.Н. Марксизм без пролетариата: Георг Лукач и ранняя Франкфуртская школа (1920-1930-е гг.). - СПб.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге; М.: Летний Сад, 2004. С. 393), Маркузе же был принят в ИСИ лишь в начале 1933 г. До этого он не имел никаких сношений с ИСИ.

27

Я уже не затрагиваю здесь вопроса о полемике между Маркузе и Фроммом по поводу «фрейдо-марксизма», о прекращении в начале 1940-гг. финансирования Хоркхаймером (как главы ИСИ) деятельности Маркузе, о настороженном отношении Адорно к Маркузе на протяжении всей истории ФШ и пр. - какими напряжениями в идеальной решетке «магического кристалла» вызваны все эти вполне реальные коллизии? Обо всем этом речь пойдет в соответствующем месте (см. главу 3); Давыдов все эти мелочи сметает под ковер, обозначая всевозможные расхождения (как личные, так и идеологические) «шараханьем» и «метанием» в рамках, задаваемых «магическим кристаллом».

Франкфуртское понимание науки, техники и их отношения к человеку в условиях "позднекапиталистической эпохи" сложилось на основе "амальгамирования" (?) самых различных (и подчас в корне исключающих друг друга) идей:

- марксовой концепции науки как производительной силы;

- веберовской концепции "рациональности";

- фрейдовской категории "рационализации" (к вопросу о роли Фромма в выращивании франкфуртского кристалла - М.Б.); ло

- ницшеанского принципа "воли к власти"» .

Любому читателю, полиставшему произведения Хоркхаймера, Адорно и Маркузе, или даже просто просмотревшему их названия, вполне очевидно, что концепция Франкфуртской школы получена именно в результате «амальгамирования» указанных «веществ». Остается «лишь» вопрос: а что вообще означает подобное амальгамирование? Что конкретно происходит при данном процессе, в каком соотношении следует брать ингредиенты, при какой-температуре, производить опыт и под каким давлением — чтобы получился именно нужный «магический кристалл» (магия ведь, как известно, дело тонкое)? Давыдов вообще склонен подставлять на место рассуждений, раскрывающих конкретное содержание собственных представлений, различные метафоры типа «амальгамирования», «магического кристалла», «синтеза» (последнее, служащее вполне строгим термином в естественных науках, приобретает сугубо метафорический смысл в применении к «духовным материям»). В конце концов, Давыдов не говорит ничего нового (кроме своих диковинных метафор) по поводу Франкфуртской школы, в сравнении, например,

29 с коллективным трудом «Социальная философия Франкфуртской школы» ,

28

Давыдов Ю.Н. Критика теоретических воззрений Франкфуртской школы. С. 292-293. лл

Социальная философия Франкфуртской школы (Критические очерки). -М., «Мысль», Прага, «Свобода», 1975. авторов которой он упрекает в том, что они не пытаются заняться магией. Точно так же, как и этот коллективный труд, его книга тоже распадается на ряд очерков об отдельных произведениях Маркузе, Хоркхаймера и Адорно, которые представляют собой краткие и популярные изложения их содержания и заканчиваются словами о том, что эти произведения выдержаны вполне «в духе Франкфуртской школы».

Так что «всесторонность» (второго типа; т.е. в отношении охвата по персоналиям), на которую претендует Давыдов, оборачивается односторонностью, т.е. идеализированным представлением о некоей общности («адекватно представленной фигурами.» и т.д.), за которой не видно реальной деятельности даже этих пресловутых «фигур», не говоря уже о других представите лях Франкфуртской школы.

Следует также кратко сказать о «всесторонности» первого типа (т.е. о претензии исследовать «синкретически-нерасчленимый» комплекс, «в рамках которого социологические элементы переплетаются с гносеологическими, гносеологические — с культурфилософскими, культурфилософские - с эстетическими, эстетические — с политическими и т.д.», и «сквозь призму которого» «теоретики Франкфуртской школы решают каждый вопрос в отдельности - будь это вопросы макро- или микросоциологии, художественной критики и искусствознания, философии культуры или политики, логики или онтологии», а также «рассматривают и оценивают все события окружающей их действительности»). То, что это эта претензия остается лишь фразой, видно из схемы рассуждений Давыдова об этом «комплексе» (= «магическом кристалле»). Он не может обойти тот очевидный факт, что например, эстетические вопросы как таковые ставились (из широко известных «фигур», представляющих Франкфуртскую школу) лишь Адорно и Беньямином. Поэтому ему приходится просто кратко «констатировать», что высказанные ими идеи разрабатывались далее другими теоретиками Франкфуртской школы. Так же обстоит дело и с политическими идеями, декларируемыми в своих произведениях Маркузе; и т.п. Пресловутый «кристалл», создающий заколдованный круг (служащий краем франкфуртского «идейного котла»), за пределы которого не может выйти ни один из теоретиков Франкфуртской школы, как бы он «ни метался» и «ни шарахался» (мощное магическое поле этого «кристалла» смогла преодолеть лишь сила денег — точнее, их отсутствия, - индуцировавшая финансовый кризис Маркузе, импульсом которого он был выброшен из «котла», что, впрочем, осталось незамеченным Давыдовым) - этот «кристалл» виден лишь Давыдову, и читателю остается лишь верить ему на слово в том, что вклад каждого отдельного представителя Франкфуртской школы в" дело создания «синкретически-нерасчленимого» «магического кристалла» не пропал даром.

Магический кристалл», искомый Давыдовым, существует лишь в голове самого Давыдова и, возможно, в головах публики, слышавшей о том, что есть (или была) некая Франкфуртская школа, наиболее известные представители которой - Хоркхаймер, Маркузе и Адорно. Именно широкая известность этих лиц, а также их риторические (как будет показано ниже; см. главу 3) заявления о наличии некоей устойчивой теоретической концепции, которая их объединяет, и являются действительными предпосылками, из которых Давыдов на самом деле «амальгамирует» свой кристалл.

Столь подробное обращение к книге Давыдова обусловлено тем, что в ней весьма выпукло представлена схема построений подавляющего большинства работ о Франкфуртской школе и, в частности, о Маркузе: имеется некоторое образное представление о Маркузе (Франкфуртской школе) под которое потом подметаются различные подходящие факты (а неподходящие игнорируются) и с точки зрения которого толкуются соответствующие произведения Маркузе (представителей Франкфуртской школы). Прием, вполне допустимый в идеологической борьбе30, является слишком наивным для историко-философского исследования.

30 Хотя именно в книге Давыдова, единственной из всех советских книг о Маркузе и Франкфуртской школе, марксистские общие фразы являются

В зарубежной литературе работы о Маркузе, которые можно охарактеризовать как исследовательские31, представляются неудовлетворительными, поскольку в них просто происходит последовательное толкование книг Маркузе, т.е. их реферативный пересказ. В этих работах не предпринято серьез-^ ной попытки сопоставить его произведения и вычленить из них базовое понятие философии Маркузе и проследить его развитие32. Вообще, монографий о Маркузе имеется очень мало, в основном мнения различных исследователей и философствующих интеллектуалов о нем представлены в статьях, посвященных разнообразным темам, в рецензиях на его книги и пр., а также в отдельных пассажах различных книг, посвященных социологической тематике. Подобная литература является основным средством закрепления образа Маркузе как «идеолога освобождения», разоблачителя «одномерного общества» и пр.

Основная масса зарубежной литературы о Маркузе является как раз повествованием, в котором в качестве исходного пункта принимается предименно фразами, никак не связанными с содержанием работы, а привлеченными лишь для придания ей подобающей формы. Так что здесь речь идет не об идеологической борьбе марксистов с ревизионистами, а об увлечении исследователя «логикой образов».

-11

См., например, Marks R.W. Meaning of Marcuse. - N.Y.: Ballantine Books, 1970; Brunkhorst H., Koch G. Herbert Marcuse. Eine Einführung. Wiesbaden: Junius Verlag GmbH, n.d. См., например, книгу Brunkhorst H., Koch G. Herbert Marcuse. Eine Einführung. - Wiesbaden: Junius Verlag GmbH, n.d., в которой просто в хронологическом порядке излагается содержание основных произведений Маркузе. Эта работа носит скорее популярный характер, она знакомит читателя, заинтересовавшегося Маркузе как влиятельным (по неизвестным этому читателю причинам) интеллектуалом, с его основными соображениями.

О «базовом понятии» философии исследуемого автора см. ниже. ставление о нем как об «идеологе освобождения», о мыслителе, который построил концепцию современного общества, которая оказалась гораздо адекватнее концепций других авторов33. В этой литературе не предпринимается попытки ни проследить развитие этой концепции, ни найти у Маркузе обоснование ее адекватности. Просто некритически воспринимается его точка зрения и ведутся рассуждения в русле концепции самого Маркузе, так что речь скорее идет о рассуждениях «в стиле» Маркузе, нежели об исследованиях, в которых прослеживается позиция, дистанцированная по отношению к самому предмету исследования.

Книга, по-видимому, наиболее влиятельного в США специалиста по Маркузе Дугласа Келльнера34 Herbert Marcuse and the Crisis of Marxism (из

33 Д. Келльнер, например, сравнивает концепции Оруэлла и Маркузе и отдает предпочтение последнему (см. Kellner D. From 1984 to One-Dimensional Man: Critical Reflections on Orwell and Marcuse // http://www.uta.edu/huma/illuminations/kelll3.htm). Характерно, кстати, что напрямую соотносятся позиции писателя и публициста (Оруэлла), с одной стороны, и философа (Маркузе) с другой - т.е. позиции двух типов мыслителей,

•ч которые коренным образом должны различаться по способу обоснования собственных идей. Об исследовательском творчестве Келльнера речь пойдет ниже.

34 Келльнер является главным редактором выходящего в настоящее время 6-томного собрания сочинений Маркузе, основу которого составляют неопубликованные ранее рукописи Маркузе. Кроме того, он является ведущим членом американской группы интеллектуалов, которые называют себя «третьим поколением Франкфуртской школы» (к «первому поколению» принадлежал, как известно, сам Маркузе). Сайт Келльнера содержит массу публикаций как его собственных, так и других «внучатых» критических теоретиков. Келльнер принимал активное участие в работе упомянутой выше конференции в Филадельфии. дана в 1984 г.) осталась для меня недоступной, однако многочисленные статьи Келльнера, посвященные Маркузе дают вполне убедительное представление о характере этого труда. Например, его обширная статья, размещенная в Интернете, посвящена сопоставлению двух точек зрения на сущность современного общества, представленных писателем Дж. Оруэллом и филосо

35 фом Г. Маркузе . Как указывалось выше, по мнению Келльнера, Оруэлл и Маркузе предлагают как концепции современного общества, так и «инсайты» в ассортименте. Келльнер в этой статье высказывает намерение доказать, что «произведения Хаксли и Маркузе дают более полезные теоретические и поor литические перспективы на современные капиталистические общества» . Сам подход Келльнера - сопоставлять две позиции и смотреть, какая кажется ему более убедительной, — говорит не в пользу плодотворности его работ с историко-философской точки зрения. На мой взгляд, задачей историко-философского исследования является проследить способ обоснования исследуемым автором собственной концепции, реконструировать развитие этой концепции, а не констатировать факт ее существования и увлеченно предаваться измышлениям в ее рамках. Другие Интернет-статьи Келльнера выдержаны вполне в том же духе (см. список литературы). Так что нет оснований считать, что в книге Herbert Marcuse and the Crisis of Marxism он занимается историко-философскими проблемами, связанными с творчеством Маркузе (впрочем, для окончательного суждения по этому вопросу необходимо, конечно, знакомство с самой книгой).

35 Kellner D. From 1984 to One-Dimensional Man: Critical Reflections on Orwell and Marcuse // http://www.uta.edu/huma/illuminations/kelll3.htm.

36 Ibid.

Вышедшая сравнительно недавно работа Эндрю Фенберга37, посвящена вариациям на тему «хайдеггер-марксистских» рассуждений Маркузе, представленных в цикле его самых ранних философских статей. Фенберг, как один из «критических теоретиков третьего поколения», не пытается критически проанализировать аргументацию Маркузе. Целью работы является с полным доверием к представленным Маркузе рассуждениям развить его «хай-деггер-марксистскую» позицию, прокомментировать ее в рамках терминологии самого Маркузе и Хайдеггера. В целом, к этой работе в полной мере можно отнести слова, сказанные об интересе к Маркузе еще тридцать лет назад: «Когда к Маркузе пришла известность, когда его начали изучать и исследовать, на книжный рынок были выброшены и его ранние сочинения, от

38 ** которых исследователи перебрасывают мост к последним его работам» . Фенберг, всерьез, как и все «критические теоретики третьего поколения», воспринимающий его как пророка, пытается показать, что «имеется существенная преемственность [между Хайдеггером и Маркузе] на глубочайшем философском уровне», видимо, следуя логике: Маркузе не мог вдруг встать пророком в 1964 г. (или в 1955 г. - год выхода книги «Эрос и цивилизация»), следовательно, он был им всегда, в том числе и в конце 1920-х-начале 1930-х гг. Заслуживает, конечно, одобрения попытка проследить связь между ранними сочинениями Маркузе и его «Одномерным человеком», однако, как бу

Feenberg A. Heidegger and Marcuse: The Catastrophe and Redemption of History. - New York: Routledge, 2004. Более детальное обращение к этому исследованию см. в соответствующем месте настоящей работы (глава 3, раздел 1).

38

Баталов Э.Я. Философия бунта (критика идеологии левого радикализма). - М.: Политиздат, 1973. С. 33. Известность к Маркузе пришла после выхода в 1964 г. его книги «Одномерный человек». Вообще, наиболее интересные замечания о Маркузе и его творчестве содержатся именно в советско-марксистской критике его концепции. дет показано в соответствующем месте (глава 3, раздел 1), эта попытка несостоятельна уже ввиду исходных посылок Фенберга.

Следует отметить также две важные работы, посвященные творчеству и деятельности Франкфуртской школы: книги Мартина Джея и Рольфа Виг

39 герсхауза . В них творчество Маркузе затрагивается в контексте творчества других представителей Франкфуртской школы. Богатые обширным фактическим материалом, эти работы, однако, не содержат выводов историко-философского характера, в них не проводится реконструкция идей, представ вителей Франкфуртской школы, в том числе и Маркузе, - а тем более там нет реконструкции развития этих идей.

Из вышесказанного ясно, что в настоящее время совокупность суждений о Маркузе представляет собой (с систематической историко-философской точки зрения) практически неструктурированный хаос мнений, некий «первозданный бульон», который еще не принял устойчивой и четкой формы, т.е. не представляет собой ясное видение предмета, а именно творчества Г. Маркузе. Создать четкое и обоснованное представление об этом предмете еще только предстоит, и настоящая работа, я надеюсь, представляет, собой шаг в этом направлении.

Объект исследования. Объектом исследования является массив его произведений, начиная от самых ранних — и до книги «Одномерный человек» включительно. В поле зрения данного исследования не попало самое первое произведение Маркузе: его диссертация «Немецкий роман о художнике» (1922 г.), а также его произведения, написанные после книги «Одномерный

O Q

Jay M. The Dialectical Imagination. A History of the Frankfurt School" and the Institute of Social Research 1923-1950. — Berkley-Los Angeles-London: University California Press, 1996; Wiggershaus R. Die Frankfurter Schule. Geschichte. Theoretische Entwicklung. Politische Bedeutung. - München: Deutschen Taschenbuch Verlag GmbH & Co. KG, 2001. человек» (за исключением произведения «Эстетическое измерение», последняя книга Маркузе, вышедшая в 1979 г.). Эти произведения оказались попросту недоступными для меня, поэтому везде, где я упоминаю их в содержательном плане, я указываю источники, по которым приходится реконструировать некоторые аспекты взглядов Маркузе, изложенные им в этих произведениях. Также не рассматриваются некоторые малые произведения Маркузе (отдельные статьи, рецензии), которые играют второстепенную роль в изложении им своих взглядов. Впрочем, в исследовании показывается, что попавшие в поле зрения произведения Маркузе с максимальной полнотой представляют его творчество.

Предметом исследования является базовое представление философии Маркузе и реконструкция развития его социально-философских взглядов с точки зрения развития в его творчестве этого базового представления. (Следует сразу оговориться, что в настоящей работе не различаются понятия «социально-философские взгляды/воззрения» и «социальная философия», поскольку, как указано выше, предполагается, что и то и другое определяется базовым представлением философии Маркузе.)

Метод исследования. Основным методом исследования в данной работе является анализ текстов Маркузе, проводимый согласно следующим установкам:

1) При анализе творчества философа следует предполагать наличие базового представления данного философа, а его творчество рассматривать как процесс развития этого представления, логику которого и предстоит выявить. Несмотря на довольно распространенное даже в историко-философской литературе мнение о философском мышлении как о созерцании самостоятельных абстрактных и вечных сущностей, наиболее разумным, по-видимому, является предположение о возможности выделить в реальности объект, с которым преимущественно связана познавательная деятельность исследуемого философа, те реалии, которые являются пищей для его размышлений, для^ концептуального осмысления которых он выдвигает свои абстракции. Базовое представление и является предполагаемым концептуальным обобщением этого объекта. Если полагать, что объектом исследования философа является мир в целом40, то соответственно предметом его исследования будет являться предельно обобщенный образ этого мира. Соответственно, любой объект, как часть мира в целом, будет представлен в базовом понятии как его элемент, подчиняющийся его основополагающим характеристикам.

Предположение о наличии базового понятия необходимо для обоснования того, что творчество философа поддается вообще какой бы то ни было^ реконструкции. Если не делать такого предположения, то творчество распадается на множество не связанных друг с другом фрагментов, которые, конечно, можно использовать, например, как афоризмы или «мудрые мысли»41, но эта деятельность не будет представлять научной ценности, которая (в случае истории философии) заключается не в удовольствии от прочтения философской книги, а в обоснованной характеристике творчества того или иного мыслителя или группы мыслителей, либо же в обоснованной реконструкции истории какой-либо идеи или группы идей. Обоснованность в случае исследования творчества отдельного мыслителя (ибо оно и является предметом^ настоящего исследования) существенным образом зависит от целостности взгляда на него, гарантом которой и является реконструкция базового понятия этого мыслителя.

40 тт

На данном этапе вполне можно отвлечься от рассуждении по поводу реальности такого объекта исследования как «мир в целом». Для меня здесь важно подчеркнуть, что философ претендует на построение предмета, который представляет мир в целом.

41 Что, впрочем, достаточно модно в настоящее время, если судить па обилию на книжных прилавках различных «солянок» под заманчивыми названиями «Мысли мудрых людей» и пр.

Учитывая то, что элементом мира в целом, представленного в развернутом базовом понятии исследуемого философа, является сам философ, то рассуждения в русле этого понятия необходимым образом будут являться рефлексивными. Следовательно, данную методологическую установку можно соотнести с подходом в историко-философских исследованиях, предлагаемым В.П. Гораном в своих статьях и недавно вышедшей монографии. Этот подход задан в его определении философии как «рефлексивной метами-^ ровоззренческой теории»42. Единственно, что следует отметить, — данное определение применимо к исследованию философии как формы общественного сознания, а в отношении творчества отдельного мыслителя требует, на мой взгляд, некоторой переформулировки, сохраняющей, однако, смысл рассуждений В.П. Горана. Действительно, мировоззрение отдельного философа также играет здесь важную роль. Это мировоззрение как целостная система взглядов и будет представлено базовым понятием, как призмой, сквозь которую философ видит мир. Обоснование этого значимости этого понятия как раскрытие объективного его содержания и будет выходом на метауровень пег отношению к самому предмету. В силу уже сказанного выше, это обоснование будет носить рефлективный характер.

Также существенную роль на первоначальном этапе исследования играет:

2) Установка на бесконтекстное исследование, которая заключается в том, чтобы исследовать творчество выбранного мыслителя вне контекста комментаторской литературы о нем, а также вне контекста социального, ин

42 См. Горан В.П. Философия. Что это такое? // Философия науки. 1996. №1(2). С. 3-14; Горан В.П. Философия. Что это такое? (часть II) // Философия науки. 1997. №1(3). С. 3-15; Горан В.П. Теоретические и методологические проблемы истории западной философии. — Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2007.-269 с. теллектуального и пр. окружения. Данная установка (используемая, как указано, на начальном этапе исследования) нацелена на то, чтобы предотвратить преждевременное рассеивание внимания исследователя; Изолированный; анализ произведений исследуемого автора позволит наметить точки, по которым можно будет провести предварительную траекторию развития его творчества: Например, не имеет большого смысла объяснять наличие каких-то взглядов мыслителя в отдельном его-произведении какими-то внешними обстоятельствами, если не иметь при этом в виду тех его взглядов,- которые: присутствовали в его более ранних произведениях. Напротив, именно сама направленность изменения - или,' другими : словами, эволюции его взглядов * помогает раскрыть характер влияния внешних факторов и вообще позволяет предположить, что какие-то подобные факторы присутствовали. Предлагаемая установка является одним из способов входа в «герменевтический круг» понимания произведений исследуемого автора: Круг этот в данном! случае состоит в том, что, не зная контекста, в котором протекала жизнедеятельность исследуемого автора, невозможно адекватно понять его идеи и рассуждения; не зная же структуры самих рассуждений и идей, невозможно оценить, какие обстоятельства его жизнедеятельности играли значимую роль в становлении его идей. В настоящей работе предлагается начинать с того, чтобьг в общих чертах наметить те аспекты идей Маркузе, которые либо сохранялись относительно неизменными на протяжении всего его творчества, либо, наоборот, возникали или исчезали в тот или иной период его творчества.

Отсечение комментаторской литературы: на предварительном этапе особенно актуально для исследования творчества современного философа'13, Полагаю, нет необходимости формализовать различие между понятиями «современный мыслитель» и «мыслитель прошлого», вполне достаточно понимать это различие на интуитивном уровне. Если в случае, например, Аристотеля об области исследований о нем можно говорить как об, когда нет надобности прояснения его терминологии, поскольку она вполне современна и не требует специальных филологических, этимологических и исторических комментариев (что было бы актуально, например, при исследовании авторов древности, действовавших в совершенно иных общественных и исторических условиях). В случае современного автора комментаторская литература может, при преждевременном ее подключении, внести лишь излишнюю путаницу, поскольку она большей частью представляет собой достаточно сырой и субъективный историко-философский материал, который можно охарактеризовать (что уже сделано выше в случае Маркузе) как «пер-^ возданный бульон». Этому первозданному бульону еще только предстоит оформиться в четкий историко-философский предмет с устоявшимися характеристиками. Кроме того, каждое мнение об исследуемом авторе представляет собой, строго говоря, точку зрения, обоснование которой необходимо проследить. С позиций настоящего исследования, эта точка зрения оценивается уже на основании проведенной реконструкции предмета исследования, т.е. обращению к комментаторской литературе и здесь должен предшествовать предварительный анализ выбранного объекта. Из этого также следует необходимость бесконтекстного анализа на первоначальном этапе исследования.

Кроме того, при анализе текстов, претендующих на философское содержание (таковы тексты Маркузе), необходимо придерживаться установки на

3) Методологическое недоверие, которое вытекает из того факта, что философ всегда претендует на описание действительности, причем он всегда заявляет, что он описывает истинную действительность. Причем, какие бы умозрительные конструкции он ни выдвигал, практически всегда ему прихоаристотелеведении» (что и делается в историко-философской литературе), т.е. здесь уже не обойтись без «комментаторской литературы», она уже стала органической частью самого предмета исследования, то ни о каком «марку-зеведении» в настоящее время и речи быть не может. дится анализировать эмпирические факты, в которых проявляется та истинная действительность, которую он описывает. Таким образом, методологическое недоверие заключается в том, чтобы найти те факты, которые анализирует исследуемый автор, и рассмотреть, каким образом они встраиваются в предлагаемую им картину мира, и встраиваются ли вообще. Подобная уста-, новка позволяет более адекватно проследить связь между используемыми философом понятиями и, следовательно, выделить базовое понятие его философии. Исследование же чистых конструкций, предлагаемых философом, без попытки указать, для описания чего они, сознательно или несознательно, этим философом предлагаются, не имеет большого смысла, поскольку эти конструкции могут быть интерпретированы самым разным образом - в зависимости именно от конкретного содержания, вкладываемого в составляющие их понятия. (Точка зрения, согласно которой философ не обязан подкреплять свои построения анализом конкретных фактов, представляется неверной: фи-, лософ обязан это делать, если хочет, чтобы его концепция рассматривалась всерьез, а не как материал для игры в бисер.)

Большую роль играет анализ того, как философ позиционирует себя относительно той реальности, которая охватывается его базовым понятием. Здесь можно выделить две крайние позиции, к одной из которых он может тяготеть: включенная и дистатщрованная позиции философствования. Философ занимает включенную позицию философствования, если он учитывает то, что сам является частью этой реальности, и дистанцированную - если изолируется в своем мышлении от нее. Подобное разделение является юно-, чевым, поскольку философ, как мыслитель, претендующий на создание предельно общего образа реальности, т.е. объектом исследования которого является мир в целом, очевидно, сам представляет собой часть этого объекта исследования. Методологическое недоверие, следовательно, побуждает рассмотреть, насколько и в каком плане этот факт учитывается в рассуждениях исследуемого философа44.

Наконец, большую роль в настоящей работе играет 4) Метод сравнительного анализа, который заключается в сопоставлении точек зрения и методов исследования, с одной стороны, Маркузе, а с другой — тех мыслителей, на рецепцию идей которых Маркузе претендовал в различные периоды своей деятельности (это, в первую очередь, Маркс, Гегель, Хайдеггер и Фрейд). Сравнительный анализ позволит вынести заключение о характере и степени преемственности между Маркузе и этими мыслителями, что даст возможность более выпукло охарактеризовать позицию Маркузе. Действительно, своеобразное преломление идей других авторов в творчестве исследуемого философа проливает дополнительный свет на сам характер его интеллектуальной деятельности. Кроме того, индивидуальные черты его образа как мыслителя можно выявить лишь в сопоставлении с другими мыслителями.

Конечно, здесь придется использовать результаты, полученные в историко-философских исследованиях, выполненные другими авторами. Наиболее ценными в контексте моей работы представляются результаты, полученные в марксистских историко-философских исследованиях. Это обусловли вается тем, что, несмотря на указанные выше недостатки, их методология в существенных чертах близка к методологии, принятой в моей работе.

44 Примером крайне выраженной включенной позиции философствования является принцип партийности философии, утверждаемый марксизмом. Естественно, данный принцип может лишь декларироваться, но не применяться на деле многими авторами, однако характер творчества Маркса с очевидностью говорит о том, что сам он понимал его вполне содержательно. Дистанцированная позиция четко просматривается в творчестве мыслителей, исследующих то, что должно быть, а не то, что есть; ярким представителем подобного философствования является Платон.

Действительно, марксистская методология изначально нацелена на раскрытие объективных, или «земных», оснований человеческих представлений, в том числе и философских концепций, что, несомненно, предпочтительнее, нежели просто построение системы понятий, которая объявляется реконструкцией философской системы исследуемого автора. Под «земными корнями» представлений понимается некий преимущественный объект, через теоретическое осмысление которого производится теоретическое осмысление мира в целом. Именно требование поиска подобного объективного субстрата философских размышлений и заключается в установке методологического недоверия. Формулирование подобной методологической установки без подробного обращения к марксистской методологии обусловлено следующим. Неприемлемым представляется то, что недоверие в марксистских исследованиях слишком ангажировано идеологически, т.е. объяснение тех или иных воззрений отдельного, индивидуального философа дается в глобальных категориях, таких как «классовая борьба» и пр., - без теоретического осмысления опосредующих факторов личного характера, влиявших на развитие мысли исследуемого автора. Поэтому остается необъясненным и непонятным для читателя, почему одни западные мыслители неизлечимо страдают «мелкобуржуазностью», «идеализмом» и прочими пороками представителей «буржуазной философии», а другие являются сторонниками «правильного мировоззрения», «материализма» и даже «диалектического материализма». Недаром такие характеристики как «идеалистичность», «мелкобуржуазность» воспринимаются ныне как ярлыки. Особенно странными и не получающими дальнейшего развития являются в данном контексте замечания марксистских авторов, о которых в случае исследователей Маркузе^ уже говорилось выше: у Маркузе встречаются «меткие», «убедительные», «проницательные» мысли; в силу каких факторов личного характера Маркузе дошел до этих мыслей и почему не развил из них «правильную философскую систему»?

Однако несомненным достоинством марксистских исследований является их четкая структурированность, которая позволяет увидеть брешь между выводами об индивидуальных чертах творчества исследуемого мыслителя и объяснением этих черт с помощью глобального идеологического напряжения. Следовательно, появляется возможность отбросить ничего не проясняющие характеристики и оставить при этом четкие предварительные выводы, полученные в результате плодотворного анализа45.

Также для сравнительного анализа будут использованы работы, содержащие подробнейший фактический материал по истории отдельных течений или мыслителей, но не содержащих далеко идущих теоретических выводов, что в данном случае представляется скорее достоинством, нежели недостат

46 ком .

45 Подобным образом будут использованы, например, работы: Попова ' М.А. Фрейдизм и религия - М.: Наука, 1985; Браун К.-Х. Критика фрейдо-марксизма. К вопросу о снятии психоанализа. -М.: Прогресс, 1982; История диалектики. Немецкая классическая философия / Руководитель авт. коллектива Ойзерман Т.И. Редколлегия: Богомолов A.C. и др. - М.: Мысль, 1978; и др.

46 Таковы, например, работы: Сафрански Р. Хайдеггер: германский мастер и его время. — М.: Молодая гвардия, 2005; Эткинд A.M. Эрос невозможного: Развитие психоанализа в России. — М.: Гнозис; Прогресс-Комплекс, 1994; Jay М. The Dialectical Imagination. A History of the Frankfurt School and the Institute of Social Research 1923-1950. - Berkley-Los AngelesLondon: University California Press, 1996; Wiggershaus R. Die Frankfurter Schule. Geschichte. Theoretische Entwicklung. Politische Bedeutung. - München: Deutschen Taschenbuch Verlag GmbH & Co. KG, 2001; Дмитриев A.H. Марксизм без пролетариата: Георг Лукач и ранняя Франкфуртская школа (19201930-е гг.). - СПб.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге; М.: Летний Сад, 2004.

Цель исследования — выявить базовое представление социальной философии Маркузе, проследить его истоки и направленность эволюции в творчестве этого философа с тем, чтобы осуществить реконструкцию внутренней логики развития социально-философских взглядов Маркузе и дать критическую оценку того культурного образа, который обитает в настоящее время в современной интеллектуальной среде, как в России, так и за рубежом. Актуальность этой цели обоснована выше, в соответствующем месте.

Соответственно этой цели в исследовании решаются следующие задачи исследования:

1) реконструкция базового понятия социальной философии Маркузе в зрелый период его творчества (50-е-60-е гг. XX в.);

2) раскрытие роли раннего творчества Маркузе (конец 20-х-30е гг. XX в.) в становлении базового понятия его зрелых работ;

3) оценка степени и характера преемственности между Маркузе, с одной стороны, и Хайдеггером, Фрейдом, Гегелем и Марксом, с другой;

4) выявление этапов формирования базового понятия социальной философии Маркузе;

5) установление степени соответствия методологических установок Маркузе и реального содержания его социально-философских исследований.

Результаты исследования:

1) На основе анализа произведений Г. Маркузе и комментаторской литературы выявлено, что роль базового понятия его философии принадлежит понятию «репрессивного общества». Установлено, что такие понятия как «Разум», «освобождение», «бунт», «человек» не могут претендовать на роль^ базовых в философских построениях Маркузе, поскольку их содержание полностью вытекает из понятия «репрессивного общества» и негативной оценки, придаваемой ему Маркузе. «Разум» у Маркузе выступает как нечто противопоставленное «одномерному сознанию», взращиваемому «репрессивным обществом» в своих членах. «Освобождение» — как сбрасывание человечеством гнета «репрессивного общества», «репрессивной цивилизации». «Бунт» — как восстание против этого гнета (знаменитый призыв Маркузе к абстрактному «Великому отказу»). «Человек» - как носитель «одномерного сознания», которое принудительно насаждается «репрессивным обществом»" и определяет все существование «человека». Выделенное базовое понятие имеет также то преимущество перед другими указанными кандидатами на эту роль, что оно имеет прямого референта в реальности (современное общество), на адекватное описание которого претендует Маркузе. Понятия «бунт», «освобождение», «разум», «человек» связаны с этим референтом лишь опосредованно (именно через понятие «репрессивного общества»).

2) Установлено, что на раннем этапе своего творчества Маркузе наследует от немецкой классической философии, в частности, от Гегеля, и своеобразно трактует разделение разума и рассудка. Позже это разделение превращается у Маркузе в противопоставление, что сыграло важную роль в становлении понятия «репрессивное общество» как базового для его зрелой социально-философской доктрины. Если у Гегеля рассудок является лишь более низкой познавательной способностью в сравнении с разумом, то у Маркузе разум и рассудок резко противопоставляются как взаимоисключающие друг друга. Рассудок для Маркузе — это «одномерное сознание», формируемое «репрессивным обществом»; это операциональное, рецептурное сознание, которое в соответствии с навязанными «репрессивным обществом» рецептами нацелено на достижение установленных им же целей. Процесс познания" на рассудочной ступени способен, по Маркузе, привести лишь к созданию «традиционной теории»: набору логически взаимосвязанных понятий, не репрезентирующих конкретную действительность.

3) Установлен характер преемственности идей между Маркузе и четырьмя наиболее значимыми для него авторами: Хайдеггером, Фрейдом, Гегелем и Марксом. С помощью специально разработанного аппарата для анализа преемственности идей выявлено, что внимание Маркузе к Хайдеггеру и Фрейду носит скорее случайный характер, оно всецело обусловлено биогра-^ фическими обстоятельствами. Более значительное влияние оказали на Маркузе идеи Гегеля и Маркса. У Гегеля Маркузе заимствует идею поиска развития объекта в самом объекте - в виде противоположных тенденций, имеющихся в нем. Однако он не выдерживает рационалистической установки Гегеля и тяготеет к иррационалистическому решению проблемы развития общества посредством волевого отказа индивидов от подчинения репрессивной идеологии. У Маркса Маркузе заимствует идею о необходимости изменения общества для освобождения людей. Однако, не предпринимает серьезных усилий по исследованию реального референта своего базового понятия. Это^ является кардинальным отличием его позиции от позиции Маркса, и даже тот факт, что в позднем своем творчестве Маркузе начинает исследование (доступными ему средствами) современного ему общества, как это делал и Маркс, не является весомым доводом в пользу значительной степени преемственности между Маркузе и Марксом, поскольку в своем анализе Маркузе, вследствие изолированности от эмпирического материала, репрезентирующего указанный предмет исследований Маркса, отбрасывает существеннейшие понятия, характеризующие этот предмет: классовая борьба, производительные силы и производственные отношения.

4) Выявлено, что во взглядах Маркузе на общество в ходе развития его творчества произошли изменения, последовательность этапов которого имеет следующую направленность. На смену «элитарной» модели общества (или платонической: разделение общества на философов, обладающих истиной или истинным методом, и простых граждан, которые узнают об истине лишь от философов) пришла «диффузная» модель: любой член современного общества потенциально имеет доступ в трансцендентное царство истины (через «эстетическое измерение»), однако репрессивное, «одномерное» общество, как некая безличная сущность, стремится подавить любую возможность вый^ ти в это измерение. Это изменение во взглядах на интеллектуальную структуру общества ознаменовало окончательное формирование «репрессивного общества» как базового понятия Маркузе, а также становление Маркузе в качестве самостоятельного в обосновании своих положений мыслителя. Предполагая, на раннем этапе своего творчества, что общество делится на элиту (философов) и простое «наличное бытие», Маркузе ищет обоснование своих взглядов во мнении представителей этой элиты. При переходе на «диффузную» точку зрения, Маркузе уже говорит от своего имени, как человек, который смог проникнуть в царство трансцендентных истин и может сравнить' это царство с наличным положением дел.

5) На основе анализа методологии философских исследований Маркузе установлено, что эмпирические исследования выступают у Маркузе в двух ипостасях: (1) как деятельность ученого, в рамках «традиционной теории», которая является лишь классифицированием фактов с помощью заранее подготовленных понятий; (2) как способ раскрытия содержания философских истин, которые должны быть конкретными. Однако понятие «конкретного» не играет существенной роли в содержательных рассуждениях Маркузе, поскольку Маркузе интересует общественный процесс как целое, а это целое в" его глазах негативно воздействует на любую конкретную деятельность, в том числе и на эмпирические исследования. Тем не менее, Маркузе претендует на адекватное описание конкретного современного общества. Отсутствие у Маркузе конкретного эмпирического анализа общества согласно своим воззрениям объясняет постепенное отмирание в его философской концепции общества (по мере ее развития) базовых марксистских категорий, а также гегелевской тенденции к рациональному объяснению развития любого объекта.

Новизна исследования.

1. Предложена эффективная методология анализа эволюции творчества отдельного философа с точки зрения развития в ходе этой эволюции «базового понятия». Реконструкция «базового понятия» в зрелом творчестве исследуемого мыслителя дает ключ к раскрытию логики развития его воззрений.

2. Впервые раскрыта содержательная связь ранних произведений Маркузе с его поздними произведениями.

3. Выявлена основная направленность развития социально-философских взглядов Г. Маркузе.

4. В работе предложена комплексная оценка характера влияния на Маркузе ключевых для него в разные периоды его деятельности мыслителей (Маркса, Гегеля, Фрейда и Хайдеггера).

План исследования. Диссертация состоит из «Введения», трех глав и «Заключения». Первая глава диссертации посвящена анализу трех произведений Маркузе, относящихся к зрелому периоду («Одномерный человек»,^ «Советский марксизм» и «Эрос и цивилизация»). Именно в них базовое понятие Маркузе («репрессивное общество») представлен уже явно и во всей полноте. Данные произведения анализируются с четко определенной установкой: ухватить общие тенденции в обосновании Маркузе объективности своих представлений о современном обществе. Поэтому я принимаю здесь крайне критическую точку зрения, и анализ вполне может выглядеть чересчур пристрастным. Однако это представляется мне гораздо более адекватным прочтением философского произведения, нежели прочтение с излишним доверием к автору. Поскольку абсолютно беспристрастное и объективное про-^ чтение текста я считаю невозможным, то приходится исходить из указанной альтернативы, и я выбираю (возможно, гипер-) критицизм. То, что в начале исследования анализируются итоговые работы Маркузе, а не работы, относящиеся к ранним этапам его творчества, вполне можно соотнести с известным принципом, выраженным Марксом в виде афоризма: «анатомия челове

4 -у Ч ка - ключ к анатомии обезьяны» . Таким образом, в данном пункте я примыкаю к марксистской традиции исследования (этот принцип может использоваться при исследовании в рамках любой предметной области48).

Во второй главе, после того, как очерчено базовое понятие в философском творчестве Маркузе 1950-Х-1960-х гг. и в общих чертах представлен характер аргументации Маркузе, проводится анализ ранних произведений Маркузе (цикл работ «хайдеггер-марксистского» периода (1928-1933 гг.), цикл статей, относящихся к началу социально-философского периода его деятельности (1934-1940 гг.), и работа «Разум и революция» (1943 г.) — как первое достаточно зрелое социально-философское произведение Маркузе).

Таким образом, в первых двух главах намечены «узловые точки» и проблемы в творчестве Маркузе (имеются в виду, проблемы, возникающие при согласовании взглядов Маркузе друг с другом). В третьей главе на основании этих «узловых точек» произведена попытка дать содержательную реконструкцию развития взглядов Маркузе с подключением тех немногих, и зачастую чрезмерно абстрактных, фактов из его биографии, которые ныне представлены в исследовательской литературе. Третья глава разбита на разделы, в каждом из которых проанализирована проблема преемственности между Маркузе и одним из четырех мыслителей: Хайдеггером, Фрейдом, Гегелем и Марксом. На фоне анализа этой проблемы содержательно реконструируется развитие социально-философских взглядов Маркузе.

В «Заключении» подводится итог исследованию с формулировкой полученных в каждой главе результатов в свете уже всей проделанной к тому времени работе по анализу творчества Маркузе.

47 Маркс К. К критике политической экономии. — М.: Госполитиздат, 1953. С. 219. Ч

На это указывает также крупный советский методолог и историк науки Б.М. Кедров; см.: Кедров Б.М. Повторяемость в процессе развития. — М.: КомКнига, 2006. С. 137.

Заключение диссертации по теме «История философии», Бабак, Максим Владимирович

В заключение проведенной работы можно сформулировать следующие выводы.

1) На основе анализа произведений Г. Маркузе и комментаторской литературы выявлено, что роль базового понятия его философии принадлежит понятию «репрессивного общества». Установлено, что такие понятия как «Разум», «освобождение», «бунт», «человек» не могут претендовать на роль базовых в философских построениях Маркузе, поскольку их содержание полностью вытекает из понятия «репрессивного общества» и негативной оценки, придаваемой ему Маркузе. «Разум» у Маркузе выступает как нечто^ противопоставленное «одномерному сознанию», взращиваемому «репрессивным обществом» в своих членах. «Освобождение» — как сбрасывание человечеством гнета «репрессивного общества», «репрессивной цивилизации». «Бунт» — как восстание против этого гнета (знаменитый призыв Маркузе к абстрактному «Великому отказу»). «Человек» — как носитель «одномерного сознания», которое принудительно насаждается «репрессивным обществом» и определяет все существование «человека». Выделенное базовое понятие имеет также то преимущество перед другими указанными кандидатами на эту роль, что оно имеет прямого референта в реальности (современное обще-^ ство), на адекватное описание которого претендует Маркузе. Понятия «бунт», «освобождение», «разум», «человек» связаны с этим референтом лишь опосредованно (именно через понятие «репрессивного общества»).

2) Установлено, что на раннем этапе своего творчества Маркузе наследует от немецкой классической философии, в частности, от Гегеля, и своеобразно трактует разделение разума и рассудка. Позже это разделение превращается у Маркузе в противопоставление, что сыграло важную роль в становлении понятия «репрессивное общество» как базового для его зрелой социально-философской доктрины. Если у Гегеля рассудок является лишь более^ низкой познавательной способностью в сравнении с разумом, то у Маркузе разум и рассудок резко противопоставляются как взаимоисключающие друг друга. Рассудок для Маркузе — это «одномерное сознание», формируемое «репрессивным обществом»; это операциональное, рецептурное сознание, которое в соответствии с навязанными «репрессивным обществом» рецептами нацелено на достижение установленных им же целей. Процесс познания на рассудочной ступени способен, по Маркузе, привести лишь к созданию «традиционной теории»: набору логически взаимосвязанных понятий, не репрезентирующих конкретную действительность.

3) Установлен характер преемственности идей между Маркузе и четырьмя наиболее значимыми для него авторами: Хайдеггером, Фрейдом, Гегелем и Марксом. С помощью специально разработанного аппарата для анализа преемственности идей выявлено, что внимание Маркузе к Хайдеггеру и Фрейду носит скорее случайный характер, оно всецело обусловлено биографическими обстоятельствами. Более значительное влияние оказали на Маркузе идеи Гегеля и Маркса. У Гегеля Маркузе заимствует идею поиска развития объекта в самом объекте - в виде противоположных тенденций, имеющихся в нем. Однако он не выдерживает рационалистической установки Ге-" геля и тяготеет к иррационалистическому решению проблемы развития общества посредством волевого отказа индивидов от подчинения репрессивной идеологии. У Маркса Маркузе заимствует идею о необходимости изменения общества для освобождения людей. Однако, не предпринимает серьезных усилий по исследованию реального референта своего базового понятия. Это является кардинальным отличием его позиции от позиции Маркса, и даже тот факт, что в позднем своем творчестве Маркузе начинает исследование (доступными ему средствами) современного ему общества, как это делал и Маркс, не является весомым доводом в пользу значительной степени преем-" ственности между Маркузе и Марксом, поскольку в своем анализе Маркузе, вследствие изолированности от эмпирического материала, репрезентирующего указанный предмет исследований Маркса, отбрасывает существеннейшие понятия, характеризующие этот предмет: классовая борьба, производительные силы и производственные отношения.

4) Выявлено, что во взглядах Маркузе на общество в ходе развития его творчества произошли изменения, последовательность этапов которого имеет ч следующую направленность. На смену «элитарной» модели общества (или платонической: разделение общества на философов, обладающих истиной или истинным методом, и простых граждан, которые узнают об истине лишь от философов) пришла «диффузная» модель: любой член современного общества потенциально имеет доступ в трансцендентное царство истины (через «эстетическое измерение»), однако репрессивное, «одномерное» общество, как некая безличная сущность, стремится подавить любую возможность выйти в это измерение. Это изменение во взглядах на интеллектуальную структуру общества ознаменовало окончательное формирование «репрессивного общества» как базового понятия Маркузе, а также становление Маркузе в качестве самостоятельного в обосновании своих положений мыслителя. Предполагая, на раннем этапе своего творчества, что общество делится на элиту (философов) и простое «наличное бытие», Маркузе ищет обоснование своих взглядов во мнении представителей этой элиты. При переходе на «диффузную» точку зрения, Маркузе уже говорит от своего имени, как человек, который смог проникнуть в царство трансцендентных истин и может сравнить это царство с наличным положением дел.

5) На основе анализа методологии философских исследований Маркузе установлено, что эмпирические исследования выступают у Маркузе в двух ипостасях: (1) как деятельность ученого, в рамках «традиционной теории», которая является лишь классифицированием фактов с помощью заранее подготовленных понятий; (2) как способ раскрытия содержания философских истин, которые должны быть конкретными. Однако понятие «конкретного» не играет существенной роли в содержательных рассуждениях Маркузе, поскольку Маркузе интересует общественный процесс как целое, а это целое в его глазах негативно воздействует на любую конкретную деятельность, в том числе и на эмпирические исследования. Тем не менее, Маркузе претендует на. адекватное описание конкретного современного общества. Отсутствие у Маркузе конкретного эмпирического анализа общества согласно своим воззрениям объясняет постепенное отмирание в его философской концепции общества (по мере ее развития) базовых марксистских категорий, а также гегелевской тенденции к рациональному объяснению развития любого объекта.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Бабак, Максим Владимирович, 2008 год

1. Адорно Т. Эстетическая теория. М.: Республика, 2001. - 527 с.

2. Баталов Э.Я. Философия бунта (критика идеологии левого радикализма). М.: Политиздат, 1973. - 222 с.

3. Баталов Э.Я., Никитич Л.А., Фогелер Я.Г. Поход Маркузе против марксизма. М.: Мысль, 1970. - 143 с.

4. Баталов Э.Я. Воображение и революция // Вопросы философии, 1972, № 1.i

5. Бессонов Б.Н. Несостоятельность «критической теории» Г. Маркузе // Политическое самообразование, 1971, № 9. С. .

6. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 2004. - CLXX, 788 с.

7. Браун К.-Х. Критика фрейдомарксизма. К вопросу о снятии психоанализа. -М.: Прогресс, 1982.

8. Бьюкенеи П. Смерть Запада. М.: ООО «Издательство ACT», 2003.

9. Вятр Е. Герберт Маркузе философ дезориентирующего радикализма // Философские науки, 1969, № 3.

10. Гаджиев К.С. Масса. Миф. Государство // Вопросы философии, 2006, №6. С. 3-20.

11. Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет в 2 тт. М.: Наука, 1972-1973.

12. Горан В.П. Философия. Что это такое? // Философия науки. 1996. №1(2). С. 3-14.

13. Горан В.П. Философия. Что это такое? (часть II) // Философия науки. 1997. №1(3). С. 3-15.

14. Горан В.П. Теоретические и методологические проблемы истории западной философии. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2007. - 269 с.

15. Давыдов Ю.Н. Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы. -М.: Наука, 1977.

16. Давыдов Ю.Н. Неомарксистский синтез социологизма и антропологизма // Очерки по истории теоретической социологии XX столетия (от М. Вебера к Ю. Хабермасу, от Г. Зиммеля к постмодернизму). М.:ч1. Наука, 1994. С. 107-116.

17. Давыдов Ю.Н. Основные концепции Франкфуртской школы и их историческая судьба // Там же. С. 117—132.

18. Давыдов Ю.Н. Наступление неомарксизма на социологическую теорию (60-е годы). «Критическая теория» как симптом надвигавшегося и фермент разразившегося кризиса теоретической социологии // Там же. С. 287-308.

19. Дмитриев А.Н. Марксизм без пролетариата: Георг Лукач и ранняя Франкфуртская школа (1920-1930-е гг.). СПб.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге; М.: Летний Сад, 2004. - 528 с.

20. Замошкин Ю.А., Мотрошилова Н.В. Критична ли «критическая теория общества» Герберта Маркузе? // Вопросы философии, 1968, № 10. С. 66-77.

21. Замошкин Ю.А., Мотрошилова Н.В. «Новые левые» их мысли и настроения // Вопросы философии, 1971, № 4. С. .

22. Иванов Д. Критическая теория Франкфуртской школы // Немецкая социология. Отв. ред. Р.П. Шпакова. СПб.: Наука, 2003. С. 367-419.

23. История буржуазной социологии первой половины XX века. М.: Наука, 1979.-306 с.

24. История диалектики. Немецкая классическая философия / Руководитель авт. коллектива Ойзерман Т.И. Редколлегия: Богомолов A.C. и др. М.: Мысль, 1978.-363 с.

25. Кагарлицкий Б. Марксизм: не рекомендовано для обучения. М.: Алгоритм, Эксмо, 2006. - 480 с.

26. Кедров Б.М. Повторяемость в процессе развития. М.: КомКнига, 2006.

27. Коллинз Р. Социология философий. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002.- 1281 с.

28. Косолапое Р., Печенев В. Куда ведет молодежь философия Маркузе? // Молодой коммунист, 1969, № 1. С. .

29. Кузнецов В. Пересмотреть отношение человека к обществу и к самому себе // Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. М.: «Издательство ACT», 2002. С. 3-4.

30. Личность в XX столетии: Анализ буржуазных теорий / Редкол.: М.Б." Митин (отв. ред.) и др. М.: Мысль, 1979. - 260 с.

31. Мансуров Н.С. Вступительная статья // Браун К.-Х. Критика фрейдо-марксизма. К вопросу о снятии психоанализа. — М.: Прогресс, 1982. С. 5-26.

32. Маркс К. К критике политической экономии. — М.: Госполитиздат, 1953.

33. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., Т.42, 1974. С. 41-174.

34. Маркс К., Энгельс Ф. Письма о «Капитале», 1948.

35. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения, Т.1, 1952.

36. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология И Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., Т.З, 1955.

37. Маркузе Г. Разум и революция. Гегель и становление социальной теории. СПб.: «Владимир Даль», 2000. - 541 с.

38. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества. М.: ООО «Издательство ACT», 2002. - 526, 2. с.

39. Павловский В.В. Г. Маркузе как идеолог «Новых левых»: прошлое," настоящее и будущее одной теории и практики // Философия: история и современность: сб. науч. тр., 1999-2000 Новосибирск, 2001. С. 5766.40