Ритуальные памятники кочевников Алтая поздней древности и раннего средневековья тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.06, кандидат исторических наук Шелепова, Елена Владимировна

• Шелепова, Елена Владимировна
• кандидат исторических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Шелепова, Елена Владимировна

ВВЕДЕНИЕ

Глава I. История исследований ритуальных комплексов кочевников Алтая поздней древности и раннего средневековья.

1.1. Результаты изучения ритуальных памятников раннескифского времени (бийкенская культура) (конец IX

2-3-я четверть VI вв. до н.э.).

1.2. Опыт выявления и интерпретации околокурганных сооружений пазырыкской культуры (2-я половина VI - III вв. до н.э.).

1.3. Проблемы обнаружения и изучения ритуальных сооружений булан-кобинской культуры (II в. до н.э. - 1-я половина V в. н.э.).

1.4. История исследования ритуальных комплексов тюркской культуры

Глава II. Морфология сакрального пространства на погребальных комплексах кочевников поздней древности Алтая.

2.1. Конструкция и расположение ритуальных комплексов раннескифского времени (бийкенская культура).

2.2. Особенности структурирования околокурганного пространства в пазырыкской культуре.

2.3. Особенности ритуальных памятников булан-кобинской культуры.

Глава III. Семантика ритуальных комплексов поздней древности.

3.1. Назначение ритуальных комплексов бийкенской культуры Алтая.

3.2. Семантика околокурганных сооружений пазырыкской культуры.

3.3. Содержание ритуальной практики в булан-кобинской культуре.

Глава IV. Организация сакрального пространства в период раннего средневековья (тюркская культура).

4.1. Основные подходы к систематизации тюркских ритуальных комплексов.

4.2. Типология ритуальных комплексов тюркской культуры.

4.3. Вопросы интерпретации тюркских ритуальных комплексов.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Ритуальные памятники кочевников Алтая поздней древности и раннего средневековья»

Актуальность темы. Благодаря многолетним исследованиям погребально-поминальных комплексов Саяно-Алтая от раннескифского времени до раннего средневековья к настоящему времени накоплена и в определенной степени опубликована представительная база источников. С помощью полученных в ходе раскопок разноплановых сведений осуществлялись реконструкции различных аспектов жизнедеятельности кочевых обществ. Составлено более или менее целостное представление о погребальном обряде бийкенской, пазырыкской, булан-кобинской и тюркской культуры (Кирю-шин Ю.Ф., Тишкин А.А., 1997; Полосьмак Н.В., 2001; Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин А.А., 2003; Тишкин А.А., Дашковский П.К., 20036; Ку-барев В.Д., 1987, 1991, 1992; Кубарев Г.В., 2005; Матренин С.С., 2005а). В этих и других работах рассматривались также вопросы социальной организации и системы мировоззрений населения Алтая в период поздней древности и раннего средневековья.

Преимущественный исследовательский интерес к погребальным памятникам оставлял за рамками специального изучения различные внекурган-ные ритуальные конструкции. Публикации материалов раскопок таких объектов носят часто выборочный характер. По информативной емкости «поминальные», «жертвенные» и другие сооружения уступают материалам погребений. В то же время их системное изучение, которое предполагает привлечение сведений из письменных источников, этнографических данных, материалов археологических исследований, позволяет составить целостное представление об организации сакрального пространства и входящих в него памятников в разные исторические периоды, определить функциональное назначение таких объектов. В совокупности подобная работа объяснит содержание ритуальной практики в динамике существования археологических культур от поздней древности до раннего средневековья включительно.

Следует сказать, что ранее осуществлялись работы по исследованию «поминальных» памятников кочевников Горного Алтая. В одной из них были систематизированы сведения по некоторым ритуальным сооружениям в па-зырыкской и тюркской культурах, предприняты попытки объяснения их назначения (Дворников Э.П., 2004).

Актуальность настоящего исследования определяется задачей всесторонней реконструкции различных сторон жизнедеятельности обществ кочевого типа. До сих пор нет обобщающих работ, в которых бы ритуальные комплексы и соответствующие им модели организации сакрального пространства рассматривались в динамике существования культур от ранне-скифского времени до раннего средневековья включительно. Имеются исследования, посвященные только отдельным типам памятников ритуального характера: изваяниям-«оленным» камням (раннескифское время) и тюркским изваяниям (период раннего средневековья) на разных территориях их распространения (Кубарев В.Д., 1979а, 1984; Савинов Д.Г., 19946; Ольховский B.C., 2005; Ермоленко Л.Н., 2004, 2006).

В решении проблем семантики ритуальных объектов и конструкций существует значительная лакуна. Согласно сложившейся «традиции» все они причисляются к разряду «поминальных». Поэтому в теоретическом осмыслении и корректировке нуждаются понятия и обозначения, употребляемые для интерпретации археологически выявленных типов памятников.

В соответствии с вышеобозначенными положениями исследование по заявленной тематике представляется актуальным, поскольку демонстрирует системный подход в изучении морфологии и семантики ритуальных памятников кочевников поздней древности и раннего средневековья, выявляет их эволюцию и позволяет реконструировать «модели» организации сакрального пространства, уточняя имеющиеся исследовательские наработки и существенно дополняя полученные при обследованиях погребальных комплексов сведения.

Цель исследования заключается в комплексном анализе и реконструкции системы представлений древних и раннесредневековых кочевников Алтая, связанных с ритуальной сферой деятельности и отраженных в специфических археологических памятниках.

В рамках обозначенной цели и для ее достижения решались следующие задачи:

1. Обобщить и систематизировать накопленные сведения по изучению ритуальных комплексов древних и раннесредневековых кочевников Алтая и сопредельных территорий.

2. Выявить основные элементы организации и оформления сакрального пространства в разные периоды.

3. Определить семантику и функциональное назначение отдельных типов ритуальных объектов и конструкций.

4. Реконструировать ритуальную практику, зафиксированную по разным типам изученных сооружений.

5. Рассмотреть принципы организации сакрального пространства и составляющие его элементы в динамике существования кочевых культур от поздней древности до раннего средневековья включительно.

Объектом исследования выступает ритуальная практика древних и раннесредневековых кочевых обществ Алтая.

Предметом работы являются ритуальные объекты и сооружения, зафиксированные в околокурганном пространстве, и обособленные от них комплексы, которые характеризуют ритуальную практику, представления о смерти и посмертном существовании.

Территориальные рамки работы ограничены в основном Алтаем, где открыты и в разное время изучались археологические памятники кочевников поздней древности и раннего средневековья. В диссертационном исследовании использованы традиционные для археологических работ наименования его физико-географических провинций, определяемые орографическими особенностями: Южный, Восточный, Северо-Восточный, Центральный, Северо-Западный и др. (Петкевич М.В., 1971). Дополнительно привлекались материалы из Восточного Казахстана, Монголии, Тувы, Хакасско-Минусинской котловины, Тянь-Шаня, Забайкалья, Южного Урала.

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца IX в. до н.э. по XI в. н.э., когда на Алтае существовали бийкенская (конец IX -2-3-я четв. VI вв. до н.э.), пазырыкская (2-я половина VI—III вв. до н.э.), бу-лан-кобинская (II в. до н.э. - 1-я половина V в. н.э.) и тюркская (2-я половина V-XI вв. н.э.) культуры (Тишкин А.А., 2007г).

Методология исследования основывается на принципах исторического познания и включает систему общефилософских и общеисторических законов развития общества, отдельных процессов и явлений. Среди них установление причинно-следственных связей, взаимозависимости общего, частного, особенного и единичного. Явления исторической действительности рассматриваются как определенным образом организованная структура, состоящая из отдельных элементов, которые входят «.как часть в целое в более общую систему общественного сознания» (Ельчанинов В.А., 2004, с. 48).

Для реализации цели всесторонней реконструкции ритуальной практики в каждой конкретной культуре нами использован системный подход. Он подразумевает рассмотрение объектов как сложноорганизованных систем, «.ориентирует на раскрытие целостности объекта и обеспечивающих ее механизмов, на выявление многообразных типов связей сложного объекта и сведение их в единую теоретическую картину», предполагает построение моделей систем и их свойств, рассмотрение их в динамике развития (Блау-берг И.В., 1997, с. 235; Блауберг И.В., Юдин Э.Г., Садовский В.Н., 2001, с. 559; Каган М.С., 1991, с. 19-20). Применение данных методологических положений на археологическом материале нашей тематики предполагало восприятие сакрального пространства погребального комплекса и каждого ритуального памятника как упорядоченной, целостной, динамичной системы взаимосвязанных элементов, обладающих для целого определенной значимостью. Это позволило выявить функции отдельных типов сооружений.

Терминологический аппарат исследования составляют понятия религиозно-мифологической сферы. Прежде всего, следует определить сущностные характеристики категории ритуал. Ритуал (или обряд) - это особая программа поведения, с помощью которой древний коллектив переживал значимые точки бытия. Одним из критических состояний была смерть (Байбурин А.К., 1991, с. 26-27). Разрыв с нею происходил посредством погребально-поминального обряда, определяемого как «.совокупность стереотипно-символических (реальных, целесообразных, нормированных) действий, осуществляемых в соответствии с определенными нормами, несущими идеологическую нагрузку, в процессе подготовки и совершения захоронения умершего, а также спустя определенное время после захоронения» (Ольховский B.C., 1999, с. 115). Понятие поминальный обряд, как и погребальный, имеет также самостоятельное значение и определяется как действия, совершаемые в течение определенного времени после захоронения с пропциально-мемориальной целью. Он имеет свою практическую и религиозно-идеологическую сферы (Ольховский B.C., 1991, с. 5). Центральную часть ритуала составляет понятие жертвоприношение - способ установления коммуникации, средство связи между миром профанным и сакральным, светским и священным посредством жертвы, т.е. вещи, разрушаемой в процессе обряда (Новик Е.С., 1984, с. 135-136; 1994, с. 146; Жуковская Н.Л., 1993, с. 79; Дмитриева Т.Н., 2000, с. 16).

Поэтому ритуальными памятниками в настоящей работе названы археологические объекты и сооружения, которые имеют непосредственное или опосредованное отношение к погребальным комплексам.

При написании диссертации использовались как общеисторические методы познания (сравнительно-исторический, хронологический), так и традиционно применяемые в археологических исследованиях. Планиграфический анализ погребально-поминального комплекса использован для выяснения структуры организации сакрального пространства и составляющих его элементов. С помощью классификации осуществлялось выделение конкретных типов ритуальных сооружений и объектов. Приемы статистической обработки использовались для подсчета веса признаков, характеризующих те или иные памятники. Метод датированных аналогий применялся для определения длительности бытования определенных традиций ритуального строительства в рамках существования названных культур. Прием археолого-этнографических параллелей, моделирование процессов и явлений исторической действительности решали задачу изучения семантики и выявления функциональной принадлежности разных ритуальных объектов и конструкций.

Источниковая база исследования представлена исследованиями археологических памятников кочевников от раннескифского времени до раннего средневековья на Алтае, а также в Западной Монголии, Туве и ряде других регионов. С территории Алтая проанализированы следующие материалы: 16 памятников бийкенской культуры, 92 погребально-поминальных комплексов пазырыкской культуры, 16 могильников булан-кобинской культуры и 292 тюркских ритуальных объекта.

В работе использованы опубликованные, а также не введенные в научный оборот сведения из архивов Кемерова (архив Музея «Археология, этнография и экология Сибири» КемГУ) и Барнаула (архив Музея археологии и этнографии Алтая АлтГУ). Включены материалы полевых работ, производившихся на Алтае автором или при его участии. Их результатом стало открытие ряда новых археологических памятников и точная фиксация уже известных объектов. Это раскопки на памятнике Тыткескень-VI (Шелепова Е.В., 2007в-г) и разведочные мероприятия в долине Карасу (Чемальский район Республики Алтай) (Шелепова Е.В., 2007, 2008д). Обследования осуществлялись в Онгудайском районе Республики Алтай, где выявлены прежде не известные археологические комплексы: курганы и памятники ритуального характера (Кур-Кечу-VI-VIII) (Шелепова Е.В., 2007, рис. 5, 9, 16). На ранее открытых комплексах Яломан-XII и XIII выполнена тахеометрическая съемка, в результате которой определено точное расположение погребальных и ритуальных конструкций и объектов кочевников поздней древности (Шелепова Е.В., 2007, рис. 1-2).

При участии автора диссертации в разные годы велись разведки и раскопки памятников кочевников в Яломанском археологическом микрорайоне. В 2003 г. осуществлялись раскопки ритуальных сооружений периода раннего средневековья (тюркская культура) на памятнике Яломан-VII (Горбунов В.В., 2004), а также погребальных и ритуальных объектов булан-кобинской культуры на археологическом комплексе Яломан-И (Тишкин А.А., 2005, 2008). Результаты исследования ритуальных сооружений скифо-сакского времени на памятниках Яломан-1-IH, V-VI, VIII введены в научный оборот (Тишкин А.А., Шелепова Е.В., 20066). В 2007 и 2008 гг. автор диссертации работал в составе Буянтской археологической экспедиции (Западная Монголия, долина Буянта). Там исследовались херексуры и «оленные» камни, тюркские ритуальные комплексы (Горбунов В.В., Тишкин А.А., Шелепова Е.В., 2008).

Отдельная работа предпринята по изучению ритуальных сооружений тюркской культуры на памятнике Котыр-Тас-I (Кош-Агачский район Республики Алтай) (Суразаков А.С., Тишкин А.А., Шелепова Е.В., 2008).

Для достижения заявленной в диссертации цели привлекались сведения из письменных источников: для скифо-сакского времени - Ригведа, Атхарва-веда, Упанишады, И-Цзин («Книга перемен» или «Канон перемен»), Ши-Цзин («Книга песен» или «Канон поэзии»), для периода раннего средневековья - исторические тексты в переводах Н.Я. Бичурина и Лю Маоцая, тюркские рунические памятники.

Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые ритуальные сооружения древних и раннесредневековых кочевников рассматриваются в динамике существования отдельных культур. Системному анализу и интерпретации подверглись практически все типы археологически зафиксированных объектов, отражающих специфику ритуальной практики в разные исторические периоды. Определена морфология сакрального пространства и семантика входящих в него памятников в бийкенской, пазырыкской и буланкобинской культурах. Произведена классификация и типология тюркских ритуальных комплексов, что позволило проследить традиции и эволюцию ритуальной практики, установить датировку и назначение разных сооружений.

Практическая значимость работы заключается в использовании отдельных ее положений при написании обобщающих работ по мировоззрению, погребально-поминальному обряду, монументальной скульптуре древних и средневековых кочевников Алтая, истории открытий и исследований разновременных памятников на Алтае и Западной Монголии. Полученные из разных источников материалы будут способствовать осуществлению реконструкции истории Алтая и сопредельных территорий. Указанные аспекты станут особенно важными при реализации проекта, поддержанного грантом Президента РФ (НШ-5400.2008.6, «Создание концепции этнокультурного взаимодействия на Алтае в древности и средневековье»), в котором автор диссертации является основным исполнителем.

Разделы диссертационного исследования могут быть востребованы при разработке спецкурсов для ВУЗов, а также в экскурсионно-туристической деятельности.

Апробация. Наработки и выводы по основным аспектам диссертационного исследования апробировались при прочтении докладов в период с 2003 по 2008 гг. на международных, всероссийских и региональных конференциях и форумах: «Культура Сибири и сопредельных территорий в прошлом и настоящем» (Томск, 2003 г.), «Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных территорий» (Томск, 2003 г.), «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирск, 2003, 2004, 2005 гг.), «Традиционные культуры и общества Северной Азии с древнейших времен до современности (Кемерово, 2004 г.), «Истоки, формирование и развитие евразийской поликультурности: Культуры и общества Северной Азии в историческом прошлом и современности» (Иркутск, 2005 г.), «Алтае-Саянская горная страна и история освоения ее кочевниками (Барнаул, 2007 г.), «Интеграция археологических и этнографических исследований» (Одесса, 2007 г.), «Время и культура в археолого-этнографических исследованиях древних и современных обществ Западной Сибири и сопредельных территорий: Проблемы интерпретации и реконструкции» (Томск, 2008 г.), «Древние и средневековые кочевники Центральной Азии (Барнаул, 2008 г.), «II (XVIII) Всероссийский археологический съезд» (Суздаль, 2008 г.).

Полученные результаты отражены в 25 публикациях, в том числе одной монографии.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы, списка сокращений и приложения, представленного в табличной, текстовой и иллюстративной форме.

Заключение диссертации по теме «Археология», Шелепова, Елена Владимировна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В представленном диссертационном исследовании на основе обширного корпуса археологических и письменных источников рассмотрены актуальные проблемы изучения ритуальных комплексов кочевников древности и раннего средневековья Алтая и сопредельных территорий.

Материалы по истории исследований памятников раннескифского времени Алтая, представленных погребальными и ритуальными комплексами бийкенской культуры, насчитывают достаточное количество изученных объектов. Конкретизировать представление о ритуальных памятниках удалось за счет привлечения сведений о раскопках херексуров и исследованиях «оленных» камней с территории Монголии (в основном ее западной части) и Тувы.

Систематизированные и проанализированные сведения позволили нам определить существование в раннескифское время определенной модели организации сакрального пространства. Ритуальные объекты были непосредственно связаны с конкретными курганами или образовывали самостоятельные законченные комплексы. К первой категории объектов отнесены занимающие западный и/или восточный сектор околокурганного пространства выкладки и вымостки, представлявшие собой округлые или аморфных очертаний сооружения, непосредственно примыкавшие к курганной насыпи или располагавшиеся на некотором от нее удалении. Ритуальный характер подобных выкладок и вымосток установлен исходя из отсутствия при их раскопках погребений; фиксируются только кости животных, угли, следы кострищ.

При анализе письменных источников, повествующих о похоронных и поминальных ритуалах в раннескифское время, мы пришли к заключению, что выкладки и вымостки, находящиеся с востока, юго-востока, северо-востока к курганам, следует рассматривать как жертвенники, а сооружения с западной стороны предназначались для поминовения умерших («поминальники»).

Другой категорией объектов являются изваяния-«оленные» камни и стелы. Мы определили три варианта их встречаемости в разных комплексах. В первый входят надкурганные вертикально установленные камни. Первоначально они помещались на насыпи курганов бийкенской культуры Алтая и херексуров в Монголии и Туве. Такие камни относятся к разным типам и довольно часто на них имеются свойственные таким изваяниям реалии. Подобные изваяния - «оленные» камни, хотя и в условной манере, изображали конкретных людей и предназначались в качестве надмогильного памятника умершему человеку.

Второй вариант нахождения - это околокурганные камни. Они устанавливались не на курганной насыпи, а поблизости от нее. Сакральная ориентация таких камней носила достаточно устойчивый характер. Они размещались в западном и восточном секторе околокурганного пространства и по сравнению с надкурганными имели незначительные размеры. Данные объекты выполняли функцию коновязных столбов - элемента конструкции традиционного жилища кочевника.

В третьем варианте стелы и «оленные» камни являлись частью самостоятельных, законченных памятников и в этом случае устанавливались на вымостках и выкладках, располагавшихся с восточной стороны погребальных сооружений (херексуры Монголии) или составляли обособленные комплексы (типа исследованного в долине Юстыда). Учитывая сведения источника, а также то, что под многими из выкладок с установленными на них «оленными» камнями обнаружены конские головы, такие комплексы можно рассматривать как «жертвенники». «Оленные» камни в этом случае выполняли коммуникативную роль и были предназначены для передачи регламентированных ритуалом ценностей и жертвоприношений.

Отдельные элементы семантической модели оформления сакрального пространства погребальных комплексов, характерные для раннескифского времени (примерно в IX в. до н. э.), появляются на территории Центральной Азии во вполне сложившемся виде. Какая-либо преемственность с традициями эпохи бронзы отсутствует. Во 2-й половине VI в. до н.э. раннескиф-ская традиция приходит в упадок, не получая дальнейшего развития в памятниках пазырыкской культуры. Внешние атрибуты оформления сакрального пространства погребально-поминального памятника в скифо-сакское время (форма сооружений, вертикально установленные камни) имеют другое содержание, обусловленное отличной системой мировоззрений. Исчезает культура «оленных» камней, не встречено надкурганных вертикально установленных камней, не известны жертвенные комплексы. Сакральная ориентировка выкладок и вертикальных камней по отношению к кургану носила достаточно устойчивый характер. Для первых это была территория к западу от курганов, для вторых - к востоку.

В сооружении выкладок, вымосток и «курганчиков», размещенных рядами с западной стороны пазырыкских курганов, следует видеть реализацию акта неоднократного «кормления» души умершего: прощание с нею и препровождение в иной мир, средство связи с ним, задабривания богов. Их устройство с западной стороны курганов демонстрирует широко распространенное в разных культурах представление о нахождении загробного мира.

Околокурганные вертикально установленные камни-«балбалы» и стелы имели совершенно отличное от памятников бийкенской культуры устройство. За редким исключением они всегда занимают восточный сектор околокурганной зоны. Как свидетельствуют разные данные, такие «балбалы» использовались в качестве коновязей и обозначали право коллектива на занятую территорию. Стелы, отличавшиеся значительными размерами, являлись свидетельством высокого статуса погребенного, поскольку зафиксированы только в составе «элитных» курганов.

Со II в. до н.э. в связи с проникновением новых групп населения на территорию Алтая (на фоне известных этнокультурных процессов в Центральной Азии: господство Хуннуской (II в. до н.э. - I в. н.э.), Сяньбийской (II - 1-й половины IV вв. н.э.) держав, Жужанского каганата (359-552 гг. н.э.)), подчинения им местных пазырыкских племен наблюдаются радикальные изменения в ритуальной практике. Ее формы и содержание не связаны с отмеченными в пазырыкской культуре. Распространяются новые приемы организации сакрального пространства. Исчезает принцип «рядности», стелы и обелиски находят с разных сторон курганов, не известно характерных для па-зырыкского времени выкладок, вымосток и «курганчиков». Новым явлением становятся отдельные захоронения лошадей под курганами, жертвенники с захоронениями сосудов.

Крупные политические и культурные изменения в Центрально-азиатском регионе происходят во 2-й половине V в. н.э. Тогда на территории Алтая появляется группа племен под предводительством рода Ашина, которая наносит поражение Жужанскому каганату. Этим временем, согласно новым исследованиям, датируются первые погребальные и ритуальные памятники, оставленные тюрками на Алтае. Среди последних - ритуальные комплексы, включающие так называемые оградки и изваяния. Выполненная нами классификация ритуальных памятников тюркской культуры позволила выделить этапы зарождения и развития отраженной в них ритуальной практики. Для каждого из этапов были характерны свои определенные показатели. Четко выделяется группа сооружений 2-й половины V - 1-й половины VI вв. Она представлена округлыми постройками с обрядом конских захоронений, напоминающих выявленные в булан-кобинской культуре. В конструкции округлых оградок также улавливаются некоторые черты сходства со строительной практикой «булан-кобинцев». В то же время обряд конских захоронений в оградках изучен на памятниках тюркской культуры на других территориях.

В это же время появляется совершенно новый тип построек - четырехугольные оградки с установленными внутри деревянными или каменными столбами, ямками и ящичками с вещами. Последние также можно каким-то образом связать с сохранением булан-кобинских традиций, влияние которых в процессе формирования тюркского погребального обряда было довольно ощутимым. Об этом говорит также география распространения раннего типа оградок. Это Центральный и Восточный Алтай. Преимущественно ранним, кызыл-ташским, этапом датируются оградки смежной планировки.

Необходимым элементом конструкции тюркских ритуальных комплексов на разных этапах являлись вертикально установленные камни - стелы, изваяния и балбалы. Тюркские изваяния демонстрируют широкое распространение в раннесредневековой культуре феномена воинской скульптуры, яркой по исполнению и богатой по содержанию. Изваяния у оградок, выполненные в реалистичной манере, датируются не ранее 2-й половины VI в. С этим рубежом следует связывать «закрепление» тюркских традиций ритуального строительства. Стали сооружаться только четырехугольные оградки. В отличие от раннего этапа, когда происходил некий «поиск» в ориентации внеоградных стел, изваяний и балбалов, с VI в. абсолютно преобладает восточное направление. Появляются первые храмовые комплексы наподобие орхонских. Классификация позволила обозначить оградки, которые возводились в честь определенных категорий тюркского населения. Показателями знатности являлись реалистичные изваяния, устройство столбовых ямок по углам снаружи оградок, вал и ров. Памятники, обладающие этим набором признаков, характерны только для периода 2-й половины VI - 1-й половины VIII вв. - времени существования I и II Тюркских каганатов (кудыргинский и катандинский этапы по археологической периодизации). С падением тюркской государственности и появлением на Алтае других групп населения тюрки не прекращают сооружать оградки и изваяния, в том числе скульптурные, но общее количество таких сооружений все-таки уменьшается. Но впослед-ствие в культурах монгольского времени эти своеобразные комплексы не известны.

Отметим, что вряд ли все оградки и изваяния можно считать «поминальными» комплексами. Этому противоречат данные письменных источников и археологические материалы. Их следует рассматривать как типологически разнообразные погребально-поминальные памятники - места символического погребения и поминовения умершего.

В целом проделанная работа показала, что необходимо осуществление целенаправленной работы по обнаружению и раскопкам ритуальных сооружений, сбору и систематизации всех материалов, что сделает возможным реконструкцию еще неизвестных аспектов мировоззрения кочевников Горного Алтая в эпоху поздней древности и раннего средневековья.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Шелепова, Елена Владимировна, 2009 год

1. Архивные источники

2. Абдулганеев М.Т. Отчет о раскопках могильника Бойтыгем-2 в в Онгудайском районе Горно-Алтайской республики в сентябре 1991 г. Барнаул, 1992. 67 с. (Архив Музея археологии и этнографии Алтая АлтГУ. №111).

3. Васютин А.С. Отчет о результатах разведки археологических памятников в бассейнах рек Кокоря и Каракол Кош-Агачского и Онгудайского районов Горно-Алтайской автономной области в 1980 г. Кемерово, 1981. (Научный архив КМАЭЭ. №570).

4. Васютин А.С. Отчет о раскопках и разведке древнетюркских оградок в Горном Алтае в 1981 г. Кемерово, 1982. (Научный архив КМАЭЭ. №602).

5. Васютин А.С. Культовые памятники древних тюрок Горного Алтая (VII-X вв. н.э.): дис. . канд. ист. наук. Кемерово, 1983.

6. Васютин А.С. Полевые чертежи Южно-Сибириской археологической экспедиции 1979 г. (разведка и могильники) // Научный архив КМАЭЭ. №605.

7. Васютин А.С. Отчет о раскопках погребений на могильниках Кок-Паш и Коо-1 в Восточном Алтае (долина р. Чулышман) в 1987 г. Кемерово, 1989. (Научный архив КМАЭЭ).

8. Горбунов В.В. Отчет об археологических раскопках на памятнике Яло-ман-VII, VIII в Онгудайском районе Республики Алтай летом 2003 г. Барнаул, 2004. 34 е.: ил. (Архив Музея археологии и этнографии Алтая АлтГУ. №203).

9. Дворников Э.П. Поминальные памятники древних и средневековых кочевников Горного Алтая: дис. . канд. ист. наук. Барнаул, 2004. 260 с.

10. Ермоленко JI.H. Изобразительные памятники и эпическая традиция (по материалам культуры древних и средневековых кочевников Евразии): дис. . докт. ист. наук. Кемерово, 2006.

11. Илюшин A.M. Отчет о результатах раскопок на могильнике Пазырык и разведок в бассейне р. Балактыюль Улаганского района ГорноАлтайской автономной области в 1985 г. Кемерово, 1985. (Научный архив КМАЭЭ. №718).

12. Илюшин A.M. Отчет о результатах раскопок на могильниках Пазырык, Сары-Коба-I, Сары-Коба-Н и разведок в бассейне реки Улаган Улаганского района Горно-Алтайской автономной области в 1987 году. Кемерово, 1987. (Научный архив КМАЭЭ КемГУ).

13. Илюшин A.M. Отчет о результатах раскопок на могильниках Сапогово в Ленинск-Кузнецком районе Кемеровской области и Сары-Кобы-1-III, Пазырык в Улаганском районе Горно-Алтайской автономной области в 1988 г. Кемерово, 1988. (Научный архив КМАЭЭ. №755).

14. Мамадаков Ю.Т. Отчет о полевых работах в Горном Алтае в 1987 г. Барнаул, 1987. 56 с. (Архив Музея археологии и этнографии Алтая АлтГУ. №83).

15. Мартынов А.И. Отчет о результатах разведок археологических памятников в Кош-Агачском районе Горно-Алтайской автономной области в 1978 г. Кемерово, 1979 (Научный архив КМААЭ. №562).

16. Матренин С.С. Отчет о проведении археологической разведки в Онгудай-ском районе Республики Алтай в полевом сезоне 2003 г. Барнаул, 2004. 117 с. (Архив Музея археологии и этнографии Алтая АлтГУ. №201).

17. Савинов Д.Г. Формирование и развитие раннесредневековых археолог ческих культур Южной Сибири: Дис. .докт. ист. наук. JL, 1987. 594 с. (ВНТИЦ. Копия отчета о НИР: В 3-х ч. 1990).

18. Тишкин А.А. Отчет о проведении археологических исследований в Он-гудайском районе Республики Алтай и в Первомайском районе Алтайского края летом и осенью 2003 г. Барнаул, 2005. 476 с. (Архив Музея археологии и этнографии Алтая АлтГУ. №220).

19. Тишкин А.А. Отчет о раскопках в Рубцовском районе Алтайского края и в Онгудайском районе Респулики Алтай летом 2007 года. Барнаул, 2008. 97 с. (Архив Музея археологии и этнографии Алтая АлтГУ. №238).

20. Шелепова Е.В. Отчет о результатах археологической разведки в Онгудайском и Чемальском районах Республики Алтай в полевом сезоне 2006 года. Барнаул, 2007. 61 с. (Архив Музея археологии и этнографии Алтая АлтГУ. №239).1. Литература

21. Абдулганеев М.Т. Майэмирские курганы Бойтыгема // Археология Горного Алтая. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1994. С. 37-43.

22. Абдулганеев М.Т., Глоба Г.Д. Разведки в Горном Алтае // АО 1979 г. М., 1980. С. 184-185.

23. Аджигалиев С.И. Генезис традиционной погребально-культовой архитектуры Западного Казахстана. Алматы: Гылым, 1994. 260 с.

24. Адрианов А.В. К археологии Западного Алтая (из поездки в Семипалатинскую область в 1911 г.) // ИИАК. Петроград, 1916. Вып. 62. 94 с.

25. Азбелев П.П. Оглахтинская культура // Вестник СПбГУ. 2007а. №4. С. 381-388.

26. Азбелев П.П. О верхней дате традиции сооружения таштыксих склепов // Алтае-Саянская горная страна и история освоения ее кочевниками. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 20076. С. 33-36.

27. Акишев К.А., Акишев А.К. К интерпретации иссыкского погребального обряда // Культура и искусство древнего Хорезма. М.: Наука, 1981. С. 144-153.

28. Алтай в зеркале веков: Из собрания историко-краеведческого музея Барнаульского государственного педагогического университета: Фотоальбом. Барнаул: Изд-во БГПУ, 2001. 92 с.

29. Альбаум Л.И. Об этнической принадлежности некоторых «балбалов» // КСИА. М., 1960. Вып. 80. С. 95-100.

30. Амброз А.К. Проблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы // СА. 1971. №3. С. 106-132.

31. Антонова Е.В. Об останках животных в памятниках бактрийско-маргианского археологического комплекса (БМАК) // Центральная Азия: источники, культура. М.: Вост. лит., 2005. С. 105-117.

32. Артюх Е.А. Алтайский период в научной деятельности В.В. Радлова: Автореф. дис. .канд. ист. наук. Барнаул, 2006. 24 с.

33. Асеев И.В., Кириллов И.И., Ковычев Е.В. Кочевники Забайкалья в эпоху средневековья. Новосибирск: Наука, 1984. 201 с.

34. Атхарваведа. Избранное: Пер. с санкр. М.: Наука, 1976. 405 с.

35. Ахметова Ш.К., Толпеко И.В. К методике этнографо-археологических исследований погребально-культовых памятников казахов Западной Сибири // Интеграция археологических и этнографических исследований. М.; Омск: Изд-во ОмГПУ, 1999. С. 94-97.

36. Бабаева Н. Похоронная обрядность таджиков долины Зеравшана // По-хоронно-поминальные обычаи и обряды. М., 1993. С. 282-310.

37. Байбурин А.К. Семиотические аспекты функционирования вещей // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. JI.: Наука, 1989. С. 63-88.

38. Байбурин А.К. Ритуал в системе знаковых средств культуры // Этно-знаковые функции культуры. М.: Наука, 1991. С. 23-42.

39. Баркова JI.JL Курган Шибе и вопросы его датировки // АСГЭ. 1978. Вып. 19. С. 37-44.

40. Баялиева Т.Д. Доисламские верования и их пережитки у киргизов. Фрунзе: Илим, 1972. 170 с.

41. Бичурин Н.Я. Иакинф. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Изд. 2-е. ML; JL: Изд-во АН СССР, 1950. Т. 1.384 с.

42. Блауберг И.В. Проблема целостности и системный подход. М.: Эдито-риал УРСС, 1997. 450 с.

43. Блауберг И.В., Юдин Э.Г., Садовский В.Н. Системный подход // Новая философская энциклопедия. М.: Мысль, 2001. Т. III. С. 559-560.

44. Бобров В.В. К проблеме вертикально установленных объектов в погребениях эпохи бронзы Сибири и Казахстана // Северная Евразия от древности до средневековья. СПб.: Изд-во, 1992. С. 54-57.

45. Бобров В.В., Васютин А.С., Васютин С.А. Восточный Алтай в эпоху Великого переселения народов (III—VII вв.). Новосибирск: Изд-во Института археологии и этнографии СО РАН, 2003. 224 с.

46. Боборов В.В., Чикишева Т.А., Михайлов Ю.И. Могильник эпохи поздней бронзы Журавлево-4. Новосибирск: Наука, 1993. 157 с.

47. Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М.: Наука, 1987. 301 с.

48. Бонгард-Левин Г.М. Древняя Индия. История и культура. СПб.: Але-тейя, 2001.288 с.

49. Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А., Древние арии: мифы и история. 2-е изд-е. М.: Мысль, 1983. 206 с.

50. Борисенко А.Ю., Бямбадорж Ц., Худяков Ю.С. Исследования в Убсу-Нурском аймаке Монголии // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2000. Т. VI. С. 245-250.

51. Борисенко А.Ю., Скобелев С.Г., Худяков Ю.С. Основные проблемы изучения культуры древних тюрок в Центральной Азии // Памятники древнетюркской культуры в Саяно-Алтае и Центральной Азии. Новосибирск: Изд-во НГУ, 2000. С. 7-26.

52. Борисенко А.Ю., Худяков Ю.С. Вопросы происхождения, семантики, функционирования и эволюции поминальных комплексов древних тюрок Центральной Азии // Святилища: археология ритуала и вопросы семантики. СПб., 2000а. С. 221-224.

53. Борисенко А.Ю., Худяков Ю.С. Памятники культуры древних тюрок в исследованиях В. Радлова // Пятые исторические чтения памяти М.П. Грязнова. Омск: Омск, ун-т, 20006. С. 134-146.

54. Борисенко А.Ю., Худяков Ю.С. Керамика из древнетюркского поминальника Биченег // Древности Алтая: Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 2001. №7. С. 145-154.

55. Борисенко А.Ю., Худяков Ю.С. Изучение древностей Южной Сибири немецкими учеными XVIII-XIX вв. Новосибирск: Изд-во НГУ, 2005. 270 с.

56. Боровка Г.И. Археологическое обследование среднего течения р. Толы // Северная Монголия (предварительные отчеты лингвистической и археологической экспедиции о работах, произведенных в 1925 году). Л.: Изд-во АН СССР, 1927. Вып. II. С. 43-87.

57. Бородовский А.П. Исследование одного из погребально-поминальных комплексов древнетюркского времени на Средней Катуни // Археология Горного Алтая. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1994. С. 75-82.

58. Бородовский А.П. Аварийные исследования могильника эпохи раннего железа в верховьях р. Ануй // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Барнаул: Б.и., 1995. Вып. V, ч. I. С. 118-121.

59. Бородовский А.П. Археологическая разведка на нижней Катуни // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. Вып. X. С. 169-172.

60. Бородовский А.П. Позднетюркский поминальник на нижней Катуни // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского Края. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2001. Вып. XII. С. 176-179.

61. Бородовский А.П. Микрорайон археологических памятников у с. Ман-жерок Майминского района Республики Алтай // Древности Алтая: Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 2002. №9. С. 42-52.

62. Бородовский А.П., Вдовина Т.А., Маточкин Е.П. Археологические памятники Мажойского каскада р. Чуя // Древности Алтая: Известия лаборатории археологии. Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 2003. №11. С. 72-92.

63. Бородовский А.П., Ойношев В.П., Соенов В.И., Суразаков А.С., Танко-ва М.В. Древности Чуйского тракта. Горно-Алтайск, 2005. 103 с.

64. Бродянский Д.Л. Антропоморфные мифологические образы в системе неолита и палеометалла Дальнего Востока // Антропоморфные образы. Первобытное искусство. Новосибирск: Наука, 1987. С. 11-13.

65. Вадецкая Э.Б. Поминальные камни Таштыкских могильников // КСИА. М., 1971. Вып. 128. С. 33-36.

66. Вадецкая Э.Б. Таштыкская эпоха в Древней истории Сибири. СПб.: Петербургское Востоковедение, 1999. 440 с.70