Русское государство и Великое княжество Литовское с конца XV в. до 1569 г.: Опыт сравнительно-исторического изучения политического строя тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук в форме науч. докл. Бычкова, Маргарита Евгеньевна

• Бычкова, Маргарита Евгеньевна
• доктор исторических наук в форме науч. докл.
• 1998

Оглавление диссертации доктор исторических наук в форме науч. докл. Бычкова, Маргарита Евгеньевна

Научная актуальность темы состоит в решении важной проблемы : сравнительном анализе путей исторического развития Русского государства и его ближайшего западного соседа — Великого княжества Литовского. Если элементы такого подхода можно встретить в дореволюционной историографии, то для современной исторической науки этот вопрос нов и практически совсем не разрабатывался. Сравнительным методом изучались культурные процессы разных стран одного региона, явления, связанные с дипломатическими отношениями, но не процессы развития политического строя.

Степень научной разработки проблемы связана прежде всего со степенью изученности поставленной проблемы отдельно в рамках исследований политического строя Русского государства и Великого княжества Литовского, которое подводит достаточно прочный исследовательский фунгдамент,чтобы можно было приступить к дальнейшему исследованию, посвященному сравнительному анализу политических структур России и Литвы. Эти вопросы разрабатывались в трудах М.К. Любавского, В.И. Пичеты, а также A.A. Зимина, С.М. Каштанова, Л.В. Черепнина, но подавляющее число работ посвящено иным периодам истории, чем тот, который исследуется в представленной работе.

Политический строй Великого княжества Литовского конца XV в. — XVI в. в современной отечественной исторической науке самостоятельно не изучался; исследовались история отдельных городов, институтов власти, история права, история семей и общественной мысли.

Политический строй Русского государства этого периода изучен лучше: есть специальные работы (в том числе статьи монографического характера), посвященные истории государственных учреждений, созданию государственной символики, особенно истории правящего класса, феодального землевладения, истории создания различных па-~в общественной мысли и др. чологические рамки работы обусловлены важностью исследуе-.'р1>иода — конец XV в. — 1569г. ----- в истории соседних стран. К -XV в. образовалось единое Русское государство, основным яд-оторого стало великое княжество Московское. Именно в XVI в. '■пуются основы единого экономического, политического и госу-нного развития этих земель. Литва раньше чем Россия вышла «дальной раздробленности, весь XV в. Великое княжество Ли-преодолевало попытки соседней Польши, с которой у Литвы тесные династические и политические связи, ускоренными ме-—^преобразовать эти связи, чтобы создать единое Польско-Литовское государство. Новый этап сближения начинается с принятием Люблинской унии (1569 г.).

Предметом настоящего исследования стали три взаимосвязанных проблемы, которые позволяют достаточно полно выявить тенденции политического развития России и Литвы, хотя автор отчетливо осознает, что особенности политического развития стран в период феодализма слагаются из многих составляющих. Важной проблемой при исследовании политического строя является проблема образования аппарата управления: преобразование придворных должностей в государственные, образования центральных органов власти вместо структур управления великокняжеским двором, взаимоотношение церкви и государства.

В деятельности центральных органов принимали участие представители правящего класса, и второй проблемой исследования является сравнение сословных структур этого класса, их оформление, генезис, происходившие в соседних странах. Здесь необходимо учитывать, что значительную прослойку правящего класса Литвы составляли православные феодалы, чьи владения оказались на территории Великого княжества Литовского еще в XIII — ХГУ вв. В формировании сословий в Литве постоянно идет столкновение русских, литовских и польских традиций, что — при отсутствии достаточно репрезентативного круга источников — позволяет выявить и древнерусские традиции создания сословных структур, сохранявшихся в Литве, но менее проявившихеся в русской истории.

Последней проблемой, поставленной в работе, является проблема идеологического оформления великокняжеской власти. В средневековом обществе особое место занимал обряд возведения на престол, который состоял из установленного ритуала, во время которого вручались регалии власти, а также различных официальных, публицистических, литературных произведений, в которых идея власти раскрывалась. При решении этих вопросов необходимо было привлечь и сравнительный польский материал, поскольку в изучаемый период великий князь литовский был и королем польским.

На выбор проблем, кроме их значимости для решения поставленной в исследовании задачи, повлияла и изученность тех или иных вопросов в исторической литературе. Так, формирование органов власти при большом сходстве общих тенденций их развития, в изучении истории Литвы и России решается на совершенно разном круге вопросов: до сих пор не изучена реальная деятельность Боярской Думы в России ХУ1в. при большом интересе к выяснению ее места в политических событиях русской жизни. Нет достаточно обоснованных исследований по истории образования в России XVI в., в то время как существует широкий круг исследований по истории образования в Литве, в том числе и учебе литовских студентов в университетах. При тщательном анализе литературных и публицистических произведений, созданных в России, фактически не ставился вопрос об их авторах; польская и литовская публицистика XVI в., как правило, авторская, и мы можем говорить о политиках определенного уровня, писавших ис-торико — публицистические трактаты. Подобные исследования, позволяют установить, какие идеи связаны с конкретными деятелями, проводившими конкретную политику государства.

Источники работы также связаны с конкретными поставленными в работе задачами: синтетический метод исследования требовал привлечения большого круга источников, уже введенных в научный оборот: актов, летописей, официальных документов, литературных и публицистических произведений; степень их изученности позволяла избегать собственного источниковедческого анализа. Однако, это стало возможным благодаря и тому, что у автора был хороший задел собственных работ источниковедческого характера (преимущественно анализ источников по генеалогии, истории общественной мысли и актового материала). Исследование конкретных проблем, поднятых в настоящей монографии было начато задолго до того, как началась работа над монографией: разделу о сословной структуре правящего класса Россини предшествовала монография "Состав класса феодалов Россини в ХУ1в." (М., 1986).

Апробоция работы. К защите представлена опубликованная в 1996 году монография, рукопись которой обсуждалось на заседании сектора по истории феодализма ИРИ РАН. В дальнейшем основные выводы обсуждались на заседаниях сектора феодализма ЛОИИ РАН, Института истории АН Литвы, Ученом совете ИРИ РАН. По отдельным аспектам работы были сделаны доклады на конференциях в Москве, Вильнюсе, Варшаве, Париже. В 1994 — 1995 гг. с учетом замечаний и новой опубликованной литературы рукопись была переработана для печати.

2. СТРУКТУРА РАБОТЫ

Исследование состоит из введения, трех разделов и заключения. Во введении дан краткий очерк истории России и Литвы XIV -XV вв., который вводит читателя в ситуацию политических процессов, начавшихся и развивавшихся в конце XV в. В работе нет самостоятельных разделов, посвященных источниковедческому анализу источников и * историографии. Это связано со спецификой работы, однако необходимый анализ проводится в ходе исследования.

Первый раздел — "права и функции власти — решает три вопроса:

1) образование и функции государственного аппарата; 2) верховные органы государственной власти; 3) церковь и государство в России и Литве.

Ставя в центр исследования эти вопросы, автор исходит из представления о том, что традиции великого княжения в Русском государстве конца XV — XVI вв. в значительной степени являлись продолжением системы, сложившейся еще в древнем Русском государстве. С X — XI вв. на своих великокняжеских престолах в различных землях сидели князья Рюриковичи.

К XV в. в русских княжествах сложилась устойчивая система правления, когда верховная власть передавалась по наследству внутри одной семьи. Эта система правления опиралась на систему землевладения, где земли также передавались по наследству внутри одной семьи, что создавало устойчивую среду землевладельцев, окружавших государя, и способствовало сохранению династии на престоле. В Москве это наиболее проявилось в 30-40-е гг.1 XV в., когда шла феодальная война за великокняжеский престол2.

Законодательная, судебная, военная и административная власть правящего князя восходила к древним традициям и развивалась вместе с совершенствованием государственности на территории, где он правил. Этот процесс привел к тому, что в конце XV в. мы можем говорить о наследственной самодержавной власти государя, который юридически оформлял свои отношения с соседними государями, собственными подданными, издавал судебные кодексы.

В Литве к XV в. такой многовековой наследственной службы князю не существовало. Литовские князья и бояре, сравнительно недавно пришедшие на земли бывших русских княжеств, осваивали сложившиеся здесь древние традиции и вносили свои. В условиях сословной мобильности отношения государя со своими подданными закреплялись законодательными актами и особое значение приобретали отношения великого князя с отдельными территориями.

Как показали исследования А. А Зимина и С. Б. Веселовского, в России "аппарат княжеской власти основывался на личных отношениях князя к своим слугам"3; идея долга перед государством еще не сформулирована. На формирование органов центрального управления, военную и судебную деятельность во многом влияла длительность службы при дворе членов каждой семьи, которая и легла в основу местничества.

1 Зимин A.A. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV века. М.1991.С.191

2 Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI века). Спб. 1993. С.76-120; Зимин A.A. Витязь на распутье. С. 163-172.

3 Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.1969. С.

В Великом княжестве Литовском все большее значение приобретает служба в местных органах власти. Раздавая такие должности своим сторонникам, великий князь не только сохранял контроль над политической жизнью в отдельных регионах, но и создавал возможности продвижения по службе представителям различных сословных групп.

Отдельно рассмотрен вопрос об образовании и функциях государственного аппарата. Древнейшим учреждением, где сосредотачивалась организация функционирования власти великого князя как в России, так и в Литве была великокняжеская канцелярия. На раннем этапе развития здесь осуществлялось ведение судебных дел, которые входили в юрисдикцию князя, проблемы сбора дани и доходов, велась международная переписка. На более позднем этапе развития государственного аппарата, после самостоятельного оформления международных функций,а затем вопросов, связанных с организацией армии, землевладения и других, при дворе стала оформляться сложная система исполнительных органов власти. Принципы деятельности русской великокняжеской канцелярии XIV — XV вв. раскрыты в работе Л.В. Че-репнина4; ее деятельность в XVI в. отражена в исследовании А.А. Зимина, посвященном истории государственного архива России5.

Великокняжеская канцелярия в Москве, как и аналогичные учреждения в других странах, ведала дипломатической службой; к соседним русским князьям и в другие страны ездили государевы дьяки — сотрудники канцелярии. Обычно это представители небогатых семей, входивших в Государев двор, или младших ветвей аристократических родов.

Канцелярия вместе с государевой казной занималась подготовкой торжественных церемоний (венчание на престол, свадьбы, приемы послов, выезды на богомолье и др.). Для таких церемоний разрабатывались весь ход праздника ("чин"), распределялись участники отдельных этапов ("разряд"), выделялось необходимое имущество из казны.

С великокняжеской канцелярией, как можно судить по делам государственного архива, связано и ведение политических дел: побеги за рубеж, дела о еретиках и др.

Однако внутригосударственная деятельность канцелярии русских великих князей не охватывала такого широкого спектра вопросов, как в Литве. В частности, государство практически не регулировало вопросы частного землевладения (купля и продажа земель светскими лицами, освоение этих земель и др.) В конце XV — начале XVI века из канцелярии стали выделяться учреждения с функциями определенной исполнительной власти.

4 Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV-XV веков. Ч.1.М.1948. 4.2.М. 1952.

53имина A.A. Государственный архив России XVI столетия. М. 1978.

6 Зимин A.A. Указ . соч. С.81,94.

Прежде всего, — это внешнеполитическая деятельность, тесно связанная и с деятельностью Боярской думы. Рано обособились и структуры, ведавшие военными вопросами: Оружейная палата, Разряд (в его функции входили назначения на воинскую службу)7.

Такими же древними службами великокняжеского двора были казна и дворцовые службы: в их руках находились государственные ценности, реликвии и финансы, а также организация функционирования великокняжеского хозяйства.

В конце XV века уже четко определены функции казначеев и печатников; в начале XVI века одной из первых стала преобразовываться в государственную должность оружничего. В его функции входило руководство оружейной казной, деятельностью мастеров: бронников и оружейников. В ведении оружничего были и рынды — оруженосцы и телохранители государя. Во время военных походов оружничий отвечал за походную казну, парадное оружие князя8.

Медленнее преобразовывались в государственные должности такие придворные чины, как кравчий и подчиненные ему стольники, чашники, хотя в повседневной жизни их роль была велика.

Как и в других европейских государствах подобные должности в Москве занимали представители младших ветвей из старобоярских родов. Поэтому члены Боярской думы могли окружить себя преданными им родственниками, а эти младшие представители семей, не имевшие реальной возможности занять высокую должность, делали придворную карьеру и в случае ее успеха попадали в состав Государева двора9. С середины XV века из придворной службы выделяются дворецкие. Первоначально они ведали великокняжеским хозяйством в отдельных регионах; их деятельность носила многогранный административный характер: сбор доходов в казну, суд между черносошными крестьянами, землевладельцами и посадским населением. Такая должность была временной. В XVI веке дворецкие уже управляют различными территориями, присоединенными к Москве.

Есть новгородский, серпуховской, тверской дворецкие; это уже административная служба10.

7 Лихачев Н.П. Разрядные.дьяки XVI века. Спб.1888. Левыкин А.К. Оружничие в XVI столетии. // Проблемы изучения памятников духовной и материальной культуры. В.1.М.1992. С. 10-16; Он же. Воинские церемонии и регалии русских царей. М- 1997. С.42-70.

9 Лихачев Н.П. Генеалогическая история одной помещичьей библиотеки. Спб.1913. С.8-13. 1Э Зимин A.A. О составе дворцовых учреждений Русского государства конца XV и XVI веков. // Исторические записки. Т. 63. 1958. С. 192-194.

Однако такие процессы преобразования придворной службы в государственную должность в России идут медленно и окончательно завершаются лишь в XVII веке с развитием Приказов — основных органов исполнительной власти.

В Великом княжестве Литовском роль великокняжеской канцелярии была иной; ее исследование стало возможным благодаря уникальному комплексу сохранившихся документов, выходивших из этой канцелярии, начиная с XV века, — так называемой Литовской метрики.

Документы Литовской метрики и история этого фонда неоднократно исследовались по самым различным параметрам: история создания существующего архивного комплекса, история канцелярии Великого княжества, конкретные вопросы истории народов, входивших в состав Великого княжества в XV — XVII веках и другие11.

Этот обширный комплекс сформировался благодаря специфике работы самой канцелярии, где с конца XV века велись книги, куда вписывались все документы, исходящие из канцелярии. А поскольку канцелярия занималась не только ведением дел, связанных с международными отношениями, созданием юридических актов, но и более частными делами, то круг документов и связанный с ними аспект исторических проблем, сохранившийся в Литовской метрике, не только не ограничен, но и показывает, что в великокняжеской канцелярии сосредотачивалось решение вопросов, относящихся к земельным владениям отдельных семей: в Великом княжестве ни одна сделка между частными лицами по покупке недвижимого имущества не считалась действительной, если она не была утверждена великим князем12.

Исследовав комплекс документов, относящихся к внешнеполитической и внутригосударственной деятельности канцелярии Э. Д. Банионис убедительно доказал, что работа писарей по созданию книг была сложной13; к 90-м годам XV века в канцелярии сложилось четкое распределение функций между сотрудниками. Состав документов, записываемых в книги, был связан с функциями писарей, которые вели дела разного характера. Даже при том, что в канцелярии были люди, которые занимались преимущественно одной-двумя проблемами (внешнеполитическая, финансовая деятельность и др.), четкого разделения дел еще не было.

11 Бережков Н.Г. Литовская Метрика как исторический источник. Ч. 1. О первоначальном составе книг Литовской Метрики до 1522 года. М. Л. 1946. См. также . вИсога Бг. Хе 5Ш

12 Бережков Н.Г. Литовская Метрика как исторический источник,31-46.

15 Баненис Э.Д. "Книги листов судовых и данины". 1492-1506 г. // Литовская метрика. Тезисы докладов межреспубликанской научной конференции. Вильнюс. 1988. С.33-36.

Все это вело к тому, что у одного писаря сосредотачивались различные документы, они записывались в реестры с нарушением четкой хронологии, наконец, могли быть параллельные записи одного документа в нескольких реестрах.

Принципиальным является вывод Баниониса о происхождении понятия "книги" Литовской метрики. Современный исследователь имеет дело с книгами, переписанными в конце XVI века и представление о том, что в канцелярии делопроизводство изначально велось по книгам, довольно прочно вошло в сознание историков. Банионис показал несостоятельность применения термина "книги" по отношению к деятельности канцелярии в конце XV- начале XVI века. "В то время "книгами" назывались как переписанные в отдельные "тетради" для долгосрочного хранения писарские реестры, так и более менее систематизированное собрание этих "тетрадей""14.

Мы остановились на концепциях, посвященных документам Литовской метрики, поскольку именно эти документы — результат деятельности канцелярии Великого княжества, и говорить о функциях учреждения, не определив их круг и принцип оформления документов в учреждении, затруднительно.

Систематическая запись исходящих документов в канцелярии относится к 40-м гг. XV века, исследователи связывают эту функцию с правлением Казимира Ягеллончика, бывшего сначала литовским великим князем, а затем и польским королем. Именно при этом князе был составлен первый судебник Великого княжества15. Номенклатура документов Литовской метрики позволяет раскрыть круг полномочий великокняжеской власти. В международных отношениях, как и в других средневековых государствах, Литву олицетворял ее правитель. А поскольку с начала XVI века великий князь литовский одновременно был и королем польским, титул короля, как более высокий, заслонял титул великого князя. Однако, существовал четко разработанный принцип международных отношений, существовавший в XVI веке, Русское государство, Крымское ханство, Ливония, некоторые другие восточные страны были сферой деятельности исключително посольской службы Великого княжества, которая представляла политические интересы Польши16. В то же время польская международная служба представля

14 Баненис Э.Д. Указ. соч. С.35.

15 Старостина И. П. Судебник Казимира 1468 год. // Древнейшие государства на территории СССР. 1988-1989. М. 1991. С. 231-311.

16 Баненис Э.Д. Посольская служба Великого княжества Литовского ( середина XV- 1569г.) . Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Вильнюс. 1982. С. 8-9. ла интересы Литвы в странах Западной Европы. Как полагает Банионис, постепенно сближаясь с Польшей, Литва не хотела утратить свои многовековые международные связи.

К законотворческой деятельности канцелярии, которая также вырисовывается из документов Литовской метрики, относится создание различных правовых документов — от общих кодексов (Литовских статутов) до актов, вводящих в городах магдебурское право, судебных решений17.

В конце XV века в работе канцелярии происходят преобразования, связанные с изменившимся отношением к документу: если раньше при решении ряда вопросов было достаточно показаний свидетелей, которые подтверждали "старину", обычаи, существовавшие десятилетиями (в России такие же функции выполняли "старожильцы"), то с начала XVI века лишь документ является доказательством прав(на купленные или обмененные земли, прав, полученных по суду и т.д.)18.

Меняется и форма записи документа в книги канцелярии — это его точная копия.

Одновременно происходит и разное повышение социально-иерархического положения ведущих писарей канцелярии.

Некоторые из них именно благодаря своей работе, которая давала знания о реальном положении дел на местах, стали за годы службы крупными землевладельцами (Ивашка Сапега, Иван Владыка и др)19. В Литве писарь канцелярии мог иметь еще должность в местных органах власти (обычно это наместники), возглавить посольство.

Эти изменения, возможно, связаны с польскими традициями. В польской королевской канцелярии служили люди с университетским образованием; большинство историков и публицистов XVI века по службе были связаны с канцелярией.

Русские дьяки в первой половине XVI века никогда не поднимались до таких административных и интеллектуальных высот; русская публицистика и летописание этого времени как правило анонимны, хотя их составление часто связывается с деятельностью великокняжеской канцелярии20.

Деятельность государственного аппарата России и Великого княжества Литовского в XVI веке уже свидетельствует о развитии различ

17 СтаростинаИ.П. Судебник Казимира 1468г. С. 279-312.

18 Баненис Э.Д. "Книги листов судовых и данины" 1492-1506г. С.35.

19 Там же.

20 Лимонов Ю.А. Культурные связи России с европейскими странами XV-XVII века. Л. 1978. С.6-9 ; Гейштор А. История на службе юго-восточной политики Речи Посполитой в XV-XVI веках. // Россия, Польша и Причерноморье в ХУ-ХУШ веках. М. 1979. С.29-37. ных тенденций в развитии политического строя. В России все большую роль играют центральные органы власти; различные учреждения, возникающие в Москве, не имеют на местах реальных собственных исполнителей, благодаря которым они могли бы функционировать. Все эти функции выполняют назначаемые из Москвы на определенный срок наместники и воеводы, их аппарат. Причем как правило наместники и воеводы не имели собственных владений в тех регионах, куда их посылали служить, служба была "государевым делом ".

В Великом княжестве Литовском, наоборот, на местах создается разветвленная структура должностных лиц, деятельность которых проходит под руководством великокняжеской канцелярии. Как правило эти должностные лица имели или приобретали владения на управляемых ими территориях. В Литве так и не появились центральные органы исполнительной власти.

В рамках поставленной проблемы самостоятельно рассмотрен вопрос о верховных органах государственной власти. К концу XV века в России сложилось наследственное управление государством; при дворе великого князя сформировалась стабильная прослойка семей, представители которых входили в великокняжеский совет.

На русских землях еще в древности функционировали народные советы (вече, собор), однако к XVI веку они утратили свое значение, собираясь лишь в чрезвычайных обстоятельствах; их значение падало с ростом власти государя.

В Великом княжестве Литовском, наоборот, сеймы (местные и общегосударственные) в XVI веке приобретают большое значение. Особенно велика роль поветовых сеймов, которые решали вопросы местной жизни вплоть до согласия платить налоги или выступать в поход. На общегосударственных сеймах обсуждались более общие вопросы; об избрании нового великого князя, принятии общегосударственных кодексов — Статутов, начале войны с другим государством. Такие сеймы создавали противовес самодержавным тенденциям великого князя.

Реальная власть в Великом княжестве принадлежала панам-раде — немногочисленному совету при великом князе, куда входили представители крупнейших магнатских родов; среди панов-рады были светские и духовные лица. Таким же советом в России была Боярская дума.

Исследователи, занимавшиеся Боярской думой основное внимание уделяли ее личному составу, борьбой боярских группировок, роли Думы в разработке основных проблем политической жизни21.

21 Шмидт С.О. Российское государство в середине XVI столетия. М. 1964. С. 93-95 ; Гей-штор А. Заметки о центральном управлении в славянских государствах 1Х-Х1 века. // Становление раннеславяиских государств. Киев 1972. С.70-72.

Источники позволяют говорить, что в XV веке деятельность бояр приобретает административно-функциональный характер : они посылаются на места с правом княжеского суда, руководить различными отраслями княжеского хозяйства. Бояре назначаются воеводами в города, возглавляют войско во время походов22.

К середине XVI века в России появляется аппарат, обслуживавший Боярскую думу: думные дворяне и думные дьяки, что говорит о преобразовании княжеского совета в административной орган. В Думу входили представители ограниченного числа семей, которые веками выдвигали своих представителей в великокняжеский совет. Как отметил A.A. Зимин, в XVI веке при назначении на службу государи уже учитывали личные способности членов Думы.В Боярскую думу входили только светские лица23.

Сравнительный анализ функционирования Боярской думы и панов-Рады дал И.И. Малиновский24. Состав панов-рады набирался из представителей высшей администрации княжества (канцлер, воевода, наместник); одним из членов Рады был виленский епископ. Как и Дума в России, Рада принимала решения по важнейшим вопросам внутренней и внешней политики: объявление войны, заключение международных договоров, прием и отправление посольств, чеканка монет и др.

Особую роль стала играть Рада в XVI веке, когда великий князь литовский одновременно был королем польским; во время пребывания короля в Кракове реальная власть в государстве оставалась в руках панов-Рады.

Кроме общегосударственных вопросов Рада решала и более частные. Как уже отмечалось выше, в Литве все земельные сделки частных лиц утверждались великим князем и оформлялись специальными документами; эти сделки контролировали паны-рада23. Дума в России и Рада в Литве имеют общие корни: они выросли из великокняжеского совета, преобразовавшись в государственный орган. В второй половине XVI века вокруг Думы появляется сеть исполнительных органов-Приказы; их возглавляют бояре и думные дьяки.

Рада, более независимая от верховной власти князя, осуществляла свою деятельность через канцелярию; в Великом княжестве так и не появились другие центральные органы исполнительной власти. Рада формировалась по принципу должностей, а не представителей опре

22 Зимин A.A. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XVпервой трети XVI веха. М. J9S8. С. 19-20. 25 Там же. С.289-292.

24 Малиновский И. Рада Великого княжества Литовского в связи с Боярской думой Древней Руси.Ч. 1. Томск. 1903. 4.2. Томск. 1904.

25 Малиновский И. Указ. соч. деленных семей, как в России. В великокняжеский совет входили лица, занимавшие высшие должности в местном управлении, через них Рада контролировала жизнь в регионах.

Большую роль в политической жизни России и Литвы играла церковь; анализу этой роли посвящен раздел "Церковь и государство в России и Литве".

Этот вопрос еще не стал предметом специального исследования в современной исторической литературе, поэтому наблюдения автора носят предварительный характер. В России к концу XV века уже пять веков существовало христианство; церковь была объединяющей силой во времена ордынского ига, православные иерархи часто выступали посредниками в междукняжеских спорах. В политической мысли XVI века русский метрополит Петр всегда выступал как основатель государства наряду с великим князем Иваном Калитой. В XV веке русская православная церковь была мощной феодальной организацией26.

Литва была последним в Европе языческим государством, принявшем в 1386 году христианство, и вошла в состав католических феодальных государств. Но уже с XIII века в состав Великого княжества Литовского входили земли бывших русских княжеств, где жило православное население. Миссионерская деятельность католической церкви в XV веке была направлена в основном на земли, населенные литовцами; православная церковь утратила активную поддержку великого князя.

Литва была государством, где наряду с католической и православной верой существовали различные формы протестантства, мусульманства. Господствующей религией, как и в Польше, было католичество, его поддерживало государство. Именно в это время светская власть принимает решения, которые ограничивали политическую деятельность православных князей и магнатов: в состав панов-рады XVI века могли входить лишь католики27.

Конец XV- начало XVI века характеризуются борьбой за власть между католиками и православными, что вылилось в войну, которую возглавил князь Михаил Глинский28.

26 Каштанов С.М. Социально-политическая история России конца XV- первой трети XVI века. М.1967. С. 170-274; Зимин A.A. Крупная феодальная вотчина и социально — политическая борьба в России (конец XV-XVI века). М. 1977. С. 170-208. 17 Любавский М.К. К вопросу об ограничении политических прав православных князей, панов и шляхты в Великом княжестве Литовском до Люблинской унии. // Сборник статей, посвященных В.О. Ключевскому. М. 1909. С. 5-9.

25 Зимин A.A. Новое о восстании Михаила Глинского в 1508 году. // Советские архивы.

1970. №5; Бычкова М.Е. Родословие Глинских из Румянцевского собрания. // Записки

Отдела рукописей. М. 1977. кн.38.

Бытование на территории Литвы религиозной литературы различного содержания приводило к тому, что шляхта довольно легко переходила из одной веры в другую. В XVI веке идет постепенный переход феодалов из православия в католическую веру через протестантскую29.

Часто переход из католичества в протестантизм отдельных литовских магнатов (как Радзивиллы) был формой политической оппознции-.Итак, мы видим, что в XVI веке в Русском государстве укреплялась самодержавная власть, что нашло отражение в создании сильной центральной власти. В Великом княжестве Литовском, наоборот, все большее значение преобретают местные феодальные структуры и местные органы власти, тесно связанные с ними. Но корни этой власти в обоих государствах имеют много общего.

Второй раздел работы посвящен исследованию сословных структур правящего класса Русского государства и Великого княжества Литовского.

Вопрос о сословной структуре феодального общества является одним из ключевых при решении целого ряда проблем политической истории. В основном наши представления о сословности базируются на исследованиях по истории западноевропейских стран, где эта система была четко разработана и юридически закреплена. Обычно она основывалась на законах о наследственных правах на землю и титул, закрепленный за членами семьи. Соответственно сама сословность яснее всего вскрывается через нормы землевладения и служебные отношения.

В начале автор обратился к изучению тенденций феодального землевладения в обеих странах.

Еще В.И. Пичета полагал, что в Великом княжестве Литовском держателем земли был великий князь, который жаловал феодалам эту землю за их службу или с определенными условиями службы1.

Документы, связанные с оформлением таких пожалований великого князя, позволяют подробно проследить процесс формирования земельных владений в XIV — XVI вв.

В Литве не только сами пожалования закреплялись грамотами великого князя: любая земельная сделка (покупка, обмен, завещание) должна была санкционироваться верховной властью. По мнению современных польских исследователей с середины XV в. начи

29 Тазбир Я. Общественные и территориальные сферы распространения польской реформации. // Культурные связи народов Восточной Европы в XVI веке. М.1976. С.114-116; Дмитриев М.В. Православие и реформация : Реформационные движения в восточнославянских землях Речи Посполитой во второй половине Х\Твека. М.1990. С. 38-58. ' Пичета В.И. Белоруссия и Литва в XV -XVIвв. (Исследования по истории социально-экономического, политического и культурного развития). М. 1961. С. 191. нают формироваться латифундии магнатов литовского происхождения.

Помимо сравнительно небольших владений в этнической Литве в это время создаются латифундии Радзивиллов и Кезгайлов на бывших русских землях. И литовская шляхта в это время осваивает новые владения на присоединенных русских территориях, создавая четкие регионы заселения2.

Поскольку на присоединенных русских землях существовал старый уклад жизни, прежние правовые нормы, восходящие к Русской Правде, можно предположить, что на этих территориях служилое землевладение сохранило и отражает черты и традиции, присущие древнерусскому. В.И.Пичета отмечал, что самыми ранними в Литве были земельные пожалования "до воли", то есть великий князь сохранял право в любой момент отобрать эти земли.

В дальнейшем такие владения стали передаваться служилому человеку пожизненно, "до живота", а те стремились перевести их в постоянное пользование еще и своим потомкам, "на вечность"3.

Ввести во владения нового хозяина должны были местные власти — наместник или староста; от них зависело и то, насколько центральная власть информирована о свободных землях на разных территориях страны. Иногда местные чиновники использовали подобные сведения, чтобы создать собственные крупные вотчины.

Документы конца XV в. показывают, что уже тогда начинается интенсивное освоение вотчинных земель местными землевладельцами: они стремятся освободиться от общегосударственных податей, как строительство и ремонт дорог и мостов в своих владениях, получить разрешение на устройство торжков и мельниц, рыбную ловлю, охоту в лесах и др4.

Литовское правительство гибко реагировало на жалобы землевладельцев: им на определенное время, как компенсацию за утраты, давались княжеские земли взамен собственных, разоренных войной или временно отшедших к Русскому государству. Однако любое пожалование (землей, деньгами, службой) в Литве было связано с несением воинской службы; она становилась обязанностью и привилегией землевладельца. Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого княжества Литовского.СПб. 1993. С.81-94 и сл; Matezewska М. fcatyfundiiim Radziwffli^w w XV do potowy XVI w.Warszawa. 1985; Pietniewicz K. Kezgajfowie i ich latyfundium do poiowy XVI w. Poznan. 1982. 5 Пичета В.И. Белоруссия и Литва в XV-XVI вв. С. 193.

4 Зимин A.A. Крупная феодальная вотчина и социально — политическая борьба в России (конец XV -XVIb.). М.1977. С. 101-105; Бычкова М.Е. Родословие Глинских из Румянцевского собрания // Записки Отдела рукописей. Кн. 38. С. 122.

К сожалению, подобные аспекты истории землевладения — хозяйственное освоение вотчинных земель — России XVI в. в современной исторической литературе не изучались. Специальные работы преимущественно посвящены формированию территории вотчины, а не ее хозяйственному освоению.

Большую работу по определению первоначальных границ вотчин московского боярства проделал С.Б.Веселовский5. Его работы помимо прекрасного знания актового материала выгодно отличает использование данных топонимики.

Отсутствие зафиксированных юридических норм, относящихся к феодальному землевладению, и откровенная бедность частных актов, через которые эти нормы воплощались в жизнь, затрудняют изучение сословной структуры правящего класса России. В Русском государстве обмен, покупка, продажа земель не требовали подтверждения великокняжеской власти. Однако некоторые наблюдения сделать можно. Судя по записям писцовых книг, некоторые земли (леса, заливные луга) находились в совместном владении феодальной семьи. Возможно поземельные отношения регулировались коллективом кровных родственников. Не исключено, что между членами семьи часто делились доходы с владений, а не сами владения6.

Однако говорить об организации хозяйства в крупной вотчине XVI в. можно лишь опираясь на исследования о монастырском землевладении, и это хозяйство было многопрофильным, с разделением обязанностей, четко организованное7. Вряд ли хозяйство крупной светской вотчины принципиально отличалось от монастырского, но конкретных исследований слишком мало, чтобы делать определенные выводы.

Относительно помещичьего землевладения XVI в. интересны наблюдения Е.И. Колычевой, которая отметила, что состав ренты был продуман так, чтобы помещик мог получить все необходимое и не нуждался в заведении здесь собственного хозяйства, но рента регламентировалась так, чтобы не разорить владение8.

Формирование сословной структуры правящего класса Великого княжества Литовского имеет уникальный характер в истории средневековой Европы.

3 Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.1969. Данилова Л.В. Сельская община в средневековой Руси. М.1994. С. 154.

7 Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина. С. 165 — 175. См. также: Тихомиров М.Н. Монастырь — вотчинник XVI в. // Исторические записки. 1938. Кн 3. С. 130 — 160.

8 Колычева Е.И. Аграрный строй России XVI века. М.1987.

Значительную роль в этом процессе сыграла Городельская уния (1413 г.) и привилеи первой половины XV в. Благодаря этим актам литовские бояре получали сословные права польской шляхты, которые к этому времени уже были четко разработаны. Сословные отношения в Польше определялись родовой системой. Гнездовой род объединял землевладельцев, живущих на определенной территории, связанных узами родства и свойства и имеющих общие экономические и политические интересы9. В более развитом феодальном обществе наряду с гнездовым появляется геральдический (гербовый) род, состоящий из магнатов и шляхты. Этот род, в который можно было принимать рыцарей и их семьи, являлся реальной иерархически организованной общностью, родственной и территориальной, где дальние и небогатые родственники создавали реальную общественную базу для реализации политических планов глав рода10.

С.М. Каштанов полагает, что развитие дворянской геральдики отражает глубинные процессы, связанные с превращением дворянского сословия в привилегированный правящий класс".

Под влиянием польских сословных традиций во второй половине XV в. начинается процесс консолидации литовских землевладельцев в феодальное сословие, который идет вместе с тенденциями к политической централизации12. На вершине сословной структуры Литвы стоял великий князь и его семья: с XVI в. великий князь одновременно был польским королем.

На следующей ступени были литовские князья Гедиминовичи, правившие в бывших русских или вновь образованных княжествах, и русские князья Рюриковичи, правившие на своих наследственных землях. Если отношения великого князя с Гедиминовичами регулировались на основе родственных отношений, то появление другой династии — Рюриковичей на территории, где правил Гедиминович, привело к появлению служилых князей, которых не знала ни Русь, ни Польша. К сожалению, литовские акты, где употреблен этот термин, не раскрывают его13.

9 Ваг<1ас1г 1. о "го<1о\уут" Шсц'и 5ро1есгеп«1\уа 1 рга\пе Ыизхска и Роксе хгескиоичесгпе] // Опис^то Рптою — Н151огусхпе. Т.1У. 1952. 8. 412.

10 В1ешак ]. Коду гусегейе jako сгупгйк йшкШгу Броксгпд ч/ Роксе XIII — XV // Рокка окге81е ГО2с1гоЬпеша Гео<1аЬ^о. \Уаг5га\уа,1973. 8.

11 Каштанов С.М. О типе Русского государства в XIV — XVI вв. // Проблемы отечественной истории и культуры периода феодализма. Тезисы докладов и сообщений. М. 1992. С. 89; см. также: Пичета В.И. Белоруссия и Литва в XV — XVI вв.С. 198.

12 Пичета В.И. Указ. соч. С. 191.

15 Бычкова М.Е. Состав класса феодалов России XVI в. М. 1986. С. 30 — 31.

Развернутую характеристику структуры феодалов Великого княжества Литовского дал М.К. Любавский14, который выделил землевладельцев "со всем правом и панством", "под господарем" и "под князьями и панами".

Наличие мелких землевладельцев рядом с формирующимися латифундиями вело к тому, что мелкие землевладельцы могли иногда переходить в податное сословие. Как отметил М.К. Любавский, термин "боярин", "бояре", первоначально свидетельствовавший о принадлежности к правящему сословию, со временем стал означать особую прослойку вне шляхты15. Окончательно оформление сословной структуры литовских феодалов закрепляется в статуте 1529 г.16, где взаимодействие этих структур охарактеризовано как землевладельцев, военных во время походов и как представителей центральной и местной знати.

Военная служба была обязательной для феодала: у шляхтича, не выступившего в поход, отбиралось имение, шляхтич не имел права жить в городе, занимаясь ростовщичеством. Но и государство брало обязательство не давать шляхетские права другим сословиям и не давать "простым людям" шляхетские вольности17. Шляхтич мог уехать в другую страну на ученье или в поисках "лучшей доли". Такие права часто вели к усилению корпоративных тенденций на местах, где шляхта часто зависела от местного магната.

Сословные структуры правящего класса Русского государства не выявляются так же четко, как литовского и они никогда не оформлялась юридически. Говоря о сословной структуре русского правящего класса, надо четко представлять, что в отличие от других государств, в том числе Великого княжества Литовского, до конца XV в. на престолах во всех великих княжествах сидели князья одной династии — Рюриковичи.

Окружавшая их феодальная верхушка также часто представляла различные ветви одного боярского рода, осевшие в разных княжествах. Причиной мог быть переход на службу от одного князя к другому или же передел земель между князьями, когда вотчинник менял князя, сохраняя тем самым свои владения.

14 Любавский М.К. Литовско- русский сейм. М. 1900. С.431-436; Менжинский B.C. Структура феодального землевладения в Великом княжестве Литовском по материалам переписи войска в 1528 г. // История СССР. 1987. № 3. С. 166-168. ls Любавский М.К. Литовско-русский сейм. С. 431-436; Юргинис Ю.М. Бояре и шляхта в Литовском государстве // Восточная Европа в древности и средневековье. М. 1978. С. 124 - 130.

16 Пичета В.И. Белоруссия и Литва в XV-XVI вв. С.508-509.

17 Лаппо И.И. Литовский статут в московском переводе-редакции. Юрьев. 1926. С. 89 -93.

Но в XV в. сложилась ситуация, когда землевладелец мог не служить князю, на территории которого находились его владения: докон-чальные грамоты великих и удельных князей XV в. позволяли феодалам приобретать владения на земле "чужого" князя. Конкретные случаи в тексте докончаний не оговариваются, но очевидно, что на эту норму повлияло именно то, что довольно близкие родственники, члены одного рода, служили разным князьям и могли возникать конфликты в вопросах наследования владений.

Во главе сословной структуры Русского государства конца XV века стояла великокняжеская семья: великий князь и удельные князья — дяди, братья, двоюродные братья великого князя. После феодальной войны 30 — 40-х годов XV века состав великокняжеской семьи стал регулироваться: удельные князья часто не имели права вступить в брак и иметь законных наследников, наследовать родовые земли. Это гарантировало великокняжескую власть от большого количества претендентов на престол и от распыления земельных владений.

На следующей ступени сословной лестницы стояли князья Рюриковичи, потомки великих князей ярославских, суздальских, ростовских и некоторых других, которые еще с XIV века постепенно переходили со своими землями под власть московских великих князей. До начала XVI века они, являясь вотчинниками в своих бывших княжеских владениях, сохраняли там особые княжеские права, более широкие, чем права рядовых вотчинников, которым владения жаловал великий князь18. Князья Рюриковичи обладали правом суда, сбора налогов, освобождались от сбора общегосударственного налога, были и другие права. Естественно, что в разных княжествах в различное время они изменялись.

Именно из этой группы формировалась в основном Боярская дума в военных походах наиболее знатные и владетельные князья участвовали с собственными отрядами или в качестве первых воевод возглавляли полки великого князя. Они были активными участниками политической борьбы при дворе великого князя и часто реальными правителями государства при его малолетнем наследнике.

О том, что между верхушкой Государева двора, занимавшей свое место исключительно благодаря происхождению, и низшими его слоями, где продвижение по службе и ступеням сословной лестницы часто зависело от личного таланта и энергии, и внутри этих групп шла постоянная борьба, мы видим из местнических дел и документов, отразивших составы участников военных походов, свадеб великих кня

18 Там же. С. 74 — 75; см. также : Бычкова М.Е. Сословная структура правящего класса и III Литовский статут // Третий Литовский статут 1588 г. Вильнюс. 1989. С. 139 — 142. зей и др. Лица, игравшие реальную роль в политической жизни, но не принадлежавшие к высшим слоям, стремились занять в придворном торжестве как можно более высокое место.

Эти процессы активно развиваются во второй половине XVI века. Особенно много изменений в личном составе Государева двора принесла опричнина Ивана Грозного.

Третий раздел монографии посвящен исследованию вопроса об идеологическом оформлении власти. В средневековом обществе представление о прерогативах власти государя воплощалось в различных формах: визуально — через обряды, живописные изображения, символы (регалии власти), которые надевались на правителя, носились за ним, изображались на монетах и печатях. Кроме того, идеи власти обосновывались в различных текстах; особое место среди них занимают произведения, где говорилось о происхождении династий.

Среди всех многочисленных аспектов в работе разобраны три; в совокупности они дают сопоставимый материал, освещающий общее и особенное в обосновании идеи власти государя в России и Литве.

Первый из них — сопоставление обрядов возведения на престол.

В жизни средневекового общества имели особое значение публичные церемонии, связанные с манифестацией государственной власти: возведение на престол, великокняжеские свадьбы, поездки на богомолье и охоту и другие. Именно в эти моменты происходило общение правителя, носителя сакральной власти с народом. Важное место среди таких церемоний занимал обряд венчания на царство, коронация. В это время не только совершалась легитимизация верховной власти: на глазах у присутствующих происходило превращение электа в государя, обладающего над природным даром общения с Богом1.

Во время коронаций веками в каждой стране звучали одни и те же слова, в строго определенной последовательности повторялись одни и те же жесты. И символы власти, возлагаемые в этот момент на государя, имели особое значение: обычно они надевались на коронуемого лишь один раз — при церемонии возведения на престол.

Коронация в европейских государствах — это многоактный и многодневный праздник, самый дорогой в жизни короля. Он начинался с прощания (торжественного погребения ) с предшественником, затем следовало возложение регалий на наследника. Вслед за этим обрядом обязательными были пиры, возведение в рыцари молодых дворян, пожалования новых придворных званий; иногда устраивались рыцарские турниры. См. Le sacre des rois. Actes du Colloque international l'histoire sur sacres et couronnements royaus. Paris. 1985.

Обряд возложения регалий в большинстве стран строился по определенной схеме: в соборе наследник приносил присягу, затем совершался обряд миропомазания, потом — возложение регалий. В России всегда первым было благословение церкви на занятие престола, потом — возложение регалий, а последним актом — миропомазание. Но в обоих ритуалах было и много общих черт. Обряд совершался в воскресенье, в каждой стране проходил в одном и том же храме, который для этой цели специально украшался.

Проводили коронацию высшие иерархи церкви, всегда в определенной последовательности читались и пелись одни и те же тексты молитв.

В исторической литературе последних лет чин возведения на престол государя рассматривается как торжественный обряд, где в концентрированной форме отражается идея о прерогативах власти государя, его отношение с подданными, присущие определенной стране в данный период времени.

Поскольку великий князь литовский с конца XV века одновременно был и королем польским, автор считает целесообразным сопоставить польский коронационный обряд с русским2.

Как показали труды польских исследователей, проведенные в рамках изучения ментальности средневекового общества, коронационный обряд был стабилен и направлен к легитимизации королевской власти3. В нем были постоянны и глубоко символичны все слова и жесты, произносимые и совершаемые в установленном порядке. Коронационное торжество начиналось с похорон умершего короля, затем следовал церковный обряд, а завершало общение нового короля с населением Кракова, когда король принимал присягу у горожан, заключая таким образом союз с народом. Большое значение в церковном обряде придавалось присяге, которую произносил король перед возложением регалий власти.

Символика королевской коронации была хорошо известна в Литве; в силу личной унии литовские великие князья в конце XIV — XV вв. были ближайшими родственниками короля и присутствовали на коронации, также, как короли присутствовали на обряде возведения на престол литовских князей в Вильнюсе.

Обряд возведения на престол великих литовских князей освещен лишь отрывочными записями о том, что он проходил "по христианс

2 Gieysztor A. Spektakl i litoigia. Polska koronaija krolewska // Kultura elitama a kultura masowa w Poise po&nego sredniowiecza. Warszawa. 1978.

3 Там же, 10-11. ким церемониям и сохранял древние обычаи", то есть тоже был традиционным4.

Обряд венчания на великое княжение, потом на царство, появился в России в 1498 г. и существовал до конца XVII века; за два века обряд совершался десять раз.

Мы не знаем, как "сажали" на престол великих князей в Киеве, позднее в различных великих княжествах, и соответственно не можем полностью восстановить древний обряд, проследить его традиции. В летописях есть скудные записи, что все потомки Ивана Калиты, получив в Орде ярлык на великое княжение, "садились" на престол во Владимире5. Впервые на великое княжение в 1498 г. торжественно венчался внук Ивана III — Дмитрий Иванович. Это возведение на престол было политической акцией: Иван III решил закрепить власть за своим потомком от первого брака.

Обычай венчать наследника при жизни государя был какое-то время принят в Византии и некоторых европейских государствах, когда обряд коронации там только вводился. Позднее существование двух государей, обладающих одинаковыми правами на власть, стало неудобным, и от коронации наследника при жизни правителя отказывались6.

Перед началом церемонии в соборе в 1498 г. Иван III обратился к митрополиту, объясняя, что "по старине" великие князья сами давали великое княжение своим старшим сыновьям. Поскольку старший сын — Иван Иванович — умер, он передает эти права своему внуку — Дмитрию Ивановичу. Таким образом великий князь закрепил права наследника.

Митрополит благословил Дмитрия на княжение и возложил на него регалии власти — бармы и шапку7. Дмитрий, уже как великий князь, но с разрешения Ивана III, садится на свой стул рядом с ним и митрополитом. Затем все встают и слушают молебен. Очевидно, эпизод, когда великий князь, только что надевший регалии, садится на свое место, и символизирует древний обряд "сажения" на престол: "сесть на стол предков", то есть реально сесть на престол.

Через полвека после первой церемонии в 1547 г. обряд вступления на престол стал более торжественным и строгим. Это сказалось и на убранстве Успенского собора, где белое с золотом заменил пурпур.

4 Stryjkowski M. Kronika polska, litewska, zm<5dska i wszystkiej Rusi. Т.Н. Warszawa. 1846. S.97 ; Бычкова M.E. Обряды венчания на престол 1498 и 1547 годов: воплощение идеи власти государя // Cahiers du monde russe et soviétique. V. XXXIV. Paris. 1993. P. 245-246.

6 Острогский Г.А. Эволюция византийского обряда коронования // Византия, Южные славяне и Древняя Русь, Западная Европа. М. 1973. С. 33-40.

7 Бычкова М.Е. Обряды венчания на престол 1498 и 1547 годов. С. 247.

Венчание на царство Ивана Васильевича состояло из нескольких актов. После молебна великий князь и митрополит садятся, и великий князь говорит речь митрополиту, где подчеркивает, что "великие князья всегда передавали власть свои старшим сыновьям; великий князь Василий Иванович еще в 1533 году перед смертью благословил Ивана на царство. Далее на Ивана возлагают регалии власти8.

После возложения венца и барм митрополит отводит уже царя на царское место, и тут ему вручают скипетр.

В1547 году скорее всего впервые было предусмотрено и миропомазание царя; это и было последним актом в чине венчания.

Этот новый обряд не только приравнивал Ивана IV к таким же избранникам, сидевшим на престолах других государств, но, что еще важнее, выделял его из среды родственников — Рюриковичей, служивших при московском дворе.

Возведение на престол Дмитрия более будничное, в нем чувствуется участие семьи. Кроме деда в обряде активно участвуют молодые дяди великого князя — Юрий и Дмитрий Ивановичи. Новый великий князь все время "бьет челом" Ивану III, своему деду, без его разрешения, уже венчанный великокняжеским венцом, не смеет сесть на приготовленный специально для него стул; и Дмитрию "скипетр власти" не вручали.

В организации чина венчания Ивана IV создается нагнетаемая атмосфера таинства, присутствия при превращении смертного в помазанника Бога. Все находящиеся в соборе, кроме активных участников, с трепетом и страхом, в тишине наблюдают за происходящим и молятся о том, чтобы венчание благополучно совершилось. Это настроение "страха и трепета" неоднократно подчеркивается в тексте документа.

Очевидно, в глубины сознания уходят и символика того, что никто не смеет переходить царский путь из дворца в собор, ходить (кроме митрополита) по настилу от трона к царским вратам в алтаре, касаться царских регалий. Именно эти моменты также неоднократно подчеркиваются в тексте. Не исключено, что подобная атмосфера святости происходящего способствовала восприятию всей важности момента, особенно во время возведения на престол первого царя: великий князь, родственник многих присутствующих, становился избранником Бога9.

Принципиальным отличием русского обряда от других коронаций католических королей было отсутствие присяги возводимого на престол, этого символа союза монарха с народом. Кроме того, в католическом обряде сначала шло миропомазание, после чего на божьего

3 Там же, 249-250.

5 Там же, 250-251. избранника возлагали регалии. В русском обряде регалии возлагали на законного наследника престола, только потом совершалось миропомазание. Законный наследник становился сакральным правителем.

Второй вопрос раздела — это анализ идеи о происхождении родоначальников династии и дворянских родов, которая является одной из важных составных частей при обосновании политической власти государя в средневековом обществе. Часто именно в сопоставлении этого вопроса с идеями происхождения родов правящей элиты заложена концепция взаимоотношения государя с его вассалами, которая уже юридически оформлялась в законодательных актах, влияла на земельные пожалования, продвижение по службе, придворной и государственной. Идея власти государя и его взаимоотношение с подданными влияет на формирование самосознания правящего класса, национальное сознание10.

Ясно осознавая многоаспектность этой проблемы, автор в данном случае решила остановиться на одном вопросе: происхождение родоначальника династии, родоначальника боярского рода в легенде, интерпретация такого происхождения, связанная с изменением в общественном сознании представлений о происхождении власти государя.

Еще в дипломатической переписке 1489 г. (инструкция послу к императору Священной Римской империи) было записано, что он должен говорить о происхождении великого князя Ивана Васильевича: "Прародители его по из начальству были в приятельстве и в любви с передними римскими цари, которые Рим отдали папе, а сами царствовали в Византии"11.

Так появилась мысль о происхождении русских великих князей от римских императоров, которая в окончательном виде была сформулирована в Сказании о князьях владимирских12.

Одновременно в Москве создаются родословные легенды о происхождении русских князей Рюриковичей — от императора Августа, литовских Гедиминовичей и молдавских господарей. Была известна и литовская повесть о происхождении династии и магнатских литовских родов. Легенда о происхождении молдавских господарей, выводящая их предков от римской знати, скорее всего связана с женитьбой на

10 Там же, С. 253-254.

11 Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Т.1. Спб. 1851. Стб. 17-18.

12 Дмитриева Р.П. Сказание о князьях владимирских. М.Л. 1955; историографию вопроса см.: Бычкова М.Е. Общие традиции родословных легенд правящих домов Восточной Европы // Культурные связи народов Восточной Европы в XVI в. М. 1976. С. 297-298. следника престола Ивана Ивановича на дочери молдавского господаря Елене Стефановне15.

Кроме того, была известна и литовская повесть о происхождении династии и литовских магнатских родов.

Однако, мысль о римском происхождении, очевидно, никогда не использовалась при создании легенды правящего дома соседней страны. Литовские хроники не говорят о происхождении русских князей от Августа. Молдавская хроника не нашла развития в русских генеалогических источниках.

При создании в Москве литовского родословия была использована не хроника, выводящая князей от римлян, а более ранняя, которая называет первым великим князем Гедимина; происхождение самого Гедимина было освещено в выгодном для русского правительства свете : по одной версии он потомок Витеня — слуги (в отдельных списках хроники — раба) полоцкого князя Рюриковича, по другой — Витень уже потомок этого полоцкого князя.

Во всех трех легендах о происхождении своих династий есть общие элементы и самостоятельные сюжеты. В литовской и молдавской хрониках из Рима от гонений императора уезжает родоначальник династии^ одном случае (литовском) со знатью страны, в другом (молдавском ) "со всем народом". Идея о происхождении литовского народа от римлян постоянно присутствует в публицистике Великого княжества Литовского и перекликается с польской "сарматской" теорией. В русском Сказании император Август делит вселенную между родственниками, и потомка одного из них — Рюрика приглашают на княжение "старейшины" Новгорода.

Идея о происхождении правящей династии от римлян принадлежит к общественным идеям конца XV века, связанным с традициями Возрождения. Фактически, сделав императора Августа родоначальником русских великих князей, составители родословия порвали с многовековой летописной традицией.

В Литве хронике, выводящей литовских князей от римлян, так же предшествовала хроника, называвшая первым князем Гедимина14. Поэтому мы можем говорить, что "римская" идея возникла синхронно или под взаимным влиянием в ряде соседних стран.

В России потомками Рюрика были все русские князья, а потомками Гедимина — князья, выехавшие из Литвы.

13. Болдур A.B. Славяно-молдавская хроника в составе Воскресенской летописи // Археографический ежегодник за 1963 год. М. 1964.

14 Охманьский Е. Гедиминовичи — "правнуки Сколомендовы" // Польша и Русь. М. 1974.

Принципиальное отличие русской легенды о происхождении Рюрика от литовской состоит в том, что по русской легенде из Италии выехал только родоначальник династии.

Представители старомосковских родов в своих легендах XVI века писали о выезде предка, некоего "мужа честна" "из Прус", то есть прародины Рюрика, подчеркивая таким образом давность службы предков русским великим князьям, необходимую при решении местнических споров.

История происхождения "сарматизма" в Польше подробно разработана в современной польской историографии, где отмечен объем таких сюжетов в литературе, начиная с Яна Длугоша,и эволюция самой идеи на протяжении XV-XVI веков15.

Длугош считал сарматов, живших на севере Европы, общими предками для поляков и русских и полагал, что такое происхождение придает и полякам и русским древность.

Наиболее полно развил сарматскую тему в своем "Трактате о двух Сарматиях" Матвей Меховский16. Он часто обращается и проблеме итальянского происхождения литовцев. Красочное оформление этой теории в XVI веке принадлежит Матвею Стрыйковскому. Он продолжает идею Длугоша о происхождении сарматов — это потомки Афета, сына Ноя — "Яфета Ноевича". Стрыйковский подчеркивает, что лишь сарматы мужественно боролись с императором Августом, которому покорилось вся Европа.

Стрыйковский знал и легенду о происхождении литовской знати, помещенную в литовских лет описях : он пишет о Палемоне, "который с несколькими сотнями итальянских рыцарей приплыл в Литву, спасаясь от тиранства Нерона". Палемон взял под защиту простой народ Литвы, и они стали жить в согласии. Стрыйковский постоянно подчеркивает мужество сарматов : они "славные и воинственные" пришли на восток и север Европы; они "гарцуют на конях по твердому льду, не боясь преград", "они не страшатся смерти", неприхотливы в быту17. Тем самым создавался образ мужественного воина, предка современных автору шляхты — рыцарей. По существу эти теории уравнивали происхождение династии великих литовских князей и крупнейших феодальных родов Литвы. Уже по этому положению можно

15 Ulewicz Т. Sarmacja. Studium z problematyki slowienskiej XV i XVI w. Krakow. 1950.

16 Лимонов Ю.А. Культурныеязи Россииевропейскимиранами в XV — XVII вв. Л. 1978. 97-109;. также: Аннинский С.А. Введение // Меховский Матвей. Трактат о двух Сарматиях. М.Л. 1936. 10-12.

17 Stryjkowski М. Kronika polska, litewska, zm<4dska i wszystkiej Rusi. T.II, s.514-515. судить, что в России и Литве по-разному идеологически обосновывалась зависимость между государем и его феодалами.

В России подчеркивалась исключительность происхождения династии и наследственная власть государя. В Литве и Польше, где выборы великого князя и короля делали его более зависимым от панов и шляхты, где была развита структура самоуправления дворянства на местах, стало возможным и генеалогическое равенство происхождения сюзерена и вассала.Образ государя и вассала нашел отражение и в литературе, что является предметом изучения в третьем разделе.

XV век принес большие изменения в духовную жизнь русского общества. Расширение дипломатических контактов, лучшее знакомство с жизнью соседних государств, наконец, тенденции к образованию единого государства, идеи объединения ранее самостоятельных княжеств постепенно меняли духовный мир русского общества. Именно во второй половине XV века на Руси появляется большой интерес к беллетристической литературе, которая противостояла канонам и идеалам средневековой агиографической и церковно-учительской литературы, получившим распространение в более раннее время. Если эстетика агиографической литературы навязывала русскому читателю готовый идеал, которому надо следовать, то беллетристика XV века, также иногда использовавшая библейские сюжеты, давала возможность читателю самому подумать и оценить описанные ситуации и образы героев, выбрать себе пример для подражания18.

Переводные произведения на Руси — это не механическое переложение иноязычного текста, а скорее его осмысление русским автором. Это отметил Н.К. Гудзий еще по отношению к переводу Истории Иосифа Флавия XI века. По сравнению с греческим оригиналом в русском тексте есть сокращения и дополнения. Поэтический стиль этих переводов повлиял на последующие произведения русской литературы, в частности на воинские повести19.

Для нас важно то, что XV век привел на Русь не новых героев, их жизнеописание, а новую интерпретацию этих описаний, сделанную в стиле европейского рыцарского романа. Как и в более ранних переводах, русский книжник XV века не следовал дословно за оригиналом. Он старался осмыслить текст в соответствии с моральными проблемами, которые интересовали лично его. И рыцарский переводной роман привлекал его тем, что благодаря именно своей беллетристичности,

18 Лурье Я.С. "Повесть о Дракуле" и древнерусская литература // Повесть о Дракуле. М.Л. 1964. С. 64-65.

19 Гудзий Н.К. "История иудейской войны" Иосифа Флавия в древнерусском переводе // Старинная русская повесть. Статьи и исследования. М.Л. 1941. С. 38-39. многоплановости сюжета позволял свободнее, чем в рамках церковной учительской литературы, решать морально-этические проблемы, которые волновали в то время русское общество.

Об Интересе к беллетристике, кроме распространения переводной литературы, говорит и история создания русской Повести о Дракуле, широко распространенного в Европе сюжета о тиране Владе Цепеше. По своему жанру она несколько отличается от рыцарского романа, это собрание историй о жестоком тиране — правителе20. Автор русской редакции делает основной упор на обоснование сильной центральной власти.

С другой стороны, в России XVI века большое развитие получила публицистика. Правда, в первой трети XVI века публицистические произведения создавали преимущественно авторы — церковники, основное внимание в них уделялось взаимоотношению светской и церковной власти. И здесь следует привести наблюдение Д.С. Лихачева о формах публицистических произведений, в которые облекали свои мысли авторы. Наиболее общее наблюдение, что для литературных работ бралась форма делопроизводственных документов: самое распространенное публицистическое произведение — челобитная21.

Как представляется, оформление идеи государственной власти, взаимоотношения сюзерена и вассала в рамках художественных произведений — именно то направление, где русские и литовские тенденции наиболее разошлись.

Этому способствовало расширение политических и культурных связей Польши и Литвы; в конце XIV- в начале XV века рыцарское поведение стало обязательным не только среди верхушки, но и для рядовых воинов при дворе Ягайло — польского короля из династии литовских Гедиминовичей.

Идеал рыцаря становится универсальным. Рыцарская культура тесно связана с жизнью феодального двора и несет мировоззрение этого двора. В рыцарских романах чаще описываются политическая жизнь двора, турниры, пиры, походы. И походы крестоносцев, организованные в это время Орденом против Литвы, напоминали рыцарский турнир, столько стекалось туда зрителей, музыкантов, ремесленников.

Для польских хронистов XVI века при описании военных событий характерно название "рыцарь" для литовской шляхты.

Параллельно с понятием рыцарской справедливости в польской литературе XV века формировалось понятие государственной справедливости, идеал шляхтича связывается с его заботой об интересах госу

20 Лурье Я.С. "Повесть о Дракуле" и древнерусская литература. С. 36-42.

21 Лихачев Д.С. Иван Пересветов и его литературная современность // Сочинения И.С.Пересветова. М.Л. 1956. С. 49-51. дарства, понимаемых как интересы сословия. Космополитичный рыцарь, едущий в интернациональном войске в Святую землю, трансформировался в дворянина, сидящего в своем имении, занимающегося хозяйством и заботящегося о благе Отчизны. Такие идеи проникают в польскую литературу XVI века22.

В XVI веке с разной интенсивностью и в различных формах в Литве и России шло превращение воина-дружинника, рыцаря в землевладельца. В это время в Польше и Литве идет активное взаимодействие культур; но, как показали исследования Ю.А. Лимонова23, польские и литовские авторы активно использовали и русское летописание. Но самым важным фактором, оказавшим влияние на развитие культуры и в частности общественных идей, очевидно следует считать университетское образование, которое литовские дворяне получали в Кракове и других городах.

В результате взаимоотношения народа (под ним в произведениях XVI века подразумевалась шляхта) с властью фиксировались не только в Статутах Великого княжества Литовского, но и в публицистических и исторических произведениях.

В заключении автор формулирует основные выводы, сделанные в результате анализа поставленных в работе проблем.

Близость процессов эволюции политического строя Русского государства и Великого княжества Литовского обусловлена не только общими тенденциями развития феодальных государств Европы. Большое влияние на такие процессы оказал тот факт, что в состав Великого княжества Литовского с XIII века входили русские земли с их более высоким уровнем политического и культурного развития (письменность, юридические кодексы, христианство и др.). Благодаря этому Литва в убыстренном темпе прошла процессы феодализации в XIII — XV вв.

С конца XV века и особенно в XVI веке уже прослеживаются черты политического строя России и Литвы, позволяющие говорить о создании различных феодальных обществ в соседних странах.

Все тенденции организации верховных органов власти в России направлены на создание абсолютной монархии с сильной центральной властью, управляющей жизнью на местах. В Литве, наоборот, все большее значение приобретают территориальные структуры власти, тесно связанные с местными сословными структурами. Центральный аппарат развития не получает.

21 8ат80гктсг Н. йгсйа ]еК1еп polskiego ¿гескио^десга. \VarKiwa. 19.71. 5.148-149, 154-156.

25 Лимонов Ю.А. Русские летописи и польская историография XV — XVI вв. // Культурные связи народов Восточной Европы в XVI в. С. 159-163.

Управление землями с разным уровнем политического и культурного развития требоволо от литовских великих князей гибкой политики, которая очень скоро привела к юридическому оформлению отношений между различными слоями общества. На протяжении XVI в. здесь трижды создаются общегосударственные кодексы — Литовские статуты, оформляющие эти отношения. Современными историками Литовские статуты признаются вершиной европейской юридической мысли.

В России, где в высших органах власти — Боярской думе, канцелярии великого князя — веками находились представители одних и тех же семей, их которых рекрутировались политики, дипломаты, военачальники, местная администрация, развивался генеалогическо-служеб-ный принцип формирования сословий. Но в XVI в. он постепенно начинает ломаться: с изменением роли центральных учреждений — Приказов — к управлению государства начинают приходить их главы — думные дьяки; эти лица часто происходили из незнатных дворянских семей.

Наибольшие различия наблюдаются в идеалогическом оформлении власти государя. В Великом княжестве Литовском быстро развиваются традиции рыцарской культуры, идеи равенства происхождения из Италии и общих корней у династии и рыцарей-шляхты. На эти процессы несомненно, повлияло длительное общение с польской культурой.

В России публицистика XVI в. постоянно подчеркивала дистанцию между великими князьями, потомками императора Августа, и остальными феодалами, предки которых служили этой династии.

Период истории — конец XV. — вторая треть XVI в., — представленный в работе, и был тем отрезком времени, когда все явственнее проявляются тенденции политического развития России и Великого княжества Литовского, которые вскоре преведут к созданию различных феодальных госудасств.

Содержание диссертации отражено в следующих работах соискателя:

1. Отдельные моменты истории Литвы в интерпретации русских генеалогических источников XVI в. // Польша и Русь. М.: Наука, 1974. - С. 365 - 377. 0,7 п.л.

2. Родословные книги XVI — XVII вв. как исторических источник. М.: Наука, 1975. 214 15 пл.

3. Первые родословные росписи литовских князей в России // Общество и государство феодальной России. М.: Наука, 1975. — С. 133 — 140. 0,5 пл.

4. Legenda о pochodzeniu wielkich ksiaz^t litewskich// Studia zr¿dfoznawcze. Warszawa, 1976. т. XX. - S. 183-199. 2 пл.

5. Общие традиции родословных легенд правящих домов Восточной Европы // Культурные связи народов Восточной Европы в XVI в. М.: Наука, 1976. — С. 292 - 303. 0,8 пл.

6. Генеалогические источники в исследовании истории боярского землевладения // Материалы XV сессии Симпозиума по проблемам аграрной истории. Вологда, 1976. — С. 37 — 44. 0,8 п.л.

7. Родословие Глинских из Румянцевского собрания // Записки отдела рукописей. М., Книга. Вып. 38. 1977. — С.104 — 125. 2 пл.

8. Генеалогия в "Истории о великом князе московском" A.M. Курбского //Древняя Русь и славяне. М.; Наука, 1978. — С. 221 — 225. 0,5 пл.

9. Русско — литовские политические контакты XV — начала XVI века // Россия, Польша и Причерноморье в XV — XVIIIbb. M.: Наука 1979. - С, 135 - 146. 0,8 пл.

10. О социальном составе тысячников // Россия на путях централизации М.: Наука, 1982. — С. 175 -178. 0,5 пл.

11. Состав класса феодалов России в XVI в. М.: Наука, 1986. 220 14 пл.

12. Сословная структура правящего класса и III Литовский статут // Третий Литовский статут 1588 г. Вильнюс, 1989. С. 136 — 144. 0,

13. Белорусские предки Ивана Грозного // Наш Радавод. Гродно, 1991. - С.37 - 39. 0,5 пл.

14. Великое княжество Литовское // История Европы. М,: Наука, 1993. Т. 3. - С. 114 - 118. 0,5 п.л.

15. Обряды венчания на престол 1498 и 1547 гг. : воплощение идеи власти государя // Cahiers du monde russe et soviétique. Paris, 1993. V.XXXIV. - P. 245 - 255. 1,5 пл.

16. Идеи власти и подданства в генеалогической литературе XV —

ХУ1вв. // Историческая генеалогия. Екатеринбург — Париж, 1993. № 2. - С. 4-9. 1 пл.

17. Московскиемодержцы. История возведения на престол. Обряды и регалии. М., 1995. 70 4 п.л.

18. Россия и Литва // Россия и страны ближнего зарубежья: история и современность. М., 1995. — С. 92 — 99. 0,5 пл.

19. Генеалогия в общественном сознании допетровской Руси // Известия Русского генеалогического общества. СПб. 1995. Вып.2. — С.66-68. 0,3 пл.

20. Родословие князей Глинских // Историческая генеалогия. Екатеринбург — Париж, 1995. № 3. — С.7-12. 0,5 п.л.

21. Русское и иностранное происхождение родоначальников боярских родов: исторические реалии и родословные легенды // Элита и этнос средневековья. М., 1995. — С. 53-58. 0,5 п.л.

22. Византийские традиции и реалии формирования сословий в России (XVI — XVII вв.) // Римско — константинопольское наследие на Руси: идея власти и политическая практика. М., 1995. — С. 251 — 259. 0,5 пл.

23. Русское государство и Великое княжество Литовское с конца XV в. до 1569г. М., 1996. С. 174. 11 пл.

24. Римская тема в русских генеалогических сочинениях XVI — XVII вв. // Рим, Константинополь, Москва: сравнительно — историческое исследование центров идеологии и культуры до ХУИв. М., 1997. — С. 266 - 274. 0,5 пл.

25. Легенды московских бояр. М., 1997. 50 3 п.л.