Социальная экология смысла тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, кандидат философских наук Пылькин, Александр Александрович

• Пылькин, Александр Александрович
• кандидат философских наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат философских наук Пылькин, Александр Александрович

Введение.

Часть I. Смысл как продукт: форма воспроизводства абсолютного текста.

1.1. Стратегический и тактический способы доступа к смыслу

Синтетическая модель текстопроизводетва.

1.2. Содержательный элемент формы воспроизводства абсолютного текста.

1.3. Реальный элемент формы воспроизводства абсолютного текста.

Часть II. Экология смысла и проблема выражения.

2.1. Момент реальности производства: принцип чистой аналогии.

2.2. Проект Алена Бадью. Особенности следования в герменевтическом шве и резервация традиции.

2.3. Биомеханика крови.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Социальная экология смысла»

Язык является одним из основных условий социального. Он выполняет функции (коммуникативная, информативная, когнитивная и др.), вне осуществления которых немыслимо общество. Как известно, осмысление языка отличается той особенностью, что само имеет языковую природу. Таким образом, когда познавательная активность человека, как один из факторов его существования, направляется на язык, возникает ситуация взаимозависимости между предметом исследования и процессом исследования. Осмысление в круговом порядке распространяет предикат осмысленности на язык. То, что данная гносеологическая модель оказывается изначально вписана в поле действительного языкового обращения, определяет следующее положение дел: поскольку любое исследование имеет вербальный характер, в нем имплицитно содержится проблема отношения осмысленного языка к неязыковой реальности, или, другими словами, -проблема выражения.

Для исследования под рубрикой «социальная философия» это поставленная Марксом проблема отношения осуществляющегося в языке мыслительного производства к социально-экономической реальности, эксплицированная им как критика идеологии1. Так как исследователь сам включен в реальные социальные процессы, его деятельность всегда оказывается инвестирована в текущие общественные отношения: в режиме ли утверждения или изменения наличной социальной конфигурации. Это тем более верно для современной конфигурации социальных отношений - общества потребления, в поле которого одним из наиболее востребованных

1 См. Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения: в 9-ти т. Т. 2. -М., 1984 продуктов является интеллектуальный. Последний в условиях такой формы социального всегда оказывается ориентирован на её утверждение. Любая индивидуальная активность, выражением которой становится исследовательская деятельность (по крайней мере, осуществляющаяся в рамках гуманитарных наук), работает тогда на воспроизводство потребительского отношения, сама при этом отчуждаемая в заранее рассчитанном на осмысливающее потребление концептуальном продукте.

Современная метафизика со времен Хайдеггера гипостазирует нераздельность языкового производства смысла и выражаемой посредством такого производства реальности. Критерием соответствия смыслопроизводства реальности «пересеченного смертью» социума оказывается выраженная в вербальном продукте индивидуальная конечность его производителя, конкретно данная как смысловая целостность, законченность продукта. Таким образом, социальное измерение индивидуальной конечности вводится в режиме г материальной фиксации производства - как производство упаковывающего смысловую целостность текстуального продукта: ведь нефиксируемое продуцирование всегда оставляет возможность для прерывания смысла и выведения, тем самым, конечности из социального модуса. Уже отсюда смысловая целостность производства полагается в порядке восстанавливаемого в герменевтическом опыте, выразительного отношения к реальному положению дел (Г. Г. Гадамер). Его критерием становится тогда подтверждающий соответствие продукта наличной конфигурации социума консенсус по поводу этой последней. Отчуждение интеллектуальной деятельности полагается преодоленным в понимающей активности индивида, однако лишь задним числом - опосредованное производственным утверждением уже данного социального порядка, установившегося отнюдь не на основе взаимопонимания и поэтому на него не рассчитанного.

Радикализация такой производственной установки в идее интертекстуальности (Ю. Кристева, Р. Барт, Ж. Деррида) освобождает социализированную конечность отдельного индивида от опосредования в смысловой целостности продукта: но лишь ценой тотализации материальной фиксации и соответствующего тотального отчуждения в ней индивида. Реальность «понимания самой сути дела» или «бытия-к-смерти» упраздняется, исчерпываясь теперь реальностью текстопроизводства, или, другими словами, - реальностью воспроизводства бесконечно рассеиваемого в интертексте множественного смысла. Интеллектуальная деятельность индивида отчуждается в тотальном воспроизводстве потребительского отношения: любое интеллектуальное производство отныне оказывается воспроизводством потребительской активности, на которой и зиждется соответствующая конфигурация общества. Так как продукт уже не должен представлять смысловую целостность, индивидуальная активность направляется на производство продукта, критерием соответствия которого неязыковой реальности является теперь лишь его концептуальный строй, т. е. - его смысловая употребимость. Таким образом, проблема языкового выражения, индуцированная в рамках романтизма и получившая философский статус в романтической герменевтике (Ф. Шлейермахер), в XX в. оказывается сведена к проблеме философского производства. Воспроизводится понятийно f/ распределяемый смысл и весь вопрос лишь в способе распределения.

При этом блокируется возможность проблематизации современной конфигурации социального - общества потребления. Постановка проблемы изнутри такой производственной установки всегда оборачивается ещё одним рассчитанным на потребление продуктом и, тем самым, реально лишь утверждает наличную социальность.

Однако выступивший в качестве текстуального (т. е. материального) продукта смысл оказывается открыт для проблемного поля социальной экологии. В контексте последней текстуальное производство смысла предстает одним из факторов, определяющих отношение человека с его жизненной средой. Общественное производство текстуального продукта - вместе с другими видами материального производства - перманентно влияет на жизненные условия индивида, т. е. на естественную среду его обитания. Полагание смысла как экологической категории позволяет преодолеть отчуждение индивида в интеллектуальном производстве, заняв в процессе такого производства дистанцию по отношению к продуцируемому смыслу. Смысл считывается тогда как один из видов отходов человеческой деятельности, уже не могущий - с точки зрения воспроизводящего его индивида - претендовать на какое-либо выразительное соответствие реальности социального порядка. Благодаря такой дистанции индивидуальная активность утверждается как реальное индивидуальное отношение к социальному, освобожденное от включенности в его воспроизводство (в режиме ли утверждения или изменения его наличной конфигурации). В контексте социальной философии это соответствует кинической установке (П. Слотердайк), представляющей отношение индивида как такового к обществу как таковому, и поэтому позволяющей осуществлять критику наличной конфигурации социального из метапозиции. Такая критика всегда предстает метакритикой по отношению к критике идеологии, в условиях общества потребления самой воспроизводящей некую «идею Революции» (Ж. Бодрийяр).

Ввиду того, что попытки обнаружения и развертывания кинической установки в современных условиях не избегают причастности к воспроизводству общества потребления, настоящее исследование преднаходит таковую в рамках наиболее радикального и экстремистского субкультурного движения современности - в punk движении. Будучи частным социальным феноменом, возникший на волне ситуационизма (Г. Дебор) punk наиболее адекватно отражает стихийные проявления кинического импульса. Тем не менее, в рамках такой формы социального бытия - ввиду её сугубо маргинального характера - кинический импульс не получает развития. Ориентированный на разрушение социума, он включается в общество потребления, но уже как деструктивное для самого индивида, движение саморазрушения. Жизнеспособность индивида, выступающего на реальной дистанции к социальному, предполагает форму, обладающую характером всеобщности. В настоящем проекте возможность таковой связывается с реанимацией романтического субъекта, или - субъекта выражения, концепция которого получила отражение в установках художественного сознания XIX в. (от Ф. Гёльдерлина до Э. Гофмана). Однако иррациональные темноты субъекта, собственно резервирующие в романтизме индивидуальность, требующую выражения, должны - в концепции неоромантического субъекта - уступить место прозрачной объективности случайного движения в биосистеме человека. Однако иррациональные темноты субъекта, собственно резервирующие в «классическом» романтизме индивидуальность, и требующую выражения, должны - в концепции неоромантического субъекта -уступить место прозрачной объективности случайного движения в биосистеме человека. В связи с этим, отдельное внимание будет уделено естественно-научному рассмотрению крови, которая - являясь единственным всегда подвижным веществом в биосистеме интерпретируется как реальная основа такого движения. Так как система средств выражения также обладает движением (материальное развертывание траектории знака, движение краски на поверхности холста и т. д.), проблема выражения в современной модификации выступает как проблема организации и поддержания реально (объективно) подвижного отношения между двумя открытыми (незавершенными) формами материального движения - имеющего случайный характер движения в биосистеме субъекта выражения и в системе средств выражения.

Таким образом, анализ экологического отношения к продуцируемому смыслу связывается с выходом к проблеме выражения, предполагающей очерчивание контуров неоромантического субъекта и наметку возможных путей его дальнейшей реанимации. Именно выразительный характер интеллектуальной деятельности должен предупредить отчуждение индивидуальной активности в производстве смысла и позволить осуществить действительную критику наличной конфигурации социального.

Степень разработанности проблемы. Проблема экологии смысла вырастает из проблематики распределения смысла в философском продукте, т. е. - проблемы его производства, и возможность её развертывания связана со степенью разработанности последней. Хотя получившая отражение уже в трудах древнегреческих философов (например, в «Кратилле» Платона, «Поэтике» Аристотеля, у стоиков), как таковая проблема смыслопроизводства была поставлена Ф. Ницше (как проблема ценности продуцируемого смысла) в условиях кризиса метафизики XIX в. Далее в XX в. она получила развитие в двух основных направлениях. Это, как уже отмечалось, обусловленная хайдеггеровским поворотом герменевтика смысла (поздний М. vi 8

Хайдеггер, Г. Г. Гадамер и, отчасти, П. Рикёр) и утвердившийся на структуралистском, системном подходе к смыслу французский постструктурализм (это, в первую очередь, проблематизировавшие текстуализацию смысла Р. Барт, Ж. Деррида, Ю. Кристева, а также Ж. Делёз, Ф. Гваттари, М. Фуко, Ж. Бодрийяр, М. Бланшо и др.). Принципиальное отличие этих двух способов проблематизации - а и в том и в другом случае производство рассматривается как интерпретация - заключается в статусе, который в рамках их придается материальной фиксации репродуцируемого .в процессе интерпретации смысла. И это отличие является причиной, по которой они в рамках общего интерпретативного поля дополняют друг друга, формируя проблему производства смысла в её современном виде - как проблему осмысленного текстопроизводства.

Следуя постструктуралистской установке, - «смыслогенный», интерпретирующий язык исчерпывается письменной фиксацией (текстом). Здесь проблема материальной фиксации репродуцируемого смысла становится общей проблемой философского производства. Смысл производимого текста определяется смыслами прошлых, настоящих и будущих текстов. Производство текста тогда разомкнуто как воспроизводство бесконечно рассеиваемого, множественного смысла абсолютного текста. Неязыковая реальность исчерпывается силовой игрой «на обороте» продуцируемого текста, догматически полагаемой синхронной его смысловой игре.

Герменевтика закрепляет за языком естественное отношение. Это значит, что текстуальное производство смысла всегда предваряется его пониманием. Такое предпонимание, нацеленное на смысловое единство, полагает смысловой продукт как герметичную целостность «произведения». Смысловая целостность становится гарантом отношения интерпретирующего языка к неязыковой реальности: горизонт прояснения единого смысла будет синхронным «реальному» горизонту соответствующего мира. Текст в герменевтике задает историческое измерение интерпретации. Поэтому проблема текстопроизводства в данном случае это проблема историчности самой герменевтики. Ведь текст по теории герменевтики должен, с одной стороны, выполнять нормативную функцию, т. е. задавать правила понимания-толкования и поэтому сам иметь нулевую ценность для интерпретации. Но с другой стороны - должен сохранять эту ценность, чтобы посредством интерпретации быть включенным в действенно-историческое движение.

Проблемная актуальность обоих подходов к смыслу позволяет говорить о третьем, представляющем их синтез. Тематизация синтетической герменевтики, совмещающей установки её составляющих, и дает возможность развернуть экологическое отношение к репродуцируемому в тексте смыслу, т. е. проблематизировать ценность рассчитанного на осмысленное потребление, концепторазмерного артефакта.

Кроме того, новейшая французская философия (А. Бадью, П. Вирильо, Ф. Лиотар, Ж. Рансьер, Ф. Лаку-Лабарт, Ж. Л. Нанси и др.) со своей стороны предпринимает попытки ограничить власть саморазвивающегося посредством текстопроизводства дискурса и выйти на реальность, отличную от реальности «изнанки» речевой деятельности, что соответствует проблематизации экологического отношения - индивида к репродуцируемому им смыслу. Однако, развиваясь в рамках уже успевшей сформироваться «постмодернистской» традиции, данные проекты во многом не избегают её технических установок и требуют поэтому ревизии с точки зрения возобновленной проработки указанной проблематики.

Проблема производства смысла представлена также в концепциях значения и знака в аналитической философии, но лишь как узко специальная проблема смысла высказывания (Г. Фреге, Л. Витгенштейн). Не последнее место она занимает в психоанализе (3. Фрейд, Э. Фромм) и особенно в структурном неопсихоанализе (Ж. Лакан, С. Жижек). С совершенно другой стороны, уже непосредственно к проблеме экологии смысла подходит европейский - и русский, в частности - художественный авангард. Это, во-первых, наследие В. Хлебникова, наиболее продвинувшегося в данном направлении. И, во-вторых, традиция литературного абсурда: от поэтики русских обэриутов (А. Введенский, Д. Хармс, Н. Олейников и др.) и франко-немецких дадаистов (Т. Тцара, Г. Арп, Ж. Рибемон-Дессень и др.) до послевоенного театра абсурда (Э. Ионеску, С. Беккет).

Проблема производства смысла нашла своё отражение и в работах отечественных исследователей текста, культурологов и философов (П. Флоренский, М. Бахтин, В. Пропп, Б. Гройс, В. Подорога, В. Бибихин и др). Весомый вклад в её разработку внесли, и, отсюда, - приблизили постановку проблемы экологии смысла, новейшие петербургские мыслители (А. К. Секацкий, Н. Б. Иванов, Н. М. Савченкова, А. А. Грякалов, А. А. Погребняк, В. В. Савчук и пр.).

Предмет, цели и основные задачи исследования. Предметом настоящего исследования является отношение между индивидом и смыслопорождающими контекстами социального бытия. Исследуются представленные в тексте актуальные модели производства смысла. То, что и само исследование имеет характер текстуального производства смысла, тем самым индуцируя ситуацию взаимозависимости между предметом и процессом исследования, определяет специфику его проблематики и поставленных перед ним задач.

Именно такая ситуация позволяет ввести в действительное поле интеллектуального производства радикальную производственную установку, согласно с которой смысл теряет свои продуктивные свойства, но позиционирует себя реально как бессмысленный продукт. Это и определяет цель исследования: индуцировать киническую установку (обнаруживаемую в качестве стихийного импульса в одном из сегментов социальной реальности) в поле современного философского производства. Производство изначально не рассчитанного на осмысливающее потребление продукта полагает смысл экологически - в качестве одного из отходов производственной деятельности человека, что соответствует действительной дистанции производящего индивида по отношению к наличной конфигурации социума.

Данная цель предполагает решение двух принципиальных задач. Во-первых, это синтез новой формы текстуального производства смысла. Именно синтетическое совмещение двух способов его производства (герменевтики и интертекстуальности), основанное на актуальном сосуществовании обоих, позволит развернуть экологическое отношение к репродуцируемому в тексте смыслу. Текстуальный подход постструктурализма с его установкой на исчерпанность осмысленного языка текстопроизводством дополнится естественным отношением герменевтики. Зазор предпонимания будет соответствовать редукции продуктивных свойств разнородного, бесконечно рассеиваемого в воспроизводстве абсолютного текста смысла. Игра смысла, предпонимаемая на дистанции, как таковая, уже не сможет быть синхронно дополнена «реальной» игрой. Вместе с тем, окажется трансформировано и естественное отношение герменевтического подхода: лишенный формального единства смысл расщепит целостность герменевтической ситуации (ситуации предпонимания). Предпонимание выступит не как осмысленное понимание некоего «самого дела», к которому будто бы отсылает текст, но в качестве понимания смысла как такового, изначально упакованного в текстуальном артефакте.

Кроме того, перед исследованием стоит и другая задача: наравне с понятийным регистром текста, уходящим - ввиду бессмысленного характера репродуцируемого смысла - на второй план, выделить и утвердить в качестве фундаментального другой текстуальный регистр. Таковым выступит тематизированный в поздних работах Хайдеггера -но не получивший в них должного статуса - регистр ритма.

Методологическая основа исследования. Исходной основой для синтеза герменевтической и текстуальной моделей смыслопроизводства выступает герменевтический метод, включая являющиеся его позднейшими модификациями постструктуралистские текстуальные стратегии - деконструкцию и текстовый анализ. Однако, следует констатировать, что в до сих пор не преодоленной ситуации постмодерна, неустранимой чертой которой является плюралистичность подходов к предмету, герменевтическая модель утрачивает свое генетическое преимущество и сама оказывается лишь одной из стратегий смыслопроизводства. Герменевтика может претендовать на универсальность лишь изнутри производства, воспроизводя, таким образом, саму себя, что никак не влечет отмену других интерпретативных стратегий, также реализующихся изнутри ^ своей продукции. Общим для такого рода производственных моделей является их принадлежность к стратегии, которая, согласно с военным искусством, предполагает формализацию не только задачи, но и - цели. Формальной целью любого стратегического философского проекта (т. е. целью, заранее вписанной в форму его реализации) является рассчитанный на осмысливающее потребление текстопродукт, с необходимостью утверждающий на своей «обратной стороне» некую единственную и единую реальность: в данном случае, наличную конфигурацию социального - общество потребления.

Экологическая установка предполагает проблематизацию потребительной ценности производимого смысла, что соответствует реальной цели: в конкретном акте текстопроизводства продемонстрировать бессмысленный, абсурдный характер репродуцируемого смысла, т. е. - представить текст, в который вписана дистанция по отношению к смыслу, упакованному в нём. Следовательно, методологическая основа настоящего исследования подразумевает также обращение к аксиологической установке, тем самым фиксируя проблему производства смысла в её исходном смысле.

Именно тактика при формальном характере выполняемой задачи ориентирована на достижение реальной цели. Таким образом, стратегическая установка должна уступить место правилам тактики. То, что в качестве реальной цели исследования выступает киническая установка, представляющая, по сути, бессмысленный процесс воспроизводства смысла как таковой, легитимирует совместное использование стратегических производственных моделей изнутри претензии на универсальность каждой из них. Синтетическое смешение моделей - на основе такого тактического доступа к репродуцируемому (в его разнородности) смыслу - предполагает выявление простейшего элемента синтеза, каковым выступит ритмически организованное предложение. Последняя процедура потребует обращения к семантической теории логического анализа (в лице Г. Фреге и, отчасти, JI. Витгенштейна), а также к анализу музыкальных и литературных форм.

Ввиду того, что бессмысленный процесс воспроизводства смысла интерпретируется как объективное механическое движение в биосистеме человека (движение нанесения знака) - а последнее принадлежит к предметной области естественных наук - настоящее исследование включает тематизацию основанного на жесткой методологической границе отношения между гуманитарной и естественно-научной областями. Поэтому настоящий проект предполагает задействовать также некоторые исследования по эпистемологии и философии науки (П. Фейерабенд, Э. Жильсон, В. И. Вернадский, А. Пуанкаре, М. Фуко и др).

Научная новизна исследования. Новизна представляемого исследовательского проекта заключается в следующем:

- предпринимается одна из первых попыток тематизировать проблему экологии в отношении социального производства и воспроизводства смысла, что открывает возможность для преодоления отчуждения индивида в интеллектуальной деятельности и, соответственно, - осуществления критики идеологии в современных условиях, т. е. критики экономики потребления, на которой утверждается наличная конфигурация социального - общество потребления;

- удержание и тематическое развертывание в тексте исследования экологической установки соответствует реализации кинической установки (выступающей как стихийный импульс в рамках сугубо частного социального феномена современности) и, отсюда, -прививке его к философскому производству, что открывает в дальнейшем возможности для реанимации субъекта, в данном случае, в качестве неоромантического субъекта выражения;

- осуществляется синтетическое совмещение в рамках одного проекта различных моделей производства смысла, что позволяет говорить о способствующей разгерметизации текста формализации множественного смысла (по аналогии с тем, как в «классической» герменевтике тематизируется круговая форма единого смысла) и тем самым - о преодолении на новом герменевтическом витке ложной плюральности постмодерна;

- выявление другого фундаментального регистра производства (ритмического регистра в пику понятийному) позволяет скорректировать наиболее удачные в плане преодоления постструктуралистской «традиции» французские проекты, во многом не избегающие технических установок последней.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Введение в философский текст экологической установки может стимулировать поиск новых возможностей в одном из основных направлений интеллектуальной работы - производства текста. Материалы исследования могут быть использованы при подготовке спецкурсов по социальной философии, культурологии и философской антропологии.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования были изложены и опубликованы в трех статьях. Основные положения работы обсуждались на заседаниях кафедры социальной философии и философии истории философского факультета СПбГУ, а также представлены в форме доклада на конференции «Звучащая философия - 2» (Санкт-Петербург, 2006).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух частей, заключения и библиографии. Работа изложена на 152 страницах.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Пылькин, Александр Александрович

Заключение

Итак, как и всякое герменевтическое предприятие, тактическая герменевтика в проекте герменевтического гротеска осуществляет пробрасывание смысла, правда в буквальном - смысле «броска», т. е. в порядке объективного движения осуществляет отбрасывание «упаковывающего» семантику артефакта. В процессе понимающе-толкующего текстопроизво детва в круг понимания вторгается бифуркация: он раздваивается и текстура оказывается разомкнутой. Пробрасывание смысловой целостности в производстве предложения означает лишь её вещественную, остаточную данность (экзистирование в режиме «бывшего бытия»), притом что действительность смысла оборачивается его разнородностью, представленной с реальной скоростью соединяемыми в предложении семантическими полями.

Таким образом, как всякий интертекстовый проект, punk-герменевтика метафоризирует смысл в его раскованной от единства «самого дела» и уходящей в бесконечность множественности. Однако понятийная продуктивность семантики исчезает в абсурде реального движения производства как репродуктивная функциональность (что соответствует формализации смысла как разнородного). Концептуальная продуктивность (poietika) разворачивается тогда как частота динамического понятия, с каждым предложением оседающего материальным остаточным продуктом. Она работает на реализацию ^ движения в ландшафте, который полагается данным как засоренный текстуальным мусором изначально и «до конца веков». Это предполагает фундаментальность другого (нежели понятийный) языкового регистра - музыкального, выступившего как инфраструктура ритмики (абсолютного) текста. Последняя, будучи реальным элементом формы его данности, и делает возможным объективно реальное движение в отношении его овеществленных (объективированных) фрагментов. Такой расклад соответствует овеществлению - в ритмически расчленяемой траектории знака - претендующих на систематическую разметку мира постструктуралистских понятий-метафор (таких как «письмо», «текст», «игра», «желание» и пр.).

В этом взаимном стеснении в режиме материальной фиксации речь герменевтики и постструктурализма утрачивает базовую претензию на исчерпаемость мира в тотальной вербализации. Герменевтика и постструктурализм исходя из собственных оснований индуцируют проблему выражения в её действительности. Стравливание двух главных «языковых» мегапроектов философии XX в. проблематизирует эпохальный тезис об универсальности порядка выражения, согласно с которым реальность ищут на обратной стороне языка. В данном случае такая «потусторонняя» реальность уступает место реальности физического движения, что позволяет рядоположить порядок выражения как один из её сегментов, другим сегментом д которой будет биосистема субъекта выражения. Таким образом, проблема выражения в её новом модусе связывается с организацией и поддержанием реально подвижного отношения.

Под именем субъекта не имеется в виду ни трансцендентальный, ни картезианское cogito: скорее речь идет о некоем гераклитическом субъекте движения - подвижной оси потока, определяемой как циклически замкнутая жидкая форма крови. В сущности, это неоромантический субъект. Его особенности таковы, что, во-первых, в отличии от персонификации «классической» романтики XIX в., его ирония чисто инструментальна. В пику метарефлексивной позиции, по эту сторону плана выражения формирующей романтического субъекта, ирония в неоромантике будет представлена внутритекстуальной функцией идиота, который осуществляет последнюю в порядке санитарного блокирования чреватой мусорным временем «полноты смысла бытия». Имея в качестве своего конститутивного момента реализуемый в машине комического смыслосброс, динамическая фигура идиота полагает романтическую иронию в новом (для неё), циническом модусе, которая тогда работает на реализацию аффекта смеха. Далее, во-вторых, базисной для выразительной проблематики, избавленной от иррациональных «темнот» субъективности (их романтическая герменевтика относит на счет конгениального интуитивного прозрения), является прозрачная объективная реальность биомеханического движения, выход к которой (в её научно обоснованной прозрачности) опять же имеет циническую природу. Предмет науки (движение) дается в его метафизическом статусе (как реальная, физическая основа метафизики) лишь посредством рефлективной экологической индифферентности. Нулевой уровень земли, как данный в движении его засорения текстуальным мусором -^ мусорный - ландшафт, означает объективацию производства и позволяет рассматривать его как реально подвижное отношение. Только здесь мы выходим к математическому, модельному отношению случайности (которое ещё потребует своего алгоритма), замыкающему проект на идеальность числа.

Итак, настоящий проект, будучи по форме герменевтическим гротеском (методологически же - собственно тактической интерпретацией), в историко-философском плане реализуемый как неоромантическая герменевтика, а в своей действительности являющийся punk проектом, в отношении своего положения в социокультурной «реальности» представляет современную аватару античного кинизма. Лишь собака (kinikon) на задворках мирового города (метаполиса) обретает человеческое лицо.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Пылькин, Александр Александрович, 2006 год

1. Адорно Т. В., Хоркхаймер М. Диалектика просвещения. - М.-СПб.: Медиум, Ювента, 1997.

2. Анатомия человека. В 2-х т. Под ред. Сапина М. Р. М.: Медицина, 1993.

3. Антология кинизма. М.: Наука, 1984.

4. Аристотель. Поэтика. СПб.: Азбука, 2000.

5. Бадью А. Манифест философии. Cn6.:«Mashina», 2003.

6. Бадью А. Делёз. Шум бытия. М.: Прагматика культуры, 2004.

7. Бадью А. Апостол Павел. Обоснование универсализма. М.-СПб.: Университетская книга, 1999.

8. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989.

9. Барт Р. Мифологии. -М.: Издательство им. Сабашниковых, 2004.10. Барт P. S/Z.-M, 1994.

10. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Художественная литература, 1972.

11. Бахтин М. М. Эпос и роман.-СПб.: Азбука, 2000.

12. Бегун П. Н., Шукейло Ю. А. Биомеханика. СПб.: Политехника, 2000.

13. Бланшо М. Пространство литературы. М.: Ad Marginem, 2003.

14. Бибихин В. В. Узнай себя. СПб., 1998.

15. Бонфельд М. Ш. Анализ музыкальных произведений. М.: Владос, 2003.

16. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000.

17. Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 2001.

18. Вахромеев В. А. Элементарная теория музыки. М., 2004.

19. Введенский А. И. Полное собрание произведений. В 2-х т. М.: Гилея, 1993.

20. Вернадский В. И. Размышления натуралиста. М.: Наука, 1975.

21. Вернадский В. И. Мысль как планетарное явление. М., 1991.

22. Вирильо П. Машина зрения. СПб.: Наука, 2004.

23. Вирильо П. Информационная бомба. М.: Гнозис, 2002.

24. Витгенштейн JI. Философские работы. Ч. 1. -М.: Гнозис, 1994.

25. Гадамер Г.- Г. Истина и метод. М.: «Прогресс», 1988.

26. Гадамер Г.- Г. Актуальность прекрасного. -М.; Искусство, 1991.

27. Гадамер Г.-Г. Текст и интерпретация // Герменевтика и деконструкция. Под ред. Штегмайера В. СПб., 1999.

28. Гайденко П. П. Эволюция понятия науки (становление первых научных программ). -М.: Наука, 1980.

29. Гараджа В. И. Неотомизм разум - наука. - М., 1969.

30. Гейзенберг В. Физика и философия. М.: Наука, 1989.

31. Гигерич В. Выход из потока событий: Океан и кровообращение. -Митин журнал № 43, СПб., 1992.

32. Гройс Б. Утопия и обмен. М.: Знак, 1993

33. Дебор Г. Общество спектакля. -М.: Логос, 2000

34. Декарт Р. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1989.t146

35. Декарт Р. Размышления о первоначальной философии. СПб.: Абрис-книга, 1995.

36. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб.: Алетейя, 1998.

37. Делёз Ж. Логика смысла. СПб.-Екатеринбург: Раритет, Деловая книга, 1998.

38. Делёз Ж. Желание и наслаждение. Комментарии, М.- СПб., №11, 1997.

39. Делёз Ж. Критика и клиника. СПб.: Machina, 2002.

40. Деррида Ж. О грамматологии. М.: Ad Marginem, 2000.

41. Деррида Ж. Письмо и различие. М.: Академический проект, 2000.

42. Деррида Ж. Голос и феномен. СПб.: Алетейя, 1999.

43. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб., 1995.

44. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М.: Художественный журнал, 1999.

45. ЖильсонЭ., Избранное: Христианская философия.— М.: РОССПЭН, 2004.

46. Жильсон Э. Философ и теология. М.,1994.

47. Жирмунский В. М. Теория стиха. JL, 1975.

48. Кант И. Критика способности суждения. М.: Искусство, 1994.

49. Камю А. Миф о сизифе. Эссе об абсурде // Сумерки богов. -М. Политиздат, 1989.

50. Квятковский А. П. Поэтический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1966.

51. Кобзарь В. И. Логика. СПб.: Философский факультет СПбГУ, 2001.

52. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.: ИГ «Прогресс», 2000.

53. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном, или судьба разума после Фрейда. М., 1997.

54. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М.: Гнозис, 1995.

55. Лаку-Лабарт Ф. Musica Ficta. Фигуры Вагнера. СПб.: Азбука, 1999.

56. Лейбниц Г. В. Сочинения. В 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1989.

57. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб.: Алетейя, 1998.

58. Лукач Г. История и классовое сознание. Исследования по марксистской диалектике. -М.: Логос-Альтера, 2003.

59. Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9-ти т. Т. 2. М.: Политиздат, 1984.

60. Маковецкий Е. А. Социальная аналитика ритма. СПб.: Издательство СПбГУ, 2004.

61. Нанси Ж. Л. Corpus. М.: Ad Marginem, 1999.

62. Ницше Ф. Воля к власти. М.: Культурная революция, 2005.

63. Ницше Ф. Ессе Homo // Сочинения в 2-х томах. Том 2. М.: "Мысль", 1990.

64. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего // Сочинения в 2-х томах. Том 2. М.: "Мысль", 1990.

65. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Минск: Поппури, 1998.

66. Павел Флоренский. Имена. -М.: Купина, 1993.

67. Платон. Кратил // Собр. соч., Т 1. — М.: Мысль, 1990.

68. Подорога В. А. Выражение и смысл. — М.: Ad Marginem, 1995.

69. Потебня А. А. Из записок по теории словесности // Эстетика и поэтика. -М., 1976.

70. Поэзия французского сюрреализма: Антология. СПб.: Амфора,2004.

71. Пропп В. Я. Проблемы комизма и смеха. М.: Лабиринт, 2002.

72. Пуанкаре А. Ценность науки. Математические науки // О науке. -М.: Наука, 1989.

73. Рикер П. Время и рассказ. — М.-СПб: Университетская книга, 2000.

74. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. М,: Медиум, 1995.

75. Синг Дж. Беседы о теории относительности. М.: Мир, 1973.

76. Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2004.

77. Слотердайк П. Критика цинического разума. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2001.

78. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. —М.: Гнозис, 1998.

79. Старобинский Ж. Психоанализ и познание литературы; Поэзия и знание. — М.: Языки славянской культуры, 2002.

80. Фейерабенд П. Избранные труды по философии науки. М., 1986.

81. Фома Аквинский. Сумма против язычников. В 2-х книгах. К. 1. -М.: Институт св. Фомы Аквинского, 2004.

82. Фома Аквинский. Сумма теологии. Киев: Эльга; Ника-центр,2005.

83. Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1 -М.: Наука, 1989.

84. Фреге Г. Избранные работы. М.: ДИК, 1997.I149

85. Фрейд 3. Я и Оно // Я и Оно. Труды разных лет. В 2-х т. Т. 1. -Тбилиси, 1991.

86. Фромм Э. Величие и ограниченность теории Фрейда. М.: Издательство ACT, 2000.

87. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университетская книга, 1997.

88. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб.: А-cad, 1994.

89. Хайдеггер М. Бытие и время. СПб.: Наука, 2002.

90. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993.

91. Хайдеггер М. Положение об основании. СПб.: Алетейя, 2000.

92. Хармс Д. Полет в небеса. СПб.: Азбука, 2004.

93. Хёйзинга Й. Homo Luden / Человек играющий. Статьи по истории культуры. М.: Айрис-пресс, 2003.

94. Хлебников В. В. Творения. -М.: Советсий писатель, 1987.

95. Холопова В. Н. Вопросы ритма в творчестве композиторов первой половины XX века. М.: Музыка, 1971.

96. Холопова В. Н. Музыка как вид искусства. СПб.: Лань, 2000.

97. Холщевников В. Е. Основы стиховедения. М.: Академия, 2004.

98. Шлейермахер Ф. Герменевтика. СПб.: Европейский дом, 2004.

99. Шпенглер О. Закат Европы. Минск: Харвест, 2000.

100. Эко У. Отсутствующая структура. СПб.: Simposium, 2004.

101. Эко У. Шесть прогулок в литературных лесах. СПб.: Симпозиум, 2003.

102. Эпштейн М. Наброски к экологии письма. Комментарии, М.-СПб., №13, 1997.

103. Энциклопедический музыкальный словарь, под ред. Г. В. Келдыша. -М., 1959.

104. Якобсон Р. В поисках сущности языка // Антология Семиотика. -М.- Екатеринбург: Академический проект, Деловая книга, 2001.

105. Eco U. Kant and the Platypus. Essays on Language and Cognition / English translation A. McEwen. Vintage, 2000.

106. Eco U. The limits of interpretation. Bloomington: Indiana UP, 1990.

107. Mikhail Epstein, After the Future: The Paradoxes of Postmodernism and Contemporary Russian Culture. Amherst, The University of Massachusetts Press, 1995.

108. Fecher Ch. A. The philosophy of J. Maritain. N. Y., 1969.

109. Gibson James J. The Ecological Approach to Visual Perception of Pictures. Leonardo 11/3,1978.

110. Heidegger M. The Question of Being. — London, Vision Press Ltd, 1974.

111. Jacques Derrida, in A Derrida Reader. Between the Blinds, ed. by Peggy Kamuf. New York, Columbia University Press, 1991.

112. Karl Kroeber. Ecological literary criticism. Romantic imagining and the biology of mind. New York, Columbia University Press, 1994.

113. Merton R. K. Social theory and social structure. Glencoe, 1957.1. Словари и справочники:

114. ВЭС Военный энциклопедический словарь / под ред. Н.В. Огаркова. -М.: Воениздат, 1984.

115. ЭМС Энциклопедический музыкальный словарь / под ред. Г. В. Келдыша. - М.: Изд-во БСЭ, 1959.

116. ЭС Краткий этимологический словарь русского языка / под ред. С. Г. Бархударова. -М.: Просвещение, 1971.д152