Сравнительная типология лезгинского и русского языков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.09, доктор филологических наук Шейхов, Э. М.

• Шейхов, Э. М.
• доктор филологических наук
• 1994

Оглавление диссертации доктор филологических наук Шейхов, Э. М.

ВВЕДЕНИЕ.2

ГЛАВА I. МОРФОЛОГИЯ

Вопросы сравнительно-типологического изучения морфологии.20

Способы грамматического выражения.24

Части речи.37

Имя существительное.38

Категория числа.42

Категория падежа.53

Имя прилагательное.69

Имя числительное.77

Местоимение.91

Наречие.105

Глагол.108

Категория времени.121

Нефинитные формы глагола.

Причастие.136

Деепричастие.138

Соотношение инфинитива с масдаром и целевой формой глагола.141

Категория наклонения.147

Послелоги и предлоги.155

Союзы.165

ГЛАВА II. СИНТАКСИС

Вводные замечания.171

Виды синтаксической связи.172

Именные группы.177

Простое предложение.184

Внеконтекстное опущение субъектного или объектного имени.206

Особенности согласования.207

Падежное оформление именных членов предложения.211

Порядок слов.244

Особенности употребления возвратных местоимений.250

Каузатив.252

Сочинительные конструкции.254

Полипредикативные конструкции.257

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Сравнительная типология лезгинского и русского языков»

Настоящая диссертация посвящена сравнительно-типологическому исследованию лезгинского и русского языков на двухктурных уровнях - морфологии и синтаксиса.

Выбор темы исследования, ее актуальность обусловлены рядом взаимосвязанных обстоятельств. Прежде всего широкое функционирование в Российской Федерации русского языка как языка межнационального общения и высокий уровень национально- русского двуязычия, в т.ч. ив Дагестане, неминуемо выдвигают на передний план требования совершенствования методики преподавания русского языка в национальной школе, что достигается прежде всего благодаря максимальному учету особенностей родного языка, выявляемым главным образом в ходе сопоставительных исследований.

Основания для выбора русского языка в качестве эталона для сравнения достаточно очевидны: распространение лезгинс-ко-русского двуязычия с вытекающими отсюда практическими следствиями (Михальченко 1987: 48-52); богатая традиция русистики с детальной проработкой многих вопросов, по существу даже не ставившихся в кавказоведении, и некоторые другие. Таким образом, данное исследование по своему жанру можно охарактеризовать как сопоставительное, или контрастивное. В качестве основного метода исследования используется сравнительно-типологический, предполагающий выявление в сравниваемых языках как подобных, так и различных явлений.

Контрастивная лингвистика занимает особое место в российском языкознании, так как на территории нашей страны функ

- О ционируют не менее 130 языков различной генетической, ареаль-ной и типологической принадлежности. За последние десятилетия достигнуты немалые успехи в контрастивном изучении русского и национальных языков. Однако и в настоящее время составление теоретических и нормативных грамматик русского и национальных языков остается одной из актуальных задач языкознания, тем более что "материалы многих имеющихся сопоставительных грамматик в значительной степени устарели, а теоретическая база, на которой они создавались, уже не отвечает возросшему уровню развития лингвистической мысли и современным научным требованиям. Появилась необходимость в создании новых грамматик, в основу которых должны быть положены теоретические достижения современного языкознания" (Русский язык. СССР 1982:62).

Как известно, элементы соположения с грамматическими явлениями русского языка имплицитно присутствуют практически во всех дагестановедческих исследованиях, начиная с классических работ П.К.Услара1. Первым же исследованием, в котором сопоставление применяется как самостоятельный метод грамматического анализа на материале дагестанских языков, можно считать справочник по русской грамматике П.Карбоненко (1954), где, как правило, в качестве параллелей грамматическим явлениям русско

1 В этом достаточно обширном списке трудов особо следует,выделить следующие работы по лезгинской грамматике: Услар 1896: Жирков 1941: Гаджиев 1954: 1963: Мейланова 1960:1964:1970:То-пуриа 1959:Талибов 1966:1980 Гюльмагомедов 1970: Гайдаров 1987: Алексеев 1985:Моог 1985 и др. го языка приводятся кумыкские и аварские данные (реже - лакские, лезгинские, даргинские). Комплексный сопоставительный анализ грамматики русского и аварского языков содержит в сжатой форме монография Г.И.Мадиевой (1959). Серию работ, предназначенных для преподавателей русского языка и учащихся-старшеклассников" дагестанской школы, продолжают публикации, варьирующие как по охвату языковых явлений, так и по материалу привлекаемых к анализу языков. Особое внимание тем особенностям родных языков учащихся дагестанской школы, которые вызывают затруднения в усвоении русского языка, уделяет в своих методических пособиях А.М.Айтберов (1967;1980;1983;1989). Б этом же плане подходят к сопоставляемым явлениям русского и дагестанских языков Г.Г.Еуржунов (1975;1982;1985;), З.М.Загиров (1978; 1982; 1982а), М.И.Шурпаева (1980), Г.И.Магомедов (1990) и др. В этот же ряд можно поставить и сопоставительную грамматику кумыкского и русского языков Н.Х.Ольмесова (1982). Перечисленные работы, имеющие ярко выраженную лингводидактическую направленность, оказали неоценимую помощь в более полном овладении учащимися-дагестанцами русским языком, в подготовке квалифицированных специалистов для дагестанских нерусских школ и постановке преподавания в них русского языка на более высокий уровень.

Высоко оценивая методику и научные результаты проведенных названными авторами исследований, мы все же не можем не согласиться с А.Г.Гюльмагомедовым, по мнению которого "объективное и детальное сопоставительное описание фонетических ( и в целом грамматических - Э.Ш.) систем можно осуществить только при бинарном сопоставлении языков. Когда же с одним языком сопоставс

- и ляется три и более языков, приблизительность оснований сопоставлений, фрагментарность выводов неизбежны" (1985:9).

Хотя, как видно из нашего краткого обзора, сравнительные лингводидактические исследования ведутся достаточно интенсивно как в Дагестане, так и в России, русско-лезгинское сопоставительное языкознание делает пока первые шаги. Е связи с этим нельзя не обратить внимания на принципиально новый подход к проблематике сравнительной типологии, демонстрируемый в монографии А.Г.Гюльмагомедова "Сопоставительное изучение фонетики русского и лезгинского языков" (1985). Среди особенностей данной монографии, выгодно отличающих ее от других русско-дагестанских сопоставительных исследований, можно выделить, в частности, эксплицитность методических оснований, комплексный характер сопоставления, постановку и решение не только методических, но и теоретических задач сопоставительного изучения русского и дагестанских языков. Последний аспект исследований ставится также во главу угла в ряде статей, вышедших в сборниках по сопоставительной фонетике (1985), фразеологии (1992) и лексикологии (1992) под редакцией А.Г.Гюльмагомедова, а также в сборнике "Русский язык и языки народов Дагестана" (1991).

В связи с общетеоретическими аспектами сопоставительной грамматики нельзя также не учитывать тех возможностей, которые предоставляет сопоставление для более полного раскрытия языковой специфики, многие аспекты которой ускользают из поля зрения языковедов, описывающих язык без обращения к внешнему эталону. Более того, при отсутствии серьезной сопоставительной традиции многие грамматики дагестанских языков имплицитно как бы повторяют в своей принципиальной схеме русскую, игнорируя непроизвольно своеобразие грамматической структуры и словарного состава описываемых языков. Представляется несомненным, что результаты сопоставительного анализа помогут избежать такого "копирования", что особенно важно в нынешних условиях возрождения интереса к национальному языку и национальной нультуре, когда, наряду с изучением русского языка, не менее важной признается задача сохранения национально-культурной самобытности языка: достаточно обратить в связи с этим внимание на Закон о языках РСФСР, а также на проект Закона о языках Дагестана.

С этим связан еще один аспект проблематики, разрабатываемой в настоящей диссертации: проблема лингвистической терминологии. Как и для дагестанских языков в целом, для лезгинской лингвистической терминологии характерно либо прямое заимствование, либо калькирование с русского. Не отрицая общепризнанной положительной оценки вклада иноязычной терминологии в лезгинскую, нельзя в то же время не усомниться в правомерности такого непродуманного переноса во многих отдельных случаях. Думается, что и с этой точки зрения сопоставительное исследование грамматики лезгинского и русского языков является весьма актуальным.

Цели и задачи исследования непосредственно вытекают из охарактеризованных выше обстоятельств. В настоящей работе предлагается комплексный сопоставительный анализ грамматики русского и лезгинского языков на двух структурных уровнях - морфологии и синтаксиса. Естественно, что достижение этой цели потребовало также решения и целого ряда конкретных задач:

1. Выявление и описание "белых пятен" в грамматике лезгинского языка, что связано с более длительной традицией отечественной русистики.

2. Определение единиц сопоставления (в морфологии - грамматическая категория, часть речи, граммема; в синтаксисе - тип словосочетания, конструкция предложения, семантическое отношение и др.)•

3. Выделение черт изоморфизма и алломорфизма в морфологии и синтаксисе рассматриваемых языков.

4. Уточнение и упорядочение лезгинской лингвистической терминологии в связи с уточненным отношением соответствующих явлении к их русским аналогам.

5. Описание грамматической синонимии (особенно в области синтаксиса полипредикативных структур), основанное на сопоставлении "от смысла к форме".

6. Выявление (по мере возможности) причин генетического, ареального и типологического характера тех или иных сходств и различий.

7. Установление явлений, вызванных контактами сопоставляемых языков, в т.ч. и интерферентных.

8. Верификация некоторых положений типологических теорий на материале сопоставляемых языков.

Научная новизна работы связана, во-первых, с тем, что сопоставительное исследование такого масштаба проводится впервые не только на материале лезгинского, но и дагестанских языков в целом. Это позволило отойти от бытовавшего в некоторых имеющихся сопоставительных разысканиях упрощенного подхода к сопоставляемым явлениям, когда при наличии в двух языках одноименных категорий (например, числа) между ними ставился знак равенства, и проанализировать их е трех аспектах: с точки зрения формы, содержания и функции.

Соответственно, в диссертации содержатся новые наблюдения в области грамматики лезгинского языка, инициированные необходимостью исследования тех ее фрагментов, неисследованных до настоящего времени, которые в русистике уже получили достаточное освещение. Определенную новизну можно усматривать также в трактовке некоторых грамматических категорий, рассматриваемых в диссертации не только с точки зрения сопоставительной грамматики, но и с точки зрения типологии, в частности, контенсив-ной типологии.

Теоретическая значимость диссертации проявляется прежде всего в ее вкладе в теорию лезгинской грамматики, в ее методический аппарат и, соответственно, в дагестанскую грамматическую традицию в целом. Так, важное значение в связи с этим для синтаксических исследований дагестанских языков может иметь предложенная в диссертации схема описания полипредикативных конструкций. Как первый опыт сопоставительного исследования морфологии и синтаксиса, данная работа может послужить образцом аналогичных разысканий и на материале других дагестанских языков, для которых подобные задачи также являются весьма актуальными. Опора на понятийный аппарат типологии делает возможным использование отдельных результатов исследования и в типологии (в ее различных направлениях).

Практическая ценность работы вытекает уже из самой сущности сопоставительных исследований, стимулировавшихся в первую очередь практически потребностям изучения неродного языка: многие конкретные положения диссертации могут быть сформулированы в виде практических рекомендаций при составлении школьных и вузовских учебников как лезгинского, так и русского (для национальной школы) языков, методических пособий для учителей, справочных изданий для издательских работников и др. Нельзя также не указать на непосредственное влияние достижении сопоставительной лингвистики на теорию перевода в его различных вариациях, на практику составления двуязычных грамматических словарей и т.д.

Специфические практические приложения настоящего исследования отчасти продиктованы также изменившимися воззрениями на соотношение русского языка и языков коренных национальностей Дагестана, особенно если учесть такие аспекты, которые касаются изучения родного языка теми представителями лезгинской народности, которые, будучи уроженцами городов, выходцами из интернациональных семей, не получили возможности изучить свой родной язык естественным путем - путем общения с родителями, сверстниками и т.п. Думается, что обращение к русскому языку как к языку-посреднику для этой категории наших соотечественников может оказаться плодотворным.

Безусловно, названными аспектами не ограничивается список областей практического применения результатов сопоставительных исследований.' Так, данный ряд можно продолжить указанием не первостепенную роль сопоставления языков в составлении машинных языковых кодов, его особое место в контексте соотношения языка и культуры, о чем, в частности, шла речь на совещании по сопоставительной лингвистике в г.Ужгороде (Сопоставительная лингвистика .1991), и др.

Приемы и методы исследования, используемые в работе, вытекают из ее жанровой принадлежности: она, естественно, базируется на сопоставительной методике. Между тем, понимание сопоставительного метода в широком смысле допускает заметное разнообразие в применении в зависимости от специфики конкретного материала и целей сопоставления тех или иных приемов анализа. Так, речь может идти либо о выявлении только различий (ср.термин "контрастивная лингвистика"), либо различий и тождеств. Сопоставление может строиться как по схеме "от формы к содержанию", так и "от содержания к форме", достигая при этом различных результатов.

Такой широкий спектр подходов к сравнительно-типологическому изучению языков делает необходимой краткую характеристику содержания термина "сравнительная типология".

Как известно, всякое лингвистическое описание, связанное с выходом за рамки одного языка, неизбежно предполагает установление подобий и различий, обнаружить которые можно лишь на основе сравнения и сопоставления. Эти приемы лингвистического анализа не случайно приводятся здесь как нетождественные друг другу. Еще А.А.Реформатский говорил о том, что цели сравнительного и сопоставительного анализов разные: если первый ориентирован на обнаружение подобного в языках, то второй - на обнаружение различного (1962:23-24). Когда указанное различие несущественно, то о сравнении говорится как об общем наименовании этого приема (Общее языкознание 1973:230).

В свою очередь, типология призвана решить две задачи: выявить, с одной стороны, изоморфизм, с другой стороны - алломорфизм языков мира, т.е. выявить языковые универсалии и уникалии. Таким образом, термин "сравнительная типология" оказывается наиболее подходящим для обозначения характера настоящего исследования: здесь речь идет о сравнении как об общем наименовании двух технически сходных приемов (сравнения и сопоставления). В дальнейшем мы будем использовать термин "сравнение" именно в таком широком понимании его как - универсального лингвистического приема.

В то же время нельзя не видеть и определенной условности термина "сравнительная типология", поскольку, во-первых, сравнение как лингвистический прием характерен для широкого круга лингвистических дисциплин, а не только для сравнительной типологии. Во-вторых, типология, что явствует уже из внутренней формы термина, предполагает оперирование понятием "языковой тип", которое для сравнительной типологии по существу оказывается нерелевантным. Имея в виду сделанные выше замечания, мы все же предпочитаем данный термин, так как он отражает уже достаточно сложившуюся практик исследований, вошедшую не только в разработки теоретического характера, но и в стабильные вузовские курсы.

Сопоставительные исследования, имея дело с языками различной типологической принадлежности, не могут не использовать положений общей типологии (Ярцева 1981:12). Поэтому представляется необходимым в наиболее общих чертах дать определение предмета типологии , определить отношение типологии к таким фундаментальным лингвистическим дисциплинам, как генетическое (сравнительно-историческое) и ареальное языкознание. Особое внимание хочется уделить выявлению преимуществ содержательной типологии, которую мы не без основания избрали ориентиром в нашем исследовании, перед ее формальными разновидностями. Роль типологии среди других фундаментальных лингвистических дисциплин значительно возросла за последние несколько десятков лет, о чем красноречиво свидетельствует все увеличивающееся число публикации в этой области и работа над Международным проектом ЕЕРОТИП. Прогресс типологии проявляется и в отделении от собственно типологии таких разновидностей структурного исследования языка, как контрастивное (сопоставительное) языкознание, лингвистическая характерология, универсалология (лингвология), а также в утверждении в правах диахронической (исторической) типологии (Гухман 1981).

Это заставляет лингвистов обращаться к определению сущности каждого из названных направлений в его противопоставлении смежным дисциплинам. В частности, по мнению В.П.Нерознака, "в отличие от типологии и характерологии контрастивная лингвистика имеет дело с попарным сопоставлением языковых систем (структур) на всех уровнях вне зависимости от генетической или типологической принадлежности сопоставляемых языков с целью выявления их структурных и функциональных особенностей, сходств и различий (контрастов)" (Нерознак 1987:16). Главным отличием контрастивной лингвийтики, характерологии и универса-лологии от собственно типологии является то, что они не нужда

4. ются в понятии языкового типа.

Предметом исследования для типологического языкознания являются структурные элементы языкового изоморфизма, независимые от процессов дивергенции или конвергенции и обусловленные принадлежностью языков к особым типологическим классам (Климов 1983:27-28).

Вкратце охарактеризовать отношение типологии к сравнительно-историческому и ареальному языкознанию можно следующим образом: генетическое языкознание исследует процессы языковой дивергенции, ареальное - процессы языковой конвергенции, типологическое - процессы параллельного (изоморфического или алло-морфического) изменения языков (там же: 35). Таким образом, типологические исследования вскрывают типовые структурные различия между языковыми группировками.

Как показала практика типологических исследований, наиболее широкие перспективы в этой сфере открывает направленность исследования от содержания к форме, так как разносистемный материал упомянутых изысканий (как отмечалось выше, типология нейтральна к генетическому родству языков) лишает языковеда выбора стабильных критериев: выбор этот в формально-типологических исследованиях носит обычно произвольный характер. "Именно семантический фактор, - как отмечает Г.А.Климов, -позволяет в этом случае найти определенные основания для сопоставления формальных средств самых разных языков" (там же: 14-15). В контенсивно-типологических исследованиях, например, роль такой семантической опоры играют, как известно, субъект-но-объектные отношения действительности, облигаторно выражаемые во всех языках мира. Тем не менее, большинство типологически ориентированных исследований языков придерживаются формально-типологической схематики, не учитывая передаваемого в языке содержания. Как исключения в этом отношении можно назвать, например, работы характерологического жанра по кавказским языкам (Структурные. 1978; Климов, Алексеев 1980), а также серию очерков А. Е. Кибрика (1979-1981), обращающего внимание прежде всего на способы выражения субъектно-объектных отношений в дагестанских языках.

Чтобы составить четкое представление о целях нашего исследования, целесообразно коротко остановиться на задачах, стоящих перед сопоставительной лингвистикой в целом. По этому поводу существуют различные точки зрения. Одни лингвисты считают, что сопоставительная лингвистика должна выявлять сходства (изоморфизм) и различия (алломорфизм) между сопоставляемыми языками, другие полагают, что в задачу сопоставительной лингвистики входит определение системных соответствии и несоответствий между языками, выяснение причинных связей между ними.

Существует также точка зрения, согласно которой сопоставительная (контрастивная) лингвистика призвана лишь устанавливать различия между сравниваемыми языками. По мнению Б.Уорфа (1960:192), сопоставительная лингвистика занимается изучением наиболее важных различий в языках - в грамматике, логике и общем анализе ощущений. Известно, что в сопоставительной лингвистике языки сравниваются в переводческих, лингвофилософских, лингводидактических целях, а также в целях машинного перевода. Подробнее остановимся на лингводидактических целях и теоретических задачах сопоставительной лингвистики, как наиболее близких нашему исследованию. а) Сопоставительное изучение языков в лингводидактических целях диктовалось задачами обучения неродному языку. Многие зарубежные исследователи связывают сопоставительное изучение языков именно с этими целями. В связи с этим в круг основных задач сопоставительной лингвистики они включают выявление источников интерференции с целью предсказания типичных ошибок ■* р id

Stockwell 1968), определение иерархии трудностей иностранного языка для изучающих его (Stockwell, Bowen 1965), объяснение типичных ошибок (Roger, Snool 1971).

Основоположник сопоставительного изучения языков в линг-водидактических целях Е.Д.Поливанов (1931;1933) указывал не только на различия между сопоставляемыми языками и связанные с этим трудности, но и на ошибки говорящих на неродном языке.

Использование приема сопоставления при обучении русскому языку в национальной школе было и остается одним из главных средств, позволяющих учителю быстрее преодолеть препятствия, связанные с особенностями родного языка учащихся, лучше поставить преподавание.

В сопоставительном изучении языков в лингводидактических целях, как правило, ставится две задачи: лингвистическая и методическая; лингвистическая задача прежде всего состоит в том, чтобы как можно полнее и глубже выявить общее в этих языках и все отличительное, специфическое именно для данного языка, наиболее ярко проявившееся в сопоставлении с другим. б) Задачи сопоставительного изучения языков в теоретических целях - определение сходств и различии между сопоставляемыми языками; выявление, насколько это возможно, причин сходств и расхождений; более глубокое познание систем сравниваемых языков; вскрытие явлений, оставшихся незамеченными при изучении одного языка, определение системных соответствий и несоответствий между сравниваемыми языками. Показательно в этом отношении следующее высказывание А.С.Чйкобава: "Сопоставительное изучение языков ценно для изучения общих вопросов формирования и развития определенных грамматических категорий, общих процессов и закономерностей, представляющих актуальный интерес с точки зрения общелингвистической" (1958:3).

Таким образом, сопоставительное изучение языков в теоретических целях дает возможность глубже проникнуть в системы сравниваемых языков в отдельности, обогащает общее языкознание новыми данными.

В связи с этим следует особо подчеркнуть направленность настоящей работы на исследование грамматики прежде всего лезгинского языка, как не имеющего столь длительной традиции изучения и специальных работ по целому ряду проблем. Анализ грамматических явлений русского языка в значительной степени выполняет здесь функцию своеобразной точки отсчета. Это тем более важно подчеркнуть, если учесть неоднократные заявления о взгляде специалистов на структуру кавказских языков сквозь призму индоевропеизма. Было бы, конечно, хорошо избавиться от "индоевропейских очков", однако более плодотворным представляется нам подход, эксплицирующий подобные экскурсы к фактам русского и других языков - представителей иной типологии.

Особо следует подчеркнуть методическую роль в сопоставительных исследованиях общих принципов типологического изучения языков. В частности, для сопоставительной грамматики лезгинского и русского языков немаловажное значение имеет их принадлежность соответственно к эргативному и номинативному типам, от^да следует целый ряд их конкретных дифференциальных признаков в области морфологии и синтаксиса.

Среди общих принципов сопоставительного исследования следует, на наш взгляд, выделить следующие: системность анализа, л г» 1/ когда соответствующие явления сопоставляются не изолированно, а в ряду однородных (например, трудно признать адекватным сопоставление лезгинского абсолютива и русского номинатива в отрыве от противопоставленных им соответственно эргатива и аккузатива)2; многоаспектность сопоставления (ср. Гак 1977), когда требуется учитывать не только тождества /различия в форме и содержании, но и в условиях функционирования сопоставляемых единиц, в их конкретных реализациях (так, при известном тождестве деепричастных оборотов в русском и лезгинском языках они дифференцируются по целому ряду параметров, что приводит порой к необходимости квалифицировать лезгинские деепричастные обороты как придаточные предложения); сопоставимость сополага-емых явлений (явления должны быть с одинаковой степенью полноты изучены в обоих языках; они должны соотноситься с более или менее эквивалентными понятийными областями и описываться в

2, В области русско-дагестанской сопоставительной фонетики этот принцип был весьма удачно сформулирован Г.Г.Буржуно-вым; "При сопоставительном описании звукового строя русского и дагестанских (аварского, даргинского, лакского, лезгинского и табасаранского) языков целесообразно брать за основу фонологическую систему русского языка и исходить из ее системного характера. Сопоставление отдельных звуков Са не фонем) не может дать ясной картины о системном характере звукового строя в сопоставительном плане, о реализации фонем в речи в виде конкретных звуков, о синтагматическом и парадигматических законах фонетики и их отличии или сходстве от тех же законов и звуковых единиц родного языка" (Буржунов 1975;б). адекватных лингвистических терминах); двусторонность (хотя в настоящей работе большее внимание уделяется в силу различия степени изученности фактам лезгинского языка, практические и теоретические задачи, поставленные выше, требуют равноправия сопоставляемых материалов обоих языков) и нек. др.

Вместе с тем, поскольку данная диссертация не является непосредственно учебным пособием, скажем, по русскому языку для учащихся-лезгин и наоборот, то в ней не нашли отражения те принципы, которые целесообразны в сопоставительных работах с прямой учебной ориентацией (учет уровня подготовки учащихся и др.).

Материалом исследования послужили прежде всего грамматические описания русского и лезгинского языков. При всем богатстве грамматических трудов по русскому языку мы сочли целесообразным использовать в качестве базовых сравнительно небольшой крут изданий, имеющих фундаментальный характер (Шахматов 1941; Виноградов 1972; Винокур 1945; ГРЯ. Т.1-2; Энциклопедия 1979; РГ.Т.1-2; Филин 1981; Иванов 1983; Словарь рус. яз. Т. 1-4; Ожегов 1990 и др.), во избежание возможных внутренних противоречий между различными фрагментами морфологии и синтаксиса, хотя, конечно, полностью ограничиться указанными трудами практически невозможно. Лезгинский язык не имеет столь обширной грамматической традиции, поэтому в той или иной мере мы опирались на все основные монографии по лезгинской морфологии и синтаксису, начиная с основополагающего труда П.К.Услара (см. с.З). В силу определенных отличий схематики настоящего исследования от применявшейся в названных выше трудах нам пришлось также пользоваться собственной подборкой иллюстративных материалов, извлеченных из произведений классической и современной русской и лезгинской литературы. Специального внимания в связи с этим заслуживает использование переводной литературы, дающей возможность непосредственного сопоставления различных способов грамматического структурирования единого исходного смысла.

Заключение диссертации по теме «Кавказские языки», Шейхов, Э. М.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как показывает содержащийся в настоящей диссертации опыт системного изложения сходств и различий в области грамматики (морфологии и синтаксиса) русского и лезгинского языков, наибольшей эффективности подобное сравнение достигает лишь при учете трех аспектов сопоставления: плана выражения, плана содержания и функционального плана. На наш взгляд, такой подход позволил выявлять гомо- и гетероморфные структуры на различных плоскостях реализации исследуемых языковых явлений, в то время как сравнение по одному лишь из указанных признаков дало бы весьма неоднозначную картину. Такое построение работы, по-видимому, дает возможность также приблизить теоретический аспект сопоставительного исследования к практическим задачам обучения как русскому, так и лезгинскому языку.

В результате построенного на отмеченных выше принципах исследования можно прийти к следующим наиболее существенным выводам в области морфологии и синтаксиса сопоставляемых языков.

В области морфологии.

Хотя с точки зрения выражения грамматического значения в пределах слова оба сравниваемых языка относятся к синтетическим, в лезгинском тенденция к аналитизму проявляется шире (ср., например, выражение аналитическим способом значения числа прилагательного, числа и лица глагола в лезгинском языке). Соотношение разных видов расхождений между означающим и означаемым в обоих компонентах сравнения выражается в следующем: в лезгинском не представлено совмещение означаемых, тогда как в морфологии русского языка оно представлено широко; в лезгинском в меньшей степени, чем в русском, представлены членимые грамматические формы, синонимия в морфологии и грамматический плеоназм; в равной степени (приблизительно) в обоих языках представлены полисемия в морфологии и нулевой знак. Таким образом, и этот аспект аналитизма - соответствие принципу взаимной однозначности между означающим и означаемым - шире представлен в лезгинском языке.

В лезгинском и русском языках выделяются аналогичные части речи; разногласия здесь касаются различных подходов к выделению деепричастия в качестве самостоятельной части речи в лезгинском .

Общее категориальное значение имен существительных (выражение предметности) и их семантико-грамматические подклассы (предметные, вещественные, абстрактные) в сравниваемых языках совпадают. Существительное русского языка в оппозициях своих форм выражает в целом пять грамматических значений (род, число, одушевленность, частичность, падеж), тогда как существительное лезгинского языка - только два (число, падеж). В обоих языках существительные выполняют одинаковые функции в предложении.

В обоих языках категория числа проявляется в противопоставлении двух субкатегорий: единственного и множественного числа. Категория числа является семантичной у считаемых существительных и асемантичной - у несчитаемых. Распределение существительных по классам "считаемость-несчитаемость" в сравниваемых языках в основном совпадает. Часто наблюдаются расхождения между сравниваемыми языками во внутреннем структурировании группы несчитаемых существительных. В некоторых случаях несчитаемым существительным лезгинского языка соответствуют считаемые существительные в русском. Некоторые имена, чаще всего названия плодов, растений в лезгинском языке относятся к считаемым, в русском - к несчитаемым. Формы множественного числа е лезгинском языке могут образовываться только при помощи агглютинации, в русском - с помощью флексии, аналитическим способом, а также путем супплетивизма. Оба языка в функции нейтрализации чаще всего используют форму единственного числа, при этом отклонения от данной общей тенденции чаще встречаются в русском . В обоих языках форма множественного числа, образованная от несчитаемого существительного, выполняет функцию транспозиции.

Падежные системы обоих компонентов сравнения включают в себя так называемые грамматические и неграмматические (местные) падежи. Среди грамматических выделяются позиционные падежи: в лезгинском - абсолютив и эргатив, в русском - номинатив и аккузатив. Другие грамматические падежи - генитив, датив и инструменталис - выделяются в обоих языках.

Основное типологическое различие позиционных падежей лезгинского и русского языков заключается в том, что абсолютив и эргатив передают субъектно-объектные отношения синкретически (что вообще является отличительной типологической особенностью эргативной системы), а номинатив и аккузатив - дифференцированно. Это фундаментальное различие в значениях названных падежных единиц подчеркивает типологическую соотнесенность абсо-лютива и эргатива с эргативной системой, а номинатива и аккузатива - с номинативной .

При отсутствии объектного значения субъектное значение

0Г\0 оио генитива в лезгинском языке существенно сужено по сравнению с русским. Объектное значение датива зачастую нелегко отличить от его местных значений, что дает основания для квалификации данной единицы в качестве внесерийного местного падежа. Субъектное значение датива в лезгинском языке также сужено по сравнению с русским , проявляясь только в составе дативной конструкции при аффективных глаголах. При отсутствии у инстру-менталиса в лезгинском языке субъектного значения, его объектное знЕ1чение сужено (ср. способность других падежных единиц выполнять функцию орудия действия). Таким образом, генитив, датив и инструменталис лезгинского языка в значительной степени отличаются от соответствующих падежей русского языка, что находится в определенном соответствии с высказанным в литературе тезисом о типологической соотнесенности генитива, датива и инструменталиса с номинативной системой.

В обоих языках выделяются качественные и относительные прилагательные; функцию относительных прилагательных в лезгинском выполняют имена существительные в форме род. падежа. Для лезгинского прилагательного чужды категории рода, числа и падежа; оно не различает полных и кратких форм. Сравнительная и превосходная степени имен прилагательных в лезгинском языке выражаются лишь описательно (при этом необходимо учитывать контекстуальные особенности высказывания), в русском - синтетически и аналитически. В лезгинском языке представлены суффиксальный способ словообразования прилагательных и способ сложения, в то время как в словообразовании русских прилагательных представлены суффиксальный, префиксальный способы, способы сложения и сращения, а также смешанные способы. В обоих языках прилагательные выполняют одинаковые функции в предложении - определения и именной части составного сказуемого; субстантивированные прилагательные выполняют в предложении функции имен существительных.

В сравниваемых языках выделяются одинаковые семантические разряды числительных: количественные, собирательные и порядковые. В лезгинском языке система счета комбинированная - двадцатиричная с элементами десятиричной, в русском - десятиричная. В лезгинском языке имена числительные не склоняются (кроме субстантивированных), в русском числительные изменяются по падежам. В лезгинском все числительные не имеют форм числа, в русском - только количественные (исключения составляют числительные один и тысяча). Числительные русского языка не имеют родовых различий (исключения составляют числительные: один -одна - одно, два - две, полтора - полторы); в лезгинском категория рода вообще не выражена морфологически. Наиболее ярким различительным признаком имени числительного как части речи в обоих компонентах сравнения является семантика числового количества, что особенно важно учитывать в переводческой работе.

Для семантики местоимений обоих сравниваемых языков характерна высокая степень обобщенности и отсутствие постоянной предметной соотнесенности. В русском выделяется на два разряда местоимений больше, чем в лезгинском (притяжательные и относительные) , при следующих общих для обоих языков разрядах по значению: личные, возвратные, указательные, вопросительные, определительные, неопределенные, отрицательные. Указательные местоимения в лезгинском языке обозначают значительно более сложную четырехчленную систему противопоставления по степени удаленности от говорящего при двучленной в русском языке с более четкой оппозицией по анафорическому способу высказывания, реализующейся в противопоставлении указательных местоимений а "тот" - гъа "тот (упомянутый прежде)" (в русском же такой четкой специализации в дистрибуции значений "известное" - "неизвестное" не наблюдается), а также с оппозицией по разноплановости выражения пространственных направлений, отсутствующей в русском .

Основной отличительной чертой семантики наречия в обоих компонентах сравнения является выражение вторичного признака. Здесь выделяются одинаковые семантические группы наречий. Главным формальным признаком наречия как части речи в сравниваемых языках является отсутствие словоизменения (исключение в русском составляют наречия, мотивированные качественными прилагательными, имеющие морфологически выраженную сравнительную степень, ср.: быстро - быстрее). По словообразовательной структуре наречия обоих языков делятся на немотивированные и мотивированные. Последних в обоих языках подавляющее большинство. Здесь выделяются наречия, мотивированные прилагательными, существительными, наречиями, местоимениями; кроме того, в русском языке, в отличие от лезгинского, имеются наречия, мотивированные глаголами и числительными. Словообразовательные модели наречий в русском языке разнообразнее, чем в лезгинском. Наречие в обоих языках выступает в роли обстоятельства (кроме того, в русском языке встречается производная из обстоятельственной атрибутивная функция наречий).

Предпринятый сопоставительный анализ системы глагола лезгинского и русского языков позволяет сделать следующие основные выводы.

Грамматические категории числа, рода, вида и способа действия и залога, характерные для глаголов русского языка, в лезгинском глаголе не выражены; формы трех лиц различаются лишь в повелительном наклонении глагола. Отсутствие категории вида в лезгинском языке компенсируется развитой системой временных форм; отсутствие категории залога - переходными предложениями с опущенным субъектом и наличием лабильных глаголов.

Общие оппозиции темпоральных форм глагола русского языка различают четыре времени, в то время как лезгинского глагола -четырнадцать времен. Функционирование в лезгинском языке столь развитой системы времен глагола объясняется наличием таких специфических оппозиций, как целостная или процессуальная представленность действия, актуальность и неактуальность действия или действия более отдаленные и менее отдаленные по отношению к грамматической точке отсчета (временной интервал). В системе времен русского глагола эти оппозиции морфологически не выражены (так, представленность действия как целостного явления или как процесса связана с функционированием категории вида; в определенных контекстах категория вида может выражать актуальность или неактуальность действия; временной интервал может выражаться лексическими средствами). В функции семантической нейтрализации оба языка могут использовать формы настоящего и будущего времен; при этом лезгинский язык чаще использует форму будущего времени, русский - настоящего.

Из нефинитных форм в лезгинском языке от сутствуют инфинитив и, по мнению ряда исследователей, деепричастие, в русском - масдар и целевая форма глагола.

Б обоих компонентах сравнения выражена оппозиция прямых и косвенных наклонений. Как показывает сопоставительный анализ, внутри оппозиции косвенных наклонений в лезгинском языке их выделяется три наклонения (ср. варьирование у разных авторов числа косвенных наклонений), в русском - два. Форма сослагательного наклонения русского языка совмещает в себе значения условного и уступительного наклонений лезгинского ; условное наклонение лезгинского языка, в свою очередь, в ряде случаев соответствует русскому изъявительному наклонению. В функции транспозиции лезгинский и русский языки чаще всего используют повелительное наклонение (в значении условного /сослагательного/ и изъявительного), а также сослагательное и изъявительное в значении повелительного. Лезгинский язык чаще, чем русский, использует сослагательное наклонение в функции транспозиции. Оба языка могут использовать наклонения для выражения модальных значений, а также инфинитив (в лезгинском масдар) в значении наклонений, при этом русский язык шире использует инфинитив для выражения значения косвенных наклонений.

Общим значением послелога лезгинского и предлога русского языков является выражение того или иного отношения. Послелоги лезгинского языка, как и предлоги русского, делятся прежде всего на первообразные и непервообразные, сохраняющие живые словообразовательные связи со знаменательными частями речи. Морфологическая классификация лезгинских послелогов и русских предлогов обнаруживает общность не только принципов, но и всех исходных положений. В частности, правомерно выделять в лезгинском языке послелоги наречного происхождения (помимо традиционно выделяемых здесь отыменных и отглагольных послелогов). Те же группы предлогов выделяются в русском . Как показал структурно-семантический анализ, производные послелоги и предлоги в сравниваемых языках прошли одинаковый путь исторического развития от знаменательных слов к служебным, причем механизм этого перехода в обоих компонентах сравнения одинаков.

Различия между послелогами лезгинского и предлогами русского языков можно свести к следующему: а) русские предлоги намного разнообразнее и многочисленнее (особенно первообразные) , чем лезгинские послелоги ; б) лезгинские послелоги по структуре бывают лишь простыми, среди русских предлогов выделяются как простые, так и составные.

Основное лексическое значение союзов в сравниваемых языках совпадает: это значение выражаемого ими отношения. По структуре союзы в обоих компонентах сравнения делятся на простые (однословные) и составные (неоднословные). По функциям союзы в сравниваемых языках почти полностью идентичны (выделяются сочинительные и подчинительные союзы, выражающие в обоих языках одни и те же отношения). Лезгинский язык обладает значительно менее развитой системой союзов, чем русский (что компенсируется другими средствами языка - развитой системой падежей и многочисленными глагольными формами). В связи с этим в лезгинском наблюдается меньшая специализация союзов в плане выражения ими тех или иных конкретных значений (функций, отношений): так, одни и те же союзы, в зависимости от контекстуальных особенностей, могут выражать разные отношения (например, причинные или целевые).

В области синтаксиса.

Проведенный в диссертации анализ демонстрирует неубедительность тезиса о слабой вариативности языков на синтаксическом уровне. Выявляемые здесь различия обнаруживаются как в использовании различных видов синтаксической связи, так и в самой структурной организации отдельных синтаксических единиц (словосочетание, предложение и промежуточные единицы). Говоря о способах синтаксической связи, следует прежде всего обратить внимание на отсутствие в лезгинском языке согласования, заменяемого примыканием. В то же время сам характер примыкания в сравниваемых языках неоднороден. Так, русским несогласованным (негенитивным) определениям в лезгинском соответствуют либо причастные, либо генитивные словосочетания.

Наиболее эффективным сопоставление в сфере именных словосочетаний, как показывает наше исследование, оказывается в случае опоры на понятие именной группы - сложного сочетания, включающего определяемое имя со всеми потенциальными определениями. Это дает возможность установить, например, закономерности относительного расположения не только различных видов определения и определяемого (например, препозиция генитивного определения в лезгинском и соответствующая ему постпозиция в русском), но и соотносительного расположения разных видов определения между собой (например, порядок "качественное прилагательное - относительное прилагательное" в русском, но "гени-тивное определение - адъективное определение" в лезгинском).

Использование понятия именной группы дает возможность выявить и ограничения на совместную встречаемость различных видов определений (ср. невозможность функционирования при одном определяемом одновременно субъектного и объектного генитива в русском, в то время как лезгинское масдарное словосочетание в подобных случаях сохраняет управление соответствующего глагола) .

В работе выявлены расхождения в построении словосочетаний с зависимым именем существительным-приложением. В русском языке существительное-приложение согласуется с определяемым словом в падеже (при совпадении, как правило, рода и числа). В лезгинском же уподобление приложения определяемому не затрагивает согласования в падеже. Кроме того, приложение занимает здесь препозицию по отношению к главному слову.

Предложение совпадает в сопоставляемых языках по своим дифференциальным признакам и прежде всего по наличию предикативности, реализуемой в формах времени и модальности, не ограничиваясь рамками морфологических категорий, но охватывая и широкий диапазон лексических и синтаксических средств. По своей структуре, семантике и коммуникативным задачам предложения обоих языков классифицируются на утвердительные и отрицательные, повествовательные, вопросительные и побудительные, простые и сложные, односоставные и двусоставные, распространенные и нераспространенные, полные и неполные.

Как в русском, так и в лезгинском языке утвердительные предложения не имеют специальных средств выражения. В средствах построения отрицательных предложений сопоставляемые языки имеют ряд расхождений, ср. рус. не и ни, с одной стороны, и набор отрицательных аффиксов, дифференцирующих индикатив, императив (прохибитив) и инфинитные формы в лезгинском. Налицо также контраст между русскими отрицательными местоимениями и лезгинскими формами, присоединяющими постпозитивный союз -ни "и". Различны в сравниваемых языках и структуры частноотрица-тельных предложений.

В обоих компонентах сравнения в оппозиции повествовательных, побудительных и вопросительных предложений немаркированными являются повествовательные. В маркировке вопросительных предложений различие заключается в основном в решающей роли интонации при оформлении русского вопросительного предложения, в то время как его лезгинский коррелят обязательно принимает показатель интеррогатива -ни. При образовании частновопроси-тельных предложений контраст достигается различной позицией вопросительного слова - в начале предложения в русском языке и непосредственно перед глаголом в лезгинском.

Из средств выражения побудительности, наличествующих в русском языке, для лезгинского нехарактерно, по нашим наблюдениям, лишь использование императива, передающего категорическое приказание. Особенности и условия функционирования неполных предложений в сравниваемых языках совпадают: это прежде всего диалоги (в основном ответы на вопросы), кроме того, поясняющие предложения в составе повествовательного текста.

Классификация предложений по их грамматической структуре, в т.ч. по составу и степени распространения, в значительной степени сопряжена с традиционными представлениями о членах предложения - главных (подлежащее и сказуемое) и второстепенных (определение, дополнение, обстоятельство). Поскольку проблему выделения главных членов предложения в дагестанской лингвистике нельзя считать окончательно решенной, в работе был принят подход, более приемлемый для целей сопоставительной ои о - ОХ (С грамматики, когда в основу сопоставления кладется ряд параметров, обычно противопоставляющих в языках мира эргативное и номинативное предложения. Обзор сопоставляемых языков в связи с этими параметрами выявил следующее:

1. Для русского переходного предложения факультативной является позиция прямого дополнения; в лезгинском факультативным оказывается субъектное имя. В связи с этим обращает на себя внимание соответствие лезгинских предложений с опущенным субъектом русским безличным предложениям с формами единственного и множественного числа сказуемого.

2. Хотя в лезгинском языке, в отличие от русского, отсутствует согласование (координация) сказуемого с подлежащим (некоторое исключение составляют формы императива, обращающие на себя внимание субъектной /номинативной/ схемой согласования), определенный интерес представляют лезгинские конструкции с припредикативным причастием, обнаруживающим способность согласования с подлежащим в числе.

3. Наиболее рельефно синтаксический механизм простого предложения в лезгинском и русском языках противополагается с точки зрения падежного оформления именных членов предложения: русской номинативной конструкции предложения соответствуют а) абсолютная конструкция непереходного предложения; б)эргативная конструкция переходного; в) аффективная конструкция с дательным падежом при глаголе чувственного восприятия. Исходя из падежного оформления, данные конструкции сближаются с русскими безличными предложениями, однако такое сближение можно считать относительным, поскольку между ними имеются и черты различия.

Учитывая особую важность проблемы падежного оформления именных членов предложения для сопоставительной грамматики, мы предприняли попытку дать классификацию глагольных лексем в связи с их моделью управления.

Непереходные глаголы:

1) Среди одновалентных глаголов выделены следующие подгруппы: а) выражающие состояние или переход из одного состояния в другое; б) выражающие состояние разрушения, деформации; в) выражающие подверженность поверхностному воздействию; г) глаголы абстрактного значения; д) глаголы с общим значением "создаваться, существовать"; е) выражающие отрицательные эмоции и чувства; ж) выражающие положительные эмоции и чувства; з) характеризующие интеллектуальную деятельность человека; и) глаголы речи; к) обозначающие занятия; л) выражающие направление движения; м) глаголы покоя; н) глаголы, выражающие местонахождение .

Последние три группы глаголов проявляют в рассматриваемых языках определенные особенности с точки зрения зависимости валентности от наличия в их структуре того или иного преверба.

2) Классы двухвалентных глаголов включают следующие семантические группы: а) глаголы отмеченного движения (прибытия) ; б) глаголы отмеченного движения (убытия); в) обозначающие совместное действие; г) фазовые и т.п.

При обычной трехвалентноети переходных глаголов, подразумевающих позиции субъекта, объекта и инструмента, выделяется значительное количество двухвалентных, включающих следующие семантические группы: а) характеризующие интеллектуальную деятельность человека; б) выражающие каузацию изменения состояния человека и живых существ; в) выражающие каузацию изменения состояния предмета, придания ему нового качества. Для трехвалентных глаголов имеет определенные основания следующая рубрикация: а) выражающие каузацию движения объекта или смены его местоположения; б) глаголы с общим значением "создать, сделать"; в) глаголы с общим значением "разрушить, уничтожить"; г) обозначающие трудовые процессы; д) обозначающие физическое воздействие на поверхность предмета; е) выражающие изменение принадлежности предмета и каузацию посессивных отношений; ж) обозначающие принятие и усвоение пищи; з) глаголы абстрактного значения.

Обзор вышеназванных групп показывает, во-первых, общность семантических доминант переходных и непереходных глаголов в обоих языках; во-вторых, семантическую и формальную производ-ность (последняя, впрочем, не имеет системного характера) переходных глаголов от непереходных (ср., однако, рус. -ся ) и, в-третьих, сходную валентность глаголов сопоставляемых языков в соответствующих семантических группах.

4. На обычную для языков номинативной и эргативной типологии оппозицию основных схем словопорядка SVO и SOV в сопоставляемых языках накладывают также существенный отпечаток различия в способах отражения теморематических отношений (ср. типичную в определенных условиях инверсию порядка SV в русском, невозможную для лезгинского).

5. Определенные различия обнаруживаются в употреблении возвратных местоимений, следующих в русском языке номинативной схеме и нейтральной по отношению к аккузативности/эргативности в лезгинском.

6. По-разному ведут себя каузативы лезгинского и русского языков. В русском аналитические каузативы одинаково возможны в конструкциях с исходными переходными и непереходными глаголами, в лезгинском синтетический каузатив ограничивается исходными непереходными. При аналитическом каузативе в лезгинском объект каузации получает отличную от прямого объекта падежную маркировку.

7. Определенные различия констатируются также при сопоставлении сочинительных конструкций в рассматриваемых языках.

Выявленные сходства и различия в структуре лезгинского и русского языков свидетельствуют о неоднозначности показаний в пользу признания подлежащим субъектного или объектного имени. В то же время, исходя из некоторых принципов сопоставительной лингвистики, признание подлежащим имени субъекта дает большую базу для сопоставления.

В сопоставляемых языках действуют сходные синтаксические механизмы, позволяющие применять аналогичные принципы анализа и классификации полипредикативных конструкций (ср. деление сложных предложений на сложносочиненные и сложноподчиненные).

В нашей работе основное внимание уделено сложноподчиненным предложениям и соответствующим им по значению конструкциям.

Зависимые предикативные конструкции, выступающие в функции определения к одному из членов главного, в русском языке оформляются двумя способами: во-первых, причастием и, во-вторых, придаточным предложением с использованием обычно относительного местоимения который. (функционирование причастных оборотов ограничено случаями, когда определяемое слово выполняет роль субъекта (активное причастие) или объекта (пассивное при

Зл с хи ~ частие) по отношению к определению-причастию. В леэгинском языке подобных ограничений на функционирование причастных оборотов нет.

К охарактеризованным выше предложениям по своей семантике примыкают сложные структуры, формируемые с участием вопросительных местоимений в зависимом и соотносительных указательных в главном, наличествующие в обоих сравниваемых языках.

Для изъяснительных предложений русского языка характерно употребление союза что (также чтобы, как и др.). Аналогию подобному построению в лезгинском можно усматривать в предложениях с союзом хъи. Тем не менее здесь с функциональной точки зрения более значимы следующие способы оформления зависимых оборотов: а) субстантивация причастной формы зависимого глагола посредством суф. -ди\ б) субстантивация зависимого глагола посредством суф. -вал (с последним случаем можно сопоставить использование в русском языке отглагольных существительных). В обоих языках особым образом конструируются предложения с зависимым вопросительным оборотом (рус. ли - лезг. -т1а).

Как в русском, так и в лезгинском распространено употребление инфинитива/целевой формы как своего рода глагольного дополнения. Функционирующий в этой же роли лезгинский масдар может соответствовать и изъяснительным придаточным русского языка, принимая, в зависимости от модели управления главного глагола, различные падежные формы (в русском эти формы принимает соотносительное указательное местоимение).

При анализе обстоятельственных отношений в работе была использована классификационная схема проекта "Евротип". В соответствии с этой схемой были рассмотрены следующие отношения:

ЗА П 1 / ~

1. Отношение одновременности. В русском языке оно выражается (а) деепричастиями несовершенного вида, (б) придаточными времени, вводимыми союзами когда, в то время как, пока и др. Основной формой выражения данного отношения в лезгинском является так называемая форма временного подчинения на -ла. Здесь употребительны также деепричастия настоящего времени на -а и именные формы типа арада, вахтунда, ч1авуа "во время, в период, в пору."

2. Отношение предшествования. Для русского языка и в этом случае характерно использование деепричастий (совершенного вида) и придаточных с союзами когда и др. В лезгинском наиболее употребительна форма деепричастия на -на, достаточно широко функционируют формы на -ла, а также субстантивированные формы с послелогами гуьгъуьниа, къулухъ "после".

В обоих языках существуют специальные формы выражения непосредственного предшествования: рус. едва, как только, чуть -лезг. -маани, а также формы , передающие модальный оттенок неожиданности (рус. повелительное - лезг. условное).

3. Отношение следования. В этом значении русским союзам (до тех пор) пока (не) соответствует специальная лезгинская форма временного подчинения с суф. -лди. Другим соответствием можно считать рус. перед тем как, до того как, прежде чем -лезг. вилик "перед", сочетающееся с формой зависимого глагола на -лди.

4. Пространственное отношение дифференцируется в рассматриваемых языках на три: а) отношение месторасположения; б) отношение направления; в) отношение удаления. И в русском и в лезгинском представлены конструкции с соотносительными местоип

ОЛ.О менными наречиями, ср. рус. куда. туда - леэг. гъиниа. гъаниа и т.п. В лезгинском, кроме того, возможно употребление грамматикализованного имени чка "место".

5. Отношение способа действия. В русском языке обычно используются соотносительное местоимение так в главной части и союз как в придаточной. Лезгинский использует именные формы (ср. тегъер "вид, способ"). В обоих языках в данной функции могут выступать деепричастные обороты.

6. Отношение причины. В русском языке данное отношение выражается придаточными с использованием союзов потому что, оттого что, так как. Лезгинским аналогом этому способу выражения является сочетание вучиа лагъайт1а/куъа лагъайт1а. Специфическим для лезгинского языка является функционирование деепричастных форм глаголов видеть, смотреть и говорить. Определенное соответствие можно усматривать в лезгинском аблативе отглагольного имени на -вал и русской именной конструкции с предлогами иа-аа, от. В этом значении в обоих языках могут выступать также деепричастия совершенного вида.

7. Отношение условия. В русском языке передается союзами если, буде, ежели, как, коли, раа., в лезгинском - суффиксом глагольного подчинения -т/а (в переносном значении могут употребляться и другие глагольные формы).

8. Отношение негативного условия не имеет в сравниваемых языках специальных форм выражения.

9. Отношение уступительного условия маркируется лексемами рус. даже - леэг. гьатта, гьеле. -ни, а также рус. как (кто., где./бы/) ни - леэг. гьик1 (гьина.). -т1ани.

10. Уступительное отношение передается с помощью рус. хотя (другие союзы: даром что, пусть) - лезг. -т1ани. Другим соответствием с данным значением можно считать рус. несмотря на (то, что) - лезг. килиг тавун.

11. Отношение контраста не находит в сравниваемых языках специального способа выражения.

12. Для передачи отношения следствия лезгинский и русский языки в равной мере используют местоименные конструкции: рус. так что - лезг. гьавиляй, гьаниз килигна.

13. Типичным средством реализации целевого отношения в сравниваемых языках является инфинитив. В русском языке функционирует также союз чтобы, в лезгинском - послелог латал "ради, для".

14. Отношение негативной цели также не имеет специальных средств выражения в сравниваемых языках.

15. Отношение орудия, средства близко по своей семантике к отношению способа действия и выражается сходными конструкциями.

16. Отношение связанности, обусловленности передается обычными формами временного подчинения. В то же время в русском языке оно может быть передано специально введением в главную часть элемента . го.

17. Отношение совпадения обычно передается деепричастными оборотами.

18. Отношение негативного совпадения маркируется отрицательными формами деепричастий.

19. Отношение подобия, сходства передается с помощью рус. как, подобно, словно - лезг. хьиа. В целом же оно близко как по семантике, так и по формам выражения к отношению способа действия.

20. Отношение сравнения имеет в целом те же формы выражения, что и отношение подобия.

21. Отношение пропорциональности в обоих языках использует конструкции с соотносительными местоимениями.

22. Отношение меры, степени в сравниваемых языках выражается с помощью количественных местоименных слов.

23. Отношение ограничения, исключения передается либо подчинительными формами ( за исключением того, что ), либо средствами сочинения.

24. Отношение дополнения. Ср. русские союзы кроме (помимо) того, что, а также соединительные слова еще, вдобавок, даже.

25. Отношение замещения находит свое выражение в русском языке через сочетание вместо того, чтобы.

26. Отношение предпочтения в русском языке передают конструкции с союзом чем. В лезгинском им соответствуют предложения с зависимым глаголом, оформленным суффиксом -лди.

27. Отношение коментирования фиксируется в русских вводных предложениях с союзом как. В лезгинском им соответствуют конструкции с отглагольным именем на -вал.

Обзор различных способов выражения определительных, обстоятельственных и дополнительных отношений приводит нас к выводу о предпочтении в русском языке зависимых глагольных конструкций, вводимых союзами, в то время как лезгинский чаще передает эти отношения отглагольными именами - причастиями и масдарами, а также деепричастиями, что в русском языке находится на периферии системы средств передачи синтаксических отношений.

Т1-1 - OiJ.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Шейхов, Э. М., 1994 год

1. Абдуллаев З.Г. Очерки по синтаксису даргинского языка. -М., 1971.

2. Абдуллаев З.Г. К проблеме главных членов предложения в дагестанских языках // Актуальные проблемы дагестанско-нахского языкознания.- Махачкала, 1986.

3. Абдуллаев З.Г. Проблемы эргативности даргинского языка. -М. ,1986

4. Айтберов A.M. Трудности изучения русского синтаксиса студентами дагестанцами. - Ростов-на-Дону,1980

5. Айтберов A.M. Лингвистические основы обучения русскому языку в условиях многонационального Дагестана Махачкала: Дагучпедгиз , 1983.

6. Айтберов A.M. Словосочетание и предложение: вопросы типологии и методики: Пособие для учителей русского языка дагестанской национальной школы.- Махачкала: Дагучпедгиз, 1989.

7. Алексеев М.Е. Проблема аффективной конструкции предложения: Автореф.дисс. . канд. филологических наук.-М.,1975.

8. Ю.Алексеев М.Е. Вопросы сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис. М., 19851. ООО 0(С,(С,

9. И.Алипулатов М.А. Имя числительное в языках лезгинской группы: Автореф. дисс. канд. филологических наук.- Махачкала 1965.

10. Алипулатов М.А. Категория грамматических классов в языках лезгинской группы (по данным имен)//ЕИКЯ. Т.1.-Тбилиси, 1974.

11. Апресян Ю.Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола.- М.: Наука, 1967.

12. Аракин В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков.-Л., 1989

13. Аракин В.Д. Типология языков и проблема методического прогнозирования.- М.: Высшая школа, 1989.

14. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.,1966.

15. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. -М., 1955.

16. Белошапкова В.А., Земская Е.А., Милославский И.Г.,Панов М.В. Современный русский язык.-М.,1981.

17. Бенвенист Э. Общая лингвистика.-М.,1974.

18. Бокарев Е.А. Локативные и нелокативные значения местных падежей в дагестанских языках //Язык и мышление. -Т.XI.-М.,-Л.,1948.

19. Буржунов Г.Г. Сравнительно-типологическая фонетика русского и дагестанских языков.- Махачкала: Дагучпедгиз, 1975

20. Буржунов Г.Г. Обучение звуковой системе русского языка учащихся начальных классов дагестанской национальной школы. -Махачкала, Дагучпедгиз,1982

21. Буржунов Г.Г. Обучение русскому согласованию в IV-VI11 классах дагестанской национальной школы: Пособие для учи1. TIO OlCO телей дагестанской национальной школы. Махачкала; Да-гучпедгиз,1985.

22. Виноградов В.В. О категории модальности в русском языке // Труды Института русского языка.Т.II.-М.,1950.

23. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове.- М., 1972.

24. Винокур Г.О. Русский язык.-М.,1945.

25. Вопросы сопоставительной фонетики русского и дагестанских языков.-Махачкала,1985.

26. Гаджиев М.М. Синтаксис лезгинского языка.4.1. Простое предложение.-Махачкала,1954.

27. Гаджиев М.М. Следы грамматических классов в лезгинском языке //Ученые записки Института ИЯЛ.Т.V.-Махачкала,1958.

28. Гаджиев М.М. Грамматика лезгинского языка. 4.1. Фонетика и морфология.-Махачкала, 1962 (на лезг. яз.).

29. Гаджиев М.М. Синтаксис лезгинского языка.Ч.II. Сложное предложение.-Махачкала,1963.

30. Гайдаров Р.И. О категории числа в лезгинском литературном языке // Категория числа в дагестанских языках.- Махачкала, 1985.

31. Гайдаров Р.И.Морфология лезгинского языка: Учебное пособие." Махачкала,1987.

32. Гайдаров Р.И., Алипулатов М.А. Учебник лезгинского языка для педучилищ. Махачкала, Дагучпедгиз,1965 (на лезг.яз.).

33. Гайдаров Р.И., Селимов С.А. Грамматика лезгинского языка. VII-VIII классы.- Махачкала: Дагучпедгиз, 1974 (на лезг.яз.)оо л 0<С,<±

34. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М., 1977.

35. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. -М., 1986

36. Зв.Голетиани Г.Г. Сопоставительная грамматика русского и грузинского языков.I. Морфология. Тбилиси,1970.

37. Голубева-Монаткина Н.И. Французская диалогическая речь в сопоставлении с русской (Вопросительное предложение).-М.: Высшая школа,1985.

38. Грамматика русского языка.Т.1-2.- М.: Изд-во АН СССР, 1952.

39. Грамматика русского языка. T.I. Фонетика. Морфология. -М.: Изд.-во АН СССР, 1960.

40. Гулыга O.A. К проблеме связанности ситуаций (на материале дагестанских языков) // Проблемы внутренней и внешней лингвистики.- М., 1978.

41. Гухман М.М. Историческая типология и проблема диахронических констант. М., 1981.

42. Гюльмагомедов А.Г. Основы фразеологии лезгинского языка. -Махачкала, 1978.

43. Гюльмагомедов А.Г. О "сложном глаголе" лезгинского языка // Материалы шестой региональной научной сессии по срав-нительноисторическому изучению иберийско-кавказских языков.- Майкоп, 1980.

44. Гюльмагомедов А.Г. Сопоставительное изучение фонетики русского и лезгинского языков.- Махачкала: Дагучпед-гиз,1985.

45. Гюльмагомедов А.Г. Об опыте применения структурно-семантической классификации сложноподчиненных предложений кone- оси материалу лезгинского языка // ЕККЯ. т.XVI.- Тбилиси, 1989.

46. Гюльмагомедов А.Г., Саадиев Ш.М. Существует ли двойственное число в лезгинских языках?//ЕИКЯ Т. XV. Тбилиси, 1988.

47. Двуязычная фразеография и вопросы сопоставительной фразеологии/ /Межвузовский научно-тематический сборник. Материалы Всероссийской конференции "Сопоставительная фразеология и двуязычная фразеология".- Махачкала,октябрь 1992. -Махачкала, 1992.

48. БО.Дешериев Ю.Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблема происхождения и исторического развития горских кавказских народов. Грозный, 1963.

49. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958.

50. Ибрагимов Г.Х. Роль сопоставительно-типологического списания в лигвистическом обосновании процесса обучения русскому языку// Повышение качества обучения в дагестанской национальной школе.-Махачкала,1989.

51. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка. -М. ,1983.

52. Карбоненко П. Справочник по русской грамматике с параллелями из дагестанских языков.-Махачкала,1954

53. Категории глагола и структура предложения. Конструкции с предикатными актантами.- Л.: Наука,1983.

54. Кацнельсон С.Д. О грамматической категории // Вестник ЛГУ. 1948 - N 2.

55. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. -Л. ,1972.

56. Кибрик А.Е. Структурное описание арчинского языка методами полевой лингвистики: Автореф. дисс. . докт. филологических наук. М., 1976.

57. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности. 0. Теоретическое введение.1. Арчинский язык / Проблемная группа по экспериментальной и прикладной лингвистике. Вып.126.-М.,1979.

58. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.2. Лакский язык.З. Чирагский язык/ Пробл. группа по эксп. и прикл. лингв. Вып.127.-М.,1979.

59. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.4.Табасаот ОуС,/ ранский язык.5.Агульский язык/ Пробл.группа по эксп. и прикл.лингв. Вып.128.-М., 1979.

60. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.5.Цахурс-кий язык. 7. Рутульский язык. 8. Лезгинский язык /Пробл.группа по зксп. и прикл. лингв.Вып.129.- М.,1980.

61. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.9. Чама-линский язык. Ю.Тиндинский язык. П.Ахвахский язык. 12.Хваршинский язык / Пробл. группа по эксп.и прикл. лингв. Вып. 130.-М.,1980.

62. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.13.Беж-тинский язык.14.Гунзибский язык.15. Цезский язык. 16.Ги-нухский язык /Пробл.группа по зксп. и прикл. лингв. Вып.140.-М.,1981.

63. Кибрик А.Е. Материалы к типологии эргативности.17.Хина-лугский язык. 18.Будухский язык. 19.Крызский язык. 20.Аварский язык / Пробл. группа по эксп. и прикл. лингв.Вып.141.-М.,1981.

64. Кибрик А.Е. Семантика грамматических падежей в дагестанских языках // Падежный состав и система склонения в ибе-рийскокавказских языках. IX региональная научная сессия (Тезисы докладов) Махачкала, 1981.

65. Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (Универсальное, типовое и специфичное в языке).-М.: Изд-во МГУ, 1992.

66. Кибрик А.Е., Кодзасов С.В., Оловянникова И.П., Самедов Д.С. Опыт структурного описания арчинского языка. Т.1. Лексика. Фонетика. М., 1977.

67. Кибрик А.Е. Кодзасов С.В. Сопоставительное изучение дагестанских языков. Имя. Фонетика. М., 1990.

68. Климов Г.А. Очерк общей теории эргативности.-М.,1973.

69. Климов Г.А. К типологии падежных систем // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т.40. 1981. - N 2.

70. Климов Г.А. Принципы контенсивной типологии.- М., 1983.

71. Климов Г.А. О позиционных падежах эргативной системы // Вопросы языкознания. 1983. - N 4.

72. Климов Г.А., Алексеев М.Е. Типология кавказских языков.-М., 1980.

73. Ковтунова И.И. Порядок слов и актуальное членение предложения. -М. ,1976.

74. Козинский И.Ш. О категории "подлежащее" в русском языке // Ин-т РЯ АН СССР. Предв. публ. Проблемной группы эксп. и прикл. лингв. Вып. 156.-М.,1983.

75. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

76. Ломтатидзе К.В. К врпросу о категории залога в абхазском языке // ИКЯ. Т.8. Тбилиси, 1956.

77. Магомедов А.Г. К вопросу о динамике развития системы грамматических классов в чеченском языке // ЕИКЯ.Т. XII.-Тбилиси,1985.

78. Магомедов Г.И. Учет особенностей родных языков в процессе обучения русскому языку.-Махачкала: Дагучпедгиз,1990

79. Мадиева Г.И. Некоторые вопросы сопоставительной грамматики русского и аварского языков: В помощь учителю русского языка в аварской школе.-Махачкала: Дагучпедгиз,1959.

80. Махароблидзе Г.А. Проблема сопоставительно-типологического анализа неродственных языков.-Тбилиси:Мецниереба,1970

81. Мейланова У.А. Морфологическая и синтаксическая характе1. ООПосаристика падежей лезгинского языка. Махачкала, 1960.

82. Мейланова У.А. Очерки лезгинской диалектологии. М., 1964.

83. Мейланова У.А. Об отражении категории класса в именах существительных дагестанских языков //Ученые записки Института ИЯЛ Дагфилиала АН СССР. Т. XIII. Махачкала,1964.

84. Мёйланова У.А. Лезгинский язык // Языки народов СССР. Т.IV. Иберийско-кавказские языки. М., 1967.

85. Мейланова У.А. Гюнейский диалект основа литературного лезгинского языка.- Махачкала, 1970.

86. Мейланова У.А. Основные вопросы формирования и функционирования категории числа в лезгинском языке // Категория числа в дагестанских языках. Махачкала, 1985.

87. Мейланова У.А. Вводные слова и обращение как распространители предложения в лезгинском языке// ЕИКЯ.Т.XIII.-Тбилиси, 1986.

88. Мейланова У.А., Талибов В.В. Конструкция предложения с переходно-непереходными глаголами в лезгинском языке //Вопросы синтаксического строя иберийско-кавказских языков.- Нальчик, 1977.

89. Мельчук И.А. О синтаксическом нуле // Типология пассивных конструкций. Диатезы и залоги.-Л.:Наука.ЛО,1974.

90. Мещанинов И.И. Проблема стадиальности в развитии языка //Известия АН СССР. ОЛЯ.Т.6, Вып.3.-1947.

91. Мещанинов И.И. Структура предложения. М.- Л., 1963.

92. ЮО.Миксон Т.И. Вопросительное предложение в аварском и русском языках // Русский язык и языки народов Дагестана. Социолингвистика. Типология.-Махачкала,1991.oorv OOU

93. Михальченко В.Ю. Актуальные аспекты сопоставительного описания языка межнационального общения и языков народов СССР // Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку. -М., 1987'.

94. Ю2.Нерознак В.П. О трех подходах к изучению языков в рамках синхронного сравнения (типологический характерологичес-кийконтрастивный) // Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку. - М.,1987.

95. Общее языкознание: Методы лингвистических исследований /Под ред. Б.А.Серебренникова.-М., 1973.104.0льмесов Н.Х. Сопоставительная грамматика кумыкского и русского языков. Махачкала:Дагучпедгиз,1982.

96. Панов М.В., Сукунов Х.Х., Экба Н.Б. Фонетические, морфологические и синтаксические ошибки в русской речи учащихся национальных школ / НИИ НШ МО РСФСР.-М.,1989.

97. Поливанов Е.Д. Русская грамматика в сопоставлении с узбекским языком.-Ташкент, 1933.

98. Реформатский A.A. О сопоставительном методе// Русский язык в национальной школе.-1962.- N 5.

99. Русская грамматика.Т.1-2.- М.: Изд-во АН СССР, 1980.

100. Русский язык как средство межнационального общения народов СССР: Основные направления в разработке проблемы.-М., 1982.

101. Русский язык. Энциклопедия.-М.:Советская энциклопедия, 1979.

102. Русский язык и языки народов Дагестана: Социолингвистика. Типология.-Махачкала,1991.

103. И2.Саидов М.-С.Д. Краткий грамматический очерк аварскогоoo-i üül языкаУ/Саидов М.-С.Д. Аварско-русский словарь.-М., 1967.

104. Современный русский язык/'Авт.сост. Попов Р.Н., Валькова Д.П. и др.-М., 1978.

105. Современный русский язык/Под ред. Д.Э.Розенталя.-М., 1984.

106. Современный русский язык/Авт.сост. Светлышев Д.С., Братина A.A. и др.-М., 1986.

107. Сопоставительная лингвистика: теоретические и прикладные проблемы (Тезисы докладов на совещании).-М.,-Ужгород, 1991.

108. Сравнительно-историческая лексика дагестанских языков. -М., 1971.

109. Сравнительно-сопоставительные исследования лексики Махачкала: Изд-во Дагестанского университета,1992.

110. Структурные общности кавказских языков.- М.,1978.

111. Талибов Б.Б. Грамматический очерк лезгинского языка// Талибов Б.Б., Гаджиев М.М. Лезгинско-русский словарь.-М., 1966.

112. Талибов Б.Б. Сравнительная фонетика лезгинских языков. -М.,1980.

113. Талибов Б.Б. К вопросу об ограниченном множественном числе в лезгинском языке// Категория числа в дагестанских языках.- Махачкала, 1985.

114. Теория функциональной грамматики. Темпоральность.Модальность . -Л. .-Наука, 1990.

115. Топуриа Г.В. Основные морфологические категории лезгинского глагола.-Тбилиси, 1959. ( на груз, яз., резюме на рус.яз.).

116. Топуриа Г.В. Эргатив самостоятельный и эргатив совмещающий, их функции в иберийско-кавказских языках//Вопросы синтаксического строя иберийско-кавказских языков.-Нальчик, 1977.

117. Уорф Б.Л. Лингвистика и логика// Новое в лингвистике. Вып.I.- М., 1960.

118. Уелар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание.VI. Кюринский язык.-Тифлис,1896.

119. Усманов А.Р. Вопросы синтаксической классификации глаголов урду.- М., 1980.

120. Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка. -М. ,1981.

121. Хайдаков G.M. Принципы именной классификации в дагестанских языках.- М., 1980.

122. Ханмагомедов Б.Г.-К. Очерки по синтаксису табасаранского языка.- Махачкала,1970.

123. Церетели Г.В. Урартские памятники Музея Грузии.- Тбилиси, 1939.

124. Чикобава A.C. Диалектические варианты инфинитива в аварском// "Энимки".Т.I.- Тбилиси, 1937 (на груз.яз.).

125. Чикобава A.C. Проблема эргативной конструкции в иберийско- кавказских языках: стабильный и лабильный варианты этой конструкции //Изв. ИЯИМК АН Груз. ССР. Т.12.- Тбилиси, 1942.

126. Чикобава A.C. Сопоставительное изучение языков как метод исследования и как метод обучения//Русский язык в национальной школе.-1958.- N 6.

127. Чикобава A.C. Проблема эргативной конструкции в иберийско- кавказских языках//Эргативная конструкция предложения1. ООО- ООО в языках различных типов.- Л., 1967.

128. Чикобава A.C. К вопросу о переходности глагола как морфологической категории//Материалы шестой региональной научной сессии по сравнительно-историческому изучению ибе-рийско-кавказских языков.- Майкоп, 1980.

129. Чикобава A.C. Превербы и послелоги в истории грузинского языка//Система превербов и послелогов в иберийско-кавказских языках.- Черкесск, 1983.

130. Шангриладзе К. (мл.). К вопросу о вопросе // Теоретические и экспериментальные исследования в области структурной и прикладной лингвистики.-М.,1973.

131. Шахматов A.A. Очерк современного русского литературного языка.-М.,1941.

132. Шахматов A.A. Синтаксис русского языка.-М.,1941.

133. Шейхов Э.М. 0 формальном выражении переходности глагола в лезгинском языке//Глагол в языках Дагестана.- Махачкала, 1980.

134. Шейхов Э.М. Сравнительно-типологическая характеристика послелогов лезгинского языка и некоторых предлогов русского языка//Вопросы русского и дагестанского языкознания.- Махачкала, 1981.

135. Шейхов Э.М. Вопросы образования и истории указательных местоимений в лезгинском языке//Местоимения в дагестанских языках.- Махачкала, 1983.

136. Шейхов Э.М. Проблема аффективной конструкции предложения в лезгинском языке//ЕИКЯ. Т. XIII.- Тбилиси, 1986.

137. Шейхов Э.М. Лабильные глаголы и лабильная конструкция предложения в лезгинском языке//ЕИКЯ. Т. XIV.- Тбилиси, 1987.

138. Щурпаева M.И. Лингвистические основы обучения русскому произношению учащихся дагестанцев на продвинутом этапе .-Махачкала: Дагучпедгиз,1980.

139. Юсупов У.К. Проблемы сопоставительной лингвистики.- Ташкент, 1980.

140. Юсупов У.К. Лингводидактический аспект сопоставительного изучения языков// Сопоставительная лингвистика и обучение неродному языку.-М.,1987.

141. Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика.- М., 1981.

142. Haudry J. Les emplois doubles du datif et la fonction du datif Indo-europeen//BSLP, t.63, f.l.- 1968.

143. Haudry J. L'Instrumental et la structure de la phrase simple en lndo-europeen//BSLP, t.65, f.l. 1970.

144. Hengeveld K. Questionnaire: the Internal structure of adverbial clauses. Amsterdam.1991.

145. Kortmann B. Adverbial subordlnators In the languages of Europe /EUROTYP Project description.-Berlin, 1990.

146. Moor M. Studlen zum lesglschen Verb.- Wiesbaden, 1985.

147. Mel'cuk I.Grammatical subject and the problem of he ergatlve construction In Lesglan// Folia Slavica.V.5.-N 1-3,1982.

148. Roger L., Snool A. Stratlflcatlonal Approach to Contrastlve Analysis//Papers In Contrastlve Linguistics/Ed. by G.Nickel. Cambridge, 1971.

149. Stockwell R.P. Contrastlve Analysis and Lapsed Time//Language and Linguistics.- Washington, 1968.- N 21

150. Stockwell R.P., Bowen J.D. The sounds of English and Spanish. Chicago, 1965.

151. Tesnlere L. Eléments de syntaxe structurale. Paris, 1959.1. СЛОВАРИ

152. Гаджиев M.M. Русско-лезгинский словарь. Махачкала, 1950. Талибов Б.В., Гаджиев М.М. Лезгинско-русский словарь.- М: Советская энциклопедия,1966.

153. Словарь русского языка / Под ред. А.П.Евгеньевой.- М. : Русский язык,1981-84.

154. Ожегов С.И. Словарь русского языка.-М.: Русский язык,1990.1. УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

155. Л.Х. Литературадин хрестоматия. IV кл. - Махачкала,1976 ( на лезг. яз.) Л.Х.М. Лезги халкьдин махар.- Махачкала, 1968 ( на лезг. яз.)

156. Марк Евангелие по Марку. ( Лезгинский перевод Б.Б.Тали-бова).1. РГ Русская грамматика.

157. С. " Самур " ( журнал - на лезг. яз. )

158. Словарь Талибов Б.Б., Гаджиев М.М. Лезгинеко-русскийсловарь. М., 1966. Энциклопедия - Русский язык. Энциклопедия. -М., 1979.

159. АВТОРЫ а) На лезгинском языке. A.A. Ахед Агаев А.И. - Абдулла Искендеров А.Исм. - Абдуселим Исмаилов A.M. - Абдул Муталибов1. A.Ф. Алибек Фатахов

160. B.C. Баирам Салимов Б.С.-А.-Буба Сайд-Ахмед Г.Гь.- Г. Габибов

161. Е.Э. Етим Эмин Ж.Гь. - Шамиля Гасанова З.Э. - Зияудин Эфендиев И.Гь.- Ибрагим Гусейнов Т.Х. - Тагир Хрюгский

162. К.К. Кази Казиев Къ.А. - Курбан Акимов Къ.М. - Кияс Меджидов М.Г. - Магомед Гаджиев М.Гь.- Меджид Гаджиев М.С. - Магомед Садик М.Ш.- Мурадхан Шихвердиев H.A. - Назир Ахмедов П.Ф. - Пакизат Фатуллаева4

163. B.К. В.Каверин В.М. - В.Маяковский В.Н. - В. Набоков B.C. - В. Солоухин Е.Б. - Е.Баратынский И.Б. - И.Бунин

164. И.И.,Е.П.- И.Ильф,Е.Петров И.К. И.Крылов И.Т. - И.Тургенев1. И.Э. И.Эренбург1. К.П. К.Паустовский1. К.Ф. К.Федин1. Л.А. Л.Андреев1. Л.Т. Л.Толстой1. М.Б. М.Булгаков1. М.Г. М.Горький

165. М.И. М.Исаковский Мих.Кур. - Мих.Куренков

166. М.Л. М.Лермонтов М.-С. - Мамин-Сибиряк1. Н.Г. Н.Гоголь1. H.H. Н.Некрасов1. С.Е. С.Есенин1. Ф.Д. Ф.Достоевский1. Ф.Т. Ф.Тютчев1. Ю.Г. Ю.Герман1. Ю.К. Ю.Казаков1. Ю.Я. Ю.Яковлев