Традиционная музыка калмыков в контексте культур Центральной Азии тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.02, кандидат искусствоведения Бадмаева, Герля Юрьевна

• Бадмаева, Герля Юрьевна
• кандидат искусствоведения
• 2001

Оглавление диссертации кандидат искусствоведения Бадмаева, Герля Юрьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. СПЕЦИФИКА ЗВУКОВЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ И ИХ ОТРАЖЕНИЙ В МУЗЫКЕ КАЛМЫКОВ И НАРОДОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

§1. Звуковые представления как отражение кочевой культуры.

§2. Звук в религиозных традициях (буддийский звуковой космос, магически-охранительная, магически-ритуальная функции).

§3. Звуковые образы инструментов.

Глава 2. МУЗЫКАЛЬНО-РЕЛИГИОЗНЫЕ ТРАДИЦИИ КАЛМЫ

КОВ И НАРОДОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

§1. Конфессиональные представления.

§2. Буддийские храмы.

§3. Буддийская служба.

ГЛАВА 3. МУЗЫКАЛЬНЫЙ ИНСТРУМЕНТ В КУЛЬТУРЕ КАЛМЫКОВ И НАРОДОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

§1. Символика музыкальных инструментов.

§2. Морфология музыкальных инструментов (идиофоны, мембранофоны, хордофоны, аэрофоны).,.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Традиционная музыка калмыков в контексте культур Центральной Азии»

Необычную судьбу калмыков1 - единственного азиатского народа, проживающего в Европе, - отмечал Н.Рерих: «Народность рассеянна самым непонятным образом. В Китайском Синыдзяне олеты занимают Иллийский край, торгоуты - Карашар, хошуты - Джунгарию, ойраты - в Монголии, дам-соки - в Тибете. Также калмыцкие улусы рассыпаны по Кавказу, Алтаю, Семиречью, Астрахани, по Дону, около Оренбурга» (233, 180). Дополнением и подтверждением этой мысли, высказанной в 20-е годы XX века, служит последующая миграция части народа в Европу и в Америку2. Действительно, судьба калмыков, предки которых происходили из наиболее крупных и влиятельных племен западных монголов (торгутов, хошутов, дербетов, ойратов), удивительна3. Будучи выходцами из глубин Центральной Азии, они в конце XVI - начале XVII веков переселились в Восточную Европу, найдя свою новую родину в степном пространстве между Доном, Волгой и Северным Кавказом4. По этой причине их музыка, отразившая исторические перипетии и игравшая значительную роль в различных сторонах жизни народа (в быту, в религиозных традициях, в военных сражениях), привлекает внимание возможностью рассмотреть явления «трансплантации культур» (Д. Лихачев -167,44) и их модификации5.

Актуальность исследования музыки калмыков обусловлена рядом факторов.

1 Этноним калмык, хальмг, по-видимому, происходит от тюркского термина (буквально «остаток», «отделившийся»), есть и другие версии (196,216).

2 В США проживает около двух тысяч калмыков, во Франции - около тысячи, несколько семей - в Швейцарии, Германии и в других странах (196, 216).

3 Сходные черты прослеживаются в истории венгров. Венгерские племена полукочевников-скотоводов, родиной которых современные исследователи считают область к востоку от Урала, в первом тысячелетии до н.э. переселились предположительно в бассейн Камы, затем в причерноморские и приазовские степи. В 89596 гг. перешли Карпаты и заняли земли в бассейне Среднего Дуная. Произошел переход к оседлому образу жизни, к земледелию. В начале XI в. возникло венгерское государство, тогда же было принято католичество (196, 122).

4 Первое упоминание о калмыках в русских официальных документах относится к 30 мая 1754 г. (246, 54), а с конца XVIII в. этим этнонимом стали именовать себя и сами предки калмыков.

5 Под модификацией мы понимаем комплекс изменений, произошедших в калмыцкой культуре по причине различных факторов: географических, исторических, психологических, которые отличают ее от культур Центральной Азии.

По сравнению с народами Центральной Азии материальные памятники калмыцкой музыкальной культуры (инструменты) находятся в худшей сохранности. Их количество у калмыков постепенно сокращалось в условиях кочевой жизни и уменьшения с конца XVIII века контактов со своими соплеменниками в Азии. Этот процесс ускорился в 20-40-е годы XX столетия вследствие исчезновения инструментария буддийского культа в ходе эмиграции части калмыков на Запад в период гражданской войны; атеистической деятельности Советского государства; депортации калмыцкого народа в 1943 году в Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию, на Дальний Восток и Крайний Север.

В современной востоковедческой науке проблемы сравнительного изучения культур Азии разработаны достаточно подробно (146, 53, 55, 137, 287), что позволяет поставить задачу целостного исследования традиционной музыки калмыков1 в региональном контексте. В этой связи актуальным представляется рассмотрение контактов с традиционной музыкой Монголии, Китая, Тибета, Бурятии, Тувы, Казахстана, Кыргызстана в основополагающих аспектах: звуковые представления в связи с их важностью в культуре2, музыкально-религиозные традиции3 и музыкальный инструментарий4; выявление общего и различного в музыкальных культурах калмыков и народов Центральной Азии5; прослеживание взаимоотношений и взаимовлияний этих культур в процессе исторического развития.

1 Термин «традиционная музыка», предложенный Д. Михайловым (82, 22), является спорным (22, 100). Мы к традиционной музыке калмыков относим музыкальные традиции шаманизма, фольклор, творчество композиторов-мелодистов, искусство певцов эпоса (джангарчи), музыку буддийского культа, внехрамовые буддийские молитвы поста. В работе исследованы музыкальные традиции шаманизма и внехрамовые буддийские молитвы поста, находящиеся между музыкой культа и фольклором.

2 О чем свидетельствуют многочисленные звуковые ассоциации, пронизывающие фольклорное мышление

3 Их рассмотрение призвано, в частности, изменить стереотипные представления об идентичности музыки буддийского культа у тибетцев, монголов, калмыков, бурят, тувинцев. В таком духе, например о ситуации в Калмыкии, высказывался А. Позднеев: «Что касается религиозных обрядов, то в этом отношении калмыки . не разнятся ни от монголов, ни от бурят. В хурулах их ведется решительно тот же порядок служб, читаются те же номы, исполняются те же обряды» (215, 13).

4 Он вследствие устного характера музыкальной культуры калмыков является ее единственным материальным памятником, позволяющим выяснить различные стороны традиционной музыки, эстетические, мировоззренческие представления.

5 Географическое и культурное понятие Центральной Азии не совпадают. По первому признаку к этому региону относятся Китай (большая часть), Монголия, Казахстан, Кыргызстан, бывшие республики Средней

Так как предки калмыков происходили от западных монголов, целесообразным представляется при описании начальных этапов истории калмыцкой музыки опираться на соответствующие этапы монгольской музыки. В дальнейшем, калмыцкая музыка прошла свой собственный путь развития, который связан с самостоятельным проживанием калмыков с XVII века на новой территории, в новой исторической и духовно-эстетической среде. Опираясь на существующие периодизации истории калмыков (2), мы предлагаем свою периодизацию истории калмыцкой музыки: 1) протомонгольский (середина второго-начало первого тысячелетия до н.э. - вторая треть XII века; 2) общемонгольский (вторая треть XII - конец XIV веков); 3) ойратско-калмыцкий (конец XIV - начало XX веков) 4) калмыцкий современный (начало XX века - по настоящее время).

Протомонгольский период

Предыстория монгольских народов и их культуры еще мало исследована в музыкознании. Тем не менее, нам представляется необходимым наметить контуры этой длительной эпохи, охватывающей отрезок от середины второго-начала первого тысячелетия до н.э., когда на территории Монголии появились племена кочевников-скотоводов, до второй трети XII века - времени образования племенного союза Хамаг-монгол-улус под предводительством Хабул-хана. В становлении монгольского этноса принимали участие различные племена. Из них значительную роль сыграли племена хуннов и сяньби, создавших первые государства кочевников и заложивших основу традиционной музыки монголов. К этому времени, по мнению монгольской исследовательницы Д. Оюунцэцэг, восходят музыкальный свист исгэрэх, горловое пение хеемий, разнообразные зовы, по разным поводам используемые в общении человека с животным миром (205, 27-28). Из возгласов и напевов, которые сопровождали трудовой процесс, появились зачатки различ

Азии, по второму (принятому и в данной работе) - культуры Китая, Тибета, Монголии, Бурятии, Калмыкии, Тувы, частично - Казахстана и Кыргызстана. ных песенных жанров. Так, хунны пели песни с длинной заунывной мелодией, у сяньби имелась книга протяжных песен «Терийн хэлний жинхэнэ дуу» («Подлинные песни государственной речи») - 275, 15. О музыкальном инструментарии хунну частично известно из китайских письменных свидетельств. Хо Цюйбин во время сражения с хуннами захватил их хуургэ (барабан) - 205, 43. Полководец Ханьской империи Су У, захваченный в плен, писал в 1 в. до н.э.: «ночами на окраине все время звучат звуки хуннской бюрээ (трубы) и сердце мое наполняется тоской.» (205, 57). В 80-х годах до н.э. неизвестный китайский нарочный, также из плена, сообщал: «Вечером звенят ху цзя (цуур - флейта), ржут лошади, мычат коровы и спать не дают» (205, 30). Отмеченные явления послужили базой для дальнейшего развития монгольской музыки.

Общемонгольский период

Сведения о музыке этой эпохи - параллельно существовавших музыкальных культур коренного этноса и иных этносов - сохранились в анонимной хронике XIII века «Сокровенное сказание монголов» (252), китайском историческом сочинении «Мэн-да бей-лу» (192), трудах европейских путешественников Дж. Дель Плано Карпини и Г. де Рубрука (226), М. Поло (216).

Первая представлена музыкальными традициями шаманизма1, песенным творчеством, военной музыкой. О песнях древних монголов свидетельствуют как дошедшие до нас песенные образцы - охотничьи («Шовширга» -«Зов свистом», «Ганзагын дуу» - «Песня тороков», «Нум сумын дуу» -«Песня лука и стрелы»), скотоводческие («Тойг», «Шээг», «Боожулай»), праздничные («Цагаан cap» - «Белый месяц», «Эрийн гурван наадмын дуу» -«Песня трех состязаний»), колыбельные, величальные («бндор Хангай» -«Высокий Хангай»), танцевальные («Шаргын гобийн ялаа» - «Муха Шаргай-ской Гоби», «Шанх наах» - «Приклеивание прически»), так и различные ис

1 См. об этом подробнее в § 2 главы 1. точники: «Сокровенное сказание» - об исторических (обращения Тэмучжина к Джамуке, Чингиса к Субэдэю1), «Золотоордынская рукопись» - о диалогических (диалог матери и сына), «История монголов» Карпини, «Путешествие в восточные страны» Рубрука, «Книга Марко Поло» - о церемониальных. Последние («тер ёслолын дуу»), исполняемые на праздничных торжествах в сопровождении струнного ударного инструмента «терийн ятга» («государственная арфа»), особенно выделялись. Их исполнение являлось составной частью распития различных напитков2 и демонстрировало уважение к известо ным лицам . Это заметил Рубрук, который сообщал, что если участники пира «хотели сделать кому-нибудь большой праздник и радость, один берет полную чашу, а два других становятся направо и налево от него, и таким образом они трое идут с пением и пляской к тому лицу, и поют и пляшут перед лицом его» (226, 95). Не случайно, по свидетельству Карпини, пиры монгольских ханов не обходились без музицирования4.

Важное место в монгольской музыкальной культуре этого периода, в связи с беспрерывными завоеваниями других стран кочевниками, занимает военная музыка. Присущий ей психологический эффект взбадривания подтверждает факт, приводимый Карпини: «.они (монголы - Г.Б.) также довольно выносливы, поэтому, голодая один день или два и вовсе ничего не вкушая, они не выражают какого-нибудь нетерпения, но поют и играют, как будто хорошо поели» (226, 34). Военная музыка состояла из инструментальных сигналов и песен. В качестве сигнальных инструментов для сообщения о построении войска и разведении воинов из строя использовался бурээ (труба) - (328, 303), для призыва к битве - хэнгэрэг (барабан), о чем свидетельствуют «Сокровенное сказание» (252, 54) и М.Поло (216, 101). Песни воины распе

У древних монголов существовал «обычай «дуу бариулах» («передавать песню»), в соответствии с которым принято было слагать стихотворное или песенное обращение к участвующей в переговорах стороне. Эти стихотворные вести являются своеобразными историческими песнями данной эпохи» (275, 40).

2 Это многократно описано европейскими путешественниками (216, 111-112; 226, 95).

3 Традиция выражать почтение пением проявлялась у монголов не только на пирах, но и при встрече высоких лиц (226, 126).

4 «Ни Бату, ни один татарский князь не пьют никогда, если пред ними не поют или не играют на гитаре» (226,29). вали как перед боем: «Поют они и тихо играют на двухструнных инструме-нах; поют, играют и веселятся, поджидая схватку» (216, 213), так и в бою: «заслышалось тут .громкое пение» (216, 101).

Во время многочисленных военных походов монголы познакомились с иноземной музыкой и она не оставила завоевателей равнодушными1. Национальный спектр музыкальных увлечений монгольских ханов был широк. Чингис-хан имел пристрастие к тангутской музыке, поэтому остановился именно на ней при выборе музыкального сопровождения придворных церемоний (164, 268). Для семьи Мункэ-хана неоднократно исполнялись нестори-анские гимны (226, 147-148). Кроме того, Мункэ-хан интересовался персидскими инструментами (226, 144). Газан-хан во время штурма Дамаска, по сообщению армянского летописца Нерсеса Палиенца, «сидел в своем шатре и

О "X слушал музыку гусанов» (11, 97). Угедей-хан, Хубилай-хан и Тогон-Темур-хан отдавали предпочтение китайской музыке. Их привлекал пышный, тонко разработанный китайский дворцовый церемониал с его огромным оркестром и разнообразными мелодиями4, который они посчитали образцом для создания собственного придворного этикета. Важную роль в нем играла музыкальное искусство. По этой причине еще со времен Чингис-хана соблюдался закон оставлять в живых и приводить в Монголию иноземных музыкантов5, которые, несмотря на свое зависимое положение, имели кое-какие привилегии в обществе и обеспечивались пожизненными пенсиями (137, 107). При Угедее и Хубилае государство продолжило активно заниматься отбором и обучением музыкантов, изготовлением музыкальных инструментов, разра

1 При этом они не отказывались от своей традиционной музыки. Рашид-ад-дин, повествуя о взятии войском Чингис-хана Бухары в 1220 г., приводит пример совмещения музицирования побежденных и победителей: «.заставили явиться городских певцов, чтобы они пели и танцевали. Монголы пели по правилам своего пения.» (232, 205).

2 Гусаны - армянские рапсоды

3 Пристрастие к китайской музыке совмещалось у Хубилай-хана с интересом к европейской, о чем свидетельствует посольская грамота с просьбой среди прочего прислать христианских музыкантов, которую он отправил папе римскому Клименту IV (216, 94).

4 Он подробно проанализирован О.Полуэктовой (217)

5 Вероятно, именно они сопровождали китайского посланника по возвращению домой. В сочинении «Мэн-да бей-лу» говорится, что Чингис-хан приказал провожатому: «В каждом хорошем городе останавливай его боткой музыкальных сценариев различных церемоний и созданием свода канонических норм музицирования, для чего были образованы Угедеем Великий императорский секретариат, а Хубилаем - Министерство великой музыки.

Период наибольшего взаимодействия монгольской и китайской музыки приходится на 1271-1368 годы, годы правления в побежденном Китае монгольской династии Юань1 и переноса туда столицы империи кочевников. Ху-билай набирает ко двору из различных уголков державы огромный штат музыкантов и танцоров, число которых доходит до 412 человек (321, 19). В музыкальную практику входят многосоставные оркестры, исполнявшие на официальных церемониях многочастные композиции («Гол тергуурийн их хегжим» - Широкая мелодия великого пути» в 4-х частях, «Цанхил зуурын дуу тунгалаг хегжим» - «Гармоническая музыка целомудренного спокойствия» в 84-х частях) и сопровождавшие танцы. Эти оркестры по образцу китайских состояли из восьми групп инструментов: 1) «хегжим болын бужигин докьялх» (сигнальные); 2) «модна аялгна аймаг» (деревянные); 3) «чолуна аялгна аймаг» (каменные); 4) «томр аялгна аймаг» (металлические); 5) «хул-суна аялгна аймаг» (камышовые); 6) «холын аялгна аймаг» (кожаные); 7) «шир аялгна аймаг» (кожаные); 8) «хиргиин аялгна аймаг» (струнные) - 321. В их составе находится немало заимствованных в Китае инструментов -идиофоны: хураагчи, литофоны: хаш туурга, тэргуулсэн хаш туурга, жигдэл-сэн хаш туурга, металлофоны: алтан хоорог, тэргуулсэн алтан хоорог, жи-гдэлсэн алтан хоорог, хордофоны - биив, шудрага, ёчин. Взаимовлияния монгольской и китайской музыкальных культур носили обоюдный характер. Китайцы, в свою очередь, переняли у кочевников ряд струнных инструментов (о чем говорят их названия с приставкой «ху» - варварский), но при этом на несколько дней, давай лучшего вина, чаю, пищи, чтобы хорошие мальчики - музыканты играли для него на флейте, а красавицы бряцали на инструментах» (192, 235).

1 Эта династия является 20-й в истории Китая. До 1281 г. называлась монгольской - Мэн-гу, затем была переименована в Юань («начало»). Основана Хубилай-Сэцэн-ханом, внуком Чингис-хана, (годы жизни 12151294, годы правления 1260-1294) их усовершенствовали. Примером сохранения традиции монголов эпохи Юань является существующий в провинции Юньнань самодеятельный оркестр, который исполняет мелодии времен Хубилая, о чем сообщала в 1957 году китайская газета «Жэньминь жибао». Музыканты рассказали, что «князь их рода наси My Тянь в свое время тепло принял великого хана Хубилая, прибывшего в Юньнань с армией, и оказал ему великие услуги на войне. Ху-билай-хаган был очень доволен и отдал князю в награду часть своего походного оркестра вместе с нотами монгольских песен» (80, 202).

Ойратско-калмыцкий период

С падением в 1368 году Юаньской династии начинается постепенный распад монгольской империи. Первыми, с конца XIV века, начали процесс отделения от центральной власти восточномонгольских ханов (наследников Чингиса) предки калмыков1. Они заключили между собой союз «Дербен ой-рат» («Четыре ойрата») и образовали позже ряд ойратских ханств: Джунгар-ское (1635-1758), Хошутское (1636-1740) и Калмыцкое (1709-1775). Закономерным продолжением стало обретение собственной письменности. В 1648

-5 году выдающимся просветителем и проповедником Зая-Пандитой была создана национальная письменность («тодо бичиг» - «ясное письмо»).

Сведения о музыке ойратов немногочисленны. По сохранившимся образцам традиционной музыкальной культуры известно о существовании у них различных видов песен: эпических песен о богатырях Галдаме «Усны эхэнд Хонхолзуур» («При истоках рек Хонхолзуур») и Шону «Хангайн хаа-ны шилд» («На гребне горы Хангайн-хана»), обрядовых (обращений к духам, к примеру, к духам гор: «Алтайн магтал» - «Хвала Алтаю»), игровых («Цага Буряты отделились от монголов с присоединением к России в XVII в. (196, 115).

2 Отсюда происходит историческое самоназвание калмыков «ойраты» (см.подробнее об этом в статье Н. Убушаева «Происхождение этнонима ойрат» (267).

3 Зая-Пандит (1599-1662) - религиозный калмыцкий деятель, переводчик с тибетского языка на старокалмыцкий примерно 170 произведений. ан тэмээ» - «Белый верблюд»1). Имеется отзыв маньчжурского чиновника, относящийся к 1754 году, об исполнении джунгарами песен: «Пение их заунывно. Ежели в тихую ночь, севши в кружок, напевают какую песню, то трогают и извлекают слезы у других» (39, 159). Косвенные свидетельства содержатся в монголо-ойратском эпосе, эпосе «Джангар». В них упоминается сфера бытования музыки - придворная и храмовая, названия музыкальных инструментов. Приведенные сообщения позволяют предположить ослабление китайского культурного влияния, заметное по составу инструментария, в котором преобладают инструменты кочевников, отсутствию упоминаний о дворцовых церемониалах, что связано с постепенным сокращением контактов ойратов с Китаем.

В конце XVI-начале XVII веков у значительной части ойратов, теснимых одновременно Алтын-ханами Халха-Монголии (Восточной Монголии), казахскими ханами, турфанскими султанами и ослабших в этой борьбе, возникает идея перекочевки на другие земли. Так они в поисках новой территории для проживания дошли до русских владений. С 1608 по 1657 годы проходил процесс вхождения в состав России, завершившийся получением земель для кочевания в низовьях Волги и образованием Калмыцкого ханства в л

1709 году . С этого момента начинается уже собственно калмыцкий период истории народа. В 1771 году около 125 тысяч калмыков во главе с Убуши-ханом, недовольные постепенно усилившимся гнетом со стороны царского правительства, попытались вернуться в Джунгарию. Это удалось немногим. Большинство погибло в пути, часть осела в Кыргызстане.

Перечень мест обитания ойрат-калмыков наглядно представляет картину их этнокультурных связей, сказавшихся во многих сферах культуры, в том числе и в музыке. В последней сосуществуют слои коренной этнической и заимствованной. Сохранение музыкальных традиций шаманизма и военной музыки связано с их практической необходимостью в хозяйственной, лечеб

1 См. о символике белого цвета на с. 82

2 Всего на этих землях оказалось около 280 тысяч ойратов (196, 216). ной, обрядовой деятельности, в первом случае, и в многочисленных войнах, в которых калмыки участвовали на стороне России. Без песен и танцев не обходились праздники, свадьбы. В этот период складывается профессиональная музыка устной традиции. К ней относятся музыкальная основа буддийского культа, исполнение сказителями (джангарчи) национального эпоса «Джан-гар», вокальный жанр ут дун1.

Происходит активное приобщение калмыков к русской и европейской музыке, что проявилось в проникновении в музыкальный быт таких инструментов, как гармонь, фортепиано, скрипка (105, 32), появлении музыкантов, владевших игрой на этих инструментах2; создании оркестра, исполнявшего увертюры Моцарта и Россини (290, 89).

Наблюдается и обратный процесс. В XVIII веке из-за своего постоянного участия в военных компаниях, общей моды на восточную экзотику калмыки были достаточно известны в России. В 1786 году они стали героями оперы В. Пашкевича «Февей». При этом показ калмыцкого народа основывался на внешней атрибутике: национальная одежда, музыкальный инструмент (домбра), название исполняемого номера («Калмыцкий хор») и сценическая ремарка («здесь начинается Калмыцкий балет и поют следующую песню») - 237.

Калмыцкий современный период

В XX веке в калмыцкой музыкальной культуре произошли значительные изменения. С 20-х по 40-е годы утратились многие пласты религиозной музыки, музыкальный инструментарий, что связано как с преследованием религии Советской властью, так и с вынужденным переселением в Сибирь. Например, об этом красноречиво свидетельствует характерный для того времени запрос в Калмоблфо (Калмыцкий областной финансовый отдел) от 26 июля 1935 года: «.из имущества бывшего Чёря-хурула по распоряжению

1 Ут дун (букв.: длинная песня) - протяжная песня

2 Например, одаренный виолончелист Дорджи Манджиев, выступавший с концертами в Петербурге (264,9).

Облисполкома отпущено Областному музею все бурханы металлические и медные, все бурханные одеяния (парчовые и бархатные) и все украшения бурханов, а также дудки и полный том сочинения «Ганджур». Просим дать указания как по сданным вещам музею, а также по оставшимся. Куда их сдать? Можно ли сдать в заготпункт сельпо как металлолом?» (разрядка моя. - Г.Б.) - 4.

С конца 80-х годов XX века идет медленное возрождение музыкальных традиций буддизма. В республике открылось восемь буддийских храмов. В первое время службу в них проводили приглашенные по контракту тибетские монахи, в настоящее время к ним присоединились калмыцкие священнослужители, которые прошли обучение в Бурятии, Монголии, Индии.

Возрождается и параллельно усовершенствуется музыкальный инструментарий. В Элистинском училище искусств на отделении калмыцких народных музыкальных инструментов ведется подготовка исполнителей на домбре, ёчине, ятхе, хучире, моринхуре, лимбе. В 1988 году возник Национальный оркестр Калмыкии, появились инструментальные ансамбли в вокально-хореографических коллективах «Тюльпан», «Ойраты», «Джангар».

Начиная с 30-х годов, имели место попытки создания европейскими композиторами музыки на калмыцком материале (опера «Джангар» А. Спадавеккиа, симфонии В. Чернявского, песни М. Грачева). Кроме того, появляются профессиональные калмыцкие композиторы - П. Чонкушов, А. Манд-жиев. Их творчество представляет собой сплав калмыцких и европейских традиций.

Однако в начале XX века традиционная калмыцкая музыка все еще остается наименее изученной област^культуры как по сравнению с другими областями национальной культуры, так и с традиционной музыкой других народов Центральной Азии, где (в Центральной Азии) изданы сборники музыкального фольклора (89-91, 127, 128, 141), имеются краткие очерки культуры (3, 15, 60, 111, 160, 249, 303, 305, 306, 321), освещены различные теоретические аспекты традиционной музыки (84, 104, 126, 136, 217, 258, 322), музыка эпоса (38, 145, 159), вокальная (14, 99, 101, 103, 137, 144, 163, 205, 260, 323) и инструментальная музыка (10, 119, 138, 146, 154, 257), музыкальный инструментарий (1, 139, 186, 190, 234, 240, 243, 256, 259, 277, 302). Хотя следует отметить отсутствие музыкально-исторических исследований (за исключением Китая), связанное с тем, что еще не сформировался исторический взгляд на музыкальную культуру.

Первая и пока единственная работа, в которой была сделана попытка обобщить собранный в Калмыкии в 30-е годы XX столетия материал, принадлежит М. Тритузу (264). Его монография «Музыкальная культура Калмыцкой АССР» состоит из ряда очерков, затрагивающих отдельные вопросы истории музыкальной культуры, музыкальные жанры и инструменты. Краткие сведения о калмыцкой музыкальной культуре содержатся в «Истории музыки народов СССР» (123; 124) и в музыкальной энциклопедии (129). На рубеже XX-XXI столетий появились диссертации калмыцких музыковедов и культурологов, затрагивающих различные проблемы. Диссертация В. Шив-ляновой «Музыкальные традиции#Джангара» (287) посвящена сравнительному анализу калмыцких, монгольских, синьцзянь-ойратских версий эпических песен. В диссертации Г. Дорджиевой «Калмыцкие протяжные песни» (86) приводится исследование поэтических текстов, структурно-стилевых закономерностей напевов ут дун, ставится проблема их жанровой классификации. В диссертации К. Кутушовой «Евразийский ренессанс музыкальной культуры калмыков» (161) рассматриваются историко-культурные аспекты ранних форм музыки и современного музыкального искусства Калмыкии. Заявленный в ней контекст решается средствами культурологического, а не музыковедческого аппарата исследования. Из изданий калмыцкого музыкального фольклора следует выделить сборник «Сто калмыцких народных песен» (278), предваряемый статьей JI. Цебикова, где имеются сведения об истории собирания и изучения калмыцких песен, дается их классификация, и сборник

Домбровые мелодии» (29), содержащий профессиональную публикацию домбровых наигрышей. Остальная немногочисленная литература посвящена отдельным проблемам: музыкальному инструментарию (169), жизненному и творческому пути первого калмыцкого профессионального композитора П.О. Чонкушова (245) и не содержит материала по региональному контексту.

Общеметодологическое значение при написании работы для нас имели исследования, посвященные сравнительному изучению культур (63), и в особенности контекстному (158, 72, 184), позволяющему объемнее и глубже взглянуть на проблему.

Важными теоретическими источниками в рассмотрении звуковых представлений калмыков и народов Центральной Азии послужили труды общего (194) и специального характера, касающиеся звуковых концепций традиционных цивилизаций Юго-Восточной Азии (7, 253), Ближнего и Среднего Востока, Южной Азии, Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии (53); особенностей звука в кочевой (134, 138), в средневековой европейской (242) культуре; в буддийской традиции (135) отражения звука в терминологии (66). Фактический материал для исследования был почерпнут из эпических произведений (5, 74-75, 83, 143, 294-295, 142, 170, 187, 247), сказок (48, 130, 131, 178, 188, 248, 261, 266), легенд (37), молитв (203, 296), песен (89-91, 254, 278, 293, 309) калмыков и народов Центральной Азии, из старинных монгольских (252, 284), китайских (192) сочинений, из трудов путешественников (81, 98, 100, 189, 200, 216, 222, 226, 233, 241, 262, 268), этнографов (95, 96, 106-109, 112, 201, 219-221), филологов (42, 158, 171, 181, 271, 283), историков (2,19).

Сведения о музыкальных традициях шаманизма содержатся в работах Ч. Валиханова (51-52), В. Басилова (30), М. Хангалова (273), Д. Банзарова (26), Д. Дугарова (92), Е. Новик (202), Е. Прокофьевой (224), Э. и М. Таубе (314), в которых описаны шаманские камлания, реквизит. Тексты шаманских напевов и их нотная расшифровка приводятся Б. Ринченом в многотомном издании «Монгольский фольклор» (311). Нотные записи шаманских напевов и буддийских молитв калмыков и бурят и комментарии к ним помещены в статье А. Руднева «Мелодии монгольских племен» (237). Ценные сведения о музыке буддийского культа имеются в монографиях А. Позднеева «Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в связи с отношениями сего последнего к народу» (на монгольском материале) - 215, Г. Цы-бикова «Буддист-паломник у святынь Тибета» (280), иеромонаха Мефодия «Калмыки Болынедербетовского улуса Ставропольской губернии и калмыцкие хурулы» (118), X. Канукова «Будда-ламаизм и его последствия» (133), А. Дэвид-Ниль «Мистики и маги Тибета» (98), И. Вандора «Музыка тибетского буддизма» (318), в очерках П.Смирнова «Несколько слов о хурулах, богослужении и праздниках, отправляемых калмыками, живущими в Астраханской губернии» (251), Р. Иванова «Среди бурят Иркутской губернии. Впечатления от их народной и религиозной музыки» (117), В. Гирченко «Цам-хурал» (77), Н. Шастиной «Религиозная мистерия Цам в монастыре Дзун-хуре» (286), Л. Вадделя «Лхаса и мистерии» (319).

Первые документальные сведения о буддийских музыкальных традициях у калмыков встречаются в «Расспросных речах в Посольском приказе служилых людей Т. Петрова и М. Куницына о поездке в Калмыцкую землю и встрече там с китайскими послами», датированными декабрем 1616 года (238). В XVIII веке, времени пребывания народа в низовьях Волги, появились заметки иностранных и русских путешественников, посетивших калмыцкие степи (20, 73, 110, 166, 223, 307, 308). Их них особенно ценен труд П.С. Пал-ласа (307, 308), так как в нем приводятся рисунки культовых инструментов и храмового оркестра. Большинство работ первой половины XIX века - работы К. Александрова (6), И. Беляева (34), А. Бобровникова (41), С. Браиловского и Н. Немцова (44), Ф. Бюллера (49), А. Гаряйнова (71), А. Крылова (156), Н. Навроцкого (193), А. Павлова (206), А. Писемского (209), С. Фарфоровского (268), С. Филлипова (269), Шилле (288) - сохраняют прежнюю отрывочность описания и европоцентристский взгляд. Это объясняется непониманием других религиозных традиций: «Что это? Вопли душ, молящих Будду о спасении и милости, или восторг избранных, допущенных к подножию святых?» (100, 44). Лишь в отдельных трудах конца XIX века (88, 105, 116, 118) меняется отношение, что связано с глубоким знанием материала исследователями, долгое время прожившими среди калмыков. В начале XX века появились работы калмыцких авторов (16, 133), вышедших из монастырской среды.

Сведения о музыкальных инструментах у калмыков содержатся в произведения устного народного творчества - в эпосе «Джангар» зафиксировано одиннадцать инструментов: Kapij (гонг), xoqx (колокольчик), ярка (бубенчик), кецкрг (барабан), ятх (цитра), домбра (струнно-щипковый хордофон), биив (струнно-смычковый хордофон), хуур (струнно-смычковый хордофон), цуур (флейта), дуц (раковина), бушкур (род гобоя), бура (труба); в сказках помимо отмеченных инструментов называется бурэ-бушкур (огромная длинная труба) - и в произведениях калмыцких писателей (8, 21, 300).

Первое упоминание о калмыцком музыкальном инструментарии в этнографической литературе встречается в 1764 году (110). Шведский капитан Иоганн Шницер составил записку о своем посещении в 1714 году Аюки-хана в составе китайского посольства. В ней он сообщает, что на концерте в честь высоких гостей слушал игру музыкантов на ятхе, хуре и темир-хуре (варган) и причем звуки последнего понравились ему больше остальных (110, 433). Систематическое описание музыкальных инструментов у калмыков с приложением рисунков (10 изображений) впервые было осуществлено немецким путешественником и ученым С.П.Палласом в 1771-1779 годах (308). В дальнейшем, в конце XVIII и в XIX веках, заметки о калмыцком музыкальном инструментарии оставили И. Лепехин (166), И. Георги (73), И. Потоцкий (223), Н. Нефедьев (200), Ф. Бюллер (49), П. Небольсин (197), П. Смирнов (251), И. Житецкий (105). Среди них выделяется своей обстоятельностью труд И.Житецкого, содержащий сведения о четырнадцати инструментах и их рисунки. В XX веке освещение этой темы имеется в ряде работ: в третьей главе книги М. Тритуза «Музыкальная культура Калмыцкой АССР» (264), в «Атласе музыкальных инструментов народов СССР» (58), в монографии Н. Луганского (169), в Real-Lexikon (312) К. Закса и в его исследовании «История музыкальных инструментов» (313), в словаре Грова (315).

Для всей отмеченной литературы характерны следующие моменты. Во-первых, немногочисленность информации: в «Атласе музыкальных инструментов народов СССР» сообщается только о четырех калмыцких музыкальных инструментах (цибызга, бишкюр, домбра, ятха), в работе Э. Эмсхеймера - о двух (биив и ятхе), под одному инструменту - в «Real-Lexicon» (о цибыз-ге) и в «Истории музыкальных инструментов» (о ятхе) К. Закса, в словаре Грова (о домбре). Во-вторых, однобокость описания музыкального инструментария с сосредоточением внимания только на его морфологии. Да и здесь встречается немало пробелов и даже ошибок. Так, Н. Луганский превращает барабанную палочку (докур) в самостоятельный инструмент (169, 23). Лишь частично освещены функционирование и история инструментария. В-третьих, в литературе отсутствует региональный контекст, происходящий из распространенного представления о том, что калмыцкие музыкальные инструменты полностью производны от монгольских и, следовательно, не нуждаются в самостоятельном исследовании. В-четвертых, в ней никогда не обращалось внимания на различные звуковые орудия (украшения, предметы воинского, конского снаряжения), расширяющие представления о предыстории музыкального инструментария. В комплексном рассмотрении музыкальных инструментов калмыков и народов Центральной Азии методологическое значение для нас имели систематика музыкальных инструментов Э.М. фон Хорнбостеля и К. Закса (276); положения И. Мациевского об определении народного музыкального инструмента (174, 176) и народной инструментальной музыки (176), о системно-этнофоническом методе исследования музыкального инструмента и инструментальной музыки (177); положения И. Земцовского о музыкальных инструментах и инструментальной музыке как источниках по изучению генезиса, истории и специфики музыки (113); метод компьютерного исследования звука А. Харуто (274). Материалами для написания работы послужили не только ранее отмеченные источники, но и архивные документы из фондов Национального архива Республики Калмыкия (4, 57, 148-151, 172, 173, 208, 210, 245), архива Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН (37, 95), архива Санкт-Петербургского филиала Института Востоковедения РАН (43, 56, 211-214), секции рукописей Российского этнографического музея в Санкт-Петербурге (180) и полевые наблюдения автора - аудио-, видеозаписи, фотосъемки исполнения калмыцких версий буддийских молитв поста, службы в Элистинском буддийском храме, беседы с носителями калмыцкой музыкальной традиции.

Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографии и Приложения. В первой главе рассматриваются звуковые представления калмыков и народов Центральной Азии. Во второй главе приводится контекстный анализ музыкально-религиозных традиций калмыков, монголов, бурят, тувинцев, тибетцев, казахов, кыргызов, в плане взаимодействия древних верований, ассимилированных шаманизмом, и мировых религий, сопоставления буддийских храмов и службы. В Заключение работы обобщаются результаты исследования и намечаются дальнейшие научные перспективы.

Заключение диссертации по теме «Музыкальное искусство», Бадмаева, Герля Юрьевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Необычная историческая судьба калмыцкого народа отразилась и в его культуре, в частности музыкальной. Это обусловливает актуальность исследования традиционной музыки калмыков в региональном контексте (что способствовало бы более глубокому пониманию не только калмыцкой музыкальной культуры, но и тибетской, китайской, монгольской, бурятской, тувинской, казахской, кыргызской). Традиционная музыка калмыков представляет собой сложное явление, порожденное различными факторами Она по-своему происхождению имеет много общего с культурами народов Центральной Азии. Это обнаруживается в принадлежности к кочевой культуре, в сходстве в религиозных институтах, в менталитете, в пространственно-временных, эстетических воззрениях, в общности терминологии, функционирования звука, в морфологии музыкального инструментария.

Своеобразие калмыцкой музыкальной культуры проявляется в различиях, наблюдаемых в бытовании музыкально-религиозных традиций, в составе инструментария, в символике внехрамовых инструментов. Они связаны с процессами «трансплантации культур» (Д. Лихачев) и их модификации, которые обусловили уникальность традиционной музыки калмыков. Трансплантация имела место в калмыцкой культуре еще в общемонгольский период, когда произошло заимствование музыкального инструментария в ходе военных, культурных, экономических контактов кочевников с различными государствами (в основном из Китая, а также из Византии), и буддийской традиции из Тибета. В новую культурную среду переносятся не только музыкальные инструменты, но и исполнители на них, инструментальный репертуар, что вызвало идентичность классификации инструментария на восемь групп по материалу изготовления, характерной для китайской музыки. Трансплантация музыкальных традиций буддизма выразилась в заимствовании всего храмового комплекса: службы, молитвы которой исполнялись на тибетском языке, культового оркестра, обрядов, системы образования. Но гораздо большее значение для калмыцкой культуры имел процесс модификации, сказавшийся во всех ее сферах. Он был вызван различными факторами: географическими, историческими, психологическими и др. Так, среди первых можно отметить смену географических ориентиров. Если восточные (халха) монголы воспевали в своих величальных песнях, обращенных, например, к духам гор, Хангай («©ндор Хангай» - «Высокий Хангай»), то предки калмыков - различные племена западных монголов, по этому же образцу величали Алтай («Алтайн магтал» - «Хвала Алтаю»). С перекочевкой в Россию модификации подверглись музыкальные традиции шаманизма и буддизма. Вследствие двойного преследования со стороны представителей официальной буддийской религии и православной, в калмыцком шаманстве постепенно произошел переход от профессиональных традиций к бытовым1, что выразилось, к примеру, в исчезновении музыкальных инструментов. Своеобразие местной традиции буддизма проявилось в прямом подчинении калмыцких буддийских общин администрации Далай-ламы, в наличии самостоятельного храмового календаря, в упрощении храмовой службы, в необязательности исполнения мистерии цам в дни Цаган сара, в уменьшении состава культового оркестра, в появлении народных версий буддийских молитв поста.

Модификацию испытал также калмыцкий музыкальный инструментарий. В общемонгольский период он содержал множество заимствованных инструментов, использовавшихся в дворцовых церемониях. С переселением калмыков в низовья Волги большая часть этих экспортированных инструментов исчезла по причине невостребованности в условиях кочевой жизни и отсутствия дворцового института. Проживание в

1 По аналогии с термином бытовой ислам (291). новой этнокультурной среде вызвало повторное заимствование инструментов у соседних народов (танцевальные подвески к женскому поясу, саратовскую гармошку), органично вошедших в музыкальную практику. На протяжении XIX-XX столетий происходило сокращение количества калмыцких музыкальных инструментов, изменение их места в музыкальной практике, функционирования, символики. Это было обусловлено разными причинами: уменьшением контактов с соплеменниками в Центральной Азии; активным общением с соседними народами; эмиграцией части калмыков на Запад в период гражданской войны; атеистической деятельностью Советского государства; депортацией калмыцкого народа в 1943 году. В результате охранительной тенденции в новых географических и исторических условиях произошла консервация ряда инструментальных традиций и сохранилась традиция игры только на домбре и хууре как наиболее репрезентирующих калмыцкую музыкальную культуру. С конца 80-х годов XX века в Калмыкии началось возрождение музыкальной культуры через обращение к культурам региона. Открываются буддийские храмы (хурулы), в которых на первых порах служили по контракту тибетские монахи. Сейчас в хурулах проводят службы не только приглашенные монахи, но и калмыцкие духовные лица, прошедшие обучение в Бурятии, Монголии, Индии. В Элистинском училище искусств им. П.О. Чонкушова на отделении калмыцких народных инструментов ведется подготовка исполнителей на домбре, ёчине, ятхе, хучире, хууре, лимбе как преподавателями, приглашенными из Монголии, так и подготовленными ими калмыцкими специалистами. Ряд студентов обучался в Бурятии и в Монголии. В 1988 году возник Национальный оркестр Калмыкии, появились инструментальные ансамбли в вокально-хореографических коллективах «Тюльпан», «Ойраты», «Джангар».

Таким образом, модификация и «трансплантация культур», отразившие процесс постоянного вживания калмыков в различные этнокультурные среды, стала сутью их традиционной музыки и отличает ее от традиционной музыки народов Центральной Азии.

Дальнейшие перспективы исследования традиционной музыки калмыков связаны с различными аспектами: контакты калмыцкой музыки с музыкой России и шире -Европы, вследствие проживания народа с XVII века в низовьях Волги; изучение музыкальной терминологии; рассмотрение музыкальных традиций калмыцкого шаманизма в контексте сибирского шаманизма; рассмотрение музыкальных традиций буддизма в контексте буддизма других народов Азии; сравнение инструментальной музыки калмыков и народов Центральной Азии.

Они должны быть направлены на создание целостной картины ее истории.

Актуальным представляется составление музыкальных каталогов калмыцкого фольклора, традиций шаманизма, буддизма, произведений самодеятельных и профессиональных композиторов; составление банка данных о библиографии калмыцкой музыкальной культуры, о калмыцких музыковедах и культурологах; создание Web-сайта калмыцкой музыкальной культуры и создание сектора калмыцкой музыкальной культуры в Калмыцком институте гуманитарных исследований как главного координатора подобных исследований.

136

Список литературы диссертационного исследования кандидат искусствоведения Бадмаева, Герля Юрьевна, 2001 год

1. Авакьянц Г. Музыкальные инструменты монголов // Корейские имонгольские коллекции в собрании МАЭ: Сб. МАЭ. Л., 1987. Т. 41.С.156.161.

2. Авляев Г. Происхождение калмыцкого народа (Середина IX перваячетверть XVIII в.). М.-Элиста, 1994.

3. Аксенов А. Тувинская народная музыка. М., 1964.

4. Акты и другие документы по учету и конфискации имущества элистинской церкви и Центрального хурула // НАРК, ф. Р-82, on. 1, д. 727.

5. Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агуй Гохон: Бурятский героический народный эпос / Сост. М.И. Тулохонов. Новосибирск, 1991.

6. Александров К. Степи. Калмыки. М., 1901.

7. Алпатова А. Музыкальные традиции Южной и Юго-Восточной Азии (к проблеме диалога традиционных культур в период древности и средневековья): Автореф. дис. канд. иск. М., 1995.

8. Амур-Санан А. В степи. М., 1935.

9. Андросов В. Словарь индо-тибетского и российского буддизма: главные имена, основные термины и доктринальные понятия. М., 2000.

10. Аравин П. Жанры казахской инструментальной музыки. Алма-Ата, 1970.

11. Армянские источники о монголах. Извлечения из рукописей XIII-XIV веков / Пер. с древнеармянского, предисловие и примечания А.Г. Галстяна. М., 1962.

12. Арутюнов С., Светлов Г. Старые и новые боги Японии. М., 1968.

13. Асафьев Б. Музыкальная форма как процесс. Книга вторая. Интонация. Л., 1963.

14. Ахметова М. Традиции казахской песенной культуры. Алма-Ата, 1984.

15. Бадамжавын Б. Проблема периодизации музыкальной культуры Монголии: Дис. канд. культурологических наук. М., 2000.

16. Бадмаев Н. Из калмыцкой жизни. Богослужения по постным дням у приволжских калмыков // АЕВ. 1899. № 6. С. 285-288.

17. Бадмаева Т. Калмыцкие танцы и их терминология. Элиста, 1992.

18. Бадраа Ж. «Хоомэй» и «Уртын дуу» специфические явления монгольской традиционной классической музыки // Профессиональная музыка устной традиции народов Ближнего, Среднего Востока и современность. Ташкент, 1982. С. 116-119.

19. Бакаева Э., Гучинова Э. Магия в обрядах родинного ритуала калмыков // Традиционная обрядность монгольских народов. Новосибирск, 1992. С. 89-100.

20. Бакунин В. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков их ханов и владельцев: Сочинение 1761 г. Элиста, 1995.

21. Балакаев А. Седая степь: Роман / Пер. с калм. В.Славянина. М., 1988.

22. Баласанян С., Виноградов В., Кароматов Ф. Нужна четкая позиция // Сов. музыка. 1981. № 12. С. 99-10.

23. Балдаев С. Бурятские свадебные обряды. Улан-Удэ, 1959.

24. Балдано М. Буддийская символика: Альбом. Л., 1991.

25. Банзаров Д. Белый месяц. Празднование Нового года у монголов // Банзаров Д. Собрание сочинений. М., 1955. С. 41-47.

26. Банзаров Д. «Черная вера» или шаманство у монголов // Банзаров Д. Собрание сочинений. М., 1955. С. 48-100.

27. Баранников А. Забайкальские дацаны // Материалы по этнографии. Л, 1926. Т. 3. Вып. 1. С. 126-138.

28. Баранникова Е. Символика белого цвета в бурятских волшебных сказках // Труды Бурятского института общественных наук. Филологические записки. Улан-Удэ, 1973. Вып. 19. С.103-118.

29. Басанов Э. Домбровые мелодии. Элиста, 1999.

30. Басилов В. Шаманство у народов Средней Азии и Казахстана. М., 1992.

31. Батырева С. Старокалмыцкое искусство: Альбом. Элиста, 1991.

32. Бауер В., Дюмоц И., Головин С. Энциклопедия символов / Пер. с нем. Г.И. Гаева. М., 1995.

33. Бейли Г. Потерянный язык символов. М., 1995.

34. Беляев И. Русские миссии на окраинах: Историко-этнографический очерк. СПб., 1890.

35. Беннигсен А. Легенды и сказки Центральной Азии. СПб., 1912.

36. Бентковский И. Женщина калмычка Болыпедербетовского улуса в физиологическом, религиозном и социальном отношении //Сборник статистических сведений о Ставропольской губернии. Вып.З. Ставрополь, 1870. С. 95-119.

37. Бергманн Б. Легенда о джангарчи. 1804 г. / Пер. с нем. Т.А.Емельяненко // Архив КИГИ РАН, ф. 5., оп. 2, ед. хр.1. 69 л.

38. Берлинский П. Монгольский певец и музыкант Ульдзуй Лубсан-хурчи (Опыт анализа монгольского устного музыкально-поэтического творчества). М., 1933.

39. Бичурин Н. Описание Чжуньгарии и Восточного Туркистана с древности и нынешнем состоянии. СПб., 1829.

40. Бичурин Н. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М-Л., 1950. Т. 1.

41. Бобровников А. Очерк религиозного состояния калмыков // Православное обозрение. 1865. Т.17. №7. С. 347-348.

42. Борджанова Т. Магическая поэзия калмыков. Исследование и материалы. Элиста, 1999.

43. Бордзинкевич А. Отчет о летней командировке в калмыцкие кочевья Астраханской губернии. 1909 г. // АВ СПб. филиала ИВ РАН. Р. 2, on. 1, ед. хр. 343.

44. Браиловский С., Немцов Н. Из поездки к донским калмыкам // Исторический вестник. 1901. Т. 86. №11. С. 718-730.

45. Буддизм: Словарь / Под общ. ред. Н.Л.Жуковской. М., 1992.

46. Буддийская символика // Шамбала. 1994. № 2. С. 4.

47. Бурдуков А. В старой и новой Монголии. Воспоминания. Письма. М, 1969.

48. Бурятские народные сказки / Сост., авт. коммент. Б. Дугаров. М., 1990.

49. Бюллер Ф. Кочующие и оседло живущие в Астраханской губернии инородцы. Их история и настоящий быт // Отечественные записки. 1846. Т. 47. №8. С. 59-125.

50. Валенцова М. О магических функциях колокольчика в народной культуре славян // Мир звучащий и молчащий: Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян. М, 1999. С. 283-294.

51. Валиханов Ч. Следы шаманства у киргизов / Валиханов Ч. Собрание сочинений в 5 томах. Алма-Ата, 1961. Т. 1. С. 469-493.

52. Валиханов Ч. Тенгри //Валиханов Ч. Собрание сочинений в 5 томах. Алма-Ата, 1961. Т. 1. С. 112-120.

53. Васильченко Е. Культура звука в традиционных восточных цивилизациях Ближнего и Среднего Востока, Южной Азии, Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии: Дис. д-ра культурологических наук. М., 1997.

54. Васильченко Е. Музицирование на цине и его место в китайской культуре // Музыкальные традиции стран Азии и Африки: Сб. науч.трудов / Ред. колл. Т. Цытович (отв. ред), Д. Арутюнов, Д. Михайлов и др. М., 1986. С. 99-129.

55. Васильченко Е. Традиционная музыка Вьетнама и ее связи с музыкальными культурами Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока: автореф. дис. канд. иск. Тбилиси, 1983.

56. Вевер Г. Отчет о поездке в калмыцкие степи летом 1906 г. // АВ СПб. филиала ИВ РАН. Р.2, on. 1, ед. хр. 341.

57. Ведомость о числе хурулов, молитвенных зданий и духовенства // НАРК, ф. И-42, on. 1, ед. хр. 49.

58. Вертков К., Благодатов Г., Язовицкая Э. Атлас музыкальных инструментов народов СССР. 2-е изд. М., 1975.

59. Веселовский Н. Посольство к зюнгарскому хун-тайчжи Цэван Рабтану капитана от артиллерии И.Унковского и путевой журнал его за 1722-1724 гг. // Записки РГО по отделению этнографии. Т. 10. Вып. 2. Спб., 1887. С. 1-207.

60. Виноградов В. Киргизская народная музыка. Фрунзе, 1958.

61. Викторова JI. Монголы. Происхождение народа и истоки культуры. М., 1980.

62. Владимирцов Б. Буддизм в Тибете и Монголии. Пг., 1919.

63. Владимирцов Б. Отчет о поездке к кобдоским дэрбэтам // Известия РГО. СПб., 1911. Т. 46. Вып. 8-10. С. 329-355.

64. Владимирцов Б. Тибетские театральные представления // Восток. М-Л., 1923. Кн.З. С. 97-107.

65. Владимирцов Б. Этнолого-лингвистические исследования в Урге, Ургинском и Кентейском районах // Северная Монголия. Л., 1927. Ч. 2. С. 1-42.

66. Волкова С. Категория музыкального звука и ее отражение в древней и средневековой специальной терминологии китайцев // Борбад и художественные традиции народов Центральной и

67. Передней Азии: Тезисы докладов и сообщений. Душанбе, 1990. С. 251-253.

68. Волшебный мертвец: Монголо-ойратские сказки. 2-е изд. М., 1958.

69. Вяткина К. Костюм дархатской шаманки // Культура народов Зарубежной Азии и Океании: Сб. МАЭ. Л., 1969. Т. 25. С. 136-145.

70. Вяткина К. Культ коня у монгольских народов // Сов. этнография. 1968. №6. С. 117-122.

71. Галданова Г. Семантика архаических элементов свадьбы у тюрко-монголов // Традиционная обрядность монгольских народов. Новосибирск, 1992. С. 71-89.

72. Гаряйнов А. Праздник в калмыцком улусе // Сборник литературных статей, посвященных русскими писателями памяти А.Ф.Смирдина. Т.4. СПб., 1859. С. 227-237.

73. Гачев Г. Национальные образы мира. Евразия космос кочевника, земледельца и горца. М., 1999.

74. Гесэр: Бурятский народный героический эпос: В 2-х т. / Пер. В. Солоухина. Улан-Удэ, 1986. Т. 1.

75. Гесэр: Бурятский народный героический эпос: В 2-х т. / Пер. В. Солоухина. Улан-Удэ, 1986. Т. 2.

76. Гиппиус Е. Сборник русских народных песен М.А.Балакирева // Балакирев М. Русские народные песни /Ред., предисл. и примеч. Е.Гиппиуса. М., 1957. С. 229-281.

77. Гирченко В. Цам-хурал // По родному краю. Верхнеудинск, 1922. С. 100-104.

78. Государственный Эрмитаж: Альбом. М., 1991.

79. Гюк Э., Габэ Ж. Путешествие через Монголию в Тибет к столице Тале-ламы. М., 1866.

80. Далай Ч. Монголия в XIII-XIV веках / Авторизов. перевод с монг. П.Нихлая. М., 1983.

81. Дас СЛ. Путешествие в Тибет / Пер. с англ. под ред. В.Котвича. СПб., 1904.

82. Дева Б. Чайтанья. Индийская музыка / Пер. с англ. Е.Гороховик. М., 1980.

83. Джангар: Калмыцкий героический эпос. На калмыцком и русском языках. М., 1990.

84. Джансеитова С. Казахская музыкальная терминология. Алма-Ата, 1991.

85. Дончев С. Музыкальная культура центральноазиатских народов и ранние европейские смычковые и щипковые инструменты современного типа // IV международный конгресс монголоведов. Улаанбаатар, 1986. Т. 3. С. 413-419.

86. Дорджиева Г. Калмыцкие протяжные песни. Опыт структурно-типологического и историко-стилевого исследования: автореф. дис. . канд. иск. СПб., 2000.

87. Древнетюркский словарь. JL, 1969.

88. Дуброва Я. Быт калмыков Ставропольской губернии до издания закона от 15 марта 1892 г. Казань, 1892.

89. Дугаров Д. Бурятские народные песни. Улан-Удэ, 1964. Т. 1. Песни хори-бурят.

90. Дугаров Д. Бурятские народные песни. Улан-Удэ, 1969. Т. 2. Песни селенгинских бурят.

91. Дугаров Д. Бурятские народные песни. Улан-Удэ, 1980. Т. 3. Песни западных бурят.

92. Дугаров Д. Исторические корни белого шаманства (на материале обрядового фольклора). М., 1997.

93. Дугаров Р. Дэбтэр-Чжамцо источник по истории монголов Кукунора. Новосибирск, 1983.

94. Духовный оркестр в калмыцком храме Астраханской губернии //Иллюстрированный мир. СПб., 15 апреля 1890 г. № 8. С. 124-125.

95. Душан У. Материалы по этнографии калмыков // Архив КИГИ РАН, ф. 6, оп. 2, ед. хр.132.

96. Душан У. Обычаи и обряды дореволюционной Калмыкии // Этнографический сборник. Элиста, 1976. С. 7-88.

97. Дьяконова В. Религиозные культы тувинцев // Памятники кульуры народов Сибири и Севера (вторая половина XIX начало XX вв.): Сб. МАЭ. Л., 1977. Т. 33. С. 172-216.

98. Дэвид-Ниль А. Мистики и маги Тибета. Ростов-на-Дону, 1991.

99. Дюшалиев К. Киргизская народная песня. М., 1982.

100. Евреинов А. Пир у владетельного калмыцкого князя Сербиджеб-Тюмень Джиргалова// Современник. 1852. № 10. С. 132-141.

101. Елеманова С. Профессионализм устной традиции в песенной культуре казахов: Автореф. дис. . канд. иск. Л., 1984.

102. Ерзакович Б. Врачебное камлание казахского шамана // Памяти Квитки: Сб. статей / Ред.-сост. А. Банин. М., 1983. С. 226-233.

103. Ерзакович Б. Песенная культура казахского народа: Музыкально-историческое исследование. Алма-Ата, 1966.

104. Жанцанноров Н. Некоторые особенности пентатоники в монгольской музыке // Сов. музыка. 1983. № 6. С. 103-106.

105. Житецкий И. Очерки быта астраханских калмыков: Этнографические наблюдения 1884-1886 гг. М., 1893.

106. Жуковская Н. Амулет // Религиозные верования: Свод этнографических понятий и терминов. М., 1993. Вып. 5. С. 17-19.

107. Жуковская Н. Категория и символика традиционной культуры монголов. М., 1988.

108. Жуковская Н. Ламаизм и ранние формы религии. М., 1977.

109. Жуковская Н. Судьба кочевой культуры: Рассказы о Монголии и монголах. М., 1990.

110. Записка шведского капитана Иоанна Христиана Шничера, который был в 1714 году у Аюки-хана в провожатых // Ежемесячные сочинения и известия об ученых делах. СПб., 1764. С. 428-440.

111. Затаевич А. Киргизские инструментальные пьесы и напевы. М., 1971

112. Зеленин Д. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии // Сб. МАЭ. Л., 1929. Т. 8. Ч. 1. С. 1-144.

113. Земцовский И. Музыкальный инструмент и музыкальное мышление (к постановке вопроса) // Народные музыкальные инструменты и инструментальная музыка: Сб. статей и материалов в 2-хч. М., 1987. Ч. 1. С.125-131.

114. Зубер С. Музыкальные инструменты в иконографии Хара-Хото // Труды отдела истории культуры и искусства Востока Государственного Эрмитажа. Л., 1940. Т. 3. С. 325-337.

115. Иванов В., Топоров В. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.

116. И-в Н. Сутки в хуруле // АЕВ. 1887. №15. С. 616-619.

117. Иванов Р. Среди бурят Иркутской губернии (Впечатления от их народной и религиозной музыки) // Русская музыкальная газета. 1914. №№ 14-16.

118. Иеромонах Мефодий. Калмыки Болынедербетовского улуса Ставропольской губернии и калмыцкие хурулы. Ставрополь, 1898.

119. Инструментальная музыка казахского народа: Статьи, очерки / Сост. А. Мухамбетова. Алма-Ата, 1985.

120. Инфантьев П. Замьян: Рассказ из калмыцкой жизни. СПб., 1908.

121. История калмыцкой литературы. Элиста, 1981. Т. 1. Дооктябрьский период.

122. История Монгольской Народной Республики. М., 1954.

123. История музыки народов СССР. М., 1970. Т. 2. 1932-1941. С. 279280.

124. История музыки народов СССР. М., 1974. Т. 5. 1956-1967. С. 522523.

125. История Эрдэни-дзу. Факсимиле рукописи. Перевод с монгольского, введение, комментарий, приложения А.Д. Цениной. М., 1999.

126. Казахская народная инструментальная музыка: Кюи для домбры, кобыза и сыбызги: Сб. / Сост. 3. Жанузанова. Алма-Ата, 1964.

127. Казахская народная инструментальная музыка / Сост. Б. Гизатов. Под общ. Ред. В. Петрова. М., 1988.

128. Калмыцкая музыка // Музыкальная энциклопедия. М., 1974. Т. 2. С. 658.

129. Калмыцкие народные сказки / Пер. с калм. Переиздание. Элиста, 1982.

130. Калмыцкие народные сказки / Пер. с калм. Переиздание. Элиста, 1997.

131. Калмыцкие трехстишия. На калмыцком и русском языках / Сост. Т.Борджанова. Пер. Н.Гребнева. Элиста, 1987.

132. Кануков X. Будда-ламаизм и его последствия. Астрахань, 1928.

133. Каратыгина М. Звук и Космос: мир глазами кочевника и его отражение в звуках монгольской музыки // История и культура монголоязычных народов: источники и традиция. Улан-Удэ, 1989. С. 94-96.

134. Каратыгина М. Звук и музыка в буддизме // Буддизм: Словарь /Под общ. ред. Н.Л. Жуковской. М., 1992. С. 127-130.

135. Каратыгина М., Оюунцэцэг Д. О смысловой многозначности базовых монгольских музыкальных терминов // Проблемы терминологии в музыкальных культурах Азии, Африки и Америки: Сб. науч. трудов /Отв. ред. Д. Михайлов. М., 1990. С. 112-136.

136. Каратыгина М. Особенности развития музыкальных жанров кхайяля, уртын-дуу и блюза и их функция в культурах Южной и Центральной Азии и Северной Америки: Дис. . канд. иск. Тбилиси, 1990.

137. Каратыгина М. Отражение мировоззрения монголов в традиции игры на морин-хуре // Музыкальные традиции стран Азии и Африки: Сб. науч. трудов / Ред. колл. Т.Цытович (отв. ред.), Д. Арутюнов, Д. Михайлов и др. М., 1986. С. 61-82.

138. Кибирова С. Лютни Центральной Азии в инструментарии монголов, бурят и уйгуров // Монголика. СПб., 1994. № 3. С.80-85.

139. Кирилов Н. Дацаны в Забайкалье // Записки Приамурского отдела РГО. Т.1. Вып.4. Хабаровск, 1896. С.67-140.

140. Киргизский музыкальный фольклор. М-Л., 1939.

141. Кобланды-батыр. Казахский героический эпос. М., 1975.

142. Козин С. Джангариада: Героическая поэма калмыков. Введение в изучение памятника и перевод его торгутской версии. 2-е изд. Элиста, 1998.

143. Кокумбаева Б. Семейно-обрядовые плачи казахов и лирические песни темы утраты: Автореф. дис. .канд. иск. Ташкент, 1989.

144. Кондратьев С. Музыка монгольского эпоса и песен. М., 1970.

145. Копбаева JI. Казахский кюй в ряду традиционных жанров музыки Средней Азии: Автореф. дис. .канд. иск. М., 1991.

146. Корнакова А. Похороны Ханцзина ламы-гелюна // Труды Троицкосавско-Кяхтинского отделения Приамурского отдела РГО. СПб., 1905. Т. 7. Вып. 1. С. 6-31.

147. Корсункиев Ц. Калмыцкое духовенство в годы первой мировой войны // НАРК, ф. Р-416, on. 1, ед. хр. 46.

148. Корсункиев Ц. Материалы о выдающемся калмыцком поэте и песеннике конца XVIII-начала XIX веков Джиргале Ончиханове // НАРК, ф. Р-416, on. 1, ед. хр. 31.

149. Корсункиев Ц. О преподавании гуманитарных и естественнонаучных дисциплин в калмыцких монастырских школах: XIX-начало XX вв. // Вопросы истории ламаизма в Калмыкии: Сб. статей. Элиста, 1986. С. 88-99.

150. Корсункиев Ц. Раднабадра. Биография Зая-Пандиты, называемая «Лунный свет» (Сараны гэрэл): Новый русский перевод. 1983. // НАРК, ф. Р-416, on. 1, ед. хр. 6.

151. Котвич В. Джангариада и джангарчи // Филология и история монгольских народов. Памяти Б. Владмирцова. М., 1958. С. 196-199.

152. Котвич В. Калмыцкие загадки и пословицы. 2-е изд. Элиста, 1972.

153. Котлова Г. Казахская домбровая музыка как основа и прообраз профессионального музыкального творчества: Автореф. дис. . канд. иск. Алма-Ата, 1975.

154. Кочетова С. Божества светил в живописи Хара-Хото (синкретизм астрологического пантеона в иконографии) // Труды отдела истории культуры и искусства Востока Государственного Эрмитажа. Л., 1947. Т. 4. С. 471-502.

155. Крылов А. Умственное и нравственное развитие донских калмыков и особенности их быта// ДЕВ. 1873. № 14. С. 423-441.

156. Кугультинов Д. Собрание сочинений в 3-х т. / Пер. с калм. М., 1988. Т. 3: Стихотворения, поэмы 1976-1986.

157. Кудайбергенов С. Подражательные слова в киргизском языке. М., 1953.

158. Кунанбаева А. Проблема казахской эпической традиции: Автореф. дис. . канд. иск. JL, 1984.

159. Куницын О. Музыка советской Бурятии. М., 1990.

160. Кутушова К. Евразийский ренессанс музыкальной культуры калмыков: Автореф. дис. . канд. культурологических наук. Краснодар, 2000.

161. Куфтин Б. Краткий обзор пантеона северного буддизма и ламаизма в связи с историей учения. М., 1927.

162. Кыргыс 3. Тувинская традиционная вокальная музыка: (Опыт этномузыковедческого анализа): Дис. канд. иск. Л., 1985.

163. Кычанов Е. Очерк истории тангутского государства. М., 1968.

164. Ламаизм в Бурятии XVIII-начала XX веков. Структура и социальная роль культовой системы. Новосибирск, 1983.

165. Лепёхин И. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства 1768 и 1769 гг. 4.1. СПб., 1795.

166. Лихачев Д. Развитие русской литературы X-XVII веков / Избранные работы: в 3 т. Л., 1987. Т. 1. С. 24-260.

167. Лубсан Д. Алтан тобчи («Золотое сказание») / Пер. с монг., введение, комментарии и приложения Н.П. Шастиной. М., 1973.

168. Луганский Н. Калмыцкие народные музыкальные инструменты. Элиста, 1987.

169. Манас: Киргизский героический эпос. М., 1990.

170. Манджикова Б. Изобразительные слова в современном калмыцком языке: Автореф. дис. . канд. филолог, наук. Элиста, 1983.

171. Материалы по запросу Совета Калмыцкого правления о составлении табеля праздников и освобождении на этом основании калмыков-членов присутственных мест от работы // НАРК, ф.И-42, on. 1, ед. хр. 3.

172. Материалы по запросу Совета Калмыцкого правления о числе хурулов и состоящих при них штатных духовных лиц. 1836 г. // НАРК, ф. И-42, on. 1, ед. хр.2.

173. Мациевский И. Народный музыкальный инструмент и методология его исследования // Актуальные проблемы современной фольклористики. Л., 1980. С. 143-170.

174. Мациевский И. О программности в инструментальной народной музыке // Вопросы теории и эстетики музыки. Л., 1969. Вып. 9. С. 205-214.

175. Мациевский И. Основные проблемы и аспекты изучения народных музыкальных инструментов и инструментальной музыки // Народные музыкальные инструменты и инструментальная музыка: Сборник статей и материалов в 2-х ч. 4.1. М., 1987. С.6-38.

176. Мациевский И. Формирование системно-этнофонического метода в этноорганологии // Методы изучения фольклора: Сб. науч. трудов ЛГТМиК. Л., 1983. С. 54-63.

177. Медноволосая девушка. Калмыцкие народные сказки / Пер., составление и примечания М. Ватагина. М., 1964.

178. Мелодии «хоомэя». Кызыл, 1994.

179. Миллер А. Материалы по калмыцкой этнографии (рукопись, зарисовки, фотографии) 1906-1907 // CP РЭМ, ф. 1, оп. 2, д. 403.

180. Михайлов Г. Проблемы фольклора монгольских народов. Элиста, 1971.

181. Михайлов Д. К проблеме теории музыкально-культурной традиции // Музыкальные традиции стран Азии и Африки: Сб. науч. трудов / Ред. колл. Т. Цытович (отв. ред.), Д. Арутюнов, Д. Михайлов и др. М., 1986. С.3-20.

182. Михайлов Д. Размышления об универсальной терминологии в музыке // Проблемы терминологии в музыкальных культурах Азии, Африки и Америки: Сб. науч. трудов /Отв. ред. Д. Михайлов. М., 1990. С.2-21.

183. Михайлов Д. Современные проблемы развития музыкальной культуры стран Азии и Африки: Дис. канд. иск. М., 1981.

184. Михайлов Т. Бурятский шаманизм (История, структура и социальные функции). Улан-Удэ, 1987.

185. Молдобаев И. Эпос «Манас» о музыкальных инструментах народов Востока // Борбад и художественные традиции народов Центральной и Передней Азии: История и современность: Тезисы докладов и сообщений. Душанбе, 1990. С. 292-294.

186. Монголо-ойратский эпос / Пер., предисловие Б. Владимирцова. Пг., 1923.

187. Монгольские сказки. М., 1962.152

188. Моруа А. Три Дюма. М., 1963.

189. Музыкальные инструменты Китая: Иллюстрированный очерк / Авторизованный перевод с кит. под ред. и с дополнениями И.З.Алендера. М., 1958.

190. Музыкальность калмыков // Иллюстрированная газета. 1866. № 15. С. 235.

191. Мэн-да бэй-лу («Полное описание монголо-татар»). Факсимиле ксилографа / Пер. с китайского, введение, комментарий и приложения Н.Ц. Мункуева. М., 1975.

192. Навроцкий Н. Поездка в степи астраханских калмыков // Семейные вечера. СПб., 1866.

193. Назайкинский Е. Звуковой мир музыки. М., 1988.

194. Народное творчество Калмыкии / Сост. И. Кравченко. Сталинград-Элиста, 1940.

195. Народы и религии мира. М., 1998.

196. Небольсин П. Очерки быта калмыков Хошеутовского улуса. СПб., 1852.

197. Немирович-Данченко В. Калмыцкий монастырь // Немирович-Данченко В. В гостях. СПб., 1880. С.221-261.

198. Немирович-Данченко В. По Волге. Очерки и впечатления летней поездки. СПб., 1877.

199. Нефедьев Н. Подробные сведения о волжских калмыках, собранные на месте. СПб., 1834.

200. Никонов В. Охранительное имя // Религиозные верования: Свод этнографических понятий и терминов. М., 1993. Вып. 5. С. 147.

201. Новик Е. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. М., 1984.

202. Омакаева Э. Калмыцкая астрология. Молитвы. Элиста, 1995.

203. Осокин Г. На границе Монголии: Очерки и материалы к этнографии Юго-Западного Забайкалья. СПб., 1906.

204. Оюунцэцэг Д. Генезис и эволюция монгольского вокально-поэтического жанра уртын-дуу: Дис. канд. иск. М., 1990.

205. Павлов А. О калмыках, кочующих по Астраханской степи: Сочинение путешествовавшего с 1824 по 1835 год. СПб., 1845.

206. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч. 1. СПб., 1809.

207. Пальмов Н. Музыкальные инструменты у калмыков // НАРК, ф. Р-145, on. 1, ед. хр. 324.

208. Писемский А. Калмыки // Библиотека для чтения. Т. 158. СПб., 1860.

209. Письма Н.Н.Пальмова Х.Б.Канукову. 1932 г. // НАРК, ф. Р-137, on. 1, д. 4.

210. Позднеев А. Дневник поездки к калмыкам // АВ СПб. филиала ИВ РАН, ф. 44, on. 1, ед. хр. 61.

211. Позднеев А. Заметки о калмыцких хурулах // АВ СПб. филиала ИВ РАН, ф. 44, on. 1, ед. хр. 126.

212. Позднеев А. Ламайская мифология // АВ СПб. филиала ИВ РАН, ф. 44, on. 1, ед. хр. 122.

213. Позднеев А. Отчет о поездке к терским, уральским и оренбургским калмыкам. 1911г.// АВ СПб. филиала ИВ РАН, ф. 44, on. 1, ед. хр. 60.

214. Позднеев А. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в связи с отношениями сего последнего к народу //Записки ИРГО по отделу этнографии. СПб., 1887. Т. 16.

215. Поло М. Книга Марко Поло / Пер. старофр. текста И.Минаева, ред. и вступ. ст. И.Магидовича. М., 1955.

216. Полуэктова О. Китайская дворцовая музыка эпохи Тан из японских источников (структурно-аналитический аспект): Автореф. дис. .канд. иск. Новосибирск, 1999.

217. Попов П. Китайский пантеон // Сб. МАЭ. СПб., 1907. Т. 1. Вып. 6. С. 1-88.

218. Потанин Г. Круговое движение ночного неба и грозовое явление в монгольских преданиях, иконописи и пластике // Записки Семипалатинского подотдела Западно-Сибирского отдела РГО. Семипалатинск, 1919. Вып. 13.

219. Потанин Г. Очерки Северо-Западной Монголии. СПб., 1883. Вып. 4. Материалы этнографические.

220. Потанин Г. Тангуто-тибетская окраина Китая и Центральная Монголия. 1884-1886. СПб., 1893. Т. 2.

221. Потехин Н. Отрывки из путешествия по Волге // Северная пчела. 1862. №80. С. 517-518.

222. Потоцкий И. Путешествие в Астрахань и окрестные страны в 1797 г. // Астраханский сборник, издаваемый Петровским обществом исследователей Астраханского края. Астрахань, 1896. Вып. 1. С. 303-328.

223. Прокофьева Е. Шаманские бубны // Историко-этнографический атлас Сибири. М.-Л., 1961. С. 435-490.

224. Пурбуева Ц. Биография Нейджи-тойна источник по истории буддизма в Монголии. Новосибирск, 1984.

225. Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука / Ред., вст. ст. и примеч. Н.Шастиной. М., 1957.

226. Путешествие Цвикка и Шилля из Сарепты в калмыцкие орды // Атеней. Ч.З. 1828. №12. С.451-452.

227. Пюрвеев Д. Архитектура Калмыкии. М., 1975.

228. Пясецкий П. Путешествие по Китаю в 1874-1875 гг. через Сибирь, Монголию, Восточный, Средний и Северо-Западный Китай. СПб., 1880. Т. 1.

229. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. М-Л., 1952. Т.1. кн. 1.

230. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. M-JL, 1952. Т. 1. кн. 2.

231. Рабинович М. Боевые кличи «ураны» // История археологии и этнографии Средней Азии. М., 1968. С. 219-307.

232. Рерих Н. Алтай-Гималаи / Предисл. Б.Г. Гафурова. М., 1974.

233. Решетов А. Тибетская коллекция МАЭ // Культура народов Зарубежной Азии: Сборник МАЭ. Л., 1973. Т. 29. С.227-241.

234. Ринчен Б. Из нашего культурного наследия: Сборник статей. Улан-Батор, 1958.

235. Романов С. Описание жизни и быта калмыков второго Икитуктуновского аймака Болыпедербетовского улуса начала XX века // Архив КИГИ РАН, ф. 4, оп. 2, ед. хр. 19.

236. Руднев А. Мелодии монгольских племен // Записки РГО по отделению этнографии. Сборник в честь семидесятилетия Г.Н. Потанина. СПб., 1909. Т. 34. С. 395-430.

237. Русско-китайские отношения в XVII веке: Материалы и документы в 2-х т. М., 1969. Т. 1. 1608-1683.

238. Русско-монгольские отношения. 1607-1636: Сборник документов / Сост. Л.М. Гатауллина, М.И. Гольман, Г.И. Слесарчук. М., 1959.

239. Рык И. Народные музыкальные инструменты Бурят-Монголии // Искусство Бурят-Монгольской АССР. М-Л., 1940. С. 81-85.

240. Рябинин К. Развенчанный Тибет: Подлинные дневники участника экспедиции Н.К. Рериха. Магнитогорск, 1996.

241. Сапонов М. Менестрели: очерки музыкальной культуры западного средневековья. М., 1996.

242. Сарыбаев Б. Казахские музыкальные инструменты. Алма-Ата, 1978.

243. Сафарова Л. П.О. Чонкушов. Жизнь и творчество. Элиста, 1995.

244. Сведения о хурулах калмыцкой степи и их составе. 1883 г. // НАРК, ф. И-9, on. 1, ед. хр. 58.

245. Сибирские летописи. СПб., 1907.

246. Сказания бурят, записанные разными собирателями // Записки Восточно-Сибирского отдела РГО. Иркутск, 1890. Т. 1. Вып. 2.

247. Сказки бурят Монголии. Улан-Удэ, 1997.

248. Смирнов Б. Монгольская народная музыка. М., 1971.

249. Смирнов П. Заметка о некоторых особенностях быта калмыков Астраханской губернии // Ученые записки Казанского ун-та. Вып. 1. Ч. 2. Казань, 1892. С. 180-211.

250. Сокровенное сказание монголов: Анонимная монгольская хроника 1240 года. На старомонгольском, калмыцком, русском и бурятском языках / Пер. на современный русский, калмыцкий и бурятский языки П.А. Дарваева и Г.Г. Чимитова. Элиста, 1990.

251. Сопхи X. К проблеме звука в кхмерской музыке. М., 1997.

252. Сто песен дархата Г. Давааджия. Публикация, перевод, введение и комментарий К.Н. Яцковской. М., 1978.

253. Страхов Н. Нынешнее состояние калмыцкого народа с присовукоплением калмыцких законов и судопроизводства, десяти правил веры, нравоучительной повести, сказки, пословиц и песни Савардин. СПб., 1810.

254. Субаналиев С. Киргизские народные музыкальные инструменты: Идиофоны, мембранофоны, аэрофоны. Фрунзе, 1986.

255. Сузукей В. Бурдонно-обертоновая основа традионного инструментального музицирования тувинцев: Дис. канд. иск. СПб., 1994.

256. Сузукей В. Проблема лада в тувинской народной музыке. Кызыл, 1989.

257. Сузукей В. Тувинские традиционные музыкальные инструменты. Кызыл, 1989.

258. Татаринцев Б. Тувинское горловое пение. Проблемы происхождения. Кызыл, 1998.

259. Тибетские сказки из собрания Норбу Чопела. М., 1986.

260. Тимковский Е. Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и 1821 годах. СПб., 1824. Ч. 3 (Взгляд на Монголию).

261. Топоров В. Числа // Мифы народов мира: Энциклопедия в 2-х т. 2-е изд. М., 1997. Т. 2. С. 629-631.

262. Тритуз М. Музыкальная культура Калмыцкой АССР. М., 1965.

263. Трошин И. О калмыцком народном искусстве // О калмыцком народном искусстве. Волгоград, 1967. С. 10-33.

264. Тувинские народные сказки /Перевод, составление и примечания М. Ватагина. Предисловие Д.С. Куулара. М., 1971.

265. Убушаев Н. Происхождение этнонима «ойрат» // Теегин Герл. 1994. № 3. С. 107-110.

266. Фарфоровский С. Калмыки Ставропольской губернии // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1913. С.71-112.

267. Филлипов С. Поволжье, Дон и Кавказ. Путевые эскизы и силуэты. М., 1887.

268. Фрэзэр Д. Фольклор в Ветхом завете. М., 1990.

269. Хабунова Е. Калмыцкая свадебная обрядовая поэзия. Элиста, 1998.

270. Халтаева Л. Генезис и эволюция бурдонного многоголосия в контексте космогонических представлений тюрко-монгольских народов: Дис. канд. иск. Алма-Ата, 1991.

271. Хангалов М. Материалы для изучения шаманства в Сибири. Шаманство у бурят Иркутской губернии // Хангалов М. Собр.соч.: В 3-х томах. Улан-Удэ, 1958. Т. 1. С. 289-402.

272. Харуто А. Компьютерный анализ звука в музыковедческом исследовании // Труды международного научного симпозиума «Информационный подход в эмпирической эстетике». Таганрог, 1998. С. 189-208.

273. Хорло П. Народная песенная поэзия монголов. Проблема жанрового состава. М., 1989.

274. Хорнбостель Э.М. фон, Закс К. Систематика музыкальных инструментов / Пер. с нем. И.Алендера // Народные музыкальные инструменты и инструментальная музыка: Сб. статей и материалов: в 2-х т. М., 1987. Т. 1. С. 229-261.

275. Хороших П. Музыкальные инструменты, театр и народные развлечения бурят-монголов (опыт программы). Иркутск, 1926.

276. Цебиков JI. Сто калмыцких народных песен. Элиста, 1991.

277. Цултэм Н. Искусство Монголии с древнейших времен до начала XX в. М., 1982.

278. Цыбиков Г. Буддист-паломник у святынь Тибета. По дневнику, веденному в 1899-1902 гг. //Цыбиков Г. Избранные труды: В 2 т. Новосибирск, 1981. Т. 1.

279. Чернецовы Г. и Н. Путешествие по Волге. М., 1970.

280. Чженьчуань Ц. Музыка Центральной Азии в китайских источниках // Борбад и художественное творчество народов Передней и Центральной Азии: История и современность: Тезисы докладов и сообщений. Душанбе, 1990. С. 316-318.

281. Шагдаров JI. Изобразительные слова в современном бурятском языке. Улан-Удэ, 1962.

282. Шара туджи: Монгольская летопись XVII века / Сводный текст, перевод, введение и примечания Н.П. Шастиной. M-JL, 1957.

283. Шастина Н. Алтын-ханы Западной Монголии в XVII в. // Сов. востоковедение. М., 1949. Вып. 6. С. 383-395.

284. Шастина Н. Религиозная мистерия Цам в монастыре Дзун-хуре // Современная Монголия. 1935. № 1. С. 92-113.

285. Шивлянова В. Музыкальные традиции «Джангара»: Автореф. дис. . канд. иск. СПб., 1997.

286. Шилле. Калмыки // Природа и люди. СПб., 1879. № 11. С. 1 -28

287. Шинкарев JI. Монголы: традиции, реальность, надежды. М., 1981.

288. Штейнпресс Б. Из записной книжки моцартоведа // Сов. музыка. 1961. №2. С. 84-89.

289. Юнусова В. Ислам музыкальная культура и современное образование в России. М., 1997.

290. Юнусова В. О символике в инструменталтьной культуре Древнего Востока // Борбад и художественные традиции народов Передней и Центральной Азии: История и современность: Тезисы докладов и сообщений. Душанбе, 1990. С. 325-327.

291. Яцковская К. Народные песни монголов. М., 1988.

292. Жафр: Хальмг баатрлг эпос. Элст, 1990. 1 боть.

293. Жан^р: Хальмг баатрлг эпос. Элст, 1990. 2 боть.

294. Ик дууцн мацгин мергулин ном: Калмыцкие молитвы / Сост. Н.М.Дандырова. Элиста, 1999.

295. Монраев М. ^а^Ьрин тускар домг // Хальмг Унн, 1985, апрелин 2.

296. Хальмг туульс. Элст, 1979.

297. Хальмг туульс. Элст, 1968. 2 боть.

298. Эреня^энэ К.Ьалан хадЬл. Элст, 1979.

299. Эренж;энэ К. Цецн булг. Элст, 1980.

300. Aalto P. The Music of the Mongol: an Introduction // Ural-Altaic Seria. 1963. Vol. 23. P. 59-60.

301. Emsheimer E. Earliest reports about the music of the Mongols // Asian music. 1986. Vol. 18. P. 1-19.

302. Emsheimer E. Peter Simon Pallas's organological and ethnomusicological observations among the Kalmyks in the year 1769: an ethno-historical study// OrbisMusical. Tel-Aviv, 1986. Vol. 9.

303. Emsheimer E. The music of the Mongols. Stockholm, 1943.

304. Hamayon R. Mongol music // The New Grove dictionary of music and musicians. London, 1980. Vol. 12. P. 482-485.

305. Pallas P.S. Sammlungen historischer Nachrischten tiber die mongolischen Volkerschaften. St. Petersburg, 1779. Vol. 1.

306. Pallas P.S. Sammlungen historischer Nachrischten iiber die mongolischen Volkerschaften. St. Petersburg, 1801. Vol. 2.

307. Ramstedt G. Kalmuckische Lieder. Helsinki, 1962.

308. Ramstedt G. Kalmiickisches Worterbuch. Helsinki. 1935.

309. Rintchen B. Folklore Mongol. Wiesbaden, 1960-1965.

310. Sachs C. Real-Lexikon der Musikinstrumente. Berlin, 1913.

311. Sachs C. The history of musical instruments. New York, 1940.

312. Taube E., Taube M. Shamanen und Rhapsoden: Die geistige Kultur der alten Mongolei. Leipzig, 1983.

313. The New Grove dictionary of musical instruments. London, 1984. Vol. 1.

314. The New Grove dictionary of musical instruments. London, 1984. Vol. 2.

315. The New Grove dictionary of musical instruments. London, 1984. Vol. 3.

316. Vandor I. La musique du boudhisme tibetain. Paris, 1976.161

317. Waddel L. Lhasa and mysteries: With a record of expedition of 19031904. London, 1906.

318. Бадраа Ж. Монгол ардын хегжмийн зэмсэг, дан хегжмийн уран бужээлийн уусэл, хегжмийн туухийг судлахын учир // IV Международный конгресс монголоведов. Улаанбаатар, 1986. Т. 3. С.430-436.

319. Бадрах Г. Монголын ардын хегжмийн туухээс. Улаанбаатар, 1960. 105 с.

320. Хегжмийн нэр томьёо. Улаанбаатар, 1956.

321. Энэбиш Ж. Монголын хегжмийн зохиолчдын дууна ура бутээлийн хегжмийн асуудалд // IV Международный конгресс монголоведов. Улаанбаатар, 1986. Т. 3. С. 266-270.

322. Дуньхуан бихуа сюань (Настенная живопись Дуньхуанских пещер). Пекин. 1956.

323. Дуньхуан бихуа цзи (Росписи стен Дуньхуанских пещер). Пекин, 1955.

324. Дуньхуан фэйтянь (Фрески из Дуньхуаня): Альбом. Пекин, 1982.

325. Чжунго лидай хуэй хуа: Чугун боу-юань цан хуацзи. Пекин, 1983. Т. 4. Искусство периода династии Юань.

326. Шагж С. Монгол угийн тайлбар толь. Пекин. 1994.