Ценности толерантности и терпимости принимающего сообщества в условиях миграционной подвижности населения Юга России тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.06, кандидат социологических наук Левченко, Иван Николаевич

• Левченко, Иван Николаевич
• кандидат социологических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат социологических наук Левченко, Иван Николаевич

Введение.

Глава I. Методологические проблемы исследования толерантности.

1.1. Специфика социокультурного подхода к интерпретации толерантности.

1.2. Толерантность и терпимость как альтернативные ценности в российском социокультурном пространстве.

1.3. Роль миграции в современном воспроизводстве терпимости как ценности российской культуры.

Глава II. Ценностные установки принимающего социума по отношению к мигрантам: опыт эмпирического исследования.

2.1. Миграционная ситуация на Юге России: объективные характеристики принимающего сообщества.

2.2. Специфика ценностного восприятия миграции принимающим сообществом.

2.3. Поведенческие установки принимающего социума по отношению к мигрантам.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Ценности толерантности и терпимости принимающего сообщества в условиях миграционной подвижности населения Юга России»

Актуальность темы исследования. Особенностью современного этапа социального развития является разнообразие всех сторон существования людей - социокультурных укладов, способов жизнедеятельности, социально-политических условий и пр. Между тем подобное разнообразие содержит в себе потенциал конфликтности и напряженности. Поэтому мыслители во все времена стремились определить оптимальные условия формирования лояльных, доброжелательных отношений между субъектами различного уровня - индивидами, социальными группами, классами, этносами, цивилизациями. Но особенно остро проблемы терпимости в разных сферах личной и социальной жизни, как и ее антипода - экстремизма, актуализируются в переходные, «смутные времена» жизни общества, в условиях деформации правового и морального регулирования, нарушения прав личности, которая в такие периоды подвергается значительным лишениям - материальным, правовым, нравственным.

Транзитивностью характеризуется сегодня и развитие российского общества, что приводит к распространению среди некоторых групп его населения агрессивных побуждений и действий, питаемых как социально-экономическими трудностями, так и организационно-правовыми недоработками. О степени актуальности данной проблемы для современного российского общества говорят официальные документы государственной власти. Так, в августе 2001 г. Правительством России была утверждена федеральная целевая программа «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001— 2005 гг.)», а уже в следующем году (2002) был утвержден Федеральным Собранием РФ Закон «О противодействии экстремистской деятельности». В этих документах особое внимание уделяется формированию толерантности как нормативной ценности в сознании населения страны и целенаправленному внедрению этой ценности и установки в сознание молодежи.

Вместе с тем проблема инкорпорирования принципа толерантности в пространство российского социума не так однозначна, как кажется на первый взгляд. Об этом свидетельствует и не столь позитивный опыт современных западно-европейских стран, которые под эгидой ООН активно стремятся ретранслировать эту ценность в другие государства1. Поэтому достаточно справедливой, на наш взгляд, является позиция взвешенного подхода к системной реорганизации России путем «имплантрирования» в его структуру новых демократических, а потому западных институтов, отношений и ценностей. В реализации этих процессов необходимо учитывать особенности отечественного социокультурного контекста генезиса базовых принципов социального взаимодействия и на этой основе прогнозировать степень комплементарности российского общества тем или иным инокультурным заимствованиям. В частности, стремление внедрить в сознание российского общества такую ценность западного общества, как «толерантность», в период переживания им системного кризиса встречает значительные трудности. Они объясняются функционированием уже сложившихся норм и традиций регулирования межгрупповых отношений на основе ценности российской культуры - «терпимости».

В этой связи на современном этапе следует не только рассмотреть проблемы практического воплощения ценности толерантности в социальные отношения, но в первую очередь проанализировать культурный потенциал этой ценности для российского общества. Можно согласиться с мнением Н.Н.Федотовой, которая указывает, что «.значение толерантности как ценности и инструмента разрешения конфликтов и предотвращения насилия определяется нашей способностью не фетишизировать ее, но определить ее действительное место и возможности»2.

Существующая необходимость утверждения норм миролюбия и согласия в нашей стране требует выработки адекватных профилактических мер предотвращения национальной и религиозной неприязни (ранее не свойственной нашей культуре), уменьшения риска социальных взрывов. Однако эффективность активной деятельности в этой связи, направленная на замену традиционной ценности российской культуры - «терпимости», на

См.: Хомяков М.Б. Толерантность как социокультурная проблема // Толерантность и ненасилие: теория и международный опыт. Екатеринбург, 2000. 4.2. С. 63; Грей Дэю. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности. М., 2003. С. 9, 28; Карлова Е.Ю. Идея толерантности в свете проблем чужого // Толерантность и полисубъектная реальность: Матер, межд. конф. Екатеринбург, 2001. С. 198.

2 Федотова Н.Н. Толерантность как мировоззренческая и инструментальная ценность // Филос. науки. 2004. № 4. С. 13. аналог, выработанный западной культурой («толерантность»), требует своего специального эмпирического анализа. Ему должны быть подвергнуты установки на межгрупповые отношения, которые фиксируются в повседневной жизни конкретного локального сообщества. Актуальным, с этой точки зрения, выступает анализ утверждения ценности толерантности в сознании населения Юга России, который в последние десятилетия испытывает большое давление различных миграционных потоков, в том числе миграции этнических групп.

Значительные потоки мигрантов не только меняют этническую структуру Юга России, но и в крайне неблагоприятной экономической обстановке осложняют межэтнические и социальные отношения, что проявляется в распространении различных социальных фобий, межконфессиональном размежевании и других формах напряженности. В этой связи актуализируется изучение процесса формирования ценностей, направленных на регулирование групповых и межличностных отношений в условиях рыночного типа взаимодействий и высокой миграционной подвижности населения. Практическая потребность и недостаточная теоретическая разработанность данной проблемы определяют востребованность осуществления подобной исследовательской работы.

Степень научной разработанности проблемы. Исследование проблемы толерантности в отечественной науке началось сравнительно недавно. Идеологический контроль информационных потоков в советский период не пропускал каких-либо упоминаний о проявлении конфликтности в социальных отношениях в советском обществе. Поэтому проблема толерантности не могла попасть в поле зрения социального анализа, т.к. в партийных документах утверждалось создание социально однородного общества в целом, в котором достигнута социальная и культурная гомогенность. Демонтаж советской политической системы вызвал общественную активность различных социальных сил, многочисленные межэтнические конфликты, обнищание населения и большие внутренние и внешние потоки мигрантов. Одним из проявлений этих процессов стала межгрупповая обособленность и конфликтность среди населения страны, в частности, вызванная миграционными потоками. Результаты анализа данных проблем (работы И.М. Бадыштовой, Г.С. Витковской, О. Вендиной,

JI.Д. Гудкова, Ж.А. Зайончковской, В.М. Моисеенко, Г.Ф. Морозовой, В.Н. Петрова, А. Топилина, JLJI. Рыбаковского и других авторов)1 свидетельствуют о распространении среди населения мигрантофобии.

Национальное самоопределение бывших союзных республик, возрождение этнокультурных традиций и активизация этнических элит в борьбе за перераспределение, прежде всего, кратических ресурсов актуализировали конфликтный потенциал и в сфере межэтнических отношений. Социальные предпосылки, процессуальная природа и характер противоречий в области этнокультурных взаимодействий исследуется в публикациях Ю.В. Арутюняна, JI.M. Дробижевой, В.Н. Иванова, JI. Преснякова, л

Г.У. Солдатовой, В.В. Степанова, А.А. Сусоколова, В.А. Тишкова и др. . Пересечение же проблем этничности и миграций собственно в южно

1 См.: Бадыштова И.М. Отношение местного населения к мигрантам (на примере Приволжского федерального округа) // Социол. исслед. 2003. № 6; Вепдина О. Мигранты в Москве. Грозит ли российской столице этническая сегрегация // Миграционная ситуация в регионах России. Вып. 3. М., 2005; Витковская Г. Незаконная миграция в странах СНГ // Центральная и Восточная Европа в системе глобальных миграций: Матер, межд. семинара 16-17 ноября 2001 г.; Гудков Л.Д. Смещенная агрессия: отношение россиян к мигрантам // Вестник общественного мнения: Данные, анализ, дискуссии. 2005. № 6 (80); Зайончковская Ж.А. Миграция населения СССР и России в XX веке // Юридический мир. 1999. № 9; Моисеенко В.М. Теория человеческого капитала и исследования миграционных процессов в России // Проблемы прогнозирования. 2000. № 4; Морозова Г.Ф. Современные миграционные явления: беженцы и эмигранты // Социол. исслед. 1992. № 3; Петров В.Н. Миграционная составляющая этнических конфликтов и проблема толерантности // Социальный порядок и толерантность. Краснодар, 2002; Он же. Иноэтничные мигранты и принимающее общество. Особенности проблемного взаимодействия (на примере турок-месхитинцев) // Социол. исслед. 2005. № 9; Рыбаковский JI.JI. Миграция населения: прогнозы, факторы, политика. М., 1987; Топилин А. Фактор миграции и демографический кризис в России // Экономист. 2000. № 4.

2 См.: Арутюпян Ю.В. О потенциале межэтнической интеграции в московском мегаполисе // Социол. исслед. 2005. № 1; Дробижева JI.M. Этносоциология: пройденное и новые горизонты // Социол. исслед. 2000. № 4; Иванов В.Н. Межнациональные отношения в России // Социол. исслед. 1994. №6; Пресняков Я. Чужие в России (апрель 2002) // Десять лет социологических наблюдений «ФОМ». М., 2003; Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998; Степанов В.В., Тишков В.А. Россия в этническом измерении (по результатам переписи 2002 г.) // Социол. исслед. 2005. № 9; Тишков В.А. Этничность, национализм и государство в посткоммунистическом обществе // Вопр. социол. 1993. № 1-2; Сусоколов А.А. Русский этнос и русская школа в XX веке. М., 1996; Он же. Русский этнос в XX веке; этапы кризиса экстенсивной культуры // Мир России. Т. 3. 1994. № 2; Он же. Структурные факторы самоорганизации этноса // Расы и народы. Вып. 20. М., 1990. российском регионе подробно рассмотрены в исследованиях В.А. Авксентьева и В.А. Авксентьевой, B.C. Белозерова, Г.С. Денисовой, С.В. Рязанцева, М.В. Саввы, J1.JI. Хоперской и пр.1.

В перечисленных работах затрагиваются вопросы формирования комплекса мер по выработке мирных и неконфликтных отношений между различными этническими, мигрантскими и социальными группами населения страны, а также нередко употребляется категория «толерантность». Но данные авторы, как правило, не углубляются в полемику по поводу адекватности внедрения данного принципа в отечественную политическую и социокультурную традицию разрешения напряженности, предотвращения проявлений насилия и агрессии.

С другой стороны, в последнее время появилось большое число книг и статей, посвященных уже отдельному анализу различных сторон функционирования принципа толерантности, издание которых во многом была осуществлена усилиями ЮНЕСКО и Генеральной Ассамблеи ООН по проведению мероприятий в рамках идеи культуры мира и толерантности. Данный массив работ можно дифференцировать на подгруппы в зависимости от характера интерпретации в них сущностной, категориальной или содержательной стороны понятия «толерантность».

Так, редукционистский подход к определению толерантности, опирающийся на такие критерии, как дискретность, универсальность,

1 См.: Авксентьев А.В., Авксентьева В.А. Северный Кавказ в этнической картине мира. Ставрополь, 1998; Они же. Этнические группы и диаспоры Ставрополя. Ставрополь, 1997; Белозеров B.C. Этподемографические процессы на Северном Кавказе. Ставрополь, 2000; Денисова Г.С. Миграция в фокусе общественного сознания // Проблемы миграции на Юге России: опыт социологического анализа. Ростов н/Д, 2003; Она же. Миграционные процессы в Ростовской области: Информационное пособие для журналистов по проблемам миграции. Ростов н/Д, 2002; Денисова Г.С., Уланов В.П. Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социокультурного статуса. Ростов н/Д, 2003; Рязанцев С.В. Современный демографический и миграционный портрет Северного Кавказа. Ставрополь, 2003; Он же. Миграционная ситуация в Ставропольском крае в новых геополитических условиях. Ставрополь, 1999; Савва М.В. Пресса, власть и этнический конфликт (взаимосвязь на примере Краснодарского края). Краснодар, 2002; Хоперская JI.JI. Характеристики миграционных процессов в Ростовской области. Ростов н/Д, 2001; Она же. Проблема радикализма и экстремизма в Южном федеральном округе // Гуманитарная мысль Юга России. 2005. № 1; Оценка состояния межнациональных отношений в Мясниковском районе Ростовской области // Методология и опыт исследования межнациональных отношений / Под ред. Г.П. Предвечного. Ростов н/Д, 1992. антропологическая или эволюционно-историческая детерминированность, представлен в публикациях таких авторов, как JI.M. Путилова, А.С. Савинов, А. Апине, А.Г. Асмолов, А.В. Логинов, Т.И. Озейрман, JI.A. Шайгерова, Р. Инглхарт, М.А. Гулиев, В.М. Соколов, Л.Г. Олех. Социально-конструктивистское измерение толерантности, трактующего ее как культурно специфичный, вариативный и динамичный социальный конструкт, развивается в работах В.А. Тишкова, Дж. Грея, Н.Н. Федотовой, М.Б. Хомякова, А.В. Шипилова, Е.Ю. Карлова1.

Категориальный уровень операционализации толерантности привлекает внимание Л.А. Шайгеровой, Г.У. Солдатовой, М.А. Гулиева, Н.М. Муханова, Л.И. Семина, Л.М. Дробижевой, М.Б. Хомякова, И. Дзялошинского, Ю.А. Зенкова. Здесь толерантность чаще всего представлена через понятия культурного принципа, ценности, социальной установки или технологии. И, наконец, содержательные аспекты смыслового наполнения толерантности разрабатываются в публикациях В.А. Лекторского, А.А. Галкина, Ю.А. Красина, А.В. Дмитриева, Л.Д. Гудкова2.

1 См. Путилова Л.М. Метафизика толерантности как антропологической критерии родовой и индивидуальной идентичности человека // Вестн. Волгоградского университета. Сер. 7. Вып. 2. 2002; Савинов А.С. Проблема человека в духовных традициях этноса Саха // Толерантность и согласие: Матер, межд. конф. М., 1997; Апине А. Толерантность и этничность // Толерантность и согласие: Матер, межд. конф. М., 1997; Асмолов А.Г. Слово о толерантности // Век толерантности: Научно-публицистический вестник. М., 2001; Инглхарт Р. Культура и демократия // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу. М., 2002; Гулиев М.А. Политическая толерантность в межэтнических конфликтах. Автореф. дис. канд. полит, наук. Ростов н/Д, 2003; Соколов В.М. Толерантность: состояние и тенденции // Социол. исслед. 2003. № 8; Олех Л.Г. Толерантность в контексте модернизации // Толерантность и полисубъектная реальность: Матер, межд. конф. Екатеринбург, 2001; Тишков В.А. О толерантности // Толерантность и согласие: Матер, межд. конф. М., 1997; Грей Дж. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности. М., 2003; Федотова Н.Н. Толерантность как мировоззренческая и инструментальная ценность // Философ, науки. 2004. № 4; Хомяков М.Б. Толерантность: парадоксальная ценность // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. № 4; Шипилов А.В. Демократия и толерантность // Социол. исслед. 2005. №3; Он же. Оппозиция «мы - они» в социокультурном развитии // Философская и правовая мысль: Альманах. Вып. 5. Саратов-СПб., 2003.

2 См.: Солдатова Г.У., Шайгерова Л.А. О смыслах понятия «толерантность» // Век толерантности: Научно-публицистический вестник. М., 2001; Гулиев М.А. Политическая толерантность в межэтнических конфликтах. Автореф. дис. . канд. полит, наук. Ростов и/Д, 2004; Муханова Н.М. Толерантность и социальное расслоение общества // Толерантность и согласие. Матер, межд. конф. М., 1997; Соколов В.М. Толерантность:

Необходимо отдельно выделить комплексные исследования, в которых затрагиваются разнообразные аспекты формирования и функционирования толерантности как политической и ценностной нормы регулирования социально-группового взаимодействия. В частности, в монографии под редакцией М.П. Мчедлова рассматривается история формирования данного принципа, анализируется ее современное практическое воплощение в сферах международной политики, конфессиональных отношений, энокультурного и социально-экономического взаимодействия, а также дается структура уровней и типов проявления толерантности1. В исследовании толерантных отношений В.В. Шалиным выявляются концептуальные основания принципа толерантности в условиях современного мира; данный феномен соотносится с ценностями культуры, политики и образования, а также с процессами глобализации международного сообщества. Он рассматривает также культурные и социальные предпосылки и тенденции развития толерантности в российском обществе2.

Таким образом, в отечественной и зарубежной науке накоплен достаточный потенциал в исследовании толерантности как принципа и ценностной нормы во взаимоотношениях различных социальных групп. Тем не менее можно зафиксировать слабую разработанность проблем сравнительного анализа реализации принципа толерантности в различных социокультурных обществах. Наряду с этим в современной отечественной науке недостаточно изучен культурный потенциал ценности толерантности для снижения уровня напряженности между мигрантами и принимающим состояние и тенденции // Социол. исслед. 2003. № 8; Зенкова Ю.А. Стратегии толерантности в коммуникативном пространстве современного социума // Толерантность и полисубъектная реальность: Матер, межд. конф. Екатеринбург, 2001 \ Дзялошинский И. О некоторых причинах интолерантного поведения // Российская пресса в поликультурном обществе: толерантность и мультикультурализм как ориентиры профессионального поведения. М., 2002; Лекторский В.А. О толерантности // Филос. науки. 1997. № 3-4; Галкин А.А., Красин Ю.А. Культура толерантности перед вызовами глобализации // Социол. исслед. 2003. № 8; Дмитриев А.В., Слепцов Н.С. Толернатность: возможности и пределы // Конфликты и миграции. М., 2004; Гудков Л.Д. Динамика этнических стереотипов и проблема толерантности // Толерантность и согласие: Матер, межд. конф. М., 1997.

1 Толерантность / Под общ. ред. М.П. Мчедлова. М., 2004.

2 Шалин В.В. Толерантность (культурная норма и политическая необходимость). Краснодар, 2000. социумом в условиях высокой этнокультурной мозаичности. Восполнению данного пробела и посвящена настоящая работа.

Целью диссертации является изучение степени выраженности ценностей терпимости или толерантности в полиэтничной среде в условиях миграционной подвижности населения.

Поставленная цель достигается решением комплекса исследовательских задач:

• проанализировать современный социологический дискурс относительно сущностной и категориальной природы толерантности и выделить специфику социокультурного подхода в интерпретации данного феномена;

• выделить социокультурные детерминанты формирования ценностей толерантности и терпимости в различных культурных средах;

• проанализировать влияние современных миграционных потоков на воспроизводство ценности терпимости и формирование ценности толерантности;

• рассмотреть миграционную активность как фактор нивелирования ценностей терпимости в современном российском обществе;

• проанализировать современную миграционную ситуацию на Юге России как социальный контекст, определяющий характер ценностного восприятия мигрантов принимающим социумом;

• выявить доминирующий характер ценностного отношения местного населения полиэтничного региона к группе мигрантов в зависимости от возрастной, социально-профессиональной и тендерной принадлежности;

• провести сравнительный анализ поведенческих установок коренных жителей в отношении переселенцев.

В качестве объекта исследования выступает ценностное сознание населения поликультурного региона.

Предметом исследования является характер ценностного восприятия и поведенческие установки принимающего сообщества различных подгрупп мигрантов.

Теоретико-методологические основания исследования. Изучение данной проблемы осуществлялось с позиции социокультурного анализа, базирующегося на принципах культурной специфичности и вариативности ценностных норм, регулирующих социальные взаимодействия в обществе, что позволяет исследовать складывание и функционирование ценностей терпимости и толерантности в контексте культурных традиций России и стран Запада.

С этой точки зрения методологическим основанием работы выступает социально-конструктивистский подход, представленный в концепциях социологии знания как конструирования социокультурной реальности П. Бергера, Т. Лукмана, теоретических фреймах К. Мангейма и И. Гофмана. Применительно к анализу толерантности данный подход развивается в работах Дж. Грея, Н.Н. Федотовой, М.Б. Хомякова, А.В. Шипилова, которые концептуализируют толерантность через историко-культурную специфику формирования механизмов социальной регуляции.

Эмпирической базой диссертации являются результаты социологического опроса, который проводился лично автором совместно с Центром прикладных социологических исследований РГПУ и кафедры социальных коммуникаций и технологий РГПУ, а также при поддержке Центра миграционных исследований (г. Москва, под руководством Ж.А. Зайончковской). Методом стандартизированного интервью в г. Ростове-на-Дону было опрошено 202 человека из числа коренных жителей города, сегментированных на подгруппы по критериям, связанным с социально-профессиональной и возрастной принадлежностью, а также в ряде случаев выделялись тендерные подгруппы.

Научная новизна исследования:

• выделена специфика социокультурного подхода к анализу толерантности, заключающаяся в трактовке данного феномена в качестве культурно специфичного, вариативного и динамичного социального конструкта, формируемого определенной социальной общностью и несущего характеристики этой общности;

• показано альтернативное содержание ценностей толерантности и терпимости, обусловленное спецификой социокультурного контекста их формирования и заключающееся в разных основаниях данных ценностей: дистанцировании и объективировании, с одной стороны, и нравственно-понимающем сопереживании, - с другой;

• аргументировано негативное влияние миграционной активности на воспроизводство ценности терпимости в современной России, когда приток вынужденных мигрантов провоцирует рост этно- и мигрантофобий у населения принимающего региона;

• на эмпирическом материале подтверждена гипотеза о влиянии миграции на размывание ценности терпимости в сознании принимающего сообщества и недостаточной степени инкорпорирования толерантных ориентаций относительно мигрантов даже в регионе, имеющем поликультурные традиции;

• выявлены доминирующие поведенческие установки принимающего социума по отношению к мигрантам, которые характеризуются значительным дистанцированием местного населения от приезжих и ориентацией на формализованные меры регулирования отношений к мигрантам.

На защиту выносятся следующие основные положения:

1. Социокультурный подход, опирающийся на социально-конструктивистскую методологию, интерпретирует толерантность как культурно специфичный, вариативный и динамичный социальный конструкт, формируемый обществом западного типа для регулирования социальных взаимодействий различных в культурном отношении субъектов с позиции признания их равных гражданских прав. С этой позиции социокультурный подход к толерантности противоположен ее эссенционалистской интерпретации как дискретного универсального феномена, генезис которого детерминирован антропологическими или эволюционно-историческими факторами.

2. Анализ генезиса ценностей толерантности и терпимости в различных по типу обществах показывает их альтернативное содержание, детерминируемое характером социокультурного развития данных обществ. Ценность толерантности в западноевропейских странах исторически сформировалась в условиях «тесноты» социального пространства, необходимости отстаивания частных интересов и потребности в поддержании баланса конфликтующих сторон. Поэтому «западная» толерантность - это рационально осознанная необходимость лояльности к «другому», в основе которой лежит дистанцирование и объективирование. Наличие в России на протяжении долгого времени жестко стратифицированных социальных отношений определяло потребность в адаптации и смирении с социальным неравенством и социальными преференциями доминирующих групп. Поэтому данные нормы социальных отношений вызвали укоренение в русской культуре принципа терпимости, основанного на нравственно-понимающем сопереживании.

3. Масштабность современных российских миграционных потоков, сжатые сроки миграции в условиях экономического кризиса, ее правовая и инфраструктурная необеспеченность на первоначальных этапах, а также устремленность различных потоков мигрантов преимущественно в одни и те же регионы обусловили размывание традиционной российской ценности терпимости. В новой социальной ситуации она перестала подкрепляться информационно-идеологическим и административным ресурсами. Но конструирование ценности толерантности в этих условиях также вызывает затруднение в связи с отсутствием у населения принимающих регионов устойчивых либерально-демократических ценностей.

4. Высокая интенсивность и полиэтничность современных миграционных потоков на Юге России, неравномерное размещение иноэтничных мигрантов по территории региона, большой удельный вес нелегальной миграции и связанные с ним процессы вовлечения переселенцев в теневую этноэкономику, а также широко распространенные практики демонстративного потребления со стороны мигрантов в городских социумах вызвали рост нетерпимости к приезжим у населения принимающего сообщества, распространение националистических установок и готовности на силовые способы разрешения конфликтов.

5. Эмпирические замеры показывают этническую этиологию существующей в городском социуме мигрантофобии. Подобная искаженность общественного сознания связана с прочно устоявшейся в обществе гиперчувствительностью к представителям северокавказских этносов. Более половины жителей г. Ростова-на-Дону разделяет убеждение о возможности дискриминационных и даже насильственных действий в отношении приезжих. На этом фоне большее сочувствие и сопереживание проявляется горожанами к русским мигрантам, а также фиксируется большая выраженность ценностей терпимости среди студенческой молодежи и женщин по сравнению с взрослым работающим населением в целом и респондентами-мужчинами.

6. Эмпирические исследования показывают значительную дистанцированность местного населения от приезжих: основная масса респондентов принимающего сообщества ориентирована только на формальные контакты с мигрантами, а при характеристике отношений переселенцев и коренных жителей около половины опрошенных указывает на наличие крупных конфликтов. Менее 3% ростовчан поддерживают идею увеличения численности населения города за счет мигрантов, а пятая часть респондентов настаивает на запрете для мигрантов регистрации в городе.

Практическая значимость исследования определяется потребностью оптимизации управления миграционными потоками и гармонизации социальных отношений на региональном уровне. Положения и выводы диссертационного исследования используются Управлением Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия по ЮФО, Управлением Росохранкультуры по ЮФО, Администрацией Ростовской области в разработке информационной политики, направленной на конструирование ценности толерантности, Министерством образования Ростовской области в концептуализации воспитательной работы образовательных учреждений различного уровня.

Результаты данной работы могут быть использованы для развития соответствующих направлений в современном социологическом знании: этносоциологии, социологии культуры, организации социологического мониторинга, направленного на отслеживание динамики ценностного восприятия принимающим сообществом различных подгрупп мигрантов.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования докладывались и обсуждались на региональных научных конференциях (Всероссийская научная конференция студентов и молодых ученых «Перспектива-2004», Нальчик, апрель 2004 г.; «Проблемы воспитания толерантности и профилактики экстремизма в молодежной среде», Ростов-на-Дону, ноябрь 2006 г.), на заседании кафедры социальных коммуникаций и технологий РГПУ, а также использовались при чтении курса лекций «Регионоведение» на различных факультетах Ростовского государственного педагогического университета и курса «Социология культуры» на историческом факультете РГПУ. Материалы диссертации опубликованы в научных работах общим объемом 1,3 п.л.

Структура диссертации. В соответствии с последовательностью решения поставленных задач работа состоит из введения, двух глав, включающих 6 параграфов, заключения, списка литературы из 157 источников и приложения, включающего 49 таблиц. Общий объём диссертации 172 стр.

Заключение диссертации по теме «Социология культуры, духовной жизни», Левченко, Иван Николаевич

Выводы к первой главе

1. Анализ существующих в современной науке подходов к концептуализации толерантности может быть резюмирован в следующих тезисах:

• Теоретический дискурс толерантности разворачивается, по крайней мере, в трёх пересекающихся методологических плоскостях анализа: проблемы онтологической природы толерантности, категориального статуса и характера содержательного наполнения атрибутивных смыслов данного феномена.

• Дискуссия о сущностных основаниях толерантности так или иначе соотносится с двумя базовыми парадигмами обществознания -эссенционапизмом и социальным конструктивизмом. Редукционистский подход к определению толерантности опирается на такие критерии, как: дискретность, универсальность, антропологическая или эволюционно-историческая детерминированность. В контексте социально-конструктивистской методологии, на которую опирается социокультурный подход к анализу толерантности, данный феномен трактуется как культурно специфичный, вариативный и динамичный социальный конструкт, формируемый определённой социальной общностью и несущий характеристики этой общности.

• При категориальной интерпретации толерантности в социологической предметности чаще всего используются следующие понятия: культурный принцип, ценность, социальная норма и установка, стратегия и технология. Так, с позиции фундаментальности и автономности данного явления толерантность может рассматриваться в качестве основополагающего принципа функционирования культуры. В рамках социокультурного анализа толерантность концептуализируется как смысловая ценность, формируемая в определённой социокультурной среде, что приписывает ей статус регулятора социального взаимодействия, одного из критериев оценки событий, действий, идей и мнений. Определение толерантности в категориях социальной нормы и установки фиксирует уже не уровень стратегической ориентированности жизнедеятельности индивида, но уровень достаточно конкретных предписаний поведения. Самый «нижний» уровень категоризации толерантности относительно её поведенческой реализации и практического воплощения находит выражение в понятиях технологии или стратегии/модели социальных отношений.

• Необходимо подчеркнуть, что указанные определения вовсе не отрицают наличие других категориальных форм существования толерантности, а, наоборот, дополняют их и фиксируют многомерность проявлений толерантности. Кроме того, выделенные группы дефиниций коррелируют с методологическими полюсами сущностной природы толерантности. Одно и тоже категориальное поле толерантности может по своему происхождению маркироваться как универсальное и объективно «заданное», либо как культурно-специфичное и сконструированное.

2. Задача определения степени комплементарности принципа толерантности российской историко-культурной традиции социального взаимодействия результировалась в проведении сравнительного анализа формирования данного принципа в различных социокультурных средах. В результате чего был сформулирован ряд выводов: Генезис ценности толерантности в западноевропейских обществах был обусловлен потребностями отстаивания частных интересов, собственности в условиях «тесноты» социального пространства, с одной стороны, и необходимостью в поддержании баланса конфликтующих сил для недопущения деструктивных процессов, с другой. На этом социокультурном основании постепенно формировались идей плюрализма, социальной свободы и прав человека как базовые нормативы регулирования общественных отношений. А внутреннее социальное напряжение разрешалось совершенствованием договорных отношений, рационализацией и формализацией социальных связей.

Укоренение этих культурно-исторических норм сформировало основание для формулирования принципа толерантности как механизма разрешения межгрупповых и межличностных конфликтов. Поэтому, «западная» толерантность - это рационально осознанная необходимость терпимости к «другому», в основе которой лежит отчуждение и объективирование.

В России исторически сложилась иная социокультурная традиция социального взаимодействия, которая обусловлена отсутствием на протяжении долгого временного периода ярко выраженных различий «одноуровневых» не иерархизированных межличностных и межгрупповых взаимодействий. Жёстко стратифицированные социальные отношения не предполагали равенства и партнерства в разрешении социальных напряженностей и конфликтов. Они обуславливали потребность в адаптации и смирении с социальным неравенством и социальными преференциями доминирующих групп. Поэтому данные нормы социальных отношений и вызвали укоренение в русской культуре другого принципа - принципа терпимости.

Социокультурные особенности российской толерантности могут быть описаны сочетанием таких противоречивых черт, как: широкая этническая терпимость в соединении с резким отторжением «неправильных» религий и идеологий; покровительственное отношение к другим этносам; формирование связей между людьми не на основе формальных законов, а на основе силы Соглашений («соборности») и традиции; противопоставления закона и справедливости («правды»). Таким образом, российская ценность терпимости основана, не на рационально-объективированной потребности, а, прежде всего, на нравственно-понимающем сопереживании.

3. Современный характер функционирования российского общества в числе негативных тенденций развития включает в себя следующие параметры, препятствующие установлению атмосферы доброжелательности и согласия в стране: дегуманизация общественных отношений, экономический кризис, обеднение основной массы населения, криминализация социума, рост насилия, этнонациональные конфликты. Перечисленные позиции пересекаются, налагаются и усугубляются миграционной активностью иноэтничных групп. Приток вынужденных мигрантов не только меняет этническую структуру принимающего региона, но и в крайне неблагоприятной экономической обстановке осложняет межэтнические отношение и процесс формирования этнической терпимости.

Кроме того, фиксируется ситуация смешения этно- и мигрантофобий, когда местное население проецирует этническую неприязнь на мигрантские группы и, наоборот, негативные установки в отношении приезжих на этнические группы долгое время проживающие в регионе. Между тем, степень выраженности недоброжелательного отношения к этническим мигрантам неравномерно распределена по различным группам населения. Так, общероссийские социологические исследования выявляют варьирование интенсивности нетерпимого восприятия в зависимости от территориально-географического расположения принимающего социума, уровня урбанизированности населённого пункта, а также возраста, образовательного уровня и социально-профессиональной принадлежности носителей подобных установок.

ГЛАВА И.

ЦЕННОСТНЫЕ УСТАНОВКИ ПРИНИМАЮЩЕГО СОЦИУМА ПО ОТНОШЕНИЮ К МИГРАНТАМ: ОПЫТ ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

2.1. Миграционная ситуация на Юге России: объективные характеристики принимающего сообщества

Территория Юга современной России всегда характеризовалась высоким уровнем миграционной активности. С древних времен в этом регионе мигрировали большие группы людей, определяя его культурную и социальную специфику. Становление российского государства, начиная с 16 века породило тенденцию закрепления в этих районах русского этноса, основу которого составило казачество. В результате, со временем закономерно сформировалась специфика этого геополитического пространства, которая может быть сведена к четырем признакам:

1. Многонациональное^;

2. Миграционная активность населения;

3. Наличие приграничных территорий;

4. Наличие казачества как особой социально этнической группы.

Если обратиться к рассмотрению общего характера миграционных процессов в конце прошлого века, то в бывшем Союзе ССР до середины 80-х годов доминировала внутренняя миграция, определявшаяся в доперестроечный период интересами экономики и производства. Особенно интенсивно исследовались те ее формы, которые были связаны с занятостью населения и соответственно с перераспределением трудовых ресурсов. В этой своей функции внутренняя миграция осуществляла регулирование потоков между регионами и республиками, формирование населения в районах интенсивного экономического освоения, стимулирование более активной миграционной подвижности населения в одних республиках и его стабилизации в других. Поэтому она играла заметную роль в решении тех экономических задач, которые были обусловлены необходимостью как снижения уровня трудоизбыточности, так и обеспечения рабочей силой регионов страны1.

В результате распада Советского Союза произошло кардинальное изменение структуры миграционных потоков. По мнению специалистов, она стала характеризоваться, прежде всего, стрессовым характером. На нынешнем этапе развития России, в первую очередь, следует говорить о вынужденной миграции, связанной с изменением места жительства по независящим (внешним) от переселенцев причинам . Вынужденная миграция занимает важное место в числе различных общественных событий последнего десятилетия с точки зрения остроты, масштабности, социально-экономических последствий. Особую актуализацию данные процессы получили в южных регионах страны. По сути, именно здесь если не возникли, то сюда прибыли первые вынужденные мигранты из Закавказья и Средней Азии и по мере развития политических событий поток вынужденных мигрантов регион то усиливался, то сокращался3.

Специалисты посчитали, что, начиная с 1989 г., территория сегодняшнего Южного федерального округа (ЮФО) приняла четыре основных волны вынужденных мигрантов, которые стали следствием следующих событий: землетрясения в Армении в 1989 г. этнических конфликтов в Баку и Сумгаите в 1989 - начале 90-х гг.;

1 Морозова Г.Ф. Современные миграционные явления: беженцы и эмигранты // Социол. исслед. 1992. № 3. С.34-35.

2 Информационное пособие для журналистов по проблемам миграции // Миграционные процессы в Ростовской области. Обзор аналитических материалов территориального органа Минфедерации РФ в Ростовской области по проблемам миграции. Ростов н/Д. С. 12.

3 Рязапцев С.В. Современный демографический и миграционный портрет Северного Кавказа. Ставрополь, 2003. С. 101. межнациональных конфликтов в Молдавии, Средней Азии (Таджикистан, Казахстан, Узбекистан) и Закавказье (Абхазия, Южная Осетия, Чечено-Ингушетия) в 1992-1995 гг.; боевых действий в Чеченской Республике период с декабря 1994 по август 1996 гг. и предшествовавших им притеснений русскоязычного населения в 1992-1993 гг.; проведения контртеррористической операции в Чеченской Республике с августа 1999 г. до нынешнего этапа.

По некоторым данным, общая численность граждан, временно покинувших места своего проживания на ее территории и находящихся в местах временного размещения на территории России, составляет 425,5 тыс. чел1. В то же время, в Южном федеральном округе на начало 2002 г. Было зарегистрировано 158,2 тыс. вынужденных переселенцев (с 1 июля 1992 г.) и 15,5 тыс. беженцев (с марта 1993 г) . Однако, как указывает С.В. Рязанцев, не все вынужденные мигранты по различным причинам регистрируются в официальных структурах, поэтому наверняка таких людей гораздо больше3.

Сохранение на территории ЮФО очагов межнациональных конфликтов неизбежно порождает потоки вынужденных переселенцев и в настоящее время. Особо острые формы этот процесс приобрел в Чеченской Республике и в целом на Северном Кавказе. К серьезным последствиям может привести то, что до сих пор не определены меры социально-экономической поддержки граждан, пострадавших в ходе антитеррористических мероприятий в Чечне в 1994-1995 и 1999-2000 гг. Не решены до

1 Этносоциальные и этнополитические процессы на Юге России / Под общ. ред. Ю.Г. Волкова, А.В. Попова//Регионоведение. Ростов н/Д, 2002. С. 267-268.

2 Численность и миграция населения Российской Федерации в 2001 году. М., 2002.

С. 109.

Рязанцев С.В. Современный демографический и миграционный портрет Северного Кавказа. Ставрополь, 2003. С. 101. конца и проблемы населения, пострадавшего в ходе осетино-ингушского конфликта 1992 г.

С одной стороны, миграционная ситуация на территории Южного федерального округа, определяется во многом общероссийскими факторами, но с другой - она имеет собственную специфику, обусловленную особенностями этого региона. К последним следует отнести:

• привлекательные геоклиматические условия; высокая плотность населения;

• многонациональное^ населения, нередко стремящегося сохранить исторически сложившийся межэтнический баланс, сферу проживания;

• сложность социально-экономической ситуации, особенно в национальных республиках Северного Кавказа, не преодолевших всех последствий периода кризисного развития; относительное малоземелье в преимущественно аграрных районах;

• наличие целого ряда очагов межэтнической напряженности;

• обострение вызовов и угроз национальной безопасности, обусловленных проявлениями политического и религиозного экстремизма, преступной деятельностью сил международного терроризма1.

К особенностям современной миграционной ситуации на Юге России относится то обстоятельство, что внутренние мигранты разных национальностей прибывают в ЮФО весьма неравномерно. Их потоки направлены преимущественно в густонаселенные регионы, хозяйственно и экономически развитые, с благоприятными природными условиями, что приводит к возрастанию конфликтного потенциала в городском социуме. Кроме того, многие мигранты стремятся в места компактного проживания представителей своего этноса. Это ведёт к формированию этнически гомогенных анклавов внутри принимающего социума, являющего

1 Этносоциальные и этнополитические процессы на Юге России / Под общ. ред. Ю.Г. Волкова, А.В. Попова // Регионоведение. Ростов н/Д, 2002. С. 267-268. изначально «русской» территорией. А также, подобная ситуация накладывается на устойчивую тенденцию исхода русских из ряда республик Северного Кавказа, что ведет к этнической концентрации населения, выражающейся в абсолютном и относительном росте численности представителей коренных национальностей, ведущем к этническому и национально-территориальному обособлению этих республик.

Отличительной чертой современной миграционной ситуации в ЮФО также является то, что входящие в его состав субъекты Федерации приняли не только большую часть миграционных потоков из стран СНГ (в основном из Средней Азии и Закавказья), но и основной поток внутренней миграции из Чечни и других республик Северного Кавказа. Кроме того, необходимо отметить, экстремальные причины миграции до сих пор в роли значимых на Юге России, однако их роль постепенно снижается. В современных миграционных потоках начинает доминировать социально-экономические причины миграции, которые постепенно приходят на смену стрессовым1.

Таким образом, ход современных миграционных процессов на территории ЮФО определялся влиянием двух противоречивых групп факторов: деструктивных и конструктивных . К деструктивным факторам относятся распад СССР и сопровождающие его подъем национализма, вооруженные этнические конфликты, политическая нестабильность и экономический кризис. Эти факторы придали миграции, в основном, вынужденный характер и спровоцировали массовые потоки вынужденных мигрантов.

1 Рязанцев С. В. Современный демографический и миграционный портрет Северного Кавказа. Ставрополь, 2003. С. 99.

2 См.: Топтип А. Фактор миграции и демографический кризис в России // Экономист. 2000. № 4; Моисеенко В.М. Теория человеческого капитала и исследования миграционных процессов в России // Проблемы прогнозирования. 2000. № 4; Зайончковская Ж.А. Миграция населения СССР и России в XX веке // Юридический мир. 1999. №9.

Параллельно с деструктивными, на территории ЮФО действуют такие новые конструктивные факторы, как политика «открытых дверей», трансформация экономики на рыночной основе, включение России в систему мировых миграционных процессов, которые остаются незамеченными для широкого общественного мнения. Они стали определенным амортизатором отрицательного влияния деструктивных процессов. И, если в масштабах страны преобладающим постепенно становится усиление конструктивных факторов, то на Юге России доминирует влияние деструктивных процессов. Наличие на территории округа очагов межнациональных конфликтов, продолжающаяся контртеррористическая операция в Чечне, прозрачность границ с государствами СНГ оказывают дестабилизирующее воздействие на миграционную обстановку.

Все это позволяет сделать вывод о том, что ЮФО стал своего рода буферной зоной, где оседают многонациональные потоки беженцев и вынужденных переселенцев, несущие на себе значительный конфликтный заряд. Особую миграционную нагрузку испытали Краснодарский и Ставропольский края, Ростовская, Волгоградская и Астраханская области1.

Так, в Краснодарский край за последние 10 лет прибыло более 1 млн чел. Практически каждый пятый житель края является мигрантом2, а миграционный прирост в 5-6 раз превышает общероссийские показатели. Хотя Краснодарский край занимает первое место в ЮФО и в стране по количеству зарегистрированных вынужденных переселенцев, начиная с 1998 г. здесь отмечается постоянное уменьшение численности коренного населения3.

1 См.: Дмитриев А.В., Слепцов Н.С. Конфликты миграции И М., 2004; Муко-мель В.И. Грани интолерантности (мигрантофобии, этнофобии) // Социол. исслед. 2005. № 2; Хоперская JI.JI. Проблема радикализма и экстремизма в южном федеральном округе // Гуманитарная мысль Юга России. 2005. № 1; Денисова Г.С. Миграция в фокусе общественного сознания // Проблемы миграции на Юге России: опыт социологического анализа. Ростов н/Д, 2003. л

Данильченко С. Законодательная инициатива Краснодарского края и Адыгеи // Российский региональный бюллетень. Т. 3. № 1.2001. С. 9.

3 Там же.

Социальная инфраструктура края, не рассчитанная на такое количество населения, испытывает значительные перегрузки. Приток мигрантов ведет к росту цен на недвижимость, обострению конкуренции на рынке труда, снижению уровня жизни, обострению проблем в сферах образования и здравоохранения, негативно влияет на криминальную ситуацию. Местное население вытесняется из сферы мелкого и среднего предпринимательства, торговли и т.д., что в совокупности с национальными особенностями, традициями и укладом жизни создает почву для обострения межнациональных отношений. В коммерческой среде преобладают в основном армяне, курды, турки-месхетинцы, азербайджанцы, чеченцы, грузины, цыгане1.

Важной особенностью в обустройстве прибывающих в край мигрантов является их нацеленность на компактное поселение, значительная часть мигрантов (армян, грузин, азербайджанцев, греков, крымских татар, турок-месхетинцев и других) оседают при этом в наиболее важных в стратегическом отношении районах: вдоль автодорог федерального значения, магистральных продукте проводов и на Черноморском побережье. Ситуация серьезно осложняется тем, что значительная часть мигрантов не имеет возможности самостоятельно обустроиться в крае и рассчитывает на государственную поддержку, которая регламентируется соответствующим законодательством. Однако, ввиду того, что край, как и весь Юг России официально не относится к регионам, принимающим мигрантов, возможности такой поддержки весьма ограничены.

Фиксируемая ситуация компактного расселения мигрантов, своеобразное «капсулирование» мигрантских сообществ по терминологии

1 Петров В.Н. Иноэтничные мигранты и принимающее общество. Особенности проблемного взаимодействия (на примере турок-месхитинцев) // Социол. исслед. 2005. № 9. С. 75-76.

М. Саввы1, обусловило интенсивный рост численности некоторых этнических групп, как за счет высокой рождаемости, так и вследствие подтягивания в такие места новых мигрантов, стремящихся поселится в этнически родственной среде. Так, численность армян, зарегистрированных по месту жительства, составляет более 240 тыс. чел. Фактическое же их количество оценивается в 500-600 тыс. Армяне стали второй по численности (после русских) этнической группой в Краснодарском крае2. Армянская диаспора хорошо организована и активно действует не только в сфере экономики, но и политики3. Численность курдов за это время увеличилась на 85%, ассирийцев - на 64%, грузин - на 43%.

Значительный рост наблюдается и по другим этническим группам населения. Это приводит к тому, считают ученые и специалисты, что в районах компактного расселения этих групп нарушается сложившийся этно-демографический баланс, обостряются социокультурные противоречия, периодически возникают конфликтные ситуации. В контексте указанных проблем периодически происходят всплески напряженности не только в Краснодарском крае (в районах расселения турок-месхетинцев), но и Ростовской области (районы расселения чеченцев, турок-месхетинцев), Республике Адыгея (район расселения курдов). Аналогичные проблемы существуют в отдельных районах Ставропольского края, Астраханской и Волгоградской областей, где также нарушен сложившийся этнический баланс населения.

В результате, сложилась довольно тревожная ситуация, когда на

1 См.: Савва М.В. Пресса, власть и этнический конфликт (взаимосвязь на примере Краснодарского края). Краснодар, 2002.

2 Информационное пособие для журналистов по проблемам миграции // Миграционные процессы в Ростовской области. Обзор аналитических материалов территориального органа Минфедерации РФ в Ростовской области по проблемам миграции. Ростов н/Д, 2002. С. 16.

3 Петров В.Н. Иноэтничные мигранты и принимающее общество. Особенности проблемного взаимодействия (на примере турок-месхитинцев) // Социол. исслед. 2005. № 9. С. 75-76. южных границах России скопилось значительное количество мигрантов, недовольных условиями, созданными для их размещения. Эта разнородная социальная масса, во многом вынужденно ведущая люмпенизированный образ жизни, в определенной ситуации может выступить в качестве фактора, дестабилизирующего социально-политическую обстановку в регионе. Специалисты прогнозируют, что при возникновении тех или иных акций протеста могут быть парализованы важные транспортные магистрали, что способно принести государству значительный экономический ущерб, отразиться на состоянии национальной безопасности.

Не менее «проблемной» миграционная ситуация является и в другом регионе ЮФО - Ростовской областиМногонациональное^ -историческая характеристика этого региона. Однако известные события, ставшие причиной конфликтных ситуаций в некоторых республиках бывшего СССР, а также на Северном Кавказе, привели к определенным изменениям в этнической карте Ростовской области. Соответственно, возникли новые процессы в межнациональных отношениях2.

В территориально-географическом отношении Ростовская область находится в южной части Восточно-Европейской равнины в СевероКавказском регионе, занимая обширную территорию площадью 100,8 тыс. кв. км в речном бассейне Нижнего Дона. Плотность населения составляет 47 чел./кв. км. Всего население области составляет 4 млн 380 тыс. человек. По численности населения область занимает 6-е место в Российской Федерации.

Всего в области проживают представители более 100 национальностей, из них около 128 тыс. представителей коренных этносов республик Северного Кавказа и Закавказья. Следует также выделить отдельную группу

1 В данном разделе параграфа использованы аналитические материалы миграционной службы ГУВД Ростовской области.

2 См.: Основные проблемы миграционной ситуации в Ростовской области. Ростов н/Д, 2001; Проблемы вынужденной миграции на Юге России. Ростов н/Д, 2001; Хоперская JI.JI. Характеристики миграционных процессов в Ростовской области. Ростов н/Д, 2001. донское казачество, которое составляет на сегодня около 100 тыс. человек (непосредственно реестровые казаки). Если же учитывать и членов их семей, то данный показатель приблизится к нескольким сотням тысяч. И основной задачей миграционной политики Ростовской области является сохранение миграционного потока (внешнего и внутреннего), включающего трудовую миграцию и вынужденное переселение. Весь поток условно делится на тех, кто собирается обустроиться на территории области и тех, кто- либо рассчитывает вернуться на родину, либо сразу настроены на «легкие» заработки. Первые обращаются за регистрацией в Миграционную службу области. В период с 1992 г. по настоящее время всего за регистрацией обратилось около 160 тыс. человек, а статус беженца и вынужденного переселенца получили 44 058 граждан.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Интенсификация процессов глобализации в современном обществе способствовал вовлечению в межкультурную коммуникацию огромных масс людей, принадлежащих к различным географическим и культурным ареалам, социальным и профессиональным кругам. В сферу непосредственного взаимодействия и постоянного контакта оказались вовлеченными социальные группы, принадлежащие к различным культурным и цивилизационным мирам, что вызвало стремительное формирование конфликтогенного потенциала в социальных отношениях. Наибольший потенциал напряжённости сконцентрировала в себе сфера межэтнических взаимодействий. По данным Стокгольмского института мира в конце 90-х годов XX века более двух третей всех вооружённых конфликтов в своей основе имели этнические причины.1 Поэтому культурная и этническая нетерпимость рассматривается современными учёными, политиками и общественными деятелями как угроза миру и безопасности. Международные правозащитные организации, стремясь выработать универсальные и действенный механизм преодоления всех форм расизма и расовой дискриминации, выдвинули на первый план принцип толерантности, который должен стать нормативным как в международных отношениях, так и на уровне внутренней политики.

С этой точки зрения, активность международных структур в трансляции принципа толерантности опирается на рассмотрении данного явления как одного из «фундаментальных признаков цивилизованности», «сущности демократической ментальное™»2. Другими словами, процесс кристаллизации и распространение ценности толерантности связывается с всеобщими тенденциями демократизации социально-политической жизни и утверждением западных

1 Садохип М.Н. Этнология. М., 2000. С. 15-16.

2 Скворцов J1.B. Толерантность: иллюзия или средство спасения? // Культурология. М., С. 138,139. либеральных принципов. Некоторые исследователи, предпосылки генезиса толерантности видят и в универсальных характеристиках биосоциальной организации субъекта. Но, на наш взгляд, более эвристичным является социокультурный подход к анализу данного феномена, который, основываясь на методологических положениях социального конструктивизма, вскрывает прагматичность современного конструирования ценностей толерантности, обусловленное идеологическими и политическими соображениями.

Социокультурный анализ выявляет не только различия в коннотациях понятия «толерантность», но и позволяет зафиксировать противоположность ценностей терпимости и толерантности, сформировавшихся в российской и западно-европейской культурных традициях. Данные ценностные нормы выполняют функцию регулирования межличностных или межгрупповых отношений в обществе в аспекте нивелирования потенциала социальной конфликтности между различными по культурным, религиозным и социальным параметрам сообществами. Но содержательное наполнение толернатности и терпимости в различных по типу социальных системах Западной Европы и России отличается высокой степенью несовпадения, что обусловлено различиями в характере культурных сред их формирования.

А именно, сравнительный социокультурный анализ показал, что в странах Западной Европы, где исторически сформировалась частная собственность и способы отстаивания частных интересов, еще в средние века возникает потребность в поддержании баланса конфликтующих сил (не смотря на то, что этот баланс периодически нарушался вследствие их перегруппировки). На этом культурно-историческом основании постепенно формировались идеи плюрализма, социальной свободы и прав человека как базовые нормативы регулирования общественных отношений. Внутреннее социальное напряжения разрешалось совершенствованием договорных отношении, рационализацией и формализацией социальных связей. Укоренение этих культурно-исторических норм сформировало основание для формулирования принципа толерантности как механизма разрешения межгрупповых и межличностных конфликтов.

В России исторически сложилась иная культурная традиция, что детерминировалось отсутствием ярко выраженных различий не иерархизированных межличностных и межгрупповых взаимодействий. Жёстко стратифицированные социальные отношения не предполагали равенства и партнерства в разрешении социальных напряженностей и конфликтов. Они определяли потребность в адаптации и смирении с социальным неравенством и социальными преференциями доминирующих групп. Поэтому данные нормы социальных отношений и вызвали укоренение в русской культуре другого принципа - принципа терпимости. Особенности российской терпимости могут быть описаны сочетанием таких противоречивых черт, как: широкая этническая терпимость в соединении с резким отторжением «неправильных» религий и идеологий; покровительственное отношение к другим этносам; формирование связей между людьми не на основе формальных законов, а на основе силы Соглашений («соборности») и традиции; противопоставления закона и справедливости («правды»). В результате, российская ценность терпимости основана, прежде всего, на нравственно-понимающем сопереживании.

Функционирование данных принципов в условиях территориального рассеяния народов и большой степени полиэтничности состава страны было характерно не только для имперского периода истории России, но являлось отличительной чертой и советского этапа её развития. В этой связи, в СССР формировалась и достаточно успешно реализовывалась политика интернационализма, когда над историческим и культурным многообразием возвышалась общая социально-политическая идея строительства коммунизма. Фактически такая политика отодвигала на второй план этническую культуру и религиозно-конфессиональную принадлежность за счёт усиления и поддержания общей социалистической культуры, существования единого советского народа. И наверное стоит согласится с тем, что несмотря на не абсолютный характер этнической терпимости в советском государстве, а также при безусловном наличии политического давления и насилия, в этот период не только отдельные люди, но и целые народы не испытывали друг к другу вражды, и с преимущественно интересом воспринимали этнокультурные особенности друг друга.

На современном же этапе развития России в связи с происходящими структурными сдвигами в принципах функционирования всех сфер жизни общества происходит количественное разрастание различных социальных фобий, межконфессиональное распрей, обострение межэтнического размежевания и других форм проявления конфликтности. Перечисленные позиции пересекаются, налагаются и усугубляются миграционной подвижностью иноэтничных групп, активизация которых отмечается в последние десятилетия. Приток вынужденных мигрантов не только меняет этническую структуру принимающего региона, но и в крайне неблагоприятной экономической обстановке осложняет социальные и этнокультурные взаимоотношения, что в итоге препятствует процессу воспроизводства ценности терпимости в отношении к приезжим.

Кроме того, на сегодняшний день особенно остро проблемы терпимости местного населения в условиях миграционной подвижности встают на Юге России. Традиционная этническая мозаичность региона, природно-географическая специфика его расположения и динамичное развитие его социально-экономической инфраструктуры привлекает сюда значительные потоки мигрантов, в том числе и нелегальных. А в условиях высокой интенсивности и полиэтничности современных миграционных потоков, неравномерного размещения иноэтничных мигрантов по территории региона, большого удельного веса нелегальной миграции и, связанных с ним, процессов вовлечения переселенцев в теневую этноэкономику, происходит нарастание нетерпимости местного населения к приезжим, распространение националистических установок и готовности на силовые способы разрешения конфликтов.

Анализ социальной основы различных этнокультурных фобий, которые усиливаются экономическим расслоением и нарастанием материального неравенства, свидетельствуют о том, что требуются сознательные усилия по формированию миролюбия и согласия в стране, поддерживаемые и повседневно проводимые государством. Вместе с тем, выбранная правительственными органами стратегия нивелирования различных форм этнической нетерпимости на основе формирования в стране принципов и ценностей толерантных отношений не даёт пока сколько-нибудь ощутимых результатов. Таким образом, фиксируется потребность в осмыслении данной проблемы с точки зрения определения степени воспроизводства ценности терпимости и степени интериоризации толерантных ориентаций местным населением по отношению к мигрантам. С этой целью в Ростове-на-Дону было реализовано прикладное социологическое исследование в котором приняло участие 202 жителя города из числа коренного населения.

Эмпирические результаты проведенного опроса зафиксировали ситуацию размывания ценностей терпимости и не достаточную степень инкорпорирования толерантных ориентаций в ценностное восприятие мигрантов принимающим социумом. Доминирующие поведенческие установки местного населения по отношению к переселенцам также характеризуются значительным дистанцированием и ориентацией на формализованные меры регулирования отношений к мигрантам. Основными причинами мигрантофобии в городе, имеющую ярко выраженную этническую основу, являются искаженные в основной своей массе представления о мигрантах - их национальном составе, местах выхода, роде занятий на новом месте. Основные претензии к мигрантам, предъявляемые местным населением, - затоваривание рынка некачественными товарами и продуктами, рост преступности, нарушение санитарных норм, распространение болезней.

Среди основной массы горожан образ приезжего ассоциируется, прежде всего, с лицом кавказской национальности или среднеазиатом, а также с временно пребывающим на территории Ростова; тех, кто уже обосновался, «вписался» в городской социум, население не выделяет. Именно поэтому достаточно широко распространен стереотип представлений о мигрантах как о ненужных людях, создающих дополнительные проблемы, усугубляющие социальные болезни общества. Но, необходимо отметить, что в принимающем социуме имеется и определенная часть населения, толерантная к мигрантам, трезво оценивающая ситуацию в городе, видящая положительный «вклад» приезжих в его развитие.

В заключение необходимо подчеркнуть, что нетерпимость к мигрантам, особенно с этнической окраской, ставит под угрозу стабильность, безопасность существования всего социума. Возникновение данного явления в полиэтничном, поликонфессиональном регионе, где веками жили люди самых разных национальностей и вероисповеданий - тревожный факт. В конечном итоге подобное отношение принимающего общества свидетельствует о низком уровне его адаптированное™ к мигрантам. В разработанной недавно Федеральной целевой программе «Формирование толерантное™ сознания и профилактика экстремизма в российском обществе» предусматривается распространение норм толерантаого поведения и противодействия различным видам ксенофобии и, в том числе, - этнофобии - через средства массовой информации, роль которых как в упрочении стабильности социума (в том числе и этнополитической), так и в раздувании различных фобий трудно переоценить.

Тем не менее, существование в принимающем социуме г. Ростова-на-Дону толерантно настроенной к мигрантам часта населения, особенно среди молодого поколения, дает основание для возможности, при определённых условиях, благоприятного прогноза дальнейшего развития укоренённых в социокультурной специфике России традиций терпимого и неконфликтаого отношения к переселенцам. И в этом отношении, интериоризация многих составляющих западных ценностей толерантаости, распространение которых сегодня обеспечивается органами государственной власти, может сформировать полезный сплав ориентаций и установок социальных взаимодействий, комплементарных отечественной социокультурной специфике.

Список литературы диссертационного исследования кандидат социологических наук Левченко, Иван Николаевич, 2006 год

1. Авксентьев А.В., Авксентьева В.А. Северный Кавказ в этнической картине мира. Ставрополь, 1998.

2. Авксентьев А.В., Авксентьева В.А. Этнические группы и диаспоры Ставрополя. Ставрополь, 1997.

3. Авксентьев В.А. Этнические конфликты: история и типология // Социол. исслед. 1996, № 3.

4. Алексеев О.А. Конфликт и толерантность в российском историческом самосознании // Толерантность и полисубъектная социальность. Екатеринбург, 2001.

5. Амальрик А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года // Огонек. 1990. №9.

6. Аналитические материалы миграционной службы ГУВД Ростовской области.

7. Апине А. Толерантность и этничность // Толерантность и согласие. Матер, межд. конф. М., 1997.

8. Арутюнян Ю.В. О потенциале межэтнической интеграции в московском мегаполисе // Социол. исслед. 2005. № 1.

9. Арутюнян Ю.В., Дробижева JI.M. Этносоциология: пройденное и новые горизонты // Социол. исслед. 2000. № 4.

10. Асмолов А.Г. Слово о толерантности // Век толерантности: Научно-публицистический вестник. М., 2001.

11. Ахиезер А. Мифология насилия в советский период (возможность рецидива) // Общественные науки и современность. 1999. № 2.

12. Ахиезер А. Проблемы государственной власти в России. Статья VIII. Центр власти и центр духа // Рубежи. 1996. № 9.

13. Бадыштова КМ. Отношение местного населения к мигрантам (на примере Приволжского федерального округа) // Социол. исслед. 2003. № 6.

14. Бауман 3. Мыслить социологически. М., 1996.

15. Бедеров И. Незаконная фамилия // «Новая газета». 2002. 11 июля.

16. Белозеров B.C. Этнодемографические процессы на Северном Кавказе. Ставрополь, 2000.

17. Беляева JI.A. «Новые средние» в России // Свободная мысль, 1998. № 7.

18. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995.

19. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990.

20. Большой энциклопедический словарь. М., 1987.

21. Бызов Л.Г. Уровень потребления и имущественные характеристики среднего класса // Социол. исслед. 2000. № 3.

22. Васильев Н.К. Толерантность в пространстве современной международной политики // Матер, межд. конгресса «Гражданское образование, культура мира и толерантность». М., 2000.

23. Вендина О. Мигранты в Москве. Грозит ли российской столице этническая сегрегация // Миграционная ситуация в регионах России. Вып. 3. М., 2005.

24. Витковская Г. Незаконная миграция в странах СНГ // Центральная и Восточная Европа в системе глобальных миграций: Матер, межд. семинара 16-17 ноября 2001 г.

25. Вишневский А.Г. Распад СССР: этнические миграции и проблема диаспор // Общественные науки и современность. 2000. № 3.

26. Власть и тенденции формирования социальных общностей в регионе // Проблема формирования толерантности в отношениях к вынужденным мигрантам. Саратов: Изд-во «Научная книга», 2004.

27. Воронин Г.Л. Диагностика духовной детерминанты социального взаимодействия // Социол. исслед. 2000. № 9.

28. Ворсобин В. Россияне полюбили евреев, но раздражены кавказцами // Комсомольская правда. 2005, 16 августа.

29. Галкин А.А., Красин Ю.А. Культура толерантности перед вызовами глобализации // Социол. исслед. 2003. № 8.

30. Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Средние слои в современной России // Социол. исслед. 1998. № 7.

31. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М., 2000.

32. Грей Дж. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности. М., 2003.

33. Гречко П.К. Толерантность: идентификация предельных оснований // Толерантность и полисубъектная реальность. Матер, межд.конф Екатеринбург, 2001.

34. Гудков Л.Д. Антисемитизм в постсоветской России // Нетерпимость в России: старые и новые фобии. М., 1999.

35. Гудков ЯД. Динамика этнических стереотипов и проблема толерантности // Толерантность и согласие: Матер, межд. конф. М., 1997.

36. Гудков Л.Д Смещённая агрессия: отношение россиян к мигрантам // Вестник общественного мнения: Данные, анализ, дискуссии. 2005. № 6 (80).

37. Гулиев М.А. Политическая толерантность в межэтнических конфликтах. Автореф. дис. канд. полит, наук. Ростов н/Д, 2003.

38. Даль В. Толковый словарь. М., 1995. Т. IV.

39. Данильченко С. Законодательная инициатива Краснодарского края и Адыгеи // Российский региональный бюллетень. Т. 3. № 1.2001.

40. Декларации принципов толерантности. Статья 1. // Толерантность -идеология гражданского мира. М., 2001.

41. Демократия: конфликтность и толерантность / Под ред. B.C. Рахманина. Воронеж, 2002.

42. Денисова Г.С. Миграционные процессы в Ростовской области: Информационное пособие для журналистов по проблемам миграции. Ростов н/Д, 2002.

43. Денисова Г.С., Радовель М.Р. Этносоциология. Ростов н/Д, 2000.

44. Денисова Г.С., Уланов В.Н. Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социокультурного статуса. Ростов н/Д, 2003.

45. Дзялошинский И. О некоторых причинах интолерантного поведения // Российская пресса в поликультурном обществе: толерантность и мультикультурализм как ориентиры профессионального поведения. М., 2002.

46. Дмитриев А.В., СлепцовН.С. Конфликты миграции // М., 2004.

47. Дмитриев А.В., Слепцов Н.С. Толерантность: возможности и пределы // Конфликты и миграции. М., 2004.

48. Дробижева Л.М. Этносоциология: пройденное и новые горизонты // Социол. исслед. 2000. № 4.

49. Дробилсева Л.М., Хомяков М.Б. Новые подходы в изучении и преподавании идей толерантности как результат реализации программы Уральского МИОН / URL: http://mion.rsu.ru/analytics.

50. Духовные основы и динамика российской цивилизации (независимый теоретический семинар). Доклад Б. Ерасова // Рубежи. 1997. № 5.

51. Ерохина Е. Межкультурная коммуникация // Российская пресса в поликультурном обществе: Толерантность и мультикультурализм как ориентиры профессионального поведения. М., 2002.

52. Зайончковская Ж.А. Миграция населения СССР и России в XX веке // Юридический мир. 1999. № 9.

53. Зарубина Н.Н. Хозяйственная культура постсоветской России. Вып. 9. РНИСиНП. М., 2001.

54. Заславская Т.И., Громов Р.Г. К вопросу о «среднем классе» российского общества // Мир России. 1998. № 4.

55. Зенкова Ю.А. Стратегии толерантности в коммуникативном пространстве современного социума // Толерантность и полисубъектная реальность: Матер, межд. конф. Екатеринбург, 2001.

56. Иванов В.Н. Межнациональные отношения в России // Социол. исслед. 1994. №6.

57. Инглхарт Р. Культура и демократия // Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу. М., 2002.

58. Информационное пособие для журналистов по проблемам миграции // Миграционные процессы в Ростовской области. Обзор аналитических материалов территориального органа Минфедерации РФ в Ростовской области по проблемам миграции. Ростов н/Д.

59. История толерантности / URL: http://www.tolerance.ru/.

60. Калиновский Г.А. Факторы формирования правовой культуры учащейся молодежи средних городов Юга России. Автореф. дис. канд.соц.н. Ростов н/Д, 2001.

61. Капустин Б.Г., Клямкин И.М. Либеральные ценности в сознании россиян //Политические исследования. 1994. № 1.

62. Кара-Мурза С. Цивилизованный слом // Наш современник. 1993. № 8.

63. Карлова Е.Ю. Идея толерантности в свете проблем чужого // Толерантность и полисубъектная реальность: Матер, межд. конф. Екатеринбург, 2001.

64. Ключевский В.О. О русской истории. М., 1993.

65. Коллинз Р. Философия социологии. Новосибирск, 2002.

66. Косарь М.Р. Толерантность в социальном развитии: историко-философский анализ. Воронеж. 1998.

67. Краткий психологический словарь. М., 1985.

68. Куда же мы от империи: материалы дискуссии // Между империей и нацией. М., 2004.

69. Кудрявцев И.Е. «Национальное Я» и политический национализм // Политические исследования. 1997. № 2.

70. Левада Ю.А. «От мнений к пониманию: социологические очерки» 1993— 2000. М., 2000.

71. Лейбович О.Л., Стегний В.Н., Кабацкое А.Н., Шушкова Н.В. Образ «другого» в социальном сознании горожан // Мир России. 2004. № 2.

72. Лекторский В.А. О толерантности // Филос. науки. 1997. №> 3-4.

73. Леонова А. Настроения ксенофобии и электоральные предпочтения в России в 1994-2003 гг. // Вестник общественного мнения. 2004, июль-август. №4 (72). С. 84.

74. ЛоккДж. Послание о веротерпимости. Собр. соч.: В 3-х т. Т. 3. М., 1988.

75. Манхейм К. Идеология и утопия // Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994.

76. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. Церковь. Религия. Литература. М., 1994. Т. 2. Ч. 1.

77. Моисеенко В.М. Теория человеческого капитала и исследования миграционных процессов в России // Проблемы прогнозирования. 2000. №4.

78. Морозова Г.Ф. Современные миграционные явления: беженцы и эмигранты //Социол. исслед. 1992. № 3.

79. Мукомель В.И. Грани интолерантности (мигранотофобии и этнофобии) // Социол. исслед. 2005. №2.

80. Муханова Н.М. Толерантность и социальное расслоение общества // Толерантность и согласие. Матер, межд. конф. М., 1997.

81. Олех Л.Г. Толерантность в контексте модернизации // Толерантность и полисубъектная реальность: Матер, межд. конф. Екатеринбург, 2001.

82. Основные проблемы миграционной ситуации в Ростовской области. Ростов н/Д, 2001.

83. Оценка состояния межнациональных отношений в Мясниковском районе Ростовской области // Методология и опыт исследования межнациональных отношений/ Под ред. Г.П. Предвечного. Ростов н/Д, 1992.

84. Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. М., 1999.

85. Петров В.Н. Иноэтничные мигранты и принимающее общество. Особенности проблемного взаимодействия (на примере турок-месхитинцев) // Социол. исслед. 2005. № 9.

86. Петров В.Н. Иноэтничные мигранты и принимающее общество. Особенности проблемного взаимодействия (на примере турок-месхитинцев) // Социол. исслед. 2005. № 9.

87. Петров В.Н. Миграционная составляющая этнических конфликтов и проблема толерантности // Социальный порядок и толерантность. Краснодар, 2002.

88. Петров В.Н Этнические мигранты и полиэтничная среда: проблемы толерантности // Социол. исслед. 2003. № 9.

89. Потякин А.А. Правовой нигилизм как вариант современного российского правосознания // Общество и политика. СПб., 2000.

90. Пресняков JI. Чужие в России (апрель 2002) // Десять лет социологических наблюдений «ФОМ». М., 2003.

91. Проблемы вынужденной миграции на Юге России. Ростов н/Д, 2001.

92. Публичная сфера и культура толерантности. М., 2002.

93. Путилова Л.М. Метафизика толерантности как антропологический критерий родовой и индивидуальной идентичности человека // Вестн. Волгоградского университета. Сер. 7. Вып. 2. 2002.

94. Растоу Д. Переходы к демократии: попытка динамической модели // Политические исследования. 1996, № 5.

95. Россия и Латинская Америка. Доклад Я. Шемякина.

96. Россия и Латинская Америка: цивилизация пограничного типа и модернизация. Вступление А. Ахиезера// Рубежи. 1997. № 8-9.

97. Рыбаковский ЛЛ. Миграция населения: прогнозы, факторы, политика. М, 1987.

98. Рязанцев С.В. Миграционная ситуация в Ставропольском крае в новых геополитических условиях. Ставрополь, 1999.

99. Рязанцев С.В. Современный демографический и миграционный портрет Северного Кавказа. Ставрополь, 2003.

100. Савва М.В. Пресса, власть и этнический конфликт (взаимосвязь на примере Краснодарского края). Краснодар, 2002.

101. Савинов А.С. Проблема человека в духовных традициях этноса Саха // Толерантность и согласие: Матер, межд. конф. М., 1997.

102. Садохин М.Н. Этнология. М., 2000.

103. Сахаров А.Д. Символ веры // Литературная газета, 03.10.1990.

104. Сёмина Л.И. Путь к толерантности // Матер, межд. конгресса «Гражданское образование, культура мира и толерантность». М., 2000.

105. Сеть этнополитического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. Этноконфессиональная ситуация в Приволжском Федеральном округе. Бюллетень 36/16. 30 июня 2002 года. М., 2002.

106. Скворцов Л.В. Толерантность: иллюзия или средство спасения? // Культурология. М.

107. Скворцов Л.В. Толерантность: иллюзия или средство спасения? // Хопёрская Л.Л. Сущность толерантности // Культура межнационального общения. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ, 2003.

108. Словарь иностранных слов. М., 1984.

109. Смоленский М.Б. Правовая культура: опыт социокультурного анализа. Ростов н/Д, 2002.

110. Соколов В.М. Толерантность: состояние и тенденции // Социол. исслед. 2003. № 8.

111. Солдатова Г. У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998.

112. Солдатова Г.У. Фундаментальная психология. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл. 1998.

113. Солдатова Г. У., Шайгерова Л.А. О смыслах понятия «толерантность» // Век толерантности: Научно-публицистический вестник. М., 2001.

114. Соловьев СМ. Чтения и рассказы по истории России. М., 1989.

115. Социально-педагогическая ситуация в России. Первые шаги. Сер. «Толерантность: объединяем усилия». М., 2001.

116. Социальный порядок и толерантность. Ч. II. Краснодар, 2002.

117. Степанов В.В., Тигиков В.А. Россия в этническом измерении (по результатам переписи 2002 г.) // Социол. исслед. 2005. № 9.

118. Сусоколов А.А. Русский этнос в XX веке этапы кризиса экстенсивной культуры //Мир России. Т. 3. 1994. № 2.

119. Сусоколов А. А. Русский этнос и русская школа в XX веке. М., 1996.

120. Сусоколов А.А. Структурные факторы самоорганизации этноса // Расы и народы. Вып. 20. М., 1990.

121. Тапчанян Н.М. Правосознание и правовая культура личности в условиях обновления России. Автореф. дис.к.ю.н. Краснодар, 1998.

122. Тихонов Н.Е. Социальная структура российского общества: итоги восьми лет реформ // Общественные науки и современность. 2000. № 3.

123. Тихонова Н.Е. Российский средний класс: особенности мировоззрения и факторы социальной мобильности // Социол. исслед. 2000. № 3.

124. Тишков В.А. О толерантности // Толерантность и согласие. Матер, межд. конф. М., 1997.

125. Тишков В.А. Этничность, национализм и государство в посткоммунистическом обществе // Вопр. социол. 1993. № 1-2.

126. Толерантность / Общ. ред. М.П. Мчедлова. М., 2004.

127. Толерантность и права человека // Толерантность М., 2004.

128. Толерантность. Москва. 2004 г. // Федеральная целевая программа «формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе» на 2001-2005 гг.

129. Топилин А. Фактор миграции и демографический кризис в России // Экономист. 2000. № 4.

130. Тощенко Ж. Т. Этнократия. История и современность. М., 2003.

131. Туманов В.А. Правовой нигилизм в историко-идеологическом ракурсе // Государство и право. 1993, № 8.

132. Уолцер М. О терпимости. М.: Изд-во «Идея», 2000.

133. Упоров ИВ. Правовой нигилизм в истории России и его влияние насоциальный порядок // Становление нового социального порядка в России, Материалы первой межвузовской научной конференции, Краснодар, 2000.

134. Федотова Н.Н. Толерантность как мировоззренческая и инструментальная ценность // Философские науки. 2004. № 4.

135. Федотова Н.Н. Толерантность как мировоззренческая и инструментальная ценность // Философские науки. 2004. № 4.

136. Форсова В.В. О Религиозных корнях толерантности // Социол. исслед. 2004. № 1.

137. Хабельс X. Интеракция, идентификация, презентация. Введение в интерпретативную социологию. СПб., 1998.

138. ХабермасЮ. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1995.

139. Хомяков М.Б. Толерантность как социокультурная проблема // Толерантность и ненасилие: теория и международный опыт. Екатеринбург, 2000. Ч. 2.

140. Хомяков М.Б. Толерантность: парадоксальная ценность // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. № 4.

141. Хоперская JI.JI. Проблема радикализма и экстремизма в Южном федеральном округе И Гуманитарная мысль Юга России. 2005. № 1.

142. Хопёрская J1.J1. Сущность толерантности // Культура межнационального общения. Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ, 2003.

143. Хоперская JI.JI. Характеристики миграционных процессов в Ростовской области. Ростов н/Д, 2001.

144. Численность и миграция населения Российской Федерации в 2001 году. М., 2002.

145. Шалин В.В. Толерантность (культурная норма и политическая необходимость). Краснодар, 2000.

146. Шипилов А.В. Демократия и толерантность // Социол. исслед. 2005. №3.

147. Шипилов А.В. Оппозиция «мы они» в социокультурном развитии // Философская и правовая мысль: Альманах. Вып. 5. Саратов-СПб., 2003.

148. Шнирелъман В.А. Ксенофобия, новый расизм и пути их преодоления // Гуманитарная мысль Юга России. 2005. № 1.

149. Штомпка П. Доверие: социологическая теория / реф. Н. Фреи // Социологическое обозрение. 2002. Т. 2. № 3.

150. Эйзенштадт. Революция и преобразование общества: сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999.

151. Этносоциальные и этнополитические процессы на Юге России / Под общ. ред. Ю.Г. Волкова, А.В. Попова // Регионоведение. Ростов н/Д, 2002.

152. Янов А. Тень грозного царя. Загадки русской истории. М., 1997.

153. URL: http: //www.open-forum.ru/media/895.html.

154. URL: http://moscow.hrights.ru/etnic/.

155. Мигранты в Вашем городе апрель 2004