Церковноприходские школы и школы грамоты Восточной Сибири в 1884 - 1917 гг.: На материалах Иркутской и Енисейской епархий тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Наумова, Надежда Николаевна

• Наумова, Надежда Николаевна
• кандидат исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Наумова, Надежда Николаевна

Введение.

Глава 1. Православная церковь и народное образование в России.

§ 1. Место и роль церковной школы в структуре начального образования России до начала 80-х гг. XIX века.

§ 2. Типы школ ведомства православного исповедания и управление ими.

§ 3. Развитие сети церковноприходских школ и школ грамоты на территории Восточной Сибири.

Глава 2. Преподавательский состав церковноприходских школ и школ грамоты Восточной Сибири (1884-1917 гг.).

§1. Проблемы подготовки учительского персонала.

§2. Материальное и правовое положение учителей школ духовного ведомства.

Глава 3. Материальное обеспечение церковноприходских школ

Восточной Сибири.

§ 1. Система финансирования школ духовного ведомства.

§ 2. Роль попечителей и населения в работе школ.

§3. Развитие материальной базы школ ведомства православного исповедания.

Глава 4. Учебные программы и постановка учебного дела в церковноприходских школах и школах грамотности.

§ 1. Ход учебно-воспитательного процесса в школах ведомства православного исповедания Восточной Сибири.

§ 2. Учебные программы церковноприходских школ и школ грамоты.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Церковноприходские школы и школы грамоты Восточной Сибири в 1884 - 1917 гг.: На материалах Иркутской и Енисейской епархий»

Актуальность темы. В настоящее время, в условиях смены идеологических и социальных ориентиров развития, внимание российского общества привлечено поиском и возрождением традиционных русских ценностей и идеалов. Особый интерес и наиболее оживленные дискуссии в среде ученых-гуманитариев -философов, историков, культурологов, педагогов - вызывают радикальные новации в системе образования. Правильное воспитание будущих поколений - это залог успешности развития страны. Современная педагогика все чаще обращается к национальным традициям в этой сфере: прежде всего, к православной педагогике с ее гуманистическими идеалами. Можно сделать вывод, что вопросы развития дореволюционной школы в России сегодня востребованы обществом. В свою очередь, Православная церковь делает попытки восстановить свой статус в образовательной сфере посредством введения в школе уроков Закона Божия, открытия специализированных христианских гимназий, организации педагогических семинаров, научно-практических конференций соответствующей направленности и Т.д.

Состояние сферы просвещения является одним из важнейших показателей культурного прогресса общества. Объективная оценка и всестороннее изучение всех аспектов указанной проблемы - один из актуальных вопросов современной исторической науки. Школа духовного ведомства, чья история до наших дней не рассматривалась как развитие целостной образовательной системы, является составной частью традиционной русской системы просвещения. В условиях современного изменения идеологической конъюнктуры церковноприходская школа перестала огульно охаиваться и однозначно восприниматься как нечто примитивное, отсталое, далекое от жизни. Данный тип образовательных заведений сыграл огромную роль в культурном развитии Восточной Сибири изучаемого периода, являясь там зачастую единственным видом школы.

За последнее десятилетие в обществе коренным образом изменилось отношение к Русской православной церкви. Представители Церкви допускаются к организации школьного дела вплоть до открытия специализированных учебных заведений всех уровней, стало возможным введение в учебные планы предметов религиозной направленности. Отечественная школа возвращается к гуманистическим и нравственным ценностям, воплощенным в религиозных традициях православия. Во избежание повтора ошибок и для усиления результатов их деятельности следует изучать и обобщать исторический опыт дореволюционных школ духовного ведомства.

Необходимо оценить воздействие школы духовного ведомства на формирование внутреннего мира крестьянских детей, постепенное повышение общего культурного уровня сибирской деревни и самосознания ее жителей - проблемы, остававшиеся на периферии научной работы. Итак, история организации и распространения школ ВПИ (ведомства православного исповедания), их деятельность в системе начального образования Восточной Сибири в 1884 - 1917 гг. весьма актуальны для изучения.

Историография темы. Исследуемая тема привлекала к себе внимание целого ряда исследователей - от служителей Церкви до профессиональных историков и педагогов. Первые фундаментальные труды по истории Русской православной церкви, включающие в себя сведения о вкладе Церкви в дело народного просвещения, появляются во второй половине XIX века. Это работы митрополитов Макария (Булгакова), Амвросия (Орнатского) и Филарета (Гумилевского), Е.Е. Голубинского, П.В.Знаменского1. Особенностью этого ряда работ является их чисто нарративный, описательный характер, отсутствие критической оценки фактов, но и одновременное обобщение огромного исторического материала. Лишь одна анонимная работа обобщающего характера «Начальные народные училища и участие в них православного духовенства» (СПб, 1865), из которой можно почерпнуть немало фактов, касающихся предистории начального церковного образования, посвящена непосредственно теме настоящего исследования.

Первые исследования, затрагивавшие историю церковного просвещения собственно в Восточной Сибири и содержавшие большой статистический материал, появляются в конце Х1Х-начале XX века: это книги А.Т.Догуревича, иеромонаха Нестора, К. Дубровского . Двухтомник профессора Казанской духовной академии И.М. Покровского «Русские епархии в ХУ1-Х1Х вв., их открытие, состав и пределы» дает представление об истории Енисейской и Иркутской епархий, их образовании, Филарет (Гумилевский). История русской церкви. - М., 1896; Макарий (Булгаков). История русской церкви. -М, 1996. Амвросий (Орнатский). История российской иерархии. -М., 1807-1815. Знаменский П. Руководство к русской церковной истории. - Казань, 1888. Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. IV - М., 1900.

2 Догуревич Т.А. Распространение христианства в Сибири. - СПб, 1897. Нестор, иеромонах. Православие в Сибири. - СПб, 1910. Дубровский К. Очерки по истории просвещения в Сибири. - Б.м., б.г. деятельности приходов и епархиальной администрации на ниве народного просвещения, работе и программах духовных учебных заведений разных уровней.

Некоторое представление о духовно-учебной системе в целом и предистории существования церковноприходских школ дают сочинения С.Рождественского, В.Князькова и А.Сербова, Ф.А.Сокольского, В.В.Калиаша,

А.Папкова, А.Куломзина . Все упомянутые труды имеют несомненную ценность либо с точки зрения истории Русской православной церкви как составной и неотъемлемой части русской истории, либо с точки зрения истории образования; однако вопросы развития сети начальных школ ВПИ на территории Восточной Сибири рассматриваются в них в контексте общероссийской церковной истории. Глобальные задачи авторов работ обусловили лишь эпизодическое отражение темы нашего исследования. Написанные в обстановке острой политической борьбы XIX века, данные произведения несут на себе печать некоторой публицистичности.

Довольно продуктивным оказалось привлечение работ региональных статистиков, историков, сибиреведов конца XIX - начала XX века - A.B. Адрианова, И.И. Серебренникова, В. Арефьева, Н.С.Романова и др4. Близко знакомые с реальным положением дел, они оставили нам немало ценных свидетельств, прямо или косвенно касающихся просветительской деятельности Церкви на территории Енисейской и Иркутской епархий: сведения об уровне грамотности населения, отношении крестьянства к церковной школе, положении народных учителей, в т.ч. педагогов школ ВПИ, статистические данные, касающиеся количества школ, учеников и т.п.

Огромный статистический материал и интересные статьи, посвященные практически всем вопросам становления и развития церковно-школьного дела, можно обнаружить в двух работах, изданных в 1909, юбилейном, году к 25-летию

3 Калиаш В.В. Очерки по истории школы и просвещения. - М., 1902. Князьков В., Сербов А. Очерк истории народного образования в России. - М., 1910. Рождественский C.B. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. - СПб, 1902. Сокольский Ф.А. Об отношении государства к народному образованию. - СПб, 1872. Папков Общественно-политические вопросы в эпоху Царя-Освободителя. - СПб, 1902. Куломзин А. Сибирские школы и церкви. - СПб, 1904. - 118с.

4 Адрианов A.B. Очерки Минусинского края. - Томск, 1904. Романов Н.С. Иркутская летопись 1881-1901/Под ред. Н.В. Куликаускене-Иркутск,1993. Романов Н.С. Иркутская летопись 1902-1924/Под ред. Н.В. Куликаускене- Иркутск, 1994. Белоусов И. Экономическое и правовое положение учителя министерской школы в Иркутской губернии. - Иркутск, 1901. Григорьев В.Ю. Одна из главнейших нужд сельского хозяйства. -Красноярск, 1900. Кудрявцев Е. Вопрос о школах грамотности в Енисейской губернии. - Красноярск:, 1885. Серебренников И. Сибиреведение. - Харбин, 1920. Арефьев В. Описание Сибири. - Томск, 1901. существования церковноприходских школ5, а также в обобщающем издании «Обзор деятельности ведомства православного исповедания за время царствования Александра III» (СПб, 1901). Особенностями указанных работ являются сухость изложения и тенденциозная подача материала, очевидное замалчивание недостатков и трудностей в работе церковных школ, слишком радужная оценка перспектив дела, анонимность изданий. Содержание работ характеризуется также разносторонностью представленного материала и попытками сравнительного анализа учебных программ и нормативных документов.

Отдельную группу работ составляют труды представителей православного духовенства и церковно-школьной администрации, которые, однако, не дают цельного, исчерпывающего представления об изучаемой проблеме. Это объясняется тем, что историей не было отпущено достаточно времени для осмысления самой церковью собственных роли и места в начальном просвещении народа, почему все подобные работы и носят печать острой злободневности, полемичности, пристрастности и не могут претендовать на глубину и всеохватность. Зато такие издания очень информативны, содержат огромное количество регионального статистического и фактографического материала, касающегося различных сторон возникновения и развития сети школ ВПИ на территории вышеуказанных епархий.6 п

Сочинения С.Миропольского и И.Мироносицкого , видных деятелей церковно-школьного дела, позволяют как бы изнутри взглянуть на жизнь церковноприходской школы. Ими не только рассматривается история возникновения и работы церковноприходских школ, но и дается идеологическое обоснование необходимости первенства данного типа школы. Однозначно положительно оценивается ими вклад членов православного клира в дело народного образования. Таким произведениям свойственны определенная официозность, отрицание несовершенства церковно-школьной системы.

Неменьший интерес вызывают статьи представителей противоположного общественно-политического лагеря, выступавших против «клерикализации»

5 Исторический очерк церковно-приходских школ. - М.,1909; Исторический очерк развития церковных школ за истекшее 25-летие (1884-1909). - СПб, 1909

Березовский Н.П. О состоянии начального образования в Енисейской губернии - Красноярск, 1916; Историческая справка по вопросу о народном образовании в Енисейской губернии /Сост. В.Захаров - Красноярск, 1896; Кокоулин К. Школы и грамотность в Киренском округе Иркутской губернии - Иркутск, 1895; Кудрявцев Е. Вопрос о школах грамотности в Енисейской губернии - Красноярск, 1885

Миропольский С. Учитель, его призвание и качества, значение, цели и условия его деятельности в воспитании и обучении детей. - СПб, 1909. Миропольский С. Школа и государство. СПб, 1893. Мироносицкий П. Дневник учителя церковноприходской школы. - СПб, 1901. начального образования - А.Ф. Петрищева, П.Ф. Каптерева, В.П. Вахтерова, В.И. о

Чарнолуского и др. Педагоги этого направления подчеркивали чрезмерную, по их мнению, перегруженность программ дисциплинами специфически церковного характера, что придавало преподаванию однобокий характер. В книге А.С. Пругавина обобщающего характера «Запросы народа и обязанности интеллигенции в области народного просвещения» (М., 1895) систематизированы воззрения либеральной интеллигенции на проблемы распространения грамотности в России и доказана необходимость смены существовавших идеологических приоритетов9 государственной политики и частной инициативы в сфере начального народного просвещения.

Описанию деятельности миссионерских школ на территории Восточной Сибири посвящено большое количество работ, вышедших преимущественно на рубеже веков10. Особо следует отметить авторский сборник материалов по вопросам школ для представителей коренных народностей Сибири «Русская школа в Восточной Сибири и Приамурском крае» П. Соколовского, вышедший в 1904 г. Вопросы миссионерской и переводческой деятельности рассматривались в регулярно выходивших «Трудах православной миссии Иркутской епархии», подробно освещавших состояние текущих дел в этой сфере катехизаторской работы среди инородцев Восточной Сибири. Близко к ним находится программная статья архиепископа Иркутского Вениамина11, отражающая идеологические установки миссионерской деятельности Церкви в Сибири, и поясняющая, в частности, задачи просвещения ее коренных народностей. Негативно оценивалась деятельность системы миссионерских школ видным областником Н.М. Ядринцевым12, отмечавшим ее внешний характер, малоэффективность и неприятие аборигенным населением, предпочитавшим домашнее обучение.

Работа школ ведомства православного исповедания фрагментарно отображалась в различных региональных изданиях типа биографий епископов Енисейской и Иркутской епархий, сборников и статей, посвященных юбилейным датам

8 Каптерев П.Ф. История русской педагогики. - М., 1915. Вахтеров В.П. Избранные педагогические сочинения /Сост. Л.Н Литвин, Н.Т. Бритаева. - М„ 1987. Петрищев А.В. Из истории русской школы// Природа и школа. -1906. № 1.-С.З-Э2. Петрищев А.В. Заметки учителя. -СПб, 1905. Чарнолуский В.И. К школьной реформе.-М. 1908.

Данные идеологические постулаты нашли наиболее полное воплощение именно в создании сети церковноприходских школ.

Из истории просвещения сибирских инородцев - Б.м.,1901. Смирнов Е.К. Очерк исторического развития и состояния русской православной миссии. - СПб, 1904. Труды особого совещания по вопросам образования восточных инородцев'Под ред. А.С. Будиловича.-СПб, 1905. Вениамин (Благонравов), архиеп. Жизненные вопросы православной миссии в Сибири. - СПб, 1885.

12 Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. - СПб, 1891. например, основания духовных учебных заведений, чествования видных церковно

13 школьных деятелей обеих епархий и т.д. Разумеется, все указанные работы носили описательный характер.

Серьезную помощь современному исследователю может оказать знакомство с учебной и учебно-методической литературой школ духовного ведомства14. В источниках данного типа отражается содержание и специфика учебных курсов школ ВПИ, идеалы, цели и задачи церковного образования, религиозно-нравственные начала, на которых должен был быть построен учебно-воспитательный процесс, состояние методической и общедидактической базы церковно-школьной системы. Можно сделать выводы о довольно высоком уровне требований, предъявлявшихся педагогам церковноприходских школ, проследив реализацию этих запросов на практике.

По отношению к истории Русской православной церкви дореволюционная историография достаточно четко делилась на два направления, развивавшихся относительно независимо друг от друга - «светское» и «церковное». При этом «светские» исследователи, относившиеся к церкви пренебрежительно, не занимались систематическими исследованиями «духовной» истории, отражая подобные вопросы лишь в контексте смежных, прежде всего культурологических проблем. Тем не менее, можно составить достаточное (хотя и отрывочное, и далеко не полное) представление о функционировании и финансировании церковно-школьной системы в Восточной Сибири и в России. Так, следует обратить внимание на исследования К.К. Андриевича, П.Н. Милюкова, В.В. Григорьева.15 Для данных работ, вышедших из-под пера представителей либеральной интеллигенции, характерен критический взгляд на заслуги церкви в деле начального просвещения сибиряков, доходящий ьВысокопреосвященнейший Тихон, архиепископ Иркутский и Верхоленский. - Иркутск, 1903. Гагарин Д., прот. Преосвященный Иоанн, епископ Киренский, викарий Иркутский. - Иркутск, 1908. Копылов В. Двадцатипятилетие епископского служения Высокопреосвященнейшего Вениамина, архиепископа Иркутского и Нерчинского. - Иркутск, 1888. Гагарин Д., прот. Десятилетие Иркутского церковного братства во имя свт. Иннокентия. - Иркутск, 1912. Чествование Иркутского епархиального наблюдателя И.Л Брызгалова по случаю его перемещения в Ташкент. - Иркутск, 1903. Гагарин Д., прот. Иркутская городская «Вениаминовская» церковно-приходская школа (1894-1898). - Иркутск, 1898

14 Победоносцев К.П. Ученье и учитель. - М., 1900. Миропольский С. Учебник дидактики.-СПб,1901. Беляев М. К вопросу о религиозном воспитании. - Иркутск, 1915. Савенков И. Учитель русской народной школы и его обязанности: Дидактический сборник. - Варшава, 1900. Сборник вопросов по учебно-воспитательной практике в начальном училище /Под. ред. И.Т. Савенкова. - Красноярск, 1893. Соколов Д., прот. Начальное наставление в православной христианской вере - СПб, 1903

15 Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. В 3 тт. Т.2, ч.2. - М., 1994. Андреевич К. История Сибири. 2 ч.- Иркутск, б. г. Григорьев В.В. Исторический очерк русской школы. - М., 1900. иногда до прямой насмешки над усилиями духовного ведомства в организации церковноприходских школ. Единственное, что не оспаривалось историками данного направления - это историческое первенство церкви в организации системы народного просвещения.

После 1917 г. по-прежнему продолжают издаваться работы, посвященные истории и деятельности Русской православной церкви. Исследователи 20-30-х гг. подходили к истории церкви строго с позиций партийности. Господство атеистической идеологии обусловило предвзятость и резко негативное отношение к любому типу конфессиональной школы, в т.ч. и к начальным учебным заведениям ведомства православного исповедания.

К такого рода штудиям относятся, например, монография Н.М. Лукина «Церковь и государство», вышедшая в 1922 г., анонимное издание «Народное образование в Сибири», увидевшее свет в 1924 г. Само название книги Ф. Олещука «Борьба церкви против народа» ярко характеризует позицию исследователей этого периода, видевших в церкви исключительно идеологическую опору самодержавного строя. Полностью отрицая все положительное в ее деятельности, они говорили о церковных школах только как о проводниках официальной идеологии, «находившихся в неограниченном распоряжении попов», которые «заставляли молодежь ходить в церковь и терпеливо переносить нищету и угнетение».16 Аналогично оценивает деятельность церковно-школьной системы E.H. Медынский в работе «История русской педагогики» 1936 г. издания, ставя под сомнение ее эффективность.

История русской церкви» Н.М. Никольского (М.,1931) может по праву считаться классическим трудом советской эпохи, посвященным анализу различных сторон жизни и деятельности православной церкви, разбору особенностей и недостатков ее организационной структуры и т.д. Богатая и разнообразная фактография книги проиллюстрирована солидным статистическим материалом. Относительно церковноприходских школ автор высказался очень категорично, подчеркнув их дороговизну и функциональную бесполезность. Автор утверждает, что школы ВПИ не оправдали себя, их работа не достигла цели. Подобная оценка содержится в небольшом исследовании «История начальной школы в России с 1900 по 1917 гг.» О.ПГитель (М., 1935).

16 Олещук Ф. Школа и воспитание активных атеистов, с. 13

В довоенный период увидел свет и ряд работ, посвященных непосредственно теме нашего исследования. С.А. Каменев в книге «Церковь и просвещение в России» весьма пристрастно и субъективно рассмотрел типы учебных заведений в дореволюционной России, описал систему преподавания в них, затронув и церковноприходские школы, где учащиеся якобы «под благодетельным воздействием церковно-схоластической методы теряли элементарную способность

1 7 мыслить». Автор категорически отрицает существование в истории России «такого

18 школьного участка, где бы роль духовенства была хотя бы прогрессивной». Столь же тенденциозно зарождение и развитие сети школ духовного ведомства на территории Восточной Сибири рассматривал Н.С. Юрцовский, все же частично признавший заслуги церкви в распространении грамотности среди населения19. Книга Н.С. Юрцовского снабжена большим статистическим материалом.

Монографии, издававшиеся в 1940-х гг., отличаются более спокойным тоном, хотя и не меньшей предвзятостью в оценке результатов функционирования церковноприходских школ. В «Очерках по истории дореволюционной бурятской школы (1804-1917)» В.И. Андреева (Тулун, 1947), книге «Нерусские школы Поволжья, Приуралья и Сибири. Исторические очерки» (М., 1948) А.Ф. Эфирова отмечены некоторые достоинства церковно-школьной системы - широкая сеть школ, их дешевизна, наличие большого количества учащихся, но в целом доминирует отрицательная оценка их деятельности. В частности, неоднократно подчеркивается роль православной школы как инструмента русификации и христианизации народов Сибири как негативных явлений. Работа H.A. Константинова и В.П. Струминского «Очерки по истории начального образования в России» (М., 1949) предлагает интересные сведения из истории деятельности школ ВПИ, интерпретация которых, к сожалению, столь же однобока и примитивна, как и у вышеуказанных авторов.

В 1950-е гг. был опубликован ряд работ, содержавших обширный массив статистических и фактографических данных. Так, исследование А.Г. Рашина «Население России за 100 лет» (М., 1956) позволяет проследить динамику развития начального образования по регионам России с учетом изменения демографической ситуации в стране, определить удельный вес школ ведомства православного

17 Каменев A.C. Церковь и просвещение в России - Сергиев посад, 1926, с. 124

18 Там же, с.22

19 Юрцовский Н.С. Очерки по истории просвещения в Сибири. - Ново-Николаевск, 1923. исповедания в общей системе народного просвещения с учетом статистики грамотного населения, выявить реальный вклад конфессиональной школы сравнительно с деятельностью министерства народного просвещения. Необъективно, по нашему мнению, к проблеме изучения деятельности начальных школ православного ведомства подошел в монографии «Отделение церкви от государства и школы от церкви» (М., 1958) и М.М.Персиц, указавший лишь на недостатки дореволюционной школьной системы: несовершенство школьных программ, малую эффективность их работы при значительности государственных затрат и т.д. Некоторый интерес представляет ряд публикаций в специализированных журналах указанного периода, посвященных дореволюционной школьной системе России,20 в которых подчеркивались только недостатки в работе школ ВПИ, а особенно школ грамоты, - плохие помещения, низкая квалификация педагогов, отсутствие учебников и письменных принадлежностей и т.д.

В монографии Д.Г. Жолудева «Краткая история школ Красноярского края (до Великой Октябрьской социалистической революции)» (Енисейск, 1961) ярко характеризуются основные проблемы церковноприходских школ Енисейской епархии с момента их официального признания до 1917 г., изучавшиеся в контексте общей ситуации в начальном образовании губернии. Исследователь останавливается на причинах плохой постановки учебно-воспитательного процесса, нерегулярности занятий, трудностях в пополнении книжных фондов, отсутствии пригодных помещений, индифферентном отношении к школе местного населения. Следует отметить солидное исследование А.П. Панчукова «История начальной и средней школы Восточной Сибири» (Улан-Удэ, 1959). Он признает необходимость церковных школ в период все возраставшей тяги крестьянства к знаниям, но подчеркивает при этом тяжелые условия труда и жизни преподавательского состава, неудовлетворительность помещений, особенно зданий школ грамоты. Особое место в монографии уделено характеристике грамотности коренных народов Сибири, вклада в ее повышение миссионерских школ, хотя и дан пренебрежительный отзыв о сути и методах образовательной системы для инородцев Н.И. Ильминского.

20 Бендриков К. Школьная система в России перед февральской революцией // Народное образование. - 1947.ЖЗ- С.66-76. Королев Ф.Ф. Первые шаги Советской власти в области школьного строительства //Советская педагогика. -1954.№6. - С.95-109. Малышев Н.П. Начальное образование накануне Великой Октябрьской революции //Начальная школа. 1966№5. — С. 7-11. Мамчиев М.П. Начальные школы России накануне Октябрьской революции //Начальная школа. -1966.№1.- С.71-74.

1960-е гг. ознаменовались выходом новых монографий, отчасти посвященных определению роли и места церковных школ в общей системе начального образования в Российской империи. Впервые в советской историографии Е.Ф. Грекуловым в изданиях «Православная церковь - враг просвещения» и «Церковь, самодержавие, народ» была дана классификация школ духовного ведомства. Достоинством данных работ можно считать попытку сравнительного анализа двух конкурировавших школьных систем, руководившихся министерством народного просвещения и Св. Синодом: автор сопоставляет число школ обоих ведомств, динамику роста количества учащихся в них, размеры государственного субсидирования. В целом же исследования представляют собой набор традиционных историографических штампов советского периода, что существенно снижает их научную ценность.

Монография И.М. Богданова «Грамотность и образование в дореволюционной России и СССР» (М., 1964) написана в основном по статистическим материалам переписи населения 1897 г. Школам духовного ведомства уделяется не слишком много внимания: их деятельность эпизодически освещается в ходе рассказа о системе начального образования страны, зато тщательно прослеживаются тенденции изменения уровня грамотности населения с 1896 г. по 1916 г. как в Восточной Сибири, так и целом по России. В некоторых статьях видного томского историка Ф.Ф. Шамахова упоминается о работе дореволюционных школ различных ведомств, в т.ч. духовного, преимущественно на территории Западной Сибири.21 Сущность системы подготовки педагогов, автором которой был выдающийся сибирский педагог Ельницкий, раскрывается в брошюре «Из истории подготовки народных учителей» (1968 г.), изданной под редакцией И.Н. Бронникова. В коллективных монографиях - многотомнике «История Сибири» и «Церковь в истории России (1Х-1917г.)», вышедших соответственно в 1968 и 1967 гг., - авторы занимают традиционную позицию по отношению к начальным школам ведомства православного исповедания, подчеркивая исключительно отрицательные моменты в их организации и недостатки в функционировании.

Изучаемая тема продолжает привлекать исследователей и в 1970-80-х гг. Не

21 См., напр.: Шамахов Ф.Ф. Роль народной инициативы в борьбе за просвещение дореволюционной Сибири //В сб.: Общественно-политическое движение в Сибири в 1861 -1917 гг. - Новосибирск, 1967. слишком объемный фактический материал о деятельности церкви в сфере народного просвещения содержится в некоторых разделах коллективной монографии «Русское православие: вехи истории» (М., 1989), где он почти не подвергается анализу и обобщению. Два исследования A.B. Ососкова - «Вопросы истории начального образования в России» (М.,1974) и «Начальное образование в дореволюционной России» (М., 1982) - посвящены, прежде всего, работе светских школ земств и министерства народного просвещения в период с 1861 г. по 1917 г. Автор отрицательно оценивает роль церковноприходских школ в деле народного просвещения. Сравнивая церковную и земскую школы на основании статистических данных, авторы «Очерков по истории школы и педагогической мысли народов СССР» делают выводы не в пользу первой, называя школу духовного ведомства самой реакционной по идейному содержанию и самой отсталой по способам

22 воспитания и обучения», и указывают на ее дороговизну.

В книге Г.Е.Жураковского «Из истории просвещения в дореволюционной России» (М., 1978) церковные школы упоминаются также вскользь и только в негативном свете. Аналогичную позицию занимает в работе «Православная церковь: история и социальная сущность» (М.1982) Е.С.Варичев. В монографии Л.М.Дамешека «Внутренняя политика царизма и народы Сибири» (Иркутск, 1986) дается обстоятельный анализ деятельности миссионерских церковных школ.

На некоторые особенности и закономерности функционирования церковных начальных училищ, в т.ч. и миссионерских, в Восточной Сибири обратили внимание в своих статьях В.М. Величкина, А.Е. Алексеев, Э.Л. Ламбоцкая.23 Э.Д. Днепров24, один из крупнейших советских специалистов по истории школы, к сожалению, не дал развернутого анализа деятельности Русской православной церкви на ниве народного просвещения, ограничившись лишь констатацией бесцельности государственных затрат на школы духовного ведомства и бессмысленности существования церковноприходских школ. Традиционно полностью отвергая

22 Очерки истории шкапы и педагогической мысли народов СССР 2 пол. XIX в. /Под ред. А.И.Пискунова. - М, 1976. - с.342

23 Алексеенко А.Е. Христианизация на Туруханском Севере и ее влияние на мировоззрение, и религиозные культы коренных народностей // В сб.: Христианство и ламаизм у коренного населения Сибири (2 пол. Х1Х-н. XX в.) /Под ред. И.С.Вдовина. - Л, 1979. Величкина В.М. Сельская школа в дореволюционной России //В сб.: Вопросы средней и высшей школы. - М., 1971. Ламбоцкая Э.Л. Приходские школы Иркутской губернии 1 половины XIX в.//В сб.: Вопросы истории школ Восточной Сибири. - Иркутск, 1971.

24 Днепров Э.Д. Церковь, самодержавие и народная школа //В сб.: Вопросы истории педагогики. - М., 1972. -С.47-56 необходимость школы духовного ведомства, признавая за ней лишь функцию идеологического обслуживания монархического строя, автор все же не отрицает факта острой потребности в начальной школе вообще для дореволюционной России, противореча, таким образом, самому себе.

Набор небезынтересных статистических данных приводится в небольшой статье

25

М.Н.Максимовой и Д.А.Падалко , в свою очередь отвергнувших нужду в церковных школах даже в качестве источника элементарной грамотности. В л/ небольшой по объему работе В.А.Зверева низким профессиональным уровнем учителей в изучаемых школах объясняется невысокое качество преподавания, повлекшее в свою очередь высокий процент отсева учащихся, а также с негативной стороны характеризуется роль деревенских школ грамоты. Статья К.Е. Зверевой27 содержит интересные сведения о роли школ духовного ведомства в распространении специальных сельскохозяйственных знаний среди крестьянства Восточной Сибири.

Можно сделать однозначный вывод, что традиционная советская историография, оценивавшая деятельность православной церкви с точки зрения партийности и государственной атеистической идеологии, не могла дать объективной оценки ее заслугам перед обществом, в т.ч. в сфере народного образования. Положительным в научных трудах этого периода является введение в научный оборот больших массивов статистических данных, отдельные попытки анализа работы церковноприходских школ на фоне функционирования системы начального образования дореволюционной России в целом, признание исторического первенства церкви как просветительницы народных масс.

Изменение общественно-политической ситуации в России после 1991 г. позволило ученым-историкам менее предвзято высказываться об историческом значении деятельности русской церкви во всех аспектах и, прежде всего, в качестве источника начального образования. Заслуженно, хотя и с некоторым опозданием, раскрываются подлинные масштабы вклада духовенства в распространении грамотности и общих культурных навыков. Так, следует обратить внимание на

25 Максимова М.Н., Падалко ДА. Очерки из истории школ и просвещения Восточной Сибири в 1897-1917 гт.// В сб.: Из истории просвещения Восточной Сибири /Под ред. Андреевой И.В. - Иркутск, 1972.

26 Зверев В. А. Крестьянское население Сибири в эпоху капитализма. - Новосибирск, 1988.

27 Зверева К.Е. Роль просвещения в жизни сибирского крестьянства к. XIX-н. XX вв.//В сб.: Развитие культуры сибирской деревни. - Новосибирск, 1986. коллективное исследование МР.Зезиной, Л.В.Кошман, В.СШульгина «Культура

России: IX - XX века» (М., 1996), авторы которого впервые кратко излагают историю школ ВПИ как одного из равноправных видов школ, не противопоставляя их всей системе начального народного образования.

Более объективно, а иногда и прямо положительно, нежели у историков прошлого поколения, церковно-школьная система оценивается в ряде работ общего характера, посвященных истории русской культуры в целом и, в частности, влиянию

28

Церкви на процесс ее развития. Переиздаются исследования, ранее публиковавшиеся только за рубежом - «Очерки по истории русской церкви» (М., 1993) А.В. Карташева, «История русской церкви» (Псков, 1994) И. Тальберга, «Очерки по истории русской культуры» П.Н. Милюкова.

За рубежом выходят обобщающие работы нерусских авторов, посвященные проблемам истории Русской церкви, которые затрагивают в т.ч. и вопросы

29 церковного просвещения. Особенный интерес вызывает работа С. Ruane, исследовавшей образ учителя в народном сознании и общественном мнении и оценившей степень влияния педагогических теорий на преподавательскую практику.30

Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР», изданные в 1991 г., ярко характеризуют оживление церковно-школьного дела в период первой русской революции и перед Первой мировой войной, давая развернутую картину идеологической борьбы вокруг них. Более того, современная православная педагогика обращается к изучению исторического опыта просветительских церковных традиций, и в книгах, посвященных этим вопросам, можно обнаружить солидный историографический материал, повествующий прежде всего о наиболее видных деятелях церковно-школьного дела и методических проблемах православной педагогики дореволюционной России31.

Из анализа материалов сборников научно-практических конференций и сборников научных статей последнего десятилетия явственно прослеживается

28 Георгиева T.C. Христианство и русская культура. - М., 2001. Яковкина Н.И. История русской культуры: XIX век. - СПб, 2000. Очерки русской культуры XIX в. ТТ. 3-4 - М, 2001. Клибанов А.И. Духовная культура средневековой Руси. - М., 1996.

29 Atiay A. A history of Eastern Christianity. - London, 1986.

30 Ruane C. Gender, Class and the Professionalization of Russian City Teachers. 1860-1914. - Pittsburgh, 1994.

3'Опыты православной педагогики/ Сост. А. Стрижев и С. Фомин. - М., 1993. Шесгун Е.Д. Православная педагогика - Самара, 1998. подъем интереса к истории Церкви и историческим сферам ее деятельности. Ряд интересных фактов, касающихся государственной политики в области начального церковного просвещения, и их обобщение даются в статьях А.Ю. Полуянова32 и др. Тема настоящего исследования затрагивалась в статьях также М.Д.Северьянова, A.B. Дулова, А.И.Черновой.33

Из региональных историков XX века к изучению народного образования в Восточной Сибири первой обратилась в 1949 г. Е.И. Недоспасова, затронувшая, в частности, вопросы подготовки педагогических кадров для школ различных ведомств.34 В последнее десятилетие изучение этой темы было продолжено

35

О.Е.Наумовой , в монографии которой указывается на большую роль школ духовного ведомства как основного и подчас единственного источника начального народного просвещения в первой половине XIX в. В то же время автор призывает не преувеличивать значения данной школьной системы ввиду огромного количества сложностей, затруднявших ее работу.

Одна из глав монографии A.B. Дулова36 целиком посвящена истории сибирских епархий. Отмечается лидерство РПЦ в развитии сибирской культуры, сохранявшееся до начала XIX века. Автор не только указывает религиозные центры Восточной Сибири, но и определяет их значение с точки зрения реализации духовно-учительной функции Церкви. A.B. Дулов выделяет и характеризует три исторических этапа во взаимодействии и взаимовлиянии русской культуры и православной церкви. В работе уделено место деятельности фонда им. Александра III, направленной на сооружение сибирских церквей и церковноприходских школ. Подчеркивая огромный вклад восточносибирского духовенства в народное образование и педагогику, исследователь обращает внимание на заслуги сибирских преосвященных в данной области, особенно среди крещаемых инородцев.

К проблеме церковноприходских школ обращалась в кандидатской диссертации

32 Религия и церковь в Сибири: Материалы научной конф-ции/Под ред. Н.С.Половинкина. - Тюмень, 1990. Полуянов А.Ю. Церковь, власть и общество в России (1880-е - первая половина 1890-х гг.)// Вопросы истории -1997. № 11. - С. 125-137.

33 Дулов A.B. Иркутская епархия в 1861 - 1917 гг. //В сб.: Из истории иркутской епархии / Под ред. А.ВДулова. - Иркутск, 1998. Северьянов М.Д. В плену у города - Красноярск, 1992. Семь верст Сибирского пути. - Красноярск, 2000. Чернова А.И. Общественно-просветительская деятельность М.В.Загоскина (1830-1904) //В сб.: Из истории просвещения Восточной Сибири /Подред. И.В. Андреевой.-Иркутск, 1972.-С.155-162

34 Недоспасова Е.И. История педагогического образования в Восточной Сибири (1872-1919гг.): Диссертация на соискание уч. степ. к.п.н. Иркутск, 1949.

35 Наумова O.E. Иркутская епархия в XVIII -1 .псш XIX вв. - Иркутск, 19%.

36 Дулов A.B. Русское православие: очерк истории. - Улан-Удэ, 2000.

1999 г.) и Л.Н.Харченко, посвятившая целый параграф третьей главы обзору деятельности церковноприходских школ различных типов, включая миссионерские и школы грамоты. Характеризуя работу школ, исследователь подчеркивает их дешевизну и выгодность, кратко прослеживает историю их существования. Особое внимание автор уделяет организации и функционированию школьных библиотек, способам пополнения фонда учебной и методической литературы, трудностям в комплектовании этих фондов и т.д. ЛН.Харченко указывает на несомненную полезность школ духовного ведомства в распространении грамотности, справедливо отмечая, что их деятельность «до недавнего времени не получила заслуженной оценки».37

Г.С. Митыпова во второй главе кандидатской диссертации (1998 г.) затрагивает историю школ ВПИ на территории Западного Забайкалья, анализируя идеологическую основу существования школ духовного ведомства. Полемизируя с Б.Ц.-Ч. Хасарановым, она опровергает тезис последнего о том, что «церковноприходское образование носило деструктивный характер по отношению к

3 о национальной культуре» коренного населения Забайкалья.

В первой главе кандидатской диссертации В.И. Косых (1989г.) церковно-школьная система традиционно для советского периода рассматривается как воплощение «идеи поддержки и защиты самодержавия» в «борьбе духовенства против революционного движения трудящихся».39 Автор анализирует социальный состав учащихся школ ВПИ, определяет причины их отсева из школ, качественный уровень преподавания, описывает материальную сторону жизни педагогов. В.И. Косых рассматривает попытки преподавателей школ ВПИ бороться за свои права, отмечает сочувствие этим усилиям со стороны рядового духовенства. Однако данная работа не охватывает всех сторон деятельности церковно-школьной системы, к тому же исследование посвящено в основном территории Забайкальской епархии и ограничивается узкими временными рамками 1905-1907 гг.

Кандидатская диссертация А.Е. Басалаева «Церковноприходские школы и школы грамоты Забайкальской области 1884-1917 гг.»(2000г.) непосредственно посвящена л Харченко Л.Н. История распространения духовной литературы и духовного просвещения в Прибайкалье в XVII - начале XX вв. Авгореф. дисс.канд. истор. наук. Иркутск, 1999 - с. 20

38 Митыпова Г.С. Православные храмы Западного Забайкалья: Автореф. дисс.канд. истор. наук. Улан-Удэ, 1998

Косых В.И. Православная церковь Восточной Сибири в годы первой русской революции: Автореф. дисс.канд. исгор. наук.

Иркутск, 1989, с.16 теме нашего исследования - созданию и работе школ ведомства духовного исповедания, но на территории Забайкальской епархии. Автор приводит обширный статистический материал, показывает организацию учебного процесса и прослеживает его ход в течение года, анализирует содержание программ преподаваемых предметов. А.Е. Басалаевым характеризуются типы школ, качество преподавательского состава и проблемы его подготовки, роль попечителей и населения в работе школ на территории Забайкальской епархии.

В целом ряде кандидатских диссертаций, представленных к защите в последние годы, затрагиваются проблемы христианизации и катехизации коренных народов Восточной Сибири, в основном на территории Забайкальской епархии. В поле зрения З.А. Шагжиной («Миссионерская деятельность русской православной церкви в Забайкалье (2-я половина ХУЛ - начало XX века)», 2000 г.), В.Т. Михайловой («Православие в духовной культуре бурят( 1861-1917)», 1997 г.), М.В. Анахиной («Русская православная церковь в Забайкалье (XVII - начало XX вв.)», 2000 г.), C.B. Васильевой («Старообрядчество Западного Забайкалья и вероисповедная политика государства (XVII - начало XX вв.)», 2000 г.), М.И.Санниковой («Становление и развитие русской книжной культуры в Западном Забайкалье в XVII - начале XX вв.», 1999г.), И.Ю.Ваниной («Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Северо-Восточной Азии (сер. XVII - XIX)», 1995 г.) попали вопросы подготовки педагогических кадров из числа представителей коренного населения, организации, роста сети и укрепления материальной базы миссионерских церковноприходских школ.

Все вышеуказанные исследователи последнего десятилетия дают положительную оценку церковным школам, подчеркивая их важную роль в развитии начального образования в Забайкалье и в целом в Восточной Сибири. Наряду с этим в публикациях присутствует критическое отношение к церковноприходским школам, выражающееся, в частности, в негативном взгляде на сугубо церковные предметы (церковное пение, славянская грамота, Закон Божий), являвшиеся основой и центральным ядром учебных программ.

Настоящую работу следует считать одной из попыток подведения итогов, формулировки выводов из обширного материала о роли и месте Церкви в устройстве системы народного просвещения в указанных восточносибирских епархиях.

Несмотря на многочисленность работ, фрагментарно освещающих изучаемую проблему, ни одним исследователем не была раскрыта история становления и формирования церковно-школьного дела на территории Иркутской и Енисейской епархий в 1884-1917 гг. как развитие целостной образовательной системы. Ни одним из исследователей не было освещено развитие материальной базы школ ведомства православного исповедания Восточной Сибири, не были выделены этапы становления церковно-школьной системы (как на территории изучаемых епархий, так и в рамках Российской империи). В отечественной историографии не рассматривались региональные особенности порядка финансирования дореволюционной школьной системы Иркутской и Енисейской губерний, в частности, начальных училищ духовного ведомства в указанный период. Можно сделать вывод, что тема настоящего исследования фактически является неизученной страницей сибирской истории и в настоящий момент нуждается в тщательном и всестороннем освещении.

Объект и предмет исследования. Предметом исследования в настоящей работе является начальная школа ведомства православного исповедания в системе народного образования двух восточносибирских епархий в 1884-1917 гг. Объектом данного исследования является деятельность церковноприходских школ и школ грамоты на территории Иркутской и Енисейской губерний в течение указанного периода. Для более объективной оценки роли РПЦ (Русской православной церкви) в народном просвещении в диссертации приводятся некоторые сведения о развитии разноведомственной системы начального народного просвещения в изучаемый период не только в Восточной Сибири, но и в Российской империи в целом. Ради возможности сравнительной характеристики рассматриваются некоторые факты из истории развития церковного образования в Российском государстве.

Цели и задачи исследования. Целью нашего исследования является изучение истории создания и эволюции сети церковноприходских школ и школ грамоты на территории Иркутской и Енисейской епархий с момента их официального признания в 1884 г. до упразднения в 1917 г.

Данной целью определяется круг задач, подлежащих решению в диссертации: - показать место и роль Русской православной церкви в устройстве сети начальных учебных заведений Восточной Сибири;

- дать характеристику существовавшим типам школ ведомства православного исповедания и выделить отличительные признаки в их работе;

- описать закономерности функционирования школ ВПИ на данной территории в указанный период, обнаружив региональные особенности;

- охарактеризовать преподавательский состав церковноприходских школ и школ грамотности, отметив его образовательный ценз и проблемы повышения квалификации, условия труда;

- раскрыть суть системы финансирования школ ведомства православного исповедания, выявить ее недостатки и достоинства;

- рассмотреть отношение местного населения к школам, обратив внимание на роль школьных попечительских структур и обозначив степень влияния школ на население;

- проследить эволюцию отдельных типов школ духовного ведомства и церковно-школьного административного аппарата в целом;

- проанализировать учебные программы школ духовного ведомства, описать ход и динамику учебно-воспитательного процесса в них;

- показать вклад церковноприходских школ в дело народного образования; определить накопленный ими исторический опыт, необходимый для организации учебно-воспитательного процесса в современной школе.

Территориально-хронологические рамки исследования. В хронологическом отношении работа охватывает период с 1884 г. по 1917 г. Такие хронологические рамки соответствуют периоду официального существования церковноприходских школ и школ грамоты в Российской Империи: в 1884 г. они были включены правительством в общероссийскую систему начального образования и получили государственную поддержку, а после революции 1917 г., когда изменилась общественно-политическая ситуация в стране, начальное церковное образование было упразднено. Школьная система ведомства православного исповедания вошла в состав советской образовательной сети. Исследование охватывает территорию двух восточносибирских епархий - Иркутской и Енисейской, соответствующих территориям современных Иркутской области и Красноярского края. Деятельность школ ВПИ Забайкальского региона достаточно полно освещена в указанных работах А.Е. Басалаева, И.В. Косых, Г.С Митыповой и др., поэтому данная территория из нашего исследования исключена.

Методология и методы исследования. В современной исторической науке

40 наличествует несколько основных подходов к изучению исторических процессов , привлечение которых оказалось плодотворным доя нашего исследования.

Концепция этатизма, связанная с именами российских историков Ю.С. Пивоварова и A.C. Фурсова, в качестве системообразующей доминанты русской истории выдвигает верховную власть (государство). С позиций приверженцев этатизма автором рассматривались взаимоотношения между государством и Церковью, ставшие определяющими в процессе развития начального церковного образования. Исполнение просветительско-учительской функции Церкви в обществе постоянно регламентировались и корректировались государством, и в этом заключались одновременно сила и слабость церковно-школьной системы.

Изучение отечественной культуры и духовности немыслимо без привлечения цивилизационного подхода. Одним из базовых принципов русской цивилизации является православие, хранительница которого, Русская церковь, традиционно первенствовала в качестве источника народного просвещения. Сторонники данного подхода придерживаются и особого взгляда на «локальную» историю, в основе которого лежит признание локальной общности самостоятельно развивающимся организмом. При таком подходе объектом изучения становится не гигантская цивилизация, а мелкие экономические или религиозные структуры, социокультурные характеристики и т.д. - деревня, приход, в нашем случае -церковная школа и связанные с ней структуры.

Применение культурологического подхода выразилось в нашем исследовании, пользуясь словами Л.П. Карсавина, в выявлении и изучении «общего фонда», на котором основано «культурное состояние эпохи и который существовал в каждом члене исследуемых групп»41 (уровня духовной культуры, степени грамотности, отношении к образованию и т.п.).

Использование такого подхода, как историческая антропология («истории повседневности»), оформившегося в рамках западноевропейской историографии, позволило частично воссоздать условия жизни, традиции, представления народных

40 Подробнее см.: Сахаров А.Н.О новых подходах к истории России//Вопросы истории. - 2002.№8. - С.3-20

41 Карсавин Л.П. Введение в историю// Вопросы истории. - 1996.№8. — С. 110 учителей и крестьянства. Представители школы «Анналов» впервые обратили внимание и на проблему исторической ментальности, выступающей как социально-психологическая характеристика облика человека. Эта установка помогла не только частично реконструировать особенности поведенческого модуса учителя, крестьянина, представителя духовенства, но и оказалась весьма полезной при работе с источниками личного происхождения, чьи тематика, особенности изложения, соблюдавшиеся нормы этикета могут многое сказать об образе мыслей автора.

Сохраняет свою актуальность в наши дни и формационный подход к изучению истории. Выделение верхней хронологической рамки настоящего исследования -1917 г. - связано с традиционным для советской историографии выделением формационного рубежа эпох.

При написании настоящей работы применялся ряд специально-научных методов исторического исследования. Историко-генетический метод позволил показать причинно-следственные связи и закономерности исторического развития сети школ духовного ведомства, его применение направлено прежде всего на анализ развития. Использование данного метода обуславливает определенную описательность в изложении, т.к. в нашем исследовании была произведена первоначальная систематизация и обработка конкретных данных, зачастую впервые вводимых в научный оборот. Это позволило в достаточной степени приблизиться к воспроизведению реальной истории изучаемого объекта.

Анализ роли Русской православной церкви в распространении сети своих школ в Восточной Сибири потребовал сравнения с аналогичными процессами, происходившими в других территориальных рамках, с целью выяснения общих и индивидуальных моментов хода развития. Сравнительный метод позволил раскрыть все многообразие этого процесса.

Типологический анализ позволил выявить в непрерывном динамическом процессе развития народного образования в Восточной Сибири существенно отличные стадии, а также произвести классификацию различных сторон изучаемого объекта (например, при анализе качества и состава учительского персонала церковноприходских школ и школ грамотности). В применении этого метода возникли сложности в практическом проведении многомерной классификации, поскольку изучаемые объекты характеризуются совокупностью разнородных признаков. Как следствие, типологизация изучаемых явлений была произведена на основе математических методов.

Специфика темы исследования сделала необходимым использование системного метода, что позволило показать развитие сети начального церковного образования в функциональной и причинно-следственной связи с мероприятиями правительства и Синода в отношении образовательного развития других регионов, проводимых в одно и то же время (сопоставить их, отметить общие и индивидуальные аспекты этого развития); в связи с неоднократными изменениями общественно-экономической ситуации, развитием всего народного образования дореволюционной России в целом. Соотнесение двух структур (например, церковно-школьного и епархиального административных аппаратов, схемы финансирования школ ВПИ и начальных училищ МНП (министерства народного просвещения) и др.) позволило рассмотреть объект нашего исследования как целостную и очень сложную систему компонентов.

Задача изучения возникновения и распространения начального церковного образования на территории Восточной Сибири на протяжении обширного отрезка времени (1884 - 1917 гг.) обусловила применение хронологического метода, продиктованное необходимостью анализа рассматриваемых процессов по проблемам, внутри проблем - по периодам. Указанный метод позволил выявить продолжительность и частоту различных событий.

Наряду с вышеназванными методами в настоящем исследовании применялись библиографические методы:аналитический - разыскания, отбора, библиографического описания, аннотирования и реферирования, и синтетический, позволивший обобщить собранный материал, придать ему научную организацию.

Источниковая база диссертации. Основу диссертационного исследования составили архивные материалы из фондов Государственного архива Иркутской области (ГАИО) и Государственного архива Красноярского края (ГАКК). Были использованы материалы следующих фондов ГАИО: ф.50 - Иркутской духовной консистории, ф.25 - генерал-губернатора Восточной Сибири, ф.63 - Главного инспектора училищ Восточной Сибири; ГАКК - ф.804 - групповой фонд церковноприходских школ Енисейской губернии, ф.667 - комитета православного миссионерского общества, ф.297 - Енисейского губернского епархиального училищного совета, фф. 316, 354, 583 - фонды отдельных школ ведомства православного исповедания Енисейской епархии.

Материалы архивных фондов в основном являются материалами делопроизводства. Поскольку данная работа охватывает хронологический период длительностью в тридцать с лишним лет, можно проследить изменение характера делопроизводства духовного ведомства. Постепенное усложнение церковно-школьного аппарата, его более четкая структуризация и введение относительно большого количества новых должностей привело к усложнению и упорядочению документопотоков, развитию системы разновидностей делопроизводственной документации, усложнению самой системы делопроизводства школ ВПИ. Анализируя архивные материалы, можно проследить кардинальное изменение характера школьной документации: от полукустарно-безграмотных, неполных и неточных отчетов священников до разветвленной системы деловой документации. Явственно прослеживается взаимосвязь между возникновением новых подразделений внутри духовного ведомства и появлением новых типов документов, и обратная связь - между необходимостью в обработке количественно возрастающего бумагооборота и усложнением церковно-школьного бюрократического аппарата.

В указанный период формы документации также существенно изменились. Несмотря на то, что бланки и формуляры были введены в делопроизводство Российской Империи с 1830г., консерватизм духовного ведомства, а также, по-видимому, дефицит средств, привели к более позднему переходу церковного бюрократического аппарата на бланковое делопроизводство. Анализ архивных материалов дает яркую картину стабилизации формуляра, определенной рубрикации документа, только к началу XX века. Нескоро произошло выделение отдельных реквизитов формуляра, занимавших определенное положение на листе бумаги (разновидность документа, форма адресования и т.д.). Даже обращение к адресату в самых типовых и общеупотребительных формах документов могло разниться, особенно в том случае, если бумага исходила от частного лица или низовой структуры церковно-школьного аппарата. С 1895 г. заведующие школами должны были прилагать к отчету стандартные бланки школьных статистических листков, на которых основные реквизиты выполнялись типографским способом. В 1909 г., в связи со сбором сведений по школам ВПИ для присоединения их к создававшейся обшей школьной сети, формы бланков были существенно усложнены и увеличены по объему, особенно по отделу финансового обеспечения школ (графы 46-73)42.

Согласно общепринятой классификации выделяются три основных группы делопроизводственной документации: переписка учреждений, внутренние документы, просительные документы.

К первой группе относятся указы, циркуляры, распоряжения, инструкции, правила, исходившие от Синодального училищного совета, Синода, иркутского и енисейского епархиальных училищных советов, епархиальных духовных консисторий. К этой группе можно отнести и нормативную (прежде всего учебно-методическую) документацию: например, правила о производстве экзаменационных испытаний, ряд Правил 1884, 1896, 1902 гг. и т.д., определявших структуру, цели и задачи, условия функционирования учреждаемых типов школ ВПИ, а также реформы в церковно-школьной системе. Некоторые нормативные документы носят предельно общий характер, устанавливая средние величины оплаты священнослужителей и преподавательского состава, их обязанности и права, обязательный минимум знаний, умений и навыков, распределение изучаемого материала по годам обучения и т.п. К такого рода нормативным документам относятся «Штатные расписания содержания», учебные планы и программы для педагогических школ и курсов. Данная группа документов дает представление об особенностях механизмов и эффективности функционирования церковно-школьного аппарата.

Указы, издаваемые различными инстанциями, имели предельно общий характер и были обязательны для исполнения во всех подлежащих учреждениях. Неудобство такой централизации заключалось еще и в том, что при утверждении епархиальным советом решения по частному случаю принятое правило распространялось в своем действии на всю епархию, хотя часто могло быть применимо только в конкретной ситуации.

Восходящие» потоки документации - это разного рода отчетные документы: финансовые, ведомственные, статистические. Финансовая отчетность представлена в архивных фондах приходно-расходными ведомостями на содержание школ ВПИ

42 ГАКК. Ф.297, оп.1, д. 126, лл.23-74 обеих епархий, сведениями о суммах земских сборов и бюджетных статьях, которые покрывал данный вид налога, ведомостями о церковных капиталах, делами по обревизованию денежных сумм различных учреждений, сметами расходов синодальных или епархиальных средств, взносов отдельных сельских обществ на строительство, ремонт и содержание школ и т.д. Документы финансовой отчетности очень информативны, но их сложно унифицировать из-за их разной ведомственной принадлежности, хронологической непоследовательности, большого количества замеченных неточностей в дублирующихся бумагах разных министерств.

При написании диссертации использовались различные отчеты нижестоящих лиц и инстанций духовного ведомства: доклады миссионеров, катехизаторов, рапорты благочинных и священников, отчеты и донесения епархиальных и уездных наблюдателей о ревизиях школ ВПИ, донесения о результатах обследования миссионерских станов, проверок деятельности епархиальных училищных советов и их уездных отделений, отдельных лиц. Иногда на основании данных таких ревизий возбуждались дела о расследовании фактов служебной халатности, должностных преступлений.

Ведомственная статистика составлялась по отчетам о функционировании отдельных школ, их совокупностей в благочиниях, уездах, епархиях, ведомостях о церквях и церковнослужителях, дающих представление о благосостоянии и занятости духовенства. Упорядочение форм отчетности произошло в 1895г. после ввода стандартных бланков. Система позиций бланков (школьных листков) разрослась и усложнилась параллельно с интенсификацией сбора данных в середине 1900-х гг. в связи с разработкой проекта о введении всеобщего начального обучения. Церковно-ижольная статистика отражала самые разные сведения о количестве школ, половозрастном, вероисповедном, сословном составе учащихся и педагогов (от последних требовались полные анкетные данные, в том числе о стаже в предыдущих местах работы, семейном положении, образовательном цензе, повышении квалификации), источниках финансирования отдельной школы, доле участия в расходах местного сельского общества. Особое внимание уделялось состоянию школьного здания и инвентаря, нуждам в школьных принадлежностях, наличию, величине и типу земельного участка, целесообразности его использования. Привлечение аналогичные документов МНП, содержащихся в фонде № 63 ГАИО, позволяет сравнить функционирование двух параллельно существовавших школьных систем, выявить общее и специфическое в их деятельности, например, различие в источниках и размере финансирования, в обеспеченности педагогического персонала, достаточности снабжения школ.

В служебной переписке по делам школ ВПИ участвовали духовная консистория, канцелярии иркутского генерал-губернатора, директора народных училищ, обоих губернаторов, Синода, училищные советы и их уездные отделения, благочинные, монастыри, отдельные школы. Циркуляры, распоряжения, запросы, предписания, общественные приговоры рисуют яркую картину возникновения и развития системы школ ВПИ в Восточной Сибири, трудностей в их работе, повседневной практике управления ею.

Отдельно следует выделить массив школьной документации. К ним относятся свидетельства об окончании школы, школьные листки и дела, документы о назначении испытательных комиссий, экзаменационные работы и протоколы экзаменов, классные журналы, каталоги библиотек, списки учащихся, расписания занятий и т.д. Это позволяет реконструировать ход учебно-воспитательного процесса: выяснить принципы оценки знаний, общий уровень преподаваемых знаний, степень подготовки педагогов, уровень и принципы подачи материала, использовавшиеся методические приемы. Исследователь может изнутри взглянуть на школьную жизнь, выявить недостатки и указать достоинства школ данного типа, назвать имена подвижников народного просвещения. Особенно ценны в этом плане вышепоименованные фонды отдельных церковноприходских школ ГАКК.

Информационный массив, позволяющий охарактеризовать преподавательских состав школ ВПИ, состоит в основном из просительных документов (часто выступавших как инициативные при формировании дела) - это, в первую очередь, прошения о рукоположении учителей-мужчин, прошения о прибавке жалования, материальной помощи, рапорты о переводах и назначениях. Создать объективный портрет педагога начальной школы духовного ведомства помогают также личные дела учителей, формулярные послужные списки (велись только в Енисейской епархии), итоговая документация экзаменационных испытаний на звание учителя, сведения о призванных на военную службу, запросы в канцелярию генерал-губернатора о неблагонадежных педагогах. Изучение архивных документов, содержащих данные о качественных и количественных показателях педагогического персонала школ ВПИ, существенно осложняется их изначальной несистематичностью, отрывочностью и случайностью: учителя церковноприходских школ не состояли на государственной службе, и поэтому ни одно ведомство, в том числе и духовное, не считало необходимым вести по отношению к ним строгий кадровый учет и контроль, элементы которого появляются лишь через двадцать лет после создания школ ВПИ.

К внутренним документам учреждений духовного ведомства относятся журналы заседаний духовной консистории, епархиальных училищных советов и съездов духовенства, а также съездов наблюдателей школ ВПИ. В журнале более кратко, чем в протоколе, фиксировался ход заседания: излагался обсуждаемый вопрос, указывались мнения большинства и меньшинства, а также особые мнения и записывалось решение. Наиболее подробны журналы заседаний училищных советов. Такая подробность была обусловлена излишней централизацией в решении дел, что вызывало перегруженность журналов мелкими и несущественными вопросами.

Следует особо отметить наличие в архивных фондах авторских публицистических произведений43. В этих произведениях, как правило, отражается мнение прогрессивной части духовенства и светских деятелей просвещения о проблемах народного образования и методов распространения грамотности, удешевления школьного обучения, использование потенциальных возможностях региональной и интеллектуальной элиты.

В настоящем исследовании использованы источники следующих видов: законодательные нормативные акты, материалы текущего делопроизводства, историко-статистические описания, периодическая печать, источники личного происхождения.

Законодательные материалы и правовые акты представлены важнейшими законодательными актами, включающими в себя законы, указы, распоряжения, положения, инструкции, правила и другие документы, которые определяют характер просветительской деятельности Русской православной церкви как в Восточной Сибири, так и в Российской Империи в целом, дают картину возникновения и развития школ ведомства православного исповедания, содержания образования и

43 ГАКК. Ф.297, оп.1, д.52; ф.667, оп.1, д. 136. ГАИО. Ф.50, оп.5. д. 15; оп.6, д. 155, оп.7, д.452. методики преподавания. Следует четко разграничивать понятие «духовное образование» и «начальная школа духовного ведомства» в приложении к разветвленной бюрократической системе ведомства православного исповедания России конца XIX века. Термин «духовное образование» обозначает систему духовных академий, семинарий и училищ, представлявших собой звенья высшей и средней школы. Подготовка учащихся в данных образовательных учреждениях носила строго профессиональный, узконаправленный, гуманитарно-классический характер. Система духовного образования была ориентирована на подготовку церковно- и священнослужителей. Духовные учебные заведения не имели особого бюрократического аппарата, специальной системы подразделений в общей структуре духовного ведомства: их финансирование и управление ими на региональном уровне осуществлялось через местные духовные консистории, епархиальные съезды духовенства и епископат наряду с прочими епархиальными структурами. Преподаватели объединялись в духовно-учебную корпорацию, представители которой пользовались всеми правами и привилегиями государственных служащих.

Напротив, церковноприходские школы и школы грамотности по сути являлись начальной («низшей») школой, обучение в которой носило общеобразовательный характер. Духовно-учебные заведения были сословными, церковноприходские школы - общедоступными. Начальные школы ведомства православного исповедания имели собственный управленческий аппарат, структурно и организационно обособленный от основных административных структур духовного ведомства (см. главу 1, §2), что характеризует школы ВПИ как его особую подсистему. Правовые акты, регламентировавшие функционирование системы духовных учебных заведений, не имели отношения к работе церковноприходских школ и школ грамотности и наоборот: обе группы образовательных учреждений возникли, существовали и развивались параллельно и независимо друг от друга. Учителя школ ВПИ не входили в духовно-учебную корпорацию, не могли участвовать в эмеритальной кассе.

Нормативные акты по школам ведомства православного исповедания сосредоточены в особом сборнике «Законы и справочные сведения по начальному народному образованию», вышедшем в 1904 г. под редакцией A.C. Пругавина, а также в сборнике Г.Фальборка и В.Чарнолуского «Народные училища Кавказа, Сибири, Степного края, Туркестана, Архангельской, Астраханской, Оренбургской губерний, Донской области и казачьих войск» (СПб, 1903). Их интерпретация дополнена анализом материалов делопроизводства. Документы делопроизводства синодальных, епархиальных учреждений, церковно-школьного административного аппарата представлены в настоящем исследовании нормативными актами регионального и общероссийского значения (отношения, распоряжения, инструкции, указы, определения Синода, уставы школ), документами коллегиального обсуждения (протоколы заседаний епархиальных училищных советов и их уездных отделений, журналы епархиальных съездов духовенства и мирян, постановления учительских съездов и др.), служебной перепиской между представителями и инстанциями разного уровня епархиального и церковно-школьного административного аппарата.

Специфика темы исследования и широкие хронологические рамки потребовали анализа ряда документов, отразивших эволюцию структуры церковных школ, изменения в системе административного управления (как епархиального, так и церковно-школьного) и т.д. Использованные при подготовке работы документы содержат материалы об открытии церковно-приходских школ и школ грамоты, комплектовании фондов учебной литературы и библиотек, данные о преподавательском составе, сведения об успеваемости учащихся, сдаче ими экзаменов, финансировании школ и состоянии их материальной базы, наличии инвентаря, школьных принадлежностей и т.д. Анализ перечисленных материалов позволил дать всестороннюю оценку деятельности школ духовного ведомства, показать их состояние, описать работу педагогов, что в целом дало возможность определить значение таких школ в жизни крестьянства Восточной Сибири, охарактеризовать место и роль школ ведомства православного исповедания в системе начального образования.

Автором иногда привлекались неспецифические документы, например, «Положение об инородцах» , «Устав Енисейского общества попечения о народном образовании», «Устав о воинской повинности», «Уставы православных духовных семинарий и училищ, высочайше утвержденные 22 августа 1884 г. с относящимися к ним постановлениями Св. Синода» как вспомогательные материалы, позволяющие более глубоко и всесторонне оценить роль и место школ ВПИ в общей системе начальных учебных заведений дореволюционной России.

Особую группу составили документы школьного делопроизводства: прошения в епархиальные училищные советы, рапорты заведовавших школами священников, школьные журналы, экзаменационные ведомости, донесения в канцелярию училищного совета и Св. Синода, рапорты благочинных, резолюции епископов и т.д. Послужные списки учителей, которые велись только в Енисейской епархии, дают наглядное представление об образовательном уровне, половозрастном составе, социальном происхождении, заработной плате, материальной обеспеченности, наградах, уходе или перемещении по службе педагогов церковных школ.

В 1864 г. было утверждено «Положение о приходских попечительствах и о церковноприходских школах», первый документ, регламентировавший функционирование церковной школы XIX века. Учреждение церковноприходских школ произошло параллельно созданию низшего института церковного самоуправления, обязанного заботиться о школе. Положение 1864 г. практически не регламентировало деятельность школ ВПИ: в нем просто был зафиксирован факт их существования.

Церковноприходская школа была официально признана указом Синода от 21.06.1884. Издание «Правил о церковно-приходских школах» 1884 г. стало одним из важнейших в ряду консервативно-охранительных мероприятий. При создании административной системы для управления школами духовного ведомства была использована уже имеющаяся структура епархиального административного аппарата, некоторым звеньям которого были приданы новые функции, а некоторые созданы заново. Созидание церковно-школьной системы происходило постепенно, по мере распространения и развития школ ВПИ. Правила 1884 г. имели предельно общее содержание, но заключало в себе и конкретные нормы работы создаваемой школьной сети: порядок приема экзаменов, содержание учебных программ и т.д. Нормы и порядок учебно-воспитательного процесса в школах ВПИ складывался стихийно: так, официальное определение Синода о правилах для выдачи льготных свидетельств по отбыванию действительной воинской службы, было издано только 8.10.1886г. В Устав о воинской повинности были внесены необходимые изменения.

Согласно Правилам 1884 г. преподавание в школах ВПИ возлагалось прежде всего на дьяконов: само восстановление в составе принтов штатных дьяконов указом Синода от 16.02.1885. было рассчитано именно на замещение ими учительских должностей. В 1892 г. дьяконов попытались принудить к преподаванию вычетом трети штатного оклада на содержание учителя. Когда стала очевидной необходимость привлечения в школы ВПИ в качестве педагогов светских лиц, то был определен порядок приобретения звания учителя начальной школы духовного ведомства путем сдачи экзамена по изданным в 1888 г. и утвержденным с исправлениями Синодом в 1889 г. «Правилам для производства испытаний по духовному ведомству на звание учителя или учительницы одноклассной церковноприходской школы», которыми устанавливалась экзаменационная программа и порядок оценки знаний. Согласно определению Синода от 12.06.-16.07.1885. учителя школ ВПИ, вытянувшие жребий на поступление в армию, согласно §3 ст. 63 Устава о воинской повинности освобождались в мирное время от действительной службы, зачисляясь прямо в запас.

Вопрос об изыскании на местах средств содержания училищ встал в 1886 г., с развитием школьной сети духовного ведомства. 14.06.1888 г. указом Синода «О содействии монастырей материальными их средствами нуждам церковноприходским школам» предписывалось расходовать проценты с монастырских капиталов на обучение населения. Определением Синода от 25.04.1886 г. был учрежден постоянный, обязательный, ординарный кружечный сбор в пользу церковноприходских школ, и производимый в любой день по выбору особый сбор пожертвований, который следовало передавать в епархиальный училищный совет.

Согласно императорскому указу от 14.02.1885. действие ст. 292 Лесного устава было распространено и на школы ВПИ: министерству государственных имуществ предоставлялось право на отпуск леса из казенных дач для сельских училищ за половинный размер таксы, а также устанавливался порядок этой процедуры. 12 мая 1897 г. последовал еще один указ о бесплатном отводе земельных участков для церковноприходских школ и школ грамоты и о выделении необходимых лесоматериалов на постройку и ремонт школьных зданий, а также на отопление школ. Закрепление этой нормы было произведено законом Министерства госимуществ от 2.06.1899 г. «Об отводе земельных участков и о безденежном отпуске леса сельским школам в губерниях Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской». Циркуляром Синодального училищного совета от 26.03.1908. давались более конкретные указания о юридическом закреплении земельного участка, на котором стояла школа.

Поскольку первоначально школы ВПИ не имели стабильного источника доходов, определением Синода от 12.11.1886 г. были созданы церковно-школьные попечительства, аналогичные церковно-приходским. Первый нормативный акт, регламентирующий деятельность и порядок избрания попечителей, был утвержден 11.10.1898 г. На предсоборном присутствии в 1906 г. был выработан проект реформы приходского устройства, предусматривавшей расширение прав прихода в отношении внутренней организации начальных школ. Однако, когда в июле 1907 г. было опубликовано «Положение о попечительствах при начальных училищах всех наименований», выяснилось, что попечительства фактически не получали реальных прав. Ведомственным «Положением о церковно-приходских попечительствах при церковноприходских школах» от 11.07.1914 г. попечительствам разрешалось лишь удовлетворение хозяйственных нужд школ.

В сферу официального признания школы грамотности попали после издания «Правил о школах грамоты», утвержденных 4 мая 1891 г. Определением Синода от 10-13.04.1891г. место школы грамоты в системе начального обучения было определено как «первая ступень для дальнейшего народного образования». Школы грамоты были во многом уравнены с одноклассными церковноприходскими школами: надзор за поручался приходским священникам, они подлежали ведению епархиальной администрации, правоспособные учителя школ грамоты на общих основаниях пользовались теперь освобождением от воинской службы и т.д. Вследствие сокращенной программы выпускники этих школ не могли получить льготное свидетельство по отбыванию военной службы, но получали право сдавать экзамен в комиссии регулярной школы. Правилами 1891 г. давались широкие возможности для проявления частной инициативы при открытии школ грамотности. Определением Синода от 16-30.01.1891. «О дисциплинарных мерах, применяемых в церковно-приходских школах» устанавливались допустимые (не телесные) наказания.

Базовые учебные программы школ ВПИ принимались дважды: в 1886 г. и в 1903 г. Постоянные программы для всех типов школ ВПИ были утверждены определением Синода от 20-27.05.1903г. Учебные планы и программы определяли набор предметов, количество еженедельных уроков; важное место в них занимали предметы религиозно-нравственного цикла. Программы последнего варианта ни в чем не отличались от учебных планов школ министерства народного просвещения. Требования времени заключались в повышении качества и уровня образования, что реально выразилось в открытии согласно циркуляру Синода 1895 г. двухклассных школ «повышенного» типа, т.е. дававших больший объем знаний.

В 1896 г. было издано «Положение об управлении церковноприходскими школами и школами грамоты». Данным актом определялись состав, полномочия и обязанности епархиальных училищных советов и органов церковно-школьного инспектората, профессиональные требования к рядовым священникам и функции представителей епископата в отношении школ ВПИ. Отсутствие четкого закрепления в этом и последующих нормативных актах, посвященных функционированию церковно-школьных управленческих структур, прав и обязанностей членов церковно-школьного бюрократического аппарата создало опасность принятия важных решений келейно и изначально заложило целый ряд иных кризисных моментов. В том же году был создан новый тип школ -второклассные, предназначенные для подготовки педагогов в школы грамоты: соответствующими актами регламентировались принципы работы таких училищ (например, обязательная интернатная система проживания учащихся), выбор места их расположения. Для повышения эффективности деятельности «учителей-пахарей» в 1906 г. циркуляром Синодального училищного совета от 16 сентября было поручено администрации епархий в обязательном порядке обеспечить школы ВПИ землей из государственного фонда для распространения сельскохозяйственных знаний среди населения.

В 1898 г. по епархиям было разослано циркулярное предложение Синодального училищного совета от 4.02.1898. об упорядочении устройства курсов повышения квалификации педагогов, в котором описывались необходимые элементы их организации.

Положением о церковных школах ведомства православного исповедания» от 1 апреля 1902 г. были уточнены и расширены права коллегиальных органов управления школами ВПИ, облегчена и стандартизована процедура проведения экзаменов и выдачи льготных свидетельств (определением Синода от 7-20.02.1903 г. были приняты слегка видоизмененные правила для выдачи свидетельств, содержащие незначительные поправки). Школы грамоты перемещались в разряд одноклассных церковноприходских училищ, оставшаяся часть «вольных» школ переводилась в появившийся разряд школ «домашних» и лишалась официальной поддержки. Учебные курсы увеличивались с двух лет в одноклассной и трех лет в двухклассной школе до трех и пяти лет соответственно. Официальное расписание числа уроков по каждому предмету обучения впервые было утверждено определением Синода от 15-27.11.1902г. Одним из постановлений пакета законов, принятых в 1902 г., было определение Синода от 4-14.04.1902. об организации «обществ взаимного вспомоществования учащим и учившим в церковных школах», определявшее порядок сбора и пополнения капиталов, выдачи пособий и ссуд. С 1903 г. согласно определению Синода от 7-17.02.1903 г. на содержание школ ВПИ начали выделяться церковно-школьные кредиты ассигновавшиеся по §8 ст.З, пп. а, б, в, г общей годовой сметы Синода. Действие изложенного распространялось и на распоряжение суммами губернского земского сбора неземских губерний.

В 1907 г. в России начинает дебатироваться вопрос о введении всеобщего школьного обучения. По плану 1907 г. в школьную сеть входили вся Иркутская губерния и Енисейская без Енисейского уезда. Был издан целый ряд нормативных актов, регулировавших создание сети, «выравнивание» внутри нее школ разных ведомств, их подчиненность, источник дотаций, должностные права и размеры окладов преподавателей и т.д. В связи с увеличением заработной платы учителям школ духовного ведомства Сибири согласно закону, принятому Госдумой 3 июня 1910 г., все неправоспособные учителя к 1 сентября 1910 г. должны были быть заменены лицами, имеющими свидетельство на звание учителя. Окончательно закон о всеобщем начальном обучении был утвержден в 1912 г.

В связи с началом проведения в жизнь закона о всеобуче был принят очередной пакет законопроектов, ориентированных на улучшение материальной базы школ ВПИ, повышение качества преподавательского состава и т.д. К ним относились: закон от 12.07.1913 г. о церковно-школьном строительстве, значительно облегчавшем строительство зданий и ремонт имеющихся, а также обслуживание школы, закон 1913 г. о прибавлении окладов жалования учителям школ В ПИ и чиновникам церковно-школьной инспекции и т.д. В том же году было принято «Положение о церковно-школьном строительном фонде» (определением Синода от 2-5.09.1914. он был конкретизирован). Кредиты выделялись на постройку и покупку новых, и расширение и ремонт существующих зданий церковноприходских школ, вошедших в школьную сеть всеобщего обучения. Определялся порядок и сроки выделения ссуд, набор необходимой документации и т.д.

В течение всего времени существования церковноприходских школ священников указами Синода заставляли принимать «живое и деятельное участие» в реализации самых разнообразных затей верховной власти: производстве народных чтений, кустарном изготовлении восковых свечей, организации «потешных рот» и т.д. В каждом случае издавались особые правила, регламентировавшие очередное поручение: например, определением Синода от 15.02.1916 г. были утверждены правила и программы преподавания пчеловодства в церковных школах всех типов

После свержения Николая II постановлением Временного правительства от 20.06.1917 г. церковноприходские школы всех типов, включая церковно-учительские семинарии и школы грамоты, были переданы в ведение МНП. Все кредиты Госказначейства, средства пенсионной кассы педагогов и суммы церковно-школьного фонда им. императора Александра III также передавались на баланс МНП. Все данные - поуездные списки школ, личные дела учителей, сведения о стаже, образовании учителей, состоянии школьного имущества, числе учащихся -епархиальные училищные советы передавали директорам народных училищ или сообщали местным городским управам. Постановлением Поместного собора РПЦ, открывшегося 15 августа 1917 г. в Москве передача школ ВПИ в ведение МНП квалифицировалось как «акт хищения».

Статистические источники содержат разносторонний материал об организации церковноприходских школ, школ грамоты, миссионерских школ, формах их финансирования, способах дополнительного материального обеспечения, сведения о составе учащихся, успеваемости и числе окончивших школы, составе педагогических кадров, численности населения и детей школьного возраста и т.д.

Статистические данные могут быть извлечены из ежегодных отчетов епархиальных наблюдателей церковных школ, отчетов епархиальных братств во имя свт. Иннокентия (Иркутская епархия) и Рождества Пресвятой Богородицы (Енисейская епархия), содействовавших работе школ и оказывавших им помощь учебной литературой и иногда курировавших их деятельность, всеподданнейших отчетов обер-прокурора Св. Синода по ведомству православного исповедания, т.е. прежде всего из документов делопроизводства различных органов управления епархиального и государственного масштаба. Школьные листки содержат в себе массу сведений по каждой школе: о состоянии обучения ремеслу и обслуживающему труду учеников и учениц, о сельских работах, о наличии пришкольных участков, школьных пасек, обеспеченности школ собственными зданиями, квартирами для педагогов и др. Сведения, касающиеся функционирования миссионерских школ обеих епархий, можно почерпнуть из отчетов и «Трудов» православных миссий. Интересны сведения, взятые из специальных выпусков «Сибирские церкви и школы фонда имени императора Александра III», выходивших в конце XIX - начале XX века. Данные этого издания в основном касаются школ, строившихся вдоль Транссибирской железной магистрали, их сооружения, открытия, содержания и т.д.

К сожалению, эти документы содержат в себе и все недостатки официальной статистики, особенно характерные для статистики духовного ведомства: предвзятость в отношении школ духовного ведомства, приписки, замалчивание недостатков и трудностей в их работе и т.п. Все вышеуказанные источники в высшей степени субъективны.

Периодические издания, центральные и региональные, составили большую группу источников по истории церковноприходских школ на территории Восточной Сибири. До 1917 г. в России выпускались десятки изданий, выходивших из типографий Св. Синода, духовных академий, епархиальных администраций. Довольно часто в них встречались материалы по истории Церкви, статьи по вопросам церковно-школьного строительства, в т.ч. имеющие непосредственное отношение к территории изучаемых епархий. Так, на страницах «Церковного вестника», официального органа Санкт-Петербургской духовной академии, часто помещались статьи по острым, злободневным вопросам функционирования школ духовного ведомства.

Иркутские епархиальные ведомости», издававшиеся с 1863 г., и «Енисейские епархиальные ведомости», издававшиеся с 1865 г., а также «Енисейский церковный вестник», выходивший в 1905-1907 гг., относятся к церковным изданиям регионального уровня. В официальной части «Ведомостей» размещались указы, определения, распоряжения центральной и местной церковной администрации, в неофициальной (в «прибавлениях») - различные очерки, некрологи, заметки, статьи, корреспонденции с мест, касающиеся всех сторон епархиальной жизни, в т.ч. посвященные проблемам церковноприходских школ и школ грамотности. Важно и то, что здесь публиковались ежегодные отчеты Енисейского и Иркутского епархиальных училищных советов о состоянии церковноприходских школ и школ грамоты епархии, иногда очень подробные, с указанием самых незначительных деталей. Кроме того, время от времени помещались довольно пространные материалы о строительстве школ духовного ведомства, краткие исторические очерки их существования, имена попечителей и жертвователей средств и строительных материалов и др.

Светская периодическая печать Енисейской и Иркутской губерний также уделяла немало внимания проблемам народного просвещения и, в частности, моментам, связанным с деятельностью церковноприходских школ. Материалы такой тематики публиковались на страницах газет «Восточное обозрение», журналов «Сибирская школа», «Сибирские вопросы», «Сибирская жизнь». Наиболее интересными из этих публикаций являлись статьи П. Астырева, Е. Кудрявцева, В.Серебренникова.

Источники личного происхождения представлены в основном письмами и дневниками, а также так называемыми «юбилейными» изданиями, представлявшими собой несколько официозные и приукрашенные рассказы о юбилярах, которых автор знал лично44. Особенно интересны письма учителей церковноприходских школ и школ грамоты епархиальному наблюдателю школ (или в епархиальный училищный совет) по самым различным вопросам, например, о выплате жалованья, об улучшении бытовых условий45. Ценными являются дневниковые записи епархиальных наблюдателей церковноприходских школ, священников-миссионеров

44 Высокопреосвященнейший Тихон, архиепископ Иркутский и Верхоленский. - Иркутск, 1903. Гагарин Д., прот. Преосвященный Иоанн, епископ Киренский, викарий Иркутский. - Иркутск, 1908. Копылов В. Двадцатипятилетие епископского служения Высокопреосвященнейшего Вениамина, архиепископа Иркутского и Нерчинского. - Иркутск, 1888.

45 ГАКК.Ф.297, оп.1, д. 80, д. 147. ГАКК.Ф.667, оп.1, д.89, д.115, о. С.Алякринского, И.Брызгалова, о. И.Орфеева и др.), сопровождавших архиереев во время их традиционных обревизован™ церквей и школ епархии в качестве секретарей46, путевые журналы священников, ревизовавших школы ВПИ. Очерки и воспоминания47 деятелей системы духовного просвещения встречаются особенно часто в региональной церковной периодике48. В записках, не лишенных пристрастности, оценивается ход учебно-воспитательного процесса, уровень преподавания предметов, степень подготовки и методической грамотности учителей и законоучителей, состояние школ. В источниках такого рода содержится ряд важных замечаний, описания конкретных, зачастую ярких и характерных фактов. Иногда встречаются воспоминания педагогов школ духовного ведомства49: несмотря на то, что такие документы фрагментарны и невелики по объему, они содержат описание колоритных эпизодов педагогической деятельности, наглядно характеризующих быт и нравы сибирской деревни.

Вкупе со сведениями, введенными в научный оборот предшествующими исследователями, вышеуказанные источники создают основательную и надежную базу для решения поставленных в диссертации задач.

Научная новизна. Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые на основе применения разнообразных источников комплексно показана деятельность начальной школы духовного ведомства, роль РПЦ в распространении грамотности в Енисейской и Иркутской епархиях, раскрываются закономерности и особенности этого процесса. Включение в научный оборот ранее неизвестных материалов или не полностью освоенного предшествующими исследователями комплекса источников позволило автору диссертации проследить становление и формирование начальной церковной школы на территории Иркутской и Енисейской епархий, ее взаимодействие с государственной школой, оценить ее значение в культурном развитии восточносибирского региона, обнаружить практический опыт, накопленный школами ВПИ и позволивший быстро создать систему советского

46 ГАКК.Ф.297, оп.1, д.52. Ф.667, оп.1, д.113. Алякринский С. Поездка преосвященного Зосимы, епископа Киренского, по обозрению церквей Нижнеудинского уезда в октябре-ноябре 1914 г.

47 Из записок преосвященного Никодима, епископа Красноярского и Енисейского. - Тула, 1911.

48См., например, ЕЕВ, 1904, №№2-7; ЕЕВ, 1912, 33 4-8

49 Мироносицкий П. Дневник учителя церковноприходской школы. - СПб, 1901. Миропольский С. Учитель, его призвание и качества, значение, цели и условия его деятельности в воспитании и обучении детей. - СПб, 1909. -148с. Сибирская школа. - 1916. - №6 - С.12-17 начального образования после 1917 г.

Практическая значимость. Данное исследование важно для восстановления исторической справедливости объективной оценки заслуг Русской церкви в деле народного просвещения - на примере развития сети церковноприходских школ и школ грамотности в указанных епархиях Восточной Сибири и с позиции изменения критериев оценки исторического процесса. Необходимость написания диссертации детерминирована также современными процессами, протекающими в российской школе. В условиях выбора путей реформирования образовательной системы становится необходимым обобщение исторического опыта в данной сфере, поэтому выводы диссертации могут оказаться полезными для историков, педагогов, культурологов, при разработке общих и специальных курсов по истории образования, истории Русской православной церкви, истории русской педагогики, истории культурного развития как России, так и Восточной Сибири. Материалы диссертации могут быть также использованы при организации учебно-воспитательного процесса как в христианских учебных заведениях, так и в общеобразовательной школе.

Апробация темы. Тема диссертации разработана и выполнена в соответствии с планом научных исследований Иркутского государственного университета.

По теме диссертации опубликовано девять работ. Результаты исследования сообщались на следующих конференциях: Кирилло-Мефодиевские чтения (Томск, 4-6 апреля 2001 г.); всероссийская научно-практическая конференция «Церковь, государство и общество в истории России XX века» (Иваново, 5-6 декабря 2001 г.); XXII научно-техническая конференция Братского государственного технического университета (Братск, 24-25 марта 2001 г.); научно-практическая конференция ИРО АН ВШ, «Интеллектуальные и материальные ресурсы Сибири» (Иркутск, 20 марта 2002 г.); межвузовская конференция «Гуманитарные и социально-экономические проблемы развития регионов» (Братск, 22-23 апреля 2002 г.), международная научная конференция «Диалог культур народов России, Сибири и стран Востока» (Иркутск, 27-28 апреля 2002 г.); IV международная научно-практическая конференция «Культура и проблемы межэтнической коммуникации. Роль НКО в оптимизации межэтнических отношений» (Нижний Новгород, 21-23 мая 2002 г.).

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Наумова, Надежда Николаевна

Делая выводы, следует отметить, что возможность получить образование у мальчиков была несравненно выше, чем у девочек. Необходимость сокращения срока военной службы являлась хорошим стимулом для отдачи в школы детей мужского пола. Однако сложившаяся практика подготовки детей специально к экзаменам была во многом порочна и требовала пересмотра. К недостаткам церковных школ, существенно нарушавшим учебно-воспитательный процесс, следует отнести несвоевременное начало занятий, раннее окончание учебного года, перерывы в занятиях по причине болезни педагога или учеников.

57 ЕЕВ, 1894, №4, с. 15-19

58 ЕЕВ, 1910, №6, с.З

59 Алякринский С.Отчет епархиального наблюдателя о состоянии ЦПШ Иркутской епархии.за 1912/1 Згг, с.61

60 Сибирская школа, 1916, №9-10, с.21

Идеологические споры между защитниками и противниками церковной школы основывались прежде всего на содержании образования. Если педагоги и общественные деятели либерального направления склонялись к безрелигиозному воспитанию, то апологеты церковноприходской школы подчеркивали приоритетность именно «церковных» предметов, исторически более близких русскому православному народу. Предметы религиозно-нравственного цикла при обучении давали значительный воспитательный эффект.

Выполнение учебных программ затрудняла сложившаяся система оценки эффективности труда педагогов. Церковноприходская школа часто не оказывала реального влияния на жизнь учащихся. В конце концов, это вынуждены были признать и официальные представители церковно-школьной системы61. С другой стороны, повсеместно отмечались вежливость, сдержанность, набожность учеников-выпускников церковноприходских школ. Вопреки распространенному представлению, начальные школы ведомства православного исповедания не являлись учебными заведениями, оторванными от жизни.

В течение долгого времени (даже спустя двадцать лет после создания школ ВПИ) начало и конец учебного года не имели твердых сроков. Плохая постановка учебно-воспитательного процесса в значительной части церковноприходских школ обуславливалась также несознательностью крестьянства, забиравшего детей из школы до окончания курса, разновозрастностью учащихся. Отведенного учебного времени было недостаточно для прохождения учебных программ предметов. Положение с учебными программами и планами, их неоднократные изменения еще раз проиллюстрировали поспешность при создании сети школ ВПИ и непродуманность многих организационных моментов.

61 ЕЕВ, 1914, №6, с.8

§2. Учебные программы церковноприходских школ и школ грамоты.

Школы ведомства православного исповедания подразделялись на три основных типа, представлявших последовательные ступени: школа грамоты («вольная» или домашняя школа), «нормальная», т.е. регулярная, церковноприходская школа (одноклассная, намного реже - двухклассная), второклассная школа, предназначенная для подготовки педагогов в школы грамоты.

Базовой учебной программой была программа «нормальной» одноклассной и двухклассной церковноприходской школы. Эти программы принимались дважды: в 1884 г. и в 1903 г. Программы последнего варианта ни в чем не отличались от учебных планов школ министерства народного просвещения. Курс одноклассной школы ВПИ становился трехлетним, курс двухклассной школы - пятилетним.

Закон Божий воспринимался как «душа воспитательного элемента всякой школы»62. Законоучителям рекомендовалось чаще обращаться к житиям святых в противовес преподаванию отвлеченных теоретических знаний. Уроки Закона Божия тесней прочих предметов были связаны с реальной жизнью детей, каждое воскресенье посещавших храм. В школе они должны были подробнее узнать о церковных праздниках, практической лйтургике, выучить основные молитвы. Наибольшую сложность представляло изучение Ветхого Завета с обилием непонятных труднопроизносимых имен собственных. Законоучитель должен был, прежде всего, нравственно совершенствовать детей, делая упор на религиозное воспитание, в то время как программа предмета содержала большое количество отвлеченностей. Часто дети с первого же урока начинали утрачивать интерес к предмету.

Обучение православной вере отвечало и требованиям родителей: «Крестьяне любят школу, обучающую детей церковному пению, любят слушать хорошее чтение своих детей в храме и дома, любят видеть в детях вежливость к старшим и благопристойность. .дорого ценят учителей, не ломающих их религиозных привычек.Начальная школа должна давать основные образовательные знания, в состав которых непременно входит религиозное преподавание, соответствующее

62 ЕЕВ, 1897, №16, с.266 семейному и его продолжающее»63. На деле религиозное обучение часто являлось нецелесообразным, безжизненным и мертвяще-формальным.

Закон Божий мог быть преподаваем по разным методическим системам. Концентрическая система о. Афанасия Соколова предполагала прохождение материала от легкого к сложному, от Ветхого Завета - к Новому. Суть совместной системы, предложенной о. Иоанном Ветвеницким, заключалась в одновременном изучении всех разделов Закона Божия - Священной истории, катехизиса, литургики и молитв. Наиболее употребительной в школах ВПИ была схема, предполагающая изучение Библии в хронологическом порядке, в воспитательно-назидательных целях. Программа двуклассной школы была ненамного сложнее одноклассной: третий год обучения сводился к повторению и обобщению пройденного.

Закон Божий являлся основным предметом церковноприходской школы, и все другие предметы должны были быть «поставлены от него в более или менее тесную зависимость»64. Эта связь неоднократно подчеркивалась идеологами церковной школы: «Деятельность законоучителя школы, отделяется как бы непроницаемою перегородкою от деятельности учителя: .результатами такого ненормального положения Закона Божия среди других предметов печальны - дети легко забывают пройденное по Закону Божию, как не имеющее связи с прочим материалом, усвояемым ими на уроках других предметов»65. Согласно программе, катехизический материал должен был неоднократно повторяться на других уроках. Так, история церковного праздника должна была быть прочитана по-церковнославянски на занятии по славянской грамоте и спета в виде тропаря и кондака с кратким объяснением праздничных стихир на уроке пения, прозвучать в отрывке, выбранном для объяснительного чтения и т.д. Одним из наиболее эффективных способов усвоения литургики объявлялся метод драматизации, т.е. «проигрывание» церковной службы, с объяснениями законоучителем возгласов священника66.

Программы по Закону Божию, изданные в 1903 г., носили временный характер. К окончанию срока их действия и в связи с тем, что «в некоторых епархиях преподавание этого предмета поставлено недостаточно удовлетворительно и не оказывает надлежащего воспитательного воздействия на учащихся», в 1909 г. в обеих

63 ЕЕВ,1916,№12,с.26

64 Пругавин A.C. Законы и справочные сведения по начальному народному образованию, с.392

65 ЕЕВ,1898, №5, с 122

66 Миропольский С. Учебник дидактики, с.31 восточносибирских епархиях был проведен опрос законоучителей. Священники и учителя должны были проанализировать учебники, оценить их методический аппарат, выявить трудности программы, дать рекомендации по их изменению и советы по более эффективной постановке воспитательного процесса на уроках Закона Божия67.

В первый год обучения пению дети должны были научиться унисонному пению, сначала - речитативу простейших песнопений. Гласовое пение, т.е. восемь основных мелодий богослужебного распева, осваивалось детьми как пение важнейших тропарей. Певческая практика сочеталась с освоением начатков нотной грамоты и пением в дальнейшем по нотам. Второй год обучения предусматривал изучение структуры литургии св. Иоанна Златоуста, а также Обихода - богослужебной книги, содержащей основные церковные песнопения. Программа двухклассной церковноприходской школы предусматривала изучение на третий год величаний, прокимнов, ирмосов и догматиков, по таким богослужебным книгам как Ирмологий и Октоих. Четвертый год посвящался изучению стихир и ирмосов знаменного, греческого и киевского распевов, из которых рекомендовалось выбирать наиболее распространенные в данной местности.

Церковное пение развивало у детей чувство ритма, музыкальный слух и голос. Учащиеся церковноприходской школы должны были в обязательном порядке регулярно посещать храм, лучшие ученики допускались к пению на клиросе (программой рекомендовалось заниматься с такими учениками дополнительно во внеурочное время). Клиросное пение рассматривалось также как поощрительная мера,

68 побуждавшая детей к соревновательности и стремлению идти вперед . Пение, несомненно, имело огромное значение для эстетического и творческого развития учащихся. Обучение церковному пению имело целью «оживление и укрепление учеников в церковно-молитвенном чувстве и приготовление к действенному участию в церковно-общественной молитве, а потому должно быть так же обязательным для всех учеников, как и изучение Закона Божия»69. Однако на практике пение считалось

70 очень трудным предметом, недоступным для учеников и непосильным для учителя.

Русская церковная школа впервые в педагогике XIX века ввела преподавание пения в начальной школе. Был создан ряд методик - Рожнова, Комарова, Лебедева,

67 ГАКК. Ф.297, оп.1, д.86, л.З

68 Пругавин A.C. Законы и справочные сведения по начальному народному образованию, с.399

60 Там же. с.398

70 ЕЕВ,1899, №10, с.280

Пузыревского. Краткое методическое руководство последнего было рекомендовано церковно-школьной администрацией. В 1897 г. появилось первое полное методическое пособие А.Карасева с поурочными планами на все три года обучения. Книга получила одобрение церковно-школьной инспекции как полное и совершенное пособие, отвечающее дидактико-методическим требованиям того времени71.

Церковно-славянская грамота, исторически бывшая первым и, как правило, единственным предметом начального обучения, трактовалась как «святой язык всего народа . глубоко он входит в его нравственную внутреннюю жизнь как сила

72 живая» . Обучение церковно-славянской грамоте должно было начинаться со второй половины первого года обучения, когда дети уже научились читать по-русски. Учеба начиналась с азбуки и правил употребления титлов и сил - специальных знаков сокращения слов. Славянский алфавит сравнивался при этом с русским. Второй год тратился на объяснительное чтение отрывков из Часослова и Псалтири. Программа двухклассной школы ВПИ дополнялась чтением Евангелия, изучением по Октоиху службы гласов на 3-4 году обучения. Теоретически выпускник двухклассной школы должен был уметь вести службу по богослужебным книгам как чтец и певец. Для прохождения этого учебного курса предлагалось всего одно методическое пособие Н.И. Ильминского «Обучение церковно-славянской грамоте в начальных народных училищах». Основной целью церковного чтения «поставляется церковное назидание и возжжение в детях молитвенного духа и вообще молитвенного настроения»73.

На практике чрезмерная осторожность церковно-школьной администрации давала обратный эффект. Согласно одному из циркуляров, на утренней молитве «в отсутствии священника, но с его благословения, может читать Евангелие и учитель или учительница, но без всяких объяснений и выводов»74. Таким образом, самим циркуляром исключалась воспитательно-дидактическая функция церковнославянской грамоты, оставляя место лишь механическому чтению. На подобный парадокс обращал внимание Енисейский епархиальный наблюдатель церковноприходских школ о. Л. Смирнов: чтение Евангелия в школе фактически запрещалось из опасения неправильного истолкования текстов75. Вторая сложность в

71 HEB, 1901, № 19пр, с.433

72 Миропольский С. Учебник дидактики, с.96

73 Пругавин A.C. Законы и справочные сведения по начальному народному образованию, с.403

74 Церковные ведомости, 1911, №45, с.354

75 ЕЕВ, 1915, №8, с.45-47 преподавании этого предмета заключалась в том, что «не будучи соединен с чтением в церкви, славянский язык неизбежно становится чем-то отвлеченным, неинтересным, излишним, а потому по выходе из школы скоро забывается»76. Чтение же в церкви, единственном месте, где дети могли регулярно практиковаться в чтении, встречалось как редкое исключение - не более чем в 3-5 школах на уезд.

Обучение происходило по прогрессивному с точки зрения методики преподавания звуковому методу, путем сравнения русских и славянских букв, сходных и несходных по произношению и написанию. В качестве поощрительной меры рекомендовалось участие в богослужении способных учеников. Церковно-славянский язык был все же слишком сложен для 7-11-летних детей, поэтому внимание должно было обращаться «на значение простейших слов и выражений, чтобы предотвратить чисто механическое чтение без всякого понимания, но не требуется при этом объяснения всего содержания читаемого»77.

Предполагалось, что сознательное усвоение текстов будет происходить по мере умственного развития учащегося. Церковное чтение должно было быть

7Я псалмодическим (напевно-плавным - H.H.), неспешным, благоговейным» . Для снижения механичности чтения Псалтири рекомендовалось уделять большее количество времени на объяснительное чтение наиболее доступных псалмов. Псалтирь являлась наиболее употребительной книгой в патриархальном крестьянском быту: её читали в церкви и над фобом умершего, в качестве сборника поучений, наставлений и пророчеств, воспринимая как учебник жизни. Залогом выработки твердой техники церковного чтения объявлялась любовь народа к этой книге79.

Псалтирь была единственной учебной книгой в школе грамотности. На рубеже Х1Х-ХХ веков учителями в таких школах становились выпускники церковноприходских школ. Старинный, неудобный и малоэффективный буквослагательный способ изучения славянской грамоты постепенно уступал место звуковому. Примерная программа школы грамоты ограничивала изучение предмета знакомством с азбукой, славянскими цифрами и чтением Часослова, ознакомлением с порядком чтения Псалтири по усопшим80.

76 ИЕВ, 1914. №5, с. 13

77 Миропольский С. Учебник дидактики, с.97

78 ЕЕВ, 1898, №5, с. 124

70 ЕЕВ, 1897, №9, с. 118

80 ЕЕВ, 1899, №11,с.313-315

Постепенно церковно-славянская грамота (в соответствии со сменой приоритетов общественного развития) отходила в школах ВПИ на второй план. Появилась тенденция к сокращению учебного времени на данный предмет в пользу математики, объяснительного чтения и т.п. Епархиальная администрация пыталась противостоять о 1 этим веяниям, предлагая учителям «неопустительно» выполнять программу .

Выполнение программы по славянской грамоте было более успешным в начале существования церковноприходских школ, когда с детьми занимались в основном церковнослужители. С увеличением среди учительского персонала доли педагогов со светским образованием эффективность обучения заметно снизилась, т.к. сами педагоги, получившие образование в гимназии, не владели церковно-славянским языком, не умели грамотно читать.

Преподавание родного языка на протяжении всех лет обучения занимало по семь уроков в неделю. Церковноприходская школа должна была «привести учащихся к разумному чтению, правильному письму и осмысленному выражению своих мыслей

82 устно и письменно» . К концу первого года учебы ребенок должен был уметь читать, писать под диктовку и из книги, а также заучивать наизусть небольшие рассказы и стихотворения. Выпускник одноклассной школы умел пересказывать тексты, выделять члены предложения, применять знаки препинания и правила правописания. Третий и четвертый год двухклассной школьг ВПИ посвящались подробному изучению синтаксиса, грамматических форм разных частей речи, структуре различных видов предложений, в том числе сложных и безличных. Даже современному исследователю программа кажется перегруженной огромным количеством грамматических определений, которые должны были усвоить дети. Аналогичные мнения высказывались и церковно-школьными деятелями: «Русский язык . разве это не злое издевательство над детской мыслью? Возьмите любой термин, любое определение . .это не образование, академическая ученость, бездарно приспособленная для малолетних. Сказуемое, наречие, предлог - длинная вереница переводных ученых слов, негодных для детского мозга. Специалисты рискуют

83 согласиться, что определения грамматики - для них туманны и малоосмысленны».

См., например: ЕЕВ, 1893, № 8-9, с. 70, HEB, 1914, №5, с. 15

82 Пругавин A.C. Законы и справочные сведения по начальному народному образованию, с.406

83 Церковный вестник, 1907, №28, с.897

В качестве методов изучения родной речи предлагались диктант, заучивание наизусть стихотворений, пересказ, выполнение письменных упражнений, разбор предложений, выразительное чтение. В качестве пособий рекомендовались «Книги для чтения и письменных работ по русскому языку» Д.Попова и А.Радонежскош, «Практический курс правописания» Н.Некрасова, «Русско-славянский букварь» Т.Лубенца, «Курсы систематического диктанта» ПСмирновского.

Обучаясь чистописанию, к концу первого года ученик должен был уметь писать буквы и цифры крупным, средним и мелким шрифтом, по прописям и самостоятельно, предварительно поупражнявшись в черчении карандашом и грифелем различных линий и фигур с целью развития мануальных навыков и глазомера. На второй год учащиеся осваивали связное написание целых букв и славянское письмо полууставом. Третий год обучения в двухклассной церковноприходской школе был посвящен выработке правильного и красивого написания слов и предложений под такт, т.е. по счету учителя, и произвольно.

Последний год использовался для выработки навыков скорописи «круглым»

84 русским и славянским шрифтами . В качестве методических и практических руководств Синодальным училищным советом были рекомендованы исключительно пособия В. Гербача, поскольку «целесообразный подбор изречений Священного писания, взамен пословиц, составляет весьма важное преимущество прописей г. Гербача пред всеми другими известными в наше время прописями и вполне отвечает

85 нравственно-воспитательным задачам церковноприходских школ» . Очень быстро чистописание стало второстепенным предметом. Образовательное его значение было ничтожным: уроки каллиграфии обычно назначались в случае необходимости занять одно из отделений класса, чтобы оно не мешало учителю заниматься с другими86.

Программа по арифметике имела целью «научить производить с разумением действия над числами и развить навык прилагать эти действия к решению задач из житейского быта» . В первый год ученик научался счету до 100 и производству четырех действий над числами, а также заучивал наизусть таблицу умножения. Во второй год, в соответствии с практической направленностью программы, осваивалось

84 Пругавин A.C. Законы и справочные сведения по начальному народному образованию, с.408-410

85 ЕЕВ, 1887, №7-8, с.89

86 Алякринский С. Отчет иркутского епархиального наблюдателя о состоянии церковных школ Иркутской епархии в учебно-воспитательном отношении за 1912/13 учебный год, с.39

Пругавин A.C. Законы и справочные сведения по начальному народному образованию, с.416 сложение и вычитание на счетах, счет до миллиона, дроби, меры длины, веса, времени, сыпучих и жидких тел и монет. Выпускник двухклассной школы должен был уметь решать задачи на числа любой величины, а также с применением квадратных и кубических мер и сведений о времяисчислении. Программа предписывала не предлагать детям «замысловатых» задач: «Образовательное значение их более чем сомнительно, так как загадки и отгадки педагогическим целям служить не могут. .истинную ценность имеют задачи простые, естественные по своему содержанию, не требующих длинных и утомительных вычислений, которые не встречаются при хозяйственных ежедневных и мелких торговых расчетах»88. Узкоутилитарная направленность программы диктовала необходимость обучения детей так называемыми народными способами вычисления.

Русская история, включавшая в себя сведения по истории Русской церкви, преподавалась только в двухклассной церковноприходской школе. В первом полугодии третьего года обучения учащиеся поверхностно и кратко знакомились с географией мира, библейских земель и европейской России. В качестве сведений по русской истории предлагались в основном биографии выдающихся правителей: «Не вдаваясь в излишние подробности, следует так преподать главнейшие события отечественной истории и жизнеописания великих русских монархов и их славных сподвижников, чтобы учащиеся прониклись глубоким интересом и участием к этим событиям . Учащиеся должны вынести твердое убеждение, что когда оскудевала святая вера в народе, или когда не было сильной единодержавной власти, русская

89 земля подверглась тяжким бедствиям и была близка к гибели» .

Учителям предлагались пособия Пуцыковича, С.Рождественнского, Е.Поселянина, Н.Горбова. Все сведения из географии и этнограф™ сообщались лишь на уровне, необходимом для иллюстрации событий церковной истории. Программа по истории была узконаправленной, очень односторонне освещающей события. Даже некоторые из церковных деятелей критически оценивали данную программу: «История? Сколько благоговения, радостного ожидания и гордости - когда, наконец, доходишь до «святынь» в школе. Вместо откровений - скелет без плоти и жизни. Не говоря о сплошном море лжи в откровенно тенденциозных учебниках, здесь нет знаний»90.

88 Там же, с.415

89 Там же, с.416

90 Церковный вестник, 1907, №28, с.898

Учебными программами рекомендовались «предметные уроки», на которых учитель должен был читать статьи о различных явлениях природы и объяснять их, но на проведение таких уроков классного времени не выделялось. В начале 1910-х гт. в среде церковно-школьных деятелей Восточной Сибири развернулась дискуссия о необходимости введения в церковноприходских школах специального курса естествознания. Представители консервативно-охранительного направления считали, что естественнонаучные знания будут способствовать распространению материализма, атеизма и безнравственности.

Однако большая часть священников, непосредственно работавших в школах духовного ведомства, придерживалась противоположного мнения. Так, наблюдатель школ Енисейского уезда о. С.Хвалебнов настоятельно советовал «безбоязненно знакомить детей с окружающим миром, что непременно заинтересует их, разовьет пытливость, осмысленное отношение ко всему, прежде всего к собственному телу»91. Программа школы ВПИ, по его мнению, была оторвана от жизни и построена «односторонне на чисто спиритуалистических началах». Высокая степень смертности в России, снижение уровня народного здоровья (по данным призывных комиссий), распространенность эпидемий позволяли саркастически заметить: «Школа чрезвычайно много времени поглощает на то, чтобы научить правильному обращению с буквой «ять», и ровно ничего не делает для того, чтобы научить, как надо человеку устраивать жизнь, чтоб сохранить его от болезней и преждевременной

92 смерти. Школа не считается с существенными требованиями жизни» .

В 1911 г. в качестве одного из внеклассных предметов в школах духовного ведомства было введено родиноведение. На предмет отводилось 1-2 урока в неделю. Учащиеся первого класса знакомились с устройством класса, школьного здания, двора; во втором - «осваивали» село и его окрестности, проводили элементарные астрономические наблюдения. В третьем классе дети узнавали о местной фауне и флоре, почвах, климате, осадках; в четвертом - изучали быт села, сельское управление и общественное устройство, близлежащие селения93.

Несомненно, что запросы реальной жизни требовали введения в курс школ духовного ведомства преподавания гигиены - не только в качестве учебного

ЕЕВ, 1914, №16, с.51

92 Церковный вестник, 1907, №29, с.924

93 ИЕВ, 1911, №24пр, сс. 1-21 материала, но и как знакомство с физической культурой и навыками бытовой чистоплотности. После начала Первой мировой войны и объявления «сухого закона» в школах ВПИ в качестве дополнительного предмета появляются уроки «противоалкогольного обучения». Священник Енисейской епархии Н.Лобанов настаивал на распространении школьных музеев по природоведению, экспонаты которых должны были собирать сами ученики под руководством учителя. Создание такого музея решало множество задач: увеличение фонда наглядных пособий, распространение навыков бытовой культуры, повышение уровня сельскохозяйственных знаний населения94.

В свете всего вышеописанного можно только частично согласиться с A.B. Ососковым, утверждавшим, что «церковная педагогика обращалась лишь к памяти, к механическому запоминанию и отупляющей зубрежке»95. Это мнение впервые было высказано педагогами либерального светского направления, с одной стороны, враждебно относившимися к церковной школе, с другой - небезосновательно настаивавшими на реформировании содержательной и методической сторон образования: «Письмо сводиться к заучиванию многих правил о букве «ять» . Арифметика - к решению разных хитрых задач и примеров со скобками. Затем идет церковная грамматика, из которой нужно знать придыхания, каморы, кавыки. В конце концов дела набирается много. . А через год после экзамена оказывается, что Священная история и катехизис забыты, правила о букве «ять», а также никому не нужные кавыки, каморы, и придыхания тоже: осталась лишь первоначальная

96 грамота. А помимо школы учиться тому, что нужно знать, чаще всего некогда» .

Проанализированные нами программы были изданы в 1886 г., а в 1903 г., когда продолжительность обучения в одноклассной церковноприходской школе увеличилась до трех лет, а в двухклассной до пяти, были приняты новые учебные программы (см. табл. 8,9).

94 ЕЕВ, 1913, №24, с. 19-27

95 Ососков A.B. Начальное образование в дореволюционной России (1861-1917). с.26 90 Петрищев A.B. Заметки учителя, с.31

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Наумова, Надежда Николаевна, 2002 год

1. Церковный вестник. 1892, №52, с. 162067 ЕЕВ, 1889, №14-15, с.244

2. Брызгалов И.Л. Церковно-приходские школы и школы грамоты Иркутской епархии в 1896/97 учебном году, с.37, ЕЕВ, 1898, №5, с.37

3. Atiay A. A history of Eastern Christianity. - London, 1986. - 434 p.

4. Ruane C. Gender, Class and the Professionalization of Russian City Teachers. 1860-1914. -Pittsburgh, 1994.-289 p.

5. Авторефераты кандидатских диссертаций

6. Анахина M.B. Русская православная церковь в Забайкалье (XVII начало XX вв.): Автореф. дисс.канд. истор. наук. Улан-Удэ, 2000. - 24 с.

7. Басалаев А.Е. Церковно-приходские школы и школы грамоты Забайкальской области (1884-1917 гг.): Автореф. дисс.канд. истор. наук. Иркутск, 2000. -31 с.

8. Ванина И.Ю. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в

9. Северо-восточной Азии (сер. XVII XIX) - Автореф. дисс.канд. истор. наук.1. Иркутск, 1995. 26 с.

10. Васильева C.B. Старообрядчество Западного Забайкалья и вероисповеднаяполитика государства (XVII начало XX вв.): Автореф. дисс.канд. истор. наук.1. Улан-Удэ, 2000.-21 с.

11. Косых В.И. Православная церковь Восточной Сибири в годы первой русской революции: Автореф. дисс.канд. истор. наук. Иркутск, 1989.-28 с.

12. Митыпова Г.С. Правславные храмы Западного Забайкалья.): Автореф. дисс.канд. истор. наук. Улан-Удэ, 1998. 27 с.

13. Михайлова В.Т. Православие в духовной культуре бурят(1861-1917): Автореф. дисс.канд. истор. наук. Улан-Удэ, 1997. 23 с.

14. Недоспасова Е.И. История педагогического образования в Восточной Сибири (1872-1919гг.): Диссертация на соискание уч. степ, к.п.н. Иркутск, 1949. 685с.

15. Санникова М.И. Становление и развитие русской книжной культуры в Западном

16. Забайкалье в XVII начале XX вв.: Автореф. дисс.канд. истор. наук. Иркутск,1999.-30 с.

17. Харченко JI.H. История распространения духовной литературы и духовногопросвещения в Прибайкалье в XVII начале XX вв. Автореф. дисс.канд. истор.наук. Иркутск,1999. 23 с.

18. И. Шагжина З.А. Миссионерская деятельность русской православной церкви в

19. Забайкалье (2-я половина XVII начало XX века) Автореф. дисс. канд. истор.наук. Улан-Удэ, 2000. 27 с.