Творчество Н. В. Гоголя и традиции религиозно-учительской культуры тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Гончаров, Сергей Александрович

  • Гончаров, Сергей Александрович
  • доктор филологических наукдоктор филологических наук
  • 1997, Санкт-Петербург
  • Специальность ВАК РФ10.01.01
  • Количество страниц 311
Гончаров, Сергей Александрович. Творчество Н. В. Гоголя и традиции религиозно-учительской культуры: дис. доктор филологических наук: 10.01.01 - Русская литература. Санкт-Петербург. 1997. 311 с.

Оглавление диссертации доктор филологических наук Гончаров, Сергей Александрович

ВВЕДЕНИЕ.4

ГЛАВА I. РОМАНТИЧЕСКАЯ МЕТАФИЗИКА И МИФОЛОГИЯ В РАННЕМ ТВОРЧЕСТВЕ ГОГОЛЯ.12

1.1.Метафизический аспект "тишины" и "молчания".15

1.1.1. Великий Полдень и "мрак непробудной ночи ".24

1.1.2. Божественная ночь.28

1.1.3. Зов Тихой Вечности.31

1.2. Мистические аспекты семантических комплексов "сон-душа", "любовь-семья", "мужское-женское" в раннем творчестве Гоголя.33

1.2.1. "Ганц Ктохельгартен": путешествие и брачный сюжет.37

1.2.2. "Вечера на хуторе близ Диканьки": ущербные семьи и сакраль-ность любви.40

1.2.3. Майская ночь, или утоПЛЕННИЦА. .57

1.3. Аннигиляция сюжетно-мотивного комплекса "Вечеров на хуторе близ Диканьки": тайна "Ивана Федоровича Шпоньки и его тетушки" .64

1.3.1. Модель заглавия и именная структура текста.66

1.3.2. Сон и возвращение в Могилев. Шпонька и великий грешник "Страшной мести".73

1.3.3. "Свой" и "чужой" мир Шпоньки, "кроткой и доброй души", "негодяя" ученика и "гадкого " младенца.77

1.3.4. Бессмысленность наррации и апофатическая стратегия.84

1.3.5. Обрядовая мифоиоэтика и антибиография Шпоньки.86

ГЛАВА II. РЕЛИГИОЗНО-УЧИТЕЛЬНАЯ ПОЭТИКА И НЕГАТИВНАЯ АНТРОПОЛОГИЯ ГОГОЛЯ (От петербургских повестей к "Мертвым душам").95

2.1. Гоголевский текст и "духовное око". . .96

2.2. Поэтика и идеология Гоголя в контексте учительной традиции от петербургских повестей к "Мертвым душам"). 114

2.2.1. Символико-алле! орический метод Сковороды и поэтика Гоголя. 115

2.2.2. "Внешний" и "внутренний человек". 136

2.2.3. Анекдот-притча о носе и "внешнем человеке" Платоне Кузьмиче Ковалеве. 141

2.2.4. Сакральность места, должности, поприща и поиски "внутреннего человека". "Я брат твой'1. 145

ГЛАВА III. КАТЕГОРИЯ "МЕРТВОЙ ДУШИ" И УЧИТЕЛЬНАЯ РИТОРИКА. 166

3.1. Формула "мертвая душа" и ее контексты.170

3.2. Учительное слово и мифологизация. 177

3.3. Приход Антихриста. 192-2.

ГЛАВА IV. ОТ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ К ДУХОВНОЙ. 203

4.1. Второй том "Мертвых душ": движение к проповеди. 205

4.1 Л.Рай, Божий сад и "новый монастырь". 206

4.1.2.Назначение человека и теология труда-поприща "управителей у

Бога". 210

4Л.З. Праведное богатство. 216

4.1.4. Риторика проповеди и утопия слова. 218

4.2. "Выбранные места" и "Авторская исповедь" в контексте учительной культуры. 225

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Творчество Н. В. Гоголя и традиции религиозно-учительской культуры»

Творчество Гоголя долгие годы изучалось преимущественно в контексте литературы и культуры нового времени как русской, так и западноевропейской. Необходимость такого подхода неоспорима. Он обнаружил и прояснил важнейшие черты поэтического мира Гоголя в сопоставлении с романтическими, нравоописательными жанрами, темами, мотивами, отдельными приемами литературы первой трети XIX в., определил место и роль Гоголя в контексте русской общественной мысли 30-40-х гг. И все-таки он далеко не исчерпал всех возможностей описания культурных сфер и инстанций, порождающих идеологию и поэтическую систему Гоголя, определяющих связь его творчества с национальными духовными традициями. По идеологическим соображениям десятилетиями был наложен негласный запрет на изучение творчества Гоголя в контексте религиозно-учительных традиций даже на том материале ("Выбранные места из переписки с друзьями" и др.), который многое говорил о себе сам, поскольку прямо связывал русскую культуру и литературу с христианством.

Последнее десятилетие кардинальным образом развернуло русскую литературу и культуру нового времени к ее духовным истокам, в отечественном литературоведении стало формироваться научное направление, связанное с осмыслением широкого спектра проблем преемственности и соотношения светской и религиозной культур в эпоху нового времени (П.Бухар-кин, И.Есаулов, В.Котельников и др.). Немыслимые еще 10-15 лет назад коллективные исследования на тему "Евангелие и русская литература нового времени" или "Христианство и русская литература", сегодня стали привычными темами конференций и монографических исследований1.

Вообще, вопрос о дидактизме русской литературы и ее связях с различными учительными системами, церковной и внецерковной религиозностью, вопрос о соотношении идеологии и поэтики и шире - вопрос о соотношении духовной и светской культуры в эпоху нового времени требует целого корпуса серьезных исследований. В последние годы эта фундаментальная проблема начинает постепенно обретать свои осязаемые черты и становится одной из актуальнейших задач современной истории и теории литературы, что и определяет общую актуальность исследования, которое лежит в русле тенденций современного историко-литературного и теоретического литературоведения.

Важнейшей предпосылкой теоретического осмысления проблемы становится исследование литературного творчества писателей, в ряду которых Гоголь занимает важнейшее место. Мысль о том, что его творчество связано с религиозно-учительной традицией сформировалась давно, и сегодня ее можно считать общепринятой. Изучение Гоголя как писателя религиозного типа особенно активно формировалось в начале XX в. (А .Волынский, М.Гершензон, В.Зеньковский, К. Мочульский, Дм.Чижевский и др.) именно как традиция изучения христианской идеологии Гоголя. Сегодня она оказалась востребованной и актуальной. Именно поэтому динамика исследования его творческой и жизненной биографии в последние годы последовательно ориентировалась на включение Гоголя в контекст христианской культуры (Л.Амберг, Е.Анненкова, Ю.Барабаш, П.Бухаркин, М.Вайскопф, И.Виноградов, В.Воропаев, А.Гольденберг, И.Есаулов, Р.-Д. Кайль, В.Котельников, В.Кривонос, Е.Смирнова, Л.Тикош, Г.Хьетсо, Х.Шрайер, С.Шпикер и др.). Стало очевидным, что без учета этого контекста невозможно понимание "таинственного гиганта" (Д.Чижевский). И если раньше христианская культура учитывалась практически только применительно к позднему творчеству, а именно - к "Выбранным местам.", в которых религиозная проблематика составляет основу рассмотрения всех вопросов, то в последние годы она стала постепенно составлять необходимый контекст зрелого и даже раннего творчества писателя. Это существенно стало менять представление о динамике творческого пути Гоголя и особенностях его поэтической системы, исследование которых в контексте религиозно-учительной культуры является актуальной проблемой современного гоголеведения.

В свое время открытая тематизация религиозно-церковных аспектов в письмах 40-х гг., "Выбранных местах.", "Авторской исповеди" и других текстах писателя породила концепцию, согласно которой творчество второй половины 40-х гг. резко противопоставлялось более ранннему творчеству как столкновение художества и религиозно-дидактической тенденции. При внешней очевидности такой схемы в последнее время она претерпевает существенные корректировки теперь уже в пользу гармоничного соотношения раннего и позднего Гоголя: позднее творчество рассматривается как логический итог развития, в котором нет кардинального отхода от ранних творческих принципов. Разумеется, проблема заключается не в том, чтобы примирить раннего и позднего Гоголя и связать две точки пути прямой линией христианского восхождения. Гораздо важнее попытаться исследовать само движение на уровне изменений его поэтической системы, соотносимой с религиозно-мистическими интенциями различного порядка, многоликой религиозно-учительной культурой, которая вдохновляла писателя не только идеологически, но самим способом мышления и словесного оформления, иначе говоря, своей риторической практикой, имевшей для Гоголя важнейшее значение. Решение этой задачи важно не только в отношении к его поэтике, но через неё позволит более конкретно говорить и о сложной природе религиозности писателя. В связи с этим следует отметить продуктивность подходов, ориентированных на анализ поэтической системы Гоголя и учитывающих идеологический аспект отношений в тесной связи со словесной природой религиозно-учительной культуры, ее особой риторикой и литературностью. Круг таких работ в последние годы заметно увеличился (Е.Анненкова, С.Бочаров, П.Бухаркин, М.Вайскопф, А.Гольденберг, И.Есаулов, В.Кривонос, С.Шпикер и др.), при этом знаменательно стремление к анализу конкретных аспектов сопоставления (с евангельскими притчами, древнерусскими дидактическими жанрами, гностическими сюжетами и мотивами и т.д.). Однако еще нельзя сказать, что достаточно полно и целостно описана поэтическая система Гоголя в обширном контексте различных религиозно-мистических традиций, что определены дискурсивные инстанции, трансформированные в нарративную стратегию писателя и определяющие важнейшие черты его поэтики.

Проблема осложняется и тем, что до сих пор не очерчен достаточно полный круг религиозно-учительных контекстов и традиций, возможных аспектов их анализа, актуальных для творчества Гоголя. И если общие духовные устремления религиозно-учительной культуры, определяющие основные черты гоголевского мировосприятия, его жизнетворческие задачи, тип писательского и бытового поведения, освещены в гоголеведений значительно больше, то особенности поэтической системы (не только на уровне темы и сюжета), художественная антропология Гоголя в контексте религиозно-учительных и мистических традиций только начинают описываться. Это связано с тем, что не отработаны анализ и интерпретация, предметом которых является "перевод" идеологии, религиозно-учительного дискурса в поэтическую систему. Это одна из фундаментальных историко-литературных и теоретических проблем не только современного гоголеведения, но и вообще русской литературы.

Каково соотношение религиозного миросозерцания Гоголя, пронизанного мистическими интуициями, и его художественного творчества? Как и на каких уровнях оно отражается в поэтической системе? Влечет ли это за собой особую концепцию человека и особые способы его изображения? Как на уровне поэтической системы Гоголя происходил переход от художественной прозы к духовной, в чем заключаются литературные особенности "Выбранных мест." и "Авторской исповеди? Целый ряд проблем возникает при соотнесении религиозно-учительной системы с фольклорно-ми-фологической в творчестве Гоголя. Это соотношение также практически не исследовано и неизбежно встает перед исследователями его творчества. Поэтому многоуровневые связи поэтики Гоголя с религиозно-учительной культурой, отдельными аспектами фольклорно-мифологической традиции, его художественная антропология, взятые в общей динамике его творчества, стали в диссертации главным предметом анализа. Ориентация на решение этих проблем в широком религиозно-учительном контексте определяет научную новизну диссертационного исследования, которая дополняется новизной подхода к анализу романтических текстов.

Используемое в работе понятие "религиозно-учительная культура" прежде всего призвано сменить господствующую многие десятилетия парадигму Гоголя-сатирика, которая искусственно сужала и упрощала сложнейшие интенции писателя. Оно связывается в диссертационном исследовании не только с патристикой и древнерусской учительной литературой, но и с религиозно-мистической культурой нового времени. Употребляемое понятие подразумевает чрезвычайно разнородный "идеологический мир", который не замыкается в пределах религиозно-церковного движения, но и включает в себя внецерковную религиозность и дидактику народной культуры.

Следует специально оговорить, в каком смысле используется в работе понятие "традиция". Когда исследование ставит своей целью показать логику развития литературного процесса или определенной сферы культуры, тогда традиция понимается и рассматривается как историческая цепь логических закономерностей и трансформаций, связывающих преемственностью предшествующее и последующее. В таком случае принцип историзма становится общей методологической базой исследования. В данном случае традиция понимается не с точки зрения развития религиозно-учительной культуры, приведшей к рождению Гоголя и в нем результирующей один из моментов своего существования. Перспектива здесь иная - от Гоголя в глубь культуры. В таком случае художественное сознание писателя соотносится с традицией как континуальным пространством культуры, для которого диахрония не релевантна и актуальна в своем единовременном присутствии, иначе говоря - синхронном виде.

Материалом исследования стало творчество Гоголя от эпохи "Ганца Кюхельгартена" и "Вечеров на хуторе близ Диканьки" до "Выбранных мест." и "Авторской исповеди", которые в зависимости от аспекта анализа рассматриваются с учетом различных религиозно-мистических и учительных традиций и контекстов: от сочинений св. отцов до мистики предроман-тической эпохи. В центре нашего внимания были художественные тексты писателя и тексты духовной прозы, так как именно с ними в наибольшей степени связана актуальная проблема исследования соотношения идеологии и поэтики. По мере необходимости привлекается весь корпус сочинений писателя, в том числе его письма.

Творчество Гоголя мыслится нами в парадигме романтизма (с учетом его трансформации), и общей методологической посылкой диссертационного исследования послужил аргументированный тезис В.М.Жирмунского о том, что "романтизм является своеобразной <.> формой развития мистического сознания"2. Актуализованное в культуре романтизма влиянием античного платонизма и неоплатонизма, средневекового и более позднего мистицизма разного толка, мистическое сознание оказало сильное влияние на формирование основополагающих идей и концепций этики, эстетики, философии и художественного творчества западноевропейских и русских романтиков. Романтизм, таким образом, представляет собой первый наиболее существенный опыт взаимодействия светской и духовной культуры в эпоху нового времени. Универсализующий характер романтических интенций заставляет нас увидеть в указанных явлениях не только историко-культурный и биографический контекст, в котором развивается творчество писателя, но осознать его как явление и соположенное, и внутриположенное его творческим инициативам, его художественному мышлению. Вне этого контекста сложно адекватно прочесть риторику романтизма, его сюжетику, мотивику, ключевые темы, а в конечном счете - увидеть и осознать его динамику.

Основные положения диссертации выносимые на защиту:

1. Художественное творчество Гоголя отражает его религиозно-философские искания, характер и направленность которых были определены прежде всего культурной ситуацией в России конца XVIII - нач. XIX вв., ориентированной на проблему религиозного преображения национальной жизни.

2. Движение Гоголя в сферу религиозно-учительной культуры начинается с освоения религиозно-мистических и метафизических интуиций романтизма.

3. Специфика изображения человека в прозе Гоголя в значительной степени определена риторическими приемами апофатического дискурса, определившего нарративные стратегии писателя.

4. Художественная антропология Гоголя формируется под влиянием типологии "внешнего" и "внутреннего человека" религиозно-учительной культуры. Общая динамика его творчества - это движение от изображения "внешнего" человека к поиску "внутреннего человека".

5. Разработка темы "мертвой души" осуществляется с отчетливой ориентацией на христианские представления и риторику проповеднических жанров, вступающими во взаимодействие с мифологизирующими тенденциями.

6. Важнейшие идеологические решения, принятые писателем в последних произведениях и существенно изменившие природу их художественности, были определены общим для русского сознания эпохи вниманием к истокам национально-религиозного опыта, гарантировавшего единство национального бытия, целостность и устойчивость социального универсума.

В диссертационном исследовании применяются различные методы исследования, выбор которых определяется характером материала и конкретными задачами анализа и интерпретации. Автор учитывал возможности применения семиотико-культурологического подхода, структурно-семантического, функционального, типологического, интертекстуального и др., позволяющих учитывать и специфику литературного материала, и те языки культуры, контекст которых открывал понимание идеологии и поэтической системы Гоголя. Соответственно и язык описания, инструментарий и методика анализа раннего и зрелого творчества писателя отличаются.

Теоретическая и практическая ценность диссертационного исследования состоит в том, что способ работы с пограничным и разнородным материалом культуры и её результаты могут учитываться в дальнейшей и теоретической и исторической разработке проблем соотношения светской и духовной культур, поэтики и идеологии. Подобный подход к творчеству Гоголя, демонстрирующий наиболее существенные механизмы художественного моделирования и интерпретации идеологических установок автора, может оказаться актуальным и плодотворным при анализе романтической системы и литературного творчества других писателей. Кроме того, исследование ориентирует на решение ряда других существенных историко-литературных и теоретических проблем, в частности, на соотношение дискурси-вности и нарративности в поэтической системе. Для этого необходим взгляд на литературный процесс первой половины XIX в. в более широком и глубоком (во временном смысле) контексте, так как интерес Гоголя к религиозно-мистической культуре, ее отражение в поэтической системе писателя были явлениями не единственными и спонтанными, но внутренне присущими культурной ситуации эпохи и литературному процессу. Материал работы дает возможность и для решения другой существенной теоретической проблемы - проблемы соотношения и взаимосвязи идеологического и эстетического в художественном тексте и биографии писателя. Практические результаты исследования могут быть использованы в построении курсов истории литературы, в разработке спецкурсов, в подготовке комментариев к сочинениям Гоголя.

Общий объем диссертационного исследования - 311 страниц.

Апробация работы. Содержание и выводы диссертационного исследования использовались при чтении лекций, спецкурсов и проведении семинарских занятий на филологическом факультете РГПУ им. А.И.Герцена. Основные положения диссертации докладывались на научных конференциях, в частности, на Герценовских чтениях (1987-1991, Петербург), VI межвузовской конференции "Проблемы литературных жанров" (1988, Томск), Гоголевской конференции (1989, Нежин), XVII общепольском симпозиуме "Проблемы психологизма в восточнославянских литературах" (1990, Зелена Гура, Польша), IX Международном конгрессе "Música antiqua Europae orientalis" (1991, Быдгощь, Польша), международной конференции "Русский романтизм" (1993, Копенгаген, Дания), Юбилейной Гоголевской конференции (1994, ИРЛИ РАН, Петербург), международных конференциях "Писатель и власть. От Аввакума до Солженицына" (1994, Лодзь, Польша), "Идеи в России" (1995, Лодзь, Польша), "Моя Россия" (1996, Мюнхен, Германия), "Культура и текст" (1996, Барнаул), "Текст, жанр, автор" (1997, Будапешт, Венгрия), а также в научных докладах, прочитанных в Констанц-ском, Потсдамском университетах Германии в ноябре 1995 г., в Миланском университете и университете Бергамо в ноябре 1995 г. (Италия).

Результаты исследования содержатся в 36 публикациях общим объемом свыше 50 печатных листов.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры русской литературы филологического факультета Российского государственного педагогического университета им.А.И.Герцена (июнь 1997 г.).

Похожие диссертационные работы по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Гончаров, Сергей Александрович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное исследование позволило прояснить важнейшие особенности поэтической системы Гоголя в контексте разнородных религиозно-мистических и религиозно-учительных традиций, идеология которых учитывалась в словесной форме своего проявления, иначе говоря, как особая риторическая практика, порождаемая религиозно-мистическим дискурсом. Рассмотрение материала от "Ганца Кюхельгартена" и "Вечеров" до "Выбранных мест" и "Авторской исповеди" под таким углом зрения позволило обозначить и общую динамику творчества Гоголя, которая складывалась из трансформации исходного метафизического мотивно-тематического комплекса в направлении его взаимодействия с религиозно-учительной системой, ориентированной на ортодоксальное христианство. Взаимодействие фольклорно-мифологической, мистической и религиозно-учительной систем определило специфику не только поэтики Гоголя в разные периоды его творчества, но и его идеологии. Характер этого взаимодействия определяло доминирование той или иной системы.

Анализ мотивно-темашческих комплексов, включающих топику и ключевые формулы религиозно-мистической литературы, получивших распространение в романтизме, позволил увидеть сложную природу системы раннего Гоголя, в которой сопрягаются разноприродные элементы религиозно-мистического и фольклорно-мифологического происхождения. Так, например, анализ топики "тишины" и "молчания" позволил увидеть за при-родоописанием Гоголя не только воплощение принципов романтической риторики, но и метафизический смысл божественного, переживание которого носит характер мистической коммуникации небесного и земного, человеческого и запредельного. В картины благостного миропорядка, строящиеся на сочетании идиллического модуса изображения с метафизической перспективой, изначально проникают тревожные сигналы ночного хаоса и хтонической стихии. Это порождает уже в "Вечерах" дуальную картину мира, его дневную и ночную ипостась. В отношения дневного и ночного мира вписана мифологическая и мистическая проблематика плена души, связанная с мотивно-тематическим комплексом "сон-душа", "любовь-семья", "мужское-женское". Ключевое положение любовно-брачного сюжета обнаруживает его различные смысловые уровни, которые объединяются общим пониманием брачного союза как попытки восстановления гармоничного и сакрального миропорядка. Однако романтическая иррефлексивность дает амбивалентное развертывание сюжета, поскольку все персонажи наделены взаимоисключающими признаками, что корреспондирует с гностико-мани-хейскими концепциями души, пораженной пленом материальности. Соединение древних мотивов и сюжетных ходов с романтическими представлениями о "ночной" стороне души определяет некоторые закономерности сюжетного построения и антропологическую концепцию Гоголя. Ее суть заключается в том, что душа каждого персонажа имеет свою предысторию в прошлом, связанном с преступлением и "страшным". Эта предыстория образует глубинный бессознательный душевный пласт, который переходит и воспроизводится в сновидении. С этим связано двойничество, представленное в расщеплении истории на прошлое и настоящее и на пару женских персонажей, которые эквивалентны друг другу и объединяются историей одной души. Прошлое неразрывно связано с настоящим и оказывает на него влияние. Понять настоящее можно только на хроногенетической оси, т.е. "смысл явления раскрывался его генезисом, определялся тем, что ему предшествует" (И.П.Смирно в). По таким принципам отчетливо строятся "Майская ночь, или утопленница" и "Страшная месть".

Дуализм поэтической идеологии Гоголя уже в рамках первого цикла привел к обессмысливанию метафизического мотивно-тематического комплекса, сюжетных и нарративных принципов, его поддерживающих. Анализ повести "Иван Федорович Шпонька и его тетушка" продемонстрировал полную аннигиляцию поэтической системы и вместе с тем позволил описать зарождение негативной антропологии Гоголя, своеобразный архетип гоголевского человека, который ведет от Шпоньки к Подколесину в "Женитьбе", Поприщину в "Записках сумасшедшего", Акакию Акакиевичу в "Шинели", Тентетникову в "Мертвых душах".

Тенденция, обозначенная в "Вечерах", свое завершение найдет в цикле "Миргород", который неслучайно обозначен как продолжение "Вечеров". Здесь стихийный хтонический мифологизм Гоголя логично соотнесся с гно-стико-манихейским мистицизмом и завершил разрушение всех позитивных аспектов мира и человека. Вместе с тем заметно, как в "Миргороде" стремление восстановить разумный и гармоничный миропорядок актуализирует значение религиозно-учительной культуры в ее ортодоксальной форме. Однако тема православной веры концептуализируется в рамках мужской социологизованной сакральности Запорожской Сечи. Соединение мифологизации с историческими реалиями ввело противопоставление степи и дома, этического и эстетического, эпоса и романа, истории и современности. Синхронизация разных диахронных историко-культурных отрезков породила неразрешимую проблему, за которой просматриваются идеологические вдохновения Ветхого и Нового завета, эпической и романной эстетики. Все четыре повести завершаются крушением миропорядка, важнейшим источником которого выступает "женское" в разных ипостасях. Соединение красоты с "чужим" миром ввело непреодолимое противоречие, поскольку "чужое" ассоциировалось Гоголем и с "чужой", неправославной верой и с хтонической сферой. Ликвидация женского приводит к еще более катастрофическим последствиям - мир теряет смысл ("Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем"), превращаясь в абсурд и стихию власти материи.

Переход к изображению современности совпадает с переходом Гоголя к религиозно-учительной стратегии, ориентированной христианской культурой. Религиозно-мистические контексты и традиции находят свое отражение не только на сюжетно-тематическом уровне, но инспирируются их дискурсивными возможностями, определяя особенности нарративной стратегии автора, его риторические и поэтические приемы. Однако религиозно-учительная культура, формирующая авторский нравственный мир, воплощается на уровне сюжета в негативной форме. Гротескный и абсурдный мир предстает миром профанированной сакральности, перевернутым миром, описание которого строится с позиций апофатической риторики. Ею порождается апофатическая эстетика и поэтическая антропология писателя.

Негативная эстетика, применяемая Гоголем в "Арабесках" к описанию непознаваемого божественного, в прозе направлена на пошлый мир Пустоты. Антропологическая концепция Гоголя вырастает на почве религиозно-учительной типологии "внешнего" человека, в петербургских повестях Гоголь движется и в поисках "внутреннего человека", тип которого он намечает в Акакии Акакиевиче и в отце художника Б. Позитивным контрастом к профанному миру петербургских повестей и "Мертвых душ" стал фрагмент "Рим", который, подобно статьям "Арабесок", предлагает синтез земного и небесного, возможный только в переживании метафизической перспективы мира.

Первый том "Мертвых душ" демонстрирует утрату этой перспективы, что порождает софийную печаль и одновременно пророчества автора. В поэме исследована система риторического учительного слова, инспирированная целым рядом древних дидактических жанров - поучениями, проповедями, притчами. Особое место среди них занимает евангельское слово. Выявленные интертекстуальные связи позволили продемонстрировать характер и принципы использования древних претекетов. Мощное представительство религиозно-учительной системы в поэтике "Мертвых душ" взаимодействует с фолыслорно-мифологической системой, воспроизводящей хтонические аспекты мира и человека как единого "тела" России. Функция зропов в этой системе служит задачам мифологизации. В результате мир получает глубоко амбивалентный характер, балансируя на грани чудесного и мертвого царства.

Рациональное стремление утвердить божественность мироздания, найти позитивные аспекты русской жизни, положительных персонажей, дать образцы праведной жизни и основы морального учения приводят во втором томе к описанию христианизированной земной идиллии. Здесь подключается топика земного рая, а описание жизни помещиков служит задачам своеобразной. "педагогической" утопии. Чередование назидательных картин с открытым провозглашением важнейших ценностей христианского вероучения в форме поучения, "слова" и проповеди приводит к преображению второго тома в своеобразную развернутую проповедь, обозначая тем самым прямой ход Гоголя от художественной к духовной прозе.

Глубинные трансформации инвариантной системы, в основе которой лежат ключевые конфигурации семантических комплексов, отражающих фундаментальные религиозно-мистические представления о картине мира и искомом идеале, приводят к доминированию прагматики над семантикой, к переходу от художественного дискурса к дискурсу религиозно-публицистическому, призванному волевым усилием реорганизовать наличный нравственный мир в искомый идеал монашеской гармонии. Идея преображения российского мира и его движения на пути к Христу лишается художественной многозначности, но не литературности.

Выбранные места из переписки с друзьями" строятся по типу древних учительных сборников, композиция которых у Гоголя определена не календарным, а интимно-личностным, биографически-творческим сюжетом. Сочетание проповеднического и исповедального начала станет конструктивным принципом "Авторской исповеди", риторика которой может быть соотнесена с широким кругом исповедально-проповеднической литературы. Стремление сказать прямое слово, призыв к воскрешению жизни на христианских началах не уничтожили в Гоголе литератора.

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.