Зеркальные начертания в кириллических источниках X - XV вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.00, кандидат исторических наук Житенёва, Анна Михайловна

• Житенёва, Анна Михайловна
• кандидат исторических наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Житенёва, Анна Михайловна

Введение

Глава История изучения зеркальных начертаний

Глава 2. Вопросы теории и терминологии графнхо-палеографического анализа

2.1. Палеография

2.2. Графика и графемика. Терминологический аппарат исследования 32 23. Орфография 46 2.4. Теория алфавита

Глава 3. Кириллические средневековые графические системы

3.1. Обучение чтению и письму

3.2. Книжные и бытовые графические системы 74 33. Классы графических систем и виды пнсьмешшх источников

Глава 4. Анализ зеркальных начертаний в средневековых кириллических источниках

4.1. Пара ц/ \

4.2. Пара ю / оу

4.3. Варианты начертаний & и р

4.4. н

4.5. е

4.6. Случаи зеркального написания других букв

4.7. Варианты начертаний буквы з

4.8. Тексты с зеркальными вариантами начертаний нескольких букв

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Зеркальные начертания в кириллических источниках X - XV вв.»

Изучение различных средневековых письменных кириллических источников является одним из важных направлений в современной науке о жизни южных и восточных славян с X до XV вв. Исследование письменных источников предполагает комплексный подход к изучаемому явлению, в процессе которого привлекаются приёмы и методы ряда наук и дисциплин историко-филологического характера. Для правильной интерпретации любого письменного источника и извлечения из него максимально объективных данных, которые впоследствии могут использоваться историками, искусствоведами, филологами и учёными других направлений, необходимо этот источник прежде всего датировать, локализовать, а также правильно прочесть. Для датировки, локализации и первичного прочтения к изучению источника привлекаются специалисты по вспомогательным историческим дисциплинам — палеографии, эпиграфике и пр. Следует сразу оговориться, что разделение на палеографию, эпиграфику, иногда так называемую «берестологию» носит несколько искусственный характер, т.к. подразумевает разницу лишь в материале, на котором написан источник, но не разницу методологического характера. Цели и методы в процессе исследования письменных источников и у палеографа-рукописника, и у эпиграфиста, и у специалиста по палеографии берестяных грамот будут практически идентичными. Более того, за счёт более узкого разделения некоторых вспомогательных исторических дисциплин в последние десятилетия за рамками внимания специалистов остались некоторые явления письменности, характерные для источников разного вида1 — пергаменных рукописей и грамот, надписей на стенах храмов, берестяных грамот, надписей на камне и пр. Следует заметить, что некоторые из этих явлений не просто важны для правильного прочтения источника, но в некоторых случаях могут иметь первостепенное значение для датировки и локали-- ч ^

1 В настоящей работе терминологическое словосочетание «вид источника», омонимичное классификационному понятию, принятому в современном источниковедении, употребляется в значении, распространённом зации памятника, т.е. решать первоочередные задачи палеографии и эпиграфики. Одно из таких явлений представляют собой зеркальные начертания букв в средневековых кириллических источниках. Зеркальными начертаниями мы (вслед за Д. Бортом, Т. В. Рождественской и рядом других учёных) называем знаки (буквы), перевёрнутые по отношению к своей вертикальной оси на 180°. При этом за основной («незеркальный») вариант принимается наиболее распространённое (впоследствии кодифицированное и вошедшее в алфавит) начертание. При упоминании буквенных знаков, написанных с поворотом на 180° вокруг горизонтальной оси, термин «зеркальное начертание» не применяется, а используется описательный метод. Зеркальными надписями называются тексты, выполненные справа налево, т. е. в противоположном обычному (слева направо) направлению письма. Термин «зеркальное начертание» равнозначен встречающимся в других работах определениям «зеркальная буква», «перевёрнутое начертание (буква, буквенный знак и т. п.)», «обратное начертание» и др.

Подобные начертания встречаются уже в самых ранних из дошедших до нас памятниках кириллической письменности — в болгарских эпиграфических памятниках X в. и продолжают бытовать на всей территории Slavia Ог-thodoxa вплоть до XV/XVI вв. ВременнЫе и территориальные масштабы явления, а также его проникновение практически во все виды письменных источников не позволяют и далее оставлять это явление без внимания и влияют на весь характер предпринятого исследования.

В результате многолетних исследований в области славянокириллической палеографии (в том числе и «вещевой» палеографии, т.е. эпиграфики в современной терминологии) уже к началу XX века были накоплены материалы и даже сделан ряд выводов относительно характеристики явления зеркальных начертаний в средневековой кириллической письменности (см. [Ильинский 1911], [Шляпкин 1913], [Лавров 1914], [Карский 1928] и во вспомогательных историко-филологических дисциплинах - палеографии, эпиграфике, дипломатике, бе-рестологии и пр. др.). К сожалению, эти выводы не носили обобщающего характера, а накопленные знания касались лишь одного из видов письменных источников — только пергаменных рукописей, или пергаменных грамот болгарских царей. Объяснения происхождения зеркальных начертаний имели противоречивый характер. Последовавший спад внимания к вспомогательным историческим дисциплинам в 1930 - 1940-е гг. повлиял и на процесс изучения проблемы зеркальных начертаний - проблема была забыта Лишь в начале 1950-х гг. проблема вновь привлекает внимание учёных в связи с открытием нового вида письменных источников - берестяных грамот, в которых зеркальные начертания встречаются в изобилии. К сожалению, объём материала заставляет учёных замкнуться только на одном виде источников и ведёт к трактовке зеркальных начертаний как ошибочных, не имеющих особого значения [НГБ-10 2000] или же заставляет делать неверные выводы относительно локализации данного явления [Ворт 1985]. В то же время процесс введения в научный оборот письменных кириллических источников (как южно-, так и восточнославянских) активизируется и учёные разного профиля (прежде всего эпиграфисты, но также и палеографы-рукописники) сталкиваются с проблемой зеркальных начертаний (см., например, [Смядовски 1985], [Смядов-ски 1993], [Рождественская 1992], [Князевская 1993], [Медынцева 2000]. Многие учёные, не специализирующиеся на вспомогательных исторических дисциплинах, но работающие с письменными источниками предпочитают оставлять явление зеркальных начертаний без внимания (см. об этом подробнее ниже в гл. 1).

К настоящему моменту в научный оборот введён такой объём средневековых кириллических источников, содержащих буквенные зеркальные начертания, который требует, с одной стороны, немедленного обобщения данных, объяснения возникновения феномена зеркально написанных букв, его территориального и хронологического распространения, а с другой стороны, характеристики зеркальных начертаний как локализующего и датирующего признака или же лишения статуса палеографически (эпиграфически) важных деталей. Настоящее исследование посвящено анализу всех видов средневековых письменных кириллических источников, содержащих зеркальные начертания, что позволяет комплексно исследовать явление в его развитии и особенностях существования на разных территориях, что, в свою очередь, позволит эффективно использовать данные этого исследования при палеографическом и эпиграфическом анализе источников, содержащих исследуемое явление.

Основной задачей предлагаемой работы явились сбор и обработка фактического материала - средневековых кириллических источников, содержащих зеркальные начертания. Среди этих источников пергаменные рукописи, пергаменные грамоты, берестяные грамоты, надписи на иконах, надписи на фресках, надписи на камне, надписи-граффити на стенах храмов, надписи на дереве, надписи на металле, а также надписи на монетах и печатях.

Основной целью исследования являлось максимальное обобщение материала, позволяющее сделать выводы о происхождении, распространении и бытовании зеркальных начертаний в разное время на различных территориях и в различных ведах источников. В результате обобщения выводов, касающихся особенностей бытования феномена зеркальных начертаний, необходимо было выяснить, возможно ли использование этого явления в процессе палеографического исследования, т.е. для датировки и локализации конкретного письменного источника.

Очевидно также, что в процессе исследования нешбежно пришлось бы опровергать или подтверждэть ряд заключений, сделанных рядом учёных в процессе наблюдений над зеркальными начертаниями в одном конкретном памятнике или в отдельном виде источников. Эти заключения вынуждали трактовать зеркальные начертания как узко локализующий или хронологически маркированный признак, причём заключения учёных, занимающихся источниками разного вида или территориальной принадлежности, носили, как правило, взаимоисключающий характер (см. гл.1).

Перед нами не стояло цели каталогизировать все средневековые письменные памятники, содержащие зеркальные начертания. Тем не менее на базе большого объёма источников разного вида необходимо было выявить основные принципы функционирования зеркальных начертаний, определить их временные и хронологические рамки и соответствие видам источников.

Целью работы является описание и объяснение феномена зеркальных начертаний — объяснение причин их появления, выявление и классификация принципов их использования, а также распределения по разным графическим системам и, соответственно, видам письменных памятников. Необходимо также выяснить наличие или отсутствие хронологических и временнЫх рамок для отдельных элементов явления, т. е. для зеркальных начертаний отдельных букв. В работе привлекается фактический материал как восточно-, так и южнославянских источников разных видов - от надписей на предметах до пергаменных рукописей.

Прежде же, чем приступить к анализу фактического материала, необходимо рассмотреть ряд теоретических моментов, связанных с возможностью возникновения феномена зеркальных начертаний в рамках кириллического алфавита, процесс распространения феномена и возможные условия его существования, связанные как с процессом обучения грамоте у славян в Средние века, так и с процессом кодификации алфавита, т.е. реформирования письменности и учёта эволюционных этапов её развития.

В работе были использованы палеографические описания и публикации отдельных памятников кириллической письменности, каталоги и обобщающие публикации, посвящённые письменным источникам отдельных видов, теоретические работы по палеографии и эпиграфике обобщающего характера, а также неопубликованные материалы из рукописных отделов библиотек и архивные материалы. Все материалы публикаций описательного характера, касающиеся зеркальных начертаний, проверялись по иллюстративному материалу или по оригиналам памятников в хранилищах музеев, архивов и библиотек. Подобные уточнения фактического материала были необходимы в силу комплексного метода, принятого в любом палеографическом или эпиграфическом исследовании, когда особую роль играет не только отдельный знак, но и весь комплекс текстового пространства в сочетании с его нетекстовым окружением.

Ряд памятников не мог быть подвергнут детальному рассмотрению в силу того, что многие памятники, известные ещё в XIX или в XX веке впоследствии были утрачены безвозвратно или же их местонахождение на настоящий момент неизвестно. В подобных случаях, а также в случаях закрытого доступа в ряд хранилищ, приходилось довольствоваться имеющимися иллюстрациями. При этом мы стремились привлекать несколько иллюстративных воспроизведений одного итого же памятника (как прориси, Так и фотографии) с целью максимальной объективизации данных изображения.

Следует отметить, что по ряду памятников, недоступных для непосредственного исследования, существуют подробные авторитетные публикации с богатым иллюстративным материалом, позволяющим провести корректный анализ и сравнение.

В общей сложности было изучено около 300 текстов, содержащих зеркальные начертания. Все эти памятники систематизированы в тексте работы в связи с конкретными особенностями использования зеркальных начертаний в рамках одного вида источников по хронологической шкале с указанием территориального разделения. Перечисление всех исследованных памятников письменности содержится в конце работы, в этом перечислении сохранён территориально-хронологический принцип и принцип деления на виды источников (рукописные источники, берестяные грамоты, эпиграфические источники).

В приложении к работе, содержащем иллюстративный материал, находится список иллюстраций с указанием издания или архива.

В предлагаемом исследовании впервые представлено комплексное изучение феномена зеркальных начертаний. Сложность разработки проблемы заключается в её масштабности: зеркальные начертания встречаются с X по

XV вв.2 как в книжных и деловых, так и в эпиграфических памятниках на всей территории распространения кириллицы, т. е. в южно- и восточнославянском ареале. Большое количество разных по виду письменных источников различной локализации не только препятствовало обобщению материала зеркальных начертаний, но и часто приводило к ложным выводам относительно локализации и датировки явления (см. гл.1). Тем не менее, многими учёными признавалась необходимость подробного изучения проблемы зеркальных начертаний (см., например, [Рождественская 1992: 85], а также гл.1). Мы не ставим перед собой цель каталогизировать все кириллические средневековые источники, содержащие зеркальные начертания. Создание подобного «каталога» имело бы столько же смысла, сколько и публикация подбора кириллических рукописных памятников, содержащих, например, букву В работе прежде всего должны быть сняты вопросы относительно особенностей возникновения и функционирования зеркальных начертаний в средневековых кириллических источниках, а также уточнены и выявлены возможности привлечения данного явления в процессе палеографического анализа для локализации и датировки отдельных памятников письменности.

Диссертация состоит из введения, четырёх основных разделов, заключения, списка памятников, списка источников, списка литературы и приложения.

Заключение диссертации по теме «Исторические науки», Житенёва, Анна Михайловна

Заключение

В заключении обобщаются данные четвёртой главы, касающиеся распределения зеркальных начертаний по видам источников, а также по хронологической шкале и территории распространения кириллической письменности, т. е. оценивается возможность привлечения зеркальных начертаний в качестве датирующего и локализующего признака в процессе палеографических исследований. Далее суммируются и ещё раз характеризуются все выявленные принципы использования зеркальных начертаний, а также подводятся итоги всего исследования и намечаются перспективы разработки темы.

Виды источников с зеркальными начертаниями.

Анализ конкретного материала отражает неравномерное распределение зеркальных начертаний по различным видам источников. Обобщая материал, мы говорим, прежде всего, не об отдельных памятниках, представляющих тот или иной вид источника (книжные, деловые или бытовые тексты), но обо всём виде в целом. Неравномерность распределения касается, с одной стороны, количества графем, реализующихся своими зеркальными вариантами, с другой стороны, частоты использования зеркальных вариантов.

В эпиграфических памятниках и берестяных грамотах, т. е. в памятниках, отражающих преимущественно бытовые графические системы (ср. п.3.3.), встретились зеркальные варианты начертаний для всех букв69, за исключением в, в, г и tk70. Если говорить о неиспользовании зеркальных начертаний к, в, г и i отдельными пишущими в качестве графем, то это явление закономерное, т. к. все незеркальные (основные) варианты этих букв соответствуют общему направлению письма слева направо и постоян

69 Имеются в виду только буквы, несимметричные относительно воображаемой вертикальной оси симметрии (ср. Введение и гл.4).

70 Буквы йотированных юсов и £ в расчёт не принимаются. ное употребление зеркальных вариантов было бы неудобно при воспроизведении. Неиспользование же зеркальных вариантов в, в, г и *fe в качестве вариантов к основному, незеркальному, начертанию следует признать относительно случайным. Ничто не противоречит теоретической возможности использовать эти зеркальные варианты в бытовых системах письма. Не следует забывать, что примеры использования зеркальных вариантов для некоторых букв (например, к, с, ь) единичны или крайне малочисленны, поэтому расчёт на окказиональное использование а, а, п и на наш взгляд, вполне правомерен.

В книжных и юридических памятниках (т. е. в книжных графических системах - ср. п.3.3.) встретились следующие зеркальные варианты начертаний: 5, э, w и полубуква л\ (см. пп.4.5. — 4.7.). Все эти начертания (за исключением е, являвшимся реализацией редкой буквы, зачастую использовавшейся только в цифровом значении) были позиционно ограничены и представляли собой дополнительные варианты графем, реализующихся, как правило, основными, т. е. незеркальными вариантами начертаний. Редкий случай наблюдается в первом почерке Слепченского апостола, где буква ю всегда реализуется графемой w. Показательно также, что большинство этих начертаний встречается в позиции конца строки, междустрочье или распространяется на специфические элементы графической системы (лигатура, полубуква). В этих маргинальных зонах (как в конкретном смысле — при организации текста на странице, так и в абстрактном смысле - при рассмотрении организации элементов графической системы) профессиональный писец мог позволить себе некоторую «графическую» свободу в силу практических (например, экономия пергамена => экономия места в строке => использование лигатуры) или эстетических соображений (например, желание красиво оформить текст, показать своё мастерство и пр.). Говоря об эстетических соображениях профессиональных писцов, мы имеем в виду, разумеется, исключительно писцов книжных текстов, но ни в коем случае не профессионалов, создававших юридические документы (при этом один писец мог работать над обеими категориями текстов, то есть речь идёт прежде всего о различии непосредственно двух видов источников). Стремление к «украшательству» или демонстрации своего искусства вряд ли уместно в том случае, когда речь идёт, в первую очередь, о содержании документа, т. е. о правильности письменной фиксации юридического факта.

Широкое распространение зеркальных вариантов в классе бытовых графических систем и, напротив, их редкое и ограниченное использование в классе книжных графических систем свидетельствует, во-первых, о наличии разных ступеней обучения - обучения грамоте (только чтению или чтению и письму) - и профессионального обучения писцов. Вероятно, при второй ступени обучения зеркальные варианты начертаний, допустимые в бытовых графических системах, рассматривались как графические ошибки, т. е. профессиональным писцам, при условии, что они использовали зеркальные начертания в бытовой системе, приходилось фактически переучиваться. По-видимому, один и тот же человек мог использовать зеркальные начертания в бытовой системе и отказываться от них в книжной системе (ср., например, приписки в паремийнике №50 с использованием зеркальных начертаний - см. пп.4.1. и 4.3., илл.20 и 99). На определённой стадии (скажем, в любое время, за исключением начального периода профессионального обучения) писцы-профессионалы могли себе позволить использвоание зеркальных вариантов начертаний в маргинальных графических позициях, не боясь обвинения в профессиональной некомпетентно

71 Ср., например, аналогичную современную ситуацию: буква, зеркально написанная ребёнком, только осваивающим основы письма, будет рассматриваться как графическая ошибка, но зеркальное начертание, использованное, например, в рекламе, логотипе и т. п., будет заведомо привлекать внимание, но как ошибка расцениваться, конечно, не будет. Ср. замечание в [Лекант 1995:139] относительно одного из типов графических ошибок: «Одни буквы ориентированы вправо (Б, В, Г, Е, К и др.), другие - влево (3, У, 4, Э, Я). На начальном этапе усвоения письма дети могут путать ориентированность букв: писать, например, R вместо Я».

Оценка варианта как «перевёрнутого» могла производиться тоько в сравнении. Ребёнок, обучавшийся грамоте, имел перед глазами учительский образец (ср., например, берестяную азбуку №778 — см. п. 4.1.), которому, естественно, следовал. При последующем столкновении с письменными текстами, написанными в бытовых графических системах, зеркальные варианты («собственные» или использованные другими пишущими) не вызывали затруднений в идентификации буквенного знака и воспринимались как возможные, допустимые. Именно поэтому даже в индивидуальных системах без зеркальных начертаний было возможно их окказиональное употребление. Профессиональные писцы, постоянно имевшие дело с текстами, написанными в книжных графических системах, ориентировались не только на графические правила, усвоенные от наставника, но и на протографы-образцы, эти правила поддерживающие. Изменения графической системы писца-профессионала (прежде всего на уровне графики, а не орфографии) могли быть вызваны, например, централизованной реформой, какой была реформа Евфимия Тырновского (ср. коррекцию в рукописи 1495 г. (ГИМ, Увар.566) - см. п.4.7.). Естественно, что при написании юридического документа, даже не имея перед глазами текста-образца, писец-профессионал пользовался собственными графическими навыками, усвоенными в рамках профессионального обучения, т. е., как правило, книжной графической системой.

Таким образом, наиболее часто зеркальные начертания встречаются в текстах, написанных в бытовых графических системах, т. е. в текстах берестяных грамот и эпиграфических текстах. Крайне ограничено употребление зеркальных вариантов в рукописных памятниках, созданных профессиональными писцами. В юридических документах, написанных теми же профессиональными писцами, использование зеркальных вариантов возможно только из практических соображений (например, при образовании лигатуры p+rfe для экономии места = пергамена), но не из соображений эстетических, и потому крайне редко.

Хронологические рамки явления.

Рассмотрение конкретного материала показывает, что зеркальные начертания как явление в целом распространены на протяжении всего проанализированного периода, т. е. с X по XV век. Нижняя временная граница в особых комментариях не нуждается, очевидно, что зеркальные начертания встречаются уже в древнейших из дошедших до наших дней кириллических памятниках (как книжных, так и эпиграфических). Верхняя же граница условна, и потому требует пояснений. Так, в книжных памятниках и без того редко встречающиеся зеркальные начертания практически исчезают после реформ Евфимьевского времени (у южных славян) или со времени так называемого второго южнославянского влияния (т. е. времени принятия этих реформ у восточных славян). Ясно, что в этом случае решающую роль сыграл факт кодификации алфавита или, говоря другими словами, факт унификации в рамках класса книжных графических систем. Роль такого же поддерживающего кодификатора сыграло и введение книгопечатания в позднее время. Скорописные же почерки (как позднесредне-вековые, так, впрочем, и современные) в гораздо большей степени индивидуальны, чем уставные или полууставные. В этих скорописных почерках теоретически ничто не противоречит появлению зеркальных начертаний, как спорадически (окказионально), так и последовательно. Так, например, если в современном скорописном почерке «з» пишется в обратную сторону (полностью или только с головкой, повёрнутой вправо; время от времени или во всех позициях), это начертание будет восприниматься окружающими как индивидуальная особенность или просто игнорироваться, но ошиб

ТУ кой, считаться, конечно, не будет (илл. 141).

72 «Случай ученика-первоклассника» во внимание не принимается.

В эпиграфических памятниках скорописные почерки по понятным причинам развития не получают. Но важную роль с точки зрения употребления (в этом случае было бы точнее говорить о неупотреблении) зеркальных начертаний играет распространение вязи, чтение которой было бы значительно осложнено наличием неожиданно перевёрнутых букв. Разумеется, и в случае с эпиграфическими текстами большое значение имеет кодификация алфавита. Тем не менее, наличие зеркальных начертаний в поздних средневековых эпиграфических текстах, также как и в текстах нового и новейшего времени не исключено. Известно, например, граффито из Софии Киевской XVII в. (непосредственно под №244 по С. А. Высоцкому, илл. 142) с использованием зеркального а. Если в поздних средневековых эпиграфических памятниках зеркальные начертания следует объяснять, прежде всего, принципом «удобства пишущего», то в современной «эпиграфике» зеркальные начертания будут употребляться исключительно из эстетических соображений, а также для привлечения внимания в силу контраста с принятой в обществе, кодифицированной графической системой.

Таким образом, верхняя временная граница употребления зеркальных начертаний фактически открыта, но использование зеркальных вариантов в разное время подчиняется различным принципам, что связано, прежде всего, с моментом кодификации алфавита в конкретном обществе (государстве). Т. е. использование зеркальных начертаний в целом, как явление, датирующим признаком не является и являться не может.

Однако, использование зеркальных начертаний некоторых конкретных буквенных знаков можно отнести к определённому замкнутому временному промежутку (впрочем, довольно широкому!), но лишь при учёте принципа использования этого начертания, выделения вида источника и географической приуроченности памятника. Так, например, использование начертания oi в южнославянском книжном письме характерно для времени до XTV в. (включительно), а употребление w в берестяном письме по принципу унификации с графемой оу (не по эстетическому принципу или по принципу маркировки границ текстового пространства!) встречается до середины XIII века (см. выше). В связи с этим некоторые возражения вызывают палеографические матричные данные относительно зеркальных начертаний и хронологических рамок их употребления, приводимые А. А. Зализняком в издании [НГБ-10]. В таблице для ю в графе «Зеркальные» поставлена «сильная закрывающая скобка» на уровне первой четверти XIV века, что означает «момент исчезновения модели» [НГБ-10: 229, 219]. Правильнее было бы говорить не об «исчезновении модели w» в первой четверти XIV в., а о прекращении использования зеркального начертания oi по принципу унификации в рамках пары ю/оу (т. е. об исчезновении графемы w), что происходит ещё в первой половине XIII века (см. п.4.2.), единичные же случаи использования oi по другим принципам (в берестяных грамотах 2 случая конца XIII - начала XIV вв.) хронологически не маркированы (т. е. w как аллограф графемы ю продолжает существовать и после исчезновения w как графемы). Возражения вызывает и выделение начертания л в берестяном письме как датирующего признака с хронологическими рамками - со втор. четв. XII века по 1380-е гг. (см. таблицу для А в [НГБ-10: 220]). При этом последним случаем употребления л в табличных данных является зеркальное начертание из берестяной азбуки №576, отнесённой в таблицах к периоду 1360-е - 1380-е гг. [НГБ-10: 153], в списке же берестяных грамот по хронологическим группам грамота №576 датирована тем же периодом, с сопутствующим значком обозначающим возможное, хотя и несколько менее вероятное отнесение грамоты к следующей хронологической рубрике, что основано на стратиграфической датировке [НГБ-10: 148, 145]. Однако при публикации грамоты 576 была указана стратиграфическая датировка «20-е гг. XV века» (см. [НГБ-8: 41]). Важной причиной, противоречащей выделению л в качестве датирующего признака, является наличие начертания л в памятниках эпиграфики до втор. четв. XII века и после 1380-х гг. (список примеров см. выше п.4.3.). А. А. Зализняк отказывается от сопоставления палеографии берестяных грамот с «палеографией надписей», мотивируя это, например, для надписей, вырезанных на дереве, тем, что «по палеографии они несколько отличаются от берестяных грамот» [НГБ-10: 139]. Привлечение эпиграфического материала при палеографическом исследовании берестяных грамот (особенно учитывая тот факт, что исследовалась не только палеография, но и графика) помогло бы избежать ряда неточностей, как, например, в случае с а, поскольку вряд ли существовали особые причины, по которым человек, в 20-е гг. XV в. употребивший вариант а в надписи на новгородском сланцевом оселке (илл.89), не смог бы сделать этого же и в берестяном письме.

Итак, явление употребления зеркальных начертаний в источниках разного вида практически не имеет строгих хронологических рамок и потому датирующим признаком считаться не может. В редких случаях зеркальные начертания отдельных буквенных знаков (при учёте типа графической системы, географической принадлежности памятника и принципа использования зеркального варианта) могут быть хронологически маркированы, но временной промежуток при этом слишком велик. В виду сложности всей процедуры и размытости хронологических рамок явления даже для отдельных букв зеркальные начертания вряд ли могут успешно использоваться в качестве датирующих признаков при определении времени создания недатированного памятника.

Географические рамки явления.

Анализ конкретного материала наглядно опровергает существовавшие прежде в научной литературе суждения (впрочем, в совокупности противоречивые см. гл.1) о локальной маркированности зеркальных начертаний. Повторяем уже сказанное относительно хронологических рамок употребления зеркальных вариантов: зеркальные начертания как комплексное явление не маркированы ни хронологически, ни территориально! Тексты с зеркальными начертаниями, относящиеся к различным видам источников, встретились в следующих восточнославянских центрах: Новгород, Киев, Старая Русса, Старая Рязань, Старая Ладога, Вышгород, Полоцк, Москва, Звенигород, Любеч, Чернигов (или шире Западная Русь? — см. [Медынцева 1990]). Южнославянский эпиграфический материал, содержащий зеркальные варианты, происходит из восточных и западных областей Болгария, а также с территории современной Сербии и Македонии. Материал книжных памятников (как рукописей, так и юридических документов) значительно более трудно локализовать. Как было отмечено в п.4.2. в связи с вопросами употребления начертания w, оно встречается в основном в западноболгарских, сербских и македонских книжных памятниках, но ничто не противоречит использованию этого начертания (например, не спорадически, а во всех возможных позициях) в восточно-болгарском памятнике (первый почерк Слепченского апостола). По эстетическому же принципу это начертание может употребляться в любом типе памятника вне зависимости от его ареальной принадлежности. На примере начертания w мы ещё раз продемонстрировали, что для рассмотрения какого-либо зеркального начертания как локализующего необходимо учитывать тип памятника, время его создания и принцип, по которому это начертание было употреблено.

Отдельный непростой вопрос представляет собой проблема происхождения зеркальных начертаний отдельных букв с точки зрения географии. Так, неизвестно, возникло ли начертание w в берестяном письме под влиянием южнославянской письменной традиции (не прижившись при этом в восточнославянской книжной традиции) или же это было независимое явление возникновения аналогичного начертания у южных и восточных славян. Такой же вопрос можно задать относительно начертания jj, встречающегося уже в самых ранних эпиграфических памятниках как на территории Болгарии, так и на территории Древней Руси. Независимое возникновение скорее всего можно предположить для зеркальных вариантов, использованных по принципу «удобства пишущего» (например, для и и т. е. для тех вариантов, которые могли спонтанно возникнуть при письме или были графическими привычками отдельных пишущих, но не усваивались в процессе обучения. Для зеркальных вариантов, являвшихся результатом навыков, полученных при обучении грамоте, вероятнее всё же предполагать влияние южнославянской традиции. Но тем не менее это тема отдельного исследования, связанного с проблемой культурно-исторических контактов между южными и восточными славянами.

Итак, явление зеркальных начертаний в целом распространяется на весь ареал, т. е. зеркальные варианты встречаются в кириллических текстах как южнославянского, так и восточнославянского происхождения. Использовать зеркальные начертания отдельных букв в качестве локализующего признака достаточно затруднительно по причине необходимости учитывать вид источника, время его создания, а также (что самое сложное) принцип употребления зеркального начертания. При этом даже такая сложная процедура может быть проведена далеко не для каждой буквы, реализованной своим зеркальным вариантом. Возможно, при выполнении определённых условий, считать локализующими, например, начертание э или начертание О), но большинству зеркальных начертаний свойство локализующего признака приписывать нельзя. При этом следует учитывать, что относительно небогатый эпиграфический материал разной географической принадлежности отражает случайный процент зеркальных начертаний в памятниках того или иного ареала. Но памятники комплексного характера, т. е. представленные большим количеством однородных источников разного времени (берестяные грамоты, киевские и новгородские граффити), отражают чуть ли не все возможные зеркальные варианты. Что ещё раз подтверждает практическую необходимость отказа от привлечения материала зеркальных начертаний в качестве локализующих признаков.

Принципы использования зеркальных начертаний (обобщение).

Настоящий пункт исследования призван обобщить осоновные принципы использования зеркальных начертаний в кириллических средневековых текстах. В процессе анализа конкретного материала нами были выявлены следующие принципы употребления зеркальных начертаний:

Принцип «удобства пишущего».

Этот принцип основан на согласовании общего направления письма (слева направо) с движением пишущего инструмента при начертании отдельного буквенного знака, что способствовало ускорению процесса письма. Это один из основных принципов использования зеркальных начертаний. Согласно этому принципу могут употребляться графемы л, е, н, 7(70), jj.

Принцип дифференциации.

Использование зеркальных начертаний по этому принципу имеет целью дифференцировать две буквы, которые в силу особых обстоятельств могут иметь максимально схожие или совпадающие начертания. Такими «обстоятельствами» являются в данном случае особенности письма на неразлинованной поверхности, когда отсутствуют чётко маркированная верхняя и нижняя границы строки и сохраняется нерегулярная величина междустрочья. Этот принцип актуален прежде всего для пары ц-у, различавшихся в некоторых графических системах только длиной хвоста. Возможно, принцип дифференциации применялся также некоторыми пишущими в рамках пары л-р, при условии совпадения направления начертания обеих графем, т. е. в том случае, если исходно пишущим была усвоена, например, графическая система с графемой л.

Принцип унификации.

Этот принцип прямо противоположен предыдущему по своему действию. Он призван объединить буквы, начертания которых исходно в большой степени различны, но сами буквы в сознании пишущего объединяются на основании ряда общих элементов. Принцип унификации является основным для пары оу-ю. Добиваясь визуального сходства этих графем за счёт использования зеркального начертания, пишущий унифицирует буквенные знаки, восходящие к одной фонеме. Не исключено действие этого принципа и для пары д-р, когда унификация основана лишь на внешнем сходстве букв при достаточно ярких дифференциальных признаках, не позволяющих графемам совпасть и тем самым затруднить процесс чтения текста.

Принцип аналогии.

Зеркальные начертания, использованные по этому принципу, подчиняются конкретному буквенному окружению. Элементы зеркального начертания повторяют элементы соседних начертаний (предшествующих или последующих), писец автоматически повторяет уже воспроизведённое или планируемое движение инструмента письма. В некоторых случаях затруднительно определить, использовано ли зеркальное начертание по принципу унификации или же по принципу аналогии. Это происходит в том случае, если анализируемый текст мал по объёму и зеркальное начертание встречается единожды в специфическом окружении (например, q после или перед а). В подобной ситуации невозможно установить, было ли зеркальное начертание употреблено окказионально (принцип аналогии) или являлось отдельной графемой (принцип унификации).

Принцип маркировки границ текстового пространства.

Зеркальные начертания, использованные по этому принципу, призваны ограничить текст. При этом первый знак строки или текста ограничивает текст слева (начертания а, у, jj), а последний знак — справа (oi, э, J, «г). Стремление пишущего особым образом маркировать границы текста во многих случаях можно объяснить желанием обозначить сакральное пространство текста и противопоставить его несакральному пространству.

Эстетический принцип.

Суть эстетическогго принципа использования зеркальных начертаний заключается в стремлении пишущего разбить визуально монотонную группу буквенных знаков. Для эстетического принципа типично использование зеркального варианта непосредственно под или рядом с незеркальным, который является основным аллографом графемы, объединяющей оба варианта начертаний. По эстетическому принципу могут быть использованы различные зеркальные начертания (w, «г и др.).

Таковы основные принципы использования зеркальных начертаний. Возможные объяснения употребления зеркальных вариантов этим не исчерпываются. Окказионально пишущие могли писать буквенные знаки, перевёрнутые вокруг вертикальной оси, из исключительно практических соображений. Например, в целях экономии места необходимо было создать мачтовую лигатуру, возможную лишь при наличии зеркального варианта, или когда дефекты или особенности писчего материала не позволяли или затрудняли воспроизведение незеркального начертания.

В таблице 3 представлена суммарная информация о распределении зеркальных начертаний отдельных букв кириллического алфавита согласно принципам их использования.

Принцип «удобства пишущего» л, е, и, 7(70), JJ

Принцип дифференциации один из элементов пары ц-у (один го элементов пары л-р)

Принцип унификации один из элементов пары оу-ю (в как элемент пары е-^)

Принцип аналогии л, q, э, 7, а и др.

Принцип маркировки границ текста л, 7, ji; oi, э, а, «г

Эстетический принцип 01, «г и др.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Житенёва, Анна Михайловна, 2003 год

1. Болонски псалтир 1968 Болонски псалтир. Psalterium Bononiense. Памет-ници на старата българска писменост. Кн.2. София.

2. Вайс, Курц 1929 VajsJos., KurzJos. Evangeliarium Assemani. Prag.

3. Высоцкий 1966 Высоцкий С. А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI - XIV вв. Вып. I. Киев.

4. Высоцкий 1976 — Высоцкий С. А. Средневековые надписи Софии Киевской (по материалам граффити XI XVII вв.). Киев.

5. Высоцкий 1985 Высоцкий С. А. Киевские граффити XI - XVII вв. Киев.

6. Гальченко 1997 Гальченко М. Г Надписи на древнерусских иконах XII-XV в.в. М.

7. ГВНП 1949 Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М. - JI.

8. Голышенко, Дубровина 1997 Голышенко В. С., Дубровина В. Ф. (изд.) Книга нарицаема Козьма Индикополов. М.

9. Гош ев 1961 — Гошев Ив. Старобългарски глаголически и кирилски надписи.

10. Десподова 1995 Десподова В. (ред.) Карпинско Евангелие. Прилеп — CKonje.

11. Жуковская 1973 Жуковская Л. П. (ред.) Изборник Святослава 1073: Факсимильное издание. М.

12. Ильинский 1911 — Ильинский Г. А. Грамоты болгарских царей. М.

13. Каталог 1 11 1995 Государственная третьяковская галерея. Каталог собрания. T.I. Древнерусское искусство Х - начала XV века. М.

14. Князевская 1999 Князевская О. А. (отв. ред.) Саввина книга. Древнесла-вянская рукопись XI, XI-XII и конца XIII века. М.

15. Константинова 1983 Константинова В. Средновековни надписи от Шу-менско (XII - XV в.). // Palaeobulgarica / Старобългаристика, VII (1983), 3, с. 68-78.

16. Купранис 1997 — Купранис А. А. Древнерусская вислая свинцовая печать из Белоозера. // Истоки русской культуры (археология и лингвистика). Материалы по археологии России. М. Вып. 3, с. 242 248.

17. Лавров 1916 — Лавров П. А. Альбом снимков с юго-славянских рукописей болгарского и сербского письма. Пг.

18. Лапшин, Рождественская 1997 Лапшин В. А., Рождественская Т. В. Новые находки берестяных грамот в Твери в 1996 г. // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Новгород. Вып. И, с. 304 — 310.

19. Маргос 1982 — Маргос А. За надписите, свързвани с цар Георги Тертер I, при село Иваново, Русенско. // Palaeobulgarica / Старобългаристика, VI (1982), 4, с. 44-50.

20. Марков, Лисицов 1981 — Марков Н., Лисицов Ст. Нов старобългарски пис-мен паметник от Преслав. // Palaeobulgarica / Старобългаристика, V (1981), 2, с. 79-85.

21. Медынцева 1978 Медынцева А. А. Древнерусские надписи новгородского Софийского собора. М.

22. Медынцева, Попконстантинов 1983 Медынцева А. А., Попконстантинов К. Ктиторская надпись из Круглой церкви в Преславе. // Palaeobulgarica/ Старобългаристика, VII (1983), 2, с. 39-54.

23. Медынцева 1990 Медынцева А. А. Чара Владимира Давыдовича. // Проблемы археологии Южной Руси. Материалы историко-археологиче-ского семинара «Чернигов и его округа в IX - XIII вв.». Чернигов, 26 - 28 сентября 1988 г. Киев, с. 128 - 135.

24. Мирчев, Кодов 1965 -МирнееК., КодовХр. Енински апостол. София.

25. Молдован 2000 — Молдован А. М. Пять новонайденных украинских грамот конца XIV начала XV в. // Лингвистическое источниковедение и история русского языка <2000>. М., с. 261 - 276.

26. Мошин 1975 Мошии В. (ред.) Споменици за средновековната и поновата негорда на Македонка. Скоп)"е. Т. I.

27. НГБ-1 — Арциховский А. В., Тихомиров М. Н. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1951 г.). М., 1953.

28. НГБ-2 — Арциховский А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1952 г.). М., 1954.

29. НГБ-3 — Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1953 1954 гг.). М., 1958.

30. НГБ-4 Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1955 г.). М., 1958.

31. НГБ-5 — Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956 1957 гг.). М., 1963.

32. НГБ-6 — Арциховский А. В. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1958-1961 гг.). М., 1963.

33. НГБ-7 Арциховский А. В., Янин В. Л. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1962 - 1976 гг.). М., 1978.

34. НГБ-8 — Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977 1983 гг.). Комментарии и словоуказатель к берестяным грамотам (из раскопок 1951 - 1983 гг.). М., 1986.

35. НГБ-9 Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1984-1989 гг.). М., 1993.

36. НГБ-10 Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1990 - 1996 гг.). М., 2000.

37. Николаева 1983 Николаева Т. В. Древнерусская мелкая пластика из камня. // САМ. М. Вып. Е-1-60.

38. Орлов 1936 Орлов А.С. Библиография русских надписей XI - XV вв. М. -Л.

39. Поливка 1887 Polivka G. Palaographische, grammatische und kritische Eigentttmlichkeiten in dem Makedonischen Praxapostolus. // Archiv fur slavische Philologie. Bd. X. Berlin, S. 106-132.

40. Полякова, Фехнер 1973 — Полякова Г. Ф., Фехнер М. В. Игра в мельницу в Древней Руси. // Slovenska Archeol6gia, XXI-2. С. 441-444.

41. Померанцев, Масленицын 1994 Померанцев Н. Н., Масленицын С. И. (сост.) Русская деревянная скульптура. М.

42. Попконстантинов, Кронпггайнер 1994 Popkonstantinov К., Kronsteiner О. Старобългарски надписи. Т. 1. // Die slawischen Sprachen. Bd. 36.

43. Попов 1984 Попов А. Царевград Търнов. Средновековни надписи, моно-грами, букви и знаци от Търновската «Велика лавра». // Царевград Търнов. Т. 4. София.

44. Рождественская 1992 — Рождественская Т. В. Древнерусские надписи на стенах храмов: новые источники XI XV вв. СПб.

45. Рыбаков 1964 Рыбаков Б. А. Русские датированные надписи XI — XIV вв. М.

46. Рыбаков 1976 Рыбаков Б. А. Стригольнические покаянные кресты. // Культурное наследие Древней Руси (Истоки. Становление. Традиции). М. С. 79-86.

47. Сводный каталог 1984 — Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI — XIII вв. М.

48. Смядовски 1998 Смядовски Ст. Надписите към Земенските стенописи. София.

49. Сотникова 1961 Сотникова М. 77. Эпиграфика серебряных платёжных слитков Великого Новгорода XII - XV вв. // Тр. Государственного Эрмитажа. JI. Т. IV. Нумизматика. Вып. 2, с. 44 — 91.

50. Сотникова, Спасский 1983 Сотникова М. И, Спасский И. Г. Сводный каталог русских монет X-XI вв. JI.

51. Станюкович 1996 Станюкович А. К Крест 1393 года из Звенигорода. //

52. Аврам 1962 Avram A. Sur quelques particulars des systemes graphematiques. // Cahiers de linguistique theorique et applique. I. S. 916.

53. Агрикола, Фляйшер, Протце 1969 Agricola E., Fleischer W., Protze H. Kleine Enzyklopadie. Die Deutsche Sprache. Leipzig.

54. Алипий 1991 Иеромонах Алипий (Гаманович) Грамматика церковно-сла-вянского языка. М., репринт издания 1964 г.

55. Альтхаус 1973 Althaus Н. P. Graphetik. Graphemik. I I Lexikon der Germanistischen Linguistik. Tubingen. S. 105-110, 118-132.

56. Альтхаус 1980 Althaus H. P. Graphetik. Graphemik. // Lexikon der Germanistischen Linguistik. Tiibingen, 2. Aufl. S. 138-142, 142-151.

57. Амирова 1977 —Амирова T\ А. К истории и теории графемики. М.

58. Балинская 1964 Балинская В. И. Графика современного английского языка. М.

59. Баллхорн 1861 — Ballhorn Fr. Grammatography. A Manual of Reference to the Alphabets of Ancient and Modern Languages. London.

60. Бланш-Бенвенист, Шервель 1969 Blanche-Benveniste С., Chervel A. L'orthographe. Paris.

61. Богданович 1982 Богданoeuh Д. Инвентар Ьирилских рукописа у Jyrowia-Bnjn. Београд.

62. Бодмер 1997 Bodmer F. Die Sprachen der Welt. K6ln.

63. Бодуэн де Куртенэ 1912 Бодуэн де Куртенэ И. А. Об отношении русского письма к русскому языку. СПб.

64. Бочаров 1969 —Бочаров Г. Н. Прикладное искусство Новгорода Великого. М.

65. Будилович 1871 -БудиловичА. С. Исследования языка древнеславянского перевода 13 слов Григория Богослова по рук. ПБ XI в. СПб.

66. Владимирова 1987 Владимирова Л. А. О некоторых языковых особенностях в Изборнике Святослава 1073 года // Древнерусский литературный язык в его отношении к старославянскому. М., с. 62-67.

67. Велчева 1977 — Велчева Б. Към среднобългарската палеография // Palaeobulgarica / Старобългаристика, I (1977), 3, с. 13 33.

68. Ворт 1985 Worth D. S. Mirror Reversals in Novgorod Paleography. // Language and Literary Theory (In Honnor of Ladislav Matejka). University of Michigan: Ann Arbor. Papers in Slavic Philology, №5. P. 215 - 222.

69. Гак 1962 Гак В. Г. Орфография в свете структурного анализа. // Проблемы структурной лингвистики. М., с. 207-221.

70. Гамкрелидзе 1988 —Гамкрелидзе Т. В. Происхождение и типология алфавитной системы письма (Письменные системы раннехристианской эпохи). // Вопросы языкознания, М., №5, с. 5 — 34 (начало); №6, с. 5 — 33 (окончание).

71. Гамкрелидзе 1999-Гамкрелидзе Т. В. Типология письма как знаковой системы. // Поэтика. История литературы. Лингвистика. (Сборник к 70-летию Вяч. Всев. Иванова). М., с. 666 — 678.

72. Гарбе 1985 Garbe В. Graphemtheorien und mOgliche Strukturmodelle zur Be-schreibung der Orthographie. // Augst G. (Hrsg.) Graphematik und Orthographic. Frankfurt am Main, Bern, New York., S. 1—21.

73. Гардтхаузен 1913 Gardthausen V. Griechische Palaeographie. Bd. II. Leipzig.

74. Гвоздев 1963 Гвоздев A. H. Об основах русского правописания. // Избранные работы по орфографии и фонетике. М., с. 211-263.

75. Гелб 1952 Gelb I. J. A Study of Writing. The Foundations of Grammatology. London.

76. Глисон 1959 — Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику. М.

77. Глюк 1987 GliickH Schrift und Schrifflichkeit. Stuttgart.

78. Глюк 2000 GliickH. (hsg.) Metzler-Lexikon Sprache. Stuttgart.

79. Даль 1978 -Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I.M.

80. Даль 1980 -Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. III. М.

81. Даль 1980а -Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. IV. М.

82. Джорджич 1987 Ъор1)иЬ П. Исторщ'а српске Йирилице: палеографскофи-лолошки прилози. Београд. 2-е изд.

83. Дробленкова 1989 -Дробленкова Н. Ф. Макарий. // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Втор. пол. XIV XVI в., часть 2. С. 76 -88.

84. Дурново 2000 —Дурново Н. Н. Избранные работы по истории русского языка. М.

85. Живов 1996 -Живов В. М. Язык и культура в России XVIII века. М.

86. Жуковская 1959 —Жуковская Л. П. Новгородские берестяные грамоты. М.

87. Жуковская 1963 Жуковская Л. П. Развитие славяно-русской палеографии (в дореволюционной России и в СССР). М.

88. Жуковская 1976 — Жуковская Л. П. Текстология и язык древнейших славянских памятников. М.

89. Жуковская 1987 Жуковская Л. П. Загадки Записи Изборника Святослава 1073 года // Древнерусский литературный язык в его отношении к старославянскому. М., с. 45-62.

90. Журавлёв 1990 — Журавлёв В. К. Графема // Лингвистический энциклопедический словарь. М., с. 117 — 118.

91. Зализняк 1979 — Зализняк А. А. О понятии графемы. И Balcanica: Лингвистические исследования. Сборник статей. М., с. 134 -152.

92. Зализняк 1995 — Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. М.

93. Зализняк 1999 — Зализняк А. А. О древнейших кириллических абецедариях. // Поэтика. История литературы. Лингвистика. (Сборник к 70-летию Вяч. Всев. Иванова). М., с. 543 576.

94. Запольская 1991 —Заполъская Н. Н. История русского литературного языка. Методические указания. М.

95. Зиндер 1987 Зиндер Л. Р. Очерк общей теории письма. Л.

96. Иванов 1990 Иванов Вяч. Вс. Алфавит. // ЛЭС. М., с. 29 - 30.

97. Истрин 1988 —Истрин В. А. 1100 лет славянской азбуки. М.

98. Карский 1928 —Карский Е. Ф. Славянская кирилловская палеография. Л.

99. Князевская 1993 —Князевская О. А. Древнерусская рукопись паремийника XII XIII вв. // Исследования по славянскому историческому языкознанию (Памяти профессора Г. А. Хабургаева). М., с. 30 - 34.

100. Колчин, Макарова 1997 -Колчин Б. А., Макарова Т. И. (отв. ред.) Археология. Древняя Русь. Быт и культура. М.

101. Корт 1985 -KohrtM. Problemgeschichte des Graphembegriffs und des fruhen Phonembegriffs. Tubingen.

102. Кристал 1998 — Crystal D. Die Cambridge Enzyklopadie der Sprache. Frankfurt / New York.

103. Круглова 1999 Круглова Т. А. К вопросу о становлении русского книжного письма XV века. // Россия в средние века и новое время. Сборник статей к 70-летию чл.-корр. РАН Л. В. Милова. М. С. 125 — 136.

104. Лавров 1914 Лавров П. А. Палеографическое обозрение кирилловского письма. // Энциклопедия славянской филологии. Пг. Вып. 4. 1.

105. Лекант 1995 — Лекант П. А. (ред.) Краткий справочник по современному русскому языку. М.

106. Лихачёв 1958 — Лихачёв Д. С. Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России. М.

107. ЛЭС 1990 Лингвистический энциклопедический словарь. М.

108. Макинтош 1967 Mcintosh A. Graphology and Meaning. // Patterns of Language. London. P. 98-110.

109. Маклохлин 1963 McLaughlin J. C. A Graphemic-Phonemic Study of a Middle English Manuscript. The Hague.

110. Маслов 1973 Маслов Ю. С. Заметки по теории графики. // Philologica. Л. С. 220-226.

111. Медынцева 2000 Медынцева А. А. Грамотность в Древней Руси. По памятникам эпиграфики X — первой половины XIII века. М.

112. Милов 1963 Милое Л. В. Из истории древнерусской книжной письменности XIV века (палеографические наблюдения). // Вестник Московского университета. Серия IX (история), вып. 3.

113. Милов 1984 Милов Л. В. Тверская школа книжного письма второй половины XTV в. Из истории Троицкого Мерила Праведного. // Древнерусское искусство XIV - XV вв. М. С. 118-127.

114. Мирчев 1963 Мирчев К. Историческа граматика на българския език. София.

115. Петрова 1968 Петрова В. А. (сост.) Палеографический альбом. Л.

116. Пиирайнен 1968 Piirainen I. Т. Graphematische Untersuchungen zum Friih-neuhochdeutschen. Berlin.

117. Плетнёва, Кравецкий 1996 — Плетнёва А. А., Кравецкий А. Г. Церковнославянский язык. М.

118. Пронштейн, Овчинникова 1987 Пронштейн А. П., Овчинникова В. С. Развитие графики кирилловского письма. Ростов.

119. Реннагель 1972 Rennagel W. R. Graphistics. // Studies in Linguistics in Honor of George L. Trager. Hague - Paris. S. 58-65.

120. Рождественская 1987 Рождественская Т. В. Письменная традиция Северной Руси по эпиграфическим данным // Древнерусский литературный язык в его отношении к старославянскому. М., с. 36-45.

121. Розов 1969 Розов Н. Н. Скорописание или скоропись? (Об уточнении термина) // Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. 2. Л., с. 134-143.

122. Розов 1981 Розов Н. Н. Книга в России в XV веке. Л.

123. Русский язык 1997 Русский язык: энциклопедия. М.

124. Рыбаков 1948 — Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М.

125. Смядовски 1985 — Смядовски Ст. Езикови особености на надписите от Зе-менските стенописи. // Palaeobulgarica / Старобългаристика, IX (1985), 3, с. 39-64.

126. Смядовски 1993 Смядовски Ст. Българска кирилска епиграфика. IX — XV век. София.

127. Соболевский 1891 Соболевский А. И. Древний церковно-славянский язык. Фонетика. Из лекций. М.

128. Соболевский 1970 Соболевский А. И. Славяно-русская палеография. Leipzig, репринт 2-го издания.

129. Сотникова 1995 — Сотникова М. П. Древнейшие русские монеты X — XI веков. М.

130. Сперанский 1929 Сперанский М. Н. Тайнопись в юго-славянских и русских памятниках письма. Л.

131. Срезневский 1989 Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка (репринтное изд.). М.

132. Тахиаос 1998 Тахиаос А. — Э. Задачи и перспективы дальнейшего изучения жизни и деятельности Кирилла и Мефодия. // Международный филологический сборник в ознаменование 150-летия со дня рождения Ф. Ф. Фортунатова. М. С. 55 - 72.

133. Удальцова, Щапов, Гутнова, Новосельцев 1980 Удалъцова 3. В., Щапов Я. Н., Гутнова Е. В., Новосельцев А. П. Древняя Русь — зона встречи цивилизаций. //Вопросы истории. 1980, №7. С. 41 - 60.

134. Успенский 1988 Успенский Б. А. История русского литературного языка (XI - XVII вв.). Будапешт.

135. Успенский 1994/1 Успенский Б. А. Антиповедение в культуре Древней Руси. // Успенский Б. А. Избранные труды, том 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., с. 320 — 332.

136. Успенский 1994/2 Успенский Б. А. Социальная жизнь русских фамилий. // Успенский Б. А. Избранные труды, том 2. Язык и культура. М., с. 164 -204.

137. Успенский 1964 — Успенский В. А. Одна модель для понятия фонемы. // Вопросы языкознания. №6, с. 39-53.

138. Успенский 1996 — Успенский В. А. Невтон Ньютон - НьЮтон, или Сколько сторон имеет языковой знак? // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. Сборник к 60-летию А. А. Зализняка. М. С. 598 - 659.

139. Уханова 1998 Уханова Е. В. У истоков славянской письменности. М.

140. Фляйшер 1966 Fleischer W. Strukturelle Untersuchungen zur Geschichte des Neuhochdeutschen. Berlin.

141. Фрэнсис 1958 Francis W. N. The Structure of American English. New York.

142. Фрюхтель 1998 — Фрюхтель A. M. Оформление псковских рукописей конца XIV — первой четверти XV в., написанных дьяконом Лукой // Искусство рукописной книги. Византия. Древняя Русь. (Тезисы докладов международной конференции.). СПб., с. 40-41.

143. Фрюхтель 1999 Фрюхтель А. М. Палеографическое описание рукописи Евангелия-апракос XIV/XV в. (2.B.g.45. из НБ МГУ). В печати.

144. Хаарманн 1998 Haarmann Н. Universalgeschichte der Schrift. Frankfurt / New York.

145. Xaac \91Q-Haas W. Phono-Graphic Translation. Manchester.

146. Хансен 1979 Hansen К. Zur Definition des Graphems und zu Problemen der Phonem-Graphem-Beziehung (am Beispiel des Englischen). // BeitrSge zu Problemen der Orthographie. Berlin. S. 19-38.

147. Харвег 1971 Harweg R. Buchstabe und Graphem. // Linguistische Berichte, №13. S. 78-80.

148. Хеллер 1980 Heller K. Zum Graphembegriff. // Theoretische Probleme der deutschen Orthographie. Berlin. S. 74-108.

149. Хенигсвальд 1960 Hoenigswald H. Language Change and Linguistic Reconstruction. Chicago.

150. Холл 1961 Hall R. A. Sound and Spelling in English. Philadelphia.

151. Цюрхер \91% — Ziircher J. Graphetik — Graphemik — Graphematik (unter beson-derer Beriicksichtigung von Notkers Marcianus Capella). Ztirich.

152. Черепнин 1956 — Черепнин Jl. В. Русская палеография. М.

153. Шляпкин 1913 — Шляпкин И. А. Русская палеография. СПб.

154. Щепкин 1967 -Щепкин В. Н. Русская палеография. М.

155. Щерба 1983 Щерба Л. В. Теория русского письма. JI.

156. Янин 1975 -Янин В. Л. Я послал тебе бересту. М.

157. Янин 1984 Янин В. Л. Новгородские азбуки. // Palaeobulgaristica / Старобългаристика, УП1 (1984), 1, с. 79 - 86.

158. Янин 1991 Янин В. Л. Новгородские акты XII-XV вв. Хронологический комментарий. М.

159. Янин 1998 —Янин В. Л. Я послал тебе бересту. М. 3-е изд.