Донское казачество от взятия Азова до выступления С. Разина, 1637-1667 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Куц, Олег Юрьевич

  • Куц, Олег Юрьевич
  • кандидат исторических науккандидат исторических наук
  • 2000, Санкт-Петербург
  • Специальность ВАК РФ07.00.02
  • Количество страниц 342
Куц, Олег Юрьевич. Донское казачество от взятия Азова до выступления С. Разина, 1637-1667 гг.: дис. кандидат исторических наук: 07.00.02 - Отечественная история. Санкт-Петербург. 2000. 342 с.

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Куц, Олег Юрьевич

Введение

Глава I. Источники пополнения донского казачества в конце 30-х первой половине 60-х гг. XVII в.

§ 1. Связи населения южнорусских городов с донскими казаками по материалам 20-х - 60-х гг. XVII в.).

§ 2. Социальное, территориальное и этническое происхождение донских казаков в конце 30-х — первой половине 60-х гг. XVII в.

§ 3. Проблема выдачи беглых из казачьего сообщества

Глава II. Внутренняя организация донского казачества во второй трети XVII в.

§ 1. Значение термина «войско» у донских казаков в 1637 - 1667 гг.

§ 2. Внутреннее устройство донского казачества. Функционирование войсковой организации

Глава III. Условия жизни и быт казаков на Дону

§ 1. Походы казаков «на степь»

§ 2. Морские походы казаков

§ 3. Условия жизни на Дону и хозяйственные промыслы казаков

Глава IV. Социально-психологический облик донского казачества

§ 1. Социальная организация донских казаков. Проблема имущественного расслоения

§2. Черты психологии и самосознания донского казачества

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Отечественная история», 07.00.02 шифр ВАК

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Донское казачество от взятия Азова до выступления С. Разина, 1637-1667 гг.»

Значительным явлением русской истории ХУ1-ХУИ вв. было появление и развитие в диких степях «Поля» казачества. Самым крупным из казачьих сообществ, возникших на южных и юго-восточных окраинах Русского государства, было казачество Дона. Несмотря на наличие значительного числа работ, посвященных истории донского казачества этого периода времени, многое остается проясненным не до конца, и прежде всего - социальный облик казачьего сообщества, его структура и организация.

Историография донского казачества довольно обширна. Первые работы, посвященные прошлому донского казачьего сообщества, появляются еще в XVIII-начале XIX в. В них затрагивается в основном военная и политическая история донских казаков; значительное внимание посвящено также проблеме происхождения казачества Дона. Это работы А.И. Ригельмана, Г.З. Байера, А. Попова, В. Бронев

1 2 ского . Особо следует отметить работу В.Д. Сухорукова , в которой впервые к изучению казачества Дона был привлечен широкий круг документальных источников. В своей работе автор основывался на многочисленных документах Посольского приказа, содержащих значительное количество известий о донских казаках. К середине XIX в. относятся работа В.М. Пудавова, а также краткий очерк истории донского казачества, принадлежавший Н. Краснову3. При этом, однако, внутреннее устройство казачьего сообщества оставалось исследованным недостаточно, и еще в конце XIX в. В.Г. Дружинин в своей работе «Раскол на Дону в конце XVII в.» отмечал, что в исторической литературе отсутствуют «достаточно достоверные, научно и документально обставленные сведения о донцах, их быте и строе их общины»4. Сам В.Г. Дружинин посвятил данной проблеме две главы своей книги, основанные на материалах последней трети XVII в.

В начале XX в. главное внимание в работах, посвященных истории донского казачества, нацелено на проблему происхождения казаков. В данной связи следует отметить прежде всего работы Е.П. Савельева и П.П. Сахарова5. Впрочем, вопросы внутреннего устройства донского казачества в их работах остались без должного внимания6. С 1898 по 1917 г. под редакцией В.Г. Дружинина выходит фундаментальу ное издание «Донских дел», доведенное до 1663 г. Итак, для дореволюционной историографии характерны в основном разработка военной и политической истории донских казаков, а также вопроса о происхождении донского казачества, а также накопление фактических данных, в то время как изучение внутреннего устройства казачьего сообщества оставалась задачей на будущее.

Одной из первых работ, вышедших после революции 1917 г., явилась статья С.И. Тхоржевского «Донское войско в первой половине XVII века», опубликованная в Петрограде в 1923 г. В своей статье автор подробно рассматривает начальные этапы складывания общедонской организации казаков на Дону, демократические принципы внутреннего устройства донского казачества, кратко разбирает значения термина «войско» у казаков в этот период времени, а также условия существования казаков на Дону8. Впрочем, автор использует в своей работе только опубликованные материалы, составляющие применительно к периоду первой половины XVII в. лишь небольшую часть по сравнению с неопубликованными. В последующее время советские историки основное внимание уделяли восстаниям донских казаков против Русского государства и возникавшим внутри их общества социальным противоречиям; при этом кратко затрагивались и вопросы, касающиеся внутреннего устройства донского казачества. Следует, однако, отметить, что в советское время вплоть до 80-х гг. специальные работы, посвященные истории донских казаков XVI-XVII вв., практически отсутствуют. Как правило небольшие разделы по данному периоду присутствуют только в общих работах, посвященных как истории Дона, так и русской истории в целом. Это работы Б.В. Лунина, Н.С. Чаева, а также А.П. Пронштейна9. Исключением являются лишь брошюра М.Я. Попова, посвященная азовскому осадному сидению донских казаков10, а также работа Ю.П. Тушина, в которой идет речь о казачьем мореплавании (включая запорожское) по Черному, Азовскому и Каспийскому морям.11

Ряд работ по истории донского казачества принадлежит в послереволюционный период историкам-эмигрантам. В первую очередь следует назвать работы И.Ф. Быкадорова и С.Г. Сватикова. В книгах И.Ф. Быкадорова основное внимание уделено проблемам происхождения и военно-политической истории донских казаков12, работа же С.Г. Сватикова в значительной мере посвящена общественной истории донского казачества13. Автор рассматривает вопрос о пополнении донского казачества, социальное и политическое устройство казаков на Дону, в частности, довольно подробно анализирует структуры власти и управления. При этом, однако, следует отметить, что книга С.Г. Сватикова основывается лишь на опубликованных источниках; архивный материал не привлекается автором вовсе. Вследствие этого С.Г. Сватиков допускает в своей работе ряд неточностей; кроме того, его выводы и высказывания зачастую носят публицистический, априорный характер. Последнее в значительной степени объясняется и тем обстоятельством, что работа С.Г. Сватикова посвящена не только времени XVI-XVII вв., но охватывает весь дореволюционный период казачьей истории. Это не позволило автору предпринять углубленное изучение проблем социально-политической истории донских казаков допетровского времени.

Пробуждение интереса к донскому казачеству наступило в 1980-е гг. С этого времени появляется ряд специальных работ как по истории донского казачества XVI-XVII вв. в целом, так и по отдельным вопросам его истории. В этом отношении следует прежде всего отметить работы H.A. Мининкова и В.Н. Королева. В серии статей H.A. Мининкова с привлечением богатого архивного материала рассматриваются вопросы, связанные с сословно-правовым положением донского казачества в XVII в., заселением Донской земли в XVI-XVII вв., а также этапах объединения казаков на Дону в это время14. В 1983 г. выходит его книга, написанная в соавторстве с А.П. Пронштейном и посвященная роли донского казачества в крупнейших народных выступлениях XVI-XVIII вв15. В статьях В.Н. Королева разбираются по большей части вопросы, связанные с историей как казачьего мореходства XVI-XVII вв. по Черному и Азовскому морям в целом, так и морскими походами казаков против татар и турок, в частности16. При этом автор впервые ставит и решает многие вопросы военно-морской истории донских казаков этого периода времени.

1990-е гг. стали новым этапом в изучении донского казачества XVI-XVII вв.

17

Прежде всего следует отметить работу A.JI. Станиславского . В ней автор впервые в отечественной историографии попытался взглянуть на казачество изнутри, рассмотрев его нужды, чаяния, психологию. На относительно узком временном промежутке (эпоха Смуты) он выявил и проанализировал максимально возможное количество источников, сделав ряд новаторских выводов, касающихся пополнения, социального статуса, внутренней организации «вольного казачества», принимавшего участие в гражданской войне начала XYII в. на территории Русского государства. И хотя «вольное казачество», исследованное A.JI. Станиславским, было лишь кратковременным эпизодом в истории русского казачества в целом и прекратило свое существова

18 ние с окончанием гражданской войны в России , однако путь, которым пошел исследователь при изучении казачьей вольницы, является, на наш взгляд, перспективным и при изучении казачества XVII в. в целом.

Следом за книгой А.Л. Станиславского появились монографические исследования С.И. Рябова «Донская земля в XVII веке» и H.A. Мининкова «Донское казачество на заре своей истории» и «Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.)»19. Книга С.И. Рябова обобщает наработки предшествующей советской историографии. Наиболее интересны разделы, посвященные последней трети XVII в., в которых автор привлек новые архивные материалы. Своеобразным итогом историографии донского казачества XVI-XVII вв. явились работы H.A. Мининкова. Книга «Донское казачество на заре своей истории» посвящена XVI в. В ней подробно рассмотрена проблема происхождения донского казачества, а также начальные события казачьей истории. Продолжением данной работы стало фундаментальное исследование того же автора «Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.)». По существу, это первое в историографии комплексное исследование донского казачества за период XVI-XVII вв., в котором использовано большое количество неопубликованных архивных документов; значительная часть из них вводится в научный оборот впервые. В книге подробно рассматривается вопрос о происхождении донского казачества, источники существования донских казаков, политическое устройство казачьего сообщества и другие вопросы. На сегодняшний день в работе H.A. Мининкова дается наиболее полный и всесторонний анализ истории казачества Дона доразинского периода. В то же время широта хронологических рамок исследования и круга затрагиваемых проблем (автор рассматривает и внешнюю, и внутреннюю историю казачества Дона) не позволили H.A. Мининкову рассмотреть все вопросы с исчерпывающей полнотой. В первую очередь это касается проблем внутреннего устройства донского казачества, функционирования войсковой организации.

Необходимо отметить, что за рамки достигнутых на настоящий момент традиционной отечественной историографией результатов не выходят и зарубежные исследователи казачества - такие как Г. Симолайт, Г. Штёкль (Германия) и K.M. Кортепе-тер (США)20. В целом надо сказать, что зарубежных исследователей в большей степени привлекает проблема происхождения казачества, а также его военная история, а не вопросы внутреннего устройства донских казаков21.

В целом, несмотря на несомненные достижения последних лет, в изучении донского казачества по-прежнему остаются существенные лакуны. Несмотря на обширность литературы по истории донских казаков XVI—XVII вв. (в данном разделе упомянуты лишь наиболее значительные работы по этому периоду), ряд вопросов и временных периодов по-прежнему нуждается в дальнейшем изучении. В первую очередь недостаточно полно и всесторонне представлена проблематика, связанная с социально-политическим обликом казачества Дона. Это вопросы, связанные с социальным составом, пополнением, внутренним устройством, военной и хозяйственной деятельностью донских казаков, их психологией и бытом, а также условиями жизни на Дону. Упомянутые вопросы и предполагается рассмотреть за период второй трети XVII в., точнее - 1637-1667 гг. Историография по ним будет дана в соответствующих разделах.

Как представляется, на настоящем этапе исследование истории донского казачества является целесообразным на протяжении относительно небольших по длительности хронологических периодов, поскольку это позволяет полнее и глубже проанализировать источники. Хронологическими рамками данного исследования является время с 1637 по 1667 гг. (от взятия казаками Азова до выступления С. Разина). На этот период приходится один из наиболее напряженных и насыщенных событиями отрезков казачьей истории, за который сохранилось значительное количество неопубликованных документов. К тому же это относительно «мирный» период во взаимоотношении правительства и казаков, а также относительно благополучное время существования донского казачества, когда после взятия Азова правительство проявляло определенную заинтересованность в пребывании казаков на Дону. И именно данный временной промежуток предоставляет наиболее благоприятную возможность для изучения внутренней истории казачества, самой модели функционирования казачьего сообщества. Немаловажно и то обстоятельство, что как раз данное время в основном охватывает пятитомная публикация так называемых «Донских дел». Рассмотрим источниковую базу исследования.

Основным источником по истории донского казачества XVII в. являются материалы Посольского приказа. В настоящее время они хранятся в Российском государственном архиве древних актов и находятся в нескольких фондах. Это фонды № 89 (Сношения России с Турцией), 111 (Донские дела), 119 (Калмыцкие дела), 123 (Сношения России с Крымом), 127 (Сношения России с ногайскими татарами).

Наиболее важным из этих фондов является фонд № 111, содержащий делопроизводство, касающееся взаимоотношений Русского государства с казачеством Дона, в частности - документы о пребывании в Москве присылавшихся с Дона казачьих отрядов («станиц»), а также разного рода действиях правительства, касающихся отношений с донскими казаками. Комплексы таких документов и получили название «донские дела». Поскольку подобные «дела» как правило возникали во время приезда с Дона казачьей станицы, то их составляли обычно следующие документы. 1) Отписка в Москву воеводы южнорусского пограничного города (в подавляющем большинстве случаев это были Валуйки) о прибытии с Дона станицы (отряда) донских казаков с расспросными речами этих казаков об их проезде через донецкую степь, наличии в этой степи неприятельских «воинских людей» и (иногда) о положении дел на Дону; 2) Войсковая отписка (донесение) в Москву донских казаков о положении дел на Дону и в окрестных землях, боевых действиях казаков и прочих вопросах, интересовавших Москву в тот момент; 3) Расспросные речи в Посольском приказе приехавших казаков о том же; 4) Челобитные казаков о выдаче им государева денежного жалования, а также «корма» и «питья» на время постоя в Москве, а также по другим вопросам, могущим возникнуть за время пребывания казаков в столице (например, об увеличении получаемого станицей того же жалования). В этих документах нередко можно встретить сведения о боевом прошлом этих казаков на Дону; 5) Разного рода приказные выписки по таким челобитным с резолюциями по поводу казачьих просьб, зачастую сделанными в соответствии с «государевым указом» относительно них; 6) Различные приказные документы, связанные с выдачей казакам жалования («памяти» в другие приказы и пр.); 7) Черновик «государевой грамоты», составленной в ответ на казачью отписку и отправляемой на Дон с теми же казаками; 8) Грамота в Воронеж об отпуске из этого города казаков на Дон с приложением списка казаков23; 9) Проезжая грамота («подорожная»), выдававшаяся казакам для проезда до Воронежа. Данные документы как правило встречаются «донском деле». Отсутствие какого-либо документа из числа перечисленных означает либо его утрату, либо наличие его в другом деле или фонде.

Помимо указанных документов, в «донском деле» нередко могут находиться также отписки воевод южнорусских городов (чаще всего ближайших к казачьим территориям - Воронежа, Белгорода, Валуек, Царицына) с изложением расспросных речей приехавших с Дона людей о положении дел у казаков, а также отписки воронежских воевод по вопросам, связанным с отправкой казачьих станиц на Дон. Если с казачьей станицей отправлялось на Дон «государево жалование», то в состав дела, связанного с приездом такой станицы, обычно входят войсковая челобитная (прошение) о жаловании (таковых может быть одна или несколько), приказные выписки по этим челобитным, а также разнообразная документация об отправлении на Дон упомянутого жалования. Часто встречаются случаи, когда одно «донское дело» составляют документы, касающиеся приезда в Москву сразу нескольких казачьих станиц. В таких случаях объем дела резко возрастает, достигая нескольких сот и более листов. За год в Москву обычно присылалось от трех до пяти казачьих станиц; таким образом, только количество войсковых отписок за рассматриваемый период времени насчитывает более сотни.

Важной составляющей многих из «донских дел» являются документы о посылке на Дон с различными поручениями служилых людей из Москвы или южнорусских городов. В таких случаях в дело входят различные документы, связанные с отправкой и возвращением этих лиц, - их челобитные, приказные документы о выдаче им жалования, подорожные, а также черновики наказов, государевых грамот на Дон и расспросные речи (либо же статейные списки) их о пребывании на Дону. Часто к перечисленным документам могут добавляться присланные с этими людьми отписки донских казаков, а также отписки самих этих лиц с Дона. Иногда подобные документы могут составлять и самостоятельное дело.

Часто в «донское дело» входят также расспросные речи в Москве выходцев из турецкого или татарского плена, нередко содержащие сведения об обстоятельствах их пленения, отписки о них в Москву воевод из городов, а кроме того - документы, связанные с выдачей им «государева жалования» за «выход» из плена. Иногда подобный комплекс материалов также может составлять самостоятельное дело. Удивляться этому не приходится, учитывая, что в некоторых случаях даже одна или несколько отписок какого-либо воеводы южнорусского города о ситуации на Дону может составлять «донское дело» - таковы, например, дела № 1 за 1632 и 1633 гг. (отписки царицынского и воронежского воевод), или № 12 и № 14 за 1642 г. (отписки белгородского и воронежского воевод). Документы фонда опубликованы за период до 1663 г.

Фонд № 89 (Сношения России с Турцией) за рассматриваемый промежуток времени составляют в основном документы, связанные с отправкой в Турцию русских и приемом в Москве турецких послов и посланников. Среди этих документов к теме данной работы относятся «государевы грамоты» в Турцию и наказы русским послам, в которых имеются упоминания о донских казаках, а также отписки и статейные списки русских послов и посланников, обычно ездивших в Турцию через казачьи территории24 и нередко сообщавших в Москву о событиях, происходивших на Дону при них. Например, послы в Турцию И. Милославский и JI. Лазаревский, проезжавшие по Дону в мае-июне 1643 г., стали свидетелями тяжелых боев донских казаков с турками и татарами в низовьях Дона, а также ряда других событий, которые и были зафиксированы ими в их отписках в Москву с Дона и в статейном списке. (Ф. 89. 1643 г., № 1.) Зачастую документы указанного фонда содержат отписки воевод южнорусских городов, составленные по расспросным речам приехавших с Дона людей. Например, в том же деле № 1 за 1643 г. (фонд 89) отложились две отписки в Москву воевод Воронежа и Белгорода, обстоятельно сообщавших о взятии турками и татарами в мае 1643 г. ряда казачьих городков в низовьях Дона, в то время как подобные известия отсутствуют в «Донских делах».

Наконец, в фонде № 89 за указанный период времени имеется несколько дел, по своему составу представляющих собой типичные «донские дела». Это дело № 1 за 1637 г., № 1 за 1650 г. и № 1 за 1661 г. Их составляют документы о приездах в Москву с Дона в 1637, 1650-1652 и 1661-1662 гг. ряда казачьих станиц. Данный материал является существенным дополнением к фонду № 111 («Донские дела»).

Из других фондов, содержащих документы Посольского приказа, следует отметить фонды № 127 (Сношения России с ногайскими татарами), 123 (Сношения России с Крымом), а также 119 (Калмыцкие дела). Материалы фонда № 127, в основном отражающие взаимоотношения Русского государства с ногайскими татарами и в большинстве своем состоящие из отписок астраханских воевод, а также из документации, связанной с приездами ногайских послов в Москву и отправкой в ногайские улусы русских посланников как из Астрахани, так и из Москвы, содержат и подробные отписки астраханских воевод о положении дел на Дону. Эти документы обычно составлены на основе расспросных речей посылавшихся из Астрахани на Дон служилых людей, либо же по расспросам различных лиц (включая донских казаков и татар), приехавших с Дона в Астрахань. Среди документов фонда № 127 иногда можно встретить и войсковые отписки донских казаков (так, в деле № 12 за 1639 г. находится войсковая отписка с Дона от 23 ноября этого года, отсутствующая в соответствующем «донском деле» из фонда № 111), а также отписки с Дона посланных в ногайские улусы из Москвы русских посланников (например, Н. Белосельского и И. Хоненева в 1639 г.).

Фонд 119 (Калмыцкие дела) к изучению истории донского казачества еще не привлекался. В целом структура данного фонда сходна со структурой фонда № 127, с той лишь разницей, что документы фонда № 119 отражают взаимоотношения Русского государства не с ногайскими татарами, а с калмыками. В этом фонде также имеются отписки астраханских воевод в Москву с известиями о положении дел на Дону, кроме того, встречаются любопытные документы по истории яицкого казачества. Среди документов фонда № 123 (Сношения России с Крымом) наиболее интересны отписки и статейные списки русских посланников в Крыму, содержащие добытые ими сведения о военных действиях донских казаков, включая иногда очень яркие описания нападений донских казаков на южное побережье Крыма с моря.

Другим важнейшим источником по истории донских казаков являются документы Разрядного приказа, составляющие фонд № 210 Российского государственного архив древних актов. Среди материалов этого фонда нередко встречаются отписки в Москву воевод южнорусских городов с известиями о донских казаках, ряд комплексов документов о поездках, а также бегстве людей из южных областей Русского государства на Дон и об участии отрядов донских казаков в составе русских войск в военных действиях против Польши и Швеции в 1654-1667 гг. Среди документов данного фонда нам встретилось также два типичных (по своему составу) «донских дела» (от 1632 и 1641 гг.), содержащих крайне любопытные известия о донских казаках, и две войсковые отписки о походах на море от 19 августа и 28 сентября 1659 г., которых

25 нет в соответствующих делах фонда № 111 .

Документы фондов № 89, 119, 123 и 127 за XVII в. на сегодняшний день остаются неопубликованными. Лишь единичные документы из фонда № 210 (Разрядный приказ), касающиеся истории донских казаков, были напечатаны в 1 и 2-м томах сборника документов «Акты Московского государства» (СПб., 1890-1894).

Таким образом, по истории донского казачества второй трети XVII в. сохранились разнообразные и многочисленные документы. В целом они обладают довольно высоким уровнем достоверности, хотя для них зачастую и характерны отрывочность, лаконичность, а изредка - и противоречивость известий26. Здесь нам хотелось бы обратить особое внимание на вопрос о степени достоверности сообщений войсковых отписок о боевых действиях донских казаков против татар и турок.

В исторической литературе сообщения войсковых отписок о походах донских казаков, как правило, не подвергались сомнению. Действительно, сообщать ложные сведения в Москву о военных экспедициях не имело особого смысла для казаков: во-первых, русское правительство легко могло узнать интересующие его подробности походов из других источников; во-вторых, присылавшееся на Дон «государево жалование» было строго фиксированным и мало зависело от военных подвигов казаков. Нам, однако, несколько раз встречались в документах случаи, когда казаки в своих донесениях в Москву сообщали сведения о военных действиях, резко противоречащие действительным событиям. Так, например, в войсковой отписке в Москву от 10 июля 1646 г. говорилось, что во время морского похода на Азовское взморье (начало июля этого года) казаки «сошлися» с боевыми турецкими кораблями, экипажи которых «учинили бой» с казаками и, обороняясь от них, бились «насмерть». В результате казаки захватили пять боевых кораблей, в ходе боя «побив» (перебив) и «переранив» «многих» турок и захватив тридцать пушек27. Настораживает, впрочем, некоторая легкость, с какой сообщалось об этом, в общем-то, отнюдь не рядовом происшествии - взятие штурмом («приступом») вооруженных артиллерийскими орудиями боевых кораблей неизбежно потребовало бы больших усилий и жертв со стороны казаков.

Между тем находившийся в то же время на Дону русский дворянин Ж. Конды-рев, бывший очевидцем возвращения казаков с моря и слышавший их рассказы, сообщал в своей отписке в Москву следующее. После того как казаки отправились на судах вниз по Дону, они сначала совершили нападение под Азов, захватив там в плен около двадцати человек. Затем они вышли на азовское взморье, где увидели стоящие на якорях пять турецких кораблей без команд. Как выяснилось позднее, команды этих судов, услышав под Азовом стрельбу и увидев вышедшее на море казачье войско, бросили корабли на произвол судьбы и, сев в лодки («сандалы»), бежали по направлению к Крыму («побежали морем назад к городу Керчи»), Казакам оставалось лишь беспрепятственно забрать имущество с кораблей, привезших в Азов разного рода

28 припасы .

Вот еще один характерный пример несоответствия содержания казачьих войсковых отписок реальным событиям казачьей военной экспедиции. В войсковой отписке от 11 марта 1662 г. сообщалось в Москву, что с Дона под Крым был послан отряд казаков и донских татар с целью захвата «языков» (пленников) и выяснения от них намерений крымцев относительно походов. Как значилось далее в отписке, у тех «казаков и татар под Крымом под Перекопом с крымскими людьми был бой», на котором «иных татар побили (перебили - O.K.)» и «за великим боем» (то есть с большими усилиями) захватили «в языках» двух татар, один из которых после допроса был вскоре убит в связи с тяжелым ранением, полученным в ходе боя с казаками, а

9Q другой был доставлен на Дон и впоследствии прислан к Москве . В ходе расспроса в Посольском приказе татарин, однако, показал, что он житель прибрежной крымской

30 деревни и захвачен был казаками во время рыбной ловли . Можно привести и другие подобные примеры.

Чем же можно объяснить такие неточности в отписках? Как уже говорилось, никаких причин прагматического характера для подобного искажения событий у казаков не было, да и при необходимости правдивость казачьих отписок могла быть довольно легко проверена в Москве. На наш взгляд, объяснения данной ситуации следует искать в психологии донских казаков. Так, турецкий путешественник Эвлия Че-леби, проезжавший по казачьим городкам в первой половине 60-х гг. XVII в., передает такой эпизод. После одной из стычек в степи с татарским отрядом, очевидцем и даже участником которой был Эвлия, донские казаки, сопровождавшие путешественника, сказали ему: «Если у нас случается такое (то есть боевой эпизод - O.K.), то мы любим рассказывать об этом до скончания мира»31. Хвастовство, а то и бахвальство зачастую приукрашенными военными подвигами не удивительны для людей, посвятивших себя войне. Эта несомненная черта казачьей психологии нашла, по-видимому, свое отражение и в отписках донских казаков в Москву, проявившись на самом высоком политическом уровне.

Таким образом, на наш взгляд, к сообщениям войсковых отписок донских казаков следует подходить весьма осторожно, если их нельзя проверить с помощью иных источников - например, показаний людей, побывавших в это время на Дону. Впрочем, речь здесь может идти лишь о некотором преувеличении той или другой казачьей победы, основным же характеристикам того или иного похода (его время, численность, направление), по нашим наблюдениям, можно доверять смело. Точностью в войсковых отписках обычно отличаются и разного рода сведения о крымских татарах, а также об основных походах казаков - то есть о том, что Москву интересовало напрямую. В деталях же казаки могли дать волю своей фантазии. Достоверность же других документов (например, расспросные речи людей, побывавших на Дону, а также расспросных речей казаков в Москве) в первую очередь зависит от того, были ли они очевидцами тех событий, о которых сообщали, или же узнали о них от других лиц. Если человек, сообщавший позднее русским властям ту или иную информацию, был очевидцем или участником события, то его сообщениям, как правило, можно доверять. Этот критерий мы и использовали в основном при определении достоверности сообщений того или иного документа.

Среди источников нарративного характера в работе использованы записки ту

32 рецкого путешественника Эвлии Челеби , а также ряд повестей о взятии и обороне казаками Азова в 1637-1641 гг., происходящие из казачьей среды . Привлекаются также записки об Украине и запорожских казаках середины XVII столетия французского инженера на польской службе Г.Л. де Боплана34.

Похожие диссертационные работы по специальности «Отечественная история», 07.00.02 шифр ВАК

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.