Концепция личности и поэтика поздних романов Д. Г. Лоуренса тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.05, кандидат филологических наук Пустовалов, Алексей Васильевич

• Пустовалов, Алексей Васильевич
• кандидат филологических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Пустовалов, Алексей Васильевич

ВВЕДЕНИЕ.

ВЛЮБЛЁННЫЕ ЖЕНЩИНЫ". БЁРКИН И ДЖЕРАЛЬД: ОППОЗИЦИЯ "ОРГАНИЧЕСКОЕ-НЕОРГАНИЧЕСКОЕ" В

ПОЭТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ РОМАНА.

ЖЕЗЛ ААРОНА": СТРУКТУРА РОМАНА И БИБЛЕЙСКИЕ МОТИВЫ. ЛИЧНОСТЬ КАК

НОВЫЙ БОГ.

КЕНГУРУ": ЛИЧНОСТЬ И ОБЩЕСТВО. ПРОБЛЕМА ВЛАСТИ И МЕТАФИЗИКА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ. .65 "ЛЮБОВНИК ЛЕДИ ЧАТТЕРЛИ": МИФ И

СКАЗКА В СТРУКТУРЕ РОМАНА.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Концепция личности и поэтика поздних романов Д. Г. Лоуренса»

1.ПРЕДМЕТ, АКТУАЛЬНОСТЬ, ЦЕЛИ ИССЛЕДОВАНИЯ.

1.1. Актуальность темы. Творчество Д.Г. Лоуренса (1845-1930) -одна из вершин английской и мировой литературы. Как отмечала отечественный литературовед В.В.Ивашёва, "Лоуренс стал образцом для большинства английских писателей 1920-х годов и их кумиром" (56,10). "Учениками" Лоуренса, по утверждению Н.Пальцева, называли себя такие известные писатели, как Г.Миллер, Н.Мейлер, Д.Апдайк, Д.К.Оутс, А.Силлитоу и Д.Стори. Однако актуальность творчества Лоуренса выходит далеко за рамки англоязычной литературы, причиной чему во многом является острота проблематики последнего. Противостояние личности и общества, сущность власти, необходимость сохранения единства человека и природы, наконец, отношения мужчины и женщины и связанные с ними вопросы пола - все эти проблемы волновали и продолжают волновать читателей всего мира, их постановка отличается особой напряжённостью в позднем творчестве писателя.

Позднее творчество Лоуренса отличается тем, что автор предстаёт здесь не только как состоявшийся писатель, но и как мыслитель со сложившимся мировоззрением. Лоуренс известен также как создатель своеобразного натурфилософского учения или "доктрины", как принято называть его в западной критике. (Положения этого учения изложены не только в его романах, но и в его многочисленных статьях - см. "Феникс", "Феникс-2"). "Выступая против "механической цивилизации", он (Лоуренс - А.П.) предлагает программу возрождения "естественных начал" человеческой личности, - справедливо подчёркивает Н.П.Михальская. - Машинизации жизни он противопоставляет свободу чувств и страстей, непосредственность их проявления. В этом смысле Лоуренс был воспринят как творец новой религии" (53,74).

1.2. Тема и объект исследования. Тема нашего исследования -"Концепция личности и поэтика поздних романов Д.Г.Лоуренса". К поздним романам Лоуренса относят следующие произведения: "Влюблённые женщины" (Women In Love, 1920), "Жезл Аарона" (Aaron's Rod, 1922), "Кенгуру" (Kangaroo, 1923), "Пернатый змей" (The Plumed Serpent, 1925), "Любовник леди Чаттерли" (Lady Chatterley's Lover, 1928). Лишь два из них были переведены на русский язык - "Жезл Аарона" (с не вполне адекватным названием "Флейта Аарона") и "Любовник леди Чаттерли".

Поздние романы Лоуренса изучены менее, чем ранние: "Белый павлин" (The White Peacock, 1911), "Нарушитель" (The Tresspasser, 1912), "Сыновья и любовники" (Sons and Lovers, 1920), "Радуга" (Rainbow, 1915). Некоторые критики (Р.Драпер, А.Найвен, М.С.Дей и др.) считают, что поздние романы уступают по качеству ранним.

Это мнение не вполне корректно. Эти произведения достаточно своеобразны, и при внимательном анализе в них можно найти немало литературных достоинств. Исключение, как мы полагаем, составляет лишь "Пернатый змей", роман хаотичный, перегруженный неиспользованными идеями, туманной символикой, самый, пожалуй, неубедительный из пяти послевоенных романов писателя. В идейно-художественном плане это произведение, действительно, представляет собой шаг назад: его сюжет в определённой степени повторяет сюжет предыдущего романа, "Кенгуру", и проблема, поставленная в нём (установление и обоснование нового режима власти), после решения, предложенного в "Кенгуру", уже не требовала повторного к ней возвращения. Вышеизложенное стало причиной, по которой этот роман исключён из ряда рассматриваемых нами произведений, хотя, при разговоре о художественной системе творчества Д.Г.Лоуренса место и роль в ней "Пернатого змея", безусловно, учитывается.

1.3. Степень исследованности. Творчество Лоуренса хорошо исследовано за рубежом: к столетию со дня рождения писателя (1985) число работ, посвящённых разным аспектам этого творчества (включающее работы на многих языках мира) перевалило за 2000. Среди самых известных исследователей литературного наследия писателя можно назвать имена Г.Хоу, Ф.Ливиса, Р.Драппера, К.Сэйгара, Дж.М.Марри. Г.Мура, Р.Олдингтона. В нашем исследовании мы использовали отдельные моменты работ Р.Драпера, особенно удачно анализировавшем проблематику поздних романов, Г.Хоу, предложившего некоторые достаточно интересные ходы в анализе произведений, в частности, идею о привлечении в последний элементов аналитической психологии, М.Марри, чьё мнение о творчестве Лоуренса, как человека, близко знавшего писателя, весьма важно, Ф.Р.Ливиса, обратившего внимание на "двойное присутствие автора" в романах "Жезл Аарона" и "Кенгуру" и задумавшегося над его ролью, К.Сэйгара, проявившего интерес к символике романов, Р.Олдингтона с его любопытными оценками произведений.

К сожалению, в нашей стране творчество Лоуренса изучено гораздо менее обстоятельно, число исследователей, в разное время занимавшихся данной проблемой, невелико. Одной из первых работ на эту тему являются статьи о творчестве Лоуренса Д.Г.Жантиевой и Н.П.Михальской соответственно в учебнике "Английский роман XX века" (1965) и книге "Пути развития английского романа 1920-1930-х годов" (1967). В обеих работах романы писателя разбираются с характерной для того времени критической позиции по отношению к модернистской литературе, (выступавшей в качестве соперника литературы реализма) как к явлению упадочному, тупиковому, воспитывающему отношение к жизни как к бессмысленному, злому хаосу, из которого писатели не видят выхода или предлагают выходы заведомо ложные. Поиски модернистов объявляются бесплодными, характеры в их произведениях трактуются как размытые, тяготеющие к распаду. Герой Лоуренса критикуется (порой весьма справедливо) за склонность к ни к чему не ведущему резонёрству, за отсутствие достойных жизненных целей и следование ложной доктрине, сам автор - за противоречивость высказываемых взглядов и жизненной позиции. Многие из оценок, высказанных авторами работ, сегодня могут показаться устаревшими, однако проведённый ими разбор тематики и проблематики произведений Лоуренса, а также общественно-политических и эстетических взглядов писателя в их соотношении с культурно-историческим контекстом эпохи является одним из самых основательных в отечественной англистике, и аналога последнему до сих пор не имеется. В нашем исследовании мы часто обращаемся к этим двум работам.

Из последующих работ по данной теме можно назвать статьи о Лоуренсе в учебниках "История английской литературы" Н.П.Михальской (совместно с Г.В.Аникиным, 1975), "Литература Великобритании XX века" В.В.Ивашевой (1984), где творчество писателя осмысляется в более широком контексте - английской литературы в целом и английской литературы XX столетия, статью Н.Ю.Жлуктенко в книге "Английский психологический роман XX века" (1988), исследовавшую несколько произведений Лоуренса с точки зрения вклада писателя в развитие английского психологического романа. Заслугой Н.Пальцева является подробное исследование литературно-критических статей Лоуренса, посвященных роману как жанру. Н.И.Бушманова занималась изучением литературной прозы, публицистики и писем Лоуренса в связи с проблемой их интертекстуальных связей. Б.Проскурнин стал одним из первых отечественных исследователей, обративших пристальное внимание не только на своеобразие писательской техники Лоуренса, но и на философский аспект его творчества.

В своём роде эпохальным является выпущенный в 1996 году учебник Н.П.Михальской, Л.В.Дуровой, Л.В.Трыкова "Модернизм в зарубежной литературе". Появление этой работы знаменует отход отечественного литературоведения от прежних взглядов на модернистскую литературу. Теперь подход писателей-новаторов начала XX века не осуждается, а признаётся как имеющий свои резоны и преимущества. Констатируется, что сложная и противоречивая действительность новой эпохи требовала для своего более адекватного и глубокого отражения новых приёмов, отличных от тех, которые предлагала поэтика традиционного романа.

Модернистский" и "реалистический" подходы трактуются как равноправные, диалектически дополняющие друг друга. В творчестве Лоуренса наиболее важными моментами выделены стремление к гармоничному развитию человека, в жизни в гармонии с природой, забота об "экологии духа и плоти". Такое изменение отношения к творчеству этого и других писателей-модернистов весьма знаменательно.

1.4. Новизна исследования. В данной работе впервые ведётся системный разговор о позднем творчестве Лоуренса, исследуется идейно-художественная структура и религиозно-философская символика романов 1920-х годов (наименее изученный аспект), выстраивается классификация мужских образов в поздних романах, которая связывается с особенностями авторской позиции в произведениях, анализируется своеобразный ритм развития образа главного героя.

1.4. Практическая значимость работы определяется возможностью использования её материалов и выводов в вузовских курсах "История зарубежной литературы XX века ", "История английской литературы", а также в семинарах и спецкурсах.

1.6. Цель исследования - выявление специфики жанрового и поэтического взаимодействия концепции личности и структуры поздних романов Д.Г.Лоуренса. В соответствии с поставленной целью в работе решается ряд общих исследовательских задач:

- выявляется своеобразие культурно-философской жизни эпохи и, соответственно, место Лоуренса-мыслителя в её контексте;

- анализируются влияния, которые способствовали выработке концепции личности в творчестве Лоуренса в целом, но особенно - в его поздних романах;

- осмысляется динамика романного творчества писателя в 1920-е годы.

В каждом из 4 романов анализируются следующие конкретные художественные аспекты:

- своеобразие конфликтологии и характер разрешения художественного конфликта в системе произведения;

- особенности авторской позиции в лоуренсовской системе образов произведения;

- символика, структурирующая конфликт поздних романов;

- ритм сюжетно-композиционного и повествовательного развития образа главного героя.

1.7. Структура и содержание работы. Диссертация состоит из введения, четырёх глав, заключения и библиографического списка. Во введении обосновывается актуальность и новизна исследования, формулируются его цели и задачи, проблемно обозначается своеобразие позднего творчества Лоуренса, осмысляется влияние философско-эстетических систем,

Заключение диссертации по теме «Литература народов Европы, Америки и Австралии», Пустовалов, Алексей Васильевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Наше заключение будет иметь характер проблемной заострённости тех моментов, которые составляют специфику поздних романов Д.Г.Лоуренса. Таковую мы раскроем, соотнеся последние с романами предыдущего периода, а также обозначив их место в контексте модернистской литературы.

1. ПОЗДНЕЕ ТВОРЧЕСТВО ПИСАТЕЛЯ В СООТНОШЕНИИ С РАННИМ ЕГО ЭТАПОМ. Итак, проанализировав романы "Влюблённые женщины", "Жезл Аарона", "Кенгуру", "Любовник леди Чаттерли" на сюжетном, композиционном, а также на уровнях системы образов и символики, мы можем отметить ряд особенностей, отличающих позднее творчество писателя от раннего: изменение тональности, атмосферы произведений: сложный и жизнеутверждающий оптимизм романов 1910-х гг. сменяется эскейпизмом и постоянной тревогой, связанной с утратой былых ценностей и ещё недостаточной уверенностью в находимости новых; упрощение сюжета и системы образов едва ли не до их клишированности, давшее писателю возможность придать произведениям большую идеологическую нагрузку, разрабатывая главную тему - поиск путей возрождения человека; обогащение изображения внутренней жизни человека: к характерному для ранних романов повествовательному эксплицированию чувств, переживаний, размышлений персонажа добавляется сложная символика, возникающая из лоуренсовского мифологизирования, которая связывает внутреннюю жизнь с течением процессов не только в природе, но и во Вселенной.

2. ПОЗДНЕЕ ТВОРЧЕСТВО ЛОУРЕНСА: ЧЕРТЫ ПОЭТИКИ И ЭСТЕТИКИ МОДЕРНИЗМА.

2.1. Индивидуальное и общее в герое. Как справедливо утверждают критики, раннее творчество Лоуренса во многом опиралось на национальную реалистическую традицию: в романах 1910-х годов прослеживаются влияния таких писателей, как Дж.Остен, Дж.Элиот, Т.Гарди и др. Позднее же творчество Лоуренса позволяет с достаточной уверенностью говорить о нём, как о модернисте, в поэтике произведений которого очевиден не простой интерес к внутреннему миру человека, а постоянная к нему художественная апелляция, отражающаяся в стремлении абсолютизировать этот внутренний мир, придать ему своего рода сакральную ценность ("Вне нас нет ни цели, ни Бога" - 4,224). С этим связан и отход автора от принципов "внешнего" детерминизма героя (обусловленность обстоятельствами и условиями существования) и переход к детерминизму "внутреннему", предполагающему главенство инстинкта, глубинного "Я" в формировании судьбы и характера человека ("Судьба, продиктованная извне, теорией или обстоятельствами, фальшива. Наша истинная судьба - в следовании подсказкам спонтанной, творческой души" -30,30).

Бесспорно, герой Лоуренса - это прежде всего яркая личность. К нему довольно трудно применять такие категории, как "тип", "социальный характер" (последнее - но с долей условности, возможно в редких случаях: Клиффорд Чаттерли, миссис Болтон, Джек Калькотт, Аарон Сиссон). Для его персонажей, как и для персонажей других модернистов, актуальнее категория "индивидуальность": в своём герое писатель-новатор подчёркивает не общее, а особенное, то, что выделяет его из массы других людей, его "инакость", "странность", "отчуждённость". Тот способ обобщения жизненного материала, которым, создавая своих героев, пользовались писатели-реалисты XIX в., Лоуренсу мало свойствен, его подход к герою можно назвать "типизацией наоборот". Минуя классово-социальные различия, проникая сквозь препоны видимого, явленного ("материального", пользуясь определением В.Вулф), писатель исследует глубины человеческой души, пытаясь обнаружить и показать первоэлементы, которые, даже в самых крайних индивидуалистических проявлениях его героя, связывают его с током жизни всего человеческого рода ("с тёмной красной душой живущего тела человечества" - 25,332). По мнению Лоуренса, его поиск сходен с работой учёного: последний, исследуя уголь и графит, находит, что в их основе - один и тот же химический элемент - углерод, когда как писатель, исследуя "отстранённую", "отчуждённую" душу героя, приходит к выводу о её единстве с духовностью всего человечества. В этом, очевидно, своеобразие и "модерновость" лоуренсовского героя: он одновременно и ярко выраженный эскейпист, зарёкшийся принимать участие в деятельности общества, и гражданин Земли, проницательный духовидец, ощущающий свою общность и связь с делами, мыслями и переживаниями своих современников, а также людей прошлого и будущего.

2.2. Субъективация художественной реальности: сознание творца и мир произведения. Другая особенность творчества Лоуренса, которая побуждает нас считать его близким по духу к таким писателям-модернистам, как М.Пруст, Дж.Джойс, это субъективация художественной реальности его произведений.

Она проявляется, во-первых, в том, что роман для писателя является средством утверждения своей точки зрения на окружающий человека мир, а не только средством его анализа-отражения. Опираясь на своё представление об истории, Джойс, к примеру, формировал собственную модель мира, основанную на архетипическом сопряжении образов и сюжетов прошлого и настоящего. Пруст сделал источником творчества воскрешение и тщательное повторное "проживание" собственных воспоминаний. Для Лоуренса роман во многом стал трибуной для проповеди его идеологии, евангелием "новой религии" возрождения человека.

Во-вторых, эта особенность выражается в обязательной биографической, духовной, конституциональной близости писателю одного из главных героев. Бёркин, Лилли, Сомерс, Меллорс - такие же несомненные "представители" автора, как Марсель и Стивен Дедалус в романах его современников.

В-третьих, художественная реальность произведения субъективируется у Лоуренса за счёт имеющей более сложный характер причастности главного героя к мирочувствованию автора. Второй главный герой зачастую играет роль своеобразного alter-ego авторского героя; проблема, которую писатель поднимает в произведении, сюжетно "распределяется" между двумя главными героями, романный мир сосредоточивается вокруг их полемики и взаимоотношений. Таким образом объективируется "внутренний спор" писателя, что способствует "диалогизации" романа.

Раздваивание" авторской позиции, которое может быть и не связано прямо с конфликтом произведения, имеет место не только в романах Лоуренса: Стивен Дедалус и Леонард Блум Дж.Джойса ("Улисс"), миссис Рамзи и Лилли Бриско ("На маяк"), миссис Деллоуэй и Септимус Смит ("Миссис Деллоуэй") В.Вулф, в определённой степени Филлип Куорлз и Марк Рэмпион О.Хаксли ("Контрапункт") также воплощают разные, по большей мере "диалогические" аспекты авторского "Я". Очевидно, подобное "двойное присутствие" (термин Ф.Р.Ливиса) автора в произведении - черта, достаточно характерная (и, возможно, даже необходимая) для модернистского романа. Представляется, что необходимость такого "двойного присутствия" вызвана всё возрастающей сложностью общественно-исторической эпохи, отражаемой писателем: масштабность, динамика разнокачественность и противоречивость событий и перемен обусловливают особые качества творческого дарования, художественного мировоспроизведения и психики художника, который берётся свести многообразие явлений современного мира в единое целое своего произведения. Обычный, "нормальный" человек, не так полно и не так болезненно переживающий проходящее, не имеющий такой потребности осмыслить его, не справится с такой задачей (здесь надо бы двоих таких как он). Её трудность, однако, не останавливает художника нового поколения -его мироощущение, весьма трагическое и противоречивое, всё же более подходит для восприятия, анализа и синтеза многоликости наличной действительности.

Последняя особенность романной поэтики может также трактоваться как одно из выражений свойственного модернистам 1920-1930-х гг. антирационализма: отказываясь зачастую от роли "всеведущего" творца, уверенного в том, что он хочет сказать своим произведением, занимающего чёткую позицию по отношению к своим героям, они ставят под сомнение убеждение о единстве, монологической цельности творящего сознания. "Разум" писателей-модернистов заявляет о своей противоречивости через систему образов посредством особого "распределения" авторской позиции в структуре романа.

Кроме того, антирационализм, отрицание приоритета интеллекта, сознания в поведении и жизни человека, будучи одним из существенных пунктов творческого кредо модернистов, безусловно, заявляется и "непосредственно" - в идеях романа, высказываниях персонажей, примером чему служат герои Лоуренса, Хаксли, Пруста и др.

2.3. Мифологизирование Лоуренса: традиция поэтического мышления и её переосмысление. Очень важным аспектом поэтики модернистского романа является мифологизирование - обогащение его структуры использованием мифологических образов, символов, мотивов. Последнее является важным свойством мышления рубежа веков, с его ощущением "переходности", "рубежности", ощущением изжитости прежних форм мировоззрения, творчества, постоянным напряжённым поиском новых. Поэтика мифологизирования, включающая как совокупность определённых художественных приёмов, так и особое, "универсальное" мироощущение, становится одним из распространённых способов организации повествования, после того как структура классического социального романа XIX в. подверглась серьёзнейшей ревизии. Пафос мифологизма XX в., по мнению Е.М.Мелетинского, не столько в социальной критике современного общества, сколько в "выявлении неких неизменных, вечных начал, просвечивающих сквозь поток эмпирического бытия и исторических изменений" (69,295). Этот пафос, несмотря на разницу творческого подхода, разделяют такие писатели, как Дж.Джойс, Т.Манн, Ф.Кафка и др. "Четвёртым основоположником мифологизирования в прозе XX века" (69,358) Е.М.Мелетинский называет Д.Г.Лоуренса. Несмотря на то, что литературовед подробно не аргументирует свою оценку, можно с уверенностью утверждать, что для таковой есть достаточные основания. Нельзя полностью согласиться с мнением Н.Ю.Жлуктенко, которая видит в мифологизировании Лоуренса лишь поиск архетипов мифологического сознания, отрицая роль последнего как инструмента структурирования эмпирического жизненного материала (55,93).

Роль мифа в системе образов, идеологии и структуре произведений Лоуренса, хорошо знакомого со скандинавским, древнегерманским эпосом, античной мифологией, внимательно изучавшего "Золотую ветвь"

Дж.Фрейзера и другие работы, посвящённые творчеству и ритуалам древних, нельзя преуменьшить. Она особенно важна в его поздних романах.

Один из частых приёмов лоуренсовского мифологизирования в этих произведениях - апелляция к небезызвестным образованному европейцу мифологическим, сказочным, эпическим образам - носителям определённой "художественной репутации". Этот приём характерен, например, для "Влюблённых женщин", где одна из героинь, Гудрун, наследует не только имя известнейшей представительницы скандинавского эпоса, но и её злосчастное качество - приносить горе любимым: её возлюбленный Джеральд, также, как воин Сигурд, ещё один обладатель "проклятого золота" (герой вагнеровского "Кольца Нибелунгов", скандинавской "Саги о Вёльсунгах" и многих "Песней"; согласно эпосу, первый муж Гудрун) погибают по её злому умыслу. Обстоятельства смерти и сходный "снежно-сияющий" имидж сближают Джеральда с Бальдром, другим героем скандинавского мифа ("Эдда"): последний тоже умирает молодым - из-за козней коварного Локи. В роли Локи в романе выступает скульптор Лёрке (созвучие имён очевидно), которому, охладев к Джеральду, Гудрун дарит свою привязанность. Сестра Гудрун, Урсула, призванная воплощать положительный женский идеал Лоуренса, сближается с одноимённой христианской святой, покровительницей женственности, позаимствовавшей некоторые черты у швабской богини луны Хорсел и египетской богини природы и плодородия Изиды. Обыгрывание, в связи с образом Урсулы, образов Луны и Природы, говорит о сознательном использовании Лоуренсом историко-культурных ассоциаций к этому образу: Урсула, как носительница "истинной" женственности, связанной с миром природы, обожествляемой языческими культами и освящаемой покровительством христианской святой, противопоставляется Гудрун, воплощающей извращённую женственность. Лоуренс не был сторонником эмансипации женщин; поведение самоутверждающейся, постоянно готовой к проявлению и настаиванию на своей воле Гудрун становится у писателя выражением негативной тенденции современности - отходу женщин от своего "природного" естества, склонного более, по Лоуренсу, к пассивности, к подчинению, к воплощению творческих замыслов мужчины.

Кроме отдельных образов, писатель активно переосмысляет в поздних романах сюжетные архетипы и их элементы ("сюжетными архетипами" Е.М.Мелетинский называет "постоянные сюжетные элементы, которые составили единицы некоего "сюжетного языка" мировой литературы" -68,5). Так, в романе "Любовник леди Чаттерли" мы находим "модернизированные" прочтения притчи о низвержении Сатаны в ад (порочность клиффордовой "жизни разума", Клиффорд как хозяин "тавершольской преисподни"), сказки "Красавица и чудовище" (отношения Клиффорда и Конни, Рагби как "обитель зла (7,291) и место обитания индустриального чудовища" (7,109), сказки "Спящая красавица" ("сонная", "заколдованная" жизнь Конни, её "пробуждение"), многочисленных "драконоборческих историй (борьба Меллорса с чудовищем Клиффордом). В романе "Жезл Аарона" Лоуренс перерабатывает "готовый" ветхозаветный сюжет - притчу о пророке Моисее и первосвященнике Аароне, связав также его с элементами истории праведника Лота (избегшего мести Бога обрушенной на грешные города Содом и Гоморру) и его жены. Аллюзии на "Моисеево пятикнижие" отнюдь не остались "внешними" для поэтики романа (здесь мы не согласны с мнением А.Найвена (153,141) и Н.Ю.Жлуктенко (55,93): использованные элементы ветхозаветных сюжетов не отделяются писателем от идеологии, морали Библии, пересмотренной в духе сегодняшнего дня (учение Лилли о "Боге внутри").

Безусловно, в романах Лоуренса находят также отражение имеющие огромное значение для мифа, сказки, эпоса мотивы инициации. Герои последних, доказывая свою социальную и биологическую зрелость, возможность вписаться в жизнь общины, создать семью, проходят различные тяжёлые испытания. Инициационно-инцестуальный характер, согласно Э.Нойману и К.Г.Юнгу, имеет борьба героя за самоопределение с имеющим различное выражение "родительским началом", воплощённом в архетипах "Великой Матери" и близким к нему в этом смысле архетипом "Отца" (см. 68,6). В качестве таковой нельзя не истолковать переустройство Джеральдом ("Влюблённые женщины") системы угледобычи на шахтах, наследуемых от отца - разница в отношении сына к задачам предприятия и его работникам настойчиво подчёркивается, сын делает всё, чтобы покорить противящуюся ему "Материю земли". Последняя, очевидно, в данном случае выступает как эманация Великой Матери, отождествляющаяся также с Урборосом. Реконструкция шахт, проводимая с целью наиболее эффективного покорения Материи земли, аналогична спуску мифологического героя в преисподню: последний с точки зрения аналитической психологии трактуется как инцест с матерью, который может стать формой победы над ней. Но такой победы Джеральд не одерживает; то же самое можно сказать о другом углепромышленнике, Клиффорде ("Любовник леди Чаттерли"), хозяине "тавершольской преисподни": овладение земными недрами связано в его случае не с преодолением, а подчинением Великой Матери (в её качестве в романе выступает миссис Болтон, отношения с которой стали для Клиффорда залогом успеха его дела).

Всвязи с образом Джеральда, "Бога Машины" (смерть его отца наступает после реорганизации шахт) и образом Ричарда Сомерса, героя романа "Кенгуру" (смерть заглавного персонажа, с которым Сомерса связывали отношения, уподобляемые отношениям сына и отца, следует после их окончательного размежевания во мнениях о возможном будущем общества) имеет смысл говорить о реализации внутри общего мотива инициации ассоциирующегося с ритуальной сменой поколений мотива умирающего и воскресающего бога (в других вариантах - царя-жреца или героя - см. Е.М.Мелетинского, - 68,14), служащего в мифе и сказке для иллюстрации процессов обновления в природе и обществе. Однако инициация "сына" в том и другом случае не доводится до конца, доказательство чему - фатальный крах отношений Джеральда и Гудрун (что можно истолковать и как неспособность героя завести семью) и оставшаяся у Сомерса потребность в одобрении его поступков его женой Гарриетт, чьё мнение подсознательно ассоциируется у него с мнением умершей матери. Возможности "окончательной" инициации Сомерса противоречит также провозглашаемый им non-commitment: он отказывается "входить", "посвящать себя" целям общества, следовательно, "социально неполноценен".

Более удачное художественное "преодоление" образа женщины как Великой Матери (и, соответственно, прохождение инициационных испытаний) демонстрирует Меллорс, герой последнего романа Лоуренса. Такое преодоление, по утверждению Э.Ноймана, совершает эпический герой, побеждая дракона (чудовище) и освобождая его пленницу. Меллорс, (чьи шансы на победу в столкновении с "чудовищем" Клиффордом достаточно высоки) добивается "пробуждения" Конни, "Спящей красавицы" и способствует её освобождению.

Нужно отметить, что переосмысление Лоуренсом традиционных сказочно-мифологических элементов, как это и свойственно модернистам, часто происходит в травестийно-ироническом, "карнавальном" ключе. Так, в качестве типичного сказочного "чудесного предмета" (68,59), помогающего герою в достижении цели (ковёр-самолёт, меч-кладенец, волшебная палочка) Меллорсу служит его половой член, что неоднократно подчёркивается автором (см., например, интимные сцены с Конни, беседу Меллорса с её отцом, его последний разговор с Клиффордом). Сексуальные отношения с освобождённой красавицей как логическое, желанное завершение подвигов сказочного, эпического или романтического героя у персонажа Лоуренса становятся способом "пробуждения" и освобождения героини и, в определённом смысле, - актами меллорсовского драконоборчества; то, что у древнего героя венчало конец его борьбы, у Лоуренса выступает как её содержание, составляя идеологическую эмфазу произведения.

В подобном же травестийно-ироническом ключе (что, как и в предыдущем случае, не исключает серьёзности по отношению к изображаемому) выдерживается и сцена "посвящения" Меллорса в рыцари. Е.М.Мелетинский указывает на то, что обряд посвящения в рыцари также имеет инициационный характер (69,282). Думается, что Меллорса всё же можно считать "посвященным", прошедшим инициацию, несмотря на то, что формула посвящения произносится не доблестным героем или могучим властелином, а женщиной, а полученное им прозвище хоть и достаточно внушительно, звучит по крайней мере двусмысленно. Однако "Рыцарь Пламенеющего Пестика" в рамках художественного мира романа может восприниматься именно как рыцарь; этот современный герой выполняет, в сущности, ту же задачу, что и его литературные предшественники, а его прозвище удачно иллюстрирует авторскую идею. Поэтому в данном случае вполне уместно говорить о преемственности Лоуренсом романтической и сказочной традиции, о состоявшейся попытке её обновления -современному читателю пришлось по вкусу предложенное Лоуренсом прочтение известных сюжетов.

Несомненно инициационный характер имеет также "помазание" Аарона (сцена натирания маслом в "Жезле Аарона") Лилли, выступающего в романе в роли пророка "новой религии". Произошедшее между Аароном и Лилли в данном случае может трактоваться как некое начальное посвящение "ученика" в эзотерическую доктрину "учителя". Как следующий этап посвящения воспринимается в последней главе наставление Лилли, преподанное Аарону после "смерти" его флейты. Обыгрывание традиционного христианского обряда здесь проводится Лоуренсом с большей долей серьёзности, чем "посвящения в рыцари": Лилли приобщает Аарона к учению, смысл которого весьма важен для писателя.

К контрастным близнечным парам архаических мифов восходят, по нашему мнению, и традиционные для поздних романов Лоуренса два главных героя. Двое мужчин, объединённых "внутренним родством", "братской близостью" (Бёркин и Джеральд, Лилли и Аарон, Сомерс и Кенгуру, отчасти Меллорс и Клиффорд), но занимающие различные, порой прямо противоположные жизненные позиции, как нам представляется, имеют немалое сходство с "братьями-соперниками" в мифах и сказках. Последние (см. 68,37) могут достаточно отчётливо различаться как положительный "культурный герой", создающий или добывающий для своего племени или народа территорию, пропитание, орудия труда, и как его антипод, трикстер, демонически-комический насмешник, воплощающий антисоциальное, деструктивное начало, портящий сделанное первым братом (меланезийские То Кабинана и То Карвуву, тунгусские Нуми-Торум и Хуль-Отыр, греческие Прометей и Эпиметей, скандинавские Один и Локи, в религиозном мифе - Ормазд и Архиман, Бог и Сатана). Герои Лоуренса соотносятся с ними и по степени близости, и по напряжённости противостояния, однако специфика разделения на "положительного" и "отрицательного" здесь совершенно особая. Писатель, будучи членом общества со сложившимися и устоявшимися правилами и законами, причём настолько устоявшимися, что казались окоснелыми и несоответствующими духу времени, делает своего "положительного" героя в определённой степени асоциальным, бунтарём, "чужаком", решительно выражающим своё несогласие с господствующими в обществе установками, то есть "антигероем", с канонической точки зрения (Бёркин, Лилли, Сомерс, Меллорс). Его антагонист, напротив, более "ангажирован", полностью поддерживает существующий склад жизни (Джеральд, Клиффорд) или ратует лишь за частичное его изменение (Кенгуру, Аарон).

Возможно, применительно к данному случаю слишком поспешным будет констатировать наличие сознательной ориентации писателя на систему образов архаичного мифа (хотя таковая не исключается), однако последовательное появление в романах вышеупомянутых "пар" героев вполне может трактоваться как пример интуитивного воспроизведения одной из универсалий поэтического мышления (сравн., напр., Дон Кихот и Санчо Панса, Иван Иванович и Иван Никифорович, Штольц и Обломов, Иисус и Воланд). Конфронтация двух героев, очевидно, представляет собой реализацию той первичной структуры мышления, которую К.Г.Юнг обозначает как архетип "борьбы", а особенности функционирования второго героя служат указанием на его явную (Аарон, Кенгуру) или скрытую (Джеральд, Клиффорд) связь с архетипом "тени", который выражает деятельность оставшейся за порогом сознания бессознательную часть личности, не ощущающуюся как "своя", могущую противостоять сознательной части как alter-ego (до некоторой степени это действительно "иное "Я", так как находится в контакте с коллективным бессознательным, являясь стихией "общего", а не индивидуального). Неслучайно второй герой так или иначе связывается с "механическим миром", под которым Лоуренс обычно подразумевает те стороны общества, существования которых он не может принять, которые он воспринимает как чуждые, неестественные.

Взаимодействие двух героев, как справедливо утверждают критики -Ф.Ливис, А.Найвен, М.Марри, Н.П.Михальская, Д.Г.Жантиева, выполняя и другие художественные задачи, эксплицирует динамику внутреннего мира писателя.

Отечественное литературоведение ещё не проявило достаточного внимания к лоуренсовскому мифологизированию. Однако анализ этого важного аспекта поэтики романов писателя, безусловно, позволит лучше понять его место в литературе XX в. Этот анализ, в частности, даёт возможность сопоставить творчество Лоуренса с творчеством таких корифеев модернизма, как Дж.Джойс, Т.С.Элиот (в плане сознательного обыгрывания архетипических сюжетов и ситуаций) и Ф.Кафки - в плане обращения к архетипическим структурам мышления, склонности к "стихийному" мифотворчеству. Можно сравнить "Кенгуру" Лоуренса и "Замок" Кафки: в обоих случаях имеет место полуфантастическая корреляция между внутренним, глубинным "Я" героя и "внешним" миром произведения, вследствие чего рождается внутренне сходная "метафизическая" символика. Таким образом, Лоуренс гармонично вписывается в ряд мифотворцев XX в.: для произведений каждого из писателей характерен отход от традиций социально-аналитического романа XIX в., поиск неких "универсалий" бытия и создание "синтетической" модели мира (последнего, однако, не было у М.Пруста).

Подытоживая сказанное в этой главе и в предыдущих главах, отметим в романах Лоуренса 1920-х гг. черты, роднящие эти романы с произведениями современной писателю модернистской литературы: пристальное внимание к внутреннему миру героя, субъективация художественной реальности произведения, возникающая, в частности, как следствие обязательной близости главного героя (главных героев) к личности автора, мифологизирование как характерный способ организации внутреннего художественного мира романа, иррационализм, антиинтеллектуализм, разочарование в "разуме" как в онтологическом центре мира, активному экзистенциальному началу, провозглашение приоритета инстинкта, иррационального внутреннего "Я" в мышлении и поведении человека, эскейпизм, отказ от остросоциальной проблематики, уход героя от ответственности, связанной с погружением в общественную жизнь.

Однако non-commitment ("несвершение", "невхождение", "неответственность") героя поздних романов Лоуренса составляет лишь часть его мирочувствования; в отличие от персонажей других писателей-модернистов, герой Лоуренса находится в постоянных поисках альтернативных путей развития человека и общества, могущих вывести последние из кризисного состояния, и предлагает определённую позитивную (пусть не лишённую недостатков и противоречий) программу переустройства жизни. Призывая пересмотреть существующие поведенческие и мыслительные установки, нравственно-этические социальные стандарты, писатель выступает за возвращение к более "естественному" существованию, в гармонии с окружающим миром, потребностями духа и тела.

Специфической для поэтики поздних романов Лоуренса является такой приём, как разделение основной проблемы произведения между двумя главными героями-мужчинами (появление третьего героя лишь оттеняет и подчёркивает остроту их противостояния). Анализ этих двух образов в каждом произведении позволяет сделать заключение о том, что в своей совокупности они — воплощение диалектики творящего сознания и мироощущения автора. Само по себе "двойное присутствие" писателя в романе (нередко обнаруживаемое в произведениях модернистов) не является чем-то оригинальным; однако тот факт, что главные герои, воплощающие разные аспекты авторского "Я" в анализируемых нами работах, поставлены в отношения противостояния, побуждает трактовать эту особенность поэтики как специфически лоуренсовскую.

Достаточно характерно именно для поздних романов Лоуренса также наличие для его главных (авторских) героев "трёхстадиальной" модели развития. Наличие последней, её повторение заставляют вспомнить гегелевский тезис о "триадности" как обязательном условии развития любого естественного процесса.

3. Д.Г. ЛОУРЕНС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ. ЗНАЧЕНИЕ ТВОРЧЕСТВА.

Произведения Лоуренса вызвали в 1920-х гг. на его родине и за её рубежами самые разные реакции: одни восхищались свежестью, живостью его дарования, смелостью мысли и превозносили писателя как творца "новой религии", другие обвиняли его в пошлости, отсутствии вкуса и одержимости нелепыми идеями. Отечественное литературоведение три десятка лет назад хвалило Лоуренса за упорство, с которым он ищет пути выхода из кризиса, охватившего буржуазную цивилизацию, журило за неверный подход к этой проблеме, критиковало за эгоцентризм, недостаточное внимание к социально-классовым проблемам, неприятие ценностей разума, "размывание" образа и откровенный эротизм.

С тех пор, как Лоуренс закончил своё последнее произведение, прошло время, за которое на свет успело появиться целое поколение и прожить полную событий жизнь, и сегодня мы, отстранённые от злободневных проблем начала века, оцениваем творчество писателя более спокойно и беспристрастно.

Без сомнения, вклад Лоуренса в литературу весьма значителен: он расширил представления о том, что может быть объектом эстетического осмысления, его герой заявляет о себе не столько как о члене общества, социальной единице, сколько о существе телесном, биологическом. Вслед за автором этот герой призывает за заботами об экономическом процветании общества не забывать собственно о человеке - чувствующем, страдающем, порой одиноком, напоминая о том, что кроме мира, созданного людским разумом и волей, искусственного, "механического", есть ещё более богатый, прекрасный и сложный мир, с которым мы ранее составляли единое, гармоническое целое - мир природы.

Проведённый нами анализ показывает, что относительная простота сюжета и системы образов (два-три главных и чуть более героев второстепенных) послевоенных романов писателя не отменяет, однако, их внутренней сложности. Упрощение вышеозначенных аспектов романа, а также удаление героя от "социального мира" позволяет писателю сосредоточиться на том, что его волнует сильнее - исследовании человеческой натуры, проникновении в глубинную суть, метафизику человеческих взаимоотношений. Сделав ряд выводов в этой области,

Лоуренс открывает новые перспективы внутреннего роста личности, преодолевающей косность потерявших значение, но ещё имеющих силу установок. Тщательная проработка символического плана, мифологизирование, обращение к европейской философии и теологии, ориенталистским и языческим представлениям о мире у Лоуренса, в отличие от других модернистов, не становится самодостаточными, а служат решению этой главной задачи. Поэтому Лоуренс как исследователь человека примыкает к писателям-модернистам, но отличается от них как первопроходец, открыватель новых путей развития личности, новых путей жизни, которые могли бы вывести из духовного кризиса современное ему общество.

Именно острая озабоченность судьбами человечества, судьбой отдельного человека, а также умение облечь художественный материал в более простые, чем у его соратников, повествовательные формы, обеспечили постоянную востребуемость его творчества. Сегодня пафос последнего кажется близким пафосу его современников, писателей-реалистов: время сгладило противоречия литературных направлений, обнажив главное - их общее неравнодушие к будущему общества, к тому, какими путями суждено развиваться нашей цивилизации. В этом плане творчество Лоуренса сопоставимо с творчеством Г.Дж.Уэллса и Дж.Голсуорси, как бы история литературы порой не разводила их.

Романы Лоуренса - художника живого, страстного сохранили свою актуальность и привлекательность до наших дней и, думается, ещё долго не утратят этих качеств.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Пустовалов, Алексей Васильевич, 1998 год

1. Лоуренс Д.Г. Джек в дебрях Австралии / Пер. с англ. Н.Мартыновой. -М., 1927. -215с.

2. Лоуренс Д.Г. Дочь лошадника: Рассказы / Пер. с англ // Лоуренс Д.Г. Избранные произведения в 5 т. -Рига, 1993. Т. 1.-320с.

3. Лоуренс Д.Г. Сыновья и любовники / Лит. обработка Л.Ильинской // Лоуренс Д.Г. Избранные произведения в 5 т. -Рига, 1993. Т.2. -299с.

4. Лоуренс Д.Г. Флейта Аарона / Лит.обработка Л.Ильинской // Лоуренс Д.Г.Избранные произведения в 5 т. -Рига, 1993. Т.2. -299с.

5. Лоуренс Д.Г. Радуга / Пер. с англ. Л.Ильинской // Лоуренс Д.Г. Избранные произведения в 5 т. Рига, 1993. Т.З. -330с.

6. Лоуренс Д.Г. Джек в Австралии / Пер. с англ. Л.Ильинской // Лоуренс Д.Г. Избранные произведения в 5 т. Рига, 1994. Т.4. -317с.

7. Лоуренс Д.Г. Любовник леди Чаттерли / Пер. с англ. И.Багрова, М.Литвиновой. // Лоуренс Д.Г. Избранные произведения в 5 т. Рига, 1994. Т.5. -349с.

8. Лоуренс Д.Г. Любовник леди Чаттерлей / Пер. с англ. Т.Лещенко / Вступит, ст. Ф.Медведева, И.Андреевой. -М., 1991. -379с.

9. Лоуренс Д.Г. Любовник леди Чаттерлей / Пер. Т.Лещенко / Вступит, ст. Н.Ч.Чековитова. -Хабаровск, 1991. -379с.

10. Лоуренс Д.Г. Любовник леди Чаттерлей / Пер. Т.Лещенко / Пред. автора. -Пермь, 1992. -383с.

11. Лоуренс Д.Г. Семья Брэнгуэнов (Радуга) / Пер. с англ. В.Мининой. -М., 1993.-440с.

12. Лоуренс Д.Г. Сыновья и любовники / Пер. с англ. Н.Чуковского. -Л., 1927. -436с.

13. Лоуренс Д.Г. Сыновья и любовники / Пер. с англ. Р.Облонской. / Вступит, статья Н.П.Михальской. -М., 1993. -475с.

14. Лоуренс Д.Г. Урсула Брэнгуэн (Радуга) / Пер. с англ. В.Мининой. -М., 1925.-302с.

15. Лоуренс Д.Г. Флейта Аарона / Пер. с англ. М.Шика. -М., 1925. 317с.

16. Лоуренс Д.Г. Книги. Дарите женщинам шаблоны: Эссе / Пер. с англ. и вступл. В.Михайлина // Волга. 1992. № 9/10. -С.137-143.

17. Лоуренс Д.Г. Из кн. "Последние стихи" // Иностр. литер. 1990. № 1. -С. 162-171.

18. Лоуренс Д.Г. Порнография и непристойности / Пер.с англ. Ю.Комова. // Иностр. лит. 1990 № 1. -С. 232-236.

19. Лоуренс Д.Г. Почему важен роман / Пер. с англ. Р.Пальцева. // Писатели Англии о литературе: 19-20 в.в. / Сб. статей. -М, 1985. -С. 326-332.

20. Lawrence D. Н. Aaron's Rod / Ed. by T.Seltzer. N.Y.,1922. -347p.

21. Lawrence D. H. Apocalypce / With an Introd. by R.Aldington. -L., 1974.-126p.

22. Lawrence D. H. Essays and Belles-Letters. -L., 1939. -412p.

23. Lawrence D. H. The First Lady Chatterley / With a Foreword by F.Lawrence. -Paris, 1947. —315p.

24. Lawrence D. H. John Thomas and Lady Jane / Publisher's Note . -L., 1972. -372p.

25. Lawrence D. H. Kangaroo / Introd. by R.Aldington. -L.,1980. -394p.

26. Lawrence D. H. Lady Ctatterley's Lover. -L., 1932. -327p.

27. Lawrence D. H. Lady Chatterley's Lover / With an Introd. by R. Hoggart. ( Unexpurgated )-L., 1961.-317 p.

28. Lawrence D. H. The Plumed Serpent / Introd. by R. Aldington. -L., 1950. -394 p.

29. Lawrence D. H. Selected Poetry and Non-Fictional Prose / Ed. with an Introd. by J. Lucas. L., 1941. - 258 p.

30. Lawrence D. H. Women in Love / Ed. with an Introd. and Notes by C. L. Ross. L., 1989.-596p.

31. Phoenix: The Posthumous Papers of D. H. Lawrence / Ed. and with an Introd. by E. D. McDonald. L., 1967. - 852 p.

32. Phoenix II: Uncollected, Unpublished and Other Prose Wrighting. L., 1968. - 640 p.

33. Аллен У. Традиция и мечта. М., 1970. - 443с.

34. Андриевская А. А. Несобственно-прямая речь в художественной прозе Л. Арагона. Киев, 1967. - 170 с.

35. Аникин Г. В., Михальская Н. П. История английской литературы. М., 1975.-526 с.

36. Аникин Г. В. Современный английский роман: Учебное пособие по спецкурсу. Свердловск, 1971. - 310 с.

37. Ауэрбах Э. Мимесис: изображение действительности в западной литературе. М., 1976. - 556 с.

38. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет -М., 1975.-504 с.

39. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979. - 469 с.

40. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. -М., 1979. -424с.

41. Бергсон А. Введение в метафизику. СПб., 1914. - 468с.

42. Библия. -М., 1990. 1372 с.

43. Блинников Л.В. Краткий словарь философов. М., 1994. - 286с.

44. Верцман И. Е. Ж.-Ж. Руссо. М., 1976. - 310 с.

45. Вулф В. Русская точка зрения. / Писатели Англии о литературе // Сб.статей. М., 1981.-С. 282-288.

46. Вулф В. Современная литература / Писатели Англии о литературе // Сб.статей-М., 1981.-С. 276-281.

47. Гегель Г.-В.-Ф. Введение в философию. Философская пропедептика.1. М., 1927.-261 с.

48. Гениева Е. Правда факта и правда видения. // В.Вулф. Избранныепроизведения. -М., 1989. -С. 3-22.

49. Гиршман М. М. Литературное произведение: Теория и практика анализа.-М., 1991.- 160 с.

50. Гиршман М. М. Ритм художественной прозы. М., 1982. - 366 с.

51. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. М., 1982. -720с.

52. Достоевский Ф. М. Записки из подполья // Достоевский Ф. М. Собрание сочинений в 12 т. М., 1982. - т. 2. -С. 400-504.

53. Дурова Л. В., Михальская Н. П., Трыков В. П. Модернизм в зарубежной литературе. Учебное пособие. М., 1998. - 237 с.

54. Жантиева Д. Г. Английский роман XX в. М., 1965. - 345 с.

55. Жлуктенко Н. Ю. Английский психологический роман XX в. М., 1985. - 157 с.

56. Ивашева В. В. Литература Великобритании XX в. М., 1984.-488 с.

57. История английской литературы в 3 т. М., 1958. - т. 3 - 732 с.

58. Кахова Э. Г. Английская литература XX в. М., 1974. - 116 с.

59. Кертман Л. Е. География, история и культура Англии. М., 1984.-384с.

60. Кеттл А. Введение в историю английского романа / Пер. с англ. М., 1966.-446с.

61. Колесников А. С. Философия Б. Рассела / Науч. ред. Я. Н. Сливин. Л., 1991.-229 с.

62. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра. -Свердловск, 1982. -256 с.

63. Лейтес Н.С. Конечное и бесконечное: Размышления о литературе XX века: Мировидение и поэтика. -Пермь, 1992. -120 с.

64. Лейтес Р.С. Роман как художественная система: Учебное пособие по спецкурсу. -Пермь, 1985. 79 с.

65. Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. № 8. -С. 74-87.

66. Лосев А.В. Проблема символа и реалистическое искусство. -М., 1976. -267с.

67. Манн Т. Искусство романа. // Манн Т. Собрание соч-й в 10 т. -М., 1961. Т.10. -С. 272-287.

68. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1975. - 134с.

69. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1994. - 406с.

70. Михальская Н.П., Аникин В.Г. Английский роман XX века: Учебное пособие для филологических университетов. -М., 1982. 192с.

71. Михальская Н.П. Пути развития английского романа 1920 1930 годов. Поиски и утрата героя. -М., 1966. -270с.

72. Ницше Ф. Антихристианин. // Сумерки богов / Сост. и общ. ред. А.А. Яковлева: Перевод. -М., 1989. -С. 17-94.

73. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. -М., 1990. -256с.

74. Орлов В.В. Основы философии: Учебное пособие. -Пермь, 1991. -447с.

75. Ортега-и-Гассетт X. Восстание масс. // Ортега-и-Гассетт X. Дегуманизация искусства. -М., 1991. -С.40-228.

76. Ортега-и-Гассетт X. Дегуманизация искусства. // Ортега-и-Гассетт X. Дегуманизация искусствава. -М., 1991. -С.500-518.

77. Ортега-и-Гассетт X Мысли о романе. // Ортега-и-Гассетт X. Эстетика. Философия культуры. -М., 1991. -С. 218-260.

78. Проскурнин Б.М. Английская литература 1900-1914гг. (Р.Киплинг, Дж. Конрад, Д.Г. Лоуренс): Текст лекций. -Пермь, 1993. 96с.

79. Проскурнин Б.М. "Калеб Уилбямс" У.Годвина как "роман о метафизике политики": жанр и проблемно-тематические структуры. // Проблемы метода и поэтики в зарубежной литературы 19-20 веков. Межвуз. сб. научн. трудов. -Пермь, 1995.-С. 3-27.

80. Рассел Б. История зап. философии в её связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней. ( В 2 т. Перевод). Научный ред. В.В. Целищев. -Новосибирск, 1994. Т.1. -445с.

81. Рассел Б. История зап. философии в её связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней . ( В 2 т. Перевод). Научный редактор В.В. Целищев. -Новосибирск, 1994. Т.2. 391с

82. Розанов В.В. Легенда о Великом Инквизиторе Ф.М. Достоевского. -СПб., 1902. -134с.

83. Розанов В.В. Жан-Жак Руссо. // Розанов В.В. О писательстве и писателях. -М., 1995. -С. 569-576.

84. Рымарь Н.Г. Введение в теорию романа. -Воронеж, 1989. -270с.

85. Рымарь Н.Г. Поэтика романа. -Куйбышев, 1990. -225с.

86. Рымарь Н.Г. Современный западный роман: Проблемы эпической и лирической формы. -Воронеж, 1978. -127с.

87. Рымарь Н.Г. Этико-эстетическая задача и особенности пэтики реалистического романа на Западе. // Проблемы метода и поэтики: Межвуз. сб. научн. трудов. -Пермь, 1985. -С. 114-126.

88. Руссо Ж-Ж. Юлия, или новая Элоиза. / Пред. И.Верцмана. // Библиотека всемирной литературы, т. 58. -723с.

89. Спиркин А.Г. Основы философии: Учебное пособие. -М., 1988. -592с.

90. Традиции и взаимодействия в зарубежной литературе XiX-XX веков. // Межвуз. сб. научн. трудов. -Пермь, 1986. -158с.

91. Философский словарь. -М., 1991. 527с.

92. Фрейд 3. Психология бессознательного. -М., 1989.- 447с.

93. Фромм Э. Психоанализ и религия. // Сумерки богов. / Сост. и общ. ред. А.А. Яковлева: Перевод. -М, 1989. С. 154-186.

94. Фридлендер Г.М. Достоевский и мировая литература. -М., 1979. 423с.

95. Цилевич JI.M. Принципы анализа литературного произведения как художественной системы // Филол. науки. 1988. № 1. — С. 9-13.

96. Чичерин А.В. Ритм образа. -М, 1996. -344 с.

97. Китайская философия. Энциклопедический словарь. -М., 1993. -604с.

98. Юнг К.Г. Психология бессознательного. -М, 1996. -317с.

99. Юнг К.Г. Психологические типы. -М., 1996. 688с.

100. Allen В. A Tale That Is Told. -L., 1960. -223 p.

101. Allen W. The English Novel: A Short Critical History.-N.Y. -1954. -454p.

102. Blamires H. Tentieth-Sentury English Literature. -L., 1960. -396p.

103. Collins A.S. English Literature of the XX Century.-L., 1960. -396 p.

104. Day M.S. History of English Literature. -N.Y. 1964. -534 p.

105. Gille C.Movements in English Literature. -L., 1975. 207 p.

106. Gregor I., Nicolas B. The Moral and the Story. -L., 1962. -275p.

107. Hewitt D. English Fiction of the Early Modern Period (1890-1940) L., 1988. -275 p.

108. Hewitt K. Understanding English Literature. H.- Новгород, 1997. -280p.

109. Hoggart R. The Uses of Literacy. L.,1959. -326 p.

110. Leavis F.R. The Great Tradition. -L., 1993. -304 p.

111. Quinton A. The Beached Dolphin. // TLS. 1996. Nov., 22. -P. 3.

112. Rosen M. Clinging to the Truth. // TLS. 1997. Aug., 8.

113. Ryan A. Out of his Shell. // 1996. June, 21. -P. 5-6.

114. Trotter D. The English Novel in History (1895-1920). -L., 1993. -337p.

115. Westland P. Contemporary Literature (1880-1950). -L., 1950. vol.4.-264 p.

116. Wilding M. Political Fictions. -L., 1988. -266 p.

117. Беглиев H. Построение художественного текста и уго функциональная перспектива в рассказе Д.Г. Лоуренса "Прусский офицер". // Вестник Московского университетата. Сер. 9. Филология. -М., 1988. №2. -С. 76-80.

118. Бушманова Н.И. Английский модернизм: психологическая проза. -Ярославль, 1992.-9,25п.л.

119. Вайтман М. Леди Чаттерлей и её любовник. // За рубежом. 1994. №50. С. -14-15.

120. Вахрушев В. Д.Г. Лоуренс. Любовник леди Чаттерли. // Новый мир. 1991. №11.-С. 253-255.

121. Владавская И. А. Авторский замысел и реальность текста в Д.Г.Лоуренса "Сыновья и любовники" // Формы раскрытия авторского сознания . -Воронеж , 1986. -С. 72-82.

122. Вулф В. Заметки о Д.Г.Лоуренсе. // Вулф В. Избранное: Пер. с англ. -М., 1989.-С. 541-544.

123. Грибанов А. От переводчика. // Иностранная литература. 1990. №1. -С. 171.

124. Дьяконова Н.А. Поэзия Д.Г.Лоуренса. // Известия АН СССР. Сер. Литер, и яз. 1987. т. 46. № 2. -С. 99-110.

125. Зверев А. Преступления страсти. // Знамя. 1992. №6. -С.272-279.

126. Йонкинс Г.Э. Поэзия Д.Г.Лоуренса в контексте идейно-эстетических исканий 1910-1920гг. // Научные доклады высшей школы. Филол. науки. 1988. №6.-С.25-31.

127. Кон И.С. Сточки зрения сексологии. // Иностранная литература. 1991. №6. -С.257-240.

128. Литвинова А. Два англииских писателя. // 1926. Кн. 4. -С. 78-95.

129. Михайлин В. Вступление. // Волга. 1992. №9/10. -С. 137-138.

130. Михальская Н.П. Литературно-критические взгляды и теория романа Д.Г.Лоуренса. // Учёные записки Mill У. Вопросы зарубежной литературы. -М., 1967. № 280.-С.33-77.

131. Михальская Н.П. Роман Д.Г.Лоуренса "Влюблённые женщины" // Учёные записки Mill У. Вопросы зарубежной литературы. -М., 1967. №280. -С.78-94.

132. Пальцев Н. По ту сторону сексологии. // Иностранная литература. 1991. №6. -С. 240-246.

133. Пальцев Н. Проблема романа в литературно-критических работах Д.Г. Лоуренса // Проблемы англ. литер. XIX-XX вв. -М., 1974. -С. 69-114.

134. Сеймур М. Тайна леди Оттолайн. // За рубежом. 1993. №5. -С. 14-15.

135. Степанова Т.В. Концепция человека в творчестве Д.Г.Лоуренса. // Известия АН. Сер. Литер, и яз. -М., 1992. №4. -С. 40-51.

136. Топоров В. Запреный плод слаще. // Литераткурное обозрение. -С. 9398.

137. Урнов Д. В ожидании гения. // Вопросы литературы // 1963. №11. С. 92-99.

138. Фрид Я. Эстетика современного декаденства. // Октябрь. 1947. №8. -С. 146-159.

139. Хыоитт К. "Леди Чаттерли" в московском метро. // Иностранная литература. 1994. № 11. -С. 239-246.

140. Aldington R. Portrait of a Genius, But. -L., 1950. -367p.

141. Doody M.A. Sex in the Head: Lawrence's Struggle for Power over Frieda // TLS. 1994. Nov. 4.-P. 5-6.

142. Draper R.P. D.H.Lawrence. -L., 1964. -194p.

143. Holderness G. D.H.Lawrence. History, Ideology, and Fiction. L., 1982. -246p.

144. Hollington M. Simultaneus Orgasm in Late Lawrence. // The European English Messanger. 1996. №1. P.25-29.

145. Hough G. The Dark Sun. -L., 1956. -263p.

146. Lawrence D.H. A Collection of Criticism. Ed. by L.Hamalalian. -N.Y., 1973. 151p.

147. Lawrence D.H. A Critical Antology. Ed. by H.Coombes. -L., 1973. -509p.

148. Leavis F.R. D.H.Lawrence: Novellist. -L., 1978. -377p.

149. Moore H.T. The Life and Works of D.H. Lawrence. -N.Y. 1951. -235p.

150. Meyers J. Lawrence and Tradition. -Amherest, 1985. -157p.

151. Murry G.M. Son of a Woman. -N.Y. 1937. -374p.

152. Niven A. D.H. Lawrence. The Novels. -L., 1978. -188p.

153. Sagar K. The Art of D.H. Lawrence. L., 1975. - 258p.

154. Tanner T. Out of England. The Frenzy, Anger and Creativity of Lawrence's Years of Endless Wanderings. // TLS. 1996. Aug., 23. -P. 3-4.