Концептуализация национального в русском историософском романе ситуации рубежности тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Бреева, Татьяна Николаевна

• Бреева, Татьяна Николаевна
• доктор филологических наук
• 2010

Оглавление диссертации доктор филологических наук Бреева, Татьяна Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА ИСТОРИОСОФСКОГО РОМАНА И

ФЕНОМЕН «РУБЕЖНОСТИ».

Глава 2. НАЦИОНАЛЬНЫЙ МИФ В ИСТОРИОСОФСКОМ РОМАНЕ РУБЕЖА XIX - XX ВЕКОВ.

2.1. Эсхатологический сюжет в историософском романе начала XX века.

2.2. Апокалиптический сюжет в структуре историософского романа.

Глава 3. ИСТОРИЧЕСКИЙ ДИСКУРС В ИСТОРИОСОФСКОМ РОМАНЕ РУБЕЖА XX-XXI ВЕКОВ.

3.1. Исторический дискурс и формы его художественного осмысления.

3.2. Проблема концептуализации исторического метанарратива в историософском романе конца XX - начала XXI веков.

Глава 4. СПЕЦИФИКА КОНСТРУИРОВАНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО МИФА

В ИСТОРИОСОФСКОМ РОМАНЕ РУБЕЖА XX - XXI ВЕКОВ.

4.1. Цивилизационный нарратив в историософском романе конца XX -начала XXI веков.

4.2. Мессианский нарратив в структуре национального мифа конца XX — начала XXI веков.

4.3. Культурный нарратив как элемент национального конструирования в историософском романе конца XX — начала XXI веков.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Концептуализация национального в русском историософском романе ситуации рубежности»

В последние десятилетия проблема национального становится одной из, самых востребованных в гуманитарной сфере. Как- отмечает антрополог К. Вердери: «В период 80-х и 90-х годов научная индустрия, созданная! I вокруг понятий нации и национализма, приобрела настолько обширный и междисциплинарный характер, что ей стало впору соперничать со всеми другими предметами современного интеллектуального производства»1. Во многом это связывается' с все увеличивающейся значимостью для современного мира процесса глобализации, оборотной стороной которой становится обостряющееся внимание к проблеме национальной и даже региональной самоидентификации. По свидетельству И.В: Кабановой: «Наряду с процессами глобализации, ростом проницаемости государственных границ для товарно-денежных и людских потоков, повышением экономической и культурной однородности мира растет движение антиглобализма, идут параллельные и противоположно направленные процессы обострения национальных чувств, роста фундаментализма, а с ними возрастает значение категории национальной-идентичности. Это понятие особенно актуализировалось с окончанием холодной войны, с изменением геополитической карты мира, и к нему сразу был применен весь аппарат современной критической теории, в которой проблеме идентичности уже и ранее принадлежало центральное место»2.

Вместе с тем активизация исследований в сфере национального в равной степени поддерживается как глобализационными процессами, так и тенденцией антиглобализма. В первом случае это связано с выработкой мультинациональных конструктов, предполагающих необходимость

1 Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»? // Нации и национализм / Андерсен Б., Бауэр О., Хрох М. и др; пер. с англ. и нем. Л.Е. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. М.: Праксис, 2002. С. 298.

2 Кабанова И.В. Теории национальной идентичности // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкознания. Воронеж, 2006. Вып. 24. С. 211. уточнения механизма создания и функционирования национальной идентичности, во втором — с реструктуризацией уже сложившегося комплекса представлений о национальном, и- с конструированием- новых составляющих данного комплекса.

Актуальность работы. Общеизвестно, что именно во второй половине-XX века формируется сразу несколько подходов к осмыслению проблемы национального, на смену сложившейся^ примордиальный концепции национального приходят модернистский и постмодернистский (конструктивистский) подходы. Первая концепция, эксплуатирующая идею органистического, «естественного» пути зарождения нации, была сформулирована еще в XVIII - XIX веках в работах И. Гердера, И. Канта, Ж.-Ж. Руссо, которые выработали представление о национальном как об имманентной категории, раскрывающейся в понятиях «национального духа», «гения нации», «национального характера».

В дальнейшем этот понятийный ряд был дополнен понятиями «национальное сознание» и «национальное самосознание». «Согласно <этим> представлениям, нация и национальная идентичность-суть феномены, данные народу "от природы" и не зависящие от наличия, национального государства. В Германии еще на рубеже XVIII — XIX веков возникает понимание национального начала как присущего людям искони- — в. этом случае речь идет о примордиальной, почвеннической национальной идентичности, возникающей на основе этнико-культурных признаков. Главенствующая роль в структуре национальной идентичности, таким образом, при этом отводится этнико-культурной составляющей»1. Среди исследователей XX века, открыто манифестирующих свою приверженность примордиальной концепции национального, можно назвать К. Гирца и Э. Шилза, чьи основные работы были написаны в середине века.

1 Попова М.К. Национальная идентичность и ее отражение в художественном сознании. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2004. С. 18.

Во второй половине XX века складываются модернистская! и постмодернистская2 концепции, утверждающие конструируемый характер национальных сообществ. Модернистская; концепция нации подчеркивает сознательное конструирование нации политическими, силами, нации начинают пониматься как исторически обусловленные образования1, порожденные эпохой национальных государств и долженствующие закончить свое существование в момент их трансформации в космополитическое всеобщее государство. Идея «наций как естественных, данных от Бога способов классификации людей, со своей заданной . политической судьбой является мифом; это национализм часто создает нацию, стирая при этом существовавшие до него культуры — такова подлинная реальность»3.

Модернисты преимущественно акцентируют социально-политическую природу национальных конструктов, основная функция которых сводится к созданию внутренне однородного сообщества, отвечающего новым потребностям исторического времени. Именно поэтому Э. Геллнер считает создание наций результатом относительно недавних исторических событий, прежде всего Великой Французской революции и промышленной революции XVIII века. Представление об исторической обусловленности наций провоцирует исследование факторов,. предопределивших формирование той или иной национальной идентичности4. Например, Э. Геллнер относит к их

1 См.: Геллнер Э. Нации и национализм / пер. с англ. Т.В. Бредниковой, М.К. Тюнькиной; ред. и послесл. И.И. Крупника. М.: Прогресс, 1991; Хобсбаум Э. Век Революции. 1789 - 1848. Ростов н/Д.: Феникс, 1999; он же. Век Капитала. 1848 - 1875. Ростов н/Д.: Феникс, 2000; он лее. Век Империи. 1875 — 1914. Ростов н/Д.: Феникс, 1999.

2 См.: Андерсен Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-пресс-Ц; Кучково поле, 2001; Бхабха X. Местонахождение культуры // Перекрестки: Журнал исследований восточно-европейского погоаничья. 2005. №4-5. С. 159-176.

Геллнер Э. Нации и национализм. С. 48 — 49.

4 В данном случае примечательна сама смена терминологического аппарата: «национальное сознание» и «национальное самосознание» сменяется теперь все шире тиражируемым понятием «идентичность», которое само по себе фиксирует подвижность границ национального самоопределения. О.В. Рябов комментирует этот процесс следующим образом: «. если термин "самосознание" содержит в себе значение "самосознания", осознание своего "Я", своей подлинной сущности -и, таким образом, числу стандартизацию представлений, ставшую результатом возникновения-единой образовательной системы, завершение процесса формирования национального языка и т.д.

Постмодернистская, концепция, пришедшая на смену модернистской,-базируется5 на- представлении о нации как, результате культурного конструирования, национальные сообщества описываются как «осуществляемый процесс деятельности, состоящий в интерпретации различий,- формирование границ, изобретении традиций, воображении сообществ, конструировании интересов и т.д.»1. Сознательный характер национального «воображаемого» (Б. Андерсен) позволяет рассматривать этот процесс не только в диахроническом аспекте, но и в аспекте синхроническом. Процесс созидания, национальных конструктов не ограничен четкими историческими рамками, он в равной степени^ может быть рассмотрен и в контексте исторического прошлого, и в контексте современности. Более того, осмысление этого процесса лишено изначальной установки на целостность, в центре внимания оказываются процессы трансформации национальной идентичности, создания гибридной идентичности. «"Постмодернистские" концепции рассматривают национальную идентичность в свете "постнационального" мира и глобальной культуры, главным образом с позиций угнетенных наций и национальных меньшинств, поэтому ключевыми здесь становятся, понятия фрагментации, гибридизации национальной идентичности»2. известную тождественность бытия нации и ее сознания, то в понятии идентичности. заключена возможность рассматривать образ "Мы", существующий у нации в тот или иной исторический момент, как не всегда адекватный, как только один из возможных» (Рябов О. В. «Матушка-Русь»: Опыт тендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии. М.: Ладомир, 2001. С. 32). Развивая эту мысль, М.Ю. Тимофеев отмечает: «Идентичность - это не статическое, а динамичное явление, существующее в непрерывном прог1ессе идентификаций» (Тимофеев М.Ю. Нациосфера: Опыт анализа семиосферы наций. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2005. С. 89).

1 Тимофеев М.Ю. Нациосфера. С. 11.

2 Кабанова И.В. Теории национальной идентичности. С. 214.

В России пристальное рассмотрение проблемы национального относится к последним десятилетиям XX века. На сегодняшний день существует сайт, посвященный проблемам национальной идентичности и национализма - www.nationalism.org, модераторы« которого определяют свою цель как создание интеллектуального ресурса для формирования «новой русской нации». Помимо этого можно выделить сетевой исследовательский проект по проблемам^ национальной идентичности, реализуемый на сайте Воронежского государственного университета, где размещены публикации российских филологов и философов о национальной идентичности;, а также международный научно-исследовательский Интернет-проект www.empires.ru), предусматривающий исследования по новой имперской истории и национализму в постсоветском пространстве. В последние годы появился как достаточно широкий круг работ, посвященных разным аспектам проблемы национального (Д. Драгунский, А. Песков, А. Кустарев, Л. Смирнягин, А. Макарычев, И. Бусыгина, О. Малинова, В. Каганский, Б. Кагарлицкий, И: Гололобов и др.), так и публикации, в которых предпринимается попытка- анализа и классификации российских и западных исследований о нации и национализме (В. Тишков, А. Миллер, В. Коротеева, О. Малинова, Н. Кокшаров, М. Попова, В. Струве, И. Кабанова, И. Тарасенко В. Хотинец, Ю. Ершов и др.).

Представители постнеклассического подхода (Б. Андерсен, К. Вердери, В. Тишков, А. Миллер и др.) рассматривают нацию как продукт воображения, как проект, формирующийся при помощи дискурсивных практик: научных, художественных, политических. Как отмечает М.Ю. Тимофеев: «Тексты нации могут читаться и как нарративы, и как визио- или аудиотипы. Хотя эти способы естественным образом дополняют друг друга, иногда какой-нибудь из кодов становится доминирующим. Как писал Ж. Бодрийяр, "особое очарование Америки состоит в том, что за пределами кинозалов кинематографична вся страна. Вы . смотрите на пустыню так же, как смотрите вестерн, на метрополитен - как на экран знаков и формул. То же самое ощущение, возникает, когда выходишь из итальянского или голландского музея и оказываешься; в городе, который кажется отражением; этой живописи, словно она породила его, а не наоборот'*»1., ■ .

Приоритетный/ характер- литературы; как однош из ведущих; составляющих в саморефлексии нации и конструировании национального «воображаемого» мотивируется литературоцентричностью русской; культуры. Вместе с тем можно вычленить более универсальный; принцип, обусловливающий особое положение литературы среди остальных репрезентантов национального «воображаемого». Этот принцип определяется? нарративной- природой? наций,. узаконенной посмодернистской методологией национальных исследований^ Это позволяет подчеркнуть, многофункциональность литературного дискурса1 по отношению к процессу формирования; национального «воображаемого». Во-первых, это функция: идентификации, в этом случае литература наряду с другими; стандартизированными, элементами культуры выступает маркером, национальной самоидентификации. Во-вторых, функцией; литературы становится собственно формирование элементов национального «воображаемого» (в этом случае они; могут носить трансляционный характер), а в определенные, периоды, целостной системы, национальной семиосферы. Именно эта функция становится; в последние десятилетия предметом изучениям отечественном и зарубежном литературоведении.

Степень изученности¡ проблемы. В рамках литературоведения осмысление проблемы национального актуализируется в последней трети XX векш Здесь можно выделить несколько основных подходов, большинство^ из которых в большей или меньшей степени оказываются ориентированы на примордиальную концепцию национального. Исторически первым складывается путь самоописания; национального «Мы»; вг русском: культурном поле объектом описания становится в основном художественная

1 Тимофеев М.Ю. Нациосфера. С. 108 -109. репрезентация феномена «русского характера»1; Однако подобный путь характеризуется, скорее, спорадическими обращениями к проблеме национального;, нежели?: системным рассмотрением ее: репрезентации в . ; литературе: Данный, ракурс, осмысления национального5 складывается вначале' В-рамках: писательской или литературной критики?. В сегодняшнем литературоведении: путь самоописания национального: «Мы» начинает сближаться с мифопоэтической реконструкцией национального3.

Одним из самых востребованных остается мифопоэтический аспект осмысления: национального; «ведущий к признанию наличия! у наций имманентно присущей им мифологизированной картиньъ мира»; В русском литературоведении первенство в теоретическом осмыслении национального образа мира принадлежит Г.Д. Гачеву4. Традиционно построение национального образа: мира внутренне соотносится^ с общими структурно-семантическими подходами: формирования, художественного образа мира. Как следствие этого исследование нагщоналъного образа мира предполагает моделирование представлений о национальном хронотопе; национальной образной типологии, национальной символике, что; в конечном итоге, позволяет конструировать целостную модель,, ориентированную на реконструкцию имманентных национальных смыслов,, практически не соприкасающуюся ю историко-идеологическим. контекстом.

Недостаточность традиционных подходов к; исследованию .проблемы национального обусловлена, во-первых, неразличением: понятий

1 См.: Желтова Н.Ю. Проза, первой половины XX века: поэтика русского национального характера: дис. д-ра филол. наук. Тамбов, 2004.

2 См.: Белинский ВТ. Россия после Петра Великого // Белинский В.Г. Собр. соч.: в 9 т. М.: Худ. лит., 1979. Т. 4. Статьи, рецензии и заметки. Март 1841 — март 1842.

3 См.: Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводск, ун-та, 1995; он же. Пасхальность русской словесности. СПб:: Мир, 2006.

См.: Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Общие вопросы. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский. М.: Сов. писатель, 1988; он. же. Национальные образы мира:: Космо-Психо-Логос. М.: Академия, проект, 2007; он же. Национальные, образы мира. Америка в сравнении с Россией и Славянством. М.: Раритет, 1997; он же. Национальные образы мира. Евразия: Космос кочевника, земледельца и горца. М.: Институт ДИ-ДИК, 1999; он же. Русский Эрос (Роман мысли с жизнью). М.: Интерпринт,

1994. . национальное» и «этническое», а во-вторых, смешением понятий «национальное» и «культурное своеобразие национальной литературы». Практически во всех работах обращает на себя внимание круг исследуемых текстов, предполагающий наличие внутренней корреляции- понятий «национальное» и «этническое», что значительно ограничивает рассмотрение вариантов репрезентации национального в литературе, особенно применительно к литературе рубежа XX — XXI столетий. Признание имманентной природы национального провоцирует авторов1 на некий универсализм в исследовании данной проблемы.

Так, Н.Ю. Желтова в докторской диссертации, ссылаясь на исследование М.М. Голубкова, «выдвинувшего подход, связанный с "восприятием литературы как одной из сфер воплощения русского национального характера"», утверждает, что «практически все крупные писатели, определившие облик русской литературы ушедшего века, приоритетно исследовали и художественно воплощали именно черты национального характера, ставшего для них своеобразным магнитом творческого притяжения. И.А. Бунин, М. Горький, И.С. Шмелев, А.И. Куприн, A.A. Блок, С.А. Есенин, А. Белый, М.А. Шолохов, Е.И. Замятин, М.М. Пришвин, Б.К. Зайцев, А.П. Платонов, А.Н. Толстой, JI.M. Леонов, Ф.А. Абрамов, В.М. Шукшин, В.И. Белов, В.Г. Распутин, Н.М. Рубцов, Б.А. Можаев, В.П. Астафьев, А.И. Солженицын и многие другие создали беспрецедентную "энциклопедию" русских характеров -литературно-художественную национальную характерологию»1.

Не отрицая возможность и продуктивность подобного подхода, представляется, что он ведет к отождествлению понятий собственно национального и национального своеобразия литературы. Не случайно, большая часть весьма авторитетных исследователей, реализующих в последнее время данный подход (И.А. Есаулова, Н.Ю. Желтова, C.B. Шешунова и др.), ссылается на тезис В.Н. Захарова, обосновывающего

1 Желтова Н.Ю. Проза первой половины XX века. С. 6.

10 необходимость создания особой научной дисциплины — этнопоэтики1, которая «должна изучать национальное своеобразие конкретных литератур, их место в мировом художественном процессе»". И.А. Есаулов, комментируя это высказывание, отмечает: «В сущности, такой подход является современным продолжением перспективных тенденций сравнительного литературоведения, противостоящих унификации о национальных культур» . Напрямую не высказывая свою близость к этнопоэтике, Н.Ю. Желтова тем не менее фиксирует именно этот ракурс исследования проблемы национального: «В изучении данной проблемы . основной акцент сделан на прозаическом наследии И.А. Бунина, М.А. Шолохова, Е.И. Замятина, В.В. Набокова, М. Горького, А.И. Куприна, И.С. Шмелева, Б.К. Зайцева, М.М. Пришвина, в творчестве которых отражены и в некоторых моментах предугаданы наиболее выразительные тенденции развития русского и мирового искусства XX века. Эти писатели оказались в ряду тех художников, творческая-и личностная индивидуальность которых позволяет расставить ведущие акценты в оценках литературного процесса всего столетия»4.

C.B. Шешунова, оговаривая в своей диссертации существование в современном литературоведении двух подходов к осмыслению проблемы этнопоэтики (в качестве этнопоэтических констант (В.М. Гацак) чаще всего выступают фольклоризм и «православный подтекст» (И.А. Есаулов)), поднимает вопрос о сопряжении этих двух аспектов в «художественном мире отдельных произведений и русской литературе как едином целом», а также их универсальности в реализации «этнической самобытности» русской литературы. Решая эти проблемы, исследователь включает в ряд

1 Помимо В.Н. Захарова рассмотрение русской литературы в контексте этнопоэтики характерно, например, для исследования У.Б. Далгат (См.: Далгат У.Б. Этнопоэтика в русской прозе. 20 - 90-х гг. XX века. (Экскурсы). М.: ИМЛИ РАН, 2004).

2 Захаров ВН. Русская литература и христианство // Евангельский текст в русской литературе XVIII — XX вв. Петрозаводск, 1994. Вып. 1. С.9.

3 Есаулов И.А. Русское народное сознание в литературе («Капитанская дочка») // URL: http://vwv\v.portal-slovo.ru/philology/37157.php (дата обращения 29.05.2010).

4 Желтова Н.Ю. Проза первой половины XX века. С. 12 - 13.

11 этнопоэтических констант национальный хронотоп, сводя его, однако, лишь к некоторым составляющим, бесспорным, но не единственным: образ Волги в русской словесности, простор в эпопее А.И. Солженицына «Красное колесо», пасхальная' доминанта в русской литературе, православный, календарь в произведениях И.С. Шмелева и А.И. Солженицына. Помимо этого ряд этнопоэтических констант дополняется автором диссертации рассмотрением,соборности и форм ее воплощения в русской литературе, но и в этом случае соборность оказывается достаточно близка «православному коду», о котором говорил И.А. Есаулов.

В последнее время оформилась целая группа исследований, проецирующих социологический и культурологический аппарат описания национального второй половины XX века в сферу художественного сознания, что позволяет высветить многоаспектность форм репрезентаций национальной идентичности в художественной литературе1. В рамках этого подхода можно выделить рассмотрение нарративной' природы у национального, основанием которого становится формула Хоми Бхабха". Продуктивность подобного подхода, однако, не отменяет задачи создания специфической, собственно литературоведческой системы описания механизма конструирования национального воображаемого в художественных текстах.

Научная новизна« исследования заключается в том, что впервые предпринята . попытка осмысления процесса концептуализации национального в виде целостной, последовательно организованной системы. Это, в свою очередь, определило хронологические границы изучаемого явления и способ его реконструкции.

Обращение к феномену «рубежности» мотивируется его внутренней соотнесенностью с историософской доминантой в русской литературе. Содержательная конкретизация данного феномена обеспечивается*его связью

1 См.: Попова М.К Национальная идентичность и ее отражение в художественном сознании. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2004.

2 Nation and Narration / Н. Bhabha. London and New York: Routledge. 1990.

12 с явлением «переходности», при; этом внимание акцентируется преимущественно на культурологической, интерпретации: «переходности». Подобный подход позволил вычленить общетипологические черты, феномена-«рубежности», мотивирующие процесс: концептуализации национального: Мифогенный характер ситуации рубежности, по-разному, но в равной степени: интенсивности реализующийся« на рубеже XIX — XX и XX — XXI веков, становится- основанием для оформления представлений* о национальном в единую внутренне упорядоченную систему, структурным ядром которой выступает национальный миф'.

Национальный миф реализуется как взаимодействие содержательных и формальных компонентов. Необходимой предпосылкой: вычленения содержательной^ стороны; национального? мифа становится его рассмотрение как единого текста; складывающегося на протяжении нескольких веков; При этом можно утверждать, что содержательный- аспект национального мифа не синонимичен: подобному же аспекту национальной; идентичности. По справедливому замечанию О. В. Рябова, содержательный; компонент национальной идентичности предполагает «осознание национальной общностью себя как целостного» самостоятельного субъекта истории и выявление смысла: собственного бытия. Экспликация этого смысла составляет сущность феномена; национальная идея, сообразно с которой выстраиваются« все прочие компоненты национальной идентичности»2. Вместе с тем экстралитературный характер • конструирования национальной идеи, предполагающий ее соотнесенность преимущественно с сознательным уровнем: национальной идентичности, не позволяет отождествить содержательный аспект национального мифа исключительно с ее трансляцией в произведении.

1 Концепция^ национального мифа разрабатывалась совместно с Л.Ф. Хабибуллиной (См.: Бреева Т.Н., Хабибуллгша Л.Ф. Национальный миф в русской и английской литературе: монография. Казань: РИЦ «Школа», 2009).

2Рябов О.В. «Матушка-Русь». С. 35.

Таким образом, мы предполагаем, что содержательный компонент национального мифа не сводим ни к художественному осмыслению процесса индивидуально-авторской национальной самоидентификации, ни к тиражированию различных форм экспликации коллективного уровня национальной идентичности (автостереотипы, нагщональная идея и т.д.). Он представляет собой динамичный процесс трансляции и конструирования национальных смыслов, отражающий все уровни как коллективной, так и индивидуальной национальной идентичности1. В каждом конкретном случае соотношение тиражирования и создания смыслов оказывается различным. Более того, генезис национального мифа предполагает движение от транслирования национальных смыслов к их непосредственному созданию. Результатом конструирования национальных смыслов становится национальное «воображаемое»2.

Мы разделяет конструктивистскую точку зрения, выраженную прежде всего Б. Андерсеном и рассматривающую нации как «воображаемые сообщества», которые являются результатом становления определенных дискурсивных практик. Современный исследователь, развивая идеи Б. Андерсена, отмечает: «В конституировании нации как воображаемого сообщества романы приняли на себя ключевую роль, чему способствовала их

Понятие «национальные смыслы» широко используется в современной гуманитаристике. Так, A.A. Леонтьев, говоря о существовании национальных смыслов, отмечает: «Нельзя отрицать, что два слова в двух разных языках, обозначающих один и тот же предмет в культуре двух народов и являющихся переводными эквивалентами, неизбежно связываются с нетождественными содержаниями, и это позволяет говорить о "национальных смыслах" языковых знаков» (Леонтьев A.A. Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С. 81). Мы понимаем «национальные смыслы» как результат процесса семиозиса нации, который может иметь как отрефлексированную, так и неотрефлексированную форму.

2 Определение «воображаемое» напрямую восходит к работе Б. Андерсена «Воображаемые сообщества». По мнению автора, все сообщества крупнее первобытных деревень можно считать воображаемыми: граждане даже небольшого государства не знают всех своих сограждан, но в их умах живет образ их общности. Такие сообщества различаются не потому, что одни из них воображаются, а другие — нет, но потому, как они воображаются (Андерсен Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. С. 31). Иными словами, «воображаемое» как отражение образа общности, формируемое в индивидуальном и коллективном сознании, предполагает не только суммирование национальных смыслов, но и их особую организацию. огромная популярность. Исполнение этой роли обеспечивалось настойчивой претензией романа на подробную и исчерпывающую репрезентацию повседневной жизни . Роман — своего рода окно, через которое можно наблюдать характеристики; наций и -народов. Но роман — это и нечто большее, чем отображение социальной истории.вершащейся.помимо его, за его- пределами. Чтение ; романа предполагает соучастие в социальной практике- — оно дает читающему ощущение причастности к нации как воображаемому продукту консенсуса»1.

Иными словами, национальный миф представляет собой процесс конструирования и трансляции в художественном: дискурсе представлений нации о себе и о своем положении в мире, учитывающий различие форм; и-структур репрезентации национального на разных; этапах развития литературы. Подобный характер национального мифа обусловливается неоднородностью национальной' концептуализации: на раннем этапе национальной^ самоидентификации происходит создание коллективного; образа нации, выступающего в форме некой абстракции, поэтому концептуализации подвергаются этнонимы2, многочисленные версии их

1 Cultural Institution of the Novel / D; Lymd, W.B. Warner // Duke University Press. 1996. P. 4. '

2 Так, , в культуре XVIII века этимология имени «славяне» выстраивается по созвучию слова «слава». Героический дискурс в осмыслении национальной идентичности поддерживается появлением . многочисленных волшебно-богатырских повестей: «Пересмешник, или Славенские сказки» М. Чулкова, «Старинные диковинки, или Удивительные приключения славенских князей, содержащие историю храброго Светлосана, Вельдюзя, полотского князя; прекрасной Милославы, славенской княжны, Видостана, индийского царя; Остана, древлянского князя, Липоксая, скифа; Руса, Бориполка, Левсила и страшного чародея Карачуна» М. Попова, «Русские сказки, содержащие древнейшие, повествования о славных богатырях, сказки народные и прочие оставшиеся через пересказывание в памяти приключения» В. Левшина.

Примечательным в этом смысле становится генезис первопредка в литературе XVIII века, основу которого составляет процесс символического обобщения и постепенной архаизацйи. Так, в середине века благодаря становлению индивидуального мифа Елизаветы Петровны этот статус закрепляется за образом Петра.I. В. конце столетия место первопредка в культурном сознании XVIII. века, уже устойчиво занимает легендарный князь Славен, что становится составной частью рюриковского мифа, например, в трагедии П.А. Плавилыцикова «Рюрик». Включение рюриковского мифа в систему национальных представлений, и соответственно, уничтожение оппозиции «Славен — Рюрик» достигается посредством эксплуатации. героического • дискурса. Наиболее последовательно это воплощено в поэме.М.М. Хераскова «Царь, или Спасенный возникновения становятся едва ли не единственным способом вычленения содержания коллективного «Мы». В XIX веке концептуализируется национальная типология^ становящаяся основой, для начала формирования национальной концептосферы - концепты «русская женщина» и «народ», происходит первичный уровень концептуализации национального хронотопа: Рубеж XIX — XX веков ознаменован- окончательной национализацией хронотопа, построением системы мифологем, формирующих образ «русскости», и т.д.

Помимо этого национальный миф, выявляющий конструируемый характер национальной идентичности, дает возможность зафиксировать не только динамичный характер национальных представлений и вычленить их системное развитие, но и весь спектр вариантов формирования национальных смыслов. Восприятие национальной идентичности как культурной фикции предполагает учитывание двойственного характера репрезентаций национального в литературе, которые могут транслироваться как в неотрефлексированном виде, так и становиться предметом сознательной авторской рефлексии. Первый вариант, в свою очередь, тоже неоднороден, с одной стороны, он может рассматриваться как воплощение интенционально заявленных национальных конструктов, нуждающихся в своеобразном достраивании. С другой стороны, неотрефлексированный тип национальных репрезентаций» на более позднем этапе развития литературы включает в себя трансляцию сложившихся национальных авто- и гетеростереотипов, причем, это в равной степени может быть свойственно как высокой, так и массовой литературе.

Восприятие всего подвижного, динамичного процесса репрезентаций национального как единой целостной системы в структуре национального мифа происходит на основе использования семиотических и символических теорий. В контексте исследований сферы национального подобный подход

Новгород», еще более четко генеалогия славян выстраивается в «Старинных диковинках.» М. Попова. вычленяется в этносимволизме (А. Гастингс, В. Зелински, 3. Мах, Э. Смит, М. Тимофеев,. Д., Хатчинсон, В. Шнирельман и т.д.). Особую значимость в этом плане приобретает структура: мифосимволического комплекса; выделяемого в. работах одного из; ведущих исследователей? национализма Э. Смита1, , основу которого составляет система этногенети чески х мифов. В нашем случае: национальный миф включает в свою структуру этиологический миф; эсхатологический: миф, апокалиптический; миф, причем, именно системность репрезентаций всех мифопостроений характеризует степень «достроенности» самого национального мифа, которая достигает своей наивысшей точки в литературе XX века.

Концептуализация национального в структуре национального мифа сопрягается в русской' литературе с возникновением историософского романа. Теория историсофского романа: в современном литературоведении находится; еще на стадии разработки. Изучение жанровой специфики историософского романа в контексте теории «жанровой генерализации» позволяет рассмотреть многообразие форм его художественного' воплощения, реализацию историософского романа как в символистской и постмодернистской художественной парадигмах, так; и на; разных уровнях «внутренней: организации литературы» (Ю.М. Лотман). Помимо этого обращение к; теории «жанровой генерализации» позволяет исследовать совокупность, жанровых интенций; определяющих вектор: развития, историософского романа в литературе первого и второго «рубежей» XX века.

Это во многом определило своеобразие материала, исследования; который составили романы Д.С. Мережковского «Антихрист (Петр и Алексей)»,. «Александр Первый», «14 декабря», А. Белого «Петербург», «Серебряный голубь», В; Аксенова «Остров Крым», «Вольтерьянцы и вольтерьянки», Т. Толстой «Кысь», В: Шарова «След в след», «Репетиции»,. «Мне ли не: пожалеть», «Будьте; как дети», П. Крусанова «Укус ангела»,

1 Это неоднократно подчеркивают отечественные исследователи, среди которых можно назвать М. Тимофеева, В. Шнирельмана и др.

17

Бом-бом», А. Столярова «Жаворонок», Вяч. Рыбакова «Гравилет "Цесаревич"», а также литературные проекты Б. Акунина «Приключения Эраста Фандорина» («Азазель» (1998), «Турецкий гамбит» (1998); «Левиафан» (1998), «Смерть Ахиллеса» (1998);,«Особые: поручения» (1999); «Статский; советник» (1999); «Коронация или;'Последний из Романов» (2000), «Любовницам смерти» (2001), «Любовник: смерти» (2001);, «Алмазная! колесница» (2003)) и Хольм ван Зайчика: «Евразийская;, симфония. Плохих людей нет» («Дело жадного варвара» (2000), «Дело нежалежных дервишей» (2001), «Дело:- о полку Игореве» (2001), «Дело лис-оборотней» (2001), «Дело победившей обезьяны» (2002), «Дело судьи Ди» (2003), «Дело непогашенной луны» (2005));

Объектом исследования:является историософский роман рубежа XIX -XX и XX-XXI веков.

Рассмотрение процесса концептуализации; национального в историософском романе XX века'определяет предмет исследования: данной работы.

Методологическую основу работы составил комплекс разноплановых исследований, в рамках которых можно вычленить, две: основные группы. . Построение концепции национального мифа опирается; на теоретические исследования;; национального, главным; образом- относимые; к неклассическому (постмодернистскому) ПОДХОДУ В' рассмотрении; данной: проблемы. В: равной степени актуальными являются работы как собственно постмодернистского направления в изучении национального (Б. Андерсен, X. Бхабха; В; Тишков и др.);. предлагающие интерпретацию нации,; как продукта культурного «воображаемого», так и работы, реализующие этносимволистский подход, в понимании национального (Э. Смит, Дж. Хатчинсон, В. Шнирельман: и т.д.). В работе учитывается ориенталистская концепция Э; Сайда.

Важной составляющей при разработке концепции национального мифа являются . труды отечественных литературоведов^ исследующих национальную проблематику на материале литературы (Н.Ю. Желтова, И.В. Кабанова, М.К. Попова, З.Р: Саитова, С.В. Шешунова и др.). Значимая роль в выработке методологии принадлежит также исследованиям,' рассматривающим процесс конструирования национального «воображаемого» в общекультурологическом плане (Дж. Биллингтон, О.В. Рябов, М.Ю. Тимофеев, И. Сандомирская и др.).

В рассмотрении теории историософского романа ведущую роль играют теоретические исследования, посвященные семиотическому восприятию истории (А. Зорин, Б.А. Успенский, М. Ямпольский и т.д.); работы, намечающие нарративную парадигму в теории историографии (Ф.Р. Анкерсмит, Л. Вульф, А. Компаньон, Х.Уайт и др.); а также постмодернистские построения в области истории (Р. Барт, М. Фуко, Ф. Фукуяма и т.п.). Необходимыми в определении жанровых границ-историософского романа явились работы, посвященные истории« и теории исторической прозы в русской литературе XX века (Л.А. Трубина, Н.М. Щедрина, С.И. Кормилов и т.д.) и собственно изучению феномена историософского романа (С.М. Калашникова, Л.А. Колобаева, В.В. Полонский и др.). В определении жанровой специфики историософского^ романа мы опираемся на работы, реализующие коммуникативный подход в жанрологии (М.М: Бахтин, В.А. Луков и др.).

В диссертационном исследовании активно используются как традиционные для современного литературоведения типы анализа, прежде всего структурно-семантический, так и новые, получающие широкое распространение в последние десятилетия, основу которых составляет коммуникативный подход к изучению литературы (анализ концептосферы, нарративный анализ, дискурс-анализ и др.).

Понятийный аппарат исследования выстраивается в контексте представлений постмодернистской философии, создающей язык описания национального мифа. Понятие «миф» мы рассматриваем в контексте бартовского истолкования мифа, исходящего из его понимания как коммуникативной системы, сообщения, «одного из способов означивания». Воспринимая- миф как «вторичную семиологическую систему», Р. . Барт акцентирует внимание на метаязыке: мифа, выстраивающего собственную систему на основе языка-объекта. В роли метаязыка национального мифа начинают выступать дискурс и нарратив; '*•: : ■'.'

Мы разводим представление о нарративной: природе: нации, характерные для конструктивистской концепции национального; и нарративе как элементе метаязыка национального мифа. Первый вариант лучше всего иллюстрирует формула X. Бхабхи «Нация и наррация», которая фиксирует незавершенный характер конструирования национального сообщества, репрезентируемый столь же незавершенным повествованием. Иными словами, X. Бхабха, утверждая^ что «каждое поколение имеет собственную интерпретацию национальной; идентичности в свете своего собственного прочтения этнического прошлого», одновременно акцентирует внимание на, сверхтекстовом характере национальной наррации.

В противовес этому национальный нарратив может быть воспринят как локализация национальной наррации, обладающая относительной завершенностью, но не утрачивающая внутреннего динамизма. В этом смысле можно говорить о разных формах локализации, порождающих либо специфические жанровые образования, отражающие специфику национальной: ментальности (например, утопический нарратив в. английской литературе'), либо концептуальные конструкции. Нам близка позиция И. Брокмейера и Р. Харре, определяющих нарратив как. самую общую категорию лингвистического : производства, которая «слишком часто используется так, как если, бы она была лишь словом для обозначения некоторой онтологии. Однако это понятие должно использоваться скорее как выражение* ряда инструкций и норм в различных практиках коммуникации, упорядочивания, придания смысла . как конденсированный ряд правил,

1 См.: Бреева Т.Н., Хабибуллина Л.Ф. Национальный миф в русской и английской литературе. С. включающих в себя то, что является согласованным и успешно действующим в рамках данной культуры. Следовательно, с этой точки зрения нарратив — это слово для обозначения специального набора инструкций- и норм, предписывающих, что следует и чего не следует делать в жизни, , и определяющих, как тот или иной индивидуальный случаш может быть интегрирован,в некий обобщенный и культурно установленный канон»1.

В понимании дискурса мы следуем^ за М.Ю. Лотманом, акцентирующим интерпретационный характер данного понятия: «Дискурс — это не только слова и тексты, но и стратегии их продуцирования, распространения и понимания, опирающиеся на (как правило) негласные соглашения, пресуппозиции и постулаты речевого общения»2.

Структура национального мифа, реализуемого в историософском романе XX века, включает в себя такие понятия, как «код истории» и «миф истории». «Код истории» в большей степени ориентирован на реализацию смыслов, традиционно закрепленных за философией'истории-(понятие «код» рассматривается нами в бартовском смысле как сверхтекстовая организация значений, которые навязывают представление об определенной структуре, в данном случае о структуре метанарратива истории). «Миф истории» ориентирован напрямую на воплощение индивидуально-авторских историософских построений.

Цель диссертационного исследования - рассмотреть формы концептуализации национального в русском историософском романе XX века ситуации рубежности.

Цель исследования обусловливает его конкретные задачи:

1 Брокмейер И., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы // Вопросы философии. 2000. № 3. С. 36 - 38. Лотман М.Ю. Интеллигенция и свобода (к анализу интеллигентского дискурса) // Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: история и типология: материалы междунар. конф. Неаполь, май 1997 / сост. Б.А. Успенский. Россия/Ил^а. Новая серия / под. ред. Н.Г. Охотина. Вып. 2 [10]: Русская интеллигенция и западный интеллектуализм: История и типология. М.: О.Г.И., 1999. С. 126

1. Рассмотреть жанровое своеобразие историософского романа в русской литературе XX века.

4 2. Систематизировать формы концептуализации национального- в историософском романе ситуации рубежности, используя структуру национального мифа.

3. Выстроить систему репрезентаций «текста истории» в историософском романе рубежа XIX - XX и XX - XXI веков.

4. Выявить основные формы функционирования «мифа истории» в историософском романе XX века.

1 5. Рассмотреть совокупность авторских стратегий, обеспечивающих функционирование национального в историософском романе XX века.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Историсофский роман становится одной из доминантных сфер репрезентации национального в русской литературе XX века. Это мотивировано его корреляцией с феноменом «рубежности», I отличительной приметой которого является активизация процессов нациоконструирования.

2. Историософский роман представляет собой один из вариантов «жанровой генерализации» (В .А. Луков), обеспечивающей вариативность его художественного воплощения в литературе рубежа

•1

XIX - XX и XX — XXI веков. Жанровое своеобразие историософского

1 романа обусловлено ослаблением романного начала и активизацией исторической и интеллектуальной составляющих. з 3. Тотальный характер десемантизации истории, ее превращение лишь в один из способов «рассказывания» делает «текст истории» формой конструирования национального «воображаемого». При этом история как способ «рассказывания» предполагает выделение «кода истории» и «мифа истории». «Код истории» в начале XX века создает символическую модель, а на рубеже XX — XXI веков — симуляционную модель. «Миф истории» отражает гиперисторический уровень и, как следствие этого, становится способом репрезентации содержания национального мифа. Разность репрезентаций «кода истории» и «мифа истории» в. историософском романе начала и конца XX века мотивируется его сопряжением с двумя основными художественными парадигмами — символистской и постмодернистской. Репрезентация-национального мифа в историософском романе начала XX века определяется структурой мифопоэтического сюжета, основу которого составляет взаимодействие эсхатологического и апокалиптического сюжетов. Первый из них ориентирован на архетипический сюжет поглощения Небесным Отцом сына, второй — на сюжет о Спящей Царевне. Эсхатологический и апокалиптический сюжеты включают в себя систему мифологем, структурируемых мифологемой России, а также «петербургский» и «азиатский» тексты и мифы.

Формой реализации сферы национального в историософском романе рубежа XX — XXI веков становится сложное соотнесение фикционального дискурса истории и национального нарратива, реализующего индивидуально-авторские представления о национальном «воображаемом».

Основным способом деконструкции исторического- дискурса в историософском романе конца XX века на авторском уровне становится структурирование истории по принципу палимпсеста, на сюжетно-образном уровне - стратегия карнавализации истории, формами которой выступают карнавальный хронотоп, пронизывающий все уровни текста, и интердискурсивная стратегия, предполагающая замещение исторического дискурса дискурсом политическим.

Преодоление тотальности исторического метанарратива, претендующего на телеологичность и сакральность, в историософском романе конца XX — XXI веков обеспечивается декодированием интеллигентского и цивилизаторского дискурсов. 8. Моделирование национального* мифа в историософском романе рубежа XX — XXI веков происходит в контексте трех основных ■ нарративов:. цивилизационного, мессианского и культурного, содержание которых характеризуется предельной- авторской индивидуализацией. Практическая значимость исследования. Основные материалы исследования, полученные при рассмотрении специфики функционирования национального мифа в историософском романе XX века, используются при научном изучении литературного процесса XX века. Помимо этого они внедряются в рамках факультета филологического образования Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета при чтении лекционного курса по истории русской литературы XX века, в спецкурсах для* специалистов*и бакалавров.

Апробация результатов исследования., Основные положения и результаты исследования были представлены в виде научных докладов, прочитанных на 14 научных конференциях: международных («Русская литература XX - XXI веков: проблемы теории и методологии изучения». Москва, 2004; «Русская литература: национальное развитие и региональные особенности». Екатеринбург, 2004, 2006, 2008; «Синтез документального и художественного в литературе и искусстве». Казань, 2004, 2006, 2008; «Коды русской классики: "Провинциальное" как смысл, ценность и код». Самара, 2007; «Гендерный дискурс и национальная идентичность в России XVIII —

XIX веков». Тверь, 2008); всероссийских («Литература: миф и реальность». Казань, 2003; «Движение художественных форм и художественного сознания

XX и XXI веков». Самара; 2005; «Россия в культурном сознании Запада». Москва, 2008; «Национальный миф в литературе и культуре». Казань, 2009); зональных («XXXI конференция литературоведов Поволжья». Елабуга, 2008).

Основные положения диссертации изложены в монографиях «Национальный миф в русской и английской литературе» (совместно с Л.Ф. Хабибуллиной; Казань, 2009), «Национальный миф в русском историософском романе рубежа XX - XXI веков» (Казань, 2010), в 9 статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК РФ, а также в статьях, посвященных анализу специфики функционирования» национального мифа, в русском историософском романе XX века.

Структура работы* обусловлена динамикой развития национального мифа в историософском романе XX века- и разностью форм его репрезентации. Во введении обосновывается тема диссертации, ее актуальность, рассматривается история и степень изученности поднимаемых в работе проблем, формулируются цели и задачи исследования, его методологические принципы, предмет и объект изучения. Первая глава, посвященная рассмотрению жанровой специфики историософского романа в контексте феномена- «рубежность», демонстрирует связь этой* жанровой формы с процессом моделирования- национального «воображаемого» и раскрывает разность его художественного воплощения в литературе первого и второго рубежей. Вторая глава выявляет особенности конструирования национального мифа в историософском, романе начала XX века. Основным способом его репрезентации становится* взаимосоотнесенность эсхатологического и апокалиптического сюжетов, которые последовательно рассматриваются в первом и втором параграфе данной главы. В третьей главе рассматривается функционирование дискурса истории в историософском романе конца XX - начала XXI веков, формы его художественной реализации и фикциональный характер интеллигентского и цивилизаторского дискурсов как двух основных форм концептуализации исторического метанарратива. В четвертой главе исследуется специфика конструирования национального мифа в историософском романе конца XX — начала XXI веков в трех его основных вариантах: цивилизационный нарратив, мессианский нарратив и культурный нарратив. В заключении подводятся итоги исследования, рассматривается механизм взаимодействия национального мифа с жанровой формой историософского романа, соотношение репрезентации национального мифа в литературе первого и второго рубежа XX века, а также намечаются перспективы исследования.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Бреева, Татьяна Николаевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Одной из отличительных примет XX века, ознаменованного глобальными изменениями в области геополитики, неизбежным следствием которых становится необходимость в новой государственной, национальной и культурной самоидентификации, является все повышающийся интерес к проблеме национального, причем и к ее теоретическому измерению, и к особенностям ее художественной репрезентации. Значимость именно национальной составляющей в осмыслении многих явлений XX века определяется изменением характера национального, перестающего отождествляться собственно с этническим планом и нередко выступающего полем для государственного и культурного самоопределения нации.

XX век, со свойственной ему тенденцией мифологизации становится периодом оформления целостного национального мифа, не просто суммирующего некоторые его составляющие, которые были выстроены в литературе XVIII и XIX веков, но представляющего качественно новый уровень осмысления национального. При этом национальный миф-выстраивается на скрещении двух тенденций, одна из которых ориентирована на демифологизацию той системы мифов о национальном, которая сложилась в литературе XIX века, прежде всего это касается национальной концептосферы и символических персонификаций; вторая тенденция — ремифологизации — предопределяет конструирование национального целого, воспринятого не в этническом или историческом, а в культурном контексте. Национальный миф, переосмысляющий систему универсальных этносимволистских мифов (миф о национальной катастрофе, миф о «золотом веке» и т.д.), берет на себя моделирующую функцию, позволяющую не только; реконструировать, но и выстроить представление о феномене «русскости».

Основной сферой реализации; национального« мифа« в. русской литературе XX века является историософский роман, возникновение и . активизация-; функционирования? которого: напрямую . связывается? с феноменом: «рубежности»/«переходности». Постисторизм и кризис* коллективной идентичности, выступающие атрибутивными приметами данного феномена, мотивируют тот всплеск интереса к нациоконструированию, который характерен для; конца XIX — начала XX и рубежа XX — XXI веков: Своеобразие характера исторического сознания, определяющего «рубежные» эпохи, обусловливает особый1 статус истории- в эти: периоды, наиболее явным выражением- которого становится тенденция нарративизации/текстуализации истории. Эта тенденция делает историю пространством; воплощения символических смыслов, превращая ее в жанровукг стратегию; позволяющую реализовать национальный- или культурный миф.

Текст истории», складывающийся? из взаимодействия «исторического кода» и «мифа истории», по-разному воплощается в, структуре историософского романа двух рубежей. В первом случае его репрезентацией становится, специфика организации мифопоэтического сюжета, внутренне ориентированного; на мифогенную основу. Структурирования данного типа мифопоэтического: сюжета происходит посредством соотнесения эсхатологического и апокалиптического «сюжетов», опирающихся- на архетипическую основу (сюжеты поглощения Небесным Отцом сына и Спящей Царевны);

В историософском романе конца XX - начала XXI веков меняет характер художественной» репрезентации «мифа» и «кода истории», теперь, доминирующими формами становятся исторический дискурс и национальный нарратив. Подобное замещение форм экспликации жанровой^ основы историософского романа мотивировано ситуацией смены художественной парадигмы. Восприятие дискурса истории как «бессодержательной формы» утверждает фикциональную природу «кода истории», разрушая его функциональную значимость в историософском романе начала XX века. Реализация же мифа истории обеспечивается вычленением национального нарратива, берущего на себя функцию конструирования национального «воображаемого».

Национальный миф в историософском романе рубежа XIX — XX веков теснейшим образом связан с символистской мифологией как таковой, поэтому его доминантой выступает идея преображения. Именно в силу этого в структуре национального мифа на первый план выдвигается проективная модель, которая внутренне соотнесена с корпусом историософских представлений автора. Реализация данной проективной модели связана с динамикой развития мифологемы России, при этом переживание национальной катастрофы, формирующее эсхатологический сюжет, воспринимается как обязательное для прекращения истории и вычленения символической природы данной мифологемы. Этим определяется подвижность эсхатологического сюжета, его практически обязательная трансформация в сюжет апокалиптический.

Процесс нациоконструирования в литературе второго рубежа XX века характеризует своеобразная «подгонка» существующего национального мифа под идеологические и культурные вызовы современности. При этом национальный миф рубежа XX — XXI столетий не синонимичен тому процессу легитимизации идеологических конструктов при посредничестве нациомоделей, который характеризовал середину XX века. На современном этапе соотнесенность национального мифа с идеологическими построениями практически всегда опосредуется не менее значимым контактом с новыми культурными концепциями.

Основанием качественного изменения национального мифа становится его формирование в рамках «индивидуализированного общества», трансформирующего сам характер функционирования идентичности. Как отмечал 3. Бауман: «В калейдоскопическом . мире перетасовываемых ценностей, изменяющихся маршрутов и расплывающихся рамок свобода маневра поднимается до» ранга высшей ценности - метаценности, условия доступа ко всем остальным ценностям: прошлым, нынешним и даже тем, которые только еще появятся: Рациональное поведение в таком мире требует, чтобы возможностей выбора было как можно больше и чтобы они всегда были открыты, в то же время обретение четкой идентичности, идентичности, раз и навсегда придающей всем и каждому "целостность" и "преемственность", закрывает ряд возможностей либо заранее лишает прав на их использование»1. Следствием этого оказывается изменение вектора ориентированности национального мифа: если на рубеже XIX — XX веков главным содержанием национального мифа становилось построение феномена «русскости», имеющего сверхисторическую ценность и обеспечивающего вычленение подлинной идентичности России, то на современном этапе; скорее, активизируется нарративная- и ризоматическая природа национального мифа; обусловливающая, с одной стороны, его подвижность, а с другой, абсолютную свободу использования стратегий демифологизации и ремифологизации в отношении всех национальных конструктов. Исчезает структуризация национального мифа вокруг одного доминантного пласта, мессианская составляющая утрачивает свою безусловную приоритетность, которую она сохраняла в литературе первого рубежа.

Национальный миф в историософском романе последних десятилетий отличает равноправное взаимодействие цивилизационного, мессианского и культурного разворотов национального мифа, причем все три национальных проекта представлены в историософском романе достаточно равномерно. Вариантивность же каждого из них связывается с такой особенностью функционирования национального мифа на современном этапе, как

1 Бауман 3. Индивидуализированное общество / пер. с англ.; под ред. В. JI. Иноземцева. М.: Логос, 2002. С. 186 - 187. предельная индивидуализация его содержания. Если символистская парадигма историософского романа начала XX века преопределяла метатекстовый характер существования национального мифа, выстраивающийся по аналогии с целостностью и тотальностью символистского мифа о мире, то теперь при существовании нескольких векторов нациоконструирования их реализация^ оказывается предельно индивидуализированной.

Кроме того, совершенно сознательный характер конструирования национального мифа, который отличал и литературу начала XX века, и свойственный ему моделирующий потенциал, приобретает новые смысловые оттенки. Существование историософского романа начала XX века в рамках символистской парадигмы обеспечивало проецирование жизнетворческих потенций символизма на проективную природу национального мифа. На рубеже XX — XXI веков изменяется сам характер проективности национальных конструктов, происходит парадоксальное сближение проективности и репрезентативности. Одной из ведущих причин утраты традиционного характера проективности на данном этапе становится существование историософского романа либо в рамках постмодернистской парадигмы, либо в условиях культуры постмодерна. И в том, и в другом случае ведущую роль начинают играть постэсхатологическое восприятие современного мира, делающее невозможным реализацию метанарративных практик, и тем самым исключающее традиционный вариант проективности. Он замещается активным взаимодействием национального мифа с идеологическими и культурными построениями современности, репрезентация которых определяет проективный потенциал национального конструирования в современном историософскоим романе.

Данное исследование не претендует на полноту рассмотрения проблемы конструирования и функционирования национального мифа в современном историософском романе. Уже сейчас можно наметить некоторые перспективы ее дальнейшей разработки. Это более глубокое рассмотрение сферы тендерных репрезентаций национального мифа, пересечения цивилизационного и мессианского нарративов в рамках «имперского» проекта, широко представленного в литературе рубежа веков, полномасштабное сопоставление особенностей реализации нациоконструирования в историософском романе начала XX века и рубежа XX - XXI веков и другие аспекты.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Бреева, Татьяна Николаевна, 2010 год

1. Аксенов В. Вольтерьянцы и вольтерьянки / В. Аксенов. - М.: Изографус, Эксмо, 2005. - 560 с.

2. Аксенов В. Остров Крым / В. Аксенов. — М.: Эксмо, 2009. 448 с.

3. Акунин Б. Азазель / Б. Акунин. — М.: Издатель Захаров, 2002. — 336 с.

4. Акунин Б. Алмазная колесница / Б. Акунин. Т. 2. Между строк. - М.: Издатель Захаров, 2003. — 544 с.

5. Акунин Б. Коронация или Последний из Романов / Б. Акунин. — М.: Издатель Захаров, 2000. 400 с.

6. Акунин Б. Левиафан / Б. Акунин. М.: Издатель Захаров, 2002. - 320 с.

7. Акунин Б. Нефритовые четки / Б. Акунин. — М.: «Захаров», 2007. 704 с.

8. Акунин Б. Турецкий гамбит / Б. Акунин. М.: Издатель Захаров, 2002. -288 с.

9. Белый А. Петербург / А. Белый. Л.: Наука, 1981. - 696 с.

10. Белый А. Серебряный голубь // Белый А. Избранная проза / Сост., вступ, ст., примеч. Л.А. Смирновой / А. Белый. — М.: Сов. Россия, 1988. — С. 17 -280.

11. Ван Зайчик X. Дело жадного варвара: роман / пер. с кит. Е.И. Худенькова, Э. Выхристкж / X. ван Зайчик. — СПб.: Азбука-классика, 2004.-256 с.

12. Ван Зайчик X. Дело лис-оборотней: роман / пер. с кит. Е.И. Худенькова и Э. Выхристкж / X. ван Зайчик. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 288 с.

13. Ван Зайчик X. Дело незалежных дервишей: роман / пер. с кит. Е.И. Худенькова, Э. Выхристкж / X. ван Зайчик. — СПб.: Азбука-классика, 2004. 320 с.

14. Ван Зайчик X. Дело непогашенной луны: роман / пер. с кит. Э. Выхристюк при участии Е.И. Худенькова / X. ван Зайчик. — СПб.: Азбука-классика, 2005. 512 с.

15. Ван Зайчик X. Дело о полку Игореве: роман / пер. с кит. Е.И. Худенькова, Э. Выхристюк / X. ван Зайчик. СПб.: Азбука-классика, 2004.-352 с.

16. Ван Зайчик X. Дело победившей обезьяны: роман / пер. с кит. Е.И. Худенькова, Э. Выхристюка / X. ван Зайчик. — СПб.: Азбука-классика, 2004. 320 с.

17. Ван Зайчик X. Дело судьи Ди: роман / пер. с кит. Е.И. Худенькова, Э. Выхристюка/ X. ван Зайчик. — СПб.: Азбука-классика, 2004. 256 с.

18. Крусанов П. Укус ангела / П. Крусанов. СПб.: Амфора; ТИД Амфора, 2004.-399 с.

19. Мережковский Д.С. 14 декабря // Мережковский Д. С. Собр. соч.: в 4 т. / Д.С. Мережковский. М.: Правда, 1990. - Т. IV. - С. 7 - 260.

20. Мережковский Д.С. Антихрист (Петр и Алексей) // Мережковский Д.С. Собр. соч.: в 4-х т. / Д.С. Мережковский. — М.: Изд-во «Правда», 1990. -Т.П. -С. 319-759.

21. Мережковский Д.С. Александр Первый // Мережковский Д.С. Собр. соч.: в 4-х т. / Д.С. Мережковский. М.: Изд-во «Правда», 1990. - Т. III. - С. 91-557.

22. Рыбаков В.М. Гравилет «Цесаревич» / В. Рыбаков. — М.: Эксмо, 2006. -832 с.

23. Толстая Т.Н. Кысь: роман / Т. Толстая. — Переиздание. М.: Эксмо, 2004.-320 с.

24. Шарое В. Мне ли не пожалеть / В. Шаров // Знамя. — 1995. № 12. — С. 7-118.

25. Шарое В. Репетиции / В. Шаров. СПб.: ООО «Издательство "Лимбус-Пресс"», 2003.-272 с.

26. Шаров В. След в след: роман / В. Шаров. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. -286 с.

27. Шаров В. Старая девочка / В. Шаров // Знамя. 1998. - № 8-9.

28. Шаров В.А. Будьте как дети / В. Шаров. М.: Вагриус, 2008. - 400 с.

29. Beyond the Empire: Images of Russia in the Eurasian Cultural Context / M. Tetsuo ; Hokkaido University (Sapporo). Slavic research center. Sapporo : SRC, 2008.-456 c.

30. Cultural Institution of the Novel / D. Lymd, W.B. Warner // Duke University Press. -1996.

31. Derrida J. La loi du genre // The Law of Genre. Glyph. Textual Studies. The Strasbourg Colloquim: Genre. A Selection of Papers. — Baltimore. London, 1980.-№ 7.-pp. 176-201.

32. Nation and Narration / H. Bhabha. — London and New York: Routledge. — 1990.

33. Pro et Contra. 2002. - T. 7. — № 1. Экология и политика.

34. Аверищев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы / С.С. Аверинцев. СПб.: Азбука-Классика, 2004. - 480 с.

35. Алътшуллер М.Г. Эпоха Вальтера Скотта в России. Исторический роман 1830-х годов / М.Г. Альтшуллер. СПб.: Академич. проект, 1996. - 336 с.

36. Андерсен Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / Б. Андерсен. — М.: Канон-пресс-Ц, Кучково поле, 2001. 288 с.

37. Аркатова Т.Е. Национальный образ мира в прозе В.И. Белова: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Т.Е. Аркатова. — Владивосток, 2008. 195 с.

38. Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта (Социокультурная-^ динамика России) / А. Ахиезер. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997.-Т. 1.-804 с.

39. Ахметова М.В. Эсхатологические мотивы современной мифологии в России конца-XX начала XXI вв.: автореферат дис. . канд. филол. наук: 10.01.09 / М.В. Ахметова. - М., 2004. - 28 с.

40. БавгшьскийД. Мнимые пространства творчества Шарова / Д. Бавильский // URL: http://schooltask.rU/mnimye-prostranstva-tvorchestva-sharova/4/ (дата обращения 24.05.2010).

41. Баркоеская Н.В. Поэтика символистского романа / Н.В. Барковская. — Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1996. 285 с.

42. Барт Р. Дискурс истории // Барт Р. Система моды: статьи по семиотике культуры / пер. с фр., вступ. ст. и сост. С.Н. Зенкина / Р. Барт. М.: Изд-во.им. Сабашниковых, 2003. — С. 427 — 441.

43. Барт Р. Мифологии / пер с фр.; вступ. ст. и коммент. С.Н. Зенкина / Р. Барт. М.: Изд-во им Сабашниковых, 1996. - 312 с.

44. Барт Р. Нулевая степень письма / пер. Г.К. Косикова // Барт Р. Семиотика / Р. Барт. М.: Радуга, 1983. - С. 306 - 349.

45. Бауман 3. Индивидуализированное общество / пер. с англ.; под ред. В. JI. Иноземцева / 3. Бауман. — М.: Изд-во Логос, 2002. 390 с.

46. Бахтин ММ. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Литературно-критические статьи / М.М. Бахтин. М.: Худож. лит., 1986. - С. 121 - 291.

47. Белинский В.Г. Россия после Петра Великого // Белинский В.Г. Собр. соч.: в 9 т. / В.Г. Беленский. М.: Худ. лит., 1979. — Т. 4. Статьи, рецензии и заметки. Март 1841 - март 1842.

48. Белоусова Е.Г. Зеркальность как стилевая примета трилогии Д. Мережковского «Христос и Антихрист» / Е.Г. Белоусова // Вест. Челябин. ун-та. Сер. 2. Филология. Челябинск, 1999. - №2. - С. 33 - 40.

49. Белый А. Воспоминания о Блоке / под общ. ред. В.М. Пискунова; подгот. текста, вступ. ст., коммент. С.И. Пискуновой / А. Белый. М.: Республика, 1995. - 509 с.

50. Белый А. Луг зеленый // Белый А. Критика. Эстетика. Теория символизма: в 2 т. / А. Белый. М.: Искусство, 1994. - Т. 1.

51. Беневич Гр. Пути русской софиологии от Фонвизина до матери Марии / Гр. Беневич // Философский век: История как методология гуманитарных исследований. — СПб., 2001. — Альманах. 17. Ч. 1. — С. 232-239.

52. Берберова Н. Железная женщина / Н. Берберова // URL: http://lib.rus.ec/b/61775/read (дата обращения 30. 05. 2010).

53. Бердяев Н. О назначении человека / Н. Бердяев. М.: Республика, 1993. — 383 с.

54. Бердяев Н. Смысл истории / Н. Бердяев. М: Мысль, 1990. - 174 с.

55. Бердяев Н. Судьба России / Н. Бердяев // URL: http://krotov.info/library/02b/berdyaev/191815l 1.html (дата обращения 25.08.2010).

56. Бердяев H.A. О новом религиозном сознании // Бердяев H.A. О русских классиках / H.A. Бердяев. М: Высш. шк., 1993.

57. Бердяев. Н. Духи русской революции / Н. Бердяев // URL: http://lib.ru/HRISTIAN/BERDQEW/duhi.txt (дата обращения 2.03.2010).

58. Бонецкая Н.К. Русская софиология и антропософия / Н.К. Бонецкая // Вопр. философ. 1995. - № 7. - С. 79 - 97.

59. Бреева Т.Н. Национальный миф в русской и английской литературе: монография / Т.Н. Бреева, Л.Ф. Хабибуллина. Казань: РИЦ «Школа», 2009.-612 с.

60. Брокмейер И., Харре Р. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы / И. Брокмейер, Р. Харре // Вопр. философии.- 2000.- № 3. С. 29 - 42.

61. Бхабха X. Местонахождение культуры / X. Бхабха // Перекрестки: Журнал исследований восточноевропейского пограничья. — 2005. — № 4/5.-С. 159-176.

62. Быть русским. Коллектив, монография / под ред. А.Я. Флиера. М., 2004.

63. Вайлъ П. Родная речь / П. Вайль, А. Генис. М.: Терра, 1997. - 493 с.

64. Вайнштейн О. Поэтика дендизма: литература и мода / О. Вайнштейн // Иностр. лит. 2000. - № 3.

65. Васильев Е.В. Метаисториософия Д.С. Мережковского / Е.В. Васильев // URL: http://anthropology.ru/ru/texts/vasiljevve/mseur09.html (дата обращения 25.08.2010).

66. Васильева О.В. Исторический роман: традиции и жанр / О.В. Васильева // Вест. Петербург, ун-та. № 4. - С. 24 - 32.

67. Вебер М. Избранное. Образ общества / пер. с нем. / М. Вебер. — М.: Юрист, 1994. 704 с.

68. Верещагин O.A. Субъект истории в постмодернистской парадигме: автореф. дис. . канд. филос. наук: 09.00.11 / O.A. Верещагин. Н. Новгород, 2007. — 28 с.

69. Володихин Д. Викторианская Россия / Д. Володихин // URL: http://www.apn.ru/publications/printl425.htm (дата обращения 2.03.2010).

70. Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения / JI. Вульф. — М.: Изд-во НЛО, 2003. — 560 с.

71. Гайдукова Е.Б. Сюжет о царе-старце в русской литературной традиции: на материале корпуса текстов о праведнике Федоре Кузьмиче: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Е.Б. Гайдукова. Красноярск, 2008. —215 с.

72. Гайдукова Е.Б. Цикл легенд о Федоре Кузьмиче на рубеже ХХ-ХХ1 вв.: проблема демифологизации сюжета / Е.Б. Гайдукова // Вест. Томск, гос. ун-та. 2008. - № 307. - С. 7 - 10.

73. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Америка в сравнении с Россией и Славянством / Г.Д. Гачев. М.: Раритет, 1997. - 487 с.

74. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Евразия: Космос кочевника, земледельца и горца / Г.Д. Гачев. — М.: Институт ДИ-ДИК, 1999. — 368 с.

75. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Космо-Психо-Логос / Г.Д. Гачев. — М.: Академич. проект, 2007. — 511 с.

76. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Общие вопросы. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский / Г.Д. Гачев. — М.: Сов. пис., 1988.-448 с.

77. Гачев Г.Д. Русский Эрос (Роман мысли с жизнью) / Г.Д. Гачев. М.: Интерпринт, 1994.-297 с.

78. Геллнер Э. Нации и национализм / пер. с англ. Т.В. Бредниковой, М.К. Тюнькиной; ред. и послесл. И.И. Крупника / Э. Геллнер. М.: Прогресс, 1991.-320 с.

79. Гоголь Н.В. Страшная месть / Н.В. Гоголь // Гоголь Н.В. Повести. Л.: Худож. лит., 1987.

80. Григорьева Е. О некоторых коннотация мотива андрогинна в культуре XX века / Е. Григорьева // 1ЖЬ: http://www.rvb.nj/belyi/studies/grigorjeva/androgyne.htm (дата обращения 25.08.2010).

81. Гришенкова Т.Ф. Проблема русского национального характера в творчестве В.Г. Распутина: дис. . канд. фшол. наук: 10.01.01 / Т.Ф. Гришенкова. — Тверь, 2006. 158 с.

82. Гройс Б. Философ после конца истории / Б. Гройс // Ускользающий контекст. Русская философия в постсоветских условиях: материалы конференции (Бремен, 25 — 27 июня 1998 г.). — Ad Ма^тет, 2002. — С. 147-160.

83. Гулюк Л.А. Мифологема женственности в культуре серебряного века: дис. . канд. философ, наук: 24.00.01 / Л.А. Гулюк. Белгород, 2007. -153 с.

84. Далгат У.Б. Этнопоэтика в русской прозе. 20 90-х гг. XX века. (Экскурсы) / У.Б. Далгат. - М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 212 с. 4 —

85. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные' иполитические отношения славянского мира к романо-германскому / Н.Я. Данилевский. СПб.: Изд-во СПб ун-та; Глагол, 1995. - 487 с.

86. Делекторская И. «Гоголевский сюжет» в жизнетворчестве Андрея Белого (к проблеме реконструкции) / И. Делекторская // URL: http://www.utoronto.ca/tsq/31/delektorskaya31.shtml (дата обращения 25.08.2010).

87. Деррида Ж. Глаза языка / Ж. Деррида // URL: http://lib.hokma.ru/largefiles/derrida-txt.pdf (дата обращения 14.05.2010).

88. Десяткова О.В. Идея свободы личности в культурологической концепции Д.С. Мережковского: автореф. дис. . канд. культурологи: 24.00.01 / О.В. Десяткова. Киров, 2006. - 22 с.

89. Дефье О.В. Д. Мережковский: преодоление декаданса (раздумья над романом о Леонардо да Винчи) / О.В. Дефье. М.: Мегатрон, 1999. - 125 с.

90. Долинин A.C. История, одетая в роман: Вальтер Скотт и его читатели / A.C. Долинин. М.: Книга, 1988.-297 с.

91. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: в 15 т. / Ф.М. Достоевский. — Л.: Наука, Ленингр. отд., 1990. — Т. 7.

92. Дронова Т.И. Александр Первый и декабристы (версия Д.С. Мережковского) / Т.И. Дронова // URL: http://www.sgu.ru/files/nodes/9843/05.pdf (дата обращения 21.07.2010).

93. Дронова Т.И Историософский роман в русской литературе 1910 1920-х годов: Проблемы изучения / Т.И. Дронова // Русский роман XX века:

94. Духовный мир и поэтика жанра: сб. науч. тр. — Саратов: Изд-во Сарат ун-та. 2001. С. 42-46.

95. Дронова Т.П. Историософский:роман в русской литературе XX- века: от Мережковского до Солженицына / Т.И. Дронова // А.Ш Солженицын-и? русская культура;.— Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. — С. 20 — 27

96. Царство Зверя» / Т.И. Дронова // Литературоведческий журнал (Д.С. Мережковский и З.Н. Гиппиус: исследования и материалы): М.: ИНИОН РАН, 2001. - С. 44 - 58.101 \Дронова Т.И Рецептивная «эстетика истории» Д.С. Мережковского /

97. Т.И. Дронова // Изв. Саратов: ун-та: 2007. Сер. Филология.: Журналистика. — Т. 7. — Вып., 2. — С. 45 — 52.

98. Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе / И.А. Есаулов. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводск, ун-та, 1995. — 288 с.

99. Есаулов И. А. Пасхальность русской словесности / И.А. Есаулов. — СПб.: Мир, 2006: 560 с.

100. Есаулов И.А. Русское народное сознание в литературе («Капитанская дочка») / И. А. Есаулов // URL: http://www.portal-slovo.ru/philology/37157.php (дата обращения 29.05.2010).

101. Жаккар Ж.-Ф. Между «до» и «после» / Ж.-Ф. Жаккар // «А се грехи злые, смертные.»: Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (X — первая половина XIX в.). — М.: Ладомир, 1999.-С. 712-736.

102. Желтова НЮ. Проза первой половины XX века: поэтика русского национального характера: дис. . д-ра филол. наук: 10.01.01 / Н.Ю. Желтова. Тамбов, 2004. - 424 с.

103. Жукова Ю.М. Наполеоновская фабула в произведениях Ф.М. Достоевского (От «Двойника» до Преступления и наказания»): автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Ю.М. Жукова. Магнитогорск, 2007. - 25 с.

104. Захаров В.Н. Русская литература и христианство/ В.Н. Захаров // Евангельский текст в русской литературе XVIII XX вв. — Петрозаводск, 1994. — Вып.1. - С. 5 - 11.

105. Зорин А*. Кормя двуглавого орла. Русская литература и государственная идеология в последней трети XVIII первой трети XIX века / А. Зорин. — М.: Новое лит. обозрение, 2004. — 416 с.

106. Иванов A.B. Мир сознания / A.B. Иванов. Барнаул: Изд-во АГИИК, 2000.-240 с.

107. Илъев С. К вопросу о жанровой природе «Огненного ангела» Валерия Брюсова / С. Ильев // Брюсов. Исследования и материалы. — Ставрополь: Ставроп. ГПИ, 1986.

108. Интервью с В.В. Варава // НГ-Ех Libris. 19.02.2009.

109. А.Исупов К.Г. Русская эстетика истории / К.Г. Исупов. СПб:: Изд-во Высш. гуманит. курсов, 1992. — 164 с.

110. Кабанова М.В. Теории национальной идентичности / М.В. Кабанова // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкознания. — Вып. 24. Воронеж, 2006. С. 210 - 219.

111. Кавелти Доіс.Г. Изучение литературных формул / Дж.Г. Кавелти // НЛО. -1996.-№22. С. 33-64.

112. Yll.Кадзуо И: Остаток дня: Роман / И. Кадзуо; пер. с англ. В. Скороденко. -М.: Ин. лит., 2000. 287 с.

113. Калашникова С.М. «Красное • колесо» А.И. Солженицына, в контексте русской • историософской прозы: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01- / С.М. Калашникова. Ростов-на-Дону, 2009. — 215 с.

114. Канторович Э. Два тела короля. Очерк политической- теологии Средневековья / Э. Канторович // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. — М.: Ин-т всеобщей истории РАН, РГГУ, 1996. С. 142 - 154.

115. Климова С.М. Феноменология святости и страстности- в русской философии-культуры / С.М. Климова. СПб.: Алетейя, 2004. - 329 с.

116. Колобаева Л.А. Исторический роман в творчестве символистов / JI.A. Колобаева // Колобаева Л.А. Русский символизм. М.: Изд-во Моск. унта, 2000. - С. 238 - 287.

117. Колобаева Л.А. Мережковский — романист / JI.A. Колобаева // Изв АН СССР. Сер. лит. и яз. 1991. - Т. 50. -№ 5.

118. Колобаева Л.А. Парадоксы судьбы: «Москва» Андрея. Белого как антиэпопея / JI.A. Колобаева // Андрей Белый. Публикации. Исследования. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 264 - 278.

119. Колодинская Е.В. Историческое прошлое как предмет высказывания: современная англоязычная проза и постмодернистская историография

120. Г. Свифт, Дж. Барнс): дис. . канд. филол. наук: 10.01.03 / Е.В.

121. Колодинская. Москва, 2004. — 139 с.

122. Компаньон А. Демон теории / А. Компаньон. М.: Изд-во Сабашниковых, 2001. - 336 с.

123. Корочкина Е.В. Образы-символы и историософская концепция в трилогиях Д. С. Мережковского «Христос и Антихрист», «Царство Зверя»: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Е.В. Корочкина. -Ульяновск, 2008. 22 с.

124. Корочкина Е.В. Образы-символы и историософская концепция в трилогиях Д. С. Мережковского «Христос и Антихрист», «Царство Зверя»: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Е.В. Корочкина. -Ульяновск, 2008. 203 с.

125. Костриков КН. Феномен переходности в развитии художественной культуры: дис. . д-ра-'филос. наук: 09.00.11 / К.Н. Костриков. М., 2005.-271 с.

126. Кошелев В. А. Алексей Степанович Хомяков, жизнеописание в документах, рассуждениях и разысканиях / В.А. Кошелев. М.: Новое лит. обозрение, 2000. — 512 с.

127. Крыжановская O.E. Антиутопическая мифопоэтическая картина мира в романе Татьяны Толстой «Кысь»: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / O.E. Крыжановская. Тамбов, 2005. — 198 с.

128. Крылов Д. А. Идея Софии, «религиозное дело» Владимира Соловьева и Андрея Белого / Д.А. Крылов // Вест. Московск. ун-та. Серия 7. Философия. 2005. - № 5 (сентябрь — октябрь). - С. 3 - 19.

129. Лавров А:Г. Проективность утопии / А.Г. Лавров // Вестник Челябинск, гос. ун-та. 2007. - № 14 (92). - С. 41 - 46.

130. Лаганшина О. Историософский роман Д. Мережковского и М. Алданова: дис. . magister artiuimy / О. Лаганшина. — Тарту, 2004. — 109 с.

131. Лейдерман Н., Липовгцкий М. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме / Н. Лейдерман, М. Липовецкий // Новый мир. — 1993. № 7.

132. Лейдерман Н.Л. Проблема жанра в модернизме и авангарде (Испытание жанра или испытание жанром?) / Н.Л. Лейдерман // Studi Slavistici. — 2008. -Vol. V. P. 147 - 177.

133. Лейдерман Н.Л. Теория жанра: исследования и разборы. — Екатеринбург: ИФИОС «Словесник» УРО РАО; Урал. гос. пед. ун-т., 2010. 904 с.

134. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: в 3-х кн. Кн. 3: В конце века (1986 — 1990-е годы): учебное пособие / Н. Лейдерман, М. Липовецкий. -М.:. Эдиториал УРСС, 2001. 160 с.

135. Леонтьев A.A. Национально-культурная специфика речевого поведения. -М., Наука, 1977.-350 с.

136. Леонтьев КН. Византизм и славянство / К.Н. Леонтьев // Леонтьев К.Н. Избранное.-М., 1993.-С. 19-118.

137. Летина H.H. Российский хронотоп в культурном опыте рубежей (XVIII -XIX вв.): автореф. дис. . докт. культурологии: 24.00.01 / H.H. Летина. Ярославль, 2009. - 43 с.

138. Лехциер B.JI. Феноменология «пере»: введение в экзистенциальную аналитику переходности / B.JI. Лехциер; Федеральное агентство по образованию. — Самара: Изд-во «Самарск. ун-т», 2007. — 332 с.

139. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало ХГХ века / Ю.М. Лотман. — СПб: Искусство-СПБ, 1994.-496 с.

140. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь / Ю.М. Лотман. М.: Просвещение, 1988. - 352 с.

141. Лотман Ю.М. О содержании и структуре понятия «художественная литература» // Лотман Ю.М. Избранные статьи. — Таллинн, 1992. — Т. 1. -С. 203-216.

142. Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Семиотика города и городской культуры. Петербург. Труды по знаковым системам / Ю.М. Лотман. Тарту, 1984. - Вып. 18. - С. 30 - 45.

143. Луков Вл.А. Жанры и жанровые генерализации / Вл.А. Луков // Проблемы филологии и культурологи. — 2006. — № 1. С. 141 - 148.

144. Луков Вл.А. Теория персональных моделей в истории литературы / Вл.А. Луков. М.: МГУ, 2006. - 103 с.

145. Мазана Е.И. Тема Вечной Женственности в культурном; пространстве Серебряного века: автореф. дис. . канд. культурол. наук: 24.00.01 / Е.И. Мазина! — М., 2009. — 28 с.

146. Майорова О. Славянский? съезд 1867 года: Метафорика торжества / О. Майорова // НЛО. -2001. № 51. - С. 89 - 110.

147. Максимов ДЕ. О романе-поэме Андрея Б ел ого «Петербург» : К вопросу о катарсисе / Д.Е. Максимов // Максимов ДЕ. Русские поэты начала века: Очерки. Л.: Сов. писат., 1986. С. 240 - 348.

148. Макшеева Н.В. «Русская идея» в творческом сознании Андрея Белого: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. Омск, 2000 / Н.В. Макшеева // URE: http://dissertation2.narod.ru/avtoreferats8/r29.htm (дата обращения 25.08.2010).

149. Мароши В.В. «Монгольский миф» в русской литературе XX века / В.В. Мароши // Вестник ТГПУ. 2003. - Вып. 1 (33). - С. 48 - 54.

150. Межкультурная коммуникация: учебное- пособие // URL: http://www.gumer.info/bibliotekBuks/Lmguist/mkoiTim/index.php (дата обращения 2.03.2010).

151. Мелетинский Е.М. О происхождении литературно-мифологических! сюжетных архетипов / Е.М: Мелетинский // Литературные архетипы и универсалии / под. ред. Е. М: Мелетинского. — М.: Рос. гос. гуманитару, ун-т, 2001.-С. 73- 127.

152. Мережковский Д.С. Грядущий? Хам / Д;С. Мережковский- // URL: http://www.philosophy.ru/iphras/library/intel/mer.html (дата обращения' 25.08.2010).

153. Мереэюковскпй Д. С. Пророк русской революции // Мережковский Д. С. В тихом омуте: статьи и исследования разных лет / сост. Е.Я: Данилова / Д.С. Мережковский.-М.: Сов. пис., 1991. 496 с.

154. Метафизика Петербурга / отв. ред. Л. Морева. — СПб.: Эйдос, 1993. — 315 с. (Петерб. чтения по теории, истории и философии культуры; Вып. 1).

155. Минц З.Г. «Петербургский; текст» и русский символизм // Минц З.Г. Поэтика русского символизма / Минц З.Г. СПб.: Искусство-СПб, 2004.480 с.

156. Минц 3Т. О трилогии Д.С.Мережковского «Христос и Антихрист» // Минц З.Г. Поэтика русского символизма / З.Г. Минц. СПб.: Искусство-СПБ, 2004.-С. 223 -241.

157. Михайлова И.М. Мифологизация русской истории в художественном творчестве Д.С. Мережковского: роман «Антихрист (Петр и Алексей)»: автореф; дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 И.М. Михайлова. — СПб., 2009.-22 с.

158. Нации и национализм. — М.: Праксис, 2002. — 410 с.

159. Осипоеа О.И. Жанровое своеобразие прозы В. Брюсова 1900-х годов: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / О.И. Осипова. Владивосток, 2009. -224 с.

160. Осоцкий В.Д. Роман и история: традиции и новаторство советского исторического романа / В.Д. Осоцкий. — М.: Худож. лит., 1980. 384 с.

161. Паперный В.М. Андрей Белый и Гоголь: Статья вторая / В.М. Паперный // Типология литературных взаимодействий: труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. — Тарту, 1983 (Учен. зап. Тартуск. гос. ун-та. Вып. 620). С. 85 - 98.

162. Паперный В.М. Андрей Белый и Гоголь: Статья первая / В.М. Паперный // Единство и изменчивость литературного процесса: труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. Тарту, 1982 (Учен. зап. Тартуск. гос. ун-та. Вып. 604). - С. 112 - 126.

163. Паперный В.М. Андрей Белый и Гоголь: Статья третья / В.М. Паперный // Литература и публицистика: Проблемы взаимодействия: труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. — Тарту, 1986 (Учен. зап. Тартуск. гос. ун-та. Вып. 683). — С. 50 65.

164. Перепелицына Ю.Р: Художественная репрезентация национального характера в прозе А. Яшина: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Ю.Р. Перепелицына. — Ставрополь, 2009. — 230 с.

165. Петров A.B. Историческая традиция русской литературы XIX века и драма Д.С. Мережковского'«Павел I» (Проблема власти): дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / A.B. Петров. М., 1999.

166. Петров С.М. Исторический роман / С.М. Петров // История русского романа: в 2 т.- М.;Л.: АН СССР, 1962. Т. 1. - С. 203 - 250.

167. Полонский В.В. Мифопоэтика и динамика жанра в русской литературе конца XIX начала XX века / В.В. Полонский. — М.: Наука, 2008. - 285 с.

168. Полонский В.В. Опыты историософской прозы в русской литературе начала XX века /В.В. Полонский // В.Я. Брюсов и русский модернизм, сб. статей. М.: ИМЛИ РАН, 2004. - С. 132 - 145.

169. Юв.Пригодич В. «Тонкая книга» Татьяны Толстой или «Кысь», «брысь», «рысь», «Русь» / В. Пригодич // http:// www.pereplet.ru/html (дата обращения 27.05.2010).

170. Пустыгина H. Цитатность в романе Андрея Белого «Петербург». Статья1 / Н. Пустыгина // Уч. зап. Тартуск. ун-та: труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1977. T. XXVIII. — С. 80 - 97.

171. Райнеке Ю.С. Исторический роман постмодернизма и традиции жанра (Великобритания, Германия, Австрия): дис. . канд. филол. наук: 10.01.03 / Ю.С. Райнеке. -М., 2002.-212 с.

172. Реизов Б.Г. Французский исторический роман в эпоху романтизма / Б.Г. Реизов. Л.: ГИХЛ, 1958.-593 с.

173. Русский Эрос, или Философия любви в России / сост. В.П. Шестаков. -М.: Прогресс, 1991.-443 с.

174. Рыбаков В. Напрямую: Эссеистика, письма, интервью / В. Рыбаков. — СПб.: Лимбус Пресс; ООО «Издательство К. Тублина», 2008. 400 с.

175. Рябое О.В. Русская философия женственности (XI — XX века) / О.В. Рябов. — Иваново: Издат. центр «Юнона», 1999. 359 с.

176. Савельева И.М. Теория исторического знания / И.М. Савельева, А.В.Полетаев. — СПб.: Изд-во «Алетейя. Историческая книга», 2007. — 523 с.

177. Сайд Э. Ориентализм / Э. Сайд. СПб.: Русский Mipb, 2005. - 640 с.

178. Саитоеа З.Р. Проблема национального характера в прозе Н.С. Лескова: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / З.Р. Саитова. — Бирск, 2007. — 177 с.

179. Сайко Е.А. Культур-диалог в переходные эпохи: от Серебряного века к современности: дис. . д-ра философ, наук: 09.00.13 / Е.А. Сайко. М., 2006.-336 с.

180. Самарина М.А. Воплощение религиозно-философских и эстетических исканий Белого в его романах начала века: «Серебряный голубь», «Петербург», «Котик Летаев»: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / М.А. Самарина. М., 2000. - 166 с.

181. Самохин A.B. Евразийство как идейно-политическое течение в России XX века: дис. . канд. ист. наук: 23.00.01 / A.B. Самохин. М., 2004. -229 с.

182. Сараскина Л. Активисты хаоса в режиме action / Л. Сараскина // Лит. газ. 2002. - № 8 (5868). - 27 февраля - 5 марта.

183. Секацкий А. Моги и их могущества / А. Секацкий // Незримая империя. — СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2005. С. 17 - 138.

184. Синицкая A.B. Пространственность и метафорический сюжет (на материале произведений С. Кржижановского и К. Вагинова): дис. . канд. филол. наук: 10.01.08 / A.B. Синицкая. Самара, 2004. - 202 с.

185. Славникова О. Я люблю тебя, империя / О. Славникова // Знамя. — 2000. -№ 12.

186. Следзевский И.В. Образ России в контексте цивилизационных представлений / И.В. Следзевский // URL: www.lihachev.ru/./2009/0lsekcial/Sledzevskyl.doc (дата обращения 30.05.2010).

187. ИІ.Смазнова О.Ф. Время и этос мифа. Диалектика мифотворчества в русской культуре XIX—XX веков; НовГУ имени Ярослава Мудрого / О.Ф. Смазнова. — Великий Новгород, 2007. — 324 с.

188. Тимофеев М.Ю. Нациосфера: Опыт анализа семиосферы наций / М.Ю; Тимофеев: Иваново: Иван; гос. ун-т, 2005. - 279 с.

189. Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы: Избранные труды / В.Н. Топоров. — СПб:: Искусство-СПБ, 2003. 616 с.

190. Топоров В Н. Петербургский текст русской литературы: Избранные труды /В.Н. Топоров. СПб.: Искусство - СПб, 2003. - 616 с.

191. Топоров В Н. Текст города-девы и города блудницы в;мифологическом аспекте / В.Н. Топоров // Исследования по структуре текста. — Мл Наука; 1987.-С. 121-132.

192. Трегуб C.B. Цивилизационная идентичность России: (социально-философский анализ): автореф. дис. . канд. философ, наук: 09.00.11 / C.B. Трегуб. М., 2008. - 22 с.

193. Трубецкой E.H. Миросозерцание B.C. Соловьева: в 2 т. / E.H. Трубецкой. -М., 1995.-Т. 1.

194. Трубина JJ.A. Историческое сознание в русской литературе первой« трети XX века: Типология; поэтика: дис. . д-ра филол. наук: 10.01.01 / Л.А. Трубина. М., 1999. - 328 с.

195. Успенский Б. Семиотика истории. Семиотика культуры / Б. Успенский // URL: http://www.gumer.info/bibliotekBuks/Culture/Ysp/05.php (дата обращения 30.05.2010).

196. Успенский Б.А. Historia sub specie semioticae / Б.А. Успенский // Культурное наследие Древней Руси. Истоки, становление, традиции. — М.: Наука, 1976. С. 286-291.

197. Успенский Б.А. Историко-филологические очерки / Б.А. Успенский. — М.: Языки славянской культуры, 2004. 175 с.

198. Успенский Б.А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление) / Б.А. Успенский. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. — 680 с.

199. Фидлер Л. Пересекайте границы, засыпайте рвы / Л. Фидлер // Современная западная культурология: самоубийство дискурса. — М., 1993.-С. 462-518.

200. Философская энциклопедия. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998. - 320 с.

201. Философское миросозерцание Н.А.Бердяева. (Автоизложение). Публикация проф. А.П.Оболенского // Записки Русской Академической группы в США. Нью-Йорк, 1998. Том XXIX.

202. Фуко М. Ницше, генеалогия, история / М. Фуко // URL: http://www.nietzsche.ru/look/fuko.php (дата обращения 30.05.2010).

203. Фукуяма Ф. Конец истории / Ф. Фукуяма // Вопросы философии. — 1990.3. С. 134- 148.

204. Фурман Т.Г. «Русская идея» в творческом сознании Андрея Белого / Т.Г. Фурман // Изв. Урал. гос. ун-та. 2007. - № 48. - С. 163 -169.

205. Хабермас Ю. Модерн незавершенный проект / Ю. Хабермас // Вопр. философии. - 1992. - № 4. - С. 40-53.

206. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне / Ю. Хабермас; пер. с нем. М.: Весь Мир, 2003. - 416 с

207. Хобсбаум Э. Век Империи. 1875 1914 / Э. Хобсбаум. - Ростов н/Д.: Феникс, 1999. - 540 с.

208. Хобсбаум Э. Век Капитала. 1848 1875 / Э. Хобсбаум. - Ростов н/Д.: Феникс, 2000. - 480 с.

209. Хобсбаум Э. Век Революции. 1789 1848 / Э. Хобсбаум. - Ростов н/Д.: Феникс, 1999. — 480'с.

210. Ходукина Т.Н. Национальный образ мира в поэзии А.С.Пушкина: Лекция, / Т.Н. Ходукина. -М'.: МГУКИ, 1999. 49 с.261 .Циплаков Г. Зло, возникающее в дороге, и дао Эраста / Г. Циплаков // Новый мир.- 2001. -№ 11.-С. 159-181.

211. Цымбурский В. О русском викторианстве. Ч. 1 / В. Цымбурский // URL: http://www.apn-nn.ru/pubs/617.html (дата обращения 2.03.2010).

212. Черников H.H. Тема Петербурга в историософской трилогии Д.С. Мережковского «Царство Зверя» / И.Н. Черников // URL: http://www.nbuv.gov.ua/Portal/SocGum/Apsflil/200922/chernikov.pdf (дата обращения 25.08.2010).

213. Чхартишвши Г. Но нет Востока и Запада1 нет (О новом андрогине в мировой литературе) / Г. Чхартишвили // Иностр. лит. 1996. — № 9. — С. 254-263.

214. Шаляпина JI.B. Эволюция художественной концепции истории в современном историческом романе: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / Л.В. Шаляпина. Барнаул, 2000.

215. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса: дис. . д-ра филол. наук: 10.02.01; 10.02.19 / Е.И. Шейгал. Волгоград, 2000. - 432 с.

216. Шешунова C.B. Национальный образ мира в русской литературе: П.И. Мельников-Печерский, И.С. Шмелев, А.И. Солженицын: дис. . д-ра филол. наук: 10.01.01 / C.B. Шешунова. Дубна, 2006. - 368 с.

217. Шешунова C.B. Национальный образ мира в эпопее А.И. Солженицына «Красное колесо» / C.B. Шешунова. — Дубна: Б/и, 2005. — 111 с.

218. Шнирелъман В. Евразийцы и евреи / В. Шнирельман // URL: scepsis.ru/library/id952.html (дата обращения 5.05.2010).

219. Штыгашева О.Г. Художественный синтез в романе Андрея Белого «Петербург»: дис. . канд. филол. наук: 10.01.01 / О.Г. Штыгашева. -Якутск, 2008. 224 с.21\.Шубарт В. Европа и душа Востока / А. Шубарт. — М.: Рус. идея, 1997. — 448 с.

220. Щедрина HIM: Исторический; роман в русской литературе последней трети XX века: Пути развития. Концепция личности. Поэтика: дис. . д-ра филол. наук: 10.01.01 / Н.М. Щедрина. Уфа, 1995: - 379 с.

221. Щедрина Н.М. Проблемы поэтики исторического романа русского зарубежья: М. Алданов, В. Максимов, А. Солженицын / Н.М. Щедрина. Уфа: Изд-во Башк. гос. ун-та, 1993. - 176 с.

222. Щербинина Н:Г. Героический миф в конструировании политической реальности России: автореф. дис. . д-ра полит, наук: 23. 00. 01 / Н.Г. Щербинина- М.,.2008. 40 с.

223. Эйхенбаум Б. Творчество Тынянова / Б. Эйхенбаум // Эйхенбаум Б; о прозе: О поэзии. JL: Худ. лит., 1986. — С. 210 — 223.

224. Эко У, Заметки на полях «Имени розы» / У. Эко. СПб.: Симпозиум, 2007.-96 с.

225. Энциклопедия, постмодернизма. — Мн.: Интерпрессервис; Книжный дом, 2001.

226. Эткинд Ä. Новыйисторизм, русская версия / А. Эткинд // НЛО. 2001. — № 47.

227. Яковлева Т.А. Культура и культурология в хронотопе переходности: дис. . канд. культурологии, наук: 24.00.01; / Т.А. Яковлева. Челябинск,. 2004.-192 с.

228. Ямполъский М. Физиология символического. — Кн. 1. Возвращение Левиафана: Политическая теоллогия, репрезентация власти и конец: Старого режима / М. Ямпольский.- М.: НЛО, 2004. 800 с; .

229. Янгулова Л. Юродивые и Умалишенные: генеалогия инкарцерапий в России / Л. Янгулова // Мишель Фуко и Россия: сб: статей / под ред. О. Хархордина. СПб.; М.: Европ. Ун-т в; Санкт-Петербурге; Летний сад, 2001.-С. 192-211.У