Языковое моделирование когнитивных процессов в англоязычной психологической прозе XX века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.04, доктор филологических наук Щирова, Ирина Александровна

• Щирова, Ирина Александровна
• доктор филологических наук
• 2001

Оглавление диссертации доктор филологических наук Щирова, Ирина Александровна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ МИРА В ТЕКСТАХ

ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ: БАЗОВЫЕ ПОНЯТИЯ

1. Психологизм прозы в контексте проблем литературоведения и лингвистики.

2. Методология описания психологизма.

3. Концептуальные основы и лингвистические маркеры психологизма

4. Специфика субъектно-объектной организации текстов психологической прозы.

5. Специфика семантико-функционального расслоения авторского "Я" в текстах психологической прозы.

5.1. Особенности интерпретации психологических текстов

6. Коммуникативная семантика текстов психологической прозы.

6.1. Автокоммуникация как средство самообъективации персонажа

6.2. Языковые средства изображения автокоммуникации

7. Некоторые особенности знаковой природы текстов психологической прозы

Выводы.

ГЛАВА II. КОГНИТИВНЫЕ ПРОЦЕССЫ ПЕРСОНАЖА В КОН- 13 2 ТЕКСТЕ РЕФЕРЕНЦИАЛЬНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ ТЕКСТОВ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ 1. Интериоризация и общие принципы её художественного моделирования в текстах психологической прозы: модус восприятия и модус мышления.

2. Интериоризированные формы речи как средство изображения процессов восприятия и мышления

2.1. Психологические особенности эмпирической внутренней речи.

2.2. Изображённая внутренняя речь и её типологические модификации

3. Описание когнитивных процессов персонажа через модус восприятия и модус мышления: условность и преимущества

4. Отражение картины мира в структурах квазисознания

5. Истина как конечная цель освоения мира персонажем . 162 Выводы

ГЛАВА III. ЯЗЫКОВЫЕ ФОРМЫ ИЗОБРАЖЕНИЯ КОГНИТИВНЫХ 177 ПРОЦЕССОВ В ИНТЕРИОРИЗИРОВАННЫХ ТЕКСТАХ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ

Раздел I. ХУДОЖЕСТВЕННОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ПРОЦЕССА ВОСПРИЯТИЯ В ТЕКСТАХ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ

ПРОЗЫ.

1. Модус восприятия как способ освоения мира персонажем

2. Образ в структуре квазисознания.

2.1. Перцептуальные образы как фиксаторы сенсорного опыта персонажа.

2.2. Тропы как вехи мироосмысления персонажа.

2.2.1. Роль тропов в активизации читательского восприятия.

3. Работа сознания и поиск истины в модусе восприятия . 197 3.1. Модус восприятия: "действительность жизни" vs. действительность искусства".

Раздел II. ХУДОЖЕСТВЕННОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ПРОЦЕССА МЫШЛЕНИЯ В ТЕКСТАХ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ

1. Модус мышления как способ освоения мира персонажем.".

2. Диалог сознания. Динамика мысли как динамика поиска истины.

3. Работа сознания и поиск истины в модусе мышления . 232 Выводы

ГЛАВА IV. ЯЗЫКОВЫЕ ФОРМЫ ИЗОБРАЖЕНИЯ КОГНИТИВ- 253 НЫХ ПРОЦЕССОВ В ЭКСТЕРИОРИЗИРОВАННЫХ ТЕКСТАХ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ

1. Феномен художественной детали и его освещение в научной литературе.

1.1. Деталь и подробность.

1.2. Деталь и образ.

2. Детализация внешнесобытийного ряда как средство психологизации повествования.

3. Типология художественной детали в экстериоризированных текстах психологической прозы.

3.1. К вопросу типологии детали в литературоведении и лингвистике.

3.2. Функционально-семантическая классификация детали

3.2.1. Эмоционально-нейтральная деталь

3.2.2. Эмоционально-окрашенная деталь.

3.2.3. Эмоционально-сущностная деталь.

3.2.4. Эмоциональный символ.

3.2.5. Трансформация функционально-семантических типов детали.

3.3. Гносеологическая классификация детали.

Выводы :.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Языковое моделирование когнитивных процессов в англоязычной психологической прозе XX века»

Никакому воображению не придумать такого множества противоречивых чувств, какие обычно уживаются в одном человеческом сердце

Франсуа де Ларошфуко

Все есть переживание", заметил Мартин Хайдеггер [Хайдеггер 1993, 109]. То, что делается людьми и с участием людей, не может не принадлежать личному началу. Это определяется самой сущностью отношения человека к культуре - одновременной изоморфностью личности её универсуму и необходимостью быть его частью [Лотман 1996, 314]. Чем бы ни занималась литература, она неизбежно моделирует человека, при этом каждая эпоха порождает собственную модель "Я", собственную "структуру героя" (Гинзбург), собственную "психологическую гамму", которую "перебирает" искусство (Выготский).

В XX веке внимание художника к внутреннему Универсуму проявляет себя в "бесконечно разветвленном психологизме" (Вейдле) литературы в целом. Психологизация повествования признается тенденцией развитой художественной коммуникации и становится объектом досконального изучения. Тексты психологической прозы вызывают с этой точки зрения закономерный интерес, поскольку моделируют в художественной форме внутренний мир человека. Внимание к изображению когнитивных процессов усиливается значимостью проблемы "Я" для господствующих в науке коммуникативной, когнитивной и интерпретативной парадигм.

Наиболее подробно психологические тексты исследуются в литературоведении. Спектр литературоведческих работ, в рамках которых решаются проблемы психологизма, достаточно широк [Анастасьев 1982, Васильева

1978, Вейдле 1996, Гениева 1982, 1984, 1989; Гинзбург 1999, Есин 1998, Ивашева 1971, 1974, 1979 (1, 2), 1981, 1986; Руднев 1999, Сорокина 1984, Хоружий 1996, 1997, Эткинд 1998]. Однако описание психологической прозы остается неполным без выявления и упорядочивания языковых форм, моделирующих в тексте чувствующее и мыслящее "Я". Лишь уточнение таких языковых маркеров позволит уточнить и само сложное понятие "психологизм".

О внимании языкознания к проблемам художественного моделирования "Внутренней Вселенной" (Жан-Поль) свидетельствуют лингвистические работы, в которых психологическая проза выступает материалом или предметом исследования [Ольшанская 1980, Похилевич 1984, Гаибова 1986, Маркова 1992, Серова 1996, Лустрэ 1996]. Все они, признавая факт психологизации современной прозы, не предлагают, тем не менее, системного описания обеспечивающих эту психологизацию языковых средств. Отсутствие лингвистического описания текстообразующих признаков психологизма, реализующих его в разных формах художественных произведений и на разных этапах развития литературы, не позволяет ответить на вопрос, в каком случае психологизм становится композиционно-смысловой доминантой текстового целого.

С учетом сказанного, актуальность исследования языковых форм воплощения в художественном тексте чувствующего и мыслящего "Я", иными словами, систематизация языковых маркеров психологизма не подлежит сомнению.

Принимая во внимание значимость "проблемы субъекта" для современной науки [Степанов 1998, 698], а также учитывая существующие в объективной реальности и признаваемые наукой такие категориальные признаки автора и персонажа, как объективированная субъектность первого и субъективированная объектность второго [Гончарова 1989, 15]1, можно сформулировать следующую гипотезу: психологизм англоязычной прозы XX века определяется преобладанием в тексте структур сознания персонажа-квазисубъекта, художественные формы изображения которых носят эксплицитный или имплицитный характер. Эксплицитный характер изображения работы сознания предполагает воспроизведение когнитивных процессов в плане художественно-трансформированной внутренней речи. Имплицитный характер изображения работы сознания предполагает воспроизведение когнитивных процессов через материализованные структуры персонажа или его ассоциативные характеристики, способные имплицировать внутренний мир. Гносеологической основой психологизации повествования в обоих случаях выступает специфика семантико-функционального расслоения авторского "Я", выражающаяся в изменении взаимоотношения антропоцентров художественного текста и выдвижении на уровне его содержания и смысла антропоцентра "персонаж" . Вне зависимости от способа изображения квазисознания в психологическом тексте возникает иллюзия когнитивной деятельности персонажа без видимого авторского вмешательства. Это максимально интимизирует повествование, сокращая дистанцию между антропоцентрами "автор" и "читатель".

Поскольку характер психологизма зависит от культурно-исторического контекста, в условиях которого существует психологический текст, в работе

1 Данное базисное положение явилось отправной точкой при разработке концепции психологизма прозы в рамках настоящего исследования.

2 Здесь и далее, таким образом, мы отталкиваемся от понимания художественного текста как превращенного речевого коммуникативного акта -процесса, позволяющего коммуникации из индивидуального акта превращаться в общественно осознанный продукт, порождаемый гносеологической ориентацией человеческого сознания [Молчанова 1988, 38]. признается существование не только инвариантных, но и вариативных признаков психологизма, актуализирующихся в его культурно-исторических модификациях, в частности, в литературе модернизма и психологического реализма. Психологическая проза и ее текстообразующая основа - психологизм - рассматриваются, таким образом, в широком культурно-историческом контексте и с учётом их места в континууме мировой литературы. В зависимости от способа изображения когнитивных процессов психологические тексты делятся на интериоризированные и экстериоризированные, соответственно моделирующие освоение мира "изнутри" и "извне". Понятие когниции при этом трактуется расширительно, поскольку вопрос соотношения чувства и мысли в науке решается неоднозначно [Шаховский 1987, 41-45], а положение о том, что при изучении когнитивных процессов можно отвлечься от воздействующих на них эмоций носит методологически временный характер и является по сути допущением [Кубрякова, Демьянков, Панкрац, Лузина 1996,60].

Говоря о выдвижении антропоцентра "персонаж" как на уровне содержания, так и на уровне смысла текста, мы имеем в виду не только изображенную, то есть принадлежащую художественной коммуникации когнитивную самостоятельность персонажа (уровень содержания), но и самостоятельность еще не изображенную, но уже принявшую форму авторской интенции (уровень смысла).

Чтобы пояснить такое разграничение, сошлёмся на понятия "имплицитного автора" и "имплицитного читателя" как они трактуются Ю.И. Левиным [1998].

Ю.И. Левин предлагает рассматривать текст с трех точек зрения:

1) внутренней (область семантики), которая охватывает то, о чем говорится в тексте, в частности, эксплицированных в нем лиц;

2) внешней (область прагматики), которая учитывает, кем создан и как функционирует текст, то есть реального автора и реальное лицо, воспринимающее текст;

3) интенциональной (область глубинной, интенциональной семантики), которая выявляет, для чего создан текст и кто подразумевается под его читателем, то есть "имплицитного автора" как образ автора, предполагаемый текстом и выступающий из его характера, и "имплицитного читателя", то есть потенциального читателя, предполагаемого текстом [Левин, Op. Cit., 264].

Исходя из видения текста Левиным, уровень смысла текста следует трактовать как принадлежащий интенциональной, глубинной семантике.

Поскольку художественный текст является вторичной моделирующей системой, в которой сочетаются отражение объективного мира и авторский вымысел [Тураева 1986, 13], исследователи разводят планы реальной (автор -текст - читатель) и изображенной (повествователь - персонаж) коммуникации [Гончарова 1989, 233]. В пользу такого разведения говорит неспособность лингвиста сделать четкие выводы об аутентичной субъективно-оценочной позиции реального автора - они потребовали бы, в качестве необходимого дополнения, основательного литературоведческого анализа с использованием биографических или исторических данных. Права Е.В. Падучева, считающая, что оценки и мнения, вложенные автором в произведение, лишь косвенным образом отражают его подлинные оценки и мнения. В коммуникативной ситуации нарратива аналогом говорящего выступает повествователь, который, в свою очередь, может самоустраняться, передавая функции персонажу. Вопрос о соотношении между "приоритетным сознанием текста" и его создателем выходит, таким образом, за рамки лингвистического анализа текста [Падучева 1996,203-204,215-216]1.

1 Точка зрения Е.В. Падучевой согласуется с утверждением У. Эко о размытости, а зачастую, и нерелевантности самого понятия "интенция автора" (very difficult to find out and frequently irrelevant for the interpretation), равно как и о возможности противопоставления ему иного понятия - "интенция

Признание невозможности проведения в диссертации подробного литературоведческого анализа не исключает использования его отдельных элементов. Более того, в процессе систематизации языковых маркеров психологизма представляется целесообразным акцентировать его комплексную природу, рассмотреть психологизм как понятие, находящееся на стыке ряда смежных наук. Основанием для такого рассмотрения служит всеобъемлющий характер "Я". Очерчивая собственно предмет изображения в психологических текстах - "Я" чувствующее и "Я" мыслящее - "Я" не только "проникает" в лингвистику, программируя изучение языковых форм художественной трансформации реальных когнитивных процессов (Ср. идея Бытия, к которому мы имеем доступ через язык у Хайдеггера). Тем или иным образом проблемы "Я" решаются в литературоведении, семиотике, философии и психолингвистике. Универсализм "Я" позволяет видеть в перечисленных науках концептуальную нишу, в которую может быть "встроен" психологизм1. На выбор смежных наук, в контексте которых следует изучать психологизм, не может не повлиять и базовое понимание текста как сложного знака [Лотман 1970, 31; Сусов 1978, 125; Barthes 1989, 168; Peckham 1979, 106107] и как коммуникативного целого [Jacobson 1997, 71-76; Левин 1998, 464; ван Дейк 1989, 26; Seung 1982, 95]. текста" [Есо 1996(1), 25; (2) 64-65] (Ср. "имплицитный автор", по Левину). Сказанное не отрицает абсолютной текстообразующей функции автора как когнитивного субъекта, планирующего и продуцирующего любой вид самостоятельности персонажа, включая когнитивную.

1 Здесь представляется уместным сослаться на мнение В.Г. Гака, который, систематизируя слова ментального поля, замечает, что для установления его структуры в плане содержания следует принимать во внимание труды по психологии и философии, рассматривающие проблему мышления, его содержание, генезис и аспекты [Гак 1998, 662].

Вывести психологизм за рамки чисто лингвистических изысканий побуждает общее направление современной научной мысли. Названия некоторых сравнительно недавно появившихся отраслей гуманитарного знания, как то психолингвистика, социопсихолингвистика, этнопсихолингвистика или лингвокультурология свидетельствуют об объективных интеграционных процессах в науке. Исследователи пишут об "экспансионизме лингвистики" в другие области знания [Кубрякова 1995, 207] или же, наоборот, о "прорыве" философских, психологических, социологических концепций в проблемное поле языка [Руденко, Прокопенко 1995, 126]. Вновь утверждает себя в научном мировидении идеал цельного знания, восходящий к воззрениям П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова и А.Ф. Лосева. Развитие лингвистической мысли стимулируется как явление культуры и жизни [Постовалова 1995, 414]1. Все сказанное подтверждает целесообразность обращения к лингвистическим основам психологизма прозы в широком научном контексте.

Представленный в диссертации взгляд на психологизм как на комплексное понятие не означает отказа от ведущей роли его лингвистического описания. Напротив, он представляется необходимым условием для выявления концептуальных основ психологизма, без понимания которых не может быть достигнута главная цель работы - систематизация его языковых маркеров.

Раскрытие специфики психологизма в рамках сформулированной гипотезы требует решения целого ряда задач. К ним относятся:

• описание специфики субъектно-объектной организации психологи

1 Разумно в связи с этим вспомнить Ю.С. Степанова, который, перефразируя знаменитую формулу Хайдеггера "Язык - дом духа", называет язык "домом" логики, знания, философствования и усматривает в языке "пространство мысли" [Степанов 1995, 8, 32]. ческих текстов как философско-онтологической основы психологизма;

• описание специфики семантико-функционального расслоения "Я" как гносеологической основы психологизма;

• выявление особенностей субъектно-объектной организации и се-мантико-функционального расслоения "Я" в интериоризированных и эксте-риоризированных психологических текстах;

• изучение влияния психологизации повествования на антропоцентрическую организацию психологических текстов, в том числе, с точки зрения их интерпретативной семантики; описание коммуникативной семантики психологических текстов, выявление языковых средств и функциональной направленности изображения в них коммуникации и автокоммуникации;

• описание референциальной семантики психологических текстов в контексте, понятий "интериоризация" vs. "экстериоризация", "самообъективация", "картинй • мира", "истина";

• выявление и систематизация языковых средств художественного моделирования когнитивных процессов в интериоризированных и экстерио-ризированных психологических текстах, описание психологизма прозы на языковом уровне. Это, в свою очередь, диктует необходимость:

1. описания языковых средств эксплицитного изображения когнитивных процессов в интериоризированных психологических текстах;

2. описания языковых средств имплицитного изображения когнитивных процессов в экстериоризированных психологических текстах;

3. уточнения роли эксплицитного и имплицитного изображения когнитивных процессов в модернистских и реалистических психологических текстах; :

• рассмотрение психологических текстов как семиотических объектов с присущими им функциями создания и передачи информации; выявление связи этих функций со знаковой природой текста, рецептивной способностью читателя и культурно-исторической модификацией психологизма; изучение влияния процесса знакообозначения на фабульность психологической прозы.

Для решения поставленных задач используется комплексная методика, включающая элементы компонентного и многоступенчатого дефиниционно-го анализа, контекстуального анализа, а также лингвостилистической интерпретации литературного произведения с привлечением факторов широкого историко-культурного контекста.

Разрабатываемая проблематика находится на стыке нескольких, интенсивно развивающихся сегодня направлений теории текста, к которым можно отнести: а) изучение полифонической структуры художественного текста и различных видов его членимости; б) описание антропоцентрической структуры художественного текста и взаимодействия его антропоцентров, основанное на понимании категории АВТОР как абсолютной текстообра-зующей категории; в) рассмотрение текста как процесса глобального семио-зиса, одной из составляющих которого является интерпретанта, приобретающая особую значимость в ходе художественной коммуникации; г) изучение текста в его референциальном аспекте.

Теоретической базой для написания диссертационного исследования послужили работы отечественных и зарубежных ученых в области лингвистики (Е.М. Вольф, В.Г. Гак, Б.М. Гаспаров, Г.В. Колшанский, В.Н. Телия, М. Пфютце), когнитологии и семасиологии (Е.С. Кубрякова, М.В. Никитин), лингвистики текста и семантики художественного текста (И.В. Арнольд, О.П. Воробьева, Е.А. Гончарова, В.А. Кухаренко, С.М. Мезенин Г.В. Молчанова, З.Я. Тураева, P.O. Якобсон), теории художественной речи (В.В. Виноградов, Б.А. Ларин, Г.В. Степанов), философии (Ж. Деррида, В. Дильтей, Э. Кассирер, Ж. Лакан, X. Оргтега-и-Гассет, Р. Рорти, Ж.-П. Сартр) и логики (С.А. Крипке, Б. Рассел, Дж. Серль, Я. Хинтикка), философии и логики языка (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева, В.И. Постовалова, Н.К. Рябцева, Б.А. Серебренников), литературоведения и философии искусства (М.М. Бахтин, Е.Ю. Гениева, Е.М. Гинзбург, Е. Добин, Б.А. Есин, В.В. Ивашева, М.С. Каган, А.В. Михайлов, В.А. Подорога, Б.В. Томашевский, С.С. Хоружий, Р.Д. Цивин), структурализма и семиотики (Вяч.Вс. Иванов, Ю.И. Левин, Ю.М. Лотман, Ю.С. Степанов, Р. Барт, Ч.С. Пирс, Ж. Женетт, Дж. Каллер, Цв. То-доров, У. Эко), феноменологии (Р. Ингарден, Н. Холланд), герменевтики (П. Рикер), психологии и психолингвистики (Л.С. Выготский, И.Н. Горелов, Н.И. Жинкин, А.А. Леонтьев, К.Ф. Седов), рецептивной эстетики (В. Изер).

Новизна исследования заключается в том, что в нем впервые решается проблема наполнения языковым содержанием понятия "психологизм". Языковые механизмы реализации психологизма описываются с учетом историко-культурного контекста, которому принадлежит психологический текст. Несмотря на признание исследователями факта психологизации современной литературы, на момент написания диссертации текстообразующие свойства психологизма не получили системного освещения в известных нам научных трудах. Предложенная в работе методика изучения психологизма позволяет систематизировать языковые формы художественного моделирования когнитивных процессов и выявить языковые маркеры психологизма в интериоризированных и экстериоризированных психологических текстах. Базой для такой систематизации впервые выступают концептуальные основы психологизма, для описания которых привлекаются данные смежных наук и учитываются сущностные характеристики психологического текста, как то особенности его референциальной, знаковой и коммуникативной природы, а также специфика расслоения авторского "Я", отражающаяся в специфике субъектно-объектной и антропоцентрической организации текстового целого. Изучение языковых форм, образующих композиционно-смысловую доминанту психологического текста, и уточнение возможностей их варьирования в условиях конкретного историко-культурного контекста впервые проводятся с учетом философско-литературоведческой трактовки сущности психологизма, но при безусловном акцентировании его лингвистической природы.

Материалом для исследования служат произведения Дж. Джойса, В. Вулф и У. Фолкнера как тексты "потока сознания", М. Каннингема - как продолжающие их традиции, Ш. Андерсона, К. Мэнсфилд, B.C. Притчетта, Ф. Кинга, С. Хилл, М. Спарк, У. Сэнсома, Г. Бейтса, Дж. К. Оутс - как воплощающие традиции психологического реализма, Дж. Фаулза, А. Брукнер, Г. Уэскотта, JI. Сандерса, П.Д. Джеймс, Р. Ренделл (Б. Вайн) и М. Уолтере как содержащие элементы психологизма.

На защиту выносятся следующие теоретические положения:

1. Композиционно-смысловой доминантой текстового целого в произведениях психологической прозы выступает психологизм - совокупность свойств текста, охватывающих его семантику и структуру, реализующих основополагающую интенцию автора и функционально направленных на имитацию когнитивной самостоятельности персонажа.

2. Специфика расслоения авторского "Я", являющаяся гносеологической основой психологизма, заключается в иллюзии его замещения самостоятельно чувствующим и мыслящим "Я" персонажа. Следствием функциональной направленности психологического текста на изображение когнитивной самостоятельности персонажа на фоне видимого отсутствия ее реальной когнитивной основы - авторской рефлексии и авторской оценки -становится перераспределение основных антропоцентров текста: на первый план выдвигается персонаж-квазисубъект. Выдвижение персонажа в художественной структуре психологического текста реализуется через эксплицитное изображение его когнитивных процессов в плане художественно-трансформированной внутренней речи (интериоризацию) и имплицитное изображение его когнитивных процессов через экстериоризирующую их деталь (экстериоризацию).

3. Функциональная направленность психологического текста на изображение когнитивной самостоятельности персонажа определяет методологическую важность описания его референциальных характеристик в контексте понятий "интериоризация", "экстериоризация", "самообъективация", "картина мира", "истина", "эгоцентризм". Как и понятие "интимизация", обозначенные понятия принадлежат уровню интенциональной семантики, являются концептуальными основами психологизма и маркируются в ткани текста комплексом языковых средств.

4. Процесс формирования картины мира в интериоризированных психологических текстах воспроизводят языковые средства, имитирующие: а) образность, повышенную предикативность и свернутость структуры эмпирической внутренней речи (перцептуальные образы и тропы, эллиптические и односоставные предложения, парцеллированные структуры); б) "активное" диалогическое начало мысли, ее стремление к истине (традиционные средства диалогизации, модусы пропозициональных установок в их иерархии, различные типы номинации). Перечисленные языковые средства копируют в художественной форме реальный когнитивный цикл в его направлении от восприятия к знанию.

5. Процесс объективации картины мира в экстериоризированных психологических текстах воспроизводят компоненты текста, формирующие материализованные структуры или ассоциативные характеристики персонажа (действия, слова, жесты, особенности внешности, быта и т.д.). В качестве "отпечатков" картины мира такие детали имплицируют: а) существование в сознании персонажа определенной картины мира (конструктивно-целостная деталь); б) "разрушение" существующей в сознании персонажа картины мира, то есть трансформацию его мировосприятия и мирооценки как целостной системы взглядов и мотиваций (деконструктивистская деталь).

6. Важным средством психологизации повествования выступает детализация. Учитывая функциональную направленность психологического текста на изображение когнитивной самостоятельности персонажа, а также исходя из специфики функционирования деталей, зависящей от изменений в семантической структуре формирующих их лексических единиц, детали психологического текста можно условно разделить на эмоционально-нейтральные, эмоционально-окрашенные, эмоционально-сущностные и эмоциональные символы. Все детали психологического текста стремятся к импликации глубинного смысла - раскрытию сущностных психологических характеристик персонажа.

7. Изображение любых видов коммуникации в психологическом тексте - автокоммуникации (канал "Я-Я", "общение" персонажа с самим собой) или коммуникации в собственном смысле этого слова (канал "Я-ОН") как вербальной, так и невербальной (поступки, мимика, жесты, кинесика, направленные на адресата) исходит из самообъективации персонажа, поскольку прямо (интериоризированные тексты) или косвенно (экстериоризированные тексты) имитирует когнитивную самостоятельность персонажа в процессе познания мира и поиска в нем собственной истины.

8. Отсутствие в психологическом тексте эксплицитно выраженного оценочного мнения автора интимизирует повествование, иллюзорно сокращая дистанцию между читателем и персонажем. Функционально направленная в действительности на активизацию апперцепционной базы, знаний и памяти, общих для читателя и автора, интимизация обусловливает "широкие права" читателя психологических текстов, диктует гибкость их интерпретационной программы. Лингвистическими маркерами интимизации выступают любые средства формирования подтекста, вовлекающие читателя в процесс "самостоятельной" интерпретации внутреннего мира персонажа.

9. Для психологического текста характерен индексальный \ индексаль-но-иконический способ знакообозначения. Иконы-индексы, отражающие природу художественно-трансформированной внутренней речи в интериори-зированных текстах (перцептуальные образы, тропы, парцеллированные структуры, односоставные и эллиптические предложения), и собственно индексы в экстериоризированных текстах (детали, экстриоризирующие процессы сознания) указывают на большее, чем они называют на уровне денотата, соотносятся с глубинным текстовым смыслом. Формируя парадигматические связи в структуре психологического текста, индексы ослабляют его фа-бульность: события внешнего мира заменяются "событиями" в мире сознания.

Теоретическая значимость работы состоит в выявлении концептуальных и языковых основ психологизма англоязычной прозы XX в. и описании психологизма как сложного образования - совокупности конститутивных свойств, формирующих композиционно-смысловую доминанту текстового целого. Систематизация языковых форм проявления психологизма в области текстовой семантики и структуры и уточнение функциональной направленности психологических текстов включают недостающее лингвистическое звено в описание их текстотипологической специфики, позволяют объяснить психологизм с лингвистических позиций. Установление лингвистических особенностей психологизма с опорой на приоритетные лингвистические парадигмы - коммуникативную, когнитивную и интерпрета-тивную, а также расширение традиционной базы лингвистического исследования определяют перспективу дальнейшей разработки этого сложного понятия. Раскрытие механизмов вербализации психологических процессов в ткани художественного текста является шагом на пути к созданию новой практики лингвистического описания и интерпретации психологической прозы. Решение намеченных задач вносит вклад в разработку проблем тек-стотипологии и способствует развитию и детализации тематики, связанной с антропоцентризмом художественного текста и его семиотической природой. Описание художественного моделирования когнитивных процессов в психологических текстах, равно как и выявление факторов, влияющих на понимание изображенной работы сознания читателем, значимы с точки зрения когнитивных аспектов литературной семантики, поскольку раскрывают семантический и структурный потенциал художественного текста с позиций процессов его порождения и понимания.

Апробация работы. Работа выполнена на кафедре английской филологии Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Основные положения работы обсуждались в виде докладов на заседаниях кафедры, кафедральных семинарах по актуальным проблемам лингвистики и на научных конференциях "Герценовские чтения" в РГПУ им. А.И. Герцена в 1993, 1996, 1997, 1998, 1999, 2000, 2001 гг. Результаты исследования отражены в монографии, статьях и тезисах научных конференций, проходивших в гг. Киев (1991), Чита (1993), Курган (1999) и Минск (1998, 1999). Общий объем публикаций - более 30 п. л.

Практическая ценность исследования состоит в возможности использования полученных данных в качестве теоретического и практического материала при разработке проблем теории текста, стилистики и литературоведения, в ходе анализа художественного текста как одной из семиотических систем, созданных человеком на протяжении его культурной истории, а также в процессе общего осмысления субъектно-объектных отношений, раскрывающих взаимодействие человека с окружающим миром.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения, к которым прилагаются список использованной литературы и иллюстративного материала.

Заключение диссертации по теме «Германские языки», Щирова, Ирина Александровна

Выводы

1. Экстериоризация - это изображение освоения мира "извне", через имплицитно представленные в тексте структуры сознания. Чувства персонажа могут имплицироваться через любые компоненты текста: детали поведения персонажа, его речи, внешности и т.д. В соответствии с основополагающей авторской интенцией, такие детали "овнешняют" (выносят вовне, за пределы изображенного сознания) субъективное чувство: субъективное объективируется, внутреннее изображается через внешнее (экстериоризируется).

2. Наиболее отчетливо структуру соотнесения содержания и формы в детали как компоненте художественного текста проявляет короткий психологический рассказ. Его ограниченное языковое пространство отражает важнейшие типологические черты текстов психологической прозы: проникновение в психику через диалог и действие, преимущественно имплицитно-подтекстовый способ повествования, отсутствие выраженной авторской оценки.

3. Способность детали имплицировать чувство обеспечивается ее способностью концентрировать образность, создавать "стереоскопическое видение", формировать глубинную смысловую и эмоциональную перспективу. Деталь включает "правду действительную" в "правду художественную", несет в себе важные обобщения, проникает в суть. Имплицируя значимые психологические характеристики образа, деталь психологизирует повествование.

4. Учитывая функциональную направленность психологического текста на изображение когнитивной самостоятельности персонажа, а также исходя из специфики функционирования деталей, зависящей от изменений в семантической структуре формирующих их лексических единиц, в ряду деталей психологического текста можно выделить эмоционально-нейтральную, эмоционально-окрашенную, эмоционально-сущностную детали и эмоциональный символ:

А. Эмоционально-нейтральная деталь обеспечивает достоверность индуцируемого образа, является нейтральной по отношению к его эмоциональной специфике. Предполагает актуализацию основных узуальных значений стилистически нейтральных лексических единиц и способствует количественному накоплению образной информации.

Б. Эмоционально-окрашенная деталь обеспечивает формирование эксплицитного эмоционально-оценочного отношения к изображаемым событиям, соотносится с минимальной эмоциональной индивидуализацией образа. Предполагает: а) реализацию основного значения лексических единиц, эмоциональность и/или оценочность которых входят в состав их денотативных компонентов; б) актуализацию узуальных коннотаций стилистически окрашенных лексических единиц; в) изменение семантической структуры стилистически нейтральных единиц путем внесения в нее окказиональных коннотаций, порождаемых комбинаторикой слов на уровне словосочетания. Способствует количественному накоплению образной информации

В. Эмоционально-сущностная деталь формирует сущностные психологические характеристики образа. Связана с реализацией многозначности слова в условиях "непогашающего контекста" и обеспечивает качественный скачок в приросте образной информации.

Г. Эмоциональный символ замещает чувство или понятие (не чувство) путем обобщения и упорядочивания структуры чувств, с которыми это понятие ассоциируется. Предполагает изменение денотативного состава лексических единиц в результате приобретения ими собственно эстетических, окказиональных текстовых значений и обеспечивает качественное накопление образной информации.

Выделенные типы детали образуют ее функционально-семантическую классификацию и отражают влияние концентрированной образности детали на раскрытие внутреннего мира персонажа. Учитывая, что степень концентрированной образности нельзя верифицировать точно, а критерии разграничения количественных и качественных параметров относительны, выделенные типы детали нельзя рассматривать как жесткие: намеченные тенденции в накоплении ими образной информации следует понимать лишь как преобладающие по своей сути.

5. С точки зрения связи между деталью и индуцируемым ею образом, детали, образующие функционально-семантическую классификацию, делятся на констатирующие и имплицирующие (эмоционально-нейтральная и эмоционально-окрашенная деталь vs. эмоционально-сущностная деталь и эмоциональный символ), связанные, соответственно, с дискурсивно-логичес-кими и лингвомифологическими видами ментальной деятельности.

В то время, как констатирующие компоненты текста представляют собой совокупность частностей и намечают общий план образа, его канву, то есть участвуют в построении образа вширь, имплицирующие детали определяют дополнительную смысловую и эмоциональную перспективу образа, обеспечивают его построение вглубь. Такие детали особо значимы для анализируемых текстов с присущим им преимущественно имплицитно-подтекстовым способом повествования, поскольку позволяют раскрыть скрытую авторскую интенцию. Имплицирующие детали приобщают читателя к "сотворчеству", побуждают его к "самостоятельным" выводам, требуют с его стороны когнитивных усилий: на фоне авторской "отстраненности", читатель "приближается" к персонажу.

6. Включаясь в психологический ряд текста, констатирующие детали обретают способность увеличивать свой смысловой и эмоциональный потенциал, формировать дополнительную смысловую перспективу. Приобретение деталью имплицирующей направленности осуществляется за счет пополнения ее эмоционального звучания окказиональными текстовыми коннотациями или сопряжения узуальных коннотаций слова, формирующего деталь, с его денотативным значением. И в том, и в другом случае "оживают" импликационные семы слова, реализуется его многозначность. Обозначенные изменения констатирующих деталей представляют собой смещение их функционального аспекта в сторону функционального аспекта имплицирующих деталей.

7. С учетом способности детали моделировать художественную действительность путем фиксации того или иного направления в развитии художественного образа, в ряду деталей психологического текста можно выделить конструктивно-целостную и деконструктивистскую детали:

1). Конструктивно-целостная деталь унифицирует развитие художественного образа, обеспечивая его тематическую и эмоциональную целостность, определяет доминирующее направление в развитии образа путем накопления о нем непротиворечивой, однородной информации. Сигнализирует о существовании определенной картины мира в сознании персонажа.

2).Деконструктивистская деталь изменяет тематическую направленность образа и/или эмоциональный ракурс его восприятия, определяет качественно иное направление в развитии образа, переводит образ в отличную от преобладающей в тексте смысловую и/или эмоциональную тональность. Сигнализирует о "разрушении" той картины мира в сознании персонажа, которую создавали использованные ранее конструктивно-целостные детали.

Выделенные типы детали образуют ее гносеологическую классификацию и дополняют друг друга, поскольку существование деконструкти-вистской детали возможно лишь при условии и на фоне функционирования детали конструктивно-целостного типа. Деконструктивистская деталь "разрушает" унифицированность образа, созданную конструктивно-целостными компонентами, и органически взаимосвязана с ними.

8. Окончательно определить смысловую и эмоциональную нагрузку на деталь, равно как и выявить способ ее участия в моделировании эстетически возможного мира можно лишь в результате проспективно-ретроспективного прочтения целого текста. Расшифровка детали как компонента текста, так же как и механизм ее образования - вероятностные процессы, что подтверждается общепризнанным тезисом о множественности интерпретаций художественного текста в целом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В XX веке дифференциация отношений "Я" и "мир" проявляет себя в "бесконечно разветвленном психологизме" (Вейдле) художественной литературы и закономерно помещает в фокус внимания исследователей произведения психологической прозы. Описание языковых средств, моделирующих внутренний мир и образующих в таких произведениях композиционно-смысловую доминанту текстового целого, на момент написания работы в науке отсутствовало. Автор диссертации попытался найти адекватное решение сложных вопросов психологизма, выбрав в качестве описательной базы систематизацию его концептуальных и языковых основ. Эта систематизация, в свою очередь, заставила обратиться к особенностям субъектно-объектной и референциальной организации психологических текстов, к их знаковой и коммуникативной специфике. Сама психологическая проза при этом рассматривалась в широком историко-культурном контексте, с точки зрения ее места в континууме мировой культуры.

В соответствии со сформулированной в работе гипотезой психологизм трактуется как совокупность свойств текста, охватывающих его семантику и структуру, реализующих основополагающую интенцию автора и функционально направленных на имитацию когнитивной самостоятельности персонажа. Задача уточнения понятия "психологизм" связывается, главным образом, с наполнением этого понятия языковым содержанием.

Видение психологического текста как сложного знака заставляет сосредоточиться на общих вопросах семиотики языка и литературы, поскольку без их освещения невозможно уточнить знаковую природу психологического текста, описать специфику его функционирования как семиотической системы, объяснить особенности этого функционирования с точки зрения знаковости и основных позиций семиозиса. Дополненное анализом художественного материала изучение теоретических работ по семиотике позволяет сделать вывод о преобладании в психологической прозе индексального \ ин-дексально-иконического способов знакообозначения, при. этом присутствие индексов возможно связать как с широкой ассоциативностью синтагматически высокоорганизованных модернистских текстов, так и с суггестией "овнешняющих" деталей текстов психологического реализма.

Имитация семантических и структурных особенностей эмпирической . внутренней речи в интериоризированных психологических текстах трактуется в работе как доказательство их иконичности, однако если перцептуальные образы и тропы (иконы-образы, в терминологии Пирса) соотносятся при этом с отражением "простых качеств", то фрагментарность интериоризиро-ванного текста, свернутость его структуры - с отражением отношения частей означаемого (иконы-диаграммы, в терминологии Пирса). Основанием для такого вывода служит тот факт, что само понятие фрагментарности учитывает соотношение целого и части (фрагмент-часть). В работе особо подчеркивается, что и иконы-образы, и иконы диаграммы не просто "отражают" природу означаемого, но, в силу отсутствия выраженной авторской оценки в интериоризированном психологическом тексте, формируют его глубинный смысл, а значит указывают на большее, чем называют на уровне денотата. Такое свойство иконов, по нашему мнению, свидетельствует в пользу их смешанной, индексально-иконической природы.

Знаковая природа экстериоризированных психологических текстов определяется в диссертации как индексальная в силу особой значимости для них детали, т.е. части, указывающей на целое (чувство). В отличие от констатирующих деталей (информанты, в терминологии Барта), объективирующие ("овнешняющие") внутренний мир детали экстериоризированного текста имеют выраженную имплицирующую направленность и выступают как собственно индексы.

Преобладание знаков-индексов, характерное как для интериоризированных, так и для экстериоризированных психологических текстов подтверждает обоснованность главного тезиса работы, соотносящего психологизм с изображением когнитивной самостоятельности персонажа на фоне видимого отсутствия автора. Значимой представляется и способность индексов воспроизводить не события, а детали событий, ослабляя, в силу своей факультативной некомплиментарной природы, фабулу психологического текста.

Произведения психологической прозы позволяют проследить - пусть в художественной форме - процесс формирования картины мира в сознании субъекта. Описываемые в диссертации процессы интериоризации, экстериоризации и самообъективации суть ступени формирования картины мира как базисного элемента мировидения человека: свойственные реальному сознанию, они спроецированы на его уникальный художественный аналог - изображенное сознание персонажа-квазисубъекта. Именно эти понятия актуализируют выдвижение персонажа-квазисубъекта и определяют концептуальную модель организации художественного материала в психологическом тексте, в качестве концептуальных основ психологизма они позволяют упорядочить его языковые маркеры.

Базовым для диссертации является вывод о выдвижение персонажа-квазисубъекта через изображение его когнитивной самостоятельности как об основе психологизма англоязычной прозы XX века Обязательным условием такого выдвижения признается видимое отстранение от изображаемых когнитивных процессов реального когнитивного субъекта - автора.

Как в интериоризированных, так и в экстериоризированных психологических текстах авторское "Я" существует для читателя в тех пространственно-временных рамках, которые очерчивают структуры изображенного сознания. По воле автора, чувствующее и мыслящее "Я" персонажа реализует себя в различных формах, при этом и "Я мечтающее" (чувство и мысль, направленные в будущее) и "Я вспоминающее" (чувство и мысль, направленные в прошлое), и "Я сомневающееся" и "Я знающее", и "Я воспринимающее" (пассивно) и "Я оценивающее" (активно) противоположны материализованным формам расслоения "Я". Любое "Я", реализующее структуры сознания, противоположно тем формам его расслоения, которые реализуют "онтологическую" субстанцию "Я" через поступки и речь. Однако и материализованные формы расслоения "Я" - "Я действующее" и "Я говорящее" -не самодостаточны. Поступки "Я действующего" не образуют пунктов событийной канвы, оно - структура подчинённая, поскольку включается автором в решение общей сверхзадачи психологизации повествования. Как любой компонент психологического текста, "Я действующее", хотя и имплицитно, изображает внутренний мир персонажа.

Отсутствие открытой заявленности автора в качестве реального когнитивного субъекта и создателя когнитивного объекта (персонажа) становится в психологической прозе важным компонентом текстовой стратегии. Имеющий место в реальной коммуникации диалог реальных когнитивных субъектов (автора и читателя) заменяется имитацией "диалога сознаний" реального когнитивного субъекта (читателя) и квазисубъекта (персонажа). Эти субъекты принадлежат к разным планам коммуникации: реальному и изображённому, что дает возможность говорить об иллюзии совмещения данных планов в читательском восприятии. Дистанция между читателем и персонажем сокращается: насыщенное психологическими обертонами повествование, лишенное видимого авторского присутствия, интимизируется. Заставляя читателя принять участие в диалоге "равноправных сознаний", правда изображения заставляет его забыть о вымысле, который она в себе несёт. Собеседником читателя становится персонаж-квазисубъект, а "диалог" читателя и персонажа принимает характер диалога самостоятельных языковых личностей.

Само понятие интимизации укладывается в рамки вывода об индек-сальной \ индексально-иконической знаковой природе психологического текста. Лингвистические сигналы интимизации, понимаемые как рецептивные трудности, будь то свернутость внутренней речи, свойственные ей ассоциативные притяжения или создающая "стереоскопичность" видения "овнешняющая" деталь, суть "точки контакта" (Воробьева) автора и читателя: они требуют общности их памяти и апперцепционной базы. Индексаль-ность психологического текста обуславливает гибкость его интерпретационной программы: индексы формируют парадигматические связи и выходят в вертикальный контекст, нуждаются в когнитивных усилиях читателя.

Подтекст как имплицитный смысл, на уровне текста суть текстообра-зующее свойство психологической прозы - он моделирует читателя, способного расшифровать работу сознания без авторской помощи. Требуя для понимания значительных когнитивных усилий, подтекст, создаваемый деталью экстериоризированных текстов, как и подтекст, порождаемый свернутостью структуры и ассоциативностью интериоризированных текстов, придает повествованию глобальную неоднозначность, расширяет интерпретационные возможности читателя, заставляет его активно "входить" в текст. Признавая диалектику взаимоотношений "прав читателя" и "прав текста" (Эко) важным свойством любого литературного произведения, следует заметить, что права читателя в психологических текстах особенно широки. Как всякий читатель, читатель психологической прозы моделируется самим текстом, его сложной организацией. Хотя механизм подключения интерпретационных усилий к освоению смысла текста зависит от способов изображения процессов сознания, специфику текстов психологической прозы всегда определяет отсутствие оценочного мнения автора. Авторская "отстраненность" обусловливает высокий коэффициент их "многосмысленности" (Рикер): такие тексты "нуждаются" в читателе, способном понять "неизреченную" мысль, не надеясь на указующий перст автора.

Независимо от того, изображается ли "неизреченная" мысль эксплицитно (внутренний мир "изнутри") или имплицитно (внутренний мир "извне", через деталь внешнего мира), в любом психологическом тексте она приписывается персонажу как квазисубъекту, способному самостоятельно познать окружающую действительность. Персонажу психологической прозы тесны жесткие рамки стереотипа. По воле автора, он сам определяет собственное "Я", осваивает окружающий мир, формирует в сознании его собственное видение (картину мира) и находит в нём собственную истину. В восприятиии читателя такой персонаж предстает в качестве самостоятельной языковой личности.

Интериоризация - изображение освоения мира "изнутри", через эксплицитно представленные в тексте структуры сознания - названа в диссертации одним из возможных способов художественного моделирования когнитивной самостоятельности персонажа. Интериоризированные психологические тексты и, в первую очередь, модернистские тексты "потока сознания" перемещают мир в сознание персонажа. Как художественная модель освоения мира именно эти тексты являют собой классический случай чистой субъективности: следствием видимой отстранённости автора от изображаемого "мира перцептивных событий" (Падучева) становится выдвижение персонажа, через сознание которого читатель воспринимает происходящее. Изображение когнитивной самостоятельности персонажа в процессе "самообщения" создаёт наивысшую степень иллюзии существования его "самости", имитирует независимость его концептуальной позиции.

Процессуальный характер мышления персонажа, его движение к знанию истины запечатлевают различные виды образов (перцептуальные образы vs. тропы), отдельные виды номинации (предикативная номинация; субстантивная номинация vs. адъективная номинация), модусы пропозициональных установок в сравнении (мнение и сомнение vs. знание и истинная оценка), разнообразные средства диалогизации (вокативы, императивы, междометия, специфическое использование местоимений), при этом с наибольшей степенью эксплицитности движение мысли к истине отображает вопрос. Поиск истины как процесс выбора одной из оценочных альтернатив по отношению к познаваемому фрагменту мира отчетливо выражен в тех отрывках текста, которые фокусируют причинно-следственные, противительные и уступительные связи. Языковыми маркерами таких смысловых блоков являются соответствующие союзы, союзы, выражающие дизъюнкцию, наречия вывода, JIE согласия vs. ЯЕ несогласия, ЛЕ противоположной оценочной направленности. Данные смысловые блоки отличаются по своей функциональной специфике от смысловых блоков, воспроизводящих однонаправленность мысли и устойчивость оценки. Основанные на соединительной связи подобные смысловые блоки маркируются в тексте соединительными союзами и ЛЕ одинаковой оценочной направленности. Безусловно, обозначенные типы смысловых блоков проникают друг в друга, а не разделяются четкими границами, что отражает сложность процессов реального сознания.

Художественным планом эксплицитного изображения процессов сознания выступает одна из подсистем текста и наиболее субъективированный тип "непрямого говорения" - художественно-трансформированная внутренняя речь. Интериоризированные психологические тексты имитируют реальную автокоммуникацию, изображают фрагментарные внутренние состояния через свернутость структуры текста и его широкую ассоциативность. Именной стиль, всеобъемлющая образность и свобода ассоциаций "разрывают" изображаемое сознание, ослабляют причинно-следственные связи, нарушают хронотопические закономерности. Рождая иллюзию спонтанной, необработанной автором текстовой структуры, они формируют "риторику намека" (Лотман), повышают когнитивную активность читателя.

Интериоризированный модернистский текст - это текст господствующего образа, утверждающего себя в борьбе с ratio. Он наполнен уникальным смыслом: отвергая наряду со стереотипностью сюжетов и характеров традиционные схемы прочтения, он предлагает читателю необычные формы воссоздания Универсума чувств. Интериоризированный реалистический текст относительно логизирован и готовит читателя к осмысленнохму рассуждению персонажа, а значит облегчает его задачу как интерпретатора. Однако и эта задача решается на фоне отсутствия авторской оценки. "Риторика намека" остается ведущим средством активизации читательской инициативы, хотя и создается в реалистических интериоризированных текстах не только и не столько "правдой изображения" внутренней речи, сколько включением в них деталей имплицирующей направленности. Такие детали формируют размытые текстовые смыслы, намечают скорее смысловые объёмы, чем смысловые границы.

Экстериоризация - изображение освоения мира "извне", через имплицитно представленные в тексте структуры сознания - названа в диссертации вторым возможным способом художественного моделирования когнитивной самостоятельности персонажа. Это объясняет включение в диссертацию проблематики художественной детали. Деталь привлекает нас, в первую очередь, с точки зрения ее способности концентрировать образность, создавать смысловую перспективу, то есть имплицировать целое (чувство), воспроизводя часть. Особый интерес, с учетом изображаемой когнитивной самостоятельности, представляет способность детали выступать в качестве компонента картины мира персонажа, создавать или "разрушать" эмоциональную и смысловую специфику образа.

В экстериоризированных психологических текстах деталь выходит за пределы собственно портрета или пейзажа, трансформируется в сторону импликации глубинного, порою символического смысла. Художественная ткань экстериоризированных текстов воспроизводит чувства персонажа через любые текстовые компоненты, которые не называют эти чувства непосредственно, а принадлежат событийному ряду. "Овнешняющие" внутренний мир детали образуют материализованные структуры персонажа (речь, поступки, мимику, жесты, кинематические проявления и т. д.) или выступают в качестве средств его ассоциативной характеризации (пейзажная деталь). Изображённое сознание растворяется в "овнешняющих" деталях, чтобы проявить себя через них: любая деталь "мира вещей" или "мира людей" подразумевает внутренний Универсум и подчинена ему, а значит формирует в экстериоризированных психологических текстах главный коммуникативный смысл. Также как интериоризированные психологические тексты, экстерио-ризированные тексты, хотя и опосредованно, изображают работу сознания. Это позволяет говорить о выдвижении персонажа-квазисубъекта и в этой культурно-исторической модификации психологизма. Однако способность отдельных типов детали изображать внутренний мир персонажа варьируется.

Предлагаемая в работе функционально-семантическая классификация детали исходит из того, что специфика функционирования детали в тексте определяется изменениями в семантической структуре формирующих ее лексических единиц. Деталь предстает как элемент текстового уровня, обладающий большим смысловым потенциалом, чем его окружение. Именно функционально-семантическая классификация, учитывающая влияние концентрированной образности детали на раскрытие внутреннего мира персонажа, позволяет различить эмоционально-нейтральные, эмоционально-окрашенные, эмоционально-сущностные детали и эмоциональные символы. Специфика данных типов детали отражает характер связи между деталью и индуцируемым ею образом - его констатацию (эмоционально-нейтральная и эмоционально-окрашенная детали) или импликацию (эмоционально-сущностная деталь, эмоциональный символ) и соотносится с различными видами ментальной деятельности, которые объединяет целостное человеческое сознание: дискурсивно-логическим и лингвомифологическим.

Анализ текстового материала позволяет сделать вывод о возможной эволюции детали в масштабах художественного произведения и подтверждает обоснованность тезиса о том, что все детали психологического текста стремятся к импликации глубинного смысла: включаясь в психологический ряд текста, даже констатирующие компоненты увеличивают эстетический потенциал и формируют дополнительную смысловую перспективу. Основой для функциональной трансформации становится пополнение формирующего деталь слова окказиональными текстовыми коннотациями или сопряжение его узуальных коннотаций с денотативным значением, в результате чего оживают импликационные семы и реализуется многозначность слова. На увеличение эстетического потенциала детали влияет также ее интеграция текстом, возможная повторяемость и историко-культурный контекст, в который включается психологический текст. Это позволяет говорить о возможности интерпретации детали лишь в результате проспективно-ретроспективного прочтения всего литературного произведения.

Вторая из предлагаемых в работе классификаций детали - гносеологическая - с одной стороны, учитывает способность детали моделировать художественную действительность путем фиксации того или иного направления в развитии художественного образа, а с другой - коррелирует с одним из базовых концептов работы - картиной мира, поскольку важнейшей функцией детали в экстериоризированном тексте признается ее способность объективировать процессы сознания.

Обеспечение деталью единой смысловой и эмоциональной тональности образа трактуется нами как формирование картины мира. Деталь, сигнализирующая о существовании у персонажа мировосприятия и мирооценки как целостной системы взглядов и мотиваций, соответственно, названа конструктивно-целостной. Изменение смысловой и \ или эмоциональной направленности образа, напротив, понимается как "разрушение" уже существующей в квазисознании картины мира и соотносится с трансформацией мировоззренческих установок персонажа. Деталь, переводящая образ в отличную от доминирующей в тексте смысловую и эмоциональную тональность, учитывает возможность рассеяния смысла художественного текста (Деррида), а потому названа деконструктивистской. Само наименование носит в этом случае условный характер, поскольку речь идет о "разрушении" картины мира лишь в рамках ее глобального формирования. Иными словами, существование деконструктивистской детали требует присутствия своего антипода - конструктивно-целостной детали. Понятие "деконструктивистская деталь" проецируется в работе на целый ряд иных теоретических положений, в частности, на концепцию возможных миров. В контексте последней главной оппозицией текстов психологической прозы провозглашается оппозиция "мир реальных событий (действий)" (действительный реальный мир) vs. "мир событий сознания" (мысленный реальный мир). Отмечается целесообразность вычленения возможных миров и в сфере изображенного сознания, как то "мир сознания" и "мир подсознания". Однако в первую очередь, нас интересует участие деконструктивистской детали в формировании или "разрушении" картины мира как в рамках образа персонажа, так и в рамках художественного целого. Оно учитывает базовое для работы положение о выдвижении персонажа-квазисубъекта через изображение его когнитивной самостоятельности. Аналогичную направленность имеет описание функционально-семантических типов детали, соотносящихся, как уже было замечено, с различной степенью импликации мира чувств.

Безусловно, уникальность художественного творчества и неисчерпаемость суггестии поэтического слова заставляют говорить о том, что предложенный в диссертации подход к описанию природы психологизма - лишь звено в бесконечной цепи поисков. Он ограничен не только историко-культурными рамками, но и субъективностью взгляда исследователя. И тем не менее, этот подход является целостным и концептуальным. Основанный на системности, он позволяет взглянуть на природу психологизма с точки зрения интересов лингвиста. Объясняя психологизм с лингвистических позиций, он не только подтверждает критерии, известные, в частности, литературоведческой науке, но и уточняет их, вносит в них дополнительную ясность. Не отвергая преемственности, он учитывает современность тенденций, рисуя, тем самым, перспективу дальнейшей разработки сложного и неоднозначного феномена - психологизма художественного текста.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Щирова, Ирина Александровна, 2001 год

1. Аверина Е.В., Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. М.: 1998 // Филологические науки. - 1999. № 1 -С. 110-116.

2. Агаханянц Л.С. Прагматический компонент содержания слова и особенности его актуализации в тексте: Дис. .к.ф.н. Ташкент, 1989. - 167с.

3. Азнаурова. Э.С. Прагматика художественного слова. УзССР, ФАН, 1988. — 119 с.

4. Адмони В.Г. Структура предложения и строение художественного произведения // Лингвистика текста: Материалы научной конференции МГПИИЯим. М. Тореза, часть 1-М., 1974.-С. 11-15.

5. Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса. М.: Высшая школа, 1984.-210 с.

6. Алисова Т.Б. Концепт истины у Данте // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. - С. 58-63.

7. Анастасьев Н.В поисках цельности // Absalom, Absalom! М., Progress Publishers. - С. 5-28.

8. Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография. Избранные труды, Том 2. М., Школа "Языки русской культуры", 1995. -767 с.

9. Арнольд И.В. Интерпретация текста как установление иерархии его частей // Лингвистика текста: Материалы научной конференции МГПИИЯ им. М. Тореза. М., 1974. - С. 27-31.

10. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Л.: Просвещение, Ленингр. отд-е, 1981.-295 с.

11. Арнольд И.В. Импликация как прием построения текста и предмет филологического изучения // Вопросы языкознания. № 4. 1982. С. 83-91.

12. Арутюнова Н.Д. Номинация и текст // Языковая номинация. М.: Наука, 1977. Ч. 2.-С. 304-357.

13. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.(1)-339 с.

14. Арутюнова Н.Д. От редактора // Логический анализ языка. Знание и мнение. М.: Наука, 1988 (2). - С. 3-6.

15. Арутюнова Н.Д. От редактора // Логический анализ языка. Проблемы интенсиональных и прагматических контекстов. М: Наука, 1989. - С. 3-6.

16. Арутюнова Н.Д Метафора и дискурс // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С. 5-33.

17. Арутюнова Н.Д. Истина и этика // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. - С. 7-23.

18. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998.- 896 с.

19. Арутюнова Н.Д. Наивные размышления о наивной картине языка // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 7-19.

20. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Иностр. Лит., 1955.-416 с.

21. Барт Р. Нулевая степень письма // Семиотика. М.: Радуга, 1983. -С. 306-349.

22. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс. Уни-верс. Рея, 1994.-616 с.

23. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. - 731 с.

24. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. -М.: Сов. Россия, 1979. -318 с.

25. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. -444 с.

26. Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т. 5. Работы 1940-х- начала 1960 -х годов. М.: Русские словари, 1996. - 731 с.

27. Березняк М.А. Типы и функции художественной детали в англоязычной прозе. Автореф.к.ф.н. Одесса, 1986. - 18 е., 1961. - 169 с.

28. Бескова И.А. Язык символов как эпистемологический феномен // Эволюция. Язык. Познание. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 134 - 161.

29. Будагов Р.А. Что может дать наука о языке науке о литературе // Взаимодействие наук при изучении литературы. Л., Ленингр. отд-ние: Наука, 1981.-С. 131-157.

30. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С. 153173.

31. Богин Г.И. Субстанциальная сторона понимания текста. Тверь: Изд-во Тверского Гос. ун-та, 1993. - 137 с.

32. Валери П. Об искусстве. -М.: Искусство, 1993 507 с.

33. Васильева И.Н. "В высшей степени современное искусство" // Making It All Right. Modern English Short Stories. Moscow: Progress Publishers, 1978.-C. 3-36.

34. Вдовина И.С. Исследуя человеческий опыт. // Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М.: ACADEMIA, 1995 (1). - С. 128-159.

35. Вежбицкая А. Сравнение градация - метафора // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990. - С.133-153.

36. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. - 780 с.

37. Вейдле В.В. Умирание искусства. СПб.: АХЮМА, 1996. - 336 с.

38. Вейнрейх У. О семантической структуре языка // H3JI Вып. V. М.: Прогресс, 1970- 163-249.

39. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М.: Худож. Лит., 1959.-655 с.

40. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М.: Наука, 1980. -360 с.

41. Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. М.: Высшая школа, 1981.-320 с.

42. Волков И.Ф. Теория литературы. М.: Просвещение, 1995. - 256 с.

43. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М.: Наука, 1985. -228 с.

44. Вульф. Избранное. -М.: Худож. лит-ра, 1989. 557 с.

45. Воробьева О.П. Лингвистические аспекты адресованное™ художественного текста (одноязычная и межъязыковая коммуникация) // Дисс. . доктора филол. наук. М.: 1993. - 382 с.

46. Выготский Л.С. Мышление и речь. -М.: Лабиринт, 1996. 416 с.

47. Выготский Л.С. Психология искусства. М.: Лабиринт, 1997. - 416 с.

48. Гаибова М.Т. Коммуникативные аспекты изображения речемыслитель-ной деятельности персонажа в структуре художественного текста (на материале англоязычной литературы) Автореф. . доктора филол. наук. -Тбилиси, 1986.-49 с.

49. Гак В.Г. Повторная номинация на уровне предложения // Синтаксис текста. М., Наука, 1979. - С. 123-136.

50. Гак В.Г. Истина и люди // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995 - С. 24-31.

51. Гак В.Г. Языковые преобразования. М.: Школа "Языки русской культуры", 1998. - 768 с.

52. Гальперин И.Р. О понятии "текст" // Вопросы языкознания, № 6, 1974. -С. 68-77.

53. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981,- 138 с.

54. Гальцева Р. Западноевропейская культурология между мифом и игрой // Самосознание культуры и искусства XX в. Западная Европа и США М.; Спб.: Университетская книга, 2000. - 640 с.

55. Гаспаров Б.М. Язык. Образ. Память (Лингвистика языкового существования). М.: Новое литературное обозрение, 1996. - 352 с.

56. Гениева Е.Ю. Джеймс Джойс // J. Joyce. Dubliners. A Portrait of the Artist as a Young Man. -M.: Progress Publishers, 1982. c.7-38.

57. Гениева E. Остановленное мгновение // V. Woolf. Mrs. Dalloway and Essays. M.: Raduga Publishers, 1984. - 7-31 c.

58. Гениева E. Правда факта и правда видения // Вирджиния Вулф. Избранное.-М.: Худож. лит., 1989.-С. 3-22.

59. Гинзбург Л. О психологической прозе. М.: INTRADA. 1999. - 416 с.

60. Гоготишвили Л.А. Комментарии к "Языку в художественной литературе" //БахтинМ.М. Соч. Т.5. -М.: Русские словари, 1996.-С. 591-611.

61. Гончарова Е.А. Лингвистические средства создания образа персонажа в художественном тексте // Лингвистические исследования художественного текста. Л., 1983. - С. 85-97.

62. Гончарова Е.А. Категории АВТОР ПЕРСОНАЖ и их лингвостилисти-чеекое выражение в структуре художественного текста. - Дисс. на соискание уч. ст. доктора филол. наук. - Л., 1989. - 513 с.

63. Гончарова Е.А. Тип повествования прагматическая перспектива - адре-сованность художественного текста // Лингвостилистика и прагматика текста. Studia Linguistica 5. - СПб., 1997. - С. 5-13.

64. Гончарова Е.А. Стиль как антропоцентрическая категория // Слово, предложение и текст как интерпретирующие системы. Studia Linguistica 8. СПб.: Тригон, 1999. - С. 146-155.

65. Горелов И.Н., Седов К. Ф. Основы психолингвистики. М.: Лабиринт,1997.-224 с.

66. Гринблатт С. Форирование "я" в эпоху Ренессанса: от Мора до Шекспира (главы из книги) // Новое литературное обозрение 1999. № 35 - С. 34-78.

67. Гудмен Н. Метафора работа по совместительству //Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990.-С. 194-201.

68. Гузар З.П. Художественная деталь в произведениях Ивана Франко бо-риславского цикла. Автореф.к.ф.н. Львов, 1970. - 30 с.

69. Гуревич В.В. Модальность, истинностное значение, референция // Вопросы языкознания. -1989. № 6, С. 95-101.

70. Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб.: "Наука", "Ювента",1998.-315 с.

71. Деррида Ж. Эссе об имени. СПб.: Алтейя, 1998.- 192 с.

72. Дильтей В. Описательная психология. СПб.: Алетейя, 1996. - 160 с.

73. Дмитровская М.А. Эволюция понятий "истина" и "смысл" в творчестве А.Платонова //Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995. - С. 69-78.

74. Добин Е. Искусство детали: Наблюдения и анализ. Л., Советский писатель, Лен. отд., 1975. - 190 с.

75. Домашнев А.И., Шишкина Е.П., Гончарова Е.А. Интерпретация художественного текста. М.: Просвещение, 1989. - 191 с.

76. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения. -М.: "Флинта", "Наука", 1998.

77. Загоровская О.В. Эстетическая функция языка и эстетическая значимость слова в художественном тексте. Автореф.к.ф.н. Воронеж, 1977. - 30 с.

78. Зименкова В.А. Способы выражения внутренней речи персонажей в художественном тексте (на материале совр. прозы ГДР, ФРГ и Австрии) -Автореф. канд. филол. наук. Л., 1989- 16 с.

79. Зобов Р.А., Мостепаненко A.M. О типологии пространственно-временных отношений в сфере искусства // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974 - С. 11-25.

80. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973.-С. 351.

81. Иванов В.В. Категория времени в искусстве и культуре XX века // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974. -С. 39-67.

82. Иванов Вяч. Be. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Знаковые системы. Кино. Поэтика. М.: Школа "Языки русской культуры", 1998.-912 с.

83. Иванова Г.Н. Авторизация и способ ее выражения в современном английском языке // Дис. канд. филол. наук, Л., 1981. - 182 с.

84. Ивашева В.В. Английские диалоги: Этюды о современных английских писателях.-М.: Сов. писатель, 1971.-551 с.

85. Ивашева В.В. Английский реалистический роман в его современном звучании.-М.: Худож. лит., 1974.-464 с.

86. Ивашева В.В. Что сохраняет время. Литература Великобритании 19451977 г.г. -М.: Сов. Писатель, 1979.-336 с.(1)

87. Ивашева В.В. На пороге XXI. М.: Худож. лит., 1979 - 318 с. (2)

88. Ивашева В.В. Литература Великобритании XX в. М.: Высш. школа, 1984.-488 с.

89. Ивашева В.В. Новые черты реализма на Западе. М.: Сов. писатель, 1986.-285 с.

90. Ижевская Т.И. Становление лингвистических форм и способов внешней характеризации персонажа в художественном тексте. Автореф. .к.ф.н. -Киев, 1988.- 17 с.

91. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.: Интрада, 1996.-251 с.

92. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.: Интрада, 1998. - 255 с.

93. Ингарден Р. Исследования по эстетике. М.: Иностр. лит-ра, 1962. -572 с.

94. Ингарден Р. Введение в феноменологию Э. Гуссерля. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 224 с.

95. Каган М.С. Эстетика как философская наука. СПб.: Петрополис, 1997. -"544 с.

96. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. -С.33-44.

97. Карлсон JI. Соединительный союз BUT // H3JI Вып. XVIII М.: Прогресс, 1986.-С. 277-300.

98. Караулов Ю.М. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -261 с.

99. Коваленко В.И. Современная новелла ГДР как тип текста в лингвистическом аспекте. Автореф.к.ф.н.-М., 1981.-23 с.

100. Кобозева И.М. Две ипостаси содержания речи: значение и смысл // Язык о языке. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.303-362.

101. Ковтунова И.И. Поэтический синтаксис. -М.: Наука, 1986.-205 с.

102. Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе XI-XX вв. М.: Институт русского языка РАН, 1994. - 335 с.

103. Коллингвуд Р.Дж. Принципы искусства. Теория эстетики. Теория воображения. Теория искусства. М.: Языки русской культуры, 1999. - 328 с.

104. Колшанский. Г.В. Паралингвистика. -М.: Наука, 1974. 80 с.

105. Колшанский Г.В. Коммуникативная дискретность языка // Лингвистика текста. Сб. научных трудов. Вып. 103. М.: МГПИИЯ им. Мориса Тореза, 1976. - С. 15-23.

106. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990.- 108 с.

107. Косиков Г.К. Зарубежное литературоведение и теоретические проблемы науки о литературе // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX в.в. Трактаты. Статьи. Эссе. М.: Изд-во Московского университета, 1987.-С. 5-38.

108. Кравченко А.В. Проблема языкового значения как проблема представления знаний // Когнитивные аспекты языкового значения. Иркутск, 1997.-С. 3-16.

109. Кривоносов А.Т. Естественный язык и логика. Lancaster: Wickersham Printing Company Ltd., 1993. - 318 с.

110. ПЗ.Крипке C.A. Семантическое рассмотрение модальной логики // Семантика модальных и интенсиональных логик. М., 1981. - С. 27-40.

111. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. -М.: Наука, 1988.-С. 141-172.

112. Кубрякова Е.С. Модели порождения речи и главные отличительные особенности речепорождающего процесса // Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи. -М.: Наука, 1991. С. 21-79.

113. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века (опыт парадигмального анализа //Язык и наука конца XX века. -М.: Институт языкознания РАН, 1995. С. 144-238.

114. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. -М., 1996. 245 с.

115. Кузнецов В.А. Деталь как средство типизации в новеллах М. Коцюбинского. Автореф. .к.ф.н., Киев, 1983. - 24 с.

116. Кухаренко В.А. Лингвистическое исследование английской художественной речи. Одесса, 1973. - 60 с.

117. Кухаренко В.А. Стилистическая организация художественного прозаического текста // Лингвистика текста: Научные труды МГПИИЯ им. Тореза. Вып 103.-М, 1976 С.49-59.

118. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. Л.: Просвещение, Ленингр. отд., 1979.-327 с.

119. Лакан Ж. Семинары. Работы Фрейда по технике психоанализа (19531954). Кн. 1.-М.:Гнозис. Логос, 1998.-432 с.

120. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Л.: Худож. лит, Ленингр. Отд., 1974.-283 с.

121. Левидов A.M. Автор образ - читатель. - Л.: Изд. ЛГУ, 1977- 360 с.

122. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа "Языки русской культуры", 1998 - 824 с.

123. Ленобль Г. От слова-к образу. М.: Искусство, 1961. - 169 с.

124. Леонтьев А.А. Психолингвистические единицы и порождение языкового высказывания. -М.: Наука, 1969. 307 с.

125. Лихачев Д.С. Очерки по философии художественного творчества. -СПб.: Русско-Балтийский информ. центр БЛИЦ, 1996. 158 с.

126. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970.-384 с.

127. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек Текст - Семиосфера - История. - М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

128. Лотман Ю.М. Об искусстве,- Спб, Искусство-СПБ, 1998. 704 с.

129. Лукин В.А. Художественный текст. Основы лингвистической теории и элементы анализа. -М. : Ось-89, 1999. 192 с.

130. Лустрэ Л.Х. Синтаксическая организация речевых типов повествовательной структуры художественного текста (на материале романов

131. Уильяма Фолкнера). Автореф. . канд. филол. наук. - Волгоград, 1996.27 с.

132. Любимова Т.Б. Аксиологическое построение произведения искусства // Эстетические исследования. Методы и критерии. М., РАН, Институт философии, 1996.-С. 88-106.

133. Малькольм Н. Мур и Витгенштейн о значении выражения "Я знаю" // Философия, логика, язык. -М.: Прогресс, 1987. С.234 -263.

134. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Школа "Языки русской культуры", 1996. - 224 с.

135. Мамардашвили М.К. Эстетика мышления. М.: Московская школа политических исследований, 2000. - 416 с.

136. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. М.: Искусство, 1994.

137. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. СПб.: Научный центр проблем диалога, 1997. - 217 с.

138. Маркова Н.А. Прагматическая переинтерпретация значения слов в речи персонажа как проявление его языковой личности // Автореф. канд. филол. наук. СПб., 1992. - 16 с.

139. Мезенин С.М. Образные средства в языке Шекспира. // Автореф. . доктора филол. наук. -М.: 1986.-30 с.

140. Миллер Дж. Образы и модели, уподобления и метафоры // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990. С. 236-284.

141. Михайлов А.В. Языки культуры. М.: Языки культуры, 1997. - 912 с.

142. Михайлов Ф.Т. Фантазия главная сила души человека // Э.В. Ильенков: личность и творчество. - М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 2873.

143. Молчанова Г.Г. Семантика художественного текста (импликативные аспекты коммуникации). Ташкент: ФАН, 1988. - 163 с.

144. Модернизм. Анализ и критика основных направлений. М.: Искусство, 1987.-303 с.

145. Моррис Ч.У. Основания теории знаков // Семиотика. М.: Радуга, 1983. -С. 37-90.

146. Мороховский А.Н., Воробьева О.П., Лихошерст Н.И.,. Тимошенко З.В. Стилистика английского языка. Киев: Вища школа, 1984. - 227 с.

147. Наер В.Р. Прагматика научных текстов (вербальные и невербальные аспекты) // Функциональные стили. Лингвометодические аспекты. М.: Наука, 1984.-С. 14-25.

148. Налимов В.В., Дрогалина Ж.А. Реальность нереального. М.: Изд-во "Мир идей" АО АКРОН, 1995. - 432 с.

149. Никитин М.В. Лексическое значение слова: Структура и комбинаторика. М.: Высшая школа, 1983. - 127 с.

150. Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. СПб.: Научный центр проблем диалога, 1997. - 760 с.

151. Никитин М.В. Об отражении картины мира в языке // Слово, предложение и текст как интерпретирующие системы. Studia Linguistica 8. СПб.: Тригон, 1999.-С. 6-14.

152. Николаева Т.М. Лингвистика текста : современное состояние и перспективы // НЗЛ. Вып. VIII. М.: Прогресс, 1978. - С. 5-43.

153. Николаева Т.М. От звука к тексту. М.: Языки русской культуры, 2000. - 680с.

154. Новейший философский словарь. Минск: Изд-во В.М. Скакун, 1999. -877 с.

155. Ольшанская H.JI. Стилистические особенности современного английского психологического романа (на материале произведений Маргарет Дрэббл и Сьюзен Хилл) Автореф. . канд. филол. наук. - Одесса, 198021 с.

156. Одинцов В.В. Стилистика текста. М.: Наука, 1980. - 264 с.

157. Ортега-и-Гассет X. Две великие метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.-С. 68-82.

158. Ортега-и-Гассет X. Размышления о "Дон Кихоте". СПб.: Изд-во СПб. Ун-та, 1997,-С. 332.

159. Ортони Э. Роль сходства в уподоблении и метафоре // Теория метафоры. -М.: Прогресс, 1990.-С. 219-236.

160. Остин Дж. Чужое сознание // Философия. Логика. Язык. М.: Прогресс, 1987.-С. 48-96.

161. Падучева Е.В. Разрушение иллюзии реальности как поэтический прием // Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. -М.: Наука, 1995. С.93-102.

162. Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М.: Школа "Языки русской культуры", 1996,- 464 с.

163. Пиотровский Р.Г., Билан В.Н., Боркун М.Н., Бобков А.К. Методы автоматического анализа и синтеза текста. Минск: Вышайшая школа, 1985.

164. Пирс Ч.С. Из работы "Элементы логики. Grammatica speculativa" II Семиотика. -M.: Радуга, 1983. С. 151 -210.

165. Подорога В.А. Выражение и смысл. М.: Ad Marginem, 1995. - 427 с.

166. Подорога В.А. Двойное время // Феноменология искусства. М.: Институт философии РАН, 1996. - С. 89-117.

167. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы: Учеб. пособие для пед. ин-тов по спец. № 2101 "Рус. яз. лит." М.: Просвещение, 1972.-271 с.

168. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука. 1988.-С. 8-70.

169. Постовалова В.И. Наука о языке в свете идеала цельного знания // Язык и наука конца XX века. М.: Институт языкознания РАН, 1995. - С. 342420.

170. Постовалова В.И. Лингвокультурология в свете антропологической парадигмы (К проблеме оснований и границ современной фразеологии) // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999. - С.25-34.

171. Похилевич Т.Д. Структурно-композиционные и языковые средства психологизации в романах Томаса Гарди //Автореф. . канд. филол. наук. -Львов, 1984.-22 с.

172. Пропп В.Я. Морфология. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 1998.- 512 с.

173. Пфютце М. Грамматика и лингвистика текста // НЗЛ. Вып VIII. М.: Прогресс, 1978.-С. 218-243.

174. Реформатский А.А. Опыт анализа новеллистической композиции // Семиотика. -М.: Радуга, 1983. С. 557-566.

175. Рикер П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.- С. 416-435.

176. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М.: ACADEMIA, 1995 (1). -159 с.

177. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: "Academia-Центр", Медиум, - 1995.(2) -415 с.

178. Ричарде А. Философия риторики // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.-С. 44-68.

179. Рорти Р. Философия и зеркало природы. Новосибирск: Изд-во Новосибирского Ун-та, 1997. - 320 с.

180. Руденко Д.И., Прокопенко В.В. Философия языка: путь к новой эписте-ме // Язык и наука XX в. М.: Ин-т Языкознания РАН, 1995. - С. 188143.

181. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. -М.: Аграф, 1999 (1). 384 с

182. Руднев В. Психотический дискурс // Логос. 1999. № 3 - 1999 (2). -С.113-133

183. Рябова М.Ю. Временная референция в английском языке: Дис. . д-ра филол. наук. Спб., 1995. - 459 с.

184. Рювет Н. Границы применения лингвистического анализа в поэтике. -Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск IX. М.: Прогресс, 1980. - С. 297-307.

185. Рябцева Н.К. Истинность в субъективно-модальном контексте // Логический анализ языка. Истина, истинность в культуре и языке. М.: Наука, 1995.-С. 139-151.

186. Садовский В.Н., Смирнов В.А. Хинтикка и развитие логико-эпистеми-ческих исследований во II половине ХХв. // Я. Хинтикка. Логико-эпистемологические исследования. М., Прогресс, 1980. - С. 5-32.

187. Сапаров М.А. Об организации пространственно-временного континуума художественного произведения // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, Лен. Отд- е, 1974. - С. 85-104.

188. Сартр Ж.-П. Ситуации. -М.: Ладомир, 1997.-431 с.

189. Саруханян А. Предисловие // Современная ирландская новелла. М.: Прогресс, 1975.-С. 5-18.

190. Сафьянова И.В. Интерпретация одного символа английской поэзии // Текст и его компоненты как объект комплексного анализа: Межвузовский сборник научных трудов. Л., 1986. - С. 97-103.

191. Сенокосов Ю.П. Посвящение в артефакт // Эстетические исследования. Методы и критерии. М., РАН, Институт философии, 1996. - С. 69-87.

192. Сент-Бев Ш. О. Шатобриан в оценке одного из близких друзей в 1803 г. // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX в.в. Трактаты. Статьи. Эссе. - М.: Изд -во Московского университета, 1987. - С. 3954.

193. Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает ее знаковым способом? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира.-М.: Наука, 1988 (1).-С. 70-86.

194. Серебренников Б.А. Как происходит отражение картины мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988 (2).-С 87-107.

195. Серль Дж. и Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // НЗЛ Вып. XVIII М.: Прогресс, 1986. - С. 242-264.

196. Серль Дж. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. -С. 307-342.

197. Серова К.А. Прагматический фокус и перспектива в словесном портрете в английской прозе XX века (на материале романов В. Вулф и Д. Фаулза). Дисс. . канд. филол. наук. СПб., 1996. - 189 с.

198. Смирнов И. Бытие и творчество // Приложение к альманаху "Канун" под общ. ред. Д.С. Лихачева. Вып. 1. СПб, 1996. - 192 с.

199. Современное зарубежное литературоведение. Страны западной Европы и США. Концепции. Школы. Термины. М.: Интрада. 1996. - 320 с.

200. Сорокин Ю.А. Антропоцентризм vs. антропофилия: доводы в пользу второго понятия // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999.- С.52-58. (1)

201. Сорокин Ю.А. О чем и как размышляет Цветан Тодоров // Цветан Тодоров. Теории символа. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. -С. 1-12.(2)

202. Сорокина В.В. Приемы психологического анализа в художественной прозе Великобритании. М, 1984. - 21 с.

203. Сосновская В.Б. Деталь в художественной структуре короткого рассказа // Американская литература X IX XX вв - Краснодар, 1984. - С. 149156.

204. Спивак Р. Принципы художественной конкретизации в творчестве Л. Толстого и Бунина: Деталь // Ученые записки Пермского ун-та. Литературоведение. Вып. 193 Пермь, 1968. - С. 247-277.

205. Стельмашук А. Диалогизация и способы ее реализации в различных речевых сферах современного русского языка (художественная и научная проза)- Автореф. канд. филол. наук.-СПб, 1993.-34 с.

206. Степанов Г.В. Цельность художественного образа и лингвистическое единство текста // Лингвистика текста: Материалы научной конференции МГПИИЯ им. Тореза. М., 1974. Ч. 2. - С. 72-76.

207. Степанов Г.В. Несколько замечаний о специфике художественного текста // Лингвистика текста. Сб. научных трудов. Вып. 103. М.: МГПИИЯ им. Мориса Тореза, 1976. - С. 144-150.

208. Степанов Ю.С. В мире семиотики // Семиотика. М.: Радуга, 1983. -С. 5-36.

209. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. -М.: Наука, 1985. 333 с.

210. Степанов Ю.С. Изменчивый "образ языка" в науке XX века // Язык и наука конца XX века. М.: Институт языкознания РАН, 1995. - С. 7-34.

211. Степанов Ю.С. Язык и метод. К современной философии языка. М.: Языки русской культуры, 1998. - 784 с.

212. Сусов И.П. Семантические функции основных лингвосемиотических объектов // Предложение и текст в семантическом аспекте. Калинин: Изд-во Калининского ун-та, 1978 - С. 122-138.

213. Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988 (1)-С. 26-52.

214. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира. // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988 (2).-С. 173-204.

215. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа "Языки русской культуры", 1996.-288 с.

216. Телия В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999. - С.13-25.

217. Тодоров Цв. Поэтика // Структурализм: "за" и "против". М.: Прогресс, 1975. - С.37-113.

218. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М.: Аспект Пресс, 1996.-334 с.

219. Трунова О.В. Природа и языковой статус модальности. Барнаул - Новосибирск, 1991.-35 с.

220. Тураева З.Я. Категория времени: время грамматическое и время художественное. М.: Высшая школа, 1979. - 219 с.

221. Тураева З.Я. Лингвистика текста. М.: Просвещение, 1986. - 127 с.

222. Тураева З.Я. Лингвистика текста. Лекции. СПб.: Образование, 1993. -38 с.

223. Тураева З.Я. Лингвистика текста и категория модальности // Вопросы языкознания. 1994. № 3. С. 105-114.

224. Унгер Р. Философские проблемы новейшего литературоведения // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX в.в. Трактаты. Статьи. Эссе. М.: Изд-во Московского университета, 1987. - С. 143-169.

225. Уфимцева А.А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 108-140.

226. Ульченко А.А. Роль психологической детали в романе Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы" // Традиции и новаторство русской литературы: Сб. трудов МОПИ им. Н. К. Крупской. М., 1980. - С. 119-133.

227. Успенский Б.А. Семиотика искусства. Поэтика композиции. Семиотика иконы. Статьи об искусстве. М., Школа "Языки русской культуры", 1995.-360 с.

228. Федь Н. Жанры в меняющемся мире. М.: Советская Россия, 1989. -541 с.

229. Филипьев Ю.А. Сигналы эстетической информации. Л., Наука, 1971. -111 с.

230. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет. М.: Гнозис, 1993. -333 с.

231. Хейзинга И. HOMO LUDENS. Статьи по истории культуры. М.: Прогресс - Традиция, 1997. - 414 с.

232. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования // Сборник избранных статей. М., Прогресс, 1980. - 447 с.

233. Хинтикка Я. Виды модальности // Семантика модальных и интенсиональных логик. -М., Прогресс, 1981. С. 60-85.

234. Хованская З.И. Анализ литературного произведения в современной франц. филологии. М.: Высш. школа, 1980.-303 с.

235. Хоружий С.С. "Улисс" в русском зеркале // Дж. Джойс. Избранное. Т 2. -М.: Терра-Тегга, 1997. С.363-558.

236. Хоружий С.С. Проблемы сознания и восприятия в художественной системе Джойса // Психоанализ и науки о человеке. М.: Ин-т философии РАН, Прогресс-Культура, 1996. - С. 254-282.

237. Храпченко М.Б. Познание литературы и искусство: Теория. Пути современного развития. -М.: Наука, 1987.- 575 с.

238. Хюбнер К. Истина мифа, -М.: Изд-во "Республика", 1996.

239. Цивин Р.Д. Художественная деталь и ее идейно-эстетические функции в литературном произведении. Автореф.канд. филол. наук. Киев, 1970. -С. 20 с.

240. Цилевич JI.M. Деталь и сюжет в прозе Чехова и Бунина // Проблемы реализма. Вып. 3.-Вологда, 1976.-С. 140-154.

241. Чаковская М.С. Текст как сообщение и воздействие. М.: Высшая школа. 1986.- 128 с.

242. Чебаевская Е.Н. Контекстуальное значение сквозной лексемы // Текст и его компоненты как объект комплексного анализа: Межвузовский сборник научных трудов. -JL, 1986.-С. 116-124.

243. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем, том XY М., 49. - 623 с.

244. Черняков А.А. Художественная деталь как объект эстетического анализа. Дис.к.ф.н. Астрахань, 1978. - 169 с.

245. Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М.: Наука, 1971.-291 с.

246. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1987.- 192 с.

247. Шпетный К.И. Лингвостилистические и структурно-коммуникативные особенности текста короткого рассказа. Автореф.к.ф.н. М., 1980. -24 с.

248. Щеглов М. Верность деталей // Щеглов М. Литературно-критические статьи.-М., 1965.-С. 86-114.

249. Щирова И.А. Лингвостилистические средства реализации художественной детали в коротком психологическом рассказе. Дис. . канд. филол. наук.-СПб., 1991,- 182 с.

250. Эко У. Заметки на полях "Имени розы" // Имя розы. СПб.: Симпозиум, 1997.-С. 597-644.

251. Эпштейн М.О значении детали в структуре образа // Вопросы литературы, № 12,1984.-с. 134-145.

252. Эткинд Е.Г. "Внутренний человек" и внешняя речь. М.: Языки русской культуры, 1998.-448 с.

253. Юнг К.Г. Сознание и бессознательное. СПб. - М.: Университетская книга, ACT, 1997.-544 с.

254. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Научное изд-во "Большая Российская энциклопедия", 1998. - 681 с.

255. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: "за" и "против". -М.: "Прогресс", 1975,-С. 193-230.

256. Якобсон Р. В поисках сущности языка // Семиотика. М.: Радуга, 1983. -С. 102-117.

257. Якобсон Р. Заметки о прозе поэта Пастернака // Работы по поэтике. -М.: Прогресс, 1987. С. 324-339.

258. Якобсон Р. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С. 110-133.

259. Ярмоленко Г.Г. Типы и функции изображенной внутренней речи в современной англоязычной прозе. Одесса, 1982. - 17 с.

260. Barthes R. Image. Music. Text. London: Fontana, 1977. - 220 p.

261. Barthes R. From Word to Text // Modern Literary Theory: A Reader ed. Ph. Rice and P. Waugh. London-New York, 1989. - P. 166 - 172.

262. Bradford R. Stylistics. London: Routledge, 1997.-215 c.

263. Cameron D. Feminism and Linguistic Theory. Basingstoke: Macmillan, 1985.

264. Cherry С. On Human Communication. New York:Wiley - London: Charman, 1957.-333 p.

265. Cuddon J. A. The Penguin Dictionary of Literary Terms and Literary Theory. -London: Basil Blackwell, 1992. 1051 p.

266. Culler J. Semiotics as a Theory of Reading // Twentieth-Century Literary Theory. A Reader, ed. By K.M. Newton. London-New York: MacMillanPress Ltd. St.Martin's Press Inc., 1997. - P. 98-102.

267. Derrida J. Structure, Sign, and Play in the Discourse of the Human Sciences // The Structuralist Controversy: The Languages of Criticism and the Sciences of Man, ed. by R. Mackey and E. Donato Baltimore, 1972.

268. Derrida J. La Dissemination. Paris, 1972.

269. Eco U. The role of the Reader: Explorations in the Semiotics of the Text. -London: Hutchinson, 1979. 273 p.

270. Eco U. Possible Worlds and Text Pragmatics // Role of the Reader: Explorations in the Semiotics of Texts. Bloomington: Indiana University Press, 1979.

271. Eco U. Interpretation and History // Interpretation and Overinterpretation. Umberto Eco with Richard Rorty, Jonathan Culler and Christine Brooke-Rose, ed. by Stefan Collini. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. (1)- P. 23-45.

272. Eco U. Overinterpreting Texts // Interpretation and Overinterpretation. Umberto Eco with Richard Rorty, Jonathan Culler and Christine Brooke-Rose, ed. By Stefan Collini. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. (2) -P. 45-67

273. Eco U. Reply // Interpretation and Overinterpretation. Umberto Eco with Richard Rorty, Jonathan Culler and Christine Brooke-Rose, ed. by Stefan Collini. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. (2) - P. 139-151.

274. Eichenbaum В. The Theory of the Formal Method // Russian Formalist Criticism: Four Essays. Lincoln and London: University of Nebraska Press, 1965.-P. 99-140

275. Enkvist N. E. Stylistics and Text Linguistics // Current Trends in Text Linguistics.-Berlin-NewYork, 1978. -P. 174-190.

276. Forster E. M. English Prose between 1918 and 1939 //Two Cheers for Democracy. Harmondsworth: Penguin Ltd., 1974. - PP. 277-289.

277. Foucault M. Lecture: 7 January 1976 // Power/Knowledge: Selected Interviews and Other Writings 1972-1977. New York, 1980. - PP. 80-92.

278. Genette G. Narrative Discourse. Oxford: Basil Blackwell, 1986. - 286 p.

279. Green K. and J. Lebihan. Critical Theory and Practice: A Course Book. -London and New York: Routledge, 1997. 336 p.

280. Hamilton P. Historicism. London and New York: Routledge, 1996. - 226 p.

281. Hellweg P. Book of Intriguing Words. Hertfordshire: Wordsworth Editions Ltd., 1993.- 159 p.

282. High Peter B. An Outline of American Literature. New York: Longman, 1995.-256 p.

283. Holland N. Unity Identity Text Self // Reader Response Criticism, ed. by J. Tomkins. Baltimore: John Hopkins University Press, 1980.

284. Iser W. The Range of Interpretation New York: Columbia University Press, 2000.-206 p.

285. Jacobson R. Linguistics and Poetics. // Twentieth-Century Literary Theory. A Reader, ed. By K.M. Newton. London-New York: MacMillanPress Ltd. -St.Martin's Press Inc., 1997 (1). - P. 71-77 (1).

286. Jacobson R. The Dominant // Twentieth-Century Literary Theory. A Reader, ed. by K.M. Newton. London-New York: MacMillanPress Ltd. - St.Martin's Press Inc., 1997 (2).-P. 6-10.

287. Kristeva J.The System and the Speaking Subject // Twentieth-Century Literary Theory. A Reader, ed. by K.M. Newton. London-New York: MacMillanPress Ltd. - St.Martin's Press Inc., 1997. - P. 124-129.

288. Riffaterre M. Fictional Truth. Baltimore and London: John Hopkins University Press, 1990. - 137 p.

289. Rorty R. The Pragmatist's Theory // Interpretation and Overinterpretation. Umberto Eco with Richard Rorty, Jonathan Culler and Christine Brooke-Rose, ed. By Stefan Collini. Cambridge: Cambridge University Press, 1996. - P. 89-109.

290. Ryan M.-L. Possible Worlds, Artificial Intelligence, and Narrative Theory. -Indiana: University Bloomington and Indianapolis Press, 1991. -291 p.

291. Scott A. F. Current Literary Terms. A Concise Dictionary of their Origin and Use. London: Macmillan, 1979. - 324 p.

292. Shklovsky V. Art as Technique // Twentieth-Century Literary Theory. A Reader, ed. by K.M. Newton. London-New York: MacMillanPress Ltd. - St Martin's Press Inc., 1997. - P. 3-6.

293. Ousby I. The Wordsworth Companion to Literature in English. -Hertfordshire: Wordsworth Editions Ltd., 1995. 1036 p.

294. Peckham M. The Problem of Interpretation // Twentieth-Century Literary Theory. A Reader, ed. by K.M. Newton London-New York: MacMillan Press Ltd.-St.Martin's Press Inc., 1997.-P. 106-112.

295. Thornley G. C. and Gwyneth Roberts. An Outline of English Literature. -New York: Longman, 1995.-216 p.

296. Todorov Tz. Introduction to Poetics. London: Harvester, 1981. - 83 p.

297. Todorov Tz. Grammaire du Decameron. The Hague: Mouton, 1969.

298. Vaina L. Les Mondes possibles du text. Versus 17. - P. 3-13.

299. Wellek R,. Warren A. Theory of Literature. Harmondsworth: Penguin, 1956.

300. Wilson. C. The Strength to Dream. London: Abacus, 1976. - 254 p.

301. ИСТОЧНИКИ И ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

302. Anderson Anderson Sh. Selected Short Stories. - M., Progress Publishers, 1991.-352 p.

303. Bates Bates H.E. How Vainly Men Themselves Amaze // Making It All Right. Modern. English Short Stories. - M.: Progress Publishers, 1978 - P. 55 - 79.

304. Brookner (1) Brookner A. Brief Lives. - London: Penguin Books, 1991. -218 p.

305. Brookner (2) Brookner A. Visitors. - London: Penguin Books, 1998. - 236 p.

306. Cunningham Cunningham M. The Hours. - London: Fourth Estate, 1999. -230 p.

307. Faulkner Faulkner W. Absalom, Absalom. - M., Progress Publishers, 1982. -416 p.

308. Fowles (1) Fowles J. The Ebony Tower. Eliduc. The Enigma. - M.: Progress Publishers. - 246 p.

309. Fowles (2) Fowles J. The Collector. - London: Pan Books, 1986. - 278 p.

310. George George E. In Pursuit of the Proper Sinner. - London: Bantam Books, 1999. -720 p.

311. Hill (1) Hill S. A Bit of Singing and Dancing. - London: Penguin Bocks, 1982.- 187 p.

312. Hill (2) Hill S. The Albatross and Other Stories. - London: Penguin Books, 1982.- 174 p.

313. James James P.D. Devices and Desires. - London: Penguin Books, 1990. -504 p.

314. Joyce (1) Joyce. Dubliners. A Portrait of the Artist as a Young Man. - M.: Progress Publishers, 1982. - 588 p.

315. Joyce (2) Joyce. Ulysses. - New York: Vintage, 1990. - 789 p.

316. King King F. Making it All Right // Making it All Right: Modern English Short Stories. -M. Progress Publishers, 1978. -P. 216 - 226.

317. Mansfield Mansfield K. Selected Stories. - M.: Foreign Languages Publ. House. - 181 p.

318. Oates Oates J. K. Upon the Sweeping Flood. - Greenwich: Fawcett Crest Books, 1966,- 224 p.

319. Pritchett Pritchett V.S. The Sailor // Making it All Right: Modem English Short Stories. -M.: Progress Publishers, 1978. - P. 280-304.

320. Rendell (1) Rendell R. Live Flesh. - New York: Balantine Books, 1987. -339 p.

321. Rendell (2) Rendell R. A Sight for Sore Eyes. - New York: A Dell Book, 1999.-378.

322. Sanders Sanders L. The Third Deadly Sin. - New York: Berkley Books, 1982.-410 p.

323. Sansom Sansom W. Among the Dahlias. - London: Penguin Books, 1962. -224 p.

324. Spark Spark M. The Public Image. Stories. - M.: Progress Publishers, 1976. -296 p.

325. Vine Vine B. Gallowglass. - London: Penguin Books, 1990. - 465p.

326. Walters (1) Walters M. The Scold's Bride. - London: Pan Books, 1994. -468 p.

327. Walters (2) Walters M. The Dark Room. - London: Pan Books. - 516 p.

328. Wescott Wescott G. The Pilgrim Hawk // Six Great Modern Short Novels. -New York: Laurel Dell Editions Ltd, 1967. - p. 251-222.

329. Woolf (1) Woolf W. Mrs. Dalloway and Essays. - M.: Raduga Publishers, 1984.-400 p.

330. Woolf (2) Woolf W. To the Lighthouse. - London: Wordsworth Editions Ltd., 1994.- 156 p.