Закон об оскорблении величия в политической истории Рима: I в. до н. э. - I в. н. э. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Щеголев, Алексей Валерьевич

• Щеголев, Алексей Валерьевич
• кандидат исторических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Щеголев, Алексей Валерьевич

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1 ПОНЯТИЕ MAIESTAS И ОБЩАЯ

ХАРАКТЕРИСТИКА ЗАКОНА О ВЕЛИЧИИ

1.1. Понятие maiestas

1.2. Общая характеристика leges maiestatis

Глава II ЗАКОНЫ ОБ ОСКОРБЛЕНИИ ВЕЛИЧИЯ В ЭПОХУ ПОЗДНЕЙ РЕСПУБЛИКИ

2.1. Закон Апулея

2.2. Закон Вария

2.3. Закон Корнелия Суллы

Глава III. ЗАКОН ЮЛИЯ ОБ ОСКОРБЛЕНИИ ВЕЛИЧИЯ

3.1. Закон о величии Гая Юлия Цезаря

3.2. Закон Юлия Августа

3.2.1. Проблема датировки и содержание закона Юлия Августа

3.2.2. Санкции закона Юлия Августа

3.2.3. Судопроизводство по закону Юлия Августа

3.3. Закон Юлия о величии в последующее время

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Закон об оскорблении величия в политической истории Рима: I в. до н. э. - I в. н. э.»

В последнее время в обществе, причем на самых разных уровнях, все чаще вспыхивают горячие споры о роли государственной власти и государства вообще, о тех средствах, которыми верховная власть может и должна пользоваться, чтобы оградить государство от опасностей. грозящих ему как извне, так и изнутри.

По меткому определению русского ученого Б. Н. Чичерина, государство представляет собой высшую форму общежития, где неопределенная народность "собирается в единое тело, получает единое отечество. становится народом. Эта общественная воля подчиняет себе воли частные и устанавливает таким образом твердый порядок в обществе''1. Проистекая из самой глубины человеческого сознания, идея государства в течение всей многовековой истории человечества охватывала в конце концов все народы, независимо от степени их развития. Таким образом, именно в государстве люди только и могут иметь высшее орудие для защиты своей свободы и безопасности.

Естественно, что необходимым условием существования государственного порядка является право. Причем, к сфере публичного или государственного права относятся те нормы, которые касаются интересов всего государства, всего общества в целом .

Удивительным явлением в истории человечества является право римское, пережившее создавший его народ и дважды покорившее мир. Хотя для )"ченого-юриста наибольший интерес представляет

1 Чичерин Б.Н. Опыты по истории русского права. С. 368. Более подробно разбор точек зрения на государство, его функции и значение см.: Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. о

Хвостов В.М. Система римского права. М., 1996. С. 21. прежде всего частное право Рима, для историка весьма важным представляется изучение именно государственной политической и правовой системы, ибо вся римская история протекала в сфере сохранения и распространения своего государственного могущества. Той прочной основой, на которой строилась римская культура, было государство3. Вергилий писал о своем народе: "Сильнее всего в нем любовь к отечеству" (Aen. VI.823).

Понятно, что поэтому римляне особое внимание уделяли безопасности своего государства. Наиболее важным законом, предусматривающим суровую кару за преступление, направленное непосредственно против римского государства и народа в целом, стал закон об оскорблении величия (lex maiestatis). Именно этот закон охватывал своим содержанием весь, по сути дела, спектр преступлений, которые можно было бы квалифицировать как государственная измена и посягательство на существующий государственный строй.

Но данный закон представляет собой плод длительного развития, синхронного с социально-экономической и политической историей Римского государства. Даже в своем законченном виде, который он приобрел в эпоху Империи и в котором lex Iulia maiestatis дошел до нас в Дигестах Юстиниана, он содержит в себе ряд норм более раннего периода, прежде всего Поздней республики. Именно на рубеже II-I вв. до н.э. был принят первый известный нам закон о величии. Именно в тот период кровавых гражданских смут и междоусобиц с наибольшей остротой встает проблема сохранения государства и обеспечения его безопасности.

3 Эйкен Г. История и система средневекового миросозерцания. СПб., 1905.С. 5.

И так как в эту смутную пору римской истории возникает такое понятие, как преступление против величия (crimen maiestatis) и появляется закон о величии, то изучение его закономерно определяет хронологические рамки данной работы. Они охватыват период от принятия первого известного нам закона о величии на рубеже II-I вв. до н.э. до формирования в основном содержания lex maiestatis в эпоху правления императоров из династии Юлиев-Клавдиев, т.е. до середины I в. н.э.

Здесь, однако, необходимо сделать оговорку, что данные хронологические рамки некоторым образом условны. Во-первых, понятие "величие", будучи весьма древним, приобрело свое юридическое значение не сразу, а лишь по прошествии многих веков. Во-вторых, такой вид преступления против государства, как crimen maiestatis, т.е. преступление против величия римского народа, также возникло не в один час. Понятно, что государственные преступления появляются одновременно с возникновением государства в Риме, но только к концу II в. до н.э. складывается понятие crimen maiestatis, которое, пройдя длительный путь развития, включило в себя в конце концов все виды преступлений, направленных прямо против Римского государства и народа. Забегая вперед, отмечу, что и некоторые нормы lex maiestatis, по свидетельству римского юриста Марциана, восходят к Законам XII Таблиц и священным законам Ранней республики. Следовательно, при изучении данной темы встает необходимость заглянуть в более раннюю эпоху, дабы более внимательно рассмотреть истоки происхождения crimen maiestatis и lex maiestatis и предисторию их возникновения.

Следует также заметить, что, хотя содержание crimen maiestatis и lex maiestatis сложилось в основном к середине I в. н.э., однако их дополнение, уточнение, конкретизация имели место и в более поздний период. Поэтому, на мой взгляд, нужно хотя одним глазком взглянуть на те изменения, которые произошли в законе о величии в последующий период истории Римского государства, т.е. во II-V вв. н.э.

В современной историографии различным аспектам общеполитической истории Рима Поздней республики и Ранней империи посвящено значительное число работ. Гораздо меньше трудов, непосредственно затрагивающих проблемы, связанные с процессами формирования институтов защиты римской государственной системы. И уж совсем мало исследований, предметом которых является crimen maiestatis и lex maiestatis. Большинство историков и романистов касаются проблем, связанных с законом об оскорблении величия, лишь в контексте политической борьбы, да и то, как правило, в эпоху раннего Принципата. Очень мало внимания уделяется конкретному содержанию того или иного закона о величии, его датировке. Почти не исследуются вопросы, относящиеся к санкциям этих законов и осуществляющемуся в соответствии с ними судопроизводству. Нередко ученые при рассмотрении этой темы делают акцент только на политической стороне вопроса, почти полностью игнорируя сакральную и правовую. Да и политическая сторона сводится чаще всего к изучению борьбы партий между собой в эпоху Поздней республики или власти с оппозицией во время Империи. Поэтому к настоящему моменту многие устоявшиеся в историографии взгляды на данную проблему несколько устарели и требуют определенной корректировки. А это все, в свою очередь, обусловливает необходимость обращения к проблеме возникновения и эволюции как понятия crimen maiestatis, так и столь важного в римском публичном праве закона - закона об оскорблении величия.

На основании сказанного центральной задачей исследования является комплексное изучение с различных точек зрения возникновения и развития такого государственного преступления, как crimen maiestatis, и связанного с ним соответствующего закона в связи с конкретной исторической обстановкой, сложившейся в Римском государстве в период с конца II в. до н.э. до середины I в. н.э. Отсюда вытекает и необходимость рассмотрения самого понятия maiestas и в первую очередь его юридического значения. Ибо от того, как толковалось данное понятие и что под ним понимали, прямо зависело и содержание преступления против величия, а, следовательно, и самого закона о величии. Кроме того, как известно, место того или иного закона в системе права определяется как его содержанием и санкциями, так в не меньшей степени и судопроизводством, осуществляющимся в соответствии с ним. Поэтому в сферу моего внимания также закономерно попадает и система судопроизводства по lex maiestatis. Особо нужно оговорить, что объектом исследования в данном случае являются особенности судопроизводства и принципы проведения расследования по делам, связанным именно с законом об оскорблении величия. Ибо общие принципы римского уголовного процесса как такового и связанных с ними проблем delatores, судебного красноречия и т.п. не зависели от того, в соответствии с каким законом публичного права возбуждались дела. И хотя для каждого определенного преступления создавался особый суд и особое производство, все они имели много общих черт. Поэтому сам по себе римский уголовный процесс требует отдельного исследования.

Таким образом, в настоящей работе мне хотелось бы осветить наименее разработанные в исторической науке вопросы возникновения, развития (в непосредственной связи с конкретными историческими условиями) и практического применения закона об оскорблении величия, предусматривающего ответственность за все возможные виды преступлений, направленных прямо против государства, народа и существующего государственного строя. Этот закон со временем стал основным средством защиты безопасности Римской державы и римского народа и занял главное место в системе римского государственного права классического периода. Значительную роль закон о величии играл и в последующие периоды, оказывая определенное влияние на развитие публичного права государств средневековой Европы. Не будет, думается, преувеличением сказать, что многие нормы, содержащиеся в законе об оскорблении величия, сохранили свое значение вплоть до наших дней.

ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМЫ

Рассмотрение историографии, посвященной истории Рима эпохи Поздней республики и Ранней империи, имеет определенные трудности, так как при изобилии работ на эту тему трудов, посвященных непосредственно римскому публичному праву, значительно меньше. Специальных же исследований, предметом которых является такая важная с точки зрения римского государственного права норма как закон об оскорблении величия (lex maiestatis), ничтожно мало. Причем, надо отметить, что почти в каждой работе, посвященной этому периоду, данный закон в том или ином аспекте упоминается. Поэтому в науке, по крайней мере за два столения, накопился значительный материал, так или иначе связанный с различными аспектами закона об оскорблении величия, с судебными процессами по lex maiestatis, самим понятием "величие римского народа" и его происхождением.

Безусловно, значительное количество работ не дает возможности в небольшом историографическом абзоре останавливаться на взглядах каждого ученого подробно. Наиболее важные исследования будут рассматриваться в последующих главах в связи с конкретными вопросами. Обзор работ будет проводиться по хронологическому принципу, который предоставляет возможность проследить в развитии изучение данного вопроса.

Прежде всего следует сказать, что интерес к изучению римского права не ослабевал и после того, как Римская империя прекратила свое существование. Речь здесь, разумеется, идет о западной половине империи, так как восточная ее часть, Византия, просуществовала до середины XV в. и там римское право вплоть до этого момента было действующим. Хорошо известно также, что после падения Западной Римской империи действие римского права и там полностью никогда не прекращалось, а следовательно не могло прекратится и его изучение, хотя бы и самое элементарное, которое заключалось в толкованиях, глоссах, к текстам юридических памятников.

Для данной темы прежде всего необходимо назвать одного из известных представителей школы глоссаторов, профессора Болонского университета, Азо (умер около 1230 г.), чьи комментарии к Кодексу Юстиниана пользовались наибольшим авторитетом и неоднократно переиздавались вплоть до XVII в. Другими видными представителями Болонской школы являлись Одофред (ум. 1250), Аккурсий (ок. 11821263), а также Вивиано (XIII в.), написавший многочисленные казусы к Дигестам и Кодексу Юстиниана. Значение этих глоссаторов, как и всей школы в целом, заключалось в том, что они в совершенстве изучили Corpus Iuris Civilis, проявив при этом глубочайшие знания.

С конца XIII в. на смену глоссаторам приходят так называемые комментаторы, которые, применяя схоластический метод, работали преимущественно над толкованиями глоссаторов, комментируя глоссы. Из виднейших представителей комментаторов следует назвать одного из основоположников этой школы итальянского юриста Чино (1270-1336), его ученика итальянского ученого Бартоло (1314-1357) и ученика последнего Бальдо (1327-1400). Это был первый опыт философского понимания права.

И глоссаторы, и комментаторы оставили весьма интересные замечания в отношении закона Юлия о величии. Например, Аккурсий. говоря о конституции Александра Севера, содержащейся в титуле "К закону Юлия о величии" Кодекса Юстиниана, пишет, что под упоминаемым в данной конституции клятвопреступлением подразумевается клятва здоровьем принцепса.

Следующим шагом в изучении римского права явилось появление гуманистического направления. Ученые этого направления, важнейшим представителем которого был французский правовед Куяций (1522-1590), подошли к изучению Corpus Iuris Civilis с филологической и исторической точки зрения. Сам Куяций, будучи, пожалуй, самым талантливым толкователем источников римского права, всегда опирался на историческую и филологическую критику текста. Именно представители этого направления впервые подвергли очистке тексты памятников от средневековых искажений и стали, ссылаясь на античных авторов, давать информацию по истории римского права. Куяций, например, сославшись на Кодекс Феодосия, приходит к выводу, что содержащаяся в конституции Валентиниана, Валента и Грациана слово tantum следует заменить на tarnen, а говоря о мерах, предусматриваемых конституцией Аркадия и Гонория в отношении детей осужденных по закону о величии, ссылаясь на Цицерона, Диона Кассия и Дионисия, отмечает, что подобные меры имели место и в более ранние времена.

В XVI в. появляется и сочинение, непосредственно посвященное преступлению против величия, написанное Иеронимом4. Всесторонне рассмотрев это преступление, автор отмечает, что закон о величии был назван Юлиевым в честь Цезаря, происхождение же свое он ведет от эпохи XII таблиц, будучи, в свою очередь, воспринят римлянами от афинян.

Непреходящее значение для изучения римской истории имеют труды выдающегося немецкого юриста, историка, филолога Т. Мом-мзена. Уже в своем фундаментальном труде "История Рима"3 ( 1854 ) ученый уделяет некоторое внимание принятию и содержанию lex maiestatis. Однако широко осветив историю последнего века Республики, детально разобрав законодательные реформы Суллы и Цезаря, он, вместе с тем, лишь вкратце упоминает о законе об оскорблении величия, а часто, говоря, например, о законодательстве времен Цезаря, даже и не упоминает о нем.

В другом капитальном труде "Римское государственное право"6 (1876, 1887), где Моммзен детально исследует различные аспекты римского государственного права, lex maiestatis уделено уже больше внимания. Здесь, правда, ученый излагает не историю, а систему римского государственного права, поэтому конкретные исторические со

4 Hieronymus Gigas. De crimine laesae maiestatis. Venetiis, 1557.

5 Моммзен Т. История Рима. М., 1936.

6 Mommsen Th. Römisches Staatsrecht. Leipzig, 1876. бытия его интересуют мало. Главными предпосылками, на которых основывается данное исследование, являются следующие: основные принципы римского публичного права были заложены в царскую эпоху; принципы эти оставались неизменными и в период Республики, и во время ранней Империи; императоры, как и республиканские магистраты, выражают суверенитет народа. Недостатком данного исследования нужно считать, на мой взгляд, отказ Моммзена от изучения конкретных исторических условий, которые, безусловно, оказывали значительное влияние на те или иные нормы публичного права.

Наибольший интерес по данной теме представляет еще один фундаментальный труд Моммзена "Римское уголовное право" (1899), в котором значительное внимание автором уделяется уже непосредственно как lex maiestatis, так и самому понятию maiestas. Так, Моммзен считает, что само понятие maiestas в его юридическом значении возникло в период сословной борьбы патрициев и плебеев и связано со стремлением плебейских трибунов обеспечить себе юридическую защиту в противовес imperium, которым обладали высшие магистраты . Этим же объясняется и принятие первого закона об оскорблении величия8. Таким образом, и само понятие maiestas, и издание первого закона о величии исследователь связывает с сословной борьбой патрициев и плебеев. Несомненным достоинством этого труда Моммзена следует считать то, что здесь ученый, в отличии от предыдущей работы, уделяет гораздо больше внимания связи норм публичного права с конкретными историческими событиями.

Представляет интерес и работа другого историка права - О. Карловы "История римского права" (1885), которая хотя и посвящена в

7 Mommsen Th. Römisches Strafrecht. Leipzig, 1899. S. 538-539.

8 Ibid. S. 552-553. основном изучению политического строя римского государства и его конституционных основ, вместе с тем содержит в себе и ряд интересных замечаний относительно lex maiestatis. Например, тезис о перенесении понятия величия на императора, который разделялся и до сих пор разделяется многими исследователями9.

Весьма важна и работа Э. Поллака "Закон о величии в римском праве" (1908), в которой автор расширил границы исследования, выйдя за пределы области уголовного права. Поллак справедливо считает, что понятие maiestas принадлежит не только правовой, но и идеологической сфере. Ученый считает, что понятие maiestas является центральным в римской культуре и возникновение его следует отнести к эпохе значительно более ранней, чем время сословной борьбы патрициев и плебеев. Вместе с тем Поллак склонен идеализировать maiestas, слишком тесно связывая его с понятием "верховной вла-сти"10.

Интересные данные по истории римского публичного права вообще и по lex maiestatis в частности можно почерпнуть и в работе П. Виллемса "Римское государственное право" (1883). Ученый, например, считает, что вследствие наличия в присяге имени императора, ее нарушение рассматривалось как преступление против величия". Однако в целом информация по исследуемой теме, содержащаяся там, весьма скудная.

Из зарубежных работ первой половины XX в. хотелось бы назвать монографию американского историка М. Хеммонда "Принципат

9 Kariowa О. Römische Rechtsgeschichte. Bd. II. Leipzig, 1885. S. 823824.

10 PollackE. Der Majestfltsgedanke im römischen Recht. Leipzig, 1908.

11 Вгшлемс П. Римское государственное право. Киев, 1890. С. 501.

Августа" (1933). Уделяя основное внимание системе государственного управления и юридическим основам власти Августа, автор отстаивает положение о том, что величие государства перешло на величие императора, подчеркивая, в отличие, скажем, от О. Карловы тот факт, что император еще до того, как подобный переход произошел, обладал своим собственным величием12.

Хотелось бы упоминуть и работу Ф. Марша "Правление Тибе-рия", в которой имеется ряд интересных замечаний по исследуемой теме. Ученый, например, выдвигает идею о том, что за процессами по закону об оскорблении величия, связанными с оскорбительными высказываниями в адрес принцепса, стояли более серьезные преступления, о которых античные авторы или не знали, или сознательно умалчивали. Основное обвинение, по мнению автора, выдвигалось в ходе расследования, обвинением же в оскорблении величия создавалось предубеждение против обвиняемого'3. Что касается правления Тибе-рия, то Марш считает, что оскорбительные высказывания в адрес императора не были им включены в сферу действия lex maiestatis14.

Следует назвать также содержательную статью К. Чилтона "Римский закон о государственной измене в период раннего Принципата". По мнению автора, закон Корнелия Суллы о величии соединил в себе первый из известных законов de maiestate, закон народного трибуна Сатурнина, и древние римские законы, предусматривающие наказания за государственную измену и преступления против магистратов. Ученый отстаивает ту точку зрения, что закон Юлия о величии 46 г. до н.э. полностью исключал для римского гражданина смертную

12 HammondМ. The Augustan Principate. Cambridge, 1933. P. 174.

13 Marsch F.B. The Reign of Tiberius. Oxford, 1931. P. 293.

14 Ibid. P. 289-290. казнь, предусматривая лишь "лишение воды и огня"ь. Говоря о действии закона об оскорблении величия в эпоху первых императоров династии Юлиев-Клавдиев, Чилтон утверждает, что Тиберий сузил сферу lex maiestatis, исключив из нее клевету в адрес принцепса16.

Повышенный интерес к римскому публичному праву и отдельным его институтам наметился на Западе в послевоенный период, особенно, начиная со второй половины шестидесятых годов. Причем, интерес этот последние годы не только не ослабевает, но, напротив, еще более усиливается. Именно в этот период появилось значительное число фундаментальных исследований, касающихся как общих вопросов государственного права древнего Рима, так и частных его аспектов, в том числе и относящихся к закону об оскорблении величия.

Здесь прежде всего необходимо назвать фундаментальный труд профессора древней истории университета г. Сидней (Австралия) Р. Баумана "Crimen Maiestatis в эпоху Римской республики и Принципата Августа" (1967). Большим достоинством этого труда является то, что он в значительной мере основан на комплексном анализе самых разнообразных источников: письменных, нумизматических, эпиграфических. Причем, следует отметить доверительное отношение автора к данным традиции (разумеется, в разумных пределах). Начиная с рассмотрения происхождения самого понятия maiestas, ученый затем переходит непосредственно к изучению закона об оскорблении величия, его происхождения и содержания. На основе тщательного анализа данных традиции автор пытается реконструировать содержание

15 Chilton С. W. The Roman Law of Treason under the early Principate // JRS, 1955, N 54. P. 73-75.

16 Ibid. P. 76. недошедшего до нас первого известного закона о величии - закона Апулея17. Ученый считает, что к ответственности по нему привлекались как те, кто побуждал народ к мятежу, так и те, кто отказывался повиноваться плебейским трибунам. Кроме того, исследователь полагает, что еще в республиканскую эпоху в сферу действия lex maiestatis была включена жестокость в отношении союзников18. По мнению Р. Баумана, впоследствии величие римского народа перешло на личность Гая Юлия Цезаря во время его диктатуры19. Как в указанной работе, так и в других своих исследованиях, ученый также отстаивает

20 тезис о переходе величия римского народа на личность императора . В отличие от Т. Моммзена, Р. Бауман считает, что закон Юлия о величии занимал среди других специальных законов первое место21. В то же время исследователь пишет, что были отдельные периоды, например, правление Клавдия и Нерона до 62 г. н.э., когда закон об оскорблении величия отменялся и преступления против государства ка

22 рались другими законами Более детально мнение ученого относительно различных аспектов происхождения, содержания и значения lex maiestatis будут рассматриваться в следующих главах. Однако,

17

Ваитап R.A. The Crimen Majestatis in the Roman Republic and Augustan Principate. Johannesburg, 1967. P. 55.

18 Bauman R.A. Impietas in Principem. Mbnchen, 1974. P. 94-95.

19 Bauman R.A. The Crimen Majestatis in the Roman Republic and

Augustan Principate. Johannesburg, 1967. P. 135 ff.

20

См., например: Bauman R.A. Impietas in Principem. Mbnchen, 1974. P. 28-31.

21 Bauman R.A. I Libri "De iudiciis publicis"// Index. Vol. 5, 1974-1975.

P. 47.

22

Bauman R.A. Impietas in Principem. Mthchen, 1974. P. 19-21. следует сказать, что хотя некоторые выводы Р.Баумана не являются одинаково верными, все они строго фундированы и побуждают к конкретной полемике.

Значительный интерес представляет книга Бляйкена "Суд сената и суд Цезаря" (1962). Особо здесь привлекают замечания автора о расширении при Тиберии сферы действия lex maiestatis, куда включаются такие преступления, как вымогательство наместников в провинциях, гадание и магия с целями, враждебными для дома Цезарей. Ученый отмечает и тот факт, что уже с первых лет правления Тиберия процессы по обвинению об оскорблению величия проходят в сенате .

Следует назвать и весьма основательные исследования В. Кунке-ля, где автор, тщательно отобрав и проанализировав источники, делает детальный анализ содержанию законов об оскорблении величия. Он, например, считает маловероятным, что в эпоху Августа в законе об оскорблении величия содержалась норма, упоминающая принцеп-са24. Однако в целом ученый акцентирует внимание преимущественно на социально-политическом аспекте проблемы, оставив в стороне не менее важный сакральный ее аспект.

Определенное значение для изучения данной темы имеют и работы французского исследователя Ж.Дюмезиля, посвященные изучению римской религии23. Подчеркивая относительный характер maiestas, ученый, на основе скрупулезного анализа источников, выдвигает тезис об абсолютном качестве maiestas, которым мог обладать только один субъект.

23 • • •

Bleickenl. Senatsgericht und Kaisergericht. Güttingen, 1962.

24 Kunkel W. Kleine Schriften. Weimar, 1974.

25 f

Dumesil G. Iuppiter, Mars, Quirinus. P., 1941; Idem. La religion romaine archaïque. P., 1966.

Особо хотелось бы остановиться на итальянской историографии, которая внесла значительный вклад в изучение истории римского публичного права.

Прежде всего назову работу Дж. Бассанелли, посвященную титулу "Ad legem Iuliam maiestatis" в Кодексе Феодосия. Привлекая, наряду с юридическими источниками, данные традиции, автор пытается рассмотреть характер lex Iulia maiestatis, а также развитие системы наказаний в соответствии с ним. Положительной чертой данного исследования является то, что автор здесь рассматривает эволюцию lex maiestatis без отрыва от конкретной исторической действительности. Так, она справедливо указывает, что приводимые Ульпианом, юристом III в. н. э., сведения о законе Юлия нельзя в полной мере переносить на эпоху Тиберия (I в. н. э.)26. Ученая также отмечает, что процессы об оскорблении величия, которые проходили в сенате в эпоху Раннего принципата не являлись более демократическими, чем аналогичные процессы в quaestiones perpetuae. Такие процессы в сенате использовались для проведения угодной императором политике, а сам сенатский суд являлся наиболее подходящим инструментом для это-го27.

Некоторый интерес представляет и содержательная работа А.Ф. де Марини, посвященная вопросам юрисдикции римского сената. Здесь рассматривается проблема уголовного судопроизводства в сенате, в том числе и в связи с расширением понятия maiestas и crimen

26

Bassanelli G. С. Th. 9.5 Ad legem Iuliam maiestatis//Bullettino dellTstituto di Diritto Romano Vittorio Scialoja. Vol. 86-87, 1984. P. 115.

27 Ibid. P. 117-126. maiestatis, которое в эпоху Августа не может свидетельствовать о вмешательстве сената в уголовную юрисдикцию28.

Весьма важным является исследование другого итальянского ученого С.Пондо. Рассматривая историю принятия законов о величии, их содержание, ученый приходит к выводу о том, что закон Корнелия об оскорблении величия представлял собой сочетание двух предыду

29 щих норм о величии - Апулея и Вария . Касаясь сакрального аспекта проблемы, ученый обращает внимание на священный характер личности императора и констатирует, что в его величии римляне видели

30 величие империи .

Нельзя не упоминуть и о работе Ф.Кассола и Л.Лабруна, в которой рассматриваются вопросы римского публичного права, в том числе и законы о величии в эпоху Поздней республики31. Исследователи, например, делают интересное замечание о том, что народным трибуном Сатурнином уже в 103 г. до н.э. была учреждена особая quaestio de maiestate. Отмечают ученые и принятие при Сулле закона о величии, относя это событие к 81 г. до н.э. Однако работа эта имеет в значительной мере популярный характер.

Наконец, следует назвать еще одну чрезвычайно полезную работу итальянского ученого Р.Фьори "Homo sacer" (1996). Уделяя большое внимание такому понятию, как maiestas, ученый выдвигает тезис

28

De Marini Avonzo F. La Funzione Giurisdizionale del Senato Romano. Milano, 1957.

29

Tondo S. Profilo di Storia Costituzionale Romana. Vol. 2. Milano, 1993. P. 144-145.

30 Ibid. P. 280.

31

Cassola F, Lahruna L. Linee di una Storia delle Istituzioni Repubblicane. Napoli, 1979. P. 303, 325. о том, что это понятие является, как пишет автор, руководящим принципом, на котором строится весь религиозно-правовой порядок. Констатирует автор и двусмысленность понятия maiestas в законе Апулея. Хотя работа посвящена архаическому Риму и проблемы, связанные с crimen maiestatis и lex maiestatis ученым практически не рассматриваются, в ней достаточно подробно исследуется сакральный аспект maiestas и вообще влпросы сакрального права. В целом монография Фьори представляется весьма интересной и содержательной. Однако нужно отметить и наличие в ней излишнего теоретизирования, да и некоторые выводы автора не всегда кажутся достаточно убедительными32.

Большой вклад в изучение античной истории внесла отечественная историография, в которой имеется значительное количество блестящих работ, посвященных как вопросам истории Рима вообще, так и проблемам римского права и римской религии в частности, в том числе, и рассматриваемым в данной работе аспектам. В то же время, трудов, где бы специально исследовалось такое понятие, как maiestas, имеющее чрезвычайно важное общественно-политическое и юридическое значение, нет вообще, если не считать статьи современной исследовательницы И.П.Портнягиной, в которой, все-таки, главное внимание уделяется не самой maiestas, а преступлениям против нее и процессам, связанными с этими преступлениями. Другое дело, что многие серьезные ученые, исследуя те или иные вопросы римской истории, не могли, естественно, обойти молчанием столь важное понятие и так или иначе заостряли на нем свое внимание.

В первую очередь хотелось бы назвать труд профессора гражданского процесса Императорского Варшавского Университета

32 Fiori R. Homo sacer. Napoli, 1996.

Д.И.Азаревича "Патриции и плебеи в Риме" (1875), где автор, отмечая сакральный характер царской власти, а именно тот факт, что царь являлся единственным посредником между богами и людьми и единственным истолкователем воли богов, пишет, что такой характер власти содержался, в том числе, и в выражении patria maiestas3". В период же Республики над всем стоял народный авторитет или, как пишет ученый, maiestas populij4. Не обходит вниманием автор и первый из известных законов об оскорблении величия (103 или 100 г. до н.э.), закон Апулея, в котором, по мнению ученого, особенное значение имеет та часть, где говорится, что каждый, препятствующий трибуну провести предложение в народном собрании, а трибун, как известно, являлся особой священной (sacrocanctus), виновен в перступлении против величия (crimen maiestatis)33.

Во многом разделяет эту точку зрения и другой русский исследователь XIX в., также профессор Варшавского Университета П.Н.Черняев, который утверждает, что maiestas (величие) принадлежит только народу, единственному обладателю высшей власти. И даже у сената было только "auctoritas", но не "maiestas"36. Внешним же выражением "maiestas populi" исследователь считает то, что высшая исполнительная власть преклоняла перед всемогущим народом "fasces" - знаки своей власти37.

С этим мнением согласуется и точка зрения профессора Императорского Харьковского Университета, юриста JI.H. Загурского, ко

33 Азаревич Д.И. Патриции и плебеи в Риме. СПб., 1875. Т. 1. С. 176.

34 Там же. С. 79.

35 Там же. С. 192.

36 Черняев П.Н. Римские древности. Варшава, б.г. С. 40-42.

37 Там же. С. 71. торый в своей магистерской диссертации "Принципы римского гражданского и уголовного процесса" (1874) говорит, что понятие о народе и о его величии, о величии царственного народа (maiestas populi Romani) возникло постепенно, с историческим развитием юридического быта. Считая народ конкретным понятием, представляющим собой совокупность граждан, из которых каждый являлся непосредственным участником и хранителем верховной власти, ученый приходит к выводу о том, что именно в силу такого понятия о народе и возникло особое преступление - crimen maiestatis38.

Нельзя обойти молчанием и одного из крупных русских историков конца XIX-начала XX в., профессора, а впоследствии и ректора Императорского Санкт-Петербургского Университета Э.Д. Гримма. В своей диссертации, посвященной истории развития императорской власти в Риме, ученый отмечает, что уже в эпоху Республики понятие maiestas играло важную роль. Именно в эту эпоху появляется понятие умаления или оскорбления величия суверена, то есть римского наро 9 да, которое было установлено законом Апулея^ . Тщательный сравнительный анализ юридических источников и данных традиции позволяет ученому сомневаться в том, что уже при Августе под оскорбление величие было подведено неуважительное отношение к освященным статуям и изображениям императора, но именно в этот период, по мнению Гримма, crimen maiestatis начинает распространяться с

38 Загурский Л.Н. Принципы римского гражданского и уголовного процесса. Харьков, 1874. С. 150.

39 Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. СПб., 1900. Т. 1. С. 221. деяний на слова, сказанные в поношение императору и его ближайшим родственникам40.

Значительно меньше внимания в русской историографии этого периода уделяется непосредственно богине Майе (Майесте), которой, как уже отмечалось выше, обязан своим происхождением термин maiestas и с которой он этимологически связан. Здесь, к сожалению, можно назвать лишь одну работу, принадлежащую перу великолепного знатока античной истории, ученика известного русского антикове-да, профессора Санкт-Петербургского Университета И.В. Помяловского, окружного инспектора Санкт-Петербургского учебного округа Н.В. Санчурского, "Римские древности". Недостатком этой работы является то, что автор здесь не дает какой-нибудь связной истории религиозной жизни и юридических институтов древнеримского общества, да он и не ставил перед собой такой цели. Однако благодаря содержащимся в данном сочинении конкретным реалиям римской религии, оно является чрезвычайно полезным для изучения истории древнего Рима. По мнению автора, Майя, от которой получил свое название месяц май, является богиней произрастания. Она считалась матерью Меркурия и супругой Вулкана и отождествлялась с греческой плеядой Майей. Само имя Maia, по мнению автора, происходит от корня mag. (ср. magis, maior)41.

Стоит упомянуть и сочинение еще одного русского ученого, профессора Казанской Духовной Академии и Казанского Университета И.С. Бердникова "Государственное положение религии в Римско-Византийской империи" (1881). Хотя этот труд посвящен государственному положению христианской церкви и, следовательно, основное

40 Там же. С. 226-227.

41 Санчурский Н.В. Римские древности. М., 1995. С. 111-112. внимание автор уделяет императорскому периоду, однако избранный автором историко-генетический метод исследования ставит ученого перед необходимостью начать его с самого основания римского государства. Проанализировав на основе широкого круга источников положение религии в древнем Риме от архаики и до Ранней Империи автор приходит к выводу о том, что, коль скоро религия в Риме являлась государственным установлением, то и нарушение ее в ряде случаев являлось преступлением против величия (crimen maiestatis). По мнению исследователя, полагавшееся за оскорбление величия наказание в виде лишения воды и огня являлось, наряду с sacer esto, наказанием со священным характером42. Отмечает Бердников и тот факт, что оскорбление личности императора приравнивается к святотатству43. Таким образом ученый, как видно из вышесказанного, признает сакральный характер maiestas и crimen maiestatis, хотя прямо об этом и не говорит.

Необходимо упомянуть и труд русского ученого-юриста И.А.Покровского "История римского права", в котором рассматривается история римского публичного права и его норм, хотя подробно на проблемах, связанных с законами об оскорблении величия авторы не останавливаются44. Так, Покровский только отмечает, что с установлением республики римский народ становится единственным подлинным носителем государственного величия (maiestas), и оскорбление его квалифицируется как crimen laesae maiestatis. О существовании же законов о величии не упоминается вообще.

42 Бердников И. С. Государственное положение религии в Римско-Византийской империи. Казань, 1881. Т. 1. С. 360-362.

43 Там же. С. 357.

44 Покровский И.А. История римского права. Спб., !998.

Постепенное нарастание интереса к политической истории Рима, введение в научный оборот новых разнообразных источников привело к тому, что число работ по этой теме увеличивается. В XX в., особенно в послевоенный период, появляются работы, специально посвященные различным аспектам политической истории Рима и, в частности, римской религии. Здесь мне прежде всего хотелось бы отметить статью современной исследовательницы И.П. Портнягиной "Процессы об оскорблении величия в эпоху раннего Принципата". Несмотря на то, что в статье рассматривается гораздо более поздний период, ее автор уделяет определенное внимание самому понятию maiestas и его сакральному аспекту. Кроме того, это единственная работа, непосредственно посвященная проблеме, связанной с crimen maiestatis и процессами на основании lex maiestatis. Автор отмечает, что понятие maiestas в жизни римской Республики имело большое общественно-политическое значение. Maiestas обладали как римская община в целом, так и ее боги. Maiestas также обладали общественные должности, магистратуры, причем, именно в силу maiestas священными и неприкосновенными становились и лица, их исполняющие. Консулы, народные трибуны, диктаторы не могли в течение срока службы быть привлечены к суду также именно в силу maiestas сво

45 ей магистратуры . О сакральном характере maiestas говорит и вывод, который делает в своей работе исследовательница, а именно то, что как раз lex maiestatis оказалась наиболее эффективным средством в

45 Портнягина И.П. Процессы об оскорблении величия в эпоху раннего принципата // Проблемы античной государственности. Л., 1982. С. 128-129. деле утверждения идеи священности и божественности характера власти и личности императора46.

Следует отметить работу А.И.Немировского "Идеология и культура раннего Рима", написанную с привлечением обширного круга научной литературы и широким использованием нового для того момента археологического материала. Он сообщает, что Майя почиталась в храме Меркурия. Она являлась божеством растительности, а имя ее, по мнению автора, которое здесь совпадает с точкой зрения ученого прошлого века Санчурского, происходит от корня "mag", который присутствует также в словах mag-is, mag-nus, mai-or. Богиня Майя не имела отношения к торговле, а соединение ее с Меркурием, как считает исследователь, было обусловлено смешением Майи с матерью Гермеса - греческой Mai~a4/. Автор замечает, что Mai а сравнивалась с Bona Dea (Добрая Богиня), местом праздника которой был дом одного из высших магистратов, консула или претора, а священнодействия совершались женою этого магистрата совместно с весталками в присутствии матрон48. Исследователь заостряет внимание читателя на указании Феста о том, что в храме Доброй Богини совершались священнодействия Дамии, греческой богини плодородия и растительности, а жрец Bona Dea назывался Damiatrix. Из этого автор делает справедливый вывод о том, что слияние культов здесь произошло вследствие того, что и римская богиня была покровительницей плодородия и растительности, являясь одновременно и богиней- це

46 Там же. С. 141.

47 Немировский А.И. Идеология и культура раннего Рима. Воронеж, 1964. С. 114.

48 Там же. С. 76. лительницей49. Правда А.И. Немировский, к сожалению, не обращает внимания на тот факт, что и Майя, как он сам же пишет, также являлась, в числе прочего, богиней растительности.

Среди трудов русских историков советского периода, касающихся вопросов религии раннего Рима, должна быть названа книга Е.М. Штаерман "Социальные основы религии древнего Рима" (1987), в которой автор рассматривает историю римской религии от ее истоков и до кризиса III в. н.э., показывает ее место в системе ценностей и идеологии древнего Рима. Почти половина книги посвящена римской религии царского и раннереспубликанского периодов, причем, автор здесь прибегает к комплексному рассмотрению разных видов источников - литературных, эпиграфических, нумизматических, археологических. К сожалению то, что автор преимущественно уделяет внимание лишь одному, социальному аспекту римской религии, приводит ее к не вполне корректному выводу о том, что коль скоро Майя, наряду с некоторыми другими божествами, в народной религии особой роли не играла, то природа ее очень неясна30. Единственно, что сообщает о Майе Е.М. Штаерман, это то, что в мае месяце ей приносились жертвы51, и что начиная с поздней Республики ее стали считать женой Вулкана52. Гораздо более подробно исследовательница пишет о Доброй Богине (Bona Dea), с которой, как уже отмечалось, ассоциировалась Майя. Она отмечает, что Доброй Богине отправлялись обряды за

49 Там же. С. 76-77.

50 Штаерман Е.М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987. С. 105.

51 Там же. С. 131.

52 Там же. С. 105. весь римский народ53, а священнодействия в ее честь совершались в доме высшего магистрата34. Отмечается рост ее популярности в первые два века Империи, причем, в надписях, которые приводит автор, эта богиня называется "могучей", "царицей и победительницей". Говоря о преступлении против величия, исследовательница констатирует, что к crimen maiestatis относилось халатное отношение к исполнению обрядов, связанных с императорским культом35. Принимая тезис о слиянии принцепса и государства, в нем воплотившегося, Штаерман также отмечает, что преступлением против величия стали считать и гадание об императоре, и разговоры о неблагоприятных для государства знамениях36.

Большое значение для изучения истории Рима, в том числе и его религии, имеют труды заслуженного профессора Московского Университета И.Л. Маяк, которые, правда, посвящены непосредственно архаическому периоду римской истории. Для данной темы особо хотелось бы отметить недавно вышедшую ее статью "Римские боги в сочинении Авла Геллия". Ценность данной статьи заключается, на мой взгляд, в том, что здесь профессор Маяк на основе серьезного анализа сочинения Авла Геллия "Аттические ночи" впервые наглядно продемонстрировала большую ценность и информативность этого произведения, до сих пор по-настоящему не оцененному историками, как источника для изучения древнеримской религии. В "Аттических ночах" Майя обозначена как Maia Vulcani, которая следует здесь за Хорой. Т.к. в самом сочинении нет указаний на то, в каком качестве

53 Там же. С. 100.

54 Там же. С. 149.

55 Там же. С. 211.

56 Там же. С. 247. она входила в круг Вулкана, автор статьи делает предположение, что, по аналогии с предыдущими, богиня Майя была супругой или в числе супруг Вулкана. Определенно это утверждает лишь более поздний, чем Геллий, автор - Макробий, осведомленностью которого в сакральной римской традиции, по мнению ученого, невозможно пренебречь. Тот же факт, что Макробий включает Майю и в круг древнейших богинь-матерей, никак, с точки зрения исследовательницы, не противоречит представлениям древних римлян о богах, ибо совмещес п ние названных функций лишь подтверждает древность этой богини . Кстати, здесь, пожалуй, впервые в русской историографии прямо говорится о древнем происхождении этой богини.

Наконец, назову статью еще одной русской исследовательницы И.М. Наджафовой "Сакральная жизнь римской Аквилеи". Хотя здесь богиня Майя вообще не упоминается, однако автор, рассматривая религиозную жизнь римской Аквилеи эпохи Империи, приводит весьма интересные данные, относящиеся к Bona Dea, которая отождествлялась с Майей. На основе анализа данных традиции и эпиграфических памятников автор статьи пишет, что Bona Dea, будучи в раннем Риме самостоятельным божеством, впоследствии стала совмещаться с различными богинями, воплощающими мать-землю, и прежде всего, с

5 8

Фавной . Замечу, что с Фавной отождествлялась и Майя. Исследовательница разделяет точку зрения Г. Виссовы о том, что Bona Dea ко времени Империи перестала быть самостоятельной богиней, а присоединялась к именам других богинь в качестве определения. Высту

57

Маяк И.Л. Римские боги в сочинении Авла Геллия // ВДИ, 1998, № 1.С. 265.

5 8

Наджафова И.М. Сакральная жизнь римской Аквилеи // Религия и община в древнем Риме. М., 1994. С. 192. пала Добрая Богиня, кроме того, и как охранительница местности (Гения пага и Гения военного лагеря)"9.

Наконец, назову и недавно изданную книгу Е.А.Скрипилева "Основы римского права" (1998), представляющую собой конспект лекций. Автор довольно кратко останавливается здесь на преступлении против величия, однако некоторые его утверждения не могут не вызвать возражений. Это касается как утверждения ученого о том, что такое государственное преступление, как crimen laesae maiestatis, вводится только при Сулле, так и его замечания, что здесь имелось в виду величие самого Суллы60.

Итак, как видно из вышеизложенного, несмотря на признание упомянутыми исследователями важной роли, которую играла maiestas, а также признание ими сакрального характера этого понятия, вопрос этот в русской историографии изучен еще недостаточно. Практически не исследована и "породившая" понятие maiestas богиня Майя (Майеста) и ее место в римском Пантеоне. Специально этой проблеме фактически не посвящено ни одной работы, за исключением названной статьи И.П. Портнягиной, объектом исследования которой является эпоха раннего Принципата. Недостаточно подробно исследованы и вопросы, непосредственно связанные с законами об оскорблении величия. Однако и в западной историографии, несмотря на большее число фундаментальных работ, посвященных данной проблеме, основное внимание уделяется социально-политическому аспекту вопроса, сакральный же аспект и там исследован еще далеко не в полной мере. Кроме того, и некоторые частные выводы, связанные с датировкой законов о величии, их содержанием, местом, которое они

59 Там же. С. 192-193.

60 Скрипилев Е.А. Основы римского права. М., 1998. С. 87. занимали в римском публичном праве, также не являются однозначными. Из всего этого, однако, следует только один вывод, а именно то, что здесь предстоит еще немало работы.

ИСТОЧНИКИ

Изучение любой проблемы в истории невозможно без тщательного анализа источниковой базы. Что касается истории Римского государства эпохи Поздней республики и Ранней империи, а конкретнее с I в. до н.э. по I в. н.э., то число источников по данному периоду столь значительно, что исследователь не может пожаловаться на их скудость, даже несмотря на тот факт, что весьма многие сочинения, относящиеся к интересующей нас эпохе, были утрачены. А поэтому все-же нельзя согласиться с мнением Т. Джерома о недостаточности и бессодержательности источников по данному периоду61. Другое дело, что обилие источников рождает сложности иного рода, и здесь я свою задачу вижу в том, чтобы не запутаться в массиве предоставляемой источниками информации и попытаться раасмотреть поставлееный в работе вопрос по возможности более объективно.

Основным видом источников для данной темы являются сообщения письменной традиции, которая включает в себя широкий круг исторических сочинений, писем, биографий политических деятелей, этимологических сочинений и, разумеется, памятники римского права, которым будет уделено особое внимание.

61 Jerome Th. Aspects of the Study of Roman History. N.Y., 1982. P. 442443.

При исследовании любого вопроса перед историками встает проблема достоверности данных традиции. Для рассматриваемой темы трудность состоит прежде всего в том, что почти все исторические сочинения, написанные современниками и участниками интересующих исследователя событий, утрачены. Безусловно, проблема эта чрезвычайно важна и сложна и, очевидно, в каждом конкретном случае вопрос о достоверности той или иной информации, которую дают античные авторы, следует решать отдельно. Однако нужно отметить, что мнение о необходимости и оправданности доверительного отношения к античной традиции все более утверждается в историогра

AI фии Как уже хорошо известно, сознательного искажения исторической действительности у античных авторов не прослеживается. Хотелось бы здесь в связи с этим привести точку зрения Дж. Тимоти, справедливо заметившего, что нельзя априорно считать ложью то, чему сами римляне верили6". Причем, римляне блестяще ориентировались в своей истории, являвшейся предметом изучения в школе и бывшей вследствие этого достоянием широких народных масс.

Из дошедших до нас исторических сочинений чрезвычайно важным источником по рассматриваемому вопросу является произве

62 Meyer Ed. Caesars Monarchie und das Principat des Pompejus. В., 1922. S. 610 ff.; Cohen D. The Origin of Roman Dictatorship 11 Mnemosyne: Bibl. Classica Batav. Ser. IV. Lipsiae, 1957. Vol. 10, Fos. 4. P. 302; Маш-кинН.А. Принципат Августа. М.-Л., 1949. С. 113-121; Кофанов Л.Л. Обязательственное право в архаическом Риме (VI-IV вв. до н.э.). М., 1994. С. 18-25.

63 • *

Timothy J. С. The Value of the Literary Tradition concerning Archaic Rome // Social Struggles in Archaic Rome: New Perspectives on the Conflict of the Orders. Berkley; L., 1986. P. 64 ff. дение выдающегося римского историка Публия Корнелия Тацита (ок. 58-после 117 гг. н.э.) "Анналы". Именно здесь содержится значительная информация о прцессах по закону об оскорблении величия в период правления династии Юлиев-Клавдиев и о содержании самого закона о величии. О жизни самого Тацита, о его происхождении почти ничего не известно. Сведения о нем мы можем почерпнуть лишь из разрозненных данных, имеющихся в его собственных сочинениях и в свидетельствах современников. Тацит проходил сенаторскую карьеру, в 88 г. был членом жреческой коллегии квиндецемвиров и в этом же году стал претором, в 97 г. он стал консулом, а затем проконсулом Азии . Его труд "От кончины божественного Августа" (ab excessu diui Augusti), который обычно называют "Анналы", охватывает период от смерти Августа до смерти Нерона. Об источниках Тацита при имеющихся сведениях судить довольно сложно. Сам он редко называет имена писателей, которыми пользуется. Подробный разбор "Анналов", сопоставление их с информацией, которую дают Свето-ний и Дион Кассий, приводят ученых к выводу о множественности источников Тацита. Можно с большой долей вероятности предполагать, что Тацит в своей работе использовал произведения предшествующих историков, мемуары и свидетельства очевидцев, а также документальные источники - протоколы сената (acta), ежедневную римскую газету (acta diurna), законы и т.д. Многие факты, приводимые Тацитом, подтверждаются эпиграфическими и археологическими источниками65. Работа Тацита над первоисточниками была весьма зна

64 КнабеГ.С. Корнелий Тацит. М., 1981. С. 54.

65 Модестов В.И. Тацит и его сочинения. СПб., 1864. С. 136-173; Низе Б. Очерк Римской истории и источниковедения. СПб., 1910. С. 366; Тройский КМ. Корнелий Тацит // Тацит. Т. 2. М., 1993. С. 231-233; чительной и серьезной, хотя о собственно исторической критике говорить не приходится. Очень важным положительным качеством Тацита как историка является его стремление к самостоятельному осмыслению событий, стремление проникнуть в их смысл и причины (Тас. Hist. 1.4.1). Причем, он старается объяснить все естественным образом, хотя ту роль, которую играет у Тацита рок, божественное воздействие и т.п. преуменьшать не следует. По своим политическим воззрениям Тацит является приверженцем сенатской оппозиции, враждебно относящейся к императорам и императорской власти, поэтому и суждения его не всегда беспристрастны66. Так, концентрируя внимание на преследованиях при Тиберии по закону об оскорблении величия, историк изображает период его правления как эпоху массового террора и насилия. Однако он умалчивает о том, что Тиберий был весьма сдержан в этом отношении. Вообще, все положительное у Ти-берия Тацит объясняет исключительно его лицемерием, что, естественно, никак нельзя считать справедливым. В целом же, конечно, Тацит добросовестный и правдивый историк. Можно вполне согласиться с точкой зрения В.И. Модестова, который писал: "У него можно найти немало ошибок, но не может быть речи об искажении"67.

Klinger F. Tacitus ¿¿ber Augustus und Tiberius // Tacitus. Darmstadt, 1969. S. 495-539. Из зарубежных работ следует отметить труд Р. Сайма: SymeR. Tacitus. Vol. I-II. Oxford, 1958.

66 Модестов В.И. Указ. соч. С. 146-147; Драгоманов М. Вопрос об историческом значении Римской империи и Тацит. Ч. 1. Киев, 1869. С. 351 ;Машкин Н.А. Принципат Августа. M.-JL, 1949. С. 332; Wilrich Н. Augustus bei Tacitus // Hermes, 1927. S. 54 ff.

67 Модестов В.И. Указ. соч. С. 181.

В "Анналах" Тацит приводит очень много интересной и важной информации по рассматриваемой теме: о содержании закона Юлия (Ann. 1.72) и об изменении его сути (Ibid.), о расширении сферы его действия при Тиберии (IV.34), о наказаниях в соответствии с этим законом (III.38; XIV.48), о связи, существовавшей между обожествлением императоров и законом о величии (11.50; III.66,70), о судопроизводстве по делам об оскорблении величия (III.51; XIV.47).

Ценным источником является труд другого римского историка Гая Светония Транквилла "Жизнь двенадцати Цезарей" (De vita Caesarum). О самом Светонии известно немного. Предполагают, что родился он в 70-е гг. I в. н.э., умер около 140-150 гг., принадлежал к всадническому сословию. При Адриане Светоний был префектом претория, а позднее занимал высокий пост "начальника канцелярии" (epistolarum magister) и в связи с этим имел доступ к государственным архивам. Кроме того, к нему в руки попадали отчеты и донесения со всех концов Империи. Именно в этот период Светоний и пишет свой труд De vita Caesarum, биографии императоров от Юлия Цезаря до Домициана68.

Источники, которыми пользовался Светоний, обширны и разнородны. Наряду с информацией, содержащейся в архивах, Светоний использует и сообщения современников69. Он очень старательно собирал свои сведения. Не будучи знаком с сочинениями Тацита, Иоси

68 Низе Б. Указ. соч. С. 367; Гаспаров М.Л. Светоний и его книга // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати Цезарей. М., 1990. С. 225.

69 Вехов С. Об источниках Светония в биографии XII Цезарей. Варшава, 1888. С. 22; Машкин Н.А. Указ. соч. С. 334. фа Флавия, Светоний старается восходить к первоисточникам70. Следует отметить, что несмотря на обычай античных историков избегать прямых указаний на источники, которому во многом следует и Светоний, он, тем не менее, делает чаще по сравнению с другими писателями именные ссылки {Suet. Aug. 74; 79; Calig. 8). Очень ценным в произведении Светония является то, что в отдельных местах им приводятся подлинные архивные документы. Например, письмо Августа к Тиберию по поводу преследования лиц за дурные о нем высказывания (Aug. 51). Еще одна важная особенность данного труда Светония - фактичность. Им приводится весьма значительный фактический материал, относящийся к закону об оскорблении величия и процессам, с ним связанными: о содержании и толковании закона (Aug. 55; Tib. 58), о судопроизводстве по делам, связанным с lex maiestatis (Aug. 34; Tib. 58; Claud. 15). Однако здесь следует помнить, что наряду с источниками документальными и достоверными, Светоний пользовался слухами и анекдотами, отчего и происходят те противоречия, которые

71 нередко можно встретить у Светония . Так, касаясь преследований по закону об оскорблении величия, он в одном месте говорит о том, что Тиберий терпеливо и стойко переносил злословие и оскорбления в свой адрес (Tib. 28), а в другом - о жестокостях и зверствах, совершаемых тем же Тиберием "в угоду своим природным наклонностям" (Tib. 58, 59). Но в передаче использованных первоисточников Светоний точен. Положительной стороной сочинения Светония является

70

Кулаковский Ю. Светоний и его биографии Цезарей // Университетские изв-я. Киев, № 10, 1881. С. 388-389.

71 Машкин Н.А. Указ. соч. С. 334; Кулаковский Ю. Указ. соч. С. 391. еще и то, что оно лишено всякой политической окраски и является более беспристрастным, чем, например, сочинение Тацита72.

Представляет значительный интерес для изучения данной проблемы и "Римская история" Диона Кассия. Грек по происхождению, он был претором, впоследствии консулом и проконсулом Африки. В большей или меньшей степени дошедшее до нас от его труда ограничивается историей 68 г. до н.э. - 46 г. н.э. (кн. XXXV-LX). Для знакомства с остальными частями его сочинения приходится пользоваться так называемыми константинопольскими извлечениями, византийцами Ксифилином и Зонарой.

Вопрос о достоверности сведений Диона Кассия является спорным. Трудно решить вопрос и о его источниках. По-видимому, он имел в своем распоряжении не дошедшие до нас книги Тита Ливия, Алфидия Басса, Кремуция Корда, Тимогена. Обращался историк и к документальным материалам. Однако в целом Дион Кассий является надежным источником73.

По рассматриваемой теме у Диона Кассия можно почерпнуть много полезной информации о содержании самого закона о величии {Dio. Cass. LV.27.1-3; LVII.24.2-4), о связи этого закона с императорским культом (XLVII.18; LIX.20) и по другим влпросам, связанным с этой проблемой.

Очень интересная информация о maiestas содержится в труде Валерия Максима "Factorum et dictorum memorabilium" (Памятные деяния и изречения) в 9 книгах. Само сочинение представляет собой

72

Кулаковский Ю. Указ. соч. С. 394.

73 Машкин Н.А. Указ. соч. С. 335-337; Meyer Ed. Op. cit. S. 610 ff. См также интересную работу Ф. Миллара: Millar F. A Study of Cassius Dio. Oxford, 1984. своеобразную хрестоматию, составленную из отрывков исторического содержания на разнообразные темы. Понятию maiestas посвящена у Валерия Максима отдельная книга (De maiestate), где автор приводит различные примеры, связанные с этим понятием и характеризующие его {Val. Max. Х.2). Приводит Валерий Максим и данные о не дошедшем до нас законе Вария о величии (VIII.VII.4).

Немало полезной информации по рассматриваемому вопросу содержится у Тита Ливия (59 г. до н.э.-17 г. н.э.), римского историка эпохи Августа. В качестве первоисточников Ливий, наряду с более ранними историческими сочинениями, использовал тексты древних законов, например, закон Валерия и Горация 449 г., каравший за оскорбление народного трибуна, эдила или децемвира, и относящийся к категории leges sacratae {Liv. III.55), древние летописи понтификов (IV.7.12), консульские фасты (IV.20.8) и другие государственные акты. Таким образом круг его источников достаточно широк. Историк пишет и о величии диктатора (IV. 14), и о величии сената (VIII.34), о величии отечества (VIII.7) и римского народа (XXXVIII. 11). Предоставляемая Титом Ливием информация во многом способствует правильному пониманию сути термина maiestas и его значения.

Определенная информация, представляющая интерес для рассматриваемой проблемы, содержится в сочинениях Гая Юлия Цезаря "Записки о гражданской войне" и "Записки о Галльской войне", а также Гая Саллюстия Криспа "О Югуртинской войне" и "Заговор Каталины".

У Цезаря, в частности, имеется весьма интересное замечание об умалении царского величия {Caes. B.C. III. 106). У Саллюстия также нередко встречаются рассуждения о величии римского народа и государства и о различных аспектах этого понятия {Sail. Jug. 26; 31; 14), причем, ценным у этого автора является еще и то, что он в своих сочинениях зачастую приводит копии документов, содержащие речи или письма тех или иных политических деятелей или дает их пересказ (Cat. 51, 52; Jug. 14, 31). Круг его источников очень обширен.

Очень важную и интересную информацию содержат сочинения крупнейшего знатока государственного и сакрального права и их истории, выдающегося судебного оратора Марка Туллия Цицерона. Он прекрасно знал труды своих предшественников - римских юристов II в. до н.э. Муция Сцеволы {Cic. De Orat. 1.166; 167) и Публия Корнелия Сципиона (Brut. 17; 80-85). В текстах его произведений имеется ряд документов, например, священные законы (leges sacratae) (De offic. III.111: Leg. II.7.18). Цицерон приводит чрезвычайно важную информацию о первых законах о величии, например, о расплывчатости формулировки закона Апуллея (De Orat. 11.25), о законе Вария (Brut. 304) и законе Корнелия (Farn. III. 11). Важное значение имеют и содержащиеся у Цицерона сведения о законе Юлия (Phil. 1.9.21,22). Достаточно подробно рассуждает он в своих сочинениях и о том, в чем состоит умаление величия и о сути преступления против величия (crimen maiestatis) (In Verr. XII.39; Pro Cluent. XXXVI.99; Fam. XII. 15). Весьма интересно, например, замечание автора о том, что преступление против величия неопределенно (De Orat. 39). Представляют также значительную ценность и рассуждения Цицерона о различных аспектах понятия величия вообще (De diuinat. XXXVIII.82; In Pis. XI.24; Phil. III.5.13). Можно вполне справедливо утверждать, что трактаты Цицерона, его судебные речи и письма имеют большое значение для изучения публичного права Древнего Рима и его истории вообще, а также crimen maiestatis и lex maiestatis в частности.

Представляет интерес для данной темы и сочинение антиквара Веррия Флакка, воспитателя внуков императора Августа, De Significatu Verborum (О значении слов), конспект которого был составлен грамматиком II-III вв. Фестом, который, в свою очередь, дошел до нас лишь в отрывках, а частично в произведении Павла Диакона, автора VIII в., который составил сокращенный словарь уже по работе Феста. Здесь, например, автор приводит этимологию слова maiestas (Fest. P. 136L), которая, следует заметить, отличается от той, которую дает Овидий (Ovid. Fast. V.25-52).

Следует назвать и сочинение еще одного грамматика Квинти-лиана, который дает свое определение как самому понятию maiestas (Quint. VII.3.35), так и преступлению против величия (crimen maiestatis) (V. 10.39).

Из других произведений, которые использовались для изучения данной проблемы, нужно отметить сочинение греческого историка II в. Аппиана Александрийского "Римская история", биографии, написанные греческим историком Плутархом (II в.) и "Сатурналии" Мак-робия (IV-V вв.).

Аппиан, один из главных источников по эпохе гражданских войн, сообщает сведения, позволяющие делать серьезные предположения относительно содержания первого закона о величии - закона Апуллея (App. B.C. 1.29-30), а также относительно датировки и содержания закона Вария, текст которого до нас также не дошел (B.C. 1.37.).

Что касается биографий Плутарха, то их ценность заключается прежде всего в том, что он при их составлении использовал сочинения греческих писателей, вследствие чего там имеются сведения, которые отсутствуют у других авторов. Тот факт, что Плутарх прежде J

POdCV'.HCKMv , всего писатель-моралист, не дает оснований свысока относиться к его сообщениям, ибо в подборе информации и выводах он весьма аккуратен.

Интересную информацию о богине Майе, которой обязан своим происхождением термин maiestas, дает Макробий (Macr. Sat. 1.12.18). Кроме того, у Макробия, блестящего знатока сакральной римской традиции, содержится и весьма интересное определение leges sanctae (Sat. III.3.6-7), к которой можно отнести и lex maiestatis.

Ценным дополнением к вышеуказанным авторам является сочинение, принадлежащее автору II в. н.э. Авлу Геллию "Аттические ночи". Само сочинение представляет собой своего рода хрестоматию, составленную из отрывков на различные темы. В качестве первоисточников Авл Геллий использовал как авторов I в. до н.э., так и более ранних писателей-анналистов, древних драматургов, поэтов и т.д. Причем, учитывая обилие ссылок, удивительное для античного автора, можно сделать вывод об исключительной информативности труда Авла Геллия как исторического источника. Для исследуемой темы прежде всего имеет значение содержащиеся у Геллия сведения о богине Майе, породившей термин maiestas {Gell. XIII.23).

Особо хотелось бы выделить поэтические произведения "золотого века" как источник по рассматриваемой проблеме. Здесь в первую очередь нужно назвать сочинение Публия Овидия Назона "Фасты", посвященное толкованию и пояснению римского календаря. "Фасты", работа над которыми продолжалась в течение многих лет, основаны на изучении антикварных произведений, и носит компилятивный характер. Здесь Овидий приводит очень интересные версии происхождения богини Майи, пытаясь одновременно раскрыть ее роль и место в римском Пантеоне (Ovid. Fast. V.25-52; 63-74; 83-87).

Другой поэт "золотого века", Квинт Гораций Флакк, воспевший Августа и его правление, в своих посланиях пишет о его величии (Ног. Ер. II. 1.257). Причем, интересно отметить, сам Гораций для прославления Августа использовал в своих стихах формулы, принятые в Риме и Италии (ср., например, Ног. 1.2.45 и CIL. Х.3757).

Из сочинений других авторов, предоставляющих определенную информацию для исследования данной темы, следует назвать Плиния Старшего, Аскония, Веллея Патеркула, Сенеку Младшего, Дионисия Галикарнасского, Аврелия Виктора, Варрона, Гигина, Манилия, а также поэта Вергилия и комментарии к нему ритора IV в. Сервия Го-нората, который, в свою очередь, использовал в своей работе ряд не сохранившихся сочинений античных авторов. Отдельные сведения по рассматриваемому вопросу содержатся также у Варрона, Марциала, Аммиана Марцеллина. В их сочинениях встречается весьма интересная и полезная информация, отсутствующая у авторов, о которых говорилось выше. Эта информация дополняет, уточняет или подтверждает другие источники, что в свою очередь позволяет провести необходимый комплексный анализ данных традиции.

В особый раздел следует выделить юридические памятники, представляющие огромную важность как для изучения истории римского публичного права вообще, так и конкретного преступления против величия и законов, с ним связанных, в частности. Это - Диге-сты, Кодекс Юстиниана, Институции Юстиниана, Сентенции Павла, Законы XII Таблиц, а также сочинения других юристов Поздней империи и Византии.

Особый интерес для данной темы представляют Дигесты, состоящие из 50-ти книг, которые в свою очередь подразделяются на титулы и фрагменты, состоящие из отрывков сочинений римских юристов. Закону Юлия об оскорблении величия посвящен 4 титул 48-й книги Дигест. Здесь, однако, следует отметить, что Дигесты заключают в себе свидетельства, ни одно из которых не относится к рассматриваемому периоду. Поэтому для уточнения данных Дигест необходимо сравнивать их с данными нарративных источников.

Другим важным источником по истории римского права являются "Институции" Юстиниана (VI в. н.э.), главным источником которых служили Институции Гая (II в. н.э.), а также Флорентина, Уль-пиана и Марциана. Кроме того, встречаются ссылки на Законы XII Таблиц и конституции Юстиниана и некоторых его предшественников. Публичному праву посвящена 4-я книга Институций, в которой, наряду с прочими публичными законами, идет речь и о законе Юлия об оскорблении величия.

Не менее важным является и сочинение римского юриста Юлия Павла (конец П-начало III вв. н.э.) "Пять книг сентенций к сыну", выдержки из которого широко использовались как в сборниках, составлявшихся до Юстиниана, так и при кодификации самого Юстиниана. Для исследуемой проблемы представляет интерес 5-я книга Сентенций, где наряду с другими интересными и полезными сведениями по римскому публичному праву отдельный титул посвящен закону Юлия об оскорблении величия, в котором в свою очередь имеется весьма полезная информация о данном законе.

Определенный интерес представляет и Кодекс Юстиниана, представляющий собой сборник императорских конституций, начиная со 196 г. н.э. Он состоит из 12-ти книг, разделенных на титулы, которые, в свою очередь, делятся на фрагменты. Закону Юлия посвящен 8-1 титул 9-ой книги. Хотя ни одна из содержащихся в данном титуле конституций не относится к рассматриваемому периоду времени, однако издавались они с учетом уже действующего закона Юлия. Следовательно, и изучение этого памятника необходимо для более правильного понимания содержания законов о величии, принятых в I в. до н.э.-I в. н.э.

Наконец, следует отметить и такой источник, как Законы XII Таблиц, представляющий собой древнейший памятник римского законодательства, составленный в 451-450 гг. до н.э. Сами законы не сохранились и были частично восстановлены на основе сочинений других античных авторов. Проблема достоверности Законов XII Таблиц основательно изучена и в настоящее время текст их признается

74 достоверным . Несмотря на то, что Законы XII Таблиц являются памятником архаического римского права, именно к ним восходят некоторые нормы гораздо более позднего закона об оскорблении величия, на что указывают и сами римские юристы, комментировавшие этот закон (D. 48.4.3.1). Поэтому правильно понять суть данного закона и его роль в римском публичном праве можно лишь внимательно рассмотрев этот памятник древнейшего права Рима.

Определенное внимание следует уделить эпиграфическим источникам. Следует отметить, что для эпохи Империи имеется гораздо более богатый эпиграфический материал, чем для предшествующего периода. Учитывая тот факт, что многие письменные источники того времени до нас не дошли, значение эпиграфических памятников еще более возрастает. Для исследуемой темы особый интерес имеют надписи с часто встречающимся выражением - deuotus numini maiestatique, обращенном к императору (CIL. 11.1673, 2070, 2201, 2204, 4505). Многие надписи касаются вопросов, связанных с импера

74 Маяк И.Л. Рим первых царей. М., 1983. С. 33; Кофанов 77.77. Указ. соч. С. 23. торского культом, и освещают его относительно неплохо, позволяя судить об организации культа, степени его популярности, тесной связи с культами других божеств (CIL. Х.890-895; XI.3040).

Ценным эпиграфичеким памятником являются Деяния божественного Августа (Res Gestae Divi Augusti). До нашего времени сохранились лишь три копии этого документа. Первая и самая полная была найдена на месте древнего города Анкиры в Малой Азии. Она была выбита на стене храма богини Ромы и Августа и состояла из латинского и гречесого текстов. Вторая копия, содержащая отдельные фрагменты на греческом языке, была обнаружена в Аполлонии. Наконец, третья открыта на месте прежней Антиохии. По этим трем копиям и был восстановлен полный текст памятника. В нем содержится много интересного фактического материала, в том числе и такого, который не известен из других источников, например, только из этого памятника можно узнать о таком важном событии, как присяга 32 г. Говорится здесь и об установлении Августу пожизненной трибунской власти, чтобы личность его всегда была священной и неприкосновенной (RgdA. X), и о заслугах, за которые ему было даровано имя Август (RgdA. XXXIV). Содержится здесь и другая информация, представляющая интерес для данной темы. Но главное значение этого памятника состоит, безусловно, в том, что он демонстрирует официальный взгляд самого Августа, первого императора, на свою власть и те религиозные почести, которые ему оказывались.

Таким образом, эпиграфические источники дают возможность лучше ознакомиться с теми вопросами, которым в письменных источниках уделяется недостаточное внимание.

Ценным дополнением к письменной традиции и данным эпиграфики являются нумизматические источники. Монеты отражают юридическое положение императора, религиозную политику, в том числеи процесс становления императорского культа75. По мнению ряда исследователей, монеты выполняли и идеологические функции76. Имеются, например, монеты с портретом императора и легендой IMP.CAESAR.DIVI.F.COSVI. При Тиберии была выпущена серия монет с легендой DIVUS.AUGUSTUS.PATER и портретом Августа в лучевой короне. Чеканились на монетах и изображения богов, которых императоры считали своими покровителями или с которыми себя сравнивали. Например, при Нероне на реверсах чеканились изображения Аполлона-Кифареда, Гелиоса и других божеств, с которыми он любил себя сравнивать'7. Надписи на монетах говорили о таких титулах императора, как Pontifex Maximus, divi filius, tribunicia potestas.

Таким образом, можно сделать вывод, что источники по рассматриваемому периоду достаточно представительны, и на основе тщательного комплексного анализа данных традиции с привлечением эпиграфических и нумизматических памятников позволяют объективно реконструировать историю возникновения и развития закона об оскорблении величия, показать ту роль, которую он играл, и место, которое он занимал в системе римского публичного права.

7:> Абрамзон М.Г. Римский императорский культ в памятниках нумизматики. Магнитогорск, 1993. С. 26.

76 Jones A. Numismatics and History // Essays presented to H. Mattingly. Oxford, 1956. P. 13 sqq; Crump G. Coinage and Imperial Thought // The Craft of the Ancient Historian. L., 1985. P. 425-441.

77

Grant M. Roman History from Coins. Cambrige, 1958; Idem. From Imperium to Auctoritas. Oxford, 1969; Mattingly H. A Catalogue of Coins of Roman Empire. L., 1976.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Щеголев, Алексей Валерьевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, проведенное исследование позволяет, прежде всего, сделать вывод о том, что на основе комплексного анализа имеющихся источников вполне возможно с достаточной вероятностью воссоздать содержание не дошедших до нас законов о величии и проследить как эволюцию самого закона о величии, так и изменение содержания понятия crimen maiestatis. Комплексный анализ источников при доверительном (разумеется, в разумных пределах) к ним отношении дает возможность с достаточной точностью установить, какие именно деяния подпадали под действие закона о величии в конкретный истори-чекий период, какие санкции применялись к осужденным на основании этого закона, а также выявить те особенности судопроизводства, которые имели место именно при разборе дел, связанных с оскорблением величия.

Исследование данных традиции свидетельствует о том, что уже само понятие maiestas появилось еще на ранней стадии римской истории и изначально имело сакральный и нравственный характер. Причем, понимание древними maiestas ничем, по сути дела, не отличалось от современного понимания этого слова. Вполне обоснованным представляется предположение об этимологической связи слова "maiestas" с богиней Майей или Майестой. Можно также утверждать, что по крайней мере в эпоху Поздней республики уже сформировалось понятие "величие римского государства и народа", к которому относили все, что касалось их могущества, власти, чести и достоинства. При этом следует заметить, что такое понимание "величия римского народа и государства" сохранялось на протяжении всей дальнейшей истории Римской державы.

В эпоху Поздней республики появляется и юридическое значение термина "maiestas" и относилось оно прежде всего к международному праву. В эту же пору, но немного позднее, maiestas входит и в сферу действия публичного права Рима. Тогда же, на рубеже II—I вв. до н.э. возникает такой вид государственного преступления, как crimen maiestatis, хотя, безусловно, само понятие государственного преступления имело место еще в царский период.

Главный вывод из проведенного анализа источников состоит в том, что и lex maiestatis, и содержание crimen maiestatis прошли длительный путь развития, окончательно оформившись лишь к середине I в. н.э. Изучение дошедшего до нас текста римских классических юристов, изложивших суть закона Юлия о величии, позволяет заключить, что многие его отдельные нормы своими корнями уходят в архаический период, а именно к Законам XII Таблиц и так называемым священным законам (leges sacratae). А тот факт, что некоторые нормы lex maiestatis восходят к leges sacratae, подтверждает в свою очередь, наряду с сакральным характером maiestas и разрешением привлекать в качестве свидетелей лиц, показания которых учитывались лишь в соответствии с сакральным правом, и сакральный характер самого закона о величии. Текст закона свидетельствует и о том, что под преступление против величия подпадали самые разнообразные правонарушения, объединенные только одним - намеренным действием против государства и его интересов, в результате чего наносился ущерб государству и его безопасности в целом, создавалась угроза гражданской войны или изменения существующего порядка.

Представляется вполне доказанным, что первым из известных нам законов о величии был закон, предложенный плебейским трибуном Апулеем Сатурнином (lex Appuleia), наиболее вероятной датой принятия которого является 103 г. до н.э. В данном законе шла речь именно об умалении величия (maiestatem minuere) римского народа. Несмотря на тот факт, что в формулировке закона, по-видимому, отсутствовало точное определение того, что значит "умалить величие", данные традиции позволяют предположить, что под действие закона Апулея подпадали деяния, которые большинство понимали как действие, направленное против государства и воли римского народа. Учитывая также стремление римских юристов к четким и ясным формулировкам, дабы достичь как можно большей определенности в толковании закона, позволительно сделать вывод, что к ответственности за умаление величия на основании закона Апулея привлекались те, кто так или иначе побуждал народ к мятежу, а также те, кто не повиновался власти плебейского трибуна либо тем или иным образом препятствовал исполнению им своих обязанностей.

В качестве санкции закон Апулея предусматривал "лишение воды и огня" (aquae et ignis interdictio). Для разбирательств дел по lex Appuleia была учреждена особая судебная комиссия (quaestio maiestatis).

Следующим по времени законом о величии является lex Varia, который был принят по предложению плебейского трибуна Квинта Бария. Наиболее вероятной датой принятия данного закона представляется 90 г. до н.э. Будучи предложен в обстановке начинающейся Союзнической войны, lex Varia de maiestate предусматривал ответственность за подстрекательство италийских союзников на вооруженную борьбу с Римом и за оказание им помощи в этой борьбе. Закон Вария, кроме того, включил в себя основные положения закона о величии Апулея.

Санкцией закона Вария, скорее всего, было изгнание, хотя в некоторых случаях особой важности могла применяться и смертная казнь. Расследованием дел, как и в случае закона Апулея, занималась постоянная судебная комиссия. Однако состав подобных судебных комиссий в результате принятия в 89 г. до н.э. закона Плотия был изменен, и теперь там наряду со всадниками присутствовали и сенаторы.

Следующий закон о величии, lex Cornelia maiestatis, являлся частью проводимой диктатором Суллой в 82/81 гг. до н.э. законодательной реформы. Решая тяжелейшую задачу восстановления расшатанного вследствие кровавых смут, междоусобиц и войн Римского государства, Сулла расширил сферу действия закона о величии. Представляется доказанным, что в lex Cornelia maiestatis были включены нормы закона Апулея о подстрекательстве к мятежу, нормы закона Вария об оказании помощи внешним врагам Римского государства, а также дополненные самим Суллой нормы о пренебрежении магистратом своими служебными обязанностями, что означало, по-видимому, любые поступки магистрата, способные опорочить славное имя Римской державы в глазах как римлян, так и провинциалов, и о провоцировании военного мятежа.

Судопроизводством в соответствии с lex Cornelia занималась особая сенаторская комиссия (quaestio perpetua). Причем, есть основание полагать, что в соответствии с законом Корнелия о величии в качестве свидетеля могла быть привлечена и женщина. В виде санкции, по всей видимости, по прежнему применялось "лишение воды и огня", т.е. лишение всех гражданских прав, однако указание источников на возобновление Суллой смертной казни за целый ряд уголовных преступлений позволяет предположить, что и в законе Суллы о величии за наиболее тяжкие i ,ды д, ного преступления также применялась смертная казнь. На это указывают и закону Суллы о проскрипциях, согласно которому лица, объявленные врагами государства, подвергались смертной казни и конфискации имущества.

В работе подчеркивается, что в эпоху Поздней республики закон об оскорблении величия почти сразу после его принятия становится одним из главных инструментов политической борьбы между "оптиматами" и "популярами". Причем, представители каждой из противоборствующих сторон стремилась истолковывать свои действия как защиту величия римского народа, а действия противника - как умаление этого величия.

Практическое применение закона о величии демонстрирует и ту важную роль, которую играл данный закон в борьбе всаднического и сенаторского сословий между собой в начале I в. до н.э.

Процессы по делам, связанными с преступлениями против государства, довольно четко показывают увеличение судебных и законодательных функций сената, который постепенно присвоил себе судебные и законодательные полномочия, принадлежавшие ранее народному собранию. Уже в конце II - начале I вв. до н.э. постановления сената фактически начинают иметь силу закона.

Сведения источников дают основание предполагать, что диктатором Юлием Цезарем также был принят закон о величии, к ответственности по которому привлекались те, кто насилием умалил величие римского народа (qui maiestatem populi Romani minuerit per uim). Наиболее вероятной датой принятия закона Юлия Цезаря о величии данные традиции позволяют считать как 47, так и 46 гг. до н.э. А вот о санкции lex Iulia эти данные говорят весьма определенно. В соответствии с ним таковой служило, прежде всего, "лишение воды и огня" и конфь :кация имущества или его части. Случаи применения смертной казни за оскорбление величия в правление Цезаря неизвестны. Возможно, что строгие формы наказаний после смерти Суллы были смягчены. Да и сам Цезарь представлен в традиции достаточно мягким по отношению к своим политическим противникам. Свидетельства источников прямо подтверждают и то, что в соответствии с законом Юлия Цезаря о величии продолжала действовать и постоянная судебная комиссия, но уже в смешанном составе: сенаторы и всадники. Причем, это была комиссия, созданная не в соответствии с законом Юлия, а в соответствии с принятыми ранее законами о величии.

Итак, мы видим, что в середине I в. до н.э. проблема применения смертной казни или ее запрета приобрела весьма острый характер. В историографии господствует точка зрения, согласно которой применение смертной казни было запрещено в этот период. Однако мне этот тезис не представляется столь однозначным. Из приведенного материала можно сделать вывод, что попытки восстановления смертной казни предпринимались неоднократно, что связано с острейшей политической борьбой. Стремление запретить смертную казнь столкнулось с кровавыми реалиями гражданских войн I в. до н.э.

Переломным моментом здесь стал закон о величии Августа, который, с одной стороны, утвердил смертную казнь за тягчайшие виды преступлений против государства, с другой стороны, усилил диффе-ренцированность наказаний в зависимости от степени тяжести преступления.

В работе показано, что вполне вероятной датой принятия закона Юлия Августа можно считать 27 г. до н.э.

Проведенный анализ данных традиции и юридических источников, в первую очередь, содержащегося в 48 книге Дигест Юстиниана текста дошедшего до нас закона Юлия о величии позволяет опрслеленно говорить о том, какие имеющиеся там нормы можно отнести к закону Юлия Цезаря, какие - к закону Юлия Августа, и какими он был дополнен при Тиберии.

К закону Цезаря относились нормы, предусматривающие ответственность за насильственные действия против государства, а также за подстрекательство к таким действиям, в том числе и за включение в tabulae publicae ложной информации.

Август расширил и конкретизировал норму, связанную с tabulae publicae, и принял новый закон о величии, в соответствии с которым к ответственности привлекались лица, совершившие преступления в сфере, относящийся к внешнеполитической и военной компетенции императора.

При Тиберии закон Юлия Августа был дополнен нормами об оскорблении императора, его родителей и обожествленных предшественников. Причем, дополнение Тиберием закона о величии во многом связано с официальным введением в его правление императорского культа.

Свидетельства источников определенно показывают, что в качестве санкций по закону Юлия Августа предусматривались как смертная казнь с конфискацией имущества, так и "лишение воды и огня" с конфискацией имущества или части его, и даже более мягкие формы наказания вплоть до прощения. Изучение данных свидетельств убеждает в том, что смертная казнь представляла собой меру не просто исключительную, а экстраординарную. Применялась она в случае, если совершенные преступные деяния толковались как государственная измена (perduellio).

Постоянные суды, действовавшие в эпоху Республики, продолжали работать и в эпоху Юлиев-Клавдиев. Однако данные источников свидетельствуют о том, что уже начиная с Августа в судопроизводстве вновь значительно возрастает роль сената как судебного органа, что, очевидно, связано со стремлением первых римских императоров династии Юлиев-Клавдиев укрепить свою власть, опираясь на авторитет сената. Понятно, что столь тяжкие государственные преступления, которые подпадали под действие закона Юлия о величии, начинают рассматриваться в сенате, постепенно превращавшимся в постоянно действующую судебную инстанцию и заменяя существовавшую ранее диаеБйо та1е81ай5.

В отношении расследований, проводящихся по делам о величии, источники сообщают, что в данном случае в эпоху Юлиев-Клавдиев привлекались все возможные свидетели: пользующиеся дурной славой лица, военные, женщины, рабы. Причем, рабы могли свидетельствовать против своих хозяев, а вольноотпущенники - против патронов. Правда, при Тиберии для получения у рабов показаний под пыткой было необходимо, чтобы их выкупило государственное казначейство.

Опираясь на данные традиции можно определенно говорить об ужесточении в это время закона о величии. Источники прямо говорят о применении пыток при расследовании подобных дел, причем, независимо от сословной принадлежности допрашиваемого. Здесь, однако, следует подчеркнуть, что применение пыток к свободным гражданам было мерой исключительной и не являлось еще обычной нормой закона. Допускалось это лишь в тех случаях, когда речь шла об антигосударственном заговоре. В исключительных же случаях, т.е. в случае заговора против государства и существующего порядка жесткие меры могли применяться и в отношении родственников осужденных.

Таким образом, можно утверждать, что в эпоху Юлиев-Клавдиев имела место тенденция к ужесточению санкций и расширению сферы действия закона Юлия Августа о величии. Причиной этого, думается, было то, что положившая конец кровавым междоусобицам новая монархическая государственность нуждалась в защите. Ибо данные источников подтверждают, что опасность новых смут и гражданских войн была вполне реальной. Таким образом, в I в. н.э., т.е. в период становления Принципата, закон о величии превратился в основной правовой механизм, охранявшим как безопасность народа и государства, так и формирующуюся новую монархическую систему власти.

В настоящей работе я попытался проследить и те изменения, которые произошли в содержании закона Юлия о величии в последующие периоды истории Римского государства. Следует отметить, что закон о величии не утратил своего сакрального характера. Значительно большее внимание уделяется действиям, направленным против императора. Более того, по крайней мере с III в. н.э. в законе о величии присутствовала норма, где речь шла об оскорблении именно императорского величия. Дело здесь, осмелюсь предположить, в том, что величие императора становится составной частью величия римского государства и народа. Следовательно, оскорбление величия императора, являющегося особой священной и одновременно гарантом спокойствия и безопасности державы, является таким же видом crimen maiestatis, как подстрекательство к мятежу и т.д.

Наблюдается дальнейшая тенденция к ужесточению санкций и методов расследования дел об оскорблении величия. По крайней мере, начиная с III в. наказанием здесь служит только смертная казнь, причем, с IV в. и только лишь за одно намерение совершить преступление. И даже смерть обвиненного в оскорблении величия не освобождала его от ответственности. На рубеже II-III вв. нормой закона становится и применение пыток ко всем сословиям. Более суровые меры с IV в. применяются и в отношении детей осужденных за оскорбление величия.

В то же время можно сделать вывод, что с эпохи Юлиев-Клавдиев и до IV в. как содержание понятия crimen maiestatis, так и сфера действия самого закона существенных изменений не претерпели. Божественное и человеческое там по-прежнему очень тесно переплетались между собой, а процессы, наряду с политическим и публично-правовым, носили еще и сакральный характер.

Единственное изменение, которое здесь произошло, связано с ужесточением санкций, что лишний раз подтверждает то весьма важное значение, которое имел закон об оскорблении величия в системе римского публичного права.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Щеголев, Алексей Валерьевич, 2000 год

1. Ammianus Marcellinus. Rerum gestarum libri qui supersunt / Ed. W. Seyfart.1.psiae: In aed. B.G. Teubneri, 1978.

2. Appians Roman history (Eds. H.White). LCL. T.l. L.,1912.

3. Aurelius Victor S. Liber de Caesaribus praecedunt origo gentis Romanae etliber de uiris illustribus Urbis Romae subsequitur. Epitome de Caesaribus /

4. Ree. Fr. Pichlmayr. Ed. stereotypa correctior editionis primae addenda etcorrigenda collegit et adjecit R. Gruendel. Lipsiae: In aed. B.G. Teubneri,1961.

5. Caesar C. Julius. Commentarii / Ed. A. Klotz. Lipsiae: In aed. B.G. Teubneri, 1964. Vol. I-II.

6. Cicero M.T. Opera quae supersunt omnia (Eds. C.Orelli). T.l-5. L., 18331854.

7. Cicero M.T. De legibus libri III / Recogn. C.F.W. Müller. Lipsiae: In aed. B.G. Teubneri, 1889. 1958.

8. Corpus Inscriptionum Latinarum. Berlin, 1863-1903. Corpus Iuris Civilis (Eds. T.Mommsen). Berlin, 1911. Dio Cassius. Roman history. T.l. LCL. L.,1914.

9. Dionisius ofHalicarnassus. Roman Antiquities. LCL. T.l-7. L., 1937-1951. Festus S.P. De verborum significatu quae supersunt cum Pauli epitome / Thewrewkianis copiis usus edidit W.M. Lindsay. Lipsiae: In aed. B.G. Teubneri, 1913.

10. Macrobius A.Th. Saturnalii. Appartu critico instruxit in Somnium Scipionis commentarios / Selecta varietate lectionis ornavit J.Willis. Lipsiae: In aed. B.G. Teubneri. Vol. 1. 1963.

11. Plinius Secundus. Epistolarum libri / Ed. M. Schuster. Lipsiae: In aed. B.G. Teubneri, 1933.

12. Tacitus P.C. Libiri qui supersunt / Ed. E.Koestermann. Lipsiae: Teubneri, 1961-1962. T. I-II.

13. Valerius Maximus. Factorum et dictorum memorabilum libri novem. Iulii paridis et Janvarii Nepotiani Epitomis adjectis / Ree. C. Halm. Lipsiae: In aed.1. B.G. Teubneri, 1865.

14. Varro M.T. Rerum rusticarum libri III / Ree. H. Keil. Lipsiae: In aed. B.G. Teubneri, 1889.

15. Velleus Paterculus. Ex historiae Romanae libri II quae supersunt / Ed. C. Halm. Lipsiae: In aed. B.G. Teubneri, 1876.

16. Vergilii P. Maronis Opera omnia / Ed. A. Forbiger. Lipsiae: In aed. B.G. Teubneri, 1873-1875.

17. Использованные переводы Аппиан Александрийский. Римская история (отв. ред. Е.С.Голубцова). М„ 1998

18. Вергилий. Энеида. Пер. В.Брюсова и С.Соловьева. M.-JL, 1933. Дигесты Юстиниана. Пер. И.С.Перетерского. М., 1984. Законы XII таблиц. Пер. Л.Л.Кофанова. М., 1996

19. Квинтилиан Фабий. 12 книг риторических наставлений. Т. 1-2. М.,1834. Ливий Тит. История Рима от основания города (Ред.Е.С.Голубцова). Т.1-2. М.,1989-1992.

20. Овидий. Фасты. Пер. С.Ширвинского. М.,1973.

21. Плутарх Херонейский. Сравнительные жизнеописания. Пер.

22. C.П.Маркиша. Т.1-3. М., 1961-1964.

23. Юлий Павел. Пять книг сентенций к сыну. Фрагменты Домиция Уль-пиана. (под ред. Л.Л.Кофанова). М., 1998.

24. Полибий. Всеобщая история в 40 книгах. Пер. Ф.Г.Мищенко. Т.1-3. М.,189-1895.

25. Саллюстий Крисп. Сочинения. Пер. В.О.Горенштейна. М.,1981. Светоний Гай. Жизнь двенадцати цезарей. Пер. М.Л.Гаспарова. М.,1964.

26. Цицерон Марк Туллий. Полное собрание речей. Пер. Ф.Зелинского. Спб., 1901.

27. Цицерон Марк Туллий. Диалоги. Пер. В.О.Горенштейна. М., 1974. Цицерон Марк Туллий. Речи, (под ред. В.О. Горенштейна и М.Е.Грабарь-Пассек) Т. 1-2. М., 1993.

28. Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве, (под ред. М.Л.Гаспарова). М., 1972.

29. Цицерон Марк Туллий. Философские трактаты. Пер. М.И.Рижского. М., 1985.

30. Цицерон Марк Туллий. О старости. О дружбе. Об обязанностях, (под ред. В.О. Горенштейна, М.Е.Грабарь-Пассек и С.Л.Утченко). М., 1993 Юстиниан. Институции. Пер. Д.Расснера (под ред. Л.Л.Кофанова, В.А.Томсинова). М., 1998.1. Литература

31. Абрамзон М.Г. Римский императорский культ в памятниках нумизматики. Магнитогорск, 1993.

32. Азаревич Д.И. Патриции и плебеи в Риме. СПб., 1875. Т. 1. Александренко В. Международное право Рима // ЖМНП. № 2. 1895. Бартошек М. Римское право: Понятия, термины, определения. М., 1989.

33. Бердников И. Государственное положение религии в римско-византийской империи. Казань, 1881.

34. Буассъе Г. Римская религия от Августа до Антонинов. М., 1878. Он же. Оппозиция при Цезарях. Спб., 1993.

35. Вехов С. Об источниках Светония в биографии 12 цезарей. Варшава, 1888.

36. Виллемс (Willems) Ц. Римское государственное право / Пер. с фр. под ред. П.Н.Бодянского. Киев, 1888-1890.

37. Гаспаров М.Л. Светоний и его книга//Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати Цезарей. М., 1990.

38. Гримм Э.Д. Исследования по истории развития римской императорской власти. СПб., 1900. Т. 1; СПб., 1901. Т. 2.

39. Д'Ипполито Ф. Этика и государство в эпоху Юлиев-Клавдиев // Древнее право. № 5. 1999.

40. Драгоманов М. Вопрос об историческом значении Римской империи и Тацит. Ч. 1. Киев, 1869.

41. Дыдынский Ф. Латинско-русский словарь к источникам римского права. Варшава, 1896.

42. Загурский JJ.H. Принципы римского гражд. и уголовного процесса. Харьков, 1874.

43. Зызыкин М.В. Царская власть и закон о престолонаследии в России. София, 1924.

44. КнабеГ.С. Корнелий Тацит. М., 1981.

45. Кофанов JT.JT. Обязательственное право в архаическом Риме (VI-IV вв. до н.э.). М.,1994.

46. Он же. Сакральное право: от человеческих жертвоприношений к правовым санкциям // Религия и община в древнем Риме / Под ред. J1.J1. Кофанова, Н.А.Чаплыгиной. М., 1994. С. 16-44.

47. Он же. К вопросу о палингенезе XII таблиц // Законы XII Таблиц. М., 1996.

48. Кулаковский Ю. Светоний и его биографии цезарей / Киевск. Унив. Изв. № 10. 1881.

49. Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества: п анкь; i Кодексов Феодосия и Юстиниана. Л., 1980.

50. Любкер. Реальный словарь классических древностей. Спб., 1885. Машкин НА. Принципат Августа. М., 1949. Он же. История Рима. М., 1948.

51. Наджафова И.М. Сакральная жизнь римской Аквилеи // Религия и община в Древнем Риме. М., 1994.

52. Она же. Delatores в Римской империи: судебная практика и общественное отношение / Античный мир. Спб., 1998. Поснов М.Э. История христианской церкви. Киев, 1991. Санчурский Н.В. Римские древности. М., 1995.

53. Свенцицкая И.С. Полис и империя: Эволюция императорского культа и роль "возрастных"союзов в городах малоазийских провинций I II вв. //ВДИ. 1981. №4.

54. Сергеев В. С. Принципсы династии Клавдиев // ИЖ. 1938. № 6. С. 88. Скрипилев Е.А. Основы римского права. М., 1998.

55. Тихомиров J1.А. Монархическая государственность. М., 1905.

56. Тройский И.М. Корнелий Тацит//Тацит. Т. 2. М., 1993.

57. Удалъцова З.В. Законодательные реформы Юстиниана // ВВ. Т. 26. М.,1965.

58. Хвостов В.М. Система римского права. М., 1996.

59. Черняев П.Н. Римские древности. Варшава, б.г.

60. Чичерин Б.Н. Опыты по истории русского права. Спб., 1885.

61. Штаерман Е.М. Социальные основы религии древнего Рима. М.,1987.

62. Эйкен Г. История и система средневекового миросозерцания. СПб., 1905.

63. Arangio-Ruiz V. La Legislazione // Augustus: Studi in Occasione del

64. Bimillinario Augusteo. Roma, 1938.

65. Badian E. Caepio and Norbanus // Historia. 1957. № 6.

66. Bauman R.A. The crimen maiestatis in the Roman republic and Augustanprincipate. Johannesburg, 1967; 1970.1.em. Impietas in Principem. Mbnchen, 1974.1.em. I Libri "De iudiciis publicis"//Index. Vol. 5. 1974-1975.

67. Bassanelli S.G. С Th 9.5 Ad Legem Iuliam Maiestatis / Bullettinodell'Istituto di Diritto Romano Vittorio Scialoja. Vol. 86-87, 1984.

68. BleickenJ. Senatsgericht und Kaisergericht. Guttingen, 1962.

69. Botsford G. W. The Roman Assemblies: from there Origin to the End of the1. Republic. N.-J., 1909.

70. Chilton CJK The Roman Law of Treason under the early principate // JRS. 1955. Vol. 45.

71. Ciaceri E. L'Imperatore Tiberio e i Processi di Lesa Maesta // Processi Politici e Relazioni Internazionali. Roma, 1918.

72. Cohen D. The Origin of Roman Dictatorship/VMnemosyne: Bibl. Classica Batav. Ser. IV. Lipsiae, 1957. Vol. 10, Fos. 4.

73. Crump G. Coinage and Imperial Thought // The Craft of the Ancient Historian. L., 1985.

74. De Francisci P. Primordia civitatis. Roma, 1959.

75. De Marini Avonzo F. La Funzione Giurisdizionale del Senato Romano. Milano, 1957.1.em. "Cognitio senatus". Origini, Competenze, Forme Processuali // Gli

76. Ordinamenti Giudiziari di Roma Imperiale. Napoli, 1999.

77. Drexler H. Majestas // Aevum. 1956. № 30.

78. Dumézil G. Maiestas et Gravitas // RPh. 1952. № 26.1.em. Iuppiter, Mars, Quirinus. P., 1941.1.em. La religion romaine archaique. P., 1966.

79. Fiori R. Homo sacer. Napoli, 1996.

80. Garnsey P. Social Status and Regal Privilege in the Roman Empire. Oxford, 1970.

81. GirardP.F. Les Leges Iuliae Iudiciorum // ZSS. Bd. 34. 1913.

82. Grant M. From Imperium to Auctoritas. Cambridge, 1946.

83. Grant M. Roman History from Coins. Cambrige, 1958.

84. Greenidge A.H.J. The Legal Procedure of Cicero's Time. Oxford. 1901.1.em. The Conception of Treason in Roman Law // JR. Vol. 7. 1895.

85. Guarino A. Senatus consultum ultimum. Napoli, 1988.

86. Gundel H.G. Der Begriff Maiestas im politischen Denken der römischen

87. Republik//Historia. 1963. № 12.

88. Kubier B. Maiestas// RE. Bd. XIV. Stuttgart, 1928. Kunkel W. Kleine Schriften. Wiemar, 1974.1.ngle J. Römisches Strafrecht bei Cicero und den Historikern. Leipzig, 1934.1.vy E. Die römische Kapitalstrafe II Sitzungsberichte der Heidelberger

89. Akademie der Wissenschaften. Klasse 5. 1930-1931.

90. Marsch F.B. The Reign of Tiberius. Oxford, 1931.

91. Mattingly H. A Catalogue of Coins of Roman Empire. L., 1976.

92. Meyer Ed. Caesars Monarchie und das Principat des Pompejus. Berlin,1922.

93. Millar F. A Study of Cassius Dio. Oxf., 1984.

94. Mommsen Th. Rijmisches Staatsrecht. T. 1-3. Lpz., 1887-1888.

95. Mommsen Th. Rijmisches Strafrecht. Lpz., 1899.

96. Münzer F. Norbanus // Hermes. 1932. Vol. 67.

97. Orestano R. I Fatti di Normazione nell'Esperienza Romana Arcaica. Torino, 1967.

98. Oxford Latin-Engleash Dictionary.

99. Pollack E. Der Majestätsgedanke in römischen Recht. Lpz., 1908.

100. Rein W. Das Criminalrecht der Römer von Romulus bis auf Justinianus.1.ipzig, 1844.

101. Rumischer Kaiserkult / Hrsg. von A.Wlasok. Darmstadt, 1978.

102. Rotondi G. Leges Publicae Populi Romani. Milano, 1912.

103. Sabbatucci D. La Religione di Roma antica dal Calendario festivoaH'Origine cosmico. Milano, 1988.

104. Sanialucia B. Dirito e Processo Penale nell'antica Roma. Milano, 1998. Seager R. Tiberius. L, 1972.

105. Sherwin-White A.N. The Roman Citizenship. Oxford, 1939. Schi{nbauer E. Das Gesetzes-fragment aus Tarent in neuer Schau // Iura. 1956. №7.

106. Schulz F. History of Roman Legal Science. Oxford, 1946.

107. Siber H. Analogie, Amtsrecht und Rückwirkung im Strafrechte desrömischen Freistaates // Abhandlungen des phil.-hist. Klasse dersächsischen Akademie der Wissenschaften. Bd. 43. 1936.

108. Strachan-Davidson J.L. Problems of the Roman Criminal Law. Oxford,1912.

109. Syme R. The Augustan Aristocracy. Oxf., 1986. SymeR. Tacitus. Vol. I-II. Oxf., 1958. Idem. The Roman Revolution. Oxford, 1956. Thesaurus Linguae Latinae.

110. Timothy J.C. The Value of the Literary Tradition concerning Archaic Rome//Social Struggles in Archaic Rome: New Perspectives on the Conflict of the Orders. Berkley; L., 1986.

111. Tondo S. Profilo di Storia Costituzionale Romana. Vol. 2. Milano, 1993. Volterra E. Processi penali contro i Defunti in Diritto Romano // RIDA. Vol. 2. 1949.

112. Wagenvoort H. Roman Dynamism: Studies in ancient Roman Thought,1.nguage and Custom. Oxford, 1947.

113. Wenger L. Die Quellen des römisches Rechts. Wien, 1953.

114. Wilrich H. Augustus bei Tacitus // Hermes, 1927.

115. Wissowa G. Religion und Kultus der Römer. München, 1902.

116. Zumpt A.W. Das Criminalrecht der römischen Republik. Berlin, 1869.